«Кровные узы»

Star Wars Legacy of the Force book 2 Bloodlines by Karen Traviss Звездные войны Наследие Силы Книга 2 Кровные Узы

Предисловие переводчика:

Если кто–нибудь заметит неточности перевода, буду благодарен за пояснения, присланные на ящик: simitar1@rambler.ru.

Действующие лица

Барит Сайа; (кореллианец, мужчина)

Бен Скайуокер; (человек, мужчина)

Боба Фетт; Манд’алор и охотник за головами «почти в отставке» (человек, мужчина)

Кэл Омас; Глава государства, Галактический Альянс (человек, мужчина)

Ча Ниатхал; адмирал, Галактический Альянс (мон–каламари, женщина)

Горан Бевиин; мандалорец, солдат (человек, мужчина)

Г‘вли Г‘сил; сенатор от Корусканта, глава Совета Галактического Альянса по безопасности (человек, мужчина)

Хэн Соло; капитан «Тысячелетнего Сокола» (человек, мужчина)

Хеол Гирдан; капитан, Гвардия Галактического Альянса (человек, мужчина)

Джейсен Соло; рыцарь–джедай (человек, мужчина)

Джейна Соло; рыцарь–джедай (человек, женщина)

Лея Органа Соло; рыцарь–джедай, второй пилот «Тысячелетнего Сокола» (человек, женщина)

Джони Лекауф; капрал, Гвардия Галактического Альянса (человек, мужчина)

Лон Шеву; капитан, Гвардия Галактического альянса (человек, мужчина)

Люк Скайуокер; Гранд–мастер джедай (человек, мужчина)

Лумайя; темный джедай (человек, женщина)

Мара Джейд Скайуокер; мастер–джедай (человек, женщина)

Мирта Гев; охотница за головами (человек, женщина)

Таун Ве; ученый (каминоанка, женщина)

Тракен Сал–Соло; Глава государства, Кореллия (человек, мужчина)

ПРОЛОГ

Система Атзерри, десять стандартных лет после юужань–вонгской войны:

«Раб 1» преследует беглого заключенного Х’бука. Личные записи Бобы Фетта

«… — Фетт, сколько бы он не обещал тебе заплатить, я удвою сумму, — звучит из коммуникатора.

Они часто это говорят. Они просто не понимают суть контракта. На этот раз мишенью был атзеррийский торговец глиттерстимом по имени Х’бук, который перешел черту в отношениях с Лигой Торговцев на сумму в четыреста тысяч кредитов. Лига считает, что стоит заплатить мне пятьсот тысяч, для того, чтобы научить его – и всех остальных – платить свои долги.

В этом я абсолютно согласен с Лигой Торговцев.

— Контракт есть контракт, — говорю я ему. «Раб 1» висит на его хвосте так близко, что я могу разглядеть его визуально: клянусь, он летит на старом «Головорезе» Z–95. Без гиперпривода, или он бы уже ушел в прыжок. И ничего странного в том, что он удивлен. Древний корабль типа «Огненная пыль», вроде моего «Раба 1», не должен быть способен догнать его только на досветовом двигателе.

Вот только некоторое время назад я добавил кораблю некоторые дополнительные… возможности. Сейчас от первоначальной конструкции «Раба 1» в нем осталось только кресло, в котором я сижу.

— Моя лазерная пушка заряжена, — затаив дыхание, говорит Х’бук.

— Рад за тебя. – Хотелось бы мне знать, почему они все время хотят поговорить. Слушай, стреляй или заткнись; я знаю, что для того, чтобы прицелиться в меня из твоей пушки, ты должен повернуть, а за те секунды, которые тебе для этого потребуются, я в любом случае разнесу твои движки. – Галактика – опасное место.

«Головорез» делает четкий поворот налево, используя кормовые маневровые ускорители, и прицел лазерной пушки «Раба» фиксируется на сигнатуре его двигателя, отслеживая все повороты и петли без вмешательства с моей стороны. Двигатель Z–95 взрывается белой вспышкой. Истребитель начинает бесконтрольно вращаться и мне приходится выстрелить в него, чтобы иметь возможность зафиксировать луч захвата и подтянуть Х’бука к своему кораблю.

Буксировочные манипуляторы громко лязгнули, защелкиваясь на корпусе «Головореза», когда я закрепил истребитель на корпусе «Раба» как раз над пусковой торпедной установкой. Мне говорили, что когда этот звук проходит через корпус твоего корабля, он напоминает звук захлопывающейся двери камеры: это момент, когда заключенные теряют всякую надежду.

Забавно… меня это бы только заставило сражаться упорней.

Х’бук продолжает панически кричать и молить, чего в эти дни я практически не замечаю. Некоторые пленники не покоряются, но большинство поддается страху. В течение всего пути до Атзерри он делает мне предложения, обещая все, что угодно, чтобы выжить.

— Я могу заплатить тебе миллионы.

По контракту я должен доставить его живым. Это оговорено особо.

— И мои акции в «Космических верфях Куата».

Думаю, они так себя ведут из–за скрытой привычки, проявляющейся под конец жизни.

— Фетт, у меня красивая дочь…

Он не должен был этого говорить. Вот теперь я разозлился, а я не часто прихожу в ярость.

— Никогда не впутывай детей, дерьмо. Никогда.

Это первое, чему меня научил отец. Это должен делать любой отец. Не то, чтобы я чувствовал жалость – или что–то еще – к Х’буку, но теперь я убежден, что он заслуживает все, что Лига Торговцев собирается с ним сделать. Если бы я был способен испытывать сочувствие, я бы убил его. Но я не испытываю. А контракт гласит – доставить живым.

— Хотите обсудить сумму посадочного сбора? – запрашивает Служба контроля воздушного движения планеты Атзерри.

— Хочешь обсудить это с ионной пушкой?

— А… э… приношу извинения, господин Фетт, сэр…

Они всегда понимают мою точку зрения.

Когда к верхней части твоего корабля прицеплен поврежденный истребитель, приземлиться на Атзерри не так–то просто. Я сажаю «Раб 1» на посадочную полосу, плавно снижаясь на двигателях малой тяги, ощущая вибрацию нагруженной кормовой части. Кстати, у меня есть зрители.

Лига хочет показать, что они могут позволить себе нанимать лучших, чтобы выследить любого, кто осмелится их обмануть. Я оказываю им эту услугу. Частично – это шоу, частично – вопрос престижа; так же, как мандалорская броня, это позволяет подтвердить свою точку зрения без необходимости стрелять. Я иду вдоль корпуса «Раба», забираюсь на фюзеляж «Головореза» и открываю замок фонаря кабины, используя лазер, вмонтированный в крагу перчатки. Затем я бью Х’бука, сильнее, чем требуется, вытаскиваю его из кабины и, использовав вытяжной шнур, спускаюсь вместе с ним с десятиметровой высоты на землю.

Это вызывает боль в глубине моего желудка. Я никому ее не показываю.

Затем я укладываю пленника на посадочной полосе, перед людьми, которым он должен четыреста тысяч кредитов. Это производит впечатление. Мне это нравится. Половина боя – это демонстрация силы.

— Хочешь забрать истребитель? – спрашивает заказчик.

— Не в моем вкусе.

Подъезжает погрузчик космопорта, чтобы отсоединить корабль от «Раба». Я вытягиваю руку: хочу получить остальную часть оплаты.

Заказчик протягивает мне верифицированный чип на оставшиеся двести пятьдесят тысяч кредитов.

— Почему ты все еще этим занимаешься, Фетт?

— Потому, что меня все еще об этом просят.

Это хороший вопрос. Я размышляю над ним, когда устраиваюсь в кабине и слушаю финансовые новости по Голонету, пока «Раб 1» на автопилоте идет на Камино. Там меня ожидает мой врач. Он не любит долгих путешествий, но я плачу ему не за то, чтобы он был доволен.

А сейчас я вдруг понял, что думаю о дочери, Айлин, которую я не видел уже пятьдесят лет, и гадаю, жива ли она.

Понимаете ли, я болен. Думаю, я умираю.

Если это так, есть дела, которые я должен сделать. Одно из них – выяснить, что случилось с Айлин. Другое – решить, кто будет Манд’алором, когда меня не станет.

А третье – это, разумеется, обмануть смерть.

У меня большой опыт это делать…».

Глава 1

«…Как долго мы собираемся прыгать из одного кризиса в следующий? Менее чем за сорок лет мы стоим перед лицом уже третьей галактической войны – причем настоящей гражданской войны. Сейчас это всего лишь стычка, но если Омас не примет более серьезных мер, чтобы справиться с расколом, ситуация выйдет из–под контроля. Нам нужен период стабильности, и я боюсь, что для того, чтобы добиться этого, нам придется принимать гораздо более решительные меры для вразумления…».

Адмирал Че Ниатхал, в приватном разговоре с сенаторами от Мон–Каламари

Приемная Главы государства, Сенатский Комплекс, Корускант,

шестнадцать дней после атаки на Балансирную станцию

В тринадцатилетнем возрасте лет хуже всего то, что в какой–то момент тебя считают взрослым, а в следующий – снова обращаются с тобой, как с ребенком.

Бен Скайуокер – тринадцати лет от роду и недоумевающий, зачем он здесь – сидел в приемной Главы государства Кэла Омаса в Сенатском Комплексе и пытался сохранить терпение, беря пример со своего двоюродного брата, Джейсена Соло. Само помещение явно было спроектировано так, чтобы создать у посетителей впечатление собственной незначительности: на площади между внешними дверями и стеной личного кабинета Омаса можно было уместить целую квартиру. Бен почти ожидал увидеть, как по чистому бледно–голубому ковру будут перекатываться спутанные клубки лозы мизуры, движимые далеким ветром. Он просто не мог понять, зачем нужно столько пустого места.

Однако Джейсен говорил, что Сенатский Комплекс был захвачен юужань–вонгами и изменен до неузнаваемости. Архитекторам, дизайнерам и целой армии строительных дроидов потребовались годы для того, чтобы убрать все следы вторжения пришельцев и восстановить прежний вид здания. Бен попытался прислушаться к Силе, услышать эхо пришельцев и их странной биотехнологии, и решил, что слышит какие–то непонятные звуки. Он вздрогнул и попытался занять себя голожурналами, стопка которых лежала на низком столике из дерева грилл.

Журналы оказались слегка устаревшими по датам еженедельниками, заполненными очень занудными статьями о текущих событиях и политическим анализом, однако на одном из них было изображение Джейсена. Бен поднял журнал и включил, улыбнувшись при виде изображения вращающейся Балансирной станции, которая, с тех пор, как он помог устроить на ней диверсию, выглядела в реальности не так аккуратно

Приятно чувствовать себя частью чего–то важного.

Голорепортаж содержал отрывки из кореллианских новостей, касающиеся рейда на «Балансир», хотя Бен в репортаже не упоминался, и он не знал, расстраивает его это или нет. Некоторое признание его заслуг было бы кстати; однако кореллианские источники, которые цитировались в репортаже, довольно грубо отзывались о Джейсене, называя его предателем и террористом. Голос журналиста, казалось, заполнял всю комнату, хотя регулятор громкости был поставлен на минимум, а ковер и гобелены на стенах поглощали звуки.

Репортаж был не очень–то вежлив и по отношению к дяде Хэну. Средних лет мужчина, незнакомый Бену, выкладывал свое мнение корреспонденту.

«-…Значит, он называет себя кореллианцем. Но забудьте про эти Кровавые полосы храбрости на его форменных штанах – с тем же успехом это могла быть и толстая желтая полоса трусости на спине, потому что Хэн Соло является просто марионеткой Галактического Альянса. Он предает Кореллию тем, что сидит на заднице и делает все, что ему прикажут его приятели из Альянса. И его сын не лучше…»

Джейсен казался смущенным. Возможно, он еще сильней расстроился из–за своего папы. Бен бы расстроился.

— Лучше используй наушники, чтобы слушать это одному, — сказал Джейсен.

— Но ты стал знаменитым. – Бен протянул ему голожурнал. – Хочешь взглянуть?

Джейсен поднял бровь, и стал, казалось, еще больше обеспокоен предстоящей встречей с Главой государства Омасом. – Замечательно, но я мог бы обойтись без того, чтобы Тракен Сал–Соло использовал меня, чтобы унизить моего отца перед Кореллией. Ты ведь понимаешь, что это он дал эту информацию прессе, не так ли?

— Да, конечно я понимаю. Но если нам нечего стыдиться этого, то какая разница? Мы действовали в интересах Галактического Альянса. Балансирная станция была угрозой для всех.

Джейсен очень медленно повернул голову с особой полуулыбкой, которая, как уже выяснил Бен, означала, что он впечатлен.

— Однако многие миры сейчас принимают сторону Кореллии. Так как ты считаешь, наносят или не наносят вред подобные репортажи?

Теперь Бен всегда мог определить, когда его проверяют. Он знал, что должен сказать именно то, что думал: было бессмысленно пытаться дать заумный ответ. Он хотел учиться у Джейсена так сильно, что это сжигало его.

— Некоторые миры всегда будут против Альянса. Поэтому мы хотя бы можем дать понять тем, кто на нашей стороне, что мы действуем. Это позволит им чувствовать себя в большей безопасности.

Джейсен одобрительно кивнул, и Бен ощутил где–то в своем разуме легкое касание Силы, похожее на поглаживание по голове. – Очень проницательно. Думаю, ты прав.

— В любом случае, все узнают, что мы делаем все возможное, чтобы остановить войну. – Бен положил журнал обратно на стол и мельком взглянул на обложки остальных. – Похоже, твоих голографий здесь больше, чем чьих бы то ни было.

На секунду улыбка Джейсена померкла, и он оглянулся на двери кабинета Омаса, выглядя так, словно хотел бы, чтобы глава Галактического Альянса быстрее завершил свои дела и вышел. Бен почувствовал то, что привлекло внимание его двоюродного брата; это было явное ощущение конфликта, спора людей, и это было почти так же ясно, как будто слышно ушами, конечно, если ты умеешь слушать Силу. Теперь Бен умел. Джейсен был хорошим учителем.

Бен пристально посмотрел на лицо Джейсена. С недавнего времени он выглядел намного старше. Иногда он выглядел почти таким же старым, как папа. – Что происходит?

— Большая политика, — чуть слышно сказал Джейсен.

Он поднес пальцы к губам, почти прикоснувшись, очень незаметным движением, которое не было понятным никому другому – в данном случае под «другим» понимался только референт Омаса, сидевший за столом рядом с огромной двустворчатой дверью, ведущей в кабинет – но Бен понял намек. «Помолчи».

Внезапно он забеспокоился, как бы не подвести Джейсена. Глава государства Омас не был чужим; он знал его отца, и Бен уже встречался с ним на праздновании годовщины создания государства. По большей части от этого мероприятия ему запомнилось ощущение своего маленького роста в толпе высоких людей, беседующих о вещах, которых он не понимал. Но Бен хотел, чтобы его воспринимали, как ученика Джейсена, а не как сына Люка Скайуокера, «наследника династии», как его тогда назвал один из гостей. Это очень трудно – быть сыном двух мастеров–джедаев, к которым все относятся как к «легендарным». Бен уже потерял счет случаям, когда он ощущал себя невидимкой.

— Глава государства Омас не задержит вас, джедай Соло, — сказал референт, слегка качнув головой в сторону закрытых дверей кабинета Омаса. – У него сейчас адмирал Ниатхал.

«Я снова невидим» — подумал Бен.

Он заставил себя успокоиться и уселся, положив руки на колени, скопировав позу Джейсена. Бен попытался сосчитать количество различных видов животных, изображенных на огромном гобелене, покрывавшем часть противоположной стены. То, что на первый взгляд казалось калейдоскопом различных цветов, на самом деле оказалось тысячами изображений самых невероятных животных со всех уголков галактики – со всего Галактического Альянса.

Наконец двери открылись, и наружу вышагнула Ниатхал, прямо–таки излучая раздражение. Позади нее в дверях появился Омас, и вымученно улыбнулся.

— А, Джейсен, — сказал он. – Извини, что заставил ждать. Зайдешь? И Бен. Рад, что ты тоже смог прийти.

Ниатхал мельком взглянула на Джейсена, как будто не узнавая. Он поприветствовал ее легким кивком.

— Адмирал, — улыбнувшись, сказал он. – Рад вас видеть.

Ниатхал слегка повернулась в сторону – для мон–каламари, расы с боковым расположением глаз, это было эквивалентно очень открытому взгляду – и внимательно посмотрела на них обоих.

— Вы прекрасно сработали на Балансирной станции, сэр. И ты, юноша.

«Мое имя Бен». Но он уже немного научился дипломатичности. – Благодарю вас, мэм.

Омас жестом пригласил Джейсена идти вперед, а Бен покорно последовал за ним. Омас не высказал уже надоевшего комментария о том, что Бен подрос с их последней встрече; не смотрел он и мимо него, обращаясь к Джейсену. Омас посмотрел ему в глаза. Ощущение оттого, что к тебе относятся как к взрослому, было одновременно и тревожным и захватывающим. Бен сосредоточился на том, что говорили собеседники.

Омас предпочел сесть не в кресло напротив них, а за свой рабочий стол, словно прячась за укрытиее. – Что же привело тебя сюда, Джейсен?

— У меня есть предложение.

— Излагай.

— Выведение из строя Балансирной станции всего лишь дало нам дополнительное время в отношении Кореллии. У нас есть максимум несколько месяцев, прежде чем она снова будет работоспособной, затем мы вернемся к тому, с чего начали, но теперь обиженная Кореллия пользуется большей поддержкой.

— Это экстраполяция того, что ты видишь в Силе, Джейсен?

— Нет, это просто очевидно до степени неизбежности.

Бен ощутил, как Омас сдерживает свою реакцию. Выглядело это тас, словно двое мужчин спорили, не выдавая это ни произносимыми словами или интонацией голосов.

— Продолжай, – сказал Омас.

— Сейчас – единственный момент, когда мы можем осуществить упреждающие действия, прежде чем оппозиция Галактическому Альянсу получит шанс организовать свои действия. Кореллия, Комменор и Чезин должны быть полностью переубеждены, переубеждены публично, чтобы доказать необходимость единства другим правительствам – а кроме того, должна быть полностью нейтрализована их способность вести войну. Должны быть уничтожены их космоверфи.

Бен был рад, что Джейсен сказал «уничтожены». Это был первый полученный им ключ к разгадке того, что подразумевалось под словом «переубеждены».

— Это, — медленно произнес Омас, — очень напоминает разговор, который у меня только что состоялся.

То, как он сказал слово «разговор», дало понять, о чем он спорил с Ниатхал. Значит, она, так же как и Джейсен, хотела активных действий.

— Мы «отшлепали» Кореллию, и сделали из нее мученика за идею, — сказал Джейсен. – Вооруженного мученика за вооруженную идею.

— Но Кореллия увидела, на что мы способны, и это заставит ее правительство подумать дважды.

— А мы увидели, на что способны они, — сказал Джейсен. – И я подумал дважды. Если вы отдадите под мое командование боевое соединение, я смогу уничтожить их главные верфи и положить конец этому конфликту прямо сейчас. Если мы сможем заставить повиноваться Кореллию, это будет сигналом для остальных о том, что ни одна планета не может иметь большее значение, чем Альянс в целом.

— Джейсен, ты просишь меня объявить войну, а Сенат на это никогда не согласится. И я знаю позицию Совета джедаев по этому вопросу.

— Война начнется в любом случае. Если мы направляем оружие на Кореллию, нам лучше быть готовыми использовать его. А мы направили оружие, когда вывели из строя «Балансир».

Омас хорошо скрыл свой страх, но Бен все же ощутил его. Чувствовалось, что Омас боялся не Джейсена; это был более неопределенный и бесформенный ужас, как будто эти события уже захлестывали его.

— Кстати о кореллианцах, разве подобное нападение не вобъет клин между тобой и твоим отцом?

— Очень может быть, — ответил Джейсен. – Но я джедай, а это именно тот вид личных мотивов, которые нас учили игнорировать.

— Я приму это предложение к рассмотрению.

— Я это понимаю, как отрицательный ответ, — голос Джейсена был идеально ровным. – Но с уверенностью, которую мне дает Сила, хочу вам сказать, что нежелание полностью избавиться от раскола сейчас приведет в ближайшие годы к смертям миллиардов. Сейчас мы – на поворотном пункте между хаосом и порядком.

Омас сцепил пальцы лежавших на столе рук, и пристально посмотрел на них.

— Я согласен с тем, что ситуация неустойчива. Да, сейчас поворотный момент. Но я считаю, что обострение боевых действий как раз и приведет нас к войне, а не удержит от нее. Я помню Империю, Джейсен. Я жил в то время. И я боюсь увидеть, как мы становимся схожим типом правительства.

Джейсен слегка кивнул Омасу и встал, чтобы покинуть кабинет. – Спасибо, что выслушали мои соображения.

Они долго шли по широкому коридору, вымощенному голубым и медово–золотым мрамором, к вестибюлю Сената, затем спустились на нижний уровень на турболифте, стены которого были отполированы так тщательно, что походили на янтарное зеркало.

— Политика всегда такая? – спросил Бен. – Почему бы вам обоим не сказать, что вы действительно имеете в виду.

Джейсен рассмеялся. – Тогда бы это не было политикой, правда?

— И почему все продолжают говорить: «О, я помню Империю…»? Дядя Хэн говорит, что тогда было плохо, то же самое утверждает Глава государства Омас. Если они оба боятся одного и того же, почему они по разные стороны?

Джейсен, казалось, нашел это очень смешным. Бен смутился.

— Я же просто спросил, Джейсен.

— Я смеюсь не над тобой. Просто очень приятно услышать кого–то, кто отбрасывает абсурдность ситуации, и задает реальные вопросы.

— Итак, что мы будем делать дальше?

Джейсен проверил свой коммуникатор. – Папа все еще не отвечает. Мне необходимо слегка прояснить отношения с ним. Он сердится из–за «Балансира».

— Я имел в виду ситуацию с Главой государства.

— Мы проявим терпение. Решение станет ясным – нам обоим.

— Тебе и Омасу.

— Нет, тебе и мне.

Бен был рад, что Джейсен всерьез принимает его мнение. Он сильнее, чем когда бы то ни было, настроился вести себя как мужчина, а не ребенок. Сейчас он знал, что больше никогда не будет играть.

Они прошли через колоннаду вестибюля Сената, и вышли наружу, на залитую солнечным светом площадь.

Выстроившись в неровную линию, перед зданием Сената собралась группа протестующих примерно в две сотни человек. Несколько десятков сотрудников Управления безопасности Корусканта построились в редкую цепь около здания, но все выглядело мирно. Раздающиеся время от времени выкрики: «Кореллия – не ваша колония!», давали понять, кем были эти протестующие. Корускант был домом для существ почти со всех планет в галактике, и даже перед возможным приближением войны они оставались здесь. Бен решил, что это… странно. Войны обычно предполагали линии фронта и затрагивали далекие планеты, а не людей, которые были во многом похожи на него и были практически соседями.

— Что–то мне подсказывает, что нам лучше не останавливаться для подписания автографов, — сказал Бен.

Джейсен остановился и оглянулся на митингующих. – Как ты думаешь, сколько кореллианцев живет в Галактическом Городе? – Один из митингующих спроецировал на стену здания Сената огромную голографию, гласившую: «КОРЕЛЛИЯ ИМЕЕТ ПРАВО НА САМООБОРОНУ». – Пять миллионов? Пять миллиардов?

— Ты думаешь, они представляют опасность?

— Я просто размышляю, какие сложности вызовет эта война для Корусканта, учитывая, сколько кореллианцев здесь живет.

— Но война не началась. Пока.

— Не в той степени, чтобы затронуть правительства, — согласился Джейсен. – Но попробуй ощутить, что происходит вокруг тебя.

Способности Бена ощущать Силу были лишь долей способностей Джейсена, отточенные немногим больше, чем усиление физических навыков и изучение основ настоящей медитации. Он закрыл глаза и ощутил неясное покалывание в задней стенке горла, признак чего–то опасного, находящегося далеко. Легкий ветерок, прошелестевший по площади, принес с собой запах листвы. Митинг протеста продолжился, уже немного погромче, но все еще мирно.

— Я чувствую опасность, но она далеко. – Бен открыл глаза, беспокоясь, что ответил не на тот вопрос. – Ощущение похоже на то, что приближается очень сильная бура. Ничего больше.

— Именно, — подтвердил Джейсен. – Миллиарды беспокойных, недовольных людей, готовых сражаться. Людей, которые хотят, чтобы все наладилось. Которые хотят мира.

— Это ведь наша работа, так?

— Да, — ответил Джейсен. – Это наша работа.

— И я буду тебе помогать.

Бен хотел быть уверенным. Он уже получил первый урок того, что Джейсен называл «рациональностью». Несколько недель назад он был диверсантом, героем, настоящим солдатом, который помог устроить диверсию на Балансирной станции, и вызвал ярость правительства Кореллии. Теперь же ему приходится вести себя тихо и говорить только тогда, когда его спросят. Ему было нужно знать точно, собирался ли Джейсен обращаться с ним как с взрослым только тогда, когда ему было удобно, как это делал его отец.

На некоторых планетах подростки в тринадцать лет уже считались мужчинами и все тут; назад дороги нет, и не нужно волноваться о том, что скажут твои родители. На Мандалоре мальчишки становились воинами в тринадцать лет после испытаний, под руководством своих отцов. Джедаи тоже тренировались с самого детства, но испытания проводились намного позже. Бен знал, что он не станет рыцарем–джедаем, пока ему не исполнится как минимум двадцать лет.

Казалось, что до этого еще целая жизнь. Внезапно он почувствовал зависть к никогда не виденным им мандалорским мальчишкам.

— Да, — наконец ответил Джейсен. – Конечно, будешь. Это не всегда будет просто, но ты справишься. Я знаю, ты сможешь. Некоторые вещи, о которых мы будем разговаривать должны остаться между нами, но с военными вопросами всегда так. Ты готов на это?

Можно подумать, он обсуждает свою жизнь с отцом. С недавнего времени он даже с матерью не очень охотно обсуждал некоторые вопросы.

— Вроде адмирала Ниатхал?

Джейсен улыбнулся. Бен снова сделал верную догадку. – Да, вроде адмирала, и я думаю, она будет нашим союзником.

— Я понимаю, Джейсен. Я знаю – это серьезно.

— Хорошо. Именно это я и должен был знать.

Бен просто светился от похвалы, хотя знал, что не очень правильно радоваться, поскольку они говорили о войне. Сейчас он очень хорошо понимал огромную разницу между тренировкой со световым мечом – что воспринималось как игра – и реальным боем. Люди уже погибали. В будущем погибнуть еще многие. Когда возбуждение от битвы прошло, он много об этом думал.

Сейчас ему хотелось знать, что действительно случилось с Брайшей, странной женщиной, которая не понравилась ему с первого взгляда, и с джедаем по имени Нилани, с которой они путешествовали. Джейсен сказал только то, что их убили – без подробностей и объяснений – но ничего из произошедшего Бен не помнил, хотя он был уверен, что был где–то вместе с ними.

«Неужели Джейсен сказал только папе, а не мне?»

Это угнетало его. Он терпеть не мог забывать то, что считал важным, а это событие действительно было серьезным и стоило того, чтобы его помнить.

— Что–то тебя беспокоит, — сказал Джейсен, когда они пошли прочь, оставив митинг позади.

«Да: Брайша и Нилани». Но Бен решил, что частью взросления является умение подчиняться приказам не как ребенок, который не знает, как лучше, а как солдат, который понимает, что иногда есть вещи, которые тебе знать не следует.

— Ничего важного, — ответил он. – Совсем ничего.

Кабинет министра Коа Не, комплекс клонирования, город Типока,

Камино, десять стандартных лет после юужань–вонгской войны

— Вы умираете, — сказал врач.

Боба Фетт видел в его отражение в огромном, во всю стену листе из транспаристали, пока пристально смотрел на неспокойную поверхность моря. Светло–бежевый пиджак, белые волосы, бледное лицо: должно быть, он гадал, почему Фетт для проведения дополнительных обследований вызвал его сюда.

«Потому, что я считаю, что мне необходима особая экспертная оценка каминоанцев, а не только твоя. И я прав».

Город Типока представлял собой жалкие остатки того воплощения элегантности минимализма, каким он был во времена его отца, но его несколько поврежденных башен до сих пор были для Фетта в большей степени «безопасной гаванью», чем когда–либо мог стать Корускант. Он сосредоточился на темной поверхности моря, и на несколько секунд задержал взгляд, пытаясь увидеть, не собираются ли айвы в стаи снова, затем зафиксировал и обдумал слова врача.

Они имели знакомый вкус неизбежности, но все же вызвали холод внутри. Он заставил свои лицевые мышцы неподвижно застыть и повернулся к доктору с выражением лица не менее непроницаемым, чем шлем его мандалорской брони.

Доктор Белюин был одним из немногих, кто когда–либо видел его без шлема. Доктора могут воспринимать уродства намного проще, чем большинство других.

— Разумеется, я умираю, — сказал Фетт. – Я плачу тебе, чтобы ты мог сказать, что я могу с этим сделать.

Белюин сделал паузу и Фетт увидел, как он обменялся быстрыми взглядами с Коа Не, каминоанским ученым, возглавлявшим этот клонный комплекс, который сейчас являлся лишь тенью своего прошлого. Возможно, Белюин боялся сообщить профессиональному убийце, что он незлечимо болен, а может быть это была пауза, которую делает добрый доктор, пытаясь как можно осторожнее сообщить пациенту плохие новости. Фетт отвернулся от огромного окна, и поднял исчерченные шрамами брови в безмолвном вопросе.

Белюин подал голос.

— Ничего.

«Ты быстро сдаешься, доктор».

— Как долго?

— У вас осталось один или два стандартных года, если не будете сильно напрягаться. Меньше, если будете.

— Без догадок. Я оперирую фактами.

Доктор нервно моргнул.

— Сэр, в прогнозе всегда присутствуют неопределенности. Но деградация тканей вашего организма ускоряется, даже в вашей трансплантированной ноге, у вас повторяющиеся опухоли, и препараты не могут больше поддерживать функционирование вашей печени. Это может быть связано… с необычной природой вашего происхождения.

— С тем, что я – клон, ты имеешь в виду.

— Да.

— Я понимаю это как «не знаю».

Белюин, вышколенный на Корусканте очень дорогой и первоклассный врач, выглядел так, как будто был готов бежать к двери. – Вполне понятно, если вы захотите услышать другое мнение.

— У меня уже есть одно, — сказал Фетт. – Мое. И мое мнение состоит в том, что я умру, когда сочту нужным.

— Я сожалею, что сообщил вам плохие новости.

— Я слышал и хуже.

— Если бы я имел доступ к исходным записям каминоанской лаборатории, тогда возможно…

— Мне нужно поговорить об этом с Коа Не. Проводите доктора к выходу.

Каминоанский политик, серокожее воплощение грации и вежливой бесчувстственности, показал на дверь, и доктор проскользнул между створками еще прежде, чем они полностью открылись. Он явно очень хотел уйти. Двери, зашипев, закрылись за ним.

— Итак, где данные? – спросил Фетт. – И Таун Ве?

— Таун Ве… покинула нас.

«Да уж, вот сюрприз». Фетт знал ее не хуже остальных – для человека, во всяком случае – и она всегда казалась верной соственной расе. Она приглядывала за ним в отсутствие его отца, когда он был ребенком. Она даже нравилась ему.

— Когда?

— Три недели назад.

— Были причины для ухода именно в этот момент?

— Возможно, нынешняя политическая нестабильность в галактике.

— Значит, она, в конце концов, сбежала, так же как и Ко Саи.

— Я признаю, что некоторые из моих коллег изъявили желание получить работу в другом месте.

Каминоанцы не очень–то любили путешествовать. Фетт не мог представить, где за пределами их замкнутого мира они могли найти приемлемые для себя условия.

— И они забрали твои данные с собой.

Коа Не, казалось, заколебался. – Да. Мы так и не обнаружили исходные исследования Ко Саи.

— Что же тогда забрала Таун Ве?

— За исключением ее профессиональных знаний по исследованию эволюции людей? Большое количество маловажной информации.

Каминоанцы потеряли свою репутацию лучших в галактике специалистов по клонированию более пятьдесяти лет назад, когда их ученые покинули Камино, однако их тогдашнего уровня не достиг никто. Любой, кто сможет снова получить эти знания, разбогатеет, причем настолько, что сможет поднять экономику целой планеты, а не просто увеличить свой банковский счет.

Если бы он не был при смерти, Фетт, возможно, испытывал бы серьезное искушение использовать этот шанс.

— Тебя не беспокоит, что Белюин может заговорить? – спросил Коа Не.

— Он не скажет больше, чем мог бы сказать мой оружейник или бухгалтер. – Фетт снова смотрел на айвов, отвлекаясь, чтобы привести в порядок мысли, и интуитивно определяя порядок действий, которые ему придется предпринять теперь. – Им платят за молчание. Да и что такого в том, что он распространит по галактике новость, что я умираю? Меня уже считали мертвым.

— Это создаст нестабильность.

— Где?

— Среди мандалорцев.

— Для тебя не имеет значения, что с нами происходит.

Коа Не, как и все каминоанцы, не заботился ни о чем, кроме Камино, независимо от того, какое впечатление производила их внешняя вежливость. Чем старше становился Фетт, тем больше его двойственное отношение к каминоанцам сдвигалось в сторону неприязни. Они были наемниками, так же, как и он когда–то. В свое время он сам получал деньги за сомнительные дела. Но все же отношение к расе, которая выращивала других существ, чтобы они сражались за них, было далеким от восхищения.

— Мы всегда по–особому относились к тебе, Боба.

Ему не нравилось, когда Коа Не использовал его первое имя. «Остались ли у тебя образцы тканей моего папы? Ты все еще хочешь как–то их использовать? Нет, ты бы не смог так долго хранить их нетронутыми, правда?»

— Нет смысла искать Таун Ве. Даже нога, которую она клонировала для меня, дегенерирует. Мне не помогут «запасные части».

— Мы могли бы использовать эту технологию…

— Не для меня.

— Таун Ве все же может быть полезна тебе. Она наиболее опытный специалист.

— Возможно, вам следовало нанять меня разыскать Ко Саи еще пару десятилетий назад, вместо того, чтобы сейчас отправлять за Таун Ве.

— У нас… есть основания считать, что кто–то нашел Ко Саи. Но у нас остался достаточный уровень знаний, чтобы продолжать работы по клонированию и без нее, даже притом, что мы утратили первоначальные данные по исследованию контроля старения.

— Даже если кто–то и нашел ее данные, они не пытались их продать. А кто бы удержался от сделки, которая сулит такой куш? Никто, кого я знаю.

Очень похоже, что Фетту сейчас были нужны как раз данные Ко Саи, но этот след остыл больше чем пятьдесят лет назад. Идти по такому следу было бы затруднительно даже для него.

Но кто–то все же обладал этими данными. Ведь Ко Саи сбежала. А это всегда оставляет «аудиторский след», как его называет его бухгалтер. И Таун Ве может ключом к нему. Возможно, чтобы покинуть планету, она воспользовалась тем же путем. Возможно, у нее были те же наниматели, что и у Ко Саи; высококвалифицированный специалист по клонированию – редкость.

— У нас обоих есть причины найти всю возможную информацию и специалистов, — сказал Коа Не. Фетт подозревал, что если бы министр был человеком, он бы сейчас самодовольно ухмылялся. – Ты поможешь?

— Хочешь выжать из меня все возможное, пока я жив?

— К взаимной выгоде.

— Выгода дорого стоит. – Фетт отвернулся от окна и поднял свой шлем. – Я не занимаюсь благотворительностью.

Он поразмыслил о том, думал ли когда–либо Коа Не о его отце, Джанго, и ответил себе, что даже если и думал, то основываясь исключительно на его полезности для экономики Камино. То, что другой профессионал так хладнокровно воспринимал жизнь, не должно было его оскорблять: но все же он чувствовал себя оскорбленным. Однако это касалось его отца, а это была не та тема, которую он мог соотносить с деньгами или с выгодой. То, что для защиты Камино от имперской армии клонов использовались клоны его отца, всегда было ему, как ножом по горлу. Это была крайняя степень эксплуатации. Фетт знал, что его отец проигнорировал бы это, посчитав неизбежными последствиями заключенной слелки, но все же подозревал, что в глубине души тот был бы в ярости.

«Один из друзей папы называл их наживкой для айвов. Я помню».

— Мы заплатим.

— Ладно. Живой или мертвой?

— Конечно, живой. Миллион, чтобы вернуть Таун Ве живой, вместе с информацией.

— Два миллиона за ее возвращение, и еще миллион за информацию. Три миллиона.

— Чрезмерно. Я помню, что твоему отцу заплатили только пять миллионов за создание и обучение целой армии.

— Считай это инфляцией. Соглашайся или забудь.

В его мозгу, как прыгающий по воде камешек, скользнула мысль, соединяя прежде разрозненные идеи.

«В последний раз, когда каминоанцы вспоминали Джанго Фетта, еще существовали сотни тысяч… нет, миллионы мужчин, похожих на него, а сейчас нет ни одного».

Фетт вернул шлем на голову, ощутив прилив уверенности и чувство единения с ним – ощущения, которые наверняка испытывали многие из мандалорцев, вдохнул тепло и запах своего дыхания в краткий миг перед тем, как защелкнулся герметизирующий затвор и включился климат–контроль. Если бы возможности всего человеческого рода были использованы для блага мандалорцев, галактика бы сегодня стала совсем другой.

Но это не его проблема.

«Остался год. Времени достаточно, если я сконцентрируюсь на этом полностью».

Он не имел представления, почему с недавних пор его так часто посещали мысли о далекой войне. Возможно потому, что он знал, какие новости сообщит ему Белюин.

«На этот раз я действительно могу умереть».

— Эти данные нужны тебе не меньше чем нам, — сказал Коа Не. – Один миллион.

— Я найду их. И если ты хочешь, чтобы я вернул их вам, когда я получу информацию, которая мне нужна, цена остается прежней – три миллиона. – Самая приятная часть переговоров – это знать момент, когда ты сможешь от них отказаться. Сейчас он достиг такого момента. – Профессионализм имеет свою цену, Коа Не. Соглащайся или забудь. Я смогу найти кого–нибудь, кто сможет заплатить мне намного больше, чем ты – просто, чтобы покрыть мои издержки, разумеется.

— Но какой тебе сейчас прок от богатства?

Если бы это сказал человек, это могло быть воспринято, как жестокая насмешка над умирающим. Но каминоанцы были не настолько эмоциональны, чтобы высмеивать что–либо.

— Я всегда смогу найти способ его использовать.

Коа Не был прав. Ему не нужно было ни больше денег, ни больше власти и влияния; его вообще не интересовала политика. Ему приходилось служить слишком многим политикам, зачастую – в качестве оружия в их интригах друг против друга, и сейчас ему не особо нравилось даже быть Манд’алором, вождем разрозненного мандалорского сообщества.

«Ну и почему меня вообще это волнует»?

Он был вождем кучи разбросанных по галактике Мандо’эйд[1]. Среди них были фермеры, металлурги и их семьи, с трудом сводившие концы с концами на Мандалоре, было немало наемников, охотников за головами, и небольших диаспор, разбросанных по разным концам галактики. Едва ли их можно было назвать нацией. Он не был даже главой государства, во всяком случае, так, как это понимали на Кореллии или на Корусканте. Под конец юужань–вонгской войны у него под началом была всего лишь сотня коммандос, но они делали то, что мандалорцы делали поколениями; выживали в суровых условиях Мандалорского сектора галактики, защищали анклавы мандалорцев, или участвовали в чужих войнах. Он не имел ни малейшего представления, сколько людей, называвших себя мандалорцами, было рассеяно по галактике.

Хотя сотня воинов Мандо все же представляли собой силу, с которой следовало считаться. И каждый мандалорец в глубине души был воином: мужчины и женщины, мальчики и девочки. Их с самого детства учили сражаться.

«Я умру в течение двух лет. Мне семьдесят один. Я должен был прожить еще как минимум тридцать лет».

— Фетт.

«Нет».

— Три миллиона.

«Я еще не умер».

— Два миллиона кредитов, чтобы найти Таун Ве и вернуть ее. Это мое последнее предложение.

«Я сын моего отца. Смерть – это не неизбежность, а риск. Если использовать свой страх для концентрации на деле».

— Я восстанавливаю вашу экономику, — сказал Фетт. Возможно, Коа Не обиделся; с каминоанцами это сказать сложно. – Не оскорбляй меня такой малой надбавкой.

— Ты говоришь это так, как будто вообще не испытываешь эмоциональной привязанности к Таун Ве.

— Это бизнес. Даже если я умираю.

— Если ты согласишься на эту сумму, мы предоставим тебе всю имеющуюся у нас информацию о ней.

«Если бы она была полной, ты бы во мне не нуждался». – Три миллиона.

— Помни, что даже ты один не справишься.

— Всегда так говорят, — сказал Фетт. С этими словами он двинулся к выходу. – Когда я найду Таун Ве, я выставлю полученную у нее информацию на аукцион, чтобы покрыть мои издержки. Начинайте копить деньги.

Фетт ожидал, что Коа Не прибежит за ним на посадочную платформу, как всегда поступали упрямые клиенты, когда к ним возвращался здравый смысл. Но когда он оглянулся назад, платформа была пуста.

«Возможно, у него было только то, что он предложил. Жаль. Это будет или моя последняя охота, или начало новой удачи».

Ему нравились сложности. Да, он полагал, что у него есть шанс на успех. Для охотника за головами год – долгий срок.

Фетт заскочил на мостик «Раба 1» и опустил фонарь[2]. Он потратил целое состояние на третье по счету восстановление своего корабля – и добавление модификаций, о которых даже не мечтал его отец Джанго. Сидя в кресле пилота и глядя на скованный бесконечным штормом океан, он ощущал себя девятилетним ребенком, радующимся тому, что отец взял его с собой на задание.

Когда–то это место было для него домом. Счастливей всего он чувствовал себя именно здесь. С тех пор он никогда не был так счастлив.

Говорят, что когда ты умираешь, твое прошлое проходит перед тобой. Впрочем, люди говорят еще много чего, а он никогда не обращал внимания на сказанное, если ему за это не платили.

Фетт запустил двигатель и поднял «Раба» на стандартную разгонную траекторию. Он должен обнаружить след Таун Ве. Однако Коа Не был прав: какой толк ему сейчас от его богатства? Другие люди оставляли после себя империи, либо имели семьи, чье будущее обеспечивалось их богатством.

Он проверил свой сканер частот (абсолютно незаконный и очень надежный), и настроил его на контроль необычных сделок с акциями биоинженерных компаний. У Таун Ве было, что продать и она вполне могла это сделать… а круги по воде расходятся достаточно далеко, чтобы он рано или поздно смог их засечь.

«Лучше бы это было «рано». Поскольку если не удастся найти информацию, «поздно» для тебя уже не будет».

Даже его отец хотел получить от каминоанцев не просто кредиты. Он хотел получить сына.

«Когда–то у меня была жена и дочь. Мне следовало лучше о них заботиться».

Он ничего не добился в жизни, за исключением профессиональной репутации, а мандалорцам нужно было больше чем это. Стать Манд’алором – независимо от того, хочешь ты этого или нет – не значит приобрести родню или клан.

Пора навестить старые контакты. Фетт откинулся на спинку сиденья, снял шлем и пристально уставился на свое отражение в обзорном экране, пока «Раб 1» по проложенному им курсу следовал на Тарис.

Он даже не предполагал, что настолько скучал по Камино.

Глава 2

«…Это я?

Это я?

Неужели я обманываю себя, Джейна? Неужели я совершаю ту же ошибку, что и наш дед? Днем – почти всегда – я полностью уверен в правильности своего решения. Но затем я провожу ночи без сна, гадая, действительно ли путь ситхов поможет добиться продолжительного мира в галактике, или же во мне говорит мое эго. Это ужасает меня. Но если меня ведут мои амбиции, я бы не мучился сомнениями, разве не так? Джейна, я не могу тебе рассказать обо всем этом, не сейчас. Ты бы не поняла. Но когда ты поймешь, помни, что ты моя сестра, мое сердце, и что часть меня будет всегда любить тебя, не смотря ни на что.

Спокойной ночи, Джейна».

УДАЛИТЬ * УДАЛИТЬ * УДАЛИТЬ

Личный дневник Джейсена Соло; запись удалена

Авиационно–диспетчерская служба, грузовая авиатрасса, воздушное

пространство Коронета, Кореллия

Хэн Соло никогда бы не смог привыкнуть к тому, что ему приходится тайком, как преступнику, пробираться на территорию Кореллии.

Бежать от реальных врагов – одно дело, но возвращаться в свой родной мир вот так, крадучись, с поддельным сигналом радиоответчика на «Тысячелетнем Соколе» – это раздражало. Он относился к Галактическому Альянсу ничуть не лучше, чем любой другой кореллианец, и ему было больно слушать вопли о том, что он предатель и марионетка Альянса. Сейчас он понимал, каково быть двойным агентом, обреченным всегда считаться врагом, без возможности похвалиться, какую первоклассную и героическую секретную работу он выполнил для своих.

Он также не собирался использовать для прикрытия своего возвращения дипломатический статус Леи. Это был его дом, и он имел право посещать его тогда, когда хотел. Нет, он не прокрадывался внутрь. Он осуществлял скрытное проникновение. Это было необходимо исключительно для свободы действий.

Кого он дурачил? Свобода действий, как же. Он молча кипел от ярости и вираж, который он заложил, управляя «Соколом», оказался более резким, чем он рассчитывал.

— Ты должен научиться медитировать, — заметила Лея.

— Мне не нравится, как шумят системы охлаждения.

Она без лишних слов отрегулировала их вручную. – В таком случае, пора провести техобслуживание. – Грубое обращение Хэна с кораблем вынудило Лею молча но демонстративно провести настройку предохранителей, что было вполне красноречивым ответом. – Пока не полопались трубы подвода охладителя. Или пока ты не лопнешь от злости.

— Так очевидно, да?

— И Джейсен оставил уже три сообщения.

Хэн резко дернул «Сокол» вправо, слегка переборщив. Привод стабилизации протестующе взвыл. – Я не настолько спокоен, чтобы разговаривать с ним прямо сейчас.

— Неужели? Раньше тебя это не останавливало.

— Ладно, может, я успокоюсь, если спрошу Зекка о его намерениях относительно Джейны.

— Да уж, это поможет…

— Мне больше нравился Кип. Что там у них случилось? – спросил Хэн. – И что насчет Джага?

— Я сбила его. И ты прекрасно это знаешь.

— Ах, да. Теперь я вспомнил. И это я распугиваю ее парней, да?

— Милый, ты отшил Джага задолго до того, как я навела на него лазерную пушку. У меня где–то есть список ее бывших друзей, распуганных тобой. Осталось только устроить допрос Зекку, и будет полный набор.

Хэну хотелось бы дать Лее возможность улучшить ему настроение с помощью точных саркастических замечаний, но сейчас это не сработало. Раньше всегда все было ясно. Он знал, кто его враги, и в них точно стоило стрелять: Империя, юужань–вонги, и немало других чужаков, чьи намерения и цели были очевидны – они угрожали ему, и всем, кого он считал близкими.

А сейчас он враждовал как раз с теми людьми, для защиты которых он раньше сражался – со своим старым другом и с собственным сыном – а, кроме того, его собственный народ считал его закадычным другом Галактического Альянса. Сейчас быть героем было не так легко, даже учитывая то, что он осознавал свою правоту. Раньше он никогда не знал, каково это – быть в глазах других «плохим парнем».

«Эй, это не я здесь неправ. Это Альянс»

— Извини, милая, — Хэн почувствовал отвращение к себе, когда выплеснул свое раздражение на нее. – Я просто злюсь из–за того, что он не видит, как повторяется история. Знаешь, как это бывает – большая империя решает за всю галактику, неважно, хочет она того или нет?

— Это ты о Люке или о Джейсене?

— Ладно. Об обоих.

«Как может Люк не видеть этого? Неужели он не видит все эти тревожные признаки? Не осознает, насколько похожим становится Альянс на старую Империю?»

«У тебя короткая память, парень»

— Я буду продолжать убеждать Люка, — сказала Лея. – Но ты поговори с Джейсеном, идет? Я беспокоюсь за него.

— Сделаю.

— Обещаешь?

— Разве я могу спорить с тобой, Принцесса?

— Ну, разумеется. Ты всегда это делаешь.

— Значит… обещай мне, что это никогда не будет для нас поводом для ссоры.

Лея положила свою руку на его, вцепившуюся в ручку управления, и сжала сильнее, чем, казалось, могла когда–либо. Почти до боли. – Мы пережили намного худшие дни, чем сейчас.

— Это правда.

— Это просто добавит тебе седых волос, — снова ухмыльнулась она. – И вообще–то с сединой ты мне больше нравишься.

Это было все, в чем нуждался Хэн. Лея всегда была для него тем, кто связывает галактику воедино. Она была надежной и уверенной, и обычно оказывалась права. Иногда он задумывался о том, какой была бы сейчас его жизнь, если бы он не встретил ее – если бы не встретил Люка. Обычный космический бродяга, и к тому же старый и усталый. Лея дала ему цель в жизни, которая была важнее, чем его собственные интересы, и силу, чтобы добиваться ее.

Она также дала ему троих детей, которых он любил всем сердцем, и он не собирался просто сидеть и наблюдать, как единственный оставшийся у него сын все больше участвует в кампании Альянса по достижению контроля над всей галактикой.

* * *

Над Коронетом Хэн по крутой траектории направил «Сокол» на посадку, разглядывая сверху зеленую мешанину парков, скверов, и сельскохозяйственных районов за ними; все то, что так отличало Кореллию от ландшафта Корусканта. Он приземлил корабль на городскую посадочную полосу, слившись со множеством других кораблей всевозможных размеров и степеней убитости, и отключил двигатели.

— Ладно, пора выглядеть обычными людьми, — сказал он.

Они разделились и направились к квартире, тайно арендованной ими несколько дней назад; обычные люди среднего возраста, не связанные друг с другом и ничем не выделявшиеся в городской толпе. Не было нужды в каких–то скрытых проходах или изменении внешности. Суть была в том, чтобы не выделяться из толпы: повседневная одежда, заурядная квартира, обычные люди, которые просто идут по своим делам, а вовсе не семья Соло в самой гуще войны. Они шли по обсаженной деревьями улице, праздно заглядывая в витрины магазинов, как делали остальные пешеходы. Хэн шел примерно в двадцати метрах позади от Леи. Она могла чувствовать, где он находился, а ему приходилось следить за ней глазами, хотя она была более чем способна позаботиться о себе, если привлечет внимание дурных людей.

«Впрочем, какие еще дурные люди? За исключением моего двоюродного братца, самая большая опасность в присутствии здесь – это политические затруднения для моих родственников по жене. Настоящей опасности здесь нет».

Он держал Лею в поле зрения, хотя временами ее каштановая коса терялась в толпе народа. Для Хэна стало настоящим сюрпризом то, что семья Соло может остаться неузнанной на людях, но, похоже, они могли опознавать в лицо только звезд головида. Наверное, даже Глава государства Омас мог прогуливаться здесь и никто бы не подумал о нем больше чем: «какой–то человек со смутно знакомым лицом, имени которого я не помню. Возможно, это тот парень, который читает вечернюю сводку новостей».

Хэн вслед за Леей прошел в вестибюль здания, в котором находилась их квартира, и обнаружил, что она ждет его в турболифте. По сравнению с их квартирой на Корусканте эта была убогой. Впрочем, сейчас убогость их жилища была вполне к месту.

Ну, и что ты сделаешь сразу же, как только мы войдем в квартиру? – спросила Лея.

— Позвоню Джейсену.

— Хорошо. Схватываешь на лету. Не кричи на него, договорились?

На пятьдесят шестом этаже двери лифта открылись, и перед ними открылся коридор, устланный бежевым ковром с несколькими грязными заплатами. Лея сделала три длинных шага к двери их жилища, затем остановилась и вытянула левую руку в сторону, заставив Хэна застыть на месте. То, что другая ее рука при этом скользнула в складки накидки и появилась обратно, сжимая световой меч, побудило его вытащить бластер.

— Что–то услышала? – озадаченно прошептал он.

Они медленно и тихо приблизились к двери квартиры.

— Что–то почувствовала, — ответила Лея.

— Опасность?

— Нет, но что–то неправильно.

Они встали по обе стороны от двери и обменялись взглядами, в которых читалась одна и та же мысль: «Кто может знать, что мы здесь?».

Лея провела ладонью над дверью, не касаясь ее, и покачала головой.

— Внутри никого нет.

— Отойди от двери.

— Но кто–то все же там был…

— Мина–ловушка?

— Я не чувствую непосредственной опасности, просто ощущение нервозности тех, кто здесь был.

Хэн дотронулся до панели открытия, держа бластер наготове.

— Может, они знают, насколько теплый прием мы оказываем незваным гостям.

Дверь отъехала в сторону, открываясь, и они остановились на входе; внутри никого не было, квартира выглядела такой же, какой они оставили ее накануне, и внутри была тишина, не нарушаемая ничем, кроме тихого звука работы климат–контроля. Лея посмотрела вниз и наклонившись, подобрала что–то с ковра.

— Очень мило, — сказала она, изучив это, затем протянула Хэну. – Нет ничего лучше счастливого воссоединения семьи.

Это оказался небольшой лист флимзи. Кто–то, похоже, пропихнул его в щель под дверью, и это оказалось нелегко. Странный способ оставлять сообщение: однако так его никак нельзя было проследить по компьютеру. Просто несколько слов, нацарапанных на листке, который был весь измят, как будто его с усилием пропихивали сквозь щель.

Хэн посмотрел на него.

«Сал–Соло предложил на вас контракт в отместку за действия вашего сына на «Балансир»е. Позвоните мне. Геджен.»

Лея удивленно подняла брови. – А раньше твой двоюродный брат пытался тебя убить? Я имею в виду, официально. Случайные акты насилия можно не считать.

Она всегда легко относилась к делам. Хэн знал, что чем больше она беспокоилась, тем хладнокровней выглядела. Он поддержал это взаимное подбадривание друг друга. Его братца можно ненавидеть, стремиться его избегать, но он просто отказывался бояться его.

— У Тракена кишка тонка сделать это, Принцесса. Он всегда только болтает, — но в животе Хэна все сжалось. Его волновала не угроза убийства: он полагал, что сможет с этим справиться. Это было осознание того, что за ними кто–то следит, и они не знали, каким образом, и откуда. – И я не знаю никакого Геджена.

— Ну и каким образом кто–то узнал, что мы здесь? – Лея взяла лист флимзи из его руки и разгладила его между ладонями, как будто пытаясь ощутить отголосок того, кто написал текст. – Другие имена, новые удостоверения личности, нет дроидов, нет ногри… ты уверен, что не помнишь это имя?

— А должен?

— Может и нет. Я знала человека по имени Нов Геджен, который активно противодействовал «Лиге человечества». Он ненавидел Сал–Соло, — она назвала Тракена по фамилии, как будто он не имел к Хэну никакого отношения. Трогательная дипломатичность. – Но он должен быть давно мертв.

— У него были дети?

— Не знаю, но думаю, пора выяснить. Геджен не озаботился указать способ связаться с ним, значит, он считает, что один из нас узнает, как его найти.

— Или ее.

— Ладно, или ее. Пока я попытаюсь что–нибудь выяснить, позвони Джейсену.

Раньше жизнь была такой ясной. Хэн уже соскучился по определенности. Он открыл коммуникатор, ввел программу для маскировки источника сигнала – просто на всякий случай – и начал ждать ответа Джейсена.

«Еще один контракт на меня. Я думал, разборки с Тракеном закончены, но он продолжает возвращаться в самое неожиданное время»

Иногда он почти скучал по Бобе Фетту. Фетт, по крайней мере, не имел семейных интересов. Для него это была просто работа.

Тракен пошлет Фетта. Хэн был в этом уверен.

Корускант: квартира Скайуокеров

С недавних пор мысли о скрытом враге не давали Люку покоя.

Образ человека – в плаще с надетым капюшоном, безымянного и с ощущением исходившего от него зла – вторгался в его сны все чаще, уже не как обычные кошмары, но в виде четкого образа в Силе, и это было хуже любого кошмара.

И кошмар имел возможность стать реальностью, если уже не стал.

Он не мог разглядеть лицо этого человека. В его сне он преследовал его, пытался сорвать капюшон с его лица, но всегда просыпался, когда почти дотрагивался пальцами до ткани. По ощущениям ткань напоминала легкую шерсть банты.

Его пальцы сжались снова. В этот момент и мантия и человек рассеялись, и Люк проснулся с колотящимся сердцем, борясь с переполнявшими его отчаянием и гневом на самого себя оттого, что он не мог разглядеть то, что было настолько близко, что можно коснуться.

Он решил, что больше спать не собирается и насколько смог тихо, чтобы не разбудить Мару, поднялся. С пробивавшимся снаружи светом, исходившим от бодрствующего круглые сутки Галактического Города, и с его восприятием Силы ему не требовалось включать свет, чтобы налить себе стакан воды.

На коммуникационной панели было несколько сообщений – рутинное ворчание Ц–3ПО, сообщавшего, что с госпожой Леей и господином Хэном все в порядке, что ногри все больше волнуются из–за разделения с ними, и спрашивавшего о том, действительно ли дроидам необходимо оставаться в квартире четы Соло на Корусканте, в то время когда они могут понадобиться… где–то еще?

Люк с усилием улыбнулся, хотя с недавних пор у него было все меньше поводов для радости. Он уже давно подозревал, что дроиды несут в себе намного больше, чем заложено в них их программами. Беспокойство и заботливость Ц–3ПО ничем не отличались от поведения любого из членов его семьи, и его всегда приводило в замешательство, когда кто–то говорил «просто дроид».

— Да, друг мой, — вслух сказал он. – Это действительно необходимо, поскольку последнее, что им сейчас нужно – это большой золотистый дроид, афиширующий их присутствие… там, где они находятся.

Никто не упоминал про Кореллию, но было бы очень трудно потерять в Силе собственную сестру и лучшего друга. Люк пожелал им хотя бы отчасти обрести мир. Он знал, как трудно это сделать, когда линия фронта разделяет его собственную семью, хотя его опасения по поводу влияния Джейсена на Бена лишь немного не доходили до открытой вражды.

Люк отпил воды, наблюдая за непрерывным движением света в окне. Чувство дискомфорта, возникающее у него в связи с Джейсеном, можно было объяснить по–разному: это и то, как далеко его племянник был готов зайти, и то, как он использовал Силу, но более беспокоящим, хотя и в некотором роде смутным было другое – он боялся за Джейсена. Возможно, тот человек в капюшоне будет представлять опасность для Джейсена, или попытается сбить его с пути. Кем бы ни был этот человек, он представлял опасность: не непосредственную, вроде нацеленного оружия, а более общую, которая касалась всех.

Люк не бросался зря такими словами, как «зло», но в этом случае он считал его единственным подходящим.

Возможно, это видение подразумевало войну. «Что ж, чтобы предупредить меня об этом, не нужен сон, посланный Силой. Никому не нужен»

Он ощутил, что к нему сзади подошла Мара, и как, стоя в дверях, она успокаивающе дотронулась до его разума; просто короткое ободряющее прикосновение.

— Ты мог бы сделать нам обоим по чашке кафа, — сказала она. – Если уж мы не собираемся больше спать, надо хотя бы сделать это надлежащим образом.

— Можно подумать, что это поможет мне легче воспринимать ситуации, подобные нынешней.

Мара покрутила настройки кафоварки, одновременно поправляя волосы. – Ты о политике? Не думаю, что это когда–нибудь станет легче – особенно тогда, когда дело касается собственной семьи.

— Больше всего я беспокоюсь из–за Бена.

— Он хорошо проявил себя на «Балансире».

— Но ему всего тринадцать. Ладно, я позволил ему участвовать, но он еще ребенок. Наш ребенок.

— А сколько тебе было лет, когда ты очертя голову бросился участвовать в Восстании? Вряд ли намного больше…

— Мне было восемнадцать.

— Ого, ну прямо ветеран, да? – подмигнула она. Люк помнил, какой жестокой и холодной она была, когда он впервые встретился с ней, и подумал, что сейчас она выглядит еще красивей, когда в последние годы жизнь стала к ней добрее.

— Любимый, Джейсен заботится о нем. У него не могло бы быть лучшего учителя.

— Да уж…

— Ладно, я знаю, что у нас разные мнения по этому поводу.

— Ты знаешь, что я чувствую. Джейсен беспокоит меня. Раньше я никогда подобного не ощущал и не могу это игнорировать.

Ее улыбка поблекла. – Я чувствую немного другое.

— А я не могу изменить свое мнение.

Мара выглядела так, словно была готова сказать резкость, но она несколько раз кивнула, не глядя на него, как будто репетируя более взвешенный ответ. – Я тоже чувствую какую–то тревогу в Силе, но у меня есть теория.

— Я весь внимание.

Она снова сделала паузу, глядя на ковер. – Думаю, он влюбился, и это разрывает его изнутри.

— Джейсен? Влюбился? Да ладно…

— Поверь мне. Раньше я ощущала что–то подобное в тех, кого преследовала, и тогда я тоже поняла эти ощущения неправильно. Неудачный, мучительный роман может заставить людей чувствовать очень негативные эмоции – гнев и отчаяние от любви.

— Но он джедай. Мы можем контролировать такие эмоции.

— Мы оба джедаи. Мы муж и жена, и насколько мы сами можем это контролировать?

Он хотел бы поверить ей. Мара была умна: она бы никогда не выжила в качестве Руки Императора, если бы не имела очень развитого чутья на опасность и способности игнорировать свои собственные эмоции. Ей пришлось научиться видеть то, что было на самом деле, а не то, что она хотела видеть.

Ее голос смягчился. – Сказать тебе, что я вижу? Я вижу, что Бен примиряется со своими способностями в Силе, и не злится на нас за то, что мы делаем его джедаем. Мы этого сделать не могли, а Джейсен смог, и мы должны быть благодарны ему за это.

— Джейсен безответственно играет со своими способностями. Он проецировал себя в будущее и не говори мне, что это тебя не обеспокоило. Я не хочу, чтобы Бен учился таким вещам – да и что мы действительно знаем о том, чему научился Джейсен, пока отсутствовал? Он изменился Мара. Я это чувствую.

Она сжала чашку в руке, а другой пригладила волосы, однако сейчас Люк чувствовал только дистанцию, которой не должно было быть; словно она остерегалась его – или остерегалась расстроить его.

— Просто Джейсен вырос. Он идет другим путем джедая, вот и все. У нас нет ответов на все вопросы.

— Это не все. Я вижу сны, и в них видится угроза для нас.

— Ты правда думаешь, что Бен в опасности.

— Я думаю, что в опасности Джейсен. Я не хочу, чтобы Бен попал в неприятности вместе с ним.

— Будущее не неизменно.

— О, но оно станет таким, когда с ним поработает Джейсен.

— Эй, давай не будем ссориться по этому поводу.

— Я хочу, чтобы мы нашли для Бена другого наставника.

— Люк, ты случайно не заметил, что тут нет очереди кандидатов на эту работу?

Как сильно она ни защищала Джейсена, Люк не ощущал в Маре твердой уверенности. Он отставил бокал с кафом в сторону и притянул ее к себе, заглядывая в глаза. В углах глаз появилось несколько морщинок, а в массе огненно–рыжих волос, обрамлявших ее лицо, появились первые серебристые нити, но для него она была по–прежнему совершенством, по–прежнему его опорой и его возлюбленной.

И все же она ошибалась.

— Мара, я не могу это игнорировать.

— Ладно, — он почувствовал, как напряглись ее плечи. – Давай, заставь Бена отвернуться от нас как раз тогда, когда он начал успокаиваться. Ну и что, что Джейсен постиг несколько странных философских течений в Силе и общался с жуками? Мы оба были на темной стороне, и мы это пережили.

— Значит, ты все же чувствуешь темную сторону.

— Нет, я чувствую, что Джейсен приобретает силы большие, чем мои способности, что он хорошо учит Бена, и что он никогда не обидит его, — она отступила от Люка, и он ощутил, что она отгораживается от него, возможно, чтобы предотвратить превращение этого разговора в дискуссию, в которой не будет победителей. – А это значит, что он хорошо влияет на Бена. Без Джейсена у нас бы был сын–подросток с большими способностями в Силе, который не слушает нас. А это уже опасно.

В ее словах был смысл. И они давали шанс на уступку. – Я не могу с этим поспорить.

— Но…

— Я не говорил «но…».

— Я знаю, однако я это почувствовала.

— …Но я пренебрегу своим долгом, если бы не приложу усилия, чтобы выяснить, кого, или что я вижу в своих снах.

Мара на секунду сжала губы, смотря куда–то в сторону, затем с усилием улыбнулась. Она знала, что не сможет убедить его отказаться от его идеи. И он говорил серьезно. Его сны были слишком настойчивы и тревожны, чтобы отмахиваться от них, даже если это могло привести к разногласиям с Марой. Рано или поздно она успокоится; но если он будет игнорировать свою интуицию, последствия могут быть намного хуже, чем несколько мрачных взглядов и завтраков в молчании.

Затем ее улыбка стала шире, как будто она услышала его мысль. – Я собираюсь вернуться в постель. И тебе стоит сделать то же самое.

— Я допью свой каф. Чуть позже.

Люк долго сидел, потягивая напиток. Взгляд его был направлен в окно, сфокусировавшись на ярко–зеленой подсветке далекой вывески, так, чтобы медитация не перешла в сновидение. Он старался дотянуться до человека в капюшоне и заставить его показать лицо. Зеленый свет волнами заполнил его поле зрения; в нем показались очертания, в которых под различными обликами ощущалось что–то знакомое, и в то же время неузнаваемое, однако фигура в капюшоне по–прежнему ускользала.

За окном постепенно светлело. На фоне розовеющего восхода виднелись силуэты башен и шпилей Корусканта.

Из всего, что внушало Люку ужас в этих снах и видениях, страшнее всего было чувство, что он знает того, кто скрывается в тенях.

Он уже ощущал подобное раньше. Вот только точно определить, что именно, он не мог.

Частная квартира Джейсена Соло. Корускант

«Хотел бы я, чтобы ты была здесь».

Джейсен был способен дотянуться и коснуться Тенел Ка в Силе, но в этот момент он отдал бы все на свете, чтобы снова увидеть ее и свою дочь, Аллану. Он закрыл глаза и увидел Тенел Ка – на ее лице была та же улыбка, что была тогда, когда он впервые расстался с ней, когда она еще укачивала младенца – затем позволил своему присутствию в Силе дотянуться и слиться с ее образом. Он ощутил, что из живота в грудь разлилось тепло – она почувствовала его, и коснулась в ответ.

Младенца? Сейчас Аллане было четыре года; она была маленькой девочкой, могла ходить и говорить. Каждый раз, когда он тайком навещал ее, он обнаруживал, что она сильно подросла. Спрашивала ли она о папе? Нет, она была членом королевской семьи Хэйпа, и уже в этом возрасте ее наверняка научили молчать о своем происхождении. Насколько она выросла? Осознала ли она свои способности в Силе? У него было бесчисленное количество вопросов, из тех, которые и в голову не могут прийти отцу, который ежедневно видит свою дочь.

«Меня нет рядом с ней. Я не вижу, как она растет. У меня нет даже ее голоснимка».

Было гораздо легче дотянуться до Тенел Ка, когда он левитировал над полом, сидя со скрещенными ногами и с кистями на коленях. Без отвлекающих ощущений от сиденья под ним, или ткани кресла на руках, он мог полностью сосредоточиться на приливах и отливах Силы вокруг и внутри него.

Он позволил ощущению тепла растаять до того, как оно стало постоянным маяком для… он пока не знал точно, для чего. Но Тенел Ка поймет, что в эти дни ему приходится быть осмотрительным даже в Силе. Он вернул контакт в настоящее время. Ощущение было похоже на прощание.

Джейсен не знал, как много может почувствовать Лумайя, а его тайная семья должна быть защищена.

Однако больше всего ему хотелось бы сейчас увидеть рядом с собой своего деда, Энакина Скайуокера – человека, которого он никогда не знал, но который сам однажды встал на ту грань, на которой Джейсен стоял сейчас – на грань того, чтобы стать ситхом.

Пересечь эту грань – и возврата не будет. Учение ситхов нельзя было сравнивать с чем–то вроде его опытов с техникой монахов Айнг–Тии «скольжение по потоку», или какой–либо иной тайной техникой Силы, с которой можно побаловаться и отказаться в любое удобное время. В него входило все то, чего его учили избегать; однако показанное Лумайей настолько походило на правду, на неизбежность, на необходимость, что у него не было выбора, кроме как поверить в это.

«Но могу ли я верить Лумайе?»

Ее способности были поразительны. На астероиде, где находилось ее жилище, он был захвачен врасплох иллюзией, созданной Силой. Возможно, Лумайя, действительно была верной последовательницей учения ситхов, стремившейся доказать Джейсену, что история сохранила лишь одну версию событий, ту, что была рассказана джедаями; а возможно она была умной, умеющей манипулировать другими, и бесконечно терпеливой женщиной со своей тайной целью, и рассматривала Джейсена лишь как удобное средство для ее достижения.

Однако ее слова, что путь ситхов может быть силой, предназначенной для достижения мира и порядка, если используется бескорыстно… они были правдой. «Я чувствую это. Я знаю это – и мне жаль, что знаю».

«Но разве это я?»

Джейсен обшаривал все закоулки своей души, пытаясь найти хотя бы малейший признак того, что его мотивация была связана с честолюбием. Однако единственным чувством, которое он ощущал, был ужас: он не хотел этой ноши.

«Именно поэтому она досталась тебе».

Он опустился в кресло, и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пока не почувствовал, что готов снова окунуться в повседневность. Однако если бы ему дали право выбирать между возможностью быть с Тенел Ка и поговорить с Энакином Скайуокером… – да, он бы выбрал последнее. Всего лишь несколько минут, чтобы задать один–единственный вопрос: «Прежде чем ты пересек эту грань, чувствовал ли ты те же сомнение и нежелание, которые сейчас ощущаю я?»

«У тебя ведь тоже была тайная любовь, не правда ли?»

Слишком частые мысли о том, что он попадает в ту же ловушку, что и его дед, расшатывали и без того неохотное согласие Джейсена вступить на путь ситхов. Поскольку два поколения назад итог для галактики был катастрофическим, ему было необходимо знать, что все по–другому. Он хотел быть абсолютно уверенным в этом.

В истории галактики было много существ, которые верили, что они являются избранными (применительно к их конкретной культуре), рожденными, чтобы принести порядок, и все они с очевидностью оказались неправы. Джейсен никогда не забывал об этом.

Но события не собирались ждать, пока он размышлял. Приближалась война. Он должен поговорить с адмиралом Ниатхал. Она была сторонником жесткого курса в политике – очевидное доказательство, что не следует судить об отдельном представителе расы по общей ее репутации. Для такого миролюбивого народа, невероятно много мон–каламари стали бескомпромиссными офицерами военного космофлота.

Без способности вести войну нельзя поддерживать мир. Везде, куда бы он не посмотрел, Джейсен видел определенную правду в словах Лумайи. Путь ситхов не был ни злым, ни опасным, если тот, кто вступал на него, был искренним. Но вот в ее искренности он не был уверен.

И должен быть полностью уверенным в своей.

Бен все еще спал в своей квартире. За последние недели подросток сильно повзрослел, и Джейсен мог представить себе взрослого мужчину, которым тот станет – сильного, но уравновешенного, способного контролировать свои страсти – однако сегодняшним делом Джейсен должен заняться в одиночку. Он вызвал аэротакси и направился к Сенатскому Комплексу.

Такси высадило его на площади, где уже виднелся народ, входивший и выходивший из огромного куполообразного здания. Делегаты работали вне фиксированного графика. В здании Сената всегда было оживленно, двадцать четыре часа в сутки шли прения, либо работал какой–нибудь специальный комитет, или проходила иная деятельность. У представителей от Мон–Каламари рабочий день начинался рано, а Джейсен хотел, чтобы их встреча с Ниатхал выглядела случайной, не назначая встречу или иным образом привлекая внимание.

И он мог это сделать.

Он знал, где сейчас находилась Ниатхал. Когда он видел ее вчера, у него сформировалось о ней устойчивое впечатление в Силе, как о существе, которое очень сильно хотело с ним поговорить. Она хотела занять пост Омаса, хотя собиралась сначала получить должность Главнокомандующего. А адмирал Пеллеон, новичок на этом посту, но ветеран в мире военной политики, еще не собирался оставлять эту должность. Понятно, что она хотела поговорить с Джейсеном. Высказанная им готовность применить решительные меры для разрешения проблем явно произвела на нее впечатление.

Так что сейчас он чувствовал ее. И зайдя внутрь здания и двигаясь по облицованным мрамором общественным коридорам, а затем по устланным коврами коридорам, в которые имели доступ только те, кто имел соответствующую аккредитацию, он шел прямо к ней.

«Неужели я собираюсь интриговать?» — Эта мысль застигла Джейсена врасплох. — «Нет. Я должен знать, на кого я могу положиться, если понадобится».

Ему не требовалось влиять на нее, чтобы встретиться с ней по пути. Он просто нашел кабинеты, где собралась она вместе с другими мон–каламари, и устроился там, где она рано или поздно должна была пройти. Он присел в вестибюле на скамью с обивкой, и начал наблюдать за дверью.

Офицер космофлота на штабной должности. Неудивительно, что она была расстроена. Джейсен гадал, как она собиралась справляться с более высокой должностью, если ее желание исполнится, и она займет пост Омаса. Политика всегда связана с предельным разочарованием.

Пока он ждал, он думал о Лумайе. И Бен уже спрашивал, собирается ли он рассказать Люку о Брайше и Нилани. «Привет, дядя, Лумайя вернулась. Подумал, что вы бы хотели это узнать – по старой памяти». Нет, он чувствовал, что это были не те новости, которые стоит тому сообщать.

Джейсен ощутил вокруг Ниатхал рябь разногласий и возражений, а также ее сопротивление, когда она твердо стояла на своем. Временами он мог почти видеть это, как слабые призрачные оттенки цвета, формы и движения, когда усиливались и ослабевали эмоции. Ниатхал была сама уверенность – это тоже было то, что он искал.

Он услышал, как распахнулись двери и наружу вырвались приглушенные звуки голосов. В вестибюле появилась адмирал Ниатхал, в белом мундире и с очень официальными видом. Она не могла не заметить его, а учитывая, что он сидел лицом к дверям, она должна была его узнать. Джейсен встал.

«Никакого использования Силы. Посмотрим, куда это приведет».

— Джедай Соло, — сказала она, взглянув на него искоса. Он почувствовал ее осторожность. – Вы здесь по делу?

— Просто проходил мимо.

— Я бы хотела услышать ваш доклад о рейде на «Балансир». Это бы очень мне помогло.

Джейсен вежливо наклонил голову. – Не хотели бы вы продолжить разговор снаружи?

Ниатхал, не отвечая, направилась к выходу. Никакого убеждения не потребовалось. Они не разговаривали, пока не вышли из здания и не начали пересекать плошадь. Ниатхал явно была не расположена к светской болтовне, и Джейсену понравилось ее открытая манера поведения.

— Насколько сильно мы в действительности повредили Балансирную станцию? – спросила она. Они проследовали к общественной посадочной зоне и сели в одно из ожидавших аэротакси. – Водитель, клуб «Кайан».

Это было название привилегированного офицерского клуба, в котором Джейсен никогда не был. «Удобно». Он поднял заслонку, отделив пассажирский салон от кабины водителя, чтобы обеспечить конфиденциальность беседы.

— Шесть месяцев, — сказал он. – Не больше.

— Тогда именно столько времени у нас есть до начала полномасштабной войны, — заявила Ниатхал.

Она опустила подробный анализ, как будто ожидала, что тишину заполнит Джейсен.

— Я не думаю, что галактика может себе позволить еще одну войну так скоро после вторжения юужань–вонгов, — сказал он.

— Да, это будет уже четвертая крупная война за столетие. Неудачная перспектива.

— Хотел бы я, чтобы хотя бы следующие сто лет прошли без войн.

— А я была бы не против того, чтобы мне пришлось искать другую работу, джедай Соло.

На секунду Джейсен подумал, что она до отвращения открыто говорит о своих политических амбициях, но то, как она слегка повернула свою голову и посмотрела на наградные ленточки на своем мундире, дал ему понять, что она имела в виду окончание необходимости в войнах.

Возможно, она имела в виду и то, и другое.

— Моя собственная семья разделена этим конфликтом.

— Большинство джедаев не имеют семей, — сказала Ниатхал.

— У нас занятные взаимоотношения с тем, что мы называем привязанностями. — «Она, что, проверяет мою лояльность?» — Но мой долг, как джедая, состоит в том, чтобы уважать жизни миллиардов других существ.

— Если мы продолжим небрежно проводить операции, подобные кореллианской, нас ждет долгая война.

— Я обдумывал, насколько успешной может быть атака на их космоверфи, — сказал Джейсен.

— Сомневаюсь, что политиков удастся склонить к чему–либо большему, чем поддержка блокады.

— Которая связывает большое количество ресурсов.

— Так же, как и атаки по многим направлениям.

Разговор был из тех, что больше напоминают обоюдную проверку, однако Джейсен не винил Ниатхал за осторожное отношение к политической позиции джедаев, учитывая нерешительный подход Люка.

От здания Сената такси направилось на юг. У жителей города начинался рабочий день, либо они возвращались домой после ночной работы. Они сейчас находились в центре района ресторанов, обслуживающего Сенат; линии аэротрасс проходили мимо рядов уютных кафе, элегантных отелей, либо частных клубов, где политики и старшие офицеры могли найти комнаты и тактичное обслуживание.

— Здесь я предпочитаю жить в своем клубе, — сказала Ниатхал, как будто отвечая на вопрос Джейсена. Он как раз отвлекся на странные ощущения, возникшие в глубине его разума. – Итак, возможно мы сможем более подробно рассмотреть вопросы, касающиеся этой блокады, поэтому…

Джейсен резко дернул головой в разные стороны, внезапно охваченный ощущением немедленной опасности, настолько сильным, что он инстинктивно закрыл Ниатхал своим телом и окутал такси щитом Силы. Транспорт встал на дыбы, как будто подброшенный приливной волной. Затем, через секундную паузу такси, как коробку, встряхнул оглушительный грохот, и их осыпало внезапной метелью чего–то, похожего на сверкающий снег. Он барабанил по корпусу, пока Джейсен изо всех сил старался удержать такси на месте, не замечая усилий пилота.

Осколки транспаристали.

Казалось, это продолжалось минуты, сопровождаемое воплями пилота. Джейсен выпрямился, глядя в быстро мигающий глаз потрясенной Ниатхал, и понял, что их задело краем сильнейшего взрыва.

— Охх… только посмотрите…, — придушенно сказал пилот. Похоже, он мог удерживать такси ровно и без невидимой помощи Джейсена.

Ниатхал судорожно проглотила слюну. – Ну, это меняет все.

Хотя Джейсен почувствовал, что произошло, но увидеть это своими глазами ужасало еще больше. Аэротрассы над ними выглядели, как зияющая дыра в ничто – как будто все находившиеся в воздухе спидеры рухнули вниз (что наверняка и случилось) – а на сотню метров вокруг окна зданий по обеим сторонам выглядели как широко распахнутые зубастые пасти. Все транспаристальные фасады были разбиты ударной волной. Сила разрывалась от гнева, страха и потрясения. Наступившая неестественная тишина прервалась сиренами аварийных транспортов и отдающимися эхом криками. Джейсен вдруг понял, что лобовые иллюминаторы такси упали внутрь кабины, хотя остались целыми.

А еще Джейсен ощутил самую натуральную ярость. То, что случилось, было бессмысленным и неизбирательным актом насилия, и галактика могла уничтожить сама себя миллиардом подобных деяний, если порядок не восторжествует. На какую–то секунду он потерял свой самоконтроль джедая и позволил себе ощутить переполнявшие его гнев и сожаление о неизбежных жертвах.

— Кореллианцы, — сказал пилот. Голос его звучал нетвердо. Сделанный им вывод был мгновенным, и не учитывал даже возможности случайного характера взрыва. И какому выводу наверняка придут многие другие корускантцы. Так же, как и у Ниатхал, его первой мыслью было то, что это был взрыв бомбы, и что локальный конфликт перерос в то, что любого должно заставить занять более жесткую позицию.

На Корускант вернулся терроризм.

Через заднее окно такси, откуда тоже выбило транспаристаль, Джейсен видел, что за ними скопилось много аэроспидеров. Он едва осмеливался представить себе, что сейчас происходит в сотнях метрах внизу, куда упали обломки и попавшие под действие взрыва транспортные средства. Но все же подумал, и позволил гневу разгореться, снова дав ему цель.

— Возможно, и нет, — сказал Джейсен. – А возможно, что, в конечном счете, неважно, кто это сделал.

Водитель посмотрел на Джейсена, как на сумасшедшего.

— Водитель, отвези нас обратно к Сенатскому Комплексу любым путем, каким сможешь, — сказала Ниатхал. Она быстро успокоилась: похоже, что боевого адмирала не так–то легко привести в замешательство. Она уже переключала свой коммуникатор на передачу кодированных сообщений и звонила помощникам, чтобы получить информацию от подразделений безопасности. – Джедай Соло, я должна поговорить с нашим сенатором.

Пилот такси подчинился приказу в той странной и безмолвной манере, которая характерна для людей в состоянии шока. Он развернул такси и начал подниматься на более высокую трассу. Джейсен, использовав хорошо рассчитанные толчки Силы, помог ему аккуратно обойти замершие в пробке спидеры.

«Да, кореллианцы. Хотел бы я ошибаться насчет войны».

— Ситуация очень быстро ухудшается, — сказал он.

— Все идет к тому, что нам придется предпринять серьезные меры по обеспечению порядка, — откликнулась Ниатхал.

— А что насчет повреждения моего такси? – вклинился пилот.

Вопрос остался без ответа.

Размышления Джейсена набирали обороты. Для осуществления целей Лумайи это было идеальным временем – хотя и противоестественно. То обстоятельство, что он не ощущал ее участия в произошедшем, ничего не значило. Она вполне могла вводить его в заблуждение.

Но это почти не имело значения. Были спущены с поводка события, которые будут теперь развиваться самостоятельно. И теперь в нем была нужда больше, чем когда бы то ни было. Он может предотвратить полную анархию.

Это была опасная мысль, но, тем не менее, он обдумал ее.

Кто–то должен это делать. А он должен как–то проверить Лумайю.

Глава 3

Элиит ори’шайа тал’дин. (Семья – это больше, чем кровная связь)

Мандалорская поговорка

Квартира Скайуокеров, Корускант: 8:00 утра

Мара чуть не уронила чашку, и оперлась рукой на стол.

— В чем дело? – Люк удержал ее за плечо и наклонился к ней. Она начала рассеянно вытирать разлитый каф салфеткой. – Милая, с тобой все в порядке?

— Джейсен, — сказала она.

Люк немедленно отыскал Бена в Силе. Он был там, без каких–либо следов беспокойства или опасности. А вот Джейсена не было. Все его следы в Силе пропали.

— Он просто погас в Силе, — сказала Мара. Она открыла коммуникатор. – Я знаю, что он может это делать по желанию, но на этот раз я почувствовала какую–то странность, — она сделала паузу, смотря в пространство в сторону дальней части комнаты, пока слушала. – Бен? Бен, с тобой все в порядке?… да?… где Джейсен?… нет, ничего срочного, не волнуйся. Я позвоню тебе позже.

Люк не слышал ответов Бена, но тот точно находился там, где должен был быть – в квартире Джейсена, и был невредим. Мара встала и с тем же рассеянным видом заправила волосы за уши. Она была настроена на Джейсена лучше, чем Люк, и он гадал, не следила ли она за племянником из предосторожности. Это его успокоило. Ее старые навыки ликвидатора не исчезли; они все еще были в значительной мере ее частью, приспособленные к новым условиям, но все же практичные и полезные.

— Голонет, — пробормотала она и включила экран, разыскивая канал новостей. – Как бы банально это не прозвучало, у меня плохое предчувствие. Мне надо знать, что происходит.

Она была права: Люк и сам начал чувствовать как, словно надвигающаяся грозовая туча, усиливается тревога и беспокойство. Пока Мара наливала новую чашку кафа, он вытер остатки разлитого напитка, внимательно наблюдая за ней. Они как раз заканчивали завтрак, когда канал НРГ[3] передал экстренное сообщение о взрыве в районе отелей к югу от Сената. Как сообщил ведущий программы, есть предположения о том, что причиной взрыва была бомба.

Мара мгновенно открыла свой коммуникатор и подождала, ее лицо застыло в напряжении.

— Джейсен не отвечает, — наконец сказала она.

Было легко сложить два и два и прийти к абсолютно неправильному ответу. Люк положил на ее руку свою ладонь и слегка сжал.

— Это было бы слишком простым объяснением. Корускант – большая планета, и шансы на то, что он оказался именно там, незначительны.

— Я склонна допустить худшее, — сказала Мара, в свою очередь, сжав его руку. – А сейчас я даже не знаю, стоит ли нам искать его или нет.

Как и все, кто привык контролировать и действовать, Мара инстинктивно стремилась в момент кризиса что–нибудь делать, даже если не знала толком, что именно. Люк разделял ее чувства.

«Мы не можем оставаться в стороне от событий, даже если не знаем, что происходит. У Силы не бывает выходных дней».

— Если это действительно был террористический акт, — заметил Люк, — нам лучше направиться к Сенатскому Комплексу, поскольку Омас наверняка захочет обсудить последствия произошедшего.

Мара замолчала и замерла, перестав даже моргать. Про себя Люк называл такое ее состояние снайперским режимом; расчетливый, планирующий, холодно–рациональный. Его всегда впечатляла ее способность использовать полезные черты ее прошлой жизни, когда она была имперским ликвидатором, отбрасывая темные ее стороны. И он в очередной раз порадовался, что они на одной стороне.

Она схватила куртку, причем не одну из своих обычных модных моделей, а что–то серое и утилитарное, как будто готовилась к бою. – Надеюсь, никто не будет спешить с выводами. Это как раз одна из тех вещей, которая может побудить людей, живущих здесь, совершить опрометчивые поступки.

Люк не знал, имела ли она в виду политиков или простых граждан. Возможно, это было и неважно: любая из групп способна побудить к действиям другую. Он махнул рукой в сторону посадочной платформы. – Я поведу. А ты следи за новостями.

Голокомментатор НРГ продолжал упоминать слово «взрыв», и каждый раз делал это так, что слышалось «бомба».

Люк старался проскочить на аэроспидере через все больше заполнявшиеся аэротрассы, по мере того, как от места взрыва во все стороны расширялась дорожная пробка. Не требовалось много усилий, чтобы запрудить переполненный город, зависящий от строгого контроля движения транспорта.

Он бросил быстрый взгляд на Мару. – Что, если это не бомба?

— Люди обычно спешат с выводами. Если они хотят верить, что это бомба, даже факты не могут убедить их в обратном.

— Не могу представить себе, чтобы Кореллия стала устанавливать бомбы в гражданских районах.

— Кореллия, — сказала Мара.

— Видишь? Мы все это делаем. Я тоже подумал о Кореллии. На Корусканте живет около тысячи различных рас, и у большинства из них есть свои ненормальные. Это может быть кто угодно.

— Представление о чем–то обычно перевешивает значение фактов.

— Вот именно, любимая.

Скорость спидера в потоке транспорта снизилась до черепашьей, а на аэротрассах сверху и снизу тоже образовалась пробка. Люк обдумал мысль о том, чтобы очистить путь между транспортами с помощью толчков Силы, но для безопасного осуществления подобного маневра здесь просто не было места. Он нашел ближайшую общественную посадочную зону и приземлил спидер, чтобы продолжить движение пешком.

Теоретически, пешеход мог обойти всю планету, двигаясь по улицам и пешеходным дорожкам. В реальности это было бы слишком медленно. Но сейчас это оказалось полезным для того, чтобы быть достаточно близко к людям, чтобы ощутить их эмоции: и в подавляющей части в Силе ощущался гнев. Не политический гнев, исходивший от делегатов Сената – это был концентрированный и вызванный страхом гнев конкретных людей, чьи жизни были непосредственно затронуты конфликтом на другой планете.

Корускантцы привыкли чувствовать себя в безопасности в течение тысячелетий. Они снова начали привыкать к безопасности после поражения юужань–вонгов, и теперь это хрупкое чувство дало трещину.

Ощущавшиеся вокруг эмоции напоминали вулканический разлом, открывший проход темной стороне. Сам воздух, казалось, звенел от напряжения. И то, что станет целью этого гнева – мишенью для ненависти этих людей и объектом для возложения вины за произошедшее – повлияет и на ход конфликта с Кореллией.

Пока Люк и Мара шагали в сторону Сенатского Комплекса, наружние экраны голоновостей окружили толпы людей, которые с мрачными лицами смотрели все более подробные новости. Экраны показывали, какие части Галактического Города были заблокированы, а также раздраженных сотрудников противопожарной службы, объяснявших, что они все еще не достигли эпицентра взрыва и не установили общее число погибших.

Люк остановился в задних рядах толпы; Мара продолжила движение и скрылась из виду. Никто их не узнал, что можно было считать благословением.

— Кто–нибудь уже взял на себя ответственность за взрыв? – спросил он.

Молодой мужчина в желтом комбинезоне пилота службы доставки полуобернулся к нему. – Нет, но им и не нужно, так ведь?

— Им?

Мужчина снова бросил взгляд на экран. – Кореллии. Это их месть за «Балансир», разве нет? Это ведь очевидно.

Люк воздержался от ответа и просто пошел дальше. Когда он догнал Мару, она ожидала в дверях, разговаривая с кем–то по коммуникатору.

Она подняла взгляд и покачала головой. – Уже имеются сведения о ста пяти погибших, и это число растет; раненых уже три сотни. Я только что звонила в офис Омаса. Он объявил чрезвычайное положение.

— Это должно было быть очень мощное устройство, судя по повреждениям.

— В переполненном городе, застроенном высотками, не нужно много усилий, чтобы нанести большой ущерб.

…Осколки транспаристали, разлетевшиеся во все стороны, как миллионы клинков, спидеры, падавшие с высоты в тысячи метров, ударные волны от взрыва, чья мощь концентрировалась в этих ущельях из построек… Люк вполне мог представить себе детали. Сила вокруг него гудела в беспорядке, но его большая часть, казалось, исходила от окружающих людей.

Он взял Мару за руку и начал проталкиваться сквозь толпу. Им потребовалось полчаса, чтобы добраться до здания Сената, к тому времени Омас уже покинул свой кабинет и сейчас находился в расположенном глубоко под поверхностью командном центре аварийно–спасательной службы.

Люк и Мара зашли в огромный зал, который, похоже, представлял собой один гигантский голоэкран; весь зал был заполнен облаченными в форму сотрудниками. Надпись над дверями гласила просто «СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ЦЕНТР». Именно здесь власти Галактического Города должны были совместно определить долговременные последствия случившегося, спланировать необходимые действия на последующие дни, пока находящиеся ниже по цепочке командные центры тактического и оперативного уровня осуществляли текущую работу.

Когда Люк внимательно оглядел зал, в который зашел, он понял, что здесь присутствует личный состав всех аварийных служб города: он опознал форму сотрудников Управления безопасности Корусканта, Аварийно–противопожарной службы, Службы контроля воздушного движения, узнал руководителей медицинских центров и представителей городских властей. Встав позади них, он увидел, что они изучают постоянно дополняемый список жертв. Целая стена была занята массой информационных панелей вплоть до перечня аэротрасс, которые были перенаправлены в другую сторону и списка медцентров, в которые направлялись раненые.

Омас повернулся к Люку и Маре и покачал головой.

— Можно исключить версию о случайном характере взрыва, — сказал он. – УБК выявило на месте взрыва следы промышленного детонита.

Мара продолжала осмотр. Ее взгляд скользил по списку жертв – по большей части безымянных, с указанием только их описаний, и Люк подумал, что она, возможно, ищет среди них Джейсена.

— Где установили взрывное устройство? – спросил Люк.

— В одном из отелей, — сказал офицер УБК. Идентификационный значок на его мундире гласил «Шеву». – Под названием «Элита». Очевидной причины для установки его именно там нет, но, похоже, что взрыв произошел в номере. Возможно, это был гол в свои ворота.

— Гол в свои ворота?

— Бомба взорвалась, когда находилась в руках террориста.

— Итак, нам известна комната, для начала. Тогда нам следует выяснить личность того, кто там проживал.

— Мы занимаемся этим.

— Мы не можем полагаться на предположения.

Капитан Шеву посмотрел на Люка сверху вниз, вежливо, но с явным раздражением от этого указания. – Я ни в чем не полагаюсь на догадки, сэр. Мы работаем с надежной информацией, поступающей от оперативно–тактического звена Управления, а имеющиеся пробелы таковыми и остаются до момента получения точных сведений.

— А какова будет наша реакция, если за взрыв окажутся ответственными кореллианцы?

Омас, похоже, необычайно заинтересовался информационной панелью, которая показывала список помещений, затронутых взрывом: красные светящиеся точки показывали, какие из помещений были уже проверены и оцеплены.

— Если не будет бесспорно доказано, что взрыв организован правительством Кореллии, наши действия должны оставаться в рамках расследования обычного преступления.

— Думаю, мастер Скайуокер имеет в виду менее официальную реакцию, — раздался голос позади Люка.

Он даже не почувствовал, как Джейсен входит в комнату. То обстоятельство, что Джейсен способен подойти к нему незамеченным, обеспокоило его. Мара тоже обернулась, и хотя Джейсен теперь стоял прямо перед ними, Люк его не чувствовал, и, судя по выражению лица Мары и легкой тревоге в Силе, она – тоже. Затем внезапно, как принесенный ветром запах цветка, присутствие Джейсена резко усилилось, окружив их. «Значит, он хочет показать мне, насколько сильным он стал». Люк пожалел о враждебности своих мыслей, однако это никак не успокоило его.

— Извините, дядя Люк, — сказал Джейсен. Для находившихся в зале не–джедаев возникшее напряжение было, конечно же, незаметно. – Меня задело взрывом. Я пришел посмотреть, чем могу помочь.

— Я рад, что с тобой все в порядке. – Люк вернулся к ранее заданному вопросу. – Да, капитан, я имею в виду неофициальную реакцию. Контрмеры, обострение конфликта.

— Преследования, — тихо предположил Шеву, все еще изучая информационные панели. – Это очень усложнит жизнь в городе. Согласно последней переписи, проведенной Службой иммиграционного контроля, на Корусканте проживает почти двадцать миллионов кореллианцев.

— Большинство из которых не представляют опасности, — сказал Люк.

— И их нельзя отличить, кроме как по удостоверениям личности, — сказал Джейсен. — Они выглядят совсем как мы.

— Они не просто выглядят как мы, они не отличаются от нас.

Омас положил руку на плечо Джейсена и с легкостью профессионального политика перевел разговор в более мирное русло. – Может быть, мы продолжим нашу дискуссию в другом месте? Здесь мы мешаем капитану Шеву. Он должен разбираться с произошедшим.

Он показал на одну из дюжины небольших комнат, входы в которые находились в главном зале. Над дверью каждой комнаты виднелись таблички с надписями: «Отсек Аварийно–противопожарной службы», «Отсек УБК», «Отсек Медслужбы».

Омас провел Мару, Люка и Джейсена к комнате, обозначенной как «Отсек Информации».

— Я бы хотел обсудить вопрос о том, как мы подадим это событие нашей службе по связям с общественностью. Во времена, подобные этому, важнее всего – восприятие событий. Есть разница между сотней погибших в катастрофе общественного спидера и сотней жертв террористической атаки: если первое событие – это трагедия, то второе – начало войны.

Люк мельком посмотрел на Мару, которая встретила его взгляд, но не выдала никаких внешних признаков беспокойства. Большая часть бед, с которыми они столкнулись на протяжении их жизни, были очень серьезными: вторжения, армии пришельцев, темные джедаи… все это было далеко за пределами рутинного контроля инцидентов, осуществляемого государственными служащими Корусканта. То, что сейчас произошло, в галактических масштабах было довольно незначительным событием, но оно походило на укус змеи – маленькое, болезненное, и способное отравить всю планету.

Джейсен шел впереди них, и в его присутствии в Силе не чувствовалось ничего, кроме спокойной решимости.

Верхний Город, Тарис

Бобе Фету было наплевать на то, что кто–то может опознать его корабль, «Раб 1».

Едва ли это приведет к чему–то серьезному; скрытность хороша на своем месте, но ему не было необходимости прятаться. А восстановленный каркас того, что когда–то было великолепным Тарисом, находился сейчас так далеко в стороне от основных событий, что был вполне реальный шанс на то, что его здесь никто не знает.

И до поры до времени планета была удобной базой. Галактика, похоже, забыла о ее существовании, что было совсем неплохо, поскольку четыре тысячи лет назад, во время гражданской войны джедаев, планету сравняли с землей. Фетт оценил иронию: он привык рассматривать большинство галактических войн, как результат вражды джедаев, поскольку они почти сводились к противостоянию «джедаи против ситхов». Юужань–вонгская война была в этом смысле освежающим перерывом.

«Ничего не меняется, правда?»

Он также считал интересным тот факт, что полное восстановление опустошенной планеты привело в большой степени и к возврату ее прежнего общественного строя; мир снова демонстрировал пропасть между социальными классами почти в буквальном смысле слова – в виде уровней их проживания.

«И люди ничему не учатся».

Он включил на «Рабе 1» защитный щит, и направился пешком по проспекту, ловя осторожные взгляды от некоторых элегантно одетых жителей, вышедших на вечернюю прогулку. Верхний Город Тариса снова выглядел эхом Корусканта; высокие башни, населенные исключительно богатыми. Нижний Город представлял собой выгребную яму, а что касается подземных уровней… что ж, он смутно припоминал, как годы назад преследовал там мишень, и это было мерзкое место даже для человека, видевшего самые отвратительные уголки галактики.

«Если кто–то захочет, чтобы я вновь спустился туда, ему придется платить втрое больше».

Эта мысль застала его врасплох. Что–то типа неопределенного плана на будущее, который едва ли соответствует возможностям умирающего.

Горан Бевиин ждал его в роскошном отеле «Горизонт». Он сидел в баре, перед ним стояла большая кружка таризийского эля и блюдо с чем–то, похожим на жареных ракообразных. Он почти соответствовал стилю одежды, рекомендуемому для этого бара – его шлем лежал на барной стойке рядом с ним – однако его темно–синяя исцарапанная мандалорская броня выделялась на фоне богатых одежд постоянных посетителей. Фетт подошел к нему сзади.

— Ты всегда сидишь спиной ко входу?

Бевиин обернулся, явно не удивившись голосу своего Манд’алора, правителя всех кланов и командира Суперкоммандос. Фетт так и не смог окончательно примириться со своей ролью в мирное время.

— Когда я точно осознаю риск, то – да, — он медленно осмотрел шлем Фетта. – Заказать тебе эль и соломинку?

— Шутник. Что это такое?

Бевиин закинул одну из лежавших на блюде жареных нечто в рот, и захрустел им с преувеличенным удовольствием.

— Дискокрабы. Напоминают мне о счастливых днях, когда мы поджаривали юужань–вонгов.

— А ты сентиментален.

Горан обвел рукой окружавшее их полированное дерево и дорогую обивку. – Кстати, тут уютно. Я всегда считал, что Тарис – мертвый мир.

— Может, именно поэтому я чувствую родство с ним.

— С чего?

— Меня тоже часто считают мертвым.

Сейчас эта острота не казалась такой забавной. Фетт не видел смысла рассказывать кому–либо о своем состоянии, по крайней мере, пока… а может быть и никогда.

— Итак, что ты для меня нашел?

Фетт уселся на барный стул рядом с Бевиином, аккуратно поправив кобуру. Бармен – среднего возраста мужчина человеческой расы, чья форма с высоким воротником выглядела не менее дорогой, чем парадная одежда посетителей, нервно шевельнул губами, готовясь задать вопрос. Фетт знал, что вопрос наверняка был вежливым напоминанеием, что «сэр должен снять шлем». Он повернул голову так, что стало ясно, что он через визор шлема смотрит на мужчину, и ждет, что тот изменит свое мнение. Так и случилось. Фетт опять повернулся к Бевиину.

— Излагай.

— Тракен Сал–Соло предложил мне контракт на всю семью Соло.

«Знаешь, я бы выпил сейчас эля. Чтобы расслабиться. Никогда этого не делал. В отличие от нормальных людей».

— Прямо?

— Через посредника, но он забывает, насколько хороши мои навыки по контролю связи. И мои источники, конечно.

— Интересно, почему по поводу Соло он не обратился ко мне, — сказал Фетт. Он поразмышлял, не заказать ли дискокрабо, но передумал. – Остальные обращались.

— Может он считает, что тебе это надоело. И слишком дорого обойдется.

— Верно по обоим пунктам.

Сейчас Хэн Соло не имел никакого значения. В любом случае Фетт никогда не враждовал с ним: просто серия контрактов, а контракт – это всего лишь работа, ничего личного. – Ну и?

— Я слышал, что нашлось несколько желающих.

— Не ты.

— Я не беру контрактов на семьи. Я охочусь на преступников, и не хочу стать преступником сам.

— Я жду.

— Ладно. Ходят слухи, что Айлин вернулась и тоже заинтересовалась этим контрактом.

Фетт был рад, что его шлем скрывает эмоции. Он редко выражал удивление, поскольку в галактике не осталось почти ничего, что могло бы его удивить. Но эта новость, даже спустя десятилетия, ощущалась неожиданно резко.

Его единственный ребенок был жив. Он ничего о ней не слышал с начала вторжения юужань–вонгов, когда своих семей лишились миллиарды. Сколько лет ей сейчас? Пятьдесят четыре? Пятьдесят пять?

«Каким–то образом я знал, что она не погибла».

— Что ж, это отвлечет ее от того, чтобы принять контракт на мою голову, — внутри него образовался ледяной ком.

«Нет, ты же совсем не это имел в виду: ты хотел сказать, что она – твоя дочь и неважно, насколько сильно она ненавидит тебя, насколько сильно она винит тебя за смерть матери, ты хотел сказать, что умираешь, и хочешь увидеть ее в последний раз. Она – все, что останется после тебя, единственное доказательство, что ты вообще существовал».

— Кто еще знает?

Бевиин – мужчина возрастом под шестьдесят, седоволосый, но с улыбкой, делавшей его похожим на озорного мальчишку – казалось, смотрел ему прямо в глаза, обеспокоенный. Шлем Фетта никогда не был преградой для мандалорцев: каким–то образом они заглядывали прямо ему в душу. – Думаю, никто, поскольку сейчас она называет себя Айлин Хабуур.

Фетт ждал. Бевиин отпил эля и ничего не добавил.

— А почему ты думаешь, что Айлин Вел – это она?

— Мой источник сообщает, что ей около пятидесяти лет, у нее киффарская татуировка на лице, она летает на десантном корабле Куаттских верфей, который, думаю, ты бы узнал. Но вряд ли в эти дни это что–то значит для кого–либо другого.

Дочь Фетта ненавидела его достаточно сильно, чтобы убить и забрать его корабль и броню – по крайней мере, она думала, что это был он. Выяснила ли она, что вместо него убила клона?

Тогда Фетт смог проигнорировать эту новость. Это произошло больше двадцати лет назад. Но сейчас все ощущалось по–другому. Он хотел узнать, где она была все это время и что делала. Но это было глупо и несущественно – и слишком поздно. Он отбросил этот порыв.

— Что ж, я надеюсь, она будет действовать аккуратно, — сказал он.

Бевиин, подняв брови, ждал продолжения, но не получил ожидаемого.

— Это все?

— Да. Мне больше интересны каминоанцы. Что ты знаешь о Ко Саи?

— Кроме слухов?

— Сейчас меня устроят и слухи.

— Говорили, что она погибла во время битвы при Камино, но по основной версии она перешла к Сепаратистам. После этого – полная тишина, а следующий слух гласит, что кто–то послал ее обратно на Камино.

— Я бы узнал, если…

— По частям.

— Что?

— Части тела. По крайней мере, некоторые.

Такое проделывали только похитители. Они это делали, чтобы получить деньги – а это совсем не укладывалось в версию об измене в военное время. Значит вот как Коа Не узнал, что кто–то обнаружил Ко Саи.

— Пальцы? – обычно именно эти части тела использовались, если похититель хотел заставить кого–нибудь поторопиться с решением. – У каминоанцев нет наружных ушей.

— Не совсем. Жизненно важные части, по крайней мере, как я слышал.

Фетт попытался представить, что же сделала ученая, чтобы ее убили и расчленили. Возможно, она пыталась скрыть свои данные. Но зачем посылать части ее тела обратно на Камино, если только тот, кто ее захватил, не хотел надавить на правительство, или проучить его?

И ее данные никто не продавал. Если бы это произошло, их бы уже использовали. И насколько он мог судить, никто не выставлял никаких требований каминоанцам — кредиты или информация – в обмен на данные Ко Саи.

Это было похоже на месть. И не могло помочь ему найти то, что он ищет.

— Почему это давнее исчезновение тебя заинтересовало? – спросил Бевиин. – Даже если кто–то хочет, чтобы ты нашел то, что от нее осталось, сейчас уже немного поздно.

Разговор вступил на скользкую для Фетта тропку. Он доверял только своему отцу, который приложил все усилия, чтобы сделать своего сына полностью самодостаточным. Боба Фетт охотился в одиночку. Однако время от времени ему напоминали, что он был еще и Манд’алором; он нес ответственность за сотню воинов, а также – и именно эта часть была его главной проблемой – за целую нацию, которая имела не только географическую, но и кочевую культуру, хотя у нее и был родной мир, сектор и… а с последней частью было не все так ясно. Он не знал точно, что сейчас означает быть Манд’алором.

И он задумался, считал ли он себя, в первую очередь, мандалорцем, а уже потом – охотником за головами.

Нет, не считал.

— Верд ори’шайа бескар’гам, — Бевиин отпил эля. – Воин – это больше, чем просто броня.

Фетт резко и сердито обернулся к нему. – Что?

— Айлин. Носит твою броню, летает на твоем корабле. Но это не заменит боевой дух.

Бевиин едва ли когда–либо боялся его, и никогда не называл его «сэр». Впрочем, как и любой, кто был воспитан в традициях мандалорцев. – Похоже, ты все еще не говоришь на Мандо’а?

— Общегалактический и хаттский. На них я веду дела.

— Возможно, нам нужно, чтобы у тебя было чуть меньше «дел» и чтобы ты чуть больше был Манд’алором, Боб’ика.

Боб’ика. Когда он был ребенком, так его звали некоторые партнеры отца. Но не отец. Однако он пропустил мимо ушей эту фамильярность.

— Сейчас я занят.

— Будут еще распоряжения?

— Нет.

— Тогда я пошел. Позвони, если будут другие приказы. – Бевиин допил эль, затем высыпал оставшихся дискокрабов в салфетку, свернул ее и засунул в карман. – В конце концов, ты – мой Манд’алор.

Возможно, это был сарказм.

— Что–то ты очень часто упоминаешь в эти дни о нашем происхождении.

— Дух времени. Похоже, это становится модным.

Фетт не был на Мандалоре или даже в прилегающем секторе галактики уже несколько лет. Не было причины, по которой он должен был воспринимать его как дом, как это было с Камино.

«Мы даже не знаем, сколько мандалорцев осталось в галактике. Не нужно иметь удостоверения личности, или свидетельства о рождении, чтобы быть… одним из нас».

Бевиин надел шлем и, не оглядываясь, вышел. Поскольку Фетт не заказывал выпивку, он тоже не имел никаких причин задерживаться здесь. Он слез со стула, к видимому облегчению персонала бара, и направился обратно к «Рабу», снова привлекая взгляды по дороге.

По пути ему попалась контора по покупке и продаже акций. В Верхнем Городе их было полно, открытых круглые сутки, чтобы можно было участвовать в торгах тысяч биржевых залов по всей галактике, являвшихся частью Межзвездной Фондовой Биржи. Для богатых людей этой забытой планеты развлечением стала торговля акциями. Фетт остановился, затем шагнул внутрь ярко освещенного коридора и остановился перед интерактивным голодисплеем, непрерывно меняющееся изображение на котором показывало ситуацию на разнообразных рынках.

Корускантский CSX[4] – внутренний биржевой индекс этой планеты – упал по сравнению с последним показателем, который он видел, когда в последний раз проверял биржевые сводки, на пути сюда. Тонкая красная линия все еще показывала снижение по сравнению с индексом МФБ «Крупнейший миллион». Похоже, что–то напугало трейдеров… хотя для этого много не требовалось. Если рынок был в напряжении, биржевые курсы могла обрушить даже отрыжка банты.

Фетт протянул руку в перчатке и коснулся пальцем индекса «Биотехнологии». На экране возник каскад подстрочных индексов: проигнорировав слова «Выберите компанию», он нажал значок «Объем движения акций». Эта команда вывела упорядоченный список компаний, с акциями которых производилось наибольшее количество торговых операций в течение заданного периода. Он выбрал «Один стандартный месяц».

Список возглавляли три компании: «СанТек», «Арканиан Микро», и «АраМед». Впрочем, цена акций «Арканиан Микро» не изменялась больше чем на 10%, и они всегда имели наибольшую стоимость. Его внимание привлек «АраМед»; зеленый значок рядом с названием означал, что компания была небольшой и относительно новой. Но на прошлой неделе кто–то купил 25–процентный пакет их дешевеньких акций.

«Ну–ка, посмотрим, что сделало их такими привлекательными».

Фетт проверил базу данных, выведя информацию на внутренний дисплей своего шлема, но не нашел в деятельности этой компании ничего примечательного. «АраМед» осуществляла свою деятельность в течение года и специализировалась на производстве генетически настроенных медикаментов, и ничего удивительного, что появившаяся на горизонте новая продукция вызвала спекулятивную скупку акций.

«Если только эта сделка не была инсайдерской. Если причиной повышения спроса на акции этой компании не было получение кем–то информации, что компания недавно наняла каминоанского ученого».

Фетт заметил, что за ним со сдержанным беспокойством наблюдает продавец. Наверняка его магазин нечасто посещали клиенты с реактивным ранцем и огнеметом.

Из базы данных следовало, что основной офис «АраМед» находился на Рунадане. Показалось странным, что такая небольшая биотехнологическая компания располагалась в Корпоративном секторе, под носом у агрессивных и жадных «Чивабских Лабораторий», поэтому Фетт записал все подробности, и вернулся к просмотру выведенного на голодисплей списка основных фармацевтических компаний. С момента побега Таун Ве необычную активность на биржевом рынке демонстрировали еще две фирмы, и одной из них была «КонКэр», расположенная на Ротане, которая, похоже, специализировалась на лекарствах для пожилых граждан.

«Вроде меня».

Каминоанцы очень не любят находиться далеко от дома. Ротана, если судить по галактическим масштабам, находилась от Камино не дальше броска камня. Он отметил для себя проверить этот след после «АраМеда».

— Сэр, не хотели бы вы сделать инвестиции? – спросил продавец.

Фетт всегда осуществлял сделки с акциями через своего бухгалтера, нимбанеля Питха, который умел отмывать деньги и стирать аудиторские следы почти так же хорошо, как сам Фетт. В конце концов, бессмысленно иметь бухгалтера умнее тебя. Но даже охотник за головами может иметь склонность к импульсивным покупкам.

Он вытащил кредитный чип. – Я возьму пятьдесят тысяч акций «СтериПак»

— Они производят боевую экипировку, — сказал продавец. Его неподвижный взгляд подсказал Фету, что ему редко доводилось продавать акции на сто тысяч кредитов одной сделкой, а его рука обхватила чип так, как будто тот собирался сбежать. — Ожидаете войну?

— Всегда. И никогда не бываю разочарован.

Фетт направился к скудно обставленной квартире, которую он купил год назад – вложение в имущество, которое единственный раз в жизни не принесло быстрого дохода. Тарис не являлся быстро растущим рынком недвижимости, но относительная уединенность стоила расходов.

«Итак, кто–то отправил Ко Саи домой по частям».

Датчики его шлема засекли человека, идущего за ним на одном и том же расстоянии.

«Каминоанцы могли без труда произвести некоторые исследования полученных частей тела, и выяснить, откуда прибыли посылки».

Преследователем оказалась молодая девушка – примерно восемнадцать лет – с темными вьющимися и коротко подстриженными волосами. На ВИДе[5] он видел ее изображение, переданное от голокамеры заднего вида. И хотя у нее на бедре у нее висел бластер в кобуре (а кто в эти дни ходит безоружным?), она не выглядела ни местной, ни враждебной. Она была облачена в серую броню, нагрудная и наспинная плиты которой были похожи на мандалорскую, но без эмблем или отметок.

«Но она шла за мной. Я в этом уверен».

Итак… если каминоанцы знали, кто захватил Ко Саи, у них было очень серьезное основание не преследовать похитителей. И ее исследования нигде не всплыли.

Фетта беспокоило, когда он не мог понять мотивов. У каждого есть мотив.

Завтра он направится на Рунадан, а также позвонит Питху. Он должен привести свое имущество в порядок, на тот случай, если он проиграет гонку со временем.

«И что мне делать с моим имуществом?»

Фетт всегда думал, что когда–нибудь он узнает это, пока это «когда–нибудь» не приблизили плохие новости. Позади него, девушка ускорила шаг и нагнала его, подойдя достаточно близко, чтобы коснуться.

Прежде чем она это сделала, он развернулся и встал на ее пути, раздраженный. Девушка не испугалась. Она смотрела в визор его шлема так же, как это делал Бевиин, что само по себе было необычным.

— Ты – Боба Фетт, — сказала она.

— У тебя хорошее зрение.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Что бы это ни было, тебе не хватит денег, чтобы меня нанять.

— А тебе хватит денег, чтобы нанять меня?

На секунду Фетт подумал, что он ослышался, но она вытянула сжатый кулак ладонью вверх и разжала пальцы, показав плоский диск, сделанный из блестящего камня, переливавшегося золотым, красным, синим и фиолетовым. На одном крае диска было просверлено отверстие, через которое проходил кожаный шнур.

Это был драгоценный камень под названием «сердце огня». Он знал это, поскольку подарил такой камень Синтас Вел, когда они поженились. Такие камни добывались на ее родной планете, Киффу. Ему тогда было шестнадцать лет, а Синтас немного больше.

НЕТ: он подарил ей именно этот камень. Это была та самая драгоценность. Он видел его край, с резьбой, похожей на плетеный шнур.

«Четыре линии мандалорской свадебной клятвы, которую мы не поняли. Она сказала, что в этом камне будут навечно связаны часть моей и ее души».

«Вечность» составила три года. Они расстались, когда Айлин не было еще и двух лет. Когда Айлин было шестнадцать, Синтас отправилась на охоту за кем–то и не вернулась.

«Именно поэтому моя собственная дочь хочет меня убить».

— Где ты это взяла? – спросил он, приложив все усилия, чтобы голос звучал спокойно. Было ясно, что девчонка знала, что он опознает камень. Не было смысла блефовать. И не было необходимости.

— От человека, который убил твою жену, — сказала она. – Твоя дочь должна мне вознаграждение. И я точно знаю, где она сейчас.

Карточный бар, проспект Голубого Неба, Коронет

«Различие заключается в поведении», решил про себя Хэн.

Он сидел в баре и смотрел в окно, высматривая Лею через расчерченное дождем транспаристальное окно. До этого он думал, что, в конце концов, его узнают, но когда он привык не привлекать внимание и не двигаться широкими шагами, и начал ходить как обычный человек, копируя походку других пешеходов и расслабив плечи – его, похоже, никто не замечал.

Он стал выглядеть обычным жителем Коронета, коротавшим время за кружкой кафа. Позади него, на стене висел головизор, по которому сейчас шли новости. Обычно он воспринимал их просто как часть окружающего шума, но в данный момент он, даже через шипение пара от кафоварки в баре, ясно услышал слова о бомбе и кореллианцах.

Как и остальные в баре. Наступила тишина. Персонал даже отключил кафоварку, и все развернулись, чтобы посмотреть сводку новостей.

Переданные с Корусканта кадры произошедшего были ужасны: одна летающая голокамера показывала разбитый фасад отеля, где на на дюрасталевой арматурной проволоке свисал кусок пермабетона, на котором крепились остатки названия, буквы «ЭЛИ…». Другая голокамера уровень за уровнем опускалась ниже ко дну городского «каньона», по мере спуска степень разрушения уменьшалась, но затем была показана ужасающая картина того, что, в конце концов, упало на землю: спидеры, обломки зданий, тела…

Хэн Соло, привыкший к войне, отвел взгляд и закрыл глаза.

Ошеломленная тишина сменилась шумной дискуссией незнакомых людей, которых свело вместе общее возмущение.

— Мы не делали этого, — слышался женский голос.

— Мы сражаемся честно.

— Если бы мы хотели бомбить Корускант, мы бы использовали флот.

— Они обвиняют нас. Почему? Неужели они до сих пор нас не знают…

Нет, терроризм был не в стиле Кореллии. Разумеется, военные диверсионные акты имели место, но кореллианцы стремились четко отделять тех, кто являлся допустимой целью, от тех, кто не должен ей быть. Хэн задумался о том, не был ли этот взрыв скользкой частью тайных операций Корусканта и Альянса в целом, целью которых было четко разделить стороны конфликта, совершая теракты против своих же граждан.

«Я схожу с ума. Я ведь говорю о Люке. Совет джедаев не позволил бы Сенату остаться безнаказанным после такого».

Но наверняка существовали разнообразные мрачные спецслужбы, которые Сенат наверняка финансировал и чьими действиями не слишком интересовался, по прагматическим и правдоподобным причинам. Люк мог и не знать об этом. В глубине души он оставался все тем же славным, идеалистическим парнем, каким был всегда.

«Они собираются использовать это так называемое возмущение из–за теракта, чтобы усилить противостояние, и попытаться нас сломить».

Хэн уронил голову на руки и сидел так некоторое время, гадая, что он сейчас может сделать, чтобы помочь Кореллии, учитывая то, что его не ждал здесь теплый прием. С закрытыми глазами он потянулся за чашкой, но она оказалась не совсем там, где он ее оставил.

Кто–то положил руку на его кисть.

— Хэн…

Голос был мужским и первой реакцией Хэна было желание выдернуть руку и выхватить бластер, однако он замер, его рука лишь чуть–чуть не дотянулась до кобуры. Мужчине, стоявшему перед ним, было примерно двадцать пять лет; темная кожа, черные волосы, подстриженные почти по–военному коротко. Незнакомое лицо.

— Ты меня знаешь? – Хэн был готов пристрелить его на месте. – Потому что я тебя не знаю, приятель.

— Однако ваша жена знала моего отца.

«Ага, Геджен. Нет уж, держись как ни в чем ни бывало. Ты понятия не имеешь, кто этот парень»

— Докажи.

Хэн заметил знакомое движение за окном, и увидел Лею, капюшон ее накидки был поднят, защищая от легкого дождя. – Как ты нас нашел?

Геджен – если это был он – приглушил голос почти до шепота. – Когда вы арендовали квартиру, вы платили непрослеживаемыми кредитами. Это большая сумма наличности, что сейчас является достаточно необычным, чтобы привлечь внимание.

— Чье внимание?

— Нашей службы безопасности.

— Значит, СБК знает, что мы здесь, а Тракен – нет? – Хэн произнес это имя, как будто выплюнул. К счастью это имя было распространено достаточно широко, чтобы не привлечь то внимание, которое бы привлекло упоминание фамилии Сал–Соло. – Ну да, конечно. Попробуй снова.

— Вы основываетесь на предположении, что любой сотрудник СБК захотел бы сообщить об этом Тракену.

Хэн медленно покачал головой. – И почему у меня такое чувство, что я не хочу этого знать?

— Что ж, есть Кореллия, а есть Тракен, и очень многие люди не считают это одним и тем же. Это люди, которые бы хотели что–нибудь сделать с этим.

— Назови меня циником, но думаю, что ты говоришь о смене власти без проведения выборов. Я как раз пытаюсь вспомнить подходящее название для этого.

Геджен – и никто иной – сел напротив него. Когда Лея зашла в бар, она посмотрела на Хэна, затем на Геджена, и ее губы разошлись в улыбке, как будто она заметила что–то, что ей очень понравилось.

— Вы вылитый отец, — сказала она.

— Дар Геджен, — очень тихо сказал молодой человек. Он пожал ее руку и их голоса затерялись на фоне шума разговоров, снова затопивших бар. – К вашим услугам, мэм.

— Привет, милая, — сказал Хэн. – Этот приятный молодой человек как раз собирался попросить меня принять участие в перевороте.

Он театрально улыбнулся Геджену. – Я использовал правильное слово?

— Это я попросила его встретиться с нами здесь, — тихо произнесла Лея. – Но он появился слишком рано…

— Приношу извинения. Ппросто привычка, на случай, если сообщения будут перехвачены. Может, пойдем? – Геджен показал на дверь. – Вы можете выбрать место, на тот случай, если думаете, что я хочу вас подставить.

— Хорошая мысль, — сказала Лея. – Я как раз знаю одно подходящее.

Она качнула головой, зовя Хэна. Тот повращал глазами, но проглотил остатки кафа и последовал за ней под дождь, заняв позицию рядом с Гедженом, чтобы присматривать за ним. Лея повела их в магазин женской одежды.

— Конец моему образу крутого парня, — уныло сказал Хэн, задержавшись перед богато украшенными дверями.

— Турболифт, — сказала Лея, жестом руки приглашая обоих мужчин войти внутрь, ее глаза прищурились в притворном нетерпеним. Она находилась на удивление в хорошем настроении, учитывая обстоятельства. – На верхнем этаже есть каф–бар. Он довольно уютный и людный, и у него несколько выходов, на случай, если случится что–то неожиданное.

Геджен довольно спокойно воспринял подобную явную подозрительность в свой адрес.

— Разумная предосторожность, — отметил он.

Хэн понял, что уже никогда не сможет пить каф с таким удовольствием, как прежде, поскольку в его подсознании вкус напитка начал теперь неразрывно связываться с плохими новостями. Они столпились у стола, окруженные болтающими покупателями и шумными детьми, и попытались выглядеть обыкновенными. С одной из стен раздавалось бормотание вездесущего головизора. Кореллианцы обожали смотреть новости. Так что от сообщений о взрыве бомбы убежать было некуда.

— Ладно, на чем мы остановились? – задал риторический вопрос Хэн. – Ах, да, вспомнил. На свержении избранного правительства. Давай, удиви меня, парень, — он протянул Геджену небольшую баночку. – Сливки? Сахар?

— Хэн… — Лея предостерегающе посмотрела на него.

— Извини, милая, — он откинулся назад и скрестил руки на груди. – Продолжай, Геджен.

Молодой человек был все так же невозмутим. – Вы рискуете, и Кореллия – тоже. И виной всему один источник.

— Помешанное на власти галактическое правительство?

— Помешанные на власти личности.

— В хорошую погоду таких – полгалактики.

— Сэр, ваш двоюродный брат несет вред всем.

— Я не выбирал себе членов семьи.

— Что ж, а он собирается убить вашу семью, поскольку объявил контракт на вашу смерть, смерть вашей жены и ваших детей. А продолжая в том же духе, он, кроме того, будет виновником смерти многих кореллианцев в войне, победить в которой мы не сможем.

Хэн еще не понял, зачем они понадобились Геджену, но ему сразу же не понравилась фраза вроде «не сможем победить».

— Итак, ты хочешь, чтобы мы что–то предприняли? У меня, знаешь ли, возникло такое ощущение.

— Вы не думали о том, чтобы занять место Тракена в случае его смещения?

«Ну, дела!».

— Нет.

Даже Лея была ошеломлена.

— Однозначно нет, — сказала она.

— Ну да, я уже это сказал, милая.

Геджен выдавил улыбку. – Я не хотел ставить вас в неловкое положение, сэр.

— Я сделаю для Кореллии все, — заявил Хэн. – И я согласен, что Тракен, как и всегда, ведет собственную войну для достижения собственных целей. Но существует реальная угроза, исходящая от Альянса, и чтобы противостоять ей, Кореллия должна быть единой. Дайте мне бластер, а не должность.

— Значит, вы не собираетесь возвращаться на Корускант?

— А зачем? Мы не бегаем от Тракена. – Хэн протянул под столом руку и взял за руку Лею. Она сжала его кисть так, что онемели пальцы. – И мы не собираемся жить, прячась, на Корусканте. Уж лучше находиться здесь.

— Я понимаю.

— Замечательно.

— Хорошая новость в том, что Тракен, похоже, думает, что вы на Корусканте.

— Ну что ж, это еще одна причина не улетать, так ведь?

— Когда мы выясним, кто принял контракт, мы сообщим вам. – Геджен встал и пожал им руки. В нем чувствовалась зрелость и твердый дух; опытный политик в теле молодого человека. – Если вам понадобится помощь, чтобы найти другое жилье, вы знаете, где меня найти. Если вас смогли выследить мы, возможно, смогут и другие.

— Думаю, я уже знаю, кто меня найдет, — сказал Хэн, наблюдая, как уходит Геджен. Когда он удостоверился, что мужчина исчез в турболифте, он повернулся к Лее. – А ты была довольно молчаливой для крутого дипломата…

— Джедаю не очень–то уместно участвовать в обсуждении политических переворотов.

— Да уж, могу понять, насколько скользкой была эта тема. Как ты проследила его?

— Я наша имя «Геджен» в справочнике номеров коммуникаторов.

Хэн расхохотался. Полная женщина в ярко–оранжевом костюме, который еще больше подчеркивал недостатки ее фигуры, обернулась на секунду, чтобы глянуть на него.

— Забавно, а мы всегда считали подобные вещи сферой «плаща и кинжала».

— Геджену не нужно прятаться. Он представитель легальной политической партии – «Демократического альянса». Эта партия заняла много мест в Кореллианской Ассамблее нынешнего созыва. Вместе с «Кореллианским либеральным фронтом» они формируют самую крупную коалицию, однако сторонники Тракена все же превосходят их по количеству голосов.

— Если эта скотина появится рядом с тобой или детьми, клянусь, я его убью.

— Думаешь, у него есть хоть какой–то шанс против трех джедаев?

— У него – нет. Но есть контракт, вспомни?

— Ты думаешь, это будет Фетт, правда?

— Ну да.

— Нет. Вряд ли Фетт. Зачем ему это? Он спас нас от вонгов.

— Возможно потому, что дело есть дело.

Хэн чувствовал, как что–то распирает его изнутри, и дело было не в большом количестве кафа. Дело было в каком–то животном и иррациональном чувстве, которое заставляло стучать в висках кровь. Это была ярость и страх; страх не за себя, а за Лею, Джейну и Джейсена.

— Тракен раньше делал разные гнусности, но он никогда не заходил так далеко. Не нанимал убийц. Это все меняет.

Ему в голову пришла мысль, чуть не заставившая его вздрогнуть от отвращения.

«На этот раз я убью этого гаденыша. Никто не смеет тронуть мою семью».

Лея отреагировала так, как будто он сказал это вслух. – Нет… ты не будешь связываться с Фетом, и не будешь нанимать его, чтобы убить своего двоюродного брата.

— Мне и в голову это не приходило, — сказал Хэн, и это было правдой. Она видела и чувствовала эту правду, и он это знал. К сожалению, он знал также и то, что он еле смог скрыть тот факт, что для защиты своей семьи он не остановился бы и перед убийством.

— Кроме того, я уже долгое время не имел дела с подобными парнями. Может, сейчас, для того, чтобы нанять кого–то, нужно дать объявление в «Еженедельник охотника за головами». Или звонить их доверенным лицам.

— Именно, поэтому помни, что мы сами можем о себе позаботиться, — сказала Лея. – Я только предупрежу Джейсена и Джейну.

Джейсен: Хэн скучал по нему всегда, когда звонил ему или отвечал на сообщения. Он очень хотел бы поговорить с ним сейчас, и не для того, чтобы протестовать против его действий, а просто услышать его голос. Какое бы безумие не поставило их по разные стороны баррикады, Джейсен оставался его маленьким сыном, и всегда останется, не важно, насколько старше и сильнее станет, или как далеко будет находиться.

«Никто не смеет тронуть мою жену и детей».

Хэн Соло не был прирожденным убийцей. Он хорошо умел сражаться, защищая себя, но никогда раньше он не преследовал кого–то с намерением убить. Все когда–то случается впервые: для него «впервые» будет этот раз.

Погруженный в размышления, Хэн рассеянно взбалтывал остатки кафа ложкой, мимоходом задумавшись о том, почему он до сих пор пенится. Из этого состояние его вырвало то единственное, что с гарантией могло привлечь внимание любого: его собственное имя.

Слова «Хэн Соло» пробились через гул голосов и вопли детей так, как будто в кафе на секунду настала полная тишина.

— В заявлении, опубликованном Администрацией Президента, Глава государства Сал–Соло объявил Хэна Соло и его семью врагами Кореллии в связи с атакой на «Балансир» и Реллидир, и издал приказ об их аресте, — сообщил комментатор НРГ.

Хэн сделал усилие, чтобы не крутиться в кресле и не издавать проклятий в экран. Он очень медленно поднял голову, поймал взгляд Леи и, как бы от скуки, посмотрел на экран. Нет, скучно ему не было. Он чувствовал ярость, слегка приправленную страхом. Он не знал, насколько ему удалось скрыть эти чувства, но, похоже, никто на него не смотрел. Вероятно потому, что на экране изображался Хэн в более раннем возрасте, без седых волос и почти без морщин. Изображение Леи тоже было устаревшим.

— Думаю, нам пора идти, — сказала Лея. – Мне нужно отдать белье в прачечную.

— Веди, — откликнулся Хэн.

Он не любил убегать, да и безопасного места сейчас не было. На Корусканте его тоже вряд ли встретят с распростертыми объятиями. И там и тут они были в розыске. Как только они покинули магазин, они разделились и встретились только вернувшись обратно в квартиру.

— Я настолько изменилась? – сказала Лея.

— Что?

— Я о голографии, которую они показывали.

— Я на это надеюсь, — сказал Хэн. Возможно, ему следовало уверить ее, что она, как всегда, прекрасна, но он решил, что практическое заверение в ее безопасности было сейчас более важным, чем лесть. – Лично я собираюсь отрастить бороду, просто на всякий случай. А ты?

Лея смерила его испепеляющим взглядом. – А я сегодня не брилась. Ты разве не заметил?

— Я имел в виду изменить прическу, или что–то вроде этого.

— Подстричься под Аурру Синг? Да, в этом вся я.

— Я рад, что ты сохранила чувство юмора.

— Знаешь, как говорят, — заявила Лея, взяв на кухне ножницы. – Если не можешь принять шутку, не стоит в ней участвовать.

Глава 4

«…Вандалы осквернили Кореллианское Святилище на Корусканте. Этой ночью куполообразное здание, являющееся усыпальницей умерших кореллианцев, снаружи было размалевано краской, а декоративные мраморные плиты были разбиты. В самом здании были выломаны алмазы, инкрустировавшие купол изнутри, сделанные из углерода, выделенного из праха кремированных кореллианцев. Полиция считает нападение ответом за вчерашний взрыв бомбы в отеле «Элита» на аэротрассе 4–4–6–7, результатом которого стали 634 погибших и сотни раненых. На данный момент никто не взял на себя ответственность за взрыв, который был, по подтвержденным данным, произведен с использованием промышленного детонита…»

Утренний выпуск новостей на канале НРГ

Верхний Город, Тарис

— Меня зовут Мирта Гев, — сказала девушка.

Фетт смотрел на «сердце огня», лежавшее у него на затянутой в перчатку ладони, и, сам не зная, почему, хотел обхватить его голой ладонью. Впервые за очень долгие годы он чувствовал скорбь.

Разумеется, внешне охватившее его смятение никак не проявилось. Он убедился в этом, и оглядел ее: крепкое телосложение, тяжелые ботинки, практичная броня, никаких украшений, на плече – потертая бесформенная сумка, в общем, никакой уступки женской моде. Проходившие мимо жители старательно их обходили.

— Итак, ты – охотник за головами, или тебе просто нравится носить броню?

Мирта – если это было ее настоящее имя – дважды кивнула; просто легкие движения головы, как будто она оценивала, что ей стоит сказать, вместо того, чтобы выпалить быстрый ответ. Она как будто совсем его не боялась, а это было редкостью.

— Да, я охотник за головами, — сказала она. – Вещи приходилось возвращать чаще, чем сбежавших заключенных, но я до сих пор жива. Ты не собираешься меня спросить, кто убил Синтас Вел?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мы расстались очень давно.

Мирта пожала плечами и протянула руку за ожерельем. – Знаю. Ты бросил свою жену, когда твоей дочери было около двух лет. Синтас отправилась за кем–то, когда Айлин еще не исполнилось шестнадцать, и не вернулась. И это не общедоступная информация.

— Ладно, это доказывает, что ты знаешь Айлин Вел.

— И я должна вернуть это ожерелье. Это все, что осталось у нее от матери.

Фетт, поколебавшись, отдал ей «сердце огня». Он очень хотел бы получить его, но не собирался лишать детей, вроде нее, их жалкого вознаграждения.

«Итак, это все, что осталось у Айлин от матери. Так же, как все, что осталось от папы у меня – это его броня. И корабль».

— Как она?

— Что?

«Зачем я это говорю?»

— Как моя дочь?

— Она… в порядке, я думаю. Злится. Но она выживает.

— Думаю, ты знаешь, что она пыталась убить меня.

— Да, она это упоминала.

— Она знает, что я жив?

— Да, конечно.

Айлин преследовала его по всей галактике – или думала, что его – и убила клона, которого приняла за него. Если она знала, что он жив, и не попыталась снова, возможно, она изменила свое мнение… нет, это было глупо. «Ты бросил Синтас и своего ребенка, и никогда не пытался вернуться. Разве так с тобой обращался папа? Нет, он всегда был рядом. Что за человек может бросить своего ребенка?»

Каждый день своей жизни Фетт думал об отце и скучал по нему, скучал так сильно, что обменял бы все, что угодно – иногда даже собственную жизнь – на то, чтобы побыть с ним несколько минут, на возможность коснуться его и сказать, что любит его. Сейчас это было невыносимо. Это ощущалось так же остро, как в тот день, когда он увидел его смерть на Геонозисе, а, возможно, даже сильнее, поскольку шок от того, что произошло, давно прошел и его заменил холодный анализ событий, а иногда – тупая, сверлящая ненависть.

— Ты думаешь, я захочу увидеть ее снова? Я бы даже не узнал ее. В последний раз, когда я ее видел, она была младенцем.

— Тогда почему ты все еще разговариваешь со мной?

У девушки был резкий язык. Не дерзкий, не нахальный; просто резкий.

«Я бы не смог узнать своего ребенка. Я вижу своего отца каждый день, в зеркале, и почти не видел моего собственного ребенка. Умирать с такой мыслью…»

— Почему тебя заботит, найду ли ее?

— Потому, что ты можешь мне заплатить.

— Верный ответ.

— Я просто пытаюсь свести концы с концами в суровом мире.

— Сколько?

Она сделала паузу. В первый раз он увидел ее нерешительность. Она не знала, сколько запросить.

— Пять тысяч.

«Цена скорострельного бластера». – Принято. Оплата тогда, когда я увижу Айлин Вел и получу доказательство, что это именно она.

В качестве проводника она была ему не нужна. Все, что ему требовалось – это найти Хэна Соло, и он найдет Айлин, которая охотится за ним. Но это ожерелье привлекло его внимание. – У тебя есть транспорт?

— Ну…

— Чтобы ты не отказалась от сделки, ты полетишь со мной.

«На борту «Раба 1» я смогу держать тебя под присмотром. Я в любом случае буду искать Айлин, так что ты – просто балласт».

— Соглашайся или забудь.

— Договорились.

— Идем.

Мирта не сказала ни слова. Она просто последовала за ним. Она не попросила вернуться, чтобы собрать вещи, не попыталась задать какой–то вопрос. Она была или очень хладнокровной или очень наивной. А возможно, все, что ей было нужно, умещалось в этой поношенной сумке, висевшей на плече.

Но у нее было ожерелье его жены. И он знал, что рано или поздно спросит, как она нашла его, и как умерла Синтас. Он немного подождет: он не хочет, чтобы этот вопрос выглядел так, как будто его это заботило. Ей вполне достаточно считать, что она нужна ему, чтобы найти Айлин.

«Но ты не смог бы узнать собственную дочь. Только ее корабль – твой старый корабль».

И вот теперь он, человек, который не доверял никому, полагался на слово незнакомой ему девчонки, в тот момент, когда он должен был полностью сосредоточиться на поисках Таун Ве и данных Ко Саи.

Однако он мог совместить оба дела.

А если от девчонки будут неприятности, он всегда может пристрелить ее.

Зал заседаний Совета по разведке и безопасности, Сенатский Комплекс

Я считаю, Мара, что вы могли бы этим заняться, — сказал Глава государства Омас. – Враги, с которыми мы можем столкнуться, не всегда будут чьими–то армиями, или действовать на отдельном театре военных действий, поэтому мы считаем, что необходимо создать обособленное подразделение Сил Обороны, сконцентрированное на вопросах внутренней безопасности.

Внутренняя безопасность. Наводит на мысли о замке на входных дверях и охранной сигнализации. Джейсен наблюдал за происходящим, все еще обеспокоенный скоростью, с которой развивались события.

Мара не пошевелила и пальцем. Она сидела, положив ногу на ногу и сложив руки на груди, и Джейсен ощущал ее волнение через всю комнату, даже не желая этого. Он старался не глядеть на Люка, который стоял у окна, наблюдая за движением транспорта снаружи. Было нечто ужасное в конфликте с членами собственной семьи, хуже даже, чем с кем–либо еще. Конфликт этот ощущался намного более жестоким и опасным. С теми, кого любишь, не должно быть размолвок, и это было еще одной причиной для того, чтобы у джедаев не было привязанностей…

«Но это не относилось к ситхам. Избегать привязанностей – не путь ситхов. Неужели ты действительно неправ во всем этом?»

Джейсен мысленно встряхнул себя. Время колебаний прошло. И… он не должен больше сомневаться в том, что отнюдь не амбиции ведут его. Его явное нежелание становилось тем критерием, тем доказательством, которое подтверждало, что он вступил на этот путь ради верных целей.

— Почему я? – спросила Мара.

— Вы когда–то были агентом разведки, — сказал Омас.

Руководитель Совета по разведке и безопасности, сенатор Г’вли Г’сил, молча сидевший сбоку от Омаса, внимательно оглядел Мару, затем медленно повернулся к Джейсену и Люку, словно увидев их впервые.

Мара даже не скрывала своего нежелания. – Я готова исполнить свой долг перед Альянсом, — сказала она. – Но не уверена, что психологически подготовлена возглавлять… ну, тайную полицию. Другого названия не подобрать. Шпионаж, или даже профессия убийцы – это одно, но это… это для меня внове.

— Мы так долго разбирались с юужань–вонгами, что отвлеклись от внутренних опасностей, — сказал Г’сил. – Но я достаточно стар, чтобы помнить о том, что когда возникает угроза терроризма, нужно действовать быстро, прежде чем угроза усилится и будет организована террористическая сеть.

«Если это уже не произошло. Планетный мозг сообщает, что они двигаются, собираются, встречаются…»

— Дайте мне время обдумать это, — сказала Мара. Но это были просто слова. Все остальное в ней ясно добавляло… «и я скажу «нет».

Люк медленно повернулся, держа руки в карманах, и отвернулся от окна, и на секунду Джейсен подумал, не собирается ли он предложить свою кандидатуру. Нет, подобный вид войны был просто не в характере дяди Люка: он привык к прямому столкновению лицом к лицу с врагом, со световым мечом в руке, – с врагом, с которым встречаешься в открытом столкновении. Он был слишком порядочным и честным, чтобы понимать ход мыслей террориста. Он следовал правилам. Именно это сделало его сильным.

— В таком случае мы пойдем, Глава государства, — сказал Люк. Он слегка склонил голову. – Давайте посмотрим, что дадут нам следующие несколько дней, затем вернемся к этому разговору.

Вежливо кивнув Джейсену, он вышел вместе с Марой. Та через плечо оглянулась на Джейсена и слабо, тревожно улыбнулась. Омас подождал, пока они вышли и посмотрел на него.

— Могу понять общее нежелание, — сказал он. – Шпионаж за соседями – вовсе не героическая работа.

Г’сил весело фыркнул. – О, она героическая, до тех пор, пока у тебя самого не начнут проверять документы, а это не окажется оскорблением уже твоих прав…

— Людям придется снова привыкнуть к подобному. Это будет не впервые, — сказал Омас.

Джейсен решил, что сейчас самое время спросить снова. – Сэр, есть ли у вас новые мысли по поводу идеи, которую я сообщил вам на днях?

Омас явно думал о другом. – Об ударе по верфям?

— Да.

— Я поговорю об этом с адмиралом Пеллеоном. Если он посчитает, что этот план имеет смысл, я поставлю данный вопрос на обсуждение перед Советом обороны.

— Благодарю вас.

Джейсену следовало бы вернуться в свою квартиру и заняться дальнейшим обучением Бена более сложным техникам Силы, но ему пришлось признать, что он был не менее нетерпеливым, чем его юный ученик. Он дал Бену учебное задание, чтобы занять его во время своего отсутствия: посетить место взрыва бомбы и оскверненное Кореллианское святилище, и попытаться получить ощущения о людях и событиях, окружавших эти места. Задание было сложным. Оно расстроит его – а также займет его минимум на день.

А Джейсену был нужен этот день, чтобы разрешить свои сомнения относительно Лумайи.

Она все еще находилась в своем жилище у Биммиэля. Он ощущал ее присутствие там: сконцентрировавшись, он был способен чувствовать ее эмоции, которые выглядели, как странная смесь облегчения и искренности.

«Но если она способна создавать иллюзии Силы, которые мы встретили там, где она жила, она может подделать все».

Она могла быть где угодно, даже на Корусканте. Возможно, она способна и изображать ложные эмоции, поскольку он мог делать нечто подобное сам, и обманывать даже мастеров–джедаев.

«Я не горжусь этим. Но это необходимое умение».

Джейсен направился к восстановленному Храму джедаев. Он стоял на своем месте так, как будто находился там тысячелетиями, хотя и в новом, современном обличье, и его разрушение юужань–вонгами казалось не большим, чем кратким отсутствием, мерцанием свечи от легкого ветра. Ветер стих и снова появилось пламя, спокойное и неподвижное, как и раньше – и то же случилось с Храмом.

Он прошел по широкой улице к входу. Ступенчатое основание, сделанное из почти телесного цвета камня, поднимало комплекс Храма над окружавшими его зданиями. В отличие от большей части Галактического Города эта территория не была миром искусственных ущелий. Этот сектор Корусканта был застроен малоэтажными постройками и из транспаристальной пирамиды открывался вид, которые немногие на планете видели когда–либо – не близкое здание напротив, и не густой лес других зданий до горизонта, а широкое открытое пространство. Это была, конечно, не травянистая степь, а равнина из пермабетона, камня и транспаристали; но, тем не менее, это был необычайный для этой планеты вид пространства открытого до самого горизонта.

Архитектура и внутренний дизайн Храма были вызывающе современными, но ключевые части его планировки, вроде зала Совета, были воссозданы; мраморный узор пола был копией изначального. Но сейчас это показалось Джейсену признаком не уважения, а, скорее, навязчивости, как будто орден джедаев в угоду своему чувству стабильности не желал встречать какие–либо вызовы и перемены. Джейсен остановился, сцепив руки, и увидел кое–что, чего никогда не замечал раньше: честолюбие.

Он увидел тягу к власти и высокому статусу. Казалось, что в камне, пермабетоне и транспаристали звучало полное непреклонной стойкости заявление правительства: «Мы вернулись. От нас больше не отмахнутся».

Едва ли это можно было назвать духовностью. Ему это не понравилось. Неудивительно, что Люк так настаивал, чтобы в зале Совета было снято все пышное убранство. Джейсен поежился от прикосновения низменного честолюбия.

И он даже думать боялся о том, что на путь ситхов его завлекает жажда власти.

Он опустил руки и снова попытался почувствовать то, что могло бы объяснить это ощущение туго стянутой власти, пропитывающее здание Храма. Оно почти покалывало кончики пальцев, двигалось в его груди, как симбионт, который когда–то вторгся в его тело.

«Возможно, это честолюбие и гордость архитекторов, мастеров и строителей. Не стоит спешить с выводами».

Но ведь большую часть работы по строительству выполняли строительные дроиды.

Джейсен никак не мог избавиться от ясного ощущения использования власти – и тяги к ней – и это ощущение было таким, словно оно формировалось в течение столетий, вроде отложений ила на дне древней реки. Раньше он ничего подобного не чувствовал.

Изнутри мрамор и дерево плик создавали заниженный, прохладный интерьер, который перемежался бюстами великих мастеров–джедаев древности, стоявшими в нишах в точности на тех же местах, где они находились до юужань–вонгской войны, и до того, как Храм был уничтожен в чистках, последовавших за захватом власти Палпатином.

Шагая через вестибюль, Джейсен остановился снова.

Когда Храм восстанавливали, имели место возражения, касающиеся сумм затрат на это. После войны, многие важные объекты нуждались в восстановлении, и они казались более срочными. Некоторые граждане не видели смысла в этих расходах, однако правительство настояло. Совет джедаев сказал, что оно хочет восстановить нормальную жизнь.

«Дядя Люк, вы ведь видели орден совсем не таким, не так ли? Как они уговорили вас на это?»

Джейсен точно знал, где он находился в данный момент, и это его пугало. Он прекрасно ориентировался в пространстве. И если бы он ушел в прошлое на пятьдесят девять лет, находясь на том же расстоянии от ядра планеты, на том же расстоянии от ее северного полюса, на том же самом месте в трех измерениях, он бы сейчас шел рядом со своим дедом, Энакином Скайуокером.

«Но ведь я могу перемещаться в прошлое».

Джейсен владел техникой смещения во времени. Но он боялся это сделать… и все же сделал, почти не думая. Когда он спроецировал себя в прошлое, связав себя с той действительностью, он увидел молодого светловолосого джедая, с включенным световым мечом в руке, сопровождаемого солдатами в белой броне. Джейсен видел его со спины. Когда джедай поворачивал голову, разыскивая что–то, он видел, как пульсировали мышцы его челюсти: чувствовал его ужас и решимость.

Никто не произносил ни слова. Они кого–то разыскивали, все смотрели из стороны в сторону, держа оружие наготове, слегка опустив стволы. Происходило что–то ужасное.

Энакин.

Энакин Скайуокер держал свой меч двумя руками, и на секунду Джейсен ощутил эмоции своего деда. Его переполняли ужас и нежелание – те же чувства, которые ощутил и сам Джейсен, когда Лумайя рассказала ему о его судьбе. А еще Джейсен испытывал давящее предчувствие, что вот–вот случится что–то ужасное.

Он отступил назад. Его раньше уже замечали во время смещения во времени и заставили уйти. Но сейчас он должен остаться в этой реальности. Он едва осмеливался обдумать дальнейшее.

«Возможно, я смогу спросить его. Возможно, я смогу спросить деда о том, как он сам встал на путь ситхов».

Это был бы ответ о его собственном пути.

Он снова коснулся эмоций Энакина, сравнивая их с собственными, и тут он почувствовал то, что полностью отсутствовало в нем самом: отчаянный страх потери. Какую–то секунду он даже не мог понять, что оно значит. Но затем это чувство проявилось в нем самом в виде тугого комка в горле и слез, закипающих на глазах. Оно оказалось очень похожим на тот краткий миг страдания, который он ощутил, когда оставил Тенел Ка и свою дочь. Энакина ждало расставание с Падме, и был в ужасе от этого.

Но в эмоциях его деда это чувство не было кратким: оно поглотило его полностью. Энакин перешел на темную сторону из–за неистовой любви. Это откровение парализовало Джейсена, поскольку эта причина оказалась такой ограниченной и такой… эгоистичной. Его захлестнуло облегчение.

«Все по–другому. Это не то, что я чувствую и не то, чем я руководствуюсь».

И теперь он хотел поговорить со своим дедом больше всего на свете. Он ощутил любовь к нему, хотя никогда его не знал – к человеку, который помог восстановить равновесие в Силе.

«Ты спятил. Ты заходишь слишком далеко. Даже не думай о том, чтобы воздействовать на прошлое».

Но он абсолютно не представлял, каким это прошлое было на самом деле, до того момента, когда к Энакину подошли дети, испуганные, но судорожно сжимавшие свои световые мечи, рассказывая, что в храме слишком много солдат. Энакин смотрел на них сверху вниз. Затем он активировал свой собственный меч и Джейсен познал абсолютное горе, позор и долг.

Он охотился на джедаев. Он убивал их, каким–то образом делая это ради Падме. Его мотивация ощущалась ярко и четко. Джейсен и раньше знал, что Энакин это делал, но видеть это… чувствовать… переживать… было мучительно новым и ужасающим ощущением, поскольку оно было чудовищным по своей интенсивности.

«Нет, я этого не чувствую. Это один из подлых трюков Лумайи. Я не вижу этого».

Затем, поднимая оружие, появился один из облаченных в броню солдат, и Джейсен с колотящимся сердцем вернулся в настоящее.

«Дед…»

— С вами все в порядке, мастер? – спросила его совсем юная ученица. У девочки было жизнерадостное и сияющее оптимизмом лицо цвета полированного эбонита: в руке она держала инфопланшет. – Может, принести вам воды?

— Я в порядке, спасибо, — солгал он. – Просто слегка закружилась голова, вот и все.

Девочка вежливо наклонила голову и ушла, уставившись в экран планшета.

Джейсен почувствовал тошноту. Но он смог удержать контроль над своим шоком и отвращением: теперь он знал то, что никогда не сотрется из его памяти. Это был момент душевного расстройства Энакина, его уступки соблазну убивать, хотя тот и понимал, что это было безумием. Это был не тот человек, о котором ему рассказывали мать и дядя, тот, кого он научился понимать.

А он сам, не зайдет ли он сам настолько далеко ради своей жены? Поймет ли он, когда его личные нужды будут перевешивать его долг?

Он сосредоточился, собрав все оставшиеся силы, и стал ждать турболифта, отворачиваясь, когда кто–то проходил мимо. Он чувствовал, что они могут видеть ужас в его душе. Хотя, конечно, он сейчас умел скрывать свое присутствие даже от других джедаев.

«Я – не мой дед».

Казалось, что лифт идет уже целую вечность.

«Я должен был увидеть, насколько он пал».

Он ударил ладонью по кнопке вызова, пытаясь удержать слезы. – Ну давай! Где ты там?

Два ученика посмотрели на него, но все же прошли мимо.

«Вот мое доказательство. Моя боль. Я должен принять ее, чтобы понимать, что я не совершаю ту же ошибку, что и мой дед».

Джейсен знал, что такое любовь, он был старше и намного более опытен, чем был тогда Энакин Скайуокер. Он может справиться с тем, что с ним сейчас происходит. Он больше не будет действовать по указке других и сможет стать ситхом без страха, что его поглотит зло. Он все еще не одобрял этот долг, но это был именно долг, а не самообман: он не повторяет ошибки своего деда. Сейчас он был абсолютно в этом уверен.

В нем боролись облегчение, невыразимая скорбь и недоверие. Возможно все же стоило спросить деда о причинах его действий, но это требовалось для его личного успокоения, а не для целей достижения мира, поэтому могло подождать. Это было делом будущего, когда он станет настоящим Повелителем ситхов и принесет, наконец, мир и стабильность галактике.

К тому времени он, возможно, будет готов иметь дело с правдой о позоре своего деда.

Двери турболифта, наконец, открылись. Джейсен поднялся в воссозданный зал Тысячи Фонтанов и уселся поразмышлять среди воды и растений. Он знал, что должен сделать сейчас: он знал, что должен проверить Лумайю, чтобы убедиться, что она действительно могла помочь ему изучить знания ситхов, как обещала, или же выяснить, что она преследовала собственные цели и собиралась использовать его как инструмент.

Эта мысль должна была ужаснуть его, но его охватило восхитительное ощущение полного спокойствия. Он получил драгоценный осколок правды, о вселенной и о себе самом.

Скрестив ноги в позе для медитации, он потянулся сознанием через Силу, не в образе раскрытой ладони, а в виде повелительного кулака.

«Лумайя. Прибудь сюда, Лумайя. Прибудь на Корускант и ответь мне».

Кореллианское святилище, Корускант

Это было одно из самых печальных мест, которые Бен когда–либо посещал. Он ощутил одиночество уже тогда, когда приблизился к Кореллианскму святилищу метров на пятьдесят. Снаружи трое мужчин, один из которых был очень стар, соскребали с поверхности маленького куполообразного мемориала ярко–красную краску, выплеснутую на черно–золотую инкрустацию из полированного мрамора. Когда он подошел ближе, они хмуро и с подозрением уставились на него. Бен не знал, как начать разговор.

— Что тебе нужно, парень? – спросил самый младший из троих.

— Я хочу заглянуть внутрь, сэр.

«Будь вежлив; будь скромен». Джейсен учил его, что если ты вежливо обращаешься с другими, обычно они ведут себя так же. — Можно?

— Ты джедай?

Его выдала его коричневая со светлыми тонами одежда. – Да.

— И зачем ты хочешь заглянуть внутрь?

— Мой дядя – кореллианец, — это даже не было ложью: он не меньше хотел узнать о кореллианцах, чем выполнить задание Джейсена. – Можно мне войти?

Мужчины посмотрели на него, затем переглянулись.

— Я отведу его, — сказал старик.

На входе Бен помедлил. Двери арочного входа выглядели так, как будто их выломали. Он двинулся за мужчиной в темноту, и когда его глаза привыкли, он разглядел, что находится в зале с поглощавшими свет черными стенами. Затем он посмотрел вверх. Куполообразный потолок был усеян сверкающими кристаллами алмазов, располагавшихся в форме созвездий.

— Углерод, оставшийся после кремации, прессуют, — сказал старик. – Его превращают в алмазы. Это ночное небо, так, как оно выглядит на Кореллии.

— Зачем?

— Это кореллианцы, которые не смогли вернуться домой во времена Новой Республики, — старик пнул камни, лежавшие на полу зала; на некоторых булыжниках виднелась черная краска, показывавшая, чем вандалы разбивали штукатурку. – Лучше этого может быть только упокоение в родной земле.

— Вы нашли все украденные камни? – спросил Бен.

— Нет.

— Кто бы осмелился украсть алмазы, сделанные из тел умерших?

Старик нахмурился, посмотрев на него. – Те, кого не заботят такие вещи.

Мужчина был оскорблен и рассержен, Бен это понимал. Он нагнулся и помог ему подобрать все камни, проверяя каждый булыжник в поисках осколков алмазов, поскольку каждый кристалл представлял собой, прежде всего, останки человека. Пока они очищали зал, внутрь зашел один из двух оставшихся снаружи мужчин, и остановился, наблюдая за ними. Он выглядел примерно на восемнадцать лет, с ежиком коротких светлых волос.

— Мы не можем оставаться в стороне и позволить им остаться безнаказанными, — сказал он.

— Кому «им»? – спросил Бен.

— Корускантцам.

— Вы знаете, кто это сделал? – Бен ощущал в зале эхо какой–то вялой злобы, но реальных целей, ненависти или ярости не чувствовалось. Он, наконец, понял, что Джейсен подразумевал под понятием «бессмысленное насилие». Некоторые существа действительно действовали без особых размышлений. – Тогда вам надо обратиться в УБК.

— Ну да, как будто они серьезно это воспримут. Это вряд ли. Не теперь, когда они считают, что бомбу подложили кореллианцы.

Бен хотел вымести оставшуюся пыль, но старик взял у него веник и сделал это сам. Бен почувствовал легкую обиду. Хотя мужчина повернулся к нему спиной, Бен наклонил голову на прощание, и вышел наружу, на солнечный свет, казавшийся сейчас до боли ярким. Светловолосый юноша вышел вместе с ним, и они уселись на мраморные ступени цвета меда, которые вели к входу в святилище.

— Я Барит Сейя, — сказал светловолосый и протянул ему руку.

Бен с серьезным видом пожал ее. – А я Бен.

— Значит, у тебя есть родственники – кореллианцы?

— Да.

— И на чьей ты стороне?

— Я джедай. Мы не встаем ни на чью сторону.

— Ты так думаешь? – Барит усмехнулся, но не так, как будто сказанное было действительно смешным. – Скоро всем придется встать на чью–то сторону, из–за правительства, которое пытается навязать свои порядки всем остальным. Ненавижу их. Мой дедушка говорит, что все снова как во времена Империи.

— Но все же вы живете здесь.

— Я здесь родился. И мой папа тоже. Моя родня владеет мастерской на Q–65. Я еще никогда не был на Кореллии.

— Но ты же можешь переехать на Кореллию, если тебе так не нравится здесь.

— А разве это заставит их прекратить обращаться с нами так, как сейчас?

Бен с трудом понимал, к кому относятся местоимения «они» и «мы», использованные в разговоре. Он путешествовал по галактике с родителями и лучше знал дюжину других планет, чем Корускант.

Но Барит выглядел не просто сердитым: в нем также явно ощущалась скрытая угроза. Бен и не представлял, насколько велика была эмоциональная связь со святилищем у живущих здесь кореллианцев.

Бен попытался осторожно прощупать собеседника.

— В новостях сказали, что взрыв бомбы произошел в комнате кореллианца, приехавшего сюда на деловую встречу.

— Ну конечно, они говорят именно так! – Барит сидел, сцепив руки на коленях, и разглядывал проходивших мимо пешеходов. – Спорю, что они сами это сделали.

— Кто «они»?

— Правительство. УБК. Галактическая безопасность. Они привыкли делать такие шпионские штуки. Если они взорвут бомбу и обвинят в этом нас, это даст им оправдание для нападения на Кореллию.

Бен подумал о том, что он сделал всего несколько недель назад: устроил диверсию на красе и гордости кореллианских вооруженных сил, Балансирной станции. И вот он сидит рядом с кореллианцем, который считает, что Галактический Альянс грязно играет, и который относится к нему, как к собрату–кореллианцу. Бен почувствовал легкое возбуждение, такое, которое возникает при использования тайной личности, а затем он вдруг ощутил… что это неправильно.

Но он сделал то, что должен.

Разве нет?

— А что об этом думают другие кореллианцы, которые здесь живут?

Барит пожал плечами. – Нас здесь много. И достаточно таких, кто не хочет, чтобы им указывал Галактический Альянс.

Бен понял это так, что война все равно разразится, как и предупреждал Джейсен – и как почувствовал сам Бен, когда ощутил беспокойство в Силе.

— Значит, вы собираетесь вернуться на Кореллию и пойти в армию.

Барит понизил голос. – Зачем, если мы можем с большим эффектом сражаться здесь?

Бен секунду размышлял об этом. Взрослые часто говорили ему то, что обычно не говорят чужим, похоже, считая, что он слишком мал, чтобы понимать. Иногда так и было, тем не менее, он всегда помнил, что ему говорили. И он не был слишком мал, чтобы понять Барита.

«Это просто разговоры. Мы все говорим глупости, когда рассержены».

Но даже если и так, он запомнит эти слова.

Глава 5

«- Моя плата – пятьсот тысяч кредитов за Хэна Соло, и столько же за его сына. Если ты хочешь смерти и женской части семьи Соло, а также Скайуокеров, цена увеличится. Я помню, как выглядят дети Соло, хотя не думаю, что они меня узнают…»

Айлин Хабуур, она же Айлин Вел, охотник за головами, в разговоре с посредником Тракена Сал–Соло

Общественный порт, нижний Коронет, Кореллия

Будучи контрабандистом, Хэн Соло обладал прекрасным чутьем на неприятности, так же, как пособностью их избегать. Однако за многие годы респектабельной жизни он слегка утратил практику, а для того, чтобы избежать обнаружения в городе в мирное время, определенно требовались особые навыки. Так что для того, чтобы пробраться на «Тысячелетний сокол» и проверить гиперпривод, который до сих пор нуждался в наладке, он воспользовался ночной темнотой.

От арендованной квартиры до общественной посадочной полосы было два километра. «Сокол» угнездился посреди весьма пестрой массы кораблей, превратившись из легкоузнаваемого транспорта всего лишь в еще одно побитое и исцарапанное корыто, стоявшее среди множества грузовых кораблей, модифицированных истребителей, спидеров, такси, десантных модулей, и кучи других существенно модифицированных, потрепанных и неузнаваемых посудин. Кореллианцы были довольно эклектичны в выборе транспортных средств, поэтому еще один устаревший корабль в сомнительном состоянии едва ли привлекал много внимания. Фактически, «Сокол» был даже не единственным кораблем подобного класса, запаркованным на этой площадке. Насколько Хэн смог заметить, здесь стояло как минимум три таких.

Он прошелся около правого борта корабля, нажал кнопку отключения защиты на брелке в кармане и, опустив трап, забрался внутрь. Оказавшись в рубке, он запустил холостой режим, и на приборных панелях загорелось множество световых сигналов и индикаторов. Он был дома. Так было всегда, сколько он себя помнил. Именно здесь он находился в наиболее важные моменты своей жизни, здесь он проводил время с друзьями, вроде Чубакки, здесь он понял, кто он на самом деле. Пермабетон и строительный раствор ничего для него не значили. «Сокол» был больше чем домом: он был членом его семьи, и все, кого он любил, рано или поздно появлялись на его борту.

Он нежно похлопал по крышке приборной панели.

— Привет, малыш, — сказал он. – Как дела? Давай–ка улучшим твое самочувствие.

Гиперпривод до сих пор функционировал неустойчиво. Требовалось еще немного повозиться с индукционными катушками и нагнетателями, чтобы те обеспечивали подачу в гиперпривод энергии в необходимом количестве и с нужной интенсивностью. Часть ремонтных работ касались только механики, вроде поиска подходящих по диаметру болтов для кожуха гиперпривода, и осей, создававших поля. Какой бы сложной системой ни была двигательная установка, ее все равно можно было представить на уровне, где создаваемые ей огромные мощности превращаются в старые добрые дюрастальные и сложносплавные детали, соединяющие вместе гиперпривод и корпус корабля. Малые вибрации имеют свойство усиливаться; в конечном итоге они могут разорвать на части целые корабли.

Хэн проверил автоматическую систему, которая посылала звуковые волны по корпусу корабля для обнаружения усталостных микротрещин на обшивке и основном корпусе. Так и есть: напряжение вокруг кожуха двигателя. Прежде чем рисковать разгонять «Сокол» до полной скорости, ему придется заменить крепежные скобы и болты. Он сгреб несколько инструментов и засунул голову в ремонтный люк двигателя, чтобы посмотреть самому. Было определенное удобство в том, чтобы работать руками и рассматривать проблемы в виде кусков металла, которые можно починить.

«Ладно, и как я могу «починить» Тракена?»

Теоретически, это было легко. Выяснить где он бывает в определенное время и как до него добраться, выстрелить и скрыться.

Но в реальности это было не так просто. Именно поэтому люди вроде Фетта делали на этом состояния.

«И если я «починю» Тракена, не займет ли его место кто–нибудь из его окружения? Неужели нам всегда придется бегать? Нет, это касается только Тракена. Как и всегда, это было личным делом, и едва ли кто–то может ненавидеть тебя так сильно, как твоя родня».

С помощью гидравлического ключа Хэн проверил затяжку болтов кожуха и взглянул на светящийся экран на рукоятке. Болты имели небольшой люфт: недостаточно сильный, чтобы заметить самому, но различимый чувствительным оборудованием. Если придется лететь на «Соколе» прямо сейчас, полет будет намного медленнее, чем обычно, если он не хочет, чтобы корпус разорвало на части от вибрации.

— Эх, малыш, запустил я тебя…

Он переключил ключ на вывертывание, открутил болты один за другим, собрав их в ладонь, и прежде чем закрутить их обратно, надел на них импровизированные шайбы из мягкого сплава. Это должно остановить их самопроизвольное вывертывание, пока он не найдет подходящие запчасти.

— Обещаю, что больше не дам тебе оказаться в таком состоянии.

— Трогательно, — послышался голос над ним, и Хэн инстинктивно свернулся в комок, когда разряд бластера врезался в палубу примерно в девяти дюймах от места, где он лежал.

Он перекатился под кожух двигателя и потянулся за потайным бластером. В стороне от него в переборку с шипением впился еще один разряд; Хэн почувствовал запах озона и сожженной краски. Сейчас он был прямо под кожухом, слишком далеко для того, чтобы нападавшие, кто бы они ни были, смогли точно попасть в него, если только они не улягутся на палубу и не выстрелят на уровне пола.

Что ж, это явно был не Фетт. Если бы это был Фетт, он был бы уже мертв.

— Давай, вылезай, Соло, — сказал голос. Голос был мужским, и, похоже, принадлежал молодому парню. Говоривший не назвался: значит, он был не из СБК. Авантюрист. Пришел за славой и наградой. – Что, думал, никто не опознает твой корабль?

Хэн задержал дыхание, следя за пятнами света, которые указывали, что кто–то медленно двигается взад–вперед перед кожухом двигателя. Его заперли под кучей металла, оставив только один путь наружу – в сторону нападавшего. «Здорово». Впрочем, он мог бы решиться и на это. То, что произошло, всего лишь привело его в ярость – из–за того, что он не включил снова систему охраны, и еще больше из–за того, что кто–то проник на его корабль. Вот это было предельным оскорблением.

Распластавшись под кожухом, он имел перед собой угол обзора в 150 градусов. Хэн большим пальцем переключил бластер на непрерывный огонь и опер предплечье о палубу. На тыльной стороне руки была кровь: похоже он оцарапался обо что–то острое. Он не почувствовал, когда это произошло.

«Что, если этого парня прикрывает целая банда?»

— Попробуй доберись до меня, парень.

Ботинки снова сдвинулись. – Ты в ловушке.

Хэн выпустил очередь импульсов, слева направо, чтобы быть уверенным, что точно попадет. Раздался громкий крик изумления и боли. – А ты свое оттанцевал.

Кто–то со стоном рухнул на палубу; Хэн явно куда–то попал, поскольку он видел вспышку и почувствовал вонь сожженной плоти. Однако он никого не убил, и это означало, что он до сих пор в ловушке под кожухом двигателя. Он как раз обдумывал, как быстро он может выбраться из–под кожуха, и как раз пришел к выводу, что быстро это не сделать не получится, когда услышал испуганный возглас, а также знакомый и весьма приятный звук.

Шипение светового меча.

Меч с шелестом прорезал воздух один раз, два, три. Затем наступила тишина. Хэн, затаив дыхание, ждал.

— Можешь выбираться оттуда, старик, — голос принадлежал Лее. – Я разобралась с этим недоразумением за тебя.

— Спасибо.

— Видел когда–нибудь ботанского шахтового паука? – Лея заглянула в щель, встав на четвереньки. – Они дерутся так же как ты. Стреляют в хищников прядями едкой паутины прямо из своей норы. Глядя на тебя, не смогла не вспомнить. А еще у них такие же долговязые ноги.

Хэн выполз из–под кожуха двигателя, почувствовав, наконец, сколько синяков и царапин он успел получить за это утро. Одно дело считать, что ты так же ловок и быстр как и раньше, и другое – что в шестьдесят лет эти синяки и царапины не пройдут так же быстро, как в двадцать.

— Если ты считаешь, что это смешно, Принцесса, то ты не права…

— Всегда пожалуйста. Я решила, что за тобой стоит присмотреть.

— Поскольку ты почувствовала опасность, так?

— Это, а еще я знаю, что когда ты думаешь об этом корабле, ты глух и слеп ко всему на свете.

— Ну да, любовь ослепляет.

Хэн выбрался наружу, ударившись обо что–то головой и выругавшись. Когда он выпрямился, Лея стояла над телом, насколько Хэн мог разглядеть, весьма мертвого парня. Он был одет во вполне гражданскую одежду и выглядел лет на тридцать. И он явно уже не будет праздновать свой тридцать первый день рождения.

Лея, явно нервничая, держала рукоять своего светового меча одной рукой. Она резко вскинула голову, как будто до сих пор привыкая к своей новой прическе – волосам до плеч вместо длинной, почти до талии, косы.

— Тебе идет, — сказал Хэн.

— Странное ощущение… как будто голова меньше весит.

— В любом случае, говорят, что длинные волосы старят женщин.

— Нарываешься на неприятности, нерфовод?

— Можно подумать, у нас их мало?

— Думаю, нам лучше исчезнуть, и прямо сейчас.

— А что делать с телом?

— Выбросим его через шлюз, когда покинем планету.

— Когда это такая милая девушка как ты, научилась таким вещам?

— Меня научил ты.

— Приятно знать, что я на что–то гожусь.

Хэн поставил на место панель, прикрывавшую кожух гиперпривода и они направились к мостику. Все было как в старые времена, только как в те старые времена, которые ему совсем не хотелось пережить снова.

— Куда? – спросила Лея.

— На Корускант, — ответил Хэн, – за запчастями.

— И там никто не будет нас преследовать. Или, по крайней мере, не будет пытаться нас убить.

— Вместо этого мне может устроить разнос Люк.

— По крайней мере, нашему возвращению будут рады ногри и дроиды.

Хэн запустил двигатель «Сокола» и решил надеяться на лучшее.

— Вообще–то я планировал вернуться, когда починю двигатель.

— Очень умно, — сказала Лея. Она уже автоматически выполняла функции второго пилота. Почти как Чуи: почти, но часть пустоты в душе не могла заполнить даже Лея. – Это что, какая–то демонстрация мужского характера? Типа «наступает время, когда настоящий мужчина должен прекратить убегать» и тому подобное?

— Когда придет время, я хочу быть готовым к встрече с Тракеном.

Лея промолчала. «Сокол» аккуратно поднялся в воздух и Хэн проложил курс на Корускант, готовый рискнуть и прыгнуть в гиперпространство с максимальной скоростью, если у службы управления воздушным движением Кореллии возникнут те же подозрения, что и у незадачливого убийцы, который сейчас быстро остывал в инженерном отсеке внизу. Однако их корабль, после рутинной процедуры обмена кодами радиоответчиков, без всяких проблем прошел между аэротрассами и направился к точке прыжка.

— Мне следовало спросить этого парня, как он нас нашел, — сказал Хэн.

Лея даже не удивилась. – В следующий раз, когда я буду останавливать того, кто попытается тебя убить, я дам тебе время его расспросить.

Хэн разогнал «Сокол» настолько, насколько осмелился. Три часа, которые потребовались для того, чтобы преодолеть двадцать тысяч световых лет – расстояние до Корусканта – они провели, наблюдая за показаниями приборов и индикаторов, и надеясь, что двигатель не рассыплется на части. К тому времени, когда они достигли пространства Корусканта, «Сокол» начал нетипично вибрировать, рождая ощущение, что на корпус корабля каждые несколько секунд необычной регулярностью воздействует морская качка.

Лея, сидя в кресле второго пилота, потянулась вперед и с видимым беспокойством изучила показатели температуры и настроек двигателя. – Ты уверен, что он сможет приземлиться, не развалившись на части?

Хэн пожал плечами, зная, что не сможет обмануть ее ни на секунду. – Нет. Но доверься мне.

На расстоянии в 750 тысяч километров он засек маяк Галактического Города, и проложил посадочный курс так, чтобы приземлиться на одной из общественных посадочных площадок подальше от центра города и нежелательного внимания. Но если бы даже интересующиеся узнали, кто он такой, что бы они сделали? Да ничего. Этот район космоса был цивилизованным, и ему могли бы задать несколько неудобных вопросов относительно его симпатий к Кореллии, если бы кто–то узнал, что он летал на то задание вместе с Веджем; но никто об этом не знал, поэтому он мог, когда пожелает, прилетать сюда открыто, как капитан Х. Соло. Но даже если бы стало известно, что он сражался против Галактического Альянса, его могли всего лишь пригласить ответить на несколько вопросов, а затем началась бы запутанная игра с участием адвокатов.

Корускант был планетой, где правил закон и межпланетные соглашения. Люди здесь не исчезали бесследно – за исключением представителей преступного мира.

Однако Хэн был достаточно предусмотрительным, чтобы продолжать использовать ложный сигнал радиоответчика, который теперь идентифицировал «Сокол» как грузовой корабль с Татуина. Когда–то его боевые возможности могли быть обнаружены в ходе визуального осмотра и теплового сканирования, но корабль был старым, а в нынешние времена немало эксцентричных торговцев летает на модифицированных боевых кораблях, распроданных как флотские излишки. Такие корабли имеют вместительные грузовые отсеки и удобные оборонительные возможности, что было как раз то, что нужно в некоторых не вполне цивилизованных деловых кругах галактики.

Компьютер системы связи беззвучно связался со службой управления воздушного движения Галактического Города, обменявшись сигналами, которые быстро промелькнули на экране в виде светящихся строк и символов. В конечном итоге на экране появилось сообщение для людей: РАЗРЕШЕНА ПОСАДКА НА ПРИЧАЛ BW 9842 ВРЕМЕННОЙ ИНТЕРВАЛ 12:45 – 15:45.

— Ладно, приготовиться к посадке, — скомандовал Хэн.

— Раньше ты никогда не предупреждал о посадке.

— Раньше я никогда не думал, что двигатель может приземлиться и без остальной части корабля.

Лея изучала панель управления с легким неодобрением, на ее лице отражались белые и зеленые огоньки от приборов. Хэн поймал себя на том, что ищет на ее лице следы испуга, словно только ее уверенность может помочь им безопасно приземлиться. «Сокол» вибрировал уже ощутимо: несильная, но постоянная едва ощутимая дрожь, похожая на сбой в сердцебиении, примерно через каждые пять секунд, а также легкое жужжание двигающихся частей, услышать которое пилот может, только если он знает свой корабль, как собственное тело. А Хэн знал свой корабль.

И Лея тоже. Она мельком посмотрела на него и подмигнула:

— Все будет в порядке.

— Переходим на субсвет.

— Субсвет, — подтвердила она приказ.

«Сокол» прожужжал снова. Хэн помимо воли напряг до белизны кисть правой руки, сжавшую ручку управления. Чем сильнее он ее сжимал, тем большую тревогу вызывала вибрация.

— Запускаю маневровый двигатель.

Двигатель включился, добавив к уже имеющемуся жужжанию и вибрации свои собственные.

«Давай, малыш. Просто еще одно приземление. Ты миллион раз такое делал. Держись».

— Дистанция пятьсот тысяч километров.

— Уточняю угол приближения.

— Установи двадцать четыре градуса.

— Корректирую до двадцати четырех.

— Держи курс.

Навигационный экран показывал четкую сетку линий и номеров и отметку, обозначавшую «Сокол», ориентированную на курс для безопасной посадки на посадочную площадку в Галактическом Городе. В знакомый фон звуков и вибрации, который Хэн почти инстинктивно считал нормальным, врывалась ритмичная дрожь.

— Не говори этого, — резко сказал Лея.

— Чего не говорить?

— Что у тебя есть нехорошее предчувствие.

— Даже в голову не приходило, — солгал Хэн.

— А мне пришло, — Лея, не отрываясь, смотрела на приборную панель. – Потому что у меня тоже оно есть.

Площадь Ядра, Корускант

Приближалась Лумайя. Она ответила на призыв Джейсена и сейчас без страха и споров направлялась на Корускант.

И он чувствовал ее приближение. Он обнаружил, что может отслеживать ее – и ее эмоции – так, словно видит ее.

Бен, необычно тихий, сел рядом с ним, положив руки на колени. В копне его рыжих волос Джейсен заметил очень короткую косу, хотя длина волос едва ли позволила сделать ее аккуратно. Коса была неуклюже завязана обрывком коричневой нитки. Подросток слегка сгорбил плечи, как будто пытаясь спрятать косичку.

— Что, день неудачной прически? – прокомментировал Джейсен. С каждым днем ему все больше нравился и его все больше восхищал характер Бена. Мальчик сделал резкий рывок в развитии, как эмоциональном, так и физическом, а за последние несколько недель он, похоже, стал настоящим мужчиной. Но Джейсену хотелось бы, чтобы он сохранил чувство юмора. В последующие годы оно ему понадобится.

— Я… ээ… подумал, что мне стоит вырастить ее, — цвет лица подростка почти сравнялся с цветом волос. – Глупо выглядит?

— Нисколько. Но формально ты не ученик, так что ты не обязан носить косичку ученика, если не хочешь.

— Я хочу.

— Ладно.

— Кого мы здесь ждем?

«Ненавижу обманывать его. Но это придется сделать».

— Женщину, которая проведет для нас некоторые исследования. Анализ военной угрозы.

Он совершил еще один рискованный поступок – правда, старое имя Лумайи было достаточно распространенным и едва ли привлекло бы внимание, и к тому же это исключало возможные оговорки.

— Ее имя – Шира. Возможно, время от времени ты видел ее.

— Но ведь мы могли бы провести анализ через Совет по безопасности и разведке.

— Я предпочитаю дополнительно получить независимое мнение. Информации никогда не бывает слишком много.

Джейсен шутливо пихнул Бена локтем. Это помогло ему спрятать шок, который, после того, как он увидел то злодеяние, которое совершил его дед, вновь и вновь стремился выйти на поверхность. – Кстати, об информации. Ты не сообщил мне результаты твоего анализа возможных угроз.

Глаза Бена расширились: он явно хотел угодить. – Каких именно, Джейсен?

— Я хотел бы услышать твое впечатление о местах, в которых ты побывал.

— О месте взрыва я могу сказать немногое – УБК не позволило мне приблизиться. А вот Кореллианское святилище… ну… жутковато.

— Почему?

— Я поговорил с несколькими кореллианцами, которые там убирались. Они и вправду ненавидят Корускант. Я этого не понимаю.

— У Корусканта и раньше были разногласия с Кореллией.

— Но они нас ненавидят и при этом живут здесь.

— На этой планете живет множество рас. Здесь есть общины с многих миров, с которыми мы можем оказаться в состоянии войны.

— Но, Джейсен, если они говорят о том, что будут сражаться с нами здесь…

— Они это говорят?

— Ну, это сказал один парень чуть старше меня. Возможно, это всего лишь… бравада.

Джейсена тронула внезапная склонность Бена к зрелым размышлениям, какой бы нетвердой она ни была.

— Всегда интересно замечать то, что вызывает войны. Зачастую это «что–то» не имеет большого значения, однако по какой–то причине просто подталкивает существующую ситуацию к хаосу.

— А истинный враг именно он, так? – отметил Бен. – Хаос.

Джейсен чуть не вздрогнул. Это было одно из тех мудрых не по возрасту замечаний, которые все чаще стали свойственны Бену. А возможно, это была та ясность ума, что присуща молодым, чей разум еще не был искажен условностями.

И, кроме того, это было мнение, близкое пути ситхов. Бен был бы хорошим учеником, и действовал бы, исходя из правильных побуждений. В его характере начало отчетливо проявляться чувство долга.

— Полагаю, да, — ответил Джейсен. – Дела в галактике обстоят лучше всего тогда, когда ситуация стабильна.

Джейсен наблюдал за прохожими, пересекавшими площадь. Он знал, что Лумайя не будет настолько глупа, чтобы появиться здесь в своем экзотическом головном уборе, и волоча за собой световой кнут. Джейсен ощущал ее приближение, но из некоего спортивного интереса пытался обнаружить ее, используя только глаза.

Он не предупредил ее, что придет с Беном. Ему хотелось увидеть ее реакцию на подростка, а также его реакцию на нее. Бен все еще не мог вспомнить то, что случилось на Биммиэле, хотя и перестал расспрашивать об этом.

Примерно в ста метрах от них Джейсен заметил средних лет женщину, одетую в скромный жакет и брюки – аккуратный деловой костюм, темный настолько, что казался черным. Вокруг ее головы была обернут того же цвета шарф, полностью скрывавший ее лицо; глаза были закрыты прозрачной вставкой из ткани, похожей на шелк. Так обычно одевались на засушливых и пыльных планетах, и похоже, что эта мода начала завоевывать популярность и в столице. Он знал, что это Лумайя и чтобы привлечь ее внимание, усилил свое присутствие в Силе. Она слегка сменила направление движения, как будто просто заметила его, как обычный человек.

Чем ближе она подходила, тем сильнее он ее чувствовал – ситха, прикладывавшего осознанные усилия, чтобы скрыть свое присутствие в Силе. И ей почти это удавалось.

— Это она? – спросил Бен.

Сейчас Лумайя находилась достаточно близко, чтобы стало очевидно: она заметила Джейсена и направляется прямо к нему. Наверняка она увидела и Бена, но никак на это не отреагировала. Женщина остановилась прямо перед Джейсеном, держа перед собой двумя руками, словно щит, черный портфель. Через плечо у нее висела мягкая бесформенная сумка черного цвета; он догадывался, что может в ней находиться.

— Мастер Соло, — сказала она.

«Хороший подход». Даже ее голос был другим.

— Я не мастер, но спасибо, Шира, — он неторопливо повернулся к Бену. – Это мой ученик, Бен Скайуокер. В неофициальном смысле, конечно.

— Я уверен, что мы раньше встречались, — сказал Бен. Он казался искренне озадаченным, однако в его чувствах не было и намека на то, что он узнал ее как Брайшу, женщину, которая так не понравилась ему на Биммиэле. – Рад познакомиться, мэм.

— Возможно, мы сталкивались где–то в университете, — сказала Лумайя.

— Мне только тринадцать, — возразил Бен.

— Неужели? Ну, значит, не там. – Она протянула коробку, которую держала в руках, Джейсену, очень убедительно изобразив ученого. – Я произвела оценку военных возможностей Кореллии, а также планет, которые с наибольшей вероятностью могут ее поддержать. Вы желаете, чтобы я дала свои комментарии по докладу?

Хорошая актриса. Искусство Лумайи в создании иллюзий в не меньшей степени распространялось и на материальный мир.

— Я подумал, что мы могли бы пойти в Храм джедаев, — сказал Джейсен. Искушение и угроза в одной оболочке, если это касается ситха. – Там есть уединенные места, где мы можем поговорить. Бен, не хочешь пойти с нами?

Джейсен ожидал, что он будет настаивать на присутствии; подросток отчаянно хотел учиться, даже если это означало присутствие на встречах, которые даже взрослые считали скучными. Однако Бен слегка опустил голову, как будто хотел в чем–то признаться.

— А можно я пойду в оперативный отдел флота Альянса? Адмирал Ниатхал говорила, что я могу зайти.

Этого Джейсен не ожидал. – Разумеется.

Бен важно наклонил голову, прощаясь, и зашагал через площадь, подросток с головы до ног.

— Сын Люка быстро растет, — отметила Лумайя, поднимая вуаль с глаз.

— Не беспокойся, он тебя не узнал.

— Зачем ты вызвал меня сюда?

— Я хотел продолжить тот разговор, который мы начали в твоем доме.

— Ты много думал об этом. Я чувствую это.

— Да, разумеется, — Джейсен встал и жестом предложил ей следовать за ним. Ему не нравилось выглядеть неподвижной мишенью: хотя сейчас немногое (если вообще что–либо) могло представлять для него серьезную угрозу, но привычка – вторая натура. – Я едва ли думал о чем–то еще.

— Ты решил позволить мне помочь тебе исполнить твою судьбу?

— Да.

Шагая рядом, слегка повернув к нему голову, она изучила его лицо. Он мог видеть только ее глаза – ярко–зеленые, и каким–то образом постоянно казавшиеся злыми – но почувствовал, как она очень осторожно пытается коснуться его разума.

— Я в твоем распоряжении, — тихо сказала она.

— Ты ведь никогда не была в Храме джедаев, так?

— Нет. Это будет интересно.

— Я надеюсь, ты сможешь скрыть свою темную энергию.

— Ты именно это хочешь проверить, Джейсен?

— Мне нужно знать, насколько велик риск твоего присутствия рядом со мной, — сказал он. – Нет лучше способа проверить, сможешь ли ты скрыть свое присутствие, чем пройтись незамеченной по Храму джедаев.

Джейсен решил, что она улыбнулась: ухоженная, без морщин, кожа вокруг ее глаз слегка шевельнулась. Это его обеспокоило.

— Я смогла проникнуть в ряды Альянса…

— Тогда ты ситхом не была.

— Я скрывалась десятилетиями, — Лумайя вернула вуаль на место. – Я могу прятаться вечно… в любом месте.

Путь ситхов был учением настолько тайным, что лишь немногим существам в галактике вообще приходилось когда–либо принимать его во внимание. И, тем не менее, Джейсен обнаружил, что он до невозможности обыденно ловит такси и садится в него вместе с мастером–ситхом. Он посмаковал абсурдность этой ситуации. Они не разговаривали до самого Храма.

На секунду, Джейсен даже нашел в этом веселую сторону. Зная характер пилотов такси, он почти видел, как этот пилот–вигфай рассказывает другим пассажирам что–нибудь типа «Ну, однажды я даже возил одного из этих ситхов в моем такси».

Но пилоту не дано этого знать.

«Что, если она меня использует? Кто обучит меня пути ситхов, если мне придется…» Джейсен поймал себя на обдумывании возможности того, что ему придется «убрать» ее, если окажется, что ее действия направлены на месть джедаям, или одному конкретному джедаю. Он точно осознавал, что он подразумевает под словом «убрать», и снова удивился легкости, с которой он сделал еще один шаг к тем вещам, которые его с детства учили рассматривать как «зло».

— Пилот, высадите нас вон там, пожалуйста.

Лумайя шла рядом с ним по проспекту, ведущему к Храму, и он почувствовал, как она полностью закрылась. Он ощущал ее волнение, но все следы тьмы были скрыты до уровня сдерживаемых эмоций, которые можно обнаружить в любом нетренированном человеке. Она прошла сквозь огромные двери холла и отреагировала именно так, как бы это сделало любое существо без способностей к Силе: остановилась как вкопанная и начала осматриваться. Джейсен подумал, что, если бы ее лицо не было полностью закрыто вуалью, она наверняка еще и раскрыла бы рот.

— Замечательный пример материальной роскоши, правда? – поинтересовался он.

— Скорее, заявление о могуществе, — с замечательной двусмысленностью откликнулась Лумайя.

«Посмотрим, какое искушение ты способна выдержать».

Он провел ее через те немногие части Храма, где было разрешено находиться не–джедаям, и никто его не остановил: он был Джейсеном Соло и никто не стал оспаривать его право пригласить обычного гостя. Для подобного не требовалось применять Силу, поскольку уверенность и целеустремленность зачастую открывали больше дверей, чем мог бы сделать идентификационный пропуск.

Джейсен повел ее в Зал Тысячи Фонтанов. Если что–либо и могло заставить ее показать свои истинные намерения, хотя бы в виде слабого проблеска стремления отомстить, то это близость места медитации, и он сможет это заметить.

Кроме этой проверки была еще одна, однако над ней ему придется поработать немного тщательней. И состояла проверка в том, чтобы допустить Лумайю на расстояние удара к Люку Скайуокеру.

Они шагали по обширной оранжерее, полной экзотических растений, собранных со всей галактики. Лумайя по–прежнему излучала любопытство и легкое удивление. Здесь медитировали только несколько джедаев, но Джейсен нашел удобную скамью между двумя деревьями ассари, чьи ветви, несмотря на отсутствие ветра, плавно покачивались. Через огромную глыбу гранита переливался поток воды, обрушиваясь в ручей, исчезавший в кустах бансгрека.

— Я предпочел бы, чтобы ты оставалась на Корусканте, — сказал Джейсен.

— Если ты так хочешь.

— Я найду тебе конспиративную квартиру. — Храм явно был не тем местом, где стоило обсуждать детали. – И я хочу обсудить мое дальнейшее обучение.

— Важно начать быстрее, — заметила Лумайя.

«О, я знаю, насколько быстро развиваются события». – Почему?

— Я ощущаю то, что можешь ощущать и ты: мы на пороге еще одной войны, а есть войны, от которых народ может никогда не оправиться.

— Не думаю, что в письменной истории галактики когда–либо были времена без идущих где–то войн.

— Тем больше причин, чтобы в будущем это изменилось.

Джейсен провел ее почти по всем помещениям Храма, в которые можно было пускать посторонних, однако ни один джедай на нее не отреагировал. И ее эмоции не выдавали никаких других тайных замыслов, кроме тех, что были ею названы: помочь ему исполнить предначертанное ему и стать верховным Повелителем–ситхом.

Он проверил часы. Безумная идея пришла ему в голову, а он начал привыкать рассматривать такие мысли, как советы Силы. Очередное заседание Высшего Совета джедаев должно скоро закончиться.

Все время изучения им сотни различных путей использования Силы сейчас пришло к единому результату. Единственным пробелом в его знаниях о Силе был путь ситхов.

Методы использования Силы ситхами – всего лишь еще одно оружие.

Эти методы не были по сути своей добрыми или злыми: они всего лишь существовали, как существует бластер, а его можно легко использовать и для убийства и для защиты. Все зависело от того, кто держал его в руках, и кто стоял в радиусе действия.

Насколько он знал.

— Ладно. И как мне изменить будущее к лучшему?

— Что тебе нужно изучать в большей степени, решится в следующие несколько недель, – сказала Лумайя.

— Этот взрыв организовала ты?

Лумайя усмехнулась: короткий смешок, полный возмущения и отрицания.

— Мне нет нужды создавать хаос, Джейсен, — тихо сказала она. – Люди и сами неплохо с этим справляются. Нет, я здесь ни при чем.

Он снова проверил часы. Да, пора. Пришло время для последней проверки ее искренности.

— Давай пройдемся, — сказал он.

Джейсен повел ее по коридорам к главному входу, где находились проходы в зал Высшего Совета. Лумайя должна была почувствовать присутствие Люка, но главным было то, чтобы Люк не обнаружил ее. Джейсен сконцентрировался на создании вокруг нее иллюзии Силы, не для того, чтобы заставить ее выглядеть по–другому, а чтобы стереть в Силе следы ее присутствия как ситха, на тот случай если ее собственные ухищрения окажутся недостаточно сильными, чтобы обмануть Люка.

Ты сошел с ума, говорил он себе. Что, если ты ошибаешься? Что, если Люк сможет почувствовать ее? Кто поможет тебе получить все знания ситхов, если Лумайю убьют или заключат в тюрьму?

Но коли уж ему пришла в голову идея о подобной проверке намерений Лумайи, она должна состояться. Ему придется привыкать к этому, он должен доверять своим реакциям и рассматривать их не как сомнительные порывы, а как свои решения.

«Спокойно. Доверься себе».

Когда Люк приблизился, Джейсен окутал Лумайю иллюзией Силы, и изобразил собственное безмятежное спокойствие. Это оказалось утомительным: влиять на обычных людей не составляло большого труда, но чтобы обмануть мастера–джедая уровня Люка, потребовались все его силы.

Люк широкими шагами двигался в их сторону, несколько раз оглянувшись через плечо, как будто кто–то шел за ним. Он сухо кивнул Джейсену, и едва обратил внимание на Лумайю, как будто его мысли занимало что–то, находившееся дальше по коридору.

Джейсен напрягся, удерживая иллюзию Силы, которая создавала в груди ощущение горячего шара, который нужно удерживать в равновесии, не давая коснуться изнутри грудной клетки. А от Лумайи, которая каким–то образом воспринималась находящейся внутри этого шара,… исходило ощущение желания не отомстить или скрыть свои намерение, а искреннее беспокойство о том, чтобы ее не обнаружили до того, как будет завершена ее миссия.

Люк казался озадаченным.

Внезапно Джейсен понял, что Люка отвлекло не что–то, находящееся в дальнем конце коридора: он ощущал что–то плохое, но не знал, где находится источник этого ощущения.

Джейсен понял, что Люк чувствовал, хотя и очень слабо, присутствие Лумайи

— Доброе утро, дядя Люк.

— Привет, Джейсен, — взгляд Люка на короткое время остановился на Лумайе, но сосредоточился на Джейсене. – Доброе утро, мэм. Где Бен?

— Адмирал Ниатхал показывает ему Оперативный центр флота, — Джейсен знал, что Люк шел на встречу с Омасом, как всегда делал после заседаний Совета. – Есть время на чашку кафа?

Как он и ожидал, Люк покачал головой.

— Извини, возможно, позже, — он явно делал усилие, чтобы скрыть в присутствии незнакомого человека неловкость в отношениях с Джейсеном.

Люк вежливо кивнул Лумайе, затем снова быстро взглянул за спину Джейсена.

— Мэм.

Они смотрели, как он уходит. Наконец, Лумайя выдохнула.

— Тебе не было необходимости это делать.

Джейсен оставил Силовую маскировку на месте.

— Я думаю по–другому.

— Мои разногласия с Люком Скайуокером давно в прошлом, Джейсен.

— Неужели?

— Да. Если бы я хотела до него добраться, ты бы мне для этого не требовался. Пожалуйста, постарайся понять, что поставлено на карту. Это важнее наших мелких личных обид, — она взяла свой портфель. – Мне пора.

Он ощутил в ней всплеск настоящего гнева. Он поверил ей. События развивались так, а не иначе потому, что это была его судьба. С каждым часом он все больше примирялся с этим.

— Я провожу тебя к выходу, — сказал он.

Они снова прошли через главный вход и на полпути к проспекту остановились, чтобы бросить взгляд на Храм.

— И что ты почувствовала, побывав в логове врага?

— С некоторых пор я не воспринимаю джедаев как врагов, — сказала Лумайя. – Это слишком большое упрощение.

— Кто же они тогда?

— Люди, которые, воспринимая только часть картины, считают, что видят ее полностью. Это делает их решения ущербными.

— Трудно захотеть увидеть оставшуюся часть.

— Ты уже это делаешь.

Джейсен смотрел, как Лумайя идет к посадочной площадке для такси, пока не перестал ее видеть, но продолжал чувствовать. Он был настолько поглощен изучением волн в Силе, оставшихся от нее, пытаясь понять их значение, что вздрогнул от испуга, когда что–то коснулось его разума, вызвав ощущение, схожее с похлопыванием по плечу.

Он почувствовал свою мать. Она была в беде.

Когда Джейсен погрузился в Силу, разыскивая ее, мысли о его будущем как Повелителя–ситха с легкостью отошли на второй план.

Кореллианский сектор Галактического Города, Корускант

«Мне следовало сказать Джейсену, куда я пойду».

Вообще–то Бен не солгал Джейсену: он на самом деле побывал в Командном центре Флота, и адмирал Ниатхал действительно показала ему оперативный отдел. Просто это заняло не так много времени, как он ожидал. И сейчас он все еще испытывал отчаянное любопытство по отношению к живущим на Корусканте кореллианцам, которые в данный момент, возможно, были тем, кого Ниатхал назвала «внутренним врагом».

Бен до сих пор не мог уяснить для себя, кого на планете, населенной тысячей рас, можно назвать настоящим корускантцем. Но они были в состоянии войны с другими людьми. Кто же такие «они»? Кто такие «мы»? Как Корускант может быть отдельной планетой и, одновременно, олицетворением галактики в целом?

Может быть, в этом и состояла проблема.

Бен обнаружил, что он находится в одном из кореллианских кварталов, расположенных рядом с центром Галактического Города, и что уже некоторое время бродит по узким проходам вдоль жилых домов, магазинов и офисов.

Он пытался найти мастерскую, которой владела семья Барита Сейя. Кореллианский квартал выглядел, как любой другой: вывески магазинов ничем не отличались от других по всему Корусканту. Люди были похожи на него. Чем больше негуманоидных рас он видел, тем больше Бена интересовала та легкость, с которой живые существа были готовы сражаться с представителями своего вида. Выглядело так, словно мелкие различия значили больше, чем действительно серьезные – словно для того, чтобы как следует ненавидеть что–либо, необходимо это узнать.

Неудивительно, что Джейсен хотел принести в галактику немного порядка.

Джедаи не умели становиться полностью незаметными, однако в коричневой мантии было что–то, что создавало «ореол беспристрастности», как это называл Джейсен. Бен неторопливо двигался вдоль проходов, разглядывая вывески; но хотя люди и бросали на него любопытные взгляды, никто его не беспокоил.

«Возможно, они видят не джедая, а подростка».

Бен проходил мимо небольшого продуктового магазина, когда услышал позади характерное тарахтение крупного транспорта. Он обернулся и увидел десантный корабль Управления безопасности Корусканта (такие обычно использовались патрулями), который с открытыми боковыми люками медленно двигался вдоль аэротрассы. Возможно, сотрудники УБК кого–то искали. Однако затем он услышал раскатистый голос, доносящийся из звукоусилителей корабля:

… — не используйте вашу систему водоснабжения, — сейчас транспорт был почти на одном уровне с ним, и бесплотный голос заполнил всю неширокую трассу, отражаясь от стен зданий. – Повторяю, в системе водоснабжения были обнаружены отравляющие вещества, и вода была отключена в целях предосторожности. Не используйте водоснабжение, поскольку оставшаяся в трубах вода может быть отравлена… следите за каналом новостей по поводу новой информации…

Транспорт прошел мимо, продолжая повторять экстренное сообщение, и Бен заметил в десантном отсеке четырех одетых в синюю форму сотрудников УБК; в руке одного из них был зажат микрофон.

— Отравлена чем? – спросил Вен. Но это были просто мысли вслух. Из находившихся вокруг домов и офисов высыпали люди. Они стояли на пешеходных дорожках и смотрели вслед десантному кораблю. Одна женщина вынесла из бара голоприемник и поставила его на столик снаружи, а посетители столпились вокруг. Бен остановился послушать.

Канал новостей передавал прямой репортаж с одной из насосных станций водопроводной компании. На Корусканте проблемы с коммунальными службами случались редко, но все же Бену показалось, что для чисто бытовой проблемы слишком много суматохи. Затем он услышал, как корреспондент произнес слова «диверсия».

— О чем он? – спросил Бен, пытаясь протиснуться между посетителями, чтобы лучше разглядеть, что происходит.

— Кто–то выпустил токсичные химикаты в систему водоснабжения, — сказала барменша. – Им пришлось отключить десять насосных станций, а значит, половина центральной части Галактического Города останется без воды, – она с явной злостью хлопнула по столу полотенцем. – А это значит, что мне придется закрыть бар до тех пор, пока они все не исправят.

— Если это диверсия, вы знаете, на кого свалят вину, — сказал мужчина, державший за руку ребенка. – На нас.

— Это мог быть кто угодно.

— Какой–нибудь недовольный работник водоснабжающей компании, — пробормотала барменша.

— Или сама компания перепутала и добавила в водоочистную установку не те химикаты, — предположил другой посетитель.

— А может, это сделали наши, поскольку правительство само на это напрашивалось.

Спор разгорался. Бен решил вмешаться.

— Кто это – «наши»? – спросил он. Вопрос идентификации начал его беспокоить. – Зачем кому–то, кто живет здесь, портить собственное водоснабжение?

Зрители на секунду отвернулись от голоприемника, как будто они только заметили Бена, а барменша сочувственно посмотрела на него.

— Люди часто делают глупости во время войны, — сказала она. – Разве тебя не учили этому в академии?

— Но ведь никакой войны нет, — откликнулся Бен, не уточняя, что ни в какой академии он не обучался. Он знал, что такое война. Война должна быть объявлена: этим должны заниматься политики. – Пока нет.

— Что ж, теперь есть… — мужчина взял ребенка на руки и направился прочь. – Хотим мы этого или нет.

Бен перегнулся через перила пешеходной дорожки, чтобы глянуть, что происходит уровнем выше и ниже от него. Люди там сделали то же самое, что и посетители бара: выйдя из магазинов и домов и собравшись в группы, они переговаривались и спорили. Он слышал доносившиеся голоса. Скорость транспортного потока снизилась до черепашьей. Издалека все еще доносился шум полицейского громкоговорителя.

— Джейсен? – тихо сказал Бен в коммуникатор. Однако ответа не было. Включилась запись сообщения. – Джейсен, я в кореллианском секторе и… — он поискал слова. Не было смысла тревожить Джейсена. — …я направляюсь домой.

У Бена все усиливалось чувство приближающейся опасности. Ощущения гнева и насилия росли, словно напряжение перед штормом; он чувствовал как эти чувства давят на виски, причиняя боль, вызывая инстинктивное желание уйти отсюда, бежать, прятаться. Он надеялся, что когда–нибудь научится лучше определять источник этого чувства. Сейчас оно было неконтролируемым и животным. Он развернулся и побежал к тому месту, откуда пришел, к ближайшей платформе–стоянке для такси, в двухстах метрах отсюда.

Аэротакси беззвучно висело на репульсорах над темной платформой. Пилот, человек с худощавым лицом и выбритой головой, бросил взгляд поверх голожурнала и открыл дверцу.

— Сенатский район, пожалуйста, — сказал Бен.

— А поточнее?

— Зона Ротанда.

— Не–а, сейчас я в центр не поеду, — пилот посмотрел на Бена так, словно тот только что прибыл с Татуина. – Там начались беспорядки из–за загрязнения воды. Стоит ли гулять тут одному, парень?

Бен уже и сам начал об этом думать.

— Тогда как близко к этой зоне вы можете меня высадить?

Пилот задумчиво пожевал губами. – Пересечение трасс 472 и 23. В двух кварталах оттуда. Пойдет?

— Нормально.

Бен сел на заднее сиденье такси, одной рукой нервно схватившись за рукоять своего светового меча. Он не волновался так даже тогда, когда проник на Балансирную станцию: тогда все было захватывающим и имело какой–то несерьезный оттенок, несмотря на то, что у него был немалый шанс погибнуть. Казалось невозможным, что с ним может что–то случиться. А сейчас он находился среди толп народа, которые, кажется, вот–вот взорвутся насилием, и, хотя в Галактическом Городе он чувствовал себя дома, ему было страшно. Во всем этом было что–то… животное, что–то дикое и непредсказуемое.

Такси замедлило движение и село на посадочную платформу. Прямо впереди на пересечении двух аэротрасс Бен заметил полицейские спидеры, направлявшие поток транспортных средств в объезд. Когда он шагнул на пешеходную дорожку, над его головой пролетел десантный корабль УБК, и инстинкт направил его за ним.

«И что ты собираешься делать, когда попадешь туда?».

Это был правильный вопрос, но вместо того, чтобы ответить на него рационально, Бен просто двинулся туда, где, как ему сказали его чувства Силы, он был нужен. Джейсен всегда советовал ему доверять своим чувствам; и сейчас было самое время. Он побежал по пешеходной дорожке в направлении, противоположном тому, куда двигались остальные пешеходы, которые поступали более разумно и уходили подальше от места беспорядков.

Свернув за угол, он обнаружил, что находится позади толпы у посольства Кореллии. Здание посольства было в осаде: едва ли можно было по–другому назвать шквал камней, летевших в пермастеклянный фасад здания и засыпавших его выложенный мрамором внешний двор. Посольство выходило не на широкую аэротрассу на тысячеметровой высоте, а на площадь, что делало это здание легкой и близкой мишенью для любого, кидавшего камни. Сверху завис корабль УБК. Бен видел, как находившиеся в нем полицейские то нацеливали винтовки, то снова опускали их.

Похоже, что никто на площади еще не вытащил оружие. Но в толпе слышались оскорбления.

— Мразь! Это вы отравили воду!

Бен увернулся от булыжника, который пролетел над головами столпившихся впереди людей и приземлился рядом с ним, разбрасывая осколки.

— Надо было стереть в порошок всю вашу планету, а не только вонючую Балансирную станцию!

Толпа взревела и хлынула вперед, а затем снова качнулась назад, чуть не сбив Бена с ног. Он был ответственен за то, что происходит. Он начал это, приняв участие в нападении на «Балансир». Сосущая пустота в желудке, возникшая от осознания этого, заставила его застыть на месте. Бен никогда не видел, чтобы люди себя так вели, но в этом была его вина. Он должен что–то сделать.

По мрамору внешнего двора посольства рассыпался очередной поток обломков пермабетона рассыпался, и сотрудники УБК врезались в толпу с дубинками наперевес. Однако чем больше они пытались прекратить беспорядок, тем сильнее, казалось, напирала толпа. Мятеж жил собственной жизнью. Бен ощущал его общую бессознательную ярость, и это испугало его больше, чем все, с чем он когда–либо сталкивался. На какую–то долю секунды он сам почти поддался ей, его тело почти начало действовать само по себе.

Перед посольством стояла дюжина кореллианцев (как предположил Бен), которые встречали град булыжников, сами подхватывали валявшиеся на земле камни и бросали их обратно поверх голов полицейских. У одного из мужчин было до крови рассечен лоб, однако он, похоже, этого не замечал. Капитан подразделения вместе с группой сотрудников выдвинулся вперед и Бен услышал, как кореллианцы кричат ему, что их должны охранять, что, что они, как предполагалось, должны быть в безопасности – затем сверху послышалось множество хлопков, похожих на выстрелы из огнестрельного оружия, и воздух заполнился едким дымом.

Дым разъедал глаза и носоглотку Бена. Был распылен раздражитель: похоже, контейнерами с ним стреляли с зависшего наверху десантного корабля УБК. Предполагалось, что это рассеет толпу, но вместо этого люди, встали, казалось, еще теснее друг к другу, и Бен запаниковал. Он упал. По нему топтались. Все его поле зрения заполнили чужие ноги, и когда он инстинктивно свернулся в клубок, чтобы прикрыть голову, до него дотянулась обтянутая синей перчаткой рука и, схватив за переднюю часть куртки, вытащила наружу.

— Глупый мальчишка…!

Это оказался сотрудник УБК. Этот человек его спас. Бен с усилием поднялся на колени, глаза слезились.

— Давай, убирайся отсюда… — Внезапно внимание Бена переключилось с собственных проблем на точку позади полицейского. Он увидел знакомое лицо, лицо юноши с короткими светлыми волосами, Барите Сейя. И он заметил в его руке бластер, направленный не в него, а в спину спасшего его полицейского. Бен не думал: он просто выхватил свободной рукой свой световой меч и увидел, как светящееся синим лезвие отражает белый энергетический разряд. Это заняло какую–то секунду, затем он снова попытался сморгнуть слезы, и когда открыл глаза, увидел, как Барит исчезает в толпе.

Полицейский секунду смотрел на его меч, положив руку на рукоять своего бластера.

— Это был камень, — солгал Бен. – Кто–то бросил его в вас.

Сотрудник УБК поднял его на ноги. Его глаза тоже слезились от раздражителя: он не надел вовремя респиратор. – Быстро реагируешь, паренек. Давай–ка ты все–таки вернешься в Храм.

— Я позвоню моему учителю. Он меня заберет, — вообще–то Джейсен не был его официальным учителем, но сейчас эта подробность о жизни джедаев явно была несущественной. Бен хотел уйти и проследить за Баритом. – Спасибо.

— Тебе спасибо, джедай, — полицейский потер нос тыльной стороной руки и болезненно раскашлялся. – Ты ведь тоже не дал пробить мне голову.

Бен знал, что он действительно спас кого–то от чего–то, но это было больше, чем жизнь одного человека. Как ни мало он понимал в политике, он был уверен, что если бы стал известен факт, что кореллианец выстрелил в сотрудника УБК, то ситуация из просто плохой стала бы катастрофической. Намерения Барита были серьезными; сейчас Бен чувствовал личную ответственность за расширяющуюся трещину между кореллианцами и корускантцами, и ощущал, что Барит еще сыграет свою роль в чем–то ужасном.

Он вытер лицо рукавом мантии, и снова раскрыл коммуникатор. – Джейсен? Ты слышишь меня? – в ответ было лишь обычное тихое шипение соединения при отсутствии ответа, а затем щелчок включения записи сообщения. – Джейсен, происходит что–то ужасное.

Глава 6

Чем больше галактика, тем приятней вернуться домой

Кореллианская поговорка

Окрестности Храма джедаев, Корускант

В тот момент, когда Бен пытался связаться с Джейсеном, у того возникли свои проблемы. И Джейсен чувствовал, что они были более серьезными: его мать была в беде.

Он чувствовал ее попытки дотянуться до него, ощущал ее страх и ее решимость, и преобладало последнее.

«Где она? Что происходит?»

Джейсен проскользнул в нишу, по бокам которой в квадратных керамических горшках росли два каких–то куста, и сел на пол, сконцентрировавшись. Закрыв глаза, он почувствовал, где находилась мать – и она оказалась не на планете, хотя и совсем рядом. Спустя несколько секунд до него дошло, что она, похоже, находится на корабле.

«Слушай. Слушай».

Во время своих исследований, Джейсен научился у теранов[6] одной технике, позволявшей использовать Силу, чтобы слышать то, что было слишком далеко. Он замедлил дыхание, и почувствовал, как в голове зазвенело, словно его слишком рано разбудили после того, как он уснул от изнеможения. Звон заполнил всю голову, а затем на его фоне он услышал слова и звуки.

До него донесся голос матери, а затем и отца.

— …попробуй дать еще один тормозящий импульс.

— Пять секунд…

Закрипел металл. Был слышен ритмичный гул и шелест двигателя: звук становился то сильнее, то слабее, и уверенности не внушал. Джейсен попытался связаться с матерью, но самое большее, что даже он мог сообщить через Силу, было одно слово:

«Вместе».

Он представил себе «Тысячелетний Сокол». В своем сознании он увидел панели днища и транспаристальный колпак мостика, расположенного на правом борту корабля. Он увидел корабль таким, каким ему следовало быть, целым и исправным. Он чувствовал, как напрягается Лея, используя телекинез, но не мог понять, где именно она применяет его. Он слышал лишь напряжение в ее голосе и ощущал ее растущую тревогу.

А еще он почувствовал присутствие еще кое–кого: его сестры Джейны.

Они почти не разговаривали в эти дни, однако для близнецов невозможно надолго разорвать эмоциональную связь друг с другом. Должно быть, она тоже ощутила критическую ситуацию, в которой находились родители.

Джейсен мог только догадываться, что именно пыталась сделать его мать. А догадки – недостаточное основание для действия, если предполагается применять физическую мощь Силы.

Однако, находясь в теранском трансе, он услышал «бип–бип–бип» — сигнал датчика, который указывал на нарушение целостности корпуса – или хуже.

— …двигатель разбалтывается от вибрации и может оторваться вместе с кусками корпуса…

Это как раз то, что ему нужно было знать. Сейчас он был уверен, что мать пытается использовать Силу, чтобы остановить расширение трещин в кожухе двигателя, чтобы тот не разорвал «Сокол» на части, когда корабль войдет в атмосферу. Это было очень сложной задачей, и ей нужна была помощь.

Джейсен медленно вдохнул воздух, и сосредоточился на том, чтобы попытаться сделать то, что никогда не делал раньше.

«Мама, надеюсь, ты сможешь с этим справиться».

Он вывел в сознании Лею, сидящую в кресле второго пилота. Ее чувства и ее присутствие в Силе захлестнули его, и он мысленно представил на ее месте себя, смотрящим ее глазами, видящим то, что видит она. Какую–то секунду он просто наблюдал; затем изнутри него вырвалось что–то, похожее на бесконечный выдох, и перетекло в его мать, нет, сквозь нее. Сейчас он чувствовал, что находится не в нише между двумя аккуратно подстриженными кустами, а смотрит на массив сигналов и индикаторов, и на руки, которые принадлежали не ему. В иллюминаторе за приборной панелью вырисовывался приближающийся Корускант.

Если Джейна и присоединилась к его усилиям, то этого не было заметно. Джейсен прогнал мысли о ней, как будто отбросил резким телекинетическим толчком.

«Возьми это, мама. Используй меня. Используй Силу, которую я направляю через тебя».

Он услышал, как Лея выдохнула, словно ее что–то напугало. Затем он почувствовал давление в легких, словно он тяжело дышал при быстром беге. Сколько это длилось, Джейсен не знал. Однако у него возникло такое ощущение, как будто он что–то крепко прижимал к себе, а восприятие, находившееся как будто вне его разума, и в то же время – в самой его глубине, показывало, что «Сокол» был со всех сторон окутан Силой, и корпус корабля вокруг узла двигателя уплотнен, вместо того чтобы расширяться с катастрофическими последствиями.

Он был полностью уверен, что не видел на самом деле, куда на самом деле смотрела мать, поскольку он не увидел никаких образов, показывавших вход в атмосферу или посадку. Вид изнутри мостика «Сокола» был составлен из его воспоминаний. Однако, осознавая этот рациональный факт, он, вместе с тем, осознавал и то, что он направлял Силу через свою мать, помогая ей телекинетически удержать на месте узел двигателя.

Затем на него волной хлынуло облегчение, вызвав звон в ушах и заставив колотиться сердце. «Сокол» благополучно приземлился. Он это знал. Теперь он мог открыть глаза. Сделав это, он даже удивился, обнаружив, что до сих находится на территории Храма, освещенный ярким солнечным светом.

Джейсен открыл коммуникатор. Он на короткое время ощутил присутствие Джейны, но все его мысли занимали родители.

— Мама? Мама, с вами все в порядке?

Голос Леи звучал придушенно. – Вот тебе и незаметное проникновение.

— Все в порядке, правда? – на заднем фоне Джейсен слышал бормотание отца. – Я должен увидеть вас обоих. Оставайтесь на месте. Я сейчас буду.

Джедаи редко бегают сломя голову при наличии зрителей, поэтому Джейсен сдержал недостойный его положения порыв рвануть бегом с развевающейся мантией, и ограничился вместо этого быстрым шагом в направлении ближайшей посадочной платформы такси.

Он был новым преемником наследия ситхов, он видел, как его дед творил такие вещи, которые чуть не разрушили его мир. Но в этот момент он был просто сыном, который больше волновался о благополучии своих родителей, чем о делах галактики.

Привязанность сыграла свою роль. Джейсен позволил себе уступить ей и отбросил в сторону все увеличивающиеся разногласия с отцом и Джейной.

Однако он знал, что рано или поздно ценой, которой ему, возможно, придется заплатить, станет разрыв между ним и его семьей.

«Раб 1», Предполетная проверка системы управления до отправления на Рунадан

Боба Фетт очень редко брал пассажиров – по крайней мере, живых и по их согласию. Присутствие этой странной девчонки на его корабле, который он считал домом куда в большей степени, чем любую его собственность, сделанную из камня и пермабетона, беспокоило его. И все же он не мог просто выбросить ее из головы.

Мирта Гев владела частицей его прошлого. Это многое значит, когда стремишься избежать будущего.

— Ты всегда спокойно заходишь на чужие корабли? – поинтересовался Фетт.

Мирта забросила свою сумку на плечо. – Ты собираешься меня убить?

— Никто мне за это не заплатит.

— Именно так я и подумала.

Она забралась на «Раб 1» через грузовой шлюз и направилась было к мостику вслед за Феттом, однако он развернулся, загородив ей дорогу, а затем показал рукой назад. – Я летаю без второго пилота. Останешься тут или я запру тебя в одной из камер.

Девушка никак не выразила свое несогласие. Она просто остановилась и огляделась вокруг, затем уселась на ящик, который был прикреплен к левой переборке. Открыв сумку, она покопалась в ней и вытащила кусок чего–то, освободила от обертки и начала жевать.

Фетт посмотрел на нее.

— Обед, — сказала она. – Я всегда беру с собой сухой паек. Просто на всякий случай.

Боба Фетт сдержал себя; первой его реакцией было желание сказать ей: «Молодец».

— Да, питания в пути у меня не предусмотрено, — сказал он, и пролез через люк в главный отсек корабля. Крышка люка захлопнулась за ним; «молодец» она или нет, рисковать он не собирался.

Он уже не был таким быстрым, как годом раньше. Сейчас даже простое перемещение по труднодоступным местам «Раба» доставляло дискомфорт. Пока это не причиняло особой боли, но он чувствовал, что до этого осталось недолго.

«Не забудь, Фетт – ты умираешь».

Он устроился в кресле пилота, и запустил системы корабля. Проверяя сеть голокамер, позволявшую ему видеть все отсеки «Раба 1», он наткнулся на изображение Мирты, которая, закрыв глаза и сложив руки на груди, вытянулась у переборки и явно дремала. Ее, похоже, ничего не беспокоило. Он одобрял подобное поведение. В галактике во все времена встречались женщины (да и мужчины), которые считали себя крутыми, однако думали, что крутизна проявляется в остром языке и навороченной пушке. Но Фетт считал по–настоящему крутыми тех, кто способен преодолеть все, что встретится на пути, и закончить работу. Мирта Гев демонстрировала, что ее действительно можно назвать крутой.

Фетту никто особо не нравился, но она не вызывала у него раздражения, хотя такое к ней отношение не простиралось настолько, чтобы позволить ей сидеть рядом с ним.

Фетт проложил курс до Рунадана. В желудке у него заурчало: возможно, все–таки следовало прихватить несколько дискокрабов у Бевиина. От нечего делать он провел несколько часов полета, разглядывая биржевые курсы по каналу НФ[7], затем задумался о том, что он скажет Таун Ве, когда, наконец, встретится с ней.

В том, что встреча состоится, у него сомнений не было.

Откинувшись на спинку кресла, Фетт задремал. Его сон всегда был некрепким. Набивка обода его шлема была достаточно мягкой, чтобы он не врезался в шею, но слишком твердой для полного комфорта, когда голова опиралась на обод всем весом. Иногда он на несколько секунд испытывал ощущение смутной дезориентации, полусна, звуки усиливались, он как будто смотрел через прозрачную преграду; появлялось ощущение, что он находится не в своем шлеме, а в каком–то незнакомом месте. Это впечатление периодически повторялось. Таун Ве как–то сказала ему, что это было наследием его происхождения, как клона, и что у них у всех были подобные смутные воспоминания.

Это была, в определенном смысле, родственная связь. Он поймал себя на том, что рассеянно размышляет, что они чувствовали, зная, что их дни сочтены, так же как и его дни сейчас. Еще один вид родства.

«Я умираю. Возможно, так и ощущается приближающаяся смерть. Мне уже следует это знать».

Навигационные датчики разбудили его настойчивым пульсирующим звуком, предупреждая, что «Раб 1» вышел из гиперпространства, и Фетт резко выпрямился, уже настороже. В суставы ударила боль: он ее проигнорировал.

В переднем обзорном экране появился исчерченный красными полосками полумесяц планеты Рунадан, он рос, пока не занял все поле зрения. Эта планета тоже была густозаселенной, ее обитаемые районы кишели городами, но она хотя бы не была настолько мрачной как Бонадан. Фетт вывел на экран данные о планете и начал снижаться.

На Рунадане все еще оставалось несколько районов, покрытых растительностью, все еще остались памятники старины, а в северном полушарии виднелись даже причудливые изгибы нескольких широких рек. Миры, подобные этому, служили домом для нескольких категорий населения: высокообразованные ученые, которые осуществляли разработку новых технологий; люди, чьей задачей было обеспечение комфортной жизни первой категории; оставшееся большинство – те, кто работал на фабриках и в лабораториях, осуществлявших массовое производство того, что изобретала элита.

Как раз в таком месте могла бы находиться Таун Ве, если бы примирилась с солнечным светом. Каминоанцы не любили чистого неба.

Фетт включил маскирующее поле, чтобы скрыть вооружение «Раба», и приготовился к посадке. Если что–то пойдет не так, то в его распоряжении была огневая мощь, сравнимая с вооружением небольшого военного корабля, для того, чтобы выпутаться из неприятностей – турболазеры, ионные пушки, торпеды и ударные ракеты. Во время последнего ремонта он добавил к этому списку стандартную пушку, стреляющую бронебойными детонитовыми снарядами, на случай, если он попадет в неприятности при нехватке энергии. Только любители полагаются на удачу.

Делая вираж над столицей – городом Варло, Фетт подумал, что его могилой должен стать «Раб 1». Он не хотел оставлять его после себя; внезапно ему пришла в голову идея о том, чтобы в последние дни жизни проложить курс за пределы галактики и дать возможность кораблю лететь, пока есть топливо, а затем просто вечно дрейфовать там, куда никто не полетит. Очень обнадеживающе.

«Завязывай. Ты еще не умер. Хотя если эта мысль – не признание того, что ты понятия не имеешь, зачем живешь, то я даже не знаю, что это может быть».

Он принял автоматический сигнал службы воздушного движения и сел на первом попавшемся космодроме. «Раб 1» мягко приземлился на посадочные опоры, качнулся на полметра вниз на амортизаторах и замер. Двигатель, выключаясь, послал по корпусу характерное затихающее жужжание, и наступила тишина.

— Фетт? – он быстро взглянул на экран, который давал ему полное изображение грузового отсека. Мирта уже встала и разминала руки, словно атлет, вытягивая их в одну сторону, затем в другую. – Я иду с тобой?

— Нет.

— Значит, ты собираешься просто оставить меня здесь взаперти, а сам уйдешь.

— Я не дам ничему случиться с этим кораблем. Пока он в безопасности, ты – тоже. – Фетт включил защиту от непрошеных гостей и встал, чтобы проверить свое оружие. На Рунадане не было закона о запрете ношения оружия вроде того, какой действовал на Бонадане – соседней планете, но все же это был Корпоративный сектор и поэтому некоторое ограничение в носимом арсенале было уместно. – И не трогай панель управления там, где ты находишься. Если ты это сделаешь, последствия тебе не понравятся.

Он ждал возражений, но она просто снова села и начала разбирать бластер. Фетт остановился и понаблюдал: она занялась настройкой и чисткой. Девочка и в самом деле серьезно относилась к своему оружию. Большинство людей ожидают, что их оборудование будет работать и без ухода за ним, но считать так – хороший способ оказаться мертвым. На Фетта произвело впечатление то, что она оказалась другого сорта.

Он выбрался наружу через люк на мостике, и зашагал в сторону здания космопорта, одновременно просматривая информацию, появлявшуюся на внутреннем экране его визора. Вся планета представляла собой научно–исследовательский центр. Где–то здесь должно быть место, где собирались, чтобы поговорить о делах, люди, в чьи обязанности входило наблюдение за деятельностью компаний. Фетт решил, что это неплохое место, чтобы начать поиски.

Как на любой промышленной планете с большим количеством вакансий на работу, население Рунадана было разновидовым. Человек в мандалорской броне с реактивным ранцем привлекал не намного больше внимание, чем какой–нибудь дуро, и уж точно намного меньше, чем бесцельно бродившие по вестибюлю двое чиссов в костюмах, совпадавших по цвету с их голубой кожей. Фетт воспользовался подвернувшейся возможностью и быстро прошел к линии проверки документов, затем достал свое самое невинное удостоверение личности и протянул его женщине–чиновнику, которая сидела за перегородкой.

Женщина внимательно изучила данные, высветившиеся на экране перед ней, затем с подозрением осмотрела его покрытую боевыми отметинами броню. Однако требовать, чтобы он снял шлем, она не стала.

— Что привело вас сюда… господин Вхетт?

В Мандо’а было много плюсов, пусть даже он практически не говорил на нем.

— Ищу работу в сфере безопасности.

— В какой области?

Вот это уже было полезно.

— Фармацевтика. Охранять банки и людей стало слишком сложно.

Она с опаской посмотрела на него, как будто пытаясь заглянуть за затемненный визор шлема. – А я думала, вы, мандалорцы, должны быть крепкими орешками.

— Я не становлюсь моложе.

— Как и все мы, — женщина вернула ему его фальшивый документ. – Здесь всегда есть вакансии. Промышленный шпионаж – наш национальный вид спорта.

Она ткнула большим пальцем за плечо.

— Езжайте на монорельсе в город и на основном маршруте сможете найти агентства по набору персонала. И если вас не наймут в течение пяти дней, вы покинете планету, договорились? У нас не любят бродяг.

Похоже, она обладала некоторыми знаниями о мандалорцах, но не о нем самом, поскольку «Вхетт» было просто формой произношения имени «Фетт» на Мандо’а. «Удивительно, как близко к правде можно скользить, и никто этого не замечает». Он прикоснулся перчаткой к шлему, изобразив, как он надеялся, уважительный жест, и зашагал прочь.

В большинстве случаев его основным тактическим приемом являлось «быть Бобой Феттом», а не скрывать этот факт. При наличии репутации, подобной его собственной, она делает за него большую часть работы: добыча считает более разумным сдаться ему, чем пытаться убежать, поскольку от Фетта не спрячешься нигде. Но он чувствовал, что некоторая предосторожность, возможно, позволит намного быстрее найти Таун Ве. Время было не на его стороне.

Иногда, правда, он развлекался, изображая человека, от которого отвернулась удача, в то время как на самом деле был одним из самых богатых людей в галактике. Однако если он не найдет лекарство, его состояние не будет стоить и задницы мотта[8].

«Ну и когда ты собираешься разработать план на случай дополнительных непредвиденных обстоятельств? Ты никогда не обладал особыми способностями в разработке долгосрочной стратегии. Настанет момент, когда тебе придется выбирать – начать искать информацию Ко Саи, или приготовиться к смерти. И что ты тогда собираешься делать со своими деньгами?»

Боба Фетт сел на монорельсовый поезд, направлявшийся в город, вместе с дюжиной других пассажиров, не имевших личного транспорта. Внешний вид некоторых из них выдавал явную бедноту, у других – эксцентричный характер, а два родианца, изучавшие голокарты Варло, явно были туристами. Один из пассажиров, мужчина намного выше Фетта, был закутан в черную мантию, нижний край которой подметал пыль и мусор с пола транспортного средства, добавив мантии серую кайму.

На Фетта никто даже не покосился. Эти люди были не из тех, кто имел дело с охотниками за головами. Хотя имя «Боба Фетт» было широко известным, знавшие его по большей части относились к кругу тех, кто мог многое себе позволить и был готов платить запрашиваемую цену за решение своих проблем радикальным образом. Присутствовавшие здесь этим требованиям не отвечали.

Фетт вышел на конечной станции и влился в безликую толпу покупателей. Здесь располагались магазины среднего уровня, в которых делали покупки офисные работники и техперсонал. Он зашел в магазин одежды и рассмотрел светившиеся на возвышении голограммы моделей мужской одежды.

— Это лучшее, что у вас есть? – спросил он у продавца.

— Если господин хочет произвести впечатление, ему стоит сделать покупки в магазинах на набережной, — чопорно ответил продавец. – Разумеется, если у господина есть деньги.

Фетт предположил, что тот имел в виду одну из тех искусственных рек, которые он видел с воздуха. Он оглядел широкий темный китель и мантию, похожую на ту, которую он видел на мужчине в монорельсовом поезде. – Я возьму это. И сумку для инструментов.

— Размер?

— Измерьте меня.

— Позволите ваш кредчип, сэр?

Фетт бросил на прилавок два наличных кредитных диска по сто кредитов каждый.

— Этого будет достаточно?

Продавец вытащил из кармана пиджака стило, перевернул диски и проверил голографическое клеймо на них с помощью вмонтированной в стило ультрафиолетовой лампы.

— Да, сэр, — ногтем большого пальца он щелкнул переключателем на стиле, и из инструмента вырвался тонкий алый луч. – Я готов снять мерку, если господин снимет броню.

— Поверх брони.

— Прошу прощения?

— Броня останется на мне. Я не из доверчивых.

Продавец мгновение колебался, но все же обвел Фетта лазером, сначала из стороны в сторону, затем сверху вниз, затем изучил полученные точные размеры на дисплее стила и пожал плечами.

— Размер большой, — сказал он.

— Вижу, вы профессионал. – Забрав сумку и одежду, Фетт направился в сторону ближайшего общественного освежителя.

В душевой кабинке было тесно, но он все же смог снять реактивный ранец и ракетную установку, разобрал их на части, и положил в сумку. После этого китель и мантия прекрасно легли поверх брони. Он помедлил, прежде чем снять шлем.

Да, это была полная маскировка. Кроме его врача и нескольких каминоанцев никто больше не видел, как он на самом деле выглядел. Возможно, он изменился настолько, что Таун Ве его не узнает. Он посмотрел в зеркало над раковиной и, через несколько секунд возни с креплениями шлема, увидел в нем отражение мужчины на пороге старости, с седыми волосами и морщинистым лицом, которое было скрыто от солнечного света почти столько, сколько он себя помнил.

Даже шрамы, оставшиеся с того времени, когда он сбежал из желудка Сарлакка, не вызывали сейчас особого подозрения. Он вполне мог сойти за обычного здорового человека в возрасте около семидесяти лет.

«Фьерфек, в костюме я вполне могу сойти за солидного господина».

А сейчас ему было нужно именно это.

Если он собирался выяснять, где живут ученые, работающие на компанию «Арамед», ему придется как можно меньше походить на охотника за головами.

Боба Фетт вышел из освежителя без шлема – впервые за всю свою взрослую жизнь.

Глава 7

«…Люк, ты очень хорошо знаешь, что дело касается гораздо большего, чем просто не дать Кореллии возможность иметь персональное средство устрашения. Раскрыть ее маленький сюрприз, находящийся в скоплении Кирис, и показать людям, почему мы настроены так серьезно – заманчиво. Но в данный момент нам придется скрывать эту информацию и надеяться, что мы сможем убедить Кореллию разоружиться раньше, чем оправдывающие нас обстоятельства будут обнародованы на Корусканте…».

Кэл Омас, обращаясь к Люку Скайуокеру и адмиралу Ниатхал, в частной беседе об истинном масштабе кореллианской угрозы

Галактический Город, общественная посадочная зона 337/В

Эта посадка была почти аварийной. Ну и что? «Тысячелетний Сокол» не в первый раз попадал в ситуации, близкие к катастрофе, и уж явно не в последний. Хэн пытался сохранить невозмутимый вид.

Однако произошедшее все же доставило ему немало страха. Он не хотел бы, чтобы Лея это заметила, но она, вероятно, все равно почувствует. Оба молча сидели на опущенном трапе «Сокола», наслаждаясь легким ветерком. Когда тебя спасло только чудо, подобные мелочи становятся драгоценностями.

«Сокол» стоял на одной из сотен открытых стоянок, окаймлявших посадочную полосу, выглядя просто еще одним старым кораблем. Его корпус время от времени издавал щелчки по мере охлаждения металла издавал, а под двигателем все увеличивалась лужа охладителя. Хэн подставил под течь контейнер, чтобы собрать жидкость, и сейчас было слышано, как она переливается через край емкости. Трубопровод охладителя вокруг двигателя дал трещину по сварному шву.

— Что ж, — сказала, наконец, Лея, глядя вдаль. Как обычно, она выглядела так, как будто ничего серьезного не произошло, просто немного усталой и слегка раздраженной. – Так и формируется характер.

— Полагаю, что ты вряд ли можешь, помимо прочего, делать сварку Силой?

— Попроси Джейсена. Похоже, что он в эти дни способен почти на все.

— Ну, и что именно случилось?

Она пожала плечами. – Без понятия. Было похоже на импульс реактивного ускорителя, созданный с помощью Силы, и пришедший ниоткуда.

«Он – мой сын, а я больше не знаю, кто он. Но когда он нужен, на него можно положиться. Так что может быть, мне стоит заткнуться»

— Получилось как раз вовремя.

— Я чувствую, что Джейсен очень близко, — сказала Лея. – Давай все же будем благодарными?

— О, я вполне на это способен.

— Это хорошо.

Лея на секунду закрыла глаза. – И Джейна тоже приближается.

«Моя разумная девочка. По крайней мере, хоть один из моих детей мне понятен».

— Кто еще знает, что мы здесь? Может, стоит позвать и Люка с Марой. Устроить барбекю, прямо здесь. Пригласить соседей.

— А может, нам, пока все не уляжется, стоит летать на корабле, который никто не знает?

— Что ж, этот малыш все равно некоторое время никуда не полетит.

Хэн встал и зашагал по трапу внутрь. «Значит, так. Найти другой корабль и вернуться на Кореллию. Переехать на новую квартиру. Обойти охрану Тракена и пристрелить его. А затем можно будет беспокоиться о новой войне». Индикатор количества охладителя на приборной панели показывал ноль. Он двинулся к двигательному отсеку, откуда несло вонью горелого металла и царапающим горло запахом охлаждающей жидкости. Зараза, он устал от всего этого. «Когда это прекратится? Год жизни с Леей, нормальный год, когда ничего не происходит, ничего не идет неправильно, и никто из детей не попадает в беду. Разве я прошу слишком многого?»

Когда он снова вышел наружу через основной люк правого борта, на трапе уже сидел Джейсен, полуобняв Лею за плечи одной рукой, и прижимаясь своим лбом к ее. Лея подняла голову, бросив на Хэна быстрый предупреждающий взгляд, но Хэну не нужно было напоминать о том, что следует поблагодарить сына. Движение было рефлекторным: когда Джейсен встал, Хэн обнял его так крепко, что почувствовал его ребра через одежду.

— Все в порядке, папа, — мягко сказал Джейсен. – Только больше так меня не пугайте.

— Я собирался сказать тебе то же самое, — сейчас явно было не то время, чтобы упоминать о том, чтобы сменить сторону в конфликте. – С тобой все в порядке? Ты выглядишь измотанным.

— Не настолько измотанным, как вы.

— Тут возникли некоторые сложности. Тракен предложил контракт на наши жизни. И твою тоже.

— Будет интересно посмотреть, как он будет это делать, — хмурое выражение, казалось сейчас, навечно застыло на лице Джейсена. – А вот вы…

— Эй, может я и кажусь тебе ископаемым, но с Тракеном справлюсь, спасибо.

— Его спровоцировали мои действия на «Балансире». Я чувствую ответственность за вашу безопасность. Какой смысл иметь сына–джедая, если он не может присмотреть за папой?

— Оставь мне заботы о Тракене, — сказал Хэн. «Да уж, ты атаковал силы Кореллии, но ты мой сын, и я не знаю, как мне разобраться с этим». – Это уже не в первый раз. Просто подождем. Он пошлет Фетта. Я смогу разобраться с Фетом.

Лея весело фыркнула. – Вы сможете погрозить друг другу костылями. Он ведь тоже не становится моложе. Зачем Тракену нанимать именно его?

— Потому что он считает, что имя Фетта меня напугает.

— Тогда он правильно считает…

Хэн понял это так, что ее страхи уменьшились, однако Джейсен не казался веселым.

— Папа, давайте вы поедете в мою квартиру, — его тон был почти умоляющим. – Просто на случай, если кто–то взял под наблюдение ваш дом.

— Ты уже что–то знаешь об этом? – спросил Хэн. Похоже, способности Джейсена в Силе уже могут поспорить по возможностям со сканерами. На какую–то секунду он увидел на лице сына замешательство.

— Почему ты так решил?

— Не знаю, какие штуки с Силой ты изучил за годы твоего отсутствия, но они точно оказались полезными.

— А, — откликнулся Джейсен. Он, казалось, успокоился. Хэн не понял, что смутило сына. – Лучше принять все возможные меры предосторожности. Трипио очень убедительно рассказывает всем, и даже ногри, что понятия не имеет, где вы. При этом у него очень обеспокоенный голос…

Джейсен сделал паузу и посмотрел вокруг. Что–то его отвлекло – что–то, чего Хэн не мог видеть или слышать. Как обычно. Затем краем глаза Хэн заметил мелькание оранжевого и, повернувшись, увидел, что через ряды полуразобранных кораблей к краю посадочной полосы шагает пилот истребителя Галактического Альянса. На какой–то момент его живот рефлекторно сжался, но затем он заметил длинные каштановые волосы, заплетенные в косу, а также следовавшего за пилотом астродроида.

Джейна. В униформе пилота.

— Ну и когда она вытащила это из платяного шкафа? – поинтересовался Хэн. – Она не говорила нам, что собирается вернуться на регулярную службу…

— Никаких споров, — твердо сказала Лея.

Хэна смутила та быстрота, с которой он переключился с радости по поводу того, что он остался жив, на оспаривание решений дочери. Но он все же почувствовал облегчение, увидев ее. Она просто протянула руку, и они обменялись до странности формальным рукопожатием, а затем Джейна точно так же пожала руку Лее. Джейсену она просто кивнула, что явно не предвещало ничего хорошего.

Хэн предположил, что пилот Альянса, обнимающий людей на публике, может привлечь излишнее внимание. Хотя ему бы хотелось, чтобы она уладила свои разногласия с Джейсеном.

— Я не собираюсь спрашивать о том, что и так очевидно, — Джейна похлопала Р2 по куполу. – Но я подумала, что тебе понадобится помощь с ремонтом.

— Спасибо. – Хэн проигнорировал предупреждение Леи, и вопрос сам вырвался у него изо рта прежде, чем он успел подумать еще раз. – И почему на тебе оранжевый летный комбинезон?

— Потому что это моя работа, папа.

— Это Зекк тебя опять в это втянул?

Джейна в одно мгновение стала похожа на свою мать. Тот же полный усталого терпения взгляд.

— Папа, мне тридцать один год, я сама принимаю решения, а ты иногда забываешь, кто я такая.

— Я всегда помню, что ты джедай. Но это не значит, что тебе следует ввязываться в войну Альянса против Кореллии…

— Папа, — мягко сказала Джейна. – Я имела в виду, что я пилот истребителя. Вот, что ты забываешь. Я вернулась на действительную службу, потому что это моя работа.

Р2–Д2 прокатился мимо них к «Соколу» и исчез под его днищем. Хэн услышал ряд осуждающих посвистываний, а также повторяющийся лязг металла, когда дроид изучал повреждения. Джейна стояла перед отцом с твердым видом и печальными глазами, она выглядела так, как будто пыталась найти на его лице признаки того, что он понимает ее.

— Милая, но ты же не можешь действительно считать, что Альянс поступает правильно, — сказал Хэн.

— Папа, я могу так считать, могу не считать, но вопрос не в этом. Я в униформе и это означает, что я в строю и что я это заслужила, независимо от моих личных взглядов. Именно в этом служба и состоит.

Хэн воспринял эти слова как упрек. Конечно, на самом деле она его не упрекала; однако в глубине души он знал, что в военное время он больше полагался на эмоции, чем на холодный профессионализм. Да, Джейна была пилотом истребителя. Он отдавал должное ее боевым навыкам.

Но все же ему было больно от того, что его девочка – и она всегда останется такой, даже когда сама станет седой – будет рисковать жизнью за режим, который, похоже, желает воссоздать паршивые старые времена галактического тоталитаризма. Зачем он сам прожил свою жизнь, если не для того, чтобы создать лучший мир для своих детей?

«Не делай этого, Джейна».

— Пожалуй, я вернусь на базу, — сказала она. Лея встала и Джейна торопливо чмокнула ее в щеку. Хэн не дал Джейне возможности увернуться от своего поцелуя, а вот Джейсен стоял слегка в стороне от группы, похоже, желая помириться с Джейной, но не получая никакой ответной реакции. – Не хватало еще распустить слух, что Соло вернулись. Присматривайте за тылом, хорошо?

— Будь осторожна, Джейна, — сказал Джейсен.

— Ты тоже.

Ну, это она умеет, подумал Хэн. Джейна повернулась и уже сделала несколько шагов, затем оглянулась на брата. – Джейсен, с некоторых пор с тобой что–то не так. У тебя неприятности?

Тот улыбнулся, словно от облегчения от того, что ему удалось заставить ее немного смягчиться.

— Просто занят, вот и все.

Хэн смотрел, как уходит Джейна, и попытался не встретиться глазами с Леей.

«О чем идет речь?»

Р2 выкатился из–под днища «Сокола» и на его информационной панели появился длинный список механических неисправностей, которые необходимо устранить, а также приписка, что это займет очень долгое время. Подняв руку, Хэн остановил его на половине свиста.

— Я знаю. Не продолжай.

Р2 свистнул.

— Спорю, что сможешь. Ты можешь починить что угодно. Но не торопись, поскольку нам в любом случае пора использовать что–то, привлекающее меньше внимания.

— По крайней мере, давайте поедем со мной, пока вы будете решать вопрос с другим транспортным средством, — предложил Джейсен.

— Хорошая мысль, — сказала Лея. – К тому же мы можем поздороваться с Беном. Мы скучаем по нему.

Лея сейчас выступала не в роли заботливой тети. Она что–то проверяла. Джейсен ничего не сказал, но Лея бросила на него быстрый взгляд, который заметил, но не понял Хэн.

Р2 издал прощальный свист и покатился вверх по трапу «Сокола», направляясь внутрь. Хэн последовал за Леей, вытирая испачканные охладителем ладони о штаны, и никак не мог выбросить из головы вопрос Джейны.

«У тебя неприятности? Да уж, о чем же идет речь?»

Квартира Джейсена Соло, Зона Ротанда, Корускант

Люк знал, что рано или поздно Бен вернется сюда. Он расхаживал по вестибюлю здания, в котором располагалась квартира, время от времени останавливаясь, чтобы глянуть сквозь транспаристальные двери. С Беном что–то случилось, хотя все способности Люка в Силе подсказывали ему, что сын был цел и невредим. Однако на вызовы по коммуникатору он не отвечал.

А еще в Силе пропал Джейсен. Несколько раз Люк ощущал эхо его присутствия, а затем снова потерял его. Он посмотрел на Мару, размышляя, что, возможно, она добилась большего успеха в попытках обнаружить их племянника.

— Ничего, — ответила она, и покачала головой, очевидно, поняв, что пришло ему на ум. Догадаться было нетрудно: сегодня он едва ли думал о чем–либо другом.

— Слушай, там снаружи настоящий хаос. Бен достаточно умен, чтобы избежать неприятностей. Давай не будем нервничать.

Не нервничать. До чего он дошел, если даже Мара уговаривает его успокоиться? Интересно, подумал он, в какой степени его тревога была вызвана отсутствием конкретных идей о том, что можно сделать с приближающейся войной.

Война. Он снова подумал о ней. Каким–то образом в течение последних нескольких дней будущая война из угрожающей возможности стала неизбежностью. Люк попытался отделить эту мысль от все еще мучивших его снов о человеке в мантии с капюшоном, снов, вызванных Силой. Он повернулся к турболифту, и некоторое время смотрел на лавину огней на индикаторе этажа, пока не услышал слова Мары:

— Ну вот, и давай не будем начинать со спора, милый, договорили… О, нет!

Люк резко повернулся, чтобы увидеть Бена. Глаза подростка были распухшими и слезились, и он вытирал нос, как будто до этого безутешно рыдал. На секунду Мара замерла, затем обняла его. Но хотя он и не оттолкнул ее, ему точно не пришлось это по душе.

— Дорогой, что случилось? Скажи, что не так.

Бен тяжело раскашлялся. – Попал под струю слезоточивого газа.

— О, нет, — Мара взяла его кончиками пальцев за подбородок и повернула его лицо вбок, осматривая. – Ты выглядишь так, как будто обгорел. Ты можешь нормально дышать?

— Он уже выветривается, мама, — Бен дал себя обнять. — Я оказался не в том месте не в то время.

— Может, отвезти тебя в медицинский центр на осмотр? — тихо спросил Люк.

— Я сказал, все в порядке, папа. Он уже выветрился, — раздраженно произнес Бен. – А вы не собираетесь что–нибудь предпринять по поводу ситуации с водоснабжением?

— Этим занимаются городские власти, — вмешалась Мара.

— Это сделали кореллианцы? Это действительно террористический акт? Так передают по НРГ и все в это верят.

— Почему бы нам не подняться в квартиру? Ты смог бы там умыться, — Мара направила Бена к турболифту. – Где Джейсен?

Бен остановился у дверей лифта.

— Я не знаю. Я был в Командном центре Флота. Знаете, это ведь квартира Джейсена. Мне стоит спросить его, можно ли зайти.

— Это и твой дом тоже, — осторожно сказал Люк.

Значит, Джейсен сейчас и в самом деле контролировал Бена. И это был мальчик, который не слушал мать даже тогда, когда его жизни угрожала опасность. Это пугало Люка, но затем он помимо воли обнаружил, что его сердце разрывается от желания понять, действительно ли он боится окрашенного тьмой влияния Джейсена, или же ему просто больно оттого, что его племянник имеет в большей степени отцовские отношения с его сыном, чем он сам.

— Идем.

Обычно Бен вздыхал и демонстрировал несогласие. А сейчас он просто послушно кивнул, словно всего за несколько дней стал намного старше.

Они ехали на турболифте в неловком молчании, прерываемом только шмыганьем и кашлем Бена. Его одежда была грязной, как будто он катался по земле. Когда они зашли в квартиру, первой его реакцией было движение в сторону освежителя. Сделав несколько шагов в ту сторону, он резко повернулся.

— Вода в бутылке в холодильнике, — сказал он.

Водоснабжение в большей части центра города до сих пор было отключено. Зайдя на кухню, Люк повернул краны, чтобы выпустить воду, оставшуюся в трубах и напорных цистернах. Не было смысла рисковать.

— Я чувствую, что ты сердишься, папа, — хрипло сказал Бен. Он вылил бутылку воды в вазу и намочил полотенце, чтобы протереть лицо. Он вздрогнул от боли, когда ткань коснулась кожи, но не издал ни звука. – Но Джейсен в этом не виноват. Виноват я сам. Я решил не ходить с ним, когда он пошел на свою встречу,… — он, кажется, собрался продолжить эту тему, но явно оборвал себя. – Я получил урок.

— Все в порядке, — Мара поймала взгляд Люка, когда Бен на секунду закрыл лицо полотенцем. Выражение ее лица гласило: «И это наш непослушный сын?»

— Давай я налью тебе что–нибудь попить. У тебя ужасно хриплый голос.

Они уселись в общей комнате, устроившись так, чтобы находиться как можно дальше друг от друга, насколько позволяла комната. Бен медленно пил сок из стакана и периодически срывался в приступы сухого, неконтролируемого кашля, который оставлял его с тяжелым дыханием и текущими по щекам слезами. Его спокойствие ошеломило Люка.

Возможно, Мара была права. Возможно, Люк был настолько охвачен собственными заботами о том, когда он утратил связь с Беном, что ошибочно оценивал мотивы Джейсена. За исключением ужасных снов и тянувшейся за племянником тьмы, у него не было никаких конкретных претензий к нему, наоборот, было очевидно, что Бен на его попечении стал вести себя намного лучше, чем дома.

Какое–то время они сидели и молчали. В разговорах не было нужды. Почти по привычке Люк расширил восприятие, пытаясь получить некий слепок Силы от квартиры, но ничего не ощутил, кроме чувства тревоги, словно у Джейсена были неприятности.

«Человек, который страдает из–за несчастной любви. Возможно, дело именно в этом».

Но что–то подсказывало ему, что это не так. А что он на самом деле начал ощущать – это присутствие своей сестры где–то неподалеку – вместе с Джейсеном.

Открылась входная дверь и внутрь зашел Джейсен, сопровождаемый Хэном и Леей. Это должно было стать семейной встречей в каком–то смысле, и к тому же успокоить тревожные мысли, однако выражение лица Хэна говорило об обратном. Люк решил проявить инициативу.

— Все нормально, Джейсен, — сказал он. – Мы убедили Бена впустить нас. Он попал под облако слезоточивого газа во время беспорядков.

— Я в норме, — вздохнул Бен. – Он выветривается.

— Да, похоже, у нас всех сегодня день неприятностей, — Джейсен проводил Хэна и Лею в комнату. И исходили от него только забота и сочувствие, никакой тьмы. – Мама и папа чуть не разбились, и папу чуть не убили.

Мара привстала, чтобы подложить Лее подушки. – Звучит, как обычный день вашей семьи…

— Мы улетим домой сразу, как только найдем другой корабль, — Хэн старался не встречаться глазами с Люком. – «Сокол» сейчас не в лучшем состоянии. Р2 занимается ремонтом.

— Почему ты мне не сообщил?

Хэн пожал плечами.

— Мы были слегка заняты, стараясь не рухнуть на планету, окутанными пламенем. Если бы Джейсен не спроецировал Силу через Лею, то тебе пришлось бы использовать совок, чтобы собрать на космодроме то, что от нас осталось.

Люк заметил слабый шанс добиться мира, хотя бы в собственной семье. То, что он не мог убедить даже свою собственную семью держаться вместе, не сулило ничего хорошего и всей галактике. – Вы не обязательно должны оставаться на Кореллии, Хэн. Возвращайся. Так или иначе, здесь ты в большей безопасности.

— Ну да, но есть одна маленькая проблема, которая состоит в том, что я –кореллианец, а это сейчас не в моде. А твои приятели нападают на мою родную планету из–за того, что она не желает быть марионеткой Альянса, пока он вновь изображает из себя Империю.

«Нам обоим надо быть умнее».

— Хэн, как долго мы знаем друг друга?

— Достаточно долго, чтобы ты понимал, что то, как Альянс действует, должно бы вызывать у тебя уже вошедшее в поговорку плохое предчувствие. То самое, что есть у меня.

— Хэн…, — сказала Лея, тихо предупреждая готовый начаться спор. – Прекрати.

— Нет, пусть договорит.

Люк внезапно осознал, что за ним наблюдает Бен, и это был не тот момент, когда он хотел бы, чтобы сын его видел – в разгаре словесной перепалки с лучшим другом, как раз в тот момент, когда всем следовало бы радоваться, что они остались живы.

— Я склонен считать, что с этим кореллианским условным рефлексом в отношении любых предложений о совместной работе ты пляшешь под дудку Тракена Сал–Соло.

— Минутку, парень – совместно с кем? С тобой?

— Ты можешь зайти слишком далеко с этой идеей независимости.

— Ага, и в прошлом ты, приятель, был достаточно быстр, чтобы использовать мой принцип здорового индивидуализма, когда он был тебе удобен. Но я не могу с такой легкостью принимать и отказываться от него. Это моя суть.

— Давай не будем об этом спорить, — сказал Люк.

— Мы уже начали, — Хэн потряс головой. Несколько секунд он молча смотрел на Люка, а сам выглядел больше смущенным, чем рассерженным. – Они каждый раз тебя используют. Покажи мне правительство, которое не использовало джедаев, чтобы узаконить свои действия. Вас применяют в роли эдакого галактического штемпеля, заверяющего акты правительства. Почему ты поддерживаешь Омаса? От кого–кого, а от тебя я такого не ожидал… Имя Палпатин тебе ничего не напоминает?

— Это другое. Он был ситхом.

— А Омас – придурок, или, по меньшей мере, марионетка в руках других придурков. Так что меня можешь вычеркнуть. На тебя работают мои дети, и этого должно быть достаточно.

— Ого, — воскликнула Мара. Но Люк ощущал ее замешательство и страх. – Обожаю смотреть, как ссорятся взрослые. Джейсен, давай сделаем Лее каф, пока эта парочка будет разбрызгивать тестостерон по комнате. Давай, Бен, пойдем с нами.

— Да уж, мне тоже достаточно, — заявила Лея. Она встала между двумя мужчинами, полная усталого раздражения. – Прекрати, Хэн. И ты, Люк. У нас достаточно проблем и без того, чтобы развязывать гражданскую войну внутри нашей семьи.

Люк ощутил в животе тревожное, тянущее ощущение, которого не испытывал уже многие годы. Это была неуверенность в себе. Возможно, Хэн говорил дело. Джедаи ранее уже пытались руководствоваться целесообразностью, и это привело их к падению. У Силы были свои способы давать сигнал тревоги. И Хэн был прав: он был тем, кем был – независимым до упрямства. Когда остальные устремлялись в одну сторону, он шел в противоположном направлении – не потому, что это принесло ему больше денег (хотя и усилило его известность как сообразительного и черствого охотника за богатством) – а потому, что он считал это правильным.

И он скорее умрет, чем откажется от этой независимости. Хэн был кореллианцем. Нет, он был воплощением Кореллии. Люк обычно избегал обобщений, но все кореллианцы, включая тех, кто жил здесь, имели такой же характер. И это не прибавляло ему уверенности.

Он вздохнул и протянул Хэну руку, искренне жалея о сказанном.

Хэн руку не принял.

— Я пойду схожу кое–куда по поводу нового корабля, — заявил он и быстро вышел.

Джейсен подошел к Люку сзади и похлопал его по плечу.

— Простите, дядя Люк. Если бы я знал, что вы здесь, я бы позвонил и предупредил вас о том, что они тоже придут. Папа слишком перенервничал сейчас, и не только из–за политики. Это и Джейна и Тракен, а теперь еще и «Сокол».

Люку пришло в голову, что Джейсен должен был засечь присутствие его и Мары в Силе, но это была недобрая мысль. Возможно, побочным эффектом техники по маскировке своего присутствия в Силе была неспособность заметить других. Люк осознал, что Джейсен с каждым днем становился все сильнее и искуснее в использовании Силы, и он почувствовал беспокойство.

— Что имел в виду Хэн, упомянув проецирование Силы?

Джейсен пожал плечами, снова выглядя тем задумчивым человеком, который чувствует сострадание к любому живому существу.

— Мама пыталась удержать от разрушения корпус «Сокола», а я… полагаю, я добавил к ее усилиям свои, через нее. Почти так же, как мы действовали против килликов, чтобы защититься от их оружия.

— Почти, — отметил Люк. Нет, тогда они делали не совсем это: передача Силы другому человеку было для него внове. – За последнее время ты развил очень впечатляющие способности.

Джейсен был единственным джедаем из тех, кого знал Люк, кто мог бороться с иллюзиями невидимости Ломи Пло. Фокус состоял в том, чтобы не иметь никаких сомнений, которые могут быть использованы, чтобы отвлечь тебя.

«У меня сомнений много. Думаю, сейчас у меня больше сомнений, чем уверенности».

Однако когда Джейсен отвернулся от него, Люк поймал в его разуме слабый след чего–то знакомого, подобно запаху знакомых духов. Это был отзвук, отзвук чего–то старого. Люк почти открыл рот, пытаясь поймать это ощущение.

Затем он понял, что это было. Он узнал, КТО это был.

На секунду он подумал, что этот след исходит от Джейсена, затем осознал, что это чистой воды совпадение. Откровение подействовало на него, как удар в корпус. Сейчас он точно понял значение своего посланного Силой сна.

Я знаю, кто этот мужчина в капюшоне. Я знаю, и это вовсе не мужчина».

Едва уловимый след, который почувствовал в Силе Люк, принадлежал женщине, которая когда–то любила его. Темный джедай по имени Шира Бри, которая позже стала Лумайей – ситхом и больше киборгом, чем человеком. Эта женщина ненавидела его, однако Люк считал, что она исчезла навсегда.

«Она вернулась».

«Она здесь. Я знаю это».

«Лумайя… здесь».

Люк ощутил присутствие опасного, жестокого врага, и он понимал, что ему придется найти ее прежде, чем она причинит вред ему и его семье. Очень похоже на нее – использовать волнения в галактике, чтобы скрыть свое перемещение.

Джейсен заглянул в лицо Люку. – Что–то не так, дядя Люк?

«Следует ли мне предупредить Джейсена о том, что Лумайя вернулась? Послушает ли он меня?»

— Ничего особенного, — ответил Люк. – Просто неприятные воспоминания.

Глава 8

«…Ответственность за отравление систем водоснабжения нервно–паралитическим токсином Fex–M3, осуществленное в отдельных районах Галактического Города, взяли на себя кореллианские боевики. Это нападение, результатом которого стали 456 погибших и более 5 000 пострадавших от поражения нервной системы, явилось причиной вчерашних массовых беспорядков около посольства Кореллии. Стремясь предотвратить усиление беспорядков, УБК удвоило число полицейских патрулей в Галактическом Городе. Власти Корусканта объявили высший уровень террористической угрозы, и призывают граждан быть бдительными, однако адмирал Че Ниатхал потребовала осуществления активных действий и применения жестких мер к потенциальным террористам…»

Утренняя сводка новостей на канале НРГ

Кабинет Главы государства Омаса, Сенатский Комплекс, Корускант

Голокамера канала НРГ терпеливо висела в воздухе, пока Глава государства Омас давал убедительное интервью о том, что безопасность водоснабжения в Галактическом Городе обеспечена. Джейсен держался сзади и наблюдал за происходящим с диванчика в углу огромного кабинета.

На столе Омаса стоял хрустальный кувшин с Набу, и для негласного усиления эффекта своих слов он наполнил бокал и, продолжая говорить, время от времени делал глотки. Нет ничего лучше личной демонстрации уверенности политика в пригодности корускантской воды для питья. Он даже предложил стакан воды корреспонденту, выражение лица которого показало Джейсену, что тот вполне осознавал, что его используют для легкого искажения фактов. Но мужчина все же выпил предложенную воду. Они с Омасом выглядели так, как будто играли в детскую игру «а тебе слабо?».

— Во всех водоснабжающих компаниях теперь приняты дополнительные меры безопасности, — заявил Омас, покачивая бокал. Джейсен уже понял – и довольно быстро – что лежавшие на столе сцепленные руки придают выступающему наиболее убедительный вид, так что трюк с бокалом воды едва останется незамеченным зрителями НРГ.

— Я уверен, что повторения той диверсии, что была организована на этой неделе, не будет.

— Вы считаете, что мы столкнулись с реальной угрозой террористических актов, или это разовая акция? – спросил корреспондент.

— Угроза реальна, и она, по–видимому, имеет тенденцию к усилению, — уверенно ответил Омас. – Даже в том случае, если сейчас мы имеем дело не с террористической организацией, а с одиночками.

— Если вы уже определили уровень угрозы, то, как вы считаете, достаточны ли предпринятые вами действия для обеспечения защиты граждан Корусканта?

На этот раз Омас сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Джейсен видел, что он явно обдумывал ответ, и понял, что политик воспользовался моментом. – Могу вас уверить, наши силовые ведомства предпринимают все возможные действия для этого.

— Однако некоторые политики критикуют вас за то, что этих действий недостаточно.

— Мы действуем в тех пределах, которые нам дозволяет закон.

— Некоторые из ваших коллег требуют интернирования живущих здесь кореллианцев.

— Это очень серьезный шаг. Мы не находимся в состоянии войны.

— Но не окажется ли слишком поздно к тому времени, когда война начнется?

Омас изобразил полную сожаления улыбку. – Давайте не будем совершать поспешных действий.

«Интернирование. Это ведь касается и моего отца». Джейсен обнаружил, что разозлился из–за высказанного предложения, а затем почувствовал вину за то, что рассматривал интересы своей семьи выше проблем тех, кто оказался между двух огней в необъявленной войне. «Кто–то должен взять контроль над ситуацией, и это придется сделать мне».

Его взгляд привлекло движение в приемной, заметное сквозь транспаристальную стену. Силуэт был смазан вытравленным на стенной панели узором, однако он узнал сенатора Г’Сила, главу Совета по безопасности и разведке. Как только корреспондент НРГ завершил интервью и покинул кабинет Омаса, Г’Сил быстро зашел внутрь.

— Это не совсем входит в мои обязанности, — сказал он, пододвинув кресло. – Но я думаю, что наш друг из СМИ говорит дело. Прошу прощения. Я немного подслушал.

Джейсен уже знал, почему его вызвали; он только хотел увидеть, в каком ключе они собирались обсудить с ним эту тему. Участие в политических играх заставило его волноваться о том, что его направляет личное честолюбие, однако он сейчас имел дело с людьми, для которых интриги и уловки были обычным делом, поэтому если ему была нужна их поддержка, он должен был заниматься тем же самым. Как бы то ни было, но никого из джедаев непрактичным называть нельзя.

— Мне не очень нравится жесткий подход к этому делу, — заявил Омас. – И возможно, это решение стоит принимать не мне.

Г’Сил указал через плечо на город за широким, во всю стену, окном.

— Посмотрите туда. На этой планете живет триллион живых существ. От террористических актов реально пострадали всего несколько тысяч – это доля процента. Однако остальные считают, что с ними вот–вот случится то же самое, и нам сейчас приходится заниматься именно этим: Восприятие и доверие общества.

Омас поднял бровь. – Уловки.

— Ободрение людей.

Джейсен увидел достаточно, чтобы зачислить Г ’Сила в список своих союзников, так же как и Ниатхал.

— Страх – это источник проблем сам по себе, — отметил Джейсен. – Нам придется ограничить его воздействие.

В кабинете на какой–то момент наступила тишина. Плечи Омаса поникли, а его присутствие в Силе воспринималось тающим кусочком льда. Его сопротивление было почти осязаемым.

— Мара Скайуокер не испытывает желания брать на себя полномочия по обеспечению безопасности, — сказал он. – Вы, однако, как кажется, обладаете не меньшими способностями и имеете гораздо большее желание выполнять подобную неблагодарную задачу.

— Опишите эту задачу, — попросил Джейсен.

— Заполнить пробел между армией и Управлением безопасности Корусканта.

— Почему вы обращаетесь ко мне напрямую, минуя Совет джедаев? – поинтересовался Джейсен. – Я ведь даже не военный.

— Потому, что мы обращаемся к вам не как к джедаю, — заявил Г’Сил. – Мы обращаемся к вам как к Джейсену Соло, даем вам должность и звание полковника. Готов поспорить, что Совет не захочет впутываться в подобную мутную историю.

— Им это вряд ли понравится.

— Давайте говорить прямо. Являясь демократией, мы никогда особо не умели применять тайную полицию. Знаешь, вроде ударных частей, которые использовал Вейдер, когда… — Г ’Сил запнулся. – Извини, Джейсен. Не обижайся.

— Все в порядке, — искренне ответил Джейсен. Он уже примирился с тем фактом, что ему предстоит пойти по стопам своего деда, хотя не собирался повторять его судьбу полностью. – Я не стыжусь родства с Энакином Скайуокером. И на его примере можно научиться положительным вещам.

В кабинете внезапно наступила абсолютная тишина, словно и Омас и Г’Сил задержали дыхание, и чтобы выдохнуть, ждали разрешения Джейсена.

— Мы можем считать это согласием? – спросил Г ’Сил.

«Зараза, я зашел сюда штатским, а выйду полковником. Джейне это совсем не понравится». Джейсен проглотил слюну.

— Чтобы заняться этой работой, мне потребуется специальное подразделение под моим началом.

Омас перевел взгляд на Г’Сила, затем снова на Джейсена.

— Отряд по борьбе с терроризмом УБК в твоем распоряжении.

— Нет, мне потребуется моя собственная команда, в состав которой войдут как представители армейских подразделений, так и из некоторых других служб. Эта команда будет явно отделена от УБК. Если увидят, как полиция проводит облавы в домах и задерживает жильцов, это создаст трудности в рутинной охране общественного порядка. С политической точки зрения, это должно быть отдельное подразделение – назовем его, если угодно, Особая Гвардия Галактического Альянса.

Г’Сил кивнул.

— Я согласен. Мы должны четко разделить тайную полицию и хороших, вежливых полицейских, которые патрулируют улицы. Это будет сигналом о том, что обычным, законопослушным жителям Корусканта бояться нечего, демонстрируя, в то же время, максимум силы врагу.

Омас сидел на краешке кресла, упершись локтями в стол и обхватив кулак одной руки другой рукой; его рассеянный взгляд был направлен куда–то вниз.

– Вы упомянули «задержание».

— Для интернирования, — заявил Г’Сил. – И это не просто слова. Кореллианцы с легкостью смогли устроить саботаж систем водоснабжения. Одна довольно маленькая бомба на полдня парализовала десять аэротрасс. На густонаселенной планете вроде этой требуется совсем немного людей, чтобы вызвать серьезные неприятности. И позвольте вам напомнить, что эта планета не так давно оправилась после еще одной войны, что не прибавляет спокойствия. Неудивительно, что у жителей начинается паранойя.

Джейсен видел путь, открывшийся перед ним, видел, что этот путь был именно для него, видел неизбежность своей судьбы, судьбы, о которой говорила Лумайя. События одно за другим выстраивались в нужный порядок, и он был их частью, не имея иных вариантов выбора, кроме как принять на себя эту ответственность.

— И нам придется показать любой другой планете, которая захотела бы поддержать Кореллию, что Галактический Альянс не является легкой добычей, — заявил он.

Джейсен отметил это включение. «Кто эти «мы»? Меня ни на какой руководящий пост не избирали. Я не член Совета джедаев. Я даже не мастер».

— Для принятия решения об интернировании потребуется решение Совета по безопасности и разведке, — Омас, похоже, смирился, но все же пытался успокоить свою совесть, соблюдая демократический порядок принятия решений. Он как–то странно посмотрел на Джейсена: слегка хмурым взглядом поглощенного мыслями человека, как будто вспоминая что–то, затем взглянул ему за спину. Потом его взгляд снова приобрел сосредоточенность. – Мне понадобится поддержка вашего лобби.

— Считайте, что она у вас есть, — заявил Г’Сил.

Джейсена больше занимали мысли о том, кто ему понадобится для выполнения поставленной задачи. Его инстинкт подсказывал ему подбирать таких подчиненных, на которых он смог бы положиться.

— Я бы хотел привлечь к выполнению этого задания капитана Шеву, и людей, которых он предложит, — сказал он. Шеву ему нравился. Капитан был непоколебимо честен, а в Силе воспринимался как человек, который не чурается грязной работы. – Кроме того, мне потребуется несколько отрядов спецназа. И еще мне нужен доступ к базам данных Разведслужбы Альянса.

На секунду у Джейсена возникло ощущение, что он находится вне собственного тела: «Как мне удалось так легко в это ввязаться?»

— То есть, вам понадобятся и сотрудники Разведслужбы?

— Нет. – Разведслужба до сих пор не занималась этой угрозой, и он не знал, кому мог доверять. – Это должно восприниматься, как свежий подход к задаче.

Омас явно был обеспокоен.

— Мы стали на шаг ближе к введению военного положения…

Вмешался Г’Сил. — Но ведь технически это внутреннее дело Корусканта. Этот вопрос не относится к компетенции Сената. Мы обладаем полномочиями ввести временный режим, который касается только этой планеты.

— Но Корускант – это не просто планета. Она – символ Галактического Альянса. Поэтому я хочу получить одобрение для подобных действий. В противном случае, когда мы начнем применять… особые меры, как вы их называете, Альянс затрещит по швам. Когда обычные люди видят применение силы, они зачастую начинают испытывать страх.

— Решение, принятое большинством голосов в Совете по безопасности и разведке, будет достаточным основанием для законного применения… особых мер.

— И вы можете обеспечить это «большинство», так? – поинтересовался Омас.

— Я немедленно созову специальное заседание. Дайте мне двадцать четыре часа.

Г’Сил с видимым облегчением похлопал Джейсена по плечу и ушел. Омас, сидевший за своим столом, словно в окопе полного профиля, пристально смотрел на Джейсена, как будто ожидал от него дурных известий.

— Могу я уже сейчас начать набирать необходимый персонал? – спросил Джейсен. – Тогда мы будем готовы приступить сразу, когда нам будут предоставлены полномочия.

— Очень хорошо. Я поговорю с адмиралом Пеллеоном, — Омас открыл коммуникатор, встроенный в его стол, и, так же как и сам стол, отделанный деревом плик и лазуритом. – И я откомандирую Шеву в твое распоряжение.

— Вы сможете объяснить все главнокомандующему и УБК?

— Я умею быть убедительным, — ответил Омас. – Хотя я сомневаюсь, что УБК будет возражать.

Омас посмотрел так, словно хотел что–то добавить, и Джейсен был почти уверен в том, что именно: «если Пеллеона будут вынуждать согласиться с принятым сейчас решением, он подаст в отставку».

Так же думал и Джейсен. Когда пост главнокомандующего займет Ниатхал – а в том, что она его займет, никто не сомневался – ее поддержка будет плацдармом для того, что грядет, того, что неизбежно должно произойти.

Но до тех пор, Джейсену придется доказать Корусканту и остальной галактике не только тот факт, что хаос может быть упорядочен, но также и то, что может быть сделано ради блага большинства.

Он отвесил Омасу легкий поклон и вышел из кабинета, направившись в оперативный отдел Стратегического Командования, где, как он знал и чувствовал, все еще находился капитан Шеву, не смотря на то, что его дежурство закончилось три часа назад.

Шеву был целеустремленным и прямым человеком, и он обладал наиболее точными данными относительно того, где могут находиться те кореллианцы, которые являются источниками проблем. А Джейсен мог помочь ему засечь их точное местоположение с помощью тех неопределенных, но заслуживающих доверия способностей, которые предоставляла ему Сила.

Они станут грозной командой: он, Бен и Шеву.

Варло, планета Рунадан: район порта

Как и сказал продавец, окрестности порта отличала роскошь и присутствие большого количества состоятельных людей из числа специалистов. Такси везло его вдоль искусственной реки – канала с аккуратно устроенными порогами и искусственным течением. Вдоль берегов была даже высажена пышная растительность, а от рядов магазинов и ультрамодных ресторанов начинался парк.

Фетт, укрытый поверх брони темной мантией, тем не менее, чувствовал себя совсем голым и сосредоточился на том факте, что никто его не узнает в лицо. Он решил про себя, что ему гораздо уютней в местах, где бары почти не освещены, а бластер – необходимость.

— Я устраиваюсь на работу в «Арамед», — обратился к пилоту Фетт. – Где здесь лучше всего купить жилье?

Пилот такси мельком глянул в зеркало заднего вида и его глаза встретились с глазами Фетта. Впервые за долгие годы кто–то действительно смотрел ему прямо в глаза, а не пытался проникнуть взглядом через визор шлема.

— Все ученые покупают жилье в районе аллеи Верхнего Парка. Вы ученый?

— Я анатом. «Да уж, я точно знаю, куда именно выстрелить любому из тысячи известных видов живых существ, чтобы с гарантией его остановить».

— Тогда вам точно подойдет Верхний Парк.

— Как с ночной жизнью?

— Дорогие кафе. По большей части скайянские бистро и винные бары, — пилот неодобрительно сморщил нос. – Лично я предпочитаю эль.

— А насколько это далеко от лабораторий «Арамеда»?

— Пять минут. Это уютный небольшой район.

— Живут только люди?

— А у вас проблемы с негуманоидами?

— Простое любопытство. — Каминоанцы терпеть не могли прямые лучи солнца. Они привыкли к облакам, дождю, и безбрежному океану. Фетт сильно сомневался, что в декоративной реке достаточно воды, чтобы удовлетворить Таун Ве. – Я предпочитаю знать своих соседей.

— Пока встречал там только людей.

«Может, ты просто не знал, как смотреть».

— Высадите меня здесь. Хочу осмотреться.

Аллея Верхнего Парка оказалась как раз такой, как ее описал пилот такси. Многоквартирные дома перемежались особняками – настоящая роскошь для густозаселенной планеты. Даже сейчас дроиды занимались возведением зданий на окраине парка, из–за которого, по–видимому, и получил название район. В конце проспекта Фетт видел серое монолитное здание лабораторий компании «Арамед», с красным светящимся торговым знаком на фасаде: действительно легкая прогулка для всех, кто живет в районе Верхнего Парка. И, как и говорил пилот, здесь действительно находилось несколько неплохих бистро.

Он был в своей стихии, спускаясь с крыши на тросе, чтобы захватить пленника, или штурмуя здание с бластером в руке. А вот спокойно зайти в бар и завести разговор ни о чем… было не в его стиле.

«Однако именно это придется сделать. Давай, Фетт, заканчивай».

Внутри бистро оказалось изысканно оформленным, аккуратным и тихим. Он подошел к барной стойке и, усевшись на стул, начал листать меню. Без шлема, но мог на самом деле поесть чего–нибудь. Новизна этой мысли казалась удивительной, и напомнила ему о том, сколько всего в жизни он никогда не делал, и уже, возможно, не сможет сделать, если не найдет эту информацию.

— Могу я предложить вам что–нибудь?

Фетт снова поймал себя на том, что смотрит прямо в глаза бармену, а в ответ тот глядит на него как на обычного человека, а не охотника за головами. И кстати, никто из сидевших у стойки не обратил на него внимания. Обычно он вызывал в баре нервозную тишину, просто заходя внутрь.

— Эль, — сказал Фетт. «Это так просто. Именно это делают все остальные». – Какой–нибудь кореллианский.

Перед ним появился увенчанный пенной шапкой бокал. – Приезжий?

Бармен, похоже, был из тех, кто обращает внимание на незнакомцев. Осторожный человек.

— Подумываю купить здесь дом.

— Удачное время для покупки, — бармен придвинул к нему стеклянную тарелку с какой–то закуской. – Теперь, когда «Арамед» расширяется, цены станут просто сумасшедшими.

Фетт глотнул эля, почти полностью отвлекшись на простое ощущение свободы от того, что пьет на людях. Он попробовал и закуску, которая оказалась сладко–соленой и хрустящей, вроде жареных орехов. – Курс акций растет.

— Это из–за тех ученых, которых «Арамед» переманил из «Сантеха». Говорят, что это принесет ему крупную долю на рынке генной терапии.

«Сантех». Фьерфек. Я угадал неправильно».

— Значит, они не каминоанцы?

Бармен расхохотался. Мужчина, сидевший за стойкой подальше, повернулся, взглянув на него.

— Видели когда–нибудь хоть одного?

«Спокойно». – Да. На самом деле я был очень хорошо знаком с одним.

В помещении воцарилась полная тишина. Внутри и так было тихо, но затем наступила тишина, которая возникает, если люди замечают что–то важное, и эти два вида воспринимаются по–разному.

— Один клиент говорил на днях, что в «Арканиан Микро» поступил на работу каминоанец, но я решил, что он шутит, — сказал бармен.

«Арканиан Микро»: что ж, еще одно возможное место работы, если твоя деятельность связана с клонированием». В разговоре наступил критический момент. Желудок Фетта сжался, что случалось редко.

«Не та планета. Но, возможно, верный след».

— Я знаю патологоанатома из «Арканиан Микро», — сказал мужчина, сидевший у стойки чуть подальше. – Она рассказала кое–что интересное о каминоанцах.

«А, ты меня проверяешь? Работаю ли я в этой сфере? Или блефую, чтобы получить инсайдерскую информацию?»

— Рассказала, что они никогда не выходят на солнце? Что они помешаны на совершенстве?

Мужчина внимательно посмотрел на него. – Что они серокожие, с длинными шеями, а за их вежливым обращением скрыта крайняя надменность.

«Что же, это подтверждает, что ты или твоя знакомая все–таки встречали каминоанца. Спасибо». Фетт занялся элем. Немногие знают о каминоанцах даже это; в течение столетий о самом их существовании знали лишь немногие, не говоря уже о том, чтобы увидеть их или общаться с ними достаточно долго, чтобы описать их восприятие того, что находится вне Камино. Но инсайдеры в фармацевтической индустрии явно это знали.

— Ну и как, в «Микро» им нашли уютную темную нору для жилья?

— Да, это оказалось сложно, — откликнулся мужчина, явно удовлетворившись ответом.

Итак, в компанию «Арканиан Микро» на Вохаи явно перешли на работу каминоанцы. Информация была слабоватой, но, учитывая, что обычно по каминоанцам вообще не было никакой информации, она вызывала гораздо большее доверие.

К тому времени, как Фетт допил эль, он уже обдумал путь в сторону Внешнего Кольца. Положив деньги на стойку, он встал.

— Неплохой район, — сказал он.

По дороге к «Рабу 1» Феттт сделал то, что проделывал уже много раз; использовал инфопланшет, чтобы осуществить удаленную покупку имущества. Он купил полдюжины домов по аллее Верхнего Парка и перевел права на них на одну из своих холдинговых компаний; в течение этого года их цена удвоится. Выглядело так, словно он шел на поводу у своих желаний, однако он не собирался жить ни в одном из купленных домов. Это были всего лишь инвестиции.

Он не шел на риск. Он рассчитывал вероятности.

«Для чего ты вкладываешь деньги? Почему ты вообще это делаешь? Когда ты рассчитывал остановиться и подумать, что ты собираешься делать со всем этим?»

Фетт об этом не думал. Он делал инвестиции, чтобы преуспеть, чтобы показать, насколько хорошо у него получается. А единственный человек, которого это заботило, которого заботил сам Фетт, был давно мертв.

Когда Фетт сел на заднее сиденье такси, он осторожно согнул пальцы, и почувствовал, как вспыхивает боль в суставах и сухожилиях. Пока боль скорее изредка возникала, чем постоянно присутствовала, но он знал, что по мере ухудшения его состояния боль тоже станет хуже. Когда боль все–таки станет настолько сильной, чтобы ослабить его эффективность, пара уколов болеутоляющего позволят ему продолжать работать. Нет, он все–таки еще не умер.

Но если одной из тех каминоанцев, – он отметил множественное число – которые поступили на работу в «Арканиан Микро», была Ко Саи, ее исследования контроля старения не исчезли бы с ее смертью. Они бы уже на полную катушку использовались компанией. Вопрос омоложения всегда был предметом особой заботы богатых цивилизаций. И возможностью заработать огромные деньги.

Возможно, то, что он услышал в баре, было всего лишь слухом. Нет, прозвучало достаточное количество точных подробностей, а промышленные слухи чаще всего имели под собой основание.

Но, возможно, Ко Саи никогда и не разрабатывала методику по остановке или обращению процесса старения.

«Тогда ты труп, Фетт. Так что привыкай к этой мысли».

Когда он вышел из такси, он снял с себя мантию и китель, упаковал их в сумку, и с искренним облегчением одел шлем. Он был не просто барьером между ним и чуждым ему миром: это был элемент экипировки, оружие сам по себе. Когда по периферии ВИДа хлынула сверху вниз знакомая мешанина текста и символов, показывая ему, что с «Рабом 1» все в порядке, он, наконец, расслабился. Фетт дистанционно проверил камеры безопасности, разглядывая изображения пустых ангаров и заблокированных люков в пермабетонной посадочной полосе перед ним. Еще прежде, чем на дисплее появилось изображение ангара, в котором находился «Раб 1», он переключился на изображение Мирты Гев. До сих пор запертая в тюремном отсеке, она лежала на палубе, зацепив ноги за поручень переборки, а руки за головой, и делала упражнения на пресс.

Раньше Фетт не встречал женщин с подобным отношением к жизни. Да и мужчин – не много. Что бы ни побуждало ее вести себя так, она серьезно к этому относилась. Дисциплинированность – правильная черта. Он стал опасно близок к тому, чтобы снова отнестись к ней с симпатией.

«Идиот. Она – балласт».

Подойдя к кораблю на тридцать метров, Фетт использовал оборудование шлема, чтобы открыть передний люк «Раба 1», забрался в рубку и включил систему внутренней связи.

— Смена планов, — сказал он. – Мы направляемся во Внешнее Кольцо, сектор Пармель.

Он ожидал протестующего возгласа. Тишина. Фетт включил камеру, чтобы убедиться, что Мирта все еще там.

— Ты слышала?

— Да, — она слегка запыхалась и стояла, глядя в объектив камеры. – Рано или поздно ты мне заплатишь. Я достаточно молода, чтобы подождать.

Она и понятия не имела, насколько точным было это замечание. Возможно ли, подумал Фетт, что она знала о его болезни. Но у нее не было никакой возможности узнать, что он умирает.

— Планета Вохаи, — сказал Фетт, гадая про себя, зачем он добровольно сообщил место назначения. Присутствие этой девчонки заставляло его утрачивать бдительность, что до сих пор не удавалось добиться никому. Он сделал усилие, чтобы собраться и вновь стать самим собой, тем, кого не волнует ничего, что его не касается. – Сядь впереди, чтобы я мог тебя видеть.

Он разблокировал замок на люке, ведущем к кормовым отсекам, и активировал субсветовые двигатели «Раба 1». Мирта пристегнулась к креслу второго пилота как раз тогда, когда корабль оторвался от земли, ускорение ударило ее словно кулак.

Фетт сбавил скорость.

— Я не заморачиваюсь с использованием гравикомпенсаторов при взлете.

«Зачем я это сказал?»

За годы Фетт отработал стиль, которого он придерживался в отношении пустых разговоров. Его пассажиры никогда не поднимались на борт добровольно. Никто не хотел быть пойманным. И работало это так: они начинали жаловаться, он заставлял их заткнуться, иногда резким словом, а иногда и тупым предметом.

Мирта не жаловалась. Но Фетт все равно почувствовал импульсивное желание оборвать ее.

Она уставилась вперед сквозь обзорный иллюминатор. – Я не платила за билет, так что не жалуюсь.

Ответить на это было нечего. Фетт вывел «Раба 1» в космос на ручном управлении, просто, чтобы удостовериться, что он до сих пор способен пилотировать корабль без помощи компьютера. «Пока порядок». Болезнь все еще проявлялась только в виде боли, но не слабости. «Раб 1» удалился от планеты: Рунадан под ними уменьшился до размеров ржаво–красной монеты, и передний иллюминатор заполнила пустота, испещренная точками звезд. Затем Фетт рискнул утратить свое главное психологическое средство для сохранения отчужденности: он снял шлем. Он ждал от Мирты какой–то реакции; однако она лишь бросила на него короткий взгляд и снова отвернулась, явно больше интересуясь ковром звезд впереди.

— Ты ведь клон, так? – спросила она, наконец.

«А она сразу переходит к делу».

— А что, есть проблемы?

— Нет. Просто я как–то встречала клона.

— Айлин тоже. Она его убила.

— Только потому, что она приняла его за тебя.

«Не хочу болтать попусту». Фетт замолчал.

Мирта упорствовала. – Но этот клон сказал, что сражался при Геонозисе.

— Нереально.

— Почему?

— Те клоны были созданы так, чтобы быстрей взрослеть, — Фетт быстро подсчитал в уме, умножив возраст на два. – Сейчас он должен был быть немощным стосорокалетним стариком.

— Он вполне неплохо себя чувствовал.

Клоны для армии Республики были созданы так, чтобы стать взрослыми за десять стандартных лет, и дальше они старели вдвое быстрее, чем обычный человек, или даже еще скорее. Фетт вспомнил, как жалел их, когда был подростком, но отец сказал ему, что он должен гордиться, поскольку они были отличными воинами. Иногда он даже вспоминал, что они были его братьями. Когда бы он ни встречал выполнявшего поручение Вейдера штурмовика, он всегда гадал, не скрывается ли за белым лицевым щитком шлема один из тех, в ком есть гены его отца – его гены. Но никогда не спрашивал.

— Когда ты его встречала? – спросил Фетт, стараясь не показать свою заинтересованность.

— В прошлом году. Я оказалась на его пути, когда он выполнял работу.

— Охотился за кем–то?

«Где? Не подгоняй ее».

— Да.

— Стосорокалетний клон?

Мирта некоторое время невозмутимо изучала его лицо. – Он был очень похож на тебя, если не считать шрамы.

— Он должен быть таким старым, что едва мог бы ходить.

— О, он вполне мог передвигаться. И держать оружие. Здоровенный страшный парень со сделанным по заказу верпинским ружьем и таким длинным и тонким трехгранным кинжалом.

Ни один из клонов Великой армии Республики не мог остаться в живых, разве что бросив службу. Вся их жизнь состояла из сражений: как бы они смогли выжить сами по себе? Но клоны были мужчинами и во время войны они были разбросаны по всей галактике, поэтому от некоторых из них неизбежно должны были родиться дети. Видимо упомянутый Миртой клон был один из них. Фетт был почти рад узнать, что линия крови клонов не была уничтожена полностью, хотя не понимал причину подобного отношения.

— Ты уверена?

— Ага. Он сказал, что его клановое имя было Скирата.

«Скирата».

Фетт резко повернул голову, тут же осознав, что слишком демонстрирует свою заинтересованность. Но он знал это имя. Еще на Камино, за годы до начала войны с Сепаратистами, у его отца был друг, которого звали Скирата: невысокий, резкий мужчина, который с фанатическим рвением тренировал клонов–коммандос и, по словам отца, был самым нечестным бойцом, которого он когда–либо знал. Похоже, что отцу это в нем нравилось.

— Что еще он сказал?

— Что он и некоторые его братья покинули армию после того, как Палпатин пришел к власти. Он был не очень разговорчивым. Вы точно родственники.

Это вызвало у Фетта еще больший интерес.

Ни один клон из лабораторий Камино не мог прожить настолько долго – за исключением тех, кто, как и он, не имел генетических изменений.

Или… тех, чей ускоренный процесс старения мог быть остановлен. Только Ко Саи обладала достаточными знаниями, чтобы это проделать.

— Мне интересно, — заявил Фетт.

— Почему?

Ему редко требовалось лгать, но сейчас он солгал.

— Они ведь и мои братья тоже, верно? – а в следующий момент Фетт уже не был уверен, что это действительно ложь. Он всегда был один, именно так, как ему нравилось, а сейчас его внезапно заинтересовало, каково жить по–другому.

Мирта откинулась на спинку сиденья и посмотрела на верхнюю переборку. «Сердце огня» висело у нее на шее, и Фетта озадачило это странное для охотника за головами отношение к найденному предмету. Разумеется, Мирта была всего лишь молодой девушкой, а девушки любят побрякушки, но она не походила на любительницу драгоценностей.

— Он был похож на тебя, более–менее, — наконец, сказала она. При этом Мирта перебирала в руке ожерелье, словно четки. – На нем была полная броня мандо. Светло–серая. И бледно–серые перчатки, сделанные из странной кожи, – она положила обе руки на колени, ладонями вниз, и раздвинув пальцы, как будто представляя на своих руках, — очень чистые перчатки.

Фетт подумал о сером цвете, и все его мысли занял образ длинной серебристо–серой шеи и изящной желтоглазой головы Таун Ве. Образ был настолько четким, что походил на изображение на дисплее его шлема, словно она стояла прямо перед ним, и в то же время – далеко отсюда.

Если Мирта не рассказывала ему сказку про белого банту, кто–то все же смог добраться до информации Ко Саи. И воспользоваться ей.

Но, возможно, она знала больше, чем он предполагал. Отец научил Фетта остерегаться ловушек. А то, что он услышал, было настолько близко к тому, что он хотел услышать, что это заставляло вибрировать все нервы подозрительности в его теле, а таким у него был каждый нерв.

«Если эти клоны выжили, почему я не слышал о них раньше? Если девчонка пытается меня во что–то втянуть, ей придется многому научиться».

Даже Айлин однажды пыталась его убить. Фетт бросил на Мирту быстрый взгляд искоса.

— Фьерфек, когда ты так делаешь, выглядишь совсем как он, — он выглядела явно взволнованной. – Когда ты вот так наклоняешь голову.

Кто бы ни был этот человек в серых перчатках, он, похоже, умел произвести впечатление, или она была великой актрисой. Мирта крепко обхватила «сердце огня», словно пытаясь его защитить.

Когда Фетту потребовался сон, он решил удостовериться, что девчонка надежно закрыта в кормовой части корабля. Похоже, она до сих пор считала, что товаром, который она может ему продать, было местонахождение Айлин; возможно, она не поняла, что теперь у нее было две вещи, которые он хотел бы получить: и это была, во–первых, информация о его мертвой жене, а во–вторых – что было практически невозможным, но игнорировать этот факт он не мог – сведения о его живых братьях.

Если бы она знала, возможно, она бы потребовала плату за эту информацию.

Однако у Мирты было ожерелье. Странно, но сейчас оно было единственным, что Фетт мог вспомнить о Синтас Вел.

Внезапно ему стало ее не хватать, хотя Фетт знал, что он не имел права думать о ней.

Зал Сената 513, Сенатский Комплекс, Корускант: 8:35 утра

Адмирал Пеллеон подал в отставку с должности главнокомандующего Сил Обороны Галактического Альянса в 8 часов утра: слегка поздновато, чтобы это событие вошло в сводку утренних новостей, но все же достаточно рано для того, чтобы прервать на несколько секунд транслирование программы пикового времени. В частной беседе адмирал энергично возражал против полномочий, предоставленных Гвардии Галактического Альянса, но публично не сказал ничего. Он был старым человеком. Никто за пределами кабинета Омаса – а возможно, и в армии – не увидел ничего необычного в том, что Пеллеон уступил свой пост более молодому.

Джейсен смотрел эту новость по голоэкрану зала, отключив звук.

Хотя он не удивился, что Пеллеон все–таки ушел, он все же не был подготовлен к быстроте, с которой развиваются события. Джейсен даже прикидывал, не причастна ли к происходящему Лумайя. Но она это отрицала. Сейчас Лумайя сидела рядом с ним в этом безлюдном зале лоббистов, положив портфель на колени, лицо скрыто под темно–красным капюшоном и вуалью.

Обычно этот зал был наполнен лоббистами и представителями СМИ, желавшими встретиться с сенаторами, но сейчас было слишком рано для деловой активности большей части этих бизнесменов от политики. Совет джедаев, однако, сейчас был на встрече с адмиралом Ниатхал в офисе главнокомандующего: примечателен был тот факт, что это не она пришла к Совету, а он к ней.

«Начинай так, как хочешь продолжать».

Интересно, подумал Джейсен, что дядя Люк ожидает от этого офицера мон–каламари. Когда–нибудь она займет место Омаса. Джейсен надеялся, что Люк поймет это и поддержит ее, чтобы будущая война была короткой, и ему, Джейсену, не пришлось примерять на себя мантию ситха, которую ему навязывала Лумайя.

«Ты опять об этом. Ты знаешь, что это должно случиться. Избежать этого нельзя; Лумайя, так же как и ты – часть неизбежного. Смирись с этим».

— Скажи, что ты не влияла на решение адмирала Пеллеона, — тихо сказал Джейсен.

— Мне не требовалось этого делать. Он в ярости из–за твоего назначения и он стар, — голос Лумайи был так тих, что Джейсену почти пришлось использовать Силу, чтобы услышать его. – К тому времени, как Пеллеон захочет вернуться, он уже не сможет тебя остановить.

Отставка пожилого руководителя Сил Обороны явилась для НРГ не скандальным материалом, а лишь возможностью кратко напомнить о выдающейся карьере Пеллеона; а вот назначение на его должность адмирала Ниатхал было событием примечательным. Ее знали как сторонницу жестких мер. Джейсен переключил закрепленный на стене голоэкран на кореллианский канал новостей, где ее назначение изображалось как провокация. Глава государства Тракен Сал–Соло распинался о явной угрозе Кореллии. Поскольку звук был отключен, Джейсен читал по губам.

Сал–Соло объявил, что не позже, чем через три месяца Балансирная станция вновь будет активирована с целью защиты Кореллии.

— У тебя очень необычный набор родственников, — отметила Лумайя.

— Тем больше у меня причин проявить порядочность и уладить те сложности, которые различные ветви моей семьи, похоже, вызывают в галактике.

— Ты похож на своего деда больше, чем думаешь.

Лумайя знала Энакина Скайуокер в ипостаси Повелителя Вейдера. Когда–то он избрал ее в качестве своего тайного агента.

— Я не мог не заметить аналогии, — сказал Джейсен.

— И это заставляет тебя остерегаться.

— Я видел те шаги, которые предпринял он.

«В буквальном смысле, дедушка: я стоял позади тебя и видел, как ты убивал детей».

— Мне придется действовать слегка по–иному.

— Но ты все еще хочешь, чтобы Бен Скайуокер был твоим учеником.

— Да.

От Лумайи исходило чувство удовлетворения, как будто его решение являлось еще одной гранью ее мести Люку, однако он знал, что это ее уже не интересует.

— Это выбор, который можешь сделать только ты.

— Если есть другой вариант, я готов о нем подумать.

— Ты все еще собираешься создавать Гвардию Галактического Альянса?

— Почему бы нет?

— Сейчас у тебя есть союзник в лице Главнокомандующего, — заметила она. – Ты можешь сразу перейти к решению проблемы военным путем.

— Придется еще изрядно повозиться, чтобы восстановить порядок здесь. А Ниатхал требуется время, чтобы утвердиться в качестве руководителя Сил обороны Альянса. А еще остается Глава государства Омас.

— Похвальный и прагматичный анализ.

Интересно, подумал Джейсен, не рискованно ли вести подобный разговор в Сенатском Комплексе. Но если кто–то из членов Совета джедаев умел так же, как и он сам, слышать сквозь Силу, Джейсен подозревал, что они будут слишком заняты переговорами с Ниатхал, чтобы использовать эти способности. Интересно, что они ей говорят?

Он мог послушать. Он мог выхватить звуки из воздуха за закрытыми дверями, в помещении, находящемся в дальнем конце этажа, и услышать все самому, но это было излишним и ненужным.

Джейсен знал, что члены Совета будут призывать ее к осторожности в действиях.

Он знал также, что Ниатхал в ответ на это будет вежливо улыбаться в свойственной ей немногословной манере, покрутит головой из стороны в сторону, приводя присутствующих в замешательство, и поблагодарит их за совет.

А затем она его проигнорирует.

На краткое время мысли Джейсена свернули в сторону от насущных дел, и он поймал себя на том, что размышляет, почему Совет джедаев не дал его деду, в бытность его падаваном, того обучения, которое ему требовалось. Если они знали, что он – Избранный, почему его не взялся обучать никто из мастеров–членов Совета?

«Бедный Оби–Ван. Они заколебались и оставили эту задачу на тебя. А сейчас они колеблются в отношении очередной галактической войны».

На голоэкране политические комментаторы кореллианского канала исходили пеной от ярости из–за назначения Ниатхал. Джейсен переключил экран обратно на канал НРГ как раз тогда, когда из длинного коридора справа послышалось эхо шагов. Совещание в офисе главнокомандующего завершилось.

— Расслабься, — сказал Джейсен. Он сконцентрировался и опять спроецировал вокруг Лумайи иллюзию Силы, чтобы прикрыть ее собственную маскировку. Джейсен ощутил, как внутри грудной клетки формируется горячий шарик, и подтолкнул женщину локтем. – Продолжай вводить меня в курс дела относительно возможностей кореллианского флота и не обращай ни на кого внимания.

Джейсен и Лумайя подождали некоторое время. Зал и коридор никого не было видно. Наконец они услышали быстрый перестук ботинок по мраморному полу – явно принадлежавших Люку – было похоже, что результат совещания того не обрадовал, и джедай хотел покинуть здание Сената.

«Ладно, Лумайя, посмотрим, как ты отреагируешь на Люка на этот раз – и какова будет его реакция на тебя».

Люк приблизился к ним, с опущенными глазами и рассеянным и хмурым видом. Он почти прошел мимо Джейсена, затем, как будто с усилием, остановился, чтобы поздороваться.

— Ты ждешь Ниатхал? – спросил Люк.

— Хочу засвидетельствовать свое почтение в качестве руководителя Гвардии Галактического Альянса. — Джейсен указал на Лумайю. – Это моя коллега по работе с кафедры оборонных исследований Университета.

Люк вежливо кивнул Лумайе и снова повернулся к Джейсену. – Ты уверен, что это верный выбор?

— Если я этим не займусь, то кто еще?

— Может, не стоит никому, — сказал Люк.

— Если Главе государства Омасу необходимо выполнить эту работу, я сделаю все, что смогу.

Люк на несколько секунд задержал на Джейсене открытый взгляд голубых глаз, а вот на Лумайю он больше не смотрел; более того – она тоже смотрела в другую сторону.

— Будь осторожен в том, какими методами ты будешь ее выполнять, — сказал Люк с легким неодобрением, все еще написанным на его лице, а затем ушел. Джейсен еще полных десять минут удерживал ощущение горячего шара в груди, поддерживая иллюзию, прежде чем расслабиться.

— Меня впечатляет твоя способность обмануть Люка, — отметила Лумайя. – И похоже, что у тебя нет сомнений или опасений по поводу этого.

Джейсен встал. Десять минут назад у Лумайи была лучшая за десятки лет возможность убить Люка Скайуокера, и она не выказала даже малейшей склонности ей воспользоваться.

— Сомнений нет, — отозвался Джейсен. – Но и энтузиазма тоже.

— Так и должно быть, — сказала она. — Скажи, что будет твоей следующей задачей.

Едва ли будет вред в том, чтобы сообщить ей. Все равно через пару дней это будет в новостях.

— Интернирование, — сказал Джейсен. – Мы изолируем кореллианцев, пока этот всплеск террора не будет остановлен. Идем. Я представлю тебя офицеру, который уже в этом году сядет в кресло Главы государства.

Интернирование. Мера крайняя, опасная… и неизбежная.

«Когда ты сможешь отказаться от желания стать героем, тем, кем восторгаются и кого уважают, и встретить оскорбления за то, что делаешь то, что сделать необходимо, ты преодолеешь самую опасную из всех привязанностей: себялюбие».

Джейсен приготовился во имя стремления к общему благу стать объектом ненависти других людей.

Глава 9

«…Когда я был ребенком, я слышал рассказы о том, каким был его дед, и Джейсен Соло поразил меня тем, что пошел тем же путем. Вейдер тоже предпочитал иметь за спиной верное элитное подразделение. И иногда цель действительно оправдывает средства. Протесты СМИ и правозащитных организаций, которые встретили наше заявление о создании Гвардии Галактического Альянса для устранения новой угрозы общественной безопасности, были ожидаемы. Однако от понимания этого мне стало ничуть не легче слушать, как меня называют новым Палпатином…»

Глава государства Омас, «Воспоминания»

Кореллианский сектор, Корускант

Бен знал, что возвращение в Кореллианский квартал было безумным риском, но он должен был разыскать Барита.

На этот раз он специально надел не мантию джедая, а обычную одежду. Его беспокоила мысль о том, что подобная маскировка походила на трусость, но он здраво рассудил, что нет никакого смысла в том, что его изобьют прежде, чем он выяснит что–нибудь полезное. Это было то, что Джейсен называл прагматизмом.

Хотя кореллианцы враждовали не с джедаями, а лишь с Альянсом, эти две категории не всегда можно было разделить.

Бен прохаживался по пешеходным дорожкам, останавливаясь, чтобы разглядеть то, что вызывало интерес, напоминая себе, что сейчас он был тринадцатилетним подростком, а не солдатом. Никто, похоже, не обращал на него внимания.

Все, чего он хотел, это посмотреть Бариту в лицо, и задать простой вопрос: что заставило его видеть врагов в коренных жителях Корусканта?

То обстоятельство, что оба правительства вели себя по–идиотски, не казался Бену достаточным оправданием. Он не испытывал желания нападать на кореллианцев только из–за того, что у правительства были сложности с Кореллией: даже нападение на Балансирную станцию не было направлено против людей. Никакой ненависти к жителям Кореллии Бен не испытывал.

Но Барит, который был ненамного старше него, пытался застрелить сотрудника УБК. Он целился не в толпу, закидывавшую камнями посольство Кореллии. Он сделал попытку выстрелить в совершенно постороннего человека, который пытался остановить беспорядки.

Бен не понимал этого, и чувствовал необходимость разобраться.

В этот день кореллианский квартал был тише, чем обычно, как будто люди ждали чего–то. Некоторые магазины были закрыты. Бен купил в продуктовом магазине бутылку физзейда и спросил, как пройти к мастерской Сайя. Делая глотки из бутылки, он прошагал километр или около того, до семейного предприятия Барита.

Бен увидел двух мужчин, примерно в возрасте его отца, склонившихся над здоровенным репульсорным приводом с гидравлическими ключами в руках. Они резко подняли глаза, но когда увидели его, расслабились. Просто подросток.

— Где Барит? – как бы мимоходом спросил Бен.

Один из мужчин встал. – Барит? Барит! К тебе кто–то пришел.

В дверном проеме склада появился Барит, вытирая руки тряпкой. Несколько секунд он смотрел на Бена, будто не узнавая, а когда узнал, явно не выглядел обрадованным.

Он вышел наружу, и Бен направился за ним в сторону от мастерской. Из открытой двери доносились аппетитные запахи жареной пищи и специй.

— Вы нашли ваши пропавшие алмазы? – спросил Бен. Он имел в виду камни из Святилища, сделанные из пепла умерших кореллианцев. – Их не вернули обратно?

— Нет, — ответил Барит. – У людей, которые осмеливаются осквернять мемориалы, нет совести.

Не очень–то хорошее начало. Но Бен продолжил.

— На днях я видел тебя рядом с посольством Кореллии.

— Что ты там делал?

— Получал порцию газа в лицо.

— Ага. Я тоже.

Интересно, подумал Бен, что Барит сделал с бластером. Подросток знал, что если придется это выяснить на собственной шкуре, он сможет мгновенно выхватить из кармана световой меч.

— Когда я сказал, что видел тебя, я имел в виду, что видел тебя с оружием.

— У всех при себе что–нибудь есть. Даже у тебя.

«Я должен знать».

— Но почему ты стрелял в полицейского?

— Хочешь меня сдать?

Значит, он не видел, что Бен отразил разряд. Он выстрелил и убежал.

— Не думаю, что я кого–то задел. Никто не сообщал…

— Я просто хочу понять, почему ты это сделал. – «Ты стрелял с целью убить, или же тебе было просто все равно, в кого ты попадешь». – Этот полицейский тебе ничего не сделал. Он просто старался предотвратить драку.

— Весь Корускант против нас. Альянс пытается нас убить. Мы вынуждены защищаться.

— Но ведь это не относится ко всем жителям. УБК не собиралось причинять вам вред. Как ты можешь стрелять в кого–то, кто не собирался стрелять в тебя?

— Ты не поймешь.

— Я хочу понять.

— Не получится.

— Если вы так боитесь нас, почему живете здесь?

— Вы бы хотели этого, да? Выгнать нас отсюда и отправить обратно.

Бен даже не знал, что ответить на подобное.

— Ты считаешь, что вы с нами воюете?

— Мы воюем. Может, не так, как следовало бы, но воюем.

— Но как ты можешь думать так, если живешь здесь? Если ты правда так считаешь, почему ты вообще хочешь жить здесь?

Бен стоял, глядя на Барита в полном непонимании. Он не мог даже представить себе, какие мысли в голове кореллианца внезапно заставили того почувствовать себя чужаком на планете, где родилась его семья. Но Бен знал, что это обстоятельство заставляло относиться к Бариту с недоверием и подозрительностью, и эти чувства никак не были связаны с тем, что тот приготовился выхватить бластер.

— Эй, Барит, — крикнул один из мужчин. – Ты, что, собрался болтать весь день? У нас тут работа. Займись ей.

Барит посмотрел на Бена, как будто запоминая. – Пора идти. Спасибо, что не сдал меня.

Он пошел обратно к мастерской. Бен зашагал прочь, все еще сжимая в руке полупустую бутылку физзейда, и раздумывая, не сообщить ли о Барите в УБК.

Раньше ему это в голову не приходило.

Джабитаун, кореллианский сектор, Корускант: 4:00 утра

Обитатели этого района ненавидели планету, на которой жили. И это было не результатом политической или военной оценки угрозы, а уверенностью Джейсена, происходившей из того, что он почувствовал в Силе.

Одного этого было бы для джедая достаточно, чтобы начать действовать – если бы он до сих пор оставался джедаем, напомнил он себе.

Джейсен ощущал возмущение, гнев и опасность, кипевшие в этом кореллианском квартале Галактического Города, и именно по этой причине решил начать свою деятельность в качестве командира Гвардии Галактического Альянса с рейда в Джабитаун.

В местах, подобных Корусканту, очень трудно изолировать целый район. Перекрестки имели не два, а три измерения, и для того, чтобы заблокировать все указанные Джейсеном пересечения аэротрасс, потребовалось шесть репульсорных кораблей Службы дорожного движения УБК. Сейчас Джейсен стоял на палубе военного десантного корабля – матово–серой канонерки, мало отличавшейся от аналогичных кораблей УБК, и наблюдал, как два из них зависали на позициях. Было еще темно: транспорты УБК не включали габаритных огней. Джейсен мог их видеть только потому, что из–за светового загрязнения в Галактическом Городе на Корусканте никогда не было полной темноты, поэтому, когда корабль двигался, можно было различить его силуэт.

— Все в порядке, Бен?

Бен шагнул вперед. До этого он не произнес ни слова. В руке он стискивал световой меч, и Джейсен чувствовал, что подросток был больше взволнован, чем возбужден. Он переменился и необратимо – из мальчишки, воспринимавшего все задания, как приключения, стал молодым мужчиной, у которого имелось здоровое чувство страха.

— Да, Джейсен.

— Коммуникатор работает?

Подросток пощупал правое ухо. – А мне он точно нужен?

— Тебе необходимо слышать, что происходит между подразделениями. Ты не можешь этого делать, используя Силу. – Иногда решение проблемы неджедайскими способами оказывалось самым простым вариантом. – Я даже не уверен, что мне самому удастся отслеживать такое количество голосов.

Джейсен повернулся к размещавшимся в десантном отсеке пяти отделениям солдат из 967–го отряда коммандос – элитной ударной части, которая специализировалась на прорыве блокады и эвакуации личного состава. Солдаты были специально отобраны: они родились и выросли на Корусканте, и все были людьми, а значит, не имели тайных симпатий к другим планетам. Были среди них и добровольцы из отряда по борьбе с терроризмом Управления безопасности Корусканта, которых выбрал и за которых ручался Шеву. Они будут лояльны. С недавних пор Джейсен начал очень высоко ценить преданность.

Он не видел их лиц, скрытых щитками черных герметичных шлемов. Однако единственными эмоциями, исходившими от них, были сосредоточенность и легкая тревога, вполне нормальная для солдат, идущих в битву. Солдаты не знали точно, что ждет их за дверями домов кореллианского квартала, но понимали, что идут на риск вооруженного сопротивления или даже использования взрывчатки.

На другом конце квартала находился Шеву вместе с еще большим количеством подразделений, готовых штурмовать здания, обыскивать, подавлять сопротивление, и производить аресты. По краям тротуаров тихо заняли позиции оставшиеся солдаты из отряда 967, направив оружие на двери и готовые остановить тех, кто попытается убежать. На крышах домов по периметру квартала заняли позиции снайперы.

Джейсен включил прикрепленный к уху коммуникатор. – Командирам отделений… не применять оружие, за исключением ответного огня.

Вмешался голос Шеву. – Сэр, могу я предложить добавить к этому еще: «если не будет выявлена реальная и непосредственная угроза»? Это позволит учесть гранаты и другое оружие.

«Я все еще думаю, как пилот, как джедай, а не как пехотный офицер».

— Отличная идея, капитан. Дополните.

В сети послышался легкий шорох, как будто бойцы на секунду заглушили свои коммуникаторы, а затем снова их включили. Они обменялись замечаниями. Возможно, они назвали командира идиотом за то, что тот в начале планирования операции не установил более четкие правила вступления в огневой контакт, но в Силе их общение воспринималось скорее как одобрение того, что он прислушался к совету. Возможно, Сила не была особенно полезной для обмена информацией в деталях, но являлась идеальным инструментом для того, чтобы распознавать настроение.

Джейсен почувствовал, что пора начинать. Большинство жителей будут спать: 4 часа утра – отличное время для того, чтобы дезориентировать людей и свести сопротивление к минимуму. Шеву показал ему медицинскую статистику, подтверждающую это утверждение, хотя отметил, что это никогда не срабатывало в отношении вуки.

— Готовность, — скомандовал Джейсен.

Бен активировал световой меч; синее сияние осветило десантный отсек. Послышался громкий треск: сержант отряда 967, используя оборудование своего бронекостюма, установил соединение с системой местного оповещения десантного корабля. Он нажал что–то на боковой части шлема и треск прекратился.

В этом ансамбле зданий проживали примерно две тысячи человек, а Джейсен развернул всего пятьсот: не очень хорошее соотношение, но достаточно, чтобы выполнить работу. Десантный транспорт завис на уровне тротуара, и он выпрыгнул из отсека, сопровождаемый солдатами, которые немедленно расположились по обеим сторонам дверных проемов. Выше, на крышах домов Джейсен ощущал напряженное присутствие снайперов и групп прикрытия.

Секунда полной неподвижности, словно маятник, замерший в крайней точке движения перед началом следующего колебания…

- Вперед, вперед, вперед! – скомандовал Джейсен.

Десантные корабли зависли на аэротрассах, проходивших по каждой стороне квартала и установленные на них массивы прожекторов мощностью в 200 миллионов свечей мгновенно залили окружающее пространство ослепительным светом. Через громкоговорители десантного корабля раздался голос стоявшего позади Джейсена сержанта отряда 967.

— Это Служба государственной безопасности Корусканта. Оставайтесь на месте. Повторяю, оставайтесь на месте. – Джейсен почувствовал вибрацию в зубах и костях. Каньон из стен по обеим сторонам улицы концентрировал звук. – В здания зайдут наши сотрудники. Пожалуйста, подчиняйтесь их указаниям. Подготовьте для проверки ваши удостоверения личности.

Одна или две двери были уже открыты и на балконах стояли люди в халатах, прикрывая руками глаза от беспощадного белого света прожекторов. По всему протяжению тротуаров разносились громкие невнятные команды и стук в дверь. Здесь не было открытой площади, чтобы собрать задержанных и отделить кореллианцев от других людей, проживавших в этом квартале, поэтому коммандос заходили внутрь и проверяли жильцов на месте, либо выводили их наружи и ставили лицом к стенам. А в это время обыскивали их дома в поисках того, что в данный момент обтекаемо обозначалось простым словом «угрозы».

Людей, устройства, агрессивное поведение. Все это было в списке угроз.

Джейсен и Бен бежали по основной пешеходной аллее, держа в руках включенные световые мечи, прикидывая, где могла бы потребоваться их помощь. Повсюду вокруг них уже выводили жителей домов: некоторые были в шоке и молчали, некоторые ругались и сопротивлялись. Джейсен оглянулся на брата: глаза подростка были расширены, на лице застыло выражение сосредоточенности и оно казалось совсем белым из–за яркого света. Оглядевшись вокруг, он заметил движение на другой стороне аэротрассы, где начали собираться жители соседнего квартала, чтобы понаблюдать за трагедией.

Через какие–то минуты все происходящее будет показываться по «Новостям и развлечениям Голонета». В нынешнее время у каждого при себе есть голорекордер.

«Неважно. Мне нечего прятать».

— Галактическая гвардия! Наружу! Быстро!

Впереди, группа из четырех солдат из отряда 967 натолкнулась на запертую двустворчатую дверь. Они отскочили от проема, выстроившись по обеим сторонам входа. Джейсен двинулся на помощь.

— Взрывчатка, сэр, — сказал один из солдат. Голос был женским. Она показала панель датчика – «нюхача», как его называли в обиходе – прикрепленного к тыльной стороне ее левой перчатки. Экран мигал красными и оранжевыми огоньками. – «Нюхач» что–то засек, и они отказываются подчиниться. Отойдите подальше.

— Внутри трое. – По другую сторону дверного проема другой коммандос, со значком сержанта и именем ВИРУТ, прорисованным по трафарету на нагруднике бронекостюма, направил на стену инфракрасный сканер. Его напарник встал в нескольких шагах позади и прикрепил на ствол винтовки газовую гранату. – Сэр, если там что–нибудь рванет, по НРГ это будет смотреться не очень красиво. Держитесь подальше.

— Сержант, я не собираюсь приказывать кому–либо делать то, чего не буду делать сам, — заявил Джейсен. – Покажите картинку.

Сержант Вирут повернул прибор экраном к Джейсену. Сам сканер имел пистолетную рукоятку, как у мегафона, на одной стороне корпуса был объектив, на другой – экран, который сейчас показывал на черном фоне красные силуэты трех людей, перемещавшихся по пространству, которое, судя по индикатору расстояния на сетке экрана, скорее всего, охватывало заднюю комнату от фасада здания.

— Бен, ты что–нибудь чувствуешь? – спросил Джейсен. – На что это похоже, как тебе кажется?

Способность подростка ощущать опасность становилась все более острой. Самое время довести ее до совершенства. Мальчик прикрыл глаза, концентрируясь. – Опасность, но не в данный момент. Скоро.

— Взрывчатка, но не подготовленная к подрыву?

— Ты чувствуешь именно это?

— Да, — ответил Джейсен. Он отрицательно махнул Вируту. – Подождите с газом, сержант. Вы хотите их обездвижить?

— Это стандартная тактика, сэр, чтобы они не инициировали взрыв.

— Отлично. – Джейсен сделал вдох, мысленно представил первый этаж и дверь, затем сконцентрировался на тех троих, что были внутри.

— Сэр…

Остального Джейсен не услышал. Он направил одновременно на три цели толчок Силы, парализовав их, а секундой позже входные двери снесло с петель, но не от толчка взрывной волны, а от аккуратного удара силы. Коммандос мгновенно бросились на землю, сделав именно то, что необходимо делать при взрыве, то, что было вбито упорными тренировками.

Замерев, они ждали ударной волны, которой не было. Вирут приподнялся на колени и, хотя Джейсен не мог видеть его лицо, он знал, что мужчина ухмыляется.

— Отличный трюк, сэр, — сказал он, а затем, поднявшись на ноги и держа оружие наготове, проскочил через рваную дыру, которую сейчас представлял собой дверной проем. Джейсен последовал за ним, сопровождаемый Беном и остальными коммандос. Трое жильцов – мужчина, лет тридцати и две женщины помоложе – без сознания валялись на полу задней комнаты.

Вирут склонился над ними и проверил пульс. – С ними все будет нормально?

— Это не опасно и временно, — ответил Джейсен. – просто шоковое воздействие на позвоночник.

— Вы оставите нас без работы, сэр, — сказала женщина–солдат. – РДВ.

— Хотел бы я, чтобы это было правдой, но подозреваю, что у вас ее будет больше, чем когда бы то ни было. – Джейсен наблюдал, как один из членов группы вытянул левую перчатку, отслеживая какой–то сигнал. Он искал взрывчатку. – РДВ?

— Резкий джедайский вход, сэр. Очень удобно. Будет пользоваться спросом.

Троих задержанных унесли на импровизированных носилках. Вокруг на всей пешеходной аллее топтались полуодетые гражданские, которых облаченные в черную броню солдаты пытались посадить на штурмовые корабли, приземлявшиеся или зависавшие на уровне аллеи.

— Сэр, только что завернули спидер НРГ, — обратился к нему один из солдат. – Считайте эту операцию главной новостью пикового времени.

Да, света здесь было достаточно, в том числе, и для работы камер репортеров. Джейсен знал, что в густонаселенном городе провести тайную операцию подобного масштаба нереально. Раздался громкий хлопок, а затем звон разлетающегося пермастекла: кто–то из отряда 967 использовал вышибные заряды, чтобы попасть в находящийся поблизости жилой дом. Бен наклонился к нему.

— Значит, папа увидит, что здесь творится?

— Думаю, да, — ответил Джейсен.

— Ох.

— Бен, единственное одобрительное мнение, которое тебе по–настоящему требуется в жизни – это твое собственное. Тебе стыдно за что–либо, сделанное тобой?

Подросток замер, приоткрыв рот и уставившись в одну точку: он явно о чем–то крепко задумался.

— Только за то, что я не сделал.

— То есть?

— Я не рассказал тебе кое о ком, кто пытался застрелить сотрудника УБК.

По голосу Бена Джейсен понял, что тот сказал далеко не все. Он мысленно отметил это.

— Мы можем поговорить об этом позже. А сейчас давай–ка найдем подразделение, которому требуется помощь.

Бен умчался, все еще сжимая в руке меч: от скорости бега синий клинок расплылся в полосу. На другой стороне аэротрассы Джейсен видел предательские вспышки голокамер, когда жители домов напротив снимали подробности рейда, как просто на память, так и, без сомнения, для НРГ.

Он подумал о том, не сбросить ли с помощью Силы все эти камеры на землю с высоты нескольких сотен метров, но затем решил допустить это наблюдение.

«Если ты не готов делать что–либо открыто, лучше вообще не делать».

Да и цели этого рейда состояли не только в том, чтобы в том, чтобы обнаружить террористов, но и в том, чтобы продемонстрировать решимость другим людям. Чтобы достичь этого, операция должна проводиться открыто.

Джейсен отметил важность того, чтобы не отключать световой меч. Даже под режущим сиянием прожекторов, меч выглядел еще одним зеленым сигналом, еще одним символом участия джедаев в том, чего корускантцы не видели уже два поколения. «Вот что делают джедаи, сограждане. Мы действуем в ваших интересах. Мы не просто рассиживаемся и болтаем в нашем красивом новом Храме, строительство которого вы оплатили»

Бен коротко и убедительно поговорил с сержантом в одной из групп, затем отошел назад, и с помощью Силы выбил другую дверь. Темное пространство между двумя пятнами бело–голубого сияния прожекторов осветилось ярким желтым светом, хлынувшим изнутри. Удар Силы причинил гораздо меньше ущерба, чем заряд детонита. Подросток отодвинулся в сторону, пропуская внутрь солдат.

Джейсен активировал защищенный канал на коммуникаторе.

— Шеву, как наши дела?

— Пока без жертв, сэр, — голос капитана прервал грохот и звон от перемещения чего–то тяжелого. – Все еще нужно проверить документы больше чем у полутора тысячи человек, однако те, кто сопротивлялся, нейтрализованы, а остальные, похоже, предпочли подчиниться.

Джейсен мысленно перефразировал: «Мы вышибли несколько дверей, а остальные сдались».

— Отличная работа, капитан.

Как подозревал Джейсен, то, что во время рейда на кореллианский район наблюдателями было замечено использование световых мечей, явно не пойдет на пользу Совету джедаев.

И это было только началом. Какое–то мгновение его искушала мысль узнать, что чувствовал его дед, вступив на путь к всеобщей ненависти к себе, но для того, чтобы переместиться в Силе во времени и выяснить это, необходимо сначала выяснить, где это случилось. А это ему было неизвестно.

К тому же Джейсен не знал, сможет ли он выдержать и принять другие открытия, подобные тому, которое стало ему известным в прошлый раз. Однако боль все равно придется принять – рано или поздно.

Стоянка кораблей, списанных как флотские излишки, Корускант

— Капитан Соло, я точно не могу сопровождать вас обратно на Кореллию?

С–3ПО отдал Хэну чемодан с вещами как–то неохотно, словно надеялся, что если он будет держать чемодан, Хэн обязательно возьмет и его.

— Ага, и никто даже не заметит золотистого дроида. Ты станешь невидимым.

Хэну не нравился запах внутри небольшого шаттла, купленного на стоянке кораблей, списанных правительством. Запах был чужим: раньше он даже не осознавал, насколько эта небольшая деталь, присутствовавшая на «Соколе», определяла его ощущение комфорта. Он пощелкал кнопками на панели управления и лишь тоскливо вздохнул, увидев на экране максимально возможную скорость корабля.

— Ты останешься здесь. Кроме того, ты и Арту сможете присмотреть за Джейной вместо нас.

— Хэн… — из маленького грузового отсека раздался голос Леи.

— Милая, сейчас никто не использует таких протокольных дроидов. Он будет…

— Хэн, ты должен это увидеть.

Хэн решил, что она нашла какую–то механическую неисправность, которую он не заметил, когда покупал корабль. Он прошел на корму и увидел жену, застывшую у голоэкрана в одной из крохотных кают.

— Еще одна бомба? – спросил он. Внутри каюты было тесно: пока он не протиснулся за ней внутрь и не прижался спиной к задней переборке, Хэн практически не видел экрана.

— Почти.

Хэн понял, что именно показывается на экране, только спустя несколько секунд. Специальный отряд полиции… нет, солдаты, облаченные в черную броню, брали штурмом здания, а заголовок гласил: ДЖАБИТАУН: УТРЕННИЙ НАЛЕТ НА КОРЕЛЛИАНСКИЙ КВАРТАЛ. Ничего другого от Альянса он не ожидал. «Они снова играют в Империю, все повторяется, вплоть до бронекостюмов солдат».

— О, ты считаешь, что это меня шокирует?

Рот Леи был слегка приоткрыт, а выглядела она так, как будто вот–вот заплачет. Она подняла руку, жестом попросив помолчать, и Хэн заметил, что кисть слегка подрагивает.

— Джейсен, — хрипло проговорила она.

Хэн всмотрелся в изображение на экране, ожидая увидеть, что Джейсен ранен, или на него напали, но затем увидел как его сын, его мальчик, который всегда имел доброе сердце и чувствовал сострадание к другим, командует солдатами, которые врывались в дома и вытаскивали оттуда кореллианцев.

Это было настолько ужасно и невообразимо, что казалось нереальным. Первая мысль, пришедшая ему в голову, была о том, что это подлая попытка лживой пропаганды. Это дело рук Тракена. Это ложь.

Но это было не так. Лея потрясенно закрыла рот рукой.

Джейсен даже держал в руке активированный световой меч. Он и Бен. Бен принимал участие в рейде.

Хэн не мог произнести ни слова.

— Любимый, что с ним творится? – голос Леи звучал, как шепот. – Как он может это делать?

Она включила звук. Голос за кадром стал громче, и все, что Хэн смог разобрать, были слова: «…были предоставлены чрезвычайные полномочия, для интернирования кореллианских граждан, проживающих в Галактическом Городе…»

Хэн почувствовал вину, что он сейчас думал не о согражданах–кореллианцах, которых, как стадо, загоняли в отсеки штурмовых кораблей, а о себе, преданном собственным сыном. «Ты должен думать о более важных вещах. Ты ведь раньше мог это делать, эгоцентричный ты болван». Но как он ни пытался мыслить альтруистически, ощущение ужаса и ярости, которое вытеснило шок от увиденного, относилось только к нему самому и к Лее.

Даже не к Джейне. «Сейчас я понимаю, что она имела в виду, когда спросила, нет ли у него неприятностей».

Все, о чем сейчас Хэн мог думать, это то, что им, возможно, придется скрываться от собственного сына, и что если их узнают в Коронете, им едва ли будут сейчас рады.

— Трипио? – позвал Хэн. – Трипио! Когда «Сокол» будет готов, любым способом доставь его нам. Сейчас возвращайся в квартиру и позвони Джейне. Скажи, что мы свяжемся с ней позже. Нам пора. Понял.

— Разумеется, понял, капитан Соло.

Лея не сказала ни слова. Она проскользнула за спиной Хэна и устроилась в рубке. Когда дела были плохи, она всегда становилась очень спокойной и решительной. Это был некий показатель того, насколько серьезна ситуация, с которой они столкнулись.

— К взлету готовы, — спокойно сказала она, проверяя показания приборов, как будто не видела, как по каналу НРГ было всей галактике показано, в какое чудовище превратился ее сын. – Поехали.

Глава 10

«-…Видеть, как джедай поднимает световой меч на невинных людей – ужасно. Но видеть, как это делают сын и племянник руководителя Совета джедаев – вызывает глубокую печаль…»

Мастер Силгхал, Высший Совет джедаев

Компания «Арканианские Микротехнологии», внешнее ограждение,

планета Вохаи, сектор Пармель: 16:00 вечера

Чем больше становится компания, тем более небрежной становится ее служба безопасности. Фетт мог бы припомнить времена, когда «Арканиан Микро» была крепким орешком для проникновения внутрь.

Он припал на колено под прикрытием кустов и через оптический прицел своего бластера ЕЕ–3 следил, как через охраняемый вход проходят сотрудники компании.

— Я могу пригодиться, — послышался голос в коммуникаторе шлема.

— Освободи канал.

— Женщины могут попасть туда, куда часто нет доступа мужчинам.

Мирта оказалась настойчивой. Фетт разозлился.

— Если не заткнешься, обратную дорогу проведешь в камере.

Девушка все еще была заперта – на этот раз в отсеке для экипажа – внутри «Раба 1», спрятанного внутри заброшенной шахты в километре отсюда. Мирта не имела возможности включить системы корабля, однако Фетт оставил незаблокированными пару каналов коммуникатора. Если она хоть что–то умела, она их найдет. А если она его обманывала, то использует их для связи, и он будет знать, с кем она работает. Пока все, что Мирта сделала – это обратилась к нему.

— Ладно, — невозмутимо откликнулась она. – Я буду на связи.

Единственным человеком, которому Фетт когда–либо доверял, был его отец. Они оба не были командными игроками. Фетт мог руководить, если потребуется, но он предпочитал работать в одиночку, и сегодняшняя цель была как раз такой. Попасть внутрь здания «Арканиан Микро» можно было двумя способами: договориться с охраной, либо сделать то, что он умел лучше всего – осмотреться, найти слабое место, тайком вломиться внутрь и взять то, что требуется.

Убеждение не было его сильной стороной.

Персонал ходил туда–сюда. Охрана на входе, включавшая двух сторожевых дроидов, тщательно осматривала, проверяя детекторами, каждого входившего и входившего сотрудника.

Когда–то «Арканиан Микро» располагала свои самые важные лаборатории под полярной шапкой планеты, однако сейчас компания, похоже, предпочитала более комфортабельные пригороды и озелененные стоянки транспорта. «Растолстели и обленились». Понятно, что строить на поверхности было дешевле. Вохаи не пострадала от юужань–вонгов, и это усилило самодовольство.

Как раз то, что нужно Фетту.

Хотя больше ему нравились компании со строгой службой безопасности, поскольку они очень удобно указывали местонахождение цели. «Никто не будет защищать то, что не очень ценит. Давай–ка поищем подсказки».

Каминоанцы не стали бы выходить на уличную прогулку с коробкой еды под мышкой. Они предпочитали холодный, влажный сумрак. На Вохаи большую часть года стояла приятная солнечная погода. Фетт вызвал на ВИДе изображение сверху комплекса зданий «Микро» и поразмышлял, где бы он разместил кабинеты с тем расчетом, чтобы внутрь не попадал солнечный свет. План комплекса, исходя из голографии, полученной сканерами «Раба» еще до приземления, изображал некую бесформенную постройку, которая, по существу, представляла собой квадратное ядро с расходящимися от нее тонкими крыльями, и с множеством внутренних дворов. Люди (а фактически, большинство рас) предпочитали работать при ярком естественном освещении.

«Но ты вряд ли бы захотела работать в одном из этих замечательных кабинетов с окнами на внутренний двор, правда, Таун Ве?»

Значит, именно где–то в глубине комплекса, а не в крыльевых ответвлениях и не во внешней части центральной постройки, находился кабинет, или лаборатория, в которой каминоанец чувствовал бы себя как дома. «Да и я тоже». Не столько из–за дождя, сколько из–за чистых стен и отсутствия суеты. Фетт думал о простых игрушках и о своем аскетичном детстве и понимал, почему имущество для него было не особенно необходимой обузой.

«Сейчас она наверняка там, создает новых клонов. Если она поднимет тревогу, когда увидит тебя, ты пристрелишь ее? Убьешь кого–то настолько старого и слабого?»

Фетт настроил визор на максимальное увеличение, нажав кнопку на левом предплечье (он предпочитал такое управление ВИДом, чем контроль с помощью движения глаз) и попытался устроиться так, чтобы было лучше видно то, что находилось внутри будки охраны у ворот. Они наверняка должны иметь какую–нибудь транслирующую систему. Каждый пост охраны должен иметь возможность связаться с другими. А это значило, что внутри будки могла находиться схема подземных этажей.

Сверху, с воздуха, просматривались только одноэтажные здания. Фетту требовалось знать, не встретится ли он внутри с более сложной планировкой. Быть припертым к стене где–то под землей – не самая лучшая мысль.

Фетт должен был найти более удобное место для наблюдения.

Он огляделся, прикидывая угол возвышения, необходимый для того, чтобы обеспечить хорошую видимость сквозь транспаристальное окно. Если отправить к будке летающую камеру, ее наверняка засекут. Пожалуй, стоит сделать это старомодным способом. Отойдя от кустов, Фетт прошагал метров сто к следующему участку и проверил линию крыш. Отлично: на выбор была целая куча складов с плоскими крышами. Он проскользнул между двумя постройками и приготовил трос, но затем решил, что менее утомительным будет просто аккуратно воспользоваться реактивным ранцем. Фетт оказался на крыше менее чем через три секунды, залег и заглянул в оптический прицел бластера, чтобы лучше разглядеть то, что было внутри будки охраны.

Как и ожидалось, в будке на пульте управления действительно имелся экран состояния. Фетт осторожно прополз на животе к другому краю крыши и добавил увеличение оптическому прицелу. На таком расстоянии изображение было неровным и мерцающим, но ему все же была видна сетка белых линий на синем фоне, с мигающими на пересечениях линий зелеными огоньками – похоже, сигналами сторожевых датчиков. Ничего не указывало на наличие нескольких уровней здания.

«Один этаж. Пока неплохо».

Следующий шаг состоял в том, чтобы определить, как организовано здание внутри, для чего понадобилось всего лишь немного поразмыслить, основываясь на информации из общедоступных источников. Фетт спустился с крыши на тросе, используя шкив, чтобы снять нагрузку, затем смотал шнур и, устроившись под прикрытием заброшенного склада, начал пролистывать на инфопланшете справочник местных номеров коммуникаторов.

Удивительно, сколько информации можно получить, просто просмотрев, в каком порядке организованы номера служебных коммуникаторов различных компаний. По экрану планшета скользили имена и номера.

«Арканианские микротехнологии»:

ОТДЕЛ ДОСТАВКИ

ОТДЕЛ КАДРОВ

СЛУЖБА СВЯЗЕЙ С ОБЩЕСТВЕННОСТЬЮ И ОТНОШЕНИЙ С ИНВЕСТОРАМИ

Фетт пролистал дальше. Какая специализация была у Таун Ве?

ОТДЕЛ ЭВОЛЮЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ОБУЧЕНИЯ

Таун Ве была экспертом в человеческой психологии. Она знала о людях достаточно много для того, чтобы обеспечить, что человеческие существа, выращенные каминоанцами в самых неестественных условиях, какие только можно себе представить, получили достаточную подготовку, чтобы не съехать с катушек.

Едва ли она станет возиться с ДНК. Хотя Таун Ве и забрала с собой маленький чемоданчик инфочипов в качестве бонуса при поступлении на работу, и «Арканиан Микро» был счастлив получить эти данные, ее повседневной – и любимой – работой было обеспечение вменяемости клонов. Профилирование, тестирование, экспресс–обучение, ускоренная социализация: чтобы клоны были полезными инструментами, им необходимо дать правильную психологическую установку.

«Привет, Таун Ве. Надеюсь, тебе нравится твоя новая работа».

Фетт мог бы подождать, пока она выберется наружу – почти наверняка на транспортном средстве, которое, вероятнее всего, будет затемненным – и направится туда, где было ее жилье. Однако забраться внутрь лаборатории и найти ее там будет ненамного труднее. Если Фетту удастся подобраться к зданию поближе, он сможет использовать проникающий радарный датчик терагерцевого диапазона, установленный в визоре его шлема, и поискать длинное туловище с полостями, состоящими из неплотной внутренней ткани, которое давало бы совершенно другой сигнал на экране, чем тела людей. Радар мог проникать сквозь стены, в отличие от инфракрасного сканера.

К тому же Фетт уже давно не проникал в лаборатории ради изъятия данных. Охотник за головами должен поддерживать свои навыки на достойном уровне.

Штаб–квартира Гвардии Галактического Альянса, Сектор А–89,

Галактический Город, 8:30 утра

Выйдя из зала совещаний ГГА, Джейсен обнаружил, что за дверью стоит Мара, уперев руки в бока, словно он заставил ее слишком долго ждать. Она выглядела скорее сдержанной, чем спокойной: ее лицо было безучастным, но он ощущал в ней страх и видел темные круги под глазами.

Мара внимательно посмотрела на него.

— С каких пор ты начал носить форму?

Джейсен посмотрел на свой черный комбинезон и развел руками. – Мне следовало переодеться до проведения рейда. Одежда джедая не очень удобна для полицейской операции.

— Можешь не рассказывать. Люк в ярости. В общем–то, сейчас проходит экстренное заседание Высшего Совета джедаев.

— Я имел в виду, что такая свободная одежда не очень… ладно, не важно. – Реакция Люка была предсказуемой. Люди не должны видеть, как джедаи делают грязную работу, в особенности, если ее делает его сын. – Знаешь, почему мы изначально стали носить мантии? Чтобы соответствовать обычным людям. Так что моя одежда сейчас вполне соответствует тем, с кем я работаю.

Мара покосилась на собственную походную куртку. – Извини, Джейсен. Просто видеть тебя в этой униформе… шокирует.

— Я теперь полковник.

— Я пришла не спорить. Просто захотела поговорить с тобой прежде, чем тебя найдет Люк. Бен в порядке?

— Он хорошо справляется. Хочешь его увидеть? Сейчас он в зале совещаний. Мы проводим планерку с командирами подразделений, чтобы разработать новую тактику для следующего раза. И, разумеется, смотрим последние новости.

Мара смогла не выдать удивления. – То есть, следующий раз все–таки будет.

— Ты отказалась от этой работы. О чем ты думала?

— Что это будет грязная работа.

— Именно так. Но прыгать из одной войны в другую только из–за того, что мы не смогли полностью разобраться с беспорядками – еще более грязно.

Дверь в зал совещаний скользнула в сторону, и наружу выглянул Лекауф, капрал 967 отряда коммандос.

— Сэр, снова показывают вас! – с усмешкой сказал он. – Простите, мэм. На НРГ начались новости.

— Не буду отвлекать, — откликнулась Мара. – Я пойду.

Джейсен взял ее за руку. – Зайди, познакомься с моими людьми. — Ему захотелось снять ее тревогу в отношении Бена. В отличие от Люка, она, похоже, едва ли хотела, чтобы ее сын был ее уменьшенной копией. Она понимала, что в некоторых случаях следует позволить жить своей жизнью.

Мара заметно отшатнулась, увидев Бена в черной униформе. Подросток сидел за столом вместе с Шеву и сержантами, с кружкой кафа в одной руке и инфопланшетом в другой, и даже его язык тела как–то внезапно стал взрослым. Он неосознанно копировал поведение окружавших его взрослых мужчин. Когда он встал, чтобы поздороваться с Марой, Джейсена поразило то, что Бен скоро станет одного с ним роста.

— Мэм, — сказал Бен, явно поглощенный работой. «Не мама, мэм». – Я не заметил, как вы вошли.

— Просто заглянула сказать, что я смотрела голоновости и я… захотела узнать, как у тебя дела, – сказала Мара. – С тобой все в порядке, сын?

«Да, называть его «дорогой», когда он облачен в форму, не очень уместно, и неважно, что ему тринадцать лет».

Джейсен наблюдал за их безмолвным диалогом и заметил, как от обоих, словно легким ветерком, потянуло беспокойством, но что бы ни тревожило Мару, это чувство почти рассеялось, и его сменило облегчение.

— За исключением того, что мне пришлось встать в 2:00, я в норме.

— Ты выглядишь очень по–военному, — Мара невесело усмехнулась. – Ты уверен, что ты в порядке?

— А что такого? Это было не так опасно, как нападение на «Балансир». Капитан Шеву меня прикрывал.

Джейсен нашел трогательным, что Бен наладил отношения с членами отряда 967. Это предвещало хорошие перспективы. Шеву успешно скрыл улыбку, а его эмоции – и усталое облегчение после окончания операции, и веселое расположение по отношению к Бену – были наверняка очевидны только для Джейсена, с его отточенной чувствительностью к Силе.

— Начинается…, — заметил Лекауф, и включил звук на установленном в зале совещаний голоэкране. В нижней части экрана вспыхнул заголовок «КРУТЫЕ МЕРЫ», и ведущие новостей НРГ коротко повторили основные подробности утреннего рейда в Джабитауне. Спустя четыре часа после него, акцент программ новостей сместился с самого факта появления в районе десантных кораблей и вышибания дверей группами коммандос на общественное мнение относительно него.

Адмирал Ниатхал выступила с тридцатисекундной речью в поддержку действий ГГА – в конце концов, 967–й отряд коммандос сейчас входил в состав подчинявшихся ей Сил специальных операций. Но выяснилось, что защита особо не требовалась.

Джейсен, подготовившись к всеобщему осуждению, был захвачен врасплох реакцией корускантцев, мнение которых выясняли на улицах и пешеходных дорожках Галактического Города.

— Давно пора, — заявил один мужчина в деловом костюме. – Я считаю, что полковник Соло сделал то, что давно следовало сделать. Мы слишком уж боимся огорчить правительства других планет. Что ж, Кореллия, с тебя хватит.

— Ого, у тебя появились поклонники, — с легкой язвительностью прошептала Мара.

— Я добивался не этого…

— Знаю.

— Надеюсь, Люк воспринимает это так же, — сказал Джейсен, отлично зная, что нет. – Как и адмирал Ниатхал.

— Я попытаюсь его убедить.

Джейсен жестом предложил ей отойти подальше от солдат, внимательно смотревших программу новостей с видом людей, которые понимали, что общественное восприятие являлось частью войны в той же степени, как любое используемое ими оружие.

— Мара, скажи прямо – ты все еще рада, что я обучаю Бена?

Она убрала свисающую на глаза прядь волос, и было заметно, что она просто пыталась выиграть время на обдумывание. «Даже Мара остерегается, что я прочитаю ее чувства».

— Думаю, мне непросто принять то, что мой мальчик неожиданно превратился в солдата, но чего–то подобного следовало ожидать, когда мы хотели, чтобы он стал джедаем.

Но Джейсен все еще чувствовал в ней неуверенность. – Я знаю, что тебя все–таки это беспокоит.

— Ладно, можно задать тебе вопрос.

— Давай.

Мара посмотрела ему прямо в глаза. – В твоей жизни есть кто–то, кто причиняет тебе боль?

— Я не понимаю, — и он действительно не понял.

— Я имею в виду женщину, Джейсен. Я не сую нос в твои дела. Но такое ощущение, что у тебя сейчас трудный период в жизни.

Он подумал о Тенел Ка и Алане. В эти дни он почти не осмеливался думать о них, опасаясь, что Лумайя раскроет его тайну, и это подвергнет их опасности – большей опасности, чем та, в которой они находятся сейчас.

— Да, — это было настолько правдой, что причиняло боль. – Есть кое–кто, с кем я хотел бы быть вместе, но не могу.

Мара явно испытала облегчение. Нахмуренные брови разгладились, и она почти улыбнулась. – Это все, что я хотела знать, Джейсен. Мне жаль, что у тебя проблемы. Я не буду больше поднимать эту тему, но если я могу помочь, дай мне знать, хорошо?

Джейсен кивнул. Он не представлял, что могла бы сделать Мара, но было приятно знать, что она хотела помочь.

— Спасибо, Мара, — сказала она. – В эти дни ты, пожалуй, мой единственный друг.

Она пожала плечами и коротко помахала Бену рукой, прежде чем выйти наружу. Джейсен и без использования своих способностей в Силе мог бы догадаться, что происходит в зале Совета. Он подвел своих. Джедаи не врываются в дома людей, сопровождаемые спецназовцами в черных бронекостюмах.

Задача джедаев состоит в том, чтобы разрешать проблемы без отнятия жизней. «Думаю, сегодня я этим и занимался». Расслабиться и не вмешиваться, пока в непрерывной череде войн погибают люди – не то же самое, что не окунать руки по локоть в кровь.

Джейсен отвлекся от размышлений, когда к нему пододвинули кружку с кафом.

— Не думаю, что все настолько плохо сэр.

Это оказался капрал Лекауф: молодой, с рыжеватыми волосами, и неисправимый оптимист. Джейсен взял кружку, и они стоя просмотрели новости НРГ, где снова показали сам рейд, возмущенную реакцию посла Кореллии и сенаторов, и а также сказали о реальной угрозе ухудшения дипломатических отношений.

— Не знаю, направлено ли все это на Корускант, или на Альянс, — сказал Лекауф.

— Разделить эти две категории – вот настоящий политический фокус.

— Я предпочитаю видеть больше единства, чем разделения, сэр.

— Я тоже. – Джейсен обнаружил, что ему нравится компания бойцов из 967–го отряда. Все они обладали таким же оптимистичным настроем, какой был у капрала. – Как долго ты в армии?

— С тех пор, как закончил школу, сэр. Уже четыре года.

— А почему ты решил поступить на службу?

Лекауф почти смущенно улыбнулся. – Мой дед служил в армии Империи под командованием вашего деда, сэр. Он говорил, что Повелитель Вейдер в бою всегда был в первых рядах. Это много для него значило.

Джейсен похлопал капрала по плечу. Видеть, что верность может длиться поколениями, придавало скромности. В каких бы грехах ни был повинен Энакин Скайуокер, став Вейдером, все–таки были те, кто признавал его способности как командира, который умеет поднять боевой дух подчиненных. Джейсен решил, что нет большой опасности, если он сместится во времени и увидит его снова.

Он не повторял его ошибки. Он просто использовал те возможности, которые упустил Энакин Скайуокер.

— Тогда давай сделаем так, чтобы твой и мой дед нами гордились.

Дом Дара Геджена, Коронет, Кореллия

Похоже, на этот раз этот этот парень Геджен был не слишком рад встретиться с Хэном.

— Может, пригласишь нас внутрь? – Хэн встал в дверях, держа в опущенной руке бластер, и Геджен расширенными глазами уставился на оружие. – Снаружи нам как–то неуютно.

Геджен шагнул назад, не отрывая взгляда от бластера, а Хэн и Лея быстро прошли в коридор. Хэн поставил оружие на предохранитель.

— Где вы были? – спросил Геджен.

— Мы наткнулись на одного доброжелателя, и пришлось убегать, — сказала Лея. – И прежде чем ты спросишь, да, мы знаем, что происходит на Корусканте.

— Сал–Соло прямо–таки смакует эту ситуацию. – Позади Геджена появилось двое маленьких детей и он прогнал их обратно в комнату. – «Сын четы Соло лишает свободы невиновных кореллианцев». Вдохновляющие заголовки.

Хэн фыркнул. – Хорошо, что меня не так–то легко смутить. Значит ли это, что он изменил содержание контракта на меня, добавив к пункту «убить» еще и «прочитать заголовки»?

— На нас, — шепотом сказала Лея.

Геджен провел их в гостиную и Хэн обратил внимание, что жалюзи были закрыты.

— Где вы остановились?

Не смотря на то, что хозяин жестом предложил присесть, Хэн остался стоять.

— Это наш маленький секрет.

— Ладно, — Геджен не выглядел оскорбленным; паранойя, похоже, была обычной частью политической жизни. – Мои источники сообщают, что желающих взять контракт больше одного.

— Фетт не очень хорошо работает в группе.

— Я тебе говорила, что это не Фетт, — заявила Лея.

— Фетт, или не Фетт, капитан Соло, но угроза реальна. И хотя мы шокированы тем, что делает ваш сын, Тракен Сал–Соло использует его действия в своих целях, а не во имя Кореллии, так что насколько это касается нас, мы все еще имеем общие интересы.

— Кто это «мы»?

— Демократический Альянс. Мы понимаем, насколько сложна для вас эта ситуация.

— Уверены?

— Вы же здесь, так? Мы знаем, что для вас Кореллия – прежде всего.

— Спасибо, но я собираюсь сам разобраться с Тракеном.

— Разумеется, мы не должны быть замешаны в этом, однако наверняка сможем оказать вам серьезную помощь.

«Вы зарядите бластер, а стрелять буду я. Ну, понятно».

— Мне нужно только время, места, где он бывает, и доступ.

Хэн знал, что Лея, стоявшая позади, сейчас пристально смотрит на него: некий подвид шестого чувства, который не имел ничего общего с Силой, а развился после больше чем тридцати лет семейной жизни. Он медленно обернулся, ожидая увидеть выражение усталого неодобрения, но вместо этого на ее лице было написано удивленное согласие. Временами она выглядела совсем так же, как тогда, когда он впервые с ней встретился.

— Просто продолжайте сообщать мне информацию о местах, где бывает Тракен, — сказал Хэн. – Насколько я понимаю, делегаты от вашей партии имеют доступ к таким сведениям?

— Когда он участвует в размещении государственных заказов, да. Маршруты, встречи и тому подобное.

— Хорошо.

— И каков план?

Губы Хэна медленно растянулись в настороженную улыбку.

— Если я тебе скажу, ты не сможешь отрицать своего участия в этом, разве нет?

Геджен подошел к столу в углу комнаты и вытащил из выдвижного ящика инфочип.

— Планы этажей правительственных зданий, — сказал он. – Они не секретны, но доступны для ознакомления только в библиотеках и городских службах. Могут вам пригодиться.

— Будем считать, я библиотекарь.

— Дар, — спросила Лея, — если Тракен Сал–Соло лишится власти, будет ли ваша партия иметь возможность создать правительство с чрезвычайными полномочиями?

Сейчас Геджен смотрел только на Лею: так вот, в чем он действительно был заинтересован. В захвате власти. Хэн предпочел не обижаться.

— Да, вместе с моими коллегами из Кореллианского Либерального Фронта, а также с теми членами Партии «Балансира», которые предпочли бы сменить руководство.

«Вот так и организуются государственные перевороты. В чьей–нибудь гостиной, пока в другой комнате играют дети». — Эй, вы что, всем подряд рассказываете, что дни моего братца сочтены?

— Если вы считаете, что вы первый, кому за этот год пришла в голову мысль нейтрализовать его, вы глубоко ошибаетесь, — откликнулся Геджен. – Кореллия больше не желает быть его личным инструментом…

— Мы будем поддерживать минимальный уровень связи, — прервала его Лея. – И мы будем менять кодировку наших коммуникаторов. Надеюсь, наша следующая встреча произойдет, когда закончится кризис.

Хэн, в сопровождении Леи вышел на улицу, и они направились к центру Коронета, двигаясь запутанным маршрутом и периодически возвращаясь обратно, чтобы проверить, нет ли за ними «хвоста». В воздухе было полно аэроспидеров, направлявшихся в сторону космопорта, и сам город гудел напряжением. Было такое чувство, словно планета готовилась к худшему.

Они вышли к располагавшейся на главной улице конторе по найму жилья. Хэн решил, что им стоит снять какую–нибудь маленькую и неприметную квартирку в центре. Что–то такое, где никто не будет ожидать найти чету Соло.

«Прямо как в старые времена. Жить на грани».

— Думаешь, дружки Геджена хотят меня подставить, чтобы я выполнил за них грязную работу? – спросил он.

— А контракт на убийство – уловка? – Лея покачала головой. – Ты же слышал Джейсена, видел новости, а еще можно вспомнить маленький бизнес того парня, которого мы выбросили через шлюз.

— Ах, да.

— Я не уговариваю тебя сделать это.

— Но и не запрещаешь.

— Хэн, я не думала принимать решения за тебя. Я твоя жена, а не мать, — сказала Лея.

— И джедай тоже…

— Я считаю это самозащитой.

— А не заговором?

— Это отдельный вопрос.

— Дипломатия – замечательный вид спорта, — заявил Хэн. – На тему «как справиться с неизбежным с минимальными потерями жизней».

— Ага. Наших жизней.

Хэн всегда защищал Кореллию как некую абстракцию, так же как люди защищают свой дом, даже когда недовольны им, от нападения извне. Он никогда не считал себя патриотом: просто кореллианцем до мозга костей. Но было кое–что, что волновало его больше всего на свете: это Лея и дети.

— У Тракена нет никаких шансов справиться с тремя джедаями, — сказала Лея, как будто прочитав мысли мужа. – Я беспокоюсь за тебя.

— Джедаи тоже не бессмертны.

— Звучит не очень милосердно с моей стороны, но мне как–то жалко, что Джейсен его в конце концов не пристрелил.

— Мне тоже.

Когда Хэн и Лея зашли внутрь конторы по найму жилья, оказалось, что помещение заполнено народом. Выстроилась очередь, некоторые люди были с детьми, некоторые – весьма почтенного возраста, все – с разнообразными сумками и чемоданами.

— Вы тоже только прилетели с Корусканта? – спросила усталая женщину у главной стойки.

— Ну…, — Хэн не увидел признаков, что его опознали как «Врага Государства номер один». – Точно, только что прибыли.

— Тогда вы опередили других, — женщина протянула им инфопланшет. – Запишите свои данные. Но у нас остались только двухкомнатные квартиры. Пойдет?

Хэн переглянулся с Леей.

— Нам просто нужна крыша над головой, — обратилась та к женщине.

— Нас всех просто шокировало то, что происходит на Корусканте, мэм. Но сейчас вы в безопасности. Кто бы мог подумать? И это сын Хэна Соло.

— Да уж, мы тоже в шоке, — откликнулся Хэн. И это было действительно так.

Они подписались под договором найма как Джей и Лора Кабади, по случайности принятые за представителей первой волны кореллианцев, покинувших Корускант, чтобы избежать интернирования. Ирония происходящего не прошла мимо них.

— Отличный выбор времени, сын, — прошептал Хэн.

Зал Сената. Корускант: экстренное совещание по политике интернирования

Джейсен сидел на трибуне делегатов Мон–Каламари, рядом с Ниатхал, и слушал кореллианского сенатора Чарра, который разглагольствовал, обращаясь к Главе Государства Омасу, о нарушении гражданских прав на Корусканте, а также о том, что по этому вопросу не проводились консультации с Сенатом.

— У нас нет другого выхода, кроме отзыва нашего посла, — заявил Чарр.

— Мы говорим о Корусканте или об Альянсе? – спросил Омас.

Чарр помедлил. – Разве это не одно и тоже, Глава Государства?

— Думаю, уважаемый представитель Кореллии понимает, что предпринятые мной действия были направлены на обеспечение безопасности граждан Корусканта, в качестве исполнения обязанности, возложенной на меня местными властями планеты, и таким образом, не требовали санкции Сената. Итак, какого именно посла вы хотите отозвать?

Послышался общий шепот одобрения, в котором выделялись выразительные смешки некоторых делегатов Внешнего Кольца. Омас отстоял свою точку зрения. В настоящий момент союзники Кореллии были в меньшинстве, хотя это могло измениться, если только им не предоставят убедительные основания не поддерживать ее.

— Что вы думаете о блокаде, адмирал? – тихо спросил Джейсен.

Трибуны сенаторов по очереди отсоединялись от стен огромного зала и зависали в воздухе в центре, давая возможность делегатам делать пылкие, но ни к чему не обязывающие выступления против терроризма и в поддержку единства.

— Вы спрашиваете, могу ли я сейчас ее поддерживать?

— Предполагаю, что можете. Но одобряете ли вы ее сейчас?

— Да, поскольку это наиболее жесткая мера, разрешить которую я могу убедить сенат. А блокада – это очень гибкое реагирование, — ответила Ниатхал.

— Точнее, если она осуществляется в интересах Альянса.

— Мы живем в мире, где границы размыты.

Что замечательно, в конечном счете, совещание приняло более спокойный характер. Джейсен начал раздумывать, не была ли ожидаемая им отрицательная реакция всего лишь боязнью решения, которое примет Совет джедаев. Во всяком случае, он, похоже, стал… популярен.

Однако это не прибавило ему спокойствия. Джейсен хотел остаться в стороне от всего, что могло бы оказать влияние на него, а даже джедаю может слишком понравиться, что его действия одобряют.

Джейсен и Ниатхал вместе с Омасом зашли в кабинет Главы Государства, где их ожидал сенатор Г’Сил. Омас не выглядел довольным и очень неторопливо устроился во главе инкрустированного лазуритом стола.

— Что ж, будем благодарны, что сегодняшние события не пошли по худшему сценарию.

Г’Сил поднял взгляд. – Где мы поселили интернированных лиц?

— В конечном итоге оказалось, что чуть больше половины из них имеют кореллианские паспорта, так что на данный момент они размещены в старых казармах, — ответила Ниатхал. – Остальным позволили вернуться в свои дома. Вопрос в том, как долго мы планируем продолжать в том же духе, поскольку на планете живет много граждан Кореллии, и если нам придется насильственно интернировать их всех, это будет весьма трудоемкая работа.

— Иммиграционный контроль сообщает об увеличении числа желающих покинуть планету.

— Меня это начинает очень беспокоить, адмирал, — сказал Омас. – Возможно, для шовинистов на Корусканте то, что было показано по НРГ, и смотрится хорошо, но для многих из нас это напомнило произвол Империи.

— Вы санкционировали эти действия. – Ниатхал уперлась в Омаса тяжелым взглядом. – Напоминания о чем вы при этом ожидали?

Вмешался Джейсен. С момента ее назначения Главнокомандующим, Ниатхал отставила в сторону все отговорки об отсутствии интереса к должности Омаса. Она шла ва–банк.

— Мы всего лишь делаем то же самое, что и террористы, но без серьезных последствий, — заявил Джейсен. – Небольшая операция, которая вызвала несоразмерно большое воздействие. Это всего лишь еще один вид войны пропаганд.

— Вы, что, собирались запугать кореллианцев?

Ниатхал заговорила тише. – Нет, мы собирались дать предельно ясно понять, что будем бороться с любыми угрозами населению Корусканта.

— И по этой причине вы проделали этот ваш трюк, так? – Омас обратил свое замечание к Ниатхал, хотя операцией командовал Джейсен. – Одна операция с несоразмерной реакцией на нее должна заставить считать, что ситуация под контролем?

— Если вы рассматриваете это так, Глава государства Омас, то да, — откликнулся Джейсен. «Это моя сфера деятельности, а не Ниатхал». – Жертв нет. Население успокоено. Тем, кто захочет убить или изувечить гражданских лиц, ясно продемонстрировано, что мы этого не потерпим. С улиц города удалены лица, которые представляли реальную опасность. А кроме того, был дан сигнал другим планетам, что если Кореллию можно удержать от того, чтобы следовать опасным путем, да еще за счет общего блага, то и любую другую – тоже. Или вы предпочтете позволить внутренним врагам разъедать наше общество? Эти люди счастливы пользоваться выгодами статуса жителей Корусканта и граждан Альянса, но не желают выполнять обязанности, которые этот статус накладывает. Если это мой трюк, то сегодня я буду с чувством выполненного долга.

Омас огляделся, собираясь ответить, но затем просто опустил взгляд на руки, как будто сделав усилие, чтобы промолчать. Он был слишком опытным политиком, чтобы спорить и с Джейсеном и с Ниатхал на глазах у Г’Сила. Если он проиграет, Г’Сил «почует кровь».

— Прошу прощения, мне нужно поговорить с кореллианским послом, — Омас встал и направился к двери. – Я буду благодарен, если вы заранее представите график следующих операций.

Г’Сил проводил его глазами. – Всегда жалко, что в момент произнесения подобных речей нет рядом съемочной группы НРГ, чтобы их записать.

«Нет, сенатор, это не шоу, и я не играл. Но ты и понятия об этом не имеешь, так ведь. Ни малейшего».

— Вы удивитесь, но я готов подписаться под каждым словом, — заявил Джейсен. – Я представляю, что такое война, и я хочу, чтобы эта – была последней.

Г’Сил, похоже, воспринял это замечание как проявление юношеской искренности.

— Ну, это желание имеет много смыслов, — сказал он. – Я, пожалуй, пойду и постараюсь смягчить Омаса. Ему нелегко приспособиться к джедаям, которые не являются добрыми и приятными членами Высшего Совета джедаев. Забавно, как мы с одной стороны, не моргнув глазом, атакуем территорию Кореллии, а с другой – теряем самообладание, стоит лишь вышибить пару дверей на своей территории.

«Я никогда не хотел бросать вызов Совету джедаев. Но здесь никто не воспринимает окружающий мир иначе, чем через призму личного тщеславия».

— Неужели мы оба хотим получить одну и ту же работу? – спросила Джейсена Ниатхал. Всегда трудно было определить, шутит ли мон–каламари. Джейсен чувствовал в ее эмоциях некий след веселья, но не большой.

— Я не хочу быть политиком, — заявил он. – Вы, может, и станете хорошим Главой государства, но я – нет.

Настроение Ниатхал изменилось, словно из–за туч выглянуло солнце, и Джейсен ощутил облегчение, доброжелательность… и уважение. Он не бросал слов на ветер, и она поняла его слова как заключенную между ними сделку.

— Чего же вы тогда добиваетесь? Стать членом Совета?

О, только не это. Она уже рассматривала его, как соперника Люку. С политической точки зрения это было неизбежно в любом случае, однако адмирал не могла знать, что его планы вообще не касались джедаев.

— Я не мастер, — внезапно он с холодной ясностью увидел то, что он желал, при этом он словно бы находился вне этого видения, наблюдал, не являясь частью его. – Я хочу, чтобы миллиарды обычных существ в галактике имели возможность жить своей жизнью, зная, что она управляется стабильно организованным правительством. Сейчас последствия борьбы за власть горстки существ могут уничтожить огромное число простых людей. Я хочу увидеть, как подобное прекратится. Я хочу увидеть, как власть будет рассматриваться как долг и служение, а не как награда.

Ниатхал поправила мундир, выровняв крепление галунов.

— Хорошо сказано. Для того, чья семья входит в элиту, у вас на удивление военный взгляд на применение власти.

Джейсен уже избавился от своей склонности выглядеть героем, но было отрадно знать, что он не обманывал сам себя. Джейсен посмаковал короткий миг облегчения, и погрузился в мечту о безопасной галактике для Тенел Ка и Алланы.

Глава 11

«…Глава государства Кэл Омас санкционировал сегодня применение новых экстренных мер для срочного прекращения продолжающихся в Галактическом Городе беспорядков. Теперь обладатели кореллианских паспортов должны в течение 48 часов обратиться в отделение УБК района, в котором они проживают, и выбрать между репатриацией и интернированием. Данный шаг вызвал резкое осуждение сенаторов от систем Алтайр Пять, Обридан и Катраси. В то же время этой ночью подразделения по борьбе с терроризмом провели рейд по жилым домам квартала Эдар и конфисковали бластеры и взрывчатку. Десятерым мужчинам и трем женщинам были предъявлены обвинения в сговоре с целью совершения террористических актов…»

Обеденная сводка новостей на канале НРГ

Штаб–квартира компании «Арканианские Микротехнологии», Вохаи

Если в защитном периметре будет слабое место, Боба Фетт его найдет. И он его нашел.

Он увидел, как на вершину четырехметрового ограждения, которое тянулось на шесть километров вокруг штаб–квартиры «Арканиан Микро», уселась маленькая птица – ярко–красный хамер. Фетт обратил внимание, что это не вызвало никакой реакции у охранников, находившихся в будке.

Бессмысленно иметь охранную систему настолько чувствительную, что сигнал тревоги может быть вызван птицей. А если пересечь ограждение способна птица, сможет и Фетт.

Угол обзора камер безопасности практически не охватывал пространство за пределами сотни метров от каждых охраняемых ворот. Основную роль играли датчики, засекавшие проникновение в непросматриваемую зону вдоль ограждения, либо через саму ограду. Но для человека, у которого имелся сделанный на заказ прерыватель сигнала, как раз это и было слабым местом.

По горизонтали зона чувствительности каждого датчика представляла собой эллипс, направленный вдоль всего профиля ограды от уровня земли, и охватывавший двухметровую зону по каждой стороне от нее, а по вертикали – если сканеры «Раба 1» были точны – зону в пределах двухсот метров над ограждением, чтобы препятствовать нападению с воздуха.

Или, разумеется, нарушителям с реактивными ранцами. Фетт не собирался принимать это на свой счет.

Однако на небольшие объекты датчики не реагировали. Держась за пределами двухметровой зоны, Фетт вытащил две длинных провода, снабженных захватами. Он бросил один провод, словно рыболов, забрасывающий удочку по дуге из–за плеча, совсем как в детстве, когда он ловил дивисов с посадочной площадки их дома в городе Типока. Захват закрепился на сетке ограждения с легким щелчком, словно на ограду сел хамер. Затем Фетт бросил второй провод, прицепив другой захват на расстоянии двух метров от первого.

Теперь у него были два контура цепи, дававшие возможность прикрепить прерыватель, не проникая в поле обнаружения датчиков. Оставаясь внутри образовавшейся петли проводов, Фетт вставил их концы в приемные гнезда на корпусе прерывателя и включил его. С этого момента он был все равно, что внутри. По данным системы обнаружения, охранный периметр не нарушался; закрепленные провода выглядели для системы как изгиб ограждения, а сама обойденная секция ограды словно бы не существовала.

Фетт подрегулировал управление реактивным ранцем и взлетел над ограждением, аккуратно приземлившись внутри обойденной зоны. Он запомнил местонахождение этой секции забора, поскольку визуально отличить ее можно было только по зацепленным захватам. Сам прерыватель – прибор размером с ладонь – был скрыт в траве.

Приземлившись, Фетт со всей скоростью бросился под прикрытие здания, затем, используя ранец, запрыгнул на плоскую крышу. В обычных условиях он бы выстрелил тросом с крюком и забрался по нему, но сейчас была важнее скорость. И она стоила даже дополнительного расхода ракетного топлива. Он лег на живот и медленно пополз по крыше, почти касаясь визором усыпанной гравием поверхности, пока проникающий радар в шлеме сканировал помещения внизу на присутствие живых существ.

Однако территория поиска была огромной. Фетт прижал к поверхности крыши медицинский акустический датчик – более чувствительный, чем военные образцы – и попытался уловить хоть какие–нибудь звуки. Из отголосков разговора в помещении непосредственно под ним (женщина записывала чьи–то сведения об образовании) он понял, что приземлился на здание отдела кадров. И он до сих пор перемещался по постройкам, в которых имелись окна наружу. Таун Ве явно находится где–нибудь подальше от солнечного света, в центральной части комплекса.

Фетту потребовалось больше двух часов, чтобы пробраться через территорию, выглядевшую как невыразительная темно–серая поверхность из шлака, одновременно прислушиваясь к звукам и разглядывая на экране радара контуры двигавшихся внизу живых существ. Он надеялся, что когда придется уходить, прерыватель будет на месте, но даже если не будет – гораздо легче убегать наружу, чем прорываться внутрь.

«От этого у меня болят ноги и грудь»

Фетт слегка приподнял тело, перенося вес на колени и локти. Он слышал звяканье стеклянной посуды, шипение и хлопки открывающихся и закрывающихся морозильников. На экране были видны люди, сидевшие рядом, похоже на длинной скамье, и другие, сгрудившиеся у стола. Различить контуры неорганических объектов было почти невозможно, но он, используя ограниченные сигналы от движения и поз живых существ, приноровился составлять мысленный план помещения.

В свое время он бывал в нескольких лабораториях. Фетт знал, как предпочитала размещать свое оборудование Таун Ве. Когда она клонировала ему ногу несколько лет назад, ее лаборатория в Типоке выглядела совсем так же, как во времена его детства, когда она впервые привела его туда.

Фетт услышал обрывок фразы, прозвучавшей как часть разговора о сканирующем микроскопе. Это могло значить что угодно. «Но я точно уже над лабораториями. Пожалуй, пора спускаться. Воспользуюсь первой попавшейся вентиляционной шахтой или аварийным выходом».

Скосив глаза, он проверил показания часов на экране шлема, чувствуя, что начинает болеть голова. «Три часа. Слишком медленно». Чем больше времени ему потребуется, чтобы попасть внутрь, тем больше вероятность, что его обнаружат.

«Ты ведь не уйдешь сейчас, Фетт».

А затем он услышал кое–что. Всего несколько слов, смысла которых он даже не разобрал. Но он знал эту интонацию, этот голос, знал так хорошо, что это было словно, услышать имя, произнесенное шепотом в переполненной и шумной комнате: ты не слышишь других звуков, поскольку твой мозг отфильтровывает все лишнее.

Это был музыкальный, мягкий голос Таун Ве. Фетт забыл о рези в груди и почувствовал, как по телу, смывая все следы боли, растекается адренали.

«Есть!».

Он зафиксировал координаты места на своем ВИДе, встал на колени и огляделся, разыскивая вентшахту. В пятидесяти метрах от него обнаружился проход в шлюз блокировки биоугрозы. В случае заражения и опечатывания здания именно через этот шлюз внутрь могла попасть команда дезинфекции. И Фетт знал, что сможет разблокировать замок шлюза с помощью устройств в манжете. Он еще не встречал замков и запоров, которые бы не смог открыть.

Кроме того, шлюз был как раз такого размера, чтобы пропустить сотрудника, облаченного в костюм полной биозащиты. В кои–то веки его реактивный ранец не будет помехой. Фетт вытащил из футляра на голени устройство для блокировки и отключения электронных систем – так называемый «охранный скальпель», отключил сигнализацию и открыл шлюз.

Спустившись внутрь, он обнаружил, что находится в помещении с двумя дверьми. Обе были заперты. Когда Фетт переключил дисплей шлема на нормальный режим изображения, обнаружилось, что источником света было тускло–желтое аварийное освещение, а на стене имелась контрольная записка, гласившая: ПОСЛЕДНЯЯ ПРОВЕРКА ПРОВЕДЕНА 6/8/1/36.

Настроив звуковые датчики шлема, Фетт прислушался. Коридор снаружи был пуст; он удостоверился в этом, переключившись обратно на режим сканирования терагерцевым радаром. Затем он двинулся по коридору, направляясь в сторону, где он засек голос Таун Ве и периодически сверяясь с показаниями приборов. Наконец Фетт оказался перед помещением, внутри которого радарный датчик показал присутствие двух живых существ: один непрозрачный для сканера силуэт принадлежал человеку, а второй, с характерными внутренними полостями, – каминоанцу.

Фетт скрылся в ближайшей нише, которая оказалась постом управления пожаротушением, решив подождать, пока человек не уйдет. Наконец, двери открылись, и помещение покинула женщина. Панель замка рядом с дверью снова мигнула, но Фетт вставил контакт «скальпеля» в гнездо замка и створки двери с шелестом разошлись в стороны.

Зайдя внутрь, он из предосторожности снова запер дверь. Над рабочим столом, углубившись в изучение данных на экране, склонилось высокое серокожее существо с маленькой круглой головой на длинной изящной шее.

— Пожалуйста, положите папку в ящик, — не оборачиваясь, сказала Таун Ве.

— А ты неплохо здесь устроилась.

Каминоанцы не показывают эмоции, но скорость, с которой развернулась Таун Ве, и то, как дернулась ее голова при виде Фетта, подсказали ему, что она явно была поражена.

— Боба?

— Как ни странно, единственный и неповторимый.

— Как… ты меня нашел?

— Это ведь моя работа, помнишь? – Фетт медленно пересек помещение, и уселся на край ее стола. Затем он снял шлем. – Скажем так, я следовал за деньгами.

— Тебя послал Коа Не, чтобы…

— Нет. Он хотел бы вернуть данные, но я здесь по другой причине.

Таун Ве вгляделась в его лицо, медленно моргая. Она входила в очень короткий список тех, кто знал Бобу Фетта на протяжении почти всей его жизни. И сейчас каминоанка выглядела… сильно постаревшей.

— С тобой все в порядке, Боба? Как функционирует твоя нога?

— Не очень. Вообще–то, у меня некоторые проблемы со всем телом.

— Могу ли я помочь?

— У меня дегенерация тканей. Проблемы с печенью. Аутоиммунные заболевания. Опухоли. Мой врач утверждает, что если мне повезет, у меня есть еще год или около того. – Он достал из поясного футляра инфочип. – Взгляни на результаты обследований.

Таун Ве длинными тонкими пальцами взяла чип и вставила его в приемное гнездо компьютера.

— А, понятно, — сказала она.

Каминоанка встала и направилась к стенному шкафу, что тут же подхлестнуло врожденное недоверие Фетта ко всему на свете. Если она бросила собственное правительство, она может предать и его. Он демонстративно щелкнул предохранителем бластера.

Таун Ве медленно повернулась и бросила на оружие быстрый взгляд.

— Ты думаешь, я захочу привлечь внимание к тому обстоятельству, что ты выследил меня и смог пробраться в мою защищенную лабораторию?

— Ты украла информацию и сбежала. Впрочем, я и в этом случае не стал бы тебя преследовать.

«Я когда–нибудь беспокоился за Таун Ве? Думаю, да».

Фетт задумался о том, как странно, что все подробности детства, которые ты помнишь, связаны только с ключевыми моментами жизни. Для него таким моментом была любовь к отцу. Он понимал и гордился этим. Когда ему пришла в голову мысль, что это все, что у него осталось, он отбросил ее.

«Я скучаю по папе, каждый день, каждую минуту. Я хочу быть достойным его памяти».

Фетт стволом бластера показал Таун Ве, чтобы та села. Она устроилась в кресле, сцепив руки, и не выдавая никаких эмоций: ни страха, ни удивления, ни заботы. Воплощение холодности, самоконтроля и равнодушия.

«А ведь ты меня вырастила – в определенной степени».

— Боба, — обратилась к нему Таун Ве. Голос у нее был все тот же: успокаивающий и музыкальный. Фетт не знал, как долго жили каминоанцы, но ее жизнь явно подходила к концу. – Я сожалею, что не способна помочь тебе.

«Для меня ты была ближе всех к понятию «мать». И иногда меня это пугает».

— Я так и думал, — сказал Фетт. – Мне нужны твои данные. И некоторая информация.

«Ей абсолютно все равно. Для нее я был всего лишь очередным удачным экспериментом».

— Мои данные принадлежат «Арканиан Микро».

— Они принадлежат каминоанскому правительству, но, учитывая, что я сейчас на него не работаю, я возьму их, чтобы покрыть свои издержки.

— Я не могу отдать их.

— Значит, я возьму сам. – Фетт выдернул из футляра на поясе электронный взломщик» и повертел его в левой руке, выбирая соединительный интерфейс, подходивший к компьютерной системе «Арканиан Микро»; «взломщик» имел дюжину различных контактов, закрепленных на вращающемся основании.

— Или, по крайней мере, скопирую. Я не планирую продавать эти данные – пока не планирую.

Таун Ве медленно моргнула. Ее глаза выдавали в ней представительницу правящего класса Камино: серые, а не желтые и уж тем более не голубые – как у представителей низшей касты.

— Это приведет к разорению «Арканиан Микро».

— Печально.

— А еще это погубит меня. Неужели тебе меня не жаль, Боба?

— Нет. Думаю, нет. Не теперь.

Похоже, Таун Ве задумалась над этим открытием – ее голова на длинной и тонкой шее медленно покачивалась из стороны в сторону, словно дерево на ветру. Интересно, подумал Фетт, была ли эта реакция всего лишь следствием ошибочной оценки человеческой психологии: она, как оказалось, не знала его так хорошо, как думала. Однако ее поведение напомнило ему артиста — «нахра» — каминоанского танцора пантомимы. В детстве его всегда озадачивали «нахра»: хотя сами каминоанцы не испытывали эмоций, они, тем не менее, обожали представления, в которых имитировались чувства, которых, они похоже, вообще не воспринимали.

Он вдруг осознал, что это поведение является сутью их жизни – и его тоже.

«Поразмыслишь над этим позже. Пора работать».

Все еще держа бластер направленным на каминоанку, Фетт сделал три шага к компьютерной панели и вставил «взломщик» в приемный порт. Световые индикаторы состояния на устройстве мигнули синим и зеленым, показывая, что оно занято поиском и загрузкой информации. Он дал устройству возможность собрать намного больше данных, чем ему требовалось. Он не был вором, но остальная информация «Арканиан Микро» могла оказаться полезной – даже спасти ему жизнь. Он просто будет хранить копию.

— Я не заключаю сделок, — заявил Фетт. Полоса состояния на панели «взломщика» показывала, что он закончил загрузку пяти эксабайтов[9] данных. Оцифрованные полные геномы живых существ занимают немало места в памяти компьютера. – Но могу дать обещание. Расскажи мне все, что ты знаешь о Ко Саи, и я не буду выставлять эту информацию на торги. Так ты по–прежнему будешь полезна «Арканиан Микро».

— Она мертва.

— Мне нужны все подробности.

Таун Ве немного помедлила, смотря на бластер и медленно моргая.

— Ты собираешься силой вернуть меня на Камино?

— Нет. Мне не требуются деньги.

— Но ты способен убить меня, Боба?

Фетт замешкался. «За это – мог бы».

— Да.

Она все еще выглядела озадаченной, но никак не обиженной или испуганной.

— Хорошо. Ко Саи считала, что программа клонирования будет уничтожена, поэтому во время битвы при Камино она перешла на сторону Сепаратистов. Чтобы спасти работу всей своей жизни.

— И свою шкуру.

— Мы не материалисты, Боба. Это был вопрос не оплаты, а вопрос гордости работой, мастерства.

Фетт вернул «электронный взломщик» в футляр на поясе. – Продолжай. Куда она направилась?

— Я не имею представления о следующем месте назначения в ее путешествиях.

— И что с ней случилось?

— Ее… выследили.

— Кто?

Еще одно колебание. Что бы ни было его причиной, это беспокоило каминоанку.

— Оперативники из разведки клонов. И инструктор по обучению коммандос, один из тех, кто был приглашен твоим отцом.

Фетт нервно сглотнул. Такого он не ожидал. – И?

Каминоанка указала на переплетенные скальпы вуки, свисавшие с его правого наплечника. – Она пала жертвой склонности мандалорцев собирать сувениры.

— Интересно, — обронил Фетт. «Нет, это поразительно, это ужасающе, это надежда, это все меняет». – Значит, клоны все–таки отомстили.

— Мы полагаем, что да. Прибыли посылки с частями тела каминоанки, генетический профиль которой совпадал с профилем Ко Саи.

Фетт посчитал это излишне жестоким. Одно дело – убить пленника, если тебе заплатили, убить, если ты вынужден это сделать; даже доставить части тела, если придется. Однако отправка Ко Саи домой по частям выглядела как изощренное сообщение о мести.

— А ее разработки?

— Мы можем лишь предположить, что они захватили и их тоже. Они так и не были обнаружены.

— Что в них особенного?

— Главным успехом Ко Саи была возможность контролировать процесс старения. Она знала, как им управлять лучше, чем любой другой биолог. Тогда мы были заинтересованы только в его ускорении, чтобы клоны быстрее становились взрослыми, но теперь я представляю, насколько привлекательным товаром может стать замедление процесса старения и его терапевтический потенциал. Она утверждала, что смогла добиться этого в лабораторных условиях.

По словам Мирты, она как–то встретила одного из клонов, выращенных на Камино. Клона, который не мог, не должен был остаться в живых. Фетт обнаружил, что ему в руки попала масса деталей головоломки, явно связанных друг с другом. …Клоны, которые не могли существовать, расчлененный каминоанский ученый, исчезнувшая информация о клонировании…

— Можешь назвать имена?

Таун Ве напряглась. – Помнишь того агрессивного маленького человека, которого звали Скирата? Который… часто угрожал ножом моим коллегам?

О да, он помнил Кэла Скирату. Иногда отец Фетта клялся, что он был лучшим среди них, иногда – просто крыл его последними словами. Джанго Фетт редко приходил в бешенство, однако у Скираты был талант выводить из себя. Типичный мандалорец, бескомпромиссный и неистовый.

Когда Фетт как–то остался на Камино в одиночестве, его едва не заставили изучать мандо’а совершенно непредсказуемые ученики Скираты, которых тот обучал по программе спецназа; шесть подчинявшихся только ему солдат–клонов из числа ЭРК[10]. «Нули», как их все называли, были первой партией клонов, и получились они психически неустойчивыми, невероятно умными и опасными; эти клоны были оперативниками разведки. После окончания войны они исчезли.

Ну а дальнейшее представить несложно. Скирата заботился об этих клонах. Он хотел, чтобы они жили столько же, сколько живут обычные люди. А значит, ему были очень нужны разработки и знания Ко Саи. Ему ничего не стоило разделать ее, как тушку, чтобы получить технологию манипуляции с генами, которая требовалась для остановки ускоренного старения. Для него это был просто один из способов достигнуть цели.

И если один этих клонов до сих пор жив и находится в нормальной физической форме, хотя его состояние должно быть эквивалентно 140–летнему человеку, это значит, что они все–таки нашли способ остановить процесс ускоренного старения – способ Ко Саи.

«Вот, что мне нужно. Вот, что спасет мою жизнь».

Фетт внезапно ощутил, как обострилось восприятие, словно после приятно холодного душа в жаркий день; цвета вокруг, казалось, резко стали ярче; звуки четче, запахи острее. По телу циркулировал адреналин. Он нашел то, что искал – или, по крайней мере, направление, в котором следует двигаться.

Он никогда не терпел неудач в выслеживании добычи. Никогда. Если даже кому–то в конце концов удавалось сбежать, он всегда находил их.

«И тебя найду».

— Годится, — кивнул Фетт. Рука, в которой он держал нацеленный бластер, начала болеть. Раньше такого не было. – Ты молчишь обо всем этом, и твои данные дальше меня не пойдут. Понятно?

— Согласна, — откликнулась Таун Ве. – И если… когда… ты найдешь данные Ко Саи, мы могли бы очень хорошо заплатить за их возврат.

Фетт внезапно вспомнил Синтас, слезы радости на ее глазах, когда она держала маленькую Айлин. Нет, Таун Ве едва ли была способна заботиться о нем, как настоящая мать.

Для Таун Ве на первом месте была ее наука.

— А если я не хочу продавать их? – осведомился Фетт.

— Что ты собираешься делать со своим наследием?

— Что?

— Ты умираешь. Даже если ты справишься и найдешь данные Ко Саи, и они помогут тебе, все равно остается вопрос, что ты оставишь после себя.

— Почему тебя это заботит?

— Я думаю, это заботило твоего отца. Он говорил графу Дуку, что он хотел получить не сына – он хотел получить ученика, которому мог бы передать наследие Джастера.

Жестоко. Возможно, Таун Ве имела в виду другое, а не то, что прозвучало. Фетт не изменился в лице, хотя внутри пожалел, что снял шлем.

— Джастер Мериэл был для моего отца больше чем просто учителем. Он был его отцом.

Похоже, для Таун Ве это ничего не значило.

— И в чем же заключается это наследие?

— Быть Мандалором. Сделать так, чтобы мандалорцы выжили, что бы ни случилось. И я оправдаю ожидания моего отца, так же, как он делал до меня.

Холодный голос Таун Ве не изменился. – Мы заплатим больше, чем кто бы то ни было.

«Папа всегда помнил о Джастере Мериэле, чувствуя, что должен быть достойным его памяти. Возможно, я был вторым шансом это осуществить».

— Я с тобой свяжусь.

«Наследие Джастера. Возможно, в словах Бевиина есть смысл. Быть больше Мандалором и меньше заниматься «делами».

Возможно, она сказала это, чтобы зацепить его. «Вряд ли, каминоанцев не заботит ничего, даже если одна из них тебя вырастила».

Фетт надел шлем и повернулся к выходу. Поднимет ли Таун Ве тревогу? Едва ли она захочет, чтобы кто–либо узнал, что ее данные попали в чужие руки. Все, что ее заботило, была, как и всегда, ее работа, и это обеспечит ее молчание. Любая проверка безопасности, проведенная «Арканиан Микро», не обнаружит ничего пропавшего и никаких небрежных попыток взломать их системы. Все осталось между ним и Таун Ве.

— Я бы хотела узнать, найдешь ли ты материалы Ко Саи, и помогут ли они тебе, — сказала каминоанка.

Фетт удержал порыв спросить ее, был ли интерес личным или профессиональным.

— Если я буду жив в ближайшую пару лет, ты узнаешь.

Он двинулся наружу тем же путем, что зашел внутрь, с помощью веревки с захватом вскарабкался вверх по шлюзу доступа команды дезинфекции и быстро пополз к краю крыши. Захваты прерывателя были на месте. Оглядевшись вокруг, Фетт перепрыгнул через ограждение, отсоединил захваты, и теперь для датчиков в ограждении его здесь словно никогда не было.

По сигналу вмонтированной в его шлем системы дистанционного управления опустился посадочный трап «Раба 1», и Фетт двинулся к нему, размышляя, почему он так цепляется за корабль своего отца. Конечно, это было замечательное судно, но для него оно значило гораздо больше, чем просто «лучшее из того, что он мог себе позволить».

«Мне уже больше семидесяти лет, а я только начал осознавать себя чем–то большим, чем просто сыном своего отца. Это не значит, что я люблю тебя меньше, папа, но я не могу вечно оглядываться назад».

Боба Фетт не знал точно, что именно может заполнить эту пустоту внутри и дать ему смысл в жизни, но теперь он понимал, что ответ на этот вопрос лежит в будущем, а не в промороженных воспоминаниях о прошлом.

Стоя перед символом своего детства – кораблем «Раб 1», он размышлял о совершенно посторонних вещах.

— Я вижу, ты не стала разносить мостик, — заметил Фетт, решив для разнообразия первым начать разговор.

Мирта как раз протирала приборную панель. Та выглядела на удивление блестящей: Боба Фетт всегда поддерживал корабль в чистоте и хорошем состоянии, но сейчас панель казалась полированной.

Она откликнулась вопросом: — Ты нашел то, что искал?

Он запустил двигатели «Раба 1» и поднял его в воздух, развернувшись под монорельсом, протянувшимся на высоте двух километров над поверхностью Вохаи.

— Да.

— И что дальше?

Фетт порадовался, что его лицо скрывает визор. Он разрывался на части. Он хотел найти этого невозможно старого клона, хотел увидеть Айлин, хотел узнать, как умерла Синтас.

Мирта знала – или утверждала, что знала – ответы на все три вопроса. Вопрос о том, что случилось с Синтас, уже не был срочным; Айлин он мог найти и сам, потому что мог найти Хэна Соло, а где был Соло, появится и Айлин.

Значит, он должен искать этого клона из клана Скираты. Даже если у него нет разработок Ко Саи, возможно, он может дать образец клеток, который смогут изучить каминоанцы и понять, как был прекращен процесс ускоренного старения.

Но все же слишком много неопределенностей. Слишком много переменных в уравнении.

Фетт решил, что сейчас можно, хотя и с осторожностью, проявить свой интерес.

— Где ты встретила того клона?

— На Корусканте. Похоже, он там часто бывает, — Мирта, как обычно, смотрела прямо вперед. – И куда мы направляемся сейчас?

«Найти Хэна Соло, потому что это приведет меня к Айлин».

— Ожерелье у тебя. Ты мне это скажи, — поддержал смену темы Фетт.

Мирта сняла с шеи кожаный шнурок и пристально посмотрела на сверкающий камень на ее ладони. – Тогда на Корускант.

«Ага». Фетт никогда не учил Айлин охоте за головами, но было очевидно: она знала, что часто гораздо легче спрятаться на планете–городе с триллионным населением, чем в горной пещере где–нибудь на планете Внешнего кольца.

Он ввел в навигационный компьютер курс на ядро галактики: 0 – 0 – 0. «Раб 1» уже разгонялся для прыжка в гиперпространство, когда перед Феттом нетерпеливо замигала панель связи.

Тот, кто его вызывал, находился на Кореллии, хотя и попытался это скрыть, использовав ряд ретрансляционных станций. Не многие могли бы позвонить Фетту с Кореллии, а те, кто могли, едва ли захотели бы разговаривать в присутствии Мирты Гев.

— Пора поесть, — сказал он. – Иди на корму и посмотри, что можно найти для нас в хранилище.

Мирта молча повиновалась, без следа несогласия на лице. Она отреагировала, как подчиненный, выполнявший приказ, а не как привыкшая к кухонной работе женщина.

— Ладно.

— Тебя это не оскорбляет?

Мирта взглянула на него, как на сумасшедшего. – Мой отец – мандалорец. Так что я умею и сражаться и готовить.

Фетт осознал, как мало ему известно о мелких подробностях его собственной культуры. В следующий раз, когда он увидит Бевиина, он, пожалуй, попросит его пояснений. Подождав, пока Мирта закроет за собой внутренний люк, охотник переключил вызов на защищенный канал.

— Фетт слушает. Побыстрее.

Последовала короткая пауза.

— А это Тракен Сал–Соло, Глава государства планеты Кореллия. У меня для вас предложение.

Центакс–2, Воздушное пространство полигона боевой подготовки эскадрильи

Летевший ниже Люка «крестокрыл» XJ7 завалился на левый борт и с удивительной скоростью скрылся из виду под ним. Даже для него Джейна Соло была серьезным противником в воздушном бою.

«А может, я уже не так быстр».

Люк уменьшил тягу двигателей собственного XJ7, бросив истребитель в пикирование к каньонам луны, преследуя Джейну. Вообще–то он считал, что не так давно у нее было достаточно летной практики, и едва ли ей требовалось оттачивать свои навыки, но когда Джейна заявила, что возвращается на действительную службу, она серьезно отнеслась к этому. Так что, не смотря на ее звание полковника, она тренировалась вместе с эскадрильей так, словно была новобранцем.

Кстати, в этом упражнении применялось полная мощность оружия. В некоторых пилотов еще никогда не стреляли по–настоящему, и упражнение позволяло скорректировать их восприятие войны.

Внизу, на дне каньона открыла огонь из ионных пушек автоматизированная зенитная батарея. Красные стрелы энергии, пролетевшие вверх мимо Люка, казалось, влились в красное свечение двигателей XJ7, когда Джейна, мгновенно накренив на 180 градусов корпус истребителя, чтобы сузить поражаемую площадь, проскочила между залпами и сама обстреляла ионные пушки.

Она выровнялась только у самого дна каньона, позади зенитной батареи. Люк спустился за ней, пройдя над поверхностью так близко, что воздушная волна от его XJ7 подняла облако щебня, пробарабанившего по нижней части фюзеляжа.

Люк дал залп, целясь на несколько градусов в сторону от ее правых крыльев. Стена каньона выплюнула фонтаны распыленного камня на ее пути, и она отвернула в сторону.

Джейна вышла на связь, чего обычно не делала. – Не надо поддаваться, дядя Люк. Это мне не поможет.

Он осознавал, что мог бы выстрелить и точнее, и все же не попасть в нее. Но Люк просто не мог всерьез стрелять в племянницу, даже зная, что она почти наверняка увернется. Это просто было ему не по душе.

— Я заканчиваю, — сказал он и резко пошел вверх, выровняв истребитель на оптимальной высоте. – Увидимся в столовой.

Центакс 2 представлял собой стерильную луну, беспорядочно застроенную военными объектами, которые были разбросаны по поверхности луны, словно ящики на полу склада. По части архитектуры их база едва ли завоевала бы призы. Если война начнется по–настоящему (Люк всегда воспринимал оговорку «по–настоящему» как жестокую иронию), база мгновенно превратится из тренировочной в боевую. И похоже, что это превращение скоро произойдет.

Люк поднял фонарь кабины XJ7 и выбрался на фюзеляж, затем спустился по лесенке, которую подкатили к истребителю техники.

«Это я тоже привык проделывать быстрее».

Скайоукер встал у входа в столовую и ждал, пока, наконец, в ангар не влетел, используя только репульсоры, истребитель Джейны. Он приземлился рядом с крестокрылом Люка. Когда Джейна выбралась из кабины и сняла шлем, на ее лице было написано беспокойство.

— Нормально летаешь, — успокаивающе сказал Люк, двинувшись к дверям и предложив ей последовать за ним. – Мы можем идти в столовую в летных комбинезонах?

Джайна с усилием улыбнулась и показала на собственный оранжевый комбинезон.

— Не беспокойся, я же полковник. Прикрою.

Впервые со дня принятия скандального решения об интернировании кореллианцев Люку удалось найти момент, чтобы поговорить с Джейной наедине. Племянница прямо–таки излучала страдание. Замечания об «утрате навыков» и о желании «соответствовать роли» — о чем она стала упоминать в разговорах слишком уж часто, чтобы это могло убедить Люка – могли бы иметь смысл только в качестве технического жаргона, применительно к эскадрилье, но не больше. Она была сестрой–близнецом Джейсена. Что бы ни происходило, ее это затрагивало гораздо сильнее, чем остальных членов семьи.

— После тебя, — сказал Люк.

Столовая состояла из кучи отсеков, большого зала, где подавали еду и обедали, а также почти того же размера комнаты для отдыха, в которой стояли удобные кресла, и где располагался немногочисленный набор развлечений, главным из которых являлся огромный голоэкран на одной из стен. Он был настолько большим, что его можно было смотреть и из обеденного зала, где ожидали раздачи еды пилоты и техники.

Большинство пилотов в комнате отдыха сидели спиной к обеденному залу, глядя на экран. Как раз наступило время обеденного выпуска новостей НРГ, и в комнате воцарилась тишина: все слушали, ожидая какой–нибудь оговорки от политиков, означавшей, что режим ожидания их эскадрильи немедленно изменится на режим готовности.

Джейна уже дошла до раздаточного стола и накладывала на тарелку какие–то овощи, когда всю столовую заполнил громкий гул заставки, предварявшей краткое содержание выпуска новостей. Люку, по крайней мере, он показался очень громким. Он замер на месте.

«-…И главная новость сегодня – продолжаются облавы на граждан Кореллии, в то время как тысячи из них покидают Галактический Город по добровольной программе репатриации…»

На экране появилось изображение солдат из 967–го отряда коммандос, двигавшихся по пешеходным дорожкам по обе стороны какой–то аэротрассы в жилом квартале Корусканта: одно из подразделений возглавлял ставший теперь широко известным Джейсен Соло, облаченный в полностью черную униформу из тех, что предпочитали спецназовцы. Уже это зрелище было достаточно неприятным, но помимо этого, был показан другой человек в униформе, с открытым лицом – это был Бен.

И сейчас в столовой было очень, очень тихо.

«Мой сын. Как я вообще позволил Джейсену вовлечь его в это?»

Все солдаты носили шлемы, полностью закрывающие голову. Да, такой шлем был полезной деталью снаряжения для солдата, но от этого они не выглядели менее угрожающими. В ушах Люка звучал не комментарий журналиста, а голос Хэна, говоривший, что Альянс быстро превращается в Империю.

«-…Ранее полковник Джейсен Соло заявил, что…»

Люк посмотрел на Джейну; на ее лице было потрясение. Другого слова подобрать было невозможно.

И было очевидно, что большинство из тех, кто смотрел на экран, не знали, кто стоял позади них в обеденном зале.

— Это их старая семейная традиция – терроризировать население, — заявил какой–то капитан, сидевший положив ноги на низкий стол. – Совсем как его дед когда–то. Интересно, когда он собирается обзавестись милым черным плащом и шлемом? И кучей солдат в замечательных белых доспехах?

Некоторые офицеры, находившиеся в столовой, рассмеялись, но большинство выглядели так, словно хотели бы находиться в другом месте. Люк уже стал экспертом в распознавании готового начаться скандала, и его в очередной раз изумило, насколько тонок баланс между постепенной потерей самообладания и взрывом эмоций.

На этот взорвалась Джейна. Ее кулаки были сжаты. Люк, сам захваченный врасплох чувством стыда из–за появления на экране Бена, не успел заблокировать толчок Силы Джейны, который отшвырнул капитана к стене столовой, перевернув его кресло. Джейна рванулась вперед, однако Люк успел загородить ей дорогу. Опрокинув свои кресла, подскочили два других офицера, вмешавшись, чтобы удержать своего товарища от совершения еще одной глупости.

— Он не хотел вас обидеть, — сказал один, похоже, не заметив Люка. – Простите, полковник.

Джейна покраснела, ее глаза расширились. Полковники не бьют других офицеров, не важно, с помощью Силы, или нет. Это нарушение дисциплины. Люку хотелось вывести ее наружу, но она должна была дать понять всем, что вернула контроль над собой. Никому не нравится служить под началом офицера, который не может проявлять выдержку.

Капитана подняли на ноги. Он выглядел больше запыхавшимся, чем пострадавшим.

— Давай, — заявил один из офицеров, — извинись перед полковником. Ты повел себя неуважительно.

По выражению лица капитана было видно, что он так не считает, но все–таки он сделал так, как ему сказали. – Мои извинения, полковник Соло.

— Мы все слегка нервничаем, — сказал Джейна. – Мне следовало найти менее агрессивный способ попросить вас взять обратно то, что вы сказали о моей семье.

Тут капитан, похоже, обнаружил, что здесь присутствует и Люк Скайуокер.

— Простите, сэр…

«Плохо то, что так говорят все» — подумал Люк. — «Ты всего лишь вестник».

— Забудьте, — сказал он. – Джейна, давай пройдемся.

Естественной растительности на Центаксе не было. Они нашли местечко в тени ангара и уселись на стоявшую рядом пару ящиков.

— Мы можем либо отгородиться от этого, либо поговорить начистоту, — заметил Люк. – Лично я предпочитаю последнее.

— Это экономит время.

— Я не понимаю, что происходит с Джейсеном.

— Я тоже, дядя Люк.

— Тогда выскажи свои догадки.

— Я уже не знаю, что он за человек.

— В устах сестры–близнеца это звучит пугающе.

— В нем есть что–то темное с некоторых пор. Он закрывается от меня. Он дошел до того, что использовал меня против чиссов.

— Я знаю. — «Да, он умеет это делать». – Это… тревожит.

— Я больше не могу ему доверять.

Люк не испытывал желания услышать подобное, но понимал, что придется ее выслушать. Мара тоже ощущала это, но ее удовлетворило объяснение, что ощущение тьмы создавались борьбой чувств из–за несчастной любви. Люк обдумал все те видения, которые он наблюдал за последние дни, и осознал, что темнота эта никак не связана с какими–либо проблемами Джейсена в личной жизни. Это было настолько очевидно, что попало в кадр голокамеры.

«Я хочу, чтобы мой сын держался подальше от него».

Люк подумал о Лумайе и о своих снах, касающихся неизвестного человека в капюшоне, которым, как он был уверен, наверняка была она. Однако эти знаки надвигающейся катастрофы стали появляться не так давно: Джейсен же уже за несколько лет до этого испортил отношения с Джейной, обманом заставив ее атаковать чиссов.

Джедаи привыкли замечать то, что не могли видеть обычные люди, поэтому случаи, когда их удавалось обмануть (с чем обычные разумные смирились с раннего возраста), казались им особенно опасными.

«Но меня ты не обманешь, Джейсен. Ты переходишь на темную сторону».

— Дядя Люк, это, конечно, не мое дело, — сказала Джейна, — но на вашем месте, я бы нашла Бену нового наставника.

Люк признавал ее правоту, но также знал, что Мара будет спорить до последнего. И Бен – тоже.

Рота «Браво» 967–го отряда коммандос, мобильный контрольно–пропускной

пункт, нижние уровни Галактического Города, 23:30

— Самое важное осталось напоследок, — отметил капрал Лекауф.

Вообще–то Бен доверял своим навыкам в использовании светового меча, но вид нижних уровней Галактического Города заставил его завидовать солдатам и их броне. Он впервые очутился в мрачном сердце города, и оно абсолютно не походило на сенатский сектор.

На самом деле, это место полностью отличалось даже от кореллианского квартала – слегка обшарпанного, но вызывавшего приятное чувство, что продолжается нормальная семейная жизнь – по крайней мере, пока не начались рейды. А вот нижние уровни ночью действительно вызывали страх. Бен не снимал руки с меча.

Один солдат роты «Браво» установил поперек улицы транспортный экран – цепь небольших сферических дроидов, чье вооружение и шоковые кабели позволяли остановить любое транспортное средство на дистанции до тридцати метров. В другом конце улицы находился еще один экран.

Ниже этого уровня были только инженерные тоннели. «Очень надеюсь, что нам, в конце концов, не придется лезть еще и туда».

Далеко позади экрана виднелись небольшие группы людей и не–людей, выглядевших так, словно они были готовы перерезать Бену глотку из одного любопытства.

— Это кошмар, — откликнулся Бен.

— Неохота делать это днем с репортерами НРГ за спиной, — сказал Лекауф. Возможно, он был прав: СМИ никогда не интересовались тем, что происходит с жителями нижних уровней. – А так мы можем просто зайти и выйти.

— Это ведь не кореллианский квартал.

— Не все угрозы исходят от кореллианцев. – Лекауф повернулся на звук шагов и, проследив за его взглядом, Бен увидел приближающегося капитана Шеву. Когда солдаты из отряда 967 были полностью экипированы, Бен мог их различить только по жетонам на нагрудниках, а также по росту и телосложению. У Шеву на шлеме была небольшая золотая звездочка; у Лекауфа – две тонких золотых полоски; у Вирута, одного из сержантов – три полоски. За исключением этого, солдаты представляли собой безликую массу черных пластоидных бронепластин поверх черной униформы.

В Управлении безопасности Корусканта (кстати, некоторые сотрудники управления изъявили желание перевестись в 967–й отряд) уже дали солдатам прозвище: «штурмовички». Похоже, все уже заметили сходство со временами деда Бена. Он не стыдился своего происхождения и не стыдился работы, которую приходилось выполнять; он просто не мог понять, как события так быстро скатились к худшему.

Тем не менее, пока никого не застрелили и не нанесли тяжелых ранений. Каждый задержанный кореллианец был жив и здоров — или был депортирован. Бен подумал, что, должно быть, тяжело быть высланным на родную планету, если до того единственным домом, который ты когда–либо знал, был Корускант: но в таком случае, почему они не были лояльны к планете, на которой родились?

Так же, как до этого Бен чувствовал свое взросление, сейчас он снова ощутил себя ребенком; ребенком, который упустил что–то важное, то, что понимали все взрослые, но не говорили ему.

— Ладно, слушайте внимательно, — заявил Шеву. Он собрал вокруг себя два отделения, а также Бена и Лекауфа. – «Самая важная информация» состоит в том, что Служба таможенного и иммиграционного контроля получила информацию о трех кореллианских агентах, и об их контакте с охотником за головами, а УБК засекло их здесь. – Он указал на жилой дом, часть окон в котором была заколочена. Дом располагался между низкопробной забегаловкой и ярко–освещенным строением, в назначении которого Бен не был уверен, однако его персонал состоял, похоже, из одних женщин. – Вот имена тех, за кем мы пришли – Котин, Абаданер, Болф и Хабуур.

Шеву протянул Бену инфопланшет с изображениями; остальные получили данные прямо на ВИДы своих шлемов.

— Они знают, что мы здесь, — заметил Бен.

— Они едва ли могут что–то предпринять, разве что сами выйдут, когда мы вежливо попросим, — откликнулся Лекауф.

Шеву постучал по индикатору заряда на своей винтовке. – Перепроверьте, чтобы ваше оборудование распознавания могло их отличить, поскольку они наверняка серьезно вооружены и есть вероятность, что их придется успокаивать радикально. На случай, если дела пойдут не по плану, полковник Соло и еще два отделения блокируют задние выходы.

Это был не столько рейд, сколько осада. За очень короткое время Бен узнал очень многое о штурме зданий. Вообще–то он не думал, что от него сейчас будет польза, но Лекауф убедил его, что, если потребуется, он сможет сделать то, что не способен сделать обычный солдат.

— Ладно, начнем как вежливые люди, — сказал Шеву. Он повернулся к фасаду жилого дома и из динамика его шлема раздался ясно слышимый щелчок. Он собирался использовать громкоговоритель.

Бен напрягся в ожидании болезненно громкого шума.

— Это управление безопасности, — голос Шеву, медленно и четко произносивший слова, звучал среди зданий. Люди, до сих пор стоявшие на улице за транспортными экранами, начали разбегаться. – Котин, Абаданер, Болф, Хабуур! Бросьте оружие и выходите на улицу с поднятыми руками. Вы выйдете сейчас, или мы зайдем и арестуем вас.

«Может мне стоит попробовать воздействие на разум», — подумал Бен.

Из окна вылетел разряд бластера, солдаты практически рефлекторно открыли ответный огонь.

«Ладно, возможно, это и не сработает».

— Что ж, мы попытались, — сказал Шеву. – использовать только бластеры, никаких реактивных снарядов. Стены не пробивать, вокруг гражданские. – Он снова включил громкоговоритель. – Жители – оставайтесь в своих помещениях! Двери не открывать. В ваше здание зайдут вооруженные сотрудники подразделений безопасности. Повторяю – оставайтесь в своих помещениях.

Он покачал головой, пробормотав что–то о том, что УБК заблаговременно не вывело людей из дома, и дал сигнал подразделениям на вход в здание. Вен заметил еще как минимум два отделения на крыше, забиравшиеся в эксплуатационные люки. В таких домах часто не было лестниц, а это значило, что каждый турболифтовый холл был потенциальным «полем смерти»; требовалось мужество, чтобы шагнуть из лифта в простреливаемое пространство. Но, как сказал Бену Лекауф, именно для этого нужна броня.

— Вирут, — приказал Шеву. – По моему сигналу всадишь светозвук в то окно, понял?

— Сэр, — откликнулся сержант, дослав гранату в подающий механизм гранатомета.

— Отделения, когда доберетесь до четвертого этажа, мы устроим им засветку отсюда. Начинайте обратный отсчет.

Ответа Бен не услышал. Ему и правда не доставало шлема с коммуникатором полного доступа. Но недостаток в техническом оснащении он почти компенсировал своими способностями чувствовать Силу. Когда он сосредоточился на разбитом окне, откуда до этого стреляли из бластера, он почувствовал внутри страх и враждебность. В общем–то, страх ощущался по всему зданию, почти наверняка это был совокупный ужас остальных жильцов, запертых внутри своих помещений.

— Когда мы нейтрализуем основные цели, мы проверим все помещения, просто для гарантии, — заявил Шеву. – Не уверен, что УБК опознало всех. Бен, можешь выполнить роль поискового дроида?

— Да, сэр!

Это больше не было игрой, но ему отчаянно хотелось сыграть свою роль в происходящем.

— И кого нам забирать в этом случае, сэр? – спросил Лекауф. – Всякого, кто имеет уголовное прошлое? Таких здесь почти целый квартал.

— Нет, только тех, кто может нам пригодиться, — ответил Шеву. – А то нам придется торчать здесь всю ночь.

Рейд проходил на удивление тихо. Бен видел в окнах редкие вспышки света, и слышал слабые звуки выстрелов бластеров. Казалось, весь квартал затаил дыхание, ожидая окончания схватки. Без связи с остальными солдатами роты «Браво», он не мог сказать, как далеко они проникли в здание, а Джейсен не только молчал, но вообще закрылся в Силе. Бен вообще не чувствовал его присутствия. Он задумался, не скрывает ли его Мастер – а Джейсен был мастером–джедаем, что бы ни говорил Совет – свое присутствие инстинктивно, в качестве защитного механизма.

Затем начал действовать Вирут, словно по сигналу кого–то невидимого, хлопнувшего его по плечу. Он нацелил гранатомет, и светозвуковая граната со свистом полетела к зданию. Даже в двадцати метрах от дома на Бена подействовал оглушающий грохот и ослепляющий свет, и только через несколько секунд он смог расслышать крики и треск бластерных разрядов, когда солдаты начали штурм квартиры.

Наступила полная тишина. Шеву приподнял голову, словно прислушиваясь, и от донесшегося откуда–то изнутри тихого плача ребенка волосы Бена встали дыбом.

— Хорошо, — сказал Шеву. – Две объекта нейтрализованы, двое не обнаружены. Бен, со мной. Давай–ка заберемся туда через крышу.

Каждая квартира, добровольно открывшая двери для проверки, была наполнена подозрительными и враждебно выглядевшими личностями, которые явно не впервые сталкивались с визитами властей. Однако Бен не ощущал целеустремленной либо явной угрозы. Он старался держаться ближе к Шеву, и когда они прошли через очередную дверь, рядом с одной из квартир стоял, пригнувшись, Джейсен, споря о чем–то с солдатами из 967–го отряда. Кивком он подозвал Бена к себе.

— Что ты там чувствуешь, Бен?

Подросток закрыл глаза и представил комнаты, находившиеся за двустворчатой дверью. Он уже насмотрелся на то, как выглядят изнутри квартиры в этом доме, чтобы представлять себе план этой. Когда Бен сконцентрировался, он ощутил покалывание в горле, означавшее присутствие непосредственной угрозы, а его разум потянуло в одну из комнат, где находились мужчина и женщина – он почему–то это точно знал – у которых была какая–то зловещая цель.

— Мне тоже не нравится это ощущение, — сказал Джейсен. Казалось, он очень обеспокоен этим. Бен подумал, что Джейсен вообще–то должен был уже привыкнуть к этому времени иметь дело с насильственными устремлениями. – Думаю, это два наших пропавших объекта.

— Старомодным способом, сэр? – один из солдат показал рулон детонаторной ленты.

— Попробуем РДВ, — заявил Джейсен, активируя световой меч. Сопровождавшие его солдаты рассредоточились по обеим сторонам двери. – Вы ведь это так называете? «Резкий джедайский вход»? Ладно, сейчас будет вам «резкий…»

Стоя в добром метре от двери, он поднял левую руку, затем опустил ее, проведя вдоль линии соприкосновения створок, не касаясь их. Створки резко разошлись в стороны, ударившись в стенки ниш по обеим сторонам дверного проема, в этот момент световой меч Джейсена, казалось, по собственной воле отразил красные бластерные разряды, вылетевшие из глубины квартиры. Бен не учел, что не стоит стоять рядом с ним, и Шеву дернулся, чтобы оттащить подростка в сторону, но тот смог отразить случайный разряд и ушел за спину Джейсена.

Находившиеся внутри двое – как и почувствовал Бен, это были мужчина и женщина – прицелились в Джейсена, однако бластеры вылетели из их рук, словно выдернутые рывком невидимого противника.

Женщина, возрастом примерно, как мать Бена, с зачесанными назад черными волосами и татуировкой вокруг одного глаза, рванулась, пытаясь схватить что–то – наверняка еще один бластер – однако Джейсен, используя Силу, отшвырнул ее в сторону, прижав к стене. Мужчину отбросило на кресло, в которое он со стоном врезался. Внутрь проскочили солдаты, обоих пленников заковали в наручники и увели.

Шеву снял шлем и вытер лоб тыльной стороной перчатки.

— Вам стоит дать нам список ваших обязанностей, сэр, — сказал он с легкой улыбкой. – Никак не могу приноровиться к вашим фокусам.

— Я сам иногда не могу, — откликнулся Джейсен. Он повернулся к Бену. – Ты как?

— В норме, — сказал тот.

Все закончилось, до поры до времени. Они могли возвращаться на базу. Бен почувствовал дрожь в ногах, которая всегда возникала у него после всплеска адреналина, а облегчение почти вызвало слезы. Он слегка прикусил губу.

— Несколько дней назад ты собирался что–то мне рассказать. – Казалось, Джейсен всегда знал, что чувствует Бен. Он точно знал, когда следует задать вопрос, чтобы подростку было сложно удержаться от ответа. – Помнишь?

— О чем?

— Скорее, о ком.

«Ага. Барит». Бен снова заколебался. Барит никого не застрелил, однако он очень старался это сделать. Было ли правильным решением сдать его? Его могли уже интернировать или депортировать. Но может, и нет. И какую бы симпатию Бен к нему ни испытывал, тот вполне может попытаться снова.

«Ты участвуешь в этом. Ты знаешь, что поставлено на карту. Ты здесь не за тем, чтобы нравиться другим. А еще ты нужен Джейсену. Нужно быть с ним честным».

— Есть семья по фамилии Сайя, — сказал Бен. – Они владеют мастерской.

Глава 12

— Мирта Гев вызывает Айлин Хабуур

Возвращаюсь на Корускант

Не получила ответа на предыдущие сообщения

Пожалуйста, подтверди место встречи

Достала «Сердце огня»… —

Текстовое сообщение Мирты Гев на коммуникатор подозреваемой Айлин Хабуур, перехваченное подразделением коммуникационного контроля и переданное для изучения полковнику Соло

Квартира Джейсена Соло, зона Ротанда

С кореллианцами вы можете быть уверены в одном – если вы собьете их с ног, они будут вставать снова и снова.

Джейсен был слишком озабочен антитеррористической деятельностью, чтобы тратить время на отслеживание того, что может предпринять Тракен Сал–Соло со стратегической точки зрения: по идее, этим должно было заниматься Разведуправление флота. Однако он знал, что «Балансир» останется проблемой до тех пор, пока не будет уничтожен, и этим утром дядюшка его не разочаровал.

С некоторых пор Джейсен был в числе тех миллиардов корускантцев, чье утро начиналось, еще до первой чашки кафа, с включения головизора на новости НРГ, чтобы узнать, насколько больше стала вероятность войны.

В это утро НРГ показывал интервью Кореллианских Голоновостей с Сал–Соло, в котором он объявил о скором начале работ по восстановлению рабочего состояния Балансирной станции.

Джейсен не был уверен, имеет ли Сал–Соло возможность сделать это, или сколько времени на это потребуется, но время было выбрано идеально. Если это заявление не убедит членов Альянса санкционировать блокаду Кореллии, то тогда их вообще ничто не способно убедить. Удар по орбитальным заводам Кореллии позволил бы достичь большего и намного быстрее, но он понимал, что и блокада со временем позволит достичь тех же целей.

Однако лишнее время означает лишние жертвы и больший хаос. Джейсен привык считать, что время лечит. Он ошибался.

Забыв о кафе и завтраке, он оставил Бена отсыпаться после ночной операции и направился прямо в Сенат. Ниатхал, «ранняя пташка», его опередила. Джейсен нашел ее в кабинете Омаса и понял, что у него с одмиралом на уме одно и то же.

Омас как раз смотрел головизор, стоявший в его личном кабинете, и включенный теперь постоянно.

— Дипломатия через голоновости, — раздраженно сказал он.

Ниатхал кивком предложила Джейсену сесть рядом с ним – небольшая психологическая демонстрация единства перед лицом Главы Государства, не желающего принимать необходимое решение.

— А вы ожидали, что Сал–Соло возьмет коммуникатор и спросит вас разрешения снова начать работать над восстановлением «Балансира»?

Джейсен незаметно покосился на нее. Сейчас выражения ее лица стало интерпретировать не труднее, чем эмоции. Адмирал была довольна.

— Не думаю, что у нас есть выбор, — сказал он. – Мы не можем это проигнорировать.

— Терпеть не могу эту формулировку, — Омас выключил звук. – Поскольку в наши дни это обычно правда.

— Я собираюсь использовать два флота для изоляции Кореллии, — сказала Ниатхал. – Прошу вашего разрешения на отзыв с учений во Внешнем Кольце Третий и Пятый флоты.

На лице Омаса было выражение покорности судьбе, однако сталь в его голосе говорила обратное. – Для этого мне прежде нужно получить санкцию Сената.

— Выведение двух флотов на позиции для начала блокады потребует времени. Вы начнете процесс согласования в Сенате, а мы начнем организацию переброски. Таким образом, к моменту получения санкции мы будем готовы к развертыванию

— «Мы»? – многозначительно спросил Омас, глядя на Джейсена.

— Силы Обороны, — сухо ответила Ниатхал.

«Что ж, Глава государства, в конце концов, вы поняли» — подумал Джейсен. – «Да, мы приняли ту или иную сторону, и она – не на твоей стороне».

— Не опережайте события, — заметил Омас. – Мне придется представить это как предложение в связи с чрезвычайной ситуацией. Мы должны убедить поддержать нас остальных членов Альянса.

Однако этот результат был неизбежен, насколько это касалось Ниатхал. Джейсен вышел за адмиралом в коридор, и они направились в ее кабинет, находившийся в дальнем конце зала совещаний. Оба не говорили ни слова, пока за ними не закрылись двери кабинета, и мон–каламари не нажала несколько кнопок на ее рабочем столе.

— Просто для гарантии, — отметила она. – Это защищенная линия, которая не проходит через центр связи Космофлота.

— Вы ведь собираетесь отозвать эти два флота уже сейчас, так?

— Мне не требуется санкции Сената, чтобы изменить место проведения учений.

— Значит, вы просто вернете их для проведения учений… на базе.

— Почти, — адмирал нажала еще несколько кнопок. – Нет смысла давать врагу время подготовиться к блокаде, поскольку это просто увеличит ее продолжительность. Я уже спланировала порядок осуществления блокировки.

— Зона полного запрета полетов?

— Нет, две зоны. Вторая предназначена для того, чтобы не дать Кореллии возможность пополнять запасы «Балансира» с других планет системы. Если мы полностью положимся на изоляцию Кореллии от других звездных систем, потребуются годы для того, чтобы эмбарго дало эффект. Однако если они не смогут доставлять материалы на «Балансир», это позволит намного быстрее завершить это дело.

Джейсен подумал о большом количестве орбитальных заводов, окружавших планету.

— Это означает необходимость создания двух линий заслона в качестве «чистых зон».

— Именно поэтому мне потребуются два флота. Я собираюсь довести этот план до командующих флотами. Они займут позицию в нескольких часах лета от Кореллии и к моменту, когда Сенат скажет свое слово, будут готовы к развертыванию.

— Вы уверены, что им можно доверять?

— Они оба – мон–каламари. Да, я им верю.

— Омас начинает трусить.

— Он может трусить сколько угодно, но Сал–Соло не просто отказывается разоружиться, он перевооружается. Я думаю, что это все же должно привлечь внимание Альянса.

Джейсен услышал внутри голос Лумайи, напоминавший ему о неизбежности происходящего, и что если он примет свою роль – свой долг – в этом, то сможет восстановить порядок в галактике.

Он подумал о пяти годах, которые провел, изучая скрытые философии Силы, и задумался, что еще могла показать ему Лумайя, чтобы сделать его истинным Повелителем–ситхом. Он не представлял, что это может быть. Значит, он просто воспользовался неясными идеями и мыслями, которые возникли в его голове, не зная их источник или значимость, но с готовностью допуская, что ключом к ним может быть его интуиция.

Он полагался на инстинкт, а не на разум.

«Чувствуй, а не думай».

Даже джедаи учили его этому.

«Видишь, ты уже даже не считаешь себя джедаем».

Джейсен не имел ни малейшего понятия, чей это был голос – его собственный, Лумайи, чей–то еще – однако уступил ему.

— Я хотел бы участвовать в осуществлении блокады, — заявил он.

Ниатхал спроецировала на стену голокарту Кореллианской системы и отошла, чтобы изучить ее. – Вы пилот истребителя, так? Как и ваша сестра.

— Я хотел бы получить командную должность.

— Командовать кораблем?

— Эскадрильей. Я удивил вас, не так ли?

— Я полагала, что вы уже занимаете довольно существенный пост, в качестве руководителя Гвардии Галактического Альянса.

— Я бы хотел показать, что я готов сражаться и в первых рядах, — сказал Джейсен.

— Думаю, все и так осведомлены об этом из вашей боевой биографии.

— Это не была война против родного мира моего отца.

— А–а, предельная проверка лояльности, — протянула Ниатхал.

— Можно и так сказать.

— Хорошо. Вы получите под командование временное подразделение. Оно будет включать и эскадрилью, которой руководит ваша сестра. Ситуация, когда один полковник командует другим, необычна, но не исключительна. Если уж это не продемонстрирует, что семья Соло ставит нужды государстве выше семьи, не знаю, что вообще может это сделать.

«Дело не только в этом. Я должен заручиться уважением и поддержкой не только какого–то одного адмирала. Я должен сделать так, чтобы рядовой состав и нижние чины тоже воспринимали меня, как одного из них, просто на случай, если вы не сможете заручиться их поддержкой… или измените свое мнение обо мне».

— Благодарю, адмирал.

Ниатхал молча улыбнулась ему и движением пальца переместила значки боевых кораблей на карте.

— Пожалуй, пришло время прекратить учения. – Значки кораблей превратились в трехмерную сеть, окружавшую Кореллию, и отделявшую планету от ее промышленных комплексов, которые практически в полном объеме находились на орбитальных станциях, далеко от приятно сельской планеты. Желание кореллианцев сохранить нетронутую сельскую местность свободной от промышленной застройки теперь сделало их уязвимыми. – Пятью днями раньше я отправила сообщение «О.У.». Теперь командующие знают, что я планирую.

Ниатхал подошла к вмонтированному в стол комплексу связи и начала набирать сообщение, которое начнет полномасштабную войну. Ирония состояла в том, что таким сообщение обычно производится прекращение военных маневров.

Джейсен смотрел на маленький экран, где программа шифрования превратила четкий текст сообщения в безопасный алгоритм.

«О.У… О.У… О.У»

— Окончание учений, — заметила Ниатхал. – И начало настоящей войны.

«Раб 1», на пути к Кореллии

— В чем дело? – спросил Фетт.

Мирта сидела, прикусывая губу. Эта привычка была незаметной, но Фетт привык замечать мелкие подробности. Охотник обязан это уметь.

— Куда мы направляемся?

— На Кореллию.

— Ты же сказал – на Корускант?

— Нет, про Корускант сказала ты. – Фетт переключил навигационный экран на трехмерное изображение, чтобы она могла видеть карту, засветившуюся над приборной панелью перед обзорным экраном. – У меня есть еще дела на Кореллии.

Она замолчала, и, учитывая ее немногословность на протяжении их совместного путешествия, его это не удивило. Но что–то ее взволновало.

Возможно, это касалось сообщений, которые она продолжала посылать на Корускант. Айлин не отвечала на них. Фетт поразмыслил, когда Мирта сообразит, что отслеживание входящих и исходящих сообщений с борта «Раба 1» — даже посланных с личных коммуникаторов – является частью охранных систем корабля. Возможно, пора слегка прижать ее.

— Я не могу связаться с моим заказчиком, — наконец, сказала Мирта.

Что ж, очко в ее пользу за честность.

— Возможно, она просто не хочет платить. Она заказала только ожерелье, или у тебя есть для нее информация?

— И информация тоже.

— Ты ведь не настолько глупа, чтобы передать ей эту информацию по коммуникатору?

— Нет.

— Тогда она заплатит.

— Я… я больше беспокоюсь за ее безопасность. У нее есть заказ.

«Я знаю».

— Да уж, мертвые заказчики не могут заплатить.

— Точно. – Однако в голосе Мирты в какой–то момент прозвучала нотка слабости и страха. Возможно, она и не была настолько опытным охотником за головами, каким старалась себя представить.

Фетт решил, что Айлин слишком опытный исполнитель, чтобы рисковать выходить на связь в то время, когда она выслеживает кого–то вроде Хэна Соло. В конце концов, она была его дочерью: часть его генов наверняка сыграли свою роль в том, что она стала тем, кем стала. И немногие охотники за головами имели достаточно кредитов, чтобы позволить себе приобрести оборудование для защищенной связи.

«Она все равно будет где–нибудь там».

Он открыл собственный коммуникатор. Не имело значения, если Мирта это услышит.

— Бевиин, — вызвал он. – Бевиин, у меня есть работа, и я хотел бы обсудить ее с тобой.

Прошло некоторое время, прежде чем тот вышел на связь. – Манд’алор?

— Бевиин, Тракен Сал–Соло хочет, чтобы мы сражались за него. Защита Балансирной станции.

— Да, это уже во всех новостях. Этим утром по НРГ показали его заявление о восстановлении станции, в очередной раз. Вот–вот вспыхнет война. Сын Соло – глава секретной полиции Альянса, а кореллианцы очень а’денла[11] в этом…

— Собери столько коммандос, сколько сможешь. Встретимся на Дралле через два дня в баре Халина.

— Он закрылся пять лет назад. Можно в баре Зеррии. На той же улице.

«Я отстал от жизни. Слишком много времени на Тарисе».

— Ладно, тогда там.

— К тому времени я, вероятно, смогу собрать полдюжины человек. Почти все остальные уже вернулись на Мандалор.

«Шесть? Только шесть! Они что, слишком заняты, чтобы выполнять свою работу?»

— Почему?

— Время сбора урожая. Довольно много из нас имеют фермы.

— Разве этим не должны заниматься женщины? – У Бевиина была приемная дочь. Фетт не помнил ее имени, но был уверен, что та была достаточно взрослой, чтобы работать на ферме. – Что стало с группой быстрого реагирования?

В голосе Бевиина появился ощутимый холодок. – Если бы шла настоящая война, мы были бы быстрее.

Фетт почти растерялся от мысли, что находящиеся под его командованием подразделения мандалорцев занимаются чем–то настолько банальным как фермерство. Он никогда особо не размышлял, что они делают, когда не участвуют в боевых действиях. А ведь у них есть жены, дети, своя жизнь.

— Тогда собери за два дня всех, кого сможешь.

Фетт отключил связь. Мирта уставилась на него, явно шокированная.

— Что, не одобряешь идею сражаться за Кореллию?

Она пожала плечами. – Я просто подумала, что ты не слишком–то хорошо осведомлен о том, что происходит на твоей планете, учитывая, что ты – Мандалор.

— Я там даже не живу.

— Юужань–вонги потрепали Мандалорский сектор не меньше, чем другие, Фетт. – Впервые она обратилась к нему по имени. – Восстановление идет до сих пор. Ты знаешь, что означает твое имя? Вхетт – это «фермер» на мандо’а.

— Мне это известно. — «Папа родился на планете Конкорд Даун. Он говорил, что его семья была из фермеров пограничья. Но как тогда он получил мандалорское имя?» — Хотя я сам скорее солдат.

— Как ты правишь нацией, если не знаешь о ней самых простых вещей?

— Это не нация, и я не управляю. Я номинальный руководитель, когда нет необходимости воевать, и главнокомандующий, когда воевать приходится.

— Наемник для собственного народа.

— Ценю иронию.

— Ты отстал от жизни. Все больше мандалорцев возвращаются домой.

«Дом, да». – Нас вообще не так много. И что такое дом?

— Ты даже не знаешь, сколько всего Мандо’эйд, так? Очень много. Это не только твои войска и охотники за головами. Это люди, которые сохранили свою культуру, даже находясь на другом конце галактики. Так же, как твой отец был усыновлен Джастером Мериэлом, передавалась и мандалорская культура.

— Ты много знаешь обо мне.

— Очевидно, больше, чем ты сам знаешь о себе. – Мирта была явно сердита. Фетт видел ее покрасневшие щеки, а ее голос стал резким и более высоким. – Мой папа говорил, что Манд’алор должен быть отцом для своего народа.

— Я не нуждаюсь в лекции об ответственности от какой–то девчонки.

— Что ж, учитывая, что твоя собственная дочь хочет тебя убить из–за того, что ты бросил ее и ее мать, понятно, что ответственность – не самая сильная твоя черта.

Фетт был привычен к страху, почтению, поклонению в отношении себя. Он не часто встречался в своей взрослой жизни с пренебрежением – или, по крайней мере, это было очень недолго. Мирту, похоже, не заботило, что он вполне может выбросить ее наружу через шлюз.

«Мой ребенок. У меня было то, что так хотел папа, а я выбросил это из своей жизни».

— Мне было шестнадцать, — сказал он. – Синтас было восемнадцать. Единственными женщинами, которых я встречал в детстве, были каминоанка и охотница за головами – оборотень. Это едва ли дает достаточно знаний о том, как быть хорошим семьянином. Хотя я пытался.

— Да уж.

Фетт никогда не позволял себе разозлиться. Злиться можно, когда есть кого любить; а единственным человеком, которого он когда–либо любил, был его отец.

Но эта девчонка задела его за живое. – Может, если бы моему отцу не отрубил голову джедай прямо на моих глазах, я бы вырос славным парнем.

— Тяжело терять родителя.

— А где твои?

— Папа мертв.

— А мать?

— Давно ее не видела.

— Со временем ты станешь такой же, как я, девочка.

— Уже, — отозвалась Мирта. – Уже стала.

Больше сказать было нечего. Он и так сказал слишком много; и ему придется предупредить Бевиина, чтобы тот не упоминал о том, что они знали: Айлин охотится на Хэна Соло. Фетт проложил курс на Дралл и задумался о том, что он скажет Айлин, когда, наконец, встретится с ней.

Впервые в жизни он подозревал, что первыми словами будут «прости меня».

Зал Высшего Совета джедаев в Храме джедаев, Корускант

Люк знал, что ситуация достигла того предела, после которого он никак не мог удержать Альянс от войны с Кореллией; оставалось только минимизировать ущерб. Блокада оставалась наименее разрушительным вариантом.

Он уже решил, что не будет добиваться от Кэла Омаса, чтобы прекратил балансировать на грани войны. Люк даже не был уверен, что Омас сможет это сделать, если и захочет. Так же, как, должно быть, это происходило уже много раз в преддверии войны, в течение тысячелетий – члены Совета джедаев сидели по краям круглого зала, и, похоже, ждали его слова.

Здесь присутствовал и кореллианец Корран Хорн – непреклонный и спокойный. По крайней мере, у Джейсена хватило такта не проводить репрессивных мер и в отношении старшего для него мастера–джедая.

— Я считаю, что мы исчерпали возможности дипломатии, — начал Люк.

— Блокада всего лишь заставит другие системы присоединиться к Кореллии, — заявил Хорн. – И не думайте, что это только игра моего воображения, из–за того, что я кореллианец. Я, так же как и вы, просто читаю настроение.

— Прямое нападение на Кореллию к иному исходу также не приведет. А позволить Кореллии следовать своим путем поощрит остальные правительства последовать ее примеру.

— Тогда единственный оставшийся вопрос состоит в том, какова будет роль совета джедаев в происходящем.

— Та же, что и всегда, — отозвался Кайл Катарн. – Поиск мирного решения, и готовность сражаться за Альянс, если к нам обратятся.

Вмешалась Силгхал. – Со всем уважением, Мастер Скайуокер, есть вопрос, который мы явно не хотим поднимать.

— А именно?

— Действия Джейсена Соло.

Люк старался не смотреть на Мару. Она сидела сбоку, пристально глядя на экран инфопланшета, стоявшего на столе перед ней, и не собиралась использовать свою должность секретаря Совета, чтобы заявить Силгхал о необходимости соблюдения формальностей для поднятия этого вопроса. Мара никогда не отличалась рабской приверженностью к соблюдению процедурных вопросов.

— Если вы хотите это обсуждать, давайте уточним, — Люк сдержал рефлекторное желание повернуться к Маре и сказать «Видишь? Они тоже это заметили». Он прекрасно понимал, что видит. Единственная причина, по которой он ничего не предпринимал в отношении Джейсена, были интересы его семьи, и желание мирно общаться с Беном и Марой. И это было не очень хорошо. – Думаю, мы все обратили внимание на значительную роль Джейсена в событиях, касающихся кореллианской общины.

— Поскольку вы достаточно откровенны, чтобы это сказать, могу ли я спросить – нет ли у вас дурных предчувствий в отношении ситуации, когда в таких действиях относительно гражданских лиц замечен джедай? – Силгхал явно испытывала неловкость, но Люк высоко оценил ее храбрость, с которой она оспаривала его суждения, когда никто больше, похоже, не желал обратить внимание, что его племянник ведет себя недостойно по меркам джедая – по любым меркам. – Когда его сопровождает ваш собственный сын?

«Я – Гранд–мастер. Я должен выполнять свои обязанности. Прости, Мара».

— Я очень обеспокоен этим.

Послышался общий вздох.

— Правда? – спросил Кип Даррон.

— Я не контролирую Джейсена. Фактически он существует вне ордена джедаев, и он не является учителем Бена, а тот, в свою очередь – его учеником.

Люк почувствовал – и увидел – как взгляды одиннадцать пар глаз скрестились на Маре. Он понимал, что было не очень правильно выставлять семейный спор на обозрение Высшего Совета, но сейчас это было уже не просто супружеские разногласия о том, как следует воспитывать ребенка. «Джейсен вступает на темный путь. И я должен отстаивать свои убеждения».

Мара подняла голову. Спокойное выражение ее лица больше походило на пермабетонную маску. – Не уверена, что мне стоит участвовать в этой дискуссии. Я – заинтересованная сторона.

— Поставим вопрос по–другому, — сказал Катарн. – Это позор для ордена джедаев – видеть, как сын и племянник Гранд–мастера вышибают двери домов вместе с парнями в черном.

— Но вы признаете, что Гвардия Галактического Альянса действует в соответствии с законом?

— Да, хотя это очень неприятно. – Катарн и Силгхал теперь критиковали его вдвоем, целеустремленно, хотя и вежливо, словно чувствуя облегчение оттого, что их беспокойство не является надуманным. – Но наше наибольшее беспокойство связано с участием в этих действиях джедаев.

«Ага. Мы». В этот момент Люк разрывался на части: ему придется или оскорбить жену, либо обмануть Высший совет из–за собственных страхов. Не имело значения, что его слово было здесь законом. Он понимал, что вступил на тонкий лед.

— Мое тоже, — сказал, наконец, он. – Я попрошу Бена не участвовать в операциях Гвардии.

— Ему только тринадцать, — заявил Даррон. – Вы должны приказать ему.

Мара промолчала, но Люк чувствовал, что та закипает. Он понимал, что будет, когда собрание закончится. Хотя она была достаточно тактичной, чтобы не спорить с ним перед Высшим Советом.

— Джейсен явно популярен у общественности, — осторожно продолжил Даррон. – И из присутствующих здесь не один впадал в определенные крайности и все же смог вернуться, так что, возможно, нам стоит попытаться помочь ему стать в большей степени солидарным с орденом.

— То есть? – спросил Люк.

— Пора присвоить ему ранг мастера. Мы все знаем, на что он способен.

Внезапно в сознании Люка возник образ его отца. Ощущение «дежа вю» было с одной стороны успокаивающим, поскольку Вейдер смог искупить свои грехи, а с другой – ужасающим, из–за того что Вейдер тоже когда–то был очень одаренным джедаем и хорошим человеком, но все же перешел на темную сторону Силы. Как, не исключено, перешел и Джейсен. Люк чувствовал это.

«Это не чувство неудовлетворенности от того, что он не является мастером–джедаем. В нем чувствуется тьма. И он не единственный источник темноты, который я ощущаю».

Люк размышлял, почему Лумайя вернулась, и понимал, что уж явно не для того, чтобы увидеть, насколько изменилась родная планета за время ее отсутствия.

Но сейчас было не время упоминать о ней. Он вернулся к размышлениям о статусе Джейсена в ордене.

— Мне стоит об этом подумать, — сказал Люк.

Вскоре после этого собрание закончилось. Мара не сказала Люку ни слова, даже когда они были уже вне пределов слышимости, и сидели в спидере, возвращаясь в свою квартиру.

— Я хочу, чтобы Бен держался подальше от Джейсена, — заявил, наконец, Люк.

— Милый, мы уже обсуждали это…

— Мне жаль, что это вплыло на Совете, но я не могу больше закрывать глаза. Это должно прекратиться сейчас. Тринадцатилетний подросток не должен участвовать в рейдах в рядах секретной полиции Джейсена.

— Или вообще быть рядом с Джейсеном, так?

— Мара, это уже видят все.

— У него неудачный роман.

— Неудачный роман? Он интернирует кореллианцев! Ты слышала Силгхал. Я ведь не брежу. Ты говорила с Леей? Или с Хэном? – «Не стоит упоминать Джейну». – Я уже несколько дней ни слова не слышал от собственной сестры и лучшего друга. Если ты правда считаешь, что в поведении Джейсена нет ничего странного или тревожного, открой коммуникатор, свяжись с Леей и спроси, как считает она.

— Ладно, и если она скажет «да, мой сын превращается в Палпатина», что делать нам? Забрать Бена силой?

— Если потребуется – да.

— Когда ты в последний раз разговаривал с Беном?

«Слишком давно». – Когда он попал под облако слезоточивого газа.

— Ну а я часто с ним разговаривала, и могу сказать, что он изменился. Он счастлив, его уважают, и он стал спокойным. Он вырос, Люк. И это заслуга Джейсена.

— Что ж, Джейсен — молодец. Но я все равно не хочу, чтобы он обучал нашего сына.

— То есть ты готов сказать Бену, что он может снова замкнуться в себе.

— Да.

— А затем ты будешь думать, кто будет его учить.

— Возможно, некоторое время этим придется заняться мне.

— Да уж, это сработает…

Собственно, как раз потому они когда–то пошли на это: никто не мог справиться с Беном лучше Джейсена. И с тех пор у Люка никакого прогресса не было. Но сейчас он может хотя бы попросить Джейсена не брать подростка на операции.

Что же касается самого Джейсена, которого сейчас все воспринимают именно как джедая, вышибающего двери… Люк не мог влиять на него. Население планеты было довольно его жесткими действиями. И даже если орден джедаев исключит его из своих рядов – каким бы то ни было способом – Джейсен был и останется чрезвычайно сильным адептом Силы, и это у него не отнять.

Пожалуй, лучше пусть он хотя бы числится в ордене, чем начнет открыто ему противостоять в случае его изгнания. По крайней мере, пока.

Мара была не глупа. Почему же она не желает признать, что Джейсен опасен?

— Милая, есть еще кое–что, что ты должна знать, — сказал Люк. – И эта новость не является хорошей.

— Хуже уже некуда.

— Есть куда. – Время пришло. Люк не мог больше удерживать это в себе. Сейчас он радовался наличию на Корусканте системы автопилотирования на аэротрассах, поскольку сомневался, что мог бы сейчас самостоятельно удерживать направление движения. – Вернулась Лумайя. Я не знаю, где именно или как, но она вернулась.

Глава 13

«…Если Кореллия не откажется от своего намерения восстановить работоспособность Балансирной станции, являющегося нарушением указания Сената о разоружении всех государств – членов Альянса, у меня не остается иного выхода, кроме как применить к ней меры принуждения в виде транспортной изоляции. Космическая блокада пространства Кореллии начнется завтра в 05:00, если не будут даны гарантии, что перевооружение производиться не будет. В случае начала блокады никаким космическим кораблям не будет разрешено прибывать или покидать Кореллию или ее орбитальные заводы…»

Глава государства Омас, выступление в Сенате в присутствии посла Кореллии

Флагманский корабль флота Альянса «Океан», система Кореллии,

04:59 по времени Корусканта

Адмирал Че Ниатхал глянула на хронометр, затем подняла глаза на переборку мостика, проверяя показания приборов.

— Есть сигнал?

Джейсен не заметил, чтобы в течение этого часа глаза флаг–адъютанта Вайо отрывались от панели связи. Если бы кореллианцы уступили, тот бы узнал.

— Нет, мэм, — ответил Вайо.

— Что ж, тогда это молчание можно понимать как «проваливайте», — заметила Адмирал. – Флагман, всем кораблям. Изоляционные меры вступили в действие. С этого момента Кореллия находится в блокаде.

Корабли заняли позиции в двух раздельных областях пространства: вокруг Кореллии на дистанции двести тысяч километров, и между поверхностью планеты и орбитальными промышленными комплексами, а также верфями – индустриальным сердцем Кореллии. Теперь Кореллия была отрезана от внешней торговли и, что еще более существенно, от собственных фабрик и энергостанций.

Через тактический голодисплей, изображение на котором являлось уменьшенной копией схемы, воспроизводимой в оперативном отделе флота, Джейсен наблюдал за развертыванием разнообразных кораблей, от разрушителей до быстрых патрульных катеров. Почти три сотни малых кораблей патрулировали теперь внутреннюю часть оцепления, готовые перехватить любой транспорт с поверхности Кореллии, направляющийся к орбитальным заводам. Вне орбитального кольца ждали неизбежного разрушители и крейсеры.

— Кто–нибудь делает ставки на то, кто первым придет на помощь Кореллии? – спросил Джейсен у Вайо. Он знал, что команды не смогут удержаться от подобного развлечения.

— Явные фавориты – Джабиим и Ротана, — не моргнув глазом, ответил Вайо.

— Ротана? – Вообще–то, чемпионом в «заплыве против течения» всегда был Джабиим. Бескомпромиссность была для этой звездной системы, можно сказать, национальным видом спорта. – Почему именно Ротана?

— Эти явятся больше для того, чтобы наблюдать, чем оказывать поддержку Кореллии. Как–то связано с конкуренцией их космоверфей.

Ниатхал следила за голокартой и ждала. Через пространство Кореллии каждый день пролетали миллионы кораблей; первый конфликт должен произойти уже очень скоро.

— Я хотел бы спросить, почему верховный главнокомандующий находится здесь, а не наблюдает за происходящим из оперативного отдела флота, — тихо сказал Джейсен.

— По той же причине, по которой на переднем крае находится и руководитель Гвардии Галактического Альянса. – Ниатхал смотрела на неестественно застывшую карту пространства, где должны были отображаться сигналы ретрансляторов тысяч коммерческих кораблей, летевших по делам. – Чтобы меня видели.

«Океан» гудел и вибрировал механическими звуками тысяч работающих систем корабля, воспринимаясь Джейсеном почти как живое существо. Завораживающее ощущение – находиться так близко к чему–то, что не было связано с живой материей, и по этой причине не было открыто его восприятию Силы. Он мог лишь физически воздействовать на «Океан» с помощью Силы, но не чувствовал его.

Джейсен поискал Бена в Силе, усиливая свое присутствие, чтобы подбодрить его. Сейчас подросток был на Корусканте, в безопасности на попечении капитана Шеву. Он хотел сопровождать Джейсена, но тот сказал, что ему требуется посредник, который останется с Гвардией. Бену очень нравился его новый статус члена команды, которая уважала его способности, и его не потребовалось долго убеждать.

Впервые мальчик избавился от нависающей тени его отца. Сейчас Бен по–настоящему поверил, что является не просто сыном Скайуокера, а личностью сам по себе. Джейсен восхищался его стойкостью: он знал по себе, что значит быть отпрыском семьи политических знаменитостей, но быть Соло было не сравнимо с удушающим ожиданием от статуса сына Люка Скайуокера.

— «Анста» засек цель на расстоянии пятьсот тысяч кликов[12], мэм, — сообщил связист.

Ниатхал даже не дрогнула. – Значит, первый укус получит адмирал Чеб.

Кучей палуб ниже, в ангаре, Джейсен чувствовал беспокойство Джейны. Он знал, что его тревогу она ощутить не может, поскольку Джейсен закрылся в Силе, скрыв себя от обнаружения. Секунду он боролся с желанием потянуться в Силе на много световых лет, в Хайпанское скопление, чтобы мягко коснуться Тенел Ка, но все же не осмелился. Джейсен старался даже не думать о ней. Даже мысли могли поставить ее под угрозу обнаружения, если он будет неосторожен. С уверенностью судить о возможностях Лумайи в Силе все еще было нельзя, и поэтому Тенел Ка и Аллана подвергались гораздо большей опасности, чем он сам.

Пришло время произвести правильное впечатление на те тысячи офицеров и рядовых, которые служат в оперативной группе флота Альянса, задействованной для осуществления блокады.

— Мэм, прошу разрешения привести «Разбойничью эскадрилью» в пятиминутную готовность к запуску.

— Разрешаю, полковник Соло.

По кораблям репутация распространяется как пожар. Джейсен четко осознавал, какой репутации хотел добиться сам: офицера, который никогда не уклоняется от выполнения своих обязанностей, и который никогда не попросит кого–либо сделать то, чего не сделал бы сам.

Такое отношение прибавляет друзей. А Джейсен знал, что в последующие месяцы ему потребуется каждый из них.

Тюремный блок строгого режима, штаб–квартира Гвардии Галактического

Альянса, Корускант

Бен проверил коммуникатор и обнаружил пять непринятых звонков от отца. Рядом с Джейсеном у него было чувство защищенности от давящего присутствия Люка, а сейчас он ощущал себя одиноким и загнанным.

Он был уверен, что отец мог ощущать, где он находится, и злился из–за этого. У Бена было такое чувство, у него не было никакой частной жизни. Но пока вмешательство состояло только из звонков, хотя Люк наверняка знал, что Джейсен участвует в осуществлении блокады.

Бен сосредоточился на деле, которым занимался: учеба у капитана Шеву. Сейчас тот спорил с другим капитаном, Гирданом: очередная тихая сердитая дискуссия, которыми отличались взрослые.

— У нас есть определенные правила, — заявил Шеву. – И пока Сенат не объявит, что правила изменились, я буду им следовать.

— Ну да, посмотрим, как вы будете следовать такой высоконравственной позиции, когда кто–нибудь будет убит, а мы могли это предотвратить.

— В течение суток заключенные освобождаются от допроса на пять часов. Вы хотите делать по–другому? Не в мое дежурство.

Мужчина и женщина, которых они тогда задержали в жилом доме на нижнем уровне, содержались в раздельных камерах. Мужчина оказался заурядным кореллианским агентом – возможно, по имени Бароу, возможно, нет – и его вычислили через базу данных Разведки Новой Республики. Женщина, судя по татуировке на лице, была киффаркой, по имени Айлин Хабуур. Шеву забрал у нее коммуникатор и с момента ее ареста на него пришло три сообщения, все от кого–то по имени Мирта Гев.

Шеву добился своего. Гирдан удалился.

— Тебе не обязательно оставаться, — сказал Шеву, набирая пароль на двери в камеру.

Бен боялся, что если он вернется в квартиру, его найдет отец и будет спорить с ним, а он не сможет доказать свою правоту. Или это – или будет конфликт, а Бен ненавидел конфликты. – Возможно, я смогу помочь.

Дверь отъехала в сторону. Шеву окинул его сомневающимся взглядом. – Это всего лишь обычный допрос, какие мы проводили в УБК. Если ты сможешь воздействовать на разум – отлично. Если нет – ничего страшного.

— Вы знаете, что мы можем это делать?

— Так или иначе, не думаю, что это засекреченная информация.

Айлин Хабуур сидела за столом, положив руки перед собой. На запястьях были наручники, а лицо все еще носило следы потасовки, сопровождавшей ее арест. Татуировка, окружавшая ее левый глаз, заставляла нервничать, а сама она выглядела самой жесткой женщиной, которую когда–либо видел Бен: жилистая, неулыбчивая, с тонкими, но мускулистыми предплечьями, которые придавали ей вид профессионального душителя.

— Итак, мэм, — сказал Шеву, усаживаясь перед ней. – У вас очень сомнительные знакомства.

— Быть охотником за головами не является преступлением.

— Зависит от того, на кого вы охотитесь.

— Находиться в одной квартире с кореллианцами тоже не преступление, но, как я погляжу, вы хотите это поправить.

— Послушайте, мэм, вот, что мы сделаем, — тихо и вежливо продолжил Шеву. – Вы назовете мне убедительную причину, по которой вы находились рядом с кореллианским агентом, и имели при себе кое–какое серьезное оборудование, а так же почему вы решили устроить перестрелку с отрядом 967, и тогда я вас отпущу. В противном случае, я склоняюсь к мысли, что вы являетесь угрозой безопасности. В этом случае, вы будете гнить здесь, и это если вам повезет.

Хабуур с ледяным выражением лица откинулась на спинку сидения, затем покосилась на Бена.

— Зачем здесь этот парень?

— Тренировка.

— Да, вы рано начинаете дрессировать своих головорезов, здесь на Корусканте.

Шеву положил на стол перед Хабуур ее коммуникатор и инфопланшет. Бен наблюдал, чувствуя ее напряжение. В ней ощущалась какая–то несосредоточенность, словно ее враждебность и тревога были направлены на что–то, находящееся вне этой комнаты.

— Вам нравятся космические корабли по какой–то особой причине?

Хабуур пожала плечами. – Летать лучше, чем ходить.

— На вашем планшете много их изображений. – Шеву щелкнул кнопками и повернул планшет, показывая ей. – За кем вы следили?

Хабуур молча смотрела на него. Бен вытянул шею, пытаясь разглядеть изображения на экране, но под этим углом были видны лишь неясные очертания.

С той же скучающей и терпеливой интонацией, Шеву продолжил. – Опустите лишнее пуду, и скажите мне, зачем вы здесь. Если вас послали завалить какую–нибудь крысу со дна общества, то я слишком занят, чтобы об этом волноваться.

— Разве мне не полагается адвокат?

— В соответствии с предоставленными мне чрезвычайными полномочиями, нет. Вам не полагается ничего.

— Тогда, судя по всему, скоро вы будете стучать моей головой об стол.

— Хотите, чтобы я позвонил вашей подруге?

— У меня нет друзей.

— Той, которая продолжает посылать вам сообщения.

— Кто?

— Мирта Гев, — ответил Шеву.

Выражения лица Хабуур осталось прежним, но Бен ощутил слабый отблеск сильных чувств – страха, смятения, тоски – окутавших ее, словно энергополе. Шеву тоже это заметил. Интересно, подумал Бен, как могут не владеющие Силой замечать настолько хорошо скрытые реакции.

— Она ищет для меня кое–какие драгоценности. – Это походило на правду. Изменились и тембр ее голоса и ощущения Силы вокруг нее. – Ожерелье моей матери.

— Похоже, она его достала.

Хабуур ничего не ответила и продолжала, расслабившись, сидеть на дюрастальном стуле, однако было видно, как она сжимает и разжимает зубы. Шеву встал и жестом позвал Бена к выходу.

Закрыв двери, капитан сказал:

— Найди мне Гирдана. Хочу снова проверить эту Мирту Гев. Если она действительно летит сюда, я бы хотел лично встретить ее в столице, особенно если она вооружена так же, как эта дамочка.

— А ничего, что ей будет заниматься Гирдан?

Шеву слегка нахмурился. – Очень взрослый вопрос.

— Он очень скверный человек.

— Это тебе сказала Сила?

— Да.

— В точку. Он бывший сотрудник Разведслужбы Новой Республики. Он привык к другим правилам, чем те, которым следуют в полиции. – Формируя 967–й отряд коммандос Джейсен собрал вместе множество очень разных мужчин и женщин; некоторые даже вызывали у Бена страх. Он вполне видел те самые «культурные различия», как их называл Шеву, между представителями Службы разведки, полиции, и армии. – Но он не посмеет нарушить мой приказ.

— Понял, — должность Шеву была намного выше, не смотря на то, что звание у обоих мужчин было одинаковым. – Уже иду.

Шеву вернулся в комнату для допросов, а Бен направился искать капитана Гирдана, стараясь просто быстро шагать, а не срываться в бег. Он нашел его в гимнастическом зале казарм. Отряд 967, как вновь сформированное подразделение, еще не имел надлежаще обустроенной штаб–квартиры и размещался сейчас в учебном центре подготовки резерва Космофлота.

Гирдан, который в своей черной униформе всегда выглядел при исполнении, разговаривал с парой сержантов. Почему–то Бен лишь через несколько секунд заметил находившихся внутри других людей, сидевших рядами на полу, поджав ноги и с руками за головой. Некоторые из них выглядели людьми такого сорта, которых Бен избегал бы любой ценой, а другие выглядели вполне обычно. Большинство были мужчины.

— Последний улов, — заметил сержант. – Хорошая наводка, парень.

Бен, тем не менее, оглядел зал, тишину в котором нарушало тяжелое нервное дыхание людей, оглядел так, словно мог узнать одного из арестованных.

И он узнал.

Его взгляд остановился на светловолосом парне на несколько лет старше него. В рядах кореллианцев, арестованных этой ночью, сидел Барит Сейя, смотревший на Бена глазами, в которых горела ненависть.

— Да, отличная наводка, — рассеянно сказал Гирдан. – Для чего я тебе понадобился?

В этот момент Бен понял, что он уже никогда не будет ребенком. И жалел об этом больше всего на свете.

Глава 14

Ке барджурир гар’эйд, джагик’эйд кот’ла э далик’эйд котла’шайа. (Обучай сыновей быть сильными, а дочерей – быть еще сильнее)

Мандалорская пословица

Бар Зеррии, Дралл, система Кореллии

— Манд’алор! – воскликнул незнакомый Фетту голос. – Гал’гала[13]?

Солдат снял шлем и поприветствовал Фетта коротким официальным кивком. Серо–голубой шлем его бронекостюма был украшен угольно–серым отпечатком детской ладони – необычный контраст с верпинским ружьем, свисавшим с его левого плеча.

— Это Рэм, — представил его Бевиин. – Рэм Зеримар. Он наш лучший снайпер. Для деликатных заданий.

Зеримар вежливо кивнул. Фетт хотел было спросить его об отпечатке ладони, но не стал.

Мирта одарила Фетта очередным слегка неодобрительным взглядом. Он уже к ним привык.

— А еще он говорит, что хочет купить тебе выпивку, — сказала она.

— Позже. – Фетт кивнул Зеримару в ответ. «Даже мои люди не видели меня без шлема». – Сначала поговорим.

Нет ничего лучше полудюжины полностью экипированных мандалорских воинов для того, чтобы обеспечить свободный столик в переполненном баре. Бевиин представил всех: Зеримар, Бриик, Орэйд, Вевут и Талгал – единственная женщина среди них: и выглядела она так, словно могла бы есть на завтрак юужань–вонгов. За исключением Бевиина, никто из них не воевал против вонгов вместе с ним, и никого из них Фетт не знал. Он изучил их лица, а они с подозрением смотрели на Мирту.

— Охотник за головами, — сказал Фетт. – Мирта Гев. Отец – мандалорец.

Они тут же смягчились. Фетт заметил, как расслабились их плечи. Все одновременно пробормотали: «Су’кууе гар» — довольно логичное приветствие для воинов, означавшее буквально: «Значит, ты еще жив». Воины не ожидали от жизни многого, а зачастую и получали немногое.

— Так что вы думаете о защите Балансирной станции? – спросил Фетт.

Ответом было равнодушное молчание. Секунд пять он наблюдал, как они обдумывали сказанное и заподозрил, что если бы он не был Мандалором, они бы сплюнули, как от гнилого мяса.

Орэйд – коротко стриженый мужчина со сломанным носом и короткой бородкой–клинышком – положил руки на стол, поцарапав полированную поверхность. – А как считаешь ты сам?

— Я считаю Сал–Соло садистом и лжецом, пекущимся только о собственной выгоде, однако такими является большинство моих заказчиков. Кроме того, он проиграет, а проигравшие не могут платить. – «Да мне вообще не хочется этим заниматься. У меня есть дела поважнее». – Но я его выслушаю. Как на это смотрите вы?

— Без интереса, — заявил Вевут. Он тоже не был знаком Фетту: темнокожий, с заплетенными в косы длинными черными волосами, скрепленными золотыми кольцами, левую щеку пересекал впечатляющий шрам. Осушив свою кружку с элем, он щелкнул пальцами стоявшему рядом дроиду. – Может, нам стоит подождать и понаблюдать, прежде чем принять решение.

— Если ты правда считаешь, что дело того стоит, я соберу всю сотню, Манд’алор, — откликнулся Бевиин. – Но я согласен с Вевутом. Ждать и наблюдать. Со времен вторжения вонгов ситуация изменилась.

Вевут, скрипя броней, развернулся в кресле и выразительно посмотрел на обслуживающего дроида. Тот, покачиваясь, направился к нему. – Точно. Нам сейчас не так уж нужна работа. Мы достаточно заняты на фермах.

— Сэр! – раздался голос дроида. – Простите, что заставил ждать.

— Самое время. Я хочу еще эля.

Дроид сделал пируэт, отразив своим полированным корпусом яркое освещение бара, и наклонился, изображая поклон.

— Я Форре Мьюза, дроид–артист, предназначен для вашего развлечения, — заявил дроид.

— Я бы предпочел еще эля, — вполголоса сказал Вевут. Глаза Мирты продолжали сверлить дверь. Фетт периферическим зрением контролировал положение ее рук. – А какие именно развлечения?

— О, это развлечения высочайшего интеллектуального уровня, сэр, — откликнулся Форре Мьюза. – Я могу процитировать солидные труды по политической аллегории, дать нестандартные комментарии текущих событий и великих произведений литературы – разумеется, мои собственные, – а также прочесть саги. Что пожелаете?

— Мы бы предпочли услышать пару шуток, — сказала Мирта.

— У меня нет шуток в репертуаре. Я артист серьезного жанра.

Мирта подняла бластер.

— Жаль, — откликнулась она, и аккуратным выстрелом в упор поджарила речевой модулятор дроида. – Мы бы не отказались посмеяться.

Когда шум разговоров перекрыл треск коротнувших электросхем, в баре на какую–то секунду воцарилась тишина. Затем все вернулись к своим напиткам. Вевут и остальные покатились со смеху. Похоже, Мирта прошла их испытание на наличие деструктивного юмора.

Даже бармен–даби, похоже, был доволен. Он поменял с места на место бокалы и задумчиво протер один, пока другая пара рук пошарила в шкафу и вытащила бланк страхового требования на листе флимзи.

— Я рад, что ты это сделала, — заявил он, со счастливым видом быстро заполняя бланк, и одновременно наводя блеск на бокал. – Он убивал мне всю торговлю. А компания–производитель не хотела возмещать убытки.

— Рада поддержать местную экономику, — откликнулась Мирта.

— Бесплатный эль всем присутствующим.

— Она мне нравится, — заметил Вевут.

— Тогда научи ее играть в чег, — сказал Фетт, показав на стоявший в центре бара стол для игры. – Я хочу поговорить с Бевиином.

Для настольной игры чег был необычайно шумным и грубым занятием. Несколько секунд Фетт наблюдал, как Мирта необычайно быстро вникла в правила, и щелчками пальцев гоняла шайбу по игровому полю, после того, как завладела ей, отпихнув Орэйда толчком плеча.

— Все в порядке, я сказал им не упоминать при ней о том, на кого охотится Айлин, — сказал Бевиин. – А с каких пор ты подбираешь беспризорников? Не припомню, чтобы ты раньше это делал.

— Она предложила привести меня к Айлин, поскольку выполнила для нее одну работу.

— Ты легко можешь найти Айлин и сам. Соло видели на Кореллии. Все, что тебе нужно делать – это ждать.

— Девчонка где–то достала ожерелье моей жены. Я хочу выяснить, как. – Фетт поразмышлял, не пришло ли время рассказать Бевиину о своей болезни, но снова решил, что это может подождать. – И еще пару частностей, которые мне интересны.

— Она тебе понравилась.

— Мне следовало выбросить ее в космос. Пока мы летели сюда, она занималась тем, что критиковала меня за то, что я паршивый Мандалор.

— Значит, она не слепая.

— Тебе не по нраву, как я веду дела?

— Ага, и так же считают и другие. Не пойми меня неправильно. Никто не стремится занять твою должность – по крайней мере, насколько я знаю. Но война с вонгами была тревожным звонком. Мы нуждаемся в большем, чем символ.

— Мандалоры – не управленцы. В общинах мандалорцев всегда самоуправление, причем везде. Им требуется лишь… общее руководство, когда это необходимо.

— Ну, возможно, сейчас это как раз необходимо. По всей галактике идет восстановление, пора и нам это делать.

Фетт сидел, положив руки на стол, ладонями вниз. Он слышал взрывы хохота и периодические возгласы на языке, который ему следовало бы знать. Но он не знал.

— Мандалор все еще цел. Как и весь Мандалорский сектор.

— Едва уцелел. А ты не проводишь там много времени.

— Как и многие мандо, — отметил Фетт.

— Они – не Манд’алор.

— Почему это имеет значение сейчас?

— Люди думают и меняют свое мнение. И это распространяется. Во время войны мы потеряли многих из нашего народа. Это уж точно заставляет каждого крепко задуматься.

— Говори прямо. Не хитри.

— Вернись домой и помоги нашему народу.

— Как?

— Шайса когда–то собрал нас вместе. Пришло время тебе сделать то же самое.

— Я солдат. Война окончена. – «И я умираю. Это не тебе, а мне стоит, пожалуй, искать нового Мандалора». – Вам нужен кто–то, способный заниматься экономикой.

— Тогда какая польза от Манд’алора? Нет преемника, нет клана, нет чувства долга. Ты не мандалорец. Ты просто носишь броню.

Разговор принимал опасный оборот, однако Бевиина это, похоже, не беспокоило. Фетт даже не воспринял его слова как вызов – просто откровенная точка зрения, которую Бевиин имел полное право высказывать. Всегда существовал Мандалор, вождь кланов, правитель, который назначался своим предшественником, или отбирал этот титул у прежнего Мандалора в последние минуты перед его смертью, которая всегда, без исключений, происходила в бою. Владение древней маской – символом ранга Мандалора, всегда было связано с риском.

«Может быть, все видят, что я умираю. Возможно, они ищут того, кто будет следующим вождем».

— Ты утверждаешь, что мне следует быть обычным главой государства. Но у нас нет государства, в обычном понимании.

— В эти дни, возможно, оно нам потребуется.

— Создать бюрократию и участвовать в заседаниях, стать медленными и дряблыми как остальные планеты?

— Дело гораздо серьезнее и ты это знаешь. – Было до странности трудно обижаться на Бевиина. – Мы должны быть уверены, что у нас, воинов, есть крепость, которую надо защищать, тогда мы можем принимать собственные решения, и не полагаться на капризы аруэтиизе[14] – чужаков. Как я говорил – это дух времени.

Под таким углом это не казалось безумием, но Фетт чувствовал, что сказанное не относится к нему. Любой мандалорец – это, прежде всего, семейные узы. Как раз к этому он стремился, но после смерти отца так и не обрел. «Я пытался. Синтас… время, когда я был Наемным Защитником[15]…»

Мысли о его разделенной семье причиняли боль. Но вспоминать, почему его изгнали с Конкорд Даун, было как раз тем, чего он не мог себе позволить. Фетт усилием воли сдержал эмоции. «Смерть и правда мешает тебе». Он всегда был один. Его это устраивало.

Бевиин, похоже, ждал ответа.

— А кто культивирует этот дух времени? – спросил Фетт.

— В общем–то, никто, — ответил Бевиин. – Хотя мы все слышали об одном парне по имени Кад’ика. Он считает, что пришло время, чтобы мы позаботились о самих себе – действительно позаботились. Не просто собрать кланы вместе и объединиться, как мы делаем, когда нам угрожает беда, а превратить во что–то новое сам Мандалор.

«Я никогда об этом не слышал. А я не привык пропускать информацию».

— Итак, он хочет стать Мандалором?

— Нет, говорят, он хочет, чтобы ты стал настоящим Мандалором.

— Тогда он может прийти и сказать мне об этом сам. Кто бы он ни был.

Имя Кад’ика уже сказало Фетту кое–что. Суффикс Мандо’а – «ика», означал, что это детское имя, уменьшительное от имени «Кад». Фетт подозревал, что мандалорец, до сих пор носивший детское прозвище и, похоже, достаточно уверенный в себе для того, чтобы использовать его как символ, был каким угодно, но не маленьким. В прошлом Фетту довелось выслеживать несколько сильных и опасных целей, вполне тривиальные имена которых давали неверное представление об их силе и огневой мощи. Похоже, они наслаждались такой иронией.

Он их все равно убил, но справиться было нелегко.

Профессионал не полагается на случай и никогда не преуменьшает поставленную задачу. Фетт добавил Кад’ику в список потенциальных целей, тех, что были серьезными и опасными, пока не доказано иное.

— Имя означает «маленький меч», — любезно перевел Бевиин.

— Мило, — сказал Фетт. Еще одна сложность, еще одна загадка. «Не отклоняйся от первоочередных задач, Фетт». – Сейчас я направляюсь на Кореллию.

— Тогда тебе придется прорываться через блокаду.

— Именно. Вы все еще летаете на «Гладиаторах»?

— Да.

— Тогда стройтесь в боевой порядок и следуйте за «Рабом 1». Посмотрим, помнит ли Альянс, что мы тоже сражались с вонгами.

Фетт решил занять себя делами. Он должен найти лекарство, увидеть Айлин, и не зацикливаться на своем несчастливом прошлом.

Проблемы Кореллии вполне подойдут для этого. Пока.

Система Кореллии, внутренняя запретная зона

Сохраняя боевой порядок позади XJ7 Джейсена, «Разбойничья эскадрилья» патрулировала зону оцепления вокруг Кореллии. На максимальной скорости для полного облета планеты требовалось пять стандартных часов.

Эскадрилья, двигаясь по схеме «куб», облетела группу орбитальных модулей, из которых состояла космоверфь – цель, возможно, не такая эффектная, как Балансирная станция, но, тем не менее, достаточно важная.

А где–то позади и слева от истребителя Джейсена ощущалось присутствие недоверчивой и сердитой Джейны. Возможно, это было связано с мгновенным повышением его до полковника. Ей–то пришлось попотеть, чтобы получить свое звание. Джейсен воспринимал ее эмоции как яркое пламя обиды и гнева. Справа от него летел Зекк. На несколько секунд все пилоты эскадрильи соприкоснулись разумами в боевом слиянии, но на этот раз оно не ощущалось таким полным, как когда–то.

«Я потерял тебя, Джейна. Наверное, в конце концов я потеряю всех, кого люблю, возможно даже Тенел Ка. Но дело должно быть сделано».

Джейсен выбросил сожаление из головы, и разделил эскадрилью на шесть пар патрулей, разлетевшихся по орбитам движения орбитальных заводов и верфей – и Балансирной станции.

Как близко сможет приблизиться эскадрилья, прежде чем кореллианцы откроют огонь? И будут ли они вообще стрелять?

Если на орбитальных станциях и не базировались истребители (а это было вполне вероятно), то все они все равно имели системы непосредственной обороны, хотя вряд ли ожидалось, что ими придется воспользоваться. Джейсен переключился на основной канал, чтобы услышать переговоры между пилотами других эскадрилий и Передовым постом наведения.

— Невооруженный транспорт техобеспечения направляется на «Балансир». Иду на перехват.

— Принято.

— Транспорт зафиксирован визуально. Отсутствие оружия подтверждаю.

— На траектории перехвата. Дистанция пять километров.

— Идет прежним курсом. Посмотрим, кто моргнет первым.

— Он замедляется.

— А у нас гости. Кореллианский истребитель – дистанция десять километров, движется к транспорту… быстро…

— Вижу на сканере… и визуально.

А вот и первый поединок воль.

— Отвали, приятель…

— Ого, это было близко.

— Он включил систему наведения.

— Разрешаю вступить в бой.

— Он отворачивает. Транспорт меняет курс.

В коммуникаторе Джейсена послышался голос Зекка. Похоже, не только Джейсен прислушивался к разговору. – Разве нам не следует быть там?

— «Балансир» — не самый оптимальный вариант. Терпение, Зекк.

Возможно, станция и была ключевой точкой в политическом смысле, но Джейсен знал, что рычагом воздействия будут именно фабрики и энергостанции на орбите Кореллии. В общем и целом на этих орбитальных объектах был примерно миллионный персонал – люди, чьи семьи находились на планете и беспокоились за них.

— Обнаружена цель. Движется по курсу 25–40 от исходной отметки. – На бортовом сканере Джейсена промелькнул «крестокрыл» XJ7 Зекка, покинувшего боевой порядок для проверки обнаруженного сигнала. Когда Зекк просканировал судно, Джейсен посмотрел на экран; совмещенная сеть датчиков выдала контур большого, неуклюжего корабля, который оказался одной большой цистерной. – Все в порядке, судя по профилю это корабль снабжения: водозаправка и доставка пищи. Тревога отменяется.

— Тогда разверни его.

— Что?

— Приказано разворачивать все суда.

Коммуникатор Зекка издал легкий треск, как будто был на секунду отключен.

— Но это же всего лишь вода и пища. Они не перевозят военных или промышленных грузов.

В некоторых случаях Зекк не отличался сообразительностью. Интересно, подумал Джейсен, почему ему удается видеть стороны проблемы, которые не замечают другие джедаи. – Такое количество воды ежедневно эти орбитальные комплексы могут получить, только лишь конденсируя воду и используя рециркуляцию. Мы должны усилить эту нехватку.

— Ты считаешь, это правильно…

— Правило трех факторов.

— Что?

— Три минуты без воздуха, три дня без воды, три недели без пищи. Столько может продержаться существо человеческой расы, а на этих объектах большинство – кореллианцы. Это первое, что должен знать командир об осаде. Только на этой верфи десять тысяч рабочих, и они пока не могут ни попасть домой, ни получить припасы. Это заставит их беспокоиться.

Коммуникатор Зекка снова издал треск. Возможно, тот отключал звук, чтобы выругаться.

— Кто этот оборотень, и что он сделал с Джейсеном? – кисло сказал он.

— Просто заставь заправщик повернуть, Зекк. Я не собираюсь устраивать диспут о популярности.

— Хорошо, сэр, — тон Зекка говорил обратное, однако Джейсен увидел, как тот бросил свой XJ7 в пике и направился к кораблю снабжения.

Голос Джейны в коммуникаторе прозвучал почти как шепот. – Теперь мы действуем так?

— Приказ о перехвате всех кораблей касается любых судов. У тебя с этим проблемы?

— Только гуманитарного характера.

— Это гораздо быстрее заставит Кореллию сесть за стол переговоров, причем без стрельбы.

— Что ж, вы здесь главный, — ядовито сказала Джейна. – Полковник Соло.

Джейсен задумался, были ли другие эскадрильи столь же небрежны по отношению к отдаваемым приказам, как «Разбойничья эскадрилья». Он в этом сомневался.

Этот боевой вылет был долгим. В течение следующих трех часов эскадрилья преследовала корабли снабжения, заставляя некоторых поворачивать, просто пролетая впритирку к ним. Другие оказались более настойчивыми; для того, чтобы заставить их изменить курс и вернуться на планету, пришлось взрывать перед носовой частью корабля ударную боеголовку. Впервые цель «крестокрылов» серии XJ7 состояла в том, чтобы их видели, обращали внимание и боялись.

— Нам всего лишь придется действовать так же в течение нескольких месяцев, — устало сказал Зекк. – Проще простого.

— Попробуй другое, — откликнулась Джейна. – Проверь сканер. У нас на хвосте три штурмовика. Похоже, дядя Тракен уже сыт нами по горло.

Джейсен бросил свой XJ7 в верхнюю петлю, описал дугу, практически не думая о маневре, и через фонарь кабины увидел, как к нему приближаются кореллианские истребители, и как они проходят ниже него. Даже с искусственной гравитацией и отсутствием из–за этого чувства пространственной ориентации, Джейсен все же четко ощущал, что находится выше них, в перевернутом положении, совсем так же, как при боевом вылете в атмосфере планеты. Он видел Зекка и Джейну, летевших вдалеке от него и намного ниже, с фонарями кабин, обращенными к нему; они сделали петлю в той же плоскости и зашли кореллианцам в тыл, а не взлетели выше них.

«Мы обсудили этот маневр? Или я просто о нем подумал?»

Нет, это была неосознанная привычка, усиленная их родственной связью, как близнецов. Джейсен предчувствовал, что это последнее, что они когда–либо еще разделят с сестрой, но это была еще одна боль, которую он должен вынести. Ни она, ни родители не смогли бы последовать за ним по пути, на который он вступил.

Он с грустью ощутил последний осколок истинного понимания между ним и сестрой, затем резко ускорился, продолжая петлю, сам зашел в тыл трем истребителям и прошел буквально в нескольких метрах над их кабинами. Истребители разорвали строй и полетели в разные стороны. Без какой–либо команды три пилота–джедая определили себе цели. Джейна и Зекк следовали за своими настолько близко к их корме, что на носовых щитах их «крестокрылов» виднелись маленькие воронки ионизированного газа от двигателей. Цель Джейсена, похоже, считала, что это он преследует Джейсена.

Кореллианцы были прекрасными пилотами, но не были джедаями. Небольшая разница в скорости реакции и в ориентации при больших скоростях превращалась в пропасть. Джейсен использовал это преимущество. Пару километров он позволял истребителю висеть у себя на хвосте, затем резко рухнул вниз, при этом четко зная свое положение в пространстве по отношению и к преследователю, и к Джейне с Зекком, которые вели собственную игры в догонялки.

Это был просто поединок. Игра на грани войны; состязание маневров и контрманевров с тем, чтобы испытать соперника на прочность. Игра, целью которой было показать, что если дойдет до стрельбы, победит Альянс.

Только Джейсен об этом подумал, как увидел на дисплее красную вспышку, и предупреждение, что кореллианец навел на него ракету. Это было что угодно, но не блеф.

«Ты, похоже, и впрямь собираешься стрелять, а?»

Кореллианец выстрелил.

Опасности Джейсен не чувствовал; в его распоряжении и были дефлекторы, и прочный корпус XJ7, и его собственные навыки. А еще он мог запустить отражатели для создания помех. Полагаясь на рефлексы, он выпустил в кильватер небольшую ложную цель, распавшуюся на фрагменты, которые для ракеты выглядели очень похожими на цель.

«Что ж, если хочешь подраться, ты получишь драку».

Ракета взорвалась позади истребителя Джейсена, и по корпусу градом пробарабанили осколки. Штурмовик по–прежнему был у него на хвосте, и теперь был настроен серьезно. Джейсен знал, что его оппонент собирается нацеливать следующую ракету вручную, скорректировав ее систему наведения на игнорирование других обманок.

«Как раз это я бы сделал в любом случае».

Джейсен мог бы без причинения вреда отправить истребитель противника в беспорядочную спираль, просто воздействовав на крылья Силой. Мог бы заглушить его двигатели и оставить дрейфовать. Но пилот штурмовика был всего лишь еще одним военным ресурсом, готовым отнять их жизни. И он и его истребитель нужно убрать навсегда.

«Ты это начал, друг мой».

Джейсен резко развернул XJ7 на 90 градусов вверх, кореллианец исчез под ним, промахнувшись. Затем Джейсен снова зашел противнику в хвост, не сводя взгляда с белого гало[16] двигателей и сокращая дистанцию, пока не оказался достаточно близко для того, чтобы использовать лазерные пушки. Штурмовик взорвался, превратившись в белый огненный шар.

«Джейна? Зекк?»

Он почувствовал, как те проскочили между двумя оставшимися кореллианскими истребителями, затем вражеские штурмовики резко повернули и на полном ходу кинулись к планете. Вряд ли это было отступление. Как подозревал Джейсен они, скорее, перегруппировывались для оценки скорости обострения конфликта.

Всего лишь несколько часов блокады и уже началась стрельба.

— Поздравляю. – Доносящийся через коммуникатор голос Джейны звучал сухо и неэмоционально, хотя в Силе она ощущалась совсем не так. Джейсеном ее состояние воспринималось как покорность судьбе. – Ты вошел в историю. Как тот, кто сделал первый выстрел в настоящей войне.

«Раб 1», на подходе к внешней запретной зоне Кореллии

— Военный корабль «Океан» вызывает неопознанное судно, — пришло сообщение Альянса. Фетт выслушал его молча; при сканировании «Раб 1» выдавал практически необнаруживаемую термальную и магнитную сигнатуру спидер–байка. По сути, он был невидим – если только какой–нибудь везунчик не засечет его визуально. – Назовите себя.

— Это мандалорское судно «Беройя». – Голос Бевиина прямо–таки сочился веселым дружелюбием. – Помощь нужна?

— С чего бы, «Беройя»? У нас здесь два флота.

— Вы не были такими привередливыми, когда мы были вам нужны, чтобы сражаться с юужань–вонгами.

Фетт приготовился к маневру, который либо даст ему возможность проскочить зону блокады в целости, либо решит все его проблемы, связанные со смертельной болезнью – поскольку, если он ошибся в расчетах, он испарится вместе с «Рабом 1».

Вместе с Миртой Гев, разумеется.

— Давай, — прошептала Мирта.

— Подождем…, — сказал Фетт, его пальцы лежали на расположенных заподлицо на панели кнопках, которые должны отправить «Раб 1» в гиперпространственный прыжок. – Убедимся, что траектория свободна.

«Океан» ненадолго замолчал. Фетт услышал, как офицер–связист сглотнул.

- С каких пор Мандалор – часть Альянса? Собираетесь выставить нам счет за услуги?

- Просто дружеское предложение, — заявил Бевиин. – Хотя, собственно говоря, мы не смогли бы стать частью какого–либо альянса, даже если бы захотели, поскольку…

Отличное отвлечение внимания, подумал Фетт. Если Бевиин начнет излагать свою теорию о статусе государства мандалорцев, связист «Океана» будет занят несколько дней. Сейчас был самый момент.

— Сейчас…

Фетт нажал на кнопку активации гиперпрыжка и буквально через один удар сердца нажал снова.

В течение секунды «Раб 1» разогнался со скорости несколько тысяч километров в час до скорости почти в половину световой, а затем снова замедлился. Фетт чувствовал себя так, словно его желудок оторвался от тела.

Эффект был такой, словно корабль врезался в скалу, однако он позволил «Рабу 1» проскочить зону блокады настолько быстро, что на сканерах осуществлявших ее кораблей не возникло ничего, кроме краткого энергетического проблеска. Мощнейшие силы заставляли «Раб 1» дрожать и поскрипывать, и в обзорном экране Фетт увидел, как приближается поверхность Кореллии. Он рассчитал микропрыжок слишком впритык и теперь не мог скорректировать угол сближения до того, как корабль войдет в атмосферу. Фетт изо всех сил старался скорректировать траекторию, запуская корректирующие двигатели, от чего только усиливалась нагрузка на корпус «Раба 1».

— Тебе всегда так везет? – спросила Мирта. Ее голос был напряженным и ломким. Фетт не смотрел на нее. Если у нее остались какие–то чувства, то сейчас она была сильно испугана. Он – точно был. Только идиоты не боятся.

— Увидим, — откликнулся он. Боялся – да; но страх не парализовал его. Он лишь заставлял его соображать быстрее.

«Раб 1» вонзился в атмосферу и датчик температуры корпуса тут же скакнул в красную зону. Подключился вспомогательный компьютер, корректируя движение, насколько возможно, однако теперь оставалось только гадать, выдержит ли корпус и конструкция «Раба 1» худший из возможных вариантов входа в плотные слои атмосферы.

Мирта, надо отдать ей должное, не издала ни звука. Фетт не стал бы ее осуждать, если бы она и позволила себе вскрикнуть пару раз.

— Ты раньше такое проделывал? – дрожащим голосом спросила она.

— Один раз.

— Очень обнадеживает.

Изображение Кореллии полностью заполнило обзорный экран «Раба». Наглядное зрелище того, насколько корабль снизился над планетой за время торможения, действовало отрезвляюще. Они были над Коронетом; Фетт опознал город. Огромный парк, разделенный надвое транспортной магистралью, совсем не изменился. Датчик температуры вернулся в желтую зону и, если не обращать внимания на зловещее поскрипывание, «Раб 1» достаточно снизился для того, чтобы совершить обычную посадку, используя двигатели вертикального взлета.

— Служба КВД[17] Коронета – неопознанной «Огненной пыли». Видим вас визуально… Что–то вы великоваты для спидер–байка, не кажется?

— Это «Раб 1», — заявил Фетт. «Ой». Он отключил маскировочную систему, и корабль восстановил нормальный профиль. – Ваш сканер, похоже, барахлит.

— В наши дни трудно получить качественное техобслуживание. Вам разрешена посадка вне очереди. Следуйте по красным светосигналам.

— Приятно, когда тебе рады.

— Президент Сал–Соло послал за вами спидер.

«Раб 1» замер на амортизирующих стойках и Мирта выдохнула, достаточно громко, чтобы ее услышал Фетт. Хотя он сам никогда не позволял себе так открыто показывать облегчение. Избежав одной опасности, он просто приближался к следующей: удержать на расстоянии Сал–Соло, покинуть Кореллию, найти того клона и заставить его поделиться секретом.

И, разумеется, встретиться с Айлин, что внезапно оказалось более опасным, чем все, что он когда–либо делал в жизни.

С чего бы умирающему волноваться о возможной аварии?

— Идем, — сказал он. – Поможешь мне активировать защиту корабля. Я доверяю Сал–Соло не больше, чем плевку.

— Ты берешь меня с собой?

— Я не собираюсь позволять тебе сидеть внутри «Раба 1» несколько дней. – Фетт включил системы противодействия проникновению внутрь, активировав, на этот раз, и самоуничтожение. Он не доверял никому, но у него имелась определенная шкала уровней недоверия, и Сал–Соло был в этой шкале примерно на уровне хаттов. – Просто делай, что говорю.

— Я могу пригодиться, или ты просто не хочешь спускать с меня глаз?

— Не хочу, чтобы мне пришлось бы тебя выслеживать, чтобы пристрелить, до того, как ты скажешь мне, что случилось с моей женой, — ответил Фетт. Он сам не знал, сказал ли он это, чтобы шокировать ее, или потому, что действительно так думал. В любом случае ему не было дела до этого. – Я действительно любил ее. Просто никогда не знал, как вести семейную жизнь.

«Неужели я действительно так считаю? Да, пожалуй, так».

Фетт не позволил Мирте увидеть все пароли, превратившие «Раб 1» в мину–ловушку для любого, кто окажется достаточно безумным, чтобы попытаться вломиться на борт, однако она быстро поняла основные операции. Когда они выбрались наружи через передний люк, на пермабетонной посадочной полосе их ждал аэроспидер, перед которым стояли трое мужчин в деловых костюмах с оптимистичными выражениями на лицах.

Шагнувший вперед кореллианец – темноволосый, молодой, но с исходившим от него ощущением зрелости – протянул руку, которая зависла в воздухе на несколько секунд, прежде чем тот понял, что Фетт не собирался ее пожимать.

— Добро пожаловать на Коронет, сэр, — сказал он. – Мы представляем три ведущие политические партии Ассамблеи Кореллии. Мы надеемся, что вы сможете оказать нам помощь.

Значит, Сал–Соло послал своих фаворитов. Ладно, это было вполне ожидаемо. Фетт проверил оружие через ВИД, просто на случай, если все пойдет не так, как запланировано, жестом показал Мирте, чтобы та села на заднее сиденье спидера, затем сел впереди рядом с водителем. Это, похоже, удивило «комитет по встрече».

— Кстати, я Дар Геджен, — сказал бодрый не по возрасту кореллианец, нимало не смутившись. – Очень рад встретиться с вами.

От Геджена будут неприятности: Фетт это чувствовал.

Глава 15

«Мы в осаде. Галактический Альянс вторгся в наше воздушное пространство, оставил без воды и пищи гражданских лиц на орбитальных заводах и открыл огонь по нашим силам обороны. И это не единственные акты агрессии Альянса, направленные против нас. Мы готовы сражаться и в одиночку, если придется, однако я предлагаю другим планетам задать себе один вопрос: «Кто будет следующей целью Альянса?» Поддержите нас, пока можете.»

Речь Тракена Сал–Соло на Ассамблее Кореллии, передаваемая в прямом эфире по кореллианскому филиалу НРГ

Сенатский Комплекс: третий день блокады Кореллии

На площади перед Сенатским Комплексом волновалось и шумело людское море – здесь возможно около полумиллиона существ. Джейсен видел длиннющий строй из сотен облаченных в голубую униформу сотрудников УБК, выстраивавшихся в защитную линию перед зданием с полицейскими щитами в руках и опущенными визорами шлемов. Это был митинг: не массовые беспорядки, учитывая численность населения Галактического Города, но уж точно и не комитет по встрече героев блокады. Судя по тому, как выстроились полицейские, на площади находились две враждебных группировки, выкрикивавших оскорбления друг другу – корускантцы против жителей, настроенных прокореллиански. Корускант и Галактический Альянс были неотделимы друг от друга.

До Джейсена донесся хор тысяч голосов, скандировавших:

— Империя вернулась! Империя вернулась! Империя вернулась!

Трудно было сказать точно, но Джейсен предположил, что это была колкость со стороны диссидентов, а не корускантцев, которым нравилась перспектива устойчивого правительства. Однако отношение к действиям Джейсена сильно ухудшилось на центральной планете Альянса. Он следил за новостями и новостными голожурналами.

— Жаль, что я не могу находиться на переднем крае, — заметила Ниатхал. – Это худшее в командной должности: она привязывает к рабочему столу.

— Я собираюсь заниматься практической работой столько, сколько смогу, — откликнулся Джейсен. – Предпочитаю, чтобы меня видели на линии блокады. Лучше для боевого духа войск.

— Собираетесь занять новую должность, как я посмотрю…

— Не волнуйтесь. Не вашу.

— И я обратила внимание, что вы больше не одеваете мантию джедая.

Джейсен стряхнул пушинку со своей черной формы ГГА. – Нет необходимости провоцировать дядю Люка или Совет джедаев. Я знаю, что они и так не обрадованы тем, что их связывают с моими действиями.

— Ирония судьбы, учитывая, что Управление по связям с общественностью утверждает, что избирательные участки отмечают некоторое увеличение популярности Совета джедаев.

— Предполагается, что джедаи выше популизма, адмирал.

Когда штабной аэроспидер Ниатхал снизил скорость, чтобы избежать толпы, Джейсен бросил быстрый взгляд в окно и отметил, что армия протестующих теперь имеет новый состав, как в части присутствующих рас, так и жителей планет. – Итак, мы разобрались с кореллианцами, и их место заняли другие. – По одежде, прическам, обрывкам слов он определил несколько присутствующих национальностей. – Ого, здесь даже пара родианцев?

— Ну, хотя бы мандалорцев пока не видно…

Чем ближе становился холл Комплекса, к которому медленно двигался спидер, тем в большее раздражение приходила толпа. Чтобы дать место спидеру, группа сотрудников УБК отодвинула толпу не особенно вежливыми тычками дубинок. Когда Джейсен и Ниатхал вышли, он из предосторожности окружил их щитом Силы.

Вообще–то Джейсен сейчас почти не ощущал опасности, по крайней мере, так, как обычно. Он просто оценил ситуацию и действовал в соответствии с ней. Когда они отошли от спидера, в их сторону полетел град камней, упаковок от еды, бутылок и другого мусора. Все это срикошетило от Силового барьера, часть упала на выставленные щиты полицейских.

Джейсен повернулся и шагнул в сторону толпы: ему не особенно нравилось демонстрировать свои способности таким вульгарным образом, но в некоторых случаях это помогало. Он слегка развел руки, закрыл глаза и мысленно нажал, как будто поднимая руки вверх.

«Никакого насилия. Нельзя вызвать давку или панику. Пострадают невинные люди».

Люди в толпе перед ним сделали несколько шагов назад, некоторые ошарашено крутили головами, пытаясь понять, что толкает их назад. Из задних рядов толпы снова полетела всякая дрянь, сопровождаемая криками и толчеей, однако брошенный мусор просто отрикошетил от щита Силы, а Джейсен спокойно стоял и смотрел на скопление людей. Мертвая тишина накрыла ближайших к нему людей, распространяясь, словно хлынувшая на берег волна, вглубь толпы. Даже некоторые сотрудники УБК, казалось, примерзли к месту.

Все знали о джедаях, но очень немногие когда–либо видели… или ощущали их в действии.

— Расходитесь по домам, — сказал Джейсен. – Заканчивайте и идите домой, или мне придется принять меры.

В бегство люди, разумеется, не пустились, но ему все же удалось донести до них свое мнение; передышка дала выстроившимся полицейским возможность снова разделить враждебные группировки, и Джейсен двинулся за Ниатхал внутрь Сенатского Комплекса, в кабинет Главы государства.

Там уже находился Люк Скайуокер, рядом с ним сидела Мара: он явно не обрадовался, увидев Джейсена.

— Война все еще не началась, — настаивал Омас, глядя в окно на скопление народа. – Совет все еще поддерживает введение блокады?

— Да, в качестве единственной альтернативы полномасштабной войне или отказу от требований разоружения, — Люк не смотрел на Омаса. Его взгляд был прикован к Джейсену. – Насколько она успешна?

Ниатхал оторвала взгляд от инфопланшета. Джейсен не знал, как она относилась к Люку: в разговорах с ней его дядя не упоминался. – Мы перехватили или повернули назад примерно семьдесят процентов кораблей, пытавшихся войти или покинуть обе зоны оцепления, но если считать в объемах груза или количества людей, это будет почти девяносто процентов. Мы останавливаем большие суда, но упускаем часть мелких кораблей. В общем и целом блокада уже начинает сказываться.

— Не следует ли нам пересмотреть нашу политику в части, касающейся блокирования движения транспорта к верфям?

— Это способ влиять на гражданское население, не применяя насилие, — заявил Джейсен. – Когда папа не приходит домой, хотя должен был вернуться с верфей, это беспокоит семьи, и те начинают давить на правительства.

Люк встал и взглянул в то же окно, что и Омас. – А как насчет этих людей, Джейсен? Кореллианцев ты прижал. А что делать с теми не–кореллианцами, которых я здесь вижу?

Мара бросила на Джейсена быстрый предупреждающий взгляд, означавший: «не стоит вступать в спор». Он чувствовал напряженность между ней и Люком, и понимал, что это в большей степени касалось Бена, чем политики и прав личности. – Если любая другая нация или раса станет угрозой безопасности Корусканта и Альянса, я буду разбираться и с ней.

— В рамках закона.

— Да, в рамках закона. Я понимаю, что вы не одобряете мои методы, но кто–то должен заниматься минимизированием вреда.

— За несколько недель произошло не меньше дюжины террористических актов, — заметил Люк. – Мне жаль, что были жертвы, но нам стоит рассматривать этот вопрос в более широком аспекте, когда дело касается нашего отношения к миллиардам жизней.

Эти слова привлекли внимание Омаса: он отвернулся от окна. – Я попросил бы вас сказать это публично, Мастер Скайуокер. То обстоятельство, что жители Корусканта не воспринимают эту проблему таким образом, как раз и является причиной, по которой терроризм всегда так эффективен. Сенат также не рассматривает проблему с такой позиции. Теперь же Совет по Безопасности и Разведке имеет чрезвычайные полномочия для принятия оперативных решений по обеспечению государственной безопасности.

Люк отстоял свою точку зрения. Джейсен считал его нерешительным, опасавшимся вступать в прямую конфронтацию, но настаивая на своем, он был непреклонен. Очень жаль, что по этому вопросу Люк занял неверную позицию.

— Мне все же не нравится ситуация, когда вооруженные силы используются против гражданских лиц.

— В таком случае дайте определение гражданскому лицу с бластером, который не любит правительство, — откликнулся Джейсен.

— Решение принято законно избранным правительством. – Тон Люка был ровным и сдержанным. — Я с ним не согласен, но поскольку члены Совета джедаев не являются выборными представителями народа, это не более чем мнение.

Ниатхал с вялым интересом наблюдала за этим обменом репликами.

— Это изысканная дискуссия об этике, но сейчас меня больше занимает вопрос о том, чтобы не дать Кореллии провести ремонт космического оружия, которое было способно уничтожить весь флот юужань–вонгов, и которое, если его снова привести в рабочее состояние, будет способно уничтожить весь Альянс.

Омас едва не вздрогнул. Нажим был очевиден до полной откровенности. – А что бы предпочли сделать вы, адмирал? В прошлый раз мы не смогли уничтожить станцию.

— Мы способны пережечь планету в раскаленный шлак орбитальными бомбардировками. Не стоит отбрасывать возможность сделать то же самое с «Балансиром» – как ни хотелось бы его сохранить для защиты Альянса.

— На станции – живые существа, — заметил Люк.

— Как и на боевых кораблях.

Посмотрев на часы, вмешался Омас. – Не думаю, что этот спор нас куда–то приведет. Ко мне вскоре должна прийти делегация от Управления Корпоративного Сектора. – Он ткнул большим пальцем за плечо, указывая на продолжавшийся внизу митинг, который, насколько заметил Джейсен, уже перешел в фазу беспорядков. Сотрудники УБК вовсю использовали дубинки, а в воздухе расплывалось демаскирующее белое облако газа, выпущенного из распылителя, заставляя протестующих рассеиваться, очищая площадь перед Сенатским комплексом. – Не удивляйтесь, если окажется, что происходящее там внизу отразится и на блокаде.

Джейсен понял невысказанное предписание покинуть кабинет, Ниатхал последовала за ним. Когда Ниатхал направилась к себе в кабинет, Люк удержал Джейсена – всего лишь легкое касание руки, не больше, но Джейсен почувствовал, как тот вздрогнул, как от электроудара.

— У тебя есть пять минут, Джейсен? – Люк указал на боковую комнату.

Джейсен улыбнулся. – А, мы быстро перешли на использование корпоративных эвфемизмов, правда?

— Извини?

— Ведь подразумевалось: «Задержись, чтобы я мог сделать тебе выговор», разве нет?

— Подразумевалось: «Мы хотим поговорить с тобой наедине, по поводу Бена».

Джейсен вежливо наклонил голову и еще сильнее подавил свои эмоции, чтобы Люк и Мара смогли уловить только сдержанное смущение. Двери боковой комнаты закрылись за ними.

— Где Бен? – спросил Люк.

— Капитан Шеву присматривает за ним в казармах.

Впервые подала голос Мара. В кабинете Омаса она была необычно молчаливой. Это был явный знак того, что что–то не так, поскольку Мара всегда высказывалась, даже если ее мнение не совпадало с позицией Люка – особенно, если не совпадало.

— Джейсен, Люк обеспокоен тем, что Бен вместе с тобой участвует в рейдах.

— Он в полной безопасности. В большей безопасности, чем когда вы послали его со мной участвовать в атаке на «Балансир».

— Вообще–то я беспокоюсь не за его физическое благополучие, — заявил Люк. – Меня волнует, что вместо того, чтобы учиться применять свои способности Силы в добрых целях, он использует их, чтобы вышибать двери и задерживать гражданских.

— Все зависит от того, что понимать под «добрыми целями», не так ли?

— Я хочу, чтобы Бен пошел в академию и какое–то время вел более спокойную жизнь.

— В обычных условиях я бы сказал, что вы его отец и решать вам, но он джедай, и у него есть важное дело, с которым, кстати, он отлично справляется. Это обнаружение угроз для безопасности.

— Ради Силы, ему же только тринадцать лет.

— И вы сочли его достаточно взрослым, чтобы позволить участвовать в диверсионной операции. Не хочу оспаривать вашу логику, дядя Люк, но я не понимаю ваших возражений. – «Давай, скажи это. Скажи, что ты считаешь, что я склоняюсь к темной стороне Силы. Ты ведь так считаешь, правда? Поговорим начистоту. Давай, обвини меня». – Ведь Бен не применяет насилие. Почему для Джейны, Зекка и меня участие в боевых вылетах, во время которых гибнут другие пилоты – это нормально, а вот для Бена участие в обнаружении и аресте террористов – неправильно?

Люк сжал пальцами переносицу. Лицо Мары было мертвенно–бледным; она выглядела измученной и напряженной.

Джейсен решил перейти в наступление. Он, конечно, мог бы продолжать действовать и без Бена, но рано или поздно ему понадобится ученик, а прогресс Бена был значительным. Паренек ему нравился, и ему хотелось, чтобы он раскрыл весь свой потенциал. – Мара, я не хочу ставить тебя в неловкое положение, но ты с этим согласна?

— Думаю, нам стоит обсудить это вместе с Беном, — осторожно ответила она. – С ним все нормально и нам, пожалуй, стоит обсудить это, когда мы не будем такими усталыми и раздражительными.

— Не совсем так, — сказал Люк. – Думаю, есть одна вещь, которую следует сказать сейчас. Джейсен, тебе следует знать, что Лумайя сейчас на Корусканте. Ты ведь знаешь, кто такая Лумайя, не так ли?

Джейсену потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить на лице выражение неведения и говорить о ней в прошедшем времени, тем самым относя ее к событиям прошлого. – Да. Она была темным джедаем.

— Она вернулась. И она здесь на планете. Сила посылала мне ужасные сны о скрытой капюшоном фигуре, угрожающей всем нам, а затем я почувствовал ее где–то рядом.

«Изобрази долготерпение, как будто поддакивая ему». – Но причем здесь Бен?

— Пока не знаю. Но я чувствую, что это связано именно с ним. Лумайя вполне способна организовать цепь событий так, чтобы они служили ее целям.

— Ладно, — Джейсен изобразил слабую улыбку, словно бы смутившись. – Я буду настороже.

Люк выглядел слегка обескураженным, как будто услышал повторенные ему его собственные слова и изменил свое мнение о них. – Когда Бен закончит свои дела на сегодня, попроси его прийти повидать меня. На вызовы по коммуникатору он не отвечает.

Не было смысла вступать в конфронтацию. Бен не станет слушать Люка, и как чувствовал Джейсен, Мара – тоже.

— Что бы ни решил Бен, я приму его мнение, — сказал Джейсен.

Выйдя из комнаты, Джейсен направился к турболифтам. Он разрывался между необходимостью участвовать в блокаде и концентрироваться на деятельности его подразделения, хотя последнее было явно более срочным. Шедший снаружи митинг был к тому времени уже разогнан, и штурмовые корабли УБК заполнялись арестованными мужчинами и женщинами в наручниках. Ситуация будет ухудшаться и дальше, до переломного момента. Пришло время вернуться в штаб–квартиру ГГА и получить от Шеву доклад о состоянии дел с задержанными и, особенно, с охотницей за головами, которую они схватили.

Хотя… была еще одна важная задача. Джейсен открыл коммуникатор и набрал номер на защищенном канале связи.

— Лумайя, — сказал он. – Мне надо с тобой поговорить.

Штаб–квартира Гвардии Галактического Альянса, Сектор А–89,

Галактический Город

В одной из деловых зон Корусканта вспыхнула очередная волна беспорядков, и сейчас двое сотрудников отдела разведки ГГА сосредоточенно изучали голографии, переданные от нашлемных камер бойцов из отрядов УБК по противодействию уличным беспорядкам. Бен некоторое время наблюдал за ними, пытаясь понять, как им удается опознавать лица и отслеживать перемещения по городу, как они их называли, «лиц, представляющих интерес». Пока джедай полагается на возможности Силы, он никогда не научится использовать для решения задач мышление, так, как поступают обычные люди. Джейсен всегда напоминал ему об этом, советуя не позволять атрофироваться мозгам только потому, что он обладает способностью использовать Силу.

— Теперь мы занимаемся сдерживанием беспорядков? – спросил Бен.

Один из сотрудников повернулся к нему, не отрывая глаз от экрана. – Это проблема УБК. Мы же ищем тех, кто могут быть нам известны по прошлой работе. – Оба сотрудника отдела разведки раньше служили в отряде УБК по борьбе с терроризмом. Мужчина указал на какого–то человека, закрытого рядом тел. — Думаю, мы тут обнаружили нашего старого знакомого, которого до этого никак не могли привлечь к ответственности за торговлю взрывчаткой.

Оба выглядели очень довольными. Бен очень надеялся поприсутствовать на, как это называли, «перетряхивании» его жилья. Было интересно узнать, сколь для многих террористов их занятие имело вполне обычные уголовные предпосылки; впечатление Бена о них, как о фанатиках с политическими целями не отражало полной картины. Похоже, в террористическую деятельность были вовлечены самые разные люди, и по совершенно разным причинам. Он узнавал все больше нового.

— Бен? – в открытую дверь заглянул Шеву. – Вернулся полковник Соло. Доложись ему в тюремном блоке.

— Да, сэр.

Бен поймал себя на том, что он идет к тюремному блоку, маршируя: это оказался самый быстрый способ двигаться, не срываясь в бег и сохраняя достоинство. Он обнаружил Джейсена разговаривающим с капитаном Гирданом: разговор явно велся на повышенных тонах, хотя и вполголоса. Оба явно сердиты друг на друга. До него донеслись слова «результаты» и «неприемлемо». Джейсен замолчал и пальцем поманил Бена к себе; для Гирдана это был явный знак того, что он пока свободен.

— Я видел новости, — сказал Бен. – Отличная стрельба.

— Стрельба не бывает «отличной». – Джейсен мгновенно переключился от раздражения к добродушию. – Хотя иногда необходима. Слушай, тебя хотят видеть твои родители. Давай–ка ты проявишь дипломатический такт и зайдешь к ним?

— Папа злится на меня, да?

— Почему ты так думаешь?

— Он всегда так. Я все делаю не так, как он считает правильным.

— Он беспокоится за тебя и хочет убедиться, что я не учу тебя плохому. – Джейсен положил руку Бену на плечо. – Вообще–то он предпочел бы, чтобы я не обучал тебя совсем, но твоя мать не возражает. В конце концов, я не могу заставлять его или тебя что–либо делать, но на всякий случай, постарайся с ним не спорить.

Бен вполне понял скрытый смысл: «…или тебя направят в академию». Он сейчас этого не хотел. Возможно, ему и нужно было многому научиться, но он чувствовал, что перешагнул грань, до которой он мог бы вернуться к тренировкам с мечом и медитации. За его плечами уже было настоящее дело, по–настоящему нужное дело, и Бен знал, что ему не хватит терпения снова заниматься теорией.

Возможно, Джейсен может научить его быть более дипломатичным. Это умение явно было почти таким же полезным, как техники Силы для усиления слуха и маскировки своего присутствия: еще две вещи, которым Бен очень хотел научиться.

— Ладно, — ответил он, пряча внутри страх. – Я зайду к ним вечером.

— А теперь посмотрим, что скажет сама Айлин Хабуур.

Охотница за головами сидела в камере уже почти неделю, но с того момента, как ее допрашивал Шеву, Бен увидел ее впервые. Она, в общем–то, и так не была привлекательной женщиной, но сейчас выглядела ужасно; похоже, в отсутствие Шеву Гирдан особой заботы о ней не проявлял. Ее лицо было покрыто синяками. Она сидела, наклонившись вперед, положа руки на стол, и дышала с некоторым усилием.

— Мне очень нужно узнать, кого именно вас наняли убить? – спросил Джейсен корректным и искренним тоном. Он сел за стол напротив нее и знаком указал Бену сесть у двери. – Главу государства Омаса?

— Я всего лишь агент по взысканию долгов. – Сейчас Хабуур не вела себя так же вызывающе, как несколькими днями раньше, но и сломленной выглядела. – Не обращайте внимания на бластеры.

— У вас при себе было столько оружия, что можно справиться с целым взводом. Вы были вместе с лицом, о котором известно, что он – кореллианский агент, поэтому я знаю, какое правительство вам платит.

— Как я говорила, взыскание долгов… это довольно конкурентный бизнес.

— Если вы появились на Корусканте, то ваша цель – высокопоставленное лицо, связанное с Альянсом.

— Вы получили все, что добивались от меня. Могу я увидеть адвоката?

Внезапно, без предупреждения, голова Хабуур ударилась об стол. Бен вздрогнул от громкого хруста. Джейсен не пошевелил и пальцем. Хабуур выпрямилась, с ее подбородка капала кровь. Она выглядела больше удивленной, чем страдающей от боли, хотя у нее, похоже, был выбит зуб.

— Отличный трюк, джедайчик.

— У меня таких много.

— Кто бы спорил.

— Попробуем снова. Твоей целью был Омас? Кто еще с тобой работает?

Бен все еще не верил своим глазам. Но ему пришлось поверить, когда Джейсен снова ударил ее головой об стол с помощью Силы.

— Джейсен…, — начал Бен. Это было неправильным. Это было не похоже на Джейсена. – Джейсен, разве…

— Позже. – Оглянувшись на Бена, Джейсен вздрогнул, как будто внезапно вспомнил, что тот тоже был в комнате. – Подожди снаружи.

Бен осознавал, что ему следовало бы стоять подальше от комнаты для допросов, там, где он не мог бы слышать происходящего внутри, но одновременно чувствовал, что должен оставаться рядом с дверью, словно если он отойдет подальше, это каким–то образом позволит Джейсену делать вещи похуже тех, что он делает сейчас.

«Значит, он способен пытать людей. Я радовался, что он сбил вражеский истребитель, но ведь его пилот погиб. Так почему же я так плохо себя чувствую, когда вижу, как он причиняет кому–то боль?»

Бен взял в руку световой меч и уставился на рукоять, пытаясь не прислушиваться к допросу. Это оружие. Его учили использовать меч для самозащиты, но он также знал, что это лезвие из чистой энергии способно смахнуть с плеч чью–нибудь голову, или легко прорезать броню.

Он никогда никого не убивал.

«Для чего же тогда нужен световой меч, если ты не можешь принять тот факт, что им можно убивать?» Он пытался убедить себя, что Джейсен использует свои способности в Силе как оружие, чтобы защитить Галактический Альянс от личностей, подобных Айлин Хабуур, но все, о чем он мог думать – это, что Джейсен, человек, которого он уважал больше, чем собственного отца, сейчас пытает женщину, которая не способна себя защитить.

Он слышал то, что не должен слышать ребенок, но все же не мог уйти. Бен сидел у двери час, два, уставившись на ладони, слыша громкие голоса, глухие звуки и редкие крики боли, а затем только голос Джейсена, снова и снова повторявший один и тот же вопрос: «Кто тебя послал и кто является целью?»

Бен не мог выносить этого. «Джейсен, ты должен прекратить».

Из двустворчатых дверей в конце коридора возникли Гирдан и Шеву, и, им понадобился единственный взгляд на Бена, чтобы быстрым шагом двинуться к комнате для допросов.

— Джейсен внутри, — слабым голосом сказал Бен.

— Проклятие, — Шеву пихнул локтем Гирдана. – Давай быстрее, надо это прекращать.

— Он командир.

— Гирдан, ты болван, он ее убьет. Так дела не делаются.

— У нас – делались.

— Неужели? Но только не под моим, ситх побери, руководством. – Шеву явно потерял терпение. Бен наблюдал, не желая их останавливать, поскольку в глубине души он знал, что должен как–то остановить Джейсена. Шеву разблокировал замок, и Бен старательно обошел взглядом то, что было внутри. – Врача! Быстро позовите врача, кто–нибудь.

Джейсен рявкнул Шеву убираться, но позади него возник Гирдан и оба офицера пололожили Хабуур на пол и попытались сделать ей искусственное дыхание. Бен смотрел, как они по очереди нажимали на ее грудную клетку, держа ладонь одной руки на сжатой в кулак другой, проверяли наличие дыхания, и прижимали пальцы к горлу, пытаясь нащупать пульс. Джейсен отошел в сторону.

— Где этот ситхов врач? – потребовал Шеву.

Гирдан потрогал шею, затем запястье. – Пульса нет.

— Бен, вызови врача.

Гирдан покачал головой. – Поздно. Она мертва.

Бен в ужасе уставился на тело женщины. Хабуур выглядела ужасно. До этого он никогда не видел мертвецов, не таких, и не тогда, когда его двоюродный брат стоит над ней с таким видом, словно то, что она умерла прежде, чем ответила на его вопросы, для нее – просто легкое неудобство.

— О чем вы думали, сэр? Мы не можем обращаться с заключенными таким образом. Вы должны доложить об этом. Если вы этого не сделаете…

— Я проникал в разум других людей и до этого, и после этого они всегда были в норме, — прервал его Джейсен. Он выглядел удивленным, что использованная им техника Силы причинила Хабуур столько вреда, но не сожалел об этом. Бен это заметил. В короткой суматохе о нем забыли, для ссорящихся взрослых он снова стал невидимым. – Мы должны узнать, с кем она работала.

Шеву не уступил. Он, похоже, вообще не испытывал никакого пиетета перед Джейсеном. – Вам следовало оставить это мне, сэр.

— Учитывая попытки политических убийств, время – важный фактор. Убийцы могут уже находиться на планете.

— Мне это известно, но я также знаю, что заключенные не должны умирать во время допроса. Мне придется доложить об этом.

— Что ж, сделайте это, капитан, а я сейчас должен выяснить, за кем она охотилась, и моей единственной ниточкой является некая женщина по имени Мирта Гев.

— Есть еще кореллианский агент, сэр, — сказал Гирдан, вставая на ноги. – Он не знает, кто был целью Хабуур, только то, что Разведуправление Кореллии приказало ему предоставить ей убежище и обеспечить оружием.

— Тоже мне агент, если так легко раскололся.

— Я умею быть очень убедительным, сэр, — заявил Гирдан.

Шеву переключился на него. – Нам не нужен еще один мертвый заключенный.

Джейсен посмотрел сквозь него, словно его здесь не было. – Продолжайте с ним работать, Гирдан, на всякий случай.

«Я должен что–то сделать». Бену была невыносима мысль, что еще кто–нибудь умрет так же, как эта женщина. Ему в голову пришла одна идея: снова поработать с имеющимися данными так, как ему объяснили экс–сотрудники УБК. Вообще–то это было глупо, поскольку Джейсен был достаточно умен, чтобы самому заметить что–нибудь полезное, а созданная Планетным мозгом из порабощенных им Одичавших[18] шпионская сеть давала немало информации. Если уж Джейсен не смог вырвать информацию из Хабуур с помощью своих способностей в Силе, то шансы Бена узнать что–то большее были невелики. Однако он решил использовать те трюки, которые приходится применять обычным людям, когда приходится целенаправленно отбирать информацию.

— Можно мне взглянуть на ее инфопланшет? – Бен старался сохранить спокойствие. Нежелание верить своим глазам сменилось потрясением. Он не понимал, почему Джейсен сделал то, что сделал, но для его действий должна быть причина. Должно быть что–то, чего Бен пока не понимал. Он должен сохранить спокойствие. Но сейчас он хотел убежать домой, к матери и… да, и к отцу.

«Ты не можешь продолжать так себя вести. Это не игра. Ты уже вырос. Ты не можешь выполнять работу, которой занят сейчас и при этом убегать домой, как только тебе становится страшно».

Джейсен протянул ему планшет, внезапно став воплощением здравомыслия и заботы. – Ты уверен, что с тобой все в порядке, Бен?

— Я… я просто никогда раньше не видел таких мертвецов.

— Все нормально. Хочешь пойти домой? Я имею в виду, домой к маме. Это нормально, если ты хочешь.

— Я в порядке.

Бен взял инфопланшет и ретировался в ближайшую пустую комнату. Это оказался ангар дроида–уборщика. Устроившись на перевернутом ведре, Бен попытался подойти к изучению данных рационально и здраво, но это оказалось трудным делом, после того, как он увидел, как человек, которого был для него героем, совершает кое–что ужасное.

«Вот именно». Он все–таки осмелился подумать об этом. Джейсен не был совершенен.

Бен бегло пролистывал сотни голографий, находившихся в памяти планшета: как и говорил Шеву, на всех были засняты корабли. Ему пришлось прокрутить их несколько раз, прежде чем мысль, крутившаяся в глубине разума, окончательно оформилась, и он заметил, что именно было изображено на многих голографиях: не на всех, но на большинстве. Иногда это была лишь отдельная часть, иногда – почти половина корабля, но тип корабля был одним и тем же.

Это был ИТ–1300. Старая модель кореллианского транспортника, которую, однако, можно было достаточно часто встретить и в мирах Ядра. Вечные корабли. «Сокол» дяди Хэна, казалось, может летать еще вечность. И тут Бена осенило.

Он пробежал по коридору и осторожно приблизился к Джейсену, надеясь, что оказался прав… и надеясь, что эта информация спасет кореллианского агента от Гирдана.

— Ее целью был дядя Хэн, Джейсен, — Бен протянул ему планшет. – Вот корабль, за которым они наблюдали. Он изображен больше чем на половине голографий. Они думали, что дядя еще здесь. Она искала «Сокол».

Джейсен на секунду зажмурил глаза и сглотнул. – Я предположил, что она была там, где мы ее взяли, не случайно. Я предположил, Бен. Это урок для всех нас – никогда и ничего не предполагай. – Он закрыл глаза и сосредоточился, держа инфопланшет в руках, как будто видел что–то в Силе. – Да и не чувствовалась, что она сосредоточена на папе.

«Я думал, что ты можешь сделать в Силе что угодно, Джейсен. Почему ты это пропустил? Что тебя ослепило?»

Джейсен снова открыл глаза, выглядя не менее чем Бен, удивленным, своей оплошностью.

— Ты прав, Бен. Я это чувствую. Отличная работа. Значит, в этом деле может быть замешана и Мирта Гев – та женщина, которая пыталась связаться с Хабуур. – Выглядя необычно для него потрясенным, он неверной рукой нащупал коммуникатор. – Мне стоит сообщить папе, что мы взяли одного из посланных Тракеном убийц. Теперь ему следует остерегаться только этой Мирты Гев.

Джейсен с неподдельным облегчением обнял Бена. Мальчик ощущал, что двоюродного брата просто переполняет это чувство. Из камеры вышел Шеву, посмотрев на Джейсена ничего не выражающим взглядом, который, насколько мог судить Бен, совершенно не соответствовал тому, что тот чувствовал, однако Джейсен был слишком занят, вызывая дядю Хэна, чтобы это заметить.

Бен знал, что чувствует Шеву, и сам чувствовал в какой–то мере то же самое.

«Иногда приходится делать то, что тебе не нравится, и убивать людей, потому что у тебя нет другого выхода».

Джейсен был прав. Но все же это было ужасно, и он не думал, что сможет когда–либо сможет легче воспринимать это. Чтобы не отвлекать Джейсена от разговора, Бен ушел, решив, что настало время встретиться с отцом.

Здание Ассамблеи Кореллии, Коронет: кабинет президента Кореллии

Этот кабинет был просто ужасно большим, а большие кабинеты обычно означали, что занимают их недалекие люди. Фетта не переставала поражать легкость, с которой типы, подобные Тракену Сал–Соло, отмывались от позора, или даже обвинений в измене, чтобы снова и снова оставаться на высоких должностях. «Галактика – это выгребная яма по части морали. Она получает то, что заслуживает».

— Итак, вы смогли пробиться через блокаду, — заметил Сал–Соло, откинувшись на спинку роскошного кресла из апоции[19], выделяясь среди присутствовавших представителей оппозиционной партии. Он чарующе улыбнулся Мирте, на что та не отреагировала. «Эту девочку не так–то легко очаровать». – Как бы вы хотели поработать на Кореллию?

— Уточните ваши требования относительно «Балансира».

— Альянс устроил там диверсию, но я приступил к ремонтным работам и в течение нескольких месяцев станция будет полностью работоспособной. – Сал–Соло прямо таки подчеркнул местоимение «я». Фетт напрасно старался услышать «мы». – Когда она будет запущена, Альянс больше не сможет заставить нас разоружиться. Никогда.

— Тогда зачем вам нужно содействие мандалорцев?

— Ремонтные бригады не могут попасть на станцию.

— Попробуйте нанять кого–нибудь на Нар Шаддаа. Чтобы прорвать блокаду, вам нужны контрабандисты, а не солдаты.

— Когда ремонтники все же смогут высадиться, нам потребуется кто–нибудь для защиты станции. Она – основная цель Альянса.

Судьба Сал–Соло совершенно не заботила Фетта. Его вообще никто особо не заботил, но этот человек был тем, кого мандалорцы называли «хут’уун»: трус, низшая форма жизни. Фетт поневоле научился от Мирты избранным словам Mандо’а, хотя этот язык, похоже, неплохо подходил для того, чтобы на нем ругаться. – Сколько?

Глаза Сал–Соло сверкнули, словно ему пришлось ждать какого–то подтверждения от «коллег», а он был очень недоволен наличием свидетелей. – Один миллион.

— За каждого человека.

— Да.

— В месяц.

— Это абсурдная цена.

— Это опасная работа.

— Я предполагал, что гонорар будет фиксированным. Работа займет всего несколько месяцев.

— Мы не заключаем контракты с открытой датой. Применительно к строительным проектам месяцы могут превратиться в годы. – Фетт вообще не имел никакого желания браться за эту работу, и он знал, что так же думают и его коммандос. – И никакой начальной даты. Позвоните мне снова, когда доставите на станцию ремонтную бригаду, и мы поговорим. Но цена остается прежней: миллион за человека в месяц. Если мы заключим контракт, нам придется принимать основной удар Альянса, а перед этим они наверняка уничтожат ваш флот – это означает, что мы будем защищать ваши интересы в одиночку.

— Сколько человек?

— Эта штука больше чем «Звезда Смерти». Сотня, как минимум.

Фетт наблюдал, как лицо Сал–Соло слегка вытянулось. Двое из трех политиков помрачнели. А вот третий, Геджен, выглядел совершенно счастливым. Возможно, он знал о бюджете Кореллии то, что не знали они.

— Я надеюсь, вы не в претензии, что я заставил вас проделать такой долгий путь для настолько короткой встречи, — заявил Сал–Соло, опять одаряя Мирту очередной лицемерной улыбкой. — Я буду на связи.

— Кореллия стоит того, чтобы ее посетить, — откликнулся Фетт. «Да уж, действительно стоит: попасть внутрь правительственного здания и записать его планировку и слабые места; выяснить, чего хотят твои дружки из оппозиции; выследить Хэна Соло и подождать, когда появится моя дочь». – Я, пожалуй, задержусь тут на пару дней.

Политики вежливо рассмеялись.

«Но не дольше. Мне еще нужно найти материалы Ко Саи и того клона с перчатками».

— Есть время для экскурсии по зданию? – спросил Фетт. Он прикинул, что вполне сможет сделать голозапись всего, что окажется в поле зрения. – Отличное тут у вас местечко.

— Не позволите ли мне сопроводить наших гостей, господин президент? – предложил Геджен. Это ни капли не удивило Фетта. Он жестом подозвал Мирту и та с сердитым видом и видимым отсутствием интереса пошла за ними, пока Геджен показывал Фетту замечательно оформленные парадные залы – все обшиты панелями из золоченой апоции – и кабинеты. Тем временем датчики, вмонтированные в шлем и перчатку Фетта, составляли вполне четкий план всего правительственного комплекса, даже тех его частей, которые Геджен им не показал. Проникающий терагерцевый радар действительно стоил потраченных на него денег.

Не менее красиво оформлена была и территория вокруг здания. Восхищаясь ровным рядом деревьев, подстриженных в форме кубов и покрытых бледно–голубыми цветами, Фетт одновременно оценил высоту стен и уровень охранных патрулей.

— Я понимаю, что вы занятой человек, Фетт, — сказал Геджен. – Но могу я предложить вам кое–что?

Краем глаза Фетт приглядывал за Миртой, которая, судя по движениям ее глаз, тоже, похоже, отмечала планировку комплекса. Ее отцу–мандалорцу следовало объяснить ей, насколько для этого полезен шлем. – Гадал, когда ты соберешься.

— Наш президент не пользуется у нас полным доверием. Не могли бы вы выполнить для нас работу по освобождению его от исполнения обязанностей?

«Я уж думал, ты не попросишь». – На какой период?

— Полностью.

— Кто платит?

— Все оппозиционные партии. В коалиции у нас перевес перед Партией «Балансира», а без Сал–Соло они вполне способны прислушаться к разумным доводам.

Фетт задумался над контрактом. Проблема состояла в расчете времени. Он хотел как можно скорее заняться поисками данных Ко Саи. «Но только после того, как ты увидишь свою дочь. В последний раз, когда ты ее видел, она еще даже не умела говорить». – Когда?

Геджен протянул ему крошечный инфочип. – А когда вы сможете сделать дело?

— Как только проверю твою кредитоспособность. – Фетт нажал несколько кнопок на расположенном на запястье дистанционном управлении инфопланшета. Да, чип был действующим. – Один миллион.

— Я смотрю, вы любите круглые числа.

— Можно увеличить до трех миллионов. Да или нет?

— Да. – Геджен нажал на кнопки собственного планшета. – Вот. Полмиллиона вперед. Остальное по завершении. Вам нужно жилье? Или спидер, чтобы вернуться на корабль?

— Сегодня неплохая погода, — ответил Фетт. – Я пройдусь.

Когда они вышли на широкий проспект, ведущий от здания правительства, Мирта пошла рядом с ним. Надо отдать ей должное, во время переговоров она не произнесла ни слова. Однако она была обеспокоена и украдкой смотрела на коммуникатор.

«Айлин все еще не выходит с ней на связь».

— Давай, скажи это, — заявил Фетт.

— Что?

— Что мне не стоит лезть в политику Кореллии.

— За миллион? Если ты этого не сделаешь, я сделаю. От Сал–Соло меня бросает в дрожь. – Она вернула коммуникатор в карман. – Когда ты собираешься это сделать?

— Сначала более срочные дела.

— Что может быть срочнее миллиона кредитов?

«Ладно, девочка. Пора».

Они на Кореллии, как и Хэн Соло. Соло – наживка для Айлин. Уж кого–кого, а Хэна Соло Фетт мог найти всегда. Сейчас он бы даже мог понять, как думает этот человек.

А еще ему начинала надоедать девчонка, считающая, что способна его обмануть.

— Я здесь, чтобы найти Хэна Соло. – Он видел выражение ее лица, даже не смотря прямо на нее; ВИД давал изображение с достаточно широкого угла обзора. Она быстро моргнула, но в остальном ее лицо осталось полностью невозмутимым. – Его ищет Айлин, и когда она найдет его, я найду ее.

Фетт не сбавлял шага. Его суставы болели, и ему хотелось присесть и отдохнуть, но он продолжал идти.

— Значит, плату я не получу, — сказала она.

— Я тебе заплачу, поскольку дал слово. Но не делай из меня дурака.

Она неубедительно пожала плечами. – Так застрели меня.

— Еще пригодишься.

— Откуда ты знаешь, что Соло здесь?

— Я знаю самого Соло. И мои источники лучше, чем у кого бы то ни было. Он здесь.

— А, — сказала Мирта. – А.

Она получит деньги. Фетт не мог понять, что ее беспокоит. Он всегда держал свое слово.

Глава 16

«Мама, папа, пожалуйста, просмотрите сообщение. Мы поймали женщину–убийцу, нанятую Тракеном, поскольку она по ошибке искала вас на Корусканте. Ее имя – Айлин Хабуур и она больше вас не побеспокоит. Но у нее, возможно, есть соучастница, которую зовут Мирта Гев. Это все, что мы пока знаем, но будьте осторожней. Мама, папа, я люблю вас. Постарайтесь понять, что мне придется сделать».

Кодированное сообщение Джейсена Соло его родителям

Квартира Джейсена Соло, Зона Ротанда

— Я пришла сразу, как только ты позвонил.

Джейсена дожидалась Лумайя, выглядя сейчас не адептом учения ситхов, а страховым агентом со склонностью к модной одежде.

— Сегодня был трудный день, — сказал он, затем взял мешок для инструментов, чтобы положить внутрь пару нужных вещей. Часть привычек джедая у него осталась: у него почти не было личных вещей, кроме снаряжения, которое ему требовалось как пилоту и как полковнику ГГА. – Мне нужно кое–что с тобой обсудить.

— Я чувствую твое беспокойство.

— Люк знает, что ты здесь. Он не может определить, где именно ты находишься, но ощущает эхо твоего присутствия.

— Ты не должен тревожиться за меня. Однако нам следует ускорить твое становление как полноправного ситха, на случай, если Люк меня обнаружит и помешает наставлять тебя.

— Есть какие–то техники Силы, которым нужно меня обучить?

— Не техники, а скорее понимание. – Лумайя раскинула руки, и помещение внезапно стало одновременно и тихим и бурлящим темной энергией. Для Джейсена это ощущалось так, как если бы он находился в красиво оформленном кабинете вместе с группой опасных людей; дикость, скрытая налетом вежливости. – Обучение техникам Силы – это для учеников. Ты знаешь все, что тебе нужно знать. Это внутри тебя. Тебе лишь надо осознать и принять это.

— Ты говоришь так, словно это болезненно.

— Будет таким.

— Тогда ты знаешь, что это. Скажи мне. Или предупреди меня.

— Нет, не знаю. Я могу только направить тебя к пониманию, и поддержать, когда ты будешь переходить эту грань. У каждого свой обряд посвящения, поскольку он связан с выходом за рамки собственной личности.

Помещение рождало успокаивающее ощущение; иллюзия превращала комнату почти в зал для медитаций. Свет вокруг них был густо–синим и искаженным, словно проходил сквозь воду. Джейсен подумал о том, что по иронии судьбы сила и энергия этой женщины могут проявляться лишь в иллюзии, какой бы полезной ни была эта способность. Менять что–либо навсегда она не могла.

А вот он мог.

— Я кое–кого убил сегодня.

— Ты солдат. Солдаты должны быть готовы убивать.

— Способ, которым я убил… я никогда не думал, что способен на подобное. Меня ужаснуло то, на что я способен. Мне это не нравится.

— Джейсен, если бы тебе это нравилось, ты не был бы тем, кому предназначено стать Повелителем–ситхом.

Такая логика была одновременно и притягательной и до ужаса верной. Он уже вступил на путь боли; ему приходится делать то, чего он боится больше всего. Именно поэтому с каждым днем идти по этому пути становилось все легче, хотя и причиняло столько боли. Так было правильно. Как раз этому его учила Верджер, когда он был в плену у юужань–вонгов. Так же, как призрачная моль, которой приходится бояться и бороться, чтобы вырваться из кокона сильной, он должен пережить страдания, чтобы превратиться в «великолепное творение», чтобы измениться… и стать тем, кем должен быть. Повелителем–ситхом.

Путь, предназначенный ему для исполнения этого пророчества, ни в чем не будет легким. Верджер это знала. Она знала это еще тогда.

— Ты знала моего деда. Ему тоже пришлось пройти этим путем?

— Да.

— Почему же он потерпел неудачу?

— Он хотел власти. Не политической власти, но власти для того, чтобы улучшить жизнь тех, кого он любил. Это увело его в сторону, и испортило великого человека. Кроме того, ему недоставало широты твоих знаний о Силе. Это то, во что верю я.

Джейсен подумал о поразительной оплошности, совершенной им, заключавшейся в неспособности обнаружить правду о том, что Айлин Хабуур была нанята, чтобы убить его родителей, а не Кэла Омаса. С помощью ряда техник Силы, он должен был предугадать подобную вещь, однако этого не случилось. Он не предвидел этого.

«Я был ослеплен личными заботами, семейными связями. Наверняка причина в этом».

— Согласно учению ситхов, нам нет нужды избегать чувств любви и гнева, — сказал Джейсен. – Как это может быть правдой, если как раз в этом состояло упущение Энакина Скайуокера?

— Тебе не нужно избегать этих чувств. Нужно уметь пройти сквозь них и использовать их, чтобы стать сильнее. Посмотри на нынешних джедаев: у всех – семьи и дети, которые их ограничивают. Женушка Люка игнорирует все, что ощущает о тебе и использует любой предлог для того, чтобы не доверять своим чувствам, поскольку ставит на первое место счастье сына. Люк не конфликтует с тобой, поскольку боится, что его оттолкнут жена и сын. Если бы они встретили свои страхи и использовали их, они бы наверняка разрушили наши планы. Но они этого не сделают.

Джейсен чувствовал ее правоту. – А Бен?

— Бен станет хорошим учеником, когда перестанет соотносить себя с именем своего отца и обижаться на это. Он уже на правильном пути. – Лумайя понизила голос, словно опасаясь давать следующий совет. – Ты должен стать мастером–джедаем.

— Разве это не та вещь, которая мне уже не нужна?

— Бену требуется, чтобы ты стал мастером, чтобы он знал, что вырвался из–под контроля своего отца. Совет джедаев должен показать, что ценит то, что ты делаешь для Галактического Альянса, если он не желает, чтобы его считали подрывающим доверие к правительству, поскольку всегда найдутся те, кто использует это против него. – Она помедлила. – Да и вообще, что мешает тебе стать Мастером? Если уж то, чему ты научился за последние несколько лет, не дает тебе права на этот ранг, то что тогда дает?

— Лумайя, если я буду это лоббировать, мои действия будут восприняты как слабость, которую можно использовать.

— Тебе не потребуется это делать, не сейчас. Позволь мне самой сформировать нужное мнение.

— Влиять на Совет джедаев? Да ладно тебе…

— У тебя в нем есть и другие союзники, не только Мара Скайуокер. Я могла бы заронить эту мысль в нескольких местах – разумеется, вне Совета. А мысли имеют свойство жить сами по себе.

— Так же, как с адмиралом Ниатхал.

— У нее уже были амбиции. Ей всего лишь нужно было перестать стыдиться следовать им.

— Есть еще кто–то, кого ты побудила действовать?

— Мне не потребовалось оказывать серьезное воздействие. Галактика сама стремится к порядку.

Джейсен снова почувствовал необходимость проверить все самому. Как ни убедительно звучали слова Лумайи, он больше доверял собственным ощущениям. Сегодня вечером он вернется в Храм джедаев и увидит, услышит, почувствует сам, что является, а что не является истиной.

И он вновь рискнет сместиться во времени в прошлое, когда жил его дед. Он должен встретить свой страх.

— Очень скоро ты будешь готов понять, каким должен быть твой шаг за грань, — сказала Лумайя. – Я в этом уверена.

— Я тоже, — откликнулся Джейсен и хлопнул один раз в ладоши, выпуская импульс Силы. Прекрасная иллюзия подводного освещения рассеялась, словно растрескавшийся лед на поверхности пруда, и он снова оказался в своей небогатой квартире. Нужно было собрать сумку и выиграть войну.

Квартира Скайуокеров, Галактический Город

Двери квартиры открылись еще до того, как Бен нажал кнопку открытия. Люк почувствовал его приближение – водоворот эмоций в Силе.

«Неужели такое с ним из–за меня? Он настолько меня боится? Думаю, меня больше устраивало, когда он он пропускал мимо ушей все, что я говорю».

— Не нужно так бояться, — сказала Мара. Она положила руку Бену на плечо и направила его в гостиную. – Мы просто волновались за тебя, вот и все.

Она усадила его и бросила предупреждающий взгляд на Люка, когда тот вошел в комнату, чтобы попытаться успокоить сына. Бен все еще был облачен в черный комбинезон, который вообще–то был всего лишь стандартной униформой спецподразделений, но каким–то образом выглядел гораздо более зловещим. И уж точно он не выглядел как джедай.

«Ты пытался принудить его быть тем, кем он быть не хотел. Вот и результат».

— С тобой все в порядке, Бен?

— Да, папа.

— Я не сержусь на тебя, — Люк придвинул стул. – Однако мы видим, чем именно занимается Джейсен с некоторых пор, и не знаем, стоит ли тебе участвовать в этом.

Бен вместо ответа просто смотрел на него. Люк и раньше видел на лицах детей подобное выражение, но те дети были беженцами из зон боевых действий, которым пришлось повзрослеть намного быстрее, чем следует, и которые уже никогда не смогут снова стать беззаботными подростками.

— Я многому научился, — наконец, сказал Бен.

— Я не уверен, что это те вещи, которым следует учиться.

— Почему, сэр?

До этого Бен всегда звал его папой. И теперь это обращение. Люк засек реакцию Мары: легкое мысленное «вздрагивание», скрытое уместной сейчас ободряющей улыбкой.

— Насилие, Бен.

Подросток проглотил слюну. – Джедаи тоже прибегают к насилию. Мы летаем на истребителях, вооруженных лазерными пушками. Мы используем световые мечи. Скольких людей вы убили, когда сражались с Империей?

Люк застыл на месте. Он поймал себя на том, что готовящийся ответ начинается со слов: «Но все они были…»

Были какими? Злыми? Все обычные, не занимавшие особого положения люди? Большинство из них просто находились не на той стороне – солдаты, пилоты, люди в форме, даже гражданские: обычное пушечное мясо. Тогда было легко определить, кто был хорошим, а кто плохим. Но теперь он не мог, положа руку на сердце, сказать, что он действительно верит, что убивал только злых людей.

— Я убил многих, — сказал Люк.

— Как и я, — многозначительно добавила Мара. – А я была на другой стороне.

Бен выглядел так, словно взвешивал, что ответить. При этом его поза была такой же, как у Джейсена в подобных ситуациях – он смотрел в пол, опустив подбородок на грудь и поджав губы. – А я никого не убивал. Я знаю, что за последние несколько недель я спас несколько жизней. То, что выглядит плохим, не обязательно плохим является.

Люк не знал, что ответить. Его инстинкт и повторяющиеся сны о фигуре, скрытой капюшоном говорили об одном, но разум лицемерным шепотом твердил совершенно другое. Мара поймала его взгляд.

— Бен, что ты скажешь, если бы я попросил тебя поступить в академию на какой–то период? – спросил Люк.

— В ближайшее время?

Люк ожидал вспышку негодования, но не короткий вопрос. – Ну, скажем, да.

Бен снова опустил взгляд, повторив движение Джейсена. – Ты собираешься меня заставлять?

— Пожалуй, нет.

— Тогда я бы хотел еще немного поработать с Гвардией. Есть кое–что, что мне необходимо понять, прежде чем продолжить обучение. То, что я не смогу узнать ни в одной академии.

Чутье Силы Люка сказало ему, что Бен сказал то, что думал. Он не пытался выиграть время или увиливать.

— Ладно, сын, — сказал Люк. – Мы вернемся к этому попозже.

Они вместе поужинали – первый семейный ужин за довольно долгое время, и Люк ненадолго почти смог притвориться, что все в порядке. Затем Бен собрался уходить.

— Может, нам стоит проводить больше времени вместе, когда все успокоится? – спросил он.

А вот это как раз было предположение невинного ребенка – что ситуация разрешится сама собой через какой–то промежуток времени: дни, недели, месяцы. Люк сомневался в возможности этого.

— Было бы здорово, — все же ответил он.

Когда Бен ушел, Люк стал ждать реакции Мары. Это потребовало времени.

— А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что Джейсен портит Бена, — сказала она.

— Я никогда не использовал этого слова.

— Ты также никогда не говорил ему, что хочешь, чтобы он держался подальше от Джейсена.

— Ладно, Бен повзрослел очень, очень быстро.

— И он рассуждает вполне здраво. Никто раньше не задавал этот вопрос.

— Какой?

— Вопрос о том, как мы можем оправдывать то, что мы оба творили в прошлом, Мне легко оглядываться в прошлое и осознавать, что я делала, но что насчет тебя? И Бен это понял.

— Твои взгляды стали на удивление терпимыми, — заметил Люк.

— Я теперь намного старше, и больше озабочена моей семьей, чем проблемами галактики, — заявила Мара. – Семейная жизнь любую девушку заставит остепениться.

Какую–то секунду Люк хотел поверить, что он принял слишком близко к сердцу ситуацию с Беном и Джейсеном, и что Мара была права. Правда лежит на поверхности, говорил его разум. Однако инстинкт говорил иное. Он говорил, что то, что он видел в своих снах, было более реальным, чем то, что он наблюдал наяву.

— Я рада, что мы смогли разрешить ситуацию без необходимости спорить и скандалить, — сказала Мара.

Все верят в то, во что хотят верить. Если бы не то эхо присутствия Лумайи – а в этом он не мог ошибиться – Люк бы тоже поверил.

Кебенский парк, Коронет, Кореллия

«Он собирается убить твою жену и твоих детей. Это все, что тебе нужно знать».

Хэн Соло не был прирожденным убийцей и понимал это. Уж сколько раз он мечтал прикончить своего двоюродного брата Тракена, начиная с юношеских лет и заканчивая несколькими часами ранее, но сейчас он размышлял, сможет ли навести на него бластер и хладнокровно нажать на спусковой крючок.

Этот человек заслуживал смерти. Но это не означало, что Хэн способен его убить.

Но он все–таки попробует. Хотя Джейсен и перехватил Айлин Хабуур, оставалась еще одна потенциальная убийца – женщина по имени Гев. А если она и не была убийцей, Тракен все равно будет продолжать год за годом вмешиваться в его жизнь. Он отравлял жизнь Хэну столько, сколько тот помнил.

Планы, которые Геджен дал Хэну, были общедоступными: их мог изучить в публичной библиотеке любой кореллианский налогоплательщик. Маршрут движения президента тоже мог измениться, поэтому Хену придется провести серьезную разведывательную работу, прежде чем он будет уверен в том, что сможет сделать выстрел. Хотя он был подонком, Тракен не пытался окружать себя многочисленной охраной, как поступало большинство дешевых деспотов–параноиков. Впрочем, возможно, он считал, что люди ценят его так же, как он ценит самого себя. А учитывая, что Тракен снова и снова приходил к власти в результате выборов, несмотря на жизненный путь, отмеченный бесчестьем и предательствов, который смутил бы и хатта, вероятно, он был прав.

Хэн нашел неплохую точку обзора в парке, возвышавшемся над правительственными зданиями и резиденцией президента. КП[20], как его называли кореллианцы, представлял собой единый крупный объект – группу красиво оформленных в классическом стиле и украшенных колоннадами зданий в несколько этажей, расположенных посреди ухоженного парка. Парк плавно поднимался на искусственный холм, который, когда его покрывал снег, давал безопасный уклон для катания на сноуборде. Хэн нашел местечко на вершине холма и достал пару хлебных палочек, намереваясь перекусить – совершенно обычный человек, который решил пообедать в парке. Он даже кормил летяг, привлеченных крошками сухарей.

«Надо прикончить его в каком–нибудь закутке. Я все–таки не снайпер».

Хэн поразмышлял, не стоит ли отложить в сторону старую вражду и все же нанять Фетта. По крайней мере, он будет уверен, что работа будет выполнена качественно.

«Ладно, сегодня у Тракена обычная еженедельная пресс–конференция, а это значит, что непосредственно перед этим мероприятием и сразу после него он будет находиться в своем кабинете. Нужен хороший гранатомет. Нет, с ним будет его персонал. Они не виноваты, что их босс – подонок».

Каким бы способом ни пришлось ликвидировать Тракена, это придется делать скрытно, лично, и с близкого расстояния. И все еще остается вопрос, как убраться оттуда потом.

Он отломил кусочек хлебной палочки, раскрошил ее между пальцами и рассыпал крошки на траву перед собой для летяг. Зверьки, шелестя крыльями, спустились на землю. «Ладно, может завалить его, когда он будет в пути: но это тоже означает использование дальнобойного оружия. Или стрельбу из движущегося спидера. Или… нет, все это создает угрозу для посторонних. Мне придется прикончить его, когда он будет один в кабинете».

Если Фетт таким образом зарабатывал себе на жизнь, Хэну стало понятно, почему он не был особо общительным.

Внезапно летяги одновременно взлетели, описав в воздухе спираль и разметав взмахами крыльев оставшиеся крошки. Хэн доел хлеб и начал спускаться с холма, прикидывая, когда начнется следующая открытая экскурсия по зданию, которая даст ему возможность попасть внутрь и осмотреться.

«Если я прикончу Тракена и выберусь из здания, не сдаст ли меня Геджен?»

Нет, работа охотника за головами совсем не походила на открытый бой, в котором участвуют солдаты.

Хэн прогуливался по обсаженной деревьями аллее, которая вела мимо стройплощадки нового стадиона; сейчас работа не велась. Наверняка сейчас на планете много строек, на которых начинаются перебои со стройматериалами, учитывая, что грузоперевозки между орбитальными заводами и поверхностью сведены практически к нулю. Когда с Тракеном будет покончено, думал он, он мог бы заняться как раз этим. Ему всегда хорошо удавалось проникать через блокаду, так что он может научить здешних сопляков паре трюков.

Хэн как раз размышлял, удалось ли Лее связаться с Джейной по коммуникатору, когда он услышал резкое шипение, похожее на звук работы реактивного ранца и почувствовал, что сзади кто–то есть.

Он развернулся и оказался лицом к лицу с визором мандалорского шлема. Визором, очень хорошо, даже слишком хорошо ему знакомым.

— Давно не виделись, — сказал Боба Фетт, и Хэн без раздумий схватился за бластер.

Ударом предплечья по подбородку снизу вверх Фетт сбил его с ног, заставив растянуться на земле. Хэн почувствовал во рту вкус крови, а в голове зазвенело так, что ему показалось, что этот звук исходил снаружи. Удар бронепластиной действует куда эффективней удара кулаком.

Он потряс головой, пытаясь прийти в себя, и, опершись на руку, обнаружил, что смотрит в укороченный ствол бластера EE–3.

— С каждой нашей встречей на этой штуке появляется все больше новых прибамбасов, — заметил Хэн.

— Говоришь так, словно я тебя преследую.

— Именно.

— Дни твоей славы давно в прошлом, Соло. – Продолжая держать его на прицеле, Фетт пинком заставил Хэна встать, затем подобрал его оружие, валявшееся на земле. – Уже годы никто не давал серьезной цены за твою голову. Я за дешевые заказы не берусь.

— Забавно, а я думал, что ты принял контракт Тракена.

— Заткнись и дай своему эго передохнуть.

— Тогда зачем ты здесь?

— Достопримечательности осматриваю. Тебе нужны свидетели? – Фетт пихнул его вглубь заброшенной мешанины кирпичей и дюрастали, направив в сторону конторы стройплощадки: обычной оснащенной репульсорами бытовки, которая могла самостоятельно перемещаться на новое место. Охотник открыл замок чем–то, вмонтированным в перчатку, и взмахом бластера приказал Хэну зайти.

— Ну и что тебе угодно? – спросил Хэн, устроившись в кресле, покрытом пермабетонной пылью. – Твоим дружкам–хаттам понадобился еще один карбонитовый кафовый столик?

— Если бы мне была нужна твоя смерть, я мог бы просто не вмешиваться, когда ты попал в переделку с вонгами. – Фетт все еще держал в руке бластер. – Ты нужен мне в качестве наживки.

— Здорово.

— Тебе ничего не грозит.

— Я как–то ненароком обратил внимание на слово «наживка».

— Моя дочь приняла контракт Сал–Соло на твою семью. Не стоит, конечно, вставать на пути собрата–охотника, но мне нужно найти ее и ты – лучший способ это сделать.

— А ты не можешь позвонить ей, как нормальный отец?

— Она поклялась убить меня.

— Да уж, она вся пошла в отца.

— Итак, я собираюсь тебя придержать, пока она не объявится. Ты можешь участвовать в этом по–хорошему или по–плохому.

— Я помню твое «по–хорошему».

— Для простоты, ты можешь участвовать в этом и мертвым.

— Похоже, ты очень хочешь ее увидеть.

Фетт уселся на край стола между Хэном и Дверью, положив одну ногу на сиденье кресла. Он быстро оглянулся на дверь, словно ожидая кого–то. Хэн поразмыслил, не сможет ли он броситься на того, кто войдет, и сбежать прежде, чем Фетт выстрелит, и понял, что нет. Затем он услышал быстрые шаги – слишком легковесные для мужчины – и задумался, не собирается ли Лея снова его спасти. У нее обычно прекрасно получалось рассчитать время.

Но это оказалась не Лея.

В бытовку нырнула, захлопнув за собой дверь, очень молодая девушка с короткими каштановыми волосами, холодными темными глазами и абсолютно серьезным лицом. И она носила броню; не полный комплект, как у Фетта, но того же типа, а это означало еще одного охотника за головами.

— Она до сих пор не отвечает, — сказала девушка. При этом она смотрела на коммуникатор в руке так, словно хотела расплавить его взглядом. – Если она не будет знать, что Соло здесь, она не появится.

— Ты обычно не работаешь в команде. – Теперь Хэн начал беспокоиться. Фетт, совершающий необычные для него поступки, пугал его больше, чем в обычном состоянии. – Тебе уже требуется наемные работники?

— Это не команда, — заявил Фетт. – Это договоренность.

— Ладно, если я тебе помогу, что я буду с этого иметь?

— Что ты хочешь?

Стоило попытаться. Фетт был мастером в таких делах. – Помоги мне убить Тракена Сал–Соло.

Хэн мог бы покляться, что Фетт издал вздох. – Поздно. Один из его политических конкурентов уже нанял меня выполнить эту работу.

— Ну, это просто здорово. Кто? Нет, дай угадаю. Милый молодой человек с темными волосами? Дар Геджен.

— Возможно.

— Он и мне дал пару наколок о том, как достать Тракена. Похоже, он не уверен, что я смогу это сделать.

Девушка посмотрела на Хэна так, словно он грязь, которую рано или поздно придется счищать с обуви. – А ты сможешь?

— Это не так просто, как кажется, правда?

— Именно, — сказал Фетт. – А теперь, о моей дочери.

Хэн подумал о сообщении Джейсена, которое он прочитал несколько раз, хотя и не стал на него отвечать. «Охотники за головами – это довольно узкий круг». Он рискнул. – Твою дочь случайно зовут не Мирта Гев?

Кисть девушки легла на рукоять бластера, а сама она немигающим взглядом уставилась на Хэна. – Я – Мирта Гев, дедуля.

«Ну, вот и все». Фетт все–таки лгал. Он работал на Тракена. Хэн решил воспользоваться шансом. – Это все моя проклятая удача…

Наклонив голову, он рванулся из кресла и бросился на девушку. Она оказалась намного тяжелее, чем выглядела, а удар о нагрудную бронепластину – очень болезненным, но эта боль даже близко не сравнилась с ощущением от удара рукояти бластера Фетта по затылку. Хэн рухнул на четвереньки, а когда он только качнулся вперед, девчонка врезала ему коленом в лицо. Это тоже было больно.

— Соло, с нашей последней встречи ты забыл несколько вещей, — Фетт заставил его подняться и толкнул обратно в кресло. – Не пытайся справиться с двумя охотниками одновременно. А теперь, откуда ты узнал имя Мирты?

— Почему я должен тебе отвечать?

— Потому что я собираюсь убить твоего подонка–братца. Вырази благодарность.

Фетт говорил правду. Хэн никак не мог понять, что происходит, однако он был еще жив, а Фетт – не тот человек, которому нравится долго злорадствовать, прежде чем выстрелить.

— Мой сын сообщил, что они захватили в Галактическом Городе убийцу по имени Айлин Хабуур и это…

— Осик[21]! – прошипела девчонка, побледнев. На ее лице был написан шок.

— …и если ты Мирта Гев, значит вы обе, возможно, охотитесь за мной и моей семьей.

— Я не охочусь за тобой, старик. – Мирта была расстроена: это было очевидно. – Я ищу Хабуур, — она вздохнула. – Я нашла для нее кое–какие вещи.

— Похоже, она немало тебе должна, судя по твоему лицу, — заметил Хэн. Он посмотрел на Фетта, но если у человека на лице шлем, его эмоции не прочитать. Охотник просто молчал.

— Айлин – моя дочь, — тихо сказал он и его голос принадлежал, казалось, совершенно другому человеку. – Настоящее имя – Айлин Вел. Значит, ее взял твой сын, да? Думаю, я знаю, чем он сейчас занимается.

— Она взяла контракт и была готова убить меня, приятель.

— Мне нужно ее увидеть.

— Что ж, отпусти меня и разберись с Тракеном, и замолвлю за тебя словечко перед моим мальчиком. Может, он сможет разрешить ее посещать.

— А может, лучше я сообщу твоему мальчику, что если он хоть пальцем тронет мою дочь, то получит своего папочку в мешке для трупов. Может, я закончу работу за нее, поскольку ты уже не нужен мне в качестве приманки.

Мирта смотрела на Фетта так, словно не вполне понимала, что происходит. Он явно сказал то, чего она не ожидала.

— Похоже, мы застряли, — заметил Хэн.

— Нет Сал–Соло, нет контракта на тебя.

— Что ж, это действительно беспроигрышная ситуация.

— Сделай так, чтобы твой сын–джедай освободил мою дочь.

— Если ты дашь мне разобраться с Тракеном, — заявил Хэн.

— Я не собираюсь делить награду на части.

— Мне вполне хватит возможности разнести на части его голову.

— Договорились.

— Хорошо. Договорились.

Фетт жестом потребовал у Мирты коммуникатор. – Позвони жене и скажи, что ты встретил старого друга и вернешься домой поздно.

— Она почувствует, что что–то не так. У нее есть джедайское чутье на опасность.

Мирта Гев подняла бластер, направив его в голову Хэна. – А она может воскрешать людей из мертвых?

— Ладно, довод понятен. Постараюсь быть убедительным.

— Шевелись, — заявил Фетт. – Не хочу пропустить пресс–конференцию президента. Последнюю.

Глава 17

«Джедаи редко являются общественными деятелями и нечасто рискуют вступать в дискуссии. Однако исключительная репутация Джейсена Соло, сложившаяся за последние несколько недель – а это и руководство борьбой с терроризмом, и даже участие в боевых операциях флота при осуществлении блокады Кореллии – характеризует его как человека, меньше озабоченного таинственными духовными исканиями ордена джедаев, чем своей работой на благо Галактического Альянса. Он – идеальный аргумент в споре со всеми критиканами, желающими знать, что получают налогоплательщики за свои кредиты, идущие на содержание ордена. По иронии судьбы, однако, сам Джейсен Соло до сих пор почти не имеет веса внутри ордена. Он даже не имеет ранга мастера».

«Подробности недели» на НРГ, политический комментарий

Храм джедаев, Корускант: 22 часа 15 минут

Даже у Совета джедаев есть часы работы. Джейсен всегда находил это до смешного недуховным. Он мог зайти в Храм в любое время, но ему нужно было попасть непосредственно в зал Совета, а это требовало некоторой хитрости.

А еще это требовало от него огромных усилий в использовании Силы, поскольку он должен был одновременно и делать себя невидимым и скрывать свое присутствие в Силе, и «скользить по потоку» назад во времени. Он сомневался, что сможет долго совмещать все три элемента. Он должен попасть в зал, заглянуть в прошлое, и уйти, не оставив следов.

Джейсен, снова в традиционной одежде джедая, прохаживался по архивному залу Храма, бессистемно просматривая документы, пока, наконец, в помещении не осталось лишь несколько джедаев, читавших тексты с компьютерных терминалов. Они едва ли заметили, что он исчез среди полок и не вышел обратно. Сосредоточившись на собственном теле и представив его в виде оболочки, он использовал изученные им навыки фалланасси, чтобы создать иллюзию несуществования, прозрачности, и спрятал собственное присутствие в Силе глубоко внутри, исчезнув для восприятия джедаев. Погруженная в размышления женщина, немигающим взглядом смотревшая на экран, не заметила его, когда он уселся рядом. Теперь он мог идти прямо в зал Совета, незамеченным, как он надеялся.

Храм, восстановление которого Джейсен воспринял как безосновательное и дорогостоящее заявление о могуществе, сейчас сработал к его пользе. Он набрался храбрости, чтобы снова взглянуть на прошлое своего деда, и именно здесь он должен это сделать – в том же самом месте, где находился зал Совета, где была решена судьба Энакина Скайуокера. Он быстро прошел через двери и вступил в круг.

Как говорили, мраморный мозаичный пол зала был идентичен тому, по которому ходил Энакин. Джейсен взглянул на него, размышляя, сможет ли он увидеть пол глазами Энакина. Он ощущал его чувства раньше; и он видел глазами собственной матери. Возможно, он сумеет сделать и то и другое одновременно.

«Слушай».

Он почувствовал, как подошвы его ботинок стали частью мрамора, как будто он врастает в полированные плиты пола, словно дерево. В голове зазвенело. Его слух затопили обрывки разговоров, пока, наконец, (по ощущениям это было сродни тому, чтобы уловить в переполненной и шумной комнате звучание собственного имени) он не услышал: Энакин.

Джейнсен ощутил себя так, словно он замедляется после долгого скольжения вниз с холма. Он почувствовал толчок внутри сознания и звуки в его голове стали звучать ясно. Он не узнал голосов, но легко мог угадать, кому принадлежали некоторые из них.

— Значит, он – Избранный?

— Куай–Гон в это верит.

— Но как думаем мы?

— Скайуокер обладает исключительными способностями, но он старше того возраста, в котором начинается обучение.

— Но является ли он Избранным?

— Если является, тогда нет нужды его обучать. Он или найдет свой путь или нет.

— Логичный довод выдвигаешь ты, но указать направление требуется.

— Тогда кто будет учить его? Кто сможет учить его? Очень возможно, что никто не возьмет на себя эту задачу.

— Но если учить его не будем мы, пожалеть об этом мы можем.

— Никто из нас не сможет взять падавана, и у нас есть более срочные проблемы.

Последним говорившим был Мейс Винду. Джейсен видел голозаписи с ним и узнал его голос. Его сердце упало от легкости, с которой они отреклись от ответственности за Энакина, учитывая, что тот был Избранным. Джейсен пытался понять, каким образом Энакин сбился с пути, найти параллели, чтобы избежать подводных камней на своем пути.

На этот раз ему нужно было увидеть, что именно произошло. Он заглушил эхо голосов из прошлого и шагнул в угол, где он мог остаться незамеченным, если его созданная Силой невидимость исчезнет, когда он «скользнет по потоку» в прошлое. Усилия, которые потребовались для поддержания всех трех техник, заставили его взмокнуть.

В голове раздался щелчок и на секунду вид зала расплылся перед его глазами, затем снова стал четким и Джейсен почувствовал себя так, словно только проснулся. На церемониальных креслах сидели члены Совета, вживую, либо в виде голограмм, и одним из тех, кто присутствовал во плоти, был Энакин Скайуокер, теперь выглядя молодым и очень рассерженным человеком. Он стоял в центре зала, облаченный в черный плащ, и спорил с Мейсом Винду и Йодой.

— Назначение это легко принять не может Совет. Тревогу вызывает это предложение канцлера Палпатина.

— Ты будешь иметь место в Совете, но ранг мастера тебе присвоен не будет.

— Что? Как вы можете так поступать? Это возмутительно! Это несправедливо! Я сильнее, чем любой из вас. Как это вообще возможно – быть членом Совета джедаев, но не быть мастером?

— Сядь, молодой Скайуокер…

Джейсен наблюдал за происходящим еще некоторое время, жалея и понимая Энакина, и понял, что сам он ни в малейшей степени не идет по его пути. Бедный дед: он был талантлив, обладал исключительными способностями, но при этом он был недостаточно тренирован и несдержан, его игнорировали и едва терпели. Неудивительно, что он обратился к безумному и отчаянному насилию. Если бы он получил такое же обучение, какое было у Джейсена, если бы он смог отточить свои способности и изучить все формы использования Силы – даже те, которым не решались обучать в академии джедаев – возможно, галактика стала бы совершенно другой.

«Я – второй шанс».

Совет джедаев совершил ошибку. И джедаи за нее заплатили.

Джейсен еще раньше принял свое предназначение ситха, однако теперь он понимал не только необходимость, но и причину. Все в его жизни вело к этому, поскольку судьба Энакина Скайуокера была искажена мастерами–джедаями, которые, хоть и действовали из благих побуждений, но были слепы. Они увели его на неверный путь подчинения приказам Палпатина, вместо полного осознания собственного могущества.

«Я сильнее, чем любой из вас».

Хотя эта фраза была всего лишь мальчишеским выражением гнева, в ней была правда. История повторяется при отсутствии альтернатив, и Джейсен был сейчас сильнее любого джедая, кроме Люка. И с каждым днем разрыв между их возможностями становился все меньше.

Когда Джейсен достигнет полного мастерства ситха, он превзойдет Люка. Он еще не размышлял о том, как они будут сосуществовать после того, как это произойдет. Какую–то секунду Джейсена терзало искушение «скользнуть по потоку» в будущее, как он уже проделывал и раньше, но инстинкт подсказал ему пока отложить эту идею.

«Могущество». Это слово несло в себе вульгарный и личностный смысл, было пронизано честолюбием и мелочным тщеславием. Получение ранга мастера было необходимым политическим шагом для установления настоящего порядка. За исключением этой причины иного смысла в получении этого ранга не было, но Джейсен все же будет добиваться этого – исключительно в качестве средства для достижения цели.

Он больше не мог поддерживать невидимость и «скольжение по потоку». Вынырнув из прошлого, Джейсен смог скрывать свое присутствие в Силе достаточно долго, чтобы успеть покинуть зал, затем остановился дальше по коридору, чтобы перевести дыхание. Из складского помещения вышел подсобный рабочий и удивленно уставился на него.

— Спокойной ночи, друг, — сказал Джейсен и, уходя, касанием Силы стер воспоминания из памяти мужчины.

«Раб 1», Космопорт Коронета, Кореллия

— Как ты дышишь в этой штуке? – проворчал Хэн

— Попробуй в нем побриться, — отозвался Фетт.

Хэн Соло обеими руками пытался подогнать на себя мандалорский шлем. Запасная броня, которую Фетт на всякий случай хранил на «Рабе 1», была как раз тем, что нужно, чтобы он мог приблизиться к Сал–Соло. Нательные бронепластины не делались по фигуре, так что их без больших трудностей надели поверх одежды Соло, а вот шлем был сделан на заказ, и к нему нужно было приспосабливаться.

— Ничего не вижу, — сказал Хэн.

Фетт включил ВИД.

— Ого… Что все это такое? – Хэн оперся рукой о переборку, словно удерживаясь от падения. – Не могу сохранить равновесие…

— Вывод на экран показаний приборов и обзор на 360 градусов. – Фетт отключил большую часть приборов и систему управления функциями путем движения глаз, так чтобы Хэн мог видеть только то, что увидел бы собственными глазами. Чтобы привыкнуть к круговому обзору и не врезаться во все попало, ему потребовалось бы несколько дней. И не имело смысла сбивать его с толку еще и постоянно меняющимися показаниями приборов, которые шли бегущей строкой по ВИДу. Если он моргнет не вовремя, он или взорвется или спустит миллиарды на фондовой бирже. Все, что ему требовалось, это способность видеть. – Никогда не носил шлем?

— Носил, но что–то не припомню, чтобы шлемы штурмовиков выглядели изнутри так затейливо.

— Эта дешевка с армейских складов как раз для тебя. Попробуй пройтись.

Хэн прошагал туда–сюда по узкому камбузу, расположенному в грузовом отсеке «Раба 1», крутя головой направо и налево. Мирта наблюдала за ним с холодным равнодушием. Однако Фетт уже достаточно ее знал, чтобы понять – она была ошарашена новостью об аресте Айлин. Может быть, за это ожерелье было назначено очень серьезное вознаграждение.

— Ладно, я справлюсь, — заявил Хэн. – Я вижу достаточно хорошо, чтобы вышибить ему мозги. Объясни способ.

— Мы просто зайдем внутрь и попросим встречи с твоим братцем. Потом мы останемся с ним наедине. Затем мы убьем его.

— Затем я его убью.

— Я согласился его убить, и сделаю это. – Фетт не стал тратить время на спор. – Если тебе будет от этого легче, можешь тоже всадить в него пару зарядов.

— И он просто позволит тебе завалиться к нему?

— Да. Он просил поддержку мандалорцев. Я сказал, что подумаю над этим. Я подумал.

— Какая еще поддержка?

— В защите Балансира.

— Но ты же принял контракт на убийство Сал–Соло, — уточнил Хэн.

— Геджен сделал мне предложение, и я его принял. А предложение Сал–Соло я не принимал. Я человек слова. Контракт есть контракт.

— А мы, значит, будем изображать мандалорцев – твоих подчиненных.

— Он захочет с нами встретиться.

— Как мы там сориентируемся? Там целый лабиринт кабинетов.

— Я уже провел рекогносцировку и записал все, что нужно. – Фетт спроецировал на переборку грузового отсека голографические планы президентских апартаментов. Проникающий радар позволил создать трехмерное изображение маршрута. – Попасть внутрь легко. Следующие два стадии – остаться с ним наедине, поскольку я предпочитаю обходиться без сопутствующих потерь, а затем выбраться наружу.

— Не может ли Геджен помочь тебе с этим?

— А как он объяснит смерть президента?

Мирта подняла взгляд. – Он свалит все на Альянс, поскольку это очень удобно для него.

— А она молодец, — заявил Хэн.

— В любом случае мы должны выбраться оттуда быстро. Я предлагаю нам выходить вот этим путем к его бункеру, от которого ведет тоннель в парк. – Затянутым в перчатку пальцем Фетт провел предполагаемый маршрут движения на светящейся прозрачной карте и задумался, насколько плохо может кончиться перестрелка, если их зажмут в том тоннеле. У Мирты с собой была только небольшая сумка: а это значит, что экипировки у нее немного – то есть недостаточно. – Шлем не требуется, девочка?

— Нет.

— Тогда тебе лучше двигаться побыстрее.

Хэн поглядел на схему, явно осваиваясь внутри шлема. – А у Тракена есть бункер?

— Центр гражданской обороны. У него прямой доступ туда прямо из кабинета.

— Ты ему тоже не доверяешь.

— У него нет чести. Но это не важно.

— Не думаю, что когда–нибудь пойму тебя, Фетт. Ты убиваешь без раздумий и при этом идешь на огромный риск, чтобы найти собственную дочь, которая пыталась тебя прикончить.

— Он просто душка, — заметила Мирта.

— Похоже на то, поскольку вы оба еще живы, — отозвался Фетт.

Хэн снял шлем и сделал глубокий вдох. – А еще я что–то не припомню, чтобы ты действовал в паре.

— Я и сейчас так не работаю, — заявил Фетт. Однако определенный толк от Мирты был, а еще она никогда не сдавалась. Ему это нравилось.

— Я нужна ему в качестве балласта, — кисло отозвалась Мирта.

Фетт проверил заряд своего бластера. Всплеск адреналина от выполнения работы без подготовки, как сейчас, заставлял на какое–то время забыть о болезни, и это вызвало у него приятное чувство всемогущества. Постоянное ощущение боли в желудке и суставах, время от времени усиливающейся, почти как приступ зубной боли, теперь было его постоянным спутником, но пока это ощущение можно было отодвинуть на задний план без болеутоляющих препаратов. Он задумался, как долго ему удастся это делать.

«Никто и никогда не выживал после Сарлакка, а я смог. Если ты хочешь чего–то достаточно сильно, напрягись как следует, и ты сможешь добиться всего».

«Даже выжить, назло всему.

Даже восстановить империю.

Даже восстановить отношения со своим единственным ребенком».

Да, он был способен на все. Он – Боба Фетт. Он был тем, кем его сделал отец. Он умел выживать.

— Ойа, — сказала Мирта.

— Что это значит? – осведомился Фетт.

Мирта проверила собственный бластер. – Пора идти охотиться.

Корабль Галактического Альянса «Океан», Третий флот Альянса, запретная

зона в пространстве Кореллии, шестой день блокады

— Да уж, это явно прибавит хлопот Омасу, — заметила голограмма адмирала Ниатхал.

За кормой кореллианского Крейсера «Кровавая полоса», в пятидесяти километрах от заслона Альянса, который блокировал подходы к Балансирной станции, выстроилась линия кораблей – несколько транспортников, несколько одноместных военных кораблей, несколько истребителей, а также несколько таких, обводы которых не походили ни на что, когда–либо виденное Джейсеном. Персонал оперативного отдела «Океана» следил за неподвижными рядами огоньков, горевшими на экране приборов наблюдения; командующий Третьего флота; адмирал Мэкин – еще один мон–каламари с решительным подходом к ведению боевых действия – стоял рядом с голограммой Ниатхал, сложив руки на груди.

— Опознан один бонаданский корвет класса «Кортик»… пара фондорских истребителей… а также атзеррийский транспортник, — сообщил офицер целеуказания. – В течение прошлого часа они находились на станции.

Мэкин повернулся к изображению Ниатхал. – Каков порядок действий, мэм?

— Удерживать запретную зону и препятствовать доступу в нее любым кораблям, — заявила Ниатхал. – А если какой–либо корабль Альянса будет атакован, либо возникнет иная угроза, разрешаю открыть огонь.

— Полковник Соло, — приказал Мэкин. – «Разбойничьей эскадрилье» — пятиминутная готовность к запуску.

— Жду ваших приказов, сэр.

— Посмотрим, кто моргнет первым на этот раз.

Джейсен направился в ангар, где стоял ряд крестокрылов серии XJ7 с открытыми фонарями кабин. Техперсонал как раз проводил их предполетную проверку. Прислонившись к переборке, стояли, тихо переговаривясь, Джейна с Зекком; Джейсен предпочел не использовать свои способности в Силе, чтобы услышать их.

Джейна встретила его враждебным взглядом и четким ощущением отталкивания в Силе. – Как мило, что вы к нам присоединились, полковник Соло, — заметила она. Его резкое назначение действительно ей не понравилось. – А кто же приглядывает за вашим креслом в штаб–квартире секретной полиции?

Зекк поприветствовал его кивком. – Ну же, Джейна. У нас в гостях знаменитость. Будь повежливей.

Джейсен решил не обижаться. – Предполетный инструктаж, народ. – «Не имеет значения. Перешагни это». – От имени Кореллии выступают флотилии еще нескольких систем, часть из них – невооруженные суда. Они выстроились в линию, провоцируя нас на атаку.

— Мы это видели по ретранслятору средств наблюдения. – Кивком головы Зекк показал на голоэкран, установленный на одной из переборок, дублировавший тактическую информацию из оперативного отдела. – Похоже, будут сложности. Один неверный шаг…

— …и мы приобретем намного больше врагов, — договорила Джейна: отголосок тех времен, когда они были Примкнувшими. – Есть приказ открывать огонь?

Джейсен ощущал ее недоверие и горечь. Большая слабость для эскадрильи, если те, кто в ней служит, потеряли веру в командира. Однако Джайна подвергала сомнению его мнение не в военных вопросах, а в вопросах морали.

— Только в случае обстрела или иной серьезной угрозы.

— Рада, что все ясно, — заметила Джейна. Она сняла с полки шлем, надела на голову и застегнула крепление. – Мы будем просто отпугивать их, летая рядом, или постараемся заставить отступить?

— Сейчас никто из них не вошел в запретную зону. Если это произойдет, мы их развернем.

— Обожаю конфликт, — заявил Зекк. – Запрет на доставку припасов к орбитальным заводам все еще действует?

— Да. Зона полного запрета полетов означает полный запрет полетов.

— Даже в кореллианском пространстве.

— Не наша проблема, Зекк. О законности этих действий пусть спорят в Сенате, позже. Ладно, пришло время летать и стрелять.

Присутствие всего трех XJ7 не предполагало серьезного столкновения, но Джейсен четко осознавал, насколько далеко он мог позволить зайти ситуации. Это было очередное состязание нервов, которое могло с легкостью перерасти в конфликт. Три истребителя ушли подальше от строя разношерстных кораблей, затем описали петлю и заняли позицию между ними и кораблями заслона Альянса, окружавшими «Балансир» с внешней стороны станции. Вообще–то перехватывать такую массу металла можно было только стремительным маневром, но уж способности к этому «крестокрылам» XJ7 было не занимать.

Через экран на приборной панели Джейсен контролировал перемещение кораблей противника. Он осторожно потянулся в Силе, пытаясь прощупать душевное состояние Джейны: она была, как всегда, сосредоточена на задании, но ровная гладь концентрации была нарушена стойкой рябью враждебности – другого слова не подобрать.

Он почувствовал, как его отбрасывают сильным мысленным толчком.

«Убирайся из моей головы». Джейсен понял его значение так же ясно, как если бы она произнесла эти слова вслух. «Отвали». Интересно, подумал он, может ли Зекк тоже это почувствовать. Он не пытался воспринять чувства Зекка; вместо этого он сам послал им обоим эмоциональный импульс спокойствия.

Они ждали, сохраняя молчание и изучая показания приборов.

Один из фондорских истребителей покинул строй и обогнул «Кровавую полосу». Он медленно приближался к «крестокрылу» Зекка, занимавшему по правому борту от Джейсена.

— Спокойно, — сказал Зекк.

Фондорец замедлился почти до нуля, затем внезапно отвернул в сторону. Зекк мгновенно повторил его маневр и преследовал его, держась практически вплотную, еще десять километров, пока тот не повернул обратно к строю кораблей, находившихся позади «Кровавой полосы». В этот момент все эти суда выдвинулись вперед и выстроились в одну линию с кореллианским крейсером.

— Они собираются прорываться, Зекк, — заметила Джейна.

— Ага, я это чувствую…

— Начинается.

Джейнен промолчал. «Кровавая полоса» оставалась неподвижной, но другие корабли по обе стороны крейсера перемещались. Они отходили все дальше от него, и какую–то секунду он раздумывал, не собирались ли они просто увести корабли Альянса за собой.

Однако у кораблей заслона позади них был приказ оставаться на позиции. Их лазерные пушки могли простреливать практически все пространство у шлюзовых отсеков «Балансира», и Джейсен был уверен, что командир «Кровавой полосы» это знал. Так что их действия представляли собой демонстрацию силы. Провокацию.

— Оставаться на месте, — скомандовал Джейсен.

В следующий момент атзеррийский транспортник ускорился и направился прямо на них. Джейсен уже мог разглядеть его невооруженным взглядом. Корабль был старым и вооруженным ровно настолько, чтобы отпугнуть пиратов. Но все же он ускорялся.

— Он идет прямо на тебя, Джейна, — сказал Джейсен. – Если не передумает на отметке два километра, напомни ему, кто здесь главный.

— Я его шугану.

— Поосторожней, — заметил Зекк.

Транспортник явно не собирался тормозить. Он летел прямо к заслону таким курсом, что явно должен был вот–вот пройти между истребителями и меньше чем в трех кликах от одного из «разрушителей» Альянса. Единственный вопрос состоял в том, когда было бы лучше всего встать на его пути.

— Это достаточно близко, — заявила Джейна и двинулась вперед, проскочив прямо над обшивкой транспортника, едва не задев его антенны. Однако тот даже не дернулся и не свернул.

— Ему требуется еще одно напоминание, — отметил Джейсен и направился за Джейной, чтобы заблокировать путь грузовому кораблю.

— С другой стороны идет на прорыв бонаданский крейсер, — голос Зекка опустился до шепота. – Предоставьте это мне.

К их общему каналу связи подключился «Решительный» — один из «разрушителей», входящих в группу заслона. – Разбойник–3, лазерные пушки нацелены, на случай, если у него появятся лишние мысли.

Крейсер являлся вполне допустимой целью, поскольку был вооруженным военным кораблем. А вот атзеррийский транспортник требовал более деликатного обращения. Стрельба по невоенному судну была рискованным делом, не с военной, но с политической точки зрения. Джейсен лег на встречный курс с транспортником, нацелившись прямо на длинный ряд иллюминаторов, расположенных по всей ширине носовой части судна. Джейна сделала петлю и сейчас шла на второй заход, преграждая дорогу грузовому кораблю.

— Сворачивай…, — пробормотал Джейсен.

Грузовик шел прежним курсом.

— Давай… сворачивай.

Они шли на столкновение. Скорость была невелика, но в космосе столкновение даже на небольшой скорости могло иметь катастрофические последствия.

— Не стоит пытаться играть со мной, дружок, — сказал Джейсен.

Он уже мог видеть силуэты, движущиеся по ярко освещенному мостику грузовика. Он был уже достаточно близко, чтобы разглядеть цвет их формы. «Рано». Красный, синий, с вкраплениями зеленого: это были люди, все до одного. «Рано».

Еще тридцать секунд на этом курсе и он врежется в их иллюминатор.

«Спокойно».

Если он не свернет через двадцать секунд, он покойник. Джейсен больше не воспринимал ни Джейну, ни Зекка – только покрытый пятнами ржавчины корпус корабля с полосой белого света, которая сейчас заполнила все его поле зрения. Он снова стал пилотом: не будущим Повелителем–ситхом, не джедаем, обладающим знанием поколений, а пилотом, составляющим единое целое со своим истребителем…

Десять секунд…

Джейсен доверился инстинкту. Он дернул ручку управления и его «крестокрыл» резко рванулся вверх, в то время как транспортник в последнюю секунду до столкновения нырнул вниз. Джейсен знал, что разминулся с корпусом корабля в считанных метрах. Достигнув верхней точки подъема, он оглянулся и увидел, как открылись кормовые люки транспортника и на него нацелились стволы легких лазерных пушек. Не на всех кораблей вооружение устанавливалось только спереди; иногда ожидалось, что грузовые корабли будут преследовать, на тех космических маршрутах, где орудовали пираты.

— Попался, — воскликнула Джейна. – Джейсен, стреляю по пушкам…

Джейсен нырнул вниз, описав дугу и выровнявшись позади Джейны, в это время под ним шел быстрый обмен белыми и синими огненными росчерками. Грузовик выстрелил снова, затем Джейна вышла из–под огня и сейчас делала второй заход. Джейсен увидел, как одна за другой пушечные турели рассыпались дождем светящихся осколков.

Транспортник замедлил ход и стал поворачивать. Джейсен послал Джейне в Силе краткое сообщение: «стреляй».

Он почувствовал ее сопротивление.

Переключив коммуникатор на личный канал Джейны, он повторил:

— Заканчивай, Джейна.

— Я обезвредила обе кормовые пушки. Он повернул назад.

— Он открыл огонь. Стреляй.

— Джейсен, корабль поврежден и отступает. Я не могу продолжить атаку.

— Ты ведь знаешь «Правила применения оружия».

— Я не буду этого делать. Это невоенное судно и сейчас оно не представляет угрозы.

— Это приказ.

— Он вне допустимых пределов ППО[22].

— Он в рамках закона. Повторяю, прикончи его.

— Полковник Соло, я отказываюсь выполнять этот приказ.

Джейна выключила коммуникатор и повернула истребитель обратно к линии заслона. Джейсен вскипел. «Она сошла с ума. Военный корабль или невоенный, но транспортник открыл огонь. Отступает он или нет, у него осталось рабочее вооружение. Угроза была вполне явной».

Он прицелился и выпустил в грузовик серию из пяти торпед.

— Джейсен, какого…

Это все, что успел сказать Зекк. На правом стороне корпуса грузовика вспух желтый огненный шар, затем еще и еще, и внезапно полбока судна превратилось в обломки, которые ударили в корабли поблизости. Строй кораблей, двигавшихся сбоку от «Кровавой полосы», распался. На экране Джейсен увидел силуэты спасательных транспортов, выпущенных крейсером на помощь грузовику: половины корабля как не бывало.

— «Разбойники», немедленно уходите, — вмешался капитан «Решительного». – Мы открываем огонь. Убирайтесь оттуда.

Джейсен тут же ушел ниже сектора обстрела «Решительного» и направился обратно на «Океан», подобрав по пути Джейну и Зекка. Он чувствовал ярость Джейны, когда она в молчании следовала за ним.

На связь вышел Зекк.

— Кто–нибудь хочет объяснить мне, что там произошло? Джейна, почему ты бросила цель?

Джейсен ответил вместо нее.

— Полковник Соло отказалась выполнить прямой приказ, — четко сказал он. Это разбивало ему сердце, но другого выхода не было. «Моя сестра. Теперь я по–настоящему ее потерял. Почему только она не видит то, что должно быть сделано». – С этого момента она отстранена от службы.

Президентские апартаменты, Коронет, Кореллия: 6:30 вечера

— Присядьте, пожалуйста, — сказал Тракен Сал–Соло. – Я не ожидал, что так скоро увижу вас снова.

Двери в кабинет были открыты и в соседней комнате были видны несколько сотрудников аппарата Сал–Соло, сидевших за рабочими столами. Фетт устроился на краешке одного из роскошных парчовых кресел и жестом предложил Хэну сесть. Мирта просто встала сбоку, сложив руки на груди. Сал–Соло, похоже, и не ожидал, что его представят новому партнеру Фетта.

«Довольно скоро он с ним познакомится».

— У вас появились новые соображения? – спросил Сал–Соло.

— Просто хочу уточнить, — ответил Фетт. Он отметил расположение двери, ведущей в защитный бункер. – Мы можем обсудить это наедине?

— Насколько наедине?

— Эта комната звуконепроницаема?

— Да.

— Тогда закройте двери и отпустите ваш персонал до конца вечера.

Для человека вроде Сал–Соло такая просьба не была чем–то неожиданным. Фетт рассчитывал на это; ему не заплатили за убийство свидетелей. Двери закрылись, и они оказались наедине с Сал–Соло…, насколько это вообще было возможно.

На рабочем столе была панель связи. Фетт был вполне уверен, что на ней была тревожная кнопка для вызова помощи. Так же он был уверен, что Сал–Соло носит с собой бластер, причем не один.

«Не натвори глупостей, Соло. Чистый выстрел. Мне вообще не стоило брать тебя с собой, но ты – билет к моей дочери».

— Расскажите мне еще раз, что вы планируете по «Балансиру».

Его ВИД показывал, что в соседних кабинетах никого не было. Но дальше, чем через две комнаты проникающий радар действовал менее эффективно. «Почему я готов отдать все, чтобы увидеть Айлин, сейчас, спустя пятьдесят лет? Удивительно, какую власть имеет над твоим разумом твоя смертность». Он положил руку на бластерную винтовку. Он всегда носил ее в руке, а не вешал на плечо; Сал–Соло, похоже, это не обеспокоило.

Мирта не сводила с него глаз. Хэн хранил молчание, но явно напрягся. Фетт понял это по движению его плеч.

— Как только кореллианский флот прорвет блокаду, мы сможем восстановить оборудование станции и реактивировать ее. Мы бы хотели расположить ваших людей внутри для предотвращения новых актов саботажа. Эта станция слишком велика, чтобы полностью исключить проникновение диверсантов.

«Ладно, следите за мной внимательно…»

— Как я уже говорил, один миллион кредитов за человека в месяц. – Фетт считал секунды. Хэн дернулся.

— Полагаю, это дешевле, чем армия, — наконец отозвался Тракен.

— Сотня мандалорцев – уже армия, — заявил Фетт.

А затем Хэн вскочил с края кресла и прямо через стол бросился на Сал–Соло, перевернув его кресло и заставив отлететь к стене. Во время их борьбы Тракен выхватил из кармана куртки потайной бластер, но Хэн ударил его головой, и оружие отлетело в сторону.

«Ты идиот. Все испортил». Хэн одной рукой сбросил с головы шлем, и схватил двоюродного брата за горло.

— Ты, мразь…

Фетт перескочил через стол и прижал Сал–Соло к полу. – Просто сделай дело, Соло, — скомандовал он. — Убей его. Или я сам. Это не игра.

Мирта держала под прицелом двери. По крайней мере, хотя бы девчонка знала, что делать.

— Я ждал этого годы, Фетт.

— Тогда давай побыстрее. – Фетт предположил, что Хэн, прежде чем убить своего братца, захотел заставить его страдать. Это была грязная работа, но любая семейная вражда всегда была слишком эмоциональным делом. – Помни наше соглашение.

Хэн мертвой хваткой вцепился в горло Сал–Соло. Глаза того вывалились из орбит.

— Никогда снова, подонок, — он еще крепче сжал пальцы. – Никогда снова ты не будешь угрожать мне или моей семье.

У Сал–Соло все–таки прорезался придушенный, но непокорный голос. – Думаешь, что та охотница за головами, которую я использовал на Корусканте, чтобы обмануть вас всех, была единственной, кто идет за тобой?

— Что ты сказал? – Фетт схватил запястье Хэна, чтобы не дать тому задушить Сал–Соло до того, как тот ответит. – Что значит использовал?

— Я навел их на нее. Будут слишком заняты с ней, чтобы беспокоиться об остальных. Они идут, Хэн, и ты не знаешь, сколько их. Ты никогда больше не будешь спать спокойно.

«Айлин. Ты подставил Айлин. Использовал мою девочку».

— Отвали, Соло – он мой, — сказал Фетт, и нацелил бластер в голову Сал–Соло.

— Нет, мой, — воскликнула Мирта, и перекатившись через стол, всадила три импульса в лоб Сал–Соло.

Секунда полной тишины сменилась двумя секундами хаоса. Хэн ругался, что его обманули; Фетт тоже выпустил два заряда в Тракена, чтобы быть уверенным, что прикончил его. А заодно и за Айлин.

— Учись стрелять первым, Соло, — заметил охотник. – А теперь быстро вниз, к проходу. Бегом.

— Но я хотел его убить – за все, что он мне сделал.

— Ну так давай – выстрели в него пару раз. Отомсти. А потом заткнись и двигайся.

Может, комната и была звуконепроницаемой, но шум выстрелов разносится далеко. Фетт не был уверен, что Хэн сможет это сделать. Но Сал–Соло уже был мертв, и Хэну не нужно было стоять перед необходимостью хладнокровно застрелить его. Наконец, он выстрелил. Фетт тут же схватил его и пропихнул в дверь к проходу, а Мирта подобрала его шлем.

«Сообразительная девочка, хотя и стреляла тогда, когда ей этого делать не следовало»

Они спустились по ступенькам до прохода, освещенного желтыми аварийными лампами. Сенсоры шлема Фетта засекли движение двумя комнатами выше; топот бегущих шагов. Кто–то приближался. Он вытащил из кармана весь набор «охранных скальпелей» и настроил их интерференционную картину так, чтобы блокировать все коммуникаторы, кроме собственного. Нельзя было позволить кому–либо позвать подкрепление.

Затем он пихнул Хэна вперед и заставил его бежать. Этот идиот все еще пялился назад, в ту сторону, где осталось лежать тело его двоюродного брата.

— Теперь моя часть сделки, Соло, — выдохнул на бегу Фетт. – Моя дочь. Я должен увидеть мою дочь.

Глава 18

«В это утро Галактический Альянс сотрясли массовые беспорядки, в то время как все больше планет отзывают своих представителей из Сената в знак протеста против вооруженных столкновений при осуществлении блокады Кореллии. Посол системы Атзерри к Альянсу назвал уничтожение одного из их грузовых кораблей «актом войны». Глава государства Кэл Омас ранее заявил в интервью НРГ, что зона запрета полетов останется, пока Кореллия не разоружится, и что атзеррийское судно открыло огонь после неоднократных предупреждений.

Комментариев от Президента Кореллии Тракена Сал–Соло пока не поступило.»

Утренняя сводка новостей на канале НРГ

Жилище Лумайи, конспиративная квартира, Галактический Город

Джейсен потер глаза, пытаясь прогнать мысли о сне, увиденном им на пути с Кореллии, и все еще занимавшем его разум.

Он надеялся, что это был обычный сон, а не видение. Пока турболифт поднимался на трехсотый этаж жилой высотки, Джейсен все пытался избавиться от мыслей о нем, но потерпел неудачу. Во сне он не сводил взгляда со своих рук, в одной из которых был зажат световой меч, и всхлипывал.

«Вот, что тебе снится, когда ты посылаешь собственную сестру под трибунал. Перешагни это».

Нет, он вовсе не гордился тем, что сделал в отношении Джейны, однако это должно было быть сделано. Он позволил страданию захлестнуть себя и не дрогнул, коротким импульсом Силы открывая двери в конспиративную квартиру Лумайи. Изнутри квартира оказалась на удивление комфортными многокомнатными апартаментами, где в изобилии лежали предметы, которые, насколько он помнил, были в ее жилище на астероиде. Похоже, она возвращалась домой, чтобы забрать с собой несколько вещей. Странно, он как–то не думал, что ей требовались лишние материальные атрибуты.

— Ты очень расстроен, — сказала она, появившись из другой комнаты. Джейсен вздрогнул при ее появлении. – Твой дед обнаружил меня дрейфующей, после того, как Люк Скайуокер обстрелял мой истребитель и оставил меня умирать. Вейдер меня спас. Так что моя жизнь неразрывно связана с твоей семьей. Ты знал об этом?

— Ты рассматриваешь это как судьбу?

— Как неизбежность. Как раз поэтому тебе следует прекратить чувствовать себя виноватым перед своей сестрой.

— Из–за этого мне снятся дурные сны. Я такого не ожидал.

— Ты хотел бы, чтобы они прекратились?

— Нет. Они являются тем, что есть. Мне придется их принять.

— Убедись, что четко осознаешь грань между снами и видениями. Они могут подсказать тебе то, что ты должен знать – то, что не могу сказать тебе я.

— Что именно?

— То, как ты продвинулся на пути от того, кем ты являешься сейчас до того, кем ты должен стать. Я могу учить тебя техникам Силы, но их применение зависит от тебя.

Джейсен уселся, постаравшись не коснуться лежавших артефактов, на случай, если какой–нибудь из них обладал пока неизвестными ему свойствами.

— Вот как раз этого я не понимаю. Я больше пяти лет совершенствовал мое владение Силой, изучая техники всех рас, а не только путь джедаев. Что еще можно изучить? Где заканчивается джедай и начинается ситх? Понимаешь, я никогда особо не верил, что различие связано только с концепциями добра и зла. Иногда я даже не могу дать определение этим понятиям.

— Различие связано с готовностью действовать, — сказала Лумайя. – С готовностью принять то, что просит от тебя Сила и перестать отрицать ее пожелания, оправдывая отрицание самодисциплиной и отказом от сильных эмоций.

— Звучит так, как будто мне достаточно просто делать то, что первым придет на ум.

— Ты уже знаешь, что тебе нужно делать.

— Тогда чем я отличаюсь от моего деда? Чем дальше, тем больше я чувствую, что иду по его пути. Неужели только из–за беспокойства за жену он перестал стремиться установить в галактике порядок?

— Он слишком поздно начал обучение и был еще недостаточно опытным, когда его использовал в своих интересах человек, стремившийся к власти. Ты – взрослый мужчина, который учился всю свою жизнь, и тебя никто не использует. Ты не совершишь те же ошибки.

— Слишком уж все просто выглядит.

— Просто не будет. Это принесет тебе боль.

— Больше боли, чем выступить против собственной сестры?

— О, да…

— И это моя судьба?

— Это цена, которую ты платишь за то, чтобы принести порядок в галактику. Это твоя жертва. Теперь ты понимаешь, почему слабаки, вроде Палпатина, видели только власть, и почему они были побеждены? – гипнотизирующий голос Лумайи воспринимался почти бестелесным. Джейсен смотрел на ее губы, но не было ощущения, что эти слова произносятся живым существом. Это было пророчество, беспристрастное откровение. — Тебе лично, как Джейсену Соло, это ничего не принесет.

Джейсен солгал. Были вещи и похуже, чем отстранение Джейны. Он видел лицо Бена Скайуокера, когда тот увидел тело Айлин Хабуур. Джейсен тогда зашел слишком далеко, вторгаясь в разум женщины; она не перенесла физического напряжения. Снова он такую ошибку не совершит. Но этот случай нанес сокрушительный удар по вере Бена в способности Джейсена. Мальчик до сих пор не понял, что если действовать так, как действовал его отец, это просто продолжит бесконечный цикл войн и хаоса. Люк бы не принял необходимость принятия крайних мер. Люк хотел быть в мире с самим собой.

Это – его привязанность.

— Что ты чувствуешь, когда видишь сейчас Люка Скайуокера? – спросил он.

— Ничего не чувствую, — ответила Лумайя. – Только помню.

— Что мне следует делать дальше?

— Я не могу тебе ответить. Разберись с тем, что беспокоит тебя больше.

— Мой ученик, Бен. Он колеблется.

— Не стоит добиваться его одобрения.

— Я и не собираюсь.

— Не нужно подавать пример и надеяться, что он будет ему следовать. Поставь его в ситуацию, когда ему придется самому понять правду

Так же, как и тогда, на Биммиэле, она говорила хоть и неприятную, но правду. Бен должен понять то, чему так и не понял его отец – что существует такая вещь, как необходимое зло.

И лучшее место, где он может это понять – это Гвардия Галактического Альянса.

Управляющий комплекс для чрезвычайных ситуаций под парком Кебен,

Коронет, Кореллия

Для парочки стариков, подумал Хэн, они с Феттом очень неплохо поспевали за девчонкой. Затем он осознал, что тоннель шел под наклоном.

Коридор от президентских апартаментов Сал–Соло к аварийному бункеру управления тянулся под Кебенским парком примерно на километр. Так что им ничего не оставалось, кроме как продолжать бежать. Хэн не имел представления, что будет дальше: впрочем, он не в первый раз бросался очертя голову в гущу событий, полагаясь лишь на инстинкты и удачу.

И кроме того, с ним был Боба Фетт. А этот человек мог сбежать откуда угодно.

— Где он оканчивается? – пропыхтел Хэн.

— Он ведет в бункер. А там есть два выхода на поверхность.

— Два?

— Два выхода всегда лучше, чем один.

Далеко позади – хотя и недостаточно далеко – послышалось эхо шагов. Сейчас они находились в тускло освещенном тоннеле с твердым, облицованным плитками полом, на стенах которого через каждые несколько метров виднелись сделанные по трафарету надписи большими буквами, вроде «ВЫ ВЗЯЛИ РЕСПИРАТОР?», или «ЗАБЛОКИРУЙТЕ ВСЕ ДВЕРИ – ОТ ЭТОГО МОЖЕТ ЗАВИСЕТЬ ВАША ЖИЗНЬ».

— Нас ведь никто впереди не ждет?

— Нет, разве что нам сильно не повезет. – Фетт топал позади Мирты. – В таких местах персонал появляется только во время чрезвычайных ситуаций.

— Вроде войны?

— Ага, можно и так сказать…

Мирта во время бега держала свой бластерный пистолет на уровне плеча – утверждение в пользу преимущества немодной обуви без каблуков и практичной одежды.

— Если встанут на дороге, точно устроят себе на голову такую ситуацию.

Двери впереди открылись автоматически, а на потолке вспыхнули яркие лампы. Если предположить, что все это должно было сработать при появлении персонала, значит, там еще никого нет, или освещение уже работало бы.

Никого, разумеется, за исключением преследующей их охраны. Это точно была она. Обувь охраны Хэн уже узнавал по звуку. Фетт остановился, когда они зашли в вестибюль, из которого вели шесть дверей. На трех из них были надписи: «КОНТРОЛЬ ДВИЖЕНИЯ», «ВОДА И ЭНЕРГИЯ», и «ГЛАВНЫЙ ЗАЛ УПРАВЛЕНИЯ ПРИ ЧС». На оставшихся трех дверях никаких надписей не было.

— Которая? – спросил Хэн.

Мирта шагнула им за спины, бластер в ее руке описывал дугу, а вот Фетт замер на месте. Хэн понял, что тот изучает информацию на ВИДе своего шлема.

— Два выхода здесь — через главный зал управления, но если нас там прижмут, в других комнатах есть люки к вентиляционным трубам, через которые можно пробраться. – Он показал на свой ракетный ранец. – По вентиляции я не пройду.

— Тогда в зал управления…

Звуки шагов позади теперь звучали намного, намного громче. В десяти метрах от них врезался в стену, разбрызгав штукатурку, бластерный разряд. Фетт остановился и, вскинув левую руку, выпустил в проход позади длинную гудящую струю пламени. Из прохода повалили клубы серого дыма, раздались крики и проклятия. Огнемет задержал преследователей, но не остановил их.

— Шевелитесь, — приказал Фетт.

Двери в зал управления автоматически не открывалась. Мирта несколько раз ударила основанием ладони по квадратной красной кнопке сбоку от них и створки разошлись в стороны. Они уже почти вошли внутрь, когда Хэн разглядел, что зал был забит рядами рабочих столов, на каждом из которых стоял коммуникатор. Стены были полностью заняты голокартами и видеопанелями; при первых звуках сирен это место будет полностью готово для борьбы с любой катастрофой, постигшей Коронет.

Изумленный мужчина в белой рубашке поднял глаза от инфопланшета и уставился на них.

— Рановато вы, — сказал он. – Мы еще не собирались вызывать персонал… О ситх…

Из дверного проема вылетел синий росчерк бластерного разряда. Хэн, Фетт и Мирта тут же открыли ответный огонь, заставив двух охранников отступить. Мужчина в рубашке рухнул на корточки, прикрывая голову руками, пока они обменивались выстрелами с охраной, затем Фетт выстрелил в панель управления дверьми, заставив створки резко сомкнуться.

— Инспекция по здравоохранению и безопасности, — сказал Хэн прижавшемуся к стене перепуганному мужчине. – Работайте на должном уровне.

Рывок через одну из дверей с надписью «АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД», и они снова оказались в освещенном желтым светом коридоре, мчась сломя голову. Коридор шел на подъем. Теперь Хэн ясно это чувствовал. Мышцы ног ныли, требуя отдыха. Позади них послышался звук бластерных разрядов, пробивающих дверь, а затем снова стук ботинок. Охрана так легко не сдавалась.

— Твой ракетный ранец, приятель, едва ли сможет помочь тебе здесь, внизу, — заметил Хэн.

Фетт не замедлил шага. Достигнув конца коридора, он развернулся, чуть не припечатав Хэна к стене. Затем он наклонился вперед на девяносто градусов, сгорбил плечи и нажал на кнопку на левом предплечье.

— Уверен? – задыхаясь от бега, сказал он. – Следи за реактивной струей, Соло.

Шипение горячего воздуха и ослепляющая желтая вспышка едва не сбили Хэна с ног, когда закрепленная на ракетном ранце Фетта небольшая ракета чиркнула по его шлему и, оставляя за собой шлейф дыма, унеслась вглубь коридора. Взрыв оглушил его на несколько секунд. Фетт схватил кореллианца за плечо и толкнул вперед.

— Знаешь, сколько стоят эти ММ–9? – проворчал он.

У Хэна звенело в ушах. – У этой штуки должны быть правила безопасного использования. – Но он все же слышал стук и скрежет падающих обломков. Они продолжали бежать.

Показавшееся впереди пятно света, более яркое, чем тускло–желтое освещение тоннеля, почти на уровне инстинкта побудило Хэна продолжать бег. «Выбраться. Просто выбраться. Об остальном побеспокоишься позже». Он ожидал, что Мирта уже наполовину пересекла парк, однако она стояла у выхода, всаживая в них заряд за зарядом, пока двери не распахнулись.

В затхлую атмосферу тоннеля хлынула прохладный вечерний воздух. Выход из тоннеля находился на склоне одного из искусственных холмов на другой стороне парка.

— Все чисто, — сказала она. – Давай, бегом.

Мирта не произвела на Хэна впечатление человека, который беспокоился за его жизнь. Но, так же как и у Фетта, у нее были свои причины желать, чтобы он остался целым и невредимым. Фетт мог бы бросить их обоих и сбежать с помощью ракетного ранца, однако он не спускал с Хэна глаз.

— Позвони своей жене, — сказал Фетт. – Пусть она нас подберет. Мы не можем бегать по Коронету в такое время ночи. Слишком подозрительно.

Они скорчились под прикрытием густого кустарника, росшего рядом с магистралью, и на секунду Хэн мысленно увидел себя со стороны: такое уже случалось и иногда вызывало головокружение. Трое мандалорских убийц в полной броне прячутся в красивом парке от Службы безопасности Кореллии, в то время как в километре от них начался государственный переворот. Он открыл коммуникатор.

«Что я здесь делаю?»

— Привет, милая, — сказал Хэн. – Ты не могла бы нас подобрать?

Голос Леи был, как обычно, самим воплощением терпения и спокойствия. – Кого это — «нас»?

— Меня и пару приятелей–мандалорцев, которых я встретил по дороге.

— Хорошо. Из окон нашей квартиры на улице видно большое количество полиции.

— Аа, это, должно быть, из–за братца Тракена…

— Как у него дела?

— Он мертв, — сказал Хэн, разрываясь между тошнотой и невероятным облегчением. – Совсем, совсем мертв.

Штаб–квартира ГГА, Корускант

— Что случилось с Баритом Сайя? – спросил Бен.

Шеву проверил базу данных заключенных и покачал головой. – Здесь его нет. Записей о переводе в тюрьму УБК тоже.

— Но ведь прибытие и убытие любого заключенного должно отмечаться?

— Правильно. – Шеву посмотрел на инфопланшет, его губы сжались в нитку. – Мне не нравится, когда пропадают заключенные. – Он с усилием улыбнулся Бену. – Возможно, его репатриировали и не сделали соответствующую отметку. До начала блокады мы в спешке выслали множество кореллианцев.

— Ага…

— Тяжело, когда есть личная заинтересованность, — тихо сказал Шеву. – Лучше всего – эмоционально отстраниться и делать все по правилам.

— Джейсен так не поступает.

— Полковник Соло – мой командир.

Этот ответ на первый взгляд казался бессмысленным, но Бен быстро учился: Шеву говорил о том, что он не будет обсуждать поведение Джейсена, что бы о нем не думал. Он был сердит из–за Айлин Хабуур. Бена это тоже мучило. Джейсен был для него примером, и вдруг он убил заключенную – пусть не из–за гнева, а по неосторожности, но она все равно была мертва – и теперь Бен не был уверен, что знает его достаточно хорошо.

«Неужели я хочу быть таким?»

— Я понимаю, — сказал Бен, и направился в пустой сейчас спортзал, чтобы потренироваться во владении световым мечом, используя в качестве противника тренировочную сферу.

Маленький шар танцевал и крутился в воздухе, а он вертелся и рубил, при каждом ударе оставляя за синим клинком слабый светящийся след. Когда Бен заканчивал отработку техники и переставал концентрироваться на ней, он всегда обнаруживал, что его движения становятся все лучше и лучше. Они уже не ощущались, как серия приемов; скорее как повторявшийся снова и снова один, первый и последний удар. Наступал момент, когда при тренировке со стреляющей серебристой сферой его разум оставался абсолютно пустым. Не просто кристально ясным, а пустым.

И в такие моменты он видел кое–что.

Воспринималось это так, словно непрерывный мысленный диалог в его сознании полностью останавливался, оставив дверь открытой настежь. А затем его разум вдруг превратился из потока белого света в четкий образ с несколькими уровнями информации, которые он, не воспринимая прямо, все же мог интуитивно понимать.

Это заставило его замереть на месте. Сфера, отреагировав на его действия, неподвижно зависла в воздухе.

Его вызывал Джейсен.

Присутствие на расстоянии других джедаев было то, с чем он вырос: это было сродни тому, как другие дети слышат голос зовущих их родителей. Но сейчас ощущение было другим. Его не звали, а призывали. Это был приказ. Он это чувствовал.

Бен поймал тренировочную сферу и побежал разыскивать Джейсена. В последнее время он мог с легкостью определить его местоположение, как будто Джейсен по желанию усиливать свое присутствие в Силе наподобие указателя. Иногда, правда, он исчезал полностью. Бен очень бы хотел научиться и этому тоже.

Джейсен сидел в одном из рабочих кабинетов и разглядывал голокарту на стене, накрыв ладонями рот и нос, словно думал о чем–то грустном.

— Джейсен?

— Аа, Бен. Я не ожидал, что ты так быстро придешь. Надеюсь, я не оторвал тебя от дела.

«Будто у меня был выбор». Впрочем, Джейсен всегда относился к нему, как к взрослому. – Просто тренировка по фехтованию.

— Я тут разглядываю районы, которые нам придется проверять немедленно. Судя по информации УБК, на нижних уровнях происходят непрекращающиеся столкновения между атзеррийцами и корускантцами, а команды по обезвреживанию взрывных устройств проверяют еще десять подозрительных пакетов. Мы разбираемся с одной проблемой, а на ее месте возникают три новых.

— Для чего нужен я?

Джейсен жестом предложил Бену сесть в кресло. – Пришло время возложить на тебя большую ответственность. Мы растем только тогда, когда нам предоставляется возможность.

Бен попытался представить, какие дополнительные обязанности у него могут появиться. Он уже участвовал в антитеррористических операциях и вывел из строя оружие, которое могло уничтожать целые планеты. Нелегко превзойти эти достижения, когда тебе всего тринадцать лет.

— Ты можешь обнаруживать оружие и взрывчатку. У тебя и вправду хорошо это получается. – Джейсен ткнул большим пальцем себе за спину, в голокарту на стене. – Давай–ка посмотрим, не сможешь ли ты что–нибудь почувствовать, глядя на карту.

Бен выскочил из кресла и осмотрел карту. Как большинство голокарт Галактического Города, она была многоуровневой, и он мог убрать лишние уровни, или приблизить нужные, касаясь пальцем световой координационной сетки. Бен провел рукой над изображением, концентрируясь на Силе, но ничего не ощутил.

Возможно, на территории, которая показывалась на этой части карты, ничего не происходило. Он дотронулся пальцем до левого края экрана, и карта сместилась на запад, открыв территорию дальше от Сенатского Комплекса, в направлении деловых кварталов. Бен понял, что его внимание привлек сектор, расположенный на юго–западе, в нескольких километрах от Сената, хотя ничего особенного он не почувствовал.

— Где–то здесь.

— Хорошо. – Джейсен встал позади него и положил руку ему на плечо. Обычно этот жест его ободрял, но сейчас Бен внезапно вспомнил об Айлин Хабуур. – Продолжай.

— Что–то должно случиться, — Бен почувствовал, что его проверяют. – Ты это ощущаешь?

— Да. И Одичавшие, которых контролирует Планетный Мозг, тоже сообщают об активности в том районе.

— Что ж там тогда происходит?

— Я хочу, чтобы ты выяснил это самостоятельно, в качестве этапа обучения. Я буду рядом и помогу, если потребуется, но думаю, что тебе пришло время научиться принимать решения. Я тебе доверяю.

В течение нескольких секунд Бен испытывал дикую радость от оказанного ему доверия. Но затем он снова начал разрываться между боязнью не справиться, и воспоминаниями об Айлин Хабуур.

— Ты мне веришь, Бен? – внезапно спросил Джейсен.

— Да… Да, конечно.

— Скажи правду.

Джейсен чувствовал все. Иногда казалось, что он может читать мысли. Бен знал, что ему бессмысленно было лгать, да и не хотел этого делать. Он хотел получить ответы.

— Ладно, я не понимаю, как ты мог так сильно травмировать эту женщину, — сказал он. – Ты ведь не злой человек. Ты не любишь насилие. Это меня пугает, поскольку я не думаю, что смог бы когда бы то ни было сделать подобное,… а это значит, что мы разные, а я хотел быть похожим на тебя… теперь я не уверен.

Джейсен не выглядел грустным или обиженным. Было трудно сказать, как он воспринял это признание.

— Я могу это понять, — тихо сказал он. – Нам всем приходится самостоятельно выяснять, как далеко мы можем зайти, и к чему готовы. Этого нельзя знать, пока ты не столкнешься с реальной ситуацией.

Бен не был уверен, что понял его, но он осознал, что он должен закончить это дело. Оно вряд ли будет отличаться от того, что он делал последнюю пару недель. Он знал, что он может делать… и к чему он не был готов. Бен был в этом уверен.

На посадочной площадке их ожидали новые десантные суда ГГА – те же корабли УБК, но выкрашенные в черный цвет. Из десантного отсека переднего корабля высунулся капитан Шеву, держась одной рукой за потолочную скобу.

— Сектор H–90 пока не под контролем, — сказал он Джейсену. – Они заблокировали перекрестки аэротрасс спидерами.

Джейсен запрыгнул внутрь отсека, затем втянул на борт Бена. – Они все еще на месте?

— УБК хочет до начала выдвижения получить еще подкреплений. Похоже, многие из участников – корускантцы.

Джейсен замер. – Ты уверен?

— Да. Видимо, не все налогоплательщики полностью согласны с курсом Альянса.

Бен размышлял об этом, пока они поднялись в воздух и повернули налево, направляясь в сектор H–90. Насколько он знал, это был вполне обычный район: магазины, бары, квартиры, рынок, и многонациональное население. Раньше Бен предполагал, что источником той вражды и опасности, которую он ощутил, сконцентрировавшись на голокарте, являлась та часть населения, для которой Корускант не был родной планетой. Ему в голову никогда не приходило, что люди, которых, как он считал, он защищает, будут возражать против этой защиты.

Каждый день приносил новые открытия, касающиеся непонятного мира взрослых. Только Бен начинал считать, что разобрался в нем, как выяснялось, что это не так. Джейсен и Шеву разговаривали, перекрикивая заполнивший открытый отсек шум двигателей. Под ними, словно карта, расстилался Корускант, слегка размытый из–за тумана.

— Все началось, когда УБК арестовало кое–кого за то, что он писал антиправительственные лозунги на зданиях, принадлежащих местным властям Галактического Города, сэр. А сейчас там развернуто целое подразделение по противодействию уличным беспорядкам.

— А другие инциденты?

Шеву сделал паузу и дотронулся до уха, прислушиваясь к наушнику коммуникатора. – Двадцать арестов за нарушение общественного порядка. Серьезных ранений нет. Довольно тихо.

— Худшее еще впереди, да Бен? – спросил Джейсен.

Бен кивнул. Штанины униформы хлопнули от порыва ветра. – Да. – Шеву молча бросил на него тот внимательный взгляд, который ясно говорил, что он бы предпочел вместо мнения, основанного на Силе, иметь твердые факты. Сталкиваясь с подобным отношением, Бен и сам испытывал сомнения.

— Можно с уверенностью поставить на любой день недели, — заявил Шеву.

Десантный корабль медленно проплыл над аэротрассой, каждый перекресток которой был заблокирован спидерами всех размеров. Транспорты УБК заняли позиции на безопасном расстоянии от них; центром их внимания был жилой дом, рядом с которым шла шумная демонстрация. На навесах, накрывавших отдельные части пешеходных проходов (видимо, для того, чтобы надписи были видны с воздуха), кто–то аэрозольной краской написал: «МИР ПРЯМО СЕЙЧАС» и «ПРЕКРАТИТЕ УБИВАТЬ КОРЕЛЛИЮ».

В толпе, собравшейся на пешеходных проходах, присутствовали, похоже, представители всех рас, проживавших на Корусканте, а когда корабль ГГА снизился для лучшего визуального обзора, его встретили насмешками и непристойными жестами. Собравшиеся жители становились довольно агрессивными для обычной мирной демонстрации; Бен внимательно следил, не появятся ли бластеры. Толпа, похоже, балансировала на грани между «остыть» и «взорваться»: той грани, которую он видел все чаще. Транспорт поднялся выше и завис над линией заслона УБК, ему навстречу взлетел мотоспидер. Сидевший верхом на нем сержант, поравнявшись с десантным отсеком, сдвинул вверх визор шлема.

— Есть информация, что они где–то прячут оружие. Мы как раз решаем, идти туда сейчас и обыскивать этот район с риском вызвать полномасштабное вооруженное восстание, или подождать, пока им не станет скучно и они не разойдутся по домам.

Джейсен, Бен и Шеву с безопасной высоты оглядели место событий.

— Хотите, чтобы туда пошли мы? – спросил Джейсен. – В отличие от вас, нам не нужно беспокоиться об отношениях с местным населением.

— Ага, я об этом наслышан, — настороженно заметил сержант. Под ними раздалось скандирование: «Империя вернулась! Империя вернулась!». – Не хотите десантироваться туда в броне белого цвета? На это они точно среагируют.

— Очень смешно, — отозвался Шеву. Он надел шлем, блестящий черный визор которого внезапно превратил его в совершенно незнакомого человека. – Ладно, вы хотите, чтобы мы слегка проредили их?

Сейчас, когда Бен был ближе к месту, он мог чувствовать тревогу в Силе более конкретно: небольшие воронки пугающей темноты. А еще он ощущал и кое–что другое. – Здесь какое–то мощное оружие.

— Мы вообще–то надеялись, что до такого не дойдет, но…

Бен чувствовал растущую тревогу; это ощущалось, как зуд в ушах, так глубоко внутри, что першило в горле. Он был близко. Бен вытянул шею и как можно дальше высунулся из открытого отсека, держась за страховочный трос.

— Я знаю, где оно, — заявил он. Бен посмотрел на Джейсена, чтобы проверить свои ощущения. Однако тот просто смотрел на него, ожидая. – А как считаешь ты?

— Нет, как ты считаешь? – спросил его Джейсен. – Твое мнение.

— Это ощущается… очень опасным.

— Решай. Мы идем, или нет?

Бен заколебался. – Если я неправ, мы можем вызвать настоящее восстание и погибнут мирные жители.

Шеву подал питание на бластер. Слабый писк пробился через шум голосов и вибрацию репульсоров. – Готовы в любой момент, сэр.

— Ты должен принять решение, Бен, — заявил Джейсен. – Ты должен выбрать правильный вариант действий, исходя из информации, которая у тебя сейчас есть, а затем следовать ему.

Бен был в сомнениях. Он не был уверен, собирается ли Джейсен остановить его, даже если решит, что он ошибся. Но ему придется выбирать.

— Вон то здание, — заявил Бен, указывая вниз на многоквартирный дом за низкопробной забегаловкой. – Доставьте нас туда.

Хотя он был уверен… ну, почти уверен… что сможет защититься от бластерного огня или выпущенных по нему ракет, Бен чувствовал страх. Толпа внизу, казалось, становилась все больше, кто–то при виде приближающихся десантных судов поворачивался и бежал, а кто–то двинулся им навстречу. На высоте десяти метров Бен выпрыгнул, используя Силу, чтобы не удариться о поверхность пешеходного прохода. Люди шарахнулись прочь. Он услышал, как позади него стукнулись о поверхность ботинки Джейсена, и, не оглядываясь, побежал к двери ресторана. Облаченные в черное гвардейцы Альянса обогнали его и теперь контролировали вход: действуя инстинктивно, Бен, активировал световой меч.

В ресторане никого не было. На столах было пусто, и он побежал между ними, направляясь к дальней двери. Бен слышал доносившиеся сзади крики, вопли и звуки выстрелов: теперь он не имел права ошибиться. Рядом с дверью он остановился, не зная, стоит ли ее взламывать, затем заметил, что позади него, прикрывая его и держа наготове бластер, был не Джейсен, а Шеву.

«Я уже не могу это прекратить»

Бен открыл дверь толчком Силы, и шагнул внутрь, держа меч обеими руками. Он обнаружил, что находится в кухне: мешанина дюрастальных стеллажей, печей и раковин, по бокам к которым примыкали шкафы для посуды и складские помещения. Сконцентрировавшись, Бен попытался ощутить, где могли прятаться люди или храниться оружие, и инстинктивно направился к навесной двери, на одной боку которой имелся штурвал запора. Он не чувствовал присутствия живых, но все же ощущал что–то невнятно опасное.

— Ты должен привыкнуть носить головную гарнитуру, — прошептал Шеву через голосовой проектор шлема, и указал на штурвал, пальцем показывая встать у той стороны двери. Затем он сделал круговое движение.

«Поверни штурвал»

Бен перехватил меч правой рукой, а левой медленно крутанул колесо. Дверь зашипела, когда нарушилась изоляция, и в теплую кухню вырвался туман переохлажденного воздуха. Шеву показал два пальца, затем один, а затем дернул кулак вниз.

«Два… один… вперед»

Бен дернул на себя дверь, а Шеву приготовил бластер. Внутри была тьма кромешная, и луч целеуказателя оружия, прорезавший темноту холодильной камеры, высветил все тот же туман. Бен пошарил рукой, ища выключатель освещения. На полках выстроились покрытые изморозью коробки; с крюков свисали неведомо кому принадлежавшие куски мяса. Внутри никто не прятался.

Шеву обшаривал холодильник, а Бен его прикрывал. Капитан вышел наружу, держа в руке длинный металлический цилиндр. Его шлем уже покрылся льдом.

— Знаешь, что это? – спросил он.

Бен взглянул на предмет. Это была какая–то труба.

— Гранатомет?

— Почти. Наплечная ракетная установка, малого калибра. Вернее, ее часть. Там их примерно с дюжину.

— Вряд ли это есть в меню.

— Это уж точно, ситх подери.

— Ладно, поднимемся на один этаж вверх, — сказал Бен.

— Это говорит твое чутье Силы?

— Ага.

— Ладно, меня устраивает.

Турболифт был тесным и они с трудом уместились внутри. Бен терпеть не мог лифты. Хуже всего был момент, когда открывались двери: его восприятие Силы предупредило бы, если бы снаружи их ждал комитет по торжественной встрече, но все равно он почувствовал резь в животе, когда створки разошлись, и он впервые вгляделся в коридор за ними. На этот раз он был твердо уверен, что где–то здесь есть люди. Бен показал налево. Шеву рванулся по коридору и направил бластер на первую дверь, жестом указав Бену, чтобы тот встал сбоку, пока взламывал замок. Затем Бен послал перед собой импульс энергии в виде ударной волны, чтобы сбить с ног всех, кто находится внутри.

Как и светошумовая граната, этот способ давал драгоценные секунды форы для того, чтобы скрутить противника, но в отличие от нее, он не слепил и не оглушал врага. Двое находившихся внутри мужчин – а Бен заметил их только, когда зашел вглубь комнаты – вскочили с пола, и он сделал резкий выпад световым мечом. В дело вступили рефлексы. Мимо него прошел бластерный разряд. Бен решил, что это стрелял Шеву, и, увидев, как один из мужчин поднимает руку, махнул мечом сверху вниз. Возникло ощущение, что схватка длится вечно, хотя он откуда–то знал, что она заняла считанные секунды. Промелькнул еще один белый разряд и он, не раздумывая, отбил его мечом. И наступила тишина.

В комнате ощущалась царапающая горло вонь сожженной ткани. Бен чувствовал, как в висках пульсирует кровь.

— Ну, они мертвее некуда… — Внимательно разглядывая тела обоих мужчин, Шеву продолжал направлять на них бластер. – Зачем ты отразил мой выстрел?

— Я?

— Да, ты.

— Но ты ведь застрелил одного.

— Нет, это стрелял кто–то из них.

Бен посмотрел на свои руки так, словно они были чужими. Он держал световой меч обеими руками, как обычно, и руки тряслись. Он убил обоих мужчин. Оба были примерно того же возраста, что и Джейсен, и Бену совсем не нравилось то, что он видел.

— Ты в порядке?

— Оружие было у обоих?

— Поздновато беспокоиться об этом. – Шеву присел на корточки, положил бластер на пол рядом с собой, и начал обыскивать тела. Бен услышал топот ботинок, и позади них появились два гвардейца Альянса. – Что ж, у одного точно было. У второго найти не могу.

«Сила, прости меня. Я убил их. Я убил безоружного человека. Я даже не колебался»

Бен прислонился к стене и съехал вниз, обхватив руками колени. Мимо него по коридорам проносились другие гвардейцы, проверяя комнаты. Он слышал, как взламывали шкафы, крики: «Здесь! Чисто!»

Он закрыл лицо руками. Бен хотел поднять взгляд, но не мог. Кто–то взял его за руку.

— Бен, вставай. – Это оказался Джейсен.

— Мне жаль…

— Бен, возьми себя в руки. У нас есть работа. – Джейсен спокойно, но настойчиво поставил его на ноги. – Давай. Смотри. Ты должен был сам обыскать тела, а не оставлять это дело Шеву.

— Он был безоружен.

— Прекрати. Оружие было у его приятеля, и здесь полно ракетных установок и боеприпасов.

Джейсен подвел Бена к двум телам на полу, и удержал его сзади за плечи, заставляя взглянуть на них. Бен словно выключился. Он ощущал, что его разум накрыло какое–то оцепенение, и воспринимал только очертания. Тел он не видел. Бен знал, что позже он все равно вспомнит их, но сейчас что–то вмешалось и смягчило то, что он видел.

— Ты сделал выбор, Бен. – Джейсен говорил тихо. Краем глаза Бен видел, что за ними наблюдает Шеву, или, по крайней мере, он смотрел в их направлении, голова повернута так, словно его внимание было сосредоточено на них. – Чаще мы делаем правильный выбор, но иногда – ошибаемся. Сегодня ты почти все сделал правильно. Возможно, ты сделал правильно все, но нам потребуется несколько дней, чтобы выяснить, представлял ли этот мужчина опасность. В любом случае – ты не можешь позволить этому происшествию сбить тебя с пути.

Он повернул Бена к двери, один из гвардейцев взял того за руку и вывел в коридор. Его восприятие фиксировало шум снаружи; он чувствовал, как рвутся и скручиваются линии Силы под влиянием разрастающегося восстания. Он это начал. Это его рук дело.

До него донесся обрывок разговора.

— Он еще ребенок. – Голос Шеву. – Он слишком молод.

— Он джедай и должен учиться, — сказал Джейсен. – Он начал учиться владеть оружием в том возрасте, в котором ты учился сложению.

Бен глубоко вздохнул и снова уступил инстинкту. К тому времени, когда он вышел на улицу, сотрудники УБК уже использовали на не желавших расходиться остатках толпы ружья–иммобилизаторы, и в воздухе висел дым. Гудение двигателей десантных кораблей вызывало вибрацию в зубах. Оперативник УБК схватил его и впихнул в один из полицейских транспортов, где Бен молча и не двигаясь, сидел, прислонившись к переборке, пока в люке не появилось знакомое лицо со сдвинутым назад визором шлема.

— Привет, Бен, — сказал капрал Лекауф. – Ты в порядке?

— Типа того.

— Это всегда нелегко, парень.

— Что именно?

— Убивать. Если ты захочешь поговорить, я рядом – в любое время.

Бен понимал, что ему следует выйти из транспортника, и продолжить участвовать в подавлении беспорядков, но тихий, испуганный голос внутри шептал, что он всего лишь ребенок, что это не честно, и что он хочет к маме. Он заставил себя не думать об этом. Мальчишки–мандалорцы в его возрасте уже были воинами. Они бы плюнули в Бена за подобное детское поведение. Он встал на ноги и выскочил из транспорта, затем, неуверенно, словно преодолевая глубокий снег, двинулся по пешеходному проходу.

В конце концов – скорее всего, это произошло через несколько секунд – Джейсен схватил его за руку и жестом отправил к Шеву. Они покидали район. Черный десантный корабль поравнялся с пешеходным проходом и Шеву поднял Бена на борт. Во время полета обратно на базу Бен сидел, зажатый между Шеву и Джейсеном, и думал о том, что если они подвинутся, он просто упадет.

— Это никогда не станет легче, — прошептал Джейсен. – День, когда ты будешь легче это воспринимать, будет днем, когда ты должен будешь прекратить этим заниматься.

Бен все же смог ответить, но звук голоса не был похож на его собственный. Он эхом отдавался в его голове. – Джейсен, ты научишь меня скрывать мое присутствие в Силе?

— Зачем?

Инстинкт говорил ему, что однажды эта техника сможет его защитить. Но была и другая причина. – Чтобы я мог это сделать, если я захочу, чтобы папа не мог меня найти.

— Ты не можешь прятаться от своего отца каждый раз, когда ты сделаешь что–то, чего он не одобряет.

— Я знаю, но мне просто… иногда хочется побыть одному. По–настоящему одному.

Джейсен бросил на него внимательный взгляд, словно ища что–то. – Ты хорошо справился сегодня, Бен. Тебе не нужно прятаться.

Последние несколько недель представляли, по ощущениям Бена, собой непрерывный ряд «прогулок по краю обрыва», во время которых он умудрился не упасть. Но каждая такая «прогулка» меняла в нем что–то, и у него появлялось чувство, что еще раз подобное он не выдержит. А сегодня… сегодняшний день действительно его изменил. Бен это знал. Он хотел вернуть свою прежнюю сущность, но понимал, что тот, кем он был прежде, ушел навсегда.

Бену хотелось заплакать. Но теперь он был солдатом, и должен научиться уживаться с тем, что сделал.

«Папа наверняка тоже через это проходил. И мама»

Бен думал о том, сможет он когда–нибудь поговорить с ними об этом. Ему в это не верилось.

Глава 19

«В какую игру он играет? Он или руководит Гвардией, или нет. Я вижу, что он достигает результатов, но он должен решить кто он: пилот истребителя, или полковник подразделения специального назначения. Не знаю, может быть ему просто нравиться развлекаться с «крестокрылами», или же он пытается набрать очки перед адмиралами. Возможно, и то и другое.»

Из сообщения капитана Гирдана его жене о полковнике Джейсене Соло

База третьего флота, Корускант

Это был сон. Как надеялся Люк – настоящий сон, из тех, что вызваны слишком поздним ужином или сильным стрессом, а не видение Силы.

Но он заставил его встать рано. Ему приснился его сын Бен, закрывший лицо руками, он плакал, и повторял: «Это слишком высокая цена. Это слишком высокая цена.»

Эти слова были совсем не то, что мог бы сказать Бен, но с другой стороны, Бен сейчас быстро, практически на глазах, взрослел.

Люк сидел в безлюдной кают–компании планетарной базы Третьего флота и ждал Джейну. Его взгляд бездумно остановился на аккуратном ряду эмблем кораблей, вывешенных на пликовых панелях за баром.

Нет, военная дисциплина – это не его дело. А вот Джейсен Соло – его.

Появилась Джейна, все еще одетая в оранжевый летный комбинезон, и с неторопливой аккуратностью уселась на стул рядом с ним.

— Спасибо, что пришли, дядя Люк.

— Я хотел услышать твою версию. Не верю, что Джейна Соло может показать спину и сбежать во время боя.

— Я отстранена от службы.

Не было смысла рассказывать ей, что слух уже распространился по всему флоту: она отказалась исполнять приказ атаковать. Подобные действия выдающегося пилота–джедая привлекали много внимания.

— Что произошло?

— Я не посчитала… правильным… продолжить атаку гражданского судна, когда оно отступало.

Люк знал ответ, но все равно задал вопрос.

— Кто отдал тебе этот приказ?

— Джейсен.

— Этот корабль стрелял по кораблям Альянса?

— Нет, но он нарушил запретную зону и навел орудия на Джейсена. Я вывела из строя его кормовые лазерные пушки, но он все равно имел возможность стрелять. Затем корабль отступил от границы зоны и Джейсен отдал мне приказ открыть по нему огонь.

Джейна давала пояснения с беспристрастностью профессионала, используя военную терминологию. Затем она помрачнела.

— Это просто было неправильно, дядя Люк. Он хотел их уничтожить. Преподать им урок. Я это почувствовала.

Люк прокрутил в уме сложную совокупность «Правил применения оружия». Формально, грузовик являлся внятной угрозой. Даже покинув запретную зону, он все еще был способен атаковать корабли Альянса. Формально, Джейсен был прав.

Если бы дело не касалось Джейсена, Люк посчитал бы его приказ одним из тех быстрых решений, которые приходится принимать во время боя, и, пусть и с огорчением, принял бы его. Но это был приказ Джейсена – еще один случай, который показал Люку, насколько близко подошел его племянник к темной стороне Силы. Джейсена, которого он знал, больше не было. И где–то поблизости была Лумайя. Она вернулась, и это предвещало беду.

Она была где–то здесь. Он должен найти еет.

— Маме и папе будет очень стыдно за меня, — сказала Джейна. – Пожалуйста, не говорите им. Я скажу сама, когда буду готова.

— Они знают, какая ты на самом деле. – Люк успокаивающе взял ее за руки. – Но почему ты не подала протест?

— Если бы я рассказала, что случилось, они бы подумали, что я жалуюсь. Что–то вроде: «Все должны выполнять то, что им приказано, а Джейна Соло считает, что она выше приказов».

— Я знаю, что ты права, Джейна.

— Вы бы не стали стрелять, да?

— Я имел в виду, что я знаю, что Джейсен переходит на темную сторону, и это – за пределами того, что ты или я могли ожидать, когда решились участвовать в этом.

— Я не хочу оказаться правой.

— Я тоже.

— Вы ведь спорите об этом с Марой, да? – спросила Джейна.

— Иногда.

— Но ведь она не может замечать, какой он сейчас?

— Она видит, но объясняет по–другому. И мы живем в трудное время.

— Иначе никогда и не было. Это не оправдание.

— Чем ты собираешься заниматься теперь, когда тебя отстранили от полетов? – спросил Люк.

— До заседания военного трибунала – не представляю. Я могу вам чем–то помочь? Я могла бы найти маму и папу, но не думаю, что сейчас я могла бы им пригодиться.

— Я что–нибудь придумаю. Как это воспринял Зекк?

— Пытается сочувствовать. Я этого не хочу. Единственное, чего я хочу – чтобы это безумие прекратилось.

— Я тоже, — сказал Люк. – Пойдем. Пообедаешь со мной и Марой. Мы не так часто видимся с тобой в эти дни.

— Вы связываетесь с мамой и папой?

— Если ты имеешь в виду, общаемся ли мы… то ответ будет – нечасто. Но я поддерживаю постоянный контакт с Леей. А вот с твоим папой, боюсь, я потерял связь.

Люк помнил время, когда они трое были неразлучны; было невозможно представить, что между ними когда–нибудь произойдет размолвка, или что они будут сражаться по разные стороны.

— Я скучаю по нему.

— Я уверена, что он тоже по тебе скучает.

Люк подумал об открытых, прямых сражениях со злом, и о времени, когда он не задумывался глубоко о неопределенностях. По этим вещам он тоже скучал.

На обратном пути в квартиру Люка, движение на аэротрассах было медленнее, чем обычно. Поток аэроспидеров замедлялся. Люк переключился на канал дорожных голоновостей, чтобы выяснить, где образовалась пробка, и узнал об очередном событии из жизни Галактического Города: часть аэротрасс была перекрыта и транспортные потоки были перенаправлены, а сотрудники УБК устраняли последствия уличных беспорядков.

— Нам лучше к этому привыкнуть, — заметила Джейна. – Альянс, помимо Кореллии, поссорился еще с кучей систем.

У Люка внезапно возникло краткое ощущение, что Бен, где–то вдалеке, испытывает боль: боль, не связанная с какой–либо опасностью или неприятностями, а душевная боль. Это ощущение было нечетким, похожим на полузабытое воспоминание, а затем исчезло, словно его спрятали. Он удивился, почему раньше не воспринимал ничего подобного. Встревоженный, он открыл коммуникатор и позвонил Маре.

— Милая, Бен с тобой?

— Нет. – В ее голосе прозвучало напряжение. Даже тон голоса стал выше, как заметил Люк. – Что–то не так?

— Ты его чувствуешь? С ним все в порядке?

— Я не могу его почувствовать. Совсем.

«Джейсен». Люк знал, что его племянник способен по желанию скрывать свое присутствие в Силе. Возможно, он мог маскировать и других людей. Бен должен быть рядом с ним, уж это–то он знал. А вот почувствовать Джейсена он не мог.

— Ладно, милая. Просто проверяю. Я еду домой вместе с Джейной.

Он отключил связь и занялся поисками другого маршрута домой. Сейчас не имело смысла преследовать Бена и нарываться на новый спор. Когда они разговаривали в последний раз, Бен вроде бы был близок к тому, чтобы самому во всем разобраться. А польза от принуждения джедая делать что–либо всегда была сомнительной, даже если этот джедай – твой ребенок.

— Вам лучше держать Бена подальше от Джейсена, — непроизвольно сказала вдруг Джейна.

— Знаю, — отозвался Люк. – Я пытаюсь убедить его самому сделать этот выбор. Если я заставлю его, то сделаю из Джейсена мученика в его глазах.

— Права ли я, думая так о собственном брате?

— А что тебе говорят твои чувства?

— Что когда–нибудь он, так или иначе, разобьет мне сердце.

— Да, — сказал Люк. – Мы должны сделать так, чтобы это никогда не случилось.

Но это уже случилось, подумал он. Уже случилось.

Квартира четы Соло, Коронет, Кореллия

— Стоит отдать должное Геджену, — заметил Хэн. – Он явно все это спланировал.

Фетт уже прикинул способы быстро покинуть безличную до убогости квартиру Соло. Из окна можно были видны красные проблесковые сигналы спидеров Службы безопасности Кореллии, рассекавших по городу: когда он проверил свой банковский счет (вернее, один из них), он убедился, что стал на миллион кредитов богаче. Надо признать, Геджен платил аккуратно.

Мирта бросила на Хэна настороженный взгляд.

— Забудь о Геджене. Звони своему сыну.

Лея Соло – не смотря на десять лет, прошедшие с их последней встречи, Фетт сразу же узнал ее – прижимала к уху коммуникатор. – Я пытаюсь. – Она раздраженно посмотрела на прибор и захлопнула его. – Он не отвечает. Попробуем способ джедаев. Обычно это привлекает его внимание.

Она сцепила руки перед собой и на минуту закрыла глаза. Фетта джедаи не заботили: они считались элитой, везунчиками, отхватившими приз в генетической лотерее, а мандалорцев в них раздражало что–то связанное с недостатком необходимых качеств. Но, не смотря на все трофейные световые мечи, оставшиеся от джедаев, на которых он охотился, Фетт понимал, что джедаи могут быть полезны.

«Все что меня сейчас заботит – это увидеть Айлин. А Кореллия пусть хоть сгорит – мне все равно».

— Ты собираешься использовать какие–то джедайские фокусы с разумом? – резко спросила Мирта.

Лея с недовольным видом открыла глаза. – Я собираюсь дотянуться до моего сына через Силу и дать ему понять, что мне нужно с ним поговорить. Он поймет, что это я.

Настенный голоэкран показывал утомленного ведущего программы новостей, сообщавшего об убийстве Президента. Заместитель, а ныне ВрИО Президента, Вол Барад с надлежащим почтением отдал дань уважения Сал–Соло и сообщил, что было созвано экстренное совещание с лидерами всех политических партий, для того, чтобы «разработать направление дальнейших действий».

— С тех пор, как Тракен пришел к власти, он впервые появился на публике, — заметил Хэн. – Похоже, он считает, что у него сегодня удачный день.

— Давай, Джейсен, — пробормотала Лея.

Хэн, не отрывая взгляда от экрана, пренебрежительно фыркнул. – А вот и наш маленький друг…

Фетт повернулся к экрану и увидел, как дает интервью Дар Геджен. Он был совершенно спокоен и с глубокой задумчивостью на лице рассказывал, как потрясла его эта новость. Выглядел он очень убедительно. Опасный молодой человек, решил Фетт, из тех, кого ждет блестящее политическое будущее. Он бы сожрал Хэна Соло живьем. Возможно, Лея сумеет с ним справиться.

— Он говорит о формировании коалиционного правительства…, — пробормотал Хэн.

— Дележка должностей, — сказал Фетт.

— Тракен, похоже, разозлил больше людей, чем я думал. Я не предполагал, что его настолько ненавидят даже в его собственной партии.

— Может, они даже поставят тебе памятник, Соло.

— Эй, приятель, это ведь твоя везучая маленькая партнерша его грохнула.

Мирта начала расхаживать по квартире, наблюдая и за дверями и за окнами. Лея открыла коммуникатор. – Попробуем снова…

— Тракен сказал, что есть и другие убийцы, — тихо сказал Хэн.

Охотник пожал плечами. – Когда они узнают о его смерти, это будет неважно.

— Уверен?

— Если им не заплатят, какой им смысл тебя убивать?

Хэн слегка нахмурился. – Думаю, с точки зрения охотников за головами это логично.

Фетт подумал, не стоит ли указать Хэну, что ему следует больше бояться Геджена и его друзей, чем честно нанятого убийцы, однако решил, что Хэну лучше выяснить это самому. Тот, кто способен организовать убийство своего политического противника, без колебаний сделает то же самое и в отношении Хэна Соло.

Фетт был рад, что занят ремеслом, где правила просты и понятны.

Затем Лея сказала:

— Джейсен! Джейсен, это срочно… — и в комнате наступила тишина. Фетт отключил звук голоэкрана. Мирта с непонятным выражением лица смотрела на него.

Слушать только одну сторону разговора было тягостно. «Как она выглядит сейчас? Она замужем? Есть ли у нее семья? Как мне убедить ее выслушать меня? И что мне ей сказать?»

— Джейсен, — сказала Лея. – Тракен мертв… не спрашивай… нет, спроси об этом своего отца…

— Айлин, — вмешалась Мирта. – Спроси его об Айлин.

Лея выразительно кивнула. – Джейсен, это важно. Ты говорил, что арестовал охотницу за головами по имени Айлин Хабуур. Твой отец заключил сделку относительно Тракена… нет, Джейсен, послушай, мне нужно, чтобы ты меня выслушал… так как Тракен мертв, эта женщина уже не угроза для нас, и ее очень хочет видеть ее отец… Джейсен?

Фетт почувствовал, что на верхней губе выступил пот, не смотря на работающую систему контроля внутренней среды шлема.

— Джейсен, повтори…

Глаза Леи смотрели в никуда, а затем она моргнула, словно услышав ответ, которого не ожидала.

— Джейсен, ее отец – Боба Фетт.

Что бы там ни говорил Джейсен, но Лея, похоже, с трудом его понимала. Она закрыла коммуникатор и провела рукой по волосам, не поднимая глаз ни на Фетта, ни на Мирту.

— Мне жаль, — сказала она. – Я не знаю, как тебе это сказать, но Айлин Хабуур мертва… умерла во время допроса.

«Нет. Нет. Я собирался поговорить с ней. Я собирался все исправить»

Фетт повторял себе, что его не заботит никто и ничто, что Айлин ему чужая. Но это было ложью. Те обстоятельства, что последний раз он видел ее еще младенцем, и что она пыталась его убить, никак не изменяли одного: она была его дочерью. Он хотел увидеть ее до того, как умрет.

Он покачнулся, не в состоянии сказать что–либо. Он посмотрел на Мирту Гев, она – на него, и на ее лице был написан шок. Другим словом это было не описать.

А затем она направила не него бластер. Он инстинктивно схватился за свой, а следующее, что он увидел, была летящая в него, словно в замедленной съемке, полоса белого огня, и Лея Соло вытянувшая вперед обе руки, как будто она могла схватить ими энергетический импульс.

Бластер Мирты взлетел в воздух и с лязгом упал на покрытый плитками пол.

Глава 20

«…Расследование убийства Президента Сал–Соло продолжается, но у нас есть основания полагать, что это преступление было делом рук агентов Альянса. Эта трагедия не ослабит нашу решимость сохранить независимые военные силы и средства сдерживания, принадлежащие Кореллии. В соответствии с соглашением между всеми политическими партиями, Кореллией будет управлять коалиция «Демократического Альянса» и «Кореллианского Либерального Фронта», вместе составляющих наиболее крупный союз делегатов, с предоставлением совещательного голоса Партии «Балансира»…»

Заявление нового коалиционного правительства Кореллии

Лея стояла между Миртой Гев и Бобой Фетом. Мирта резко дернулась к стене, словно ее туда толкнули. Лея встала над ней, но девушка просто смотрела мимо нее на Фетта, не смирившаяся, но прижатая к стене Силой.

В воздухе чувствовался запах озона от бластерного разряда. Фетт держал свою винтовку ЕЕ–3 направленной на Мирту, однако Хэн заметил, что ствол оружия медленно отклонялся в сторону.

— Я хочу знать, что все это значит, — заявила Лея таким тоном, будто Мирта была всего лишь непослушным ребенком, не сделавшим домашнюю работу, а не охотницей за головами, которая пыталась застрелить Бобу Фетта.

Глаза Мирты наполнились слезами. Хэн не думал, что она способна плакать. Возможно, дело было в, большой награде, которую она только что потеряла.

— Я должна была доставить его к ней, — она с пренебрежением кивнула в сторону Фетта. – Она хотела на этот раз быть уверенной, что он мертв.

Фетт не сказал ни слова. Медленным, аккуратным движением он повесил винтовку на плечо и замер в обычной для него позе: руки слегка отведены от боков, вес смещен на одну ногу, словно он собирался резко применить что–то из своего впечатляющего набора оружия.

— Но зачем стрелять в него? Теперь, когда она не сможет тебе заплатить, что он…

— Он удрал от собственной жены и ребенка, вот зачем. Да, у великого Бобы Фетта не хватило мужества быть верной своей семье. Он бросил ее, и ей пришлось растить Айлин одной, и она умерла из–за того, что он не был рядом, как нормальный муж и отец. Если… она не смогла его убить, это сделаю я.

Лея присела рядом с ней на корточки. По лицу девушки текли слезы, а Фетт стоял абсолютно неподвижно. – Но зачем? Что он сделал тебе?

Мирта судорожно вздохнула, сдерживая рыдания. Хэн с трудом удержался от порыва проявить отцовские чувства и утешить ее.

— Потому что она была моей матерью, и я обещала ей, что он умрет, вот зачем. Так что он – мой дед, во всяком случае, номинально. – Вскочив на ноги, она повернулась к Фетту. – Ты этого не знал, так ведь? Ты не знал, поскольку тебе было все равно. Ты никогда даже не пытался выяснить, что случилось с Айлин, до этого момента, а теперь уже все ситхски поздно для всех нас. Пятьдесят лет. Пятьдесят лет!

Потом Хэн годами вспоминал этот момент и все еще не мог поверить. Плечи Фетта заметно напряглись, словно он судорожно вздохнул. Он по–прежнему не говорил ни слова. Паршивый способ воссоединения с семьей: Хэн почти жалел его.

Мирта стояла, упершись взглядом в визор шлема, словно могла видеть лицо за ним. Затем, с искаженным от горя и ярости лицом, она что есть силы врезала обеими кулаками в нагрудную пластину доспехов Фетта, отбросив его на несколько шагов назад. Он просто принял удар. Девушка со всей силы била его еще и еще, а Фетт не пытался уклоняться, пока Хэн не заметил, что костяшки ее кулаков кровоточат. Он решил, что с нее достаточно и, взяв за плечи, оттащил от охотника.

Фетт продолжал молчать.

— Ну, хватит… хватит… — Хэн продолжал удерживать Мирту до тех пор, пока она не прекратила вырываться. – Все хорошо, девочка. Все хорошо. Успокойся. – Ее мать была мертва. Ладно, пусть она была наемной убийцей, но девчонка в этом не виновата. Он поймал взгляд Леи и понял, что она шокирована. Что бы ни сказал Джейсен, но услышанное явно расстроило ее. Возможно, подробности были слишком яркими, чтобы ими делиться. – Фетт, тебе что, совсем нечего сказать этой девочке? Она – твоя семья.

— Нет! – прервала его Мирта.

Фетт повернулся к Хэну. Его голос, как и всегда, был ровным и бесстрастным.

— Я хочу вернуть Айлин. Я хочу получить ее тело.

— Предоставь это мне, — сказала Лея. – Мы организуем это.

Хэн не мог это принять. В его жизни бывали сумасшедшие деньки, но этот можно было смело вписать в одну из верхних строчек списка.

— Милая, ты задабриваешь Бобу Фетта.

— Он только что узнал о смерти дочери.

— Он ее даже не знал.

— Хэн…

— Ее послали убить нас. Ты не забыла эту маленькую деталь?

— Хэн, ты помнишь, как погиб Энакин?

Напоминание о смерти сына на секунду заставило его застыть на месте. Боль была все такой же свежей. – Но мы любили Энакина! Мы его вырастили! А Фетт даже не…

Лея подняла руку, призывая к молчанию. – Не надо, Хэн. Никто не знает, что чувствует, а что не чувствует Фетт. И мы бы не стояли сейчас здесь, если бы он не спас нас от юужань–вонгов. Достаточно?

Сострадание Леи всегда заставляло Хэна смириться, но он чувствовал, что она зря тратит его на Фетта. В ее словах был смысл, но Лея была слишком добра к человеку, который неоднократно пытался его убить.

Однако Фетт сдержал слово. Тракен был мертв, пусть даже смертельный выстрел был сделан этой девчонкой. И все контракты на семью Соло уже не действовали – по крайней мере, насколько знал Фетт.

Хэн успокаивающе погладил Мирту по спине. Ее сотрясала дрожь. Он чувствовал жалость к ней, но не к Фетту. – Вам двоим лучше объясниться, и побыстрее.

— Он – все, что у тебя есть, Мирта, — тихо сказала Лея. – Поверь мне, как бы все плохо ни было, но, в конечном счете, семья – это самое главное.

Не слишком полагайся на свои дипломатические способности, милая, подумал Хэн. Может, Мирта и дала волю слезам, но она также выглядела вполне способной на убийство. Сегодняшней ночью она уже прикончила одного человека и явно не испытывала никаких проблем с тем, чтобы удвоить это число.

Хэн подумал, что сейчас самое время им с Леей побеспокоится об их жизнях. Могут ли они сейчас открыто жить на Кореллии? Он достал коммуникатор, намереваясь позвонить Геджену, но замер, когда Фетт внезапно снял с себя нагрудную и спинную бронепластины и бросил их на кресло. Затем он опустил руки.

— Подними бластер, Мирта Гев, — сказал он. Лея дернулась, намереваясь остановить ее. – Нет, дай ей это сделать.

И девушка сделала. Она нагнулась, взяла бластер, и, держа его обеими руками (правая обхватывала рукоять, левая придерживала ее снизу для большей точности выстрела) и прицелилась в Фетта. От нее веяло смертоносным спокойствием.

Фетт медленно поднял руки и снял шлем.

Его лицо было суровым, мрачным и покрытым шрамами. Хэн в первый раз увидел лицо своего старого врага. Шрамов было меньше, чем он ожидал, но от этого впечатление было еще более шокирующим. Это было лицо, на котором отражалось чувств не больше, чем на каменной глыбе. Говорят, что прожитая жизнь оставляет след на лице, и если это так, то суть жизни Фетта явно составляли равнодушие, жестокость и одиночество.

— Давай, — сказал Фетт. Он смотрел прямо на свою внучку. – Сделай это.

«Зараза, она собирается…»

Мирта уже не плакала.

— Я сказал, сделай это.

Она держала его на мушке еще несколько секунд, а затем опустила бластер. Хэн подумал, не применила ли Лея легкое воздействие на ее разум, но решил что сейчас неподходящее время, чтобы выяснять. Мирта села на потертый диван, положив на колено руку, все еще крепко сжимавшую рукоять бластера. Если Хэн хотел увидеть полное слез примирение, ему стоило поискать другую семью. Ледяная кровь Фетта точно текла в ее жилах.

Лея настороженно наблюдала, словно ожидала, что Мирта передумает. Фетт снова надел броню, перевесил бластерную винтовку на бок, и опять встал у окна, наблюдая за суетой полиции в городе.

— А теперь, когда все успокоились, я опять поговорю с Джейсеном, мы устроим так, чтобы тело привезли сюда, а затем вы сможете уйти, — нарушила молчание Лея. Она пошла на кухню и Хэн последовал за ней, гадая, не услышит ли он выстрелы в ту секунду, когда повернется к этим двоим спиной.

— Когда это ты успела стать лучшим другом Фетта? – прошептал он. – Помнишь тот короткий отпуск, который я провел в карбоните, благодаря ему? Ладно, он спас положение, когда вонги…

— Хэн, не знаю, как тебе сказать, но, как мне кажется, может статься, что как раз Фетт будет тем, кто затаит злобу. – Она смотрела на коммуникатор так, словно боялась снова говорить с сыном. – Я не уверена, что ты мне вообще поверишь.

— Я не умею читать мысли. Что ты знаешь такого, чего не знаю я?

— Джейсен убил дочь Фетта. Лично.

— Да? – Хэн стал говорить еще тише. – Вот это мысль. Вообще–то она собиралась убить нас.

— Он убил ее, когда допрашивал.

Хэну пришлось несколько секунд переваривать услышанное. Джейсен с каждым днем становился все более чужим, он превращался в головореза Альянса, главу их тайной полиции, хотя ничего тайного в ней не было.

Но он не убивал заключенных. Он просто не мог. Только выродки совершают подобное. Джейсен не мог быть таким чудовищем. Он был его мальчиком, его ребенком.

— Нет.

— Мне кажется, он пытал ее, Хэн.

— Нет.

— Теперь понимаешь, почему у нас проблема.

— Я не могу в это поверить…

— Думаешь, я хочу в это верить? Как может кто–либо принять тот факт, что их ребенок становится кем–то ужасным?

— Это наверняка была случайность.

— Я тоже на это надеюсь. А сейчас я просто жду, когда Фетт спросит, кто именно это сделал, поскольку рано или поздно он захочет узнать. Ты хотел бы. Мы оба хотели бы.

— Он не видел эту женщину с того времени, когда она была младенцем. Думаешь, его это волнует?

— Я предположу, что да. Члены семьи могут враждовать, но когда вмешиваются посторонние, они обычно объединяются. И что, по–твоему, должен сделать Фетт? Пожать тебе руку и сказать: «Ладно, Хэн, я сдал тебя Джаббе Хату, а твой сын до смерти запытал мою дочь, так что теперь мы квиты…»? Думаешь, он скажет тебе это?

Короткое облегчение Хэна от знания того, что Тракен больше не будет тревожить его и его семью быстро сменилось страхом, что Фетт внесет его имя первым в список тех, кому он захочет отомстить. Фетт славился тем, что никогда не сдавался.

Хэн прислонился к стене, не зная, что пугает его больше: быть личным врагом Бобы Фетта, или знать, что его сын стал убийцей. Он склонялся к последнему.

— Джейсен? – голос Леи был воплощением спокойствия. Хэн удивлялся, как у нее это получалось, но она была намного тверже и хладнокровней, чем мог когда–либо стать он сам. – Джейсен, мне нужно, чтобы ты кое–что для меня сделал. Это очень важно.

Кабинет Главы государства, Сенатский Комплекс, Корускант

— Ну что же, — сказал Кэл Омас. – Куда это нас привело?

Сенатор Г’Сил потер рукой лоб, а Джейсен внимательно наблюдал за ним. Люк, в свою очередь, наблюдал за Джейсеном.

Он чувствовал, как его дядя следит за ним, чувствовал его подозрение, страх, размышления относительно него.

«Ты ничего не сможешь с этим поделать, дядя Люк. У тебя был шанс. А теперь мы будем делать все по–ситхски».

— Это не наших рук дело, — настаивал Г’Сил. – Служба разведки совершенно точно никак не замешана в убийстве Сал–Соло. У этого человека было столько политических противников, что раньше Мустафар превратится в горнолыжный курорт, чем СБК закончит допрашивать всех подозреваемых.

— Но ведь у нас до сих пор есть агенты в Коронете?

— Разумеется. Но, тем не менее, это не наша работа – мы не настолько глупы, чтобы дать Кореллии повод собирать под своими знаменами другие планеты.

— Нам не верят, — медленно произнес Люк.

Омас выглядел усталым.

— Люди верят в то, во что хотят верить. Итак, с кем нам придется иметь дело сейчас? Кто сейчас на самом деле заправляет всем в этом многоголовом чудовище – коалиционном правительстве?

— Дар Геджен, — сказал Джейсен. «Значит папа и вправду это сделал. Я не верю. Он убил Тракена». – И до убийства Сал–Соло он приходил к моим родителям с намеком, что готовится смена руководства.

Омас посмотрел на Люка, словно ожидал какого–то сигнала.

— Тогда что может о нем сказать Разведслужба? Я помню только его отца, в период деятельности «Лиги человечества».

— Не надейтесь, что он согласится на разоружение раньше, чем согласился бы Сал–Соло, — заявил Г’Сил. – Про возможность его убийства можно забыть: для Кореллии это станет катализатором в поиске новых союзников. В общем и целом ситуация не изменилась.

— Кстати, а куда пропала Ниатхал?

Джейсен посмотрел вверх.

— Она занята. Сейчас ей как раз докладывают командующие флотов.

Блокада действовала. Кореллия могла прокормить себя, но в том, что касается продуктов промышленного производства планета полагалась на орбитальные заводы, доступ к которым сейчас был по большей части отрезан заслонами Альянса. Она также теряла истребители и корабли: без ремонтных и заправочных комплексов на орбитальных верфях, также успешно изолированных, флоты Кореллии подвергались серьезной опасности.

Джейсен задумался, каким способом доставить тело Айлин Хабуур на Кореллию. В одиночку он мог бы пройти через блокаду. «Нет, ее имя Айлин Вел. Итак, ты убил дочь Фетта. А у него – армия мандалорцев, способная бросить вызов юужань–вонгам. Стоит избегать его, пока есть возможность».

Если Фетта успокоить, то это, по крайней мере, даст возможность его родителям жить на Кореллии без необходимости постоянно оглядываться. Джейсен обдумал возможность объяснить Фетту, что он не собирался убивать Айлин, однако Фетт наверняка не знает сейчас, кто ее убил, и для всех будет лучше все так и оставить. Не было смысла прибавлять себе врагов.

«Помни, он мандалорец. Долгая память, короткое терпение».

— Ты с нами, Джейсен? – спросил Люк.

Джейсен вынырнул из размышлений, в кои то веки захваченный врасплох.

— Прошу прощения. Просто обдумывал вопросы снабжения.

— Совет джедаев считает, что нам следует начать официальные переговоры с новым правительством Кореллии и предложить им выход из положения.

— Они отвергнут это предложение.

— Мы ничего не потеряем, если предложим, — заявил Люк. – Требуется ли одобрение Сената, чтобы это сделать?

— Технически – да, — ответил Омас. – Но, учитывая, что больше сотни планет уже отозвали в знак протеста своих представителей, полагаю, мы можем предположить, что оставшиеся не будут возражать.

Люк, похоже, надеялся на успех переговоров, хотя выражение его лица оставалось хмурым.

— Зачем Геджену и его дружкам убирать Тракена, если они не хотят менять политику?

— Нет лучшего времени для избавления от конкурента, чем под прикрытием войны, — заметил Джейсен. – Этот шаг наверняка никак не связан с разоружением, а касается старых, но сохранившихся разногласий.

— Иногда я счастлив, что я всего лишь парень с фермы, — отозвался Люк.

— Но Альянс формально ни с кем не воюет, дядя Люк.

— О, это совсем меняет дело. Поскольку все больше планет явно считают, что они воюют с Альянсом.

Люка прервал Омас.

— Господа, если новое правительство Кореллии откажется разоружиться, у нас не останется другого выбора, кроме официального объявления войны. Это изменит юридический статус ситуации и позволит использовать другие законы для ее урегулирования.

— Больше полномочий, — голос Люка больше походил на шепот.

— Больше чрезвычайных полномочий, — отозвался Омас.

Г’Сил покосился на Люка с доброй улыбкой, которая, впрочем, не скрыла от Джейсена мысли сенатора. «Слабак».

— Я не самый великий знаток истории, — заметил Люк. – Но мне кажется, что мы через подобное уже прошли. Еще до моего рождения, разумеется.

— А у нас есть альтернатива? – спросил Омас. – Я с радостью выслушаю предложения Совета джедаев, если есть конкретное направление для действий. Но сейчас у меня есть только три четких варианта: позволить планетам – членам Альянса развивать собственные вооруженные силы, продолжать нынешний курс, или же провести намного более агрессивную кампанию для принуждения к разоружению. Если у вас есть еще один вариант, самое время его предложить.

Люк покачал головой.

— Вы же знаете, что у меня нет предложений. Но я не могу присутствовать здесь и при этом не высказать свое беспокойство.

Джейсен повернул голову и на долю секунды поймал взгляд Г’Сила, и понял, что они оба думают об одном и том же. «Ну вот, дядя Люк, твоя совесть чиста. Теперь ответственность лежит на другом, так?»

Омас встал и начал собирать со стола листы флимзи. Это был дипломатичный способ указать присутствующим, что разговор окончен, и теперь он собирается предпринять необходимые действия. Джейсен подумал, приходилось ли Омасу когда–нибудь стучать кулаком по этому красивому инкрустированному столу. Он в этом сомневался.

— Я собираюсь подготовить официальное обращение к новому правительству Кореллии с предложением провести переговоры о разоружении, — заявил Омас. – Возможно, нас всех ждет сюрприз. Может, блокада заставила их услышать голос разума.

Джейсен искренне на это надеялся. Он хотел, чтобы восстановился порядок, и ему вовсе не нравилось, что его дядя относится к нему с презрением. Он повернулся к Люку, чтобы, по крайней мере, вежливо попрощаться, но тот, церемонно кивнув головой, прошел мимо него, и вышел из комнаты.

Да, это причиняло боль. Но боль будет вызвана многими причинами. Джейсен принял ее, как часть цены, которую платил. Он открыл коммуникатор и позвонил C–3ПО.

— Трипио? – по крайней мере, дроид всегда приветствовал его так, словно рад был услышать. – Арту уже закончил ремонт «Сокола»? Тогда скажи ему поторопиться. Я собираюсь вернуть корабль папе.

Глава 21

«…Галактический Альянс предложил условия урегулирования конфликта новому правительству Кореллии. Мы надеемся, что эти условия будут приняты, и мы сможем прекратить блокаду. Мы не хотим войны. Это последний шанс для нас достигнуть единства…»

Глава государства Кэл Омас, на пресс–конференции

Коронет, космопорт

Фетт занял себя диагностикой панели управления на «Рабе 1» и попытался не думать о том, что он в один день потерял дочь и приобрел внучку.

Именно поэтому лучше жить одному. Семьи, жены, дети – причиняли боль. Они были помехой.

Мирта, насколько это его касалось, все еще была в квартире Соло. Как ей удавалось так долго его дурить? Он никак не мог поверить, что не сумел понять, кем она была.

«Но если ты не видел свою дочь больше пятидесяти лет, неудивительно, что ты не узнал внучку».

«У тебя есть семья. Нравится тебе это или нет, но у тебя есть семья».

«Возможно, у Айлин был не один ребенок. Что ты будешь делать тогда?»

Что, если у него были еще потомки, и все они целенаправленно и эффективно воспитаны ненавидеть его, так же, как это случилось с Миртой? Нет, он должен был сразу заметить. Когда он смотрел в ее темные глаза, он видел в них своего отца. Он видел собственные глаза.

И еще он видел в них свою ненависть. Он злился на галактику, и особенно на джедаев, за то, что ему пришлось расти без отца. Неудивительно, что эта ненависть и злость в точности передались и внучке.

А теперь он ждал, пока Горан Бевиин потрясет свою сеть контактов и сообщит ему то, чего не знали или не хотели ему говорить Лея и Хэн Соло.

— Манд’алор, — раздалось в коммуникаторе.

Фетт дернулся к нему.

— Бевиин? Что ты для меня нашел?

— Очень сожалею насчет Айлин, Боб’ика.

«Мне не нужно сочувствие».

— Мне нужны разведданые.

— Айлин была арестована Джейсеном Соло.

— Я знаю. Но кто ее допрашивал?

— Я же сказал – Джейсен Соло.

«Я убью его». Фетт почувствовал, как в желудке появилось то холодное ощущение, которое предшествовало удару. Он тут же начал мысленно прикидывать наиболее подходящее оружие и стратегию, чтобы добавить к своей коллекции еще один световой меч джедая, первый, получению которого он по–настоящему обрадуется, а не воспримет как знак очередной выполненной работы. «Нет. Помни, чему тебя учил папа – будь профессионалом. Будь холоден. Пойми своего врага».

— Лучше, чтобы это было точно.

— Манд’алор, — сказал Бевиин, — сведения получены из Управления безопасности Корусканта. Кое–кто там до сих пор хорошо относится к мандалорцам, благодаря друзьям твоего отца.

— Я тронут.

— Стоило бы. В баре УБК полно слухов о Джейсене Соло, так как Гвардия Галактического Альянса частично состоит из бывших сотрудников УБК. Некоторым из них очень не нравится то, как он ведет дела.

Когда на Корусканте в очередной раз было введено военное положение, Фетт не обратил на это особого внимания. Подобное случалось и раньше. Но сейчас это стало личным делом.

— Я хочу знать все.

— Джейсен Соло – это обычный маленький чакаар[23].

— Я так понимаю, это что–то плохое.

— Он использует джедайские техники, которые не вполне вписываются в их образ «мир и справедливость». Похоже, один из тех, кто служит под его началом, жаловался, что он использует Силу, чтобы выбивать ответы из арестованных, не касаясь их и пальцем.

В памяти Фетта что–то щелкнуло.

— Продолжай.

— Говорят, что он убил Айлин силой разума. – Бевиин громко сглотнул. – Скажи слово, и мы найдем его.

«Джедаи. Надменные, властолюбивые барвы[24], которых не волнует, через кого они переступают. Ничего не меняется».

— Нет необходимости.

— Значит, ты сам собираешься им заняться?

— Айлин была охотником за головами. Она вполне представляла риск.

— Боб’ика, ты ведь не серьезно…

«Мне следовало бы, но я не могу. Это больно. Не так больно, как потерять папу, но все же больно».

— Забудь о Джейсене Соло. Оставь его мне.

— Он – та еще работенка. Есть информация, что он приказал своей сестре–близнецу стрелять по гражданскому кораблю, а когда она отказалась, отстранил ее от службы. Какая милая и счастливая семейка эти Соло.

«Ага. Похоже, я знаю, к чему это приведет».

— Что еще? Любые сведения, не важно, насколько банальными они тебе покажутся.

— Он сейчас даже не носит одежду джедая, а разгуливает в черной форме. Его помощник — сын Люка Скайуокера. И это очень расстраивает парней из УБК. Парню всего тринадцать лет.

— Значит, он уже взрослый.

— Для аруэтиизе тринадцатилетний – это еще ребенок.

— Даже для джедая этот Джейсен Соло очень уж любит пользоваться своим могуществом.

— Знаешь, что про него говорят? Те, кто постарше и помнит Империю, заявляют, что он очень напоминает своего деда. Говорят, что он считает себя новым Вейдером.

«Ага». Ворох воспоминаний Фетта о последних сорока годах сложился в цепочку. «Ага».

— Еще что–нибудь?

— Нет, Манд’алор. Я могу еще что–нибудь для тебя сделать?

— Попробуй поискать мандалорца в серой броне и серых кожаных перчатках, который заявляет, что он клон, который сражался на Геонозисе.

Последовала продолжительная пауза. – Я поспрашиваю.

— И не поддавайся искушению отправиться за головой сына Соло. Оставь его в покое.

— Если ты приказываешь.

— Я приказываю.

Фетт сидел на мостике «Раба», бездумно глядя на панель управления, еще долгое время после того, как Бевиин отключил связь. Значит, внутри семьи Соло вражда, а их сын – тот, кто стоит за новой жесткой политикой Альянса. И он считает себя новым Вейдером.

И убивает арестантов, не прикасаясь к ним.

В академии джедаев на Оссусе этому не обучают: Фетт был в этом уверен. Он очень серьезно отнесся к совету отца о том, чтобы узнать, как думают твои враги. Он многое знал о джедаях.

«А еще я немало знаю о ситхах».

Вейдер мастерски умел причинять боль и смерть, даже не пошевелив пальцем. Вообще–то Фетту даже нравился Повелитель Вейдер. Он платил хорошо и в срок. Он никогда не требовал от людей делать того, чего не стал бы делать сам. В каком–то смысле, Фетту его не хватало.

«Я жил во времена, когда галактикой правили ситхи, а также тогда, когда ей управляли джедаи. Я был в прибыли в обоих случаях. В сущности, я вообще не замечал разницы, и галактика продолжала оставаться такой же помойкой. Это не моя проблема. И не проблема мандалорцев».

Значит, Джейсен Соло хочет быть похожим на деда. Возможно, он тоже хочет быть Повелителем–ситхом.

«Возможно, я позволю ему стать им».

Нет лучшего способа отомстить этим самодовольным джедаям, чем позволить им самостоятельно порвать друг друга на куски.

Ему вообще не придется карать семью Соло.

На это потребуется время, однако его это устраивало. Еще одна причина для того, чтобы позаботиться об излечении его болезни. Он хотел быть где–нибудь рядом, чтобы наблюдать за процессом.

«Тысячелетний Сокол», на подходе к запретной зоне Кореллии

Джейсен был бы больше рад лететь один, но со смертью Тракена Сал–Соло больше не было причины держать С–3ПО и ногри отдельно от родителей. Кореллия знала, что Соло вернулись.

— «Тысячелетний Сокол», это военный корабль Альянса «Возрождение». Вы приближаетесь к зоне полного запрета полетов. Измените курс на 90 градусов. Повторяю, ваш курс ведет в зону военной блокады, и если вы не измените направление, мы откроем огонь.

— Боже мой…, — сказал С–3ПО. – Хозяин Джейсен, пожалуйста, поосторожней.

— Успокойся. Я разберусь.

Джейсен переключился на открытый канал. – «Возрождение», это полковник Джейсен Соло, Гвардия Галактического Альянса.

— Радиоответчик определяет ваш корабль, как «Тысячелетний Сокол», зарегистрированный на Кореллии.

— Прошу прощения, «Возрожение». – Он отправил связисту военного корабля шифрованный идентификационный код. – Мне необходимо встретиться кое с кем в пространстве Кореллии. Теперь, когда Сал–Соло нет, они не будут стрелять по «Соколу».

— Нас не предупреждали, полковник.

— Это секретная операция. Соедините меня с вашим командиром, и он предоставит подтверждение.

— Нет необходимости, сэр. Просто идентифицируйте себя, когда будете возвращаться.

— Я вернусь на другом корабле. Не спешите открывать огонь, договорились?

«Возрождение» ему не подчинялось, но это правильно. Они серьезно относились к вопросам безопасности. Джейсен прошел через линию заслона вглубь запретной зоны, внутри которой, отрезанное от контактов как с Кореллией, так и с внешними линиями снабжения, было заключено орбитальное кольцо промышленных комплексов и флотских баз.

Сейчас у тех, кто находился на орбитальных верфях и фабриках, едва ли были поводы для веселья. Обычно гражданские специалисты отрабатывали недельную смену, а затем улетали домой, но сейчас они не могли никуда улететь, а запасы на комплексах не пополнялись. Рано или поздно у них кончатся продукты. Джейсен уже получил сведения, что на орбитальных комплексах введено ограничение потребления воды: по его расчетам, рециркулированная вода покрывала лишь часть их обычных норм потребления.

Когда Джейсен достиг припланетной границы зоны блокады, он переключился на гражданский радиоответчик, став для наземной службы контроля движения еще одним малым кораблем, прорвавшимся через блокаду. Сделать это удавалось многим, просто какого–то серьезного влияния на ситуацию со снабжением в целом они не оказывали, вот и все. Покинув зону блокады, и достигнув оговоренного места встречи, он направился на корму к грузовому отсеку, чтобы проверить мешок с телом Айлин Вел, лежавшую на репульсорных носилках в морозильнике.

Позади него в беспокойстве семенил С–3ПО.

— Позвольте мне, господин Соло.

Джейсен поднял руку в доброжелательном отказе.

— Все в порядке, Трипио. Я справлюсь.

«Что со мной происходит?»

Джейсен размышлял, как случилось, что он из джедая, которым гордился Люк, превратился в человека, способного на убийство заключенных или даже других джедаев. Во время его пятилетних поисков знаний о Силе, что–то его изменило. Джейсен задался вопросом, до какой степени Лумайя откровенна с ним.

К «Соколу» приблизился шаттл его родителей, пристыковавшись к грузовому шлюзу. Первой в дверном проеме шлюза появилась Лея, и, хотя первым ее движением было объятие, оно ощущалось каким–то формальным и холодным, словно она сдерживала себя. Вслед за ней появился отец, выглядевший сломленным, другого слова не подобрать. Обнять сына он даже не попытался.

— Привет. – Хэн смотрел мимо него, на С–3ПО. Обычно он не уделял дроиду столько внимания. – Привет, Трипио. Ногри с вами?

Джейсен предпочел не обратить внимания на такое пренебрежение.

— Привет, мама, привет, папа. — «Что ты обычно говорил в таких случаях?» Он решил сразу перейти к сути. – Да, они в каюте. С вами связалась Джейна?

— Нет.

Вмешалась Лея. — Ты хочешь нам что–то сообщить?

«Значит, Джейна еще не говорила им о военном трибунале».

— Да нет. С ней все в порядке. В боевых операциях она не участвует. – Если она не хотела рассказывать об этом, его это устраивало. – Уверен, что Зекк присматривает за ней.

— Джейсен, ты больше ничего не хочешь нам рассказать? – Лея говорила так, словно он был ребенком, сделавшим что–то ужасное. – Совсем ничего?

— О чем?

Хэн вздохнул и покачал головой: этот жест всегда подсказывал Джейсену, что у него неприятности.

— Сынок, мы забираем у тебя тело. Это должно тебе что–то подсказать.

— Ее наняли вас убить. Ей не удалось. – Джейсен открыл дверь морозильника, и наружу хлынул холодный воздух. Он показал на большую черную сумку, лежавшую на дюрастальных носилках. – Что еще сказать?

Теперь Хэн стоял между ним и матерью. – Мне нужно знать, что произошло. Чтобы сохранить здравый рассудок.

Лея почесала лоб, явно в замешательстве.

— Думаю, нам обоим следует это знать, Джейсен.

— Ладно, папа, я допрашивал ее и она умерла. Ты вправду хочешь узнать подробности?

— В них–то все и дело, Джейсен.

— Я использовал одну методику вторжения в разум, чтобы заставить ее говорить. Похоже, у нее были какие–то проблемы со здоровьем. Она умерла от аневризма[25].

— Мы можем взглянуть? – спросила Лея. – Нам придется передать ее Фетту и не хотелось бы никаких неожиданностей.

«Они все равно увидят». Рано или поздно ему все равно придется столкнуться с этим. Джейсен решил, что чем раньше, тем лучше. Он вытащил носилки наружу, затем открыл «молнию» сумки.

— Вот, — сказал он.

Лея и Хэн заглянули внутрь. Его мать просто нервно сглотнула, а отец отвернулся, склонив голову и уперев руки в бока. Джейсен подождал, пока Лея успокоится, и застегнул сумку.

— Кровоподтеки на ее лице – твоих рук дело?

«Это цена, которую ты платишь». Он почти слышал напоминающий голос Лумайи, но осознавал, что еще долго не сможет забыть лицо его матери в этот момент, лицо, на котором отражались шок и недоверие. Это было хуже всего.

— Похоже на то.

— Похоже на то?

— Да.

Лея молча кивнула несколько раз, отведя глаза в сторону.

— Понятно. Тогда мне больше сказать нечего. – Она взялась за ручку репульсорных носилок и втолкнула их обратно в морозильник. – Нам пора.

Джейсен ожидал, что отец скажет что–нибудь, однако Хэн даже не повернулся. Джейсен направился к шлюзу, чтобы пройти на борт корабля, на котором долетели до места встречи его родители, все еще надеясь, что Хэн успокоится и хоть что–то скажет, но не дождался.

«Я не могу закончить все вот так. Я заставлю его заговорить со мной. Я должен. Почему он не может понять?»

— Ты действительно убил Тракена, папа?

Хэн обернулся и посмотрел ему прямо в глаза, но на его лице не было и проблеска узнавания.

— Эй, а может, это фамильная черта. Если я могу хладнокровно убивать, значит, и мой мальчик на это способен. Рад, что мы понимаем друг друга.

Джейсен подошел ближе и взял отца за руку. – Папа не надо…

Хэн выдернул ее. – Отойди от меня.

— Папа…

— Я не знаю, кто ты сейчас, но ты мне больше не сын. Мой Джейсен никогда бы не сделал того, что делаешь ты. Убирайся. Я не желаю тебя больше знать.

Последнее, что увидел Джейсен, прежде чем закрылись двери шлюза, был его отец, повернувшийся к нему спиной, и стоявшая у шлюза мать, смотревшая на него так, словно вот–вот заплачет.

«Папа прав. Что я такое?»

Джейсен стряхнул с себя боль и стыд, избавляясь от них как от слабостей прежнего Джейсена Соло, и напомнил себе, что его жизнь больше ему не принадлежит. Его судьбой был путь ситхов. Он развернул обшарпанный шаттл к зоне блокады и пользуясь тем, что находился очень далеко от Лумайи, позволил себе краткую роскошь прикоснуться в Силе к Тенел Ка и Алане.

Штаб–квартира ГГА, Корускант

Капитан Шеву смотрел на экран компьютера в рабочем кабинете и вполголоса ругался. Сбоку от рабочего стола стоял безмолвный и несчастный дроид–канцелярист, время от времени вытягивая руку и быстро опуская ее, когда Шеву бросал на него яростный взгляд.

Бен потоптался в дверном проеме, гадая, не собирается ли Шеву выплеснуть свое раздражение и на него. Офицер явно был недоволен.

— Сэр, вы не знаете, когда должен вернуться полковник Соло? – «Не произноси имя «Джейсен», только не перед ним». – Он опаздывает.

— Полковник Соло приходит и уходит, когда ему вздумается, — ответил Шеву.

— Я могу как–нибудь помочь?

— А ты умеешь находить мертвые тела?

— Ну…

— Извини, Бен. – Шеву отпустил дроида резким взмахом головы. – Выяснилось, что мы потеряли мертвого арестованного, а поскольку мертвое тело не может просто взять и уйти отсюда без посторонней помощи, я пытаюсь его найти. Нельзя докладывать о происшествии без тела.

Настроение Бена тут же упало. – Айлин Хабуур, так?

— Правильно. Никто не регистрировал вывоз тела. Однако оно исчезло.

Как и Джейсен. Хотя он собирался увидеться с дядей Хэном. Бен попытался придумать что–нибудь, способное изгнать мучительный страх, который он ощущал, думая о Джейсене и Айлин Хабуур.

— А это имеет значение?

Шеву умел так посмотреть на человека, опустив подбородок и не мигая, что тому сразу становилось ясно, что его считают идиотом. – Да, Бен, арестованные, умершие во время нахождения под стражей, всегда имеют значение, и ты не можешь просто избавиться от них, как от мусора. Что ты о ней знаешь?

Бен пожал плечами. – Она была сердита и напугана.

— Я слышал от моих коллег в УБК, что кое–кто наводил о ней справки.

— Она какая–то важная шишка?

— Не знаю. А ты?

Бен покачал головой. У него появилось ощущение, что Шеву старается не говорить ему всего и – это было очевидно – он не особо любит Джейсена.

— Почему бы тебе не зайти к родителям? – предложение Шеву прозвучало как приказ. – Если в это время вернется полковник Соло, я скажу, что послал тебя домой.

Хорошо, когда решение принято за него. Бен задумался, не будут ли события последних дней написаны на его лице так, что их сможет легко прочитать отец. Он на это надеялся, поскольку не был уверен, что сможет дальше удерживать их в себе.

Мама бы поняла его лучше. Она рассказывала ему несколько историй о том, как была Рукой императора. Она говорила, что совершала плохие поступки. Но это не делало ее плохим человеком, так что, может быть, Джейсен был в такой же ситуации: возможно, он и сделал какие–то ужасные вещи, но смог извлечь урок из них, и никогда не повторит подобного.

Сначала Бен позвонил, получив ответ автоответчика. Шло заседание Совета джедаев, поэтому он направился в архивы Храма и подождал час. Заседание продолжалось, и он был не настолько глуп, чтобы прерывать его. Поэтому он занялся поисками информации об Айлин Хабуур.

Архивы джедаев были обширны и представляли собой странную смесь старинных рукописей и электронных носителей данных. Говорили, что, находясь между архивами, и залами для медитации, джедаи могли получить все, что желали, о внешнем или внутреннем мире, сосредоточившись на этом.

Он не нашел упоминаний об Айлин Хабуур в общественных архивах, даже в архивах Кифара, хотя нашел многих с именем Айлин, а также с фамилией Хабуур. Список исчислялся тысячами. Масштаб поисков привел его в уныние, и он даже засомневался, стоит ли продолжать.

А затем он поймал себя на том, что ищет информацию о Нилани и Брише.

До этого он принял для себя решение не задавать больше вопросов о недостающем отрезке времени, который начинался с отлета с Биммиэля, и заканчивался почему–то гибелью рыцаря–джедая Нилани Динн и таинственной женщины по имени Бриша. Он принял тот факт, что многое из произошедшего он не до конца понимает, однако это его озадачивало, а Джейсен не торопился с объяснениями.

Как они умерли?

Как случилось, что Бриша и Нилани умерли?

Он должен был знать. И внутреннее чутье подсказывало ему, что случившееся с Айлин Хабуур означало, что ему придется об этом спросить, поскольку оно меняло все. Эти два события были каким–то образом связаны.

Найти Нилани было легко, поскольку он знал, что она была джедаем, и это сужало круг поисков. Но ссылок на «Бриша» были тысячи – часть из них касалась имен, часть – мест, и у него не было времени просмотреть их все. Бен даже не был уверен, что именно он ищет, или сможет ли понять, когда увидит. Он принял решение найти время и спросить об этом у Джейсена.

Бен поднялся на турболифте на этаж, где находился зал Совета и ожидал в вестибюле, пока не закончилось заседание. Его родители, поглощенные разговором, вышли в коридор, не заметив его, и он даже подумал, что случайно постиг искусство скрывать свое присутствие. Забавно; всего несколько недель назад он обижался, когда взрослые не замечали его, воспринимая как ребенка. А сейчас он хотел научиться быть невидимым в Силе.

Но не прямо сейчас. В этот момент ему очень хотелось, чтобы его мать и отец знали, где именно он находится, и помогли ему понять, куда двигаться дальше.

Он хотел рассказать им, как плохо себя чувствовал, когда из–за Джейсена умерла Айлин Хабуур.

Но это было неправильно. Если у него были проблемы с Джейсеном, ему следует поступить как взрослый и выяснить с ним отношения как мужчина, прежде чем жаловаться маме и папе.

Кроме того, он хотел поговорить о другом.

— Привет, милый, — сказала Мара. Она оглядела его сверху донизу, и он пожалел, что не надел другую одежду вместо униформы. – Что случилось? Ты долго ждал?

Бен обнял ее, затем повернулся к отцу и неловко обнял его. Он не знал, как теперь вести себя с ним. Большую часть времени он не желал восприниматься только как сын Люка и Мары Скайуокеров, но сейчас он почти с облегчением воспринимал тот факт, что он им все–таки был.

— Может, пойдем обедать, папа?

— Конечно. Произошло что–то плохое, так?

Бену следовало рассказать все сразу, но он обдумывал случившееся, и сейчас был готов к разговору. Он хотел выговориться.

— Я убил кое–кого, — сказал он. – И мне очень плохо из–за этого.

Глава 22

«Я с сожалением сообщаю, что правительство Кореллии отклонило наше предложение о переговорах, потребовав, чтобы Галактический Альянс гарантировал признание право Кореллии содержать собственные вооруженные силы и средства сдерживания. Поскольку Альянс не может принять отказ разоружиться, с этого момента мы находимся в состоянии войны с Кореллией и ее союзниками…»

Глава государства Кэл Омас, короткое объявление Сенату

«Тысячелетний Сокол», на пути к Коронету

Даже снова очутившись на мостике «Сокола», Хэн не почувствовал себя лучше. Ему хотелось, чтобы события перемотать события последних нескольких дней назад, словно голозапись, чтобы стереть их и сделать все правильно на этот раз.

На обзорном экране увеличивалась Кореллия. По–крайней мере, сейчас они могли приземлиться на планете открыто, и худшее, что могло произойти – это пара воплей о его «предательстве», если кто–нибудь вообще вспомнит об этом. Во время войны несколько недель – это долгий срок. И его больше не волновало, что они оба были политической помехой для Люка. Люк сделал свой выбор.

«А мой сын превращается в чудовище».

Лея вытянула руку и положила ладонь поверх его кисти, сжимавшей рычаг управления двигателями передней тяги.

— Восемьдесят килограмм на квадратный сантиметр.

— Ты о чем? – отвлекшись, спросил Хэн.

— Предел текучести дюрастали. Выглядит так, словно ты пытаешься это проверить.

Хэн отпустил рычаг. Корабль в любом случае шел на автопилоте. Он сжимал ручку управления в поисках утешения, поскольку чувствовал себя так, словно она была единственным в жизни, на что он мог положиться в этот момент.

— Неужели это мы? Мы вырастили его таким? Как это случилось? Как получилось, что Джайна не стала такой?

— Я тоже не знаю, что происходит.

— Я думал, что понимаю всю эту штуку с темной и светлой стороной Силы. Ну, что это все — части единой Силы. И значит то, с чем мы встретились сейчас – это и есть наш Джейсен?

— Милый, тебе надо успокоиться.

— Джейсен до смерти пытает заключенных. Как я могу успокоиться? Он, что, сошел с ума? Тебе не кажется, что он изменился?

Лея всегда мыслила здраво, обладала хладнокровием и способностью убеждать, что ситуация под контролем. А он был тем, кто воплощал ее слова в реальность. Именно так работал их брак, и он выдержал несколько очень серьезных испытаний. А теперь Лея выглядела так, будто не могла ничего исправить.

— Хорошо, — наконец, сказала она. – Джейсен… кажется мне другим. Возможно, именно это чувствует Джейна. Она очень грустит. Я это чувствую.

— По крайней мере, она не летает на задания. Она образумилась.

— Но она не связалась с нами, а это обычно означает, что есть что–то, что, по ее мнению, нам лучше не знать.

— Ты не думала при возможности променять свои способности к телекинезу на телепатию? Это бы очень пригодилось.

Хэн потер лицо обеими руками, а затем проверил приборную доску. Они будут на земле через час. А Тракена больше нет. Хоть что–то. И «Сокол» снова может летать, это еще один плюс.

— Когда Фетт увидит состояние тела, он наверняка будет самостоятельно выяснять, что произошло, — сказала Лея.

— А может, он не будет на него смотреть.

— Милый, он совсем не показался мне слабонервным.

— Но он не видел ее пятьдесят лет. Не похоже, что его заботила ее судьба. Что это за отец, если он годами не видел своего ребенка?

— Вообще–то мы не видели Джейсена пять лет, — заметила Лея.

— Это совсем другое. Фетт тебя пугает?

— Я бы предпочла обходить его стороной.

— Хотел бы я сказать, что готов в любое время с ним встретиться, но что–то сомневаюсь.

Лея на минуту закрыла глаза, словно приводя в порядок мысли.

— Мы будем разбираться с этой ситуацией тогда, когда или если он наступит. Возможно, это не самая большая наша проблема.

— То, что наш сын разозлил самого смертоносного охотника за головами в галактике? Что может быть хуже?

Лея встала с кресла второго пилота и двинулась к люку, соединявшему мостик и грузовые отсеки. Хэн знал, что она собирается еще раз взглянуть на тело Айлин Вел; возможно, для того, чтобы придать ей хоть чуть–чуть более презентабельный вид для ее отца, а может, для того, чтобы каким–то образом получить информацию о ее последних минутах с помощью своих способностей джедая. Он не спрашивал.

— Я скажу тебе, что может быть хуже, чем вражда с Бобой Феттом, — сказала она. – Это иметь сына, который убивает без необходимости.

Хэн задумался, впервые ли Джейсен это сделал, и ему стало стыдно за такие мысли.

А затем он задумался, когда Джейсен сделает это снова.

Космопорт Коронета, Кореллия

Когда Фетт открыл передний люк «Раба», Мирта уже ждала снаружи. Бластера в ее руке не было, так что он решил ей довериться.

Сейчас он чувствовал и свой возраст и свою болезнь. Его тело грызла тупая боль. Он игнорировал ее.

— Соло везут тело Айлин, — сообщил он ей.

— Знаю. Я хочу его забрать.

«Началось…».

— У тебя нет корабля, и нет денег. Что ты собираешься с ним делать?

— А что с ним собирался делать ты?

— Похоронить.

— Как–то поздновато уже проявлять заботу о дочери.

— Думаешь, я этого не понимаю? – Фетт заметил, что у нее на шее висит «сердце огня». – Значит, это ожерелье дала тебе она, как приманку для меня.

Мирта сжала камень в руке. – Нет, я действительно нашла его.

— И что случилось с Синтас?

— Почему тебя это беспокоит?

— Потому что я любил ее. И даже Айлин едва ли знает, что с нами случилось, и почему я ушел. Так что не надо меня судить.

На лице Мирты появилась презрительная гримаса.

— Ты ни разу даже не пытался связаться с ними.

— Ты хочешь знать, на что была похожа моя жизнь?

— Да уж, это наверняка был трудный путь к богатству.

— Моего папу убили на моих глазах, когда мне было тринадцать, и три года я был в бегах. Я женился на Синтас, когда мне было шестнадцать, так как думал, что смогу исправить свою жизнь, если буду вести себя так, как ведут нормальные люди, но я ошибался. Я пытался быть Наемным Защитником, но убил старшего офицера и меня посадили в тюрьму, а затем изгнали с Конкорд Дауна. И на этом мои попытки быть обычным человеком закончились. С тех пор я остаюсь Бобой Феттом, поскольку просто не знаю, как жить по–другому.

Мирта смотрела на него так, словно решала про себя, пальнуть ли ему пару раз в голову, или попробовать выстрелить в грудь. Фетт не нуждался в ее сочувствии. Он хотел, чтобы она поняла причину, по которой его возвращение к Синтас и Айлин после окончания срока его заключения сделало бы их гораздо несчастнее, чем то, что он их бросил.

А еще он убил офицера, который когда–то был его наставником и другом. На самом деле изгонять его даже не требовалось. Он сам хотел оказаться как можно дальше от места, причинившего ему боль.

Но зачем ему вообще понадобилось, чтобы Мирта это понимала? Она всего лишь посторонний человек, встреченный им пару недель назад. «Она мне никто. Возможно, она даже не моя плоть и кровь, а просто авантюристка, которая пытается получить от меня несколько кредитов».

Есть единственный способ выяснить это раз и навсегда. Он вытащил инфопланшет и подключился к своим счетам.

— Счет в банке есть?

— Зачем тебе это знать?

— Ты первая стреляла в Сал–Соло. Возьми миллион кредитов и исчезни.

На ее лице было написано презрение.

— Думаю, ты знаешь, что ты можешь сделать со своими деньгами.

Да, в ее жилах текла его кровь. Он, в любом случае, и так это знал, на уровне инстинкта.

— Есть братья или сестры?

— Нет. И детей тоже нет.

Спросить об этом он не подумал. – Ты все равно еще слишком молода для этого.

— Я была замужем. Мандалорцы женятся рано, так ведь?

«О, надо же, как повторяется прошлое. Я не хочу знать об этих неприятностях. Мне хватает своих».

Фетт не спросил, почему она больше не замужем. Может и стоило что–нибудь сделать с ее угрюмой манерой общения. Но он начал уважать ее; а еще она была его внучкой. Вся его семья.

«Нет, она нужна тебе, чтобы найти клона, и она знает, что случилось с Синтас…»

Он обманывал сам себя, оправдывая чувства ложным прагматизмом. Клона он мог найти и сам, а что случилось с его женой, ему знать не хотелось. Нет, сейчас им двигало то же стремление, которое заставило его отца просить Дуку о клонированном сыне в качестве части платы за то, что он дал свой генетический материал для армии клонов: он хотел иметь семью. Было бы проще осуществить это желание, найдя жену и остепенившись, но Боба Фетт был способен на это не больше, чем его отец.

— Значит, мы собираемся драться за тело.

— Ты просто хочешь победить, — сказала Мирта. – И не важно, что на кону.

Фетт даже не мог сердиться на нее. Он прислонился к корпусу «Раба» и, используя увеличивающий визор шлема, стал внимательно смотреть на небо, ожидая, когда на нем возникнет маленькое пятнышко «Тысячелетнего Сокола», чтобы позже приземлиться на посадочной полосе. Мирда ожидала того же рядом с ним – но не вместе с ним. Он почти чувствовал невидимую стену, которую она воздвигла между ними.

Это были долгие полчаса.

«Сокол» пронесся над полосой, затем сделал петлю и приземлился в пятидесяти метрах от них. Фетт выпрямился и пошел к нему; Мирта почти наступала ему на пятки.

Первой из корабля вышла Лея Соло, направившись в его сторону, словно преграждая путь к кораблю.

— Я очень сожалею о случившемся, Фетт. Мне жаль, Мирта.

Фетт прошел мимо нее и забрался по трапу в грузовой отсек. Хэн как раз перемещал репульсорные носилки из основного отсека, и поэтому лишь бросил на них короткий взгляд через плечо.

— Собираешься вписать нас в свой список целей? – спросил Хэн. – Если ты размышляешь об охоте на Джейсена, то он слишком опасная дичь, даже для тебя.

Фетт медленно, со сдержанным презрением, покачал головой.

— Мне не требуется никого наказывать, Соло. Твой сын приказывает собственной сестре открыть огонь по гражданским, и отстраняет ее от должности, когда она отказывается. Нет, я, пожалуй, дам тебе возможность самому разбираться со своей веселой семейкой. А у меня есть более срочные дела.

Он увидел, как Хэн и Лея посмотрели друг на друга, и понял, что услышанное ошеломило их не хуже термального детонатора. Значит, они не знали.

«Фьерфек. В этом мешке для трупов лежит моя дочь».

Наступившее давящее молчание казалось затишьем перед бурей. Лея – да, а ведь его предшественник Фенн Шайса был когда–то в нее влюблен, еще до того, как она вышла замуж за космического бродягу – как–то неловко указала на люк.

— Я могу найти кого–нибудь для организации похорон, Фетт.

— Нет, — сказал он. – Она моя. – «Пора сделать жест». – Она наша.

— Ладно. – Голос Леи был тих и заботлив. – Не волнуйся.

— Я хочу увидеть ее тело.

— Не думаю, что это хорошая мысль.

— Принцесса Лея, я сказал, что хочу увидеть тело моей дочери.

Мирта взяла его за руку. «Она хочет успокоить себя или меня?» Фетт в очередной раз был рад тому, что носит шлем, поскольку не хотел, чтобы Хэн Соло видел его горе. Его голос не выдал ничего.

— И я хочу видеть мою мать, — заявила Мирта.

Лея сделала шаг назад, но Хэн замешкался. Фетт не смог удержаться от резкости в голосе. – Соло, оставьте нас на несколько минут.

— Фетт…

— Я сказал, оставьте нас.

Хэн выглядел растерянным, и к люку его подтолкнула Лея. Фетт и Мирта остались одни в тамбуре грузового отсека, где остались носилки.

Оба замешкались, и двинулись вперед одновременно. Фетт пропустил вперед Мирту и она открыла застежку, пристально вглядываясь внутрь.

Только легкому вздрагиванию ее подбородка можно было понять, что она шокирована. Он стоял за ней и видел чужого человека. Лицо Айлин Вел было покрыто синяками и порезами, но было удивительно спокойным: оно было украшено киффарской татуировкой – три черных линии от левой брови до скулы – такую же имела ее мать, Синтас. Черные волосы были сильно тронуты сединой.

«Ведь это моя девочка».

Он изо всех сил пытался соотнести тело незнакомой женщины средних лет, с ребенком, которого он когда–то держал на руках.

Говорят, что родители никогда не перестают считать своих детей маленькими, насколько бы старше они не становились. У Фетта такого ощущения не было.

«Но я хочу. Я хочу это почувствовать».

«Ты пропустил всю ее жизнь. Всю. Звала ли она тебя папой когда–нибудь? Нет, я этого не помню».

Мирта наклонилась, надела «сердце огня» на шею матери, и прижалась щекой к ее щеке. Затем она выпрямилась и отступила назад, словно пропуская его, чтобы он тоже мог попрощаться с Айлин. А это оказалось трудным делом. Он замешкался, поскольку на него давило другое воспоминание, которое он не пытался, да и не хотел забывать. Шестьдесят лет назад, он находился на пыльной арене на Геонозисе, держа в руках шлем его отца.

«Джедаи всегда отнимают у меня все».

Фетту хотелось снять шлем и поцеловать дочь на прощание, но он не был готов сделать это, не здесь. Затянутыми в перчатку пальцами он пригладил волосы Айлин, и уже был готов закрыть сумку, но не смог заставить себя расстаться с «сердцем огня». Это все, что у него осталось от более счастливых времен. Он снял ожерелье и обнаружил, что Мирта, хмуро и не мигая, смотрит на него. Она хотела похоронить камень вместе с телом Айлин.

Но решение было.

«Сердца огня» имели спайность – особенность кристаллической структуры, которая создавала в камне линии ослабления химических связей: она позволяла ювелирам раскалывать камни на куски меньшего размера, которые можно было обрабатывать. Фет поставил каменный диск на ребро и вытащил бластер. Пара резких ударов рукояткой по плоскости спайности расколола камень на два осколка. Фетт вытащил один из них из кожаной оплетки и протянул Мирте, а затем снова надел остатки ожерелья на шею Айлин.

Ему много раз приходилось иметь дело с мертвыми. Если ты охотник за головами, это является частью работы. Но только когда он неуклюже попытался завязать кожаный шнур на шее дочери, и ему пришлось снять перчатки, он действительно дотронулся до Айлин.

Ее волосы оказались более жесткими, чем он ожидал. Ее кожа была шелковистой и холодной как лед.

И именно тогда он по–настоящему понял, что потерял своего единственного ребенка. Он никогда не был рядом, чтобы поддержать ее, и знал, что эта боль никогда не станет слабее, в отличие от воспоминаний о Синтас. Его отец был рядом с ним. А он сам не смог быть достойным его в самом важном, что только есть в жизни; не смог быть таким же хорошим отцом, каким был Джанго Фетт.

— Пойдем, — сказала Мирта. – Мы заберем ее домой.

Обращение «мы» возникло как–то внезапно.

— А где дом? Уж точно не Тарис.

— На Мандалор.

— Вообще–то у меня нет там никакого имущества.

— Тогда пора приобрести.

Боба Фетт и Мирта вернулись на «Раб 1» и поместили тело Айлин Вел в морозильную камеру, предназначенную для узников, задания на которых включали в себя слова «доставить мертвым». Это воспринималось, как что–то неправильное, но было единственным реальным способом сохранить тело в течение полета до Мандалора.

Кто бы ни был этот Кад’ика, в его словах был смысл. Иногда действительно нужно такое место, которое можно по–настоящему называть домом. Фетт забрался внутрь «Раба 1» через основной люк и устроился в пилотском кресле. Мирта, по–прежнему молча, заняла место второго пилота.

— Бевиин говорит, что мы, мандалорцы, редко хороним наших мертвых, — сказал Фетт. – Но из меня всегда был неважный мандалорец.

— Мама была киффаркой.

«Пусть так».

— Что ты предлагаешь, в таком случае?

Глаза Мирты были полны слез.

— Я пока не знаю.

Фетт снял шлем.

— Мы полетим на Мандалор. Через Геонозис, поскольку там я похоронил папу. Семья не должна разлучаться.

Это был самый долгий разговор на тему, не связанную с профессиональной деятельностью, который Фетт вел с кем–либо с тех самых пор, когда был ребенком. Личный разговор, тягостный настолько, что причинял боль. В конце концов, он молча дал волю слезам.

Рядом с ним плакала Мирта, время от времени судорожно глотая воздух. Оба смущенно молчали, словно не желая признавать, что способны оплакивать кого–то, хотя правда состояла в том, что они могли плакать, и плакать горько.

Они стали одной семьей. Да, это был худший из всех возможных путей обрести родственные узы. Но даже при отсутствии привязанности узы все–таки были, и впервые в жизни это была связь, которую Боба Фетт попытается обрести как отец, а не как человек, вечно живущий в прошлом, в поисках того, кто уже никогда не вернется.

Глава 23

«…Пойдя на жертву, он обретет силу.

Он уничтожит тех, кто попирает справедливость.

Он обессмертит свою любовь…»

Из пророчества ситхов, зашифрованного в артефакте из кисточек

Конспиративная квартира Лумайи, Галактический Город

Джейсен снова приснился тот сон, в котором он смотрел на оружие в своих руках и плакал.

За последние несколько дней сон принимал несколько разных форм. В первый раз, он держал свой световой меч; в следующих вариантах, в его руках были юужань–вонгский амфижезл, бластер, световой кнут. В одном он даже держал оружие, которое не смог опознать.

Повторения сна обеспокоили его настолько, что он решил спросить совета у Лумайи. Он стоял у входа в дом, где располагалась ее квартира, и смотрел в небо Корусканта, пытаясь заметить хоть какой–то свет из окна. Он знал, что она была у себя.

И Люк знал тоже. Он лишь не представлял, где именно она находилась, насколько близко. Аэроспидер мог покрыть расстояние от квартиры Скайуокеров до ее убежища меньше чем за час. Но имело ли это значение? События сменяли друг друга намного быстрее, чем мог бы предположить дядя. Они менялись даже быстрее, чем мог бы их осмыслить сам Джейсен, и он просто следовал им, доверившись Силе.

В квартире Лумайя уселась для медитации, ее лицо снова было закрыто вуалью. На этот раз не было никакой иллюзии, создаваемой Силой; сама квартира выглядела как обычное съемное жилье со стандартным набором мебели и темно–серым ковром – удивительно обыденная обстановка для таких ключевых событий.

В руках Лумайя держала кисточки, узлы и нити на которых представляли собой язык пророчества, загадочную инструкцию по действиям, которые должен совершить Джейсен, чтобы достичь полной силы и знаний ситхов. На низком столике перед ней стояла горевшая ровным пламенем свеча, время от времени притухая от сквозняка.

— Я вижу сны, — сказал Джейсен. – Сны об оружии, которое я использовал.

— И они беспокоят тебя, — отметила Лумайя.

— Все, что я помню, это то, что я смотрю на оружие в моей руке, и ощущаю невероятную скорбь.

— Возможно, это просто сон, а не видение.

— Оружие каждый раз меняется.

— Значит, это, скорее всего, обычный сон.

Он надеялся на это. Даже джедаи, как и обычные люди, видели сны, вызванные и подпитываемые событиями дня, стрессами, переутомлениями и неразрешенными конфликтами. Если он видит дурные сны, ни одного доктора это не удивит. За короткое время он научился делать… нет, он спровоцировал такое, о чем раньше и помыслить не мог. Видя шок и отвращение на лицах близких – отца, матери, даже Бена – он мог оценить эти эмоции со стороны и через призму восприятия ими его самого понять, насколько сильно он изменился.

— Я все чаще ловлю себя на том, что иду той же дорогой, что и мой дед.

Лумайя погладила нити кисточек, затем пропустила узлы между большим и указательным пальцами. Это выглядело так, словно она читала их.

— Чтобы «скользить по потоку» во времени, ты привязан к месту события, — сказала она. – Значит, ты можешь видеть только то, что происходило с Повелителем Вейдером на Корусканте.

— Ты таким способом пытаешься мне намекнуть, что мне следует использовать эту технику в другом месте?

— Нет, я хочу сказать, что если ты ищешь доказательства в прошлом, они в лучшем случае будут носить избирательный характер.

— Я чувствую, что частично повторяю жизнь Энакина Скайуокера. Я был бы сумасшедшим, если бы не попытался извлечь урок из нее.

— Но ты ведь уже знаешь, что ваши дороги различны. Его направили на ложный путь. Ты такой ошибки не совершишь.

— Ладно, спрошу снова. Чему еще я должен научиться, чтобы исполнить мою судьбу?

Лумайя медленно вытянула руку, протягивая ему кисточки, которые до этого перебирала. Джейсен приподнялся и взял их. Внезапно кисточки показались ему докрасна раскаленными, и он инстинктивно подбросил их в воздухе, словно горячий сухарь, взятый из духовки. Когда плетение снова вернулось в его руку, оно было холодным.

— Это твое главное испытание, Джейсен. Ты уже пожертвовал многим – одобрением тех, кто для тебя важнее всех. Ты предпринял крайние меры, чтобы справиться с теми, кто попирает справедливость. Теперь ты должен осознать третье пророчество.

Джейсен покачал клубок кисточек в сложенных вместе ладонях. «Он обессмертит свою любовь». Он тысячу раз прокручивал мысленно эту фразу. Что она значила? «Полностью сосредоточиться на долге перед галактикой, и вообще не уделять времени семье? Достичь вечного мира ценой утраты собственного?»

Он не знал.

— Она означает, Джейсен, что принесения в жертву твоих чувств и доброго имени недостаточно.

Джейсен уже заставил себя перешагнуть грань того, что он считал порядочностью. Он делал грязную, но необходимую работу, которую не стали бы выполнять другие джедаи, поскольку они слишком пеклись о незапятнанности своей репутации, и о том, чтобы их руки остались чистыми, чтобы взять на себя те дополнительные обязанности, которые они с такой готовностью передавали обычным людям.

«Я сам делал грязную работу. Я столкнулся с тем же, с чем столкнулся мой дед – но сделал это ради галактики, а не ради эгоистичной любви к женщине».

Важна была причина. Некоторые философы считают по–другому, но, в конце концов, именно причина является тем, что разделяет добро и зло.

— Что же тогда?

— Тебе придется убить то, что ты любишь.

Сначала Джейсен даже не понял сказанное. А затем его охватила паника.

Тенел Ка. Аллана. Откуда Лумайя узнала? Как она смогла узнать? Он ведь был так осторожен. Он практически не позволял себе даже касаться их в Силе, так как был риск, что Лумайя узнает о самом их существовании. Каждая поездка к ним, которую он втайне делал, была сопряжена с опасностью, но он был осторожен, причем осторожен настолько, насколько был способен только он.

Джейсен отчаянно сосредоточился и спроецировал чувство недоумения, чтобы замаскировать вызывавшие тошноту страх и смятение, на что потребовались почти все его силы. Он взял со столика свечу, и, словно отвлекшись, пристально вгляделся в пламя, используя его, чтобы вернуть самообладание.

— Тебе придется объяснить.

— Я не могу научить тебя никаким новым навыкам. Теперь тебе придется перешагнуть через последний рубеж и сделать то, что неспособен сделать обычный человек – убить того, чья смерть вызовет ужасные страдания тем, кто его любит, кого–то, близкого тебе.

— Кого?

— Я не могу тебе сказать, потому что не знаю.

— Кого–то, кого я люблю?

— А ты кого–то любишь?

— Я позволяю себе любить многих людей. – «Осторожнее… осторожнее. Ты сейчас – на острие клинка». – Как я узнаю, кого должен убить?

— Это станет известно, когда придет время. Ты поймешь.

— А почему последнее испытание именно в этом?

— Потому, что отнять жизнь у невиновного всегда труднее, чем даже отдать свою, если ты искренен. Это последнее испытание на бескорыстие – готов ли ты согласиться на бесконечную душевную боль и страдание в обмен на власть, чтобы обеспечить мир и порядок миллиардам совершенно незнакомых тебе существ. Это – то, чем придется пожертвовать. Поношение со стороны других, тех людей, кого ты знаешь и любишь, так как твоей жертвой будет незнание о тебе со стороны тех миллиардов, которых ты спасешь, выполняя свой долг, как ситх. Выполняя свой долг ради блага галактики. – Она стояла так близко, что ее дыхание заставляло колебаться пламя свечи. – Легко быть безупречным героем, убивающим чудовищ. В этом всегда есть немного тщеславия. Но в том, что тебя презирают, нет места тщеславию или гордости.

Это было правдой, и это было ужасно. Храбрость часто нуждается в зрителях. А истинная бескорыстная храбрость по определению всегда невидима, проявляется во тьме.

Джейсен подставил ладонь под пламя. Он держал ее так дольше, чем когда–либо делал раньше, пока не почувствовал вонь обугливающейся плоти, и Лумайя не отбросила его руку в сторону. Он даже не знал, сделал ли это для проверки своей способности переносить боль или в качестве наказания себя самого.

Он подумал о том, как его дед убивал во имя жизни Падме. Кого бы ни придется убить Джейсену в качестве цены за способность использовать абсолютное оружие ордена ситхов, он будет знать, что причины его действий никак не связаны с его личными желаниями и нуждами… вроде Тенел Ка и Алланы.

«О, нет. О, нет».

Лумайя взяла его руку и развернула, чтобы осмотреть обожженную ладонь.

— Теперь… осознай, что это – ничто по сравнению с той болью, которую ты почувствуешь, когда встанешь перед последним испытанием.

Джейсен хотел мира и порядка в галактике. Хотел этого не только потому, что это было правильным и необходимо, но еще потому, что у него была дочь и он хотел, чтобы ее в ее будущем не было того страха и битв, которые сопровождали всю его жизнь. Он никогда не знал мира. Он желал лучшей судьбы для Алланы, да и для Тенел Ка. Он мечтал о счастье для тех, кого любил.

Он желал. Он любил. Именно это подвело его деда.

— Последнее испытание, — снова произнесла Лумайя, ее голос был до странности мягким и печальным.

Внезапно Джейсен увидел это испытание, и перспектива его ужаснула. Ему придется убить тех, кого он любил больше всего. Ему придется убить Тенел Ка и его драгоценную дочь, его Аллану. То, что сама мысль об этом разбивала его сердце, и было тем кошмарным доказательством, что это действительно так.

Но он едва мог перенести саму мысль об этом. Юужань–вонги считали что они знают все, что можно о том, как причинять боль, но в сравнении с этим они были новичками.

Как он мог даже думать об этом? Джейсен поднес правую руку к лицу и коснулся его так, словно оно было чужим. У него возникло ощущение, словно он наблюдает со стороны, как жизнь понемногу покидает его тело.

«Это я? Неужели это моя ноша?»

«Да, мой предок. Это я».

Джейсен принял ношу во всей ее полноте, и его сердце — бесполезная, хрупкая вещь, которой можно пожертвовать — разбилось.

«Раб 1», на пути к Геонозису

Они находились в грузовом отсеке «Раба» — Боба Фетт, Мирта Гев и тело. И Фетт не знал, что сказать.

— На самом деле я была тебе не нужна, так? – сказала Мирта.

— Это имеет значение?

— Смогу ли я когда–нибудь узнать тебя достаточно для того, чтобы доверять?

— Я мог бы задать тот же вопрос.

— Ты не такой, как я думала.

— Да уж.

— И ты все, что у меня есть.

Были два способа сказать эти слова, и один из них – сказать так, чтобы они прозвучали, как последняя надежда на спасение. А она произнесла их именно так. Фетт задумался, не влияет ли болезнь на его разум.

Он слышал собственный голос, механически имитирующий чувства нормального человека. – Хочешь охотиться вместе со мной?

Мирта подняла на него темные глаза, полные страдания, которые сейчас казались намного старше, чем были, когда он встретил ее всего несколько недель назад.

— Что за добыча?

— Я умираю.

— Что?

— Да. Жизнь Бобы Фетта и правда близка к концу.

— Ты пытаешься как–то манипулировать мной.

— Я умираю, и чтобы иметь хоть какой–то шанс выжить, мне надо найти кое–какие медицинские данные каминоанцев. Есть шанс, что твой клон в серых перчатках может к ней привести.

Похоже, она колебалась между желанием поверить ему и опытом всей жизни, полной подозрения и ненависти. – Почему ты мне это говоришь?

— Потому, что я не такой, как думал о себе.

— А что насчет того, чтобы сражаться за Кореллию?

— Ты же слышала парней. Им неинтересен найм, когда требуется работа регулярной армии. Я – Манд’алор, и если этот Кад’ика считает, что хочет делать мою работу, хочу знать, что он сам хочет сказать об этом.

— А, так ты слышал о Кад’ике.

— Ты говоришь на мандо’а. Скажи мне сама.

— Никогда его не видела, хотя много слышала. А что? Считаешь, он хочет взять себе твой кир’без?

То есть корону: череп мифозавра. Титул Манд’алора никогда не был тем, что он хотел получить. Но резкий ответ Бевиина задел его, хотя он не думал, что это возможно. «Нет преемника, нет клана, нет чувства долга. Ты не мандалорец. Ты просто носишь броню». Фетту хотелось оставить после себя что–нибудь еще, кроме денег и вереницы трупов. В конце концов, каждое существо в галактике хотело что–нибудь значить для кого–то другого – хотя бы для одного.

«Видишь, папа, я знаю, почему ты так сильно хотел получить меня».

Мирта осторожно поглаживала «сердце огня», висевшее на шее в ямке под горлом.

— Ладно, — сказала она. – Ладно, ба’буир. Я в деле.

— Ба’буир?

— Это значит «дед», — тихо сказала она.

— Я не говорю на мандалорском. Благодаря тебе, я знаю несколько ругательств на нем.

— Твой отец – прадедушка – даже не проводил тебя через верд’готен?

— Что это такое?

— Испытание воина. Проходит, когда исполняется тринадцать.

— Шесть десятилетий войн и охоты за головами меня не аттестуют?

— Без своей культуры ты дар’манда. У тебя нет души.

Возможно, она была права.

— Давай найдем твоего клона. И заберем моего отца.

— А корабль моей мамы?

— Я отправлю Бевиина забрать его. Ты удивишься, что может найти этот человек.

— Даже того клона.

— Ага. Возможно, даже того клона.

Фетт устроился на мостике «Раба 1» и впервые с тринадцатилетнего возраста установил курс на Геонозис. Мирта, смягчившись, ждала его жеста, чтобы сесть впереди. Если оставшееся у него время позволит, он научит ее управлять кораблем.

В галактике пойдут разговоры, что мандалорцы в конце концов сдались. Немыслимое дело – уклонение от участия в галактической войне; мандо’эд сражались всегда. Что ж, есть такая вещь, как стратегическое отступление, и сейчас был как раз такой случай. Пришло время Мандалору навести порядок в собственном доме, и если он сможет использовать оставшееся время и справиться со своей болезнью, он этим займется. Если нет… значит, возможно, этим делом будет заниматься тот самый Кад’ика.

В любом случае, Боба Фетт на этот раз собирался позволить джедаям и Хэну Соло вести их войнушку без своего вмешательства. Поскольку у него было более срочное дело.

Поскольку Джейсен Соло становился бледной тенью своего деда, Повелителя Вейдера, и для него будет сюрприз.

И поскольку у Фетта теперь была внучка. Семья – и Мандалор – прежде всего.

«Спокойной ночи, папа. Мы летим домой».

Примечания

1

Мандалорец. Букв. «сын/дочь Мандалора» (мандо’а)

(обратно)

2

Так в тексте. Видимо, ошибка автора. Конструкция «Раба 1» по всем источникам не предусматривала подъема/опускания фонаря кабины.

(обратно)

3

«Новости и развлечения Голонета»

(обратно)

4

Аббревиатура – Coruscant Share indeX

(обратно)

5

Внутришлемный дисплей

(обратно)

6

Также известны как «слушающие», из–за их способности слышать, что говорят им кристаллы Тзилы (планета Нам Хориос)

(обратно)

7

«Новости финансов»

(обратно)

8

Мотт – травоядное животное, обитающее на Гунганских болотах планеты Набу.

(обратно)

9

Эксабайт — 1024 петабайт = 2**60 байт = 1152921504606846976 байт

(обратно)

10

Элитный разведчик–коммандос – Advanced recon commandos (ARC)

(обратно)

11

Мстительный, злопамятный (мандо’а)

(обратно)

12

Клик – километр (прим. пер.)

(обратно)

13

Могу я купить тебе выпивку? (мандо’а)

(обратно)

14

Чужак, посторонний, предатель (мандо’а)

(обратно)

15

Название представителей закона на планете Конкорд Даун

(обратно)

16

Ореол вокруг Солнца, Луны, иных светящихся объектов.

(обратно)

17

Контроль воздушного движения

(обратно)

18

Одичавшие (Ferals) – существа различных рас, живущие на самых нижних уровнях Корусканта, дикие потомки тех, кто смог пережить вонг–формовку Корусканта. Многие из них находятся под контролем Планетного мозга. (Взято из Вукипедии)

(обратно)

19

Апоция (Apocia) – вид дерева с планеты Бетал, белая древесина которого использовалась для изготовления эксклюзивной мебели. (взято из Вукипедии)

(обратно)

20

Комплекс правительства

(обратно)

21

Дерьмо, или что–то еще, что отвратительно пахнет (мандо’а)

(обратно)

22

«Правила применения оружия»

(обратно)

23

Вор, подонок, уголовник. (ругательство. Буквальное значение – «грабитель могил» (мандо’а))

(обратно)

24

Мелкое шестиногое животное, которое разводят на мясо. Из–за дурной славы этого животного его название стало ругательством, особенно распространенным в среде охотников за головами.

(обратно)

25

Аневризм — расширение просвета кровеносного сосуда или полости сердца вследствие патологических изменений их стенок.

(обратно)

Оглавление

Предисловие переводчика:

ПРОЛОГ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?