«Короли и убийцы»

Короли и убийцы (fb2) - Короли и убийцы (Сага о Гленарде - 3) 1872K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Петр Викторович Никонов

Пётр Никонов Короли и убийцы

Анджею Сапковскому,

Ивану Ефремову,

Светлане Мартынчик (Макс Фрай),

Артуру Конан Дойлу.

Карта Империи Андерриох.

Предупреждение автора

Обладая хорошо развитым чувством социальной ответственности, Автор считает своим долгом предупредить Читателя о том, что образ жизни, который ведут герои этой книги, особенно в отношении еды и напитков, не способствует здоровой и долгой жизни современного человека. Посему Автор настоятельно рекомендует Читателю избегать следования привычкам героев книги, ибо всё хорошо в меру.

Также, уже не как предупреждение, а, скорее, в качестве рекламы, Автор сообщает Читателю, что сия книга содержит многочисленные сцены употребления спиртных напитков, насилия, употребления нецензурной лексики и даже (о, ужас!) сексуальных взаимоотношений.

Сказав всё это, Автор полагает свой долг перед обществом выполненным, совесть очищенной, а посему умывает руки и желает Читателю приятного чтения.

Пролог

Бушующие струи водопада с грозным грохотом разбивались о громадные гладкие камни. Бурля в небольшом озерце у подножия верхнего каскада водопада, они тут же продолжали свой путь вниз, с огромной скоростью срываясь с обрыва и снова ударяясь о камни глубоко внизу, у подножия скалы, затерянном в дымке брызг и тумана.

Гленард стоял на небольшом уступе на уровне середины водопада, чуть выше основания верхнего каскада. Сверху уступ наполовину закрывался нависающей над ним скалой. С уступа открывался прекрасный вид и на водопад, и на окружающие его грозные обрывистые скалы.

Вершина скалы, откуда срывался, превращаясь в бурлящий поток, ручей по имени Богатый, обильно поросла невысокими, но пышными елями и березами. По скалам стелился плющ и чудом удерживающийся на почти отвесных стенах мох.

День был солнечным. Брызги, играя и переливаясь в ярких лучах, превращались в блестящие всеми цветами искры и драгоценные камни. Ярко-зеленая листва раннего лета как будто стремилась впитать в себя как можно больше солнечного света, блистая в переливах воды всеми оттенками изумруда. Ниже, в белой дымке, в которой исчезали бурлящие потоки, играла небольшая, как будто застенчивая, радуга.

Гленард хорошо знал и любил этот водопад. Часто, очень часто, именно он был целью его долгих одиноких конных прогулок. Здесь, на самом краю Империи, вдали от дел и забот, окруженный только переливами света и грохотом струй, Гленард проводил, порой, долгие часы, забывая обо всех своих делах и оставаясь наедине со своими мыслями. Так было и сегодня.

Гленард блаженно зажмурился, слушая шум воды и растворяясь в нем. Когда же он снова открыл глаза, он почувствовал, что что-то изменилось.

На первый взгляд, всё осталось прежним. Так же шумел водопад. Так же играли и танцевали диаманты брызг. Так же ярко солнце освещало зеленый покров леса. Но это только на первый взгляд.

Опытный глаз Гленарда отметил, что разница между светом и отбрасываемыми камнями тенями стала как будто резче. И трансформации продолжались. Солнечный свет стал мягче, безжизненнее, но краски своей яркости не теряли. Напротив, они становились контрастнее и насыщеннее. Тени становились более темными и словно начинали дрожать и двигаться, оставаясь при этом на месте.

Грохот потоков воды стал заметно тише, хотя они сами, казалось, забили еще яростнее, будто стремясь раздробить в песок те валуны, на которые они жестоко обрушивались с высоты. Скалы напротив Гленарда становились нечеткими, как будто между ними и Гленардом выросло какое-то прозрачное, но не полностью, препятствие, вроде слюдяного окошка.

Ни дуновения ветерка не чувствовалось в неподвижном и, казалось, застывшем воздухе. Однако Гленард явственно ощутил прикосновение холода к коже лица. И не просто холода — мороза, жестокого и сухого, какой бывает, порой, жуткими тёмными ночами первого новолуния нового года. Этот мороз прикоснулся к лицу Гленарда и тут же исчез, а потом словно скользнул вокруг тела Гленарда сверху вниз по спирали и снова улетел в неведомую даль, оставив лишь легкий налет изморози на влажных камнях у ног Гленарда.

Свет, тем временем, продолжал исчезать, уступая место жирным фиолетово-черным теням. Вот уже не блестят капли воды. Вот уже не играют оттенками зелени листья деревьев. Да и сам водопад, кажется, застыл. Не замерз, а именно застыл, подвесив брызги недвижимо в ставшем плотным воздухе, словно время неожиданно остановилось.

Тени, скрывающиеся в камнях уступа, на котором стоял Гленард, выползли наружу и медленно, извиваясь, как змеи, поползли к его ногам. Он хотел отпрыгнуть в сторону, но понял, что не может пошевелиться. Жирные черные тени, встретились у его ног и объединились в единую большую тень, которая скользнула вверх вокруг тела Гленарда, обдав его холодом и ощущением отчаянной безысходности.

Отлетев от Гленарда чуть в сторону, тень застыла на краю уступа, рядом с замершими струями водопада, материализовавшись в похожую на человека темную фигуру. На месте лица был черный водоворот теней, притягивающий взгляд Гленарда и, казалось, засасывающий его разум внутрь этого ужасного существа.

— Что ты? — спросил Гленард. Слова звучали глухо и тихо.

— На все ли вопросы должны быть ответы? — спросила в ответ Тень. — Считай меня странником из сумрачного леса.

— Ты смерть?

— А ты, Гленард? Ты смерть?

— Иногда я инструмент смерти, — чуть слышно прошептал Гленард, — и инструмент справедливости.

— А есть ли справедливость, Гленард? — также тихо и немного грустно поинтересовалась Тень. — Смерть-то точно есть, можешь мне поверить.

— У каждого своя справедливость, — пожал плечами Гленард. — Надеюсь, я на верной стороне.

— Любая сторона верная. Для победителей. Выходит, дело не в справедливости, а в том, кто победит. Победит в схватке сегодняшнего дня.

— Потому что завтра будет новая схватка, — продолжил вслед за Тенью Гленард, — и битва никогда не окончится.

— Для кого-то окончится, — возразила Тень. — По крупному счету, твоя битва конечна, как и сама твоя жизнь.

— Но не всегда с концом нашей жизни заканчивается наша битва, — вздохнул Гленард. — Ее продолжают другие.

— Ну, и какая тебе будет разница, кто продолжит твою битву, Гленард?

— Мне, пожалуй, не будет никакой разницы, — согласился Гленард, — но, возможно, разница будет для человечества.

— Человечества? — в голосе Тени явно прозвучала саркастическая усмешка. — Вы, смертные, всегда думаете, что ваши действия, ваши выборы, ваши жалкие потуги что-то меняют для человечества…

— А разве нет?

— Кто знает, Гленард? Кто знает?.. — грустно прошептала Тень.

— Зачем ты здесь? — спросил Гленард, помолчав.

— Грядет время перемен.

— Тоже мне новость, — настало время Гленарда усмехаться. — Вся моя жизнь — это время перемен.

— И ты хотел это изменить, Гленард. Правда?

— Пожалуй, да, — подумав, кивнул Гленард.

— Ты сбежал на край света. Тихое, спокойное место. Леса, луга, холмы, горы. Ты хотел сбежать. От себя. От своего прошлого. От своего предназ… А, впрочем, какая разница, от чего именно? Ты хотел спокойствия и тишины. И сюда ты приходишь, чтобы обрести спокойствие.

— Да, — согласился Гленард.

— Грядет время перемен, Гленард.

— Не понимаю, Странник, — покачал головой Гленард.

— Ну, так смотри, — в голосе Тени грозно прозвучала жестокая мощная древняя сила.

И Тень исчезла.

А Гленард внезапно оказался на самом краю уступа, рядом с водопадом. Он видел, что вода в водопаде превратилась в ярко-алую горячую жидкость, так знакомую ему. Кровь, кровь падала потоком сверху по почерневшим скалам, на верху которых торчали засохшие и почерневшие остовы стволов давно умерших елок и берез. Кровь бурлила, падая между черных гнилых мхов, покрывавших растрескавшиеся скалы.

Кровь алым горячим потоком разбивалась о валуны рядом с уступом, обдавая Гленарда теплом и своим железистым запахом, оседая на его лице горячими красными брызгами. В затухающих лучах закатного багрового солнца потоки крови переливались оттенками рубинов, гранатов и шпинели.

Они бурлили, кипели и срывались вниз, в черную бездну, над которой стоял багряный туман и из которой слышались жуткие крики, стоны и скрежет, как будто кто-то внизу перемалывал огромными щипцами кости тысяч и тысяч еще живых людей.

Гленард завороженно наблюдал за тем, как брызги крови покрывают всё вокруг. Внезапно скала, на которой он стоял, треснула. Глубокие черно-фиолетовые, как тени, трещины змеились по всему уступу. Нужно было уходить, убегать, но Гленард не мог пошевелиться. Он не мог даже вздохнуть.

Камни вылетали у него из-под ног. Скала лопалась и разваливалась. Он покачнулся, попытался удержать равновесие, хватаясь за воздух широко раскинутыми руками, но всё было тщетно. Поскользнувшись на покрывающей камни крови, Гленард полетел вперед, в багряную бездну, лицом вниз. Он летел и летел, казалось, целую вечность.

Шум разбивающихся потоков крови всё нарастал и нарастал, превратившись в дикий, нестерпимый грохот. И тут внизу из багрового тумана показались черные острые скалы. Гленард на огромной скорости врезался в них, чувствуя, как они разрывают его кожу и ломают его хрупкие кости.

И проснулся.

Он лежал на кровати, весь мокрый от пота, тяжело, быстро и глубоко дыша, жадно хватая воздух, и бесцельно всматривался в темноту над ним.

— Грядет время перемен, — тихо прошептал он через какое-то время, немного успокоившись. — Грядет время перемен…

Глава I

Много тайн хранят бескрайние леса севера, и горе тому неудачливому али небрежному страннику, коий по случаю, али по глупости своей собственной с ними соприкоснется. Лишь скрежет зубовный, хруст костейный да вопль внезапный сопровождают путника чрез те леса темные. А посему дадим мы совет добрый. Имеющий уши, да услышит. Имеющий глаза, да увидит. На блеск золота и серебра, тебя манящий, не взирая, избегай, добрый путник, баронств северных, а в полнолунные ночи особливо.

Граф Хорт ан Фраох. «Землеописания торговых путей Империи»

Если хочешь ты сделать мёрсеркухен

Измельчи белый хлеб хорошенько, разбей в него яйца, сделай желтым (шафраном) поперчи хорошо, а затем порежь мускатный орех и всыпь туда. Положи свиной жир в котелок, помести его на углях и влей всё туда. Когда испечется, порежь на кусочки[1].

Встречать дорогого гостя Гленард вышел на большое крыльцо замка Кратхольм.

Конечно, назвать Кратхольм замком можно было весьма условно. Скорее, это была большая трехэтажная изба, сложенная из мощных вековых бревен, почерневших от времени. Замок и несколько разбросанных по его двору построек — амбар, конюшню, свинарник, курятник, кузницу и дом местной Тайной Стражи — окружал частокол высотой в полтора человеческих роста. Бревна частокола успешно соперничали по черноте с бревнами, из которых был сложен донжон-изба замка. Впрочем, всё это хозяйство содержалось в неплохом состоянии. В некоторых местах были заметны следы аккуратных недавних ремонтов.

Гленарду не раз приходила в голову мысль снести все эти постройки к демонам и построить на их месте нормальный большой каменный замок. Благо и золота на это хватало, и на отсутствие камней в предгорьях гор Башрайг, где располагалось баронство Кратхольм, пожаловаться было никак нельзя.

Но каждый раз Гленард не решался на этот безвозвратный шаг. За те почти два с половиной года, которые он прожил здесь, он неожиданно для себя прикипел душой к этому старому дому и к этому обветшавшему со временем хозяйству. Да и любовь Гленарда к истории тоже останавливала его от решительных обновлений. Вряд ли, конечно, знаменитый Кратхольмский пакт между Императором Бранненом, сыном Андера Великого, и королем бьергмесов Гильднесвердом был заключен именно в этом доме, всё-таки больше трехсот лет прошло. Но вот фундамент замка, Гленард был уверен, сохранился без изменений еще с тех стародавних времен.

Так и не решившись вследствие этих причин полностью перестроить замок, Гленард, с горячего одобрения Лотлайрэ, с присущей ему активностью взялся за обновление и ремонт всех построек. В итоге, к настоящему моменту всё, что нужно было починить, было исправно починено. Всё, что требовало обновления, как, скажем, старая кузница рядом с замком, было, по мере возможности, аккуратно обновлено. Всё, чего недоставало для ведения полноценного и богатого хозяйства, было куплено или построено.

Например, большое крытое деревянное крыльцо, на котором Гленард вместе со своим стюардом Миррардом, невысоким полненьким добряком со всегда румяным улыбающимся лицом, встречал въезжающего верхом в ворота замка герцога Брайна ан Сидлерд, не только не успело почернеть от времени, но еще и пахло приятным и домашним запахом свежих стружек и новых досок.

Герцог Сидлерд, вассалом которого был Гленард, на этот раз приехал без обычной свиты, включающей, как правило, супругу, младенца-сына, служанок супруги, нянек ребенка, оруженосцев, повара, многочисленных прислужников и придворных. Сегодня компанию герцогу составляли лишь двое юных оруженосцев, гордо ехавших позади него на таких же, как и у герцога, гнедых конях. Что было не удивительным, поскольку Гленард знал, что на пышных выездах обычно настаивает именно герцогиня Влеска ан Сидлерд, а юная герцогиня, отягощенная ожиданием скорого появления на свет второго наследника, видимо, предпочла остаться в замке Слотсквен или даже в самом Рогтайхе.

Герцог, высокий, хорошо сложенный молодой человек чуть старше двадцати лет, подъехав к самому крыльцу, хитро улыбнулся Гленарду и спешился. Легкий теплый ветерок раннего лета слегка развевал его светлые волосы. Гленард в очередной раз удивился насколько четко в волосах, ярко-голубых глазах и чертах лица герцога Брайна проявились редкие ныне древние аристократические черты северян.

— Ваша светлость, — почтительно поклонился герцогу Гленард. Стюард Миррард склонился рядом.

— Приветствую, барон Гленард, — важно кивнул герцог, стукнув себя по груди кулаком правой руки.

— Добро пожаловать в мой дом, ваша светлость, — улыбнулся Гленард. — Чувствуйте себя как дома, мой господин.

— Благодарю вас, ваша милость, — церемонно ответил герцог, — и за кров, и за угощение.

— Конечно, ваша светлость, — понял намек Гленард и повернулся к Миррарду. — Миррард, распорядись.

Тут же всё пришло в движение. К спешившимся вслед за герцогом оруженосцам подбежали младшие конюхи и увели лошадей в конюшню. Девушки-служанки забегали туда-сюда, спеша, под строгим руководством улыбчивого, но требовательного Миррарда накрыть столы и для Брайна с Гленардом, и для оруженосцев герцога. Посмотрев на эту суету, Гленард усмехнулся, и, покачав головой, жестом пригласил герцога Сидлерда внутрь дома.

Миррард своё дело знал, за это Гленард его и ценил. К тому времени, как Гленард с гостем поднялись в кабинет на втором этаже замка-избы, на столе кабинета уже появились и засахаренные фрукты, и нарезанные колбасы, и сыры, и караваи, и кувшины с вином и медом. Герцог уважительно кивнул головой, явно удивленный расторопностью слуг.

— Прошу вас, проходите, мой господин, отведайте наших скромных яств, — церемонно поклонился герцогу Гленард, приглашая его к столу.

— Ох, Гленард, ну хватит уже, — рассмеялся Брайн, хлопая Гленарда по плечу. — Поиграли в церемонии и хватит. А что касается господина, то, с учетом того, сколько денег я тебе должен, ещё большой вопрос, кто из нас кому господин. Давай лучше, вино наливай.

— Ну, как скажешь, — рассмеявшись в ответ, развел руками Гленард. — Вино для тебя самое лучшее. Такое и в Рогтайхе не попьешь. То самое — «Кровь демона», личный подарок Императора Славия.

— Ну, тогда, за Императора! — поднял кубок Брайн.

— За Императора! — подхватил Гленард. — Слава Империи!

— Славий Империи! — в очередной раз повторил Брайн модную когда-то шутку.

— Это, кстати, хорошо, что мы сразу про Императора говорить начали, — Брайн, поставив кубок на стол, отправил в рот большой кусок колбасы.

— А что такое? — насторожился Гленард. — Твой приезд с этим как-то связан?

— Разве не могу я просто приехать к тебе в гости? — удивился Брайн. — Вспомнить старые времена, выпить, покутить…

— Можешь, — покачал головой Гленард, — но тогда бы ты приехал с женой. Насколько я знаю Влеску, отпускать тебя кутить одного она бы не стала. А с Влеской приехала бы и ее огромная свита, сборы бы затянулись надолго, и я бы об этом знал сильно заранее. Кроме того, я знаю, что вы сейчас ждете второго ребенка, и ты бы вряд ли решился просто так оставить Влеску в таком положении и отправиться на север кутить и пьянствовать.

— Ну, да, — Брайн саркастически усмехнулся, — я себе не враг и не самоубийца.

— Можно было бы, конечно, предположить, — хитро прищурился Гленард, — что ты, устав, решил просто сбежать потихоньку на время из Слотсквена, но что-то мне кажется, что это не в твоем характере. А значит, ты, скорее всего, здесь по делу, связанному с Империей и со Славием. И, вероятно, по делу серьезному и не терпящему отлагательств. А посему, выкладывай, Брайн. Наливай себе еще вина и рассказывай.

— Что ж, логика тебя всё ещё не подводит, Гленард, — Брайн покачал головой, а затем взял в одну руку кубок, а в другую руку большой кусок козьего сыра. — Всё именно так.

— И? — поднял брови Гленард.

— Если не ходить вокруг да около, — Брайн прожевал сыр и запил его вином, — то всё очень просто. Славий едет сюда. В Кратхольм.

— Ничего себе у тебя всё просто! — изумился Гленард. — Император огромной страны едет из столицы через половину Империи на самый северный рубеж в маленькое баронство. Зачем?!

— Может, он просто по тебе соскучился? — улыбнулся Брайн.

— Я, конечно, считаю себя другом Славия, но вряд ли он ради этого бросит все свои дела, которых, я знаю, у него огромное море, и отправится на север поохотиться и покутить со старым приятелем. Да и не успел бы он соскучиться по мне, я три месяца назад в Рогтайхе был. Продолжай Брайн, говори всё, хватит загадок и предположений.

— Ну, хорошо. Не хочешь играть в загадки, тогда скажу скучно и прямо. Ты, конечно, понимаешь, что это всё только между нами, слово и дело Императора.

— Конечно.

— Император хочет заключить новый союз с бьергмесами. Расширить сотрудничество по всем направлениям. Предоставить больше прав бьергмесам в Империи. И всё такое. Славий считает, что будет символично и правильно заключить новый союз там же, где много веков назад был заключен нерушимый многовековой Кратхольмский пакт.

— Я понимаю, — задумчиво протянул Гленард. — Славий по каким-то причинам хочет сохранить переговоры с бьергмесами в тайне? Не хочет устраивать пышную церемонию в столице?

— И это тоже, — согласился Брайн. — Мне, как Посланнику Императора поручено организовать всё так, чтобы о переговорах никто не знал до поры до времени. Бьергмесы не однородны в политическом плане. У них огромное количество противоборствующих семей, кланов, племенных союзов. И далеко не все обрадуются этим переговорам, поскольку, если они будут успешными, мы тоже получим значительные преимущества у бьергмесов. Да и в Империи далеко не все будут довольны. Но Славий считает, что это необходимо.

— Понимаю, — Гленард улыбнулся. — Моя задача не только принять Славия и бьергмесов, но и сделать так, чтобы об этом не узнало слишком много народу. В этом плане Кратхольм действительно выглядит самым подходящим местом. Что еще? Обеспечить безопасность Императора?

— Со Славием будет Донрен. Вероятно, его люди позаботятся о безопасности Императора. По крайней мере, мне никаких таких поручений для тебя Донрен не передавал. А вот привет тебе он передавал, кстати. Говорит, что будет очень рад случаю тебя вскорости повидать.

— Ты тоже будешь, Брайн?

— Конечно. Я же Посланник. Мы с моими ребятами всё это и подготовили. Славий только финальные переговоры проведет.

Гленард подошел к открытому окну и задумчиво вгляделся вдаль. С холма, на котором стоял замок Кратхольм, открывался прекрасный вид на зеленые долины предгорий. Чуть дальше высились горы Башрайг. Невысокие и зеленые вблизи, они становились высоченной стеной ближе к горизонту и упирались в небо вечно заснеженными пиками непроходимых горных цепей.

Теплый ветерок легко касался лица Гленарда и шевелил листья дубов, растущих чуть ниже по склону холма. Дубов, которые и дали старое бьергмесское название и замку, и всему баронству — Кратхольм, дубовый холм. Утренние солнечные лучи нежно ласкали весеннюю юную яркую зелень листвы и трав. Кратхольм жил своей жизнь, шумной, насыщенной, но такой домашней. Воздух наполнялся шелестом листвы, криками играющих вдалеке детей, фырканьем коней, повизгиванием свиней, кудахтаньем кур, пением птиц и размеренными металлическими ударами, доносящимися из кузницы на склоне холма.

Гленард обернулся к Брайну и допил вино из кубка.

— Что-то ты не договариваешь, Брайн, — покачал он головой. — В чем дело? Зачем Славий едет сюда на самом деле?

— Может, и недоговариваю, — невинно улыбнувшись, пожал плечами молодой герцог, — но прости, Гленард, большего я рассказать сейчас не могу. Славий приедет и сам всё тебе расскажет.

— Я должен быть к чему-то готов? — насторожился Гленард.

— Ни к чему особенному. Просто нужно сделать так, чтобы все думали, что Император просто решил навестить старого друга. И чтобы даже те, кто прознает о переговорах с бьергмесами, были бы уверены, что это именно то, ради чего всё и затеяно.

— Что ж, — задумчиво помолчав некоторое время, сказал Гленард, — если Империя требует, значит, сделаем. Гленард, Славий, Донрен и Брайн снова вместе. Ну, по крайней мере, надеюсь, что хорошо и весело время проведем.

Глава II

С виду они выглядят забавно: маленькие, чуть выше пояса человеческого. Бороды длинные свои в косички заплетать любят. А уж коли насупятся серьезно, что бывает часто, так и вовсе умора. Но горе тебе, человече, над ними насмехаться. Топоры их быстры неимоверно, а характер они имеют пресквернейший.

Варден из Байлура. «Необыкновенное путешествие в удивительную страну бьергмесов и обратно, совершенное автором сего самолично»

Ежели хочешь ты сделать кунгссхунер <(куры по-королевски)>

Возьми жареных кур и поруби их мелко. Возьми свежие яйца и смешай их с молотым имбирем. Вылей это в белый раствор, который должен быть горячим, и добавь шафрана и соли. Помести у огня, и пусть печется.

Приезд Славия Гленарда удивил. Не сам факт визита, это было как раз объяснимо. Удивило Гленарда то, как Славий прибыл в Кратхольм.

Его Священное Императорское Величество Славий ан Андерриох, Император Империи Андерриох, король Мерфрайна, король Зведжина, король Фьотдайха, король Аррикумы, король Глареана, король Хортии, герцог Андертайха, герцог Квитина прибыл в замок Кратхольм теплым вечером раннего лета, уже после заката, верхом на высоком вороном жеребце. Рядом с ним к воротам замка подъехал на серой лошадке герцог Донрен ан Верверриг, Генерал Тайной Стражи Императора и Великий Инквизитор Империи.

Сопровождали их всего пара помощников-оруженосцев и два десятка стражников. Все конные, закутанные в темно-серые плащи без гербов и украшений.

Брайн, конечно, предупредил Гленарда, что Император намеревается прибыть инкогнито, без свиты. Однако Гленард, вспоминая выезды Императорского двора в Рогтайхе, полагал, что «без свиты» означает всего лишь десять экипажей, вместо обычных тридцати и всего лишь сорок-пятьдесят придворных и слуг, вместо обычных двух сотен.

Однако, похоже, Славий действительно намеревался привлекать к своей поездке в Кратхольм как можно меньше внимания и сохранить свою встречу с бьергмесами в тайне. Возможно, если бы не заботливость и беспокойство Донрена, Славий решил бы отправиться в путь и вовсе без охраны, однако в этом вопросе переспорить Донрена было невозможно.

Гленард вместе со всеми обитателями замка Кратхольм встретил прибывшую процессию у ворот. Одет он был в парадный дублет, черный, расшитый серебром. В руках Гленард по северному обычаю держал обеими руками большой пшеничный каравай, на котором стояла плошечка с солью.

Император, подъехав к воротам, тепло улыбнулся Гленарду и спешился. Когда Славий подошел к Гленарду, тот поклонился, насколько ему позволял каравай в руках.

— Ваше Священное Императорское Величество Славий ан Андерриох, — торжественно произнес Гленард, — позволь приветствовать тебя в моем скромном доме. Отведай хлеба моего и соли в знак моего гостеприимства. Раздели со мной кров мой, пищу мою и вино мое. Будь дорогим гостем в моем доме, коего хозяином ты, на самом деле являешься. Добро пожаловать, дорогой друг!

Приветственная фраза была, конечно, весьма далека от предписанных обычаями и этикетом слов, что заставило чувствительного к таким вещам стюарда Миррарда слегка побледнеть и осуждающе поджать губы, однако Гленард, возможно, единственный в Империи, мог себе это позволить. Всё-таки их со Славием связывала близкая дружба уже почти полтора десятка лет. Да и самим своим титулом Император Славий, в недавнем прошлом просто капитан Славий, был во многом обязан именно Гленарду, что давало тому определенные привилегии.

— Здравствуй, дорогой друг! — Славий, улыбаясь, отломил кусок каравая и, обмакнув его в соль, отправил его в рот. — Наконец-то я до тебя добрался. Я же у тебя так ещё ни разу и не был. А ты, я смотрю, неплохо устроился!

— Во многом твоими стараниями, Славий, — улыбнулся в ответ Гленард. — И с твоей помощью.

— Не преуменьшай свои заслуги. Ты всё это заслужил. И процветание Кратхольма, о котором ныне столько говорят в Империи — это твоя заслуга, а не моя.

— Спасибо, Ваше Величество. Позволь представить тебе моего стюарда — мастера Миррарда. Позволь представить начальника местного отделения Тайной Стражи лейтенанта Крейгана. Позволь представить командира армейского гарнизона, капитана Бальтасара.

Названные поклонились Императору. С ними поклонились и все присутствующие слуги замка. Император медленным торжественным кивком приветствовал их в ответ. Гленард отдал каравай юной улыбчивой служанке, блондинке по имени Абелин, которая смущенно улыбнулась и покраснела в ответ на веселую улыбку Славия. Славий подошел к Гленарду и крепко его обнял.

Донрен, тем временем, спешился. Переваливаясь с ноги на ногу, он, подойдя к Гленарду, дождался, пока Славий выпустит того из объятий, и, в свою очередь, крепко обнял Гленарда. Потом отстранился и, улыбаясь, похлопал Гленарда по плечу.

— Взрослеешь, Гленард, — усмехнулся Донрен. — Да и располнел слегка. С мечом-то не забыл, как обращаться?

— А ты, проверь, Донрен, — хитро улыбнулся в ответ Гленард.

— Пожалуй, обойдемся без этого, — Донрен рассмеялся. — В другой раз, обязательно. А нынче лучше покорми нас, твоя милость. Дорога длинная. Ехали быстро, устали, проголодались.

— Проходите, гости дорогие, — Гленард широким движением руки пригласил их внутрь замка. — Отведайте моей пищи и моих напитков. Миррард, пожалуйста, позаботься обо всех остальных.

— Конечно, ваша милость, — засуетился Миррард, — сию минуту.

Пару часов спустя, когда короткая северная летняя ночь, наконец, накрыла округу покрывалом тьмы, высоко на небе засверкала яркая россыпь алмазов звезд. В канавах громко запели хором лягушки, а большие совы, привлеченные этим пением, бесшумными тенями парили над лугами, как бесплотные духи, предвещающие неминуемую смерть кому-то из обитателей разнотравья равнин и опушки леса.

На большом столе, за которым сидели Гленард, Славий и Донрен, к тому времени почти не осталось ни запеченного поросенка, ни голубей, ни каплунов, ни картофеля, ни пареной репы, ни сыров, ни колбас, ни еще теплых, только что испеченных хлебов, ни разнообразных соусов. Всё это присутствовало на блюдах и в мисках только в виде костей и остатков.

Не один кувшин опустел к этому времени, но неутомимые слуги всё приносили и приносили новые яства и напитки. Наконец, Славий, откинувшись на высокую спинку стула, посерьезнел и кивнул Гленарду. Гленард, кивнув в ответ, хлопнул в ладоши и приказал мгновенно появившимся слугам убрать со стола, принести еще вина и оставить их одних. Что и было незамедлительно исполнено.

— Спасибо тебе, Гленард, — поблагодарил Славий. — Хозяин ты воистину хлебосольный.

— Ну, так не абы кого принимаем, — развел руками Гленард, — дорогих друзей и важнейших персон. Как не расстараться для двух самых могущественных людей в этом мире.

— Ну, про Славия ты прав, — усмехнулся Донрен, — а вот я, всё-таки, далеко не из самых могущественных. Пожалуй, Галир Кадирской Империи помогущественнее меня будет.

— Не прибедняйся, Донрен, — сделав очередной глоток из кубка, ответил Гленард. — Уверен, что тебе прекрасно известны пределы возможностей и Кадирской Империи, и ее правителя.

— Естественно, — кивнул Донрен, — поэтому так и говорю.

— Ну, как скажешь, — пожал плечами Гленард. — Тебе виднее. Ну, что, друзья? Сыты ли вы? К делам?

— Сыты и даже, прямо скажу, объелись, — Славий погладил себя по животу. — Давай к делу. Брайн тебе всё рассказал?

— Он рассказал, что ты собираешься встречаться с бьергмесами. Заключать новое соглашение. Я предположил, что есть какая-то еще цель твоего визита. Брайн не стал отрицать, но сказал, что ты сам всё расскажешь.

— Правильно, — согласился Славий. — Он и сам не всё знает.

— Кстати, а где он? — поинтересовался Гленард. — Я думал, что он приедет вместе с вами.

— Будет послезавтра. Как раз, когда король Тарстен прибудет. Брайн решил лишнюю пару дней побыть с женой.

— Ну, да, — усмехнулся Гленард, — ее светлость Влеску опасно оставлять одну надолго. Того и гляди, прибьет по возвращении.

— А кстати, Гленард, а где Лотлайрэ? — удивился Славий.

— Во Флернохе, где же ещё, — помрачнел Гленард.

— Что-то случилось?

— Ну, как сказать… Барон Винред не особо хорошо себя чувствует, Лотлайрэ с ним. Но это официальная версия. Похоже, что ей просто не очень нравится север. Холодно здесь, и всё не так. Пахнет по-другому. В лесу листва не пахнет, по ее мнению.

— А что, и правда не пахнет?

— Ну, не пахнет, — скривившись, согласился Гленард. — По крайней мере, не так, как во Флернохе. Лотлайрэ говорит, что здесь всё не её, что она чувствует себя здесь, как в ловушке.

— И что будете делать?

— Пока не знаю, — пожал плечами Гленард. — Как ты знаешь, я здесь весьма крепко обосновался. А Лотлайрэ пока живет на два дома. Пару месяцев здесь, пару месяцев там… Ты же знаешь, что спорить с ней невозможно. Дети тоже с ней ездят туда-сюда. Надеюсь, всё образуется…

— Тоже надеюсь, и желаю тебе скорейшего решения этой проблемы.

— А как, кстати, Ниара поживает, Славий?

— Хорошо, спасибо. Не знаю, доходили ли до тебя слухи…

— Доходили, — улыбнулся Гленард.

— Ну, значит, ты понимаешь. Наконец-то.

— Наконец-то, — согласился Гленард. — Империи нужен наследник.

— И не говори. Вон, Донрен, всё переживает, что наследника у династии нет. Теперь, надеюсь, коли Боги помогут, всё образуется.

— Удачи вам с Ниарой, Славий.

— Спасибо, дружище. Спасибо. Да и мне хочется уже отцом побыть. Всё-таки первый ребенок…

— Возможно, что не первый, — покачал головой Гленард.

— В смысле? — вытаращился Славий, Донрен поднял бровь.

— Помнишь, госпожу Весницу во Флернохе? Она родила сына. Мы не знали, кто отец, она так и не сказала до самой своей смерти во время Багряной Весны. Возможно, и сама не была уверена. Но ребенок подрос и как-то мне кажется, что похож он на тебя, Славий.

— Вот это новости… — улыбнулся Славий. — Почему ты молчал?

— Мы с Лотлайрэ не были уверены. Сейчас уверенности прибавилось. Да и случая сказать не было.

— Это прекрасная новость, Гленард, спасибо!

— А вот, Донрен, похоже, не так рад, — усмехнулся Гленард.

— У меня профессиональная деформация, — широко улыбнулся Донрен, с кубком в руках развалившийся на стуле. — Я из этой новости сразу выцепил угрозу спокойствию Империи. Внебрачный ребенок Императора — это всегда возможность того, что кто-то захочет использовать его в своих целях и захватить трон.

— Ну, на роль наследника Империи Миллеш, так его зовут, точно не годится, — возразил Гленард — Во-первых, внебрачный, во-вторых, не от благородной матери, и в-третьих, собственно, не известно, Славия ли это на самом деле сын. Но я бы просил тебя, Славий, всё-таки не оставить мальчика без поддержки. Возьми его в столицу, пристрой куда-нибудь пажом. Мальчик умный, может, и получится из него что-то дельное. Вдруг и для Тайной Стражи сгодится, а, Донрен?

— Доживём, увидим, — усмехнулся Донрен.

— Хорошо, Гленард, так и сделаем, — кивнул Славий. — Давай теперь к делам. Время всё-таки позднее, уже и спать пора, по-хорошему.

— Давай.

— Брайн должен был тебе рассказать о том, что мы встречаемся с королем Тарстеном. Целью этой встречи является расширение договоренностей, установленных Кратхольмским пактом. Бьергмесы получат больший доступ на рынки Империи, больше прав, больше защиты. Взамен мы расширим поставки продовольствия бьергмесам. Они, конечно, и сами выращивают много чего, но их становится больше, а мест, пригодных для сева, да еще и с плодородной землей, в горах не так много. Это уже решено.

— Но есть ещё что-то, правда? — догадался Гленард. — Иначе, если всё решено, можно было не устраивать тайных встреч, а торжественно всё подписать в Рогтайхе, воспользовавшись случаем продемонстрировать всей Империи хорошие отношения двух народов. Что на самом деле за этим стоит, Славий?

— Ты, как всегда, прав, — Славий кивнул и налил себе еще вина из кувшина. — Два с половиной года назад, а кажется, что целую вечность, сразу после коронации, мы сидели с тобой во дворце и обсуждали всякое, помнишь?

— Конечно, помню. Моя история в Кратхольме оттуда и началась.

— Ну, так вот, тогда, говоря как раз о Кратхольме, ты говорил, что это может стать прекрасным местом для важных тайных встреч вдали от глаз столичной аристократии. Помнишь?

— Помню.

— И я это запомнил. И когда мне такая встреча понадобилась, я об этом вспомнил.

— С кем ты встречаешься, Славий?

— Здесь необходима небольшая предыстория. Если помнишь, мы еще до коронации обсуждали, что Империи нужно обновление. Империи нужно развитие. За это время многое было изучено и обсуждено. Я считаю, что та цеховая система, которая существует сейчас, чрезвычайно тормозит развитие Империи. Все эти цеха, гильдии, объединения мастеров. Мастера уцепились за свои места, за свои должности, передают их по наследству. Развиваться не хотят, новые технологии осваивать не хотят, думают лишь о том, как задушить конкурентов, иногда буквально, и о том, как карманы набить. Все эти цеха стали такой своеобразной закрытой аристократией. Если ты не сын мастера или не платишь огромных взяток, мастером тебе в большинстве городов просто не стать. Множество умелых и даже действительно талантливых ребят вынуждены десятилетия проводить сначала учениками, а затем подмастерьями, не имея возможности стать мастерами и открыть свои мастерские. В Империи огромное количество подмастерьев, которые не могут стать мастерами и, вероятно, никогда не станут. А многие мастера просто не берут учеников. И даже тех полноправных мастеров, которые пытаются делать что-то новое, улучшать технологии, развиваться, одергивают и останавливают. Потому что другие мастера, сидящие в советах всех этих цехов, боятся конкуренции. Вот и долбят по голове, опять же иногда вполне буквально, тех, кто чем-то выделяется. Ну, разве можно в таких условиях развивать Империю, тем более быстро? Не пора ли избавиться от этой устарелой системы цехов? Выбросить ее на помойку истории. Как думаешь?

— Возможно. Вполне возможно.

— Вот, я знал, что ты со мной согласишься. А вот Донрен, например, не согласен. Да, Донрен?

— Я просто считаю, что быстро разрушать сложившуюся веками систему, устойчивую систему, очень опасно. Лучше ее постепенно реформировать. Договариваться, влиять, подкупать, интриговать. При необходимости устранять угрозы, иногда, как выражается Его Величество, буквально. Пусть это займет десятилетия. Пусть даже столетия. Но это будет практически естественный процесс, не влияющий на стабильность Империи. Однако это всего лишь моё личное мнение. Я солдат Императора, и я следую пожеланиям Императора и исполняю их со всем возможным рвением, каким бы ни было мое личное мнение.

— Спасибо, Донрен, — Славий отсалютовал Донрену кубком. — Ну, так вот. Отрадно, что далеко не всех мастеров устраивает нынешняя диктатура цеховых старост. Есть достаточное, большое, если честно, количество мастеров, которые хотели бы разрушить цеховую систему и стать полностью независимыми. Они хотят иметь возможность самостоятельно открывать мастерские там и тогда, где и когда они хотят. Они хотят изготавливать то, что они сами считают нужным и по тем технологиям, которые им нравятся. И пусть рынок сам решит, кто хороший мастер, а кто плохой. Да, цеха порой поддерживают мастеров, но эту поддержку довольно легко заменить поддержкой императорской или местной герцогской. Хорошая мысль? И с ней многие согласны. Но есть проблема.

— С этой мыслью не согласны цеховые старосты и цеховые советы, — продолжил за Славия Гленард.

— Конечно. А еще часть мастеров, в основном, недостаточно талантливые и старые, которые боятся перемен. И справедливо боятся, надо сказать, потому что конкурировать зачастую они не могут ни с бьергмесами, ни с кадирцами, ни со своими собственными подмастерьями.

— И это большая сила, — заметил Гленард. — У них есть деньги. Возможности. Влияние. Поддержка подкупленной аристократии.

— Совершенно верно, — развел руками Император. — И как только мы начали этот процесс, только начали общаться с теми мастерами, которые хотели бы что-то изменить, только стали что-то обсуждать, нам сразу намекнули. Очень аккуратно, не угрожая, ни в коем случае, со всем возможным уважением, просто намекнули. Что если мы решим ослабить власть цехов и изменить существующую систему, мастера просто перестанут работать. У цехов накопились огромные богатства. Их хватит на то, чтобы кормить лояльных мастеров и год, и два. Небогато, конечно, кормить, но достаточно, чтобы переждать. А вот переждет ли Империя пару лет, потеряв половину производства, переживет ли и какой ценой — это большой вопрос. И насколько будут этим довольны и простые люди, и, главное, нобилитет, это еще один больший вопрос. И переживет ли Император это недовольство — это тоже вопрос. Вот такой намек мы получили и услышали.

— Ты хочешь, чтобы бьергмесы заместили своими товарами то, что Империя потеряет из-за демарша цеховых мастеров? Об этом, на самом деле, пойдет речь на встрече? — догадался Гленард.

— Молодец, друг! — ударил ладонью по столу Славий. — Именно так. Но не только. Я решил воспользоваться случаем и встретиться в спокойной обстановке с несколькими влиятельными независимыми мастерами, которые станут моей опорой в этом, так сказать, восстании мастеров. И заодно познакомить их с королем Тарстеном. Фактически именно эта встреча должна стать началом конца цеховой системы. Началом новой эры для Империи. И эта новая эра начнется именно под крышей дома твоего, Гленард. Мы здесь с тобой для того, чтобы творить историю, не меньше.

— Но Донрен, как я вижу, и этим недоволен.

— Я переживаю, Гленард, что мы становимся зависимыми от бьергмесов, — Донрен вздохнул, — которые, несмотря на всю историю наших взаимоотношений, не друзья нам и не подданные Империи. Они себе на уме. У них постоянные внутренние раздоры и ссоры между всеми этими их кланами. Сегодня мы договоримся с Тарстеном и поставим всю Империю в зависимость от него. А завтра Тарстена скинет какой-нибудь другой клан, и мы в итоге останемся и без товаров, и без мастеров и, вполне возможно, без головы. Но опять же, это мое личное мнение. А что касается дела, то в нем я полностью поддерживаю Императора и согласен с его решением. На самом деле согласен, идея хорошая, но опасная. Что ж, будем жить с этой опасностью и придумывать, как ее избежать.

— Сколько мастеров приезжает? — поинтересовался Гленард. — Мне бы знать количество хотя бы. Мы же их в замке будем размещать, как почетных гостей?

— Было бы хорошо, Гленард, — одобрил Славий. — Их не так много, всего четверо. Мастер Анжен из Долгополя, оружейник. Мастер Берхард из Ардальвильда, кожевенник. Мастер Конрад из Таргарана, столяр, мебельных дел мастер, краснодеревщик. Отличный мастер, кстати, даже у меня во дворце его мебель есть. И госпожа Эрмелинда из Байлура, мастер белошвеек.

— Белошвеек? — Гленард усмехнулся.

— Нет, настоящих белошвеек, которые шьют.

— Хорошее представительство. Ну, четверых как-нибудь разместим. И короля Тарстена со свитой, конечно, тоже. И вас с Донреном.

— Поместятся все? — усомнился Славий. — Дом, вроде бы, не такой большой…

— Этот дом больше, чем кажется, — пожал плечами Гленард. — В крайнем случае, можем тебя с Донреном разместить в темницах в подземелье, если не возражаете.

— Нет уж, спасибо, — расхохотался Славий. — Темницы давай пока оставим в покое. А то прознает кто, не так поймут. Пришлют еще войско твой Кратхольм осаждать, чтобы меня вызволить. Дескать, барон ан Кратхольм сбрендил и пленил Императора Андерриоха. Хотя, бывало, случалось и в менее удобных местах ночевать.

— Ладно, не хочешь экзотики, дам тебе обычную хорошую комнату. Но у меня тесновато, предупреждаю сразу. Комнат много, но все маленькие.

— Есть ещё кое-что, Гленард, — остановил его Славий жестом.

— Что, Славий?

— Помимо встречи с мастерами и бьергмесами, я планирую здесь встретиться еще и с нашим общим старым знакомым. С Ролленом.

— Роллен? — удивился Гленард. — А ему-то что здесь делать?

— А вот это, кстати, интересно, — Славий хитро прищурился. — Мы с ним за это время довольно часто встречались, обсуждали, как сделать жизнь разных рас в Империи лучше. И он предложил устроить встречу с одним из вождей вархов. Чтобы, так сказать, улучшить взаимное знание народов друг о друге и, возможно, даже установить взаимные дипломатические отношения.

— Ого! — поднял брови Гленард. — Ты станешь первым Императором, который будет встречаться с вождями вархов. Да и вообще, вероятно, первым человеком, который поговорит с кем-то из вождей вархов.

— В Рогтайхе вархи эту встречу проводить категорически отказались. А здесь, на севере, у подножия их гор, они вполне готовы встретиться. Мы с Ролленом долго откладывали эту встречу, но раз уж я здесь, почему бы не встретиться и с ними?

— Ну, что ж, — Гленард встал изо стола, — похоже, что замку Кратхольм суждено еще раз войти в труды историков. Да и нам всем, вероятно, тоже.

— Ну, Гленард, ты же любишь исторические книги, — тоже встал Славий, — вот тебе и шанс оказаться в одной из них. Ладно, поздно уже, благородные господа. Пойдемте спать. А завтра, дружище, покажи нам, пожалуйста, свои владения. Очень хочется посмотреть, как у тебя тут дело развернулось. Аж в Рогтайхе слухи ходят, вот и представился шанс самому на это чудо взглянуть.

— Чудо сомнительное, Ваше Величество, но, конечно, завтра всё расскажу и всё покажу. А сейчас, спокойной ночи, друзья. Эй, слуги! Проводите Его Величество и его светлость в их комнаты. И приберите здесь всё.

— Не спится, Донрен? — Гленард вышел на крыльцо, где стояла, всматриваясь в темную даль, невысокая кругленькая фигура герцога Верверрига. На востоке небо уже начало светлеть в ожидании скорого рассвета. Было прохладно и тихо.

— Да, что-то как-то захотелось воздухом подышать. Знаешь, Гленард, я ведь очень редко выбираюсь за пределы Рогтайха. Столько дел сейчас навалилось. Славий хочет всё поменять, а я пытаюсь предугадать, как эти дела отзовутся. Что бы ни делал Император, моя задача сохранить спокойствие в Империи. А во время перемен это сложнее всего.

— Время перемен? — задумчиво переспросил Гленард.

— Время перемен. Оно самое, будь оно неладно. Не обращай внимания, просто стариковские жалобы. Я ведь прекрасно понимаю, что даже без всего этого были бы другие угрозы для Империи. И, может быть, куда более серьезные.

— Что вообще в Империи происходит? — поинтересовался Гленард. — Что нового?

— Да, всё так же. Люди рождаются, растут, влюбляются, трахаются, женятся, рожают, стареют, умирают. Ненавидят, интригуют, делают друг другу подлости, доносят друг на друга, воруют, убивают, насилуют, грабят, изменяют, лгут, лицемерят…

— Не любишь ты людей, Донрен.

— Люблю, Гленард. Но ты же сам понимаешь, что мою жизнь, в основном, составляет как раз это всё. Я понимаю, что люди хорошие. Многие из них, по крайней мере. В жизни, вероятно, гораздо больше хорошего, чем плохого. Но посмотри, с кем я работаю. Преступники, убийцы, шпионы, извращенцы, заговорщики и прочая мразь. Именно это меня окружает. Эта грязь, эта кровь, это говно — вот моя жизнь. И я вычерпываю это говно из нужника, вычерпываю своими руками и своим сердцем, каждый день, для того, чтобы это говно не затопило всю Империю, и чтобы наш добрый друг Император мог спокойно делать Империю лучше, не боясь утонуть в этом говне. Вот моя жизнь. Ты от нее сбежал, у тебя здесь лесочки, грибочки, горы, кучи золота и драгоценных камней. Не подумай, что я тебя обвиняю. Ты прав, Гленард, полностью прав, ты вовремя ушел. А я вовремя не ушел, и поэтому теперь обречен вечно, покуда могу держать меч в руках, разгребать это говно. Потому что без этого говна нет и меня. Я нужен, только покуда я это говно выгребаю. Если я уйду, этого говна меньше не станет, но без меня Империя в нем утонет. Вот так и живем. Я люблю людей, Гленард, правда люблю. Но ты сам понимаешь, ты умный, и ты сам полковник Тайной Стражи, пусть и в отставке. Ты понимаешь, как это всё отражается на мыслях, на суждениях о людях и на отношении к человечеству в целом.

— Приезжай ко мне на пару месяцев Донрен. Оставь говно заместителям на время и приезжай сюда. Просто отдохнуть. Поохотимся, порыбачим, по лесочкам походим, грибочки пособираем с крестьянками. Будем напиваться и петь, каждый вечер. Про мороз и про ворона. Здесь, на севере, такие душевные песни… Приезжай.

— Может, и приеду. Впрочем, я ведь и так уже здесь. Вот разберемся со всеми этими встречами, и можно и грибочки пособирать пару дней. В любом случае полезно вырываться из Рогтайха время от времени. Хорошо у тебя здесь. Хорошо.

— А что думаешь, получатся у Славия его преобразования?

— Кто знает? — пожал плечами Донрен. — Хорошо, если получатся. Но будет непросто. Очень непросто.

— А разве бывает просто во время перемен?

— И то правда. Понимаешь, мне кажется, что Славий на всё бросается сразу. И сразу круто берет: всё разрушить до основания, а затем строить что-то новое. Я больше сторонник постепенных последовательных преобразований. А Славий человек увлекающийся и, скажем прямо, пока еще неопытный. Он бросается на одно, начинает что-то разрушать. А потом, не закончив одного, начинает бросаться на другое. И тоже до основания, а затем… В итоге, дела накапливаются, а решать проблемы некогда, Славий занят уже чем-то новым. Вот и приходится всем остальным вместе это как-то разбирать. Мысли у него правильные. Идеи хорошие. Реализация недоработана. И того говна, которое приходится разгребать мне, от этого становится всё больше и больше. И я начинаю бояться, что когда-нибудь моих ладоней не хватит на то, чтобы всё это вычерпать и разгрести. Но, будем надеяться, что всё обойдется. Всё будет хорошо, Гленард. Не обращай внимания. Просто старик Донрен усталый и пьяный.

— Пойдем спать, Донрен, — Гленард приобнял Донрена. — Утро вечера мудренее. Отдохнем, и всё станет лучше.

— И то правда, Гленард. Пойдем спать.

— Спокойной ночи, Донрен.

— Спокойной ночи!

Глава III

Махнула она рукой направо — изумруды посыпались, махнула рукой налево — золотые монеты. И пока гости собирали всё это, оборотилась она снова лебедушкой и улетела в дали далекие.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера».

Фаршированные щуки

Возьми щук и оставь на них кожу, но подними ее до ушей. Затем возьми любой вид рыбы, какой ты желаешь, свари ее, вынь из нее кости, нарежь ее с шалфеем, перцем, тмином и шафраном. Заполни щуку этим, посоли снаружи и положи ее на сковороду, и пожарь хорошо, хотя и не слишком пережаривай.

Рано утром выехать на осмотр баронства не удалось. Легли поздно, поэтому и встать рано было выше сил. Пока все проснулись, пока позавтракали, пока, не спеша, шутя и споря, собрались во дворе замка… В общем, выехали, уже когда солнце перевалило за полдень.

На этот раз Гленард смог-таки уговорить Донрена отказаться от большого эскорта охраны для Славия. В спокойном Кратхольме, рядом с вооруженными Донреном и Гленардом Славию, как заверял Гленард, ничто не угрожает. Скрепя сердце, Донрен, долго споривший, но, в итоге, махнувший рукой, согласился оставить основную часть эскорта в форте рядом с замком. Славий же, в свою очередь, приказал двум оруженосцам остаться в замке и заняться приготовлениями к завтрашнему визиту короля Тарстена. В итоге, из замка Гленард, Славий и Донрен выехали в сопровождении всего лишь четверых стражей, державшихся чуть поодаль позади них.

Дорога, выходя из ворот замка, обвивала собой холм и углублялась в дубраву. Высокие и раскидистые вековые дубы склоняли ветви над дорогой, погружая путь в слегка таинственный полумрак.

— С точки зрения обороны, — заметил Донрен, — такой плотный лес прямо рядом с замком весьма опасен.

— Конечно, — кивнул Гленард, — но здесь уже триста лет ни от кого не оборонялись. Да и потом, ты же видел мой замок. Какая там оборона, захватить его даже для небольшого отряда совсем не проблема. Моя оборона — это хорошие отношения с соседями.

— Дубы выглядят древними, — Славий с уважением осмотрел дубраву, — им лет по сто, а то и по двести.

— Есть местная легенда, — повернулся к Славию Гленард, — о том, что эти дубы посадили вместе Император Браннен и король Гильднесверд после заключения Кратхольмского пакта. Но я думаю, что это неправда. Может, какое-то одно деревце они и посадили, но дубравы здесь были и до них. Хотя бы судя по имени замка и баронства. В любом случае, дубы обновляются. Старые умирают, новые вырастают. В глубине леса я встречал огромные деревья. Им лет по четыреста, еще застали, наверное, доимперские времена. Но большей части деревьев лет по сто пятьдесят — двести. Когда-то, говорят, дубы покрывали всю территорию Кратхольма, вплоть до гор. Но сейчас осталась только эта дубрава около замка и еще несколько дубрав на юго-востоке.

— В Кратхольме много лесов? — поинтересовался Славий.

— Сейчас не очень много. Леса занимают юго-восточную часть баронства. Всё остальное — это поля, луга и холмы. Леса очень сильно пострадали за последнюю сотню лет. Сейчас вырубать леса в баронстве я запретил. Только старые и больные. Древесину и уголь мы закупаем в других баронствах Сидлерда и даже во Фьотдайхе и в Клафтхорде. Это дороже, чем вырубать леса здесь, но мне хочется сохранить хоть что-то для детей и внуков.

— В основном, леса дубовые? — спросил Славий.

— Не только. Дубов, к сожалению, осталось не так много. Надо будет заняться этим, высадить желуди. Много сосен, берез, осин. Есть буки, рябины, тополя. Ёлки, конечно, куда же без них.

Дорога, тем временем, вывела путников из леса, и они оказались в деревне. Ржали кони. Мычали коровы. Перекрикивались возницы на телегах и грузчики, сгружающие с телег мешки и забрасывающие на телеги другие. Кудахтали куры. Визжали, играя во что-то, дети. Было шумно.

При виде Императора и барона, однако, все затихали и, срывая с голов шапки и шляпы, почтительно кланялись. Славий и Гленард приветствовали крестьян кивками.

— Это у нас основное торжище и склад, — пояснил Гленард. — Вон, видите, амбары. Вон там дровяной и угольный склады. Там, справа, склад металла, кож и всяких инструментов. Дальше рынок, сюда приезжают многие купцы из других баронств. Сюда же приходят и крестьяне на закупки. Но сегодня там пусто, не торговый день. Там, чуть поодаль, коптильня, а вон там — сыроварня.

— Я смотрю, — покачал головой Славий, — хозяйство у тебя поставлено на широкую ногу. Что выращиваешь?

— Хозяйство неплохое, да, — гордо улыбнулся Гленард. — Когда я сюда приехал, здесь было всего гораздо меньше. Да, если честно, почти ничего не было. Выращиваем мы много всего, с учетом нашего северного положения. Пшеницу, овес, рожь, картошку, капусту, репу. Есть яблочные сады, я вас потом сидром угощу, очень знатный он у нас получается. Да и мед тоже надо обязательно попробовать. Пасек у нас немного, но те, что есть, дают мед просто изумительный. Из мяса есть почти всё: коровы, свиньи, овцы, козы, куры. Коровы, в основном, молочные. Молока много, делаем сыры. Много шерсти. Да и лен выращиваем. Вон там мастерские ткачей и швей.

— А там — армейский форт? — Донрен указал на частокол на небольшом холме за деревней.

— Точно. Солдат у нас немного, пять десятков. Но куда же мы без форта, всё-таки пограничье.

Тем временем, друзья проехали деревушку, снова ставшую шумной за из спинами — нужно же было обсудить такое событие — и выехали на дорогу, ведущую на север, к горам, через бескрайние поля, раскинувшиеся по обеим сторонам дороги.

— А не такое маленькое у тебя баронство, как я посмотрю, — улыбнулся Славий.

— Не маленькое, — согласился Гленард. — С севера на юг около двадцати километров. С запада на восток, когда я приехал сюда, было около тридцати километров. А сейчас почти в два раза больше.

— Пошел войной на соседей? — удивился Славий.

— Нет, — рассмеялся Гленард, — всё гораздо проще. Просто выкупил в прошлом году часть земель у соседних баронств. У барона Фрутбаренг на западе и у барона Угельскиг на востоке отсюда. Они много лет были в долгах и были рады немного облегчить эту ношу. Герцог Брайн тоже не возражал. В конце концов, должны они были именно ему, и в итоге деньги получил он.

— И, как я слышал, тебе он должен тоже немало — усмехнулся Донрен. — Посему в итоге деньги, вероятно, вернутся к тебе.

— Что-то вроде этого, — согласился Гленард. — Дела у Брайна идут, в принципе, неплохо. Хорошие торговые связи, хорошо продается лес и на запад, и на юг. Вот только госпожа Влеска, как я слышал, не дает Брайну слишком уж богатеть, предпочитая вместо этого делать богатыми портных и ювелиров в столице. Поэтому Брайну временами приходится занимать и у меня. Впрочем, в плане экономического развития герцогство Сидлерд в целом переживает не самые лучшие времена. В основном, справляется только с обеспечением себя едой. Из торговли в другие герцогства ныне Сидлерд поставляет только лес, без существенных перспектив для развития. Единственное баронство Сидлерда, которое быстро развивается и процветает, это Кратхольм. Но Брайн от этого ничего не получает, поскольку Император освободил Кратхольм на пять лет ото всех налогов и податей, за что тебе еще раз огромное спасибо, Славий. Вот Брайн и ждет, когда эти пять лет закончатся. Похоже, тогда Кратхольм будет кормить всё герцогство.

— Ну, и в чем же великий секрет Кратхольма? — посмотрел на Гленарда Славий. — Не только же в освобождении от податей.

— А вот это мы с вами скоро увидим, — таинственно улыбнулся Гленард. — Секрета никакого особенного нет. Просто мне очень повезло по одному направлению, и это позволило развиваться всей остальной экономике баронства.

Дорога вела на север, к горам, между вспаханных полей, где-то уже засеянных, а где-то как раз в процессе сева. Крестьяне работали в полях, широкими движениями разбрасывая семена злаков и закапывая клубни картофеля. На зеленых склонах невысоких холмов паслись коровы, овцы и козы. Шмели и пчелы вились вокруг придорожных цветов. Теплый ветер приносил запахи трав и земли.

Песчаная утоптанная дорога была почти пустынной. Лишь раз процессия обогнала две большие телеги, везущие уголь на север. Затем вдалеке впереди показался столб пыли, явно свидетельствующий о большом количестве всадников, двигающихся навстречу эскорту Императора. Донрен насторожился.

Наконец, всадники приблизились настолько, что их можно было хорошо рассмотреть. Это оказался странный экипаж: обитая железом закрытая карета, выкрашенная в черный цвет, стремительно влекомая двумя мощными серыми лошадьми. На облучке кареты сидели двое возниц, одетых, несмотря на теплый день, в пластинчатые доспехи поверх кольчуг. На головах у них были конические шлемы с наносниками. К стенке экипажа рядом с ними были прикреплены круглые щиты и топоры. Сопровождал экипаж эскорт из десяти полностью вооруженных всадников, едущих близко позади кареты. Возницы, узнав Гленарда, поклонились, не останавливаясь. Странная процессия промчалась мимо и уже скоро исчезла из виду, оставив за собой лишь клубы дорожной пыли.

— Кто это был? — спросил Славий.

— Вывоз готовой продукции с рудников, — пояснил Гленард. — Мы стараемся ничего не хранить здесь в больших количествах. Сами понимаете, людей у нас мало, а всяких воров и бандитов наш товар привлекает сильнее, чем мед манит пчел. Поэтому всё, что производится за день, на следующий день отправляется на продажу. У нас пара десятков таких постоянно курсирующих экипажей. Ну, и охрана соответствующая.

— И куда едет этот экипаж? — заинтересовался Славий. — В Слотсквен?

— Нет, прямо в Рогтайх. Хотя в Слотсквене они на ночь обязательно остановятся. А потом и Сабхайде. Ну, и в нескольких надежных замках между ними.

— Не слишком ли дорого содержать такие эскорты? — усомнился Донрен. — Особенно с учетом охраны мест ночевок.

— Не особенно, — пожал плечами Гленард. — Примерно одна сотая от стоимости товаров, которые они перевозят. А показывая серьезность своих намерений, мы бережем и наши товары, и жизни наших возниц.

— И что, не было нападений? — спросил Донрен.

— Были, конечно. Два раза. Один раз во Фьотдайхе, другой прямо рядом с Рогтайхом. Оба успешно отражены. Большая часть нападающих убита на месте. Сбежавшие быстро найдены, жестоко измучены и публично повешены. Мне пришлось заплатить много золота, чтобы их быстро найти, но это был принципиальный вопрос. Да и вложения эти уже многократно окупились тем, что теперь на наших перевозчиков нападать остерегаются. Есть много других, более доступных, целей.

— Суров ты, Гленард, — покачал головой Славий.

— Не суров, — возразил Гленард, — рационален. Да и всегда таким был. Если есть угроза, ее надо устранить максимально быстрым и простым методом. Это как раз согласуется с принципами Тайной Стражи. Да, Донрен?

Донрен, не отвечая, усмехнулся.

Дорога заканчивалась у подножия гор. Среди вырастающих из-под земли невысоких пока обрывистых скал были разбросаны несколько аккуратных деревянных и каменных строений. Из высоких кирпичных труб на крышах нескольких из них валил густой дым. Чуть в стороне по кругу ходили лошади-тяжеловозы, вращающие рычаги, связанные через систему шестерен с большими кожаными мехами, размеренно качающими воздух куда-то за каменную стену. Такой же круг с лошадьми был и с другой стороны площадки, но присоединен он был к какому-то другому хитрому устройству.

Воздух был наполнен стуком молотов по камню и металлу, выкриками людей, ржанием лошадей, грохотом тачек и телег. Обычный шум рудника.

— Вот это и есть главное богатство Кратхольма на сегодняшний день, — начал рассказывать Гленард, спешиваясь и привязывая поводья своего гнедого иноходца к невысокой коновязи. — Вон там, видите пещеру? Это основной вход в шахты. Под землей он разветвляется на множество штреков, из которых добывают руду.

— А из руды добывают главный товар Кратхольма, — подхватил Донрен. — Золото.

— Не только, — покачал головой Гленард. — Золото лишь один из наших продуктов. И не самый прибыльный, если честно. Гораздо интереснее жилы драгоценных камней, которых здесь тоже много. Сапфиры, изумруды, аметисты, рубины, шпинель, гранаты, топазы. Ну, и серебро, естественно, вместе с золотом. Они часто присутствуют в одной породе. Кратхольм сейчас является третьим в Империи поставщиком золота, втором поставщиком аметистов и топазов и главным производителем сапфиров, изумрудов и рубинов. Я не знаю, слышал ли ты, Славий, но половина золотых монет в Империи сейчас чеканится из нашего золота. Плюс мы сотрудничаем с большинством крупных ювелиров в Рогтайхе.

— И обрабатываете вы камни и золото тоже здесь? — заинтересовался Славий.

— Только частично. Мы выплавляем золото из руды. Слышите удары молотов? Это дробят руду перед загрузкой в плавильную печь. Вон то дымящее здание — это плавильня. Видите, кони крутят колесо, качающее меха для разогрева печи. Второе колесо, кстати, для откачки воды из шахт. На выходе из плавильни получаются слитки, в которых примерно шесть десятых золота, три десятых серебра и одна десятая всяких примесей. До восьми килограммов такого сплава в сутки. Мы доставляем эти слитки в Рогтайх, и там ювелиры с помощью кислот разделяют золото и серебро и отделяют ненужные примеси.

— А почему вы здесь этого не делаете?

— Дорого и сложно везти реагенты. Проще сделать это в Рогтайхе. Но мастерские, которые перерабатывают наши заготовки, тоже почти полностью принадлежат мне.

— А кому еще? — поинтересовался Славий.

— Адельхарту ан Стеркокс. Это такой бьергмес, фактически глава всех столичных бьергмесов.

— Это интересно, что ты про него сказал, — посмотрел на Гленарда Славий. — Я знаком с Адельхартом. И более того, он не далее как завтра прибудет сюда, в Кратхольм, поскольку он является посредником в переговорах между Империей и королем Тарстеном. Очень приятный человек, то есть бьергмес. Но я не знал, что у вас с ним совместные дела.

— Как видишь, мир тесен, — развел руками Гленард.

— А камни тоже сами не обрабатываете?

— Ну, глубокая обработка драгоценных камней — это большое искусство. Им пусть лучше столичные ювелиры занимаются. Мы здесь только отделяем драгоценные камни от породы, иногда немного шлифуем. А потом всё отправляем в Рогтайх ювелирам на окончательную шлифовку и огранку.

— И мастерские этих ювелиров тоже тебе принадлежат? — хитро улыбнулся Славий.

— Нет, — грустно покачал головой Гленард. — На ювелирные мастерские распространяются цеховые правила. Так просто мастерскую не купишь и не откроешь, даже с моими деньгами. Но я иногда даю деньги или камни ювелирам в долг. И с этого тоже имею небольшую прибыль. Но это, скорее, для улучшения взаимоотношений, чем для заработка. Поэтому я очень заинтересован в идее Славия о разрушении этой мерзкой цеховой системы.

— Не прибедняйся, Гленард, — широко улыбнулся Донрен, — всем известно, что ты за эти два с половиной года стал одним из самых богатых людей в Империи. Чуть ли не вторым после Императора.

— Ты преувеличиваешь, Донрен, — Гленард похлопал Донрена по плечу, — сильно преувеличиваешь. Боюсь, что я даже в десятку самых богатых людей Империи не вхожу. Хотя и намерен войти, если честно. Но если брать только баронов Империи, не учитывая графов и герцогов, то, пожалуй, я действительно один из самых богатых из них на данный момент.

— И как ты поступаешь с деньгами? — спросил Донрен. — Сваливаешь их в кучу и сидишь на ней, как дракон, наслаждаясь блеском золота и каменьев?

— Иметь кучу золота весьма накладно, Донрен. Постоянно волнуешься, кто бы эту кучу у тебя не покрал. Впрочем, тебе ли не знать. Естественно, у меня хранится пара сундучков на черный день, но моя куча золота весьма маленькая. Почти все деньги, которые я получаю, я трачу. Трачу на всякое горнорудное оборудование, на закупку угля и дерева, на развитие хозяйства в Кратхольме и во Флернохе и на развитие переработки продуктов этого хозяйства. В долг даю немного. Думаю еще вложиться в какие-нибудь торговые или производственные предприятия. Если цеховая система рухнет или ослабнет, буду рад собрать хороших мастеров и профинансировать открытие ими мастерских и их развитие. Рано или поздно даже богатые жилы моего рудника истощатся. Поэтому надо строить новые источники доходов, покуда есть такая возможность.

— А кстати, — оживился Донрен, — откуда всё это богатство? Ты знал о том, что здесь есть эти шахты? Как ты их нашел? До тебя же Кратхольм был мелким, почти вымирающим бедным баронством.

— Совершенно случайно, Донрен. Совершенно случайно. Просто повезло. Кратхольм меня привлек как раз своей удаленностью. Когда я сюда приехал, я начал много ездить по окрестностям, знакомиться с владениями. Однажды весенний ливень, а они здесь бывают очень сильными и мерзкими, холодными, застал меня в горах, вот здесь. Я решил укрыться в пещере, которую заметил. Развел костер, чтобы согреться. Решил осмотреться и увидел какие-то знаки, которые мне сначала показались просто рисунками пляшущих человечков. Потом присмотрелся и понял, что они больше похожи на бьергмесские руны. Стал осматриваться внимательнее и обратил внимание на то, что одна из стенок в глубине пещеры как будто насыпана из валунов. Вот здесь я совсем заинтересовался. Через пару дней пригнал сюда мужиков, и мы расчистили завал. За ним оказался вход в глубокие пещеры. Я стал их изучать, и увидел, как в свете факела что-то блеснуло в стене. Меня это настолько заинтриговало, что я привез профессора из Имперского Университета и он чуть с ума не сошел от радости. Говорил, что таких богатых золотых жил в жизни не видел.

— Да уж, никогда не знаешь, где тебе повезет.

— Деньги на строительство шахты у меня, спасибо Славию, были. Первые полгода, пока строили, было непросто. Было непонятно, как и что делать, как всё сделать правильно. Но там и книги я почитал, и с Адельхартом договорился. Его бьергмесы помогали организовать добычу, выплавку и обработку. Не бескорыстно, конечно. Прямо скажем, дорого. Но оно того стоило.

— Но откуда это здесь? — удивился Славий. — В предгорьях Башрайга такого нигде не находили. Может быть, таких жил много у бьергмесов, но ведь это территория Империи. А ты сам сказал про бьергмесские знаки.

— Не знаю, Славий. Может быть, таких жил в предгорьях не так уж и мало, только они пока не разведаны. А что касается территории Империи… Эти места ведь не всегда были имперскими землями. До Исхода из Шеангая и прихода людей сюда это была территория бьергмесов. Да и долгое время после. Только перед самой Бьергмесской войной и, соответственно, перед заключением Кратхольмского пакта, люди вытеснили бьергмесов из этих мест. Адельхарт предполагает, что это месторождение было найдено как раз незадолго до Кратхольмского пакта. А потом было спрятано и завалено, чтобы оно не досталось людям. В надежде на то, что бьергмесы когда-нибудь вернутся сюда.

— Возможно, Гленард, — согласился Славий. — Это выглядит правдоподобным. А что у тебя с железом? Империи не хватает хорошего металла для оружия.

— Железные руды есть. Не совсем здесь, в стороне, вон там, но есть и с неплохим содержанием железа. Но сталь — это штука сложная, поэтому до сих пор мы за нее еще не взялись. Золото закончится, займемся сталью. А золота нам на ближайшие пару десятков лет должно хватить.

— Сталь сложнее золота? — удивился Славий.

— Конечно. Само по себе железо очень мягкое. Из него нормального оружия не сделаешь, будет гнуться от каждого удара. Крепость стали придается добавлением угля при выплавке крицы железа из руды. Чем больше угля в железе, тем оно тверже. Но если чуть переборщишь с углем, то всё. Получается чугун, который ни на ковку, ни на что вообще не годится. Это сложная наука, чтобы довести уровень угля до нужного предела и ни в коем случае не больше. Кроме того, меч из твердой стали — это хорошо?

— Конечно.

— Не совсем, Славий, не совсем. Меч из твердой стали заточить — это целая проблема. Да и если заточишь, повторно заточить уже не получится, только перековывать. Поэтому наши людские мечи куются из трех полос железа, скованных вместе. Снаружи железо мягче, а внутри тверже. Это позволяет худо-бедно достичь сочетания и твердости, и эластичности. Плюс очень сильно помогает закалка мечей.

— А другие расы куют по-другому?

— У бьергмесов две технологии производства оружия. Массовое оружие они куют почти так же, как люди. А дорогие мечи и топоры они делают, по сотне раз складывая и перековывая один и тот же кусок железа. В результате получается сталь, как бы состоящая из множества слоев, сваренных воедино, что значительно увеличивает ее эластичность, при этом сталь остается твердой. К тому же металл у бьергмесов более высокого качества за счет того, что они могут выплавлять его при более высокой температуре.

— А мы почему не можем?

— Температура выплавки во многом зависит от притока воздуха. С нашими мехами невозможно создать очень сильный приток. А бьергмесы устраивают плавильни в пещерах под узкими длинными горными долинами. В этих долинах всегда сильный ветер. Бьергмесы загоняют потоки ветра внутрь пещер и за счет каких-то специальных устройств усиливают эти потоки и направляют их в печи. Это позволяет работать с металлом при очень больших температурах, которых мы и близко достичь не можем.

— А знаменитое альвийское оружие? У них же таких горных долин нет.

— С ними всё ещё интереснее. Альвы каким-то образом научились полностью расплавлять металл. Даже чугун, который мы расплавить не в состоянии, просто не можем достичь нужной температуры. Возможно, у них какие-то специальные печи были, возможно, как говорят легенды, они активно использовали особую магию при изготовлении оружия. Поэтому и не могли, кстати, поначалу его массово производить, мастеров было очень мало, а обучение занимало огромную часть даже их длинной жизни. В общем, как бы то ни было, но альвы сначала выплавляли из руды очень сильно насыщенный углем чугун, а потом повторно расплавляли его и что-то с ним делали. Неизвестно, что именно, но в итоге металл приобретал особую структуру и отличался невероятной твердостью, при этом сохраняя легкость и эластичность. В общем, невероятное оружие. Одним из которых мне, кстати, в свое время пронзили грудь. Но это всё касается только лучших образцов мечей и сабель. Более простые, если можно так сказать, клинки альвы делали так же, как и бьергмесы, складывая и перековывая металл многократно. И только после Первой альвийской войны альвы начали упрощать технологии в пользу массовости. И в какой-то момент альвийские клинки ничем не отличались ни по свойствам, ни по технологии производства от человеческих мечей. Впрочем, в последнее время альвы снова стали возвращаться к старым технологиям, не магическим, а многослойным.

— Почему?

— Отпала необходимость в массовом производстве оружия. Альвы в Империи ни с кем не воюют. А если и воюют, скажем, в армии, то чаще всего используют обычные имперские мечи, сабли и топоры. В то же время, среди богачей, людей, в первую очередь, появился большой спрос на, так называемые, настоящие альвийские клинки. Вот альвийские кузнецы и стараются удовлетворить этот спрос. Кто-то лучше, кто-то хуже.

— Я смотрю, ты стал профессионалом в металлургии, — уважительно покачал головой Славий. — Откуда всё это?

— Много книг. Долгие разговоры с Адельхартом. Долгие дискуссии с университетскими профессорами и разными мастерами. Все любят поговорить, когда их приглашаешь в хорошую ресторацию и хорошо кормишь и поишь. А знание, как говорится, сила. Что в Тайной Страже, что в погоне за богатством.

— Интересно, Гленард, молодец — слегка поклонился Гленарду Славий. — Просто отрадно видеть, что у тебя столько всего получилось. Впечатлен, воистину впечатлен. Ну, спасибо тебе за интересный рассказ и за показ твоих земель. Но пора нам, наверное, возвращаться в замок. Скоро должны прибыть мастера. Да и перекусить уже было бы неплохо, как думаете?

— Полностью согласен, — кивнул Гленард. — Поехали. Я вам потом как-нибудь еще свои охотничьи угодья покажу. Охота у меня здесь знатная. Не зря леса оберегаю от вырубки. Зверя у меня там много, да какого!

Глава IV

И коли тяжко тебе будет, и холодно, и сыро, и голодно, и мучительно — ты терпи, не жалуясь. Ибо нет награды без труда, а шедевра без старания. И коли мастер твой колотит тебя, и рвения твоего не ценит, терпи особливо. Ибо именно в терпении ты становишься сильнее.

Мастер Лоргрин из Ламраха. «О смирении ученическом. Поучения мудрости».

Если ты хочешь сделать хороший майский пирог

Возьми до десяти яиц, разбей их, добавь петрушку и смешай всё вместе. Возьми ступку и поставь ее на угли, и положи туда ложку свиного жира, и пусть прогреется. Вылей яйца туда, и пусть медленно печется, и подавай это, только не пересоленым.

В большом зале замка было шумно и светло от множества выставленных на длинном столе свечей. Солнце еще не закатилось, однако маленькие окошки пропускали слишком мало естественного света, что приходилось компенсировать свечами, расставленными вдоль всего массивного стола.

Между свечами располагались блюда и миски с различными угощениями. Моченые яблоки соседствовали с квашеной капустой. Разнообразные колбасы перемежались с окороками и копченной свиной вырезкой. А тарелки с сырами окружали блюда с кусками жареной курятины.

Кувшинам с вином, медом, пивом и картофельным самогоном отводилось на столе почетное место, что весьма радовало присутствовавших за столом гостей. За всем этим безразлично и, казалось, слегка скептически наблюдали глаза прикрепленного высоко на стене, под потолком, чучела головы лося с огромными, размахом не меньше двух метров, рогами.

Во главе стола сидел Император Славий. По правую руку от него сидели Донрен и Гленард. По левую — прибывшие чуть раньше мастера. Высокий и мощный оружейник Анжен из Долгополя, веселый бородатый гигант лет тридцати пяти с коротко стриженными светлыми волосами. Мрачный кожевенник Берхард из Ардальвильда, лет сорока от роду, гладко выбритый, с узким лицом, длинными темными волосами и грустными зелеными глазами. Полноватый невысокий краснодеревщик Конрад из Таргарана, человек сильно за пятьдесят лет с недлинными седыми волосами вокруг обширной лысины. И госпожа белошвейка Эрмелинда из Байлура, женщина лет сорока со строгим узким вытянутым лицом, тонкими губами и собранными в пучок темными волосами.

— Друзья! — поднял кубок Славий. — Я хочу выпить за новый этап в развитии Империи. За освобождение от власти цеховых старост!

Все с радостью присоединились к тосту.

— Скажите, Анжен, — обратился к оружейнику Гленард, — сколько мастеров сейчас в Империи поддерживают идею избавиться от цехов?

— Я думаю, — прикинул Анжен, почесав затылок, — около половины мастеров и где-то две трети подмастерьев.

— То есть, нам не грозят большие проблемы в случае демарша лояльных цехам мастеров?

— Думаю, что грозят, — ответил за Анжена Донрен. — Даже если оценка уважаемого мастера Анжена верна, нельзя забывать о том, что цеха контролируют не только мастерские, но и поставки сырья. И даже если и с этим не будет проблем, что маловероятно, то многие мастера и особенно подмастерья, которые, вроде как, горячо выступают за разрушение цеховой системы, на самом деле не могут представить себе, как жить без помощи и указки цехов.

— Вы преувеличиваете, ваша светлость, — тепло улыбнулся мастер Конрад. — Конечно, многие бунтуют только на словах, но рынок всё расставит на свои места. В первые пару лет будет непросто, но затем мастера, особенно те, кто помоложе и получше, поймут новые правила игры и научатся в нее успешно играть.

— Именно, — согласился Славий. — Думаю, что пару лет мы можем потерпеть. Ради столетий будущего процветания. Не возражай, Донрен, твою позицию я прекрасно знаю, прислушиваюсь к ней и учитываю ее в меру возможного. А ты, Гленард, что думаешь обо всём этом?

— Если смотреть на ситуацию в целом, — задумчиво ответил Гленард, — то я на твоей стороне. Цеховая система прогнила и стала обузой для Империи. Заменив ее на что-то более эффективное, мы можем достичь многого. Однако годы, проведенные и в армии, и в Тайной Страже, научили меня искать опасности и риски во всяких событиях. И я понимаю, что мы ввязываемся в очень опасное предприятие. Мы столкнемся с огромным противодействием цеховых советов и цеховых мастеров. Мало просто разрешить независимым мастерам открывать свои мастерские, хотя именно с этого нужно начинать. В большинстве городов цеха и гильдии очень плотно срослись с местными правителями. Фактически советы городов состоят из цеховых старост. Что толку разрешать открывать мастерские, если города не дадут для этого помещений и будут всячески препятствовать открытию? Причем препятствовать, вероятно, весьма жестко — вплоть до погромов.

— Понятно, что еще?

— Поставки сырья, как уже было сказано. И продажа готовых товаров. Торговля контролируется крупными купцами, купеческими гильдиями. Они же, несмотря на постоянные конфликты с цеховыми старостами, привыкли работать с цехами, которые обеспечивают им постоянные и большие доходы и надежные рынки. Захотят ли они работать с независимыми мастерами и на каких условиях — это большой вопрос. Плюс купеческие гильдии не могут не понимать, что если сегодня ты разрушаешь цеха, то завтра ты придешь разрушать купеческие объединения, что будет правильно, кстати. Поэтому будут противодействовать, в том числе, и из-за такой, как бы сказать, солидарности.

— Что еще?

— Деньги. Откуда у подмастерьев деньги на открытие мастерских, на закупку сырья, на покупку инструментов и станков? Особенно это касается больших и сложных производств. Кузнецов, оружейников, ткачей. Сейчас мастера, если им позволят открыть свою мастерскую, могут просить помощи у цеха. А кто им будет помогать, если цехов не будет?

— Донрен, ты согласен с Гленардом?

— В целом, согласен, Ваше Величество. Только моя позиция еще более жесткая.

— Понятно. Хорошо, Гленард, риски и опасности ты обозначил. Знаешь ли ты, как их преодолеть?

— В общих чертах, Славий. Есть несколько идей. У нас сейчас есть несколько путей. Путь первый — оставить всё как есть, но он нам не подходит. Путь второй, которого придерживается Донрен, — разрушать цеховую систему постепенно, на протяжении многих лет и десятилетий. Переговорами, интригами, лестью, подкупами. Шаг за шагом добиваться расширения прав мастеров и подмастерьев, облегчать открытие новых мастерских, реформировать и трансформировать цеха, постепенно отбирая у них власть и деньги.

— Это слишком долго, Гленард.

— Возможно, хотя Донрен прав в том, что это будет самый безопасный путь. Третий вариант полностью противоположный — уничтожить цеха быстро и жестко. С помощью армии и Тайной Стражи арестовать цеховых старост, забрать у них все богатства, разрушить цеховые дома, насильно переселять мастеров в другие города, чтобы разорвать сложившиеся связи с местной знатью. Ударить сильно и больно, чтобы сразу разрушить всю систему, расшатать основы и лишить цеха даже возможности сопротивляться. Это жесткий, жестокий, но эффективный способ. В силу его эффективности я, возможно, выбрал бы именно его. Однако, зная тебя, я не уверен, что ты захочешь пойти этим путем.

— Правильно не уверен, — поморщился Славий. — Мы хотим сделать Империю лучше. Разве можно сделать ее лучше путем репрессий против собственного народа?

— Думаю, что можно, Славий, хотя ты со мной и не согласишься. Но есть и четвертый путь, по которому мы все, вероятно, и пойдем. Разрешить мастерам открывать независимые мастерские. Путем переговоров и мягкого давления преодолевать сопротивление цехов. Поддерживать независимых мастеров за счет имперской казны и за счет частных вложений. Создать некую особую казну, которая бы помогала мастерам и давала бы им деньги в долг. Создать систему снабжения сырьем и доступные всем торговые площадки, на которых независимые мастера могли бы продавать свои товары и закупать сырье.

— Сказки, Гленард, — прервал его Донрен. — Ты предлагаешь фактически создать в Империи и альтернативную цеховую систему, и альтернативную торговую систему. Как и на какие деньги? Откуда всё это возьмется?

— А я тебе скажу, Донрен, — распаляясь, ответил Гленард. — Начнем с того, что Славий, благодаря наследству графини Мисси, владеет крупнейшей торговой компанией в Империи. Ты не забыл про это? Вполне можно было бы создать торговые площадки в каждом герцогстве с ее помощью. Потребовать от герцогов выделить земли для мастерских и рынков. Если потребуется, основать новые деревни и даже города. Финансировать открытие мастерских. За счет имперской казны и за счет вложений заинтересованных купцов и крупных мастеров. Я бы, например, вложил бы пару десятков тысяч золотых в такое дело, если бы Империя помогла бы организовать рынки для товаров, а наши уважаемые гости убедили бы хороших мастеров участвовать в этих предприятиях. И думаю, я не один такой.

— Ну, хорошо, Гленард, — не сдавался Донрен, — ты что, думаешь, что цеха будут на это спокойно смотреть?

— Не будут, — покачал головой Гленард. — Я тебе скажу, что будет, и ты наверняка это понимаешь. Сначала они поднимут вой и крик. Может, даже организуют какие-то выступления. Придут кланяться в императорский дворец. Будут засылать представителей из числа знати, может, даже герцогов. Потом, когда поймут, что дело серьезно, могут сделать одно из трех. Кто-то прекратит продавать товары назло нам. Кто-то, напротив, станет продавать товары дешевле себестоимости, чтобы не дать независимым мастерам захватить рынок. А кто-то попытается урвать для себя деньги и рынки из новых источников финансирования. Будет сложно и жарко. Однако важно понимать, что цеха не однородны и не едины. В каждом герцогстве, в каждом городе есть множество цехов. Что-то их объединяет, но у них есть и непреодолимые противоречия. Они успеют перегрызться между собой, пока Славий будет реализовывать план. А если ему еще и поможет Тайная Стража, стравливая цеховых старост между собой и не давая им договориться, я знаю, ты это умеешь Донрен, то будет вообще прекрасно. Пару лет цеха проведут в конфликтах, а потом уже будет поздно что-то менять. Ну, а там, где цеха будут слишком активно противостоять независимым мастерам, я бы устроил пару раз показательные разгромы цехов с направлением их казны на помощь независимым мастерам. Только пару раз, для острастки.

— Конечно, Гленард, Тайная Стража может это сделать, — усмехнулся Донрен, — однако задача Тайной Стражи — хранить спокойствие в Империи. А ты предлагаешь нам своими руками превратить Империю в кипящий котел, а потом следить, чтобы напор пара не сорвал бы крышку и не привел бы ко всенародному восстанию и к очередной Злой Войне.

— Гленард дело говорит, Донрен, — остановил его Славий. — Идеи, конечно, нуждаются в развитии, однако в целом идеи неплохие. И я буду чрезвычайно благодарен тебе за твою поддержку. Я знаю, что ты недоволен и беспокоишься о рисках. Но я прошу тебя эти риски принять как данность и работать над уменьшением их последствий. Работать так же хорошо, как ты это делаешь всегда.

— Конечно, Ваше Величество, — поклонился Донрен. — Позвольте мне сказать еще одну важную, с моей точки зрения, вещь. В жизни бывают действия обратимые и необратимые. Например, если я покупаю коня, то это обратимое действие, ведь я могу его тут же продать. Однако если я коня загоню до смерти, то это действие необратимое, поскольку воскресить я его уже не могу. Это не значит, что мы не должны совершать необратимых действий, по крупному счету вся моя жизнь из них состоит. Однако каждый раз, когда мы их совершаем, у этого должна быть четкая и понятная цель. И мы должны понимать, как каждое наше необратимое действие ведет к своей цели. Разрушая цеховую систему тем путем, который предлагают Ваше Величество и барон Кратхольм, мы совершаем практически необратимое действие. А посему, мы должны быть не только полностью уверены в нашей цели, точной цели. Мы еще должны и четко понимать, что этой цели мы достигнем. А также как, какими средствами и какими шагами. Я всего лишь прошу вас, Ваше Величество, вместе с уважаемыми мастерами и прочими вашими советниками не бросаться в это предприятие сразу же, а крепко и подробно всё обдумать и выработать четкий план, которого каждый из нас и будет придерживаться. Ибо нет ничего хуже перед Богами и людьми, чем ввязаться в необратимые действия, которые затронут всю Империю, не имея ясной цели и четкого плана.

— Спасибо тебе, Донрен, — Славий благодарно кивнул ему. — Ты абсолютно прав. План нам нужен, и именно для этого мы собрались здесь и сейчас. Вряд ли мы сможем договориться прямо здесь о плане в деталях, однако в общих чертах мы должны всё решить, чтобы далее прояснить все конкретные шаги по избранному нами пути. Вы согласны, господа?

— Согласны, Ваше Величество, — отозвался мастер Анжен.

— Ну, и прекрасно. Я пригласил сюда именно вас, потому что про каждого из вас мне рассказали, что он, или она, пользуются большим уважением в своем герцогстве. Для начала скажите мне, могу ли я рассчитывать на вас как на моих представителей, которые донесут мои идеи до многих мастеров и подмастерьев в ваших и в соседних герцогствах?

— Конечно, можете, Ваше Величество, — ответила за всех госпожа Эрмелинда, остальные согласно кивнули.

— Мне требуются ваши предложения. Что мы делаем в первую очередь. Списки, кто из мастеров и подмастерьев нас поддержит. Списки, кто из цеховиков будет нам в наибольшей мере препятствовать. Предложения, где мы можем организовать новые мастерские и торжища, при необходимости. Списки необходимых видов материалов для производства и их количество. Оценка, сколько денег нужно для реализации нашего плана в вашем герцогстве. Ну, и дополнительные идеи и предложения. Не сейчас. Вы проделали долгий путь, сейчас время есть, пить и отдыхать. Подумайте, обсудите между собой, а потом обсудим вместе.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — поклонился мастер Конрад.

— Завтра у меня здесь будет еще один гость, я буду занят с ним. Но потом, через пару дней, мы сможем снова собраться и всё обсудить. Я хочу, чтобы вы знали, так как это важно. Моим гостем будет король бьергмесов Тарстен. Он приезжает, чтобы обсудить разные дела, но, в числе прочего, мы будем обсуждать и его возможную помощь в нашем с вами предприятии. Если цеха всё-таки договорятся и решат оставить Империю без товаров, мы должны быть уверены, что эти товары, в первую очередь, металл, оружие, инструменты, нам смогут поставить бьергмесы.

— Ваше Величество, — осторожно выбирая слова, сказал мастер Анжен, — простите меня, я нисколько не сомневаюсь в вашей предусмотрительности, однако стоит ли рассчитывать на бьергмесов в таком важном деле?

— Если ты задаешь такой вопрос, мастер Анжен — усмехнулся Донрен, — то ты явно сомневаешься в предусмотрительности Императора. Но не пугайся, твой вопрос логичен и понятен. Тебе просто нужно верить, что Его Величество хорошо продумал этот вопрос, понимает все возможные риски и знает, как их избежать. Верить, как должны верить и все мы.

— Спасибо тебе, Донрен, за твою поддержку, — холодно произнес Славий, слегка покачав головой. — Тебе же, мастер Анжен, я отвечу, что в сложные времена лучше иметь союзника опасного, чем не иметь никакого. Боги видят, как хочу я, чтобы помощь бьергмесов не потребовалась, и чтобы мы совершили наш маленький переворот легко, просто и без осложнений. Однако же, ежели всё пойдет не так легко, и мы столкнемся с ярым сопротивлением цехов, я хочу быть уверен в том, что мы сможем это сопротивление преодолеть без катастрофических последствий для народа Империи. Пусть даже для этого и придется на какое-то короткое время и почувствовать себя в зависимости от бьергмесов. Я понимаю твою озабоченность и понимаю, почему именно ты задал этот вопрос. Бьергмесы оружейники, и для тебя они основные конкуренты. Однако ты ведь сам пользуешься и их металлом, в том числе, чтобы выковать лучшие твои клинки. Я тебе скажу так. Если ты вместе с твоими соратниками сможете обеспечить Империю оружием, а главное, орудиями для крестьян и для ремесленников во время возможного кризиса, то нам и не понадобится помощь бьергмесов. Ежели не сможете, что весьма вероятно, то тогда ты сам скажешь спасибо мне и королю Тарстену за помощь и поддержку.

— Простите, Ваше Величество, — поклонился мастер Анжен. — Я понимаю.

— Ну, и прекрасно. В любом случае, нам о многом нужно поговорить с королем Тарстеном. Если мы с ним договоримся, я всех вас с ним познакомлю. А пока давайте выпьем за успех нашего маленького тайного заговора!

— Не так всё это просто, да, Гленард? — Славий отпил очередной глоток медовухи из простой глиняной кружки.

Они вдвоем с Гленардом сидели в небольшом кабинете барона. Было далеко за полночь.

— Ну, ты с этим отлично справляешься, — улыбнулся Гленард.

— Приходится справляться… Куда деваться-то. Да уж, возложили вы с Донреном мне на плечи ответственность. Подложили, так сказать, свинью. Ох, подложили…

— Да ладно тебе, Славий, ты уже ко всему этому привык. И тебе это даже очень сильно нравится, я же вижу.

— Нравится, не спорю. Но столько всего нужно сделать. Вот это всё, что происходит здесь, это всего лишь маленький эпизод. Столько задач. Столько дел. Ничего не успеваю, как ни стараюсь. Но, надеюсь, хоть что-то сделать смогу. Хотя иногда руки опускаются от масштаба задач.

— Никому не рассказывай об этом, — улыбнулся Гленард. — Разве что мне.

— Мне понравилась твоя идея с созданием альтернативного торгового предприятия на основе моей торговой конторы. То, что ты говорил о том, что готов вложиться в это наше предприятие — это серьезно?

— Да, вполне. Если всё сделать умно. Этот Рейван из Планги, который сейчас управляет твоей торговой империей, он кажется умным человеком.

— Вполне. Его рекомендовал Донрен, а Донрен плохих людей не рекомендует.

— Надо будет с ним встретиться и обсудить втроем, как всё лучше сделать. Или вчетвером вместе с Донреном. Помощь Тайной Стражи нам явно понадобится и не раз.

— Обязательно. Ты когда в следующий раз в столицу собираешься?

— Планировал осенью, — пожал плечами Гленард, — но если нужно будет раньше, то прибуду быстро. Только позови.

— Позову. Скоро. Готовься.

— А что вообще нового творится?

— Да много всего, Гленард. Пытаемся улучшить положение нелюдских рас. Пытаемся договориться с мятежными альвийскими королями и расширить торговлю с зорг даджидами. Пытаемся, это по секрету, улучшить торговые взаимоотношения с Кадиром. У них, кстати, цехов давно нет.

— У них всё в руках или церкви, или Галира, — поморщился Гленард.

— Ну, что делать, их право. А кстати, тебе будет интересно. Был у меня на днях в гостях Вальдред ан Абфрайн.

— А, герцог Вальдред! И как он? Как его орлы?

— А вот зря смеешься, Гленард, — улыбнулся Славий. — С орлами у него, конечно, ничего не получилось, а вот с воронами он достиг существенных результатов.

— Да что ты! Неужели?

— Да, представь себе. Он уже наладил передачу сообщений воронами между Рогтайхом и Абфрайном. И расстояние это ворон пролетает чуть больше, чем за сутки. Вальдред еще начал экспериментировать с голубями, хотя он их не любит. Но летают они вдвое быстрее, чем вороны. Хотя и менее защищены от хищников.

— Кто бы мог подумать. Я, честно говоря, считал это всё очень глупой затеей. Хотя про воронов вместо орлов именно я ему посоветовал.

— Ну, вот видишь, сработала идея. Вальдред может неплохие вещи творить, если его на правильный путь направлять. Скоро буду тебе в Кратхольм послания с птицами отправлять.

— Думаю, что наиболее востребовано это будет у купцов. Передавать цены на товары из разных городов, чтобы знать, куда выгоднее везти товары. И, вероятно, появятся охотники, специализирующиеся на перехвате именно таких голубей.

— Да, Гленард, как видишь, всё меняется. Могли ли мы подумать еще несколько лет назад…

— Кстати, про Юррена и Тадеша ничего не слышно?

— Нет. Сгинули, вероятно, где-то в Кадире.

— Тадеш вряд ли бы сгинул, — Гленард с сомнением покачал головой. — Он слишком деятельный и хитрый. Наверняка неплохо устроился где-нибудь. Я бы тебе рекомендовал попросить Донрена присматривать за ним.

— Донрен наверняка присматривает, ты же его знаешь. Если он мне ничего не сообщает, значит, ничего существенного не происходит.

— Всё-таки, Славий, я считаю, что зря ты Тадеша не казнил. Слишком он мерзкий и опасный тип, чтобы отделаться поркой и изгнанием.

— Я благодарен тебе, Гленард, за твой совет, но всё-таки Император я. И я принял именно такое решение. Поверь, оно было непростым и хорошо обдуманным.

— Конечно, Славий, прости.

— Извини, друг, не хотел быть резким. Просто устал за день. Давай еще выпьем и пойдем спать. Завтра будет интересный день. Ну, за успех!

— За успех, Ваше Величество!

Глава V

Сварливые и вредные карлы эти. Только и дай им, что живот свой набить, и друг друга топорами огреть. И истинно говорят: там, где два бьергмеса, там три мнения и четыре драки. А уж если сцепятся по религиям своим богомерзким, так не разойдутся, покуда хоть один из них на ногах стоит.

Фархад арр Фахар. «О диких северных нравах, кои нас, жителей просвещенного Галирата, весьма удивляют»

Ежели хочешь ты сделать маринованную капусту

Свари белые кочаны капусты, возьми две части горчицы и одну часть меда, смешай их с вином и добавь тмин. И <когда> достаточно, положи туда вареную капусту и подавай холодным. Можешь также приправить бульон и подать его.

Несмотря на то, что встреча двух правителей происходила неофициально, король Тарстен прибыл с весьма примечательной свитой.

Перед королевской кавалькадой важно ехали два герольда, громко протрубивших в рога, когда процессия приблизилась к воротам замка Кратхольм. Ехали они, как, впрочем, и все в королевском эскорте, на невысоких гнедых мохноногих пони.

Единственным исключением являлась пара огромных вороных коней, впряженная в громадную позолоченную королевскую карету. Экипаж был украшен большими кусками горного хрусталя и массивными, но весьма искусными, барельефами из золота, серебра и стали, изображающими различные батальные сцены. Колеса у кареты были необычно большими и толстыми, явно предназначенными для передвижения и по неровным горным дорогам, и по грязи низинных полуболот в долинах. Кузов кареты висел над ее рамой на широких ремнях, призванных амортизировать неровности горных путей.

За каретой ехала пара экипажей поменьше и попроще, запряженные уже не конями, а пони. За ними верхом следовали четыре десятка мрачных охранников, внимательно вглядывающихся в окружающую дорогу дубраву. Они были одеты в тяжелые кольчуги, сплетенные из толстых колец. На груди и на плечах в кольчужное полотно были вплетены металлические пластины. Головы воинов покрывали конические шлемы с полузабралом, из-под которого торчали длинные бороды. За спиной у каждого был круглый щит и топор с длинной рукоятью.

Королевская карета вслед за герольдами въехала во двор замка и подъехала к крыльцу донжона. За ней последовали два других экипажа и двое охранников, следовавших сразу за ними. Остальные бьергмесы в замок въезжать не стали, выстроившись, не спешиваясь, по обе стороны дороги.

Славий, будучи Императором огромной страны, естественно, не встречал короля Тарстена у ворот замка — это было бы несолидно. Однако не стал он и ожидать короля бьергмесов внутри замка — это было бы неуважительно. Вместо этого, Славий встречал высокого гостя на крыльце замка, торжественно выпрямившись в большом кресле, позаимствованном у Гленарда. По правую руку от Императора стояли Брайн и Донрен, по левую — Гленард.

Герольды протрубили вновь. Дверца кареты открылась, и из нее вылез король Тарстен. Среднего для бьергмеса роста, он был чуть выше, чем по пояс Гленарду и Славию. Король был уже немолод, но еще и не стар. В уголках глаз и на лбу у него уже были глубокие морщины, но длинные светло-русые волосы, на которых лежала простая стальная корона, еще не были тронуты сединой. Король, судя по ширине плеч и груди, видимо, раньше был сильным и славным воином. Однако обильное питание с возрастом весьма заметно отразилось на его фигуре. Толстым короля назвать было нельзя, однако поесть он явно любил. Длинная светлая борода короля была заплетена в две косички. Одет он был в бархатные штаны и кожаную куртку, на которую в качестве простого сурового украшения были нашиты небольшие куски кольчужного полотна. На плечах короля лежала пурпурная мантия.

Улыбаясь, он поднялся на крыльцо и приветливо раскрыл объятия. Славий, встав со своего импровизированного трона, крепко обнял правителя соседнего королевства, наклонившись к нему. Тем временем из двух других экипажей вышли и направились к крыльцу двое бьергмесов: первым был худой юноша с аккуратно стриженной черной бородой, а другим — Адельхарт ан Стеркокс.

— Император Славий! — громко и радостно вскричал король. — Ну, наконец-то мы с тобою познакомились! Мне говорили, что ты силен, а теперь я вижу, что не врали. Объятия твои крепки. Надеюсь, что и союз наших государств будет не менее крепким!

— Я тоже на это надеюсь, король Тарстен, — улыбнулся Славий. — Как ты добрался? Приятной ли была дорога?

— Весьма приятная, хотя и трясучая. Ну, давай выпьем за встречу!

— С удовольствием. Позволь только сначала представить тебе моих спутников. Это герцог Брайн ан Сидлерд, Императорский Посланник и хозяин герцогства, в котором мы находимся. Это герцог Донрен ан Верверриг, Генерал Тайной Стражи, оберегающий меня и помогающий мне своей мудростью. А это барон Гленард ан Кратхольм, хозяин этого дома, мой давний друг и советник, любезно согласившийся пустить нас с тобой под свою крышу.

— Пусть кубки ваши всегда будут полны! — поприветствовал спутников Славия король Тарстен. — Позволь и мне, дорогой друг Славий, представить моих соратников по этому путешествию. Это эдль Джеррих ан Стаерпик, мой помощник и посланник, сын моего старого боевого товарища.

— Тебе приходилось много сражаться, Тарстен? — удивился Славий.

— Ещё как! — гордо воскликнул король. — У нас же что ни день, так какая-нибудь свара. Но я ж король, я не могу за спинами отсиживаться. Да, помахал секирой я немало в свое время… Эх, было дело!

— Понимаю, — Славий похлопал короля по плечу, — мне тоже пришлось немало повоевать.

— Эта ваша Злая Война?

— Она самая.

— Ну, выпьем, потом расскажем друг другу про наши ратные забавы. Вспомним, так сказать, прошлое. А это мой советник, друг и кузен эдль Адельхарт ан Стеркокс.

— С господином Адельхартом мы знакомы, — кивнул Славий, — но я не знал, что он твой кузен.

— А, ну, да. Адик же постоянно в Рогтайхе время проводит. Редко мы его в Хуснарбьерге видим. Но раньше, когда молодыми были, и повоевали мы вместе, и покутили немало. Эх, как покутили! Сладко вспоминать! Я ведь тоже из Стеркоксов. Самый древний и уважаемый род у нас!

— Что ж, приветствую всех вас в моей Империи и приглашаю вас внутрь дома. День теплый, не пора ли чем-нибудь горло промочить?

— Вот это я понимаю! — возрадовался Тарстен. — Сразу к делу! Давай Славий, веди, я за тобой. А советники наши вслед за нами подтянутся. Эй, слуги! Где вы там? А ну, тащите пива! И побольше! И вина тоже!

— Ну, что ж, Славий, — хлопнул по столу очередным опустошенным кубком король Тарстен, — вино у тебя здесь неплохое. Да и пиво тоже вполне достойное. Что же тебе всё-таки требуется от бедных горных жителей?

— То же, что и всегда, Тарстен. Металл и оружие. Да и сельскохозяйственные орудия получить было бы неплохо. Инструменты. И доспехи.

— Металл — это можно. В границах разумного, конечно. Есть пределы и у наших производств. Оружие тоже, если хорошо платить готов. С орудиями и инструментами сложнее. Мы их мало куем, только для себя. Раньше, вроде бы, вы справлялись сами? Зачем переводить хорошее железо на молотки и сохи?

— Мы развиваемся, Тарстен. Нам нужно больше металла, больше орудий. Воюем мы не каждый год, к счастью, а вот пахать приходится постоянно.

— А вот мы воюем часто, Славий. То Кобберфлоды бунтуют, то Лангдокки в очередной раз пытаются власть захватить. И металл нам самим по этой причине весьма нужен. Впрочем, если ты готов платить… Что еще?

— Разреши нашим купцам торговать в Хуснарбьерге и в других ваших городах. Одеждой, продовольствием, деревом, углем.

— Исключено, — помрачнел король.

— Почему, Тарстен? Вы тоже развиваетесь. Вас всё больше. Вы производите много металла, много больше, чем вам нужно. Но металл же есть вы не будете. И в металл одеваться тоже вряд ли станете. Я не говорю про доспехи. Обычная повседневная одежда. Да, у вас есть свои поля в долинах и свои пастбища на высокогорных плато. Да, у вас хватает шерсти, хотя льна у вас своего нет. Но вас становится больше и больше. Через какое-то время ценность плодородных долин и пригодных для пастбищ высокогорий, которых не так много, настолько вырастет, что за них начнется борьба. Зная вас, борьба жестокая и кровавая.

— Может и так, Славий. Но в этой борьбе полягут многие. И это снизит конкуренцию за пропитание.

— Разве тебе это надо, король Тарстен? Разве такой ценой ты хочешь купить спокойное будущее для твоего народа? Не проще ли покупать еду и одежду у нас? Не проще ли покупать у нас излишки дерева и древесного угля, вместо того, чтобы окончательно уничтожать и без того редкие леса в горах?

— Ну, так продавайте нам всё это, Славий, продавайте! Привозите к нашим границам, продавайте нашим купцам, а дальше мы как-нибудь сами разберемся. Или ты просто хочешь захватить наши рынки, поставив нас в зависимость от Империи?

— Почему ты не хочешь допустить наших купцов к торговле внутри королевства?

— А вы допускаете, Славий? Ваши купцы всеми правдами и неправдами пытаются выжать наших мастеров и купцов с ваших рынков. Наших собратьев не считают за людей. Так, что-то чуть разумнее козлов и баранов. Такие забавные бородачи! Нас гонят, преследуют, громят, выгоняют из домов, грабят. Ваши самфунды, то есть, как их… Гильдии! Купеческие и ремесленные объединения. Они к себе допускают наших мастеров и торговцев, что ли? Даже тех, кто является честным подданным Империи. А тех, кто не служит Империи, даже на порог не пускают. Что это, если не лорт? Простой вонючий лорт!

— И, тем не менее, и бьергмесских купцов, и бьергмесских мастеров в Империи немало. А вы людей к себе вообще не пускаете.

— Те, про кого ты говоришь, это бьергмесы, являющиеся подданными Империи. Это не мои подданные. Для моих подданных путь на рынки Империи практически закрыт.

— Всё меняется, король Тарстен. Всё меняется и очень быстро. Я как раз хочу тебе об этом рассказать и попросить твоей помощи в этих изменениях. Потому что многое из того, что мы хотим изменить сейчас, изменит и облик Империи, и ее будущее и взаимоотношения наших государств. Это всё меняет.

— О чем ты?

— Цеховая система, которая существует сейчас, — начал рассказывать Славий, игнорируя предупреждающий взгляд Донрена, — мешает не только вам, но и нам. Мы хотим от нее избавиться. Разрушить цеха. Разрешить любому свободно открывать мастерские и продавать плоды своего труда напрямую. Разрешить любому, человеку ли, бьергмесу ли или альву, свободно торговать чем угодно, где угодно и когда угодно. Это подхлестнет конкуренцию и развитие технологий, что повлечет за собой и развитие всей Империи. Но есть одна проблема. Цеха, которые, естественно, не согласны с этими преобразованиями, хотят заставить нас от них отказаться. Они пригрозили нам, что остановят производство совсем. На год, на два, на сколько понадобится. Возникнет пустота на рынке. В том числе, исчезнет оружие, исчезнут инструменты и сельскохозяйственные орудия. И если оружия у нас сейчас достаточно, то без инструментов и крестьянских орудий нам придется туго. И нам нужна твоя помощь, чтобы заполнить эту пустоту. Ты поможешь нам, друг Тарстен?

— Ха! — громко хлопнул ладонью по столу Тарстен после недолгого раздумья. — Ты прав, друг Славий, это всё меняет! Вы столько не ставили нас ни во что, но вот, когда прижало, мы вам понадобились… Ну, что ж. Я помогу тебе.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Я вижу, что ты, в кои-то веки, нуждаешься в нас. Нуждаешься сильно и униженно. Настолько, что ты готов зависеть от нас, бородатых полуросликов. Что ж, я помогу тебе. Взамен ты гарантируешь для нас двадцать процентов мест на всех рынках и торжищах в Империи. Ты дашь нам открыть мастерские в каждом городе Империи. Столько, сколько мы захотим. Ты дашь бьергмесам в Империи права неприкосновенности для людских судов и людского следствия. Чтобы только бьергмесы могли судить бьергмесов. Ты примешь законы, которые приравнивают преступления против любого бьергмеса к преступлению против благородных людей. Ты понизишь цены на одежду, еду, пиво, вино, древесину и уголь, поставляемые нам, на треть. И увеличишь поставки вдвое. Естественно, только до границы, дальше наши купцы сами всё будут перепродавать. Мы поставим столько металла и орудий, сколько тебе нужно. Но, принимая во внимание твое бедственное положение, мы увеличим цену на них наполовину. То, что сейчас, стоит две серебряных монеты, завтра будет стоить три. Ты согласен, друг Славий?

— Нет, — спокойно и холодно ответил Император Славий, глядя прямо в глаза Тарстену.

— А куда тебе деваться?

— Мне есть куда деваться, поверь, друг Тарстен. А вот ты прямо сейчас можешь упустить сразу три огромных возможности.

— Интересно, и какие же?

— Возможность первая: увеличить поставки в Империю. Мы готовы покупать больше, чем сейчас. Много больше. Но не по повышенным ценам, а наоборот, по пониженным. Больше покупаешь, меньше платишь. Закон рынка, и ты его знаешь. Возможность вторая: решить вопрос с обеспечением твоего королевства одеждой и едой. Которых, как я знаю, вам уже не хватает, и дальше будет только хуже. Решить этот вопрос, и тем самым избежать близкого и беспощадного кровопролития. Возможность третья: улучшить положение твоих сородичей в Империи. Ни о каком иммунитете, автономии или неравенстве не может быть и речи. Моя цель противоположна — сделать всех подданных Империи воистину равноправными. Мы можем многое для этого сделать. В том числе, с твоей помощью. А что касается открытия мастерских и лавок… Да открывайте, сколько хотите. Но без всякого резервирования количества, на общих и единых для всех рас основаниях. Ну, и взаимный доступ купцов к торговле внутри обеих стран тоже будет полезен обоим нашим государствам. Вот мои предложения, король Тарстен. Примешь их, и мы оба получим огромную выгоду, не говоря уже об исторической пользе дружбы наших государств и тронов. Откажешься — ну, что ж, твоё право — мы переживем пару лет и без тебя, не беспокойся. Переживем, но надолго запомним, как ты помог нам в трудные дни. И, возможно, что мы, учитывая это, захотим перенаправить всю торговлю с севера на юг. Да и права бьергмесов в Империи не будем слишком уж сильно отстаивать… Это не угроза. Это просто вопрос отношения. Если мы друзья, то помогаем друг другу. Вместе и взаимно. Если же нет, если ты мне и не друг, и не враг, а так… Что ж, я именно так и буду относиться и к тебе, и к твоему народу. Что ты выберешь, король Тарстен? Друг ты мне и Империи или нет?

Король не успел ответить. За дверями раздался шум и громкие крики. Двери замка резко, с грохотом, распахнулись, и в зал ввалились двое бьергмесов, которых пытались удержать, правда, без оружия, охранники короля Тарстена и Императора Славия.

— А ну, пропустите! Отпустите! — кричал один из вломившихся бьергмесов. — Я посланник короля! Вы не имеете права меня не пускать!

— Это еще кто? — Славий с удивлением посмотрел на помрачневшего короля Тарстена.

— Да уберитесь от меня уже! — проорал на стражников тот же бьергмес, одетый в богатый дублет и носивший роскошную черную бороду. — Я эдль Игвар ан Кобберфлод. Полномочный посланник Его Величества короля Биргхира ан Кобберфлод. Это мой помощник и племянник, эдльунг Вилфрид ан Кобберфлод.

— Короля Биргхира? — переспросил Славий, удивленно взглянув на короля Тарстена, сидевшего с кислым лицом.

— Всё дело в том, Ваше Императорское Величество, — ответил вместо Тарстена Адельхарт, — что общество бьергмесов в горах Башрайг, к сожалению, находится в постоянной политической борьбе. Существует множество фракций, каждая из которых претендует на главенство над всеми. Вот и клан Кобберфлод, хотя и был ранее в неоспоримой зависимости от клана Стеркокс, к которому относимся мы с Его Величеством королем Тарстеном, теперь претендует на королевскую власть. Хотя и почти никем не поддерживается.

— Ты ври, Адельхарт, да не завирайся! — рявкнул Игвар. — У Стеркоксов, может, и две трети земель сейчас, но Кобберфлодов поддерживает половина кланов! Поэтому еще большой вопрос, кто на что претендует.

— Конечно, Игвар, — саркастически усмехнулся Адельхарт, — половина кланов. В каждом из которых по три-четыре бойца. А все крупные кланы со Стеркоксами. Ну, кроме пары тех, кто еще за какими-то непонятными ложными вождями ходит.

— Опять врешь, скотина! — возмутился Игвар. — По три-четыре бойца? А битву на Сортванде забыли? А Раэвское ущелье? Как тогда вы драпали от нас, только обосранными роввами сверкали! Забыл, что нас поддерживают и Грёнтунги, и Лодброки, и Джиггурдды, и Сторштеммы, и Сортскафты? Прошу вас, Ваше Императорское Величество, простите нас за эту отвратительную сцену! Но мы не могли остаться в стороне, когда узурпатор Тарстен делает вид, что договаривается от имени всех бьергмесов.

— И чего же вы хотите, эдль Игвар? — Славий пристально посмотрел на него.

— Ничего, что не было бы в нашем праве, Ваше Величество, — поклонился Игвар. — Поскольку король Биргхир представляет почти половину людей гор, бьергмесов, как вы нас называете, то мы требуем, чтобы нам позволили участвовать в переговорах с Вашим Величеством на тех же условиях, на которых участвует в них король Тарстен, представляющий другую половину. Хотя мы его и не признаем королем.

— И речи быть не может! — взревел Тарстен. — Что бы я, да за одним столом на равных с представителем этого самозванца?! Да как ты вообще, бонд, смеешь о таком говорить!

— Я не бонд, я эдль, Тарстен. Оскорблениями и принижением моего титула ты не сделаешь себя более легитимным, чем ты есть.

— Лорт вонючий ты, а не эдль!

— Хватит! — стукнул по столу кулаком Славий. — Здесь место встречи правителей, так и ведите себя, как правители. Не оскорбляйте своими ссорами хозяев дома, гостями которого вы являетесь. Я приехал сюда встречаться с королем Тарстеном. И я встречаюсь с королем Тарстеном. Если король Биргхир…

— Да какой он король! — перебил Славия Тарстен.

— Не перебивай Императора, Тарстен! — резко осадил его Славий. — Если король Биргхир, как он себя называет, хочет со мной говорить, и ему есть, что сказать от имени своего народа, я готов с ним встретиться. Если он предложит условия лучше, чем король Тарстен, я буду рад встретиться с ним вдвойне. Но ты, эдль Игвар, пришел в чужой дом без приглашения. Пришел в мою Империю без приглашения. Ты не можешь ничего требовать! Я не буду с тобой говорить, я не буду с тобой договариваться, я не буду ничего с тобой обсуждать. С королем Биргхиром — возможно, но не с тобой и не сейчас. Хочешь слушать, сиди и слушай. Хочешь передать от меня послание твоему королю, герцог Брайн ан Сидлерд, Императорский Посланник, подготовит такое послание. Но если ты, явившись сюда без приглашения, хочешь что-то требовать, то ты совершаешь очень большую ошибку, поскольку я восприму это как оскорбление. А оскорбление Императора заканчивается для того, кто учинил такое оскорбление, на виселице. Это понятно?

— Да, Ваше Императорское Величество, — побледнев, прошептал Игвар. — Прошу вас, простите меня. Ни я, ни король Биргхир, не хотели вас оскорбить. Мы только хотели помочь вам лучше понять, что происходит с нашим несчастным народом сейчас.

— Уже поздно, господа, — смягчился Славий. — Каждому из нас, есть, что обдумать. Каждому из нас есть, что обсудить со своими соратниками. Давайте закончим на сегодня и поужинаем, тем более, что я чувствую чудесные запахи, доносящиеся из кухни. Продолжим завтра, со свежей головой и со свежими мыслями. Я приглашаю всех, и тебя эдль Игвар с твоим помощником тоже. И пожалуйста, забудьте на один вечер о своих разногласиях. Из уважения к этому дому, из уважения к барону Гленарду, из уважения к герцогу Брайну, из уважения ко мне. Мы все здесь гости. Давайте вести себя мирно и дружно, как и подобает гостям, уважающим хозяев. Несмотря на все противоречия, разногласия и взаимные обиды, давайте, пожалуйста, постараемся друг друга сегодня не убить.

Глава VI

Не может восхищать, однако, то, что у бьергмесов есть очень подробный кодекс поведения на все случаи жизни. Честь их и воинская, и светская, для них всего превыше, и честь потерявший страдает от этого настолько, что не может дальше жить. В буквальном смысле.

Варден из Байлура. «Необыкновенное путешествие в удивительную страну бьергмесов и обратно, совершенное автором сего самолично»

Коли ты желаешь сделать хорошую дичь из говядины

Так поруби ее мелко. Возьми телячий хвост, положи его в горшок, помести на угли и помешивай, пока не закипит, затем полей им мясо. Так <ты сделаешь> подобие оленины. Поруби это вместе с яйцами и сухарями, приправь хорошенько, и скатай в форме шариков размером с кулак. Отвари их в бульоне, а затем порежь их мелко, будто это оленина. Сделай перечный соус и подавай оленину в нем, и смотри не пересоли ее.

Совершая грех тавтологии, но не греша против истины, можно сказать, что ужин, на который был приглашен Императором Славием король Тарстен и все остальные участники переговоров, был воистину королевским.

Стюард Миррард и повар Дюкарр расстарались вовсю, призвав с согласия Гленарда к себе на помощь множество крестьян из соседних деревень.

В начале ужина на столах появились блюда со свежей репой, весенней зеленью, мочеными и засахаренными яблоками и грушами, а также с сушеными фигами. Им аккомпанировали закуски: яичные гренки с цыпленком, холодец из щуки, печеночный паштет с яйцами и петрушкой, пироги с цыплятами, голубями, грибами, капустой и печенью, а также две огромные кулебяки со слоистой начинкой из капусты, картошки, говядины, курицы и грибов.

Не забыли, естественно, и о напитках. По всей длине большого стола были расставлены кувшины и жбаны как с привычными для севера пивом и медом, так и с редким для этих краев изысканным квитинским вином.

После первых легких закусок на столах появились густые супы: гороховый суп со свининой и розмарином, капустный суп с грибами и бычьими хвостами, уха из форели, судака и ершей, а также густой темный кисло-сладкий суп из вываренной говядины.

Когда гости вполне насладились супами, и большие супницы опустели, что случилось довольно быстро, пришло время и для основных блюд. На столах появились различные блюда из мяса и птицы. Тушеная с чесноком и луком говяжья лопатка соседствовала с жареными в кляре цыплятами. Два запеченных целиком поросенка, фаршированные капустой и яблоками, были обложены крольчатами и перепелами. Румяные утки источали невероятно прекрасный аромат по соседству с не менее привлекательными кусками говяжьей вырезки.

В качестве гарнира предлагался запеченный и жареный картофель с шалфеем и хенкелем, квашеная капуста, моченые яблоки, тушеная в меду репа, миски с вигной, с горохом и с разваренными пшеничными зернами, а также многочисленные и разнообразные пирожки.

К тому времени, когда уже совсем стемнело, а гости успешно расправились с большей частью искусно приготовленных кушаний и немало захмелели, на столе появились дижестивы. Свиные, говяжьи и оленьи колбасы дополнялись тонко нарезанными кусками окороков, копченными вырезками и сырами. Сладкое желе из миндального молока прекрасно сочеталось с еще более сладкими пряничными колбасками с медом и сушеным инжиром. А пироги с лесными ягодами, яблочным конфитюром и черносливовым джемом были невероятно прекрасным итогом этой чрезвычайно знатной во всех отношениях трапезы.

Довольный и подобревший король Тарстен блаженно развалился в кресле с кубком вина в руках.

— Да, Император Славий, угощать ты умеешь. Спасибо тебе и твоим поварам.

— Не меня благодари, король Тарстен, — Славий указал на Гленарда, — а нашего гостеприимного хозяина барона Гленарда и его поваров.

— Благодарю тебя, барон Гленард! — отсалютовал кубком Тарстен. — Неужели в маленьком северном баронстве такие прекрасные повара?

— Спасибо за высокую оценку, Ваше Величество, — поклонился Гленард. — Я польщен и счастлив, что вам понравилось. А повара я выписал себе прямо из столицы. Талантливый парень. Там он в ресторации помощником повара ходил в статусе подмастерья, а здесь он главный на кухне. И я пообещал ему, что коли он десять лет у меня исправно отслужит, то я профинансирую ему его собственную ресторацию в Рогтайхе, причем высшего класса. Как видите, старается мастер Дюкарр вовсю, да и таланта ему не занимать.

— Ты молодец, барон Гленард, — одобрил Тарстен, — прекрасного повара отхватил. Думаю, что одного из лучших в Империи.

— Увы, знавал я в свое время еще лучшего мастера, — вздохнул Гленард, — и тоже не в столице, а в одном небольшом замке на востоке.

— И что же ты такого мастера к себе не переманил?

— Поваром он был невероятно хорошим, а вот подданным Империи оказался очень так себе. Сбежал куда-то от гнева Императора. Надеюсь, что не сгинул. Может, нашлось где-нибудь применение его талантам.

— А вот скажите, барон, — вступил в разговор эдль Игвар, — говорят, что ваши владения весьма богаты дичью. А на столе мы дичи почти не увидели. Это нисколько не в упрек, всё было просто невероятно вкусно, просто интересно.

— Мы планируем устроить большую охоту чуть позже, через несколько дней, эдль Игвар, — пояснил Гленард. — Прошу прощения, я не знаю, пригласит ли вас Его Императорское Величество, однако мы собираемся добыть много разнообразной дичи. Поэтому сегодня мы, в основном, ограничились домашними породами мяса и птицы, чтобы соблюсти необходимое и интересное разнообразие.

— Понимаю, ваша милость, — тряхнул бородой Игвар. — Боюсь, что не смогу остаться на охоту, дела мои требуют скорейшего моего возвращения к моему королю. Но пропущу это мероприятие с большим сожалением. Поскольку мне известно, что блюда из дичи в Империи крайне разнообразны и вкусны. Какие блюда нравятся вам больше всего?

— В это время года, благородный эдль Игвар, — Гленард мечтательно прикрыл глаза, — совершенно прекрасны молодые оленьи рога с мёдом и пряничной крошкой. Особенно под хорошее вино.

— Вы так об этом рассказываете, что я прямо возжелал попробовать! — воскликнул, улыбаясь, Игвар.

— Ну, что ж, приезжайте ко мне в следующем году в это время. Не как посланник, а просто как гость, без официальных целей. Буду рад пригласить вас и на охоту, и на последующую трапезу.

— Как рассудят Боги, господин барон, — благодарно склонил голову Игвар. — Буду рад, но кто же знает, что будет через год. Но благодарю за приглашение от всего сердца.

— Простите, Ваше Величество, — обратился Гленард к Тарстену, — я ни в коем случае не хочу никого обидеть. Прошу простить за мое любопытство, но я чрезвычайно люблю собирать знания о привычках и обычаях разных народов и рас. Можно сказать, что это моя страсть. В одной из книг знаменитый Эолас Таргаранский рассказывает о быте народа гор Башрайг. И, в частности, он упоминает о том, что наиболее популярным кушаньем у бьергмесов являются крысы. И что у вашего народа существует убеждение в том, что отведав вместо крысы, например, курицу, можно умереть. Правдиво ли это утверждение?

— Хахахахаха! — во весь голос расхохотался король. — Ну, ты даешь, Гленард… Читал я, кстати, Эоласа Таргаранского, одна из любимых книг у меня. Но что люди серьезно могут в это верить, не думал. Понимаешь, Гленард, Эолас приперся на границу королевства, в предгорья. Стал ходить по кабакам и бьергмесов выспрашивать об их жизни. Вглубь королевства его, естественно, никто не пустил. А там, в пограничье, народ какой — торговцы да авантюристы. Народ веселый, выпить любит, языками потрепать. А тут такой случай — и наливают, и угощают, и слушают. Вот и наплели бедному путешественнику с три короба. На самом деле, мы, конечно, крыс не едим, но зато очень уважаем баранину и, как раз, курятину. Кстати, мой любимый рассказ у Эоласа о том, что мы хлеб печем крепче камня, а король, то есть я, не на троне сидит, а на лепешке из такого хлеба. Ну, это ж надо придумать! Хахахаха! И я не знаю, что они там и сколько выпили, и что у них там между ними произошло, это их дело личное, однако главе о том, что бьергмесские женщины выглядят так же, как и мужчины и так же носят бороду, а самое сложное, начиная ухаживать, не ошибиться в поле объекта, я бы тоже не стал доверять. Хотя даже интересно всё-таки, что же они такое ядреное пили, и чем после этого и с кем занимались. Хахахахаха!

— Мне тоже эта часть показалась весьма странной, — рассмеялся вместе с королем Гленард, — я же своими глазами видел бьергмесок не раз. Да, они выглядят немного иначе, чем человеческие женщины, но ни бороды, ни мужской фигуры я у них не замечал. Однако, судя по всему, Эолас неплохо время у вас провел.

— У нас тоже немало сказок про вас, людей, ходит, — отсмеявшись, глотнул из кубка король Тарстен. — Что похищаете маленьких детей, и на их крови хлеб делаете.

— Абсолютно то же самое, говорят в столице некоторые дебилы про бьергмесов, — развел руками Гленард.

— Ну, что поделать, барон, страхи у всех одни, а фантазия у всех одинаково бедная. Увы, у наших народов сложная история взаимоотношений, еще с момента нашей первой встречи. К сожалению, мои предки, не разобравшись что к чему, поубивали многих людей шестьсот лет назад, когда те пробирались на юг через горы. Поубивали вместо того, чтобы помочь им в беде и нужде. Я не знаю, как остальным, но мне, честно говоря, очень стыдно за это. И я рад, что мы смогли пересилить груз взаимных обид и заключили когда-то здесь же, в этом доме, Кратхольмский пакт. И я надеюсь, что наша встреча здесь станет символичной для нового этапа сотрудничества наших народов.

— Так помогите же Императору Славию, Ваше Величество! — развел руки Гленард. — Сами же знаете, наверное, поговорку про то, что друг в беде — настоящий друг. Мы не в беде, мы вполне хорошо справляемся, но, порой, нам непросто, и тот, кто будет нашим другом в непростые времена, будет нашим братом в хорошее время. Не время считать барыши и наживаться. Время строить добрые и долгие дружеские отношения.

— Хорошие слова ты говоришь, барон, — улыбнулся Тарстен, — но не своевременные. Ты, думаю, хороший человек. Но ныне ни слова о делах! Ныне мы ужинаем, а от серьезных разговоров вино скисает, а желудок крутит. Лучше поговорим о культуре. Или о сказках и легендах. Ты, Гленард, сказал, что любишь историю. А легенды наши знаешь?

— Не очень хорошо, если честно. Вы же их стараетесь никому не рассказывать. Знаю, в основном те, которые касаются ваших взаимоотношений с альвами еще до нашего прихода. И знаю их по альвийским или людским источникам и книгам.

— Ну, и какая у тебя любимая легенда, например?

— Я бы не сказал, что она именно любимая, — задумался Гленард, — но запомнилась, пожалуй, легенда про Бриканлае и золотое ожерелье.

— Ааа! Молодец, Гленард, — снова рассмеялся король.

— А я не знаю ее, — наклонился к столу Славий. — Расскажи, Гленард.

— Хорошо. Легенда эта не типична для альвийских преданий в силу своей, прямо скажем, фривольности. Альвы обычно больше про героев и про сражения легенды складывают. Ну, так вот, давным-давно у немолодого и одноглазого короля Беанноиса была прекрасная юная жена по имени Бриканлае, то есть заря. И любила она охотиться долго в одиночестве. Однажды в погоне за прекрасной белой ланью заехала она далеко в горы и оказалась около большой пещеры. Там она встретила четырех бьергмесов-кузнецов: Альдрика, Барлина, Двелинга и Храра. А они как раз закончили изготавливать невероятно красивое золотое ожерелье. Оно так понравилось Бриканлае, что она попросила отдать ей ожерелье. Бьергмесы переглянулись и сказали, что, не вопрос, конечно, пусть забирает, только сначала проведет с ними со всеми четырьмя четыре ночи любви. «Что, всего четыре?» — удивилась Бриканлае. — «Ну, чего стоим, кого ждем?».

— Веселая девушка! — рассмеялся Славий.

— Итак, Бриканлае весело проводит время с бьергмесскими мастерами. В некоторых версиях легенды, в людских переложениях, есть упоминание о том, что она так заездила несчастных кузнецов, что они в придачу насыпали ей с собой кучу золота, только чтобы она ушла. И вот Бриканлае с ожерельем на шее возвращается в свой замок. У самого замка ожерелье она прячет, чтобы не увидел ее муж, и при этом она зачем-то громко поет песню о том, что с ней произошло, причем с подробностями. Ну, это легенда, можно простить такую нелогичность поведения. Но это увидел и услышал вредный советник короля по имени Лоркион. Дождавшись, пока Бриканлае заснет, а спала она одна, и на ночь надела зачем-то это ожерелье, Лоркион решит ожерелье похитить, чтобы рассказать обо всём королю. Но как снять его со спящей женщины, не разбудив?

— Опоить ее? — предположил Славий.

— Чувствуется опыт, Ваше Величество, — усмехнулся Донрен, а в ответ Славий, шутя, ткнул его кулаком в бок.

— Мысль правильная, но Лоркион не искал легких путей. В одной версии легенды он просто щекотал Бриканлае перышком, чтобы она повернулась во сне. В другой версии легенды, он, а он был колдуном, превратился в блоху и кусал Брикинлае, пока она не повернулась на другой бок. В общем, как бы то ни было, стянул он это ожерелье и помчался тут же к королю Беанноису всё рассказывать.

— И что дальше? — нетерпеливо спросил Славий.

— Дальше Бриканлае просыпается. Ожерелья нет. Но она девушка умная, и сразу понимает, что ожерелье похитить мог только Лоркион. А Лоркион его мог похитить только для того, чтобы рассказать всё королю, её мужу. Вариант «продать и пропить» Бриканлае в голову почему-то не приходит. Ну, и Бриканлае отправляется к мужу и, как настоящая женщина, начинает сразу переходить в атаку. Дескать, совсем уже с ума, старый дурак, сошел, бедную девушку среди ночи грабит, а ну быстро верни ожерелье, оно мне не просто так досталась. Как говорится, подарили и за дело.

— О да, эта линия поведения знакома, — полушутя вздохнул Брайн.

— Король Беанноис, так сказать, слегка растерялся от такого напора. Но он же король всё-таки, быстро собрался и пошел в контратаку, хотя и не слишком яростную. Вопрошал у жены, по какому праву она с бьергмесами кувыркается. На что супруга ему всё по полочкам разложила. И как он на нее внимания не обращает, и как подарков мало делает, и как верит грязным наветам на нее, и как в постели он ни размером, ни качеством, ни количеством не отличается. В общем, разные версии легенды заканчиваются по-разному, но мне больше всего нравится конец, где король прислушивается к доводам жены, казнит подлого Лоркиона, и живут они долго и счастливо. А каждые пару месяцев Бриканлае наведывается в горы Башрайг, откуда возвращается довольная и с новыми украшениями.

— Интересная легенда для альвов с их зацикленностью на приличиях, особенно в интимных вопросах, — покачал головой Славий.

— Ну, в старых книгах она рассказывается с осуждением поведения Брикинлае, — Гленард налил себе еще вина. — И даже говорится, что ее распутство стало причиной нескольких войн и многих несчастий. Рассказанная мной добрая и веселая концовка, это, я думаю, уже вариант переложений легенды людьми в относительно недавнее время. Почему-то, люди любят представлять альвов как распутников, хотя у них на самом деле всё совсем наоборот. Видимо, влияние пропаганды со времен альвийских войн.

— Ты начитанный человек, барон Гленард, и умный! — поднял кубок король Тарстен. — Люблю умных людей. Пью за тебя!

— А мне вот, — также выпил за Гленарда Славий, — нравится легенда о том, как бьергмесы помогли своим богам сковать страшного и могучего волка Фенрарра, рвущего любые цепи, сплетя волшебную веревку из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, рыбьего дыхания и птичьей слюны. И потому всего этого больше не осталось в мире.

— И когда придет час гибели богов, — продолжил Тарстен, — Фенрарр освободится и сыграет свою роль в конце нашего мира.

— А еще говорят, — откинулся на спинку стула Брайн, — что потомством волка Фенрарра являются оборотни, бродящие по северным лесам, и превращающиеся в волков в полнолуние.

— Брешут, Брайн, — махнул рукой Гленард. — Просто мужики заметили, что их женщины становятся раз в месяц злыми и раздражительными, вот и придумали сказку про оборотней. Нам ли с тобой, северным жителям, не знать, что никаких оборотней здесь нет?

— Ты так думаешь, Гленард? — понизил голос Брайн. — Ты в этом уверен?

— А кстати, — громко обратился к Тарстену Донрен, — раз уж мы заговорили про легенды и богов. Я давно хотел узнать побольше о религии бьергмесов. Расскажите, пожалуйста, Ваше Величество!

— Ну, религия — это дело серьезное, зачем же о ней за столом говорить! — быстро перебил Донрена Гленард, слегка побледнев. — Давайте я вам лучше еще легенду расскажу…

— Нет, почему же, барон, — король Тарстен наклонился к столу, наливая новую порцию вина в кубок, — я охотно расскажу вам о наших великих двадцати семи богах, и о наших великих пророках.

— Позвольте! — вскочил с места эдль Игвар. — Ты, Тарстен, можешь себя, конечно, и королем называть, если тебе нравится, и кем хочешь еще, но я не позволю тебе распространять твоё ложное учение здесь, перед нашими уважаемыми гостями! Богов у нас не двадцать семь, а двадцать один! И великий пророк у нас только один! А то вам сейчас этот отступник наплетет и про семь книг. А книга, Великая Книга Гор, только одна единственная, данная нам великим пророкам Схельдром! Остальные шестеро так называемых богов, это тупая выдумка лжепророков.

— Как смеешь ты, мразь, меня перебивать! — заорал, также вскакивая Тарстен. — Как смеешь ты, еретик, поносить наших богов! Ты можешь засунуть себе твои грязные еретические мысли в свою не менее грязную ровву и валить в свои грязные пещеры жрать лорт, которым твои слова и являются! Как смеешь ты здесь проповедовать свою черную ересь?! Как смеешь ты отрицать божественность великих пророков?!

— Господа! Тарстен! Игвар! Прекратите! — попытался перекричать их Славий.

— Бесполезно, Славий, — саркастически усмехнулся Гленард, наливая себе еще вина. — Ты теперь их не остановишь. Спасибо тебе, Донрен. Молодец!

— Ты, грязный землерой! — орал, тем временем, на Тарстена Игвар. — Лорт от лорта! Поганый еретик! Жалкий прислужник демонов! Вы с вашими долбанутыми лжепророками придумали своих развратных мерзких божков и упиваетесь ими! И всех истинно верующих людей гор хотите в вашу богоотвратную мерзкую веру загнать! Вы клянетесь не только на молоте, но и на кирке! Вы встаете на два колена! Вы молитесь на север! Вы причащаетесь не только хлебом, но и пивом! Ваши лжесвященники берут себе жен! Вы развратные ублюдки! И ты еще, тварь, что-то говоришь про нашу великую веру?! Какой ты после этого король?! Червяк ты мерзкий землеройный! Крыса ты тоннельная! Гнида ты грязная! Тьфу на тебя, сын демона и шлюхи!!!

— Ах ты ровва засранная! — заорал Тарстен, хватая со стола нож. — Да я тебя за это сейчас на куски порежу и сырым сожру!!!

Тарстен бросился на Игвара, который тут же схватил со стола пустую глиняную миску и швырнул ее в Тарстена. Тарстен уклонился и зарычал. Брайн кинулся сзади на Тарстена, схватил его за руку, в который был нож, и безуспешно попытался повалить. Тарстен рвался, пытаясь вырваться.

Гленард вскочил с места. Одним движением перемахнул через широкий стол, оказавшись между Тарстеном и Игваром. Схватил со стола почти полный кувшин пива и выплеснул его в лицо Тарстену.

Тарстен закашлялся, протер глаза. Немного успокоился.

— Ну, ладно, ладно, — проворчал он, — отпусти меня, герцог Брайн. Не буду я на этого барана кидаться… Не заслуживает он этого.

— Вы оба оскорбили и меня, и Империю, устроив этот скандал за моим столом, — громко и холодно проговорил Славий.

— Простите, Ваше Величество, — Тарстен поклонился. — Король никому не кланяется, но вам я кланяюсь, потому как чувствую великий стыд за свое поведение. Гнев от слов этого еретика, вместе с вином, заслонили мой разум. Прости меня, друг Славий.

— Я тоже прошу прощения, Ваше Величество, — также поклонился Славию Игвар. — Я тоже вспылил и вел себя недостойно, нарочно пытаясь обидеть эдля Тарстена.

— Короля Тарстена, — проворчал Тарстен.

— Эдля Тарстена, — настаивал Игвар.

— Я думаю, что хватит споров на сегодня, — Славий встал из-за стола. — Все устали, все пьяны, все погорячились. Достаточно. Давайте спать. Завтра продолжим, надеюсь, вы будете более благоразумны и более терпимы друг к другу.

— Будем, Ваше Величество, — вновь поклонился Игвар.

— Будем, будем, — презрительно посмотрел на Игвара Тарстен. — Только пусть этот отступник ко мне спиной не поворачивается. Пусть знает, что я и мой топор всегда на страже.

«Боги!», — думал Гленард, снимая дублет и готовясь лечь спать. — «Так было спокойно и тихо. Коровки, дубочки, золотишко, камешки. И тут вдруг снова драки, споры, ругань. Как в старые добрые времена. Но, похоже, это не я к себе притягиваю всё это, а наше совместное присутствие в одном месте со Славием. Как только мы с ним встречаемся, сразу что-то такое происходит. Хотя и польза от этого, в итоге, надо признать, тоже огромная. Главное, пережить более-менее спокойно еще неделю, пока эти переговоры не закончатся. Ох, это будет долгая неделя…»

Гленард подошел к окну и распахнул его. Все улеглись. Усталые слуги, наевшись до отвала остатков еды с господского стола, разбрелись по своим домам и комнатам замка. В свинарнике похрюкивали поросята. Где-то далеко, в полях, пел о несчастной любви какой-то неугомонный сельский певун, видимо, привлекая к себе романтически настроенную девушку. В другой стороне, судя по ритмичным женским стонам вдалеке, кто-то уже успешно выполнил аналогичную задачу.

Ветер шелестел дубовой листвой. Совы бесшумно скользили по звездному небу. Пахло свежевспаханной землей и травами. В голове немного шумело от обильно выпитого вина, пива и меда. Несмотря на волнения дня, настроение было хорошее. Тихо, спокойно, сыто, пьяно и, что ни говори, интересно. Тишина и благодать.

И тут тишину и благодать резко прорезал близкий отчаянный и протяжный тонкий женский крик.

Гленард прибежал на крик одним из первых, босиком, в одних штанах и рубахе, не накинув на себя дублет, но успев схватить с сундука в спальне меч в ножнах.

Кричала на верхнем этаже, в коридоре, служанка — милая блондинка по имени Абелин. Сейчас она была бледна, как мертвец, и дрожала крупной дрожью, кусая посиневшие губы. И ей было от чего испугаться.

В неровно колышущемся тусклом свете свечи, едва отодвигающем темноту коридора, Гленард, а за ним и собирающиеся на крик обитатели замка увидели то, что привело Абелин в ужас.

На полу, лицом вниз, лежал эдль Игвар, посланник короля Биргхира. Его руки были бессильно раскинуты. А из огромной раны на затылке торчал бьергмесский топор, вокруг которого из черепа Игвара вытекала кровь, перемешанная с мелкими белыми кусочками раздробленных костей и мозга. Кровью же, обильно разлившейся по полу, было забрызгано и всё вокруг. Гленард почувствовал, как еще теплая кровь Игвара коснулась его босых ног.

— Аааа!!! — заверещал рядом с Гленардом пробравшийся из задних рядов собравшихся зрителей эдльунг Вилфрид, помощник и племянник Игвара. — Дядя Игвар! Как же так?!

Он повернулся, полными слез глазами посмотрел в глаза Гленарду. Потом, развернувшись, увидел короля Тарстена.

— Это всё он! — завопил, трясясь, Вилфрид, показывая на Тарстена пальцем. — Он его убил! Я слышал! Вы все слышали! Он хотел его убить! Он обещал его убить! Он! Это всё он!!! Проклятый убийца!!!

Глава VII

И тогда хитроумный Логги оборотился прекрасным бараном, и дева та, восхитившись мягкостью руна его, обняла его крепко, а он превратился тут же в орла и унес ее в пещеру на вершине горы, где жили они десять лет, и родила она ему восьмерых сыновей.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера».

А чтобы сделать черных кур

Возьми имбирный пряник и поджаривай его, пока не станет черным, как перечный хлеб, а затем разотри его мелко в ступке и добавь яиц. И пропусти это через ткань, и вылей на кур. А когда они жарятся, они должны приправляться гвоздикой.

Долгий день и долгий вечер. И Гленарда явно ожидала долгая ночь.

— Все расходитесь по своим комнатам! — скомандовал Гленард. — Отойдите от тела, здесь могут быть следы. Король Тарстен, у меня к вам будут вопросы. Пройдите, пожалуйста, вот в эту комнату.

— Как вы смеете указывать королю? — возмутился эдль Джеррих.

— Не время спорить, господин посланник, — холодно парировал Гленард.

— Слушайте, что говорит Гленард, и выполняйте, — поддержал Гленарда Император.

— Замолчи, Джеррих, дело серьезное, не видишь что ли, — бросил через плечо безропотно удаляющийся в указанную ему комнату мрачный король Тарстен.

— Миррард, — продолжал Гленард, — забери Абелин на кухню, дай ей вина. Пусть успокоится. Но никуда не выпускай, мне нужно будет с ней поговорить. Найди лейтенанта Крейгана, где бы он ни был. Пусть соколом летит сюда. Из замка никого не выпускать. Любой ценой. И забери эдльунга Вилфрида с собой, тоже успокой его вином. Адельхарт, друг, будь добр, помоги Миррарду.

— Будет исполнено, ваша милость, — стюард, поклонившись, увел за собой девушку и бьергмеса.

— Это дело Тайной Стражи, Гленард, при всём моём к тебе уважении, — мягко положил руку на плечо Гленарду Донрен.

— Вот именно, Донрен. Я поэтому и послал за Крейганом. Он знает своё дело хорошо.

— То есть, генерал Тайной Стражи тебя не устраивает? И ты поэтому послал за лейтенантом?

— Ты хочешь расследовать это дело сам, Донрен? — поднял бровь Гленард.

— Почему нет? Ты во мне сомневаешься?

— Никто в тебе не сомневается, Донрен, — ответил за Гленарда Славий. — Но ты здесь для того, чтобы, в первую очередь, блюсти мою безопасность. Участие в расследовании может сильно повредить этой миссии. Возможно, в этом и состоит цель этого преступления. При всём моём глубоком уважении к тебе, а ты знаешь, как я тебя люблю, пожалуйста, сосредоточься на безопасности Империи и Императора. А убийство пусть расследует местная Тайная Стража и… Гленард, ты хочешь вести расследование?

— Да, Славий, — кивнул Гленард.

— Но Гленард даже не является тайным стражником! — возмутился Донрен. — При всём моём уважении и любви и к нему, и к тебе, Славий. Он в отставке.

— Зато он лучше всех знает этот замок и его окрестности, — твердо настоял на своем Император. — Да и потом, Донрен, когда это ты сомневался в эффективности Гленарда как инквизитора? Он всегда дела об убийствах раскрывал предельно хорошо. И во Флернохе, и в Ламрахе, и в Рогтайхе, вспомни. И он всё-таки полковник Тайной Стражи, пусть и в отставке. Ты раскроешь это дело, Гленард?

— Сделаю всё возможное, — мрачно покачал головой барон.

— Тогда, Гленард ан Кратхольм, своей властью как Императора и главы Тайной Стражи, я временно восстанавливаю тебя в звании полковника Тайной Стражи, назначаю тебя главой Тайной Стражи баронства Кратхольм и поручаю расследовать дело об убийстве эдля Игвара.

— Служу Империи, Ваше Величество, — ударил себя кулаком по груди полковник Гленард.

— Донрен, пожалуйста, позаботься о том, чтобы обеспечить безопасность замка, — продолжил Славий. — Нужно расставить стражников по периметру стены. Никто не должен выйти или войти до особого распоряжения. Моего или Гленарда. Кроме, конечно, тебя, меня, Гленарда и сопровождающих нас лиц. Спасибо тебе заранее.

— Служу Империи, — излишне учтиво поклонился явно раздосадованный Донрен и удалился.

— Славий, я прошу тебя присутствовать на нашем разговоре с королем Тарстеном, — попросил Гленард. — Это поможет избежать ненужных дипломатических проблем.

— Конечно, друг. Поговорим сейчас?

— Да, только я здесь быстро осмотрюсь, и дождемся Крейгана.

Минут через пять, когда Гленард уже успел внимательно изучить труп Игвара и следы вокруг него, в коридоре появился запыхавшийся лейтенант Крейган. Явно недовольный тем, что его вырвали из постели нежной, как кошка, служанки Триши, Крейган быстро собрался и посерьезнел, как только увидел Гленарда и Императора рядом с трупом посланника Игвара.

— Лейтенант Крейган, — обернулся к нему Славий, — я восстановил Гленарда в звании полковника Тайной Стражи и назначил его временно главой Тайной Стражи Кратхольма. До моего особого распоряжения вы подчиняетесь ему.

— Служу Империи, Ваше Величество.

— Ну, что, пойдемте, поговорим с королем Тарстеном? — предложил Гленард.

Король Тарстен мрачно сидел в полутемной комнатке, сосредоточенно глядя на пляшущее пламя свечи.

— Тарстен, — обратился к королю Славий, — в связи с произошедшим пренеприятнейшим происшествием, я прошу тебя ответить на вопросы барона Гленарда и лейтенанта Крейгана. Барону Гленарду я поручил расследования этого убийства.

— Хорошо, Славий, конечно, — смиренно кивнул король. — Сразу хочу ответить на очевидный первый вопрос. Нет, это не я его убил. И я не знаю, кто это сделал.

— Спасибо, Ваше Величество, за ваше содействие, — слегка поклонился Гленард. — Вы могли бы рассказать нам о том, где вы находились и что делали, после того, как покинули ужин?

— Ну, вышел во двор, воздухом подышал немного, кусты роз за углом слегка удобрил, уж извини, барон, — развел руками Тарстен. — Потом пошел в свою комнату, этажом ниже этой. Завалился на кровать, не раздеваясь, очень плохо ноги держали после всего выпитого и съеденного. Потом услышал крик, девка орала, и пришел сюда посмотреть. Как и все остальные.

— Ваше Величество, видели ли вы или слышали что-нибудь подозрительное? Может быть, кто-то проходил мимо вашей комнаты? Или вы кого-нибудь встретили во дворе или по пути в вашу комнату?

— Нет, Гленард. Извини, никого не видел, ничего не слышал.

— Вы знаете, чьим топором был убит эдль Игвар? Вам он знаком?

— Конечно. Это мой топор. Я его от отца получил, а он от своего отца.

— Ваш? — поднял брови Гленард.

— Мой. Слушай, Гленард, я понимаю, как это всё выглядит, но я его не убивал. Клянусь тебе всеми двадцатью семью богами и всеми рудными жилами моего королевства. Да, я обещал его убить, но чего же не скажешь по пьяни в запале ссоры? Да, он был убит сразу после этого, но разве стал бы я марать руки таким глупым и демонстративным убийством? Да, он был убит моим топором, но держала этот топор не моя рука!

— И как же ваш топор оказался в голове эдля Игвара? — Гленард пристально посмотрел в глаза Тарстену.

— А это ты мне скажи, Гленард, — усмехнулся король. — Тебе же Император поручил расследовать это убийство. Поверь мне, ответ на этот вопрос я хочу знать не меньше твоего. Потому как топор для бьергмеса — это пусть и не священная вещь, но очень важная и личная. Тем более, топор королевский. То, что его взяла без спросу чужая рука, это уже законный повод эту руку отрубить. А то, что он был использован для такого подлого убийства, это позор и для меня, и для топора. Мне придется проводить специальные обряды и ритуалы для того, чтобы очистить от этого позора мое славное оружие.

— Сожалею об этом, Ваше Величество, — сочувственно кивнул Гленард. — Но всё же, когда и где вы в последний раз видели ваше славное оружие?

— На ужин все пришли без оружия, — задумчиво припоминал Тарстен, — оскорбительно же идти на императорский ужин с оружием. Я оставил топор в своей комнате. На сундуке, там же, где и свою мантию бросил. Был ли он там, когда я вернулся в комнату, не знаю. Честно говоря, я даже внимания не обратил. Я был пьян, Гленард. Да и устал дико. Завалился на кровать, даже сапоги не скинул. Но видимо, к этому времени топора уже там не было. Я бы заметил, если бы убийца его при мне забирал, как думаешь?

— Всякое бывает, Ваше Величество, — покачал головой Гленард. — Но, в данном случае, вероятно, кто-то взял топор или во время ужина, или сразу после. Сколько времени вы провели на улице после того, как покинули зал?

— Минут десять, — прикинул Тарстен, — может быть, чуть больше. Найди этого убийцу, Гленард. Найди и покарай. Прошу тебя. Это важно для меня, поскольку это мерзкое убийство бросило тень на мое имя. Одно дело убить кого-то лицом к лицу, в бою. И совсем другое, отвратительное, убить кого-то исподтишка, сзади, в темном коридоре. Верь мне или не верь, но бьергмесы так не убивают. Не только благородные эдли, но и даже простые боны так не убивают. Потому что после такого бесчестного деяния навсегда закрывается путь в чертоги богов после смерти. А однократный триумф от такого убийства не стоит вечного мучения в подземных серных пещерах.

— Что теперь? — спросил Славий, когда Тарстен вышел из комнаты, чтобы отправиться в свои покои.

— Иди спать, Славий, пожалуйста, — попросил Гленард. — Нам еще многое предстоит делать, а тебе надо выспаться. У тебя завтра снова важные переговоры, голова должна быть свежей. Если ты назначил меня расследовать это дело, значит, доверяешь. Поэтому мы с Крейганом продолжим разбираться в этом деле, а ты спокойно отдыхай. Знаю, что это непросто, но постарайся не думать об этом. Думать будем мы.

— Хорошо, Гленард, как скажешь. Удачной охоты, друг.

— Спасибо, Ваше Величество. Спокойной ночи.

— Как ты себя чувствуешь, Абелин? — Гленард смотрел девушке прямо в глаза.

— Лучше, ваша милость, — чуть всхлипнула юная блондинка. — Простите, ваша милость. Я как во сне. Как в страшном сне.

— Не беспокойся, всё уже хорошо, — Гленард положил руку ей на плечо. — Вот, выпей еще вина.

— Спасибо, ваша милость, — Абелин взяла из руки Гленарда глиняную кружку с вином.

— Абелин, пожалуйста, расскажи нам, как ты нашла тело посланника Игвара.

— Я поднялась туда, а там… — снова всхлипнув, задрожала служанка.

— Спокойно, Абелин, спокойно. Выпей вина. Успокойся. Всё хорошо. Всё прошло. Тебе ничего не угрожает. Ты меня понимаешь?

— Да, ваша милость. Простите, ваша милость.

— Хорошо, Абелин. А теперь расскажи подробнее.

— Хорошо, ваша милость. Я после ужина должна была проверить, что везде потушены свечи. И должна была отнести подушки в комнаты посланника Игвара и его спутника. Этого… Виреда?

— Вилфрида, — поправил Гленард.

— Да, ваша милость, его. И я поднялась на верхний этаж, и вижу на полу что-то. То есть кто-то. Я подумала, что, может, кто-то слишком много выпил и не дошел до комнаты, заснул в коридоре. Ну, знаете, так бывает…

— Бывает, — согласился Гленард.

— Ну, я, значит, подошла, свечой посветила. Помочь хотела, ваша милость. И смотрю, что-то темное. Я подумала, что вино разлилось. Но запах почувствовала не вина, а… Крови, ваша милость, крови, — зарыдала Абелин.

— Ну, Абелин, успокойся, всё уже позади, — Гленард налил девушке еще вина. — Выпей, отдышись, успокойся. Пожалуйста, заверши рассказ.

— Ваша милость, я наклонилась к нему и вижу, что у него из головы что-то торчит. Какая-то палка. Это я потом поняла, что топор, а так же непонятно… Не каждый ведь день такое видишь, ваша милость. И кровь, кровь вокруг. У меня сначала горло перехватило, дышать даже не могла. Прислонилась к стене спиной. Ноги подкосились, голова закружилась… Всё поплыло как бы, ваша милость. А потом только помню, закричала я, закричала изо всех сил. И села около стены. А тут все прибежали, и вы, ваша милость. А потом вот вдруг здесь внизу оказалась, не помню как.

— Тебя Миррард привел, Абелин, — улыбнулся Гленард. — Это я его попросил.

— Спасибо, ваша милость, спасибо, — робко улыбнулась в ответ Абелин.

— А скажи, Абелин, когда ты наверх поднималась, ты не слышала ничего подозрительного? Может быть, встретила кого?

— Нет ваша милость, никого. Не помню никого, ваша милость.

— Хорошо, Абелин. Отдыхай. Завтра можешь на работу не выходить. Тебе надо отдохнуть от пережитого. Скажи Миррарду, что я приказал.

— Спасибо, ваша милость.

— Эдльунг Вилфрид, — Гленард задумчиво посмотрел на молодого бьергмеса.

— Да, барон Гленард? — вопросительно взглянул тот в ответ.

— Его Императорское Величество Славий поручил мне расследовать убийство эдля Игвара. Вы не будете против ответить на несколько моих вопросов, эдльунг Вилфрид?

— А что тут расследовать? — удивился Вилфрид. — И так же всё понятно! Этот лжекороль обещал убить господина Игвара, он его и убил. Что же ещё расследовать? Но ему всё сойдет с рук, как всегда. А вы ему вместе с Императором, вероятно, в этом и помогаете.

— Не стоит бросаться бездоказательными обвинениями и делать поспешные выводы, эдльунг Вилфрид, — покачал головой Гленард. — У меня есть некоторые основания предполагать, что всё было не так просто, но я не хочу сейчас о них рассказывать. Ответьте на мои вопросы. Пожалуйста. Ради памяти эдля Игвара.

— Хорошо, барон, спрашивайте.

— Где вы были в момент гибели Игвара?

— Я еще оставался в зале, за столом, — смутился Вилфрид. — Было такое хорошее вино, барон… У нас если такое и появляется, то только разве что у эдлей. Эдльунгам такое не положено. Я остался, чтобы допить кувшин. Ну, и успокоиться после этой перепалки с этим еретиком Тарстеном.

— И что было дальше?

— Я только собрался подниматься к себе наверх, как раздался этот крик. Девушка кричала. Потом все забегали, суматоха. Я тоже побежал посмотреть. А потом, как увидел эдля Игвара, так сразу сердце и упало… Он хорошим был, барон Гленард, таким хорошим. Заботился обо мне, хотел к королевскому двору определить. Что теперь будет?.. Что мне теперь делать?..

— Я понимаю, Вилфрид, — Гленард мягко улыбнулся, положив Вилфриду руку на плечо. — Надеюсь, что у вас всё будет хорошо. А скажите, вы не видели чего-нибудь подозрительного? Может, кто-нибудь, заходил в зал, когда вы там были? Или на лестнице кого-то встретили.

— Нет, пожалуй, нет, — попытался припомнить Вилфрид. — В зале были только слуги, убирали со стола. Мне показалось, что они как-то странно на меня смотрели. Но я не часто общаюсь с людьми, могу ошибаться. А на лестнице сложно сказать. Я же побежал наверх уже после крика. Так что на лестнице были все. Все бежали туда. Но к чему всё это, барон Гленард? Дело же ясное. Король Тарстен за столом пытался убить эдля Игвара. Его остановили, и он пообещал рассчитаться позднее. После ужина Тарстен взял топор, выследил Игвара, и, как последний трусливый червяк, убил его без чести сзади тайком. Я узнал топор, его все знают. Это топор Тарстена.

— Да, эдльунг, — согласился Гленард, — топор Тарстена. Но вот держала ли его рука Тарстена, я не уверен. Но спасибо за ваши ответы. Возможно, у меня будут еще вопросы, поэтому прошу вас пару дней погостить в моем замке. Идите отдыхать, Вилфрид. Я прикажу Миррарду дать вам комнату на другом этаже, чтобы вам не пришлось ходить мимо места убийства вашего дяди.

— Спасибо, барон Гленард. Не могу пожелать доброй ночи, она уже недобрая. Однако могу пожелать скорейшего завершения расследования и справедливого наказания преступника. Кем бы он ни был. Хотя я совершенно уверен, что это коварный еретик Тарстен.

— Почему ты думаешь, что король Тарстен непричастен? — поинтересовался Крейган, когда они с Гленардом вышли во двор и направились к воротам замка.

— Мне кажется, что он серьезно подавлен этим событием. Причем подавлен, не как убийца, мучающийся угрызениями совести, а как человек, который действительно сожалеет о произошедшем.

— Может, он притворяется, — предположил Крейган.

— Может, но тогда он это делает очень хорошо, — повел плечами Гленард. — Я многих убийц видал. Но это не единственная причина. Он, похоже, искренне верит в то, что за такое подлое убийство совершивший его будет вечно страдать после смерти. А страдать он не хочет. И даже не это главное.

— А что?

— Удар нанесен больше сверху, чем сзади. Если бы убийцей был бьергмес, то удар был бы, скорее всего, чуть ниже. Я считаю, что убийца был выше Игвара. А значит, скорее всего, он был человеком, а не бьергмесом.

— Зачем кому-то из людей убивать Игвара? — удивился Крейган. — Я понимаю, скажем, Тарстена. Он король, и срыв переговоров мог бы быть целью, равно как и какие-то внутренние бьергмесские интриги. Но мы ведь об Игваре до вчерашнего дня ничего и не слышали. И король его здесь совсем не ожидал. А тут приехал и сразу убит. Странно.

— Странно, — согласился Гленард. — Но если мы не видим мотива, но есть труп, значит, мы просто недостаточно знаем для того, чтобы найти мотив. Вообще, я сначала сам подумал на Тарстена, но, поговорив с ним и изучив следы, решил, что это не он. Еще я подозревал Вилфрида.

— А его почему?

— Ну, в конце концов, он единственный, кто прибыл вместе с Игваром. Мало ли, какие у них там взаимоотношения. А тут такой прекрасный случай и избавиться от Игвара, и свалить всё на Тарстена. Мне ещё показалось, что Вилфрид там, у трупа, как-то слишком поспешно начал Тарстена обвинять. Я решил, что это подозрительно.

— Вилфрид всё-таки не похож на убийцу… — задумчиво потер подбородок Крейган.

— Согласен, — кивнул Гленард. — После разговора с ним я тоже почти снял с него подозрения. Давай расспросим стражу у ворот. Вдруг они что-то видели.

— О, капитан Бальтасар! — удивился Гленард. — Почему вы не в гарнизоне? Вас же не было на ужине.

— Герцог Донрен ан Верверриг сообщил мне о случившемся, ваша милость. Я посчитал необходимым лично возглавить оцепление замка, чтобы быть уверенным в том, что никто не покинет замок без приказа Императора. Или без вашего приказа.

— Благодарю, капитан. Император поручил мне расследовать это убийство. И временно восстановил меня в чине полковника Тайной Стражи. Вы расспросили стражников у ворот?

— Да, ваша милость, господин полковник, — вытянулся капитан.

— Просто Гленард, как обычно, Бальтасар. Ничего не меняется. Титуловаться потом будем, сейчас надо убийство раскрыть.

— Стражники у ворот ничего не видели, Гленард, — Бальтасар кинул взгляд на ворота. — Никто не входил и не выходил. Стражники вокруг замка, ни наши, ни тайные, по их словам тоже ничего не видели. Только совы летают да лягушки квакают. Ничего подозрительного.

— Через стену никто не лазил?

— Я бы о таком сразу сказал.

— Конечно, я просто на всякий случай формально должен был спросить. А стражники видели, выходил ли кто из донжона после ужина?

— Слуги, как обычно. Еще король Тарстен. Провел во дворе минут десять. Удалялся за угол, потом вернулся и пошел внутрь. Больше никого. И почти сразу после этого раздался крик.

— Хм, интересно, — задумался Гленард. — Ну, ладно, спасибо, капитан. Приказ остается пока прежним. Никого не впускаем и не выпускаем. До утра точно, а там посмотрим.

— Служу Империи, полковник Гленард, — стукнул себя кулаком в грудь Бальтасар.

— Интересно… — повторил Гленард, медленно идя к дверям дома.

— Что именно? — искоса посмотрел на него Крейган.

— Рассказ короля Тарстена подтверждается. Но это не значит, что у него есть алиби.

— Согласен, — кивнул лейтенант, — у него всё ещё оставалось время подняться наверх и зарубить Игвара.

— Именно, — потер лоб Гленард. — Именно. Однако что-то мне подсказывает, что это был всё-таки не он. То ли интуиция, то ли опыт, то ли интуиция, обострившаяся с опытом.

Глава VIII

И сказал он тогда: «По щучьему велению, по моему хотению, хочу на печи ехать». И поехал по деревне на печи. А братья его и отец престарелый и без печи остались, и без хаты, которую печь, поехав, развалила. И ругались они оттого зело злобно. Отсюда мораль: не стоит дураку в руки силы волшебные давать.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера».

Коли желаешь ты сделать хороший соус

Возьми лук-шалот и разотри его с солью, смешай его с вином или уксусом и выдави сок. Этот соус хорош с блюдами из жареной говядины.

— Ну, и что теперь? — поинтересовался Крейган, когда они с Гленардом подошли к дверям донжона замка.

— Предлагаю утром опросить всех, без исключения, кто был в замке во время убийства. Составим полную картину, где кто был, что видел, слышал, и что мог увидеть и услышать. А там посмотрим. А пока спать.

— Подожди, Гленард! — остановил Крейган направившегося к дверям барона.

— Что, Крейган?

— Посмотри.

— Куда? — повернулся Гленард.

— Вон туда, — указал рукой Крейган.

— Ничего не вижу. Что ты там увидел?

— Подожди.

— Да что там? О, всё, вижу, — вдалеке мигнул огонек. Потом сразу пропал. Потом моргнул вновь и сразу за этим еще раз. И снова пропал.

— Это на Лисьем холме, — догадался Гленард. — Кто-то разжег костер. И то ли пляшет вокруг него, то ли это…

— Сигналы, — подхватил Крейган.

— Сигналы, — согласился Гленард. — О, вот опять. Смотри, смотри. Может, сигнализируют кому-то в замке?

— Возможно. Или всё-таки просто кто-то устроил ранние летние пляски… — с сомнением протянул Крейган.

— Может и так… Но в свете сегодняшнего убийства появление непонятных сигналов на соседнем холме было бы просто глупо оставлять без внимания.

— И что будем делать?

— Похоже, спать нам с тобой рановато, Крейган. Пойдем, посмотрим, что там за сигналы или пляски.

— Да, давай. Верхом?

— Ночью? — удивился Гленард. — По холмам? Нет, так пробежимся. Пожалей лошадей. Да и подкрадываться будет проще.

— Тогда пошли.

— Подожди, давай хоть кольчуги накинем, — придержал его Гленард, — мало ли что.

Ночь на границе поздней весны и раннего лета была прохладной. Свежий воздух окончательно уносил из головы остатки опьянения от выпитых за ужином кувшинов вина. Мысли становились четче, восприятие ярче, а мрачная картина произошедшего за этот вечер — еще мрачнее.

Было уже за полночь, но до рассвета еще далеко. Облака, затянувшие свод неба, лишили Кратхольм даже слабого света звезд. Гленард и Крейган пробирались через лес в полной темноте.

Гленард решил идти напрямую, чтобы сберечь время. И вот теперь они с Крейганом осторожно крались через дубраву, продираясь через кусты подлеска, к подножию холма, на котором стоял замок Кратхольм. Под ногами то и дело попадались корни и палки. Ветки кустов норовили хлестнуть по глазам. Пытаясь увернуться от одной из них, Гленард споткнулся, дернулся в сторону и довольно ощутимо врезался затянутым в кольчугу плечом в ствол дуба.

— Старею, — морщась, прошипел Гленард, — шумим, как целый отряд новобранцев.

— До Лисьего холма еще далеко, — шепотом отозвался Крейган. — Как только из леса выберемся, пойдем тише и осторожнее.

— Ночью звуки разносятся далеко… — проворчал Гленард.

— Подумают, что зверь ломится, через лес. Медведь там, или лось.

— Угу, лось. Просто лось.

Их окружали обычные звуки ночного леса. Шорох белок и бурундуков в сухой листве. Уханье сов. Далекий лай собак и тявканье лис. Шелест листвы на ветру.

Когда, они, наконец, выбрались из дубравы на широкий луг, отделявший Замковый холм от соседнего Лисьего холма, к этим звукам добавился стрекот сверчков в невысокой пока траве и далекое кваканье лягушек в придорожных канавах.

Пошли быстрее, но при этом тише. Мягкая трава скрывала звуки шагов. Крейган безошибочно чувствовал направление, несмотря на почти полную темноту. Шли, казалось, очень долго, хотя расстояние между двумя холмами днем и сверху, из замка, выглядело совсем незначительным. Наконец, впереди показалось темное очертание силуэта вытянутого холма, едва выделяющееся на фоне лишь чуть менее темного неба.

— Не вижу никаких огней, — прошептал Гленард. — Может, там уже нет никого?

— Может. Или, может быть, мы просто снизу не можем увидеть. Холм закрывает костер.

— Идем наверх, — решил Гленард. — Стараемся идти как можно тише. На макушку холма не вылезаем сразу, сначала осмотримся.

— Хорошо, — кивнул Крейган.

Поднимались долго, но смогли соблюсти почти полную тишину. Мягко наступая на траву, замирая на миг, так же аккуратно переставляя другую ногу, шаг за шагом, метр за метром, к вершине холма. Чуткий слух Гленарда мог уловить лишь, что пение сверчков чуть-чуть изменилось, демонстрируя беспокойство насекомых о появлении неожиданных пришельцев. Однако больше ничто не выдавало их движения по склону холма, и у Гленарда оставалась надежда подкрасться к таинственным сигнальщикам незаметно.

Наконец, они приблизились к вершине. Пригнувшись, Гленард и Крейган, выглянули из-за склона и осмотрелись. Было темно и тихо. Ни звука, кроме обычных звуков ночи. Ни движения, кроме качающейся от ветра травы. Тайные стражи замерли, вслушиваясь и вглядываясь в темноту.

Гленард поднял руку и указал чуть левее центра верхушки холма. Крейган кивнул. Он тоже заметил слабое, почти незаметное свечение на земле метрах в двадцати от них. Чуть подождав и не найдя никаких признаков присутствия на холме кого-либо еще, Гленард осторожно, крадучись, пошел к обнаруженному им свету. Крейган последовал за ним.

Приблизившись, Гленард подтвердил свою догадку. Тусклый красноватый свет исходил от углей не до конца затушенного костерка. Замерев, Гленард снова вслушивался и вглядывался в темноту. И снова безрезультатно. Кивнув, Гленард уже спокойнее, обычным шагом подошел к кострищу и присел, осматривая его.

— Что там, Гленард? — Крейган занял позицию позади командира, по-прежнему напряженно вглядываясь во тьму, опасаясь внезапного нападения.

— Костер, — пошевелил подобранной веткой угли Гленард.

— Я вижу, что не корона Империи, — усмехнулся Крейган.

— Подожди, дай осмотреться.

— Извини.

— Похоже, здесь ничего нет, — Гленард поднялся. — По крайней мере, ничего подозрительного.

— Посмотри, отсюда замок, как на ладони, — указал рукой Крейган.

— Ну, да. Хорошее место, чтобы подавать сигналы. Либо чтобы проводить романтический вечер в компании любимой девушки. Обе версии имеют право на существование.

— И к какой из них ты склоняешься? — взглянул на Гленарда Крейган.

— Пока ни к какой. Давай попробуем внимательно осмотреться вокруг. Если найдем примятую траву или девичью ленточку, ну, или, скажем, венок из одуванчиков, будем считать, что это крестьянская молодежь здесь развлекается.

— Ну, да, а если найдем пачку писем об убийстве бьергмесских эдлей и тайник с оружием и золотом, будем уверены, что это тайный заговор, — сыронизировал Крейган.

— Конечно, — как ни в чем не бывало, развел руками Гленард, — рад, что мы с тобой друг друга понимаем.

Они осмотрели землю вокруг костра. Трава была примята, но это пока ни о чем не говорило. Ничего не найдя, они расширили поиски. Гленард ушел дальше за костер, вдоль края макушки холма, внимательно вглядываясь в траву, а Крейган направился к центру холма.

— Гленард, иди сюда, — через некоторое время позвал Крейган — Только аккуратнее, смотри под ноги.

— Что там, Крейган? — направился на зов Гленард.

— Пока не знаю. Иди, посмотри.

Гленард подошел к Крейгану.

— Стой, Гленард, — поднял руку лейтенант.

— Что здесь?

— Смотри. На земле.

— Ну, камень. И что?

— Вот здесь еще один рядом. А там еще один. И посмотри на камень.

— Ого! — опустившись на колени, Гленард внимательно рассмотрел увесистый гранитный булыжник.

На камне был чем-то темно-красным нарисован замысловатый узор. Узор, который Гленард хорошо знал. Альвийская руна Тивильш — Тьма. Гленард поднялся и подошел к соседнему камню. Вгляделся в него. Так и есть. Руна Нару — Огонь. На следующем камне, как и ожидал Гленард, оказалась руна Гвин — Ветер. Гленард наклонился к камню, принюхался. Похоже, что рисунок наносили кровью. Причем, не так давно.

— Их должно быть девять, — поднялся Гленард.

— Кого? — не понял Крейган.

— Камней. Девять камней по кругу. На каждом альвийская руна.

— Тебе это знакомо?

— Альвийский магический ритуал простого уровня. Кто-то решил поколдовать. Или просто подурачиться, начитавших историй. Эти ритуалы простые, чуть ли не повседневные. Описаны во множестве книг.

— Альвы?

— Ну, откуда у нас здесь альвы… — махнул рукой Гленард. — Хотя, кто его знает, конечно. И не с таким я встречался. Странно, что костер вон там, а не в центре круга.

— Может, есть второй костер?

— Ну, давай посмотрим, — Гленард прошел в центр круга из камней и внимательно осмотрелся. — Нет, знаешь, нет костра. Хотя костер в кругу и не обязателен, строго говоря. Но в большинстве случаев его используют.

— То есть, — предположил Крейган, — кто-то решил устроить на холме альвийский ритуал. Прямо напротив замка. Потом или завершил его и удалился, или мы его спугнули. А что именно за ритуал, ты знаешь, Гленард?

— Может быть почти всё, что угодно, — Гленард пожал плечами. — Это ритуал начального уровня, их проводят и просто, чтобы богов задобрить, и ради достижения каких-то конкретных мелких целей, и на праздники. Хотя сейчас, вроде, праздника никакого нет. Руны, кстати, нарисованы кровью.

— Человеческой? — округлил глаза Крейган.

— Ну, почему сразу человеческой? — Гленард с усмешкой кинул взгляд на Крейгана. — Это миф, большой человеческий миф, что альвы приносят людей в жертву. Миф, являющийся прекрасным оправданием для погромов. На самом деле, этого никогда не было. Ну, почти никогда. Альвы даже своих соплеменников приносят в жертву очень редко, и стать такой жертвой — это огромная честь. Впрочем, мне не известно, чтобы такие ритуалы проводились в последние триста лет. Обычно руны рисуются просто красками или углем. Но иногда и кровью животных. Как правило, убитых не специально ради жертвы, а просто ради употребления в пищу. Я занудный, да?

— Иногда бываешь, — рассмеялся Крейган. — Но то, что ты рассказываешь, интересно.

— Надо посмотреть, не найдется ли здесь останков животного, кровью которого рисовали руны. На костре, вроде бы, никого не запекали.

— Я уже взглянул вокруг, ничего такого не нашел. Еще сейчас посмотрю, конечно.

— Это странно, — рассуждал вслух Гленард, пока Крейган осматривался. — Кто-то притащил сюда и камни, тяжелые гранитные валуны, и кровь, чтобы нарисовать руны. Кто это мог быть? Кто-то начитавшийся книжек и решивший попробовать альвийскую магию? Но тогда почему не в горах, в уединении, а прямо рядом с замком, где это не могло не привлечь внимания?

— Может, деревенская молодежь начиталась романтических бредней и решила девок попугать ритуалами? — предположил из темноты Крейган. — Тогда и место объяснимо. Сложно придумать большую браваду, чем тайные ритуалы прямо на виду у барона. Некоторые юные девушки, особенно, склонные к мистицизму, от такого прямо млеют.

— Не исключено. Эта версия действительно вполне правдоподобна. А потом услышали, как мы через лес продираемся, испугались и сбежали. Это возможно. Либо можно предположить, что у нас тут какая-то тайная альвийская ячейка любителей древних ритуалов. Или общество поклонников альвов.

— Альвов у нас на севере редко видят, — Крейган вернулся к Гленарду. — Да и самым большим поклонником альвийской культуры являешься у нас ты, Гленард.

— Ты же не можешь знать всех.

— Не могу, — согласился Крейган, — хотя, по-хорошему, именно это является моей работой. Но что у людей глубоко в голове, то мне неведомо. Чужая душа — потемки, а чужой ум, порой — такой жуткий лабиринт ужаса и разврата, что к нему лучше не прикасаться. Ничего я здесь больше не нашел, Гленард. Что будем делать?

— Сейчас будем возвращаться в замок и спать. Хотя бы пару-тройку часов. Я с ног валюсь, если честно. А утром мы с тобой вернемся сюда и поищем следы. Кто бы ни были эти таинственные альвопоклонники, они должны были сюда прийти, и как-нибудь отсюда уйти. По крайней мере, поймем, сколько их было, и в какую сторону могли направиться. Сейчас в темноте что-то искать бесполезно, только всё затопчем.

— Хорошо, — согласился Крейган, — тогда пойдем. Только осторожнее, трава влажная, на спуске с холма можно здорово грохнуться. Пойдем по дороге?

— Нет. Так же, как и пришли, через заросли. Вряд ли те, кто был здесь, пошли туда. А идя в любую другую сторону, мы рискуем окончательно затоптать следы.

— Ну, тогда пошли.

— Да, Крейган. Об этом походе и о том, что мы нашли, никому не говорим. Только Славию и Донрену. Больше никому, даже Трише, хорошо?

— Конечно, Гленард, — слегка покраснел Крейган, — конечно.

— Ну, пошли. Вернемся сюда после рассвета.

Глава IX

Но нет больше замка прекрасного,

Лишь дым над водою стоит,

И отсвет заката красного

О вечной любви говорит.

Дым над водой…

Дым над водой…

Тиндариель Алатар «Балада о Мортвиле и Лианнан», перевод профессора Арнарда из Сабхайда

Коли хочешь ты сделать половинки яблок

Возьми взболтанные яйца с четырьмя красителями. Затем порежь яблоко на четвертинки и убери семечки и раковины, что их окружают, с каждой части. Заполни впадину яйцом каждого цвета и скрепи яблоки снова вместе деревянными палочками. Окуни их в тонкий кляр, и когда ты испечешь их, разрежь их, чтобы открыть, и посыпь их сахаром.

— Вот, собственно, и всё, что мы нашли, — закончил рассказ Гленард и принялся за омлет с луком и кусочками копченого окорока.

— Ты считаешь, что есть связь между этим магическим кругом и убийством Игвара? — Славий поднял глаза от своей тарелки.

— Не знаю, — честно признался Гленард. — С одной стороны, напрямую это никак не связано. С другой — два таких неожиданных и важных события в один день. Совпадение? Не так-то просто поверить в такое совпадение.

— Думаешь, кто-то подавал сигналы в замок? — задумчиво почесал подбородок Донрен. — Кому? О чем? Зачем?

— Всё это вопросы, на которые ответов пока нет, — пожал плечами Гленард. — Может быть, это были и не сигналы. Просто кто-то плясал у костра или что-то делал еще, что закрывало на время огонь. В то же время, ни я, ни Крейган раньше не видели ничего подобного.

— И не увидели бы, если бы не спустились в тот вечер во двор расспрашивать стражников. Может быть, именно в этом дело? — предположил Донрен.

— В твоих словах есть смысл, Донрен, — согласился Гленард. — Может быть, мы просто раньше не обращали на это внимания. Но мы должны учитывать и версию, что кто-то пытается играть в какую-то жестокую игру здесь и сейчас. И у этого кого-то есть люди и в замке, и вне его. Которые сообщаются таким образом.

— Но причем тогда колдовские круги? — Славий положил ложку. — И тем более с альвийскими символами.

— Это еще одна большая загадка, — нахмурился Гленард. — Этот кто-то потратил немало усилий на то, чтобы притащить камни на верхушку холма. Для подачи сигнала этого не нужно.

— Может, это были разные люди? — Донрен запил свой омлет вином. — Сигнальщик поднялся на холм и устроил сигнальный костер там, где в другое время собираются местные колдуны.

— Кровь на камнях была свежей, Донрен. Ее явно нанесли на камни вчера же вечером.

— Ну, может быть, сигнальщик поднимался на холм и спугнул мальчишек-альвопоклонников.

— Может, и так. И это, кстати, вполне возможно, самая правдоподобная версия.

— Хорошо, — Славий поставил опустевший кубок на стол. — Что ты намереваешься предпринять дальше?

— Две вещи. Нужно опросить всех в замке о том, где и кто был во время убийства посланника Игвара. И нужно вернуться на Лисий холм, осмотреться там при свете дня, поискать следы.

— С чего начнешь? — поинтересовался Донрен. — С опроса?

— Нет, с холма, — покачал головой Гленард. — Похоже, что во второй половине дня будет дождь. Он размоет следы, нужно всё успеть осмотреть до него. Сначала мы с Крейганом разберемся с этим капищем, а потом уже опросим свидетелей.

— А что, кстати, показали ваши вчерашние опросы? — Славий вопросительно посмотрел на Гленарда. — Какие мысли по поводу убийства Игвара?

— Никто ничего не видел. Судя по рассказу Абелин, это служанка, которая нашла тело, Игвар был убит почти сразу после окончания ужина. Поднялся наверх, шел в свою комнату и получил топором сзади по голове.

— Ты уверен, что это не король Тарстен? — спросил Донрен. — Он публично обещал убить Игвара после той отвратительной ссоры. Причем, даже напрямую предупреждал, чтобы Игвар к нему спиной не поворачивался.

— Чего не скажешь в запале. Не похож Тарстен на убийцу, причем таким подлым способом. Выглядит так, будто он действительно потрясен смертью Игвара.

— Может, притворяется? Я много разных преступников и убийц видел. Некоторые с виду прямо безвинные детишки, а у самих за спиной реки крови.

— Может, и притворяется. Но мне так не показалось. Я тоже немало убийц повидал, хотя уверен, что меньше, чем ты. А кстати, Донрен, я не могу поверить: неужели ты со всей своей осведомленностью не знал о том, что основной причиной разногласий между бьергмесами являются именно религиозные противоречия, а не земли и власть? Зачем ты поднял вопрос о религии вчера за ужином?

— Ну, извини, Гленард, — развел руками и добро улыбнулся Донрен. — И на старуху бывает проруха. Вот честно тебе говорю, что ничего о религии бьергмесов не знал. У меня есть специальные люди в Страже, которые занимаются бьергмесским вопросом, но я с жизнью наших северных соседей знаком только поверхностно. Поэтому спросил из чистого любопытства. Кто же знал-то, что это вызовет такую реакцию…

— А может, — предположил Славий, — это был не сам король Тарстен, а его помощник и посланник? Этот… Джеррих, кажется? Посчитал короля оскорбленным, решил отомстить за честь правителя. Адельхарта-то мы все хорошо знаем с его рассудительностью. Его, я думаю, можно исключить. А Джеррих вполне подходит на роль подозреваемого.

— Возможно, — Гленард задумался. — В принципе, возможно. Я поговорю с ним. Но я вам скажу по секрету, что я склоняюсь к тому, что убийцей был не бьергмес. Игвара, скорее всего, убил человек. Ну, или какой-нибудь альвийский диверсант.

— Почему? — поднял брови Славий.

— Удар был нанесен сверху. Кем-то, кто был выше Игвара. Бьергмес, я думаю, ударил бы ниже. Что, впрочем, не является основанием для снятия подозрений со всех бьергмесов.

— Интересно… — протянул Славий, наливая себе еще вина из кувшина.

— Интересно, — согласился Гленард, — но очень хочется это дело поскорее раскрыть со всеми его загадками и противоречиями. Так что, Ваше Величество и ваша светлость, прошу меня извинить, мне нужно ехать на Лисий холм разбираться в следах.

— Конечно, ваша милость, — отсалютовал ему Славий. — Удачи, Гленард!

В этот раз на Лисий холм Гленард с Крейганом поехали верхом. Гленард справедливо рассудил, что следы могут их завести далеко, и лучше сразу это предусмотреть, чем потом полдня ходить пешком.

— Поедем сразу на холм, Гленард? — повернулся в седле Крейган.

— Нет, давай проедем между холмами, там же оставим лошадей, а сами поднимемся там же, где поднимались вчера. Так меньше опасений затоптать следы.

— Хорошо.

Поднявшись по влажной траве на холм, они осмотрелись. При дневном свете верхушка холма утратила вчерашнюю мистическую таинственность. Было видно маленькое кострище с несколькими черными угольками поверх серой золы, а в стороне от него круг, сложенный из девяти гранитных булыжников.

Гленард осмотрел и круг, и его окрестности. Прошел чуть дальше по вершине холма.

— Вот здесь они таскали камни, — показал Гленард, — причем не далее, чем вчера.

— Ага, вижу, — Крейган присел, вглядываясь. — Но вот сколько их было, сказать не могу.

— Я тоже. Ходили туда-сюда много раз, причем с грузом. Это мог быть и один человек, и толпа.

— Толпа, скорее всего, оставила бы более широкий след. Думаю, от одного до трех.

— Согласен, — кивнул Гленард. — Пойдем, посмотрим, откуда они таскали камни.

Они прошли чуть дальше вдоль полосы примятой травы. У края холма Гленард остановился.

— Вот здесь они затащили камни на холм, — указал Гленард. — Давай посмотрим здесь получше.

— Странно, что они не воспользовались протоптанной тропинкой, а поднимались на холм сбоку, через траву.

— Это, как раз, объяснимо, — Гленард присев, вглядывался в траву, — не хотели, чтобы их видели. Тропинка со стороны дороги, там их кто-то мог заметить. А здесь они поднимались так, что их почти не видно. К тому же с противоположной стороны от замка. О, смотри, кровь.

— Где?

— Вот здесь, на траве. Похоже, здесь они эту кровь добыли. И, похоже, это была курица, — Гленард поднял белое перо.

— Крови немного.

— Резали аккуратно. Видимо, собрали кровь в какую-то посудину, а потом нарисовали ей руны.

— Пойдем вниз? — предложил Крейган.

— Да, только давай быстро осмотримся здесь еще раз. Мы поняли, откуда принесли камни. Теперь нужно понять, была ли это только одна группа, или те, кто принес камни, и те, кто подавал сигналы, это разные люди.

— Нет, похоже, люди с камнями были здесь одни, — подытожил поиски через некоторое время Гленард. — Что, на самом деле, усложняет загадку. Ну, пойдем, спустимся с холма, посмотрим, что там.

— Там внизу только что засеянное поле, — Крейган последовал за Гленардом, — земля рыхлая, должно было больше следов остаться.

— Точно, очень на это рассчитываю, — отозвался Гленард.

Спустившись вниз, они действительно обнаружили на рыхлой темной земле множество следов. Оба тайных стражника, присев, долго молча рассматривали следы. Гленард встал, прошелся вдоль поля, вернулся обратно.

— Ну, Крейган, что видишь?

— Их было двое, — Крейган поднялся, — человек и альв.

— Нет, — поправил Гленард, — некто тяжелее в простых человеческих сапогах и некто полегче в модных нынче в столице альвийских сапогах, спасибо Императрице Ниаре за эту моду.

— Да, согласен, выводы делать рано, — кивнул Крейган.

— Телега с одной впряженной лошадью и один, который в альвийских сапогах, верхом.

— С телеги разгружали камни, вот тут — показал Крейган, — и таскали их наверх здесь.

— Да, а потом спустились с холма и уехали вон туда, на север, через поле. Оттуда же, кстати, и приехали. Следы на поле видны очень хорошо.

— Поедем за ними? — предложил Крейган.

— Конечно. Пойдем за лошадьми.

Ехали долго. Всё время почти прямо на север. Полями, лугами, огибая холмы, следуя за хорошо заметным следом тяжелой телеги. В какой-то момент след вывел их на дорогу, и Гленард с Крейганом поехали вдоль разных краев дороги, чтобы не упустить момент, когда телега свернула с дороги. Примерно через пятьсот-шестьсот метров Крейган заметил хорошо видный след, уходящий в поле, и они последовали вдоль него.

В конечном итоге, уже за полдень, след привел их в предгорья. Почва здесь стала более твердой и каменистой, отпечатки колес телеги начали теряться. Пришлось спешиться и идти медленнее, внимательно вглядываясь в редкие отпечатки копыт.

Свернув за очередной холм, они увидели распряженную телегу, стоявшую у обрывистой скалы. Гленард предостерегающе поднял руку, Крейган кивнул и тихо достал меч из ножен. Гленард также обнажил оружие, и они вдвоем медленно пошли к телеге, внимательно озираясь. Было тихо.

Осмотрев телегу, Гленард зашел за скалу и заметил узенькую, едва видную, тропку, тянущуюся вверх по склону еще одного холма. Кивнув Крейгану, он пошел по тропинке. Крейган держался позади него.

Тропка привела Гленарда к небольшой площадке, на которой он нашел скрытый за кустарником вход в пещеру. Гленард и Крейган замерли, прислушиваясь, но, простояв довольно долгое время, так ничего и не услышали.

Так же молча, они, крадучись, начали спускаться внутрь холма. Через несколько метров проход расширился. Пещера уходила круто вниз. Еще через десять метров они свернули за угол и оказались в небольшом, но высоком зале. Откуда-то сбоку проникал тусклый дневной свет, не дающий возможности рассмотреть пещеру в подробностях, но вырисовывающий на стенах силуэты потушенных факелов и свечей.

Вслушиваясь еще несколько минут в темноту, Гленард, в итоге, пришел к выводу, что они с Крейганом в пещере одни. Сняв со стены факел и осмотрев его, Гленард, присев, достал огниво, высек искры, запалил трут и от него поджег факел. От первого факела Гленард поджег еще несколько, и в пещере стало достаточно светло, чтобы рассмотреть ее содержимое.

— Жопа демона, — тихо присвистнул Гленард.

— И не говори, — согласился Крейган.

Пещера была небольшой. У правой от входа стены стоял маленький стол, превращенный в своеобразный алтарь, на котором были расставлены свечи, лежали пучки трав, букеты засохших цветов и, в центре, сплетенная из веток девятилучевая звезда. Такая же звезда была нарисована на стене пещеры над алтарем. Нарисована, похоже, кровью. Другие девятилучевые звезды виднелись между развешанными по стенам альвийскими саблями, связками трав и кусками ткани, на которых были нарисованы различные руны. Рядом со столом стоял небольшой стеллаж, на котором лежали большие старые тома в потрепанных кожаных переплетах с надписями на староальвийском языке. «О сущем мира сего». «О сущностях реальных, сверхреальных и подреальных». «Травы и цветы, и знания о них, доступные ищущему». «Путь меча. Меч алмазный и меч деревянный». «Драконы и кошки. Размышления о животных древних и ныне здравствующих». «Ритуалы и обряды, кои требуются, дабы был ты Богам мил, том первый». Знакомые книги. И неплохая коллекция, учитывая, что это, похоже, еще и старые издания, а не новые перепечатки.

На полу выложен магический круг. Точнее, круги. Не та простая версия, которую Гленард с Крейганом нашли на Лисьем холме, а тройной круг, применяемых в полных, «высоких», обрядах и ритуалах. Применяемый, как правило, не простыми альвами, а, так называемыми, «знающими» — «гинв’бод». Гленард видел раньше такие круги только в книгах, в тех же «Ритуалах и обрядах, кои требуются…», однако никогда вживую. Что неудивительно, так как нельзя сказать, чтобы практика проведения таких обрядов в Империи поощрялась. Кроме того, к таким обрядам альвы не допускали никого, кроме самих альвов, причем, наиболее ортодоксальных.

— Ух ты, похоже, у нас тут или ячейка мятежных альвов, или кто-то, кто ну очень сильно увлечен альвийской тематикой, — восхищенно вздохнул Гленард.

— Тебе это нравится?

— Мне нравится всё, что интересно. А это, друг Крейган, ну просто чрезвычайно интересно!

— Ты такое раньше видел?

— Только в книгах, — Гленард с сожалением покачал головой, — но всегда хотел увидеть.

— Так кто тебе мешал это сделать самому?

— Люди бы не поняли, — усмехнулся Гленард. — Да и это было бы не то. Интересно ведь увидеть ритуалы, сотворенные самими альвами. А это непросто. Кроме того, хочешь, верь, хочешь, нет, но обряды такого высокого уровня, как говорят, могут действительно воздействовать на жизнь тех, кто их проводит или в них участвует. Причем, далеко не всегда положительным образом. Не знаю, правда ли это, но рисковать бесцельно как-то не хочется.

— Думаешь, здесь, в нашем тихом Кратхольме есть мятежники? Так далеко на севере?

— Я однажды встретился с целой альвийской бандой в маленьком тихом баронстве далеко на востоке. Так что, чем демоны не шутят. Не стоит относиться к такому слишком несерьезно. Если это кто-то из фанатичных мятежных альвов, они могут быть чрезвычайно опасны.

— Возвращаемся в замок? — предложил Крейган. — Расскажем генералу и Его Величеству?

— Пока нет, — Гленард покачал головой, — давай всё получше осмотрим.

Они подошли ближе к алтарю и кругам. Гленард взял со стола сплетенную звезду, осмотрел ее внимательно, положил обратно. Брал один за другим пучки трав и цветов, осматривал их, нюхал и клал обратно. Прошел вдоль стен, внимательно всматриваясь в оружие и в баннеры, развешанные по стенам. Наконец, вернулся к кругам в центре пещеры, присел, внимательно разглядывая символы на камнях. Потом внезапно рассмеялся и встал.

— Что? — удивился Крейган.

— Ну, ведь лажа же, — Гленард, веселясь, посмотрел на него. — Обман. Имитация. Или дешевая профанация. Нет у нас с тобой здесь альвийской ячейки, Крейган, уж извини. У нас или какие-то юные поклонники альвийских ритуалов, или просто нас хотят запутать.

— Почему ты так думаешь?

— Травы и цветы в связках, ну никак не сочетаются друг с другом, — начал перечислять Гленард. — Ветки в звезде связаны шерстяной нитью, а должны быть сухими травами или, на худой конец, льняными нитками. Нельзя сочетать растительное и животное. Написанные на тех тряпках на стенах изречения просто выдернуты из книг, причем с ошибками. Они не о чем. Оружие на стенах — при чем здесь вообще оно? Если это алтарь, это место общения с богами, с оружием в него, как правило, не ходят. И тем более не декорируют часовню дешевыми новодельными саблями.

— А круги?

— С первого взгляда всё хорошо, — показал Гленард, — есть три круга, каждый образован девятью камнями. Наружный круг — это символы стихий или, если хочешь, богов. Им же посвящена и девятилучевая звезда в самом центре. Средний круг — это символы реального мира. Травы, цветы, животные. А внутренний круг наполняется символами человека, то есть альва, его эмоций и мыслей. Символами мира внутреннего. Тройная великая триада. Три раза по три и так три раза. Двадцать семь всего. На том же принципе, кстати, построена и вера основной части бьергмесов, короля Тарстена, например. Только у них не девять, а двадцать семь богов, разделенных, как раз по девять, на три уровня иерархии. Но по сути у них то же самое деление, что и у альвов: верховные боги — это боги стихий, второй уровень — боги природные, а самый нижний, близкий к бьергмесам, уровень занимают боги, связанные непосредственно с повседневной жизнью людей гор.

— А другая фракция? У них же двадцать один бог, не двадцать семь?

— То же самое, только сбоку, — махнул рукой Гленард. — У них тоже три уровня богов, но не по девять, а по семь богов на каждом уровне. Никто из ученых на данный момент достоверно не описал, когда и как это различие возникло, так как всё, что касается жизни бьергмесов, довольно мало изучено. Но я бы рискнул предположить, что вера в двадцать семь богов возникла у южных бьергмесов, контактировавших, еще до нашего Исхода, с альвами. А северные бьергмесы сохраняли доктрину «трижды по семь». Кстати, наша с тобой религия также в основе своей построена на волшебном числе три.

— У нас же только два бога? — удивился Крейган. — Бог и Богиня.

— И ты.

— Я?

— Ну, не ты конкретно, — Гленард улыбнулся. — Ты, я, он, она. Человек в целом. Для каждого Бог и Богиня свои. И каждый образует это собственное, но неделимое сочетание: Бог, Богиня, Я. Поэтому, например, хотя мы и проводим разнообразные ритуалы, как и альвы, но для нас они не являются обязательными. Считается, что мы постоянно, каждую секунду, являемся частью этой великой тройственной системы и можем, каждый из нас может, общаться с Богом и Богиней напрямую, без сложных ритуалов. Об этом писали, например, Лунтсал Ардальвильдский и Тадеш из Жьелницы. У альвов и бьергмесов не так. У них общение с богами считается прерогативой священников и требует специальных ритуалов.

— Интересно, — Крейган посмотрел на круги. — И что с этими кругами не так?

— Да много чего не так. Ну, вот, например, во втором круге видишь, вот эту руну? Это руна Истлюмод — летучая мышь. Она не на своем месте. Круги строятся, исходя из стихий. Внешний круг делится на три части по трем стихиям: огонь, воздух и земля с водой вместе. Наши богословы и священники выделяют четыре стихии, иногда пять, включая разум, а альвы и бьергмесы признают только три стихии, считая воду частью земли. Ну, так вот, руны во внутренних кругах, а они могут быть разными, в зависимости от цели и случая, всегда расставляются в соответствии с секторами, образованными внешним кругом, стихиями. И здесь мы видим, что летучая мышь помещена в сектор, соответствующий стихии воздуха.

— И что не так? — Крейган непонимающе взглянул на Гленарда. — Она же летает.

— Вот именно! — Гленард торжествующе поднял руку. — Распространенная ошибка. Человек, который не совсем понимает, что делает, поместил бы летучую мышь именно здесь, потому что она летает. Но альвы относят ее не к стихии воздуха, а к стихии земли и воды. Видимо, потому что летучие мыши живут под землей, в пещерах. Поэтому она должна быть не здесь, а скажем, вон там. И об этом подробно рассказывается как раз в первом томе «Ритуалов и обрядов…». Вон, он лежит на стеллаже. Можно сделать вывод, что тот, кто расставлял камни, внимательно книгу не читал. Или не читал вообще, руководствуясь каким-то ошибочным планом по расстановке камней.

— Понятно. Но что это означает для нашего расследования?

— Хороший вопрос, Крейган. Правильный вопрос. Вопрос, на который я пока не могу ответить. Есть мысли?

— Может, кто-то просто дурачится? — предположил Крейган.

— Может, — согласился Гленард, — но у этого кого-то должны быть в таком случае неплохие деньги. Эти книги, которые там стоят, стоят все вместе, вероятно, как четверть моего замка. Да и сабли на стенах, хоть и дешевые, но тоже стоят денег. Кому-то это святилище потребовалось. Но кому и для чего?

— Возможно, книги перешли по наследству с древних времен кому-то из купцов. Или крестьянин какой, а может, охотник, нашел альвийский тайник. Может, даже не сейчас, а в далеком прошлом и просто передал по наследству. А кто-то из нынешней молодежи заинтересовался и прочитал книги. А прочитав, устроил этот храм. Пусть и с ошибками, под влиянием романтических представлений.

— Возможно, — Гленард почесал затылок. — В конце концов, если я, сын охотника из маленькой деревушки, знаю так много об альвийской культуре, то почему бы кому-то еще не знать столько же?

— Есть простой способ развеять наши сомнения и подозрения, — Крейган прошелся вокруг круга, — можно оставить засаду здесь или снаружи и подождать, когда хозяин святилища в него вернется. А он вернется, не сомневаюсь. Сам же говоришь, что здесь всё ценное.

— Хорошая мысль, — кивнул Гленард, — только надо вернуться в замок и рассказать обо всём Славию и Донрену. На всякий случай.

— Да, конечно, но без присмотра здесь всё оставлять тоже не хочется.

— Давай сделаем так, — предложил Гленард, — ты останешься здесь, снаружи, недалеко от пещеры. А я поскачу в замок, поговорю со Славием и с Донреном, а потом вернусь сюда. И сержанта Варнера заодно захвачу с собой. Втроем будет сподручнее ловить этих альвопоклонников. Кем бы они ни были.

— Согласен, — Крейган затушил факел. — Буду ждать тебя на скале рядом с холмом.

— Интересно, очень интересно, — Донрен задумчиво смотрел на стену.

— Ну, а я что говорю, — воздел ладони Гленард.

— Ты точно уверен, что это не могут быть альвы? Может быть, недобитая группа с прошлого заговора, ну этого, с розами? Или какой-то новый заговор готовится…

— Длань свою я, конечно, на отсечение не дам, — Гленард повертел в руках опустевший кубок, — но это действительно не похоже на альвов. Конечно, нельзя исключать того, что это какая-то группа альвийской молодежи, недостаточно знакомой с традициями и ритуалами, но стремящаяся к ним приобщиться. Либо что со времен написания книг, которые я читал, в альвийских традициях произошли какие-то изменения. Или это просто какая-то внутренняя альвийская ересь. Однако с равной мерой вероятности это может оказаться и человеческая альвопоклонническая группа, и просто пара юношей, увлекающихся альвийскими ритуалами для привлечения девчонок.

— Всё может быть, — Донрен сплел пальцы, по-прежнему глядя не на Гленарда, а на стену.

— Строго говоря, — Гленард встал и прошелся по комнате, — они не совершили никакого преступления. С убийством эдля Игвара их связывает только то, что они разожгли костер напротив замка в ночь его смерти. Но участие их в убийстве, равно как и любая связь с ним, в данный момент не доказана. Имитация же альвийских ритуалов в Империи не является преступлением. Может быть, не особо приветствуется, однако и нет закона, который наказывал бы за это. Так что предъявить нам им нечего, даже если мы их поймаем, кто бы они ни были.

— Не скажи, Гленард, — Донрен, наконец, бросил взгляд на молодого барона, — даже если и нет связи с убийством Игвара, что лично мне кажется вероятным, то проведение ритуалов мятежников, причем настолько глубокое и подробное, ставит участников этой группы в ряд неблагонадежных. Да, не преступников сегодня, но потенциальных преступников завтра. Потенциальных предателей, которые могут быть легко завербованы и использованы агентами мятежных альвийских королей для совершения всяких гнусностей и преступлений в Империи. Более того, как показывает моя практика, такие люди могут сами активно искать контактов с агентами мятежников. А таких агентов, скажу тебе, действительно много, да ты и сам знаешь.

— И часто такое случается?

— Где-то пару раз в год, а то и чаще, мы таких вылавливаем. Большинство попадают на наших агентов, изображающих эмиссаров свободных альвов. А те ставят условие: если любите альвов и хотите на них работать, совершите, например, убийство неповинных людей. Докажите свою серьезность, так сказать, и преданность нашему общему делу. И что ты думаешь? Почти все с радостью соглашаются и идут убивать и мучить неповинных людей. Где, естественно, их уже встречают наши ребята и отправляют в темницу, а потом и поплясать на шибеницу.

— Провоцируете? — Гленард взглянул в глаза Донрену.

— А как же, — усмехнулся тот. — Но, поверь, мы не делаем ничего из того, чего не делают настоящие альвийские агенты. Мы же играем и за другую сторону. Наши ребята приходят к альвийским тайным посланникам наниматься на работу. А те им как раз такие испытания и предлагают. Ну, и, естественно, после имитации успешного прохождения испытания мы или берем агента, или внедряемся глубже и дальше.

— Разумно, — согласился Гленард. — Что ж, предлагаю захватить эту таинственную группу, кем бы они ни были, и узнать ответы на мучающие нас вопросы. А потом можешь с ними и в игры поиграть, если хочешь.

— Да, с удовольствием, — широко улыбнулся Донрен, — только захвати их сначала. А там я им какую-нибудь интересную игру придумаю. Сейчас туда поедешь?

— Да, только поговорю с эдлем Джеррихом сначала. Вдруг что-то станет более понятным по вчерашнему убийству.

— Хорошо, — Донрен кивнул. — И сержанта своего с собой возьми на всякий случай. Как его?..

— Сержант Варнер.

— Точно, Варнер. И не забудьте про доспехи и оружие. Не рискуй собой понапрасну, Гленард, прошу тебя. Мало ли что там получится.

— Спасибо, Донрен. За заботу отдельное спасибо, я это очень ценю.

— Ну, Боги в помощь. А я пойду обратно к Славию и Тарстену. Там у них сегодня поспокойнее после вчерашнего. Славий познакомил короля с мятежными мастерами, вот они и обсуждают, что могут вместе сделать. И, что не могут, тоже — это самое интересное.

— Я был бы рад вам помочь, ваша милость, но, увы, не знаю, как, — эдль Джеррих взглянул на Гленарда усталыми глазами.

— Просто расскажите мне про события вчерашнего вечера, эдль Джеррих, — предложил Гленард. — И ответьте, пожалуйста, на мои вопросы.

— Спрашивайте, барон. Я не многое смогу вам рассказать, но постараюсь.

— Куда вы отправились после ужина, эдль?

— В свою комнату, — пожал плечами Джеррих.

— И как долго вы там находились?

— Минут двадцать, наверное, — предположил Джеррих. — Как раз до того, как раздался крик, и все побежали наверх. Ну, и я побежал.

— А что вы в это время делали, если не секрет? — поинтересовался Гленард.

— Я записывал события дня. О чем говорили на переговорах, что происходило вообще. Я же всё-таки королевский посланник. Важно всё сразу записать, все мысли, чтобы не забыть. И для архивов, и для будущей работы.

— А скажите, эдль Джеррих, — Гленард устало потер лицо, — ваша комната ведь прямо рядом с лестницей наверх?

— Да, вы правы, барон Гленард, — кивнул Джеррих.

— Пока вы делали записи у себя в комнате, не слышали ли вы, как кто-то поднимался наверх?

— Дайте подумать, барон, — Джеррих закрыл глаза.

Помолчав, Джеррих снова взглянул на Гленарда.

— Пожалуй, кое-что могу вспомнить. Сначала наверх прошел кто-то, громко топающий по ступеням. Предполагаю, что это посланник Игвар. Затем, буквально через несколько секунд, раздались тихие мягкие шаги. Как-будто кто-то скользил по ступеням. Я еще подумал тогда, что странные шаги. Через несколько минут наверх прошла девушка, шаги легкие и не похожи на мужские сапоги. Ну, и почти сразу после этого — крик. И множество ног, бегущих наверх.

— Вы хорошо разбираетесь в шагах, эдль Джеррих, — Гленард посмотрел на бьергмеса с уважением.

— Мы, люди гор, барон Гленард, на протяжении множества поколений проводим много времени в темноте пещер и тоннелей. Не удивительно, что у нас хорошо развит слух. Порой, для нас это вопрос выживания. Кроме того, я пытался сосредоточиться, чтобы ничего не упустить в моих записях. А все эти шаги очень раздражали, поэтому, видимо, я их и запомнил.

— Постойте, эдль Джеррих, — внезапно осенило Гленарда, — вы сказали, что странные мягкие шаги шли наверх. А обратно они спускались?

— Нет, не спускались. Вообще никто не спускался, только поднимались.

— Вы уверены, эдль? — переспросил Гленард.

— Конечно, я уверен, — в голосе Джерриха скользнуло раздражение, — иначе я бы так не говорил. Только наверх.

— Получается, — подумал вслух Гленард, — что, если убийца не спускался вниз, то всё время, пока мы стояли рядом с трупом эдля Игвара, убийца был рядом с нами. И даже, скорее всего, среди нас. А поскольку никого незнакомого там не было, да и слуг почти не было, то, вероятно, убийца — это кто-то из тех, кто прибыл сюда на переговоры. Вопрос, кто?

— Вы не представляете, Гленард, как бы мне хотелось знать ответ на этот вопрос, — Джеррих неожиданно помрачнел. — Это убийство, вкупе со сказанными ранее в запале словами, бросает страшную тень на моего короля. Тень, которая будет преследовать его долго, может быть, всегда. Я уверен, что король Тарстен не мог совершить ничего подобного. Однако пойдут разговоры. У короля много врагов, иначе не бывает, они начнут шептаться за спиной Его Величества, обвинять его в подлости и низости. Бездоказательно, без оснований, просто потому что есть слабое подозрение. А слухи растут быстро. Уже скоро если не все, то многие будут уверены, что Тарстен совершил подлый поступок. Встанет вопрос о легитимности его власти. Поэтому так необходимо как можно скорее найти настоящего убийцу. И покарать его.

— Я понимаю, эдль Джеррих, — в знак согласия наклонил голову Гленард. — Впрочем, я подумал, может быть, убийца всё это время прятался в какой-либо из комнат. И поскольку выход из замка всё это время был ограничен, возможно, убийца еще здесь. Я попрошу капитана Бальтасара вместе с герцогом Донреном обыскать замок. Последний вопрос, эдль Джеррих. Прошу не обижаться на него, я просто вынужден его задать в силу своей миссии. Могло ли так получиться, что на самом деле это вы убили посланника Игвара? Чтобы защитить честь своего короля, например?

— И поставить репутацию своего короля под удар? Вы с ума сошли, Гленард! — возмутился Джеррих. — Впрочем, простите, я понимаю. Это ваша работа. Отвечаю спокойно и ответственно: нет, я не убивал посланника Игвара, и я не причастен каким-либо образом к его убийству. Мы закончили, ваша милость? Мне нужно возвращаться на переговоры.

— Да, эдль Джеррих. Большое спасибо за ваше время и за ваши ответы.

После разговора с посланником Джеррихом Гленард вместе с сержантом Варнером отправились к тайному альвийскому храму в предгорьях. Пошел дождь. Крупные холодные капли заливали одежду, лошадей, дорогу, хлестали по лицу и делали всё, чтобы лишить путешественников комфорта. К тому же земля на полях размокла от ливня и последнюю часть пути, через поля, Гленарду и Варнеру пришлось преодолевать очень долго — ноги лошадей глубоко проваливались в рыхлую распаханную землю.

Порядком вымокший и замерзший Крейган очень обрадовался их появлению, и особенно теплому и плотному шерстяному плащу, который Гленард захватил для него из замка. Спрятав лошадей за соседним холмом, они втроем просидели в засаде весь вечер и всю ночь, греясь у небольшого костерка, который Крейган развел между камнями, прикрыв его отсвет плащом.

К закату дождь, наконец, прекратился. А вскоре после заката ветер разметал облака по небу, и темноту ночи осветили высокие и крупные звезды. Тонкий месяц, поднявшийся над горизонтом, почти не давал света, лишь слегка украсив бриллиантовую картину ночного неба. Ветер утих, одежда и плащи тайных стражей подсохли от тепла костра, и ждать таинственных устроителей подземного храма стало более-менее комфортно.

Они прождали до самого утра. Небо постепенно, сначала на востоке, а потом и везде, посветлело. Звезды побледнели и, одна за другой, исчезли. А камни, травы и редкие здесь кустарники обрели цвет. Вот и краешек солнца показался за горизонтом. Но перед входом в пещеру так никто и не появился.

Оставив Варнера на всякий случай сторожить пещеру, Гленард с Крейганом отправились обратно в замок. Крейган намеревался, переодевшись и умывшись, снова вернуться к засаде. А Гленард собирался хоть немного выспаться и поговорить, наконец, со всеми оставшимися обитателями замка о том, где они были, и что они делали во время убийства Игвара.

Подъезжая к замку, Гленард обратил внимание на то, что у ворот стояло на страже непривычно много солдат гарнизона, а вместе с ними и сам капитан Бальтасар, лицо которого было мрачнее северной грозовой тучи.

— Что случилось, капитан? — поинтересовался Гленард, спешиваясь у ворот.

— Ох, Гленард, — махнул рукой капитан, — тут такое…

— Что? — насторожился Гленард.

— Да эта, женщина из той четверки, что приехала три дня назад…

— Госпожа Эрмелинда?

— Она самая, — Бальтасар мрачно кивнул.

— И что она?

— Убита, Гленард. Убили ее ночью.

Глава X

И вдруг увидел он прекрасного оленя на поляне. И хоть предупреждала его лесная колдунья о том, чтобы не причинял он вреда зверям в лесу ее, не смог он удержаться, ибо так прекрасен трофей был. Наложил он стрелу на лук, натянул тетиву туго, как мог, и пронзил одним выстрелом сердце оленя. Но когда он, торжествуя, приблизился, увидел он, что пред ним, пронзенная стрелой, лежит мертвой возлюбленная его.

Легенда о вечном охотнике, анонимный автор (цитируется в редакции «Легенды и песни» барона Вальдура ан Крастрех)

Коли хочешь ты сделать хиршкорнн <(молодые оленьи рога)>

Возьми рога (панты), когда они мягкие, и свари их, и порежь их на куски, сколь ты хочешь, али можешь получить из рога. Возьми мед и выкипяти примеси из него, затем возьми имбирный пряник и просей. Поруби мелко олений жир. Добавь мед и измельченный пряник, и оленью кровь, и протри через ткань. Положи туда кусочки рогов и свари.

— Что случилось, Донрен? — Гленард едва не сбил на крыльце герцога Верверрига.

— Ну, судя по тому, как ты спешишь, ты уже знаешь. Достопочтенную Эрмелинду из Байлура убили.

— Пошли туда, — рванулся в дверь Гленард.

— Стой, Гленард, — Донрен поймал его за покрытую кольчугой руку, — не спеши. Там уже нечего смотреть. Всё убрали.

— Как убрали? — удивился Гленард. — Без расследования?

— Я провел осмотр места убийства. Не волнуйся, напишу рапорт, как положено.

— Но почему без меня?

— Гленард, — Донрен поморщился, — пожалуйста, при всём уважении. Это дело Тайной Стражи. Император, конечно, тебя восстановил в должности, но только для расследования убийства Игвара. Вот и сосредоточься на нем. Ты знаешь, я тебя люблю, почти как сына. Но тебе не обязательно расследовать каждое преступление, которое происходит вокруг тебя. Есть в Империи и другие инквизиторы. И, при всей моей скромности, неплохие.

— Хорошо, Донрен, — Гленард подошел к краю крыльца и оглядел двор, — согласен, ты прав. Хотя это всё-таки мой дом.

— Сейчас это дом Императора, — Донрен встал рядом с Гленардом, — а я главный стражник Императора. Поэтому всё, что происходит в этом доме — моя ответственность. Но не беспокойся, я всё тебе расскажу. Я действительно ценю твое мнение. Ты умный, Гленард, и мне очень нужен твой ум.

— Спасибо, Донрен, — Гленард повернул к герцогу голову. — Так что же всё-таки произошло?

— Видимо, вчера вечером после переговоров и ужина госпожа Эрмелинда поднялась к себе и перед сном решила подышать воздухом. Открыла окно и получила стрелу в грудь. Точнее, не стрелу, а арбалетный болт. Умерла там же у окна. Никто ничего не слышал.

— Арбалет? — изумился Гленард. — Нечастое оружие для этих мест. Да и для Империи вообще.

— Ага, оружие подлецов и убийц.

— И тайных стражников? — хитро прищурился Гленард.

— И тайных стражников, — согласился Донрен.

— Когда ее обнаружили?

— Утром. Служанка твоя вошла, чтобы помочь ей одеться, и нашла ее тело у окна в большой луже крови.

— Служанка? Неужто опять Абелин?

— Нет, другая, — попытался вспомнить Донрен, — эта, которая на кошку похожа…

— Триша?

— Да, она самая.

— Ну, хорошо, что хоть не Абелин, а то бы выпало на бедную девушку два потрясения подряд…

— Эта Триша твоя оказалась значительно крепче. Не стала кричать, спокойно спустилась вниз и рассказала стюарду Миррарду. А он уже поднял шум.

— Она подруга лейтенанта Крейгана. Может, наслушалась от него страшных историй из его прошлой жизни, — предположил Гленард. — А может, просто такой сильный характер у нее. В комнате ничего подозрительного не было?

— Я всё внимательно осмотрел. Ничего, что бы бросалось в глаза.

— И откуда стреляли?

— С высокого дуба на склоне холма, за стеной, — указал рукой Донрен. — Стреляли снизу вверх под очень крутым углом с большого расстояния. Неплохой выстрел. С технической точки зрения, конечно.

— Следы под дубом осмотрели?

— А как же, — усмехнулся Донрен. — Но, как понимаешь, преступник не стал нас ждать всю ночь, поэтому смогли только определить, что он через лес спустился с холма, сел на лошадь, выехал на дорогу, а там следы потерялись.

— Как потерялись? — удивился Гленард. — Вчера же дождь был весь вечер. К ночи дорога должна была стать мягкой, а до утра было сухо, следы должны были сохраниться.

— Должны, — согласно кивнул Донрен, — равно как и десятки других следов, оставленных теми, кто пользовался этой дорогой с утра. Увы, мой друг, дальнейший путь убийцы нам пока не известен.

— Надо расспросить в деревне внизу. Кто-то мог видеть одинокого всадника ночью.

— Мои ребята сейчас как раз этим занимаются, — улыбнулся Донрен. — За кого ты меня принимаешь, Гленард?

— Прости, Великий Инквизитор, я не хотел сказать, что я в тебя не верю. Просто дурацкая привычка всё контролировать.

— Ну, да, это у тебя есть, — Донрен рассмеялся. — Ну, а у вас что? Как ваша засада?

— Пока никак, — развел руками Гленард. — Всё тихо. К храму никто не подходил. Я оставил там сержанта Варнера.

— А Крейган где?

— Я отправил его умываться и переодеваться. Потом он вернется к Варнеру. Пока продолжаем сидеть в засаде.

— Хорошо, — одобрил Донрен.

— А как переговоры вчера?

— Да никак, — махнул рукой Донрен. — Все сидят напряженные. Никто никому не доверяет. Славий пытается всех расшевелить, вывести на общение, но пока и Тарстен, и мастера воспринимают друг друга настороженно. Еще и убийство Игвара на всех оказало влияние. Боюсь, что сегодня, из-за смерти Эрмелинды, все совсем будут подавленными.

— Мда, ситуация, — Гленард почесал затылок. — А где Славий?

— Завтракает в твоем кабинете.

— Хочу перекинуться с ним парой слов. Есть идея.

— Ну, пошли, — Донрен повернулся и открыл дверь, пропуская вперед Гленарда.

— Привет, Гленард, — Славий положил в рот кусок жареной ветчины и запил его вином.

— Доброе утро, Ваше Величество, — слегка поклонился Гленард.

— Что доброе — это сомнительно, — Славий положил нож, которым он отрезал новый кусок ветчины, на стол. — Ты наверняка уже слышал наши новости.

— Слышал.

— И что думаешь?

— Сложно что-то думать, не видя четкой картины, — Гленард пожал плечами. — Пока у нас есть серия разрозненных происшествий, происшествий серьезных, но существенно различающихся по обстоятельствам и почерку. Их связывает только место и время.

— И трупы.

— И трупы, — согласился Гленард. — Но трупы разные и между собой не связанные, на самом деле. Бьергмесский эдль, мастер-белошвейка и курица.

— Курица? — поднял бровь Славий.

— Ее кровью рисовали руны на холме.

— Ох, Гленард, не будь циничным, — отмахнулся Славий.

— В любом случае, связаны ли эти убийства или нет, здесь становится опасно, Славий, — Гленард посерьезнел. — Всё-таки два убийства в доме, где гостит Император, это не что-то такое обычное. Это государственные преступления. Здесь больше не безопасно ни для тебя, ни для бьергмесов, ни для твоих мастеров. Поэтому есть предложение.

— Какое? — Славий взглянул на Гленарда поверх кубка с вином.

— Перенести переговоры в другое место. У меня есть охотничий домик в лесу. Ну, как, домик… Вполне солидный дом. Прямо посреди леса. Предлагаю сообщить всем, что мы отправляемся на охоту. Только те, кто участвует в переговорах: ты, мастера, Тарстен, Джеррих, Адельхарт, Донрен. Ну, и я как хозяин дома, если ты не против. Мы действительно устроим охоту, а потом отошлем егерей, а сами отправимся в этот мой тайный дом, где и проведем вечерние переговоры. Не обещаю большого комфорта и особенно вкусной еды, всё придется брать с собой, однако там тихо и далеко от чужих глаз.

— А ты что думаешь, Донрен? — обратился Славий к стоявшему доселе молча позади Гленарда инквизитору.

— Мне, честно говоря, эта идея не нравится, — покачал головой Донрен. — Одни, в лесу, без охраны, без защиты стен замка. Мне кажется, что мы только увеличиваем этим опасность и для Вашего Величества, и для твоих гостей.

— А мне вот идея кажется заманчивой, — задумчиво протянул Славий. — Опять же, охота. Совместная охота сближает. На кого охотиться хочешь, Гленард?

— На оленей, — пожал плечами барон. — У меня их здесь много. Еды для них полно, плодятся, как зайцы, чем немало раздражают крестьян, так как вытаптывают и выедают посевы. Зайцев у меня, кстати, тоже много, но не будут же две коронованные особы охотиться на зайцев?

— А лоси есть? — прищурился Славий.

— Есть, но не сейчас. Они все на дальнюю заставу ушли. За лосями к осени приезжай. Лосяры, знаешь, знатные попадаются. Вот такие рога! — широко развел руки Гленард.

— Ну, значит, олени, — Славий встал из-за стола. — Решено, едем на охоту, а потом проводим переговоры в охотничьем домике. Что есть-то там будем?

— Я прикажу Миррарду собрать еду и напитки, — успокоил Императора Гленард. — Не скажу ему, куда мы именно едем, но попрошу хорошо подготовиться. Голодным и трезвым я тебя не оставлю, не беспокойся.

— Ну и славно, — Славий потянулся. — Донрен, не делай кислое лицо. Сегодня моя жизнь полностью доверена тебе.

— Я ценю это, Ваше Величество, — поклонился Донрен.

— Веселее! — усмехнулся Славий. — Чувствую, мы сегодня хорошо развлечемся. Несмотря ни на что.

Лес наполнился шумом и движением. Радостно лаяли вырвавшиеся на свободу борзые. Ржали кони, несущиеся между деревьями через низкий кустарник подлеска. То тут, то там, раздавались громкие призывные звуки рога.

Следуя советам егерей, охотники окружали участок леса, в котором ожидали найти несколько самцов оленей. Ни самки, ни детеныши объектом охоты не являлись. Их сегодня ожидали, если только, моральные травмы. Самцы же вполне имели шансы удостоиться чести украсить собой стол Его Величества Святейшего Императора.

Гленард, сменивший привычного иноходца на менее быструю, но значительно более маневренную лошадку по кличке Ромашка, скакал вслед за главным егерем Вилленом. За Гленардом следовал Славий, от которого ни на шаг не отставал Донрен. Позади них, отстав на довольно значительное расстояние, скакали стюард Миррард и мастер Конрад из Таргарана. Король Тарстен, посланник Джеррих, эдль Адельхарт, мастер Анжен из Долгополя и мастер Берхард из Ардальвильда составляли другую охотничью группу, за передвижениями которой Гленард мог следить только по громким и протяжным зовам охотничьих рогов.

Между деревьями мелькнул белый хвост. Встревоженный громкими звуками олень помчался вдаль, стремясь скрыться от конников. Егерь Виллен торжествующе вскрикнул. Гленард тоже заметил на голове оленя рога с весьма солидным ветвлением — то, что надо. Азарт захватил Гленарда. Стиснув шпорами бока Ромашки, он ринулся в галоп между деревьями. Собаки летели рядом с ним, казалось, не касаясь, земли. Рядом с Гленардом так же бешено скакал Славий, склонившись грудью к шее лошади.

Олень петлял и уходил глубже в лес, пытаясь сбросить погоню. Это был мощный и сильный зверь, но противостояли ему опытные охотники, отличные собаки и сильные лошади. Гленард, крикнув и указав рукой, сам свернул левее, помчавшись через кустарник и перелетев через ручей, даже не снизив скорости. Славий продолжил гнать оленя.

Зверь оказался хитрым и быстрым. Напуганный шумом погони, он летел над землей, запрокинув голову, едва касаясь копытами покрытой палой листвой поверхности. Он свернул раз, другой, третий, и снова помчался вперед. Славий, не успевший повторить маневров оленя, слегка отстал. Зверь почувствовал это и рванулся вперед еще быстрее, из последних сил, стремительно увеличивая отрыв от Императора.

Ему почти удалось сбежать, но внезапно прямо перед ним слева вылетел на взмыленной Ромашке Гленард, почти сбив оленя грудью лошади. Олень всхрапнул, испугался и заметался. Тут же подлетевший к нему вплотную Славий рывком выхватил притороченную у седла пику и, размахнувшись, со всей силы вонзил ее в спину оленя, стремясь достичь сердца. Пика глубоко вошла в тело жертвы. Олень прыгнул в сторону, пробежал еще десяток шагов и упал на подогнувшиеся колени, тяжело хрипя. Через пару секунд он завалился на бок, пуская изо рта кровавые пузыри. Соскочивший на ходу с коня Славий, подскочил к зверю, прижал его рога к земле, а второй рукой, ножом, перерезал оленю горло, прекратив его страдания.

Подбежавшие собаки жадно лакали горячую кровь, тяжело дыша, высунув языки. Славий потрепал двух собак по холкам, а они в ответ благодарно ткнулись ему мокрыми носами в ладони. Тем временем, звуки рогов говорили о том, что второй группе тоже удалось поднять зверя и сейчас они гнали его как раз в сторону Гленарда и Славия.

Гленард, переглянувшись со Славием, жестом показал Виллену и Миррарду остаться с оленем и заняться его подготовкой для доставки в замок. Сам же Гленард, вместе с Императором, Донреном и Конрадом, поскакали навстречу группе короля Тарстена.

Через минуту они увидели шарахнувшегося от них в сторону оленя и радостно присоединились к погоне, хотя и держались позади остальных охотников. Этот олень был поменьше, но тоже совсем не подросток — большой и опытный зверь. Они неслись через лес и кустарники, пролетели полянку, перескочили через дорогу и снова понеслись по лесу. Олень выскочил на берег небольшой речушки и свернул направо, помчавшись вдоль воды. Собаки, тем временем, срезали путь и смогли зайти вбок оленю, прижимая его к реке и пытаясь остановить.

Гленард видел, что олень начинает сдавать. Он хрипел, изо рта у него шла пена, ноги начали спотыкаться. Наконец, олень, поняв, что убежать не сможет, резко остановился и развернулся, опустив рога и готовясь к бою. Одна из гончих, белая с рыжим, кинулась на него. Олень поддел ее рогом и отбросил в сторону. Гончая с визгом упала на землю, перекувырнулась, но, к счастью, тут же вскочила и снова бросилась на оленя, держась, однако, в стороне и подальше, вдали от досягаемости рогов.

Король Тарстен спрыгнул с рыжего пони, показавшего во время преследования, что по скоростным и маневренным характеристикам эти горные лошадки вполне могли поспорить с имперскими скакунами. Выхватив топор, он побежал к оленю. У Гленарда упало сердце: олень был выше бьергмеса, даже его рога, казалось, были больше маленького горного короля.

Олень бросился вперед, стремясь поддеть Тарстена рогами. Но в последний момент король высоко подпрыгнул, изогнулся в воздухе и со всей силы двумя руками обрушил страшный удар топора на голову животного. Брызнула кровь, топор застрял в черепе, ноги оленя подкосились и разъехались. А Тарстен уже был рядом с шеей упавшего зверя, перерезая ему ножом артерию и выпуская кровь.

Все зааплодировали. Тарстен довольно усмехнулся, поставив ногу на тушу трофея и вытирая пучком травы кровь с ножа. Потом подошел к голове зверя, уперся ногой и не без труда достал свой топор из головы поверженного животного.

— А удар-то был сверху… — как бы невзначай полушепотом заметил подъехавший близко к Гленарду Донрен.

Гленард только молча пожал плечами.

Егеря привязывали туши оленей между переступающих с ноги на ногу лошадей. Собаки, устав и поев, лежали на траве, высунув языки и, казалось, улыбаясь.

— Миррард, — позвал стюарда Гленард, — ты с егерями возвращайся в замок.

— А ваша милость?

— У нас есть еще кое-какие дела. Будем завтра. Где еда и напитки, которые я просил собрать?

— Вон там, на запасных лошадях, — показал Миррард.

— Перегрузи, будь добр, на мою Ромашку и на лошадей мастеров. Никому ни слова, где мы, что мы. Если кто-то будет спрашивать, кто угодно, мы уехали по важному делу, когда вернемся, не знаешь. Дескать, слово и дело Императора. И запоминай, пожалуйста, кто и что спрашивает. Хорошо?

— Конечно, ваша милость. Сию минуту, — Миррард засуетился. — А мы как раз завтра к вашему возвращению что-нибудь вкусненькое из олешек сообразим.

— Ох, жду не дождусь, — Гленард похлопал Миррарда по спине. — Ну, бывай.

— Счастливого пути, ваша милость!

Глава XI

И когда проскачут они по небу на своих призрачных конях, то хоть прячься от них, хоть беги, всё равно в деревне кого-то недосчитаются. И коли так, никогда тот не вернется обратно.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера»

Соус к красным курам

Тогда возьми петрушку и уксус и смешай их хорошо.

Так называемый «охотничий домик» Гленарда оказался весьма немаленьким двухэтажным домом, сложенным из бревен толщиной почти в полметра. Дом был поставлен полтора года назад. Снаружи бревна уже начали темнеть, но еще не приобрели черно-серый оттенок, привычный для северных строений. Внутри стены дома, окрашенные олифой, сохранили яркий цвет свежеструганного дерева почти без изменений.

Почти весь первый этаж занимала большая гридница с огромным столом посредине. К стене, напротив входа из сеней, был пристроен каменный очаг, служивший и для отопления объемного зала гридницы, и для приготовления пищи. К левой от входа стене примыкала изящная деревянная лестница с резными балясинами перил, ведущая на второй этаж, где располагались постельные комнаты для уставших от погонь и напитков охотников.

— Ну, что тут у нас? — Славий с интересом заглянул в принесенные Гленардом сумки с едой. — О, винишко, уже хорошо.

— Колбасы, окорок, хлеб, каплуны, репа, сыры, — присоединился к Славию Гленард. — Миррард молодец, ничего не забыл.

— Голодными не останемся, — усмехнулся подошедший Донрен. — Пожалуй, затоплю-ка я очаг. Хоть разогреем всё это немного.

— Давай только я окна приоткрою, а то жарко будет, — вызвался Гленард.

— Мы так ни к чему вчера и не пришли, — начал Славий, когда все расселись за стол.

— А куда приходить? — чуть скривился король Тарстен. — И так всё понятно. Вы хотите разрушить старую и, по вашему мнению, прогнившую систему цехов и гильдий. И потом построить что-то новое. Кто был никем, так сказать, станет всем. Так?

— Так, — согласился мастер Анжен.

— Для этого вам нужна уверенность, что мы, я и мои подданные, вам поможем, — продолжил Тарстен. — Поддержим в трудную минуту, поможем с поставками металлов и готовых изделий, если ваши цеховые мастера решат вам бойкот устроить. Так?

— Так, — подтвердил Славий.

— Ну, а мне-то что с этого? — развел руками Тарстен.

— Почет, уважение и любовь народа Империи, — Донрен прищурил один глаз.

— Ой, таки что мне до этого почета и уважения! — Тарстен тряхнул косичками бороды. — А про любовь Империи и ее народа я наслышан. Спасибо, не надо.

— Тарстен, пожалуйста, не устраивай спектакли, — поморщился Славий. — Просто скажи, что тебе не нравится.

— Мне не нравится вся эта затея, если честно, — Тарстен вздохнул. — Я объясню. Мы вот уже триста с лишним лет с вами торгуем. За это время сложились связи, договоры, союзы. Да, порой ваши мастера и купцы ведут себя, как… Скажем так, своеобразно и непредсказуемо. Да, порой, они друг с другом сговариваются против нас. Однако я уверен в том, что, несмотря на свои капризы, они определенное количество и металлов, и оружия, и инструментов у нас выкупят. И так из года в год. То, что предлагаешь ты, Славий, и вы, достопочтенные мастера, вводит мою торговлю с вами в состояние неопределенности. Если старые цеха и гильдии разрушатся, где гарантии, что завтра ваши купцы придут у нас что-то покупать? Где гарантии, что те мечи, топоры и лемехи, которые мои подданные день за днем, своим трудом и потом, среди дыма и гари, выковывают в наших кузницах, найдут своих покупателей? Где гарантии, что ваши купцы приедут к нам продавать еду, а не отправятся куда-нибудь в Кадир, где им больше заплатят? Я сижу на крепком камне, а вы хотите у меня этот камень из-под роввы выбить, заменив его на обещания чем-то заполнить пустоту. А на обещаниях не удержишься, как и на пустоте. Ни я не удержусь, ни мой народ, ни моя страна. Зачем мне это надо? Скажи, Император Славий, зачем?

— Рано или поздно это всё равно случится, король Тарстен, — помолчав, тихо ответил Славий. — Рано или поздно. И, скорее всего, очень скоро. Только сейчас мы хотим устроить безболезненный переход. Управляемый процесс. Корабль наш мы ведем в бурю, но он пока еще крепок, и команда наша сильна. Однако если этого сейчас не сделать, мы в эту бурю всё равно угодим, но кто знает, кто будет у руля, сможет ли он удержать штурвал, и хватит ли сил у матросов, чтобы пережить эту бурю?

— Не понял, — Тарстен нахмурился. — Объясни проще, Император. Без вот этих вот иносказаний.

— Я хочу сказать, — Славий взглянул в глаза Тарстену, — что недовольство подмастерьев цеховыми старостами и советами цехов и гильдий рано или поздно перерастет в открытые столкновения. Итог которых непредсказуем. И этот момент уже приближается. Котелок уже закипел, и важно вовремя спустить пар из-под крышки. Если всё пойдет по неуправляемому пути, то ты, Тарстен, можешь потерять рынки еще быстрее и надолго. Я же предлагаю возглавить этот процесс и его регулировать.

— Ты, Славий, говоришь об опасностях гипотетических и теоретических, — Тарстен откинулся на жесткую спинку стула, — а предлагаешь вещи конкретные и необратимые. Я своё слово сказал. Хочешь моей поддержки — обеспечь соблюдение моих интересов.

— И чего же ты хочешь? — с интересом посмотрел Славий.

— Гарантий, Славий, гарантий. Гарантий того, что наша доля рынка не упадет. Гарантий того, что мы будем получать продовольствие в нужных нам объемах и по разумным ценам. Ты не хочешь, чтобы мы поднимали цены на металл и орудия, ну, так обеспечь нам сохранение цен на продовольствие. А лучше, их снижение, принимая во внимание нашу дружескую поддержку и всё такое, и так далее.

— И как ты себе это видишь?

— Очень просто, Ваше Величество, — ответил вместо Тарстена Джеррих. — Мы видим договор, который закрепит объем ежемесячных и ежегодных поставок, которые каждое из договаривающихся государств обязуются совершать. В случае если такой объем поставок не выполняется естественным путем, силами купцов, каждое из государств обязуется купить или, соответственно, продать недостающее количество соответствующих товаров.

— И как вы собираетесь это контролировать? — в голосе Донрена был явный скептицизм.

— Создадим совместную комиссию, которая будет следить за объемом поставок на границе, — пожал плечами Адельхарт. — Зафиксируем в договоре цены на основные товары обеих сторон относительно золота. Придумать можно многое. При наличии, конечно, воли высоких договаривающихся сторон к соблюдению как буквы, так и духа такого договора.

— Это, конечно, возможно, — не сдавался Донрен, — однако такое ограничение минимальных закупок поставит ваших мастеров в неравное преимущественное положение по отношению к нашим. Нашим же мастерам мы ничего не гарантируем. А это как раз перечеркивает основную идею плана Императора Славия — создать свободный рынок, построенный на основе честной конкуренции.

— Его светлость прав, — поддержал мастер Анжен. — Бьергмесские мастера нас и так хорошо на рынке теснят, а если ещё и обещать им гарантий… Как же нам бороться-то с ними тогда? Да еще, зная их, наверняка они в своей обычной жадности потребуют куда больше, чем им надо…

— Ваше последнее высказывание просто оскорбительно, — возмутился посланник Джеррих. — Будьте добры, держите себя в рамках приличий, достойных высокого ранга этих переговоров.

— Вас, в общем-то, никто не заставляет соглашаться, — король Тарстен сплел пальцы. — Не хотите, не надо.

— Ну, не надо, так не надо, — пожал плечами Брайн ан Сидлерд.

— Только не удивляйтесь, если мы поддержим в вашем конфликте не вас, а ваши цеха, — продолжил Тарстен. — Они нас, как-никак, заказами обеспечивают много лет. Можно и скидку для них сделать хорошую на металл, пока они с бунтующими мастерами не разберутся.

— Ты угрожаешь мне, король Тарстен? — наклонился вперед Император.

— Нет, друг Славий, как же можно, — усмехнулся король. — Просто пытаюсь защитить интересы своего народа и своего королевства.

— А может, мне будет лучше вообще прекратить закупать у вас металл при таком недружелюбном подходе? — прищурился Славий.

— Ну, ты определись, Славий, чего ты хочешь, — развел руками Тарстен. — Или закупать у нас больше металла, чтобы пережить остановку цехами производств, или перестать закупать металл вообще. Мы какое-то время проживем и без поставок вам металла. А вот откуда вы будете брать его?

— Придумаем что-нибудь, — Славий пожал плечами. — Вон, помогу Гленарду, например, развить еще и производство стали. С помощью альвийских колдунов, которых найдет моя альвийка-жена и ее друзья. А вот долго ли вы проживете без наших поставок продовольствия, король Тарстен, не знаю.

— Остановка поставок еды, — от тона Тарстена за столом словно повеяло холодом темной зимней ночи, — приведет нас, Ваше Величество, к необходимости срочного решения этого вопроса. Например, путем аннексии части северных земель Империи. Вот этого баронства, например. И мы будем в своем праве, поскольку запрет на поставку продовольствия будет прямым нарушением Кратхольмского пакта.

— Равно как и остановка поставок металла всем желающим, — не менее холодно ответил Славий. — И еще большой вопрос, аннексией чего закончится такой конфликт. Возможно, что мы расширим Империю и за счет еще одного королевства. Твоего королевства, король Тарстен.

— Ваши Величества! — взмолился Донрен. — Пожалуйста, хватит! Вы сейчас очень далеко можете зайти. Поверьте, то, что мы сейчас обсуждаем, не стоит жизней десятков и сотен тысяч людей и бьергмесов, к которым может привести этот разговор, если его продолжить в том же тоне и в том же духе.

— А ты почему вмешиваешься? — возмутился Тарстен.

— Ваше Величество, — обратился к Тарстену Адельхарт, — прошу вас, давайте все будем благоразумными. Его светлость прав в том, что ни одна из сторон не обязана принимать поспешные и необратимые решения. В крайнем случае, мы всегда можем просто уехать и поддержать цеха, вместо Императора с его мастерами, пусть это даже и будет иметь последствия. Не стоит здесь и сейчас неосторожными словами разрушать многовековую дружбу наших народов.

— Вы правы, эдль Адельхарт, — помолчав, сказал Славий. — Что бы ни произошло, не стоит одним махом рвать Кратхольмский пакт. Тем более, здесь, в Кратхольме. Я предлагаю основывать нашу беседу на принципах Кратхольмского пакта. То есть, как минимум, никаких запретов торговли с любой из сторон. И мирное взаимодействие. Я признаю за королем Тарстеном его право поддержать как нас, так и цеха, по его выбору. В то же время, я взываю к мудрости Его Величества. Рано или поздно наш конфликт с цеховыми старостами будет завершен. Не знаю, как быстро и какими усилиями, но мы в любом случае победим: у Императора больше ресурсов, а вопрос этот для меня принципиальный. А дальше, после победы, мы будем решать, как победители, кого наградить, а кого отвергнуть. И награждать мы будем тех, кто нам помогал.

— Слова, Славий, слова, — Тарстен заложил руки за голову. — Награждать, отвергать… Ну, так скажи мне, чем именно ты меня наградишь? Что я получу, выступив на твоей стороне, или хотя бы, сохранив нейтралитет в твоей борьбе? Что я хочу, я уже сказал. Я хочу гарантий. А в ответ я услышал только угрозы.

— Мне нужно обсудить твое предложение с моими советниками, — ответил Славий. — Предлагаю прерваться и отдохнуть, а потом продолжить.

— Славий, прошу тебя, — Донрен положил руку на рукав Славия, — не соглашайся на эти гарантии. Мы себя закабалим. Нельзя ломать сложившуюся кабальную систему только для того, чтобы попасть в новую ловушку.

— А что делать, Донрен? — пожал плечами Славий. — Если они поддержат цеха, а не нас, то во всей нашей борьбе нет смысла. Цеха, скорее всего, выстоят в таком случае.

— Есть смысл, если ликвидировать цеха жестко, — возразил Брайн. — Тогда Тарстену будет не с кем договариваться.

— Я против жесткого пути, Брайн, ты же знаешь, — отмахнулся Славий. — Нам не нужны аресты, кровь, пытки, страдания. Нельзя построить что-то великое на крови.

— А у Императора Андера Великого вполне получилось, — заметил Донрен.

— И чем он закончил?

— Великой славой? — предположил герцог Верверриг.

— Не смешно, господин Великий Инквизитор, — скривился Славий.

— Если честно, — почесал бородку Брайн, — я уверен, что Тарстен не выполнит своей угрозы. Он человек умный всё-таки, понимает, что прямой конфликт будет иметь последствия. И я думаю, что Донрен, именно он, мог бы намекнуть Тарстену, что мы серьезно рассматриваем вариант силовой ликвидации цехов. И на то, что Тарстену не с кем будет договариваться, и некому будет продавать. Нет, мы не будем запрещать импорт бьергмесской стали, но мы увеличим производство внутри Империи и будем субсидировать покупку мастерами имперской стали и изделий из нее, чтобы покупка у бьергмесов стала бы полностью невыгодной. Это охладит пыл Тарстена и снова вернет нас на сильную позицию в переговорах.

— Неплохая мысль, — кивнул Донрен. — А я бы предложил просто отказаться от внезапной реформы и позволить времени сделать свое дело, при небольшой помощи с нашей стороны. Но кто же нынче слушает старика Донрена?

— Ну, а ты, Гленард, что думаешь? — повернулся к Гленарду Славий.

— А при чем здесь Гленард? — возмутился Донрен. — Он же ни советником Императора не является, ни в политике Империи не разбирается.

— Я Император! — Славий резко повернулся и наклонился к Донрену, пристально смотря ему в глаза. — Я могу, хочу и буду спрашивать советы у любого, у кого я считаю нужным. Не забывайтесь, ваша светлость.

— Простите, Ваше Величество, — поклонился Донрен, помрачнев.

— Итак, Гленард? — нетерпеливо переспросил Славий.

— В первую очередь, предлагаю подождать пару часов, — Гленард прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Все успокоятся, пыль уляжется, опять же вино и еда благотворно влияют на нервы. А что касается переговоров… Ну, если хочет Тарстен гарантий, давай дадим ему гарантии.

— Ты с ума сошел? — не выдержал Донрен.

— Молчать! — рявкнул на него разозлившийся Император.

— Давайте лучше подумаем, так ли плохи эти гарантии, — Гленард проигнорировал реплику Донрена. — Да, мы получаем кучу железа, но разве мы не найдем, что с этой кучей сделать? Мы хотим развивать экономику, а все современные технологии требуют металла. Много, много металла. А так у нас будет хороший металл в гарантированном количестве по фиксированным ценам. Да, в первое время у нас, у Империи и у Императора, может оказаться этого металла излишек. Ну, так никто тебя, Славий, не заставляет этот металл выбрасывать на рынок. Можно его складировать, залить маслом, чтобы не ржавел, и ждать, пока рынок не отрегулируется, и потребность в металле не увеличится. И тогда начать его потихоньку продавать. Еще его можно продавать и в Кадир, и зоргам. В конце концов, никто особенно от этого не пострадает. Кузнецы будут получать хороший металл, мы сохраним наши рудные жилы, получим возможность развиваться, да еще и заработаем. К тому же мы заработаем и на поставках продовольствия Тарстену, увеличив объем этих поставок.

— А неплохая мысль, Гленард, — Славий задумчиво потер виски.

— Позволит ли мне Ваше Величество вставить одно слово? — демонстративно осторожно спросил Донрен.

— Давай уж, Донрен, критикуй, — махнул рукой Славий, улыбнувшись.

— Предложения барона Кратхольма выглядят разумными. Не считая затрат на хранение излишков металла и расходов на масло. Равно как и не принимая во внимание усиление военной мощи ближайших соседей Империи при продаже им бьергмесского металла. Однако меня более смущает наше обязательство поставлять бьергмесам определенную квоту продовольствия. Может ли так случиться, что в случае нескольких лет неурожая подряд мы будем вынуждены заставлять наш народ голодать, отрывая у них последнюю еду? А бьергмесы тем самым устранят свои риски, и будут счастливы и сыты, независимо от погоды и урожаев.

— А вот этот случай как раз можно предусмотреть в договоре, — пожал плечами Брайн. — Пропишем это как некую силу Богов, Magd av Gudern, временно отменяющую или ограничивающую действие соглашения. Ну, и договоримся, что взаимные гарантии и квоты будут пересматриваться время от времени. Допустим, каждые пять лет или десять. Плюс потребуем еще раз свободного доступа наших купцов на рынки бьергмесов. В общем, будет, о чем поторговаться.

— Добро, — кивнул Славий. — Так и поступим. Пару часов отдыха, потом предложим эти условия. Было бы хорошо закончить сегодня эти переговоры. Хотя бы в общих чертах. И перед началом, Гленард, объясни, пожалуйста, мастеру Анжену выгоды этого соглашения для кузнецов и оружейников Империи, чтобы он случайными репликами не развалил нам всё дело. Донрен, про случайные реплики, это тебя тоже касается. Держи себя, пожалуйста, в руках. При всём моём уважении и любви к тебе.

Перерыв, однако, затянулся. Славий не очень торопился вернуться за стол переговоров, так как Брайн убеждал его, что неформальное общение, порой, приносит больше пользы. Брайн, Джеррих и Адельхарт вели долгое обсуждение возможных условий соглашения в одной из комнат наверху. Славий, Тарстен и Донрен обсуждали происходящее в общинах бьергмесов в Империи, стараясь избегать особенно острых тем. Гленард задумчиво смотрел на огонь. Конрад, Анжен и Берхард за столом мрачно обсуждали убийство госпожи Эрмелинды и предстоящие похороны.

Наконец, когда уже совсем стемнело, и Гленард, с помощью Конрада, зажег и расставил на столе свечи, все снова собрались, чтобы продолжить переговоры.

— Ну, что ж, Славий, — улыбнулся Тарстен, — похоже, мы близки к соглашению.

— Похоже на то, Тарстен, — улыбнулся в ответ Славий. — Адельхарт, прошу тебя, как посредника в этих переговорах, огласить то, о чем вы предварительно договорились с посланником Джеррихом и с посланником Брайном.

— Хорошо, Ваше Величество, — Адельхарт поклонился. — Итак, благородный эдль Джеррих и благородный герцог Брайн, руководствуясь принципами разума, взаимности и добрососедства, действуя из наилучших побуждений в интересах обоих представляемых ими государств, договорились о следующем, что они выносят на суд и решение своих властителей. Вопрос о взаимных торговых гарантиях обеих государств решен…

Ба-бах!!!

Дверь распахнулась с оглушительным грохотом. Вместе с порывом ветра, затушившим половину свечей, в гридницу ворвались вооруженные мечами люди в черных кожаных куртках и черных капюшонах, закрывающих лица.

Все вскочили и бросились к стенам комнаты, где было сложено оружие. Мастер Конрад оказался на пути первого из нападавших, и тот одним движением раскроил ему шею и грудь. Конрад упал, заливая деревянный пол кровью. Посланник Джеррих, схватив топор, запрыгнул на стол, а с него яростно ринулся на нападавших. Первый из них встретил удар топора лезвием меча, парировал его, но не удержался на ногах и упал на пол. Джеррих снова замахнулся, высоко подняв топор, чтобы добить его, но второй нападавший молниеносно присев, хлестнул мечом по животу бьергмеса. Джеррих согнулся, выронив топор, а нападавший еще одним быстрым движением рубанул по голове отважного эдля, разнеся ему череп и разбрызгивая вокруг алую кровь и белые кусочки мозга. Джеррих рухнул навзничь и тут же затих.

Успевший подняться первый убийца кинулся на мастера Анжена, но тот схватил тяжелый стул и закрылся им, как щитом. Меч нападавшего не мог совладать с толстыми дубовыми ножками стула. Ту же защитную тактику применил и мастер Берхард против второго бандита, правда, с меньшей сноровкой — меч слегка задел плечо Берхарда. По счастью, не серьезно. Оба мастера постепенно отступали назад, к очагу.

На нападавших разъяренно налетел кричащий Гленард. Меч столкнулся с мечом, зазвенела сталь, брызнули искры. Убийца был хорош, очень хорош, но Гленард был быстрее и опытнее, ничуть не растеряв свои боевые навыки за последние годы. Гленард обрушивал на противника удар за ударом, стараясь не придерживаться определенного ритма. Сверху, снизу, сбоку, сверху, снова сверху, обманом сбоку, а затем сверху. Убийца не выдерживал темпа и, хотя пока успевал парировать, двигался уже медленнее, отступая спиной к двери.

Рядом с ним второй преступник оборонялся от наседающих на него с топорами Тарстена и Адельхарта. Славий также рвался в бой, однако его не пускал Донрен. С мечом в вытянутой вперед руке герцог Верверриг защищал Императора, не выпуская того из-за своей спины.

В проеме двери появились еще двое бандитов. Увидев, что происходит, они кинулись в комнату на помощь своим товарищам, но сделали только хуже для них. На маленьком пятачке у двери стало слишком тесно. Противник Гленарда локтем натолкнулся на своего подельника и замешкался. Гленард тут же воспользовался этим, сильным ударом сбоку заставив противника раскрыться, потом молниеносно ткнул бандита в солнечное сплетение острием меча и тут же, выдернув меч, рубанул сверху вниз по ключице и шее. Противник рухнул вниз, задыхаясь и дергаясь в предсмертных конвульсиях, а Гленард мгновенно переключился на нового противника, попытавшись рубануть того по груди. Однако противник отшатнулся, прикрывшись левой рукой, и меч Гленарда лишь глубоко разрезал куртку и плечо убийцы в черном. Тот рванулся назад и кинулся прочь из зала. Его товарищ немедленно последовал за ним.

Тем временем, последний оставшийся нападающий пропустил удар Адельхарта топором по колену. Его нога подломилась, он упал, взвыв и безуспешно пытаясь закрыться мечом. Тарстен одним ударом топора разнес ему череп.

Стало тихо.

Гленард, очнувшись от накатившего оцепенения, кинулся в дверь в погоню за нападавшими. Как только он выбежал из дома, справа от него о косяк двери что-то громко ударило. Гленард инстинктивно отшатнулся в другую сторону и присел. Еще один арбалетный болт с таким же стуком вонзился в бревно у него над головой. Молясь Богам о том, чтобы у бандитов больше не осталось заряженных арбалетов, Гленард кинулся вперед, туда, где он заметил какое-то движение в кустах.

Проломившись через кусты, Гленард увидел брошенный арбалет. Прислушавшись к удаляющемуся шуму, Гленард ринулся вперед, полный решимости догнать и жестоко покарать напавших на его дом.

Гленард бежал через лес с обнаженным мечом в руке. Проламываясь через кусты, перепрыгивая через поваленные деревья, спотыкаясь о корни, он бежал и бежал вперед. Он не слышал противников, но знал, что они где-то впереди него, испуганные и удирающие. Он должен был их догнать. Это был его лес. Он был охотником, хозяином и главным зверем этого леса. А они должны были стать его добычей.

Гленард, рыча, перепрыгнул через очередное поваленное дерево, перелетел через невысокий куст, выбежал на небольшую полянку и внезапно врезался грудью в теплое и мягкое человеческое тело, отлетевшее от него и упавшее на землю, охнув. Взревев, Гленард, поднял меч, чтобы прикончить противника.

— Стой! Стой! Стой! — лежащий на земле человек вытянул вперед руку. — Я посланник! У меня неприкосновенность! Я ничего тебе не сделал!

Гленард в недоумении замер, не опуская меч. Краем глаза заметил вторую фигуру. Тот человек отступал от него назад, далеко выставив перед собой руку с мечом, но, скорее, в оборонительной позиции, чем в наступательной.

— Меч на землю! Быстро! — скомандовал Гленард.

Человек тут же выронил меч и развел руки в стороны, показывая, что он безоружен.

— Ты! — выкрикнул Гленард, нависая над лежащим перед ним человеком. — Меч из ножен и брось его в сторону.

— Вы не имеете права! — возразил лежащий в ответ.

— Быстро! — заорал Гленард. Противник поспешил подчиниться.

— Уверяю вас, это всё глупое недоразумение! — запричитал он.

— А вот сейчас и разберемся, — слегка успокоившись, пообещал Гленард. — Ты, второй, на землю на колени. Руки держи за головой.

Тот немедленно подчинился. Гленард в тусклом ночном свете звезд всё-таки смог слегка рассмотреть обоих собеседников. Без подробностей, но достаточно для того, чтобы понять, что одеты они были не в кожаные куртки а в сюрко. И ни один из них не был ранен.

— Кто ты такой? — спросил Гленард.

— Я аймир Вернх арр Сабхар, младший посланник Кадирского Галирата в Империи, и мне Императором дарована дипломатическая неприкосновенность. А это мой помощник ширф Хассар арр Митхаб.

— Хм… Ну, вставайте, господин младший посланник, — Гленард, не убирая свой меч в ножны и не спуская глаз с обоих противников, поднял левой рукой с земли меч собеседника, а затем и меч его спутника. — Пойдемте, прогуляемся, обсудим всё при свете и в тепле. Тут недалеко.

Глава XII

И коли ударили тебя по одной щеке, то возьми свой меч и отрежь у обидчика своего оба уха, вырви ему глаза, вырежи язык и отсеки срам его, но не убивай, дабы долго он помнил отмщение твое.

Гассад арр Хиван «Путь меча»

А если хочешь ты сделать хорошее блюдо из легких

Поруби легкое мелко и добавь немножко вареного бекона, два яичных желтка и добрых специй. Поруби всё мелко и сформируй маленькие шарики. Сделай хорошее крепкое тесто и окуни шарики в него, затем жарь их в сале, и не пересоли.

Когда Гленард ввел своих пленников в гридницу своего охотничьего дома, оставшиеся там уже потихоньку приходили в себя от внезапного нападения. Тела мастера Конрада и посланника Джерриха отнесли к стене и накрыли плащами. Донрен, стянув капюшоны с трупов нападавших, внимательно рассматривал их лица. Мастера Анжен и Берхард расставляли по местам опрокинутые в пылу борьбы стулья. А Славий молча сидел за столом напротив Брайна, хмуро уставившись в кубок с вином.

— О! Граф Сабхар! Барон Митхаб! — удивленно воскликнул Донрен, поднимаясь. — Какими судьбами в наших краях? Неужто по грибы собрались? Так рановато, дорогой Вернх, рановато…

— Я нашел их на поляне недалеко отсюда, когда преследовал убийц, — рассказал Гленард. — Нападавших не догнал, к сожалению. Они стреляли в меня из арбалетов и скрылись в лесу.

— Жаль, очень жаль… — задумчиво отозвался Донрен.

— Посланника арр Сабхара я знаю, — Славий с кубком в руках подошел к пленникам. — А ты кто?

— Ширф Хассар арр Митхаб, Ваше Величество, — поклонился второй пленник. — Помощник достопочтенного аймира арр Сабхар.

— Понятно, — протянул Славий. — Похоже, нам с вами придется очень серьезно поговорить.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — смиренно поклонился посланник Вернх.

— Не здесь, — Славий покачал головой. — Пойдемте наверх. Донрен, Брайн, Гленард, вы тоже.

— Ты знаешь, кто на нас напал? — тихо спросил Гленард у Донрена, пока они, позади всех, поднимались по лестнице.

— Нет, — шепнул в ответ Донрен. — Люди, но незнакомые мне. Никаких особых примет, по которым их можно было бы проассоциировать с какой-либо группой из тех, о которых мне известно.

— Что ж, аймир арр Сабхар, — Донрен задумчиво прохаживался перед Вернхом и Хассаром, сидевшими на стульях в центре комнаты.

Гленард, Славий и Брайн стояли у стены комнаты, не мешая Донрену вести допрос. Комната была тускло освещена пламенем нескольких свечей, колышущимся от движений Донрена.

— Далеко вас занесло от столицы, — Донрен внимательно посмотрел на Вернха. — Позвольте поинтересоваться — зачем?

— Как и все свободные люди, находящиеся в Империи, ваша светлость, — поднял глаза посланник, — мы имеем право и возможность свободно перемещаться по всей территории Андерриоха, без каких-либо ограничений.

— Конечно, конечно, имеете, — Донрен потер руки. — И всё же, с какой целью?

— С сугубо личной, ваша светлость, — ответил Вернх. — Воздухом подышать и изучить флору лесов северных баронств Империи. Видите ли, это мое хобби и слабость.

— Нет, Вернх, — отмахнулся Донрен, — все ваши хобби и слабости мне хорошо известны. Любовь к юным девочкам, например… Но изучения флоры в числе ни хобби, ни слабостей, у вас нет.

— Это новое увлечение, — не моргнув глазом, ответил посланник.

— Ну, можем продолжить шутки шутить, а можем поговорить серьезно, — Донрен, наклонившись, пристально посмотрел в глаза Вернху. — Вы следили за Императором, подслушивали его переговоры. Возможно, наслали убийц.

— Нет! — возмутился посланник, тряхнув красивыми усами. — Никого мы не насылали.

— Я сказал — возможно, — пожал плечами Донрен. — В любом случае, вашего тайного присутствия здесь вполне достаточно, чтобы официально обвинить вас в шпионаже и выслать и вас, и вашего помощника из Империи.

— Его Высокопреосвященство Галир Айзиф будет этим очень недоволен, ваша светлость, — заметил Вернх.

— Конечно, — широко улыбнулся Донрен. — А знаете, граф Сабхар, чем именно он будет недоволен? Тем, что вы, и вы, барон Митхаб тоже, так глупо попались и поставили под удар и репутацию Его Высокопреосвященства, и всю вашу шпионскую сеть в Андерриохе, поскольку каждый, кто с вами контактировал, Вернх, теперь под официальным подозрением. И как вы думаете, посланник, что сделает с вами Его Высокопреосвященство, когда он будет настолько недоволен вами?

— Послушайте, Донрен, — аймир арр Сабхар, побледнев, поднял руку, — возможно, мы сможем договориться. На вас напали. Вы ищете тех, кто действительно вам угрожает. Не мы. Другие. Я знаю, где они прячутся. Мы их случайно встретили в лесу. Я расскажу вам, если вы согласитесь не предавать огласке этот случайный инцидент. И, естественно, мы с моим помощником немедленно вернемся в Рогтайх.

— Этого мало, посланник Вернх, — покачав головой, сказал Донрен. — Мало, чтобы купить и вашу репутацию, и вашу карьеру, и вашу жизнь.

— Чего же вы хотите, Донрен? — помрачнел Вернх.

— Я хочу, чтобы вы работали на меня, посланник. Сообщали бы новости о том, что происходит при дворе Галира и в посольстве. Рассказали бы об агентах, которых вы знаете. Держали бы меня в курсе того, что делает и говорит посланник Маджир арр Жандаль. А взамен, мы сохраним этот инцидент между нами, да и поспособствуем и вашей карьере, передавая вам разные интересные сведения, и вашему благосостоянию. Немного золота вашему обедневшему, но знатному роду совсем не помешает.

— Я… — заколебался посланник Вернх.

— Даже думать об этом не смейте, аймир! — воскликнул ширф Хассар. — Как вы можете даже рассматривать такое подлое предложение? Это предательство!

— Вы правы, дорогой ширф арр Митхам, — улыбнулся Донрен, обходя вокруг стула, на котором сидел Хассар, и останавливаясь у него за спиной. — Это именно предательство.

Донрен, продолжая улыбаться, сделал короткое быстрое движение правой рукой. Хассар схватился за горло и захрипел. Между пальцев у него обильно текла алая кровь. Выпучив глаза и тщетно силясь что-то сказать, Хассар наклонился вперед и тяжело повалился со стула, хрипя, и бешено суча ногами. Его рот покрылся кровавой пеной, его глаза дико бегали. Через минуту он затих в луже крови, расплывающейся по полу комнаты и уже достигшей сапог ошеломленного посланника Вернха.

Изумленный Гленард посмотрел на Славия. Лицо Славия не выражало ничего. Брайн, морщась, смотрел на труп на полу, стараясь встать так, чтобы не испачкаться в крови.

— Итак, граф Сабхар, — продолжая улыбаться, Донрен аккуратно вытер кинжал платком и убрал оружие в ножны, спрятанные в рукаве дублета, — есть две официальных версии того, что сейчас случилось. Версия первая: вы вместе с ширфом Митхабом отправились на север, чтобы шпионить за Императором. Вы что-то не поделили и убили благородного ширфа. Племянника визиря Кадирского Галирата, между прочим. За шпионаж и убийство вас вышлют из Империи на суд Его Высокопреосвященства Галира Айзифа. Версия вторая: ширф Митхаб по собственной воле и инициативе, без вашего ведома, отправился на север где его, скажем, загрыз случайно встреченный им медведь. Причем так покалечил, что везти тело в Рогтайх не имело смысла, и его похоронили здесь же, на севере. Какая нелепая трагедия! Какую версию вы выбираете? О какой версии моим агентам лучше шепнуть при дворе Его Высокопреосвященства?

— Я… — мрачно боролся с собой аймир Сабхар. — Хорошо, Донрен, я согласен. Ваша взяла.

— Не грустите так, посланник, — улыбнулся Донрен, — вы не пожалеете о своем выборе. Небольшую моральную дилемму легко решит блеск золота, которое вы получите. А с нашей помощью вы довольно скоро сможете из младшего посланника стать главным посланником, заменив Маджира. А там, глядишь, и при дворе Галира Айзифа важным человеком станете. Считайте, что вам сегодня повезло.

— Допустим, ваша светлость, — скривился Вернх. — Ибо никогда не знаешь, где тебе повезет, как пишут в древних книгах. Что вы хотите знать?

— Для начала, расскажите, где вы видели предполагаемых убийц, которых мы ищем, — приказал Донрен. — А потом рекомендую как можно скорее возвратиться в Рогтайх и вести обычную жизнь, как будто ничего и не произошло. Кто-нибудь из моих помощников с вами вскоре свяжется и сообщит подробности нашего, уверен, долгого и взаимовыгодного сотрудничества.

— Хорошо, ваша светлость, — кивнул посланник. — Я расскажу.

Гленарду уже которую ночь подряд не удавалось нормально поспать. Простояв почти всю ночь на страже в ожидании возвращения таинственных убийц, он, смененный, наконец, Донреном, успел прикорнуть всего часа на полтора.

Едва рассвело, Гленард был уже в седле, направляясь к гарнизону капитана Бальтасара за подкреплением. Бальтасар, с удивлением и ужасом выслушав рассказ о нападении на Императора, немедленно распорядился отдать под команду Гленарда два десятка солдат для поимки и сопровождения убийц.

Поляну, описанную аймиром Сабхаром как место укрытия нападавших, Гленард хорошо знал. Не так далеко от замка, почти на середине пути между замком и охотничьим домиком. Зимой в этих краях была неплохая охота на зайцев.

Отправив полтора десятка солдат окружать поляну на случай побега преступников, Гленард с оставшимися пятью бойцами осторожно подкрался к указанному месту, скрываясь за деревьями. На поляне был сооружен небольшой двускатный шалаш, покрытый ветками с растущих вокруг поляны берез. Возле шалаша сейчас был разожжен костерок, возле которого сидел, разделывая тушку зайца, худой мужчина среднего роста с длинной козлиной бородкой. Оружия, за исключением ножа, ни при нем, ни вокруг видно не было.

Гленард осторожно достал из ножен меч и, дав сигнал своим спутникам, вышел на поляну, быстрым шагом направившись к костру.

— Сидеть, не двигаться! — резко скомандовал он застывшему от изумления незнакомцу.

Из шалаша выглянул второй неизвестный и тут же скрылся обратно. Через мгновение он появился вновь и, направив на Гленарда арбалет, дернул спусковой рычаг. Готовый к такому развитию событий Гленард отпрыгнул в сторону еще до того, как стрелок успел поднять арбалет, да и руки у арбалетчика, видимо, дрожали от страха. Болт пролетел мимо, никого не задев.

Через секунду Гленард был уже у шалаша и вытаскивал стрелка наружу, схватив его за ворот. Тот попытался ударить Гленарда ножом. Барон отскочил назад, выпустив нападавшего, и плашмя сильно ударил мечом по руке с ножом. Нож упал на землю, его хозяин, зашипев от боли, схватился за ушибленную руку. Гленард подскочил к нему и со всей силы двинул его кулаком левой руки, затянутым в плотную перчатку, по уху. Противник покатился по земле.

Короткий бой закончился. Солдаты повалили и связали обоих нападавших. Когда их подняли на ноги, Гленард подошел и пристально взглянул им в лица.

— Кто вы такие, и что вы делаете на моей земле? — грозно спросил он.

Арестованные молчали. Гленард размахнулся и ударил того, кто стрелял в него, кулаком по зубам.

— Отвечай! — заорал барон.

Стрелок заскулил, но промолчал.

— Ладно, — пожал плечами Гленард. — В замок их. В подвале быстро всё расскажут. И захватите все их вещи с собой.

Во дворе замка их уже встречали успевшие вернуться из охотничьего дома участники переговоров. Гленард спешился и знаком приказал солдатам вести арестованных за ним.

— О, какие люди! — ухмыльнувшись, вдруг воскликнул мастер Анжен.

— Знаешь их, Анжен? — с удивлением посмотрел на него Гленард.

— Этого знаю, — Анжен указал на того, который стрелял в Гленарда. — Это мастер Ламмерт из Таргарана. Цеховой староста таргаранских оружейников. Известный в наших кругах человек.

— А второй?

— Этого не знаю, — пожал плечами Анжен.

— Ты тоже мастер? — грозно наклонился ко второму арестанту Гленард.

— Д… Да! — выдохнул тот.

— И кто ты?

— Ма-мастер Ольбрих из… Из Ба-ба-байлура, — заикаясь и дрожа ответил он. — Я помощник цехового старосты байлурских башмачников.

— Мда… — Славий сплюнул на землю и повернулся к Анжену и Берхарду. — Похоже, дорогие мастера, что наш с вами тайный заговор ни хрена уже не тайный…

Глава XIII

В нашем же деле важна размеренность и умеренность. Ибо поспешив, ты можешь излишне перенапрячь материал и потерять его безвозвратно. Посему будь аккуратен, но настойчив.

Джеррард из Воррмита «Искусство пытки».

Коли хочешь ты сделать добрый мёрсеркухен

Порежь белый хлеб кубиками, разбей яйца и помести хлеб в них. Порежь мускатный орех и всыпь туда, и сделай желтым (шафраном). Порежь туда жареную курятину, хотя можешь также использовать печень, или животы, или ноги. Помести на угли, влей туда начинку, пусть испечется, и тогда подавай.

Солдаты грубо втолкнули арестантов в комнатку в подвале замка. Гленард и Донрен вошли следом. По знаку Гленарда солдаты поставили Ламмерта и Ольбриха спиной к спине в центре комнаты, привязали их связанные руки к крюку, подвешенному на канате, пропущенном через блок на потолке, и натянули канат, заставив мастеров стоять с поднятыми вверх руками.

Гленард кивнул, и солдаты вышли из комнаты. Косо посмотрев на подвешенных арестантов, Гленард, не спеша, прошел к противоположной от входа стене, где был устроен маленький очаг, соединенный с кузнечными мехами. Набрав из стоящего рядом мешка несколько кусков сухой бересты, а из ящика под очагом угля, он положил все это в очаг. Щелкнув пару раз огнивом, Гленард высек искры на трут, а затем, подложив трут поближе к бересте, несколько раз осторожно подул, раздувая огонь. Когда береста хорошо занялась, Гленард покачал ручку мехов, и жар огня подпалил угли.

— Не думал, что у тебя есть пыточная комната, — удивился Донрен. — У тебя же, вроде, тихо в баронстве?

— В каждом приличном замке должна быть пыточная комната, — пожал плечами Гленард. — Никогда не знаешь, когда пригодится. Вон, Флернох тоже был тихим баронством, а пришло время, и такое заведение потребовалось. Не помешает, как видишь. Да и потом, в мирных целях тоже вещь полезная. Скажем, лейтенант Крейган со своей Тришей здесь временами уединяются.

— Вот как? — Донрен усмехнулся. — Уважаю. Места у тебя маловато, но набор инструментов, я смотрю, неплохой.

— Как думаешь, Донрен, — Гленард, не спеша, раскладывал на столе различные приспособления, за чем внимательно наблюдали побледневшие пленники, — с чего нам стоит начать? Раскаленное железо? Или, может, ногти повырывать?

— Ну, — Донрен почесал затылок, — хорошо было бы, конечно, начать с дыбы. Потом иголочки под ногти позасовывать. Батогами по пяткам, как аперитив, так сказать. Ну, а потом уже можно было бы и к каленому железу перейти, и к ноготкам, и к зубкам. Но раз у нас с тобой маловато времени, Император ждет, то предлагаю, увы, обойтись без прелюдий и сразу преступить к железу. Чтобы сократить процесс.

— Да, пожалуй, ты прав, — Гленард взял со стола длинный металлический стержень, изогнутый на манер кочерги, и засунул изогнутый конец в угли, поддав в очаг воздуха мехами.

— А допрос ты будешь вести в своем фирменном стиле? — хитро улыбнулся Донрен.

— Ах, Донрен, — Гленард воздел руки и закатил глаза, — это уже очень старая шутка. — Придумай что-нибудь поинтереснее.

— Ну, тогда поддуй сильнее, — посоветовал Донрен. — Чтобы аж добела. Так и эффективнее и эффектнее.

— Итак, глубокоуважаемые мастера, — Гленард, взяв со стола нож, медленно прохаживался вокруг висящих в центре комнаты арестантов. — Я барон Кратхольм, владелец этой земли и этого замка. Вы без моего разрешения поселились на моей земле, рубили мой лес, охотились на мою дичь. Уже одного этого по закону достаточно для того, чтобы отрубить вам руки. Однако более того, сообщаю вам, что вы обвиняетесь в убийстве благородного посланника эдля Игвара ан Кобберфлод, достопочтенной госпожи Эрмелинды из Байлура, а также в нападении на Его Священное Императорское Величество Императора Славия и в убийстве достопочтенного Конрада из Таргарана и королевского посланника эдля Джерриха ан Стаерпика, совершенного с целью заговора против Императора и Империи. А это уже верная дорога на виселицу, а то и на костер.

— Это не мы, — всхлипнул Ольбрих. — Н-на Им-ператора, не мы…

— А ты, мастер Ламмерт, — Гленард приблизил лицо к другому пленнику, — что скажешь по существу предъявленных тебе обвинений?

— Ничего не скажу, — буркнул Ламмерт.

— Ответ неправильный, — Гленард подошел к очагу, пошевелил угли кочергой, подсыпал еще углей и поддул воздуха мехами, — скажешь ты нам всё. И что знаешь, и чего не знаешь, и даже больше. Вопрос только в том, как долго ты продержишься — одну минуту или десять.

— Не надо, — попросил, всхлипывая Ольбрих. — Я всё расскажу.

— Даже не сомневаюсь, мастер Ольбрих, — усмехнулся Гленард. — Потому с тебя мы и начнем. Сейчас, когда железо нагреется, я приложу его к груди каждого из вас. Так, просто чтобы вы почувствовали, с чем вы имеете дело. Потом я буду задавать вопросы. За каждый неправильный или неполный ответ, я буду прикладывать железо к вашим ребрам. До тех пор, пока не сожгу полностью кожу и мышцы, а ваши ребра не обнажатся и не почернеют от жара. Потом мы придумаем что-нибудь еще. Правда, боюсь, что этого не потребуется, потому как расскажете вы нам всё гораздо раньше.

Гленард подошел к Ольбриху и медленно разрезал ножом его рубаху сверху вниз от ворота до живота. Подошел к очагу, достал из углей светящуюся ярким красным светом кочергу, удовлетворенно кивнул и вернулся в центр комнаты. Гленард поднес кочергу близко к лицу Ольбриха, давая ему почувствовать жар.

— Не… Не надо! Не надо! — затрясся Ольбрих. — Я всё скажу! Всё!

Гленард молча приложил раскаленный металл к груди Ольбриха. Тот взвыл и забился. Запахло горелым мясом.

— Аааа! — дико вопил Ольбрих. — Ааааа! Аааааааа!

Ламмерт мрачно молчал. Гленард вернулся к очагу и положил кочергу обратно. Потом снова подошел к Ольбриху, внимательно смотря в его наполненные слезами глаза.

— Ну, что, мастер Ольбрих, время истины. Первый вопрос: что вы здесь делаете?

— Мы… Мы узнали о переговорах. Переговорах, которые Император, Его Величество, ведет с другими мастерами. Нам сказали, что Император хочет разогнать цеха. Мы приехали, чтобы помешать. Чтобы сорвать переговоры…

— Хороший ответ, мастер Ольбрих, — улыбнулся ему Гленард. — Держись в том же духе, и, чувствую, мы с тобой поладим! Следующий вопрос: откуда вы узнали про переговоры?

— Я… Я не знаю…

— Ольбрих! — в голосе Гленарда явно зазвучал раскаленный металл.

— Я честно не знаю… Прошу, ваша светлость, поверьте… Это всё Ламмерт. Он обо всём узнал. Он меня позвал. Прошу! Я говорю правду!..

— Допустим, — кивнул Гленард. — Настанет и для Ламмерта черед рассказывать. А почему вы вообще вместе? Что связывает оружейника из Таргарана с башмачником из Байлура?

— Я женат на его сестре.

— А, тогда понятно, — Гленард подошел к столу и переложил несколько больших щипцов так, чтобы Ольбрих мог их получше рассмотреть. — Зачем вы убили Игвара?

— Мы его не убивали.

— Понятно, — кивнул Гленард и направился к очагу.

— Нет, пожалуйста, пожалуйста, — Ольбрих затрясся. — Мы действительно его не убивали. Не убивали! Не знаю никакого Игвара! Только Эрмелинду!.. Ааааа! Аааааа! Ааааааааа!

— Так что ты там говорил про Эрмелинду? — поинтересовался Гленард, когда Ольбрих закончил орать.

— Ее… Только ее… Ее убили. То есть, Ламмерт убил. Я никого не убивал! Клянусь! Мы специально… Специально, чтобы никого случайно не убить, ждали, когда они поодиночке будут. Мы же понимали, здесь Император, и всё такое. Мы не хотели… Мы не заговорщики. Мы только против этих мастеров.

— А зачем убили Эрмелинду?

— Я… Я ее знаю, она из Байлура. Сильная баба. Я сказал Ламмерту, что она за собой многих может повести, если ее не остановить.

— То есть, — Гленард прищурился, — это ты подговорил Ламмерта убить госпожу Эрмелинду?

— Я? Нет… Это всё Ламмерт. Я только сказал, а он решил убить. И убил…

— Ольбрих!

— Хорошо, ваша светлость, хорошо! Признаюсь! Признаюсь, что это я подговорил Ламмерта убить Эрмелинду. Но стрелял он. Это он по арбалетам мастер.

— А Игвар? — грозно нахмурился Гленард.

— А что Игвар? — удивился Ольбрих. — Кто это вообще такой?

— Ольбрих, — Гленард устало вытер вспотевший от жары лоб, — я по вашей милости уже несколько ночей почти не спал. Я устал. Давай, ты быстренько во всем признаешься, и мы разойдемся. Точнее, я пойду спать а ты здесь подумаешь о жизни в тишине. Потому что еще чуть-чуть, и у меня начнет сильно портиться настроение. А тогда вот эта железяка, которая, кстати, уже снова нагрелась, покажется тебе легким развлечением.

— Но господин! — взмолился Ольбрих. — Ваша светлость! Я и правда не знаю никакого Игвара!

— Почему ты всё время меня зовешь «ваша светлость»? Я не герцог. К барону нужно обращаться «ваша милость».

— Простите, ваша све… Ваша милость! Мы люди простые… Как скажете, ваша милость!

— Ну, ладно, допустим, про Игвара ты ничего не знаешь. Я тебе не верю, но мы к этому еще вернемся. А вот, допустим, про круг из камней на Лисьем холме?

— Наш, — сокрушенно повесил голову Ольбрих. — Мы его сделали.

— И костер там вы разжигали?

— Мы.

— Ну, и зачем? — непонимающе развел руки Гленард.

— Н-нам сказали, что это отвлечет стражников замка. Мы хотели выманить стражников на несколько ночей, чтобы спокойно убить мастеров. Поэтому всё сделали, как нам сказали. И на холме, и в пещере. Много времени потратили, но это сработало.

— И кто же вам сказал? — изумленно поднял брови Гленард.

— У Ламмерта был листок с инструкциями. Я не знаю, откуда. Но нужно было всё сделать именно в тот вечер, когда костер разожгли. Мы старались…

— Жопа демона! — хлопнул себя по бедру Гленард. — Ну как же я сразу не сообразил. Там же в лесу у шалаша альвийские сапоги стояли. Твои что ли, Ольбрих?

— Мои, — сокрушенно повесил нос мастер. — Специально купил, в инструкции и про это было.

— И где теперь этот листок с инструкциями?

— Сожгли, как там и было сказано.

— Да что ж такое! — в сердцах воскликнул Гленард. — Ну, а зачем на охотничий домик напали? На Императора?

— Мы не нападали! — возмутился Ольбрих. — Какой еще охотничий домик?!

— Пойду я за железом, — повернулся Гленард.

— Правда! Ваша милость! Я не знаю, о чем вы!

— Не играй со мной в игры, Ольбрих, — Гленард почти нос к носу приблизился к подвешенному мастеру. — Возможно, ни ты, ни Ламмерт в сам домик и не входили. В конце концов, и комплекция у вас не та, и не ранен из вас никто. Но очень похоже на то, что вы там были с какими-то вашими сообщниками. И именно вы в меня из арбалета из кустов стреляли. А арбалеты не такая частая вещь в Империи. Ты же сам сказал, что вы мастера стрельбы из арбалетов.

— Не мы, а Ламмерт. И нас не было там. Я даже не знаю, о чем вы говорите, ваша милость. Ваша милость? Ваша милость! Не надо! Не надаааааа! Ааааааа! Ааааааааа! Аааааааааа!

— Придется с ним сделать паузу, — Гленард взглянул на Донрена.

— Не переборщил? — озабоченно поинтересовался Донрен.

— Нет, — Гленард вернул кочергу в очаг. — Простой обморок. Пройдет скоро.

— Надо с ним, наверное, к чему-то более серьезному переходить, — предложил Великий Инквизитор.

— Согласен, — кивнул Гленард. — Но у нас еще второй гость есть. Пока его развлечем.

— Давай, — усмехнулся Донрен.

— Ну, мастер Ламмерт, цеховой староста, — Гленард подошел к Ламмерту и разрезал его рубаху, — правду Ольбрих говорит? Ты госпожу Эрмелинду убил? Молчишь? Ну, ничего, сейчас мы тебя разговорим.

Первое прикладывание железа мастер Ламмерт выдержал достойно. Не закричал, лишь слегка зашипел, почти так же, как шипела его плоть под раскаленным металлом. Второе прикладывание выдавило из него стон. И только пятое прикладывание железа заставило его заорать во весь голос.

В комнате было уже жарко. По лицу Гленарда тек пот. Пахло горелым мясом и жареным жиром.

— Ну, что, мастер Ламмерт, — Гленард снова положил металл в угли, — повторяю вопрос. Ты убил Эрмелинду?

— Я, — прошептал Ламмерт.

— Громче!

— Я! Я! Я! — заорал мастер.

— И зачем?

— Всё как этот слизняк Ольбрих сказал, — Ламмерт зло мотнул головой. — Он распричитался, что Эрмелинда эта может всех мастеров за собой повести. Подозреваю, что у него с ней какие-то личные счеты. Ну, я всё равно собирался со всеми разобраться, было неважно, с кого начинать.

— И как ты ее убил?

— Как? Залез на дуб, прицелился и убил.

— Ты хорошо стреляешь, Ламмерт.

— Не жалуюсь, — буркнул мастер. — Люблю я арбалеты.

— Откуда вы узнали о том, что здесь будет встреча?

— Рассказали, — Ламмерт с вызовом взглянул на Гленарда.

— И кто же рассказал?

— Не знаю.

Ещё два прикладывания железа. Шипение, запах гари, дикие вопли.

— Повторяю вопрос, — Гленард пристально смотрел в глаза обмякшего мастера. — Кто тебе рассказал о встрече?

— Я его не знаю, правда… Высокий, худой, в капюшоне… Пришел ко мне в мастерскую как-то под вечер. Рассматривал оружие. Говорил о том, о сем, о жизни. И, между делом, спросил, знаю ли я, что Император хочет все цеха распустить, цеховые деньги и дома отобрать и всех цеховых старост казнить. Я сначала не поверил. Тогда он рассказал про эту встречу. Назвал имена. Двоих я знал, Анжена этого плодэнского и Конрада, краснодеревщика из моего города. Я так и сел. Я ж знал, что они много против цехов выступали, поэтому сразу поверил, как он их назвал. Он тогда спросил, не хочу ли я что-то сделать. Я сказал, что не знаю.

— А он?

— А он сказал, чтобы я подумал, и пообещал вернуться позже, приказав ничего никому не рассказывать, так как дело государственной важности.

— И вернулся, как я понимаю?

— Вернулся, — с трудом кивнул цеховой староста. — Я согласился вмешаться. Он сказал всё сделать тайно, найти одного-двух надежных людей. Ну, и я связался с этим трусом, который сейчас у меня за спиной. А тот незнакомый человек дал мне инструкции, когда и как обустроить это капище мерзкое. Я сначала не понял, зачем, а он сказал, что нужно стражников отвлечь. И чтобы я всё сделал предельно точно, так как это важно.

— И ты сделал? Точно так, как было написано?

— Конечно… Я же оружейник. В моем деле точность важнее всего.

— Понятно, — кивнул Гленард. — А про нападения на Игвара и на охотничий домик что расскажешь?

— Ничего не расскажу, ваша милость, — покачал головой Ламмерт. — Хотите — жгите меня, хотите — режьте, но ничего не могу сказать, потому как ничего об этом не знаю.

— И что, — удивился Гленард, — разве не ты в меня из арбалета ночью стрелял?

— Не я, — мрачно ответил староста.

— Ну, что ж, посмотрим… — задумчиво протянул Гленард, доставая кочергу из углей.

Через три прикладывания железа мастер Ламмерт рыдал, как ребенок, но клялся, что ничего не знает. А после еще двух прикладываний выразил желание сознаться во всем, в том числе и в подготовке убийства обоих Богов, лишь бы Гленард его просто убил и не мучал.

— Ну, вот, видишь, работает! — торжествующе сказал Донрен. — Продолжай, сейчас во всём сознается.

— Сознается, — согласился Гленард, — даже в том, чего и не совершал. Грош цена такому признанию. Давай прервемся, Донрен. Толку от этого допроса сейчас уже не будет.

— Ты что, Гленард? — удивился Донрен. — Сейчас же всё самое интересное начинается! Если ты устал, давай я продолжу.

— Славий ждет, Донрен, — напомнил Гленард. — Давай ему пока расскажем о достигнутых результатах, а потом отдохнем и продолжим. Ну, или ты сам продолжишь, если тебе хочется.

— Ладно, ты прав, барон, — нехотя, согласился Донрен. — Пойдем тогда наверх. А эти пусть повисят, посмотрят на твою коллекцию инструментов для стимулирования откровенности, и подумают.

— А где Император, Брайн? — поинтересовался Гленард у герцога, сидящего в одиночестве за столом в зале.

— В твоем кабинете, что-то обсуждает с мастерами, — отозвался посланник. — Должен скоро спуститься.

— Хорошо, тогда подождем, — Гленард и Донрен сели за стол.

— Гленард, ты уже здесь? — обрадовался вошедший лейтенант Крейган. — Смотри, что я нашел у твоих преступников.

— Интересная штука, — Гленард внимательно осматривал арбалет, переданный ему Крейганом.

— Что там, Гленард? — заинтересовался Донрен.

— Смотри, Донрен, — Гленард протянул ему арбалет, — лук сделан не из дерева, как на имперских арбалетах, а из металла. За счет этого арбалет меньше, чем другие, но, спорю, гораздо более мощный. А чтобы натягивать такую силу здесь есть специальный механизм. Видишь, этот рычаг вращает шестеренку, а шестеренка зацепляется зубьями за рейку и ее двигает. Ну, а рейка уже натягивает тетиву. Надо будет его попробовать в действии.

— И правда, интересно, — Донрен крутил арбалет в руках. — Похоже, что изобретение этого мастера Ламмерта. В таком случае будет жаль ему пальцы по суставам ломать, как я собирался. Может, он и для Тайной Стражи что-нибудь интересное придумает… За то малое время, которое ему останется до казни.

— Знаешь, Донрен, — усмехнулся Гленард, — есть такая кадирская легенда. В давние времена, страной правил очередной Галир, и каждую ночь он брал себе новую жену. Проводил с ней ночь, а на утро ее казнил. Ну, видимо, ради разнообразия и чтобы избежать тягот семейной жизни. Тебе, Брайн, на заметку.

— Смейся, Гленард, смейся, — грустно усмехнулся Брайн.

— Ну, так вот, и была одна девушка, Шаррисада, которая решила, что она будет Галиру рассказывать всю ночь интересные сказки, и не заканчивать их к утру, чтобы Галиру было интересно послушать продолжение, и он бы ее поэтому не убил. И собиралась она их ему рассказывать целую тысячу ночей и еще одну. Я к тому, что, может, мастер Ламмерт будет так же поступать — придумывать для тебя всё новые виды оружия, чтобы оттягивать казнь?

— Хаха! А что, может быть, и так, — рассмеялся Донрен. — И что, у той девушки удался ее хитрый план?

— Да нет, конечно, — пожал плечами Гленард. — Галир же ее в спальню притащил не сказки слушать, а похоть свою удовлетворять. В общем, казнил он ее наутро. А жаль, у нас могла бы быть целая тысяча сказок и еще одна.

— Вот так обычно и бывает, когда предложение одной стороны не учитывает потребностей другой стороны, — развел руками Донрен.

— То есть, почти всегда на переговорах, — усмехнулся Брайн, — особенно между государствами.

— Увы, — согласился Гленард.

— Кстати, Гленард, — Брайн взял переданный ему Донреном арбалет, — а в чем причина, что арбалеты не пользуются популярностью в Империи?

— А зачем? — пожал плечами Гленард.

— Ну, вроде, они и стреляют дальше, и сила выстрела у них выше, чем у луков, — посмотрел на него Брайн.

— У этого вот, я не знаю, может быть, и существенно выше сила. А так, обычные арбалеты, которые делают наши оружейники, не так уж сильно и отличаются от добрых луков по силе, на самом деле. И у них есть два очень неприятных минуса. Первый — это скорострельность. Хорошо обученный лучник может прицельно послать двадцать-тридцать стрел в минуту. А из арбалета за минуту получается выстрелить только два-три раза. Что, поверь моему опыту, Брайн, очень существенно на поле боя.

— А второй минус?

— Размеры, тяжесть, неудобство. Лук лучник может закинуть на спину и сражаться с мечом. А куда деть арбалет? Он тяжелый и неудобный, чтобы с ним бегать и драться. Бросить его тоже нельзя, дорогой. Опять же, вот эта модель существенно отличается от всего, что я видел раньше. Этот и легче и, вероятно, мощнее. Однако его вид и количество деталей подсказывают мне, что, скорее всего, есть и обратная сторона — стоимость. Поэтому я думаю, что он может быть очень интересен Донрену и Тайной Страже, но вряд ли приживется в Имперской Армии.

— Понятно, Гленард, — кивнул Брайн. — Спасибо за объяснения.

— Кстати, в Имперской армии есть арбалетчики, — заметил Гленард. — Обычно это небольшие подразделения, по десятку или по два. Их ставят вне досягаемости противника, где-нибудь на холме. Неплохо помогают против тяжелой конницы. Совместно с копейщиками и простыми лучниками, конечно. У арбалета есть свой плюс в том, что стрельбе из него проще обучать. Стрелки учатся точно стрелять значительно быстрее, чем лучники. Но минусы пока перевешивают.

— Ну, прогресс не стоит на месте, как видишь, — Брайн через стол вернул Гленарду арбалет.

— Согласен. Кстати, о прогрессе, — заметил Гленард, — я слышу шаги наверху. Похоже, Император и все остальные закончили приватное общение и собираются к нам присоединиться. Как раз во имя прогресса и развития Империи.

Глава XIV

В торговле они чрезвычайно искусны и изворотливы. Истинно говорят, что бьергмес, коли захочет, продаст и снег северянину. Но и на них есть управа, о которой я сейчас и расскажу.

Варден из Байлура. «Необыкновенное путешествие в удивительную страну бьергмесов и обратно, совершенное автором сего самолично»

Коли хочешь ты сделать хороший соус

Возьми виноград <(изюм?)> и кислые яблоки и разотри их вместе. Смешай их с вином или уксусом. Этот соус хорош с сочным жарким и с рыбой.

— О, Гленард, Донрен, вы уже здесь, — Славий, спустившись по лестнице, занял место за столом. Рядом с ним забрался на стул король Тарстен. Адельхарт, Анжен, Берхард и Вилфрид заняли свободные места.

Слуги быстро принесли кубки и разлили в них вино из кувшинов. Адельхарт попросил себе пива.

— Ну, и что удалось узнать? — Славий посмотрел в глаза Гленарду.

— Госпожу Эрмелинду убили они, — рассказал Гленард. — Ольбрих предложил, а Ламмерт выстрелил. Тайный храм в горах и круг на Лисьем холме — это тоже их рук дело. Для отвлечения внимания стражников, и чтобы нас запутать.

— Как-то слишком сложно, — нахмурился Славий.

— Сложно, но, как видишь, сработало, — развел руками Гленард. — Если бы я случайно не натолкнулся на кадирцев, которые рассказали про укрытие цеховиков, возможно, мы бы и не узнали про всё это и ловили бы мифических альвийских мятежников.

— Хорошо, — кивнул Славий. — А Игвар?

— Его убийство они отрицают. Равно как и нападение на нас в лесу.

— И ты им веришь?

— Сложно сказать, — скривился Гленард. — С одной стороны, верить им причин нет. С другой стороны, с замком их ничего не связывает, кроме их имитации якобы сигналов с Лисьего холма. Внутри замка они не замечены. На двух сбежавших убийц они тоже не похожи. И фигуры не те, и одежды похожей мы у них не нашли. К тому же я точно зацепил по плечу одного из нападавших, причем, глубоко. А на этих ни царапинки. Ну, по крайней мере, не было ни царапинки, когда мы их схватили.

— А цель всего этого? — непонимающе потряс косичками бороды король Тарстен. — Убийство, тайные храмы, укрытие в лесу… Зачем?

— Они говорят, что узнали про переговоры с мятежными мастерами, и решили их сорвать.

— И откуда же они это узнали? — поднял брови Славий.

— Не говорят, — пожал плечами Гленард. — Ольбрих ссылается на Ламмерта, дескать, Ламмерт его во всё это втянул. Ламмерт рассказывает сказки о таинственном незнакомце, который ему и про встречу рассказал, и как нас отвлечь инструкции оставил. Но мне кажется, что он не всё рассказывает. Крепкий мужик, хотя и не железный. Нужно с ним еще поработать.

— Ну, и где эта сволочь? — нахмурился Император.

— Да! — Тарстен хлопнул металлом кубка о стол, расплескав вино — Где эта сволочь?

— Внизу, в подвале, — неопределенно махнул рукой Гленард — Привести?

— Да, приведи, — мрачно кивнул Славий. — Хочу посмотреть им в глаза.

— Крейган, — скомандовал Гленард, — возьми четверых стражников у ворот, спустись в подвал и притащи, пожалуйста, сюда арестованных.

— Сию минуту, Гленард, — Крейган, кивнув, поставил кубок на стол, поднялся и пошел к дверям.

Минут через пять солдаты втащили в зал едва держащихся на ногах пленников. По знаку Императора их усадили за стол, напротив Славия и Тарстена. Донрен и Адельхарт пересели для этого на другие места. Ольбрих тяжело уронил голову на связанные руки. Ламмерт, насупившись, оглядывал сидящих за столом из-под густых бровей.

— Знаешь, кто я? — Славий, проигнорировав Ольбриха, пристально смотрел в глаза Ламмерту.

— Да, Ваше Величество, — хрипло ответил Ламмерт.

— Слуги! — позвал Славий. — Налейте пива этому преступнику. Мне нужно, чтобы он нормально говорил, а не хрипел.

Приказ Императора был немедленно исполнен.

— Благодарю, Ваше Величество, — слегка поклонился Ламмерт, выпив из поданной ему кружки.

— Итак, мастер Ламмерт, — продолжил Славий, — ты убил госпожу Эрмелинду?

— Я, Ваше Величество, — грустно ответил Ламмерт.

— И зачем?

— Чтобы сорвать переговоры вот с этими, — Ламмерт кивнул головой в сторону Анжена и Берхарда.

— А откуда ты узнал о переговорах?

— Мне рассказал человек, о котором я ничего не знаю. Даже настоящего имени.

— И ты ему поверил? — удивился Славий.

— Сначала нет. Потом он назвал имена и я предположил, что это возможно. Но я не был уверен, пока не прибыл сюда. Поэтому поехал только вдвоем вот с этим.

— Интересно… — протянул Славий. — И как же он выглядел?

— Высокий, худой, — припоминал Ламмерт, — с аккуратной бородкой. Длинные темные волосы. Богато и со вкусом одетый. Впрочем, другие ко мне и не ходят. Говорил тихо и спокойно. Назвался Тиллуаном.

— То есть, по-альвийски — филин? — поднял бровь Славий. — Тебя это не насторожило?

— Я плохо знаю альвийский, — пожал плечами Ламмерт.

— Но, тем не менее, знаешь? — уточнил Славий.

— Я мастер-оружейник, — пояснил Ламмерт, — многие старые альвийские тексты по обработке металлов изучаются для того, чтобы достичь мастерства. Хотя некоторые и переведены на всеобщий, считается, что настоящий мастер должен иметь хотя бы базовое представление об альвийском языке. Вот ученики и подмастерья его и изучают. Я тоже. Давно это было, правда…

— Хм, понятно, — покачал головой Славий. — И как же ты хотел сорвать переговоры?

— Сначала я хотел просто посмотреть и послушать. Но потом мы с Ольбрихом решили помешать. Убить, кого удастся.

— И меня тоже? — усмехнулся Император.

— Нет, Ваше Величество, что вы! — испугался Ламмерт. — Только мастеров. Только не благородных господ.

— И чем же тебе так переговоры не угодили? — Славий отпил вина из кубка и задумчиво посмотрел на Ламмерта. — Понимаешь ли ты вообще их суть? Отвечай!

— Я полагаю, — Ламмерт боялся поднять глаза навстречу взгляду Императора, — что вы, Ваше Величество, хотите разрушить цеха и дать возможность кому угодно открывать мастерские. Так мне сказал Тиллуан, и, как я знаю, именно этого хотят те мастера, которые встречаются с вами.

— И почему, как ты думаешь, я хочу это сделать?

— Я не могу знать помыслов Вашего Величества, — Ламмерт смотрел на свою кружку, стоящую на столе. — Возможно, потому, что Ваше Величество желает пополнить свою казну деньгами цехов. Или потому, что Вашему Величеству нашептывают плохие советники.

— А тебе не приходило в голову, мастер Ламмерт, — Славий начал закипать, — что я делаю это ради блага Империи? Ради развития. Ради прогресса! Ради нашего с тобой выживания в итоге. Ты знаешь, что сейчас происходит в Империи?

Ламмерт промолчал.

— А я тебе скажу — что, мастер Ламмерт, — продолжил Славий. — Цеха монополизировали рынки. Те структуры, что раньше задумывалось для помощи начинающим мастерам и подмастерьям, превратились в мощные преграды на пути тех же самых начинающих мастеров, ради которых они создавались. Цеха теперь обслуживают интересы только определенной группы мастеров, близких к цеховым советам и цеховым старостам. Чтобы стать мастером, недостаточно быть хорошим ремесленником. Если у тебя нет родственников и друзей в совете цеха, или если ты, вдобавок к изготовлению шедевра, не заплатил огромную сумму совету и не накрыл роскошный стол — ты никогда не станешь мастером, как бы ты ни старался. Цеха устанавливают дурацкие и непреодолимые правила, чтобы отсечь неугодных подмастерьев от возможности стать мастером. Подмастерья вынуждены всю свою жизнь работать на мастеров, которые уже не трудятся, а только руководят ими. Зато если ты сын мастера, входящего в цеховой совет — можешь быть уверен, что ты и сам мастером станешь легко. И не важно, что есть десятки и сотни подмастерьев талантливее и достойнее тебя. Дошло до того, что цеха стали вмешиваться во все аспекты жизни своих мастеров. В некоторых городах цеха даже решают, как будто сеньоры, когда и на ком женить подмастерьев. Кое-где пошли разговоры и о праве первой ночи для цеховых старост!

— При всем моем великом уважении к Вашему Величеству, — глухо отозвался Ламмерт, не поднимая глаз, — я не понимаю, как это касается Империи и ее выживания. Это внутреннее дело цехов. Мы не пытаемся влиять на жизнь тех, кто не относится к нам.

— Думаешь? — Славий раскраснелся от злости. — Ну, во-первых, ты лжешь. Лжешь своему Императору прямо в лицо. Цеха давно и целенаправленно влияют и на жизнь многих, почти всех, городов, вводя в их магистраты цеховых старост, и на местных баронов, графов и герцогов, попросту подкупая их. Поэтому не надо мне рассказывать о том, что это всё внутреннее дело цехов. А далее, Империя сейчас начала отставать от других стран в плане технического развития. От того же Кадира, например. Пока это не слишком сильно заметно, но уже через десять-двадцать лет различия станут ощутимыми, и мы окажемся в опасности. И в экономическом плане и в военном.

— А при чем тут мы? Я не против прогресса. Вон там лежит мой арбалет, я его сам придумал. И как сделать лук из металла, и натяжной механизм. Вот вам прогресс, как раз в военной области. Берите, покупайте, пользуйтесь.

— Не пытайся лукавить, мастер Ламмерт, — Славий допил вино и сделал слуге знак наполнить кубок снова. — Ты говоришь об одном конкретном случае, а я тебе говорю обо всей Империи. Не держи меня за идиота, я собираю информацию изо всех герцогств. И я тебе скажу, что количество жалоб на то, что старые мастера запрещают молодым мастерам и подмастерьям применять и разрабатывать новые технологии, огромно. Иногда дело доходит даже до рукоприкладства и до физического разгрома мастерских. Вы панически боитесь конкуренции. Все ваши цеха сейчас превратились исключительно в систему ограничения конкуренции. Вы давите всех, кто угрожает вашему монопольному положению. Положению, которое приносит вам деньги, статус, спокойствие. Вы сидите на своих сундуках с золотом, как драконы, оберегая их от любого посягательства и от любой опасности. Вы создали искусственные препоны, чтобы вам за преодоление этих преград приносили взятки. Вы уничтожили конкуренцию, чтобы ваши бездарные сынки могли еще долго наживаться на этой системе. Вы даже создали в некоторых городах свои собственные боевые отряды, не подчиняющиеся баронам, а иногда и вступающие в открытые конфликты с баронами. А Империи плевать на ваше обогащение. Империи нужны талантливые мастера, нужны новые технологии, нужно развитие, нужна внутренняя конкуренция, нужны свободные рынки. Вот, что нужно Империи, и вот почему я вашу прогнившую систему хочу разрушить.

— Ваше Величество забывает о том, что цеха не только усложняют подмастерьям и мастерам жизнь, — мастер Ламмерт резко поднял голову и взглянул Императору прямо в глаза. — Мы еще и являемся гарантом того, что в лавках, на рынках и у купцов будут появляться товары высокого качества. Раз за разом, год за годом. Цеха, хоть и ограничивают в чем-то мастеров и подмастерьев, здесь вы правы, но при этом пристально наблюдают за тем, чтобы качество товаров полностью соответствовало ожиданиям покупателей. И именно этим, в том числе, объясняется наше настороженное отношение к новым непроверенным технологиям и материалам. Ваше Величество считает, что если разрушить цеха и открыть возможность для каждого открывать свои мастерские, то на рынке тут же появятся горы хороших, новых, современных товаров. Но этого не будет. Дешевые низкокачественные товары производить и легче, и дешевле. И спросом они, из-за цены, пользоваться будут значительно большим. Через пару лет в Империи не останется хороших товаров, потому что рынки захватят бездарности с низкокачественными поделками, а у по-настоящему хороших мастеров не будет покупателей и, соответственно, денег как на то, чтобы содержать мастерские, так и на то, чтобы развивать технологии. Вы хотите прогресса, но своими руками бросаете нас назад, может быть, на века. Да, цеха не идеальны, порой они тяжелы и неповоротливы. Однако цеха, в том числе, поддерживают по-настоящему талантливых мастеров, помогают им открыть свои мастерские, одалживают сырье, помогают с продажей товаров. Что же касается взяток, да, порой они случаются, но мы же все делимся ими, делимся честно, как указано. И не Империи говорить о взятках, если честно.

— Да как ты смеешь, смерд, спорить с Императором! — заорал Донрен. — Как смеешь его в чем-то обвинять?!

— Спокойно, Донрен, — Славий предостерегающе поднял руку. — Я сам могу за себя ответить. Не считай меня дураком, мастер Ламмерт. Я прекрасно понимаю всё, что ты говоришь о качестве. Но этого не будет. Точнее, будет, но это пойдет на пользу Империи. Увеличится количество товаров. Снизятся цены на простые вещи для простых людей: одежду, посуду, инструменты. Да, качество будет так себе, но для крестьян и мелких ремесленников оно будет вполне подходящим. И они будут рады тому, что могут покупать и больше, и дешевле. А более талантливые мастера найдут своих покупателей среди богатых горожан, купцов и знати. Да, пару лет нас, возможно, потрясет. Однако по прошествии этой пары лет рынок успокоится и сегментируется естественным путем. Плюс мы поможем талантливым мастерам и деньгами, и возможностями, и покупкой их товаров, скажем, для армии. Империя поможет. Поэтому просто смирись со своей судьбой. Империя пойдет по пути развития, золотой век цехов закончился, а ты, мастер Ламмерт, отправишься в петлю за убийство госпожи Эрмелинды, вместе со своим подельником.

— Моя жизнь, действительно, закончена, Ваше Величество — Ламмерт продолжал смотреть в глаза Славию. — Посему, мне не страшно говорить. А скажу я то, что вы, Ваше Величество, переоцениваете свои силы. Вы надели на голову корону и считаете, что судьбы людей вам подвластны. Пусть так. Но Император вы без году неделя, а цеха строились веками. Не вы их создавали, и не вам их разрушить. Вы можете попробовать забрать у нас то, что есть, разогнать цеха, забрать наши деньги и наши дома, перебить цеховых старост. Но не ожидайте, что это будет легко. Вы хотите запалить костер, пламя которого возгорится по всей Империи. Ради вашей глупой и непродуманной мечты о будущем Империи, таком, каким вы его хотите видеть, и таком, каким оно в реальности никогда не будет, вы хотите бросить всю Империю с миллионами ее жителей в огонь, который пожрет и их, и вас. Я человек конченый, со мной всё ясно, меня запытают, а потом я попляшу на веревке на потеху столичной толпе. Но за мной придут другие, которые из любви к Империи сделают так, что вы, Ваше Величество сто раз пожалеете о своем решении. Вы не бог для нас. Вам корону на голову положил народ, и народ же может эту корону забрать назад. Может, это будет непросто. Может, огонь поглотит нас всех. Но рано или поздно вы, Ваше Величество, умрете, сами или с чье-то помощью, что весьма вероятно. А цеха как стояли, так и будут стоять. Ибо не дано одному человеку разрушить то, что строили веками тысячи людей с благословения Богов.

— Достаточно! — заорал, пойдя красными пятнами, Славий. — Вот, Тарстен, посмотри, кого ты собирался поддерживать вместо нас. Посмотри, на своих партнеров. Посмотри на свои многовековые деловые связи. Посмотри, как мастер-оружейник, цеховой староста, наверняка покупавший много твоего металла, сидит здесь и в глаза угрожает Императору! Угрожает революцией, угрожает убийством, угрожает бросить всю страну в огонь, лишь бы сохранить свою возможность грести взятки в свои сундуки и свою власть, благодаря которой он решает, кого осчастливить за деньги, а кого отринуть. И это он не просто свое мнение высказывает. Он говорит так именно потому, что так считают и многие, почти все, цеховые старосты. Они живут в своем мирке, где их все уважают и почитают. Мирке, который они сами же и создали на взятках, интригах и борьбе с инакомыслящими. Они не считают себя просто мастерами. Нет, они стали господами. Правителями своего мира. Феодалами ремесленников. Цеховые старосты мнят себя герцогами, советники считают себя графами, мастера полагают себя баронами. И всем им плевать и на Империю, и на народ Империи, и на Императора. Посмотри на них, Тарстен, и скажи мне, не враги ли они мне? Не враги ли они Империи? Посмотри и скажи, хочешь ли ты поддерживать их или меня? Хочешь ли ты поддерживать моих друзей или моих врагов? Ибо тот, кто поддерживает моих врагов, разве может быть мне другом? Скажи мне, король Тарстен, кем ты хочешь быть мне — другом или врагом?!

— Я вижу, Славий, — помолчав, кивнул король Тарстен. — Я вижу. И я тебя понимаю. Я готов помочь тебе. Всегда был готов, но теперь даже больше. Надеюсь, ты поможешь мне в ответ, чтобы моя помощь тебе не стала неподъемным грузом для моего народа. Мы договоримся, друг Славий?

— Думаю, договоримся, друг Тарстен, — кивнул всё ещё красный от злости Император. — Детали обсудим не здесь и не сейчас, но я хочу уверить тебя, что понимаю твои опасения и знаю способ их устранить.

— Хорошо, Славий, — Тарстен похлопал Славия по плечу. — Тогда договоримся.

— Что касается цехов, — Славий посмотрел на Донрена, — господин Великий Инквизитор, я принял решение. Я распускаю цеха. Жестко и строго. Я приказываю тебе, генерал Донрен подготовить в течение двух недель план ликвидации цехов силами Тайной Стражи при поддержке армии. Цеховые кассы подлежат полному изъятию и передаче в казну Императора в специальный отдельный фонд, который будет использован для помощи независимым мастерам. Здания, принадлежащие цехам, а также иное имущество, подлежат конфискации и охране до тех пор, как мы придумаем, как их использовать наилучшим образом. Цеховые старосты и советники, все, вместе с их семьями подлежат задержанию, мягкому и уважительному, с конфискацией и охраной имущества. После этого, с ними необходимо провести беседу с целью выяснения их лояльности нашему плану и Императору. Тех, кто не вызовет подозрений в лояльности, расселить в другие герцогства, предоставив им имущество равное тому, которое у них будет конфисковано. Те, кто проявит строптивость или нелояльность, подлежат заключению в Рогтайхе как государственные преступники. Я сам их буду судить. Те же, кто проявит активное сопротивление, особенно вооруженное, подлежат уничтожению на месте. Вам все понятно, генерал?

— Да, Ваше Величество, — помрачнев, тихо ответил Донрен. — Однако ж…

— Никаких споров, Донрен. И никаких обсуждений. Император дал тебе приказ, выполняй.

— Служу Империи, Ваше Величество, — Донрен стукнул себя кулаком в грудь. — Я только хотел спросить, когда приступать к реализации плана?

— Подготовь пока план, Донрен, — Славий начал успокаиваться. — Подробный план, где, кто, когда, и прочее. На это у тебя две недели. Потом представь план мне, и мы вместе выберем лучшее время для начала. Нам еще здесь надо переговоры завершить, да и не только здесь.

— Служу Империи, Ваше Величество.

— И еще, Донрен, — поднял руку Славий, — я хочу, чтобы, когда мы этот план реализуем, каждый цеховой староста и советник знал, что я принял это решение под влиянием слов мастера Ламмерта. Пусть благодарят его и его семью. Пусть его имя запомнится в веках.

— Хорошо, Ваше Величество, — кивнул Донрен. — А что с ними делать сейчас?

— Доставь их в Рогтайх и пытай. Они явно еще не всё сказали, пусть напрягут память.

— Слушаюсь, Ваше Величество. Позволено ли мне будет использовать для этого солдат гарнизона капитана Бальтасара? Мне не хотелось бы ослаблять вашу охрану — поблизости бродят, как минимум, двое убийц.

— Разрешаю, генерал, — кивнул Славий. — Гленард, прошу тебя, дай распоряжения. Нужно подготовиться к похоронам госпожи Эрмелинды и мастера Конрада завтра. Король Тарстен и эдльунг Вилфрид также согласились провести здесь похороны посланника Игвара и посланника Джерриха. По их собственным обрядам, конечно.

— Сделаю, Ваше Величество, — кивнул Гленард.

— И иди спать, Гленард, — махнул рукой Славий. — Ты усталый до невозможности, на тебя смотреть страшно. Иди, наконец, спать.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — Гленард встал и поклонился. — Спасибо, Славий.

Глава XV

И завелось там чудище страшное в виде собаки огромной, демоническим огнем пылающей и воющей жутко на болотах по ночам. И не было от чудища того житья никому, ибо что одного путника растерзать, что целую ватагу, для него разницы не было никакой.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера»

Соус из печени

Возьми печень и яйца, сваренные вкрутую, разотри их в ступке и смешай с хорошим прозрачным вином или с уксусом. Хорошо измельчи или пропусти через мясорубку, а затем возьми лук и обжарь всё в сале. Поливай рыбу, или дичь, или мясо, или курицу, или что угодно, коли тебе пожелается.

Гленард и Славий вдвоем завтракали в кабинете Гленарда. Барон, наконец-то нормально выспавшийся и помывшийся, с аппетитом поглощал омлет с ветчиной, запивая его квитинским вином, а вино, в свою очередь, закусывая мягким теплым куском пшеничного каравая. Император, отягощенный недавними и предстоящими событиями, задумчиво ковырял серебряной ложкой в простой глиняной миске, почти не прикасаясь к еде.

— Ты правда собираешься пойти по самому жесткому варианту с цеховыми советами? — поинтересовался Гленард после очередного глотка вина.

— Пока не знаю, — пожал плечами Славий. — Пусть Донрен подготовит план, а там посмотрим, применять его или нет. Но это не главное. Главное, чтобы король Тарстен был уверен, что я пойду именно по силовому варианту. А значит, у него не будет других покупателей, кроме меня.

— Ну, ты был весьма убедителен, даже я поверил. И Тарстен, судя по его словам, тоже.

— Ну, и хорошо. Теперь нужно по горячим следам подписать соглашение и можно спокойно расслабиться.

— Расслабляться, наверное, рано, — с сожалением заметил Гленард. — У нас еще убийцы на свободе. Люди Донрена ищут следы и свидетелей, но пока не очень успешно. Кстати, как Донрен отреагировал на твое поручение? Не возмущался потом, когда я спать отправился?

— Ты, знаешь, нет, — Славий поджал губы. — Я ожидал этого, но нет. Вероятно, он и сам понимает, что после всего сказанного останавливать меня было бы несвоевременно и недальновидно. Да и потом, мне кажется, что, хотя ему больше всего хочется оставить всё, как есть, силовой вариант его тоже устраивает. Как говорится, если не можешь остановить процесс — возглавь его. А при варианте насильного захвата цехов Донрен с Тайной Стражей выходят на первое место, как самые сильные фигуры этой игры. И Донрен, тем самым, увеличивает свою значимость при дворе.

— Ему, кажется, и так значимости хватает.

— Хватает, — согласился Славий. — Но мое решение игнорировать его советы по цеховой реформе эту значимость понизило. По крайней мере, в его собственных глазах. А сейчас Донрен снова может почувствовать себя командующим процесса.

— Он расстроится, если его план не будет реализован, — предупредил Гленард.

— Ну, я еще не решил, что он не будет реализован. Вполне может быть, что мы пойдем как раз по этому пути. Всё зависит от развития событий. Но если и не будет, то я попробую придумать еще что-то, чтобы занять Донрена.

— Он дорожит тобой. И Империей.

— Согласен, — Славий отложил ложку, отодвинул миску и выпил вина. — Вопрос в том, кем он дорожит больше. Что там за шум во дворе?

— Сейчас посмотрю, — Гленард встал из-за стола, подошел к окну и выглянул на освещенный утренним солнцем двор. — Похоже, Славий, у нас опять какие-то проблемы.

— Что еще случилось?

— Пока не знаю, но прискакал всадник. А теперь лейтенант Крейган, поговорив с ним, с весьма озабоченным лицом направляется в дом. И готов спорить, что именно к нам.

Гленард оказался прав. Появившийся в кабинете через пару минут лейтенант Крейган сообщил о нападении на эскорт, перевозивший мастера Ламмерта и мастера Ольбриха.

— Все убиты, — закончил рассказ Крейган.

— И охранники, и арестанты? — уточнил Гленард.

— Да, Гленард, все.

— Славий, я хочу съездить посмотреть.

— Конечно, Гленард. Разберись с этим, пожалуйста.

— Крейган, поехали вместе. Пойдем.

На эскорт напали сразу после деревни, стоявшей у подножия Замкового холма. Телега, на которой перевозили связанных арестантов, сопровождаемая четырьмя конными солдатами (позади) и сержантом (впереди), должна была к вечеру достичь герцогского замка Слотсквен, где преступники подлежали передаче в руки Тайной Стражи для дальнейшего этапирования в Рогтайх.

Однако успела телега, отъехав от замка, только съехать с холма, петляя через дубраву, проехать просыпающуюся деревню, и углубиться в лес, где меньше километра спустя ее путешествие было прервано неизвестными.

На месте собралось уже немало людей. Ремесленники из деревни, крестьяне, направлявшиеся в замок, солдаты из гарнизона. Не слезая с коня, мрачно обозревал окрестности капитан Бальтасар.

— Эх, следы, конечно же, все затоптали, — посетовал Гленард, спешиваясь.

— Ну, может, хоть что-то осталось, — Крейган поспешил за Гленардом.

Кивнув Бальтасару, который тоже поспешил спешиться и направиться за бароном, Гленард, решительно раздвигая толпу руками, добрался, наконец, до места происшествия.

Всё, как он и ожидал. Телега, слегка повернутая поперек дороги. С телеги на песок капала загустевшая уже кровь. Четыре трупа солдат позади телеги. Оседланные лошади без наездников. Три из них щиплют траву по бокам дороги, одна, раненая в бок стрелой, лежит, истекая кровью, но еще жива. На телеге лежат тела арестантов, рядом с облучком телеги труп еще одного солдата — возницы. За телегой ходит еще одна лошадь. Значит, где-то там, должно быть и тело сержанта, скрытое от глаз повозкой.

— Давай осмотримся, Крейган, — вздохнул Гленард. — Капитан, будьте так добры, попросите солдат аккуратно отодвинуть толпу, чтобы было больше место. Только без грубости, пожалуйста.

— Конечно, Гленард, — Бальтасар повернулся и пошел к солдатам отдавать приказы.

— Ну, что тут у нас? — вслух рассуждал Гленард, осматривая солдат, лежащих позади воза. — Двое задних получили по стреле. Один, видимо, смертельно, второй упал, его добивали на земле.

— Добивали мечом, — уточнил Крейган.

— Точно, — Гленард осмотрел раны двух других солдат. — Этого сбросила лошадь, видимо, та, раненая. А потом его также добили на земле, он не успел подняться. Видишь, след от меча на дороге?

— Вижу.

— А второй, что скажешь? — Гленард посмотрел на Крейгана.

— Защищался, меч валяется на земле. Он успел достать оружие, возможно была схватка.

— Да, — согласился Гленард, присев и осматривая труп. — Причем его ранили и в грудь, и в спину. На него нападали с двух сторон. А потом еще для верности проткнули горло, уже на земле.

— Посмотрим, что с арестованными? — предложил Крейган.

— Ну, а что там смотреть? — Гленард встал и подошел к телеге. — Зарезали на телеге, мечами в грудь. А вот Ламмерту еще и горло перерезали. Может, не сразу умер от удара, решили добить. Так, а что там с возницей?

— Стрела в грудь, — отозвался Крейган, обойдя телегу. — Добит ножом в горло.

— Ожидаемо, — Гленард тоже обошел повозку и прошел чуть вперед по дороге. — О, а вот и командир.

— Тоже стрела, — констатировал Крейган. — В горло. Умер сразу.

— Ну, картина вырисовывается, — Гленард подошел к краю дороги, рассматривая следы. — Их здесь ждали. Первые две стрелы в сержанта и в возницу телеги, спереди. Еще две стрелы сзади в замыкающих солдат.

— Итого четыре стрелка, — подытожил Крейган.

— Не факт, — Гленард покачал головой. — Могут быть и только два лучника, только хорошие и быстрые. Хотя, думаю, сзади их было, как минимум, двое. Они напали на солдат вдвоем. Один добивал упавшего с лошади. Второй схватился с другим солдатом. Была короткая драка, а потом тот, кто добил лежачего, присоединился и воткнул меч в спину. Ну, а потом дорезали остальных.

— То есть, трое или четверо.

— Могло быть и больше. Но, минимум, трое. Однако важнее понять, куда они отправились после этого. Давай посмотрим на угол стрелы в сержанте. Так… Его конь достаточно высокий, значит… Вон, откуда-то оттуда стреляли, Крейган.

— Пойдем, посмотрим?

— Пойдем.

Однако осмотр укрытий нападавших, как спереди кортежа, так и позади него, не дал Гленарду и Крейгану многого. Стало понятно, что нападавших было всё-таки четверо или даже пятеро. Совершив убийства, они скрылись по дороге куда-то в сторону, противоположную замку.

— Дорога несколько дней сухая, ездят по ней немало, песок утоптан, — Гленард, махнув рукой, возвращался к месту происшествия, — следов мы здесь много не найдем. До следующей деревни километра два. Знаешь, что, Крейган? Возьми пяток солдат, пройдитесь вдоль дороги до следующей деревни, поищите следы. Они должны были свернуть в лес где-нибудь. Вдруг заметите, где. Только сами не преследуйте, вернись и возьми больше солдат у Бальтасара. Они профессионалы, хорошие бойцы. Спорю, что здесь они управились за минуту, максимум, за две, без суеты и лишних движений. Будь осторожен, в общем.

— Хорошо.

— Если до деревни не найдете следов, уходящих в лес, опросите деревенских. Четверых-пятерых вооруженных человек должны были запомнить.

— Сделаю, — кивнул Крейган. — Как думаешь, в чем причина этой резни?

— Всё просто, — Гленард подошел к своему коню. — Вероятно, наши пленники знали больше, чем рассказали нам. Или нападавшие считали, что они знают больше. Вот и решили заткнуть им рот. Я думаю, хотели убить их именно здесь, чтобы потом, после Слотсквена, не связываться с Тайной Стражей. Не изящно, но эффективно. Мы же знаем, что о переговорах Императора известно не только цеховым мастерам. Знает еще таинственный незнакомец, Филин, рассказавший об этой встрече Ламмерту. Есть еще двое убийц, сбежавших от нас в охотничьем домике. Кто-то из них мог привести подкрепление.

— Увы, да, — согласился Крейган. — Хотя, зная это, можно было бы и больше солдат в охранение поставить.

— Ну, а сколько ты хочешь солдат на охрану двух мелких убийц? — пожал плечами Гленард. — Шесть человек, включая сержанта и возницу. Не так уж и мало. Никто ж не мог подумать, что эти двое мастеров-убийц привлекут такое внимание. Не охранять же их всем гарнизоном, оголяя баронство?

— И то правда, — Крейган машинально поправил меч. — А ты сейчас куда? В замок?

— Да, — Гленард забрался в седло, — нужно рассказать обо всем Императору и Донрену. Да и не хочется в этих условиях оставлять Славия надолго одного даже под защитой замковых стен. Мы же знаем, что и в замке убийства возможны.

— Кстати, а есть ли что новое по убийству Игвара?

— Не так много. По крайней мере, мы знаем, что убийства Игвара и Эрмелинды не связаны между собой. Равно как и не связан с убийством Игвара таинственный храм. Пошли, кстати, кого-нибудь там в пещере всё собрать. Оружие там дешевая подделка, а вот книги могут быть интересными. Увы, но к пониманию того, кто именно убил Игвара, мы пока не сильно приблизились. Впрочем, круг подозреваемых сужается, но это не наша заслуга, а стечение обстоятельств. Просто часть подозреваемых, увы, уже убита. Надо вернуться к более плотному расследованию этого дела. В частности, поговорить еще раз с королем, да и с Адельхартом побеседовать. А то со всеми этими убийствами и нападениями никак до нормального расследования руки не доходят. А время идет.

— Добро, Гленард, — Крейган огляделся и нашел глазами капитана Бальтасара. — Тогда встретимся в замке?

— Да. Удачной охоты, Крейган.

Глава XVI

И сцепился мудрый волшебник со злым колдуном не на жизнь, а на смерть. И боролись они три дня и три ночи, а после сгинули оба в водопаде. И долго после того добрый знахарь был печален и друга своего оплакивал.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера»

Коли хочешь ты сделать двух угрей из одного

Возьми свежего угря, смой слизь холодной золой и стяни кожу к хвосту. Нарежь шалфей, и петрушку, и помолотый перец, и соль в меру, и посыпь этим угря. Натяни кожу обратно на плоть, посыпь снаружи солью и хорошо прожарь.

Арти считал, что ему повезло. Арти, который всем представлялся как Арти из Ардальвильда, а на самом деле был родом из деревни Черногрязки километрах в тридцати к северу от Ардальвильда, полагал, что дело, которое ему выпало, это просто подарок Богов.

Сначала в нападении на деревянный дом в лесу погибли Мишко и Вергер. Таким образом, награду, обещанную четверым, теперь предстояло разделить всего на двоих. А если учесть, что его подельник, Морр из Дубмарта, получил в этом нападении рану, которая весьма его тревожила и, похоже, начинала гноиться, то можно было ожидать, что двадцать золотых, обещанных высоким незнакомцем, достанутся одному Арти.

Часть работы, которую предстояло сделать, чтобы завершить задание, виделась Арти совсем простой. Перебраться через невысокий частокол замка на холме, подсторожить цель, быстренько прирезать безоружных жертв и исчезнуть в глуби дубравы. Почти без усилий, задачка для начинающих. Не то, что, например, недавнее убийство графа Бэйлоша, когда пришлось три часа сидеть в вонючем болоте среди пиявок, ожидая расслабившегося на охоте графа. Или похищение госпожи Ванды из Сребрены, дочери цехового старосты местных ювелиров, ради захвата которой пришлось устроить целую войну на сребренской ратушной площади. И за которую, несмотря на все трудности и потери друзей, в итоге удалось получить неплохой выкуп. Да и поразвлечься с юной госпожой Вандой удалось отменно.

Как бы то ни было, время делать дело. Как говорилось в древней легенде о волшебной руке и костяной ноге, время — деньги, а посему куй железо, не отходя от кассы.

Всё пошло именно так, как и обещал незнакомец, представившийся то ли Тиуном, то ли Тилурном, как-то так. Арти и Морр еще затемно удобно устроились в зарослях подлеска недалеко от замка, откуда открывался прекрасный вид на дорогу и ворота. Рано утром из замка выехала телега с небольшим эскортом охранников. Через какое-то время в замок прискакал одинокий всадник. В замке всё как-то закрутилось, задвигалось, зашумело. Через несколько минут из ворот вылетели несколько всадников и быстро исчезли за изгибом холма. Стало тихо.

— Пора! — Морр поднялся с земли.

Они обогнули холм, подходя к стене замка со стороны, противоположной воротам. Оглядевшись, прислушавшись и убедившись, что всё тихо, Арти закинул крюки веревочной лестницы на частокол. Крюки успешно вгрызлись в бревна. Подергав для верности веревки, Арти, убедившись в надежности крепления, полез наверх. Осторожно высунув голову из-за частокола, он осмотрелся вокруг. Здесь, за домом было тихо и пустынно.

Приладив вторую веревочную лестницу с внутренней стороны стены, Арти перекинул ногу через стену и осторожно спустился между двух деревянных строений — по виду, сараев или иных хозяйственных построек. Морр последовал за ним.

Они осторожно прокрались к бревенчатой стене высокого дома, выполняющего роль донжона замка Кратхольм. Так же крадучись, добрались до угла. Завернув за угол, прокрались вдоль стены, и, перебежав узкое пространство, затаились у стены, судя по запаху и повизгиваниям, свинарника.

Интересующие их люди появились во дворе минут через двадцать. Их наниматель сказал, что это мастера, ремесленники без боевого опыта и без оружия. Оружия действительно было не видно, разве что где ножи припрятаны. Двое, один повыше, другой пониже. Сойдя с крыльца, они, что-то тихо обсуждая, стояли почти в центре двора, метрах в двадцати от Арти и Морра.

Дело было простое и ясное. Подбежать, садануть мечами, пока не очухались, и стрелой драпать за дом, к лестнице, а там и в дубровник. На всё про всё минута. Арти тихонько достал меч и жестом указал Морру приготовиться.

Глубоко вздохнув, Арти резко распрямился и рванулся к своим жертвам с мечом в руке. Дело не заладилось сразу. Арти, слишком резво вскочивший, поскользнулся на чем-то, возможно, на каком-то птичьем или свином дерьме, и упал на одно колено. Морр, прыгнувший вперед вслед за ним, натолкнулся на плечо Арти, перекатился через него, и рухнул на землю, прямо на больное плечо, и взвыл. Оба убийцы сразу же вскочили, но своим неуклюжим появлением привлекли к себе слишком много внимания. Казалось, потеряна всего секунда, но именно этой секунды хватило жертвам, чтобы заметить угрозу.

Мастера переглянулись и, не собираясь вступать в бой, кинулись бежать к другой стороне двора, громко призывая стражу. Арти ринулся вперед, Морр бежал рядом с ним. Они догнали своих жертв у стены небольшого двора замка и зажали их с двух сторон. Поняв, что жертвам бежать некуда, а стража еще далеко, Арти хищно оскалился и занес меч для удара. Наметив точку на шее более высокого светловолосого мужчины, Арти сильным напряжением мышц послал меч именно в эту точку. Точнее, попытался послать.

Внезапно Арти почувствовал, что он не может ударить. Рука, занесенная для удара, как-то ослабла. Голова закружилась. Меч вдруг стал невероятно тяжелым. Кисть Арти разжалась и выронила клинок. Рядом упал на колени Морр, схватившись за голову.

Через секунду всё прошло. Арти, с трудом встав — в голове шумело — повернулся. В центре двора стояли две фигуры, закутанные в длинные бесформенные серые плащи — невысокий мужчина с длинными светлыми волосами и высокая девушка с волосами цвета спелой пшеницы, остриженными на уровне плеч. Что-то странное было в их лицах. Что-то странное и пугающе чужое, но Арти не мог понять, что именно.

Поняв, что покушение сорвалось, Арти решил бежать. Он попытался поднять клинок с земли. Девушка тут же вытянула вперед руку, а Арти почувствовал, что его разум снова погружается в глубину слабости и головокружения. Бросив меч, Арти упал на четвереньки и пополз вперед, с трудом передвигая руки и ноги. Потом, наконец, поднялся и бросился тяжело бежать. Рядом, хрипя, бежал Морт.

Их не преследовали. Похоже, что их противники удовлетворились тем, что сорвали нападение. Морр и Арти пробежали мимо крыльца, завернули за угол. Казалось, что прошла целая вечность, пока они добежали до следующего угла. Завернув за него, они рванулись туда, где оставили свои веревочные лестницы. К спасению, такому близкому. К спасению от того, чего они не понимали, но что их победило. И пощадило.

Когда они уже почти добежали до лестницы, им навстречу вышел невысокий толстенький человек с коротко стрижеными волосами вокруг обширной лысины. Серые глаза на круглом лице мягко смотрели на них поверх широкой доброй, почти детской, улыбки. Одет он был в коричневые кожаные штаны и бордовый дублет, расшитый золотом. А в опущенной руке он держал тонкий длинный меч.

Арти застыл. Поборов неуверенность, в конце концов, их двое, а он один, Арти наклонился и достал кинжал из-за мягкого голенища сапога. Морр выхватил кинжал, пристегнутый к его поясу на спине, и сделал шаг вперед. Не говоря ни слова, так же улыбаясь, их противник сделал всего одно движение мечом снизу вверх, располосовав Морра от паха до шеи. Морр, удивленно посмотрев вниз, через секунду рухнул на землю.

Арти стало страшно. Не страшно даже, а просто жутко, дико жутко, так жутко, как не было никогда за всю его недолгую, но очень насыщенную жизнь. На дрожащих ногах он попытался обойти противника. Человек улыбнулся, казалось, еще шире и вдруг резко взмахнул рукой, опуская клинок на голову Арти из Ардальвильда — хорошего бойца и, скажем откровенно, хренового человека.

И пришла тьма.

Еще только подъезжая к замку, возвращающийся с места нападения на эскорт Гленард осознал, что случилось что-то неладное.

— Жопа демона! Ну что у них там опять стряслось? — Гленард пришпорил коня.

Влетев на середину двора замка, Гленард резко натянул поводья. Соскочив с седла, он быстрым шагом направился за угол дома — туда, где собралась толпа стражников и обитателей замка. Не без труда пробравшись к месту происшествия, Гленард мрачно осмотрел открывшуюся картину.

Два трупа. Один с огромной раной через весь живот и грудину, второй с рассеченным черепом. Славий и Донрен, наклонившись, осматривали тела.

— Ну, и что у вас случилось, благородные господа? — Гленард тоже подошел к телам.

— Как видишь, — Славий, выпрямившись, посмотрел на него, — очередное нападение. Неудачное, как ты понимаешь.

— На кого напали? — Гленард присел и рассматривал поверженных убийц.

— На мастера Анжена и мастера Берхарда во дворе, — Славий нависал над Гленардом.

— Неужели это мастер Анжен и мастер Берхард их так разделали? — удивился Гленард.

— Нет, — усмехнулся Славий, — Донрен. Его крепкая рука.

— Отличная работа, Донрен, — Гленард снова встал. — Спасибо тебе. Похоже, что это те самые двое убийц из четверки, напавшей на охотничий домик. Двое оставшихся, которых я безрезультатно преследовал в лесу. Похожа одежда, и вот у этого, с раной на животе, есть еще рана на плече. Как раз такая, какую я нанес нападавшему.

— Да, похоже, они, — согласился Донрен. — Вернулись, чтобы довершить начатое.

— Как ты их перехватил, кстати? — взглянул на Донрена Гленард.

— У нас получился перерыв в переговорах, — начал рассказывать Донрен, — я вышел из дома, чтобы пройтись, размяться, подумать. Обошел вокруг здания. Тут смотрю, висит лестница, вон там, видишь? Интересно, подумал я. Спрятался здесь, решил подождать. Потом слышу крики, шум во дворе. И выбегают на меня эти двое с кинжалами. Бросились на меня, я сначала одного успокоил. Потом второй стал меня обходить и пытался ножичком своим ткнуть, ну я его по башке и стукнул.

— Эх, жаль, что никого живого не удалось взять, — посетовал Гленард. — Ты с мечом, они с кинжалами. Лучше было бы просто разоружить.

— Ну, извини, Гленард, — усмехнулся Донрен. — Сам понимаю, что было бы лучше, но испугался я в пылу сражения. Может, и переборщил малость.

— Я вижу у них ножны, но пустые, — указал рукой Гленард. — А где мечи?

— Мечи они потеряли во дворе во время нападения на мастеров, — Славий вдруг улыбнулся. — И это интересная история, Гленард.

— Ну, рассказывай, — Гленард заинтересованно посмотрел на него.

— Они прятались где-то возле свинарника, вон там, — Славий подошел к углу дома и показал рукой, толпа мгновенно расступилась. — Когда мастера вышли во двор обсудить наши дальнейшие действия, эти двое на них напали. При этом напали неудачно, свалились, наделали много шума, позволив, тем самым, мастерам убежать к стене.

Славий прошел мимо дома и вышел на середину двора. Гленард следовал за ним.

— Вон там, они догнали мастеров, — продолжал рассказывать Славий. — Уже почти убили, но тут им помешали и обезоружили.

— И кто же? — поднял брови Гленард.

— Роллен.

— Роллен? Он здесь?

— Здесь, — Славий кивнул. — Я же говорил, что он собирается прибыть на переговоры. Он и его спутница каким-то образом остановили убийц, причем так, что те бросились бежать, сломя голову, и даже мечи побросали. Я приказал отнести мечи внутрь.

— Интересно… — протянул Гленард. — И где же Роллен? И эта его спутница?

— В доме, — кивком указал Славий. — С моего разрешения уничтожают запасы твоего винного погреба путем распития. Пойдем, присоединимся.

— О, Боги, сколько можно пить? — шутливо воздел руки Гленард.

— Пока есть, что пить, — рассмеялся Славий.

— Гленард! — обрадованно воскликнул Роллен. — Рад тебя видеть!

— Добро пожаловать, Роллен, — Гленард отодвинул стул и сел за стол. — И добро пожаловать, госпожа …?

— Гленард, — ответил Роллен, — позволь представить тебе госпожу Артану. Она, если можно так выразиться, одна из вождей вархов. Впрочем, это определение не совсем точное. У вархов нет вождей, поэтому можно сказать, что госпожа Артана является вархом, пользующимся в силу ее знаний, умений и репутации особым уважением других вархов.

— Всё сложно, — улыбнулась Артана.

— Моё почтение, госпожа Артана, — Гленард встал и поклонился.

Он с интересом рассматривал девушку. На вид ей было около двадцати человеческих лет. Хотя в ее случае всё было относительно, поскольку в ней явно была сильна часть альвийской крови. Да и кто знает, как отражается возраст на лице вархов, тем более таких. То, что Роллен назвал ее «пользующейся особым уважением», означало, скорее всего, то, что она была сильным магом. Части зоргской и бьергмесской крови почти не наложили своего опечатка на лицо и тело Артаны. Она выглядела больше полуальвийкой, чем варханкой. Большие голубые глаза, светлые волосы, постриженные где-то на уровне плеч, тонкая нежная шея, лицо, чуть шире альвийского, вполне человеческое, чувственные губы, на которых, казалось, застыла слегка ироничная улыбка. Ее тело скрывал плотный серый бесформенный плащ, обычная одежда вархов, но Гленард был уверен, что оно стройное и гибкое, это было заметно и по ее рукам, и по ее движениям. Интересно, сколько всё же ей лет?

— Тридцать шесть, — ответила Артана.

— Простите, госпожа, — Гленард смутился. — Я задал вопрос вслух?

— Нет, — улыбнулась девушка, — вы громко подумали. Я же все-таки варх.

— Вы выглядите гораздо моложе, — заметил Гленард.

— Спасибо, — Артана продолжала улыбаться. — Это заслуга альвийской части моей крови. Как вы верно заметили, барон Кратхольм, я, в основном, потомок людей и альвов. Кровь двух других рас во мне тоже есть, но ее очень мало. Поэтому я вполне могу дожить и до ста лет. На что я, честно говоря, рассчитываю. В мире столько интересного, нужно много времени, чтобы узнать всё!

— Прекрасная демонстрация возможностей, госпожа Артана, — зааплодировал вошедший Донрен, усаживаясь на свободное место за столом. — Как же вести переговоры с человеком, который знает все твои мысли?

— А вас я прочитать не могу, герцог Верверриг, — удивленно произнесла Артана.

— У меня есть свои секреты, госпожа, и свои методы защиты, — мягко улыбнулся Донрен. — Госпожа Артана, господин Роллен, простите меня, но мне кажется, что чтение мыслей собеседников без их разрешения в системе моральных правил и норм этикета Империи приравнивалось бы если не к изнасилованию, то, как минимум, к незаконным домогательствам. Если Его Величество не возражает, я хотел бы вас просить воздержаться от чтения мыслей людей без их разрешения, пока вы находитесь на территории Империи. При всём моём великом к вам уважении.

— Прошу прощения, герцог. Прошу прощения, барон, — Артана сильно смутилась. — Я провожу всё время в горах, среди своих соплеменников. Для нас чтение поверхностных мыслей собеседников является обычным. Я не подумала, что для вас и ваших спутников это будет непривычным и нежелательным. Я прошу прощения. Я обещаю не читать ни ваших, ни других мыслей, пока я не вернусь в свою страну. Я клянусь.

— Спасибо, госпожа Артана, — поклонился в ответ Гленард. — Не смущайтесь, вы меня не обидели. Ошеломили, да. Поразили, да. Впечатлили, да. И не только чтением мыслей, но и вашей красотой. Но не обидели.

— И, тем не менее, — пожал плечами Донрен, — давайте обойдемся без чтения мыслей. Спасибо, госпожа Артана.

— Я хотел бы также горячо поблагодарить наших гостей за спасение других наших гостей от убийц, — Славий поднял кубок. — Давайте выпьем за наших гостей вархов и за их невероятные способности!

— Спасибо, Ваше Величество, — Роллен поднял кубок в ответ. — Мы не могли пройти мимо, когда вооруженные и явно недобрые люди пытаются убить безоружных. Мы не хотели причинить никому вреда, хотели только остановить. Жаль, что всё закончилось трагично.

— Увы, Роллен, — Славий допил вино из кубка и поставил его на стол, слуга тут же наполнил его снова. — Увы, это не первая трагедия у нас здесь. Хотя, надеюсь, что последняя.

— Были и другие нападения? — озабоченно спросил Роллен.

— Были, — кивнул Славий. — Погибли хорошие люди. Точнее, и люди, и бьергмесы. У нас сегодня похороны. Поэтому наши переговоры мы с вами сможем начать только завтра.

— Конечно, Ваше Величество. Вы позволите нам с Артаной присутствовать на похоронах?

— Если хотите, Роллен, то конечно, — согласился Славий. — Гленард, всё ли готово к похоронам?

— Мне нужно уточнить, — Гленард допил вино и поднялся из-за стола. — Я же только приехал. Пойду, найду Миррарда и всё выясню.

Солнце уже начало свой путь вниз, к закату. Чистое, без облачка, небо покрывало пространство, широко просматриваемое с холма, крепким куполом голубого хрусталя. Ветер лишь слегка шевелил наливающиеся соком травинки. Тихое и безмятежное спокойствие самого раннего лета.

На верхушке Лисьего холма, с которого, как мы уже знаем, открывался отличный вид на замок Кратхольм, были сложены три больших костра. Один для Эрмелинды и Конрада, второй для Игвара и последний для Джерриха. Три костра для представителей трех религий.

Бревна, из которых были сложены костры, уже обильно пропитались маслом и смолой. Вокруг основания костры были обложены запальными снопами соломы. Тела погибших уже возложены на вершины костров.

— Я не священник, — Гленард смотрел на стоявших перед ним людей, бьергмесов и вархов, — но я скажу то, что я должен сказать. Великая Богиня! Мать наша и сестра наша. Прими этих людей и будь к ним добра. Поведи их по Пути и дай им доброе перерождение! Великий Бог! Отец наш и брат наш. Прими этих людей и будь к ним справедлив. Дай им тот Путь, которого они, по твоему мнению, заслужили своими деяниями в этом мире! Поведи их по Пути и дай им доброе перерождение! Брат наш и сестра наша! Вы покидаете нас. Это наполнило печалью наши сердца. Но у вас в этой жизни нет больше ни печали, ни страданий. Так вознеситесь же вы к великим и добрым Богам нашим! Обнимите их, как отца и мать, как брата и сестру. Примите их суд и пройдите с ними по Пути. Счастливого вам Пути и хорошего перерождения!!

— Счастливого Пути и хорошего перерождения! — отозвались все остальные.

Король Тарстен подошел к костру, на котором лежало тело посланника Джерриха, и опустился перед ним на колени. Эдльунг Вилфрид подошел к костру, на который было положено тело посланника Игвара, и опустился на одно колено. Наступило молчание. Через несколько долгих мгновений тишины король Тарстен начал громко и размеренно декламировать слова. Через секунду к нему присоединился и Вилфрид. Слова звучали над холмом, и ветер уносил их в сторону гор.

Годс, тил атком тил ос и’халь Ог артаге дейне схаель! Хваде золтан вар ий ливет — Мйакке ваере ан сайден.

— Знаешь эти слова, Гленард? — шепнул стоявший рядом с Гленардом Адельхарт.

— Нет, — покачал головой Гленард. — Это молитва?

— Не совсем, — улыбнулся Адельхарт. — Это слова песни одного из наших великих древних скальдов, Воддана. У вашего поэта, Максимуса из Лангделена есть хороший перевод:

Боги, к нам в чертог придите И примите эту душу! Что за воин был при жизни — Никогда таких не будет! Грозен был топор и быстрый, Ярый был в бою и в ссоре. И с друзьями добрым был он, И в любви достойным мужем Будьте, Боги, милосердны И его с собой введите В ваш чертог, где пировать он Будет до скончанья мира. Пусть сегодня сердце в скорби, Пусть слеза упала наземь, Знаем, счастлив будет друг наш — Он теперь навек с Богами.

— Как красиво… — Гленард невольно повторял про себя слова песни. — Эти слова используются, как молитва на похоронах?

— Иногда, — подтвердил Адельхарт. — Здесь нет храма для того, чтобы провести полный обряд, поэтому король проводит не религиозную, а дружескую церемонию прощания. Это допустимо. Потом король отслужит полную службу в храме.

Король закончил обращение к Богам. Встав с колен, он подошел к Гленарду. За ним последовал и Вилфрид. Гленард молча кивнул им. Все трое они прошли к небольшому костру, разожженному у края верхушки холма. Запалив от костра приготовленные факелы, каждый из них с факелом в руках вернулся к своему костру.

Переглянувшись, они одновременно опустили факелы в солому, которая тут же ярко вспыхнула. От соломы немедленно занялось масло и смола, а от них загорелись мелкие ветви, а затем и крупные бревна. Гленард, Тарстен и Вилфрид, обошли вокруг костров, поджигая связки соломы по кругу, а потом положили факелы у костров и отошли назад.

Пламя трех костров высоко взметнулось над холмом.

— А что с остальными телами? — спросил у Гленарда Крейган, когда они, вместе со всеми, возвращались в замок.

— О них позаботится капитан Бальтасар, — Гленард задумчиво посмотрел на небо, выискивая первые звезды. — Его солдат и сержанта похоронят с почетом. Остальных, и убийц, и Ламмерта с Ольбрихом, сожгут по-тихому без особых церемоний. Священник пожелает им счастливого пути и всё.

— Разве не надо отправить тела Ламмерта и Ольбриха их родным? — удивился Крейган. — Они же, вроде, были уважаемыми людьми.

— Они государственные преступники, Крейган, — Гленард пожал плечами. — Славий решил, что они своими поступками в конце жизни перечеркнули все свои достижения. Не заслуживают они ни почета, ни уважения. И не могу сказать, чтобы мне хотелось с ним спорить.

— И что теперь?

— Теперь, Крейган, мы будем пить и веселиться. Очень много пить и очень бурно веселиться, чтобы у тех, кто нас покинул, был бы веселый и добрый Путь. Смерть — это не конец, Крейган, никогда об этом не забывай. Смерть — это всего лишь следующий наш шаг по Пути. И каждый этот шаг должен быть радостным, счастливым и полезным как для нас, так и для всего человечества. Поэтому, лейтенант, мы сегодня пьем и веселимся. Хоть что-то и заканчивается, что-то другое всё равно продолжается.

Глава XVII

Помимо бьергмесов, в горах Башрайг живут, как всем известно, племена вархов. Таковыми называют племена отшельников, которые переселялись в глубины гор. А известно о них немногое, и хоть и множество странных рассказывают про них, очевидно, что большая часть таких рассказов есть всего лишь страшные сказки сельского населения северных герцогств, которое, к сожалению, пока не является таким же образованным, как наши просвещенные южные жители.

Профессор Юстиций, декан факультета землеописания университета Магнады. «Полное и достоверное описание земель Андерриоха и обычаев их населения»

Коли хочешь ты сделать хлебные колбаски во время поста

Возьми хорошие фиги и бланшируй их, порежь их мелко и разотри. Положи массу на доску, добавь измельченный имбирный пряник и скатай его длинную колбаску. Сделай толстое тесто с вином, окуни в него колбаску и испеки. Подавай с сахаром.

Проводить в дорогу мастера Анжена и мастера Берхарда вышли и Император, и король Тарстен. Это была невероятная честь для простых мастеров, однако события, пережитые вместе за последние несколько дней, сплотили и сблизили гостей замка Кратхольм.

Все слова были сказаны, все решения были приняты, все договоренности обсуждены и подтверждены. Славий твердо решил двигаться по пути скорейшего низложения власти цехов и цеховых старост. Вопрос, насколько жестким будет этот процесс, пока оставался открытым и зависел, в конечном итоге, как от самих цеховых старост, так и от успеха деятельности мятежных мастеров.

Следующего шага Император и Империя в его лице ожидали как раз от Анжена и Берхарда. Им предстояло как можно быстрее собрать вокруг себя, как минимум, сотню сторонников, которые, став посланниками этой тихой революции, продолжили бы привлекать на свою сторону новых мастеров и подмастерьев.

Наученный горьким опытом, Гленард попросил капитана Бальтасара обеспечить надежную охрану мастеров до самой столицы герцогства — замка Слотсквен. Бальтасар не стал жадничать, и у простых мастеров появился практически герцогский эскорт. Два десятка конных воинов терпеливо ожидали у ворот замка, когда Император и король попрощаются со своими союзниками. Конечно, такое отвлечение сил, в совокупности с недавней гибелью стражников, оголяло гарнизон, однако Гленард и Бальтасар рассчитывали на то, что подкрепление из числа тайных стражников Императора и стражников короля Тарстена позволит им сохранить безопасность Кратхольма в неприкосновенности на пару дней.

Мастер Анжен опустился на колено, чтобы поцеловать руку Императора. Славий поднял его и обнял. Затем объятия Священного Императора достались и Берхарду. Король Тарстен лишь важно кивнул обоим, но затем приветливо улыбнулся. Мастера поклонились королю в ответ и, забравшись на коней, отбыли в сопровождении эскорта.

Все вернулись в дом. Тарстен и Адельхарт отправились наверх, в свои комнаты, а Славий, Брайн, Донрен и Гленард присоединились к вархам, ожидающим их за столом в зале.

— Я рад, госпожа Артана и господин Роллен, — Славий улыбнулся вождям вархов, — что именно мне выпала честь представлять Империю на первой официальной встрече наших народов.

— Я тоже, Ваше Величество, — Артана слегка поклонилась, — счастлива, что наши народы, наконец, встретились за столом переговоров, впервые за двести с лишним лет. Мы долго избегали людей, долго жили в изоляции от Империи. На то были свои причины. Они есть и сейчас. Однако же Роллен, проживший долгое время в Империи, убедил меня и моих собратьев в том, что Империя для нас ныне является не угрозой, каковой мы ее всегда считали, а союзником и источником новых возможностей для нашего народа.

— Какие же причины избегать людей были у вас, госпожа Артана? — поинтересовался Славий.

— Банальные, — развела руками Артана. — Ненависть. Ненависть людей Империи к нам и к нашему образу жизни. Вы, возможно, знаете, Ваше Величество, что наш народ зародился как своеобразное философское течение на территории Империи, в герцогстве Абфрайн, после Второй альвийской войны. Однако отношение к нам людей Империи довольно быстро заставило первые группы наших предков покинуть Абфрайн и переселиться в леса Сидлерда, не так далеко отсюда. Но очень скоро мы были вынуждены уйти глубоко в холодные и бесплодные горы, только чтобы не быть истребленными добрыми жителями Империи, не приемлющими любое инакомыслие. Мы предпочли с трудом выживать в горах, с минимальными шансами на будущее, чем гарантированно погибнуть здесь по причине ненависти других людей. Людей, которые не понимали нас и не пытались понять. И поэтому они нас боялись, хотя у них не было на то реальных причин. А осознавая свой страх, они нас ненавидели и потому мечтали уничтожить. Банальная история. Не только вархи столкнулись с ней. Альвы, зорги, даже бьергмесы. Справедливости ради, подобная ксенофобия проявляется и по отношению к людям в обществах других рас. Увы.

— Увы, — согласился Славий. — Вам, должно быть известно, госпожа Артана, что как раз сейчас я пытаюсь сделать всё, чтобы уменьшить эту ксенофобию и усилить взаимную интеграцию рас в Империи.

— И потому мы здесь, — улыбнулась Артана, — в надежде на лучшее будущее для всех народов.

— Скажите, госпожа Артана, — Славий хитро прищурился, — вархи — это раса, народ, государство или философское течение?

— Наверное, всё вместе, — задумалась Артана. — Мы не самостоятельная раса изначально, но кровь других рас так сильно в нас смешалась, что мы ныне не похожи, в большинстве своем, ни на одну из рас. А значит, можем, вероятно, называться расой. У нас нет четкого государственного строя, но есть некая система управления, которую, при желании, можно считать аналогом государственной. Мы обособленны от других народов и объединены между собой и культурно, и территориально, а значит, мы народ. И вся наша жизнь основана на определенной философии, которая является нашим отличием от других народов, а значит, мы немного и философское течение.

— Чрезвычайно интересно, госпожа Артана. Мне хотелось бы когда-нибудь узнать о вархах и об их жизни больше.

— Возможно, когда-нибудь это случится, Ваше Величество, — Артана ответила на его улыбку.

— Что ж, — вздохнул Славий, — давайте к сути. Каким именно вы видите взаимодействие наших народов?

— В первую очередь, — вступил в разговор Роллен, — мы хотели бы установить с Империей постоянные дипломатические отношения. Взаимные, конечно. На данный момент я де-факто представляю вархов перед вами, Ваше Величество, в столице. Однако нам хотелось бы придать этому официальный статус, де-юре. И мы будем рады пригласить вашего полномочного посланника постоянно жить среди вархов и пользоваться всеми бенефициями своего официального статуса. У нас не очень комфортно для неподготовленного человека, но мы постараемся обеспечить достойный уровень удобного проживания для вашего посланника и его помощников.

— Разумеется, — заметил Донрен, — это будет означать официальное признание Империей статуса общины вархов как независимого государства. Мнение, которое до сих пор далеко не все разделяют в Империи. И отказ Империи, де-факто и де-юре от территориальных претензий на часть гор Башрайг, весьма обширную часть, занимаемую общиной вархов.

— Разумеется, ваша светлость, — Роллен слегка поклонился Донрену.

— Мы обсудим это, — Славий пристально посмотрел в глаза Артане. — Что еще?

— Нам хотелось бы установить постоянные торговые связи с Империей, — Артана не отвела взгляд. — Нам нужна пища. Нам пригодилось бы дерево. Возможно, что-то еще. Мы выращиваем и злаки, и скот. У нас есть немного своего дерева. Мы торгуем с бьергмесами, хотя эта торговля сложна и невыгодна для нас. Но наша община растет, несмотря на высокую детскую смертность и сложные условия жизни. Нас становится больше и больше. Мы должны либо увеличивать свою территорию, а это конфликты и с бьергмесами, и с людьми, либо искать новые источники пищи. Торговля вполне достойное решение для покрытия наших потребностей.

— А что взамен, благородная госпожа? — поинтересовался Брайн. — Какие товары можете вы нам предложить?

— Это вопрос обсуждения, — пожала плечами Артана. — Мы можем предложить лекарства, каких у вас нет, и не будет в ближайшую пару сотен лет. Поверьте, они бы вам очень пригодились во время недавней Багряной весны. Мы можем предложить услуги и помощь. Можем предложить меха, у нас водится много пушных зверей. Можем, наконец, предложить наши плащи или их аналоги. Это непростая ткань. Ее не пробивает ни стрела, ни меч. И при этом, она легкая, почти как простая шерстяная одежда. Герцог Верверриг, разве для вашей Тайной Стражи, такие легкие и прочные доспехи не были бы интересными?

— Возможно, — Донрен пожал плечами. — Всё зависит от цены.

— Цена будет немалая, — улыбнулась Артана. — Но мы договоримся.

— Что ж, принципиально оба ваших предложения понятны и разумны, — Славий сложил руки на груди. — Однако это не значит, что я на них согласен. Нам нужно всё обсудить и всё обдумать.

— Конечно, — кивнула Артана. — У нас есть еще одна маленькая просьба, Ваше Величество.

— Говорите, госпожа Артана, — Славий с интересом наклонился вперед, опершись локтями на стол.

— Когда-то давно, — начала рассказывать варханка, — когда наше, хм, философское течение только зародилось, одним из основателей нашей общины был барон Кригган. Ему принадлежало маленькое баронство в герцогстве Абфрайн, к югу от Фройсбриха. И это баронство, эта земля, была официальна отдана бароном Эрнардом ан Кригган нашей общине. Потом мы были вынуждены оставить Империю, и нашу землю, как я уже сказала.

— Вы хотите вернуть это баронство? — удивился Славий.

— Ни в коем случае, Ваше Величество — покачала головой Артана. — Там уже двести лет живут другие люди. Было бы несправедливо выгонять их.

— Так в чем же ваша просьба, госпожа Артана?

— Мы очень долго жили в изоляции. Но времена меняются, и ныне многие из вархов считают, что для нас пришла пора стать ближе к людям. К тому же суровые условия наших северных гор тяжело отражаются на наших детях. Как я уже говорила, у нас очень высокая детская смертность. Конечно, терпение и преодоление дает нам силу, однако же так больно хоронить каждого ребенка. Мы просим Ваше Величество выделить нам немного земли в Империи, где-нибудь в центре или на юге. Под властью Империи, но на условиях определенной государственной и культурной автономии. Это поспособствовало бы сближению наших народов и преодолению непонимания и отторжения, возникшего у людей к нашей расе за прошедшие века.

— Вы сами ушли из Империи, госпожа Артана, — Донрен нахмурился. — Вы оставили свою землю добровольно, пусть и в неблагоприятных обстоятельствах.

— Конечно, ваша светлость, — мягко улыбнулась ему Артана, — и я ни в коем случае не заявляю ни о каких правах на землю. Что было, то было. Я лишь прошу Его Величество проявить понимание и сочувствие к нашему народу. И мы просим это не бесплатно. Мы бедны, и мы немного можем дать. Однако у нас есть некие уникальные умения, которых нет ни у кого больше. Разве, герцог Верверриг, для Тайной Стражи не были бы полезны люди, умеющие читать мысли преступников и предотвращать преступления до того, как они совершены? Разве лишними были бы в Империи талантливые травники и целители? Разве не поспособствует наше появление, как пример единения рас, улучшению взаимоотношений людей с другими расами?

— Конечно, поспособствует, — усмехнулся Донрен, — все сразу же сплотятся против вас.

— Донрен, пожалуйста, — Славий поднял руку. — Я вас понял, госпожа Артана. Вы рассказали о трех предложениях. Каждое из них не такое простое, каким кажется на первый взгляд. Мне нужно обдумать ваши предложения и их возможные последствия. Мне нужно обсудить наш разговор с моими советниками. Кроме того, мне нужно завершить переговоры с королем Тарстеном. Есть ли у вас, госпожа Артана, господин Роллен, какие-либо еще предложения для нас?

— Пожалуй, что нет, Ваше Величество. — Роллен положил руки на стол. — По крайней мере, в данный момент. Мы можем многое предложить и многое дать Империи. Гораздо больше, чем вы можете ожидать. Однако же всему свое время, и дом нужно строить, начиная с крепкого фундамента.

— Золотые слова, Роллен, — Славий поднялся из-за стола. — Прошу нас извинить, нам нужно обсудить всё сказанное наедине. Донрен, Брайн, Гленард, пойдемте в кабинет.

— Ну, что скажете? — Славий присел на край стола. Донрен сел в кресло. Брайн остался стоять, прислонившись к стене. Гленард задумчиво смотрел в окно.

— Я ничего не могу сказать о предложении по земле, — начал Брайн, — но остальные предложения мне нравятся. Постоянные посольства действительно сблизят нас. Нам всегда были интересны вархи, но они никогда не шли на контакт. Теперь же, с посольствами и с торговлей мы имеем шанс подружиться с сильным соседом, который не только не претендует на наши северные территории, но и может стать хорошим противовесом для влияния бьергмесов в северном регионе. Торговля также может стать и позитивным фактором для развития северных земель. Откровенно говоря, кроме баронства Кратхольм, в моем герцогстве дела у баронов идут не слишком ладно. Возможность торговли с северным соседом придаст новых сил и герцогству Сидлерд и соседним герцогствам. Что касается признания вархов как независимого государства… Что ж, давайте смотреть правде в глаза. Мы в горы не лезли, не лезем и не собираемся лезть в ближайшие сотни лет. Да, где-то там за горами находится Шеангай, наша ныне покрытая льдами древняя родина, куда мы, теоретически, мечтаем вернуться. Ну, так мы вархам не Шеангай отдаем, а часть Башрайга, которой они и так безраздельно владеют. К ним даже бьергмесы, говорят, не суются. Поэтому я выступаю за согласие с первыми двумя предложениями, и занимаю нейтральную позицию по третьему.

— Донрен? — Славий посмотрел на Великого Инквизитора.

— Как вы, наверное, догадываетесь, — Донрен саркастически усмехнулся, — я далеко не так оптимистичен, как герцог Сидлерд. Допустим, во взаимных посольствах особой беды нет. Особенно, если в помощниках у нашего посланника будет кто-то из Тайной Стражи. Юридическое признание местности, населенной вархами, как государства могло бы не понравиться бьергмесам и нашим северным герцогам. Но раз герцог Сидлерд, чьи владения наиболее близки к вархам, не против, что ж, да будет так. Король Тарстен, я думаю, это тоже переживет, хотя и не обрадуется. Поэтому, Славий, сначала подпиши с ним договор, а потом уже признавай вархов.

— Хорошо, — кивнул Славий. — А по остальным вопросам?

— Торговля? — Донрен пожал плечами. — Пусть торгуют. Но мы должны быть уверены в справедливости цен и в том, что нам действительно нужно то, что они предлагают. Пока они фактически высказали свою огромную заинтересованность в наших товарах, и не предложили нам ничего, что было бы нам особенно интересным. Но надо смотреть, изучать, договариваться.

— Не похоже на тебя, Донрен, — Славий с сомнением покачал головой, — на всё соглашаешься.

— Подожди, Славий, — улыбнулся Донрен, — я еще не всё сказал. По третьему вопросу у меня гораздо более негативная позиция. Им нужна земля, Славий. За ней они и приехали. Вопрос о посольствах и о торговле можно было бы решить и через Роллена. Они хотят землю, нашу землю, именно потому Артана здесь.

— И что в этом плохого? — Славий встал со стола и прошелся по комнате.

— Да всё, — в сердцах широко махнул рукой Донрен. — Мы получаем в центре Империи неуправляемый анклав непонятных нам существ. Существ, которые умеют и знают то, что мы не будем уметь и знать, может быть, никогда. Я не знаю, каким противоестественным способом они это делают, но они могут читать мысли, могут влиять на сознание, действия и помыслы людей. Причем делают это даже не осознанно, легко, по привычке. Они воздействуют на людей, воздействуют постоянно. Я уверен, что вы даже эту Артану видите совсем не так, как ее воспринимаю я. Ведьма применяет на вас свои очаровывающие чары. Скорее всего, даже не осознанно, просто потому что искренне хочет вам понравиться. А ее тренированный организм делает всё за неё сам.

— Разве тебе не нужны такие люди в Тайной Страже?

— Не нужны, Славий. Да, они могут читать мысли преступников и могут нам помочь, но они также будут знать все мысли наших тайных стражников. Все секреты Империи будут в их руках и тут же станут известны этой Артане и всем другим вождям. И кто знает, с кем они захотят этими секретами поделиться и как решат их использовать. И потом, я уверен, эта зараза скоро разлетится по всей Империи. Умные купцы будут нанимать вархов, чтобы знать мысли своих контрагентов. Те, в ответ, будут нанимать вархов, чтобы уберечь свои секреты. Мы, каждый из нас, будем постоянно бояться, что кто-то нас подслушает и выведает наши тайны. Пусть маленькие, но никто же не хочет вывешивать грязное белье напоказ. Империя очень скоро превратится в страну патологических параноиков. Мы будем бояться каждого шороха. Будем бояться вархов и оттого ненавидеть их. А страх и незнание будет еще больше увеличивать эту ненависть. Кроме того, эта злоба начнет проецироваться и на другие расы. Дав вархам возможность жить в Империи, ты тем самым заложишь основу для самой жестокой резни нелюдских рас, которую только можно представить. И резня эта случится уже очень скоро.

— Ты как-то слишком сгущаешь краски, Донрен, — мрачно возразил Славий.

— Я просто хорошо знаю темную сторону людей, и что от них можно ожидать, особенно когда страх пожирает их мозг. И потом, Славий, разве все проблемы Империи уже решены? Разве все, кто хочет получить свой небольшой земельный надел уже им обеспечены? Зачем забирать землю у людей Империи, передавая ее чужакам? Кому в Империи это понравится? Дав вархам землю ты, возможно, получишь их краткосрочную поддержку. Но ради чего? Ради чего брать на себя все те риски, о которых я говорю? Что это даст Империи? В войнах мы вархов использовать не планируем. В Тайной Страже я их видеть не хочу. Как врачей и травников? Да, пожалуйста, пусть поставляют нам лекарства в обмен на продовольствие. Основанием для предоставления им земли может быть только жалость к их детям. Ну, так давайте сделаем какой-то приют здесь, в герцогстве Сидлерд, поближе к границе. Будем помогать их детям. Но не нужно пускать их в сердце Империи, тем более полноценной общиной. Это как будто завести в доме медвежонка. Он милый и ласковый, пока маленький, но потом он вырастет, и ты каждый день будешь опасаться, что он тебя сожрет. В общем, я, как Великий Инквизитор, категорически против, поскольку приведя вархов в Империю мы получим такие будущие угрозы для Империи и ее жителей, о которых даже страшно подумать, и которые и близко не поддаются оценке и прогнозированию.

— Понятно, Донрен, — кивнул Славий. — Ну, а ты, Гленард, что скажешь?

— У нас в последнее время сложилась традиция, что я постоянно спорю с аргументами Донрена, — Гленард потер виски, — однако в этот раз я считаю, что Донрен прав.

— Вот как? — удивился Славий.

— Да. Помимо того, что сказал Донрен, я вижу еще другие возражения. Ты всегда говорил, что хочешь, чтобы альвы, бьергмесы и зорги, живущие в Империи, как можно сильнее бы интегрировались в жизнь Империи. Ты хочешь бороться с ненавистью к ним и с их дискриминацией со стороны людей. Полноценная интеграция требует времени и усилий. Она невозможна без смешения людей и нелюдей, как через браки, так и в обычной общественной жизни. До тех пор, пока люди, бьергмесы и альвы живут отдельно, каждый в своей общине, они будут друг для друга чужими и будут друг другу завидовать, друг друга ненавидеть и друг друга бояться. Их нужно перемешать вместе, дать им общие цели и равные возможности, показать, что мы все одинаковые, что мы одинаково живем, любим, радуемся, горюем. Показать, что мы единый народ Империи. Ты идешь по этому пути, и это правильно. Но это занимает время. И тут ты приводишь в Империю новую расу, которая живет отдельно и обособленно. И тем самым ты создаешь прецедент. Альвы скажут, мы тоже хотим жить в своей общине. Бьергмесы, которые и так живут вместе, скажут, зачем нам жить вместе с людьми, мы будем жить отдельно, как вархи. И люди скажут: зачем нам эти нелюди, пусть валят в свои села, как вархи, только подальше от нас.

— Возможно, — покачал головой Славий.

— Хочешь привести вархов в Империю? — продолжил Гленард. — Ну, так пусть живут, как все другие нелюдские расы. Пусть, как Роллен, приезжают и живут среди людей, альвов, бьергмесов. Никто не возражает. Каждый, кто готов честно служить Империи, имеет право жить в Империи. Но на общих основаниях. Зачем кому-то давать преференции? Завтра о том же попросят все остальные. И тогда все твои усилия пойдут прахом. Есть еще и два других важных возражения.

— Какие?

— Первое. Религия и философия вархов нам фактически не известны. Мы не знаем, как они в реальности относятся к другим религиям и к пропаганде своих воззрений. Спокойствие Империи во многом обеспечивается терпимостью нашей веры, предполагающей общее единство в многообразии интерпретаций. Это позволяет нам избежать, за редким исключением, религиозных войн и расколов. Посмотри на бьергмесов с их кровавыми противоречиями по поводу на одно колено вставать при молитве, или на два! Появление новой религии в Империи, особенно если вархи начнут активную миссионерскую деятельность, может сильно усложнить нам жизнь и принести жителям Империи те новые непрогнозируемые риски, о которых говорит Донрен.

— Хорошо, разумно, — Славий кивнул. — А второе возражение?

— Второе, то есть уже фактически третье из сказанного мной. Посмотри на вархов, Славий. Они реализовали твою мечту. У них все расы живут дружно уже несколько столетий. И посмотри, как перемешалась в них кровь разных рас. И это наше будущее. Если то, что ты задумал, будет удачным, лет через четыреста-пятьсот все жители Империи будут выглядеть так же, как выглядят вархи сейчас, неся в себе корни всех рас.

— И что же в этом плохого? — Славий удивленно посмотрел на Гленарда.

— Ничего, Славий. Напротив, это прекрасно. Мы с тобой это понимаем. Но сколько жителей Империи с нами не согласны? То, что будущее наших усилий по интеграции рас, у нас перед глазами — это поймет скоро каждый. Но далеко не все захотят это принять. И это станет просто огромным даром противникам интеграции народов. На каждой базарной площади эти оголтелые фанатики, поборники чистоты человеческой расы, будут орать: «Посмотрите на поганых вархов! Разве вы хотите, чтобы ваши дети выглядели так? Император хочет, чтобы вы породнились со скотами, с бьергмесами и с зоргами, и превратились в чудовищ! Бей нелюдей!». Я, возможно, преувеличиваю, но что-то в этом роде наверняка будет, зная природу людей. Зачем нам усложнять себе жизнь и зачем усложнять путь к нашей мечте, Ваше Величество?

— Спасибо, — кивнул Император, помолчав. — Я услышал каждого из вас. И вы мне дали много пищи для размышлений. Многое стоит обдумать, обдумать очень серьезно. Мне нужно время на это. А пока, пойдемте обедать, а потом завершим переговоры с Тарстеном. Нужно закрыть эту книгу, прежде чем открывать следующую.

Глава XVIII

Переговоры двух королей состоялись в небольшом деревянном замке Кратхольм на вершине покрытого дубами холма. Два короля неожиданно для себя самих очень понравились друг другу и, проведя много часов за беседами и многочисленными бочонками с пивом, договорились прекратить войну и заключить мир на все времена … Кратхольмский пакт.

Барон Стиррен ан Райфинголь, достопочтенный Ректор Имперского Университета. «Записки об истории Империи»

Зеленое желе для кур

Возьми рыбий клей и свари его в его собственном бульоне. Истолки петрушку мелко и используй уксус и вино, как с любым другим желе. Приправь хорошо, но не используй шафран. Покрывай им мясо или что ты желаешь.

— О чем ты беседовал с вархами, Славий? — король Тарстен отрезал большой кусок от окорока, съел его, запил вином и выжидающе посмотрел на Славия. — Чего они хотят?

— Того же, чего и ты, — Славий пожал плечами и дал слуге знак вновь наполнить кубок, — торговать с нами.

— И что им нужно?

— Они в тех же горах, что и вы, — Славий поднял кубок, отпил вина и блаженно прикрыл глаза на несколько мгновений. — Не удивительно, что и желания у них такие же. Им нужна еда, им нужен лес. Может быть, уголь. Может, что-то еще, чего им не хватает.

— Пища нужна всем, — усмехнулся Тарстен, отрезая новый кусок.

— Естественно. Сейчас они, как я понимаю, торгуют с вами?

— Торгуют понемногу, — Тарстен опустошил свой кубок. — Покупают еду и металл. Я не против, если они будут покупать еду у вас. Нам самим не хватает. Но металл и клинки мы хотим им продавать сами. Некрасиво получится, если мы с вами начнем конкурировать.

— Не беспокойся, Тарстен, — успокоил его Славий, — металл нам нужен самим. А разве вархам нужны клинки? При всех их волшебных умениях.

— Нужны, конечно, — Тарстен отодвинул блюдо с окороком и зачерпнул пару картофелин с из миски по соседству. — Умения у них, конечно, очень впечатляющие, особенно у этой Артаны. Однако я скажу тебе по секрету, из того, что мы знаем, мы сделали вывод, что далеко не все вархи этими чудесными умениями обладают. Поэтому клинкам они тоже радуются. Да и в охоте клинок надежнее будет.

— И что они у вас покупают? — Славий отломил кусок сыра. — Мечи? Топоры?

— Нет. Их как раз не берут. Покупают ножи, покупают инструменты, лемехи для плугов. И небольшие лезвия для их оружия. Может быть, ты видел — это как длинная палка с двумя небольшими лезвиями, как ножи, на концах.

— Нет, — Славий покачал головой, — видеть не доводилось. Слышал про их оружие, но сам не видел. Гленард говорил, что как-то видал такое. Как раз, когда с Ролленом познакомился. Интересно. Они воюют между собой?

— Нет, насколько мне известно, — Тарстен выпил вина. — По крайней мере, не массово.

— Зачем же им тогда оружие?

— Охота, защита. Порой наши горные полунезависимые кланы пытаются нападать на вархов. Они защищаются. Очень успешно, кстати. Но вообще, мне кажется, что это оружие больше часть их традиций, чем реальное боевое снаряжение. Уж больно слабое оно.

— И про то, что бьергмесы воюют с вархами, я тоже не знал, — удивленно заметил Славий.

— Всякое бывает, — махнул рукой Тарстен. — Когда два народа живут рядом, всегда накапливаются взаимные претензии. А у нас есть очень несдержанные кланы. Особенно в глубине гор.

— И какие же претензии к вархам?

— Разное говорят, — Тарстен понизил голос и наклонился вперед. — Говорят, что они похищают детей, и детскую кровь пьют их колдуньи, ну, такие, как Артана, чтобы получить и поддерживать свою силу. Говорят, что они похищают девушек, приковывают их к кровати, насилуют постоянно и заставляют рожать новых вархов. Или юношей заманивают, для утех варханкам. Впрочем, есть у нас и немало легенд о том, как наш сильный и могучий воин встречает прекрасную варханку, удовлетворяет ее, а она в ответ одаряет его или золотом, или каким-то особым умением. А вообще отношение у нас к вархам очень настороженное. Многие их боятся.

— И что, — Славий улыбнулся, — эти рассказы и легенды имеют под собой основания?

— Не знаю, — Тарстен снова откинулся на спинку стула. — В похищениях детей они, вроде, не замечены. Хотя народ говорит, а кто я, чтобы спорить со своим народом. Девушек нынче не похищают. Хотя раньше, говорят, это было в порядке вещей. Но сейчас многие наши девушки сами стремятся сбежать к вархам. Считают, что там больше свободы, чем у нас. Да и юноши с удовольствием ищут встреч с варханками. Хотя чаще теряют голову, чем приобретают золото или волшебные умения. Вархи ревниво относятся к своим границам, и совсем не рады непрошенным гостям.

— Ты немало знаешь о вархах, — уважительно кивнул Славий.

— А как же еще? Они мои соседи. Но я скажу тебе, Славий: никто ничего на самом деле не знает о вархах. Мы знаем только то, как они взаимодействуют с нами, с людьми гор. Но как устроено их общество, и что творится у них там внутри — этого никто не знает.

— Разве ваши купцы и путешественники не пытались это выяснить?

— Они торгуют с нами на границе, — Тарстен развел руками. — А те, кто отправлялся к вархам, либо погибают, таких большинство, либо присоединяются к ним и не возвращаются, либо, если всё-таки возвращаются, молчат. Что-то вархи делают с их памятью.

— Интересно, — Славий отрезал себе добрый кусок колбасы из оленины. — Ну, что вы им продаете, я понял. А что покупаете у них?

— Разное. Пушнину, лекарственные травы. Они большие мастера по их части и вообще по части лечения. Бывает, привозим им тяжело больных, а вархи их лечат, взамен на наши товары. У нас там, на границе с ними, целый госпиталь, почитай, существует. Они вылечат, а родственники выздоровевшего оплачивают нашим купцам нужные вархам товары. Все довольны. Еще, бывает, камни приносят редкие, красивые. Даже у нас таких нет. Ну, и серу продают, куда же без нее.

— А зачем вам сера?

— Ну, как же! Э… Эээ… Ну, в общем, мы ее используем порой при обработке металла, — явно нехотя рассказал Тарстен, злящийся на то, что разболтал секрет. — Ну, и в разных других целях. Скажем, сера является неотъемлемой частью некоторых наших ритуалов. А вы разве ее не используете?

— Мы знаем серу, и наши ученые умеют ее добывать, — Славий задумчиво посмотрел на стол, — но мы ее почти не применяем. Может, расскажешь мне, как именно вы ее используете?

— Нет, друг Славий, извини, не расскажу, — Тарстен заслонился кубком. — Это наши секреты производства.

— Ну, как скажешь, — рассмеялся Славий. — Мне твои секреты не нужны, друг Тарстен. Пусть секреты остаются секретами.

— Ладно, Славий, — Тарстен хлопнул опустевшим кубком по столу. — Пора нам, наверное, присоединиться к Адельхарту и герцогу Сидлерду. Наверное, они о чем-то уже между собой договорились.

— Надеюсь, — кивнул Славий, допивая вино.

— Ну, что, Адельхарт, — король Тарстен устроился за столом рядом со своим соотечественником, — договорились вы?

— Договорились, Ваше Величество, — Адельхарт указал на свиток, лежащий перед ним.

— Ну, и хорошо, — Тарстен заложил руки за голову. — И о чем договорились?

— Королевство людей гор Башрайга соглашается не ограничивать поставки металла, оружия и орудий и соглашается не поддерживать цеха и цеховых старост в их борьбе против желания Императора Славия реформировать цеховую систему, — начал рассказывать Адельхарт.

— Хорошо, — кивнул Тарстен. — Дальше.

— Мы обязуемся, — продолжил Адельхарт, — в случае если цеха решат резко уменьшить производство, снабдить Империю орудиями и инструментами для крестьян и ремесленников в объеме, необходимом Империи, за счет уменьшения поставок оружия.

— Хорошо.

— Со своей стороны, Империя обязуется выкупать у нашего королевства определенный объем металла, оружия и орудий, не менее согласованного количества в год.

— Какого именно? — поинтересовался Славий.

— На уровне не менее двенадцати десятых количества, приобретенного Империей у нас за прошлый год. Таким образом, наши поставки в Империю увеличиваются не менее чем на две десятых.

— Хорошо, — кивнул Славий.

— Маловато… — задумался Тарстен. — А впрочем, ладно. Пусть будет так.

— Этот объем поставок гарантируется нами как минимальный. В ответ Империя гарантирует поставку королевству бьергмесов продовольствия на уровне не менее пятнадцати десятых от объема поставок за прошлый год. А мы, соответственно, обязуемся это продовольствие выкупать.

— Согласен, — Славий посмотрел на Тарстена.

— Хорошо, — немного подумав, кивнул король. — А какие цены?

— Цены на основные продукты и товары с обеих сторон фиксируются как девять десятых средневзвешенных цен за прошлый год. Фиксируются к золоту, а не друг к другу.

— Добро, — согласился Тарстен. Славий кивнул.

— В случае же если какая из сторон столкнется со стихийным бедствием, или с иными непреодолимыми событиями, делающими невозможным исполнение обязательств, то другая сторона должна разумно пойти навстречу, и тогда лимиты закупок не применяются.

— Это какими же событиями, например? — прищурился король.

— Голод, — пожал плечами Брайн. — Землетрясение. Война. Извержение вулкана. Очередное падение звезды. Всеобщий мор. Что-то такого уровня.

— Это какой-то очень хитрый пункт… — задумался Тарстен. — Слишком похоже, что нас пытаются надуть.

— Не бросайся обвинениями, Тарстен, — взглянул ему в глаза Славий — Это не только для нас, но и для тебя. Если случится у тебя крупное землетрясение, которое обрушит пещеры, или всеобщая болезнь, кто будет тогда стоять у твоих горнов и наковален, чтобы выполнить данное нам обещание?

— Хм, — Тарстен намотал на палец косичку бороды, — пожалуй, ты прав. Ну, ладно, пусть будет так.

— Означенные лимиты и квоты, — продолжил Адельхарт, — будут действовать три года, после чего будут заново согласованы высокими договаривающимися сторонами.

— Пять лет, — возразил Тарстен. — Три года — это слишком короткий срок.

— Мы считаем, что три года — это разумный срок, учитывая то, что через три года, возможно, вся ремесленная система Империи будет совсем иной.

— Пять лет, — настаивал Тарстен.

— Хорошо, — кивнул Славий. — Если согласишься принимать наших купцов у себя в городах.

— И речи быть не может, — покачал головой Тарстен.

— Тогда три, — пожал плечами Славий.

— Ваши величества, — Брайн поднял ладони перед собой, — мы с эдлем Адельхартом предлагаем двигаться постепенно в этом вопросе.

— И как же? — насупился Тарстен.

— Поскольку торговля бьергмесских купцов в Империи является свершившимся фактом, пусть и считаются они формально подданными Империи, то мы предлагаем королю Тарстену принять в свое подданство пожелавших того человеческих купцов. Сто семей в столице и по тридцать семей в десяти крупнейших поселениях. Когда эти купцы станут подданными короля Тарстена, им должны быть даны такие же права, как и бьергмесским купцам в Империи. Впоследствии это количество может быть расширено.

— Ну, допустим, — задумался Тарстен. — Хорошо. Если пять лет.

— Ладно, пусть будет пересмотр условий через пять лет, — развел руками Славий.

— Тогда я согласен. Это всё?

— Еще нет, — покачал головой Адельхарт. — Для взаимной защиты купцов при посольстве королевства в Империи и при посольстве Империи в королевстве образуются торговые представительства, которые будут наблюдать за взаимным соблюдением прав купцов обеих сторон.

— Ох, ну ладно, — махнул рукой Тарстен. — Что ещё?

— Для взаимного соблюдения объемов торговли, о которых мы договорились, создается комиссия из десяти бьергмесов и десяти людей, которая будет работать постоянно на границе между двумя нашими государствами. Следить, считать, помогать.

— Пусть, — согласился Тарстен. — Всё?

— В общем, да, — Адельхарт разгладил бороду. — Тут еще взаимные уверения в дружбе, сотрудничестве и заверения о нерушимости многовекового Кратхольмского пакта, который с этого дня будет именоваться Первым Кратхольмским пактом, потому как мы сейчас намерены подписать второй. Все ли согласны его подписать?

— Я согласен, — ответил Император Славий.

— И я согласен, — подтвердил король Тарстен.

— Тогда, Ваши Величества, — Адельхарт развернул свиток и придвинул чернильницу и перья, — прошу вас подписать Кратхольмский пакт. Второй, подписываемый в этом месте.

Оба правителя подписали свои свитки. Брайн и Адельхарт приложили к ним печати, после чего обменялись подписанными договорами.

— Ну, что ж, Славий, поздравляю! — улыбнулся Тарстен. — Мы все довольны, было приятно с тобой встретиться, несмотря на омрачившие эту встречу события.

— Остался нерешенным только один вопрос, — негромко заметил молчавший до этого Донрен. — Кто убил посланника Игвара?

— Мне бы тоже это хотелось бы знать, — покачал головой король. — Это тень на моем имени. Мрачная, темная тень. Я омыт этой кровью, и нужно найти истинного виновника, чтобы смыть ее с меня. Убедить всех, что я не совершал этого убийства.

— А вы не совершали его, Ваше Величество? — прищурился Донрен.

— О, Боги, герцог! — воздел руки Тарстен. — Сколько можно? Как же мне тебя убедить, что я не при чем? Провисеть девять дней на дереве? Вырезать свой глаз? Ты же, Донрен, слывешь всевидящим и всезнающим в Империи, почему же ты не видишь, что я не совершал этого дикого и, главное, глупого преступления? Прошу тебя, Славий, когда найдешь истинного виновника, сообщи мне немедля.

— Обязательно, Тарстен, — пообещал Славий. — В данный момент мы подозреваем, что виновником всех преступлений, произошедших вокруг этой встречи, является некий Тиллуан. Человек нам не известный. Пока не понятно, связан ли он только с нападениями на мастеров, или эдль Игвар тоже пал его жертвой, однако непременно это выясним. И я сразу же тебе сообщу результаты нашего расследования.

— Ну, и хорошо, — успокоился Тарстен. — А что это мы не празднуем-то? Гленард, где там твои слуги? Потерялись, что ли? Пусть несут вино и мед! Здесь великие события творятся, надо их достойно почтить!

Мягкий утренний свет освещал подготовившуюся к дальнему пути процессию. Из трех экипажей, прибывших в Кратхольм несколькими днями ранее, только два ныне должны были быть заняты пассажирами. Прах эдля Джерриха король Тарстен вез домой в своем экипаже рядом с собой, в знак особого почета.

Мрачные, не выспавшиеся и еще не до конца протрезвевшие участники вчерашнего бурного празднования вышли на крыльцо замка. Славий спустился вслед за Тарстеном к его экипажу и крепко обнял короля, для чего высокому Императору пришлось наклониться.

Тарстен хлопнул Славия по плечу и, улыбнувшись, залез в свою карету. Адельхарт поспешил в свой экипаж. Герольды протрубили, кони сделали первый шаг, колеса пришли в движение. Экипажи выехали из ворот и, сопровождаемые присоединившимися стражниками эскорта, через пару минут скрылись из виду.

— Ни слова, друзья, — поднял руку Славий, вернувшись на крыльцо к Брайну, Донрену и Гленарду. — Мы все хорошо поработали. Потом всё обсудим. А теперь — спать.

Глава XIX

И убивали его бесчисленное количество раз во всех мирах, и во всех временах, и под разными именами, поскольку каждый считал долгом своим его убить. А он каждый раз снова возрождался, лишь для того, чтобы вновь убили его. Ибо такого было его проклятие и его дар, потому как, покуда убивали его бессчетно, истинное его тело жило вечно.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера»

Если хочешь большие яйца

Отвари яйца всмятку, отрежь верхушку каждого яйца и вылей <в миску> желток. Поруби петрушку, смешай ее с желтками, налей это в свиной жир, но не готовь слишком сильно. Наполни этим опять скорлупу и свари хорошо, затем очисть их от скорлупы и сделай хороший бульон (чтобы подавать с ними).

— Хочу с тобой поговорить, Гленард.

— Конечно, — Гленард поднял глаза от бумаг, отложил перо и вопросительно посмотрел на Славия.

— Не здесь, — Славий покрутил головой. — Погода хорошая, поехали, прокатимся.

— Давай, — Гленард закрыл чернильницу, встал из-за стола и потянулся. — Куда поедем?

— Не знаю, — пожал плечами Славий. — Какая разница? Куда-нибудь в лес, где тихо и спокойно.

— Хорошо, — Гленард кивнул. — Пойду, скажу Донрену, он подготовит эскорт.

— Не надо эскорта, — остановил его Славий. — Хочется без всех этих сложностей. Только ты и я, как в старые добрые времена, до всего вот этого.

— Донрен будет недоволен.

— Ну, и что? — усмехнулся Славий. — Император же я, а не он.

— Вот именно.

Гленард, конечно, оказался прав.

— И речи быть не может! — твердо произнес Донрен, давая понять, что спорить он не намерен.

— Я Император, Донрен, — не менее твердо напомнил Славий. — Я так хочу.

— Ваше Величество больше не нуждается в моих услугах? — Донрен с обидой и вызовом посмотрел на Славия. — Вашему Величеству больше не требуются мои советы?

— Не обижайся, Донрен, прошу тебя, — Славий, смягчившись, положил руку на плечо Великого Инквизитора. — Я ни в коем случае не хочу сказать, что ты плохо делаешь свою работу. Спасибо тебе. Просто сейчас я хочу побыть один. Точнее, наедине с Гленардом. И вся эта охрана будет мне только мешать.

— Я понимаю, Славий, — Донрен обеспокоенно посмотрел в глаза Императору. — Однако я всего лишь переживаю за твою безопасность. И за безопасность Империи, потому что ты и есть Империя.

— Ну, что тут может случиться? — пожал плечами Славий. — Всех бандитов мы переловили. Кратхольм снова спокойное тихое баронство.

— Не всех, — напомнил Донрен. — Мы до сих пор ничего не знаем о том, кто напал на кортеж с пленниками. Да и таинственный Тиллуан тоже еще не пойман. Они все могут быть где-то поблизости.

— Я буду с Гленардом, Донрен. Мы с ним в стольких передрягах вместе выживали, еще задолго до знакомства с тобой. Лучшей охраны для меня и представить нельзя.

— Возьми хотя бы пару стражей, — попросил Донрен. — Пусть едут метрах в ста за вами. Слышать ничего не будут, видеть вы их тоже почти не будете. А так хоть какая-то дополнительная защита.

— Нет, Донрен, — покачал головой Славий. — Мне нужна полная свобода. Мне нужно о многом подумать и многое обсудить. Но чтоб тебе было спокойнее, я надену кольчугу. Договорились?

— Ну, ладно, — Донрен, подумав, нехотя согласился. — Скажите хотя бы, куда вы едете.

— Куда мы едем, Гленард? — вопросительно посмотрел на барона Славий.

— В сторону охотничьего домика, — ответил Гленард. — Куда-нибудь туда.

— Хорошо, — Донрен кивнул. — Хорошей прогулки.

— Спасибо, Донрен, — Славий похлопал герцога Верверрига по спине. — Не беспокойся, всё будет хорошо.

— Ты даже представить себе не можешь, Гленард, как я устал!

Они уже углубились довольно далеко в лес, когда Славий, наконец, решил нарушить свое мрачное молчание. Кони мягко ступали по песку дороги, изредка посматривая на молодую траву по бокам и по центру дороги.

— От чего именно, Славий? — Гленард, низко наклонив голову, искоса посмотрел на Императора.

— Да от всего, — пожал плечами Славий. — Приемы, балы, решения, просьбы, лесть, интриги, званые обеды, официальные ужины. Может, я теперь и самый могущественный человек в известной нам части мира, но что мне с этого могущества, если я вот так проехать по лесу смог впервые за пару лет? Да и могущество мое, на самом деле, весьма ограниченное.

— Правда? — удивился Гленард. — И что же есть такое в мире, чего ты не можешь сделать?

— Многое… — Славий посмотрел на синее небо, проглядывающее между склонившимися над дорогой ветвями дубов и берез. — Ну, например, не могу дать счастье всем, даром, и чтобы никто не ушел обиженным.

— Счастье иллюзорно и субъективно, Славий. Счастье состояние внутреннее и далеко не всегда зависящее от внешних причин. Тебе ли этого не знать?

— Твоя правда, Гленард, — улыбнулся Император. — Для меня вот счастье сейчас просто ехать с тобой по лесу. А лет десять назад счастьем было дожить до вечера. А если еще и сытым…

— Да, было время… — Гленард ответил на улыбку.

— Знаешь, мне его порой не хватает. Несмотря на всю роскошь дворца, несмотря на все блюда на столах, все вина и все развлечения, иногда не хватает вот этого простого. Чистого воздуха, пения птиц, шума леса, треска костра и запаха поджаривающегося на углях мяса.

— Это хорошо вспомнить на один-два вечера, Славий, — покачал головой Гленард. — А потом вернуться в свой дворец к ломящимся от роскошных блюд столам. Просто ностальгия.

— Я согласен с тобой. Но иногда этого действительно не хватает. Я ведь почти и не жил для самого себя, Гленард. Сначала война, потом служба. Потом траур по отцу и братьям. И только я начал потихоньку налаживать собственную жизнь, буквально пара месяцев получилась, как началась эта рогтайхская мясорубка. А потом я неожиданно обнаружил себя в храме с императорской короной на голове. И с этого момента моя жизнь, как оказалось, управляется кем-то другим. Целой армией этих других, между прочим. Чиновники, охранники, церемониймейстеры. И Ниара.

— Как у вас с ней, кстати? — поинтересовался Гленард.

— Всякое бывает, — Славий посмотрел на небо. — Нам, конечно, далеко до пресловутых Брайна и Влески, или до Миланы и Гаспара, но тоже бывает по-разному. Хотя в целом, конечно, всё хорошо.

— Молодцы, — улыбнулся Гленард.

— Просто иногда очень хочется из всего этого вырваться, побыть наедине с собой и миром. Поехать путешествовать куда-нибудь. Приключений хочется.

— Ну, вот, ты здесь, — пожал плечами Гленард, — вот тебе и путешествие. Через пол-Империи, между прочим. Да и приключений у нас с тобой здесь хватает. Честно говоря, я бы вполне обошелся без таких приключений.

— Ты даже не представляешь, как ты прав, Гленард. Вот здесь, только здесь, после путешествий и приключений, я почувствовал себя живым. Впервые за эти два с половиной года. Да, обстоятельства печальны и тревожны, но как же мне не хватало этой тревоги и этого напряжения! Только сейчас это понял.

— Отправься куда-нибудь путешествовать, — предложил Гленард. — Скажем, соверши поездку по Империи. Или попробуй добраться до Шеангая морем. Ну, или отправься с посольством в Кадир.

— Не всё так просто, Гленард, — погрустнел Славий. — В каждую такую поездку мне придется сотню-другую слуг, стражников и помощников захватить. А в сторону Шеангая мне вообще лучше не смотреть, Донрен такой скандал устроит… Будет прав, кстати, оттуда мало кто живым возвращался.

— Описанный во многих легендах кадирский Галир Арашид, который, кстати, весьма отличался в реальности от своего легендарного образа в значительно худшую сторону, говорят, любил переодеваться в простого купца и ходить по Кадиру, узнавая, что же в реальности происходит в его столице.

— Ну, и мы оба знаем, чем всё закончилось, — Славий развел руками, насколько позволяли поводья коня.

— Не знаем, на самом деле, — возразил Гленард. — Легенда говорит о том, что ведьма по его же просьбе превратила его в аиста, а он так и не смог вспомнить обратного заклинания. В реальности Арашид однажды просто исчез. Можно предположить, что одна из его городских вылазок закончилась неудачно. Ну, или что его сыну Джавару надоело ждать, когда жестокий престарелый отец, наконец, отправится на небеса пировать с девственницами, и он тихонько утопил Арашида.

— Могло быть и так, что ему вконец наскучил двор, и он отправился в длительное путешествие по другим землям.

— Может и так, — Гленард взглянул на Славия, — но это не повод ему в этом подражать.

— Как бы то ни было, — Славий пожал плечами, — хорошо, что мы здесь с тобой. И что нам удалось более или менее договориться с мастерами и с Тарстеном.

— Всё получилось, как ты и хотел. Мятежные мастера поддержат тебя, ты поддержишь их. Тарстен поддержит вас всех. Плюс Империя обеспечила себя металлом и орудиями, а также неплохим рынком сбыта продуктов. Осталось решить вопрос с тем, как именно бороться с цехами, по какому пути пойти — мягкому или жесткому.

— Да, на словах всё получилось неплохо, — согласился Славий. — Однако предстоит пройти еще большой путь, чтобы это всё заработало так, как надо. Ты поможешь мне в моей борьбе?

— Как именно?

— Нам потребуются деньги. Какой-то фонд, чтобы поддерживать мятежных мастеров. Империя что-то вложит. Я вложу свои собственные деньги. Но нам не помешает любой вклад и любая поддержка.

— Я помогу, — не раздумывая согласился Гленард. — Однако я надеюсь, что речь идет не о благотворительности. Я с радостью буду давать деньги мастерам, но я бы хотел бы получать их со временем обратно. С разумными процентами.

— Конечно, — кивнул Славий. — Я хотел бы поручить тебе разработку плана создания такого фонда. Мне нужен надежный человек в этом деле, к тому же разбирающийся в деньгах. Я хочу начать активную борьбу с цехами месяца через три. К этому моменту у нас должно быть всё готово. Нельзя разрушать цеха не построив предварительно систему, которая поддержит мастеров и подмастерьев после такого разрушения. Ты сделаешь это для меня и для Империи, Гленард?

— Да. Я как раз думал об этом. И я тебе очень благодарен за то, что ты поручил это мне. Это большая честь для меня.

— У меня не так много друзей, которым я могу полностью доверять. Ты, Донрен, Брайн, Ниара, Хорт… Да, пожалуй, что и всё.

— Ну, что делать… Это обратная сторона власти. Перефразируя мудрецов, во многой власти многие печали, а преумножая власть, преумножаешь и печаль.

— Вот этого мне и не хватало, Гленард, — рассмеялся Император. — Твоего юмора в области философии.

— Всегда к услугам Вашего Величества, — шутливо поклонился Гленард.

— Возвращаясь к нашему разговору про помощь цехам: тебе придется какое-то время провести в столице. Я знаю, ты не в восторге от Рогтайха, но иначе, боюсь, не получится.

— Ну, что делать. Надо — так надо.

— Спасибо тебе.

— И еще раз, всегда к услугам. Служу Империи и тебе, друг.

— А я этим беззастенчиво пользуюсь, — снова рассмеялся Славий.

— Кстати, раз мы уж заговорили о делах, — Гленард посмотрел на Славия, — ты уже решил что-нибудь по поводу вархов?

— Пока нет. Понятно, что торговать мы с ними будем. Нужно только понять, что именно нам нужно от них. Что нужно им, и так ясно.

— А про землю?

— А вот это гораздо более сложный вопрос, — Славий нахмурился. — Я услышал и Донрена, и тебя. Вы приводите весомые аргументы. В данный момент я склонен с вами согласиться, однако я еще не решил окончательно. Мне кажется, что определенные плюсы в предложении Артаны и Роллена есть. Например, Империи не помешают хорошие врачи и лекарства. Я слышал от Тарстена, что вархи могут лечить даже серьезные болезни, и бьергмесы этим вполне пользуются.

— Но они же не предоставляют вархам землю, я полагаю, — возразил Гленард.

— Не предоставляют. Тарстен рассказал про госпиталь на границе земель бьергмесов и вархов.

— Что мешает нам сделать то же самое? Можно предоставить вархам землю не на юге, а здесь, в герцогстве Сидлерд. Я не понимаю, почему они хотят именно в центр Империи или на юг. Здесь какая-то уловка.

— Они говорят, что хотят интегрироваться в народ Империи. Ты сам это слышал.

— Ну, так пусть интегрируются в Рогтайхе, — раздраженно сказал Гленард. — Как и все остальные. Впрочем, я это уже предлагал.

— Предлагал, — согласился Славий. — Я думаю, что стоит это обсудить с ними. Возможно, они просто не понимают того, что мы хотим сделать в плане интеграции всех рас в единый народ Андерриоха.

— Разве ты не обсуждал это с Ролленом? — удивился Гленард.

— Обсуждал, ты прав, — помрачнел Славий.

— Может быть, — предположил Гленард, — разговор про центр и юг — это своеобразная переговорная уловка. Может, на самом деле, они согласны и на север или на полноценную интеграцию в столице, но хотят поторговаться.

— Может быть, и так, — задумался Славий.

— В любом случае, — продолжил Гленард, — лично я за укрепление связей с вархами. Они, конечно, чрезвычайно таинственны, и эта таинственность пугает. Но, в то же время, они обладают знаниями и умениями, которые нам и не снились. Почему бы не попробовать получить доступ к этим знаниям? Почему бы не попросить у них обучать этим знаниям наших докторов, да и просто всех желающих? В обмен на землю и поддержку — это справедливо. Помимо земли им понадобится много чего — инструменты, пища, одежда, лошади. Пусть в обмен на это поделятся с нами знаниями. Может, они и не согласятся, это тоже будет показательно. Однако предложить им это необходимо. Точнее, прости, я тебе это рекомендую, если тебе интересно мое мнение, а ты решай сам, предлагать ли такой обмен. Было бы, конечно, очень интересно узнать вархов поближе. В конце концов… Ох, чтоб тебя!..

Дорога здесь делала резкий поворот вправо, огибая поросший густым лесом холм. Едва Гленард и Славий проехали этот поворот, им преградили путь две поваленных на дорогу березы. Тело сработало быстрее мысли — Гленард еще не осознал полностью опасность, а меч уже был в его руке, и другая рука дернула поводья, разворачивая коня. Славий вслед за Гленардом выхватил свой меч.

Ускакать прочь они не успели. Из-за деревьев выступили лучники с натянутыми тетивами. Четверо у поваленных стволов, еще двое позади Гленарда и Славия. На дорогу между лежащими березами и лошадьми вышли пятеро мечников. Один из них, высокий, худой, с бородкой и длинными темными волосами, одетый в зеленый дублет и черный плащ из дорогого сукна, был, очевидно, главарем.

— Не стоит пытаться бежать, — громко сообщил он. — У вас быстрые кони, но стрелы летают быстрее.

— Допустим, — Гленард наклонил голову. — Но можно хотя бы попытаться.

— Не стоит, — уверил его собеседник. — Лучше слезайте с коней.

— Зачем нам это? — усмехнулся Славий.

— У вас хорошие кони, — пожав плечами, ответил главарь. — Они ни в чем не виноваты. Жалко будет, если они пострадают. Это ваше дело и наше, животные тут не при чем.

— А ты, значит, животных любишь, Тиллуан? — поинтересовался Гленард, слезая с коня, а затем шлепком по крупу отправив иноходца обратно по дороге.

— Люблю, Гленард. А ты, значит, обо мне знаешь?

— Знаю, Тиллуан. Но ты и сам наверняка догадался, раз уж убил Ламмерта и Ольбриха.

— Они не справились, — Тиллуан поморщился. — Отработанный материал.

— Они старались, — усмехнулся Гленард. — А как тебя на самом-то деле зовут? Понятно, что Тиллуан — это псевдоним, причем, не самый удачный. На филина ты никак не похож.

— У меня много имен было, Гленард, — Тиллуан задумчиво провел рукой по мечу. — Когда-то давно, например, меня звали Юррен из Семец. Но это всего лишь одно из множества имен. Сегодня я Тиллуан. Зови меня так.

— Ух ты, множество имен, — усмехнулся Гленард. — Надо же, какой ты загадочный…

— Ох, Гленард, кто бы говорил, — отмахнулся Тиллуан. — Гленард ан Кратхольм. Или Гленард из Волчьей Погибели? Или Гленард ан Ульфдад? Разве ты сам не любишь играть с именами? Много имен, один человек. Человек, который любит носить маски. А какой ты под маской, Гленард?

— Надо же, ты много обо мне знаешь, — удивился Гленард. — Даже Ульфдада раскопал. И откуда же такие познания, позволь поинтересоваться?

— Ты популярен, Гленард. Разве ты не знал? О тебе и об Императоре Славии, уже ходят легенды, особенно о ваших похождениях на Злой Войне. И даже анекдоты.

— Анекдоты? — Гленард развеселился. — Ну, например?

— Да пожалуйста, — усмехнулся Тиллуан. — Как-то раз Гленард на разведке оторвался от своего отряда и попал в деревню, которую тут же захватил отряд мятежных альвов. Ну, Гленард не растерялся и спрятался в колодце. И вот подходит главарь альвов к колодцу, смотрит в него, а там темно. И он кричит вниз: «Эй, есть здесь кто?». А Гленард, изображая эхо, кричит в ответ: «Эй, есть здесь кто?». Альв: «А может, здесь нет никого?». Из колодца в ответ: «А может, здесь нет никого?». Альв: «А может сюда пару стрел пустить?». А из колодца: «А может, здесь нет никого?».

— Хахахахаха! — расхохотался Гленард, а за ним и Славий. — Хорошо! Хотя, признаться, на войне и не такое случалось. Но я смотрю, Тиллуан, ты неплохо обо мне осведомлен.

— Что ж, — признал Тиллуан, — можно сказать, я твой поклонник в каком-то роде. Поэтому я так обрадовался, когда мне поручили это дело.

— И какое же дело ты имеешь в виду?

— Убить тебя, Гленард.

— Вот оно как, — Гленард покачал головой. — А тебе не кажется, Тиллуан, бывший когда-то Юрреном из Семец, хотя это всего лишь одно из имен, что то, что ты обо мне знаешь, должно говорить тебе о том, что меня не так-то просто убить?

— Ну, я попробую, хорошо, Гленард? В конце концов, шесть стрел даже ты не остановишь.

— Кто знает, Тиллуан? Кто знает?

— Ну, вот сейчас и узнаем, — улыбнулся главарь бандитов.

— Интересно… — задумчиво протянул Гленард.

— Что?

— Тебя послали меня убить… Кстати, почему только меня? А ты стоишь, со мной разговариваешь. Так поступают или садисты, чтобы поиграть с жертвой, или неопытные, или глупцы, или неуверенные в себе. К какой категории относишься ты, Тиллуан? На садиста ты не похож, вроде. Вон, лошадок жалеешь.

— То, что я жалею лошадок, Гленард, совсем не означает, что я должен жалеть людей.

— Согласен, — кивнул Гленард.

— А к какой категории я отношусь, — продолжил Тиллуан, — какая разница, Гленард? Если уж навешивать ярлыки и распределяться по категориям, то я бы отнес себя к уверенным в себе людям, которые знают, что их жертва никуда не денется.

— То есть, к глупцам, — подытожил Гленард.

— Думай, как хочешь, Гленард. Не понимаю только, ты хочешь меня разозлить из любопытства или из какого-то стремления к саморазрушению. Или это просто глупая бравада.

— Пока мы с тобой говорим, Тиллуан, я всё ещё жив. Когда наш разговор прекратится, я, скорее всего, умру. Поэтому я предпочитаю продолжить нашу философскую беседу.

— Что ж, это разумно, Гленард. Ты действительно вызываешь уважение своим настроем перед глазами смерти. Что ж, пожалуй, я из этого уважения дам тебе пожить на пару мгновений подольше и займусь Его Величеством, который что-то совсем молчаливый нынче.

— Похоже, Славий, — Гленард обернулся к другу, — что наши с тобой лихие приключения подошли к концу. Не будут про нас больше слагаться легенды.

— И анекдоты, — добавил Славий.

— Анекдоты будут, — возразил Гленард. — Для того, чтобы стать героем анекдота, совсем не обязательно быть живым. Не обязательно даже вообще существовать. Мало ли мы знаем анекдотов про вымышленных персонажей?

— И то правда, Гленард, — согласился Славий. — Что ж, тогда вся надежда на анекдоты.

— Тебе грех жаловаться, Твое Величество, — Гленард чуть приподнял меч, — ты и так уже вошел во все исторические книги будущего. А кто вспомнит про какого-то там барона Кратхольм? И тем более про какого-то сына охотника из деревни Волчья Погибель?

— Ну, что, поговорили? — нетерпеливо прервал их Тиллуан. — Что ж, всему свое время. Время говорить и время молчать. Время жить и время умирать. Вот для вас сейчас время умирать.

— И это тоже суета сует… — пробормотал Гленард.

— Что, Гленард? — не расслышал Тиллуан.

— Ты цитируешь одну старую книжку, Тиллуан. Не знаю, сознательно ли, или ты просто где-то слышал эту фразу. Я просто продолжил твои слова цитатой из той же книги. О том, что всё бессмысленно и напрасно.

— В принципе, так оно и есть, — пожал плечами Тиллуан. — Ну, что, теперь мы с тобой обсудим литературу? Первый бал Найты ан Ростон? Вопросы мира и войны?

— От судьбы не уйдешь, Тиллуан. И от смерти тоже. Ты знаешь кадирские легенды? Есть прекрасная история на этот случай. Будет жалко, если ты ее не услышишь, потому что я умру, не успев ее рассказать.

— Ну, давай, ладно уж, — усмехнулся Тиллуан. — Но это последняя твоя история, Гленард.

— Она вполне достойна этой роли, — кивнул Гленард. — Итак, однажды богатый кадирский купец утром пошел на рынок, собственно, в Кадире. И внезапно он встретил женщину, которая как-то удивленно на него посмотрела. И понял он, что эта женщина сама смерть. Тогда он решил бежать из Кадира от смерти. Он вскочил на своего самого быстрого жеребца и помчался самым быстрым галопом в пустыню. Он скакал весь день, загнал несчастного коня, за что этот купец заслуживает однозначного порицания, но к вечеру он-таки добрался до города по имени Саррата. Он соскочил с хрипящего и задыхающегося коня, вышел на улицу и столкнулся нос к носу с той самой смертью, от которой он так убегал. «Хорошо!», — воскликнул купец, — «Я сдаюсь, ты победила. Скажи только, почему утром ты так удивилась, встретив меня на рынке в Кадире?». И знаешь, что ответила ему смерть?

— Удиви меня, Гленард.

— Она ответила: «Я так удивилась, потому что знала, что вечером у нас с тобой назначена встреча в Саррате». Потом помолчала и добавила: «Да и вообще, знаешь, я пришла не за тобой, а за твоим конем». Отсюда мораль: от судьбы и от смерти глупо бежать, ибо никогда не знаешь, где у тебя назначена с ними встреча и при каких обстоятельствах.

— Что ж, Гленард, — грустно улыбнулся Тиллуан, — история хорошая, не спорю, но вот свою судьбу и свою смерть ты уже встретил. Можешь посмотреть мне в глаза без удивления. Я твоя смерть, Гленард.

— Ты пока не моя смерть, Тиллуан. Не бери на себя чужие роли и не одевай чужие маски. Возможно, это не понравится ни смерти, ни Богам, ни демонам. Никто не знает своей судьбы, Тиллуан, и ты тоже. Возможно, твоя смерть уже ближе, чем ты думаешь.

— Ну-ну, Гленард, — Тиллуан усмехнулся. — Может, и так, но пока преимущество на моей стороне. Может, я и умру. Может быть, даже сегодня. Кто знает? Но ты умрешь раньше меня, Гленард, и это уже решено и Богами, и демонами.

— Есть предложение получше.

— Какое же, Гленард?

— Вы опускаете луки и мечи и тихонько сваливаете отсюда и из баронства. Мы обещаем вас не преследовать. Никто не умрет, все останутся живы и будут радоваться жизни и тем возможностям, которые она предоставляет. Мы отправимся дышать воздухом, а потом есть вкусную еду и пить вино. Ты и твои ребята сегодня вечером будут пить пиво с самогоном и наслаждаться горячими объятиями бедер девчонок в каком-нибудь борделе. Все останутся довольны. Жизнь будет идти дальше, и на этом песке, здесь, не появится ни капли крови. Не это ли всеобщее торжество?

— Интересное предложение, Гленард, — покачал головой Тиллуан. — Увы, дорогой барон из Волчьей Погибели, я вынужден его отклонить. Прости, но пить вино и есть вкусную еду тебе уже не доведется. А дышать воздухом вам с Императором осталось совсем немного. Так что наслаждайся каждым вдохом — их у тебя осталось совсем мало. Ну, что ж, покончим с этим.

Тиллуан поднял руку, выждал несколько секунд, явно наслаждаясь моментом. Гленард стиснул зубы. «Я готов, Богиня», — подумал он, — «Что ж, прими меня к себе. Это была хорошая жизнь». Тиллуан резко махнул рукой.

Лучники внезапно упали на колени. Их руки разжались. Стрелы соскочили с напряженной тетивы, разлетаясь в разные направления. Лишь одна стрела долетела до Гленарда, безвредно чиркнув его по кольчуге на левом плече. Один из лучников получил своим же луком по носу и рухнул на землю, размазывая руками кровь.

Гленард и Славий тут же ринулись вперед. Два первых бандита, заслонивших им путь, мгновенно рухнули: Гленард рубанул противника по шее, а Славий, сделав обманное движение, ударил бандита мечом снизу вверх в пах.

Оставшиеся трое мечников, включая Тиллуана, держались на расстоянии, выставив вперед оружие. Лучники, оправившиеся от первого потрясения, вскочили и, выхватив мечи, начали окружать Гленарда и Славия. Но тут на поле битвы появились новые силы. Две светловолосых фигуры в серых плащах вступили в бой, неистово вращая странным оружием — палками с двумя лезвиями на их концах.

Гленард, наступая на противников, краем глаза отмечал действия вархов. Их манера боя была интересна и необычна. Не вступая в прямое столкновение с противником, они отступали. Потом, выбрасывая левую руку вперед, они, видимо, как-то воздействовали на разум нападающего, потому что тот оказывался дезориентированным буквально на несколько мгновений. Но этих мгновений хватало вархам, чтобы выкинуть вперед руку с оружием и молниеносно поразить противника — обычно в горло.

Гленард отбил удар мечника и изо всех сил пнул его по колену ногой. Тот оступился, сморщившись от боли. Гленард резким ударом отвел в сторону его меч, сделал шаг вперед и, оставив противника слева, со всей силы рубанул его, развернувшись, по спине и по шее. Бандит рухнул на землю.

Славий, тем временем, достал острием меча лицо своего противника, нанеся не сильную, но неприятную рану. Кровь заливала глаза нападавшего, мешая ему рассмотреть быстрые и резкие движения Славия. Буквально через несколько мгновений меч Славия, пробив кожу доспеха бандита, глубоко погрузился в его грудь.

Тиллуан остался один против Гленарда и Славия. Громко закричав, он ринулся на них, неистово рубя мечом направо и налево. Славий попытался блокировать эту бешенную атаку, но крайне неудачно. Меч Императора отлетел в сторону, а сам он, споткнувшись упал на спину на дорогу. Тиллуан торжествующе взвыл и с дикими глазами ринулся рубить Славия. Он занес меч высоко вверх, намереваясь вложить всю свою силу в удар. Но судьбоносному удару так и не суждено было свершиться — подскочивший сзади Гленард мгновенно разнес мечом череп Тиллуана. Кровь густо покрыла остатки красивых длинных темных волос рухнувшего главаря бандитов.

Снова стало тихо. Пели птицы. Шелестела листва деревьев. Гленард стоял, наклонившись, опершись на меч, и тяжело дышал. Вархи, которые к этому времени успели расправиться со всеми своими противниками, похоже, даже не запыхались. Гленард подал руку Славию, наконец, сбросившему с себя тело Тиллуана. Покрытый чужой кровью, потом и пылью Император с помощью друга встал с земли.

— Жаль, не удалось взять живьем, — Славий, подняв с земли свой меч, вытер его о плащ Тиллуана, и убрал оружие в ножны.

— Ну, извините, Ваше Величество, — Гленард, выпрямившись, также вложил меч. — Некогда было особенно думать. Пришлось выбирать между ним и тобой.

— Спасибо, Гленард, — Славий обнял его. — Спасибо тебе огромное, друг. Прости, что не поблагодарил сразу. Просто я, мягко говоря, в растерянности. В который раз ты меня уже спасаешь, Гленард… Спасибо тебе!

— Ну, что ты, Славий, — усмехнулся Гленард. — Как же можно тебя не спасти после всего, что мы с тобой прошли? И не меня благодари, а Роллена и госпожу Артану. Если бы не они, ничем бы я тебе уже не помог.

— Госпожа Артана, Роллен, — Славий обернулся и поклонился. — Спасибо вам за вашу помощь и за наши жизни!

— Мы всегда рады помочь и Императору, и Империи, — улыбнулась Артана. — Не забывайте об этом, Ваше Величество.

— Не забуду, — пообещал Славий. — Однако как, позвольте узнать, вы здесь оказались?

— Артана почувствовала опасность, — пояснил Роллен. — Злость, ненависть, тревогу, исходящие с этого направления. Поскольку предчувствиям Артаны всегда стоит доверять, мы поспешили сюда. Рады, что успели вовремя.

— Вы кому-то еще сказали? — спросил Славий.

— Нет, Ваше Величество, — Роллен покачал головой. — Мы спешили, и, к тому же, разве нам поверили бы?

— Донрен поверил бы, он тебя знает, — Славий оглянулся, осматривая поле битвы.

— Знает, но не доверяет.

— Вы для него загадка, — вмешался в разговор Гленард. — И ты, и, тем более, госпожа Артана. А загадка для него, как и любая непонятная информация, это потенциальная угроза. И разве можно его винить в этом, с учетом того, сколько раз его опасения действительно оказывались угрозами для Империи?

— Мы понимаем, — снова улыбнулась Артана — Мы, наша жизнь и наши возможности настолько для вас непонятны, что вы боитесь нас, сознательно или втайне даже от себя. Поэтому вы не доверяете нам, и предполагаете в нас угрозу. Мы столкнулись с таким отношением давно, еще на заре существования нашего народа. И продолжаем сталкиваться сейчас.

— Почему же вы не расскажете больше о себе? — удивился Гленард.

— Мы пытались, — Артана взглянула ему прямо в глаза. — С самого начала мы пытались рассказать о нас. Но уже в то время наше мировоззрение настолько отличалось от общепринятого, что нас не понимали. А принимая наши рассказы за проповеди, еще и ненавидели. Напомню, что это были простые необразованные люди по большей части. А потом мы решили охранять наши тайны, потому что в плохих руках они могут стать страшным оружием, которое погубит миллионы жизней. А мы не хотим становиться причиной гибели людей. Разве что, когда нет выбора, как сегодня.

— Я понимаю, — кивнул Славий. — И всё же, если вы хотите соседствовать с людьми и больше с ними общаться, вам нужно будет рассказать о себе. Потому что, покуда существует непонимание, существует и страх, а значит, и агрессия.

— Я согласна, Ваше Величество. У меня появилась идея. Вы двое умные и образованные люди. Роллен знает вас несколько лет и считает, что вам можно доверять. Почему бы вам не пойти со мной в наши земли и не увидеть всё собственными глазами? Это не так далеко, всего пять дней пути. Проживите с нами несколько дней. Вы посмотрите, как мы живем, узнаете больше о нас, и о нашем мировоззрении. Может быть, даже научитесь чему-то, что мы умеем. Многому мы вас, конечно, научить не успеем, но хотя бы общее представление о нашей жизни вы получите. И тогда у вас появится достаточно знаний, чтобы судить о том, несем мы угрозу для Империи или нет. Что скажете, Ваше Величество?

— Не знаю, — Славий задумчиво почесал подбородок. — Это очень интересное предложение. Но бросить Империю без правителя на две недели… Это как-то не очень разумно.

— Да ладно, Славий, — возмутился Гленард, — ты и так уехал на север. В Рогтайхе вместо тебя правят Хорт и Ниара. И, я полагаю, неплохо справляются. Еще две недели они смогут прожить и без тебя. Ты же полчаса назад мне рассказывал о том, как ты устал без путешествий и приключений. Ну, так вот тебе путешествие, вот тебе приключение, причем такое, какого не было еще ни у одного Императора в истории. Неужели тебе не хочется своими глазами увидеть то, о чем ты не сможешь прочитать ни в одной книге?

— Естественно, — добавил Роллен, — мы гарантируем полную безопасность Вашего Величества. Вы можете вернуться в любой момент, и вам в этом всецело помогут. Кроме того, мы обеспечим вашу защиту ото всех возможных неприятностей. Если честно, Ваше Величество, с учетом произошедшего здесь, мне кажется, что путешествие к нам будет для вас гораздо безопасней, чем продолжение переговоров в Кратхольме.

— Возможно, — Славий явно колебался. — Но что делать с Донреном? Он никогда не согласится на такое путешествие.

— Ну, значит, не будем ему говорить, — предложил Гленард. — Напоим его сегодня как следует, а завтра двинемся в путь рано утром. Пока он проснется, мы будем уже далеко. Оставим ему записку.

— Это какая-то авантюра, Гленард, — схватился за голову Славий.

— Конечно, — усмехнулся Гленард. — Именно авантюра. И не какая-то, а одна из интереснейших в нашей жизни. Как в наши старые недобрые времена. Ты же скучал по старым временам?

— А, демоны с тобой, — махнул рукой Славий. — Поехали. Госпожа Артана, мы поедем на лошадях?

— Мы идем в горы, Ваше Величество. Там есть места, где и человеку-то непросто пройти. Но не волнуйтесь, я вам помогу. До гор мы можем доехать на лошадях, это ускорит наш путь. Но от границы баронства нам придется идти пешком. Это не является проблемой?

— Не является, — заверил Славий. — Хорошо, завтра с утра выдвигаемся.

— Вы пойдете втроем с Артаной, — пояснил Роллен. — Я останусь в Кратхольме, чтобы всё объяснить герцогу Верверригу. Ну, и как его заложник. Надеюсь, это его успокоит.

— Хорошо, — Славий кивнул. — Ну, пойдем ловить коней. Не думаю, что они ушли далеко.

— Спасибо, Роллен, — тихо поблагодарил идущего рядом варха чуть отставший от Славия Гленард.

— Не за что. Мы не могли допустить вашей гибели, Гленард. Это разрушило бы всё.

— Я понимаю.

— Спасибо тебе, Гленард, — шепнул в ответ Роллен, — что дал знать, куда вы поедете. И что достаточно протянул время, чтобы мы могли вас догнать.

— Только Славию об этом не говори.

— Конечно, — улыбнулся варх. — Раскрытие тайны фокуса губит всё его очарование.

— Что мы увидим в стране вархов?

— Ничего плохого. Но как мы только что с тобой решили, тайна, порой, должна до времени оставаться тайной. Иначе просто не интересно.

— Ну, что ж, посмотрим, — Гленард, улыбнувшись, сжал пятками бока коня и поскакал догонять Славия.

Глава XX

Варх придет, детей покрадет. А кто варха привечает, тот слезы проливает. И такая у варха рожа, что всё ему негоже. А коли девица с вархом сцепится, горе ей вечное и жизнь калечная. А коли мужик с варханкой вжик-вжик, всё у него там отсохнет, и сам он скоро подохнет. Не ходи ты в горы, не лезь ты в норы, коли варха ты найдешь, вновь домой не попадешь. Ну, а тут и сказке конец, а кто слушал молодец.

Северная народная сказка. Записана бардом Сладкопевцем из Меньина.

Ежели желаешь ты сделать желе трех видов.

Возьми рыбий клей и вари его в воде. Затем возьми много измельченного миндаля и мелко порезанной петрушки, протри миндальное молоко в блюдо, добавь треть молока и хорошо подсласти сахаром. Это будет зеленый. Затем возьми другие две части и кипяти их в кастрюле, добавь сахар, дай покипеть, и вылей одну часть из них в кастрюльку, для белого цвета. Сделай третью часть желтой и вылей ее в кастрюльку тоже. Кипяти и кипяти зеленый цвет тоже, и налей его тоже в кастрюлю. Теперь у тебя есть три цвета. Пусть постоит, пока не затвердеет, затем подержи над огнем, затем сними снова быстро и переверни его на доску. Порежь его, как шахматную доску, и помести в миску, сначала белый, потом желтый, потом зеленый, пока не наполнится. Не пересаливай.

Сначала скакали быстро. Лишь когда горы впереди приблизились и выросли, лишь когда дорога запетляла между невысокими, но скалистыми холмами, они сбросили темп, перейдя с галопа на резвую рысь. Артана, сперва отстававшая от остальной компании по причине малого знакомства с верховой ездой, теперь вырвалась вперед и указывала путь. За ней следовал стюард Миррард. Славий и Гленард немного отстали.

— Странное ощущение, Славий, — Гленард приблизил своего коня к Императору, — убегаю тайно из собственного дома по собственной земле. От своего друга, к тому же.

— Ну, иногда такое приходится делать, если этот друг тебя слишком заботливо опекает.

— Опекает он тебя по той причине, что любит тебя и Империю, и заботится о тебе.

— Пусть так, — слегка раздраженно согласился Славий, — но иногда его забота становится слишком уж назойливой. Я всё-таки взрослый мужчина, немало уже прошедший в жизни. Я могу о себе позаботиться.

— Донрен назвал бы такие слова безответственными. Сказал бы, что на твоих плечах лежит вся Империя. И что ты не можешь просто так ее оттуда сбросить.

— Вы сами ее туда возложили, — грустно усмехнулся Славий. — Корону на голову, Империю на плечи, камень на сердце. Меня никто не спрашивал. Вы с Донреном это придумали, так что теперь тоже несите часть этого тяжелого груза.

— Зачем ты так? — Гленард укоризненно посмотрел на Императора. — Донрен всю свою жизнь посвятил помощи тебе. Да и я стараюсь помогать в меру сил.

— К чему ты клонишь, Гленард? Хочешь, можем вернуться.

— Нет, — Гленард посмотрел на близкие горы, поросшие низкими соснами. — Вернуться на пороге великого приключения? Ни за что. Просто я отметил странность ситуации.

— Это именно то, что тебя гложет? — Славий улыбнулся. — Ты какой-то мрачный и задумчивый.

— Нет, не это. Меня печалит то, что мы так и не раскрыли убийство Игвара. А все подозреваемые и свидетели уже или мертвы, или разъехались по разным сторонам света. Даже Вилфрид вчера уехал с прахом Игвара. Со всеми этими нападениями и приключениями так и не удалось провести полноценное расследование.

— Ну, я думаю, что этот Тиллуан к этому тоже причастен, — Славий пожал плечами. — Так что можешь закрыть дело за смертью подозреваемого и не печалиться более.

— А ему это зачем, Славий? И другой вопрос, еще более важный: кто стоит за Тиллуаном?

— Думаешь, кто-то есть другой за всем этим?

— Уверен, — Гленард резко кивнул. — Потому что самому Тиллуану это зачем? Он, вероятно, наемник. Солдат удачи, каких много нынче. И потом, он сказал, что ему поручили меня убить. Обрати внимание, не наняли, а именно поручили. Вероятно, Тиллуан состоит у кого-то на постоянной службе. У кого-то богатого и могущественного. И настолько могущественного, что он знает о твоих планах, даже тайных. У тебя где-то рядом предатель, Славий. Возможно, кто-то совсем близко. Поручи Донрену проверить всех, кто даже чисто теоретически мог бы знать о твоих планах с цеховыми старостами и о встрече с мятежными мастерами. Кто-то делится информацией со своим нанимателем.

— И кто же может быть этим нанимателем, как ты думаешь? — Славий внимательно посмотрел на Гленарда.

— Сложно сказать. Я бы предположил, что кто-то из крупных магнатов. Купеческие гильдии. Объединения цехов. Но, возможно, что и кто-то из герцогов. В том числе, тех герцогов, которые были тобой по доброте помилованы и изгнаны. Покуда они живы, что помешает им с помощью старых друзей плести заговоры вокруг тебя? Что мешает им пытаться отомстить? Я бы отнесся к этой ситуации очень серьезно. Потому что сегодня они просто пытаются сорвать важную встречу. А завтра они могут тебя и отравить. Будь осторожен, Славий.

— Ну вот, дожили, — Славий закатил глаза. — Стоило мне выбраться из-под опеки Донрена, как тут же новая нянька. Но ты прав, извини. Что-то нехорошее вокруг творится, и события в Кратхольме всего лишь выявили то, что давно зрело. Ощущение противодействия и саботажа моих указов меня уже давно не покидает. Что-то вокруг происходит. Надо будет поговорить с Донреном об этом, когда вернемся, и поручить ему разобраться. Как раз для него задача.

Деревушка Зеленый Ручей была маленькой. Десяток низких домиков, амбар и конюшня. Возделывать тяжелую каменистую почву окрестных полей желающих было немного. В основном, привлекала она своим уединением и тишиной. Однако мучительное и малопродуктивное земледелие было не основным занятием жителей деревни. Гленард знал, что на окрестных холмах стоит немало ульев. Местный горный мед весьма славился и в Кратхольме, и в окрестных баронствах. Еще одним источником дохода жителей деревни были грибы и ягоды, собираемые ими в лесах на склонах низких гор. Так что, хотя деревня и была небольшой, жилось ее обитателям не так уж и плохо.

Узнав, что Артана собирается подниматься в горы как раз вдоль течения того самого Зеленого Ручья, давшего название деревне, Гленард предложил оставить лошадей здесь. Миррард должен был обо всем договориться с деревенскими жителями и удостовериться, чтобы о баронских скакунах достойно позаботились. На обратном пути Гленард собирался забрать лошадей здесь, чтобы не возвращаться через всё баронство пешком.

Сборы заняли мало времени. Гленард закинул на плечи тюк со сложенной палаткой, к которому был привязан его зимний плащ. В Кратхольме в конце пятого месяца года, месяца трав, было довольно тепло, однако Гленард по опыту знал, что северная природа непредсказуема и изменчива, а в горах их вполне может застать даже снегопад, поэтому не пренебрег теплой одеждой. Славий нес мешки с едой. Еды Гленард взял на семь дней. Артана обещала пять дней пути, но Гленард предпочитал подстраховаться.

Сама Артана ограничилась небольшим мешочком из простой шерстяной ткани на толстой льняной веревке, который она закинула через плечо поверх своего неизменного серого плаща. Что было в мешочке, Гленард мог только гадать. Ее знаменитое двухклинковое оружие, которая она иронически называла просто палкой — майдэ — она повесила на ремне за спину. Казалось, что из этого положения достать его при необходимости будет непросто, но Артана, в ответ на высказанное Гленардом сомнение, почти мгновенно выхватила оружие, а потом продемонстрировала удивленному Гленарду застежки на ремне перевязи, которые могли отстегиваться одним легким движением пальца.

Все сборы заняли не более десяти минут. Гленард, обняв Миррарда, которому предстояло расседлать лошадей и поставить их в стойла, перед тем, как вернуться в замок, коротко кивнул. Славий и Артана улыбнулись высыпавшим из домов жителям деревни, удивленно и настороженно взирающим на необычных гостей. Затем все трое направились к горам.

Они весь день поднимались вверх по течению ручья, через лес, между двух отрогов гор, становившихся всё выше и выше. Вела Артана, за ней шел Славий, замыкал группу Гленард, временами оглядывающийся назад. Зеленый Ручей тек по дну небольшой долины, поросшей лесом. Артана рассказала, что им предстоит идти вдоль ручья на северо-запад сегодня весь день и часть завтрашнего утра. Потом они должны повернуть направо, почти на восток, и подняться на перевал между двумя пиками. А затем их ждал трехдневный путь по горам до страны вархов. Погода была хорошей и солнечной, однако и Гленард, и Артана знали, как быстро может меняться погода в горах, и поэтому относились к оценкам времени и сложности пути весьма осторожно.

Шли до самого вечера, огибая деревья и кустарники, то удаляясь от ручья, то снова к нему возвращаясь. Останавливались лишь на короткие десятиминутные перевалы каждые два часа. Артана считала нужным как можно быстрее пройти более легкую часть, чтобы оставить больше времени в запасе для сложного пути через перевалы.

— Ты как, держишься? — спросил Гленард у Славия на очередном привале. — Думаю, давно пешком много ходить не приходилось? Всё кареты и лошади?

— А вот ты зря так, — усмехнулся в ответ Славий. — Я много гуляю по дворцовым садам. Стремлюсь поддерживать себя в форме. Никогда не знаешь, где это пригодится. Вот, и пригодилось.

— Да, сады у тебя знатные, — Гленард с завистью покачал головой. — Графиня Солли при тебе развернулась вовсю. Я так понимаю, в финансировании ты ей не отказываешь?

— Ну, как же можно отказать Солли ан Веннедун? — рассмеялся Славий. — Не завидуй, Гленард. Кто тебе мешает тоже завести сады? Вон там у тебя, как его, Лисий холм. Сделай там что-нибудь красивое, и любуйся из окна на красоту. Хочешь, я к тебе Солли на месяц пришлю, чтобы она всё распланировала?

— А хорошая мысль, кстати, — Гленард откинулся на мешок с палаткой, смотря на синее небо. — Давай разберемся с нынешними делами, а там, может, и воспользуюсь твоим щедрым предложением. Хотя у меня здесь, конечно, не такой роскошный климат, как в столице. Сколько у вас там снег лежит зимой? Пару-тройку раз за всю зиму дня по три? А у нас иногда и три месяца не тает.

— Ну, Солли что-нибудь придумает. Ёлок насажает или кедров каких. Ладно, давай, вставай! Хватит мечтать, пора снова в путь.

Уже начало темнеть, когда Артана, найдя небольшую полянку прямо на берегу ручья, предложила остановиться на ночлег. Гленард с радостью скинул с себя мешок и сел на землю у глубокого на вид затона, который образовывал здесь Зеленый Ручей. Впрочем, через пару минут пришлось подняться и идти вместе со Славием ставить палатку.

— Боги, сколько лет прошло с тех пор, когда мы с тобой вместе были на таком вот привале в лесу! — Славий забил очередной колышек в землю и посмотрел на Гленарда.

— Да почти десять, наверное, — Гленард расправлял палатку. — Или девять? Что-то вроде этого. Время летит. Раны заживают. Память услужливо стирает плохое.

— И всё же хочется вспомнить что-то хорошее в тех старых временах. Вот такие привалы под звездами. Палатки, костры, песни под лютню.

— Угу, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — усмехнулся Гленард. — И еще здорово, что дожили до вечера очередного дня. Не всем это тогда удавалось.

— Да ладно тебе, зануда, — отмахнулся Славий. — Мы с тобой этот путь вместе прошли. И выжили, несмотря ни на что. Поэтому просто давай наслаждаться хорошими воспоминаниями, а боль по тем, чьи имена запеклись на наших сердцах, как раны, сохраним отдельно. Давай просто наслаждаться жизнью.

— Ты прав, — Гленард осмотрел палатку, убеждаясь, что всё хорошо закреплено. — Просто у меня свои ассоциации, и воспоминания, которые давно уже пора отпустить. Прости. Постараюсь не занудствовать, хотя мне это обычно плохо удается.

Тем временем, Артана развела костер. Затем, сев на землю, сняла свои кожаные полусапожки. Снова встав, она подошла к ручью. Легкое движение плечами, и плащ соскользнул с ее тела, упав у ее ног. Под плащом она оказалась полностью обнаженной. Не обращая внимания на отвисшие челюсти Гленарда и Славия, она вошла в воду и полностью, с головой, погрузилась. Вынырнув чуть ближе к середине ручья, она проплыла пару раз по затону, а затем, вернувшись, вышла на берег.

Выжав волосы, она стала ладонями стряхивать капли воды со своего тела. Гленард, невольно залюбовавшись ей, не мог отвести глаза. Стройное, в меру тренированное тело. Небольшие, упругие груди рожавшей, но хорошо сохранившейся женщины. Плоский живот с чуть очерченной мускулатурой пресса. Золотые волосы на лобке, под которыми виднелись нежно-розовые губки. Стройная спина. Гладкая, упругая попка. Чуть широкие, в меру, бедра, переходящие в красивые прямые ноги. Аккуратные стопы. Красивая и манящая женщина.

Обтеревшись ладонями, она наклонилась, подняла свой плащ, снова завернулась в него и, улыбнувшись, подошла к огню и села около костра греться. Гленард, очнувшись, достал из мешка с едой окорок и стал нарезать его на кусочки. Нарезав, насадил куски на палочки, чтобы было удобно поджаривать окорок на огне.

Славий покопался в другом мешке и через некоторое время с торжествующим видом извлек из него глиняный кувшин с вином. Выдернув пробку, он отпил добрый глоток и протянул кувшин Артане. Та, кивнув, приняла кувшин и, сделав глоток, над костром передала его Гленарду с теплой улыбкой. Гленард быстро взял вино, не позволяя ей обжечься пламенем костра.

— Позволите ли вы мне спросить, госпожа Артана?.. — Гленард, отпив вина, опустил кувшин.

— Просто Артана, Гленард, — снова улыбнулась она.

— Хорошо, Артана. Позволишь ли ты мне задать немного личный вопрос о вархах?

— Спрашивай, Гленард. Мы все идем в этот поход, чтобы вы узнали как можно больше о вархах. Не стесняйся задавать даже очень личные вопросы. Обычно это лучший способ действительно понять кого-то. Если на какой-то вопрос я не смогу ответить, я тебе честно об этом скажу.

— Хорошо, спасибо, — Гленард улыбнулся в ответ и передал кувшин Славию, севшему рядом с ним у костра. — Все вархи не носят одежду под плащами?

— Или только я? — продолжила невысказанный вопрос Артана. — Нет, в большинстве своем почти все. Здесь нужно больше рассказать о наших плащах. Я рада, что ты спросил, потому что эти плащи — это большая часть культуры вархов. С первого взгляда, как видишь, это просто большой бесформенный плащ из серой шерсти. Тяжелый и неудобный на вид. Но на самом деле, эти плащи очень непростые. Они мягкие и легкие, я тебе потом позволю его надеть. Они очень гибкие. И при этом они теплые и очень прочные. Их невозможно прорезать ножом и даже мечом, их невозможно истереть. Они пропускают влагу наружу, поэтому мы в них не потеем. При этом они задерживают тепло, мы не мерзнем, но только в необходимом количестве, нам в них не жарко даже в очень теплую погоду. Напротив, они предохраняют нас и от холода, и от жары, и от дождя. Они снаружи абсолютно непромокаемые.

— Потрясающая штука! — искренне удивился Гленард.

— Это еще только начало, — Артана отпила очередной глоток из переданного Славием кувшина и приблизила к огню палочку с окороком, полученную от Гленарда. — Эти плащи не пачкаются ни снаружи, ни изнутри. Их не нужно стирать, никогда. Я серьезно, Гленард. Они не горят, но могут нагреваться у костра и отдавать затем столько тепла, сколько нам нужно. И я могу усилием мысли сделать мой плащ крепче камня. Таким, что он будет отражать и стрелы, и удары меча, и даже топора, лучше, чем самый мощный ваш доспех. Эти плащи для нас — это и одежда, и дом. Мы живем в них, в буквальном смысле. Нам не нужны палатки, мы засыпаем на голых камнях на ветру, завернувшись в плащ, и нам не холодно. Даже наше слово для этих плащей — тай — происходит от вашего же собственного слова «тайх» — дом. Как например, Рогтайх — королевский дом. Мы получаем эти плащи, когда достигаем зрелости, это особый ритуал, очень важный. Они делаются специально для каждого из нас в отдельности. Мы живем с этими плащами и живем в них, буквально, всю свою жизнь. И хоронят нас тоже в них. Поэтому они очень важны для нас.

— Невероятно! И невероятно интересно! — с восторгом воскликнул Гленард. — Но в чем же секрет? Из чего сделаны эти плащи? Как они приобретают такие удивительные свойства?

— Магия, Гленард, — развела руками Артана. — В основе ткани обычная овечья шерсть, но она приобретает свои волшебные свойства во время различных магических ритуалов. Это одно из наших умений. Извини, но подробнее я не могу рассказать. Мы с радостью покажем, как мы живем, но некоторые наши умения и, хм, технологии я оставлю в секрете.

— Я понимаю, — кивнул Гленард.

— Отвечая на твой вопрос, — продолжила Артана, — скажу, что большинство вархов не носят никакой другой одежды, кроме плащей. Ну, естественно, обувь. Она у нас тоже не совсем простая, но ничего особенно таинственного. Порой некоторые из нас носят вместо плащей простые льняные рубашки. Мы не выращиваем лен, покупаем ткань. Поэтому такие рубахи редки и используются, скорее, для разных церемоний. Как мантии или свадебные платья у вас. А летом, когда очень жарко, многие из нас ходят вообще без одежды. Мы, если честно, вообще одежде не придаем большого значения. Только для защиты тела от холода и ветра. А так, как часть нашей философии, мы считаем, что Вселенная создала нас, всех нас, каждого, прекрасными, и нет смысла стесняться или прятать свое тело. Это непросто понять и принять жителям Империи, очень непросто бьергмесам и почти невозможно для альвов. Но это одна из базовых основ нашего мировоззрения.

— Интересно, — Гленард настолько заслушался, что не обратил внимание, как его кусок окорока начал пригорать. — Пожалуй, это очень разумно, хотя ты права, принять это непросто. В нашей вере в Двух Богов тоже есть положения о прекрасности каждого создания на земле и о прекрасности наших тел. Мы тоже не стесняемся одеваться достаточно легко. А в некоторых герцогствах, я знаю, вполне в норме устраивать совместные купальни для мужчин и женщин. Однако полностью признать это многие не могут. Ну, а для альвов, ты права, показать какую-то лишнюю часть тела — это вообще трагедия. Кроме того, одежда для нас показатель статуса. Из чего можно сделать вывод, что вопросы общественного положения у вархов или не стоят остро, или решаются каким-то другим образом.

— Наш статус внутри нашей общины не основан на богатстве, Гленард. В этом плане мы все равны, поскольку никто ничем не владеет, кроме плаща и оружия. Естественно, у нас есть определенное ранжирование, но оно основано на знаниях и умениях. И каждый чувствует, с кем общается. Не обязательно показывать свой статус одеждой, если каждый встречный чувствует, являешься ты Знающим или нет.

— Любопытное социальное устройство, — у Гленарда просто горели глаза, — никогда с таким не встречался.

— Поэтому я вас и веду туда, чтобы вы поняли, что мы, хотя и в чем-то другие, не страшны для вас, — Артана снова улыбнулась. — Я должна попросить у вас со Славием прощения. Я не подумала о том, что мое купание может быть чем-то неожиданным и необычным для вас. Я не подумала, что публичное обнажение для вас непривычно. Я прошу за это прощения. Вархи очень внимательно относятся к чистоте. Регулярные купания и омовения для нас очень важны, поэтому мы стараемся селиться рядом с озерами и ручьями.

— Ну, мы тоже любим купаться, — вступил в разговор Славий. — Тебе не за что извиняться, Артана. Ты не обидела нас, скорее, просто немного удивила.

— Вам еще многому предстоит удивляться в ближайшие дни, — Артана вгляделась в огонь. — Просто постарайтесь воспринять всё это, как есть. Принять это с открытым разумом и сердцем, без осуждения и отторжения.

— Мы желаем этого, Артана, — Гленард доел окорок и отложил палочку в сторону, — желаем этого всем сердцем. Желаем удивляться и познавать новое. Со своей стороны замечу, что твое тело удивительно красиво.

— Каждый из нас, и из вас, прекрасен, Гленард. Каждого сотворила прекрасным Вселенная. Но я благодарю тебя за комплимент.

Славий ушел в палатку спать. Гленард задержался у костра, думая о событиях прошедших дней. Артана встала, обошла костер и молча села рядом с ним, чуть прижавшись к нему плечом. Догоравший костер переливался черно-красными узорами углей. Тихо журчала вода ручья. Вовсю пели ночные сверчки. Где-то вдалеке раздавалось уханье сов и лай лис. Бесшумно скользили по небу редкие летучие мыши.

— Почему ты позвала меня с собой, Артана? — тихо спросил Гленард. — Я понимаю, зачем здесь Славий. Он Император, от него зависит будущее наших народов. Но я? Барон мелкого северного баронства. Да, близкого к горам, но логичнее было бы позвать кого-то более влиятельного. Того же Донрена, например.

— В тебе нет черствости, Гленард, — Артана легко скользнула пальцем по щеке Гленарда. — У тебя пытливый любознательный ум. Ты открыт миру, и с радостью готов воспринимать новое. Воспринимать его таким, какое оно есть, не пытаясь подстроить его под свою уже сложившуюся систему ценностей. И потом, ты близок Славию и важен для него и для его жизни, я чувствую это. Мне кажется, что ваши пути связаны надолго, и сколько бы вы не расходились, ваши дороги всё равно пересекутся. Я позвала тебя, потому что почувствовала, что так нужно. Я не всегда могу понять почему, но знаю, что не прислушиваться к советам Вселенной глупо. Кто знает, может быть, в этом есть какая-то большая цель, которую нам только предстоит узнать. А может, ты мне просто понравился, Гленард. Лишь Вселенной известна правда.

— Пора спать, Артана, — Гленард посмотрел ей в глаза и улыбнулся. — Завтра снова в путь, и завтра будет непросто. Давай спать, а завтра посмотрим, что Боги, или Вселенная, для нас придумали.

— Правда, — улыбнулась в ответ девушка. — Пора спать.

— Ты будешь спать с нами в палатке?

— Нет, здесь. У меня есть мой плащ.

— Ну, тогда спокойной ночи, Артана, — Гленард встал.

— Спокойной ночи, Гленард.

Проснувшись на следующий день с рассветом, они быстро собрались и продолжили свой путь вверх вдоль ручья. Через пару часов Артана, оглядевшись, уверенно направилась вправо, на подъем.

Петляя по склону, они поднимались всё выше и выше. Постепенно лес остался позади, сменившись невысокими кустарниками. Впереди показалась горная гряда с небольшим разрывом в ней. Артана, указав на этот разрыв рукой, сообщила, что к нему они и направляются.

Идти становилось тяжелее. Сложность восхождения накладывалась на усталость вчерашнего и сегодняшнего дня. Привалы стали чаще. Иногда приходилось просто останавливаться на несколько минут, чтобы Гленард и Славий могли отдышаться. Артану, казалось, усталость даже не коснулась. Гленард уважительно покачал головой, смотря, как она поднимается по склону. Часто девушке даже приходилось останавливаться, чтобы дождаться отставших мужчин.

Наконец, горы, раньше такие далекие, обступили их со всех сторон. Обходя валуны, путники прошли через неглубокое, но длинное ущелье, и, спустя примерно час, вышли с другой стороны горной гряды.

Картина, открывшаяся перед ними, была великолепной и величественной. У подножия горы, на которой они стояли, лежала ярко-зеленая долина. Покрытые цветами луга, травы всех оттенков зеленого, склоны гор, поросшие соснами и кедрами. Справа и слева долину обрамляли высокие зеленые горы, на которых кое-где грозно выделялись безжизненные серые скалистые уступы. Далеко впереди, за долиной, высоко вздымались суровые и мощные горы, коричневые внизу и ярко-белые от лежащего на них снега вверху. Редкие облака, казалось, лежали, отдыхая, на вершинах этой горной цепи. Кое-где, снегом были покрыты и склоны — похоже, что там сошли грозные лавины.

— Нам нужно будет пересечь эту долину, — Артана указала рукой вперед, — затем обогнуть вон ту высокую гору справа, по ее склону. Там будет непросто и может быть опасно. За ней еще пара таких же гор, отсюда они плохо видны. Ну, а за горами уже, считайте, наши земли.

— Да, далековато вы забрались, — Гленард вытер пот со лба.

— Первоначально мы поселились как раз вот в этой долине, но конфликты с охотниками, они считали, что мы распугиваем дичь, вынудили нас уйти дальше, за те горы.

— То есть от вас до Шеангая остается не так уж и далеко, — подсчитал Гленард — Вы добирались туда?

— Туда не так-то просто добраться, Гленард, — покачала головой Артана. — Просто чудо, что кому-то из наших предков вообще удалось выжить во время Исхода. Горы там еще выше и суровее, чем вот эти. Говорят, что несколько наших, человек пятнадцать, лет сто назад решили добраться до Шеангая. Вернулись трое. Рассказали о том, что за горами бескрайняя снежная пустыня. Ни людей, ни животных, ни даже следов они не видели. Впрочем, далеко они не уходили от гор — не было еды. С тех пор таких попыток не предпринималось. Впрочем, в последние пятьдесят лет климат меняется, становится теплее. Возможно, скоро можно будет предпринять новую экспедицию.

— Знаешь, — Гленард взглянул на Артану, — меня всегда интересовало, что стало с теми, кто не ушел тогда на юг. Выжили ли они? Может быть, до сих пор в Шеангае, где-то далеко, выживают общины наших родственников?

— Всё известное нам, — Артана погрустнела, — заставляет предположить, что к северу от Башрайга не выжил никто. Спаслись только те немногие, кто пережил Исход и успешно добрался до юга. Впрочем, кто знает, что творится далеко на севере? Никто еще не забирался туда. Пойдемте уже, нам еще предстоит спуститься в эту долину сегодня. Там и заночуем, а завтра пойдем к горам.

— Что представляет собой страна вархов? — Гленард, сидя у костра рядом с Артаной, поджаривал на палочке кусок ветчины. — Как вы ее, кстати, называете? Вархтай? Дутайх ан вархан? Вархйорд? Вархостан?

— Страна вархов, — Артана улыбнулась. — Просто страна вархов. Иногда — «наша земля». Ты ее скоро увидишь, Гленард.

— Но всё же, — Славий с кувшином в руках сидел с другой стороны костра, — что там? Что мы увидим? Горную долину? Пещерный город? Что? Интересно же знать…

— Ну, ладно, расскажу, раз вы такие нетерпеливые, — Артана протянула руку за кувшином, Славий безропотно его отдал. — Итак, страна вархов ныне — это четыре долины между горами. Точнее, пять. Есть еще маленькая тайная долина. Самая большая долина, куда мы и идем, расположена между высокими вечно заснеженными горами. С одного края долины большое озеро, с другого края, между ручьями, леса и луга. Это чудесное место. Когда вархи были вынуждены покинуть вот эту долину, где мы сейчас, они долго и мучительно искали новое место для жизни. Говорят, что когда они увидели озеро и ту долину, они хором воскликнули «Вот наш дом!». Это, конечно, легенда, но долину мы так и называем «наш дом» или «первый дом».

— Там холодно? — поинтересовался Гленард. — В окружении вечно заснеженных гор должно быть не жарко.

— Там-то как раз тепло. Озеро подогревается теплыми источниками. При этом их не так много, чтобы сделать воду ядовитой, а есть и такие озера у нас в округе. Ручьи тоже теплые, поэтому в долине весьма приятный климат.

— А другие долины? — спросил Гленард.

— Три другие долины разбросаны в разные стороны по горам. Между долинами около десяти-пятнадцати километров. Одна из них находится недалеко от земель королевства бьергмесов, там мы встречаем новичков и там же мы храним товары для торговли с бьергмесами. Две другие долины отличаются более суровым климатом, зимой они покрываются снегом, хотя летом жизнь в них вполне приятная. Там тоже есть и речки и небольшие озера, правда, очень холодные. Но вархи легко переносят холод. Я не думаю, что вы успеете посетить эти долины, но там нет ничего особенного. Поля, луга, леса. Ничего такого, чего нет в большой долине. Кроме того, некоторая часть вархов живет не в долинах, а в горах. В пещерах или просто на камнях. Многие из нас очень сильно ценят уединение.

— А что за тайная долина, которую ты упомянула?

— О, это интересная история, — Артана передала почти пустой кувшин Гленарду. — Мы обнаружили ее через несколько лет, после того, как поселились в горах. И поняли, что там у наших Знающих резко усиливаются их способности. Мы не знаем почему, но это факт. Некоторые Знающие там живут постоянно. Другие, в том числе я, бывают там время от времени, достаточно часто. Остальные вархи собираются там для проведения особых церемоний и ритуалов. Как правило, четыре-пять раз в год. Попасть туда непросто, путь туда скрыт и опасен. Говорят, что однажды, лет семьдесят назад, бьергмесы отправили большой отряд, чтобы захватить наши земли. Знающие привели их ко входу в тайную долину. Весь отряд, порядка трехсот бьергмесов, вошел в туман, который постоянно окружает долину, и никто не вышел.

— Они погибли или остались в долине? — уточнил Гленард.

— Они попали в большой горячий источник, Гленард, — Артана грустно вздохнула. — А источники в той долине настолько активны, что обладают способностью быстро растворять и металл, и тела. Это горячая бурлящая кислота, на самом деле. Никто из них не выжил, не осталось даже останков. После этого бьергмесы снова вспомнили, что с нами гораздо выгоднее дружить, чем воевать.

— Мы увидим эту долину? — Гленард явно был заинтересован.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Я была бы не против. Но решит Моррель — она одна из самых сильных Знающих. Фактически, ее можно назвать нашим предводителем, нашей королевой. Вы с ней скоро познакомитесь. Если она решит, что вы достойны, она покажет вам долину и, возможно, некоторые из наших ритуалов. Если вы захотите, конечно.

— А мы можем оказаться недостойными? — Славий усмехнулся.

— Для меня нет, — улыбнулась в ответ Артана, — иначе бы я вас не вела. Но у Моррель своя система оценки людей, которая основана на таких вещах, которых даже я не всегда понимаю. Она уже не совсем человек, она часть Вселенной, и оценивать, достойны вы чего-либо или недостойны, будет Вселенная в ее лице. Это очень сложно объяснить, но, я надеюсь, что скоро вы всё сами поймете.

— Пусть так, — кивнул Гленард. — Скажи, Артана, а сколько вархов сейчас?

— Около трех с половиной тысяч. Плюс около ста пришедших учеников.

— Я думал, вас должно быть больше, — удивился Гленард.

— Почему?

— Я слышал, что у вас очень высокая рождаемость, — Гленард насадил на палочку новый кусок ветчины. — Что женщины у вас рожают каждый год, а значит, за двести с лишним лет ваш народ должен был значительно увеличиться. Я ожидал, что вас несколько десятков тысяч.

— Про рождаемость — это правда, — согласилась Артана. — Точнее, это было правдой до относительно недавнего времени. В последнее время мы стараемся ограничивать количество рождающихся детей, поскольку наши долины не могут прокормить слишком многих. В то же время, у нас высокая детская смертность. Увы, это так. Детям сложно выживать в суровых условиях гор. Кроме того, здесь я открою тайну, которая многим в Империи может не понравиться, у нас есть очень своеобразная система обучения и тренировки, которая позволяет развить способности вархов. То, что нас отличает. Те самые способности, которые так пугают герцога Донрена. И далеко не все дети переживают это обучение. Скажу прямо, выживает не больше половины. И дальше, наша жизнь не такая уж простая. В горах много опасностей, что тоже сокращает численность нашего населения, несмотря на все наши достижения в области лечения болезней и увечий. Поэтому мы вынуждены искать некий баланс рождаемости, смертности и приема к нам желающих со стороны, чтобы, с одной стороны, держать население на максимально возможном уровне и, с другой, не превысить возможностей нашей земли.

— Звучит довольно жестко, — покачал головой Славий.

— Да, но я не стараюсь смягчать формулировки. Я понимаю, что это жестко и даже жестоко, порой, однако мы живем в очень жестких природных условиях, и вынуждены реагировать соответственно. Я также понимаю, что эта информация, если ее прямо, в лоб, рассказать людям Империи может быть воспринята неправильно. Будут говорить, что мы убиваем наших детей, чтобы ограничить население. Это не так. Совсем не так. Скорее, мы вынуждены поддерживать высокую рождаемость, чтобы компенсировать высокую смертность. Вот почему, Ваше Величество, мы так хотим получить новую землю в Империи, чтобы иметь возможность развиваться дальше в менее жестоких условиях. Наши ресурсы, честно скажу, исчерпаны. Это вопрос и нашего развития, и нашего выживания.

— Хорошо, допустим, — Славий добрался до кувшина, и, с сожалением, положил его обратно, поняв, что он пуст, — но смогут ли ваши дети, выросшие в Империи, жить потом в суровых условиях гор? Не боитесь ли вы разделить ваш народ? Не боитесь ли вы потерять те навыки и умения, которые формируются здесь?

— Они формируются не из-за гор, Славий, а, скорее, вопреки им. Да, возможно те, кто вырастут в Империи, не захотят возвращаться в горы. Но они будут живы, и это, согласись, уже очень ценно. И наш народ будет расти и развиваться.

— Допустим, — повторил Славий. — Но почему бы вам не жить вместе со всеми: людьми, альвами, бьергмесами, зоргами? Приезжайте, как Роллен, в столицу, живите в Рогтайхе, интегрируйтесь в общество Империи. Мы поможем. Но вы хотите обособленную землю, а я как раз с этой обособленностью сейчас и борюсь.

— Есть отличие, Славий, между нами и всеми остальными расами. Их объединяет не только культура, но и, собственно, раса. Альв остается альвом, независимо от того, вырос он в Империи или в южных степях среди мятежных альвов. Ты сам это прекрасно понимаешь, Ее Величество госпожа Ниара — альвийка, выросшая в Империи, насколько я знаю. Мы же, при том, что нас считают отдельной расой, таковой в реальности не являемся. Мы всего лишь смесь других рас, метисы. То, что нас объединяет, то, что делает вархов вархами, это наша общая единая уникальная культура, построенная на общей единой уникальной философии. Роллен приехал в Рогтайх взрослым сформировавшимся человеком. Он может жить среди людей, но оставаться вархом. Если же наши дети будут расти среди детей других рас, что останется у них от нашей культуры? Зачем им идти по сложному и опасному пути вархов, когда можно забросить его и стать обычными детьми, играющими и сбегающими с уроков? Если мы интегрируемся полностью в жизнь Империи, мы перестанем быть вархами, Славий.

— Ну, это уже крайности, — задумчиво сказал Гленард. — Есть же компромиссы. Вы можете, например, воспитывать детей отдельно, а потом, когда они вырастут и сформируются, переезжать в города.

— А разве не это ли я и предлагаю? — удивилась Артана. — Я с самого начала говорила о том, что вархи готовы работать на благо людей. В Тайной Страже, в больницах, везде, где нужно. Но нам нужна отдельная обособленная территория для того, чтобы наши дети вырастали, будучи истинными вархами, полностью перенимая нашу уникальную культуру и наши уникальные умения. Потом, знаете, есть еще такой момент… То обучение, которое мы даем нашим детям, те испытания, которые они вынуждены проходить… Они могут быть очень неоднозначно восприняты окружающими, которые не понимают их смысл. Они не жестоки, но жестки. Люди, которые увидят их, если мы будем жить вместе со всеми, будут считать, что мы садисты и чудовища.

— А это так? — Славий пристально посмотрел в глаза Артане поверх догорающего костра.

— Нет, Славий, не так. Наши дети долгое время готовятся к таким испытаниям и проходят их относительно легко. Но если, по глупости или по недосмотру, кто-то из неподготовленных детей попробует повторить то же самое, может случиться трагедия. Как к нам после этого будут относиться, Славий? Зачем нам рисковать?

— Возможно, ты права, — Славий скрестил руки на груди, — но почему вы хотите землю именно в центре или на юге? Почему не на севере, поближе к горам?

— Очень просто, Славий — Артана удивленно посмотрела на него, — потому что северные земли более плотно заселены. Мы не хотим причинять кому-то неудобство, сгоняя его с земли, поэтому согласны на менее заселенные южные земли. Хотя нам, конечно, было бы удобнее на севере, поближе к нашей горной стране.

— У тебя какие-то устаревшие сведения, — заметил Гленард. — Может быть, двести лет назад всё так и было, но сейчас центральные земли заселены плотнее, чем северные. На юге плотность населения еще не такая высокая, как на севере, но, мне кажется, что если бы Его Величество решил выделить-таки вархам земли, что в данный момент сомнительно, то проще было бы сделать это на севере.

— Мы с большой радостью готовы говорить о землях на севере, если Его Величество сможет рассмотреть этот вопрос, — Артана поклонилась Славию.

— Ты сказала, что помимо вархов, у вас есть еще ученики, — Гленард невольно залюбовался золотыми волосами девушки. — Расскажи о них, пожалуйста.

— С радостью. Их обычно сто — сто пятьдесят человек. Точнее, не только человек: люди, бьергмесы, альвы, даже зорг даджиды. В последнее время больше бьергмесов. Точнее, бьергмесок. Для них построено отдельное поселение, в котором мы им рассказываем о базовых принципах нашей философии и нашей жизни. Потом, узнав всё, они принимают решение остаться с нами или вернуться обратно. Примерно половина решает вернуться. Мы никого не держим против силы. Стать вархом, особенно во взрослом возрасте, очень сложно и опасно. Некоторые погибают в процессе обучения. И никто из пришедших не сможет достичь тех умений, которыми обладают многие наши подростки. Просто с этим надо вырасти. Однако тем, кто ищет свободу, и тем, кто разделяет наше мировоззрение, у нас будет комфортно.

— Как они к вам попадают? — спросил Гленард. — Тем же путем, что и мы?

— В основном, нет. Этим путем не приходит почти никто. Он короткий, но сложный. Скоро вы в этом убедитесь. Обычно приходят через королевство бьергмесов. Они не любят гостей, но, по договоренности с нами, пропускают через свою территорию тех, кто идет к нам. Если они решают от нас уйти, бьергмесы пропускают их обратно.

— И сколько длится такое первоначальное обучение?

— Около года. Если кому-то требуется больше времени для принятия решения, мы не торопим.

— И ученики платят за свое обучение? Им же нужно где-то жить, что-то есть?

— Нет, — Артана рассмеялась, — обучение бесплатное. Но ученики сами выращивают и готовят себе еду. Сами строят простые дома и поддерживают их в приличном состоянии. Труд полезен, поскольку он облагораживает дух. Мы не требуем платы за наши знания, но исходим из того, что обеспечивать себя ученики должны сами, своим трудом.

— Это разумно, — согласился Гленард. — Скажи, Артана, вархи говорят на всеобщем языке? Ты говоришь на нем свободно и на современном уровне. Если вархи ушли из Империи много лет назад, у них должен был сохраниться старый диалект. И развиться какой-то свой собственный диалект за двести лет, весьма отличный от имперского.

— Так и случилось. У вархов есть не то, чтобы свой язык, но некий… Да, диалект — правильное слово. Мы, Знающие, стараемся поддерживать знание всеобщего языка на современном уровне, для чего постоянно общаемся с новоприбывшими. Мы обучаем их, они обучают нас. Мы, в свою очередь, передаем язык детям и другим вархам. Но есть вархи, которые говорят и на очень своеобразном наречии. Например, фразу «Завтра мы пойдем к тем горам и будем подниматься» они скажут как «Другидэн ходим те горын да бдем ходим поверх». Но это, скорее, язык тех, кто принципиально не хочет идти на контакт с внешним миром, есть среди нас и такие.

— Вархи не однородны? — удивился Гленард.

— Конечно, нет. Разве может быть однородным общество, в котором принцип свободы мысли является одним из основополагающих? И это прекрасно. Всё, друзья, завтра новый день, новый путь, бдем ходим те горын. Давайте спать. Спокойной ночи!

— Вархи верят в богов? У вас есть религия? — спросил Гленард.

За следующий день они проделали долгий, но несложный путь вдоль всей долины, приблизившись со временем к подножию заснеженных пиков. Путь пролегал, в основном, через поросшие высокой травой и полевыми цветами луга. Жужжали пчелы и шмели, высоко в небе парили орлы, а в траве копошились мыши и пугливые кролики. Один из кроликов, в которого Славий очень удачно метнул кинжал, служил им сегодня ужином, аппетитно румянясь над углями костра.

— Хороший вопрос, Гленард, — Артана повернула кролика другим боком к углям. — Очень хороший. Что-то вроде религии есть, но она не совсем похожа на то, к чему ты привык.

— Расскажи, — попросил Гленард.

— Хорошо. Мы верим, точнее, мы точно знаем, что каждый человек и каждое живое существо вообще, излучает некие лучи. Эти лучи образуют условную сферу вокруг человека, в которую проецируются все его эмоции, мысли, знания. Вероятно, это то, что вы называете душой. Мы пошли дальше и обнаружили, что сферы всех жителей этого мира сливаются воедино в некую общую сферу нашего мира. Предположив, что наш мир не единственный во Вселенной, мы предположили также, что существует какая-то общая сфера всей Вселенной. И это то, что можно назвать Богом. Главное наше отличие от всех других религий состоит в том, что мы считаем, что не люди происходят от богов, а Сфера Вселенной, или просто Вселенная, происходит от людей. Иными словами, не Бог сотворил людей, а люди сотворили Бога.

— Неожиданно… — Гленард поднял брови. — Наша религия включает человека в тройственную систему Двух Богов и человеческого существа, но возможность происхождения Богов от людей мы не рассматриваем.

— Самое неожиданное в том, что мы обнаружили, что из этой сферы можно получать информацию. Так же, как можно присоединиться к сфере другого человека своей сферой и целенаправленно получать информацию оттуда. И влиять на сферу другого человека.

— Именно так вы читаете мысли? — догадался Гленард.

— Да, — согласилась Артана, — и не только. Мы еще можем считывать и внушать эмоции, проецировать образы, много чего. Здесь нужно пойти дальше и сказать, что мы считаем, что материального мира не существует вообще. Каждый из нас, и всё, что нас окружает, это всего лишь волны сгущенной энергии. Переворачивая этого кролика, например, я всего лишь меняю напряжение и направление течения энергии в одном месте Вселенной. А если я могу это сделать, то почему я не могу, например, изменить твои мысли, или передвинуть мыслью камень, или остановить движение солнца? Это ведь всё тоже всего лишь возмущения в Сфере Вселенной.

— И ты можешь? — Гленард посмотрел Артане в глаза.

— Я нет, — призналась девушка. — Я могу читать и внушать мысли и эмоции, могу управлять разумом и телами других людей, но на материальные объекты, условно-материальные, моих сил и умений не хватает. Насколько я знаю, даже Моррель не может. У нас есть легенды о Великих Знающих, которые могли взглядом двигать предметы, но легенды — это легенды. Впрочем, мы работаем над этим, учимся, развиваемся. Может быть, лет через пятьсот нашим потомкам будет подвластно многое такое, чего мы не можем сейчас даже вообразить.

— Скажи, Артана, — вступил в разговор Славий, — все ли вархи могут читать мысли?

— Нет, далеко не все. Большинство могут только считывать эмоции и с разным успехом внушать их. Могут воздействовать на движения и сознание. Кто-то может читать поверхностные, особо яркие мысли. Но на полное чтение сложных мыслей способны только Знающие, да и то не все, а также некоторые особенно способные вархи. Нас примерно пять-семь сотых от общего числа вархов.

— То есть, около двух или двух с половиной сотен, — быстро подсчитал Гленард.

— Да, около этого, — согласилась Артана.

— А что в вашей системе мира происходит после смерти человека? — поинтересовался Гленард.

— Сфера человека отделяется от тела присоединяется к Сфере Вселенной. А потом может снова оказаться в новом теле, если захочет. Но без накопленной в прошлой жизни информации, та остается во Вселенной и обогащает ее развитие.

— То есть, это то же самое перерождение, которое есть у нас? — уточнил Гленард.

— В целом, да, — Артана кивнула. — Однако есть существенные различия. Мы считаем, что новая сфера нового человека может образоваться из частей нескольких разных сфер умерших людей. А сферы могут разделяться. То есть, после моей смерти часть моей сферы может оказаться в одном человеке, а часть в другом, пополам со сферой кого-то еще. Это отличается от вашего полного переселения душ. Далее, так как мы воспринимаем Вселенную единой, то верим, что наше следующее перерождение может случиться совсем в другом мире. И не обязательно в человека. Это может быть совсем неожиданное существо. И еще одно важное отличие, мы считаем, что Сфера Вселенной существует одновременно во всех временах. Это сложно понять, но представь, что мы одновременно касаемся этого кролика, ты со своего места, а я со своего. То же самое и со Сферой Вселенной — мы можем касаться ее даже если мы разделены не только пространством, но и временем, может быть, многими веками. Но это одна и та же Сфера. Поэтому наше следующее перерождение может случиться не только в будущем, как считается у вас, но и в далеком прошлом. Для Вселенной не существует такого понятия времени, каким оно существует для нас.

— Это очень неожиданно, — признался Гленард. — И это как-то очень… Огромно, что ли? Ты говоришь о вещах, которые я ощущаю очень важными. Но они настолько велики для восприятия, что мне потребуется много времени, чтобы их обдумать и понять.

— Вот именно, — Артана улыбнулась. — Теперь представь, что всё это лишь очень поверхностное объяснение самых базовых понятий нашего мировоззрения. Теперь понимаешь, почему мы так долго и так сложно учимся? Понимаете, почему мы не можем просто так прийти и интегрироваться в столичное общество? Нас просто не поймут, даже близко. А не понимая, будут бояться. Ну, а страх всегда рождает ненависть и агрессию. Поэтому мы и просим об обособленной территории. Пусть к нам приходит, кто угодно. Пусть смотрят, слушают, учатся. Но это будут люди, пришедшие за знаниями, а не просто зеваки, видящие поверхность и не заглядывающие в глубину.

— Ну, вы сами не очень стремитесь раскрывать свое мировоззрение другим, — возразил Гленард. — К вам приходило немало путешественников, чтобы рассказать о вас, но вы не спешили с ними поделиться своими мыслями. Оттого и непонимание.

— Я читала ваши книги о нас, — Артана сняла кролика с углей и потянулась за ножом. — В основном, рассказы о том, какие мы страшные, как мы едим детей, пьем кровь и беспорядочно трахаемся со всеми подряд. Хотя последнее почти правда, если смотреть со стороны и не понимать смысла мистерии. Мы пытались объяснить путешественникам то, о чем я говорю сейчас, но безрезультатно. Те, кто не был готов, не понимали. Скажем, Варден из Байлура, описавший нас почти уважительно в своей развлекательной книжке. Он увидел только поверхность — наши умения. Но он даже не пытался вникнуть в нашу философию и в то, как мы делаем те чудесные вещи, которые его так впечатлили. А другие, те, кто был готов, понимали, что не поймут их. Боялись выглядеть идиотами или, что еще хуже, боялись, что их растерзают за богохульство. Было, однако, и немало тех, кто понял, но сознательно решил не рассказывать об этом и остаться с нами.

— В Империи никогда никого не терзали за богохульство! Не было таких примеров, — возмутился Гленард.

— Да ладно? — Артана, удивившись, прервала процесс нарезания кролика на куски. — А мы тебе не пример? А кадирская ересь? А Гровард Таргаранский с его «чистой верой»?

— Кадирская ересь и Таргаранец пострадали как раз за то, что терзали других. Их не преследовали за веру. Их наказывали как раз за то, что они были нетерпимы к верованиям других, и убеждали всех с оружием в руках, что их путь единственно правильный. А вы, насколько мне известно, сами покинули Империю. Я не помню историй о том, чтобы кого-то из вас сжигали на кострах за ересь. Эта история более типична как раз для Кадира. Особенно для нового Кадира.

— Не сжигали, — согласилась Артана. — Но до этого скоро могло дойти дело. Или до погромов, как минимум. Поверь, нам тоже не очень-то хотелось бежать в горы. Если бы у нас был другой путь, мы бы им воспользовались.

— Возможно, — Гленард был не согласен, но продолжать спор не хотел. — В любом случае, мне хотелось бы узнать больше о вашей религии, о Сферах, о Вселенной, обо всем. Это настолько необычно и настолько интересно, что у меня просто кровь кипит, так хочется узнать больше.

— Вот видишь, Гленард, — Артана слегка приобняла его, — я в тебе не ошиблась. Я думаю, у тебя будет шанс узнать больше. И вы со Славием одни из немногих, кто знает достаточно, чтобы действительно что-то понять за такой короткий срок. А пока давайте уже съедим этого кролика, пока он не совсем остыл. И спать. Завтра сложный день. Самый сложный за весь путь.

Идти действительно было тяжело. Они медленно поднимались по крутому склону, то и дело спотыкаясь о камни. Потом к проблемам добавился лед. Здесь уже было холодно, Гленард и Славий надели плащи. Они поднимались по голому камню, а переменчивый шквалистый ветер то пытался их уронить на склон, но, напротив, резкими порывами старался сорвать их с подъема и покатить обратно к подножию.

Наконец, они поднялись на вершину склона, но, как оказалось, всё только начиналось. Они шли друг за другом по узкой, едва заметной, тропинке, прижавшейся к скале. Слева от них была каменная стена, а справа всё увеличивающаяся пропасть. Артана, шедшая впереди, не торопилась, осторожно выбирая место для шагов и поддерживая Славия в самых опасных местах.

Так они поднялись достаточно высоко. Здесь тропинка немного расширилась, и стало легче. Однако Артана озабоченно посматривала на небо. Гленард сразу понял причину. Голубое утром, небо сейчас, после полудня, начало затягиваться серым. Серый цвет постепенно уплотнялся и сгущался, отчего скалы вокруг выглядели всё мрачнее и мрачнее.

Путешественники, тем временем, вышли в ущелье, поверхность которого была покрыта неглубоким снегом, под которым прятались острые скользкие камни. Приходилось идти очень осторожно, но всё равно то и дело кто-то из них поскальзывался и с руганью падал. Славий сильно ушиб колено при очередном падении, и теперь морщился каждый раз, наступая на правую ногу. В воздухе завертелись первые снежинки.

Минут через пятнадцать повалил снег. Жестокий ветер метал снежные заряды им в глаза, пытался сбить с ног, ослеплял и оглушал. Крепко сцепившись руками, они шаг за шагом двигались вперед. Впрочем, Гленард не был уверен, что именно вперед. В мареве метели он давно уже потерял направление. Оставалось надеяться на то, что Артана знает, что делает. Вела она их вполне уверенно.

Сколько они шли в таком жутком состоянии, Гленард не знал. Он пытался считать шаги, но, споткнувшись пару раз, быстро сбился со счета. По его ощущениям, метель продолжалась около часа или полутора, однако когда снег, наконец, прекратился, оказалось, что солнце уже клонится к закату. А значит, они мучительно пробирались через метель уже много часов.

— Надо искать укрытие, — крикнул Гленард, борясь с ветром.

— Не беспокойся, — Артана махнула рукой, — еще немного, я знаю здесь одно место.

До этого места они добрались, однако, только через два часа, почти в темноте. Усталые, замерзшие, голодные и совершенно недовольные жизнью. Укрытие оказалось пещерой, хорошо закрытой от ветра и снега. Пещерой явно часто пользовались — там обнаружились и ветки для костра, и само кострище.

— Что это за место? — удивился Гленард.

— У нас есть много таких для наших охотников, — пояснила Артана. — Мы меньше чем в дне пути от наших земель. Сюда довольно часто заходят наши люди. Я думала добраться сюда раньше, но эта пурга спутала все планы. Вы не замерзли?

— Немного, — Гленард протянул руки к костру, отогревая их. — Но я нормально. А ты сама? Твои сапожки не выглядят морозоустойчивыми.

— Гленард, ты забываешь, что я варх, — усмехнулась Артана.

— Ага, — усмехнулся в свою очередь Гленард, — у вас всё не так, как кажется.

— Вот видишь, ты нас уже понимаешь, — Артана рассмеялась и погладила Гленарда по промокшим волосам. — А ты, Славий, как? Как твое колено?

— Замерз немного, — Славий поморщился. — Колено терпимо, хотя и болит.

— На, вот, — Гленард протянул Славию извлеченный из мешка кувшин. — Это последний, для согрева.

— А с коленом тоже разберемся, — Артана достала какую-то коробочку из своего мешочка. — Давай, Император, снимай штаны, будем лечить твое колено.

— Что это? — удивился Славий.

— Мазь, — Артана открыла коробочку, которая оказалась заполнена светло-зеленой мазью. — Против ушибов, порезов, синяков. Снимает боль, ускоряет регенерацию, разгоняет кровь, препятствует нагноению. Давай свою ногу сюда.

Артана осторожно помазала мазью колено Славия. Подождала немного, а затем сильными быстрыми движениями втерла мазь в кожу.

— Так, сиди не двигайся пять минут, — девушка закрыла крышку, вымыла руки водой из фляги и убрала коробочку в мешок. — Грейся у костра.

— Ну как? — поинтересовался Гленард.

— Знаешь, а неплохо, — Славий улыбнулся. — Боль ушла, нога двигается. Хоть сейчас прыгать можно.

— Вот не надо прыгать, — улыбнувшись, предостерегла Славия Артана. — Сиди спокойно, Император. Вещества, снимающие боль, могут вызывать лёгкую эйфорию и прилив сил, но тебе надо до утра полежать спокойно, чтобы ты мог завтра нормально идти. Справишься?

— Конечно. Спасибо, Артана, — поблагодарил Славий, прижав кулак к груди. — Вот бы нам что-то такое тогда на войне.

— Если договоримся о торговле, можем такую мазь вам поставлять, — пожала плечами Артана. — А еще средства для снятия воспалений и нагноений. Лекарства против жара, против всякой заразы, против боли. У нас много всего есть. Причем всё это делается из довольно простых ингредиентов, можем и в Империи их производить.

— А научить нас их делать сможете? — как бы невзначай поинтересовался Гленард, глядя на огонь.

— Что-то сможем, — серьезно ответила Артана, подумав. — И врачей ваших научить тоже сможем, хотя это будет непросто и, скажу честно, недешево для вас. Но есть сложные лекарства, которые вы не сможете сами сделать при всём желании, потому что они требуют магического воздействия на ингредиенты. А для этого нужно быть вархом, причем, со специальной подготовкой. Поэтому часть лекарств делать сможем только мы. Но мы не жадные, и готовы делиться с теми, кто так же добр и щедр к нам.

— Разумно, — согласился Славий. — По торговле, я думаю, мы договоримся. Надо только понять, какими путями будем торговать. Нашим купцам на этом пути будет сложно, а бьергмесы за наши товары пошлины будут драть нещадно.

— А и не нужно. Мы готовы посылать своих купцов этим путем к границам Империи. Привозите нам еду, дерево, уголь и прочее в тот же Кратхольм, а мы будем это там забирать в обмен на лекарства, плащи и прочее, что хотите.

— Ты же сказала, что плащи — это дело личное и очень важное, — удивился Гленард. — Как же вы ими будете торговать?

— Это будут другие плащи, — Артана пожала плечами. — С ограниченными функциями. Хотите твердость и крепость — пожалуйста. Хотите непромокаемость — пожалуйста. Хотите что-то еще — можно придумать. Например, легкие и прочные доспехи, сделанные по тому же принципу. Но изменять свойства ткани по мысленному приказу, как наши плащи, они, конечно, не будут.

— Опять же, разумно, — кивнул Славий. — Договоримся. Кстати, а кому принадлежат земли, по которым мы сейчас идем?

— Формально никому, — Артана чуть помрачнела. — Мы на них не претендуем напрямую, но были бы не в восторге, если бы кто-то другой на них претендовал. Поэтому было бы разумно, на мой взгляд, закрепить нейтральный статус этих земель соглашением между нами, Империей и бьергмесами. Сохранив для всех сторон право недискриминационного и разумного использования этих земель. Нам очень хотелось бы сохранить их нетронутыми. Они так красивы…

— Предложение разумное, — Славий задумался. — Не могу сказать, что я против него возражаю, однако надо подумать, как его наилучшим образом оформить.

— Подумайте, Ваше Величество.

— Твое лекарство творит чудеса, Артана, — улыбнулся Славий. — Гленард, а что у нас сегодня на ужин?

— Сушеное мясо, — ответил барон, покопавшись в мешке. — Вкусно, полезно, питательно.

— Ну, допустим, — чуть поморщился Славий. — Что ж, давай его сюда.

— У тебя есть дети, Артана? — поинтересовался Гленард. Они сидели вдвоем у костра, допивая остатки вина из кувшина. Славий уже спал в палатке. Видимо, у лекарства был еще и легкий снотворный эффект.

— Да, двое, — Артана пошевелила палочкой угли костра. — Две девочки.

— Скучаешь по ним?

— Это не такой простой вопрос, каким он кажется, — Артана откинула упавшую на лицо прядь волос.

— Почему? — удивился Гленард.

— Еще один момент, который сложно понять человеку со стороны, Гленард. Мы не воспитываем своих детей сами. Дети остаются с матерями примерно два года, а потом мы отдаем их на воспитание учителям. Все дети живут и воспитываются вместе до того, как они станут взрослыми и пройдут все испытания. То есть до тринадцати-четырнадцати лет.

— А как же материнская любовь?

— Понимаешь, — Артана пыталась найти слова, — дело же не в любви. Мы любим наших детей и навещаем их довольно часто. Но дети, выращенные в семье, выносят оттуда любовь к родителям и к семье. А дети, взращенные обществом, любят общество, поскольку воспринимают его как свою семью. Это очень сложный и личный момент. Тем вархам и, особенно, варханкам, которые не выросли у нас, а пришли к нам, бывает сложнее всего это принять. Да, головой они понимают и согласны, но сердцем не могут смириться с тем, что они должны отдать своих детей чужим людям. Это каждый раз для них трагедия.

— А для тебя?

— Для меня нет, — Артана улыбнулась. — Я же сама так выросла и понимаю, что, зачем и как. И для меня нет другого пути. Я не понимаю, как вы воспитываете своих детей, точно так же, как вы не понимаете, как мы воспитываем наших. И я пока не знаю, как это преодолеть. Любовь к детям, всеобъемлющая и собственническая, это очень сильное чувство. Оно есть и у вас, и у нас, просто проявляется по-разному. Я часто навещаю своих дочек. Одна из них уже почти выросла. Скоро станет взрослой и, вероятно, станет Знающей, причем сильной. И поверь, я честно не могу понять, как вообще можно привязать детей к себе, ограничить их семьей, вместо того, чтобы воспитывать всех вместе. У тебя есть дети, Гленард?

— Да, — Гленард кивнул, — сын и дочь. Старший сын, назвали его в честь Славия. Мне сложно принять то, что ты говоришь, да, наверное, и не нужно. Мне достаточно понимать, и я понимаю, поверь.

— Спасибо тебе за это, — шепнула Артана.

— Ты замужем, Артана?

— Вот еще один сложный и глубоко различающийся в наших культурах момент, — усмехнулась девушка. — У нас нет института брака. С вашей точки зрения, у нас практикуются беспорядочные половые связи. Много партнеров, разных. Во время специальных ритуалов и просто при случае. Мы очень свободолюбивы, и не любим привязывать себя к одному человеку надолго. Некоторые живут вместе долгое время, но это не особо поощряется, так как это потенциальная причина для будущих конфликтов. Для нас общение вместе, будь это простая беседа или сплетение тел, — это просто разные способы хорошо и полезно провести время. И да, не забывай, что для нас всё, порой, совершенно по-другому.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы же вархи, Гленард! Мы чувствуем эмоции других, мы можем внушать эмоции. Мы, многие из нас, могут чувствовать и внушать образы. Представь, во что может превратиться твой секс, если ты сможешь касаться партнера не только кожей, языком и членом, но и можешь полностью чувствовать его ощущения и эмоции, можешь проецировать образы, можешь вызывать отклик непосредственно в нервах и в мозге. Представь, что бывает, когда взаимно меняешь разум во время оргазма. Я даже не знаю, как это объяснить, даже не знаю с чем сравнить. Это невозможно объяснить и невозможно почувствовать в полной мере, не будучи вархом. Мы можем лететь сквозь всю вселенную, оставаясь в одной постели. Можем, например, представить, что занимаемся любовью на берегу теплого моря и реально ощутить песок, воду, запах волн, прикосновение теплого ветра и солнечных лучей. Мы можем уйти в совершенно невероятные спирали и водовороты чувств и ощущений — я даже не знаю слов, чтобы это описать. Просто представь, что ваши игры в постели по сравнению с нашими — это как путешествие слепого и глухого человека через пустыню по сравнению с твоим восприятием веселого и роскошного бала. И это будет очень бледное сравнение. Мы можем заниматься любовью и испытывать оргазм даже не касаясь друг друга, просто сидя рядом с друг другом. Обладая такими умениями, было бы преступно привязывать к себе другого человека. Ведь это лишило бы его возможности новых невероятных впечатлений с другими. Мы все части Вселенной, Гленард, и мы сами — Вселенная. Соединяясь с другими, перекрещивая наши сферы, мы меняем Вселенную и приносим в нее больше радостных эмоций и доброй энергии. Наверное, только до конца поняв это, можно понять наше отношение к соитиям. Я не знаю, как это объяснить еще, Гленард, прости…

— Я попробую понять, Артана, — Гленард заложил руки за голову. — Я попробую. Хотя и не уверен, что смогу. У вас бывает много детей?

— Обычно да. Раньше наши женщины постоянно были или беременны, или восстанавливались после родов. Сейчас меньше, но обычно женщины рожают детей раз в два-три года. То есть, десять-пятнадцать детей за всю жизнь — это не такая уж и редкость. У меня так не получается. Видимо, виновата альвийская часть моей крови. Я выгляжу моложе, я, вероятно, буду жить дольше, но детей у меня будет меньше, а жаль. Хотя двоих детей я всё-таки смогла родить, а я еще очень молода, с учетом той же альвийской крови. Надеюсь, что хотя бы еще двух-трех детей я смогу привести в этот мир.

— Удачи тебе, Артана, — Гленард поднялся. — И в этом, и вообще во всем. Спасибо тебе за твои рассказы. Они очень интересны и очень ценны для меня.

— Спасибо тебе, Гленард, — Артана поднялась следом за ним. — За то, что слушаешь, пытаешься понять и что-то понимаешь. Пора спать, осталось еще немного.

— Завтра прибудем в страну вархов?

— Очень на это рассчитываю. Спокойной ночи, Гленард.

Солнце прошло полдень. Позади были и заснеженное ущелье, и снова ставшая узкой обледенелая тропинка, и долгий, осторожный спуск.

Выйдя из-за скалистого утеса, они оказались на ровной каменной площадке. Своего рода балконе, нависающим над обрывом, спускающимся глубоко в огромную зеленую долину. Как и рассказывала Артана, долину обрамляли высокие горы, обрывистые верхушки которых были покрыты ярко блестящим на солнце снегом.

Саму долину на треть занимал густой хвойный лес, на треть — зеленые луга, испещренные ручьями и серыми квадратами распаханных полей. Оставшуюся треть долины, дальнюю от них, покрывало ярко-голубое озеро.

— Зимой, когда холодно, — Артана указала на воду, — над озером стоит пар. Очень красиво, кстати, особенно на рассвете смотреть отсюда. Впрочем, зимой бы мы этим путем не прошли. Перевалы заваливает снегом. Что ж, друзья, добро пожаловать в наш дом!

— Потрясающе красиво! — воскликнул Гленард. — Просто невероятно.

— Ага, — согласился Славий, — но где же сами вархи?

— А вы их не видите? — улыбнулась Артана. Потом подняла правую руку вверх и громко крикнула «Крайдин!».

Большие камни, лежащие то тут, то там на голом пологом склоне, спускающемся в долину справа от них, вдруг зашевелились и, поднимаясь, превратились в несколько десятков улыбающихся вархов.

— Я забыла рассказать об еще одном свойстве наших плащей, — Артана хитро взглянула на остолбеневших спутников. — Это прекрасная маскировка. Варха, укрытого плащом, даже внимательный взгляд не сможет отличить от камня. Ну, пойдемте знакомиться!

Глава XXI

А чудеса у вархов, я скажу вам, на каждом шагу. И провалиться мне на этом месте, коли вру я, но умеют они и мысли людские читать, и камни громадные одним взглядом двигать, и время останавливать, и перемещаться мгновенно, а некоторые вместо того, чтобы ходить, летают всё время — кто на метле, а кто и просто сам по себе. Ну, а на кого девушка-варханка глаз положила, тот уже на другую и не посмотрит.

Варден из Байлура. «Приключения путешественника в северных горах и мое знакомство с жизнью таинственных вархов»

Если желаешь ты сделать паштет из печени с яблоками

Возьми печень и поруби ее мелко, и поперчи хорошо, затем возьми свежий бекон и изюм. Помести сетку <(жировую?)> перед собой и покрой ее хорошенько яичными желтками. Возьми печень и положи ее на сетку, и накрой другой сеткой, и завяжи хорошо. Затем положи ее на противень и покрой яичными желтками и петрушкой.

До берега озера Артана, Славий и Гленард добрались уже под вечер. Солнце еще не зашло, но уже прилегло на верхушки гор, осветив снежные шапки мягким розовым светом.

Когда они только начали спускаться в долину, Артана шепнула что-то одному из вархов, и тот стремительно убежал вперед.

— Нас не ждали, — пояснила Артана в ответ на вопросительный взгляд Гленарда. — Наше путешествие получилось спонтанным, и я не успела предупредить Моррель. Я попросила Вайтона сообщить ей о нас.

Спустившись с перевала, они прошли почти через всю долину. Гленард и Славий с интересом осматривались. Вокруг была как будто обычная деревенская жизнь: поля с всходящими посевами, небольшие пастбища, на которых паслись козы, овцы и свиньи. Пасеки, сопровождаемые грозным жужжанием пчел. Было, однако, и кое-что необычное. Гленард долго не мог понять, что именно, но потом всё-таки догадался. Не было слышно обычных для деревень детских криков и детского смеха. Да и самих деревень, по сути, не было. Маленькие домики, скорее даже, хижинки, были разбросаны далеко друг от друга, не стремясь кучковаться вместе. Кое-где и вовсе дом заменялся простым навесом: четыре столба и плетеная из веток крыша, покрытая соломой или сухой листвой.

И тем не менее, жизнь кипела. Обычная деревенская жизнь, к которой Гленард привык с детства. Тут пастух собирал коз, чтобы загнать их на ночь в слегка покосившийся хлев. Здесь девушки пропалывали посевы. Там с мелодичным пением возвращались из леса с полными туесами земляники две женщины неопределенного возраста. Ничего необычного, кроме небольших отличий. Гленард, было дело, пока они пробирались через горы, думал встретить деревню загадочных полусумасшедших отшельников, погруженных больше в общение со Вселенной, чем в повседневные заботы. Ан нет, оказалось, что жизнь вархов гораздо прозаичнее ожиданий Гленарда, по крайней мере, на первый взгляд. Гленард умом понимал, что так и должно быть, но в глубине души чувствовал легкое разочарование.

На берегу озера они увидели беседку. Пять столбов поддерживали плетеную крышу. И столбы, и верх беседки были густо увиты редким для севера плющом с крупными белыми цветами. В центре беседки стоял стол, сделанный из цельного среза огромного ствола дерева. На столе располагались несколько кувшинов и мисок. Вокруг аккуратно расставлены четыре стула, на одном из которых сидела девушка с длинными темными волосами, вставшая и улыбнувшаяся при виде путников.

— Здравствуй, Моррель, — Артана обняла темноволосую девушку. — Позволь тебе представить моих спутников: это Его Священное Императорское Величество Славий ан Андерриох, а это его милость барон Гленард ан Кратхольм. Друзья, позвольте вам представить Моррель, Знающую нашего народа и мою подругу.

Гленард с интересом пробежался глазами по Моррель. После слов Артаны о том, что Моррель больше общается со Вселенной, чем с людьми, он ожидал увидеть какое-то бледное, погруженное в себя, создание со странными глазами и грустным мудрым взглядом. Моррель оказалось почти полной противоположностью его ожиданиям. Очень невысокая молодая женщина, на вид чуть меньше тридцати лет, с загорелой кожей, длинными темными волосами и такими же темными бровями. В роду явно было немало бьергмесов, что выдавал и рост, и комплекция — фигура не полная, а, скорее, немного широкая по строению, но сложена гармонично. Неизменный серый плащ лежал на ее теле даже, можно сказать, элегантно. Хитрые добрые веселые темные глаза и такая же хитрая широкая улыбка чуть полных губ. Чем-то Моррель была похожа на Славия внешне. Вполне вероятно, что где-то в глубине поколений ее предков были и представители квитинской герцогской династии.

— Я ждала вас, — Моррель жестом пригласила их присаживаться, и вернулась за стол сама. — Даже до того, как Вайтон сообщил о вашем прибытии. Я почувствовала, что кто-то приближается. Кто-то важный. И для меня, и для всех нас. Добро пожаловать, Ваше Величество. Добро пожаловать, ваша милость. Угощайтесь. Вы наверняка проголодались в пути. Сейчас только весна, поэтому предложить вам я могу мало чего. Прошу простить. Но какие-то дары леса и полей всё-таки есть на нашем столе.

— Спасибо, госпожа Моррель, — Славий потянулся за кувшином и налил из него пива сначала Моррель и Артане, потом Гленарду и, наконец, себе.

— Просто Моррель, Ваше Величество. И лучше на «ты».

— Ну, тогда и меня можешь называть просто Величество… То есть, просто Славий, — пошутил Император.

— Как скажешь, Величество, то есть просто Славий, — рассмеялась Моррель.

— Интересное пиво, госпожа Моррель, — Гленард сделал еще один крупный глоток. — Что-то знакомое, я такое пробовал, но не помню, когда. Когда-то давно.

— Гленард, пожалуйста, просто Моррель. Насколько я понимаю, ты правишь одним из ближайших к нам баронств. Неужели у вас не варят пшеничное пиво?

— Пшеничное? — заглянул в кружку Гленард. — Вот в чем секрет! Нет, знаешь, у нас, в основном, варят из ячменя. Впрочем, я пробовал пшеничное пиво где-то на юге, но не помню где. Как-то оно у нас не очень прижилось. А зря, вкусное оно.

— У нас земли мало, — пояснила Моррель. — Поэтому выращивать отдельно ячмень только для пива мы не можем позволить. Из пшеницы делаем и хлеб, и пиво. Между прочим, научились у бьергмесов. Они тоже часто пшеничное пиво варят. Хотя в Империю его, кажется, не поставляют.

— А что вообще выращивают и производят вархи? — Гленард отломил кусок от большого каравая, лежащего на деревянной доске посреди мисок с земляникой, нарезанным копченным мясом, солеными грибами и свежей репой.

— Как ты понимаешь, пшеницу. Репу, картофель, яблоки, но их мало. Собираем грибы и ягоды. Держим ульи. Выращиваем коз и овец. На шерсть и на мясо. Выращиваем свиней. Я понимаю, что ты спрашиваешь не только из интереса. Вам нужно понять, чем вы можете с нами торговать, и что мы дадим взамен.

— И это тоже, — не стал отрицать очевидное Гленард.

— Нам нужна еда. Нам нужно дерево. Нам нужен уголь. Нам нужна ткань, льняная. Немного, но нужно. В ответ мы можем давать вам лекарства. Я чувствую, что Славий уже познакомился с одним из наших лекарств. И как тебе?

— Очень эффективно, — Славий невольно положил руку на поврежденное колено. — Ушиб был сильным, но сейчас, меньше чем через сутки, уже не чувствуется.

— Артана говорила, что вы можете еще продавать нам плащи, — напомнил Гленард.

— Можем, — Моррель кивнула. — Полагаю, Артана также сказала, что это будут не совсем такие плащи, которые носим мы. Есть ограничения.

— Сказала. И это понятно.

— Что еще вы хотели бы? — Моррель посмотрела сначала на Гленарда, а потом пристально на Славия. — Мед? Пиво? Драгоценные камни? Серу?

— Пиво было бы неплохо, — Гленард подлил пива девушкам и налил себе еще кружку. — Но у вас мало пшеницы, я полагаю. Откройте лучше у нас в Кратхольме пивоварню, я помогу. Драгоценные камни могут быть очень интересными, особенно мне, я как раз ими занимаюсь. Сера? Пока не могу понять, зачем она нам.

— Тарстен говорил что-то о сере, — припомнил Славий.

— Не зарекайся, Гленард, — взгляд Моррель на мгновение стал отсутствующим, но она тут же снова сосредоточилась, а на губы вернулась улыбка. — Кто знает, может быть, скоро и сера как раз именно тебе понадобится.

— Не исключаю, — пожал плечами Гленард. — Как только мне кто-нибудь объяснит, для чего мы можем ее использовать.

— Возможно, и такое скоро случится, — по-прежнему с хитрой улыбкой на устах заметила Моррель.

— Я хочу сразу пояснить, Моррель, — Славий взял кусок репы, — что и я, и Гленард, и Империя в моем лице, хотим торговать с вархами. Это даже не вопрос переговоров. Вы хотите покупать наши товары, вам есть, что предложить взамен. Давайте начнем. Дайте нам список того, что вам нужно, и мы это подготовим. Дайте нам список того, что вы можете нам предложить, и мы сядем вместе, с тобой или с Ролленом, и согласуем обменную стоимость товаров. Это вопрос решенный. Не решен, однако, вопрос со вторым вашим пожеланием — о предоставлении вархам земель в Империи. Это сложный вопрос, который имеет множество «за» и «против», а также сложно прогнозируемые последствия. Мы здесь, в том числе, для того, чтобы понять, насколько обоснованы наши опасения, насколько важны наши сомнения и насколько присутствие вархов в Империи будет полезно для жителей самой Империи. Помоги мне понять это, Моррель. Понять, как вы живете, и понять, как вы будете жить в Империи и уживаться с ее жителями. Однажды у вас этого не получилось. Почему вы считаете, что получится сейчас?

— Тогда, когда у нас этого не получилось, — после нескольких секунд задумчивого молчания грустно сказала Моррель, — в Империи не было тебя, Славий. Не было того, кто мог бы нам помочь. И кто мог бы нас помирить с жителями Империи.

— Чем же я такой особенный? — усмехнулся Славий.

— Твоя особенность в том, что ты не готов быть Императором. Подожди, не перебивай. Ты не был готов стать герцогом. Ты не был готов стать Императором. Тебя не готовили к этому с детства. В тебе нет жесткости. Нет жестокости. Ты не мастер интриг. Ты не умеешь играть в хитрые придворные игры. Ты не умеешь ненавидеть. Ты не понимаешь правила этой игры и не принимаешь их. Это, в итоге, тебя и погубит. Это и многое другое, что есть в тебе, и то, чего в тебе нет. Ты не готов быть Императором и никогда не был готов. Но это же и твоя сильная сторона. Ты не хочешь играть по правилам. Ты пытаешься создать свои правила и заставить всех играть по ним. И ты вполне справедливо полагаешь, что раз уж тебе вручили корону, несмотря на твою неготовность, то теперь вправе менять всё так, как тебе этого хочется. Дескать, вы сами этого хотели. И ты миротворец. У тебя есть прекрасный дар, ты умеешь мирить людей. Умеешь сглаживать конфликты. Умеешь находить компромиссы. Умеешь сделать так, чтобы каждый почувствовал себя в выигрыше. И именно поэтому мы верим в тебя. Я верю в тебя. Верю в то, что, если ты захочешь, ты легко найдешь способ помирить нас с Империей и избежать новых конфликтов между нашими поселенцами и жителями Империи. Верю в то, что ты можешь понять все выгоды для Империи от этого союза. Верю в то, что твое доброе сердце, пусть и израненное и войной, и потерей близких, поможет тебе сжалиться над нашим могущественным, но страдающим народом. И поможет тебе решиться дать нам шанс.

— Ты многое обо мне знаешь, Моррель, — Славий выглядел озадаченным и задумчивым. — Роллен рассказал?

— Роллен сам по себе, — Моррель неожиданно слегка поморщилась. — Мне рассказала о тебе Вселенная. И твои глаза.

— Допустим, — Славий пожал плечами. — Что ж, расскажи мне о вашей жизни. Покажи, как вы живете. Убеди меня в том, что вы не угроза, а помощь для Империи и для ее народа. А потом уже послушаем, что скажет мое доброе, но израненное сердце.

— Хорошо. Что ты хочешь увидеть?

— Вашу жизнь. Ваши возможности. Как вы воспитываете детей.

— Артана завтра проведет вас по долине, — Моррель положила ладонь на кисть Артаны. — Мы не будем скрывать ничего. Хотя многое из того, что вы увидите, не так просто понять. Артана попытается объяснить.

— А можем ли мы попасть в тайную долину? — чуть смущенно спросил Гленард.

— Ты хочешь в тайную долину, Гленард? — удивилась Моррель. — Зачем?

— Из природной любознательности, Моррель. Ты хорошо видишь людей, ты должна видеть и мою тягу ко всему новому и интересному.

— А ты, Славий? — Моррель посмотрела на Императора. — Тоже хочешь туда попасть?

— Пожалуй, да, — задумавшись на мгновение, кивнул Славий.

— Хм, — Моррель помолчала почти минуту, уйдя куда-то в глубины своего разума. — Что ж, я думаю, что это будет весьма полезно для всех. И даже больше. Просто так посещать тайную долину бессмысленно. Это просто камни, пар, туман и горячие источники. Но я могу вас кое-чему научить. Чему-то, что мы умеем. Вы не станете вархами, для этого нужно многолетнее обучение. Но что-то из того, что мы умеем делать, вы сможете изучить. Что-то полезное. И еще. Я дам вам шанс узнать что-то о вашем будущем. Каждому из вас. Взамен я попрошу небольшую плату. Ничего сложного. Ничего невыполнимого. Ничего недостойного. Вы согласны?

— А какую именно плату? — Гленард насторожился.

— Это вы узнаете там, — снова улыбнулась Моррель. — Вы сами решите, заплатить ее или нет. Всё совершенно добровольно. Вас никто не станет ни к чему принуждать. Вы сможете отказаться без каких-либо последствий. Я клянусь. Вы согласны?

— Согласны, — кивнул Славий, опередив возражение Гленарда.

— Ну, и прекрасно, — Моррель улыбнулась и подняла кружку с пивом. — Что ж, тогда выпьем за союз наших государств!

— Ну, и как тебе всё это? — спросил Славий.

Они с Гленардом впервые за много лет сидели одни, вдвоем, у догорающего костра на берегу озера. Артана, извинившись, исчезла после ужина с Моррель, сославшись на какие-то важные дела. Вокруг было тихо и как-то особенно спокойно. Лишь кваканье лягушек и легкий плеск волн в камышах нарушали тишину звездной и лунной ночи.

— Пока не знаю, — пожал плечами Гленард, пошуровав палочкой угли. — Интересно, что из всего этого настоящее.

— В смысле? — удивленно посмотрел на него Славий.

— Нам показывают то, что хотят показать, — пояснил Гленард. — Тайные силы, чтение мыслей. Якобы заглядывают в будущее и в прошлое, причем так, походя. Пасторальные пейзажи, поля, лужочки, лесочек, ягодки… Всё так тихо, спокойно, умиротворенно, что я просто не знаю… Не знаю, в чем подвох.

— А может, и нет подвоха? С чего это ты, Гленард, стал таким подозрительным? От Донрена заразился? Ты же всегда у нас был самым любознательным.

— Донрен не от хорошей жизни таким стал, и ты это знаешь, — Гленард поднял глаза и вгляделся в темноту над озером. — А моя любознательность никуда не делась. Просто, возможно, это всё так необычно, что мозг не в состоянии поверить. Всё так прекрасно и удивительно: сверхлюди, живущие в гармонии с природой, в счастье и в любви. И наша Империя со всеми проблемами и противоречиями, которые мы с тобой всю нашу жизнь, почитай, пытаемся решать и преодолевать. Жизненный опыт кричит мне в уши, что так не бывает. В чём-то есть подвох… А может, это просто зависть к тому, как они тут живут. И к тому, что нам никогда и ни за что не достичь тех умений, которыми у них даже подростки обладают, по их словам.

— Ну, а что искать подвох-то? — удивился Славий. — Вот он, на поверхности. Высокая смертность, нечего есть, негде жить. Невозможность развиваться. Не удивительно, что они так хотят получить землю. Если, действительно, всё, что у них есть, это вот эта долина и еще несколько таких же, понятно, что они хотят договориться о дополнительной земле. А если не договорятся, то что? Придут в соседние долины. Ту, зеленую, через которую мы проходили. Может, даже и ещё ближе к нам. К твоему Кратхольму и к соседним баронствам. Начнутся конфликты, взаимные претензии. Может, даже войны, почище трех альвийских. Не удивительно, что они хотят решить вопрос мирно.

— Ты склонен дать им землю?

— Пока не знаю. Не знаю, честно. И не уверен даже, что смогу решить это по итогам этого визита. Может быть, придется потратить много лет на это решение. Может быть, придется людей Империи как-то подготовить. Не знаю, Гленард. Не знаю. Вот всё, что могу сейчас сказать.

— А тебе не кажется, — Гленард забрал у Славия полученный от Артаны на прощание кувшин с пшеничным пивом и сделал глоток прямо из него, — что нас пытаются соблазнить?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, смотри, — улыбнулся Гленард, — с нами пошел не Роллен, а Артана — симпатичная молодая девушка. В первый же вечер она как бы между делом подразнила нас своим обнаженным телом. Весьма привлекательным, кстати. Потом помогала нам в пути, колено твое вылечила, заботу проявляла. Да и обо мне много хорошего говорила, прижималась, гладила по лицу. Потом, опять же между прочим, упомянула о том, какой незабываемый секс может быть с вархами.

— Это когда же?

— А ты как раз спал после лечения. И я не скажу, что всё это было безрезультатно. Интерес к себе Артана у меня пробудила весьма конкретный, признаюсь честно. А потом мы приходим сюда, и кто с нами общается? Опять же симпатичная девушка, да еще и чем-то похожая на тебя. Совпадение?

— Так Артана же объяснила, что Моррель у них главная, — возразил Славий.

— Это они нам так сказали. А может, на самом деле, главный кто-то другой, и нас просто приманивают и соблазняют?

— И зачем им это?

— Ну, как же, — Гленард развел руками, — чтобы склонить нас к принятию правильного для них решения.

— Да ну тебя, — Славий махнул рукой и решительно забрал у Гленарда кувшин. — Ну, точно, тебя Донрен укусил втихомолку. Таким же параноиком становишься, как и он. Да даже если и так, если и соблазняют, что, думаешь, на меня это подействует? Что, я такие серьезные решения яйцами буду принимать, а не головой? Думаешь, я такой плохой правитель? Так меня плохо знаешь?

— Я-то тебя знаю хорошо, — Гленард скрестил руки на груди, — поэтому не надо на меня обижаться. Я не говорю, что это на тебя подействует. Но это не значит, что они тебя так же хорошо знают, как я. Они вполне могли в такую игру попробовать поиграть. Просто прошу тебя быть внимательным и осторожным. Донрен, да Донрен, который меня, кстати, не кусал, но является твоим лучшим другом, на самом деле, ведь говорил, что вархи могут воздействовать на нас подсознательно или сознательно, чтобы нам понравится. И ведь могут, не отрицай. Вопрос воздействуют или нет. Я лично думаю, что воздействуют. А ты смотри сам. Просто прошу тебя, пожалуйста, будь осторожен и внимателен. Я же тоже и за тебя, и за Империю переживаю, как и Донрен.

— Я понимаю, — помолчав, кивнул Славий. — Ты прав, нужно учитывать и такой вариант. Поэтому здесь мы ничего им не будем обещать. Вернемся в Кратхольм, всё спокойно обдумаем, обсудим, а потом сделаем паузу месяцев на шесть и тогда уже будем принимать решение. Как тебе такой план? Выглядит достаточно разумным?

— Выглядит, — Гленард, кивнув в ответ, требовательно протянул руку за кувшином. — Давай, что ли, спать уже. Завтра нам обещают экскурсию устроить, Артана просила встать пораньше, потому как показать нам хочет многое.

— Ну, мы же сами этого хотели.

— И то верно, — Гленард допил остатки пива из кувшина. — Так что давай-ка ложиться, иначе завтра спросонья ничего не рассмотрим.

Глава XXII

А еще рассказал он мне, что есть у вархов долина таинственная, где самые чудеса творятся, по сравнению с которыми обычные чудеса вархов лишь свет юного месяца в сравнении с солнцем. И что собираются там вархи и варханки в полнолуние чтобы любить друг друга неистово и ублажать друг друга преотменно. Но сколько я ни просил пригласить меня хоть краем глаза взглянуть на ту долину, он отказывался до тех пор, покуда я всех обрядов посвящения не пройду и не стану сам вархом.

Вардена из Байлура. «Приключения путешественника в северных горах и мое знакомство с жизнью таинственных вархов»

Хороший пирог

Возьми рыбу, выпотроши ее и сними кожу, а затем мелко ее поруби. Поруби туда петрушку и шалфей и добавь перец, имбирь, корицу и шафран. Перемешай хорошо с вином и сделай <корзинку из тонкого теста>. Помести туда рыбу и полей вином сверху. Покрой тестом сверху полностью и проделай маленькую дыру сверху, сделай небольшой край для корочки и пропеки хорошо. Ты также можешь сделать это из курицы, другой птицы, дичи или мяса.

Следующий день получился очень насыщенным. Артана пришла за Гленардом и Славием, лишь только заря осветила верхушки окружавших озеро ёлок и сосен. Весь день они втроем ходили по долине, смотрели, как живут вархи, и разговаривали, разговаривали, разговаривали: с пастухами на лугах, с земледельцами, работающими на небольших полях, с рыбаками, высаживающимися из лодки на берег озера, с мрачноватым, но добрым пасечником, угостившим их ароматным медом, собранным прошлой осенью.

Обычная деревенская жизнь. Может быть, только еще более аскетичная, чем жизнь крестьян в Империи. Трудолюбивые, приветливые люди, пусть и немного другие по виду. Те же эмоции и переживания. Та же радость от хорошего дня и от общения с интересными собеседниками, то же волнение за результаты своего скромного, но упорного труда. Ничего необычного, и абсолютно ничего пугающего.

Однако более всего запомнилась Гленарду вторая половина дня. После полудня Артана по их просьбе отвела Гленарда и Славия туда, где воспитывались дети вархов. Это были несколько пещер на склоне горы, чуть в стороне от долины. Дети были разделены на небольшие группы по возрасту, и каждая группа, вместе со своим наставником, занимала свою часть общего пространства: кто пещеру, кто полянку.

Дети учились. В нескольких местах разные группы, собравшись вокруг своих наставников, вели дискуссии. Гленард с удивлением отметил, что это были именно дискуссии, а не лекции наставников. Дети говорили, пожалуй, даже больше, чем наставники. Обсуждали, спорили, порой весьма бурно. Другой причиной удивления Гленарда был круг обсуждаемых вопросов: в одной группе говорили о животных и растениях Империи, в другой учились правильному выращиванию злаков, в третьей обсуждали особенности разных течений религии бьергмесов, в другой — что-то о движении небесных тел, Гленард мало что понял. В еще одной группе спорили о причинах и следствиях Второй альвийской войны, причем, к удивлению Гленарда, юные ученики проявляли редкую осведомленность.

Чуть в стороне, на покрытых сеном и соломой площадках небольшие группки детей сидели или лежали молча и неподвижно, закрыв глаза и почти не дыша. Артана жестом попросила сохранять молчание, а когда они отошли в сторону, пояснила, что здесь ученики учились погружаться в себя и общаться со Вселенной.

Как рассказала Артана, в основе всего обучения лежало постоянное чередование обсуждений, медитаций, физических занятий, игр и труда. День за днем, неделя за неделей, год за годом, пока ребенок не будет готов пройти испытания и присоединиться к большой семье вархов.

Пройдя еще дальше, они попали на площадку, где дети учились сражаться, противостоя наставникам в имитации боя. Бои шли на палках, соответствующих по размеру и весу обычному оружию вархов, только без лезвий на концах. Первой им попалась на пути группа совсем маленьких детей — пяти-шести лет. Гленарда удивило, что наставники проявляли какую-то особенную злость и ярость в сражении с ними: кричали, строили злобные гримасы, нападали зло, жестоко и беспощадно.

— Ну, а как иначе? — пожала плечами Артана в ответ на вопрос Гленарда. — Цель этого обучения не только и не столько в том, чтобы драться палками. Дети должны научиться чувствовать эмоции противника: ярость, злость, ненависть, чтобы потом научиться обращать их против противника. Ты же видел, как мы сражаемся. Дело не в технике боя, а в том, как ты контролируешь разум и движения противника. Чтобы этому научить наставникам приходится имитировать гипертрофированные эмоции. Вон, посмотри, там старшая группа. Там сражение происходит совсем по-другому. Задача наставников там обратная: скрывать эмоции, а ученики должны научиться их всё равно чувствовать и работать с ними.

— Я понимаю, — Гленард задумчиво смотрел на сражающихся. — Но разве это не травмирует? И морально, и физически. Я смотрю, наставники практически дубасят детей палками.

— Травмирует, конечно. Но и закаляет тоже. Тем более, что наставники стараются не причинять серьезных повреждений. Боль — да, но обычно обходится без увечий. Вообще, физическое воспитание — это, наверное, самая спорная часть нашего обучения с точки зрения жителей Империи. Мы не многое успеем увидеть, но программа обучения включает в себя и уклонение от огромных катящихся каменных шаров, и борьбу с раскачивающимися на веревках деревянными колодами, и многие другие опасные тренировки и испытания. К сожалению, бывают и серьезные травмы. Бывает, и нередко, что дети гибнут. Но те, кто проходит это до конца, умеют очень многое. Я знаю. Я сама через всё это проходила. Я помню и слезы, и боль, и унижение от бессилия. Но я также помню и торжество, когда у меня, наконец, начало получаться то, чему нас учили.

— Боюсь, жителям Империи это будет сложно понять.

— Я согласна, — Артана пошла дальше, обходя поляну, на которой шли тренировочные схватки, — но это наше внутреннее дело. Мы никого и не думаем заставлять повторять то же самое, и проповедовать наш образ жизни мы не собираемся. Но и отказываться от него тоже не станем. В конце концов, это обучение, все его составляющие в совокупности, и делает нас теми, кто мы есть. Делает нас вархами.

— Я смотрю, что дети очень легко одеты — Гленард кивнул головой в сторону поляны. — Кто в шерстяной рубахе, кто в льняной, кто вообще безо всего. Они не болеют от этого? Зимой должно быть холодно. Не это ли причина детской смертности?

— И это тоже, — мрачно согласилась Артана. — Но это же делает нас сильнее. Мы терпим невзгоды, и в терпении мы становимся сильнее. Кроме того, зимой дети пользуются неким подобием наших плащей, упрощенным, конечно. Я не прошу вас принять то, что здесь происходит. Я понимаю, что это слишком отличается от того, как вы учите и растите ваших детей. Я просто хочу, чтобы вы увидели, что мы не опасны для Империи. И чтобы вы поняли, почему мы хотим жить рядом с вами, но обособленно. Мы не сможем сохранить всё это, растворившись в обществе Империи. А потеряв это, обучение, культуру, мы потеряем себя, свой народ, свою историю и свои умения. Перестанем быть вархами.

— Скажи, Артана, — спросил Гленард после некоторого молчания, — а у вархов есть деньги? Те рыбаки у озера, что они сделают со своей рыбой? Съедят сами? Продадут? Обменяют на что-то?

— Хороший, вопрос. Как же это объяснить? — Артана задумалась. — Скажем так, у нас принято то, что пользуясь терминологией профессоров Имперского Университета, многие книги которых мы здесь тоже читаем и изучаем, можно назвать натуральным обменом. Но не совсем. Как таковых денег, то есть какого-то обменного эквивалента товаров, у нас нет. Товары меняются на товары. Точнее, не совсем меняются. Каждый оставляет себе какую-то необходимую часть, а остаток приносит в общее хранилище долины. И оттуда уже каждый берет себе то, что ему нужно. Нет четких критериев, например, сколько рыбы менять на сколько зерна. Столько сколько можно, меняется на столько, сколько нужно.

— То есть, — Гленард недоуменно посмотрел на Артану, — от каждого по способностям, каждому по потребностям? Получается, так?

— Получается, так — согласилась Артана.

— Но это же верный путь к конфликтам, — возразил Славий. — Кто-то более ленив, кто-то более жаден. Да, на коротком промежутке времени такая система может существовать, но она обречена в будущем. Рано или поздно возникнет конфликт.

— Если мы говорим про Империю, или про альвов, или про бьергмесов, или про зорг даджидов, да про кого угодно, кроме нас, то — да. Но ты не учитываешь нескольких важных моментов.

— Каких?

— Во-первых, — начала загибать пальцы Артана, — мы, вархи, очень аскетичны в нашем образе жизни. Наша философия, наше мировоззрение подразумевают, что человеку, то есть варху, для жизни нужно не так уж и много. По сути, плащ, немного еды, немного воды, свобода и Вселенная. Мы не просто так воспитаны, мы осознаем это всем нашим разумом, и мы просто не понимаем, как может быть иначе. Может быть не все, но почти все. Во-вторых, вот это обучение, которое вы сейчас видели, формирует со временем восприятие себя как части большой семьи. Вы поймите, друзья, что вархи это не просто народ, это одна огромная семья. Мы почти все, так или иначе, друг другу родственники и по духу, и просто по крови. И мы это понимаем, каждый из нас. А обижать свою семью, воровать у нее, обманывать ее, как-то совсем нехорошо. Мы все на виду, и если кто-то из нас сделал что-то недостойное, то ему становится очень стыдно, так как все об этом сразу узнают.

— Понимаю, — кивнул Славий. — Действительно уникальная ситуация.

— Ну, а в третьих, — Артана усмехнулась, — у нас всё-таки существует некая система общего контроля и распределения. В первую очередь для поддержания верного баланса запасов: чтобы не получилось так, что у нас, например, много сена, но нет пшеницы. Да и для организации торговли с бьергмесами тоже. Так что если кто-то вдруг зарвется и захочет забрать себе больше, чем ему действительно нужно, то его остановят. Хотя я и не могу вспомнить ни единого такого случая за последнюю сотню лет. Я не знаю, сможете ли вы это понять, но для нас это просто немыслимо.

— Я пытаюсь понять, — Славий задумчиво смотрел себе под ноги, — и умом понимаю, хотя всё это, вся эта семья и взаимное доверие, для нас тоже, пожалуй, немыслимо.

— Увы, — развел руками Гленард, — в Империю это не принесешь. С этим нужно родиться и вырасти. Причем, вероятно, на протяжении не одного поколения.

— Этого мало, — покачала головой Артана. — Можно сколько угодно воспитывать детей с раннего детства рассказывая им о пользе общественного, но это не позволит избежать перекосов и злоупотреблений. Люди, да и все другие расы, порой далеки от идеала. То, что это получается у нас, это заслуга еще и наших родственных связей, и нашей ограниченности ресурсов, и нашей философии, и нашего общения со Вселенной, восприятия себя, как ее части тоже. Да и, по крупному счету, наша система обмена — это не от хорошей жизни, а от того, что нам постоянно всего не хватает. Понимая это, каждый старается принести обществу, своей семье и по духу и по крови, то, что у него получилось вырастить и добыть. И понимание этих тяжелых условий также ограничивает желание взять больше, чем нужно. Ведь если ты берешь больше, чем действительно нужно тебе, то ты крадешь это у своих братьев и сестер. Возможно, обрекая их на голод. Поэтому вероятно, если нас станет больше, и условия нашей жизни станут не такими тяжелыми, эта система перестанет работать. И нам придется изобрести какой-то эквивалент оценки труда и стоимости товаров, например, золото.

— Как-то грустно, — мрачно заметил Гленард. — Ничего не изменить — это значит обречь твой народ на страдания и мучения. А попробовать что-то изменить, переселить часть вархов в Империю, например, — это риск потерять культуру и самобытность вархов. Куда ни кинь, всюду демоны.

— Увы, это так, — Артана грустно вздохнула. — Поэтому мы хотим делать что-то, менять что-то, но очень осторожно, аккуратно и не торопясь. Понемногу увеличивать поступление ресурсов. Возможно, увеличить территорию. Но при этом стараться сохранять то, что у нас уже есть. Хотя если заглядывать далеко за горизонт, на тысячу лет вперед, то очевидно, что мы или вымрем, или полностью ассимилируемся с Империей, потеряв большую часть наших знаний, носителями которых будет маленькая группка ортодоксов.

— Это предсказание? — удивленно посмотрел на нее Гленард.

— Это возможное развитие событий, — покачала головой Артана. — Будущее не предопределено, оно лишь возможно. Будущее — это игра вероятностей. И такое развитие событий, увы, весьма вероятно. Но оно будет нескоро.

— Понимаю.

— Кстати, о предсказаниях, — девушка улыбнулась. — Завтра рано утром мы с Моррель отведем вас в тайную долину. Поэтому пора нам возвращаться. Завтра вставать очень рано, а день будет важным для всех. Да и сил потребуется немало — долина не так уж и близко.

Они отправились в путь, едва бледный утренний свет слегка развеял ночную тьму. Над гладкой, недвижимой, зеркальной водой озера клубилась легкая дымка тумана. Через недолгое время ряды редких облаков на небе окрасились сначала бледно-розовым, а потом налились багряным цветом. Затем в дымке облаков над иссиня-черным горным пиком на востоке появилась тоненькая кроваво-красная полоска. Она стремительно увеличивалась, и через пару минут огненно-багровый диск солнца уже наполовину показался из-за гор, окрашивая и туман над озером, и верхушки деревьев, и лица путников в многообразные оттенки красного, розового и оранжевого. Еще несколько минут, и солнечный круг уже полностью повис над горами, на глазах меняя цвет от красного к оранжевому, а затем уходя в ярко-слепящий желтый. Начался новый день.

К этому времени Гленард, Славий и Артана, следуя за Моррель, уже приблизились к горам, опоясывающим долину. Еще несколько минут, и Моррель, завернув за скалу, исчезла. Когда остальные догнали ее, перед ними открылось длинное узкое ущелье.

Они шли несколько часов. Сначала через ущелье, потом поднимались в гору, потом спускались в небольшую пустынную каменистую долинку. Потом снова поднялись выше, где на высокогорье начался лабиринт огромных камней, петляя между которыми, Гленард почти потерял направление. Новое ущелье, глубокое, темное, с нависающими над ним мрачными скалами. Долгий спуск по каменистому склону между колючих кустов и замшелых утесов.

Несколько раз делали привалы, чтобы перевести дух, и через несколько минут снова отправлялись в путь. Гленард уже порядком устал, Славий, судя по его вспотевшему лбу, тоже. Девушки же, казалось, даже не запыхались, перебираясь через камни, подъемы и спуски. Моррель, несмотря на ее маленький рост, постоянно уходила далеко вперед них и была вынуждена останавливаться, ожидая Гленарда и Славия со слегка насмешливой улыбкой на ее красивых губах.

Наконец, очередной подъем, долгий и медленный, завершился разломом между двух белых скал. Вступив в этот разлом, Моррель остановилась. Когда Гленард, Славий и замыкавшая процессию Артана приблизились к ней, перед ними открылась кажущаяся небольшой долина, окруженная высокими клыкастыми скалами. Необычным было то, что, несмотря на довольно теплую погоду, долина была полностью покрыта густым туманом, в котором что-то бурлило, клекотало и громыхало.

— Мы на месте, — улыбнулась Моррель, взглянув снизу вверх в глаза Славию. — Дальше идем медленно. Ступайте точно по моим следам. Не спешите. Здесь много ловушек и горячих источников. В них кипяток и кислота. Кипящая кислота. Один неверный шаг, и почти мгновенная жуткая смерть. И даже тела не найдут, всё растворится за минуты. Я серьезно. Будьте предельно осторожны.

Они медленно спускались в долину. Буквально через несколько шагов их обступил плотный, влажный, удушливо пахнущий серными испарениями белый туман. Моррель шла медленно, но уверенно, временами прислушиваясь и поворачивая. Предупрежденные мужчины повторяли ее движения в точности. Вокруг слышался звук бурлящей воды, какие-то стоны, далекие крики и, неожиданно, переливы птичьего пения. Где-то в тумане временами мелькали какие-то бесформенные тени.

И пары минут не прошло, как Гленард полностью потерял ориентацию в этом царстве тумана и миражей. Дымка еще больше сгустилась, однако дышать не мешала, была теплой, да и Моррель из виду не терялась. Они шли так довольно долго. Гленарду показалось, что минут тридцать, Славий же потом говорил, что ему показалось, что прошло несколько часов. В неровной молочной белизне тумана, без ориентиров, время, казалось, остановилось.

Неожиданно туман рассеялся. Они оказались на белой каменной площадке, а рядом с ними бурлил и парил большой источник невероятно глубокого и красивого сине-зеленого цвета. Рядом с ним стало очень тепло, даже жарко. Неподалеку виднелись еще несколько источников такого же синего, рыже-красного, серо-белого и зеленого цветов.

— Ну, что ж, — Моррель оглянулась, — поздравляю, мы на месте. Вот тайная долина. Красиво, правда?

— Очень… — восторженно прошептал Славий.

— Но сила долины не только в этой красоте, — продолжила Моррель. — Здесь есть много интересного. Что-то вы увидите. Что-то можете увидеть. Или нет. Как захотите. А что-то вам увидеть не дано. Впрочем, вам это и не нужно. Вы мне нравитесь. И вы нравитесь Вселенной. Вы многое сделали, и вам многое предстоит. Возможно. Я немного вам помогу. Вселенная поможет. Сегодня Вселенная вас научит чему-то новому. Полезному. Нужно пройти чуть дальше.

— Есть маленькая просьба, — осторожно произнесла Артана. — Я не знаю, насколько это приемлемо для вас, но дальше нам всем нужно идти без оружия. И без одежды. Долина принимает нас такими, какими мы есть, без всяких предметов, которыми мы себя окружаем в нашей жизни. Поэтому прошу вас оставить одежду и всё остальное здесь. Пожалуйста. Поверьте, то, что вам предстоит, стоит такой маленькой жертвы.

— Хорошо, — Гленард, пожав плечами, начал расстегивать пуговицы дублета.

— Хм… — Славий поколебался, потом усмехнулся. — Ну, что ж, надо так надо. В конце концов, оказаться обнаженным в компании двух красивых девушек в чудесной долине — это не самое страшное, что с нами случалось в жизни, да, Гленард?

Вслед за Гленардом Славий снял дублет, сапоги, штаны, а потом, задержавшись на секунду, и рубаху, оставшись, как и Гленард, полностью обнаженным. Артана повела плечами, и плащ соскользнул с ее тела, открыв взорам уже знакомую стройную и гибкую натуру девушки. Моррель благодарно кивнула и мягким движением руки сняла свой плащ. Гленард с интересом скользнул взглядом по ней. Как он и ожидал, фигура, скрывавшаяся под плащом, была чуть полноватой, но немного. Широкие плечи, широкие бедра, мягкие женственные обводы тела. Полные груди с большими темно-розовыми сосками. Стройная осанка и хорошо подтянутые ягодицы и бедра. Женственная, но сильная фигура.

Моррель, не говоря ни слова, обошла вокруг источника, и направилась между двумя другими бурлящими озерцами. Славий и Гленард, следуя пригласительному жесту Артаны, направились за ней. Идти босиком по камням поначалу было непривычно и не то, чтобы приятно, поэтому шли медленно и осторожно, выискивая взглядом безопасное место для шагов. Впрочем, камни были теплыми и не острыми, поэтому они быстро приспособились.

Через несколько минут они снова углубились в туман, на этот раз ненадолго. Когда туман рассеялся, они оказались на небольшой площадке на краю глубокой впадины. Отсюда на дно этой впадины вела вырубленная в камнях лесенка. А на дне разлома лежал большой, в два человеческих роста высотой, черный, почти круглый камень.

— Это цель нашего пути, — Моррель указала на камень. — Когда мы нашли долину, мы уже многое умели. Но это было почти ничто по сравнению с тем, что умеем сейчас. Мы внезапно поняли, что здесь наши способности увеличиваются во много раз. Мы стали искать причину, и нашли эту скалу. Ступени, естественно, мы сделали много позже.

— Что это? — удивился Гленард.

— У нас есть теория, что это часть Павшей Звезды, — пояснила Моррель. — Мы считаем, что когда Звезда падала, она разломилась на несколько частей, одна из которых упала в этой долине. Вероятно, это же стало причиной образования всех этих горячих источников. Но это только теория. Возможно, эта скала была здесь задолго до Падения Звезды. Мы пытались найти ответ, спрашивали Вселенную. Но однозначного ответа так и не нашли.

— Что мы будем делать? — спросил Славий.

— Мы будем учиться. Точнее, мы будем учить вас. Это наш дар вам. Мы не сможем научить многому. Но я научу вас закрываться от нашего влияния. От влияния любых вархов. Я делаю это для того, чтобы вы были уверены, что мы не враги вам. И что мы не влияем на принятие вами решений.

— Как это будет происходить? — поинтересовался Гленард.

— Мы спустимся вниз. Прикоснемся к камню. Он послужит посредником и усилителем. Я передам вам умение. Постараюсь передать. Насколько успешно — зависит и от вас тоже.

— Ну, что ж, — решительно кивнул Славий, — пошли.

Они спустились по лестнице вниз. Моррель подошла к камню, положила на него обе ладони, прикоснулась к камню лбом и закрыла глаза. Артана знаком предложила Гленарду и Славию сделать то же самое, а сама повторила действия Моррель, встав напротив Знающей у противоположной стороны скалы.

Гленард подошел к камню и, пожав плечами, положил на него ладони. Камень оказался неожиданно теплым, это было приятно. Вздохнув, Гленард закрыл глаза и приложил лоб к камню.

Несколько секунд ничего не происходило. Гленард ступнями чувствовал тепло и твердость поверхности впадины, а ладонями и лбом тепло и твердость поверхности черного камня. И внезапно всё исчезло. Гленард перестал ощущать вообще что-либо. Кажется, даже перестал дышать. Через несколько бесконечных мгновений он почувствовал, что как будто качается на морских волнах во тьме ночного океана. Направо-налево, направо-налево, направо-налево, направо-налево. Через некоторое время качка прекратилась, тьма рассеялась, и Гленард оказался висящим внутри наполненной звездами темноты. Не под звездным небом, нет, усыпанное сверкающими драгоценностями небо окружало его со всех сторон, сверху, снизу, вокруг, а он оказался посреди этой блистающей пустоты совсем один. Никаких чувств. Никаких ощущений. Только восхищение этим сияющим великолепием. Восхищение и восторг.

Через несколько мгновений Гленард увидел, что вокруг него начинает формироваться прозрачная, лишь слегка туманная, сфера. Окружив его полностью, заключив его в себя, этот шар начал понемногу терять прозрачность, наливаясь молочно-опаловой бледностью. Гленард понял, что это и есть защита, обещанная Моррель. Но так было жаль потерять вид великолепного звездного неба… Так жаль!

Гленард взглянул вверх, и прямо над собой увидел в шаре небольшое круглое отверстие, через которое на него до сих пор маняще лился звездный свет. Гленард так сильно захотел приблизиться к этому свету. Он протянул руку к нему. Протянул свое тело туда, вверх. Потянулся к свету всеми силами, мыслями и устремлениями. И внезапно отверстие в шаре приблизилось. Гленард рванулся вперед еще сильнее, и вдруг сфера вокруг него исчезла. Исчез и звездный свет. Исчезло вообще всё — на несколько секунд Гленарда снова окружила абсолютная, непроницаемая тьма.

А потом на него рухнуло небо. Как будто струи мощнейшего водопада, в Гленарда ударили потоки света, непонятных образов, слова, крики, музыка, пение, смех, стоны, картинки, движения, снова крики, снова музыка, слова, движения… У него закружилась голова, он почувствовал, что его кружит, вертит, перемалывает падающий на него бесконечный поток. Его закрутил водоворот, он почувствовал, что летит куда-то с невероятной скоростью, оставляя за спиной города, горы, леса, моря, звезды, луны, миры и созвездия. Его снова закрутило, бросая из стороны в сторону, а потом вдруг над ним появился громадный красный шар звезды, который надулся, налился оранжевым, желтым, белым, а потом взорвался мощнейшим потоком света, ударив в Гленарда и сжигая его своим огнем. Гленард почувствовал, что падает назад, на спину, и тут мир тайной долины снова ворвался в него.

Гленард лежал на спине на камнях рядом с черным камнем. Вокруг него на коленях стояли Славий, Артана и Моррель. Очень обеспокоенные. Артана даже явно испуганная.

— Что случилось? — прошептал Гленард.

— Камень… — голос Артаны дрожал. — Он признал тебя. Принял тебя… Но ты, ты не был готов…

— И? — вопросительно посмотрел Гленард.

— Сначала всё было нормально, — ответила вместо Артаны Моррель. — Я почти закончила. Всё было, как я ожидала. А потом ты как-то прикоснулся ко Вселенной. И она тебя приняла. Приняла, как одного из нас. Лучше, чем многих из нас. Открылась тебе. Но ты не был готов. Поэтому на тебя вылилось огромное количество информации. Но она просто прошла сквозь тебя. Это как пролистать книгу на неизвестном языке. Но я не уверена, что случилось дальше.

— И что теперь? — Гленард попытался подняться, спина и затылок немного болели от удара о камни при падении.

— Не знаю, Гленард, — Моррель покачала головой. — Честно, не знаю. Может быть, ничего. А может быть, что-то в тебе осталось. И как-нибудь проявится. Когда-нибудь. Но как и когда, да и проявится ли вообще, я не знаю. Ты должен гордиться.

— Чем?

— Вселенная приняла тебя. С первого раза. Без подготовки. Первый раз такое вижу. Может быть, у нее на тебя какие-то планы? А может, это просто случайность. Неизвестно. Еще одна загадка долины. Загадка Вселенной.

— А Славий? — Гленард поднялся и посмотрел на Императора. — Тоже прошел через это?

— Нет, — Моррель положила руку на плечо Славия. — С Его Величеством всё прошло так, как и должно быть. По крайней мере, на первый взгляд.

— Ну, что ж делать, — Гленард улыбнулся, — случилось, так случилось.

— И как это было? — поинтересовался Славий.

— Знаешь, — Гленард задумался, — наверное, прекрасно. Неописуемо. И страшно, жутко, невероятно пугающе. Но так же невероятно прекрасно. Я не знаю, как это описать, прости…

— Ну, что ж, тогда поздравляю, — Славий широко улыбнулся. — Что теперь, Моррель, отправимся обратно?

— Давайте пока вернемся к источникам, — Моррель хитро взглянула на Славия. — У нас есть здесь еще небольшие дела.

— Ну, тогда пойдемте.

— Раз уж мы здесь, — произнесла замыкающая процессию Артана, — мы можем попробовать показать что-то из вашего будущего. Или из прошлого.

— Я не хочу знать своего будущего, — обернулся к Артане Славий. — А из прошлого мне, пожалуй, было бы интересно только знать, есть ли у меня дети.

— Это просто, — не оборачиваясь, вступила в разговор идущая в авангарде Моррель. — У тебя есть сын, лет четырех-пяти, точнее не вижу. И скоро родится дочь.

— Дочь? — переспросил Славий. — Ты уверена, Моррель?

— Абсолютно, — подтвердила Знающая.

— А ты, Гленард? — спросила Артана. — Тоже не хочешь знать о будущем?

— Отчего же? — пожал плечами Гленард. — Было бы интересно. Но будущее же не определено?

— Не определено, — согласилась Артана. — Но ты увидишь возможные вероятности. Я бы сказала, что наиболее возможные вероятности.

— Тогда я в деле. Что от меня потребуется?

— Ничего особенно сложного. Хотя…

— Что «хотя»?

— Всё зависит от тебя, Гленард. Мы уже почти на месте.

Через несколько минут они вернулись к голубому источнику, около которого они оставили одежду.

— Пойдем, Гленард, — Артана потянула его за руку в сторону. — Я попробую показать тебе будущее, но это требует уединенности.

Гленард оглянулся на Славия и, пожав плечами, двинулся вслед за Артаной в туман, покрывающий долину. Артана крепко держала Гленарда за руку, а тот, памятуя предупреждение Моррель, старался идти след в след за девушкой сквозь казавшуюся бесконечной плотную дымку, в которой терялся весь остальной мир.

Через несколько долгих минут туман снова рассеялся, и они оказались на маленькой полянке рядом со слегка парящим маленьким источником с прозрачной чуть охристой водой. Камни здесь были покрыты изумрудно-зеленым мхом. Гленард осторожно наступил на мох, тот оказался теплым и очень мягким.

Артана отошла куда-то в туман у края полянки, знаком приказав Гленарду дожидаться ее. Вернулась она с небольшим белым грибом в руках. Разломив гриб на две части, одну из них она протянула Гленарду.

— Съешь это, — попросила она.

— И что случится?

— Не знаю, — Артана хитро прищурилась. — Может, ты станешь очень большим, может — очень маленьким. Или вдруг провалишься через кроличью нору в другой мир, где будешь говорить с гусеницами и пить чай со странными существами. Я шучу, Гленард. Это просто поможет освободить твой разум. Это безопасно, смотри.

Она положила вторую часть гриба в рот, прожевала и проглотила. Потом улыбнулась и приблизилась к Гленарду. Гленард взял из ее руки остатки гриба и съел их. На вкус гриб оказался даже приятным, хотя запах был странным — терпким, чуть резковатым. Что-то похожее подавали в хороших ресторациях Рогтайха.

— И что теперь? — спросил Гленард. — Я ничего не чувствую.

— Не спеши, Гленард. Это требует времени. И подготовки.

Артана вплотную приблизилась к Гленарду и, улыбаясь, смотрела на него снизу вверх. Он чувствовал тепло, даже жар, ее тела. Чувствовал запах сирени. Чувствовал прикосновение ее округлых грудей к своей коже. Она была такой близкой и такой манящей, зовущей, возбуждающей. И Гленард почувствовал, что его тело отзывается на ее безмолвный призыв, почувствовал возбуждение и то, как его кожа прикоснулась к мягким золотым волосам у нее на лобке.

— Я хочу любить тебя, Гленард, — прошептала Артана. — Это поможет тебе освободить твой разум и раскрыть твою душу Вселенной.

— Я люблю свою жену, Артана, — Гленард попытался отступить назад, но не мог пошевелиться.

— Разве я прошу тебя ее забыть? — Артана рассмеялась, прижавшись к Гленарду всем телом. — Разве любовь перестанет жить в ваших сердцах, как вы друг другу обещали? Разве ты обещал хранить ей верность? Я не помню такого обещания в вашей обычной имперской формуле брачной клятвы…

— Я…

— Эта долина, она вне времени и вне пространства, Гленард. То, что происходит здесь, происходит не в твоем мире и остается только здесь. В том, что ты дашь волю своим чувствам, чтобы раскрыть свой разум, нет ни предательства, ни обмана. Этого хочет Вселенная.

Гленард молчал, колеблясь.

— Это нужно, Гленард, — мягко настаивала Артана. — Чтобы показать тебе то, что ты хочешь, мне нужно раскрыть твой разум, нужно коснуться его, а для этого мне нужно слиться с тобой и духовно и телесно. Это стоит того, Гленард, поверь мне.

— Хорошо… — хрипло проговорил Гленард.

— Спасибо, Гленард, — Артана положила руку ему на грудь, нежно погладила. — Тогда просто расслабься и наслаждайся. Всё произойдет само. Я не знаю, что ты увидишь. Может, прошлое, может, будущее, может, настоящее. Скорее всего, всё сразу. Множество образов и картин, которые тебе самому предстоит понять и разгадать. Что-то сбудется, что-то нет. Что-то относится к тебе, что-то к тому, что тебя окружает. Не знаю. Никогда не знаешь, что увидишь. Порой, это очень странные вещи. Вещи, которые очень сложно или невозможно понять. Просто позволь своему разуму открыться им.

Она обняла его и потянулась губами к нему. Их губы соединились, и всё вокруг исчезло. Гленард чувствовал ее тело каждой клеточкой своей кожи. Каждое ее прикосновение рождало в нем взрыв эмоций и наслаждения. Наслаждения, которое захватывало его полностью и несло вверх, по какой-то безумной спирали, вырывая его из этой долины, из этого мира, и разбивая его разум на миллионы кусочков, каждый из которых горел страстью и удовольствием.

Они оказались лежащими на мягком мху. Он лежал на ней, соединившись с ее телом в одно целое, а она обнимала его и руками, и ногами, крепко прижимая его к своему телу. Он как будто оказался в море горячей воды, в море, которое качало его на огромных волнах, и каждый раз, когда он погружался в нее, волны захлестывали его наслаждением, которое он до этого не испытывал никогда и ни с кем.

Он почувствовал, что ритм, соединяющий их, существует не только в их телах. Он почувствовал этот ритм в своем разуме. Как будто ее руки и ее губы касались не только его кожи, но и самых его мыслей, проникая так глубоко в его голову, что, казалось, и она, и ее страсть существовали глубоко в нем самом.

Он оказался лежащим на спине, а она, лежа на нем, прижавшись к нему, жадно вбирала его тело в себя, вжималась в него, издавая громкий стон при каждом движении. Ритм убыстрялся, жар увеличивался, наслаждение уже не просто захлестывало его разум, оно терзало и разрывало его. Она впилась в его грудь ногтями, застонав, зарычав, закричав в приступе великого наслаждения, всё ее тело задрожало, ее бедра резко задвигались взад-вперед, и тут же его собственное наслаждение поднялось из глубины его тела, сконцентрировалось внизу живота и горячими потоками вырвалось в пылающую глубину ее тела.

Гленарду показалось, что он стоит на узкой вершине высокой черной скалы, одинокого пика в бесконечной пустоте. Скала под его ногами задрожала, затряслась, треснула и с оглушительным грохотом разлетелась на мелкие кусочки. Гленард рухнул вниз, ощущая лицом потоки холодного воздуха, широко раскинул руки, и они тут же превратились в огромные орлиные крылья, каждое перо которых блестело и переливалось оттенками глубокого черного цвета. Он почувствовал, как воздух ударил в крылья, падение замедлилось и перешло в скольжение, в бесконечный полет по спирали. И тут всё исчезло.

Он стоял посреди огромного поля, покрытого большими багрово-красными розами. Он был одет в белое сюрко, а за спиной его развевался на ветру длинный белый плащ. Он наклонился и сорвал одну розу, самую большую и красивую. Она тут же уколола его палец. По коже потекла кровь, падая на его одежду. Подняв глаза, он увидел, что розы вокруг него увядают, засыхают, сереют и рассыпаются невесомым прахом, который тут же подхватывает ветер. Из розовых кустов текла кровь, много крови, кровь всё прибавлялась, покрывая всё выше и выше его сапоги из белой кожи.

Он отбросил розу в сторону, и она тут же исчезла. Исчезло и всё остальное. Всё, кроме моря крови. Гленард, уже босым, стоял по щиколотку в теплой, пахнущей железом, темной крови. В его руках был меч. Вокруг было темно, лишь слабый холодный свет луны вырисовывал очертания обнаженных трупов, плавающих лицами вниз в крови вокруг. Гленард вдруг обнаружил, что в левой руке он держит хрустальную чашу. Наклонившись, он набрал в чашу крови и поднял ее над головой. Он почувствовал, что чаша трескается в его руке, услышал хруст, и тут же хрусталь разлетелся далеко в стороны, а горячая кровь полилась по руке на волосы и лицо Гленарда.

Он оказался в саду, огромном, бескрайнем саду. Но сад был хорошо знаком ему. Как был знаком и кинжал в его руке. Чужой кинжал. И глаза человека, падающего вниз, тоже ему были слишком хорошо знакомы.

Волны ударили о скалы. Огромные, яростные, бушующие волны били о черные, изрезанные прибоем скалы. Низкие горы вокруг, покрытые соснами, скрывали страх. Он не знал, что это за страх, но ему хотелось как можно скорее покинуть это место. Он сделал шаг вперед и оказался во дворце.

Тронный зал Императорского дворца. Он один, но зал хорошо освещен многими тысячами свечей. Он стоит в центре зала. Его босые ступни ощущают холод мраморной плиты. Он смотрит вокруг и видит сотни больших разноцветных змей. Змеи ползут вокруг, следуя фигурам какого-то странного танца. Они ползают кругами, не обращая на него внимания, но их круг сужается. Он шевелится, и змеи тут же останавливаются, оборачивают свои плоские острые головы к нему. Широко раскрывают пасти, обнажая острые клыки на верхних челюстях. Раздается оглушительное шипение, и они прыгают на него.

Но его там уже нет. Он стоит посреди пустыни, утопая ногами в холодном песке. Вокруг ночь. Ни ветерка, ни звука, ни движения. Лишь темный песок и миллионы ярких звезд, глядящих на него с небесного свода. Он раскидывает руки широко в стороны, задирает лицо ввысь и вглядывается в эти звезды.

Он оказывается на вершине высокой мраморной колонны. Так же широко раскинув руки, не в силах пошевелиться, он стоит и смотрит на десятки тысяч людей, окружающих колонну, смотрящих на него и протягивающих к нему руки в безмолвной мольбе. Он видит их лица, искаженные страхом и страданием. Он хочет им помочь, но не понимает, чего они хотят, и что он может для них сделать. Он не может пошевелиться, а люди вокруг начинают меняться, падая на землю и извиваясь в страданиях. Они превращаются в альвов, бьергмесов, зорг даджидов и в каких-то еще существ, незнакомых ему. Внезапно земля и колонна, на которой он стоит, начинают дрожать, всё сильнее и сильнее. Раздаются раскаты грома, больно ударяющие по ушам. Пахнет углем и серой. Людей внизу сметает и поглощает огонь, они горят, корчатся в муках и кричат, кричат, кричат…

Яркое солнце бьет в глаза. Он посреди холодной ледяной пустыни. Он не может опустить глаза, чтобы увидеть, во что он одет, но ему холодно. Очень холодно. Он видит людей, вереницами бредущих по снегу в сторону высоких гор. Многие падают и остаются лежать в снегу, а снег засыпает их. Темнеет. В свете луны через снежную пустыню маршируют орды призраков. Бледные полупрозрачные тела, горящие синим огнем глаза, они проходят и исчезают. По небу мчится процессия. Гудят трубы, лают гончие, ржут кони, кричат люди, стонут жертвы.

Он на холме. Внизу город. Он узнает его, но только в общих чертах. Это Рогтайх, но странно изменившийся. Знакомым остался только дворец вдалеке да частично Бурый город, окруженный каналами. Город разросся, заняв почти все окружающие холмы. Какие-то странные здания. Очень высокие, сложенные как будто из камня и хрусталя. Разбросанные то тут, то там высоченные башни. Широкие проспекты, обрамленные деревьями. Вечер, солнце садится в море. В порту, у превратившихся в ряды высоких каменных домов рыбацких деревень, стоят огромные серые корабли. Невероятно, но корабли, кажется, сделаны из металла. Улицы и окна заливаются ярким оранжевым светом. Отступающий свет дня сменяется чуть ли не более ярким слепящим светом оранжевых фонарей. По улицам движутся экипажи. Движутся сами, без лошадей и без каких-либо других видимых приводов. Их сотни, тысячи. Такие же экипажи невероятно быстро проносятся мимо Гленарда, чуть ниже места, где он стоит, по широкой дороге, по огромному мосту, сложенному из странного серого камня.

Слышится вой. Дикий, страшный, приближающийся. Всё вокруг наполняется оглушительным громом. Город расцветает пламенем пожаров. Пахнет дымом, гарью и кровью. Огни гаснут. Экипажи замирают. Люди бегут, падают, кричат, сгорают в огне. Горят корабли в гавани, горит и опадает дворец, горят и оседают дома, горят и падают деревья, горят люди, горят экипажи, горит трава вокруг него.

Яркое солнце. Жара. Он снова оказывается в пустыне. Но это другая пустыня. Она покрыта черными камнями, между которыми растет желтая низкая трава и колючие кусты странного серо-фиолетового цвета. Вдали виднеются развалины каменных зданий. Ветер несет пыль и катит высохшие ветки по черным камням. Ему страшно. Он понимает, что всё вокруг несет смерть. Смерть неминуемую и страшную. Всё вокруг отравлено. Всё вокруг ядовито. Он хочет вырваться отсюда, но внезапно видит мальчика. Мальчик лет двенадцати, с короткими очень светлыми волосами и большими голубыми глазами, идет по пустыне босиком и смотрит ему в лицо. Он голый по пояс, одет только в светлые льняные штаны. Мальчик смотрит на него спокойно и немного грустно, а потом протягивает вперед руки, как бы приветствуя.

Он лежит на склоне поросшего травой каменистого холма. Сумерки, почти ночь. В груди болит. Болит очень сильно. Преодолевая боль, он встает, и только тогда опускает взгляд. Он видит, что у него из груди торчит рукоять меча. Он берется за эту рукоять и достает меч из своей груди, кривясь от боли. Едва он вытаскивает меч, точнее, тонкую слегка изогнутую саблю, боль тут же уходит. Он поднимает саблю высоко вверх, и она разгорается пламенем, всепоглощающим пламенем звездного огня. Он идет вперед, держа саблю вверху и чуть впереди себя, а она разгоняет тьму вокруг и освещает его путь. Идет долго: может, часы, а может, века.

Наконец, он снова обнаруживает себя в тронном зале императорского дворца в Рогтайхе. На этот раз змей здесь нет. Здесь только он сам, с мечом в руках. И Славий, одетый в императорскую мантию, стоящий перед ним с немного грустной улыбкой. Он долго смотрит в глаза Императору, а потом медленно погружает острие сабли в грудь Славия, прямо в его сердце. Звездное пламя лезвия гаснет. Всё погружается во тьму.

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Кто это сказал? Где? Когда? В каком мире? Это ты, Тень? Снова ты? Что ж, здравствуй.

Утес у середины водопада. Знакомого водопада. Водопад густой, пряной, бурлящей крови, срывается откуда-то сверху, проносится мимо утеса и с грохотом разбивается где-то внизу, за пределами видимости. Тень вьется вокруг него, обнимает его спиралью, потом отлетает в сторону, к краю утеса, к водопаду, формирует фигуру. Фигура улыбается широкой доброй улыбкой.

— Ну, и как тебе время перемен, Гленард?

Внезапно они меняются местами. Темная фигура стоит на утесе, а он оказывается на краю, спиной к водопаду. Фигура взмахивает руками, и какая-то сила бьет его в грудь, сносит его с утеса, прямо в струи кровавого водопада. Кровь покрывает его, заливает его глаза, заливается ему в рот и в нос, наполняя всё вокруг терпким железистым запахом и вкусом. Он задыхается и захлебывается. И он всё падает и падает вниз. Прямо на черные острые камни.

Он просыпается.

Его голова лежала на коленях сидящей на мху Артаны. Девушка нежно гладила волосы Гленарда, лоб, щеки, грудь. Она улыбалась ему нежной и доброй, такой доброй, улыбкой.

— У меня родится сын, Гленард, — прошептала Артана. — Твой сын. Я знаю. И Моррель тоже родит сына от Славия. Это не должно ничего значить для вас, это останется только с нами. Но было бы нечестно не сказать вам об этом. Поднимайся потихоньку, только осторожно, твое тело еще может не совсем хорошо тебя слушаться. Пойдем, я думаю, что Моррель и Славий уже тоже всё закончили и ждут нас.

Глава XXIII

Следует учитывать, что В., в силу своей закрытости и неизвестности, хотя и не представляют собой прямой и явно выраженной угрозы безопасности Империи, однако являются фактором неизвестным и непредсказуемым, а уже это само по себе несет угрозу, которую следует оценить как немалую.

Из секретного доклада начальника отделения Тайной Стражи в герцогстве Схххххх полковника ХХХХХХХ Великому Инквизитору Империи, генералу Тайной Стражи герцогу ХХХХХХХ.

Соус к белым курам

Возьми изюм, истолки его мелко, возьми лучшее вино и процеди это вместе с хорошими специями.

— Ну, и что, ты что-нибудь там увидел? — Славий, аккуратно складывающий полотно палатки, взглянул на Гленарда.

— Ты про видения будущего? — Гленард, завязав свой мешок, поднял взгляд к нежно-голубому утреннему небу.

— Ну, да. Вчера же обсудить времени не было, да и сил тоже.

— Увидел, — пробурчал Гленард и поднялся.

— И что? Интересно же.

— Честно говоря, ничего хорошего. Можно считать это ночным кошмаром.

— То есть, — прищурился Славий, — всё было зря? Или всё будет настолько плохо?

— Не знаю, — покачал головой Гленард. — Многое, вероятно, было связано не с будущим, а с прошлым. А ты сам знаешь, какое у нас с тобой прошлое было. Прости, Славий, пока не хочу об этом говорить. Никак не отойду еще, если честно.

— Ну, дело твое, — Славий сложил палатку в мешок и тоже поднялся.

— Но кое-что полезное, наверное, всё-таки было. Я, кажется, понял, кто может стоять за всеми неприятностями, которые преследуют нас в Кратхольме.

— Правда? И кто же?

— Пока не хочу говорить. Это только догадка. Нужно проверить.

— Ну, как знаешь, — усмехнулся Славий. — Какой ты сегодня загадочный, Гленард. Прямо невероятно.

— Ну, что делать, если всё так поворачивается, — Гленард, печально улыбнувшись, сделал пару шагов к берегу озера и снова обернулся к Славию. — Ты лучше скажи, как там у тебя с Моррель?

— Что?

— Ну, что? Было?

— Ну… — Славий смутился. — Ну, было. А у тебя с Артаной?

— Тоже, — кивнул Гленард. — И это было что-то невероятное, если честно. Хотя и закончилось всё этим кошмарным видением.

— У меня видений не было, но слово «невероятное» действительно можно использовать. Равно как и другие, гораздо более эмоциональные выражения.

— Да уж… — вздохнул Гленард. — Заварили мы кашу. Ну, хоть будет, что вспомнить. Ладно, пора идти. Артана нас уже ждет, наверное. Какой бы гостеприимной эта долина ни была, но меня ждет Кратхольм, а тебя Рогтайх и вся Империя.

— И правда, — Славий поправил меч на поясе и закинул на плечо мешок с палаткой. — Пора двигаться. Донрен наверняка уже нас заждался.

— Не сомневаюсь, — согласился Гленард, поднимая с земли свой мешок.

Артана встретила их у беседки, в которой они сидели с Моррель в первый вечер в долине.

— Ну, что, готовы к обратному пути? — спросила она, улыбнувшись.

— Всегда готовы, — бодро подтвердил Славий.

— А Моррель не придет нас проводить? — удивился Гленард.

— Нет. У нее, к сожалению, есть свои дела, — покачала головой Артана. — Но она просила извиниться за нее и поблагодарить вас за ваш визит. Она надеется, что такие встречи наших народов станут теперь более частыми.

— Жаль, — помрачнел Славий. — Я хотел попрощаться.

— Что толку в прощаниях, Славий? — Артана, подойдя к Славию, мягко положила руку ему на плечо. — Они только преумножают печали. Порой не прощаться лучше.

— Возможно. Ну, что, пойдемте?

— Пойдемте. Мы и так задержались. Впереди долгий путь.

Гленард повернулся и направился к краю поляны, где начиналась тропинка, ведущая к горам. Не прошел он и пяти шагов, как из-за деревьев выступил, преграждая ему дорогу, высокий худой варх с длинными седыми волосами вокруг круглой лысины и с тонкой длиной козлиной бородой.

— Стендар! — воскликнула Артана. — Ты-то что здесь делаешь?

— Пришел вас с Моррель проведать, Артана, — хрипло просипел варх. — И с гостями нашими познакомиться.

— Ну, познакомься, — явно недовольно сказала Артана. — Это Его Священное Императорское Величество Славий ан Андерриох, Император Империи Андерриох. А это его милость Гленард, барон Кратхольм. А это Стендар, познакомьтесь.

— Такие важные гости у нас здесь, а вы с Моррель не удосужились мне о них сообщить? — Стендар внимательно оглядывал Гленарда и Славия с головы до пят. — Или жители Сосновой долины уже не заслуживают знаний о том, что у нас происходит?

— Стендар является неформальным лидером жителей Сосновой долины, — пояснила Артана. — Это небольшая долина к западу отсюда.

— Небольшая долина, населенная выжившими из ума ортодоксами, — усмехнулся Стендар. — Говори уж всё, что думаешь, Артана.

— Никто вас не считает выжившими из ума, — возразила девушка. — Что до остального, то ваше право делать то, что считаете нужным.

— Ну, да, ну, да, — захихикал Стендар, — лишь бы не мешали Моррель делать то, что ей вздумается.

— Ты закончил, Стендар? — помрачнела Артана. — Ты хотел познакомиться с нашими гостями, ты познакомился. Теперь отойди с дороги. Наши гости уже уходят, нас ждет долгий путь. Нет времени на споры с тобой.

— Не спеши, Артана, не спеши, — Стендар поднял ладонь. — Насколько я понимаю, вы с Моррель показали чужакам всю вашу долину и путь в нее. Более того, вы отвели их в наше святилище. Осквернили его присутствием пришельцев. И ради чего это было, Артана? Ради того, чтобы получить подачки от выгнавших нас имперцев? Ради того, чтобы они дали вам землю в Империи? Чтобы вы с Моррель могли разделить наш народ? Могли лишить его своей культуры и наших великих достижений, смешавшись с имперцами? С теми, кто пытался нас уничтожить? Вы привели правителя Империи сюда, чтобы по его следам к нам пришли имперские войска? Чтобы нас посадили в клетки и показывали на рынках Империи как развлечение? Дикие дикари из диких северных гор! Смотрите все!

— Твоя осведомленность просто не знает границ, Стендар, — Артана, хищно улыбнувшись, широко развела руками. — Как и твоя глупость и недальновидность. Нам нечего с тобой обсуждать, Стендар. Наш народ поручил Моррель договариваться с нашими соседями. Она в своем праве. Если тебе что-то не нравится, обсуди это с ней и с остальными на следующем совете. А сейчас отойди с дороги и возвращайся к своим соснам.

— Какая ты грозная, Артана, — оскалился Стендар. — Однако ты не права, это как раз мое дело. Это дело всех вархов, коли Моррель по своей глупости ведет нас к гибели. Союз с людьми! Союз с теми, кто нас ненавидел, кто нас пытался уничтожить, кто согнал нас с наших плодородных земель и загнал в эти холодные горы, где мы год за годом, век за веком, день за днем сражаемся с природой, чтобы просто выжить. Всё из-за них. И вы решили пойти к ним на поклон? Хвостиками перед ними вилять? Кланяться им, дескать, дайте нам клочок ненужной вам землицы?

— Уйди с дороги, Стендар, — в голосе Артаны прозвучала угроза. — Хватит болтать.

— Интересно, — проигнорировав ее, продолжил варх, — раз вы всё решили и обо всём договорились, что может этому помешать? Пожалуй, уже ничего… Хотя… Как думаешь, Артана, гибель здесь Императора людской Империи как повлияла бы на ваши отношения с людьми? Хм, пожалуй, не самым лучшим образом. Вот и выход нашелся.

— Хватит болтать, варх, — Гленард решительно положил руку на рукоять меча. — Ты зашел слишком далеко. Твоя болтовня мне надоела. Уйди с дороги и не смей нам угрожать.

— Надо же, какой смелый мальчик! — Стендар отступил на шаг, и в его руках, блеснув клинками, появилось обычное двухклинковое оружие вархов, майдэ. — Разве ты еще не видел, на что способны вархи в бою? Ты так глуп, чтобы встать у меня на пути?

— Ты так глуп, чтобы пытаться убить Императора? — спросил в ответ Гленард, доставая меч. — Артана! Любой ценой защити Славия. Славий, назад.

— Ну, что ж, — пожал плечами Стендар, раскручивая перед собой клинок. — Хочешь поиграть, барон, давай поиграем.

Стендар перехватил майдэ правой рукой, направив одно из лезвий в сторону Гленарда на манер копья. Левую руку он резко выкинул вперед, подняв ладонь. Время вдруг как будто остановилось для Гленарда. Он увидел, как от ладони Стендара к нему протянулись несколько белых светящихся нитей. На короткое мгновение Гленард почувствовал, что у него кружится голова, но это ощущение тут же прошло. Он двинул левой рукой, и светящиеся нити оплели его кисть, собираясь в сверкающий шар у его ладони. Гленард резко выбросил руку вперед, и шар полетел в Стендара, ударив его прямо в лоб.

Время снова вернулось к обычному течению. Стендар стоял ошеломленный и недвижимый. Майдэ выпала из его руки. Гленард одним прыжком подскочил к варху и изо всей силы пнул его сапогом между ног. Стендар, заорав, согнулся. Одним молниеносным движением Гленард двинул его навершием рукояти меча по лбу. Стендар без чувств свалился на землю.

— Жить будет, — Гленард убрал меч в ножны, — но часик полежит здесь.

— Гленард… — Артана, подскочив к нему, заглянула ему в глаза. — Что это было?

— Ну, вы же сами обещали научить нас защищаться, — Гленард пожал плечами. — А чему ты удивляешься?

— Всё не так, — удивленно смотрела на него Артана. — То, чему мы вас учили, возможно, могло бы ослабить удар Стендара. Но так перехватить удар и ошеломить его… Стендар очень силен, Гленард, несмотря на его вид. То, что ты сделал, такому учатся много лет, и даже тогда не у многих такое получится…

— Похоже, что это последствия того происшествия у черного камня, — предположил подошедший Славий. — Когда всё пошло не так, как ожидалось. Спасибо тебе, друг. В очередной раз ты меня защищаешь. В который уже раз? Спасибо тебе.

— Как ты себя чувствуешь, Гленард? — озабоченно спросила Артана.

— Как-то странно, — Гленард посмотрел ей в глаза. — Какая-то слабость. В бою было всё хорошо, а теперь как будто я много часов шел с тяжелым грузом.

— Это нормально, — Артана нежно погладила его по щеке. — Такой удар требует много сил, а ты не умеешь этим управлять. Будь осторожен, Гленард. Похоже, Вселенная вложила тебе в руки опасное оружие, но ты еще не умеешь с ним обращаться. Слишком сильное напряжение может тебя убить или сделать идиотом. Я серьезно, Гленард, я знаю, что говорю. Будь осторожен, пожалуйста. Не используй это кроме случаев крайней необходимости.

— Обещаю, — кивнул Гленард.

— Спасибо, — Артана косо взглянула на лежащего Стендара и повернулась к лесу. — Ну, что ж, пойдемте, мы и так задержались. Я понимаю, эта схватка, Гленард, забрала у тебя много сил, но нам нужно идти. Лучше оказаться подальше, когда Стендар очнется. Он вредный тип, а дорога у нас длинная.

— Пойдем, Артана, — кивнул Гленард.

— Всё нормально? — она участливо посмотрела на него. — Сможешь идти?

— Смогу. Мне уже лучше, слабость отступает. Пойдемте, друзья.

Пять дней пути обратно в Кратхольм прошли без происшествий. Погода была хорошая, лишь пару раз сменившаяся небольшим и недолгим дождичком. Артана была непривычно задумчива, хотя на привалах с готовностью отвечала на вопросы о жизни вархов.

По мере приближения к Кратхольму немного грустнели и Славий с Гленардом. Казалось бы, им бы радоваться, что они возвращаются домой, но ощущение окончания путешествия и интересного приключения накладывало оттенок печали на их мысли. К тому же снова вспомнились и дела, и пережитые пару недель назад кровавые события, и так и не решенные загадки.

Но вот, наконец, они, спустившись с гор, вышли к Зеленому ручью, а на следующее утро и к одноименной деревушке. Путешествие завершилось.

В деревне их встречала целая делегация. Донрен с Ролленом, сидя на обрубках бревен прямо в центре деревни, около дороги, играли в кости на старой бочке, весьма эмоционально комментируя победы и поражения, что неизменно забавляло собравшуюся вокруг детвору. Миррард и сержант Варнер о чем-то беседовали в тени амбара. Неподалеку, у походной палатки, тренировались с мечами и луками несколько солдат гарнизона капитана Бальтасара. Шестеро тайных стражей сидели в тени раскидистого дерева и что-то тихо обсуждали. Жители деревни, напуганные непривычным количеством гостей, осторожно оглядывались на них, спеша по своим делам.

Когда трое путников приблизились, Донрен, нарочито не спеша, поднялся, потянулся, а затем широко улыбнулся им. Подойдя, он крепко обнял Славия, а затем и Гленарда. Вычурно поклонился Артане.

— Ну, что, сбежали от старика? — слегка укоризненно произнес он, широко улыбаясь при этом своей доброй улыбкой. — Рад, что с вами всё в порядке. Не представляете, как я за вас волновался. Как всё прошло?

— Всё хорошо, Донрен, — Славий похлопал его по плечу. — Всё просто прекрасно.

— Расскажешь?

— Конечно. Но сначала отдохнем с дороги. Что это ты нам такой эскорт приготовил?

— Ну, как же, — Донрен обернулся в сторону деревни, — всё ж не абы кого, а Императора встречаем. Да и потом волновались мы за вас. Уже искать собирались, спасать идти. А это лучше с поддержкой делать.

— Что здесь нового? — поинтересовался Гленард.

— Всё тихо, Гленард, — Донрен направился к конюшне, остальные последовали за ним. — Как вы уехали, ничего особенного не случилось. Никаких нападений, никаких убийств, никаких новостей. Похоже, что всё закончилось.

— Рад слышать, — кивнул Гленард. — Надеюсь, Кратхольм наконец-то станет снова тихим северным баронством, а не центром мировой политики.

— Выгоняешь меня, Гленард? — рассмеялся Славий.

— Да ни в жизни, — рассмеялся с ним Гленард. — Напротив, предлагаю тебе остаться на пару недель и безо всякой политики просто отдохнуть. Охота, банька, прогулки, еда, вино и никаких волнений. Устрой себе время отдохновения от забот.

— Посмотрим, Гленард. Сейчас отдохнем, завтра обсудим то, что видели, а потом можно и отдохнуть. Пару недель не обещаю, но несколько дней отдохнуть было бы неплохо. Что думаешь, Донрен, можем мы позволить себе немного отдохнуть?

— Конечно, Ваше Величество, — обернулся, улыбаясь, Донрен. — Конечно, можем. Хрен с ней, с Империей, пусть она себе как-нибудь сама, а мы в баньку и на охоту.

— Ох, Донрен… — проворчал Славий.

— Да шучу я, Славий, — еще шире расплылся Донрен. — Конечно, несколько дней отдохнуть можем. Сам об этом мечтаю, а то весь извелся тут, пока вас ждал.

— Ну, и прекрасно, — Славий принял от мальчика-конюха поводья своего скакуна. — Артана, я предлагаю завтра после завтрака собраться всем — ты, Роллен, я, Гленард, Донрен, и обсудить итоги нашего путешествия. Что скажешь?

— Конечно, Ваше Величество, — глубоко кивнула Артана. — Я благодарю вас от всего сердца за то, что вы согласились предпринять это путешествие. И от себя, и от Моррель и от всего нашего народа. Я надеюсь, что это послужит укреплению нашей дружбы.

— Конечно, Артана, — улыбнулся Славий. — Спасибо тебе огромное за это путешествие. Это было незабываемое приключение. Ну, что, друзья, поехали в замок? По коням?

— По коням! — хором отозвались Гленард и Донрен.

Глава XXIV

Шумит ивняк, ручей искрится,

А ночка темная была,

Одна игривая девица

Гуляла с вархом до утра.

А поутру они проснулись:

Кругом примятая трава,

И все кусты вокруг согнулись,

И облетела вся листва.

Северная народная песня. Записана бардом Сладкопевцем из Меньина.

Ежели хочешь ты сделать заливное из рыбы

Возьми щуку и свари ее хорошо, и вынь кости. И возьми лук порей, и помести его на угли, и позволь ему закипеть и… положи в него… и достаточно сахара, и перемешай хорошо, так чтобы не было ни слишком толсто, ни слишком тонко, и можно было бы наливать. Помести в миску наподобие электуария.

— Ну, что, Гленард, хорошо дома? — Славий обильно намазывал масло на кусок хлеба.

— Лучше дома места нет, — усмехнулся Гленард, поливая медом творог, составляющий, вкупе со сладким белым вином, их сегодняшний завтрак. — Хотя, признаюсь, путешествие получилось весьма и весьма интересным.

— Засиделся в Кратхольме? Соскучился по приключениям?

— Да как сказать… Всякое приключение хорошо, когда оно хорошо заканчивается.

— Ну, подожди ещё чуть-чуть, — Славий поднял полный кубок вина. — Вот сегодня последнюю встречу с вархами проведем и всё, снова твое баронство станет тихим и спокойным северным уголком.

— Очень на это рассчитываю, — Гленард отправил в рот большую ложку творога и, прожевав, запил ее вином. — Брайн уехал?

— Ага, — Славий кивнул, не поднимая глаз от своей миски. — Донрен говорит, что Брайн решил проведать Влеску, так как не знал, когда мы вернемся. Просил позвать его, когда вернемся, но я не вижу смысла дергать его на одну встречу. Мы договоримся в общих чертах, а они пусть потом с Ролленом в столице детали обсуждают.

— Разумно. То есть только ты, Донрен, Роллен и Артана?

— И еще ты.

— А я-то что?

— Ну, ты в это дело уже так глубоко ввязался, что поздно разворачивать коней, — Славий снова наполнил кубок. — Да и потом, ты же с вархами, скорее всего, и будешь торговать в первую очередь. Так что это тебя самым прямым образом касается.

— Брайн не одобрит, Славий, — засомневался Гленард. — Он-то как раз мечтает монополию Кратхольма хоть чем-то уравновесить.

— Ну, Брайна-то, как видишь, здесь нет. А ты есть. Так что он сам виноват, что не дождался нас. Ничего страшного, найдем мы, и чем герцогу Сидлерду угодить. Нельзя же обижать такого хорошего человека.

— И когда встречаемся?

— А вот сейчас доедим, допьем и пойдем вниз встречаться, — Славий покатал густое сладкое вино во рту. — Чего откладывать-то?

— Ну, что, друзья, — Славий широко улыбнулся, обведя взглядом всех сидевших за столом: Артану, Роллена, Донрена и Гленарда, — пора договариваться?

— Мы будем рады, Ваше Величество, — склонила голову Артана.

— В первую очередь, — начал Славий, — я хочу всех поблагодарить. Госпожа Артана, Роллен, спасибо за незабываемое путешествие. И особенно за открытость и помощь.

— Путешествовать с Вами, Ваше Величество, было удовольствием, — широко улыбнулась варханка. — Надеюсь, у вас осталось благоприятное впечатление о стране вархов.

— Самое благоприятное, — подтвердил Славий. — Донрен, спасибо за твое терпение, за понимание и за теплую встречу. И еще раз прошу твоего прощения за наше внезапное отбытие.

— Служу Империи, Ваше Величество, — Донрен стукнул себя кулаком в грудь и иронично улыбнулся. — Пожалуйста, не стесняйтесь и впредь убегать от моей защиты на край света.

— Непременно, Донрен, — Славий усмехнулся. — Гленард, спасибо за твое участие в этом необыкновенном приключении, за твое кратхольмское гостеприимство и за твою защиту.

— Ты знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать, — отсалютовал кубком с вином Гленард.

— Спасибо, друг. Я ценю это, — Славий поднял кубок в ответ. — Ну, что ж, давайте и к делам, если не возражаете, госпожа Артана.

— Нисколько не возражаю, Ваше Величество.

— В первую очередь, о торговле. Как я уже говорил Моррель, мы всецело поддерживаем эту идею. Я предлагаю Роллену встретиться с посланником Брайном в Рогтайхе и обсудить все детали. Что продаем с обеих сторон, в каких количествах и по каким ценам. Брайн привлечет все заинтересованные стороны с нашей стороны. Тебя, Роллен, прошу не стесняться привлекать к переговорам всех заинтересованных с вашей стороны.

— Спасибо, Ваше Величество, — Роллен поклонился. — Уверен, что нам удастся обо всем договориться с герцогом Сидлердом.

— Я тоже так думаю, — согласился Славий. — Прошу вас также привлечь к переговорам барона Гленарда, поскольку это напрямую его касается. Мне кажется, что будет удобным устроить обменное торжище где-нибудь на границе баронства Кратхольм. В той же деревеньке, например, как ее… Зеленые Воды?

— Зеленый Ручей, — поправил его Гленард.

— Точно, Ручей.

— Конечно, Ваше Величество, — кивнул Роллен. — Помощь его милости барона Кратхольма нам очень важна.

— Ну, и прекрасно, — хлопнул в ладоши Славий. — Еще я хотел бы пригласить нескольких способных молодых вархов, количество по вашему выбору, присоединиться к императорскому двору. Я думаю, что их помощь пригодится и в ведомстве Брайна, и в Тайной Страже, и придворным лекарям, да много где. Это же послужит улучшению знаний нашей аристократии о вархах и более спокойному принятию вархов народом Империи.

— Ваше Величество, позвольте мне, на всякий случай уточнить, — осторожно произнесла Артана, — это просто приглашение или крайне настоятельное пожелание?

— В смысле? — не понял Славий. — А! Понял. Нет, госпожа Артана, это просто дружеское приглашение. Я ни в коем случае не говорю о заложниках или о чем-то таком. Нет. Просто мне кажется, что это будет полезно для обоих наших народов. Мы так долго были разделены пропастью незнания и непонимания. Появление нескольких вархов при моем дворе послужит началом строительства моста через эту пропасть. Да и вам будет полезно познакомиться поближе с жизнью Империи. Не скрою, что мне, конечно, хотелось бы использовать ваши необычайные способности на благо Империи, но, соглашаться ли на это — решать вам. Естественно, ко всем пожелавшим воспользоваться моим приглашением будут относиться самым благородным образом.

— Я благодарю Ваше Величество за это предложение, — снова склонилась в поклоне Артана. — Мне оно также кажется полезным и интересным. При этом, как вы понимаете, мне нужно обсудить его с Моррель и с моим народом.

— Конечно, госпожа Артана, конечно, — Славий широко улыбнулся. — Ну, и напоследок еще один вопрос.

— Какой вопрос, Ваше Величество?

— Вы просили у нас землю, — напомнил Славий. — Я рассмотрел и обдумал ваше предложение.

— Славий? — насторожился Донрен.

— Подожди, Донрен, потом, — отмахнулся Славий. — Итак, госпожа Артана, я принял решение эту землю вам… предоставить. Речь идет о небольшом баронстве, километров двадцать на двадцать в герцогстве Сидлерд или Абфрайн. Нам нужно будет эту землю подыскать и выкупить. Вам она будет отдана в пользование на десять лет. А если за этот срок ничего плохого не случится, то навсегда. Это будет земля Империи, и те, кто будет там жить, будут формально считаться подданными Андерриоха. Однако у вас будет полная автономность и в управлении, и в суде, и в доступе на территорию баронства.

— Славий! — воскликнул Донрен.

— Не сейчас, Донрен, — Славий холодно сверкнул глазами. — Я поручаю барону Гленарду заняться поиском такой земли, несколько вариантов, из которых вы потом выберете. А также организацией всего процесса. Я выражаю надежду, что и вы, госпожа Артана, как и Роллен, поможете Гленарду в решении этого вопроса.

— Спасибо, Ваше Величество, — широко улыбающаяся Артана встала со своего места и в пояс поклонилась Славию, затем села обратно. — Я благодарю вас от всего нашего народа. Я не ожидала…

— Да уж, я вот тоже не ожидал… — саркастически проворчал Донрен.

— Я надеюсь, — Славий проигнорировал Донрена, — что наши народы будут жить вместе очень долго и очень счастливо. Как в хорошей доброй сказке.

— Спасибо, Ваше Величество, — улыбка не сходила с красивого лица Артаны. — Мы постараемся сделать эту сказку не только доброй и счастливой, но и очень полезной для Империи. Уверяю тебя, Славий, ты не пожалеешь о своем решении.

— Очень надеюсь, Артана, — так же широко улыбнулся в ответ Славий. — Очень надеюсь. Ну, что ж. Думаю, на сегодня всё обсудили. Мы с вами договорились, а теперь пусть Брайн, Гленард и Роллен эти договоренности претворяют в жизнь. Уверен, у них всё получится в самом лучшем виде.

— Что ж, — Артана поднялась, — всё хорошее, когда-нибудь заканчивается. Спасибо еще раз, Ваше Величество. Спасибо огромное! Впереди у наших народов большая работа. И большой путь вместе, рука об руку. А нам с Ролленом пора в путь. Ему в Рогтайх, а мне снова в наши горные долины.

— Уже? — удивился Славий. — А я думал, что вы с нами хотя бы поужинаете. Или даже пару-тройку дней у нас погостите.

— Увы, Ваше Величество, как бы мне ни хотелось остаться подольше, нас ждут дела. Моррель ждет меня, а Роллену есть, чем заняться в столице. Но я надеюсь на новую встречу.

— Я тоже надеюсь, госпожа Артана. Да и Гленард, я думаю, тоже.

— Так жаль, что ты уже уходишь… — Гленард держал руку Артаны в своих руках. В кабинете Гленарда они были одни.

— Мне тоже жаль, Гленард, правда, — Артана взглянула ему в глаза, солнце играло на ее золотых волосах. — Но я должна. Моя работа сделана, но это только первый шаг. Впереди еще много другой работы. Я нужна Моррель и моему народу.

— Мы еще встретимся, Артана?

— Не знаю, Гленард, — призналась она после долгого молчания. — Мне хотелось бы, очень хотелось бы… Но я не уверена, что это будет правильно. Когда ты перелистываешь последнюю страницу сказки, она заканчивается. И всё меняется. Нельзя повторить первое впечатление от сказки. Даже если мы и встретимся вновь, всё будет совсем по-другому. Жаль… Поэтому давай просто перевернем эту страницу и оставим эту прекрасную сказку в нашей памяти, не надеясь на продолжение. Ибо продолжения не будет. Мы могли бы придумать новую сказку, но нужно ли это тебе?.. Пусть всё останется прекрасным в нашей памяти. И они жили долго и счастливо, пусть и порознь.

— Это грустно…

— Иногда порознь жить долго и счастливо гораздо проще, чем вместе, — пожала плечами Артана. — А сказка про рыцаря и волшебницу никогда не бывает длинной.

— Что ж, пусть будет так, — решительно кивнул Гленард. — Ты права. Ну, что, в путь?

— В путь, — улыбнулась Артана. — Хотя мне очень тяжело уходить. Эта сказка глубоко проникла в меня, мой рыцарь.

— И в меня тоже, моя волшебница.

— Прощай, Гленард, — Артана освободила свою руку, повернулась, но, вдруг замерев, повернулась обратно, обеспокоенная. — Гленард, я чувствую, что что-то приближается. Что-то нехорошее.

— С тобой или со мной?

— Не знаю, — покачала головой варханка. — Не со мной. С тобой или с этим местом. Или с кем-то из твоих друзей. Что-то очень тяжелое и опасное. Смертельно опасное. Как будто огромная гроза, которая может уничтожить всё вокруг. Будь осторожен, Гленард. Пожалуйста, будь осторожен.

— Я постараюсь, Артана.

— Гленард, я серьезно. Что-то очень плохое случится. Или может случиться…

— Спасибо, Артана. Спасибо за предупреждение. Я буду осторожен.

— Прощай, Гленард.

— Прощай, Артана.

— Да, что на тебя нашло, Славий! — Донрен аж покраснел от возмущения и чуть ли не подпрыгивал, нависая над сидящим Славием. — Я не знаю, что у вас там произошло, и чем вас там эта ведьма потчевала, но вот так просто раздавать имперские земли непонятно кому? Ну, давай еще кадирцев пригласим, зоргов, мятежных альвов… Кому мы еще землю не раздавали? Давай выйдем в Черный город в Рогтайхе и будем золотом в нищих горстями бросаться! А что? Чем это отличается от того, что ты вархам землю отдал по их первому требованию?

— Всё сказал, Донрен? — Славий спокойно и устало посмотрел на Донрена снизу вверх. — Спасибо за твое мнение. Гленард, а ты что думаешь? Тоже согласен с герцогом Верверригом?

— Ну, мне, конечно, было бы спокойнее, если бы ты сделал паузу на полгодика, как собирался. Но ты Император. Ты принял решение, и не нам мне его оспаривать. Мне его исполнять. И, если честно, после нашего путешествия к вархам я понимаю, почему ты принял это решение, и я согласен с ним. И еще я благодарен тебе за то, что ты решил привлечь меня к исполнению этого решения.

— Вот видишь, Донрен, — Славий поднял кубок и вгляделся в кровавую глубину вина, — Гленард с моим решением согласен.

— Гленард?! Гленард согласен? — взорвался Донрен. — А что, Гленард у нас теперь правит Империей? Что, Гленард теперь стал герцогом Империи? Что, Гленард входит в Императорский Совет?

— А это, кстати, неплохая мысль, — спокойно заметил Славий, отпив большой глоток вина.

— Да, прекрасная мысль! — ядовито прошипел Донрен. — Нет, Гленард, я ничего не имею против тебя, но ты не тот, кто должен давать Славию советы по управлению Империей.

— А давай, Донрен, я сам решу, чьи советы мне слушать? — Славий устало посмотрел на Донрена.

— Прекрати, Донрен, — Гленард укоризненно покачал головой. — Я понимаю, ты рассержен, ты не согласен с решением Славия. Но он всё-таки Император. Это его страна, это его решения, это его ответственность.

— Точнее, безответственность, — чуть спокойнее, но всё же саркастически, заметил Донрен.

— А вот это уже граничит с изменой, Донрен, — голос Гленарда затвердел. — Прекрати. Пожалуйста.

— И правда, Донрен, хватит, — Славий покачал головой. — Ты мой друг, ты можешь говорить откровенно, но у всего есть границы. Я твой Император, твой суверен и твой господин. Твое мнение было услышано и учтено при принятии решения. Но я принял решение, и оно останется таким, каким я считаю нужным. Поэтому хватит, Великий Инквизитор. Держи себя в руках.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — Донрен поклонился. — Ваше Величество более не нуждается в моих услугах? Я готов оставить свой пост более достойному.

— Мое Величество в твоих услугах нуждается, — Славий мягко улыбнулся, положив кисть на руку Донрена. — Мое Величество не нуждается в оспаривании моих решений. Никого более достойного на твоем посту я не вижу. Поэтому продолжай его занимать и не обижайся.

— Служу Империи, Ваше Величество, — манерно поклонился Донрен.

— Ну, и прекрасно, — Славий поставил опустевший кубок на стол, хлопнул по столу ладонью и встал. — Знаете что, благородные господа? Что-то я еще никак не отдохнул с дороги. Пойду, подремлю немного до ужина. Не скучайте здесь.

— Мне кажется, Гленард, — Донрен, оглянувшись на закрывшуюся за Славием дверь, сел на его место за стол напротив Гленарда, — что у нас с тобой последнее время появились некоторые недопонимания и взаимные претензии.

— Правда, Донрен?

— Ну, может, не претензии, но есть какая-то напряженность между нами в связи со Славием. Меня это беспокоит. Очень беспокоит, если честно. Я ценю нашу с тобой дружбу, и мне не хочется ссориться с тобой.

— Ну, так давай не ссориться, Донрен, — пожал плечами Гленард. — Я тоже ценю нашу дружбу.

— Наверное, нам стоит с тобой хорошо поговорить и всё обсудить. Снять все вопросы и недопонимания.

— Ну, так давай поговорим, — в том же тоне согласился Гленард.

— Не здесь, — Донрен покачал головой. — И не сейчас. Давай на свежую голову проедемся, прогуляемся. Ну, скажем, завтра поутру? Что скажешь.

— Ну… — Гленард задумался, а потом махнул рукой. — А давай. Хорошая идея. Есть тут у меня в баронстве одно место, очень люблю там бывать, когда с мыслями собраться надо. Как раз для серьезного разговора. На северо-западе отсюда.

— Ну, тогда завтра с рассветом и поедем?

— Давай.

Глава XXV

А горный король ему в ответ: «Не отдам я тебе своих сокровищ, пусть даже ты не одну гору, а все горы перевернешь». И бились они три дня и три ночи, и земля тряслась неистово, и бежали в страхе прятаться люди и звери, и даже луна и солнце спрятались, так была битва их страшна.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера»

<Соус к> черным курам

Возьми миндаль и изюм в равном количестве и протри через ткань с уксусом и вином.

Довольно долго они ехали молча. Вокруг в лугах, в рощицах и в придорожных кустах перекликались птицы, радуясь утреннему солнцу. Было прохладно, утренний холод пробирался даже под плащи и плотно застегнутые дублеты. Из ноздрей коней вырывался пар. Разговаривать в холоде не хотелось, и они ехали по дороге рядом молча, изредка косо поглядывая друг на друга.

Впрочем, когда они приблизились к горам, солнце, светившее им в спины, уже немного прогрело утренний воздух, и стало значительно комфортнее.

— Ну, Гленард, куда ты меня привел? — спросил Донрен, спешиваясь вслед за Гленардом и привязывая поводья коня к стволу осины.

— Люблю это место, — Гленард привязал своего иноходца и поправил меч. — Давно здесь не был со всеми этими приключениями. А так очень часто сюда приезжаю. Здесь спокойно, одиноко, и хорошо думать. Ну, и поговорить по душам тоже.

— И что здесь? — Донрен огляделся по сторонам.

— А ты прислушайся, — Гленард, сняв плащ и кинув его на траву, поднял указательный палец вверх.

— Хм… Шум воды?

— Точно, господин Великий Инквизитор. Это ручей. И водопад.

— Водопад? — переспросил Донрен.

— Ага, пойдем, покажу, — Гленард решительно направился к тропинке между окружавшими их кустами. Донрен, пожав плечами, направился за ними.

Поднявшись по каменистой тропке, огибающей обрывистую скалу, они оказались на небольшом уступе. Сверху уступ наполовину закрывался нависающей над ним скалой. Справа была гладкая каменная стена, а слева открывался вид на срывающиеся сверху мощные струи воды.

Бушующие струи водопада с грозным грохотом разбивались о громадные гладкие камни. Бурля в небольшом озерце у подножия верхнего каскада водопада, прямо рядом с уступом, на котором стояли Гленард и Донрен, они тут же продолжали свой путь вниз, с огромной скоростью срываясь с обрыва и разбиваясь снова глубоко внизу у подножия скалы, затерянном в дымке брызг и тумана.

Вершина скалы, откуда срывался этот бурлящий и переливающийся алмазными брызгами и радужным сиянием поток, обильно поросла невысокими, но пышными елями и березами. По скалам стелился плющ и чудом удерживающийся на почти отвесных стенах мох.

— Красиво! — громко восхитился Донрен, подойдя к краю утеса и внимательно осмотрев водопад снизу доверху.

— О чем ты хотел поговорить со мной, Донрен? — Гленард прислонился спиной к каменной стене на противоположной водопаду стороне уступа.

— Ты ближе-то подойди, — позвал Донрен. — Шумно, не слышно.

— Хорошо, — согласился Гленард, подходя к Донрену. — По крайней мере, из-за этого шума нас здесь никто не подслушает.

— Очень на это рассчитываю, — усмехнулся Донрен.

— Так что? — Гленард выжидающе посмотрел на него.

— Слушай, Гленард, — Донрен слегка коснулся рукава Гленарда, — мы с тобой давно друг друга знаем. Сколько уже? Лет пять?

— Около того.

— Ну, вот, поэтому я с тобой буду откровенен. Ваша дружба со Славием — это очень хорошая штука. Я понимаю, вы вместе уже давно, на войне друг друга сколько раз спасали. Да, и потом, после войны. Опять же, Славий во многом тебе обязан и жизнью, и короной, да и супругой тоже, по крупному счету. Понятно, что вы друг другу доверяете, хотите помочь. И это прекрасно! Но…

— Но? — Гленард поднял бровь.

— Но, — Донрен тяжело вздохнул. — Но то, что Славий тебе доверяет, и то, что ты хочешь ему помочь, что понятно, всё это не должно смешиваться с управлением государством. Славий теперь несет на своих плечах огромную ответственность. Он сам это называет камнем, другие назовут это подарком судьбы. Но всё равно, речь идет о будущем всей Империи. О жизни миллионов человек.

— И?

— Гленард, — Донрен улыбнулся и похлопал Гленарда по плечу, — я понимаю твое желание помочь Славию советами. Помочь ему разобраться в той сложной ситуации, в которой он оказался. Я понимаю, что Славий хочет услышать советы старого друга, а ты, по твоей доброте, эти советы с радостью даешь.

— Разве это плохо, Донрен? — Гленард криво улыбнулся.

— Плохо, Гленард, плохо, — Донрен виновато пожал плечами. — Ты пойми, ты уехал из столицы, уехал далеко, сюда, на север, в глушь. Даже то, что ты часто в столице бываешь, не значит, что ты в курсе всего, что действительно происходит. Ты не входишь в Императорский Совет, ты не бываешь часто при дворе, тебе просто не хватает осведомленности, не хватает информации. И те советы, которые ты даешь Славию, не учитывают многих тонкостей и особенностей того, что реально происходит в Империи. Иными словами, если давать советы, не обладая всей информацией, то советы эти не только не полезны, но и вредны чрезвычайно.

— Ну, это же дело Славия решать, как поступить, и какие советы слушать.

— Конечно, — Донрен с готовностью кивнул. — Но ты же понимаешь, что Славий тебя слушает. Сознательно или нет, но он воспринимает твои слова с большим доверием. Ты его друг, и он слушает советы друга, не задумываясь о том, насколько ты в курсе реально происходящего. Возможно, Славий просто не учитывает, что ты можешь чего-то не знать, воспринимает тебя как одного из своих постоянных советников. К тому же ему приятно слушать то, что советуешь ты. Я в силу своей осведомленности и заботы о благе Империи вынужден, порой, говорить весьма неприятные вещи, которые противоречат устремлениям Императора. А ты ему поддакиваешь. И он, выбирая между моей точкой зрения и твоей, естественно, отдает предпочтение твоему мнению. А этого выбора вообще не должно существовать, просто потому, что ты недостаточно осведомлен для того, чтобы быть советником. Славий может слушать Брайна, Хорта, меня, Ниару, в конце концов. Но ты, по крайней мере, сейчас, не должен давать советы Императору.

— Донрен, — Гленард прищурился, — ты боишься, что я оттесняю тебя от Императора? Боишься, что я займу твое место и буду влиять на Славия больше, чем ты? Ну, так подожди недельку. Славий вернется в Рогтайх, я останусь здесь, всё вернется на круги своя. Ты снова будешь давать советы Славию, я не буду. Это тебя устроит?

— Не обижайся, Гленард. Не обижайся, пожалуйста. Ты же умный, ты сам понимаешь, что я прав.

— Я понимаю, что ты можешь быть прав, Донрен. И еще я понимаю, что ты можешь играть в какую-то свою игру, а я тебе мешаю. Возможно, приезд Славия в Кратхольм для переговоров и мое участие в них были для тебя неожиданным поворотом в этой игре. Еще одной неожиданностью стал визит Славия к вархам, опять же с моим участием. Славий стал выходить у тебя из-под контроля, и ты стал терять контроль надо всей ситуацией. При этом тебе не хочется предельно обострять ситуацию, и ты сейчас пытаешься ее смягчить, мягко выведя меня из игры и устранив элемент неуправляемости и неожиданности.

— О чем ты, Гленард? — Донрен, нахмурившись, покачал головой. — Что за игра? Что за контроль? Ты хочешь сказать, что моя просьба к тебе руководствуется не разумом, а банальной ревностью? Что с тобой, Гленард? Когда это ты стал таким недоверчивым и подозрительным?

— У меня было много времени, чтобы подумать, Донрен, — Гленард подошел к краю утеса, став чуть в стороне от Донрена, и всматриваясь в переливающиеся в солнечном свете струи. — И на пути в страну вархов, и там, и на обратном пути. Да и подтолкнули мои мысли там неплохо.

— И что надумал? — пожал плечами Донрен.

— А я стал сопоставлять факты, Донрен. Я стал думать, а кто вообще был заранее в курсе переговоров Славия с королем Тарстеном и того, где и когда они пройдут, и что там будет обсуждаться? Кто имел возможность предупредить об этом короля Биргхира и его посланника Игвара? Кто спровоцировал ссору Игвара и Тарстена за ужином? Кто имел возможность, не вызывая подозрений, передвигаться по всему замку, украсть топор Тарстена, убить им Игвара, а потом спокойно смешаться с толпой? Кто знал меня настолько хорошо, чтобы понять, что обнаружение альвийского святилища гарантированно привлечет мое внимание и выманит меня из замка, позволив убить госпожу Эрмелинду? Но при этом не настолько хорошо знал альвийские ритуалы, чтобы сделать всё без ошибок. Кто расследовал убийство Эрмелинды и не нашел никаких следов? Кто знал, что мы отправляемся на охоту, и где мы будем ночевать, и кто мог передать эту информацию убийцам? Кто мог, не привлекая внимания, притащить в Кратхольм кучу вооруженных людей? Кто был заинтересован, чтобы мастера Ламмерт и Ольбрих не сказали на допросах слишком многого, например, о том, кому они платят за покровительство? Кто убил убийц, проникших в замок, даже не попытавшись их взять живыми для допроса? Кто знал, куда мы потом поедем со Славием и мог организовать нападение на нас? Кому мог служить опытный, хитрый, умный и такой таинственный Тиллуан? Кто, в конце концов, отговаривал нас от сделки с вархами? И кому настолько выгодно сохранение существующей цеховой системы, чтобы всё это организовать и провернуть?

— Столько вопросов, Гленард… — Донрен усмехнулся, повернувшись к водопаду и встав с Гленардом плечом к плечу. — И что, ты нашел ответ?

— Нашел, — Гленард повернулся к Великому Инквизитору и пристально посмотрел на него. — Это ты, Донрен. Только к тебе сходятся нити ответов на весь этот клубок вопросов.

— Ну, и зачем мне это? — Донрен, прищурив глаз, повернул голову к Гленарду.

— Банально, Донрен, — Гленард пожал плечами. — Из-за денег. До меня еще до коронации доходили слухи о том, что ты активно участвуешь в разных финансовых операциях. Не совсем законных, скажем мягко. И что ты активно используешь Тайную Стражу для решения своих собственных деловых вопросов. Потом я навел справки у знакомых купцов и цеховых мастеров. Оказалось, что множатся слухи о том, что Тайная Стража, а точнее, его светлость Великий Инквизитор, весьма активно помогают цеховым советам решать их проблемы с конкурентами и неугодными мастерами. И далеко не безвозмездно, конечно. Да, и еще говорят, что Тайная Стража просто обложила цеха некой данью. Доказательств я не нашел, но если предположить, что это правда, то для тебя приемлемыми являются только два варианта: либо сохранение цеховой системы без изменений, а значит, и сохранение доходов, либо быстрый разгром цехов силами Тайной Стражи, в процессе которого значительная часть цеховых денег окажется в твоих сундуках. И, какое совпадение, ты как раз эти два варианта и отстаивал. А я тебе мешал, какая досада! Одного не понимаю: деньги деньгами, но ты пытался убить Императора! Мало того, что он твой друг, так еще и тот, кто правит Империей, на защиту которой ты положил свою жизнь. Как ты решился убить Славия?

— Не Славия, — спокойно покачал головой Донрен. — Тебя. Тиллуан должен был убить тебя, а Славия только покалечить. Боль и увечья меняют людей. Славий избавился бы от своих фантазий, и стал бы смотреть на мир гораздо более реалистично, пусть и гораздо более мрачно. А мир, он в реальности мрачный, Гленард, ты сам знаешь. В нем нет места для великих и несбыточных фантазий, поэтому в итоге это пошло бы на пользу всем.

— Ух ты! — Гленард удивленно поджал губы и недоверчиво покачал головой. — Вот так просто? Просто признался? Я думал, что ты будешь меня переубеждать, оправдываться, изворачиваться…

— А какой смысл, Гленард? — Донрен пожал плечами, и грустно улыбнулся. — Я не знаю, поделился ты этими соображениями уже со Славием или нет, скорее, нет, но, в любом случае, ты умный, и проделал хорошую работу. Поверит ли тебе Славий? Вероятно, да. Закончится ли на этом игра? Конечно, нет. Молодец, Гленард! Благородный рыцарь без страха и упрека разоблачил коварного предателя! Хотя, постойте-ка, а такой ли благородный у нас этот рыцарь?

— Что ты имеешь в виду?

— Виллен ан Фьотдайх. Прекрасное было у тебя тогда расследование. Как по заказу: тут кинжальчик глареанский, там платочек с монограммкой, а вот и письмецо от герцога Юррена. Прекрасное, идеальное расследование. Улики, как по заказу, как будто ты знал, что искать. Ах, постой! А, может, ты в действительности знал, что именно искать? И откуда? Может быть, потому что ты сам эти улики туда и положил, когда убил Виллена? Я тогда промолчал, подумал, хрен с ним, это убийство позволило устранить сразу двух конкурентов Славия, потом сочтемся. А потом ты внезапно отбыл на север. Ну, ладно, подумал я, всё к лучшему, убийца отправился в добровольное изгнание на край Империи, в столице жить не будет, на Славия не повлияет. Ладно, хрен с тобой. И даже когда ты внезапно, так удивительно, разбогател, я ничего не сказал. Ты это заслужил, в конце концов, своей помощью и мне, и Славию, и Империи. И история красивая для простачков: случайно найденные забытые бьергмесские прииски, тайные письмена, пляшущие человечки, волшебная сказка. Как будто бы и не было никаких бумаг, которые тебе передавала Ниара от Адельхарта после убийства герцога Фьотдайха. Герцога, которого так ненавидели бьергмесы с Адельхартом во главе. Ну, ладно, подумал я, пусть будет красивая история, сказки должны красиво заканчиваться, типа «и жили они долго и счастливо». Но тут Славий едет сюда, ты вокруг него вьешься, у Славия взыграла в жопе старая дружба и новая любовь к вархам, и вот уже он тебя тащит в столицу его бредовыми сверхпроектами руководить. А там, зуб даю, тебе в течение года, не больше, и место в Императорском Совете светит, а там, глядишь, и должность канцлера. И вот здесь, знаешь, мне совсем уже эта игра перестала нравиться. Как то не хочется мне в Совете за одним столом с убийцей герцога сидеть. Кстати, каково оно было — убить герцога Империи? А, Гленард?

— Легко. И довольно неприятно, — холодно ответил Гленард.

— А Юррен в изгнание из-за этого отправился. И как тебе это? Тоже довольно неприятно? Я едва смог убедить Славия его не казнить. Не прямо, конечно, через Ниару, официально я был за казнь.

— Юррен не только из-за Виллена изгнан, не забывай Донрен. И не столько. Он своими руками Мислава убил. Ты забыл это?

— Не забыл. Но одно дело убийство по пьяни и почти случайно, а другое дело рецидив после хладнокровного убийства другого герцога.

— Да ладно, Донрен, — усмехнулся Гленард, — а Тадеша не Юррен разве пытался убить?

— И это тебя оправдывает, Гленард? Это очищает твое имя?

— Нет, — Гленард покачал головой. — Не оправдывает. И не очищает. Хотя, честно говоря, и Виллен, и Юррен те еще сволочи. Ну, что дальше, Донрен? Маски сняты. Ты устроил в Кратхольме бойню. Я понял, что ты знаешь мой секрет, и если я расскажу Славию о тебе, то ты меня, вероятно, арестуешь и казнишь за убийство герцога Виллена ан Фьотдайх. А точнее, Славий, скорее всего, меня помилует и отправит в ссылку. Теперь я должен молчать о тебе и не высовываться, чтобы ты молчал обо мне? Такое решение ты предлагаешь?

— Нет, Гленард, — Донрен посмотрел ему в глаза и сожалеюще развел руками. — Боюсь, что такое решение уже невозможно. Мы слишком далеко зашли. К сожалению. Я всё это сказал, чтобы ты понял, что я твой друг, который долго тебе помогал, и долго тебя прикрывал. И что то решение, к которому мы, в итоге, пришли, я принял с очень нелегким сердцем.

— Ну, и как же закончится наша сказка, папашка Донрен? — Гленард сделал пару шагов от назад, подальше края утеса.

— Героически и грустно, сынулька Жерар, — Донрен вздохнул. — Гленард и Донрен отправились проверить анонимную наводку и напоролись на засаду банды. В долгом и тяжелом бою Донрен был ранен, легко ранен, а Гленард… Увы, Гленард героически погиб. Вечная слава тебе и вечная память. Может быть, даже памятник тебе в столице на площади поставим.

На уступ с тропинки вступили пять фигур: трое с обнаженными мечами в руках, и двое с натянутыми луками. Стрелы смотрели прямо в грудь Гленарду.

— Вот так, Гленард, — развел руками Донрен. — Что-то кончается. Дальше караван пойдет без тебя. Если ты не будешь сопротивляться, мои ребята постараются сделать это быстро и почти безболезненно. Прощай, Гленард.

— Прощай, Донрен, — Гленард выхватил меч.

Гленард внезапно почувствовал, как внутри него поднимается упругая волна силы. Так, как перед оргазмом поднимается наслаждение, так же в нем сейчас вздымалась ярость и злоба. Он вытянул вперед руку с мечом, левая рука вдруг также простерлась вперед. Ярость заполнила Гленарда, он задрожал всем телом, и внезапно с его левой кисти и с острия меча сорвались два ярких солнечных луча, невидимых ни для кого, кроме Гленарда. Эти лучи, разбившись на множество мелких лучиков, оплели и лучников, и мечников. Те застыли на мгновение, а потом с дикими криками упали на колени, схватившись за головы и выронив оружие.

Гленард кинулся к ним, поднимая меч. Каждый шаг давался с трудом, как будто он двигался в океане, покрытый по шею плотной соленой водой. Время остановилось. Девять шагов до первого противника заняли вечность и забрали почти все силы. Но мечник даже не успел за это время поднять голову. Широкое движение мечом, преодолевая сопротивление сгустившегося воздуха, и из глубокой раны на шее ошеломленного противника медленно, как во сне, вырывается фонтан алой крови.

Разворот, еще одна вечность, еще один удар, голова лучника распадается под ударом стали надвое, его мозг взрывается кровавыми ошметками. Но Гленард уже разворачивается к третьему противнику, бьет его снизу вверх, меч пробивает шею, ломает нижнюю челюсть. Мечник поднимает на Гленарда совершенно дикие глаза, медленно пытается схватиться за шею, тщетно зажать рану. Но Гленард уже у последнего мечника, опускает меч сзади на его шею, ломая позвоночник, разрывая кожу, сосуды, трахею и полностью отделяя голову от тела. Кровь вздымается фонтаном, хлещет из обрубка шеи — медленно, как густой сироп.

Последний противник — второй лучник. Уже без лука, который бесполезно валяется на земле. Мир вокруг Гленарда начинает убыстряться: лучник тянется к мечу на поясе, поднимаясь с колен. Гленард чувствует, как на него наваливается страшная усталость, всё тело начинает болеть, ярость спадает, меч в руке становится необычайно тяжелым. Лучник уже наполовину достал меч из ножен, но Гленард успевает вогнать ставшую невыносимо тяжелой сталь острием в горло лучника, прямо над краем кольчуги. Потом, оттолкнув хрипящего противника ногой и выдернув из его шеи меч, Гленард делает, несколько шагов назад и, окончательно потеряв силы, тяжело садится на мокрый камень. Тихо. Постепенно приходят звуки. Шум водопада. Пение птиц. И его собственное громкое, хриплое дыхание.

— Впечатляет, — Донрен, спокойно оглядев побоище, зааплодировал, потом широко улыбнулся Гленарду своей доброй улыбкой. — Небось, вархи научили, а Гленард? Не ожидал. Помню, одна ведьмочка из их учеников беглых научила меня худо-бедно от них свой разум закрывать. Ну, у нее просто не было выбора, на дыбе-то да под каленым железом особо не поспоришь. Но вот такого… Такого не думал увидеть. Молодец, Гленард. Всегда думал, что ты талантливый. Сам-то ты как?

— Нор… Нормально… — тяжело выдохнул Гленард. — Не… дождешься… Донрен…

— Думаю, ты ошибаешься, дождусь, — Донрен, улыбаясь, вынул свой меч из ножен. — Ну, что, хочешь умереть, стоя на ногах, или просто так тебя прирезать? Вставай, Гленард, я же всё-таки тайный страж, а не палач.

— Да что ты говоришь… — проворчал, тяжело поднимаясь, Гленард. — Не боишься, что я тебя так же, как этих разделаю?

— Тебе бы меч сейчас поднять, я же вижу, — усмехнулся Донрен. — Ну, давай, я жду.

— Может, дашь хоть записку прощальную написать для Славия и Лотлайрэ? Из милосердия?

— Милосердие глупо. Да и на чем ты будешь записку-то писать? Руны будешь на камнях выцарапывать? Так я от старости помру, пока ты закончишь. Давай, Гленард, поднимай меч и дерись.

Гленард с трудом поднял потяжелевший меч, неуклюже выставив его перед собой. Его шатало, перед глазами всё плыло. Казалось, что между ним и Донреном выросла мутная полупрозрачная стена. В ушах шумело. Гленард поискал в себе остатки той силы, которая помогла ему победить подручных Донрена, но нашел лишь пустоту и дикую усталость. Он сделал шаг вперед и замахнулся.

Донрен легко одним шагом уходит от удара. Не переставая улыбаться, отбивает в сторону меч Гленарда и с широкого замаха бьет мечом поперек груди Гленарда. Гленард отлетает назад от удара, тяжело падает на спину, ищет рукой выпавший при падении меч.

— Надо же, ты в гленардине, — покачал головой Донрен. — Смотрю, ты усовершенствовал конструкцию, по виду ничем от обычного дублета не отличишь. Да и движений не стесняет. Что за металл? Бьергмесская сталь? Учту. Вставай, Гленард, продолжим.

Гленард встает, делает шаг вперед. Донрен коротко замахивается, в последний момент меняя направление удара, чтобы острием меча пронзить горло Гленарда. Гленард уходит в сторону, отражает удар, но Донрен быстрым обратным ударом умудряется порезать левое плечо Гленарда. По рукаву течет кровь.

Донрен делает шаг назад, шутливо кланяется. Широко взмахнув мечом, кидается вперед, наносит один быстрый удар, второй, третий, четвертый. Гленард с трудом, из последних сил, парирует, шаг за шагом отступая назад. Донрен обходит Гленарда стороной, оттесняя его от стены в сторону края утеса, к водопаду. Новая атака: удар сверху, удар справа, удар слева, удар слева, удар сверху, сразу переходящий в удар справа — Гленард тяжело отбивает удар за ударом, отступая назад. Плохо, очень плохо. Сил почти не осталось, движения становятся медленнее, следить за мечом Донрена всё сложнее. А Донрен быстр, очень быстр, слишком быстр. Новый удар, отбит, удар снизу, правое бедро Гленарда пронзает боль, штанина пропитывается кровью. И эта улыбка, добрая, широкая, мерзкая улыбка на круглом лице…

Гленард почувствовал, что он на краю. И буквально — на краю утеса, и фигурально — на краю потери сознания и на краю жизни. Всё поплыло. Он вдруг увидел Лотлайрэ и Славия, ее в белом длинном платье, со звездой в волосах, его в доспехах с мечом в руках. Они смотрели на него из усыпанной звездами глубины Вселенной и улыбались. Он понял, что на самом деле это Богиня и Бог. «Я иду к вам!» — подумал Гленард, — «я готов, примите меня». Славий и Лотлайрэ протянули к Гленарду руки, а их глаза вспыхнули ярким светом, залившим Гленарда — и Гленард внезапно почувствовал, как его тело наливается силой, а разум и зрение проясняются.

Донрен стоит, улыбаясь, и играя мечом, примеривается, чтобы нанести последний удар. Гленард внезапно прыгает вперед, уклоняясь от меча и, крепко охватив плечо Донрена левой рукой, оставив его меч у себя за спиной, прижимает Донрена к себе и изо всех сил вгоняет свой меч снизу вверх в живот Донрена, пронзая внутренности и ломая кости.

Несколько долгих, очень долгих секунд они стояли, обнявшись, на самом краю утеса над водопадом. Их кровь падала на камни и смешивалась у их ног. Донрен посмотрел в глаза Гленарда, улыбнулся своей обычной широкой доброй улыбкой и с трудом пожал плечами. Меч Донрена с громким стуком упал на камни. Гленард рванулся назад, отталкивая от себя Донрена к водопаду и выдергивая из него меч. Донрен широко раскрыл глаза и крепко схватил Гленарда за левое плечо своей правой рукой. Донрен спиной навис над водопадом, держась за Гленарда и явно намереваясь утащить его с собой. Гленард пытался вырваться, но Донрен держал крепко. Они вместе наклонились над бездной. Гленард почувствовал, что сейчас упадет вперед — вниз, в водопад, к черным острым камням внизу. Вдруг пальцы Донрена соскользнули с покрытого кровью раненного плеча Гленарда, и Донрен, несколько раз взмахнув руками в безуспешной попытке удержаться, тяжело полетел вниз, в водопад, скрывшись в блистающей радугой пелене.

Кровь текла по камням к краю уступа, стекая вниз и смешиваясь со струями водопада. Потоки воды мгновенно уносили кровь прочь, не прекращая свою веселую игру бриллиантами брызг в лучах теплого летнего солнца. Пели птицы.

Гленард тяжело сделал несколько шагов, подальше от края утеса, подальше от водопада. Его трясло. Было холодно. Было пусто. Хотелось спать. Гленард тяжело сел на залитый кровью камень у стены. Вздохнул. Закрыл глаза. И стало хорошо.

Глава XXVI

Сердце мое навсегда опустело

Нет больше радости в мире ни капли

Плачут и стонут дубы вековые

Ворон над скалами реет печально

Солнце зашло и не выйдет наутро

Море иссохло, колодцы иссякли

Травы пожухли, а листья опали

Нет без тебя, милый друг, мне спасенья.

Скальд Харбарт «Плач Фрайны» из «Баллады о Фрайне и Сигерде», перевод профессора Арнарда из Сабхайда

Если хочешь ты сделать постный сальтиссон

Возьми карасей, плотву и карпов, выпотроши и почисть их хорошо, порежь их и положи в горшок. Добавь половину вина и половину воды так, чтобы жидкость покрывала рыбу на длину пальца, поставь на огонь и вскипяти. Когда будет наполовину готово, отлей бульон, вынь рыбу, удали кости и… поруби мелко. Смешай всё вместе, положи обратно в горшок, влей бульон обратно и позволь снова прокипеть. Также свари чешую и пропусти ее через сито, влей всё вместе в небольшой глиняный горшок и оставь стоять, пока не затвердеет. Затем подними над огнем снова, скоро сними и переверни на доску. Режь это в холодный, сладкий бульон во время постав вместо колбасы из свиной головы (сальтиссона).

— Ну, что? Как ты? — Славий, улыбаясь, присел на табурет около кровати Гленарда.

— Не так плохо, как я думал, — Гленард приподнялся, усаживаясь и опираясь спиной на подушки. — Что там Миррард говорит?

— Говорит, что физически с тобой практически всё в порядке. Порез на плече — это всего лишь царапина. Рана на ноге глубже, но ничего опасного, артерия не задета. Раны чистые, Миррард их еще раз промыл, пока ты спал. Нагноение маловероятно. Кровь ты, конечно, потерял, но ничего опасного. Но у тебя просто глубочайшее истощение по какой-то неведомой причине. Расскажешь, что там было? Мы с Крейганом, когда тебя нашли, перепугались жутко.

— Что так? — усмехнулся Гленард.

— Ну, представь: всё залито кровью, трупы, ты лежишь без чувств весь в крови. У меня так сердце и упало. Потом посмотрели, вроде, всё в порядке: дышишь, теплый, кровью не истекаешь. Перевязали тебя, отнесли к коням. Ты там даже в сознание пришел. Помнишь?

— Помню, — Гленард кивнул. — Попросил поискать Донрена. Нашли?

— Нашли, — кивнул в ответ Славий. — Побегать, правда, пришлось — ручей его тело далеко унес. Так что там было то? Мы, как ты просил, подождали полчаса, прежде чем следовать за вами. Прости, если бы я только знал, что там такая битва была, прибежали бы сразу. Но весь шум заглушал водопад.

— Всё нормально, Славий. Не переживай. Донрен просил меня отказаться давать тебе советы. Не хотел, чтобы я на тебя влиял. Ну, а я в ответ ему рассказал о своих подозрениях относительно его участия во всех этих событиях.

— И что он?

— Позвал своих помощников, приказал меня убить. Опознали их, кстати?

— Да, они были в числе тайных стражей, прибывших вместе с Донреном. Все остальные его стражи временно разоружены и заперты. Они пока ни в чем себя не скомпрометировали, но на всякий случай пусть будет так.

— И кто тебя охраняет? — обеспокоился Гленард.

— Лейтенант Крейган, сержант Варнер, капитан Бальтасар и его люди. И еще из Рогтайха должен прибыть новый эскорт. Но ты так и не рассказал о сражении.

— Ты знаешь, Славий, — Гленард задумался, — всё прошло… Странно. Видимо, снова дар Моррель. Точнее, дар Вселенной. Я обезоружил всех пятерых, ударив их своей яростью. Это странно звучит, но как будто моя ярость превратилась в какое-то сияние, свалившее их с ног. А потом время словно остановилось. Я их рубил, а они почти не двигались. Получается, что я их всех порубил за считанные секунды.

— Ух ты! — восхищенно воскликнул Император.

— Не всё так просто, — Гленард помрачнел. — Это полностью высосало из меня все силы. Словно я десять часов сражался, а не несколько секунд. Когда в дело вступил сам Донрен, я едва мог обороняться. А он понимал это и не спешил. Получал удовольствие от процесса. И я всё слабел и слабел… А потом что-то случилось.

— Что?

— Сам не знаю… — пожал плечами Гленард. — Внезапно появились силы, и я проткнул Донрена. Он меня схватил, держал, пытался утащить за собой в водопад, и у него почти получилось. К счастью, не совсем. Вот и всё. Сколько я спал-то?

— Весь день, всю ночь и всё утро. Посмотри в окно, уже за полдень. Отдохнул? Как себя чувствуешь?

— Нормально. Отдохнул. Есть еще слабость, но, думаю, что всё обойдется. Можно уже вставать.

— Ну, и прекрасно, — Славий улыбнулся. — Тогда держи кубок, у меня есть кувшин Крови Демона. Тебе как раз пригодится для восстановления сил.

— Спасибо, друг, — Гленард подождал, пока Славий нальет в кубок вино. — Не каждый день тебе наливает вино Император.

— Ты это заслужил, Гленард. Кто, если не ты?

— Спасибо. Знаешь, мне теперь немного страшно.

— Страшно? — удивился Славий. — Всё же как раз закончилось.

— Я не про это, — Гленард отпил вино. — Если при каждой стычке из меня эта сила будет переть, она же сожжет меня. Опустошит и растопчет.

— Ну, — пожал плечами Славий, наливая вино себе, — могу порекомендовать избегать стычек. Однако, с учетом твоей натуры, полагаю, что это будет непросто. Посему советую поговорить с Ролленом, пусть он тебя научит это контролировать. А если не сможет сам, пусть кого-нибудь попросит. Да хоть отправляйся в страну вархов, от тебя же недалеко.

— Разумная мысль, — согласился Гленард. — Спасибо, воспользуюсь советом при первом же визите в Рогтайх.

— Кстати, о Рогтайхе, мне нужен твой совет.

— Какой, Славий?

— Нужно как-то объяснить это происшествие в столице. Донрен погиб, а он фигура очень известная. Нужно объяснить его предательство и обстоятельства его гибели. И двору, и советникам, и Тайной Страже. Как думаешь, что лучше сказать?

— Не говори о предательстве, — подумав минуту, посоветовал Гленард. — Если рассказать всё, то получается, что Донрен проворачивал массу неблаговидных дел у тебя под носом и под носом всего двора. Это подорвет уважение и к тебе, и к Тайной Страже. А Тайная Стража тебе еще очень сильно понадобится, Славий, поверь.

— Разумно, — задумчиво проговорил Славий. — И что посоветуешь сказать?

— Скажи, что мы с Донреном отправились искать остатки банды, пытавшейся убить Императора. Напоролись на засаду, преступники убиты, но, к несчастью, Донрен героически погиб, а я… — Гленард грустно усмехнулся. — А я легко ранен. Слава великому Донрену! Почетные похороны, память, можно даже статую во дворце поставить. Или даже на площади в Рогтайхе.

— Не слишком? — Славий задумчиво почесал подбородок.

— Не слишком, — Гленард сделал глоток вина. — Те, кто в курсе дел Донрена, послание поймут. Те, кто не в курсе, ничего не заподозрят. А потом можно и предателей поискать в Страже и при дворе. Постепенно заменить людей Донрена на своих. А пока — траур, печаль и вечная слава Великому Инквизитору Империи.

— Пожалуй, так и сделаем. Я хотел тело Донрена где-то сжечь по-тихому, но ты прав, почетные похороны будут более правильным решением. Да и, в конце концов, он так долго был нашим другом. Мы оба многим ему обязаны. Фактически всем, что сейчас имеем. Тогда решено, похороны через два дня. Ты не возражаешь, если мы сделаем это здесь?

— Давай, — кивнул Гленард. — На Лисьем холме. Только у нас здесь священника сейчас нет, а хорошо бы полноценный ритуал провести.

— Это не проблема, — махнул рукой Славий. — Пошлю гонца в Слотсквен за их священником. Заодно и Брайна с Влеской позову.

— Ну, тогда я сейчас встану, и отдам все распоряжения.

— Нет уж, Гленард, лежи, набирайся сил. Я к тебе сейчас Миррарда пришлю, дашь ему все команды. Он у тебя умный, всё организует.

На верхушке Лисьего холма снова был сложен высокий костер. Промасленные бревна, сухие ветки, запальные снопы соломы. На вершине костра на подушке из полевых цветов и еловых веток головой на восток лежало тело Донрена, одетое в парадный черный дублет, расшитый золотыми узорами, бархатные черные брюки и длинный черный плащ. На круглом лице Донрена, казалось, застыла его вечная добрая милая улыбка. Закатное солнце окрашивало костер и лежащее на нем тело в немного зловещие багряные оттенки.

Одетая в зеленую мантию священница Аннарель, приехавшая из столицы герцогства — замка Слотсквен, мечом очертила круг вокруг костра, незримой, но непроницаемой чертой отделив костер от собравшихся вокруг. В первом ряду у круга стояли: Император Славий ан Андерриох, барон Гленард ан Кратхольм, герцог Брайн ан Сидлерд, герцогиня Влеска ан Сидлерд, капитан Бальтасар, лейтенант Крейган, сержант Варнер и стюард Миррард. За ними собрались многие жители баронства Кратхольм, солдаты гарнизона, стражи Тайной Стражи — холм был заполнен народом.

Аннарель взяла метлу и символически промела почву вдоль границы круга, прошептав заклинания, закрывающие круг от мира людей и открывающие его миру Богов.

Положив метлу, она взяла с небольшого алтаря черный шелковый мешочек.

— Силы земли! — выкрикнула она. — Придите к нам, чтобы проводить этого человека по его Пути! Ему предстоит долгий путь, помогите и поддержите его!

С этими словами, она высыпала землю из мешочка на костер, рядом с телом Донрена. То же самое она повторила еще трижды: призывая силы воды, она положила на костер рыбью чешую, призыву сил огня соответствовали угли, а призыву сил воздуха — птичьи перья.

Потом она обратилась к телу Донрена — нужно было объяснить душе умершего, что происходит, чтобы облегчить ей ее путь:

— Герцог Донрен ан Верверриг, я взываю к тебе! У тебя была славная жизнь, но она закончилась. Теперь ты мертв. Ты оставляешь этот мир, чтобы соединиться с Богами. Они ждут тебя, чтобы принять тебя в своем доме и дать тебе новую дорогу на твоем Пути. Твои друзья скорбят о тебе, твоя семья скорбит о тебе, весь мир скорбит о тебе. Наши сердца наполнены скорбью. Но также в наших сердцах и радость. Ибо смерть — это не конец, а начало твоего нового путешествия, новой жизни. Новый шаг на твоем великом Пути ждет тебя, и мы рады, что ты можешь теперь сделать этот шаг. Иди с миром, и помни тех, кто тебя любил и любит. Пусть эта любовь придаст тебе сил. Пусть эта любовь ведет тебя. Пусть эта любовь хранит тебя во всех твоих перерождениях.

Аннарель, широко раскинула руки и запрокинула голову.

— Великая Богиня! — воскликнула она. — Мать наша, сестра наша и дочь наша! Прими душу этого человека, и будь к нему добра и милосердна. Возьми его за руку, как сына и брата твоего, проведи его по Пути и дай ему хорошее перерождение! Великий Бог! Отец наш, брат наш и сын наш. Судьба этого человека теперь в твоих руках. Прими его душу и будь к нему справедлив. Дай ему тот Путь, которого он заслужил в этом мире! Проведи его по Пути и дай ему достойное перерождение!

— Брат наш! — священница снова обратилась к Донрену. — Ты покидаешь нас. Счастливого пути тебе! Пусть это наполняет печалью наши сердца, но у тебя больше не будет ни печали, ни страданий. Иди же к добрым Богам нашим! Обними их, как отца и мать, как брата и сестру, как сына и дочь. Прими их решение и пройди с ними по Пути к твоему новому перерождению. Счастливого тебе Пути и хорошего перерождения!!

— Счастливого Пути и хорошего перерождения! — отозвались люди вокруг.

Священница взяла факел, подожгла его от стоящей на алтаре пылающей чаши и, высоко подняв факел, подошла к костру и опустила его вниз, к вязанкам соломы. Последний луч заходящего солнца скользнул по костру и исчез. Аннарель пошла вокруг костра, поджигая его со всех сторон. Пламя мгновенно вознеслось высоко в небо, скрыв в себе Донрена, и ярко осветило стоящих вокруг, борясь со сгущающимися сумерками.

Люди начали понемногу расходиться. Сначала крестьяне, потом солдаты и стражники, за ними обитатели замка. К моменту, когда костер, уже в полной темноте, глубокой и душной, осел и начал затухать, постепенно распадаясь на миллионы пылающих углей, на вершине холма остались лишь трое: священница Аннарель, Славий и Гленард.

Глава XXVII

А за твою доблесть, молодец, вот тебе меч волшебный, скакун резвый, дворец хрустальный, принцесса юная, пива бочонок, злата сундук, меда горшочек и соли три пуда.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера»

Если хочешь ты сделать зеленое блюдо из груш

Помой груши хорошо и разотри их мелко. Пропусти их через сито вместе с вином, прокипяти их хорошо и добавь доброго меда и достаточно специй. Если получается слишком тонко, добавь хлебных крошек. Если поместишь его в глиняный горшок, простоит от 4 до 6 недель. Может подаваться холодным или горячим. Посыпь его сахаром и корицей.

— Сумасшедший какой-то месяц получился, — Славий, покачав головой, сделал большой глоток вина из своего кубка, а затем, еще раз покачав головой, залпом опустошил кубок и налил еще.

Они сидели вдвоем с Гленардом в кабинете барона на следующее утро после похорон Донрена и пили вино. Уже не первый кувшин, а солнце еще даже не перешло границу полудня.

— Даже меньше месяца, — Гленард выпил, не желая отставать от Славия/ — Дней двадцать с чем-то. А столько всего произошло. Ох, что же будет дальше-то…

— Ну, как ты любишь говорить, будем жить долго и счастливо.

— Так хотелось, Славий, после всего, что мы с тобой прошли и на войне, и в столице, жить долго и счастливо. Но счастливо уже, пожалуй, не получится. Да и насчет «долго» я в последнее время тоже как-то начал сомневаться…

— Прости, друг, — Славий, наклонившись через стол, положил руку на запястье Гленарда. — Втянул я тебя в такую бойню.

— Да ладно, Славий, — грустно усмехнулся Гленард. — Я даже рад, что ты решил все эти встречи устроить именно в Кратхольме. Кто знает, что было бы, если бы ты встречался с бьергмесами и вархами где-то ещё. А так, если посмотреть на всю ситуацию в целом, то всё к лучшему. Ты сделал всё, что хотел, и даже больше. Впереди много работы, и я рад тебе в этой работе помочь, но пока, несмотря на потери и печали, ты вполне можешь праздновать победу.

— Грустное празднование получается, — Славий скривился и отпил еще вина.

— Что делать? — развел руками Гленард. — Разве в большой политике бывает по-другому?

— Редко, — согласился Славий. — А хотелось бы. Слушай, Гленард, у меня для тебя кое-что есть.

Славий встал и вышел из комнаты. Через некоторое время он вернулся, неся в руках какой-то длинный предмет, завернутый в красный шелк.

— Гленард, — торжественно произнес Славий, — ты много раз спасал мне жизнь. Ты так много для меня сделал, что я даже не могу всё сосчитать. За последний месяц ты добавил к этому счету еще очень много чего. Я всегда тебе помогу во всём, а это просто небольшой подарок тебе в знак благодарности и в честь нашей дружбы. Спасибо тебе, друг.

Славий развернул шелковую ткань, и из-под нее показалась сталь слегка искривленного клинка сабли. Позолоченная гарда сабли была выполнена в виде ветки дерева и древесного листа. Вдоль тонкого лезвия немного необычного цвета бежали узоры в виде трав и цветов в окружении альвийских надписей.

Гленард восхищенно вздохнул.

— Славий… — прошептал Гленард, вставая. — Это же…

— Да, — широко улыбнувшись, кивнул Славий, — Эллеанару. Сабля, когда-то принадлежавшая альвийке Миэльори. Один из девяти королевских альвийских клинков. Тот самый. И он теперь твой.

— Славий, это слишком много, — Гленард глубоко поклонился Императору, а потом восхищенно принял от Славия клинок обеими руками. — Я не могу это принять. Это целое сокровище, великая история, а я всего лишь…

— Прекрати, Гленард. Она твоя. Твоя по праву. Ты ее заслужил. Ты заслужил гораздо больше, но пока прими эту саблю.

— Спасибо, Ваше Величество, — снова поклонился Гленард. — Знаешь, такое странное ощущение — держать в руках клинок, который когда-то меня чуть было не убил. Я до сих пор ощущаю его холод в своей груди. Эллеанару… Пламя звезд. Яростное, испепеляющее… И холодное. Спасибо тебе, Славий! Ты не представляешь, что это для меня значит.

— Представляю, — Славий сел на свое место и посмотрел на Гленарда поверх кубка. — Поэтому и подарил тебе именно его. Я знаю, что для тебя это значит.

— Когда ты успел? — удивился Гленард, рассматривая клинок. — До столицы путь неблизкий.

— Я еще до нашего отъезда к вархам послал гонца с просьбой разыскать саблю в императорской сокровищнице и привезти сюда. Это действительно заняло время. Привезли три дня назад, как раз когда ты отдыхал после битвы с Донреном.

— Спасибо, друг.

— Не за что, Гленард. Носи этот клинок, и постарайся-таки носить его долго и счастливо.

— Тогда выпьем, Славий. За долго и счастливо. И за то, чтобы когда что-то плохое, наконец, заканчивалось, начиналось бы что-то очень-очень хорошее.

— Выпьем, Гленард!

— Что, кстати, будет с женой Донрена? С Мари? — Гленард посмотрел на Славия, когда они опустошили и вновь наполнили кубки.

— В смысле? — не понял Славий. — Я полагаю, что она ни в чем не виновата. Ты считаешь иначе?

— Нет, я не об этом. Донрен же носил титул герцога без герцогства. Мари сохранит титул? И поместье?

— Ну, — Славий задумался, — я думаю, что герцогиня без герцогства — это не совсем правильно. К тому же у Донрена есть сын, негоже передавать ему титул Верверрига. Ты не знал, Гленард? Да, есть сын, вполне взрослый. Только он живет не в столице, а где-то в Мерфрайне.

— Донрен никогда о нем не говорил.

— Он не любил касаться этого вопроса. Что-то у него с сыном не ладилось. Какая-то странная давняя история, о которой он не хотел рассказывать. Итак, мы находимся в ситуации, когда передача титула сыну Донрена не желательна. Но и наказывать его и Мари за ошибки Донрена, просто отбирая все титулы, было бы неправильно. Поэтому, я думаю, что нужно им дать какой-нибудь графский титул и наградить хорошо за примерную и самоотверженную службу Донрена на благо Империи. А титул герцогов Верверриг тихонько упразднить.

— Это было бы правильно, — кивнул Гленард. — А само поместье Верверриг?

— Пусть там живут, — махнул рукой Славий. — Если Мари захочет, я могу у нее поместье выкупить, а потом кому-нибудь перепродать. Покупатели на такой красивый дворец всегда найдутся. Да хоть бы ты. А, Гленард?

— Нет уж, спасибо, — Гленард аж поежился. — Что мне делать в доме Донрена? Страдать воспоминаниями или болтать с его призраком? Не надо мне такого счастья.

— Да ладно, шучу я, — Славий рассмеялся. — Найдем мы, что с ним делать. Может, Мари и не захочет продавать поместье. Может, оно ей дорого само по себе, как память. Ну, и пусть тогда там живет. Надо будет только подземные ходы замуровать и всё.

— Ну, и правильно.

— Есть еще один вопрос, Гленард, — сказал Славий после долгого молчания.

— Какой? — Гленард насторожился.

— Тайная Стража осталась без своего командира. Великий Инквизитор сгинул в бурных потоках водопада, и теперь самая важная и самая могущественная структура Империи осталась без своего предводителя. Нужно назначить нового генерала Тайной Стражи.

— Ну, тоже мне проблема, — Гленард пожал плечами и сделал глоток вина. — Бери любого из заместителей Донрена, они все хорошие стражи. Донрен умел подбирать людей. Или, если не доверяешь креатурам Донрена, зови из герцогств любого из полковников, которые руководят местными отделениями Стражи.

— Донрен много лет их для себя подбирал, — возразил Славий. — Ты считаешь, что мне будет безопасно иметь рядом с собой своего главного охранника, который, возможно, знает о наших разногласиях с Донреном и, может быть, пожелает мне отомстить за его смерть? К тому же, наверняка они тоже замешаны во всех этих махинациях Донрена. Мы сейчас даже полностью не представляем размер его тайной преступной империи. Нет, Гленард, их всех нужно разгонять, и всё до корней менять и перестраивать. И поэтому мне нужен на посту Великого Инквизитора человек, которому я могу полностью и безоговорочно доверить свою жизнь. Человек, который никак не связан со всей этой бандой Донрена, и который способен полностью реформировать Тайную Стражу.

— Справедливо, — кивнул Гленард. — И кто же? Есть кто-то на примете?

— А ты догадайся, — Славий хитро прищурился.

— Даже нет идей… — Гленард задумался. — Не хочешь же ты сказать?

— Да, Гленард.

— Ты имеешь в виду меня?

— Ага.

— Нет, Славий, нет! — Гленард взмахнул рукой, расплескав вино. — Даже и не думай. Меня вполне устраивает и мое место. Помогать тебе в разных твоих задумках — пожалуйста, с удовольствием. Но Тайная Стража? Нет. Я уже через это проходил, и от этого ушел. С большой радостью ушел, если честно. Да и потом, какой из меня Великий Инквизитор? Я в Тайной Страже так, по верхам нахватался, а потом в отставку ушел. Я просто не готов.

— А я, Гленард, был готов стать Императором? — вскинул на него взгляд Славий. — Я тоже хотел тихой и спокойной жизни, а вы с Донреном бросили меня в водоворот придворных интриг и политики.

— Ты мне мстишь, что ли?

— Нет, Гленард, не мщу. Хочу, чтобы ты понял, что не всегда мы готовы к тем вызовам, которые бросает нам судьба. Но это не значит, что мы эти вызовы не должны принимать.

— Нет, Славий. Спасибо за доверие и предложение, но нет.

— Пожалуйста, Гленард. Мне просто сейчас больше не на кого положиться. Я вообще не знаю, кому доверять. Ниара, Брайн и ты — вот все, кому я могу довериться. Но ни из Ниары, ни из Брайна командира Тайной Стражи не получится. А ты великолепный кандидат.

— Нет…

— Гленард, тебя просит не только твой Император. Тебя просит твой друг. Пожалуйста. Ну, хочешь, я на колени встану?

— Не надо на колени. Ну почему я?

— Потому что ты сможешь, Гленард. Ты можешь больше, чем ты сам думаешь. Не обещаю легкой жизни, будет трудно, очень трудно. Но у тебя наибольшие шансы справиться. И ты не воткнешь мне кинжал в спину, я уверен.

— В спину, пожалуй, нет… — мрачно сказал Гленард, вспомнив видение в тайной долине.

— Ты нужен мне, Гленард. Ты нужен Империи. Ты нужен миллионам людей. И потом, у тебя вполне есть формальное право на этот пост. Ты же полковник Тайной Стражи.

— В отставке, — напомнил Гленард.

— Но всё же полковник, — парировал Славий. — Соглашайся, Гленард. Поверь, в обиде не останешься.

— Главное, живым остаться, — вздохнул Гленард. — Ладно, Славий. Не знаю, что из этого получится. Если что, помни, что ты сам этого хотел. Я согласен. Сделаю всё, что в моих силах, и даже немного больше. Когда приступать?

— Сейчас, Гленард. Собирайся, поедем в Рогтайх. Заодно и прах Донрена Мари отвезем. Будет пышная церемония прощания во дворце, и тогда же тебя официально представим двору и Императорскому Совету.

— Хорошо, сейчас отдам все распоряжения Миррарду, чтобы начал собирать меня в путь.

— Спасибо тебе огромное, — Славий отсалютовал Гленарду кубком. — Я знаю, что ты этого не хотел, но я также уверен, что ты сделаешь всё, чтобы помочь и мне, и Империи. Добро пожаловать в Тайную Стражу, генерал Гленард ан Кратхольм, Великий Инквизитор Империи!

— И будь, что будет! — усмехнулся Гленард, поднимая кубок.

— Думаю, что будет очень интересно и насыщенно, — Славий поднял кубок в ответ.

— Этого я и боюсь, — рассмеялся Гленард и сделал большой глоток терпкого красного вина.

Примечания

1

Здесь и далее «кулинарные» эпиграфы цитируются по «Кёнигсбергскому кулинарному манускрипту» Тевтонского ордена (вторая половина XV века). Перевод со старонемецкого на английский: Giano Balestriere (2002), перевод с английского на русский: Петр Никонов (2017). Автор просит все претензии относительно корявости языка этих рецептов, логических несоответствий в них или прочих непонятностей направлять напрямую на кухню Тевтонского ордена.

(обратно)

Оглавление

Предупреждение автора

Пролог

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Глава XII

Глава XIII

Глава XIV

Глава XV

Глава XVI

Глава XVII

Глава XVIII

Глава XIX

Глава XX

Глава XXI

Глава XXII

Глава XXIII

Глава XXIV

Глава XXV

Глава XXVI

Глава XXVII Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg