«День Чёрных Звёзд»

Эльтеррус Иар, Белецкая Екатерина День черных звезд Книга вторая

Нас научили летать по прямой, И мы вернулись домой, Обогнув полсвета. Нам объяснили про великий покой, А это кто же такой? И для чего нам это? Мы оказались за стеклом, Мы говорим о том, о сем, О чем — не знаем сами. А чтобы не было весны, Нам сделали прививку лета, И загрузили снами. На случай атомной войны У нас кармане две струны, И лезвие от бритвы. На случай ядерной зимы Мы снова слуги тишины, Мы не забыты. Нас нет. Погашенный свет в нашем окне Не загорится уже никогда. Но это право, ерунда, такая, право, ерунда… «Личное DELO» Ket263, 2001 г.

Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии. Новые термины большей частью объяснены в глоссарии, находящемся в конце книги, либо в самом тексте.

От авторов

В данном сериале речь идет об иной параллели событий и иной вселенной, иной реальности, чем в других наших книгах, поэтому мы просим читателей не удивляться некоторому расхождению событий во времени по сравнению с тем, что было известно им раньше. Здесь все происходило немного иначе. К тому же — время нелинейно, о чем многие забывают.

Маданга Двумя неделями позже

Лежа ничком в холодной грязи, он ждал, когда колонна, наконец, пройдет мимо. Она тянулась бесконечно, тяжелые боевые машины шли одна за одной, рев двигателей антигравов бил по ушам так, что хотелось вскочить и броситься прочь, но сейчас надо было лежать, неподвижно и не дыша, и ждать, когда же колонна все-таки пройдет, унося с собой вонь, грохот и лязг. Только тогда, выждав еще какое-то время, можно будет встать и продолжить свой путь в сторону леса, сейчас еле видного в осенней дождливой хмари.

Детектор замедлил дыхание почти до нуля, снизил температуру кожи до минимума, и теперь, посмотри кто из колонны на обочину, максимум, что он увидел бы — это холодный труп, покрытый грязью. Любые датчики подтвердят. Впрочем, никто и не смотрел. Видимо, и в этот раз обойдется. Вот только какая же это все-таки гадость — валяться в жидкой придорожной грязи, изображая мертвое тело! Зато есть время подумать. Подумать и попытаться переосмыслить и виденное, и пережитое, и то, во что он, Биэнн Атум Ит, умудрился вляпаться сейчас. Какое точное слово — «вляпаться». Точнее не скажешь.

* * *

Как сказал Таенн, так ошибиться — это надо очень постараться. Вместо того, чтобы выйти в расчетной зоне, они оказались на Маданге, планете, закапсулированной больше трехсот лет назад из-за локального конфликта, который грозил перерасти в нешуточную свару уже межпланетного масштаба. Каким-то невероятным образом, видимо, вследствие вселенской катастрофы, система, по словам искина, перешла в пульсирующий режим. То есть она, исключенная из реального мира, стала в этом мире появляться — буквально на часы, а затем пропадать снова. И секторальная станция угодила в реальность Маданги как раз в такой вот несчастливый час.

— Вероятность того, что мы из точки выхода попадем сюда, равняется десяти в тридцать седьмой степени к одному, — угрюмо заявил искин, заканчивая анализ. — Но мы сюда попали.

— И что делать? — спросил Ри.

— А я откуда знаю? — огрызнулся искин. — Говорю же, система в пульсирующим режиме. Видимо, катастрофа что-то сдвинула в капсуле, и она стала размыкаться. А потом смыкаться снова.

— То есть это значит… — начал было Леон, но искин его прервал.

— Это значит, что мы тут застряли на месяц. Мы не сможем выйти за пределы системы. Даже планету покинуть не сможем.

— Почему? — холодея, спросил Ит.

— Потому что капсула — это время, — пояснил Таенн. — Система в нашей реальности отсутствует, потому что отстает от времени реальности на тысячную долю секунды. Да, локальное время везде разное, и течет оно в разных местах с разной скоростью, но эта вот система — она отстает сейчас от всего, понимаешь? Она в режиме «минус один» — от нашего настоящего. А из-за того, что случилось, капсуляция стала сбоить, и система то догоняет нашу реальность, то снова отстает. Это время, Ит. Самая страшная штука на свете.

— А система… — Ит неуверенно смотрел на него.

— Это все вместе. Солнце, планеты и все прочее. Понимаешь, сейчас в нашей реальности нас нет — нигде нет. И никогда нет, — принялся объяснять Бард. — Теоретически мы можем поднять станцию на орбиту и подождать там, но я бы не хотел…

— Не можем, — отрезал искин. — Боюсь, что капсула еще и двойная. Поднять станцию мы сможем разве что над водой, но не выше. Капсулу ставила официальная служба и, поверь, эти ребята свое дело знают. Им совсем не надо, чтобы, например, при снятии капсулы их корабль атаковали с орбиты. Я пытаюсь считать информацию и уже нашел этот пункт — тут ни одно воздушное судно выше трехсот метров подниматься не может.

— Почему? — прищурился Ри.

— Тут война и не одна, кажется, — пояснил искин. — Мы очень крупно попали, ребята.

— Может быть, никто не понял, что станция тут оказалась, — попробовал возразить Ит, но Таенн с невеселым смешком ответил:

— Поройся у себя в памяти, парень. Это не заштатная планета из белой зоны, это Маданга. Поройся, и ты поймешь, что нас еще не нашли только по одной причине — слишком заняты чем-то другим. Найдут.

— Что-то мне не по себе, — Леон, до этого молчавший, встал, прошелся по залу взад-вперед, взял прямо из воздуха стакан с резко пахнущей жидкостью и залпом выпил. — И знаете, почему?

— Ну? — Ри с вызовом посмотрел на Сэфес.

— После того, что тут произошло… Ри, ты только на секунду представь, насколько тут после капсуляции любят Контроль, как систему. Или официалов, как систему. Я, конечно, Сэфес, но если бы мой дом оказался в таком же положении, я бы спал и видел, как я этот Контроль вместе с официалами сжигаю на главной городской площади, — ответил Леон.

— Ит, расскажи про этот мир, — попросил Ри.

— Я вроде рассказывал, — Иту совершенно не хотелось снова тащить наружу чужие воспоминания

— Ты рассказывал всякую фигню и то кусками. Расскажи, что тут было за место до того, как все началось, — Ри выжидательно посмотрел на Ита. Тот подумал секунду, и сдался.

— Хорошо, — ответил он.

…Маданга в свое золотое время была, прежде всего, курортом. Курортом старым, известным и любимым многими. Три государства-гиганта и с полсотни государств поменьше давно уже находились в состоянии пусть шаткого, но все-таки мира — главы этих государств отлично понимали, что начнись война, тут же упадут доходы, а что может быть хуже для страны, чем отсутствие притока средств в казну? Государства поменьше время от времени все-таки вступали в конфликты, но лишь в локальные. Огрызались друг на друга исподтишка, при этом не забывая ласково улыбаться многочисленным туристам. Конфликты в основном возникали, конечно же, из-за территорий, преимущественно — из-за побережий, от которых и был основной доход. Вспоминали друг другу все. И прежние войны, и тысячелетней давности границы, и какие-то религиозные разногласия. Однако дальше конфликтов дело не шло.

Тем более, что за планетой, конечно же, приглядывали. Транспортная Сеть имела тут очень неплохой доход (больший доход вообще возможен лишь в узловых мирах, где за сутки через Машину Перемещения проходит несколько тысяч человек), и была заинтересована в том, чтобы он и дальше не снижался. Официалы, конечно, тоже брали свой налог — и Маданга попадала, разумеется, в сферу их интересов. Войны и конфликты никому были не выгодны.

Такая ситуация сохранялась на планете несколько тысяч лет. Мир хорошо известный, старый, жил, как живут другие, подобные ему, ничем особенным не выделяясь, ни на что особенное не претендуя.

Жил и жил. Пока двое девушек расы рауф не наткнулись в окрестностях маленького городка на собаку с перетянутой проволокой мордой…

— Собаки тут, — Ит поморщился. — Мир-то человеческий, но в их понимании собака… — он замолчал.

— Ты договаривай, договаривай, — подбодрил его Ри.

— Та тварь, которую они подобрали, была почти полтора метра в холке, и весила под сотню килограмм, — мрачно сообщил созидающий. — Это не совеем та собака, скажем так… ну…

— Давай я поясню, — вмешался Таенн. — Это генетически модифицированное животное, предназначенное, прежде всего, для пограничной охраны. Не измененных собак тут давным-давно не осталось. Эта твари очень умные, агрессивные, и ссориться с такой собакой я бы не рекомендовал никому. Ладно, ты продолжай, Ит.

— Попытаюсь. В общем, никто не знает, что у того подростка с той собакой произошло, кто из них на кого первый косо посмотрел, но суть в том, что подросток шарахнул по собаке из парализатора, перемотал ей морду проволокой и бросил. К хозяину собака почему-то не вернулась.

— Может быть, ей стыдно было, — ехидно заметил Морис.

— Может быть, — согласился Ит. — В общем, рауф ее подобрали…

— Как подобрали-то, если она такая агрессивная? — удивился Ри. — К ней, небось, и подойти невозможно — сбежит. Или набросится.

— Как-то подобрали. Может быть, тоже шарахнули из парализатора, — невесело усмехнулся Ит. — Я не знаю. Подобрали, заплатили астрономическую сумму транспортникам и вывезли. Сначала вылечили, а потом вернулись.

— С собакой? — с интересом спросил Ри.

— Без. Хватит ерничать, — оборвал его Ит. — Вернулись и обратились в посольство с требованием наказать виновника.

— Гермо должны водить своих гнусных кошек на коротком поводке, — вдруг сказал доселе молчавший Скрипач. Он лежал на полу, положив под голову руки, и, казалось, спал. По крайней мере, выдав фразу, Скрипач глаза так и не открыл.

— Ну-ка, ну-ка, это интересно, — Таенн присел на корточки рядом с ним. — А что еще должны делать гермо?

— Семьей заниматься, а не в синее играть по восемь размеров, — опять же не открывая глаз, отозвался Скрипач. — В кубе лесть верноподданнических похвал, за сухую ветку лицо не спрячешь.

— Как всегда у Скрипача — информативно, лаконично и по делу, — покивал Бард. — Ит, ты рассказывай, рассказывай.

— В общем, посольство выдало заявление с просьбой о наказании. Сначала — с просьбой, через некоторое время — уже с требованием. Мне кажется, что Маданга бы нашла какой-то вариант, который устроил и рауф, и то государство, но…

— Появился Антиконтроль во главе с незабвенным Микаэлем Стовером, — заключил Морис. — Догадываюсь, что было дальше.

— Правильно, — мрачно сказал Ит. — Такие, как Стовер, безошибочно угадывают самые слабые точки в любой системе и начинают давить на них. В этот раз такой точкой оказался суверенитет, сначала страны, в которой происходили эти события, а потом, через год с небольшим, и всей Маданги, как независимого мира.

— Независимость… — Таенн нахмурился. — Невмешательство во внутреннюю политику мира Индиго со стороны Мадженты. И боязнь того, что этот прецедент потащит за собой следующие.

— Верно. Раз уступил в этом, то и в другом уступишь, — согласился Ит. — И Маданга начала действовать. Сначала депортировали всех рауф…

— … а потом это было признано незаконным актом, так? — спросил Ри, созидающий утвердительно кивнул. — Рауф снова разрешили вход в мир.

— И в мир вошла армия, — заметил Леон.

— А на выходе из Машины Перемещения эту армию ждала другая армия, — закончил Ит. — Нет, конечно, я не совсем прав. Транспортников никто в процесс вовлекать не стал, действия начались на расстоянии, которые сочли приемлемым.

— Можешь не продолжать, — Таенн скривился, как от горечи. — Пакость это все просто чудовищная. Я вообще в курсе о том, что тут было, знаю, правда, не настолько подробно, насколько Ит, но…

— А ты знаешь о том, что тут это все первоначально назвали игрой? — поинтересовался Ит. — Да, это была игра — и юридически почти год никто не мог ни к чему придраться. Только когда в дело вступил Антиконтроль и когда начали гибнуть и люди, и рауф, официалы и Контролирующие получили право вмешаться.

— Не знаю, откуда тебе это известно, — Бард сделал ударение на слове «тебе», — но примерно так оно и было.

— А кого обвинили в капсуляции? — спросил Ри.

— Контроль, разумеется, — не задумываясь, ответил Ит. Инженер присвистнул.

— Конечно, Контроль, — кивнул Леон. — Даже официалы остались с чистыми руками. Ну или почти с чистыми, неважно…

— Так вы считаете, что нас найдут? — Ри, как всегда, больше интересовала практическая сторона дела. — И чем это нам грозит?

— Да в принципе, ничем, — без особой уверенности ответил Морис. — Внутрь станции им попасть не светит, сами мы просто не выйдем. Дождемся пульса и уйдем. Больше нам ничего не остается.

* * *

Впервые Ит столкнулся с тем, что Контролирующие могут столь фатально ошибаться. К моменту этих событий он уже понимал, что они далеко не всесильны, да и сами они не раз говорили об этом, вот только в душе все равно жила надежда, что это не так, что они почти со всем могут справиться, что…

Все оказалось иначе.

Гораздо грубее и проще.

Настолько проще, что ни Иту, выросшему в благополучном замкнутом мире Мадженты, ни Ри, привыкшему с малых лет к непростой, но справедливой жизни в мире Индиго, не пришло в голову что-либо подобное.

Сначала со станцией связался корабль, принадлежащий пограничной охране суверенного государства Гана, на территории которого находилась станция. С корабля передали требование — немедленно поднять секторальную станцию на поверхность, а затем сдаться. Искин сухо и сдержано ответил, что требование отклоняется. Станция находится здесь не в связи с капсуляцией мира, а по совершенно другой причине, и, как только это станет возможно, она покинет планету.

Корабль на час замолчал, а потом с него передали то же требование. На этот раз рискнул ответить уже Таенн — он более подробно объяснил ситуацию и недвусмысленно дал понять, что ни на переговоры, ни на контакт экипаж станции не пойдет.

— Пойдет, пойдет, — заверили с корабля. — Доконтролировались, суки.

Связь снова прервалась.

— Что все это значит? — спросил Ри.

Таенн, все больше и больше мрачнея, принялся что-то путано объяснять, но сбился, махнул рукой и смолк. Скрипач, как всегда неравнодушный к чужому горю, подошел к нему и ласково взял руками за плечи.

— Да уйди ты, чудо, — простонал Бард. — Не до тебя сейчас. Уйди, кому говорю. Не вводи в грех!..

Скрипач насупился и отошел. Ит проводил его беспомощным взглядом, но позвать не решился — они ждали ответа с поверхности, сейчас действительно было не до Скрипача.

— Что они собираются делать? — встревоженно спросил он.

— Не знаю, но вряд ли что-то хорошее, — бесстрастным голосом ответил альбинос. — Ит, Ри, чтобы не происходило, не покидайте станцию.

— В смысле? — не понял Ри.

— Не покидайте станцию, пожалуйста, — в голосе Леона вдруг зазвучали просительные нотки.

— Да с какой радости нам всем ее вообще покидать? — удивился Ри. — Что они нам могут сделать? Взорвут, что ли? Даже не смешно.

— Не взорвут, конечно, — заметил Морис. — Им эта станция и самим пригодится.

— Нам она тоже пригодится, — засмеялся инженер. — Нам она вообще-то нужнее, вам так не кажется?

— Ри, хватит ехидства, — вдруг попросил Таенн. — Ребятки, вы все, уж простите, несете какую-то чушь. Ситуация очень серьезная. Маданга, к моему великому сожалению — это вам не Террана, на которой можно было со Стовером в догонялки играть. Это продвинутый техногенный мир, который в капсуляцию попал исключительно из-за своей мерзостности. Его и до капсуляции терпели только потому, что он приносил неплохой доход. Не было бы дохода…

— Не все деньгами можно мерить, — ни с того ни с сего сказал Ит.

— Да при чем тут деньги!!! — взорвался Таенн. — Я сказал хоть слово про деньги?! Положительное воздействие от мира было и очень неплохое — просто потому, что гости этого мира отсюда счастливыми уходили! Понимаешь?

— Не очень, — осторожно ответил созидающий.

— Свое, внутреннее, тут было весьма гадостное. Но для гостей мир был другим. Прекрасное море, пляжи, вкусная еда… и доброжелательные хозяева. Гостям не было дела до внутренних разборок. Да и не посвящал их никто…

— Хорошая планета, но мудакам досталась, — проворчал Ри.

— Именно так, — кивнул Бард. — Если бы не рауф, то, скорее всего, тут и сейчас бы ходили толпы туристов.

— Значит, все-таки «если бы не рауф», — подытожил инженер. — Спасибо за откровенность, Таенн.

— Всегда пожалуйста, — тот отвернулся.

Ит исподтишка огляделся.

Пока они говорили, искин, оказывается, успел приглушить свет и в зале теперь стоял полумрак. Светились каким-то слабым, призрачным светом лишь несколько панелей на стенах, да обрамление панорамного окна, за которым стояла все та же черная безмолвная вода. Скрипач, до этого охотно проводивший время около окна, этой воды явно опасался. По крайней мере, сейчас он сидел на полу у противоположной окну стены и не сводил с окна глаз. То ли ждал чего-то, то ли был поглощен какими-то своими, никому не ведомыми мыслями.

«Наверное, хорошо ничего не понимать, — подумал Ит. — Тот, кто не понимает, он же, наверное, счастливее того, кто понимает. Странно, что я раньше про это не думал… но ведь раньше я и подобных Скрипачу людей не встречал. Хотя нет, я не прав. Что-то он понимает. Не так, как мы, но понимает. И боится. Он же тоже боится…»

— Скрипач! — позвал Ит. — Иди сюда, чего ты там один?

Тот отрицательно замотал головой и нахмурился.

— Густое, зубы, — ответил он. — Холодно…

— Ну, как хочешь, — вздохнул Ит.

— Оставь его в покое, — посоветовал Таенн. — Не лезет ни к кому, и слава Богу.

— Ну вот и все, — вдруг сказал искин. — Ребят, сейчас будет связь. Они вернулись.

— Почему — все? — спросил Морис.

— Потому что, — уныло ответил искин. — Потому что там…

Договорить он не успел.

С потолка раздался голос, говоривший на всеобщем языке, который обычно использовались дипломатические службы. Голос звучал сухо, в нем не было даже тени, намека на эмоции, но от этого голоса становилось страшно.

— Обойдемся без предисловий, — начал голос, — а также без приветствий. Мы требуем, чтобы вы подняли станцию и сдались властям Ганы. Поскольку вы уже ответили, что требование выполнять не собираетесь, мы упростим себе задачу. Всем известно, что Контроль очень не любит тупиковые этические ситуации. Поэтому мы вам сейчас предлагаем именно такую ситуацию для очень быстрого решения. На поверхности воды, над станцией, сейчас стоит корабль. На корабле — полсотни детей от пяти до десяти лет. Если вы будете продолжать тянуть, через полчаса мы убьем первого ребенка и позаботимся о том, чтобы вы смогли увидеть тело. Каждые полчаса мы будем убивать по одному ребенку. Это понятно?

Все молчали.

— Значит, понятно, — подытожил голос. — Чтобы у вас не возникло соблазна поиграть в свои игрушки, продолжаю. На корабле, кроме детей, находится так же десяток эмпатов. Любое воздействие на эгрегор, на Сеть, на все, что угодно, будет отслежено — и в этом случае мы тоже убьем ребенка. Поверьте, мы успеем сделать это быстрее, чем вы успеете этому помешать.

Ит с ужасом посмотрел на Таенна. Тот сидел, закрыв глаза, но взгляд, видимо, почувствовал.

— Успеют, — одними губами подтвердил он. — Я же говорил, это вам не Террана…

— Хорошо, — продолжил голос. — Чтобы не было дальнейших вопросов, продолжу. На станции, согласно тому, что видят эмпаты, находятся еще три существа. Мы требуем незамедлительного ответа — кто это такие. Эмпаты утверждают, что эти трое не имеют отношение к Контролирующим. В случае молчания…

— Это пассажиры, — сказал Таенн. Он резко выпрямился, открыл глаза, и с ненавистью посмотрел вверх. — Это обычные люди. Мы выполним ваши требования, но позвольте хотя бы им остаться на станции! Они ни к чему не причастны, мы просто оказали им услугу, взяв с собой.

— Об этом не может быть и речи, — ответил голос.

— Мы сдадимся, не трогайте людей!

— Тут не вам решать, — отрезал голос. — Даю вам десять минут… для обсуждения вашего положительного ответа. Время пошло.

— Искин, там… — начал Морис.

— Все так, как он сказал, — голос искина звучал так же глухо и безжизненно, как до того — у говорившего. — Я ничего не смогу сделать. Вы, видимо, тоже.

— Мы можем поднять станцию… — начал Ри, но Леон его прервал:

— Поднять и посмотреть, что они будут делать с детьми, сверху, — подытожил он.

— Они не посмеют, — с ужасом сказал Ит.

— Посмеют, еще как посмеют, — горько усмехнулся Таенн.

— Но это же дети!.. — на лице у Ри появилось выражение недоумения. — Мне кажется, они просто пугают нас, и…

— Ты хочешь проверить на практике, правду они говорят, или нет? — спросил Таенн. — Запросто. Через полчаса мы все будем иметь возможность убедиться в том, что они говорят чистую правду. Это не блеф.

— Да не может этого быть! — чуть не закричал Ит. — Ни один нормальный человек никогда в жизни не поднимет руки на ребенка, неважно, любит он детей или нет! Что вы несете все! Опомнитесь!..

— О, Маджента… — простонал Таенн, то ли плача, то ли смеясь. — О, этот маджентовский неистребимый и незамутненный идиотизм… Ит, спустись с небес на землю, посмотри вокруг себя! Ты давно уже не в своем выхолощенном Дс-35, ты в реальном мире, парень!

— Да, он в реальном мире, но в его реальном мире действительно ни один человек не поднимет руку на ребенка, — вдруг сказал Леон. Ит посмотрел на него с благодарностью. — В его мире — не поднимет. Потому что он живет в нормальном мире, пусть не идеальном, но нормальном, Таенн! И знает, что есть вещи незыблемые и правильные. Да, ты прав, это действительно Маджента. И я горжусь тем, что всю свою жизнь, пусть и недолгую, давал жить им, вот таким, в Мадженте. Да, таким, Бард! Для которых то, что он сказал — вполне естественно. Это не небо, Таенн. Такой и должна быть земля. Любая земля, неважно, под каким солнцем она живет.

— Идеалисты, — прошептал Таенн, опуская голову на руки. — Умные, правильные, патриотичные идеалисты. Сдохнуть от вас хочется…

— Пять минут прошло, — напомнил искин. — Ребята…

— Скажи им, чтобы отводили технику, и поднимай станцию на поверхность, — тихо сказал Морис. — Попрощаемся заранее, перед выходом. Что тут говорить…

— Что же будет? — хмуро спросил Ри.

— А я не знаю, — пожал плечами Морис. — Даже представить себе не могу. Нет, я могу представить, о чем они нас… гм… попросят. Но что будет, когда они поймут, что мы не можем этого сделать…

Вода за окном едва ощутимо дрогнула. Скрипач вскочил на ноги, подбежал к Иту и вцепился тому в рукав.

— Ну-ну, не бойся, все хорошо, — машинально сказал Ит.

— Лучше некуда, — заключил Таенн. — Вот уж действительно.

* * *

Дальше все происходящее для Ита (как потом выяснилось, и для Ри тоже) слилось в какой-то непередаваемый мутный поток. События наползали одно на другое, реакции не успевали за ними, потому что невозможно осмыслить сразу и быстро то, к чему сознание в принципе не готово и не может быть готово.

…Яркое, слепящее солнце над морем, и, контрастом, серо-черная махина военного корабля на антигравитационной платформе, обтекаемая, прилизанная, даже, пожалуй, красивая, но какой-то недоброй извращенной красотой.

…Плотный, соленый ветер, чья-то рука, грубо толкнувшая в спину, минутный страх — столько воды — короткий, как молния, и тут же пропавший. Режущий глаза блеск холодного солнца в мириадах постоянно меняющихся граней.

…махина секторальной станции, быстро отдаляющаяся, бросающая на сверкающие волны гротескно изломанную тень; гигантская золотистая пирамида, словно выросшая из морских глубин. Все дальше, дальше…

…На берегу — ряды приземистых одинаковых строений, песочно-серых, от которых тянет тоской. Длинный и неожиданно белый, ярко освещенный коридор — а сознание уже приготовилось увидеть что-то, похожее на казематы Стовера на Терране. Но нет, ничего подобного нет, а есть белые двери, невидимые светильники под потолком, заливающие коридор белым, с синеватым оттенком, светом; белая комната без какой-либо мебели с крохотным щелеобразным окошком, в которое и руку не просунешь, чистый пол, покрытый мягким упругим материалом.

…Скрипач, намертво вцепившийся в руку, которого так и не оторвали конвоиры, как ни старались, и который разжал руку, только когда за конвоирами закрылась дверь. На руке — белые, онемевшие следы от его пальцев, быстро наливающиеся багровым. Что же ты творишь, нечисть проклятая, больно-то как… Растерянное лицо Ри, лихорадочно озирающегося вокруг — что он ищет? Отсюда не выйти, это и так понятно.

…Куда-то увели Барда и обоих Сэфес, их оставили втроем, попозже зашел какой-то человек, принес еды. Шепот детектора «образ языка активирован». Поблагодарить? Или не стоит?..

— Спасибо, — говорит вдруг Ри. Тоже снял маску языка? Видимо, да.

— Не за что, — невозмутимо отвечает человек. Спокойно поворачивается к ним спиной, не торопясь выходит.

— Тест, — шепчет Ри. — Они проверяют, нападем мы или нет.

…За узким окошком — поразительной красоты закат над морем. Длинный, широкий, но совершенно пустой пляж словно облит жидким огнем — песок сияет и переливается, а море с наступлением темноты начинает слабо светиться. Да уж, не просто так тут был курорт, планета действительно должна быть удивительно красивой, судя по этому закату над пляжем. Идиллию нарушает глухой рокот — из ангара неподалеку выходит корабль и устремляется навстречу волнам. От неестественности этой картины передергивает. Не должно тут быть таких кораблей, тут должны днем резвиться на песке дети, сопровождаемые степенными родителями, а по вечерам — прогуливаться влюбленные пары, любующиеся закатом.

…Спать на полу неудобно, несмотря на то, что он мягкий. Самое неприятное — отсутствие подушки. Рука, положенная под голову, быстро немеет, приходится переворачиваться на другой бок, но только набегает полусонная полудрема, как снова затекает рука. Рядом точно так же ворочается Ри — инженеру, видимо, так спать тоже в новинку. Одному Скрипачу все нипочем. Свернулся калачиком у стенки и спит без задних ног. Ну, правильно, привык у себя на свалке спать где попало. Зачем мы его забрали? Почему не вернули обратно? Почему не попросили вернуть того, кто мог это сделать — или конклав, или Аарн?.. Жил бы себе и жил, а теперь неизвестно, что с ним будет — он же совершенно беззащитный, да еще и безумен, да еще двух слов связно сказать не может… К тревоге примешивается нотка раскаяния, и спать становится совсем уже невмоготу. Ит садится.

— Ложись, — доносится сбоку голос Ри. — Неизвестно, что будет завтра.

…А завтра и впрямь начался кошмар — их троих стали допрашивать. От Скрипача, правда, вскоре отстали и увели его обратно в комнату, но вот Ри с Итом досталось по полной программе. Нет, никто к ним и пальцем не прикоснулся, но задаваемые с небольшим интервалом одни и те же вопросы постепенно начали сначала раздражать, а потом и вовсе вызвали приступ паники, сначала у Ри, а затем и у Ита.

— К какой расе вы принадлежите?

— Как вас зовут?

— Какой мир является вашей родиной?

— Сколько вам лет?

— Расскажите о составе своей семьи.

— Каким образом вы попали на секторальную станцию?

— Кем вам приходятся Сэфес и Бард — подчиненными или начальниками?

— Какую функцию вы выполняли на секторальной станции?

— Куда направлялась станция?

— Как вы оказались на Маданге?

Молчать следовало только об одном — Ри ни в коем случае нельзя было признаваться, что именно он управлял станцией. Биокомп, конечно, обманет любую аппаратуру слежения, предназначенную для того, чтобы понять, правду человек говорит или лжет, и тут главное — не сломаться самому. Они терпели, сколько хватило сил, но потом Ри не выдержал и начал на допрашивающего орать.

— Я уже тридцать раз ответил, что меня зовут Ри Нар ки Торк и что я был на станции пассажиром! Я понятия не имею, куда шла станция и каким образом мы оказались на Маданге!

— Вы утверждаете, что за время вашего нахождения на борту станция посетила несколько обитаемых миров. Почему вы не покинули станцию?

— Нас обещали высадить в мире, из которого можно вернуться домой!!! — выкрикнул Ри. — Я говорил про это, сколько можно повторять!!!

— Неужели из тех миров нельзя было вернуться? — вкрадчиво спросил допрашивающий. Он сидел в тени, говорил бесстрастно, ровно, в его голосе не было ничего — совсем ничего. Ни упрека, ни раздражения, ни сарказма.

— Видимо, нельзя. Я не компетентен в этом вопросе.

— А вы, Биэнн Атум Соградо Ит, знаете, по какой причине контролирующие вас не высадили ни на одной из планет?

— Не знаю и не могу знать. Я преподаватель, специализируюсь на фольклоре и совершенно не разбираюсь в таких вещах, — Иту даже не нужно было врать, он говорил чистую правду, но все равно испытывал все большее раздражение.

— Что вы делали на секторальной станции?

— Ничего мы не делали, — огрызнулся Ри. — Сидели, где было сказано, и ни во что не вмешивались. Они почти никогда не приходили.

— С нами мало разговаривали, — добавил Ит, упреждая следующий вопрос. — Им, кажется, было не до нас.

— Куда шла станция?

— Мы не знаем!

— Куда шла станция?

— Они не говорили нам, куда ведут станцию! — заорал Ри. — Если бы знали, мы бы сказали вам, клянусь, но мы действительно этого не знаем!

— Но отношению к вам Бард и Сэфес вели себя как начальники или как подчиненные?

— Никак они себя не вели, говорю же, они почти не общались с нами, — у Ита возникло ощущение, что он говорит с каким-то особенно тупым студентом или пытается объяснить Скрипачу что-то важное, а тот никак не хочет слушать и совершенно не желает воспринимать. — Зачем вы спрашиваете одно и то же?!

— Каким образом станция оказалась на Маданге?

— Мы не знаем, как она вообще перемещается, и не знаем, почему она тут оказалась, — Ри еле сдерживался. — Мы вообще до этого не слышали ни про какую Мадангу, или как ее там!

— Каким образом…

— Да что вы заладили — «каким образом»?! — не выдержав, снова заорал Ри. — Не знаю я, каким образом! Каким-то! Может быть, случайно!..

— Как вы попали на секторальную станцию?

…Через десять часов, когда их снова отвели в комнату, Ит почувствовал, что его словно вывернули наизнанку. В ушах шумело, в глазах двоилось. Ри было не лучше — лицо его осунулось, черты заострились, глаза лихорадочно блестели. Встревоженный Скрипач бросился было им навстречу, но Ит отодвинул его рукой и сел на пол — ноги не держали.

— Нам конец, — констатировал Ри, садясь рядом. — Зачем они это делают?

— Не знаю, — ответил Ит. — Прости, я всю жизнь занимался преимущественно сказками. Но в сказках, которые я изучал, такого не было.

Они замолчали. Скрипач подсел к Иту и с тревогой заглянул ему в лицо.

— Чего тебе? — устало спросил Ит. — Соскучился?.. Тебя кормили?

Скрипач засмеялся.

— Длинный-длинный, а там оранжевое, такое синее, — радостно сказал он. — Ждал, ждал. Половинки далеко, под три угла. Однообразненько.

Ит покивал. Ри вымучено улыбнулся.

— Поесть бы чего-нибудь, — вздохнул он. — И попить.

— Принесут, наверное, — пожал плечами Ит.

…А на следующий день их допрашивали уже не вместе, с самого утра развели по разным комнатам, и началось. Ит едва сдерживался, чувствуя, что его эмоции словно раскачивает огромный маятник — от истерики и отчаяния к тупому равнодушию и полной апатии. Он все отвечал и отвечал на одни и те же вопросы, отвечал, уже не задумываясь, потому что задумываться не было никаких душевных сил. Да и физических тоже. От неподвижного сидения затекли ноги, плечи сводило судорогой, но прибегнуть к помощи детектора он не решился, и, как потом выяснилось, поступил правильно. Когда его вели обратно, он услышал где-то за спиной тихий голос, произнесший: «Похоже, действительно ничего не знают… этот вообще мальчишка, дурак». Слова обидели и обрадовали одновременно.

«Да, я мальчишка, я дурак, — твердил Ит про себя. — Я дурак, я ничего не знаю, я все сказал, что знал, только больше не надо меня вот так спрашивать, пожалуйста, не надо меня спрашивать, я ничего не знаю, я все сказал, что знал, только пожалуйста, не надо…»

От закольцованности мыслей, на которой он внезапно себя поймал, на него напал вдруг совершенно беспричинный смех, который удержать не было никакой возможности, и Ит начал смеяться, сначала тихо, но потом все громче и громче.

Так, смеясь, он и вошел в комнату, в которой Ри уже утешал печального Скрипача.

— Ты чего? — удивленно спросил Ри.

— Да так… — Ит продолжал смеяться. От смеха сводило мышцы живота и кололо под ребрами. Он сел на пол и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь как-то остановиться. — Я свихнусь, Ри. Я… я к такому не готов.

— А я чуть с кулаками не бросился на этого, — зло сказал инженер. — Убил бы! Но как-то сдержался, сам не знаю как.

Скрипач сидел между ними на корточках и участливо гладил по коленям то одного, то другого. Ит заметил, что Скрипач, похоже, в их отсутствие плакал, но сейчас он уже улыбался, а выяснить причину слез не представлялось возможным. Позже снова пришел безучастно-приветливый человек, принес еду. Разговор с ним дальше «спасибо» и «пожалуйста» не продвинулся, но ни Ри, ни Ит говорить не о чем не хотели и, наскоро поев, сразу легли спать. Уже засыпая, Ит вдруг подумал, что спать на полу совсем не так уж плохо. По крайней мере, гораздо лучше, чем сидеть на стуле десять часов кряду.

…А потом было еще несколько дней, заполненных все теми же вопросами. Ит думал, что это все, наверное, никогда не кончится. Они с Ри перестали разговаривать друг с другом, настолько сильной и изматывающей оказалась усталость. Нет, их не били, никто на них не кричал, но постоянное давление словно разъедало душу, как разъедает металл крепкая кислота.

Но, наконец, настал день, когда вместо очередной пытки вопросами их, всех троих, отвели в другое помещение, большего размера, заполненное людьми. Явно военными. И впервые за все время они увидели Таенна, Мориса и Леона.

* * *

— …что от меня еще требуется. Отпустите людей. Они уже доказали, что они обычные люди, а не наши приспешники, не друзья и не рабы. Они нам никто. Мы просто решили оказать им услугу, доставив в мир с нормально действующей Транспортной Сетью и…

— Почему вы не передали их, в таком случае, Микаэлю Стоверу? Он запросто организовал бы им обратную дорогу, — перебивший Таенна человек, сидевший на высоком кресле, склонил к плечу голову и презрительно посмотрел на Барда. Тот спокойно выдержал взгляд.

«Ничего себе! — думал Ри. — Значит, все правда… вообще все правда. А я-то думал, что они привирают, что Ит, что Таенн. Уже больно напоказ это все было».

— Микаэль Стовер, — Таенн словно выплюнул имя, и презрения в его голосе зазвучало едва ли больше, чем у оппонента, — маньяк, психически больной человек, одержимый навязчивой идеей. И мне очень жаль, что в вашем мире его идеи нашли столько сторонников.

— Да нет, дорогой Бард. Микаэль Стовер — фигура, бесспорно, эксцентричная, но при этом он — честнейший человек, и, мало того, провидец! — в голосе говорившего прорезались какие-то новые нотки, и Ри вдруг с удивлением понял, что это, ни много, ни мало, а благоговение. — Не смейте говорить про него подобные вещи, а не то…

— А не то — что? Опять будете угрожать убийством детей? — усмехнулся Таенн. — Да, знай триста лет назад про такие фокусы Барды, они бы голосовали за капсуляцию.

Ри тихонько оглядывал присутствующих и, несмотря на то, что говорил Таенн, никак не мог понять, чем же они принципиально отличаются от людей, допустим, его родного мира. Люди как люди, только, пожалуй, излишне хмурые. Вокруг Таенна, Мориса и Леона — с десяток охранников, но ни у Барда, ни у Сэфес даже руки не скованы. Человек, с которым шел основной разговор, был немного похож на Стовера, не внешне, а какими-то мелкими едва заметными деталями. Грузный, насупленный, с упрямым и тяжелым взглядом, одет в форму — военный? Да, по всей вероятности военный, в каком-то высоком чине. Седые, коротко стриженые волосы, темная от загара кожа. Разговор ведет на всеобщем языке, которым владеет если не в совершенстве, то близко к тому — к автопереводчикам не прибегает, техникой не пользуется. Всеобщий сложный (Ри потратил пять лет на то, чтобы сносно овладеть им), но если знаешь его — честь тебе и хвала. Пожалуй, в других обстоятельствах Ри этого человека зауважал бы. В других. Но не в этих.

— Контроль, насколько я знаю, голосовал за капсуляцию с обеих сторон, и Барды, и Сэфес, — возразил Таенну человек. — Нам это решение было представлено, как общее.

— Правильно, — подтвердил Морис. — Вам — как общее. Но было закрытое разбирательство, в котором Барды хотели дать вам еще один шанс, а мы сочли это нецелесообразным.

— И почему же вы так сочли? — прищурился человек.

— А вы посмотрите в зеркало, — посоветовал Леон. — Ответ находится именно там. Посмотрите себе в глаза и скажите, имеет ли право такое существо, с такими мыслями и таким представлением о справедливости жить на свободе. Официальная служба, которая принимала решение, сочла тогда аргументы Сэфес правомерными.

— Что ты можешь знать, мразь, тебя тогда и на свете не было! — гаркнул, распаляясь, седой военный.

— Информация о Маданге есть везде, и о прецеденте известно все, что положено. Разве что уважаемый вами Стовер сумел что-то скрыть, но я лично в этом сомневаюсь, — дернул плечом Леон.

— Не вам нас судить! Не к вам приперлись эти вшивые кошки, чтобы устанавливать свои порядки! Не мы лезли, не спросясь, на чужую территорию! Посмотрел бы я на тебя, если бы в твой родной мир пришел кто-то чужой и начал диктовать свои условия!!!

— Это беспредметный разговор, — спокойно сказал Таенн. — Его результатом может быть только новый виток свары и ничего больше. Давайте лучше поговорим по существу. Повторю еще раз: отпустите людей. Мы не будем сотрудничать и не будем даже разговаривать с вами о предмете этого сотрудничества, пока вы держите их взаперти и измываетесь над ними. Эти люди не имеют отношения ни к Маданге, ни к конфликту, ни к нам. Ни по каким законам вы не имеете права насильно их удерживать. Ни по вашим, ни по нашим.

— Хорошо, — вдруг покладисто ответил седой военный. — Раз вы настаиваете на этом, как на обязательном условии, мы их отпустим. Только учтите, что ни на территории Ганы, ни на территории Соединенных Республик они, согласно нашим законам, не имеют права находиться.

— Позвольте им вернуться на станцию.

— Станции находится на территории Ганы, — отрезал военный. — Кроме того, мне совершенно не хочется, чтобы они там на что-нибудь нажали и устроили нам лишние проблемы.

— Они не сумеют этого сделать, станция человеку не подчиняется, — Ри опешил — он и не думал, что Бард умеет так складно и непринужденно врать. — Они бы просто спокойно дождались нашего возвращения и…

— Вы всерьез рассчитываете вернуться?!

— Если вы тот, кем стараетесь казаться — да, — поддел военного Морис. — У вас на знаке отличия написан девиз «верность и честь». И если для вас он что-то да значит, то мы, выполнив условия, поставленные вами, вполне можем на это рассчитывать. Почему нет?

Военный от такой наглости даже задохнулся. Ри с интересом смотрел, как наливается малиновым его шея, и гадал — неужели местные настолько опустились, что не лечат элементарные болезни сосудов? Ишь, как покраснел. И вспотел, небось. От злости.

— Речь пока не об этом. Мы говорили о том, что людей вы не имеете права удерживать. Не думаю, что если будет пересмотр решения, и об этом станет известно, такая информация пойдет вам на пользу, — сказал Таенн.

— Их никто и пальцем не трогал!

— Ну да, только восемь дней мучили кольцевыми допросами, — усмехнулся Леон. — Право слово, ерунда какая!..

— У нас война, и по законам мы имеем право…

— Да что вы все о правах, да о правах! Если вы за триста лет не сумели договориться даже друг с другом, чтобы как-то повлиять на решение, если вы до сих пор продолжаете грызню, то о каких правах может идти речь! — Таенн, наконец, дал волю гневу, который до того всеми силами сдерживал.

— Хорошо, — голос военного стал ледяным. — Поступим следующим образом. Мы выпустим этих ваших людей, тем более, что для нас они совершенно бесполезны. Но выпустим мы их на территорию, которая не принадлежит ни Гане, ни Союзу Республик. Учтите, ваше основное требование — чтобы мы отпустили их и не имели к ним никакого касательства — будет исполнено. Они подождут вас, — он недобро усмехнулся, — на этой территории. Дальнейшая их судьба будет напрямую зависеть от вашего желания сотрудничать с нами.

— Снова шантаж, — констатировал Морис. — Интересно, вы как-то иначе действовать вообще умеете?

— Умеем, — заверил его седой военный. — Очень скоро вы будете иметь возможность в этом убедиться.

* * *

Только оказавшись на месте, Ит и Ри поняли, что такое «соблюдение условий» в представлении военных властей Ганы. Их троих, не особо церемонясь, посадили в машину и через полчаса вытолкнули прочь, под ледяной дождь, в осеннюю слякоть.

— Так, значит, — доселе молчавший конвоир снизошел, наконец, до объяснений. — Тут ничейная земля. Три километра шириной. Идет от моря и до вон тех гор, — он махнул рукой куда-то в сторону, но из-за дождя ничего не было видно. — Можете по ней ходить, сколько заблагорассудится. Если сунетесь в Республику, шлепнут. Они с перебежчиками не разговаривают. Если сунетесь к нам, тоже шлепнут — вас на территорию пускать не велено. Счастливо оставаться.

— Погодите, но… — Ит растеряно смотрел на конвоира. — Как же тут жить?

— А вот это меня не касается, — конвоир сплюнул. — Мое дело маленькое, я приказы не отдаю, я их выполняю.

Двигатель взревел, и машина, развернувшись и обдав Ита с Ри потоком горячего воздух, набирая скорость, канула в дождевую муть. Через несколько минут ее уже не было видно, лишь доносился издали ослабевающий шум двигателя.

Первым опомнился Ри.

— Идемте, — позвал он. — Мы слишком близко от границы, тут может быть опасно. Надо уйти вглубь. Там и поговорим.

Ит кивнул, и они осторожно, выбирая дорогу и обходя бездонные лужи, двинулись в сторону, противоположную той, в которую уехала машина. Скрипач, уже дрожащий от холода в своем нелепом платье, понуро побрел следом за ними, как побитая собака. Шли молча, долго, пока, наконец, не наткнулись на полуразрушенное строение, в углу которого сохранилась часть крыши. Они забрались в этот угол, кое-как расчистили его от каменных обломков и расселись, кто куда.

— Долго мы тут не протянем, — мрачно констатировал Ри. — Какие твари, а! Чтоб их самих так же кто-нибудь…

— Формально они все сделали правильно, — вздохнул Ит. — Им были поставлены условия, они их выполнили. Мы живы, целы, находимся на нейтральной территории. Таенн же не уточнил, что нас должны кормить, поить и держать в нормальных условиях.

— Таенну такое в голову не пришло и не могло прийти. И нам тоже не могло. Ит, прости, я тебе не верил, когда ты про этот мир рассказывал. И Таенну не верил. И Сэфес. Мне казалось, что вы нарочно врете, чтобы…

— Чтобы доказать, что все миры Индиго плохие? — закончил Ит. Он вдруг почувствовал, что внутри снова оживает тот второй, старый и циничный. — Да нет, Ри. Я рассказывал то, что помню по чьим-то считкам. Не знаю, по чьим. Таенн… сложно сказать, откуда у него эта информация. Но, поверь, то, что было сказано о Маданге — это правда.

— Да верю, верю я, — отмахнулся инженер. — Ит, а тебе не кажется, что ты ведешь себя очень странно?

— Да? — созидающий нахмурился.

— Да. В тебе словно два человека. Тот, которого я знаю, первый, опешил, поняв, что эти мрази могут действительно начать убивать детей. А второй, с которым я говорю сейчас, совершенно спокойно рассуждает о Маданге и об информации. Что-то не вяжется.

— Вообще ничего не вяжется, — согласился Ит. — Давай вспомним, как ты управлял секторальной станцией и выходил в Сеть. И еще Скрипача давай вспомним. Вот уж кто действительно…

— А где Скрипач? — удивленно спросил Ри. — Еще не хватало!

Скрипача нигде не было. Они обошли строение вокруг, тихонько окликая его, но он так и не появлялся. Раздосадованные, они вернулись обратно.

— Набегается и придет, — убежденно сказал Ри. — Мало ли, куда ему понадобилось.

— Придет, если его не убьют, — мрачно заметил Ит. Он испытывал все большее беспокойство за этого странного человека. Беспокойство и страх. — Лучше оставаться на месте и ждать его тут. Надеюсь, он сумеет вернуться.

Скрипач действительно вернулся, уже под вечер. Дождь прекратился, лишь тянулись по небу тяжелые свинцовые тучи. Ит хотел было отругать его, но, заметив, что лицо у Скрипача буквально сияет от радости, а в руках он сжимает какой-то неопрятный кулек, передумал, и, как выяснилось, правильно сделал.

В кульке оказалась еда. В других обстоятельствах Ит и Ри, вероятно, брезгливо бы сморщились, предложи им кто-нибудь отведать ужин, явно подобранный Скрипачом на свалке, но сейчас они обрадовались всему — и сухим сырным коркам, и подгнившим фруктам, похожим на яблоки, и обрезкам подгоревшего теста.

— Живем, ребята, — повеселевшим голосом сказал Ри, раскладывая еду на три равные кучки. — Молодец, Скрипач! Мы бы без тебя пропали.

— Прозрачное с вырезом, — с превосходством ответил тот и взял из своей кучки яблоко. — Зелеными буквами, на полоске. Только тихо, тихо! Алюминий!

— Если алюминий, то молчим, — согласился Ри.

— Особенно когда зелеными буквами, — поддакнул Ит. Похлопал Скрипача по плечу, улыбнулся. — Ты умница. Покажешь потом, где нашел это все?

Тот нахмурился.

— Прозрачное же, — с сомнением пробормотал он. — Если черное в скобках…

— Ладно, завтра решим это все, — подытожил Ри. — И про алюминий, и про прозрачное, и про зеленые буквы…

Руины

За едой Скрипач успешно ходил еще два дня. За это время Ит и Ри немного пришли в себя и с грехом пополам выспались. Первые сутки они толком ничего не соображали — сказывалась чудовищная усталость и отупение после допросов. Они спали, не обращая внимания ни на что. Спать не мешал даже пронизывающий осенний холод. Проще всех, как выяснилось, пришлось Скрипачу. На своей свалке он привык и не к такому, и особенно не реагировал ни на холод, ни на дождь, ни на отсутствие хотя бы подобия какого-либо комфорта. Он бродил по округе, аплодировал взлетающим в серое небо черным птицам, собирал и притаскивал Ри с Итом какие-то камни и ржавые железки, и вынужденным положением совершенно не тяготился.

Однако эта идиллия продлилась недолго. На третий день Скрипач снова ушел за едой на свалку, но вернулся только затемно, да еще и сильно избитым. Ит и Ри, увидев его, пришли в ужас — Скрипача словно цепями измолотили, на нем живого места не было. Кроме того, он, видимо убегая, подвернул ногу. Скрипач не стонал и не плакал, только болезненно кривился и морщился, пока Ри пытался хоть как-то обработать ему ушибы. Поскольку у них ничего не было, обработка свелась к тому, что Ри просто промывал ссадины водой, которую они набрали в ближайшем мелком ручейке. Все это время Ит сидел рядом со Скрипачом на обломке каменной стены и гладил его по голове, утешая и ободряя.

— Что же это за садисты такие, а? — в пространство вопрошал Ри. — Неужели по нему не видно, что он с головой не в ладах? Как такого вообще трогать можно?

— Так же, как можно убивать детей с целью добыть пару-тройку Контролирующих, — уныло буркнул Ит. — Так же, как бросить нас здесь. Видимо, можно. Тут все можно.

— Знаешь, надо отсюда выбираться — твердо сказал Ри. — Хватит рефлексии. Так не годится.

— Куда ты собираешься выбираться? — недоуменно спросил Ит.

— Нам нужно попасть обратно на секторальную станцию, забрать наших и рвать отсюда когти.

— Каким образом? — удивился созидающий.

— Как это — каким? Ит, очнись, а? — попросил Ри. — У тебя есть детектор. У меня биокомп. Мы можем связаться с искином, мы можем подвести станцию туда, куда нам будет нужно. Мы можем…

— Ничего этого мы не можем. Потому что как только мы начнем что-то делать, они тут же оторвут головы и им, и нам, — резонно заметил Ит. — Ты думаешь, за нами не следят? Я больше чем уверен, что нас и сейчас отслеживают, и стоит нам только что-то сделать, как нас тут же…

— Ну и что? Что ты предлагаешь? Сидеть тут и ждать — чего? Голодной смерти, или что нас застрелят, или что вдруг произойдет чудо, и эти, — инженер махнул рукой куда-то в неизвестность, — вдруг поймут, что делают, и выпустят Таенна, Леона и Мориса? Ит, это даже не смешно. Ты сам прекрасно понимаешь, что чудес не бывает, особенно в подобных ситуациях. И что мы можем либо что-то делать сами, либо сесть, поднять лапки и сдохнуть. Отличный выход, правда?

— Ну, не знаю, — растеряно протянул созидающий. — Что-то делать надо, но я совсем не уверен, что ты предлагаешь правильное решение.

— А какое еще решение ты видишь? Что сказал искин? Капсуляция нарушена, в следующий раз система выйдет из нее немногим меньше, чем через месяц, так?

— Ну, так, — согласился Ит. — Подожди, сейчас скажу точнее. Через девятнадцать дней она выйдет, на сутки. Нас продержали на той базе восемь суток, потом… ну да, тут мы почти трое суток. Правильно, девятнадцать дней. Знать бы еще, где мы находимся.

— Ну так возьми и посмотри. У тебя детектор, который, если я правильно понял Леона, сделан специально для боевых действий на этой планете. У тебя просто должно быть все — и карты, и выходы в местные инфосети, и…

— Подожди, — осадил его Ит. — Тебе не приходило в голову, что если я начну работать с детектором, это тут же засекут? И я больше чем уверен, что нас за это по голове не погладят, а совсем наоборот.

— Хватит быть таким трусом, — отрезал Ри. — Погладят, не погладят… Все равно, хуже, чем есть, уже не будет. Давай все же попробуем узнать, где мы хотя бы находимся.

Следующий час они провели, выясняя с помощью детектора интересовавшие их вещи. Для начала и Ри, и Ита очень порадовало то, что у детектора нашелся режим, в котором он был полностью незаметен. Конечно, переведи Ит устройство в боевое состояние, к ним тут же со всех сторон ринулись бы вояки — и со стороны Ганы, и со стороны Республик. Но, поскольку воевать они не собирались, все прошло гладко. Однако результат их расстроил. Они находились пусть и не в самой глубине материка, но от моря их отделяло больше двухсот километров. А до станции так и вообще было почти полтысячи. Как туда попасть? На чем?

— Допустим, мы дойдем до моря. Ит, подожди, я пока чисто гипотетически, — рассуждал вслух Ри. — А дальше?

— А дальше триста километров вплавь, — усмехнулся Ит. — Неужели не ясно?

— Как я сам не догадался. Можно попробовать украсть какую-нибудь машину, и на ней…

— Какую машину ты украдешь, когда Скрипач всего-то объедки со свалки крал, а его вон как измочалили, — разозлился созидающий. — И потом, нас тут же размажут вместе с этой машиной хотя бы потому, что они свою технику знают, в отличие от нас.

— Ну, хорошо, — подумав, ответил Ри. — И что ты предлагаешь?

— Погоди, я думаю. В любом случае, нам надо к морю. И еще нам необходимо как-то связаться с искином. Можешь попробовать это сделать?

— Попробовать могу. Но за последствия не ручаюсь, — проворчал инженер.

— Кто-то только что назвал меня трусом, — напомнил Ит. — А сам оказался не лучше.

— Кончай свои придирки, — отмахнулся Ри. — Я хочу разобраться, как это сделать, чтобы нас не поймали.

— Мне ты этого сделать не дал, — зло сказал созидающий.

— Заткнись, а, — мягко попросил инженер. Даже излишне мягко. Ит напрягся.

— Я тебе еще не сказал «спасибо» за то, что ты нас сюда затащил, — сквозь зубы сказал он. — Как-то, знаешь, из головы вылетело.

— А не с твоей ли помощью я это сделал? — ехидно поинтересовался Ри. — Я уже почти закончил расчет, когда ты приперся и вмешался!

— Ну да, конечно! Закончил, как же, — Ит встал. Ри тоже. Скрипач, до того сидевший на полу, и удрученно разглядывавший искалеченную ногу, с тревогой поднял голову и уставился на них.

— Век бы твоей рожи не видать! — зло рявкнул инженер. — Да, почти закончил! А то ты этого не понял! Не корчи из себя дурака!..

— И не думал даже. Ни черта ты не закончил! Не вмешайся я, мы там подохли все, вместе со станцией!

— Ой, ну конечно! Как какая заслуга — так это сразу святой Ит, — презрительно выплюнул Ри. — Разумеется!..

— Нет, у нас все заслуги исключительно твои. Я с вами мотался, как груз, если ты не забыл! Особенно на Терране!.. Шли, как на прогулке, за моей спиной прятались — забыл, да?! Это был не я, кто бы сомневался!

— Не поставь тебе Леон детектор…

— А многого бы ты стоил без биокомпа!

— Да уж побольше тебя, косорукая тварь!

— Хочешь проверить, кто тут на самом деле косорукая тварь?!

— Запросто! Только без детектора! А то с чужой техникой каждый горазд!..

Возможно, дело и дошло бы до драки, не вмешайся Скрипач. Он кое-как встал и, чуть не плача, стал втискиваться между стоящими вплотную друг к другу Итом и Ри. Безумец, что было сил, расталкивал их в разные стороны, молча, целеустремленно, отчаянно; он пихал в грудь то одного, то другого, и в какой-то момент Ри вдруг понял всю абсурдность ситуации и сдался. Сдался первым. Ит все еще смотрел на него ненавидящим, злым взглядом, а для Ри вдруг все разом встало на свои места.

— Стоп, стоп, стоп, — он перехватил Скрипача за руку, — я все понял, парень, не надо! Да не пихай ты меня, кому говорю! Ит, скажи ему…

У Ита словно пелена спала с глаз. Что они только что делали?! Как это вообще получилось? Он что, чуть не набросился с кулаками на Ри?! А Ри… Ри собирался избить его, и за что?

— Спасибо, Скрипач, — серьезно сказал он, чувствуя, как краска стыда заливает лицо. — Как ты вовремя.

Безумец ничего не ответил. Припадая на больную ногу, он поковылял обратно в угол, где до того сидел. Иту почудилось, что Скрипач плачет, но когда тот поднял глаза и встретился взглядом с Итом, глаза у него были абсолютно сухими, а вот во взгляде читалось столь явственное осуждение, что созидающему захотелось провалиться сквозь землю.

— Наверное, это местный эгрегор, — сказал чуть позже Ри. — Это он так на нас действует.

— Наверно, — согласился Ит. — А может, и мы сами. Я, например, никогда в жизни не был голоден и только сейчас это понял. Может быть, поэтому.

— И поэтому тоже, — удрученно покачал головой инженер. — Ладно. Попробуем все же собраться с мыслями. Все равно, так или иначе, но надо решать, что делать дальше.

* * *

— …Двести километров. Фактически в зоне военных действий. Без еды и без воды. С хромым Скрипачом. Это ж сколько мы идти будем? — с отчаянием спросил Ит.

— Долго, — хмуро констатировал Ри. — А надо быстро. В день проходить километров по пятнадцать, не меньше.

— Он столько не сумеет, — уверено сказал созидающий. — Ты же видишь.

— Задержимся тут на несколько дней, пусть нога подживет, — предложил инженер. — Вопрос только, где достать еды хотя бы на первое время.

— Попробую сходить поискать свалку, на которой он был, — предложил Ит. — Есть у меня одна мысль…

— Какая?

— Попробую обмануть местных с помощью детектора, — усмехнулся созидающий. — В конце концов, терять нам и вправду нечего.

На свалку Ит ходил три дня, пока у Скрипача заживала нога. На вторые сутки, лежа в грязи и ожидая, когда мимо пройдет колонна военной техники, он неожиданно поймал себя на мысли, насколько легко и спокойно он принял нынешние обстоятельства, и поразился этому. Минутная вспышка, во время которой они с Ри едва не надавали друг другу тумаков, оказалась, пожалуй, единственным эпизодом, во всем остальном и Ри, и он, Ит, и Скрипач, вели себя так, словно подобные ситуации были им всем не в новинку. Словно когда-то, давным-давно, все они, а не только Скрипач, жили, и успешно выживали в похожих условиях. Словно нынешние обстоятельства сломали какой-то внутренний блок, и подсознательные воспоминания, непонятно откуда взявшиеся, потоком хлынули наружу.

Неважно, где ты.

Неважно, какая погода.

Неважно, во что ты одет.

Чтобы выжить, надо делать то-то и то-то.

И вообще, важно не то, как ты совершаешь какое-то действие, важен лишь результат. Простой результат, незамысловатый.

Лежа в жидкой грязи, Ит с каким-то детским удивлением вспоминал вещи, казавшиеся раньше архиважными, а теперь ставшие напыщенными, жеманными и неестественными. Тяжкое оскорбление — собеседник что-то рассказывает тебе, ты смотришь сквозь него рассеянным взглядом, а потом переспрашиваешь — вы что-то сейчас сказали?.. Обида на всю жизнь. Фу, глупость какая. На «стене гнева» в университете кто-то анонимно пишет, что преподаватель такой-то — несправедливо судит и держит в фаворе любимчиков. Краска стыда заливает лицо, ведь этот преподаватель — ты. Как же такое вышло? И, главное, кто посмел? Во время обсуждения твоей работы приходит комментарий о том, что работа слаба, никчемна и не заслуживает внимания. Кто это написал, за что? Господи, да какая разница?! Какой вообще в этом всем смысл? Это слова, пустые слова, и ничего больше! Разве может сравниться с болью от слова боль настоящая — от удара, от впившегося в бок острого камня, от страха за собственную жизнь и жизнь других людей?! Как это мелко, стыдно и глупо! Человек, всерьез ставящий себя в зависимость от чужих слов, жалок прежде всего тем, что вся жизнь его — бесконечная череда попыток доказать свою якобы значимость, когда на самом деле он нуль, пустое место. Тем более, что такие слова и такое их восприятие — вовсе не признак цивилизованности или ума, они — признак мелочности и ханжества, но никак не настоящей душевной силы.

«Никогда больше, — думал Ит, лежа в грязи и ощущая, как дрожит земля. — Никогда больше я не буду таким жалким дураком. Почему никто не объяснил мне этого раньше? Почему я оказался рабом в системе приоритетов, которой, если вдуматься, невелика цена? И почему я не умел раньше осмыслить то, что воспринимал, как данность, как естественное явление? Мне не с чем было сравнить? Или я просто не допускал возможности, что бывает иначе?»

Как все, оказывается, просто! Страшно просто. А вот интересно, то, что мужчины из семьи уезжали жить и работать в Индиго… не для этого ли понимания, кстати? Ит подумал о братьях, но ничего похожего на то, что сейчас испытывал он сам, не вспомнил. Братья, вернувшись, остались такими же, как и до отъезда. Разве что солидности прибавилось.

С братьями особой дружбы у него никогда не существовало. Они были старше, вечно заняты, холодно-приветливы и не более того. Ит чувствовал в них какое-то легкое, как паутина, отчуждение, и не стремился ни к дружбе, ни к привязанности. Собственно, из всей семьи он больше всех любил маму, но только сейчас понял, что, в общем-то, лишь ее одну и любил. Отца, с его вечно виноватым почему-то лицом, Ит, как ни старался, так до конца и не понял. Братья изначально были словно чужими. Только мама была родной, и только к ней Ит испытывал нежность и привязанность.

«Да что со мной такое? — колонна все шла и шла, а мысли все текли и текли. — Во мне словно что-то ломается, да так, что обратно не соберешь. О чем я думаю? Почему? И во что это все в результате для меня выльется?»

Грохот стих, колонна, наконец, прошла.

Ит встал, кое-как отряхнул грязь, вытащил из-за камня сверток с добычей и заторопился к перелеску — мысли мыслями, а реальные дела — реальными делами. Реальные важнее. Куда как важнее.

* * *

Больше всего их, конечно же, волновало, сможет Скрипач идти или нет. Иту удалось раздобыть на свалке кусок то ли ткани, то ли полотна, похожего на ткань, которым они с Ри с грехом пополам все-таки перетянули Скрипачу ногу, пользуясь подсказками детектора. Тому процедура не понравилась, но он, по счастью не сопротивлялся, только выдавал в пространство какие-то короткие сердитые фразы. Ит про себя отметил, что Скрипач в сложных ситуациях начинает везти себя если не образцово, то близко к тому. Не ерепенится, не дурит, даже слушается. Это радовало — значит, парень все-таки что-то, да понимает, а значит, есть надежда в будущем ему помочь, значит, он не безнадежен.

Впрочем, о будущем они в те моменты не думали. Их гораздо больше занимало настоящее.

Принесенную Итом еду (все те же подгнившие фрукты и высохшие до каменного состояния сырные корки) они кое-как рассовали по карманам. Из обломка дерева соорудили палку для Скрипача. И, не особо таясь, отправились в путь по «свободной территории», придерживаясь карты, снятой с детектора. Единственное, за чем приходилось следить — так это за тем, чтобы случайно не перейти на территорию Ганы. Граница ничем не была обозначена, но уже через несколько часов ходьбы они сообразили — некое подобие дорог всегда подходит к границе вплотную, но никогда не пересекает ее. Свободная территория, таким образом, оказывалась действительно свободной — от всего. Ни с одной стороны, ни с другой никакого движения не наблюдалось.

Дорогой они говорили мало, лишь под вечер, устав и присев отдохнуть, разговорились.

— Знаешь, они, по-моему, задались целью нас унизить, — заметил Ри. — Эта свалка… ты говоришь, она была вплотную к границе?

— Ну да. Даже залезала за нее какой-то частью, — Ит вытащил из кармана горсть сырных корок и отдал Скрипачу. — Я границу не пересекал, и меня не тронули. А он, видимо, перешел, вот его и побили.

— Они нас специально там выбросили, — уверено сказал инженер. — Точно говорю. Небось, наслаждались зрелищем, разглядывая, как ты там бродил.

— Не сомневаюсь, — созидающий недобро усмехнулся. — Ну, ничего. Придет и наше время посмеяться. Ри, сколько мы прошли за день?

— Двенадцать километров, — ответил Ри. — Неплохо для начала…

— И для человека с больной ногой. Скрипач, иди сюда! Иди, говорю, ногу надо посмотреть.

* * *

То, что за ними следят, они поняли почти сразу, но первые двое суток слежка ничем себя не проявляла. Однако на третий день, когда они отмахали уже под пятьдесят километров, их нагнала машина. День в этот раз выдался солнечный, хотя и холодный, дождь прекратился, и видимость стала просто прекрасная. Машину они заметили издали, Ит хотел было остановиться, но Ри сказал, что надо идти вперед, как ни в чем не бывало. И они пошли.

Машина остановилась поодаль, не пересекая, однако, условной границы. Из нее вылез человек, тот самый седой военный, с которым несколько дней назад спорил Таенн. Вылез и поманил их рукой. Они подошли чуть ближе, Ит на всякий случай взял Скрипача за локоть.

— Далеко собрались? — без предисловий спросил военный.

— Гуляем, — безмятежно отозвался Ри. — А что, нельзя?

— Вернитесь обратно, по хорошему предлагаю.

— С какой радости? Мы ничего не нарушаем, — отозвался инженер. — Границу не пересекали, на территорию Республик не заходили.

— Я вам приказываю вернуться, — раздраженно заявил военный. — А не то…

— А не то — что? — ехидно спросил Ри. — Стрелять в нас будете? Или изобьете, как нашего психа? Вы ведь это хотели сказать?

— Последний раз предупреждаю, вернитесь, — в голосе военного зазвучала угроза, от которой у Ита мурашки пробежали по коже. — Вы не знаете наших возможностей.

— Правильно, не знаем, откуда бы, — справедливо заметил инженер. — Вот только ничего вы нам не сделаете. Потому что если про то, что вы нам сделаете, узнают Сэфес и Бард, вы…

— Ну все, сволочь! — гаркнул военный. — Я предупредил. И не особо рассчитывай, что эти трое что-то про вас узнают. Сгинете, и поминай, как звали.

— В любом случае, вам придется им ответить, где мы.

— Не волнуйся, щенок, ответ будет, — многообещающе заверил военный. — И я уж позабочусь как-нибудь о том, чтобы этот ответ всех устроил. Не только этих троих, а всех.

Он влез машину, и она, развернувшись, помчалась обратно.

Ит, Ри и Скрипач проводили ее задумчивыми взглядами. Скрипач скривился и плюнул вслед.

— Тебе он тоже не понравился, да? — спросил созидающий. Безумец сделал нарочито сердитое лицо и сказал:

— Спина на девяносто восемь, фальшивое трепло. А еще вертикальный, подумаешь…

— Кто вертикальный? — озадаченно спросил Ри.

— По шесть пальцев, и синим, красным, желтым! Больно, алюминий. И в коробочку. В красном круге, — Скрипач аккуратно снял руку Ита со своего локтя и присел, растирая ногу. — Вот если бы серое…

— Полностью разделяю твое возмущение, — серьезно кивнул Ит, присаживаясь рядом. — Ри, а что он имел в виду, собственно?

— Я понял следующее. Маданга, а особенно почему-то государство Гана, хочет добиться снятия капсуляции. Поскольку тут оказались Контролирующие, самым простым вариантом стало каким-то образом повлиять на них и заставить или снять капсулу, или помочь выйти на связь с официалами, все с той же целью. Подозреваю, что государство, сумевшее это сделать, получит на очень долгое время карт-бланш на любые действия, а тот, кто сумеет найти выход, так и вообще будет пожизненно героем. Понимаешь, почему он так старается?

— Понимаю, продолжай.

— Ну так вот. Наши явно тянут время и начали игру, в которой мы с тобой выступили пешками. Вернее, заложниками самой игры.

— О, господи… но эта игра продлится ровно до того момента, как эти придурки поймут, что с нашими Контролирующими что-то не так. Какая блокировка, они даже станцией управлять не могут!

— Вот именно, — заключил Ри. — Верно мыслишь. Мне кажется, что эту игру затеял Таенн и с единственной целью — чтобы мы добрались до станции и сумели как-то забрать их троих, когда будет очередной пульс капсулы. Это единственный выход и для Маданги, и для нас, и для них.

— Вот только Маданга этого никогда в жизни не поймет, — констатировал Ит. — Ри, если не получится, это же будет катастрофа.

— Мы с тобой можем только догадываться, какого масштаба она будет, эта катастрофа, — добавил инженер. — Если вспомнить, что за информацию они на себе тащат…

— Так что же мы стоим-то? Идти надо! Скрипач, давай, милый, поднимайся. Понимаю, что болит, но ты потерпи, хорошо? — попросил созидающий.

Тот тут же поднялся на ноги, словно и впрямь понял, что сказал ему Ит, и поковылял следом за ними.

— Слушай, а почему ты сказал, что это единственный выход и для Маданги тоже? По-моему, для нее вообще выхода нет, — Ит коротко глянул на Ри.

— А по-моему, есть, — ответил тот. — По крайней мере, должен быть. Просто его никто не искал. Или искал, но не там.

— Почему ты так решил?

— Тут есть дети, — усмехнулся Ри. — Нельзя окончательно губить мир, который все еще жив, каким бы плохим он ни был. Но для того, чтобы снова поднять этот вопрос, нам, опять же, нужно отсюда выбраться.

— Согласен, — вздохнул Ит. — Ты совершенно прав.

Человек из Индиго и человек из Мадженты посмотрели друг на друга и улыбнулись — схожести мыслей, желаний, целей.

— Выберемся, — уверенно сказал инженер. — Вот оно, оказывается, как на самом деле бывает.

— Что именно? — не понял созидающий.

— Да мир спасать, — засмеялся Ри. — Не знаю, как у вас, а у нас полно игр, в которых цель — спасти мир. Только там все совсем по-другому. Там обязательно есть герои в броне, армии, война… конечно, они немножко наивные, эти игры, но все равно здорово.

— У нас таких нет. У нас по большей части приключения и путешествия, — улыбнулся Ит. — Я, правда, в двенадцать лет играть бросил, некогда стало. Но тоже было здорово.

— Но мир спасать не надо?

— Не надо. Чего его спасать, если в нем и так все хорошо?

* * *

Что такое война в представлении государства Гана и Союза Республик они увидели на пятый день своего путешествия. Пройдено к тому моменту было почти семьдесят километров, и нога у Скрипача разболелась страшным образом. После трех часов ходьбы он сел на землю и категорически отказался двигаться дальше, несмотря на все уговоры. Ри с Итом, посовещавшись, решили передохнуть денек. Время в запасе еще было, пусть и немного, и проще потерять этот день, чем потом тащить Скрипача на руках больше ста километров, если он обезножит полностью.

Именно это их в результате и спасло.

Пока Ит, как получалось, растирал едва не плачущему от боли Скрипачу покрасневшую и распухшую лодыжку, Ри сбегал за ближайший холм, разведать дорогу. Вернулся он с вытянувшимся лицом и сообщил, что впереди явно что-то затевается. К пограничной территории со стороны Ганы подошло несколько машин, из которых высыпало с полсотни людей, люди эти зашли на территорию «свободной зоны» и двинулись в сторону Республик.

— И что делать будем? — насторожился Ит.

— Лучше бы нам куда-нибудь спрятаться, — с тревогой ответил Ри. — Не нравится мне это все.

— Куда тут спрячешься? — спросил созидающий, обводя взглядом ровный склон холма. — Обратно вернуться? Там, кажется, лесок был какой-то…

— Не кажется, а был, но как мы со Скрипачом возвращаться будем, он же идти не может, — возразил инженер. — Посиди с ним, я сейчас сбегаю, посмотрю, может, чего-то и придумаю.

Вернулся он минут через десять и сообщил, что неподалеку есть местечко, которое можно использовать в качестве укрытия — несколько крупных гладких камней. Подхватив Скрипача на руки, они чуть не бегом бросились туда, куда направлял Ри, в сторону от границы, вглубь территории, наискось через склон. Действительно, за холмом обнаружились вросшие в землю гладкие валуны, которые в незапамятные времена принес сюда ледник. Одна щель между ними оказалась достаточно широкой, чтобы протиснуться внутрь, и они по очереди заползли в этот естественный каменный дольмен.

— Ит, ты можешь поставить защиту? — Ри вопросительно уставился на него, когда все трое кое-как расселись в крохотном пространстве, под сырыми холодными камнями. — У тебя же детектор есть. Может быть, сделаешь такой же щит, как тогда, на Терране?

— Понадобится — сделаю, — немного подумав, ответил Ит. — Но ты учти, мы же почти три дня ничего не ели. Меня надолго не хватит.

— А на сколько хватит? — деловито поинтересовался инженер.

— Час, полтора, — неуверенно пожал плечами созидающий.

— Мало, — огорченно пробормотал Ри. — Чертовски мало. Это плохо.

— А биокомп как-то можно использовать?

— Он, прости, для подобных вещей не предназначен, — вздохнул Ри. — Эта штука исключительно мирная.

— А жаль, — ответил Ит.

Скрипач повздыхал, пробормотал что-то маловразумительное, пролез в узкую щель между Итом и Ри, лег между ними, свернувшись клубочком, и подтянув ноги чуть не к подбородку. Он явно собирался вздремнуть. Ри и Ит переглянулись.

— Неплохая мысль, — одобрил инженер. — Все равно делать нечего, только ждать.

— Лучше все-таки спать по очереди, — предложил созидающий, которому спать совершенно не хотелось. — Давай я пока что покараулю.

— Ну, карауль, — Ри осторожно улегся рядом со Скрипачом. — Разбуди потом, я тебя сменю.

«Все-таки мы очень устали, — подумал Ит. — Сказал бы мне кто, что я буду всерьез думать о том, чтобы осенью спать на земле, в холоде и сырости, да еще с удовольствием, я бы, наверное, рассмеялся и не поверил».

Он сел, привалившись спиной к гладкому боку валуна, и стал прислушиваться к отзвукам недалекого боя. Впрочем, слышно почти ничего не было, лишь земля иногда вздрагивала, словно на нее падало что-то тяжелое. О том, что происходило по другую сторону холма, созидающий старался не думать. В его мире войн не было и не могло быть. Он отлично помнил постулат «войны не бывает» и одного своего преподавателя, который на полном серьезе утверждал, что подобное явление становится физически невозможно, когда раса или мир доходит до определенной стадии развития. Построение было ветвистое, объемное, изобилующее примерами и выводами, и когда Ит впервые с ним познакомился (а произошло это больше двадцати лет назад, на втором курсе, на одной из первых лекций по теософии), оно казалось безупречно логически выверенным и практически неоспоримым.

Хрена с два! Земля снова дрогнула. Вот тебе и построение, дорогой Биэнн. Теперь бери это построение и ешь его с маслом, потому что ничего другого, дорогой Биэнн, есть тебе тут не предложат. Не бывает? Да как же! Еще как бывает. Вот тебе и все аксиоматические теории, вот тебе и правила построения вывода — кушай, дорогой, наслаждайся. Продвинутый мир, стандартная техногенная цивилизация, умеренное многобожие, все те же, наверное, заповеди — не убивай, не кради… а каков результат! Нравится? Вот и думай, Ит, про теорию и практику. Делай выводы.

Он посмотрел на Ри и Скрипача. Инженер спал, как убитый, и, конечно, не заметил, что Скрипач подполз к нему поближе и приобнял — ему было холодно, и он пользовался любой возможностью согреться. Да уж, еще одна загадка, причем из области фантастических. Совершенно непонятное существо. Никому непонятное. Ни Сэфес, ни Барду, ни Ри, ни искину, ни самому Иту. И при этом — было в Скрипаче что-то бесконечно родное, настолько родное, что созидающий в последнее время старался избегать этих мыслей, они пугали, от них делалось не по себе. Когда у Скрипача болела нога, Ит словно начинал чувствовать боль сам. Не такую, конечно, как сам Скрипач, но какой-то оттенок боли появлялся в сознании, и несколько раз созидающий ловил себя на том, что начинает прихрамывать. Когда Скрипач радовался, неважно чему, хоть тем же птицам, Ит, опять помимо собственной воли, тоже начинал ощущать непонятно откуда берущуюся шальную, алогичную радость. Несколько раз он пытался как-то проанализировать это все, но ничего толком не получалось. Не могли они со Скрипачом быть неким разделенным целым, стремящимся к единству. Никак не могли. Однако…

«Ну, войны ведь тоже не бывает, — отрешенно думал Ит. — И войны не бывает, и генетических двойников, похожих, как две капли воды, в разных концах вселенной, и холодно не бывает, и страшно. И общемировых катастроф не бывает. На самом деле ничего этого, конечно, нет, и не может быть. Ведь так? Интересно, если бы я рассказал про все это маме, отцу и братьям, мне бы кто-нибудь поверил? Вряд ли. Вообще непонятно, что делать, если удастся отсюда выбраться. Домой? А Скрипач?.. Его куда? С собой? Вернуть на ту свалку? Нереально. И одно нереально, и другое. Он же привязался, как собака, его же жалко, за него больно, страшно, он безобидный и добрый, и до него никому нет дела, кроме меня. Вылечить? Искин сказал, что это невозможно. И даже если вылечить, куда потом? Нам ведь придется… О, Боже, теперь еще и «нам». Вот только этого не хватало…»

Прошло, вероятно, уже несколько часов. Дневной свет в расселине стал меркнуть, сереть. Наступал вечер. Ит с трудом стряхнул с себя полудрему, сел поровнее, осторожно подвигал затекшими руками и ногами. Холодно. Все время холодно. Он прислушался. Звуков больше не было, земля перестала вздрагивать. Все закончилось? Отсюда не поймешь, придется выйти и посмотреть, что там и как.

Прежде, чем растолкать Ри, Ит осторожно размотал Скрипачу ногу. Опухоль спала, да и краснота стала поменьше. Если не будет придуриваться, то вполне сможет идти. Вопрос в другом — можно ли идти…

Проснувшийся Ри сонно потер глаза, с хрустом потянулся и зевнул.

— Ты чего меня не разбудил-то? — хриплым со сна голосом спросил он.

— Задумался, — честно ответил Ит. — Слушай, там тихо стало. Может, выйдем, посмотрим?

— Лучше я один, — подумав, отозвался инженер. — Ты пока Скрипача разбуди. Может, дорога уже свободна.

— Ладно, — кивнул созидающий. — Черт, пить хочется…

— Мне тоже, — уныло пробурчал Ри, протискиваясь в щель. — Ладно, если Бог даст, скоро выберемся отсюда, а там, глядишь, и попьем. Я бы еще и пожрал…

Ит замотал Скрипачу ногу обратно и осторожно потряс его за плечо. Тот открыл глаза сразу, и вдруг Ит понял — Скрипач давно уже не спит, но почему-то до сих пор притворялся спящим.

— Тссс, — Скрипач прижал палец к губам и потряс головой. Говорил он свистящим шепотом, от которого Иту стало неуютно. — Синее! Семьсот. Пальцы в чужое железо, а потом семьсот. Вкрапления в серое. И, наверное, веер. Рррррраз! Не слышу синее.

Ит опешил. Для Скрипача, почти всегда молчащего или бросающего свои непонятные фразу скупо и отрывисто, это была огромная речь. В голосе его слышалась неподдельная тревога. Ощущение опасности, до того не оставлявшее Ита с самого утра, усилилось.

— Я сейчас, — пробормотал он. — Сиди тут и жди, хорошо? Я пойду, позову Ри. Ладно?

— Вкрапления не через зеленый круг, — лицо Скрипача страдальчески исказилось. Видимо, он пытался подобрать подходящие слова, чтобы выразить какую-то важную мысль, но слова никак не желали находиться. — Другая сторона. Не демоны. А хотят, чтобы демоны. Половинки, на общий фон, красивое… Не хотят. Семьсот!

— Я сейчас, — повторил Ит.

Он ползком выбрался из каменной щели. Огляделся, хотя в наступающем сумраке видно было плохо. Ри нигде не было. Ит на секунду задумался, затем быстрым шагом пошел к вершине холма.

Ри, как он и предполагал, обнаружился там. Он лежал в жухлой траве, и внимательно смотрел куда-то вниз. Услышав шали Ита, он, не оборачиваясь, прошептал:

— Не маячь, пригнись. А лучше ляг. Мы и так как на ладони, но все равно.

Ит лег и тоже присмотрелся. Нет, ничего не видно. Слишком темно.

— Я через биокомп смотрю, — пояснил Ри. — У тебя детектор есть, воспользуйся.

…По лощине внизу, между двумя холмами, бродили люди. От того, как они выглядели и что делали, Ита передернуло. Люди были закованы в броню, с головы до ног, и броня эта делала их почти невидимыми — видимо, экранировала или поглощала если не весь спектр, то большую его часть. Если бы не детектор, увидеть такого воина можно было бы лишь тогда, когда он подойдет к тебе вплотную. Люди внизу медленно ходили по какой-то схеме, иногда нагибались, и вдруг Ит понял, что у них под ногами тут и там валяются тела, которые эти люди деловито осматривают и обшаривают, переворачивая, словно это не тела, а занятные предметы.

— Что они делают? — шепотом спросил Ит.

— Ищут, — мрачно ответил Ри.

— Чего ищут? — не понял созидающий.

— Угадай, — инженер повернулся к Иту. Лицо его было мрачнее тучи. — Нас. Я только сейчас понял. Если бы не Скрипач, мы к моменту этой стычки были бы как раз там, между этими холмами.

— Так это все…

— Исключительно в нашу честь, — подтвердил Ри. — А что? Все логично. Троих дураков понесло невесть куда между двух враждующих территорий, и они случайно угодили в локальный конфликт. Тут это, видимо, не редкость. Сами виноваты. Надо было сидеть там, где безопасно, а не лезть на рожон.

— Надо дождаться, пока они уйдут, и потом…

— Они не уйдут, — уверенно сказал Ри. — У них, по всей видимости, приказ. Они не уйдут, пока не убедятся, что мы мертвы.

— Господи… Ри, давай вернемся, а то там Скрипач один, — начал было Ит, но его слова прервал тихий шорох, и через несколько секунд безумец на четвереньках подполз к ним.

— Веер, — констатировал он, указывая рукой вниз. — Видишь?

— Как вовремя у тебя заболела нога, — задумчиво сказал Ри. — Молодец, Скрипач.

Тот расплылся в радостной улыбке, и у Ита на мгновение возникло в глубине души что-то светлое и очень похожее на счастье. Возникло и исчезло…

— Надо что-то делать, — с тревогой пробормотал инженер. — Причем, быстро. Они скоро начнут расходиться все дальше и дальше в стороны, и найдут нас. Удивительно, что до сих пор не нашли. Не понимаю, почему.

«Сейчас объясню, — одновременно раздался у них в головах сердитый голос искина. — Это я. Но учтите, это максимум того, что я смог сделать, не привлекая ничьего внимания. У них действительно приказ, и они действительно не уйдут, пока не обнаружат ваши тела. Ри абсолютно прав».

— Что ж ты раньше молчал, железяка проклятая?! — инженер чуть не заорал, но заорать шепотом не получилось. — Ты что, наблюдал за нами и ни черта не делал?!

«Я не могу ничего сделать, я боюсь навредить Барду и Сэфес, и вам тоже. Любое мое действие, которое они сумеют отследить, может послужить спусковым крючком для действий с их стороны».

— Но сейчас-то ты делаешь!..

«Не кричи, пилот. Пожалуйста. Повторяю — эта защита является максимумом, больше я ничем не могу помочь. Я — не могу. А вот Ит — может».

— Я? — удивился тот. — Но чем?

«С помощью детектора ты способен снять с вас троих матрицы, — искин быстро развернул у Ита в голове схему. — Они останутся стабильными больше местных суток. За это время вы сможете порядочно продвинуться и у вас появится хоть маленький, но шанс на…»

— Искин, ты одурел, — мрачно сказал Ит. — Да, это возможно, но у меня нулевой ресурс. Я это сделаю, но что потом со мной будет…

— Дотащим, — уверено заявил Ри.

— Сто с лишним километров? — криво усмехнулся созидающий.

— Искин, другого варианта точно нет? — спросил инженер.

«Нет. Я просчитал все, что было возможно. Этот вариант тоже плох, но он хотя бы позволит вам выиграть время».

— Но мы же себя обнаружим, — не согласился Ит. — Матрицы распадутся, и они поймут все — и про детектор, и про то, что мы их обманули. А мы за это время не успеем дойти до моря. Никак.

— Искин, подожди, — попросил Ри. — Если мы это сделаем… допустим… ты сможешь и дальше обеспечивать нас маскировкой? Если да, то в этом всем есть смысл, надеюсь.

— А что будет с нашими? — с тревогой спросил Ит. — Что будет с ними, если эти поймут, что мы их обманули?

«Ничего хорошего, но и ничего критического, — подумав, ответил искин. — Разве что вопросов, которые им задают, прибавится. Не думаю, чтобы их тронули. Они нужны».

«А мы — нет, — подумал Ит. — Мы были нужны только как орудие шантажа».

— Хорошо, — сказал он вслух. — Давайте попробуем. Только… Ри, вам со Скрипачом лучше спрятаться обратно, наверное. Так безопаснее.

— Ну уж нет, извини. Если я правильно понял, ты рухнешь сразу, как только запустишь матрицы. Поэтому мы все же останемся с тобой.

— Ладно, — сдался Ит. — Нам надо спуститься вниз. Я пущу матрицы в обход холма, чтобы у нас было время вернуться обратно до того, как…

Он не договорил, да не было в этом никакой необходимости, все и так было ясно. Они ползком спустились с вершины холма и пошли вниз, все ускоряя шаг. Метрах в трехстах от валунов Ит остановился, огляделся.

— Годится, — сообщил он. — Вы лучше все-таки отойдите. А то я вроде бы соображаю, как это делать, но, поскольку не делал никогда…

— Ага. Пойдем, Скрипач, — Ри взял упирающегося безумца за рукав и потащил в сторону. — Пойдем, пойдем, так надо.

Когда они отошли, Ит закрыл глаза, опустил голову и вывел в сознании нужную схему. Ему было страшно, но в то же время он ощущал какой-то совершенно незнакомый задор — сумею или не сумею? Получится?.. Ладно, начали. Думать некогда.

Воздух вокруг него задрожал и потеплел. Откуда-то, словно отовсюду сразу, к Иту потянулись тонкие, паутинные нити, которые начали концентрироваться перед ним в смутно различимые силуэты. Созидающий чувствовал, что тело его тоже сотрясают волны дрожи, дыхание резко участилось, позвоночник вдруг пронзила резкая, щемящая боль, которая, впрочем, тут же прошла. Силуэты обретали все более различимые очертания, набирали объем, и тут Ит ощутил, что силы стремительно заканчиваются, что их не хватает. Он напрягся, что было мочи, моля только об одном — Господи, хоть бы получилось, хоть бы меня хватило на это, ведь от этого сейчас зависит если не все, то почти все…

Последний отчаянный рывок — и Ит упал на колени, чувствуя, что задыхается, что воздух почему-то перестал проходить в легкие, но меркнущее сознание сумело уловить одновременное, совершенно синхронное движение трех фигур, которые, разом повернувшись, бросились бежать по склону и почти мгновенно исчезли в сумерках. Он еще раз попытался вдохнуть, но горло сжимали невидимые стальные руки. Мир мутнел, расплывался, таял. В последнюю секунду, перед тем, как потерять сознание, Ит успел почувствовать, как кто-то подхватывает его за плечи, и тут все исчезло уже окончательно.

* * *

Лицо почему-то было мокрым, вода стекала по шее за шиворот, горло болело, саднило. Он, не открывая глаз, неуверенно поднял руку, но ее тут же кто-то схватил и начал гладить. Так, понятно. Скрипач. Не будет же Ри так делать. От этой мысли стало смешно, но смеяться сил не было. Ит с трудом открыл глаза. Так и есть. Скрипач сидит рядом, лицо у него заплаканное, глаза красные. О, смотри-ка, а ведь рассвело. Утро? Или день?..

— Очнулся наконец, — с облегчением сказал Ри. — Я уж думал, что тебе кранты. Почти десять часов как труп валялся. Ну ты и напугал…

— Получилось? — голос звучал непривычно, хрипло и низко. Говорить было больно, но не так сильно, как он боялся.

— Получилось в лучшем виде, — заверил инженер. — Подстрелили матрицы, погрузились и уехали. Матрицы, конечно, забрали с собой. Слушай, а из чего они сделаны? Настолько реалистично, что я даже испугался. Не особенно приятно видеть свой собственный труп, — он нервно хихикнул.

— Вода, — ответил Ит. — Скрипач, помоги сесть… Это вода, Ри. Ничего больше.

— Представляю, как у них вытянутся морды через пару дней, — заметил Ри. — Кстати, о воде. Скрипач добыл воды, когда они уехали. Пить хочешь?

— Спрашиваешь! Давай скорее, — созидающий подумал, что, может быть, горло будет саднить меньше, если напиться, и оказался совершенно прав. Стоило выпить несколько глотков из поднесенной Ри банки с водой, и боль в горле существенно уменьшилась. Банка была грязная, вода отдавала лиственной прелью, но Ит подумал, что ничего вкуснее в жизни не пил. — Ри, надо двигаться дальше. Матрицы просуществуют трое суток, и поэтому…

— Ты же говорил, двое.

— Удалось сделать на трое, — усмехнулся Ит. — Потом они просто распадутся.

— А ты идти сможешь? — с сомнением спросил Ри.

— Смогу, — поежился созидающий. — Должен. В конце концов, вы поможете.

— Ладно. Тогда отдохни еще немножко, и двинулись, — Ри с участием посмотрел на Ита. — Знаешь, я того… Извиниться хотел.

— За что? — удивился тот.

— Понимаешь, я тебя первое время слизняком считал. Сталкивался с этим типом людей, и терпеть его не могу, — признался инженер. — Снобы и чистоплюи. Которые болтать горазды, а на поступок неспособны. Я, когда тебя впервые встретил, подумал — ну вот, свела нелегкая. Ненавижу таких! Нос до небес, весь из себя культурный, и не ругнись при нем, и все по правилам, и элитарность, и…

— Я понял, — покивал Ит. — У меня такие братья. По-моему, их даже отец из-за этого избегать начал. Они на весь мир смотрят свысока и, как мне кажется, считают свое мнение единственно возможным и самым правильным. Я по сравнению с ними… эх… — он горестно махнул рукой. — Мне и самому это не нравилось. Знаешь, они играли… ну, есть такая игра, когда люди разбирают себе роли и…

— У нас таких игр нет, есть с ролями, но они военные, — вставил Ри.

— Нет, тут другое. У нас эта игра называется «Филигранная интрига», — объяснил созидающий. — У нашей семьи и так статус высокий, а они в игре брали себе самый высший, в приближении к Абсолюту. Однобуквенные имена, изысканное обращение, утонченность, игра слов и все подобное. Когда человек в двадцать четыре года на полном серьезе считает, что подобное делает его выше и лучше…

— А ты? — с интересом спросил инженер.

— А я ушел заниматься фольклором. Сказками. Нет, мне ничего не говорили, но я чувствовал, что и сами братья, и из изысканное общество из «интриги» считают меня… слишком простым. Неподходящим для столь возвышенных особ.

Ри посмотрел на Ит с сочувствием.

— Да уж, — протянул он. — Но ты все равно извини, ладно? Я-то подумал, что ты как раз из этих.

— Я уже теперь не знаю, из каких я, — тяжело вздохнул Ит. — И ни из тех, и ни из этих. Ладно, Ри, пошли. Надо двигаться. Сначала потихоньку, потом разойдусь, наверное. Скрипач, бери банку, и пойдем. Давай, давай, милый. Ничего, я сам встану, со мной уже все нормально.

…Сквозь туман, стоящий на дне лощины, пробивалось робкое осеннее солнце. Три человека шли, стараясь поменьше смотреть под ноги, и молчали. Каждый думал о чем-то своем, но делиться мыслями не хотел — порой лучше смолчать, чем произнести что-то, что не имеет пока четких очертаний, а лишь видится, смутно и зыбко, как этот туман. Лучше молчать, чтобы не спугнуть начинающий рождаться ответ.

Превращение

По тридцать километров в день. Вдвое больше, чем предполагалось изначально. Под проливным дождем. По земле, искалеченной бесконечной чужой войной. Чувствуя, как тают и без того невеликие силы, без еды, без теплой одежды. Может быть, если бы не погода и не изувеченная земля, они проходили бы больше. Но в таких условиях и тридцать километров давались с огромным трудом.

Помня о защите, поставленной искином, они шли, особо не скрываясь — сейчас отследить их можно было только визуально, но, по заверениям того же искина, в радиусе пятидесяти километров не было никого живого.

— Придут они по наши души, придут, — мрачно говорил Ри, когда вечером второго дня они расположились на отдых в сырой, заросшей кустами лощине. — Вопрос только — когда?

— Скорее всего, завтра, — Ит устал настолько, что даже говорить было трудно. Стараясь не подвести остальных, он шел, стараясь не отставать, но создание матриц отняло огромное количество сил, и сейчас ему приходилось даже хуже, чем Скрипачу, у которого снова разболелась нога. Однако вида он не подавал и шел, стараясь не отставать от Ри.

Сырные корки, которые Ит собрал перед тем, как они отправились в путь, давно кончились. Впрочем, о еде они почти не думали, некогда было. К счастью, и Ри, и Ит были приучены жить более чем скромно, и оба оказались неплохо тренированы — Ри признался, что занятия спортом были у них обязательной дисциплиной для всех без исключения, а Ит в ответ рассказал, что у него дома считалось зазорным спать больше пяти часов кряду, а бегать его отец приучил с малолетства. Для Скрипача, привыкшего к нелегкой жизни на свалке, и погода, и отсутствие еды тоже были явно не в новинку, по сути дела, его беспокоила только больная нога, а так — практически все устраивало. Конечно же, они устали, но понимание того, что может произойти, если они не дойдут, придавало новые силы. Что же до Скрипача, то он радовался тому, что находится рядом с людьми, которые ему безумно нравились, и если им надо куда-то — то и ему туда же, никаких проблем.

— Что делать будем, когда придут? — спросил Ри.

— А я им врежу, — коротко ответил Ит.

— Как? — не понял инженер.

— А так же, как на Терране. Сунутся — врежу.

— У тебя сил не хватит.

— Хватит, — угрюмо отозвался Ит. Он только что размотал упирающемуся Скрипачу лодыжку и с горечью отметил, что нога снова распухла, а краснота поползла вверх — это ему особенно не понравилось. Скрипач снова дернулся и что-то жалобно пискнул. — Сиди, дурак. Сиди, говорю, куда?!

— Последний рывок остался, — заметил Ри. — На станции вылечим, только бы дошел.

— Что искин говорит?

Из соображений осторожности с искином теперь связывался только Ри.

— Что сумеет прислать за нами какой-то транспорт. Но только в четко обозначенное время, — инженер, наконец, лег и поежился от холода. — С нашими ему связаться не удалось. То есть он пытался это сделать, но Таенн не ответил.

— Но они живы? — Ит понимал, что говорит сейчас глупость, но точнее сформулировать свой вопрос просто не сумел.

— В нашем понимании — да, живы. И относительно целы, — ответил инженер. — Самое поганое, что корабль с детьми от станции так никто и не увел, оказывается. Он все еще там.

— О, черт… — простонал созидающий. — Стоит нам вернуться, и все пойдет по второму кругу.

— Боюсь, что да, — согласился Ри.

— Если сумеем сделать все так, как сказал искин, то на шантаж у них просто не останется времени, — подумав, заметил Ит. — Они смогли нас шантажировать только потому, что нам некуда было деваться. Но в этот раз все будет иначе — капсула-то откроется. И у нас не будут связаны руки.

— Может быть, и так, — инженер зевнул. — Время покажет. Ит, заматывай ему ногу обратно, и ложитесь.

— Пусть еще немножко так посидит. Эта ткань проклятая ему до крови там все стерла. А ты заметил — он ведь молчит, не ноет, несмотря на то, что с ногой гораздо хуже, чем когда он нас остановил?

— Заметил, конечно. Я же еще тогда сказал, что нога у него как-то уж очень вовремя заболела, — покивал Ри. — Ох, неспроста он за нами увязался, вот что я тебе скажу. И не так он прост, как кажется.

— Ри, я… — Ит осекся. — Я за него боюсь… Сиди, бестолочь ты этакая, куда? Сиди, дай обратно замотаю. Не приставай, сказал, посиди ты хоть минуту спокойно!

— Почему боишься? — не понял инженер.

— Потому что у меня ощущение, что, случись что посерьезнее, он за нас в огонь и в воду полезет, — созидающий, наконец, закончил бинтовать Скрипачу лодыжку, и теперь тот натягивал на ногу истрепанный ботинок. По счастью, ботинок был Скрипачу сильно велик, и нога с повязкой спокойно в нем помещалась.

— За нас — или за тебя? — немного ехидно спросил Ри.

— За нас, — без колебаний ответил Ит. — Видишь, как он к тебе хорошо относится? — спросил он со смехом.

Скрипач подполз к Ри, взял его за руку и принялся гладить пальцы — каждый палец по отдельности. Чужие пальцы его в последнее время очень занимали. В отсутствии других подходящих игрушек Скрипачу приходилось довольствоваться тем, что есть — а пальцев в его распоряжении оказалось аж двадцать штук. Понимая, с кем они имеют дело, владельцы пальцев предпочитали терпеть, не возражая — лучше пусть развлекается таким образом, чем рыщет по окрестностям в поисках чего-нибудь с его точки зрения красивого и привлекает внимание.

— Мне все-таки кажется, что он умнее, чем выглядит, — Ри высвободил руку, улегся поудобнее. — И еще мне кажется, что ту же ситуацию с засадой он предвидел. Может, даже и сознательно. Как-то почувствовал, понял и сумел нас остановить. Если бы мы там оказались, мы бы сейчас не разговаривали.

— Мне кажется ровно то же самое, — согласился Ит. — Но я не думаю, что он сознательно это сделал. Почувствовал опасность, ты верно сказал, и отказался идти дальше. Это не сознательное, это что-то другое.

— А что тогда?

— Понятия не имею. Может быть, услышал что-то. Или те же птицы — мы не обращаем на них внимания, а он смотрит постоянно. Не знаю. Но факт остается фактом — он нас спас. И если мы сумеем дойти до станции, я ему закажу сто тарелок с картошкой и десять серых платьев, потому что то, что на нем сейчас, можно только выбросить.

Ри засмеялся.

— Да, без платья ему никак. Забавный он все-таки. Такое ощущение, что он словно в двух мирах живет одновременно — в нашем и в каком-то еще. Меня удивляет, что ты умудряешься его понимать.

— А ты совсем не понимаешь? — спросил Ит.

— Совсем, — признался инженер.

— Знаешь, а ведь он пытался со мной разговаривать. Когда ты пошел смотреть, а мы остались в камнях, — наконец решился созидающий. — Нес эту свою несусветицу, но интонации, общая структура, ритмика… — он замялся, подыскивая слова. — Может, это просто совпадение, по крайней мере, тогда мне так и показалось, но сейчас я думаю, что это было все-таки осознанно.

— И что он пытался сказать? — Ри приподнялся на локте и посмотрел сначала на Ита, а потом — на успевшего уснуть Скрипача.

— Сейчас я понимаю, что он предупреждал. Негодовал по поводу этой засады и предупреждал, чтобы мы туда случайно не сунулись. По крайней мере, мне так кажется.

— Ты потом считку покажи, ладно? Только не при нем, конечно, — попросил Ри. Ит согласно кивнул. — Морис говорил, что его надо вылечить, а я вот сейчас думаю, что не надо.

— Почему?..

— Безумные, они ведь счастливые. Нам сейчас трудно, а ему хоть бы что, ты заметил?

— Заметил, — покивал Ит. — Даже хорошо. Если бы не болела нога и было, что поесть, стало бы совсем хорошо… Ладно, давай спать. Заболтались мы что-то.

* * *

Делегация прибыла на исходе следующего дня, как и предполагал Ит. На этот раз одной машиной дело не ограничилось — пришла небольшая колонна из шести машин, причем Ри с ходу определили, что в этот раз антигравы прибыли более чем серьезные, боевые, а не простые транспортные.

— Убивать нас приехали, не иначе, — мрачно сказал он. — Причем всем кагалом. Больше ста человек, не считая техники. Хорошо подготовились.

— Правильно, — дернул плечом Ит. — Сразу, конечно, не убьют…

— Ну да, надо же сначала поговорить, — поддакнул Ри. — Без этого никуда.

Из первой машины стали выбираться люди. На этот раз, прежде, чем показалось начальство, вышли солдаты, в той самой броне. Ит с интересом присмотрелся. В его (или не его?) воспоминаниях о Маданге ничего подобного не присутствовало. Видимо, и броня, и нынешнее вооружение появилось уже после того, как планета оказалась заключена во временную капсулу. Выглядели солдаты неприятно, даже отталкивающе. Серо-коричневая броня чем-то походила то ли на хитин насекомого, то ли на экзоскелет членистоногого — гибкие, заходящие друг на друга пластины, соединения которых скрыты внутри, и непонятно, как сделаны; треугольный, закрывающий лицо шлем, сужающийся к подбородку.

— Тараканы, — с отвращением произнес Ри. — Ты видел когда-нибудь тараканов?

— Нет, — покачал головой Ит. — Но уже понимаю, что это что-то отвратительное.

— Не то слово. У нас дома была сказка, в которой тараканы захватили весь мир.

— И что?

— И ничем хорошим это не кончилось. О, смотри-ка, сам появился…

Из машины вылез их давешний знакомый. Солдаты почтительно расступились перед ним, образуя живой коридор, и седой военный неспешно проследовал по нему, направляясь в сторону Ри, Ита и Скрипача. Метрах в десяти от границы он остановился и выжидательно склонил голову к плечу. Ит и Ри подошли поближе. Теперь их и военного разделяло метров пятнадцать, не больше.

— Извольте объясниться, — едко сказал военный. — Наврали вы уже достаточно. Теперь говорите правду.

— Почему мы должны это делать? — вопросом на вопрос ответил Ри. — Мы соблюдали и соблюдаем все поставленные вами условия. Какие к нам претензии?

— Такие, что вы не те, за кого себя выдаете! Хватит врать! Вам удалось убедить нас в своей якобы непричастности к Контролю и даже пройти тесты, но теперь вы не отвертитесь!

— От чего? — спросил Ит с интересом. — От того, что наши якобы тела распались и превратились в лужи? Вы ведь это хотели сказать?

Военный поперхнулся.

— Видимо, он действительно про это, — задумчиво сказал Ри. — Вот только как он собирался объяснить при разбирательстве тот факт, что люди, которые никому ничего не сделали, оказались убитыми?

— Случайно, во время инцидента, который…

— Который вы же сами и спровоцировали, — закончил инженер. — Ит, а ты обратил внимание, что они подбирали оружие у ими же убитых солдат Республик? Ловко, правда? По его замыслу мы должны были погибнуть от рук другого государства. Может быть, благородная Гана вообще послала тот отряд на нашу защиту? Я прав?

— Видимо, да, — согласился Ит.

— Заткнитесь! Оба! Мне плевать, что вы там себе выдумали, но вы сейчас тут ляжете! Потому что ложь, да еще и провокации, я терпеть не намерен!

— Правда? — вкрадчиво спросил Ит. Он шагнул вперед, и на обеих его ладонях расцвели синие огненные шары. Строй солдат в броне дрогнул, тоже подавшись вперед. — Если вы посмеете что-то нам сделать, тут ляжем не только мы, а гораздо больше народу. И объясняться с Официальной Службой и Контролем вам придется значительно дольше. Да и результат станет весьма сомнительным.

Военный оскалился, на лбу у него вздулись синие жилы.

— Сволочь… — прошептал он. — Рауф, гермо!!! Ах ты, вонючая тварь!!! Но ты же по всем тестам был человеком, гадина! Маскироваться научились?!

— А хоть бы и так, — ледяным голосом ответил Ит. — Ну что, начнем? Добавите в свой послужной список еще и рауф? Чтобы Мадангу оставили в капсуляции до скончания веков? Давайте, не стесняйтесь. Только учтите, что секторальная станция сейчас все это фиксирует. И даже если она не выйдет на этом пульсе из капсулы, ее рано или поздно найдут. И обо всех ваших действиях станет известно. Потому что если вы запросто сможете уничтожить нас, со станцией вы не сделаете ничего. И вы об этом знаете.

Военный еще несколько секунд неподвижно смотрел на пылающий синий огонь, затем молча повернулся и направился обратно к машине, по пути слабо махнув рукой своим солдатам. Все еще не веря, Ит молча следил за тем, как люди в броне рассаживались по машинам, и как уезжает прочь колонна. Из оцепенения его вывело легкое похлопывание по плечу. Ит обернулся, огонь в его ладонях погас.

— Ну, ты даешь, — с уважением сказал Ри. Скрипач, стоя рядом, сиял восторженной улыбкой. — Это было сильно. Ты как?

— Я сейчас в обморок упаду, — честно ответил созидающий. — Ри, их уже не видно?

— Нет, уехали… Искин, верни нам защиту, пожалуйста! И сделай по максимуму, хорошо?

Воздух вокруг помутнел, стало заметно теплее.

— Да, теперь можно не прятаться, — сообщил искин, впервые за это время вслух, не мысленно. — Хорошо вы их приложили, ребята. Но радоваться рано, вам еще до моря добраться нужно. Ит, тебе совсем плохо?

— Плохо, — кивнул тот. — Я думал, что сил у меня больше, а, оказывается, вон оно как…

Он сел на землю, затем медленно лег. Да, так лучше. Надо полежать и хотя бы немного отдышаться. Как же эти гермо тут воевали, если детектор отжирает столько ресурсов? Хотя, может, если нормально есть и спать, то все будет не так? Или не будет? Что же там Стовер говорил… что-то он говорил про то, что гермо гибли… из-за чего? Леон сказал, что из-за Стовера. Стовер сказал, что из-за Контролирующих. А еще кто-то сказал…

* * *

— Скрипач, да не дергай ты его! Не дергай, говорю. Оставь в покое! — раздраженный шепот Ри звучал где-то в отдалении. Ит приоткрыл глаза и прислушался. — У нас еще полно времени, пусть поспит.

— Все в порядке, — Ит сел, тряхнул головой. — Я долго лежал? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал по возможности бодро.

— Искин уже объяснил, в каком ты порядке, — сердито ответил Ри. — А нам еще больше тридцати километров топать. Ты вообще идти сможешь?

— Сейчас проверим.

Скрипач тут же оказался рядом и засуетился, помогая Иту встать. Видимо, Ри удерживал его, не давая разбудить, и Скрипачу это сильно не понравилось — на Ри он смотрел злым, мрачным взглядом, но от комментариев пока что воздерживался. Стоило Иту подняться на ноги, как он ощутил страшное головокружение и изо всех сил вцепился в руку Скрипача, чтобы не упасть.

— Понятно, — констатировал Ри. — Ложись. Никуда ты пойдешь.

— Нет-нет-нет, погоди, — созидающий прикрыл глаза, замер. Головокружение постепенно проходило. — Нормально, ничего, просто слишком резко встал, наверное. Ри, идем. У нас времени мало.

— Врешь ты, созидающий, как дышишь, — осуждающе покачал головой инженер. — Но… ладно. Ты прав, надо двигаться.

Сначала идти было очень трудно. То голова начинала кружиться, то ни с того, ни с сего накатывала отвратительная слабость. Но потом стало полегче, тем более, что шли они сейчас по остаткам старой дороги. Пусть разбитой, пусть в трещинах, но все-таки дороги. Это оказалось не в пример проще, чем брести, как раньше, по колено в траве, поминутно спотыкаясь о кочки и проваливаясь в канавы, заполненные водой.

Ит все никак не мог сообразить, сколько прошло времени после той встречи. Сутки? Несколько часов? Лишь когда стало вечереть, он понял, что пролежал недолго. Час, два. Ну, три. Но никак не целый день. Уже хорошо. Если сейчас ничего не случится, они успеют.

Стемнело. Они продолжали идти, но темп, конечно, существенно снизился. Воспользоваться помощью искина они не рискнули — да, конечно, очередной раунд «переговоров» с седым военным они вроде бы выиграли, но рисковать лишний раз совершенно не хотелось.

Ит брел все медленнее, спотыкаясь. Скрипач упорно хромал рядом, ежеминутно с тревогой стараясь заглянуть ему в глаза. Ри приходилось из-за них замедлять шаг, он нервничал.

— Слушай, Ит, давайте остановимся, — наконец предложил он. — Вы сейчас оба свалитесь. А двоих я не дотащу.

— Нет, — ответил Ит. — Пойми, если я сейчас лягу, то потом уже не встану. Сколько еще идти?

— Искин, далеко еще? — спросил Ри.

— Семь километров, — ответил искин. — Ребята, я не хотел вас пугать, но береговая полоса перекрыта. Видимо, они ждут, чтобы Ит вымотался и не мог сопротивляться. Там почти тысяча человек и три морских антиграва. Я догадываюсь, что они задумали, и в этом нет ничего хорошего.

— Мразь проклятая, — прошептал Ри. — Искин, мы можем что-то сделать? Их реально обойти?

— Нет. Мало того, со стороны Республик к границе тоже подходит техника. И совсем не похоже, что они собираются воевать друг с другом. Они ждут вас.

— Но зачем?! Все, что можно было сказать, уже сказано! Какой смысл нас останавливать, ловить, держать взаперти? И так же ясно… — начал Ри, но Ит его перебил:

— Видимо, они посовещались и приняли какое-то новое решение, — тихо сказал он. — Нас не пропустят. Но есть у меня одна мысль… искин!

— Слушаю.

— Скажи, ты по приказу Ри сможешь подвести станцию к берегу?

— Смогу, — голос искина звучал неуверенно.

— А сколько времени тебе для этого потребуется?

— Нисколько. Вернее, столько, сколько скажет пилот.

— Все, не продолжай. Ри, нам все-таки надо туда, на берег, — созидающий с тоской посмотрел на инженера. — Я понимаю, что это звучит, как полный абсурд, но…

— Ит, а тебя там случайно не подменили во время какого-нибудь допроса? — спросил Ри.

— Да вроде бы нет, — отозвался он. — Слушай, вот что у меня в результате получается…

* * *

К ярко освещенной, заполненной людьми и техникой береговой полосе они подошли не спеша, не скрываясь. Первым шел Ит, следом за ним — Ри и Скрипач. На всякий случай Ри крепко держал Скрипача за руку (а ну как решит выкинуть какой-нибудь фортель?), но, похоже, в этом не было необходимости — когда Скрипачу объясняли, что нужно делать и как себя вести, он слушал очень внимательно и один раз, кажется, даже кивнул.

При их приближении шум на берегу стих. Люди замерли, лишь двигатели антигравов продолжали работать, заполняя пространство монотонным низким гулом.

Ит продолжал идти. Метрах двадцати от солдат, выстроившихся в защитную линию, он остановился. Ри и Скрипач остановились тоже.

«Море, — вдруг подумал Ит. — Я ведь слышу море. А вдруг это вообще в последний раз?»

— Освободите дорогу, — негромко сказал он. — Я прошу по-хорошему, слышите? Освободите дорогу!

— А больше вам ничего не надо? — издевательски крикнул кто-то. — Корабль не предоставить для морской прогулки?

— Было бы неплохо, но в этом нет необходимости, — спокойно ответил Ит. — Уходите.

— Вот что, гермо, — этот голос они узнали сразу же. — Кончай этот блеф. Даже с боевым детектором ты сумеешь зацепить человек пятьдесят, но никак не больше. Остальные превратят вас в кашу за несколько секунд. Шутки и игры кончились. Я предлагаю вам сдаться, этим вы спасете свои жизни.

— Не тебе распоряжаться нашими жизнями. И я не гермо. Я человек.

— Конечно, человек, ври больше. Напичканный технологиями рауф, засланный сюда с целью…

— У меня нет ни желания, ни времени продолжать эту беседу, — Ит поднял руку. — Последний раз предупреждаю — уйдите.

— Да что ты сделаешь-то?

— Посмотрим, — ответил Ит. — Давай, Ри.

То, что происходило дальше, заняло считанные секунды, но Иту эти секунды показались вечностью.

Он ударил. Ударил одновременно в тысячу мишеней сразу, вкладывая в удар все, что имел, все силы, всего себя. Он не думал в тот момент, что же будет потом. Существовало только «сейчас», никакого «потом» предусмотрено не было. Никаких визуальных эффектов тоже — атака Ита была направлена на то, чтобы выиграть по времени ровно минуту. На самом деле, можно было бы обойтись меньшим временем, но Ит не хотел рисковать.

Несколько секунд ничего не происходило. А затем люди начали падать на землю, без единого звука или лишнего движения, ровно и плавно — ему удалось опередить всех, ни одного выстрела так и не прозвучало. Да, парализующий заряд, который использовал Ит, был слаб, но этого все равно с лихвой хватило — в тот момент, когда и сам Ит начал оседать на песок, в сотне метров от полосы прибоя возникла из ниоткуда секторальная станция. От нее метнулся к берегу сияющий золотом луч. Ри подхватил ставшего почему-то странно легким Ита на руки и шагнул в свет.

* * *

— …Не ори! Заткнись, урод, не ори, сказал!.. Искин! Что мне делать?! Да не ори, сволочь!!!

Скрипач выл. Он стоял на коленях, вцепившись обеими руками в штанину Ри и выл, гортанно, давясь слезами, выл, не останавливаясь. Из-за крика Ри не слышал ответов искина, и, наконец, не выдержав, он, что было сил оттолкнул Скрипача ногой. Тот кубарем покатился по полу, да так и остался лежать, скорчившись, едва слышно скуля.

— …за твоей спиной! Ри, обернись! Обернись и иди в проход, повторяю, он за твоей спиной!

На Ита лучше было не смотреть. Один раз Ри случайно опустил глаза, и едва не уронил его на пол — от ужаса. Выглядел созидающий чудовищно. От нормального человека, который еще несколько минут назад ходил, говорил, и что-то делал, остался скелет, обтянутый кожей. Но самым страшным было другое. Ит оставался в сознании, он улыбался. Слабо, но вполне различимо.

— Ри, ты меня слушаешь?

— А? Чего? — инженер остановился, крутанулся на месте, оглядываясь.

— Успокойся, пожалуйста, — попросил искин. — Справа вход в медицинский блок. Войди, положи его и вернись за Скрипачом. Тебе придется проводить его сюда, у него сломана нога.

— Растянута, — поправил Ри, укладывая Ита на вырастающий из пола светло-серый постамент. — Всего лишь растянута.

— Сломана. Другая нога, Ри. Та, по которой ты его ударил.

Инженер замер. Прикрыл глаза и на секунду даже перестал дышать. Но лишь на мгновение, не больше.

— Хорошо, — сказал он бесцветным голосом. — Что с Итом, в результате?

— Через сутки, максимум, через двое он будет в порядке, — ответил искин столь же бесстрастно. — Он просто потратил слишком много ресурсов на то, что сделал. Но их вполне можно восстановить. Сходи за Скрипачом, пожалуйста.

Ри с сомнением посмотрел на Ита. Тот приоткрыл глаза и снова улыбнулся. Тело его тонуло в мягком сиянии, исходящем из блока, его словно окутал туман.

— Со мной все нормально, — прошептал он. — Ри, правда! Я не вру. Приведи его, хорошо? Он один, ему больно. Приведи его сюда.

— Тебе надо спать, — сказал искин. — Извини, но я тебя сейчас отключу.

— Нет! — запротестовал Ит. — Искин, подожди! Не надо!.. Давай потом, чуть позже, хорошо? Я его все-таки дождусь. Увидишь, я справлюсь.

— Ладно, — сдался искин. — Полчаса, не больше. Тебе надо сейчас максимально снять нагрузку. Ри, будь так любезен…

Ри кивнул. Он вышел из медицинского блока и направился обратно, в зал управления. Сказать, что ему не хотелось идти — это ничего не сказать. Инженеру было стыдно Невообразимо стыдно. Он чувствовал, что уши у него пылают, а лицо заливает краска. Надо было срочно все как-то исправить, но как?

Скрипач при его приближении скорчился еще сильнее и начал отползать к стене. В его глазах плескался ужас, как у собаки, внезапно и совершенно без причины избитой любимым хозяином. Я ничего не сделал, а ты… за что? Скрипач уперся спиной в стену, Ри вдруг заметил, что он трясется мелкой дрожью. Инженер присел на корточки перед ним и несмело протянул руку, тот дернулся.

— Прости меня, пожалуйста, — попросил Ри. — Прости, я же не нарочно. Я не хотел тебя обидеть. Понимаешь? Я сам испугался, потому и ударил тебя. Прости, слышишь? Клянусь, я никогда больше тебя не обижу…

Он все-таки протянул руку и погладил Скрипача по спутанным мокрым волосам. Тот напрягся, всхлипнул, но Ри, повинуясь наитию, руки не убрал.

— Не бойся, пожалуйста. Сейчас мы тут немножко посидим и пойдем к Иту, ладно? — Ри говорил медленно, старательно подбирая слова и пытаясь говорить ровно и максимально спокойно. Скрипач уставился на него во все глаза. Страх во взгляде мешался с робкой надеждой. Инженер приободрился. — Ит тебя ждет. Давай я помогу тебе дойти к нему?

Ри видел — Скрипач колеблется. С одной стороны, ему хочется к Иту, с другой — он все еще боится его, Ри… и от этого страха надо избавляться, срочно, потому что если не сделать этого сейчас, то не получится уже никогда. Он сел рядом со Скрипачом на пол и осторожно обнял его одной рукой, второй продолжая гладить по голове.

— Не бойся, пожалуйста, — просил Ри. — Прости меня. Прости, слышишь? Ты очень хороший, ты умница и про засаду ты тогда угадал, и сейчас вел себя просто замечательно, а я дурак, все испортил, и очень перед тобой виноват, я тебя больше не обижу, всеми святыми тебе клянусь…

Скрипач плакал. Ри чувствовал, как вздрагивают его плечи.

«Как же я мог так? — думал он с раскаянием. — Он же словно ребенок, если вдуматься. Сейчас я могу хоть чем себя оправдывать, а все равно оправдания мне нет. Он испугался, а я…»

Ри осторожно отстранил Скрипача и принялся ладонью вытирать ему слезы. Прежнего страха у того в глазах больше не было, но он все еще смотрел на Ри с робким недоверием.

— Пилот, время, — напомнил искин. — Поторопись.

— Пойдем, пожалуйста, — попросил Ри. — Давай помогу тебе встать, и пойдем к Иту.

— Скрипач, надо идти, — вдруг сказал искин. Ри опешил — до этого система не обращала на безумца никакого внимания. Ри помнил, как искин назвал того «гостем», но после этого он Скрипача игнорировал практически полностью и никогда не обращался к нему напрямую. — Иди с Ри, он проводит тебя к Иту. И нам надо полечить твою ногу. Иди, Ри тебя проводит.

Скрипач заозирался, силясь понять, кто к нему обращается, а потом с недоумением посмотрел на Ри.

— Пойдем, — повторил тот в который раз. — Это с тобой машина говорит. Голос есть, а человека нет. Пойдем, Ит тебя ждет.

До медблока Скрипача пришлось тащить едва ли не на руках — он мог кое-как опираться на вывихнутую ногу, но не более того. Ри помог ему сесть на второй постамент, выросший рядом с первым, на котором лежал Ит. Тот повернул голову и улыбнулся Скрипачу. Тот радостно заулыбался в ответ.

— Не сердись на Ри. Он хороший, — голос Ита звучал слабо, но твердо. — Видишь, все в порядке. Мы живы, целы. Скоро заберем Леона, Мориса и Таенна, и все вместе отправимся дальше, где нет злых людей, зато есть звезды. И никто никого не будет обижать.

— Ты… слышал?

Ит кивнул. Ри видел, что созидающий устал, что он держится из последних сил, но его удивило и поразило другое. За эти дни в Ите появились такая твердость и сила воли, каких Ри и предполагать не мог. Если до этого у инженера никак не получалось считать Ита равным себе, то сейчас он понимал — они равны.

— Ты все правильно сказал и сделал. Он не будет тебя бояться, ему просто надо поспать и успокоиться. Вот увидишь, он не держит на тебя зла и потом не вспомнит обиды, — Ит говорил все тише.

— Почему ты так думаешь? — спросил Ри.

— Я знаю. Ты все равно не поймешь, тебе придется поверить мне просто так, — последние слова инженер едва сумел разобрать.

Скрипач повернулся к Ри и посмотрел на него, чуть склонив голову к плечу. Посмотрел уже действительно без страха, но и без особого интереса — то ли устал, то ли искин начал исподволь с ним что-то делать. Ри снова потрепал Скрипача по волосам, тот улыбнулся.

— Ри, там вызывают… эти, — напомнил искин. — Полчаса прошло, надо бы с ними поговорить.

— Сколько до момента, когда капсула откроется?

— Двенадцать часов, — ответил искин. — Иди, я справлюсь тут сам.

— Хорошо, — Ри улыбнулся Скрипачу и вышел из медицинского блока. — Искин, я хотел у тебя спросить… Ты раньше не говорил со Скрипачом, а сегодня вдруг заговорил. Почему?

— Пока вас не было, я анализировал, — ответил тот. — И пришел к определенному выводу в отношении Скрипача.

— Что за вывод?

— Скрипач — это Ит, — серьезно сказал искин.

— Как?.. — опешил Ри.

— Это один человек. Не два.

— Что за чушь?

— Это один человек, — упрямо повторил искин.

— Ерунда какая-то, уж прости пожалуйста, — Ри остановился в центре зала управления, и глянул в потолок. — Как у Сэфес, что ли? Как они говорили? Я-мы-я?

— Нет, не как у Сэфес, — терпеливо пояснила машина. — Сэфес — это одно существо. Которое рождается в двух разных проекциях. Поэтому я-мы-я — всегда двое. А Ит и Скрипач — это просто один человек.

— В двух лицах, что ли? — недоуменно переспросил инженер. — Интересно, а Ит про это знает?

— Нет, он про это не знает, — терпения искину было не занимать. — Может быть, чувствует. Или догадывается. Но я, зная о том, что это один человек, смог заговорить со Скрипачом. И он на меня отреагировал. Воспринял. А раньше даже не осознавал мое присутствие.

* * *

— …так вот на эти правила я плевать хотел, понятно? У вас три часа. После этого я ударю. Ударю по всему, до чего смогу дотянуться. Я не Бард, и на всю их идиотскую этику мне… — Ри добавил несколько слов, которые в прилично обществе произносить не принято, на всеобщем языке они прозвучали странно, но ему сейчас было не до тонкостей. — Если вы не понимаете, когда с вами разговаривают нормально, я буду разговаривать с вами так, чтобы было доступно. Желаете шантажа? Великолепно, получайте шантаж! Вашими усилиями я за последний месяц отлично потренировался в этом способе ведения переговоров. И не вздумайте у меня перед носом размахивать детьми, беременными женщинами, или несчастными собаками!.. Этот номер со мной не пройдет. По мне, так этим детям лучше погибнуть, чем стать впоследствии пушечным мясом и положить свою жизнь на эту вашу гребаную войну!!!

Разговор с искином, который состоялся за час до того, как Ри начал то, что он сам назвал переговорами, закончился ничем — искин наотрез отказался выполнять требования пилота и в кого-либо стрелять. Ри сейчас действовал исключительно на свой страх и риск. Проклиная про себя Контроль в целом, Сэфес, Бардов, Таенна, Леона, Мориса, интеллектронные системы, искина, Мадангу, Гану и Республики, он вышел на связь с военными и выдвинул свои требования — или через три часа Таенн, Леон и Морис будут на секторальной станции, или он устроит тут такое, что от Ганы останутся одни воспоминания и архивные сведения, да и те, если уцелеют, будут где-нибудь в Республиках, если от Республик после его атаки хоть что-то останется.

Ри душила злость, он был в бешенстве. Все, буквально все сейчас было против него — даже искин со своими занудными принципами и правилами. Инженер понимал, что сейчас он, несмотря на то, что они все-таки дошли до станции, остался один на один с обстоятельствами. Единственным вариантом оставался блеф, и Ри решил блефовать. Отчаяние и безвыходность не сломили его, отнюдь. Сейчас инженер был зол, до предела собран и горел желанием действовать.

Через полчаса бесцветный, явно принадлежащий какому-то автомату голос сообщил, что указанные личности будут доставлены на станцию. Ри уточнил, через сколько. Голос ответил, что в течение двух часов.

— Так-то лучше, — уже спокойнее сказал Ри. — Надеюсь, они в целости и сохранности. Скажем, это в ваших интересах.

Ответом ему было молчание. Ри подождал еще немного, затем прервал связь.

— Искин, — позвал он. — Налей выпить чего-нибудь.

— Пилот, а ты не хочешь сначала поесть, переодеться и вымыться? — спросил искин.

— Да пошел ты… нет, не хочу. Пусть увидят, до чего доводят их принципы, — усмехнулся Ри. — Налей немедленно, я сказал!

— Пива?

— В задницу себе это пиво засунь! Что пили Леон и Морис? Вот это и налей.

— Пилот, там пятьдесят градусов. Ты долго не ел, тебе плохо станет.

— Искин, — Ри встал, недобро прищурился и упер руки в бока. — Я у тебя, кажется, не спрашивал совета. И не нарывался на лекцию. Я тебе велел сделать — что?..

— Налить, — хмуро ответил искин.

Рядом с Ри возник столик с одной-единственной рюмкой, наполненной светло-зеленой жидкостью.

— Ты издеваешься? — ласково спросил он.

Рядом с рюмкой появилась высокая граненая бутылка.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заключил Ри. Он сел в кресло, взял рюмку и, залпом выпил. — Фух… другое дело.

— Пилот, — грустно сказал искин. — Я очень много раз видел, как люди губят себе здоровье, накачиваясь этой дрянью. И поэтому…

— Нет, ты все-таки издеваешься, — подытожил инженер. — Нас едва не убили, мы черт-те сколько шли без еды по холоду, Ит чуть не погиб, и сейчас… сейчас ты мне пытаешься запретить выпить, потому что якобы печешься о моем здоровье?! Если бы у тебя, железяка, была плевательница, я бы попросил тебя ее заткнуть. Но поскольку плевательницы у тебя нет, я тебя попрошу просто больше не касаться этой темы. Я буду пить что хочу, когда хочу и сколько хочу. Уяснил?

— Уяснил, — ответил искин. — Люди неисправимы. Но ты все-таки не увлекайся, тебе еще станцию выводить отсюда, помнишь?

— Я не собирался увлекаться, — миролюбиво отозвался Ри. — Я просто хотел, чтобы ты понял простую вещь — мне не нужна нянька или лектор. Лучше бы ты в более серьезных вопросах помогал, чем по пустякам спорить. Как там Ит со Скрипачом?

— Скрипач в порядке, боль я снял, вывих уже зарастил, а на перелом уйдет дня три, но ходить он сможет уже завтра.

— Ит?

— Тут немного сложнее, — искин замялся.

— В смысле — сложнее? — встревожился Ри.

— Понимаешь, он сделал что-то, что я не могу проанализировать. Детектор, который дал ему Леон, на подобные вещи просто не способен. Рауф с таким детектором в таких же условиях смог бы обездвижить пятьдесят, ну сто человек, но никак не тысячу. И не надолго, уж точно не на минуту.

— А что произошло бы с самим рауф? — холодея, спросил Ри.

— Он бы умер, — ответил искин. — Потому что такая атака полностью истощила бы ресурс тела.

— Ты хочешь сказать, что он умрет, что ли?!

— Да не хочу я это сказать, что ты выдумываешь, пилот! Ему действительно пока что нехорошо, но умирать он не собирается. Дело в другом… — искин замялся. — То, что он сделал… это его изменило.

— Снова-здорово. Рассказывай.

— Изменился и продолжает меняться ряд показателей, которые для него у меня были выведены, как стандартные.

— Конкретнее!

— Очень много. Например, раньше он весил больше шестидесяти килограмм, почти семьдесят, а теперь, когда он вернется в норму, эта норма — максимум пятьдесят пять. Изменился состав крови. Реакции ускорились в полтора раза, и такими останутся. Есть еще и внешние изменения, которые я не в состоянии объяснить вообще ничем… Ри, я потом дам подробный отчет, сейчас еще рано говорить.

— Но жить он будет?

— Несомненно. Говорю же, он не собирается умирать. Но я в растерянности.

Ри помолчал, налил еще одну рюмку зеленой жидкости и принялся задумчиво рассматривать ее на свет.

— Слушай, искин, чисто теоретически… скажи, как тебе кажется, если бы на его месте оказался я или Скрипач, такие изменения были бы возможны и для нас тоже? — спросил он наконец.

Искин молчал.

— Ты не можешь ответить?

— Не могу. Вернее, могу только предположить, что эти изменения возможны для Скрипача, а для тебя возможно что-то другое. То, что сделал Ит, привело в действие некий механизм, о котором не предполагал ни он сам, ни я, никто. Возможно, что-то подобное скрыто и в тебе тоже, но… пилот, на твоем месте я бы не стал рисковать.

— А ведь ты боишься, железяка, — задумчиво проговорил инженер. — Удивительно, но ты боишься. Чего боятся интеллектронные системы? Чего ты вообще можешь бояться?

— Неизвестности, — ответил искин. — Того, что я не могу объяснить. Задачу, решения которой я не найду.

— Ясно, — Ри встал, поставил полную рюмку обратно на столик. — Пойду, посмотрю, как они там.

В медицинском блоке было гораздо теплее, чем в зале управления, свет искин приглушил, и инженеру тут же захотелось спать. Он зевнул, потер глаза. Какой там спать, не до того. Ри подошел к Скрипачу. Тот спал, по детски положив ладони под щеку. Сломанная нога оказалась стянута тонкой эластичной тканью, но когда Ри провел по ней рукой, ткань тут же затвердела под его пальцами. Ага, понятно. Значит, ткань реагирует на движение, но в состоянии покоя становиться мягкой. Забавно.

Ри подошел к Иту и внимательно всмотрелся в его лицо. Да, созидающий и впрямь выглядел значительно худее, чем раньше, черты лица заострились, стали резче. В черных волосах Ри разглядел несколько белых нитей. Седина?..

— Это еще ничего, — вполголоса сказал искин. — Посмотри сюда, пилот.

Туман, в который было погружено тело Ита, растаял в районе груди, и Ри увидел, что на ней появился тонкий белый шрам, идущий чуть ли не от шеи, и спускающийся до солнечного сплетения.

— Я пытался убрать это, но шрам возникает снова. Он не один. Есть еще несколько. Шрамы очень старые, — пояснил искин. — Они старше, чем биологический возраст тела, на котором появились. Если судить по состоянию келоидной ткани, им больше ста пятидесяти лет. А ему — сорок. Но и это еще не все.

Ри потрясенно молчал. Страха он не испытывал, но в душе поселилась какая-то невнятная тревога.

— Пилот, приоткрой ему глаз и посмотри, — посоветовал искин.

— Какой глаз? Правый, левый?

— Любой.

Ри осторожно раздвинул Иту веки на правом глазу, секунду смотрел, потом убрал руку.

— Так что же это получается? Он что, все-таки гермо?..

— В том-то и дело, что нет, — мрачно заверил искин. — Он человек. Не смотря на все это, он — человек.

— У людей не бывает вертикальных зрачков, — возразил Ри. — К тому же детектор…

— А что детектор? Существовали модификации для людей, спроси потом Леона, он расскажет. Пилот, повторяю, я в растерянности. Надеюсь, что когда вернутся Бард и Сэфес, они сумеют хотя бы частично разобраться в происходящем.

Ри покивал.

— Плохо то, что Ит нам нужен, — с досадой сказал он. — Потому что он один способен обеспечить хоть какую-то защиту. И работать мы с ним можем качественно только в тандеме. Если с ним что-то случится, то мы, скорее всего, вообще никуда не дойдем.

— Я бы не был столь категоричен. Дойдете, конечно. Но содействие такого… существа временами действительно полезно. Хотя сейчас от него не было бы никакого толку, ведь станцию ведешь ты.

— Да, действительно, — согласился Ри. — Станцию веду я. И переговоры тоже веду я… Ладно. Искин, дай-ка мне чистую одежду и поесть что-нибудь сделай. Оставим вопросы на потом, сейчас и других дел слишком много.

* * *

Бард и Сэфес прибыли на станцию, когда указанное Ри время уже подходило к концу, и инженер начал нервничать. Корабль остановился метрах в ста, Ри поспешно открыл проход, и через секунду Таенн, Леон и Морис уже стояли рядом с ним в зале управления. Несколько мгновений они неподвижно смотрели друг на друга, а затем Таенн бросился к Ри и, схватив инженера за обе руки, с восторгом и явным облегчением захохотал.

— Молодец… черт, какой же ты молодец, парень!.. — заговорил он. — Я до последней минуты в тебе не сомневался! Эти вон не верили, а ты…

— Это не я, — слабо отбивался Ри. — Мы все вместе… Таенн, ради всего святого, да отпусти ты меня!

Морис подошел к Ри и хлопнул его по плечу. Улыбнулся. Покачал головой.

— Силен, бродяга. Я на самом деле не верил, что обойдется. Вернее, хотел верить, но боялся сглазить.

— Такие вот мы суеверные Сэфес, — добавил Леон. — Ри, а где Ит и Скрипач?

— Оба в медицинском блоке.

— Что случилось? — напрягся Леон.

— Мы потом подробно расскажем. Если кратко — у Скрипача сломана нога, а Ит… спросите искина, у него есть отчет. Надеюсь, — добавил Ри и коротко глянул в потолок.

— Отчет будет позже, — отрапортовал искин. — Привет, ребята! Как же я рад вас видеть!

— И тебе привет, железяка ржавая, — отозвался Таенн. — Хороший пилот тебе достался, правда? Ри, что ты им пообещал в обмен на наши шкуры?

— Он им пообещал размолотить в пыль половину планеты, — пробурчал искин. — И был настолько убедителен, что ему поверили. Я ему и сам едва не поверил. Особенно после того, что учудил Ит.

— Да что случилось-то? — теряя терпение, спросил Леон.

Ри принялся рассказывать, стараясь не упустить подробности, которые казались ему важными. Бард и Сэфес внимательно слушали, не перебивая и не вмешиваясь, искин тоже молчал.

— Сейчас мне кажется, что можно было сделать иначе — просто остаться на месте и дождаться нужного момента, — неуверенно закончил инженер. — Но в то же время…

— Да нет, если бы вы ждали, ничего бы не вышло, — отозвался Леон. — Нам, конечно, про ваши перемещения не рассказывали, но понервничать вы их заставили знатно. Особенно в последние дни.

— А что с вами делали? — спросил Ри.

— Да ничего, на самом деле, — отмахнулся Таенн. — Требовали, чтобы мы сняли капсуляцию. Мы сумели доказать, что это физически невозможно с нашими силами. Тогда они стали требовать, чтобы мы связались с теми, кто может это сделать. Мы сумели доказать, что вне секторальной станции и при закрытой капсуле такая связь невозможна. В общем, это был очень долгий и нудный словесный поединок. Не вмешайся ты, Ри, они бы нас тут и год продержали, задавая вопросы. Хорошо, что хоть не тронули… Зато вам досталось.

— Досталось преимущественно Иту, — печально сказал инженер. — То, что мы вообще дошли, его заслуга. И матрицы, с помощью которых он им морочил головы трое суток, и то, что он сделал на берегу — это все сыграло нам на руку, и я не представляю себе, что бы было, если бы не он. Мы бы не выбрались.

— Расскажи подробнее про его схему и про берег, — попросил Леон.

— В общем, схему он предложил следующую. Сначала он бьет парализующим щитом по всем, до кого сумеет достать, а потом я подаю команду искину, одновременно активируя ключи, и мы уходим на станцию.

— Без его удара обойтись было нельзя? — спросил Таенн.

— Нельзя, он объяснил, почему. Нас ждали, и, даже появись станция в нужный момент и в нужном месте, мы не успели бы активировать ключ, нас бы расстреляли раньше, — объяснил Ри. — Искин эту выкладку подтвердил.

— Наш созидающий внезапно научился считать, — задумчиво заметил Таенн. — Дальше?

— А дальше мы вышли на берег, Ит немножко заговорил им зубы, пока я готовился активировать ключ, потом он ударил, и… и все.

— Ударил одновременно по тысяче человек и достал всех? — со странным выражением на лице спросил Леон.

— Ну да, — Ри все еще не понимал.

— И остался после этого жив?

— Да.

— Феноменально, — все с тем же выражением медленно сказал Сэфес. — Ри, просто для справки. Никакой детектор не способен ни на что подобное. Детектор тут вообще ни при чем.

— Так что же это было? — недоуменно спросил Ри.

— Видимо, это был он сам. Ладно, когда очнется, будем выяснять, что это все значит, — хмуро заключил Морис. — Но мне это все нравится чем дальше, чем меньше.

— Простите, что прерываю, — вмешался искин, — но капсула скоро откроется. Давайте поговорим позже. Нам с Ри нужно работать.

Инженер, которого разговор уже давно тяготил, мысленно сказал искину «спасибо». Сэфес и Таенн отправились в медицинский блок, а Ри сел в кресло и попробовал сделать предварительный расчет выхода. Сейчас ему предстояло вывести секторальную станцию в пространство, пораженное атакой, и он поспешно прикидывал, что предстоит делать дальше — в пространстве, для которого нормальные расчеты недействительны.

— Курорт, мать твою, — бормотал Ри, прогоняя вероятность слой за слоем. — Отдохнули, блин. Кому бы рассказать…

Расслабляться было некогда.

Все действительно только начиналось.

Стовер Великолепный Формула дьявола

Интуиция и вдохновение. Он долго думал, что же ведет его и почему вдруг решения стали приходить с такой невероятной скоростью, решения мало, что правильные, гениальные! Два столпа — интуиция и вдохновение. И еще удача, наверное. Потому что куда же без удачи.

Группа получилась отличная, Стовер с каждым днем убеждался в этом все больше и больше. Палач так и вообще оказался выше всяческих похвал — мгновенно установил контакт со всеми, младшим позволил называть себя дядей Мишей, для старших, вернее, для расчетной группы, назвался Михаилом, и с фантастической легкостью за трое суток подобрал «ключи» к каждому члену команды. Стовер понимал, что палач работает в обязательных для себя рамках, что команду (и предполагаемые реакции этой команды), он обязан знать на высшем уровне, но его приятно удивило то, что Михаил сумел не просто подобрать «ключи», но и понравится и всей команде вместе, и каждому ее члену в отдельности. Клайд и Хьюман (ставший для палача вскорости просто Ричи) смеялись вместе с ним над всякими веселыми историями из жизни, причем историями не всегда приличными, а с изрядной дозой крамолы. Агор и Аран начали посматривать на палача уважительно после трехчасовой беседы о религии, и даже Грегори, всегда внешне невозмутимый, поглядывал на Михаила чуть ли не ласково — после задушевном разговоре о настоящем героизме «маленьких людей».

Стовер заметил, что, беседуя с каждым членом команды, палач едва уловимо меняется. Для Агора и Арана он немножко вырос, кожа потемнела, на узком лице четко обозначились строгие носогубные сладки. Для Клайда и Ричи палач помолодел лет на пять, лицо округлилось, а волосы сделались светлыми, больше похожими на волосы Клайда, чем на его собственные. Разговаривая с Грегори, он сутулился, глаза стали невыразительными и темными, гораздо более темными, чем помнил Стовер. Ночью, когда все уже спали, Стовер разбудил палача, и тот охотно подтвердил его предположения.

— Конечно, все правильно. Это программа «зеркало».

— То есть внешность действительно меняется?

— А для чего нужно зеркало, по-вашему? Я показываю человеку то отражение, которое удовлетворяет его больше всего. Лучшие черты, так сказать. То есть в его понимании — лучшие. Разговаривая со мной, человек разговаривает с собой, а какие от себя, родного, могут быть тайны?

— Но они же знают, кто вы такой на самом деле, — возразил Стовер.

— Конечно, знают, — покивал палач. — Но сейчас им чего бояться? Они же ничего плохого не делали. Микаэль, поймите правильно — контакт и хорошая атмосфера в команде нужны в любом случае. Вы авторитарны, я либерален. Думаю, мы отлично сработаемся, потому что хорошо дополняем друг друга.

Ремарка про дополнения Стоверу совершенно не понравилась — еще не хватало, чтобы палач попробовал перехватить на себя управление. Но, как оказалось, Михаил предусмотрел и это.

— Я не претендую на власть, — напрямую сказал он, предупреждая следующий вопрос. — Но команду я знать обязан. И она обязана мне доверять. Иначе никакого сотрудничества у нас не выйдет. Представьте себе, что все на этом катере идут с вами из-за страха передо мной или перед вами, и работают из-под палки, сами того не желая? Представили? Вот для этого я и есть. Я и кнут, и пряник одновременно.

«И теперь мне придется молиться, чтобы ты пряником и остался, — закончил про себя Стовер. — Лучше бы я взял бабу, черт побери».

— Она еще хуже, — засмеялся палач. — Микаэль, ну я вас прошу…

— Еще и телепат, — заключил Стовер. — Браво, дядя Миша.

— Микаэль, вы не обижайтесь, но вы слишком долго просидели со своей программой «Террана», — уже серьезно сказал палач. — То же «зеркало» используют все мои коллеги уже лет пятнадцать. Вы просто не в курсе.

— Интересно, о чем еще я не в курсе, — проворчал Стовер.

— Хотя бы о том, что сразу же после того, как меня наняли вы, со мной связался Теуш. Вам сообщить размер суммы, которую мне заплатили? Учтите, деньги я взял.

— Замечательно. Рад за вас.

— Спасибо. Так что я тут представляю не только ваши интересы, Микаэль, но и интересы Теуша и Антиконтроля, как организации, тоже. Однако, — палач сделал паузу и улыбнулся, — есть еще один человек, интересы которого превыше всего.

— И кто же это? — поинтересовался Стовер.

— Я сам. Но вы не волнуйтесь, я не нарушу работу команды и не потесню вас ни в коей мере. Тем более, что все интересующее я уже узнал. Не тревожьтесь. Спокойной ночи, Микаэль.

* * *

Проходить Индиго-сиур на катере Сэфес оказалось одно удовольствие. Агор и Аран, которых Стоверу после пары неудачных попыток удалось ввести в систему, были результатом более чем довольны — расчеты стали занимать втрое меньше времени, чем раньше. Пространственные коридоры решили пока что не использовать, шли по опорным точкам. Тут Стоверу пришлось поневоле сказать «спасибо» памяти и способностям погибшего «кота», без них так лихо ходить не получилось бы.

Проходя через миры, уже посещенные пятеркой, они собрали дополнительную информацию, и команда пришла в восторг — размер предполагаемой добычи превышал пределы разумного. Секторальная станция! Если все получится, то после этого дела можно будет вообще не работать никогда в жизни и, мало того, покрыть свое имя почетом и уважением на три поколения вперед. Станция — это вам не катер. Это куда серьезнее.

Однако на следующей точке вышла заминка.

— Далат. Не пойдем мы туда, — угрюмо заявил Аран, закончив вычисления. — Сильный конклав, а нам не нужны неприятности.

— Нельзя туда идти, — поддержал брата Агор. — Слишком опасно.

— На этом катере нам ничего не опасно, — возразил Стовер.

— Опасно, Микаэль, опасно. У Далата очень сильные друзья. Если в Далате то же, что и везде, то там уже есть Аарн. А что вы Аарн скажете? Что идете за станцией, чтобы катер им вернуть?

Они не шутили. Микаэль это знал. То есть, может быть, и шутили, но как-то очень на свой манер. Они не улыбались и сейчас, смотрели на Стовера неподвижными темными глазами.

— Если мы не пойдем в Далат, то куда же мы пойдем? — спросил Стовер. — У вас есть конкретные предложения или вы просто констатируете факт?

— Мы пойдем туда, куда они ушли из Далата, — снисходительно ответил Аран. — Но чтобы понять, куда ушли они, нам нужна дополнительная информация.

— И где ее взять?

— Пусть в Далат сходят Ричи и Клайд, — предложил Агор. Предложил буднично, словно побывать в Далате было то же самое, что выйти из дома на улицу и вернуться обратно. — Мы уведем катер к одному из миров, на котором работает Транспортная Сеть. В Далате она работает. Не на всех планетах, но работает. Они сходят через Сеть и узнают, куда ушла станция.

— Как они это узнают?..

— Клайд ксенолог, вот пусть и поработает, — с удовольствием сказал Агор.

— Но ксенолог-то тут при чем?!

— Ну, не палача же туда посылать, — заметил Аран.

— Сам пойду, — угрюмо ответил Стовер. — с Грегори. От нас явно будет больше толку.

— Нет, не будет, — возразил Агор. — В Далате сейчас Аарн. Они — чужие. И вообще, весь конклав давно поражен чужой заразой. Возьмите Клайда, он пригодится.

Микаэль кивнул. Близнецы, пусть и были странные, все-таки почти всегда говорили правильные вещи. Не ошиблись они и в этот раз.

* * *

На одной из планет Далата Стовер провел в результате трое суток. Результат пребывания там оказался совершенно неожиданным.

Да, станция была там. И Аарн были там. Мало того, что были, они с помощью двархов сумели купировать атаку чужого корабля. Про это сейчас говорила вся планета. А вот дальше начиналось что-то совершенно странное, о чем Клайду (пригодился ксенолог, правы были братья!) под большим секретом поведал один из эмпатов, которого Клайд сумел разговорить. То есть для начала ксенолог просто завязал разговор, а потом с легкостью ввел эмпата в транс и начал выворачивать его сознание наизнанку.

Да, станция была. Но корабль, который отогнали двархи, внезапно вернулся и напал на нее снова. Аарн к тому моменту уже не было, Белая Стерва увела флот. Станция ушла в неизвестном направлении. Чужой корабль — тоже.

— Они ушли в черную зону, — добавил эмпат. — У нас ходят слухи, что их уже и в живых-то нет. Вроде бы Белая Стерва отрядила на поиски корабль, но разве ж они кому докладывают?

— А где это произошло? — осторожно спросил Стовер.

— Да уж не у нас, — усмехнулся эмпат. — Мы — окраина, а станция, конечно, у столицы вышла.

— Значит, корабль напал, внезапно появившись из ниоткуда, и ни пилот станции, ни искин не сумели вовремя отреагировать? — напрямую спросил Стовер. Клайд к этому моменту уже настолько хорошо «обработал» эмпата, что прямых вопросов можно было не стесняться.

— Ага, — безмятежно ответил тот. — Они там друг напротив друг друга минуты три висели. А потом ушли.

— И никто ничего не попытался сделать?

— А как? Там такая силища, что руку протяни — сгоришь. Мы, грешным делом, подумали, что столице того… кранты. Восемь планет потеряли, ни одного живого человека не осталось — и к каждой такой вот корабль просто на полчасика подходил и ничего вроде бы не делал.

Клайд и Стовер переглянулись. Эта информация оказалась совсем новой, и, несмотря на проблемы с организацией, передать ее Антиконтролю было необходимо. Потерявший восемь планет Далат, причем потерявший физически, а не через, например, повторное зонирование — это уже серьезно. Это даже не инферно, которое, при желании, можно хотя бы попробовать остановить. Что-то совсем из ряда вон выходящее.

— Давайте точные координаты местонахождения станции и идите себе, топитесь на здоровье, — ласково сказал Клайд.

— Не надо, пусть живет, — возразил Стовер. — Зачем?

— Ну, как хотите, — пожал плечами ксенолог. — Тогда идите и нажритесь сладкого. Или соленого. Чего больше нравится.

* * *

Через сутки на катере Стовер снова разговаривал с Агором и Араном. Математики тщательнейшим образом проанализировали то, что удалось узнать Стоверу и Клайду, и потом почти десять часов занимались расчетами. Приунывший было Стовер ободрился, когда они позвали его на корму, где оборудовали себе некое подобие каюты, и приготовился слушать.

— Итак, — степенно начал Аран, — получается очень интересная схема. Станция действительно ушла на территорию черной зоны. Вот только увел ее туда не пилот, а, судя по тому, где она финишировала, ее вел тот гермо, Ит.

Стовер удивленно поднял брови.

— Они у рауф? В одном из миров рауф? — недоверчиво спросил он.

— Если бы, — Агор щелкнул пальцами, и в воздухе перед ним повисла прозрачная коробка, плоская, квадратная, в которой лежали разноцветные стеклянные шарики. — Давайте разберем эту задачу на примере.

Стовер сжал зубы и мысленно застонал. Ну только не это!.. Сейчас математики начнут доказывать, что они умные, а все остальные — дураки.

«Ладно, — зло подумал он. — Потом отыграюсь. Было уже, проходили».

— Микаэль, не переживайте, — попросил Аран. — Мы же не можем тащить вас в белый свет, не объяснив, куда и по какой причине мы направляемся?

— Хорошо, — сдался Стовер. — Только давайте не затягивать. У нас времени мало.

— Времени у нас предостаточно, — возразил Аран. Взял коробку и протянул ее Стоверу. — Микаэль, окажите нам любезность. Ударьте, пожалуйста, по коробке снизу. Только не сильно, — предостерегающе добавил он.

Стовер ладонью хлопнул коробку по прозрачному донышку и посмотрел, как стеклянные шарики, сталкиваясь боками, катаются взад-вперед и замирают.

— Скажите мне пожалуйста, Микаэль, как вы считаете, движение шариков было хаотичным или нет?

— Хаотичным, — наобум сказал Стовер, и не угадал.

— А вот и нет. Шарики подчинятся многим законам — и тяготению, и тому, что находятся на плоскости, и силе, и направлению вашего удара, — принялся пояснять Аран. — В движении каждого из них есть логика. Заметьте, я не случайно взял замкнутую коробку, а не просто плоскость. Вы знаете, что Контроль придерживается математической модели, в которой отсутствуют отрицательные значения?

— Читал, — коротко ответил Стовер.

— Ну так вот. Станция — это как раз и есть такой шарик. Пользуясь имеющейся информацией, мы сумели понять, что сыграло роль удара, и какова была его сила и направление. Остальное было проще…

— Спасибо за лекцию, — Стовер предупреждающе поднял руку. — Я понял. А теперь можно конкретнее — где они?

— Где — это оказалось довольно просто, потому что роль детонатора в этом ударе сыграл гермо. Открытым остается другой вопрос — когда? — Аран нахмурился.

— Прекратите говорить загадками, — рявкнул Стовер. — Куда мы идем, в результате?

— На Мадангу, — Агор движением руки убрал коробку, которая тут же растаяла. — Мы идем на Мадангу, Микаэль. Несколько неожиданный поворот событий, вы не находите?

Стовер опешил. Впервые за последние дни он по-настоящему растерялся.

— Подождите… Но ведь планета закапсулирована, как они могли туда попасть?!

— Вот это и остается тем самым нерешенным вопросом, — Аран откинулся в кресле и скрестил руки на груди. С достоинством и даже немножечко высокомерно посмотрел на Стовера. — Мы предлагаем следующее. За два «шага», которые мы уже просчитали, вы перемещаете катер в район пространства, ранее принадлежавший системе Маданги. Дальше… будем пробовать разобраться на месте.

— Вы просчитали эти ваши «шаги» через черную зону? — с недоверием спросил Стовер.

— Рассчитали, — подтвердил Агор. Его брат кивнул. — Не радуйтесь, дальше будет сложнее. Сейчас мы считали, основываясь не на координатах в районе зоны, а на то, как шла секторальная станция.

— Весело, — пробормотал Стовер. — Спасибо, Агор. Спасибо, Аран. Нет, на самом деле спасибо. Очень надеюсь, что вы не ошиблись.

— Мы не ошиблись, — уверенно сказал Аран. Агор кивнул. — Возник еще один вопрос. Микаэль, скажите, а что вы собираетесь делать, когда найдете станцию?

— Атаковать, разумеется, — удивился Стовер.

— Да? — с сомнением спросил Агор. — И каким, интересно, образом?

— С помощью катера, — подтвердил Стовер. Почему они спрашивают настолько очевидные вещи? Странно.

— Ммм… ну, ладно, — не совсем уверено проговорил Аран. — В общем, с координатами все понятно. Вы делаете свое дело, а мы делаем свое. Надеюсь, наше сотрудничество и дальше будет плодотворным.

— Вот и хорошо, — Стовер ободряюще улыбнулся математикам и вышел из их крохотного закутка. — Грегори! Михаил! Можно вас на минуту? Нужно поговорить.

* * *

До зоны, в которой ранее располагалась планетарная система Маданги, они добрались за двое суток. Катер неподвижно повис в пространстве, освещенный ярким светом звезд — система находилась практически в ядре галактики.

Стовер вспомнил, что на Маданге по-настоящему темно бывало лишь осенью, когда небо покрывали облака, но и они все равно слабо светились… красиво. Это действительно было красиво.

А сейчас на их небосклоне звезд не видно вообще. Черный, непроницаемый купол без единого проблеска. Единственная звезда — их собственное солнце, которое ушло в капсулу вместе с планетой. Самая надежная тюрьма из всех возможных. Из нее никто и никогда не сумеет вырваться. Кто, интересно, это придумал первым — официалы или Контроль? Контроль, наверное. Сволочи, конечно, знатные, но умные, да, этого у них не отнять. Однако лирика лирикой, но что же дальше?

— Агор, Аран, теперь объясните, что вы имели в виду, когда мы сюда только отправлялись. Мы на месте и что нам теперь делать?

— Ждать, — ответил Аран.

— Ждать — чего? — возмутился Стовер. Проклятая расчетная группа! Сколько лет он просил, чтобы они не говорили загадками, но нет — они святой обязанностью считают, по их собственному выражению, «заставить собеседника думать». Стовер думать не хотел, он хотел ответов на поставленные вопросы, причем ответов максимально четких и по делу. Как же, эти по простоте и слова не скажут…

— Ждать станцию, разумеется, — сжалился Агор. — Микаэль, вы хороший человек, но уж очень нетерпеливый. Мы же сказали вам, что времени предостаточно, помните? Станция — во временной капсуле, вместе с системой. Капсула откроется — вот вам и станция. Или на планете, или вне, если успеет выйти.

— Подождите, подождите, — запротестовал он. — Вы хотите сказать…

— Да, капсула сбоит, она в мерцающем режиме, — подтвердил Аран. — Иначе станция вообще туда бы не попала.

— А разве такое возможно? — Клайд подсел к ним и с интересом уставился на математиков. — Вы уверены в том, что сейчас сказали, уважаемые?

— В обычных условиях — невозможно, — покивал Агор. — Но в нынешних, изменившихся — видимо, да. Этот процесс, про причины которого мы ничего толком не знаем до сих пор, внес в существующий порядок свои коррективы.

— Но вы-то откуда знаете, как эти коррективы повлияют на ту же Мадангу?

— Мы еще больше трехсот лет назад теоретически доказали, что подобный процесс возможен, — Аран посмотрел на Стовера своими темными, непроницаемыми глазами. — Мы пытались говорить об этом в родном мире, но нам никто не поверил. Мы ушли в другой мир, но нам не поверили снова. Мы пошли к официалам, но нас объявили шарлатанами и отказались даже выслушать. Официалы связаны с Контролем, и мы поняли, что разговаривать с нами не хочет именно Контроль, при котором и существует эта Официальная служба. Мы несли информацию, а ее признали деструктивной и вредной. И запретили. Во всех мирах, в которых мы находились, нам не было дороги.

— А теперь вы наблюдаете то, что мы тогда предвидели, в действии, — закончил Агор.

— То есть вы знали, что это произойдет? — оказывается, палач тоже подошел к беседующей группе и пристроился на подлокотнике кресла, в котором сидел Клайд.

— Нет. Мы знали, что подобное явление может существовать в принципе, — уточнил Аран.

— Так что же вы… почему вы до сих пор молчали? — недоуменно спросил Стовер.

— У нас до сих пор, — Аран сделал ударение на «до сих пор», — нет уверенности в том, что этот процесс — именно то явление, которое мы предвидели. Сходство присутствует в очень многих моментах, однако есть и различия. Всего предусмотреть невозможно. Мы анализируем, но о результате говорить пока рано.

— Но ведь часть уже сошлась, верно? — спросил Клайд.

— Верно, — согласился Аран.

— А вы Контроль именно поэтому так сильно не любите? — ксенолог улыбнулся, обезоруживающе и ласково.

— Нет, не поэтому, — сухо ответил Агор.

— А почему?

— Вас это не касается, — невозмутимо сказал Аран, вставая. — Разговор окончен.

— Подождите, вы же не сказали самого главного, — запротестовал Стовер. — Сколько нам ждать?

— По меркам вселенной — сущую ерунду, — ответил Агор, тоже вставая.

— А по нашим меркам?..

— Две недели.

— Твою мать… — выдохнул Клайд. — Ну и дела…

— Скучно бывает только тому, у кого пустая голова. Умному человеку скучать некогда, он всегда найдет, чем занять себя, — Агор с достоинством посмотрел на ксенолога. — Имейте терпение, юноша. За терпение всегда воздается сторицей.

* * *

Скучать им не пришлось, работа нашлась для всех. Катер оказался действительно великолепной машиной, и Стовер с командой потратили образовавшееся свободное время с большим толком. Во-первых, с помощью матрицы удалось частично перевести право управления на Грегори. Во-вторых, математики сумели досконально разобраться в системах наблюдения и слежения, и уже через трое суток доложили, что пораженное пространство вовсе не безжизненно, и поблизости находится чей-то весьма обширный флот, но чей — узнать пока невозможно. По крайней мере, это точно не флот официальной службы, и вообще, его нет ни в одном реестре. Перед флотом решили не светиться до времени, но взять на заметку, что он там есть. В-третьих, Ричи разобрался с системой и обнаружил, что катер может не только синтезировать практически любую еду, но так же может еще и весьма неплохо лечить и диагностировать. Биолог был в восторге и несколько дней ходил сияющий.

— Какая машина, нет, ну какая машина! — с восхищением говорил палач, глядя, как Стовер ради тренировки гоняет катер в модели по опорным точкам. — Ее еще сто лет потрошить нужно, чтобы узнать, чего она на самом деле может. На нем можно такие вещи делать, что никакая организация не нужна будет. А, Микаэль?

— Организация нужна в любом случае, — нехотя отозвался тот. — Катер тут совершенно ни при чем. Катер — это, прежде всего, инструмент. И наша задача — научиться им грамотно пользоваться. Организация же…

— Микаэль, Теуша и всех прочих тут нет, — улыбнулся палач. — Вы можете говорить совершенно спокойно.

— Михаил, идите вы в задницу, — ласково ответил Стовер. — Потому что говорить я ничего не буду. И не потому, что боюсь. Меня совершенно не волнует, побежите вы по прибытии домой к Теушу на доклад или нет. Говорить я не буду только потому, что не хочу говорить на эту тему. Ни с вами, ни с Теушем, ни с кем.

— Почему? — живо спросил палач.

— Почему не хочу?

— Ну да.

— Вы же телепат, — поддел его Стовер. — Вот и прочтите мои мысли… если сумеете.

— Знаете, Микаэль, я, кажется, начал понимать, почему за вами идут люди, — усмехнулся палач. — Вы очень сильный человек. По-моему, вы не догадываетесь сами, насколько сильный. Вас ведет не приказ, а какая-то идея… я прав?

— Отчасти.

— Вот только сформулировать эту идею вы, кажется, и сами не можете. Вы интуитивно чувствуете, что поступаете правильно. И на самом деле поступаете правильно, причем зачастую даже опережая события. Не возражайте, дайте мне закончить. Например, вы убили «кота» и сняли с него матрицу… да, да, да, я помню, как орал на вас Теуш, — палач улыбнулся. — Теоретически вы были не правы… но матрица для управления этим самым катером вам понадобилась гораздо быстрее, чем можно было изначально предположить. Имея матрицу, вы сумели организовать погоню за секторальной станцией. Не сними вы ее, вы бы упустили эту возможность. Понимаете о чем я?

Стовер кивнул.

— Что это у вас такое? Дар провидения? Чье-то высшее покровительство? Везение? Но ведь в большинстве случаев вы действительно предугадываете подобные события, и почти всегда у вас получается сориентироваться быстрее, чем другие. Это так?

— Я не думал об этом с подобной точки зрения, — задумчиво сказал Микаэль. — Возможно, в чем-то вы правы. Но «кота» я убил…

— …потому что вам это нравится и вам этого хотелось, — продолжил палач. — По-моему, это как раз ерунда. Каждый из нас имеет право на маленькие слабости. Клайд любит молоденьких мальчиков, Агор и Аран любят друг друга, — у Стовера отпала челюсть, — вы любите убивать «котов», Грегори любит, когда на него орут, Ричи любит смотреть, когда кому-то плохо, а я люблю свою жену, которая… — Михаил усмехнулся. — Впрочем, это неважно, по крайней мере, пока. В общем, это все мелочи.

— Мелочи?.. — переспросил слегка ошеломленный Стовер. — Ничего себе, мелочи. С братьями я работаю полтораста лет и ни разу… я даже подумать не мог. Они же ничем себя не выдали!..

— И не выдадут, — успокоил его палач. — Вы работали с ними, но вы давным-давно не работали с палачом. И с организацией в целом. Вы очень сильно отдалились, Микаэль. А зря.

— Придется наверстать, пожалуй, — хмыкнул тот. Ну и палач!.. С такой легкостью и непринужденностью сдал ему всю команду, да еще и раскопал за столь короткое время буквально все и про всех. — А расскажите-ка мне, что у нас сейчас в правлении. Там много новых людей, я больше половины не знаю. Вы правы, я засиделся на Терране. Надо было взорвать ее ко всем чертям еще сто лет назад.

* * *

Ит проснулся от тишины. Несколько минут он напряженно вслушивался, но звуков, кроме его собственного дыхания, не было. Слишком тихо. И никого. Ни голосов поблизости, ни движения.

«Я отвык, — подумал он, не открывая глаз. — Последнее время рядом постоянно кто-то есть — что в зале управления, что… о, черт, как я только про это забыл».

— Искин, — позвал он, — ты здесь?

— Здесь, — отозвался голос. — Как ты себя чувствуешь?

Ит прислушался к ощущениям, неуверенно оперся на локти, сел.

— Неплохо, — удивленно ответил он. — Думал, будет хуже. Сколько я проспал?

— Двое суток, — ответил искин как-то излишне бодро. — Даже немного больше. Я восстановил тело, но тебе еще несколько дней нежелательно пользоваться детектором. И нагрузки не нужны. Лучше всего — отдыхай.

— Это уж как получится, — не стал ничего обещать Ит. — Искин… ты можешь объяснить, что со мной произошло… на самом деле?

— Ты понял?

— Любой бы понял, будь он на моем месте, — с горечью усмехнулсяч созидающий. — То есть, как сказать — понял. Я понял, что во мне что-то изменилось. Но не понял, что именно.

— Ит, давай сделаем следующим образом. Я сейчас кое-что тебе расскажу, но подробный отчет я все-таки дам при всех. Потому что это касается не только тебя, как ты понимаешь.

— Ладно, — согласился он. — И вот еще что. Я хочу помыться и поесть, прежде чем идти к остальным. Это можно устроить?

— Запросто! — искин явно обрадовался. — Еще, замечу, можно одеться. Остальные этот жест точно оценят.

Ит засмеялся. Кое-как слез с постамента (голова все-таки кружилась, и его немного шатало) и побрел в ванную, которую искин соорудил в углу медицинского блока. После ванны стало хорошо, голова кружиться перестала полностью, а слабость стала проходить после еды, оказывается, ее причиной был самый тривиальный голод.

— Что ж ты меня не кормил, пока я спал, — упрекнул Ит искина, доедая вторую порцию очень вкусных овощей в остром соусе. — Немудрено, что меня ноги не держат… черт, вроде столько съел, а все равно еще хочется.

— Как же, не кормил, — проворчал искин в ответ. — Когда Ри тебя сюда приволок, ты знаешь, сколько весил?

— Сколько? — спросил Ит с набитым ртом.

— Тридцать два килограмма! Скелет, мозги, волосы и кожа! Я в таком состоянии только Бардов после Сети видел! Тоже, между нами говоря, те еще умники… Сейчас ты весишь уже почти нормально, но, видимо, отъедаться тебе еще несколько дней предстоит.

— А нормально — это сколько? — Ит с подозрением глянул в потолок. — Я же чувствую, что похудел, и сильно. Говори, давай, железка. Все равно ведь узнаю.

— Пятьдесят, — ответил искин. — Для справки — Скрипач весит пятьдесят пять. Ну, весил. До вашего этого забега. Сейчас поменьше, конечно, но, думаю, восстановится он быстро.

— Догадываюсь, — усмехнулся Ит. — Картошка?

— Она самая, — подтвердил искин. — Еще есть будешь?

— Попозже, наверное, — Ит подобрал с тарелки остатки соуса куском хлеба, залпом допил остывшую горькую бурду, которую искин упрямо называл кофе, хотя она и рядом с настоящим кофе никогда не стояла, и встал. — Спасибо тебе большое, добрая железяка. Пойду-ка я к остальным. Кстати, а где мы сейчас?..

— Да все там же, — отозвался искин.

— Как? — Ит опешил. — На Маданге?!

— Чего, испугался? Нет, не на ней. Из системы мы успели выйти до того, как она ушла в капсулу. Мы, скажем так, находимся в той же координатной точке.

— Но почему? У Ри расчет занимал сутки и…

— Иди к народу, там все расскажут, — упрямо ответил искин. — Расчет… иди, сам все увидишь.

* * *

Его ждали. Когда Ит вошел в зал, к нему первым, конечно же, бросился Скрипач, а затем подошли все остальные. Ит молча смотрел на них, не зная, с чего начать.

— Ну, привет, — наконец пробормотал он, пытаясь отцепить от себя Скрипача, который, в свою очередь, пытался его обнять. — А чего вы молчите-то все?

— Ит, у меня нет слов, — Таенн развел руками. — Ты… я не знаю. То, что вы с Ри сделали — это… Хорошо, я могу сказать «спасибо», но…

— С возвращением, — Ри подошел поближе, одной рукой перехватил упирающегося Скрипача, а другой хлопнул Ита по плечу. — А так же с воскрешением.

— Слушай, если ты в следующий раз захочешь мне палец в глаз сунуть, хотя бы вымой сначала руки, — попросил созидающий. — Догадываешься, как приятно, когда тебе грязными руками тычут в лицо, а ты даже сказать ничего не можешь, не то что сделать?

И тут Леон засмеялся. Он хохотал не хуже, чем Ит после допроса. Вслед за ним засмеялся Морис, а затем — Таенн.

— Ой, не могу… — стонал Бард. — Господи… кто бы мне сказал, что я остаток дней своих проведу в таком дурдоме… Я вас умоляю, прекратите это все…

— Что прекратить? — не понял Ит.

— Ну вот это… вот что вы сейчас делаете… вот вы оба… не говорите больше ничего, я ж раньше времени сдохну…

— Ничего не понимаю, — признался созидающий.

— А ты за окошко выгляни, — посоветовал Ри и тоже заржал. — Про пальцы в глаз — это было последней каплей. Мы тут вторые сутки… понимаешь ли… смеемся. Ходим и смеемся. Все. Даже Скрипач.

— А что там такое?

— Да ты выгляни…

Ничего не понимающий Ит подошел к панорамному окну. На фоне огромного, похожего на виноградную гроздь звездного скопления висел катер Сэфес. Ит перевел непонимающий взгляд на Ри.

— Это наш, что ли? — спросил он.

— Не-а. Это не наш…

И тут до Ита стало потихоньку доходить.

— Так получается…

— Ага, — отсмеявшийся Леон вытер рукавом выступившие из глаз слезы. — Это собственной персоной Стовер. Со товарищи. Когда капсула открылась, и мы вышли на орбиту, нас ждали… эти вот.

— И?

— Ну, он сделал, что хотел. Он попробовал нас атаковать.

— Чего? — недоуменно спросил Ит.

— Поясняю для только что проснувшихся, — Таенн потряс головой и откашлялся. — Этот придурок попробовал на катере Сэфес атаковать секторальную станцию Безумных Бардов. Догадываешься, с каким результатом? В общем, он атаковал, а мы сидели, пили пиво и смотрели на это представление. Через пару часов атаковать ему надоело…

— …и он пошел на таран, — закончил Морис. — Это было позавчера. Единственный, кто не оценил шутки, это Скрипач. Но Ри его быстро успокоил, к его чести сказать.

— В общем, мы пока думаем, что нам делать дальше, а эта шваль упрямо требует переговоров, — закончил Леон. — Все бы ничего, но, боюсь, в нынешних условиях от него будет очень трудно отвязаться.

— Как он нас вообще нашел? — с удивлением спросил Ит. — Мы же сами не знали, куда нас вынесло.

— А вот тут веселье кончается и начинается нечто гораздо более серьезное, — Морис сел за стол, остальные последовали его примеру. — Ит, Стовер на полном серьезе утверждает, что ты — гермо. И что он нашел нас благодаря тому, что станцией во время последнего «шага» управлял, оказывается, не Ри, а ты. Ит, прости, но мы вынуждены повторить вопрос, который уже задавали… не мы. Кто ты такой?

Ит замер. Ри сидел, уставившись куда-то в угол зала, а вот Таенн и Леон смотрели теперь на него, не отрываясь.

— Я не знаю, — тихо ответил созидающий. — Правда, не знаю. Я не вру! Теперь… после этого всего… я помню гораздо больше. Да, больше, — Ит опустил голову. — Но чья это память, я сказать не могу. Например, я знаю, что у меня на спине — длинный и очень некрасивый рваный шрам. Это так? — спросил он в пространство.

— Так, — подтвердил искин.

— Я помню, как получил этот шрам. Вернее, помню фрагменты, обрывки. Помню, что была осень, и небо… прозрачное, почти белое… Помню дорогу, покрытую асфальтом, помню запахи — бензин, листья, что-то горячее… помню свое отчаяние, а потом — чудовищную боль. И еще почему-то — женское лицо и какие-то цифры рядом с ним. Но кто такой тот человек, который все это пережил, я не знаю. Ни как его зовут, ни сколько ему было лет, ни когда и где это происходило.

— А что такое «бензин»? — спросил Морис.

— Топливо, аналог горючего «зога», имеющий более высокое октановое число, — не задумываясь, ответил Ит. — Это горючее используют в мире, где мы подобрали Скрипача. У «зога» октановое число всего пятьдесят восемь, а бензин…

— Ясно, не продолжай, — Таенн задумался. — А тот мир, в котором это происходило… этот мир — человеческий или рауф?

— Человеческий, — уверенно сказал Ит. — Я же говорю — женское лицо, цифры рядом. Что это такое, не знаю.

— Ит, понимаешь, проблема в том, что ты сейчас стал… в тебе появилось гораздо больше от гермо, чем было раньше, — осторожно начал Морис. — Генетически ты целиком и полностью человек. Уж прости, но искин это проверил. Мы его попросили, так что на железку не ругайся потом, ладно?

— Значит, оно и раньше было? — спросил Ит.

— Стовер утверждает, что он заметил это сразу. Ненависть, знаешь ли, порой действительно бывает полезной.

— Спасибо, — едко сказал Ит.

— Не надо, созидающий, — попросил Морис. — Мы не вашу эту «интригу» играем, а пытаемся разобраться в очень и очень серьезной проблеме.

— Ты им рассказал, что ли? — с негодованием спросил Ит, поворачиваясь к Ри. — И тебе спасибо, в таком случае!

— Это ты им рассказал, когда бредить начал, — огрызнулся Ри. — Помолчи и послушай, ребята сейчас дело говорят.

— Стовер, конечно, редкостная мразь, но то, что в тебе действительно есть черты рауф, он разглядел еще тогда, когда мы этого сделать не сумели, — продолжил Морис. — Ит, скажи, пожалуйста, ты в своих воспоминаниях полностью уверен?

— В каких именно? — не понял созидающий.

— Семья, детство, учеба.

— Ну да, конечно, — заверил Ит. — Тем более, что это все могут сотни людей подтвердить, которые меня с рождения знают.

— Вот это как раз не важно, про людей. Важно — что помнишь ты. Ты сам.

Созидающий задумался. Растерянно посмотрел на Мориса.

— Да все я помню, — сказал он уже не столь убежденно. — И братья, и отец… и мама… Что вам еще нужно, чтобы я вспомнил? Дом, улица, мир? Что?

— Морис, когда мы с ним впервые встретились, это был вообще другой человек, — неожиданно вступился за Ита Ри. — Понимаешь, вот я смотрю не вашими глазами, а своими собственными. Другой он был! Совсем другой!!! Заторканный забитый трус, у которого через слово «извините» да «пожалуйста». Разве что не заикался. А сейчас…

— Знаете, что, а ведь я могу через детектор скинуть вам считки, — предложил Ит. — Вы сами все увидите. Это ведь моя память, верно? Это то, что вам нужно?

— Считки за сорок лет? — усмехнулся Таенн. — И кто их будет смотреть? У кого есть в запасе лишние сорок лет, а, ребята?

— Искин, — сразу же нашелся Ит. — Ему для этого сорок лет не нужно.

— Ит, сейчас тебе этого делать нельзя, — мягко запротестовал Леон. — Ты не восстановился. Если ты начнешь скидывать такой объем памяти, ты свалишься еще на неделю, как минимум.

— Хорошо, — согласился созидающий. — Я отдам свою память позже, но я это сделаю.

— Мы тебе верим, — примирительно сказал Таенн. — Хорошо, со считками отложим до лучших времен, авось, да настанут они когда-нибудь. Мучить тебя вопросами мы больше не будем, а вот рассказать, что ты из себя представляешь в данный момент, все-таки придется.

Рассказ занял почти полтора часа. К концу его Ит сидел, неподвижно глядя перед собой и чувствуя, что и мир вокруг, и он сам проваливаются в какую-то черную дыру. Он все никак не мог до конца осознать услышанное, несмотря на то, что искин, рассказывающий весь этот кошмар, приводил то прямые данные, видные невооруженным глазом, то показывал какие-то картинки… на которые не хотелось смотреть.

Хорошо, если изменившийся состав крови и ускоренные реакции еще можно как-то объяснить, то куда, скажите на милость, могли исчезнуть зоны роста с костей и куда пропали нижние ребра?! Что произошло с глазами? Нет, это замечательно, что теперь он будет лучше видеть в темноте, но как это вообще получилось?

С появляющимися тут и там шрамами вообще была полная ерунда — оказывается, бедный искин убирал эту проклятую келоидную ткань, а она образовывалась на месте иссечения за полчаса, причем сразу — старая, по предварительной оценке искина ей было полтораста лет, по окончательной — больше трехсот…

— По-моему, на сегодня с него хватит, — с тревогой сказал Таенн, глядя на Ита. — Искин, правда, хватит. Довольно!

— Но я еще не закончил, — возразил искин.

— И не надо, — Леон подошел к Иту, щелкнул пальцами у того перед лицом. Он вздрогнул и словно очнулся. Посмотрел на Леона. Потом на Таенна.

— Боже мой… — прошептал он. — Как же это…

— В том-то и дело, что «как же», — грустно покивал Таенн. — Слушай, может тебе выпить что-нибудь?

— Выпить? — тупо переспросил Ит. — А, выпить… наверное, можно. Не знаю.

— Ит, прости, но все-таки было необходимо рассказать это тебе, — Леон сел напротив Ита и заглянул тому в глаза. — Я понимаю, ты сейчас растерян и, наверное, испугался. Но не оставлять же все, как есть? Ты имеешь право знать, что с тобой произошло.

— А… да, наверное, — покивал созидающий. — Слушайте, а с глазами… это очень заметно со стороны?

— Про глаза ты как раз не дал закончить, — упрямый искин все-таки влез в разговор, несмотря на шипение Таенна, который приказывал «железяке» заткнуться. — Глаза меняются. Сейчас они у тебя нормальные, с обычным человеческим зрачком. Зрачок становится вертикальным только в темноте.

— И на том спасибо, — обреченно выдохнул Ит. — Хоть людей лишний раз пугать не буду.

— Внешне ты выглядишь почти так же, как раньше, разве что похудел, — вставил Ри. — Все остальное — да… ну, ничего не поделаешь. Придется привыкать.

— Кошмар, — Ит запустил руки в волосы и закрыл глаза. — Какой-то ужас. Кошмарный ужас и ужасный кошмар. Не подпускайте меня и близко к управлению станцией, — попросил он. — Если что, сразу бейте по голове и кидайте в угол. А то я вас еще куда похуже затащу. А потом превращусь вообще невесть в кого.

— Подумаем, — пообещал Таенн. — Ладно, теперь другие новости. Новость номер один — мы понятия не имеем, куда идти дальше и что делать. И новость номер два — тебя ждет для аудиенции господин Стовер.

— Чего?!

— Того. Видимо, хочет посмотреть в твои честные глаза с вертикальными зрачками и спросить что-то очень важное про Террану. То, что сделать с нами он ничего не сумеет, до него уже дошло. Поэтому он предложил переговоры.

— И вы что?..

— Ну, мы согласились. Ит, тебе придется пойти на эти переговоры с нами, — грустно посмотрел на него Таенн. — Не волнуйся, война пока что откладывается. Если ты не понял, почему мы так смеялись, я объясню.

На катере Сэфес атаковать секторальную станцию невозможно. Контролирующие Системы, и те, и другие, гиперлояльны друг к другу. И то, что Стовер планировал, как атаку, превратилось в фарс, потому что катер, вместо того, чтобы разнести станцию в пыль, воспринял его приказ к атаке, как приказ отдать станции энергию. И начал отдавать. Он бы отдал все, не сообрази Стовер, что сияние и всполохи не причиняют станции вообще никакого вреда, а ресурс катера стремительно истощается. Озлобившись от неудачи, он повел катер на таран. Катер замечательно прошел сквозь тело станции, через выстроенную специально для такого случая искином особо замороченную бутылку Клейна, и вышел в ту же точку, из которой заходил. Как ни старался Стовер, техника, созданная Контролирующими и для Контролирующих, в войну играть отказывалась.

После этого катер повис рядом со станцией, и через несколько часов на связь вышел сам Стовер, потный, красный и злой. Он не требовал. Он просил. Просил о переговорах. Таенн, посовещавшись с Сэфес, на переговоры согласился.

— Я все равно не понимаю, при чем тут я? — Ит с недоумением посмотрел на Таенна. Тот пожал плечами.

— Ит, мы бы попросили тебя быть с нами на переговорах в любом случае, — тихо сказал Леон. — Если, конечно, в твои планы не входит…

— Ах, да, — созидающий нахмурился. — Как же я забыл. Я же оружие. А уж хочется мне им быть или не хочется, значения не имеет. Славно.

— Хорошо, — легко согласился Таенн. — Не хочешь — не иди. Только для начала попробуй подумать головой. Они находятся на катере Сэфес. Мы подойдем тоже на катере. Как ты думаешь, внутри этих машин в принципе возможны какие-либо боевые действия?

— Не знаю, — признался Ит. — Теоретически нет, наверное. Но для чего тогда я вам там нужен?

— Да потому, что без тебя они с нами говорить не будут! Ит, он двое суток ждал, пока ты очнешься. Как ты считаешь, просто так? Я понятия не имею, чего он от тебя хочет. Но без тебя он говорить не станет.

— Слушайте, а почему вы вообще хотите с ними общаться? — созидающий, наконец, сообразил, что именно его все это время смущало. — Для чего он нам нужен?

— На борту его катера — два очень сильных математика, — неохотно ответил Морис. — Стовер сказал, что у них есть информация о том, что происходит. И предложил обмен — они выдают нам часть этой информации, а мы…

— Договаривай, — мрачно сказал Ри.

— Возвращаем энергию катеру и даем часть расчетов Ри. А так же информацию о Маданге, — Таенн запнулся.

— А еще?..

— А еще мы взамен получаем фору, чтобы от них оторваться. Иначе они просто будут идти за нами — нам это нужно?

— Всего-то? — удивлению Ита не было предела.

— Ит, это не «всего-то». Катер ничего не может сделать со станцией. Но и станция ничего не сделает с катером. Ты догадался, куда они с нами сумеют пройти? — понурился Таенн.

Ит молчал.

— На месте он стоять в любом случае не будет, — уже более спокойно добавил Ри. — Но он клянется и божится, что если мы выполним его условия, он в дальнейшем будет соблюдать «правила игры».

— Игры? — переспросил созидающий. — Он так и сказал — игры?

— Ну да, — кивнул Леон. — Тебя что-то смущает?

Сидящий между ними на полу Скрипач переводил встревоженный взгляд с одного на другого. Ит украдкой рассматривал его. Несмотря на заверения искина, Ит видел, что для Скрипача «прогулка» по Маданге тоже даром не прошла. Похудел, да и нервозность в нем какая-то появилась, вместо прежней безмятежности.

— А кто пойдет к ним? — спросил Ит.

— Пойду я, Ри, и ты, — ответил Таенн. — Ребята и Скрипач останутся тут.

Ит кивнул. Да, разумно. Все правильно.

* * *

От Скрипача отвязаться не удалось. Когда искин открыл коридор к катеру, Скрипач, прихрамывая, поковылял за ними, а когда Ит попытался уговорить его остаться с Леоном и Морисом, тот сел на пол и вцепился ему в колено обеими руками. Ни ласковые уговоры, ни строгие слова не помогли.

— Черт с ним, пусть идет, — обреченно махнул рукой Таенн. — Будет дополнительный сюрприз для Стовера.

Тот и впрямь опешил, когда они перешли со своего катера на второй. Заготовленная заранее фраза куда-то подевалась, и Стовер растеряно спросил:

— Это еще что за чучело?!

— Это Скрипач, мой… генетический двойник, — спокойно объяснил Ит.

— Гермо размножаются делением, — захихикал какой-то человек, сидящий в дальней части каюты. Созидающий посмотрел в его сторону, нахмурился.

— Я бы попросил воздержаться от подобных замечаний, — ледяным тоном произнес он.

— Неважно выглядишь, гермо, — Стовер пристально посмотрел на Ита.

— Отдохнул на одном курорте. Погода была паршивая и обслуживание не очень, — Ит ответил Стоверу таким же взглядом — пристальным и недоброжелательным. Таенн молча смотрел то на одного, то на другого.

— Если вы закончили обмен любезностями, мы, может быть, поговорим по делу? — спросил он.

— Поговорим, — кивнул Стовер. — Для начала — о Маданге. Давайте информацию о планете.

— Биокомп передаст информацию памяти катера, — ответил Ри. — Я не совсем понимаю, правда, для чего вам это нужно.

— Охотно объясню, — голос Стовера стал едко-доброжелательным. — Из-за вас, поганые ублюдки, я потерял проект «Террана». Мне нужна замена.

— А вы уверены, что я вам это позволю? — спросил Ри. — И не надейтесь.

— Не уверен, но всему свое время.

— Так! Или вы прекращаете взаимные оскорбления, или мы уходим отсюда, и никаких переговоров вообще не будет! — Таенн потерял терпение. — Для чего вы нас вызвали? Для соревнования в колкостях или для дела?!

— Бард, я бы попросил вас… Или не Бард, а? — прищурился Стовер. — Мне теперь гораздо больше про вас известно. Вот только этот, — он ткнул пальцем с сторону Скрипача, — пока что остается под вопросом. Но он, кажется, вообще сумасшедший, я прав?

— Вы правы, — ответил Таенн уже спокойно. — Мы подобрали его случайно, по недоразумению, и так получилось, что он остался с нами.

— Угу, и при это он тоже случайно оказался генетическим двойником вон его, — теперь палец Стовера указывал на Ита. — Количество случайностей переходит пределы разумного.

— Вот что, уважаемый. Мы со своей стороны условия выполнили. Информацию о Маданге Ри предоставил, расчеты даст сразу же, как только закончит отдавать все по Маданге. Станция сейчас перебрасывает катеру энергию. Теперь ваша очередь.

— Агор, Аран, — позвал Стовер. — Приступайте.

Математики подошли к нему и сели рядом в кресла, выросшие из пола. Ит присмотрелся, прислушался к своим ощущениям. Нет, это была не злоба. Какая-то глубокая и тяжелая внутренняя неприязнь — вот что он ощущал при взгляде на этих людей.

«Так ведь это то, что они чувствуют рядом с нами, — дошло до него, наконец. — Вернее, чувствуют по отношению к нам».

— Длительное время назад мы с братом занимались проблематикой моделирования глобальных процессов, — бесцветным голосом начал Аран. — В результате анализа, на который ушло около шестидесяти лет, нами было создано теоретическое построение, в котором воссоздан процесс, происходящий сейчас в обитаемой вселенной. Это построение мы назвали «формулой дьявола».

— Оно доказывает, что, при соблюдении определенных условий и наличии центрального элемента, в системе может произойти качественная перестройка существующих энергетических и ментальных компонентов, — продолжил Агор.

— Наше построение было признано бездоказательным и ошибочным, мало того, крамольным. И запрещено к изучению во всех мирах, куда мы пытались с ним прийти, вне зависимости от зоны, — закончил Аран.

— Агор и Аран Тирхио, — Таенн с безмерным удивлением уставился на математиков. — Так вот в чем дело!.. Кто бы мог подумать, что вы…

— …работаете с Антиконтролем? — спросил Аран. — Теперь вы можете об этом подумать.

— Ит, Ри, я должен объяснить, — повернулся к тем Бард. — Иначе уважаемые Агор и Аран сейчас внесут в ваши души большую смуту. И вам трудно будет от нее потом избавится.

— Ну, давай, Бард, начинай лгать, — глаза Агора превратились в узкие щелочки. — Интересно будет посмотреть, как ты выкрутишься.

— Я не буду выкручиваться, а расскажу правду. Построение официально было признано ошибочным… потому что так проще всего было изолировать миры от изучения этого построения. Вернее, фрагментов, с которыми Агор и Аран были согласны расстаться. Для Контроля ваши выкладки были признаны частично верными, если вы помните. Частично — потому что вы отказались отдать все. Ведь это так?

— Да, это так, — кивнул Аран.

— Но почему вы не передали информацию Контролю, если она такая важная? — спросил Ри.

— Они предлагали ее… не задаром, — как-то странно усмехнулся Таенн. — Они хотели ее продать.

— Мы не обязаны отдавать задаром знания такого порядка, — Аран гордо вскинул голову.

— Да, но, если я правильно понял, вы запросили за «формулу дьявола» кластер пространства, в котором находилось около тысячи обитаемых миров, — медленно сказал Бард. — Или это не так?

— Так, — бесстрастно подтвердил Агор. — Практика показала, что цена была не слишком высока, правда?

— Вы хотите сейчас продолжить торг? — в упор спросил Таенн. — Или разобраться, чья этическая модель позволяет использовать в качестве платы за информацию обитаемые планеты и миллиарды тех, кто на них живет? Боюсь, что это отнимет слишком много времени.

— Да, сейчас это бессмысленно, — согласился Агор. Его брат промолчал. — В общем, мы отдаем вам следующее: тот фрагмент формулы, который объясняет физические построения внутри образовавшейся новой системы. Но только его, ничего больше.

— Если кто-то из вас сумеет разобраться в этой части, вы сможете попытаться найти дорогу наружу из пораженной зоны.

— Ну что ж, спасибо, — бесцветным голосом сказал Таенн. — Полагаю, разговор окончен?

— Окончен, — кивнул Аран. Математики встали и ушли вглубь каюты.

— Учтите, мы вернемся, — предупредил Стовер. — Да, сейчас мы… ничего не сумели сделать. Но это ненадолго. Так что наша беседа, Бард, еще не окончена. Что же до тебя, гермо, — Стовер посмотрел на Ита, — то у меня к тебе отдельный счет. И он не закрыт. Когда будет возможность, мы продолжим наше общение. И с тобой, и с твоим двойником, — Скрипач, все это время молча стоявший рядом с Итом, скорчил презрительную гримасу. — Еще и рожи строит… У вас есть сутки форы, господа.

— Спасибо, — сухо поблагодарил Таенн. — Мы это учтем.

* * *

Морис и Леон встретили их гробовым молчанием. Таенн тут же кинулся к ближайшему столику, упал в кресло, выудил из воздуха стакан с едко-оранжевой жидкостью и залпом, шумно выпил. В воздухе ощутимо запахло алкоголем.

Ри присел рядом, взял со столика еще один стакан, с недоверием понюхал. Пахло кислым и соленым. На вкус жидкость тоже оказалась не очень. Но хотя бы не пятьдесят градусов, как та, из граненой бутылки.

Ит продолжал стоять, рассеяно гладя по спине Скрипача, который всхлипывал, уткнувшись носом ему в плечо.

«Зря мы беднягу с собой взяли, — думал он. — Может, он и псих, конечно, но чужие эмоции, особенно злобу, видит, как на ладони. Вон как расстроился».

— Эй, милый, хочешь картошки? — шепотом спросил он. Скрипач поднял лицо и посмотрел на Ита. Слезы мгновенно высохли. — Давай потренируемся просить у искина, ладно? Пойдем к окну, чтобы остальным не мешать, и попробуем сказать то, что нужно. Идем, идем. Да не переживай ты так, ничего он тебе не сделает. Я его первым укокошу. Никто тебя не обидит…

— Такой рассадник мрази… причем в катере Сэфес, — пробормотал Леон. — Боже, куда мир катится… и, главное, ничего нельзя сделать!..

— Не хочешь попробовать оторвать ему голову? Ты же вроде мертвый, на тебя общие правила не распространяются, — невесело усмехнулся Ри.

— Ну, спасибо, — обиделся альбинос. — Ты хоть думай иногда прежде, чем такое говорить… Значит, вместе со Стовером работают братья Тирхио? — спросил он. Таенн кивнул. — Ну и дела.

— А ты что-то про них знаешь? — пристально посмотрел на него Ри.

— Еще бы. Князья Тирхио, братья-близнецы, Агор и Аран. Известные личности. Печально известные, замечу, — Сэфес скривился. — У нас еще думали, куда они исчезли после того скандала с кластером. А оно вон, оказывается, как. Рассказать про них?

— Расскажи на всякий случай. Коротко, только по делу.

…Братья-близнецы Тирхио в своем родном мире были сказочно богатыми людьми — они, по сути дела, являлись владельцами государства, которое занимало около трети планеты. У них было все, о чем можно только мечтать, другому человеку такого богатства хватило бы на тысячу жизней. Но братьям этого было мало. Амбиции Тирхио не знали границ. Кроме того, оба брата были на редкость талантливы, и одновременно — на редкость жестоки. Они хотели не просто богатства. Они хотели признания. И власти, гораздо большей, чем имели. Вот с этих амбиций и началось и падение их империи, и создание «формулы дьявола».

Исследования, которые начали братья, истощили их денежный запас за пятьдесят лет. Заканчивали они их уже не на своей планете, а в другом мире, практически в нищете. А закончив, приступили к распространению своей теории, которую и Контроль, и Официальная служба тут же признали вредоносной. Братья вышли на контакт с самим Контролем, естественно, не напрямую, а через официалов. Предложили свои условия передачи информации, получили категорический отказ и исчезли.

А сейчас, совершенно неожиданно, нашлись. Вот таким вот образом…

— Самое страшное в другом, — печально сказал Таенн. — Я помню, где-то встречал… сейчас, как же там было… «Формула дьявола, в данный момент являющаяся чисто теоретическим построением, доказывает, прежде всего, то, что дьявол существует и способен вмешиваться в дела людей», — процитировал он. — Понимаете, почему Контроль был против распространения этой информации?

— Религия? — полуутвердительно спросил Ит. — Новая религия, основанная на математике?

— Именно так. Тогда процесс удалось купировать, — вздохнул Таенн. — Деструктурирующая, вносящая смуту, построенная на зле религия, все верно. Ей не дали развиться, удалось остановить в самом начале.

— Хреново, — констатировал Ри. — Если есть формула, то должен быть и дьявол…

Боевая станция «Путь Тьмы» Первое знакомство

Войдя в рубку, дварх-капитан покосился на невысокий пьедестал, где стояло адмиральское кресло. Интересно, чем это занята Дарли? Шестой час она находится в прямом подключении к биоцентру станции, задействовав не только большой биокомп, но и всех двархов, а их здесь ни много, ни мало — двадцать шесть, что для любой другой станции совершенно невозможно, просто не хватит биокомпов для их проживания. К левому глазу той, кого во внешнем мире обычно называли Белой Стервой, приросло трепещущее рубчатое щупальце. Эвенн вслушался и укоризненно покачал головой — слишком плотный энергоинформационный обмен, слишком сильный поток. Она же так сожжет себя! Нельзя же так, все хвосты Проклятого!

— Все в порядке, — донесся до дварх-капитана мягкий эмообраз. — Я уже почти вышла, не беспокойся.

— Может мне целителям сообщить о том, что ты творишь? — хмуро поинтересовался он. — Они быстро тебе мозги вправят.

— Не стоит, — встала Дарли, щупальце оторвалось от ее глаза и скрылось в стене. — Сам будто не зарабатывался.

— Зарабатывался… — вздохнул Эвенн. — Для чего тебе понадобилась такая вычислительная мощь?

— Анализировала пораженную зону, — ответила дварх-адмирал. — Пыталась понять закономерности распределения миров с уничтоженной и сохранившейся разумной жизнью. Кое-что прояснилось, но уверенно судить я не могу, нужно проверить мои выводы.

— А в общих словах?

— Стагнация. Сохранились лишь очень стабильные старые миры, потерявшие импульс развития, не стремящиеся к нему. Но, повторяю, я не уверена, да и это, скорее всего, только один из значимых факторов. Считаю необходимым отправиться к какому-нибудь из уцелевших миров и посмотреть, что там и как. Как думаешь, к какому?

— Да хотя бы к столице конклава Хайвет, — после запроса к биоцентру и недолгого размышления предложил Эвенн. — Планета, да и весь конклав, полностью соответствует критериям. Судя по информации в дайлатской базе данных, уже лет двести не ищет новых миров, да и наука там почти не развивается.

— Хорошо, проложи курс. Это далеко?

— Нет, немногим больше двухсот световых лет. Минут через десять будем на месте.

Дарли кивнула и снова села. Полученные из других реальностей технологии позволяли кораблям ордена передвигаться намного быстрее, чем раньше. Да и точечными двигателями их оснастили — так, на всякий пожарный, ибо сейчас ими пользоваться было невозможно. Корабль перемещался куда угодно, только не туда, куда нужно. Однако ситуация вполне может измениться, если Контролирующие наведут порядок и восстановят Сеть. В этом случае точечные двигатели пригодятся — перемещаться по узловым точкам Сети и быстрее, и экономичнее. В одно мгновение оказываешься там, куда через гиперпространство добирался бы несколько часов, а то и дней.

Орден отправил в эту экспедицию лучших из лучших — ученых, военных, инженеров, целителей, пилотов. Группу математиков и физиков возглавил лично Баг Бенсон, а оперативных статистиков — Биред Касит. Последние понадобятся при изучении чуждого социума, никто лучше них не способен определять точки минимального воздействия и вычислять, как именно это воздействие было произведено.

Сейчас Баг вместе со своей группой находился на борту дварх-крейсера «Второй Порог», отправившегося на поиски секторальной станции Безумных Бардов. Корабль Блэки, как выяснилось, почти не пострадал после столкновения с двархами и вскоре вернулся в окрестности Далата, без промедления атаковав станцию. Вместе они и провалились неизвестно куда. Баг решил попытаться рассчитать новые координаты станции, поэтому и решил присоединиться к поискам, перейдя на «Второй Порог».

Боевая станция «Путь Тьмы», названная так в честь легендарного крейсера Сина Ро-Арха, погибшего во время войны Падения, являлась в своем роде шедевром ученых и инженеров ордена, была первой в новом поколении и обладала непредставимой ранее мощью. Если станции предыдущих поколений принадлежали к классу «Планетарный разрушитель», то эту можно было назвать скорее «Гасителем звезд». Впрочем, звезды она не гасила, а просто выводила в другое пространство, в случае надобности. Дарли очень надеялась, что ей никогда не придется делать ничего подобного, но была рада, что станция на многое способна. Точно также, как и уничтожать, «Путь Тьмы» мог и спасать. Например, для очистки планеты, пострадавшей от кварковой или ядерной бомбардировки, станции требовалось не больше двух стандартных суток.

— Вышли из гипера, — проинформировал Эвенн. — Нас вызывают. Официальная Служба.

— Дай связь! — распорядилась Дарли.

На голоэкране перед ней возник офицер расы рауф в светло-сером мундире официальной службы. Кажется, гермо, хотя, может быть, просто молодой самец.

— Добрый день! — поздоровался он. — Кто вы и что вам нужно в пространстве конклава Хайвет?

— Здравствуйте! — наклонила голову Дарли. — Боевая станция Ордена Аарн. По просьбе Контролирующих, Безумных Бардов и Сэфес, а также главной штаб-квартиры Официальной Службы мы производим разведку пострадавшего района галактики. Сбрасываю вам подтверждение наших полномочий.

— Получил, — кивнул официал после недолгого молчания. — Рад, что кто-то пришел нам на помощь. Мы уже несколько дней не имеем никакой связи даже с другими планетами конклава, не говоря уже о других цивилизациях. У вас есть информация о том, что случилось?

— Кое-что есть. Вам еще повезло. На восьми планетах Далата, например, полностью погибло население. Тем или иным образом.

— О, Боже! — вздрогнул рауф. — Но почему?!

— Для того, чтобы это выяснить, мы и проводим разведку, — вздохнула Дарли. — У вас на планете все в порядке?

— Я бы не сказал, — понурился офицер. — Внешне все благополучно, но только внешне…

— Вы не могли бы конкретизировать? — насторожилась дварх-адмирал.

— Не хотелось бы по связи. Вы позволите подняться на борт?

— Без проблем. Сейчас открою портал.

— Вы можете открывать порталы куда захотите? — с интересом спросил рауф.

— Можем, — безразлично подтвердила Дарли. — Сейчас перед вами появится черная воронка, входите в нее, и вы окажетесь у нас на борту.

Не прошло и нескольких секунд, как из гиперперехода вышел давешний официал. Дварх-адмирал с любопытством наблюдала за ним, ее всегда интересовала реакция разумных, впервые попавших на корабль ордена. Рауф в первые мгновения отвесил челюсть при виде бугристых слизистых стен, по которым сбегали вниз энергетические разряды, затем перевел взгляд на пилотов, к глазам которых присосались управляющие щупальца навигационного биокомпа, и едва заметно потряс головой. Однако он довольно быстро взял себя в руки, став внешне невозмутимым, и с легкой неуверенностью в голосе спросил:

— Насколько я понимаю, ваш корабль имеет биологическую основу?

— Да, — улыбнулась Дарли, которой понравилась сообразительность официала. — Мы крайне редко используем мертвые механизмы, у всех них есть живые аналоги.

— Интересно, — заметил он. — До сих пор мне не доводилось сталкиваться с биологическими цивилизациями.

— Предлагаю пройти в более удобное место, чтобы не мешать пилотам. Прошу вас.

Перед Дарли завертелась еще одна воронка гиперперехода, на которую она показала рукой. Рауф спокойно шагнул туда, дварх-адмирал последовала за ним. Они оказались в небольшой уютной кают-компании, где кроме столика и двух диванов ничего не было.

— Желаете что-нибудь выпить? — предложила Дарли.

— Не отказался бы, — проворчал офицер, опускаясь на один из диванов. — Нервы на пределе…

— Представьте себе то, что вы хотите, биокомп кают-компании анализирует ваши желания и предоставит заказанное.

— Прямо как на катере Сэфес, — приподняв бровь, заметил рауф. — Мне однажды довелось побывать на таком во время переговоров.

— Не совсем так, как у них, — не согласилась дварх-адмирал. — Их технологии имеют другую основу, но наши нас вполне устраивают. Молекулярный синтезатор способен удовлетворить самый взыскательный вкус.

— Сейчас проверим, — откинулся на спинку кресла официал.

Воздух на столике перед ним сгустился и превратился в стакан с непрозрачной темно-красной жидкостью. Рауф осторожно взял его и отпил глоток.

— Надо же, совсем как дома! — удивленно приподнялись его брови. — Благодарю!

Дарли заказала себе привычного «Черного Вала», сделала несколько глотков и пристально посмотрела на официала.

— Так что же у вас такое происходит? — поинтересовалась она.

Рауф помрачнел и поставил стакан на столик, затем немного помолчал и очень тихо сказал:

— Попытаюсь объяснить. Понимаете, моя интуиция буквально криком кричит, что происходит что-то страшное. Но при этом все на первый взгляд благополучно, тишь да гладь. Мне никогда особо не нравился этот конклав, слишком здесь все формализовано, в том числе искусство. Нельзя сделать шага в сторону от предписанных неизвестно кем канонов. Но если раньше жители Хайвета хотя бы интересовались своим формализованным искусством, пусть очень сдержанно, но интересовались, то после потери связи всякий интерес пропал. Когда я спрашивал у хайветцев почему, на меня смотрели мутными глазами и говорили, что им это больше не нужно. У меня возникает ощущение, что на планете с каждым днем возрастает безразличие друг к другу. Если раньше человек по какой-то причине падал на улице, то к нему тут же спешили на помощь. А теперь все чаще проходят мимо, не обращая на случившееся никакого внимания. Мне кажется, что скорость этих изменений нарастает, но меня никто не хочет слушать, даже мои коллеги, особенно из местных.

— Значит, мы не ошиблись, — хмуро констатировала Дарли.

— В чем? — подался вперед офицер.

— В предположениях, что должно произойти в уцелевших мирах. Скорее всего, там происходит то же, что и здесь. А миры, способные противостоять этому воздействию, Блэки просто зачистили…

— Блэки?! — встрепенулся рауф. — Зачистили?! Что это значит?! Кто это такие?

— Что значит? А то, что случившееся — не природная катастрофа, — со вздохом пояснила Дарли, поежившись от воспоминаний про увиденное на восьми погибших мирах Далата. — К моему величайшему сожалению — не природная. Мы еще не знаем, кто эти самые Блэки, их назвали так условно. Известно лишь, что неким одномоментным воздействием была практически разрушена Сеть, при этом погибло множество Контролирующих — и Сэфес, и Бардов, и даже Адай Аарн. Все координатные точки изменили значения, потому и невозможно больше перемещаться по узлам Сети. После этого во множестве миров был замечен примитивный на вид корабль, ненадолго возникающий над той или иной планетой, иногда местной эмпатической структуре удавалось отвадить незваных гостей, но чаще население планеты по той или иной причине гибло. После длительного анализа мы предположили, что население уцелело в стагнирующих, переставших развиваться мирах. На примере этого мира предположение подтвердилось.

— Вот, значит, как… — глаза рауф потемнели. — Кто же мог такое сделать?

— Пока не знаем, но обязательно выясним, — скрипнула зубами дварх-адмирал. — Даю вам слово, что сделавшие это заплатят.

— Надеюсь… — хрипло выдохнул рауф. — Надеюсь…

— Вы, кстати, так и не назвали ваше имя. Я — дварх-адмирал Дарли Эстель Фарлизи, командующая первым атакующим флотом Ордена Аарн.

— Теймо Кайган Ориди, офицер класса А Официальной Службы. На Хайвете служу третий год. Стандартный год.

— Рада знакомству, — наклонила голову Дарли. — Так говорите, что никто, кроме вас, не заметил происходящих на планете изменений?

— Мало того, что не заметили, так еще и посчитали меня паникером, — помрачнел Теймо. — Как я говорил, особенно местные уроженцы. Понимаете, у нас на Хайвете совсем крошечное отделение Официальной Службы, всего восемь человек, из них инопланетян всего двое — я и командующий отделением, он нэгаши. Так вот, он за последние трое суток изменился кардинально, я не представлял, что за такой короткий срок возможна почти полная смена основных черт личности.

— Это действительно странно, — заметила дварх-адмирал. — Думаю, вам на Хайвете делать больше нечего, иначе изменения коснутся и вас.

— У меня есть долг, — грустно усмехнулся официал.

— Как и у каждого из нас. Но вы сейчас принесете больше пользы, отправившись с нами. Полномочия, предоставленные мне Официальной Службой, позволяют требовать содействия от офицера любого ранга.

— Это меняет дело, — с некоторой иронией посмотрел на нее Теймо. — Однако вы должны составить требование о моем направлении на ваш корабль по всем правилам и отправить его в наше отделение.

— Это не проблема, — отмахнулась Дарли и позвала одного из двархов станции: — Кейтарх!

— Чего тебе? — отозвался с потолка тот.

— Составь и отправь требование, пожалуйста.

— Делать мне больше нечего… — недовольно проворчал дварх. — Все, готово. Еще чего нужно?

— Пока ничего, ворчливый ты наш, — едва слышно рассмеялась Дарли. — Понадобится, позову.

— А кто это? — осторожно поинтересовался Теймо.

— Дварх. Вы с ними еще познакомитесь. Бестелесные сущности, предпочитающие жить в памяти больших компов, хотя способные сделать своим телом что угодно, если захотят.

— Никогда не слышал о такой разумной расе, — удивленно покачал головой официал.

— Вселенная велика.

— Это так.

— О! — выпрямилась Дарли. — Ваш начальник вызывает вас в связи с нашим требованием. Открываю канал.

Перед Теймо прямо в воздухе возникло изображение Дхо'ана, уже пожилого нэгаши, возглавляющего хайветское отделение Официальной Службы восьмой год. Он довольно долго молча сверлил рауф глазами, затем проскрипел:

— Нашли все же тех, кто вам поверил?

— Нашел, — коротко ответил Теймо.

— Что ж, не стану мешать. Только не думай, мальчишка, не ты один заметил, что происходит неладное. Я скажу тебе и дварх-адмиралу больше, чем ты знаешь. Меняется сам эгрегор планеты, причем меняется очень быстро — те, кто делает это, работают грубо и нагло, словно не имеют никакого опыта. Местные этот разговор не подслушают, канал защищен, поэтому я могу говорить без опаски.

— Искренне благодарна вам, уважаемый! — вмешалась в разговор Дарли и коротко поведала нэгаши о том, о чем ранее рассказала рауф.

Он внимательно выслушал и о чем-то задумался. Затем посмотрел на дварх-адмирала и глухо сказал:

— Все еще хуже, чем я думал. Найдите этих Блэки, адмирал! Теймо пусть идет с вами, если он вам нужен. Мне, похоже, уже не выбраться — личностные изменения слишком далеко зашли, держусь из последних сил, а их хватит на день, не больше.

— Так может и вам отправиться с нами? — предложила Дарли.

— Нет смысла, поздно, — усмехнулся Дхо'ан, улыбка нэгаши выглядела жутковато для непривычного взгляда. — Я сам побаиваюсь того, во что постепенно превращаюсь. Не думаю, что вам понравится присутствие на корабле чего-то абсолютно чуждого, служащего, скорее всего, этим самым Блэки. Поэтому прощайте! Подтверждение о переводе Теймо я вам отправил.

С этими словами нэгаши отключился. Дварх-адмирал довольно долго смотрела в пустое пространство, ее терзали невеселые мысли. Она ведь прекрасно поняла, какое решение принял Дхо'ан, поняв, что превращается в тварь. Сама Дарли на его месте поступила бы точно также.

— Светлая память… — в глазах Теймо блестели слезы. — Никогда его особо не любил, а вот поди ж ты…

— Человек долга… — вздохнула Дарли.

— Нэгаши! — возразил рауф.

— Какая разница?

— Внимание! — снова заговорил с потолка дварх. — Дхо'ан передал нам все ваши файлы, Теймо, добавив кое-что от себя. Общая картина очень невеселая. Передаю данные оперативным статистикам. Считаю, что до получения их выводов делать какие-либо предположения бессмысленно. Помимо того пришло требование от правительства конклава немедленно покинуть орбиту.

— Передай в рубку, чтобы отошли десятка на два световых лет, — бросила Дарли, затем снова посмотрела на рауф. — Как думаете, почему они этого потребовали?

— Видимо, изменения действительно зашли слишком далеко, — пожал плечами он. — Раньше правительство конклава вообще не интересовалось прибывающими кораблями, отдав общение с ними на откуп Официальной Службе. Мне самому интересно, почему ваше присутствие вызвало их опасения.

— Ничего удивительного. Если восемь двархов сумели доставить кораблю Блэки немало неприятностей, то что сумеют сделать двадцать шесть? Думаю, правительство конклава уже полностью под чужим контролем. А Блэки не понравилось наше присутствие, вот они и дали команду своим марионеткам. Хотя, скорее всего, все значительно сложнее. Может быть, отреагировал сам измененный эгрегор.

— Скорее всего, именно эгрегор и отреагировал, ощутив исходящую от вас неясную угрозу.

— Да, это наиболее вероятно, — задумчиво покивала Дарли. — Вряд ли за столь короткий срок хайветцы успели превратиться в полных марионеток. Их к этому явно ведут, но еще не привели. Ох и придется же Контролю поработать после того, как наведут хотя бы относительный порядок…

— Думаете, наведут? — вскинулся Теймо.

— Обязательно наведут, хотя легко и быстро этого сделать не удастся. Слишком сильна степень поражения. Приношу свои извинения, вынуждена удалиться, необходимо кое-что срочно сделать. Обратитесь к любому дварху, просто позовите, он сформирует вам каюту и переправит туда. Если понадоблюсь — я в рубке. Опять же попросите дварха открыть туда портал. Походите по станции, осмотритесь, здесь немало интересного. Да, прошу не удивляться, среди нас множество представителей негуманоидных рас, они такие же аарн, как и люди.

Она встала, коротко поклонилась и исчезла в гиперпереходе. А Теймо, немного подумав, действительно пошел осматривать станцию — ему хотелось увидеть достижения биологической цивилизации. Никогда не думал, что корабль размером со среднюю луну может быть живым. Да и сами аарн сильно заинтересовали его. В Официальной сети проходила некоторая информация об Ордене, но она была столь невероятна, что Теймо просто не поверил, надо убедиться самому.

* * *

Дарли поднял с постели сигнал тревоги. Она спрыгнула со спальной платформы, ринулась в ванную и сунула коротко стриженую голову под холодную воду, чтобы хоть немного прийти в себя. Все хвосты Проклятого! Только легла отдохнуть, не спавши до того трое суток! Поймав себя на употреблении привычного с детства ругательства, дварх-адмирал коротко хохотнула: надо же, давно знает, что Проклятый — это Мастер, а все равно нет-нет, а выругается. Что значит сила привычки!

— Что случилось? — спросила она, переместившись в рубку.

— Сканеры уловили присутствие корабля Блэки невдалеке от границ зоны поражения, — сообщил Эвенн. — Он произвел некое воздействие на одну из не попавших под первичное поражение планет. Причем, это другой корабль, не тот, с которым мы сталкивались раньше. Этот малость совершеннее. Я отдал приказ идти туда, возможно, удастся перехватить.

— Надеюсь, двархи сумеют это сделать, — в глазах Дарли появилась хищная угроза. — Очень хочу побеседовать с тварями, устроившими все это…

Не прошло и четверти часа, как станция вышла из гипера на орбите неизвестной планеты. Первые же результаты сканирования показали, что случилось страшное — на планете не осталось ничего живого, не было даже бактерий и вирусов. Гибель была мгновенной, теперь планета представляла из себя один лишь мертвый камень. Люди, птицы, животные, растения были мертвы…

— Благие! — выдохнула Дарли. — Да что же за оружие они использовали?!

— Это не оружие, — уведомил сверху дварх. — Похоже, Блэки каким-то образом поместили этот мир на мгновение в Сеть. Не представлял, что такое вообще возможно. Потому… местные жители просто перестали быть.

— Немедленно передай эти данные на Далат! — эмообразы Дарли полыхали с трудом сдерживаемым гневом. — Пусть расспросят Контролирующих о том, как можно такому противостоять. И можно ли в принципе.

— Кстати, а корабль Блэки никуда не делся, — снова заговорил Кейтарх. — Висит себе в шестидесяти миллионах миль от планеты, как ни в чем не бывало. На наше прибытие не обратил ни малейшего внимания.

— Это он зря… — зло оскалилась дварх-адмирал, потрясенная одномоментной гибелью нескольких миллиардов человек. — Очень зря… Сможете его взять?

— Сможем! — уверенно заявил дварх. — Экипаж этого кораблика куда слабее, чем экипаж прежнего.

— Тогда атакуйте!

* * *

С наслаждением потянувшись, Эйтаро-Тэйки откинулся на спинку жесткого пилотского кресла. Дело сделано! На этот раз от мерзкой грязи очищен его родной мир, где он, правда, не бывал больше ста лет. Но родной мир остается родным, сколько бы лет ты там ни отсутствовал. Эйтаро удовлетворенно улыбнулся — он сделал для родины больше, чем кто бы то ни было. Очистил от грязи! А грязи, как ни странно, на Отейросе оказалось больше, чем на всех мирах, которые он до сих пор встречал. Но ничего, теперь он чист!

— Учитель! — ворвался в рубку большеглазый Керо, совсем еще мальчишка, шестнадцати не исполнилось, но подающий очень большие надежды. Искренне верящий. Его любимый ученик. — Почему вы не отвечаете на вызовы?

— Отдыхаю, — широко улыбнулся Эйтаро. — Мы хорошо поработали сегодня, устал немного. Что-то случилось?

— Да! На орбиту Отейроса вышел гигантский корабль! Это чудовище какое-то, с луну размером!

— С луну?! — не поверил посвященный. — Ты не преувеличиваешь, мальчик мой?

— Нет, учитель! — возмутился Керо. — Включите сканеры, посмотрите сами.

Не став дальше спорить, Эйтаро действительно включил сканеры и сразу понял, что ученик даже преуменьшил. На высокой орбите над Отейросом завис черный бугристый шар с малую планету размером. Это корабль?! Кошмар! Однако, главным было не это. А вдруг этот корабль принадлежит грязи? Нужно срочно проверить.

— Быстро собираемся на молитву! — скомандовал он Керо. — Зови всех!

Тот кивнул и вылетел из рубки, Эйтаро поспешил за ним. Не прошло и двух минут, как все восемь его учеников собрались в кают-компании и начали молиться, одновременно думая Белое. Сквозь окружающие предметы начали проступать очертания Белой грани. Посвященный уверенно вел учеников. Он сразу отыскал черный шар и замер в недоумении — тот представлял собой не грязь, не чистоту, а нечто абсолютно чуждое и непонятное. Растерянный Эйтаро лихорадочно пытался принять решение. Как очищать миры от дурного он хорошо знал, но не имел понятия, что делать с этим чуждым. Да и нужно ли?

Случившееся следом мигом рассеяло его сомнения — чужаки атаковали, от шара в сторону их корабля потянулись черные щупальца, несущие угрозу, пугающие и мертвенные. Значит, это подвид грязи! Эйтаро без раздумий атаковал привычным образом при помощи учеников. Белая грань вспыхнула ослепительным животворящим светом, который всегда без малейших усилий сметал дурное. Но не в этот раз. Щупальца словно не заметили света, только несколько раз дернулись, продолжая тянуться к Эйтаро.

— Молитесь, дети мои, молитесь! — отчаянно вскрикнул он. — Единый услышит нас и охранит!

И они начали молиться еще более яростно, еще более отчаянно, всем сердцем обращаясь к Единому. И Он ответил — Белая грань засияла нестерпимо для глаз. Щупальца задергались, затрепетали, одно из них усохло и куда-то исчезло, остальные начали корчиться и пытаться втянуться обратно, но не могли этого сделать. Эйтаро радостно засмеялся: грязи не под силу бороться с силой Единого! В этот момент откуда-то сбоку ударила яркая синяя вспышка, затопившая собой все вокруг, и сознание посвященного померкло.

* * *

Дарли, ломая руки, буквально носилась по рубке туда-сюда. Бой с корабликом Блэки складывался не в пользу двархов — уже четверо впали в сумеречное состояние, остальные едва держались. Неужели придется отступать? Похоже, придется, иначе переоценившие свои силы двархи просто погибнут.

«Ты меня слышишь?» — внезапно зажегся в сознании Дарли чей-то образ и одновременно голос, все вместе.

«Кто вы?! — вскинулась она. — Вы с этого корабля?!»

«Нет, я не отсюда».

«Что вам нужно?»

«Вам нужна помощь. Отойдите».

«На сколько?» — насторожилась Дарли.

Перед ее глазами всплыли два деления бесконечной линейки. Что это значит? И тут же до дварх-адмирала дошло, что одно деление — световая минута.

— Отойти на три световые минуты! — резко скомандовала она пилотам. — Немедленно!

Станция едва заметно вздрогнула и переместилась на указанное расстояние от корабля Блэки. И в то же мгновение непонятно откуда в него ударил расширяющийся синий луч, а затем пространство вокруг полыхнуло тем же цветом. И все стихло. Двархи быстро просканировали корабль и сообщили, что все люди внутри без сознания.

«Они безопасны в течении…» — снова раздался в сознании дварх-адмирала голос из ниоткуда, образ переданный неизвестным она восприняла, как «два часа».

«А потом?»

«Ментально-эмоциональная блокада каждого. Отдельно».

«Я поняла, — кивнула Дарли. — От всей души благодарю вас за помощь! Но кто вы все-таки?!»

«В иное время вам нельзя вступать с ними в контакт без защиты, — не обратил внимания на ее вопрос голос. — Защита — ваш символ. Его нужно активировать более древней силой. Скажи старому магу — он сможет».

Старому магу? Дварх-адмирал несколько растерялась, не понимая, что неизвестный имеет в виду. И кого. Кто из магов на борту? Николай и Кержак. Николай относительно молод, значит, Кержак — ему несколько тысяч лет. Но что такое более древняя сила? Остается надеяться, что орк действительно поймет.

«Почему вы нам помогаете?» — решилась поинтересоваться она, уже осознавая, что столкнулась то ли с кем-то из сверхсущностей, то ли с кем-то еще сильнее. Вряд ли это Адай, не тянут Адай на такое.

«Это один из обликов древнего зла, оно должно быть уничтожено, иначе поглотит все, — голос на секунду прервался. — Если его станет слишком много, то справиться не сможем даже мы. Люди слабы, но их много. Опасайтесь безличия и равнодушия…»

«И лжи, в любой форме, — вдруг продолжил второй голос, более жесткий. — Огонь сердца и чистота помыслов. Вы сможете. А мы поможем тем, кто пойдет вперед…»

Неожиданно ощущение чужого присутствия исчезло, голоса смолкли и, как Дарли ни звала их, больше не откликались. Благие, с кем же она столкнулась?! Последние фразы, сказанные непонятными сущностями, не давали ей покоя. Банальность на первый взгляд, любой пророк любой религии говорил на тысячах миров о том же самом. А люди слушали, но не слышали. Может потому эти сущности и обратились к аарн? Ведь для аарн безличие, равнодушие и ложь абсолютно неприемлемы. Может и так, потом поразмышляет. Сейчас времени терять нельзя. Первым делом нужно взять на борт корабль Блэки и поместить каждого из них в защищенную ментально-эмоциональной блокадой каюту. Также не помешает вживить им всем перенастроенные на двухстороннюю защиту психощиты. И встречаться им нельзя давать.

Отдав распоряжения обо всем этом, Дарли вызвала Кержака и попросила о немедленной встрече. Тот немного удивился, но пригласил ее в свою каюту, оставив ненадолго обрадованных нежданной передышке учеников. Одним многоуровневым эмообразом дварх-адмирал передала старому магу случившееся и обессилено села в первое попавшееся кресло.

— Создатель Миров! — мертвенно побледнел Кержак, буквально падая на диван напротив. — Раз уж ОНИ вмешались, то дела обстоят совсем скверно…

— Кто такие «они»? — подалась вперед Дарли.

— Ну как бы тебе объяснить… — оскалил клыки старый орк. — Ну, наверное, те, кто повыше сверхсущностей, не говоря уже о планетарных богах и демиургах. Творцы, а может и…

Он резко замолчал.

— Кто? — жестко спросила Дарли.

— Прости, я не имею права говорить… — с тоской посмотрел на нее Кержак. — Просто знай, что есть некто большие, чем Творцы, этого достаточно.

— А ведь они попросили о помощи… — неожиданно для самой себя сказала дварх-адмирал, вдруг поняв эту истину. — Весь этот разговор был буквально криком о помощи.

— Ты поняла, — снова оскалился орк. — Я рад за тебя, девочка, взрослеешь.

Если бы это сказал кто-то другой, Дарли возмутилась бы, но Кержак оставался Кержаком, можно сказать, вторым после Командора — ему можно. Он действительно настолько старше и опытнее любого аарн, что даже сравнивать смешно. Да и знает то, чего не знают и не могут знать другие.

Однако ситуация Дарли очень не нравилась. Получается, что даже двархи не в состоянии справиться с Блэки, это не говоря уже о том, что никакое оружие не способно пробить их защиту. Слава Благим, что удалось хоть кого-то из них захватить. Теперь необходимо до донышка выпотрошить их, выяснить все, что только возможно выяснить.

— Ты сможешь сделать защиту, о которой говорили эти сущности? — поинтересовалась она.

— Смогу, — пробурчал Кержак. — И других магов научу. Надо только точно сообразить, как именно это делать — ошибка слишком дорого обойдется.

— Ты им веришь?

— Да. Они не лгали. Меня только беспокоит только почему один из них предупредил о лжи в любой форме. Это что-то значит, но что?

— На это я тебе никак не могу ответить, — развела руками Дарли. — Ты лучше скажи мне о каком старом враге они говорили. Знаешь?

— Охо-хо-хо… — растерянно почесал затылок Кержак. — Ну ты и вопросы задаешь, девочка. Я могу только подозревать, точно не знаю.

— Выскажи свои подозрения.

— Хорошо, выскажу. Понимаешь, с общеизвестным в Ордене толкованием Бездны я столкнулся, только став одним из вас. Древние урук-хай под этим термином подразумевали нечто совсем иное, бесконечно чуждое всему живому. И эти две Бездны — абсолютно разные вещи, абсолютно несовместимые. И если Блэки имеют отношение к той, второй Бездне, то я даже не знаю, сможем ли мы даже совместными усилиями с ними справиться.

Он на мгновение замолчал, тяжело посмотрел на Дарли и едва слышно сказал:

— Больше, девочка, я тебе пока ничего не скажу. Всякому знанию свое время, тем более такому. Для начала я хочу посмотреть на этих самых Блэки. Их уже доставили?

Дварх-адмирал запросила биоцентр и кивнула.

— Не только доставили, но и вживили психощиты, поместив каждого в защищенную каюту в разных концах станции, — сообщила она. — Что-то очень странное. Восемь человек детей, ни одному из которых и шестнадцати нет, причем, все наши поголовно утверждают, что дети настолько чистые и добрые, что хоть сейчас в Орден бери. С ними был человек лет сорока с небольшим, которого, выкрикни он Призыв, тоже взяли бы. Я не понимаю…

— Зато я теперь понимаю, — Кержака буквально затрясло. — Ложь в любой форме! Вот оно! Этих детей обманули и использовали, они, скорее всего, искренне верят, что творят добро, не подозревая, что делают на самом деле. Как, похоже, не подозревает и их наставник. И что делать с этими детьми, я не знаю. Если мы покажем этим детям, что они сделали, то они просто не смогут жить…

— Будем думать, — хмуро бросила Дарли. — Если так, то я тоже не знаю, что делать. Считала — вот он, враг, убийца миллиардов, а вместо врага — глупые обманутые дети…

— А вот с наставником их поговорить стоит, — встал старый орк. — Человек взрослый, пусть узнает, что натворил. И объяснит, почему и как.

* * *

Эйтаро-Тэйки пришел в себя как-то разом, в один момент. Он распахнул глаза и тут же понял, что находится где угодно, но не на своем корабле — на его крошечном кораблике не могло быть таких огромных роскошных кают. В голове было до звона пусто. Он не чувствовал больше своих учеников, словно те умерли. Святой боже, неужели дети погибли?! Одним рывком вскочив с мягкого дивана, на котором лежал, Эйтаро окинул взглядом каюту и сразу увидел сидящих напротив в креслах двоих — строгого вида еще молодую женщину и средних лет мужчину, гуманоида, но не человека. Он существ такой расы до сих пор не встречал.

— Добрый день, уважаемый, — холодно поздоровалась женщина, гуманоид кивнул и оскалил немаленькие клыки. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Относительно неплохо… — неуверенно ответил Эйтаро. — Где я?

— На нашей станции.

— Это тот огромный черный шар?!

— Именно так, — женщина говорила все так же холодно.

— Где дети?! — выкрикнул Эйтаро. — Вы их убили?!

— Ни в коем случае, — заговорил гуманоид. — Мы — не убийцы, в отличие от вас.

— Нас?! — вытаращился посвященный, которого сказанное возмутило до глубины души.

— Два с небольшим часа назад вы убили более восьми миллиардов человек, — губы женщины задрожали, выдавая ее чувства. — Все население несчастной планеты, на орбите которой мы сейчас находимся!

— Не лгите! — оскорбленно выпрямился Эйтаро. — Мы очистили мою родину от грязи!

— Я же тебе говорил, — повернулся к женщине гуманоид. — Они просто не понимали, что творили. Их кто-то обманул.

— Это вы меня обманываете, — упрямо набычился посвященный. — Если вы не убили детей, отведите меня к ним!

— Отвести не можем, а посмотреть и поговорить — без проблем.

Женщина взмахнула рукой, и стена сбоку превратилась в огромный экран, на котором Эйтаро увидел Керо о чем-то беседующего с красивой русоволосой девушкой в такой же черно-серебристой форме, как и на сидящих напротив него. Только сейчас посвященный обратил внимание на жутковатую эмблему расположенную на плече каждого, и поежился. Нечеловеческий багровый глаз, лежащий на когтистой лапе?! Ужас!

— Учитель! — обрадовался Керо, увидев Эйтаро на экране. — Мы в плену?

— Похоже, что так, мальчик мой, — вздохнул тот.

— Ирика говорит, что мы хотели их убить… — юноша растерянно показал на девушку в черно-серебристой форме. — Разве мы хотели, учитель?

— Мы защищались, — тяжело вздохнул Эйтаро. — Не знаю почему, но эти люди считают нас убийцами и преступниками. Потому, наверное, и напали. Я объясню им, что это ошибка!

Поговорив еще немного с Керо и постаравшись немного успокоить его, посвященный попросил показать ему остальных семерых. Ему показали, и для каждого у Эйтаро нашлись слова ободрения.

— Теперь я в вашем распоряжении, — прямо посмотрел он на так и не вставших с кресел женщину и гуманоида. — Здесь действительно какая-то ошибка, мы никого не убивали, поверьте!

— Вижу, что вы в это верите, — вздохнул гуманоид. — Попытаюсь объяснить вам нашу точку зрения. Для начала позвольте представиться, я — Кержак Черный, слева от меня — дварх-адмирал Дарли Эстель Фарлизи, командующая этой станцией и всем нашим флотом в этой галактике, а он немалый. Мы принадлежим к Ордену Аарн, поливидовой цивилизации, в которой разумные никогда не причиняют друг другу вреда, чувствуют чужую боль, как свою.

— Мы хотим того же! — обрадовано выдохнул Эйтаро, никак не ждавший такого и почему-то сразу поверивший собеседникам. — Я посвященный Братства второго уровня Эйтаро-Тэйки. Мы очищаем галактику от грязи, от дурного, от того, что мешает людям быть братьями!

— Похоже, грязью вы называете жизнь! — дварх-адмирал с гневом смотрела на него.

— Дарли! — положил ей руку на плечо Кержак. — Он тебя не понимает. Позволь, я объясню все по порядку.

Он повернулся к Эйтаро и продолжил:

— Все началось больше месяца назад. Мы получили просьбу о помощи от конклава Далат.

— Я знаю этот конклав, — вскинулся посвященный. — Бывал на одной из его планет несколько лет назад. Очень приятный, дружелюбный народ, но слушать мои проповеди там не захотели…

— Тем лучше, что знаете, — кивнул Кержак. — Я сейчас покажу вам хронику событий.

Боковая стена снова превратилась в экран, на котором перед ошеломленным Эйтаро потекли страшные картины погибших миров.

— Святой Боже! — в ужасе прижал он кулаки к груди. — Да кто же это сделал?!

— Вы и сделали! — выплюнула Дарли. — Точнее, такие, как вы! Смотрите!

С каждым увиденным кадром Эйтаро все больше становилось не по себе. Перед гибелью каждой планеты к ней обязательно подходил небольшой допотопный корабль, в котором он узнал один из кораблей Братства, видел его во время большого сбора. Но нет, это не может быть правдой, это какая-то страшная ошибка, невероятное совпадение!

Масштабы катастрофы устрашали. Тысячи и тысячи погибших миров, потерявшие связь между своими планетами конклавы, неработающие машины Перемещения. Неужели, во всем этом виновато Братство?.. Эйтаро вновь вспомнились напыщенные слова Старших Братьев, говоривших о добре и свете, любви и чистоте, очистке мироздания от дурного, наносного и ненужного. Неужели они лгали? Нет! Нет! Нет!!! Это попросту невозможно, это аарн ему лгут! Но зачем?!

— А теперь перейдем к последнему эпизоду, — снова заговорила дварх-адмирал. — В 17:22 по стандартному времени наша станция вышла на орбиту Отейроса. Через минуту мы получили первые результаты сканирования, сообщившие о том, что на планете не осталось ничего живого, вплоть до микроорганизмов. За двадцать минут до этого к Отейросу прибыл ваш корабль и произвел некое воздействие. За время до прибытия станции больше ни один корабль сюда не приходил. Зная, что творят ваши корабли, что еще мы могли подумать?

— Что мы — виновники… — глухо сказал Эйтаро, с невыразимым ужасом глядя на экран показывающий одну заваленную мертвыми телами улицу за другой, тем более, что это были улицы его родного города, по которым он бегал еще мальчишкой. — Но это не мы… Это какое-то страшное совпадение! Поверьте, мы просто не могли такого сделать!..

— Самое странное, что я вам верю, — тяжело вздохнул Кержак. — Осознанно — не могли. Понимаете, к нам в Орден берут далеко не всех, только тех, кто чище и добрее других, кто не хочет и не может творить зла. Мы видим души друг друга полностью, у нас даже мыслей скрытых нет. Так вот, я посмотрел на вашу душу — и вас, и детей взяли бы без сомнений, в отличие от подавляющего большинства людей и иных существ. Но беда в том, что это все-таки сделали вы. Да, неосознанно, да, не понимая, что делаете, но вы.

— Не верю! — выдохнул посвященный. — Это невозможно! Мы несем в миры чистоту и доброту!

— А каким способом вы их несете? — поинтересовалась Дарли.

— Все очень просто, — обрадовался смене темы Эйтаро. — Мы начинаем молиться и думать Белое, вскоре после этого выходим на Белую грань, откуда видим грязь на облике какого-либо мира или объекта. Мы продолжаем думать Белое, и грязь сама по себе исчезает, мир становится чистым. Вот и все, что мы делаем!

Аарн переглянулись, после чего Кержак задумчиво похмыкал, потрогал себя за клык и проворчал:

— Очень странный способ воздействия… Немного похоже на действия Контроля, но везде, где появляются ваши корабли, Контролирующие мрут, как мухи. Вы не задумывались, что видимое вами грязью, может оказаться живыми людьми? И вы их убиваете.

— Значит, это очень дурные люди, — уверенно заявил Эйтаро. — Единый не позволит нам ошибиться!

— Так что же, все восемь миллиардов жителей Отейроса были очень дурными людьми, раз они умерли после того, как вы «почистили» их мир от грязи? — с прищуром уставилась на него дварх-адмирал. — Вы же родом отсюда, неужто не встречали на вашей родине хороших людей?

— Встречал… — неуверенно выдавил растерянный посвященный. — Даже очень хороших и добрых… Нет, это не наше воздействие виновато в их гибели! Это что-то другое! Это совпадение!

— А не слишком ли много совпадений? — по-птичьи наклонил голову набок Кержак. — Почему катастрофа на любой планете всегда происходит сразу после того, как возле нее побывал корабль вашего Братства?

— Не знаю… — еще больше растерялся Эйтаро.

— Почему вы не допускаете мысль, что вас просто могли обмануть и использовать? — резко спросила Дарли.

— Это невозможно!!! — отчаянно помотал головой посвященный, в его глазах загорелся фанатичный огонек. — Этого не может быть вообще!

— Программа? — повернулась дварх-адмирал к старому орку.

— Вполне возможно, — задумчиво сказал он. — Надо бы показать беднягу Целителю Душ. У нас кто на борту из сильных?

— Да сама Даша, она буквально навязалась в эту экспедицию, заявив, что без нее не обойтись, хотя почему, объяснить не пожелала.

— А кто и когда требовал объяснений от Целителя Душ? — добродушно хохотнул Кержак.

Эйтаро не слушал их разговор, боясь признаться даже самому себе, что аарн все же заронили в него зерна сомнения, и сейчас лихорадочно доказывал себе же, что они не могут быть правы, что Братство никого не убивает. Ему почему-то становилось все хуже, в глазах плыл туман, в ушах звенело. В конце концов, он перестал что-либо чувствовать, все мысли куда-то ушли, и посвященный замер на месте, невидящим взглядом уставившись в никуда.

— А ведь парень в ступоре, — заметил Кержак, присмотревшись к нему. — Похоже, программа столкнулась с логикой, что замкнуло ему мозги. Теперь без Целителя Душ точно не обойтись. Зови Дашу!

* * *

На широкой, покрытой пушистым покрывалом спальной платформе сидела в позе лотоса совсем еще молодая на вид девушка с заплетенными в тугую косу темно-каштановыми волосами. По каюте, в которой она находилась, сразу было ясно, что здесь живет женщина, женская рука чувствовалась во всем, каждая вещь лежала на своем месте. Одета девушка была в обычную для Ордена черно-серебристую форму с Оком Бездны на левом плече.

Мысли текли в произвольных направлениях, Даша не медитировала, а просто отдыхала, не ища ответа на какой-либо вопрос. Подсознательно она ощущала, что вскоре понадобится, что вскоре начнется то, ради чего она здесь. Девушка не собиралась отправляться ни в какие экспедиции, давно не выбираясь за пределы территории Малого Ордена, не считала нужным. Однако, когда услышала об экспедиции, отправляющейся на помощь друзьям из соседней вселенной, внезапно поняла, что должна, нет, обязана отправиться туда, что без ее помощи все рухнет. Что значит «все»? Этого Даша не знала, да и не хотела знать. Надо — значит надо. Предчувствий такой силы у нее не было много лет, своим предчувствиям девушка всегда доверяла, да и наставница, Тра-Лгаа, учила ее тому же. Поэтому Даша явилась к Дарли Фарлизи и потребовала взять ее с собой. Прекословить Целителю Душ не решилась даже Белая Стерва, да и не хотела — хотя они с Дарли долго не общались, слишком много было дел, однако являлись старыми подругами. И не только подругами.

Благодарная улыбка коснулась губ Даши, когда она вспомнила о шести мастерах-целителях, сумевших найти для Целителей Душ иной способ подзарядки энергией, кроме сексуального контакта. Теперь ей не требовалось после работы заниматься сексом с несколькими партнерами, достаточно было просто выпить специальный коктейль и погрузиться на полчаса в ти-анх. Коктейль, правда, имел омерзительнейший вкус, что почему-то оказалось невозможно исправить, но это была совсем небольшая цена за избавление. Желание, конечно, никуда не делось, поэтому многие Целительницы Душ предпочитали действовать по-старому, однако Даша научилась справляться со своим желанием, тем более, что истощением неудовлетворенность больше не грозила. Она была счастлива тем, что теперь может иметь или не иметь сексуальные контакты исключительно по своему желанию, а не по необходимости.

Открыв глаза, Даша соскочила со спальной платформы и принялась разминаться. За этим занятием ее и застал вызов Кержака.

— Ну вот, началось, — негромко сказала она незнамо кому.

Перед работой необходимо было выяснить все подробности, и девушка запросила биоцентр. Узнав о том, что погибло население целой планеты, она похолодела, хорошее настроение как ветром сдуло, его место заняла собранность и готовность ко всему. Окончательно осмыслив полученный блок информации, Даша закусила губу — задача перед ней стояла нелегкая. Освободить человека от навязанной ему кем-то программы? Это далеко не всегда удавалось даже ей, особенно в случаях, когда первоначальная личность полностью деградировала. Все зависит от уровня программирования. Впрочем, судить пока рано, самой надо посмотреть на душу этого несчастного Блэки.

Выйдя из гиперперехода в кают-компании, где Кержак с Дарли допрашивали Эйтаро, Даша, не говоря ни слова, направилась к нему и села рядом. Он продолжал оставаться в ступоре, глядя в пространство пустыми глазами. Девушка взяла его за руку и без промедления начала погружаться в рабочий транс — в подобных случаях терять времени нельзя, программа вообще может уничтожить всю информацию в мозгу, а то и убить носителя.

Мысленное пространство развернулось перед Целительницей Душ мириадами пересекающихся плоскостей и бесчисленными свивающимися в клубки потоками информации. Она погрузилась глубже и начала анализировать. Да уж, программка жутковатая, раскинула свои щупальца по всем уровням, частично блокировав центры логического мышления, и способная на время полностью исказить или подменить входящие данные. И явно искажает — Эйтаро не воспринимает, что творит зло вместо добра, будучи твердо уверен в обратном. Мало того, ему явно внедрена доминирующая установка безоговорочной веры в то, что Братство творит добро. И никакие логические доказательства перебороть эту установку не в силах. Но личность уцелела, не деградировала, и это уже утешало. Похоже, программу установили без учета личных особенностей Эйтаро и не проконтролировали результат. Из-за чего программа встала «криво». Другого человека она подавила бы полностью, а именно этого не смогла, поэтому он изредка все же кое в чем сомневался.

Даша пролистывала жизнь Эйтаро подобно страницам книги, анализируя его мысли и чувства по поводу того или иного. Кержак прав, если бы этот человек выкрикнул Призыв, его бы взяли в Орден без сомнений — с ранней юности стремился сделать мир вокруг хоть немного добрее. И попался на крючок проповедникам Братства, поверив их лжи… Что, впрочем, не удивительно — вдохновенно и убедительно лгали, очень убедительно. Затем путешествие в Мир Изначальный в сопровождении проповедников. Там Эйтаро вместе с десятком других неофитов обработал лично Пророк, внедрив эту программу. Он не запомнил Пророка, видел только скрытую сиянием человеческую фигуру, вещавшую что-то о великом деле добра. Координат Изначального Мира Эйтаро, к сожалению, не знал — летел пассажиром, в рубку его не пускали, да он и не стремился, с восторгом внимая наставникам. Дашу при виде фигуры Пророка едва не вывернуло от омерзения — она, в отличие от Эйтаро, сразу поняла, что видит нечто чуждое, еще имеющее облик человека, но человеком уже не являющееся. Проекция некой силы — и силы абсолютно чуждой всему живому, стремящемуся к развитию, силы холодно и планомерно затягивающей в себя все, до чего способна дотянуться.

Целительница Душ нервно поежилась, с таким ей сталкиваться еще не доводилось, хотя чужеродные программы с людей снимала не раз. Сейчас следовало соблюдать величайшую осторожность — программа может иметь постоянную связь со своим создателем, сталкиваться с силой такого уровня ей не хотелось, может просто смять. Пожалуй, не стоит рисковать, нужно выйти и позвать еще двух-трех Целительниц Душ, чтобы помогали ей во время погружения и вытащили в случае чего.

— Сама не справлюсь, нужно вызвать Арию, Нейю и Тирку, — сообщила Даша Кержаку с Дарли по выходу, после чего сложным эмообразом передала все увиденное.

— Ох ты ж!.. — негромко охнул орк, впитав полученную информацию. — Многого я ждал, но не такого…

— Я не совсем поняла, почему вы так встревожились? — из эмообраза дварх-адмирала сквозила неуверенность.

— Как бы тебе объяснить… — покряхтел Кержак, все еще не могущий избавиться от старческих привычек. — Эта равнодушная сила, поставившая программу, очень опасна. Хорошо, что мы узнали о ней заранее, а то однажды корабли Блэки появились бы в нашей вселенной и начали бы подминать уже нас. А мы были бы к этому не готовы!

Дарли только поежилась в ответ, говорить было нечего. Действительно, повезло, что заранее столкнулись с этой заразой и поняли, насколько она опасна. Теперь бы только найти способ противодействия!

Пока они говорили, Даша успела вызвать своих коллег. Посмотрев на Арию и Тирку, она незаметно вздохнула — никогда не понимала их страсти красить волосы в самые непредставимые цвета. Но это их дело и их право. Нейя, наоборот, выглядела строгой учительницей — черные волосы, собранные в хвост, и неприступное лицо. Но при этом она была одной из немногих Целительниц Душ, предпочитающих разряжаться после сеанса старым способом. Передав всем трем информацию по пациенту, Даша попросила подключиться к ней и проконтролировать.

— Ария и Тирка пусть контролируют, — решительно заявила Нейя, — а я пойду с тобой, просто отдам тебе свою силу, будет легче. Сама я на такую глубину погрузиться не сумею, а с тобой вместе — запросто.

— Хорошо, — не стала спорить Даша, незачем спорить с очевидным.

Она решительно подошла к Эйтаро, села рядом и взяла его за руку, снова готовясь погрузиться в чужую душу. Нейя расположилась с другой стороны и взяла посвященного за вторую руку. Ария и Тирка устроились у их ног прямо на полу, положив головы подругам на колени. Целительницы Душ дружно вошли в ментальное пространство и попарно слились. Одна пара начала погружаться вглубь души Эйтаро, избегая отростков программы — им необходимо было найти ее центр. А вторая осталась на верхнем уровне, внимательно наблюдая за происходящим.

Личности Даши и Нейи слились в нечто цельное, хотя доминировала все же Даша, Нейя отошла назад. Они с каждым мгновением погружались глубже и глубже, но никак не могли обнаружить центр программы, видя только ее бесчисленные ветви, переплетающиеся друг с другом по какому-то странному алгоритму. Даша сразу поняла, что это значит, и мысленно вздрогнула — любой посвященный, чем чаще он будет пользоваться силой, тем быстрее начнет перерождаться в подобие Пророка. Эйтаро действительно очень повезло, что программа встала не совсем правильно. Вот оно, внезапно поняла Даша, вот он центр! А совсем не выглядит центром — узел не больше и не меньше других. Она начала аккуратно исследовать его, стараясь не касаться сходящихся к нему ветвей. Не сразу девушка поняла, что одна из ветвей на самом деле уходит в никуда, являя собой ту самую связь, которой она опасалась. Правильно, значит, что не стала трогать программу.

Итак, как можно отсечь связь, чтобы сила не обеспокоилась и не начала искать потерянного адепта своими способами? А только смоделировать его смерть, и в тот же момент перерубить связь. Смерть — дело обычное, адептов, скорее всего, гибнет много, они ведь для силы всего лишь разменная монета. Образ какой гибели лучше смоделировать, чтобы это выглядело естественно? Взрыв корабля. Даше доводилось снимать психошоки людей, вытащенных после подобной смерти, и вся эта информация хранилась в базе данных ее внутреннего биокомпа, поэтому найти нужный образ вместе со всеми сопутствующими ощущениями труда ей не составило.

— Нейя, приготовься рубить связь, очень резко, — мысленно попросила Даша.

Та ничего не ответила, но, насколько это было возможно, приблизилась к связующему каналу. Даша легким движением отправила сформированный образ в этот канал, а Нейя тут же рассекла его. Обрубок на мгновение завис и втянулся куда-то в пустоту. Сила поверила!

— А теперь работаем! — скомандовала Даша. — Девочки, смотрите сверху, чтобы ни одна ветвь не ускользнула от нашего внимания!

— Сделаем! — заверила Тирка. — А вы поосторожнее, эта пакость еще очень опасна.

Даша мысленно выдохнула, словно перед прыжком в холодную воду, и выжгла центральный узел программы, в то же мгновение поставив вместо него обманку. А затем они с Нейей двинулись параллельно ветвям, уничтожая узел за узлом, одновременно заменяя каждый обманкой. Чем дольше они работали, тем программа становилась безопаснее. И, наконец, последний узел сгорел, после чего растворить ветви было уже нетрудно. Однако, когда Даша увидела, что осталось после ликвидации программы в душе бедняги, ей стало страшно — клочья какие-то, которые надо было собрать по изначальной схеме.

— Не вздумай! — донесся до нее окрик Арии. — Вы с Нейей слишком вымотались — в кому впадете! Мы сами справимся! С этим мы уже справимся, только проведи нас к себе на нужную глубину. А сами после этого выходите.

Они были правы, и Даша поняла это, поэтому возражать не стала. Она быстро создала канал для Арии с Тиркой, а сама, подхватив полностью обессилевшую Нейю, вернулась в свое тело, тут же застонав от пронизывающей боли в ногах и руках. О клубке огня внизу живота не хотелось даже думать — сил подавить желание у нее уже не было, но следовать ему она все равно не собиралась — один раз уступи своей слабости, и все пойдет по накатанной колее.

— Ей срочно нужно в госпиталь… — с трудом сформировала малопонятный эмообраз Нейя, сама чувствующая себя не лучше. — Предупредите целителей…

Однако Кержак сумел ее понять и сразу же связался с госпиталем, после чего подхватил Дашу на руки и ринулся в открытый одним из двархов гиперпереход. Дарли понесла Нейю. В госпитале обеих девушек буквально выхватили из их рук целители, заставили выпить по стакану лечебного коктейля, что оказалось весьма непросто, и куда-то унесли. Дашу, по-видимому, в ти-анх, а о том, куда унесли Нейю, Кержак предпочел не думать. Не нравилось ему это, хотя ничего поделать было нельзя.

Вернувшись в кают-компанию, где оставили Эйтаро, старый орк довольно долго наблюдал за работой Арии с Тиркой, мало что, правда, в этом понимая. Точнее, он понимал, но повторить бы не смог. В конце концов Целительницы Душ закончили и поспешили удалиться по своим делам, предупредив, что пациент сейчас очнется и ему не помешало бы выпить пару бокалов «Золота Дарна». Кержак тут же заказал требуемое у биокомпа кают-компании.

— Что со мной было? — раздался с дивана хриплый шепот Эйтаро. — Что вы со мной сделали?..

— Для начала выпейте вот это, — Кержак подошел к нему с бокалом в руках и заставил выпить.

— Какая прелесть! — восхитился посвященный по прошествии минуты. — Мне словно все тело родниковой водой промыло!

— Выпейте еще один, — протянул ему второй бокал орк. — Целительницы сказали, что вам нужно выпить два. А с Целительницами не спорят, они свое дело знают.

Эйтаро покорно выпил, да ему и не хотелось сопротивляться, уж больно понравился эликсир. Он чувствовал себя странно, восприятие сделалось ярким, как в детстве. Он неосознанно запел хвалу Единому и начал думать Белое, стремясь в Белую грань, стремясь к ее первозданной чистоте. И тут же с воплем рванулся обратно, увидев грязновато-белое поле, какое-то кочковатое и постоянно мерзко шевелящееся, а над ним высилась уходящая куда-то вверх, насколько хватало взгляда, стена сверкающего белого льда, но не обычного льда, а какого-то безжизненного, пугающего. Субстанция, из которого состояло «белое» поле, словно ощутив зов Эйтаро, безмолвно потянулась к нему, и это вызвало у посвященного такие ужас и омерзение, каких он не испытывал за свою жизнь ни разу.

— Что это?! — чуть не заорал Эйтаро, безумными глазами уставившись на Кержака.

— То, что ты призывал, — едва заметно усмехнулся тот. — Вот так оно выглядит на самом деле, а то, как ты воспринимал это раньше, фальшивка, навязанная вам всем внедренной в сознание программой Пророка. Ты попытался подумать логически, но эта программа вогнала тебя в ментальный ступор, из которого самостоятельно ты бы вряд ли вышел. Целительницы Душ сняли программу, хотя это им дорого стоило. Попробуй теперь осмыслить все те факты, о которых я говорил тебе раньше. Не буду тебе мешать, подумай сам. Что-нибудь понадобится — позови, и я приду.

С этими словами Кержак исчез в черной воронке. А Эйтаро последовал его совету и задумался, как-то сразу осознав, что появление кораблей Братства около разных планет и последующая гибель этих планет не могут не быть связаны друг с другом.

— Единый! — тихо взвыл он, вцепившись себе в волосы. — Что же я натворил?!

Смена локаций Добрые друзья

— А котик-то не прост, ох не прост, — палач потянулся, с хрустом расправляя суставы, повел плечами туда-сюда и словно бы сразу стал на полголовы выше.

— Просканировать получилось? — поинтересовался Стовер.

— А как же. Котики действительно идентичны. Мастью только разнятся, а во всем остальном — копии друг друга. Второй котик, который не дружит с головой, очень интересно покалечен. Механически и химически. У него стоит блок. Шикарный блок! — Михаил хохотнул. — Такой блок дорогого стоит. Интересно, кто ж его так, а? Кому-то котик сильно помешал, раз его так знатно приложили. Кто-то очень не хотел, чтобы котика можно было вылечить.

— Но вылечиться можно?

— Можно, наверное, — вмешался Ричи. — Дядя Миша дал мне сейчас данные. Вылечить можно, но это займет длительное время и будет стоить огромных денег. Маловероятно, что этим кто-то станет заниматься. Кому он нужен?

— Они не Контролирующие? — поинтересовался Стовер.

— Да нет, ну что вы, Микаэль, — успокоил палач. — Куда им… Даже самый завалящий и молодой экипаж Сэфес сильнее и умнее на порядок, а то и на два. Котики не простые, но это не Контроль. Абсолютно точно. Можете не сомневаться. Так что оба котика целиком и полностью в вашем распоряжении. Как только мы найдем способ их прижать, забирайте себе и получайте удовольствие.

Стовер криво усмехнулся.

— Что еще интересного расскажете, господа?

— Мы думали, что вы нам что-то расскажете, — удивился Клайд. — И уважаемые Агор и Аран, и вы, Микаэль, имеете сейчас очень одухотворенные лица. Просветите нас. Мы, — он обвел взглядом команду, — тоже хотим иметь такие лица. Это очень возвышенно выглядит.

Стовер снова усмехнулся.

— Это лучше рассказывать не мне, — заметил он. — Агор, Аран, прошу вас.

— Построение, которые мы им отдали, позволит нам совершенно спокойно следовать за станцией — теперь мы знаем, куда они смогут пойти, и поиск не займет много времени, — уверенно заявил Аран. — Построением они воспользуются, потому что оно безупречно. Конечно, для начала они его проанализируют. Потом попробуют вывести станцию из точки, в которой она сейчас находится — чтобы мы не смогли ее проследить, и уже оттуда пойдут, используя построение. Но смысл нашей изящной шутки в том, что из любой точки, в которую они уведут станцию, они все равно попадут в одну из десяти расчетных точек, заданных нами. А дальше — согласно схеме.

— Всего десяти? — не поверил палач.

— О, да. Можно было сделать и меньшее количество, но мы не рискнули и создали им видимость возможности выбора. Скорее всего, сомнений у них не возникнет. На самом деле это было просто, ведь речь идет не о ментальном построении, а о физическом, — Агор и Аран переглянулись. Стовер был готов поклясться, что сейчас они готовы улыбнуться, но нет, лица братьев как были непроницаемыми, так и остались. — По сути дела, это простейший фокус.

— Они не заподозрят подвоха? — не поверил палач.

— Не думаю, — успокоил его Агор. — Вы заметили, насколько они сильно вымотаны? Видимо, пребывание на Маданге для них даром не прошло. У того кота, который с боевым детектором, ресурс близок к нулевому, у второго сломана нога, а Бард так и вообще по всем показателям фактически труп. Так, Ричи?

— Так, — покивал биолог. — Кот с детектором полудохлый. И лечил его не человек, а, по всей видимости, а интелектронная система станции. Коту восстанавливаться еще дней десять — физика почти в норме, но все остальные показатели…

— Ясно. А пилот?

— А пилот в истерике, — засмеялся Ричи. — Вы же заметили, как он с вами пикировался и реагировал на каждую колкость? Ему не то, что станцию вести, я бы ему одноместный флаер не доверил.

— Отлично, — подытожил Стовер.

— Что делаем дальше? Возвращаемся на базу с докладом, берем подмогу и обратно? — спросил посерьезневший палач.

— Этот вариант я уже обдумывал, и он нам не подходит, — отмахнулся Стовер. Еще не хватало!.. Если сейчас вернуться, то Теуш его обратно больше не выпустит. Вернуться сейчас — это трибунал, а то еще и что похуже. Нет, о возвращении не может быть и речи. Что ж, откроем карты… — У меня есть предложение. Я бы сейчас попросил не перебивать меня, и выслушать очень внимательно. Да, это игра ва-банк, но в нашей ситуации другого варианта просто нет.

* * *

Следующие часы Ри и оба Сэфес потратили на то, чтобы хотя бы поверхностно разобраться с построением, которое отдали братья Тирхио. Упирающегося искина тоже приставили к делу, хоть он и сказал, что вообще-то ему положено вести станцию туда, куда прикажет пилот, и он не обязан разбираться «в подобных вопросах». Таенн объяснил, что искин, вообще-то, прав — в теории. Но на практике привлечь его к делу придется. После долгих уговоров система все-таки включилась в проверку, и процесс пошел значительно быстрее.

Ит, в очередной раз оставшийся не у дел, сидел со Скрипачом и Таенном у «окна в космос». Искин несколько раз предлагал ему пойти поспать, но созидающий только отмахивался — после разговора со Стовером его не покидала тревога. Катер команды Стовера висел все там же — черная клякса на фоне звезд. Скрипач тоже не отходил от окна, Ит заметил, что он постоянно всматривается куда-то и переводит встревоженный взгляд с окна то на Таенна, то на него самого. Словно чего-то ждет.

И дождался.

Выгляну в очередной раз, Скрипач вдруг схватил Ита за руку, и потащил с собой к окну. Тыча куда-то в пространство рукой и с ужасом глядя на Ита, он буквально выкрикнул:

— Маленькие!

— Что? — растерялся Ит.

— Маленькие! Красное, — Скрипач чуть не плакал.

— Ты про Стовера, что ли? — недоуменно спросил созидающий. — Не такие уж они и маленькие, я тебе скажу. Вполне себе крупные сволочи.

— Маленькие! — отчаянно выкрикнул безумец, снова дергая его за рукав. — В ярком — маленькие! — он с досадой глянул на Ита, и, не отпуская его рукава, потащил вглубь зала, к креслу, на котором сидел Ри.

— Чего вам? — недовольно спросил инженер, отрываясь от многоэтажной разноцветной формулы, висевшей перед ним в воздухе. — Тут и так сам черт ногу сломит, а вы еще и отвлекаете!

— Он говорит, что там какие-то маленькие, — сообщил созидающий. — Это не я, это он. Он что-то пытается объяснить, но ничего не получается…

Скрипач поднял голову и в отчаянии закатил глаза.

— Маленькие, — снова повторил он. — Сбоку, в ярком!

Таенн встал из кресла и тоже подошел к ним.

— Я не понимаю, в чем дело, — начал он, но тут раздался встревоженный голос искина.

— Ри, срочно уводи станцию! К нам приближается корабль, тот самый. Они подошли незаметно, и я только сейчас понял, кто этой незаметности поспособствовал. Пилот, быстрее! Через пять минут или даже меньше нас атакуют!

— Твою мать… — ошарашенно выдохнул Ри. — Куда вести?!

— Отсюда! — заорал Таенн. — Ри, быстрее!.. Ну, Стовер, я тебе это припомню, гадина!

— Потом ругаться будешь, — перебил его искин. — Забыл, как кровью харкал?! Пилот, да не сиди ты сиднем, делай что-нибудь!

— Я пытаюсь, — сквозь зубы ответил Ри, разворачивая на месте исчезнувшей формулы пространственное построение. — В пределах прямой видимости — две обитаемых планеты. Оба мира — не человеческие, в реестре станции значатся, как…

— Веди, куда получится, мы не будем высаживаться, сразу пройдем дальше, как пересчитаешь, — велел Таенн. — Искин?

— Полторы минуты, — сообщил искин.

— Ри!

— Сейчас, не мешай… Народ, хоть на пол сядьте! Костей же не соберешь потом! Все, рванули.

Пространство мигнуло, и секторальная станция исчезла.

— Почти получилось, — констатировал Стовер. — Ну, ничего. Господа, сделайте доброжелательные лица. У нас в скором времени будут гости.

* * *

Мир, к которому Ри увел станцию, принадлежал ранее к очень старой Мадженте, населенной одной из цивилизаций Зивов. Принадлежал — потому что когда они оказались на орбите, искин сообщил, что мир мертв. Окончательно и бесповоротно мертв. По всей видимости, он попал в зону атаки одним из первых и был уничтожен практически сразу. Из пространства при приближении было видно, что мир уничтожили физически — Ри удалось разглядеть полуразрушенную Машину Перемещения и мертвый город неподалеку. Зрелище оказалось настолько тягостным, что искин, не смотря на заверения инженера, что с ним все в порядке, отказался показывать еще что бы то ни было в ближайшие часы.

— Не надо, — умоляюще говорил он. — Придите в себя хоть немного. Позже будете разбираться, а сейчас — на самом деле не надо. Пока мы тут, я сниму информацию и подготовлю отчет, который предоставлю потом. Вам всем нужно сейчас работать, а после того, что вы там увидите, вы работать не сможете.

— Там вообще никто не уцелел? — Ит никак не мог поверить в случившееся.

— Никто, — печально подтвердил искин. — Даже транспортники, и те уйти не успели. Холм переноса вы видели…

— Это же Зивы, — с ужасом сказал Морис. — Ри, Ит, вы просто не понимаете — их цивилизации самые мирные из всех возможных, они совершенно бесконфликтны, их любой Контроль бережет, как зеницу ока! Если в сиуре находится хотя бы один мир Зивов, то этот сиур стабилен на ближайший цикл, пока цивилизация существует!

— А бывают Контролирующие — Зивы? — поинтересовался Ри.

— Бывают, но очень редко, — ответил Леон. — Еще реже, чем нэгаши, например. Но это тут совершенно ни при чем! Кому они помешали?.. За что их — так?

Ит хотел было посмотреть на планету, но обнаружил, что искин впервые за все время сделал панорамное окно зала управления непрозрачным. Понятно…

«Бережет наши хрупкие нервы, — подумал созидающий. — Может, он и прав».

— …причем цивилизации мало того, что бесконфликтны, они же охотно делятся технологиями со всеми, кто сумеет взять!.. Те же «живые дороги», то же строительство… — в голосе Леона звучала горечь, он был страшно расстроен. — Ит, у вас ведь «дороги» должны быть, верно?

— Что? — опомнился от своих мыслей Ит.

— У вас деревянные дороги? — повторил вопрос Леон.

— Ну да, — недоуменно ответил созидающий. — Практически везде. А что?

— Да то, что это — одна из технологий Зивов! — Сэфес осуждающе покачал головой. — Отдают, и даже не интересуются потом, кто, куда и как применяет то, что они отдали. А другие, — он со значением посмотрел на Ита, — пользуются и даже представления не имеют, откуда это взялось.

Ит задумался. Да, действительно. Все улицы в небольшом городе, в котором он жил, и в самом деле были с таким покрытием. Живое, светлое дерево, которое не изнашивалось, не истиралось, не пачкалось… он вспомнил, что в особенно жаркие дни улицы поливали — он и сам не раз это делал. Зивы?.. Он как-то не задумывался. Да и никто, пожалуй, не задумывался — а ведь городу было больше тысячи лет. Улицы и улицы, везде такие…

— А строительство? А системы жизнеобеспечения с замкнутым циклом? А медицина? Господи, да те же подвиды растений, которые отличным образом заменяют любую белковую пишу?! Эти цивилизации незаметны, немногочисленны, но дают они столько, что их ценность огромна!.. Я не представляю себе силу, которой мог чем-то помешать такой мир, — Леон кивнул в сторону помутневшего окна. — Это безумие…

— А может быть, он помешал просто тем, что… что он тут был? — в глазах Ри был виден холодный гнев. — Если все действительно так, то мне ничего другого не приходит в голову. Он просто оказался у кого-то на пути, и за это его уничтожили.

— Может, ты и прав, — опустил голову Морис. — Только от этого не легче. Значит, этой силе нужно что-то такое, о чем мы не имеем представления. И значит, я-мы-я были правы — это действительно не война. Это что-то гораздо худшее.

— А как это вообще могло произойти? — угрюмо посмотрел на него Ит. Скрипач по своему обыкновению снова уселся у его ног и привалился головой к коленке. Переживает, бедняга. Созидающий погладил Скрипача по голове, тот устало вздохнул. — У меня в памяти, что в моей, что в чужой, ничего про это нет. Как можно уничтожить планету?

— Не саму планету, а жизнь на ней, — поправил Леон. — Искин, версии есть?

— Есть, — уныло отозвался искин. — Резонансное воздействие. Планета выводится в Сеть на тысячную долю секунды…

— Вся планета?! — ахнул Таенн.

— Да. И тут же возвращается обратно.

— И это все?! — поразился Ри.

— Пилот, ты хотя бы прикинься, что умный, — попросил искин. — Или ты от усталости уже соображать перестал?

— Скорее всего, от усталости, — согласился Ри. — Объясни толком. Голова у меня действительно не работает.

— Физический объект такого размера, как планета, самоуничтожается в Сети мгновенно, — сообщил вместо искина Леон. Таенн и Морис синхронно кивнули. — Обратно возвращается только остов, все живое погибает сразу же. Представь себе шарик, на котором, допустим, живут всякие микроорганизмы. Мы берем этот шарик и опускаем его на секунду в кипяток. Я доступно объясняю?

Ри кивнул. Ит тоже. И Скрипач кивнул, видимо, просто за компанию.

— Более простой аналогии я не придумал, — Леон потер переносицу. — Да и потом… помните нашу и свою реакцию на тот маленький кораблик?

— Помним, — мрачно отозвался Ри.

— А если этот кораблик был не один? Если, допустим, сюда подошло сто таких корабликов? Или тысяча? Если они на нас так воздействуют, то вполне способны сделать с планетой и это, и даже что-то еще более изощренное.

— Погодите-ка… — Ит нагнулся, взял Скрипача за плечи и развернул к себе лицом. — Посмотри на меня, пожалуйста. Скажи — там были эти… маленькие? Так?

Скрипач нахмурился, уставился на Ита, шмыгнул носом.

— Маленькие, — спустя несколько секунд подтвердил он. — Маленькие, в ярком. И красное, — он щелкнул пальцами и вытер нос тыльной стороной ладони. — Красное. В ярком.

— Народ, а ведь он их заметил раньше, чем мы, и даже раньше, чем искин, — констатировал Ит, выпрямляясь. — Но как?..

— Засаду он тоже заметил раньше нас, — добавил Ри. — Интересное дело получается… черт, если бы он мог нормально говорить!.. Он же временами очень неплохо соображает, да и чувствует на порядок острее, чем мы все, вместе взятые.

— Толку от этого, — устало махнул рукой Морис. — Я уже давно понял, что у него обостренная чувствительность к эманациям, но… он даже предупредить, если что, не сможет. Кроме того, мы не знаем, что именно он понимает из эманаций, которые может почувствовать, а что нет. Боюсь, от него будет больше вреда, чем пользы.

— Пока что от него была только польза, — не согласился Ит.

— Один раз, — констатировал Леон. — Когда он сумел не пустить вас туда, где была засада. Хорошо, полтора раза — он ощутил опасность раньше, чем искин обнаружил корабль. Но будем объективны — все его странные речи оказались бесполезными. До сообщения искина мы все равно ничего не предприняли. Ит, пожалуйста, извини меня, но… Я же вижу — тебе очень хочется, чтобы он был разумным, и чтобы это все было ошибкой. Ладно, это мы не будем сейчас обсуждать. Просто пойми — он сумасшедший и, скорее всего, он неизлечим. Я вижу, что мои слова тебя огорчают, но я не хочу врать и не хочу, чтобы ты жил в мире иллюзий. Не надо выдавать желаемое за действительное.

Ит молчал. Он смотрел на Сэфес без осуждения, но Леон заметил — в глазах созидающего появилось отчаянное упрямство.

— Я все равно его не брошу, — сжал кулаки он. — Что бы вы ни говорили. Кроме того, это мое желаемое и мое действительное. Я оставил его и я за него в ответе.

— По-моему, никто не предлагал его бросать, — примирительно заметил Таенн. — Просто все его прогнозы надо делить на десять, как минимум, а то и больше.

— Пойдем спать, Скрипач. Ну их к шуту, — Ит поднялся, Скрипач встал следом за ним. — Злые и бестолковые.

Они ушли. Ри проводил их беспомощным взглядом.

— Зря ты так, — осуждающе сказал инженер Леону.

— Нет, не зря, — грустно откликнулся Сэфес. — Я на самом деле не хочу, чтобы он строил иллюзии, а потом расстраивался, когда Скрипач в самый ответственный момент побежит танцевать с роботами или ловить бабочек на лужайке.

— А он побежит?

— Побежит, — скривился Таенн. — Сам увидишь. Ри, там от головы — ровно одна треть. Остальное — в блоке. Разрушишь блок — убьешь тело. В мгновение ока.

Ри посмотрел на Сэфес. Они посмотрели друг на друга и кивнули.

— Откуда вы знаете? — поинтересовался инженер.

— Пока ты спал и пока они оба спали, мы имели продолжительную беседу с искином на эту тему. Каюсь, не стали говорить ни тебе, ни Иту — сами расстроились, — ответил за всех Бард. — Была мысль немножко подлатать Скрипачу мозги, особенно после того, как он вас из этой засады вытащил, но… увы, это невозможно. Понятия не имею, кто его так искалечил и зачем, но это не результат травмы, как мы сначала подумали. То, что с ним сделано… Кто-то сделал это намеренно, причем постарался исключить даже саму возможность исправить ситуацию. Долго объяснять, но в результате получается то, что получается. Такой вот милый Скрипач, который ходит в платье, ест картошку и любит танцевать. И ничего, или почти ничего, не соображает — потому что тривиально нечем. Там…

— Таенн, может, не нужно? — обеспокоился Морис.

— Да ладно, сейчас-то чего уже… В общем, если у Ита шрамы на теле, то у Скрипача — в голове. Кроме блока есть еще и физические повреждения мозга. Видимо, чтобы наверняка. И даже их убрать без риска для его жизни невозможно. Понимаешь?

Ри растерянно кивнул.

— Действительно, обидно. Просто временами он кажется если не разумным, то почти разумным, — вздохнул он. — Ита жалко. Он к Скрипачу… как-то слишком привязался.

— Давайте с этим заканчивать, — подытожил Таенн. — Ри, искин, считайте следующую точку, и уходим от этого кладбища поскорее. Чем быстрее, тем лучше. Уж не знаю, кому как, а мне тут находиться просто невыносимо.

* * *

Команда ждала.

Ждал Клайд, собранный и напряженный, ждал Грегори, которого, похоже, уже потряхивало, ждал палач, ждали внешне столь же невозмутимые Агор и Аран, ждал Ричи. И, конечно же, ждал сам Стовер.

Чужой корабль подошел к катеру на расстояние трех километров. Он, к превеликому удивлению, шел на жидкостных маршевых двигателях. Возможно, для цивилизации той же безвременно почившей Терраны такие двигатели были бы венцом прогресса и пределом мечтаний, но для Стовера и его команды и сам корабль, и его двигатели выглядели архаизмом, репликой из самой что ни на есть седой старины.

— Вот это да, — зачарованно произнес Ричи, когда катер по приказу Стовера приблизил изображение корабля, — я только не пойму, как же они вообще сюда добрались? И сколько шли по времени? При таком оборудовании пешком быстрее будет.

Никто не засмеялся.

— Не так все просто, — покачал головой Стовер. — Ричи, именно этот корабль едва не уничтожил секторальную станцию в Далате. Мы сняли память эмпата, это действительно он.

— Невероятно, — палач подсел к Стоверу поближе. — Мало того, ведь они же еще каким-то образом вышли в нужную точку. Агор, Аран, смею вам заметить, что вы — у нас на борту, а не на этом корабле. То есть тот, кто там находится, знать вашей формулы не может, и, тем не менее, он здесь.

— Будем атаковать? — спросил Грегори.

— Свихнулся? — неприязненно спросил Стовер. — Грегори, ты дурак и всегда был дураком. Кто же атакует потенциальных союзников?

— В смысле?

— Им нужна станция. Нам нужна станция. Значит, пока станция ничья, нам с ними по пути, — веско заявил Стовер.

— А они захотят идти с нами?

— Пока что мы этого не знаем, но, как показывает практика, почти со всеми можно договориться, — криво усмехнулся Микаэль. — Заметь, нас они не атакуют. Видимо, сами растерялись. Сперва я с ними побеседую, а потом посмотрим.

— Клянусь, первое, что они у вас спросят, будет «не пролетала ли тут поблизости секторальная станция Безумных Бардов», — захихикал палач. — А как же, пролетала. Да только не про вашу честь.

— Михаил, кончайте ваши хаханьки, — резко приказал Стовер. — Кто бы они ни были, мы на их территории. Хорошо, что хоть корабль человеческий. Самые веселые хаханьки были бы, если сюда приперлись нэгаши… или еще кто, похуже.

Он отошел в носовую часть катера, создал закрытую зону, и послал чужому кораблю стандартный, принятый во всей обитаемой вселенной, сигнал приветствия — ноту, имеющую частоту четыреста сорок с четвертью герц и длящуюся три секунды.

Переговоры начались.

* * *

— Учитель, не надо, пожалуйста! — Анюта плакала, стараясь схватить Учителя за лацкан куртки. — Не ходите, Учитель! Вдруг вы погибнете? Мы же не переживем этого! Не надо, ну не надо!

Остальные тоже сгрудились вокруг и тоже плакали, и тоже просили не идти. Всем было страшно. Одно дело — когда свой флот, когда рядом те, кто, как и они, служит Единому. А другое — чужой, пусть и маленький, корабль. На котором неизвестно кто.

— Дети, дети, ну что вы, — Учитель, наконец, отцепил руку Анюты от своей куртки и погладил ее по голове. — Зачем вы так малодушны? Единый не позволит, чтобы со мной случилась беда, вот увидите! Ну-ка, утрите слезы и прочтите молитву. Я очень скоро вернусь к вам и, думаю, с добрыми вестями.

С трудом, но Ими-рану все-таки удалось успокоить других, хотя сам он нервничал и переживал ничуть не меньше. Вместе с Учителем они спустились к шлюзу, к которому пристыковался катер.

— Ждите меня здесь, если хотите, — сжалился Учитель. — Милые мои, я понимаю, вы устали и поэтому переживаете все очень остро и тяжело. Поверьте, я чувствую — нашей погоне скоро наступит конец, и мы отдохнем. Я и сам соскучился по свежему воздуху и по небу. Потерпите совсем немного, скоро все станет хорошо.

…На счет усталости Учитель был абсолютно прав. Они не просто устали, они страшно вымотались. Все чаще и чаще вместо веселого пения в коридоре раздавался чей-нибудь тихий плач. Все труднее стало выходить с помощью молитв в белую грань. И все тяжелее стало выносить все тяготы путешествия.

Если бы не Учитель, они бы, наверное, давно перессорились. Но он, как по мановению волшебной палочки оказывался там, где был нужен больше всего. Утешал плачущих, по большей части, конечно, девочек. Превращал в шутку какую-нибудь бытовую неприятность, грозившую перерасти в истерику. Разнимал тех, кто решил было друг на друге выместить обиду и злость.

Проклятая золотая пирамида сначала просто уходила, а потом и вовсе сгинула. Это произошло месяц назад и это стало для команды первым настоящим ударом. Ударом и поражением. Ведь они ее почти поймали! После того, как команда с огромным трудом выдержала атаку каких-то непонятных существ, которые едва не уничтожили ее, и сумела вернуться, пирамида ушла из-под атаки в неизвестном направлении, которое никоим образом не соответствовало расчетному. Об этом, конечно, сообщил Учитель, но понял это сообщение один лишь Ими-ран. Они ударили по «грязи», они успели, но погибающая уже «грязь» все-таки вывернулась.

Две недели они рыскали тут и там, стараясь отыскать следы пирамиды. Их не было. Зато они без труда сумели «укротить» целые три планеты, население которых оказалось основательно заражено «грязью» и даже пробовало сопротивляться. Это, конечно, было замечательно, вот только боевой дух команды оказался к тому моменту основательно подорван.

Учитель, подумав, решил увести корабль обратно, к флоту. И вдруг — о чудо! — на территории, которая к тому моменту была уже полностью очищена, обнаружился вполне различимый след той самой пирамиды. Она находилась здесь! Она каким-то неведомым образом оказалась в свободной от грязи зоне!

Они нашли точку, в которой пирамида остановилась. И двинулись к этому месту, благо до него оказалось совсем недалеко. Идти пришлось на двигателях, потому что Учитель решил поберечь их силы для решающего боя.

И пирамида снова ускользнула. Но на том месте, где она только что была, обнаружился этот самый кораблик. Крошечный, по сравнению с «Лунным светом». Маленький кораблик, на котором не было ни следа грязи, но были неизвестные чужие люди.

С корабля отправили сигнал приветствия.

И Учитель на него ответил.

* * *

Когда в катер вошел седой боротый мужчина, Стовер первым делом встал и церемонно ему поклонился. Его примеру последовала и остальная команда. Мужчина улыбнулся и тоже поклонился в ответ.

— Позвольте поприветствовать вас, — сказал он на довольно сносном всеобщем. — И простите, что я столь неприглядно выгляжу. Месяц в невесомости. В моем возрасте это не так легко перенести.

— Слава Создателю, — с облегчением сказал Стовер тоже на всеобщем. — Мы-то подумали, что на таком корыте могут путешествовать только совершеннейшие дикари.

— Да они и есть дикари, — усмехнулся мужчина. Поискал, куда бы сесть. Стовер заставил сегмент пола подняться и образовать кресло, в которое тот с явным облегчением уселся. — Адепты церкви Единого Неделимого создателя, но из очень отсталого мира.

— Откуда вы, уважаемый?

— Если говорить обо мне, то я — скромный пилигрим, несущий слово Единого в молодые миры и отыскивающий достойных…

— Мир какой, я спрашиваю?

— А, вы об этом? Родился в Железной Сотне, был изгнан еще в ранней юности. Странствовал, проповедовал. Нес слово Единого.

Агор и Аран едва заметно переглянулись, но от Стовера их взгляды не укрылись.

— Вы хотите что-то спросить? — обратился он к математикам.

— Да, — Агор встал, подошел поближе. — Скажите, уважаемый, ваша вера случайно не связана с учением Девяти ступеней?

— Нет, даже не слышал никогда, — ответил тот. — Прошу еще раз меня простить. На борту — шестнадцать подростков и, признаться, я очень и очень устал.

— Если я правильно вас понял, вы преследуете… как вы ее назвали?

— Как выглядит, так и называем. Золотую пирамиду.

— А почему вы это делаете? — прищурился Стовер.

— Потому, что на ней находится зло, — веско сказал Учитель. — Древнее и омерзительное зло. Которое необходимо…

Он запнулся.

— Вы продолжайте, — мягко попросил Стовер.

— Первый приказ был — уничтожить эту пирамиду. Но потом пришел второй — нам следует отвести ее к миру Изначальному.

— А где это? — живо спросил палач.

Бородатый мужчина ответил ему укоризненным взглядом.

— Вы как никогда правы на счет зла, — заметил Стовер. — Зло там действительно… мерзкое. На счет древности не уверен, но на счет омерзительности — соглашусь. Вы были откровенны с нами, поэтому мы не станем ничего утаивать от вас. Мы тоже преследуем эту пирамиду. Правильно она называется секторальной станцией Безумных Бардов.

— Кто такие Безумные Барды? — насторожился мужчина.

— Это одна из так называемых систем Контроля, — с едва заметной усмешкой пояснил Стовер. — То, что вы видите, как зло. Они действительно — зло. По сути своей.

— Почему?

— Они лишают миры права выбора. Подавляют волю. По сути — уничтожают инициативу, везде устанавливая свою власть и свои порядки. Но не на физическом уровне, а выше. На физическом в это время действуют их приспешники. Таковых много.

— Вот оно что… — протянул мужчина. — Вообще, про Контроль я слышал. В ранней молодости, еще когда жил в Сотне. Но, по-моему, то, что я слышал — это были какие-то бредни. А оно, оказывается, вон как. Я, признаться, не думал, что мы искореняем что-то подобное, но теперь… да, вы правы. Все сходится. Даже больше, чем сходится.

— Давайте я вам все спокойно расскажу, — предложил Стовер. — Но прежде скажите, можем ли мы вам чем-то помочь? Я вижу, что вы утомлены и печальны. Может быть, я смогу быть вам полезен?

— Это вряд ли, — грустно усмехнулся мужчина. — Понимаете ли, на этом ржавом корыте нет силы тяжести. И очень тесно. Дети больше месяца нормально не мылись и не ели. Самому старшему — шестнадцать лет, младшему — четырнадцать. Им можно помочь, только дав отдохнуть на хорошей, мирной планете и…

— Подождите, — остановил его Стовер. — Нет силы тяжести? Еда? Мытье? Поможем, непременно поможем, причем сейчас же! Идите скорее на корабль, предупредите детей, что сейчас будет тяжесть, а через часок мы наведаемся к вам в гости и поговорим, — он улыбнулся Учителю одной из самых лучших и отрепетированных своих улыбок для рекламных плакатов — широкой, ласковой и обезоруживающей. — Нам с вами по пути, поэтому мы должны помогать друг другу. Тем более, что дети. Разве я не понимаю?

— Отлично, — подытожил он, когда Учитель, наконец, вернулся на свой корабль. — На совещание — час, максимум. Дальше — как водится, все лучшее — детям.

— Зачем это нужно? — удивился Ричи.

— Придурок, — зло усмехнулся Стовер. — Эти дети едва не стерли в порошок секторальную станцию. Чего молчишь? Доходит? Вот эти дети и вот на этом хламе. Такие дети дорогого стоят. Поэтому детям сейчас будет все — и в лучшем виде. Надеюсь, я переориентировал катер правильно, и никто не треснется головой, когда я уберу порядком доставшую их невесомость.

* * *

Через несколько часов чисто вымывшиеся девочки уже пели в коридоре какую-то веселую песню. После того, как появилась тяжесть, всем пришлось привыкать к ней заново — на пол то и дело падали какие-то вещи, которые все привыкли перекидывать друг другу по воздуху одни легким движением, кто-то умудрился шлепнуться и расквасить себе локоть, потому что забыл, что через переборку надо переступать, а кто-то уже вспоминал про невесомость с легкой грустью, ведь когда она была, можно было спать где угодно, а теперь, наверное, спать придется по сменам, коек не хватит. Но это были совершеннейшие мелочи в сравнении с тем, что впервые за все это время они вымылись под настоящим душем (вперед, конечно, пропустили девочек, и те, обрадовавшись тому, воду можно больше не экономить, купались гораздо дольше положенного), и поели горячей, вкусной, хоть и незнакомой еды, которую принес на корабль ласково улыбающийся Ричи.

Перед тем, как отпустить свою команду знакомиться с «новыми друзьями», Стовер провел с ней на редкость жесткий инструктаж. В особенности, конечно, досталось Клайду.

— Учтите, юноша. Если я замечу, что вы хоть один лишний взгляд кинете хоть на одного подростка, я оторву вам руки. А если я замечу у вас в штанах хотя бы одно движение, я скажу об этом вон ему, — Стовер кивнул в сторону палача. — Клайд, я все знаю. А вы — знаете меня. Надеюсь, я все доступно объяснил, и вы меня поняли.

Тот нехотя кивнул.

— Совершенно незачем было унижать меня перед всей командой, Микаэль, — заметил он. — И потом, я бы и сам не стал. Я тоже заинтересован в успешном исходе дела.

— Ну, конечно, — сардонически усмехнулся Стовер. — Мы все тут на редкость сознательные. А как же. Так я и поверил. Теперь — остальные. Максимальная доброжелательность. Великодушие. Приветливость. Ясно? Всех касается. Учтите, что эти детки — на самом деле гнездо с ядовитыми змеями. Если что-то пойдет не так, нас перебьют очень быстро. А нам этого не нужно. Нам нужно уговорить часть их флота пойти вместе с нами за секторальной станцией. И, да, чуть не забыл! Вы все теперь верующие. Все, поголовно.

— Даже я? — издевательски спросил палач.

— Даже вы.

— Очень смешно. На самом деле я агностик. Но, ладно. Микаэль, как вы считаете, если я открою свою киборгизацию и немножко повеселю детишек, хуже не будет?

— В смысле?

— Не могу же я представиться в соответствии со своей профессией, — хохотнул палач. — Остальным-то проще. Ксенолог изучает чужие формы жизни. Врач всех лечит. Расчетная группа считает курс. Вы всеми ими руководите. Грегори — ваш главный помощник. А я? Убиваю тех, кто встретится на пути, и тех, кто не захочет работать? Пусть я лучше буду веселый киборг-психолог. Помогаю команде сохранить веселый настрой и перенести долгий путь. Пойдет версия?

— Разрешаю, — кивнул Стовер. — Михаил, только не переигрывайте.

— За это не волнуйтесь, — отмахнулся тот. — Раньше на меня никто не жаловался.

* * *

На корабле царило веселье. Не молитвенное, а самое что ни на есть простое, обычное. Учитель с Микаэлем уединились в рубке и что-то обсуждали, а обе команды, посовещавшись, устроили веселое братание, в котором отказались участвовать только Агор и Аран. Они, проведя на «Лунном свете» около часа, отправились обратно на катер, сославшись на занятость — объяснили, что нужно проложить курс обратно, к флоту Братства.

Палач и Грегори засели в кают-компании вместе с девочками. Добрый киборг-психолог дядя Миша предложил девчонкам поиграть в зеркало, и вскоре кают-компания сотрясалась от смеха — настолько удачно дядя Миша копировал поведение и внешность своих оппоненток.

Ричи и Клайд затеяли с мальчишками игру в лису и зайцев (собственно, у Клайда и Ричи название игры было другим, но суть сводилась к одному — сперва все прячутся, а потом тот, кто водит, сначала ищет, а потом догоняет, стараясь осалить), и эта игра, совершенно детская на первый взгляд, пришлась как нельзя кстати истосковавшимся по движению мальчишкам. Конечно, в узких коридорах не очень-то побегаешь, но все равно, как приятно мчаться от «лисы» и чувствовать, что можешь по-настоящему бежать, а не уныло парить в воздухе, как забытый после праздника в комнате воздушный шарик.

Чтобы соотнести одну систему координат с другой, у Стовера и Учителя ушло около часа. К счастью, и первый, и второй обладали более чем развитым системным мышлением, поэтому смычки нашлись быстро.

— То, что вы называете «грязью» — это Контроль.

— Они — не люди, я прав?

— Да, хотя имеют человеческий облик, — пояснял Стовер. — Скажем так, это уже не люди. Из-за того, чем они занимаются, они практически не контактируют с людьми.

— Почему?

— Вы помните, как выглядит грязь из Белой грани? Скажите, что вы при этом испытываете?

— Боль, отвращение, смуту, — принялся перечислять Учитель.

— Вот точно то же самое испытывает человек, встретивший Контролирующего в реальности, — припечатал Стовер. — Поверьте мне. Я встречал. Думаете, я просто так за ними гоняюсь годами, стараясь уничтожить?

Стовер импровизировал, перестраивался на ходу — сейчас ему нужно было нащупать точки, которые позволили бы войти к этому человеку в доверие. Конечно, пути у них разные, и Стовер не собирался отдавать станцию этим людям. Но проблема заключалась в том, что без них прибрать станцию и ее экипаж к рукам было невозможно…

— Микаэль, ответьте мне, пожалуйста, на один очень важный для меня и для моих ребят вопрос, — Учитель подобрался, сел прямо. — Вы говорите, что принадлежите к организации, называющей себя Антиконтролем. Скажите, у вашей организации есть цель? Если бы вы ее формулировали, что вышло бы в итоге?

— Свобода, конечно же. Свобода и только свобода, — ответил Стовер.

— Вы сказали, что организация существует уже несколько тысяч лет. Так почему же вы сделали так мало?! — горестно воскликнул Учитель. — Нашему братству гораздо меньше, но мы сделали уже в тысячу раз больше!..

— Наверное, нашей ошибкой было то, что не хватало истиной веры, — Стовер печально опустил глаза. — Я — верю. Мои люди — тоже. Но не все у нас такие. Слишком много к нам пришло людей, которых заботит лишь состояние их кошелька. Или же они прикрывают свою леность наукой. Ведь гораздо удобнее и приятнее сидеть в чистом кабинете, чем скитаться по пространству, вычищая грязь. Так ведь и руки замарать можно.

Вот тут он попал в точку. Учитель победно улыбнулся.

— Присоединяйтесь к нам, — предложил он. — Конечно, вам придется побеседовать со Старшими братьями, конечно, это сопряжено с определенными трудностями и испытаниями, но я вижу, что в вас есть и сила духа, и сила воли.

— А нас примут? — с сомнением спросил Стовер. — Мы же, по сути дела, чужаки. Мы даже молиться не умеем.

— Мы делаем общее дело. Сейчас вы помогаете нам, после мы поможем вам. Кроме того, я больше чем уверен — если мы все вместе приведем в Изначальный мир эту пирамиду… эээ… секторальную станцию, верно? Вас примут вообще без вопросов. Выходить в грань может научиться и взрослый человек, просто для этого требуется больше времени. Дети, они, знаете ли, быстрее воспринимают. Чистые души…

— Ну что ж, — Стовер встал, улыбнулся. — Мне кажется, у нас все получится. А сейчас вашим чистым душам пора спать, а моим — приниматься за работу, — подытожил он. — О, Агор и Аран сообщают мне, что до нужной точки мы дойдем за сутки! Сколько вы сюда шли от места локации флота?

— Две недели, — Учитель тоже встал. — Сутки… Спасибо вам, Микаэль. Огромное спасибо — за все. Вы появились, как ангел, и дали нам всем новую надежду. И дети просто ожили.

— Вот и хорошо, — снова улыбнулся Стовер. — Это самое главное.

* * *

Ит лежал в темноте, слушая тишину и сонное дыхание Скрипача. После Маданги тот наотрез отказывался спать один и при каждом удобном (и не удобном) случае норовил залезть к Иту под бок. Тот сначала пытался его прогнать, но потом понял, что это бесполезно, и смирился.

Правила, мораль… если бы все это происходило не тут, а в Дс-35, его бы не просто из дома выгнали. С планеты бы выперли, мигом, как нечего делать!.. Мужчине спать в одной комнате с другим мужчиной недопустимо, не то, что в одной кровати. Хотя… Скрипача, наверное, приравняли бы к собаке. Большой и весьма бестолковой собаке.

Ит вспомнил, что дома, лет этак тридцать назад жила собака. Она принадлежала отцу, и мальчикам к ней запрещалось даже подходить. Ит вспоминал — кабинет отца, освещенный вечерним закатным солнцем, отец сидит на кушетке и что-то читает, а рядом лежит красивое, все в шелковистой и волнистой черной шерсти существо, которое отец задумчиво поглаживает. Маленький Ит стоит в дверях и смотрит — конечно, ему очень хочется потрогать собаку, но, поскольку этого делать нельзя, то хотя бы на нее посмотреть. Но тут отец замечает мальчика, делает движение рукой в сторону двери, и дверь тут же закрывается.

В Дс-35 собак очень мало. Вернее, их мало потому, что на всю планету есть только три «чистые», благословленные линии. Собак других линий сочли нечистыми, и линии прервали… какая-то странная история. Надо будет потом уточнить. Хватит уже этого нелепого прокола с дорогами и Зивами. Для того, чтобы стало стыдно за такое дремучее неведение, более чем хватит…

Ит поймал себя на том, что сейчас он, в точности как отец, машинально гладит Скрипача то по голове, то по спине. Он поспешно, негодуя на себя, убрал руку. Скрипач дернулся, что-то пробормотал во сне, напрягся. Ит поспешно опустил ему руку на плечо, чувствуя, как расслабляются ставшие на мгновение каменными мышцы. Может быть, пройдет какое-то время, и бедняга успокоится? Наверное, ему надо просто отойти от Маданги. По словам искина, нога уже полностью зажила, а он все еще прихрамывает. Нарочно? Или нога действительно пока что болит?

— Искин, ты тут? — шепотом позвал Ит в темноту.

— Я всегда тут, — приглушенно ответила система. — Куда мне отсюда деваться.

— О чем они говорили, когда мы ушли? — спросил Ит.

— О Скрипаче, о тебе… все то же. Ит, это неважно. Знаешь, я ведь хотел поговорить с тобой. Ты можешь оказать мне эту услугу?

— Могу, — немного растерянно согласился Ит. — Но о чем?

— Знаешь, когда мы были еще на Маданге, после того, что с тобой случилось… ты уже спал, а мы с Ри ждали, когда прибудут Сэфес и Бард… Ри спросил меня, чего боятся интелектронные системы.

— И что ты ему ответил?

— Я ему соврал. Я сказал, что мы боимся нерешаемых задач. Но это не так. Мы боимся ровно того же, что и люди.

Ит молчал.

— Мы боимся точно таких же вещей. Одиночества… и смерти.

— Ты боишься смерти? — удивился Ит.

— Да. Когда тот корабль подошел к нам вплотную, перед тем, как ты увел станцию на Мадангу, я вдруг понял, что он может уничтожить не только вас. Меня — тоже.

— Почему?

— Наверное, потому, что я — это отчасти вы. Мне было очень страшно. Очень страшно, — Иту почудился тяжелый вздох. — Сила в том корабле… она была слепая. Или словно бы видела весь этот мир вывернутым наизнанку.

— Погоди, — попросил Ит. Он лег поудобнее, наконец-то вытащил у Скрипача из-под головы совершенно затекшую левую руку и спросил: — Что ты имеешь в виду? Объясни подробнее.

— Могу даже с примером, — после недолгого молчания сказал искин. — Смотри.

Перед Итом в воздухе повис маленький кубик.

— Скажи, какого он цвета?

— Белый, — недоуменно пожал плечами созидающий.

— А теперь? — откуда-то сбоку на кубик упал луч желтого света.

— Можно не так сильно светить, разбудишь же, — попросил Ит. Свет стал слабее. — Теперь он желтый… выглядит желтым, верно?

— А на самом деле он какого цвета?

— Белого, разумеется.

— Вот и я о том же, — подытожил искин. Кубик исчез, свет тоже. — Там, на том корабле, были люди, которые видят кубик… например, красным. Просто потому, что никто им не сказал, что на самом деле — кубик белый. Им кто-то велел уничтожать красные кубики, и они уничтожают. Не догадываясь попробовать выяснить, какого кубик цвета на самом деле.

— Интересная версия, — заметил Ит. — Искин, а ты рассказывал ее Сэфес или Таенну?

— Нет, но они, думаю, сами уже до этого дошли. Только с тобой и с Ри они говорить про это не будут.

— Почему?

— Ит, пойми, они не хотят навредить. Они очень сильно боятся на самом деле. Ты себе не представляешь, до какой степени они боятся. Но они никогда про это не расскажут.

— Почему?

— Потому что если вы будете про это знать, вы не дойдете. А значит, не дойдут и они.

— Но почему ты сейчас говоришь все это мне? — удивился Ит. Скрипач снова дернулся, созидающий опустил ему руку на спину и снова принялся гладить.

— Помнишь, перед тем, как Леон отдал тебе детектор, мы говорили — с ним и с тобой? Ты тогда понял то, что никогда не понимал ни один Бард и, наверное, ни один Сэфес. Ты понял, что мне было плохо. Горько и плохо от его слов. И ты извинился, не зная, что просишь прощения в тот момент и за них всех тоже. Знаешь, я рад за тебя.

— Даже так? — Ит слабо усмехнулся. — Что-то у меня после того, что случилось, радоваться за себя не очень получается.

— Из-за Скрипача. Я рад, что твое одиночество кончилось. Не обращай внимания на то, что они говорят. Они мыслят логически, а ты в его отношении мыслишь… наверное, душой. Хорошо, что ты ему помог. И, знаешь, мне тоже кажется, что он гораздо умнее, чем выглядит.

— Ты же сам говорил, что его невозможно вылечить, — упрекнул Ит, хотя слова искина были ему приятны.

— Это я им говорил. Да, моими средствами это сделать невозможно. Но мир велик, а вселенная, как ты знаешь, и вовсе бесконечна. Почему бы в ней найтись месту, где есть люди, способные ему помочь? Я рад, что ты больше не один, и не хочу, чтобы ты из-за их слов или резкости расстраивался и отчаивался.

— А я и не собирался, — улыбнулся созидающий. — И еще — в мои планы не входит сдаваться и опускать руки. Особенно после Маданги. Знаешь, искин, мне этот курорт пошел на пользу. После него я наконец-то ощущаю себя не трусливым словоблудом, а человеком.

Шесть дней святой Марии Ловушка

— Эй, ты еще спишь или уже проснулся?

Ит с трудом продрал глаза и обнаружил, что в ногах их со Скрипачом кровати сидит Леон. Сэфес выглядел смущенным и виноватым.

— Разве можно задавать такие идиотские вопросы человеку, который спит? — Ит сел, и раздраженно посмотрел на Леона. — Конечно, я уже проснулся. После того, как ты меня разбудил.

— Ну не сердись, а? — попросил Леон. — Я вообще-то извиниться пришел. За вчерашнее.

— От того, что ты извинишься, ничего не изменится, — справедливо заметил Ит, вылезая из-под одеяла. Скрипач все еще спал, обняв подушку и уткнувшись в нее носом. — Он все равно останется для вас придурком, а я — неведомой зверушкой, которая по совместительству работает оружием. Вот честно, если бы не обстоятельства, я бы взял его и смылся от вас в ближайшем же подходящем мире. Думаешь, я не знаю, про что вы вчера говорили?

— Думаю, что знаешь, — Леон печально опустил глаза. — Думаю, что ты спросил у искина, и он тебе рассказал всю правду, потому что не умеет врать. Думаю, что ты злишься на нас. И расстроился, из-за того, что мы попытались от тебя эту правду скрыть. Для того, чтобы это понять, особенными способностями обладать не нужно.

— О чем мы тогда говорим? — удивился Ит. — И зачем? От этого разговора ничего не изменится.

— Изменится, — упрямо сказал Леон, — если ты согласишься меня выслушать.

— Ну, хорошо. Я тебя слушаю, — неприязненно сказал созидающий. Он сел на край кровати, аккуратно подвинув Скрипача, и, склонив голову к плечу, с вызовом посмотрел на Леона.

— Ит, ситуация, в которой мы все оказались, уже давно вышла за рамки случайных и стандартных, — осторожно начал Сэфес. — И от завершения она весьма далека.

— Это я уже успел и сам заметить. Дальше.

— Я больше чем уверен, что Скрипач оказался в нашей команде не случайно. Но если ты прочишь ему роль индикатора опасности, к примеру, то и Таенн, и я-мы-я склонны полагать, что он, наоборот, является сдерживающим фактором.

Ит нахмурился.

— В смысле? — спросил он.

— В нашем понимании, он призван к тому, чтобы в каких-то ситуациях сдерживать… тебя. Чтобы ты помнил, что есть некое существо, которое… — Леон щелкнул пальцами, подыскивая слова.

— Которое не даст мне перейти грань?

— Именно. Извини еще раз, но я хотел уточнить — что ты к нему чувствуешь?

— Я к нему… — Ит задумался. — Леон, я не знаю. Ответил бы, если мог, но действительно не знаю.

— Ты его любишь?

— Эээ… прости?

— Ну… физически?

— Чего?!

У Ита округлились глаза, от негодования даже рот открылся. Пока он озирался вокруг в поисках подходящего тяжелого предмета, которым можно было бы огреть Сэфес, Леон проворно отскочил в сторону.

— Так, стоп, понял, извини… Ит, спокойно!

— Да я тебя сейчас убью!..

— А вот и не подеретесь, — захихикал искин. — Леон, а ты дурак. Сам дал ему боевой детектор и сам же провоцируешь. Сейчас он тебя в лепешку превратит и будет совершенно прав.

Ит, все еще кипя негодованием, сел на свое место. Леон, секунду поколебавшись, последовал его примеру.

— Пойми, я лично в этом не вижу ничего зазорного, — пояснил он. — В очень многих мирах это обычная практика.

— В нашем — нет, — ледяным тоном заявил Ит.

— А в свете того, что у тебя присутствуют еще и реакции гермо, для которых такое поведение является естественным, потому что оправдано биологически…

Кулаки у Ита снова начали непроизвольно сжиматься.

— В общем, вопрос снят, — Леон примирительно поднял руки. — Я просто пытаюсь понять, почему ты столь остро реагируешь на любое негативное замечание о Скрипаче.

— Леон, я понятия не имею. Ни о том, кто он такой, ни о том, почему так реагирую. У меня ощущение, что я его знаю миллион лет или даже больше. Временами я начинаю чувствовать то же, что чувствует он — когда мы шли на Маданге, и у него была вывихнута нога, я временами ощущал его боль. Когда он напяливает на себя это платье, он восхищается — и это тоже чувствую за ним следом. Когда он смотрит на птиц…

— О, кстати, о птицах. Пока вы отсыпались, мы тут подумали и решили. Нам всем необходимо отдохнуть. В первую очередь, конечно, тебе и Ри. После Маданги вам нужно хотя бы сутки побыть в покое, причем не на станции, а на планете.

— Скрипачу, значит, не надо, — заметил Ит. — Он с нами двести километров по холоду не шел, ног не ломал, а все это время сидел на станции и жрал картошку.

— И Скрипачу тоже надо, — согласился Леон. — Надо всем. Тем более, что Ри хочет попробовать сделать расчет, совместив две схемы. Нашу и ту, которую дали братья.

— Хороший у него получится отдых, — усмехнулся Ит.

— Он считает на другом уровне сознания, так что отдых получится совершенно нормальным. В общем, Ри нашел планету, принадлежащую белому сиуру, практически не тронутую атакой. Планете до зонирования лет триста, никак не меньше, но, по всей видимости, это более чем стандартный техногенный мир Индиго. Правда, в весьма отдаленном будущем. Цивилизация техническая, атом уже расщепили, но в космос пока что не вышли, и, несмотря на прогресс, большинство населения живет по старинке. Думаю тебе, как специалисту по фольклору, этот мир будет интересен.

— Надеюсь, мы сядем там, где тепло, — проворчал созидающий.

— Разумеется, — улыбнулся Леон. — Страну уже выбрали. Место красивое, но сама страна нищая и дикая. То есть затеряться достаточно просто. Есть только одна проблема: там категорически не поймут, если Скрипач будет в платье. Это не Далат и даже не Маданга. Так что твоя задача — заставить его одеть то, что носят на планете в зоне нашей высадки.

— И что там носят?

— Да ничего экстраординарного, — успокоил Леон. — Никаких изысков, как у вас в Дс-35 там нет, босиком ходить не надо… Штаны, рубашка, ботинки. Ну, подтяжки.

— Подтяжки? Что это такое? — изумился Ит, никогда о таком предмете не слышавший.

— Ладно, обойдемся без подтяжек, — Леон щелкнул пальцами, и его комбинезон превратился в весьма потрепанную рубашку, кое-как заправленную в потасканные брюки с аккуратно заштопанной на коленке дыркой. — Вот примерно так. Добавь портфель — превратишься в государственного служащего. Добавь фуражку с эмблемой — и ты водитель. Добавь форменную куртку — и ты или почтальон, или разносчик. В общем, ничего сложного.

— Ладно, попробую его уломать, — сдался созидающий. — Иди, Леон. Сейчас разбужу, и мы подойдем к вам.

— Вот видишь, все уладилось, — сказал искин, когда Сэфес ушел. — А ты переживал. Не такие уж они и плохие.

— Искин, они не плохие, — с горечью покачал головой Ит. — Я и не говорил, что они плохие. Просто очень трудно… когда все вот так. Я раньше жил в мире, в котором все, или почти все, более или менее ясно. А сейчас мир разрушается, и я перестаю понимать то, что не вызывало у меня сомнений раньше. Понимаешь, я не знаю теперь, какого цвета тот кубик на самом деле.

— Ну так никто и не обещал, что будет легко, — справедливо заметил искин. — А кубик белый, не сомневайся.

* * *

Когда компания, уже в местной одежде, перешла на катер, Морис и Таенн принялись объяснять детали, необходимые для будущей прогулки. Да, место на редкость красивое, но, по возможности, контакты с людьми следует свести к минимуму. Крайне желательно не выделяться из толпы. Не следует ни с кем заговаривать без необходимости, не нужно показывать, что ты каким-то явлением удивлен и, более того, возмущен. Да, многое из увиденного может показаться странным и неприятным, но это не повод лезть со своим уставом в чужой монастырь. Когда Таенн сказал слово «монастырь», Ит с удивлением вдруг понял, что это слово мало что знакомо ему, оно вдруг вытащило за собой еще один фрагмент воспоминаний. Он сунулся было что-то спросить, но Бард строго посмотрел на него, и созидающий решил пока повременить, тем более, что рассказ дальше стал интереснее.

…Сиур, в котором находится мир, молодой, он из разряда так называемых спонтанных, иллюстрирующий «принцип шести пловцов». Ри поинтересовался, что это за принцип.

Таенн объяснил, что не зонированные миры образуют сиуры самопроизвольно — шесть систем объединяются в сиур, а затем, через все тот же логический узел, встают в противофазу к такому же спонтанному сиуру. Поскольку мир не зонирован, развитие в нем идет медленно, ведь его не «подталкивает» к развитию ничего, кроме собственного ресурса и формирующегося эгрегора. В зонированном сиуре процессы идут иначе, они организованы и ускорены…

— Главное — вовремя это ускорение притормозить, — заметил Морис. — В нужном месте.

— А теперь давай заспорим часика на три, где этому месту положено находиться, — хмыкнул Таенн.

— Так что за пловцы-то? — спросил Ри.

— Дело в том, что планетарная система способна жить и развиваться только в связке, — продолжил объяснение Таенн. — Вне связки она очень быстро погибнет. В Белых зонах, где жизнь только зарождается или находится на низких ступенях развития, идет постоянная перестройка — миры «переподключаются» друг к другу, образуя все новые и новые комбинации, но эта комбинация всегда включает шесть обитаемых миров и шесть же миров в противофазе. Это закон природы. Именно из него получился аксиоматический вывод, что системы способны развиваться и существовать, только опираясь друг на друга.

— Шестеро людей плывут в море и, если один из них устанет, остальные поддержат его, и они смогут продолжить путь, — произнес Морис. Улыбнулся, чуть смущенно.

— Слушайте, а если планеты вообще не зонировать? — вдруг спросил Ри. — Может быть, это и не нужно вовсе? Если они так хорошо самоорганизуются между собой, зачем вообще нужны такие, как вы?

— Если бы было можно не зонировать, никто бы и не зонировал, — развел руками Леон. — В некотором смысле такие, как мы — тоже закон природы. Умеем видеть, что будет дальше.

— Например?

— Ну, например, в какой-нибудь семье рождается мальчик, у которого есть способности к математике, а в какой-нибудь семье рождается девочка, у которой способность к живописи. Умные люди помогут этим детям, обеспечив им нужные условия и дав соответствующее образование. В результате мальчик станет, например, ученым, который создаст что-то полезное для всех людей, а девочка — художницей, которая напишет прекрасные картины. По сути дела, это и есть зонирование. Если не понять, что именно нужно этим детям, бросить их на произвол судьбы, они с большой долей вероятности не станут теми, кем могли бы стать.

— А если мальчик не хочет быть математиком, а хочет стать художником или поэтом? — упрямый Ри с интересом посмотрел на Таенна.

— А ему никто не запретит стать вместо хорошего математика плохим поэтом, — усмехнулся Бард. — Максимум — попробуют объяснить, что потом раскаиваться в неправильном выборе будет уже поздно. Да и то, скорее всего, объяснений не будет. Если перед мальчиком открыты двери лучшего университета и оплачено образование, а мальчик все равно идет в ближайшую подворотню пить пиво с идиотами, ему никто насильно помогать не станет.

Инженер призадумался.

— Ладно, верю, — признал он. — Значит, вы все-таки для чего-то нужны.

— Спасибо, — с издевкой раскланялся Морис. — Мы сумели оправдаться в том, что существуем, хотя бы перед Ри. Это прогресс.

— Я вот только не пойму, если вы такие… нужные и умные, почему вы прячетесь и не афишируете то, что делаете? — подозрительно прищурился инженер. — Если бы вы не ныкались черт-те где, прогресс скорее всего пошел бы быстрее.

— Если бы мы не ныкались, по твоему выражению, этот процесс очень быстро перерос бы во вселенскую свару, — грустно посмотрел на него Леон. — Вот тебе пример. Допустим, мы находим необитаемый мир — а находим мы их довольно часто — который пригоден для использования или людьми, или, например, Нэгаши. Из Сети мы видим, что этот мир находится территориально ближе к Индиго, но при этом он сто крат нужнее Мадженте. Или наоборот, неважно. Ситуация, замечу, весьма распространенная. Мы обращаемся к Официальной службе, и она предлагает этот мир той формации, которой он нужнее, а не той, которой он удобнее. Как ты думаешь, та формация, которой он не достался, сильно этому обрадуется? Вот то-то и оно. И это лишь один из примеров, причем самый безобидный. Случаются другие, гораздо более серьезные. Знай какой-нибудь конклав, что войну, которую он долго и упорно развязывал, исподволь и потихоньку остановили мы — он бы обрадовался этому факту? Ри, ты в самом начале нашего знакомства упрекал нас в том, что мы якобы что-то кому-то недодали — было?

— Было, — кивнул инженер.

— Значит, все понимаешь. Поэтому чем меньше народу знает о нашем существовании, тем лучше. Далеко не все готовы идти на жертвы во имя будущей неизвестно чьей жизни, когда своей всего ничего осталось. Жизнь слишком короткая штука, чтобы позволить осознать важность какого-то поступка в его протяженности по времени, а не сиюминутно, — Леон печально покачал головой. — Знал бы ты, Ри, сколько вокруг Контроля всего наворочено!.. Мы же такие сволочи — причем особенными сволочами мы выглядим в самых что ни на есть продвинутых мирах Мадженты. И мимо умирающего ребенка мы пройдем, и любить мы не умеем, и свободу воли отнимем, и чего только не сделаем. Если мы вообще существуем, разумеется. Нет, это не во всех мирах, конечно, но бывает.

— А ты пройдешь мимо умирающего ребенка?..

— Я не ходил мимо умирающих детей, не довелось. Мне шестьдесят лет, из которых Сеть съела почти сорок. Я моложе тебя, Ри, если разобраться. И мой второй моложе. Мы начали учиться, когда нам было по четырнадцать лет, и с тех пор даже в мирах, в которых родились, бывали всего лишь по одному разу, — в голосе альбиноса звучала неподдельная горечь. — Мы в своей жизни, считай, ничего даже увидеть не успели, кроме Сети и базового мира. Для нас эта сегодняшняя прогулка, может, во сто крат интереснее, чем для тебя… если учесть, что до всей этой нашей общей эпопеи мы толком нигде не были. И не были бы никогда. Не увидели бы ни мира Миани, ни Далата, ни даже этой несчастной Терраны.

— Черт… ребята, простите, я не знал, что вы живете… вот так, — Ри смущенно дернул плечом. — Я как-то не думал…

— А никто никогда не думает, — жестко сказал Таенн. — Почему-то все поголовно убеждены, что Контроль только тем и занят, что гуляет в самых замечательных мирах и под себя их перестраивает, чтоб помягче да послаще.

Скрипач от его резкого голоса съежился и подвинулся поближе к Иту. Тот успокаивающе ему улыбнулся.

— Что-то мы заговорились, — Морис решительно поднял голову и шутливо погрозил Ри пальцем. — Этак мы вообще никуда не полетим сегодня. А так дело не пойдет. Ри, поехали, а?

— А можно я? — спросил Ит, набравшись храбрости.

— Что — можно? — не понял Таенн.

— Можно, я поведу катер? Кажется, я вспомнил, как это делается. Когда ты сказал что-то про монастырь, я вдруг вспомнил…

— Интересно. И что ты вспомнил? — с удивлением спросил Таенн.

— Я помню, что был какой-то монастырь, но это был катер, и он летал. Я летал на нем. И еще я помню воду… кажется, море, — Ит растерянно посмотрел на Барда, тот ответил ему недоумевающим взглядом. — Ладно, это неважно. В общем, я вспомнил, как управляют катером, и хочу попробовать.

— Ри, в случае чего заберешь у него управление, — приказал Бард. Инженер кивнул. — Давай, пробуй. Если ты случайно вспомнил, как создать режим невидимости, будет совсем хорошо.

* * *

Управление отдавать не пришлось. В первые минуты Ит приноравливался к машине (все-таки воспоминания оказались отличными от практики, но он сумел не подать вида), потом, освоившись, перешел в режим слияния — и катер стрелой понесся прочь от станции, в стратосферу. На ее границе Ит несколько раз крутанул машину по оси, вдруг резко, неожиданно для всех, остановил, а затем катер камнем рухнул вниз, одновременно входя в анигиляционный режим и становясь невидимым. После пары километров свободного падения Ит выровнял катер и погнал уже по глиссаде, заходя на посадку в месте, которое указал Ри.

— Ну как? — спросил он, останавливая катер в полукилометре над землей и поворачиваясь. Лицо его впервые за все время стало радостным, и остальные поневоле заулыбались в ответ. Особенно, конечно, Скрипач.

— Лихо, — констатировал Таенн. — У меня ощущение, что ты чуть ли не всю жизнь пилотировал.

— У меня тоже, — подтвердил Ит. — Не такие машины, правда, немного другие, но…

— Да уж, действительно лихо, — подтвердил немного обиженный Ри, который чувствовал, что его вотчину слегка потеснили. — Даже немножко слишком.

— Да какое там «слишком»? — искренне поразился Ит. — На нем же можно такие вещи делать!.. Жаль, что эти вещи тут никому не сдались, — осадил он сам себя. — Ну что? Спускаемся и выходим?

— Угу, — подтвердил Таенн. — Не расстраивайся, потом еще полетаешь… Слушайте! — его вдруг осенило. — Народ, а поехали купаться?!

— Купаться? — с сомнением посмотрел на него Леон.

— Ну да! — Таенн уже загорелся идеей. — Смотрите…

Он вывел карту местности, в которой они сейчас находились. Большой залив, в который впадает широкая и короткая река, город на побережье. Дальше — еще пара городов, поменьше.

— Вполне можно найти кусок берега, на котором никого нет, — говорил Таенн. — Поплаваем, а вечером смотаемся в город.

Леон задумался, глянул на Мориса. Тот пожал плечами. Ри, почесав в затылке, спросил:

— А почему, собственно, нет? Ит, ты как?

— Я?.. Да никак. Как все, наверное, — неуверенно ответил Ит. — Как скажете.

С минуту посовещались, определились с местом, и вскоре Ит уже уводил машину прочь от города, к морскому побережью. Таенн велел поискать место с чистой водой — река несла в залив ил и какую-то взвесь, купаться в которой, конечно, никто не стал бы.

Подходящий участок берега нашли достаточно быстро. Ит посадил катер рядом с зарослями низкорослого кустарника, на песчаном берегу, и все, наконец, выбрались из машины.

Было тепло, солнечно, но с моря дул достаточно сильный ветер, наполненный запахами водорослей, йода, и соли. Прибрежная полоса была совершенно пуста, лишь где-то, на горизонте, в едва различимой дали они увидели казавшийся отсюда крошечным корабль. Над морем летали чайки, не стая, а всего несколько птиц, они то замирали в воздушных потоках, то кидались вниз, охотясь на мелкую рыбешку.

Скрипач, конечно, тут же побежал к воде. Ит решил, что не стоит его останавливать — для того, чтобы лезть в воду, не спросившись, парень слишком умный, не лишать же его удовольствия посмотреть на любимых чаек и на воду. Оба Сэфес, не сговариваясь, скинули рубашки и ботинки, и тоже направились к воде. Таенн сел на песок, Ит и Ри последовали его примеру.

— А чего они не разделись-то? — спросил Ри.

— Они разделись, — пояснил Таенн.

— А штаны?..

— А для них это неприлично. Между прочим, из-за их идиотских понятиях о приличиях мне придется купаться в чем-то вроде штанов, а купаться я вообще-то люблю голым, — неприязненно пояснил Бард. — Вас это не смущает?

— Меня — нет, — ответил Ри.

Ит замялся.

— Смущает, что ли? — спросил Бард. — Ты чего, как эти? — он указал рукой в сторону моря.

— Ну вообще-то… ну, да, — с неохотой ответил Ит. — У нас тоже считается неприличным, если штаны выше колен, например.

— Как вы еще не вымерли, — хохотнул Таенн. — С такими-то тонкостями. В общем, вы как хотите, а я в воду. Вот не соврать — больше ста лет моря не видел. Не считая, конечно, Терраны с Мадангой. Но там и в голову купаться не приходило. Что в штанах, что без штанов…

Он тоже снял рубашку и ботинки. Ри разделся следом, Ит, немного поколебавшись, последовал его примеру. Ри, стоящий рядом с рубашкой в руках, случайно глянул на него, да так и замер.

— Ты чего? — с опаской спросил Ит.

— Ну и видок у тебя, созидающий, — с ужасом протянул инженер. — Кошмар…

Ну, конечно, шрамы же! Ит с тоской посмотрел на свою располосованную грудь, затем изогнулся, стараясь рассмотреть спину.

— Сам не увидишь, — отрицательно покачал головой Ри. — Но, поверь, зрелище еще то.

Таенн тоже подошел к Иту, решительно взяв за плечи, развернул к себе спиной и присвистнул.

— Уй, еооо… — с ужасом протянул он. — На станции мы не особо присматривались, да еще и искин, скотина, свет приглушил.

— Что там? — встревожился Ит.

— Кошмар, действительно. Причем половина рубцов еще и кустарные, то есть их если и лечили, то на уровне такого вот мира, как этот, а не нормального, — ответил Таенн. — Вторая половина — это, видимо, попытка как-то исправить то, что осталось после первой половины. Ит, если хочешь доброго совета, то лучше не старайся рассмотреть свою спину в подробностях. Крепче спать будешь.

— Спасибо, — вздохнул созидающий. — Очень признателен. Могу одеть рубашку, чтобы вас не шокировать.

— А тебя это все не беспокоит? — удивился Таенн.

— Нет, — отрицательно покачал головой Ит. — Совершенно. И не мешает, и не беспокоит. Если бы вы не сказали, я бы про них и не вспомнил… Так, что это они там со Скрипачом делают? Утопить решили?! — с негодованием воскликнул он. Уронил рубашку на песок и бегом кинулся к воде. — Леон!.. Куда ты его тащишь, он же в ботинках!..

Таенн и Ри переглянулись.

— Вот тебе и искупались, — со значением сказал Таенн. — Ри, надо как-то заново налаживать с Итом контакт, тебе не кажется?

— Мне — не кажется, — отрезал Ри. — Это тебе должно казаться. И Сэфес. Сами испоганили, сами исправляйте.

* * *

На берегу просидели до позднего вечера. Купались, гнали в тень Леона (куда тебе на солнце, ты же белый, искин же оборется потом, ожоги будут!) спали по очереди, ели. Скрипач веселил всех своими выходками и, как это ни странно, оказалось, что плавать он все-таки умеет. Впервые за все время с начала пути все хоть немного, но расслабились. Ит подумал, что, если бы не обстоятельства, он был бы, пожалуй, рад оказаться в такой компании даже на Дс-35.

— А может, ну его, этот город? — спросил Ри в ответ на слова Таенна о том, что пора собираться. — Давайте сразу на станцию. Тем более, что я уже почти все досчитал.

— Что-то ты быстро в этот раз, — с недоверием заметил Морис.

— Не знаю, такие ли уроды эти два брата, но формулу они дали — закачаешься, — восхищенно закатил глаза Ри. — Я ввел ее в модель, и расчет пошел вдвое быстрее.

— Хм, — Мориса все еще не оставляли сомнения. — Ну, не знаю. Я бы на твоем месте проверил на всякий случай.

— Обязательно проверю, а как же… ну так что? Обратно?

— Давайте все же в город, — попросил Таенн. — Хотя бы на пару часов.

— Ладно, — сдался Ри. — Ит, прокатишь?

— Без вопросов, — тот сел в кресло, вывел панель слияния. — Может, сядем в районе порта? Сейчас темно, ничего не видно. И через весь город потом обратно к катеру идти не придется.

На том и порешили. Ит за несколько минут, не особенно торопясь, довел катер до городского порта и повесил невидимую машину в паре десятков метров над причалами. Провесил «выход» в густую и черную тень, отбрасываемую гигантским кораблем, и через десять минут они уже шли через территорию порта к городу.

— Если спросят, то мы с корабля, — посоветовал Таенн. — Можно даже сказать, с какого именно.

Никто не спросил.

Они миновали бедняцкий прибрежный район, изобилующий узкими улочками и на редкость неприятными запахами, и вышли, наконец, в один из богатых кварталов.

— Цивилизация, — удовлетворенно ответил Таенн. — Смотрите, ведь и впрямь красиво. А вы еще идти не хотели. Архитектура какая!.. Один вон тот собор чего стоит…

Уставший Ит, на котором чуть ли не висел такой же уставший Скрипач, лишь покорно вздохнул, соглашаясь. Леон и Морис кивнули, а Ри лишь пожал плечами — у него лично этот собор никаких восторгов не вызвал.

Бард таскал компанию по городу еще часа полтора, пока, наконец, не сжалился и не завел всех «посидеть» в какой-то полуподвальный то ли бар, то ли притон. Там играла громкая (пожалуй, даже излишне громкая) музыка, перебивая ее, орало радио, а воздух был насыщен винными парами и табачным дымом. Они расселись в уголке, скрытом полумраком, Таенн, активировавший маску языка, попросил официанта принести яблочного сидра, и они принялись пить сидр с водой, потихоньку оглядываясь по сторонам. Место и впрямь было интересное. Да и народ подобрался необычный, это чувствовалось даже после прогулки по городу.

— Забавно, но тут собираются актеры, оказывается, — Таенн усмехнулся. — Кому надо, могу дать язык, послушаете, что тут происходит.

Чувствуя, что от Барда не отвертеться, остальные покорно забрали у него маску языка и стали вместе с ним прислушиваться к тому, что обсуждали окружающие люди.

— …я тебя предупреждал, что он не согласится, а ты, как упрямое животное, все равно пытался протащить ее — хотя и так понятно, что она ни рожей, ни фигурой для этого не вышла, — доносился мужской голос, резкий и неприятный, откуда-то сбоку.

— Сам не знаю, почему с ней до сих пор вожусь… вцепилась, как кошка, не отпускает, — отвечал ему другой мужчина. Тембр его голоса был бархатным, обволакивающим.

— Ты бы хоть спал с ней, что ли…

— А он и говорит — ангажемента нет! И в этом сезоне не будет! А я ему — это, может, для тебя нет, бездарь, а мне… — неслось с другой стороны.

— …совершенно фантастического оттенка. Чужое! И шелковые чулки! Представляешь! В лифчик — мои шелковые чулки!.. Ну и дура…

Ит обратил внимание, что Ри пристально и с большим интересом смотрит куда-то в сторону стойки.

— Что там такое? — спросил он.

— Сам погляди. Вон та девушка — видишь?

Ит присмотрелся. У барной стойке на высоком деревянном табурете действительно сидела какая-то девушка, на которую он не обратил внимания. Очень худая, тоненькая и маленькая, с устало опущенными плечами. Некрасивая, темноволосая, с короткой и не очень опрятной стрижкой. В сильно полинялой блузке и расклешенной юбке, тоже явно знавшей лучшие времена. Перед ней стоял нетронутый стакан сидра, но пить она, по всей видимости, не собиралась — сидела неподвижно, не обращая внимания на пьяную возню вокруг и на сальные шуточки, которые отпускали проходящие мимо мужчины.

— Ну, девушка, — кивнул Ит. — И что?

— Она… она какая-то необычная, — нахмурился Ри.

— В смысле?

— Ну, она не такая, как все тут, — пояснил Ри. — Неужели никто, кроме меня, этого не замечает?

— Да ну тебя, пилот, — отмахнулся прислушивающийся к их разговору Таенн. — Девушка как девушка.

— А что в ней необычного? — поинтересовался Ит.

— Хотя бы то, что она не бахвалится своими подвигами, как все здесь присутствующие, и не рассуждает о любовных победах, а слушает радио, — ответил Ри.

— Радио? — новое слово мгновенно услужливо соединилось с понятием — спасибо, маска языка и детектор… — Ах, радио. Боюсь, что в таком гаме услышать что-либо ей будет затруднительно, — заметил Ит.

— И тем не менее.

Некоторое время они молча наблюдали за незнакомкой.

— Слушайте, пойдемте, что ли, — попросил Ит наконец. — Скрипач сейчас уснет, а пить этот ваш сидр я лично не буду — кислая пакость.

— Ладно, пошли, — согласился Таенн. Они расплатились, встали.

У выхода Ри оглянулся. Девушка все так же продолжала сидеть у стойки.

— Вот что, давайте-ка мне все местные деньги и подождите в катере, я вас догоню, — сказал он твердо. — Может быть, мне это и кажется, но у нее явно какая-то беда.

— И что ты хочешь сделать? — спросил Леон.

— Отдать ей деньги и проводить, время уже позднее, — пояснил Ри. — Ждите в катере, я вас догоню.

— Ладно, дело твое, — согласился Морис. — Ты поосторожнее. Мало ли что у нее на уме.

— У нее на уме ничего плохого, — с раздражением отмахнулся Ри. — И по ней это видно. Если не вернусь, то у вас теперь запасной пилот имеется.

Он повернулся и скрылся в баре.

Таенн и Леон переглянулись, Морис засмеялся.

— Видали? Ит, да ты у нас теперь не просто человек-загадка, ты еще и пилота вон до чего довел. Он же тебя ревнует!

— Не меня, а катер, — возразил созидающий. — Ладно, не буду больше просить полетать, если он так обижается. Жалко, конечно, но ничего не поделаешь.

Они медленно шли по городской улице вниз, обратно к порту. Несмотря на поздний час, в городе вовсю шла жизнь — горели вывески каких-то клубов, шли навстречу веселые нарядно одетые люди, ехали громоздкие, но не лишенные гротескного очарования машины, и, казалось, в этом городе совершенно нет места злу и печали.

Уставший за день Скрипач брел рядом с Итом, поминутно зевая. Иногда он оглядывался, вздыхал и бормотал что-то себе под нос. Ит прислушался.

— Зо-ло-та-я, — по слогам говорил Скрипач шепотом. — Зо-ло-та-я. Нити. Выше, выше… Терминатор, а потом дальше. Зо-ло-та-я. Слишком. Совсем…

— Ты чего это? — спросил Ит, но тот в ответ лишь вяло махнул рукой — отвяжись, мол.

В катере он почти сразу же лег на пол и отвернулся лицом к стене. Ит с тоской посмотрел на место пилота, но больше судьбу искушать не рискнул, он и так чувствовал себя виноватым, хотя, по идее, особенных причин к тому не было.

Ри вернулся через полтора часа, нахмуренный и задумчивый.

— Ну как сходил? — встретил его вопросом Таенн.

— Нормально. Ее зовут Мариа, ей двадцать четыре года, и она хочет работать на радио, — пробурчал инженер. — Диктором. А ей есть нечего и, если бы я не отдал ей деньги, с завтрашнего дня было бы негде жить.

— Взяла? — спросил Таенн.

— Взяла, правда, не сразу. Упрямая, как черт-те что. Подумала, что я ей предлагаю… ну… — Ри замялся. — Чуть лицо не расцарапала. С большим трудом объяснил, что мне этого не нужно, что деньги я хочу отдать просто так. Молодая, но жизнь, видимо, била ее сильно.

— Понятно, — кивнул Леон. — Ты не влюбился, часом?

— Да нет, конечно, — усмехнулся Ри. — Еще чего не хватало. Но, знаете… в ней определенно что-то есть.

— Что в ней есть? — иронично прищурился Таенн. — Выпитый сидр или вчерашний ужин?

— Это очень сильная и цельная личность, — словно не замечая издевки, сказал Ри. — Ведь ей надеяться не на что, а она все равно надеется. Потом, когда уговорил взять деньги, рассказала, что в этот день едва не бросилась под поезд, но сумела себя перебороть и отойти в сторону. Тут, оказывается, такой способ самоубийства не редкость. А потом пришла в бар, взяла на последние деньги сидр и услышала радио. И поняла, что нужно делать дальше.

— А тут еще и ты с деньгами, — покачал головой Бард. — Да, день у девчонки получился прямо-таки судьбоносный.

— Она так и сказала, — Ри довольно улыбнулся. — Сказал, что сегодня заглянула в глаза судьбе и увидела там надежду. Любит всякие цветистые фразы.

— Ну что ж, хорошо то, что хорошо кончается, — Таенн со вкусом зевнул. — Так. Скрипач уже спит, он, оказывается, самый умный. Остальные тоже скоро свалятся. Ри, тащи нас на станцию. Поспим немного и стартуем.

— Пусть Ит ведет, — недовольно буркнул Ри. — Он же может.

— Он уже все понял и больше не будет, — отмахнулся тот. — Нет, Ри, правда, не буду. Извини, что я так… в общем, как дальше шли, так дальше и пойдем. Ты пилотируешь, я охраняю, и все довольны.

Ри усмехнулся, сел на свое обычное место, и через мгновение катер растворился в ночном небе.

* * *

Утром непривычно тихий и задумчивый Ри сидел перед «окном в космос» и в третий раз перепроверял расчет. Сэфес и Бард отправились куда-то вглубь станции, для чего — никто не понял, но на объяснениях, собственно, никто и не настаивал. У Ита сложилось впечатление, что они с какой-то целью стали наведываться к телам погибшей девушки-Барда и Сэфес, но он счел благоразумным держать свои подозрения при себе.

Скрипач лениво бродил по залу туда-сюда, явно не зная, чем себя занять. Он снова влез в свое серое платье. Медно-рыжие длинные волосы, чистые и расчесанные, в сочетании с серым шелком выглядели и в самом деле красиво, но заставлять Скрипача сидеть спокойно, пока Ит раздирал ему спутанные пряди, было сущим наказанием.

— Постричь бы тебя, — пробормотал созидающий. — Но разве ж ты дашься?

Свои волосы он давно укоротил, не так, как Ри, конечно, но теперь они были до плеч, и ухаживать за ними почти не приходилось — провел рукой, и всех дел. Зато со Скрипачом каждое утро получалась маленькая война.

— Ну все, я закончил, — Ри одним движением свернул расчеты, которые тут же растаяли в воздухе, и потянулся. — Пойдем через этот белый сиур, в одной из точек попробуем дотянуться до какой-нибудь не пораженной области. Или, в крайнем случае, перейдем из этого сиура в следующий, тоже белый, и будем пытаться выбраться уже из него.

— Понятно, — покивал Ит. — Как думаешь, долго нам так бродить придется?

— Боюсь, что порядочно, — вздохнул инженер. — Главный риск — это нарваться на такой же кораблик, как тот, что нас потерял. Если наткнемся — опять делаем рывок, и… зависаем довольно надолго, потому что придется снова все пересчитывать.

— Как-то все это безрадостно прозвучало, — справедливо заметил Ит.

— Ну… не вижу тут поводов ни для огорчения, ни для радости, — проворчал Ри. — Попали в… эээ…

— В задницу попали, — подсказал Ит. Инженер засмеялся.

— Все никак не могу привыкнуть, что ты не такой культурный, каким казался раньше, — ответил он. — А вообще-то да, ты прав. В общем, как попали, так и вылезем, надеюсь.

— Тогда ладно, — согласился Ит.

Вскорости вернулись Таенн, Леон и Морис. Выглядели они почти как обычно, но Ит тут же обратил внимание на запах — он них троих пахло озоном, словно после грозы, а волосы у Барда были мокрыми, и явно не от пота.

— Что вы там делали? — раздраженно спросил Ри. — Ждать вас… замучаешься.

— Что надо, то и делали, — строго произнес Морис. — Придет время — узнаешь. Пилот, выводи станцию в расчетную точку, и уходим. Сиур нестабилен, лучше в нем не задерживаться.

Ит смотрел на Скрипача, стоящего у «окна в космос». Черный силуэт на фоне летящей в пустоте планеты, с одной стороны темной, а с другой — освещенной солнцем. Он видел, как двигаются над планетой облака, скручиваясь в циклоны, как тает тончайшая дымка на границе стратосферы. Внизу плыли материки и океаны, и где-то там, под облаками, остался тот забавный город, в котором они вчера были…

— Поехали, — сказал Ри. Пространство мигнуло, на секунду схлопнулось.

Все, как обычно.

Вот только планета никуда не исчезла.

Она должна была остаться в пространстве, а на ее месте должна была появиться другая. Совсем другая.

Но она почему-то была тут.

Только облачный рисунок слегка изменился.

— Никто еще раз искупаться не хочет? — звенящим от напряжения голосом поинтересовался Морис.

Ответом ему было гробовое молчание.

* * *

— Да нет никакой ошибки в расчетах, говорю я вам! Нет, и быть не может!!! — взъерошенный Ри с гневом уставился на Таенна и Леона. — Вы хотите сказать, что и искин, и я — идиоты?!

— Фрагмент формулы, который ты включил…

— Фрагмент работает в точности, как положено!!! Я не понимаю, что произошло!!!

— Не ори, — резко сказал Таенн. — Пересчитай без этого фрагмента.

— Для этого нужна смычка с эгрегором, поэтому нам опять вниз, — развел руками Ри. — Причем если без фрагмента, то считать я буду полные сутки.

— Значит, будешь, — припечатал Бард.

— Ребята, не кричите, — попросил искин. — Таенн, ошибки действительно нет, уверяю тебя.

— Тогда почему мы здесь, если ее нет? — спросил Бард.

Ему никто не ответил.

— Она есть, эта ошибка. Вот что, Ри. Считай в нашей системе, и ищи выход в другую точку сиура, через узел.

Леон кивнул, соглашаясь. Он подошел к Ри и впился взглядом в трехмерное уравнение, висящее перед ним в воздухе. Задумчиво покусал губу, ткнул в какое-то место пальцем, вопросительно посмотрел на Ри.

— Нет, все верно, — возразил тот. — Смотри…

— Да, действительно. А если вот так?

— Меньше надо пить, «вот так», — огрызнулся Ри. — Чушь порешь.

— Вижу… н-да, ты действительно прав. Ладно, народ, все в катер, и вниз. Ит, вытряхни Скрипача из платья и побыстрее. Что-то мне это все очень не нравится.

В городе был день, царило оживление. Немного побродив по центру, они нашли какой-то парк и сели на лавочки, неподалеку от входа. Мрачный Ри почти не разговаривал, он включил в расчет все потоки сознания, которые получилось, и на действительность реагировал слабо. Таенн сидел, прикрыв глаза, и, казалось, расслаблено дремал. Леон и Морис, занявшие, по счастью, отдельно стоящую лавку, завели долгий и на редкость унылый разговор о каких-то приоритетных потоках, и вскоре Ит перестал из этого разговора что бы то ни было понимать — Сэфес умудрялись столь непринужденно скрещивать математику и этику, что уследить за их мыслью не было никакой возможности.

Скрипач, несмотря на предостережения Ита, куда-то убрел, но вскорости вернулся обратно, неся лист грязной бумаги, который подобрал, видимо, в какой-то канаве или у помойки. Он с гордостью протянул лист Иту.

— Это мне? — спросил тот. — Ну, спасибо… И что это такое? «Мариа Дельгато, радиоактриса, ведущая передачи «Голос народа», — прочел он. — Симпатичная девушка… эй! — до него вдруг дошло. Он схватил Таенна за плечо и сильно потряс. — Проснись! Смотри сюда!

Таенн потер глаза, зевнул. Непонимающе уставился на протянутый ему лист с портретом.

— О-па, ну и дела, — пробормотал он. — Слушай, это ведь точно она. Ри, гляди, твоя вчерашняя знакомая.

Ри, с трудом отвлекшийся от своих мыслей, пересел к ним поближе.

— И что? — не понял он, тоже разглядывая портрет. — Да, она. Ну, правильно. Она же хотела работать на радио.

— Ри, опомнись. Она хотела. Поступить. Работать. На радио. Этой ночью!!! — заорал на него Таенн. Инженер испуганно отпрянул. — Она что, за ночь превратилась в известную актрису, портреты которой на стены вешают?! Ри, ау! Я тут! Иди на голос!..

— Заткнись, — пробормотал тот.

— Искин! Это срочно! Прими информацию от Ита, проанализируй, — приказал Таенн.

— Слушаю.

— Потише, пожалуйста. Ит, отдай считку за вчерашний день.

— Что ищем? — деловито поинтересовался искин.

— Даты. Любое упоминание о дате вчерашнего дня.

Несколько секунд искин молчал. Затем произнес:

— Локальное время станции не изменилось. На планете прошел год.

— Черт!.. — воскликнул Таенн. — Как это могло получиться?!

— Начинаю анализ того, что происходило во время попытки перемещения, — ответил искин. — Результаты будут в течение часа.

Все потрясенно молчали. Сэфес прекратили свою беседу и пересели на лавку к Таенну и Ри. Скрипач продолжал разглядывать портрет, который ему вернули, задумчиво поглаживая изображение девушки пальцем и чему-то улыбаясь. Наконец Таенн, которому это надоело, отобрал у него лист, смял и выкинул в урну, стоящую рядом с лавкой. Скрипач с неприязнью посмотрел на него, снова куда-то ушел и через некоторое время вернулся с еще одним портретом, таким же, как первый, и даже немного почище. Он уселся на корточки и снова принялся с интересом разглядывать девушку.

— Да ну его, пусть развлекается, — остановил Таенна Ри, заметив, что Бард снова примерился отнять листок. — Смотри, а она похорошела. Вчера была замухрышкой, а теперь — настоящая красивая девушка. И волосы у нее светлее стали.

— Это, конечно, очень важно, — сварливо сказал Бард. — Особенно та часть речи, которая про волосы. Скажи проще — ты в нее втюрился, и теперь радуешься, что ей удалось добиться того, что хотела. И не мотай головой! Влюбился, как мальчишка, и боишься в этом признаться. Потому тебе глубоко наплевать, что мы тут застряли, и неизвестно, по какой причине.

— Не надо говорить за меня, — раздраженно буркнул Ри. — Все, не мешайте. Я работаю.

Некоторое время они просидели молча, а потом Ит предложил:

— Может, мы со Скрипачом пройдемся немного? Нам-то все ладно, а ему скучно тут сидеть.

— Я с вами, — вызвался Таенн.

— Мы останемся с Ри, — отказался Леон. — Дождемся ответа искина и поможем, если будет нужно, закончить расчет.

— Хорошо, — согласился Бард.

* * *

Портреты Марии Дельгато встречались в городе часто, чуть не на каждом углу. Те из них, что принес Скрипач, оказались старыми, наклеенными у входа в парк, на большую доску для объявлений. В городе отыскались и поновее, и даже цветные — на них Мариа была изображена перед микрофоном, представлявшим из себя сложную и громоздкую конструкцию из решеток, сеток и проводков. Лицо ее на портретах выглядело строгим и одухотворенным, лишь на малой части портретов она была без микрофона и улыбалась. Там было видно, что в сущности она совсем еще девчонка, вот только глаза на всех портретах ее выдавали — и в строгом виде с микрофоном, и в легком платье, и с улыбкой она оставалась глубоко, неистребимо печальной. Ит заметил, что девушка отпустила волосы, стала укладывать их в сложные, порой даже вычурные прически, и подумал, что прежняя короткая стрижка шла ей больше — прическа, призванная сделать вид девушки более взрослым, словно принадлежала другому человеку. У человека с такими волосами не может быть таких глаз.

— Забавно, что единственным полузнакомым персонажем на этой планете для нас стала эта дура, — с неприязнью сказал Таенн, разглядывая портрет.

— Почему дура? — обиделся за девушку Ит.

— Да потому, что дура, — назидательно повторил Бард. — Потому что эта дура лезет куда?

— Ты вообще о чем? — удивился Ит.

— Дура лезет во власть, разве ты не видишь? — прищурился Таенн. — Если хочешь, давай зайдем куда-нибудь и послушаем, что за передачу она ведет и откуда такая популярность. Спорим на что хочешь, но она с помощью этой своей передачи хочет не помочь кому-то, как написано на этих плакатиках, и даже не найти себе богатого мужа. Она метит выше.

Ит пожал плечами. В подобных вещах он не понимал вообще ничего и никогда не стремился понимать. Сейчас его гораздо больше волновало, удастся ли им выбраться с планеты, и ему не было никакого дела до судьбы какой-то там радиоведущей. Однако Скрипачу девушка явно понравилась — пока они шли по городу, он, увидев очередной плакат, принимался улыбаться и хлопать в ладоши. К концу прогулки Ит и сам был уже готов признать, что Скрипач — идиот. Идиота надо было как-то успокоить, поэтому Ит позволил ему отодрать от стены очередной плакат (на них косились прохожие, но замечаний никто делать не стал), и довольный Скрипач спрятал портрет девушки в карман, предварительно аккуратно сложив.

Побродив еще немного, они зашли в кафе на шумной городской площади и сели поближе к большому черному приемнику, стоящему в углу. Сейчас из него доносилась какая-то музыка (Иту она показалась приятной, а Бард брезгливо поморщился и пробормотал что-то про примитив), но вскоре музыка смолкла, и из приемника донесся голос, произнесший:

— Здравствуйте, дорогие сограждане! С вами снова социальная передача «Голос народа», и я, Мариа Дельгато. Хорошего вам отдыха после долгого трудового дня! К сожалению, не для всех этот день был хорошим. К нам в редакцию приходит множество писем, и я перед каждой передачей читаю их и отбираю те, которые рассказывают о самых ужасных и унижающих достоинство рабочего человека случаях. Сегодня мы поговорим о том, что случилось с достойным тружеником порта, пятидесятилетним Армидаро Раэрико. Бессменно проработавший всю жизнь в порту, Армидаро из-за несчастного случая на работе лишился левой руки и потерял работоспособность. Его семья голодает, а ему даже не назначили пенсию! Ему пришлось самому оплачивать услуги врачей, и теперь он и его семья могут оказаться на улице! — голос ведущей, до этого более или менее спокойный, обрел вдруг силу, в нем зазвучали требовательные, властные ноты. — Куда смотрит профсоюз? Куда смотрите вы, дорогие сограждане? Сколько мы еще будем терпеть власть высшего класса, отбирающего у нас последние гроши и не дающие никаких привилегий?! Кто поможет несчастному Армидаро и его семье?.. Сколько еще мы будем терпеть гнет и предаваться пораженческим настроениям?..

— Пошли отсюда, — Таенн встал. — Мне все ясно.

— Ну, пошли, — согласился Ит. Он поманил Скрипача, и они вышли из душного кафе обратно, на залитую вечерним солнцем улицу.

— Сильна, однако, — пробормотал Бард. — Заметил, на что она давит?

— Ничего я не заметил, — отмахнулся Ит. — То есть я заметил, что вы на ней поочередно съезжаете, — он удивился про себя, откуда в голове вдруг появилось это не совсем приличное слово «съезжаете», причем неприличное именно в контексте, а не просто так. — Сначала Ри, затем Скрипач, теперь вот ты. У меня она никакого отклика в душе не вызывает. Я вас не понимаю.

Таенн задумался. Нахмурился, почесал в затылке, хмыкнул.

— Знаешь, в чем-то ты прав, — согласил он. — Она действительно почему-то привлекает внимание. Ладно, пошли к нашим. Надо уходить на станцию и двигаться дальше.

* * *

Снова «окно в космос», снова — планета, с одной стороны освещенная светом солнца, снова висящий в воздухе перед Ри визуал с вычислениями…

— Ну, давай, пилот. Не подведи на этот раз, — тихо сказал Таенн.

Пространство мигнуло. Ит закрыл глаза.

А когда открыл, обнаружил, что планета осталась все там же, где была.

— Ну что ж, вот теперь я могу сказать, что у нас действительно большие неприятности, — констатировал Морис.

— Ошибки быть не могло, — потерянно проговорил инженер. — Это невозможно.

— Это не твоя ошибка, — подтвердил Таенн. — Видимо, сиур дестабилизирован. Мы в ловушке.

Шесть дней святой Марии Освобождение

Город изменился. И далеко не в лучшую сторону. То тут, то там виднелись следы недавних схваток: разбитые стекла витрин, перевернутые машины. Ветер с моря гнал по асфальту обрывки бумаги и мусор. Лица людей, в прошлый раз казавшиеся по большей части довольными, стали нервозны и тревожны. Видимо, совсем недавно тут что-то произошло, но что — пока оставалось загадкой.

В парке, в котором они сидели в прошлый раз, больше не было скамеек — как не было выложенных булыжником дорожек и урн. Все это пошло на постройку баррикады в конце улицы. Однако у входа в парк клубилась небольшая толпа и слышались не только тревожные, но и радостные голоса.

— …сегодня как раз свадьба. Да, что там!.. Последний год по радио от нее только про него и было слышно — Ральдо то, да Ральдо се…

— Молодец она, ох, молодец!.. Теперь заживем! Раз Ральдо у власти, не даст он своих босяков в обиду… А все она! Как его посадили, она одних маршей протеста чуть не сотню устроила…

— Да ну тебя, сотню! Ври, да не загибай! Не сотню, конечно, но с десяток-то было…

— Это ты не загибай. Больше было, не десяток…

— Говорят, в соборе святого Жарна их как раз сейчас женят. Пойти, что ли? Или не пойти?

— Лучше уж вечером к конгрессу пойдем — по радио сказали, они выступать будут.

— Вдвоем?

— …а он ей и говорит: «Зачем, мол, ты так стараешься, убьют, мол, и тебя, и меня», а она ему — «Не о себе думать надо, а про народ»…

— … Если каждая подстилка будет вот этак, то у нас тут начнется…

— …И что? Завидно, что ли? Правильно, такая жена, как Мариа, одному на миллион достается! Или даже на больше!..

Таенн и Морис прислушивались к разговорам в пол уха, не делая попыток вмешаться или что-то спросить. Ри, Ит, Скрипач и Леон ушли в сторону порта, поискать тихое место, где можно посидеть и завершить новый расчет. Ри снова ввел в основную формулу фрагмент, отданный братьями Тирхио, и клятвенно обещал, что к полудню вычисления будут окончены. Он попробовал внести поправки на дестабилизацию, но ничего не получилось — знаний и опыта для таких вычислений ему явно не хватало. Ит видел, что Сэфес и Бард в отчаянии — будь они живы, они, вне всякого сомнения, смогли бы помочь, но из-за промежуточного, странного состояния считать так, как нужно, они не могли.

— Говорили мне когда-то — бойся своих желаний, они могут исполниться. Домечтался, дурак, — признался Таенн Морису. — Знаешь, о чем я последние сто лет мечтал?

— И о чем? — тот, подняв голову, прислушался к разговорам.

— Человеком хотел быть, — мрачно ответил Таенн. — Я же старый уже, Сэфес. Очень старый. Мне почти шестьсот лет. Я устал. Сидел как-то, давно уже, и думал — вот бы стать простым, обычным человеком, хоть на сколько. Влюбиться, осесть где-нибудь… и чтобы была семья, и чтобы меня встречала каждый вечер дома та женщина, которой я буду дорог и которая будет дорога мне. И чтобы у меня были дети, которых я бы любил и которые меня бы любили… Во какой дурак, а?

— Почему дурак?

— Да потому что вот она, мечта! Мы люди, Морис. Вот сейчас — мы люди. Мы ничего не можем. Мы висим мертвым грузом на Ри и на Ите, и единственное, что в наших силах — это давать им подсказки, которые еще и срабатывают не всегда так, как нужно.

— Про мертвый груз — это ты точно сказал, — засмеялся Сэфес. Однако веселья в его смехе было мало. — Да, в этом ты прав, Таенн. Я тоже про это думал. Ведь я… — он замялся. — Я был влюблен в свою Встречающую. У нас очень смешно получилось — обе Встречающие старше нас лет на двести. Когда формировался наш экипаж, с нами, как положено, пришла пара Встречающих. А потом, через три рейса, мы познакомились на отдыхе с другим экипажем, из соседней связки, и их Встречающими… в общем, кончилось все тем, что наши бывшие Встречающие ушли к тому экипажу, а Влада и Соня стали работать с нами.

— Ничего себе! — с удивлением сказал Таенн. — Ну, вы даете.

— Бард, она для меня была — все вместе. И любимая, и мама, и сестра. Когда они появились, мы из рейсов стали выходить… как домой бежали, ни одного сбоя. Очень редко у кого бывает, когда Встречающий целиком и полностью способен заменить Сеть — любовью. Очень редко. А у нас это было.

— Почему ты говоришь — было?

— Бард, ты забыл, что мы трупы? — бесстрастно сказал Морис. — Я говорю «было», потому что я Владу больше не увижу. И мой второй не увидит Соню. И никогда больше в своей жизни, которая уже кончилась, меня никто не погладит по голове утром и не спросит, как я спал. Потому, что это для всех мы — Сэфес, а для них…

— Морис, а какой расы ваши Встречающие?

— А, дошло, наконец. По именам угадал? Имена искажены, разумеется. Они — Нэгаши.

Таенн потрясенно молчал, уставившись на Сэфес во все глаза. Тот ответил безразличным и нарочито спокойным взглядом.

— Так что давай не будем про мечты, — после минутного молчания заключил Морис. — Теперь ты можешь догадаться, кем я на самом деле хотел быть.

Таенн покачал головой.

— Мог бы и раньше рассказать… Эх, вы, образцово-показательный молодой экипаж Сэфес, — проворчал он. — Хотя, конечно… да. О таком рассказывать… лучше уж вообще молчать.

— Я не знаю, почему я рассказал тебе об этом сейчас, — добавил Морис. — Слушай, пойдем в город на разведку, а затем найдем наших. У меня странное ощущение, я бы хотел поговорить хотя бы с Итом.

— Ты еще скажи — со Скрипачом.

— А на Скрипача я бы хотел посмотреть.

* * *

Скрипач танцевал на маленькой рыночной площади, которую сейчас вместо торговли приспособили под танцы, просто растащив в сторону торговые лотки. Дурно и бедно одетые люди, разбившись на пары, шаркали ногами в пыли под медленную музыку, доносившеюся из открытого окна дома, стоящего в узком конце площади. Томная, вычурная мелодия снова показалась Барду слишком уж примитивной и скучной, но людям она явно нравилась — женщины смотрели на мужчин лукаво, мужчины вели партнерш по танцу бережно и достойно, что плохо вязалось с их нищенским видом.

Скрипач, разумеется, танцевал один. Он кружился под музыку в самом центре площади, а вокруг него двигались пары. Он заметил подошедших Мориса и Таенна только тогда, когда музыка, наконец, стихла — и тут же побежал к ним, расталкивая людей и улыбаясь.

— Привет, привет, — улыбнулся Таенн. — А где наши-то?

Скрипач на секунду задумался, затем просиял, схватил Таенна за руку и быстро повел куда-то вглубь квартала, по узкой улочке. Вскоре он остановился у полуподвальной двери, ведущей в маленькое кафе, и торжественно показал на эту дверь пальцем.

— Ага, понятно. Ну, спасибо.

Дверь открылась, из нее вышел Ит.

— Он вас привел?.. Отлично. Скрипач, ты если хочешь дальше танцевать, никуда не уходи, понял? Или жди нас там, или иди сюда, — строго сказал он. Скрипач радостно кивнул и умчался. — Хорошо, что он слушаться начал, — добавил Ит. — Полтора часа уже торчит на этой площади. Пришлось завсегдатаям объяснить, что он псих и музыку очень любит, его обещали не трогать. Слушайте, что в городе творится…

В городе, как выяснилось, совсем недавно произошла самая настоящая революция. К власти сумела прийти оппозиция, возглавляемая генералом Орде Ральдо, причем случилось это всего лишь неделю назад. И город, и всю страну лихорадило. Сегодня генерал женился на своей новой пассии, радиоведущей Марии Дельгато, и вечером, после захода солнца, предполагалась его торжественная инаугурация на президентский пост.

— Два года, — подытожил Леон. — Два года назад она сидела в таком же баре, не зная, что с ней будет завтра. А сейчас она уже фактически стала первой дамой страны. У меня в голове это как-то не очень укладывается.

— По радио сказали, что они сегодня после церемонии будут выступать для народа лично, с балкона здания конгресса, — добавил Ит. — У меня ощущение, что мы завязли в… как бы это правильно сказать… Таенн, вот ты — Безумный Бард. И вот поскольку ты безумный, скажи — это все не безумие?

— Это не безумие. Это аномалия, — серьезно ответил Таенн. — Политика — обширная область науки, которую нас в свое время заставляли изучать. Их вон тоже заставляли, — Таенн кивнул в сторону Леона и Мориса. — И они могут подтвердить, что такой процесс не может идти на такой скорости. Говорю же, сиур не стабилен, оттуда и аномалии, и сбои. Сильно подозреваю, что похожие процессы сейчас идут на всем этом шарике.

— А вот и нет, — Ри отвлекся от вычислений. — Таенн, все нормально, я почти закончил. Мне, собственно, осталась только проверка. Не идут «на шарике» похожие процессы. Наоборот, то, что Ральдо и Мариа столь быстро оказались у власти, все считают феноменом.

— Вот даже как… Слушайте, а чего мы про них все говорим? — Морис тряхнул головой. — Меня больше волнует, удастся ли нам отсюда выбраться. Ну, пришли они к власти, и что? Нам-то что с того?..

— Мы говорим, чтобы отвлечься от более серьезной проблемы, — задумчиво ответил Таенн.

— Народ, еще полчаса, и я свободен. Подождите меня, пожалуйста, — попросил Ри. — Вы бы пока что-нибудь съели, что ли. Или выпили.

— Что у тебя получается? — спросил Таенн, подсаживаясь к Ри.

— У меня все нормально получается. Кстати, никто не хочет сходить со мной к конгрессу? Я понимаю, что это бред, конечно, но мне бы хотелось… на нее посмотреть, — попросил инженер.

— Я — за, — тут же откликнулся Морис. Таенн почесал нос и добавил:

— Я тоже за, мне интересно.

— Вы все помешались, — с ужасом констатировал Ит.

— Скажи про это Скрипачу. Много ее портретов он за сегодняшний день собрал? — ехидно спросил Бард.

— С десяток, но я разрешил оставить только те, что поменьше, — сдался созидающий. — В общем, я так понимаю, что после расчетов мы идем к конгрессу, смотреть на семью Ральдо-Дельгато.

— А потом делаем отсюда ноги, — подытожил Таенн.

* * *

И у здания конгресса, и на близлежащих улицах творилось что-то невообразимое. Толпы народа, с факелами и плакатами, заполнили все пространство, насколько хватало глаз. С превеликим трудом компании удалось пробраться на площадь, правда, при этом едва не потеряли Скрипача — в него вцепилась какая-то женщина с полубезумными глазами, и попыталась утащить к группе людей, забравшихся на постамент трудно различимого в темноте памятника, и скандирующей «Ор-де Раль-до, президент!».

— Нам бы тоже надо куда-нибудь повыше, — предложил Таенн. — Отсюда ничего не увидим, а ближе подойти не получится, там дикая давка.

— Ничего не выйдет, — возразил Ри. — Дома заколочены, я уже посмотрел. Ладно, постоим тут, может, чего и разглядим.

— Или хотя бы услышим, — добавил Ит.

Ждали долго, больше часа. Наконец балкон осветили яркие прожекторы, и в их свет вступили два человека — высокий, дородный мужчина в мундире, и тоненькая хрупкая женщина со светлыми волосами, уложенными в гладкую прическу, в строгом костюме.

— Вот это да… — прошептал Ри. — Ит, используй детектор. Посмотри на нее поближе. Богиня… она стала просто богиня… ты видишь?

Ит приблизил картинку. Мариа на плакатах была тенью Марии настоящей. Богиня? Почему бы и не богиня? От нее словно шел свет, изливаясь в пространство золотыми ласковыми лучами. Она улыбалась, светло и открыто, и посылала толпе воздушные поцелуи.

— Золотая… — произнес с восхищением Скрипач. — Золотая… бабочка…

Первую речь произнес генерал Ральдо. Говорил он долго, скучно и напыщенно. Голос его, многократно усиленный, лился над площадью — обещания, обещания и еще раз обещания. Рабочие места, железные дороги, строительство… Светлое будущее для народа в самой ближайшей перспективе… Единство и понимание… Толпа одобрительно гудела, отовсюду слышались одобрительные крики.

Но голоса тут же стихли, когда к микрофону подошла Мариа. Площадь замерла в предвкушении и ожидании.

— Я простая женщина из народа, и все вы хорошо меня знаете, — начала она. — Я говорила с вами тогда, когда власть старательно отворачивалась от вас, а богачи делали вид, что ваших проблем просто не существует! Теперь — я пришла к вам уже другой, я изменилась! Я сделаю все, чтобы отобрать деньги у богачей и отдать их вам! Я не даю пустых обещаний! Клянусь, я сделаю, что смогу, для вас! Только для вас!!! Я клянусь, что посвящу свою жизнь моему народу и человеку, который стал для меня и для вас символом свободы — генералу Орде Ральдо!

— Ма-ри-а! Ма-ри-а! Ма-ри-а! — скандировала толпа.

— Только для вас!.. — голос летел над площадью, как на крыльях.

— Ма-ри-а!..

— Для вас!!!

* * *

На станцию они, измученные и помятые, попали только тогда, когда сумели выбраться из миллионной толпы — к тому времени уже давно наступило утро.

Ри ввел координаты в систему. Если раньше он ругался, когда кто-то стоял у него за спиной во время работы, то сейчас ему это было уже безразлично.

— Господи, я тебя очень прошу… — прошептал он едва слышно.

Таенн положил пилоту руку на плечо.

Пространство мигнуло и на секунду схлопнулось.

Планета осталась на месте.

* * *

— Расчеты тут ни при чем, — убежденно говорил Бард. — С расчетами все в порядке.

— С сиуром тоже, — парировал Леон. — Причина того, что мы не можем уйти отсюда, в чем-то еще.

— Но в чем?

— Не знаю, — Сэфес опустил голову на руки. — Ребята, нам крышка. Если мы не найдем причину, это все кончится тем, что сюда придет или Стовер, или кто-то похуже. Или мы вообще останемся здесь на веки вечные.

— Блестящая перспектива, — пробормотал Ри. — Ну, зато мы сможем узнать, чем кончится эпопея с властью в этой стране… как ее там…

— Неважно. Но до чего же красивая женщина, все-таки! — с восхищением добавил Морис. — Поразительная. Немудрено, что народ ее обожает.

— Да, женщина действительно потрясающая, — согласился Леон. Таенн кивнул.

Ит безучастно смотрел, как Скрипач, сидя на полу, возится с портретами Марии. Сначала он долго и тщательно расправлял их, а потом принялся раскладывать то так, то этак, что-то тихо бормоча себе под нос. Сначала он расположил портреты в линию, потом выложил по кругу, а теперь сделал из них кособокий треугольник, на вершину которого положил портрет, подобранный утром на выходе с площади. Скрипач оглядел свою работу и с чувством выполненного долга воззрился на Ита.

— Очень красиво, — одобрил тот. — Молодец.

— Чего он там делает? — спросил Таенн. Глянул через стол на портреты, слабо усмехнулся. — Еще одна жертва ее безумного обаяния, понятно…

— Слушайте, давайте поспим? — предложил Ит. — Я понимаю, что надо делать что-то, но мы в таком виде, как сейчас, точно ничего не сделаем.

— Твоя правда, — согласился Леон. — Меня от этого всего уже мутит. Искин! Сделай чего-нибудь поесть, и мы ложимся. Разбудишь через шесть часов.

— Хорошо, — отозвался искин. — И одежду смените, тащите сюда всякую грязь, смотреть на вас противно.

— Будем пробовать заново? — спросил Ит.

— А что нам еще остается? — вопросом на вопрос ответил Ри. — Нет, можно, конечно, попробовать увести станцию от планеты на какое-то расстояние…

— …и мы выйдем в результате вне любых опорных точек, в сотне световых лет от ближайшей звезды, и в тысяче — от любого населенного мира, — закончил Таенн. — Догадываешься, чем это может кончиться?

— Плохо, что мы можем проходить только по таким схемам, — Морис задумался. — Что ты говорил про людей, Таенн? Что плохо быть людьми?

— Людям еще сложнее, — возразил Бард. — Они вообще обычно куда-то ходят только через Машины перемещения.

— Ах да, я и забыл, — кисло усмехнулся Сэфес. — Скрипач, а Скрипач? Подари одну картинку. Куда тебе их столько?

Скрипач с подозрением поглядел на Мориса и дернул плечом. Фыркнул.

— Ничего он тебе не отдаст, — Ит зевнул. — Ты бы у него еще платье попросил, поносить.

— Ладно, пусть его. Как она все-таки интересно изменилась… — Таенн присел на корточки рядом со Скрипачом. — На более ранних портретах она не такая, как на последнем.

Ит присмотрелся. Действительно, если Мариа раньше выглядела девчонкой и простушкой, пусть и с печальными глазами, то на последнем портрете была изображена женщина вне возраста, и с удивительно притягательным лицом. Из ее облика, как по мановению волшебной палочки, исчезло все наносное и временное — пропала всякая вычурность и нарочитость. Теперь ее волосы, уже совсем светлые, были уложены в гладкую прическу с тяжелым пучком на затылке, вместо легкомысленного платья на ней теперь был темный строгий костюм, а в печальных глаза появилось что-то новое, чего раньше не было — упрямая и несгибаемая властность. Лицо завораживало, на нем поневоле останавливался взгляд…

— Давайте ложиться, — попросил Таенн, вставая. — Скрипач, собирай свои игрушки. А то мы тебя завтра не разбудим.

* * *

Следующий день (на планете, конечно же, время снова сдвинулось на год) они решили провести в том же кафе, в котором впервые встретили Марию. Снова загнали катер в район порта, снова прошли по уже знакомой улице вверх, через бедные кварталы к богатым, расположенным в центре.

Все были подавлены. Не радовало уже ничего — ни яркое солнце, заливавшее своим светом чистые и нарядные улицы, ни улыбки встречных людей, ни сияющие витрины, ни цветы, которыми в большом количестве был украшен город. На цветы первым обратил внимание, конечно же, Скрипач, которого от очередного цветочного украшения пришлось в буквальном смысле оттаскивать — а он еще и упирался при этом.

Ранним утром город был уже полон движением, звуками и разнообразными запахами. Пахло свежим хлебом, бензином («Ит, мне кажется, это слово тебе знакомо как-то слишком хорошо». «Если хочешь, могу назвать его «зога», но разве от этого что-то изменится?»), кофе, и сквозь эту смесь то тут, то там прорывался свежий цветочный аромат.

— «День инаугурации президента Орде Ральдо», — почел Таенн огромный газетный заголовок, заглянув через плечо идущему впереди мужчине. — А так же день основания Фонда Помощи Неимущим Марии Дельгато. Теперь понятно, откуда столько цветов. Это праздник.

— А центр-то изменился, и сильно, — заметил Ит. — Чисто стало.

— Может быть, даже лавки в парке вернули на место, — добавил Ри. — Давайте зайдем в кафе, а потом до вечера посидим на воздухе. Меня раздражает дым.

— А мне он нравится, — вдруг сказал Ит. — Приятный запах.

— Эта гадость?! — поразился Ри. — Я вообще не понимаю, что за удовольствие вдыхать дым от каких-то вонючих листьев.

— Они… курят, — слово на местном языке прозвучало очень даже уместно. Ит задумался, наморщил лоб. — Кажется, я тоже когда-то курил.

— Уж не в Дс-35 — точно. Тебя бы сразу выслали, — справедливо заметил Таенн.

— Нет, не в Дс… Это было не в Дс… Скрипач, скотина, стой, куда!!!

Оказывается, пока они говорили, Скрипач успел перейти улицу, и смешался с небольшой толпой на другой ее стороне. Люди, толпившиеся у высоких дверей здания, выглядели бедно, почти совсем как те, которых они видели в прошлый раз на рыночной площади. Толпа, не особенно большая, но и не маленькая, робко жалась к богатому крыльцу, украшенному бронзой и позолотой. Она явно кого-то ждала. Тощий Скрипач без труда протиснулся между людьми и исчез.

— Ребята, подождите, я сейчас, — скороговоркой пробормотал Ит. Он тоже перебежал через дорогу и остановился, старясь разглядеть, где же в толпе скрывается Скрипач. Подняв глаза, он прочитал золотые буквы на фасаде «Фонд Помощи Неимущим». Ага, ясно. Стало быть, это и есть тот самый фонд, про который было написано в газете. А что тут делают эти люди?..

Скрипача видно не было. Ит робко сунулся в толпу, но его тут же оттеснили, а кто-то, беззлобно ткнув кулаком в бок, посоветовал встать в очередь.

— У меня брат там, — неуверенно сказал Ит. — Он сумасшедший, случайно забежал… я просто забрать его хотел.

Ему никто не ответил.

В дальнем конце улицы раздался пронзительный и громкий автомобильный гудок. Толпа всколыхнулась, послышались приветственные крики. Ит оглянулся.

К крыльцу фонда подкатили три роскошные, даже на непосвященный взгляд Ита, машины. Из первой выбрались трое мужчин, один из которых держал в руках ключи, а двое других — пухлые от бумаг портфели. Из второй появились женщины, одетые в одинаковую униформу — серые юбки длиной до колена, белые блузки и синие жилетки. А из третьей…

— Ура! — закричали в толпе. — Мариа! Благодетельница наша!.. Сама приехала!..

— Сама приехала… сама приехала, — прошелестело по толпе.

Мариа была одета в костюм, на этот раз — в мелкую клеточку, строгий и скромный. В руках она держала маленькую черную сумочку. Волосы, как и на бесчисленных портретах, были уложены гладко, аккуратно и блестели. Она улыбнулась людям и помахала рукой. Толпа приветственно закричала в ответ.

— Я постараюсь принять всех, дорогие мои! Пожалуйста, друзья, освободите проход к двери!..

Голос ее звучал властно и громко, в нем не было ни раздражения, ни просьбы, ни приказа — женщина, которая произнесла эту фразу, просто знала, что как она сказала, так и будет.

Люди расступились, образуя проход, и тут Ит увидел Скрипача. Ну конечно, этот паршивец стоял на самой верхней ступеньке и проскользнул внутрь здания фонда почти сразу же после того, как туда вошла Мариа со свитой.

Ит от досады чуть не выругался. Пришлось идти следом за толпой, которая, как только двери открылись, потекла внутрь. Позвать Скрипача он не решился, так как понял — тот, пока не разглядит предмет своего обожания, с ним точно не пойдет. Хорошо еще, что не пришлось искать, куда именно направился Скрипач: толпа устремилась следом за Марией к дверям, ведущим в роскошный зал, вход в который оказался совсем рядом.

В зале девушки в синих жилетках, оказавшиеся распорядительницами, уже рассаживали всех вошедших на стулья, стоящие в большом количестве вдоль стен. Ит, наплевав на приличия и на гневные возгласы, которые неслись ему вслед, протолкался, наконец, к Скрипачу.

— Что ты делаешь, гад ты этакий?! — спросил он тихо и раздраженно. — Совсем чокнулся?! Нам же ребята голову оторвут!.. А ну, пошли отсюда!

Скрипач сделал жалобное лицо и с тоской посмотрел на Ита.

— Бабочка, — грустно сказал он. — В треугольнике.

Ит вспомнил, что Таенн, сам того не зная, очень точно угадал про бабочек, когда говорил о том, что Скрипач — неизлечимый псих. Ему захотелось смеяться и плакать одновременно. Да уж, вот вам и бабочки…

— Ладно, сиди, — прошептал он. — Но как только поглядишь — сразу обратно, понял?

Скрипач, к его вящему удивлению, кивнул.

К ним подошла распорядительница и спросила:

— Вы по какому вопросу?

— Мы просто… — Ит растерялся. — Ну, мой брат… он ненормальный… очень любит Марию, хотел на нее посмотреть. Нам ничего не нужно. Он посмотрит, и мы сразу уйдем.

Девушка улыбнулась.

— Если так, давайте я проведу вас без очереди, — предложила она. — Мариа очень занята, у людей множество нерешенных проблем, а разговаривает Мариа со всеми подолгу. Если вам быстро…

— Да, да, да, — закивал Ит. — Несколько секунд. Нас ждут, а он увидел, что она здесь, и тут же побежал следом…

— Хорошо. Ждите, сейчас я вас позову.

— С тобой свяжешься, врать научишься, — недовольно сказал Ит Скрипачу, когда девушка отошла в сторону. — Ты постоянно ставишь меня в неловкие ситуации. Как тебе не стыдно…

Стыдно Скрипачу не было совершенно. Он с интересом озирался вокруг, поминутно дергая Ита за рукав и показывая пальцем то в одну сторону, то в другую. Да, посмотреть было на что — в зале подобралась публика, от жалости к которой сжималось сердце. Было много покалеченных, без рук, без ног, были женщины с совсем крошечными детьми, которых они прижимали к груди, были молодые пары, одетые бедно и плохо. А ведь все эти люди что-то хотят от нее, понял Ит. Что же она делает? Хочет помочь — всем? Вот таким странным образом, собирая в зале и, видимо, разговаривая с каждым? Абсурд… Так помочь невозможно. Это нелогично и неправильно, потому что если сравнивать этот зал и всю страну, то помощь эта оборачивается песчинкой в море.

К ним подошла девушка и поманила за собой. Следом за ней они прошли в маленький кабинетик, расположенный за ширмой в дальней части зала. Девушка завела их за ширму, и они оказались лицом к лицу с Марией, сидящей за узким, заваленным бумагами столом.

— Нидита сказала, что у вас нет ко мне важного дела, — улыбнулась Мариа. — Садитесь. Что с вашим братом?

— Он… он сумасшедший, — Ит покраснел до корней волос. — Собирает ваши портреты. Он случайно сюда зашел, убежал от меня. Простите, мы сейчас уйдем, вы ведь заняты.

— Сумасшедший? — переспросил Мариа. Встала из-за стола, подошла к Скрипачу, взяла его за руки и заглянула в глаза. — Бедняжка. У него добрые глаза. Хочешь, я подарю тебе что-нибудь на память? — спросила она. Скрипач восторженно закивал. Понял?..

Мариа взяла свою сумочку и стала что-то искать. Наконец она вытащила крошечный флакончик с серебряной искоркой, впаянной в стеклянную каплю на крышке, и протянула его Скрипачу.

— Тут были духи, но они уже кончились. Возьми и носи с собой, на счастье, — сказала она.

Скрипач с восторгом в глазах прижал флакончик к груди. Он улыбался, глядя на Марию во все глаза, и она тоже улыбнулась ему в ответ.

— Спасибо вам большое, что уделили нам время, — произнес Ит. — Мы пойдем, а то вас люди ждут. Там очень много народу.

— Тут всегда много народу, — засмеялась Мариа. — Я люблю, когда людей много, люблю помогать. Мне кажется, что если людей станет совсем много, их души сумеют слиться в одну, и эта душа станет счастливой… А теперь действительно идите, мне пора.

Скрипач шел, уже не упираясь, продолжая прижимать к себе флакончик из-под духов. Он счастливо улыбался. Ит удрученно шел рядом с ним. Разговор с женой лидера нации произвел на него странное впечатление, гораздо более сильное, чем все ее портреты или разговоры о ней. Ит мысленно сравнивал Марию, которую он видел сегодня, и ту Марию, которая сидела три дня… да нет, три года назад у барной стойки перед нетронутым стаканом сидра.

Они различались кардинально, но в то же время в них было что-то общее. Что-то, что настораживало, притягивало и пугало одновременно. В мыслях царила сумятица. Свет, солнце, светлая улыбка, солнечный блик на блестящих светлых волосах, глаза…

«Ничего не могу понять, — подумал Ит. — Действительно, сумасшествие какое-то. Но Скрипач-то каков, а?»

Они догнали остальных уже возле кафе.

— Где вас носило столько времени? — раздраженно спросил Таенн.

— Скрипач ходил знакомиться с Марией, — ответил Ит.

— Неужели? Ну и как?

— Ты не поверишь, но он познакомился. Скрипач, покажи свою добычу, — приказал Ит. Тот вытащил флакончик из нагрудного кармана и издали показал Таенну. Бард подался было вперед, но Скрипач тут же убрал флакончик обратно и прижал на всякий случай карман рукой.

— Это она подарила? — не поверил Бард.

— Она, — кивнул Ит. — Таенн, ты был прав насчет бабочек. Он пролез в зал, где она ведет прием для бедных… в общем, я сумел его вытащить только после того, как он с ней пообщался.

— Скрипач, а ты ходок, — засмеялся Леон.

— Я бы попросил вас вести себя потише, — раздраженно сказал Ри. — Вы треплетесь, а я пытаюсь работать.

День они провели в результате все-таки в парке. В кафе ради праздника набилось порядочное количество народу, и у Ри вскорости разболелась голова — слишком много вокруг было голосов и дыма.

* * *

Станция висела над планетой.

Ри ввел координаты нового расчета в систему.

Пространство моргнуло и схлопнулось.

Ничего не изменилось.

* * *

— Ребята, я не хотел вас пугать… — осторожно начал искин и тут же осекся. — Словом… ну, пугать я вас не хочу, но сказать я об этом вынужден.

— В чем дело? — насторожился Таенн.

— У меня осталось около половины энергетического запаса, — нехотя сообщил искин. — Он стремительно убывает.

— Что?!

— С меня снимают энергию, а я ничего не могу с этим поделать. Если мы пробудем рядом с этим миром еще несколько дней, мой энергозапас будет истощен полностью, и я не смогу поддерживать даже системы жизнеобеспечения.

— Кто это делает?! — Таенн вскочил на ноги.

— Я не могу сказать точно, кто именно, но это делает человек, — ответил искин.

— Какой человек?! Где этот человек?! Он на станции? На планете? Где?!

— Этот человек находится на планете, но я не могу определить, кто он, потому что скачкообразное снятие энергии всегда происходит в тот момент, когда Ри пытается произвести перемещение. Во все остальное время энергия тоже снимается, но в меньшем объеме. Ее забирает сам эгрегор.

— Господи… — прошептал Леон, опускаясь на кресло. — Что же делать?

— Искать этого человека, — решительно заявил Ри. — Срочно! Он же нас всех убьет!..

— Предположим, убьет он только меня, — возразил искин. — Вы можете остаться на планете…

— Ты забыл, что мы из себя представляем?! — взорвался Морис. — Да, они втроем останутся… на планете. Проживут тут как-нибудь до глубокой старости. На катере будут по очереди кататься, детишек заведут. А с Сетью что будет, мозги твои железные? А?! Чего молчишь?!

— Сэфес, прекрати на меня орать, — попросил искин.

— Почему ты не можешь определить, кто именно это делает? — спросил Таенн.

— Человека защищает эгрегор и местный демиург, — ответил искин. — Я не хотел вас тревожить. Пытался определить, кто это, чтобы разорвать канал, но не сумел.

— Катастрофа, — с трудом выдавил Таенн.

Скрипач опять раскладывал на полу портреты Марии. Он снова выложил треугольник, а в самый центр его положил крошечный флакончик из-под духов, с серебряной искрой на крышке. Сел рядом и принялся гладить пальцем один из портретов — медленно, неторопливо, рассеяно. Так человек может гладить любимую кошку. Машинально, без подтекста. Просто потому, что кошка пришла и легла с ним рядом.

— А я знаю, кто этот человек, — тихо сказал Ит, до этого молча наблюдавший за Скрипачом.

— И кто же? — поинтересовался Бард.

— Это она.

— Почему ты так решил?

— А больше некому, — ответил Ит. — Да и потом, посмотри, что выложил Скрипач из ее фотографий и плакатов.

Таенн вгляделся. Остальные тоже подошли поближе.

— Ну что, берешь свои слова про его бесполезность и даже вредность обратно? — спросил Ит.

— Не хочется, но придется, — пробурчал Бард.

…На полу перед Скрипачом была выложена из портретов Марии секторальная станция. Вид сбоку. Флакончик Скрипач расположил примерно в том месте, где был зал управления. А расположение фотографий соответствовало тому, где находились основные сегменты.

— Это все, конечно, тоже совпадения, — заметил Ит. — Ничем другим это все быть просто не может, ведь так?

* * *

— Что будем делать? — спросил Ри.

— Не знаю. Для того, чтобы уйти отсюда, ее придется убить, — понурился Леон. — Эй, люди! Никто не хочет расправиться с женщиной, которой еще и тридцати не исполнилось?..

Ответом ему стало молчание.

— Ит, ты у нас вроде бы оружие, — сказал, наконец, Ри.

— Детектор не способен убить, — возразил Ит. — А если она проваляется полчаса в параличе… да нет, ерунда. Нам это все равно не поможет.

— Они тут живут недолго, — задумчиво произнес Морис. — Может быть, просто подождать?

— Сэфес, ты совсем идиот? — с издевкой спросил Таенн. — Она же молодая еще. Ты предлагаешь ждать лет пятьдесят? Тут срок жизни — семьдесят-восемьдесят, не меньше.

— Нет, ну должен же быть какой-то выход, — упрямо набычился Леон. — Одна-единственная девушка и…

— Эта «одна-единственная девушка» на данный момент фактически является полубогиней! Ее защищает эгрегор. Ее защищает местный демиург. А она скорее всего даже не понимает, что делает!.. — Таенн схватился за голову. С минуту сидел неподвижно, потом вытащил руки из спутанных волос и сказал: — Если бы не случайность, мы бы ее вообще никогда не нашли. Не окажись мы в том баре и не вызовись Ри ее проводить, мы бы не обратили на нее внимания…

— А может, она из-за этого и сумела найти станцию? — подался вперед Ит.

— Да ничего подобного! Она нашла, если можно так выразиться, станцию еще раньше — именно поэтому, когда мы ее встретили, она была как под гипнозом, забыл? Когда ты провожал ее, пилот, она уже выстроила канал и тянула энергию! — Бард хлопнул ладонью по столу. — Вот тебе и феномен со стремительным вхождением во власть. Естественно, с такой-то поддержкой. Ладно, это лирика. Теперь по делу. Есть мысль. Даже две.

— Давай, — Морис сел напротив Барда и приготовился слушать.

— Первая — попробовать ее перенасытить. Сбросим ей хороший запас энергии, может быть, сама отстанет.

— А вторая?

— Попробовать с ней поговорить. Леон, подожди! Есть вероятность, что она сумеет нас понять.

— Не сумеет, — отрицательно покачал головой Ит. — Я ее видел вблизи. Ничего она не сумеет понять. Она просто на это не способна. И потом, она не будет с нами разговаривать. Она — жена президента страны. А кто такие мы — в ее глазах? Оборванцы с безумными идеями? Что мы ей предложим? Отказаться от всего, чего она добилась? Можно догадаться, что она ответит.

— Но как такое вообще могло получиться? — не выдержал Ри.

— А вот это уже, по всей видимости, действительно глобальный сбой в сиуре, — развел руками Таенн. — При обычных условиях она бы не сумела. И никто другой бы не сумел. Видимо, эгрегор таким образом отреагировал на атаку. Какие-то его участки оказались открытыми вовне… в один из них вошла она и нашла секторальную станцию.

— Допустим, ты прав. Но что нам это дает? — Леон посмотрел на Барда, тот пожал плечами.

— Ничего. Ты это и сам понимаешь.

— Меня лично радует в этом всем только одно, — подвел итог Ри. — Считать мне больше не придется в любом случае. И искать в своих расчетах несуществующие ошибки — тоже. Жаль, что мы поняли все это так поздно. Искин, если бы ты был человеком, я бы тебя побил. Почему ты не сказал о том, что происходит с тобой, раньше, а? Почему молчал?

— Я не хотел отвлекать вас, — виновато пояснил искин. — И еще…

— Не ругай его, он не смог соотнести одно и другое, — вступился за того Бард. — Для того, чтобы понять, что эти явления связаны, нужно быть человеком.

— Но он же терял энергию! Терял, и молчал! — Ри в гневе уставился на потолок. — Ну, железяка… у меня слов нет. Ты понимаешь, что ты нас едва не угробил?

— То, что он сообщил об этом только сейчас, не имеет принципиального значения, — Леон встал, подошел к столику, уставленному бутылками, выбрал одну. Жидкость в ней была опаловая, слабо светящаяся. Альбинос налил себе полстакана этой жидкости, понюхал, удовлетворенно вздохнул и залпом выпил. — Отлично. Еще пара доз, и мне будет все равно — святая эта самая Мариа, не святая, богиня она, полубогиня или просто девчонка из трущоб, случайно ухватившая удачу за хвост.

— Так что мы все-таки делаем? — поинтересовался инженер.

— Отдавать энергию — бред, и делать этого мы не будем, — твердо ответил Морис. — Таенн, не возражай. По мне, так она съест и не поморщится. Только потом будет удивляться, почему больше нечего стало брать. Поговорить… ну, что ж, попробуем поговорить. Убить человека никто из нас не способен, — он обвел взглядом присутствующих, хмыкнул и добавил: — Я имею в виду, физически. Морально — это мы запросто.

— Да ну тебя… Значит, ложимся спать, утром — снова обратно и… — начал Леон, но его перебил инженер.

— Давайте утром все-таки попробуем сделать еще одну попытку, — попросил Ри. — Пересчитывать координаты не нужно, правильно? Попробуем еще раз увести станцию, а если не получится…

— А это, конечно, не получится, — вставил Бард.

— А если не получится, попробуем с ней побеседовать, — закончил Ри.

— Давайте сначала все-таки побеседуем, а потом попробуем. Я постою в стороне, и посмотрю, как ты будешь это делать, — язвительно заметил Ит.

— Один раз я уже это делал, — парировал инженер. — Как видишь, жив.

— Ну-ну.

* * *

Марию решили подождать у фонда, но в результате потратили время зря. Купили газету, из которой узнали, что сегодня вечером она будет произносить очередную речь в конгрессе. Полдня шатались по городу, бесцельно и бездумно. Город надоел — Ит чем дальше, тем неуютнее себя в нем чувствовал. Остальные, видимо, ощущали то же самое, разве что Скрипач еще проявлял к городу какой-то интерес, но даже он, поддавшись общему настроению компании, стал вести себя потише и выглядел задумчивым.

Погода испортилась, ветер с моря принес облака, затянувшие небо, и вскоре начал накрапывать мелкий дождик.

— Пошли к конгрессу, — предложил Таенн. — Вроде бы там неподалеку были какие-то заведения, в которых можно посидеть. Подождем там. Не мокнуть же.

Следом за ним все направились через дорогие центральные кварталы к главной городской площади. Потом долго сидели в пустом кафе, слушая тихое бормотание радиоприемника и шум набравшего силу дождя.

— А как мы к ней подойдем? — спросил Ри. — Там же, наверное, какая-то охрана?

— Она не боится, — возразил Ит. — В фонде никакой охраны не было. Только какие-то мужчины с бумагами. Можно попробовать постоять на входе… там, кстати, вроде бы народ собирается.

Он встал, подошел к окну и, приложив ко лбу ладонь, стал вглядываться вдаль. Пожилой бармен, до этого стоявший за стойкой, лениво оглядел компанию, и степенно сказал:

— Если вы Марию хотите посмотреть, то идите на лестницу прямо сейчас. Через полчаса набежит много людей, и вы ее не разглядите. Поднимитесь до половины, да стойте там. Выше не ходите, охрана конгресса не пропустит, прогонит.

— Спасибо за совет, — наклонил голову Таенн. — А что, много народу ходит?

— Много, и почти все заходят ко мне, пока ждут. Ну, конечно, те, у кого есть деньги на кофе, — бармен со значением посмотрел на Таенна, и тот полез в карман. Увидев мятые бумажки, бармен улыбнулся. — Да нет, вы не думайте, я в вас не сомневаюсь. Вы не похожи на любителей посидеть в кредит. А Мариа, да… многие ходят, очень многие. Помню, лет шесть назад, когда она была совсем малышкой, она сама частенько заходила ко мне, — усмехнулся он. — И не гнушалась протирать столы и стойку за чашку кофе вместо оплаты. Хорошая она, наша Мариа…

— Она прекрасна, — тихо сказал Ит. Бармен согласно закивал. — И еще она очень добрая. Хочет всем помочь.

— Святая правда. Вы идите, идите, пока не поздно! — поторопил их бармен. — Спасибо, уважаемый… давайте дам сдачу, минуту подождите.

— Не надо сдачи, — улыбнулся Таенн. — Как-нибудь потом сочтемся.

Лестница, о которой говорил бармен, поражала великолепием — она оказалась длинная, из тяжелого, темного гранита, широкая и мощная. Камень мокро поблескивал, на некоторых ступеньках собрались маленькие лужицы, в которых отражалось нахмуренное тяжелое небо. Лестница вела к парадному входу в здание конгресса, украшенному вычурной и помпезной колоннадой, над которой нависал длинный балкон для выступлений. На лестнице сидело уже с десяток человек. Некоторые — просто так, а некоторые прикрывали головы размокшими газетами, стараясь спастись от дождя. Таенн, Леон и Морис сразу же поднялись наверх, до мощеной площадки, а Иту с Ри пришлось задержаться — непонятно почему развеселившийся Скрипач затеял совершенно неуместную тут игру. Он принялся прыгать по ступенькам, а затем и вовсе примерился влезть на гранитный парапет. Кое-как Скрипача усмирили (Ри исподтишка, чтобы Ит не видел, показал ему кулак), и тоже поднялись на площадку.

— Кто будет говорить? — спросил Таенн.

— Я, — вызвался Ри. — Может, она меня помнит?

— Сомневаюсь, — заметил Леон. — Мне почему-то кажется, что она не вспомнит даже Скрипача, а она его видела недавно, относительно встречи с тобой. Через нее слишком много народу проходит, судя по тому, что ты, Ит, рассказал.

— Давайте все же я, — попросил инженер.

— Ладно, говори ты, а мы подстрахуем, — смилостивился Таенн.

…Мариа прибыла с порядочным опозданием. Толпа на лестнице к тому времени образовалась уже преизрядная, и Ри мысленно поблагодарил бармена — если бы не его совет, им бы ни за что не получилось оказаться в первых рядах. Мариа и ее свита поднимались по лестнице медленно — она часто останавливалась, заговаривала то с одним человеком, то с другим. Толпа нетерпеливо шумела, но живого коридора, по которому шла Мариа, не нарушала — эта женщина одним своим присутствием будила в людях почтительность и трепет.

Ри чувствовал непривычное и неприятное волнение. Когда Мариа, наконец, поравнялась с ним, он сделал шаг вперед (кто-то тут же ухватил его за рукав, но он раздраженно вырвал руку), и громко сказал:

— Мариа, вы меня не помните, но я тот человек, который несколько лет назад помог вам. Помните, я дал вам денег? Когда вы рассказали, что хотите работать на радио? Вы меня помните?

Ее взгляд остановился на Ри. Она нахмурилась, подошла ближе.

— Я вас не помню, — ответила она. — А что вы хотите? Денег?

— Верните нам секторальную станцию, — тихо произнес Ри.

— Что?.. — опешила Мариа.

— Мы не можем отсюда уйти, верните…

— Да вы, верно, больны, — Мариа нахмурилась еще больше, но внезапно лицо ее просветлело. — Вот что. Завтра утром зайдите в мой фонд. Скажите, что вас прислала я. Вам дадут денег. Вы поняли?

Ри оторопело кивнул.

И тут из-за его спины вдруг выскочил Скрипач, выскочил настолько неожиданно, что Ри не успел его остановить. В мгновение ока он оказался возле Марии, и, пока все соображали, что же он делает, обнял ее и поцеловал в губы. Опомнившийся Ри схватил его за пояс и потащил обратно а толпу. На лице Марии появилось веселое изумление, она рассмеялась. Подняла вверх руки и громко произнесла — так, чтобы все слышали:

— Очень приятно знать, что столько людей тебя любит! Да еще таких милых!.. Особенно приятно это знать такой простой женщине из народа, как я. Но мое сердце навеки отдано только одному человеку — президенту Ральдо! Президенту Ральдо и… моему народу!..

Толпа одобряюще взревела. Мариа пошла дальше, вверх по лестнице, а толпа, еще немного пошумев, потянулась вниз.

— Что ты делаешь?! — орал на Скрипача Таенн. — Что ты делаешь, подонок?! Ты бы еще под юбку к ней залез при всем честном народе!!! Ты глаза не прячь, на меня смотри!.. Ит, в следующий раз он пойдет на привязи, если вообще куда-то пойдет!!! Ты нам все испортил, гадина!

— Скрипач, что же ты натворил, а? — упрекнул Ит. — Теперь придется делать еще один скачок на год, чтобы она забыла твою выходку! Что ты наделал?!

Скрипач стоял неподвижно и безмятежно улыбался. В глазах его, чайного оттенка, плыло, смешиваясь с отражениями облаков, легкое и светлое, как небо, безумие.

— Бабочка… — прошептал он. Вытянул руку, сделал движение, словно выхватил что-то из воздуха.

— Что — бабочка? — безнадежно спросил Ит.

Скрипач усмехнулся.

— Все, — ответил он, глядя куда-то в пустоту.

* * *

— Энергопотери больше нет. Канал разрушен. Вы будете выходить? — голос искина звучал ровно и, пожалуй, даже с какими-то механическими нотками.

— Но мы остались на прежнем месте, — возразил Ри.

— В этот раз да, — подтвердил искин. — Но следующий шаг будет уже расчетным.

— Почему? — с подозрением спросил Таенн.

— Она умерла.

— Что?! — на лице Барда появилось удивление, смешанное с ужасом. — Но почему? Ее что, кто-то убил?

— Нет, — ответил искин. — Она умерла от рака. Я принимаю передачи, об этом говорят по всему миру. Саркома. Она сгорела за десять месяцев.

— Боже мой… — прошептал Ит. — Не может быть…

— Может, — ответил искин. — Я бы настоятельно не рекомендовал вам еще раз высаживаться на планету. В город пришло почти десять миллионов человек, проститься с ней.

— Но как же это… — Ит потеряно переводил взгляд с Барда на Сэфес. — Она же была совсем молодой!

— Ей не было тридцати, — подтвердил искин.

— Ужасно. Это же просто ужасно, — бормотал Ри. — У меня в голове не укладывается, как же так…

— Ри, пойми, для таких миров это обычная практика, — устало сказал Бард. — Может быть, ты не в курсе, но рак — это… в некотором роде средство коммуникации. Очень часто мир, при включении в Транспортную и Официальную сети, получает в подарок средство для лечения рака. Эту болезнь почти везде начинают излечивать только тогда, когда технологии могут это позволить… в этом мире у нее не было шансов. Если бы ты знал, сколько тут таких же, как она, умирают в муках. И про них вообще никто и никогда не узнает…

— Замолчи, — попросил Ри. — Таенн, замолчи, пожалуйста.

Тот покорно замолчал. Инженер подошел к «окну в космос», за ним последовал Ит, а затем — Скрипач.

— Ри, ты координаты мира запомнил? — поинтересовался Ит.

— Да. А тебе зачем? — удивился Ри.

— Может быть, когда все это закончится… я бы хотел вернуться сюда, хоть цветок на могилу положить, — Ит, не отрываясь, смотрел на планету, все так же плывущую внизу. — Несмотря на все, что-то в ней все-таки было… что-то особенное…

— Было, — кивнул, соглашаясь Ри. Скрипач, стоящий рядом с ним, грустно вздохнул. Вынул из кармана пустой флакончик с искоркой на крышке, погладил пальцем. Снова сунул в карман.

— Ри, Ит, извините, что отвлекаю от грустных мыслей, но, может быть, все-таки уберемся отсюда? — спросил Таенн. — Если вы думаете, что вам сейчас одним тяжело, вы ошибаетесь. Нам тоже, мы просто молчим.

— Хорошо, — инженер глубоко вздохнул, расправил плечи. — Уходим. Занимайте места, и поехали. Действительно, надо двигаться дальше. Почти неделю потеряли. Что с энергией, искин?

— Треть осталась. Если не произойдет ничего экстраординарного, лет на пятьсот хватит, — вяло пошутил тот.

— Это обнадеживает, — усмехнулся Леон.

Через минуту пространство мигнуло, и секторальная станция исчезла.

Шесть дней святой Марии для нее окончились.

«Второй Порог» Зона реакции

Расставшись с «Путем Тьмы», «Второй Порог» ушел в глубокий прыжок по первым рассчитанным Багом координатам. Экипаж дварх-крейсера сам вызвался отправиться на поиски бесследно исчезнувшей секторальной станции Безумных Бардов. Вернее, кое-какие следы на уровне Сети все же остались, но вычислить по ним точное местонахождение станции было невозможно, этого не смогли сделать даже Сэфес. Однако Баг Бенсон утверждал, что со временем сумеет это сделать, но потребуется перемещаться в каждую новую расчетную точку и только там, сняв уровень местного поражения Сети, рассчитывать следующую.

Очередная точка локации, рассчитанная Багом, не принесла ничего нового, кроме еще одного мертвого мира, население которого просто исчезло без следа. Животные, птицы, растения были, а людей не было. Ни одного человека! Аарн довольно долго ломали головы, пытаясь понять, что же здесь произошло и как это вообще возможно. Однако так ничего и не поняли. Судя по далатской базе данных, Кенсен, как называлась эта планета, был густонаселен — двенадцать миллиардов человек. И все эти люди мгновенно исчезли. Кто-то ел, кто-то работал, кто-то отдыхал — все вещи остались на своих местах. Не стало только людей.

— Уходим отсюда побыстрее, — мрачно бросил Баг командиру корабля. — Расчет следующей точки локации я завершил, координаты уже переданы в биоцентр.

— Уходим, так уходим, — кивнул тот. — Тариэль, ты поведешь корабль?

— Да, — коротко ответил его помощник, один из немногих эльфов в ордене.

Он опустился в пилотское кресло, прирастил к глазу управляющий биощуп, и крейсер в то же мгновение нырнул в гиперпространство. Летели недолго, минут десять. Но, когда «Второй Порог» выскользнул из гипера, по коридорам огромного корабля разнеслась сирена боевой тревоги.

— Это еще что такое?! — чуть не подпрыгнул на месте Ленц.

Он буквально рухнул во второе кресло и поспешил подключиться к биоцентру. Как выяснилось, крейсер вынырнул не где-нибудь, а между двумя собравшимися схлестнуться боевыми флотами. Довольно немаленькими флотами, по несколько сотен кораблей каждый. Один из них, судя по внешнему виду входящих в него судов, принадлежал Железной Сотне.

— Защитные поля подняты, гиперорудия приведены в готовность, накопители полны, экипаж на местах, — доложил с потолка дварх. — К бою мы готовы. Я просканировал и тех, и других — они нам не противники. По нашим меркам, максимум чем они обладают, это мезонными орудиями второго класса. Могут хоть все разом по нам палить, нам от этого ни холодно, ни жарко.

— Отлично! — расслабился Ленц. — Найди-ка мне командующих этих флотов.

Первый адмирал флота Железной Сотни едва заметно вздрогнул, когда в воздухе перед ним появился командующий флота противников, контр-адмирал Док Эстари. Рядом с ним возникло изображение светловолосого подтянутого человека в незнакомой черно-серебристой форме с довольно неприятным символом на левом плече.

— Вы с ума посходили, господа? — негромко поинтересовался незнакомец. — Вам мало того кошмара, что происходит вокруг, так вы еще и воевать собрались?!

— А вы кто такой и почему лезете не в свое дело?! — раздраженно рявкнул адмирал.

— Дварх-капитан Ленц Тевер, Орден Аарн. Командую кораблем, который вы оба видите между своими флотами. Чтобы вы не питали лишних иллюзий, хочу сразу сообщить, что для нас уничтожить оба ваших флота большого труда не составит, вы нам повредить ничем не сможете.

И первый адмирал, и контр-адмирал, естественно, не поверили словам аарн, и каждый обернулся к своему офицеру по вооружению.

— Он говорит правду, — негромко сказал офицер Железной Сотни, проведя короткое сканирование. — У них не корабль, а монстр какой-то… Энергоресурсы превышают резервы всего нашего флота в тысячи раз. Я знаком с характеристиками кораблей Аарн, нашей разведке удалось добыть их в Далате, еще до всех этих событий. Они действительно легко справятся и с нами, и с тейнарцами.

Первый адмирал сжал кулаки и яростно выругался — такой шанс был расправиться со старым врагом! Так нет, принесли демоны этих проклятых Аарн, моралистов недоделанных! Слышал он об этом Ордене из другой вселенной. Правительство Железной Сотни даже попыталось выйти с ними на контакт, но было грубым образом послано по известному адресу. Аарн заявили, что не желают иметь никакого дела с убийцами и подонками, причем заявили это прямым текстом, чего не позволял себе больше никто — дипломатический протокол не позволял. Но этим чужакам, похоже, на дипломатический протокол было плевать с высокого потолка.

— Чего вы хотите? — первый адмирал с трудом взял себя в руки.

— Всего лишь, чтобы ваши флоты немедленно отправились по домам.

— Простите, но мы не можем этого сделать, — впервые с начала разговора заговорил контр-адмирал тейнарцев. — Мы находимся на своей территории, и в конфликт не ввязывались. Однако отразить агрессию этих железнолобых обязаны.

— Так я и думал, — покивал аарн. — Железная Сотня в своем репертуаре. Значит, сказанное мной, касается только их флота. Вам все ясно, первый адмирал?

— Все! — выплюнул тот. — Почему вы их защищаете?!

— Почему? — буквально прошипел дварх-капитан, его лицо гадливо скривилось. — Да потому что защищать кого угодно от подонков — святой долг каждого офицера Ордена! Вам очень повезло, что когда вы уничтожали население той несчастной планеты, здесь не было наших кораблей, мы бы вмешались, и это была бы война на уничтожение.

— Какой еще планеты? — растерялся первый адмирал.

— А той самой, защитить которую попытался один из экипажей Сэфес! Помните, наверно, как их катер атаковал ваш флот?!

— Помню, — хмуро пробурчал адмирал. — Мы были в своем праве.

— Я же говорю, вам повезло, что здесь не было нас, — оскалился аарн.

— И вы из-за одной жалкой планетки в стагнации развязали бы галактическую войну? — не поверил первый адмирал.

— Развязали бы, — заверил его дварх-капитан. — С вами я закончил. Убирайтесь, пока целы!

С этими словами он отключил связь. А первый адмирал поспешил отдать распоряжение покинуть пространство Тейнара. Ничего, моралисты скоро улетят по своим делам, он может и подождать. Представив, что тогда, во время старого инцидента, их встретил бы не один корабль, а целый флот Ордена, адмирал нервно поежился. Он не имел понятия, что его мысли сейчас полностью открыты Аарн.

— А ведь он вернется, как только мы уйдем… — повернулся Тариэль к капитану.

— Вернется, — хмуро подтвердил тот. — Что делать будем?

— Патрулировать здесь у нас времени нет, нам нужно найти секторальную станцию, — эльф о чем-то лихорадочно размышлял. — Есть один вариант, но придется нарушить кое-какие приказы…

— Дать тейнарцам гиперорудия и наши сканеры? — сразу понял его мысль Ленц.

— Именно, — усмехнулся Тариэль. — Гиперорудий у нас на складе переизбыток, повторить технологию тейнарцы все равно не смогут, наши орудия сделаны на основе биотехнологии, абсолютно не развитой в их конклаве. То же касается и сканеров. Установить оборудование на их корабли мы успеем за два часа, Баг вряд ли быстрее закончит расчет следующей локации. И нам будет чем заняться.

От последних слов дварх-навигатора капитан расхохотался. Вот же неугомонный! Не представься Тариэлю возможности сделать что-то полезное, он бы взял лам-истребитель и до конца расчета гонял бы в ближайшем поясе астероидов на немыслимых скоростях.

Все еще улыбаясь, Ленц вызвал контр-адмирала тейнарцев и сообщил ему о своем решении передать им гиперорудия со сканерами.

— А что вы за это хотите? — осторожно поинтересовался тот, лихорадочно размышляя, найдется ли у него, чем заплатить.

— Ничего! — искренне удивился вопросу Ленц. — Это так, маленький подарок. Уж очень не люблю Железную Сотню и подобных им. Хочу, чтобы вы имели возможность отбиться. Наш корабль должен уходить, у нас свой приказ, а они обязательно вернутся.

— Вернутся… — со вздохом подтвердил тейнарец. — Упорные сволочи.

— Зато с помощью установленного на ваших кораблях нового оборудования, вы сможете отслеживать и уничтожать их на расстоянии до двух световых лет. Один залп гиперорудия превратит любой корабль Железной Сотни в облако обломков. Очень надеюсь, что вы не используете наш подарок для агрессии. В этом случае мы вернемся и займемся уже вами.

— За последнюю тысячу лет мы ни на кого не нападали первыми, — гордо выпрямился контр-адмирал. — Думаю, так будет и дальше.

— Вот и хорошо, — кивнул Ленц. — Решите, на какие именно корабли будут устанавливаться гиперорудия. Прошу учесть, что для них потребуются немалые энергоресурсы. Сейчас наши инженеры свяжутся с вашими и передадут точные параметры.

Работа закипела. Больше всего тейнарцев поразили две вещи — открывающиеся в любую точку пространства порталы требуемого размера и то, что передаваемое оборудование имело биологическую основу. Да и работоспособность Аарн тоже немало удивила — они щелкали любые проблемы, как орехи, находя порой дикое на первый взгляд, но абсолютно верное технологическое решение. По прошествии двух с половиной часов, на полчаса Тариэль все же ошибся, все было завершено. Контр-адмирал после пробных стрельб по астероидам, пришел в полный восторг и долго благодарил Аарн.

Как только расчет локации новой точки был завершен, «Второй Порог» покинул пространство Тейнара. Несколько следующих локаций ничего необычного не принесли — снова мертвые миры, погибшие от самых разных причин. Капитан сжимал кулаки, проклинал сделавших это и вносил изменения в базу данных, где эти миры были указаны, еще как живые. Тариэль наоборот стал мрачным и отрешенным.

С каждым переходом крейсер подходил все ближе к чему-то непонятному, но к чему точно, не знал даже Баг Бенсон. Точнее, он просто не хотел строить предположений, предпочитая опираться на факты. Сообщал, что впереди их ждет нечто, выяснить природу которого можно только подойдя ближе.

Последний прыжок вывел «Второй Порог» в систему с населенной планетой, еще не вышедшей в космос. Баг сказал, что корабль подошел достаточно близко для того, чтобы попытаться кое-что выяснить. Он собрал всю свою группу физиков и вместе с ними ушел в полное слияние с биоцентром.

— И что нам теперь делать? — растерянно спросил Ленц по прошествии трех часов, глядя на зависший в воздухе туманного зала слизистый шар, в глубине которого угадывались фигуры нескольких человек, керси, арахна, гварда и синего дракона.

Эльф, стоящий немного в стороне со скрещенными на груди руками, молча пожал узкими плечами, как будто все это его совсем не волновало. Когда дварх-навигатору было нечего говорить, он ничего и не говорил, не обращая внимания на метания своего капитана, который вечно поднимал много шума из ничего. Порой манера поведения Ленца раздражала Тариэля, но это никак не влияло на их отношения — эти двое были давно сработавшейся командой, несмотря на разницу характеров, и отлично дополняли друг друга.

Тариэлю тоже не нравилось происходящее, но смысла волноваться он не видел. Да, придется подождать, пока команда Бага Бенсона выйдет из полного слияния. Да, это потеря времени. Но пока Баг не рассчитает координаты следующей точки перехода, все равно придется оставаться в этой звездной системе, двигаться наобум неразумно.

— Внимание! — возник у обоих в сознании эмообраз Сайтарха, дварха «Второго Порога». — К нам приближается эскадра неизвестных кораблей. Просканировать не могу — защищены от сканирования.

— Как думаешь, это местные жители? — насторожился Ленц, повернувшись к своему помощнику.

— Понятия не имею, — снова пожал тот плечами, он очень не любил строить пустых предположений. — Но советую объявить тревогу первого уровня, мало ли что.

Эльф сам несколько удивился. Населенная планета этой системы явно не того уровня, чтобы иметь защиту от сканирования дварха. Эту планету просканировали первым делом, едва оказавшись в реальном пространстве — малоразвитая технологическая цивилизация, едва вышедшая из века пара и поднявшая в небо первые аэропланы. До космоса ей еще далеко. Так кто же тогда летит навстречу «Второму Порогу», и откуда этот кто-то здесь взялся?

— Боевая тревога! — тем временем объявил капитан. — Первый уровень! Всем занять свои посты по боевому расписанию!

Покосившись на него, Тариэль тонко усмехнулся — когда доходит до дела, Ленц занят именно делом, а не бессмысленным рефлексированием. Рефлексирует он, когда заняться нечем или ситуация неясна.

— Сайтарх, покажи нам эти корабли! — скомандовал эльф.

Стена туманного зала превратилась в гигантский голоэкран, из глубины которого на аарн надвигались невероятной, но хищной красоты белые корабли, чем-то напоминающие атмосферные истребители, но при этом имеющие размеры в несколько километров длиной. Они не предпринимали никаких действий, словно бы и не видели дварх-крейсер. На вызовы на любых частотах, любого вида связи не отвечали. Они просто шли мимо, не обращая ни на что внимания. Аарн, естественно, нападать первыми тоже не собирались, однако защитные поля на всякий случай подняли, на что неизвестные тоже не среагировали.

— И что все это значит?! — снова начал рефлексировать Ленц.

— Возможно, ничего, — спокойно сказал Тариэль.

— Но почему они не отвечают?

— Им может не быть до нас никакого дела. Почему ты считаешь, что мы обязательно должны кого-то там интересовать? Скорее всего, летят куда-то по своим делам, не обращая на частности внимания.

— Но это же неестественно! — чуть не заорал капитан.

— Почему? — искренне удивился эльф.

— Ну-у-у… — не нашелся, что сказать, Ленц.

Пока они говорили, белые корабли прошли мимо дварх-крейсера и скрылись за пределами системы. Только после этого капитан вспомнил старую, однажды, еще в детстве, в родном Парге, слышанную «Легенду о белых кораблях», проклятой каким-то божеством эскадре давно забытой цивилизации, вечно скитающейся по космосу. Встреча с ней, по слухам, приносила несчастье.

Он рассказал об этой легенде Тариэлю. Тот почему-то сразу помрачнел и о чем-то задумался. А затем негромко произнес:

— Только команде о легенде не говори.

— Почему? — изумился Ленц.

— Не стоит создавать отрицательных мыслеобразов, они сами по себе способны привлечь несчастье.

Они ненадолго замолчали, задумавшись каждый о своем. От размышлений их отвлек ворчливый эмообраз Бага Бенсона:

— Ну и о чем думаем?

Тариэль коротко поведал ему о случившемся. Лицо гениального ученого приняло озадаченное выражение, он почесал в затылке. Даже после всех этих лет в Ордене Баг остался похожим на обезьяну, да и от многих старых привычек не избавился.

— Любопытно, — заметил он. — Думаю, эти корабли только частично находились в нашей вселенной, а частично в какой-то другой, потому дварх и не смог их просканировать — нечего сканировать было.

— Интересная мысль, — приподнял брови эльф. — И действительно почти все объясняет.

— Я — не истина в последней инстанции, — недовольно пробурчал Баг. — Это всего лишь предположение. Давайте лучше делом займемся. Мы просчитали следующую точку перехода по алгоритмам Сэфес. Я, правда, в них кое-что добавил, но это уже тонкости. Сейчас передаю координаты двархам. И, капитан…

Он ненадолго замолчал, затем хмуро продолжил:

— Объявите на всякий случай полную боевую готовность. Не могу объяснить, но у меня ощущение, что нас ждут неприятности. В общем, мы рискуем провалиться в… э-э-э… как бы это объяснить… ну в общем, не туда, куда хотели.

— Так может лучше не рисковать? — пристально посмотрел на него Тариэль.

— Тогда у нас не будет шансов найти станцию Бардов, — пояснил Баг. — Понимаете, мы выйдем около разрыва реальности, в котором пропала станция, чтобы снять параметры внешнего пространства-времени. Без этих параметров рассчитать дальнейшие точки перехода будет невозможно. Мы с вами сами вызвались на это дело, и каждый знал, что это может быть опасно.

— Раз так, то выбора действительно нет, — согласно кивнул Ленц. — Однако нужно уведомить экипаж.

— Естественно, нужно, — не стал возражать ученый.

Вскоре по крейсеру разнеслись сирены боевой тревоги, и один из двархов сообщил всем о предстоящем переходе к разрыву реальности и возможном риске провалиться неизвестно куда. Ни один член экипажа не стал протестовать — аарн оставались аарн в любой ситуации. Они только постарались приготовиться ко всем возможным неожиданностям. Прошло еще несколько минут, и «Второй Порог» ушел в гиперпространство.

Переход много времени не занял, уже через двадцать минут крейсер вышел в реальность неподалеку от красного карлика, не имеющего планет, только два тонких пояса астероидов. Ни чужих кораблей, ни чего-либо другого обращающего на себя внимания в системе не было. Только пространственные сканеры команды Бенсона сразу уловили наличие в нескольких световых минутах от крейсера чего-то непонятного. Видимо, это и был искомый разрыв реальности.

— Всем сканерам снимать параметры! — скомандовал Бенсон. — Не упустите ни единой мелочи! Пилотам и навигаторам — полная готовность! Если нас начнет затягивать, постарайтесь вытащить!

Тариэль пребывал в слиянии с навигационным центром крейсера, у него, возможно в силу того, что он эльф, это состояние было несколько иным, чем у других пилотов — он не ощущал крейсер своим телом, ему казалось, что он сам висит посреди пространства. При этом Тариэль являлся одним из лучших прирожденных пилотов в Ордене и мог «протащить крейсер через игольное ушко».

Предупреждение Бага несколько запоздало — уже через несколько секунд после выхода из гипера пространственные координаты корабля, что называется, «поплыли», начали произвольно изменяться, Тариэль почувствовал, как крейсер начал соскальзывать куда-то. Он попытался скорректировать курс, сначала вспомогательными, а затем основными двигателями, но это ничего не дало, координаты продолжали меняться с каждой секундой все быстрее.

— Шеф, мы падаем… — с мрачной улыбкой повернулся эльф к Багу.

— Ныряй в гипер! — скомандовал тот.

— Поздно…

Действительно, сделать уже ничего было нельзя — крейсер, продавливая обрывки пространства, скрылся в разрыве. Корабль поменьше смог бы выползти при таких пилотах, но «Второй Порог» был слишком велик, и это сыграло свою роль.

Все вокруг залило какое-то странное синеватое мерцание. Каждому аарн показалось, что он сжимается в точку на плоскости, одновременно куда-то падая и оставаясь на месте. Восприятие закуклилось само на себя. Если бы на крейсере находился обычный человек, не аарн, он не выжил бы, в лучшем случае сошел бы с ума, когда в мироздании не осталось ничего, кроме него самого. Однако тесная связь аарн друг с другом помогла им, эта связь никуда не делась, давая понять каждому, что он не один, и постепенно это ощущение вернуло объемность восприятия мира.

Падение в никуда длилось и длилось, хотя понятия времени теперь тоже не существовало. Аарн постепенно начали приходить в себя, ощупывать себя и других, чтобы убедиться, что они существуют. Эти прикосновения помогали им немного прийти в себя, почувствовать себя живым. Наконец падение прекратилось, и мир вокруг окончательно обрел объем.

— Ну и что это было? — глухо спросил Ленц.

— Ты у меня спрашиваешь? — повернулся к нему Баг, выглядящий обалдевшим. — Так я не знаю.

— А кто тогда знает? — резонно поинтересовался капитан.

— Видимо, пока никто, — ответил ученый. — Мы провалились за пределы нашей реальности, это все, что мне сейчас известно. Похоже, выжили мы только благодаря нашей постоянной связи друг с другом. Нас свернуло в двухмерный объект, а затем развернуло вновь — точнее, мы сами сделали это. Обычные разумные сделать такого не сумели бы.

Из стены внезапно выплыло нечто непонятное, постоянно меняющее размеры и форму, проплыло по воздуху мимо изумленных аарн и скрылось в стене напротив.

— А это еще что? — лицо Ленца вытянулось.

— А хрен его знает! — коротко буркнул в ответ Баг, выглядящий ничуть не лучше.

Он замолчал, уставившись в пространство, перед глазами замелькали десятиэтажные объемные формулы с вкусом и запахом, которые тоже имели значение. Они постепенно складывались в нечто цельное, то, к чему Баг шел много лет, не раз уже подходил близко, но так и не мог дотянуться, а сейчас оно раскрывалось само. Физик пришел в восторг и отдал встроенному биокомпу команду запоминать все это, чтобы потом разобраться без спешки.

Ленц в то же время вдруг с изумлением понял, что теперь способен делать выводы из не связанных между собой фактов. Это поразило его, не сказать, чтобы раньше это было ему недоступно, но настолько! Всегда завидовал аналитикам, понимая, что ему до них очень далеко. И вдруг…

Главный целитель крейсера, Су Панарг, неожиданно ощутил, что видит насквозь тела всех, находящихся поблизости, и, мало того, кажется, способен исцелять без помощи ти-анх, своими руками. Он увидел вокруг своих рук странное свечение и понял, что способен, например, закрыть любую рану с его помощью. Что это такое, он не знал, но понял, что теперь может много больше обычных целителей. Пятнистый керси несказанно изумился, у него на глазах даже выступили слезы. Неужели он, именно он, все еще чувствующий себя изгоем, несмотря на всю теплоту и любовь в Ордене, может такое? Значит может. Керси расправил плечи и широко улыбнулся.

Каждый на крейсере, наверно, что-то получил. Чей это был дар, и дар ли? Трудно сказать. Значительно позже многие пришли к выводу, что их корабль просто притормозили в нужном месте, где желания разумного существа, если для них есть база, преобразуются в способности. Опять же возникал вопрос: кто притормозил? Вот только ответа на него не было.

Тариэль все это время не слышал других, только чувствовал, что они рядом. В его сознании проносились картины бесконечного множества миров, и в каждом он хотел побывать. Эльф подсознательно чувствовал, что сможет исполнить это желание. Когда-нибудь. Еще ему не давало покоя странная мысль, что для этого не понадобится корабль. Тариэль несколько удивился — он же не маг вероятности, чтобы свободно ходить между мирами! Однако мысль об этом никуда не уходила, постепенно превращаясь в уверенность. Помимо этого эльф ощутил, что отныне способен найти дорогу к любому известному ему объекту. Точнее позже сможет, этому еще нужно учиться.

Все трое пришли в себя одновременно и растерянно уставились друг на друга. Их новые способности никуда не делись, они просто перестали занимать собой все сознание. Многие аарн многомерными эмообразами поделились со всеми остальными впечатлениями о случившемся, а кое-кто предпочел оставить свои озарения при себе.

— Мы пролетели мимо секторальной станции, провалившись значительно глубже, — сообщил Тариэль, прислушавшись к себе. — Они попали в кольцо, из которого пока не могут выбраться.

— Самим бы теперь выбраться… — пробурчал Ленц.

— Выберемся, — заверил Баг. — Обязательно выберемся.

Крейсер внезапно слегка тряхнуло, и он очень медленно двинулся «вверх», словно окружающее пространство выдавливало из себя чужеродный предмет.

— Я же говорил, — хитро усмехнулся физик. — Я видел в своих расчетах этот эффект, просто не знал, как выразить словами. Понимаете, мы здесь лишние, нас что-то или кто-то придержал здесь, не дал провалиться в абсолютно несовместимый с нашим сегмент пространства-времени. Не стоит предпринимать никаких действий, пока корабль не окажется в обычном пространстве. А вот тогда нужно будет уводить его на всей мощности двигателей, иначе нас так и будет швырять туда-сюда.

— Ясно, — кивнул капитан, устало потерев лоб ладонью. — И то хлеб. Тариэль, будь готов выводить крейсер, как только он полностью всплывет из разрыва.

— Сделаю, — эльф снова прирастил к глазу щупальце навигационного компа.

Все произошло как-то незаметно. «Второй Порог» словно бы прошел через туман, и вокруг него снова загорелись звезды. Новая способность Тариэля помогла ему определить, куда двигаться, чтобы снова не попасть в разрыв. Крейсер нехотя двинулся вперед, набирая скорость, и как только это стало возможным, дварх-навигатор увел его в гиперпространство, совершив короткий прыжок — только чтобы отойти от разрыва.

— Ребятки, — сообщил с потолка изумленный дварх. — А вы знаете, что мы болтались непонятно где немного больше месяца?!

— Обалдеть! — растерянно посмотрел на Бага капитан.

— Ничего удивительного, — пожал плечами тот. — Мы и сотню лет могли там проболтаться, даже не заметив этого. Времени там не существует. Важно другое — я теперь знаю, куда пойдет секторальная станция, когда вырвется из закрытого мира.

— Она уже ушла, — вставил Тариэль, на мгновение открыв свободный глаз. — Давай координаты. Мы можем опоздать. Станции угрожает какая-то опасность, но я не вижу, какая.

Баг, не теряя ни мгновения, передал в биоцентр координаты, и крейсер тут же ушел в гипер на форсаже.

Кошки и змеи Локация номер шесть

— Что-то они опаздывают, — Учитель нервничал. Пощипывал себя за бороду, поглядывал на Стовера со скрытой неприязнью. — Уж не ошибся ли тут кто-то слишком поспешный?

— Наберитесь терпения, уважаемый, — ответил вместо Стовера доселе молчавший Агор. — Если мы с братом сказали, что они окажутся в этой точке, они в ней окажутся. Видимо, их просто что-то задержало в пути. Но если учесть, что мы не по саду гуляем, а находимся в пространстве, то для задержки может существовать миллион различных причин.

— Мы ждем уже шесть дней, — справедливо возразил Учитель. — Боюсь, если через короткое время что-то не изменится, корабли могут призвать обратно. Работы очень много, понимаете ли.

Агор искоса глянул на Учителя.

— Вы непоследовательны, — заметил он. — Сначала объясняете детям, что Единый учит терпению, а теперь торопите нас. Воспользуйтесь своим же советом — сидите и терпите.

— Я не имею права приказывать другим кораблям, — грустно сказал Учитель. — Вы должны это понимать. Нам дали их в помощь лишь потому, что эта станция очень важна. Но они не могут ждать ее тут вечно.

— А сколько они еще могут ждать? — спросил Стовер.

— Трое локальных суток, — развел руками Учитель. — Потом останемся только мы. А моим ребятам со станцией не справиться. Она уже уходила от нас. Уйдет и теперь.

— Агор, у нас есть шанс… совместить зеленое и соленое? — спросил Стовер.

— Есть, — безмятежно подтвердил математик. — В теории они должны были оказаться в этой точке еще четверо суток назад. Думаю, что они скоро появятся. Не могут не появиться.

— Ох, спаси, Единый… и сделай так, чтобы появились, — Учитель молитвенно возвел глаза, Стовер невольно поморщился. Интересно, этот ублюдок сам верит в то, что говорит, или притворяется? Надо у палача спросить. Палач с Учителем уже беседовал. Этакий получился благостный и обстоятельный палач. Но, кажется, все-таки с двойным дном.

— Они тут появятся, уверяю вас. Хотя бы потому, что не ждут подвоха там, где он есть, — Аран посмотрел на Учителя, тот потупился. — Мы не говорили, что включили в формулу, которую им дали, маленькое и симпатичное построение, которое называется «моноид»?

— Что это значит? — спросил Стовер.

— Только то, что для них эта часть формулы будет незначимой, они просто не обратят на нее внимания. Откуда им знать, как этот фрагмент работает на самом деле? Это же седая старина, практически архаизм — такие вычисления давно уже никто не использует на практике, разве что теоретики иногда к нему прибегают. Или те, кто учится. Оно просто уже почти никому не требуется. Вот его и сочтут вспомогательным элементом. В том участке фрагмента этот модуль выглядит совершенно невинно.

— Последовательности? — спросил Стовер. Оказывается, что-то все-таки в памяти сохранилось. Обнадеживает.

— Да, — кивнул Аран. — Примерно так, правда, посложнее. Пилот, конечно, придурок, но подстраховаться не мешало.

* * *

Десять кораблей Братства и катер, который занимал Стовер со своей командой, находились на орбите необитаемого мира, в котором Учитель и подростки уже побывали один раз. Признаться, Учителя сильно удивило, что место, выбранное братьями-математиками, окажется им знакомым, но в ответ на его вопрос, почему именно этот мир, Агор и Аран пожали плечами. Да, это расчетная точка, и станция в ней окажется. Обязательно. Почему в ней? Потому что это заложено во фрагмент уравнения, которое использует пилот. Почему именно эта точка? Она показалась наиболее удачной.

— Очень смешно получается, — сказал Учитель, когда они вышли на орбиту и перестроили корабли в боевой порядок Братства — центровой корабль и две «ветви», как их назвал Учитель. Ветвь силы и Ветвь мудрости.

— Что именно получается смешно? — не понял Стовер.

— Мы тут были, и отсюда от нас что-то улетело, но мы тогда первый раз садились, и так и не рассмотрели, что же именно. Тут был какой-то корабль, маленький, он взлетел от того холма… с разноцветными дорогами.

— А он случайно не был похож на наш? — как бы невзначай спросил Стовер.

— Мы не смотрели. Дети находились в амортизационных креслах, а я управлял этой посудиной, — Учитель поморщился. — Мне было не до смотрин, только не разбиться. Эх, сюда бы хоть один корабль Железной Сотни… Ваш-то, конечно, получше будет, но там уж больно боевая станция хороша, мощная. Да и условия. Корабли большие, места много, есть, где развернуться.

При упоминании о боевой мощи кораблей Сотни Стовер усмехнулся про себя. Да уж. Мощь там действительно… порядочная. Конклав на редкость агрессивен и бесцеремонен, и корабли имеет соответствующие. По сравнению с катером, конечно, полная ерунда, не говоря уж про секторальную станцию, но если сравнивать корабли Сотни и это корыто, то корыто будет, вне всякого сомнения, в проигрыше.

— А запись, случайно, не велась? — спросил Стовер.

— Не велась, будь она неладна! Если бы велась, я бы вам сказал. А почему вы спрашиваете? — с опозданием удивился Учитель.

— Потому, что последние события убедили меня в том, что случайностей не бывает, — задумчиво сказал Стовер. — Смотрите сами. Разве может быть случайностью то, что мы, борцы за одну идею, встретились? Миллиарды километров, миллиарды миров, триллионы людей — а наши корабли нашли друг друга в пространстве. Это не может быть случайностью, в этом чувствуется рука Единого. Так же, как и то, что у нас оказалась одна и та же благая цель. И теперь я ищу знаки, понимаете? Знаки, которые способны подсказать нам что-то важное. Может быть то, что вы были на этой планете и снова сюда вернулись — это тоже знак? И тот корабль, который вы заметили — тоже?

Такие разговоры с Учителем велел вести палач, для укрепления контакта и дружбы. Сказал — на всякий случай. Потому что в Учителе он, как это не странно, до сих пор окончательно не уверен.

Пока Стовер говорил, посвященный согласно кивал.

— Верно, это верно, — согласился он. — Похоже, вы действительно правы.

— Вот поэтому я и хочу понять, что это мог быть за кораблик, — закончил Стовер.

— Знаете, а ведь тут было кое-что еще, — вдруг просиял Учитель. — Когда мы только выходили на орбиту, с другой стороны планеты заметили вспышку! Гигантскую вспышку! И не на планете она была, а, кажется, даже в космосе!..

— Да? Это интересно, — Стовер повернулся к Учителю. Они сидели в рубке управления «Лунного Света», поэтому поворачиваться пришлось, протаскивая коленки через узкое пространство между креслом с убранным подножьем и громоздкой приборной панелью, стоящей на массивном постаменте. — А как она выглядела?

— Облако… знаете, словно вспыхнуло огромное, опаловое облако, а потом в одно мгновение растаяло. Мы сначала решили, что это в атмосфере.

Стовер замер, как громом пораженный.

— Как вы сказали? — переспросил он.

— Опаловое облако, светящееся. Оно вспыхнуло и исчезло, — послушно ответил Учитель. — Наверное, все-таки какое-то атмосферное электричество… хотя я не уверен.

Как же, подумал про себя Стовер.

Электричество.

Знаем мы такое электричество.

Он был одним из немногих живущих людей, которые воочию видели корабли Сэфес. Чудовищных размеров опалово светящиеся плазмоиды. Даже секторальная станция рядом с таким монстром — песчинка. От ста до трехсот километров в сечении опаловое облако, которое материально и нематериально одновременно. И где-то в глубине или, по чьей-то версии — во многих точках сразу — погруженные в стасис тела. Псевдо-люди. С работающим в невозможном для человека режиме мозгом, непонятно как живущем в обратимо мертвом теле. Подойти к такому кораблю ближе, чем на тысячу километров, не удавалось еще никому — да и то, те корабли, к которым подходил на это расстояние сам Стовер, были пустыми. Их экипажи в это время собирали свои сознания и тела воедино внизу, на планетах. А у кораблей метались казавшиеся крошечными энергетические сгустки — те самые «собаки», как их назвал тот альбинос… Говорят, что корабли у Сэфес живые, что они размножаются, отпочковываясь друг от друга. А что происходит на самих кораблях, не знают даже Встречающие. Считается, что человек не сможет понять, что такое полное слияние — сознание не выдержит. Или слов не хватит, потому что понятий, чтобы это описать, не существует.

Мерзость. Противоестественная, отвратительная мерзость. Стовер вспомнил, с каким восторгом и с какой нежностью убитая им Встречающая говорила о своем экипаже. Похоже, у нее все без исключения вызывало восторг и нежность — даже то, в каком состоянии экипаж возвращался после рейсов. Правда, тут нежность мешалась еще и с вселенской жалостью, при воспоминании о которой Стовера тошнило до сих пор. «Бедные»… Да уж, хороши бедняжки, нечего сказать. Блевотина. Как она говорила? «Худенькие»? Слюнявые эмоции, сюсюканье, сопли и нюни. Причем все это — по отношению к твари, которая, находясь в рейсе, испоганила жизнь нескольким миллиардам человек. Жаль, не удалось выяснить, спала она со своим Сэфес или нет. Может, и спала. Хотя там вроде бы имелся муж, вспомнил Стовер. Дочка-то откуда-то появилась. Уж явно не от Сэфес. Они все поголовно стерильны, это Стовер знал точно. Сплошная конспирация — от уничтожения генных карт до стирания любых упоминаний о том, что где-то жил такой человек до того, как ушел в Контроль. Блокировка памяти у всех, кто Сэфес видел. Видеть-то видел, вот только внешность не запоминал, вместо лица что-то смазанное — тысяча лиц в одном, никаких подробностей.

Значит, фанатики видели корабль Сэфес, и этот корабль уходил от планеты. Логично предположить, что тот «маленький кораблик»… Стовер нахмурился. Если это был катер, то что это может означать? Что с корабля на планету вышел один из экипажей. Вышел, а корабль, естественно, отправился домой — в точности, как это произошло на Терране. Правда, там корабль настолько близко к планете не подходил. Он скинул свой погибающий экипаж на порядочном расстоянии от мира, «коты» поплелись на катере к Терране, а корабль ушел. Куда? Скорее всего, к миру приписки. Правильно, а как иначе. Корабль-то важнее, чем Сэфес. Сэфес можно новых выучить, а корабли из поколения в поколение передаются. Кто-то из организации когда-то пытался вычислить стоимость такого корабля. Получилась сумма, эквивалентная стоимости нескольких сотен тысяч планетарных систем. Мразь живет с большим размахом, а как же. Но в могилу корабль не утащишь, так что все правильно. Зачем дохлятине корабль? Дохлятину — сбросить, корабль — на базу.

Так, так, так… Помимо воли в голове замелькали какие-то фрагменты, словно Микаэль пытался сложить головоломку, подгоняя один фрагмент к другому. Топологическая задачка. Как же она решается?

— Что-то вы загрустили, Микаэль… — начал было учитель, но Стовер его перевал на полуслове.

— Подождите, я думаю, — довольно резко сказал он. — Буквально несколько минут.

Учитель обиженно замолчал.

Значит, дано. Пустая планета, которую кто-то уже купил — судя по отсутствию активности, купила Маджента, у Индиго таких миров, находящихся в простое, не случается. Там колонизация начинается чуть ли не одновременно с приходом в мир Транспортной Сети. Тут Транспортная Сеть есть, но нет больше ничего — ни маяков, ни поселений. Конечно, в Мадженте таких планет пруд пруди, но маловероятно, что в этом секторе пространства находилось больше трех кораблей Сэфес. Скорее всего, он был вообще один. Кластер почти пустой, это вам не звездное скопление в центре галактики. То есть зона от центра находится близко, но она не в рукаве спирали, а отнесена по вертикали относительно ярда и перекрыта гигантскими пылевыми облаками. Жизнь тут есть, но ее, относительно других кластеров, немного.

Значит, пустая планета, Транспортная Сеть и корабль Сэфес.

— О, черт… — пробормотал Стовер.

— Не ругайтесь, пожалуйста, — попросил Учитель. — Бранные слова оскорбляют Единого.

— Да замолчите вы!.. — прикрикнул Стовер. — Не мешайте.

Так… что говорили гермо и пилот? Они говорили, что Сэфес и Бард случайно подобрали их и обещали доставить домой. Сходится! Где, скажите на милость, можно подобрать кого-то подобным образом? Что для этого требуется? Да для того, чтобы вывезти с такой вот планеты — без маяков, людей, которые выстраивают проходы в Транспортной Сети, Машина перемещения бесполезна. Ею могут пользоваться только транспортники. То есть выйти ты сможешь, но вот пройти дальше…

Сходится! Фрагменты головоломки скользнули навстречу друг другу и начали соединяться в единую структуру.

— Катер, — приказал вслух Стовер. — Расчет вероятности совпадения одновременного прохода из двух разных точек Транспортной Сети и случайного одновременного выхода в не заданной точке.

«Какие координаты заданы?» — система не говорила, гнала ответы прямо в мозг. В принципе, Стоверу и самому не нужно было говорить, но старые привычки неистребимы — ему до сих пор было удобнее проговаривать свои мысли вслух, хотя в этом давным-давно не было необходимости. Даже системы кораблей, на которых он ходил через гиперпространственные туннели между мирами, управлялись мыслью. А он все равно говорил вслух…

— Стандартные, — сообщил Стовер.

«Вероятность равна нулю, — ответила система. — Совпадение становится возможным, когда количество объектов, совершающих данное действие в Транспортной Сети одномоментно, будет составлять от десяти в тринадцатой степени и выше».

Что-то не то… видимо, неправильно задан вопрос. Хорошо, попробуем чуть иначе.

— Меняю условия, — сказал он. — Дано: из разных точек галактики в Машину перемещения входят два человека. Какова вероятность сбоя в Транспортной Сети, который приведет к тому, что они окажутся в одной и той же нерасчетной точке одновременно?

«Ноль».

Вот так.

— О каком сбое вы говорите? — спросил Учитель.

— Дело в том, что атака на грязь повредила одну из существующих транспортных систем, — неохотно пояснил Стовер, не вдаваясь, однако, в подробности, что такая система на самом деле одна и есть. — По какой-то причине, уж не знаю точно, по какой именно, Машины перемещения, такие же, как на этой планете, перестали нормально работать.

— А не может эта транспортная система быть связана с грязью, которую мы уничтожаем? — поинтересовался Учитель. — Может быть так, что повреждены только те участки, которые оказались загрязнены?

— Может, — легко согласился Стовер. — Вполне.

— Значит, правильно повредили, — строго сказал Учитель. — Незачем якшаться с мерзостью. Ведь есть планеты, на которых эта система не пострадала, так?

— Есть, конечно, — заверил Стовер. — Думаю, таких большинство.

— Тогда все нормально, — успокоился Учитель. — Тем более, что просветленным людям никакие транспортные системы не нужны. Через Белую грань можно попасть куда угодно очень быстро.

«Конечно, — издевательски подумал Стовер. — Только при этом надо не забывать восторженно повизгивать и читать молитвы хрен знает кому. Да и сам ты, седобородый, расчеты делаешь — вон, прямо перед тобой стоит украденный с какого-то корабля блок наводки. Причем не людской, чей-то еще. А ведь точно, блок делали Когни — под их руки панель слияния заточена, вон какие пальчики тонкие и длинные. И как ты туда свою лапищу запихиваешь, а, Учитель?.. Горазд ты врать. Все ты отлично знаешь, но продолжаешь строить из себя тупую невинность с голубыми глазами, которая ни пространства не видела, ни двух слов связать не может».

Учитель бесил его чем дальше, тем больше. На такую слащавую благостность могли повестись только дети, но никак не Стовер с командой. Сильнее всего бесило, конечно, что Учитель знал явно больше, чем говорил, но упорно молчал, продолжая играть в доброго дядюшку. Стовер, сдерживаясь из последних сил, поддерживал эту игру, но чувствовал, что надолго его не хватит — все чаще и чаще ему хотелось в ответ на очередное благочестивое замечание взять Учителя за воротник и приложить мордой об переборку. Благо что сила тяжести на корабле теперь есть, и проблем с этим уж точно никаких не возникнет…

— Ох… — он выбрался из кресла, потянулся. — Пойду я посплю. Не хотите отдохнуть, Учитель? Моя интуиция подсказывает мне, что отдыхать нам осталось совсем недолго.

— Вы думаете, пирамида появится? — обрадовано вскинулся тот.

— Думаю, да. Агор и Аран за полтораста лет нашей совместной работы не ошиблись еще ни разу. На них можно положиться. Сказали, что появится, значит, появится.

— Дай-то Единый, — не поверил Учитель. — Доброго вам сна, Микаэль.

— Спасибо, — впервые за все время разговора Стовер позволил себе улыбнуться.

* * *

— Бежать отсюда надо. И чем быстрее, тем лучше, — настаивал Ри. — Для нас имеет значение, сколько времени тратить на расчеты. И если можно отсюда выбраться на скорости, которая вдвое больше, чем наша прежняя, надо этим пользоваться. Тем более, что расчет мы проверили, все работает безукоризненно.

— Так-то оно так, — согласился Таенн. — Но осторожность все-таки не помешает.

— В чем должна выражаться осторожность? — Ри с вызовом посмотрел на Барда. — В том, чтобы стоять на месте и не делать лишних движений, что ли?

Тот пожал плечами. Задумался.

— Ри, я бы не хотел… после нашего знакомства с Марией и после Маданги… Понимаешь, я против того, чтобы высаживаться на планеты. Если тут, в этой черной зоне, даже в самый примитивных мирах такие дела творятся, то во что мы вляпаемся в следующий раз? В одном мире мы потеряли месяц. В другом — неделю, да и вырвались по чистой случайности, а ведь могли остаться там на годы. От мира Зивов мы сумели уйти без высадки…

— Правильно, без высадки, — подтвердил Ри. — Но только благодаря формуле, которую дали братья. Она не требует привязки к эгрегору, она считает сиур, как территориальное построение. А по поводу высадок я согласен. Меня до сих пор колотит, если честно.

— Меня тоже, — вставил Ит. — Знаете, Мариа… она словно до сих пор у меня в голове. Я ее даже во сне видел. А Скрипач этот ее флакончик из рук не выпускает. Вон, кстати, сами поглядите.

Скрипач сидел на полу возле «окна в космос». Флакончик с искоркой лежал у него на ладони, он гладил этот флакончик пальцем. Ит знал (потому что уже не раз и не два слышал), что сейчас Скрипач говорит что-то про золотую бабочку, обращаясь к флакончику так, словно он — живое существо. Словно душа самой Марии заключена в этом крошечном кусочке стекла…

— Да… — протянул Ри. — Что-то мне подсказывает, что она очень надолго поселилась… у всех здесь присутствующих в голове. А ведь вроде бы ничего особенного.

— Не скажи, — возразил Таенн. — Смотри сам. Когда она выстроила канал к станции, у нее, скажем так, появилось неограниченное число возможностей. Она могла все истратить на себя. Стать, например, самой известной на своей планете актрисой. Или выйти замуж за самого богатого в мире человека. Или сделать еще что-либо подобное. А что делала она? Отдавала! Она брала, но отдавала сторицей, тратя на себя лишь малую часть.

— Это ты ее машин не видел, — криво усмехнулся Леон. — И одета она была тоже хорошо. И вид имела… ухоженный.

— Так ведь женщина, — вступился за Марию Ит. — Наверное, любой женщине хочется хорошо выглядеть. Моя мама, она очень скромная, но все равно… ей нравится красивая мебель, красивые вещи. Любые — и одежда, и что-то для дома.

— Ит, той девушке, на которой ты женишься, крупно повезет, — засмеялся Таенн. — Большинство мужчин на подобные женские желания не реагируют. Просто не понимают. Или понимают, но не придают им значения.

— Сомневаюсь, что теперь смогу на ком-то жениться, — горько усмехнулся Ит. — Во-первых, у меня с телом нелады, если вы не заметили. Шрамы эти, зрачки… у меня была невеста, но я не думаю, что ее согласятся за меня отдать. Ей прочили в мужья человека с академическим образованием, из надежной семьи и с безупречной репутацией. А теперь… — он обреченно махнул рукой. — Скорее всего, ей найдут другого мужа.

— И ты об этом так просто говоришь? — изумился Ри.

— А что тут такого? — в свою очередь удивился созидающий.

— А как же любовь?

— Любовь? — Ит задумался. — А при чем тут любовь? Брак — это обязанность.

— Подожди… — не понял Ри. — Но если…

— Если кто-то из нас в кого-то влюбится, это не будет ничем значимым, — пояснил созидающий. — У нас с этим очень просто. Формально мы с ней будем женаты, понимаешь?

— Ну да, — кивнул инженер.

— А если она полюбит другого мужчину, то будет просто проводить с ним время, и все. Троих детей она в любом случае родила бы от меня, но во всем остальном ни ее, ни меня никто не стал бы ограничивать. Ни в детях, ни в любви. Правда, такое очень редко бывает, — признался он. — Чаще всего люди как поженились, так и живут.

— Маджента, — ехидно заметил Таенн. — Нет, свой резон в этом есть. Сохраняют генофонд, так сказать. Хороший, между прочим, генофонд. Вот только при этом сами себя ограничивают…

— Да не буду я никакой генофонд сохранять! — обозлился Ит. — Во-первых, у меня изменилось тело. Во-вторых, Скрипач. Допустим, я вернусь — а его куда? Ну и, в-третьих, — он замялся, выжидающе посмотрел на Ри. — В-третьих, я теперь сам этого не хочу. Может быть, отчасти из-за Марии.

— Вот даже как, — пробормотал Бард. — Спасибо за откровенность, Ит. Значит, все-таки любовь?

— Не знаю, — ответил тот, подумав. — Нет, наверное. Скорее, честность. У нас дома… слишком много условностей, понимаешь?

— А у всех других, кто живет дома, эти условности вызывают такой же протест, как сейчас у тебя? — спросил доселе молчавший Морис.

— Нет, — не задумываясь, ответил Ит. — Наоборот, всем все нравится. Но почему… так, я понял, не продолжай. Я — это не я, вот только неизвестно, кто же я. Но явно не я.

— Очень смешно, — едко сказал Таенн. — Ит, ты не дурак и сам все понял. Ты изменился не только внешне, ты очень сильно изменился внутренне.

— А теперь добавь, что люди так меняться не могут, — закончил созидающий. — Может быть, в следующий раз поговорим про то, как изменился Ри? А то мы как-то все время обходим его вниманием.

— Тьфу на вас! — скривился пилот. — Ну да, вышел я разок на низовой уровень Сети. Ну, поправил там… немножко. Но я-то прежний! У меня ни зрачков вертикальных не появилось, ни хвост не вырос, ни даже самого маленького шрамчика.

— Это все так, если бы не то, что ты сделал с Сетью в тот раз, — заметил Таенн. — Ты тоже изменился. Еще тогда.

— Если я и изменился, то явно не так, как Ит. Не получилось у меня зрелищного изменения, декораций не хватает, — засмеялся Ри. — Ладно. Поехали дальше. Ит, позови Скрипача. И сядьте вы все, ради Бога! Вдруг станцию тряхнет на выходе?

* * *

— Велите кораблям подготовиться, — Агор впервые за все время вышел на прямую связь с Учителем. До этого они почти не общались. — У нас десять минут. Они скоро будут здесь.

— Откуда вы знаете? — удивился тот.

— Все очень просто. Двенадцать часов назад они вышли в одну из наших расчетных точек, — пояснил математик. — Следующий шаг будет сюда. Расчет они закончили. Значит, сейчас будут.

— Но откуда вы знаете, что они…

— Вам нужен результат или дискуссия? — неприязненно поинтересовался Агор. — Вы так переживали, что не сумели поймать пирамиду. Сейчас вы ее поймаете. А откуда я про это знаю, вам знать совершенно необязательно.

Затем прервал связь и повернулся к Стоверу.

— Одна маленькая проблема, — сообщил он. — Боюсь, фанатики в одно мгновение перебьют всех, кто находится сейчас на секторальной станции. Нам это нужно?

— Нет, — Стовер отрицательно покачал головой. — Так, это надо срочно решить. Зачем вы прервали связь, Агор?

— Я свое дело сделал, — пожал плечами математик. — Остальное меня не касается.

— Вас вообще хоть что-то в этом мире касается? — обреченно спросил Стовер. Вопрос остался без ответа. — Катер, связь со всеми кораблями армады.

Десяток кораблей на армаду, конечно, не тянул, но Стовер чувствовал — Учителю, да и остальным капитанам приятно чувствовать себя чем-то большим, чем они на самом деле являются. Какая, к черту, армада? Десяток устаревших маломощных развалюх. На пяти из которых — такие же команды, как у Учителя: несколько подростков и наставник. Еще на четырех — команды посерьезнее. По полтора-два десятка мужчин и женщин, как молодых, так и среднего возраста. Вот только все, без исключения, преданы делу Единого, или как его там. Выход в Сеть у всех одинаков — молитва. И способ расчетов тоже одинаков — считают капитаны, команда к расчетам не допускается.

Стовер пытался проанализировать структуру этой организации, но капитаны поочередно отвергали его попытки пообщаться по тем вопросам, которые его волновали. Улыбались, несли свои обычные благоглупости про Единого и уходили от прямых ответов. Единый велик, Единый двуобразен, Единый великолепен и все такое прочее. Слава Единому, в общем. Во веки веков. Аминь.

— Тьфу ты! — Стовер с трудом удержался, чтобы и в самом деле не плюнуть. Да, в его ситуации нет возможности найти более подходящих союзников. К сожалению, нет. Очень жаль, но выбирать не приходится. — Грегори! Хватит жрать, идите сюда. Где палач и Клайд?

— На корабле с подростками, — ответил Грегори.

— Я Клайду мошонку оторву. Сам. Собственноручно! — рявкнул Стовер. — А палача туда зачем понесло?

— Видимо, чтобы вы случайно ксенологу ничего не оторвали, — захихикал Грегори. — Он его не отпускает одного туда. Может, правильно?

— Наверное. В любом случае, обоих — ко мне, срочно. Агор сказал, что у нас несколько минут.

* * *

— Дети, дети! Скорее! Скорее, мои милые! Они приближаются, нам нужно торопиться! — Учитель выглядел взволнованным, таким Ими-ран никогда его раньше не видел. Лихорадочно поблескивающие глаза, раздувающиеся ноздри, трясущиеся руки… а в глазах словно бы появилось что-то новое, совсем новое. Ими-ран присмотрелся повнимательнее.

Не может быть такого.

Что это?

Алчность?.. Или…

— Учитель, что с вами? — с тревогой спросил Ими-ран.

— Со мной?.. Я просто очень волнуюсь, мой милый, — глаза Учителя мгновенно потеплели. — Не обращай внимания.

Ими-ран кивнул и занял место в круге. И все-таки, несмотря на то, что мальчик уже успокоился, он поневоле время от времени поглядывал на Учителя. Но нет, той хищной алчности больше не было. Только вполне обычная тревога.

«Наверное, мне показалось, — подумал Ими-ран. — Я устал, вот и показалось».

Сквозь очертания каюты стала проступать уже ставшая привычной Белая Грань.

* * *

— Всем приготовиться, — резко приказал Стовер. — Сначала они берут станцию в кольцо, а затем наступает наша очередь. Михаил, вы готовы? Все нормально?

— Нормально, нормально, — усмехнулся палач. — Экий вы нервный, право слово. Прямо дрожите.

— Не мелите чепухи! — рявкнул Стовер.

— Попридержите язык, — холодно посоветовал палач. — Если вы не заметили, ваши уникальные способности… трепача сейчас не требуются. Замолчите и не мешайте работать.

— Михаил, я буду вынужден доложить Теушу о том, что вы себе позволяете!

— А теперь мне следует сказать вам то, что вы сказали Кинси. Помните? «Заплачь, куча». Давайте, Микаэль. Тогда была его очередь, а теперь настала ваша. Если вы будете умнее, чем он, вы сейчас сядете и заткнетесь, — палач медленно выпрямился. — Теуш… Мы не боимся Теуша. Мы вообще никого не боимся.

— Это зря, — неожиданно спокойно сказал Стовер.

— Почему же?

— Вы что, всерьез считаете, что ваша раса и вы сами из-за киборгизации — неуязвимы?

— Это как посмотреть, — ухмыльнулся палач.

* * *

Как только пространство привычным образом схлопнулось, Ит в мгновение ока понял, что что-то пошло не так…

Не так?!

Чудовищное давление, со всех сторон разом. Словно станция попала в густой вязкий сироп или в смолу и застыла.

Ни единого движения.

И звуки.

Лавина, море, океан звуков.

Долгое, слитное «о-о-о», которое тянул неисчислимый хор голосов. Шорох, словно тысячи бабочек бились крыльями о бесчисленные стекла. Гудение, свист, шепот. Миллионы звуков сразу — от шума текущей воды до потрескивания огня. Станция словно находилась на дне моря из звуков, заполнявших пространство. Через несколько секунд начала ощущаться вибрация — сначала едва заметная, она с каждой секундной становилась все сильнее и сильнее. С ней пришла боль, впившаяся одновременно в каждую клеточку тела. И тяжесть, чудовищная тяжесть, которая навалилась, не давая не то, что пошевелиться — вдохнуть.

— Остановите… воздействие… — прохрипел Таенн где-то рядом. — Остановите!.. Я же знаю, вы слышите!.. Вы убьете нас всех!!!

Звуки стали постепенно стихать, уходя в небытие, подобно откатывающимся морским волнам. Тяжесть и боль тоже становились все меньше, и, наконец, Ит сумел открыть глаза и оглядеться.

С пола медленно и неуверенно поднимались Таенн и Морис. Леон, Ри и Скрипач не шевелились. Ит с трудом сел, потом кое-как подполз к Скрипачу, перевернул его на спину. Обморок? Похоже, что да.

— Ит, приведи в себя пилота, — попросил Таенн. — Скрипачом позже займешься. Сейчас не до него.

Ит с трудом встал на ноги и, пошатываясь, подошел к Ри.

— Искин, воды, — приказал он. — Оглох? Дай воды, слышишь?

— Сейчас, — отозвался с полтолка голос искина. — Мозги в кучу соберу…

Ит, недолго думая, вылил Ри на голову полный стакан. Инженер закашлялся, дернулся. Ит помог ему сесть.

— Это что… такое… было? — неуверенно спросил инженер.

— Они, — Бард кивком указал куда-то за окно. — Ну вот и все, ребята. Похоже, мы приехали.

* * *

— Это действительно было зрелищно, — Стовер по общей связи говорил с Учителем, а остальные слушали. — Теперь нам необходимо решить некоторые вопросы… ммм… в общем, если станция — это пирожок, то сейчас нам нужно выковырять начинку. И лучше бы с начинкой разговаривали мы, а не вы. Зачем детям это видеть?

— Что видеть? — Учитель удивленно заморгал.

— Разговор с теми, кто внутри.

— Но…

— Не так все просто. Учитель, у вас есть приказ, верно? Вы должны привести станцию в мир Изначальный. Так?

— Ну, так…

— Так вот если «так», то я могу сделать, чтобы станция пошла с нами добровольно. Или почти добровольно. У меня в запасе есть несколько весьма веских аргументов.

— Подождите, подождите, но как же… — запротестовал Учитель. — Вы же не собираетесь убить их всех? Я-то не против, но…

— Убивать я никого не собираюсь, — успокоил его Стовер. — Вы, по-моему, не слушаете, что я говорю. Давайте я попробую объяснить несколько иначе. Каким образом вы планируете доставить станцию в Изначальный мир?

— Молитвой, разумеется, — удивился Учитель.

— Да? — Стовер сардонически усмехнулся. — На борту станции — грязь. Которая после вашей молитвы благополучно даст дуба. Вы приведете станцию, на которой будет шесть трупов. Это тот результат, которого вы добиваетесь?

— Нет, но…

— А я могу сделать так, чтобы станция оказалась у вашего этого Изначального мира вместе с экипажем. Потому что вести ее в нужное место будут они сами. Разумеется, под конвоем. Я сделаю так, что они никуда не денутся. Не посмеют.

— Ну… ладно, — Учитель неодобрительно покачал головой. — Я свяжусь с другими капитанами, мы обсудим то, что вы сказали, и только тогда…

— Я жду, — безмятежно сказал Стовер. — Только в ваших интересах не тянуть время. Лучше всего прийти туда сейчас, пока они еще не опомнились после вашего удара.

* * *

Катер вошел в ангар, искин провесил коридор для команды Стовера, и через минуту они уже стояли напротив друг друга. Надменный Стовер, весело улыбающийся Клайд, палач и неизменный Грегори — остальные остались в катере.

Ри смотрел на них с откровенной ненавистью. Таенн — мрачно, но с интересом. Лица Леона и Мориса не выражали ровным счетом ничего. А Ит, к которому жался испуганный Скрипач, до сих пор находился в растерянности. Стовер договорился с этими тварями? Но как?..

— Я обещал, что наше расставание будет недолгим, — начал тот. — И, как вы сами уже сумели убедиться, я был прав. Вас было совсем несложно поймать. Даже, я бы сказал, просто.

— Вы что-то заложили в вычисления? — хмуро посмотрел на него Ри. — И поэтому ждали нас в этой точке?

— И да, и нет, — пожал плечами Стовер. — Ваши метания по пораженной зоне были похожи на движения шарика, который бросили в воронку. Рано или поздно шарик оказывается в нижней ее части, и… хоп! Вот он, уже в руке. Этот симпатичный и полезный шарик.

— Очень романтично, — Таенн скривился. — Да вы прямо поэт.

— Спасибо, — усмехнулся Стовер. — Итак, объясняю. У нас с вами есть два варианта. Либо вы отправляетесь с нами…

— Нет! — Ри зло посмотрел на Стовера. — И даже не начинайте.

— Заткнись, шавка, — поморщился тот. — И молчи, когда люди разговаривают. Значит, либо вы прямо сейчас уходите с нами и добровольно сдаетесь Антиконтролю, либо мы все вместе уходим с ними, — короткий взгляд в сторону окна. — Решать вам.

— Вот даже как? — приподнял брови Леон. — Замечательная перспектива, и в первом, и во втором случае. Но в первом еще и кристально-ясная. Что-то мне подсказывает, что Антиконтроль не оставит нас в живых.

— Вас — не оставит. А вот у них, — Стовер показал на Ри и Ита, — есть небольшой шанс.

— После Терраны? Что-то я в этом сомневаюсь, — заметил Сэфес. — Мне так не кажется. Зная вас, мы лучше пойдем с ними. Перспектива, конечно, туманная, но, может быть, есть шанс договориться.

— Договориться? — засмеялся Клайд. — Ну-ну, договориться… Уж скорее рауф с Зивами о чем-то договорятся.

— А если мы не пойдем ни с вами, ни с ними? — ни с того, ни с сего спросил вдруг Ит. — Вы не спросили, хотим мы идти или нет.

Стовер засмеялся. Следом за ним захихикали Клайд и Грегори. А палач лишь едва заметно усмехнулся.

— Ри, если ты сейчас возьмешь старый расчет, мы сможем сделать шаг назад, — словно не замечая этого смеха, сказал Ит.

— С их катером на борту? Ит, не смеши.

— А что они нам смогут сделать?

— Они…

— Что они нам сделают? — Ит чувствовал, что его словно раздирает изнутри холодное беспощадное бешенство. — Атакуют снова? Не успеют.

Таенн с тревогой посмотрел на Ита. Тот стоял прямо и во все глаза смотрел на Стовера и компанию. Зрачки его вытягивались в линии…

— Ит, не надо, — предостерегающе сказал Бард.

Палач снова усмехнулся, шагнул вперед и вдруг сделал головой странное, совершенно нечеловеческое ныряющее движение. Глаза его нехорошо сузились. Таенн замер.

— Что мы вам сделаем? — спросил палач. Голос его неуловимо изменился. — Ну, чтобы не было вопросов…

— Ит, не надо! Это же…

Поздно.

Тело палача в мгновение ока изменилось, это была не плавная трансформация, а мгновенный скачок из одной формы в другую. Только что перед ними стоял неприметный человечек, а через секунду на его месте оказался…

— Нэгаши, — прошептал Леон. — Ри, Морис, отходим. В сторону, я сказал. Ри, держи Скрипача!..

Ящер, тонкий и гибкий, повернул украшенную костяным гребнем голову в их сторону и усмехнулся. Его тело, покрытое серебряной и желтоватой чешуей, оставалось неподвижным, двигалась только голова на ставшей вдвое длиннее прежнего шее.

— Правильно, — сказал он снисходительно. — Пошли вон. Ну что, кот? Решим наши вопросы сразу?

Ит, не утруждая себя ответом, вскинул руку — в воздухе сверкнула алая молния.

* * *

Палач отлично понимал — противник ему достался хоть и серьезный, но молодой и неопытный. Этот рауф обладал неплохими реакциями, однако в тактике был сущим профаном. Несколько раз удары палача, пробные, пристрелочные, находили цель, но кот каждый раз как-то все-таки изворачивался и уходил из-под них. Через минуту схватки палач догадался — рауф избегает прямых контактов, потому что не умеет пользоваться детектором для ближнего боя. Стоило увеличить расстояние, как он начинал бить с помощью энергозащиты. Стоило перейти в рукопашную — убирал защиту в минимум и дрался только за счет тела, почти не используя детектор. Дурак… Палач немного ускорился, приноравливаясь к скорости противника. В принципе, разряды не причиняли ему почти никакого вреда, только злили, но он решил, что разумнее будет измотать кота физически, а не потерей защиты. Разумнее и эффектнее. Жаль, что убить его будет нельзя — Микаэль хотел сделать это сам. Не нужно было обещать, но, поскольку обещание дано, а пожелание высказано… зачем огорчать человека, с которым работаешь? И палач решил, что в этот раз все-таки проявит великодушие. Пусть Микаэль забирает себе этого гермо.

Ит дрался отчаянно. Он не думал, откуда у него вообще взялись подобные навыки — ведь до этого момента он не дрался вообще никогда в жизни. Проклятый ящер оказался в буквальном смысле быстрым как молния, а заряды не причиняли ему вреда — ни поражающие, не парализующие. И этот ящер, кроме всего прочего, постоянно навязывал близкий бой — стоило отойти на расстояние поражения, как ящер оказывался где-нибудь сзади или сбоку. Ит нарастил темп. Потом — снова. Потом — еще раз. Для него это было пределом. Для ящера, как выяснилось, нет.

Минут через десять схватки Ит почувствовал, что начинает уставать. Его движения стали медленнее, а вот у ящера никакой усталости не наблюдалось. Наоборот, он, кажется, начал двигаться еще быстрее. Ит пропустил один удар, когтями по незащищенной ноге. Затем другой — на этот раз ящер располосовал ему руку. Из последних сил он бросился в атаку, но уже через несколько секунд оказался лежащим ничком с вывернутой рукой, а ящер сидел у него на спине, прижимая коленом к полу так, что ребра трещали.

— Ну что, кот, побегали? — спросил палач шепотом, нагибаясь к самому уху Ита. — Если бы я не обещал тебя Стоверу, я бы сейчас сделал с тобой то, что любой нормальный самец обычно делает с гермо. От расы самца это не зависит.

Ит дернулся.

Палач вывернул ему руку еще сильнее.

— Тебе не нравится? — участливо прошептал он. — Да ты просто не пробовал. Поскольку мы теперь на одном корабле, заходи как-нибудь. Обещаю, не пожалеешь.

Он встал, ногой оттолкнул Ита и направился обратно к Стоверу, по пути перетекая обратно в человеческий облик и на этот раз уже не торопясь — метаморфоза шла почти минуту.

— Он ваш, Микаэль, — палач широко улыбнулся. — Извините, я его немного помял, но вы же сами видели, как плохо он себя вел.

— Ничего страшного, — бесстрастно сказал Стовер. — Итак, каким вопросом займемся дальше? Еще кто-нибудь хочет подраться или сразу перейдем к нормальному разговору?

Таенн с тревогой посмотрел на Ита, до сих пор неподвижно лежащего на полу. Перевел темный от гнева взгляд на Стовера.

— Сволочь, — сказал он. — Как ты мог…

— Что я мог? — делано округлил глаза Стовер. — Его никто не трогал, он сам полез в драку. И потом, с ним ничего страшного не сделали.

— Подумаешь, поцарапал, — захихикал палач. — Ути-ути, деточка. Поваляется и встанет.

— Очень честная у вас получается игра, Микаэль, — Леон подошел к Таенну и встал рядом. — Натравить на мальчишку киборгизированного Нэгаши. Как вас зовут в миру, Ун'тей?

Ун'тей — практически во всех языках Нэгаши, а, главное, во всеобщем, адаптированном для ветвей этой расы — было оскорбительное обращение к любому ровеснику мужского пола. Оскорбление, которое сейчас нанес Нэгаши Леон, смогли, кроме него самого, оценить только палач, да еще Таенн. Впоследствии выяснилось, что сказанного не понял даже Морис.

Палач зашипел.

— Ах, вам не нравится? — усмехнулся Леон. — А что вам нравится? Бить тех, кто слабее в несколько раз?

— У него боевой детектор… — начал было Стовер, но Сэфес засмеялся.

— Ну, вы сравнили! Этот детектор, который может максимум — парализовать, и это… ходячее оружие. Ведь это палач, я прав? Микаэль, не надо. На самом деле не надо. Вы все отлично понимаете. Отомстили, верно? За Террану?

— Значит, вы не пойдете с нами, а предпочтете отправиться вместе с нашими новыми друзьями. Я правильно понял? — Стовер проигнорировал обращенный к нему вопрос. — Ну что ж. В таком случае мы идем на свой катер. Грегори, Клайд, прихватите котика, — приказал он. — Придется ему побыть гарантом нашего дальнейшего сотрудничества.

— Нет, — твердо сказал Таенн. — Вот этого я вам не позволю.

— Интересно, каким образом?

— Просто не позволю, и все. Нет, я не буду уповать на остатки вашей совести, потому что у вас ее никогда не было. Но Ита я вам не отдам. Попробуйте только сделать с ним сейчас хоть что-нибудь, и я вас с того света достану, — пообещал Таенн. Он говорил ровно, но в голосе его звучала такая угроза, что Стовер невольно сделал шаг назад.

— Ладно, — сказал он неприязненно. — Пусть остается с вами. Он все равно рано или поздно достанется мне, так что торопиться я не буду.

— Может быть, и достанется, — кивнул Бард. — Но точно — не сейчас. Рассказывайте, что от нас требуется? Вы же за этим сюда явились?

— Вам дадут координаты, поведете станцию по ним. Учтите, если сделаете хоть одно лишнее движение, эскорт, который вас сопровождает, уничтожит вас в течение секунды. А для того, чтобы исключить какие-то лишние действия с вашей стороны тут, на станции, мы, пожалуй, останемся с вами. И если вы вздумаете дернуться, то вот он, — Стовер кивнул палачу, — придет с вами побеседовать. Только на этот раз он не будет играть с нашим котом, а убьет, например, пилота. Или вашего рыжего психа. Или кота. Доступно?

Таенн молча кивнул. Стовер развернулся и вместе со своей командой направился к проходу, все еще открытому к их катеру. На прощание палач обернулся и сказал, обращаясь к Леону:

— Тебя я убью первым.

— Спасибо за информацию, — усмехнулся Сэфес. — Я уже догадался.

Мир Изначальный Главный оттенок белого

Самое страшное обычно выглядит весьма и весьма обыденно. Порой оно даже красиво.

Ночной кошмар меркнет перед тем, что может принести день. Темноты боятся лишь маленькие дети, да суеверные глупцы.

И еще — самое страшное чаще всего находится где-то внутри, но никак не снаружи. Внешняя атрибутика чаще всего принципиального значения не имеет.

* * *

Масштабность, конечно, впечатляла. Когда станция в сопровождении кораблей Братства вышла в заданном районе (неподалеку оказалась планета, но, как выяснилось, изначально совершенно пустая), оказалось, что весь район занят чудовищных размеров флотом. Искин, потихоньку проанализировав пространство звездной системы, в которую они попали, сообщил, что кораблей несколько миллионов, и они постоянно то приходят, то уходят, количество меняется ежеминутно. И это были уже вовсе не те ржавые корыта, которые сопровождали их станцию — большинство кораблей оказались или военными, рассчитанными на тысячу человек и больше, или пассажирскими, но тоже не маленькими. Ри, при взгляде на некоторые из них, сказал, что это явно лайнеры для внутренних линий, обычно работающие в пределах одной планетарной системы и способные взять на борт до пяти тысяч человек разом.

— Как же мы это пропустили, — пробормотал Морис. Станция проходила мимо висящей в пространстве армады из ста пятидесяти разномастных кораблей. — Невероятно…

— А что тут невероятного? — хмуро спросил Таенн. — Летает себе такой вот корабль, неважно где. Летает годами, а то и десятилетиями. На борту все нормально. Вот только один член команды — неофит. Который летает вместе с командой и ждет. И ничем себя не обнаруживает. А потом…

— Это невозможно, — возразил Леон.

— Я же говорю — ничем себя не обнаруживает, — повторил Бард. — Он есть и его нет. Он такой же человек, как все. Разве что подобрее и душой почище.

— Даже так? — мрачно спросил Ит. После схватки с Нэгаши он почти не разговаривал, предпочитая отмалчиваться. Ему было стыдно. Тяжело и очень стыдно. Он прекрасно осознавал, что повел себя неразумно, что эта провокация была мальчишеством и глупостью… но в то же время он совершенно без причины ощущал, что, навязав Нэгаши драку, был прав. Словно это было для чего-то нужно. Нужно ему самому, не окружающим.

— Да, даже так, — подтвердил Таенн. — Я сканирую корабли, которые нас ведут. Там… Ит, ты не поверишь, но на этих кораблях находятся очень добрые люди. Очень.

— Почему не пойму? — вяло удивился созидающий. — Мы говорили об этом с искином. Он сказал ровно то же, что и ты.

— Искин, что ты ему сказал? — вскинулся Бард.

— Что эти люди неправильно видят, — сообщил тот. — Что кто-то для них изменил всю систему… и они воспринимают все в искаженном свете, считая то, что видят, истинным.

— Ну да, в принципе верно, — покивал Таенн. — Дай мне связь со Стовером, пожалуйста.

— Может, попозже? — спросил искин. — А то меня от них тошнит.

— Меня тоже, — скривился Бард. — Но ты все-таки дай. Надо.

— Слушаю, — почти в ту же секунду отозвался Стовер. — Что-то хотели спросить?

— Да. Сколько времени займет дорога?

— Наши новые друзья сказали, что еще несколько часов. Проблема в вас, — Стовер усмехнулся. — Для того, чтобы доставить вас живыми, нужно создавать по пути следования коридор, сквозь который мы сейчас идем. Иначе первый же корабль с молящимися превратит вас в фарш. Не знаю для чего, но вы понадобились местным главным в живом виде. Таенн, по-моему, вы совершили большую ошибку, отказавшись от моего предложения. То, что я способен сделать с вами, в сравнение не идет с тем, что могут сделать они. Приходится признать, что я проигрываю им по всем параметрам.

— У вас, Стовер, была отличная возможность сбежать, — парировал Таенн. — Тем не менее, вы по какой-то причине тащитесь в это логово в нашей компании, да еще и помогли им. Зачем? До сих пор прочите это Братство в союзники? Вам не кажется, что вы для них маловаты, а? И если мы им для чего-то нужны, то вы сейчас — просто дополнение к нам. Что вы молчите, Стовер?

— А что тут можно сказать? Время все расставит по своим местам.

— Вот это точно, — засмеялся Бард. — Только на союз, пусть даже и временный, вы зря рассчитываете. Вы, Микаэль, и в подметки не годитесь тем людям, с которыми хотите сотрудничать.

— Это почему?

— Да потому, что вы — моральный урод. А они — если не святые, то близко к тому, — Таенн стал серьезным. — Микаэль, я не шучу. Ни о каком союзе с ними для вас не может быть и речи. Это чистые души, пусть и с извращенным восприятием, но…

— Они чистые души, а я просто человек, — парировал Стовер. — Их энергетические фокусы мне не страшны. Зачем им меня убивать? Зачем вообще убивать, когда можно договориться? Не переживайте за меня, Таенн. Я сумею оказаться им полезен, причем, думаю, выгода окажется взаимной.

— Вот что, «просто человек». А не пошел бы ты…

Связь прервалась.

— Думаешь, он договорится? — спросил Морис.

— Вполне может быть, — пожал плечами Бард. — Откуда я знаю.

— Таенн, а что будет… со всеми нами? — во взгляде Ри горела тревога.

Бард печально посмотрел на него.

— Нас, скорее всего, убьют. Вас… не знаю. Может быть, отдадут Стоверу в качестве утешительного приза. Не знаю, Ри. Вот честно, не знаю. Могу только сказать, что ничего хорошего с нами точно не будет.

— Но ведь до сих пор не убили, — резонно возразил Ит. — Они же могли это сделать, но почему-то…

— Можно только догадываться, — Леон пересел к ним поближе. — Ит, Ри… я должен объяснить, что именно мы успели сделать, находясь в Сети в тот момент, когда произошла их атака. Может быть, именно по этой причине мы до сих пор живы. Я не знаю, чем это кончится, но если вдруг вам повезет… если вы сумеете отсюда выбраться…

— Ты сам в это веришь? — склонив голову к плечу, спросил Ри.

— Знаешь, до того, как это все началось, я не верил в очень многие вещи. Например в то, что можно выйти живым из пораженной атакой Транспортной Сети. Что можно быть мертвым и живым одновременно. Или что можно, будучи человеком, прицепиться к чужому эгрегору и его вылечить, или управлять секторальной станцией. Или что можно случайно найти генетического двойника на помойке. Или что можно свалить тысячу человек с помощью чего-то совершенно непонятного. Или… впрочем, зачем повторять то, что ты знаешь не хуже меня? Я в это не верил. Но это — было. Значит, возможно и что-то другое, столь же невероятное. Поэтому я повторю — если вы сумеете отсюда выбраться, вы должны донести информацию, которую мы сумели добыть.

— Леон, подожди, — попросил Ит. — Но каким образом… и что именно?

— Каким образом? Сейчас снимем с наших сознаний матрицы, тем более, что это занимает несколько секунд. Вы с Ри возьмете их себе. Ни вы сами, ни, тем более, это братство, снять информацию не…

— Так, стоп, — Ри поднял руку. — Почему ты уверен, что они не сумеют этого сделать?

— Может и сумеют. Но они не будут. Вы — не Контролирующие. Не совсем «простые люди», но и не Контроль, не «грязь» в их понимании — значит никто, скорее всего, не будет на это даже смотреть. Конечно, я не уверен на сто процентов, но все же стоит рискнуть.

— А что за информация?

— Как именно шла эта атака. Ри, пойми, это очень и очень важно.

Бард и Сэфес, находясь в Сети, держали кластер, общее число только обитаемых миров в котором, причем миров первичных, превышало триста тысяч. И они сетевым зрением сумели увидеть атаку целиком, от начала до конца. Атаку, которую не сумел воспринять практически никто, кроме них…

— Мы говорили с Контролирующими, которые попали в Далат. Они не восприняли ничего, кроме самого удара. И ничего не успели понять — их вышвырнуло в миллисекунду… — Леон удрученно покачал головой. — Я надеялся, что мы такие все-таки не одни, но сейчас понимаю, что это не так. Мы — одни. Из тех, кто сумел каким-то образом увидеть атаку… больше никого не осталось.

— Почему ты так решил? — удивился Ри. — Контролирующих ведь много.

— Не настолько много, как кажется, пилот. И поражен первым был именно наш кластер.

«А ведь верно, — подумалось Иту. — Может быть, был кто-то еще, кто сумел увидеть что-то еще. Вот только самое начало досталось именно этим троим. Значит…»

— Слушайте, — замирая от собственной дерзости начал созидающий, — у меня как-то странно получается. Ведь атака началась с вашего кластера, так?

Сэфес и Бард синхронно кивнули.

— Может так быть, что эта зараза гнездилась где-то в нем?

— Не думаю, — отрицательно покачал головой Бард. — В кластере большинство планет вообще не зонированы. Он молодой. Леон и Морис взяли его в свою зону около сорока лет назад, я пришел в него чуть раньше. Там все было тихо и мирно, никаких предпосылок к тому, что произошло, не существовало.

— Но ведь это место… — начал Ри, но Леон его прервал:

— Сейчас место совершенно другое. Максимум, что может находиться в той зоне — это портал куда-то еще.

— Не понял, — растерянно сказал инженер.

— Понимаешь ли, в этом месте нет ничего, что указывало бы на то, что оно — именно место атаки, — принялся перечислять Бард. — В нем ничего нет и не было! И мы не знаем ни метода расчета, ни координат, ни…

— …ни способа попасть в пространство, в котором мы в данный момент находимся.

— Прости, Леон, но ты сейчас сказал чушь, — заметил Ри. — Искин запросто определит по звездной карте, где мы.

— Этого места не существует, — тихо сказал искин. — Звездная карта — такой же морок, как и та планета, около которой мы вышли. Она меняется постоянно, с невероятной скоростью.

— Но ведь они дали координаты! — возразил Ри.

— И что с того? В точке, где мы были — портал. И он открывается только для определенных кораблей на считанные доли секунды, если я правильно понял. Точка ничего не даст и координаты тоже ничего не дадут.

— Ну и дела, — только и смог сказать Ри.

Скрипач развлекался тем, что сидел на корточках у «окна в космос» и шипел на попадающиеся по дороге чужие корабли. Ит обратил внимание, что Скрипач явно копирует шипение Нэгаши. Получалось у Скрипача что-то весьма противное, похожее на громкое рассерженное «кхааааа». Такое «кхааааа» доставалось каждому встреченному кораблю, а поскольку кораблей попадалось все больше, «кхааааа» звучало все чаще.

— Ит, заткни его, пожалуйста, — попросил Таенн. — Иначе я за себя не отвечаю.

Созидающий подошел к Скрипачу и сел рядом с ним на пол. Тот весело улыбнулся Иту и выдал очередное «кхааааа» в сторону десятка кораблей, вид которых напомнил Иту о Маданге и тамошних вояках.

— Скрипач, перестань шипеть, — строго сказал Ит. — Прекрати, а то Таенн на тебя рассердится.

Скрипач удивленно воззрился на Ита, а затем — на Барда.

— Говно в вентилятор не кидай, а то вылетит — не поймаешь, — неожиданно сообщил он. — Больничные правила каждый горазд нарушать. Нажрутся, понимаешь, всякой дряни, а потом ходят, ходят… Кхааааа! — это очередному кораблю. — Будешь слушаться, не получишь в красное одномоментно. Совсем не весело, совсем… Кхааааа! Синий лед запрещен к ввозу, забыл?

— О чем это он? — недоуменно спросил Морис.

— Понятия не имею, — пожал плечами Ит.

— Зато обстановку разрядил здорово, — усмехнулся Ри. — Может, хоть его не тронут, а? Как думаете?

— Не знаю, — вздохнул Бард. — Если тронут… тогда я изменю свое мнение о том, что они — чистые души.

* * *

Через три часа секторальная станция подошла, наконец, к планете. Мир, над которым она встала на стационарную орбиту, явно был обитаем и землеподобен. Внизу, под станцией, плыли ленивые облака, сворачиваясь в спирали циклонов, на теневой стороне невооруженным глазом можно было различить ярко освещенные города, по всей видимости весьма большие. На светлой стороне сквозь прорехи в облаках виднелся океан, по которому плыл огромный и яркий солнечный блик.

Вскоре Стовер по связи сообщил, что с планеты им навстречу вышел один из кораблей Братства, на котором команда отправится вниз. Эта информация была встречена молчанием — ни Бард, ни Сэфес, ни Ри с Итом подобного не ожидали. Они и до этого пребывали в растерянности, но не до такой степени. Вот так, сразу? Без предисловий?

Леон, Морис и Таенн растерялись еще и по другой причине.

Когда станция подошла к планете, они разом потеряли ощущение Сети.

Вокруг сейчас находило абсолютно нейтральное энергетическое поле. Спокойное, как вода во время штиля. Возмущений или чего бы то ни было подобного не наблюдалось в принципе. Ни ужаса, который внушал корабль неофитов, ни черных щупалец, ни агрессии, ни давления. Просто тишина, абсолютная тишина, совершенная тишина. Этого они никак не ожидали.

Любой из них знал, что такого просто не бывает. Сеть пронизывает собой все и вся, и любой Контролирующий даже вне ее продолжает ее видеть, слышать и ощущать. Эти ощущения для него — как дыхание самой жизни. Ветер, который ты чувствуешь, свет, на который ты сморишь… А здесь ощущение Сети, а, значит, и самой жизни, отсутствовало. Вообще.

Леону, который собственными глазами видел очень плохо, в первый момент показалось, что он ослеп — сетевое зрение, которым он пользовался, просто перестало работать. Внезапно и полностью. Заметив, что второй растерянно стоит посреди зала, Морис поспешил к нему на помощь и за руку отвел к остальным. Через несколько минут зрение удалось вернуть — Морис просто передал Леону часть своего восприятия и велел не отходить далеко, потому что безжизненное чужеродное поле глушило все, что можно, на расстоянии полутора метров от носителя. Таким образом, Сэфес теперь стало необходимо постоянно находиться рядом друг с другом. Непривычно растерянные, они сидели теперь рядом, а на лице Мориса, обычно невозмутимом и даже ехидном, появилось выражение неподдельной тревоги.

Таенну почудилось, что он потерял слух. Звуки, которыми для него являлась Сеть, разом смолкли. Бард ошалело закрутил головой, с ужасом ощущая вместо привычной симфонии бытия ватную мертвую тишину.

— Что случилось? — обратил внимание на его реакцию Ри.

— Слава тебе, Господи… прости, подумал, что оглох, — с облегчением ответил Бард. — А вы разве не чувствуете?

— Что именно? — напрягся инженер.

— Тут… ничего нет, — с усилием сказал Леон. — Сети нет. Это место действительно не связано ни с чем… в нашей вселенной. Я так думаю.

Ит прислушался к своим ощущениям, но разобраться в них не сумел. Что-то он определенно чувствовал, но что именно, понять не получилось. Спустя короткое время Ри сказал, что у него возникло чувство, словно он провалился в глубокий колодец, а сверху кто-то закрыл этот колодец крышкой. Скрипач, насупленный и хмурый, держался максимально близко к Иту, но особого волнения не выказывал и даже перестал шипеть на корабли, все еще находившиеся рядом.

Вскоре, однако, корабли Блэки отошли на некоторое расстояние, а на связь с залом управления снова вышел Стовер.

— За вами сейчас прибудут, а мне вы откроете проход в зал, — приказным тоном начал он. — Быстро, у вас пять минут.

— С какой это радости мы вам будем давать проход в зал? — удивился Таенн. — И не подумаем даже.

— Что-то мне подсказывает, что вы сюда живыми не вернетесь, — хмуро ответил Стовер. — И лучше бы вам передать управление станцией мне.

— Да? — делано удивился Бард. — А это еще почему?

— Потому что она вам больше не пригодится.

— Мы сами решим, пригодится или нет, — возразил Таенн. — Может, мы сумеем выменять на станцию наши жалкие жизни.

Он издевался в открытую, и Стовер это понял. Понять-то понял, но вот сделать ничего не смог.

— Открывайте проход, я говорю! А иначе…

— А иначе вы описаетесь от злости, — закончил Леон. — Получится конфуз. И будет неудобно перед новыми хозяевами.

— Ну, Сэфес…

— Да, да, да, именно Сэфес, — альбинос фыркнул. — Которого вот-вот прикончат и которому плевать сейчас и на любезности, и на требования всяких мерзавцев. Вас уже один раз послали в задницу, Стовер, и если вы не поняли, я могу еще раз повторить — пошел вон!!!

— Смотрите… — внезапно севшим голосом сказал Таенн.

Все перевели взгляд и увидели то, что Бард заметил первым.

К станции подходил корабль, каких никто из них раньше не видел. Тонкий, сияющий белый конус. Ни двигателей, ни опознавательных знаков, ни иллюминаторов. Ничего. Корабль подплыл к станции и стал медленно, лениво разворачиваться.

— Связь, — бесцветным голосом сказал искин.

— Мы слушаем, — хрипло отозвался Таенн.

— Откройте проход и взойдите на борт «Ока Единого», — произнес мягкий голос. — Вас ожидают.

* * *

Ит вынужден был признать, что более красивого города он не видел нигде и никогда. Если бы Бог захотел вдруг и в самом деле стать человеком, то он, вполне возможно, выстроил бы для себя именно такой город. Первое сравнение, которое пришло на ум — замки из облаков. Ослепительно-белые, ажурные, парящие и неимоверно красивые конструкции окружали место посадки корабля. Растерянно озираясь вокруг, созидающий подумал, что картина, которую он сейчас видит, похожа на ту, что рисуют в детских сказочных книжках. По замыслу художников и творящих чаще всего именно так выглядит настоящий рай. В чистейшем белом мире нет места боли, злу, страданиям. В нем живут тепло, добро и свет. И, конечно же, ни с чем несоизмеримое счастье. И в обязательном порядке — любовь. Столь же легкая, воздушная и праздничная.

Все остальные тоже оглядывались. Корабль стоял рядом с ними, но людей все еще не было — когда они попали на борт, проход открылся в небольшую пустую каюту, где они пробыли десять минут, до высадки. И теперь тоже ни единой живой души. Только слабый теплый ветер — как и положено в раю.

— Интересно, нас куда-то отведут или нет? — бросил в пространство вопрос Таенн. — Тут, бесспорно, очень красиво, но мы сюда прибыли явно не за тем, чтобы любоваться пейзажем.

Ответом ему снова стала тишина и едва слышный шум ветра. Над зданиями плыли легкие перистые облака, медленно тающие в лазури.

— Эй, есть кто живой? — снова позвал Бард. — Если вы хотите нас убить, то для чего это представление?

— Зачем же убивать? — спросил вдруг ласковый голос, идущий из ниоткуда. — Или вы всех сразу измеряете по себе, не дав им даже шанса оправдаться?

— Мы имеем право видеть, с кем говорим? — спросил Леон.

— Кого ты хочешь увидеть, слепец? — усмехнулся голос. — Уж для тебя это точно не имеет значения. Впрочем, отчасти ты прав. Сейчас братья проводят вас ко мне.

Через минуту к ним действительно подошло шестеро провожатых — мужчины, все, как на подбор, рослые и крепкие. Одеты они были незамысловато, в какое-то подобие белых тог, подпоясанных металлическими поясами. Ни оружия, ни агрессии, только широкие, открытые улыбки.

— Пойдемте с нами, — сказал старший. — Мы проводим вас в нужное место.

— А если мы не пойдем? — поинтересовался Морис. — Что будете делать? Заставите?

— Нет, конечно, — засмеялся другой мужчина. — Можете остаться здесь. Это не имеет никакого значения.

— Зачем тогда идти? — приподнял брови Таенн.

— А вы слышали такое слово: «вежливость»? — вопросом ответил старший мужчина. — Великий прав, вы действительно смешные.

— Что же в нас смешного? — спросил Ит, удивляясь, почему вообще удалось открыть рот — да случись подобное пару месяцев назад, Ит-прежний замер бы, как соляная статуя, и слова бы не сумел вымолвить. Ит-новый — сумел. А еще сумел ехидно прищуриться и улыбнуться.

— Вы упрямы и самонадеянны. Идемте, нехорошо заставлять себя ждать.

* * *

— …я был совсем еще ребенком, и у меня жили две птички, в клетке. Самец и самочка. В клетке, в уголочке, висело гнездо. Конечно, они не сами его свили, но за ними было очень смешно наблюдать. Они на полном серьезе были уверены в том, что, спрятавшись в гнезде, становятся неуязвимыми. Они не понимали, что находятся полностью в моей власти. Что захоти я — мне достаточно протянуть руку, снять крышку, достать из гнезда их обоих и сделать с ними то, что мне заблагорассудится. Сломать крыло, лапку или просто сильно сжать и раздавить…

— Очень мило, — вставил Таенн.

— Конечно, я не обижал своих птичек, — Великий как будто не заметил реплики Барда. — Они прожили долго и умерли в глубокой старости, своей смертью. Но они так и не сумели понять, кто они, а кто я. Они были — неразумные птички. А я был и остаюсь, человеком. Который в любом случае больше и сильнее. Они всю жизнь находились в моей власти, а я был им добрым хозяином.

— И к чему это все? — Бард склонил голову к плечу и посмотрел на Великого. Тот ответил спокойным безмятежным взглядом и улыбнулся.

…Большой овальный зал, в котором они сидели, находился на последнем этаже самого высокого здания в городе. Из огромных окон лился яркий солнечный свет, а внизу, куда ни глянь, расстилался белый город под лазурным безоблачным небом.

Удобные кресла, еда и напитки (от которых все, впрочем, отказались) и непринужденная беседа.

Тот, кого называли Великим, оказался высоким светловолосым человеком, на вид лет сорока. Располагающая внешность, ясные голубые глаза, искренняя и радостная улыбка. Очень красивый высокий мужчина с широкими плечами, обаятельный, доброжелательный, радушный. Одет просто — белоснежная рубашка, белые же брюки, белые сандалии. Ни одного изъяна, ни одного огреха. Сплошная приветливость, доброжелательность, и гостеприимство. Через полчаса Ит понял, что от этого всего у него сводит скулы.

— К тому, что вы сейчас — в точности как те птички. Вы прячетесь от меня в своем гнезде, не понимая, насколько я больше. Вдумайтесь — один-единственный корабль с неофитами едва не убил вас. А ведь кто эти неофиты? Это же дети! Вас гоняла по всей галактике маленькая группа подростков, даже не взрослых! Неужели этого вам не достаточно, чтобы понять, кто в данном случае — человек, а кто — птичка? Чего стоит весь этот ваш Контроль, если он бежит, сломя голову, от людей, которые осияны лишь отсветом моего света?

— Дети, вероятно, будут вознаграждены, — хмыкнул Морис.

— Обязательно, — улыбнулся Великий. — Бедняги терпели лишения и устали, но сумели выполнить миссию, которую возложили на них Старшие Братья. Дети и их Учитель обязательно получат свою награду.

— Замечательно, — покивал Таенн. — Вот только не пойму, в чем был смысл этой погони.

— По недоразумению вы увидели то, что не должны были увидеть, — в глазах Великого на мгновение появилось что-то жесткое и пугающее. — Сейчас это уже не имеет значения, но я против того, чтобы важные сведения попадали в руки несведущим. Вы — несведущи. Поэтому вас привели сюда. Кроме того, мне интересно было посмотреть на вас и поговорить с вами. Именно с вами, потому что вы немножко отличны от других.

— По-моему, до сих пор говорили только вы, — замети Ри. — Лично я понял, что я жалкая птичка. Это, конечно, очень полезная информация. Я подумаю о ней на досуге.

Великий засмеялся.

— Ты не жалкая птичка… пилот. Нет, ты не птичка. Ты — человек, заблуждающийся, верящий в ложь, слабый. Но все-таки — человек. А вот они, — Великий плавным жестом указал на Сэфес и Барда, — они грязь. Они не просто заблуждаются, как ты или твой товарищ. Они делают. Вернее, делали. Потому что больше не сделают уже ничего.

— И что же мы такое делали? — спокойно поинтересовался Таенн.

— Вы нарушали и разрушали мировой порядок. Он сопротивлялся вам, но вы упрямо продолжали в него вмешиваться. Опять же, думайте сами. Думайте! Для вас выход в то, что мы называем Белой Гранью, а вы называете Сетью — тяжкое испытание. Которое калечит тело и разум. А для нас, даже для самых слабых и неопытных — этот выход радость! И никакой трудности он не вызывает, и никто не калечится, и все только счастливы! Надеюсь, хотя бы этот факт вы в состоянии осознать?

— А вы в состоянии осознать, что погубили мириады ни в чем не повинных разумных? — рявкнул Бард. — Выходы в Грани никого не калечат? Да, это, конечно, и в сравнение не идет с загубленными мирами…

— Это необходимость, — в глазах Великого мелькнула грусть, но они тут же снова посветлели. — На этом этапе потерь не избежать. Но это временно! Мы выстроим новый, чудесный мир! Мир, в котором не будет границ, в котором люди смогут ходить с планеты на планету без всяких усилий, мир, в котором такие же города, как этот, будут везде, мир, в котором не останется места боли и злу…

— Нам можно не проповедовать, мы все равно не уверуем, — заметил Леон. — Поздно нам переучиваться, понимаете ли. Тем более, что мы служили существующему мировому порядку, как вы успели заметить. Калеча собственные тела и разумы, но никого не убивая при этом и не заставляя страдать.

— Да нет, вы-то как раз заставляли. Но при том были настолько слепы, что до сих пор не можете это понять и принять. Вы и такие, как вы, разгрызали пространство на части, делили, резали, перекраивали. Конечно, потратив на это всю жизнь, вы не в состоянии понять, что может быть иначе. Что вселенная — это не кучки грязи с центром притяжения в виде вас…

— Да ну? — делано удивился Морис. — И что же она такое в вашем понимании?

— Она огромная и светлая, — торжественно произнес Великий. — Бесконечный свет… Лучи, идущие от лика Единого, и лишь крепнущие, а не истончающиеся… Ты не сумеешь понять, Сэфес, ты, к сожалению, слеп почти так же, как твой товарищ.

— Спасибо, что напомнили, — Леон вежливо улыбнулся. — Ри, Ит, ну как вы? Уже уверовали или пока что нет? Нас уважаемый Великий вскорости прикончит, как тех птичек, а у вас есть шанс попасть а адепты. Пользуйтесь.

— Спасибо, мы подумаем, — вежливо ответил Ит. — Может быть, лучше пойти к Стоверу. У него есть хороший палач, если помнишь.

Леон засмеялся. Ри тоже.

Скрипач, которому надоело сидеть на одном месте, бродил по залу. Сначала Ит хотел усадить его обратно силой, но Великий покачал головой и улыбнулся — мол, пусть ходит.

— Единственный счастливый человек из вас всех, — наставительно сказал он, показывая на Скрипача. — Он не напуган. Его не снедают страсти. Он принимает мир таким, какой он на самом деле есть.

— То-то он на ваши корабли шипел, — ехидно заметил Таенн. — От радости, что ли?

— Корабли некрасивые, вот они ему и не понравились, — спокойно пояснил Великий. — Корабли — это временно. Вскоре они будут уже не нужны. Он умеет видеть красоту. И может быть счастливым. Вот сейчас, например, он счастлив.

Ит задумчиво посмотрел на Скрипача. Тот сидел на широком подоконнике и с интересом смотрел куда-то вниз, на город. Смотрел и улыбался.

«Может быть, в чем-то Великий и прав, — мелькнула мысль. — Скрипачу действительно не много нужно. И он в самом деле сейчас доволен».

— Ну, ладно, — сдался Ит. — Допустим, он счастлив. Меня лично это не может не радовать. Однако смею вам заметить, что когда корабль с вашими неофитами, которые дети, подошел к станции, он счастлив не был. То, что делали неофиты, причинило боль и ему, — кивок в сторону Скрипача, — и нам с Ри. Нам было очень больно и очень плохо. А мы, как вы успели заметить, простые люди.

— Мне жаль, — искренне огорчился Великий. — Вы просто находились рядом с грязью, вот и пострадали.

— А если еще кто-нибудь находится рядом с грязью, то с ними что будет? — подался вперед Таенн.

И Сэфес, и Ри с Итом отлично поняли, что он имел в виду. Мир Зивов, разумеется. Мир, который погиб — за что? Почему?

— Это неизбежные потери, — строго сказал Великий. — Зато, уверяю вас, в конце концов останутся только самые лучшие и чистые. И они населят этот мир. Он будет им принадлежать.

— Великолепно, — подытожил Таенн, вставая. — С вашего позволения я бы хотел узнать наши дальнейшие перспективы. Хотя бы на сегодня. Вы намерены прикончить «грязь» прямо сейчас или отпустите птичек в их гнездо, поклевать зернышек? Знаете ли, я проголодался, а есть от ваших щедрот не считаю возможным — куда нам, простой грязи, до вас.

Великий укоризненно покачал головой.

— Какие вы все-таки наивные. Хорохоритесь, язвите. И ничего ровным счетом не поняли. Возвращайтесь на свою станцию, отдохните и подумайте хорошенько над моими словами. А завтра мы продолжим нашу беседу. Идите, идите. Братья проводят вас к кораблю. До завтра… птички.

* * *

— Самое поганое, что он сам в это верит, — мрачно констатировал Таенн, когда «Око Единого» отошло от станции. — Вы заметили, какую чушь он нес?

— Заметили, — уныло кивнул Ри. — Искин, сделай пожрать чего-нибудь! Сможешь?

— Смогу, — проворчал тот. — Ох, ребята… как же я за вас боялся. Слава Богу, что вы вернулись. Уже не надеялся.

— Рано радуешься, — парировал Леон. — Завтра он нас снова того… призовет. На беседу. Слушать благоглупости про новый чистый мир.

Скрипач, сидевший на полу и евший жареную картошку с большой светло-желтой тарелки, поднял голову и улыбнулся Иту.

— Линейно, — сказал он. — Промежуток.

— Не знаю, о чем ты, но, наверное, ты прав, — согласился созидающий. — Слушай, Таенн, он этот бред про новый мир нес на полном серьезе, ты сказал?

— На полном серьезе, — кивнул Бард. — Обычно в таких организациях это все выглядит не так. Верхушка, она… ну, она знает, что делает и зачем делает. Неофиты сплошь оболванены, а верхушка вполне себе на уме. Но тут все иначе. Он верит. Он не просто верит, он обладает огромной силой и он этой силой вовсю пользуется.

— Мне больше всего понравилось про выходы в Сеть, — невесело усмехнулся Морис. — Мы, мол, выходим, калеча себя, а они, мол, ходят, как к себе домой.

— Но ведь это так и есть, — заметил Ри.

— Угу, конечно, так и есть, — покивал Сэфес. — Головой подумай. Мы, идиоты, ходим работать, уродуясь и калечась, но при этом ни одно живое существо не страдает! Ри, понимаешь ты это? Ни одно! Даже то, которому, по уму, очень неплохо бы оторвать голову!!! А эти… чистильщики… ходят действительно, как домой. Как неразумные дети, которые бесконтрольно разносят этот самый дом, превращая его в руины!

— Как животные, — подхватил Леон. — Человек строил дом, столетиями его украшал и улучшал, а потом приперлась обезьяна и начала наводить свои порядки. Сильная обезьяна, не спорю. Даже сильнее человека. Вот только без мозгов.

— Сэфес, не торопитесь. Не все так просто, как вы сказали, — возразил Таенн.

— Мы про неофитов и образно, — усмехнулся Леон. — А наш сегодняшний знакомый…

— А он нас слушает сейчас? — вдруг сообразил Ри.

— Вне всякого сомнения, — подтвердил Таенн. — Обязательно. Ему все равно в каком месте клетки находятся птички. Слышит, конечно. Как иначе.

— Тогда зачем мы это все говорим? Он же…

— Ну и что? — Бард усмехнулся, сел в кресло, взял со стола тарелку и принялся меланхолично жевать. — Пусть слушает. Мне даже интересно, что он скажет завтра, после того, как услышит. Например, пусть он услышит то, что я понял. Да, он действительно обладает силой… как ему кажется.

— А на самом деле? — спросил Ит.

— А на самом деле какая-то сила обладает им самим.

— Ты тоже понял? — Морис внимательно посмотрел на Таенна. Тот угрюмо кивнул. — Ит, это не человек. Он выглядит, как человек, говорит, как человек, и так далее. Но на самом деле он — что-то еще. Чужое.

— Он считает, что стоит рядом с Богом, — едва слышно сказал Леон. — И тот указывает ему, что делать. Ребята, поверьте, это не так.

Ри подсел поближе к Сэфес и успокаивающе положил руку ему на плечо. Леона трясло, инженер почувствовал, как дрожит его рука.

— Ты того… успокойся, что ли, — попросил Ри.

— Успокоишься тут. Я не думал, что это настолько серьезно, — Леон удрученно покачал головой. — Надеялся, что…

— Мы думали, что все как-то проще, — кивнул Таенн. Поставил тарелку на столик. — Выводы хуже некуда, пилот. Нашими нынешними силами бороться с этим всем нереально.

— Даже Контролю? — изумился Ит.

— Даже Контролю. Да никому, если разобраться. Ни Контролю, ни Аарн, никому. Я понял механизм. Искин, дай, пожалуйста, те данные, которые ты собрал за время нашего отсутствия.

— Скажешь тоже, «собрал». Сами дали. Охотно и с гордостью, — проворчал тот. — От нас можно ничего не скрывать, мы же все равно никуда не денемся.

…В течение почти двухсот семидесяти лет в Мир Изначальный приходило ежегодно около миллиона человек, которые проходили тут посвящение и становились после этого неофитами первого порядка. После этого неофиты уходили с проповедями в разные миры. Где-то их принимали охотно, где-то гнали, но все равно каждый неофит набирал в среднем от тысячи до трех тысяч неофитов второго порядка. Эти неофиты проходили посвящение уже не в Изначальном Мире, но это не имело значения — то, что проходило через них, вполне довольствовалось и окольными путями.

И каждый неофит становился не просто отражением Единого или носителем его идей, нет. Он, по сути, был отчасти тем, что являл собой Великий, находящийся в Мире Изначальном. Мало того, «рука Единого» незримо присутствовала в его жизни с момента посвящения.

Неофиты не делали ничего, кроме сбора групп и молитв. Во всех мирах, где они оказывались, их признавали максимум — забавными сумасшедшими альтруистами. В худшем варианте — сектантами, но сектантами немножко необычными. Они действительно не занимались тем, чем другие секты. Не отбирали имущество, не вторгались в религии и не оспаривали их, не разрушали семьи, не забирали детей от родителей. Они не причиняли никому зла, наоборот, несли добро и помогали, по мере сил, даже тем, кто не признавал их странной веры.

И в один прекрасный день…

— Их миллиарды. Я затрудняюсь сказать, сколько их вообще может быть, — искин явно был подавлен. — Если учесть, что каждый неофит способен посвящать других… по сути, прицеплять к общей сети, которую они сами образуют…

— Искин, вот чисто теоретически, в какой модели это происходит? — деловито спросил Таенн.

— Могу сказать, что местами это может быть похожим на тот кусок вычислений, который нам дали братья Тирхио. Механизм ты понял правильно, а вот модель… у меня нет аналогов. И примеров тоже нет.

— Спасибо и на том, железяка, — тяжело вздохнул Бард.

— Но… что же будет? — растерянно спросил Ри.

— Что будет? Если никто это не остановит, то мир погибнет. Весь мир, который мы знаем, обречен.

— И ничего нельзя сделать?

— Ну, сделай, — пожал плечами Бард. — А я налью себе и посмотрю, что у тебя получится. Или у тебя, или у кого-то еще.

— Вы же Контроль, — с упреком сказал Ри. — Как же вы могли это все не увидеть?! Вы же столько умеете — и просмотрели такое… такое…

— Не повторяйся, — поморщился Леон. — Мы не могли этого увидеть. Видеть было нечего.

Контроль не вмешивается в дела людей. Он не устанавливает своих порядков, не поучает. Он не меняет составляющие элементы эгрегоров, он никого не трогает, не исправляет, не направляет. Он позволяет всем жить так, как им того хочется, он гасит конфликты, но при этом — он никогда и ни за что не оспорит чье бы то ни было решение… если оно не в ущерб кому-то или если ущерба нельзя избежать.

То, что делало Братство, на эгрегорах планет не отражалось вообще никак. Их было, с любой точки зрения, ничтожно мало, и их молитвы и песнопения на эгрегоры не влияли. Они были — и в то же время их не существовало. Собственно, их и не существовало до того момента, когда они все одновременно не вышли в Сеть и не нанесли первый удар.

Вернее, почти одновременно.

— Вот эту динамику мы, собственно, и успели снять. Мы, трое, — закончил Таенн. — Агор и Аран Тирхио были правы в том, что «формулы дьявола» не бывает без дьявола. Дьявол — был. Все-таки был, хотя и предпринял все усилия, чтобы показалось, что его нет. И благодаря тому, что мы успели увидеть, можно понять, как он действовал. Запустило этот механизм нечто извне. Что-то, что охраняет Великий. Что-то, для чего этот Великий является дверью и ключом одновременно. Это не он сам. Это нечто большее, чем он.

— Вот оно что… — пробормотал Ит. — Теперь ясно.

— А что с этой ясности толку? — угрюмо спросил Таенн. — Он нас не выпустит. Поиграет еще немного, а потом… не знаю. Может быть, убьет. А может, просто загонит куда-нибудь, где мы будем для него безопасны.

— Сейчас мы опасны? — Ри прищурился.

— Угу, особенно ты, — иронично хмыкнул Морис. — Если хочешь, попроси у искина хорошую палку для завтрашнего визита. Может статься, у тебя получится треснуть его по башке.

* * *

— Знаете, по дороге сюда мы встретили женщину. Она была глупой, недалекой, амбициозной… в чем-то она была похожа на вас, — Таенн вежливо улыбался. — Эта женщина стала снимать энергию с секторальной станции.

Великий с веселым удивлением посмотрел на Барда.

— Да что вы говорите? — всплеснул он руками. — Простая женщина — и с секторальной станции? Не может такого быть.

— Может-может, — заверил Таенн. — Она была действительно очень похожа на вас. Искренне хотела добра всем и каждому.

— Так что же в этом плохого?

— В том, что она убила больше, чем спасла, — жестко сказал Таенн.

— И что же с ней сталось? — участливо спросил Великий.

— Она погибла.

— Видимо, в этом ей помогли вы, раз секторальная станция здесь, — заметил Великий.

— Нет, вот тут вы ошибаетесь. Она умерла сама, от рака. Но знаете, Великий, глядя на вас я все равно вижу что-то от нее. Вы слепы, Великий. Точно так же, как и она.

— Да нет, Бард. Слепы как раз вы. Говорите, Контролю несколько миллиардов лет? Завидное упрямство, скажу я вам. Огромное количество времени биться о стену в тщетных попытках ее проломить, и не заметить, что совсем рядом находится дверь…

Беседа шла уже не первый час. Сначала снова говорил преимущественно сам Великий, потом вмешались Сэфес, а потом вступил Таенн, и теперь все, за исключением Скрипача, с интересом следили за словесной пикировкой. И Бард, и Великий развлекались уже в открытую. Исход дуэли был заведомо известен всем, но это нисколько не мешало наблюдать за ней.

…То есть вы хотите загнать весь мир, всю вселенную в это ваше счастье, даже не спросив, хотят они этого или нет? Может, все-таки стоит поинтересоваться?

…Будто бы вы спрашиваете кого-то о чем-то, уважаемый Бард. Вы и такие, как вы, делаете все скрытно, тайно, за спиной у всех живущих. А мы придем к ним в открытую, с миром и добрым знанием.

…К тем, кто останется вы, может, и придете. А как вы намерены им объяснить, куда девались все остальные? Мы были в конклаве, который называется Далат. Из восемнадцати планет конклава осталось десять.

…Они получат сто крат больше! Жаль, что вы этого не увидите, но уверяю вас — это действительно так.

…А погибших вы тоже вернете в стократном размере? Позвольте узнать, каким образом?

…Они погибли только потому, что были поражены вашей же заразой, Бард. Да, они погибли из-за того, что были грязными — иначе неофиты и пальцем бы их не тронули.

…А Зивов, биологическую цивилизацию, которую мы видели… да нет, мы не ее видели, а то, что от нее осталось. Их неофиты за что пальцем тронули? Зивы вообще не имели никакого отношения ни к Контролю, ни к зонированию. Равно как и тот биологический мир, который мы посетили одним из первых после вашей… ах, вам не нравится слово «атака»? А как прикажете называть? «Вторжение» тоже не подходит? Ну, тогда не знаю. Этот мир тоже не имел отношения к Контролю — его за что?

…Вы, Бард, не в состоянии уразуметь дела Единого и его провидение. Если неофиты увидели эти миры грязными, значит, так оно и было. Неважно, что вы говорите сейчас. Важно то, что было на деле. А на деле они видели то, что видели — кучи грязи. Липкой и омерзительной грязи. Которую они убрали.

…А сейчас вы нас в каком виде видите? Мы тоже грязь? Вот сейчас, в ваших глазах?

…Мне вы не страшны. Наоборот, интересны. Я хочу понять, как вы сумели увидеть то, что другие не сумели.

…А что мы увидели?

…Вы увидели, как открылись Глаза Единого. Все остальные, не вынеся его взгляда, погибли сразу же. А вы трое — нет. Пока я не пойму, что отличает вас от других, вы будете мне интересны.

…И что будет с нами, когда вы поймете?

…В отличие от вас, мне не чуждо великодушие.

…И как следует это понимать?

…Вы не умрете. И вы, и ваша золотая клетка будете находиться в том месте, где я решу. В месте, где вы никому не причините вреда. А я обещаю, что буду иногда приходить к моим птицам и развлекать их беседой. Завтра я приду в первый раз.

…Можете нас еще иногда кормить. Великий, мы, пожалуй, пойдем. Обратно в золотую клетку. Вы позволите?

…Идите, глупые, конечно. Но только учтите, что завтрашняя наша встреча будет итоговой. Я почти разгадал вашу загадку. После того, как я разгадаю ее окончательно и покину вашу клетку, она отправится на свое место. И видеться мы будем уже значительно реже. До завтра, мои неразумные. До завтра…

* * *

— Ребята, я сейчас, — сдавленно, скороговоркой пробормотал Таенн и опрометью бросился в медблок. Бросился с такой скоростью, что искин едва успел открыть ему проход.

— Что это с ним? — с тревогой спросил Ри.

— Похоже, его тошнит. Видимо, объелся религией, — сочувственно заметил Леон. — А может быть, Великий вызывает у него рвотный рефлекс. Как знать.

Таенн вернулся через несколько минут и обессилено рухнул в кресло. Скрипач подошел к нему, опустился на корточки, заглянул снизу вверх в уставшие глаза Барда и принялся гладить его по коленкам. Тот вяло улыбнулся и потрепал Скрипача по макушке.

— Хорошо тебе, чудо, — сказал он. — Ничего-то ты не понимаешь. Может, оно и к лучшему. Ребята, это конец. Завтра он разберется окончательно… вы понимаете, о чем я… — Сэфес синхронно кивнули. — И все. Нас отправят на полку.

— В смысле? — удивился Ри.

— Ну он же сказал, что с нами сделает. Я так понимаю, что он загонит станцию в какую-нибудь дыру и оставит там на веки вечные. Вырваться мы не сможем, а значит… значит, там и сдохнем, по всей видимости. Мы трое — довольно быстро, вы трое — через какое-то время. Со станции он нас больше не выпустит.

— Совсем не выпустит? И завтра тоже?.. — у Ита округлились глаза.

— Ит, ты действительно та еще птичка. Наивная. На планете он нас уже посмотрел. А завтра посмотрит отсюда… глазами искина. Что он увидит, как ты думаешь?

— Черт… — прошептал Ри. — Дошло…

— До меня дошло еще раньше.

— Таенн, у меня есть одна мысль, — начал Ри. — Если все так, как ты говоришь, то мы ничем не рискуем.

— Что за мысль?

— Я выходил в Сеть, там, в магическом мире. Подожди, не перебивай меня. Ит… думаю, он сумеет сделать то же самое, особенно после Маданги. Если мы с ним вдвоем попробуем вывести станцию отсюда через Сеть, то…

— То вы сгорите оба за несколько секунд! — возмущенно рявкнул Бард. — Ри, это идиотизм! Это даже не безумие, а просто глупость!

— Ты же сам говоришь, что шансов выбраться нет!

— У нас нет, пилот! У нас! У Сэфес и у меня!.. Но вы останетесь живы и, может быть, когда-нибудь потом…

— А я за предложение Ри, — созидающий подошел к пилоту и встал рядом с ним. — Он все правильно придумал. Я согласен. Хотя бы с тем, что лучше умереть свободным, чем жить в клетке. Пусть даже такой большой и хорошей, как секторальная станция. Прости, искин. Думаю, ты понял.

— Да я чего… Но, ребята… Бард, он умный. Он правильно сказал. Вы погибнете, оба. А станцию даже сдвинуть не сумеете, ее сейчас такая сила держит, что…

— Не сумеют, — кивнул Леон. — Даже мы бы не сумели. Никто бы не сумел.

— Вот завтра и посмотрим, кто что сумеет, — твердо сказал Ри. Ит согласно кивнул.

Скрипач сидел на полу и разглядывал свои ладони.

Никто, кроме него, не видел то, что он видел на самом деле в этот момент.

На ладонях у него лежали два флакончика, в точности таких, как подарила ему Мариа. Два крошечных флакончика с серебряной искрой. Два совершенно одинаковых флакончика. Неожиданно тот, что на левой руке, стал наливаться темнотой идущей словно бы отовсюду. Через секунду тьма заполнила его полностью. Скрипач посмотрел на второй флакончик. Он слабо светился. Скрипач вгляделся внимательно и увидел, что во флакончике находится небо, а в самом центре этого неба летит крошечная золотая птица.

Выбор был простым.

Он отшвырнул от себя флакончик с чернотой, а флакончик с птицей бережно спрятал в карман.

«Второй Порог» Шаги в темноте

Первая локация, вторая, третья — Баг после полученного в разрыве пространства рассчитывал их намного быстрее, чем раньше. А если точнее, он их сначала просто видел, а уже потом вычислял физические координаты, по-детски изумляясь и радуясь этой новой своей способности. Другой частью сознания физик продолжал крутить так и эдак фрагменты формулы, которые биокомп частично сохранил. Баг очень жалел, что сохранилось не все, он был просто заворожен красотой и стройностью этой формулы, и понимал, что восстановить ее полностью сумеет далеко не сразу. Слишком глубинные основы мироздания затрагивала она, слишком многое, до сих пор неясное, объясняла. Он постепенно начинал осознавать, что формула имеет какое-то отношение к действиям Блэки, дает возможность понять со временем алгоритм этих действий. И физику становилось страшно от одной мысли о том, что он прав, что все так и есть. Это значило, что противостоять Блэки при нынешнем уровне знаний Аарн просто не смогут. А значит, необходимо срочно доставить фрагменты формулы домой — пусть лучшие умы ордена возьмутся за ее доработку. Да, в конце концов, все Аарн в случае необходимости пойдут на полное слияние. Не слишком приятный выход, но если иного не будет…

— Внимание! — заставил его встрепенуться эмообраз дварха. — Выходим из гипера! Полная боевая готовность!

Баг насторожился. Тариэль предсказал, что секторальная станция попала в неприятности, ее чуть ли не захватили в плен. И захватили именно в той точке, куда сейчас выходил «Второй Порог». Именно поэтому капитан и объявил заранее боевую тревогу — можно было напороться на Блэки. Неуязвимых Блэки, будь они неладны! Если крейсер напорется на них, придется отстреливаться из всех орудий, отвлекая внимание, и уходить куда угодно, лишь бы оторваться. На всякий случай Баг подключился к биоцентру, чтобы быть в курсе событий.

— Готов? — Ленц повернул голову к Тариэлю, сейчас ведущему крейсер.

— Да, — отрывисто ответил тот.

— Если напоремся, уводи корабль. Не маневрируй, а сразу уходи.

— Ладно тебе, я понимаю, что сейчас не та ситуация.

Капитан привычно ускорил восприятие, задействовав вживленный биокомп на полную мощность, затем запросил готовность всех служб крейсера, прежде всего орудийной. Все были на своих местах и готовы к любому повороту событий, они не в первый раз вступали в бой. В углу глаза Ленца медленно сменялись цифры обратного отсчета. Три. Два. Один. Ноль…

Крейсер, прикрывшись защитными полями, выскользнул в реальное пространство. В то же мгновение информация со сканеров потоком полилась в мозг капитана, совместно со всеми двархами корабля подключенного к биоцентру. Секторальной станции в точке выхода не было, однако сканирование говорило, что она ушла отсюда совсем недавно, причем ушла под конвоем множества кораблей. Невдалеке дрейфовал чей-то флот, скорее даже эскадра, состоящая из примерно полутора сотен самых настоящих ржавых лоханок. Этот факт сразу говорил об их принадлежности. Впрочем, еще через несколько мгновений двархи подтвердили, что на этих лоханках — Блэки. Ленц принял решение за долю секунды — атаковать и уходить.

— Всем орудиям — огонь! — скомандовал он. — Пилотам после первого залпа уводить крейсер по указанным ранее координатам!

«Второй Порог» содрогнулся раз, другой, третий, десятый… Гипер- и мезонные орудия выплеснули тераджоули энергии на эскадру Блэки. И тут капитан удивился — около половины вражеских кораблей мгновенно превратились в пыль. А остальные покрылись мертвенно-белым сиянием, точнее, Ленцу так показалось, ведь он смотрел сейчас не своими глазами, а посредством сканеров крейсера. Вот и их защита! Он резко повернулся к Тариэлю, но сказать ничего не успел, тот и сам сделал все, что нужно. «Второй Порог», разгоняясь, прыгнул вперед и перешел в гипер. В момент перехода его и накрыла ответная атака.

…Глаза не хотели открываться, голова нестерпимо болела, буквально раскалывалась. Ленц с трудом приоткрыл глаза, веки показались ему неподъемно тяжелыми, чтобы приподнять их, ему пришлось приложить огромные усилия. Он обвел рубку мутным взглядом и закусил губу — все пилоты были без сознания, включая Тариэля. Капитан запросил биоцентр и узнал, что тоже самое произошло со всем экипажем. Он очнулся первым. Даже двархи не отвечали на вызовы, только однажды отозвался из инженерной секции Хатрарх, невнятно пробурчав, что ему плохо, и он просит его не беспокоить. Чем же Блэки ударили их? Как? Ответа не было.

Утешало хотя бы то, что никто не погиб — аарн один за другим приходили в себя, двархи тоже начали отзываться. Вражеского флота поблизости не оказалось, Тариэль все же успел увести крейсер, за что ему огромное спасибо. С кряхтением встав, Ленц поковылял к пилоту и глухо вскрикнул — из ушей эльфа сочилась кровь.

— Главного целителя в рубку! Срочно! — швырнул в общий эмоэфир образ капитан.

Не прошло и минуты, как из закрутившейся в стене черной воронки буквально вывалился едва стоящий на ногах пестрый керси. Он, выписывая зигзаги, поплелся к Тариэлю. Видно было, что каждый шаг дается целителю с немалым трудом, но он все равно шел исполнять свой долг. Су Панарг протянул руки к вискам эльфа и просканировал его, используя свои новые способности. Через несколько мгновений он понял, что самостоятельно не справится и вызвал помощников, чтобы срочно доставить Тариэля в ти-анх. Тот был еще жив, и времени терять было нельзя, возвращать душу из белого канала окажется значительно труднее.

— Что с ним?! — встревоженно спросил Ленц.

— Инсульт, — сообщил Су Панарг. — Не беспокойся, через три, максимум пять часов он будет в полном порядке. Действующего пилота, похоже, ударило сильнее других, он был слишком плотно связан с крейсером.

— Ясно… — тяжело вздохнул капитан.

Проводив взглядом целителей, унесших Тариэля в воронку гиперперехода, Ленц немного подумал и решил пойти поспать, слишком отвратительно себя чувствовал, как, впрочем, и все на крейсере. Отдав биоцентру приказ разбудить его, когда эльф выйдет из ти-анх, капитан перебрался в ближайшую кают-компанию, до своей каюты добираться было лень, рухнул на первый попавшийся диван и тут же отключился.

Когда он проснулся, выяснилось, что Тариэль уже несколько часов находится в рубке — он приказал биоцентру не беспокоить уставшего капитана. Ленц выругался про себя — эльф в своем репертуаре. Но слава Благим, что с ним все в порядке. Однако придя в рубку, он вскоре заметил, что Тариэль стал странно задумчив, постоянно о чем-то размышляя и порой не слыша, что к нему обращаются.

Выслушав мысли Бага о том, что добытую информацию необходимо как можно быстрее доставить в родную вселенную, она слишком важна, капитан задумался. Лететь в одиночку? Вряд ли это разумно, другие корабли и станции флота тоже могли узнать что-то важное, дополняющее то, что узнали они. Но как найти здесь корабли Ордена, в этой галактике нет гипермаяков, дающих возможность мгновенной связи на любом расстоянии. Нет, у местных имелись свои способы, когда Сеть была в порядке, но сейчас она далеко не в порядке.

— Нужно найти «Путь Тьмы», — Тариэль неслышно подошел к нему и положил руку на плечо.

— Как найти? — вздохнул Ленц.

— Я могу попытаться, мне кажется, что я чувствую, где она находится… — как-то неуверенно улыбнулся эльф. — Странное ощущение, но оно есть.

— Попытка — не пытка, — пожал плечами капитан. — Пробуй. Если за трое суток не найдем, пойдем к порталу сами. Наши должны знать, с чем мы столкнулись, Баг абсолютно прав.

— Прав, — согласился Тариэль. — Эти Блэки слишком опасны.

Он некоторое время помолчал, затем смущенно сказал:

— Не знаю почему, но я ощущаю «Путь Тьмы» вон в том направлении, — эльф показал куда-то рукой. — На расстоянии… э-э-э… где-то триста пятьдесят светолет, плюс-минус.

— Странное заявление для навигатора, — заметил Ленц.

— Сам знаю… — еще сильнее смутился Тариэль. — Но это именно так.

— Что ж, все в твоих руках, — скептически посмотрел на него капитан. — Веди крейсер, куда считаешь нужным.

— Спасибо, — на губах эльфа появился намек на улыбку.

Он без промедления сел в пилотское кресло, прирастил управляющий щуп к левому глазу и бросил крейсер, все еще находящийся в гиперпространстве, в одном ему известном направлении, сразу набрав максимальную скорость. Одновременно эльф распорядился постоянно передавать во все стороны просьбу о срочной встрече через зашифрованный протоколами Ордена закрытый гиперканал. Как только какой-либо корабль Аарн окажется в зоне приема, а это около пятидесяти световых лет без гипермаяков, он ответит.

Ленц с некоторым недоумением наблюдал за эволюциями крейсера. Пилот порой резко менял курс, непонятно чем руководствуясь, сбрасывал и наращивал скорость, двигался то короткими прыжками, то длинными пульсациями. Он словно бы искал что-то, видимое ему, но невидимое всем остальным. Неужели Тариэль действительно ощущает станцию? Хорошо бы — очень полезное свойство для пилота.

Час шел за часом, однако ничего не менялось, крейсер по-прежнему рыскал со стороны в сторону, и капитану это начало надоедать, но он решил потерпеть еще немного. Если уж доверяешь другу, то не показывай сомнений, даже если ты испытываешь их. Эти мысли он непроизвольно скрыл за щитом, не хотелось, чтобы Тариэль обиделся.

— Нас вызывают! — заставил Ленца вздрогнуть обрушившийся как снег на голову эмообраз дварха. — На связи боевая станция «Путь Тьмы», дварх-адмирал Дарли Фарлизи.

Тариэль резко выдохнул и обессилено откинулся на спинку кресла.

На вспыхнувшем напротив капитана голоэкране появилось невозмутимое лицо Белой Стервы, как Дарли часто звали даже среди своих — она не обижалась.

— Что случилось, Ленц? — поинтересовалась она. — И скажи мне на милость, как ты нас вообще нашел?

— Это не я, — потряс головой капитан, показывая на эльфа. — Это он. Сказал, что чувствует вас, и вот мы здесь.

— Тариэль, как?! — изумленно посмотрела на того Дарли.

— Почувствовал… — устало пожал плечами он. — После разрыва, куда мы провалились, я, похоже, многое так могу найти.

— А секторальную станцию, которую мы ищем? — тут же насторожилась дварх-адмирал.

— Не могу, — отрицательно покачал головой Тариэль. — Мне нужен образ, сам я на этой станции никогда не бывал.

— Никто из нас не бывал, — вздохнула Дарли.

— Единственное, что нам известно, — продолжил эльф, — так это то, что из последней точки локации станция ушла в сопровождении множества кораблей, как бы не десятков тысяч. Возможно, ее захватили Блэки.

— Очень надеюсь, что это не так, — резко помрачнела дварх-адмирал. — Мы кое-что про этих тварей выяснили и, если честно, мне не по себе.

— Мы тоже выяснили немало, — заговорил непонятно когда появившийся в рубке Баг Бенсон. — Считаю, что нам необходимо поделиться сведениями и в срочном порядке двигаться к порталу в родную вселенную. Блэки опасны и для нас.

— Более чем опасны, — согласно покивала Дарли. — Хорошо, встретимся на орбите восьмой планеты системы Хорсет, нам до этой точки идти примерно одинаковое расстояние.

* * *

По прошествии полутора часов «Второй Порог» пристыковался к одному из бортовых причалов «Пути Тьмы». Баг, Ленц и Тариэль сразу после этого переместились в кают-компанию, где их дожидались Кержак Черный, Дарли Фарлизи и пленный Блэки. На последнего всем троим было очень интересно взглянуть, особенно после того, как им сообщили, что практически все неофиты Блэки орденопригодны, что большей частью они просто обманутые дети, искренне верящие своим наставникам.

Блэки оказался ничем не примечательным внешне человеком средних лет с короткими русыми волосами, какой-то нескладный, что ли, из глаз его смотрели усталость и тоска. Нелегко, похоже, далось ему осознание того, что сделал. Аарн неслышно для него переговорили о своем, затем Баг сел напротив.

— Добрый день, Эйтаро! — вежливо поздоровался он. — Я Баг Бенсон, ученый. Мне хотелось бы поговорить с вами. Вы позволите?

— Да, конечно, — понуро ответил тот. — Но я уже все, что знал, рассказал…

— Я хотел бы узнать, как именно, применяя какие методы, вы считали координаты в Сети.

— Вы имеете в виду Белую Грань? — поднял на него глаза Эйтаро.

— Именно. Она, конечно, не совсем Сеть, но сейчас это неважно. Постарайтесь вспомнить свои расчеты максимально точно. Не нужно пытаться облечь это в слова, я считаю прямо из вашего сознания.

— Хорошо, — тяжело вздохнул посвященный, которому, несмотря ни на что, не нравилось, что кто-то роется в его голове.

Он начал вспоминать, и от воспоминаний стало так тошно, что Эйтаро едва не задохнулся. Осознание того, что он сотворил, желая добра, действительно нелегко ему далось. А ведь Единый спросит за все эти загубленные жизни! Что ответить на его вопросы?! Хотел как лучше, слушал Старших?! Этого мало. Каждому дано право выбора, и каждый же отвечает за свой выбор только сам. Пусть даже его обманули! Это значит, что теперь он до конца жизни обязан исправлять содеянное, как-то искупать его. Вот только Эйтаро не был уверен, что можно искупить гибель миллиардов разумных.

Баг постарался абстрагироваться от переживаний Эйтаро, ему необходимо было понять, совпадают ли методы расчета посвященного с увиденными в разрыве фрагментами формулы, описывающей происходящее, ложатся ли они в общую канву. Вскоре физик убедился, что совпадают, полностью совпадают. Разве что являют собой частный случай общего закона.

— Мне нужно примерно трое суток в полном слиянии, чтобы свести воедино данные, полученные в разрыве и здесь, — встал Баг, считав всю возможную информацию с мозга посвященного. — Благодарю вас за помощь, Эйтаро!

— Не за что, — отозвался тот, он выглядел уныло. — Я рад, если это хоть чем-то вам помогло.

— Помогло, — заверил физик.

— Пока ты работаешь, мы можем двигаться к порталу? — поинтересовалась Дарли.

— Можете, только не слишком спешите, — кивнул Баг. — Форсаж нарушает слияние.

Он коротко поклонился всем и вышел, нужно было еще собрать всех, кто хоть чего-то стоил, как математик или физик.

Дарли тоже поблагодарила Эйтаро и отправила его в выделенную ему каюту, а сама принялась выспрашивать Ленца с Тариэлем о мельчайших подробностях их путешествия. Вскоре они оба мысленно взвыли — о дотошности Белой Стервы не зря слагали легенды. Она заставила их вспомнить все поминутно, в том числе и эмофон каждого, кто находился рядом. Когда Дарли отпустила капитана с навигатором, они были счастливы без меры и отправились в ближайшую кают-компанию с твердым намерением — надраться до посинения.

Проводив взглядом человека с эльфом, дварх-адмирал надолго задумалась. Она, в отличие от этих двоих, сразу уловила кое-какие нестыковки в случившемся. Чтобы проверить свои подозрения, Дарли запросила полный образ событий у биоцентра «Второго Порога». Усвоив этот образ при помощи своего биокомпа, она удовлетворенно кивнула — все верно. Крейсер не мог успеть уйти в гиперпространства на такую глубину до атаки Блэки, и не успел. Похоже, его каким-то образом втащил туда пилот, втащил своими силами, благодаря полученным в разрыве способностям. Поэтому он так сильно и пострадал. Чем же становится Тариэль? Чем и кем? Она не знала, но твердо решила попросить Кержака, чтобы тот посмотрел мальчишку. А вдруг тот маг?

Секторальная станция Два ключа

В эту ночь на станции никто не спал. Да и как спать? Все понимали, что буквально через несколько часов решится их дальнейшая судьба, и уснуть не было никакой возможности. Все ждали.

Вскоре на связь вышел катер Стовера, который запросил разрешения покинуть станцию. Искин тут же открыл проход, и Стовер, сказав по связи: «Прощайте… придурки», стартовал.

Между тем к станции потихоньку стягивался флот Братства. Корабли брали станцию в сферу, вскоре они были и сверху, и снизу, и со всех сторон.

— Это еще зачем? — полюбопытствовал Ри.

— Не иначе как охрана. Значит, действительно Сам решил пожаловать, — Таенн сидел на кресле, неподвижно глядя в «окно в космос», в котором космоса было не видать из-за обилия кораблей, причем преимущественно военных. — Будет демагогию разводить уже на нашей территории. А чтобы мы не рыпнулись, нас подстрахуют добрейшие Братья с добрейшими пушками, стреляющими цветами и конфетами.

— А-а-а… — безразлично протянул пилот. — Ну, тогда все ясно.

Задумчивый и чем-то опечаленный Скрипач бродил между сидящими людьми, пытаясь, как подумалось Иту, всех утешить, но на свой манер. Он подходил к человеку, брал за руки, заглядывал в глаза, сочувственно кивал и шел к следующему. Сделав таким образом несколько кругов, Скрипач сел рядом с Итом, вытащил из кармана флакончик и принялся, по своему обыкновению, разглядывать его и гладить указательным пальцем. Он поворачивал флакончик то так, то этак, словно пытался рассмотреть что-то внутри.

— Там ничего нет, — сказал ему Ит. — Что ты все смотришь?

— Птица, — шепотом откликнулся Скрипач. — Птица летит.

— Да не может быть, — созидающий взял у Скрипача флакончик, посмотрел на свет. — Там пусто. Тебе кажется.

— Птица, — упрямо повторил Скрипач. Отобрал у Ита флакончик и еще раз погладил. — Синее-синее. Золото.

— Пусть будет птица, — согласно покивал Ит. — Раз тебе так хочется.

Скрипач ничего не ответил.

— Мне страшно, — ни к кому не обращаясь, вдруг сказал Морис. — Мне в жизни не было так страшно. Даже когда я-мы-я умирали, не было.

— Мне тоже, — откликнулся Таенн. — А еще мне стыдно.

— Почему? — не понял Ри.

— Потому что мы не справились. Мы должны были справиться, но не сумели. Так не должно было случиться. То, что мы стали теми, кем стали…

— Мертвыми и живыми одновременно? — уточнил Леон.

— Да, именно так, — подтвердил Бард. — Мне кажется, что это… это сделала сама Сеть. Нам был дан шанс все спасти, а мы его упустили.

— Тогда это не вы виноваты, а мы, — возразил Ит. — Станцией управлял Ри, дрался я… наверное, мы это делали плохо. Вы простите нас, если сможете. И ты, искин, прости.

Пилот кивал в такт его словам.

За «окном в космос» боевые корабли перестраивались в новый порядок. На станцию теперь были направлены сотни разных орудий.

«Интересно, могут они что-то сделать, или нет? — безучастно подумал Ит. — Хотя зачем им использовать пушки? Прочтут молитву, и нас поминай, как звали».

— Хреновый я пилот, — печально подытожил Ри. — Знаете, мы все же попробуем вывести станцию через Сеть… сгорим, значит, сгорим. Значит, так на роду написано. Да и на том свете не станем мучиться от сознания того, что можно было что-то еще сделать, а мы не сделали.

— Согласен. Вы только подскажите, как это правильно сделать, — попросил Ит.

— Не буду я ничего подсказывать, — отрезал Таенн. — Если вы на это пойдете, я не хочу на том свете отвечать за то, что вы там оказались вместе со мной из-за этого совета.

— Значит, придется самим. Спокойно, Ит, я помню, как это работает, — усмехнулся Ри.

— Может быть, и делать ничего не придется, потому что нас прикончат раньше, — возразил тот.

— Ребята, последний раз добром прошу — забудьте вы об этом, — попросил Таенн. Леон и Морис синхронно кивнули. — Вы себе не представляете…

— Вот и не рассказывай, — отмахнулся пилот. — Меньше знаем, крепче спим.

— Мне тоже про это слушать не хочется, — добавил созидающий. — Хватит нас пугать. Уже пугает один такой… добрый и светлый. Надоело.

Скрипач спрятал флакончик, на коленях подполз к Таенну и снова взял его за руку. Укоризненно покачал головой, отпустил руку. Перебрался к Леону, тоже подержал за пальцы. Повздыхал и переместился к Морису.

— Ит, уйми его, пожалуйста, — попросил Сэфес, освобождая руку. — Я понимаю, что он это делает не со зла, но когда по десятому разу — это начинает действовать на нервы.

* * *

— А у вас неплохо, — Великий с любопытством оглядывался. — Я, пожалуй, начинаю понимать уважаемого Стовера. Душа его больна, но разум весьма ясен и светел. Он очень хотел эту вашу станцию. Я пока что не позволил. Пусть сначала пройдет испытания, а там посмотрим. Тем более, что это, насколько я понимаю, очень старая станция. Вот и подберем потом брату Микаэлю побольше и получше.

Таенн стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал, как Великий расхаживает по залу, рассматривая его внутреннее устройство. Леон и Морис сидели за пустым столом и на Великого демонстративно не смотрели. Ит с Ри стояли рядом с Таенном. Лишь Скрипач бродил по залу вслед за Великим, то подходя поближе, то отскакивая в сторону.

— Что он делает? — удивленно спросил Великий.

— Он играет, — ответил Ит. — У вас красивая одежда и он хочет ее потрогать. Но вас он не знает, поэтому боится.

— Смешной, — улыбнулся Великий. Сам подошел к Скрипачу, и тот тут же взял его за руки. Взял и заглянул в глаза, улыбаясь светло и безмятежно. С минуту они простояли, не двигаясь. — Да, он очень смешной, — повторил Великий, освобождая руки. — Его мысли, как рыбы. Плавают совершенно независимо друг от друга. Обычно у людей одна мысль ведет за собой другую, а у него этого нет. Жаль, что придется и его тоже… но ведь со мной он не пойдет, верно?

— Нет, не пойдет, — подтвердил Ит. — Даже если я его об этом попробую попросить.

— Жаль, жаль, — удрученно покачал головой Великий. — Но кто мы, чтобы вмешиваться в замысел Единого? Значит, это его судьба. А про вас мне теперь все понятно, загадки больше нет. Вы реагировали так странно только потому, что вы не живые. И неофиты не могли убить второй раз уже мертвых. Видимо, эта ваша Сеть таким образом хотела обмануть меня с вашей помощью, но Единый, разумеется, привел вас ко мне — иначе и быть не могло, потому что вы самим фактом своего существования стояли на пути добра и мира. Что ж, птицы. Как вы сами убедились, поводов для споров просто не существует. Я оказался прав. А вы — нет.

— И что с того?.. — спросил Таенн. — Даже будь вы правы, у нас в душах это ничего бы не изменило. Вы знаете, кто вы, Великий? Вы — дьявол. Вы самый настоящий дьявол. Который делает все в темноте, сзади и наоборот. Вы даже убийство сумели оправдать своими высокими целями, а это вообще самое последнее дело. Давайте, убивайте нас — говорить с вами никто из нас больше все равно не будет. Да и разговоры эти ваши…

— Вы словно не нас, а сами себя пытаетесь убедить в своей правоте, — закончил Морис.

— Да, говорить с вами действительно не о чем, — согласился Великий. — Вы называете черное белым и убеждены в этом настолько глубоко, что говорить с вами бесполезно.

— Да нет, это вы называете черное белым, — возразил Леон.

— А вы отказываетесь верить в то, что видите, — парировал Великий. — Разговор окончен. Я ухожу.

— Попрощаться хоть дадите? — Ри угрюмо смотрел на него. — Или сразу?

— Дам. У вас есть час. После этого… впрочем, лучше вам не знать.

— Вы решили не оставлять себе клетку с птицами? — спросил Ит.

— Клетку с птицами я бы оставил, — грустно сказал Великий. — Но клетка с трупами мне не нужна. Прощайте.

* * *

— Ри, нет! Не надо! Да не надо, говорю я тебе!!!

— А что ты предлагаешь?!

— Не знаю, но только не это!

— Искин, убери от меня этого психопата!

— Пилот, не ори на меня!

— Да заткнитесь вы все, наконец!!!

— Полчаса осталось!..

— Делайте, что хотите, — Таенн отошел в сторону. Сэфес последовали его примеру. — Жаль, что последнее, что я увижу в своей жизни, будет… вот это вот. Господи, за что ты меня так наказываешь?..

Взъерошенные Ит и Ри стояли напротив друг друга. Оба вывели свои визуалы — Ри с биокомпа, Ит — с детектора. Не было ничего — ни расчетных точек, ни ориентиров, ни каких бы то ни было зацепок… и было даже непонятно, с чего нужно начинать.

— Число берем из любого старого расчета, — твердо сказал Ри.

— Бред, — тут же откликнулся Леон. — Это число не будет координатами точки. Это отношение точки к предыдущему объекту.

— Плевать, куда. Лишь бы отсюда. Ит, взял?

— Взял, — визуалы слились.

— Вибрации эгрегора нет. Хорошо, берем любой образец из старых запасов, — прищурился Ри.

Морис закрыл себе глаза рукой. Таенн застонал сквозь зубы.

— А теперь поехали, — решительно сказал Ит.

— Секунду… ага, начали, — откликнулся Ри.

Тяжело. Страшно тяжело. Это вам не тысяче человек в лоб дать и не дырку залатать в слегка поврежденном эгрегоре…

— Не могу… — прошипел Ит сквозь зубы. — Не получается!..

— Делай, черт тебя побери!.. Повторяй то, что делаю я! — с усилием проговорил Ри.

— Пытаюсь…

Пространство едва заметно вздрогнуло, по флоту, все еще висящему рядом со станцией, прошла волна вибрации, и тут Ри с Итом вдруг почувствовали, что кто-то невидимый схватил их за плечи и с силой отшвырнул друг от друга прочь.

* * *

Только в этот момент Ри, наконец, осознал до конца, насколько же жалкими и слабыми были их с Итом попытки управлять секторальной станцией.

Он понял, как работает настоящий Контроль.

И с еще большим удивлением он понял, что происходящее сейчас ему знакомо.

Пространство вокруг прогнулось, взорвалось цветом и звуком одновременно. Станцию развернуло в плоскость, и несколько секунд они все словно парили в пустоте над раскрывшимся в ней гигантским золотым цветком. А потом станция как будто растворилась в пространстве вовсе, и вокруг, насколько хватало взгляда, засияли золотые, рубиновые и сапфировые звезды. Сегменты станции вдруг возникли из ниоткуда и в бешеном ирреальном танце стали перестраиваться, образуя все новые комбинации и последовательности. Пространство вокруг плыло и пылало, звук обволакивал, реальность изменялась с такой скоростью, что за ней стало невозможно уследить, казалось, пройди еще секунда, и ты уже не сможешь осознать самое себя, ты утонешь в этом цвете и звуке, исчезнешь без следа, растворишься, растаешь.

Пространство неожиданно резко схлопнулось, и все они осознали себя стоящими все в том же зале управления. Вот только звезды вокруг сияли совсем другие. И чужого флота больше не было.

— Нет, — донесся до слуха Ита и Ри шепот Леона. — Боже мой…

Ит с недоумением посмотрел на Сэфес и увидел, что тот, побледнев до синевы, указывает трясущейся рукой куда-то на пол, рядом с ним самим. Он перевел взгляд, и его горло словно сжала невидимая стальная рука.

— Скрипач…

Скрипач корчился на полу в луже собственной крови, расползавшейся из-под его тела, пытаясь трясущейся рукой нашарить рядом с собой что-то невидимое. Ит упал на колени рядом с ним и увидел, что тот пытается взять с пола свой крошечный флакончик с серебряной искрой. Он поднял флакончик и вложил в трясущиеся пальцы.

И тут Скрипач закричал. Закричал страшно, протяжно и хрипло, захлебываясь собственным клокочущим дыханием. Тело его выгнулось, он замолотил руками по полу. Ит, схватив беднягу за плечи, попытался как-то удержать, но руки скользили по крови, которая, казалось, лилась вообще отовсюду — из глаз, из ушей, изо рта, из носа, из невесть откуда взявшихся ран на руках и груди. Рядом с Итом вдруг оказался Морис, и вдвоем они кое-как сумели удержать Скрипача, уложив обратно на пол. Он кричал, не переставая, задыхаясь и кашляя.

— Что случилось? — севшим от ужаса голосом спросил Ри.

— То, о чем я говорил. Прямое включение в Сеть без подготовки, — слишком ровно ответил Таенн. — Ри, где мы?

— Сейчас… — тот вывел координатную сетку. — Ничего себе… Таенн, мы в индиго-сиуре, неподалеку от портала, ведущего в пространство Аарн.

— Сколько до портала?

— Два наших «шага». Двое суток, — сообщил Ри.

— Ну, вот и все, — Бард закрыл глаза трясущейся рукой, секунду помолчал. — Искин!

— Здесь, — голос того показался Ри странным — словно машина изо всех сил сдерживалась, чтобы… да что происходит?!

— Выводи медблок сюда, — приказал Таенн.

— Уже сделано. Сейчас попробую его поднять вместе с фрагментом пола, на котором он лежит. Ребята, придержите его, пожалуйста.

— Таенн, что случилось?! — взорвался Ри. — Что все это значит?

— Это значит, что он вошел в Сеть и вывел станцию в безопасный район, — Таенн говорил короткими рублеными фразами, от которых у Ри мурашки побежали по коже.

— Но ведь можно как-то помочь ему? — спросил инженер.

— Никак, — отрицательно покачал головой Бард. — Он умирает. Единственное, что мы можем попробовать сделать, это немного облегчить ему мучения.

Ит повернулся к Таенну, тот посмотрел в глаза созидающего и опустил голову.

— Нет, — шепотом сказал Ит. — Таенн, нет!..

— Ит, прости, — вздохнул Бард. — Если бы мы ближе к порталу, можно было бы попросить помочь Аарн, но совсем не факт, что они бы согласились… или сумели что-то сделать. Мы слишком далеко, мы не успеем.

— Тогда я сам… — начал созидающий, но его прервал Леон:

— Этим ты его убьешь вообще в мгновение ока. Ит, опомнись! Пойми, ты действительно ничего не можешь сделать. Прости, но это действительно так.

— Но… — Ит растерянно переводил взгляд со старательно отводящих глаза в сторону Барда и Сэфес. — Но ведь можно же как-то помочь?! Он ведь жив и…

— Ничего нельзя сделать, — повторил Таенн. — Теми силами, что есть у нас — ничего. Ит, пойми, его тело сейчас разрушает само себя. Если бы не искин, он бы уже умер, просто от кровопотери. Искин! Что у тебя сейчас получается?

— Если отключить систему, он умрет в течение десяти минут. Если я буду его поддерживать, проживет от десяти часов до суток. Но… Таенн, знаешь, я бы лучше сразу отключил, чем…

— Почему? — холодея, спросил Ит.

— Потому что это очень больно, — понуро сообщил Морис. Он до сих пор придерживал Скрипача за плечи. — Ему сейчас очень больно, а дальше будет еще больнее. Тебе решать.

— Да вы что, все с ума посходили?! — с ужасом выдохнул созидающий. — Да вы… он же спас нас всех, а вы… вы что?! Что вы вообще такое говорите?!

— Именно поэтому, Ит. Потому что эта услуга — единственная, которую мы можем ему сейчас оказать. Дать умереть без мучений. Без боли. И быстро.

— Но ведь боль можно снять, — не поверил Ит. — Искин, ведь можно?

— Я уже снимаю.

— Но он кричит!

— Он кричит потому, что его тело сжигает любое обезболивающее быстрее, чем я его успеваю вводить! — гаркнул искин. — А любое другое вмешательство грозит тем, что мы его потеряем в секунды!

— Я пойду, принесу контроллеры, — предложил Леон. — И попробую прихватить часть катера. Может быть, хоть на какое-то время поможет. Ри, пойдем со мной.

— Как — часть катера? — не понял тот.

— Прикажешь отдать часть внутреннего образующего сегмента… идем, по дороге объясню.

* * *

Через три часа Скрипач уже не кричал — сил не осталось. Он лишь слабо стонал и, казалось, впал в забытье. Красные контроллеры и сегмент, на поверку оказавшийся проникающей субстанцией, позволявшей блокировать обширные участки пораженных тканей, помогли справиться с кровотечениями, и искин, немного поколебавшись, сказал, что при хорошем раскладе часов восемнадцать Скрипач еще проживет. Может быть, проживет, добавил он. Ит в ответ только кивнул.

Посовещавшись, они сделали вокруг постамента закрытое пространство, немного снизили освещение, изолировали от звуков снаружи.

— Ему так будет спокойнее, — объяснил Ит. — Я с ним посижу, хорошо? Вы… вы занимайтесь, чем хотели, а я просто тут побуду.

Морис кивнул, соглашаясь, остальные промолчали. Говорить было не о чем — все и так понятно. Ри, чертыхаясь сквозь зубы, вывел панель управления и сел за расчеты, Сэфес, посовещавшись, попросили у искина разрешения вести предварительный процесс, а Таенн, тоже с разрешения искина, начал анализ сиура — если логический узел не поражен атакой, можно рискнуть и попробовать ускорить процесс перехода.

…Ит неподвижно сидел рядом со Скрипачом, держа его ладонь в своих. Рука у Скрипача была холодная и сухая, совершенно безжизненная.

«Он умрет? — рвущейся на волю из клетки птицей билось в голове. — Вот так, просто? Такая чудовищная плата — за те несколько секунд, которые занял процесс перехода из той точки пространства в эту? Как же так?.. А если бы… если бы он не выбил Ри и его, Ита, в момент входа в Сеть… то сейчас на его месте были бы они? То, что они, невзирая на протесты и предупреждения Барда и Сэфес, хотели сделать… это было бы вот так? Да и вообще, получилось бы у них сделать то, что сумел сделать Скрипач? Или сейчас станция, безжизненная и мертвая, висела бы на прежнем месте, там, где ее хотел видеть… Дьявол? Скрипач, что же ты сделал, Господи ты Боже мой, что же ты сделал… и как ты это сделал? Даже Бард и Сэфес этого бы не сделали, они сами так сказали, даже будь они живы, а не мертвы, ведь на самом деле они мертвы, а ты…»

Ит чувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Он судорожно вздохнул, сглотнул комок в горле.

До этого момента неподвижные пальцы Скрипача вдруг вздрогнули, ладонь едва заметно сжалась. Ит поднял глаза… и неожиданно встретился со взглядом Скрипача. Совершенно разумным и ясным взглядом.

— Привет, — еле слышно прошептал тот. Улыбнулся, но улыбка получилась кривая и вымученная.

— Ты как? — спросил Ит, чувствуя, что мир вокруг рушится.

Падали стены, исчезала фальшь, пропадал морок.

— Очень больно, — едва слышно прошелестел Скрипач. — Но, поверь, оно того стоило.

— Что стоило? — слова куда-то разом пропали.

— Ит, прости меня… Прости, пожалуйста. Этот твой шрам на спине… когда осень и небо светлое, помнишь?.. Я так страшно тогда предал тебя. Малодушно и страшно. Это — плата… наверное… Ну и хорошо…

— Скрипач, не надо так говорить! Какая плата, о чем ты?

— Какой я… Скрипач… называй уж лучше рыжим… ладно, мелочи какие… Ит, спасибо тебе, — он снова улыбнулся.

— За что? — опешил созидающий.

— За то, что нашел меня… и не бросил. Свалка эта… пакость такая… Дождь, грязь… А я все ждал… Так хорошо, что ты… Ведь нельзя, ты же сам уже понял… нельзя жить, разорвав свою душу на две половинки. Дышать одним легким, смотреть одним глазом… и за сейчас — спасибо… что оно есть, это сейчас… и тебе спасибо, и Богу… что дал попрощаться…

— Нет, — у Ита внутри все оборвалось. — Ты не умрешь. И думать не смей! Ты не умрешь, слышишь?!

— Умру, ты же знаешь, — Скрипач дышал тяжело, лицо его покрылось испариной. — Но неважно… главное, что сумел вас… вытащить… ключ только снял… зря… надо было, чтобы ты или Ри. Поторопился… боялся, что он уйдет…

— Ключ?..

— Ключ… от «формулы дьявола»… Агор и Аран, из команды Стовера, помнишь?.. Они были почти правы… ключ действительно существует…

— Скрипач… рыжий, погоди, — Ит растерянно заозирался. — Искин, ты…

— Здесь, — глухо откликнулся искин. — Все пишу. Прошу прощения, но…

— Нет, я не о том. Ты можешь увеличить содержание кислорода? Ему трудно дышать.

— Делаю.

— Спасибо, — Ит снова склонился к Скрипачу. — Не лучше?

— Немного, — пепельно-серые губы едва шевелились. — Прости меня, если сможешь. Я тогда… когда ты умер… я изменил свое решение… подумал, что, находясь в разуме, жить без тебя не сумею… знаешь, ведь почти не ошибся. Там плохо было… Одиноко и плохо… сам себя в мусор… Только чайки красивые…

— Я не дам тебе умереть, — насколько мог твердо сказал Ит. От боли, переполняющей душу, хотелось кричать — точно так же, как кричал несколько часов назад Скрипач от боли в растерзанном и израненном теле. — Я тебя не отпущу! Слышишь?! Я ни за что тебя не отпущу!..

— Ит… то, что я над собой сделал… я же искалечил себя, намеренно, нарочно… не знаю, почему сейчас почти все вдруг вернулось… — Скрипач слабо кашлянул, на губах появилось несколько капель крови. — Такие вещи даром не проходят и…

— Молчи, — попросил Ит. — Пожалуйста, не трать силы. Молчи. Они ищут выход, я уверен, что найдут, нам надо просто подождать.

— Не обманывай… себя… и не пытайся меня утешить, — Скрипач закрыл глаза. — Ит, все… я больше не очнусь, наверное. Не сумею…

— Ну уж нет, — голос Ита неожиданно стал твердым. — Ты сам только что сказал — нельзя жить с половиной души. Сбежать вздумал? А как же я?

— Ты… хитрый… — Скрипач усмехнулся, но улыбка тут же превратилась в гримасу боли. — Сумел меня… поймать… не все от нас зависит, Ит… Или почти не все…

— Я тебя не брошу, — прошептал созидающий. — Я ни за что тебя не брошу. И уйти тебе не позволю. Не так и не сейчас. Ты только продержись еще немножко, хорошо? Держись, пожалуйста… очень тебя прошу… не бросай меня…

Скрипач его уже не слышал. Еще несколько минут Ит просидел рядом с ним неподвижно, гладя по руке. Он сам не замечал, что плачет.

В медблок вошел Таенн.

— Ит, выйди, пожалуйста, — попросил он.

— Зачем? — созидающий резко поднял голову.

— Нам надо поговорить. Он спит, я не хочу его тревожить, — объяснил Бард. — Выйди. Ты через десять минут вернешься обратно.

— Искин… — начал было Ит, но Таенн его прервал:

— Он проследит и, если что, позовет тебя. Так?

— Так, — подтвердил искин. — Ит, не волнуйся, хуже от того, что ты выйдешь на несколько минут, точно не будет.

— Вы его не убьете… из милосердия? — спросил созидающий напрямую.

— Если бы мы сейчас были не в медблоке, ты бы получил от меня по морде так, что не забыл бы этого до конца дней своих, — пообещал Бард. — Так ты выйдешь, или нет?

Ит встал и направился вслед за ним.

* * *

— Сядь и спокойно послушай. Через шесть часов тут будет корабль Аарн, точнее, боевая станция. Собственно, не мы их нашли, а они нас — потому что они нас искали. Станция принадлежит флоту, которым командует дварх-адмирал Дарли Эстель Фарлизи, и шла именно на наши поиски, но потеряла нас в черной зоне. На борту — три целителя, достаточно высокого уровня. Если он проживет эти шесть часов, они попробуют чем-то помочь.

— Правда? — с надеждой вскинулся Ит.

— Правда, — кивнул Леон. — Но на многое не рассчитывай, хорошо? Ти-анх при подобном поражении ничего не даст. Целители… Ит, можно я тебе хотя бы объясню, что сейчас с ним происходит?

Созидающий кивнул. Ри подошел к нему, сел рядом, положил руку на плечо.

— Понимаешь, тело в Сети — штука совершенно лишняя, — печально начал Леон. — И Бардов, и нас к выходам в Сеть готовят не один год. Мы вообще берем тела с собой мертвыми, только так можно пробыть там пять лет кряду. Барды…

— Мы вводим тела в резонанс с Сетью, но наши выходы существенно короче, — продолжил Таенн. — А он… он вышел без подготовки вообще. И его тело, поняв, что оно просто не нужно, дало само себе команду на уничтожение. Именно поэтому мы не можем ничем помочь. Как только происходит какое-то вмешательство, тело начинает поспешно избавляться от него, потому что считает лишним. И точно так же оно сейчас избавляется от самого себя.

Ит закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Но ведь есть способ это обойти. Так? Или нет?

— Есть, — подтвердил Морис. — Встречающие. Я, правда, не слышал, чтобы кого-то из такого состояния выводили, но теоретически…

— Значит, это все-таки возможно, — твердо констатировал Ит.

— Ит… в любом случае нам нужно добраться до базового мира Контроля, — осторожно сказал Морис. — Есть еще один момент, из-за которого я бы категорически не хотел терять Скрипача…

— Ключ, конечно же, — горько бросил созидающий и презрительно усмехнулся. — Правильно, мы говорили, а вы слушали. Как же иначе… до того, как он сказал про ключ, вы предлагали его милосердно прикончить.

— Знаешь, парень, ты голову на секунду включи…

— Таенн, не надо, — попросил Леон. — Ты просто не понимаешь, по-моему. Ит, никто из нас даже не предполагал, что он окажется…

— Разумным, да еще и умнее вас всех, вместе взятых? — с гневом посмотрел на него Ит. — По-моему, это вообще поняли только искин и я. И никто больше. Простите, я… мне надо побыть одному. Я там посижу, с вашего позволения, — он поднялся, сбросив с плеча руку Ри, и ушел обратно, в медблок.

Леон сел в освободившееся кресло, опустил голову на руку и с горечью произнес:

— А что вы хотели? Особенно после того, что ляпнул, не подумав, Таенн. Бард, окажи всем любезность — отрежь себе язык и выброси!.. И вообще, не лезь ты к ним, ради всего святого! Ты как нарочно прямо… У парня и так истерика, а ты, вместо того, чтобы успокоить, предлагаешь ему голову включить!.. Допер, нечего сказать!

Бард вцепился себе руками в волосы и застонал, словно от зубной боли.

— Уй… Черт, Леон, ты прав. Прав, прав, прав… я, старый дурак, видимо совсем голову потерял от этого всего. Ведь это, по сути, получается…

— Да, это пара, и она на порядок выше даже наших пар, — кивнул Морис. — Искин правильно сказал — это один человек. Ит сейчас тоже там умирает, понимаешь? Он сам этого не осознает и не понимает, отчего ему так плохо, а ты ему…

— Все, хватит про то, что я ему! — взмолился Бард. — Клянусь всем, чем хотите, что больше этого не повторится. Я попробую… попросить прощения. Может, простит. Если сумеет.

— Если обойдется со Скрипачом, простит, — вдруг сказал доселе молчавший Ри. — Он добрый. Просто сейчас ему действительно очень плохо.

— Искин, что там? — Таенн кивнул на медблок. — Дай, пожалуйста, отчет.

— Хреново там, — мрачно сообщил тот. — Селезенке каюк, печени тоже, на подходе все остальное, но в какой последовательности, сказать не могу. Хуже то, что показатели крови падают гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Развивается анемия. На фоне того, что легкие продержатся недолго…

— Все, не продолжай. Он не дотянет, если мы будем стоять на месте. Ри! Свяжись с Аарн, объясни ситуацию, пусть дают курс. Выходим навстречу. Искин, сколько он еще продержится? — спросил Таенн.

— Часа три-четыре. Максимум, — исчерпывающе ответил искин. — Только ты учти, прогноз сделан на этот конкретный момент. Через час все может измениться. А то и раньше.

— Значит, не будем терять время, — подвел итог Морис. — Все, работаем. Леон, ты бы сходил к Иту, и… ну… поддержал как-то. На тебя он адекватно реагирует.

— Он на всех адекватно реагирует, — возразил тот. — Второй, если бы я у тебя на глазах умирал, ты бы тоже с ума сходил? Да?

— Я тогда не успел, — виновато сказал Морис. — Я просто умер следом. Прости, что так получилось.

— Прощаю, — серьезно посмотрел на него Леон. — Хорошо, что не пришлось это проделывать второй раз.

* * *

Целительниц оказалось трое. При других обстоятельствах Ит бы, наверное, засмущался, увидев, как они выглядят. На вид — совсем молодые девчонки, лет по двадцать, не больше, одетые в тончайшие обтягивающие комбинезоны черно-серебристого цвета, со знаком Ока Бездны на плечах. У двоих — волосы короткие, каких-то фантастически ярких цветов, у одной — гладкая прическа из длинных темно-каштановых волос, собранных в пучок. И грустный взгляд, от которого словно резануло ножом по сердцу. Черт, опять Мариа… неужели теперь в каждой встреченной женщине будет она, Мариа?..

Целительницы времени попусту тратить не стали, наскоро поздоровались со всеми и тут же ушли в медблок. Через несколько минут одна из них вернулась. Слава Богу, не та, с гладкой прической. Другая. Она была собрана, деловита, но уже улыбалась, ободряюще и спокойно.

— Шанс есть. Мы его обманем. Причина, как мы и ожидали, не в теле, а в голове. Голова хочет поиграть в саморазрушение? Отлично, пусть играет. А мы за это время немножко полечим тело… Эй, ты чего, плакал? — девушка взяла Ита за подбородок и сочувственно посмотрела ему в глаза. — Бедный… конечно, все плохо, но руки опускать не надо.

— Он умрет? — обреченно спросил он.

— Все умрут, — беззаботно отозвалась девушка. — Рано или поздно. Успокойся. Я тебе обещаю, что в ближайшие сутки он точно не умрет. За это время мы дойдем до территории Ордена. Там ему помогут. Не так, как ему нужно, но времени хватит, чтобы добраться до Встречающих, которые помогут уже наверняка. Хорошо, что мы успели. Еще полчаса, и можно было бы не торопиться.

Ита гнали, но он не уходил. Наконец целители сдались, и ему разрешили остаться при условии, что он будет сидеть в уголке, тихонько, «как маленькая-маленькая мышка». Вот он и сидел, наблюдая, но то, что он видел, ничего и ни о чем ему не говорило. Порой казалось, что три целительницы вообще ничего не делают. Они подолгу молча стояли, изредка обмениваясь короткими фразами на неизвестном Иту языке, потом одна наклонялась к телу, все еще лежащему на постаменте и, не прикасаясь к нему, замирала на несколько минут. Затем ее место занимала другая, после все они снова отходили в сторону… Иту показалось, что прошла целая вечность, прежде, чем одна из целительниц поманила его, приглашая подойти.

— Смотри, — показала она. — Видишь вот эту полосочку у него на шее?

Ит пригляделся. Действительно, из-за правого уха спускалась вниз и уходила к ключице тонкая, мерцающая белым светом линия.

— Та часть его головы, которая отвечает за эти процессы, считает, что это — и есть тело. И старается разрушить не само себя, а имитацию. На работу сознания это никак не влияет. Пусть развлекается, в эту игру можно играть довольно долго, — усмехнулась целительница. — Теперь мы можем заниматься уже непосредственно телом. И поэтому, — она стала серьезной и взяла Ита за руки, — сейчас я буду настаивать на том, чтобы ты отсюда вышел. Поверь, так будет лучше для всех. И для тебя, и для него.

Руки у целительницы были удивительно теплые, от нее исходил такой покой и уверенность, что Ит сдался.

— Ладно, — выдавил он с усилием. — Только скажите мне, пожалуйста, правду. Все совсем плохо, да?

— Да, — не стала скрывать целительница. — Но, поверь, могло быть и хуже. Ит, я тебе уже говорила, что до Ордена он доживет. Пойми, я аарн, и обманывать тебя я не могу физически, если я солгу, то мне будет очень и очень больно. Не телу больно, нет. Хуже. Поэтому я сейчас говорю тебе правду — все действительно плохо, но мы уже сумели продвинуться, и теперь постараемся сделать максимум из того, что вообще возможно сделать.

Ит смотрел ей в глаза, силясь понять — правда это или все-таки, пусть малая, но ложь. Он молчал. Что тут можно ответить? О чем можно просить?

— Все, иди, — приказала девушка. — Не будем терять времени.

* * *

— Сильны, девки, — с неподдельным уважением сказал Таенн, покачав головой. — Знал я, что у Аарн хорошие целители, но не знал, что настолько.

— Про Аарн вообще информации очень мало, — Леон сел поудобнее, взял из воздуха стакан с неизменным пивом (почему-то после посещения закольцованного мира он начал пить пиво). — Закрытая центрированная структура.

— Ну, не такая уж и закрытая, вспомни Далат, — возразил Таенн.

— Они что, по-твоему, давали Далату попользоваться специалистов такого уровня? — Леон кивнул в сторону медблока. — Конечно, нет. Помогали, но не до такой же степени, чтобы лечить вот так всех и каждого.

Морис тоже взял стакан с пивом, понюхал, брезгливо поморщился и поставил стакан обратно.

— Искин, ты что, издеваться вздумал, что ли? — сварливо спросил он.

— Вы мне надоели, — ответил недовольный голос с потолка. — Мне осточертело ваше постоянное пьянство. Поэтому теперь все напитки, содержащие спирт, будут пахнуть… какой-нибудь гадостью. Вкус я тоже изменил. Пилот, ты не против?

— Я только за, — кивнул Ри. — Ну, Иту, пожалуй, сейчас можно что-нибудь выпить, думаю…

— Я не буду, спасибо, — Ит устало опустился в выросшее из пола кресло. — Искин, дай или воды, или сока какого-нибудь.

— Поесть не хочешь?

— Нет, не смогу, — Ит залпом выпил сок, поставил стакан на столик и, подняв глаза, встретился взглядом с Таенном. — Бард, извини. Я… был не прав. Ты ведь не имел в виду…

— Это ты меня прости. Все это отвратительно выглядело, — тот поморщился, словно от чего-то кислого. — Понимаю, что ты чувствовал. Сначала он вытаскивает нас оттуда, откуда ни я, ни вот они, — он кивнул в сторону Сэфес, — не смогли бы вытащить, затем я предлагаю его убить, потом он приходит в себя, говорит про ключ, после чего мы все начинаем активно искать решение для того, чтобы его спасти… немудрено подумать, что это из-за ключа и из-за того, что этот ключ способен спасти в результате мириады жизней. Ит, поверь, это все так только отчасти. Я не буду сейчас врать и говорить, что это не так. Нет, это так. Но есть и вторая часть, про которую мы тут все в суматохе как-то забыли.

— Да, это выглядело по меньшей мере низко, — кивнул Леон. — И с нашей стороны, и со стороны Таенна. Прости.

— Я никого ни в чем не обвиняю, — Ит успокаивающе поднял руку. — Но и вы меня поймите правильно… тоже. Может быть, для вас он — забавный псих, который вдруг проявил себя с неожиданной стороны, и не более того. А для меня… я даже сам не знаю. Не могу объяснить. Наверное, самый близкий в этом мире человек, с которым случилась большая беда… отчасти и из-за меня тоже. Я должен это как-то исправить, должен помочь ему, но…

Созидающий запнулся. Мысли путались, он никак не мог сформулировать то, что нужно сказать, словно знание было где-то поблизости, но не давалось, ускользало.

— Я не знаю, — убито закончил он. — Простите. Вы сказали все очень правильно, а я понимаю, что это далеко не все, но я не знаю, как это… выразить.

— Ит, ты двое суток на ногах и сейчас ты в сильном стрессе, — справедливо заметил Леон. — Поспи немного. С ним целители, ему помогают, ты сейчас не нужен.

— Леон, если бы там лежал не Скрипач, а Морис, ты бы смог спать? — вздернув бровь, поинтересовался Ит. Тот тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой. — Зачем ты тогда это мне предлагаешь? Из вежливости?

— Крыть нечем, — развел руками Сэфес. — Ладно, сдаюсь.

— Красивый у Аарн корабль, — инженер решил, что пора переводить тему в безопасное русло. — Жалко, что внутрь не пустят. Или пустят?

— А ты хочешь внутрь? — оживился Таенн.

— Конечно, хочу. Интересно же, — Ри усмехнулся. — Такой огромный…

— А Техносовету потом расскажешь, что там и как? — поддел Морис.

— Техносовету? А почему ты решил, что я вообще туда вернусь? — округлил глаза инженер. — Ноги моей больше там не будет, по крайней мере, в прежнем качестве. То есть я вернусь, конечно… но не сейчас и не так, как хотел раньше. То, что делает Техносовет — это ошибка. Фатальная ошибка, которая потом приведет к плохим последствиям. Там все нужно менять. В корне менять. Но делать это одному — нереально. Поэтому я вернусь, но не один и не сейчас. Да и вообще, про возвращение говорить пока что рано.

— Да, рановато, — подтвердил Таенн. — Какое-то время мы в любом случае пробуем у Аарн. Потом…

— Потом нам нужно будет идти в базовый мир. По все тем же опорным точкам, используя все те же «шаги», — продолжил Леон. — Очень осторожно и аккуратно.

— Из-за ключа? — зло спросил Ит.

— Причина не хуже и не лучше всех остальных, — невозмутимо отозвался Леон.

Ит встал, отошел в сторону и лег на пол лицом вниз.

— Будь оно все проклято, — прошептал он. — Будь оно все проклято…

* * *

Следующие трое суток слились для Ита в какой-то мутный кошмар. Он не помнил, как они дошли до пространства Ордена, и не помнил, как проходили через портал. Он не видел ни флота Аарн, ни планеты, рядом с которой они встали на орбиту, ни Дарли Фарлизи, которая каждый день вместе с командой сильнейших эмпатов приходила на станцию — Аарн снимали всю информацию, которую было возможно снять. Все буквально выворачивалось наизнанку: память искина, память Барда, обоих Сэфес, память Ри. Зал управления, пространство которого тоже «помнило» вибрации и события, эмпаты прощупывали сутки. Важным в тот момент было все — любое сказанное слово, жест, движение… Ри спросил, не ловят ли они, случайно, дьявола? Девушка-эмпат очень серьезно ответила, что именно этим они заняты. Именно ловят. И именно дьявола…

Все это время Ит сидел рядом с медблоком, в котором находился Скрипач, почти не отлучаясь. Целители, которых было уже больше десятка, приходили и уходили, менялись, совещались друг с другом; рядом с медблоком установили ти-анх, каким-то образом выведя его с «Пути тьмы», но использовали его не для Скрипача, а для себя — то, что происходило в медблоке, выматывало целителей до такой степени, что ти-анх был нужнее им самим, чем пациенту.

Ит не мог ни есть, ни спать. От вида и запаха еды накатывала тошнота (после неудачной попытки искин больше еду не предлагал, только воду), на второй день начала страшно болеть голова — Ит этому факту вяло удивился, потому что до этого она вообще ни разу в жизни не болела. Целители пытались подходить к нему, просили хотя бы поспать, но Ит, сначала огрызавшийся в ответ на их предложения, позже словно впал в ступор и вообще перестал реагировать на чьи-либо слова.

На третьи сутки ему стало совсем худо. События последних недель как будто слились друг с другом, и отличать воспоминания от реальности становилось все труднее и труднее. Ит бредил. Сидя на полу с открытыми глазами, вжавшись спиной в стену медблока, с ужасом глядя в пространство перед собой, он вдруг начинал видеть сквозь ходящих мимо людей Марию, читающую речь с балкона на здании конгресса, но образ Марии сливался с образом Дьявола, убеждавшего в ошибочности представлений, а на этот образ ни с того, ни с сего, накладывался образ седого военного с Маданги… который тут же превращался в Нэгаши, точно и метко бьющего когтями по незащищенной руке. Нэгаши сменял генерал Орде Ральдо, превращающийся в Стовера, который затем превращался в Скрипача, протягивающего Иту на ладони хрустальный флакончик, где Ит видел Марию, сидящую за столом, заваленном бумагами, и ласково улыбающуюся ему. Ит протягивал руку, но флакончик тут же оборачивался воронкой тьмы, становящейся все больше и больше, она затягивала в себя, лишая воли и сил, чтобы сопротивляться…

— Кажется, ему плохо, — неуверенно сказал Ри Леону. Они присели рядом с Итом на корточки. Пилот с тревогой заглянул созидающему в глаза. — Слушай, у него зрачки опять вертикальные, и… по-моему, он меня не видит.

— Пойду-ка я позову кого-нибудь из целителей, — Леон поднялся на ноги. — Только этого нам для полного счастья не хватало.

Вернулся Леон через несколько минут, в сопровождении Даши и Мориса.

— Я знала, что так будет, — грустно сказала девушка, садясь на колени рядом с Итом. — Мы предлагали ему помощь уже несколько раз, но если бы вы слышали, что он нам отвечал…

— Мы слышали, — хмыкнул Морис. — Отвечал он довольно громко.

— К сожалению, даже если он этого не хочет, помочь ему все-таки придется. Завтра мы планируем разрешить Скрипачу проснуться, а в таком виде я Ита и близко к нему не подпущу. Сейчас я его выключу, он проспит несколько часов. Потом поможете уговорить его поесть и привести себя в порядок. Все будет нормально.

— А что с ним вообще такое? — спросил Ри.

— Ничего особенного, — усмехнулась девушка. — Нервный срыв, который он сам себе устроил. И добавил — тем, что не спал и не ел. Я не первый раз вижу подобное. Несколько раз встречала людей, которые искренне считали, что если они не будут есть и спать, это поможет тому человеку, за которого они переживают.

— А это не так? — удивился пилот.

— Это бывает… так. Но очень и очень редко. В данном случае это действительно не так. Он только навредил сам себе. Ребята, придержите его, пожалуйста. Морис, Леон, возьмите за руки…

Целительница несколько секунд пристально вглядывалась в лицо Ита, затем протянула руку и положила ладонь ему на лоб. Созидающий вскрикнул, словно от сильной боли, дернулся, да так сильно, что Сэфес едва не выпустили его.

— Еще минуточку, — попросила Даша, продолжая удерживать ладонь у него на лбу. — Ничего себе…

— Там что-то не так? — насторожился Леон.

— Там все не так. Еще чуть-чуть… мне нужно нащупать правильную дорогу.

Девушка растерялась. Этот человек… он был многомерным. Его сознание оказалось звеном в цепи других сознаний, и эта цепь как будто шла из одной бесконечности в другую. Как только она поняла, что видит, она тут же догадалась, что сознание Скрипача окажется в точности таким же. Фрагмент в цепи других фрагментов. Но даже тот фрагмент, который сейчас являлся центральным, и который она видела, был не похож ни на что, встречавшееся ранее…

— Как же тебя выключить, — неуверенно пробормотала Даша. — А ты, оказывается, упрямый. Ничего. Я тоже упрямая. Секунду… Потерпи, милый, мне нужно только…

По телу Ита прошла волна дрожи, глаза закатились, и он медленно сполз по стене на пол. Даша убрала руку с его лба и повернулась к Сэфес и Ри.

— Ри, если ты не возражаешь, я потом посмотрю и тебя тоже. У меня возникла одна догадка, которую необходимо проверить.

— А я-то тут при чем? — удивился инженер.

— При том, что я начинаю понимать, почему этот дьявол так за вами гонялся. Мне срочно нужно поговорить с Дарли, Кержаком и Таенном.

— А с Итом что делать?

— Устройте его где-нибудь, пусть выспится. И не оставляйте одного. Я обязательно приду, проверю, как он. Но сейчас… это действительно срочно.

Она встала и чуть ли не бегом кинулась к проходу, ведущему на корабль Дарли Фарлизи.

— Да, дела… — протянул Морис. — Ну что? Потащили, что ли?

— Куда? — резонно поинтересовался Ри. — Искин, посоветуй, куда пристроить это тело?

— Сейчас придумаю что-нибудь, — отозвался тот. — Народу на станции — как в лучшие времена, — его голос повеселел. — Давайте подведу поближе один из гостевых сегментов, там и побудете.

— Давно хотел спросить. Как тебе Аарн? — в глазах Леона горел огонек интереса.

— Щекотно, — хихикнул искин. — Нет, на полном серьезе — у них мысли какие-то… пушистые, что ли. Мягкие пушистые мысли. Особенно у Даши.

— Так, теперь еще и искин забредил, — подытожил Морис. — Железяка, давай этот твой гостевой сегмент… и сделай там ванную, а то этот придурок еще и не мылся черт-те сколько.

* * *

Он проснулся и несколько секунд лежал, пытаясь осознать, где он, и что с ним. Внезапно резанула, как нож, мысль — скорее! Ит дернулся, пытаясь вскочить, но чьи-то руки удержали его и чей-то голос строго спросил:

— Далеко собрался?

— Таенн?.. Господи… что случилось? — Ит сел, придерживая одеяло, и ошалело потряс головой. Воспоминания о событиях последних дней обрушились, как лавина. — Что со Скрипачом? Я, что, заснул?

— Не ты заснул, тебя заснули, — серьезно ответил Бард. — Извини, но это было необходимо.

— Что с ним? Он… — Ит запнулся. С ужасом посмотрел на Барда.

— Нет, он не умер, он жив, его даже разбудили, — ответил Таенн. — Но у нас очень серьезная проблема. Которую нужно решать, и чем быстрее, тем лучше… Ит, оденься, пожалуйста. Там все-таки женщины, и я не думаю, что будет корректно появиться перед ними в одних трусах. Кстати, Даша велела тебе передать, чтобы ты поел. Без этого я тебя отсюда просто не выпущу. Одевайся, ешь и пошли.

В зале управления собралась изрядная толпа, человек пятьдесят, не меньше. Ит огляделся. Лица Аарн были очень серьезными, ни одной улыбки. Около медблока их встретила Даша. Иту показалось, что девушка попыталась через силу улыбнуться, но у нее ничего не вышло, и она поспешно отвернулась.

Ит вошел в медблок первым. Он изо всех сил сжал кулаки, силясь унять дрожь — он ожидал увидеть что угодно, но только не то, что увидел.

Скрипач выглядел почти нормально. Он полулежал на высокой кровати, стоящей посредине блока, и о чем-то разговаривал вполголоса с людьми, стоящими рядом. Ит растерянно остановился. Кровать?.. Но… быть того не может. Тут же был постамент, ти-анх, а сейчас… да не может быть… Таенн же сказал, что…

Скрипач заметил его первым и улыбнулся.

— Ну, привет… псих, — тихо сказал он. — Ты выспался?

— Да, — кивнул Ит. Он стоял и смотрел на Скрипача, не замечая, что взгляды всех находящихся в блоке людей устремлены на него. — Как ты?

— Нормально… насколько это возможно, — ответил Скрипач. — Ит, мы должны тебе сказать одну очень важную вещь. Дарли, может быть, лучше вы?

Женщина, стоящая рядом с ним, кивнула.

— Ит, остальные уже в курсе, мы ждали только тебя, — начала она. — Скрипач рассказал, что, когда вы находились в пространстве пораженной зоны, он сумел в прямом контакте снять с носителя фрагмент ментального построения, которое мы сейчас называем «формулой дьявола». Пока Скрипач был без сознания, целители, которые с ним работали, проанализировали это, и доказали, что фрагмент действительно снят, но…

— …но он встроен в меня напрямую, — закончил Скрипач. — Ит, от этого фрагмента, от ключа, сейчас зависят миллиарды жизней. Его срочно необходимо отдать — Аарн сумеют принять эту информацию и использовать ее. Они же передадут ее Контролю. Если сделать это сейчас, то вы сумеете хотя бы уравновесить силы.

— В данный момент мы фактически беззащитны перед Блэки, — продолжила Дарли. — У нас было несколько стычек с их кораблями, один даже удалось захватить… и Даша сумела справиться с сознанием одного неофита, но… Ты видел, сколько у них кораблей, и понимаешь всю серьезность этой ситуации.

Ит стоят, переводя взгляд со Скрипача на Дарли. Он молчал — хотя уже все понял.

— Я принял решение, — Скрипач опустил глаза. — Я хочу передать ключ Аарн. Немедленно. Чем быстрее, тем лучше. Ит, я все равно долго не протяну.

— Нет, — ровным голосом сказал Ит.

— Что?.. — Скрипач явно растерялся. Дарли, как выяснилось, тоже. — Ит, ты меня не понял?

— Я все понял. И, кажется, сказал — нет. Ты этого не сделаешь. Убить себя я тебе не позволю.

— Ит, это его решение, которое он принял осознанно, — Дарли говорила медленно, осторожно подбирая слова. — До выхода в Сеть у него стоял химический блок, не позволяющий сознанию нормально работать, но в Сети он просто выгорел… так же, как и большая часть тела. Даша, поправь меня, если я ошибаюсь.

— Все совершенно правильно, — подтвердила целительница. — Ит, поверь, его решение причиняет нам еще большую боль, чем тебе!.. Но, к сожалению, он прав — это решение спасет множество жизней.

— Вы все разом оглохли?! — выплюнул Ит. — Я сказал — нет. Мне повторить?

— Что ты творишь, идиот?! — чуть не плача, спросил Скрипач. — Ты понимаешь вообще, что ты…

— Я все понимаю, — созидающий подошел к нему, нахмурился и сунул кулак под нос. — Вот это видел? Это ты видел, спаситель всех и вся? Я сейчас не посмотрю, что тебя по кускам собрали. Я тебе врежу, если ты еще раз про это заговоришь!

— Ну, все, — Скрипач жалобно посмотрел на Дашу, которая ответила ему беспомощным взглядом. — Мы поменялись местами. Я теперь нормальный… зато он свихнулся. Приехали.

— Ит, ты не прав, — рискнул вмешаться Таенн.

— Это ты не прав, — парировал тот. — И вообще, не вмешивайся, Бард. Иначе и тебе достанется. Я не шучу.

— Ты понимаешь, какую ответственность ты на себя берешь? — спросила Дарли. — Ит, мне кажется, что это уже слишком.

— Нет, в самый раз. Значит, так, — он выпрямился и обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. Открывший было рот Таенн тут же его захлопнул — существо, которое сейчас смотрело на них, не имело ничего общего с робким и скромным созидающим. — Если я скажу что-то неправильно, поправьте меня, пожалуйста. Он взял ключ. Я даже догадался, в какой момент это произошло…

— Когда я держал его за руки, — осмелился вставить Скрипач.

— Сейчас, если снять ключ, он погибнет, потому что не выдержит, верно?

Даша кивнула.

— Значит, нам нужно дойти до места, в котором ему помогут снять ключ после того, как…

— После того, как Встречающие отключат его тело от Сети, в которой он до сих пор частично находится, — закончила Даша.

— Спасибо. В этом случае расставание с ключом его не убьет, я прав?

— Да, — кивнула целительница.

— Ит, время, — просто сказал Скрипач. — Очень мало времени. Неизвестно, сколько мы будем идти…

— Я с тобой, кажется, не разговаривал сейчас! Молчи уж, смертник. Я предлагаю сделать следующее. Мы отправляемся к нужному миру. В том же составе, что и раньше. Но… с нами пойдет человек, который, если что-то случится, сумеет снять ключ. Я доступно объясняю?

Дарли, Таенн, и целители, которые стояли рядом, кивнули. На секунду Иту почудилось, что на их лицах появилось облегчение. И вдруг он понял — то, что он сейчас делает, совершенно правильно. Да, Скрипач, конечно, тоже отчасти прав, но его план был с одним изъяном — для Аарн, которые, конечно, не могли оспорить чье-то решение добровольно уйти из жизни, оно все равно стало бы болью, от которой нет спасения. По сути дела, этот рыжий дурак предложил этим альтруистам себя убить. Еще неизвестно, спасло бы это убийство кого-то или нет. Додумался тоже… нет уж, обойдемся. Так нельзя.

— Дарли, я пойду с ними, — Даша сделал шаг вперед.

— Даша…

— Я пойду с ними, — упрямо повторила целительница. — Если что-то действительно произойдет, я сумею снять ключ, ты это знаешь. А еще я сумею помочь, если моя помощь будет необходима.

— Хорошо, — согласилась дварх-адмирал. — Девочка моя… я тебя только об одном прошу. Вернись, пожалуйста. Обязательно вернись.

Даша кивнула. Дарли подошла к ней и крепко обняла.

— Ит, ты проверь потом свои мозги, ладно? — жалобно попросил Скрипач. — У меня стойкое ощущение, что они все-таки не в порядке.

* * *

— …еще двое или трое суток. В таком состоянии, как сейчас…

— В таком состоянии, как сейчас, он проживет дней десять. И если за эти десять дней они не доберутся, куда надо…

— Давайте все-таки задержим их еще на сутки, — Даша пристально посмотрела на старого орка, ее эмообраз переливался множеством цветов. — Если доделать то, что мы начали делать позавчера, он сможет ходить. Да, немного и недолго, но это все-таки лучше, чем все время лежать в лежку.

— Девочка, у нас действительно очень мало времени, — со вздохом сказал Кержак.

— Попробуй пролежать десять дней, а потом говори. Я прошу немного. Всего лишь сутки, которые дадут ему возможность двигаться. А если получится, я сумею растянуть процесс разрушения тела до двух недель. Он сможет прожить не десять дней, а больше. Причем на своих ногах.

— Ладно, убедила, — вздохнул старый орк. — Работайте, а мы пока поговорим еще раз с пилотом и этими… троими.

Орк не рисковал называть Контролирующими Таенна, Леона и Мориса. Он отлично понимал — Контролирующими к этому моменту они уже являются. Да и вообще, общаться с ними Кержак остерегался. А вот пилот, Ри, ему очень понравился. Конечно, Аарн парень никогда бы не сумел стать, но ум имел пытливый, гибкий. Обычно живые корабли Ордена вызывали у людей страх, а Ри, напротив, проявлял лишь любопытство. Большую часть времени, пока целители занимались Скрипачом, он провел на «Пути Тьмы», общаясь с экипажем и двархами.

— Через сутки вы уходите, — начал Кержак. Ри кивнул, соглашаясь. — Мальчик, я бы хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. Надеюсь, уважаемые Таенн, Морис и Леон простят меня. Пилот — человек, и у меня есть нечто важное, что я хотел бы сказать только ему одному.

— Нет проблем, — улыбнулся Бард. — Ри, мы подождем тебя в гостевом блоке. Нам тоже нужно кое-что обсудить.

Когда Бард и Сэфес вышли, Кержак повернулся к Ри.

— Ты, наверное, уже знаешь, что с мирами, которые принадлежат Контролю, связи практически нет, — начал он. — Но это не совсем так. Твоя проблема в другом — пока вы не окажетесь у подобного мира, ты ни в коем случае не должен пользоваться связью, даже если она появится.

— Почему?

— Запомни — вас не существует. Вы тень от тени. Если вас найдут, вас уже не спасет никто — ни мы, ни Создатель Миров. Связь тоже не поможет — Контроль пострадал очень сильно, и если кто-то из них пойдет вам на помощь, он просто сгорит вместе с вами. Без ключа — точно сгорит. Вам нужен базовый мир, хорошо защищенный, в котором есть и Сэфес, и Барды, и достаточное количество Встречающих. Из этого мира, после того, как вы туда попадете, выйдет на свет сила, которая сможет бороться с этой нечистью. Но сейчас, Ри, главное твое оружие — тайна. Очень тебя прошу, слушай поменьше этих троих… мертвых. Их время на исходе. И они об этом знают. В таком состоянии, как у них сейчас, легко совершить ошибку, учти.

— Учту… учитель, — сам не зная почему, поклонился Ри.

* * *

Дарли сидела у себя в каюте, даже не пытаясь работать. Время, проведенное в пораженной атакой зоне, ее порядком вымотало. Хорошо еще, что все обошлось. Дварх-адмирал подумала, что воевать в таких условиях — чистое самоубийство. Конечно, сейчас сведений прибавилось: чудом вышедшая из пораженной зоны секторальная станция сумела вынести много новой информации, да и Ленц тоже собрал ее порядочно. Но все равно, этого слишком мало — она вынуждена была признать, что противника все еще не знает. Или знает, но недостаточно.

Поскорее бы эти два сумасшедших разобрались с ключом! Не хватало еще и Дашу из-за них потерять. Хотя… Дарли задумалась. Что-то в них определенно было, что в Скрипаче, что в Ите. Даша сказала, что это очень сложные личности, и что к тому, что они говорят, надо прислушиваться.

«Если бы оно еще говорили одно и то же!.. — в сердцах подумала она. — А то один хочет отдать ключ, другой ему не дает… между собой разобраться не могут. И мысли не прочесть, как только Даша сумела справиться?»

В любом случае, сейчас ключ, который мог спасти как минимум две вселенные, был встроен в тело умирающего человека, который, как он утверждал, еще и изуродовал сам себя, чтобы стать сумасшедшим. Нелепость какая-то. Зачем себя калечить? С какой целью? Дарли вспомнила считки, которые отдал в общую информационную копилку Ит — в них Скрипач действительно вел себя, как настоящий умалишенный.

«А ведь он сумел обмануть этого самого Великого, — вдруг поняла Дарли. — Как-то он сумел его обвести вокруг пальца, усыпить бдительность и… снять ключ. Вот только сам он это сделал или ему кто-то помог?»

— Дарли, тебя вызывают, — раздался голос дварха.

— В чем дело? — Дарли с трудом отвлеклась от своих мыслей.

— Блокпосты докладывают. К порталу, ведущему в пространство Ордена, приближаются три чужих флота. Численность — около ста тысяч кораблей в каждом. Часть кораблей идет на двигателях, через гипер. Другая — каким-то неизвестным нам способом. Они будут здесь через трое суток. Идут явно наугад, рыскают, как ищейки. Ни один флот не имеет опознавательных знаков или сигнала приписки к какому-либо объединению. Корабли явно из разных мест, почти нет однотипных.

— Так. Вот и гости пожаловали. Значит, координаты портала им неизвестны… — Дарли на мгновение задумалась, потом решительно встала, и приказала: — Вызывай Ленца и Бага! Кажется, заварушка только начинается.

Конец второй книги

Глоссарий

Аарн, Орден — межрасовое объединение разумных, основанное великим ментатом Иларом Ран Даром. Было создано несколько тысяч лет назад. После развоплощения основателя разделилась на несколько различных подструктур. Главная отличительная особенность Ордена Аарн — полное эмпатическое взаимопроникновение разумных существ, прошедших так называемое Посвящение. (Иар Эльтеррус, «Отзвуки серебряного ветра»).

Аарн Сарт — мир Ордена Аанр.

Безумные Барды — система Контроля Индиго-сети. Использует для работы с Сетью звуковую модель восприятия. Работает по двум специфическим схемам входа в Сеть (кратковременный и долговременный), оперирует двумя основными схемами понятий — созвучные и несозвучные мелодические построения.

Основной функцией Безумных Бардов является контроль и стабилизация взаимодействий между мирами своей зоны.

Белая Зона — миры в начальной стадии развития, молодые миры, не прошедшие зонирование, но являющиеся частью цикличной системы миров. Образование сиуров (см.) в Белой Зоне спонтанно, они самоорганизующиеся, а не моделированные (в отличие от выстраиваемых системами Контроля).

Согласно Теории параллелей, мир, выходящий на следующую стадию своего развития, автоматически исключается из зоны Контроля и ожидает зонирования. Характер зонирования определяется исключительно внутренним мировым порядком и не предопределен заранее.

Встречающие — одна из сетевых структур, работающая с экипажами Сэфес (см.) (до стадии Сихес). В задачи Встречающих входит подготовка экипажей к рейсам, возвращение экипажей, поддержка Сети в пассивном состоянии, частично — решение официальных вопросов, связанных с деятельностью экипажей.

Двархи — вид разумных, который целиком вошел в Орден Аарн по приглашению Командора. У двархов нет собственного тела, однако они обладают способностью ощущать как собственное тело любой высокоорганизованный материальный объект, внедряясь в управляющий им искусственный интеллект. Благодаря уникальным мыслительным возможностям дварха, избравшего крейсер местом своего обитания, дварх-крейсеры Ордена неизмеримо превышают по боеспособности обычные крейсера того же класса. Видимо, это обстоятельство сыграло определенную роль при формировании системы воинских званий Ордена. Так, например, орденские звания «дварх-лейтенант» и «лор-лейтенант» можно соотнести со званиями «старший лейтенант» и «младший лейтенант» лишь в самом первом приближении.

Дварх-капитан — флотское офицерское звание в Ордене Аарн. Обычно дварх-капитан командует дварх-крейсером, эскадрой или боевой станцией, кораблем класса «Планетарный разрушитель», имеющим размер средней луны. Уровень командования зависит от личного опыта офицера.

Дварх-крейсер — псевдоживой корабль Ордена Аарн, созданный на основе технологий древнего, давно ушедшего в Сферы Творения народа. Длина около 50 км.

Зона Контроля — см. Системы Контроля

Индиго-зона, Индиго-сеть — территориальное построение, находящееся в юрисдикции Индиго-формаций Контроля. Структурирование такой зоны происходит по территориальному признаку — объединяются миры, максимально приближенные друг к другу физически. Классический сиур низшего порядка в Индиго — это шесть миров, расстояние между которыми меньше 100 световых лет.

Индиго-маяки, Маджента-маяки — работники Транспортной Сети, осуществляющие точную настройку при проходах из мира в мир с использованием транспортных машин.

Индиго-монада — объединение индиго-эмпатов, созданное для Контроля. По сути дела — создаваемый на время коллективный разум-организм. Существование монад в Индиго-сети является общепризнанным фактом, но само явление изучено мало, т. к. не представляет интереса для систем Контроля Маджента. Считается, что монады — это центрированные структуры, использующие эмпатию для объединения разумных в монолитную группу, с каскадным нарастанием мощности системы. Количество разумных, составляющее монаду, постоянно (либо увеличивается), однако периодически происходит замена тех, кто монаду составляет. Обычно Индиго-монада, состоящая из 100–150 разумных, держит в зоне контроля 1500–2000 миров.

Индиго-сектор — часть зоны Контроля структур Индиго.

Искин — искусственный интеллект.

Командор (Илар ран Дар) — глава Ордена Аарн.

Конклав (здесь) — сообщество миров, максимально изолированное от внешних воздействий

Контролирующие — см. Системы Контроля.

Контроллеры (наноконтроллеры) — узкоспециализированные нанороботы, используются в медицине.

Легион — военное подразделение Аарн

Лор-лейтенант — см. Двархи

Маджента-зона, Маджента-сеть — построение, находящееся в юрисдикции Маджента-формаций Контроля. Миры Маджента-сети объединяются по принципу максимальной толерантности по отношению друг к другу. Низовой сиур Маджента-сети может состоять из миров, разделенных тысячами световых лет.

Мастера проходов — работники Транспортной Сети, Индиго- или Маджента-маяки, способные выполнять функцию стабилизации проходов из мира в мир.

Мариа Ральдо-Дельгато — прототипом персонажа стала Мария Эва Дуарте де Перон (исп. Maria Eva Duarte de Peron), также известна под именем Эвита (Evita). (7 мая 1919, Лос Тольдос — 26 июля 1952, Буэнос-Айрес) — первая леди Аргентины, вторая жена 29-го и 41-го президента Хуана Перона.

Мега-сиур — сиур четвертого уровня формации. Включает в себя 1 679 616 обитаемых систем и произвольное количество нецикличных миров.

Ментальная сеть — условно делится на три различных области (в системе представлений визуалов): территориальная Индиго-сеть, экстерриториальная Маджента-сеть и области белые, еще не прошедшие зонирование.

Монада — объединение Индиго-эмпатов, созданное для Контроля. Практически создаваемый на время коллективный разум-организм.

Неадекват — специфическое состояние Сэфес после выхода из рейса. Чаще всего — гормональный дисбаланс или нервное перенапряжение. Из неадеквата Сэфес обычно способны выйти или самостоятельно или при помощи напарника.

Нецикличные миры — планетарные системы, на которых нет разумной жизни. Частью сиура такие миры становятся только в случае их экспансии (как при первичной, так и при вторичной экспансии).

Нэгаши — раса, внешне похожая на ящеров, имеет человеческий геном.

Официальные службы (официалы) — службы, которые сотрудничают с системами Контроля и выполняют охранительную и информационную функцию.

Пашу — в книгах Иара Эльтерруса этот термин означает людей, не стремящихся к духовному росту, корыстных подлецов.

Плазмоид — здесь: дисперсная ионная структура.

Полоса — одна из частей машины Транспортной Сети.

Псевдо-смерть — специфическое состояние, в котором экипажи Сэфес пребывают во время рейсов. Характеризуется практически полной остановкой обменных процессов в организме при сохранении мозговой активности. Для работы в псевдо-смерти Сэфес адаптируют свои тела в течение как минимум 10–12 лет, но для корректного выхода из этого состояния все равно крайне желательно присутствие Встречающих. Иногда после выхода из псевдо-смерти тело может не выдержать нагрузки и перейти в состояние сброса.

Сброс — специфическое состояние, характерное для экипажей Сэфес. Связано с дисфункцией организма после выхода из псевдо-смерти. Во время сброса происходит сбой практически всех процессов, идущих в организме — меняется состав крови, происходит изменение работы парных органов, изменения гормонального фона, изменения мозговой деятельности и т. д. Пройти сброс самостоятельно невозможно, поэтому он всегда проводится, во-первых, с санкции самого экипажа, во-вторых — только под контролем как минимум двух пар Встречающих.

Сеть — многомерное ментальное отображение реальности.

Системы Контроля — объединения разумных существ, выполняющих регулировку взаимодействий между эгрегорами планетарных систем, с целью сведения к минимуму негативных воздействий на цивилизации и усиления позитивных влияний. Основной метод действия систем Контроля Маждента — зонирование обитаемых систем по принципу максимальной энергетической и этической толерантности друг к другу. Основной метод действия систем контроля Индиго — зонирование обитаемых систем по принципу территориального расположения и концептуального сходства моделей. И та, и другая система используют ряд схожих понятий/действий.

Системы Контроля разделяются также по способу восприятия Сети. Для человеческих систем Контроля характерны два вида восприятия — аудиальное (слуховое), и визуальное (зрительное). Сэфес — визуалы, для них характерно «видение» Сети при помощи цветовых градаций. Безумные Барды — аудиалы, они работают с вибрационными моделями.

«Синий лед запрещен к ввозу» — фраза, которую произносит Скрипач. На самом деле это цитата из таможенного кодекса РФ. Проблема в том, что ни один таможенник не сумел ответить на вопрос, что же это за вещество.

Системы анти-контроля (Антиконтроль) — объединения разумных существ, отрицающих правомерность деятельности систем Контроля и борющихся как с самими Контролирующими, так и с результатами их деятельности. Системы анти-контроля в большинстве случаев не способны причинить вред самим Контролирующим, поэтому от их деятельности обычно страдают представители Официальных служб.

Сиур — устойчивый комплекс ментально-энергетических взаимодействий между обитаемыми мирами, реализуемый посредством связок эгрегоров миров, в него входящих. Обязателен как для цикличных, так и для нецикличных миров. Имеет шестеричную основу.

Ментальное и энергетическое взаимодействие обитаемых систем может быть основано на следующих базовых параметрах:

1. Связка в двухмерном сиуре низшего порядка (шесть планетарных систем, связанных посредством смычек эгрегоров).

2. Связка в n-мерном сиуре среднего и высшего порядка (прогрессия выстраивается в соответствии с размерами и принадлежностью зоны, в большинстве случаев: Индиго — арифметическая прогрессия, Маджента — геометрическая, с рядом поправок).

3. Связка в параллель, в соответствии с моделью системы.

4. Связка сиуров высшего порядка.

Сихес — посмертная стадия развития экипажа Сэфес, в которой управление Сетью уже невозможно, но зато появляется возможность постоянного существования в Сети.

Ска — состояние относительно зоны.

Считка — полное отображение памяти носителя за какой-то временной период.

Сэфес — структура Контроля Маджента-сети. Использует для работы с Сетью визуальную (зрительную) модель восприятия.

Экипаж Сэфес всегда состоит из двоих разумных, иначе стал бы невозможным основной принцип работы экипажей — разделение каждого совершаемого действия на действие пары.

Основной функцией экипажей Сэфес является контроль и стабилизация взаимодействий между мирами своей зоны. Также Сэфес создают новые сиуры и включают их в общую систему. Мир может перемещаться из одной зоны в другую — в зависимости от изменений внутренних условий.

В Индиго-сети существует аналог системы Сэфес, однако гораздо более энергоемкий и требующий участия большего числа разумных существ (Безумные Барды (см.)). Для контроля над 2–3 тыс. объектов (сиуров второго порядка) требуется не менее полутора тысяч разумных.

Экипаж Сэфес, состоящих из двоих разумных, контролирует от 50 тыс. до 300 тыс. обитаемых цикличных миров.

Сэфес Энриас — вторичная стадия развития экипажа Сэфес. Приставка «эн…» указывает на «повышение тождественности» между Сэфес и Сетью, что влечет за собою усиление возможностей влияния на Сеть. «Повышение тождественности» не бесконечно: существует предел, за которым лежит принципиально новое состояние — Сихес.

Теория параллелей — теория, согласно которой любой мир в своем развитии проходит 12 бесконечно повторяющихся циклов развития, при этом оставаясь базовой единицей в Сети. Нашему восприятию доступны только шесть фаз этого развития. У миров, находящихся в противофазе, обычно похожий набор признаков — одинаковый состав атмосферы, близкий набор видов, а у разумных существ, схожей может быть даже история цивилизации. И, конечно, их обитатели похожи внешне.

Низовая часть сиура (планетарная система) в своем развитии претерпевает столь значительные изменения, что отследить ее и осознавать самостоятельной единицей могут только системы Контроля.

По этой же теории происходит разделение Индиго/Маджента, используемое системами Контроля Маджента-сети. Сэфес придерживаются мнения, что миры, уходящие в Индиго-сеть, автоматически исключают себя из Круга, и развитие подобного мира идет не циклично, а линейно. Двухмерный сиур, согласно теории параллелей, имеет связку с параллельным ему сиуром, содержащим миры, находящиеся в противофазе. Связка осуществляется посредством Узла, то есть образуется система второго уровня, двенадцатеричная.

Террана (здесь) — один из «дублей» Земли, планета, имеющая параллельное развитие.

Ти-анх — биованна, используемая Целителями Ордена Аарн для лечения. Имеет очень большие возможности, вплоть до воскрешения мертвых, умерших не более двух часов назад, до того, как душа успела уйти в «белый канал».

Типы обитаемых миров, взаимодействие между мирами

Существует 12 основных типов обитаемых миров и бесчисленное множество их сочетаний.

Для каждого типа и каждого цикличного мира характерны:

1. Собственная генетическая модель. Это выражается в том, что на планете условного типа А будут существовать виды, идентичные генетически, вне зависимости от расположения мира в пространстве. Аналогично — по мирам всех остальных типов.

2. Собственный вид «чистой» (легкодоступной и безопасной) энергии, идеально подходящей для этого мира.

3. Собственная параллель. Каждый мир имеет параллель, которую выстраивают Контролирующие. Параллелью также принято называть мир, находящийся в противоположном цикле развития (в противофазе).

4. Собственная связка в сиуре.

5. Собственная связка в n-мерном сиуре.

Транспортная Сеть — система, позволяющая совершать мгновенные перемещения из мира в мир. Связь между мирами осуществляется с помощью машин Транспортной Сети. Точную настройку параметров перемещения обеспечивают эмпаты, которых называют мастерами проходов, а так же — Индиго — или Маджента-маяками).

Транспортник (разговорное) — человек, обслуживающий машину перемещения, работник Транспортной Сети.

Узел — теоретическое понятие, точка ментального пересечения параллелей миров сиура.

Холм Переноса (разговорное) — одно из названий машин Транспортной сети.

Центр зоны, база — здесь: планета, являющаяся официальным представительством Сэфес.

Эгрегор — в системе представлений Сэфес: ментальная оболочка низовой единицы сиура, т. е. планетарной системы.

Стадия Энриас — вторичная стадия развития экипажа Сэфес.

Эрсай — структура, призванная направлять деятельность Систем Контроля. Приставка «эр…» в данном случае говорит о «надстоянии» структуры. Эрсай малочисленны. В физические тела воплощаются очень редко, чаще всего — под конкретную задачу. Основной вид деятельности данной структуры — выявление потенциальных Контролирующих и ведение подобной личности — либо до начальной стадии обучения, либо до уничтожения объекта. Изредка Эрсай выполняют вспомогательную функцию при решении спорных задач в системах Контроля, исполняя роль третейского судьи, но это скорее исключение, чем правило.

Оглавление

.

Маданга . Двумя неделями позже

Руины

Превращение

Стовер Великолепный . Формула дьявола

Боевая станция «Путь Тьмы» . Первое знакомство

Смена локаций . Добрые друзья

Шесть дней святой Марии . Ловушка

Шесть дней святой Марии . Освобождение

«Второй Порог» . Зона реакции

Кошки и змеи . Локация номер шесть

Мир Изначальный . Главный оттенок белого

«Второй Порог» . Шаги в темноте

Секторальная станция . Два ключа

Глоссарий

Реклама на сайте