«Супруга Архангела»

Супруга Архангела (fb2) - Супруга Архангела [ЛП] (пер. ۩WonderlandBooK۩ Группа) (Гильдия Охотников - 3) 955K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Налини Сингх

Налини Сингх Супруга архангела (Гильдия охотников — 3)

Полное или частичное копирование без ссылки на группу и указания переводчиков ЗАПРЕЩЕНО! Уважайте чужой труд! Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо!

Переведено для группы: WonderlandBooK

Переводчик, бета-ридинг и оформление: inventia

ГЛАВА 1

Окутанный шёлковым мраком глубокой ночи, Нью-Йорк оставался всё таким же… и изменился до неузнаваемости. Когда-то, через окно своей любимой квартиры, Елена наблюдала за взлётом ангелов с подсвеченной колоны Башни. А теперь сама была одной из них и могла сидеть на краешке балкона без перил, без защиты от смертельного падения. Правда, теперь она не упадёт. Её крылья окрепли. Да и сама она стала сильнее.

Елена приготовилась к полёту и глубоко вдохнула родной воздух. Пряности, дым, ароматы людей и вампиров, мускусные и утончённые… Смесь запахов нахлынула на неё шальным и возбуждающим приветственным ливнем. Ощущение, будто что-то тяжёлое сдавливало грудь, пропало, и она расправила крылья на весь размах. Пришло время обследовать это привычное место, ставшее незнакомым. Её старый новый дом.

Елена спикировала с балкона и полетела вдоль улиц Манхеттена. Её несли потоки воздуха, в которых чувствовалось прохладное дыхание весны. Ярко-зелёная пора растопила снега, державшие город в своём плену этой зимой, и теперь полностью вступила в свои права. Летом ещё даже не пахло, и персиковый румянец не окрашивал горизонт. Это была пора цветения, перерождения и появления на свет младенцев, свежести, юности, и недолговечности в неистовой суете города, который никогда не спит.

«Дома. Я дома».

Позволив воздушным потокам нести её над бриллиантовой россыпью огней города, Елена проверила возможности своих крыльев. Они окрепли. Но всё ещё оставались слабыми, ведь она едва-едва переступила порог бессмертия. И её сердце оставалось до боли человеческим. Поэтому не удивительно, что Елена оказалась у своей квартиры, пытаясь зависнуть в воздухе напротив огромного окна. Ей не хватало навыков, чтобы провернуть такой манёвр, так что она продолжала падать и подниматься обратно при помощи быстрых взмахов. И всё же даже нескольких мимолётных взглядов хватило. Комнаты опустели, вместо разбитого вдребезги стекла стояло новое. Даже багряное пятно на ковре исчезло. Пятно с того места, где Елена пролила кровь Рафаэля, где пыталась остановить алую реку, пока её пальцы не стали такого же убийственного цвета.

«Елена».

Свежий и дикий аромат ветра и дождя закружил вокруг Елены, наполнил её, а затем руки Рафаэля легли ей на талию. Не прикладывая особых усилий, он удерживал её так, чтобы она, прижав ладони к стеклу, могла вдоволь насмотреться через окно. Пустота. Не осталось ничего от её прежнего дома, который она создавала кусочек за драгоценным кусочком.

— Ты должен научить меня, как зависать в воздухе, — произнесла она, заставив себя проглотить ком горечи от утраты. Это просто место. Просто вещи. — Хороший способ шпионить за потенциальными врагами.

— Я собираюсь научить тебя многим вещам. — Рафаэль прижал Елену спиной к себе, пленив её крылья, и прикоснулся губами к её уху. — Ты полна сожалений.

Инстинктивно, она хотела соврать, защитить себя. Но вместе с архангелом они пересекли этот предел.

— Думаю, я ожидала, что квартира останется моей. Сара ничего не сказала, когда прислала мои вещи. — А её лучшая подруга никогда ей не лгала.

— Когда Сара пришла, всё выглядело так, будто ты оставила свой дом, — ответил Рафаэль и немного отодвинулся, чтобы Елена смогла высвободить крылья и вновь поймать воздушный поток. — «Пойдём, хочу тебе кое-что показать».

Его слова отозвались в разуме вместе с ветром и дождём. Она не сказала убираться из её головы, потому что знала, что он не вторгался в её сознание. То, как глубоко Елена ощущала Рафаэля, с какой лёгкостью разговаривала с ним, было частью их связи друг с другом… Напряжённые, изменяющиеся эмоции, словно огненной плетью обжигали душу, срывали старые шрамы и создавали новые уязвимые места.

Но когда она наблюдала за полётом своего архангела над сверкающими огнями города, рассекающим непроглядную тьму ночного неба, когда следила за любимым мужчиной с крыльями цвета белого золота и глазами бесконечной беспощадной синевы, ни о чём не сожалела. И совсем не желала повернуть время вспять и вернуться к жизни, в которой не знала объятий архангела, не ощущала, как её сердце разрывается на куски и превращается во что-то сильное, способное на такие сумасшедшие эмоции, что иногда даже становилось страшно.

«Наберись терпения, Охотница Гильдии».

Она улыбнулась. Горечь от утраты дома отступила под волной радостного возбуждения. Неважно сколько раз она повторяла, что теперь верна ангелам, а не Гильдии Охотников, он неосознанно называл её так, как видел — охотницей, воительницей.

Елена нырнула вниз, оказалась ниже Рафаэля, а затем резкими мощными взмахами крыльев начала подниматься ввысь. От таких движений мышцы спины и плеч протестующе заныли, но она слишком наслаждалась полётом, чтобы беспокоится. Даже сомневаться не приходилось, что через несколько часов ей придётся заплатить за это сполна, но сейчас Елена чувствовала себя свободной и защищённой в ночной тьме.

— Думаешь, кто-то нас увидит? — спросила она, когда они снова поравнялись, тяжело дыша от прикладываемых усилий.

— Возможно. Но пока что тьма скрывает твою личность.

Елена знала: завтра, когда взойдёт солнце, начнётся цирковое представление. Перерождённый ангел… Даже старейшие из вампиров и ангелов с интересом за ней наблюдали. Она не сомневалась насчёт того, как отреагирует человеческая часть населения.

— Может, ты сделаешь что-то пугающее, что заставит всех держаться на расстоянии? — Даже произнося эти слова, Елена понимала, что её волнует совсем не реакция людей. А отца…

Нет. Она не станет думать о Джеффри. Не сегодня. Елена отбросила мысли о мужчине, который отрёкся от неё, едва ей исполнилось восемнадцать.

Рафаэль пролетел над Гудзоном и так резко спикировал вниз, что Елена не смогла сдержать вскрик. Архангел Нью-Йорка чертовски хорошо летал. Он почти вплотную приблизился к воде, так низко, что мог пальцами коснуться прохладного течения, а затем резко взмыл ввысь. Выпендрежник. Показушничал перед ней. От этого на душе посветлело, а на губах заиграла улыбка.

Елена спустилась ниже. Она смотрела, как ночной ветер треплет шелковистые волосы Рафаэля, и угольно-чёрные пряди касаются его лица, словно не в состоянии сопротивляться притяжению.

«Так не пойдёт».

— Что? — Обескураженная почти жестокой красотой архангела, мужчины, которого смела называть своим возлюбленным, Елена позабыла, о чём его просила.

«Отпугнуть их… ты не такая женщина, чтобы за кем-то прятаться».

— Чёрт. Ты прав. — Почувствовав, как мышцы плеч предупреждающе заныли, Елена скривилась. — Думаю, мне скоро придётся приземлиться.

Её тело пострадало в битве с Ли Дзюань. Не сильно, и все раны зажили, но из-за принудительного отдыха она потеряла часть мышечной массы, которую наращивала до сражения, превратившего Пекин в выжженный кратер, где единственными звуками стали молчаливые стенания мёртвых.

«Мы почти дома».

Елена сконцентрировалась на том, чтобы лететь прямо. Рафаэль изменил положение тела, и она просто следовала за ним, а значит, прилагала меньше усилий, чтобы держаться в воздухе. Гордость заставила Елену сердито хмуриться, но, с другой стороны, глубоко внутри зарождалось тёплое чувство от осознания, что она важна для Рафаэля, даже больше, чем просто важна.

И тогда, на другой стороне реки, она увидела, особняк, раскинувшийся на вершине утёса и служивший Рафаэлю домом. Хотя от берега Гудзона простирались обширные земли, само место было скрыто от глаз обычных людей густой полосой деревьев. И всё же, они спускались к нему сверху, а оттуда особняк выглядел, словно драгоценный камень на бархатной тёмной ткани. Тёплый золотой свет лился из каждого окна, а с одной стороны дома, в месте, где попадал на плавные контуры витражного стекла, пульсировал и переливался различными цветами. С этого угла не были видны кусты роз, но Елена знала, что они там. Пышные, с листвой, блестящей на фоне белого фасада элегантного дома, и сотнями бутонов, готовых расцвести буйством красок, как только погода станет теплее.

Елена следом за Рафаэлем опустилась во двор. Свет из витражного окна превратил его крылья в калейдоскоп цвета — сапфирового, изумрудного и рубиново-красного.

«Ты мог приземлиться на один из балконов», — прокомментировала она мысленно, слишком сфокусировавшись на удачном приземлении, чтобы говорить вслух.

Рафаэль не стал отрицать, а подождал, пока она окажется на земле позади него.

— Мог. — Елена сложила крылья, а он потянулся к ней, нежно сжал за плечо у изгиба шеи и нажал пальцами на чувствительную внутреннюю поверхность правого крыла. — Правда, тогда бы твои губы не оказались так близко к моим.

Рафаэль притянул Елену к себе, от удовольствия пальцы на её ногах подгибались, а в животе порхали бабочки.

— Не здесь, — хрипло пробормотала она. — Не хочу шокировать Дживса.

Рафаэль прервал её медленным, основательным поцелуем, заставившим забыть о дворецком. В её теле неспешно разжигалось восхитительное ощущение предвкушения.

«Рафаэль».

«Ты дрожишь от усталости, Елена».

«Я всегда готова к твоим прикосновениям».

Её пугало, насколько она стала им одержима. Единственное, что успокаивало — его потребность в ней была такой же сильной, а желание почти граничило с безумием.

Дикий смерч пронёсся по её чувствам. Рафаэль отстранился, оставив её сгорать в ожидании жаркого секса.

«Позже я буду не спеша наслаждаться тобой». — Он медленно провёл пальцами по верхнему изгибу крыла Елены очень интимным жестом. Следующие слова Рафаэль произнёс вслух с куда меньшим запалом:

— Монтгомери будет рад такой хозяйке, как ты, Елена.

Она облизнула губы, попыталась сделать глубокий вдох и ощутила, как сердце бешено колотится о ребра. Да, архангел умел целоваться.

— Почему? — наконец, смогла спросить Елена, когда они вместе направились к двери.

— Скорее всего, ты будешь регулярно пачкать, и портить одежду. — Хоть Рафаэль и пошутил, его голос остался серьёзным и в ночной тишине ласкал слух, как изысканная музыка. — По этой же причине он любит, когда Иллиум время от времени здесь останавливается. У Монтгомери много работы из-за вас двоих.

Елена скорчила причудливую гримасу, но уголки её губ дёрнулись в улыбке.

— Иллиум собирается к нам присоединиться? — Синекрылый ангел был частью Семёрки Рафаэля — отряда вампиров и ангелов, преданных архангелу Нью-Йорка до такой степени, что ценили его жизнь превыше своей. Иллиум единственный из семерых расценивал её человеческое сердце не как слабость, а как дар. Елена же видела в нём невинность, которую другие бессмертные давно потеряли.

Дверь открылась, и на пороге оказался дворецкий Рафаэля с сияющим лицом.

— Господин, — произнёс он с отчётливым английским акцентом, который вмиг мог сделать его голос строгим и пугающим, — как хорошо, что вы дома.

— Монтгомери. — Проходя мимо, Рафаэль хлопнул вампира по плечу.

Елена улыбнулась. Она была рада вновь видеть дворецкого.

— Привет.

— Хозяйка.

Она моргнула и поправила его твёрдым тоном:

— Елена. Я никому не хозяйка, разве что себе. — Кроме того, хоть Монтгомери и решил работать у архангела в услужении, он все ещё оставался сильным вампиром, которому несколько столетий.

Дворецкий неестественно выпрямился и взглянул на Рафаэля. Архангел вяло улыбнулся.

— Не шокируй Монтгомери, Елена. — Он притянул её к себе за руку и добавил: — Возможно, ты позволишь ему называть тебя Охотницей Гильдии?

Елена посмотрела на Рафаэля, уверенная, что он шутит. Но его лицо было таким же, как обычно, привычный чувственный изгиб губ не изменился.

— Хм, хорошо. — Она кивнула Монтгомери, но почувствовала, что должна спросить: — Так пойдёт?

— Конечно, Охотница Гильдии. — Он слегка поклонился. — Господин, я не был уверен насчёт еды, но приказал оставить небольшой поднос в вашей комнате.

— Сегодня больше ничего не нужно, Монтгомери.

Дворецкий тихо удалился. Елена с возрастающей подозрительностью уставилась на китайскую вазу, стоящую в углу холла напротив стены с витражом рядом с входной дверью. На ней были нарисованы подсолнухи, такой дизайн показался ей смутно знакомым. Елена отпустила руку Рафаэля и приблизилась… Её глаза удивлённо распахнулись, и она вскрикнула:

— Это моя ваза! — Подарок от ангела из Китая после очень опасной охоты, во время которой она познала самое дно Шанхайского подпольного мира.

Рафаэль дотронулся пальцами до её спины, клеймя своим прикосновением.

— Все твои вещи здесь. — Он подождал, пока она посмотрит на него и добавил: — Я оставил их в этом доме на сохранении до твоего возвращения. Однако, — продолжил Рафаэль, когда Елена не смогла сказать ни слова из-за комка эмоций, вставшего в горле, — кажется, Монтгомери не в силах с собой совладать, когда дело касается этой вазы. Боюсь, он питает слабость к красивым вещам. Он известен тем, что «перемещает» вещи, если ему кажется, что они не оцениваются по достоинству. Однажды, он переместил древнюю статую из дома другого архангела.

Елена смотрела на коридор, где идеально тихо скрылся дворецкий.

— Не верю. Он слишком правильный. — Проще было сказать эти слова, сосредоточиться на шутке, чем принять чувства, сдавившие грудь и сжавшие горло.

— Ты будешь удивлена. — Рафаэль прикоснулся ладонью к нижней части её спины, направляя вдоль коридора к лестничному пролёту. — Пошли, посмотришь на свои вещи утром.

Она еле шевелила ногами, поднимаясь наверх.

— Нет.

Рафаэль взвесил за и против, всматриваясь в лицо Елены глазами, не похожими на глаза ни одного смертного — молчаливое напоминание, что он никогда не был человеком и никогда им не будет.

— Такая воля.

Он провёл её в комнату, соединённую, насколько Елена помнила, с главной спальней, и открыл дверь. Всё из её квартиры лежало аккуратно запакованным, на мебель были наброшены чехлы, вся мелочь сложена в коробки. Елена замерла на пороге, не уверенная в том, что чувствует. Облегчение, злость и радость — всё перемешалось. Чувства боролись друг с другом за место внутри. Елена понимала, что уже никогда не вернётся в свой дом, который был для неё раем и чем-то большим, яростным протестом против того, как отец вышвырнул её вон. То место было не предназначено для существ с крыльями, но потеря всё равно разбивала сердце. Вдребезги. Но сейчас…

— Почему?

Рафаэль схватил Елену ладонью за затылок, даже не пытаясь скрыть присущее этому жесту собственничество.

— Ты принадлежишь мне, Елена. Если решишь спать в другой постели, я просто перенесу тебя обратно домой. — Надменные слова, произнесённые архангелом. Тогда она решила тоже кое-что прояснить:

— Пока ты помнишь, что это касается нас обоих.

«Замётано, Охотница Гильдии. — Рафаэль поцеловал Елену в плечо, его пальцы чуточку сильнее сжали её затылок. — Пошли в постель».

Возбуждение полыхнуло ярким пламенем. Её тело хорошо знало, какое удовольствие могут доставить эти сильные, смертельно опасные руки.

— Поговорим о клинках и ножнах?

Чувственный мужской смех, ещё один поцелуй, лёгкое касание зубов. Но, Рафаэль разомкнул объятия и стал молчаливо наблюдать, как Елена вошла в комнату, приподняла чехол и пробежалась пальцами по утончённой вышивке покрывала на кровати, когда-то принадлежащей ей. Затем подошла к туалетному столику с множеством красивых стеклянных бутылочек и расчёсок, аккуратно сложенных в маленькую коробочку. Она вела себя как ребёнок, желая убедиться, что всё на месте, эта потребность исходила откуда-то изнутри, и была настолько сильной, что почти приносила боль.

Елена поддалась эмоциональному голоду, и в её голове начали возникать картинки другого возвращения домой, в тот день шок и унижение сдавили ей горло, когда она обнаружила, что её вещи выброшены на улицу, словно мусор. Эта рана не затянется, ничто и никогда не сотрёт боль, возникшую от понимания, что она для своего отца отброс. Но сегодня воспоминания были раздавлены куда более весомым поступком Рафаэля. Она не идеализировала своего архангела, знала, что он отчасти сделал это из-за причин, о которых и сказал ей — чтобы у неё не возникало соблазна использовать свою квартиру, как укрытие. Но если это единственная причина, то ему ничего не мешало отправить её вещи на свалку. Вместо этого, каждая мелкая вещица была тщательно упакована и перевезена сюда. В ту ночь, из-за разбитого окна, кое-что пострадало от воздействия природы, сейчас же всё вернулось к своему первоначальному виду, выдавая скрупулёзную реставрацию. От изумления, что ею так дорожат, сердце Елены сжалось.

— Теперь можем идти, — произнесла она. — Спасибо тебе, Рафаэль.

Позже она вернётся и решит, что со всем делать.

В молчаливом жесте нежности он коснулся её крыльев своими, когда они вошли в главную спальню. «Никто другой не видел эту сторону Рафаэля», — подумала Елена, не сводя глаз со своего архангела. Он подошёл к кровати и, не включая свет, начал раздеваться. Рубашка упала на пол, открывая взору великолепную грудь, которую Елена не единожды покрывала поцелуями. Внезапно давящий груз эмоций исчез под лавиной желания, переворачивающего всё внутри. Рафаэль посмотрел на неё, его глаза сверкали земным голодом, а это означало, что он почувствовал её возбуждение. Елена решила оставить разговоры на потом и подняла руки, приготовившись стаскивать топ, когда ливень — нет, град — зарядил по окнам, словно из пулемёта, заставив её подпрыгнуть. Она бы не обратила на него особенного внимания, если бы твёрдые маленькие льдинки не врезались в стекло без передышки.

— Наверное, шторм.

Она опустила руки и подошла к окну, правда прежде убедилась, что балкон и застеклённая створчатая дверь закрыты. Молния разрезала небо неистовыми зигзагами, буйный ветер с неусыпной яростью терзал дом, за долю секунды град сменился проливным дождём.

— Никогда не видела, чтобы гроза начиналась так внезапно, и чтобы погодные явления так быстро сменяли друг друга.

Рафаэль подошёл и встал рядом. Капли дождя сквозь стекло оставляли тени на его оголённом торсе. Когда архангел ничего не произнёс, Елена подняла голову и увидела, как синеву его глаз заволокли тучи в неожиданном предвестии шторма.

— В чём дело? Чего я не понимаю? — Поскольку выражение его глаз…

— Что тебе известно о последних погодных явлениях по всему миру?

Елена проследила взглядом за тем, как капля дождя стекает вниз по стеклу.

— Я просмотрела последние новости погоды, пока мы были в Башне. По словам репортёра, на восточное побережье Новой Зеландии обрушилось цунами, а количество наводнений в Китае увеличилось. — Похоже, жителей Шри-Ланки и Мальдив уже эвакуировали, но, чтобы разместить всех людей места не хватает.

— Территория Илии содрогается от землетрясений, — упомянул Рафаэль об архангеле Южной Америки. — Он опасается возможного извержения, по крайней мере, одного крупного вулкана. И это ещё не всё. Микаэла говорила, что большая часть Европы в плену несвоевременно налетевшей снежной бури, способной убить тысячи.

Елена напряглась при упоминании самой красивой и самой едкой из всех архангелов.

— Ну, хотя бы Средний Восток, — заговорила Елена, заставив себя расслабиться, — кажется, избежал основной угрозы, исходя из того, что я видела в новостях.

— Да. Фаваши помогает Нехе справиться с природными катаклизмами на её территории.

Елена знала, что архангелы Индии и Персии раньше иногда работали сообща, а теперь, когда Неха возненавидела почти весь Совет, казалось, она нормально относится к Фаваши, возможно из-за её юного возраста.

— Это что-то значит, да? Все эти экстремальные погодные явления? — спросила Елена, положив ладонь на грудь Рафаэлю и ощущая дикий жар, исходящий от него. Дождевые капли отбрасывали мягкие тени на её кожу.

— Есть одна легенда, — пробормотал Рафаэль, притянув Елену ближе к своему телу и раскрыв крылья, словно пытаясь её защитить. — Горы задрожат и реки выйдут из берегов, ледяная пурга прокатится миром, а долины захлебнутся дождями. — Он посмотрел на неё своими невероятными нечеловеческими глазами хромовой синевы и добавил: — И всё это случиться… когда проснётся Древний.

От ледяного тона Рафаэля каждый волосок на теле Елены встал дыбом.

ГЛАВА 2

Сбросив оковы, пробирающего до костей, холода, Елена спросила:

— Проснётся Древний? — Рафаэль рассказывал ей о столь древних из его вида, что собственное бессмертие начинало их тяготить. Тогда они ложились, закрывали глаза и погружались в глубокий сон, который длился до тех пор, пока что-то не вынуждало их пробудиться.

— Да, — ответил он, и в этом единственном слове крылась тысяча недосказанности.

Елена прильнула к Рафаэлю и обвила руками за талию, задев ладонями шелковистые перья — удивительный момент близости между архангелом и охотницей.

— Такие беспорядки происходят ведь не каждый раз. Должно быть, Спящих несколько?

— Да, — ответил он отстранённым голосом бессмертного, прожившего намного больше тысячелетия. — Мы можем стать свидетелями пробуждения архангела.

Елена глубоко вдохнула — где-то в уголках разума начали зарождаться кое-какие догадки.

— Сколько архангелов спит?

— Никто не знает, но время от времени происходили исчезновения. Антоникус, Цинь, Заная и…

— Калианна, — закончила за него Елена, изменив положение тела так, чтобы видеть лицо Рафаэля не запрокидывая голову. Её архангел очень хорошо скрывал эмоции, но она начинала распознавать мельчайшие изменения в его глазах, встретивших столько рассветов, что и не сосчитать, ставших свидетелями зарождения и упадка не одной цивилизации. И теперь, стоя спиной к холодному окну, она не остановила его, когда он наклонился и прижал ладонь к стеклу рядом с её головой. Вместо этого, Елена провела пальцами вдоль мускулистой груди и остановилась у талии, заставляя Рафаэля вернуться в настоящее и сфокусироваться на ней, пока спрашивала о кошмаре.

— Ты узнаешь, если твоя мать проснётся?

— Когда я был ребёнком, нас объединяла ментальная связь. — Её кожу обдало жаром, но глаза Рафаэля оставались всё такого же нечеловеческого металлического оттенка. — Но я вырос, и связь разорвалась, а затем Калианна обезумела.

Глаза Рафаэля были устремлены мимо Елены, куда-то в непроглядную ночную тьму. Елена привыкла бороться за то, чего хотела и в чём нуждалась. Ей пришлось стать такой, чтобы выжить. Но то, что она чувствовала к этому мужчине, к этому архангелу, было намного мощнее. Елена нуждалась в нём так сильно, что эта потребность порождала внутреннюю силу, которую она никогда бы не обрела, если бы оставалась одна.

— Прекрати. — Он посмотрел на неё глазами, радужки которых окаймлял иней несчётного количества отголосков воспоминаний. — Если позволишь воспоминаниям о ней испортить момент, — напирала Елена, отказываясь отступиться, — испортить то, что сейчас между нами, тогда не важно, Спящая она или нет. Урон будет нанесён. Тобой.

Он молчал какое-то время, но потом обратил своё внимание полностью на неё.　

— Ты мной манипулируешь, — заявил он, раскрыв крылья, и оградив комнату от её взгляда.

— Я забочусь о тебе, — поправила она Рафаэля. — Сегодня ты поступил так же, когда не позволил мне ответить на звонок отца. — Тогда она повела себя грубо — потому что испугалась. А она ненавидела страх. Особенно тот, который испытывала перед болью, наносимой Джеффри с непринуждённой жестокостью. — Вот такие вот дела, так что привыкай.

— А если я не хочу? — спросил Рафаэль холодным тоном, погладив щеку Елены большим пальцем.

— Прекрати. Не пытайся поссориться. — Елена знала, что не даёт покою Рафаэлю — страх, что однажды безумие родителей завладеет его разумом и превратит его самого в чудовище. Только вот она никогда не позволит этому произойти. — Если падать — то вместе, — мягко напомнила Елена своё торжественное обещание.

«Елена». — Рафаэль положил руку ей на рёбра, прямо под грудью, а пальцами второй поглаживал её губы.

— Если твоя мама и вправду проснётся, — пробормотала Елена, внезапно ткань футболки стала жутко неудобной. — Что с ней произойдёт?

— Говорят, долгий Сон излечивает возрастное безумие, так что она вновь может присоединиться к Совету. — Правда, в голосе Рафаэля не звучало особой уверенности.

— Попытаются ли другие члены Совета выследить её раньше пробуждения и убить?

— Спящие — неприкосновенны, — ответил Рафаэль. — Причинить вред Спящему — значит нарушить древнейший закон нашего вида. Но нет закона, запрещающего поиски.

Ей не надо было спрашивать, станет ли он искать, она и так прекрасно знала ответ. Оставалось только надеяться, что то, что он отыщет, не будет воплощением кошмара.

— Поговорю с Джейсоном, — добавил он. — Возможно, до него дошли неизвестные мне слухи.

— Он поправился? — Разведчика Рафаэля ранило во время того самого ужасного всплеска силы, превратившего город в пепел и отбросившего Елену на землю. — А Эйдан?

Оба ангела не оставили её, отказавшись лететь в безопасное место, хотя были гораздо сильнее и быстрее. Даже падая и приближаясь к неумолимой земле, они умудрились прикрыть её собой.

— Если с тобой всё в порядке, — ответил Рафаэль и положил руку Елене на талию, — то, конечно же, и с ними тоже.

Поскольку она была новообращённым ангелом, а Джейсону исполнилась не одна сотня лет. На счёт Эйдана она не была уверена, поскольку он казался не таким, как все остальные, но тот факт, что ангел состоял в Семёрке Рафаэля, говорил сам за себя.

— В Пекине… есть какие-то признаки восстановления? — После событий той кровавой ночи от города остались одни воспоминания. Тогда погибло столько людей, что от мыслей об этом на Елену наваливалась тяжесть, тёмная, не позволяющая свободно дышать, с резким запахом давней смерти.

— Нет, — уверенно ответил Рафаэль. — Пройдут столетия прежде, чем жизнь вновь пустит ростки в этом месте.

Суровость, звучавшая в его заявлении, ошеломляла. Это заставило Елену инстинктивно почувствовать мощь мужчины, державшего её в объятиях, вырваться из которых будет невозможно, если он решит никогда её не отпускать. Это должно было напугать Елену. Но одно она точно знала: любая стычка с Рафаэлем будет откровенной до предела. Никаких стилетов в темноте, никаких ранящих клинков, скрывающихся за обманчивой внешностью… в отличие от обидных слов другого мужчины, однажды говорившего, что любит её. Елена ощутила острую душевную боль.

— Я не могу избегать отца вечно, — сказала она, снова прислонившись к окну. Стекло было настолько холодным, что её крылья почти болели. — Как думаешь, что он скажет, когда увидит меня?

***

Джеффри думал, что Рафаэль вернул изломленное и умирающее тело Елены к жизни, обратив её в вампира. Архангел опёрся ладонью рядом с лицом своей охотницы, а второй взял за подбородок.

— Он будет смотреть на тебя, как на кладезь неограниченных возможностей, — сказал он откровенно, поскольку лгать не собирался. — Способ пробраться в высшие круги власти архангелов.

Если бы Рафаэль поступил так, как желал, то Джеффри давно бы гнил в безымянной могиле, но Елена любила своего отца, невзирая на всю его жестокость. Она обхватила себя руками, слова слетали с её губ отрывисто, словно рваные клочки боли:

— Я знала ответ ещё до того, как спросила… но часть меня продолжает надеяться, что, возможно, на этот раз он меня полюбит.

— Так же как и я не перестаю питать надежды, что когда моя мать проснётся, то будет той самой женщиной, которая пела мне колыбельные, заставляющие мир застывать. — Тесно прижав Елену к себе, Рафаэль поцеловал её в висок. — Мы оба дураки.

В этот миг раздались раскаты грома, а яркая молния разрезала ночную тьму города за окном. От её света волосы Елены заблестели серебром, а глаза стали цвета ртути. «Эти глаза будут меняться на протяжении столетий, и, вполне вероятно, однажды станут такими же, как и сейчас, озарённые грозовой вспышкой», — подумал Рафаэль и опустил голову, чтобы завладеть губами Елены.

— Пойдём, Охотница Гильдии. Уже поздно.

— Рафаэль, — томно прошептала она, — мне так холодно.

Он снова её поцеловал, опустив руку и накрыв ладонью грудь. А затем увлёк Елену в пучину бури, где страсть бушевала намного сильнее, чем яростный ветер за окном. В ту ночь кошмар снова вернулся. И хотя Елена ожидала ужасных сновидений, они затянули её в кровавые руины того, что раньше было отчим домом с такой скоростью, что сопротивляться оказалось невозможно.

— Нет, нет, нет. — Елена закрыла глаза в наивной попытке сопротивления. Но жуткий сон заставил поднять взгляд, и то, что она увидела, повергло её в шок. В висках бешено пульсировало, панические удары сердца сменяли друг друга. На полу, мокром и тёмно-красном, не было тел. Только кровь. Повсюду, куда ни глянь, растекалось море крови. Больше, чем Елене доводилось видеть. И тогда она поняла, что находится не в кухне, где были убиты Бэль и Ари, а в кухне нового Большого Дома. Дома, купленного отцом после того, как её сестёр… После произошедшего. Натёртые до блеска кастрюли висели над длинной каменной столешницей, в углу тихонько гудел огромный холодильник. Плита, словно сияющее отдельное здание, всегда пугала её и заставляла держаться на расстоянии. Сегодня, правда, металл был покрыт ржаво-рыжими пятнами, один взгляд на которые вызывал тошноту.

Елена пошатнулась и посмотрела в другую сторону. На ножи. Они валялись повсюду. На полу, на столешницах, торчали из стен. И по ним стекали густые, вязкие багровые сгустки… кое-где с ошмётками плоти. «Нет, нет, нет», — обхватив руками своё хрупкое, тощее детское тельце, она бегло осмотрела эту кошмарную комнату в поисках безопасного пристанища. И кровь, и ножи исчезли. Кухня вновь стала девственно чистой. И холодной. Жутко холодной. В Большом Доме всегда было холодно, и не важно, как сильно она включала отопление. Во сне что-то изменилось. Елена подумала, что ошиблась. Всё-таки, это заледенелое место не было нетронутым. На ослепительно-белом кафельном полу валялась одинокая туфля на высоком каблуке. И тогда на стене Елена увидела раскачивающуюся тень.

«Нет!»

— Елена. — Рафаэль схватил её ей за плечи, чистый свежий аромат моря вторгся в её разум. — Охотница.

Резкий оклик прорвался сквозь остатки сна, возвращая Елену в настоящее.

— Я в порядке, в порядке, — ответила она сбивчиво и несвязно. — Со мной все в порядке.

Рафаэль заключил её в объятия, когда она попыталась соскочить с кровати. Елена и сама не знала, что хотела сделать, но после того, как прошлое так жестоко напоминало о себе, заснуть было невозможно.

— Мне нужно…

Рафаэль передвинулся так, чтобы теперь Елена оказалась отчасти под ним, и раскрыл крылья, создав тёмное, чувственное личное пространство только для них двоих.

— Ш-ш-ш, хебибти. — Его тело создавало крепкий щит между ней и мягко покачивающейся тенью, которая гналась за ней сквозь время. Тогда он опустил голову и прошептал тихие, страстные слова на языке, которые были частью наследия её матери. Елена обвила Рафаэля руками за шею и потянула к себе, желая раствориться в нём. Но он только крепко обнял её и приподнялся, опёршись рукой с одной стороны, чтобы видеть её лицо. — Расскажешь мне?

После того, как их семья распалась, Елена всегда обнимала Бэт, чтобы сестрёнка не чувствовала холода. Но никто не обнимал Елену в ответ, никто не пытался растопить лёд, что сковывал её часами после жутких кошмаров, так что ей потребовалось время, чтобы найти подходящие слова. Но Рафаэль был бессмертным, и терпению он научился давным-давно.

— Это бессмыслица какая-то, — наконец, произнесла она хрипло, словно сорвала голос от крика. — Всё, что я видела — не имеет смысла. — То, что совершила её мать, случилось не на кухне. Нет, Маргарет Деверо очень крепко привязала верёвку к поручням, окружающим мезонин[1]. Её красивая лаковая туфелька на шпильке лежала на сияющем кафельном полу с шахматным узором в прихожей Большого Дома. Когда Елена увидела блестящую вишнёвую туфельку, то на долю секунды в сердце вспыхнула надежда, что мама, наконец, вернулась к ним, наконец, прекратила плакать… и кричать. Тогда Елена подняла голову и увидела то, что никогда не исчезнет из её памяти. — Просто огромная нелепица.

Рафаэль ничего не сказал, но она ни на йоту не сомневалась, что всё его внимание приковано к ней.

— Я думала, — произнесла она, вцепившись в его плечи, — что кошмары прекратятся после того, как убью Слейтера. Он больше не причинит вред дорогим мне людям. Так почему же они продолжают терзать меня?

Голос Елены дрожал, но не от страха, а от тяжёлой беспомощной ярости.

— Воспоминания делают нас теми, кем мы являемся, — ответил Рафаэль, повторяя те же слова, которые однажды говорила ему она. — Даже самые жуткие.

Елена ощущала под ладонью биение его сердца — спокойное, ровное, уверенное, как всегда.

— Я никогда не забуду, — прошептала Елена. — Но хотелось бы, чтобы они перестали меня мучить.

Произнесённое заставило её почувствовать себя предательницей, желать подобного, когда Ари и Бэль ощутили тот кошмар наяву, и которого не смогла забыть мать.

— Так и будет, — сказал он уверенно. — Обещаю.

И поскольку Рафаэль никогда не нарушал обещаний, Елена позволила держать себя в объятиях до конца ночи. Рассветное зарево пробралось в комнату, тихо ступая на пальчиках и оставляя золотистые и розовые следы на полу, когда Елену поглотил сладкий безмятежный сон. Но покой, казалось, длился всего мгновение.

«Елена», — свежая прохладная волна врезалась в сознание. Елена, ещё сонная, открыла глаза и обнаружила что одна в постели. Солнечный свет заливал кровать, дождевые тучи рассеялись, открывая взору поразительную лазурь неба за окном.

— Рафаэль. — Елена взглянула на часы, стоящие на тумбочке рядом с кроватью — время близилось к обеду. Она потёрла глаза и села в кровати. — В чём дело?

«Случилось нечто, требующее твоих навыков».

Все её чувства встрепенулись в предвкушении, казалось, что ментальные шестерёнки пришли в движение с такой же сладостной болью, какую она почувствовала во всем теле, когда потянулась.

«Где я тебе нужна?»

«Школа на севере, имени Элеоноры Ванд…»

Её руки упали, внутри всё похолодело от страха.

«Я знаю, как называется эта школа. В неё ходят мои сёстры».

ГЛАВА 3

Первой Елену заметила десятилетняя Эвелин. Её глаза широко распахнулись от удивления, когда она увидела, как Елена, попрощавшись с ангелом, который проводил её по кратчайшему пути, расправила крылья и плавно приземлилась в главном дворе частной элитной средней школы. Безупречность бархатистого зелёного газона нарушали кое-где валяющиеся опавшие листья. От приземления Елены в воздухе возникли маленькие вихри из молодых травинок и пожухлых коричневых листьев, словно раздражённые дервиши[2], кружащие в танце. Елена сложила крылья и поздоровалась кивком со своей младшей сводной сестрой. Эвелин неуверенно подняла руку, чтобы помахать в ответ, но Аметист, на три года старше своей сестры, перехватила её ладошку и притянула к себе. Тёмно-синие глаза, такие же, как у её матери Гвендолин, предупреждали не приближаться.

Елена понимала почему. Они с Джеффри не разговаривали на протяжении десяти лет после того, как он вышвырнул её вон, вплоть до тех жестоких событий, после которых Елена стала обладательницей крыльев цвета полуночи и багрянца. И, кроме того, что от неё отказались, на какое-то время ей запретили приближаться к школе. В результате, она не смогла по-настоящему сблизиться со своими сводными сёстрами. Они знали о существовании друг друга, но помимо этого, оставались незнакомцами. Между ними не наблюдалось даже отдалённого сходства, подтверждающего родство. У Елены были светлые, почти белые волосы и кожа с отпечатком поцелуев Марокканского солнца, не говоря уже о высоком росте. Девочки же унаследовали великолепные волосы своей матери цвета воронова крыла и хрупкое телосложение, а их кожа, словно густые сливки, могла пристыдить даже английскую розу. Эвелин ещё была присуща пухлость ребёнка, но утончённостью и аристократичностью она напоминала Гвендолин.

Обе жены Джеффри оставили частичку себя в детях.

Елена отвернулась от сестёр, в глазах которых читались насторожённость, а так же напряжённость с острым осуждением, и бегло осмотрела остальных людей на крыльце. Несколько девочек, одетых в бордовую с белым униформу, толпились небольшой группкой позади Эвелин и Аметист вместе с взрослыми, скорее всего, учителями. Елена нигде не видела Рафаэля, а значит, он либо внутри внушительного здания из белого кирпича, либо за пределами обвитых плющом стен в большом внутреннем дворе — там ученицы обедали, сидели на траве и играли в игры.

Елена хорошо знала обстановку, потому что постаралась всё разузнать. Её не волновало, что их троих связывали только ледяные узы крови Джеффри. Эвелин и Аметист для неё оставались сёстрами, и она считала своей обязанностью присматривать за ними. Если она им понадобится, то сразу же примчит на помощь… поскольку не смогла этого сделать для Ари и Бэль.

Елена с тяжёлым сердцем, в которое будто вонзались острые металлические шипы, направилась к входу. Тогда она увидела, как Эвелин отбросила руку старшей сестры и побежала вниз по ступенькам, прямиком к Елене.

— Ты не вампир.

Выбитая из колеи выражением вызова и непокорности на маленьком личике и в сжатых кулачках, Елена ответила:

— Нет.

На короткое мгновение их взгляды встретились — серые глаза встретились с сизыми, и у Елены возникло впечатление, что её оценивают.

— Ты знаешь, что произошло? — наконец спросила Эвелин.

Елена нахмурилась, взглянула на крыльцо и увидела, что никто больше даже не пытается подойти ближе: казалось, взрослые шокированы так же сильно, как и большинство девочек. Она снова взглянула на сестру, преодолев желание прикоснуться к ней, прижать к себе.

— Хочешь мне что-то рассказать?

— Это было ужасно, — прошептала Эвелин, страх исказил её нежное личико, лицо ребёнка, а не взрослой девушки, которой она станет в будущем. — Я пошла в общежитие, Селии нигде не было, хотя мы договорились встретиться, только лужи крови повсюду. И я не могу найти Бетс.

— Ты их нашла? — защитный инстинкт оскалился, словно дикий зверь. Елена подумала, что больше не позволит ни одному монстру отобрать у неё сестёр. — Что ты видела?

Внутри у Елены всё сжалось, к горлу подкатил ком.

— Больше ничего, — призналась Эвелин. Волна облегчения чуть не сбила Елену с ног. — Миссис Хил услышала мой крик и почти сразу вытащила меня за двери. Потом нам всем сказали ждать здесь, и я слышала шорох крыльев… но не видела твоего архангела.

Тогда Елена заметила, что серые глаза девочки, такие же, как у Джеффри, горят проницательностью и почувствовала, как в груди что-то болезненно сжалось, ведь она тоже оставалась дочерью своего отца, по крайней мере, в какой-то части своей души.　

— Я со всем разберусь, — пообещала Елена. — Но ты должна вернуться к Аметист, пока мы работаем.

Если Рафаэль позвал её, то, возможно, это дело рук обезумевшего вампира.

Эвелин развернулась, побежала обратно на крыльцо и прижалась к старшей сестре.

«Рафаэль».

Какое-то мгновение в ответ раздавалась лишь безграничная тишина. Елена не услышала ни глубокого голоса, сочащегося высокомерием из-за многих прожитых веков. Ни порывов ветра, ни шума дождя. И когда он, наконец, загремел в её голове, Елену почти свалила с ног необузданная сила. Его сила.

«Пролети над первым зданием и…»

«Не могу. Я уже приземлилась».

Она была ещё не достаточно сильной, чтобы подняться вверх с места. Это требовало не только внушительной мышечной силы, но и незаурядного мастерства.

«Тогда входи через парадные двери. Ты поймёшь, куда нужно идти».

От его уверенности — и осознания того, что могло послужить тому причиной — внутри Елены всё сжалось, а тело напряглось. Потребовалось приложить сознательные усилия, чтобы отбросить ощущения и сфокусироваться на грядущей охоте. Сложив крылья как можно теснее, чтобы не задеть никого из людей, жмущихся на крыльце, она поднялась по ступенькам и пошла по старым, но ещё целым кирпичам, таким же, из каких строилось само здание.

Со всех сторон Елену окружили перешёптывания.

— Думала, что она мертва…

— …вампир…

— Не знала, что они могут обращать ангелов!

Затем зазвучали щелчки телефонов, втихаря делающих фото. Уже через несколько минут, если не раньше, они окажутся в сети, и тут же начнутся преследования СМИ.

— Что же, — пробормотала Елена себе под нос, — по крайней мере, проблема моего первого появления на публике решена.

Теперь ей предстоит иметь дело с журналистами, которые обрушатся на неё, словно ураган.

Она уловила лёгкий запах железа в воздухе и резко вскинула голову. Обострённые чувства сразу ухватились за этот след, шепчущий о крови и насилии. Елена последовала за ним, прошла по пустому коридору, где пол был устлан ковром цвета бордо, а стены обвешанным фотографиями выпускников в накрахмаленных и выглаженных формах, и оказалась справа от лестницы.

Несмотря на тот факт, что здание было старым и массивным, коридоры оказались наполнены светом. Она поняла почему, когда остановилась и посмотрела вверх — над головой возвышался огромный стеклянный купол, обрамлённый золотом, с несколькими вьющимися стеблями плюща. Листья выглядели так, будто по стеклу разбросали изумруды. Но не это привлекло её внимание.

Снова запах железа. Такой насыщенный, густой и тяжёлый. Он говорил только об одном. О смерти.

— Идите наверх.

Елена испуганно оглянулась. Позади стояла худая, как щепка, женщина в элегантном костюме, цвет которого граничил между бледно-оливковым и тёмно-серым и почти слишком контрастировал со снежно-белой кожей.

— Я директор, Адриана Лизком, — произнесла незнакомка, увидев вопросительный взгляд Елены. — Я проверяла, все ли девочки вышли.

Заметив надписи на дверях справа, она спросила:

— Это офисное здание?

— Этаж с офисами, — чётко и точно ответила Мисс Лизком. — На втором находятся библиотека и рабочие места девочек, над ними — комнаты общежития, а ещё выше — уборные. Для многих учеников это место — дом, так что помещения для персонала переделаны под кабинеты, поскольку внушительная часть работников живут здесь. Девочки могут в любое время выйти из своих комнат, чтобы обратится к кому-то из взрослых.

Елена поняла, что, несмотря на чёткую дикцию, безукоризненный костюм и строгие золотые украшения, директор бессвязно тараторила. С болезненным осознанием того, что смогло ввергнуть столь сильную духом женщину в такое состояние, Елена произнесла:

— Спасибо, мисс Лизком. — Так как она задыхалась от едкого запаха крови и более вязких жидкостей, понадобилось приложить огромные усилия, чтобы голос звучал мягко. — Думаю, девочкам снаружи может понадобиться ваша помощь.

Женщина коротко кивнула, солнце заиграло в её шелковистых пепельных волосах.

— Да, да, мне стоит пойти.

— Подождите, — Елена должна была ещё кое-что спросить. — Сколько учениц отсутствует?

— Полную перекличку ещё не делали. Сейчас же займусь этим, — ответила директор, расправив плечи, с полученным заданием к ней вернулось профессиональное спокойствие. — Некоторые девочки на экскурсии, и есть те, кто часто отсутствуют, так что мне придётся перепроверить список.

— Пожалуйста, сделайте это как можно быстрее.

— Конечно, — директриса замялась на мгновение и добавила: — Селия… должна быть здесь.

— Я поняла, — ответила Елена и двинулась по лакированным деревянным ступенькам, которые рассказывали о других временах приглушенным звукам удаляющихся шагов директора. Она напомнила себе не опускать крылья — пока это ещё не вошло в привычку, но уже было намного проще, нежели после пробуждения. Сначала её мотивировало нежелание волочить свои крылья по грязным и пыльным улицам Манхеттена. Сегодня причина помнить была куда более зловещей.

Елена вышла в коридор третьего этажа. Игнорируя дорогие масляные картины, кричащие о деньгах и высоком положении, она последовала за вонью железа и страха к комнате в самом конце, к комнате, в которой ждал архангел с безжалостными синими глазами.

— Рафаэль.

Елена остановилась и попыталась сделать вдох. Она чуть не задохнулась от густого тяжёлого запаха, когда взглянула на окровавленные простыни, тёмную, с красным оттенком, лужу на полу, пятна на стенах, выглядевшие как невообразимо жуткие граффити.

— Где тело? — А тело будет, поскольку человек не может потерять столько крови и остаться в живых.

— В лесу, — ответил Рафаэль. От тона его голоса волосы на затылке Елены встали дыбом, настолько он был спокойным. — Убийца потянул её туда, чтобы насладится кровью, хотя большую часть пролил здесь.

Елена напряглась, почувствовав, как на неё накатывает волна жалости. Сейчас это никак не поможет Селии и только помешает Елене сделать всё возможное, чтобы добиться справедливости.

— Зачем ты позвал меня внутрь? — Если она собиралась выследить вампира, то начинать лучше с его последнего известного местонахождения.

— Тело нашли в маленьком пруду. Похоже, он искупался в нём перед тем, как сбежать.

Елена резко подняла голову.

— Ты имеешь в виду, он соображает, что делает? — Поскольку только вода способна сбить столку поисковое чутье рождённого охотника. Вампиры, которыми овладела жажда крови — единственное, чем можно объяснить свирепость этого нападения — не способны здраво мыслить. Они бесчинствуют с безудержной жестокостью и в большинстве случаев попадаются, жадно поглощая кровь своих жертв. — Неужели это… — «…второй Урам?» — мысленно закончила она, понимая, что о темнейших секретах ангелов нельзя говорить вслух в таком месте.

— Нет, — голос Рафаэля стал ещё мягче, если такое возможно.

«Жестокость в бархатной обёртке», — подумала Елена. Рафаэль ходил по тонкому льду, сдерживающему ярость.

— Отыщи его след, Елена. В этом месте он будет самым сильным.

Рафаэль прав. Всё, что она бы учуяла возле пруда, окажется не таким насыщенным, как здесь, на месте убийства. Возможно, тут пролилась и кровь этого монстра, если жертва смогла его поцарапать, сражаясь за собственную жизнь. Елена глубоко вдохнула и отбросила всё, что отвлекало, даже леденящие кровь мысли о том, что на этом месте могла оказаться одна из её сестёр. Она сосредоточилась на сильном запахе, пропитавшем комнату. Проще всего было распознать след Рафаэля — её якорь. Затем металлический привкус крови, а затем… аромат бури в языках пламени.

Она резко распахнула глаза.

— Здесь был Джейсон? — Её способность распознавать ангелов всё ещё оставалась нестабильной, и отказывала чаще, чем работала, но Елена узнала эту комбинацию ароматов, также понимала и то, что для чернокрылого ангела появление при дневном свете было крайне необычным.

— Да.

Елену бросило в дрожь от того, как Рафаэль, не мигая, смотрел на кровавый бассейн. Она подавила желание спросить, что здесь делал его разведчик, и почему архангел Нью-Йорка присутствовал при сцене преступления, если здесь всё должно было кишеть копами и охотниками, и вновь сосредоточилась. Её удивило, как мало усилий потребовалось, чтобы отделить след вампира. В этой школе отсутствовали работники-вампиры, в отличие от большинства других мест это принадлежало исключительно людям. Не удивительно, что Джеффри выбрал её для своих дочерей.

Но один вампир всё же пробрался в это убежище, вампир с тошнотворно-сладким запахом. Жжёная патока… травяные побеги, и под всем этим более тяжёлые дубовые нотки.

Ухватившись за тонкую струйку аромата, она повернула голову в сторону окна.

— Вот как он скрылся.

Елена вышла через дверь, поскольку понимала, что протиснуться через окно не удастся из-за крыльев. Она чувствовала присутствие Рафаэля позади, пока шла к выходу. На улице Елена обошла обвитые плющом стены и остановилась под окном. Конкретно на этом участке отсутствовала тёмно-зелёная лоза.

— Здесь высокие потолки. — А поскольку комната была на третьем этаже, то окно от земли находилось на внушительной высоте — Как он сюда залез?

Большинство вампиров не способно прыгать так высоко. И всё же… Елена прижалась носом к стене и глубоко вдохнула. Разбитое стекло, дубовые листья. А затем увидела красный отпечаток там, где оперлась правой рукой, ладонь была направлена вниз.

Елена опустила руку и осмотрелась кругом, а затем заговорила:

— Он взбирался вверх и спускался ползком, как грёбаный паук. — Только немногие могли провернуть такой трюк. — Это должно помочь определить его личность.

— Его имя Игнатиус, — к удивлению Елены сказал Рафаэль, в тот же миг она заметила тёмные капли на траве. — Когда я коснулся разума этого вампира, то почувствовал, что его заволокла кровавая пелена.

Елена точно не знала диапазона возможностей Рафаэля, но если он коснулся разума Игнатиуса, то здесь происходило что-то странное.

— Ты не смог его убить, — она проследила взглядом за следом, оставленным на ухоженной растительности внутреннего двора. Он тянулся к противоположной стороне, проходил под массивной аркой прямо посередине длинного здания школы и вёл к лесу. Обычно деревья были просто безмятежным задним планом, но сегодня они казались зловещими, а их листья — тусклыми под небом, успевшим изменить свой цвет из лазурного на грязно-серый за то время, пока Елена находилась внутри.

Рафаэль не ответил на вопрос и поднялся в небо. Елена пошла по следу Игнатиуса в лес, ветки и колючие кусты цепляли её крылья. Скривившись от неприятных ощущений, она ещё теснее прижала крылья к спине, но не замедлила продвижения. В какой-то миг Елена заколебалась, уверенная, что почувствовала что-то справа, но запах дуба и стекла чётко ощущался впереди. Проигнорировав желание развернуться и разузнать о том, что её привлекло, она продолжала идти по следу. Не прошло и пяти минут, как из сумрака леса появился силуэт чернокрылого ангела. Джейсон стоял, не двигаясь, словно каменное изваяние, и охранял тело, лежащее рядом с безмятежной водной гладью маленького пруда.

Девочка всё ещё была одета в школьную форму. Её одежда намокла, белая блузка стала тошнотворного розового цвета и была вся разорвана. Елена знала, что тело девочки изувечено точно так же. Подавив приступ жалости, грозивший выбить её из колеи, Елена не стала подходить к телу. Главной задачей было поймать убийцу и убедиться, что больше ни одна девочка не окажется сломанной куклой, валяющейся на берегу пруда, рядом с местом, которое предназначено для игр, и не должно превращаться в жуткую купальню из смерти и ужаса.

«Ты был прав, — мысленно сказала она Рафаэлю. — Он искупался в пруду, оборвав след. Но где-то же ему пришлось вылезти».

Оставив Джейсона продолжать молчаливо нести стражу, Елена пошла по покрытым мхом камням вдоль воды, ставшей мутной от ила… и других, тёмных вещей.

Чтобы вновь отыскать след понадобилось не более минуты. Он был лёгким, ослабленным водой так, что остался только запах дуба. Но большего Елене и не требовалось. Глубоко вдохнув свежий лесной воздух, она побежала, собираясь поймать вампира. «Он быстрый», — подумала Елена, попутно рассматривая следы, оставленные им на влажной, после вчерашней бури, почве. В отличие от него, она была не такой шустрой и ловкой как раньше и не привыкла бегать с крыльями. Но сегодня это не стало помехой. Вампир замедлился, после того, как пробежал приблизительно пятьсот ярдов[3], скорее всего посчитав, что вода смыла его запах. Так бы и случилось, проделай он всё более тщательно. К тому же, Рафаэль говорил, что тело девочки также обнаружили в воде. Похоже, убийца потащил её с собой, поскольку не мог прекратить кормиться.　

В конечном счёте, учитывая небольшой размер пруда, кровь и смерть загрязнили его, лишив способности очистить вампира от следов отвратительного акта насилия. «Молодец, — мысленно сказала Елена девочке, неподвижно лежащей под полуночно-чёрными крыльями. — Даже после смерти ты оставила на ублюдке свой знак». И именно он поможет Елене выследить и поймать убийцу.

Холодное солнце вяло светило над головой. Полчаса бега по извилистым тропам подтвердили догадки о том, что вампир в здравом уме и пытается запутать следы, и заставили Елену почувствовать боль в боку.

— Чёрт подери. — Ей даже не понадобилась садистская тренировка оружейника Рафаэля, чтобы понять, что она не в лучшей форме для охоты. Превозмогая режущую боль, Елена резко подняла голову, когда перед ней на земле мелькнула тень с крыльями. Рафаэль пронёсся на запредельной скорости к месту за холмом.

«Что ты видишь, Архангел?»

ГЛАВА 4

Елена не услышала ничего в ответ, лишь почувствовала леденящую боль, пронёсшуюся по венам.

Ярость. Неприкрытую, неистовую, обжигающе холодную.

— Дерьмо. — Охотница ускорила бег, в миллионный раз, проклиная тот факт, что не способна подняться вверх с места. Ей говорили, что на обучение уйдёт не один год, учитывая, что крылья у неё появились не в детстве. «К чёрту», — подумала Елена. Она всё равно научится, даже если придётся просить Галена прилететь в Нью-Йорк и на протяжении следующего года каждый день истязать её тренировками.

Рафаэль резко спикировал вниз прямо перед ней, и к тому времени, как она, тяжело дыша, взобралась на холм, он уже сжимал горло вампира, чья одежда оставалась ещё настолько мокрой, что прилипала к телу. Архангел Нью-Йорка держал перепуганное создание на высоте двух футов над землёй без видимых усилий. Глаза вампира выпучились, кровеносные сосуды полопались, пока он хватался за руку, сжимающую его шею, ноги пинали воздух в тщетной попытке вырваться.

— Тебя не поглотила жажда крови, — произнёс Рафаэль. Его голос звучал резко, словно клинок, безжалостно рассекающий плоть.

Какое-то нехорошее предчувствие зародилось внутри Елены, вызванное инстинктом и тем, что она узнала о Рафаэле за время, проведённое вместе. Она сползла с холма, не заботясь о грязи, оставляющей пятна на джинсах и крыльях, и посмотрела на лицо вампира. Взгляд покрасневших глаз был ясным… если не считать ужаса в самых глубинах. А вот его рот — совсем другая история. Засохшая вокруг губ кровь, которая сохранилась после импровизированных банных процедур, превратила лицо в гротескную маску.

— Почему? — спросила Елена, сжимая ножи, которые не помнила, как вытащила из наплечных ножен. — Зачем ты это сделал?

Картина изуродованного тела девочки снова и снова всплывала перед глазами. На её месте могла оказаться Эвелин или Аметист. Её сёстры. Вновь. Мысль раздавалась эхом в голове, пока не заглушила все остальные звуки.

Рафаэль начал сжимать руку.

— Причина не имеет значения. — Из одного глаза вампира, словно жуткая слеза, струйкой потекла кровь.

— Постой, — Елена положила ладонь на жилистое предплечье Рафаэля. — Твои вампиры не смеют тебе не повиноваться. Уж точно не так.

Слишком хорошо они знали о жестоком правосудии его наказаний. И то, что этот Игнатиус, не взирая ни на что, совершил подобное… Из последних сил вампир начал царапать руку Рафаэля, словно осознал, что после того, как архангел Нью-Йорка сломает ему шею, он, несомненно, оторвёт ему голову и сожжёт тело. Рафаэль отмахнулся от цепляющихся рук вампира, как от назойливых мух. Выражение его лица было таким спокойным, что вселяло ужас.

«Рафаэль, — используя ментальную связь, она ещё раз попыталась пробить ледяную стену ярости. — Мы должны узнать причину».

Рафаэль посмотрел на неё.

— Хорошо.

У неё на глазах вампир начал истекать кровью. Она с ужасом смотрела, как каждая клеточка в его теле буквально взорвалась под натиском невероятной силы. Елена знала, что Рафаэль сделал, знала, что он покромсал разум убийцы на конфетти, а покончив с этим, оторвал вампиру голову одним точным движением и ангельским огнём сжёг её вместе с телом до пепла. Всплеск чистой мощи может убить архангела — тело вампира не продержалось и секунды. Всё произошло невероятно быстро. Она продолжала пялиться на место, где только что находился вампир, когда Рафаэль повернулся к ней. Слабое свечение вокруг его крыльев не сулило ничего хорошего. Первобытные инстинкты, больше животные, нежели человеческие, чтобы выжить подняли волну адреналина, смешанного со страхом, и она прокатилась по телу, принуждая скрыться, умоляла: «Беги. Поскольку люди гибнут, когда архангел сияет».

Но Рафаэль был не просто архангелом. Он принадлежал Елене.

Охотница не дрогнула, когда он подошёл ближе, наклонился и сказал, касаясь губами уха:

— Кто-то нашептал ему, что я мёртв. — От спокойного тона и тихих слов нервы Елены натянулись. — И что ему больше нет нужды сдерживать свои желания.

Рафаэль отошёл на шаг и заправил ей за ухо локон выбившихся волос. Нежное прикосновение не избавило её от тревоги, ведь его ярость давила, словно острый нож, прижатый к горлу.

— Бессмыслица какая-то. — Ей пришлось постараться, чтобы голос звучал нормально. Да, Рафаэль принадлежал ей, но пока она только задела верхушку айсберга. — Даже если он действительно поверил, то зачем пришёл сюда, в это место? — Елена не была настолько эгоистичной, чтобы предполагать, что это как-то связанно с ней. Нет, целью был Рафаэль, а она всего лишь слабое звено в его защите. — Это место слишком далеко от города и точно выбрано специально.

В глазах Рафаэля появился опасный металлический блеск, Елена не могла прочитать выражение его лица. Он прожил больше тысячи лет, у его личности было множество обличий и чтобы узнать их все потребуется вечность. Прямо сейчас было очевидно, что пытаться достучаться до здравого смысла — то же самое, что биться головой о тысячи бритвенно-острых клинков. Она только истечёт кровью.

Елена глубоко вдохнула и указала на место, где видела Джейсона.

— Мне нужно осмотреть тело, убедиться, что в убийстве не было ничего странного. — Складывалось впечатление, что вампир озверел при кормлении, но последние полтора года научили не судить о вещах по первому впечатлению.

Рафаэль распахнул крылья, в тусклом свете сумерек их сияние ослепляло.　

— Доложишь позже. Дмитрий почти здесь, он уладит всё в школе.

Мгновение спустя Рафаэль унёсся с порывом ветра, а Елена осталась смотреть ему в след. Она не придавала значения его приказному тону, поскольку в данный момент была охотницей, и Рафаэль отнёсся к ней соответственно, не смотря на их близкие отношения. И так как она не собиралась уходить из Гильдии, такое положение вещей её устраивало. Вот только её волновало, что Рафаэль начал отдалятся. Это расстояние вернуло Елену ко дню их первой встречи на крыше. Тогда Рафаэль ещё не был её мужчиной, заклеймённым янтарём, а бессмертным, способным уничтожить одной мыслью. Бессмертным, который заставил её сжимать в ладони острое лезвие до тех пор, пока кровь не оставила тёмные мокрые следы на кафеле.

— Мы не вернёмся к тому, что было, Архангел, — пробормотала она, сжав руку в кулак под воздействием сенсорной памяти. — А если ты считаешь иначе, тебя ждёт охренительный сюрприз.

Резко развернувшись, Елена направилась к Джейсону по устланной листьями тропе. Кругом стояла жуткая тишина. Словно даже птицы скорбели по юному, полному жизни созданию, покинувшему этот мир. Гнев сдавил Елене горло, когда она подошла к телу. Не имело значения, что чудовище, отобравшее у Селии жизнь, понесло наказание, и правосудие свершилось. Девочку не вернуть, и её мечты умерли вместе с ней.

Джейсон стоял в том же положении, в котором его оставила Елена, словно каменный страж. Теперь, когда Елена знала, куда смотреть, она могла разглядеть кончик эфеса меча, спрятанного на спине между угольно-чёрными крыльями.

— Не ожидала тебя здесь увидеть, — произнесла она, стараясь отстраниться от того, что собиралась сделать.

Джейсон сделал шаг назад и пропустил Елену к телу. От этого движения племенная татуировка с левой стороны его лица на короткое мгновение оказалась на свету, и ангел тут же повернул голову в тень, которая окружала его словно плащ. И хотя его волосы были убраны с лица и заплетены в аккуратную косичку, Елена могла разглядеть только глаза.

— Я встречался с господином, когда пришло сообщение.

Елена встала на колени рядом с телом Селии, её крылья прижались к сосновым иголкам и смятым листьям, наполняющие воздух ароматом хвои и вчерашнего дождя. Елена нахмурилась.

— Почему сообщили в Башню? В первую очередь должны были оповестить Гильдию.

— Глава гильдии лично позвонила Рафаэлю, когда поняла, что твои сестры могли быть вовлечены. — Голос Джейсона казался необычайно спокойным, и Елена могла бы подумать, что его не волнует произошедшее, если бы до того, как он использовал тень в свою пользу, не увидела его глаза, полыхающие чёрным пламенем.

— Нам удалось добраться сюда быстрее остальных охотников.

«Спасибо, Сара», — подумала Елена и сосредоточилась. Селия заслуживала её полного внимания.

— Ты вытащил её из воды?

— Да. Мне показалось, я заметил признаки жизни.

Но девочка была уже мертва, и на её лице застыло выражение того ужаса, который она перенесла в свои последние минуты. При жизни её кожа могла быть насыщенного оттенка карамели, но сейчас она стала тусклого серо-коричневого цвета. Кровь, раньше струящаяся по венам, пролилась через разорванную и истерзанную плоть шеи и груди.

— Медэкспертов вызвали? — Поскольку охотники зачастую первыми находили потерпевших и жертв вампиров, их обучали основам осмотра места преступления во время учёбы в академии Гильдии, что давало им право обследовать тела. Но для Гильдии держать власти в курсе событий всегда было хорошим политическим шагом.

— Глава Гильдии заявила, что обо всём позаботится.

Елена наклонилась, чтобы осмотреть шею. Она старалась рассматривать только детали, а не картину в целом. Охотница видела перед собой не Селию, не личность, которой она была, а только истерзанное тело. Разорванное горло, растерзанную грудь, которая ещё была плоской, как у мальчишки.

— Он питался как-то безумно, — пробормотала Елена, — разорвал кожу до такой степени, что проглядывают кости. — И вроде ничего необычного, вот только Игнатиус не был одурманен жаждой крови. — Ты не знаешь, почему он так питался, если находился в здравом рассудке?

— Большинство вампиров — опрятны. — Крылья Джейсона слегка зашуршали, когда он поправил их, и этот звук для Елены стал отрадным напоминанием, что тягостная тишина леса — не единственная реальность. — Это их гордость. И если вампир небрежен — это не только означает, что ему не хватает самоконтроля, но и то, что добровольные партнёры стремительно оставляют его или её. Ведь большинство людей выбирают себе в любовники вампира не из-за боли.

В голове Елены тут же возникло воспоминание о Дмитрии, склонившем темноволосую голову над изогнутой шеей женщины, прямо-таки урчащей от желания получить кровавый поцелуй. И ещё одно о Наасире, его серебристых глазах и аромате тигра, вышедшего на охоту, о женском судорожном вздохе.

— Ты прав. — Елена присела на корточки, её крылья разметались по лесному покрову. — Поможешь её перевернуть?

Джейсон сделал, как его просили, не проронив ни слова.

На спине девочки не было никаких видимых следов.

— Пока этого достаточно. Я буду присутствовать на вскрытии, хочу убедиться, что ничего не упустила.

Они бережно перевернули Селию обратно на спину и тогда услышали шум из леса. Голоса и шаги. Елена не удивилась, когда Джейсон скрылся в тенях, она могла его видеть только потому, что знала, где он. В отличие от Иллиума, разведчик Рафаэля не любил находиться в центре внимания. Даже у немногословного Галена были друзья и любимая женщина, но Елена никогда не видела Джейсона в компании, если это не входило в его обязанности.

— До меня доходили слухи, что ты вернулась, — раздался знакомый мужской голос, — но я не верил.

Елена подняла голову и увидела следователя-криминалиста Луку Ацеля, старательно старающегося скрыть удивление от увиденных крыльев. Из-за слегка тронутых сединой чёрных волос, аристократичных черт лица и длинных, словно у пианиста, пальцев Елене всегда казалось, что место Луки скорее в конференц-зале, а не среди насилия. Но его удивительные способности не вызывали сомнений. Селия будет в хороших руках.

— Лука. — Елена поднялась на ноги, отошла от тела и коротко ввела его в курс того, что увидела и сделала с момента прибытия на место преступления. Лука присел рядом с телом. В этом освещении его кожа выглядела темнее обычного медового оттенка.

— Вампир мёртв? — спросил он, его глаза сияли суровостью, которая многих бы удивила.

Елена слишком хорошо знала Луку, видела его на многих местах преступлений и понимала, что он всегда соблюдал золотую середину между эмоциями и зачастую душераздирающей реальностью своей работы.

— Да.

— Хорошо. — Он немного помедлил и добавил: — Хреновое получилось приветствие, Элли. — Елена похлопала Луку по плечу, когда проходила мимо, чтобы снова проверить основное место преступления. — Эй, Элли, — позвал он, и когда Елена повернулась, добавил: — Хорошо, что ты вернулась, и неважно при каких обстоятельствах.

Его слова и молчаливое принятие очень много для неё значили.

— Я не забыла, что должна угостить тебя выпивкой.

— Теперь дважды. Любопытство — то ещё гадство.

Пять минут спустя их небольшой разговор казался далёким, словно из другой жизни. Жизни, в которой она не стояла посреди комнаты, пропитанной насилием, пока вокруг тщательно работали криминалисты. Не имело значения, что убийца был пойман и понёс наказание, всё с места преступления должно быть задокументировано для Гильдии и для судмедэкспертов. Если когда-то в будущем родители Селии захотят узнать, что было сделано, чтобы наказать убийцу их девочки, то смогут получить ответы. Хотя ничто не сможет облегчить их боль и не вернёт смех дочери в их жизни.

Елена прочла свой такой файл, когда стала достаточно взрослой, чтобы запросить разрешение.

Оттолкнув болезненные воспоминания, Елена осмотрела комнату, бросив беглый взгляд на двух работников в синих балахонах. Одного она знала, второй был не знаком. И когда Елена вошла, у них обоих челюсть отвисла, правда Уэсли разрядил обстановку.

— Можно тебя сфоткать? — спросил он, блеснув белоснежной улыбкой на фоне тёмной кожи. — Тогда смогу продать этот эксклюзив журналистам и срубить бабла, чтобы оплатить колледж моим детям, которых пока ещё даже в планах нет.

— Жаль разрушать надежды, но, скорее всего, мои фото уже разлетелись по сети. — Когда непонимание появилось в его светло-карих глазах, она пояснила: — Ученики постарались.

— Чёрт подери.

Больше они на эту тему не говорили. Уэсли и его коллега Ди занялись делом с оперативностью напарников, длительное время работающих вместе, а Елена стояла посреди комнаты, утопая в отголосках насилия. На одной части двухъярусной кровати простыни из алых превратились в бурые, но это нисколько не умаляло совершенного здесь зла, ведь ещё больше крови — судя по брызгам, артериальной — покрывало пятнами стену справа, ближе к двери.

Уэсли стоял там и смотрел на стену.

— Ты это видишь, Элли?

— Да, — подтвердила она и пошла в противоположную сторону, и когда увидела на полу и у окна капли крови, то её руки сжались в кулаки. — Ди, не окажешь мне небольшую услугу?

Изящная блондинка поднялась на ноги, не выпуская из рук дактилоскопическую кисть.

— Конечно, чем тебе помочь?

— Можешь встать у двери? — Елена подождала, пока она исполнит её указания. — Пригнись немного. Вот так.

Охотница подошла и посмотрела на брызги на стене.

— Это рост Селии в стоячем положении.

Криминалист выпрямилась и посмотрела за спину. Её кости резко выделялись на фоне бледной после зимы кожи.

— Ублюдок напал на неё прямо здесь, забрызгав стену.

— Тогда чья кровь на простынях? — Уэсли подошёл к кровати и аккуратно поднял матрас. — Он промок насквозь. Вряд ли после того, как девочка залила кровью половину стены, у неё осталось достаточно ещё и для кровати.

Чёрт.

— Звони нашим, сообщи, что нужно обыскать пруд. — Вампир такого же возраста, как Игнатиус — явно не младше шестидесяти лет — мог без проблем нести двух девочек. Или… избавится от одного тела в лесу, где сверху его не смогут увидеть ангелы. А Елена не обратила внимания, потому что зациклилась на убийстве.

Уэсли как раз доставал телефон.

— Пойдёшь проверять след?

— Да, но кому-то нужно поговорить с директрисой и узнать…

Новый аромат ворвался в комнату, экзотический, приторно-сладкий, с нотками чувственного разврата. Это запах был приманкой, ловушкой, в чьих стальных челюстях оказывались только рождённые охотники, и Дмитрий знал, как использовать её с наибольшей выгодой.

ГЛАВА 5

Инстинкт подтолкнул Елену встретить лидера Семёрки в коридоре. Брюнет с глазами цвета горького шоколада был одет в костюм из какого-то модного магазина, типа «Зегна», и который явно стоил около десяти тысяч. Чёрный костюм, чёрная рубашка и янтарный галстук, оттеняли и выгодно подчёркивали загорелую кожу. Только вот Елена слишком хорошо знала, что это не загар, а естественный цвет.

— Я тебя услышал, — произнёс он, как только Елена подошла ближе, и впервые в его голосе отсутствовал неоднозначный сексуальный подтекст. Он звучал так, как она когда-то себе его представляла: как у закалённого битвами воина, держащего в руке ятаган, на лезвии которого выгравированы древние руны. И тогда Елена поняла, что свой запах он также держал под железным контролем. Она ещё ничего не успела ответить, как он заговорил вновь: — Ты должна вернуться в Башню.

Елена нахмурилась. Она позволит Дмитрию помыкать собой тогда, когда фигурное катание в аду станет обычным делом. Отчасти такое поведение было вызвано упрямством, ведь Дмитрий открыто заявил, что считает её брешью в защите Рафаэля, а отчасти чувством самосохранения. Внутреннее чутьё подсказывало, что как только он станет считать её не слабостью, а просто слабачкой, прекратит их мелкие стычки и перейдёт в полномасштабное нападение. Рафаэль прикончит его за это, но, как однажды сказал ей Дмитрий, она всё равно будет мертва. Поэтому Елена скрестила руки на груди и приняла воинственную позу.

— Второе тело может…

Он махнул рукой, останавливая её на полуслове.

— Рафаэль ведёт себя странно.

В глазах друг друга они прочли предчувствие опасности.　

— Он погрузился в Тишину? — Ужасающее безэмоциональное состояние, однажды превратившее Рафаэля в чудовище и заставившее Елену стрелять, чтобы защитить свою жизнь, пугало её до сих пор.

— Нет, — коротко и чётко ответил вампир. — Но он ведёт себя странно.

— Это точно, — согласилась Елена. Как архангел Рафаэль мог быть безжалостным, верша правосудие, но также он был проницательным и умным. Ему не нужны напоминания Елены о том, что нужно узнать о причинах поступка Игнатиуса. Рафаэль, которого она знала, подумал бы об этом задолго до свершения казни — но сегодня, казалось, им движет безудержная ярость. — Тебе уже доводилось видеть его в таком состоянии?

— Нет. А мы друг друга знаем почти тысячу лет.

Елена резко вдохнула. Несмотря на то, что Дмитрий невероятно хорошо скрывал свою истинную мощь, Елена знала, что ему много лет, но всё равно даже близко не смогла угадать настоящий возраст.

— У этого здания есть балкон, который я смогу использовать в качестве трамплина? — Разгадывать тайну Дмитрия она будет позже, а сейчас ей нужно идти к архангелу.

— Есть маленький наверху, если встанешь на перила, высоты хватит для взлёта, — ответил Дмитрий и указал на лестницу, которую до этого Елена не замечала. — Я организую, поиски второго тела, — добавил он, как только она сделала первый шаг, — и поставлю в известность криминалиста, что тебе нужно будет взглянуть на останки.

Елена сильнее схватилась за балюстраду. На её глазах жизни двух семей вот-вот должны были разлететься на осколки, которые уже никогда не склеить воедино.

— Что с моими сёстрами? — спросила охотница, сопротивляясь попыткам разума вернуть её в кошмарное прошлое другой семьи, семьи, что распалась навсегда, на маленькой провинциальной кухне почти два десятка лет назад. — И как другие девочки?

— Отослали домой. А за сёстрами твой отец прислал машину. Они уехали пятнадцать минут назад. — В его словах всё так же отсутствовал сарказм, к тому же Дмитрий не пытался сбить её с толку своим ароматом. Такая сдержанность обеспокоила Елену сильнее, чем любые его слова.

Оставив на него поиски второго тела, Елена направилась к, как оказалось, какой-то художественной студии, окружённой огромными окнами, задачей которых было беспрерывно впускать в комнату солнечные лучи. Но сегодня здесь отсутствовало тепло и золотистый свет. Снаружи мир затянуло мрачной серостью, удушающий воздух давил своим весом. Отбросив мысли о том, что ни одно живое существо не сможет летать, когда воздух настолько тяжёлый, она вышла на балкон. Дмитрий не преувеличивал, назвав его маленьким. Ей потребовались всё умение держать равновесие, чтобы взобраться на крохотные перила, и даже тогда казалось, что земля слишком близко.

Глубоко вдохнув, она расправила крылья… и спикировала вниз. Земля приближалась с молниеносной скоростью, пока Елена делала мощные быстрые взмахи крыльями, до предела напрягая мышцы. В конце концов, когда она почти коснулась пальцами травы, ей удалось взлететь и подняться достаточно высоко, чтобы поймать воздушный поток. Плечи ныли от непривычного количества приложенных усилий и вида сегодняшнего полёта, но недостаточно сильно, и Елена могла не волноваться о падении.

Паря в воздушном потоке она отдохнула и начала подниматься выше, чтобы никто, посмотрев вверх, не смог узнать её по необычному цвету крыльев. Ветер сдувал волосы с лица, от его ледяного дыхания кожа Елены почти покрылась изморозью. Холод отвлёк её, и она едва не упустила мимолётную чёрную тень высоко вверху.

Джейсон.

Приглядывает за ней.

В любой другой день её бы это разозлило, но сегодня она слишком переживала о Рафаэле, чтобы волноваться о подобном. Вместо этого подумала, что ей стоит попросить другого ангела научить её нескольким трюкам, чтобы теряться среди облаков. Она с сумасшедшей страстью любила свои крылья, но в отличие от характерных серебристо-синих крыльев Иллиума, её выделялись на фоне дневного неба. Как и в случае Джейсона, её крылья были предназначены для ночной тьмы и, возможно, даже больше для сумерек.

Она смогла расслабиться, поймав поток тёплого воздуха и позволив нести себя, словно юного птенца. Такие мысли вызвали воспоминания о Сэме — ребёнке-ангеле, который оказался в гуще эгоистических попыток взрослых урвать больше власти. Елене было тяжело вспоминать, в каком состоянии она его нашла — свернувшегося в клубок, со сломленными крыльями — не задыхаясь при этом от ярости и боли. Единственное, что успокаивало — сейчас мальчик уверенно шёл на поправку.

Елена неистово заморгала из-за порыва ветра, и когда тот стих, увидела Башню Архангела, возвышающуюся над Манхеттеном и гордым несокрушимым пиком венчающую высочайший небоскрёб. Даже в такой день, когда небеса затянуло зловещим свинцовым покровом, она рассекала облака сияющим столпом света. Елена направилась к ней, используя остатки сил, чтобы изменить курс. Она была уверена — Рафаэль прилетел бы именно сюда, в место, с которого управлял своей территорией.

Через мгновение перед ней появилась посадочная площадка Башни, будто парящая над облаками. От такого вида перехватывало дыхание, но времени любоваться, не было, поскольку Елена не рассчитала скорость приземления, и остановиться уже не могла. «Без боли не познаешь славы», — пробормотала она про себя и, улыбнувшись «оскалом камикадзе» как её называл приятель-охотник и по совместительству изредка друг Рэнсом, стала приземляться. Почти у самой поверхности она резко и быстро заработала крыльями, ведь узнала на горьком опыте, что камикадзе или нет, но, ощущения от падения на колени ей не нравятся. Даже учитывая ускоренное заживление, боль остаётся болью. В итоге, даже после приземления она продолжала бежать по крыше.

«Представь парашют, Элли».

Она вспомнила совет Иллиума и загнула маховые перья на кончиках крыльев внутрь, удерживая воздушный поток. Её тело стало замедляться… и наконец, ей удалось прижать крылья к спине.

— Ну, всё прошло неплохо, — произнесла она, оказавшись в сантиметре от прозрачной стены. Ещё чуть-чуть, и она бы впечаталась в стеклянные стенки лифта.

По крови продолжал бежать адреналин, когда Елена распахнула дверь и нажала кнопку вызова. Конечно, она могла бы приземлиться на балкон офиса Рафаэля, но, вероятно, тогда бы сломала несколько костей, учитывая ограниченную площадь посадки. А за последнюю пару лет она сломала достаточно костей.

Лифт за секунды доставил её на личный этаж Рафаэля. Выйдя из кабины, она осмотрела сверкающий белый коридор, украшенный штрихами золота: крошечные, почти микроскопические пятна на краске и золотые нити на густом ворсе белого ковра. Ледяная элегантность… Перья крыльев стали гладкими под холодным воздухом, который охладил, кипящий в венах, адреналин. Стряхивая неприятное ощущение, Елена направилась в большой кабинет, вторая дверь которого выходила в спальню. Облака касались окон, занимавшие всю заднюю стенку и блокирующие весь мир… а ещё заставляющие Елену ощутить себя пойманной в кокон небытия. Немного дезориентировало.

— Рафаэль?

Тишина.

Абсолютная.

Бесконечная.

Ни запаха дождя и ветра на периферии чувств. Ни шёпота крыльев в воздухе. Ни намёка на силу. Ничего, что подсказало бы, что Рафаэль поблизости, но она все же знала, что он рядом. Глубоко вдохнув, Елена мысленно потянулась к разуму архангела:

«Рафаэль?» — Она не могла контролировать свои мысли так же хорошо, как архангел, и без его ответа не понимала, услышал ли он.

На этот раз ответом была лишь тишина.

Беспокоясь, она прошла по ковру к люксу, который лишь бегло осмотрела, когда была здесь впервые. Люкс занимал чуть менее половины этажа — остальная часть была отдана комнатам Семёрки — и считался вторым домом Рафаэля. Войдя в большую жилую зону, она вновь позвала Рафаэля, но звук её голоса эхом отразился от стен, которые подчёркивали мужественность её архангела. Никаких украшений и декораций. Мебель — тёмная и элегантная, гладкая и с прямыми линиями — идеально подходила Рафаэлю. Однако комната не казалась нежилой. Контрастом современной мебели служил гобелен, насыщенные цвета которого изображали какой-то древний суд, украшающий гостиную. Открыв дверь в просторную спальню, Елена бросила взгляд на картину на левой стене и…

Резко вздёрнула голову. На картине была изображена она в полный рост, держа кинжалы в руках, раскинув крылья на всю ширину и поставив ноги в боевую стойку. Художник уловил момент, когда Елена слегка склонила голову, улыбнулась той улыбкой, которая отображает и вызов и страсть, а в глазах сверкал смех. За ней пролегал горный пейзаж красоты Убежища, а перед ней… Этого не было на портрете, но она точно знала что там… точнее кто. Перед ней мог стоять только Рафаэль, лишь на него она вот так могла смотреть. Неосознанно, Елена подняла руку и прикоснулась пальцами к толстым мазкам кисти, вибрирующим от цвета. Она не представляла, когда это было нарисовано, но ей было жутко любопытно. Правда любопытству придётся подождать. Елена опустила руку. По комнате пронёсся странный холодок, усиливая необходимость найти Рафаэля.

Елена достала телефон и набрала номер дома за океаном.

— Монтгомери, — поприветствовала она дворецкого, когда тот снял трубку, — Рафаэль там?

— Нет, Охотница Гильдии. Господин ещё не вернулся.

— Если вернётся, можешь позвонить?..

«Следишь за мной?»

По спине побежали мурашки, Елена положила трубку и обернулась к дверному проёму спальни… Где стоял архангел, чьи глаза были цвета расплавленного металла, а крылья выровнены в линию смертельного удара. Волосы, цвета полуночи, взъерошены, великолепное тело напряжено, но внимание Елены захватили именно глаза. В его глазах отражались века, жестокость и боль. Столько боли.

— Рафаэль. — Елена преодолела расстояние между ними, игнорируя леденящий холод, от которого волосы поднимались дыбом. — Я волновалась.

— Я архангел.

Невысказанными остались слова о том, что он считает смешными переживания женщины, которая не так давно была человеком и пока не стала воистину бессмертной. Она отказалась позволить ему запугать себя. Она и её архангел дали друг другу обещания, и Елена не собиралась сдаваться на первом же препятствии… даже если у неё бешено и неровно колотилось сердце, животная часть её рассудка признавала, что этот хищник не знал пощады.

Подойдя вплотную к Рафаэлю, она подняла голову и встретила его пристальный взгляд. Металлический оттенок до боли бесчеловечен, в глазах защипало от инстинктивной защиты. Моргнув, она отвела взгляд.

«Ты так легко сдаёшься».

Ледяная уверенность в голосе пугала, но Елена всегда знала, что Рафаэля будет сложно любить.

— Архангел, если думаешь, что я сдаюсь, ты меня совсем не знаешь. — Сморгнув слёзы, она прижалась грудью к нему.

Электрический разряд взметнулся между ними, как раскалённая добела плеть. И тогда архангел пробудился. Запутав руку в волосах у неё на затылке, он оттянул её голову назад и впился в губы клеймящим, предупреждающим поцелуем. Он был не в настроении играть. Как и она.

Обняв его за шею, Елена с той же страстью ответила на поцелуй, дразня его язык своим в восхитительной провокации, потому что неважно, насколько голод Рафаэля мог её сжечь, она знала, как его удовлетворить. Елена боялась потерять Рафаэля тогда, когда он становился бесчувственным, скрытым в высокомерии силы за пределами познания смертного. И когда эта мысль пронеслась в голове, поцелуй стал иным, с безошибочным контролем.

«Нет, чёрт возьми, Архангел», — подумала она, сильно прикусывая нижнюю губу Рафаэля, зная, что так она сменит его настрой. Он сильнее оттянул её волосы, заставляя запрокинуть голову сильнее.

«Думаешь, ты в безопасности?» — Свободной рукой он скользнул под её майку и собственнически обхватил грудь.

— В безопасности? — Задыхаясь от наслаждения, она потянулась и погладила изгиб правого крыла. — Может, и нет. — «Но я всегда хотела потанцевать с тобой».

Он сжал и поддразнил чувственную плоть.

«Тогда танцуй».

Внезапно, её майка исчезла, просто растворилась, оставляя торс обнажённым. Расправляя освобождённые крылья, она потянула его рубашку, которая рассыпалась прямо под её прикосновением, и Елена оказалась прижата кожей к коже с архангелом, объятым белым пламенем. Впервые пробудился настоящий страх. Она никогда не связывалась с Рафаэлем, когда он был таким, никогда не была настолько близка к его смертоносной силе, когда ледяное пламя обжигало плоть. Ощущение было и захватывающим и пугающим. Откинув страх, она прижалась теснее… и потёрлась животом о налитый стержень Рафаэля.

Рафаэль резко поменял их позу и прижал Елену спиной к стене, отчего крылья широко раскинулись. Она втянула воздух, которого Рафаэль её лишил самым первобытным из поцелуев, срывая с неё остатки одежды и оставляя обнажённой и беззащитной. Когда он подхватил её под попку, Елена инстинктивно обняла его ногами за талию. Ледяное пламя его силы коснулось поцелуем самых чувственных мест.

ГЛАВА 6

Елена задрожала и прервала поцелуй. Рафаэль не желал отпускать охотницу и вновь припал к её губам, притянув за сжатые в кулак волосы. Такой поступок должен был напугать, но всего лишь утвердил в желании выиграть эту битву, вернуть Рафаэля из бездны, которая проглядывала из неприветливых чёрных, как смола, глаз. Она видела многие цвета в этих глазах, но никогда такой огромной позабытой тьмы.

«Архангел, — прошептала она в своих мыслях. Елена изо всех сил старалась удержать здравый рассудок, когда Рафаэль ущипнул её за напрягшийся сосок пальцами, знающими каждое слабое место на её теле, — Рафаэль».

Он ответил прикосновением потока ледяной силы, столь сильного, что её глаза безвольно закатились. Окунувшись во тьму, она запустила пальцы в его волосы и обвила талию ногами. Её терзало ощущение неправильности, но она не собиралась убегать, даже если страх щекотал горло, настойчиво подчёркивая голод тела, которое стало влажным и готовым к ласкам. Ведь даже смертельно опасный, он оставался её мужчиной, и тело это знало, помнило удовольствие, которое он мог доставить. Правда, сегодня наслаждение могло быть немного приправлено чувственной жестокостью. Елене хотелось сдаться, позволить применить его исключительные умения на её теле, но инстинкт подсказывал, что это кратчайший путь к поражению. Поражению демонам, превратившим печальную лазурь его глаз в суровую неумолимую тьму полуночи.

«— Мои любовницы всегда были воительницами». — Так он сказал в самом начале.

С усилием оторвавшись от его губ, она отвернула лицо, судорожно вдыхая воздух. Он сильнее ухватился за её волосы, намереваясь притянуть обратно. Елена перехватила его руку. Вокруг них полыхнула снежно-белая вспышка, такая мощная и ослепляющая, что даже через закрытые глаза можно было увидеть этот свет.

— Рафаэль, — заговорила Елена, с трудом преодолевая такое безупречное режущее давление, — либо сбавь обороты, либо дай мне оружие.

Он замолчал на минуту, а затем в её голове раздался бархатистый шёпот:

«Зачем мне давать тебе оружие?»

— Затем, что женщины, которые не могут дать отпор, тебя не интересуют. Тебе ведь нравятся воительницы, помнишь? — ответила Елена, чувствуя себя так, словно из лёгких высосали весь воздух. В её голове раздался смех с оттенком беспощадности, от которой простой страх превращается в ужас:

«Правда в том, что я нахожу изысканное удовольствие в созерцании беспомощности сильной женщины, распростёртой подо мной».

Испуг разнёсся по венам. Прямо сейчас в Рафаэле не было ни намёка на её любимого, до него было не достучаться, не дотянуться, его здравый смысл отсутствовал.

— И всё же это трудно назвать вызовом, правда? — прошептала Елена, сражаясь с охотничьими инстинктами, с частью себя, призывающей выцарапать его прекрасные глаза, вцепиться в крылья, сделать что угодно, чтобы освободиться. — Я добровольно пришла в твои объятия.

Он провёл губами по её шее, рукой, державшей волосы, оттянул голову сильнее в сторону. Елена ощутила прикосновение зубов… а ниже, напор его затвердевшего члена. Вот это она понимала. Это были настоящие, земные и необузданные порывы. Приняв молниеносное решение, она прошептала:

— Возьми меня, Рафаэль. Возьми свою воительницу.

Она намеренно использовала именно такие слова, чтобы напомнить ему о связи между ними. Он замер.

«Всё-таки сдаёшься?»

Она притянула его голову за волосы и поцеловала так, как хотела сама. С влажным жаром и дикой страстью… и любовью, которая занимала всё больше места в её сердце.

«Все эти игры в подчинение — классная штука, но я хочу ощутить тебя в себе — мощного и твёрдого, немедленно».

Рафаэль сжал её бедро.

«Елена».　

Её сердце замерло на мгновенье. Поскольку она знала этот тон, этот тембр голоса.

«Рафаэль. Ты нужен мне, — он единственный мужчина, которому она говорила такие слова за всю свою взрослую жизнь, единственный, кому настолько доверяла. — Ты мне нужен».

Крупное тело, прижимавшее её к стене, задрожало, ледяные покалывания силы превратились в волну ласки и тысячью невесомых, словно пёрышко, поцелуев пронеслись по коже, а затем возбуждённый член упёрся в её лоно. Елена резко втянула воздух, и Рафаэль вновь завладел её губами. Она крепко держалась за него, пока он медленно и размеренно входил в её тело. Елена выгнулась от почти жестокого, внезапного удовольствия. Рафаэль воспользовался её позой и стал играть с грудью, кусать, облизывать и посасывать, пока Елена не начала вращать бёдрами от нетерпения, вонзив ногти в его плечи.

— Прекрати дразниться, Архангел.　

Он немного помедлил, а затем им завладела чистая мужская нужда. Елена очень, очень хорошо ощущала его твёрдое, гладкое тело под своими руками. Открыв глаза, она посмотрела на Рафаэля… и увидела бесконечную, беспощадную синеву. А затем он стал любить её, используя весь сексуальный опыт, накопленный за многие столетия, и заставил увидеть звёзды. Она вскрикнула, и кончила, клеймя Рафаэля своим телом, унося его за собой.

После всего Елена растянулась на кровати лицом вниз, а Рафаэль лежал на боку рядом, погрузившись в себя.

— Эй, — Елена прикоснулась к его бедру. — Не исчезай снова.

Её голос оказался более хриплым, чем она ожидала, к нему примешались страхи ребёнка, брошенного задолго до того, как её вышвырнули из праздной изящности Большого Дома.

Бедро Рафаэля дёрнулось от её прикосновения.

— Я причинил тебе боль?

Елена вспомнила, как Рафаэль однажды говорил, что её легко сломать. Знала, что у неё достаточно сил, чтобы дать жестокий отпор — но она не такая. Они не такие.

— Нет. Просто немного напугал.

— Прими мои извинения, Елена, — он легко коснулся изгиба её крыла. — Я был не в себе.

Такого признания она не ожидала, ведь, хоть они уже долгое время были вместе, всё ещё изучали друг друга. Только Архангел Нью-Йорка давно научился хранить секреты — свои, своей расы, своих приближенных из Семёрки. А теперь хранил ещё и тайны своей супруги.

— Знаю. — Она опёрлась на локоть и сжала плечо архангела, остро нуждаясь в физической связи. — Что-то не так, Рафаэль. Хоть и казалось, что тот вампир в своём уме, но когда он напал на школу, его действия были лишены здравого смысла. Ты бы это видел. Но нет, тебе не довелось.　

— Я очень смутно помню свои действия в тот момент. — Рафаэль как бы спрашивал, не задавая вопроса. Он перевернул Елену на спину и положил свою большую ладонь ей на живот. Охотница знала, что потеря контроля терзает его изнутри словно зверь. Она воспроизвела в памяти прошедшее и спросила:

— Ты помнишь, как казнил Игнатиуса?

— Да. — Рафаэль немного наклонил голову, и Елена приняла приглашение, начав перебирать пальцами его волосы. — Я помню, что происходило, но все события как будто покрыты красной пеленой.

Густые, блестящие черные пряди его волос прохладным поцелуем касались её кожи.

— Если бы меня спросили, что читалось тогда на твоём лице, я бы назвала эти эмоции яростью.

— Да. — Рафаэль провёл рукой по животу Елены и положил ей на бедро. — Но я прожил достаточно долго и умею справляться с яростью. Это было… что-то иное.

Елена застыла, взволнованная его выбором слов.　

— Неподконтрольное тебе?　- Под слегка опущенными ресницами глаза архангела блестели, как синий адамантий[4].　Елена не собиралась отступаться.　- Поговори со мной. — Она понимала, кем он был, знала, что в его теле сконцентрировано больше мощи, чем можно вообразить и встретить, даже прожив десять тысячелетий. Елена и Рафаэль не были равными по силе. Но если говорить об эмоциях, способных заставить сердце обливаться кровью… — Рафаэль.

«Надиэль проявлял непомерную ярость», — сказал Рафаэль ей мысленно.

В результате его отцом завладело неумолимое безумие.

— Нет, — сказала Елена, даже на мгновение не мешкая, чтобы обдумать его предположение, — ты не сходишь с ума.

— Настолько уверенна, Охотница Гильдии, — произнёс Рафаэль официальным тоном, который говорил Елене, что её утверждение он принял не за что иное, как за простую банальность.

Подняв голову, она укусила его за нижнюю губу.

— Твой аромат запечатлён в каждой клеточке моего тела. Он как дождь и ветер, и временами чистое, бурное дыхание моря. Если бы что-то изменилось, я бы узнала в тот же миг.

Рафаэль поднялся, позволив Елене принять сидячее положение, и присел на край кровати, расправив величественные крылья. Каждая пушинка его перьев имела золотистый кончик, и блестели даже в приглушенном свете, тайком заглядывающем через окна. Смертельный соблазн для любого человека и бессмертного. Поддавшись желанию, Елена потянулась, чтобы прикоснуться к Рафаэлю, и как раз в тот миг он заговорил:　

— Ты лжёшь нам обоим.

Нахмурившись, Елена обмотала вокруг себя простыню, позволив той свободно свисать внизу спины, чтобы крыльям было удобно, слезла с кровати и встала напротив Рафаэля, спросив:

— О чём ты?

Архангел поднял голову. На его лице отсутствовали эмоции, и такая нетронутая красота могла взбесить любого своей резкостью и чистотой.

— Запах Урама изменился?

От него несло кислотой и кровью… а ещё пахло солнечным светом. Елена вздрогнула при упоминании архангела, охваченного жаждой крови, и её лодыжка сразу же заныла в том месте, где её сломал Урам просто потому, что хотел послушать крики.

— Когда я встретилась с ним, он уже пересёк границу и погрузился в безумие, — ответила она, прекрасно осознавая важность этого разговора. — И мне не известно, каким для меня казался бы его запах, повстречайся мы раньше. Возможно, отголоски крови и кислоты появились вследствие того, кем он стал, а не того, кем был когда-то.

Казалось, её слова не убедили Рафаэля. Правда, он не стал спорить, а просто встал и натянул штаны.

— Нельзя больше игнорировать этот вопрос. Я должен поговорить с Ли Дзюань.　

Жуткий холод наполнил комнату, от страха у Елены начало покалывать вдоль шеи.

— Такое ощущение, что она может слышать, когда ты произносишь её имя.

Рафаэль не стал говорить, что она ведёт себя как суеверная дурочка, вместо этого ответил:

«Да, мы не знаем, что Ли Дзюань нашёптывают ветра».

— Я не могу проигнорировать тот факт, что… приступы ярости меня стали одолевать в то самое время, как Древний архангел начал пробуждение. И так как Ли Дзюань самая старшая из нас, она единственная должна иметь хоть какие-то ответы.

— Я пойду с тобой.

Не так давно, когда Пекин сотрясался вокруг Елены, она лицом к лицу столкнулась с еле передвигающими ноги пустыми оболочками с безжизненным взглядом, которые стали неопровержимым доказательством того, что сила Ли Дзюань — тёмная. Архангел Китая возвращала мёртвых к жизни — хотели они того или нет. Это были монстры, пожирающие плоть неугодных Ли Дзюань, дабы улучшить свои истощённые тела. Но и они были жертвами, немыми, не имеющими возможности закричать. Всё же Елена слышала их, и внутри у неё всё переворачивалось при мысли о том, что Рафаэль останется наедине существом, создавшим «возрождённых».

— Это…　

Рафаэль провёл длинными пальцами по подбородку Елены.

— Она пока не может видеть тебя, не по-настоящему. И я хочу, чтобы так и оставалось.

Елена вздёрнула подбородок.

— Моя безопасность не стоит того, чтобы ты подвергался риску.

Ли Дзюань была настоящим кошмаром, и её сила исходила из такого же тёмного места. В ней ни на йоту не было ничего человеческого, никакого намёка на совесть.

Рафаэль отрицательно покачал головой.

— Она не убьёт меня, Охотница.

— Нет. Но хочет… — Будь на месте Ли Дзюань другая женщина, то всё оказалось бы понятно. Но старейшая из архангелов не нуждалась в мирском — она даже не ела, что уж говорить о любовниках, — …обладать тобой, — завершила Елена.

Рафаэль посмотрел на неё так, что казалось, его взгляд прожигал насквозь, лишал кожи, заставлял подать себя на блюдечке.

— Но я хочу обладать тобой, хебибти. А эти два желания несовместимы.

Хебибти.

Красивое слово из утерянного наследия марокканских корней её матери.

— Не заговаривай мне зубы.

Архангел улыбнулся, находя её упорство до странного забавным.

— Тогда позволь логике тебя переубедить. Ли Дзюань может, как проигнорировать твоё присутствие, так и обидеться. Если я собираюсь встретиться с ней, хочу извлечь из этого выгоду.

Елена скомкала ткань простыни рукой.

— Чёрт. — Она знала, что Рафаэль прав. Ли Дзюань была непредсказуемой и могла принять присутствие «питомца» Рафаэля за оскорбление. — Сделай это быстро. Не дай ей запустить в тебя когти.

Рафаэль кивнул, от чего его волосы скользнули по лбу сияющей полуночной волной.

— Однажды ты спрашивала, как ко мне обращаться.

Елена надулась.

— Помнится, ты упоминал слово «мастер», но я решила, что мне послышалось.

— Как бы ты хотела меня называть?

Она на мгновение задумалась. «Муж» — слишком по-человечески, «партнёр» — не подходило такому могущественному существу, как архангел, «пара»… возможно. Но ни одно из них её не устраивало полностью.

— «Мой», — сказала она, наконец.

Рафаэль моргнул, и когда его ресницы поднялись, синие озера под ними охватило пламя.

«Подойдёт».

— А ты на публике — моя супруга.　

— Супруга, — пробормотала она, словно пробуя слово на вкус, определяя его форму. — Да, подходит.

Супруга — больше чем возлюбленная, больше, чем жена. Это та, с кем архангел может обсуждать тёмные секреты, кто будет говорить ему только правду, даже если её не хочется слышать.

— Если эта долбанутая сука попробует что-то повернуть, — сказала Елена, имея в виду Ли Дзюань, — а проникновение в мой разум поможет не утратить связь с реальностью, тогда я разрешаю это сделать.

Рафаэль провёл ладонью по оголённому плечу Елены и остановил на затылке, большим пальцем поглаживая то место, где на шее бился пульс.

— Ты так отчаянно отстаиваешь свою независимость, и всё же так просто пойдёшь на это?

— Я знаю, что ты не станешь злоупотреблять моим доверием. — Не сейчас, когда понимает, насколько для неё важно, чтобы её разум принадлежал только ей.

— Благодарю за предложение, Елена. — Его слова прозвучали до странного формально, будто он давал клятву. А лицо было таким серьёзным, что ей не оставалось ничего другого кроме как обнять его. Простыня сползла на пол в тот самый момент, как Рафаэль свободной рукой провёл по спине Елены, прижимая к себе, а его крылья поднялись и слегка выгнулись вокруг неё.

— Когда нарисовали эту картину? — спросила Елена, наслаждаясь мгновением их близости.　

— Во время твоих тренировок с Галеном. — Он ответил на её следующий вопрос ещё до того, как она его задала. — Это работа Эйдана, по моему заказу.

Елена подумала об ангеле с глазами, словно из осколков стекла и крыльями, которые сияли на солнце алмазной пылью.

— Я его ни разу не заметила.

— Он мастер маскировки.

— Большинство мужчин предпочло бы повесить в спальне изображение обнажённой женщины, — поддразнила Елена. — Ты же выбрал охотницу с кинжалами.

— Елена, ты — единственная женщина, которую я пущу в свою спальню.

Тот факт, что её любили… уже был чудом. Но то, что её любил этот мужчина, выходило за пределы воображения. И это придало смелости шагнуть обратно во тьму.

— Мне нужно рассказать, что я обнаружила в школе.

Рафаэль слушал молча, а затем спросил:

— Свяжешься с Дмитрием, чтобы выяснить, нашли ли они второе тело?

— Да. — Чувствуя гнев, и не имея возможности его выплеснуть, Елена сжала руку в кулак на спине Рафаэля. — Вампир ведь не случайно выбрал именно эту школу, да?

Его ответ разрушил последние призрачные надежды:

— Да, не случайно.

ГЛАВА 7

Прошло меньше часа, а Елена уже стояла в городском морге. Перед её глазами находилось душераздирающее свидетельство того, почему Игнатиус пролил невинную кровь. Девочку, лежащую на секционном столе, звали Бэтси — немного старомодное имя для кого-то столь юного, но, возможно, ей оно нравилось. Этого теперь никогда не узнать. Ведь горло Бэтси разорвало чудовище, окрасив постель девочки в жестокий багровый цвет. Они нашли тело, брошенное в лесу, недалеко от пруда, всего в нескольких шагах от того места, которое заставило Елену замешкаться во время слежки.

— Она не оставалась ночевать в школе, приходила только на уроки, — сказал Дмитрий, стоя с другой стороны тела. — Девочка жаловалась на боль в животе, так что учитель отправила её в лазарет. Но у лучшей подруги Бэтси есть своя комната в школе, и, похоже, она не послушалась и тайком пробралась к подруге. В суматохе все решили, что медсестра отослала её домой.

— Эвелин, — произнесла Елена, всматриваясь в маленькое личико сердцевидной формы, окружённое такими тёмными каштановыми волосами, что их можно было принять за чёрные. Согласно отчёту, глаза Бэтси своим цветом напоминали графит до того, как смерть заволокла их тусклой пеленой. — Она похожа на мою младшую сестру.

И кровать, пропитанная кровью Бэтси, также принадлежала Эвелин. Вот почему Бэтси умерла.

— Мне нужно позвонить. — Она сжала руку в кулак, несмотря на желание прикоснуться к бледной коже Бэтси в тщетной надежде — но это тело больше не хранило тепло, жизнь ушла из него. Её украли навсегда. Дмитрий закрыл тело Бэтси простыней, и на его лице Елена увидела такую нежность, что к горлу подкатил ком.

— Я распоряжусь, чтобы за твоими сёстрами установили тайное наблюдение, — произнёс он тоном, лишённым эмоций настолько, что Елена сразу поняла — это всего лишь маска.

Она кивнула, вышла в освещённый холодным резким светом коридор и прислонилась к стене. Предательская дрожь всё никак не исчезала.

— Мне жаль, — прошептала она девочке, которая никогда больше не засмеётся, не заплачет, не будет резвиться с друзьями… и другой девочке, которая скоро узнает, что её лучшая подруга мертва.

Елена выпрямилась и взяла в руки телефон, чтобы позвонить по номеру, которого не набирала с тех пор, как вышла из комы.

— Здравствуй, Джеффри.

Он ответил красноречивым молчанием. Ему не нравилось, когда она называла его по имени — но он потерял все права на обращение как к члену семьи в тот день, когда назвал Елену «выродком», пятном в идеальной родословной Деверо.

— Элеонора, — ответил её отец ледяным тоном. — Предполагаю, неприятность, произошедшая сегодня в школе для девочек, как-то связанная с тобой?

Чувство вины заставило ощутить себя так, словно все внутренности связали в узел.

— Возможно, целью была Эвелин. — Елена оперлась ладонью о стену с потрескавшейся краской и продолжила: — Её подругу, Бэтси, убили. И тебе должно быть известно, насколько они похожи… были похожи.

— Да.

— Эвелин должна знать. Журналисты скоро прознают имена.

— Я скажу её матери, чтобы поговорила с ней. — Короткая пауза. — Девочки будут учиться на дому, пока ты не устранишь тот беспорядок, который устроила, на сей раз.

Он ударил по больному, но Елене нечего было ответить. Поскольку Джеффри прав. Две младшие дочери семьи Деверо оказались под угрозой из-за неё.

— Возможно это к лучшему, — она не знала, что ещё сказать, как разговаривать с этим мужчиной, который когда-то был ей отцом, а теперь стал незнакомцем, причиняющим лишь боль.

Когда Елена очнулась от комы, вспомнила позабытые фрагменты из детства, вспомнила, как любила отца. Джеффри держал её за руку после того, как её старших сестёр убили, в той пропитанной кровью кухне, отвёл её в подвал, несмотря на резкие возражения, чтобы она смогла ещё раз увидеть Ари и Бэль. Ей нужно было удостовериться, что её сестры действительно почили с миром, что монстр не превратил их в себе подобных. В тот день её отец плакал. Мужчина с каменным сердцем заливался слезами. Тогда он был другим. Так же как и она была другой.

— Исходя из твоего молчания, — проговорил Джеффри с раздражением, — я могу сделать вывод, что директор Гильдии не передала тебе моё сообщение.

Джеффри никогда не нравилась Сара, поскольку она была частью «грязной» работы Елены. Она сжала телефон так крепко, что почувствовала, как в руке хрустят кости.

— У меня не было возможности встретиться с Сарой. — Они собирались выпить вместе кофе, поболтать. Елена с нетерпением ждала, когда сможет поцеловать крестницу Зои и увидеть, насколько та подросла.

— Ну, конечно. Ты ведь была в школе. — Твёрдым и несгибаемым, словно гранит голосом ответил Джеффри. — Мне нужно поговорить с тобой лично. Жду тебя здесь завтра утром. Если не придёшь — потеряешь право голоса в решении одного вопроса.

— Какого вопроса?　

Им с Джеффри было не о чем говорить друг с другом на протяжении десяти лет до вторжения Урама в город. И даже сейчас те несколько слов, которыми они перебрасывались, больше напоминали идеально острое оружие, заточенное для нанесения максимального ущерба.

— Единственное, что тебе нужно знать — это семейное дело. — Он повесил трубку, и хоть Елена расстроилась, и слёзы — глупые, нежелательные, навернулись на глаза, она знала, что послушается приказа отца и придёт в офис. Поскольку даже если семья, о которой он говорил, распалась, она включала в себя не только Аметист и Эвелин, но и младшую дочь Маргарет — Бэт. Никто из этих троих не должен пострадать от бесконечной войны между Джеффри и Еленой.

***

Рафаэль провёл два часа в Башне вместе с Джейсоном, обсуждая сведения, из-за которых чернокрылый ангел вернулся в город, и теперь беззвучно приземлился в лесу, отделяющим его имение о дома, который использовала Микаэла на его территории. Он направлялся к маленькому бассейну, который его садовник превратил в грот в тени лиан и больших деревьев, и гадал, видела ли Елена что-то большее, нежели он.

Рафаэль знал, что он заносчив. Этого не избежать, учитывая, сколько лет он прожил и какой силой обладал. Но он никогда не был глупым. Поэтому прислушался к словам своей охотницы и тщательно усилил ментальные щиты до того, как взглянул на безмятежную потемневшую водную гладь.

— Ли Дзюань, — произнёс он, «посылая» слова через весь мир.

Существовала вероятность, что у него не получится связаться с ней, поскольку он не собирался отсылать настоящее послание. Слишком высокую цену пришлось бы заплатить. Погрузившись в Тишину, он превращался в чудовище, движимое лишь смертельно опасной ледяной силой без капли сочувствия. Именно в таком состоянии он так сильно испугал Елену, что она в него выстрелила. И шрам на крыле остался шокирующим напоминанием, чтобы больше никогда не ступать на этот путь. Если его попытка действительно не увенчается успехом, ему придётся отправить Ли Дзюань послание, написанное от руки. Старейшие из архангелов отказывались от современных удобств, таких как телефон. И всё же, через мгновение на поверхности появилась рябь — намного быстрее, чем он ожидал. Рафаэль знал, что Ли Дзюань развивается с невероятной скоростью, но столь быстрый ответ в сочетании с использованным им незначительным количеством собственной силы говорил о такой огромной мощи, что остальным членам Совета и не снилась.

— Рафаэль. — Она предстала перед ним в плоти, как только её образ сформировался на водной глади. Её лицо, как и всегда, не выдавало никаких признаков возраста. Лишь белые волосы и перламутровое сияние светлых, молочных глаз, выдавало её истинную сущность и то, во что она превращалась. — В конце концов, ты вернулся ко мне.

Он никак не отреагировал, лишь сказал:

— Думаешь, что сможешь сделать из меня своего питомца, Ли Дзюань?

Заливистый девчачий смех, словно перезвон колокольчиков, казался неправильным.

— Неплохая идея. Думаю, ты стал бы невероятно проблемным зверьком.

Рафаэль склонил голову в согласии.

— Ты дома? — Дворец Ли Дзюань находился в сердце Китая, в глубине гор, на территории, которую он никогда не пересекал, а вот Джейсону удалось пробраться внутрь ещё до «эволюции» Ли Дзюань. Когда разведчик Рафаэля вернулся из своей секретной миссии, часть его лица была содрана.

— Да, — ответила архангел, и её волосы взметнулись от порыва ветра, который больше ничего не задевал поблизости. Она продолжила: — Я выяснила, что некие плотские удовольствия мне все ещё не чужды, а где лучше им предаваться, если не у себя дома?

Рафаэль знал, что она не имеет в виду секс. На протяжении тысячелетий Ли Дзюань не интересовалась ничем сексуальным… в общепринятом смысле.

— Твои игрушки остаются в живых после подобных развлечений?

Архангел подняла палец, и Рафаэль отчётливо увидел, как она им помахала.

— Если я отвечу на твой вопрос, Рафаэль, ты назовёшь меня чудовищем.

— Ты бы восприняла это за комплимент.

Ли Дзюань вновь рассмеялась, и её жуткие, почти лишённые цвета глаза от прилива силы полностью побелели, затянув пеленой и зрачки и радужки.

— Древний пробуждается ото сна.

Рафаэль не удивился, что она угадала причину, по которой он вышел на связь. Несмотря на то, что она превратилась в чудовище из кошмаров, он никогда не сомневался в её умственных способностях.

— Да.

— Ты знаешь, сколько лет было твоей матери, когда она пропала? — спросила Ли Дзюань без предупреждения.

В голове Рафаэля всплыл образ женщины с дивными синими глазами, голосом, от которого рыдали небеса, и безумием таким подлинным и глубоким, что его можно было принять за здравый рассудок.

— Лишь на тысячелетие больше, чем тебе.

Губы Ли Дзюань выгнулись в странной улыбке, словно он её развеселил.

— Ох уж эта Калианна. Она была тщеславной. Ей нравилось говорить это людям, ведь так её возраст был почти таким же, как и у супруга.

Рафаэль почувствовал, как в груди образовалась глыба изо льда, и холод рваными нитями пополз вверх, намереваясь пронзить вены.

— Насколько старше она была?

Ответ Ли Дзюань вдребезги разбил лёд, превратив его в осколки, которые вонзились в тело и нанесли глубочайшие раны.

— На пятьдесят тысяч лет. И даже эта цифра может быть ложью. Поговаривали, что ей было вдвое больше, когда я только родилась.

— Невозможно, — в конце концов, сказал он, понимая, что не может позволить Ли Дзюань увидеть, насколько его шокировала эта информация. Ведь это то же самое, что дразнить хищника. — Ни один настолько древний архангел не станет бодрствовать.

Сто тысячелетий — невообразимо длинная вечность. Да, в их мире существовали те, кто прожили невероятно много, но если не считать нескольких значительных исключений, то большинство решало погрузиться в Сон на целые эры, просыпаясь лишь на короткие мгновения, чтобы увидеть, как изменился мир.

Улыбка Ли Дзюань исчезла, а в словах слышался шёпот тысяч призрачных голосов:

— Поговаривали, что Калианна спала и раньше, и не раз. Но после последнего пробуждения встретила Надиэля.

— И родился я. — Рафаэль вспомнил свою смеющуюся мать, поющую колыбельные, а также безумие, которое, казалось, взялось ниоткуда и полностью её поглотило. Но если она прожила столько тысячелетий… — Ли Дзюань, ты говоришь правду?

— Мне незачем лгать. Я эволюционировала даже сильнее, чем Калианна.

На первый взгляд так и казалось. Среди их вида прожитые года никогда не были показателем силы. Рафаэль стал архангелом в невероятно юном возрасте, чего раньше никогда не случалось. Да и Иллиум, которому едва перевалило за пять сотен лет, уже стал намного сильнее, чем ангелы, в десять раз старше его. Но Рафаэль не по этому связался с Ли Дзюань.　

— Это моя мать просыпается? — спросил он, всматриваясь в её «слепые» глаза.

— Невозможно сказать наверняка. — Тихие перешёптывания в её голосе звучали почти как крики. — Но, масштабы катаклизмов, сила землетрясений и ураганов указывают на то, что тот, кто просыпается — древнейший среди Древних.

Рафаэль гадал, что Ли Дзюань видит своими глазами, если ради этого готова принести в жертву целый город… и остатки своей души.

— Если этот Древний проснётся, так и не вернув себе рассудок, ты казнишь его или её?

Никогда раньше не решались на подобное. Убийство Спящего архангела означало немедленную смерть, и закон касался всех без исключения. Даже Ли Дзюань, которую, казалось, невозможно убить, станет изгоем для всей расы ангелов, если пересечёт эту черту. Вряд ли богине такое придётся по вкусу. Вновь раздался переливистый смех, ещё более сбивающий с толку, нежели её внешность.

— Ты разочаровываешь меня, Рафаэль. Какая мне польза от казни Древнего? Они ничего не могут мне сделать… и, возможно, даже откроют ещё не известные мне тайны.

Тогда Рафаэль понял, что пробуждение одного чудовища сделает другого сильнее.

***

Разговор с Джеффри, ставший кульминацией болезненного похода в морг, заставил Елену почувствовать себя так, словно её избили каменными кулаками. Её так и манила возможность сбежать домой и спрятаться, просто притворится, что когда она выйдет — всё будет хорошо. Вот только это ребячество. А Елена не позволяла себе предаваться безнадёжным мечтам с тех пор, как будучи перепуганной десятилетней девочкой, поскальзывалась и падала на кухне, превращённой в место бойни.

— Ты знаешь, где Джейсон? — спросила она Дмитрия, когда они вышли из морга.

Дмитрий нажал на кнопку пульта сигнализации и разблокировал дверь ярко-красного «Феррари», припаркованного на стоянке для персонала.

— Уже устала от Колокольчика?　

Вокруг Елены закружился аромат шампанского, смешанный с чем-то более тяжёлым. Ещё никогда в запахе Дмитрия не было такой резкости. Она пожалела ту женщину, с которой сегодня он планировал провести ночь.

— Ага. Собираюсь набрать себе гарем.

Открыв дверцу «Феррари», Дмитрий положил руку на крышу машины. Какое-то мгновение его лицо выражало глубокую задумчивость, и Елене показалось, что он собирается сказать что-то важное. Но затем он покачал головой, отчего его волосы немного взметнулись, и вытащил телефон, что-то проверяя.

— Он в Башне.

Её удивил такой прямой ответ и, сопротивлялась аромату шампанского, она проговорила:　

— Можешь спросить его, не против ли он встретиться дома?

Дмитрий набрал номер.

— Он идёт, — ответил он ей, убрав сотовый. — Тебе здесь не взлететь.

Елена посмотрела вверх.

— Больница довольно высокая. Поднимусь на крышу. — Перейдя от слов к делу, Елена вернулась в здание и пошла наверх. Получилось довольно интересное приключение. На нижнем этаже было всего несколько сотрудников, и те, кто её видел, терял дар речи. Глубоко обеспокоенная реакцией жителей города, который считала своим домом, она прошла к лифту и нажала кнопку. Так как его использовали для перевозки лежачих больных, он был достаточно вместительным и для крыльев. Двери раскрылись на первом этаже. Две медсестры, болтающие между собой, посмотрели на неё и замерли.

Елена сделала шаг назад.

— Здесь достаточно места.

Ни одна из женщин не проронила ни слова, когда двери закрылись перед их ошарашенными лицами. Вариации сцены повторялись на следующих четырёх этажах. Это было забавно… за исключением того, что вызывало неприятные ощущения. Это ведь Нью-Йорк. Она должна ему принадлежать… хотя знала, что никогда уже не будет всё, как прежде.

— Кх-хм.

Услышав этот звук, Елена подняла взгляд и увидела, что двери лифта разъехались на пятом этаже, где стоял пожилой мужчина с тростью.

— Наверх?

Он кивнул и вошёл в лифт, не пытаясь даже скрыть того, что пялился на её крылья. Он тростью нажал на кнопку.　

— Новенькая?

— Совсем зелёная. — Она расправила крылья, позволяя ему хорошенько их рассмотреть, и шипы, терзающие её душу, стали исчезать. — Как вам?

Он немного помедлил с ответом:

— Почему вы используете лифт?

Умный мужчина.

— Простая прихоть.

Мужчина рассмеялся, и когда двери лифта открылись на нужном ему этаже, произнёс:

— Говорите как истинный Нью-Йорковец!

Когда двери закрылись, Елена улыбалась. Считанные минуты назад, стоя рядом с Дмитрием, она о таком даже и не подумала бы. На последнем этаже Елена вышла и твёрдым шагом направилась на крышу, больше не чувствуя себя так, будто сорвётся на крик.

Полёт через Гудзон прошёл быстро благодаря сильным ветрам. Джейсон ждал её во дворе. Его крылья были сложены и тесно прижаты к спине, а волосы — привычно заплетены в косу. Елена впервые увидела его тату при свете, и от сложности сплетения узора у неё перехватило дыхание. До того, как Елена очнулась от комы, возрождённый Ли Дзюань напал на Джейсона, но после исцеления тату была переделана с таким совершенством, что никто бы и не увидел разницы. Каждый изгиб и завиток одновременно рассказывал историю тихоокеанских ветров и возвышенной красоты небес.　

— Где ты родился? — неожиданно для себя спросила она, не надеясь на ответ.

ГЛАВА 8

— Я родился на маленьком тихоокеанском атолле[5], которого больше не существует, — произнёс Джейсон пустым голосом. Его слова не передавали ничего — ни боли, ни сожаления, ни злости. И такая безэмоциональность служила отдельным ответом. Елена не стала копаться в секретах Джейсона.

— Я надеялась, что ты научишь меня каким-то секретам полёта при дневном свете, чтобы не слишком себя выдавать.

Джейсон прищурился, осматривая её крылья.

— Кое-что ты можешь использовать прямо сейчас, но тебе придётся тренироваться, чтобы научиться подниматься выше облаков с молниеносной скоростью.

— У тебя есть время для урока?

Он быстро кивнул.

— Сегодня я пролетела больше, чем обычно, — признала Елена, — так что могу немного отставать.

— Мы будем двигаться медленно. Когда летаешь под облаками — важнее не скорость, а как использовать свет и тень с наибольшим преимуществом.

Елена кивнула и пошла за ним к утёсам. К тому времени, как Джейсон признал её достаточно умелой, чтобы продолжать практиковаться самой, уже спустились вечерние сумерки.

— Сегодня я покидаю Манхеттен.

— Береги себя, Джейсон. — Куда бы он ни шёл, его путь всегда был полон опасностей, связанных с работой разведчика Рафаэля. Он уставился на неё своими глазами, тёмными, как лезвие меча, которое носил за спиной.

— Каково это, быть смертной?

Джейсон застал её врасплох, и понадобилось несколько мгновений, чтобы обдумать ответ.

— Жизнь слишком быстротечная.

Джейсон расправил восхитительные крылья, предназначенные для полётов в ночи.

— То, что ты называешь сроком, некоторые посчитают спасением. — Он взмыл в воздух прежде, чем Елена нашлась с ответом. Джейсон стал тёмным силуэтом в первых шагах ночи на землю. Но не только его крылья она видела.

«Джейсон так сильно хочет сбежать, Архангел?»

«Да. Единственная его связь с миром живых — работа на меня».

— Дело в женщине, как и у Иллиума? — прошептала Елена, когда Рафаэль опустился на землю с порывом ветра, растрепавшим её волосы.

— Нет. Джейсон никогда не любил. — Обняв её руками и крыльями, Рафаэль обернулся к горизонту Манхеттена, на котором зажигались огни. — Лучше бы любил… тогда у него были бы хорошие воспоминания, дающие силы бороться с мраком.

Когда этой ночью Елена засыпала, твердила себе об этом же и старалась зациклиться на смехе и радости. Но кошмар всё равно настиг, заставив её задыхаться от густого запаха крови и страшного шёпота мёртвого ребёнка, лежащего на могильной плите. Звуки сплелись в толстые, липкие верёвки, очень похожие на настоящие, туго опутавшие её. Они затягивались всё туже, пока она не подскочила в панике в кровати и не села. Спустя некоторое время, она поняла, что сжимала кинжал, который прятала под матрасом со своей стороны кровати. Металл холодил ладонь. Адреналин тёк по крови, Елена повернулась… и увидела Рафаэля, встававшего с кровати.

— Пойдём, Елена.

Потребовалось неимоверное усилие, чтобы отпустить нож. Положив его рядом с Розой Судьбы — алмазной скульптурой, которая была бесценным произведением искусства… и подарком от архангела — она приняла его руку и позволила поднять себя.

— Мы полетим? — Она вся дрожала, сердце билось вдвое быстрее, Елена словно разваливалась по частям.

Рафаэль критично осмотрел её крылья.

— Нет. Ты их и без того перенапрягла сегодня. — Он посмотрел на настенные часы. — Вчера.

Пять утра. Мир ещё спал под покровом ночи, когда Рафаэль вывел Елену наружу. Он был одет лишь в свободные штаны, которые чёрной волной развевались вокруг его ног, в то время как Елена оделась в чёрные спортивные штаны и белую футболку намного больше её размера. Рафаэль ничего не сказал, когда она взяла её из его шкафа, просто закрепил разрезы для крыльев, чтобы не мешались. Холодный утренний воздух покалывал щёки Елены.

— Куда мы идём? — спросила она, пока Рафаэль вёл её в лес на противоположной стороне, которая разделяла его дом от дома Микаэлы

«Терпение».

Осматривая область, которую ещё не исследовала, она сразу поняла вот что: первое — поместье Рафаэля огромное; второе — они шли по изящно проложенной тропе, созданной, чтобы влиться в окружение. Любопытство заглушило остатки злости и страха.

— Может, хотя бы намекнёшь?

Рафаэль коснулся её крыла своим.

— Угадай.

— Ну, здесь темно, как в колодце, и мы в лесу. Хм-м, не очень хорошо звучит… — Она постучала указательным пальцем по нижней губе, когда тропа вильнула… и привела их к маленькой оранжерее, освещённой изнутри, видимо, тремя жёлто-красными лампами.

— Ой. — По телу разлилось удовольствие. — Ой!

Отпустив Рафаэля, она пробежала оставшееся расстояние и распахнула дверь, специально созданную под размах крыльев, во влажное помещение. Она знала, что Рафаэль вошёл следом, но её внимание было сосредоточено на роскошных папоротниках, которые висели с потолочных корзин, их лапы были прекрасны; на тусклых сливовых цветах петунии справа; и на…

— Бегонии. — Ещё до Урама, она выращивала такие, пока они не стали густыми и яркими. А у этих были коричневые листья и жалкие бутоны. — О них нужно позаботиться.

— Тогда ты должна сделать всё необходимое.

Она посмотрела на него, испытывая зуд в пальцах от желания схватить инструменты, которые видела на маленьком столике в углу.

— У тебя есть садовник.

— Не для этого… Он должен был лишь смотреть, чтобы растения не погибли. Этот сад построен для тебя.

Она не могла говорить, грудь сдавили переполнявшие эмоции. Архангел Нью-Йорка наблюдал, как она исследовала подарок, который он ей дал; намного дороже любой дорогой одежды или украшений. Если бы он ещё не владел её сердцем, в эту самую минуту она бы его отдала ему.

Некоторое время спустя, появился Монтгомери с дымящимся кофе, тостами, маленькими чашами фруктового салата и набором крошечных пирожных. Дворецкий, одетый с привычным вниманием к деталям, казалось, не был даже чуть-чуть приведён в замешательство, найдя одного из могущественных существ в мире, держащим ветку, пока Елена обрезала подсохшие отростки.

— Доброе утро, сэр, Охотница Гильдии.

— Доброе утро, Монтгомери. — Рафаэль принял у дворецкого кофе, и в этот момент на Елену обрушилось понимание.

Дом. Это её дом.

Два часа спустя, с переполненным тихим и насыщенным счастьем сердцем, Елена торопилась на встречу с Сарой перед тем, как увидеться с Джеффри, когда у неё зазвонил телефон. Приземлившись на ближайшую плоскую крышу, она ответила на звонок и услышала голос отца:

— Перенесём встречу на завтра, — произнёс он. — Сегодня мне надо разобраться с делами.

Её не должно было это задеть, но подростковая обида ещё теплилась в душе.

— Семья всегда на втором месте, да, Джеффри?

Он глубоко вдохнул, и на мгновение Елене показалось, что она его глубоко ранила. Но когда он заговорил, словно вонзил ей в грудь нож.

— Элеонора, семья вряд ли твоя специальность.

Так и есть… и всё из-за него.

Отключив телефон, она вновь взлетела, но настроение уже было испорчено. Да ещё и Сары не оказалось в Гильдии. Разочарованная и нуждающаяся чем-то заняться, Елена решила отправиться в квартиру Игнатия. Вряд ли она найдёт там что-нибудь объясняющее его странное поведение, но…

Перо цвета небесной синевы с серебристыми краями упало перед ней. Восторг от него принижали отголоски колкости Джеффри. Схватив перо, Елена принялась искать его владельца. Но у неё был огромный недостаток, она не могла быстро развернуться или парить, чтобы уловить ангела, которого Гален назвал Колокольчиком. Убрав перо в карман, чтобы добавить в коллекцию, которую собирала для Зои, Елена продолжила путь. Спустя мгновение, краем глаза она заметила вспышку синего.

— Откуда ты взялся?

Вместо ответа, Иллиум сложил крылья, прижал руки к бокам и стрелой полетел к крышам небоскрёбов. Елена едва-едва сдержала крик, практически уверенная, что отлично изобразила безразличие, когда Иллиум, в миллиметрах от крыш, развернул крылья и вернулся к ней.

— Ах, Элли. — Его глаза сверкали, словно древние, золотые монеты, выделяясь сильнее благодаря иссиня-чёрным ресницам. — Ты не закричала? Лишила меня всего удовольствия.

— Вот такая я. Старая противная разрушительница забав. — Но она хотела улыбнуться, сердце обливалось теплом при встрече с единственным, из Семёрки Рафаэля, кого считала другом. — Ты завис на должности телохранителя? — Им с Рафаэлем придётся поговорить о его непоколебимом желании приделать к Елене тень из одного из своих людей. Но, прямо сейчас, она не собиралась отказываться от защитника… потому что стала целью всех СМИ, как бы это не раздражало. Ей уже пришлось лететь обходной дорогой, чтобы новостная вертушка не снесла её на железобетонный лес Манхеттена. В отличие от Иллиума, она не смогла бы вовремя остановиться, чтобы избежать серьёзных травм. Идиоты репортёры не понимали, что она не настолько сильна, как другие ангелы и не могла удержаться против порывов ветра, вызванных лопастями вертолёта.

Иллиум с крыльями серебристо-голубого цвета и лицом, предназначенным для обольщения, как мужчин, так и женщин, не говоря уже о его способности делать самые невозможные виражи в воздухе, смог бы достойно сманеврировать. А то, что он в процессе ещё и одежду бы снял, стало глазурью на тортике. Переместившись, чтобы теперь лететь рядом, он сказал:

— Я сам напросился, — ответил он на её вопрос. — Знаю, я твой любимчик. — Он провёл крылом над ней, когда она промолчала.

— Клянусь Богом, — пробормотала она, едва сдерживая смех, — если ты опять осыпал меня голубой пылью, схвачу тебя за причиндалы, завяжу их в узел и подвешу на первый встреченный острый предмет. — В прошлый раз, когда Иллиум осыпал её ангельской пылью, Рафаэль — в итоге — увидел юмор в ситуации. Но Елена не могла гарантировать, что это прокатит во второй раз.

Иллиум чуть спустился, его движения казались ленивыми, но напрягалось столько мускул.　

— Будь милой или я не отдам тебе подарок.

— Идиот. — Но самый любимый из Семёрки. Как она могла его не любить, когда он считал её человеческое сердце не проклятием, а даром? Когда он посвятил свою жизнь архангелу Елены? Когда смеялся от простой радости, как и дети в Убежище? — Сэм, — пробормотала она сквозь, выросший в горле, ком от воспоминаний о мальчишке, которого так избили. — Он…

— Он в порядке, Элли. Мы за ним наблюдаем. — Тихое напоминание о том, что за всем смехом и красотой, Иллиум член Семёрки Рафаэля. И что он, не колеблясь, приведёт в действие самое кровавое наказание. Елена никогда не забудет его, стоящего в странном, цветущем зимнем саду, весь в крови, а в руке сверкал меч, которым он отрезал крылья ангелам, пришедшим с не благими намерениями. — Он скучает по тебе.

Глупая счастливая улыбка стёрла мрачные воспоминания.

— Меня не было всего несколько дней.

— Я торжественно обещал, что попрошу тебя звонить ему каждый вечер. Не заставляй меня выглядеть лгуном.

— Никогда. — Елена обожала маленького Сэма, и часами сидела с ним, пока восстанавливалась после Пекина. — Что насчёт Ноэля? — Взрослая жертва дочери архангела Нехи, Анушки, которая жаждала власти, исцелился от телесных ран несколько недель назад. Но не они самые глубокие раны.

— Он… — Иллиум долго молчал. — Сломлен. Внутри.

Елена знала, каково это. Но и знала, как выживать.

— Тот, кто выжил после такого, — когда его нашли, от него оставались куски плоти и лужи крови, — и это переживёт.

— Должен пережить, — добавил Иллиум. — Рафаэль отправил его к Нимре. Она не играет во все эти игры власти… но даже Назарах не смеет ступить на её территорию без разрешения.

Елена нахмурилась, делая мысленную пометку, спросить Рафаэля, зачем он отправил сломленного вампира в место, напоминающее ад. Нимра должно быть жестокая и бессердечная раз держит Назараха в страхе, а Ноэлю нужно исцелиться, а не бороться за следующий вдох.

Рубяще-режущий звук. Отчётливый. Неприятный.

— Это… — Она округлила глаза при виде чёрной точки, которая с каждым резким звуком становилась больше. — Проклятье! — Та же самая команда новостей, преследующая её всё утро.

Иллиум оказался перед ней.

— Они осмелились? — Его голос вновь стал таким, как и тогда, когда Иллиум обрезал ангелам крылья. — Уверяю тебя, этого больше не повторится.

— Нет, Иллиум. — Она сжала сильное, тёплое предплечье. — Не надо крови, не здесь. Это — мой дом.

Его волосы — цвета эбенового дерева с вкраплениями сапфиров, прекрасные и невероятные — разметал порыв ветра от лопастей.

— Если не преподашь им урок сейчас, — проговорил он, пока она изо всех сил удерживала его, — стервятники будут считать тебя слабой. А ты не слаба, Элли.

Потому что она — супруга Рафаэля.

А слабость архангела может оказаться фатальной.

— Чёрт! — Она крепче за него ухватилась. Ей пришлось кричать из-за ветра. — Насколько ты силён? — Ему пять сотен лет, он выжил после смертельного падения в воды Гудзона и однажды светился силой. Но она не знала, как это отнести к физической составляющей.

— Достаточно, чтобы сломать чёртову машину пополам.

О!

— Как на счёт того, чтобы перевернуть вертолёт вверх тормашками и опустить так на землю? — Она сжала его руку, чувствуя игру мышц и сухожилий, пока он её удерживал. — Без жертв, Колокольчик.

Иллиум моргнул, посмотрел ей в глаза… и медленно растянул губы в порочную улыбку.　

— О чём думаешь?

Он ответил:

— Встретимся там.

Она отпустила его руку и отлетела из зоны турбулентности, чтобы не мешать Иллиуму. Но она не была слишком далеко, чтобы упустить из виду как Колокольчик пролетел над вертолётом. У неё пересохло во рту, и если бы он был ближе, она бы крикнула ему остановиться. Святой Боже, лопасти могли бы искрошить ему крылья, соверши он малейшую оплошность. Внезапно Илииум — смеясь и играючи… остановил движение лопастей. Он позволил вертолёту свободно падать в течение двух секунд, прежде чем поймать его снизу и перевернуть.

Она поняла, что дьявол развлекался.

Тряхнув головой, она направилась в квартиру к Игнатиусу, которая располагалась близко от Башни. К счастью у высотки была плоская крыша, и Елена легко на неё приземлилась. После чего дала себе минутку отдышаться и направилась искать выход. Который оказался заперт.

— Эш, вновь спасибо. — Охотница не просто научила Елену вскрывать замки с мастерством искусного вора — что вызвало у Елены немало вопросов — но и подарила набор отмычек, который Елена держала в специальном отделении набедренных ножен. Вынув нужные, Елена приняла за работу.

— Слишком просто. — Она протиснулась через крошечную металлическую дверь и зашипела, когда правое крыло задело ржавый край.

Оглянувшись, она увидела, что сломала пару перьев, но крови не было. Наверное, лучшее, на что она могла надеяться, решила Елена, стоя у лифта в техническом коридоре… кто знал, насколько лифт окажется маленьким. Поэтому она спустилась по лестнице на три этажа ниже. Она почуяла его, когда открыла дверь на этаж Игнатиуса… его запах въелся в стены и ковёр. Но не только. В воздухе ощущалось безумное количество вампирских ароматов, и Елена задумалась, а не одно ли это из переполненных вампирами, которые не настолько высоки по иерархии, чтобы жить в башне, но должны находиться поблизости, зданий?

Когда она остановилась у квартиры Игнатиуса, дальше по коридору открылась дверь. Раскрошенные алмазы в бренди, декадентский шоколад скользнули по груди, а роскошный густой мех коснулся самой сокровенной плоти.

ГЛАВА 9

— Что ты тут делаешь? — процедила она сквозь зубы, борясь с острым сексуальным желанием, пробудившимся из-за коварного аромата Дмитрия. Желанием-принуждением, замаскированным под обольщение. Елена задумалась, сколько рождённых охотников попало в эту ловушку? И что Дмитрий с ними сделал?

— Были здесь дела. — Вампир шёл к ней, спрятав руки в карманы серых брюк. Он был без куртки, а верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, открывая треугольник загорелой кожи.

Елена встретила взгляд глубоких, тёмных глаз Дмитрия… и очередная волна аромата — насыщенного и первобытного в своём эротическом обещании — обрушилась на её чувства. У неё едва ли не подгибались колени.　

— Значит, — ей удалось убрать из голоса нотки вожделения, — перемирие закончилось?

— Я не хотел вводить тебя в заблуждение, что мы друзья. — Она уже привыкла слышать от Дмитрия это, но сейчас под словами крылся невероятный гнев, который она чувствовала, когда они стояли над осквернённым телом Бэтси. Она не приняла это на свой счёт. Слишком часто она стояла над убитыми, невинными жертвами, желая найти виновного и отомстить. Желание подпитывалось тихой, упорной яростью, которая могла разрушить. Если бы друзья Елены из Гильдии не забрали её с края и не научили жестокой необходимости эмоционального отстранения от дел, она бы давно свалилась в эту пропасть. Так что, да, она понимала… но не собиралась позволять Дмитрию использовать себя в качестве козла отпущения.

Он был так близко, что жар его тела ласкал томными, медлительными движениями, а запах закутывал Елену в подобие шелковистого кокона. Дыша через рот, она положила руку на сильное плечо Дмитрия и притянула его к себе, словно хотела что-то прошептать на ухо… Но прикусила мочку. Сильно.

— Чёрт! — он с невероятной скоростью отскочил назад.

— Игра окончена? — спросила Елена ядовито-приторным голосом, пока пыталась отдышаться. — Или второе ухо тоже проколоть?

— Сука. — Его губы растянулись в чувственной улыбке, которая не скрывала жгучую злость. — Мне всегда это в тебе нравилось.

Убрав кинжал, который достала, когда кусала Дмитрия, она произнесла:　

— Я не могу работать, когда ты тут. — Даже приглушенный, его запах ослеплял. Он словно наркотик опьянял и вызывал привыкание. — Убирайся, или я тебя убью.

На её простое заявление он моргнул и покачнулся на пятках.　

— Ты говоришь так, словно именно это и имеешь в виду.

В тот момент, так и было. Нацепив маску уверенности на лицо, она встретила, полный решительной, мощной сексуальности, взгляд Дмитрия. Аромат вампира коснулся её разума, почти высвободив того ребёнка, который не понимал, почему её телу нравится то, что монстр с ним делал. Ужас пробрался глубже, настолько глубоко, что пробудил примитивное желание выживания.

Дмитрий склонил голову и спрятал всё, кроме дразнящей улыбки.　

— Думаю, тебе он понадобиться. — И поднял руку, на тонком пальце которого висел ключ.

Она отошла.

К её удивлению, он подался вперёд и вставил ключ в замок, перестав играть с ней. Елена опустила взгляд на капли крови на его плече.　

— Ты пробуждаешь самое худшее во мне.

Толкнув дверь, он обернулся к Елене с улыбкой на лице, предназначенной для событий или в спальне с шёлковыми простынями, или для кровавой бойни.

— Благодарю.

— Ты пришёл сюда до меня?

— Нет. — Дмитрий прислонился к косяку, пока Елена обходила гостиную. — Слышал твой Колокольчик здесь. — Последовала многозначительная пауза.

В предупреждении на затылке волоски встали дыбом, и Елена посмотрела на Дмитрия.

— Что?

— Осторожнее с Иллиумом. Твоя человечность — его слабость, — мягко предостерёг Дмитрий и исчез.

Застыв от воздействия неожиданных слов, она просто таращилась на окружение, а затем услышала шорох ангельских крыльев.

— Не входи, — проговорила она, стоя спиной к Иллиуму. — Для начала хочу всё осмотреть.

— Твоё желание для меня закон.

Его невозмутимое согласие ослабило напряжение, скопившееся в спине Елены. Она обернулась и увидела, как Иллиум играет с резным серебряным кинжалом, перебирая его сквозь пальцы. Иллиум её друг, как Рэнсом, как Сара, и Елена не позволит никчёмным переживаниям разрушить их дружбу.　

«Он увлекается смертными».

Это ей говорил Рафаэль ещё до того, как она очнулась с крыльями цвета полуночи и багрянца.

— Элли, ты чего на меня пялишься? — спросил Иллиум, не отрывая взгляда от танцующего вокруг пальцев лезвия.

Она ответила инстинктивно, такое мог любой женщине сказать Рэнсом.

— Ты такой красивый, что трудно глаз отвести.

Он улыбнулся и ответил с протяжным, аристократическим английским акцентом:　

— Да, тяжело быть мной.

Фыркнув, но восстановив самообладание, она начала осматривать квартиру. В принципе, этого она и ожидала. Игнатий был аккуратным, но без фанатизма. Елена нашла в раковине грязный стакан, свитер, небрежно брошенный на диване, и кровать, хоть и не заправленная, но выглядела так, что нужна больше для интерьера. В вазе на прикроватной тумбочке даже стоял цветок… немного экзотический на вкус Елены, но вампиры склонны к роскоши и загадочности.

Вернувшись в гостиную, Елена кивнула Иллиуму войти.

— Здесь нет ничего странного. Ни неуместных запахов, ни следов потери рассудка. — Вампиры с жаждой крови часто начинают с уничтожения дома. — Здесь всё подтверждает то, что мы видели на месте преступления… он полностью контролировал себя…

— Елена, — прервал её Иллиум опасным, как и меч, который носил в наплечных ножнах, голосом. Настороженно, она подошла к нему, стоящему у двери спальни и смотрящему на чёрную орхидею у кровати.

— Скажи, что она означает?

Он не ответил. Его взгляд был направлен внутрь.

Спустя мгновение разум Елены наводнил запах дождя и ветра.

«Иллиум сказал, что она бледная копия без запаха, но, тем не менее, её символ. — Голос Рафаэля был так силён, Елена поняла, что архангел в Башне. — Моя мать просыпается».

Резко выдохнув, Елена уставилась на крупные, чёрные лепестки, цвет настолько тёмный и богатый, она никогда раньше не видела такого.

«Она контролировала Игнатиуса?»

«Вероятно. Но вероятнее, воспользовалась теми позывами к кровожадности, которые он подавлял».

Елена шумно выдохнула и закусила губу.

«Архангел, тебе не кажется, что это заранее спланировано?»

Минута молчания.

«Жди там. Я присоединюсь к тебе».

Повернувшись к Иллиуму, Елена выгнула бровь.　

— Откуда ты знаешь насчёт орхидеи? Ты родился уже через сотни лет после исчезновения Калианны

— Я читал учебники истории в школе. — Он с недовольством посмотрел на неё. — Джессемайя угрожала привязать меня к столу, если я не буду делать домашку.

Елена так легко вообразила синекрылого, золотоглазого мальчика с озорной улыбкой. Но как бы не манило её воображение последовать за собой, Елена сосредоточилась на смерти, которая, казалось, преследовала всех её близких. Хотя она сомневалась, что Калианна имела какое-то к этому отношение, в одном была уверена.

— Цель — Рафаэль. — А все остальные — сопутствующий ущерб.

Елена стиснула кулаки из-за безжалостной злости этой правды, как раз когда в комнату вошёл Рафаэль. Коснувшись своим крылом её, он прошёл к тумбочке и взял орхидею.　

— Иллиум, — проговорил Архангел, — оставь нас.

— Сир.

Когда Иллиум ушёл, Елена подошла к Рафаэлю, положила руку на его бицепс и посмотрела на цветок, который несколько минут назад казался всего лишь украшением.

— Даже если твоя мать просыпается, — проговорила она, успев все обдумать, — судя по суматохе во всем мире, после пробуждения Древний вряд ли будет спокоен и организован. Но преследование моих сводных сестёр? Весьма расчётливый шаг… сознательный.

Рафаэль опустил орхидею на стеклянную тумбочку.　

— Ты забываешь о моей ярости.

— Нет, не забываю. Она, словно буря или другое стихийное бедствие, приходит из ниоткуда. Кто сказал, что остальная часть Совета не чувствует того же?

Рафаэль замер.

— Ты права, Елена. Я поговорю со своими людьми и узнаю, поступал ли какой-либо из архангелов несвойственно себе. — Подняв руку, он провёл ладонью по чувственному изгибу её крыла. Елена задрожала.

— Ты говорил… что кто-то использует разрушение, вызванное пробуждением Древнего, в его или её интересах. И каждый, кто знает, что пробудиться могла твоя мать, использует все варианты. — И даже архангел может быть ослеплён мраком прошлого. — Они пытаются тебя запугать.

— Они вредят тому, что принадлежит мне, — проговорил Рафаэль, — вредят тем, кто дорог тебе. — Он сжал её волосы в кулак. — Трусливые забавы.

Услышав холодное осуждение в голосе, Елена поняла, что организатор — или организаторы — этой порочной игры скоро окажутся под прицелом Архангела Нью-Йорка.

Несколько минут спустя, они собирались улететь, и Елена упомянула, что хочет слетать и посмотреть вернулась ли Сара в офис.

— Иллиум полетит с тобой.

Елена выдохнула, готовясь к спору.

— Рафаэль.

— У меня нет на это времени, Охотница Гильдии.

Она собралась требовать, чтобы он уделил время, но один взгляд на его выражение, и её раздражение смело более глубокая и сильнейшая эмоция.

— Рафаэль, ты кажешься… — Жестоким. Бессердечным. — Что ты собрался делать?

Он сурово ответил:　

— Вампир думал меня предать, я должен его наказать.

По спине пробежал холодок. Сократив между ними расстояние, Елена прижала руку к кончику его крыла, удерживая архангела. Он ответил ей взглядом бессмертного, того, для кого милосердие — слабость.

— Елена, ты меня останавливаешь? — прямо спросил он, поворачиваясь к ней.

Расправив крылья, чтобы удержаться на краю, она прищурилась.

— Я не невинна, и ты прекрасно это знаешь.

Пряди цвета полуночи танцевали от ветра, который любовно ласкал их.

— Но ты хочешь мне помешать.

— Я знаю, что ты должен контролировать своих вампиров. — Даже охотник знал правду — почти бессмертные, по сути, хищники. Дай им немного свободы, и они утопят Манхеттен в крови, превратят его в скотобойню. — Тебе нужно жестоко и быстро разобраться с преступлениями, чтобы они не повторились. — Рафаэль продолжал смотреть на неё с тихим, отчуждённым терпением. Расстроенная, она зарычала и схватила его за отвороты рубашки, притягивая к себе. Она удивила его, и он схватил её за бёдра, не дав им обоим упасть с края. — Ты, — проговорила она у идеальных губ, которые могут изгибаться в безжалостную улыбку. — Ты мой приоритет. Накажи, кого должен, но не делай того, что может утянуть тебя в Тишину. — Он не узнавала его в таком бесчеловечном, бесчувственном состоянии, и боялась потерять Рафаэля. — Больше никогда, Рафаэль.

Он задрожал и теснее прижал её к себе.

— Елена, ты удерживаешь меня на земле.

Почувствовав, как к животу прижимается жаркое тому доказательство, Елена прикусила нижнюю губу Рафаэля, расслабляясь под шёпотом дождя, прошелестевшим по чувствам.

— Не забывай об этом. — Она опустила руку к кольцу с янтарём, которое он носил на безымянном пальце левой руки, и прикусила подбородок Рафаэля. — Ты принадлежишь мне, архангел. И я за тобой присматриваю.

***

Спустя час Рафаэль провожал взглядом Елену, улетающую в Гильдию во всполохах крыльев цвета полуночи и багрянца, и направил всё внимание на вампира, сидевшего в кресле перед столом из чёрного гранита. Слабое, скулящее существо, которое хотело украсть у архангела. Глупость этого поступка и предположение вампира, что ему всё сойдёт с рук, доказывало его гнилостность. И сегодня Рафаэль собирался стереть эту гниль с лица земли.

— Ты понимаешь, что я собираюсь сделать с тобой? — тихо спросил он, стоя у огромного окна и видом на Манхеттен. Он наказывал и казнил много столетий своего правления, но не ожидал предательства в сердце своей территории. И это точило гнев, как брусок точит лезвие меча.

— Сир, я не… я… — вампир что-то громко и неразборчиво бормотал.

Рафаэль позволил ему говорить, пока поток слов не иссяк.　

— Объясни почему, — потребовал он, поворачиваясь и наблюдая за своей охотницей, как любил это делать. Вампир хлюпнул носом, затем тяжело вдохнул.

— Она сказала, что ты никогда не узнаешь.

Рафаэль повернулся к вампиру.

— Кто?

Нервно потирая руки, он ответил:

— Одна из главных специалистов.

— Мне нужно имя. — Как глубоко пустило корни предательство?

— Олеандра Грейфс. — Рафаэль знал всех специалистов поимённо, и такой среди них не было. — Она сказала, что ты никогда не узнаешь, — вновь всхлипнул вампир, возвращая Рафаэля к мыслям о неприятной насущной проблеме. — Она была такой красивой.

«Слабость», — с отвращением подумал Рафаэль. Это вампир настолько слаб, что вообще не должен был попасть в Башню, но даже бессмертные совершаю ошибки. Не говоря больше ни слова, Рафаэль призвал силу и сдавил грудную клетку вампиру, разрывая внутренние органы. Изо рта провинившегося брызнула кровь, Рафаэль знал, что для тех, кто находился за пределами Башни, наказание покажется варварским. Но они ничего не знали о жажде крови, которая скреблась под поверхностью сознания стольких вампиров, и как легко освободить монстра. А эти повреждения заживут за день. Настоящее наказание ещё только грядёт.

— На следующее десятилетие ты будешь погребён.

В глазах вампира вспыхнула паника, которую заменила мольба. Но Рафаэль, если собирался уберечь воды Гудзона от окраски в рубиновый цвет, не мог сжалиться. Он архангел, и даже если каждый вампир в городе поддастся жажде крови, он максимум за несколько часов возьмёт всё под контроль, но для этого ему придётся уничтожить сотни Обращённых.　

— Иди.

Когда вампир, сжимая грудь и изо всех сил стараясь не запачкать кровью белоснежный ковёр, ушёл, Рафаэль обернулся к окну. Приговор был справедливым, но он, скорее всего, повредит слабый разум слабого вампира.

«Любое другое наказание подбодрило бы тех, кто думает предать меня».　

Рафаэль сознательно потянулся к Елене.

«Рафаэль?»

«Я приговорил его к погребению заживо в ящике размером с гроб, — сказал Рафаэль своей охотнице с сердцем смертного. — Его будут кормить, чтобы он оставался жив, но на десять лет он останется в той коробке».

Шок, беспокойство и боль каскадом обрушились на его эмоции

«Рафаэль, мне жаль. Жаль, что он поставил тебя в такое положение, заставив выбрать это наказание».

Несмотря на ранее сказанные слова, он ожидал, что Елена будет напугана поступком, ведь такого она не ожидала. Это наказание не походит на человеческое. Но он забывал, что его женщина выжила после встречи с монстром и понимала, что иногда другого выбора нет.　

«Возвращайся ко мне после разговора с Сарой. Я хочу тебя обнять».

Пятнадцать минут спустя на горизонте появилась вспышки полуночи и багряна, когда его супруга появилась из облаков недалеко от башни. Отличительные крылья Иллиума оставались в тени. Синекрылый ангел привязался к охотнице Рафаэля, и архангел не придавал этому значения… и продолжит не придавать, пока Иллиум не забудет, что Елена — пара архангела.　

«Я её поймаю».

«Сир».

Ангел направился в другую сторону.

«Подожди. Я сегодня получил для тебя послание».

Вопросительная пауза.

«Колибри желает увидеть своего сына».

Тихо… так тихо.

«Я навещу её».

«Нет. Она прибудет в Нью-Йорк».

Он ощутил шок Иллиума. Колибри редко покидала уединённый дом в горах, и то лишь для того, чтобы скрыться в Убежище.　

«Иллиум, мы присмотрим за ней. Не бойся».

Колибри спасла Рафаэля — не дав погибнуть от мучительной боли — когда нашла его на том заброшенном поле, где Калианна бросила его всего изломанного, и только за это заслужила преданность Рафаэля. Но мать Иллиума пошла дальше и показала сломленному мальчику, мир которого развалился на части, невероятную доброту. Ради Колибри Рафаэль на многое бы пошёл.　

«Сир, мне нужно…»

«Иди, — перебил его Рафаэль, зная, что ангелу нужно сжиться с новостью. — Она прибудет через неделю. — Говоря это, Рафаэль вышел на балкон, а затем переключил ментальный канал. — Иди сюда, Елена».

«Я не смогу там приземлиться, голову расшибу».

Он почти рассмеялся, хотя не думал, что способен на смех после вынесенного только что приговора.

«Я тебя поймаю».

Она не стала спорить, а просто сменила траекторию полёта и влетела ему прямо на руки, которые сломала. Но Рафаэль быстро их восстановил.　

— Елена, — прошептал он ей в волосы, тесно прижимая к себе

Его хрупкая супруга с невероятной силой воли и нежеланием сдаваться обняла Рафаэля.

— Расскажи мне, — прошептала она.

И он, архангел, хранивший тысячи секретов, рассказал.

ГЛАВА 10

Вечерние тени уже легли на горизонт, когда Елена шла по газону дома Рафаэля… их дома, направляясь к краю скалы за деревьями. Покинув Башню чуть ранее — при воспоминании об интимных моментах на балконе, в груди разливалось тепло — она позвонила по веб-связи Сэму из библиотеки.

— Элли! — Его улыбка была широкой до самых ушей. — Ты меня не забыла!

— Конечно, нет. — Он смеялся и прыгал, отчего крылья — такие огромные для столь щуплого тела — поднимались и опадали, как и чёрные кудри на голове. Елена спросила, как прошёл его день

— Папа вновь брал меня летать!

Так как Сэму ещё месяц нельзя пользоваться крыльями, отец брал его в небеса на руках. Любовь этого немногословного мужчины к своему сыну была неистовой, такую никто не упускал из виду.

— Было весело?

Он восторженно закивал.

— Он может быть быстрым.

Они разговаривали полчаса, и Елене удалось перекинуться парой слов с матерью Сэма. Миниатюрная женщина-ангел с такими же, как у Сэма блестящими иссиня-чёрными волосами и крыльями песочно-коричневого цвета с белыми прожилками, всё так же аккуратно прикасалась к ребёнку, но уже улыбалась чаще. Впервые Елена на самом деле поверила, что с семьёй всё будет хорошо. Оставшееся время она занималась Иллиумом, который вёл себя по странному тихо, и все упражнения были направлены на наращивание мышц. Они с Рафаэлем обсудили это с Кейром, и пришли к заключению, что она не сможет вертикально взлетать без силы крыла, которой у неё просто нет. Это физически невозможно.

— Бессмертие, — пробормотал Рафаэль, когда они стояли на балконе, — ещё полностью не закрепилось в твоей системе. Но, — добавил он, — учитывая силу охотника, ты вполне сможешь пользоваться упрощённой версией вертикального взлёта, используя только мышцы.

Этот вариант намного труднее и каждый взлёт будет чертовски болезненным, даже после многих тренировок, но Елена не собиралась становиться лёгкой мишенью, особенно если может это как-то исправить. Она может и новообращённая бессмертная, но точно не лёгкая добыча, думала Елена, вглядываясь в плывущие облака. Вот он. Когда архангел стал спускаться к ней на скалу, его огромные крылья стали выделяться на фоне облаков, а концы, казалось, были объяты пламенем, отражая свет заходящего солнца, которое лишь только к вечеру соизволило появиться.　

— Собираешься навестить директора Гильдии и её семью?

Убрав, выбившиеся из косы, пряди, она произнесла:　

— Пошли со мной.

Он медленно моргнул.

— Там будут только близкие друзья, Елена. И на этот вечер они хотят, чтобы ты была их.

— Я становлюсь частью твоего мира… стань и ты частью моего. — Она заметила удивление на его лице, он не ожидал приглашения.

Рафаэль прижал её к себе, его тело — жёсткие мышцы, её — нежность.　

— Что Сара и Дикон на это скажут?

Она провела рукой по крыльям, которые он раскрыл для неё, балуя себя прикосновениями.

— Архангел, ты ведь не боишься пары охотников?

В его глазах мелькнула голубая вспышка.

«Они предпочтут разорвать с тобой все отношения, чем пустить меня в свой дом. Помни, что я вытворял после Тишины».

— Нет. — Она знала, что-то иное лежит под тенью сомнений. — У тебя есть твоя Семёрка. У меня мои друзья, которые скорее лишаться правой руки, чем обдадут меня холодностью отношений.

«Такая преданность», — подумал Рафаэль. Он не был уверен, что смертные на такое способны, лишь Дмитрий, когда был человеком… и Елена.　

— Я рад приглашению, — проговорил он. — Но приму его в другой день. Сегодня мне надо остаться здесь.

В бледно-серых глазах вспыхнуло подозрение.

— Что произошло?

— У меня встреча с Эйданом.

— Здесь? В Нью-Йорке?

— Я тоже удивлён, — Эйдан предпочитал уединение в Убежище. — Мы встречаемся в Башне.

Убирая непослушные пряди волос с лица, его супруга спросила:

— Мне тоже с тобой надо кое о чём поговорить.

— О чём, Охотница Гильдии?

— Мне больше не нужен телохранитель. Шалость Иллиума с вертолётом ясно дала понять репортёрам, что не стоит со мной связываться.　

«Елена, ты моё сердце».

Он не позволит ничему случиться с ней.

Она отступила.

— Никаких цепей, Рафаэль.

Он положил руку ей на затылок и притянул обратно, не давая отойти.

— Я дал тебе много свободы, но в этом непоколебим.

Проснулся её характер.

— Ты мне ничего не давал. Я — твоя супруга, относись ко мне, как к равной!

Да, она так и думает, как смертная… даже рождённые ангелы оставались ранимыми в течение более ста лет, а Елена всю жизнь была смертной. Бессмертие едва коснулось её крови, не имея реального шанса пропитать каждую клетку.　

«Охотница, в этом ты меня не переубедишь».

— Ладно, но мы будем каждый день об этом говорить, пока ты не начнёшь вести себя разумно.

До неё никто не осмеливался оспаривать его решения. До неё никто не любил его со всей силой души.

— По словам Дмитрия, самым разумным поступком было бы убить тебя в тот момент, когда мы встретились.

Она прищурилась.

— Прекрати отвлекать меня. — Неожиданным действием вывернувшись из его рук, она схватила маленькую сумку у своих ног. — Рафаэль?

Уловив мрачность её тона, он поднял взгляд к её дымчатым глазам, мечущим молнии.

— Охотница.

— Не подрезай мне крылья. Нас это обоих уничтожит.

С этими тревожными словами, она полетела над Гудзоном. Наблюдая за тем, как она исчезает за Манхеттеном и, зная, что Иллиум проводит её до дома директора Гильдии — где находился ещё один из его Семёрки на случай предотвращения нежелательных сюрпризов — он понимал, что она права. В клетке она никогда не будет счастлива. Но после того как его дважды чуть не лишили её, не был уверен, что может дать много свободы.

***

Елена задвинула спор и его причину на задворки разума, приземляясь на лужайку у дома Сары и Дикона. Её лучшая подруга тут же затащила её внутрь… где ждал сюрприз.

— Вы купили соседний дом!? — Они снесли облицовочные стены обоих домов и закрыли небольшой зазор между ними, расширяя один.

Так как Елена не заметила ничего снаружи, они, должно быть, переработали материалы после сноса стен, и ими обделали шов между домами снаружи. И как бы это ни было поразительно, изнутри было во сто крат круче: весь первый этаж — огромное, открытое пространство, переходящее в кухню.

— Ага, — Сара фактически сияла. — С развитием бизнеса Дикона, мы могли себе позволить, поэтому и решили, почему бы и нет. — Небольшая пауза. — И что ещё важнее, я хотела, чтобы моя лучшая подруга чувствовала себя желанной гостьей в моём доме.

Сглотнув комок эмоций, Елена поставила сумку и прошлась по полированным полам с небольшими ковриками расцветки Навахо, так подходящим к тёплой цветовой гамме дома.

— Сара, просто потрясающе.

— Основную часть ремонта Дикон делал сам, а мы с Зои просто держали доски, подавали ему гвозди и контролировали процесс. — Она широко улыбнулась.

— Я знаю, что ты выбирала цвета. — Чувствуя себя совершенно спокойно, она расправила крылья. — Это…

— О, Господи, Элли, — на выдохе произнесла Сара, сжимая спинку дивана. — Каждый раз, когда ты это делаешь, я начинаю чувствовать слабость.

Елена рассмеялась над выражением лица подруги, и в этот момент зашёл огромный мужчина с зелёными глазами, смуглой кожей и тёмными волосами. Маленькая девочка сидела у него на руках.

— Дикон. — Елена подошла к нему, и он обнял её свободной рукой.

Несколько долгих секунд он обнимал её.

— Рад видеть тебя, Элли. — Тихие и сильные слова.

Елена посмотрела в глаза девочки, которая спрятала голову у шеи отца.

— Привет, Зои, — прошептала Елена, удивляясь, как выросла дочь Сары за те полтора года, что она её не видела. К ним подошла Сара, взяла Зои за ручку и поцеловала в ладонь.

— Зои, это тётя Элли.

В этот момент из-за угла появился огромный пёс и стремглав бросился к Елене.

— Истребитель! — Смеясь от того, что пёс пытался безудержно запрыгнуть на неё и зализать до смерти, она посмотрела на Зои, которая начала хихикать. Елене захотелось обнять девочку, прижать к себе и расцеловать, но сейчас для Зои она была незнакомкой. Незнакомка с подкупом. — У меня есть подарки, — проговорила она, после того, как Дикон взмахом руки приказал Истребителю сесть.

В тёмных, как у Сары, глазах появился интерес. Ещё раз погладив пса, отчего он ещё сильнее завилял хвостом, Елена подошла к сумке и достала куклу ручной работы, которую купила у одного из ремесленников в Убежище. Зои аккуратно взяла игрушку и подняла голову с плеча отца, чтобы пригладить кудряшки куклы.

— Что нужно сказать, крошка? — указал Дикон.

«Спасибо» от Зои было ослепляющим.

Елена ответила:　

— Всегда, пожалуйста, — и вытащила коллекцию перьев, которую собирала с момента, когда очнулась после комы. Там были и бело-золотое, и голубое с серебристыми концами, багряно-чёрное, переливающееся серое, насыщенно коричневое и чисто белое. При взгляде на них Зои затаила дыхание. Когда Елена поднесла перья к крестнице, девочка изумлённо таращилась на них… а затем схватила маленькой ручкой.

— Папа, пути.

Повинуясь приказу дочери, Дикон наклонился и поставил Зои на пол. Держа перья, Зои подошла к кофейному столику и разложила их по стеклу, чтобы любоваться, но и куклу не выпускала из рук. Истребитель, которому приказали сидеть у камина, обошёл столик и сел рядом с любимым человечком.

Дикон обнял Сару за плечи, а она прижала руку к его груди.

— У тебя же что-то было для Элли.

— Пойду, принесу. — Поцеловав жену в нос, бывший бугимен Гильдии, вышел из комнаты, по дороге потрепав по головке Зои.

— У меня для тебя и Дикона тоже есть подарки, — произнесла Елена. — Из Убежища. И я нашла потрясающий ошейник для вашего монстро-пса.

Сара взяла Елену за руку и сжала.

— Лучший подарок то, что ты здесь. Я так по тебе скучала.

Елена вынуждена была опустить глаза, чтобы скрыть всплеск эмоций. Сара была её сестрой во всех отношениях, кроме крови.

— У меня случилась стычка с Джеффри. — Она вот так вот и выпалила это, потому что при прошлой встрече не могла обсуждать это. Рана тогда была ещё свежей. — Он злится, что девочки стали целью, потому что похожи на меня. Я не виню его.

Сара стиснула зубы.

— Это…

— Сара, на сей раз он прав. — Вина завязала кишки в жёсткий, тугой узел. — Но, по крайней мере, это я понимаю. Не могу только понять, зачем ему завтра со мной встречаться.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет, я… — В этот момент, она ощутила любопытное прикосновение маленькой ручки к крылу. — Эй, солнышко. — Глядя вниз на это очаровательное лицо, она решила затолкать Джеффри, убийства, разочарование из-за опеки Рафаэля подальше, и решила просто с наслаждением провести время с семьёй подруги, которая открыла своё сердце Елене, когда она была лишь испуганной девчушкой без дома или надежды.　

«Я присмотрю за тобой, — про себя пообещала она Зои, но мысль о том, что лучшая подруга могла погибнуть, словно нож в сердце. — Уничтожу любого, кто придёт за тобой. Кровиночка Сары».

***

Получив сообщение, о том, что Эйдан прибыл, Рафаэль пронёсся над, сверкающим ночным пейзажем Манхеттена и приземлился на широкий балкон своего офиса, где ждал ангел. В отличие от Иллиума, который даже с необыкновенными крыльями и золотистыми глазами умудрялся ходить среди людей, Эйдан не смог бы вписать в этот мир. Его словно высекли из сверкающего льда. Крылья настолько блестящие, что человеческие глазам больно на них смотреть, а лицо и кожа словно созданы из мрамора, покрытого белым золотом. Однажды, Микаэла — пожирательница мужчин — так сказала про Эйдана:

— Прекрасен, но холоден. И всё же, я бы хотела владеть им, как драгоценным камнем. Другого такого, как Эйдан нет. — Но Микаэла видела лишь поверхность.

Рафаэль подошёл к краю площадки, не огороженной перилами, и окинул взглядом город.

— Что выяснил?

Эйдан ближе прижал крылья, избегая любого соприкосновения, и встал слева от Рафаэля.

— Я не могу понять, — произнёс он вместо ответа, — как ты можешь жить в окружении стольких жизней. — В основу каждого его слова легло сильнейшее любопытство.

— Многие не понимают, почему ты предпочитаешь одиночество. — Он наблюдал, за рядом ангелов, приземляющийся на нижние площадки. Крылья этих ангелов силуэтом виднелись на фоне ночного неба. — Эйдан, ты удивил меня своим визитом. — Ангел входил в Семёрку, но был травмирован.

— Всё… сложно. — На лице Эйдана был страх, который не многие поймут. — Но твоя охотница… Она так слаба, но с такой храбростью сражалась с возродившимся

— Елену позабавит, что она может кого-то вдохновить. — Но, тем не менее, поймёт, что значил для Эйдана такой шаг. Его охотница с сердцем смертного.

Эйдан ещё долго молчал.

— Восток, — наконец, сказал он. — Мы с Наасиром считаем, что Древний спит далеко на востоке.

Так как Гален в Убежище, Рафаэль поставил задачу поиска намёков на местоположение Древнего — вероятно матери Рафаэля — перед Наасиром и Эйданом. Но он не ожидал так скоро услышать ответ.

— Почему?

— Джессемайя говорила, что, когда просыпается Древний, на это уходит ни день, ни два. Может уйти год. — Его почти прозрачные глаза, радужка которых была похожа на ущелье во льдах, блестели, как кристаллы на свету, пока он говорил. — Но никто из Совета не чувствует этого.

Рафаэль это понимал.

— Потому что регион попадает в тень территории Ли Дзюань. — Любые колебания силы были связаны с деятельностью Ли Дзюань. — Продолжай искать. — Искушение присоединиться к охоте было сильно, но Рафаэль и так долго отсутствовал в Башне, и не мог сейчас уехать, быть может, на недели — слишком много жадных глаз следит за его территорией.

Эйдан склонил голову.

— Сир.

Когда ангел расправил крылья, готовясь взлететь, Рафаэль остановил его, положив руку на плечо. Эйдан замер.

— Поговори с Сэмом. — Зная о демонах, что терзали ангела, Рафаэль убрал руку. — Елена дала ему кинжал. По легенде, рубин в кинжале — подарок спящего дракона. Может это ничего и не…

— Но он может указывать на Древнего. — Крылья Эйдана замерцали в лунном свете. — Сэр, я бы хотел ещё прилететь в этот город.

— Уверен?

— Я веками вёл себя, как трус. Но больше не стану.

Рафаэль был там, когда нашли Эйдана и несколько часов нёс его на руках в Лазарет к Кейру.　

— Ты не трус, Эйдан. Ты в моей Семёрке.

Эйдан посмотрел в сторону офиса, на широкие полки из чёрного дерева, висящие на стене.

— Почему ты не демонстрируешь мои перья? Они ведь такие же уникальные, как у Колокольчика.

Рафаэль выгнул бровь.　

— Иллиум актёр. — А Эйдан, как и Джейсон, предпочитали держаться в тени. Рафаэль наблюдал, как Эйдан вытащил идеальное, блестящее перо и вошёл в офис, чтобы положить его рядом с голубым пером Иллиума. Когда ангел вернулся, Рафаэль склонил голову. — После этого задания, переедешь сюда. — Манхеттен ещё приходит в себя после возвращения Елены… присутствие Эйдана может успокоить город. Но эту проблему решать придётся в другой день. — Если ты или Наасир сузите круг поисков до определённого места, не суйтесь, зовите меня.

— Если это она… веришь, что она убьёт.

— Моя мать — фантом во тьме, Эйдан, кошмар, шелестящий на задворках разума.　

И он её сын… сын двух архангелов, сошедших с ума.

ГЛАВА 11

После того, как Зои легла спать, а взрослые закончили ужин, Елена открыла коробку, которую принёс Дикон, и обнаружила в ней оружие, созданное для охотницы с крыльями.

— О-о-о-ох, — протянула она с удовольствием, беря в руки то, что казалось облегчённым арбалетом, маленьким и компактным, — ему место как раз на бедре.

— Да. — Дикон взял кобуру и пристегнул к ноге Елены. — Я подумал, что носить наплечную кобуру тебе и опасно и больно.

Согласно кивнув, Елена проверила оружие.

— Учитывая его вес, при полёте мешать не должен. Но что это? — Она вытащила маленькое круглое лезвие с острыми, зазубренными краями и округлила глаза. — Он ими стреляет? Как у тебя?

Это оружие она хотела себе с момента, как впервые увидела посреди битвы с вампирами.

— Ага, и им можно пользоваться одной рукой. — Он натянул жгут. — Вставь его сюда.

Поставив арбалет на предохранитель, Елена так и сделала, затем пару раз махнула оружием.

— Лёгкий, портативный.

— Он тестировал его на мне, — заявила Сара, сев на диване с чашкой клубничного мороженого. — Так как я ниже и не настолько сильная, думаю, у тебя проблем не возникнет.

Елена погладила арбалет, ощущая, как просыпаются инстинкты охотника.

— Он идеален. Дикон, иди сюда. — Когда он подошёл, Елена обняла и поцеловала его в губы. — Ты чудо.

— Эй, — протянула Сара с дивана, размахивая ложкой. — Он мой.

Усмехнувшись, Елена переместила жгут выше, пока Дикон садился рядом с Сарой и воровал у неё мороженое. Момент был настолько обыденным, что на мгновение Елена почти поверила, что никогда не покидала Нью-Йорк, никогда не попадала в объятия Архангела.

Затем зазвонил её телефон.

***

Крепко прикрепив подарок Дикона к бедру, Елена последовала за Иллиумом и очень аккуратно снижалась. Она устала и могла совершить ошибку, а сейчас не подходящее время сломать руку или ногу. Внизу лежало зелёное сердце Манхеттена, укутанное темнотой, но старомодные фонари освещали извилистые дорожки.

— Ух.

Тяжело опустившись на землю, отчего заныли колени, она направилась к ещё одному из Семёрки Рафаэля, стоявшему рядом с грудой, которая валялась на земле. Яд, резкий запах сгнивших внутренностей… а под ним, слабый намёк на фиалку во льду. К горлу подкатила желчь, но Елена заставила себя смотреть на тело. Мужчина — вампир, судя по запаху — был обезглавлен, но сначала ему вырвали внутренности, которые потом как зря запихнули обратно. Несмотря на жестокость, это было не так плохо, как в случае с Урамом, архангел, с жаждой крови сделал из убийства настоящее искусство.

— Кто он? — спросила она Венома, который не так давно был при смерти, что не скажешь по его внешнему виду. Он был одет в повседневный чёрный костюм, а глаза рептилии даже в темноте были скрыты солнцезащитными очками. Казалось, Веном сошёл с обложки глянцевого журнала.

— Бухгалтер Рафаэля, которого наказали погребением.

Елена и без намёков поняла, что кто-то претворил наказание в жестокую истину.

— Где Рафаэль?

Веном вновь ответил прямо:

— На месте, где этого человека сегодня должен были закопать. Поскольку это не случайность, убийца мог скрыться где угодно. Но то место — наша единственная зацепка.

— Да. — Судя по крови, притоптанной грязи и траве, именно здесь жертву убили, а значит, запах убийцы должен быть сильным. Отделив вампирскую подпись Венома, Елена сосредоточилась на аромате фиалке во льду… но, из-за вони резни нельзя уверенно заявлять, что это не запах жертвы. Держа руки на животе, она опустилась на колени — осторожно, чтобы не встать в брызги крови — и наклонилась, но всё ещё не могла достать до жертвы. Ей пришлось бы опереться на улики.　

— Веном, держи меня за талию.

Спустя мгновение её обхватили сильными, холодными руками. Елена сопротивлялась инстинктивному желанию сбросить интимное прикосновение — да, Веному сложно было доверять — и наклонилась ниже, чтобы втянуть запах открытой кожи. Ноты фиалки, льда. А под ними скрытый оттенок чего-то лёгкого, фруктового. Арбуза?

— Хватит.

Веном стиснул её сильнее, и Елена почти надеялась, что он бросит её на тело. Но он так не сделал, и через несколько мгновений, она вновь стояла на своих двоих.

— Я уловила его запах, — сказала она, указывая на тело, — и отсеяла твой. Кто-нибудь ещё был на месте преступления?

Он указал наверх.

— Лишь Иллиум, и он не приземлялся.

«Хорошо», — подумала Елена, значит, нотка яда принадлежала убийце. Сосредоточившись на ней, она начала разделять ноты ароматов, создавая более точный профиль. Богатый и сладкий олеандр с тонкой струйкой тёмной смолы, навевающей несогласованность, а под ними оттенок свежих красных ягод. Но запах олеандра, такой опьяняющий, подавил аромат ягод. Она шла по следу, едва замечая, идущего рядом, Венома и, парящего над ней, Иллиума. Запах разносился по Центральному парку, словно убийца прогуливался. Учитывая его уверенность, Елена почти ожидала потерять след у озера, но, поразительно, убийца не ушёл по воде. Вместо этого, след привёл к Пятой авеню, где обольстительный олеандр оборвался. Елена поняла, что убийца сел в такси. Выдохнув, она махнула Иллиуму спуститься.

— След исчез, — объявила она. — Отведи меня туда, где жертву должны были закопать. Может убийца побывал там.

Лишь пролетая над Гудзоном, Елена поняла, что они направлялись к поместью Рафаэля.

Она предположила, что место погребения должно находиться где-то за пределами, но была глубоко потрясена, когда Иллиум приземлился на краю леса, отделяющего особняк Рафаэля от дома Микаэлы.

Иллиум остался у леса, а Елена пошла вглубь него.

«Архангел?»

«Пятьдесят метров направо».

Рафаэль протяну руку, когда Елена подошла ближе, но она её не приняла, а уставилась на прямоугольную яму размером с гроб.

— И когда, — спросила она, — ты собирался сказать, что он похоронен у нашего дома? — Она понимала, что Рафаэлю нужно контролировать вампиров, причём жестоко, но это…

Взгляд холодных голубых глаз, ярких даже в ночной тьме, встретился с её.

— Мне нужно, чтобы он находился близко для поддержки ментальной связи.

— Сколько их ещё? — прошептала она, борясь с тошнотой. Елена прежде гуляла в этом лесу, может, наступала на кого-то.

— Нисколько, Охотница Гильдии.

Его ледяной тон должен был напугать, но она так разозлилась.　

— Рафаэль, ты понимаешь, что неправильно всё скрывать от меня. Но продолжаешь намеренно так поступать. — Выражение его лица не изменилось, но Елена понимала, что права. — Почему?

— Потому что у тебя сердце смертного. — Безжалостное заявление.

Она содрогнулась от удара словом.

— Это так плохо?

— Дело не в том плохо это или хорошо, — цвет глаз стал бесчеловечным, — это просто факт. Скажи я тебе, и ты зациклилась бы на этом. Продолжала бы прокручивать в голове, пока не решила, что здесь невозможно жить.

Это жестокая правда, которую он видел с холодной ясностью. Злость смешалась с другими, более глубокими эмоциями, и на то, чтобы обрести контроль у Елены ушли тридцать секунд.

— Архангел, я хочу кое о чём тебя попросить.

Он отдал ей своё сердце, дал ей власть над ним, но до сих пор она никогда не пользовалась этим.

— Что, Охотница Гильдии? — Так формально и отстранённо.

Внутренний ребёнок Елены, брошенный матерью и отцом, боялся давить на Рафаэля, потому что он мог её бросить. От этого тошнило, но она должна. Должна занять позицию.

— Вычеркни это наказание из списка. Уверена, есть и другие.

Долгий момент Рафаэль стоял неподвижно, словно каменная статуя.

— Ты смилостивиться просишь, Охотница?

— Нет, — вдумчиво, протянула она, — я прошу, как твоя супруга. Не стоит портить наши отношения.

Архангел Нью-Йорка сомкнул пальцы на её горле, не угрожающе, а доминирующе.　

— Наши отношения настолько слабы?

— Нет. — За них… за него она будет сражаться до самой смерти. — Они весьма неординарные, и заслуживают защиту от всего дерьма, которое свалит на нас мир.

Металлический оттенок ушёл из глаз, теперь они были пронзительно голубые, как полуденное небо в горах.

— Ах, Елена, какое красноречие.

— Я говорю то, что думаю. — Желудок завязался в тысячу узлов.

— Я скажу Дмитрию придумать новое наказание.

Когда Елена смогла сделать глубокий вдох, лёгкие наводнил воздух.

— Уверена, у него не возникнет с этим проблем. — Дмитрий был самым древним вампиром из всех, кого Елена встречала… и он тащился от боли. — Нет здесь того запаха.

— Я и не ожидал его здесь найти. Вампира должны были доставить сюда гораздо позже, после того, как он передал бы дела. — Рафаэль поглаживал большим пальцем жилку на шее супруги. — Елена, что я чувствую в тебе? — Страх, коварный диверсант, грозящий украсть её у архангела.

Она едва заметно тряхнула головой.

— Дело не в тебе. — Спустя секунду, она продолжила. — А во мне. Я не такая и иногда моя непохожесть вырывается на поверхность.

Поглаживая её шею, Рафаэль притянул Елену ближе и прижался к её губам в медленном, глубоком поцелуе, напоминая, что ночной кошмар не властен над ней, она принадлежала архангелу. Когда они отстранились друг от друга, его охотница прижала пальцы к своим влажным губам.

— Shokran[6], Архангел.

— Всегда, пожалуйста, Охотница Гильдии. — Соприкасаясь крыльями, они пошли к дому. — Убийство — послание.

— Вопрос в том, от кого… — Елена замерла. — От убийцы пахло пьянящим олеандром. Так пахнет цветок, а ещё токсичный яд.

— Неха.

***

Оставив Елену нежиться в ванне, хотя его манила мысль присоединиться, Рафаэль спустился в библиотеку и позвонил Нехе. Архангел Индии не торопилась отвечать, а когда появилась на мониторе, от её облика веяло арктическим холодом.

— Рафаэль. — Она стянула волосы в пучок, а чёлки никогда не было, и её прекрасное лицо выглядело изумительно. Впечатление усиливало белое шёлковое сари, аккуратно закреплённое на плече тончайшей полоской мелких гранёных бусин. На шее Нехи было ожерелье в форме шипящей чёрной змеи. Конечно же, Рафаэль знал, что это не ожерелье.

— Неха, — поздоровался он, наблюдая, как кобра оборачивалась вокруг её руки. — Ты знаешь, почему мы с тобой сейчас разговариваем.

Как сказала ему Елена, погружаясь в ванну, у вампира странные, неожиданные запахи, поэтому потенциальный запах яда мог ничего не значить. Но, по словам Венома, Неха метила своих обращённых.

Королева Змей и Ядов изогнула губы в улыбку, такую же холодную, как и кровь её любимых существ.

— Это всего лишь игра, Рафаэль.

Смертные, возможно, обратились бы к её совести, надавили на жалость, чтобы вызвать чувство вины за бессмысленную смерть — хотя, вероятнее, смерти — которую повлекли её действия, но Рафаэль разговаривал с её гордостью.

— Неха, действовать через таких глупцов — ниже твоего достоинства.

На такое оскорбление Титус бы вспылил, Микаэла злобно зашипела, но Неха… Неха вздохнула, погладила змею на шее и схватила её за голову, не давая открыть пасть, пока существо не начало вырываться. Неха отпустила змею, которая так и осталась на шее.

— Ты прав, — проговорила она. — Но ты помог забрать у меня кое-кого любимого, Рафаэль.

— И ты решила забрать кого-то у меня? — «Как умно и жестоко, — подумал Рафаэль. — Как и змеи, которых она держит».

— Уверена, твоя охотница не обрадуется, когда узнает, что став твоей, поставила под удар всех, кого любит.

Поглаживая кобру по блестящей шкуре, Неха, подтвердившая причастность к убийствам в школе, посмотрела Рафаэлю в глаза. Тогда он и заметил в карих глубинах искры сумасшествия.

— Что насчёт остального… предательство всегда горькое на вкус. А твой вампир был слаб, его так смехотворно легко было сломить и управлять.

Рафаэль уже приказал Дмитрию и Веному проверить наличие других змей в окружении.

— Зачем тогда убивать его?

Неха элегантно пожала плечом.

— Он мог кое-что знать, хотя спорно. Он был полезным инструментом, и уверяю, смерть он посчитал милостью. Он не смог бы пережить наказание не тронувшись умом.

Вероятно. Но Рафаэль был уверен, что мужчина не желал смерти от того, что ему вырвали внутренности.

— Ты знаешь, что поступок Анушки был кощунством. — Дочь Нехи нанесла увечья ребёнку. А это величайшее табу из расы.

— Рафаэль, я мать. — Молчание поражающей скорби. — Была таковой.

— И теперь ты заставляешь таких же матерей переживать свою боль? — Неха — одна их тех в Совете, кто всегда относился к смертным детям как к драгоценности.

Она медленно моргнула, а затем уставилась на него холодным и мрачным взглядом, который, как известно, пленил многих ангелов.

— Думаю, скоро у тебя будут проблемы серьёзнее, чем мои скромные шалости.

Рафаэль ничего не сказал.

Улыбнувшись, Неха протянула руку, а когда вернула в поле зрения, держала в ладони чёрную орхидею.

— Я думала, что это мило с моей стороны. — Она провела лепестками эбенового цвета по коже кобры. — Забавно будет наблюдать за тобой, когда она проснётся. Она ведь бросила тебя, всего изломанного на поле, как можно дальше от цивилизации?

Ожидая колкости, он не реагировал.

— Неха, — тихо начал он, — на это нарушение границы я не обращу внимания, ты ведь ребёнка потеряла… но больше не заходи на мою территорию.

Неха горько рассмеялась.

— Рафаэль, что ты можешь мне сделать? Я потеряла самое главное.

— Ложь, — проговорил он. А дождавшись, когда стихнет её смех, нанёс смертельный удар. — Ты бы не хотела потерять силы.

Выражение лица Нехи стало пустым.

— Ты чересчур высокомерен, раз считаешь, что обладаешь силой, как-то повлиять на мою.

— Не забывай, что я казнил Урама. — Да, это забрало частичку его души, но Урам превратился в монстра и мог посеять хаос в мире. — Не забывай кто и что я, Неха.

Архангел Индии долго удерживала его взгляд.

— Вероятно, твоя смертная так тебя и не изменила.

Рафаэль не стал на это отвечать и завершил разговор, но когда развернулся и пошёл к своей охотнице, осознал, что Неха не права. Елена изменила его.

«Ждала меня, хебибти?» — спросил он, прикоснувшись к её сознанию.

«В кровати без тебя холодно».

Когда он открывал дверь спальни, знал, что никогда не сможет вернуться к жизни, которую вёл до Елены, где вырабатывали жестокость сердца, а любовь считалась слабостью.

— Ты устала, Елена?

Приподнявшись, его охотница села и позволила простыне соскользнуть до талии.

ГЛАВА 12

Под пристальным взглядом Рафаэля у Елены пересохло во рту, а собственная кожа стала слишком тесной. Потребность в архангеле была сильным, болезненным голодом, который подпитал день, наполненный страхами и болезненными тайнами. Она хотела почувствовать губы и руки Рафаэля на себе… но сегодня в его глазах был опасный взгляд. Не та ярость, после событий в школе для девочек, холод которой опалял, и не та, которая бы пугала… если только самым чувственным способом.

— Архангел, ты планируешь подойти? — спросила она, когда он продолжил ласкать её лишь взглядом нечеловеческих, голубых глаз. Боль Елены изменилась во что-то более тёмное и страстное. Он прислонился к косяку.

— Сначала я намерен насладиться видом.

Елена — охотница и никогда не была скромницей, но от слов Рафаэля покраснела, а соски напряглись.

— Хотя бы рубашку сними, — сказал она, переставляя ноги в простыне. — Пусть всё будет честно.

— Зачем, когда у меня в постели голая охотница, готовая подчиниться всем моим прихотям?

У неё подогнулись пальчики на ногах. Этот его взгляд… Взгляд завоевателя, не привыкшего сдаваться. Но не только это было в нём. Слабая улыбка приподняла уголки губ и надавила на каждую эрогенную точку. Рафаэль стоял расслабленно, показывая, что играл с ней.

В основном, по всей вероятности, Рафаэль испытывал такое же высокомерное удовлетворение, как и любой завоеватель, столкнувшись с обнажённой и не готовой отказать женщиной… но именно благодаря этому, она могла выдвигать собственные требования. Смотря на Рафаэля, она провела ладонью вверх и вниз по груди. В его глазах растёкся жар, но архангел так и остался у двери.

— Ещё, Елена, — приказал он тоном, который она слышала только в постели: сексуальный, требовательный и безжалостный.

— Извечный командир, — прошептала она, лаская груди и щипая соски, которым требовалось более жёсткое, смелое, но невыносимо чувствительное прикосновение. — Может, в постели я хочу отдавать приказы.

— И что бы ты приказала? — интимный вопрос, а взгляд Рафаэля замер на губах Елены с определёнными намерениями, прежде чем проследить за тем, как Елена провокационно опускала руку под простыню. Груди ныли под голодным взглядом архангела, пока Елена упивалась видом прекрасного тела.

— Я бы сказала подойти сюда, — она провела пальцами между ног, — чтобы я могла показать тебе, насколько готова и желаю тебя. — Сегодня они оба на самом глубоком уровне нуждались в физической связи — прогнать холод и мрак из душ, стереть их трением тел.

— Мне, — проговорил Рафаэль, — нравятся твои порочные мысли, — он повторил её слова.

От воспоминания вкуса шелковистой плоти Рафаэля, Елена зажала бёдрами руку.

— Тогда почему, — спросила она, сжимая в кулак другой руки простынь, — ты не подойдёшь? — Он ещё даже не коснулся её, а она уже была влажной.

— Потому что сегодня, Охотница Гильдии, у меня в голове вертятся самые тёмные мысли.

Она затаила дыхание. Рафаэлю не надо было приказывать, стоило только опустить взгляд на её талию, где собралась простынь, всё было предельно ясно, и очень по-мужски. Судорожно выдохнув, она опустила простынь до низа живота и… остановилась.

«Елена».

Она покачала головой.

— Сначала сними рубашку.

Когда имеешь дело с архангелом, нужно играть грязно.

Рафаэль оттолкнулся от косяка и очень быстро расстегнул пуговицы чёрной рубашки. У Елены потекли слюнки, пока она смотрела на движение его пальцев. Эти пальцы так хорошо знали её тело, их ласки были и изысканно нежными и грубо собственническими. Очевидно, что ждёт её сегодня. Рафаэль скинул рубашку на пол и выгнул бровь. Боже, он прекрасен. Накаченные руки и торс, золотистая кожа так и манили её прикоснуться и вкусить их. Но Елена заключила не такую сделку. Убрав пальцы с влажного от желания естества, она села на корточки и сдёрнула простынь к ступням.

— Ну вот.

Архангел скрестил руки.

— Выпрями ноги.

Покачав головой, она сосредоточилась на выпирающей из-под штанов в тон рубашки эрекции. Внутренние мышцы её лона сжались.

— Только взамен на что-то.

— Нет.

Елена хотела запротестовать, но через мгновение Рафаэль уже был рядом, а секундой позже прижался к её губам своими в знакомом, смертельном поцелуе. Елена обняла его за талию и задохнулась, когда он накрыл её грудь рукой с силой, явно показывающей, что Елена его, и он это хорошо знал. Он смял её грудь, а грубая кожа ладоней придавала удовольствие. Тогда-то она и поняла, что встала на колени.

— Полагаю, ты думаешь, что выиграла, — хрипло прошептал он, поднял голову и надавил на грудину Елены ладонью, чтобы прижать к кровати. Может быть, Елена должна была воспротивиться, но хотела, чтобы Рафаэль накрыл её своим телом и вошёл в неё, жёстко растягивая влажные, набухшие от страсти внутренние стенки.

— В этом раунде, да.

***

Рафаэль просто стоял, наслаждаясь видом своей охотницы. У неё тело воительницы, поджарое, стройное. Удовлетворяло его во всех смыслах. Елена смотрела на него затуманенными глазами, изогнув губы в лёгкую улыбку женщины, которая знала, что любовник удовлетворит её. Согнув одну ногу в колене, она лежала тёплая, готовая и возбуждённая в их постели. Когда она перевернулась на живот, а её крылья распростёрлись по кровати, Рафаэль не остановил её, а забрался и сел ей на колени, после чего убрал со спины волосы, чтобы проследить пальцем по линии позвоночника.

Она задрожала.

— Архангел.

Ему понравилось, как Елена с придыханием сказала это. Опёршись ладонями о кровать у головы Елены, он склонился и начал целовать её шею, почувствовав, как охотница выгибается к нему. По мере того, как он продолжал целовать её спину и поглаживать чувствительные изгибы крыльев, Елена стала дышать всё тяжелее и прерывистее, резче и быстрее ёрзать под ним… а запах её возбуждения затопил комнату.

Его член дёрнулся, но архангел ещё не закончил.

Покружив языком на пояснице Елены, Рафаэль поднялся и произнёс:

— Пришло время для первого порока, Елена. — Он скользнул под её бёдра и задрал ей зад.

— На мой взгляд, не очень порочно. — Она едва ли выдохнула слова, но прислушалась к его молчаливой просьбе встать на четвереньки и раздвинуть бёдра. Не в силах удержаться, Рафаэль провёл ладонями по внутренним сторонам её бёдер, заставив её удовлетворённо застонать. В такой позе, Елена была открыта для него, её набухшие, сочившиеся мёдом складки блестели в эротичном приглашении. Рафаэль без предупреждения прижался ртом к ним. Елена бы дёрнулась вперёд, не держи он её крепко за бёдра. Когда он слизнул её вкус, она задрожала.

Рафаэлю это нужно, нужна была Елена. День был тяжёлым, но здесь находилась супруга Рафаэля, которая не убежала при виде того, что потребовалось для удержания Хадсона от жажды крови. Наказание шло от Рафаэля, хотя гнев Елены мог быть хуже.

— Рафаэль, прошу. — Чувственная мольба.

Оторвавшись от лона, он скользнул пальцем в жаркие ножны Елены, отчего она смяла простынь в кулак, а её сердце стало биться ещё чаще… но она охотница, воин. Неожиданным и чувственным движением, она перевернулась на спину, скользнув крылом над головой Рафаэля, и убрала волосы с лица. А затем, встала на колени и прижалась к его губам в поцелуе, демонстрировавшем женское доминирование, которое Рафаэль не смел бы отрицать.

Рафаэль воспользовался возможностью и начал ласкать полную грудь Елены. Но когда охотница решила повалить его на спину, остановил её.

— Нет, охотница Гильдии, не сегодня. — Никто не любил Рафаэля с такой яростью, как охотница. Но в тот момент, когда прикоснётся к нему руками и губами, он будет уничтожен, а сегодня он хотел иного.

«Я доставлю тебе удовольствие».

***

— Ты хочешь сказать, что станешь пытать меня. — Несмотря на жалобу, Елена легла на спину, позволяя ему накрыть её собой и провести рукой от плеча до бедра. Рафаэль прищипнул её сосок, провёл подушечкой пальца по ключице и нежно проследил изгиб бедра. Затем повторил путь. Елена обольстительно положила ногу Рафаэлю на бедро.

Когда Елена подалась к нему, он прижался к ней бёдрами.

«О!»

Трение материала брюк, холодок молнии… От этого Елена впилась ногтями в плечи Рафаэля.

— Я до боли тебя хочу, — прошептала она, её желание — открытая рана на сердце.

Рафаэль прекратил томные ласки и убрал влажные от пота пряди волос с её лба, после чего положил руку на щеку.

— Елена, я твой. Навечно. — Его поцелуй был тёмным заверением, которое заставило задыхаться и наполнило его вкусом каждую клетку её тела.

— Сейчас.

— Нет. — Переместив руку к её сердцевине, он надавил на клитор. Елена вскрикнула. — Скажи, — проговорил он, скользя пальцами по её дрожащей плоти к входу в тело, — если я тороплюсь.

— Ты, — выдохнула она, цепляясь за его плечи, когда он вошёл в неё двумя пальцами, — лишь дразнишься.

Рафаэль раздвинул пальцы, вызывая спазм внутренних мышц… но остановился за мгновение до оргазма, удерживая её на грани.

— Не дразню, — он вновь сомкнул и растопырил пальцы, — нужно терпение. — Одно резкое, быстрое движение рукой.

«Рафаэль».

Ухватившись за его бицепс, Елена повела бёдрами в попытке найти освобождение, но архангел прекратил двигать рукой и опустил голову, чтобы втянуть один сосок в рот с тем же неторопливым удовольствием. Всё тело Елены напряглось на грани.

— Ты дьявол в плоти

Он выпустил её сосок изо рта и улыбнулся.

— Я хочу наслаждаться своей супругой. И ты это позволишь.

Запутав руку в его волосах, она потянула к себе его голову.

— У твоей супруги под подушкой кинжал, которым она без колебаний воспользуется, если ты как можно скорее не доведёшь её до оргазма.

Рафаэль ослепительно улыбнулся. Такие улыбки редкость для её архангела, поэтому у Елены замерло сердце.

«Мой, — подумала она, — ты мой».

Улыбка стала шире.

«Да».

И тогда она поняла, что ментально сказала это ему. Он на мгновение замешкал… и это одолело весь ужас дня, боль от отречения и одиночества. Елена знала, что эта боль вернётся — шрам очень глубок и отвратен — но у этого мужчины, её архангела, была такая же боль. А его собственничество стало щитом Елены.

— Почему ты улыбаешься? — Она сама изогнула губы и украла у него поцелуй.

— Потому что в моей постели моя воительница, настолько тугая, — он два раза дразняще толкнулся в неё пальцами, — горячая, — прикусил подбородок, — и влажная, — склонив голову, он втянул в рот её сосок. От томного движения пальцев у Елены внизу живота всё скрутило, свело, а мышцы лона сжались. Рафаэль двинул пальцем вокруг клитора, а затем… надавил на него, сводя её с ума.

Так близко. Так близко.

Он убрал палец.

— Я больше никогда не доставлю тебе удовольствия ртом, — пригрозила она, тяжело дыша.

Он рассмеялся.

«А если я очень мило попрошу?»

И он начал двигать пальцами в быстром ритме, одновременно жёстко втягивая в рот сосок, зажимая его зубами. Сильный оргазм завладел телом Елены, и она увидела не просто звёзды, а целые созвездия, взрывающиеся во вспышке белого золота. Волны великолепного удовлетворения накатывали и оставляли её расслабленной. Когда она, наконец, смогла поднять отяжелевшие веки, увидела, что Рафаэль поднялся, чтобы снять остальную одежду. Елену вновь поразила красота его великолепного и опасного тела. Глаза голубые и яркие, как горное небо в полдень. Крылья, которые могли на непревзойдённой скорости поднять его за облака, а ширина этих крыльев была исключительной. Пока она наблюдала, Рафаэль опустил руку на гордо вздымающийся член и провёл по всей длине. Раз. Другой. Угли возбуждения вновь разгорелись в теле Елены. В этот раз, когда она подняла руки в немом приглашении, он принял его. Больше никаких дразнилок и слов. Её архангел раздвинул ей ноги и вошёл в тело одним мощным толчком. Его стержень скользнул по набухшим от первого оргазма мышцам.

— Дай мне свои губы, — проговорил он, сминая эти самые губы и двигаясь в её теле в требовательном ритме, побуждая восхитительный жар прокатываться по телу. Удовольствие стало диким, полным и примитивным. От него подворачивались пальцы ног, грудь распирало, а нежная плоть между ног становилась очагом пожара.

Елена никогда не чувствовала себя такой одержимой, такой удовлетворённой. Оргазм медленно приближался, но ударил сильнее и длился дольше. И в этот раз она почувствовала опаливающую волну удовольствия Рафаэля. Она слышала хлопки крыльев Рафаэля, пока мышцы его спины сгибались и разгибались. Елена потеряла способность мыслить.

ГЛАВА 13

Несмотря на все удовольствие, прогнавшее кошмар, утром Елена так и не была готова встретиться с Джеффри.

— А когда у меня вообще было для этого настроение? — пробормотала она, приземляясь перед его домом за металлическими воротами к востоку от Центрального парка. Она ожидала, что встреча будет в офисе Деверо Интерпрайзис, но менее чем час назад получила сообщение прибыть сюда. Милый дом, благородный и элегантный, как и вторая жена Джеффри, окружённый небольшим участком зелени — невероятная роскошь в центре Манхеттена — был благоустроен с изящным совершенством, которое каким-то образом не казалось строгим. Елена не могла винить вкус Гвендолин, но какая-то её часть возмущалась тем, что она заняла место Маргариты. Правда сейчас бы Маргарита не узнала того, кем стал её муж, так что это тоже хорошо.

Преодолев три мраморные ступени под эти мысли, Елена нажала на звонок дома отца. Дома, в который её никогда не приглашали и никогда не ждали до этого момента. Внутри эхом пронёсся звон, словно дом был пуст. Минута, другая и тишина. Будучи уверенной, что Джеффри решил оставить её у порога, Елена развернулась, но дверь распахнулась. Елена кинула взгляд через плечо и сдержала раздражение, наткнувшись на голубые глаза красотки на двадцать лет моложе Джеффри, который женился на ней одной осенью, пока Елена была в школе-интернате.

— Гвендолин, — поздоровалась Елена с вежливостью, которую Маргарита привила ей. За все эти годы они со второй женой отца встречались раз или два, и ни разу не попытались развить отношения дальше прохладной формальности.

— Елена, входи. — Радуясь, что Гвендолин не настояла называть её полным именем и, осознавая, что она старательно не смотрела на её крылья, Елена вошла. — Я ждала, что горничная откроет, — произнесла она, смотря в коридор с маленькими, слабоосвещёнными анклавами, в которых без сомнения, стояли предметы искусства.

— Это семейное дело, — сказала Гвендолин, одёргивая рукав изумрудно-зелёной, шёлковой блузки.

Елена нахмурилась, не на слова, а на беспокойное движение. Гвендолин одна из самых общительных людей, с которыми Елене довелось столкнуться. Но сейчас, внимательнее всматриваясь, она увидела, что под глазами другой женщины пролегли тени, а на коже тут и там видны синяки.

— Что стряслось? — спросила Елена, тут же понимая, что, в конце концов, может дело и не в Джеффри.

Гвендолин осмотрелась, а затем приблизилась.

— Знаю, ты не считаешь их сёстрами, — тихо и напряжённо произнесла она, — но мне нужно, чтобы ты встала на сторону моего ребёнка.

Елена уже собралась спросить, какого чёрта происходило, как открылась дверь в конце коридора. Из-за неё показался Джеффри, одетый в штаны угольно-чёрного цвета в полоску цвета морской волны, и рубашку на пуговицах, верхние из которых расстёгнуты. Так он одевался до…

Елена вспомнила сны, смеющегося мужчину, перепачканного краской, который подбрасывал её в воздух и ловил одним солнечным днём, в воздухе тогда витали ароматы свежескошенной травы, мороженого и гамбургеров. Всё это было задолго до крови и смерти. До молчания… и тени на стене.

Выпрямившись, чтобы устоять против разрушительного воздействия воспоминаний, Елена посмотрела в глаза, как всегда, скрытые очками, отцу.

— Джеффри, зачем я здесь? — Она знала, что Гвендолин больше ничего не скажет. Увидев их вместе на публике, она понимала, кто держал бразды правления. Нынешний брак совсем не походил на то, что было между Джеффри и матерью Елены… Та женщина дразнила своего мужа так же часто, как целовала его. Женщина, чьё тело могло выжить, но чей дух был сломлен руками серийного убийцы, которого Елена приманила в их маленький, уютный, семейный дом. Эта вина угрожала подкосить, оставить беззащитной перед сокрушительной конфронтацией, которой, без сомнения, закончится встреча с отцом.

— Рад, что у тебя осталось чувство семейного долга, — отрезал Джеффри. — Полагаю, после возвращения, у тебя были очень важные встречи.

Сквозь вину прорвался дикий гнев.

— Тем людям было не все равно, когда ты вышвырнул меня из дома, — ответила она, радуясь тому, что отец вздрогнул. — Сомневаюсь, что ты поймёшь такую преданность.

Она не знала, чего ждала… Что отец будет впечатлён крыльями до такой степени, что сбросит ледяную маску? Что будет смотреть на Елену с удивлением и трепетом? Если так, то она была дурой.

— Джеффри, — тихо позвала Гвендолин.

Джеффри стиснул зубы, а глаза метали молнии из-за стёкол очков, но он просто кивнул и сказал:

— Пойдёмте в офис. Девочки? — вопрос был адресован жене.

— В комнате Ами, со строгими инструкциями не выходить.

Жилы на шее Джеффри натянулись и выпирали, когда он входил в офис. Елена медленно пошла следом, гадая, что же за скрытый настрой она чувствовала? Может, она ошибалась насчёт Гвендолин. Казалось, эта женщина убрала коготки. Обдумывая это, Елена оказалась в большой комнате с книжными полками из красного дерева, заставленными томами в кожаных переплётах, и столом из цельного куска того же дерева, занимающим центральное место и оставляющим место для больших, глубоких кресел со стороны французских дверей. Это не просто мужская комната, а напрочь лишённая женской руки.

Щелчок.

Звук замка двери, которую закрыла Гвендолин, был очень громким.

Нуждаясь в воздухе, Елена подошла к французским дверям и распахнула их. После чего оперлась на раму, подставив одно крыло тёплому весеннему ветру, а второе ледяной атмосфере библиотеки.

Джеффри стоял на другом конце комнаты у книжного шкафа, сложив руки.

— Значит, ты ангел.

— Боюсь, что и в этот раз твои вопросы и том, чья я шлюха будут восприняты в штыки, — огрызнулась Елена, её спокойствие испарилось под его осуждающим взглядом.

Джеффри сжал губы в тонкую линию.

— Ты моя дочь. Я не должен был через Гильдию узнавать, что ты жива.

— Я тебя умоляю, — Елена горько рассмеялась. — Когда тебе было дело, жива я или мертва? — Ни разу за десять лет их отчуждения он не удосужился проведать её, даже после тяжёлых ран на охоте, когда она несколько недель лежала в больнице. — Просто скажи, зачем позвал, чтобы я могла вернуться к своей жизни.

Гвендолин, стоящая у двери в неожиданной для идеальной жены Джеффри позе, заговорила:

— Дело в Эвелин, — тихое и уверенное заявление. — Она, как ты.

— Нет, — прорычал Джеффри.

— Хватит, — Гвендолин повернулась к мужу. — Отрицание не поможет.

Ответ Джеффри потонул в шуме в голове, пока Елена пыталась переварить обрушившуюся новость.

— Как я? Это как? — Она не могла строить предположения.

Гвендолин поджала губы и стиснула кулаки, уставившись на мужа. Когда Джеффри не ответил, она повернулась к Елене.

— Рождённая охотница, — произнесла она. — Моя малышка рождённая охотница

Если бы Елена не опиралась на косяк, упала бы, словно пережила взрыв. Она не веря проговорила:

— Невозможно. — Рождённые охотники — большая редкость, они легко могли выследить вампира по запаху. Однако способность передавалась по наследству, и Елена всегда верила, что у неё это от матери, которая не знала своих родителей.

— Мы проверили, — отрезал Джеффри. — На Харрисоне и его друзьях. Она их нашла.

Харрисон — вампир и зять Елены, женатый на другой выжившей дочери Маргариты — Бэт. То, что Эвелин смогла его найти…

— Ты, — прошептала Елена, уставившись на Джеффри. — Это по твоей линии идёт. — Он знал, догадалась Елена по проблеску какой-то неуловимой эмоции в его глазах. Всё это время, пока отвергал её бесчеловечное занятие, знал, что он дал ей эту способность.

На виске Джеффри задёргался нерв, и кожа натянулась на аристократической костной структуре.

— Сейчас не время это обсуждать.

Елена сурово и жестоко рассмеялась. Просто не могла сдержаться.

— Ты лицемер.

Он посмотрел на неё.

— Следи за языком, Элеонора. Я всё ещё твой отец.

Проклятье, но в глубине души Елена до сих пор чувствовала себя маленькой девочкой, которая обожала отца и хотела повиноваться. Сопротивляясь этому, Елена уже хотела возразить, когда увидела выражение лица Гвендолин. Женщина почти разваливалась, и гнев Елены на отца, его ярость на неё стали неважными. Они останутся, ведь уже несколько лет существовали.

— Ей нужны тренировки, — обратилась она к Гвендолин. — Без них ей будет сложно сконцентрироваться. — Какофония запахов в воздухе, особенно в таком городе, как Нью-Йорк, густонаселённый вампирами, может сильно повлиять на одного из рождённых охотников.

Елена сама научилась отфильтровывать аромат, за годы до того, как повзрослела, чтобы поступить в Гильдию без участия родителей, но это был болезненный и одинокий путь. И Эвелин не должна по нему идти.

— Тебе нужно записать её в Академию Гильдии…

— Нет! — Голос Джеффри вибрировал от сдерживаемого гнева. — Я не отдам ещё одну дочь туда.

— Это школа, — произнесла Елена, с трудом утихомиривая свой характер. — Со специальными учителями.

— Она не будет охотницей.

— Придурок, она уже такая! — закричала Елена, рассудительный взрослый испарялся под натиском обиженного ребёнка. — Не будешь осторожным и потеряешь её так же, как и меня.

Прямое попадание. Она поняла это. Она не стала бороться за себя, но за Эвелин начала давить, используя преимущество.

— Рождённый охотник — это не выбор профессии. Это часть нас. Если поставишь её перед выбором, она, вероятно, выберет тебя. — Прежде чем Джеффри смог возразить, она добавила: — И сойдёт с ума если не в ближайшую пару лет, то через десять точно. — Жажда охоты — импульс крови, голод, который может поглотить тебя, если ты его подавишь.

Гвендолин шокировано всхлипнула.

— Джеффри, я не хочу потерять дочь. Может, ты и способен уйти от своего ребёнка, а я нет. — Повернувшись к Елене, она добавила: — Можешь прислать мне информацию об Академии? А ещё… могла бы ты поговорить с Эвой?

Потрясённая такой материнской любовью, которая сделала из Гвендолин львицу, Елена кивнула.

— Я буду в саду, если захочешь спустить её. — Она тут же вышла в маленький дворик и глубоко вдохнула свежий воздух. Так близко к Центральному парку в нём были примеси пихты, воды и лошадей, но под ними всегда были намёки города, смога, металла, активности людей.

Потирая глаза, она замерла, почувствовав позади себя Джеффри.

— Возможно ли, что вампира, убившего девочек в школе привлекла Эвелин?

От этого вопроса кровь в жилах стыла. Это означало, что Джеффри знал. Знал, что Слейтер Паталис пришёл в их маленький домик из-за Елены. Часть её — которая всё ещё была той маленькой раненной девочкой — надеялась, что он не знал, что у них ещё была надежда восстановить отношения, но если он знал…

— Нет, — хрипло ответила она. — Мы поймали вампира, убившего Селию и Бэтси. И он не похож на Слейтера.

— Элеонора, мы не называем его имени. — Слова словно сталь. — Поняла?

Елена обернулась.

— Да. — Она не могла винить отца, что он хотел забыть монстра. Она винила его в том, что он забыл про дочь, как и про жену. — Эвелин нужны тренировки, и чем скорее, тем лучше. Её навыки обеспечат защиту от нападения. — Замолчав, она подняла руку, чтобы пригладить волосы, но вспомнила, что заплела их. — Ами тоже нужно обучить навыкам самообороны.

— Потому что из-за тебя они стали целями.

Она вздрогнула, но не огрызнулась.

— Джеффри, они твои дочери, — прошептала она в ответ. Так они и общались с отцом: бесконечный цикл упрёков и боли. — Если ты не исправился, то есть более чем один претендент на то, чтобы наложить руки на твоих детей.

Джеффри открыл рот и закрыл, не сказав ни слова. Спустя мгновение, за отцом появилась Эвелин. Она не далеко ушла, прежде чем Джеффри опустил руку ей на плечо.

— Эвелин.

Десятилетняя девочка с глазами мужчины, возвышающегося над ней, повернулась к нему.

— Да, папа?

— Помни, кто ты. Ты — Деверо. — Суровое напоминание.

Елена хотела сказать, что девочка без сомнения Деверо, охота же бежала в их крови, но воздержалась, увидев страх на лице Эвы.

— Иди сюда, Эва, — позвала Елена. — Давай поговорим.

***

Рафаэль встретил Джейсона в небе над Стейт-Айлендом, и под ними распростёрлось полотно из облаков.

— Я думал, что ты улетел. — Его шпион должен быть уже на полпути к Европе.

— У меня была неожиданная встреча. — Джейсон не стал уточнять, а Рафаэль не настаивал. Джейсон был бы плохим шпионом, если бы не думал самостоятельно. Как и остальные из Семёрки, он служил Рафаэлю не по принуждению, а по собственному выбору.

— Сегодня на рассвете я вернулся в Башню кое-что забрать, — сказал Джейсон. — И ещё… я могу назвать имя убийцы твоего человека. Она называет себя Белладонна, а иногда Могила Олеандра.

Имя сюрпризом не стало. Как и пол убийцы — женщины вампиры так же подвержены порождению кровью, как и мужчины. Поражала скорость, с которой Джейсон её выследил.

— Как ты её нашёл?

Джейсон повернул крылья под порыв ветра.

— Елена сможет проверить по запаху, но наёмница Нехи не так умна. Она делилась нескромными рассказами с танцовщицами «Эротики», а те с лёгкостью связали её с убийством.

Рафаэль выгнул бровь.

— Джейсон, я не знал, что ты клиент «Эротики». — Клуб для высокопоставленных вампиров, где танцовщицы и партнёрши для танцев были и совершенными и изощрёнными.

— Иллиум, — коротко пояснил Джейсон. — Он был там какое-то время после того, как они с Веномом разобрались с местом преступления. Встретив меня сегодня, он спросил, не могу ли я уточнить его данные у своих контактов… Я уточнил, заодно разузнал её адрес, — он назвал номера дома и квартиры.

Сделав мысленную пометку, Рафаэль пока отложил дело вампира Нехи. Теперь, когда местоположение убийцы известно, убить её легко.

— Расскажи мне об Иллиуме, — быть может, он ходил в клуб просто, чтобы отвлечься перед приездом Колибри, но учитывая увлечение синекрылого ангела смертными, это может предвещать что-то гораздо более опасное.

— Беспокоится не о чем, — тут же ответил Джейсон. — Иначе, Гален бы нас предупредил.

С этим Рафаэль согласен. Эти два ангела веками были друзьями.

— А что насчёт тебя, Джейсон? Кто предупредит меня о тебе?

ГЛАВА 14

Его разведчик повернулся, и солнечные лучи поймали татуировку, говорящую о том, что он не чувствует боли.

— Я, сир. Тогда ты казнишь меня, как и обещал, когда я поступал в твою команду.

Рафаэль посмотрел в глаза Джейсону.

— Обещание было дано и будет исполнено при необходимости. Но я бы предпочёл, чтобы ты остался жив. Ты лучший разведчик Совета.

Джейсон слабо улыбнулся, что было очень редким явлением.

— Они все пытались меня завербовать… Кэриземнон и Фаваши в частности.

— Я не ожидал бы ничего другого. — Но Рафаэль знал, что Джейсон не предаст его. Чернокрылый ангел поклялся в верности на поле, пропитанным кровью. И ни капли той крови не была Джейсона. Но его клинок в ней искупался. Следующей целью был бы он, если бы Рафаэль не вмешался. Узы, затянутые в такой чёрный огонь, нелегко разорвать.

Возвращаясь к насущному, Рафаэль сказал:

— Я поговорю с Еленой о запахе. — Инстинктивно, он хотел защитить её от жёстких аспектов его мира, но она рождённая охотница.

«Не смей мешать мне, быть тем, кто я есть. Не смей».

Говоря это, она была слаба и не могла летать, но он никогда не забудет её взгляда. Если бы Рафаэль перешёл грань и начал отрицать то, кем она была, сломил бы Елену. Он знал, что способен на такую жестокость, как знал и то, что будет сломлен сам.

— Сир, — позвал его Джейсон, вторгаясь в мысли, — есть ещё причина моего возвращения в город. Ты просил держать ухо востро на любые слухи о тревожном поведении других архангелов.

Взгляд Рафаэля затуманила красная дымка, а ярость почти поработила волю.

— Кто?

— Астаад, — Джейсон назвал имя Архангела тихоокеанских островов с порывом ветра, пронёсшимся слева. — Трудно найти шпионов в его близком кругу. Его люди так же верны ему, как тебе твоя Семёрка.

Рафаэль расправил крылья, удерживаясь над облаками.

— Он правит то кнутом, то пряником.

— И относится к своим женщинам, как к драгоценностям.

В гареме Астаада были самые прекрасные вампиры в мире, этих женщин он баловал и защищал. Это известный аспект его характера, но замечание Джейсона…

— Он что-то сделал со своими женщинами.

Джейсон кивнул, отчего его иссиня чёрные волосы блеснули.

— Та с кем я разговаривал — слуга низкого ранга, но она слышала разговор женщин, которые стремятся попасть в гарем, что Астаад избил одну из своих любимых наложниц почти до полусмерти.

— Астаад посчитал бы такой поступок пятном на своей чести. — Рафаэль снова вспомнил, как казнил Игнатия, и понял, что если Астаад был в объятиях той же ярости, то наложнице повезло остаться в живых. — Следи дальше за ситуацией, и доложи, как только получишь больше информации.

Оставив Джейсона, Рафаэль вернулся на Манхеттен, пролетая низко и замечая, как другие ангелы, над сверкающей сталью и стеклом высоток, делают свою работу. Сегодня солнце светило ярко, и город блестел, как огранённый драгоценный камень под ослепительным светом… неудивительно, что многие из Совета хотели заполучить это место. Почему они не понимают, что сдерживая этот город в своих руках, можно потерять всю человечность.

«Архангел».

Поворачивая голову на голос, который наводнил его запахом весны и стали, Рафаэль увидел отблеск волос Елены сбоку от Башни. Он наблюдал, как его супруга летела к нему, медленно и размеренно взмахивая крыльями… она всего несколько месяцев как ангел, а уже летела с такой грацией и силой.

«Идём, Охотница Гильдии».

Она сменила направление, следуя за ним за высотки и суету Ист-ривера на крышу небольшого здания. Приземлившись рядом с бассейном с прозрачной голубой водой, он повернулся и наблюдал, как Елена плавно опускалась недалеко от него, пока кончики её крыльев мерцали тёмным золотом.

— Ты практиковала приземление.

— Иллиум не отпускал меня вчера, пока подряд девять из десяти раз у меня не получится правильно приземлиться. А Монтгомери принёс свежий персиковый пирог. — Попытка пошутить не скрыла боль в её глазах.

По венам Рафаэля потёк гнев, холодный и безжалостный, который не видел ничего плохого в боли и смерти.

— Что тебе сказал отец?

Пригладив волосы, она прошла мимо больших кадок с цветами к бассейну, наклонилась и коснулась воды.

— Ничего. Лишь… обычное дерьмо. — А затем она рассказала всё про младшую сводную сестру, не скрывая в голосе оголённой ярости. — Это же на хрен разрушает его моральные устои, да?

— Твой отец вряд ли когда-то признает свою вину. — Нет, Джеффри Деверо переполнен решимости победить любой ценой.

Встав, Елена стряхнула капли воды.

— Да. — Потом она сделала то, чего он не ожидал. Подойдя ближе, она спрятала у него на груди лицо.

«Доверие», — подумал Рафаэль, заключая её в защитный кокон своих рук и крыльев. В этом действии столько доверия.

— Охотница Гильдии, у меня для тебя есть задание, — произнёс он, расплетая её косу.

— Хорошо. — Суровое заявление.

— Вампир, проливший кровь прошлой ночью, может быть в этом здании. Тебе нужно поохотиться.

Под руками он ощутил гул энергии тела Елены, когда она развернулась и пошла к входу.

— Запах был насыщенным, самобытным с необычайными нотками. Мне нужно сузить варианты пока он находится или находился поблизости.

«Она, Елена», — поправил Рафаэль, вспомнив, как однажды он проверял её на двух новообращённых вампирах. Она была потрясена их быстрыми действиями и животным поведением, но не дрогнула. Наёмник Нехи — женщина.

— Без разницы. — Открыв дверь, Елена замешкалась. — Здесь слишком узко для крыльев. Не расчётливо оказаться здесь в ловушке… хотя, какая разница. Запах олеандра насыщенный… Я чуть ли не прикоснуться к нему могу. Слишком сильный, чтобы откуда-то доноситься.

— Не составит труда вытащить её, — сказал он, когда она оказалась рядом. Однако когда он подлетел к окну в комнату вампира, увиденное заставило его прекратить охоту.

«Она мертва. На горле затянута удавка… уверен, это змея».

Елена подлетела к нему.

«Неха решила навести порядок».

«Типа того. Дмитрий организует вывоз тела».

«Когда оно окажется снаружи, хочу проверить запах. Так, на всякий случай».

Летя под ним обратно с неловкой грацией, которая никак не скрыла потенциал того, чем Елена станет в один прекрасный день, она убрала шелковистые пряди волос с глаз.

«Есть время поспарринговаться со мной?»

«Скучаешь по Галену?»

Угрюмые слова.

«Ублюдок хорош, но ты, когда в настроение, злее».

Рафаэлю это не понравилось.

«Елена, я никогда не наврежу тебе».

«Конечно, нет».

Когда они пролетали мимо Башни, она помахала молодому светловолосому ангелу, сидевшему, свесив ноги, на одном из высоких балконов. Мужчина улыбнулся и махнул в ответ.

«Но ещё, Архангел, тебе не стоит волноваться, если поставишь мне синяк. Мы должны тренироваться в полную силу, и мне очень нужен спарринг без ограничений».

Только она могла так с ним говорить, и лишь она могла заставить его почувствовать себя молодым, чего он не испытывал уже тысячу лет.

«Мы дома будем тренироваться».

Миновав группу ангелов, собравшуюся на крыше Башни, он повёл Елену в сторону Гудзона.

«Потом, — продолжил он, пролетая над водой, — ты сможешь отблагодарить тренера проверенным способом».

***

От чувственного приказа тепло разлилось внизу живота. Елена собиралась подразнить Рафаэля, когда налетел порыв ветра, сминающий крылья и грозящий окунуть её в ревущие воды реки.

«Рафаэль!»

Ментальный крик вырвался инстинктивно, даже когда экзотический, странный запах закутал её чувства в непроницаемый кокон. Дождь и ветер в голове, проливным штормом отбросили всё остальное.

«Прости, Елена».

Он взял Елену под свой контроль, подавив волю своей, выкручивая её тело так, как она никогда бы не сделала сама и, дав ей возможность расправить крылья, чтобы найти баланс, чтобы не упасть в воду. Через долю секунды, её разум вновь принадлежал лишь ей. Всё произошло так быстро, что она не успела ничего почувствовать, кроме адреналина, проносившегося по венам. Поднявшись и вновь выровнявшись, Елена выдохнула. В их первую встречу, Рафаэль сказал: «Я могу заставить тебя ползать, Елена. Правда, хочешь, чтобы я заставил тебя встать на колени?»

— Я думала, что теперь ты такое со мной не можешь, — прошептала она вслух, зная, что он все ещё связан с ней. — Считала, что теперь у меня есть щиты.

«Есть, но ты должна стараться их держать поднятыми. Во время паники это сложно».

— Чёрт. — Она поняла, что запаниковала. Для неё полёт всё ещё в новинку… и ужас падения был настолько рефлекторным, что было трудно удержать логическую мысль, столкнувшись с этим страхом.

Поравнявшись с Еленой, которая летела, шокировано напрягая мышцы, Рафаэль приблизился и направил их домой. Казалось, они летели вечность, но, наконец, она приземлилась на землю у их дома. Рафаэль оказался рядом мгновение спустя и поддержал, когда Елена качнулась.

— Спасибо, — выдохнула она, упираясь ладонями в бедра, когда он отпустил её. — Не за это, — она посмотрела ему в глаза, — а за то, что было раньше.

В его глазах пульсировало удивление.

— Я думал, ты будешь злиться.

— Я не глупая. Упрямая, но не глупая. — Выпрямив спину, она выдохнула. — Мне не нравится не то, что я ещё уязвима перед тобой, а то, что это ещё не скоро изменится. — Она приняла Архангела, как возлюбленного, понимая разницу в силе между ними. — Ты знаешь, что я буду до последнего вздоха сопротивляться тебе, если ты в повседневной жизни станешь меня принуждать. А то, что произошло над рекой… — У неё быстрее забилось сердце от воспоминаний, — это не повседневность.

В это мгновение, унося последние слова с губ и чуть ли не отрывая крылья от тела, пронёсся порыв ветра. Рафаэль прижал Елену к себе, защищая и укутывая их в свои крылья.

«Чувствуешь?»

Не двигаясь, она сосредоточилась. Ветер… в нём этот аромат. Слабый. Едва уловимый. И настолько необычный, что Елена не могла точно определить, что это за аромат… лишь то, его же она учуяла в момент падения в реку. Что это такое?

«Редкая чёрная орхидея, найденная в тропическом лесу Амазонки».

Елена задрожала.

— Это правда она?

«Кажется».

Когда ярость ветра, наконец, стихла с последним порывом, Елена подняла взгляд и убрала пряди цвета полуночи с лица Рафаэля, открывая невероятную мужскую красоту, которая могла заставить смертных плакать.

— Она ещё не так сильна. — Все длилось не более минуты.

— Нет.

«Но, похоже, она заметила мою супругу».

— Господи, я сегодня торможу. — Этот порыв ветра над Гудзоном не был случайностью, а порывом, который должен был опрокинуть её и направить на полной скорости в воду, ломая все кости. — Она в сознании?

Рафаэль покачал головой.

— Пошлю Джессемайю разузнать, — проговорил он, говоря про женщину, которая была хранителем ангельских знаний, их истории… и самым добрым ангелом, которых Елене довелось встретить. — Пошли, поговорим внутри.

Они вошли в дом и направились в библиотеку, которая была отрадой для души Елены. В первый свой визит сюда, она видела только книги на настенных полках, камин слева и великолепный деревянный стол, и стулья у окна. Но, как и во всех комнатах ангелов, здесь был высокий потолок — само произведение искусства — деревянные балки которого были вырезанные с кропотливым вниманием к деталям и инкрустированные тёмными вкраплениями, идеально вписанные и подходящие.

— Эйдан?

— Нет, — ответил Рафаэль, прослеживая за её взглядом. — Это сделал человек, мастер своего дела.

— Поразительно. — Она подумала, как, должно быть, возгордился человек, построив такую комнату для Архангела.

Рафаэль до странного нежно провёл рукой по её волосам.

— Архангел?

— Сейчас я сильнее, чем тогда, когда Калианна исчезла. — В его словах была боль от воспоминаний. — Но я всё ещё её сын, Елена. На тысячи и тысячи лет моложе.

Елена мотнула головой.

— Ты младше Урама, но его одолел же.

— Моя мать превосходит и Урама и Ли Дзюань. — От его слов по спине Елены побежал холодок ужаса. — Десятки тысяч лет она жила архангелом. И неизвестно кем стала.

Вспоминая, что Ли Дзюань сотворила с Пекином — запах дыма и смерти, который, как говорили, витает над кратером, чем когда-то был живой, густонаселённый город — Елена почувствовала, как сердце сжимают тиски страха.

— Рафаэль, она не знает, кем ты стал.

Выражение лица её архангела не изменилось, но она знала, что он её услышал.

— Джессемайя, — произнёс он, — сказала, что, вероятнее всего, Калианна сейчас в состоянии полусна. Она вроде как в сознании, но может не осознавать, что делает.

— Она считает это всё сном?

Положив ладонь на затылок Елене, Рафаэль прижал её к себе.

— Да. — Его поцелуй был более чем опасен.

«Но мы пришли сюда не ради разговора о Калианне».

Она поцеловала его в щеку, чувствуя, как последние капли страха испаряются.

— Давай попотеем.

ГЛАВА 15

Час спустя с Елены градом лил пот. Рафаэль предоставил ей тренировку, в которой не сдерживался, как она и просила.

— Знаешь, что меня действительно бесит? — спросила она, положив руки на колени в кругу для спарринга. Рафаэль, чья обнажённая грудь лишь слегка поблёскивала от пота, откинул волосы назад.

— Хватит болтать, — приказал он. — Выпрямись.

Она оскалилась на него.

— Ты даже не запыхался, хотя я чувствую себя так, словно только что с ватагой вампиров сразилась.

Но она выпрямилась во весь рост, потому что, если сможет выстоять против Рафаэля хоть секунду, будет непобедимой против большинства вампиров и людей. Без предупреждения и на огромной скорости Рафаэль набросился на неё. Елена развернулась и жёстко упала. Гален учил её падать так, чтобы не страдали крылья, но она всё равно смяла их под собой, когда Рафаэль оказался на ней.

— Гален меня этому не учил, — возразила она, тяжело дыша, когда Рафаэль завёл ей руки за голову.

— Чему? — От него исходил жар, а в глазах появился тот блеск, который она привыкла видеть у архангела в постели. Она не смогла сопротивляться, выгнулась и поцеловала его, после чего провела языком по губам, пробуя на вкус мужественный аромат Рафаэля. — Тому, что ты делаешь крыльями. — Вместо ответа, он развёл ей ноги, и теперь их поза стала интимнее. — Рафаэль, — хрипло упрекнула она, — вероятнее всего, Монтгомери наблюдает.

— Он не так воспитан. — Он оставил на её шее страстный поцелуй. — Крылья?

Елена заставила свой разум работать.

— Ты ими пользуешься. Гален говорил держать их в стороне, чтобы я не порезала их кинжалом или мечом, но ты удерживаешь крыльями равновесие, и избегаешь ударов, взлетая.

Она никогда не встречала того, кто двигался бы с такой же смертельной грацией. Гален совершенно другой — более брутален и жесток в движениях.

Ещё один поцелуй, теперь с укусом. Елена зашипела и хотела обнять Рафаэля ногами, но он встал и протянул ей руку, помогая подняться.

— Гален учит тебя необходимым навыкам выживания, — ответил он, когда она встала. — Он сосредоточен на тактике, которую ты можешь освоить в сжатые сроки, которые были у нас до бала Ли Дзюань.

Елена кивнула и вновь заплела хвост.

— Ясно. Предполагаю, чтобы научиться пользоваться крыльями, как ты нужно много времени.

— На этом этапе, — сказал Рафаэль, подойдя к краю тренировочного круга, чтобы забрать два коротких меча, — твои крылья больше пассивны в бою.

Она взяла мечи за рукояти и смотрела, как он поднимает набор гораздо меньших ножей.

— Даёт преимущество?

Он улыбнулся с намёком на высокомерие.

— Ты ещё ребёнок с оружием в руках, Елена. — Он держал ножи, смотря прямо на неё. — Было бы нечестно так скоро тебя победить.

Она уселась на корточки, плотно прижав крылья к спине.

— Ладно, ангельский мальчишка. — Она не сводила взгляда с его плеч, заметив, как он напрягся.

Мгновение спустя, они двигались в злобном, опасном танце стали и тел. У Елены никогда не было шанса вот так спарриноваться с Рафаэлем, и будь всё проклято, если это не самое весёлое, что ей довелось пережить.

Архангел хорош. Лучший.

«Хотя в этом нет ничего неожиданного», — подумала Елена, блокируя его удар и с разворотом нанося свой.

Никто из Семёрки не поклялся бы в преданности архангелу, которого они не уважали на поле боя.

В воздухе запахло железом.

— Стой.

— Проклятье. — Она опустила руки, смотря на тонкую царапину на левой руке. — В настоящем бою это стоило бы мне руки, правда?

***

Рафаэль увидел выражение отвращения на лице Елены и спрятал улыбку гордости. Волосы обрамляли лицо воина, пот покрывал подтянутое тело, которое в бою двигается плавно и текуче… и это его супруга.

— Это тактическая ошибка, — пояснил он, зная, что у Елены есть потенциал с этим оружием. Ей лишь нужно больше времени, чтобы смириться с бессмертностью… и на квалифицированное обучение. — Ты рискнула, — продолжил он, — ослабив защиту слева, потому что подумала, что я не смогу так быстро повернуться, но не стоит составлять мнение о ловкости другого ангела — или древнего вампира — по своей.

Елена стала ангелом менее полугода назад. И то, что она уже так хороша, говорило о многом, её охотничьи инстинкты стали сильнее, и давать ей слабину причин не было. Во всяком случаем, ему нужно сильнее давить.

Она подняла ножи.

— Ещё раз.

— Вперёд.

Столкновение стали, танец потных тел и дикость всего этого взволновали Рафаэля. Время от времени он спарринговался с кем-то из Семёрки, но это всегда было просто упражнениями, чтобы поддерживать физическую форму. Елена сражалась так, словно это желание шло изнутри, и её радость заразила его, пока он не ощутил эту радость пульсом под кожей.

«Затем она убьёт тебя. Сделает смертным».

«Ли Дзюань ничего не знала», — подумал он, увернувшись от лезвия короткого меча, и махнул ножом под лямкой майки Елены, разрезав её.

Он может и исцеляется медленнее, и его легче ранить, но сейчас он живее, чем была за всё существование Ли Дзюань, потому что убила единственного человека, давно грозившего сделать её смертной.

Не обращая внимания на разрезанную майку, Елена отклонилась назад и… кинула оба лезвия. Застигнутый врасплох, Рафаэль наклонился назад, опираясь крыльями о землю… одно лезвие пролетело мимо в дюйме от лица. Другое же порезало щеку и врезалось в землю позади.

— Проклятье, Рафаэль! — Елена обхватила его лицо ладонями, прежде чем он напомнил, что идея выкинуть оружие всегда неудачна. — Ты не должен пострадать, именно поэтому мы настоящим оружием дерёмся.

Впервые за всю жизнь он был ошеломлён до онемения. Не её словами, а нежностью прикосновений, беспокойством в глазах. Он ведь архангел. Его ранили и гораздо хуже, и это всё была ерунда. Но тогда не было рядом женщины с кожей, поцелованной заходящим солнцем и глазами цвета штормового неба, которая накинулась на него за то, что он дал себя ранить.

— Ты меня вообще слушаешь? Я ведь больно тебе могла сделать! — Опять.

Он стряхнул с себя ошеломляющее ощущение потрясения, чтобы ответить, услышав невысказанные слова.

— Я мог бы силой перенаправить клинки, но тогда бой был бы нечестным.

«Эта ситуация не похожа на ту, когда тебе пришлось в меня стрелять, Елена. В ту ночь я был для тебя опасен».

В ответ она повернула его лицо к свету, встала на цыпочки и принялась рассматривать рану.

— Она глубже, чем те, что ты наносил мне.

Взяв ножи в одну руку, Рафаэль другую положил на щеку Елене.

— Для меня это пустяк. Не переживай, другого супруга искать не придётся.

— Даже не смей шутить об этом, — но она расслабилась и опустила руки. — Ну, и как у меня получилось?

— Ты оружие выкинула. Гален тебя не этому учил.

— Ты почти меня победил, и я должна была так тебя отвлечь, чтобы вытащить ножи… или, будь драка по-настоящему, пистолет. — Она опустила взгляд на левое крыло, давая понять, что имела в виду оружие, предназначенное для прострела ангельских крыльев.

Рафаэлю очень не понравилось, что в ту ночь ему пришлось заставить её защищаться с таким насилием, но не жалел о золотистом паутинообразном шраме золотых перьев на левом крыле. Он считал это своего рода украшением, типа кольца с янтарём, которое носила Елена.

— В определённых ситуациях — отличная стратегия, — заметил он, смотря на ситуацию с её стороны. — Мы над этим поработаем.

Когда Елена потянулась к мечам, он покачал головой.

— Не сегодня. Ты начала замедляться.

Она сморщилась.

— Ты прав. Я отдохну, приму душ, а затем у меня дела. — Малейшая пауза, которую он заметил только потому, что смотрел прямо на Елену. — Потом, может, попрошу Иллиума преподать пару лётных уроков… вертикальный взлёт всё ещё сложен, но я не сдамся.

Он молчал, пока они не сложили оружие и не начали раздеваться перед душем.

— Елена, что это за дела, от которых у тебя в глазах печаль?

***

Её обнажённая спина напряглась, но Елена пожала плечами.

— Я тебе кое-чего не говорила, — сказала она, торопясь, и он начал нежно поглаживать большим пальцем её затылок. — Помнишь, когда ты в первый раз послал Иллиума за мной следить?

— Да. Сразу после твоей встречи с отцом… ты пошла в банк.

— Там была депозитная ячейка на моё имя. Джеффри… Я не знаю зачем, но он продолжил… — Сложно было говорить, даже думать о непонятных действиях отца. Он вышвырнул её из дома, называл мерзостью и не мог с ней разговаривать без гнева в словах. Но… — Вещи матери, — прошептала она, поворачиваясь к Рафаэлю. — Он их сохранил. Они на складе в Бруклине. — Она летала туда рано утром, но не смогла заставить себя приземлиться. — Мне так страшно идти туда. Потому что, когда я зайду… мне снова придётся признать, что она ушла, что любила меня недостаточно, чтобы остаться. — Слёзы жгли глаза, но Елена не давала им воли… она так много плакала из-за мамы, но за слезами всегда приходила злость. — Иногда, я её ненавижу. — Это был её самый большой секрет и грех.

Рафаэль чуть отклонился и прижался лбом к её.

«Мои чувства к Калианне выходят за рамки ненависти… за все её деяния и всё же…»

— Да, — она спрятала лицо в изгибе шеи Рафаэля. — И всё же…

Как оказалось, в этот день ей не пришлось срывать пластырь с этой раны. Когда она вышла из больницы, на телефон пришло сообщение, прочитав которое, она нахмурилась.

— Сообщение от Гильдии. — Чувство вины поползло по спине, когда она перезвонила, и ей сказали одеться для охоты. — Приду, как только смогу.

Рафаэль заканчивал застёгивать рубашку, которая идеально и плавно обнимала основу крыльев.

— Что Гильдии от тебя нужно?

Она начала одеваться.

— В Бостоне обитает вампир, обуреваемый жаждой крови.

— Главный ангел этой территории должен был прислать мне отчёт. — Он подошёл и взял телефон, найдя сообщение. — Два человека уже мертвы.

Обувшись, Елена начала пристёгивать оружие, включая подарок Дикона. У неё не было оружия с чипом контроля, но раз уж Рэнсом — уже подъезжающий к Бостону — принесёт своё, проблем не было. Чип контроля эффективно отключал вампира на недолгое время, давая охотнику шанс сдержать цель, потому что при обычных обстоятельствах, охотники Гильдии не убивают. Казнь — работа ангелов. Однако, раз сейчас цель — одержим жаждой крови, им дали разрешение на убийство, если задержание будет слишком опасным.

— Рэнсом уже практически там, но без подкрепления. — Другого охотника Елена называла «почти другом», потому что у них была тенденция раздражать друг друга так же часто, как и хохотать вместе, но она прольёт ради него кровь, как он ради неё.

— Ясно.

Елена стиснула зубы на холодное заявление Рафаэля и закончила прикреплять миниатюрный огнемёт к бедру.

— Раньше, я спускала это, но больше не могу. — Подойдя к туалетному столику, она стала быстро заплетать влажные волосы, чтобы они не мешали. Тонкие и шелковистые, они постоянно выбивались даже из самой тугой косы, но то, что они влажные должно помочь. — Рафаэль, ты взял охотницу в супруги

— Это не единственный фактор, — Рафаэль ответил тоном бессмертного, привыкшего получать всё, что пожелает. — Более чем один архангел хочет твою голову в качестве трофея.

— Разве в клетке можно жить? — задала Елена дразнящий вопрос, надевая ножны на руки. — Я так не хочу.

Подойдя к ней и встав сзади, Рафаэль намотал косу на руку и поцеловал в шею.

— Возьми вертолёт. Тебе не хватит сил долететь так далеко.

Эмоционально уязвимая в такие моменты нежности, что сама себя боялась, Елена отстранилась.

— Кто им будет управлять?

— Веном.

— Это твоё последнее предложение?

Когда архангел просто продолжил смотреть на неё своими голубыми глазами, она получила ответ.

— Ладно. — От разочарования все мышцы напряглись. — Но убедись, что он не будет мешаться у меня под ногами.

***

Когда они поднялись в воздух на вертолёте, которым управлял вампир, Елена набрала номер Сары. Господи, она так злилась на Рафаэля. Она знала, что грядёт сражение, но от этого не легче… особенно, когда Рафаэль отказывался прогибаться. И никак не уговоришь. Архангел примет лишь покорность. Если он думал, что это кончиться…

— Элли? — голос Сары донёсся, словно с Луны. — Где ты?

— На полпути к Бостону, — ответила Елена и сразу перешла к причине, по которой звонила. — Почему ты вызвала меня?

Не то, чтобы она не радовалась возвращению на поле, но у Гильдии есть много отличных охотников.

Сара пропала на пару секунд, а затем:

— … по всему периметру здания. Нам нужны все, кто есть.

— Что? — Елена прижала сильнее телефон к уху. — Повтори.

— Вампиры повсюду нарушают правила, — ответила Сара. — Всё так странно… — Треск прервал Сару, а затем тишина.

Но Елена услышала всё, что было нужно: такой хаос мог быть связан только с одним существом.

Калианна.

ГЛАВА 16

Рэнсом ждал возле заброшенного пирса в Бостоне, где и попросил Елену с Веномом приземлиться, когда она звонила ему. Стоило ей подойти, Рэнсом подхватил её и поцеловал в улыбающиеся губы.

— Элли, какие сексуальные крылья.

Боже, как приятно его увидеть.

— Поставь меня на землю, красавчик.

— Архангел ревнивец? — он продолжал держать её, что доказывало его силу. Елена и раньше весила немало из-за мышечной массы, а крылья добавили веса. Толкнув его в плечи, она освободилась.

— Я считала, что мы пришли сюда ловить вампира.

— Ага, пошли. — Он тут же натянул на лицо — в котором потрясающе сочетались костная структура и кожа коренного американца с зеленью глаз ирландца — деловое выражение. — След ведёт к определённому месту на складах в пяти минутах ходьбы отсюда. Поэтому я попросил приземлиться здесь.

— Если ты был настолько близок, — проговорила она, — зачем ждать меня? — Несмотря на красоту, Рэнсом один из лучших и безжалостных охотников Гильдии. Елена с лёгкостью доверяла ему прикрывать спину.

— Он там не один, Елена. — Он повёл её мимо большого сарая для лодок к складам, видневшимся на расстоянии. — И они помогают друг другу.

— Проклятье. — Такое явление было редким, очень редким. Вампиры не охотились вместе. — Сколько тел?

— Последнее, что я слышал двадцать два. — Длинные волосы Рэнсома, которые он собрал в хвост, разметал порыв налетевшего ветра. — Но это было полчаса назад.

— Они не могут питаться, если двигаются так быстро. — А значит, они убивают на ходу, что превращает их в чуму. — Ты сказал, они помогают друг другу… Значит ли это, что они поступают обдуманно?

— Не все разом, но кто-то один точно. Странно, да?

Елена вспомнила про Игнатиуса и задумалась, получила ли Неха сообщение?

В воздухе появился свежий и густой запах железа. Рэнсом поднял руку в момент, как Елена уловила этот запах.

Подняв крылья, и плотно прижав их к телу — наконец, она научилась это делать по желанию — Елена сделала долгий, тихий вдох. Моторное масло и рыба. Кровь, прогорклый жир, сточные воды. Черничный сок. Всё это может быть вампирическими запахами, но Рэнсому сегодня не нужно обоняние Елены, а необходима старая добрая поддержка. Достав оружие, разработанное Диконом и которое она назвала «лезвиеметатель», Елена встала позади Рэнсома, когда он повёл её и Венома через лабиринтные проходы между складами. Час назад, на небе появились тучи, закрывшее солнце, и сейчас на щеку Елены упала тяжёлая капля дождя. Охотница сдержала проклятье. Если вампиры решат сбежать, дождь станет их сообщником, смывая все следы и унося запахи. Что означало, Елене, Рэнсому и Веному придётся разобраться со всем на месте… если вампиры действуют единым фронтом, шансов поймать их — нет.

Её крыло зацепилось за что-то острое. Елена прикусила губу, сдерживая стон, и остановилась, чтобы отцепить его от ржавого гвоздя. В центре правого крыла тёмно-синие перья испачкала кровь, но Елену больше беспокоил столбняк. Спустя мгновение, она вспомнила, что болезни ей больше не страшны… хотя она не собиралась втыкать в себя ржавые гвозди.

Продолжая идти по одной стороне переулка, пока Рэнсом шёл по другой, Елена посмотрела на Венома. Вампир шёл за ней, но не слишком приближался, давая ей пространство для драки… на самом деле, учитывая то, что она видела, его навыки были бы активом.

Черника, свежий черничный сок.

Она шикнула, привлекая внимание Рэнсома. Когда он обернулся, она указала на склад через три от себя.

Она заметила его кивок за мгновение до того, как на землю хлынул ливень.

— Чёрт, — пробормотала она и, отказавшись от идеи действовать тонко, побежала к складу, который обходил Рэнсом. Она была всего в двух шагах от деревянной двери, когда уловила намёк на острую, вяжущую мяту в воздухе, а затем оказалась на мокром асфальте. Она содрала кожу на щеке, а правая рука вывернулась так, что могло бы сломаться запястье, не начни Елена перекатываться после падения. И крыло оказалось сложено под ней, принося жгучую боль. И Елене оставалось лишь надеяться, что она не сломала ни одну из тонких костей.

Вес, что прижимал её к земле, исчез, и Елене не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, Веном разбирался с напавшим на неё вампиром. Она бегло посмотрела на них, чтобы убедиться в победе Венома — о да, он хорош — а затем побежала к двери. До неё долетели глухие звуки борьбы, а ещё жуткий смех. Значит и Рэнсом в ловушке.

Она сильнее сжала лезвиеметатель.

— Погоди, — выдохнул Веном ей на ухо, схватив за руку. — Взлети и войди через крышу, судя по состоянию склада, она прогнившая.

Это было бы огромным преимуществом, но…

— Я не могу взлететь с места.

Веном, чьи глаза на фоне хмурости дождя походили на два ярких пятна, опустился на одно колено. Когда он сложил руки вместе, она поняла, на что он намекал, так что закинула лезвиеметатель на плечо.

— Готов? — она поставила ногу на его руки и схватилась за накаченные плечи. Когда он кивнул, она сказала: — Давай.

Он оттолкнулся и вскинул руки, поднимая Елену. Вампиры сильнее и быстрее, но она не ожидала, что Веном вложит столько силы в толчок. Перевернувшись в воздухе, Елена ухватилась за край крыши, расцарапав ладонь. По запястью потекла густая и тёплая кровь, но это было неважно, пока Рэнсом внутри один.

Используя силы охотницы, Елена забралась выше. Хотя одно крыло ныло, сломано не было. Веном оказался прав насчёт крыши. Понимая, что у Рэнсома не так много времени, она достала арбалет, пробежала по трещащей и гниющей крыше, которая в один момент обвалилась, забирая Елену с собой. И она позволила себе упасть, расправив крылья, чтобы замедлиться, вторгаясь в тепло склада.

К ней повернулись окровавленные лица, женские, мужские, и в глазах она увидела красные прожилки. Жажда крови. Елена не стала медлить и принялась стрелять. Маленькие вращающиеся лезвия прорезали шеи, головы, пронзали сердца…

«Господи Иисусе, — подумала она. — Дикон бесподобен».

Встав на пол с глухим стуком, она закричала:

— Рэнсом!

— Ещё не умер! — послышался ответ из кучи вампиров.

Именно тогда Елена заметила отблески глаз на стенах. Вампиры, присевшие на выступы и готовые наброситься. Она повернулась как раз вовремя, чтобы убить двоих за собой. Господи, сколько же их? Времени на раздумья не было. Из-за крыльев на земле Елена намного уязвимее, так что не могла позволить вампирам приблизиться. Держа в одной руке лезвиеметатель, она начала стрелять миниатюрным огнеметом другой. Не сильное оружие во время полёта, но при ближнем бое — незаменимо.

Высокие и пронзительные крики заполнили склад, смешиваясь с шипением плоти. От обугливания появился тошнотворный запах, сродни сгоревшему барбекю на заднем дворе. И не только она и Рэнсом уничтожали вампиров. Она увидела, как Веном размахивал изогнутыми кинжалами, которые так любил — откуда он их взял? — отрезал головы со скоростью рептилии, которая и отталкивала, и очаровывала.

Кровь брызнула фонтаном, когда он казнил блондина вампира, который хотел полоснуть когтями Венома по щеке, и окропила кожу цвета корицы.

— Рэнсом, берегись! — закричала Елена, увидев, как один вампир присел, собираясь, напасть на её друга. Рэнсом поднял пистолет и выстрелил, как раз в тот момент, когда Елена разрезала череп вампа диском. Вампир упал, а его тело извивалось, словно он хотел встать, хотя серое вещество растекалось по полу. Повреждения достаточны, так что какое-то время, он не будет проблемой.

Кончика её крыла коснулись скользкие и холодные пальцы.

«Нет».

Её крылья были очень чувствительны, и она ненавидела, когда их касалось зло.

Елена сопротивлялась слепящему желанию резко развернуться и направила лезвиеметатель Дикона, высчитывая местоположение вампира по запаху мёда и ноготков, столь густого для её носа. Булькающий звук и пропажа пальцев подсказали, что она не промахнулась.

Выстрелив огнемётом в вампира, который бежал к ней на четвереньках, она зажарила миниатюрную брюнетку, затем развернулась на пятках, чтобы выстрелить в вампира, который коснулся её крыла… и пытался закусить окровавленными зубами перья. Встретив взгляд Елены, вампир улыбнулся.

— Она просыпается. — Едва слышный шёпот из-за того, что она практически разрезала его горло, но глаза так же горели безумной радостью. — Просыпается.

Сдерживая дрожь, Елена произнесла:

— Ага, а тебе спокойной ночи. — После чего провернула ручку на огнемёте. И развернулась, лицом к кровавой бойне… Посреди которой стояли двое мужчин. Рэнсом, широко расставив ноги и держа в каждой руке по дымящемуся пистолету, вслушивался, дышал ли кто-нибудь из вампиров рядом с ним. Его лицо было в крови и порезах от когтей, чёрная футболка изодрана, а волосы, распущенные во время схватки, шелковисто-чёрным дождём ниспадали на спину.

Рядом с дверью, где на Елену напали, стоял Веном, крутя в руках кинжалы, пиджак и галстук исчезли, а белая рубашка забрызгана кровью. Теперь его волосы не были идеально уложенными. Они падали ему на лоб, а вкупе с его дикой улыбкой, это делало его шокирующе привлекательным. Он перевёл взгляд нечеловеческих глаз на Елену.

— Не слышу импульсов.

— Проверим одного за другим, — сказала она, вздыхая короткими и резкими вдохами, как и двое мужчин. — Эта группа была слишком организована… не нужно, чтобы кто-то из них проснулся.

Они молча проверили каждый сантиметр склада.

— Я насчитал пятнадцать, — заявил Рэнсом, когда они встретились в центре.

— Да, и я столько же, — добавил Веном. — Ещё один на улице, итого шестнадцать.

Рэнсом впервые посмотрел на другого мужчину, тряхнул головой и вновь вперился в него.

— Чёрт подери, у тебя глаза, как у долбаной гадюки.

Веном выгнул бровь.

— А у тебя волосы, как у одной из наложниц Астаада.

Рэнсом показал средний палец вампиру. Веном усмехнулся. Уверенная, что теперь в мужском царстве всё в норме, Елена достала из кармана запасную резинку для волос и кинула Рэнсому.

— Не стой я посреди бойни, сказала, что такое невозможно. За год у нас, сколько максимум вампиров с жаждой крови было? Три?

— Грубо говоря, да. — Рэнсом стянул волосы в грубой, сугубо мужской манере. — Жажда крови? Только один такой несёт за собой уйму работы.

— Сэр держит в жёсткой узде своих вампиров, — проговорил Веном, опускаясь на корточки и вытирая лезвие об рубашку умершего вампа. — Такого не должно было случиться.

Вспомнив слова вампира, Елена знала, что за этим стоит Калианна, но молчала. Как бы ненавистно ей было утаивать информацию от Рэнсома и Гильдии, она супруга Рафаэля, и в первую очередь верна ему. Она не предаст эту веру… и даже больше. Она не должна рассказывать то, с чем они не смогут справиться.

— Нужно идентифицировать вампиров, — сказала она, прикрепляя к бедру лезвиеметатель, а затем и огнемёт. — Сообщить властям.

— Я свяжусь с ними, — ответил Рэнсом, доставая телефон. — Они в курсе, что я пошёл по этому следу.

— Я знаю, как минимум двоих вампиров, — сказал Веном, убирая лезвия в крестовые ножны на спине, которые теперь были видны из-за отсутствия пиджака. — Дайте мне ещё пару минут, и я посмотрю, смогу ли узнать ещё кого-то.

Пока Веном занимался этим, Елена начала проверять удостоверения личности, которые не были уничтожены огнемётом, и нашла семь. Веном опознал ещё двоих, и осталось пять неизвестных, большинство из которых было сложно опознать или из-за ожогов, или отсутствия частей лица, благодаря пистолету Рэнсома.

— Ангел с властями уже едет, — сказал Рэнсом, закрывая телефон. — Они опознают остальных. И они соберут ДНК для проверки.

Елена подняла взгляд на дыру в крыше, через которую вошла, и увидела, что ливень ещё идёт.

— Кажется, пришла пора принять душ.

Мужчины молча последовали за Еленой под дождь. Вода сначала была алая, затем бледно-оранжевая, после потекла вода цвета сепии и, наконец, прозрачная. Смаргивая капли, Елена пошла к двери.

— Элли, — окрикнул её Рэнсом. — Наша работа завершена. Осталось дождаться полицию.

Елена кивнула.

— Знаю, но хочу проверить их запах. Такое массовое безумие… Есть вероятность мутантного вируса.

Естественно, оба мужчины пошли с ней, хотя уже убедились, что все вампы мертвы. Вампиры не бессмертны. Их могут убить не только другие вампиры и ангелы, но и люди. Обезглавливание и сжигание — отличные методы, хотя и удар в сердце подействует, если, как Рэнсом, отстрелить пол головы.

Оставив мужчин тихо переговариваться у двери, Елена переходила от тела к телу, ища…

Мрак, чувствительность, роскошь.

Снова этот навязчивый, путающий аромат под резким запахом умерших вампиров. Елена была почти уверена, что учуяла то же самое, когда ветер едва не скинул её в Гудзон… вот только что-то было не так, какая-то мелочь, которую Елена не могла разобрать.

— Проклятье. — Она знала, что когда вернётся в город, будет отслеживать эту чёрную орхидею.

***

Глубоко в сердце Манхеттена Рафаэль сломал шею вампира, охваченного жаждой крови, после того, как покопался в его разуме, находя то, что ему нужно было знать. Информация оказалась и противной, и… тоскливой. Некоторые сказали бы, что у Архангела Нью-Йорка нет ни капли милости, но он не наслаждался пустой тратой жизни. Большинство из этих вампиров сошли с ума без всякой надежды на выздоровление. Безумному вампиру нельзя позволять жить, потому что, движимый желанием безостановочно пить кровь, этот вампир убьёт сотни невинных людей.

— Лишь пятый десяток лет, — сказал он Дмитрию, лидеру Семёрки, подошедшему к нему после того, как уничтожил свою жертву. Вокруг них простирался, окутанный плащом страха и опасности, город, мелькающий огнями высотных хрупких бастионов в темноте, опустившейся менее часа назад.

— И моему, — ответил Дмитрий, подол пальто которого всколыхнул ветер. — Веном только что прислал сообщение. Всем, кого он встретил в Бостоне не более шестидесяти лет.

— Она ещё не полностью очнулась, и её сила мала, — произнёс Рафаэль. — Но она может гораздо большее. — Вызвать бойню невиданных веками масштабов, превращая адекватных вампиров в машины для убийств.

— Сэр… Эйдан и Наасир, насколько они приблизились к её обнаружению?

Рафаэль взглянул на осколок луны, видневшийся сквозь облака.

— Моя мать, — сказал он тому, кому доверял, — была умна даже в безумии. Её не могли отыскать не одну тысячу оборотов Земли вокруг солнца. И даже если нам удастся найти, сдержать её будет нелегко. — Но им придётся. Она живёт из-за его провала.

«— Ш-ш-ш-ш, дорогой. Тише. — Эти слова он услышал от неё последними, когда она уходила. Её ноги становились всё тоньше, пока она шла, танцуя по росе. Росе багряного цвета. Капли крови, которые рассыпались по лугу, когда Рафаэль упал. Его крылья смялись, кости сломались от удара о землю, а рот наполнился кровью. Рёбра давили на сердце и лёгкие. Ноги, которые каким-то чудом не оторвались от тела, были сломаны в пятнадцати местах. Пока он лежал там, уязвимый, каким не был с детства, Калианна присела рядом, и нежной, материнской лаской откинула пропитанные кровью пряди его волос.

— Ох, мой бедный малыш. Мой бедный Рафаэль. Сейчас тебе больно, но так надо. — В её голубых глазах было столько нежности. — Ты не умрёшь, Рафаэль. Не можешь. Ты же бессмертный. — Она оставила лёгкий, как крылья бабочки, поцелуй на его сломанной скуле. — Ты же сын двух архангелов. — Он ничего не сказал, не мог из-за разорванного горла. Но Калианна всё поняла по его глазам. Бессмертные не умирают, но… он видел, как умер его отец. От руки матери Рафаэля. — Ему нужно было умереть, солнышко. Если бы он остался жить, на земле воцарился бы ад. — Она медленно растянула губы в улыбке, пока он продолжал молчать, и эта улыбка сказала тысячу слов. — И я должна… и ты пришёл убить меня? — Она рассмеялась, и смех этот был мягким и наполненным материнской радостью за сына. — Ты не можешь убить меня, мой милый Рафаэль. Лишь один из Совета может уничтожить Архангела. И они никогда не найдут меня. — Лёгкой и грациозной поступью, она пошла по траве, и её ступни окрасились в красный цвет крови Рафаэля. С её крыльев сыпалась ангельская пыль, блестя и искрясь насмешливой чистотой».

— Пойдём, Дмитрий, — сказал он, заталкивая воспоминания обратно в тень, где они большую часть взрослой жизни существовали. — Нужно продолжать работать.

Впервые с момента, как он взял руководство этого города на себя, приходится ставить такой патруль, но он архангел, и фокусируется на особо важном. И сегодня, когда вечер смениться ночью, ему придётся пролететь через город и очистить его от зла, которое выпустила Калианна. Его мать не отберёт его территорию. И он не падёт снова… даже если это будет означать убийство женщины, которая когда-то укачивала его на руках с такой бесконечной любовью, что эхо этого преследовало и сейчас.

ГЛАВА 17

Елена и Веном помогли Рэнсому обыскать промокшие улицы, сразу после того, как полиция их отпустила. Они нашли лишь одного вампира, который так глубоко погрузился в жажду крови, что даже не поднял глаз от изуродованной шеи своей жертвы, когда к нему сзади подошёл Рэнсом. Через мгновение голова вампира свалилась с шеи, снова забрызгивая Рэнсома кровью.

— Чёрт, — устало пробормотал он, когда моросящий дождь ещё глубже пропитал кровью его одежду, которую уже не отстираешь. — Вызывай полицию. — Он бросил ей телефон, и она набрала номер, по которому он звонил чуть ранее. А после села на ступеньки одного из старых домов, стоящих на этом тихом участке. Все они теперь были заперты, а в каждом окне горел свет. В средствах массовой информации, по-видимому, разошлись слухи о всплеске вампиров с жаждой крови, и любой, у кого были мозги, решили спрятаться и переждать.

К изумлению Елены, Веном сел рядом, оставляя немного места между ними, чтобы случайно не коснуться её крыльев. Она была уверена, что это не из вежливости, а по привычке, учитывая, сколько времени он живёт рядом с ангелами. Тем не менее, она была благодарна. Рэнсома она бы ещё перенесла, но Венома? Они могут работать вместе, и Веном доказал, что у него есть сердце, когда ценой своей жизни встал на защиту детей в Лазарете, но когда дело доходило до неё, он придерживался гораздо менее снисходительных взглядов.

— Жаль твой костюм, — сказала она, поглядывая на закатанные рукава его окровавленной белой рубашки.

— Мой любимый. — Он уставился прямо на неё. Но она усвоила урок, и перевела взгляд на Рэнсома. Смех Венома был мягким, насмешливым, но Елена не попалась. Если бы он её очаровал, сделал лёгкой добычей, а она не была уверена, что существо, живущее в Веноме, сможет устоять и не использовать Елену.

— Могу я кое-что спросить?

— Можешь. — Он откинулся и опёрся локтями о ступеньку за собой, наблюдая, как Рэнсом обыскивал жертву и убийцу.

— Сколько ушло времени после обращения, чтобы глаза стали такими? — Все вампиры когда-то были людьми, даже Веном.

Он пожал плечами, привлекая внимание Елены к плавной грации мускулистых плеч, которые Веном всегда прятал под причудливыми костюмами.

— В то же мгновение. Неха говорила, что в момент, когда меня обратила, зрачки начали менять форму

При звуке этого имени, каждый волосок на теле Елены встал дыбом. Архангел Индии никогда не была Семёрки пядей во лбу, но, как показали убийства Селии и Бетси, теперь она стала самым страшным кошмаром, движимом лишь местью за смерть дочери.

— И ты никогда не спорил с этим? — спросила она, стряхивая наитие.

Веном поднял взгляд на облачное ночное небо, тонкие капельки дождя мерцали на его ресницах.

— Изменения я заметил лишь спустя год после обращения. Незначительные изменения, но они были. Радужки больше не были карими по краям, а приобрели тёмно-зелёный оттенок.

Елене стало интересно, что чувствовал тогда молодой Веном, и хотела было спросить, но осознала, что он не ответит.

— И сколько лет ушло на процесс? — задала она вопрос, полагая, что на это он ответит.

— Десять, — произнёс он, продолжая смотреть в небо. Дождь почти прекратился. — Я единственный с такими изменениями после обращения Нехи… Думаю, она разочарована, что всё закончилось лишь глазами.

Вспоминая, как он двигался, когда они один-единственный раз спарринговались, она покачала головой.

— Но это не так, да?

Елена уловили краем глаза ленивую улыбку.

— Элли, — проговорил Рэнсом, подходя и облокачиваясь на перила. — Есть где переночевать?

— Мне оно не надо. Веном на вертолёте отвезёт нас обратно в Нью-Йорк. — К её архангелу. Спорно это или нет, Елена не могла отрицать, что скучала по нему. Впервые в жизни у неё появился кто-то её, и, к собственному удивлению, Елена обнаружила, что чёртова собственница. На лице Рэнсома отразилось злобное ликование.

— Элли, теперь ты живёшь на широкую ногу. Вскоре ты и друзей своих забудешь.

— Я уже вычеркнула тебя из списка приглашённых на вечеринку.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя в роли домохозяйки.

— Придётся ждать вечность. — От мысли, что она может превратиться в такую даму, мурашки по коже ползли.

— Ты супруга архангела, — вставил Веном, вставая с чувственной грацией. — И тебе придётся выучить хотя бы зачатки поведения в обществе.

Ухватившись за перила, Елена тоже встала. В этот момент за угол завернули две полицейские машины.

— Да? А вот твоё мудачество не мешает тебе работать на Рафаэля.

Веном ухмыльнулся, демонстрируя клыки с ядом.

— Я могу быть очаровательным. Тебя же без проблем очаровал.

— Ох, он прямо напрашивается на пинки, — протянул Рэнсом. — Жалко, что нас ждут две кровавые бани. — Развернувшись, он направился к полицейским. Елена и Веном пошли следом.

Потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы разобраться с формальностями — полицейские были готовы дать им медали после очистки города — а затем они ушли. Рэнсом оставил свой мотоцикл рядом с местом посадки, и Елена обняла друга на прощание, шепча ему на ухо:

— Как поживает твоя библиотекарша?

Тогда и почувствовала, как он улыбается.

— Разжижает мне мозг.

Продолжая удивляться постоянным отношениям Рэнсома, она отступила.

— Когда я познакомлюсь с ней?

— Я не хочу её пугать. — И вроде шутка, но в каждой шутке крылась доля правды… Охотникам сложно удержать любимых, как и полицейским. Бесконечный страх ответить на звонок или открыть дверь худшим новостям стирал эмоциональные узы, пока те не сгорали дотла.

Елена вновь его обняла.

— Если она с тобой так долго, думаю, фундамент уже окреп.

— Ага, я тоже стараюсь так думать. — Рэнсом сильнее её сжал. — Но я не воспринимаю нас или Нири, как должное.

Елена никогда не слышала, чтобы он так серьёзно говорил о женщине. Сильно надеясь, что эта Нири не разобьёт Рэнсому сердце, она отпустила его и пошла к вертолёту. Веном шёл рядом. Внезапно до неё дошло поразительное заключение — мало того, что они с Веномом сегодня нормально общались, ни разу не попытались убить друг друга. Ого! Похоже на побочный эффект адреналина, после кровавой бойни они стали дружнее….

Под ногами затряслась земля.

Сильно.

Елена плотно прижала крылья к спине, но её отшвырнуло боком на бетон… опять на тот же бок, на который она упала перед складом. Ещё больше царапин, ладони тоже пострадали. Её схватили за лодыжки.

Посмотрев на ноги, она увидела, что её держит Веном, схватившийся за ножки вертолёта.

— Какого?.. — Проследив за его взглядом, она почувствовала, как из лёгких вышибает воздух. Другая сторона причала просто… пропала, и на её месте образовалась зияющая дыра с неровными внутренностями, об которые она бы порвала крылья… И Елена лежала в двух футах от этой дыры. Кивнув Веному, она позволила ему подтянуть себя, пока земля продолжала трястись. В любой другой ситуации то, что Веном касался её икр, бёдер и ягодиц было бы тревожно интимно. Но сейчас он спасал её, вытягивая наверх, пока она не смогла упереться ногами в вертолёт и расправить крылья.

— Вертолёт может перевернуться! — сказала она ему на ухо, стараясь перекричать грохот землетрясения. Ветер убрал с его лица волосы.

— Я уже переживал землетрясение! Оно скоро должно закончиться. — Когда очередная волна сотрясла землю, Веном вцепился бедро Елены под крылом. И с этой волной появился знакомый, мрачный аромат. Затем, так же внезапно, как и началось, землетрясение закончилось, забрав запах, прежде чем Елена смогла даже начать его раскладывать на оттенки. Но она знала, что уловила его над Гудзоном.

Елена встала так быстро, как только могла, хотя крылья заныли от такого движения.

Веном, с той же грацией рептилии, тоже встал, не комментируя то, как Елена резко отстранилась.

— Надо уходить прежде, чем толчки повторятся. — Он уже потянулся к двери кабины.

— Погоди. — У неё кровь застыла в жилах. Уже на бегу Елена крикнула через плечо: — Запускай двигатель, мне нужно найти Рэнсома! — Но едва успела договорить, как Веном оказался рядом с ней. Она не стала ругаться. Следуя знакомому запаху Рэнсома, который, хотя и не был столь ясен, как вампирский, но для неё сильнее, чем для большинства людей, она побежала по узкой дорожке, по которой Рэнсом покатил к шоссе. — Там.

Мотоцикл лежал у стены, а на дороге лежал Рэнсом. Опустившись рядом с ним на колени, Елена проверила пульс.

— Слава Богу.

Рэнсом застонал.

— Элли?

— Двигаться можешь? — спросила она, ощупывая его тело. — Переломы есть? Как спина?

Упёршись кулаками в асфальт, Рэнсом встал на колени.

— Я в порядке, меня только оглушило. Я медленно ехал, когда началось землетрясение. — Он округлил глаза от шока.

— Пойдёшь с нами, — сказала Елена, помогая ему подняться и беря его под руку.

— Мотоцикл. — Всё ещё приходя в себя, он посмотрел на свою гордость и радость.

Веном взял Рэнсома под другую руку.

— Я позвоню одному из местных вампиров, как только окажемся в воздухе. Он припрячет его.

Не говоря больше ни слова, они наполовину бежали, наполовину тащили Рэнсома к вертолёту, и едва успели сесть, как земля снова начала дрожать. Не потрудившись надеть наушники, Веном просто крикнул:

— Держитесь! — И взлетел. Вертолёт трясло, но Веном стиснул зубы и крепко держал штурвал, поднимая их в воздух. Елена посмотрела вниз.

— Господи. — Город под ними буквально плясал, дороги дыбились волнами, здания сваливались в образовавшиеся каньоны.

Но хорошо, что не весь Бостон трясло. Землетрясение казалось странно локализованным — примерно в радиусе пятидесяти метров вокруг места, где стоял вертолёт. Вряд ли это природное явление.

«Она просыпается».

Если такое она могла творить во сне…

***

Заставив Рэнсома пойти в больницу, Елена отказалась уходить, пока не приехала его библиотекарь. Нири была неожиданностью, потому что Елена понятия не имела, чего ожидать. Не выше ста шестидесяти сантиметров, но с шикарнейшими формами. И синий кардиган, который она застегнула до самой шеи, скорее всего, был прикрытием от внимания. Хотя мало чем помогал, даже с юбкой фасоном из пятидесятых годов и балетками.

Когда Нири приблизилась, Елена заметила, что кожа у неё с лёгким загаром, а черты лица весьма необычные, что сложно отнести к какой-то одной этнической группе… Но больше всего привлекали внимание её глаза. Огромные и шоколадно-карие, переполненные беспокойством.

Она даже не заметила Елену, стоящую в палате, так была сосредоточена на своём мужчине.

— Рэнсом! — Она нежно, аккуратно убрала волосы с его лица. — Малыш, больно?

К изумлению Елены, Рэнсом не оттолкнул руки девушки, а подался вперёд, ища больше прикосновений. Впервые в жизни Елена видела, чтобы Рэнсом позволил кому-то с собой нежности… В этот момент она и заинтересовалась женщиной, похитившей сердце друга. Однако это любопытство придётся отложить до следующего дня. Стараясь держаться в тени, она выскользнула, пока пара видела только друг друга.

Когда она выпрыгнула из вертолёта на мокрую зелёную траву возле дома, было уже далеко за полночь.

— Ты здесь сегодня ночуешь? — спросила она Венома.

Он мотнул головой и закрыл дверцу перед её носом.

— Ну, — проговорила она, — и тебе спокойной ночи. — Опустив крылья, как уставший ребёнок, она направилась в объятия своего архангела. Он обнял её и укрыл от ветра, поднявшегося от лопастей взлетающего вертолёта.

Наполнив лёгкие запахом дождя, она выдохнула и вновь глубоко вдохнула, и повторяла это, пока не ощутила, как внутри ослабевает напряжение

— Архангел, как прошёл твой вечер? Мой весьма занятно.

«У тебя ссадины, Елена. Я требую объяснений».

Если бы он потребовал такое при их первой встречи, Елена бы огрызнулась, но сейчас… Своего рода, приятно осознавать, что кому-то не всё равно, что ты поранилась на работе.

— Расскажу, если ты накормишь меня и дашь принять горячую декадентскую ванну. — В этой ванне они впервые прикоснулись друг к другу со всей страстью, и каждый раз, вспоминая это, Елена задыхалась.

— Пошли.

Затрепетав от сексуального подтекста этой команды, она взяла его за руку, и они пошли в их комнату. Именно тогда она увидела кровь на его рубашке.　

— Эй! — Она остановилась… или пыталась остановиться. Когда Рафаэль продолжил идти, она решила всё выяснить в спальне. Как только закрылась дверь, Елена отстранилась и упёрла руки в бока. Ссадины больше не болели, но выглядели не ахти.

— Снимай рубашку.

Выгнув бровь, он стянул её через голову, мягко шурша крыльями. Спустя секунду, он бросил рубашку на пол с самым угрюмым выражением лица. Елене внезапно захотелось опрокинуть Рафаэля на кровать и заняться умопомрачительным сексом, чтобы у них обоих разжижились мозги. Борясь с искушением, она подошла к его спине.

— Ты ранен! — На коже красовались три огромных отметки. Она присмотрелась и разинула рот. — Они у меня на глазах исцеляются. — Значит, он совсем недавно поранился, либо всё было куда хуже. Елена посмотрела на рубашку, оценила количество крови и поняла, что рана была намного серьёзнее.

— Я архангел, Елена. Это всего лишь царапина. — Повернувшись, он прижал её к себе. — Раздевайся.

Тяжело было думать, но она собралась и вдохнула.

— Как тебя так тяжело ранили?

Положив руку на её плечо, он оторвал чёрный рукав, а секунду спустя разорвал всю кофту в клочья, оголяя грудь своему взгляду. В животе скрутилось желание, Елена тяжело дышала и облизнула губы.

— Лучше?

В ответ он склонил её над своей рукой, подался вперёд и вобрал в рот налитый сосок. Задрожав, она запустила руки ему волосы и потянула. Он прикусил её грудь. Елена охнула.

— Рафаэль. — Это должно было прозвучать предостережением, но превратилось в стон, когда другой рукой он накрыл вторую грудь, сжимая и лаская, отчего у неё подогнулись колени. Именно тогда она подумала «Черт бы со всем» и выгнулась к его голодному рту. Её нисколько не удивило, когда он скользнул вниз к её джинсам и… сорвал их. За ними последовали трусики. Спустя секунду, Елена оказалась спиной на огромной кровати с распростёртыми крыльями, а Рафаэль схватил её ноги за колени, поднял и развёл, обнажая её перед собой.

Когда она подняла взгляд, натолкнулась на обжигающее синее море его глаз, а затем его крылья начали светиться. Она не заметила, как он разделся, и закричала, когда Рафаэль начал входить в её тело.

— Рафаэль. — Он требовательно поцеловал её, нависая восхитительным телом над ней. — Быстрее, — приказала она, а когда он продолжил вонзаться в неё медленно и глубоко, обхватила его ногами, пытаясь повалить на кровать.

— Елена! — Он успел удержаться и не рухнуть на неё всем весом, хотя она вскрикнула, когда он вошёл в неё на всю длину. Мгновение они оба лежали неподвижно, связанные друг с другом близостью, которую Елена никогда не испытывала прежде.

«Я сделал тебе больно?»

«Никогда».

Поглаживая его спину и не забывая тереть костяшками чувствительный низ крыльев, она сказала:

— Архангел, поцелуй меня.

И в это же мгновение сжала внутренними мышцами стальной стержень Рафаэля, который была так глубоко внутри неё. Сжав её волосы в кулаке, Рафаэль прижался к её губам и опустил руку на бедро. От первого толчка, Елена выгнулась и закричала, но крик был приглушён поцелуем. От второго она достигла пика, и удовольствие разорвало её на тысячу частичек.

ГЛАВА 18

«Супруга», — подумал Рафаэль, когда смотрел на, лежащую под ним, Елену. Его пара.

«Ещё раз, Охотница».

Стиснув зубы, он вновь толкнулся в её тело, наслаждаясь стоном наслаждения Елены. Но она не сдалась на его милость. С затуманенными страстью глазами, она поцеловала его вдоль линии подбородка, спустилась к шее, а затем толкнула в грудь.

— Моя очередь.

Он позволил ей перевернуть себя. Лёг на спину и раскинул крылья на кровати. Положив ладони ему на грудь, Елена приподнялась и опустилась на его стержне, и Рафаэль увидел полную грудь, светлые взъерошенные его руками волосы, крылья цвета полуночи за её спиной и упругие бёдра с шёлковой кожей. Ноги ниже ещё были под одеждой, и Рафаэль не хотел долго ждать, чтобы стянуть всё, что осталось от её джинс. Но она ещё обута. На ней до сих пор ботинки.

«Моя супруга, — вновь подумал Рафаэль. — Дикая и вся моя».

Когда она склонилась, чтобы поцеловать его, их лица оказались в изысканной ловушке, созданной шёлковым водопадом её волос, и Рафаэль позволил ей вести. Её тело двигалось контрастом с языком, и Рафаэль понял, что его Охотница собиралась толкнуть его через край.

«Не без тебя».

Он решил попробовать то, чего никогда прежде не делал во время их занятий любовью — опустил щиты. Елена — молодая бессмертная и не знала правил, не понимала, как держать щиты поднятыми в такие моменты. Он никогда не вторгался в её сознание, потому что эту близость нужно дать, а не отнять. Но он позволил её разуму вырваться наружу и вторгнуться в его.

Она содрогнулась и затрепетала, её красивые глаза стали серебристыми от удовольствия. Елена закричала и стиснула его член внутренними мышцами. Большего и не требовалось. Он кончил, одновременно поднимая щиты, но только потому, что такое удовольствие может сделать Елене больно. Даже в такой экстремальной страсти Рафаэль не причинит вреда Елене. Его Охотница с сердцем смертного держала в руках его сердце.

***

Елена ничего не сказала, когда Рафаэль сильными руками подхватил её — после того, как она сняла ботинки, носки и всё, что осталось от джинс — и отнёс в ванну, уложив в приятную тёплую воду. Вздохнув, она уселась на один из выступов и откинула голову, так и не открыв глаз.

Вода омыла кожу, когда Рафаэль тоже лёг в ванну. Под нарастающим искушением, Елена распахнула глаза и пробежалась взглядом по длинным ногам и прессу архангела. Это её личное удовольствие, и она намеревалась переживать его как можно чаще.

— Как спина?

— Исцеляется. — Он погрузился в воду, держась за бортики ванны. — Я просчитался, слишком близко подлетел к стальным балкам строящегося объекта.

Заставив себя двигаться, Елена приблизилась к Рафаэлю, положила голову ему на плечо, а руку над сердцем. Так она никогда не сидела ни с одним мужчиной, кроме Рафаэля. Ведь он, несмотря на её разочарование из-за постоянных телохранителей, понимал, кто она и, что небольшая капитуляция не равняется большой.

— Ты никогда так не просчитываешься.

Он обнял её и принялся лениво вырисовывать узоры на коже.

— Через час после землетрясения в Бостоне, на нас обрушилась буря. Один порыв ветра я поборол, а второй накрыл меня ещё быстрее.

В этом был смысл.

— Рафаэль, это землетрясение было очень странным и непонятно локальным. — Елена погладила Рафаэля по чувственному изгибу крыла.

«Елена».

Улыбнувшись на его предостережение, она подняла голову и поцеловала в щеку.

— Землетрясение.

Бесконечная синева глубин океана пленила взгляд, но Елена спустилась поцелуями ниже, скользя губами по горлу архангела. Рафаэль сжал в кулак её волосы, но большое и мощное тело оставалось расслабленным. Архангел отдыхал в объятиях своей супруги.

— Говоришь, вампиров тянуло в ту сторону? — Его грудь вздымалась и опадала в устойчивом ритме, а сердцебиение было ровным и сильным.

— Да, — ответила она, впиваясь зубами в сухожилия, которые только что поцеловала. — Даже тот, кого мы нашли позже, казалось, направлялся туда.

«Только те, кто был одержим жаждой крови, не мог думать ни о чём другом».

— И эпицентром землетрясения стал вертолёт.

«Только не вертолёт, а ты».

Она скривилась.

— Я пыталась избежать этого умозаключения.

Рафаэль дёрнул её за волосы и запрокинул голову… только в этот раз поцелуя не последовало.

— У тебя всё лицо в синяках. — Он схватил её за подбородок и повернул голову, оценивая повреждения. — И здесь не только ссадины.

Елена не противилась. В конце концов, она приказала ему раздеться, чтобы осмотреть раны.

— Всё не так уж плохо. — На самом деле, ей казалось, что кожа уже начала регенерировать… намного быстрее, чем у человека. Спустя один удар сердца, она вспомнила, что больше не смертна.

— Дня через два всё полностью исцелится, — проговорил он, отпуская её. — И синяки на рёбрах и бёдрах тоже к этому времени пройдут.

— Когда ты всё заметил? — Поднявшись, она села на него сверху, обняла за шею и прижалась губами к пульсирующей на шее жилке. Сейчас она хотела быть ласковой, какой никогда не бывала прежде. — Мне казалось, что тебя больше интересуют другие части моего тела.

Рафаэль обнял её за талию сильными, влажными руками.

— Сильно болит? — Он изогнул чувственные губы, в глазах искрилось тёмное мужское обещание, но выражение лица ясно давало понять, что они не станут заниматься ничем интересным, пока она не прояснит всё.

Выдохнув, Елена указала на рёбра.

— Этот болит, но не настолько, чтобы беспокоить меня во время нашей гимнастики в спальне. Все чувства накрыл почти болезненный голод, желающий прикосновений, отдачи и страсти. — Ноет левое крыло, скорее всего, растяжение. — Она подняла руки. — Царапины заживают.

Рафаэль поднял руку, на ладони которой танцевало голубое пламя. У Елены живот скрутило при очередном напоминании силы архангела. Но это пламя не причиняло вреда. Когда Рафаэль положил руку ей на рёбра, Елена почувствовала тепло, которое проникло в самые кости.

— О! — Тихий вскрик слетел с её губ, когда это ощущение распространилось порывом жара, проникая туда, где было больнее всего, но порочный намёк пульсировал в каждой вене и артерии… и этот шёпот не имел ничего общего с исцелением. — Архангел, если ты даришь всем такие ощущения во время исцеления, — сказала она хриплым голосом, — возникнут проблемы.

Он не улыбнулся, но в его тоне слышалось веселье:

«Елена, эта особая смесь. Специально для тебя».

В последний раз, когда он произносил эти слова, осыпал Елену ангельской пылью — эротической, экзотической и созданной для ласки каждого миллиметра тела.

— Хорошо, — ответила она, подалась вперёд и прикусила его нижнюю губу. — Тогда можешь исцелять других.

«Я ценю твоё дозволение».

Елена улыбнулась на это торжественное заявление, которое Рафаэль сопровождал порочной чувственностью во взгляде. И этот взгляд… до сих пор был в новинку. Рафаэль редко выпускал на волю того молодого ангела, которым когда-то был — безрассудного, дикого и дерзкого — но когда это случалось…

— Ты закончил? — пробормотала она у его губ.

Вместо ответа, Рафаэль обхватил Елену за бёдра и притянул ближе.

— Давай, Охотница, — проговорил он, зубами прикусывая чувствительное место на стыке плеча и шеи, — возьми меня.

Она так и сделала.

***

Следующим утром в столовой Елена нашла множество аппетитных блюд. Схватив два круассана и большую кружку чёрного кофе, она вышла на свежий воздух и, следуя инстинкту, нашла Рафаэля, стоящего на самом краю обрыва над Гудзоном.

— Держи, — проговорила она, отдавая ему круассан. — Съешь, а то Монтгомери обидится.

Он взял булочку, но не поднёс её ко рту.

— Елена, посмотри на воду. Что видишь?

Взглянув на реку, которая, так или иначе, была частью жизни Елены с самого рождения, она увидела угрюмые волны, а на поверхности много ила.

— Сегодня река не в духе.

— Да. — Он взял у неё кружку и отпил кофе. — Кажется, сегодня во всём мире водоёмы не в духе. Огромное цунами только что обрушилось на восточное побережье Африки, а землетрясения не было.

Вернув кофе, Елена откусила круассан, наслаждаясь вкусом.

— Разузнал что-нибудь о месте её сна?

— Нет. Однако может, Ли Дзюань знает… посмотрим. — Он доел круассан и отпил ещё кофе. — Ты сегодня опять летишь к отцу.

Еда в желудке тут же превратилась в камень.

— Нет, ни к нему, а к сестре. Я ей нужна. — Елена не позволит Джеффри относиться к Эвелин так же, как к себе — как к отвратительному и ненужному созданию. — До сих пор не могу поверить, что он так долго лгал мне о крови охотника. — Пусть и не ложь, а недомолвка, но не менее ужасная.

— Твой отец не из тех, кто ценит честность. — Резкое замечание, а затем архангел повернулся к ней. — Через пять дней ты должна быть здесь. Скажи Гильдии, что будешь недоступна.

Тело напряглось от того, что, несомненно, было приказом. Елена схватила кружку, но та уже оказалась пустой.

— Могу поинтересоваться в честь чего такое королевское приглашение?

Архангел, чёрные волосы которого развевались на ветру, выгнул бровь.

— Колибри хочет встретиться с моей супругой.

Вся надменность исчезла под волной почти болезненных эмоций. После Пекина, когда ей пришлось отдыхать, чтобы восстановить силы, она часто сворачивалась калачиком на кресле в кабинете Рафаэля в Убежище. Но вместо того, чтобы читать книги по истории, которые ей оставляла Джессами, Елена часами разговаривала с Рафаэлем. Тогда он и рассказал о матери Иллиума, и что она сделала для него в период сильнейшей уязвимости. В результате, Елена прониклась глубокой преданностью к ангелу, которую даже не встречала.

— Я тут думала, почему ты взял к себе Иллиума. Не потому ли, что он её сын? — спросила Елена

— Поначалу так и было. — Он провёл пальцами по её шее, притягивая Елену к себе. — Я предан Колибри, и взять её сына в ряды моих людей, когда он достиг совершеннолетия, было мелочью. — Несмотря на все рассказы, у Елены всегда было ощущение, что она упускает важную деталь, в них о Колибри, но сегодня все было по-другому. Что-то в его тоне, быть может тот шёпот скрытности, который стал добавкой к сдержанности в поведении Иллиума позавчера, заставило Елену задуматься… но, как она уже уяснила, некоторые секреты, должны оставаться скрытыми от других. — Однако Иллиум вскоре показал себя, — продолжил Рафаэль. — Теперь же, моя связь с Колибри — отдельная история.

Увидев Иллиума в действии, Елена в это верила.

— Я буду дома. Мне нужно как-то по-особенному одеться?

— Да. Колибри древний ангел.

— Насколько?

— Она знала мою мать, Калианну.

У их ног вздыбились волны, разбиваясь о берег с дикой яростью, словно Калианна пыталась забрать своего сына.

***

Через полчаса Елена провожала Рафаэля, улетающего над Гудзоном к башне Архангела, чтобы начать то, что, несомненно, будет чертовски сложным днём.

— Всем своим ангелам я приказал отправить отчёты обо всех недавних беспорядках и потерях, — сказал он ей, прежде чем подняться в небо. — Бостон не первая и не единственная катастрофа, лишь самая крупная.

— Я могу как-то помочь?

— Не сегодня, но у меня чувство, что твои навыки ещё пригодятся.

Зловещее предсказание, но так как беспокойство ни к чему не приведёт, и сегодня первое настоящее затишье — по крайней мере, для неё — с момента возвращения в Нью-Йорк, Елена решила потратить время на то, чтобы обжиться.

И первым делом направилась в свой парник, стекло которого сверкало под лучами яркого солнца. Водопады цвета и аромата наполнили парник. Елене столько ещё предстояло исследовать, но она направилась в угол с любимыми бегониями. И ощутила жало печали, когда дотронулась до идеального цветка красного золота, думая о растениях в бывшей квартире, которые, без сомнения, погибли после того, как Елена вся в крови и с не одной сломанной костью упала в объятиях архангела.

— Но цветы растут вновь, — пробормотала она себе, сосредоточившись на зелёной красоте вокруг. — Они пускают новые корни, ищут себе место на чужой земле. — Как и она.

Чувствуя лёгкость сделанного выбора, она взяла самый маленький и слабый росток и пересадила его в плодородную почву. Затем, с горшком в руках, отправилась обратно в дом. Когда она вошла в дверь, Монтгомери ей улыбнулся.

— На крытой террасе на третьем этаже всегда солнечно, — проговорил он.

«У них есть крытая терраса?»

— Спасибо. — Поднявшись на второй этаж, она принялась внимательно его обыскивать, пока не наткнулась на скрытую лестницу на третий. Как только она вошла в комнату в конце коридора, у неё перехватило дыхание. Свет проникал через две стеклянные стены и огромное окно в крыше, заливая помещение солнцем. Как поняла Елена, одна из стен, где было сиденье, могла открываться.

— Естественно. — Ангел не станет волноваться о падении с такой высоты, но эта стена работает, как ещё один выход, гарантируя, что она никогда не окажется в ловушке. Мебели в комнате было мало. Ковёр с богатым кремовым узором и крошечными золотыми листьями; элегантный деревянный столик с изящно вырезанными ножками; несколько шёлковых подушек цвета драгоценных камней на подоконнике, и всё.

Поставив растение на выступ над сиденьем, она спустилась на второй этаж.

— Монтгомери, — крикнула она, перегнувшись через перила, заметив его внизу.

Дворецкий поднял взгляд, изо всех сил стараясь не показаться оскорблённым её нецивилизованным поведением.

— Да, Охотница Гильдии.

— Терраса кому-нибудь принадлежит?

— Полагаю, что теперь вам.

Улыбаясь, она послала ему воздушный поцелуй, почти уверенная, что он покраснел. Елена начала уже возвращаться, когда уловила прикосновение меха, шоколада и всего остального порочного. Она нахмурилась.

— Здесь Дмитрий?

Услышав своё имя, вампир появился из-за деревянной стойки. Дмитрий был одет в чёрный костюм и изумрудно-зелёную рубашку, а в руке держал пачку бумаг.

— Сегодня нет времени для игр, Елена. — Тем не менее, её чувств коснулась струйка шампанского. — Мне нужно в Башню.

Увидев, что Монтгомери ушёл, Елена сопротивлялась желанию запустить кинжал в стену рядом с головой Дмитрия, хотя и знала, что он именно на это её и провоцирует.

— Смотри, чтобы на выходе тебя дверью не пришибло.

Эти нити дыма направлялись туда, куда не следовало.

— Если хочешь убедиться в запахе убийцы Нехи, — произнёс он, — тело будет находиться в морге до одиннадцати. — Её чувств коснулся поцелуй мускуса, такой крепкий и опьяняющий. — Чёрт! — Запах исчез, когда Дмитрий уставился на тонкий серебряный нож, дрожащий и торчащий в стене в сантиметре от чувственного лица со славянскими скулами. Затем, неожиданно, Дмитрий начал смеяться, и, возможно, Елена впервые услышала от него искренний смех. Сильный и сексуальнее любой его уловки.

Посмотрев на неё, он странно поклонился и, все ещё смеясь, произнёс:

— Я ухожу, охотница Гильдии. — Но остановился у двери с уже серьёзным выражением лица. — В библиотеке я оставил копию последнего отчёта о Холли Чанг.

Елена сжала рукой перила при упоминании о единственной выжившей жертве Урама. Женщину — даже девушку — опоили отравленной кровью умершего архангела… Невинная душа, которая может превратиться в чудовище.

— Как она? — В последний раз, когда Елена видела Холли, та была голая и вся в крови других жертв Урама, а её разум был повреждён.

Дмитрий не торопился с ответом.

— Кажется, стабильна, но… стала другой. Ещё есть вероятность, что мне придётся её казнить.

ГЛАВА 19

Леденящие душу слова Дмитрия продолжали крутиться в голове Елены, когда она спустилась в морг, дабы убедиться, что мёртвая женщина действительно жертва вампира в парке. Потребовался лишь один глубокий вдох, чтобы уловить заключённый под кожей убийцы сладкий запах яда олеандра. Покончив с этим, Елена направилась в Башню, чтобы принять душ. Казалось неправильным встречаться с Эвелин сразу после того, как покинула дом мёртвых.

— Вот и пришли, — сказала она двадцать минут спустя, ведя сестру через массивные стальные двери Академии Гильдии и ощущая напряжение в маленьком, но крепком теле Эвелин. — Ты ещё слишком юна, чтобы стать полноправным членом, и никто не ждёт, что ты будешь жить тут, но тебе составят расписание внешкольных занятий, чтобы помочь контролировать и оттачивать способности.

Эвелин оглянулась через плечо, туда, где напряжённая Аметист расхаживала рядом с Гвендолин.　

— Ами может пойти со мной?

— Да, если хочешь.

Неожиданно, несмотря на то, что именно Эва была рождённым охотником, Ами со свирепой яростью и глубоким недоверием напоминала Елене саму себя. Эва ещё слишком мала, чтобы видеть мир таким, какой он есть. Ами давным-давно сорвала с себя розовые очки, вероятно, понимая болезненную правду отношений, которые, казалось, существовали между Гвендолин и Джеффри.

Призрак Маргариты преследовал их обеих.

Отбросив эту мысль, Елена толкнула стеклянную дверь приёмной, до которой они дошли. К удивлению Елены внутри их встретил мужчина в высокотехнологичном инвалидном кресле.　

— Вивек! — сократив дистанцию, она обхватила его лицо ладонями и поцеловала в обе щеки. До этого момента она не осознавала, как сильно соскучилась по нему. Он покраснел, но не отодвинулся на кресле

— Вау, ты только посмотри на эти крылья. Я думал, что все меня разыгрывают даже после того, как увидел тебя в новостях.

Передвигаясь в кресле с помощью регулятора давления и полностью игнорируя сестёр Елены и Гвендолин, он вглядывался в крылья. — Ты позволишь?..

— Позже, — сказала она, аккуратно кладя руку Эве между лопаток, ведомая чувством ответственности, чтобы убедиться — её младшая сестра никогда не подумает, что проклята, а не одарена. — Я привела в Гильдию нового ученика.

Вивек сразу же переключил внимание, и взгляд его карих глаз стал жёстким и пронзительным.

— Рождённый охотник, — сказал он с резкой уверенностью. — Не такая сильная, как ты, но может попасть в беду, если не будет осторожна.

Эвелин придвинулась ближе к Елене, от столь резкой, почти равнодушной констатации факта. Елена дёрнула её за конский хвостик.

— Не обращай на него внимания, Вивек большую часть времени разговаривает с компьютерами, по его мнению, люди доставляют слишком много проблем.

Было крайне нетипично видеть его вдали от подземных туннелей, где он обычно обитал.

Ворча, компьютерный гений Гильдии кивнул в направлении оживлённого офиса.

— Проходите туда, они займутся бумагами.

Елена вошла в офис вместе с Эвелин, но когда стало ясно, что Гвендолин способна и готова помочь дочери пройти через этот процесс, вышла, чтобы поговорить с Вивеком.

— Рада видеть тебя, Ви.

— Сара передала тебе мой пистолет? — спросил он. В его глазах мелькнула зависть, при взгляде на её крылья.

Она не могла его упрекнуть. Он тоже рождённый охотник, однако, после несчастного случая в детстве, был парализован ниже плеч. Его инвалидная коляска с беспроводным управлением — передовой образец технологий, с помощью которых он управлял своими владениями — Подвалами. Она всегда понимала, почему он предпочитал оставаться в тайном убежище и информационном центре под главным зданием Гильдии — находиться в мире, где не было выхода для его охотничьих инстинктов сущий ад. То, что ему удалось не только сохранить рассудок, несмотря на оказываемое давление, но и стать бесценной частью Гильдии, свидетельство невероятной силы воли.

— Этот пистолет ты имеешь в виду? — она вытащила его из кобуры на внутренней стороне бедра и тут же убрала обратно, пока ей не сделали выговор за то, что она пронесла оружие.

Вивек улыбнулся и его лицо преобразилось. Он был слишком худым, кожа, темнее, чем у Венома, обтягивала кости, но он оставался привлекательным мужчиной. И всё же, Вивек никогда не придавал этому значения — всё время, что она его знала, он был асексуален. «Намеренно», — думала она.

— И что же ты хочешь сделать с моими крыльями?

Нахмурившись, он сказал:

— Хотел попросить пройти сканирование, чтобы мы смогли лучше понять их внутреннюю структуру, но… тогда, ты можешь стать уязвимее.

Повернув кресло быстрым движением головы, он выкатился прочь из офиса на крыльцо, тянувшееся вдоль всего фасада здания. Выйдя за ним, она прислонилась к перилам.

— Да, — сказала она, скрестив руки на груди и думая о верности. — Моё сердце принадлежит ему, Ви, и я никогда не пойду на предательство.

Долгое время он просто смотрел на неё.

— Мне всегда было интересно, кто пробьёт твою броню… но и в голову не приходило, что им окажется внушающий страх архангел. — Кривая ухмылка исказила его лицо, повернув голову в сторону офиса, он сказал: — Так что…

— Да. — Вивек знал о запутанных отношениях с семьёй больше, чем кто-либо, за исключением Сары. После несчастного случая его отвергла семья и, возможно, он понимал Елену даже лучше. Он перевёл взгляд на мощёную дорожку и огромные железные ворота, охранявшие вход в Академию Гильдии.

— Я смотрел на мониторы, пока ты не прилетела. Твой отец привёз сестёр сюда, а сам снаружи, ждёт в Мерседесе.

Елена напрягла плечи — инстинктивная реакция, с которой она не могла бороться. Безусловно, она понимала, что лишь из-за Гвендолин Джеффри приехал сюда. Каким-то образом, женщина, которая всегда казалась ничем иным, как декорацией, смогла заставить несговорчивого мужа поддержать детей.

«Я не достаточно сильна, простите меня, дети мои».

Воспоминания о голосе её матери, столь напряжённом от боли и таком потерянном, пронеслись в голове, сжимая сердце в тиски. В отличие от Гвендолин, Маргариты не было рядом, чтобы защитить дочерей от отца, медленно превращающегося в незнакомца. Однако не Гвендолин была вынуждена слушать крики дочерей, которых пытали до смерти, а из-за сломанных рук и ног она не могла добраться до них, и не она сходила с ума после этого, крича целыми днями.

— Элли.

Моргнув от резкого тона Вивека, она выпрямилась и посмотрела в сторону офиса.

— Присмотришь за ней? — спросила она. Парализован он или нет, но глаза и уши у него были повсюду. — Пока она здесь, в Академии, ты присмотришь за ней… за ними обеими?

— Ты ведь знаешь, что нет необходимости просить. — Взгляд его глубоких тёмных глаз был полон страдания. — Эта боль когда-нибудь уйдёт?

Елена хотела тут же ответить «нет», но замешкала, обдумывая.

— Нет, — сжав его плечо, наконец, ответила Елена. — Но, возможно, боль ослабнет под воздействием эмоций сильнее. — Например, ярость, которая привела охотницу к архангелу.

— Не боишься, что всё это зайдёт слишком далеко? — Снова.

— Боюсь, — призналась Елена лишь потому, что у него хватило мужества задать этот вопрос. — Но я больше не беспомощный ребёнок, и если по какой-то причине Рафаэль захочет бросить меня, я буду бороться за него до последнего вздоха. — Потому что теперь он принадлежал ей.

Утешительно улыбнувшись, Вивек сказал:

— Надеюсь, у тебя получится, Элли… ради всех нас.

Наступившую тишину разорвал звонок телефона.

— Сара, — сказала она Вивеку, а затем ответила: — Привет, босс.

— Я только что получила просьбу о помощи из полиции. — Сара говорила резким, как Дикон говорил, «директорским» тоном. Только однажды он использовал при ней слово «директорский», за что ему тут же поручили охоту в глуши какого-то захолустного городка, жители которого, едва взглянув на его волосы и байкерскую куртку, прозвали его «чудаком». Уголки её губ дрогнули в улыбке от воспоминания о том, как быстро ему пришлось убегать после охоты, чтобы избежать встречи с местными красотками и их папашами с дробовиками наперевес.

— И? — подтолкнула Елена.

— Знаю, вчера у тебя был трудный день, но лишь ты сегодня не на задании… так что тащи сюда свою задницу.

Елена была более чем счастлива, вернуться к привычному для неё рабочему ритму, однако решила уточнить:

— Я, действительно, единственная, кто у тебя есть? — У Сары был доступ к обширной сети охотников более чем в пяти районах города.

— Хочу дать Рэнсому отдохнуть, вчера его хорошенько потрепало, — ответила Сара в тот же самый момент, когда Вивек шепнул, что ему пора идти. — Несколько других охотников получили схожие ранения во вчерашнем хаосе. Эшвини тут, но спустилась в Подвалы около пяти утра… так что сейчас, наверное, спит, как убитая.

Охотники отдыхали в Подвалах по различным причинам, но основная — им нужно место спрятаться.

— Стоит спрашивать? — поинтересовалась Елена, махнув Вивеку, направляющемуся к лифту.

— Могу лишь сказать, что дело в Жанвьере, написанного от руки послания и большого количества мёда.

Усмехнувшись над образами, возникшими в голове при упоминании Каджуна, охотясь за которым Эшвини, казалось, провела половину жизни, Елена сказала:

— Итак, где я нужна тебе?

— Деланси стрит, прямо под Вильямсбургским мостом. Мертвец, возможно, был укушен вампиром, но копы сказали, что там слишком много ран, чтобы точно сказать. Для тебя это должно быть весьма просто.

Елена тут же выпрямилась.

— Не нужно со мной нянчиться, Сара.

— Не прикидывайся, — отрывисто сказала директор Гильдии. — Ты не в отличной форме, и если бы был кто-то другой, я бы ни за что не отправила тебя вчера в Бостон. В свободное время приводи себя в порядок, или, клянусь, буду отправлять тебя на незначительные задания с участием идиотов, которые думают, что могут разорвать контракты после пары жалких лет службы.

Елена поморщилась.

— Сурово.

— За это мне и платят такие суммы.

Заглянув в офис, Елена увидела, что Гвендолин и девочки заканчивали, поэтому она ответила:

— Буду на месте через двадцать пять минут.

— Полиция будет охранять место преступления, и ждать тебя, — сказала директор и положила трубку.

***

Копы не просто охраняли место преступления, они окружили его таким количеством жёлтой ленты, что с таким же успехом могли поставить там забор.

— Чёрт побери. — Ближайший к ней коп сдвинул фуражку на затылок и наблюдал за её приземлением на зелёную лужайку под мостом. — Они настоящие?

С этим ничего не поделаешь.

— Нет, это всё, что осталось в прокате костюмов.

Он прищурился и просто продолжал на неё смотреть, прежде чем широкоплечий детектив в штатском встал между ними.

— С возвращением, мисс Деверо.

— Приятно вернуться, детектив Сантьяго, — сказала Елена, одарив полицейского искренней улыбкой, и кивнула на жёлтую ленту. — Не многовато ли?

Сантьяго с телосложением боксёра и посеребрёнными волосами, которые очень заметны на фоне тёмной кожи, потёр щетинистый подбородок, пожал плечами, и сказал:

— Новичок. — Он приподнял ленту так, чтобы хватило места для крыльев. — Запаниковал, всё-таки это первый увиденный им труп, но не самый худший из тех, которые доводилось видеть мне.

Елене пришлось бороться с собой, и не позволить словам детектива загнать себя в прошлое, которое отказывалось оставаться похороненным глубоко внутри. Она тоже чертовски испугалась своего первого трупа. Разница лишь в том, что ей было всего лишь десять, а тело принадлежало её сестре, Мирабель. Длинноногая Бэль, которая играла в мяч и танцевала со спортивной грацией. Бэль, чьи ноги Слейтер раздробил на столько частей, что она не смогла бы сделать ни того, ни другого, останься жива.

— Возможно, это дело рук человеческого психопата, — глубокий голос Сантьяго вернул Елену в настоящее, — но после всего, что я повидал за свою службу, научился проверять.

Осторожно спускаясь по небольшому склону, Елена последовала за запахом крови, почти к самой воде. Она ожидала, что жертва будет промокшей или частично погружённой в воду, однако девочка подросток лежала в сухой высокой траве в тёмном углу под мостом. И была сухой, не считая крови, которая оставляла лишь промежутки чистой кожи, настолько бледной, что, казалось, сделана из бумаги.

Сантьяго, двигавшийся по склону чуть менее грациозно в чёрных мокасинах, которые скользили по траве, глубоко вздохнул:

— Ребёнок.

Елена старалась не обращать внимания на юность жертвы и не видеть в ней своих сестёр Бэль и Ариэль. Это было тяжело. С густыми тёмными волосами, в летнем платье расшитом незабудками, она выглядела как жертва язычников, которою ласкали, колышущиеся на ветру, травинки. Но ветер сменил направление и принёс с собой запах смерти, разрушая иллюзию.

— Да, — ответила Елена.

— Готова заняться своей работой?

— Да. — Настроившись на работу, она глубоко вдохнула и нахмурилась — В округе много запахов разных вампиров. — Весь участок был пропитан ароматами — тополя, лайма, горького чёрного чая, а к ним добавлялись нотки морской соли и тягучей ириски. Но не только это она уловила в воздухе… — Такое ощущение, что здесь место для тусовок.

Сантьяго поднял голову.

— Эй, Брент! Ты должен мне десять баксов!

— Дерьмо, — послышалось в ответ.

Елена слабо улыбнулась, однако тут же почувствовала себя виноватой. Как смеет она улыбаться, когда у ног лежит мёртвая девочка? Она подавила тот голос, дело в том, что ты либо как-то абстрагируешься от подобных сцен, либо они поглотят тебя.

— Теперь ты ставишь на меня? — спросила она.

Детектив подмигнул.

— Очередной новичок… это всё равно, что отнимать конфету у ребёнка. — Подбоченившись, он откинул пиджак назад, как обычно это делают мужчины и добавил: — Многие молодые вампы тусуются здесь с людьми. Мы за всем присматриваем, но, по большей части, они безобидны, любят повеселиться да пообжиматься.

— Да. — Внезапно Елена поняла, что не находилась рядом с молодыми вампирами с тех пор, как вышла из комы. — Ну, это станет проблемой, если преступник — будь он вампиром — не оставил на ней достаточно следов, что бы я смогла отделить его запах.

Натянув латексные перчатки, которые прихватила из набора в Академии Гильдии, потому что, хоть и была невосприимчива к болезням, не получала удовольствия от прикосновения к крови и других жидкостей трупов, Елена присела на корточки рядом с телом. Не девчушка, которая любила незабудки и была одета в милый сарафан, несмотря прохладу, и с длинными ногами танцовщицы. Просто тело.

— Могу я осмотреть её? — спросила Елена, стараясь сохранить эмоциональную дистанцию.

— Начинай, я договорился с криминалистами, — ответил он.

Трава покалывала нижнюю часть крыльев. Елена опёрлась рукой о землю рядом с головой мёртвой девочки, чтобы не упасть, и наклонилась, втягивая ароматы от истерзанной шеи. Железо. Затхлость. Гниль. Мыло. Туалетная вода. Сердце пропустило удар. Роскошный, нежный, чувственный, запах столь необычный, что был совершенно уникальным.　

— Чёрные орхидеи, — тихо прошептала Елена, но было что-то ещё…

Елена была уверена, что уловила намёки на тонкую скрытую ноту, когда снаружи дома на неё и Рафаэля налетел порыв ветра… но этот запах был намного, намного чище. Однако с учётом неустойчивой природы ангельских способностей, это мало о чём говорило.

— Что? — Сантьяго опустился рядом с ней. — Думаешь, могло быть несколько вампов?

Сглотнув от уверенности в том, что это было гораздо, гораздо хуже, Елена подняла палец и наклонилась ещё ближе к телу, чтобы осмотреть раны, не прикрытые запёкшейся кровью.

— Это не следы укусов, — с удивлением отметила она. — Порезы. Крошечные порезы. — На всём теле жертвы. Их сделали клинком, но главный вопрос — что или кто управлял этой рукой.

— Да, мучительная смерть, — детектив со стоном поднялся на ноги.

— Дело Гильдии или наше? — спросил он, протягивая ей руку.

— Гильдии. — Не совсем так. — Это сделал не человек. — Сняв перчатки и переложив их в одну руку, она обхватила протянутую ладонь детектива, чтобы подняться. — Спасибо.

— Без проблем, контейнер там. — Он ткнул большим пальцем через плечо.

Возвращаясь вместе с ним, она выбросила перчатки и связалась с Рафаэлем.

«Тебе нужно кое-что увидеть».

ГЛАВА 20

Рафаэль, бросив единственный взгляд на тело, замер.

— Это называется «смерть от тысячи порезов».

Рационально обдумывая произошедшее, Елена вновь и вновь возвращала взгляд на прелестные незабудки и старомодный браслет дружбы. Казалось неприличным говорить о древних методах пыток, в то время как девушка — такая невинная, хоть и иллюзорно — лежала в траве.　

— Разве это не связано с расчленением? — спросила она.

— Не тогда, когда это сделала Калианна, — ответил архангел.

На затылке волосы встали дыбом.

— Я не полностью уверена в происхождении запаха, — сказала она, говоря о присутствии чёрных орхидей. — Всего пару раз я встречалась с запахом твоей матери, и ни разу когда могла бы определить его точно.

— Я говорил с Микаэлой, когда ты позвонила мне. — Такого ответа она никак не ожидала. Елена сжала кулаки при упоминании женщины-архангела. Красивая в самых чувственных отношениях, Микаэла сразу невзлюбила Елену… и это чувство было взаимным. Вот только… теперь, когда Елена знала, что Архангел когда-то потеряла ребёнка, воображать Микаэлу «Королевой Сук» было уже не так просто. Елена никогда не забудет горе, свидетелем которого стала той ужасной ночью в доме Микаэлы в Убежище.

— Что она сказала?

— Я слышу сочувствие, Елена. — Глаза Рафаэля потемнели от предостережения. — Никогда не совершай ошибку, когда дело касается Микаэлы. Она выбрала путь, по которому идёт, и этот путь вполне мог привести к смерти другого Архангела.

Он говорил ей это и раньше, и, несмотря на то, что человеческое сердце хотело увидеть в Микаэле что-то лучшее, она знала, что он прав.

— Не беспокойся, я буду с ней настороже.

По-видимому, удовлетворённый обещанием, он снова обратил внимание на тело.

— Ещё одно такое убийство. Прошлой ночью на территории Микаэлы нашли такое же тело.

И если их было два…

— Чёрт.

— Убийцу поймали. Им оказался помешанный.

— Кажется, такова схема убийств, — она посмотрела на криминалистов. — Мы закончили.

Когда те приблизились, пытаясь не пялиться на Рафаэля, хотя не получалось, архангел Нью-Йорка отошёл на небольшое расстояние от тела, выбрав место у самой воды.

— Я не могу определить точный запах убийцы, — разочарование охватило Елену. — Этот район…

— Возможно, это не имеет значения, — сказал Рафаэль. — Сегодня утром мы разговаривали с Дмитрием о вампире, который, со слов свидетелей, поджёг себя сам, а потом стоял на месте и горел. Так не поступают разумные существа.

Елена вздохнула.

— Да, велика вероятность, что это был он. Если Дмитрий даст мне имя, я могу проверить его квартиру, взять след, по крайней мере, посмотреть, был ли он в этом районе.

— На опознания могут уйти недели, в зависимости от того, заявит ли кто-нибудь об её исчезновении. — Полицейские замерли, когда Рафаэль расправил крылья. Елена очень хорошо понимала их восхищение, и всё же грудь сжималась при мысли о том, что она прикасалась к этим крыльям, чувствовала его сильное, горячее и требовательное тело на себе. — Я поговорю с Джейсоном, — добавил Рафаэль, не замечая человеческой реакции, — пусть свяжется со своими информаторами по поводу других убийств, возможно, они все связаны.

С этими словами он взмыл в небо, а затем передал ей ментально:

«Свяжись со мной, как только почувствуешь хоть малейший намёк на её присутствие… Елена, она подавит тебя и не придаст этому значения».

«Знаю».

Елена слишком хорошо знала, что некоторые кошмары невозможно вылечить за день или даже за год.

***

Несмотря на жестокость убийства девушки, ужасное самоубийство вероятного преступника и другие вспышки насилия в городе, Елена была почти удивлена, когда четыре дня спустя наступило затишье… хотя это затишье казалось натянутым как тетива, и все ждали, когда бомбанёт.

Решив, что дарёному коню в зубы не смотрят, она потратила несколько часов на то, чтобы перенести в теплицу ещё растения и кое-какие сокровища: изящно вырезанную индонезийскую маску повесила на стене рядом с дверью; крошечные стеклянные конфеты из Мурано в хрустальной вазе поставила на маленький письменный стол; полосу Кашмирского шёлка ручной вышивки, поместила на другую стену, как гобелен. Полуночно-синий с золотым отливом, он сиял на солнце.

— Обустраиваешь гнёздышко, охотница Гильдии? — спросил Рафаэль вчера вечером, прислонившись к дверному косяку.

Она оторвала взгляд от любимых книг, расставленных на великолепной маленькой книжной полке, сделанной из переработанных досок, которые нашёл Монтгомери, и заворожённо уставилась на Архангела с его мужественностью, явно выделяющейся особенно здесь, в месте, где она стала изысканно женственной.

— Так поступают охотники. — Она чувствовала, что глубоко укоренившееся чувство дома будет важнее в этой новой жизни. — Но, — добавила она, — ты создал гнездо.

Этот дом, несмотря на размеры, не имел ничего общего с холодной элегантностью башни. Здесь было тепло и красиво, и Елена здесь могла свернуться калачиком в постели под одеялом.

— Тогда, чем занята ты?

— Обозначаю эту часть дома, как свою территорию.

Звенящая тишина.

— Елена, я не позволю тебе отдалиться от меня.

Она предвидела это и была более чем готова справиться.

— Мне нужно место, где можно захлопнуть дверь перед твоим носом, когда злюсь. Уверена, мы оба предпочли бы, чтобы это место было здесь, а не где-то ещё.

— А меня пригласят на эту территорию?

— Возможно. — На это поддразнивание он невесело посмотрел на Елену. Улыбаясь, она потянулась к маленькой коробочке, которую держала в стороне. — У меня для тебя кое-что есть.

Как и в прошлый раз, когда она сделала ему подарок — кольцо, которое горело янтарным огнём — он казался удивлённым и радостным.

— Что это?

— Это для твоего офиса в Башне. — Надеясь, что он поймёт, она передала ему коробку.

Он открыл её и вытащил кусок чёрного камня, сверкающий чем-то похожим на золотые россыпи.

— Пирит, — пробормотал он, узнав минерал, вспыхнувший огнём на солнце. — Спасибо, Елена.

Он вновь украл её сердце тем, как бережно обращался с подарком.

— Есть и вторая часть, — добавила она. — Вечером я расскажу тебе о странной шахте, где я нашла этот минерал. Возможно, тут замешан бывший жрец вуду, ставший вампиром.

Выражение лица Рафаэля изменилось, а интимность в его глазах заставила затаить дыхание.

«Ты поделишься со мной воспоминаниями, супруга. Для меня большая честь».

Склонив тёмную голову, он осторожно положил камень обратно в коробку. И естественно, после она оказалась в объятиях своего мужчины, который ценит её воспоминания, как драгоценные камни.

Только многим позже, засыпая в тепле его крыльев, Елена поняла, что Рафаэль никогда не оспаривал её право на частичное владение домом, в котором сам жил на протяжении веков. Внутри что-то успокоилось и укоренилось в новой жизни и новом существовании.

Но возиться в теплице она любила в свободное время — обычно, когда мышцы были как желе. Потому что большую часть последних четырёх дней она провела либо в тренажёрном зале, который обнаружила в подвале под домом, либо в воздухе с несколькими ангельскими инструкторами, либо на импровизированном тренировочном ринге в спарринге с Рафаэлем и, иногда, Дмитрием. Но сегодня противником был ни архангел, ни его правая рука.

— Нашу последнюю драку ты закончила без сознания. — Он, не мигая, наблюдал за ней змеиными зелёными глазами. Елена стиснула зубы.

— Я тебе едва яйца не отрезала.

— Они бы всё равно отрасли.

— В то время ты не очень-то стремился их потерять. — Подняв меч, она добавила: — Давай поиграем?

Веном, одетый лишь в чёрные брюки, в которых большинство мужчин, казалось, предпочитали тренироваться, и чья загорелая кожа поблёскивала на солнце, кивнул.

— Раз ты так мило просишь.

Нанося удары, Веном пытался добраться до крыльев Елены, а она пыталась уложить его, стараясь не встречаться с ним взглядом. Она усвоила урок, когда он едва не очаровал её. В Пекине это спасло жизнь, но трюк Елена невзлюбила и не собиралась повторять.

Когда её короткий меч и его изогнутое лезвие столкнулись, она почувствовала вибрацию по всей руке и в зубах. Он поднял второй клинок, чтобы блокировать удар ножом, который она направила ему в живот.

— Блок. — Глазами гадюки он попытался поймать её взгляд, напрягая мышцы. Елена не глупа. На её взгляд, Веному где-то триста лет, а значит физически он намного сильнее.

— Не сдерживайся, — приказала Елена, когда освободилась от его блока и отошла вне предела досягаемости.

— Вынужден, — ответил он, кружа с лезвиями, будто они ничего не весили, а солнце отражалось в них гипнотическим узором. — Признай, Элли, ты не сможешь победить, если начнём действовать грубо.

— Не зови меня Элли. — Это имя для друзей.

Он зашипел, брызгая в неё яд. Елена увернулась, перекатилась и пнула Венома по голени прежде, чем он смог переместиться со скоростью рептилии.

— Остановитесь! — приказал Иллиум, входя на ринг. Елена удивилась его присутствию, так как Колибри должна была прилететь вчера вечером. Однако, по словам Иллиума, его мать задержалась из-за шторма и должна была приземлиться только через несколько часов. — Встаньте.

Поднявшись, Елена смотрела, как Веном поднимается, и у неё снова возникло желание опрокинуть его на спину.

— Ты мог меня ослепить.

Он плавно пожал плечами.

— Ты бы исцелилась, но было бы больно. В следующий раз, будешь об этом помнить.

Закрыв глаза, Елена сосчитала до десяти.

— Да, ты прав, — ответила она, открыв глаза.

Веном моргнул и прищурился.

— Не знаю, что и сказать. — Хотя точно знал, что делать, так как весьма элегантно ей поклонился и послал воздушный поцелуй. — Ещё раунд?

Иллиум — с подавленным выражением лица, которое не сходило уже несколько дней — повернулся к Елене.

— Не возражаешь, если я с ним раунд проведу?

— Надери ему зад.

Сняв рубашку и разувшись, Иллиум протянул руку за мечом Венома. Вампир протянул ему орудие с кривой улыбкой на губах.

— Уверен, что справишься со мной, милый Колокольчик.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе о своих сапогах из змеиной кожи? — проговорил Иллиум с дикой ухмылкой, и Елена поняла, что Веном сейчас примет на себя основную тяжесть того, что на душе у голубокрылого Ангела.

Веном крутил меч в руке.

— Думаю, мне нужны новые перья для подушки.

Иллиум принял боевую стойку.

— Элли, ты за секунданта

Подойдя к краю ринга, где поставила бутылку с водой, она положила оружие и села на траву.

— Готовы? Начали!

Через десять секунд у неё сердце заколотилось в бешеном ритме, и она забыла про воду. Потому что ни Веном, ни Иллиум уже не сдерживались и двигались со смертельной скоростью. Кончик меча в миллиметре от глаза, нога, готовая сломать позвоночник, меч, готовый разрубить голову.

Возникало ощущение, что бой проходил в ускоренной перемотке вперёд: крылья Иллиума сверкали синими брызгами, волосы разлетались дикими чёрными локонами, кончики которых окунули в сапфиры, кожа Венома мерцала золотисто-коричневым — пот отражал свет.

Поднявшись на ноги, Елена не сводила с них глаз, пытаясь уловить движение, определить слабые места.

— Стойте!

Они оторвались друг от друга, чтобы взглянуть на неё — два полуобнажённых, тяжело дышащих мужчины, покрытые потом и держащие острые лезвия. Иллиум был прекрасен, а Веном настолько неземным, что казался странно притягательным. Елена подумала, что вместе они являют чертовски прекрасную картину. Сара назвала бы их в высшей степени привлекательными.

— Раунд за Веномом, — произнесла она.

Когда Иллиум заговорил, его английский акцент был сильно слышен:

— Хрена с два за ним.

— Он вцепился зубами тебе в ярёмную вену. — Она прекрасно понимала, что хотя яд Венома и не смертельный для ангелов, причинял адскую боль, нарушая концентрацию.

Веном перекатился с пятки на носок и медленно растянул губы в насмешливой улыбке, отчего Иллиум стал угрожать ему расчленением. На это Веном лишь шире начал улыбаться, и они снова принялись за дело, двигаясь с плавностью и грацией, которые превратили их в живые произведения искусства.

Было заманчиво просто наблюдать, но она начала запоминать движения и контр движения, которые, посчитала, что может использовать — потому что так или иначе, она собиралась вернуться в Гильдию, как полностью функционирующий охотник.

***

Рафаэль стоял на самом краю крыши башни и смотрел на Манхеттен. В городе ещё были видны последствия разрушений, учинённых им во время битвы с Урамом. Город твёрдо и гордо выстоял против землетрясений и штормовых ветров, которые случились неделю назад, и теперь ярко сверкал под лучами солнца.

— Тише, мой дорогой, тише.

Образы окровавленного тела девушки, окружённого зелёной травой, переплетались с голосом матери, но воспоминания не затянут Рафаэля. Не сегодня. Это его город. Он построил его, и будет охранять, даже если мать вздумает его забрать.

— Бостон? — спросил Рафаэль Дмитрия. — Какие-то ещё есть проблемы?

— Нет, — ответил вампир. — После землетрясения наступило затишье.

«Никакого затишья», — подумал Рафаэль. Больше похоже на неестественную тишину перед адской бурей. Рафаэль замер, когда его чувства уловили нечто настолько неожиданное, что казалось невозможным.

— Дмитрий, продолжим позже.

Большинство других, даже в его Семёрки, отступили бы, но Дмитрий посмотрел на ясное голубое небо.

— Кто там?

— Ли Дзюань.

Архангел Китая и… Смерти.

ГЛАВА 21

Дмитрий с шипением выдохнул.

— Я привёл Башню в боевую готовность.

Расправив крылья, Рафаэль взмыл в воздух над хаотичным, прекрасным городом из стали, стекла и человечества, который стал центром и откуда Рафаэль правил всей территорией. Ли Дзюань ждала его наверху, где воздух разрежен, способен убить смертного, и подсвечен резким светом Солнца. Архангел была такой же жутко нечеловеческой, как и всегда, с этими странными перламутровыми глазами и волосами чистейшей белизны. Он остановился напротив неё, отмечая, что сегодня она одета в плоть.

— Какая честь. — После разрушения Пекина и «эволюции» Ли Дзюань никто не видел, кроме как в бассейнах воды, которые она, казалось, с удовольствием использовала для связи.

— Естественно, что тебя я навещу, — пробормотала она тем голосом, который кричал об истинности её происхождения. — Остальные не представляют особого интереса

«Елена, где ты?»

«По дороге в Академию Гильдии, хочу повидаться с Эвой. Я тебе нужна?»

«Держись подальше от дома, пока я не скажу. Не хочу, чтобы Ли Дзюань тебя видела».

Тишина. Елена не стала спорить, хотя он знал, что ей не нравится сама мысль нахождение Рафаэля рядом с архангелом Китая.

«Будь осторожен, Архангел».

Рафаэль закончил разговор с Еленой в момент, когда обменивался бессмысленными любезностями с Ли Дзюань, затем развернулся к безмятежным водам Гудзона, от которых тысячью осколков отражался свет.

— Пойдём, поговорим в моём доме.

— Очень цивилизованно для тебя, Рафаэль. — Она рассмеялась, и этот смех был неуместно милым для той, кто подняла мёртвых и чья сила окрашена гнилой тьмой. — Стоит ли удивляться, что я предпочитаю тебя другим?

Рафаэль молчал, как и она, пока Монтгомери не закрыл за собой двери библиотеки, подав чай. Ли Дзюань села в одно из кресел перед камином, а Рафаэль занял место напротив, изображая хозяина — с Ли Дзюань всегда нужно соблюдать правила вежливости. Если будет так, она станет соблюдать свой особый кодекс — не устроит кровопролития, пока гостит в его доме.

Потягивая чай, Ли Дзюань вздохнула.

— Есть что сказать о физической форме.

Во время их последней встречи в Пекине, она сказала ему, что еда ей больше не нужна.

— Твои потребности изменились?

Она слабо улыбнулась, вроде как невинно… Если не заметишь тень, скрытую за улыбкой.

— Дело не в потребностях, а в желаниях. — Ещё глоток. — Некоторые вещи сама по себе сила не может воспроизвести. — Держа чашку в изящной руке, она посмотрела Рафаэлю прямо в глаза. — Как ты это терпишь, Рафаэль? — Выгнув бровь, он стал ждать продолжения фразы. — Всех этих смертных. — Она махнула рукой в сторону Манхеттена. — Их так много, куда ни пойди. Как муравьи.

Когда Эйдан задал аналогичный вопрос, в его голосе слышалось глубокое, голодное любопытство, в голосе же архангела Китая слышалось только презрение.　

— Я всегда жил в этом мире, Ли Дзюань.

Она вздохнула.

— Я забыла. Ты ещё не прожил тех тысячелетий, как я. Когда-то и я жила среди смертных.

Он вспомнил рассказы Ясона о прошлом Ли Дзюань, об ужасах, которые увековечила Архангел.

— Ты всегда была богиней.

Она царственно кивнула.

— Ты убьёшь её?

Этот вопрос не застал его врасплох. Увидев Ли Дзюань, он сразу понял, зачем она пришла.

— Если моя мать так и осталась безумной, её нужно остановить.

Учитывая сообщения Назараха, Андреаса и Нимры этим утром, о молодых вампирах, сходящих с ума от убийства и убивающих с печатью Калианны. Это безумие казалось всё ближе к истине.

— Не лучше ли убить её там, где она спит? — Ли Дзюань со вздохом удовольствия поставила чашку на стол. — Она ещё не набрала полную силу. Но как только проснётся, её уже не остановить.

Мысль о том, что Калианна обрушит на мир дождь боли и огня, кошмарна. Но…

— Мы так не поступаем. — У ангелов очень мало законов. Но большую часть времени самым важным был абсолютный запрет причинять вред детям ангелов. Дочь Нехи, Аннушка, лишилась жизни за нарушение этого закона. Но существовал ещё один закон, древнее первого — убить спящего ангела считалось настолько отвратительным актом, что наказанием было мгновенное уничтожение. Потому что даже архангел может умереть — но только от руки другого архангела. — Я не стану поступать, как трус, и наносить удар по беспомощному существу.

— Твоя мать далеко не беспомощная, — возразила Ли Дзюань. — Ты везде видишь последствия её силы — она несёт смерть и даже сейчас внутреннее ядро пульсирует от ярости.

Рафаэль вспомнил о ярости, охватившей его, когда сила Калианны разлилась по миру, об Астааде, избивающем наложницу, и — согласно последнему докладу Ясона — о Титусе, казнившем невинных.

— Да. — Его мать никогда не была беспомощной.

— Значит, ты согласен. Её нужно убить до того, как она начнёт терроризировать весь мир.

— Нет, она должна проснуться. — Возможно, в нём ещё осталась частичка ребёнка, которым он когда-то был, но решение было принято Архангелом — этот закон нельзя нарушать, независимо от цели. Иначе уже ничего не вернуть. Склон станет совсем скользким, и все спящие попадут под прицел.

— Если мы разбудим её до того, как она сама будет готова, она ослабнет. И тогда у нас при попытке выяснить в своём ли она уме, будет преимущество. — Она в любом случае умрёт.

Выражением лица Ли Дзюань ничего не выдавало, вот только вокруг радужки появилось тёмное кольцо, густое, похожее на мазут. Такого Рафаэль прежде не видел, но оно походило на намёк о перерождённых, о трупах, которые Ли Дзюань подняла, дав безмолвную, голодную жизнь.

— Тогда она сбежала, — заметила архангел Китая, и тёмное кольцо шевельнулось, словно живое, — потому что, даже объединив силу, Совет не смог её удержать.

— Но тогда у них не было тебя, — Рафаэль намеренно играл на тщеславии Ли Дзюань.

Её взгляд стал отрешённым.

— Да. Калианна развивалась не так, как я. — На губах Ли Дзюань расцвела маленькая, довольная улыбка. — Ты проводишь меня до двери, Рафаэль.

— Ли Дзюань, я не твоя собачонка и никогда ей не стану, — тихо напомнил он.

Волосы Ли Дзюань развевались на жутком ветру, который, казалось, касался только её.

— Собаки так легко устранимы, Рафаэль. А у меня есть для тебя кое-что постоянное. — Шёпот силы лизнул его лицо. — Ты мог бы править миром.

«И ради этого, — думал Рафаэль, провожая взглядом улетающую Ли Дзюань, — всего-то и нужно, что лишиться души».

***

Той ночью город снова залил сильнейший дождь. Стоя у камина в личном кабинете Рафаэля и глядя на унылый пейзаж за окном, Елена обнимала себя.

— Мать Иллиума добралась без проблем?

— Да. Завтра вечером мы с ней ужинаем.

— Я так и поняла, что она хочет отдохнуть. — Елена вздрогнула, когда сильным порывом ветра по стеклу сильнее застучали капли, хотя тут больше дело в пересказе разговора между Рафаэлем и Ли Дзюань. Она так и не переставала дрожать. — Ты можешь под таким летать?

Архангел с крыльями, мерцающими янтарём, просматривая бумаги у стола в центре комнаты, кивнул.

— Как и ты, но недолго. Крылья спроецированы так, что не промокают, но ударная сила капель и давление ветра означает, что каждый взмах будет даваться труднее.

Прежде, она с благоговением смотрела на ангелов, взлетающих с высоких балконов, окружавших башню. Не тошнотворное и благоговейное обожание ангела, а простая, глубокая признательность за их потустороннюю красоту и грацию.

— Я никогда не задумывалась о механике полёта, пока у меня не выросли крылья. — Крылья, которые дали ей свободу, превосходящую всё, что большинство могло бы представить.

Архангел Нью-Йорка смотрел на неё кристально голубыми глазами, когда она подошла и встала рядом перед столом.

— Что у тебя на уме, Елена?

— Вампиризм лечит паралич? — Охотясь за идиотами, на которых её нацеливала Гильдия, Елена никогда не могла понять, почему кто-то хочет подписаться на сто лет рабства только для того, чтобы жить дольше. Но остроумное замечание Венома о том, что его яйца снова отрастут, закрутило колёса в голове, и она провела небольшое исследование в Библиотеке Академии. — Знаю, что вампиризм лечит много болезней, но как насчёт повреждения позвоночника?

— Процесс не мгновенный, — сказал Рафаэль. — В зависимости от тяжести травмы, вампиризму может потребоваться до пяти лет, чтобы восстановить повреждённые клетки. Не многие ангелы готовы ждать так долго.

Елена прикусила губу.

— Тебе придётся выпить его кровь.

Она знала, что он не откажет, но всё же… у неё сердце сжималось.

— Придётся. Я не оставлю ему выбора, пока он не станет кандидатом. — Вивек уже достаточно настрадался. — Дай мне немного времени, чтобы понять, как это сделать.

Волосы Рафаэля блеснули в свете камина, когда он кивнул.

— Я слышала, как ты разговаривал с Сэмом.

— Он болтун. — Парень смог пробраться к ней в сердце. — Он сказал, что Джессемайя заставила его написать дополнительное эссе, потому что он сделал что-то плохое, но так и не сказал, что именно.

Её восхитило то, как много он о себе рассказал. Говорили, что воспоминания о перенесённой травме будут всплывать медленно, давая ему время адаптироваться.

— Родители уже начали говорить с ним об этом? — спросил Рафаэль, с пронзительной точностью следуя за ходом её мыслей. Она прижалась к его тёплому телу.

— Иногда он задаёт мне странные вопросы, но в основном его интересует, как все в убежище искали его. Он думает, что это удивительно.

— Умно со стороны его матери и отца, — пробормотал Рафаэль, расправляя крылья рядом с её. — Даже когда всплывут воспоминания, факт, что его искали и любят, а не боль и ужас останется на первом плане.

— Да. — Её взгляд упал на бумаги на столе. — Что это? — Она взяла в руки что-то вроде дорогого приглашения, тяжёлую бумагу с тиснёными буквами «И» и «Х», переплетёнными между собой.

— Открой.

Понимая, что он наблюдает за ней с загадочным выражением лица, Елена разорвала печать, достала карточку и прочитала слова, написанные тончайшим каллиграфическим почерком, богатые серебристо-чёрные чернила безупречно текли по странице:

«Рафаэль, мы приглашаем тебя и твою супругу в наш дом. С удовольствием пообедаем с парой, которая так же понимает, что любовь не слабость. Приходите».

Подписано было изящной буквой «Х», завитки которой были выведены с такой тщательностью, что казались произведением искусства. Елена радостно улыбнулась, когда поняла, что выслеживает извилистую фигуру мифического змея.

— Ханна, — пробормотала она, поднося листок ближе, чтобы разглядеть мельчайшие детали, скрытые внутри одной буквы. — Удивительно.

— Ханна художница. — И супруга Архангела Илии.

Елена посмотрела на Рафаэля.

— В Совете есть ещё какие-нибудь пары, о которых я не знаю, и которые вместе уже долго?

— Эрис — муж Нехи, но не супруг. — Рафаэль не видел его уже триста лет, и даже до этого Эрис всегда был лишь созданием Нехи.

Елена вложила приглашение обратно в конверт и положила его на стол.

— Я бы хотела познакомиться с Ханной.

— Илия — единственный Архангел, — сказал он, отодвигая бумаги на столе и кладя руки ей на талию, чтобы усадить на твёрдую поверхность, — которому я мог бы однажды довериться. — Освободив себе место между её бёдрами, он положил руки по обе стороны от неё на стол. — Но я не возьму тебя в самое сердце его территории. Ещё нет.

Выражение лица его охотницы изменилось на задумчивое.

— Нет, — пробормотала она. — Ещё нет. Потому что так ты станешь уязвимым. Но я предполагаю, что Ханна уже достаточно сильна, чтобы Илия не возражал привести её на твою территорию?

Рафаэль положил ладонь на её бедро.

— Я не спрашивал. — Как единственная супруга архангела до Елены, Ханна всегда считалась недоступной, защищённой. Такая вежливость не распространялась на Елену, не только потому, что она когда-то была смертной, а потому, что она была рождена охотником… рождённым воином.

Елена обняла Рафаэля за шею.

— Отправь приглашение. Я хочу поговорить с ней — у неё можно многому научиться.

Положив руку ей чуть ниже груди, он заговорил у её приоткрытых губ.

— Я не могу, Елена. Приглашение было послано супругой Илии, и на него должна ответить моя супруга. Таков протокол.

Елена свела брови.

— Как это протокол, если существуют только две супруги?

— Хочешь сказать, что я лгу? — Ему никогда не нравилось дразнить кого-то, пока он не встретил свою охотницу.

Проведя пальцами по его затылку, она прикусила его подбородок.

— Я не знаю, как заниматься всеми этими причудами.

— Ты моя супруга. — Он поцеловал её в скулу. — И можешь делать всё, что захочешь.

Она посмотрела в его глаза своими серыми, обрамлёнными очень, очень тонким кругом чистейшего серебра.

— Да? В таком случае, думаю, что хотела бы отвлечь тебя. — Он позволил ей приблизить себя и впился поцелуем в её мягкие губы. От неё исходил едва сдерживаемый вкус дикости, ослепляющего смертного огня. Рафаэль вздрогнул, почувствовав, как она обхватила его лицо руками так нежно, что почувствовал себя защищённым. — Позволь мне любить тебя, — прошептала Елена.

Он не стал протестовать, когда она соскользнула со стола, выключила свет и повернулась, отведя его к тёплому свету камина. Под его взглядом, она расстегнула бретельки, которые крепко держали чёрный топ, и скинула вещицу на ковёр, открывая великолепные груди, которые он не раз отмечал своим поцелуем. Сегодня вечером огонь отмечал её, мерцая на коже и окрашивая её в красное золото, создавая знойные тени, которые Рафаэль хотел исследовать ртом и телом.

Елена вздохнула от удовольствия, когда Рафаэль скользнул рукой по изгибу её талии, сама занимаясь пуговицами его рубашки. Он скинул вещь на пол в тот же миг, как пуговицы закончились, желая ощутить на себе руки Елены. Она дала ему то, чего он хотел, прижав ладони к его груди и лаская кожу, спускаясь к животу.

— Я могу, — прошептала она, исследуя кубики его пресса в медленном темпе, от которого он сильнее возбуждался, — часами.

Обхватив ладонями её грудь, он наклонился и поцеловал Елену в плечо.

— Боюсь, что у твоего супруга нет такого терпения. — Большими пальцами он дразнил её соски, а она запустила пальцы ему в волосы, потянула на себя и поцеловала в губы. Отстранившись, она поцелуями проложила себе путь вниз по его шее к груди и ниже. Рафаэль позволил ей это. Ночь только начиналась, и он понял, что питает слабость к любви Елены.

«Что ты собираешься делать, Охотница Гильдии?»

Встав перед ним на колени и расправив крылья — сверкающие полуночные оттенки, которые перетекали к цвету индиго, затем к глубокому, призрачно-синему, прежде чем просветлеть к цвету предрассветного неба и мерцающего белого золота — он склонила голову и провокационно улыбнулась.

— Придётся подождать, и всё увидишь. — Протянув руку, она расстегнула молнию на его штанах, коснувшись кончиками пальцев налитого члена. Рафаэль без всяких угрызений совести помог Елене снять с себя оставшуюся одежду и встал перед ней обнажённый и возбуждённый.

«Такой гордый, такой красивый», — подумала Елена. Сжав ствол в руке, она провела по нему раз-другой.

Рафаэль стиснул её волосы в кулак, а когда она подняла взгляд, увидела, что он запрокинул голову, а вены на шее сильно напряжены, пробуждая желание подняться и укусить их. Затем он расправил прекрасные в своей силе крылья. Он — настоящая зависимость. И полностью принадлежал ей. Взять. Доставлять удовольствие.

Положив ладонь свободной руки на его бедро, она наклонилась и лизнула головку члена.

«Елена». Предупреждение не дразнить.

В другой раз она бы подчинилась, но сегодня ей хотелось любить его страстно и сладко. Скользнув рукой к основанию его стержня, она накрыла ртом его головку. Он приглушённо вскрикнул и потянул её за волосы. И его вкус… Застонав, держа во рту его налитую длину, покрытую бархатно-мягкой кожей, она приняла ещё дюйм. Всосала как можно глубже. Он сильнее дёрнул её за волосы.

«Сейчас же, Елена».

Она ещё не насытилась, даже близко нет, но могла утолить голод и иными способами. Отпустив его и проведя языком по толстой вене вдоль его возбуждения, Елена поднялась и толкнула Рафаэля назад, пока его колени не упёрлись в одно из кресел у камина.

— Сядь.

Он выгнул бровь с чисто мужским высокомерием.

Изогнув губы, хотя всё в теле пульсировало самым тёмным сексуальным желанием, она отступила, чтобы снять джинсы и трусики. На этот раз, когда она толкнула его в грудь, он опустился в кресло, скользнув руками по её рёбрам к бёдрам. Вместо того чтобы потянуть Елену на себя, как она ожидала, он подался вперёд и поцеловал её в пупок.

«Моя охотница».

От нахлынувших эмоций у неё стиснуло сердце, и она запустила пальцы ему в волосы.

— Я люблю тебя, Архангел. — Она задрожала от его обжигающего дыхания и грубой ласки его подбородка.

Когда Рафаэль поднял голову, Елена перестала медлить, сдвинулась и оседлала его, прижав головку члена к чувствительному входу в тело. Затем медленно опустилась по его жёсткому жару, пока Рафаэль по-собственнически держал руки на её бёдрах. Когда он полностью оказался внутри, Елена ахнула и сжала его внутренними мускулами, лаская самым интимным образом. Когда Рафаэль прошептал обещания возмездия, она положила руки ему на плечи и сжала.

— Обними меня, Архангел.

«Сегодня разве не ты ведёшь, хебибти?»

Он переместил сильные руки чуть ниже её колен, посасывая нижнюю губу Елены, а затем начал страстно целовать.

«О, да».

И под бушующую снаружи бурю, она взяла своего Архангела, медленно и глубоко, а затем снова, пока грохочущая дикость удовольствия не поглотила их обоих.

ГЛАВА 22

На следующее утро, получив сообщение, Елена летела в район Палисейдс, чтобы приземлиться перед закрытым домом, стоявшим в стороне и в тени идеально ухоженных деревьев и кустов и просто крича о богатстве владельцев. Даже архитектура — старая, элегантная, неподвластная времени — говорила, что Елена смотрит на вещь, стоящую миллионы.

«Я могу себе такой позволить».

Поразительная мысль. Она всё время забывала, что теперь богата, что Совет — через Рафаэля — заплатил ей гонорар, о котором они договорились, когда она «взяла» дело Урама. Фыркнув при воспоминании о том, как именно её втянули во всё это кровавое месиво, она сложила крылья и уставилась на блестящую чёрную дверь дома.

Узкая. Слишком узкая для крыльев.

Глупо чувствовать себя отвергнутой. Сестра Елены, Бэт, жила здесь со своим мужем Харрисоном со дня свадьбы — а тогда они оба были людьми. Потом Харрисон подал заявление стать вампиром, и его приняли… Но он нарушил вековой контракт на службу, который подписал, и Елена вернула его встретить наказание. Харрисон не понимал, что не может прятаться вечно, что чем дольше ангел его выслеживает, тем большую цену ему придётся заплатить. Из-за антипатии Харрисона Елену никогда не приглашали в дом Бэт. Она не обвиняла сестру за поддержку мужа и сделала всё возможное, чтобы Бэт это знала. Однако по той же причине она отказалась исчезнуть из жизни сестры. Несмотря ни на что, Бэт знала, что могла позвонить и Елена придёт.

Дверь распахнулась, явив великолепную рыжеватую блондинку, одетую в кашемировый кремовый свитер и юбку в горошек до колен.

— Элли! — закричал её сестра. — Элли!

Когда Елена стиснула маленькое, хрупкое тело Бэт, почувствовала, как время прокручивается обратно, и они снова стали детьми. Бэт всегда в детстве таскалась за Еленой, как Елена когда-то таскалась за Ари и Бэль. Теперь из четырех детей Маргариты, осталось только двое… и Елена стала старшей сестрой.

— Привет, Бэтти.

Не размыкая объятий, Бэт прижимала влажное лицо к груди Елены.

— Ты не ко мне первой пришла, а должна была!

Ещё одно горько-сладкое напоминание о детстве — настойчивое требование Бэт, чтобы Елена всё сначала делала с ней.

— Я думала, ты только сегодня вернёшься? Разве ты не на Кайманах?

Всхлип.

— У тебя крылья. Могла бы прилететь ко мне. — Наконец, отстранившись, Бэт протянула руку и коснулась верхнего изгиба крыла Елены.

Этого чувствительного места мог касаться только Рафаэль.

— Ниже, Бэт, — сказала она с сознательной мягкостью.

Бэт сразу же опустила руку — навсегда младшая сестра, привыкшая подчиняться приказам.

— Они такие красивые, Элли, — она говорила нежные слова, пока её глаза — такие похожие на глаза матери — сверкали эмоциями. — Я рада, что у тебя есть крылья. Ты всегда хотела летать.

Елена вспомнила, как в детстве, нацепив самодельную накидку, она «летала» за хихикающей Бэт. Невозможно было не улыбнуться.

— Как ты?

Она пожала плечами, наконец, расцепив объятия.

— Нормально.

Обеспокоенная стандартным ответом сестры, которая всегда была энергичной, если не немного взвинченной, Елена убрала волосы Бэт с её лица.

— Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной. Я когда-нибудь подводила тебя?

— Ты привела моего мужа к его ангелу, — возразила она с неприкрытым раздражением.

— Бэт. — Харри сам выбрал свою судьбу, когда попросил себя обратить… и в отличие от Вивека, он здоров и вполне мог прожить всю жизнь смертного. Если рабство, на которое он подписался, теперь раздражало, винить мог только самого себя. Фасад Бэт дал трещину, и она начала плакать громкими, судорожными рыданиями. Потрясённая болью сестры, Елена обняла её и стала укачивать.

— Поговори со мной, Бэтти. Скажи, что случилось. — Чтобы, я всё исправила. Таков её добровольно возложенный долг. Даже после того, как Джеффри вышвырнул Елену из дома, она каждую неделю навещала Бэт, заверяя себя, что с сестрой всё в порядке. Бэт тоже по-своему поддерживала Елену. Когда Джеффри выбросил вещи Елены на улицу, именно милая, покладистая Бэт вышла и спасла самые важные сокровища Елены от погоды. Тайно, но спасла.

— Элли, я не такая сильная, как ты.

Стоя в тени дома, они шептали друг другу.

— Прости.

— Не плачь, милая. — Она взяла сестру за руки и крепко прижала к себе. — Всё в порядке. Моей силы хватит на обеих.

Елена поцеловала Бэт в висок.

— Бэт?

— Ох, Элли. — Всхлипнув, Бэт отстранилась, утёрла платком слёзы. Даже с покрасневшими глазами и отёкшим носом она выглядела прекрасной. — Элли, они не станут обращать меня. Мы всегда с Харри думали, что оба станем бессмертными и будем жить вечно вместе, но меня не станут обращать.

У Елены кровь застыла в жилах. Она спросила Рафаэля по поводу Бэт, и ей ответили, что сестра биологически несовместима. Если они попытаются влить в неё токсин, превращающий человека в вампира, она либо умрёт, либо сойдёт с ума.

— Мне очень жаль…

— Элли, ты теперь ангел. — Бэт схватила Елену за предплечья, а в её глазах сияла надежда. — Ты можешь меня обратить. Или попроси об этом архангела. Прошу, Элли. Пожалуйста.

***

Чувствуя себя разбитой после спора, который закончился, когда Елена сказала Бэт, что ничего не может сделать, она была не в том настроении, чтобы приниматься за следующую задачу из списка. Но…　

— Я уже долго трусила.

Она вставила ключ в тяжёлый жёлтый замок и повернула его. Когда Елена впервые увидела этот ключ, решила, что Джеффри снял ячейку, чтобы хранить в нём память о её детстве… о её матери. Но оказалось, что он снял склад, с металлической дверью на колёсиках.

Сара, прислонившись к соседнему складскому блоку, скрестив руки на пышной груди, скрытой сливовой тканью элегантного костюма, покачала головой.

— Дело не трусости, Элли. И ты это знаешь. Боль невыносимая.

Да. Чертовски сильная. Гнев, печаль и любовь смешались в едком вареве в душе. Такое знакомое чувство — её чувства к Маргарите никогда не будут простыми.

— Спасибо, что поехала со мной, знаю, как ты занята.

— Ещё раз поблагодаришь, и я тебя пну.

Сара наклонилась, чтобы поправить тонкий ремешок, тянувшийся на её трёхдюймовых каблуках.

— Хотя я удивлена, что высокий, всемогущий и опасный не с тобой.

— Мне нужна ты. — Женщина, которая стала для неё большей семьей, чем люди, с которыми у неё одна кровь. — Рафаэль понимает дружбу, даже если сам так не думает. — Он сковал стальные узы со своей Семёркой, особенно с Дмитрием.

Сняв замок, Елена сжала его в руке, а второй открыла дверь. Свет упал на пол внутри, а затем на ближайшую к двери коробку. С края свисало потёртое оранжевое одеяло. С колотящимся сердцем она попыталась открыть дверь шире, но не смогла — всё тело задеревенело.

— Сара.

Её лучшая подруга положила руку на дверь.

— В какую сторону, Элли? На себя или от?

«— Ну же, кроша. — Смеющиеся слова в этом хриплом голосе с красивым акцентом. — Забирайся на борт.

С трудом забравшись на большую кровать и натянув одеяло на плечи, она протиснулась между Ари и мамой.

— Эй! — запротестовала Ари, прежде чем засыпала хихикающее лицо Елены поцелуями. — Маленькая обезьянка».

— Элли.

Вернувшись в настоящее, Елена закрыла дверь, снова запирая её дрожащими пальцами.

— Не могу. — У неё сердце грохотало в горле, ладони были влажными. — Боже, я не могу. — Она рухнула на землю, спиной к двери.

Сара села рядом, не обращая внимания на то, что смяла костюм.

— Эти вещи столько ждали, подождут ещё. — Положив руку на плечо Елены, она сжала его. — За последние полтора года тебе пришлось очень многое переварить. Торопиться некуда.

— Не знаю, почему это всё на меня так действует. Там есть и хорошие воспоминания.

Но иногда, Елена внезапно поняла, даже самые лучшие воспоминания режут, как ножи.

— Сара, — сказала она, с трудом выговаривая слова, — мне нужно рассказать тебе кое-что о моём прошлом.

— Я слушаю.

Услышав это простое заявление о поддержке, Елена глубоко вздохнула и… Наконец, рассказала своей лучшей подруге о чудовище, которое мучило Ари и Бэль, которые превратились в жутких кукол на залитой кровью кухне, как её мать стала женщиной, которая кричала, кричала и кричала, а отец стал незнакомцем, который ненавидел свою старшую выжившую дочь.

— Я не могла рассказать прежде, — прошептала Елена. — Даже не могла заставить себя думать об этом.

По лицу Сары текли слёзы.

— Вот почему ты просыпалась с криком.

В Академии они жили в одной комнате, а когда закончили её жили в одной квартире.

— Да. — Какая-то её часть не переставала кричать с того самого убийственного дня почти двадцать лет назад.

***

Несмотря на поддержку Сары и на физическую усталость после учебных полётов, которые она провела позже в тот же день, Елена не могла избавиться от меланхолии, которая окутывала эмоциональным мраком. Когда она стояла под душем, собираясь переодеться к ужину, события дня обрушились безжалостным дождём. Ещё хуже срыва в хранилище было воспоминание о предательском выражении лица Бэт, когда сестра отвернулась от неё.

— Я умру, Элли. Умру, а ты останешься жить.

Она попыталась смыть боль, которая терзала сердце, но она отказывалась уходить. Когда у Елены защипало в глазах, она посчитала виновным шампунь, и подставила лицо под брызги. Она не могла игнорировать осознание того, что с течением лет ей придётся наблюдать, как на лице, которое всегда было моложе, появляются морщины, и однажды Елена будет стоять над могилой Бэт.

Не в силах вынести эту мысль, она выключила воду и вышла… оказавшись в объятиях архангела.　

— Я мокрая. — Слова вырвались сами собой.

Он притянул её скользкое от воды тело ещё ближе к себе.

«Я чувствую эхо твоей боли, Елена».

Как бы она ни была расстроена, знала, что Рафаэль мог убрать причину этой боли, даже не говоря об этом Елене и, вероятно, борясь с желанием сделать именно это.

— Ничего страшного, — сказала она, чувствуя слишком сильную боль, чтобы поделиться ею. — Ничего нового.

В голове пронёсся яростный вихрь с запахом дождя и ветра.

«Опять твой отец?»

— Нет. — Она больше ничего не могла сказать, не развалившись на тысячу осколков. — Я пока не могу говорить об этом, Рафаэль.

Молчание, наполненное силой. Это непреднамеренное напоминание о том, что мужчина, которого она называла своей любовью, супругом, даже близко не человек. Тем не менее, она не отодвинулась и не подняла защиту. Это было очень сложно… Но Рафаэль держал её в руках, когда она падала, готовый разделить с ней бессмертие, с ней — охотницей, нежеланной дочерью и прямо сейчас с той, которую ненавидит сестра.

Он положил тёплую руку её на затылок.

— Тогда, поговорим об этом в другой раз. Но обязательно поговорим.

Чувствуя, как инстинкты затягивают боль, Елена подняла голову.

— Я думала, мы обсуждали всю эту ерунду, где ты вечно приказываешь.

Его глаза — бесконечная, безжалостная синева.

— Разве? — Он завернул её в махровое полотенце и в кокон своих крыльев. — Сегодня, у меня был гость.

— Ты меняешь тему разговора. — Он так беззастенчиво делал это, и Елена знала, что вот-вот позволит себя одурачить.

Он медленно растянул губы в улыбку.

— Ли Дзюань.

Стальное беспокойство стёрло все остальные эмоции.

— Опять? — По спине поднялся лёд при воспоминании об обожании и боли, которые она видела на лице одного из возродившихся, любившего свою госпожу, и о том, как он разорвал человека на части голыми руками, пока внутренности дымились на открытом воздухе.

— Я знал, что она на моей территории, — сказал Рафаэль, — но всё равно визит был неожиданным.

Позволив Рафаэлю вытереть её волосы вторым полотенцем, пока сама держала первое, она коснулась пальцами его тёплой груди.

— И чего она хотела на этот раз? — Рафаэль бросил второе полотенце на пол и провёл пальцами по влажным прядям, с глубоким и непроницаемым взглядом.　

— То же самое — убедить меня убить мою мать.

***

Полчаса спустя всё ещё находясь в шоке, Елена закончила сушить волосы, повернулась, чтобы поднять платье, которое появилось на кровати, и уставилась на Рафаэля.

— Нужно найти твою мать до Ли Дзюань, да?

— Да. — Рафаэль, одетый лишь в чёрные брюки, облокотился о стену и неторопливо, со скрещёнными на груди руками, осматривал тело Елены. — Ты не задаёшь очевидного вопроса, Елена, как и в первый приход Ли Дзюань.

Она сбросила халат, собираясь надеть платье — разумеется, ярко-голубого оттенка — и осталась лишь в паре тонких трусиков мятно-зелёного цвета. Ясно, что её Архангел думает о состоянии её наготы.　

— Думаю, — пробормотала она, — тебе нужно включить кондиционер.

Он медленно растянул губы в обольстительной улыбке.

— Подойди ко мне, Охотница.

Покачав головой, она взяла платье и надела его. В отличие от того, которое она надевала на бал Ли Дзюань, это оказалось на несколько дюймов выше колена, а материал плотно облегал бёдра, прежде чем опуститься в игривой юбке. Из-за высокой горловины, платье хорошо поддерживало грудь, и застёгивалось сверкающей хрустальной пуговицей. Она и за миллион лет не выбрала такое платье для себя, но должна признать, что оно выглядело одновременно элегантным и сексуальным.

— Какой очевидный вопрос? — спросила она, застёгивая пуговицу.

— Не лучше ли присоединиться к Ли Дзюань, найти Калианну и убить её во сне?

— Она твоя мать, Рафаэль. Ты, естественно не можешь убить её, не зная, исцелилась ли она и стала ли вменяемой.

Повернувшись к туалетному столику, она собрала волосы и закрутила их в пучок, которому её научила Сара.

— Законы существуют не просто так — ангелы могут проснуться в состоянии лучшим, чем когда засыпали. — Опустив взгляд в поисках шпильки, она не была готова к обжигающему поцелую архангела в шею, как и к обжигающему прикосновению к бёдрам. — Большая часть меня убеждена, что она проснётся такой же безумной. Но…

— Она твоя мать. — Елена больше других понимала противоречивые эмоции, разрывающие Рафаэля изнутри.

— Да. — Он прикусил её нежную кожу, заставляя дрожать

— Мы опоздаем.

Проведя ладонями по рукам, он обхватил её грудь и сжал. Вновь поцеловав в чувствительное место вдоль изгиба шеи, он отстранился.

— Ты права, что напомнила мне об этом, Елена. Я должен уважать Колибри.

Сделав причёску, она накрасила губы и повернулась, когда Рафаэль поднимал рубашку. Чисто-белая рубашка, прорези которой были вышиты чёрными завитками, повторяющим узор крыльев, подчёркивала точёную мужскую красоту Рафаэля.

— Знаю, что Колибри тебя нашла, — сказала Елена, и сердце её сжалось при мысли о том, что он раненый и побитый лежит на том лугу, где его оставила мать. — Но связь между вами… она сильнее, да?

Когда он отвечал, вечернее солнце превратило его крылья в янтарные.

— Она не только спасла меня, а заботилась столько, сколько я мог позволить.

Елена подошла, чтобы застегнуть ему рубашку.

— Ты ведь не очень-то ей это позволял, правда?

— Нет.

В этот миг земля задрожала, заставив Елену положить руку ему на плечо, чтобы не упасть.

— Слабое землетрясение, — когда всё закончилось, сказал Рафаэль. — Судя по отчётам, погода во всём мире приходит в норму.

Елена едва не утонула в синеве его глаз, когда он понял голову после нескрываемого любования телом Елены.

— Это хорошая или плохая новость.

— Это значит, что она почти проснулась.

ГЛАВА 23

Елена бросила взгляд на Колибри, когда ангел вошла в гостиную под руку с Иллиумом и перестала дышать. Микаэла красива, вероятно, самая прекрасная женщина, которой Елене доводилось видеть, но эта женщина… само сияние. Лишь таким словом возможно её описать. Глаза цвета сверкающего шампанского, волосы чистейшего чёрного оттенка с золотым отливом, кожа, поцелованная солнцем… и крылья дикого, неожиданного цвета индиго, каждое перо с полосами мерцающего золота, такого бледного, что казалось солнечными бликами.

Когда она улыбнулась и на секунду закрыла глаза, Елена увидела, что ресницы у неё черные с золотыми кончиками.

— Привет, — поздоровалась ангел. — Они зовут меня Колибри, но ты можешь звать меня Шарин.

Елена сжала, протянутую Шарин, руку, не в силах отказать. Такая маленькая и аккуратная, так подходящая к миниатюрному росту и весу Колибри.

— Я Елена.

— Ох, знаю. — Её смех походил на чистые алмазные искры, сверкающие в воздухе. — Мой малыш мне всё о тебе рассказал.

Посмотрев на Иллиума, она ожидала натолкнуться на игривый взгляд, но синекрылый ангел смотрел на свою мать с немой грустью, от которой веселье Елены сошло на нет.

— Твой малыш, — сказала она, наконец, — очень красив.

— Да, мне стоит быть осторожней — девочки будут толпами бегать за ним, когда он немного подрастёт. — После этого Колибри посмотрела за спину Елены. — Рафаэль. — Улыбаясь с такой любовью, что у Елены защемило сердце, она шагнула в объятия Рафаэля. — Как поживает мой второй мальчик? Не по крови, но всё же мой сын.

Елена зачарованно наблюдала, как Рафаэль опустил голову и позволил Шарин поправить сначала его волосы, а потом рубашку. Она никогда не видела, чтобы он склонял голову перед другими существами, но к Колибри он относился с величайшим уважением… и заботой. Такая осторожность говорила об обращении с чем-то сломанным.

Когда Елена снова взглянула на Иллиума, не смогла вынести того, что увидела на прекрасном лице. Сократив между ними расстояние, она взяла его под мускулистую руку — как и в Убежище, торс ангела был обнажён. Вот только сегодня на его груди нарисована огромная птица в полёте.

— Потрясающе. — Беглого осмотра хватило, чтобы понять — птица стилизованная версия Иллиума.

— Моя мать, — торжественно, чего она никогда не слышала, заявил он, — научила Эйдана рисовать и лепить. Выступать в роли её полотна считается большой честью среди ангелов.

Елена заметила, как Шарин положила руку на грудь Рафаэля, разглаживая несуществующую морщинку.

— Мы не виделись уже много дней, — сказала она. — Пять или шесть вроде.

Елена нахмурилась. Она знала, что Рафаэль не встречался с Колибри больше года, и всё же в словах Шарин не было юмора, ни одного упрёка за прошедшее время. Внезапно то, что ранее Шарин назвала Иллиума малышом, отбросило страшную тень на Колибри.

— Да, — протянул Рафаэль с улыбкой. — Я знал, что ты навестишь меня ещё до наступления седьмого дня.

Шарин рассмеялась, и её смех походил на тёплые капли дождя на коже Елены.

— Она…

— Знаю. — Иллиум напрягся. — Элли…

— Т-с-с. — Она подалась к нему, прикасаясь своими крыльями к его. — Она любит тебя, любит Рафаэля, и лишь это важно.

— Да. — Улыбаясь матери, которая обернулась и протянула к нему руку, он подошёл и помог ей сесть.

Ужин был волшебным. Елена знала, что Рафаэль отточил голос так, что тот стал похож на тактильную ласку, но Шарин подняла этот уровень на искусный уровень. Слушать её было всё равно, что быть окружённым тысячью потоков ощущений, все они сверкали блеском. И истории, которые она рассказывала — о юности Рафаэля и Иллиума, такие чудесные истории о храбрости и глупости — все они рассказывались с материнской гордостью за своих сыновей.

«Шарин не родила Рафаэля, — думала Елена, стоя на их балконе позже тем же вечером и наблюдая, как Колибри взлетает вместе с Иллиумом, — но всё равно заботилась о нём».

— Она напоминает какой-то великолепный тепличный цветок.

— Цветок, который помяли, — добавил Рафаэль, положив руки ей на плечи, притянув к своей груди и обнимая одной рукой. — Что касается остального, стоит спросить Иллиума.

Положив руку ему на предплечье, она покачала головой.

— Не могу, ненавижу видеть, как ему больно. — Она считала, что знает величайшую трагедию жизни голубокрылого ангела. Он любил смертную, потерял её из-за ангельского закона и человеческой жизни. Но боль, которую она видела сегодня — старше и глубже… грубее, старая и ужасная.

— Как долго она пробудет в городе?

— Она уедет в течение часа… ей трудно быть вдали от дома.

Пока они стояли молча, в небе полыхнула искра огня. Потом ещё раз, и ещё. Начался звездопад.

***

На следующий день вся магия испарилась. Даже весеннее солнце, обещанное потрясающим рассветом, поглотил леденящий душу ужас, когда разрушилось спокойствие. Летя вниз, затем вверх к подножию Манхеттенского моста, Елена зацепилась пальцами за массивную металлическую конструкцию и уставилась на пять тел, свисавших с тросов. Их заметили на рассвете с одного из судов, плывущее в порт Ист-Ривер… Вероятно, свидетель до сих пор блюёт содержимое кишок.

Елена сама усилено сглатывала, когда тела качнулись на верёвках. Так аккуратно качаются. Одна босая нога, другая в блестящей туфле на высоком каблуке.

— Тени нет, — сказала она, сопротивляясь ужасу. — Здесь нет теней. — Было ещё слишком рано, и за эту милость она благодарна. — Раз, два, три. — У неё пальцы отказывались разжиматься.

Ещё один порыв вера. И вновь тела качнулись. Живот свело, а к горлу подкатила желчь.

— Привет. Видишь что-нибудь полезное? — Раздался голос Сантьяго в радиоприёмнике, заткнутого в ухо.

— Нет, — выдавила она сквозь стиснутые зубы. — Подберусь поближе. — И сделает свою работу. Она не позволит прошлому украсть у неё будущее.

Сделав глубокий вдох, она разжала пальцы и опустилась ниже, чтобы по спирали пролететь над водой, прежде чем приблизиться к телам. Паря над беспокойными волнами, она решительно смотрела на место под мостом, за что собиралась зацепиться и повиснуть.

— Было бы легче, будь я человеком, — пробормотала она.

— Да?

Она дёрнулась, забыв, что Сантьяго всё слышит.

— Снаряжение полезно, — проговорила она, — но крылья не влезут в него.

— Надо переделать их для тебя.

Судя по его тону, он не шутил.

— Спасибо. — За то, что принял крылья так же просто, как принял бы новое пальто.

«Вот».

Крепко схватившись за металл, она держалась одной рукой, перекинув ногу через балку. Когда удалось стабилизироваться, она присмотрелась к коричневой верёвке, обмотанной вокруг балки, каждое тело свисало с моста одинаково, верёвки одинаковой длины.

— Кто-то не торопился.

Причина смерти не только сломанные шеи — большинство вампиров старше десяти лет могли пережить такое, если только едва не произошло обезглавливание. Инстинкты охотницы шептали, что этим вампирам чуть больше пятидесяти лет. Нет, дело в том, что им вырвали сердца, и от крови футболки прилипли к торсам. В таком возрасте два таких сильных удара хватило для смерти даже без отделения головы от тела.

— Видимо насмотрелись фильма с этим, как его там, парень в красно-синем костюме с пауком.

— Не нравится геройское кино, Сантьяго?

— Я мужчина и смотрю футбол с хоккеем, как и положено.

Хотя Елена понимала его сухой юмор, подумала о вампирах, которых видела ползающих по стенам со скоростью пауков, и знала, что ответ должен прозаичнее супергероя комиксов… и, возможно, ужасающее, если верить намеку на аромат, который Елена чувствовала в воздухе.

«Насыщенный. Чувственный. Экзотический».

Намёк на лес после дождя.

Прижимая крылья тесно к спине в попытке избежать ржавого металла, она переместилась вдоль балки, оказавшись прямо над первым вампиром. С этой позиции всё было не так уж плохо, подумала Елена, потому что никогда не лазила на чердак, когда её мать…

Захлопнув дверь перед воспоминаниями, она сделала глубокий, ровный вдох, втягивая ароматы соли и воды — своей постоянной величины, но передумала, потому что с этим в организм попал удивительно чистый аромат фирменных чёрных орхидей Калианны.

«Душистая трава, срезанная в летний день».

Это один из самых нежных запахов, из всех, что Елене доводилось ощущать на вампире, и он принадлежал тому, кто висел на этой верёвке. Это означало, что запах убийцы был либо слабее, либо отсутствовал вовсе.

Понимая, что нужно подобраться ближе к жертве, она изогнулась, ухитрившись вывернуться в висячее положение, и обеими руками зацепилась за металлическую балку для поддержки, широко расправив крылья для равновесия. Тело находилось всего в нескольких дюймах ниже… но она не доставала. Стиснув зубы, она переместилась и вцепилась в металл пальцами. До сих пор не дотягивалась.

— Здесь я ничего не могу поделать, — сказала она, наконец, чувствуя, как нарастает раздражение. — Мне придётся пойти по последнему следу запаха, когда тела будут… Чёрт!

— Елена! Поговори со мной!

Сердце застучало втрое чаще. Елена протянула руку и ухитрилась лишь слегка коснуться лба вампира кончиками пальцев. Пластичный, холодный… Вот только…

— Господи. — Она определённо это заметила — у него трепетали веки, будто вампир пытался открыть глаза. — Он жив! Спасателей сюда!

— Дьявол! Уже бегу!

Сантьяго быстро действовал, но она знала, что время уйдёт. Если этот вампир — Господи, а может быть, и все вампиры — в подобии сознания, то сейчас испытывали невероятные муки.

Разжав руки, она нырнула под мост, а потом взмыла в воздух, вертя головой во все стороны.

— Элли, кого-то ищешь?

Испугавшись, она упала на пару футов, прежде чем вернула равновесие. Иллиум завис рядом, когда она снова поднялась и ухватилась за край моста, чтобы оставаться на месте и поговорить с ним.

— По крайней мере, один из них жив. Можешь их снять? — Он единственный знакомый ей ангел, который мог маневрировать в стеснённых условиях.

Он протянул руку.

— Кинжал.

Радуясь, что он больше не выглядит таким измученным, как прошлым вечером, она сунула ему в руку кинжал и наблюдала, как он взлетел, каким-то образом выполнив самый крутой поворот, прежде чем перерезать верёвку. Вампир упал. Но Иллиум оказался быстрее. Он подхватил мужчину прежде, чем ноги вампира коснулись воды.

Елена последовала за ним на мост, который полицейские оцепили с обеих сторон, и приземлилась. Как только Иллиум положил мужчину на дорогу и улетел, чтобы забрать остальных жертв, она достала другой нож и начала разрезать рубашку вампира, оттягивая спутанную ткань и морщась на кусочки кожи, которые прилипли с ткани. Но ей нужно увидеть раны. Сантьяго, опустившись на корточки рядом, молча наблюдал, как она открывала разорванную грудь вампира.

Очень было похоже, что у него обширные повреждения вокруг сердца, но так много засохшей крови, запутанной в густых завитках чёрных волос на груди, что Елена не могла сказать наверняка.

Сняв с уха беспроводное устройство, она протянула его Сантьяго, прежде чем сунуть руку в карман жилета на флисовой подкладке, который надела, и вытащила пару латексных перчаток.

Сантьяго наклонился вперёд и поднёс экран сотового телефона ко рту вампира.

— Чёрт, — пробормотал он, когда экран запотел.

— На мгновение я подумал, что тебе показалось. Но, чёрт возьми. — Он бросил взгляд через её плечо туда, где во второй раз приземлился Иллиум.

Елена была на девяносто девять процентов уверена, что на самом деле ей показалось, потому что была так чертовски потрясена.

— Мне нужно чем-нибудь смыть кровь. — Ирония того, что внизу бурлила Ист-Ривер, не ускользнула от Елены.

— Сейчас. — Сантьяго вернулся через несколько минут с двумя бутылками воды и упаковкой салфеток. — Нашёл у патрульных. Медики едут.

Вампирам не нужны медики, но во время процесса регенерации они болели так же, как и смертные. Парамедики могли, по крайней мере, дать им лекарства, вырубить на некоторое время.

— Хорошо. — Смочив салфетку, она быстрыми, осторожными движениями промыла грудь мужчины, а Сантьяго пошёл проверить других вампиров. Плоть вампира под чёрной запёкшейся кровью была испещрена огромными царапинами, будто кто-то пытался прокопаться сквозь кожу. В памяти всплыла картина, когда Рафаэль лишь рукой пробил грудину вампира, чтобы вырвать его всё ещё бьющееся сердце.

— Но тогда, — пробормотала она, стараясь быть практичной и логичной, — понадобился всего один удар. — Быстрый, жестокий, эффективный. Здесь же, напротив, удары наносил тот, у кого не было силы Рафаэля — потому что хоть грудь вампира и выглядела так, будто её пропустили через измельчитель, сердце билось за рёбрами.

— Они все живы, — дрожащим голосом проговорил Сантьяго. — Господи, кто-то должен схватить этого парня.

Над этим и ломала голову Елена.

— Вопрос только кого именно ловить?

Странное молчание. Елена смотрела, как детектив снова опустился на корточки, ветер перебросил его галстук через плечо, и увидела, как он просунул руку в перчатке под руку жертвы. Пальцы и ногти вампира были покрыты кровью и, вероятно, кусками плоти.

— Он сам с собой это сделал. — Озноб, вызванный далеко не бушующим ветром, носящимся по мосту, скользнул по венам.

Сантьяго взглянул на ряд тел, которые Иллиум выложил на дороге.　

— Они все сами с собой это сделали.

Елена узнала из уроков в Убежище, что очень-очень немногие ангелы обладают силой заставить человека терзать самого себя. Убить себя, да. Но калечить и мучить? Нет, эта сила зарезервирована Советом… и Спящими, которые когда-то были в Совете.

ГЛАВА 24

Когда Елена позвала Рафаэля, он находился далеко от города и теперь приземлился у пруда в Центральном парке, где Елена стола и наблюдала за утками.

— Мы уже бывали здесь раньше. — Тогда она была смертной, охотницей, которую он собирался подчинить своей воле. На её выразительном лице не появилась улыбка. Шелест листьев, словно тайный шёпот в воздухе.

— Я все думала, вспомнишь ли ты.

— Расскажи, что нашла.

Елена оглядела тихое, безлюдное место.

— Только не здесь.

Взяв её на руки, он поднялся в небо. Полёт через Гудзон занял всего несколько минут, а затем Рафаэль приземлился рядом с оранжереей, которую так любит его супруга. Он смотрел на Елену, расправившую крылья, чтобы приземлиться.

«Ты лучше их контролируешь».

— Я даже не приблизилась к уровню, который мне нужен, если хочу быть эффективной в охоте. — Заправив волосы за уши, она вошла в тёплый и влажный воздух оранжереи. — Я ощутила чёрные орхидеи. Настолько уникальный запах, что невозможно ошибиться. — Дотронувшись пальцами до розового пышного цветка, она покачала головой. — Чистота этого аромата почему-то беспокоит меня. Мой контакт, работающий с аромамаслами, пытается достать мне образец, чтобы понять, почему. — Рафаэль закрыл за ними дверь, а она посмотрела на него серыми глазами, полными беспокойства. Инстинкт и опыт подсказывали успокоить её и взять её заботы на себя. Архангел не выживает, если слаб. Рафаэль выжил, неся смерть.

«Иди сюда, Елена».

Когда она придвинулась и встала в нескольких дюймах от Рафаэля, он обнял её за шею, потирая большим пальцем жилку.

— Не многие знают об этом конкретном наказании. — Но он знает. Он ещё был ребёнком, но уже тогда понимал, что справедливость должна восторжествовать. — Моя мать не хотела быть богиней, как Ли Дзюань или Неха. Как не хотела, и править империями, как мой отец.

Волосы Елены шёлковым водопадом упали ему на руку, когда она подняла голову и посмотрела на него. Она не задавала вопросы, но каждой фиброй была за него, непоколебимо сопротивляясь, неумолимо приближающемуся, мраку.

— Но с ней обращались как с богиней, и она действительно правила, — пробормотал он, — как и я. — Управлять он научился у матери, узнав способ, который будет вызывать уважение и благоговение без страха, окружающего большинство архангелов. — Она правила Шумерией, но был город, который она считала домом. Он назывался Аманат.

Нахмурившись, она положила руку ему на талию.

— Я слышала про него в какой-то передаче про потерянные города.

— Аманат и его жители исчезли вместе с Калианной. — Некоторые говорят, что она забрала людей спать, чтобы они смогли поприветствовать её, когда она проснётся. Большинство считает, что она убила их, прежде чем покончить с собой. Из-за сильной любви, она не могла отдать их под чужую властью, а Аманат стала её могилой.

Елена провела пальцами свободной руки по краю его крыла. Рафаэль раздвинул крылья шире, предоставляя ей больше доступа. Капля воды с потревоженной ветки крошечных белых цветков потекла по перьям, когда, принимая приглашение, она коснулась крыла увереннее.

— Что думаешь?

Он прижал к себе Елену, освобождая ей обе руки.

— Моя мать, — сказал он, — любила красивые вещи. Помнишь рубин на полке в моем кабинете башни? — Бесценный камень безупречен в своём гранёном великолепии. — Она подарила его мне на десятый день рождения.

— У неё безупречный вкус.

— Аманат, — продолжал Рафаэль, — её сокровище. Она любила этот город, по-настоящему любила. Я провёл много счастливейших лет в детстве, бегая по мощёным улицам.

— Ангелы так заботятся о своих детях, — пробормотала Елена, продолжая ласкать внутреннюю сторону его крыльев. Её руки были в мозолях от тренировок, и Рафаэль не желал больше ничьи руки на себе.

— Моя мать, — начал он, рассказывая о заре своего существования, — доверяла народу Аманата так, как архангел редко кому доверяет. — Воспоминания о жарких летних днях, проведённых в полётах над древними зданиями, высеченными из камня, об играх со смертными друзьями и о том, как взрослые заботились и обожали их. — И они любили её. Не поклонялись, как Ли Дзюань или Нехе. А… обожали непорочной любовью, которую я не могу описать.

— Ты только что описал, — пробормотала Елена. — Любовь. Они её просто любили.

Он склонил голову на бок, поднял руку и поиграл с вьющимися завитками волос.

— Она была хорошим правителем. До безумия она была образцом архангела.

Взгляд его супруги смягчился, а глаза стали цвета расплавленной ртути.

— В историях, которые Джессемайя давала мне читать, говорилось то же самое. Она была самой любимой из архангелов, и даже остальные члены Совета относились к ней с уважением.

Рафаэль прижал Елену ещё теснее, и ей пришлось уткнуться носом в его шею, обнимая одной рукой, а другой продолжая ласкать чувствительную дугу левого крыла.

— Люди Аманата так любили её, — он вдохнул аромат своей охотницы — весны и стали, — потому что она любила их. — Слабые отголоски смеха его матери с женщинами, служившими в храме, сияние её улыбки, когда она одаривала служанку, собирающуюся выйти замуж, приданым из золота и драгоценных шелков. — Поэтому, когда группа чужаков-вампиров вошла и похитила двух женщин Аманат, она не спустила это им с рук, потому что женщины были смертными, а вампиры старше четырёхсот лет.

Елена напряглась. И Рафаэль крепче её обнял, чтобы прогнать её кошмарные воспоминания.

«Елена».

— Всё нормально, архангел. Рассказывай дальше.

Он никогда не говорил об этом, но события повлияли на него так же, как и исчезновение Калианны.

— Вампиры держали женщин три дня. Три дня земной жизни могут показаться тремя десятилетиями. — Слова его матери. — Поскольку женщин вернули живыми, она решила не казнить вампиров, а приговорила их к тому же ужасу, который причинили они.

Елена втянула воздух.

— Она повесила их, рассчитав всё так, чтобы они не умерли.

— Нет, Елена. Она не повесила их, а заставила их самих повесить себя.

Елена начала прикусывать ногти.

— Поэтому я не смогла уловить других запахов на верёвке или на телах. Они были вынуждены сделать то, что сделали.

— Да.

— Те вампиры в Аманате, висели три дня?..

— Нет, Охотница Гильдии. Помнишь… три дня ужаса по меркам смертных могут показаться тремя десятилетиями. — Он говорил, касаясь губами её кожи, и чувствовал тепло, отгоняющее холод, который так долго жил в Рафаэле. — Вампиры живут намного дольше людей.

— Тридцать лет? — не веря, прошептала она. — Как они это пережили?

— Их кормили ровно настолько, чтобы они не погибли и оставляли висеть на специально построенной виселице в поле, где водились вороны.

Елена вздрогнула, представив всё это.

— Птицы вырывали им глаза и выклёвывали мягкую плоть, — прошептала она. — Части тела отрастали снова, и вороны прилетали назад. — Бесконечный цикл. — Сколько они продержались?

— Все три десятка лет. Мать в этом убедилась.

— Твоя мать была страшной женщиной, — сказала она. — Но если эти люди сделали то, что я предполагаю, приговор был справедлив. — Три дня ничего бы не значили для четырёхсотлетнего вампира. Да, какое-то время было больно, но вскоре боль прошла, а шрамы у женщин остались навсегда.

— Да. Они стали такими же, какими оставили жертв.

Она втянула носом его аромат, внезапно осознав, что они полностью переплелись. Елена обняла его за шею, а его ноги находились по её бокам, одну руку он запутал у неё в волосах, а другую положил на поясницу, его рот прижимался к её виску, а его грудь была твердыней. Она никогда не чувствовала себя сосредоточеннее и настолько защищённой, хотя они говорили о смертельном ужасе.

— Я понимаю, в чём справедливость. Вампиры на мосту сегодня — ты что-нибудь о них знаешь?

— Дмитрий говорит, они молоды, меньше семидесяти. И ни один не заслужил такого наказания: двое — семейные люди, один — писатель, который предпочитает одиночество, когда не занят делами по Контракту, а оставшиеся двое работают на самом нижнем этаже Башни.

— Они даже не дожили до сотни… слабые, легко управляемые. — Особенно Архангелу, пробуждающемуся от тысячелетнего сна. Она не могла сказать этого вслух, не могла причинить Рафаэлю боль.

«Всё в порядке, Елена. Если моя мать сделала это — а есть все основания полагать, что именно так — она больше не та некогда любимая правительница Аманата».

Молчание.

Елена прижала его к себе, чтобы их сердца бились в унисон. Лишь это она могла сделать и только это могла дать. Если Рафаэлю придётся пустить кровь матери, она будет рядом, даже если он прикажет не приближаться. Поскольку Елена и её архангел связаны, постепенно они становятся единым целым.

***

Остаток дня прошёл без происшествий, и Елена проводила много времени с Эвелин.

Энтузиазм, невинность и растущая уверенность сестры в своих способностях долгожданная передышка на фоне мрака на горизонте. Всё было хорошо… До внезапной стычки с Сантьяго.

— Ты расскажешь мне, что происходит? — спросил коп. — Что это было на мосту сегодня?

Елена сложила руки на груди, а внутри всё сжалось.

— Ты знаешь, что я не могу рассказать тебе всего.

С проницательным взглядом Сантьяго встал в такую же позу, прислонившись спиной к полицейской машине, на которой приехал в ангельский анклав.

— Значит, теперь ты не одна из нас, Элли?

— Это удар ниже пояса. — Она знала, что это случится, просто не ожидала, что так скоро и не от него. Только не от Сантьяго. — Но да, если хочешь провести черту — я больше не просто охотница. Я — супруга Архангела. — Странно слышать, как эти слова срываются с её губ, но она сделала выбор и не изменит его.

Выпрямившись, детектив опустил руки.

— Полагаю, этим ты поставила меня на место.

Она хотела его встряхнуть.

— Почему ты ведёшь себя так неразумно? Ты всегда был рад позволить Гильдии разбираться с инцидентами вампиров.

— Что-то здесь неладно. — Он упрямо стиснул зубы, эта щетина с сединой отражала свет. — Не хочу, чтобы город стал полем битвы, как в прошлый раз.

— Думаешь, я хочу?

— Элли, ты больше не человек. И я не знаю твоих приоритетов.

И это било сильнее, не только потому, что они долгое время были друзьями, но и потому что он так хорошо относился к ней с тех пор, как она вернулась. Стиснув кулаки, она вперилась в него пустым взглядом.

— Полагаю, мы квиты… Не знаю даже, кто мы больше друг другу.

Ей показалось, что он вздрогнул, и Елена была почти уверена, что он хочет что-то сказать, но сел в патрульную машину и захлопнул дверцу. Только после того, как он уехал, она согнулась пополам, чувствуя себя так, словно получила удар в живот. Тяжело дыша, она выпрямилась и вошла в дом, чтобы позвонить Веному. Ей нужно выплеснуть агрессию на кого-то, а вампир умел провоцировать её… именно это ей нужно сегодня.

Веном был не только свободен, но и в ужасном настроении. В результате ночью она рухнула в постель вся в синяках и гематомах, вымотанная до последнего. Рафаэль выгнул бровь, увидев её состояние.

— Зачем приезжал этот смертный?

Конечно, он знал.

— Хотел поговорить о деле.

Зловещее молчание, которое говорило громче слов. Опёршись кулаком о подушку, она повернулась на бок.

— Это не важно, учитывая остальное происходящее.

— Я всегда могу спросить смертного.

Она нахмурилась и посмотрела на него, лежащего спиной на кровати.

— Шантаж не меня плохо действует.

Скрестив руки за головой, он смотрел на неё голубыми глазами с ничего не выражающим выражением.

— Я не угроза.

Она сжала кулаки.

— Ни за чем. — Он не моргал. — Ладно. — Упав на спину, она уставилась в потолок. — Просто… сложно разрываться между двумя мирами. — Гнев ушёл вместе со словами, а на его место пришла другая эмоция, сильнейшая, режущая и огненная.

Рафаэль приподнялся на локте рядом, волосы упали ему на лоб. Невозможно было устоять перед искушением, протянуть руку и провести пальцами по шёлку полуночного цвета.

— Я не говорила раньше, — произнесла она, даже не осознавая, что говорить, — но Бэт… мне кое-что сказала. Она умрёт, а я останусь жива. — Эмоции горели в глубине её глаз. — Я не должна пережить младшую сестрёнку, Рафаэль.

— Нет, — твёрдо заявил он. — Но ты можешь это изменить? Можешь изменить нас?

— Нет. Ни за что на свете. — Абсолютная правда. — Мне всё ещё больно сознавать, что однажды я буду стоять над её могилой. — Слеза скатилась по её щеке.

Рафаэль подался к Елене и нежно поцеловал в губы.

— Твоё смертное сердце причиняет тебе много боли, Елена… но из-за него ты та, кто есть. — Он поцеловал её так, что у неё перехватило дыхание. — Но оно восполняет ужасы бессмертия.

Он так много раз прикасался к ней, но в ту ночь ласки были с нежностью, которая разбивала сердце. Он стирал поцелуями, такими уверенными и нежными, её слёзы. Прикосновение этих сильных, опасных рук… Никогда ещё с ней не обращались с такой изысканной осторожностью. Никогда прежде она не чувствовала себя такой желанной.

И всё же, в конце концов, он называл её «моя воительница» и это после того, как видел её в слабом состоянии. Эти слова она произнесла в глубоком сне без сновидений, и сердце Рафаэля сильно и ровно билось под её ладонью.

***

— Рафаэль.

Елена резко проснулась от шёпота и огляделась, найдя своего архангела, спящего на животе, расправив великолепные крылья, которые накрыли и её.

«У него выработалась такая привычка» — подумала Елена, чувствуя боль в сердце при воспоминании о нежности, которая была этим вечером. Но, даже поглаживая бело-золотые перья одной рукой, другой она достала кинжал, который прятала под матрасом. Если это Ли Дзюань шептала в чернильной темноте спальни, то от кинжала было бы мало толку, но Елена почувствовала себя лучше, когда сталь коснулась кожи.

Свободной рукой она убрала с лица спутанные волосы и осмотрела комнату. Незваных гостей не было, как и ничего такого, чего не должно быть. Но сердце у Елены продолжало колотиться, как будто

— Рафаэль.

У неё кровь застыла в жилах. Елена посмотрела в изножье кровати. Почти мираж, но не совсем, такое ощущение, будто ткань самого мира скручивалась, когда что-то пыталось принять осязаемый облик, но не выходило.

В горле пересохло. Елена протянула руку, не отрывая взгляда от этой штуки, и потрясла Рафаэля за мускулистое плечо. Её вообще поразило, что он не проснулся… Обычно он подскакивал в тот же миг, что и она, потому что на самом деле ему не нужно было спать. Она трясла Рафаэля, но он не просыпался.

«Архангел, — позвала она ментально, — проснись. В комнате что-то есть».

Тишина. Пустота.

Елена напряглась и сжала руку на его плече. Ничто и никогда не мешало Рафаэлю ответить на её мысленную мольбу. Он нашёл Елену в центре Нью-Йорка, когда Урам держал её пленницей в склепе. Он нашёл её в приюте, когда Микаэла взорвала больницу. Он сорвал собрание Совета, чтобы спасти ей жизнь в Пекине. И ни за что не проспал бы её зов, когда она сидела рядом.

Уставившись на странный мираж, она стиснула зубы и подняла нож в руке.

— Катись в ад, — прошептала она и бросила оружие.

ГЛАВА 25

Нож рассёк воздух и вонзился в стену, рукоятка задрожала. Мираж, однако, не исчез… а, своего рода, преломился. Именно тогда Елена уловила слабую нотку аромата, которого не должно здесь быть — цветущий, чувственный, экзотический. Чёрные орхидеи, но запах отличался от того, что она уловила на теле убитой девушки и мужчинах, свисавших с моста. Правда, времени на уточнения не хватило, так как в этот миг крыло под её рукой шевельнулось.

Двигаясь быстрее, чем может уследить взгляд, Рафаэль встал с кровати и засветился раскалённым белым светом, становясь похожим на пылающий факел. Шокированная Елена закрыла глаза рукой и наклонила голову, готовясь выползти из кровати и достать спрятанное под ней оружие, чтобы помочь всеми возможными силами. Но через мгновение, жар исчез.

Подняв голову и потянувшись за оружием, она увидела, что мираж исчез, а в воздухе не было и намёка на чёрные орхидеи. Но она не теряла бдительности, пока Рафаэль не сказал:

— Елена, матери больше здесь нет. — В его голосе прозвучала отстранённость, которая ей не понравилась.

Скинув одеяла, она начала вставать. Рафаэль уже натягивал брюки на своё великолепное тело.

— Я прилечу до рассвета. Сегодня она не вернётся.

— Погоди!

Он даже не приостановился и широко распахнул балконные двери. Елена выбежала за ним, но успела увидеть лишь, как он исчез в звёздном небе, пролетев так далеко и быстро, что она потеряла его след через несколько секунд.

Гнев, обжигающий и решительный, обрушился на Елену. Будь Рафаэль проклят, если поступает так… особенно после интимных моментов, которые они разделили не только сегодня, но и за всё то время, как она очнулась от комы, после скованных ими уз.

Вернувшись в спальню, она натянула брюки и топ, который был разработан обтягивать крылья лямками и давать свободу движений рукам. Она вышла на балкон через несколько минут после Рафаэля, очень чувствуя тянувшийся к ней аромат горького шоколада и меха из-под двери спальни — Дмитрий пришёл на позднюю встречу с Рафаэлем и решил остаться на ночь в одной из комнат, зарезервированных для Семёрки. Очевидно, что Рафаэль приказал ему присмотреть за Еленой.

«И это, — подумала она, стиснув зубы, — тоже должно прекратиться».

Посмотрев вниз, она поняла, что взлететь отсюда не сможет, если только не хочет разбиться. Поэтому она перепрыгнула через балкон, и спарила вниз. Затем побежала через деревья к краю утёса, чтобы взмыть над Гудзоном, быстро и тяжело махая крыльями, которые уже натренировались, в чистое прекрасное ночное небо, где звёзды сверкали льдом на чёрном бархате. Прохладный ветер ласкал кожу и струился по крыльям. Манхеттен внизу казался полуночным морем, усыпанным сверкающими драгоценностями. Нью-Йорк. Здесь может быть сложно. Так же, как и с архангелом, который правил этим городом. Но это её дом. И архангел её.

«Рафаэль».

Она направила усилие, чтобы послать мысленный призыв только архангелу, над чем они работали последние несколько дней, настраивая способности, которыми она уже, казалось, обладала. По словам Рафаэля, со временем у неё появятся и другие способности. Елену это устраивало, сейчас и без того проблем хватало.

Ответа не последовало, но какой-то рывок в душе заставил её резко повернуть голову в сторону Камдена, штат Нью-Джерси. Рафаэль связан с ней на каком-то уровне глубже, чем сердце.

Охотница, которой она когда-то была, посмеялся бы над этими мыслями, но то было до момента, как она вкусила золотое наслаждение амброзии, которой Рафаэль кормил её поцелуем даря бессмертие. Кто сказал, что после такого не будет последствий?

«Отправляйся домой, Елена».

Вздрогнув, она нырнула вниз и оглянулась через плечо, увидев Рафаэля в небе высоко над ней.

«Мы отправимся домой вместе».

«Не надейся угнаться за мной». — Какое высокомерие в этих словах, но это правда.

Она не ответила, а полетела дальше, оседлав ночной ветер, чтобы сделать передышку, когда сможет. Спустя какое-то время они улетели дальше от очертания городского пейзажа, а судя по уличным фонарям внизу, они парили над тихими кварталами, объятыми сном.

Поток воздуха ударил в лицо, когда её архангел появился перед ней, затем взмыл и замер в воздухе. Он и раньше выпендривался. Но сейчас не играл. Архангел указывал на то, насколько ничтожна Елена в плане полётов.

«Уже не новость, Архангел. Я знаю, что по сравнению с тобой я слаба, как ребёнок. Но мне это так и не помешало в любой момент танцевать с тобой».

Когда эти слова слетели с губ, она вспомнила кое-что ещё, чувственное обещание, которое он дал ей в Убежище.

«Ты сказал, что покажешь, как танцуют ангелы».

«Я не в настроении быть нежным, охотница Гильдии».

Она выгнула бровь

«Супруга».

«Ты устала. Я вижу, как у тебя крылья начинают дрожать».

Ругаясь себе под нос, на его правоту, она принялась искать место для посадки. Когда её взгляд упал на толстую ветку высокого дерева в каком-то пустынном местном парке, она без колебаний полетела вниз. Может, Елена сломает несколько костей, но, чёрт возьми, она не зря так усердно тренировалась, чтобы осторожничать.

В последнюю минуту, когда она уже точно знала, что сломает несколько костей, Рафаэль проскользнул в её сознание и скорректировал угол наклона так, чтобы она смогла ухватиться за ветку, подтянуться и оседлать её без травм.

Она посмотрела на Рафаэля.

«Хватит лезть мне в голову, когда захочется».

Опасное молчание.

«Хотела несколько недель побыть в гипсе?»

«Я бы предпочла научиться приземляться самостоятельно».

«И всё же ты хочешь рассекать облака, когда едва можешь летать по прямой».

Злость подняла голову.

«Спустись и скажи мне это в лицо».

Мгновение спустя порывом ветра ей откинуло назад волосы, а Рафаэль завис перед веткой с поразительно мужественным выражением лица, а глаза сверкали металлическим хромом, который никогда не предвещал ничего хорошего.

— Не следует летать на такие большие расстояния, тем более охотиться, — сказал он с высокомерием бессмертного, который прожил больше тысячи лет. — Тебе нужно, по крайней мере, ещё несколько лет пожить в Убежище.

Она фыркнула.

— Ангелы живут там, потому что буквально дети. А я уже давно выросла.

— Уверена? — спросил он ледяным тоном. — Попытка сломать кости при приземлении, которое ты даже не надеялся контролировать, очень по-взрослому. На такое даже пятилетнее дитя не пойдёт.

Сев и свесив ноги с ветки, Елена расправила крылья за спиной для равновесия и обхватила пальцами дерево, пытаясь успокоиться.

— Знаешь что, Рафаэль? — спросила она, впиваясь ногтями в кору, — по-моему, тебе нужно выпустить пар. — Бессмертный, парящий перед ней, молчал со строгим выражением лица, и Елена почти поверила, что они никогда не любили, никогда не смеялись вместе. — Как и мне, — сказала она, подавшись вперёд.

Свечение вокруг его крыльев — обычное явление, когда Рафаэль злился. Но Елена не отступала. Потому что Рафаэль — это Рафаэль, и она либо принимала его всего, либо уходила. Последнее не вариант.

— Ты отправляешься домой. Я позвал Иллиума сопроводить тебя.

— Больше никаких нянек, — сказала она, и её гнев стал отточенным клинком. — Я не позволю, и не поплетусь домой, как послушная маленькая девочка.

«Ты сделаешь так, как я скажу».

— Да, и почему до сих пор это работало?

Подавшись вперёд, он упёрся руками в ветку по обе стороны от Елены, протискивая большое тело между бёдер.

«Ты очень мило слушаешься».

«О-о-о, — подумала она, — он не нарочно лез на рожон, а просто нарывался».

— Я, — сказала она, стараясь сохранять рассудок, — одна из самых сильных Охотниц в Гильдии. Мало того, я выжила в бою с архангелом и пережила психопата-потенциального-архангела. Я заслужила свои шрамы.

«Аннушка чуть не убила тебя».

Она вспомнила о яде, который закачала в её тело дочь Нехи, о панике, которая заставила сердце замереть, а кровь застыть в жилах.

— Знаешь, сколько людей «чуть» не убили меня за эти годы?

Когда в его глазах появился голубой лёд, настолько чистый, что цвет не походил ни на один, виденный на этой земле, Елена поняла, что, возможно, об этом не стоило говорить. Впрочем…

— Я принимаю тебя таким, какой ты есть, — сказала она, не желая и не в силах отступить. — Принимаю.

***

Яростная сила этого заявления прорвалась сквозь бурю ярости, захлестнувшую Рафаэля, и он услышал её и слова, которые она не произнесла.

«Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Прими и ты меня такой, какая я».

— Я всегда видел в тебе воина. — Даже когда она оказывалась в его объятиях, он не забывал, что это сознательная капитуляция с её стороны, она выбирала быть уязвимой.

Елена поджала губы и покачала головой, тонкие пряди волос рассыпались по плечам.

— Этого недостаточно, Рафаэль. Одних слов мало.

В убежище она попросила его перестать лезть ей в голову. Архангелу сложно от такого отказаться, ведь ментальное наблюдение за ней лучший способ обеспечить безопасность.

— Я дал тебе уникальную свободу.

— С кем ты нас сравниваешь, архангел? — спросила она, а её глаза мерцали в темноте, как у ведьмы. Признак её укрепляющегося бессмертия. Рафаэль задумался, заметила ли Елена, что стала лучше видеть в темноте? Такое приобретение охотница оценит по достоинству — ибо поцелуй бессмертия мог основываться только на присутствующих у человека чертах. — Мы сами устанавливаем правила, — продолжала она. — Не существует шаблона, по которому мы можем следовать.

Он вспомнил, как она вся сломанная лежала в его объятиях, а жизнь капля за каплей вытекала из неё. Затем наступила тишина. Бесконечная, беспощадная тишина, пока Елена была в коме.

— Илия и Ханна прожили вместе сотни лет, — сказал он. — И она следует его приказам.

Его охотница с сердцем смертного слабо улыбнулась.

— И ты этого хочешь? — хрипло прошептала она.

Тогда он понял, что сейчас может причинить ей страшную боль. Как и её отец, он мог сказать, что она не такая, что кто и что она — причина стыдиться. Поступая так, он надавит на её самую большую уязвимость и выиграет этот спор.

Рафаэль Архангел, принимающий одно безжалостное решение за другим.

— Нет, — ответил он, потому что Елена именно та, кем должна быть. Его пара, его супруга. — Но было бы легче, будь ты похожа на Ханну.

Она хохотнула.

— И мне было бы легче, слушайся ты моих приказов?

Они долго-долго смотрели друг на друга… а затем Рафаэль подался вперёд и положил руку ей на щеку.

— Я дам тебе свободу, — сказал он, сопротивляясь всем своим инстинктам, — при одном условии.

Морщинки пролегли между её бровями.

— При каком условии?

— Ты мне не доверяешь, охотница?

— Ни капельки, особенно когда ты пытаешься добиться своего. — Но она прижалась щекой к его руке, поглаживая пальцами его волосы.

Он передвинул руку к её подбородку.

— Ты зовёшь меня. Если тебе будет угрожать опасность, ни колеблясь, не думая, не оттягивая до последнего момента, ты зовёшь меня.

— В пределах разумного, — согласилась она. — Преследующий меня, вампир, свихнувшийся от жажды крови, отличается от обезумевшего от власти ангела.

— Я не привык договариваться. — Большинство людей просто отдавали то, что он требовал.

Неторопливая улыбка растопила щупальца холодной ярости.

— Думаю, следующие несколько сотен лет будешь учиться.

Он не смог сопротивляться и поцеловал её, впитывая тепло и радость.

«Ты дразнишь архангела на свой страх и риск».

Она крепко обняла его, лаская пальцами крылья.

«Ну, мне типа нравится то, что мне это даёт».

Елена открыла рот, и он ворвался в него языком, требуя её с голодом, который больше не пугал. Казалось, что с каждым часом связь между ними крепла.

«Ты меня позовёшь».

«В пределах разумного».

Он подумал и удовлетворённо улыбнулся.

«Хорошо, но ты будешь объяснять каждую травму каждый раз, когда не позовёшь меня».

Прервав поцелуй, она посмотрела на него.

— Это нелепое условие для охотницы!

Он обнял её и стащил с ветки, поднимая своей силой их высоко в усыпанное звёздами небо.

— Рафаэль, — произнесла она, когда он отпустил её высоко над ночными облаками, — я серьёзно. Ты не можешь ожидать, что я… я…

Он изменил направление.

— Станешь отвечать передо мной?

— Да! — сказала она, меняя угол полёта, чтобы последовать за ним.

— А разве я не отвечаю перед своей супругой?

Слова, которые Елена собиралась сказать, застряли в горле.

— Ну, — пробормотала она, позволяя ему обнять себя за талию, — если ты так ставишь вопрос, я не могу с тобой спорить. — Неожиданный, захватывающий дух подарок — открытое принятие её возражений.

Глаза стали голубым пламенем, и Рафаэль скользнул губами по её губам, дразня.

«Потанцуешь со мной, Елена?»

У неё бабочки запорхали в животе. Елена округлила глаза.

— Здесь и сейчас?

Рафаэль провёл руками по её рёбрам, обводя большими пальцами полукруг груди.

«Здесь и сейчас».

— Но… — Она перестала дышать, когда он прикусил её нижнюю губу, одновременно прокручивая её сосок через ткань.

«Подожди». Она должна спросить его кое о чём, прежде чем мозг разжижиться в кашу.

Дождь и ветер окружали её, свежие, дикие и неприкрытые ласки архангела говорили об открытом обладании.

«Я не хочу ждать».

ГЛАВА 26

Боже, она превращалась в пластилин в его руках. Только дискомфорт от вопроса, вертевшегося в голове, заставил её прервать поцелуй и глубоко вдохнуть… и в этот момент архангел опустил голову и сомкнул зубы на бешено колотящейся жилке на шее.

— Слежка! — выпалила она. — За мной постоянно следят! Неужели никто не увидит? — Этот момент такой интимный и собственнический, чтобы его делить с кем-то.

Он опустил руку ей на ягодицу.

«Я Архангел, Елена, и у меня хватит сил взорвать все спутники в мире».

— Не об этом я… — она вскрикнула, когда он прикусил жилку, а затем лизнул чувственное место, и запутала руки в шёлке его волос.

«Никто нас не увидит. — Он впился в её губы поцелуем. — Я скрыл нас от посторонних глаз, как только мы покинули Манхеттен».

Она прикусила его нижнюю губу.

— Спасибо, что предупредил.

Он сжал её ягодицу.

— Кусаться нехорошо, Елена. — О, боже. Когда он начинал дразниться… она не просто таяла, а превращалась в лужицу. Оттолкнувшись, она храбро попыталась зависнуть, но ничего не вышло. Правда ей удалось перевернуть падение в размах и вертикальный подъём.

«Покажи, как танцуют ангелы, Рафаэль».

Секунду спустя он уже оказался перед ней, крутя их в воздухе и поднимая, его скорость и ловкость настолько ошеломляли, что всё женское в Елене отзывалось в ответ.　

«Моё, — подумала она, — это великолепное создание с золотыми крыльями и безжалостно голубыми глазами — моё».

Краем глаза она заметила что-то мерцающее, а затем… секс. На языке она почувствовала похоть, секс и страсть.　

«Опять осыпаешь меня пылью, архангел?»

Слизывая с губ восхитительный, декадентский вкус особой смеси ангельской пыли Рафаэля, она летела сквозь её мелкие частицы, чувствуя, как она ласкает каждый открытый дюйм тела, включая крылья.

«В следующий раз я поступлю так, когда ты будешь обнажена».

Елена сжала бёдра от чувственного воздействия этого образа. Она думала, что такой уровень ощущений сведёт с ума. Но она всегда знала, что любить архангела нелегко. Улыбнувшись, Елена без предупреждения упала, просто сложила крылья и рухнула на землю. Она вновь расправила крылья на половине пути, улетая в другом направлении. Рафаэля нигде не было видно. Чувствуя самодовольство из-за того, что улетела от него, она была поражена, увидев, как ангельская пыль дождём сыплется вокруг, испещряя ночное небо блестящими золотыми бликами. Откинув назад волосы, она оглянулась.

Архангел летел прямо над ней, расправив на всю ширину крылья и накрывая её тенью.

«Нечестно, — пожаловалась она. — Ты полтора тысячелетия учился этим трюкам».

Она потянула ворот топа, потому что внезапно ей стало слишком жарко, когда Ангельская пыль пробралась сквозь ткань и проникла в поры, пропитывая кровь эротической лаской, которая сконцентрировалась на пульсе между бёдер.

Лёгкое прикосновение, и топ буквально рассыпался на ней.

— Рафаэль!

«Не могу позволить себе разбрасывать одежду по всему штату!»

Вот только, пока говорила, увидела крошечные вспышки синего цвета в ночи и поняла, что Рафаэль уничтожил клочки одежды. Но ни это было главным, а то, что Елена была обнажена выше пояса. От этого просыпалось чувство болезненной уязвимости.

«Никто тебя не видит, Елена. Обещаю».

Только Рафаэль мог заставить её поверить в это. Глубоко вздохнув, она опустила скрещённые на груди руки и огляделась. Елена понятия не имела, где они находятся, внизу разлилась кромешная тьма, что должно быть…　

— Море. — Пока они летели над облаками, Рафаэль унёс их в Атлантику, так далеко, что, куда бы Елена ни повернулась, не могла увидеть никаких признаков света или человеческой цивилизации. Радостное возбуждение разлилось по венам, и Елена подумала, какого чёрта.

«Делай свою магию, архангел». Она сбросила туфли, кое-как стянула брюки и нижнее бельё — хотя её полёт, вероятно, был похожа на траекторию пьяного шмеля.

Её одежда исчезла в голубых всполохах. Расправив крылья на всю ширину, Елена поддалась внутреннему голоду и поплыла по воздушным потокам с необузданной, открытой радостью. Она никогда не чувствовала себя такой беззаботной.

Рафаэль медленно и почти лениво парил выше, и у Елены возникло ощущение, что он позволяет ей играть. Она слабо улыбнулась… а потом почувствовала вкус ангельской пыли, сверкающей в воздухе. Чистая страсть. Подлый архангел летал кругами, пока Елене стало некуда деться от экзотического афродизиака.

«Ты понимаешь, что это война?» — спросила она, слизывая пыль с губ и живо ощущая, как она ласкает каждый тайный уголок её тела.

Рафаэль не ответил.

У неё сработали инстинкты. Вспомнив недавние уроки полётов, она резко повернула налево и направилась вверх. Рафаэль осыпал её пылью через миллисекунду, промахнувшись и задев лишь крылья. Когда он замер и обернулся, она метнулась вправо… нырнула как раз в момент, когда он не смог бы остановиться. Но она играла с архангелом, а значит, ему удалось провести пальцами по её крыльям в дразнящем обещании.

Её обняли за обнажённую талию тёплыми, сильными руками.

«Слишком быстро, Охотница». — Он поцеловал её в шею, а затем поднялся и отпустил Елену. Но когда она повернулась, чтобы полететь в другом направлении, он снова схватил её и прижал к своему полуобнажённому телу. Каждый крошечный дюйм её кожи покрылся мурашками. Елена обняла Рафаэля за шею и прижалась грудью к мускулистому торсу. Рафаэль поднялся ещё выше.

— Поцелуй меня, архангел

«Позже».

Слишком голодная, она не слушала архангела, а покусывала его горло, сосала и целовала, пока он не сжал руки на её талии, а его налитый ствол запульсировал между ними.

«Пока нет, Елена».

В его ментальном голосе присутствовала хрипотца, а свечение, исходящее от крыльев, искрилось электрической синевой. От этого зрелища всё внутри Елены перевернулось. Она обхватила Рафаэля ногами за талию, крепко прижав крылья к спине, и отдалась вере, что он удержит её. Затем Елена сосредоточилась на том, чтобы заставить архангела наклонить голову. И начала прикусывать его подбородок, шею и жилку. А когда это не сработало, опустила руку и обвела пальцем его сосок.

Он схватил эту руку, одновременно обнимая Елену за поясницу, и на мгновение ей показалось, что всё удалось. Но Рафаэль стиснул зубы. И полетел выше. И выше. Пока они не оказались над облаками, на высоте, где должно быть очень холодно. Вот только жар, исходящий от Рафаэля, казалось, создал кокон вокруг… Хотя ей и без того не нужно было тепло, учитывая сколько ангельской пыли было внутри.

Елена чувствовала, как её влажная плоть прижимается к животу архангела, и хотела лишь оседлать его, пока он не начнёт умолять о капитуляции.

— Рафаэль. Сейчас, — потребовала она, и в голосе слышалась почти болезненная потребность.

Он остановился высоко-высоко над землёй. Затем прижал губы к её, лишая дыхания.

«Готова?»

«Да».

Крепко стиснув её в объятьях, он развернул их так, чтобы они смотрели вниз, на воду, а потом… начал падать. Она закричала ему в рот, не разрывая поцелуя, хотя почувствовала электрический жар, а затем напрягающуюся мускулатуру его внезапно обнажённого тела.

Рафаэль вновь и вновь поднимал и бросал их, пока она не потерялась, но он крепко обнимал её, забирая страх… оставляя только ощущение того, как его налитый и крепкий ствол скользит в жар её тела. Крошечные толчки удовольствия исходили от этого самого интимного соединения.

Прервав поцелуй, она сделала глубокий вдох и увидела, как вода несётся на них с ошеломляющей скоростью.

— Рафаэль! — По телу пронёсся импульс страха, но Рафаэль сделал настолько резкий поворот, что вонзился глубоко в её тело. Елена ощутила перегрузку ощущений, которая отразилась электрическим разрядом по коже.

Не сопротивляясь мучительному ожогу наслаждения, она снова завладела его губами, когда он поднял их сквозь облака, двигаясь с каждым взмахом крыльев и лаская с мучительной близостью. Вцепившись пальцами в его волосы, она потёрлась о тепло его твёрдой груди, нуждаясь, желая, алча.

«Потанцуй со мной, Елена».

Он прикусил её губы, и она сжала внутренние мышцы в сексуальной ласке, целуя Рафаэля по щеке и вниз по шее, прежде чем он снова завладел её ртом. А потом они упали ещё раз.

Она закричала посередине падения, каждый нерв в теле воспламенился от удовольствия, от ощущений и от дикого возбуждения танца с архангелом.

Под веками заиграли огоньки, голубые, золотые и наполненные порочным мерцанием ангельской пыли. Она чувствовала лишь мягкие мышцы и тёплую кожу и перестала понимать, где кончается сама и начинается Рафаэль.

«Со мной, архангел», — потребовала она, хотя голос был пропитан удовольствием.

«Но я ещё не закончил, охотница».

Он вновь начал подниматься, скользя так близко к воде, что Елена почувствовала прохладные и влажные брызги на разгорячённой коже.

Мышцы и внутренние и внешние дрожали, как желе, она сомкнула лодыжки на пояснице Рафаэля, спрятав голову в изгибе его шеи.

«Очень плохо. Я подумала, что умираю».

Он хрипло и чисто по-мужски рассмеялся. Этот звук что-то сделал с ней, подул воздухом на тлеющие угольки страсти, так недавно удовлетворённой. Елена напряглась в предвкушении и обнаружила, что снова целует шею Рафаэля, лаская его всеми возможными способами — ртом, пальцами и самыми сокровенными частями тела.

«Елена. — Его хватка стала ещё крепче. — Ещё раз».

— Ещё раз. — С этими словами она прижалась к его губам, и они понеслись вниз по головокружительной спирали, утопая в эротическом золоте ангельской пыли. Елена была так сосредоточена на мужчине, который владел её сердцем и душой, что не замечала моря, мчащегося на них, пока не стало слишком поздно.

«Рафаэль!» — закричала она, когда они ударились о поверхность… вот только боли не было, и они с архангелом кружились, удерживаемые в воде щитом мерцающего света с голубыми прожилками.

Сердце стучало втрое чаще, и она прижала ладони к его щекам.

— Напугать меня до полусмерти — плохая прелюдия.

Просунув руку между ними, когда они плавно затормозили, Рафаэль коснулся напряжённого комочка нервов между её бёдер… и Елена едва не взорвалась. Сжав внутренние мышцы, она встретилась взглядом с голубыми, напоминающими Атлантику, глазами.

«Двигайся».

Держа одну руку под её задницей, а другую на спине, архангел решил в кои-то веки подчиниться приказу. И все мысли покинули её голову.

***

На следующее утро Рафаэль лежал, опираясь на руку, и смотрел, как спит его супруга. Елена была истощена, но крепко стискивала подушку, лёжа на животе. Он улыбнулся и провёл пальцем по её спине. Она издала какой-то звук, непохожий на жалобу, поэтому он продолжил исследование.

Прошлая ночь… была великолепной. Елена оказалась сильнее, быстрее, охотнее, чем он ожидал.

Он не думал, что её знакомство с самым интимным танцем будет таким чувственно грубым, но когда Елена, не дрогнув, каталась с ним на каждой волне, поддался искушению и взял её так, как никогда бы не сделал с другой женщиной. Потому что бессмертные или нет, они были бы в ужасе.

— Привет, — сонно проворчала она, придвигаясь ближе, пока его колено не коснулось её тела, и расправила крылья, пока одно не легло поперёк его бедра. Рафаэль с собственническим удовольствием провёл рукой по скрытым перьям цвета индиго.

— Доброе утро.

Она положила руку ему на бедро под простыней, опасно близко к той части его тела, которая испытывала самый неутолимый голод.

— Осторожнее, Охотница Гильдии.

Она сонно изогнула губы, но в глазах было столько насторожённости.

— Так ты расскажешь мне, что случилось прошлой ночью?

Он знал, что она будет настаивать. Такая вот Елена. Как он и говорил, было бы легче, слушай она его… но тогда он никогда бы не считал её своей супругой.

— Я говорил, что у нас с мамой всегда была сильная ментальная связь. — Он боролся с воспоминаниями о том времени, когда Калианна была именно его матерью. — Похоже, связь всё-таки пережила все эти века. Мать может дотянуться до меня даже во сне.

Елена провела рукой по его бедру, удерживая на земле и в настоящем.

— Что ты видел?

— Прошлое и будущее.

***

«— Рафаэль, — едва слышный шёпот.

— Рафаэль

Он узнал его.

— Мама? — Открыв глаза, он обнаружил, что стоит на зелёном поле, под небом блестящего оттенка крыльев голубой сойки, а в воздухе благоухание тысячи безымянных цветов. Рафаэль нахмурился. До боли знакомое место… Даже сверкающие, как драгоценные камни, на фоне нефритово-зелёных стеблей травы, капли росы.

Но его разум играл с ним в игры, отказываясь напомнить название поля. Присев на корточки, он отломил один из стеблей, коснулся пальцем росы.

Поток ветра… и она изящно ступала по траве, край длинного белого платья флиртует с её лодыжками. Сердце Рафаэля перестало биться, когда он увидел, как Архангел пронзительной красоты, породившей легенды и ставшей причиной падения империй, шла к нему. Густые, дикие, шелковистые волосы водопадом цвета чёрного дерева ниспадали по её спине, и Рафаэль вспомнил, как отец любил сжимать их в кулаках, когда целовал мать. А глаза у неё пронзительного оттенка, который он каждый день своей жизни видел в зеркале. У Рафаэля глаза и сила Калианны, а возможно, и её безумие. Но свой рост он унаследовал от отца. Встав, он увидел улыбку Калианны, когда она остановилась перед ним. И эта женщина едва доставала ему до груди.

— Мой Рафаэль, — прошептала она. — Мой дорогой мальчик. Как ты вырос. — Он возвышался над ней, но даже сейчас чувствовал себя перед ней ребёнком. Когда она положила пальцы ему на грудь, он не мог отодвинуться, сердце болело от чувства потери, которое преследовало его всё это время.

— На этом поле ты меня переломала.

Наконец-то, он вспомнил кровь и боль. Вспомнил, вид, как она уходит с грустью во взгляд.

— Я была сумасшедшей, Рафаэль. — Сказано это с ясностью, которая напомнила об ошеломляющей силе песне, когда-то поработившей мир. — Но я сражалась ради тебя.

Он вспомнил все свои сломанные кости, о том, как тело было раздроблено и разбито на такое множество частей, что ему потребовалось много-много времени на восстановление.

— Неужели?

Подняв руку, она в материнской ласке, которая грозила вернуть Рафаэля в юность, коснулась пальцами его щеки.

— Безумие нашёптывало, что я должна тебя убить, что ты потенциально можешь превзойти мою силу.

Рафаэль знал свою силу, а ещё знал, что архангел перед ним на тысячелетия старше, и её способности не имели себе равных.

— Ты очень древняя, мама, а я молод.

— Самый молодой ангел, ставший архангелом. — В её голосе звучала гордость, которая задевала за живое. — Я присматривала за тобой даже во сне, мой дорогой мальчик. И я вижу будущее, в котором ты будешь летать гораздо выше, чем я или Надиэль осмеливались мечтать.

Он её сын и оплакивал то, кем она когда-то была, даже когда пытался казнить. Он не мог удержаться, не шагнуть вперёд и не обнять стройную мать, не зарыться лицом в её волосы и не вдохнуть сладкий запах родного леса.

— Ты спишь.

— Нет, я просыпаюсь. — Материнские слёзы упали ему на щеку, пока Калианна гладила его по волосам. — Я чувствую в тебе смертную жилу, Рафаэль. — Он моргнул, отстранился и покачал головой. Елена. Он забыл про Елену. Как такое возможно, когда охотница — неотъемлемая часть его жизни?

— Мама, что ты со мной делаешь?　

Её глаза пылали жаром самого солнца, даже немного согревая.

— Напоминаю, кто ты — сын двух архангелов, самое сильное дитя, рождённое во Вселенной.

Тряхнув головой, он посмотрел в её голубые глаза.

— Я сам себя создал, и никогда не был твоим созданием. — Её глаза горели мерцающей синевой.

— Я не позволю тебе принадлежать ей. Ты слишком великолепен, чтобы принадлежать бессмертной со слабым смертным сердцем. — И тогда он понял, что Калианна убьёт Елену, если сможет».

ГЛАВА 27

Елена не могла притворяться, что каждый волосок на теле не встал дыбом, когда Рафаэль закончил, но сейчас надо разобраться кое с чем другим.

— Ты смог разорвать её узы, — проговорила она, понимая, что он должен это услышать. — Ей не удалось удержать тебя в этом сне, или видении, или чем бы оно ни было.

На его лицо легла тень.

— Было сложно… возможно, даже невозможно, если бы ты не заставила меня вернуться. Она моя мать и знает меня с самого рождения. Калианна понимает, как обойти каждый мой щит

— Может, когда-то и понимала, — Елена поднялась на колени, нетерпеливо отбрасывая волосы с лица, — но спала уже больше тысячи лет. Она знала, каким мальчиком ты был, но не представляет, каким мужчиной стал. И понятия не имеет об узах, которые связывают нас.

Выражение лица Рафаэля снова изменилось, и Елена поняла, что он просчитывает ситуацию со своей нечеловеческой логикой.

— Да, — сказал он, наконец. — Возможно, это её единственная слабость.

Елене пришлось бороться с инстинктивной негативной реакцией на его слова и выражение лица. Он никогда не будет человеком, и ожидать этого от него значило лгать самой себе.

— Тебе нужно знать её слабость? — поинтересовалась она.

— Она угрожала тебе, Елена

Больше ничего говорить не стоило. Елена прекрасно знала, что сделает Рафаэль, чтобы защитить её… и если охотничьи инстинкты возражали на мысль, что её защищают, сердце понимало, что любить этого мужчину — значит принимать эту потребность оберегать.

— У многих женщин проблемы со свекровями.

Выражение лица Рафаэля было бесценным.

— Моя мать — безумный архангел.

Елена чуть не рассмеялась… Даже скорее едва истерически не хохотнула.

— Да, она такой была. Возможно, вспышки насилия результат того, что она ещё полностью не проснулась. Возможно, сон всё-таки вылечил её. Судя по твоему рассказу, во сне она вела себя нормально или настолько нормально, насколько может быть нормальной женщина её возраста и силы.

«Ты не представляешь, как я хочу, чтобы это было правдой».

— Представляю до последнего душераздирающего проблеска надежды, — прошептала она, проглатывая комок эмоций. — Каждый день я жалею, что не смогла как-то преодолеть горе матери и убедить её, что жизнь стоит того, чтобы жить. Каждый день.

Рафаэль притянул Елену к себе.

— Ты редко говоришь об этих событиях, но в кошмарах кричишь о них.

«Кухня», — подумала Елена. Каждый кошмар начинался на кухне и каждый раз надежды не оправдывались — кровь начинала сочиться по стенам и полу. Мама всегда оставалась в комнате, как бы Елена ни умоляла её убежать.

— Я нашла её, — проговорила Елена, рассказывая о кошмаре, который в самой холодной глубине ночи заставлял дрожать. — Вернулась домой из школы и вошла в дом. — Тогда-то она и увидела туфлю на высоком каблуке, лежащую боком на сверкающем блеске плиток. Елене следовало бы в тот же миг уйти, но она так обрадовалась. Мама уже давно не надевала туфли на высоких каблуках, и Елена подумала, что, может, Маргарите стало лучше, что, может, она вернёт маму. Иллюзия длилась несколько драгоценных секунд. — Тень, — сказала она, прерывисто и неглубоко дыша. — На стене. Я видела, как он плавно раскачивается. Я не хотела смотреть вверх, не хотела видеть. — Даже сейчас, ужас пульсировал в крови. — Я почувствовала, как у меня замерло сердце, а потом посмотрела вверх, и сердце просто… разбилось. — На острые, порочные осколки, которые вонзились в грудину. — Я просто смотрела на неё… — Слова не приходили, предложения не складывались. — А тень, — продолжила Елена, — просто продолжала раскачиваться. Всё то время, пока сердце кровью обливалось, тень просто продолжала раскачиваться.

Рафаэль чувствовал, как у его охотницы вновь разбивается сердце, и это было невыносимо.

— Её поступок был эгоистичным.

— Нет, она…

— Потеряла двух дочерей, — произнёс вместо неё Рафаэль. — Это пытка, но и для тебя тоже. Ты видела, как на твоих глазах убивали сестёр, видела, как страдала твоя мать.

— Это не то же самое.

— Нет. Потому что ты была ребёнком. — Он прижал Елену к себе, желая повернуть время вспять, встряхнуть Маргариту Деверо, чтобы она вышла из тумана горя и увидела сокровище, которое собиралась выбросить. — На неё можно сердиться, Елена, от этого ты её не предашь.

Она резко и рвано всхлипнула, а затем ударила Рафаэля в грудь.

— Почему она не любила нас так же сильно, как Ари и Бэль? — Вопрос, который задал бы ребёнок. — Почему ушла, когда видела, кем становился Джеффри? За что? — Она перестала его бить по груди, которая стала влажной от её слёз. — Почему?

***

Позже она попросила поспарринговаться с ней, и он согласился, позволив справиться с болью и страданиями тяжёлым физическим боем. Но Елена была отвлечена и сражалась слабо. А Рафаэль её не щадил.

— Если не хочешь принимать мою защиту, — сказал он, укладывая её на спину во второй раз за последние несколько минут, — тогда должна быть лучшей из лучших.

Она зарычала, и это он предпочитал той призрачной боли, что рвала её душу.

— Укладывать меня землю не поможет делу. — Она снова встала.

Рафаэль опять на неё кинулся. На этот раз она отбивалась с яростью, печаль сменилась гневом. Во время этого танца их клинки двигались как полосы белого огня, и Рафаэль с гордостью улыбнулся.

— Великолепно, — сказал он, когда она почти задела его крыло короткими мечами.

Прошипев что-то себе под нос, она выдернула руку так, как он её не учил, и ему пришлось отпрыгнуть, иначе на боку появилась бы рана. Это больше похоже на правду. Обезоружив её левую руку и отодвинувшись подальше от правой, он поцеловал Елену в щеку. Прищурившись, она подняла ногой меч, затем обошла Рафаэля кругом, как это обычно делал Веном.

«Она учится, — подумал он, — очень, очень быстро».

Теперь она сделала шаг, которого он избегал потому, что не раз у него был такой случай с вампиром. Но даже тогда клинок прошёл всего в четверти дюйма от носа. Но из-за этого она открылась. Рафаэль оказался за ней, а в следующее мгновение приставил нож к горлу.

— Это было глупо, — отрезал он, взбешённый тем, что она позволила гневу руководить, оставив себя незащищённой и уязвимой. — Ты мертва.

Она схватила его за запястье.

— Ты нарочно меня разозлил.

Он отступил.

— Но ты полностью поддалась гневу.

Елена повернулась, её грудь тяжело вздымалась.

— Да. — Она потёрла лицо рукой. — Но больше не повторю эту ошибку.

Рафаэль коротко кивнул.

— Мы закончим позже. Я нужен в Башне.

Пока они шли бок о бок, задевая друг друга крыльями, Елена глубоко и успокоительно вздохнула.

— Есть ещё какие-то сведения, где может быть твоя мать? — Взяв сотовый телефон, она увидела входящие сообщения.

— Пока нет. — Напряжённые слова. — Если мы не разбудим Калианну до того, как она будет готова, она проснётся сама и в полной силе. — Не было нужды объяснять, что произойдёт, если она проснётся такой же безумной.

— Может, ты расскажешь мне о ней больше? — Исчезновение Калианны оставило на Рафаэле такой же след, как и смерть Маргариты на Елене.

— Воспоминания старые, всплывут в своё время. — Он провёл тыльной стороной ладони по её щеке. — Чем ты сегодня занимаешься?

— Собираюсь навестить парфюмера. — Она не позволит архангелу справляться с этими воспоминаниями в одиночку, но утро уже было тяжёлым, так что она пока забудет. — Знаешь, как трудно найти именно эту чёрную орхидею? Я спросила парфюмера сразу после возвращения из Бостона, но он только получил ответ. — Она подняла телефон.

— Ах. Ты ищешь эссенцию.

— Я хочу знать все ноты, убедиться, что ничего не упустила, — сказала она, убирая с Рафаэлем оружие в шкафчик в задней части дома. — Архангел?

Когда он повернулся, посмотрел на неё прозрачно-голубыми глазами.

— Что, охотница Гильдии?

— Поцелуй меня на прощание.

***

Полтора часа спустя Елена вышла из внешне сомнительного магазина, в котором работал лучший парфюмер в городе — с крошечным флакончиком эссенции, завернутым в несколько слоёв полотенца и упакованный в маленькую коробку — и обнаружила, что у половины Нью-Йорка внезапно появились дела в Бронксе. Никто не приближался к ней на улице, но она слышала шёпот, собирающихся людей.

Елена поняла, что впервые так долго на улице. Неудивительно, что все пялились на неё. Елену это смущало, но она понимала — людям нужно время привыкнуть к ней, и для этого нужно чаще быть на виду. Пока они держались на расстоянии, она не волновалась. Однако она не учла одну простую вещь — благоговение, которое удерживало большинство людей от приближения к ангелу, к ней не относилось. Когда-то она была смертной, как они. Так что они шли за ней и давили.

— Чёрт, — пробормотала она себе под нос.

«Ты зовёшь меня. Если тебе будет угрожать опасность, ни колеблясь, не думая, не оттягивая до последнего момента, ты зовёшь меня».

Осмотревшись искоса, она увидела удивление на сияющих лицах и поняла, что вреда никто не хочет ей причинить. Но всё же людей очень много. Если один попытается коснуться крыльев, за ним повторит другой, за ним третий и так далее по цепочке. Они затопчут её в нетерпении.

«Архангел, — позвала она, надеясь, что Рафаэль услышит. — Ты мне нужен».

Чувств коснулся запах дождя и ветра.　

«Где ты, Елена? — Когда она назвала место, добавил: — Я в нескольких минутах от тебя».

Острая смесь облегчения и разочарования бурлила в животе.

«Наверное, я слишком остро реагирую».

Это её дом и её люди… И ей ненавистно осознание того, что теперь и то и это могла потерять. Как только эта ужасная, болезненная мысль промелькнула в голове, Елена взяла нож в свободную руку и принялась рассеянно крутить его между пальцами. Толпа замешкалась, отступила на шаг, когда сталь отразила свет.

«Хорошо», — подумала она. Нужно напомнить, что Елена не просто женщина с крыльями, а рождённая охотница и могла справиться с вампирами вдвое больше её, не моргнув глазом. Толпа могла задавить её, но не раньше, чем она уничтожит значительную часть людей.

Заметив, что люди перекрыли все отходы, Елена встала посередине… и посмотрела в небо. А вот и он, его крылья создавали огромную тень, когда он опускался, чтобы приземлиться перед ней

— Ты в порядке, супруга?

Из-за молчания Елены, окружение напряглось, их благоговейный трепет теперь пронизывал страх.

— Им просто любопытно. — Она видела опасность в его глазах, знала, что он способен казнить любого. — Следовало подумать об этом. Я просто… забыла, что всё уже иначе.

Ветер развевал волосы Рафаэля, когда он положил руки ей на бёдра. Убрав нож, она положила руку ему на плечо, а другой держала коробку. Она ждала, что он взмоет в воздух, но вместо этого он обвёл взглядом собравшуюся толпу. Судя по ахам и стремительному желанию всех разойтись, она хорошо представляла, что они увидели.

Когда Рафаэль и Елена поднялись, их взлёт был мощной грацией, предназначенной для ошеломления. Поднявшись высоко в воздух, Елена сказала:

— Это прозвучит неблагодарно, но мне противно, что тебе пришлось спасать меня. — Чувство проигрыша прожигало желудок. — Я не из тех, кого нужно спасать.

Не такую он взял себе в супруги.

— Я поговорю с Иллиумом, подготовка к вертикальному взлёту нужно вывести на первый план. — Прагматичные слова и тёплые объятия успокоили. — Как только научишься так взлетать, тебя уже невозможно будет заманить в ловушку.

Эмоции сдавили грудь. Не в силах ничего сказать, Елена позволила Рафаэлю увидеть сердце в глазах.

«Спасибо». Не только за то, что вернул ей город, дом… но и за то, что стёр весь ужас того, будто он её не захочет.

***

Нежная ярость прощального поцелуя Елены запечатлелась на коже, Рафаэль летел в башню, когда разум Дмитрия коснулся его.

«Сир, Фаваши хочет поговорить с тобой», — безэмоциональное заявление.

«Буду через несколько минут».

Лицо архангела Персии появилось на экране, и Рафаэль впервые увидел трещину в безмятежности её лица.

— Фаваши. Дело в Нехе?

— Нет. Сейчас она, кажется, занята на своей территории, — Фаваши говорила рассеянно, её внимание явно было приковано к другой теме. — У нас проблема, Рафаэль.

В отличие от других членов Совета, он никогда не недооценивал архангела Персии. Хотя она правила мягко, под бархатной перчаткой скрывалась стальная рука.

— Кто?

— Илия. Его поведение стало непредсказуемым.

Такого развития событий он не ожидал.

— Насколько? — Илия один из стабильных членов Совета.

— Говорят, он ожесточился. Будь это Кэриземнон или Титус, не удивилась бы, но Илия?..

Рафаэль нахмурился.

— Он навредил Ханне? — Илия, бьющий Ханну — невозможность, как Рафаэль, заносящий руку на Елену. Если Архангел пересёк эту черту, то Калианна ещё ближе к пробуждению, чем кто-либо полагал… А сила её распространилась ещё раньше пробуждения. Воздействие на Совет, может, и непреднамеренное последствие — она ещё осознанно не могла контролировать способности. Или, может, порочная игра безумного Архангела.

— Ничего о том, что он коснулся Ханны, — ответила Фаваши, прерывая мысли Рафаэля элегантным голосом. — У меня лишь слухи. У тебя источники гораздо лучше.

Так она непреднамеренно просила.

— Борешься за власть, Фаваши?

— Честно говоря, Рафаэль, мне нравится быть королевой на своей территории. Она большая, и ко мне относятся как к богине. — Она прикрыла нежные карие глаза и покачала головой. — Сейчас ещё территория принесёт только проблемы.

Рафаэль не уверен, что поверил ей, но слабо кивнул.

— Я дам знать, если услышу что-нибудь интересное об Илии. — Закончив разговор, он повернулся к вампиру, который стоял в углу. — Что скажешь?

— Думаю, она приторный яд. — Дмитрий шагнул ближе, нахмурившись. — Она есть сила, и признаёт только её.

— Вряд ли, когда дело доходит до Фаваши, ты беспристрастен.

На щеке Дмитрия заходили желваки.

— Я был молодым дураком, а она меня разыграла. Но я научился на своей ошибке.

— Она красивая. И, судя по всему, ты отличный любовник.

Вампир бросил на него суровый взгляд.

— Мне кажется, твоя охотница на тебя действует. И это не комплимент.

Рафаэль изогнул губы в улыбке.

— Выясни, знает ли кто-нибудь из людей Джейсона, что происходит с Илией. — Рафаэль намеревался сам поговорить с другим архангелом, но каким бы благородным ни казался, Илия в Совете и хорошо обучен искусству обмана.

Дмитрий уже доставал мобильный телефон.

— Фаваши… Однажды я видел, как она вырвала из груди вампира всё ещё бьющееся сердце и держала его перед собой, пока тот не умер, потому что вампир осмелился ослушаться приказа. Она не беззащитная принцесса, хотя ей нравится использовать этот образ в своих интересах.

— Вампир бросил вызов её силе, Дмитрий. Ты, как и я, знаешь, что она не могла отпустить его.

В этот момент у Дмитрия зазвонил телефон, и он поднёс его к уху. Как и у остальных, у лидера его Семёрки было прошлое. Даже Рафаэль не знал всего, что произошло между Фаваши и вампиром чуть более пятисот лет назад, за столетия до того, как Фаваши вступила в Совет. Но знал, что Дмитрий пришёл к нему с просьбой освободить от службы у Рафаэля. Рафаэль, сам новый архангел, не мог позволить себе потерять его тогда и попросил подождать ещё год. Он так не считал — Дмитрий заслужил то, о чём просил — но вампир согласился.

— Фаваши, — сказал Дмитрий тогда с улыбкой, которая была редкой до встречи с персидским ангелом, — слишком мила, чтобы проклинать тебя, но мне сказали, что через год я буду принадлежать ей.

Но когда пришло время, улыбка Дмитрия уже исчезла, и, если не считать единственного разговора, в котором Рафаэль спросил Дмитрия, не хочет ли он уйти, а тот отказался, они больше никогда об этом не говорили.

Сейчас вампир закончил разговор и убрал телефон.

— У нас может возникнуть проблема — Илию заметили летящим на твою территорию. Сейчас он над Джорджией.

ГЛАВА 28

Сразу после сообщения Фаваши Рафаэль связался с Назарахом и попросил его пригласить Илию к себе домой в Атланту.

— Я присоединюсь к вам. — Хотя и мог с лёгкостью преодолевал такие расстояния, он решил поберечь силы на случай, если Илия решит не просто поговорить. — Скажи Веному, чтобы приготовил самолёт, — сказал он Дмитрию, повесив трубку.

— Сир.

— Дмитрий. — Он дождался, пока вампир обернётся. — Присмотри за ней.

— Я дал клятву и не нарушу её. — Но выражение лица Дмитрия говорило, что его не убедило… не тогда, когда после Пекина стало ясно, что связь Рафаэля с Еленой каким-то образом ослабило Рафаэля. Он медленнее исцелялся, его легче ранить. Такой недостаток может нести смерть архангелу.

— Возможно, — сказал Рафаэль своей правой руке, — архангелу нужна слабость.

Дмитрий покачал головой.

— Нет, если тот хочет выжить в Совете.

***

Сара болтала с другим охотником, когда Елена, прижимая к себе коробочку с эссенцией, просунула голову в открытую дверь кабинета директора Гильдии.

— Эш!

Темноглазая охотница подняла голову и улыбнулась.

— Привет, Элли.

— Значит, тебе безопасно выходить из подвалов?

Вытянув перед собой длинные ноги, Эшвини полировала ногти о белую футболку.

— Без комментариев.

Сидевшая напротив Сара издала неэлегантный звук.

— Они флиртуют.

Елена разинула рот.

— Нет. — Затем повернулась к Эшвини. — Ты и Жанвьер? Не верю.

— Кто этот Жанвьер? — От невинности на её лице Елена рассмеялась.

— Ты действительно сделала с ним то, что я думаю? — спросила она, и все остатки разочарованного отчаяния улетучились. Потому что это место, эти люди тоже принадлежали ей.

Эшвини широко улыбнулась.

— Я могу сказать лишь, что чёртов вамп дважды подумает, прежде чем связываться со мной. — В этот момент у Сары зазвонил телефон, и когда та ответила, Эшвини понизила голос и сказала: — Крылья просто потрясающие. — Она пошевелила пальцами. — Можно потрогать, или это слишком странно?

Елена знала, что Эшвини не обидится, если она откажет — у этой охотницы свои драмы и кошмары.

— Если только быстро.

Эшвини нежно провела пальцем по большим бело-золотым перьям на краях.

— Поразительно. Они живые… тёплые. Я никогда об этом не думала.

— Ты не поверишь, как много мне ещё предстоит узнать, — сказала Елена, когда Сара повесила трубку.

— Эш, — начала Сара. — Для тебя есть работёнка.

Эшвини прищурилась.

— Ни в коем случае.

— Следи за языком. — В глазах Сары плясали огоньки. — Кажется, Жанвьер влип в неприятности… опять. Во Флориде… Где-то в Эверглейдсе.

— Там же болота. — Эшвини стиснула зубы. — Ненавижу болота… и он об этом знает. Всё… я убью его. И плевать, что потеряю премию. — Схватив листок бумаги, который протягивала Сара, она вышла из кабинета.

Елена усмехнулась.

— Ты даже не представляешь, как мне это было нужно после сегодняшнего утра. — Она рассказала Саре, что произошло в Бронксе.

Её лучшая подруга махнула рукой.

— Очарования надолго не хватит, Элли. Ты недостаточно хорошенькая.

— Ну, спасибо.

— Эй, не я виновата, что ты тусуешься с образцом мужского великолепия. Несмотря ни на что, с тобой все охотники Гильдии. Никогда не забывай об этом.

— Не забуду. — Рафаэль её опора, но Сара и Гильдия — фундамент, на котором она выстроила свою жизнь. — Когда это ты стала такой мудрой и всезнающей?

— Надеюсь, Зоя будет думать так же, когда в пятнадцать лет захочет встречаться с каким-нибудь дебилом-старшеклассником. — Сара выгнула бровь. — Вижу, ты хочешь поговорить о чём-то другом.

— У тебя есть запас крови Вивека? — Гильдия хранила пакеты с кровью своих охотников на случай экстренных ситуаций, но Вивек не активный охотник.

Сара бросила на неё проницательный взгляд.

— Нет, но в следующем месяце у него ежегодный медосмотр. Сколько нужно?

— Пакет.

— Селю всё, чтобы ты его получила.

***

Десять минут спустя, успешно преодолев полосу препятствий в подземельях Гильдии — и резкости от Вивека, чего не было раньше — Елена вошла в зал ароматов. Мебели не было, стены выкрашены в ярко-белый цвет. А ещё «зал» был лишь названием, потому что комната размером с обувную коробку. Стиснув зубы на грани истерики от клаустрофобии, Елена глубоко вдохнула, убеждаясь, что в комнате нет посторонних запахов — кроме тех, что исходили от неё самой. Затем откупорила флакончик с жидкостью, которая стоила немалых денег.

«Насыщенный, чувственный, богатый… вызывающий привыкание».

Елена моргнула, мысленно отступила и попыталась снова. Скрытые ноты солнечного света… очень женственное начало. Не опасно для женщины.

«Многосложный аромат, подходящий архангелу».

Но, хотя теперь Елена уверена, что уловила именно эту комбинацию нот на телах на мосту и на девушке в цветочном платье, не это поразило Елену над Гудзоном, и не то, что чувствовала в спальне, когда Калианна шептала имя сына.

Елена нахмурилась.

Вполне возможно, что она всё напутала, учитывая, что в обоих последних случаях адреналин зашкаливал. Другой факт в том, что и изуродованное тело девушки, и вампиры на мостике подвергались воздействию стихии, а нота тоньше, вероятно, развеялась ещё до того, как Елена появилась на месте.

Но всё же…

***

Илия стоял у реки, протекавшей за домом, откуда Назарах контролировал Атланту, когда прибыл Рафаэль. Приземлившись неподалёку, он шёл через тень лиственных деревьев, росших вдоль берега. Ветки плакучей ивы касались тихой воды, и он услышал крики птиц, спрятавшихся в листве. Прекрасное место, не говорившее ни о каком насилии, которое совершил Назарах. У каждого ангела свой способ правления. Назарах правил страхом. Но не к ангелу с янтарными крыльями пришёл Рафаэль.

— Почему ты на моей территории, Илия?

Архангел, правивший Южной Америкой, поднял голову, его золотисто-карие глаза были затуманены, а волосы растрепаны, словно он несколько раз проводил по ним руками.

— Я пришёл просить у тебя убежища, Рафаэль. Не для себя. — Илия старше Рафаэля и так же силён. Мужчина, смотря на воду, шёл по земле, волоча крылья. — А для Ханны.

— Думаешь, что причинишь ей вред? — Рафаэль столкнулся с тем же страхом после того, как казнил Игнатия, который жестоко обошёлся с Еленой.

— Никогда, — пустым голосом сказал Илия, — но иногда я не в себе.

— Ярость туманит тебе разум?

Илия поднял голову.

— Ты её чувствуешь?

Рафаэль обдумывал ответ, когда листва на тяжёлых деревьях над ними перестала шевелиться. Илия вполне мог выискивать слабость. Но именно архангел Южной Америки всегда стоял на стороне Рафаэля в Совете, и это он твердил, что у Рафаэля есть потенциал стать лидером.

— Да, но не на прошлой неделе.

Рафаэль посмотрел в измученное лицо Илии.

— За это время она тебя коснулась?

Он быстро мотнул золотоволосой головой, которая вдохновляла скульпторов и поэтов.

— Но одного раза было достаточно. Я не доверяю себе… я действовал с жестокостью, которая будет преследовать меня ещё веками. Вампиры выжили только благодаря вмешательству Ханны. — Илия сжал кулаки. — Я не мог сделать ей так больно.

Рафаэль давно научился замечать и использовать щели в броне противника, пришлось, чтобы выжить в Совете. Но ещё он знал Дмитрия почти тысячу лет, и кое-что понимал в дружбе.

— Ты и не сделал, Илия, не пересёк черту.

Илия долго молчал, пока вода с безмятежным терпением текла по камням, а два архангела стояли неподвижно на берегу реки, и ветви плакучей ивы плавно раскачивались… но птицы молчали. Внезапно мир в этом месте стал мрачнее.

— Если она такое творит с нами, пока спит, — наконец, проговорил Илия, — что же будет, когда она очнётся?

***

Приняв душ и переодевшись после тренировки с Иллиумом — и упражнения в этот раз были направлены на тренировку вертикального взлёта — Елена вошла в библиотеку, где Монтгомери накрыл ужин, и остановилась.

— Эйдан. — Он стоял у окна и смотрел на ураган над Манхеттеном. Темнота за окном резко контрастировала с внешностью ангела. Дело в том, что Эйдан никогда не смешался бы с толпой ангелов и уж тем более в толпе смертных. Его зрачки окружены яркими зелёными и полупрозрачными голубыми осколками, крылья сломаны, а волосы сверкали, инкрустированными бриллиантами, прядями. Он должен казаться холодным существом из мрамора и льда, но кожа золотистого, тёплого и манящего оттенка.

— Елена. — Он слабо кивнул, но голос так и был для неё незнаком, потому что она очень редко его слышала.

— Рафаэль скоро придёт. — Подойдя к столу, она налила чашку дымящегося кофе, потому что вино усыпило бы после тренировки. — Он вернулся из Атланты десять минут назад.

С территории ангела, от которого у Елены мурашки побежали бы по коже, если бы Эшвини не предупредила её.

«Крики, — сказала Эш о доме Назараха, — стены, которые слышали столько криков».

Эйдан ничего не сказал, просто повернулся и ещё раз взглянул на залитую дождём темноту. Елена поняла, что он намеренно отстранялся. Ангел очаровал её. Он сродни великому произведению искусства, чему-то, чем восхищаешься, не понимая по-настоящему. Разве что… в нём крылось гораздо больше. Боль, страдание и мука, заставившая его замкнуться в себе, как самое раненое животное. Елена не знала детали произошедшего с ним, но понимала, что это очень страшно. Поставив кофе, она наполнила бокал вина.

— Эйдан.

Он подошёл и взял бокал.

— Спасибо.

— Всегда, пожалуйста.

Стараясь не прикасаться к нему, она села и начала делать себе бутерброд. Монтгомери наверняка пришёл бы в ужас от того, как она расставляла тарелки на столе, но сытный бутерброд сейчас самое то. Она сделала такой же и для Рафаэля, просто чтобы увидеть выражение его лица.

После почти минуты молчания Эйдан сел в кресло напротив, изящно опустив крылья вокруг спинки для ангелов. Он не ел, а пил вино, и когда она подняла голову, увидела, что он наблюдает за ней.

— Ты художник, — сказала она, удивляясь тому, что он видит. — Заметил вазу в холле?

В глазах вспыхнул интерес.

— Да.

Проглотив кусок бутерброда, Елена серьёзно заявила:

— Ты её не получишь. Монтгомери вернёт её.

Эйдан немного наклонил голову в сторону, словно пытаясь понять её, но ничего не говорил. Елена решила больше его не дразнить. Это не Иллиум. С Эйданом нужно обращаться осторожнее, но это не означало, что он не опасен. Она видела, как он сражается, знала, что он так же опасен, как два клинка, которые носил в ножнах на спине. Не без причины он в Семёрке Рафаэля. Но он сломлен на самом глубоком уровне.

За спиной послышался шелест крыльев, а в сознании появился запах моря.

— Привет, Архангел.

«Я очень быстро принял душ. Причины там задерживаться не было».

Он прикоснулся к изгибу её крыла, вызывая покалывание во всём теле. Эйдан встал.

— Сир.

— Что у тебя, Эйдан? — Кивнув Эйдану садиться, Рафаэль сам опустился на стул и приподнял уголки губ, увидев, что она положила ему на тарелку.

— Не думаю, что это Монтгомери подразумевал под булочками. — Но он откусил бутерброд.

— Он сделан с любовью, — съязвила она, заметив, как в глазах Эйдана вспыхнуло… удивление? Однако голос ничего не выдавал.

— Как знаешь, на весь обрушился дождь, ветер и снег. Дальний Восток сильно пострадал от наводнений, тайфунов и землетрясений. Япония тоже пострадала… за исключением одного региона, который остался нетронутым даже землетрясением, которое потрясло остальную часть острова.

У Елены волосы встали дыбом, и она отставила пустую чашку из-под кофе. Рафаэль оставил еду и встал.

— Никаких бедствий? — спросил он, подойдя к незажжённому камину.

— Нет. — Эйдан тоже встал, немного раскрыв крылья цвета солнечных лучей и разбитого стекла, будто он так освоился и верил, что они не попытаются прикоснуться к нему.

— Где?

— Удалённый район в горной префектуре под названием Кагосима.

Встав, Елена подошла к одной из книжных полок, чтобы легче было разговаривать с обоими мужчинами, хотя следующие слова обратила к Рафаэлю.

— Ты планируешь отправиться туда.

— Я должен. — С ничего не выражающим лицом, Рафаэль бросил взгляд на тёмное от грозы окно. — Теперь, когда мы, возможно, сузили поиск до специфического места, я могу почувствовать место её сна.

Следующий вопрос Елена задала ментально лично Рафаэлю:

«Что планируешь сделать, когда найдёшь её?»

«То, что должен».

Грудь сдавил его ледяной ответ, ведь Елена знала, что скрыто под ним. Она чувствовала силу его сердца, знала, как сильно ему будет больно, если окажется, что Калианна до сих пор безумна.

— Я пойду с тобой.

Он пронзил её взглядом полуночного цвета глаз.

— У тебя здесь есть обязанности.

— Твои люди присматривают за моей семьёй, а при возможном повторении случая в Бостоне — лучше отправиться к источнику проблемы и разобраться с ней. — Она не могла убить Архангела, но могла, и будет, стоять рядом с Рафаэлем.

— Елена, она гораздо хуже Урама.

Всё внутри сжалось, сердце забилось в два раза быстрее. Архангел, порождённый кровью, чьё тело пронзил яд, убил сотни, и убил бы ещё тысячи, не останови они его.

— Мы его остановили, — ответила она, обращаясь и к себе, и к нему, — и мы сильнее, чем были тогда.

«Возможно». Он повернулся к Эйдану, прежде чем Елена успела спросить, что это за косвенный ответ.

— Поговори с Дмитрием, организуйте транспорт. Вылетим, как только между бурями будет окно.

Дождавшись, пока Эйдан покинет библиотеку, Елена подошла к архангелу.

— Рафаэль, — сказала она, чувствуя, как желудок скручивается в болезненные узлы, — твоя сила… тебя легче ранить и исцеляешься ты дольше?

— Да.

Вина сдавила Елену стальными тисками. Каким-то образом, она сделал его уязвимее.

— Насколько всё плохо?

— Моя способность исцелять других увеличивается, охотница Гильдии. Неплохой обмен.

Только не в Совете, ели собирается выжить.

— Расскажи.

Он слабо изогнул губы.

— Это не имеет значения, Елена. Даже будь я на пике силы, моя мать была бы самым страшным противником. Она вполне может быть в сто раз сильнее Ли Дзюань

У неё кровь застыла в жилах.

— Я…

— Оставайся здесь, Елена. Это не охота на бессмертного и уж тем более не охота на едва обращённого.

Она понимала это, но кое-что знала.

— Логика тут ни при чём, архангел. Ты не можешь просить меня сидеть в безопасности, пока сам направляешься в эпицентр ужаса. — Она покачала головой. — Я не стану. Не так я устроена.

— А если я оставлю тебя здесь?

— Ты знаешь ответ. — Она просто отправиться вслед за ним.

Одной рукой он откинул её волосы и скривил губы в едва заметной улыбке.

— Уверена, что не хочешь быть похожей на Ханну?

— Если ты вежливо попросишь, я, возможно, буду учиться каллиграфии. — Его смех слишком быстро стих. — А другие члены команды помогут в борьбе с ней?

— Илия и Фаваши, да, но другие… неизвестно. Поведение Астаада непредсказуемо, Микаэла больше никому не отвечает, и я только что получил известие, что Титус и Кэриземнон проявляют бурные вспышки гнева. Фаваши говорит, что Неха стабильна, но у Королевы Ядов есть способность наносить удары без предупреждения. — Его следующие слова прозвучали у Елены в голове. — «Моя мать — монстр, который пугает других монстров».

ГЛАВА 29

На следующее утро шторм не стих, но, по прогнозам, должен был пройти через пару часов.

— Мне нужно поговорить с Эвелин, — сказала Елена, когда они приземлились на крышу башни, а их одежда из-за дождя прилипла к телу.

Рафаэль мог бы защитить их способностями, но она настояла, чтобы он приберёг силы для битвы, которая вполне могла его ждать.

— Твоя сестра живёт в доме семьи, — сказал он, поднимая крылья, чтобы защитить её от ударов дождя. — Ты неизбежно встретишься со своим отцом.

— Знаю, — проговорила она, перекрикивая шум падающих капель, бьющих о металл и бетон Манхеттена.

— Одна ты не пойдёшь.

— Нет необходимости. — Отец пытался раздавить и деморализовать Елену, а она не хотела, чтобы архангел видел, как она страдает и сломлена. Рафаэль заметил боль в глазах супруги прежде, чем Елена успела её скрыть, почувствовал, как его гнев превратился в обнажённый клинок.　

— Нет.

Покачав головой, Елена прижала руку к его груди.

— Ты нанесёшь ему удар, как только он ударит по мне, — сказала она с грубой честностью, смаргивая дождь с ресниц. — И ты не остановишься. Но несмотря ни на что, он мой отец.

Рафаэль запутал руку во влажном шёлке её волос.

— Он не заслуживает твоей защиты. — Джеффри не заслуживал от своей старшей дочери ничего, кроме презрения.

— Может, и нет, — признала Елена, склоняясь к его прикосновению. — А ещё он отец Бэт, Эвелин и Аметист… а они, кажется, любят его.

— Ты просишь о невозможном.

— Нет, прошу то, что мне нужно, архангел, — она не уступала там, где даже другие ангелы отступили бы. Он дал ей свободу, превосходящую всё, что мог вообразить, но этого не мог.

— Я пойду с тобой. — Он обхватил Елену за подбородок, когда она хотела возразить. — Я не стану приземляться, и лишь на эту уступку пойду.

Она сложила руки на груди, её глаза серебрились в свете шторма.

— Это не такая уж большая уступка, но у нас нет времени спорить.

Он заговорил с ней ментально, когда они снова вылетели в бурю ветра и дождя.

«Слушай, Елена… если он переступит черту, я обрушусь на него. У меня нет столько терпения».

Не прошло и пятнадцати минут, как Елена, ясно сознавая, что Рафаэль парит в небе, поднялась по ступенькам в дом своего отца. И снова дверь открыла не горничная.

— Гвендолин, — поздоровалась Елена, стряхивая капли дождя с крыльев. — Я зашла поболтать с Эвой перед отъездом из города. — Она не хотела, чтобы младшая сестра думала, что её забыли. Такую боль она никогда не причинит никому из своих.

— Пойдём в дом, — сказала Гвендолин с беспокойством на лице. — Ты, должно быть, очень замёрзла.

Елена встала в коридоре, который заливала каплями.

— Прости, я вся промокла.

— Минутку. — Гвендолин ушла, а затем вернулась с полотенцем.

Елена вытерла лицо и постаралась просушить полотенцем волосы.

— Я не пойду дальше… не хочу испортить ковёр.

— Его можно почистить.

Вытирая крылья там, куда могла дотянуться, Елена осознала, что Гвендолин смотрит на неё.

— Я бы посмотрела на это, — сказала она со смехом, ожидая вежливого ответа.

Но ответ её поразил.

— Я всегда задумывалась, — хрипло заметила Гвендолин, — что в ней такого, что он не может отпустить её, что ему приходится встречаться с любовницей, которая напоминает ему о ней.

У Елены земля ушла из-под ног. Она не хотела обсуждать это со второй женой своего отца.

— Гве…

— Но теперь вижу, — продолжила Гвендолин. — В тебе есть что-то от неё… и этого у меня нет. Вот почему он женился на мне.

Чувствуя себя крайне неуютно, Елена, всё же, не могла просто стоять в стороне перед лицом такой острой боли.

— Ты же знаешь, как он отреагировал, когда я захотела поступить в Академию Гильдии. — Именно зачисление в Академию без его разрешения, которое он никогда бы не дал, привело к спору, вследствие чего он назвал её «мерзостью», прежде чем выбросить из своей жизни. — Но Эве он позволил пойти. Всё из-за тебя… он тебя слушает.

Гвендолин обхватила себя руками, а в уголках её глаз появились крошечные морщинки.

— Хуже всего то, что я люблю его. И всегда любила. — Повернувшись, она пошла по коридору. — Он в кабинете.

— Погоди, я хочу поговорить только с Эвой.

Стройная женщина заправила за ухо прядь волос цвета воронова крыла и оглянулась.

— Я приведу её, но ты не можешь не поговорить с ним, ты же знаешь.

Может, и нет, но Елена может оттянуть этот момент. Поэтому подождала Эву и провела добрых полчаса со своей сестрой, отвечая на вопросы об охоте, которые накопились у Эвы со времени их последней встречи и, добавляя, что она может позвонить Елене в любое время. А затем заговорили о вещах, которые были болезненнее.

— Я скучаю по Бэтси, — прошептала Эвелин и сжала руку в кулак. — Она была моей лучшей подругой.

— Знаю, малыш.

Глаза у Эвы блестели от слёз, когда она бросилась в объятия Елены.

— Мама думает, что я не знаю, но я знаю. Мы были похожи. Все так говорили.

Елена не знала, что сказать, как унять эту боль, поэтому просто крепко обняла Эвелин и успокаивала её, пока не высохли всё слёзы.

— Ш-ш-ш, милая. Не думаю, что Бэтси хотела бы, чтобы ты вот так говорила.

— Элли, она была такой милой. — Эва всхлипнула. — Я скучаю по ней каждый день.

Елена понимала это до глубины души. Она скучала по Ари, Бэль и Маргарите каждую секунду каждого дня.

— Почему бы тебе не рассказать мне о ней?

Несколько секунд Эвелин подбирала слова сквозь слёзы, но когда нашла, её, словно пробрало. Эва говорила не только про Бэтси, но и про Селию, которая играла на кларнете лучше всех и которая не смеялась, если Эва ошибалась на уроке. Елена молча слушала, приходя к отрезвляющему осознанию того, что Эва больше ни с кем не говорила об этом, а заглушала боль. Она могла понять почему, учитывая кто такой Джеффри, но любовь Гвендолин к своим дочерям была осязаема.

— Почему ты не поговорила с мамой о Бэтси и Селии?

— Она всё время грустит. — Мудрые слова ребёнка с серьёзными серыми глазами. — Не возражаешь, если я с тобой поговорю?

— Конечно, нет.

Она посмотрела на Елену уже без слёз.

— Раньше я думала, что ты злая, и именно поэтому отец никогда не приглашал тебя погостить у нас.

Сердце Елены пронзила боль.

— Да?

— Да. Но это не так. Ты хорошая. — Она так яростно её обняла. — Когда у меня появится свой дом, ты можешь приходить в любой момент, — прошептала Эвелин ей на ухо.

Елена заперла неожиданный эмоциональный подарок в сердце, и без стука вошла в кабинет отца. Джеффри стоял у открытых французских дверей и смотрел на дождь. Гадая, почему не ушла, Елена закрыла за собой дверь, пересекла комнату и встала у противоположного косяка, на расстоянии трёх футов между собой и Джеффри. Снаружи дождь падал серебряными каплями, затмевая мир. Елена не знала, дело ли в разговоре с Гвендолин или в чём-то ещё, но обнаружила, что говорит:

— Мама любила дождь.

«— Идём, дорогая, потанцуй с мамой.

Влажная, мягкая земля между пальцев, грудь раздувалась от смеха, когда Елена выбежала на улицу вместе с Бэт.

— Мама! — Сладко и беззаботно смеясь, Маргарита кружилась под дождем, а её юбки развевались в беспорядке цвета. — Мама. Здорово!

Милый голос Бэт и то, как она стискивала руку Елены, пока они прыгали по лужам вокруг кружащейся матери».

— Да, — отрезал он. — Она была счастлива под дождём, но не смогла пережить бурю.

Ошеломлённая тем, что Джеффри ответил, Елена не знала, что делать и что говорить. Она поймала себя на том, что потирает грудь сжатым кулаком, словно пытаясь избавиться от давней боли.

— У неё не было силы, в отличие от тебя. — Маргарита была светом и смехом, диким огнём в их жизни.

Он горько рассмеялся.

— Если бы я был там в тот день, ей бы это не понадобилось.

Этот разговор пошёл не по тому пути, и Елена испугалась, вновь почувствовала себя потерянным ребёнком. Ухватившись за косяк, она вспомнила тот роковой день, когда всё рухнуло, когда потеряла отца.

— Ты поехал забрать Бэт. — Елена всегда благодарила судьбу за то, что на сестру не нацелился убийца.

Он посмотрел на неё серо-стальными глазами, спрятанными за линзы очков.

— Я поссорился с Маргаритой и пошёл проветриться, а твою сестру забрал позже, чем следовало. — Мир Елены завертелся. — Мы поссорились, потому что я считал её слишком легкомысленной, а хотел, чтобы она стала женой бизнесмена…

— Она походила на бабочку, — прошептала Елена, зная, что, несмотря на резкие слова, отец любил свою первую жену, и любил так, как никогда больше никого не любил.

«— Милая, этот торт выглядит восхитительно. — Маргарита смеётся и притягивает Джеффри за галстук к себе для страстного поцелуя.

— Торт выглядит ужасно, и ты это знаешь, mon mari[7]. — Отец улыбается, становясь самым красивым мужчиной в мире.

— Да, но кондитер невероятно вкусный».

В момент, когда обрывок воспоминаний непрошено проник в сознание из какого-то тайного убежища, Джеффри выпрямился, засунув руки в карманы брюк. Елена поняла, что момент пришёл.

— Ты пришла сказать, что ещё больше твоих новых друзей придут навредить твоим сёстрам?

Она вздрогнула.

— Их постоянно защищают.

Джеффри даже не посмотрел на неё.

— Скоро все узнают, что ты нежеланный член этой семьи.

Хоть и предусмотрительные, но слова жгли сердце.

— Хорошо, — проговорила она натянуто, но не надломлено. Не желала она сдаваться перед мужчиной, который стал совсем не тем, кто почти два десятка лет назад держал её за руку в морге.

— Теперь все наши встречи с Эвой будут проходить в Гильдии. Там ни у кого нет причин не желать меня видеть.

Джеффри молчал. Развернувшись, Елена направилась на выход.

— Элеонора.

Она замерла, сжав дверную ручку.

— Да?

— Ты больше всех из моих детей похожа на меня.

Отвергая эту идею всеми фибрами души, Елена вышла из дома, не оглядываясь. Рафаэль оказался рядом и помог подняться в небо на достаточную высоту для полёта. И всё это время Елена пыталась похоронить слова своего отца глубоко под горой правды.

«Елена».

«Я совсем на него не похожа! Никогда не поступлю со своим ребёнком так, как он».

Рафаэль не сразу согласился, но не то, что он сказал, Елена ждала услышать:

«Вы оба выжили, Елена. Выбрали разные методы, но выжили».

У неё задрожала нижняя губа. Елена была так расстроена проявлением слабости, что прикусила её так сильно, что пошла кровь.

«Он выжил, уничтожив все воспоминания о нашей семье. А я храню их здесь».

Она прижала кулак к сердцу, смаргивая капли дождя с глаз.

«Я не поддерживаю твоего отца, и убил бы его, не возненавидь ты меня потом, но тебя задел факт наличия у него любовницы».

Смаргивая ещё больше капель… и понимая, что они солёные и вовсе это не дождь, Елена вспомнила бедную женщину, которую Урам жестоко избил во время буйства в Нью-Йорке. Её светлые волосы и золотистая кожа — бледная имитация воздушной красоты её матери… но, тем не менее, имитация.　

«Не могу, — сказала она, чувствуя болезненный комок в груди, — я не могу видеть его таким».

Когда они добрались до Башни, Рафаэль приземлился, обнял Елену, подняв крылья, чтобы защитить от проливного дождя, заговорил ей на ухо:

— Может, ты и дочь Джеффри, но ещё ты дочь Маргариты.

Елена обняла его в ответ, впиваясь пальцами в спину, и уткнулась лицом в грудь.

— В том-то и дело, — прошептала она, почти надеясь, что он не услышит её через дождь. — Я ненавижу его за то, что он… но, по крайней мере, он рядом. — Красная туфля на высоком каблуке лежит на холодном чёрно-белом кафеле, узкая, раскачивающая тень на стене большого дома — такие у неё последние воспоминания о матери. — По крайней мере, он не опустил руки, когда всё стало чертовски тяжело для нас! Но она ушла, она сама решила уйти!

Её Архангел ничего не сказал, просто крепче обнял и защищал крыльями, пока вокруг с неумолимой яростью бушевал дождь.

***

Рафаэль знал, что охотнице нужно время, но сегодня он не мог его дать.

— Елена, нам нужно идти, — сказал он. Небо начинает проясняться.

Она кивнула у его груди.

— Не переживай архангел. Со мной всё хорошо.

«Нет, совсем не хорошо», — подумал он. Но Елена пережила потери в детстве, зло Урама и ошеломляющий переход от смертного к бессмертному.

«Пошли».

Они относительно быстро пролетели над Гудзоном, ветер больше не дул им в лицо. Оказавшись на месте и переодевшись в сухую одежду, Елена сказала:

— Я посмотрю, смогут ли друзья-охотники в Японии раскопать ещё какую-то информацию.

Пока она занималась этим, Рафаэль разговаривал в библиотеке с лидером своей Семёрки.

— Предвидишь какие-нибудь проблемы в моё отсутствие? — Не только Ли Дзюань заметила, что он стал уязвимее к травмам… вполне возможно, этот стимул необходим другому ангелу для попытки завоевания.

Дмитрий тряхнул головой.

— То, что я здесь, отпугнёт любого, кто подумает напасть. Они знают, что я не новоиспечённый вампир.

— Если кто-то нападёт, убей их. — Только безжалостность может защитить город. — Веном останется с тобой, а Джейсон готов прилететь в случае необходимости. Гален охраняет территорию Убежища. Иллиум летит со мной, а Наасир уже в Токио. — Вампир встретит их в Кагосиме.

— А что Эйдан?

— Я отправляю его обратно в Убежище. — Ангел уже определил возможное местоположение Калианны. — Не хочу, чтобы Гален оставался один. — Рафаэль не верил, что остальные члены Совета не ударят по нему, убив одного из его Семёрки.

— Я бы тоже выбрал его, — сказал Дмитрий. — Лишь Эйдан, кроме Галена, привык заниматься делами в Убежище.

Вампир полуобернулся, когда Елена вошла в комнату, и Рафаэль понял, что он, скорее всего, потянул к ней щупальце аромата, дразня её. Собираясь сказать Дмитрию, что лучше не сегодня, он увидел, как Елена изогнула губы.

— Тяжело со свиданиями, дорогой? — пробормотала она. — Могу дать тебе номер всегда желающей особы.

Дмитрий прищурился, и в мгновение ока пропал утончённый мужчина, который был вторым после Рафаэля, а на его месте появился воин, отточенный в огне.

— Выглядишь слабой, — заметил он осуждающим тоном. — Ты не в том состоянии, чтобы идти в бой рядом с Рафаэлем.

«Дмитрий, аккуратнее».

Тихое предупреждение… Рафаэль позволяет Дмитрию давить на Елену, чтобы выработать у неё силы противостоять вампирам и ангелам. У Дмитрия получалось лучше всего, но существуют границы, которые он не позволит пересечь даже ему.

«Ты с моей супругой разговариваешь».

Стиснув зубы, Дмитрий собирался ответить, но Елена его перебила.

— Может, я и выгляжу паршиво, но точно хочу пустить кому-то кровь. — Её голос был резок. — И с удовольствием потренируюсь на тебе, если выйдешь со мной наружу.

— Я не стану делать больно супруге сира, — с ледяной политкорректностью возразил Дмитрий.

Елена, чьи щёки заалели от румянца, упёрла руки в бока.

— Рафаэль, скажи, что ты ничего ему не сделаешь, если он «сделает больно» мне.

— Елена, я тогда солгу. За это я ему глотку разорву.

Дмитрий провокационно улыбнулся.

— Очень жаль, наверное. Подожди другого дня, тогда я тебя коснусь.

Елена посмотрела на них обоих.

— Неудивительно, что вы двое так хорошо сошлись. Мне нужно закончить обзванивать охотников… Просто хотела сообщить, что у охотника, который неделю назад посещал эту часть Кагосимы, по всему телу мурашки бегали. Словно что-то гнало его оттуда

Когда Елена ушла, Рафаэль посмотрел в глаза лидеру Семёрки.

— Однажды ты зайдёшь слишком далеко. — Дмитрий доказал свою преданность, но Елена — сердце Рафаэля. Это вообще не состязание.

Вампир пожал плечами.

— Она лучше дерётся, когда злится, а не когда ей больно.

«И это никак не связано с тем, что тебе нравится её дразнить?»

— Это дополнение. — В следующую секунду Дмитрий перестал улыбаться. — Сир, если твоя мать проснётся, чего ты ждёшь от меня?

Рафаэль понял, о чём он.

— Если она проснётся в том же состоянии, в котором уснула, никто и ничто не поможет.

ГЛАВА 30

В последний раз Елена прилетала в Японию, когда шла по следу управляющего инвестициями вампира, решившего, что десять лет из столетнего контракта вполне достаточно, и теперь можно свободно жить, тратя деньги, которые выкачал со счетов доверчивых клиентов-вампиров. Ангел, с которым тот вампир заключил контракт, был «сильно разгневан» фактом, что вампир не только нарушил условия, но и воспользовался положением на службе ангела, чтобы обманывать других. Елене дали приказ «убить, если не удастся вернуть», но она вернула идиота к Ангелу живым, если можно таковым считать того, кто до смерти напуган.

— Спасибо, охотница Гильдии, — спокойным голосом поблагодарил её ангел, но в нём слышалось желание убить. — О наказании я позабочусь.

Елене было жалко вампира, но он сам вырыл себе могилу, когда украл деньги.

— Он не умер, знаешь, — сказала она Иллиуму, который слушал её рассказ. Четвёртый член их отряда, Наасир, остался в небольшом поселении примерно в часе полёта отсюда, надеясь получить ещё информацию от местных жителей. — Ангел предпочёл наказать его другими способами.

Иллиум стоял с ничего не выражающим красивым лицом на ветру, который носился на вершине горы, где они стояли. А иссиня-чёрные пряди волос ангела шелковистым каскадом касались кожи.

— Иногда смерть слишком милосердна.

— Да, но мне всё равно жаль его. Это должностное преступление.

Иллиум бросил на неё странный взгляд.

— В человеческом мире за такие преступления лёгкие наказания, хотя последствия тяжёлые, и некоторые после такого убивают себя в отчаянии. А вот человек, который убивает другого — преступление в разы хуже.

— Угу.

Она окинула взглядом бесконечное пространство гор и лесов впереди.

— Никогда не думала об этом в таком ключе. — Нахмурившись, она поняла, что тёмно-зелёный лес полностью необитаем… Лишь мельком можно увидеть черепичную крышу того, что могло быть храмом.

«Рафаэль?»

Она старалась не беспокоиться. Рафаэль приземлился вместе с ней и Иллиумом, велел им ждать, пока он всё осмотрит, а затем исчез в облаках. Прошли уже больше пятнадцати минут, и как Елена ни старалась, не могла почувствовать знакомый аромат дождя и ветра.

«Архангел?»

В ясном голубом небе сверкнуло золото. Прикрыв глаза ладонью, она подняла голову и почувствовала, как тиски на сердце разжимаются.

«Эй, что ещё за игра в молчанку?»

Он так и не ответил. Решив тоже молчать, она с болезненным удивлением наблюдала, как он мощными, точными движениями спускается к балдахину.

— Он самый великолепный мужчина, из всех, кого мне доводилось встречать. — Слова просто выплеснулись наружу.

— Элли, ты меня ранила.

Она изогнула губы, но не сводила глаз с Рафаэля, кружившего вокруг храма, прежде чем повернуться к ним.

— Ах, а ты самый милый.

У Иллиума золотые глаза и синие крылья, но он слишком красив. Какая женщина осмелится встать рядом с таким?

— Красивее Рэнсома? — Его крыло коснулось её, когда придвинулся и толкнул её плечо своим.

— Ну, это зависит от того, нравятся ли женщине глаза цвета древних венецианских монет или волосы цвета чёрного шёлка. — Она злилась на Рэнсома из-за его волос, но они действительно великолепны.

Порыв ветра ударил в лицо, когда Рафаэль вернулся на площадку перед ней.

— Ты предпочитаешь оттенок предштормового моря, да, Елена?

— Всё слышал, да? — Но она не улыбалась. — Почему не ответил, когда я звала тебя? — Она постучала по голове, чтобы убедиться, что он понял.

Рафаэль насторожился.

— Я ничего не слышал. — Взглянув на Иллиума, он спросил: — Ты пытался со мной говорить?

— Да, сир, но думал, что ты занят, поэтому не ответил. — Иллиум мгновенно превратился в того, кто отрезал крылья ангелу с безжалостной эффективностью. — Что-то здесь пытается разъединить тебя с нами.

Елена посмотрела вниз на местность.

— Она может попытаться, но ничего не получится. — Это был вызов, и когда молния расколола синеву неба, Елена поняла, что вызов был услышан.

Рафаэль положил руку ей на затылок.

— Держись рядом, Елена. Ты самая лёгкая мишень. Вся округа… взывает ко мне. Калианна где-то здесь.

В ответ Елена притянула его к себе и впилась в рот с яростным, собственническим голодом.

— Ты мой, — прошептала она. — Я никому не позволю забрать тебя у меня, ни жуткой Ли Дзюань, ни ей.

Кожа натянулась на лице Рафаэля и слабо светилась.

— Пойдём, моя воительница. Давай найдём Калианну, где бы она ни спала.

Ныряя с горы между Рафаэлем и Иллиумом, она широко раскинула чувства, летя к старой черепичной крыше, которую видела издалека. Когда они приблизились и смогли рассмотреть её, Елена увидела остатки того, что вполне могло быть изогнутой аркой тории, охраняющей вход, подтверждая предположение, что это был храм. Вероятно, святилище, больше подходит. Теперь же оно заброшено. Лес пророс сквозь него так, что лозы пронзили окна, которые давно без стёкол, а опавшие листья и ветки лежали в дверном проёме. Большая часть крыши тоже покрывали виноградные лозы и мшистые заросли, а под ней корни дерева сакуры, казалось, проскользнули сквозь стены и сломали то, что когда-то было маленьким двориком.

— Елена, расправь крылья. — Рафаэль пролетел прямо под ней и спустился вертикально, а Иллиум сделал то же самое сзади. Поняв, что они собираются делать, она расправила крылья. Сильные мужские руки сжали её плечи, и втроём они приземлились во дворе, где люди, возможно, когда-то стояли в ожидании входа в храм. Или может… Наклонившись, когда Иллиум и Рафаэль отпустили её, она смахнула листья и грязь, чтобы обнаружить следы песчаной белой субстанции.

— Здесь, вероятно, был песчаный сад.

Ни один из мужчин не произнёс ни слова, идя к зданию. Подняв голову, она огляделась. Учитывая размеры святилища, вполне возможно, что песчаный сад был частью огромного сада с зелёной травой и деревьями, продуманно высаженные рядом с небольшим журчащим ручьём, возможно, крошечным японским клёном.

«Так быстро природа берёт верх», — подумала она, поднимаясь на ноги и отряхивая руки.

Сквозь навес проникал слабый свет, едва ли освещающий землю. Корни нескольких лесных гигантов не только захлестнули песчаный сад, они, казалось, ушли под землю, а затем прорвались вверх через пол святилища.

Подойдя к огромному корню, она положила руки на дерево и перепрыгнула через него, краями крыльев шелестя по полу.

— Нашёл что-нибудь? — крикнула она Рафаэлю, не видя Иллиума.

Он взглянул на неё, и Елена испуганно отступила на шаг. Его глаза…

— Рафаэль, поговори со мной.

Неземное сияние не ослабевало, когда он протянул руку.

— Подойди ко мне, Елена.

Осторожно ступая по искорёженным и сломанным остаткам двух ступенек, она потянулась, чтобы взять его за руку и позволила притянуть себя.

— Что ты видишь?

Этот нечеловеческий взгляд сосредоточился на чём-то в лесу.

— Я ничего не вижу, но слышу её.

«Рафаэль».

Елена вздрогнула.

— Я тоже слышу. — Взглянув на их переплетённые руки, она поняла, что сияние от его кожи распространяется по ней сверкающей волной. — Что происходит?

Рафаэль покачал головой, шелковистые пряди чёрных как ночь волос скользнули по его лбу.

— Этого я не знаю. Но знаю, что разум чище, когда ты рядом.

Его глаза так и горели сверхъестественным огнём, будто он сжигал огромное количество энергии… чтобы сдерживать Калианну на расстоянии, поняла Елена.

Она вытащила кинжал из ножен и сжала в свободной руке.

— Ты ещё хочешь заглянуть в святилище? Дебри не так уж и плохо выглядят.

Судя по её знаниям о японских святынях, это вряд ли был главный вход, но судя по тому, что она видела в воздухе, главный вход завален.

— Да. — Он снова посмотрел на руины. — Моя мать была в Совете и искусна в играх, поэтому вполне может попытаться выманить меня, ведь здесь она спит.

Обернувшись, Елена нахмурилась.

— Где Иллиум? Уже внутри?

— Я не слышу его, — отрезал Рафаэль.

— Так и задумывалось, — сказала Елена, крепче сжимая рукоять кинжала. — Здесь помехи. — У неё сердце колотилось. «Только не Иллиум, — подумала она, — не ангел, ставший одним из её самых близких друзей».

— Подожди. — Рафаэль притормозил её, когда она собиралась спуститься туда, где в последний раз видела голубокрылого ангела. — Я пойду первым, здесь есть то, что ты не можешь победить.

— Иди. — Она не глупа, несмотря на то, что беспокойство за Иллиума сводило с ума. Ангел стал одним из тех, кого она будет защищать до смерти. — Будь осторожен, Архангел.

Ведь если она любила Иллиума, то чувства к Рафаэлю описать невозможно. Огромная, сильная, почти болезненная эмоция, которая просто существовала.

— Смерть не привлекает меня, Елена. — Его сила резанула по коже холодным белым огнём. — Не тогда, когда мне ещё предстоит утолить голод по тебе. — Повернувшись, он пошёл не туда, где она в последний раз видела Иллиума, а в недра святилища. — Он пошёл сюда.

Елена настороженно пошла следом и остановилась у длинной изрытой колонны, на которой виднелись пятна чего-то похожего на ржавый пигмент, и проверила тени вокруг. Ничего не найдя, она продолжила идти, слыша только шорох крыльев… Схватив Рафаэля за руку, она остановила его, идущего вглубь здания. Когда он снова взглянул на Елену, она подалась вперёд, чтобы смахнуть пальцами грязь с потрескавшейся, но ещё стоящей колонны.　

— Видишь? — прошептала она

Рафаэль протянул руку и проследил очертания вырезанного дракона.

— Он не часть этой святыни. Здесь всё неправильно.

— Думаешь?..

— Вероятно. Или может в этих краях её просто помнят, как легенду.

Снова повернувшись вперёд, он сделал несколько шагов к тому, что раньше было главным залом — крыша которого теперь почти полностью исчезла, а небо проглядывало через филигранную зелёную сетку — и остановился.

— Иллиум. — Наклонившись, он поднял синее перо с серебряной каймой. На самом его кончике была алая капля.

Полчаса спустя Елена и Рафаэль прочесали каждый дюйм святилища и прилегающей территории, но больше не нашли никаких следов Иллиума.

— Ты говорил, что твоя мать любит красивые вещи, — сказала она Рафаэлю, когда они стояли рядом с изогнутым старым корнем, через который она недавно перепрыгивала. Рафаэль медленно кивнул. — А Иллиум — мужчина, которого многие хотели бы иметь при себе.

— Он не беспомощен, хотя и выглядит хрупким. Будет сюрприз.

Сложив руки на груди, она повернулась к существу, ради которого ей предстояло отправиться в ад.

— Ты намного сильнее, чем в вашу последнюю встречу… ты можешь добраться до Иллиума.

Рафаэль долго смотрел на Елену, потом поднял руку и коснулся её щеки.

— Ты так веришь в меня, Елена.

Она сомкнула пальцы на его запястье, чувствуя сильный и ровный пульс.

— Я знаю твоё сердце, Архангел. Ты сильнее, чем думаешь.

Рафаэль почувствовал в словах Елены настойчивость и вспышку понимания, которые не мог понять. Заманчиво податься на это, но опыт подсказывал, что мысли запутаются сильнее. Позволив впитать себе этот момент, он сосредоточился на текущих фактах.

— Она забрала Иллиума не просто так.

Во взгляде Елены он видел ум, а тонкое серебряное кольцо сияло в приглушенном свете леса.

— Предупреждение.

— Да. — Его мать не похожа на других матерей. — А может, она просто теряет терпение.

— Она хочет, чтобы ты нашёл её? — Елена нахмурилась и приоткрыла рот… но слова так и не прозвучали, она стиснула клинки в руках, в этот же момент Рафаэль почувствовал незваного гостя за спиной и обернулся.

В воздухе ощущалось движение, словно что-то хотело стать осязаемым. На долю секунды ему показалось, что это Калианна, но затем бесформенное существо превратилось в ангела с волосами цвета льда и радужками странного перламутрового оттенка, которые почти сливались с белками глаз, придавая вид жуткой слепоты. Крылья последние стали осязаемыми — шелковистые серо-голубые. Перед ними во всей красе стояла столь же изысканная, сколь и опасная Ли Дзюань.

— Рафаэль. — В её голосе слышалось слабый резонанс, что и раньше, будто внутри Ли Дзюань существовали другие голоса, призраки, пытающиеся вынырнуть и закричать.

— Ли Дзюань, что ты здесь делаешь?

Архангел Китая улыбнулась, и эта улыбка даже близко не походила на миролюбивую. То чем стала Ли Дзюань, во что «эволюционировала» — кошмар, который даже состав Совета не мог до конца понять. Но Рафаэль всё понял. Потому что в детстве он смотрел в лицо безумию и чувствовал, как оно касается его лёгкими, как перышко, пальцами… Он знал, что однажды это безумие может обрушиться на него ошеломляющей волной.

Крыло Елены коснулось его в безмолвной ласке, будто она прочитала его мысли и напоминала о своём обещании.

— Я не позволю тебе пасть.

Ли Дзюань посмотрела на крылья Елены, и в её взгляде появилась алчность. Самый древний из архангелов питала слабость к экзотичным и необычным вещам… к сожалению, она любила вешать их на стены в качестве трофеев.

— Крылья твоей охотницы исключительны. Уникальны. Но ты уже об этом знал, да, Рафаэль? За все тысячелетия моего существования я никогда не видела таких крыльев… или как у того молодого.

«Молодой» — это Иллиум, и Ли Дзюань была так очарована им, что Рафаэль позаботился о том, чтобы Иллиум редко бывал рядом с ней и никогда не оставался один.　

— Ты пришла не для того, чтобы говорить о крыльях.

— Ну, да. — Расправив крылья, Ли Дзюань огляделась. — Я помню это место — древняя святыня, известная только своим ученикам. Легенда гласит, что они поклонялись спящему дракону. — Она покачала головой, а её волосы развевались на ветру, который больше ничего не касался. — Я не подумала об этом.

«Потому что богине, — подумал Рафаэль, — нечего бояться маленьких смертных». Но теперь, глядя на это нестареющее лицо, она действительно знала страх. Ли Дзюань эволюционировала… но Калианна на много тысячелетий старше. Кто мог сказать, что его мать не могла победить кошмар, которым стала архангел Китая?

Ли Дзюань вновь посмотрела на Рафаэля.

— Ты всегда любил свою мать, — произнесла она милым тоном, который не скрывал смерть, окутавшую её гнилой тенью. — Поэтому несправедливо ждать, что ты решишь эту проблему.

— Ты пришла убить мою мать. — В этом не было ничего удивительного, но он удивился, что она заговорила с ним об этом.

— Я здесь, чтобы уничтожить чудовище.

ГЛАВА 31

Елена была уверена, что Калианна захватила Иллиума, но теперь, глядя на Ли Дзюань, передумала.

«Твоя мать когда-нибудь пробуждала мёртвых?»

Рафаэль даже движением ресниц не выдал то, что услышал её, но ответил мгновенно:

«Нет».

Абсолютная уверенность, но Елена услышала то, что он не сказал, чувствовала, как щупальца древней тьмы обвиваются вокруг сердца. Потому что, какую бы форму ни приняло безумие Калианны, оно настроило против неё собственного сына.

«Что же она сделала?»

Лишь этого она не спрашивала, потому что понимала — мать можно ненавидеть и любить одновременно.

«Она порабощала тысячи людей, пока те не начинали видеть лишь её, пока не начинали перерезать горло своим детям и не перешагивали через их тела, попроси она».

Елена сглотнула, наблюдая, за Ли Дзюань, идущей через остатки песчаного сада, её крылья настолько безупречны по цвету и строению, что невозможно было не восхищаться ими, даже зная, что их чистота ложь, скрывающая правду природы архангела.

«Она отдавала такой приказ?»

«Нет. Мать когда-то опекала невинных, и какой-то частью души помнила об этой ответственности. Но отдавала другие приказы».

На мгновение ей показалось, что лишь это он собирался сказать, но затем по чувствам ударил аромат моря. Елена едва не отшатнулась под его напором, только тогда осознав, как жёстко он сдерживался.

«Взрослых жителей двух процветающих городов она заставила уйти в Средиземное море, чтобы утонуть, потому что те собирались отправиться на войну. По её мнению, так лучше, чем смерть и опустошение, которое вызвала бы война. Я никогда не слышал такой тишины, как в тех городах. Дети были потрясены и немы. Несмотря на нашу заботу, за следующий год умерло так много от необъяснимых болезней. Кейр всегда утверждал, что они умерли от боли в сердце, чего бессмертным никогда не узнать».

В этот момент Ли Дзюань закончила всё осматривать и снова повернулась к ним лицом.

— Она не здесь спит, — решительно заявила архангел Китая.

— Извини, но я не верю тебе на слово. — В ответе Рафаэля звучал тот же холод, который Елена чувствовала в его ментальном голосе.

Ли Дзюань улыбнулась своей жуткой улыбкой, от которой по спине Елены поползли мурашки.

— Думаешь, что я жажду власти твоей матери? Ошибаешься. Сила Калианны свела её с ума. — Пронёсшийся порыв ветра откинул волосы с лица Елены. — Мне нравится обладать рассудком.

Здравый рассудок Ли Дзюань — вопрос спорный. Ясно лишь одно:　

— Она нас слышит.

Ли Дзюань перевела взгляд на Елену.

— Микаэла не понимает, что ты видишь в своей охотнице, Рафаэль. — Она придвинулась ближе… слишком близко для душевного спокойствия Елены. — Но я понимаю.

Елена стояла смирно. Ли Дзюань сумасшедшая, но, по словам Рафаэля, у самого старшего из архангелов был свой странный кодекс чести. Она не убила бы Елену, как другие архангелы, за то, что та говорила, но ударила бы, подумай, что Елена не относится к ней с уважением, которого требует её статус.

— Честно говоря, я и сама временами не понимаю, — сказала Елена, стараясь говорить спокойно, хотя все инстинкты кричали убираться подальше от этого существа.

«Елена».

«Тише, дай мне поговорить с сумасшедшей».

Он дёрнул крылом, и Елена подумала, что почти заставила своего архангела улыбнуться.

— Жизнь, — прошептала Ли Дзюань, протягивая руку к её лицу. Елена отступила, и в этот же момент Рафаэль встал немного перед ней. Засмеявшись, Ли Дзюань опустила руку. — Как я и сказала — жизнь. В тебе есть пламя, охотница, такое редкое. Поэтому он держит тебя рядом, хотя с каждым днём ты всё сильнее ослабляешь его.

Елена почувствовала, как сердце пронзила боль. Она знала, что Рафаэль считает это честной сделкой, но она так не думала. Если архангел пострадает из-за неё, она никогда себе этого не простит. Даже возможность такого пугала. Но сейчас не время и не место для жалости к себе. Особенно перед архангелом, которая позволила своим возрождённым полакомиться плотью только что умерших.

— Ты не знаешь, куда она забрала Иллиума? — спросила Елена, подходя и снова вставая рядом с Рафаэлем.

«Я твоя супруга, помнишь?» — сказала она, когда он бросил на неё тяжёлый взгляд.

«Я никогда этого не забуду, охотница Гильдии». — Слова ледяные, но для неё они стали лаской.

— Я чувствую жужжание силы, — сказала Ли Дзюань, — но щупальца силы Калианны пронизывают всю область. — Листья на земле поднялись миниатюрными смерчами, когда Ли Дзюань расправила крылья. — Я ищу её, Рафаэль.

— Как и я Ли Дзюань

— Ты меня позовёшь, — приказала самая древняя архангел, превращаясь в столб тёмного дыма, который поднялся в небо и исчез.

Отвернувшись от листьев и грязи, поднятой уходом Ли Дзюань, Елена почувствовала, как Рафаэля обнимает её за талию. Привыкшая к этому, она крепко прижала крылья к спине и вцепилась в его плечи, когда он поднял их ввысь, чтобы Елена смогла самостоятельно лететь. Но Елена не отпустила его, а крепко обняла и прижалась щекой к тёплой груди.

— Вместе, архангел, — прошептала она ему на ухо, пресекая любую попытку отдалиться. — Всегда. Помнишь?

Он крепче сжал её бедра.

«Я знаю, где спит моя мать».

Вздрогнув от неожиданности, она подняла голову.

— Знаешь?

«Она недооценила силу Иллиума, как ты и предсказывала. Он приходит в сознание и пытается привести меня к себе».

Задрожав от подтверждения того, что Иллиум в безопасности, она посмотрела в глаза цвета бурной полночи.

«Ты позовёшь Ли Дзюань?»

Казалось, безопаснее не произносить это имя вслух.

«Должен. Лишь она может сразиться с Калианной и победить».

— Она твоя мать. — Её сердце сжалось. — Если бы у меня была возможность снова поговорить с матерью, я схватилась бы за неё обеими руками.

Как бы Елена ни злилась на Маргариту, как бы ни жгло предательство матери, она всё равно бросилась бы в объятия Маргариты и крепко бы стиснула её.　

«Калианна, скорее всего, станет ужасом, Елена. Гораздо худшим, чем Ли Дзюань, потому что Калианна вовсе не выглядит чудовищем. Даже её безумие невероятной красоты».

«Если это правда, Ли Дзюань скоро её найдёт. — Возможно, через несколько минут, но это время будет принадлежать Рафаэлю. — Ты заслуживаешь шанса поговорить с матерью наедине, увидеть её ещё раз».

Рафаэль наклонился и завладел губами Елены в томном, жестоком поцелуе, пока по небу прокатывался гром, а на горизонте яркими вспышками сверкала молния.

«Я бы укрыл тебя в безопасном месте».

«А я бы просто сбежала оттуда».

Когда Рафаэль посмотрел на неё, Елена поняла — он прекрасно знает, что может заманить её в ловушку, которая не позволит сбежать. Клетка защиты… но всё равно клетка. Но она не начала спорить, а просто ждала. Ветер отбросил с лица архангела тёмные как ночь волосы, когда Рафаэль коснулся пальцами её щеки.　

«Ни в одиночку, Елена».

Её сердце сжалось от волнения, вызванного этим простым заявлением.

«Никогда».

После этого они развернулись и полетели в самое сердце бури.

***

Два часа спустя мышцы, поддерживавшие крылья Елены, перестали протестовать и практически оцепенели, а значит, как она знала, это поможет ей пережить следующие несколько часов… но следующие дни будет стенать от боли. Хотя возникало чувство, что это не проблема. Что бы ни случилось, это произойдёт сегодня. Либо Елена выживет, либо нет… а остальное — второстепенная забота.

Рафаэль летел впереди, сверкая бело-золотым пламенем на фоне клубящихся облаков, которые, казалось, готовы были поглотить всех и вся. Начался дождь, капли которого были ледяными. Часы показывали начало пятого, но небо было таким тёмным, что, если бы они летели над городом, внизу сверкали бы миллион огоньков — в окнах офисов, вдоль улиц, высоко на башнях. Однако земля под ними сплошные горы и леса, изредка разбавленные изолированными деревушками фермеров. Они видели деревню ещё меньше той, где они оставили Наасира.

Слишком слабое свечение от деревни не разгоняло грозовую тьму, поэтому, когда Елена увидела проблеск света, стёрла капли дождя с глаз и сосредоточилась. Очень странно, но Елена могла поклясться, что зрение стало острее и четче, будто глаза компенсировали условия. Стряхнув с себя это ощущение, она продолжала концентрироваться. Свет, хоть и рассеянный, но распространяется шире, чем можно было бы объяснить фермой или другим небольшим поселением. Предположив, что это большая деревня, она опустилась ниже облаков, чтобы всё рассмотреть.

Сначала она не могла понять, что именно видит, потому что разум не мог осознать невозможность этого. Под ней простирались изящные дороги того, что казалось городом из сверкающего серого камня, окутанного радужным сиянием цвета Эгейского моря. Мало того, что здания совершенно не походили на архитектуру этого региона — чёрт возьми, всей страны! — судя по спутниковым снимкам, этого города ещё утром не существовало.

«Рафаэль!»

Ответа не последовало, и Елена подумала, что Калианне, возможно, удалось снова заблокировать их связь, но затем увидела, как он пронёсся под ней, широко расправив крылья против бушующего ветра

«Оставайся наверху, Елена». — И полетел к этому ошеломляющему мерцанию цвета.

Елена знала, что это самый безопасный вариант… но каждая частичка души говорила, что позволить Рафаэлю одному отправиться в этот странный город очень, очень плохая идея. Нырнув в крутое, едва контролируемое пике, она добралась до архангела как раз перед тем, как он собрался сделать то, что хотел.

Выдержать взгляд Рафаэля было почти невозможно, в нём было столько силы.

«Елена. Это был приказ».

Раздражение стало сильнее, но Елена сдержалась, сморгнув слезы, вызванные мгновенным контактом с его взглядом.

«Я пойду с тобой. Доверься».

«Вопрос не в доверии. Я не хочу потерять тебя из-за безумия моей матери».

Пролетев немного ниже, но стараясь не задеть крылья, Елена протянула руку.

«Я тоже не хочу потерять тебя из-за неё. Рафаэль, кажется, это ловушка».

Рафаэль сжал её пальцы.

«Вполне возможно. И ты полетишь туда со мной?»

Елена позволила злости наполнить голос:

«Проблема не только моё второе имя, но и отчество и фамилия».

Вспышка электрического жара окутала Елену, когда Рафаэль накрыл её своей силой. Эта сила защищала её во время самого интимного из танцев, но и резала злостью архангела. Ещё никогда Рафаэль не окутывал её с такой жестокой абсолютностью. Глаза Елены наполнились слезами от шока. Она крепко сжала его руку и зажмурилась.

«Я ничего не вижу».

«Ненадолго. Если щит вокруг города — ловушка, мы успеем выбраться».

С этими словами он полетел, увлекая её за собой. Елена поняла, что они проходят через щит, когда попали в его холодную энергию. Ударная волна прокатилась по всему телу, но Елена сосредоточилась на переплетённых с Рафаэлем пальцах, отталкивая волну, которая пыталась разделить их. Елена знала, что если их руки разожмутся, её вышвырнут, а Рафаэль исчезнет в городе, который или причудливый мираж или ловушка, созданная очень древним архангелом.

«Держись».

Елена не знала, кто из них это сказал. Сильный ледяной дождь колотил по телу, и кости в запястье угрожали сломаться… Калианна решительно собиралась разделить Елену и Рафаэля.

«Только не в этой грёбаной жизни», — подумала Елена, стиснув зубы от боли в сухожилиях.

Спустя мгновение и вечность они на огромной скорости мчали к городу. Ещё недавно Елена не смогла бы замедлить спуск. Но пару месяцев назад она была ангелом, едва обрётшим силу. Отпустив руку Рафаэля, чтобы не тащить его за собой, она расправила крылья и начала подниматься сильными, быстрыми движениями, борясь со скоростью кувыркающегося тела. Очень скоро стало ясно, что скорость была запредельной.

Максимум через четыре секунды Елена разобьётся о плоский серый камень крыши.

«Елена».

Она подняла щиты, когда Рафаэль захотел нырнуть в её сознание и взять верх.

«Прибереги силы».

А после всеми силами постаралась предотвратить то, что вполне могло оказаться смертельным падением, учитывая её возраст. Она упорно тренировалась, несмотря на все раны, и наработала навыки. Просто надо…

«У меня всё под контролем!»

Краями крыльев она задела грубый камень здания, но ей удалось изменить траекторию и пролететь мимо крыши, умещаясь между двумя изящными серыми строениями. Ей хватило времени прийти в себя и снова взлететь в небо. Елена почти ожидала, что Рафаэль рассердится, но когда приблизилась, архангел смотрел на город, отбросив влажные волосы с лица.

— В чём дело? — спросила она, проводя рукой по волосам… Внезапно, она поняла, что дождя здесь нет. Он хлестал по щиту, но под ним территория была залита золотистым светом, который почти смягчил суровые края зданий. — Здесь не хватает цветов, — неожиданно для себя сказала она. — Здесь, кажется, не совсем всё правильно. — Не в силах попарить, Елена спустилась на крышу, в которую чуть не врезалась всего минуту назад.

Рафаэль последовал за ней, двигаясь с гораздо большей грацией.

— Когда-то здесь их было много.

— Чего?

— Цветов.

Приблизившись к краю крыши, она посмотрела вниз и увидела удивительную резьбу на стене противоположного здания, камень искрился скрытыми крапинками цвета, от которых под солнцем город стал бы сверкающим бриллиантом.

Сердце колотилось о рёбра.

— Что это за место?

— Драгоценный камень в короне матери. Хотя он далеко не там, где должен быть.

— Знаешь, большинство археологов считают, что Аманат никогда не существовал, — заметила Елена, поражённая осознанием того, сколько нужно силы, чтобы не только исчезнуть самой, но и переместить целый город. — Что он не более чем легенда.

Слабая улыбка на лице Рафаэля не коснулась глаз.

— Я удивляюсь археологам-людям, которые даже не удосужились поговорить с теми, кто жил в те времена.

Елена фыркнула.

— Будто кто-то из вас, ангелов, может ответить на их вопросы.

«Ты слишком хорошо нас знаешь, Елена». — Весёлые слова, но поза Рафаэля и его взгляд на этот странный город, говорили об опасной насторожённости. Елена и сама насторожилась, осматривая окрестности в поисках признаков Иллиума.

Они стояли на одной крыше, но другие громоздились справа, уходя в горы, словно были высечены из камня и стояли там веками. Но такое невозможно. За исключением, конечно, того, что имеешь дело с бессмертным такой силы, которая пугала Ли Дзюань. И это до смерти пугало Елену.

— Иллиум?

— Он то приходит в сознание, то теряет его, но я его чувствую. — Сойдя с крыши, он опустился на землю с грацией и силой, что Елене стало интересно, каким Рафаэль будет через тысячу лет. Чем-то невероятным, в этом она была уверена. Если… что бы ни делали с ним их отношения, в конечном итоге они лишали его бессмертной жизни.

«Нет».

Она отбросила эту мысль, коснувшись земли ногами, но знала, что эту правду, она не могла игнорировать.

— Что видишь, охотница Гильдии?

На мгновение ей показалось, что он угадал направление её мыслей, но потом проследила за его взглядом. Этот затерянный город с каменными стенами, украшенными неземным, изящным искусством, которое Елена признала столь древним, что в современности такого эквивалента не существовало, дремал, как прекрасно сохранившаяся, элегантная леди.

— Этот город должен был бы рассыпаться по камню, но всё же…

— Будто город просто спит ночью, — пробормотал Рафаэль.

Елена кивнула.

— Да. Рафаэль, что случилось с людьми, которые жили в Аманате, когда город накрыл купол сна?

Они вместе прошли через первую широкую дверь, способную вместить крылья, и оказались в каком-то храме, полном света, несмотря на то, что был вырезан в склоне горы. Елена не знала, чего ожидать, но точно не то, что они нашли.

ГЛАВА 32

Они лежали с миром, маленькие группы женщин обнимали друг друга, а на их лицах играла лёгкая улыбка, будто им снился самый приятный сон

— Господи. — Ошеломлённая, Елена продолжала наблюдать, как Рафаэль шёл по каменному полу, инкрустированному драгоценными камнями, оставляли за крыльями капли воды. Когда он наклонился, чтобы прикоснуться пальцами к горлу девы — это самое подходящее слово, учитывая тонкое, струящееся одеяние женщины мягчайшего персикового цвета, и спутанные локоны, перевитые лентой — которая спокойно лежала на шёлковой подушке из слоновой кости с золотым отливом.

— Мы прямо под помостом, — пробормотала она

Поскольку помост находился всего в нескольких футах над полом, чуть ниже груди, Елена могла видеть всю ширину, а также квадрат из камня, который отличался по цвету от остальных. Она знала, что здесь когда-то стояла статуя богини… не бога, а именно богини. Здесь воспевали женскую силу.

— Она тёплая. — Рафаэль встал. — Совет времён моей матери ошибся… она забрала своих людей спать, а не убила.

Елена запустила руки в волосы, которые стали кучерявыми от влаги.

— Рафаэль, такая сила…

Поднимаясь по ступенькам, вырезанным в стене помоста, к пустому месту, он посмотрел вниз на квадрат камня.

— У населения Аманата когда-то были свои боги и богини, но когда Калианна объявила этот город своим домом, народ стал её и отдал ей всю преданность.

— Она заставила их? — спросила Елена, теперь слыша тихое дыхание спящих. От этого у неё волосы на затылке встали дыбом, и ничто не заставит их снова опуститься… пока Елена и Рафаэль не вырвутся из неестественных объятий этого застывшего во времени города.

Рафаэль тряхнул головой.

— Нет. Аманат принадлежал ей задолго до моего рождения.

Елена вспомнила всё, что читала о Калианне в книгах по истории и всё, что рассказывал ей Рафаэль. А ещё вспомнила, что его мать называли архангелом Благодати и красоты.

— Любовь всегда была обоюдной.

— Да. — Присев на корточки, он коснулся пальцами квадрата, где уже нет статуи. — Иллиум.

Елена начала обходить каменные стены помоста в поисках входа. Ничего, серые стены без стыков. Затем… она наткнулась на маленькое голубое крыло, лежащее у ног. Иллиум. Сунув перо в карман, Елена сосредоточилась на стене прямо напротив того места, где нашла перо. При первом прощупывании, она ничего не обнаружила. И при втором. Но при третьем…

— Рафаэль, кажется, здесь рубец.

Мгновение спустя он оказался рядом.

— В детстве я играл в этом храме, и, кажется, помню, как открыть.

— Хорошо. — Она отступила, вставая на страже, пока он проводил пальцами по рубцу. Он давил на определённые точки на камне, хотя Елена не могла отличить одну часть стены от другой. Но через мгновение после того, как Рафаэль поднял руку, камень со скрипом отодвинулся. Значит, уже давно никто камень не отпирал. В воздух взметнулось облако пыли, отчего Елена закашлялась и наклонилась, чтобы просунуть голову внутрь.

Сначала она ничего не увидела, потому что там было очень темно. Затем до носа долетел зловещий вкус экзотического ликёра с терпкой сладостью лайма, поцелованного богатым, более томным ароматом, который ассоциируется с Иллиумом.

— Он здесь.

— Будь готова. — Вспышка синего цвета, и в ней она разобрала сгорбленную фигуру Иллиума, его голову, прислонённую к каменной стене, а крылья смяты под телом.

— Что она с ним сделала?

— Иди, Елена, — натянуто проговорил Рафаэль. — Мне нужно держать дверь, чтобы она не закрылась.

Привыкая к темноте и моргая, она вошла в пещеру, которая уходила ниже, чем пол снаружи, и на ощупь пробралась вперёд, споткнувшись об Иллиума.

«Пожалуйста, будь в норме».

Присев, она коснулась его бедра, живота, груди, а затем лица.

— Пойдём, Спящая красавица. Я не могу вынести тебя отсюда. — Он слишком тяжёлый, и ни при каких обстоятельствах она не хотела, чтобы Рафаэль отошёл от двери, которая захлопнется в тот же миг, в этом Елена была уверена так же, как и в собственном имени.

Ответа от Иллиума не последовало. Наклонившись ближе, она поддалась желанию прижаться щекой к его тёплой щеке и задрожала от облегчения. Он тёплый.

— Иллиум, ты должен проснуться. Мне нужно, чтобы ты защитил меня от Дмитрия.

Он начал дышать иначе, положил руку Елене на бедро и…

— Лгунья.

«Слава тебе, Господи».

Она встала, потянув его за руку.

— Солнышко, поднимайся.

Иллиум что-то пробормотал, но Елена поняла, что он пытается подчиниться. После нескольких неудачных попыток он поднялся, но затем почти рухнул на неё. Уперев руки ему в грудь, она громко ухнула, затем перехватила его руку, закинула себе на плечи и обняла его за талию.

— Пошли, — приказала она, таща Иллиума.

Его крылья тяжестью легли на её, когда Иллиум расправил их в инстинктивной попытке поймать равновесие. Такого она даже Иллиуму при обычных обстоятельствах не позволила бы. Но сегодня вытаскивала его из ямы, по дороге голосом офицера отдавала приказы, не давая Иллиуму потерять сознание. Плечи и спина начали ныть от тяжести веса ангела.

— Елена.

Только услышав голос Рафаэля, она поняла, что добралась до двери.

— Его оглушили, — сказала она архангелу.

Иллиум тут же потерял сознание, став мёртвым грузом.

— Держу его. — Когда Рафаэль протянул руку, чтобы вытащить голубокрылого ангела на свет, Елена совершила ошибку. Она упёрлась рукой в стену, желая перевести дыхание, а в это мгновение Рафаэль отодвинулся от двери, чтобы опустить Иллиума к внешней стене. И дверь захлопнулась.

Шок от абсолютной тьмы так внезапно накрыл, что Елена не закричала, не застонала и вообще ничего не делала, а просто уставилась туда, где как она знала, находилась дверь, хотя даже не видела и своего носа в этой тьме.

«Рафаэль?» — через пару секунд, когда мозг вновь начал соображать, позвала она архангела. Тишина.

Елена не испугалась, прекрасно понимая, что Рафаэль с той стороны с целеустремлённым вниманием пытается вытащить её. А ей лишь нужно оставаться на месте и бороться с дезориентацией, вызванной полным отсутствием сенсорных сигналов, помогающих восприятию.

— Без резких движений, — сказала она себе, придвигаясь к стене и аккуратно складывая крылья. Воцарилась абсолютная тишина… словно в гробу.

Тогда-то она их и услышала. Шепчущие голоса. Так много голос. И все вокруг неё. И в голове.

«Кап. Кап. Кап.

— Иди сюда, крошка-охотница. Попробуй. Встань на колени и моли, может, тогда я верну тебя семье.

— Беги, Элли, беги.

— Она не убежит, потому что ей это нравится. Ах, милая, знаешь, я никогда не уйду.

— Мама?

— Ари решила вздремнуть…»

— Хватит! — закричала она, зажимая уши руками.

Но голоса продолжали мучить, кошмары кадрами всплывали перед глазами, заманивая в тюрьму, страшнее, чем окружающий со всех сторон мрак.

«— Крошка-охотница, а крошка-охотница, где-е-е-е же-е-е-е-е ты-ы-ы-ы? Может, я привяжу тебя к Бобби, пусть полакомится тобой.

— Ты мерзость.　

— Мертвы, они все мертвы. Из-за тебя.

Голос сестры. Ари.

— Монстр, — злобный шёпот Бэль. — Ты — монстр».

— Простите, — простонала Елена. — Мне так жаль.

«Монстр».

— Я не знала, клянусь!　

«Лучше тебе умереть здесь, в этой гробнице, чем вести других на верную смерть».

Ари этого не могла бы сказать. А Бэль никогда не разговаривала с ней таким злобным тоном. Это и разорвало ловушку кошмара. Подняв ментальные щиты, над которыми она работала с тех пор, как очнулась после комы, Елена прислонилась к стене. И лишь тогда осознала, что сделала несколько шагов вперёд.

— Я не стану в это играть!

В мгновение, когда спина коснулась стены, Елена почувствовала поток холодного воздуха у ног. В груди всё свело от ужаса. Елена вытянула ногу вперёд. И когда нащупала край камня, поняла, что за ним… Не было ничего. Яма. Провал, где находят смерть.

Дрожа, Елена отдёрнула ногу и сжала в руках кинжалы. Пот стекал по вискам, волосы прилипли к щекам, а воздух холодил кожу… Елена радовалась приливу ощущений, хотя решила рискнуть, скорее всего, жизнью.

«Пожелай мне удачи, архангел».

Ответа не последовало, но она знала, что Рафаэль, должно быть, уже взрывает камень ангельским огнём. Он вытащит её отсюда. Ей просто нужно прожить до этого мгновения.

Внезапно, она услышала, как что-то скользнуло по камню, что-то тяжёлое и чешуйчатое, похожее на рептилию. Она сменила один кинжал на короткий меч, которым Гален научил её махать так, что и в темноте она могла сражаться — пока избегала зияющей ямы в центре — и открыла рот.

— Игры, — протянула Елена, обращаясь к неземному разуму, установившему эту ловушку, — ниже твоего достоинства.

Скольжение не прекращалось, но она чувствовала, что кто-то наблюдает и слушает, тяжесть этого присутствия давила, пока Елена делала долгие, медленные вдохи и пыталась определить местоположение того, что выползло из ямы.

«Мускус. Грязь. Мох».

В этом последнем якоре она и нуждалась — в каменном склепе не было живых растений, когда она нашла Иллиума. Существо находилось в левом углу и направлялось к ней. Елена медленно пошла вправо, проверяя, что происходит впереди. Она не верила, что дыра только в центре склепа.

— Ты была богиней, — сказала она на ходу. — Умной и красивой, и люди поклонялись тебе не из страха, а из любви. А я новоиспечённый ангел, не настоящий вызов кому-то с твоей силой. — Неприкрашенная правда, подумала Елена, но это могло спасти её. Если только Калианна ещё сумасшедшая. — Мучить меня просто умалять твои силы.

Внезапный холод сдавил сердце. Существо, находившееся в комнате, в тот же миг зашипело от ярости, и Елена поняла, что находится на грани того, что можно было бы терпеть. Но она должна и дальше говорить, не давая Калианне приказать существу напасть.

— Ты знаешь, что сказал мне Рафаэль? — продолжила она, и, когда почувствовала вибрацию в стене, внутри вспыхнула надежда. Архангел. Момент отвлечения едва не стоило ей всего, поскольку змей или что там ещё за чертовщина плюнула чем-то в неё. Елена уловила запах кислоты за долю секунды до того, как стало бы слишком поздно, и прыгнула на пол вправо, сломав при этом ребро. Эта боль, однако, была ничто по сравнению со жгучей агонией на самом кончике левого крыла. Сдержав, рвущийся наружу, крик, Елена сморгнула слёзы и отползла ещё на фут за пределы досягаемости.

— Он сказал, — произнесла она сквозь мучительную боль, — что у тебя ангельский голос, такой чистый, сильный и наполненный любовью, что весь мир замирал, прислушиваясь.

Холод отступил с такой неожиданной скоростью, что Елена подумала, не удивила ли она Калианну. Но было уже слишком поздно. Она оказалась в ловушке в углу, где пол резко уходил вправо, а твёрдые каменные стены — влево и назад… а существо шло прямо на неё. Она видела светящиеся круги жёлто-зелёного цвета — глаза, догадалась Елена, и, судя по издаваемому звуку, змей был огромный. Ни за что на свете она не могла бы драться с этой тварью, попав в ловушку, но у Елены не было времени…　

— Чёрт бы побрал.

Она тут же откатилась вправо прямо в яму, широко расправила крылья, чтобы контролировать спуск.

У Елены возникло ощущение, что ей не понравится спуститься на самое дно, но она могла использовать пространство для манёвра. Она не допускала мысли о том, что яма может захлопнуться, и Елена умрёт — может, только может быть, Калианна услышала то, что даст шанс.

Повернувшись так, чтобы оказаться лицом к тому месту, где в последний раз видела существо, она махнула крыльями и нанесла удар мечом. Крик ярости и густой, едкий запах выделений подсказали, что она попала в цель. Но восторг длился всего мгновение — прежде чем боль пронзила левый бок, и Елена поняла, что существо снова плюнуло в неё. Казалось, будто плоть сдирали с костей. Елена заплакала, хотя пыталась бороться со слезами, зная, что не может поддаться уязвимости. Затем левое крыло опустилось, и Елена поняла, что кислота попала во что-то жизненно важное. Изо всех сил стараясь удержаться в воздухе, она врезалась в стену ямы, содрав кожу на руках и лице.

Спустя секунду, Елена услышала, как что-то скользнуло вниз.

«Господи».

Тяжело сглотнув, Елена вдвое активнее замахала здоровым крылом, пытаясь подняться, но ей удалось лишь немного замедлить падение.

«Архангел, если у тебя припрятано что-то в рукаве, сейчас самое время».

Раздался грохот, а затем Елену ослепил яркий свет, заставляя прикрыть глаза. После чего вниз полетел камень и… скользкие твари.

Отлетев в сторону, она вцепилась в стену, крыло полностью сложилось.

— Рафаэль! Внизу!

Один ноготь оторвался, затем второй… кровь начала струиться по руке.

«Скорее!»

Её схватили за плечи сильными руками, а спустя две секунды её уже вытаскивали через зияющую дыру, которая прежде была дверью. Моргая от света, Елена попыталась заговорить, но не смогла выдавить и слова. Агония в левом боку поползла вправо, и пришлось стиснуть зубы.

Рафаэль убрал волосы с её лица.

— Я здесь, Елена. Держу тебя. — Тепло его рук проникало в тело, вытесняя боль, из-за которой возникало ощущение, будто органы попали в огромную мясорубку. Поддавшись желанию, она уткнулась лицом ему в грудь и сжала в кулаках его рубашку, пока он своей силой исцелял её.

Рафаэль такой большой, сильный и теплый, и ей хотелось раздеть его и обвиться вокруг тела, чтобы их ничего не разделяло. Ахнув, когда он коснулся больного бедра, Елена впилась в архангела пальцами, так, что костяшки побелели. Быстрее, чем она ожидала, боль ушла.

— Насколько всё было плохо? — спросила она. — Крыло?

Она не чувствовало крыло. «Нет, пожалуйста, только не это».

ГЛАВА 33

Он обнимал её.

— Яд существа не так страшен, как у Аннушки.

— Это не обнадёживает, Архангел.

— Крыло просто парализовано, но не повреждено — кислота не успела проесть сухожилие и кость. Через несколько минут снова сможешь летать.

От облегчения её затрясло. Елена отодвинулась и села, внимательно осмотрев себя. Одежда изъедена пятнами, большими и маленькими, открывая кожу, которую до основания проела кислота. От белизны, проглядывающей в дыре, кости, Елену чуть не вырвало. Сдерживая рвоту, она утёрла слезы и выдохнула.

— Не так уж плохо.

— Они метят в глаза, — чётко и осознанно сказал Иллиум, вставая на стражу у зияющей дыры в камне под помостом, с мечом в руке. — Хорошо, что там было темно, иначе у тебя глаза бы уже вытекли.

Елена уставилась на него.

— Спасибо за красочное объяснение.

Проклятый синекрылый идиот подмигнул ей, сомкнув пышные ресницы на одном золотом глазе.

— Рафаэль, можем мы его сейчас убить? — пробормотала она, стараясь не думать о том, что в теле были прожжены дыры.

Рафаэль с натянутым выражением лица помог ей подняться.

— Пока нет, Елена. Он может нам понадобиться, — он сказал это с таким холодным спокойствием, что на мгновение ей показалось, будто он воспринял её слова всерьёз. Затем она посмотрела туда же, куда и он — в тёмную пропасть, где была поймана в ловушку.

— Нет. — Она схватила его за руку. — Ты туда не пойдёшь.

Под таким высокомерным взглядом, большинство существ — смертных и бессмертных — упали бы на колени в знак покорности.

— Уходи, охотница Гильдии. Иллиум отведёт тебя на крышу, в безопасное место.

— Сир… — начал Иллиум, без намёка на юмор в слове.

— Иллиум. — Одно слово, звучавшее приказом.

Казалось, Иллиум хотел возразить, но в итоге склонил голову. Но вот Елена не состояла в Семёрке Рафаэля, и не станет подчиняться его приказам. Повернувшись к нему, она сложила руки на груди и заявила:

— Если твоя мать настолько могущественна, может встретить нас и здесь, и в этой яме.

— Калианна не привыкла приходить сама.

Она выгнула бровь и понадеялась, что следующие слова не убьют их.

— Или, может, она сильна только тогда, когда её жертва находится одна в ловушке. Ты никогда не избегал встречи с кем-то лицом к лицу при свете дня.

Храм сильно затрясся, и Елена чуть не упала на Рафаэля. На мгновение она испугалась, что вся конструкция рухнет, похоронив их под собой. Но забыла, что Калианна — богиня Аманата, а её народ спал под этой крышей. Когда дрожь прекратилась, всё стало по-прежнему. За исключением того, что Рафаэль и Иллиум не отрывали глаз от помоста.

Точнее, от того, что появилось на камне. Рафаэль подошёл к, своего рода, алтарю, осознавая, что супруга и Иллиум стоят рядом с мечами наготове. Но его внимание было приковано к плите впереди. Шесть футов в длину и три в ширину, возможно, столько же в высоту, бледно-серого цвета и без узоров. Как и дверь в плите, казалось, в алтаре не было щелей, но в отличие от двери, он не знал, как открыть эту загадку.

«Рафаэль».

Положив ладонь на камень, который был тёплым, Рафаэль приспустил щиты.

«Мама».

Ответа не было, но он знал…

— Она проснулась. — Слишком поздно убивать её.

«Ты так мог бы поступить, Рафаэль?»

Её прекрасный, завораживающий голос, проникал в кости.

«Я — архангел».

«Да. — Столько гордости в единственном слове. — Ты сын двух архангелов».

Он провёл пальцами по камню.

«Мама, ты в своём уме?»

В сознании прозвучал столь знакомый голос.

«А разве хоть один бессметный в своём уме?»

Храм снова содрогнулся, но на этот раз по-другому, с потолка посыпались пыль и камни. Рафаэль ощутил прикосновение смерти за мгновение до того, как почувствовал силу другого архангела.　

«Ли Дзюань здесь».

«Подожди!»

Елена схватила его за локоть, когда он поворачивался.

— Я чувствую в воздухе аромат твоей матери — экзотический, насыщенный, чувственный аромат чёрной орхидеи.

— Елена, мне нужно идти.

— Но аромат приправлен странной, неожиданной ноткой подсолнуха. — Она стиснула его руку. — На теле замученной девушки, на мосту, на вампирах, сошедших с ума в Бостоне, не было подсолнухов. Запах был слишком чистым, слишком насыщенным. Понимаешь?　

«Спасибо, охотница Гильдии».

Он уже уходил, а Елена и Иллиум бежали за ним. Они вышли на улицы Аманата и увидели архангела Китая в осязаемой форме, которая швыряла чёрные стрелы силы в здание храма. В чёрном ничего изначально злого нет — все способности Джейсона проявлялись полуночными оттенками — но сила Ли Дзюань пронизана гнилью, от которой Рафаэль отшатнулся. Поднявшись в воздух над храмом, он заблокировал одну из стрел ярко-синим шаром собственной силы.

— Я не просил твоей помощи, Ли Дзюань.

Волосы упали ей на лицо.

— Она не может проснуться, Рафаэль. Не позволяй эмоциям ослепить себя от правды о безумии.

Он знал, что Ли Дзюань говорит правду… Но не полную. Заблокировав ещё стрелу силы, отчего его отбросило назад на несколько футов, он собрал в ладони ангельский огонь. Она может и не умрёт после этого, но прямое попадание в осязаемое тело всё равно нанесёт урон.

— Вопрос о безумии остаётся без ответа.

— Она утащила молодого ангела, — сказала Ли Дзюань, чьи волосы поднялись чёрными прядями, наэлектризовавшись, и походили на потоки чистой тёмной энергии. — И твоя супруга, кажется, ранена. Здравомыслящие так не поступают. — Возможно, нет, но большинство архангелов ходили по тонкой грани между здравомыслием и безумием.

— Любой мог сделать то же самое. — Он не защищал Калианну, а отвлекал Ли Дзюань… а ещё учитывая то, что его мать, хотя и действовала с высокомерием от силы, не сделала ничего, что могло бы говорить о безумии. С другой стороны, Ли Дзюань…

— А как же люди, которых она убила по всему миру? Те, которые висели на мосту в твоём городе? — Град чёрных стрел, готовых уничтожать. Рафаэль отскочил, швырнув в ответ залп ангельского огня, который поглотил чёрный цвет.

— Эти преступления не несут в себе её отпечатка, Ли Дзюань, а несут твой. — Это всего лишь догадка. Убийства и пытки вполне могла организовать Неха, но именно Ли Дзюань больше всех проиграет, если Калианна проснётся.

Огненный дождь на секунду замер, а затем по воздуху разнёсся девичий смех.

— Ты всегда был умным. — И пока она отвлеклась, Рафаэль ударил по ней ангельским огнём. Ли Дзюань подняла стену чёрного пламени, блокируя нападение… такая сила непостижима. Когда Ли Дзюань заговорила, её голос был далёк от человеческого. — Прощай, Рафаэль.

Избежать ударов невозможно. Стрелы сыпались отовсюду. Он услышал крик Елены, когда получил удар прямо в грудь. Не ангельский огонь, потому что у Ли Дзюань никогда не было такой способности. Но какая разница, когда сила, пропитана ядом… смертельный удар, даже для архангела. Чернота разлилась по крови, заполняя клетки. Рафаэль увидел, как вены под кожей почернели, и почувствовал, как темнота заполняет радужку глаз.

— Прости, Рафаэль, — произнесла Ли Дзюань. — Ты мне всегда нравился, но ты её защищаешь.

Он попытался сказать Елене, держаться в безопасности. Даже после его смерти Семёрка не нарушит клятв. Они защитят её. Яд Ли Дзюань распространился по всему телу, блокируя попытки сопротивления. Каждой унцией воли и бесконечного чувства, которое испытывал к Елене, Рафаэль сопротивлялся с режущей синевой силой. Даже умирая, ему удалось швырнуть шар ангельского огня, заставивший Ли Дзюань кричать. Этот пронзительный визг зазвенел в ушах, и Рафаэль тяжело опустился на крышу святилища, смяв крылья, но не сломав. Падение смягчила сила, которая была сродни его.

«Мой сын! Мой Рафаэль».

«Слишком поздно», — подумал он. Калианна никогда не была целителем, а всё тело было пронизано чёрным ядом Ли Дзюань.

Призывая новоявленный дар, Рафаэль попытался исцелить себя, но способность едва сформировалась, и не было ни единого шанса против клейма зла Ли Дзюань.

— Рафаэль! — закричала его охотница, сжимая его лицо руками. Он хотел приказать ей убираться, предупредить, что инфекция, вызванная силой Ли Дзюань, может распространиться, как было с возродившимися, но знал, что Елена не уйдёт. Его супруга, у которой сердце смертного.

«Моя Елена».

Елена проглотила слёзы и панику, когда увидела прекрасные глаза Рафаэля, наполненные щупальцами зла Ли Дзюань, которые закрыли радужки призрачной тенью.

— Нет-нет-нет! — повторяла она.

Небо над ней раскололось разрядом света, и когда Елена подняла взгляд, Ли Дзюань была уже не одна. Перед ней стояла архангел с чёрными, как вороново крыло, волосами и белоснежными крыльями. Руки у неё были объяты синим пламенем.

«Лекало, по которому меня создали».

Запрокинув голову, она сжала руку Рафаэля, чья золотистая кожа побледнела, а вены стали чёрными и тугими.

«Архангел, ты меня слышишь?»

«В этих словах заключены последние остатки моей силы».

Сосредоточившись на том, что архангел ещё жив, и отказываясь думать о чём-то другом, Елена пригнулась, когда кусок камня пролетел мимо, а затем расправила крылья над Рафаэлем, прикрывая его.

«Уходи, Елена! Они будут драться насмерть».

«Даже сейчас отдаёшь приказы, Архангел?» — Она не уйдёт, не оставит его. Посмотрев наверх, заметила, что Иллиум так и стоит на страже, с мучительной яростью на лице. — «Колокольчик скажет, когда надо пригнуться».

Она замолчала, и сердце едва ли не остановилось.

«Я должен умереть».

Дрожа, она прижалась лбом к его лбу.

«Не говори так. Ты уже выжил после Ли Дзюань, и выживешь снова».

Вот только золотистая кожа стала холодной и бледной, глаза — жуткими чёрными колодцами, а крылья… Елена поднесла сжатую в кулак руку ко рту и сильно прикусила костяшки пальцев. Зло медленно расползалось по крыльям, превращая золото и белизну в маслянистую черноту, которая пробуждала самые агрессивные инстинкты.

Елена хотела драться с этим злом, резать его, но кинжалы не подходили. Ведь зло — это тело Рафаэля.

— Елена, пригнись!

Она нагнулась с первым слогом Иллиума, расправляя крылья над Рафаэлем. Что-то ударило в плечо, оставляя синяк, но она не вставала, пока Иллиум не дал понять, что всё чисто.

— Что они творят?

«Я хотел бы знать».

Осознав, что архангел больше не видит, что его прекрасные глаза ослеплены чернотой, она подняла голову и почувствовала, как воздух покидает лёгкие.

— Боже Мой, Рафаэль. Они… — Сглотнув, она сосредоточилась на двух бессмертных в небе. — Твоя мать умудрилась повредить крылья Ли Дзюань, которая то становится призрачной, то осязаемой. — Ей нужна сила поддерживать другую форму. Этого мы не знали. — Кажется, твоя мать не ранена, но отлетать от ударов Ли Дзюань ей всё сложнее. — Калианна двигалась с феноменальной скоростью, но… — Рядом с Ли Дзюань она выглядит почти вялой.

«Я ошибся. Она не готова проснуться».

С замиранием сердца Елена поняла, Калианна проснулась ради сына.

— Она неплохо справляется. — Но теперь, сосредоточив внимание, она видела слабость Калианны так же ясно, как и Ли Дзюань.

Глядя на Рафаэля, Елена хотела солгать и успокоить, но они выше этого.

— Думаю, твоя мать проиграет, Рафаэль.

Тело Рафаэля содрогнулось, крылья потемнели, а кожа стала алебастровой.

«Архангел!»

***

Рафаэль слышал Елену, но не мог ответить. Разум захватил обжигающий жар, вспыхивающий белым пламенем, которое превратило его мир из холодного тёмного в пожарище. Инстинкты, выработанные за тысячелетие жизни, побуждали бороться с яростью пламени… но потом Рафаэль увидел, что зло делает. Пожирая и уничтожая всё, так же дико, как ангельский огонь. При этом оставляло в чувствах тягучий «привкус», который он не мог разобрать, но тот до глубины души был знаком.

«Рафаэль, не смей покидать меня. Вместе! Ты обещал мне, что если мы падём, то только вместе!»

Даже в разгар борьбы в теле, её требование пробудило желание завладеть её губами, провести рукой по крыльям воина в открытом владении.

Внезапно молния пронзила спинной мозг и распространилась ядерной вспышкой по крыльям, вспыхнув таким жаром, что Рафаэль почти ожидал сгореть. Но когда ожог превратился в глухое, пульсирующее гудение, он поднял ресницы и увидел лицо Елены, которая смотрела на него, с решимостью в каждой черте.

«Я не отпущу тебя, Архангел. Не отпущу! — Затем, душераздирающее молчание. — Не могу жить без тебя, Рафаэль».

Он положил руку ей на щеку.

— Елена, меня не так просто убить.

Вот только он должен быть мёртв. Он архангел, но Ли Дзюань эволюционировала на другой уровень существования, и её сила выше всего известного, с чем можно бороться. У её силы вкус смерти, как для смертных, так и для бессмертных.

Всё тело Елены содрогнулось, и она прижалась лбом к его лбу на долгую, тяжёлую секунду. Одинокая, болезненная капля упала ему на щеку, прежде чем Елена подняла голову. Рафаэль встал. Каждая часть тела болела, но Рафаэль сопротивлялся чувству гораздо худшему… даже неистовый жар, который продолжал искриться внутри, выискивая и уничтожая последние следы заразы, больше не подавлял.

«Рафаэль, сын мой»

Подняв голову, он увидел, как правое крыло Калианны смялось, когда Ли Дзюань ухитрилась ударить её о стену здания.

ГЛАВА 34

— Иди, — сказал он Елене. — Люди моей матери скоро проснутся. Перемести их в безопасные места.

Елена не сопротивлялась, отступила и дала ему взлететь.

«Береги себя, Рафаэль. Ты принадлежишь охотнице».

Позволив её словам проникнуть в самое сердце, он взлетел и поймал падающее тело своей матери, защищая их от Ли Дзюань и разбрасывая брызги ангельского огня, которые заставили архангела Китая отклониться и лишиться концентрации. Он воспользовался возможностью и осторожно опустил Калианну на крышу.

«Она исцелится», — подумал он, увидев повреждения. Это не такие смертельные раны, как у него… и даже такие не стали бы действовать на неё так, как на него. Но ведь его мать намного старше. Её глаза мерцали болезненной синевой, когда он вновь взмыл навстречу с Ли Дзюань.

«Ты сражаешься ради меня».

«Я сражаюсь с Ли Дзюань».

Его мать ещё могла бы изображать монстра, когда восстановит силы, но не было никаких сомнений, что Ли Дзюань уже была монстром. Если сейчас не взять её под контроль, клеймо смерти скоро расползётся по всему миру — лишь Калианна в полной силе способна её сдерживать.

«Значит, одним монстром ты посадишь в клетку другого?»

В этом голосе ещё хранился намёк на магию.

«Все архангелы несут в себе угрозу тьмы».

Ли Дзюань обрушила на Рафаэля яростный чёрный дождь. Вскинув щит, он воткнул разряды молнии в стену, разрушив, стоящее веками, здание. Почувствовав движение внизу, он увидел, как Елена машет крыльями, наполовину неся, наполовину таща спящего жителя Аманата в другой район города.

«Елена, оставайся вне поля зрения», — приказал он, зная, что Ли Дзюань начнёт её преследовать.

«Сосредоточься на том, чтобы тебе не свернули шею, Архангел. Не я возбуждаю Ли Дзюань».

Рассмеявшись над едким ответом, он бросил несколько шаров ангельского огня в Ли Дзюань. Она отлетела в сторону, но он продолжал на неё нападать и оттеснил на окраину города, где в домах меньше смертных. Крылья и волосы Ли Дзюань стали чёрными, но это не так важно, как тот факт, что она больше не могла становиться призрачной. А значит, она уязвима, какой не была со времен Пекина, но всё же далеко не легкая добыча.

Вздрогнув, когда архангелу Китая удалось опалить одно крыло, он почувствовал новый ожог, когда этот раскаленный огонь пробежал по венам, нейтрализуя черноту. Он задумался…

Потянувшись внутрь себя, он уговорил почти неконтролируемую дикость слушаться себя, а затем отпустил её, словно ангельский огонь. Во всех отношениях его сила проявлялась либо синим, либо ослепительным пламенем, но это сияние было бело-золотым с переливающимися краями полуночи и багрянца… Этим он ударил по Ли Дзюань, пуская кровь. В шоке она уставилась на Рафаэля, пока тёмно-красное пятно расползалось по лицу. Воспользовавшись моментом шока, он вновь нанёс удар, но внутренний огонь уже угасал, и удар оказался не таким сильным, как первый. Правда и этого хватило. Шар опалил крыло, и Ли Дзюань яростно закричала, прежде чем изменить направление и прорваться сквозь щит Аманата в дождливую ночь.

Рафаэль полетел следом, дождь хлестал по лицу, и каждая капля была словно острый кинжал… но архангел Китая исчезла. Остановившись, Рафаэль осмотрел лесистый ландшафт, думая, что её крыло, возможно, сломано и Ли Дзюань могла свалиться на землю. Но лес стоял нетронутым, а тёмное от бури небо пустовало.

Он понял, что у Ли Дзюань оставался запас силы, и она воспользовалась им, чтобы сбежать, став на краткий момент неосязаемой. Выследить её невозможно, но пока она побеждена и дважды подумает, прежде чем опять напасть на него или его собственность. А теперь… ему предстоит столкнуться с чудовищем, породившим его.

***

Елена, перенеся последних мужчин и женщин Аманата в безопасное место, подальше от разрушенных зданий, взбежала на невысокую крышу и взлетела, вместе с Иллиумом. Через небольшой отрезок времени они заметили мать Рафаэля на другой крыше. Белое платье Калианны было испещрено чёрными полосами, лицо невероятной красоты с одной стороны было опалено, но эти раны для архангела поверхностны.

Приземлившись, Елена принялась искать признаки темноты, которая настигла Рафаэля, как ползучий яд. Крылья Калианны были покрыты шрамами от маслянистой жижи, но…

— По-моему, она сдержала силу, — сказала она Иллиуму.

— Я самый могущественный архангел, — донёсся голос такой безупречной ясности, что было почти больно его слышать. — Ли Дзюань ещё слаба.

Глаза матери Рафаэля были такого же яркого оттенка, как и у него, таким, которым не обладал бы ни один смертный, но что-то в них было… что-то неизвестное и древнее, очень, очень древнее.

Отступив, Елена встала, смотря на поднимающуюся Калианну — элегантная женщина, несмотря на раны и порванную одежду. Чёрные шрамы уже заметно сгладились. Она впилась взглядом в Елену.

— Мой сын назвал тебя своей супругой.

— Я и есть его супруга, — возразила она, не отступая.

У Калианны не было жуткости Ли Дзюань, но архангел такая же стерва, как Микаэла… а ещё в ней было что-то чуждое, то, что Елена никогда не чувствовала у другого архангела, каким бы древним он ни был. Будто Калианна прожила так долго, что стала чем-то действительно иным, несмотря на то, что продолжала поддерживать осязаемой облик, непохожий на Ли Дзюань. Калианна подняла руку, неожиданно жёлто-зелёное пламя появилось на её пальцах, и Елена услышала свист меча, который Иллиум вынул из ножен. Она поняла, что Иллиум встанет перед ней.

— Иллиум нет.

Синекрылый ангел не подчинился.

— Елена, ты сказала выбрать, кому я верен. И моя преданность отдана Рафаэлю, а ты — его сердце.

Зная, что не сможет сдвинуть его с места, она шагнула в сторону и встретилась взглядом с Калианной.

— Он не хочет тебя разозлить. — Она ожидала вспыльчивости — архангелы не любят, когда с ними так разговаривают смертные или новоиспечённые ангелы. Но Калианна повернула голову, и на ветру её волосы развивались.　

— Мой сын, — произнесла она с необузданной гордыней. — Он от Надиэля и меня, но лучше нас обоих.

Рафаэль взмахнул крыльями и приземлился перед Калианной, а Иллиум отодвинулся в сторону так, чтобы Елена видела, как мать и сын встретились лицом к лицу впервые за более чем тысячу лет.

***

Сердце Рафаэля, сердце, которое, как он думал, превратилось в камень до встречи с Еленой, пронзило кинжалами боли от выражения любви на лице матери. В этот момент вернулись воспоминания, которые обычно прорывались только во время аншары, самого глубокого из исцеляющих снов.

Он вспомнил не только то, что она оставила его изломанным на заброшенном поле, но и как она обнимала его, когда он плакал в детстве, вытирая слёзы длинными изящными пальцами, потом целовала его с нежностью, а он обнимал мать и крепко прижимался к ней.

— Мама, — произнёс он тихо и хрипло от воспоминаний

Её ответная улыбка была неуверенной. Потянувшись, она поднесла руку к его щеке, и её пальцы были холодными на фоне его щеки, будто кровь ещё не начала по-настоящему бегать по венам.

— Ты стал таким сильным.

Словно его сны стали явью, и Рафаэль задумался, что же она помнит?

— Мама, я не могу дать тебе свободу.

Он должен был это сказать, несмотря на весь шок от её присутствия. Она опустила руку ему на плечо.

— Я не ищу свободы. Пока что.

Поддавшись желанию, которое жило внутри уже больше тысячелетия, он заключил мать в объятия. Она обняла его в ответ, опустив голову к груди, где билось сердце, и на какое-то застывшее мгновение они были всего лишь матерью и сыном, стоящими под невероятным небом.

«Я не должна была пережить твоего отца, Рафаэль. Мы были двумя половинками одного целого».

От печали в её голосе, Рафаэль ещё крепче сжать мать. Надиэль не мог жить. Мать долго-долго молчала, но когда отстранилась, выражение её лица было другим — официальным.

«Значит, у тебя смертная супруга».

— Елена, — вслух произнёс он, не позволяя Калианне отгородить себя от женщины, которая сделала идею вечности захватывающим обещанием. Он положил руку Елене на поясницу, когда она подошла и встала рядом, — она больше не смертная.

Калианна перевела взгляд с Рафаэля на Елену и обратно.

— Вероятно, но она не пара архангелу.

Елена опередила Рафаэля и произнесла:

— Может, и нет, но он мой и я не сдамся.

Калианна моргнула.

— По крайне мере, у неё есть сила духа. — Сложив крылья, которые расправила после его объятий, она снова посмотрела на Рафаэля. — Даже твоя кровь несёт в себе следы смертного. — С этими словами Калианна повернулась и подошла к краю крыши. — Мне нужно позаботиться о своём народе.

— Твоё пробуждение меняет баланс Совета. — Ли Дзюань больше не самая сильная, а после сна Калианна совершенно чужая.

— Позже. — Она подняла руку. — Пока у меня нет никакого желания заниматься политикой. Однако дай понять, что этот регион теперь мой.

Поскольку Ли Дзюань вряд ли в ближайшее время вернётся к Калианне, Рафаэль знал, что это требование останется неоспоримым.

«Невозможно узнать, что она будет делать, — сказал он своей супруге. — Если у меня и есть шанс убить мать, то только сейчас».

Елена взяла его за руку.

«Она пока не сделала ничего такого, чего не сделал бы другой член Совета. Воздействие на тебя, Илию и остальных было бессознательным, ты не можешь винить её за это».

«Она не раз пыталась навредить тебе».

«Я остаюсь при своём — даже твоя Семёрка не уверена во мне, так что я не ждала, что твоя мать примет меня с распростёртыми объятиями».

Рафаэль посмотрел на свою охотницу, на серебряное кольцо вокруг радужки и понял, что Елена сделала бы всё, чтобы ещё раз увидеть свою мать, что её боль и желание могли бы не дать увидеть всей жёсткой правды.

«Если мы ошибёмся, погибнут тысячи».

«Мы такого не допустим», — решительно заявила она.

После её слов сбоку сверкнула серебристо-голубая вспышка, а затем рядом с Еленой встал Иллиум, касаясь её крыла своим. На то Рафаэль выгнул бровь. Иллиум порочно улыбнулся, не скрывая накала эмоций.

«Сир, я не хочу ещё раз увидеть, как ты умираешь».

Он крепко сжал запястье Иллиума и посмотрел прямо в золотистые глаза, которые веками были рядом.

«Даже если такое случится, я буду знать, что ты сбережёшь моё сердце».

Иллиум посмотрел на Елену.

«Всегда».

— Я присмотрю за твоей матерью.

— Нет, Иллиум. — Проведя рукой по волосам Елены, он покачал головой. — Пошлю Наасира.

Голубокрылый ангел стиснул зубы.

— У Наасира нет крыльев, чтобы преследовать Калианну

— В этом ему поможет Джейсон. — Тряхнув головой на желание Иллиума поспорить, Рафаэль добавил. — Ты понадобишься мне, когда прибудет Эйдан.

Когда и охотница и Иллиум с интересом посмотрели на него, он добавил:

— Позже. Пока мы оставим Калианну. Мама говорила правду — она всегда заботилась о своём народе и не отважится покинуть его, пока они снова не расцветут.

Бросив последний взгляд на затерянный город Аманат — больше не затерянный — Рафаэль поднялся со своей супругой в небеса, сквозь щит силы и в дождливую тёмную ночь.

***

Стоя в огромной ванной комнате пентхауса в округе Кагосима-Ши, Елена смотрела на себя в зеркало, замечая, что ран больше нет. Рафаэль направил в её тело исцеляющее тепло, прежде чем она вошла в душ, настаивая именно на этом, хотя она больше беспокоилась о нём.

Почувствовав облегчение, Елена как можно плотнее завернулась в мягкое белое полотенце и вышла в спальню, направляясь к окнам. В этом городе не было башни ангелов, но поразительное здание напротив, казалось, было центром, учитывая постоянно улетающих и прибывающих ангелов.

Наблюдая за их силуэтами на фоне мерцающего неба, уже больше не хмурого от дождя, она размышляла о событиях прошедшего дня. Что было бы с ней, если Маргарита вдруг восстанет из могилы? Будет больно. Потом очнётся желание обнять, затем придёт вина, любовь и, наконец, гнев.

От такой невероятной смеси перехватывало дыхание. Елене пришлось с усилием взять себя в руки, чтобы унять эту смесь. Сегодня дело не в ней, а в архангеле.

Рафаэль.

Он быстро принял душ, а затем отправился поговорить с ангелом, который управлял этим городом. Елена не хотела отпускать его. Её пронзил ужас, когда зло Ли Дзюань распространилось по венам Рафаэля живым, дышащим существом, но она охотница, а он архангел.

«Я вижу тебя, охотница Гильдии».

Улыбнувшись, она прижала пальцы к стеклу и посмотрела на ангелов, взлетающих с ультрасовременной высотки, балконы которой были асимметричны — казалось, они висели в воздухе. Меньше чем через долю секунды она увидела его — самого сильного, самого неотразимого из всех. Размах его крыльев просто великолепен.

«Крылья пропорциональны размеру тела?»

Когда свет от ближайшего рекламного щита с изображением японского ночного пейзажа с технологической страной чудес упал на его крылья, они блеснули серебристым цветом.

«Ты же знаешь, что говорят о мужчинах и их крыльях?»

Она рассмеялась, и этот звук стал приятным, неожиданным подарком.

«Серьёзно? Иди сюда и покажи».

Вместо того чтобы приземлиться к ней, Рафаэль нырнул, позволяя ей восхититься собой, прежде чем изменить направление и опуститься прямо на балкон номера. Выйдя навстречу, Елена покачала головой.

— Какое хвастовство. — Прежде чем Рафаэль успел что-то сказать в ответ, она обняла его мускулистое тело и прижалась губами к жилке на его шее, желая ощутить живое тепло архангела. Рафаэль крепко обнял её за бёдра.

— Я убью любого, кто увидит тебя такой.

Она прикусила его за подбородок, пока он вёл её обратно в номер. Как только Рафаэль потянулся закрыть дверь, она прыгнула на него и обхватила ногами за талию, скидывая полотенце на пол.

— Окна, — пробормотала она, целуя его в шею.

Он без усилий нёс её, но от ласк, сердце билось часто, а кожа была горячей. Рафаэль протянул руку и щёлкнул выключателем, сделавшим окна непрозрачными. Затем переместил руки вверх по бёдрам и ягодицам грубыми и собственническими движениями. Когда он повернулся, чтобы прижать Елену к стене, она инстинктивно расправила крылья и положила руки ему на плечи. Рафаэль прижался к её губам прежде, чем она смогла вдохнуть, и смял в руке её грудь. Елена попыталась ответить на поцелуй, но Рафаэль был таким диким, что ей пришлось уступить его рту, поцелую и руке, которую он просунул между ними, поглаживая её влажный жар резкими, требовательными движениями, которые заставили Елену выгнуться. Рафаэль слишком скоро убрал руку, и она запротестовала бы, не требуй он её губы в очередном поцелуе.

Вздохнув, когда он на секунду отстранился, она застонала. Он сильно прикусил её нижнюю губу, боль ужалила, но Рафаэль вновь принялся её целовать. Мгновение спустя она почувствовала, как его член толкается в её тело. В одном мощном толчке он оказался в ней по самые яйца. Елена закричала и выгнулась, впиваясь ногтями Рафаэлю в плечи. Удовольствие разлилось по телу, внутренние мышцы вновь и вновь сжимались и разжимались.

Если в голове и осталась хоть одна рациональная мысль, она вылетела, когда Рафаэль опустил голову и прикусил её шею, оставляя на ней метку. А после остались лишь прикосновения, вкус и горячее интимное трение кожи о кожу.

ГЛАВА 35

Елена растянулась на Рафаэле, с глупой улыбкой на лице.

— Ух ты, — пробормотала она в изгиб его шеи. — Это было…

Он провёл рукой по её спине, касаясь пальцами чувствительных внутренних изгибов крыльев.

— Я был груб.

— Да. — Уткнувшись носом ему в горло, она лизнула соль его кожу. — Это было прекрасно. — То, что он доверился ей со всей яростью своих эмоций. Улыбнувшись ещё шире, она погладила рукой его грудь.

— Когда ты успел раздеться?

— Хм?

Он говорил с ленцой и казался таким пресыщенным, что из неё вырвался смех.

— Эй. — Она хлопнула его по груди. — Не спать.

«Я архангел. Я отдаю приказы».

Её смех превратился в усмешку. У её архангела такое чувство юмора, но не так давно, когда говорил такие слова, именно это и подразумевал. Положив руку на его сердце, она прислушалась к глубокому биению, которое ещё не восстановилось. Её смаривал сон, но Елена так хотела погладить его, поцеловать, почувствовать его тёплым и живым.

— Что случилось, Рафаэль?

Он без объяснений понял, о чём она.

— Смертельный удар. Даже если бы Кейр оказался рядом в тот момент, не смог бы исцелить меня.

Эти слова охладили угли страсти.

— Ли Дзюань настолько могущественна?

«Да».

— Но её сила исказилась и изменилась после нашей последней стычки. Теперь она несёт смерть, даже для бессмертных.

— Тебя били по крыльям и плечам до удара в грудь.

— Думаю, такой скользящий удар убил бы молодого, слабого ангела. — Он положил руку ей на затылок и слегка сжал. — Я достаточно взрослый и сильный, поэтому ей понадобилось ударить меня либо в голову, либо в сердце.

— Боже, Рафаэль. — Мысль о его смерти пробудила панику. — Я не могу потерять тебя. — Она уже потеряла двух сестёр, мать и — во всех отношениях — отца. Если она потеряет Рафаэля, придёт конец. Она не переживёт

— Я жив, Елена. — Тихие слова, но крепкие объятия. — Благодаря тебе.

Она подняла голову.

— Что?

— Моя мать говорила, что и моя кровь несёт на себе твою метку. — Протянув руку, он провёл пальцем по раковине уха.

— Мне показалось, она меня так оскорбила.

— Нет. — Рафаэль вспомнил, как впервые встретил Елену, когда впервые начал чувствовать влияние зарождающейся связи между ними. — Ли Дзюань сказала, что ты сделаешь меня смертным и тем самым убьёшь.

Чувство вины окрасило её лицо.

— Я сделала тебя слабее, Рафаэль. Ты исцеляешься медленнее…

Он прижал палец к её губам.

— Следовало подумать об источнике. Всё шло от Ли Дзюань.

— Не понимаю. — Она нахмурилась. — Хочешь сказать, что она каким-то образом исказила правду? С самого начала выводила тебя из строя?

— Не думаю, что она думала об этом в таком ключе. — Опустив руку, он обхватил её шею и провёл большим пальцем по жилке… над меткой, которую поставил на ней. Елена выгнулась на это прикосновение.

— Похоже, ты ей нравишься в странном, жутком смысле.

— Такая лесть опьяняет, Охотница Гильдии.

— Кто-то должен приструнивать тебя.

— Ли Дзюань работает со смертью, — сказал он, и смех Елены проник в его кожу, как невидимая метка. — Смертный очень даже жив и востребован. — У людей не было роскоши тратить впустую годы или десятилетия, их жизнь начиналась и заканчивалась в мгновение ока.

Глаза Елены расширились, тонкое серебряное кольцо вокруг радужки не было видно при таком свете, но он знал, что оно там было, безмолвный измеритель того, как глубоко бессмертие вросло в её клетки.

— Изменения в тебе, — сказала она, — какими бы они ни были, означают, что ты способен противостоять её силам?

— Не только противостоять, но и нейтрализовать. — Дав ему невероятное преимущество перед самым могущественным членом Совета, не считая его матери. Пока он в безопасности оправляется от удара, Ли Дзюань не могла убить его.

Елена присвистнула.

— Она знала. Она знала, что такое может случиться.

Рафаэль не был так уверен.

— Думаю, она догадывалась, но верю, что часть её слов правда — у неё была любовь, которая едва не сделала её смертной.

— И, — закончила Елена, — она выбрала убить любимого, чтобы он не угрожал её силе. Он её напугал.

— Да. — Рафаэль видел, как на её лице появилось нахальное выражение. Такая страсть в этом смертном сердце, такая жажда жизни. — Иди сюда, Елена.

Она наклонилась, пряча их лица в кокон из волос.

— Ты боишься, что в тебе есть зародыши безумия, — тихий шепот, хриплый от страсти, — но ты никогда не станешь таким, как она. Никогда. — Потому что Рафаэль выбрал любовь, когда это казалось худшим из возможных вариантов.

Его глаза были похожи на горное озеро и холодное сердце драгоценного камня.

— Возможно, Елена, мы спустили с цепи весь ужас мира.

Она знала, что они больше не говорили о Ли Дзюань.

— Если бы мы хладнокровно убили её, пока она спала, или когда она встала перед нами ослабевшая, мы сами были бы не лучше монстров.

— Тогда ждём.

ЭПИЛОГ

Три дня спустя Рафаэль смотрел через полукруг Совета на сияющую Микаэлу. Какими бы ни были её отношения со вторым сыном Астаада, казалось, она счастлива… по крайней мере, пока. По бокам от неё стояли Кэриземнон и сам Астаад.

Илия занял место слева от Рафаэля, а Фаваши — рядом с южноамериканским архангелом. Неха с царственной грацией откинулась рядом с ней, Титус — с другой стороны. А Ли Дзюань… справа от Рафаэля. Это первая официальная встреча Совета за последний год, на которой присутствовала архангел Китая.

Елена спросила, будет ли Ли Дзюань привлечена к ответственности за покушение на убийство Калианны, и была ошеломлена, когда он объяснил, что, поскольку спящий жив, никакого преступления не было. Таков безжалостный мир самых могущественных бессмертных.

— Произошёл, — начала Фаваши спокойным голосом, — сдвиг в структуре власти в мире.

Микаэла, одетая в корсет минувших времён, облегающие чёрные брюки и сапоги до бедра, скрестила ноги.

— Фави, ты, как всегда королева преуменьшений. — На этот раз в её тоне не было стервозности.

Фаваши, чьё бледно-зелёное платье до щиколоток открывало руки и напоминало Рафаэлю о жителях Аманата, слабо улыбнулась.

— Ты не переживаешь об этом сдвиге?

— Мать Рафаэля могущественна, — ответила Микаэла, — настолько могущественна, что, вероятно, не станет заниматься повседневными делами. — Она перевела взгляд на Ли Дзюань. — Этого мы от тебя ждали.

Ли Дзюань, чьё тело стало не таким упругим, как следовало бы, не ответила на это, а обратила внимание на Рафаэля.

— Тебе следовало убить её, — пробормотала она, её кожа была так натянута на костях, что он почти мог видеть белизну её скелета. — Теперь уже поздно.

Рафаэль вспомнил выбор, который она заставила его сделать, когда он встретил Елену, и подумал о последствиях, если бы послушался её тогда.

— Ты больше не самый сильный архангел в мире. Похоже, это туманит тебе разум.

Её жуткие глаза наполнились сверкающей чернотой.

— Ты мне всегда нравился, Рафаэль. — Ласковые слова, а затем прикосновение к щеке, хотя она даже не подняла руку. Не обращая внимания на молчаливое приглашение, он посмотрел на Астаада.

— Ты молчишь.

— А что тут говорить? — Астаад грациозно развёл руками, и на его пальцах блеснули кольца из тончайшего золота. — Похоже, Калианне не нужно ничего, кроме того, что у неё уже есть на данный момент.

— Мы в этом уверены? — В словах Нехи послышалось шипение. — Из твоего двора поступали странные донесения, Астаад.

Рафаэль увидел, как глаза архангела на мгновение вспыхнули яростью, а затем лениво улыбнулся.

— Отчёты есть всегда. Будь осторожен с тем, во что веришь.

Ли Дзюань коснулась плеча Рафаэля своим — и это было похоже на прикосновение к мрамору.

— Не думаешь, что он идёт по дороге Урама? — Она говорила тихо только для него.

Рафаэль об этом не думал. Но если Астаад продолжал вести себя странно, то в том, что Калианна проснулась, нет ничего странного.

— Если так, то он дурак.

Позволить токсину накапливаться в организме до тех пор, пока не наступит безумие — азартная игра, в которой никто никогда не выигрывал.

«Я встану у тебя на пути», — сказал он Ли Дзюань.

«Я пыталась убить тебя. — Это был ответ с намёком. — Ты молод, Рафаэль, и ещё не научился выбирать себе битвы».

Он спросил себя, действительно ли Ли Дзюань верила, что однажды он встанет рядом с ней, если её безумие настолько глубокое и истинное. Но он ничего не сказал, потому что в этот момент необходимо её спокойствие. Калианна может и сильна, но Ли Дзюань — сила, способная уничтожить мир.

— Неха, — выдохнул он, обращаясь к Ли Дзюань. — Что тебе о ней известно?

— В последнее время она всё чаще навещает свою пару, — пробормотала Ли Дзюань, когда Кэриземнон и Титус обменялись язвительными замечаниями. — Возможно, она хочет зачать ещё одного ребёнка.

— Рафаэль, — обратился к нему Титус, отворачиваясь от архангела, который, казалось, всегда вёл его не в ту сторону. — Лишь тебя и твоих людей пропускают через её щиты в город.

— Я продолжу наблюдать, — произнёс он, зная, что не может скинуть эту ответственность на кого-то ещё. После событий в Аманате, Рафаэль понимал, что таит в себе потенциал сделать то, на что не способен был в юности… и на этот раз, если Калианна встанет монстром, именно её сын уничтожит её.

***

Когда он вернулся домой, оказался в объятиях женщины, которая напомнила ему — что бы ни случилось, он вкусил такую жизнь, какой не знал ни один другой архангел.

— Рафаэль, — сказала она, когда они стояли на самом высоком балконе своего дома. — Слетаешь со мной кое-куда?

— Куда угодно.

Она отрывисто кивнула. Не говоря больше ни слова, она расправила крылья цвета полуночи и багрянца, и вместе с архангелом они полетели в сторону Бруклина. А приземлились у тихого ряда складских помещений. Недавно она была здесь с директором Гильдии, а теперь пришла с Рафаэлем. Когда они впервые встретились, он вполне мог воспринять этот выбор как оскорбление. Теперь понимал, что Елене нужна дружба, если хочет выжить и преуспеть в новой жизни, в которую её бросили.

— Я справлюсь, — пробормотала она, когда он толкнула дверь. Сделав глубокий вдох, она вошла внутрь, и он почти мог прикоснуться к противоречивым эмоциям, раздирающим её.

Когда Елена повернулась и протянула руку, он позволил ей затащить себя в тесное пространство, куда обычно ангел даже не заглядывал. И когда она попросила его закрыть дверь, он сделал это без возражений. Мгновение спустя она включила единственную жёлтую лампочку.

— Видишь его? — она прикоснулась к выцветшему оранжевому одеялу. — Это моё одеяло. — Её улыбка дрогнуло. — Я никуда без него не ездила. — Опустившись на пол, она разложила крылья на холодном бетоне. Рафаэль опустился на корточки рядом, наблюдая, как она аккуратно сложила одеяло, себе на колени и открыла картонную коробку, переполненную её детством. Она показывала ему рисунки, которые делала в школе, игрушки, с которыми играла.

— Оставим это всё нашему ребёнку, — проговорил он, держа в руках большую деревянную пчелу на колёсиках.

Елена судорожно рассмеялась.

— У нас будут дети?

Он никогда прежде не разговаривал с ней об этом. Рафаэль поднял голову.

— Ты бы хотела ребёнка, Елена?

— Я бы всё время боялась за него или неё. — Перед глазами мелькнули все ужасы. — Не могу представить себе этот кошмар.

Он вспомнил рассказы о детстве Елены, о крови, которая окрестила её. Однако следующие слова удивили его. — Но лишь от тебя. Только ты настолько крут, чтобы успокоить меня.

Когда она встала, он положил руку ей на щеку и погладил большим пальцем скулу.

— Скорее всего, на это уйдёт много времени. — Ангелы далеко не так плодовиты, как люди. — Мы привыкнем к этой мысли.

— Я потренируюсь на Зои. Бедный ребёнок. — Смеясь на это замечание, она подошла к другой коробке, открыла её и замерла.

Подойдя, он увидел, как она поднесла к носу одеяло с замысловатым узором и глубоко вдохнула.

— Если вдуматься, я ещё помню её запах, когда она целовала меня на ночь. — Аромат был таким слабым, что он едва его чувствовал. — Гардении с намёком на более богатый, более чувственный аромат амбры.

Протянув руку, он коснулся одеяла, почувствовав гул силы.

— Елена.

Услышав странный тон его голоса, она подняла взгляд. В её глазах Рафаэль увидел тяжёлый груз воспоминаний.

— В чём дело?

Его глаза приобрели ошеломляющий кобальтовый оттенок, когда он провёл пальцами по мягкому старому хлопку.

— В нём сокрыта сила, которая передаётся только с кровью.

— Оно лежало на моей кровати, — нахмурившись, сказала она. — Пока Джеффри однажды зимой, когда я находилась в школе-интернате, не упаковал все вещи моей матери. Слейтер не заходил в ту комнату. И на нём не может быть крови. — Маргарита не хотела, чтобы зло осквернило и это.

— Нет, не его крови. — Опустив пальцы с одеяла, он коснулся крыла Елены. — Это кровь создателя.

Елена провела пальцем по тонкой строчке.

— Она сшила его вручную, наверное, укололась. — Запах крови давно исчез, погребённый под шёпотом гардений.

Когда Рафаэль ничего не сказал, у неё по спине пробежало предостерегающее ощущение.

— Архангел? Поговори со мной.

— Такая кровь, — пробормотал Рафаэль, — несёт вечную силу… это не вещь смертных.

— Моя мать определённо была смертной. — Елена видела, как она умерла, как побледнело её лицо, а смеющиеся глаза потускнели.

Рафаэль положил руку ей на затылок.

— Еще, будучи человеком, ты заперла передо мной ментальные двери, а это невыполнимая задача.

— Рафаэль, она не была ангелом или вампиром. Остаётся лишь одно.

— Не совсем. — Он говорил, смотря на одеяло. — Вампиры моложе двухсот лет могут зачать детей. И эти дети смертны.

Елена моргнула, уставилась на одеяло, потом снова на него. В это мгновение её жизнь со скрежещущим визгом перевернулась с ног на голову.

— Хочешь сказать, что я наполовину вампир?

— Нет, Елена. До того, как стать ангелом, ты была смертной. Но в крови твоей матери была сила. В её кровной линии присутствовал вампир.

— Мне нужно присесть. — Но она прислонилась к Рафаэлю, прижимая одеяло к груди. — Отец… Он может не знать. — Джеффри ненавидел вампиров и терпел только Харрисона из-за деловых связей с его семьёй. — Думаю, это сломит его.

— У него нет причин знать об этом. — Рафаэль убрал волосы с её лица. — Я хотел бы больше узнать о твоём детстве… давай другие вещи посмотрим.

— Да.

Затем самое могущественное существо в городе и стране опустилось на колени рядом с ней, укутывая в тяжёлое тепло одного из крыльев, а Елена показывала ему кусочки своей жизни, до момента, когда Слейтер Паталис разбил её на тысячу кровавых кусков. По дороге обратно он рассказал ей, как бегал по усаженным цветами улицам Аманата, как весь город обожал его.

— Расскажи ещё, — попросила она зачарованно. Рафаэль никогда прежде не делился этими воспоминаниями, но Елене рассказал всё, что она хотела.

Она же делила с ним радость, которую испытывала, будучи третьей дочерью из четырёх. Радость быть юной и выходить сухой из воды, но и быть взрослой, чтобы позволить привилегии, в которых младшей сестре отказано.

Гораздо позже, когда Рафаэль и Елена стояли на утёсах своего дома и смотрели на суровую красоту Манхеттенского горизонта после наступления темноты, она поцеловала его в подбородок и сделала ещё один подарок.

— Она жива, Рафаэль. Есть надежда.

Надежда. Какое смертное понятие.

«Ради тебя, Елена, я признаю, что надежда не глупость».

— Ах, ты же знаешь, что мы, смертные — ну, или недавние смертные — склонны совершать глупости. — Она улыбнулась, от чего у него сердце замерло. — Так жизнь интереснее.

— Тогда пойдём, Охотница Гильдии. — Обняв её, он взмыл в свежий ночной воздух. — «Пора сделать твою жизнь очень интересной».

Она смеялась, играла, а потом вздыхала, когда он уносил их в океан.

«Кнебэк, Рафаэль».

И он знал, что бы ни случилось, когда бледные лучи рассвета коснутся земли, это не конец света.

«Кнебэк, хебибти».

Конец книги!!!

Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Любое копирование, выкладка на других ресурсах или передача книги третьим лицам — запрещены. Пожалуйста, после прочтения удалите книгу с вашего носителя.

Примечания

1

мезонин — надстройка над средней частью жилого дома, часто имеет балкон. Она часто имеет форму креста или квадрата, иногда шестигранника. Может иметь форму цилиндра, реже восьмигранника. Часто эта надстройка не носит функциональный характер, а просто является декоративным элементом.

(обратно)

2

Дервиш (перс. — Бедняк, нищий) — мусульманский аналог монаха, аскета, приверженец суфизма.

(обратно)

3

500 ярдов — 457,2 м

(обратно)

4

адамантий — старинное название алмаза, в комиксах вымышленный металл.

(обратно)

5

Атолл — коралловый остров, имеющий вид сплошного или разорванного кольца, окружающего лагуну. Точнее, атолл представляет собой возвышение на дне океана, увенчанное коралловой надстройкой, образующей риф с группой островков, разобщённых проливами. Эти проливы соединяют океан с лагуной. Если проливов нет, то суша образует сплошное кольцо, в этом случае вода в лагуне может быть менее солёной, чем в океане. Возвышение на дне океана обычно имеет форму конуса, образованного потухшим вулканом.

(обратно)

6

Shokran — спасибо (араб.)

(обратно)

7

mon mari — (фр.) мой муж

(обратно)

Оглавление

Налини Сингх Супруга архангела (Гильдия охотников — 3)

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ГЛАВА 28

ГЛАВА 29

ГЛАВА 30

ГЛАВА 31

ГЛАВА 32

ГЛАВА 33

ГЛАВА 34

ГЛАВА 35

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg