«Час трутня»

Час трутня (fb2) - Час трутня (Неправильное число - 2) 1658K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Денис Георгиевич Кащеев

Денис Кащеев Час трутня

Пролог

Десятый «Ковчег», четвертый день полета

Удар, сотрясший «Ковчег», был столь силен, что едва не сбросил Артема с койки. Полуцилиндр транспортной капсулы, служивший юноше постелью, внезапно ухнул куда-то вниз и в сторону, и на миг Артему даже почудилось, что каюта перешла в режим невесомости. Юноша только и успел помянуть недобрым словом их новоиспеченного капитана — кому еще из офицеров корабля придет в голову посреди ночи баловаться с гравитацией? — как ложе стремительно вернулось на свое законное место, больно ударив при этом хозяина по локтю выступающим металлическим краем. Юноша не сдержал вскрика, и в следующую секунду в каюте погас свет.

Артем застыл, вжавшись всем телом в койку и вцепившись пальцами в холодный край, только что нанесший ему предательский удар, прислушался: кругом было тихо, как в могиле. Брр, пожалуй, не самое уместное сравнение!.. Левой рукой юноша осторожно ощупал сбившееся одеяло, затем стену возле кровати — сам не особенно понимая, зачем это делает. Ну, по крайней мере, он убедился, что стена была на месте. Не без волевого усилия разжав пальцы, стискивающие край койки, Артем медленно опустил правую руку вниз — пол также оказался там, где ему и полагалось находиться. С шумом выдохнув (на вопрос, дышал ли он все это время, юноша с уверенностью бы не ответил), Артем рывком сел на кровати, свесив босые ноги. Аккурат в этот момент свет вновь зажегся.

Был он тускл (контур входной двери, расположенной в двух метрах от изголовья койки, просматривался еще хорошо, а вот, например, дверца санузла в противоположной стене — уже нечетко), но все же в первый момент юноша невольно зажмурился, а когда снова открыл глаза, уже знал, что следует делать.

— Рыя! — выкрикнул Артем, обернувшись к плоскому экрану на стене.

Несколько секунд — невероятно долго по местным меркам — ничего не происходило, но затем на экране все же появилось изображение хрупкой черноволосой восточной девушки в такой же, как и у всех здесь, на «Ковчеге», серой форменной куртке, но отличавшейся от прочих полудюжиной золотистых нашивок. Это и была Рыя, она же Рыа, она же Луя — непривычно звучащее для русского уха имя каждый слышал, и произносил немного по-своему. По-тайски оно, вроде как, означало «Лодка» или «Корабль». По сути, Рыя и являлась кораблем — искусственным интеллектом, то ли царствовавшим, то ли прислуживавшим на «Ковчеге», всегда являвшимся по первому зову, в каюты — на экране, в остальные помещения — в виде внешне неотличимой от живого человека голограммы.

— Слушаю, Артем!

С хозяйкой «Ковчега» явно было что-то не так. «Она не улыбается!» — осенило внезапно юношу, и вот тут-то ему и сделалось по-настоящему страшно: за все время полета Рыя еще ни разу не показалась экипажу без широкой белозубой улыбки, она у них даже во что-то вроде поговорки вошла: что, мол, скалишься, словно Рыя?

— Ч-что происходит? — выговорил он, закашлявшись.

— «Ковчег» подвергся внешнему воздействию неустановленного характера, — ровным, но почему-то совсем не успокаивающим голосом ответила с экрана девушка. — Энергообеспечение осуществляется на уровне трех процентов от нормы. Мы потеряли ход и фактически легли в дрейф.

— Не понял, — нахмурившись, мотнул головой юноша. — Мы с чем-то столкнулись? С метеоритом?

— «Ковчег» надежно защищен от любых случайных столкновений с объектами природного или техногенного происхождения, — уверенно заявила Рыя.

— Так в чем же тогда дело?

— Информация анализируется. Прошу прощения, Артем, меня вызывает капитан. В сложившейся ситуации я не располагаю возможностью присутствовать в двух точках одновременно.

— Фомичева у себя? — успел спросить юноша прежде, чем его собеседница удалилась восвояси.

— У себя, — кивнула Рыя, и экран погас. В каюте сразу же сделалось значительно темнее.

— Защищены они надежно… — силясь перебить охвативший его испуг негодованием, проворчал юноша. Протянув руку, он нащупал на стуле возле кровати форменные серые брюки. — Выходит, не так уж и надежно!

Менее чем через минуту Артем стоял одетый посреди погруженного в жутковатый полумрак коридора. Капитанская каюта располагалась по соседству с его собственной. Еще недавно ее занимала «пани Горска» — уродливое инопланетное чудовище из страты жнецов, прячущееся под личиной стильной тридцатилетней блондинки-польки — до того сжившееся со своей ролью, что даже в русскую речь то и дело вставлявшее отдельные польские словечки. Нет, нужно отдать ей должное: то, что Артем и все остальные члены экипажа не сгинули без следа в вихре разразившегося на Земле апокалипсиса — ее заслуга. Ну еще, конечно, капитана Безбородова и Насти Журовой. Вот только сам Безбородов скончался от полученных ран, совсем немного не дождавшись помощи от чудодейственной медицины «Ковчега» (в самом деле чудодейственной, проверено!), а Настя… Настя имела глупость остаться на гибнущей Земле с прочими неудачниками.

Впрочем, и «пани Горска» пробыла с ними на «Ковчеге» недолго, сойдя на третий день полета. Ну, как сойдя — посадки корабль никуда не совершал и остановок не делал — просто выпрыгнув через шлюз в отрытый космос. Вроде как, вакуум для монстров, типа нее, безвреден. С них, уродов, станется! Перед уходом «полька» и отдала свое капитанское кольцо (в полтора раза более широкое, чем прочие офицерские, одно из которых принадлежало Артему), а с ним и главную каюту корабля Ольге Фомичевой. Выбор инопланетянки юношу, мягко говоря, удивил: на его взгляд, куда логичнее было бы завещать капитанский пост ему, Артему: в конце концов, на борту он единственный, кто был «в деле» с самого начала, с Москвы и Варшавы. Ну, в крайнем случае, другому офицеру, Жанне Шлейн, девушке рассудительной и жесткой — Артем обратил на нее внимание еще в бункере, перед отлетом, и здесь, на «Ковчеге», они легко нашли общий язык. А эта Фомичева… Вообще непонятно, что «полька» в ней такого нашла. Может, просто решила напоследок еще раз подшутить над незадачливыми попутчиками? Вот это было бы как раз в ее стиле!

Впрочем, капитана, если это, конечно, не сама «пани Горска», всегда можно и переизбрать, о чем они уже успели накануне коротко переговорить с Жанной. Шлейн заверила, что третий офицер, Вадик Авдеев, эту идею тоже поддержит — из каких-то своих соображений. Так что пребывать на высоком посту выскочке-Фомичевой оставалось недолго…

Но все эти расклады существовали до странных событий сей ночи, сейчас важнее всего разобраться с ними.

Если капитан на «Ковчеге» может пройти куда угодно и когда угодно, то запертая дверь его собственной каюты — непреодолимая преграда для любого члена экипажа. Звонка в ней нет, стучать бесполезно: внутри не услышат. Обычно проблема решалась при помощи Рыи — испросить аудиенцию можно было через нее. Артем по привычке поднял голову к потолку, но тут же вспомнил, что хозяйка «Ковчега» как раз и отправилась к Фомичевой. Раньше это едва ли вызвало бы затруднение: Рыя легко могла быть одновременно и здесь, и там, и еще в трех-четырех местах разом, но в нынешней ситуации…

— Рыя! — все же воззвал в стальные небеса юноша — с ожидаемым нулевым результатом. — Ясно, — кивнул Артем сам себе. — Игнор.

— Ага, мне тоже не отвечает, — послушалось слева.

Вздрогнув, юноша обернулся: но это был всего лишь Вадик Авдеев, как раз высунувший нос из своей каюты, следующей по коридору после капитанской.

— Мне вначале ответила, — сообщил ему Артем. — Но потом ее Фомичева вызвала, и она ушла. Типа энергии на всех не хватает.

— А что случилось-то, хоть, сказала? — поинтересовался Вадик.

— Авария какая-то, — пожал плечами Артем. — Вроде как столкнулись с чем-то.

— А-а, — неопределенно протянул его собеседник.

— «Бэ», — буркнул юноша.

— Азбуку повторяем? — дверь перед ними бесшумно отошла в сторону, и в проеме возникла Фомичева. Форменная куртка на ней была плотно застегнута (сам Артем вышел в коридор нараспашку, а Вадик и вовсе красовался в одной футболке), русые волосы заплетены в длинную косу, перекинутую через плечо. За спиной капитана с экрана все так же без улыбки на Артема смотрела Рыя. — Следующая буква — «вэ», насколько я помню.

— «Вэ», — повторил за ней Авдеев. — «Вэ» — введи в курс дела! — деловито потребовал он, прежде, чем некстати растерявшийся Артем успел что-либо сказать.

— Нет, «вэ» — значит, ведите сюда всех, — покачала головой Фомичева. — А лучше — соберите в столовой. Все объяснения — там.

— Ну хоть в двух словах! — настаивал Вадик. — Народ же нас разорвет вопросами!.. Рыя, ну, хоть ты ответь, раз она уперлась, — видя, что капитан непреклонна, поднял он глаза на экран в глубине каюты.

— «Ковчег» подвергся внешнему воздействию, — повторила Рыя то, что недавно уже слышал от нее Артем. — Энергообеспечение — на уровне трех процентов от нормы. Ход потерян полностью. Пока это все, что мне известно.

— Не густо… — сварливо проворчал Авдеев.

— Информация поступает и анализируется непрерывно, — сказала с экрана хозяйка «Ковчега». — Полагаю, через полчаса я буду обладать значительно более полными данными по ситуации.

— Да уж, поторопись, — кивнул Вадик.

— Так не отвлекай ее попусту! — вмешалась в разговор Фомичева. — Пусть работает. А вы пока соберите всех в столовой, — напомнила она о своем прежнем приказе. — Приведите парней, за девчонками сходим мы с Жанной. Кстати, — как будто бы с легким удивлением огляделась она по сторонам, — а где она?

— При нас из каюты не выходила, — пожал плечами Артем.

— Может, спит? — предположил Авдеев.

— Я зайду за ней, — решила Фомичева. — А вы давайте пока за пацанами.

— Слушаюсь, капитан! — хмыкнул Вадик.

Собрать экипаж «Ковчега» в столовой удалось лишь минут через пятнадцать: несмотря на поздний час, не всех авария застала в общей каюте. Троих ребят Артем обнаружил в комнате отдыха, а толстяка Родю Вадик привел из учебного зала — не очень понятно, что тот там делал, оборудование-то вырубилось. Записную неудачницу Марину Мостовую Фомичева отыскала в медотсеке — эта человек-катастрофа, ухитрилась, упав с кровати, разбить в кровь лоб и поперлась залечивать рану — без толку, разумеется: вся медтехника также оказалась обесточена. Последней в зал вбежала, запыхавшись, американка Джулия, где и почему она задержалась, Артем не понял, но капитан, похоже, была в курсе.

Наконец, все расселись за двумя столами, офицеры — за прямым и коротким, остальные — за длинным, расположенным полукругом, и только теперь Артем заметил, что Жанна в столовой так и не появилась.

— А Шлейниха-то где? — спросил у Фомичевой Вадик, от внимания которого этот факт также не укрылся.

— Хороший вопрос, — угрюмо буркнула в ответ капитан. — Я весь верхний уровень обошла: ее нигде нет.

— Может, спустилась в рубку? — предположил Артем.

— Или в лабиринт? — добавил Авдеев.

Навигационная рубка с трехмерной интерактивной картой галактики располагалась уровнем ниже столовой, кажущийся бесконечным лабиринт — зачаток их будущей планетарной базы — двумя, у самого шлюза.

— Что ей там делать ночью? — пожала плечами Фомичева — как видно, в ответ на обе высказанные версии.

— Надо попросить Рыю ее найти, — предложил Вадик.

— Рые сейчас только этого не хватало, — отмахнулась, поморщившись, капитан. — После собрания сами найдем. Чай не иголка.

— Чё там, кстати, Рыя-то? Долго еще ее ждать? — спросил Авдеев, и почти тут же в центре столовой возникла из воздуха невысокая точеная фигурка хозяйки «Ковчега». Былая дежурная улыбка на ее лицо так и не вернулась.

Все разговоры в помещении вмиг прекратились.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил кто-то в установившийся тишине.

— Если коротко, новостей две, — отозвалась Рыя, словно только и ждала этого вопроса. — Сначала о плохом: авария серьезная. Полет по маршруту прерван, вырабатываемой энергии нам едва хватает на жизнеобеспечение. Причины произошедшего лежат вне «Ковчега», и ничего определенного я о них, к сожалению, сказать не могу. Теперь о хорошем. Мы дрейфуем в районе с достаточно оживленным транзитным движением, так что почти наверняка в самое ближайшее время наш сигнал бедствия будет услышан, и за нами прибудут спасатели. Все, что нам с вами пока остается — терпеливо ждать их появления. В экономном режиме ресурсов «Ковчега» нам должно хватить.

— И сколько ждать-то? — не преминул поинтересоваться Вадик.

— Не знаю, — пожала плечами Рыя. — День. Неделю. Месяц. Едва ли дольше.

— А что значит — в экономном режиме? — задал вопрос толстяк Родя. — Впроголодь, что ли?

— Информация еще обрабатывается, — ответила хозяйка «Ковчега». — Возможно, дневной рацион придется несколько урезать, но на сколько — я смогу сказать лишь позднее.

— Ну и ладно, все равно эту гадость никто никогда не доедает до конца! — бросил Вадик.

— За себя говори! — возмутился Родя.

— А что будет потом? — спросила тем временем Фомичева. — Ну, когда нас найдут.

— Вероятнее всего, «Ковчег» отбуксируют в точку старта, — сообщила Рыя.

— Эй, какая еще точка старта?! — на этот раз первым сообразил Артем. — Там же конец света в разгаре! Не, я не согласен!

— В случае, если возвращение будет сочтено небезопасным, вероятно принятие иного решения, — невозмутимо пожала плечами хозяйка «Ковчега».

— Какого? — быстро спросила Фомичева.

— Транспортировка в предполагавшуюся конечную точку маршрута.

— А, ну вот это уже другое дело! — с облегчением заявил Артем.

— Полагаю, у вас еще немало вопросов, но пока у меня нет на них вразумительных ответов, — заявила, между тем, Рыя, легко перекрывая нарастающий в помещении шум. — Посему предлагаю сейчас всем разойтись по каютам. Возможно, к завтраку я смогу сообщить вам что-то новое. А не исключено, что к этому времени уже прибудут спасатели.

— Хорошо бы! — заметил кто-то из девушек.

— Я тоже на это надеюсь, — кивнула Рыя. — А пока вынуждена вас оставить. Доброй ночи, — и с этими словами она исчезла.

Несколькко секунд никто из присутствовавших не произнес ничего вразумительного.

— Ну что, идем досыпать? — спросил, затем, Вадик, шумно отодвигая стул и поднимаясь на ноги.

— Погоди спать, нужно Жанну найти, — напомнила Фомичева.

— Если она в лабиринте — фиг мы ее найдем! — покачал головой Авдеев.

— С чего бы ей быть в лабиринте? — развела руками капитан.

— С чего бы ей вообще уходить ночью с верхней палубы? — в тон ей ответил Вадик.

— Вот найдем — сам у нее и спросишь…

— Прошу прощения, капитан… — Артем и не заметил, как в центре зала снова появилась Рыя. И теперь она уже не просто не улыбалась. Если про голограмму в принципе можно сказать «на ней лица нет» — то это был как раз тот самый случай. — Боюсь, что Вадиму не удастся ни о чем спросить Жанну Шлейн. Я только что установила ее местонахождение: она на среднем уровне, в коридоре, ведущем к навигационной рубке. И она мертва. Предполагаю — убита.

Двадцать восемь пар ошеломленных глаз воззрились на говорившую, но хозяйка «Ковчега» уже снова исчезла из зала.

Часть 1

1

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок восемь дней до подведения черты

Натужно прорывавшееся сквозь низкие синие тучи солнце стояло в зените. Пахло морем и гнилью. Сидя на влажном белом песке пляжа с карабином на коленях, Настя лениво наблюдала за Крисом, пытавшемся из выброшенных волнами коряг и пальмовых листьев соорудить на берегу что-то, хотя бы отдаленно напоминающее шалаш. Конструкция у американца выходила довольно шаткой и то и дело обрушалась, сводя на нет все усилия своего создателя, но упорный паренек не унывал, снова и снова начиная с самого начала. В итоге Настя пришла к выводу, что Криса привлекает не столько сомнительной достижимости результат, сколько сам процесс. Просто забава у него такая — шалаш строить. Почему бы и нет, собственно?

Потянувшись к фляге, прикрытой от шальных солнечных лучей толстым куском коры, девушка отвинтила крышечку и сделала несколько неторопливых глотков. Фляга была сплошь во вмятинах и немного протекала, из-за чего хранить ее приходилось строго в вертикальном положении, для устойчивости зарыв округлое донце в песок. Тимур с Костей нашли ее наверху, возле обгорелых останков одного из вертолетов. Там же они отыскали и карабин, который сейчас был доверен Насте — со своим, героически отвоеванным в бункере, Тимур не расставался даже во сне. Этот считался Костиным, но, если парни уходили с берега вдвоем, как сегодня, его всегда оставляли ей — на всякий случай. Хотя, в принципе, опасаться здесь сейчас было некого. Ну, разве что очухавшегося солдата из бункера (к слову, Крис рассказал, что того звали Патрик О'Нил), быть может, и в самом деле способного затаить обиду. Когда на следующий день после отлета «Ковчега» ребята спустились в свое бывшее убежище, незадачливого «джи-ай» там уже не оказалось. Не иначе, придя в себя, вояка предпочел убраться от этих страшных русских подальше. Таец-таксист, одурманенный снотворным «пани Горской», тогда еще крепко спал. Пробудился он лишь к следующему вечеру, сам вышел к ним на пляж, но, наткнувшись на Настю и, как видно, узнав в ней одного из своих похитителей, с истошным криком удрал в джунгли. Больше ни его, ни О'Нила, ребята на берегу не видели.

Что до джунглей, то после «звездопада», уничтожившего американский военный отряд, они сделались почти непроходимыми — завал на завале. В поисках пищи и питьевой воды ребята проторили пару тропок по самому краю, до сбегающего с горы ручья, но вглубь соваться пока не решались. Вдоль берега теперь также было не разгуляться: справа от бункера дорога пропастью обрывалась в море, слева ее наглухо перегородила отвесно поднимающаяся скала — пророчество «пани Горской» о том, что «горы сдвинутся с мест своих» оказалось не пустыми словами.

К счастью, в главном «полька» ошиблась: обещанный ею конец света так и не наступил. По крайней мере, здесь, на их острове. «Звездопад» довольно быстро прекратился, море, ненадолго закованное невиданной в этих широтах ледяной коркой, благополучно оттаяло, занявшиеся было в джунглях пожары потушил тропический ливень, земная твердь, вдоволь поколебавшись, в пучину вод не ушла. Ночью на небе снова восходила обычная, вовсе не алая луна, а днем сквозь косматые тучи проглядывало яркое, не померкшее солнце. Наверняка где-нибудь выжили и люди — помимо них четверых, бедолаги-тайца и О'Нила. Обезьяны же, вон, уцелели — что ни день, пара-тройка выбиралась из лесной чащобы на пляж по своим обезьяньим делам. Правда, вот птицы куда-то пропали — за все время после катастрофы Настя пока не видела ни одной.

В задумчивости девушка не сразу заметила спустившихся с откоса на пляж Тимура с Костей — обернулась лишь когда на песок возле нее что-то с шумом упало.

— Спишь, часовой! — усмехнулся кавказец, поправляя на плече ремень карабина.

— Ого, бананы? — оживилась Настя, смерив взглядом брошенную к ее ногам добычу — густо облепившие почти метровой длины побег тесно прилегающие одна к другой кисти по пять-семь характерно изогнутых зеленых плодов — пожалуй, помельче, чем в московском супермаркете, и не факт, что зрелых, но тут уж, как говорится, не до жиру. — Где нашли?

— Вверх по ручью, — ответил Костя, ставя на песок канистру с пресной водой. — Метров двести по правому берегу.

— Там же нет прохода? — удивилась девушка, поднимая на него глаза.

За полторы недели робинзонады парни заросли щетиной, но если Тимуру нарождающиеся бородка и усики даже шли, то на Косте они почему-то смотрелись неопрятно. Крис, к слову, как-то ухитрялся каждое утро бриться.

— Теперь есть. Бурелом слегка размыло течением, ну и мы с Тимом кое-что растащили. Не шоссе, конечно, но пробраться можно, даже с грузом.

— Здо-орово! — протянула Настя. — Значит, устроим пир! Говорят, их можно запекать, как картошку! — кивнула она на бананы.

— Вот только зажигалка почти разрядилась, — с сожалением заметил Тимур. — Но ради такого случая — да, разожжем костер!

— Можно потом его не гасить, поддерживать огонь, — пришла в голову девушки идея. — Как и положено уважающим себя пещерным людям!

— Была б еще пещера, — усмехнулся Костя. — А то в этом чертовом климате долго не наподдерживаешь, — с неба как раз упали первые капли очередного дождя.

— Предлагаешь все-таки переселиться в бункер? — спросил его Тимур.

— Предлагаю идти к переправе.

— Снова начинаешь?

— А я и не заканчивал!

Этот спор ребята вели уже не первый день. Тимур считал, что от добра добра не ищут, и пока в округе есть пища, с места сниматься не стоит. Костя же упирал на то, что запасы еды не бесконечны, и настаивал на попытке вернуться на континент, к людям, к цивилизации — если та, конечно, где-то еще сохранилась. «Вот именно — «если»! — восклицал кавказец. — Да и неизвестно еще, как нас там встретят! Не ровен час, придется отстреливаться!» — «Так что нам, вечно теперь сидеть на этом пляже?!» — возмущался Костя. «Вечно — не вечно, но пока идти все равно некуда!»

До сегодняшнего дня последний аргумент Тимура был неопровержим — дорога к переправе считалась непроходимой. Но если ребята смогли подняться вдоль ручья на несколько сот метров… Сколько там весь этот несчастный остров составит в поперечнике? Километров двенадцать-пятнадцать?

— Пе-ре-пра-ффа! — выговорил по слогам оставивший свои труды и присоединившийся к беседе Крис. — Good idea! Really!

И Настя, и Тимур, и Костя неплохо владели английским, но между собой, разумеется, говорили по-русски, и американец волей-неволей был вынужден как-то приспосабливаться. И надо признать, в последнее время делал некоторые успехи.

— Ну, допустим, мы даже дойдем до этой вашей перепраффы. А как вы собираетесь пересечь море? — выложил кавказец свой второй убойный довод. — Едва ли там сейчас курсирует паром!

— Придумаем что-нибудь, — пожал плечами Костя. — Главное — дойти. Может, найдем где-нибудь уцелевшую лодку. Или построим плот.

— Думаешь, это так просто — плот построить? — хмыкнул Тимур. — Чтобы волны выдержал и не развалился?

— Слово «просто» осталось в прошлой жизни, — невозмутимо пожал плечами его собеседник. — Но там же сгинуло и слово «невозможно». Не попробуем — не узнаем.

— Поппьитка — нье пьитка! — на удивление к месту провозгласил Крис. Это Настя его научила пару дней назад.

— Сговорились, да? — усмехнулся кавказец. — Ну а ты что скажешь? — повернулся он к девушке.

— Давайте костер разжигать, пока сильнее не ливануло, — сочла за благо сменить тему разговора та, с беспокойством посмотрев на быстро темнеющее небо. — Что спорить на голодный желудок?

— Вот что значит женский подход! — одобрительно улыбнулся Костя. — Парадоксальный, но сугубо практичный. Лично я — «за»! Конец света — концом света, а обед должен быть по расписанию! Так что пойду-ка я наберу сушняка для костра, пока в самом деле не разверзлись хляби… — он поднял глаза к тучам, и вдруг осекся на полуслове. — А это там еще что такое?!

Все дружно проследили за его взглядом: на фоне мрачно-свинцового неба ярко сияла серебристая звезда. По-видимому, приближаясь, она стремительно увеличивалась в размерах, и вот уже в ней можно без труда распознать хорошо им знакомый шипастый многогранник…

— Э… это то, что я думаю? — недоуменно нахмурилась Настя.

— Yes, she's back… — завороженно выдохнул Крис.

— Не нравится мне это… — пробормотал Тимур, словно бы невзначай потянувшись к карабину за спиной.

2

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок восемь дней до подведения черты

Почему-то Настя была уверена, что «Ковчег» (а это, без сомнения, был именно он) приземлится точно в ту же точку, из которой стартовал — в гигантский котлован, примыкающий к бункеру. Вышло, однако, иначе: корабль опустился метрах в трехстах в стороне, на самой границе джунглей. Отсюда, с пляжа, он казался сейчас безобидной елочной игрушкой, забытой на серо-зеленом слое опавшей хвои каким-то рассеянным великаном.

Резким, немного нервным движением Тимур сдернул с плеча карабин и вскинул его — можно было подумать, что он собирается выстрелить, но Настя почти сразу поняла, что кавказец просто рассматривает нежданного гостя в оптический прицел — как в подзорную трубу. У «ее» оружия такого полезного приспособления не было — только какая-то нелепая скоба сверху — и последовать примеру товарища девушка не могла.

— Ого, там сбоку что-то вроде люка, — проговорил Тимур, не отрываясь от окуляра. — О, открывается! — добавил он через пару секунд.

— Дай посмотреть, — тут же потянул к карабину руку Костя.

— Погоди, — дернул плечом кавказец. — Там, кажется, какая-то движуха пошла!

Вынужденная полагаться лишь на остроту собственного зрения, Настя, как могла, всматривалась вдаль, но невооруженным глазом с такого расстояния ничего толком разглядеть не получалось.

— Кто-то выходит… — продолжал, между тем, комментировать происходящее у «Ковчега» Тимур. — Точнее выбегает… Чувак какой-то в сером прикиде… Слушай, Настюх, да это же тот твой дружок! Как его? Артем!

— Дай сюда!

Метнувшись к рассказчику, она бесцеремонно выхватила у него карабин — справедливости ради, Тимур не особо пытался его удержать — и прижалась глазом к прицелу. На то, чтобы навести оружие на цель, ушли считаные секунды, но за это время человек, о котором говорил кавказец, успел отбежать от корабля на добрый десяток метров. К наблюдателям он держался спиной, но прежде, чем нырнуть в густую зелень джунглей, на миг оглянулся — не на них, конечно же, на «Ковчег» — и Настя в самом деле узнала его.

— Артем! — крикнула она, замахав карабином. — Артем, мы здесь! — но ветер унес ее призыв в море.

— Эй, поосторожнее с оружием! — Тимур решительно отобрал у нее карабин и снова приник к окуляру сам.

— Сделай что-нибудь! — не обратив внимания на замечание, потребовала у него Настя. — Он нас не слышит!

— Что я могу сделать? — чуть повел бровью кавказец. — Хотя нет, пристрелить, например, могу…

— Не надо! — само собой вырвалось у девушки.

— Шучу. Да и не могу уже — сбежал твой дружок в лес, только его и видели.

— Не зная троп, далеко он там по завалам не уйдет, — заметил Костя.

— Предлагаешь догнать? — усмехнулся Тимур.

— He-а. Куда он денется? Предлагаю пойти взглянуть поближе на корабль. Столько вокруг него было суеты — интересно же, ради чего.

— Один, вон, уже взглянул, — хмыкнул кавказец, опустив карабин и поведя стволом в направлении джунглей. — По ходу, еле ноги унес.

— Так что, не пойдем?

— Посмотреть, конечно, надо бы… — задумчиво проговорил Тимур, поглаживая большим пальцем защелку предохранителя над пистолетной рукоятью. — Только осторожненько. И всем идти нет смысла. Сходим на разведку вдвоем, а Настя и Крис пусть лучше подождут нас здесь!

— Эй, полегче! — тут же взвилась девушка. — Это что еще за дискриминация? Хочешь — сам сиди на пляже, а я иду на «Ковчег»! — не предложи кавказец ее оставить, не факт, что она была бы столь же решительна — еще, может быть, и других бы отговаривала идти — но слова Тимура задели Настю за живое. — Кто со мной?

— Правда, пойдемте уж все вместе, — поддержал ее Костя. — Где наша не пропадала? Конец света пережили — и испугаемся упавшей с неба ржавой железяки? Крис, ты с нами? — обернувшись к американцу, спросил он по-английски.

— Of course, we're a team![1] — заявил тот в своей манере.

— Ну, вот и решили, — заключил Костя.

— Что ж, не говорите потом, что я вас не предупреждал, — пожал плечами Тимур, поудобнее перехватывая карабин.

Второй, впопыхах так и брошенный Настей на песке, взял, конечно же, Костя.

Путь до «Ковчега» занял у них более четверти часа — пришлось обходить заполненный грязной вонючей водой овраг, образовавшийся здесь после землетрясения. Распахнутый люк корабля, впрочем, был виден еще издали — не люк даже, настоящие ворота метра в четыре шириной и не менее трех в высоту. Располагался вход довольно высоко — по городским меркам, этаж второй-третий, и с земли к нему вел пологий, уже мокрый от дождя трап, без перил, но широкий, захочешь — не свалишься.

Идущий первым Тимур осторожно поставил ногу в перепачканном кроссовке на нижнюю ступень, ствол его карабина был направлен в темноту люка.

— Я впереди, — негромко произнес кавказец. — За мной Настя. Третий Крис, Костян замыкающий.

— Yes, sir! — ответил за всех американец — кажется, на полном серьезе.

— Да иди уже, что ли! — нетерпеливо бросил Костя.

Впрочем, Тимур уже и сам начал подъем.

Внутри «Ковчега» оказалось темно даже в сравнении с сумраком, сгустившимся за бортом. Миновав этакий предбанник метра два на два и пройдя через вторые ворота, также открытые настежь, ребята оказались в длинном коридоре, едва освещенном редкими, тусклыми лампами. Стены его терялись во мраке, из-за чего сперва коридор показался Насте значительно шире, чем был в действительности.

— Надо было факелы взять… — пробормотала девушка.

— Кто же знал? — отозвался сзади Костя.

— Тихо! — резко оборвал их разговор Тимур. — Слышите?

Ребята замерли, навострив уши.

— Что? — шепотом спросил через пару секунд Костя. — Я ничего не слышу!

— Кажется, я слышу, — так же шепотом проговорила Настя. — Вроде, голос… Там, впереди.

— Голос, — подтвердил Тимур. — Медленно двинулись…

Прежде, чем из темноты выплыла фигура стоявшего у них на пути человека, ребятам пришлось преодолеть шагов тридцать. Незнакомка — Настя поняла, что перед ними девушка или молодая женщина, невысокая, с виду — азиатка, одетая во что-то наподобие серой униформы — стояла возле прохода, уходящего под прямым углом в сторону от основного коридора, и что-то бубнила на монотонно-мяукающем языке, сразу же напомнившем Насте недавно слышанный тайский. На подкравшихся ребят она не обратила ни малейшего внимания, хотя не заметить гостей не могла никак.

— Э… девушка! — окликнул ее Тимур, выждав для приличия несколько секунд. — Сеньорита!.. Мадмуазель!.. Что там еще бывает… Пани!.. Миледи!

Незнакомка не реагировала — если не считать того, что, закончив свою кошачью речь, после короткой паузы она внезапно продолжила по-русски — впрочем, столь же монотонно и словно бы в пустоту:

— Внимание экипажу! «Ковчег» совершил экстренную посадку. Объявлена эвакуация. Запущена программа самоликвидации. Просьба всем покинуть корабль и отойти от него на расстояние не менее двухсот метров — вне зависимости от располагаемых вами средств защиты. Аннигиляция произойдет через пятьдесят четыре минуты.

Незнакомка вновь ненадолго умолкла, как будто переводя дух, и заговорила уже по-английски. Суть сообщения, насколько поняла Настя, была той же самой.

— Ну что, валим? — поинтересовался Костя, не дослушав английский текст.

— Успеем, — бросил Тимур. — У нас еще пятьдесят четыре минуты.

— Пятьдесят три, — поправила Настя — по-английски прозвучало именно это число.

— Не важно, — мотнул головой кавказец. — Времени вагон. Я вот только не пойму, она под кайфом, что ли? — выразительно кивнул он на незнакомку — та уже снова говорила по-тайски.

— Не думаю… — сделав шаг вперед, Настя осторожно протянула руку к девушке. Тимур дернулся было, как будто хотел ее остановить, но, похоже, передумал.

Впрочем, кому это сделать, нашлось и без него.

— Лучше не трогай ее! — послышалось из глубины коридора.

Машинально отдернув руку, Настя вскинула голову: из темноты выступила русоволосая девушка в таких же, как и на неумолкающей азиатке, серой куртке и брюках. Лицо ее показалось Насте знакомым.

— Оля? — от удивления Тимур аж карабин опустил.

Теперь девушку узнала и Настя — Оля Фомичева, одна из «юных талантов» Боголюбова с Михайловым, кажется, выдающийся математик или что-то вроде того. В общем-то, именно ее, среди прочих, и следовало ожидать встретить здесь, на «Ковчеге». Вот только выглядела девушка так, словно не спала несколько суток, ночи напролет решая какие-нибудь там уравнения — ну или чем там обычно занимаются по ночам великие математики? Не уголь же грузят? Хотя и это объяснение, тоже бы, пожалуй, к Олиному виду подошло.

— Не трогай Рыю, — надтреснутым голосом повторила между тем та. — Током шарахнет — полдня руку поднять не сможешь.

— Она что, робот? — догадалась Настя.

— Голограмма. Образ искусственного интеллекта.

— А, понятно, — кивнула она, непроизвольно пряча руку за спину.

— Что здесь происходит? — спросил тем временем Тимур. — Почему вы вернулись?

— Потом все объяснения, — отмахнулась Оля. — Нужно отсюда уходить.

— Погоди, а как же остальные? — задал вопрос кавказец. — И где Безбородов?

— Безбородов умер прежде, чем попал на борт, — последовал ответ. — Спасти его не вышло.

— Я же говорил! — с ноткой гордости в голосе прошептал позади Насти Костя. — Поэтому капсула тогда и пришла за тридцать первым пассажиром! Вот, а вы не верили!

— А пани Горска где? — снова спросил Тимур.

— Она ушла. Еще до того, как все началось.

— Что началось? И где остальные?

— Все, кто есть — со мной, — Оля подняла руку — только теперь Настя заметила, что их собеседница сжимает в кулаке нечто вроде монтировки — и повинуясь ее жесту из тьмы за спиной девушки выступили еще трое ребят: Настя узнала брюнетку Марину, американку Джулию и…

— Артем?! — кажется, они с Тимуром ахнули одновременно.

— Когда ты успел вернуться?! — изумленно продолжила Настя. — И как? Здесь есть другой выход?

— Выход отсюда один, — мотнул головой парень. — Но не понимаю, о чем ты. Куда вернулся?

— Мы видели, как пятнадцать минут назад ты сошел по трапу и убежал в джунгли — так, словно за тобой демоны гнались! — напряженно выговорил Тимур. Ствол его карабина вновь был направлен вперед.

— Не, я все время был с девчонками, — покачал головой Артем. — Ни на минуты не отлучался. Фомичева, скажи?

— Так оно и было, — подтвердила Оля. — А он, значит, сбежал с корабля… Что ж, может, оно и к лучшему…

— Кто он? — спросила по-прежнему ничего не понимающая Настя.

— Трутень. Инопланетный монстр. Тот, кто убил на борту всех, кроме нас четверых.

3

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок восемь дней до подведения черты

— А этот ваш трутень не нападет на нас здесь? — поежившись, спросила Настя и бросила очередной беспокойный взгляд в сторону джунглей. «Ковчега» там уже не было. Он исчез без следа полчаса назад, почти бесшумно, но с ослепительно яркой вспышкой — перед глазами не успевшей зажмуриться девушкой еще долго плясали разноцветные шестиугольники.

Они ввосьмером: четверо новоприбывших в одинаковых форменных серых куртках и штанах и четверо старожилов острова, одежда которых, переживавшая вторую неделю робинзонады, едва ли имела шанс победить в региональном конкурсе на чистоту и опрятность, сидели на берегу вокруг шипящего и сильно дымящего костра. Вылив на песок дневную норму, дождь закончился, но собранные в окрестностях пляжа дрова, конечно же, были сырыми и занимались неохотно — впрочем, Костя, возникни такая нужда, сумел бы, наверное, развести огонь и посреди морских волн. В этом искусстве сравниться с ним не мог никто, даже Тимур.

В песок под кострищем ребята закопали две дюжины бананов — чтобы есть эти незрелые плоды сырыми, нужно было уж очень проголодаться. Пока же суть да дело, Марина с Юлией угощали всех «космической едой» — рассыпчатой кашей неаппетитно-голубого оттенка. В рюкзаках у девушек оказалось припасено с десяток странных шестиугольных металлических мисок с этим оригинальным варевом. Соединенные по две, они служили друг другу и донцем, и крышкой — главное было не вывалить часть снеди на собственные колени или на песок, разделяя половинки. У Насти, увы, не вывалить не получилось, и ее многострадальные джинсы украсило новое пятно.

Черпать из миски голубую кашу вроде как полагалось какими-то загадочными «пинцетами», но их с корабля никто прихватить, конечно же, не догадался. Обычных ложек или вилок тоже ни у кого не было, так что справлялись кто как: одни по-восточному брали пищу вымытыми в море и обожженными в огне палочками, другие без лишнего пафоса ели прямо руками.

Вкус у каши был не менее экзотичный, чем внешний вид, Настя так и не решила, нравится ей он или нет. Да и обстановка на берегу не слишком располагала к гурманству. Угрюмо ковыряясь палочками в шестиугольной миске, девушка то и дело встревоженно оглядывалась: не крадется ли по откосу кровожадный монстр. Убедившись же, что пока опасности нет, исподлобья посматривала на своих сосредоточенно жующих товарищей. Трудно сказать, что ее больше сейчас напрягало: блуждающий где-то неподалеку инопланетный убийца или то, что Тимур сидит рядом с Олей, почти вплотную — то тарелку ей передаст, то палочку выстругает, то воды из фляги предложит. Свой карабин кавказец, впрочем, держал под рукой.

— Днем — вряд ли, — ответила между тем на Настин вопрос Марина. — Он никогда не нападает в открытую. Вот ночью, во сне — легко.

— Трус он, короче, этот трутень, — зло добавила Оля.

— Ну почему же сразу трус? — невесело усмехнулся на это Артем. — Просто он умен и рационален. Зачем лезть на толпу, от которой и сдача прилететь может, если рядом полно идиотов-одиночек, с которыми легко разделаться?

— А как он хоть выглядит-то, монстр этот? — поинтересовался, ставя на песок опустевшую шестиугольную миску, Костя.

— «Пани Горскую» в ее истинном облике видели? — в свою очередь спросил Артем.

— Да, — кивнула Настя.

— Нет, — дружно ответили Костя и Тимур.

Ну да, правильно, о том, что «полька» — не человек, они знали только по Настиным рассказам.

— Ну, такая тупорылая хвостатая орясина метра в два ростом. Две клешни — на одной три пальца, на второй шесть. За спиной что-то типа крыльев, как у летучей мыши… Но только все это не важно, таким он вам вряд ли покажется. Самое скверное, что эта тварь умеет принимать человеческий облик.

— Чей? — спросила Настя. — Твой?

— Любой, какой захочет.

— Погоди, так не бывает, — нахмурилась она. — «Пани Горска» же рассказывала — личина у них может быть только одна, да и ту готовить нужно не один день…

— «Пани Горска» — жнец, а это трутень, — покачал головой Артем. — Совсем другая страта. Точнее, даже не страта… В общем, тут сложно, я сам еще до конца не разобрался. Но суть в том, что трутень, в отличие от других инопланетян, типа той же «пани Горской», меняет личины, как перчатки. Мы на «Ковчеге» это тоже не сразу поняли, за что и поплатились…

— Так, — вскинул голову Тимур. — Давайте-ка расскажите все по порядку. С самого начала — иначе мы тут только окончательно запутаемся.

Артем вопросительно посмотрел на Олю, та кивнула и заговорила:

— Все началось после того, как «Ковчег» покинула «пани Горска». Она ушла… ну, да это сейчас не важно. Ушла и ушла. А вот следующей ночью, когда мы все спали, на корабле случилась авария. Как мы теперь думаем, она была подстроена трутнем. По крайней мере, именно в это время он проник на борт. Как именно проник — мы не знаем, этого даже Рыя толком не могла объяснить…

— Рыя — это та полоумная тайка, что мы видели в коридоре? — спросил Костя.

— Да, — кивнула Оля.

— Так-то она была нормальная — до аварии, — добавил Артем. — Этакая ходячая галактическая энциклопедия, да еще и вездесущая. Потом она тоже здорово нам помогла, хотя и утратила кое-какие из своих способностей. Это уже после посадки ее окончательно вырубило.

— Она выследила трутня и поняла, кто он такой, — вставила Марина. — Если бы не Рыя, никто бы из нас не выжил.

— Сначала мы вообще думали, что убийц двое, — продолжила рассказ Оля. — Дело в том, что смерти были неодинаковы. У одних трутень до последней капли высасывал кровь…

— Он что, еще и вампир? — нахмурился Костя.

— Ну, в каком-то смысле. Только он не кусает — протыкает кожу длинным острым хвостом и качает кровь через него, как через шланг. Так он расправился с Жанной и Родионом — двумя своими первыми жертвами. Ну и потом — со многими другими. Но иногда он поступал иначе. Тоже колол человека хвостом, но кровь не пил, а наоборот, впрыскивал что-то внутрь. Главное, что потом жертва совершенно не помнила, что именно с ней произошло. Какое-то время продолжала жить, как ни в чем не бывало, но потом вдруг ее начинало корежить. Сквозь тело прорастали кривые костяные шипы, кожа покрывалась струпьями и лопалась, внутренние органы вываливались сквозь открывшиеся раны, глаза вытекали, зубы один за другим выпадали, и человек умирал в страшных мучениях. Более жуткого зрелища, чем такая смерть, я в своей жизни не видела. При всем при том эти несчастные до последнего оставались в сознании и истошно орали. Потом уже мы стали таких добивать, чтобы прекратить страдания, но поначалу боялись подцепить от них заразу и убегали прочь. Даже когда Рыя объяснила, что это не вирус и от человека к человеку не передается, многие не верили.

— А выследить и убить монстра не пытались? — негромко спросил Тимур, до белых костяшек стискивая пальцы на ложе карабина.

— Конечно, пытались. Но как его выследишь, если час назад он выглядел, как Марина, полчаса назад — как Артем, а сейчас надел третью личину? Будь на «Ковчеге» все в порядке с энергией, Рыя бы его, конечно, вычислила, а так… Был один… эпизод… — Оля вдруг запнулась и замолчала, потупившись.

— Ну-ну, продолжай, — подстегнул ее Костя.

— Это ты про Олесю? — повернулся к девушке Артем.

Не поднимая глаз, Фомичева коротко кивнула.

— Все говорило за то, что трутень — она, — набрав в легкие побольше воздуха, выговорил юноша, обращаясь к остальным. — Олеся, то есть. Даже я поверил, хотя и возражал против крайних мер.

— Мы все поверили, — всхлипнула Марина. — Оля не виновата.

— Я была вашим капитаном, — едва слышно произнесла Фомичева. — Я обязана была это остановить…

— В общем, Олесю убил не монстр, — бесцветным голосом сообщил Артем. — Ребята набросились на нее, схватили, ну и… Потом все, кто в этом участвовал, и сами погибли.

— По крайней мере, смерть Олеси была легкой, — пробормотала Марина. — Всего один удар… Чудовище бы он оглушил, а человека убил.

— А почему нельзя было, например, запереться где-нибудь и не выходить? — спросил Костя. — Ну и установить дежурство, на случай, если монстр все же окажется внутри?

— Я призывала держаться вместе, — снова заговорила Оля, — но меня не слушали. Каждый подозревал каждого, никто никому не доверял. А у трутня было офицерское кольцо — он взял его у Жанны, которую убил первой. То есть он мог открыть любую дверь, кроме тех, что я бы заперла своим, капитанским.

— Кольца там вместо ключей, — пояснила Марина, заметив непонимающие взгляды слушателей. — Главное — у капитана, еще четыре прокачанных — у офицеров. У простых членов экипажа — обычные, ими от офицерского кольца не запрешься.

— К слову, в конце концов мы так и сделали — засели вчетвером в комнате отдыха, — добавил Артем. — Оля заперла дверь изнутри, и никто чужой внутрь попасть уже не мог.

— А еще живые к тому моменту на борту были? — спросила Настя, обращаясь главным образом к Фомичевой.

Та дернулась, словно от удара, но губ не разомкнула.

— Кто-то пытался к нам попасть, но мы не пустили, — ответил за нее Артем. — Скорее всего, это как раз и был трутень.

— Наверняка трутень, — убежденно бросила Марина. — Все остальные к тому моменту уже погибли. Оставался кто-то один — ясно, что трутень.

— А почему, когда «Ковчег» приземлился, он поспешил удрать? — спросил Костя.

— Этого мы не знаем, — развел руками Артем. — Мы вообще думали, что он затаился где-нибудь на корабле, в лабиринте, например — это вы нам рассказали, что трутень убежал.

— И сейчас, значит, эта тварь рыщет где-то неподалеку… — задумчиво проговорил Тимур, стрельнув глазами вверх по косогору.

— Не обязательно, — не согласился Костя. — Остров большой.

— Большой-то большой, только сам же говорил, не зная троп, далеко он не уйдет.

— Это да…

— Но, говорите, при свете дня он не нападет? — уточнил Тимур у ребят с «Ковчега».

— Наверняка нет, — ответил Артем.

— Не должен, — вторила ему Оля.

— А на ночь можно перебраться в бункер, — предложил Костя.

Тимур лишь недовольно поморщился.

— А что, что-то не так с бункером? — заметил его гримасу Артем. — Навскидку выглядит хорошей идеей.

С ответом Тимур медлил.

— Ну, мы же не случайно оттуда ушли, — пришла ему на помощь Настя.

— Там, у входа, тогда куча народу погибла под «звездопадом», — пояснил, Костя. — Так трупы никто не убирал. Чтобы их похоронить у нас ни лопат не было, ни, честно говоря, желания большого. Огонь и вода над ними, немного поработали, но запах все равно стоит — закачаешься. И мух тучи. В самом бункере еще ничего, если дверь закрыть, но мимо каждый раз ходить — удовольствие то еще… Но раз-другой, конечно, можно и потерпеть…

— Дело не в этом, — резко мотнул головой Тимур. — Думал я уже о бункере. Но вы же помните, сколько там внизу разных коридоров и переходов? А что, если этот ваш трутень уже пробрался туда? Спрятаться там есть где. Как выскочит из-за угла…

— С чего бы это ему соваться в пустой бункер? — пожал плечами Артем. — Вы же говорили, он в лес убежал.

— А на «Ковчег» чего ему было соваться?! — взорвалась внезапно Оля. — Мы понятия не имеем, что ему нужно — ну, кроме нашей крови! Снова встретиться с ним в темном коридоре? Нет уж, с меня хватит!

— Заночевать лучше прямо здесь, на пляже, — снова заговорил Тимур. — Оставим гореть костер, выставим часовых с карабинами — ни одна инопланетная тварь не подкрадется незамеченной. Надеюсь, обычные пули этого оборотня берут? — вымученно улыбнулся он. — А то серебряных сегодня что-то не выдали.

— Черт его знает… — пожал плечами Артем.

— «Пани Горской» в свое время вполне хватило удара настольной лампой по затылку, — вспомнила Настя. — Убить это ее не убило, но на время вырубило. Пуля, думаю, будет ничем не хуже.

— Хорошо, — склонил голову Тимур. — Ну а что дальше?

— В смысле, дальше? — не понял Артем.

— В смысле, дальше что будем делать?

— А дальше — валить отсюда надо! — уверенно заявил его собеседник. — И как можно быстрее!

— Отсюда — это откуда? — уточнил Тимур. — И куда?

— С острова этого проклятого. Для начала — на материк. Лично я буду спать гораздо спокойнее, если между мной и трутнем будет хотя бы морской пролив. А после, раз уж конец света не состоялся, стоит подумать и о возвращении домой. В Россию.

— Лично я — «за»! — тут же поддержал Артема Костя. — Все верно — сначала на материк, ну а потом уж посмотрим… Рано или поздно уходить все равно придется: дня через три-четыре, максимум через неделю, здесь тупо будет нечего есть. А теперь еще монстр этот…

— Погоди ты со своим «за», — поморщился Тимур. — Я тоже за все хорошее и против всего плохого. Но для тех, кто не в курсе, — подняв голову, обвел он взглядом ребят у костра. — Тут не то что до России, до пристани фиг доберешься. Старая дорога, что справа, что слева, перерезана. Идти придется напрямик, через джунгли, а там сейчас сплошной бурелом. Про монстра вашего я уже и не говорю…

— В джунгли нам так и так завтра идти — к ручью за водой, — напомнил Костя. И потом послезавтра. И так каждый день. И монстр все это время будет где-то рядом. Нет, лучше уж убраться от него раз и навсегда!

— А что ему помешает последовать за нами? Сначала через джунгли, а потом и на материк? — спросил Тимур.

— Ты меня спрашиваешь? Понятия не имею, — развел руками Костя. — Но там мы хотя бы не будем зажаты на крохотном пятачке. Опять же: армия, полиция — может, они где-то сохранились. Все сподручнее под их защитой.

— Представляю: приходим мы, такие, в местный полицейский участок: люди добрые, спасите-помогите, за нами инопланетянин гонится! — хмыкнул кавказец. — В лучшем случае там подумают, что мы веселых грибов объелись.

— У тебя есть другое предложение? — развел руками Костя.

— Да нет… — вынужден был признать Тимур. — Просто хочу, чтобы все понимали сложность нашего положения — как если решим идти, так и если примем решение остаться.

— Мы неделю провели рядом с этим чудовищем на «Ковчеге», — бросила — не Тимуру даже, скорее, в сторону — Фомичева. — Не нужно рассказывать нам о сложностях.

— Хорошо, а ты сама что предлагаешь? — спросил ее кавказец.

— При прочих равных — бежала бы без оглядки, лишь бы подальше от него. Но в местных условиях вы разбираетесь лучше — вам и решать.

— Ясно, — кивнул Тимур. — Мнение Кости известно. Настя, что скажешь?

— Если идти — то сейчас, пока у нас есть какой-никакой запас пищи, — кивнула девушка на еще непочатые шестиугольные миски, валяющиеся возле Марининого рюкзака. — Не на ночь глядя, конечно — там и днем-то ноги легко переломать — с утра. Встанем — и пойдем.

— Принято. Крис, — повернулся Тимур к молчавшему до сей поры американцу. — Do you think we should go to the pier or stay here?[2]

— Пе-ре-пра-ффа! — в свойственной ему манере провозгласил американец. — Of course, we must go! [3]

— Ну, по ходу, решили, — заключил кавказец — без особого, впрочем, энтузиазма. — Тогда утром выступаем. А сейчас предлагаю, наконец, отведать печеных бананов — думаю, они уже должны быть готовы. Костян, Крис, давайте-ка сдвинем костер в сторону, — уже куда более бодрым голосом добавил он, поднимаясь и высматривая на пляже корягу поувесистей.

— Eat, for someday you will be eaten![4] — заявил американец, вставая с песка.

— Подавятся, — хмуро бросил Тимур.

4

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

— Ты к ней? — спросила Ада, едва Олег переступил порог медотсека — одного из трех помещений «Ковчега», сохранившихся в неизменном виде после трансформации корабля в планетарную базу. Другими двумя были рубка, из которой юноша как раз пришел, и учебный класс.

— Ну да, — кивнул девушке Светлов. — Мне сказали, она меня звала.

— Если это можно так назвать… Третий бокс.

— Я знаю, — снова кивнул он, тем не менее останавливаясь перед первой из дверей. Зеркальные изнутри и прозрачные снаружи, они позволяли наблюдать за происходящим в боксах, самому оставаясь незамеченным.

За дверью на кушетке с высоким изголовьем, скрючившись, подтянув колени к животу и уткнувшись лицом в стену, лежал Гера Фролов, в брюках и обуви, но с голой спиной. Его куртка и футболка комом валялись на полу. Юноша не шевелился — возможно, спал, возможно, лишь притворялся, что спит.

— Как он? — обернувшись, спросил Олег у Ады.

— Как всегда, — развела руками та. — Корабельный рацион есть отказался, но воду выпил.

Кухня «Ковчега» и после посадки продолжала трижды в день потчевать колонистов привычной разноцветной кашей.

— Сколько он уже у нас на диете? — нахмурился Светлов.

— А я знаю? — пожала плечами Ада. — Я с ними, — мотнула она в сторону боксов своими кудряшками, — тут сегодня в первый раз кукую.

Гера не находился под арестом и мед отсек был для него не тюрьмой, как когда-то для самого Олега, а скорбным домом: у Фролова съехала крыша. Должно быть, началось все еще на «Ковчеге», после трагической гибели его подруги Марины-«Мальвины», но тогда никто этого просто не понял — других забот хватало. Потом последовали убийство Герой капитана Вербицкого, учиненный Мамаем скорый суд и едва не состоявшаяся казнь. После высадки на планету по итогам бурных споров было решено в очередной раз подвести черту под прошлым: в новом мире — новая жизнь, но для Фролова, похоже, было уже поздно. Когда Инна пришла сообщить ему об амнистии, Гера забился в угол и наотрез оказался выходить из корабля. Кричал, что вокруг него одни инопланетяне, но лично он им не дастся, отказался есть «ковчеговскую» разноцветную кашу — все твердил, что еда отравлена Чужими. Потом, казалось бы, успокоился, позволил вывести себя из медотсека — и тут же в коридоре набросился на мелкую Ксюшу Шипову, вообразив, что под ее личиной скрывается монстр. Девочку у него отбили, а Фролова, от греха, вернули в бокс, где тот и оставался до сих пор, то затихая, как сейчас, то снова впадая в буйство.

Однако дежурство в медотсеке (сегодня как раз была очередь Ады) установили не из-за Геры. И не из-за Фролова пришел сюда Олег.

Из-за Чужой.

После того, как Галя Измайлова, почти по классику, «воткнула и там два раза провернула» копье в грудь своей фальшивой сестре «Диле», и та затихла, окончательно превратившись в уродливого монстра, на время о побежденном чудовище все как-то забыли. Каково же было удивление ребят, когда, вернувшись в рубку на следующий день, вместо бренных останков они нашли там огромный кокон, формой, цветом и структурой поверхности напоминавший киви-переросток. Галя тут же с криком бросилась к нему, попыталась разбить, сперва кулаком, потом ногой и, наконец, тем самым копьем, которое так никто до нее и не удосужился подобрать с пола, но сюрприз оказался крепче и плоти рук, и пластика подошвы, и стали копейного острия. При этом, не таким уж и тяжелым: вчетвером Олег, Рома, Володя и рыжий Артем без труда его подняли и оттащили в медотсек, заперев в боксе. А на утро кокон лопнул, и из него на свет божий вылез монстр — живой и здоровый. Потыкался в дверь мерзкой складчатой мордой, расправив кожистые крылья, побился ими о стены, ощупал чешуйчатым хвостом кушетку — и обернулся восемнадцатилетней блондинкой Дилей. Присутствовавшую при этом зрелище Галю насилу оторвали от двери бокса, в которую та намеревалась ворваться, дабы поквитаться с Чужой.

Стали обсуждать, что делать. Галя билась в истерике и орала, что чудовище нужно уничтожить раз и навсегда, и даже предложила способ: искромсать на кусочки, спустить в утилизатор. Инна призывала не торопиться с расправой, посмотреть, что Чужая станет делать дальше.

Оказавшийся между двух огней Олег долго не мог решить, чью сторону принять, но в конце концов поддержал Иноземцеву: кроме всего прочего, перспектива новой схватки с монстром его совершенно не прельщала, а резать себя добром тот бы едва ли позволил. Оказавшись в меньшинстве, Измайлова упрямо заявила, что так или иначе доберется до Чужой — вследствие чего в медотсеке и появился постоянный вооруженный дежурный: не землян от злобного чудища оберегать, а чудище от мести землян.

В отличие от Гали, которую теперь начинало трясти при любом упоминании о монстре, Чужая до последнего времени держалась достаточно мирно и сдержанно, вот разве что изодрала зачем-то в клочья оба комплекта серой «ковчеговской» униформы, которые подбросили ей в бокс — без одежды в образе стройняшки-Дили монстр смотрелся более чем пикантно. Сегодня, однако, ее поведение внезапно изменилось: то и дело подходя к двери, узница принималось стучать в нее руками, и, если дежурная, видеть которую Чужая, по идее, не могла, приближалась, начинала выводить пальцем по стеклу какие-то замысловатые фигуры. В конце концов Ада разобрала, что монстр вычерчивает на двери буквы: «О», «Л», «Е» и «Г» — «Олег» и попросила заглянувшую в медотсек по своим делам Ксюшу позвать Светлова.

— Возьмешь? — заметив, что Олег сделал шаг к боксу монстра, Ада протянула ему мушкетон — короткое ружье-парализатор из арсенала «Ковчега», прозванное так с чьей-то легкой руки за характерный раструб на конце ствола. Попав под его выстрел, местные гигантские бабочки (испытания начали с них) приходили потом в себя часа три-четыре, зверюга, внешне похожая на земного кабана, неосторожно забредшая в гости к колонистам из соседнего леса, очухалась вдвое быстрее, а бритоголовому Антону по прозвищу Лысый Чибис, вздумавшему зачем-то заглянуть в раструб и задевшему при этом спусковой крючок, хватило на восстановление получаса.

— Обойдусь, — подумав, мотнул головой Светлов. — Если что — пали по нам обоим, потом отсортируете.

— Через дверь не возьмет, — покачала головой Ада.

Поднеся руку с кольцом к панели на стене, Олег отпер замок и вошел в бокс.

Чужая, сидевшая на кушетке, поднялась ему навстречу, бесстыдно выставив на обозрение гостя все, чем могла похвастаться настоящая Диля Измайлова, коварно убитая монстром еще на Земле.

— Прикройся, — не отворачиваясь — было не до деликатности — Светлов торопливо (блин, нужно было подумать об этом заранее!) стянул «ковчеговскую» куртку и бросил ее девушке.

Поймав, та послушно прижала куртку к груди, села, укрывшись до колен, в почти пристойной позе.

— Так лучше? — спросила с ехидцей. — Присаживайся! — мотнула головой на место рядом с собой.

— Зачем звала? — сухо поинтересовался Олег, оставшись стоять.

— Зачем, зачем… Проголодалась, — усмехнулась «Диля».

— А не подавишься? — прищурился юноша, машинально отступая на полшага.

— Ты подумал, я о тебе? — широко распахнула карие — точь-в-точь, как у Гали — глаза Чужая. — Не, что ты, я не ем красивых мальчиков!

— Чего же тебе угодно? — попытался он ответить ей в тон, про себя досадуя, что ненароком выказал испуг. — Юных девственниц?

— Это ты про мелкую Ксюху, что ли? Да ну ее, костлявая, укусить не за что! А других, боюсь, у вас не найдется, хоть обыщись.

— Короче, — хмуро бросил Олег.

— Если короче — стандартный рацион вполне подойдет. В этом теле, — она игриво повела плечами, — лучшего и не придумать. У вас же есть лишние порции!

— Угу, — мрачно кивнул юноша. — Порции тех, кого ты убила.

— Андрей и Руслан — не моих рук дело. Плюс сбежавший сеятель — вот уже три порции получается. А я прошу всего одну.

— И с какой стати, скажи на милость, мы должны ее тебе дать? В благодарность за все то, что ты натворила?

— А гуманистический мотив не катит?

— Ты не человек. При чем тут гуманизм? — процедил он, едва сдерживаясь.

— Зато вы, вроде как, люди. И потом, я слышала, объявлена амнистия, нет?

— Амнистия — тоже для людей, — буркнул Олег, решив пока не зацикливаться на вопросе, где и как запертая в боксе Чужая могла прослышать о принятых ими решениях. — Тебя она никаким боком не касается!

— Хотя как раз должна бы! Все, что я, как ты выразился, «натворила» — было до окукливания, — кивнула Чужая на ошметки кокона на полу. — Жнеца двенадцатой касты, который убил твоих друзей, больше нет.

— А кто есть? — «на автомате» спросил Светлов.

— Признаться, я сама уже плохо понимаю. На первый взгляд все как будто в порядке, но я чувствую, что что-то не так. С каждой минутой — все отчетливее. Похоже, мою миссию сочли проваленной, а меня — недостойной состоять в страте. Я больше не жнец, — она осеклась, внезапно изменившись в лице. — Вот черт! Стоило произнести это вслух… — теперь «Диля» в самом деле выглядела ошарашенной. Впрочем, чего стоит внешний вид существа, вроде нее?!

— Ну, и кто ты у нас теперь? — постаравшись вложить в вопрос весь доступный ему сарказм, поинтересовался Олег. — Был жнец — стал на дуде игрец?

— По ходу, изгой, — пробормотала Чужая. — Трутень. Вот попала!.. — выпустив из правой руки ворот Олеговой куртки, «Диля» с силой стукнула себя кулачком по голой коленке.

— Трутень — это плохо? — с нарочитой усмешкой осведомился Светлов.

— Трутень — это… Это постыдно.

— Ну так покрасней для приличия, что ли!

— Да тут красней, не красней…

— Даже если ты говоришь правду, это ничего не меняет, — заявил юноша, не дождавшись новых разъяснений. — С кастами и стратами своими сама разбирайся, а ответственности за убийства это с тебя не снимает.

— Но даже убийц не принято понапрасну морить голодом, — заметила Чужая, заметно подрастерявшая былой задор.

— Назови хоть одну причину, почему мы должны поступить иначе! Милосердие не предлагать — ты его не заслуживаешь!

— От мертвой или впавшей в оцепенение от меня мало пользы. Живая я могла бы вам пригодиться!

— Нам не нужна убийца! — вырвалось у Олега. «Своих хватает…» — промелькнула в его голове шальная мысль.

— Как знать — на планете вы не одни! А люди, как я успела убедиться, — существа конфликтные… Впрочем, я не только в убийцы гожусь. Особенно теперь…

— Теперь?

— Если я трутень… — при этом слове Чужую аж передернуло. — Если я трутень, — упрямо повторила она, — многие психологические блоки со временем снимутся.

Может быть, я даже смогу менять личину по своему усмотрению…

— А сейчас как меняешь? По указанию свыше?

— Сейчас у меня может быть только одна личина — эта. У трутня — сколько угодно. Причем, не только человеческие. Представь, вам понадобился шпион. Ну, разведчик. Не лучшей ли кандидатурой будет тот, кто и лесным зверем может обернуться, и гадом ползучим, и прямо в образе врага явиться в его логово?

— Нам не нужен шпион, — брезгливо поморщился Олег. — А и был бы нужен, по любому, ты — последняя, кому бы мы доверились.

— Я могла бы принести вам присягу, — вскинула голову Чужая. — Как своей новой страте. Присяга нерушима, не верите — спросите у Коры. Она же еще с вами, Кора?

— С нами, — не стал отрицать юноша. После трансформации «Ковчега» его хозяйка и в самом деле не исчезла. Появляться теперь она, правда, могла только в рубке, но по-прежнему в любой момент была готова проконсультировать, дать совет, ответить на вопрос.

— Вот и спросите у нее про присягу страте! И можно ли ее нарушить. Спросите! Если вы станете моей новой стратой, я буду верна вам, захочу того сама или нет. До самой смерти — или до изгнания. Спросите у Коры!

— Хорошо, — кивнул Олег после недолгого размышления. — Я спрошу у нее. Но ничего большего обещать тебе не собираюсь.

— Договорились, — кивнула «Диля». — Я подожду.

— Тогда — до встречи! — бросил Светлов, отступая к двери.

— Ты забыл! — подавшись вперед, протянула ему Чужая куртку, вновь представая перед юношей во всей юной красе. Должно быть, это был один из приемчиков, при помощи которых она надеялась на него повлиять, но Олег слишком хорошо помнил, как «Диля» выглядит на самом деле, и ничего, кроме раздражения, такое поведение у него не вызывало. Ну, почти.

— Оставь себе, — отмахнулся он. — Только не порви, как те две, что тебе дали до этого.

— Я пыталась глодать остатки кокона, — извиняющимся тоном проговорила Чужая. — Для человека они ядовиты, пришлось сбросить личину. Об одежде не подумала…

— В следующий раз сначала думай, — буркнул он, и вышел из бокса.

5

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

Широкие офицерские кольца у них по-прежнему носили трое: Олег, Инна и Галя. Четвертое унес с собой в шлюз сеятель-Чужой, а пятое, капитанское, хранилось у Иноземцевой. Просто хранилось: освободившаяся после смерти Андрея Вербицкого должность оставалась вакантной. Пару раз вопрос об избрании капитана всплывал в разговорах, даже назывались кандидатуры (той же Инны, например), но до голосования дело так и не дошло. Как видно, система с офицерским триумвиратом во главе колонии, изобретенная Мамаевым во время его недолгого пребывания во власти, пока, по большому счету, устраивала всех. Как говорится, работает — не трогай.

Что до Олега, сам он на вершину Олимпа и не рвался — ему вполне хватало его нынешней меры забот. Случись выборы — проголосовал бы за Инну.

Именно на поиски Иноземцевой он сейчас и направлялся. Как правило, требующие решения триумвирата вопросы Олег предпочитал сначала обсудить с Галей, чтобы потом предстать перед Инной уже с их общей, согласованной позицией, но тут случай был особый. В вопросе поблажек для Чужой понимания ему у Измайловой нипочем не найти. Поэтому сегодня Галя — напоследок.

— Инну не видел? — спросил Олег у кстати попавшегося ему на пути Ромы Старкова.

— Народ в поле, — ответил тот фразой из древнего анекдота.

— Я серьезно, — слегка нахмурился Светлов.

— Я тоже. На делянке она. С сорняками воюет.

— Точно! — вспомнил Олег. — Спасибо.

— Спасибо в карман не положишь! — уже вслед ему усмехнулся Рома.

Пройдя по коридору и спустившись на два пролета по узкой лестнице, Светлов оказался у выхода из Крепости. Название это закрепилось за их базой почти случайно. Сперва все по инерции называли ее «Ковчегом», но потом как-то сам собой встал вопрос о новом имени для поселения. Первое, пришедшее кому-то на ум — «Новая Москва» — большинству показалось несколько банальным, последовавшее по ассоциации «Старые Басюки» — несерьезным, литературно-киношные варианты «Корусант», «Кайтайн» и «Арканар» также не получили единодушной поддержки, каждый по своим причинам. И вот когда уже казалось, что согласия в товарищах не достичь, Ада предложила окрестить базу «Форт-Росс» — по аналогии с русской колонией в Америке, существовавшей в XIX веке. И по сути подходит, и патриотично, и связь с историей опять же. Имя уже поставили на голосование, но тут Володя Кайшев заявил, что «форт» в данном случае — всего лишь перевод на английский язык русского слова «крепость». «Хорошо, пусть тогда будет «Крепость Росс»», — пожала плечами Ада. На том и порешили.

А уже в обиходе «Крепость Росс» быстро сократилось просто до «Крепость» — благо, других в округе пока не наблюдалось.

Их — эти самые другие — искали. За полторы недели, прошедшие с момента высадки на планету, окрестности Крепости подверглись самому внимательному изучению. Ближайшие — пешком, дальние — на вездеходе — приземистой девятиместной шестиколесной машине. Быстрой, проходимой, не нуждавшейся в заправке топливом — бесконтактно черпавшей энергию из энергоцентра Крепости (Кора пыталась объяснить, на каких физических принципах строится эта подзарядка, но ее так никто толком и не понял, даже умник Дима Дроздов). Единственным недостатком вездехода была ограниченная длина «поводка», котором тот был привязан к базе — чуть менее тридцати километров. Кора об этом предупреждала, но в первой же поездке, увлекшись, рыжий Артем сию границу проскочил. Двигатель тут же заглох, и прокатившись по инерции несколько десятков метров вездеход замер. Назад, к оборванному «поводку», вдевятером тяжелую машину толкали почти два часа — на чем свет стоит кроя раззяву-Артема, коварных инопланетян и забирающую в горку дорогу.

После первой оплошности за незримую тридцатикилометровую границу они больше не выезжали, но внутри исколесили все. Нанесли на карту лес, полдюжины рек, горный хребет на севере, даже прошлись по краю смертоносной пустыни, начинавшейся в семи километрах на юго-востоке, но самого главного — других стартовавших с Земли «Ковчегов» — так и не нашли.

Не успокоившись, выслали отряд разведчиков — Антон Лысый Чибис, Макс Переверзев и Света Ткачук, взяв три мушкетона и припасов на неделю, отправились на юг. Как раз вчера они вернулись в Крепость, на день раньше срока — рассказали, что дошли до соленого моря, принесли какие-то ракушки и целый рюкзак ярко-оранжевых грушевидных плодов, к всеобщей досаде определенных Корой как несъедобные. Ни «Ковчегов», ни даже просто следов присутствия человека этой экспедиции обнаружить не удалось.

Второй отряд в составе Володи Кайшева, Игоря Палиенко и Даши Макаускайте, дождавшись возвращения первого, сегодня утром выступил на север, в сторону гор. До тридцатикилометровой границы их подвез на вездеходе Олег.

— Даже не знаю, чего хочу больше, — прощаясь с ним, проговорил Володя, в ответ на пожелание удачи. — Найти соседей, или убедиться, что рядом никого нет.

— Почему? — спросил его Светлов, хотя и сам не раз уже размышлял над подобной дилеммой.

— Человек человеку — сам знаешь, не только друг и товарищ, но иногда еще и братец-волк, — заметил Кайшев, щурясь на начинавшее уже припекать солнце. — Так что, может, ну их на фиг, другие «Ковчеги»? Меньше народу — больше кислороду?

— Человек человеку волк, когда у них одна овца на двоих, — глубокомысленно заметил второй из разведчиков — Игорь. — А нам с другими «Ковчегами» делить нечего, так что мир-дружба-жвачка!

— Вот! — подняла вверх палец Даша. — Поняла, наконец, чего мне у нас не хватает для полного счастья! Жвачки!

— Боюсь, что у других «Ковчегов» ее тоже нет! — усмехнулся Игорь.

— Еще одним поводом для войны меньше! — заявила Макаускайте.

— Жвачка — повод хоть куда, не хуже других, — хмыкнул Володя. — Это я вам как несостоявшийся историк говорю. В XIV веке Модена и Болонья 12 лет воевали из-за украденного колодезного ведра…

…Делянка, на которой Олег рассчитывал найти Инну, располагалась на задворках Крепости. Распаханный участок площадью в сотку еще неделю назад был засеян инопланетными семенами из закромов «Ковчега» — крупными и треугольными, народ еще все шутил, что это зубы дракона. Если верить Коре, произрасти из них должно было некое чудо галактической селекции с колосьями питательных зерен, стеблями, годящимися для производства тканей, листьями, содержащими красители, корнями… Для чего предназначались корни волшебного растения, Олег не помнил, но наверняка тоже для чего-то важного и полезного. В перспективе.

Пока всем необходимым, от еды и одежды до света и лекарств, колонистов обеспечивала Крепость, но так будет не всегда. Источником энергии для нее служили аккумуляторные батареи, установленные в бывшем двигательном отсеке «Ковчега». Олег их видел — небольшие такие золотистые треугольные пирамидки, с теннисный мяч размером. Маленькие — да удаленькие, никакая атомная электростанция на Земле могла бы соперничать с этими крошками по мощности. Всего батарей было девять, и, по словам Коры, каждой должно было хватить ровно на год. Девять батареек — девять лет на всем готовом. А вот потом… Потом кухня перестанет выдавать дневные рационы, карета-вездеход превратится в недвижимую тыкву, парализаторы-мушкетоны — в заурядные дубинки, годные разве только, чтобы бить ими друг друга по голове по завету плешивого пирата Пинтела из известной кинофраншизы. Встанет трактор — вторая и последняя машина колонистов. Уснет вечным сном медотсек… Нет, с одной стороны, конечно, девять лет — срок немалый, самая младшая из экипажа «Ковчега» — Ксюша — девять лет назад еще даже в школу не ходила. С другой, станешь бить баклуши — время пролетит, оглянуться не успеешь. И что тогда?

Делянка как раз и была одним из ответов на этот вопрос. Сегодня — сотка, через год, если все пойдет, как задумано — десять, через два — гектар, через три — бескрайние поля. Плюс дичь в лесу, рыба в реке — какая-никакая, еда уже есть. То есть, будет. Может, даже повкуснее постылой «ковчеговской» кашки. Но уже не манна, сама падающая с неба — в поте лица добытая…

В компании Веры Варенниковой, Ани Руденко и мелкой Ксюши Инна стояла на коленях на самом краю пашни, выдергивая руками из земли побеги сорняков. Отличить их от всходов чудо-злака, также уже начавших проклевываться на делянке, было нетрудно: последние были насыщенного голубого цвета, тогда как их непрошеные соседи — желтого или бледно-зеленого. Отличить — да, просто, а вот выкорчевать лишнее… Сантиметровая поросль могла иметь корень до полуметра — и когда только успела отрастить?! Именно с таким сейчас боролась Иноземцева, аккуратно, чтобы не дай Бог не повредить культурным всходам, вытягивая цеплючий «хвост» из недр делянки.

— Привет! — окликнул девушку Олег, присаживаясь рядом на корточки. От пашни шел сырой, немного пряный аромат. — Нужно поговорить.

— Привет, — не поднимая головы, отозвалась та. — Нужно — говори. Заодно поможешь.

Протянув руку, Светлов ухватился за ближайший желтый росток и дернул — стебелек неожиданно легко смялся в пальцах и оборвался у основания, оставив корень в земле.

— Нет, стоп, так лучше не надо! — тут же сердито бросила Инна. — Он завтра снова вырастет!

— Вырастет — снова оборвем, — пожал плечами Олег.

— Вот они и прут, что вы корни в земле оставляете, — буркнула Инознемцева. — Ладно, не трогай ничего, я сама доделаю, — заявила она, поднимаясь на ноги. Ее брюки были измазаны землей до колен, голые руки — Инна работала в футболке с короткими рукавами — черные почти по локоть, и даже на лице имелись отметины грязи.

— Я был у Чужой, — сообщил Олег, тоже вставая. — Она просит дать ей есть. Взамен обещает верность и покорность.

— Грош цена ее обещаниям, — усмехнулась Инна, безуспешно пытаясь очистить ладони от земли, потирая одну о другую.

— Она предложила дать клятву. Я справился у Коры, и та подтвердила, что это сработает. Мы станем для Чужой все равно что ее страта, она физически будет неспособна нас предать.

Несколько секунд девушка обдумывала его слова.

— Даже если так — какой нам с этого прок? — спросила затем.

— Сейчас — никакого, — пожал плечами Светлов. — А в будущем — кто знает? Поле, вон, — кивнул он на пашню, — мы тоже засеяли на потом.

— Гале это не понравится, — заметила его собеседница — вновь после некоторых раздумий. — Другим тоже, но Гале — особенно. Представь, идет она в Крепости по коридору, а навстречу — Диля рассекает. Либо набросится, либо с катушек съедет, как Гера.

— Погоди, я же не предлагаю выпустить Чужую из бокса, — поспешил подчеркнуть Олег. — По крайней мере, прямо сейчас. Только накормить.

— Да? — переспросила Иноземцева. — Я не поняла. Тогда, собственно, не вижу проблемы. Можно даже Гале вообще не рассказывать… Хотя нет, не рассказывать — неправильно. Хочешь, чтобы я с ней поговорила?

— Можем вместе, — развел руками юноша. — Главное — решить.

— Тогда — решили, — кивнула Инна, и без лишних слов вернулась к своим сорнякам.

Ну, решили — так решили.

Пожав плечами, Олег зашагал к входу в Крепость.

6

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

После трансформации «Ковчега» в Крепость, единственным помещением, где могла появляться его бывшая хозяйка, осталась рубка, поэтому для принесения присяги Чужую пришлось доставить туда — никто, кроме Коры, не сумел бы проконтролировать точность соблюдения процедуры. Замышляй монстр недоброе — побег или нападение — о лучшей возможности, чем по пути из медотсека, ему нельзя было бы и мечтать, поэтому в коридорах чудовище сопровождали сразу четверо: Артем и Рома с мушкетонами, и, на случай, если заряд парализатора чудовище не возьмет, Мамай и Лысый Чибис с острыми пиками. Когда Чужая вошла в рубку и остановилась, конвой замер у нее за спиной.

Как они и договорились, инопланетянка предстала перед руководством Крепости в своем монструозном облике. Широко расставив согнутые в нижних коленях ноги, она полуприсела, опершись на выгнутый дугой хвост, расслабила и опустила вниз мятые крылья, щупальца обвила вокруг туловища (длинное — в два оборота, короткое — в один) и сцепила на груди пальцами. Склизкие веки на треть прикрыли — сбоку, а не сверху — белые, кажущиеся слепыми глаза. «Поза полной покорности» — именно так ее и описывала ребятам Кора.

Голограмма привычно расположилась в самом центре комнаты, у стены во вращающихся креслах сидели Олег, Инна и Галя. Два места оставались свободны — офицеров в Крепости, как известно, был недобор.

Уговорить Измайлову присутствовать при принесении присяги оказалось нелегко — скрепя сердце смирившись с самим ее фактом, участвовать в этом, как она его назвала, «шоу на гробах» Галя отказывалась категорически. Дело даже дошло до швыряния на пол офицерского кольца — это когда Кора, участвовавшая в разговоре, заметила, что раз Крепостью управляет триумвират, то и на церемонии ему надлежит быть в полном составе. Признаться, на этом Олег, был уже готов сдаться (и черт с ней, с Чужой — свои дороже!), но Инна, привыкшая все дела доводить до конца, выставила его за дверь, попросила удалиться Кору, и почти четверть часа девушки толковали тет-а-тет. Что уж там между ними было при этом сказано, Светлов мог лишь предполагать, но, когда дверь рубки снова открылась перед ним, вопрос оказался решен.

При появлении в помещении Чужой Галя демонстративно развернулась вместе с креслом лицом к стене. Было в этом даже что-то от отваги: Олег, вот, остаться спиной к монстру, пожалуй, не рискнул бы — даже несмотря на стерегущую инопланетянку вооруженную охрану.

— Трутень, готов ли ты принести присягу на верность Крепости Росс, ее руководству и народу — как своей страте? — в точном соответствии с полученными от Коры инструкциями, задала вопрос Инна.

— Да, Всемогущая, если это будет мне позволено, — последовал ответ. Рта, чтобы говорить, у Чужой не имелось, тело сохраняло полную неподвижность — лишь веки слегка подрагивали, из-за чего казалось, что инопланетянка произносит слова глазами. Как знать, не исключено, что так оно и было на самом деле.

Голос у монстра, без сомнения, был Дилин, пусть и с совершенно нехарактерными для той подобострастными интонациями. Олег «на автомате» стрельнул глазами в сторону Гали, но увидел лишь высокую черную спинку отвернутого кресла.

— Приступай, — велела инопланетянке Иноземцева.

Послышался негромкий, пожалуй, даже мелодичный звук, напоминающий плеск и журчание стекающей по камням воды. Кора предупреждала, что присяга будет произноситься на древнем, ныне — сугубо церемониальном языке высших каст, и только в этом случае она будет иметь силу для Чужой — мол, слова человеческой речи — лишь сотрясание воздуха, а эти «буль-плюх-буль» творят в сознании рекрута неотменяемые установки. Пусть так, но со стороны все происходящее смотрелось не столько торжественно, сколько забавно. Если бы не подспудные опасения, что в любой момент ситуация может внезапно вырваться из-под контроля, Олег едва ли сумел бы сдержать усмешку. Конвоиры же Чужой, вовсе не проникнувшись серьезностью момента, ржали чуть ли не с голос — как ни странно, за исключением Мамая.

Превратив к концу двухминутной речи ее веселый ручеек разве что не в гремящий водопад — словно желая заглушить им нескончаемые смешки и прысканье за спиной — Чужая резко умолкла. Не сговариваясь, Олег и Инна вопросительно посмотрели на Кору.

— Присяга принесена, — кивнула та. — Все сделано верно, никаких нареканий. Отныне она ваша.

— То есть все, я могу идти?! — крутанувшись в кресле, Галя рывком вскочила на ноги и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом, почти бегом, покинула рубку. На монстра она так даже и не взглянула.

— Да, формальная церемония завершена, — проговорила уже вслед Измайловой Кора.

Чужая между тем слегка распрямила ноги и медленно подобрала крылья, сложив их за спиной — несколько взбодрив неожиданным движением расслабившуюся, было, охрану. На время спрятав улыбки, конвоиры поудобнее перехватили оружие.

В рубке ненадолго установилась тишина: похоже, никто не мог сообразить, что делать дальше.

— Хочешь что-нибудь сказать? — нарушила ее, наконец, Инна, обратившись к инопланетянке с вопросом.

— Позволено мне будет сменить изначальный облик на личину, Всемогущие? — осведомилась Чужая. — В этом теле воздух вашего мира доставляет мне сильный дискомфорт.

— Нет! — в один голос произнесли Олег и Инна.

— А что, пусть превратится! Все приятнее глазу! — поигрывая пикой, хохотнул за спиной монстра Лысый Чибис, за что тут же удостоился уничижительного взгляда — ладно бы от Артема или Ромы, так нет — от Мамая!

— Превратишься, когда вернешься в бокс, — проговорил Светлов. — Надеюсь, одежда, которую тебе выдали, цела?

— Цела, Всемогущий, — ответила Чужая. — Мне дали время раздеться.

Лысый Чибис снова состроил веселую гримасу, а Артем, кажется, покраснел.

— Как к тебе теперь следует обращаться? — задала тем временем Чужой новый вопрос Инна. — Ведь после принесения присяги ты более не трутень?

— Я останусь трутнем, пока не выполню для моей страты шесть ответственных миссий, Всемогущая. После трех миссий я буду вправе принять личное имя — если страта пожелает мне его дать. До тех пор правильным обращением ко мне будет «трутень» — как напоминание о том, сколь низок мой статус.

— А что насчет произвольного выбора личины? — спросил Олег, припомнив утренний разговор. — Раз ты по-прежнему трутень — значит, способна на это? — девчоночий голос монстра явно предполагал обращение в женском роде.

— В данный момент — нет, Всемогущий. Я пыталась, но старые ментальные блоки еще довлеют надо мной. Но если это нужно страте, я удевятерю усилия.

— Да уж, если хочешь еще когда-нибудь выйти из бокса — постарайся, — бросил Светлов. — Вне его твоя прежняя личина неприемлема.

— Я это уяснила, Всемогущий.

Больше вопросов у Олега не нашлось. Он посмотрел на Инну: все, мол? Помедлив, та коротко кивнула.

— Возвращайся в медотсек, — снова повернулся юноша к Чужой. — Когда примешь человеческий облик — оденься. Как только будешь готова, тебе принесут еду.

— Благодарю, Всемогущий.

— Отведите трутня в бокс, — сказал Олег конвоирам. — Рома, смени на посту Аду, — добавил он лично Старкову.

— Так она и так уже ушла, когда мы Чужую забрали, — заметил тот.

— Вот и останься вместо нее, — пожал плечами Светлов.

— Хорошо, — вздохнув, без малейшего энтузиазма кивнул Рома.

Конвой вывел монстра в коридор.

— Что за тема с произвольными личинами? — обернулась к Олегу Инна, едва дверь за ушедшими закрылась. — Ты мне не сказал!

— Забыл, — развел руками юноша. — Извини. Просто Чужая говорила, что трутни, якобы, могут иметь столько личин, сколько захотят — и в любое время их менять. Вот я и подумал…

— Это так? — перебив юношу, посмотрела Иноземцева на Кору.

— Трутень трутню рознь, — пожала плечами голограмма. — Некоторые — мозут, некоторые — нет.

— Вот я и подумал, — продолжил Олег, — что если Чужая будет выглядеть не Дилей, а как-нибудь по-другому, нейтрально, появление ее в Крепости не станет для большинства таким уж шоком…

— А, может, и наоборот, — покачала головой девушка. — Каждый станет на соседа коситься: не Чужой ли? Или думать: а вдруг она и в меня превратится?

— Так ведь и сейчас многие этого боятся, сколько не объясняй…

— Вот именно! Так что никаких прогулок по Крепости! Будь Чужая хоть трижды нам верна — незачем народ провоцировать!

— Да хорошо, хорошо! — примирительно закивал Светлов. — Все равно она пока так не умеет!

— Вообще, зря ты вообще завел этот разговор при Мамаеве, — хмуро заметила Иноземцева.

— А что Мамаев?

— Ничего. Просто Мамаев, — с неприкрытой неприязнью в голосе проговорила она.

— Не можешь ему простить, что он тогда тебя чуть в шлюз не выставил? — хмыкнул Олег, тут же, впрочем, пожалев об этом.

— За себя я все всем давно простила, — глухо выговорила Инна. — За Андрея — не прощу никогда!

— Андрея убил Гера, — все же напомнил Светлов. — Мы это сами видели.

— Гера не понимал, что делает. Мамаев его подставил!

— Да все он прекрасно понимал! — чувствуя, что вот-вот, и сам начнет заводиться, бросил юноша. Вот только роли Мамаевого адвоката ему не хватало! — И потом: амнистия! Забыла?

— Я никогда ничего не забываю, — покачала головой Иноземцева. — Мамаев хочет власти, и у него остались сторонники. Сейчас они затихли, но при первой же нашей ошибке могут снова поднять голову. Так зачем давать им в руки лишние козыри?

— Тоже мне козырь… — скривившись, пробормотал Олег. — А что касается власти… Да кому она нужна? Я еще понимаю, на «Ковчеге», где только у офицеров отдельные каюты были! А здесь? Геморрой один от нее! Все нормальные люди на вечеринку идут развлекаться, а ты, как дурак, на планерку прешься…

— Что, в отставку намылился? — прищурилась Инна. — А то одна тут уже кидалась кольцами!

— Нет, но…

— Вот и не тренди тогда!..

Прикрыв глаза, Олег набрал полные легкие воздуха, сосчитал в уме до десяти, выдохнул.

— Что такое на тебя сегодня нашло? — проворчал затем, поднимаясь из кресла. — Слова поперек не скажи…

— Устала, наверное, — уже гораздо сдержаннее проговорила Инна. — Извини, если обидела.

— Да не, какие там обиды, — махнул рукой Светлов. — Ну что, пойдем на ужин? Вроде, время уже.

— Нужно бы сначала Галю найти, — заметила девушка, вставая и оправляя футболку. — Успокоить.

— Найти — найдем, а успокаивать — это уже по твоей части, — развел он руками. — Я пас. Пробовал — только хуже делается.

— Значит, плохо пробовал, — усмехнулась Иноземцева. — Ладно, так уж и быть, снова поговорю с ней сама…

7

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

До ужина они с Инной Галю не нашли.

Само по себе ничего удивительного в этом не было: Крепость большая, и укромных уголков в ней — не счесть. Но все же, не обнаружив Измайлову ни в ее комнате, ни в комнате Веры Варенниковой (в последние дни двух девушек нередко видели вместе), ни в учебном классе, ни, наконец, в столовой — огромном заставленным столиками на шестерых зале, способным, наверное, вместить человек сто, и еще место останется — Олег начал испытывать легкое беспокойство. Хмурилась и Инна.

— Может, она наружу вышла? — предположила Иноземцева, когда Гали не оказалось и в медотсеке — последнем месте Крепости, которое они решили проверить.

— Что ей там делать? — пожал плечами Олег. — Сорняки дергать?

— А хотя бы и сорняки. Почему нет? У каждого — свой способ забыться.

— Так темнеет же уже…

Тем не менее, они вышли за ворота и в сгущавшихся сумерках обошли Крепость кругом, но набрели лишь на Диму Дроздова с мелкой Ксюшей, приютившихся за широким пилоном главного входа и почему-то сильно смутившихся, когда Олег их окликнул. Толку от них, прочем, не оказалось никакого: ребята уверяли, что Измайлову в глаза не видели. Впрочем, Галя могла сейчас сидеть в высокой траве в десяти метрах от ворот Крепости, и легко остаться незамеченной в вечерней мгле.

— Ладно, пошли на ужин, — решила Инна, покричав в темноту и не получив никакого ответа, кроме испуганного хлопанья крыльев местных гигантских бабочек. — Может, она уже там?

Но в столовой Измайлова так и не появилась. Собственно говоря, пропустить ужин у колонистов было обычным делом: кто-то вовсе игнорировал вечернюю трапезу, кто-то брал еду с собой — три-четыре рациона в одни руки, на всю компанию, собравшуюся в чьей-нибудь комнате. Но представить сейчас Галю, завалившуюся к кому-то на веселую вечеринку, у Олега как-то не очень получалось.

— Ладно, если на планерку не придет — поднимем народ на поиски, — махнула рукой Иноземцева, приступая к еде. — Но надеюсь, обойдется…

С первого дня после высадки у них завелась традиция собираться после ужина в рубке для обсуждения планов на следующий день. Обычно на таких совещаниях присутствовали только офицеры, но, по необходимости, приглашались и другие колонисты. Вчера, например, в планерке принимали участие уходящие в поход разведчики — Володя, Игорь и Даша, сегодня вызов получил рыжий Артем — у него имелась какая-то интересная идея, связанная с вездеходом.

Зеленая вечерняя каша что-то не лезла Олегу в горло, и, лишь слегка поковырявшись в тарелке, он встал из-за стола и без сожаления отправил едва тронутую порцию в утилизатор. Упрямая Инна уговорила почти половину рациона, но на большее нынче не хватило и ее.

— Ну что, идем? — спросил девушку Светлов, возвращаясь к столу.

— Мне нужно в каюту зайти, — так она по «ковчеговской» привычке называла их жилые комнаты. — Иди, я подойду через пять минут. Заодно к Гале еще раз загляну.

— Лады…

Рубка располагалась на последнем, пятом этаже Крепости, столовая — на четвертом, жилые помещения, значительная часть из которых сейчас пустовала — на трех первых. Прикинув, не стоит ли тоже сначала заглянуть «домой» — до обычного времени начала планерки оставалось еще около четверти часа — но решив, что особого смысла мотаться туда-сюда нет, Олег вышел из столовой и, свернув на лестницу, зашагал наверх.

Гали в рубке не оказалось. Да, было еще рано, но, признаться, открывая кольцом дверь, юноша подспудно надеялся, что увидит сейчас Измайлову в ее кресле — пусть хмурую, пусть даже уткнувшуюся лицом в стену и не желающую поворачиваться, но увидит. Однако левое от входа сиденье пустовало — как и четыре прочих. Вздохнув, Олег подошел к своему месту — второму справа — уселся в кресло и только протянул руку к панели на стене, собираясь включить информационный экран, как внезапно в помещении погас свет.

Темнота бывает разная. Звездная ночь — она ведь тоже темная, но в ней не хватает не столько света, сколько цвета, мир вокруг виден серо-черным, однако он виден. В самый поздний час в самой темной комнате всегда обнаружатся какие-то шальные огоньки — красная лампочка «спящего» телевизора, подсвеченная кнопка выключателя сетевого фильтра под столом, зеленые цифры часов на полке… По крайней мере, на Земле в квартире Олега было именно так. Но то на Земле. Здесь, в рубке, темнота была абсолютной. Даже через минуту, когда глаза, вроде бы, должны уже были к ней привыкнуть, кругом по-прежнему оставалась все та же густая, непроглядная чернота.

Почти машинально Олег несколько раз ткнул пальцем в сенсор на стене, но экраны не реагировали. Не зажглась и трехмерная карта в центре комнаты — правда, тут юноша не был на сто процентов уверен, что в темноте попал рукой в нужную панель. Выругавшись вполголоса, Светлов выбрался из кресла и, придерживаясь рукой за стену, двинулся вдоль нее вправо. Добравшись до первого из шести углов комнаты, Олег присел на корточки и принялся шарить у пола. Почти сразу его рука провалилась в неглубокую нишу — обычно закрытую, но сейчас почему-то распахнутую настежь. Впрочем, последнее обстоятельство было только к лучшему. Потянувшись внутрь, юноша нащупал в глубине пучок тонких прутиков и, ухватив первый попавшийся, переломил пальцами.

Зеленоватый свет аварийного хемилюминесцентного фонаря — а именно эту роль играли спрятанные в стене палочки — немного рассеял мрак. Взяв из ниши еще несколько прутиков — про запас — Олег выпрямился и огляделся по сторонам. Все имеющиеся в стенах шкафчики, ниши и тайники — о половине из них юноша и не подозревал! — подобно хранилищу, в которое он только что запустил руку, были открыты. И что уж совсем удивительно, нараспашку была и входная дверь рубки — она всегда закрывалась за вошедшим, закрылась две минуты назад и за Светловым. Но, вроде бы, никаких чудовищ по углам помещения не таилось — Олегу как раз пришло в голову, что проделки со светом могли оказаться делом щупалец (не рук же!) Чужой (и не спрашивайте, как она смогла бы это все провернуть, будучи надежно заперта в боксе медотсека!). Однако если монстр и имел какое-то отношение к происшедшему, то явно действовал удаленно.

«Энергоцентр!» — сообразил юноша. Вот где следовало искать причину аварии! Или диверсии.

Он еще раз осмотрелся — на этот раз в поисках хоть какого-нибудь оружия, но ничего подходящего не обнаружил. Ладно, найдем что-нибудь по дороге…

Переломив еще один прутик — парой они давали гораздо больше света — Олег вышел в коридор.

Для того, чтобы попасть в энергоцентр, ему следовало спуститься на четвертый этаж, но удобнее это было сделать не по той лестнице, что вела от столовой, а по другой, дальней от рубки. Опасливо озираясь и тщательно освещая по пути все встречные закоулки, Олег потратил на путь до нее почти минуту. Его нога уже стояла на верхней ступени, когда снизу вдруг послышался подозрительный шорох.

— Кто здесь? Выходи! — внезапно севшим голосом прохрипел юноша, инстинктивно выставляя вперед свои светящиеся палочки — словно Фродо волшебный фиал Галадриэль.

— Светлов? Это я, не дрейфь, — щурясь, в круг зеленого света из тьмы шагнул Мамай. В руках у Стаса был мушкетон, раструб дула миролюбиво смотрел в пол. — Где достал такой модный фонарик?

— В рубке, — «на автомате» ответил Олег, переводя дух. — Что происходит?

— Вопрос на миллион! Спроси чего полегче, — пожал плечами Мамай. — Света нет, но ты у нас парень наблюдательный, небось, и сам уже это заметил. Вот, иду энергоцентр проверить, что да как — словно мне больше всех надо — а тут ты со своей иллюминацией, как снег на голову.

— Я тоже туда, — вновь обретшим звучность голосом проговорил Светлов, спускаясь по ступенькам.

— Очень кстати, — усмехнулся Стас. — У меня пушка, у тебя прожектор. Прорвемся!

— Прорвемся, — согласился Олег. Пусть Мамай и не был для него самым желанным из возможных напарников, лучше уж такой, чем вообще никакого. Опять же, мушкетон… — А где остальной народ? — все же спросил он.

— Ты меня спрашиваешь? Заблудились где-нибудь. Или под кроватями попрятались. Мы ж все только на свету такие смелые…

Вход в энергоцентр, дверь которой в нормальной ситуации еще и не всяким кольцом можно было заставить отвориться — только офицерским — зиял чернотой раскрытого проема. Прокравшись по пустому коридору, ребята шагнули через порог… и едва не столкнулись с Чужой — можно было бы сказать, нос к носу, имейся у монстра эта часть тела.

Похолодев, Олег попятился и едва не выронил из ладони светящиеся прутики. Мамай, сперва тоже отпрянувший назад, вскинул мушкетон и, целя в чудовище, надавил на спусковой крючок — раз, другой, третий…

Заряд парализатора невидим, а выстрел почти бесшумен — о попадании обычно судишь по тому, что цель безвольно падает наземь. Ничего подобного, однако, с Чужой не произошло. Яростно сверкнув белками глаз, чудовище отскочило, одним прыжком оказавшись у противоположной стены — в отличие от своего предтечи, гигантского двигательного отсека «Ковчега», энергоцентр Крепости был не так уж и велик. И только теперь Олег увидел тело в серой униформе, неподвижно лежавшее на полу точно посередине между ним и монстром. Навзничь, если судить по туловищу и ногам, но при этом белобрысым затылком вверх — голова несчастной жертвы Чужой была свернута почти на сто восемьдесят градусов.

Стас продолжал стрелять без остановки, но валиться парализованным монстр и не думал. Впрочем, пока он не спешил и атаковать, чего-то выжидая — присел на хвост, опустив крылья, куда-то спрятал щупальца, выдвинул веки…

«Да ведь это же поза полной покорности!» — осенило вдруг Олега.

— Погоди-ка, — остановил он рукой напарника — толку от усилий того все равно не было.

Словно опомнившись, Стас перестал, как заведенный, жать на спуск, ошалело уставился на Чужую:

— Блин, ей все пофиг, по-моему… Валим?

— Погоди, — повторил Светлов. Не отрывая взгляда от замершего у стены чудовища, он, шажок за шажком, приблизился к телу на полу, нагнувшись и найдя наощупь плечо, ухватил за него и рывком перевернул лицом вверх. Всего на долю секунды скосил глаза на бедолагу, но этого ничтожного мига ему хватило, чтобы понять: это не был один из них. Чужой. Человек, но чужой.

8

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

— Это еще что за тип? — недоуменно пробормотал Олег.

— Вор, — Чужая, как видно, решила, что спрашивают у нее.

Не ждавший ответа — тем более от монстра — юноша вздрогнул.

— Вор? — переспросил он, отпуская плечо незнакомца и выпрямляясь. — И что же такое он украл?

— Вот это, — нарочито медленно и плавно размотав обернутое вокруг тела гибкое щупальце, Чужая указала его шестипалым концом на массивную тумбу у стены слева от входа — святую святых энергоцентра, батарейный отсек. Его треугольное гнездо, из которого раньше торчала золотистая вершина пирамидки чудо-аккумулятора, зияло черной пустотой.

Такая же пустота разом возникла внутри Олега, заставив тело сжаться в ощущении колоссальной, непоправимой беды. Колени юноши задрожали, руки без сил упали. Непроизвольно шагнув к тумбе, он оказался спиной к монстру, краем сознания понял это, но даже не подумал обернуться.

— А, ну ясно тогда, почему света нет! — протянул Мамай, как видно, еще не осознавший всей бездны пропасти, в которую они сорвались.

— Почему света нет? — голос, донесшийся от входа, принадлежал подоспевшему на место происшествия Диме.

— Ой, Чужая! — а это уже, кажется, была Ксюша.

— Батарейки сперли, — ответил Дроздову Мамай.

— Батарейки? Погоди, вон же одна! — заявил Дима.

Олег резко обернулся и проследил в направлении жеста Дроздова: из-под распростертого на полу тела незнакомца и в самом деле торчал уголок золотистой пирамидки! Сердце Светлова отпустило, словно стальные тиски разжались — кажется, оно даже начало понемногу биться.

— А вон еще одна! — воскликнула тем временем Ксюша, указывая пальцем в угол комнаты.

— Что ты нам тут головы морочишь, трутень?! — в смешении чувств — радости от того, что все обошлось, и клокочущей злости на лживое чудовище — бросил Олег Чужой. — Вот же батареи!

— Две из девяти, — проговорил монстр, снова аккуратно заворачивая длинное щупальце вокруг себя.

— А остальные где? — опередив Олега, спросил Дима.

— Их унес Всемогущий, — заявила Чужая.

— В смысле — Светлов? — нахмурился Мамай, как видно, вспомнив, что именно так монстр недавно обращался к Олегу в рубке.

— Нет. Другой Всемогущий.

— Иноземцева, что ли? Или Измайлова?

— Нет.

— Так, давай-ка все по порядку, — потребовал Олег, окончательно запутавшись.

— Может, сначала все же включим свет? — шагнув вперед, Дима подобрал с полу пирамидку. — Черт, тяжелая, зараза! Вставляю? — посмотрел он на Светлова.

— Вставляй, — пожал плечами Олег. Пропажа семи батарей — если она подтвердится — тоже не сулила Крепости ничего хорошего, но все же это было далеко не то же самое, как если бы исчезли все девять. По крайней мере, у них будет время, чтобы что-то предпринять. Два года.

Подойдя к тумбе, Дима занес пирамидку над гнездом, затем, словно передумав, поднял к глазам. Повертев, пробормотал с сомнением:

— Наверное, все равно, какой вершиной вверх? Они все одинаковые.

— Они не одинаковые, — поправила его с другого конца комнаты Чужая. — Но вставлять можно, как угодно. Батарея сама займет нужное положение в отсеке.

— Только осторожно! — попросила сзади Ксюша. — А то еще шарахнет током! Меня однажды ударило в детстве — пришлось скорую вызывать! Еле откачали!

Уже почти опустивший батарею в гнездо, Дима замер и вопросительно посмотрел на Чужую.

— Насколько мне известно, это абсолютно безопасно, — проговорила та. — Но если желаете, подключить батареи Moiy я.

— Нет, — само собой вырвалось у Олега.

Приняв его слова за руководство к действию, Дима разжал пальцы, пирамидка скользнула в черную прорезь и в следующий миг под потолком комнаты зажегся свет.

Только теперь Олег осознал, насколько на самом деле тускл был его «эльфийский фиал» — ослепленные, глаза юноши сами собой захлопнулись, но он тут же заставил себя разомкнуть веки хотя бы до узких щелочек: выпускать Чужую из виду все же не следовало. Монстр, впрочем, так и стоял, застыв в «позе полной покорности», и не предпринимал никаких попыток хотя бы пошевелиться.

— О, починили? — через порог энергоцентра шагнула явившаяся аккурат к шапочному разбору Инна. За ее спиной маячили Рома, Вера и еще кто-то из ребят. — Все в порядке?

— Не все, — бросил ей через плечо Светлов. — Но могло быть хуже. Теперь рассказывай, трутень! — велел он Чужой. — С самого начала и по порядку!

— Слушаюсь, Всемогущий. Как мне и было указано, я находилась в определенном для меня стратой помещении… — начал монстр.

— В боксе медотсека? — тут же уточнил Мамай.

— Да.

— Не перебивай ее, — попросил Стаса Олег.

— Пусть тогда четче формулирует, — развел руками тот.

— Продолжай, — кивнул Светлов Чужой.

— Внезапно в помещении погас свет, а дверь бокса открылась.

— Сама по себе, или кто-то ее открыл? — на этот раз с вопросом влезла уже Инна. Олег недовольно поморщился, но делать замечание Иноземцевой не стал, за что тут же удостоился ехидной усмешки от Мамая.

— Сама по себе, Всемогущая. Единственный находившийся за ней человек — Роман Старков — сидел в нескольких шагах от входа в бокс.

— Как ты это поняла? — снова спросила Инна. — В темноте.

— Ваши понятия тьмы и света не имеют для меня большого смысла, Всемогущая. Моя способность ориентироваться в окружающем пространстве не зависит от интенсивности фотонного потока. Это не зрение, каким вы его знаете, это нечто иное. Если желаете, я объясню подробнее…

— Не сейчас, — мотнула головой Иноземцева. — Вернись к сути.

— Как тебе будет угодно, Всемогущая. Мне стало очевидно, что Крепость обесточена. И столь же очевидно, что энергоцентр не мог выйти из строя сам собой — случайных аварий в нем не бывает. Интересы страты требовали моих действий. Помня о том, что за пределами бокса мне запрещено носить человеческую личину, а также для того, чтобы двигаться быстрее, я приняла изначальный облик и устремилась сюда, в энергоцентр. Роман Старков попытался меня остановить при помощи парализатора — полагаю, он не мог меня видеть и стрелял на звук. Однако из-за отключения энергии его оружие также не действовало. Равно как позднее не сработал парализатор Стаса Мамаева.

Смачно ругнувшись, Мамай хлопнул себя ладонью по лбу.

— За языком следи, — почти «на автомате» бросил ему Олег. — Здесь девушки!

— Ха, слышал бы ты, как мелкая выражается, — осклабился Стас. — Просто уши в трубочку сворачиваются! Это мои-то!

— Неправда! — вспыхнула Ксюша.

— Вероятно следует упомянуть, что парализатор так или иначе не способен меня обездвижить, — продолжила между тем Чужая. — Только немного замедлить реакции.

— Вот как? — вздернула брови Инна. — Почему ты раньше не сообщила нам об этом?

— До вступления в страту это было не в моих интересах, Всемогущая. После — не имело практического значения, так как теперь для того, чтобы остановить меня, вам не нужен парализатор — достаточно лишь слова.

— Ясно, — кивнула Иноземцева, удовлетворившись ответом. — Продолжай. И давай без ненужных деталей.

— Как скажешь, Всемогущая. Расположение помещений Крепости стандартно, поэтому путь до энергоцентра не вызвал у меня затруднений. В коридоре пятого этажа я встретила двух человек, в руках у одного из них был рюкзак, в котором я почувствовала батареи, извлеченные из отсека. У второго — парализатор.

— Людей было двое? — нахмурилась Инна.

— Да, всемогущая. Заметив меня, тот из них, что был вооружен, принялся стрелять — его парализатор действовал, из чего я делаю вывод, что он не из арсенала Крепости. Но как я уже сказала, заряд не способен нанести мне урон. Я потребовала, чтобы те двое вернули батареи на место. Вероятно, они меня не поняли. Оба бросились бежать, при этом продолжая стрелять. Сначала к лестнице, но, опередив, я встала у них на пути, выбила из рук парализатор и надорвала ткань рюкзака. Тогда они отступили в энергоцентр. Фонарей у них не было, и не думаю, что в тот момент они четко осознавали, куда именно бегут. Здесь я их настигла и, вступив в схватку, нейтрализовала одного вора, — оторвав от пола хвост, Чужая указала им на бездыханное тело незнакомца. — Собиралась так же поступить и со вторым, но, защищаясь, он поднял руку, и я увидела на его пальце кольцо Всемогущего. После этого я, естественно отступила, приняв позу полной покорности, а он ушел, унеся с собой парализатор и семь батарей из девяти — две, выпали из рюкзака во время драки. На этом все, Всемогущая.

— Ясно, — мрачно кивнула Инна. — Я только не поняла: что за кольцо тебя остановило?

— Такое же, как у тебя, Всемогущая. Такое же, как у Олега Светлова.

— Офицерское кольцо с другого «Ковчега»? — догадалась Иноземцева.

— Нет, Всемогущая. Кольца с другого «Ковчега» не имеют для меня никакого значения. Это было кольцо моей страты. Кольцо Крепости. Раньше я его видела на руке Галии Измайловой.

Внутри у Олега все похолодело.

— Гали? — удивленно переспросила Инна. — Так это что, была Галя?

— Нет, Всемогущая. Только принадлежавшее ей ранее кольцо. Человек, носивший его, был мужского пола. Он не летел с вами на «Ковчеге».

— Кстати, а где Измайлова-то? — поинтересовался Мамай, оглядываясь на народ в дверях.

Ответа из задних рядов не последовало.

— Значит так, — снова заговорила Иноземцева. — Вера, Рома, останьтесь тут на всякий случай. Стас, Ада, отведите трутня в бокс. Дима, проводи Ксюшу в ее комнату. Остальные — за мной! Искать Галю и… чужака. Имейте в виду, он вооружен. У кого нет мушкетона, найдите себе что-нибудь!

— Э, — взвилась Шипова. — Чего-й-то меня в комнату? Я пойду со всеми!

— Не обсуждается, — отрезала Инна.

— С позволения Всемогущей — я тоже могла бы принять участие в поисках, — подала голос Чужая. — Мои органы чувств эффективнее ваших, и на меня не действует, парализатор!

— Не обсуждается! — повторил Иноземцева уже ей.

— Почему? — повернулся к Инне Олег. — Она и в самом деле могла бы оказаться полезна…

— Кому? — сурово сдвинула брови девушка. — Нам — или тому неизвестному Всемогущему с Галиным кольцом?

— Но можно же, наверное… — начал, было, Светлов.

— Все что можно — после, — оборвала его Инна. — Когда найдем Галю и вора. И так уже кучу времени потеряли! Вперед!

— Йес, мэм! — показушно отсалютовал ей мушкетоном Мамай. — Ну, чувырла, потопали, — обернулся он к Чужой, перехватывая оружие за ствол, на манер дубинки. — Только смотри, чтобы без глупостей!

— Да врет он все, я вообще никогда не ругаюсь! Ну, почти… — донесся с противоположной стороны до Олега громкий шепот Ксюши. Кажется, мелкая объяснялась с Димой.

9

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

Поиски продлились недолго, от силы минут двадцать, по истечении которых Галя, можно сказать, объявилась сама: Олег и рыжий Артем почти столкнулись с ней, едва высунули нос из ворот Крепости. Измайлова пыталась идти, однако, ноги ее едва держали — от парализующего заряда мушкетона отходишь не сразу. Но про заряд-то они поняли позже, а в тот момент выяснились две вещи. Первая — радостная: Галя жива и относительно здорова, хотя и осталась без кольца. Вторая — дурная: чужак сбежал. О последнем свидетельствовало отсутствие у ворот вездехода и уходящий в темноту след его широких колес: для отхода наглый вор воспользовался их же машиной.

Затевать погоню было бессмысленно: у чужака имелась фора километров в пятнадцать-двадцать. Даже если снова обесточить крепость, лишив беглеца колес (а значит, собственные мушкетоны — заряда), настичь его в ночи было уже невозможно. Нет, нашлись горячие головы: Лысый Чибис и Макс Переверзев на пару оседлали трактор, второпях не вспомнив (а может, и не зная вовсе) о том, что «поводок» у того в шесть раз короче, чем у вездехода — и пяти километров от Крепости не проедет, да и скоростью их полевой трудяга уступает угнанной машине втрое. Увещевания Артема они проигнорировали, и выгнать их из кабины сумел только подоспевший Мамай.

Пока продолжались все эти шаманские пляски вокруг трактора, Олег на руках отнес Галю в медотсек, и тут, до кучи, обнаружилась новая беда: воспользовавшись открывшейся при блэкауте дверью, из своего бокса сбежал Гера. Почему этого не заметили Ада с Мамаем, недавно сопровождавшие в камеру Чужую, те и сами не могли вразумительно объяснить: спешили, не посмотрели, не подумали… Да и что толку в объяснениях!

Коротко посовещавшись, поиски Геры решили отложить на потом. Тот мог быть где угодно: войти в любую пустую комнату, выбежать за ворота и бродить сейчас где-нибудь в окрестностях — кто знает, что на уме у психа? Если Гера в Крепости — рано или поздно он найдется, если ушел в ночь — до утра его все равно бесполезно искать в темноте…

— Итак, что мы имеем, — проговорила Инна, собрав всех ребят в столовой. Ворота Крепости она заперла хранившимся у нее капитанским кольцом, и теперь никто без ее воли не смог бы ни войти внутрь, ни выйти наружу. Иноземцева расположилась за столом спиной к стене, под висящими почти под самым потолком часами, справа от нее сел Олег. Место слева, очевидно, предназначалось Гале, более-менее оправившейся от паралича и не пожелавшей оставаться в медотсеке рядом с Чужой, но Измайлова, даже не взглянув на него, прошла мимо и опустилась на стул в стороне. Остальные разместились кто за ближайшими столиками, кто — выдвинув стул в проход. — Похищены семь из девяти энергетических батарей, — говорила между тем Инна. — Грабителей было как минимум двое. Одному удалось скрыться, вдобавок лишив нас еще и вездехода, второму свернула шею Чужая. Убитый — человек. Судя по одежде — в точности такой же, как наша — он с «Ковчега». С другого «Ковчега». В энергоцентр чужаки проникли, воспользовавшись кольцом Гали.

Почти все присутствующие дружно посмотрели на Измайлову. Галя сидела, понурив голову и судорожно сцепив пальцы лежавших на коленях рук.

— Нападавшие подкараулили ее за воротами и подстрелили из мушкетона, — продолжала тем временем Иноземцева. — Так у них оказалось офицерское кольцо, послужившее им пропуском в Крепости. Единственное, чего они не учли — вмешательство Чужой. Если бы не она — мы бы лишились всех девяти батарей.

— Если бы не она, нас бы сейчас было тридцать! — со злостью бросила сидевшая прямо напротив Инны Аня Руденко.

— Двадцать девять! — счел нужным поправить девушку Олег. — Руслан погиб не из-за Чужой! — он хотел еще добавить про Вербицкого, но в смерти капитана, пусть и косвенно, Чужая виновна была: если бы не убийство ею Марины, не сошел бы с ума и не нанес роковой удар Андрею Гера.

— Как бы не так! — запальчиво заявила Аня. — Это Диля его подзуживала выйти через шлюз, я сама слышала! — при упоминании имени сестры Галя дернулась, словно от удара, но головы так и не подняла.

— Его не нужно было особо подзуживать! — упрямо настаивал Светлов. — Он бы в любом случае ушел! Я отлично помню его настрой!

— А вот и нет!

— Бессмысленный спор! — прервала их Инна. — Сейчас нас здесь восемнадцать, и с этим уже ничего не поделать.

Плюс трое ушедших на север разведчиков… Плюс Гера. Но принимать решение придется нам, восемнадцати.

— Какое решение? — спросила Ксюша.

— Как мы собираемся вести войну, — заявил со своего места Лысый Чибис. — Какое же еще?

— Я что-то пропустила? — вздернула бровки Ада. — Мы кому-то объявили войну?

— Ее только что объявили нам, — поддержал приятеля Макс. — По-моему, это очевидно.

— Война семи батареек! — в своем стиле бросил куда-то в сторону Мамай — откровенно говоря, Олег не понял, вторит тот Максу с Антоном или, наоборот, насмехается над ними.

— Это не просто семь батареек! — диким вепрем вскочила вдруг со стула Света Ткачук, обычно тихая и незаметная, но сейчас в нее внезапно словно бес вселился. — Это семь лет нормальной жизни, которые у нас только что отобрали!

— Все так, но почему обязательно война? — развела руками Ада. — Не лучше ли попробовать договориться по-хорошему?

— По-хорошему — это как? — хмыкнул Мамай. — Вежливо попросить вернуть украденное?

— Ну, выкупить у них эти чертовы батарейки, например.

— А чем заплатим-то? — развел руками Стас. — Что у нас есть такого, чего нет у них, и что бы стоило семи лет неги и комфорта? Разве что Чужую им предложить, так ведь не возьмут… Придется кого-то в довесок отдать. Есть добровольцы?

— Чужую — это идея! — хохотнул Лысый Чибис.

— Чушь! — бросил Макс. — Стоит только начать торговаться — раз и навсегда заработаем репутацию трусов! И тогда в следующий раз у нас еще что-нибудь отберут, потом еще… Тот, кто, выбирая между войной и позором, предпочитает позор, в итоге получает и позор, и войну! Это еще Черчилль сказал!

— Черчилль? — хищно прищурилась Ада. — Это не тот чувак, который принял империю, над которой никогда не заходило солнце, а оставил своему преемнику жалкий островок? Офигеть, авторитет!

— Дело не в Черчилле! — огрызнулся Переверзев. — Дело в сути!

— А суть в том, — негромко, но так, что услышали все, проговорила Инна, — что нас, как мы только что пересчитали, восемнадцать. Вернутся разведчики — станет двадцать один. А у врагов, весьма вероятно, полный комплект — за вычетом одного, убитого Чужой… И они к нападению готовы — в отличие от нас, безалаберных русских ваньков!

— А кто они хоть такие? — задала вопрос Аня. — Америкосы?

— Понятия не имею, паспорта при нем не было, — пожала плечами Иноземцева.

— Даже кольца не было, — добавил Рома, относивший тело вора в морозильник медотсека.

— Правильно: подготовились — чтобы если что, врагу не досталось, — заметил Мамай.

— Ну и самое главное: мы даже не знаем, откуда они пришли, — продолжила Инна.

— А куда уехал вездеход? — спросил Рома.

— На северо-запад, — ответил ему Артем. — Но это ничего не значит, чужак мог специально поехать не туда, а потом свернуть куда угодно.

— Все равно, наверное, можно попробовать пройти по следам…

— Прямо с утра! — подхватил Лысый Чибис. — Взять еду, оружие, Крепость запереть…

— А за полем кто будет следить? — попыталась охладить его пыл Вера. — Все же сорняками зарастет!

— Да к черту поле! Батареи важнее!

— Потеряем поле — батареи не спасут, — покачала головой Варенникова. — Не через два года, так через девять лет они все равно сядут. А новых семян — заново засеять делянку — у нас нет!

— Всем уйти никак нельзя, — поддержала ее Ада. — Кто-то, как правильно сказала Вера, должен ухаживать за полем, кто-то — охранять тех, кто ухаживает за полем. Опять же, вернутся из экспедиции Володя, Игорь и Даша — и что, найдут тут запертые ворота?

— Записку им оставим, — бросил Антон.

— ««Ковчег» закрыт, все ушли на фронт», — тут же предложил вариант текста Мамай.

— А есть они что будут? — поинтересовалась Ада. — Всходы с делянки щипать?

— Перетерпят пару дней, ничего страшного!

— Так, тихо! Послушайте меня, — стерев с лица вечную саркастическую полуулыбку, Мамай встал со стула. Народ вокруг и в самом деле притих. — Понятно, что лезть на рожон всем кагалом — идиотизм. Да, Антоха, — Лысый Чибис как раз дернулся ему возразить, но Стас остановил его резким жестом, — идиотизм. Но и сидеть на заднице ровно тоже нельзя. Поэтому предлагаю для начала выслать к чужакам разведку. Как обычно — троих. Выясним, где они околачиваются, сколько их, чем вообще дышат… А потом уже решим, в атаку идти или договариваться.

— Троих они прихлопнут — и даже не заметят, — буркнул Лысый Чибис.

— Вот это «не заметят» мне как раз и нравится, — поднял вверх указательный палец Стас. — Троих — может, и не заметят. Толпу из двух десятков лбов наверняка засекут. Им даже драться с нами не нужно будет: запрутся у себя в крепости — и что мы станем делать? Встанем осадой? У них теперь энергии на… семь плюс девять… шестнадцать лет! Захотят, могут все это время вообще на улицу не выходить! Да вот только раньше мы — или уйдем, или с голоду передохнем.

— У них там, небось, тоже поле! — заметил Артем. — Они его бросят?

— С чего ты взял, что оно у них уже засеяно? — развел руками Мамай. — Если они не к мирному труду готовились, а к грабежу — могли с полем и не заморачиваться. А они именно готовились, с кондачка такие фортели не проворачивают. В любом случае, разведка должна и это выяснить. Короче, — повернулся он к Инне с Олегом, — я готов идти. Нужны еще двое.

— А я все равно настаиваю, что нужно навалиться разом! — вскочил на ноги Лысый Чибис. — Бить — так сразу и со всей силы, пока у них там головокружение от успехов! Через неделю, когда вернется разведка, может быть уже поздно!

— Еще предложения у кого-нибудь есть? — спросила Инна, неспешно обведя собравшихся взглядом. Никто не отозвался. — Нет? Тогда давайте проголосуем. Кто считает, что нужно выслать разведку и ждать ее результатов?

В воздух взметнулась добрая дюжина рук, включая ее собственную. Поднял свою и Олег.

— Кто за то, чтобы преследовать чужаков всем вместе и попытаться отбить украденное сходу?

Руки подняли только Лысый Чибис, Макс и Света. Двое или трое, включая Галю, не голосовали ни за одно из предложений.

— Подавляющее большинство за разведку! — опередив Иноземцеву, констатировал Мамай. В отличие от Антона, плюхнувшегося на стул еще в начале голосования, он так и не присел. — Тогда вот еще что! — заявил Стас. — Считаю, что возглавить отряд должен офицер. И так как никто, вроде бы, не возражает, чтобы шел я…

Намек даже нельзя было назвать тонким: Мамай открытым текстом просил для себя широкое кольцо. Хорошо еще, если не капитанское.

— Ты прав, — неожиданно кивнула Инна, не позволив ему закончить. — Отряд возглавит офицер. Но, во-первых, он пойдет без кольца — примем к сведению урок, столь любезно данный нам врагом, а во-вторых…

Что-то больно ударило Олега по левой щиколотке. Ничем, кроме Инниного ботинка это быть не могло — разве что в комнату, где проходило совещание, ненароком прокралась Чужая, спряталась под столом и теперь молотила там хвостом направо и налево. Но даже эта версия казалась правдоподобнее, чем то, что удар могла нанести Иноземцева. Нахмурившись, Олег подался вместе со стулом назад, чтобы заглянуть под стол, и в этот момент удар повторился. На этот раз никаких сомнений быть не могло: он видел, как дернулась Иннина нога в серой штанине. Светлов поднял удивленные глаза на девушку, но та смотрела прямо вперед, на Мамая.

— …а во-вторых… — словно задумалась о чем-то она. — Во-вторых, полагаю, у нас есть кому пойти из имеющихся офицеров.

Третий удар был так силен, что качнулся стол.

— Давайте, я пойду! — выпалил Олег, сообразив, наконец, чего добивается от него Иноземцева. Он, в общем-то, и сам подумывал вызваться — еще до Мамая, так что отчасти энтузиазм его был искренен.

Стас осклабился: создавалось впечатление, что разыгравшаяся на его глазах сцена немало Мамаева развеселила.

— Значит, Олег и Стас, — быстро и громко произнесла Иноземцева — словно не желая оставить никому из добровольцев шанса пойти на попятный. — Кто третий?

По рядам собравшихся прокатилась легкая волна, но, к удивлению Светлова, больше никто вызваться не поспешил. Рома переглянулся с Адой, Дима посмотрел на Ксюшу, Лысый Чибис откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, всем своим видом как бы заявляя: решили по-своему — сами и выкручивайтесь! Рыжий Артем дернулся, было, но тут его опередила Галя.

— Я! — вскинула она внезапно голову. — Третьей пойду я.

— Нет, — нахмурилась Иноземцева. — Сразу два офицера — это не годится.

— А я больше не офицер! — расцепив руки, девушка продемонстрировала всем оставшийся без кольца палец.

— Так разве дело в…

— Дело в принципе! — рявкнула Измайлова не дав Инне договорить: «Дело не в кольце», должно быть, собиралась сказать та. — Я не офицер! И я иду!

Иноземцева перевела взгляд на Олега, как видно, намереваясь заручиться его поддержкой, но Светлов молчал, сам толком не зная, как реагировать. Зато Мамай, как водится, не растерялся.

— Ничего не хочу сказать… — протянул Стас. — Но, при прочих равных, я бы предпочел другого напарника. Измайлыч, без обид, ты девчонка хоть куда — помню, как ты Чужую копьем искромсала — на загляденье просто! Но разведка — дело иное. Пес знает, сколько и где нам придется идти! Ты хоть когда-нибудь ночевала в лесу под открытым небом? А рюкзак тяжелый на спине таскала?

— Таскала, — угрюмо процедила сквозь зубы Галя. — И ночевала.

— У нее второй юношеский по спортивному туризму, вообще-то, — заметила из задних рядов Вера.

— Что, правда? — удивился Мамай, обернувшись к Варенниковой. Затем снова посмотрел на Галю — с заметно возросшим уважением. — А с виду и не скажешь! Ладно, беру свои слова назад! Если, конечно, Светлов не возражает… — заговорщически подмигнул он Олегу.

— Я не против, — буркнул тот, пожимая плечами.

— Тогда — решили, — согласилась Инна после нескольких секунд раздумья. — Выходите на рассвете. Возьмите каждый по мушкетону и еды, сколько сможете унести.

— Первые пять километров можно их на тракторе подвезти! — предложил Артем — таким тоном, словно извинялся, что не вызвался в разведчики сам.

— Подвези, — кивнула Иноземцева. — И сразу назад. И вот еще что… Это касается тех, кто остается. Крепость позволяет получать по комплекту одежды и обуви в день — не пропускайте, берите и складывайте. Будем делать запасы вещей — на всякий случай… На делянку с завтрашнего дня — только с вооруженной охраной. И вообще, по одному никому из Крепости не выходить. Без необходимости — вообще не выходить. Время для романтических прогулок под луной закончилось, — посмотрела она почему-то на Ксюшу.

— А что я-то? — всплеснула руками мелкая. — То ругаюсь нехорошими словами, то хожу где не надо — все я!

— И последнее, — проговорила Инна, поворачивая голову к Светлову. — Олег, это только тебя касается. Нужно переговорить с Чужой, объяснить ей, что ее новая страта — это не кольца, а люди. Кора сказала, что это должно сработать, но действовать нужно сообща.

— Хорошо, — кивнул юноша. Разговор по душам с монстром представлялся ему сейчас меньшей из навалившихся проблем. — Когда ты думаешь это сделать?

— Немедленно.

— Тогда пошли. А то хотелось бы еще хоть немного поспать перед выходом.

— Не думаю, что это займет много времени, — заявила Инна. — Есть у кого-нибудь еще что-то, что мы должны обсудить? — подняв голову, спросила она. — Нет? Тогда разбегаемся.

Встав из-за стола, Олег бросил взгляд на циферблат часов на стене. Время те измеряли привычными земными часами и минутами, вот только сутки здесь были на пять процентов длиннее, поэтому полночь наступала не в 24:00, а в 25:12. Как по заказу, на глазах юноши цифры 25:11 сменились на 00:00, словно демонстративно обнуляя все, что произошло с колонистами в новом мире до этого мига.

10

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок семь дней до подведения черты

Полторы недели назад, впервые засыпая на пляже под открытым небом, Настя больше всего боялась ночного нашествия комаров и прочей кусачей мошкары, но страхи ее не оправдались: то ли не сезон был для кровососов, то ли после катастрофы гнус в этих местах вовсе повывелся. А вот цикадам, сверчкам и прочим голосистым тварям несостоявшийся конец света, похоже, ничуть не навредил. Их концерт начинался еще до заката и состоял из жутчайшей какофонии — от кваканья, щелчков и стрекота до звуков, напоминавших визг циркулярной пилы и скрип старых несмазанных дворовых качелей. Но если того же Костю мелодия ночного берега поначалу буквально выводила из себя (юноша вскакивал, диким зверем начинал метаться по пляжу и исступленно швыряться на каждый звук палками и камнями — безрезультатно, разумеется), то Насте она нисколечко не мешала. Наоборот, как будто бы даже умиротворяла: это жизнь, она бьет ключом, продолжается — вопреки всему! Если же оркестранты впадали в особенный раж, всегда можно было просто перебраться поближе к полосе прибоя, где шепот набегавших волн приглушал звуки берега.

Однако сегодня все было иначе. В каждом щелчке Насте чудилась треснувшая под уродливой стопой монстра ветка, в каждом шорохе — скользящий по песку смертоносный хвост, в каждом хлопке — расправляемые черные крылья. Какой уж тут сон! Девушка ворочалась, не находя себе места, поминутно вскидывала голову, чтобы убедиться, что часовой — первое дежурство возложил на себя Тимур — не спит и не отвлекся, что костер не потух, а на пляже не хозяйничает чудовище. И так час за часом. Тимура на посту сменил Костя, затем и он отправился на боковую, уступив карабин Артему, а Настя если и вырубалась, то, кажется, лишь на считаные минуты. И в этом ее полусне-полубреде костер непременно гас, часовой таинственно исчезал, а чудовище, представавшее то гигантским ископаемым ящером, то Чужим из популярной киносерии (особой любительницей фантастики Настя никогда не являлась, но с раскрученными образами, конечно же, была знакома), то вдруг «пани Горской» — последней почему-то всегда в ее человеческом облике, но от того ничуть не менее пугающем. В ужасе девушка подрывалась, распахивая глаза, выныривала из этого жуткого морока, и потом долго еще не могла дождаться, когда восстановится сбившееся дыхание и умерит ритм барабанной дробью колотящееся сердце.

Так толком и не поспав, с рассветом Настя поднялась, разбитая, не отдохнувшая, злая на весь мир и больше всего — на саму себя: вот же, блин, кисейная барышня нашлась, наслушалась на ночь страшных историй — и сна лишилась! Оля, Марина и Джулия, вон, с монстром этим знакомы не понаслышке, а ничего, дрыхнут себе без задних ног, одна она расклеилась! Настя отыскала глазами спящих девушек, и на душе у нее тут же сделалось еще гаже: Оля лежала возле Тимура, уткнувшись лицом ему в плечо. Ишь, приехала, понимаешь ли, космонавтка недоделанная! И что ее только на «Ковчеге» монстр не покусал?!

Тут же устыдившись этих мыслей и оттого только еще больше разозлившись, Настя встала на ноги, потянулась. Сидевший у костра Артем — все еще была его смена дежурить — обернулся, одними губами — как видно, чтобы никого зря не разбудить — прошептал:

— Доброе утро! — и снова обратил напряженный взор на джунгли вдалеке.

— Доброе? — хмуро пробормотала себе под нос девушка. — Как же тогда недоброе-то выглядит?

Обычно по утрам, пока пацаны еще спали, она уходила в дальний конец пляжа, раздевалась, купалась и, если над головой не висели дождевые тучи, загорала нагишом в первых лучах солнца — это уже сделалось у нее чем-то вроде традиции. Как назло, сегодня небо было как раз ясным. Настя бросила грустный взгляд вдоль берега: из-за этого проклятого монстра ночь пошла псу под хвост, а теперь и такое утро пропадает! А, катись он к своему космическому дьяволу! Не станет она ради какого-то чудища менять свои привычки!

Подойдя к сваленным на песке и прикрытым от солнца и дождя широкими пальмовыми листьями вещам, Настя выудила из кучи скарба свой рюкзак и извлекла из него черный с зеленоватым отливом нож в удобных кайдексовых ножнах — один из трофеев, найденный Тимуром возле бункера. Кавказец отдал его ей, но по пляжу с собой девушка его не таскала — до сегодняшнего дня. Пропустив ремешки ножен под поясом джинсов и зафиксировав их двумя кнопками, Настя пристроила оружие на бедре. Что ж, пусть теперь этот чертов монстр приходит — ей есть чем его встретить!

Еще раз окинув взглядом пляж, девушка двинулась вдоль берега.

— Эй, ты куда? — вполголоса окликнул ее от костра Артем.

— Куда надо! — буркнула она в ответ.

— Нельзя никуда ходить по одному! — заявил часовой.

— Отвали, а? — поморщилась Настя. — Я здесь дома, — и демонстративно отвернувшись, пошла дальше. Краем глаза она все же заметила, как Артем дернулся было ей вслед, затем вернулся, к костру, сел, снова встал — но даже шага не замедлила.

Девушка успела отойти от лагеря метров на пятьдесят, не меньше, когда не столько услышала, сколько каким-то шестым чувством уловила позади торопливые шаги.

— Сказала же: отвали! — то, что это может быть не надоеда-Артем, а к примеру, монстр, ей в запале как-то и в голову не пришло.

— Погоди!..

Настя обернулась: догонял ее и в самом деле не монстр, но и не покинувший свой пост часовой: по пляжу бежала Марина.

— Тёма меня разбудил, сказал пойти с тобой, — проговорила брюнетка, переводя дух. — Ты же в туалет, да? Мне тоже надо!

— Не-а, — мотнула головой Настя. — Я купаться.

— Купаться? — опешила Марина. — А как же… А где тогда здесь можно…

— Вон там, за камнями, — показала она рукой вперед. — Так что нам с тобой, в общем, по пути… — как ни странно, несмотря на гнусное настроение, компании Марины Настя была скорее рада.

Они дошли до места, где скатившиеся во время землетрясения с горы здоровенные глыбы могли скрыть их от любопытных глаз. Здесь Марина ненадолго уединилась среди камней, а Настя начала неторопливо раздеваться, аккуратно раскладывая одежду на ближайшем валуне. Подруга возвратилась прежде, чем она успела закончить.

— Ты серьезно собираешься купаться? — спросила Марина, словно все еще сомневалась в Настиных намерениях.

— Конечно, — пожала плечами та. — И тебе советую.

— У меня даже купальника с собой нет, — развела руками Марина.

— У меня тоже, как видишь.

— А если трутень явится?

— Боишься чем-нибудь его смутить? — усмехнулась Настя.

— Плохая тема для шуток, — насупив брови, покачала головой брюнетка. — Я видела, как на «Ковчеге» умирали наши — смешного в этом было мало.

— Извини, — проговорила Настя, в самом деле почувствовав за собой некоторую вину. — Просто день с самого начала не задался, вот и несу всякий бред… Но подстраиваться под этого монстра я так или иначе не собираюсь. Ну так как, идешь купаться?

— Нет. Ты, если хочешь, иди, а я подежурю на берегу.

— Ну, дело твое. Тогда держи, — выдернув из ножен нож — отстегивать их от ремня вышло бы дольше — она протянула его Марине рукоятью вперед.

Та взяла оружие, перехватив, деловито взвесила его на ладони.

— Хороший нож. Ka-Bar Tanto black 600?

— Разбираешься? — удивленно подняла брови Настя. Сама она слышала от Кости подобную абракадабру, но забивать ею голову, разумеется, и не думала.

— Брат увлекался. Ну и меня зачем-то пытался приобщить. Нож американского спецназа, его любимый.

— А-а…

— Ну иди купайся, я покараулю…

Море было ласковым и теплым. Зайдя едва по пояс, Настя прыгнула в набегавшую волну, сколько сумела, проплыла под водой, вынырнула, отфыркиваясь, развернулась лицом к берегу и помахала рукой Марине, но брюнетка как раз отвернулась и морского приветствия не заметила. Ну и ладно! Запрокинув голову, Настя легла на спину и какое-то время расслабленно качалась на волнах, почти не подгребая ни руками, ни ногами. Потом позволила нижней части тела опуститься, перевернулась и отплыла от берега метров на тридцать, снова полежала, наслаждаясь свободой, набрав в легкие побольше воздуха нырнула, постаравшись дотянуться пальцами рук до песчаного дна, но в этом месте было уже достаточно глубоко, и она не преуспела. Повторять попытку Настя не стала, начав понемногу загребать к берегу. Не будь Марины, она бы еще поплавала, но заставлять брюнетку долго ждать было как-то неловко.

— Точно не хочешь окунуться? — спросила Настя подругу, выбираясь на берег и выжимая ладонью воду из волос.

— Как-нибудь в другой раз, — мотнула головой та. — Да ты не спеши, обсохни сначала, — добавила брюнетка, видя, что купальщица потянулась к одежде.

— Спасибо, — поблагодарила Настя, охотно подставляя спину теплым солнечным лучам. — Тут быстро сохнешь. Пара минут — и готово. Промокаешь, правда, всегда тоже быстро…

— Не спеши, — повторила Марина.

В обратный путь они двинулись минут через десять. Морская ванна Настю взбодрила, придала сил, и даже настроение у нее худо-бедно нормализовалось. Непринужденно болтая о каких-то пустяках, девушки вышли из-за стены камней и сразу же заметили со всех ног мчащегося к ним от лагеря Артема.

— Где вас носит? — перекрывая шум прибоя, прокричал он еще издали.

— Все тебе расскажи! — усмехнулась Марина, хитро подмигнув спутнице.

— Тимур рвет и мечет! — сообщил Артем, подбегая.

— Да ты что?! — саркастически воскликнула Настя. — Неужели?! С чего бы это вдруг?

— Там это… С Олей нехорошо…

— Ой, с Оленькой нашей нехорошо! — картинно всплеснула руками Настя, буквально физически чувствуя, как стрелка барометра ее душевного состояния неудержимо скользит обратно к отметке «мрак».

— Да погоди ты!.. Это похоже… Как на «Ковчеге» было…

— Что?! — изменившись в лице, ахнула Марина. — Пошли скорее! — схватив Настю за руку, брюнетка потянула ее в сторону лагеря. Волей-неволей пришлось подчиниться.

— Да объясните толком, что вы все так взбеленились? — выговорила Настя уже на бегу.

— Если это как на «Ковчеге»… Как после укуса трутня… — Марина споткнулась, едва не упав, и, не закончив фразы, умолкла.

— Трутень напал на наших? — в ужасе переспросила Настя.

— Нет, — оглянувшись, отозвался ей Артем, успевший опередить их на несколько шагов. — Трутень не появлялся.

— Что тогда случилось, я не понимаю?!

— Сейчас сама все увидишь!..

Фомичева навзничь лежала на песке, вытянув ноги и широко раскинув руки, Тимур стоял возле нее на коленях, то зачем-то пытаясь распахнуть на девушке серую форменную куртку, то снова судорожно застегивая ее снизу доверху. Костя, Крис и Джулия переминались с ноги на ногу чуть в стороне, американка что-то быстро говорила своему соотечественнику, тот угрюмо кивал в ответ.

Приблизившись, Настя заметила, что Олино лицо сплошь покрыто мелкими красно-коричневыми оспинами. Такие же крапинки были у девушки и на ладонях распростертых рук.

Едва завидев эту картину, Марина нецензурно выругалась.

— Все плохо? — повернулась у ней Настя.

— Очень.

— Но как монстр сумел здесь до нее добраться?

— Не здесь. Наверное, еще на «Ковчеге», — прошептала Марина. — Все ужаленные трутнем жили какое-то время. Правда, никто — так долго…

В этот момент Оля громко вскрикнула. Настя обернулась на звук: оспины на лице девушки невероятным образом успели разрастись, превратившись в безобразные бесформенные струпья. Фомичева дернулась, словно по ней пропустили электрический ток, выгнулась дугой, и из ее горла, прорвав кожу вылезло наружу что-то узкое и острое. Брызнула кровь.

Тимур отшатнулся, но тут же снова склонился над бьющейся в конвульсиях девушкой. Из шеи у той торчало уже четыре окровавленных шипа, еще один разодрал левую ладонь, несколько прорезалось через плотную ткань куртки.

Настя в ужасе попятилась.

Фомичева теперь кричала, не смолкая. Лицо ее сделалось полностью неузнаваемым, покрывшись толстым слоем бурой коросты, через которую, рвя ее на куски, лезли все новые и новые иглы. С хлопком взорвался вытаращенный глаз, за ним брызнул слизью во все стороны второй. Щека внезапно провалилась, и из образовавшейся дыры посыпались зубы.

Костя шарахнулся в сторону и согнулся пополам: его тошнило. Через секунду вывернуло и Настю, чудом не на Марину — та даже не попробовала отстраниться.

В стороне возникло какое-то движение: это Джулия покинула Криса, подняла с песка карабин, подошла к Тимуру, и, тронув кавказца за плечо, протянула ему оружие.

— Help her![5]

Юноша не отреагировал, даже рук не поднял.

— Help her! — с нажимом повторила американка. — You need to shoot her![6] It…

Последние ее слова потонули в истошном, совсем уже нечеловеческом вопле Оли — или того, что всего несколько минут назад было Олей. В следующий миг в глазах у Насти внезапно потемнело, и она грузно осела на едва успевшую ее подхватить Марину.

Лишившись чувств, грянувшего вскоре одиночного выстрела Настя уже не услышала.

11

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок семь дней до подведения черты

Из-за случившегося несчастья выступить в поход им не удалось до полудня — сначала всем понадобилось какое-то время, чтобы мало-мальски взять себя в руки, а потом Тимур заявил, что Олю необходимо похоронить.

— Как ты себе это представляешь? — нахмурившись, спросил его Костя. — У нас ни кирки, ни лопаты. Яму ножами будем копать?

— Понадобится — так и голыми руками, — яростно сверкнув глазами, бросил кавказец, и больше уже никто возражать не решился.

Верхний слой земли, мягкий от дождя, поддавался довольно легко, но уже на глубине каких-то двадцати-тридцати сантиметров начинался сплошной камень. Костя предложил попробовать рыть в другом месте, но Тимур упрямился до тех пор, пока стальное лезвие ножа, которым он остервенело долбил неподатливую скалу, с хрустом не переломилось у основания. Перешли выше по косогору, но и там повторилось все то же самое: тонкий слой влажной почвы — и дальше монолитный гранит, проломить который можно было бы разве что динамитом.

— А если попробовать на пляже, в песке? — спросил Костя, тыльной стороны ладони вытирая со лба пот вперемешку с грязью.

— Нет, — угрюмо мотнул головой Тимур. — Там первый же серьезный шторм размоет могилу.

— Так или иначе, здесь мы уже глубже не пробьемся, — развел руками Костя.

— Можно оставить так, а сверху потом насыпать земли или навалить камней, — предложил Артем. Ему ножа не досталось, и он копал шестиугольной миской из-под голубой каши.

— Так и сделаем, — решил Тимур после некоторого раздумья.

Они с Костей сходили на пляж и принесли оттуда останки Оли. Смотреть на изуродованное тело девушки Настя не решилась, подошла только после того, как труп накрыли сверху двумя серыми куртками — Марина и Артем отдали свои.

На то, чтобы соорудить над могилой что-то вроде кургана ушел еще час. Когда холмик был готов, Марина воткнула в него найденную неподалеку железку, формой напоминающую крест, а Крис вполголоса прочел по-английски какую-то длинную молитву.

— Она была агностиком, — прошептал Тимур, впрочем, не вмешиваясь.

— Ничего, — ответила ему Марина. — Там разберутся.

В глазах Тимура блеснули слезы.

Сама готовая разрыдаться, Настя нарвала растущих неподалеку белых цветов и положила их на могилу. Джулия добавила к ним широкое черное кольцо с «Ковчега». Тимур поднял карабин и трижды выстрелил в небо.

Вот теперь можно было и отправляться в путь.

До границы джунглей ребята шли плотной группой, но затем им пришлось растянуться цепочкой. Отряд возглавил Тимур с карабином наизготовку, за ним двинулся Крис, потом Джулия, далее Артем, Настя и Марина. Замыкал колонну Костя, также с карабином наперевес. За плечами у Насти был рюкзак с личными вещами и десятком недоеденных накануне печеных бананов, на правом бедре болтался нож, слева висела фляга — та самая, с протекающей крышечкой. Фляга была полупуста — девушка рассчитывала наполнить ее у ручья — и при каждом шаге вода в ней глухо плескалась. Большую канистру поручили Артему, Крису в рюкзак запихнули непочатые пайки с «Ковчега», что-то из общего имущества досталось и остальным.

Поначалу идти было нетрудно — за полторы недели жизни на острове они успели проторить здесь вполне приличную тропу. Петляя между выжившими деревьями и молодыми побегами бамбука (кое-где успевшими вытянуться ввысь на два, а то и на три метра), та привела путников к ручью и какое-то время шла параллельно ему, пока не уперлась в глухую баррикаду из толстых поваленных стволов. Здесь Тимур остановился.

— Привал — десять минут! — объявил он, обернувшись через плечо.

— А что, кто-то уже устал? — спросил Артем, ставя на землю канистру.

— Первое правило похода в тропический лес: час идешь, десять минут отдыхаешь, — ответил кавказец. — Иначе тут никак.

— Это мы что, уже целый час шагаем? — удивленно спросила Настя. По ее ощущениям, не должно было пройти и тридцати минут.

— Даже чуть больше, — подняв руку, Тимур продемонстрировал ей часы — впрочем, она понятия не имела, во сколько точно они вышли.

Ребята принялись рассаживаться — кто на поваленный ствол, кто прямо на землю. Найдя удобный пень, присел и Тимур. Один Костя предпочел остаться на ногах, напряженно всматриваясь в заросли. Бдил.

Отстегнув флягу, Настя склонилась над ручьем и набрала в нее воды, затем ополоснула в журчащем потоке руки и лицо, сделала несколько глотков — прямо из сложенных горстей. Джулия и Марина поспешили последовать ее примеру и тоже умылись, из парней к ручью нагнулся один Артем.

— Канистру сейчас наполнить? — обернулся он к Тимуру, закончив с водными процедурами.

— Нет, зачем? — ответил тот со своего пня. — Дальше по ручью пойдем — нет смысла переть воду на себе, пока она сама мимо течет.

«Не мог раньше сказать?» — сердито подумала Настя, поправляя флягу на боку. Впрочем, не велика тяжесть…

— А откуда он течет? — спросил тем временем Артем, кивнул на ручей.

— А черт его знает, — пожал плечами Тимур. — С гор, наверное.

— Ну и куда мы тогда по нему придем?

— Куда-нибудь да придем. Другой дороги все равно нет. Пока русло идет примерно в нужном нам направлении — будем держаться его, а потом посмотрим…

— Карты острова случайно ни у кого нет? — без особой надежды поинтересовался Артем. — Или смартфона?

— У Криса был телефон, только он его в море утопил, — ответил Тимур. — Да и все равно батарея бы уже села давно. Карта тоже была. Ну, как карта — туристская схема, их на пароме желающим бесплатно раздавали, только не брал почти никто. Я взял. Но мыс Костяном ее спалили, когда первый раз костер разводили. Впрочем, я и так помню, что и как там было нарисовано. Пристань — приблизительно вон там, — махнул он рукой вдоль ручья. — Туда и пойдем.

— Хорошо, что день ясный, — заметил Костя с другого конца бивуака. — Пока солнце видно — не заблудимся.

— Можно еще как-то по деревьям стороны света определять, — как видно, вспомнила давнишний школьный урок Марина.

— А что там определять, — хмыкнул Костя. — Если дерево — пальма, ты уже на юге.

— Баян, — скривившись, словно от зубной боли, бросил Тимур. — Ну что, отдохнули? — спросил он затем, поднимаясь с пня. — Тогда пошли, — и с этими словами решительно сошел с берега в воду.

— Эй, погоди! — крикнул ему в спину Артем. — Мы что, прямо по воде пошлепаем?

— А ты где-то видишь другой путь? — обернувшись, развел руками кавказец. — Я предупреждал, что дорога будет нелегкой.

— Но давайте тогда хоть какие-нибудь палки возьмем, типа посохов… — предложил Артем.

— А вот это неплохая идея, — одобрительно кивнул Тимур, возвращаясь на сушу. — Сделаем посохи!

Привал пришлось продлить почти на четверть часа, но зато в результате каждый из ребят обзавелся длинной бамбуковой палкой, а Крис — так даже двумя, по одной в каждую руку.

— Если что, можно их в качестве копья использовать, — заметила Настя, тронув подушечкой указательного пальца заостренный конец своего посоха.

— Молись, чтобы не пришлось, — бросила Марина.

— Ну что, готовы? — оглядел отряд новоявленных пикинеров Тимур. — Идемте, а то и так уже кучу времени потеряли!

В самом широком месте ручей не разливался и на пять метров, глубоким его тоже нельзя было назвать — в среднем где-то по колено, хотя попадались ямы, в которые можно было провалиться и по пояс. Дно было каменистым и скользким, а течение временами бурным, так что чуть зазевался — и в лучшем случае сидишь на пятой точке в бодрящем потоке. На первых десяти шагах Настя поскользнулась трижды, раз не удержалась — и упала, больно ударившись локтем и, естественно, сразу же вся промокнув до нитки. Потом, понемногу приноровилась, но не прошло и пяти минут, как снова оказалась в воде с головой. Впрочем, оступались все, особенно поначалу — за исключением разве что Тимура, шагавшего впереди, как автомат.

Несколько раз русло оказывалось перегорожено упавшими деревьями или запружено обломанными ветками и прочим лесным мусором. Через первый такой завал путешественникам удалось перебраться относительно легко, второй пришлось долго и нудно растаскивать по бревнышку, а переползая через третий Марина сняла с себя первую пиявку: со словами: «Что-то нога чешется!» — задрала штанину, оторвала скользкое черное тельце, небрежно отбросила в сторону, и только затем заорала — так, что, шедший впереди Артем с nepenyiy споткнулся и, подняв фонтан брызг, шлепнулся в воду.

Решив на всякий случай проверить себя, Настя засучила мокрые джинсы — и настал ее черед огласить джунгли истошным воплем: под штанинами обнаружились сразу два налитых кровососа, по одному на каждой ноге. Странно: она совершенно не почувствовала ни того, как те туда забрались, ни самих укусов!

В дальнейшем пиявки сделались их привычными спутниками — на каждом привале, устраивать которые приходилось все чаще по мере ухода сил, Настя снимала себя двух-трех. Одну нашла аж на животе, под футболкой. Костя вытряхнул скользкую кровопийцу из кроссовка, а Марина, укрывшись за поверженным стволом-великаном, сорвала присосавшегося черного червя с такого места, про которое в других обстоятельствах при парнях и не расскажешь. Криков больше не было — одно лишь недовольное ворчание, после и вовсе перешедшее в мрачные шуточки о пользе для здоровья укусов пиявок и о том, куда еще может заползти проклятая тварь и как ее потом оттуда доставать. Затем смолкли и шутки.

Воду из фляги, уже не казавшейся такой легкой и необременительной, как в начале похода, Настя давно вылила, жалея лишь о том, что не сделала этого сразу. Рюкзак после очередного привала как-то сам собой переселился на плечо Кости, в пару к его собственному — она даже не сообразила, как и когда это случилось, и толком не поблагодарила юношу. Опомнившись, потребовала ношу обратно — что Косте, своей поклажи мало?! — но тот лишь велел ей заткнуться и шагать вперед.

Уже начинало смеркаться, когда впереди послышался непонятный приглушенный гул. С каждым шагом он как будто бы нарастал.

— Что это? Ветер? — спросила Марина, приостанавливаясь. Ее рюкзак уже тоже к кому-то перекочевал.

— Море? — предположила Настя.

— Не может быть море, — бросил сзади Костя. — Мы же чуть ли не в самом центре острова! Больше похоже на шум водопада.

Юноша оказался прав: скоро ручей вывел их к небольшому озерцу, по ту сторону которого с почти двадцатиметровой скалы в узкое ущелье с ревом срывался бурлящий водяной поток. Там, где он обрушивался в озеро, в воздухе висело облако густого, как сметана, тумана.

Ближний же берег был полог и маняще пуст. Не сговариваясь, путники выбрались на него из воды и тут же, словно сбитые метким ударом кегли, в изнеможении попадали наземь. Никакая сила в мире не смогла бы сейчас заставить Настю подняться и идти дальше!

— Заночуем здесь, — запоздало скомандовал Тимур.

12

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок семь дней до подведения черты

— Мне кажется, по ручью за нами кто-то шел, — проговорила Марина, глядя на танцующие в темноте над костром золотисто-алые искры.

Ночь вступила в свои права стремительно: едва ребята успели развести огонь, как она уже вовсю царствовала в джунглях. Тьма вокруг, впрочем, не была непроглядной: опавшие листья, которых немало было и на камнях, и под кое-где подступавшими к самой воде деревьями, мерцали мягким, приглушенным светом — словно разбросанные по земле фонарики с матовыми стеклами. Костя предположи л, что они накапливают фосфор. Так оно было на самом деле или нет, ночные джунгли выглядели сказочным, зачарованным лесом.

Вот только явился он, похоже, из совсем недетской — из страшной сказки.

— Просто кажется — или ты что-то такое видела? — уточнила Настя, пододвигаясь поближе к жаркому пламени. В вещах запасливой Марины для нее нашлась сухая футболка — достаточно длинная, чтобы, натянув ее, можно было, не слишком смущаясь расположившихся неподалеку парней, снять насквозь промокшие джинсы и повесить их к костру сушиться, но поступить так Настя догадалась не сразу, и теперь ее немного знобило.

— Честно говоря, я не совсем уверена… — призналась Марина. — Пока мы шли, я несколько раз оборачивалась — посмотреть, как там сзади Костя, ну и вообще, на всякий случай. И иногда как будто бы замечала вдалеке какое-то движение. А однажды — в зелени явно мелькнула серая форменная куртка «Ковчега». А трутень ведь в ней ушел с корабля.

— В ней, — подтвердила Настя, припомнив фигуру бегущего «Артема» в оптическом прицеле. — Но если так, что ж ты сразу не рассказала никому? Тому же Косте?

— Я рассказала. Он сказал, что поглядывает назад и нечего подозрительного не видел. Но потом все равно задержался у очередного завала, затаился, а когда потом догнал меня, сказал, что это была вышедшая к воде серая обезьяна. Он даже хотел в нее выстрелить, но она быстро убежала.

— Зачем в обезьяну-то стрелять? — не поняла Настя.

— А вдруг это была не обезьяна? Вдруг это трутень нацепил ее личину?

— Он что, и в зверей умеет превращаться?

— Какая ему разница — человек, зверь…

— Блин! — поежилась Настя. — Чем дальше в лес, тем злее дятлы! Так вот обернется ящеркой или тараканом — и подползет незаметно, — она невольно огляделась вокруг себя — не ошивается ли поблизости какая-нибудь подозрительная тварь? — но ничего опасного не приметила.

— Ящерицей — вряд ли, — покачала между тем головой Марина. — Разве что гигантским вараном. Рыя говорила, что тут размер имеет решающее значение.

— А, ну тогда ладно, — немного отлегло от сердца у Насти. — Кстати! — сообразила она. — Местные обезьяны — довольно мелкие! А если их кустов вдруг выпрыгнет какая-нибудь горилла, по любому будет ясно, что что-то не так.

— Так кто ж его знает, где проходит граница? — развела руками Марина.

— Тоже верно…

Они помолчали.

— А ведь к Оле на пляже никто крупный незаметно подойти не мог… — проговорила затем Настя. — Ни зверь, ни человек: часовой бы заметил!

— Я же говорила, Олю трутень наверняка ужалил еще на «Ковчеге», — ответила Марина.

— Да, я помню… Но тогда получается, все это время она знала, что обречена? Но держалась, как ни в чем не бывало?

— Вряд ли она знала. Там ведь как… Прежде, чем ввести собственно яд, трутень вкалывает в жертву какой-то наркотик, влияющий на память. В результате, несколько минут из жизни словно выпадают. Безвозвратно. Однажды мы его застали во время укуса — он тогда на Светку Иванову напал. Наркотик уже начал действовать, а яд трутень, как видно, впрыснуть не успел — пацаны его спугнули. Мы отволокли Светку в медотсек, Рыя подала туда последний резерв энергии, подключила оборудование и провела исследование. Так мы и узнали про наркотик. Так вот, Светка ничего не помнила — ни нападения, ни укуса — и никак не могла понять, почему находится не в коридоре среднего уровня, а в боксе медотсека… Вот и другие, кому повезло меньше, тоже ничего не помнили. До Светки, правда, трутень потом все равно добрался…

— И что, никаких следов от укуса на теле не остается? — спросила Настя.

— Крохотная ранка, которая очень быстро затягивается. Буквально четверть часа — и остается лишь бледно-розовая черточка или пятнышко, а потом и они исчезают, так что легко не заметить. Обычно, вводя яд, трутень жалит в шею, иногда в руку. Всегда — в голую кожу. Вот когда кровь сосет, может и через одежду хвостом проколоть.

— Нужно было запастись паранджой, — проворчала Настя, безуспешно борясь с очередным приступом дрожи. — Мусульманки знали!

— Алсу тоже так сказала.

— Алсу?

— Камалетдинова. Была у нас на «Ковчеге» такая девочка, татарка. Погибла одной из последних.

— Она что, носила паранджу?

— В том то и дело, что нет…

— Понятно…

Она хотела еще спросить о том, должен ли монстр, нападая на жертву, сбрасывать личину — ведь раз жалит он хвостом, то ведь должен, хотя бы частично? — но в этот момент, обогнув костер, к ним подошел Костя. Судя по всему, одежду юноша предпочитал сушить на себе — на него, мокрого, даже смотреть было холодно.

Настя, было, дернулась пониже натянуть футболку — почти машинально — но ткань и так уже, похоже, выдала свой максимум, тут же угрожающе затрещав в районе плеча.

— Распределили ночные дежурства, — сообщил тем временем Костя, присаживаясь на землю рядом с подругами. — Мы с тобой, Марин, в первую смену заступаем.

— Мы с тобой? — не сразу поняла брюнетка. — Что, оба-двое?

— Ну, да. Я не сказал? Мы решили, что одного часового сегодня недостаточно. Лес, водопад шумит, к тому же вымотались все… Лучше подстраховаться.

— Ясно, — кивнула Марина.

— А я когда? — спросила юношу Настя. — И с кем в паре?

— С Тимом. Ваша очередь третья, после Криса с Джулией.

— Тимур там вообще как, в норме? — понизив голос, хотя услышать ее через костер кавказец при всем желании бы не смог, поинтересовалась Настя.

— Ну… — неопределенно протянул Костя. — Все относительно…

— Такое любого из колеи выбьет, — почему-то решила заступиться за Тимура Марина. — Оля ему была как сестра…

— Знаем мы таких сестер! — вырвалось у Насти прежде, чем она успела прикусить свой длинный язык. Девушка почувствовала, как краска заливает ей лицо — нельзя было так говорить! Не сегодня.

— Нет, правда! Они с детства дружат, чуть ли не в детском саду на соседних горшках сидели. Потом одиннадцать лет в школе вместе учились… Это Тимур ее уговорил в президентскую программу заявление подать — ну, эту, нашу, молодых талантов, будь она неладна. Она мне сама рассказывала… А так у Оли в Краснодаре парень остался.

— А у Тимура? — быстро спросила Настя, краснея пуще прежнего — уже по новому поводу.

— Что — у Тимура?

— У Тимура… есть девушка?

— Кхм… — поперхнулся рядом Костя. — До сей минуты я считал, что есть, — заявил он, опередив с ответом Марину. — И что это ты, Настюх.

— Что? — теперь на ее щеках, наверное, можно было запечь пару бананов. — Это он сам тебе сказал?

— Нет, но мне так казалось. А что, неправда?

— Ладно, проехали, — отрезала Настя. — Во сколько ты, говоришь, мое дежурство? — сочла она за благо поскорее сменить тему.

— Твое — с четырех утра. А наше, кстати, с десяти начнется, — повернулся он к Марине.

— А сейчас сколько? — уточнила та.

— Без пятнадцати восемь.

— Всего-навсего? — искренне — ну, может быть чуть громче, чем следовало — удивилась Настя. — Я думала, уже чуть ли не за полночь.

— Без пятнадцати восемь, — повторил Костя. — Так что можешь пока вздремнуть, — снова обратился он к брюнетке. — А в десять я тебя разбужу.

— Да, пожалуй, так и надо поступить… — тут же заразительно зевнув, кивнула та. — Ты как? — посмотрела она на Настю.

— Раз такое дело, тоже, наверное, лягу, — заявила она, хотя спать ей после всего услышанного и сказанного совершенно не хотелось — беспокойные мысли так и кружились в голове водоворотом. — Вот только в лес на минутку прогуляюсь…

— Ты что, обалдела? — Костя аж подскочил. — Никаких прозулок в лес!

— А если мне надо?! — нахмурилась она.

— Да, не можем же мы вот прям здесь!.. — поддержала ее подруга.

— Вон, к озеру идите, — буркнул Костя после некоторого замешательства. Похоже, пришел его черед впасть в краску — хотя в отблесках пламени толком не поймешь, может быть, это была просто игра света. — Никто на вас глазеть не станет.

— А если не станет глазеть, то какая разница, в лес или к ручью? — ехидно поинтересовалась Настя.

— Такая, что если монстр решит напасть на вас у озера, сначала ему придется пройти мимо нас — если он, конечно, до кучи, не водоплавающий.

— Не исключено, кстати, — зачем-то заметила она.

— Хочешь, чтобы тебе вообще от костра отходить запретили?!

— Ну-ну, кто еще тут кому что запретит! — взвилась Настя.

— Ладно, не заводитесь, к озеру — так к озеру, — вмешалась миротворец-Марина, тронув подругу за плечо. — И пусть эти извращенцы облизываются!

— Лучше друг за другом там приглядите, — немедленно сбавив тон, посоветовал юноша. — И Джулию с собой прихватите, а то уснете — одну ее не отпустим.

— Конечно, прихватим — втроем-то куда веселее! — хмыкнула Настя, поднимаясь на ноги. Натруженные за день мышцы отозвались на усилие тупой болью, и саркастическая усмешка на ее лице вмиг сменилась страдальческой гримасой.

Встала с земли и Марина.

— Если что — кричите, — напутствовал их Костя.

— Не дождетесь!

13

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок семь дней до подведения черты

Заснула Настя на удивление быстро. Разбудил ее оглушительный грохот, раздавшийся, казалось, над самым ухом. Оторвав голову от рюкзака, служившего ей подушкой, девушка приподнялась на локтях, ошалело озираясь по сторонам и пытаясь угадать, сколько прошло времени. Скользнув по ночному лесу, Настин взгляд уперся в спину Марине. Брюнетка стояла возле костра карабином в руках и что-то горячо говорила Косте с Тимуром.

— What the hell happened?[7] — сонно пробубнила рядом с Настей Джулия.

— А я знаю?.. — пробормотала она себе под нос, поднимаясь на ноги и направляясь к группе у костра.

— Что за пальба? — это уже спросил Артем, подскочивший туда же с противоположной стороны, и только тут до Насти дошло, что разбудивший ее звук был выстрелом.

— Да вот, Марине что-то почудилось в лесу, — сообщил Тимур.

— Не почудилось! — резко мотнула головой брюнетка. — Там точно кто-то был! Вдалеке, за деревьями!

Кавказец повернулся к Косте, посмотрел вопросительно.

— Я не видел, — лишь развел руками тот. — В другую сторону смотрел в этот момент.

— Мне кажется, я в него попала! — заявила тем временем Марина.

— Let's go and check,[8] — предложил Крис, подошедший вслед за Артемом.

— Даже не думайте! — отрезал Тимур. — Пока не рассветет — никому от костра ни на шаг! Утром сходим посмотрим, какой из Марины снайпер. Ты все сделала правильно, — снова обернулся он к брюнетке. — Если и не попала, то по крайней мере отпугнула. Кто бы там ни был, теперь он поостережется!..

— Так что, можно пока спать дальше? — зевнув, поинтересовался Артем.

— Нужно, — кивнул кавказец. — Завтра будет непростой день.

Настя вернулась к своему рюкзаку и легла, но на этот раз крепко заснуть ей не удалось: сквозь тягучую дрему она слышала, как заступают на дежурство Крис с Джулией, как устраивается рядом на своем рюкзаке Марина, как потом брюнетка долго ворочается и, наконец, замирает, сладко посапывая. Затем где-то совсем рядом громко заквакала лягушка — и никак не умолкала, у Насти даже возникла мысль ее шугануть, но для этого пришлось бы по-настоящему проснуться, для чего у девушки как-то не нашлось ни сил, ни воли. После, наверное, Настя все же забылась, потому что лягушка вдруг перешла на человеческую речь. Слов, правда, было не разобрать, только голос слышен, но почему-то девушка была уверена, что изъясняется квакушка по-английски. Кто-то ответил ей уже по-русски — видно, из озера прискакала еще одна лягушка-полиглот — и тогда первая прокричала отчетливо:

— I did not sleep! I did not sleep a single minute! [9]

Голосом квакушка была уж слишком похожа на Джулию — Настя поняла, что это уже не сон, и с усилием распахнула слипшиеся веки.

Остальные ребята были уже на ногах — все, кроме Криса. Американец лежал на земле лицом вниз в какой-то нелепой, неестественной позе, Тимур, Костя и Антон обступили его с трех сторон, рядом Марина пыталась успокоить заламывающую в истерике руки Джулию.

Быстро вскочив, Настя подбежала к друзьям.

— Он… Он же жив? — выговорила она, уже, в общем-то, понимая, что услышит в ответ, но все еще на что-то надеясь. Может быть, на то, что это все-таки сон?

— Нет, — сокрушенно покачал головой Тимур. — Чертов монстр выпил у него всю кровь.

— Но… Но как?! — выдохнула Настя, чувствуя, как задрожали и готовы подогнуться ее колени. — Как это могло произойти?! Он же был вооружен… И не один… Почему Джулия ничего не сделала?

— Она ничего не видела. Возможно, задремала — хотя твердит, как заведенная, что не смыкала глаз… Проклятье, не надо было ее ставить на это дежурство!

— Кто же мог предположить?.. — развел руками Артем.

— Я должен был!

— Странно, что монстр убил одного Криса, — задумчиво заметил Костя. — Если Джулия и правда уснула, лагерь оставался без охраны. Почему тогда он не разделался с нами со всеми?

— Он никогда не убивает больше одного человека за раз! — подала голос Марина, по-прежнему занятая американкой. — Даже если имеет такую возможность.

— Точно, — подтвердил Артем. — На «Ковчеге» было именно так.

— I did not sleep! — не унималась Джулия.

— Если не спала, то, значит, ты и есть трутень! — зло бросил ей Артем, обернувшись.

Прежде чем успела сообразить, что делает, Настя дернулась прочь от американки, спрятавшись за спиной у Тимура. Как ошпаренная отскочила в сторону и Марина — лишившись ее поддержки, Джулия тут же опустилась на землю и спрятала лицо в ладонях.

Парни, однако, остались на месте.

— Будь она монстром — как раз сказала бы, что задремала и проспала нападение, — резонно заметил Костя. — И вообще, как она может им оказаться, если мы видели, как трутень сбежал с корабля?

— Так может, теперь он убил Джулию и принял ее облик? — предположил Артем — без особой, впрочем, убежденности.

— А где тогда труп настоящей Джулии? И вообще, так любого можно заподозрить. Тебя особенно.

— Почему это меня особенно? — насторожился Артем.

— Потому что тот, кто первым удрал с совершившего посадку «Ковчега», выглядел в точности как ты. Один из вас монстр. Либо он, либо…

— Так, полегче! — нахмурился его собеседник. — Последнее время на «Ковчеге» я все время был рядом с девчонками!

— Ну да — и как раз в это время монстр должен был ужалить Олю!

— Он ужалил ее раньше, до того, как мы там заперлись — это же очевидно! На «Ковчеге» мы все время были на виду друг у друга!.. А вот ты, например, вчера всю дорогу шел последним — а глаз на затылке ни у кого из нас нет! — добавил Артем после короткой паузы. — Что там сзади происходило — никто не знает! Трутень десять раз мог успеть тебя подменить и спрятать труп! А, что скажешь?

— Скажу, что это полный бред! — буркнул Костя — правда, уже тоном ниже.

— Есть вообще какой-нибудь способ проверить, монстр перед тобой или человек? — спросила Настя.

— Есть, — вздохнул Артем, мрачно кивнув на карабин в руках Тимура. — Только уж больно радикальный. Олесю на «Ковчеге» так уже проверили — признали человеком. Посмертно.

— Нет, это никуда не годится, — решительно мотнул головой кавказец. — Не хватало нам тут еще игру в «Мафию» затеять, только с настоящими смертями!

— Она уже вовсю идет — ты не заметил? — с мрачной миной на лице бросил Костя.

— И что, предлагаешь начать отстреливать друг друга? — процедил Тимур.

— Нет, но…

— Значит так, — не дал ему договорить кавказец. — Исходим из того, что монстр прячется в лесу — по любому, это самый вероятный вариант. Но и друг за другом станем приглядывать. На всякий случай. Ходим теперь везде не менее чем по трое. Дежурить по ночам тоже станем втроем. Если трутень среди нас — рано или поздно он себя проявит, и тогда — никакой пощады! Всем все ясно? — заглянул он в лицо Косте.

— Ясно, — буркнул тот.

— Артем, Настя, Марина?

— Ясно, ясно, — последовали ответы.

— Джулии потом переведите, что я сказал. А теперь — отбой. Дежурить остаемся я, Настя и Артем. Остальные могут спать. Все.

— Как же, заснешь тут… — пробормотал Костя, понуро отходя.

— Ага, главное — чтобы не вечным сном, — проронил Артем, качая головой.

14

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок шесть дней до подведения черты

Никто, конечно же, этой ночью уже не уснул. Джулию продолжало трясти, и Марина держалась возле нее, обняв американку, что-то едва слышно той нашептывая и баюкая ее, словно ребенка. Костя прилег, было, у костра, но не продержавшись и пяти минут, угрюмо поднялся и присоединился к Тимуру с Настей и Артемом. Так они и просидели до самого рассвета, напряженно вглядываясь в темные джунгли и вздрагивая от каждого шороха.

Когда же утреннее солнце, наконец, позолотило верхушки деревьев на противоположном берегу озера, Тимур дал команду собираться.

— Погоди, а как же Крис? — спросила Настя.

— Что Крис? — вскинул голову кавказец.

— Разве мы его не похороним… как Олю?

— Мы не сможем выкопать здесь яму, — заметил Артем. — Я уже проверил: в лучшем случае три-четыре сантиметра полусгнивших листьев, потом — сплошной камень, — он демонстративно ковырнул землю мысом серого кроссовка.

— А если там? — мотнула Настя головой в сторону леса. — Там же деревья растут — что, тоже прямо на камнях?

— Скорее всего, там все примерно так же… Но можно, конечно, попробовать. Дайте кто-нибудь нож!

Настя хлопнула себя по бедру, но вспомнила, что ножны остались на ремне сохнувших джинсов, и поспешила к костру. Склонившись над разложенной одеждой, взялась за торчащую черную рукоятку, выдернула нож и протянула его юноше. Затем подняла за пояс пропахшие едким дымом штаны, встряхнула их в надежде хоть немного расправить задубевшую ткань и принялась надевать.

— Прикройте кто-нибудь с ружжом, — попросил тем временем Артем ребят.

Костя шагнул к нему с карабином.

— Втроем! — напомнил им Тимур. — Настя, иди с ними! И не отходите далеко!

— Мы здесь, с краю, — кивнул Артем, опускаясь на колени и вонзая нож в землю. — Все на виду, пусть Настя спокойно одевается.

— Да я уже готова почти, — повернувшись к остальным спиной, девушка торопливо застегнула ремень джинсов, затем рывком стянула через голову Маринину футболку и надела вместо нее свою, высохшую.

С ямой, однако, у них ничего не вышло: сразу под слоем опавших листьев обнаружились тесно переплетенные корни. Минут пять, не меньше, Артем старательно кромсал ножом первый из них, отнюдь не самый толстый, но так и не сумев перерубить, сплюнул:

— Бесполезняк! Железные они, что ли?!

— И что же делать? — спросила Настя.

— Не знаю, — буркнул юноша, поднимаясь с колен и возвращая ей нож. — Но ямы не будет.

— Камней, чтобы хватило сверху навалить, здесь тоже столько нет… — заметил Костя.

— Слушайте, а может, попробовать сжечь тело? — пришло в голову Артему. — А что, кремация — нормальный способ! Костер у нас есть…

— Вопреки расхожему мнению, человеческое тело не так-то просто сжечь, — покачал головой Костя. — Без специального топлива не обойтись… Нет, не наш случай, — заключил он.

— И что, так Криса здесь и бросим? — с ноткой вызова в голосе спросила Настя.

— Можно хотя бы ветками накрыть, вон их тут сколько, — внес новое предложение Артем. — Если, конечно, ничего лучше не придумаем…

Лучшего, увы, не придумалось.

Тело Криса, как показалось Насте, уже начавшее источать неприятный запах, занесли под деревья и по-быстрому натаскали с окрестностей коряг, веток и сухих пальмовых листьев. Возведенное сооружение вышло немного похожим на шалаш, вроде того, что американец безуспешно пытался построить еще на пляже. Что ж, по крайней мере, теперь голодному лесному зверью добраться до покойного будет не так просто…

На широком, в два обхвата, стволе дерева, возле которого устроили могилу, Костя аккуратно вырезал ножом имя американца — русскими буквами.

— Какая у него была фамилия? — спросил он, перенося лезвие на новую строчку.

Выяснилось, что никто этого не знает, даже Джулия.

— Вот так, сгинешь в этих проклятых джунглях — и даже фамилии твоей не вспомнят, — разочарованно проворчал Костя, пряча нож. — Если что, я — Терентьев, — добавил он внезапно.

— А я — Борисов, — тут же сообщил всем Артем.

— Мостовая, — назвалась Марина. — Джулия, What is your last name?[10] — спросила она американку.

— Ford, — выговорила та. — Julia Maria Ford.

— Журова, если вдруг кто не в курсе, — в свою очередь представилась Настя. — Тимур, один ты остался инкогнито.

— Тагаев, — ответил кавказец. — Но все еще надеюсь, что вам не придется писать это на деревьях.

— Все равно — лучше знать, — заявил Костя.

— Ну, теперь вы знаете. Ладно, разбирайте вещи, гасим костер — и выдвигаемся! — сам он уже стоял наготове.

Вернувшись к своему рюкзаку, Настя нагнулась над ним — и в этот момент уловила слева какое-то движение. Девушка резко обернулась: вверх по ручью к озеру кто-то шел. Человек. С виду.

— Народ, у нас гость, — хрипло выговорила Настя — во рту у нее внезапно пересохло. Из-за этого слова прозвучали глухо, однако, все, кто был у костра, их расслышали.

— Где? — вскочила с земли Марина.

— Вон, — указала рукой Настя.

Прищурившись, Костя поднял карабин.

— Это же тот солдат, что был с нами в бункере! — сообщил он через секунду. — Как его там… О'Нил! — вспомнил юноша.

— Это которого тогда Безбородов вырубил? — Артем встал с ним рядом, держа бамбуковый посох наперевес, как заправский мастер бодзюцу. — Да, похож…

Теперь и Настя узнала солдата. Из военной формы на нем остались лишь коричневые камуфлированные штаны и высокие шнурованные ботинки — торс американца был гол. О'Нил шагал, тяжело опираясь правой рукой на длинную сучковатую дубинку. Вперед он, кажется, вовсе не смотрел — исключительно на скользкие камни под ногами.

— Не подпускайте его! — испуганно воскликнула Марина. — Вдруг это трутень!

— Hey, you! Stop! — грозно прокричал Тимур, выступая на полшага вперед и направляя оружие на путника. — Don't move, or I'll shoot![11]

Солдат даже головы не поднял. Шага своего он ничуть не замедлил.

— Он что, не слышит? — удивилась Настя.

— Или наоборот, слишком хорошо слышит, — пробормотал Костя. — Но хочет подобраться поближе.

Тем временем О'Нил подошел к истоку ручья и выбрался на берег — в том же самом месте, где накануне вышли из воды ребята. Теперь их отделяло от солдата не более двадцати метров.

— Стреляйте в него! — взмолилась брюнетка.

— If you come any closer, I will shoot![12] — рявкнул Тимур, все еще медля.

Американец продолжал идти, словно зомби.

— Стреляйте же, ну! — метнувшись к Косте, Марина попыталась сама надавить на спусковой крючок, и в этот момент грянула короткая очередь — это выстрелил Тимур.

Пули ударили О'Нилу точно в грудь — никаких фонтанов крови, как это любят показывать в кино, просто три темных пятнышка, внезапно появившиеся на теле. Американец, замер, не завершив шага, выпустил из руки дубинку, с неподдельным удивлением проводил ее взглядом, и, не издав ни звука, словно подрубленное под корень дерево, рухнул наземь.

Над озером повисла зловещая тишина — казалось, даже водопад ненадолго умерил свой грохот.

Некоторое время никто из ребят не решался двинуться с места, затем Артем крадучись приблизился к поверженному солдату и легонько ткнул его концом посоха в плечо. Не дождавшись реакции, ткнул сильнее, а затем, осмелев и подойдя вплотную, приложил пальцы к шее американца, напряженно замер.

— Кажется, человек, — мрачно произнес он через несколько секунд, обернувшись к товарищам. И тут же поправился: — Был человеком. При жизни.

15

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок шесть дней до подведения черты

— Куда идем? — спросил Костя у Тимура.

— Вверх! — Тагаев (теперь Настя знала его фамилию!) показал на скалу, с которой срывался в озеро водопад. — Я первый, если что, прикроешь меня. Потом я сверху за вами послежу.

— Хорошо, — кивнул Костя.

Закинув за спину карабин и поплевав на руки, Тимур шагнул к крутому склону, поставил ногу на торчавший из трещины корень, опершись на него, выпрямился, ухватился руками за свисавшие сверху ветви, подтянулся, перебирая ногами по скале — и вот от подножия его уже отделяет не менее пары метров. От вершины, правда, раз в десять больше, но лиха беда начало…

На лицо Насте упала холодная капля. Девушка удивленно посмотрела на небо: там по-прежнему ярко сияло солнце, но сбоку на него хищно наползала мрачного вида туча. Вот только ливня им сейчас не хватало! Или это просто шальные брызги от водопада долетели? Еще одна капля кольнула ей кожу — нет, все-таки, водопад здесь ни при чем, быть дождю…

Тем временем, Тимур преодолел уже почти половину подъема и продолжал уверенно продвигаться вверх.

— Давайте кто-нибудь следующий! — предложил Костя. — Что время терять?

Настя посмотрела на Марину, та — на Артема, Артем перевел неуверенный взгляд на Джулию, американка — на стоявшего с карабином Костю… Тот эстафету не передал никому — наблюдал за джунглями. И тогда, видя, что никто из друзей не торопится начать восхождение, к скале направилась Настя.

Для того, чтобы по примеру Тимура взяться руками за ветви, ей элементарно не хватило роста — пришлось подпрыгнуть. Поймать свисающую зеленую плеть удалось только со второй попытки. Сумев, наконец, ухватиться за нее, Настя принялась неловко сучить ногами, ища опору, но, дотянувшись мысом кроссовка до склона, лишь оттолкнулась от него, закачавшись, как на «тарзанке» — сперва назад, и тут же — снова к скале. Поняв, что сейчас врежется в каменную стену, девушка разжала пальцы и спрыгнула вниз, намереваясь спокойно приземлиться на ноги, но не рассчитав и не удержав равновесия, упала на бок.

Артем с Мариной кинулись к ней, но Настя быстро поднялась на ноги, жестом остановив их.

— Я в порядке!

Она и в самом деле почти не ушиблась: чего-чего, а уж падать ей было не привыкать — спасибо любимому волейболу. А вот кожа на ладонях содралась — но это Настя заметила, лишь когда снова подступила к скале. На сей раз она решила не штурмовать ее в лоб, а двинулась вдоль едва заметной расщелины влево. Здесь было полно изогнутых оголенных корней, удобных для хвата, но уже взявшись за первый из них, девушка поняла, что ладони саднит. Терпимо, но неприятно.

Расщелина позволила ей подняться метров на пять. В этом месте скала ненадолго делалась чуть более пологой, чем не преминули воспользоваться хлипкие деревца, пустившие цепкие корни в ее трещины. Змейкой перебираясь от одного из них к другому, Настя вскарабкалась на узкий каменный уступ, примыкающий к почти вертикальной стене. Девушка скользнула, было, по нему дальше влево, но там оказался обрыв. Тогда, осторожно переступая, Настя двинулась в противоположную сторону, и через десяток шажков выбралась на поросший кустарником склон, крутой, но хотя бы не отвесный.

Все бы ничего, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что здешние кусты вооружены миллионом длинных острых колючек, некоторые еще и с крючочками на концах. Уберечь от них не могли даже джинсы — что уж говорить о тонкой ткани футболки и голых руках?! Настя сунулась вперед раз, сунулась другой, тщетно выискивая в зарослях малейший просвет, но напарываясь на терзающие кожу растопыренные шипы, была вынуждена отступать. Она уже даже начала подумывать о том, чтобы вернуться и поискать другой путь, но бросив короткий взгляд вниз, отчетливо поняла, что спуститься уже просто не сумеет — слишком высоко, слишком круто.

Снова повернувшись к кустам, девушка сняла со спины рюкзак, и вооружившись им, как тараном, принялась продавливать проход в несговорчивых зарослях. Удар, еще удар, придавить надломленные ветки ногой, сделать неловкий шаг, стереть с кистей выступившую кровь, оглянувшись, понять, что коварные кусты снова сомкнулись позади, окончательно отрезая путь к отступлению, распороть щеку и мысленно обещать себе больше понапрасну головой не вертеть, снова ударить… На мелкие порезы и неглубокие уколы Настя уже почти не обращала внимания, но злокозненные заросли выдумывали для нее все новые и новые испытания. Так, очередной шип с, казалось бы, уже победоносно поверженной наземь ветки ухитрился проткнуть снизу толстую подошву кроссовка, кровожадно впившись в девушке правую ступню. Настя дернулась — больше даже от неожиданности, чем от привычной уже боли — оступилась и припала на колено. Куст справа тут же воспользовался ее неосторожностью и наотмашь полоснул когтистыми лапами ей по лицу. Куст слева не преминул добавить от себя по неосторожно выставленной в сторону руке.

Слезы боли и отчаяния, брызнувшие из Настиных глаз, смешались с кровью, сочившейся из многочисленных ранок. С минуту девушка провела неподвижно, не в силах заставить себя пошевелиться, затем протянула руку к подошве, нащупала там основание обломившегося шипа, ухватилась за него двумя пальцами и выдернула. Закусив губу, выпрямилась — и с остервенением берсерка принялась колотить рюкзаком в колючую стену впереди.

И, не выдержав ее бешеного напора, заросли сдались. Сначала поредели, затем окончательно расступились, выпустив Настю из своего плена на голую скалу. До вершины отсюда уже оставалось всего ничего.

Спустившись навстречу девушке, Тимур протянул ей руку и помог преодолеть последние метры.

— Что случилось? Ты вся в крови! — испуганно спросил Тагаев, когда они оба, наконец, оказались наверху.

— Монстру меньше достанется, — процедила сквозь зубы Настя. Выпустив руку юноши, она, пошатываясь, направилась к ручью, легла на живот и по самые плечи погрузила изодранные руки в устремленный к водопаду поток. В первый миг боль в ранах даже усилилась, но затем стала понемногу успокаиваться. Хотелось нырнуть в эту холодную воду с головой — и никогда уже больше не вылезать — но покамест девушка ограничилась тем, что, умыла лицо и шею.

— Так что, все-таки, случилось? — повторил свой идиотский вопрос Тимур, похоже, все это время молча простоявший у нее за спиной.

— Ну, поцарапалась, что такого? — бросила она.

— Поцарапалась? Да на тебе живого места нет!

— Есть. Показать?

Ответа у Тагаева не нашлось.

Настя и сама толком не понимала, почему так с ним резка. Из-за того, что не пришел на помощь раньше, когда она сражалась с зарослями? Но как он должен был догадаться о том, что она попала в западню? Кусты те отсюда, с вершины, почти не видны и наверняка кажутся издали вполне безобидными. Сама виновата: нужно было крикнуть, позвать. Если бы Тимур ее услышал — наверняка бы пришел…

— В кусты колючие забрела сдуру, — примирительным тоном проговорила Настя. — Ничего страшного на самом деле, ранки неглубокие. До свадьбы заживет… — любимое выражение ее первого тренера, как показалось девушке, прозвучало сейчас несколько двусмысленно, и она поспешно добавила. — Как там остальные?

— Да, нужно же за ними приглядывать! — опомнился Тагаев и поспешил к склону.

Марина, Джулия, Артем и Костя добрались наверх благополучно — больше умников ломиться через злые колючки не нашлось. Артем, правда, начал жаловаться, как сильно ему мешала подниматься канистра в руке, и как он из-за нее пару раз едва не сорвался, но тут к ребятам как раз подошла отлипшая от ручья Настя, и увидев ее исцарапанное лицо, он тут же заткнулся. Костя изумленно спросил: «Ты что, с диким хорьком подралась?», — за что удостоился недоброго взгляда от Тимура, а Марина судорожно принялась рыться в своих вещах и выудила там початый тюбик с лечебным бальзамом. На пару с Джулией они обильно смазали им Настины раны, израсходовав почти весь запас лекарства.

Пока девушки занимались подругой, мужская часть отряда обсуждала дальнейшие планы.

— Ручей здесь поворачивает, — заявил Тимур, — так что дальше нам с ним не по пути. Но насколько я помню карту, где-то тут должна пролегать популярная туристская тропа, которая выведет нас почти к самой пристани. Если, конечно, это тот водопад, что я думаю.

— Он на острове что, не один? — спросил Артем.

— Да их в этих джунглях как на барбоске блох! — хмуро бросил кавказец. — Но надеюсь, это все же тот самый.

— Тогда что, будем искать тропу? — задал вопрос Костя. — Хотя не факт, что она сохранилась после всего того, что здесь творилось…

— Не найдем — придется напрямик… Только бы солнце окончательно не скрылось, — поднял Тагаев глаза к небу, уже почти наполовину затянутому низкими серыми тучами. — Без него заблудимся, как нефиг делать…

Тропа и в самом деле нашлась. Ну, как тропа — едва заметная стежка, узкая, местами заваленная, местами исчезающая, словно растворяющаяся в молодых бамбуковых дебрях. Но и это было гораздо лучше, чем совсем ничего. По сравнению со вчерашним ручьем — так просто бульвар!

Путь начался с затяжного подъема, кажется, к самым облакам. Уже почти на перевале кто-то вспомнил, что забыли набрать воды. Последовала короткая перепалка, признавший свою вину Артем вызвался вернуться к ручью, но одного его, конечно же, не отпустили, а тащиться назад всем вместе тоже посчитали не с руки.

— Ладно, потерпим, — решил Тимур. — Там, впереди, должна быть большая река, из нее и напьемся.

Естественно, как только выяснилось, что воды нет, Насте тут же нестерпимо захотелось пить. На донышке ее калечной фляжки нашлась пара капель, но, вылитые на язык, они только еще больше разожгли жажду. Помощь подоспела, откуда не ждали — дождь, уже давно подумывавший, не начаться ли ему, наконец, решил, что время пришло — и бонусом к нескольким вожделенным глоткам Настя снова получила насквозь промокшую одежду.

Подъем сменился таким же долгим спуском, потом тропа снова устремилась вверх, затем снова вниз… То и дело на пути попадались завалы, а однажды ребятам пришлось перебираться через скользкий ствол, диаметром с городской автобус. Обойти никак — только лезть вверх. На счастье, лежащего исполина опутывали обрывки лиан, за которые худо-бедно можно было цепляться при подъеме. Наверх все вскарабкались успешно, а вот уже спускаясь с противоположной стороны, Марина сорвалась и, неудачно приземлившись, подвернула левую стопу. Попытка девушки подняться на ноги закончилась стоном и новым падением.

Устроили внеочередной десятиминутный привал — в надежде, что Марине полегчает — по окончании которого брюнетка бодро вскочила — и так же стремительно рухнула. Тут же, впрочем, снова встала — но травмированную ногу при этом поджала, словно цапля.

— Сильно болит? — участливо спросил ее Артем — будто и так не было видно.

— Терпимо… — явно соврала Марина.

— Идти сможешь? — уточнил Костя.

Не спеша на этот раз с ответом, брюнетка расправила подол своей футболки, пробуя его на разрыв.

— Дайте кто-нибудь нож! — попросила она затем.

Еще не до конца понимая, что собирается делать ее подруга, Настя протянула ей свой.

Через пару минут запасная Маринина футболка (ту, что была на ней, девушка в итоге портить не стала, достав из рюкзака и отправив под нож сухую) превратилась в короткий топ, а поврежденную ногу стянула импровизированная повязка.

— Как-то так… — пробормотала брюнетка, возвращая Насте нож. — Теперь, наверное, смогу, — ответила она на предыдущий Костин вопрос. — Только не быстро.

— А быстро никто и не просит! — заявил Тимур. — Вот держи! — он протянул девушке свежесрезанную бамбуковую палку. — Будешь опираться. Артем, отдай канистру Джулии, поможешь Марине идти! Если поймешь, что все, больше не можешь, — снова повернулся он к брюнетке, — скажи, не стесняясь — придумаем тебе какие-нибудь носилки…

— Да ладно, какие еще носилки! — отмахнулась Марина. — Доковыляю уж как-нибудь…

— Ну, смотри…

Несмотря на все старания брюнетки, скорость отряда после ее травмы упала до черепашьей. Оглядываясь на подругу, Настя видела, с каким трудом той дается каждый шаг — даже несмотря на усилия Артема, почти тащившего девушку на себе. Через завалы же, встречавшиеся все чаще, Марину переправляли всей командой — Артем подавал, Костя наверху принимал и, если требовалось, передавал дальше, Тимур опускал на землю, а Настя с Джулией страховали. И все-таки, несмотря ни на что, они двигались вперед! Да, медленно, да, через боль, пот и кровь, но приближались к своей цели!

Последним (правда, тогда они еще не знали, что последним) препятствием на их пути встала река, о которой упоминал Тимур на первом подъеме — втрое шире вчерашнего ручья, несравнимо глубже и полноводнее. Неосторожно сунувшегося в поток Костю течением сбило с ног и едва не уволокло — в последний момент юноша сумел зацепиться за большой камень и выбраться обратно на берег.

— Без шансов? — спросил у него Тимур.

— Если не лезть, сломя голову — думаю, переправиться можно, — ответил Костя, отфыркиваясь. — Там всего пара метров стремнины. Я перейду, ты перейдешь, может быть, Настя перейдет. Маринка — нет.

— Я постараюсь! — подала голос брюнетка.

— Тут старайся не старайся — две здоровые ноги нужны… Вот если бы веревку между берегами перекинуть…

— Ну да, а еще лучше — мост построить! — хмыкнул Тагаев. — И чтоб купцы на нем сидели и продавали разные мелкие товары. Я б зонтик прикупил, а ты?

— Погодите! — встрепенулась Настя. — Мост не мост… Но у нас шесть рюкзаков! Что, если связать их между собой за лямки — получится этакая цепь!..

— А выдержит? — с сомнением покачал головой Артем.

Тимур скинул со спины рюкзак и принялся внимательно рассматривать.

— Сами лямки выдержат, и пришиты они намертво, — заявил он через полминуты. — А вот эти тонкие пластиковые пряжечки…

— А у моего — металлические, — просияла Марина.

— У моего тоже пластиковые, — сообщил Костя. — Но, вроде, крепкие… Знаете, — поднял он глаза на товарищей, — а я бы, пожалуй, рискнул!

Риск оправдался на все сто процентов. Опустошенные рюкзаки связали в цепь, затем Тимур и Костя, страхуя друг друга, перешли с одним ее концом на другой берег. Точнее, до берега они не дошли — не хватило длины «поводка» — но на мелководье, где остановились ребята, было уже вполне безопасно. На этом берегу, войдя в реку по колено, цепь натянули Настя с Джулией, и Марина, поддерживаемая Артемом, без происшествий перебралась через стремнину. После этого Борисов сменил Тимура, и тот вернулся обратно, позволив переправиться оставшимся девушкам. Затем к Тагаеву снова присоединился Костя, они разомкнули цепь, разложили по рюкзакам бывшие в них ранее вещи (как выяснилось потом, половину перепутали) и, навьючив на себя, перенесли груз через реку.

Поскольку дело уже шло к вечеру, встал вопрос: идти дальше, или заночевать здесь, у реки. После недолгого обсуждения, решили все же пройти еще немного. Набрали, наконец, воды (через ручку потяжелевшей канистры продели палку, один конец которой взвалила на плечо Настя, а другой — Джулия) и выступили, но едва удалились от реки на сотню шагов, как джунгли резко закончились, и взорам путников предстало самое настоящее шоссе — асфальтовое, даже со следами желтой дорожной разметки по оси. За ним, под невысоким обрывом, плескалось море — если бы не непрекращающийся дождь, ребята давно бы уже услышали шум бьющихся о скалы волн.

— Дошли? — выдохнула Марина, усаживаясь на мокрый асфальт. — Мне это не мерещится, мы дошли?

— Дошли, — подтвердил Тимур. — Почти. Где-то там, — показал он рукой, — за поворотом, должна быть пристань.

16

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, одиннадцатый день в новом мире

— Нужно было к ним какие-нибудь ремни присобачить, — проворчал Мамай, перекладывая мушкетон из правой руки в левую. — Вроде, мелочь, а насколько удобнее было бы…

Не согласиться с ним было нельзя: Олега и самого не столько тяготил тяжелый рюкзак за спиной, сколько неприкаянный парализатор. Он его уже и в одной руке нес, и в другой, и в обеих сразу, и на плечо опирал — никак не мог приспособиться. Можно, конечно, было запихнуть оружие под клапан рюкзака — туда, где уже торчала свернутая в тугой валик Олегова куртка — но тогда в случае опасности быстро его оттуда будет не выхватить. Впрочем, Светлов уже сомневался, что хуже: потерянные пара секунд или отсохшая рука с непопадающими по спусковой скобе пальцами.

— Что ж ты с приятелями своими не посоветовался — теми, что к морю ходили? — хмуро поинтересовался Олег у спутника. — Могли бы подсказать!

— Могли бы, — кивнул Мамай. — Но не подсказали. Говорил я — и с Максом, и с Лысым. Обиделись, наверное, что не поддержал их идею великого похода во славу «Ковчега».

— А почему не поддержал? — машинально поинтересовался Светлов.

— Я что, похож на идиота?

— А они, значит, похожи? — хмыкнул Олег.

— Там у каждого свои заморочки, — поморщился Стас. — Чибис реальную жизнь только по блогам и кино знает, а Максу Светка на мозги накапала.

— А Светка-то что?

— Боится, что рожать придется не в стерильном боксе медотсека, а в поле, как прапрабабки.

— Рожать? — опешил Олег. — А ей что… уже скоро?

— Светлов! — Стас аж остановился. — Не пытайся казаться большим тормозом, чем ты есть на самом деле. Это все равно почти невозможно! Окстись, какое «скоро»? На два года у нас энергия есть — за это время и слониха успела бы родить! Нет, она, типа, вперед смотрит.

— Так если вперед, то к чему спешка? — пожал плечами Олег, предпочтя пропустить «тормоза» мимо ушей.

— Вот и я о том же, — хмыкнул Мамай.

Некоторое время они шли молча, задумавшись — каждый о своем. До сих пор Олегу как-то не приходила в голову мысль поставить себя на место девчонок — Инны, Гали, той же Светы. Нет, он и сам любил сытную пищу, для получения которой, по большому счету, и пальцем не нужно пошевелить, надежную крышу над головой, горячий душ, теплый туалет, наконец — но при необходимости смог бы, наверное, без всего этого обойтись. Так ему, по крайней мере, казалось. Было даже что-то волнующее в грядущей вольной жизни дикарем в лесу или в поле. Охота, купание в реке, вечера у костра… Понятно, что будет трудно, особенно первое время, что подготовиться нужно основательно — то же поле возделать… Так для этого им и дано время. А каково девчонкам? Взять хоть те же роды, раз уж о них упомянул Мамай. На память сами собой приходят Хайнлайн с его «Свободным владением Фарнхэма», другая честная постапокалиптика. Каковы шансы выжить у матери, рожающей в грязи и антисанитарии варварского стойбища? А у ребенка? Девять лет цивилизации, которые были им даны «Ковчегом» — как раз срок для появления на свет нового поколения. Кора, помнится, обещала, что оно будет беспрецедентно здоровым. Возможно, даже окажется способным рожать прямо в поле, подобно древним предкам. Но эти, обычные московские девочки?

Подняв голову, Олег совсем другими глазами посмотрел в спину шагающей впереди Гали.

След вездехода, по которому они шли, был хорошо виден в высокой, местами почти по пояс путникам, пахнущей одновременно и нежной мятой, и полынной горечью, и сладким медом траве. Там, где проехали широкие колеса, она была примята, и хотя отдельные нетерпеливые стебли уже пытались тянуть надломленные головы к палящему в небе солнцу, большинство оставалось лежать, образуя в безбрежной глади степи два параллельных коридорчика — от горизонта до горизонта. Насколько могли судить разведчики, след шел точно по прямой, не петляя и не сворачивая.

Наверное, реши вор (или воры — кто знает, сколько их было на самом деле?) устроить своим преследователям засаду, особого труда бы им это не составило: трава по обе стороны от колеи могла послужить отличным укрытием. Поначалу подсознательно Олег все время ждал предательского выстрела, напряженно всматриваясь в колышущееся желто-зеленое море и держа мушкетон наизготовку — хотя в душе и понимал, что едва ли успеет не то, что выстрелить — просто даже увидеть цель, прежде, чем сам окажется парализован. Галя и Мамай первые полчаса похода тоже всё затравленно озирались, вскидывая оружие на каждую неосторожно вспорхнувшую бабочку — одну крылатую красавицу Измайлова даже с перепугу сбила на взлете. Потом все трое просто устали от бесплодного напряжения, пошли спокойно, начали переговариваться.

Где-то к исходу пятого часа пути, когда спины путников давно уже ныли под тяжелыми рюкзаками, ноги начали спотыкаться на ровном месте, а пальцы рук держали постылые мушкетоны на одном честном слове, впереди показалась высокая серебристая корма брошенного угонщиком вездехода. Заметив ее, идущая впереди Галя остановилась и подняла оружие.

— Ты что? — спросил ее Олег.

— А вдруг они еще там? — проговорила девушка, указывая на вездеход раструбом мушкетона.

— Что им там делать? — пожал плечами Мамай, тем не менее тоже снимая с плеча парализатор. — Не для того так спешили, чтобы тут застрять…

— Мало ли… — покачала головой Измайлова.

— Мало ли, говоришь…

Мягко отстранив ее с пути, Стас двинулся вперед — не то чтобы крадучись, но уже и не с прежней беззаботностью.

— Идите за мной метрах в двадцати, — бросил он спутникам. — Чтоб, если что, одним выстрелом всех не накрыли. Увидите, что падаю… А впрочем, сами решайте, что тогда делать.

Предложение выглядело разумным: дальнобойность мушкетона как раз составляла порядка двух десятков метров. Олегу лишь было немного обидно, что идти вперед снова первым вызвался Стас, а не он.

Выдержав оговоренную дистанцию, они с Галей последовали за Мамаем.

Достигнув вездехода, Стас зачем-то заглянул ему под днище, затем медленно обошел справа и, выставив вперед мушкетон, распахнул заднюю дверь кабины — ту, что располагалась между второй и третьей осями. Выстрел парализатора и в тиши Крепости-то едва слышен, а тут, за шорохом трав, и вовсе был неразличим, но Олег увидел, как дернулся ствол мушкетона — Мамай спустил курок.

Почти не задумываясь о том, что делает, Светлов столкнул Галю с тропы в гущу травы, а сам припал на колено, приготовившись стрелять по каждому, кто покажется из вездехода. Но коварные враги выскакивать из машины что-то не спешили. Да и Мамай не валился под колеса, подстреленный — наоборот, обернулся назад и махнул спутникам рукой: подходите, мол.

На тропу, потирая ушибленное плечо, выбралась Галя.

— Совсем сдурел? — сердито пробормотала она. — Я чуть шею себе не сломала!

— Извини, — сконфуженно выговорил Олег. — Я подумал, стрельба началась.

— И что, решил сам со мной расправиться, чтобы врагам не досталась? Спасибо, ценю!

— Извини, — повторил он.

— Ну, что вы там застряли? — донесся от вездехода голос Мамая. — Тащите сюда свои за… пардон, идите сюда, короче! Нет здесь никого!

— Мне показалось или ты стрелял? — уточнил Олег, приблизившись к спутнику.

— Стрелял, — кивнул Мамай. — На всякий случай. А что, заряды — без счета… Да сразу ясно было, что никого здесь нет!

— А-а…

— Предлагаю устроить привал! — заявил Стас, скидывая со спины рюкзак и зашвыривая его через распахнутую дверцу в кабину вездехода. — Раз эта тачка стоит здесь, мы уже километров тридцать протопали.

— Двадцать пять, — «на автомате» поправил Олег, отвинчивая крышку у баклажки с водой. — Первые пять нас на тракторе провезли.

— Светлов, я тебе уже говорил, что ты зануда? — усмехнулся Мамай. — Да пусть даже двадцать пять. Сколько там у вас, спортивных туристов-разрядников, норма дневного перехода? — обернулся он к Гале.

— Как таковой, никакой нормы нет, — мотнула головой девушка, также с облегчением избавляясь от рюкзака. — Базовой величиной обычно считается двадцать километров, но там потом еще идут разные коэффициенты за сложность маршрута.

— Вот, понял? — бросил Стас Олегу — словно тот утверждал, что пройдено мало или возражал против привала. Поставив кроссовок на подножку, Мамай нырнул с палящего солнца в тень кабины — вслед за своим рюкзаком. — Залезайте, располагайтесь! — пригласил он по-хозяйски, устраиваясь на широком сидении. — Самое время перекусить — опять же, тащить потом придется меньше!

Еда у них с собой была, естественно, «ковчеговская» — утренняя голубая каша, упакованная в герметичные емкости из двух слипшихся краями мисок. Для того чтобы соединить их между собой, достаточно было накрыть одну другой и подержать полминуты, чтобы разъединить — прокрутить ту, что окажется сверху, по часовой стрелке, не забыв при этом, что содержимое, сколько бы его ни было внутри, распределяется между мисками ровно пополам, а законы гравитации для космической каши никто не отменял. Поэтому крышку сначала следовало аккуратно приподнять, и лишь когда вся порция до последней лазурной крупинки вывалится в нижнюю из мисок, убрать в сторону. Галя с Олегом справились с этой задачей без труда, а вот Мамай поторопился, и окрестные бабочки узнали много нового о том, что Стас думает о Чужих и их шестиугольной посуде.

— Может быть, выставим дозорного? — предложила Измайлова прежде чем приступить к еде. — Обидно будет, если нас накроют прямо за обедом.

— Кто накроет-то? — уже с полным ртом проговорил Стас. — Все накрыватели за ночь свалили так далеко, как смогли. Вот потом придется быть осторожным, а сейчас можно жрать спокойно.

— Почему — потом? — не унималась девушка. — А если их крепость уже где-нибудь рядом?

— Не ближе, чем наша. Иначе они подогнали бы сюда свой вездеход, зацепили наш и отволокли к себе. Вдруг заведется? Ребята они хозяйственные, как я погляжу, добром разбрасываться не станут.

— Так, может, они и зацепили, подтянули, а он не завелся? — предположил Олег. — Вот и бросили.

— Ты следы другого вездехода впереди видел? — спросил Мамай.

— Нет, — признался Олег, инстинктивно поворачиваясь лицом к лобовому стеклу — но со второго ряда сидений, где расположились путники, трава непосредственно перед машиной не просматривалась.

— Не видел, потому что не посмотрел, — усмехнулся Стас. — А я не видел — потому что их там нет. Не цеплял никто наш гробешник, даже не пытался. А что это значит? То, что до родного дома проклятых грабителей еще пилить и пилить.

— И все же, стоит последить за дорогой, — почти из одного уже чистого упрямства заявил Светлов, отставляя тарелку с кашей и беря в руки мушкетон. — Пойду, подежурю, а потом кто-нибудь из вас меня сменит.

— Да, да, помню, ты у нас командир, — кивнул Мамай, жуя. — А приказ командира, даже дурацкий, проще выполнить.

— В Крепости мы тоже думали, что нам ничего не угрожает, — напомнила Галя. — И чем все закончилось?

— Закончилось? — хмыкнул Стас. — Нет, дорогая, все только начинается.

— Я тебе не дорогая! — брезгливо передернула плечами Измайлова.

— Дешевая? Предупреждать нужно.

— Да пошел ты!..

Пререкались они, впрочем, беззлобно, словно бы вполсилы, и вмешиваться в перебранку Светлов не счел нужным.

Распахнув дверцу, он спрыгнул в траву, тут же поняв, насколько прохладнее было в кабине — на удивление, не смотря на почти отвесно бьющие с неба солнечные лучи, воздух внутри вездехода почти не нагрелся. Но еще раньше, чем беспощадная жара, напомнили о себе натруженные мышцы — надо же, пока шагал без остановки, все было почти нормально, а стоило пять минут посидеть — сразу и спина не гнется, и ноги подкашиваются… Идти на попятный, однако, было поздно, и взобравшись по лесенке на плоскую крышу машины, юноша заступил на пост. В конце концов, если его осторожность окажется излишней — разве это не только к лучшему будет?

17

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, одиннадцатый день в новом мире

Почему-то Олег был совершенно уверен, что сменить его на наблюдательном посту явится Мамай, но ошибся: минут через двадцать пять-тридцать над краем крыши вездехода показалась голова Гали.

— Иди, поешь, — проговорила девушка, кладя перед собой мушкетон и взбираясь следом сама. — Моя очередь загорать.

Подобрав парализатор и распрямившись в полный рост, она подошла к плоской поперечине — подобию антикрыла — на которой, как на скамейке, сидел Светлов, и опустилась рядом, зажав ствол мушкетона между коленями.

— Все же спокойно? — не столько спросила, сколько констатировала она, щурясь на яркое солнце.

— Было бы не спокойно, ты бы уже об этом знала, — кивнул Олег.

— Наверное, их крепость действительно еще далеко…

— Наверное.

— Ты иди, поешь, — повторила Галя. — Я посторожу. Только знаешь, что? Если не в напряг, сначала забрось мне сюда баклажку с водой — я забыла взять.

— Хорошо, — кивнул юноша, поднимаясь.

Спустившись с крыши, Олег открыл дверцу кабины, взял с сидения плоскую шестиугольную флягу и, встав на подножку, протянул Измайловой.

— Кидай, — предложила Галя, сидевшая метрах в полутора.

Олег примерился, но метнуть тяжелую баклажку не решился — вернулся к лесенке и, вскарабкавшись на крышу, передал девушке из рук в руки.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарила его та. — Но можно было просто бросить. Я бы поймала.

— В следующий раз брошу, — пообещал Светлов.

Снова оказавшись в кабине, Олег застал Мамая развалившимся с закрытыми глазами на сидении.

— Спишь, что ли? — удивленно спросил он. Негромко, чтобы если что — не разбудить.

— Нет, — тут же разлепил веки Стас. — Но чуть не уснул.

— Сорян, — извинился Светлов, беря в руки тарелку с едой.

— Да не, правильно, — замотал головой Мамай, явно пытаясь отогнать остатки дремоты. — Хорошо, что толком не заснул — потом только хуже бы было.

— Притомился? — усмехнулся Олег.

— Это все дурацкие здешние сутки, — словно оправдываясь, заявил Стас. — Лишние час с четвертью за десять дней сбили мне весь режим. На свету теперь носом клюю, а ночами колоброжу. У тебя что, нет такого?

— Вроде, нет, — пожал плечами Светлов, погружая пинцет в голубую кашу.

— Везет! А я вот никак не перестроюсь…

— Бывает, — снова пожал плечами Олег. Ему удлинившиеся сутки и в самом деле никаких заметных неудобств не причиняли.

— Кстати, все не было случая: давно хотел извиниться за тот инцидент на «Ковчеге», — сменил тему разговора Мамай. — Ну, когда пацаны тебе в боксе по кумполу настучали. Сам помнишь, какая была ситуация: все на нервах… Вот и переборщили…

— Да ладно, дело прошлое, — добродушно отмахнулся Светлов. — Помнится, я тогда на тебя первый кинулся, — усмехнулся он, мысленно возвращаясь к событиям тех часов. — За дело, конечно, но факт остается фактом — ту драку начал я.

— Точно! — подтвердил Стас, потирая пальцами горло, в которое тогда и вцепился ему Олег. — Я уж, было, подумал: все, задушишь! Но все равно, за то, что произошло дальше — прости.

— Амнистия и так всем все списала, — напомнил ему Светлов. — Что было до высадки — забыто.

— Не всеми, к сожалению, — покачал головой Мамай. — Амнистия амнистией, а Иноземцева, например, до сих пор на меня волком смотрит!

— Есть такое дело, — не стал отрицать Олег. — Но, согласись, ее тоже можно понять.

— Можно, наверное. Но и меня можно! Я делал лишь то, чего хотело большинство, а она наоборот, перла наперекор всем!

— И кто в итоге оказался прав? — резко спросил Светлов. Невинно начавшийся разговор начинал его понемногу напрягать.

— Вы с ней, — легко признал Мамай. — Но это еще не повод возводить меня в ранг вселенского зла! Я искренне верил: все, что делаю, — в интересах «Ковчега»!

— Скажи еще, что Ксюше тогда нож к горлу приставил в интересах «Ковчега», — бросил Олег, уже не скрывая раздражения.

— Там другое, — покачал головой Стас. — Никто же тогда не верил, что мы в космосе. А ты не представляешь, на какие бабки я попадал, если бы днем в воскресенье не пришел на одну встречу… Да и не только на бабки, скорее всего! Так что я просто хотел припугнуть организаторов, чтобы выпустили нас из клуба. А против мелкой я ничего не имел и уж конечно не собирался ей горло резать. Если бы ты тогда меня под руку не толкнул, с ее головы и волос бы не упал!

— А если бы она после всего пережитого заикой осталась? Или вообще со страху коньки отбросила?!

— Она гораздо крепче, чем все вы думаете. Совсем не та девочка-припевочка, за которую ее почему-то многие держат! И, кстати, на меня не в обиде. В отличие от некоторых… Но да, да, я тогда был не прав — это ты хотел услышать?! Психанул не по-детски! Слишком многое стояло на кону!

— Если тебе так уж нужно было быть где-то в воскресенье — зачем вообще поперся в клуб? — спросил Олег.

— Это была часть плана. Пересидеть субботу в таком месте, где никто меня не станет искать… Да что я тебе рассказываю! Все равно не поймешь!

— Куда уж мне!

— Нет, правда, без обид… Не нужно никому такого понимать. Да и мне лучше забыть… Вас всех «Ковчег» из нормальной жизни выдернул — ну, более или менее — а меня, если вдуматься, из такой жопы… — Мамай с силой ударил кулаком по сиденью, так что стоявшая на его краю пустая тарелка подпрыгнула и полетела на пол. Нагибаться за ней ни он, ни Олег не стали. — Черт, ведь совсем о другом хотел поговорить…

— Еще не поздно, — развел руками Светлов.

— Да не, я же вижу, настрой у тебя уже не тот… Ладно, успеется еще, дорога впереди долгая. А за то, что тогда в боксе было — прости. Искренне прошу. За мелкую, если хочешь, тоже могу извиниться.

— Вот перед ней и извинись, — буркнул Олег.

— Сделал уже…

— Ну, вот и молодец, — хмуро проговорил Светлов. — От меня-то чего хочешь?

— Для начала, избавиться от всех недомолвок. Нам с тобой спину друг другу предстоит прикрывать.

— За это не переживай, — бросил Олег. — За бокс я зла не держу, с мелкой, сам говоришь, ты тему закрыл, а насчет Инны… С ней сам по возвращении разберешься, тут я тебе не помощник.

— Понятно, что сам, — кивнул Мамай. — Ладно, проехали тогда…

Остатки каши Светлов доедал в тишине.

18

Планета Новая Земля, ничейные территории, одиннадцатый день в новом мире

— Похоже, их было по меньшей мере двое, — проговорил Мамай, вглядываясь в след, начинающийся от вездехода и уходящий вперед — уже не такой широкий и четкий, как от колес — прерывистый и слегка петляющий, но по-прежнему хорошо заметный.

— С чего ты это взял? — спросил Олег.

— Вот смотри, — указал Стас на примятую траву. — Один вылез из правой передней двери, второй — из левой.

— Но потом дорожки сливаются, — заметила Галя. — Может быть, вор просто что-то забыл внутри и ему пришлось возвращаться?

— Ага, рюкзак с нашими батарейками! — усмехнулся Мамай.

— Не обязательно. Что-то менее важное. Второпях оставил на сиденье, но, чуть отойдя, вспомнил — и вернулся.

— А так как забытая вещь лежала не на водительском месте, а рядом, обошел вездеход с другой стороны, — подхватил Олег. — Все логично!

— Может быть, — не стал спорить Стас, еще раз изучив следы. — Но скорее — все-таки шли двое.

— На самом деле — без разницы, — заявил Светлов. — Двое или один — они слишком далеко впереди, чтобы это имело для нас какое-то значение.

— Ну да, — кивнул Мамай. — Должно быть, между нами километров пятьдесят.

— Ну так пошли, пока не стало все сто, — предложила Галя.

Сто — не сто, но до сумерек разведчики не прошли и половины того расстояния, что сумели покрыть с утра: идти по пояс в густой траве оказалось куда труднее, чем по проложенной колесами просеке, да и накопленная усталость сказывалась. Навязчивые мысли о новом привале стали посещать Олега, когда вездеход еще не скрылся за горизонтом, но Галя с Мамаем шагали впереди, как ни в чем не бывало, и выставлять себя перед ними слабаком не хотелось. Про себя Светлов решил: если об отдыхе не попросит кто-то другой, нужно дойти до места, где передышку себе устраивал чужак (ну, или, если прав Стас — чужаки) — вор же, в конце концов, тоже не железный, да еще и тяжелые батарейки на себе тащит… Но время шло, а цепочка следов так и вилась тонкой змейкой, ни разу не расширившись до мало-мальски утоптанной площадки, которая могла бы свидетельствовать о сделанной чужаком остановке, пусть даже совсем короткой.

И вот, когда Олег был уже почти готов, наплевав на гордость, остановиться, сбросить рюкзак на землю и упасть рядом с ним, впереди, там, где желто-зеленую степь сменяла сияющая голубизна, появилась вдруг тонкая темная линия — словно творящий мироздание художник решил для пущей ясности отчертить небесную сферу от земной своим гигантский карандашом.

— Что это там? — выговорил Мамай, всматриваясь в даль. — Лес?

По тому, как отрывисто выплевывались им слова, сделалось понятно, что устал Стас ничуть не меньше Олега.

— Не разобрать, нужно ближе подойти, — произнесла Галя. А вот ее голос звучал почти ровно.

— Что бы это ни было, дойдем дотуда — и на сегодня достаточно! — заявил Светлов, усилием воли собрав в кулак все оставшиеся силы.

— Это еще, по меньшей мере, километров пять, — заметил Мамай. — С нашим темпом — часа полтора пёхать.

— Как раз то, что нужно, — буркнул Олег. — Идемте!

Это и в самом деле оказался лес, хотя и немного странный: толстенные — в один-два обхвата — высокие деревья с длинными, идущими по поверхности корнями, расползающимися во все стороны словно осьминожьи щупальца, и никакой молодой поросли, никакого кустарника, даже никакой травы — одна лишь сухая, пыльная земля. И это при том, что кроны наверху отнюдь не сливались в непреодолимый для света полог — уже клонившееся к закату солнце легко пробивало их своими лучами: расти, не хочу! Но не росло почему-то. Еще метров за пятьдесят до первых, почти по линейке выстроившихся стволов степь словно начала выдыхаться: трава мельчала, редела, все меньше в ней было зелени и все больше — оттенков серого, желтого и коричневого. Там, куда дотягивались корни лесных исполинов, она сходила на нет вовсе.

Вместе с травой естественным образом исчез и след, приведший сюда разведчиков — на голой земле никаких отпечатков ни Мамай, ни Галя обнаружить не смогли. Что до Олега, то тот их особо и не искал, добредя до первого же дерева и рухнув возле него в изнеможении. Только и выдохнул:

— Привал!..

— Думаю, чужаки углубились в лес, — заявил Мамай, усаживаясь рядом через минуту. О ворах он упорно говорил во множественном числе.

— А почему не пошли вдоль края? — спросила, подходя, Галя.

— Они подошли к нему практически под прямым углом. Если бы собирались свернуть — логично было бы сделать это раньше. Как там у старины Пифагора? А-квадрат-плюс-Б-квадрат… Срезать угол — сократить путь раза в полтора.

— Дорога вдоль леса легче, чем через степь, — не согласилась девушка. — Да, так длиннее, но по времени может даже быстрее выйти.

— Вездеход они тоже по прямой гнали, — напомнил Стас. — Ну ладно, пойду еще поищу доказательства, пока не стемнело.

Поднявшись на ноги — далось ему это явно не без труда — Мамай нашел место, где ведущий из степи след должен был упираться в лес, присел на корточки и, уткнув взор в землю, двинулся гусиным шагом между корней. Олег дернулся, было, намереваясь присоединиться к поискам, но резкая боль в спине заставила его снова прислониться к стволу.

— Что с тобой? — нахмурилась Галя, очевидно, заметив не сдержанную юношей гримасу.

— Спина болит… немного… — выговорил он. — Ничего страшного… С непривычки, наверное…

— Понятно… Есть будешь? — спросила Измайлова, раскрывая рюкзак.

— Нет, — мотнул он головой. — Может быть потом… Воды только попью, — протянул он руку к собственным брошенным вещам.

— Вода, кстати, уходит — только в путь! — заметила девушка. — У меня уже меньше половины осталось.

— Не, у меня пока много, — встряхнул Олег выуженную из рюкзака баклажку. — Хочешь, поделюсь?

— Пока не надо, спасибо. Но хорошо бы найти какую-нибудь реку или ручей — пополнить запасы.

— Найдется что-нибудь, куда денется… — запрокинув флягу, Светлов припал губами к горлышку, и в этот момент и из-за деревьев снова показался Мамай.

— Что я говорил?! — гордо бросил Стас, демонстрируя товарищам пустую шестиугольную миску. — Через лес они пошли! Но сначала пожрали — вот, бросили, уходя.

— Фу, как некультурно с их стороны, — хмыкнул Олег, неохотно отрываясь от баклажки.

— Но зато очень любезно, — заметила Галя. — Даже слишком. Словно специально для нас оставили.

— Просто лишнюю тяжесть тащить не захотели, — пожал плечами Мамай. — Она не так, чтобы прямо на виду валялась, пройди я чуть в стороне — и не заметил бы.

— Все равно подозрительно, — не отступала девушка. — Меня вот от самого вездехода не покидает ощущение, что нас аккуратненько так ведут. Четкие следы, потом эта тарелка…

— Да ну, брось, — скривился Стас. — Следы — они и есть следы, прошел — остались. Завтра, может, уже и незаметно будет, а сегодня — как есть. А тарелка — просто повезло. Говорю же: случайно на нее наткнулся.

— Ну, может быть… Дай посмотреть, — протянула Галя руку.

Мамай отдал ей свою находку.

— В точности, как наша, — сообщила Измайлова, осмотрев миску. — Только каша — с обеда: вот, оранжевые разводы видны.

— Да, я заметил, — подтвердил Стас.

— Я вот думаю, как мы за ними по лесу пойдем? — спросила Галя. — Не станут же они нам через каждые сто метров по миске бросать?

— Тупо пойдем прямо, — предложил Мамай. — Ориентироваться можно по солнцу. Они и сами скорее всего так поступают. Выйдем из леса — поищем следы.

— А что, если их крепость стоит прямо в лесу? — предположила Галя.

— Тогда не повезло, — заметил Олег. — Им. Ни на вездеходе проехать, ни поле распахать… Может, поэтому они и занялись грабежом? — осенило его вдруг.

— Деревья можно выкорчевать трактором, — бросил Стас. — Это, конечно, труднее, чем степь распахать, но задача решаемая — было бы желание.

— Так я их и не оправдываю, — поспешил заверить Светлов. — Еще чего не хватало! Просто рассуждаю.

— Не хотела бы я, чтобы наш «Ковчег» сел в таком месте, — поежившись, пробормотала Измайлова. — Не нравится мне этот лес!

— Нравится не нравится, придется через него идти, — заявил Стас. — Но это уже, конечно, завтра. А сейчас давайте поужинаем — и спать, сил набираться.

— Кому спать — а кому сторожить чужой сон! — выразительно посмотрела на него девушка.

— Да, твоя очередь, раз днем профилонил, — подхватил Олег. В путь они двинулись сразу после Галиного дежурства.

— Да не вопрос! — развел руками Мамай. — Все равно по моим внутренним часам сейчас утро.

— Поделим ночь пополам, — предложил ему Светлов. — Ты — первый, я — после тебя.

— Э, а я? — осведомилась Галя.

— Вот же, великий и могучий русский язык! — усмехнулся Олег. — Три гласные — и целое предложение. — А ты — в следующий раз, — добавил он по сути вопроса.

— Ладно, настаивать не стану, — пожала плечами девушка. — У меня-то с биологическими часами все в порядке.

На том и порешили.

Светлов искренне считал, что не голоден, но глядя, как Стас с Галей бойко орудуют «ковчеговскими» пинцетами, все же соблазнился, распечатал рацион, и сам не заметил, как съел все до последней крупинки. Запив ужин водой из баклажки, Олег принялся устраиваться на ночлег. Куртку, почти всю дорогу пропутешествовавшую под клапаном рюкзака, юноша надел на себя — знал по опыту, что ночами здесь бывает прохладно — тем более, что спать предстояло на голой земле. Встал вопрос, что подложить под голову — древесные корни, в изобилии протянувшиеся вокруг, не слишком годились на роль подушки. Рюкзак? Набитый соединенными попарно шестиугольными мисками, мягкостью он также не отличался. Впрочем, если вытряхнуть из него содержимое и сложить рюкзак в несколько раз…

Миски выстроились ступенчатой пирамидой, увенчанной флягой и окруженной заборчиком из палочек аварийных фонариков вперемешку с прочей мелочевкой, и подушка из опустевшего рюкзака вышла — на загляденье. Улегшись, Олег блаженно закрыл глаза и, еще успев услышать, как рядом возится со своими вещами Галя — должно быть, оценила его идею с рюкзаком — почти сразу вырубился.

19

Планета Новая Земля, ничейные территории, одиннадцатый день в новом мире

Светлову снилось, что он сидит в пассажирском самолете, в кресле у окна. Лайнер еще не взлетел — только начинает разбег по аэродромной полосе — но движки уже во всю мощь ревут, кресло мелко дергается, над головой тревожно мигает какая-то оранжевая лампочка… За иллюминатором справа — сплошная темнота, ничего не разглядеть, хоть глаз выколи. Олег поворачивает голову в другую сторону, и видит в соседнем кресле дремлющую Галю. Ну да, все логично: они же вместе путешествуют. Как вот только Измайлова ухитряется спать при таких шуме и тряске? Кстати, где-то здесь неподалеку еще Мамай должен быть — Олег отчетливо помнил, что в дорогу они отправились втроем. Но следующее, после Галиного, кресло пустует. Куда же он делся?

Задавшись этим вопросом, юноша открыл глаза, но Стаса не увидел. А вот Измайлова и наяву никуда не исчезла: как видно, скатившись во сне со своей импровизированной подушки, Галя лежала совсем рядом с юношей, свернувшись комочком и подложив под щеку руку — сжатый кулачок почти упирался Олегу в плечо.

Но не исчезла не только девушка. По-прежнему надсадно гудели двигатели, дрожал идущий на взлет самолет… Стоп! Какой еще самолет?!

Еще не понимая до конца, где здесь заканчивается сон и начинается явь, Светлов приподнялся на локтях, и ошалело огляделся по сторонам, но в ночи уже в двух шагах ничего не было видно. Тогда Олег сел, протянув руку, нащупал справа (в самолете это было бы уже где-то за иллюминатором) палочку аварийного фонарика, выложенную им накануне из рюкзака вместе с прочими вещами, и переломил ее пальцами.

Первое, что увидел юноша в тусклом зеленом свете «фиала», была огромная змея, неспешно ползущая вдоль его голени. Олег в панике отдернул ногу, и только затем сообразил, что делать резких движений, возможно, и не следовало. Гадина, впрочем, на его рывок никак не отреагировала — еще немного продвинулась вперед, потом замерла, и в следующий миг за ней шагнуло ближайшее дерево — резко, сразу на полметра, словно хотело догнать и раздавить проклятого аспида. Но не допрыгнуло, не дотянулось, и змея, выждав секунду-другую, спокойно поползла себе дальше.

Вот только вряд ли она смогла бы уползти далеко от своего неудачливого преследователя, ибо была ничем иным, как корнем, растущим из ствола. Рядом по земле скользили гадами еще несколько таких же: вытянутся, зацепятся, и подтащат за собой все дерево! Да не одно! Двигался весь лес!

Метнувшись к безмятежно спящей девушке, Олег схватил ее за плечо, встряхнув, заорал:

— Просыпайся! Вставай! Скорее!

— Что такое? — не открывая глаз, пробормотала Галя. — Что за шум? Выключите, я сплю!

— Вставай! — продолжил что было сил тормошить ее Светлов. — Ну же! Лес движется!

— Какой еще лес, ты о чем? Куда движется?

— Не знаю! На нас!

— Лес? На нас? Тебе там вчера в степи голову солнцем не напекло? — неохотно сев, Измайлова чуть приподняла правое веко. В этот момент толстенное дерево прямо перед ними совершило очередной скачок. — И правда движется… — с легким оттенком удивления, но совершенно спокойно проговорила девушка. — Движется?! — она стремительно вскочила, едва не сбив с ног Олега. — Вот черт! Хватай вещи! — метнувшись к своему рюкзаку и рывком его расправив, Галя судорожно принялась совать внутрь миски с рационом.

— Какие, блин, вещи, бежать надо! — схватил ее за руку Светлов.

Измайлова вырвалась:

— Спасай еду!

Упаковки «ковчеговской» каши — последнее, о чем сейчас мог думать Олег, но взгляд его наткнулся на Галин мушкетон на земле. Нагнувшись, юноша подхватил парализатор, поискал глазами собственный: тот лежал возле рюкзака, где он и оставил его вечером — один из ползучих корней как раз пытался обвиться концом вокруг его приклада. Зажав Галино оружие под мышкой — одна рука у Олега по-прежнему оставалась занята «фиалом» — он потянулся за вторым мушкетоном и вырвал его из еще не успевшей намертво сомкнуться хватки корня. Затем подобрал и рюкзак, все же наклонился над батареей мисок — и тут сзади закричала Измайлова.

Тут же забыв о рационах, Олег обернулся: на том месте, где только что была девушка, откуда ни возьмись образовалась глубокая — почти по грудь Гале — яма с продолжавшими осыпаться краями. Распрямившись, ничего не понимающая Измайлова стояла на ее дне, ноги девушки по колено были скрыты в земле.

Светлов метнулся к спутнице, почва под его ногами поехала, и он сам едва не оказался в той же яме. Успев отпрянуть, Олег встал на колени и протянул Гале руку. Измайлова рванулась навстречу, но ноги ее, как видно, завязли крепко, и, промахнувшись мимо ладони юноши, она с воплем растянулась на откосе, тут же оказавшись присыпана сверху землей.

Отбросив фонарик и мушкетоны, Светлов упал на живот и, физически ощущая, как сантиметр за сантиметром уходит из-под груди земля, почти нырнул вниз, потянувшись к девушке обеими руками. Галя внизу кое-как сумела приподнять голову, и судорожно выкинув вверх растопыренную пятерню, вцепилась в его левую кисть. Тут же ухватившись второй рукой за тонкое — того и гляди переломится — холодное запястье девушки, Олег потянул, стараясь одновременно хоть немного отползти от края ямы назад.

Секунд десять земля на дне сопротивлялась, но, наконец, выпустила добычу, и Светлов, словно плотвичку удочкой, выдернул Галю из западни. Встал в рост — и тут же сам провалился в новую ловушку — правда, неглубоко, всего лишь по колено.

— На корень! — прокричала Измайлова. — Вставай на корень!

Сама она уже балансировала на спине одной из сонмища ползущих деревянных змей.

Выбравшись из ямы, Олег последовал Галиному примеру, но чуть не соскользнул, когда корень внезапно замер, подтягивая к себе дерево. Расставив ноги, юноша оперся сразу на два — словно ковбой, стоя на скачущей паре диких мустангов.

— Ты как? — крикнул он девушке. — Цела?

— Кажется, да, — ответила та, также раскорячиваясь между двумя параллельными корнями. — Рюкзак вот только упустила… — показала она в сторону ямы, уже почти засыпавшейся.

— Да черт с ним! — махнул рукой Олег, но, вспомнив о мушкетонах, огляделся: один парализатор валялся прямо возле «его» корня, приклад второго торчал из земли ближе к Гале.

Наклонившись, Светлов подобрал ближний, затем указал стволом девушке на второй:

— Подними, я не достану!

Переступив ногами по корню и почти сев в шпагат, Галя с заметным усилием вырвала оружие из земляного плена.

«Фиал», еще продолжавший светиться, лежал слишком далеко от них обоих, Олег прикинул, было, не дотянется ли до фонарика мушкетоном, но понял, что без шансов.

— Главное, оружие сберегли, — проговорил он, поворачиваясь к Измайловой. — А еда… Что еда! Добудем! Надо выбираться отсюда… — он огляделся по сторонам. Вчера они заснули у самой опушки, но сейчас среди прыгающих с места на место стволов не было видно ни малейшего просвета.

— У меня там не только еда была, — пожаловалась тем временем Галя. — Еще всякие незаменимые женские мелочи — вам, парням, не понять… — она внезапно осеклась. — Кстати, а где Стас?! — спросила испуганно.

Светлов похолодел: о Мамае за всей этой эпопеей он даже не вспомнил!

— Стас! — прокричала девушка. — Мамаев! Ты где?!

— Стас! — присоединился к ней Олег. — Слышишь нас?! Отзовись!

Ответом был лишь несмолкающий гул бродячего леса.

— Надо его найти! — заявила Галя.

— Конечно, — кивнул юноша, с ужасом понимая, что будь с их спутником все в порядке, тот уже давно бы объявился сам. — Только не сходи на землю! Прыгай с корня на корень!

— Он должен быть где-то рядом! — с надеждой проговорила Измайлова. В ее руке вспыхнула палочка фонарика. — В кармане куртки держала, — пояснила она. — На всякий случай. Вот, пригодилось…

Скакать по корням оказалось не так уж и сложно — главное, не торопиться и тщательно рассчитывать каждый прыжок. Лишь однажды Олег немного промахнулся и чиркнул мысом кроссовка о землю. Та тут же расступилась, словно только того и ждала, но юноша успел перенести вес на другую ногу и устоял.

Мамая они нашли метрах в десяти: после очередного прыжка Светлов едва не наступил ему на пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в корень — и только потом заметил руку, торчавшую прямо из земли. Чуть дальше над поверхностью высовывалась половина головы — нос еще наверху, а рот уже присыпан. Говорить Стас, естественно, не мог, но зверски вращал глазами: Слава Богу, значит, жив!

Сунув мушкетон подоспевшей Гале, Олег уселся на корень, прислонившись спиной к стволу, оторвал задеревеневшие скрюченные пальцы Стаса от корня и, вложив его ладонь в свою, потянул что было сил.

Рука вылезла легко, показалось плечо, вынырнул подбородок, а вот дальше дело застопорилось. Олег тянул, Мамай дергался, но едва начинало казаться, что начинает выбираться из земляной пучины, как тут же проваливался снова. Обойдя дерево с другой стороны, Галя попыталась помочь оттуда, но не нашла, за то бы смогла ухватиться. Тогда девушка принялась раскапывать ладонями землю, и через минуту отрыла левый локоть Стаса.

Теперь они с Олегом тянули вдвоем, но особой разницы Светлов что-то не ощутил.

— Попробуй сам хоть немного руку поднять! — взмолилась Галя к Мамаю.

— Не могу! — выговорил тот, отплевываясь землей. — В ней мушкетон, его что-то держит!

— Сдурел?! — рявкнула Измайлова. — Выпусти его! Брось!

— Брось… — хватая ртом колючий пыльный воздух, поддержал девушку Олег. — У нас есть еще два… Иначе нам тебя не вытащить!

Стас не ответил, но через пару секунд его левая рука показалась над поверхностью.

А через две минуты из ловушки вытянули и всего Мамая. За спиной у него оказался туго набитый рюкзак, а вот мушкетон остался где-то под землей.

— Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота! — заплетающимся языком выговорил Олег, вытирая грязной ладонью пот со лба.

— Благодарствую… — пробормотал Стас, балансируя на корне. — Буду должен.

— Что ж ты не кричал? — спросила его Галя. — Не звал на помощь?

— Это я-то не кричал? — хмыкнул Мамай, тут же закашлявшись. — Да я орал, как потерпевший — пока рот не засыпало. Вас я, кстати, тоже не слышал, пока вплотную не подошли.

— Понятно, — кивнул Светлов. — Ну, что будем делать?

— Линять отсюда, что же еще? — уверенно заявил Стас и снова зашелся в приступе кашля.

— Линять? Куда?

— Вон туда, — уверенно показал Мамай за спину собеседнику. — Пока вы фонарем не ослепили, я там видел просвет. Собственно, оттуда мы вчера и пришли.

— Уверен? — с сомнением уточнила Измайлова.

— Абсолютно. Пока в земле тонул, было время осмотреться.

— Хорошо, — кивнул Олег. — Тогда поскакали. Давай мушкетон! — повернулся он к Гале.

— Сейчас, — проговорила девушка, оглядываясь назад. — Я их где-то здесь бросила…

— Что?!!

Из двух парализаторов отыскался один — второй как сквозь землю провалился. Собственно, так скорее всего и было.

— Мне нужно было руки освободить! — оправдывалась Галя, хотя, вроде бы, никто и не пытался ее упрекать за потерю, скорее наоборот. — Я не подумала!..

— Главное, что сами целы, — заявил Олег. Оружие он забрал себе.

— Остальные вещи — тоже тю-тю на Воркутю? — уточнил Мамай. Светлов кивнул. — Ясно… — корень под ним нервно дернулся, и, взмахнув руками, Стас едва удержался на ногах. — Ладно, погнали! — примерившись, он перескочил на соседний.

— Готова? — обернулся Светлов к Гале.

— Что тут готовиться-то… — бросила девушка. Коротко переступая, она перебежала по корню, перешагнула на другой, ползший рядом, и уже с него прыгнула дальше.

Олег поспешил следом за товарищами, и через полминуты незадачливые путешественники вырвались из-под покрова буйного леса в пряную ночную степь.

20

Таиланд, остров Ко Чанг, сорок пять дней до подведения черты

Проснулась Настя от голодного урчания в животе: организм настойчиво напоминал, что вот уже вторые сутки живет на одной воде, чистой, но не сытной. Вчера, когда путники, наконец, добрались до пристани (к слову, на поверку оказавшейся гораздо дальше, чем рассчитывал Тимур — шагать по асфальту ребятам пришлось добрый час), уже начало темнеть, и сделалось не до поисков провианта, а взятые в поход запасы были доедены еще у лесного озера.

Пристань… О ней отдельный разговор, и тоже не веселый. Давным-давно, в прошлой жизни, приплыв на остров с Артемом, «пани Горской» и одурманенным снотворным Безбородовым, Настя, несмотря на ночь, хорошо разглядела и запомнила длинный деревянный пирс, пришвартованные к нему лодки, какие-то строения на берегу, ожидавшие припозднившихся пассажиров «тук-туки»… Ничего этого больше не было. Вот, совсем. От причала остались десяток свай и несколько обгорелых досок, от домиков — только черное пепелище. Метрах в двадцати от берега из воды торчала надстройка затонувшего парома, почти неразличимая в сгущавшейся тьме. Правда, чуть в стороне, зарывшись носом в песок, гордо стояла большая лодка с длинным, увитым давно завядшими цветами форштевнем. Не веря своему счастью, ребята бегом бросились к ней — даже хромоножка-Марина от воодушевления перешла на рысь. Увы, чудес не бывает: вблизи стало видно, что от лодки сохранился один остов, и тот, казалось, готовый обрушиться от малейшего ветерка — подобно легендарному «Арго», погубившему спящего Язона.

— Чтоб тебя! — сплюнул Артем на дырявый борт обманщицы. — А я уж, было, почти поверил!

— Ну и как мы теперь поплывем на материк? — жалобно спросила Марина.

— Построим плот, — с невозмутимым видом пожал плечами Костя. — Как и планировали.

— А мы планировали? — подняла брови брюнетка.

— Ну, мы это обсуждали. Еще до вашего возвращения из космоса.

— И как же мы его построим? — задал вопрос Артем. — У нас даже топора нет — бревен нарубить!

— Бревен вокруг валяется полно, — заметил Костя. — На любой вкус, бери — не хочу. А между собой связать их можно, например, лианами…

— Ты уже когда-нибудь такое делал? — поинтересовалась Марина.

— Нет, только читал…

— А я о самолетах много читал, — заявил Артем. — Давайте самолет построим!

— Так, давайте без «давайте»! — вмешался Тимур. — Время позднее, пора устраиваться на ночлег. Костя, костер на тебе, — немедленно принялся он раздавать распоряжения. — Первое дежурство — я, Настя и Джулия. Все сомнения, споры и предложения — завтра, на свежую голову!

И вот оно пришло, это «завтра».

Несмотря на затянутое тучами небо, дождь, прекратившийся еще до полуночи, с новыми силами пока не собрался, но, пожалуй, это была единственная хорошая новость наступившего утра. Едва поднявшись, Настя с ужасом обнаружила, что не может ступить на правую ногу — ту, в которую накануне вонзился злополучный шип. Удивительное дело: девушка уже и думать о нем забыла, вчера, в походе, нога ничуть ее не беспокоила, а сегодня — на тебе! — ни встать, ни шагнуть…

Попросив у Марины остатки бальзама, Настя разулась и смазала пугающе распухшую и покрасневшую стопу целебной мазью. Вот только не поздно ли? А что, если те проклятые колючки были ядовитыми? Остальные ранки она почти сразу промыла в ручье, а о ноге не вспомнила…

Оставив девушкам один карабин, Тимур, Костя и Артем направились через дорозу к джунглям — разведать насчет бревен для плота. Отсутствие парней было весьма кстати: Насте с Мариной, с их парой здоровых ног на двоих, не пришлось далеко хромать по утренней надобности. Да, брюнетке за ночь тоже ничуть не полегчало, скорее наоборот, так что по пляжу подруги, по большей части, передвигались на четвереньках — благо, не видел никто — или при помощи Джулии. Девушки даже пытались по этому поводу шутить, но в душе обеим, конечно же, было вовсе не до смеха.

Разведчики возвратились без малого через час — без бревен, зато нагруженные спелыми банановыми гроздями. Свалив добычу у костра, ушли снова — на этот раз уже точно за материалом для плота, коего, по их словам, успели по пути присмотреть в изобилии. Оголодавшие девушки набросились на угощение с неистовством, достойным неудовлетворенного желудочно кедавра, и через считаные минуты от бананов осталась лишь гора шкурок.

— Блин, нужно было пацанам оставить! — запоздало сообразила Настя.

— Да ладно, они, небось, уже в лесу наелись, — дожевывая последний кусок, выговорила Марина. — Ну а нет — так еще сходят… Слушай! — оживилась он. — А давай закопаем кожуру в песок! Они, такие, приходят: где, мол бананы? А мы: какие такие бананы? Были бананы?

— Да ну нафиг! — отмахнулась Настя. — Подумают еще, что нас монстр покусал, раз не помним ничего…

— Могут, — согласилась брюнетка. — Ладно, не будем.

Парни появились довольно скоро, с гордостью приволокли длинный, метров шести-семи, толстый бамбуковый ствол.

— Ничего себе вы жрать горазды! — хмыкнул Артем, проходя мимо последствий девчоночьей трапезы. — А с виду такие худышки!

— Увлеклись немного, — виновато сказала Настя.

— Да на здоровье! — усмехнулся Артем. — Там этих бананов — море. Хотите, еще принесем?

— Если только про запас…

— Так мы, вообще-то, и в прошлый раз думали, что это про запас!

— Ну, извините, — развела руками Настя. — Очень уж кушать хотелось.

— Артем, не тормози процесс! — окликнул юношу Костя прежде, чем тот успел что-то ей ответить. — Не слушайте его, — добавил он, обращаясь уже к девушкам. — Этот проглот сам как бананы увидел — за уши было не оторвать. Схомячил больше, чем принес!

— Ничего и не больше! — возмутился Артем, нисколько, впрочем, не обидевшись. — Наглая клевета!

— Пошли уже!

— Да иду я!

Минут через пятнадцать парни вернулись со вторым бревном, потом с третьим, из следующей ходки, пыхтя и отдуваясь, приволокли сразу два — и снова ушли, на разговоры уже не размениваясь.

— Так они и до вечера не управятся, — покачала головой Марина, глядя им вслед. — Сколько вообще нужно бревен для этого плота?

— Не знаю, — пожала плечами Настя. — Может, двадцать… — прикинула она, смерив взглядом заготовленные стволы. — Может больше. Чем больше, тем лучше, наверное — все-таки по морю плыть…

— Кстати, а сколько отсюда до материка? — спросила брюнетка. — Мы, когда на пароме плыли, минут за тридцать добрались.

— Километров пять, кажется…

— Тогда почему тот берег не виден?

Приподнявшись с песка, Настя всмотрелась туда, где темные тучи смыкались с таким же темным морем.

— Наверное, из-за погоды, — предположила она, так и не узрев вожделенной земли. — В ясную, думаю, что-то видно.

— Наверное, — согласилась Марина. — А море сегодня спокойное, — заметила она затем. — Вчера помнишь какие волны были? А сегодня тишь да гладь. В самый раз, чтобы плыть. Может, все-таки мальчики успеют все сделать сегодня?

— Помочь бы им как-нибудь… — пробормотала Настя. Ужасно неприятно было чувствовать себя обузой. Трутнем.

— Как ты им поможешь со своей ногой?

Ответить на этот вопрос ей было нечего.

Впрочем, дело у парней мало-помалу шло — пусть и не так споро, как кому-то из зрителей хотелось бы. Гора бамбуковых стволов на берегу все росла, и, наконец, было решено, что материала достаточно.

Ребята разложили все принесенные бревна в ряд у самой кромки воды — получился этакий бамбуковый настил шириной метра в четыре. Длина немного «скакала» — стволы, естественно, оказались неодинакового размера — но минимум шесть метров там было точно.

Окружив плод (пока еще не плот) своих усилий, парни принялись думать, что и как делать дальше.

— Связать лианами — и все дела! — предложил Артем. — Дешево и сердито!

— Гулять будет, — покачал головой Тимур, выразительным жестом продемонстрировав, как именно станет изгибаться такая конструкция. — Нужно еще что-то поперек положить для жесткости.

— Еще пару бревен? — предложил Костя.

— Не пару, больше. Штук шесть. Или десять. Не обязательно таких же толстых.

— Точно, — кивнул Костя. — А еще лучше — парами положить: одно сверху, другое снизу. И связать между собой. Эти же веревки удержат главные бревна от раскатывания — так что разом убьем двух зайцев!

— Как? — не понял Тагаев. — Объясни еще раз.

— Ну вот, смотри. Берем обычный шест, — Костя огляделся вокруг, ища глазами подходящий предмет, но не обнаружил ничего, кроме жерди, на которой вчера Настя с Джулией несли канистру. Подойдя, взял ее и отнес к месту строительства. — Вот что-то подобное, только длиннее, конечно, раза в три. — продолжил юноша. — Кладем поперек бревен. Снизу — еще один такой же. И связываем их между собой. Здесь, здесь, здесь, здесь, — принялся он тыкать пальцем в каждый промежуток между бревнами. — Везде, короче. И таких шестов по всему плоту — штук восемь-десять!

— Это ж сколько лиан нужно будет! — присвистнул Артем.

— Зато надежно получится!

— Надежно-то надежно… пробормотал Тимур. — А как ты подлезешь в середине связывать? Тут яма нужна, как на автосервисе!

— Вон наша яма, — кивнул Костя в сторону моря.

— Предлагаешь прямо в воде собирать? — уточнил кавказец.

— Ну, да!

— А бревна не расплывутся? — с сомнением спросил Артем.

— Не должны — море спокойное…

— Ну, давайте попробуем, — решил Тимур. — Значит, что нам нужно: шесты, скажем, по максимуму, двадцать штук, и лианы…

— …немерено, — закончил за него Артем.

— Ничего, все джунгли к нашим услугам, — заявил Костя.

Весь оставшийся день парни трудились, не покладая рук, и все же закончить работу до сумерек им не удалось. Последние узлы вязались уже заполночь, практически наощупь. Настя и Марина несколько раз предлагали ребятам отложить работу на утро — все равно в ночной темноте никто никуда уже не поплывет — но те и слушать не желали: доделаем сегодня, и точка!

Доделали. Вымотались, вымокли, утопили Настин нож, которым резали лианы, чуть не потеряли Костю, нырнувшего под бревна и запутавшегося там в веревках, но доделали. И даже испытали: забрались на плот все шестеро (Настю с Мариной ребята занесли на руках), разлеглись — тот слегка осел, но нагрузку выдержал.

— Осталось придумать нашему лайнеру достойное название, — заявил Артем напоследок. — Какие будут предложения?

— «Кон-Тики»! — тут же выкрикнул Костя.

— Это как у Тура Хейердала что ли? — спросил у него Тимур.

— Ну да.

— По мне, так хоть «Рикки-Тикки-Тави», — пожала плечами Настя. — Главное, чтобы не «Титаник».

— «Надежда», — предложила Марина. — Можно «Новая надежда», чтобы было не банально.

— «Надежда» — это хорошо, — одобрил Артем.

— Согласен на «Надежду», — кивнул Костя.

— Что ж, так тому и быть! — заключил Тимур. — Нарекаю тебя «Надеждой»! — провозгласил он во весь голос, от души стукнув каблуком о бревенчатый настил. Плот в ответ что-то негромко проскрипел — наверное, поблагодарил за полученное имя.

— По традиции, нужно еще разбить о борт бутылку шампанского, — заметил Артем. — На удачу.

— На удачу шампанского лучше выпить, — хмыкнула со своего места брюнетка.

— Эх, Мостовая, не морская ты душа! — сокрушенно покачал головой Артем. — Даром, что Мариной зовешься!

21

Таиланд, Сиамский залив, сорок четыре дня до подведения черты

Они отплыли на рассвете, с утренним отливом. Распогодилось, но горизонт тонул в сизой дымке, и противоположный берег по-прежнему оставался скрыт от глаз.

Море заметно волновалось, сердито накатывая на пляж темно-синими волнами, но о том, чтобы отложить отход, никто даже не заикнулся.

Настина нога, ночью, было, разболевшаяся так, что невозможно было уснуть, к утру почти прошла, опухоль спала, и на борт «Надежды» девушка поднялась самостоятельно. Марина, заверявшая, что ей тоже уже значительно лучше, все же продолжала прихрамывать, и на палубу ее перенес Костя. Девушки устроились в самом центре плота, там же разместили вещи. Тимур, Костя и Артем, войдя в воду почти по горло, оттолкнули «Надежду» как смогли далеко от берега, после чего вскарабкались на палубу и, вооружившись позаимствованными на развалинах пирса досками в качестве весел, принялись старательно грести.

Надо признать, поначалу выходило у них не слишком хорошо: плот не столько удалялся от берега, сколько двигался параллельно ему, словно собираясь обойти остров вокруг. К тому же, «Надежду» все время разворачивало левым бортом к волнам, те бились о крайнее бревно и водопадом обрушивались на палубу. Артем, которому выпало грести с этой стороны, только и успевал отплевываться.

Потребовалось минут пять-семь, чтобы гребцы приноровились и к плоту и друг к другу. В итоге Тимур с Костей объединили усилия на правом борту, а слева Артему было велено работать «веслом» через раз. После этого дело у них понемногу пошло на лад. Взрезая волны «расческой» разномастных бамбуковых стволов, «Надежда», наконец, легла на нужный курс.

Пристально вглядываясь вдаль, Настя высматривала впереди признаки суши. На зрение девушке никогда не приходилось жаловаться, но сегодня оно, похоже, решило сыграть с ней какую-то недобрую шутку: временами Насте казалось, что она видит встающие из-за горизонта горные вершины, а временами — что это лишь зависшие над морем облака. Картинка все время куда-то плыла, дрожала, не желая фокусироваться, да и сам плот здорово бросало на волнах, и в какой-то момент девушка почувствовала, что ее начинает укачивать.

Прикрыв глаза, Настя постаралась дышать, как можно глубже, но неприятное ощущение не исчезало, хотя и усиливаться не спешило. Просидев так с минуту и не заметив никакого улучшения, девушка легла на спину, подсунув под голову полупустой рюкзак.

— Что с тобой? — озабоченно спросила ее Марина. — Ты бледная вся! Тошнит?

— Пока нет, — пробормотала Настя. — Но на грани…

— Правильно, полежи, — кивнула брюнетка. — И старайся дышать полной грудью!

— Да, я так и делаю…

— Look! — вскричала внезапно над самым ее ухом Джулия. — There![13]

Вопль американки, наверное, и мертвого бы поднял, что уж говорить о Насте. Рывком сев, она посмотрела туда, куда указывала рукой Джулия: на оставшемся за кормой острове среди серых прибрежных скал маячила какая-то фигура. Вроде бы человеческая.

— Трутень! — ахнула Марина — скорее предположив, чем разглядев: до берега уже было довольно далеко.

Бросив «весло», Тимур метнулся к лежавшему среди вещей карабину и, наведя его на остров, приник к окуляру прицела.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил его Костя.

Ответом ему послужил грохот выпущенной по острову очереди — кавказец надавил на спуск. Фигура на берегу исчезла за камнями.

— Попал?! — воскликнула брюнетка. — Ты в него попал?

— Не уверен, — не опуская оружия, проговорил Тагаев. — Кажется, задел… Но не уверен.

— Так кто это был? — спросил со своего борта Артем.

— Точно хочешь услышать ответ? — повернулся к нему кавказец, отрываясь от прицела.

— Что за дурацкий вопрос? Конечно!

— Ты, — коротко бросил Тимур.

— Что? — не понял его собеседник. — Что я?

— Там, на берегу, был ты. Или кто-то, похожий на тебя как две капли воды.

Несколько секунд ничто, кроме плеска волн и скрипа стягивающих бревна веревок-лиан не нарушало воцарившейся на «Надежде» тишины.

— Понятно… — сглотнув, выговорил затем Артем. — Понятно… Ну да, вы же говорили, что он тогда был под моей личиной… Логично…

— Логично, — кивнул Тагаев, как-то странно прищурившись.

— Ну что, давайте грести? — с необычайным энтузиазмом занес «весло» над волной Артем. — Смотрите, нас опять развернуло!

Плот и в самом деле, воспользовавшись взятой гребцами паузой, в своей излюбленной манере снова подставил волнам левый борт.

— Погоди, — покачал головой кавказец, не спеша сменить карабин на «весло». — Ты же понимаешь, что это значит, не так ли?

— То, что нас несет прямиком в открытое море, — буркнул Артем.

— Нет, — встал рядом с Тагаевым Костя. — Не это. А то, что ни я, ни Тим, — кивнул он на товарища, — ни наши девчонки монстром быть не могут. А вот ты — можешь.

— Что за бред?! — нахмурился Артем, откладывая «весло» и распрямляясь. — Трутень там, на острове! Тимур только что в него стрелял! Может быть, даже попал!

— Или на острове — настоящий Артем Борисов, — с расстановкой произнес кавказец. — А монстр — здесь, на «Надежде». И тогда это ты.

— Бред! — повторил Артем, на глазах бледнея. — Я человек! Э, да будь я трутнем — всех бы вас давно перекусал! Что мне стоило? Что бы помешало?

— Возможно, наша осторожность? — предположил Костя.

— Осторожность?! Да не смеши! Это на «Ковчеге» у нас была осторожность! И то почти никто не спасся! А здесь… Вот, например, вчера, когда бревна таскали — я всегда третьим шел, помните? Честно скажу, специально так вставал, потому что вам не доверял! Но будь я трутнем, одно движение хвостом — и дело сделано!

— Черт, — Костя вдруг судорожно схватился рукой за шею. — Когда вчера шли с бревном, меня как будто что-то кольнуло в сзади. Руки были заняты проверить, но потому ощупал — ничего нет, вроде…

— Если бы это был укус трутня, ты бы о нем не помнил, — покачал головой Артем. — Так что расслабься!

— Возможно, было что-то, о чем мы как раз не помним? — заметил Тимур.

— Тогда поздно рыпаться, — развел руками Артем. — Но это не из-за меня! Я не трутень!

— Вообще-то, это легко проверить! — заявила Настя, решив, что ей пора вмешаться.

— Как? — повернулись к ней все, кроме Тагаева — тот по-прежнему не спускал глаз с подозреваемого.

— Очень просто. Монстр же появился только на «Ковчеге», и то не сразу. Значит, о том, что было раньше, он знать не может. Например, не в курсе нашего путешествия на остров. Вот расскажи, — воззрилась она на Артема, — как мы ехали? Где останавливались?

— Из Москвы полетели в Белград, но из-за Францишки оказались в Варшаве, — буквально затараторил юноша. — Оттуда через Бангкок прилетели в Трат. Потом со спящим Безбородовым — на остров… Только сейчас Марина все равно скажет, — брюнетка рядом с Настей и в самом деле вся подобралась, явно намереваясь высказаться, — поэтому лучше уж я сам: это все не аргумент. На «Ковчеге» я много рассказывал о нашей одиссее, «пани Горска» тоже кое-что упоминала — трутень мог услышать и запомнить.

— Да, — подтвердила Марина, — историю с выпрыгнувшей из самолета полькой даже я знаю. Больше того, Рыя…

— Погоди со своей Рыей, — нетерпеливо перебила ее Настя. — Ну, допустим, что-то ты им там рассказывал, — снова обратилась она к Артему. — Но не в мельчайших же подробностях!

— Достаточно подробно, — развел руками юноша. — Я вообще всегда внимателен к деталям.

— И все же. Бот к примеру… — она попыталась представить, о чем, по ее мнению, болтать бы Артем не стал, но стопроцентных вариантов что-то не придумывалось. — Бот к примеру, когда Безбородов уехал с острова в Трат, встречать автобус, а мы его ждали — что мы делали? — спросила Настя, выбрав из того, что успело прийти на ум.

— Сейчас… — пробормотал юноша, поднимая глаза к небу — припоминая, либо делая вид, что припоминает. — Ты пошла на пляж, а я залез на крышу бункера — там сзади была железная лестница, ржавая вся. Решил за тобой приглядеть — мало ли что. Дальше рассказывать?

— Рассказывай-рассказывай, — кивнула девушка.

— Ты… В общем, ты разделась догола и пошла купаться. Потом вышла, оделась и вернулась к бункеру. Я спросил, не купалась ли ты, и ты сказала, что нет. Тогда я сказал, что, вероятно, мне почудилось, так как видно было плохо. Это я соврал: видно было нормально. Потом…

— Достаточно, — остановила его Настя, чувствуя, что краснеет.

— Все верно? — как ей показалось, с ехидцей, поинтересовался Тимур.

— Да, — неохотно подтвердила она. — Примерно так все и было.

— Выходит, подсудимый оправдан? — усмехнулся Костя — Настя только не поняла, с облегчением или разочарованием.

— Погодите! — замахала руками Марина. — Дайте мне сказать!

— Говори, кто тебе не дает? — пожал плечами Тагаев.

— Рыя на «Ковчеге» рассказывала… Ну, о том, как трутень — да не только трутень, вообще любой инопланетянин — превращается. И она говорила, что они меняются не только внешне. Внутри тоже. Кровь, разные органы. В том числе мозг. И что в результате трутень может… Ну, как бы настроиться на ту же волну, на которой мыслит человек, которого он копирует. И при желании черпать воспоминания этого человека. Как бы загружать их себе. Без этого вроде как невозможно добиться подлинного сходства… Но это только если человек, личину которого надевает трутень, в этот момент еще жив, если умер — источник иссякает.

— То есть, монстр может знать все, что знает человек? — уточнил Тимур. — Всю его жизнь?

— Ну, да, Рыя объясняла так…

— Да мало ли, что там плела эта идиотка Рыя! — вскипел Артем. — Все же здесь умные люди, в школе учились, в институтах… Сами подумайте: какая еще мысленная волна?! У нас что, в башках радиопередатчик? Или Wi-Fi-роутер? Не ну, бред же! Как такое возможно?!

— Как возможно превратиться в другого человека, мы тоже не знаем, — покачал головой Тимур. — Просто принимаем к сведению, что как-то возможно. По-моему, по сравнению с этим роутер в голове — сущая мелочь!

— Блин, что мне теперь, самому себе череп раскроить, чтобы показать, что под ним человеческие мозги?! — всплеснул руками Артем. В этот момент плот особенно резко качнуло, и он невольно сделал шаг вперед.

— Стоять! — тут же рявкнул Тимур, вскидывая карабин.

— Да стою я, стою… — попятился назад подозреваемый, едва не свалившись при этом с плота за борт.

— В общем, следствие зашло в тупик, — констатировал Костя. — Доказать, что ты — это ты, ты не можешь. Доказать, что ты монстр — тоже сложно. Вероятность и того, и другого варианта — ровно пятьдесят на пятьдесят. Тупик.

— Тупик, — развел руками Артем. — И что будем делать?

— Хороший вопрос, — кивнул Тимур. — Очень хороший…

— Ну, хотите — свяжите меня…

— «Пани Горскую» никакие путы удержать не могли, — заметила Настя. — Странно, что ты этого не помнишь!

— Что, Wi-Fi сбоит? — хмыкнул Костя.

— Да помню я все! — окрысился Артем. — Даже помню, что Безбородов ее не в человеческой личине связывал, а в монструозном облике! После того, как мы ее вырубили в гостинице!

— Так, может, и тебя — того? Вырубить? — предложил Костя.

— Практически все, что способно оглушить трутня и заставить его потерять контроль над личиной, человека убьет, — процедил подозреваемый. — Вы этого хотите?

Если вдруг он ожидал услышать дружное «нет», то просчитался — с ответом никто не поспешил.

— Пятьдесят на пятьдесят, — задумчиво повторил свою выкладку Костя.

— И шанс покончить со всем этим раз и навсегда, — вроде как вторил ему Тимур.

— Да, спастись самим — и спасти всех остальных людей на Земле, — продолжил Костя.

— Или убить невиновного, — сам же бросил гирьку на другую чашу весов Тагаев.

— Пятьдесят на пятьдесят.

Круг замкнулся.

— Ну, тогда стреляйте! — взорвался Артем. — Чего ждете-то? Пока цел, хвост у меня не вырастет! Только сами-то жить потом с этим сможете? Мало вам того солдата?!

— Его звали Патрик О'Нил, — проговорил Тимур. — Не думаю, что когда-нибудь забуду это имя. Но там я защищал своих. И защищу снова.

— Но я тоже свой!

— В этом и проблема.

— Пятьдесят на пятьдесят, — уже в четвертый раз сказал Костя.

— А будь девяносто девять против одного — что-то бы принципиально поменялось? — мрачно спросил кавказец.

— Смотря на чьей стороне девяносто девять, — заявил его друг. — Тим, нужно что-то решать! Нас и в самом деле сносит, потом не выгребем!

— Знаю, — бросил Тагаев.

— Мы не можем одновременно и плотом управлять, и его контролировать!

— Знаю.

— Тогда, по-моему, решение очевидно. Я был не прав, на самом деле тут уже никакие не пятьдесят на пятьдесят, тут пять против одного. Пожертвовать одним, или подставить под смертельную угрозу пятерых. Черт, если тебе не с руки, давай я его застрелю!

— Нет, — мотнул головой Тимур, медленно, словно нехотя, поднимая к плечу карабин. — Я сам.

— Стойте! — вскочила на ноги Настя. — Вы это что, серьезно?!

— Серьезнее не бывает, — бросил Костя.

— С линии огня уйди, — не своим голосом потребовал от девушки Тимур.

Послушаться Настя и не подумала.

— Плавать умеешь? — обернулась она к Артему.

Тот хотел что-то ответить, но, похоже, слова застряли у него в горле, и юноша сподобился лишь на невнятный короткий кивок.

— Тогда прыгай, — велела она.

— Что? — разом спросили с противоположных сторон плота и Артем, и Костя.

— Прыгай в море! — яростно выкрикнула она. — Прыгай и плыви! Ну?!

Поняв, наконец, что от него хотят, Артем суетливо затоптался на краю плота, затравленно оглянулся на Костю с Тимуром и, решившись, не столько даже прыгнул, сколько шагнул за борт, мгновенно скрывшись в воде с головой. Через несколько секунд его русоволосая макушка показалась среди волн уже метрах в семи от «Надежды».

Марина запоздало ахнула.

— Хочешь что-то сказать? — злобно зыркнула на нее Настя.

Брюнетка лишь отчаянно замотала головой.

— Ну вот и все тогда!

Парни подошли к Насте.

— Что?! — с вызовом обернулась к ним она.

— А если это все же был трутень? — спросил ее Костя. — Монстр, убивший Олю и Криса, и многих других?

— Может быть… — глухо произнесла Настя. — Может быть, уплыл монстр. Но зато те, кто остался — еще могут надеяться сохранить право называться людьми. Иначе какая разница?

22

Таиланд, Сиамский залив, сорок четыре дня до подведения черты

— Земля… — прошептала Марина. — Нет, правда же: земля! — вскочив на ноги, она указала рукой на горизонт справа по борту. — Земля!

Теперь берег увидела и Настя — зеленая полоска показалась на востоке, а вовсе не на севере, где они все это время ее высматривали и куда безуспешно пытались грести на протяжении последних трех часов (впрочем, когда солнце стоит уже почти в зените, трудно понять, где у вас север, а где восток). За это время одно «весло» у них успело сломаться пополам, еще одно волна выбила из Костиных рук и унесла, а оставшегося третьего, несмотря на все усилия Тимура, было катастрофически недостаточно. Чувствуя свою вину за потерю, Костя разделся до трусов, спрыгнул в воду и попытался толкать плот сзади, но по прошествии минуты, как ошпаренный, влетел обратно на палубу. Ниже колена вся его левая нога была в тонких бордовых разводах — словно кто-то, нетерпеливый и дерганый, пытался расписать на коже юноши кроваво-красную авторучку, ну и увлекся.

— Медуза, — констатировал Тимур.

— Я в первый момент подумал, акула цапнула! — стуча зубами, выговорил Костя. — Аж дыхание перехватило… Уффф, только сейчас начало отпускать…

— Нужно это срочно промыть! — Марина потянулась к канистре, но ее остановила Джулия:

— Seawater! Not fresh![14]

Настя подумала, что американка просто жалеет для юноши пресную воду, и уже начала приподниматься, чтобы вмешаться, но та, как видно догадавшись, что ее могут неправильно понять, добавила:

— Jellyfish stings should be washed with seawater![15]

— Да, я тоже что-то такое слышал… — простонал, нервно тряся ногой, Костя. — Морской водой медузий яд вымывается, а от пресной только усиливается.

— Мог тогда и не вылезать, — пожал плечами Тимур. — Сидел бы в море!

— Ага, чтобы она меня там добила? Я ее видел мельком: это не медуза, это просто кракен какой-то!

— Ладно, Джек Воробей, давай сюда ногу, — хмыкнула Марина, зачерпывая горстями воду за бортом. — Спасем тебя от кракена.

— Капитан Джек Воробей! — мгновенно поправил пострадавший юноша, чем немного успокоил Настю: раз на шуточки силы есть, значит, не так все плохо.

— Даже удивительно, — проговорила брюнетка, щедро поливая соленой водой Костин ожог. — Обычно такие вещи со мной случаются. А тут — мимо и мимо. Вот гадаю: то ли моя злодейка-судьба совсем окосела после катастрофы и теперь все время мажет, то ли готовит для меня какую-то особую, изысканную пакость.

— То есть подвернутая нога — не в счет? — спросила Настя.

— Ну да, там я, в общем-то, сама виновата была…

— Вся наша жизнь последние дни — одна большая изысканная пакость, — кривясь, заметил Костя. — Так что не переживай — свое ты получила.

…— Земля!

Берег довольно быстро приближался, и скоро уже можно было разглядеть врезающийся в воды залива серый пирс, формой напоминающий разлапистый якорь, черную полосу пожарища вдоль линии прибоя (как видно, раньше там стояли какие-то постройки, сгоревшие в ходе катаклизма), высокие пальмы за ней. Слева начинались поля, также частично выгоревшие, а справа, за одетым в зелень мысом, продолжалось бескрайнее синее море. В какой-то момент Насте показалось, что «Надежду» уносит именно туда, мимо мыса, но тут плот подхватило каким-то новым течением, и резко завернуло к берегу.

— Прямо на пирс летим, — заметил Тимур.

— Это же хорошо, да? — спросила Марина. — Будет куда причалить.

— Как тебе сказать… Он, по ходу, бетонный. А вот наши головы — нет! И стоп-кран на плот мы как-то забыли поставить.

— А нельзя тогда как-нибудь его объехать? — задала новый вопрос брюнетка. — Пирс этот?

— Попробуем… Но на всякий случай разберите вещи — возможно, придется спрыгивать на ходу.

— В море? — в ужасе поморщился Костя. — Только не это!

— Хочешь — оставайся, — пожал плечами Тагаев, берясь за «весло». — Подгребайте, кто чем может, — велел он всем. — Врежемся — мало никому не покажется!

Они почти справились. От ладошек, которыми колошматили по воде девушки, толку, конечно же, было немного, но Тимур «веслом» и Костя половинкой второго все же сумели направить плот мимо венчавшей пирс длинной поперечины причала, разминувшись с ее углом буквально в полуметре. Но сразу же за ней оказался водоворот, «Надежду» закрутило юлой, подняло на высокой волне и бросило на частокол из бетонных свай.

— Прыгайте! — прокричал Тимур, до последнего пытавшийся затормозить полет плота при помощи «весла».

Настя так толком и не поняла, сама она бросилась в море, или с плота ее просто стряхнуло — опомнилась она уже за бортом. Уйдя в воду с головой, девушка отчаянно замолотила руками и ногами, вынырнула на поверхность, и успела лицезреть крушение их «Надежды» — от удара о пирс, лианы, связывавшие бревна плота, с треском полопались, и бамбуковые бревна веером разлетелись во все стороны. К ее счастью, Настя была достаточно далеко, чтобы не попасть под них. Тимуру, похоже, повезло меньше: последним покинув палубу — едва ли не за секунду до столкновения — он должен был оказаться прямо под падающими бревнами.

Так это было на самом деле или нет, Настя не увидела, потому что намокший рюкзак за спиной потащил ее ко дну. Девушка судорожно принялась высвобождаться из плена его лямок, но вовсе бросать рюкзак было жалко, и она продолжала удерживать его в руке, когда налетевшая волна, словно щепку, швырнула ее в сторону пирса.

Настю перевернуло, ударило спиной о бетон сваи, и пальцы ее сами собой разжались, отпуская ношу. Освободившимися руками девушка попыталась ухватиться за опору пирса, но волна потянула ее назад — лишь для того, чтобы через считаные секунды вторично приложить о сваю, на этот раз боком. Перед глазами Насти мелькнул конец торчавшего из бетона ржавого куска арматуры — полметра левее, и девушку насадило бы на него, как поросенка на вертел.

Вот тут-то, пожалуй, она по-настоящему и испугалась.

Бывает, что страх парализует, однако, сейчас он, наоборот, как будто бы придал Насте сил. Течение снова поволокло ее от пирса, но на этот раз девушка успела ухватиться пальцами за бетонное ребро сваи, и главное — сумела удержаться, не дала оторвать себя от едва обретенной опоры. Прежде чем подоспела очередная волна, Настя уже висела на свае, крепко обхватив ее обеими руками и ногами. Водяной вал ударил девушке в спину, но навредить ей он уже ничем не мог.

Точнее, пока не мог. На какое-то время судьба даровала Насте отсрочку, но спасением это не было: как ни пыталась, вскарабкаться вверх по скользкой опоре и выбраться на пирс девушка не могла. Дважды чудом не сорвавшись и снова едва не оказавшись во власти волн, Настя бросила эти бесплодные попытки. Но и вечно так висеть, железной хваткой вцепившись в сваю, она не могла: рано или поздно либо руки устанут, либо осколок «Надежды» в затылок прилетит…

— Руку! — донеслось откуда-то сверху. — Хватайся!

Вздрогнув, Настя подняла глаза: первым, что она увидела, был черный телескопический приклад карабина, зависший в полуметре над ее головой, и лишь потом рассмотрела того, кто его держал — над краем пирса, припав к настилу, склонился Тимур. Лицо Тагаева было все в алых кровавых потеках.

— Хватайся же! — снова прокричал юноша. — Я тебя вытащу!

Выбросив вверх правую руку, Настя ухватилась за петлю ремня, свисающую с приклада.

— Держишься? — спросил Тимур.

— Держусь! — выкрикнула она.

— Крепко держись, я тащу!

Ремень впился в ладонь и потянул девушку вверх.

Скребя по свае ногами и придерживаясь второй рукой, Настя, как могла, помогала подъему. Прежде чем голова девушки поднялась над уровнем пирса, волны успели накатить на нее сзади трижды. Последний удар оказался самым обидным: уже предвкушая скорое окончание своих мучений, Настя лишь самую малость расслабилась — и врезалась лицом в бетонную стену, в кровь разбив нос и едва не выпустив из руки спасительный ремень.

Подхватив под мышки, Тимур затащил ее на пирс, тяжело дыша, опустился рядом.

— Ты весь в крови! — пробормотала она, проведя рукой по его перепачканной щеке.

— Ты тоже, — парировал он, в свою очередь слегка коснувшись пальцем ее верхней губы, на которую стекала кровь из расквашенного носа.

— Что с остальными? — спросила Настя, внутренне сжавшись в ожидании страшных новостей.

— Все выбрались, — поспешил успокоить ее Тагаев. — Все целы — насколько это возможно.

— Значит, это я одна такая неумеха? — нашла в себе силы улыбнуться она.

— Там дальше вдоль пирса старые покрышки развешаны для смягчения швартовки, за них легко цепляться, и не побьешься. Кто раньше с плота спрыгнул — всех туда отнесло. Я тебя сначала тоже там искал, поэтому так долго, — он, похоже, еще и оправдывался!

— А я рюкзак утопила, — печально проговорила Настя. — Со всем, что там было…

— Ничего страшного. В городе разживемся вещичками, — кивнул он куда-то в сторону берега. Настя посмотрел в том направлении, но никакого города не увидела — зато заметила в конце пирса Костю, машущего им рукой.

— Мародерствовать будем? — спросила она. — Или караваны грабить?

— Это уж как придется…

Тимур подался вперед, и почему-то Настя решила, что сейчас он ее поцелует, успев и испугаться, и обрадоваться, и снова испугаться — того, что Тагаев заметит тот ее первый, мимолетный страх, но оказалось, что юноша всего лишь потянулся за лежащим на настиле карабином.

— Ну что, пошли на берег? — спросил Тимур, поднимаясь и протягивая ей руку. — Наши ждут там.

— Пошли, — с легким разочарованием пробормотала Настя.

23

Таиланд, провинция Трат, берег Сиамского залива, сорок четыре дня до подведения черты

Сказав Насте, что все их друзья выбрались из моря целыми и невредимыми, Тимур, как выяснилось, ситуацию немного приукрасил. Карабкаясь на пирс, Джулия сильно ободрала руки и живот, и теперь они у нее выглядели так, словно по ним от души прошлись кухонной теркой. Костя прищемил два пальца на левой руке, указательный и средний, и их ногтевые фаланги приобрели зловещий фиолетовый оттенок. Вот разве что Марина отделалась лишь парой небольших ссадин. Она же оказалась единственной, помимо Тимура, кто не лишился рюкзака — правда, вытащил ей его из воды Костя. Спасли и оба карабина, но потеряли последний нож вместе с ножнами, а также многострадальную канистру с пресной водой. Еще у Джулии сорвало с ноги серый «ковчеговский» кроссовок, но его почти сразу нашли на берегу, выброшенный волной — не приняло земное море инопланетную обувку. Остальные потерянные вещи так и канули в пучине.

Настин разбитый нос продолжал сильно кровоточить, так что девушка даже начала беспокоиться, не сломан ли он. Позабыв о собственных болячках, Костя с Джулией и Мариной устроили по этому поводу шумный врачебный консилиум, в конце которого юноша внезапно ткнул пальцем Насте в переносицу.

— Ты что?! — запоздало отшатнулась она.

— Больно?

— Нет, блин, щекотно! Конечно больно, тебе бы так по роже!

— Очень больно?

— Не то чтобы прямо очень… — призналась девушка. — Терпимо. Но все равно…

— Был бы сломан — было бы нестерпимо! — заявил Костя. — Расслабься, жить будешь.

У Марины нашелся платок, который Настя приложила к носу. Минут пять она просидела на траве на берегу, запрокинув голову к ясному небу, потом, когда устала шея, улеглась на спину. Мало-помалу, расселись вокруг и остальные ребята.

— Ну и какой у нас план? — поинтересовалась Марина, одну за другой доставая из рюкзака промокшие вещи и раскладывая их на солнце для просушки.

«А в самом деле, какой?» — подумала Настя. До сих пор она этим вопросом как-то не задавалась: хватало задач очевидных и неотложных: пересечь остров, построить плот, переправиться через пролив на материк… Ну, вот: пересекли, построили, переправились. А дальше-то что?

— Для построения внятного плана у нас катастрофически недостает информации, — заметил Костя. — Ведь по сути, мы не знаем ничего: выжил ли вообще на Земле кто-то, кроме нас, если выжившие есть — сколько их, сохранили ли они цивилизацию или впали в первобытную дикость, существуют ли еще государства с их силовыми структурами — и так далее. Не ответив на эти вопросы, трудно формулировать задачи.

— Отсюда пункт плана номер один! — подхватил Тимур. — Провести разведку и постараться выяснить обстановку. Для начала — в окрестностях. В перспективе — в мире.

— Нет, — неожиданно мотнула головой Марина. — Пункт номер один — убраться отсюда подальше! Сомневаюсь, что трутня, кем бы он ни был, остановит пролив. Что ему стоит обернуться акулой или, скажем, морской черепахой и приплыть следом за нами?

— Или медузой! — бросил Тагаев, выразительно посмотрев на Костю.

Тот поежился.

— Нет, — проговорил хмуро. — Я же помню, как эта тварь меня цапнула. Значит, не монстр. Ведь так? — обернулся он к Марине.

— Так, — подтвердила брюнетка.

— Чтобы убраться подальше, нужно, во-первых, решить, куда именно направиться, а во-вторых, как, — снова заговорил Тимур. — Одно дело, если придется идти пешком, отбиваясь от местных банд, и в результате ненароком забрести в самое их логово, и совсем другое — нанять машину и рвануть на ней в Бангкок, где пересесть на самолет до Москвы. Ну, или до Нью-Йорка какого-нибудь, это уж кому куда надо, — кивнул он в сторону Джулии.

— В машину я еще готов поверить, хотя и с трудом, — покачал головой Костя. — В самолет — уже нет. Для самолета о-го-го какая инфраструктура нужна! Боюсь, тот звездопад всю ее выбомбил. Если не в Москве — то в Бангкоке уж точно.

— А в машину почему с трудом веришь? — гнусаво — мешал прижатый к носу платок — спросила Настя.

— Бензин, — пояснил юноша. — Чтобы иметь возможность залить его в бак, нужен хотя бы минимальный уровень цивилизации вокруг. А вот что касается банд — тут я бы не драматизировал раньше времени, — повернулся он к Тагаеву. — Тайцы — буддисты, а те в массе своей народ мирный и доброжелательный. Уровень преступности в стране — один из самых низких в мире. Был.

— Был, — с нажимом повторил кавказец. — Да пусть даже и так. Но тут еще рядом Камбоджа, помнишь? Страна бедная — но с бога-а-атым революционным прошлым. Да и тайцев не стоит идеализировать — разные они, как и жители любой страны, наверное. Так что без разведки по любому не обойтись, — подытожил Тимур.

— Так а я разве против? — развел руками Костя. — Ежу понятно, чем больше будем знать, тем лучше. Собственно, с этого я и начал.

— Тогда на этом же предлагаю пока и закончить, — заявил Тагаев. — Здесь, вроде бы, недалеко должен быть какой-то городок. Трамп или Трак…

— Трат, — подсказала Настя.

— Ну, да, Трат. Вот туда и сходим для начала. Разнюхаем, что сможем, а потом, как вернемся, обсудим дальнейшие действия.

— Погоди, — взметнулась Марина. — Что значит «вернемся»? Куда? Зачем?

— К вам сюда, куда же еще?

— То есть кто-то пойдет в этот Трат, а кто-то здесь останется? — поняла, наконец, его мысль брюнетка.

— Ну да. Мы с Костяном сходим, а вы пока тут подождете.

— Ага, и дождемся — трутня! Ну уж нет, я здесь нипочем не останусь!

— Да уж, нам сейчас только разделяться не хватало! — поспешила поддержать подругу Настя. — Идти в город — так уж всем вместе!

— Я, кстати, тоже против разделения, — добавил Костя. — Кроме всего прочего, тогда придется разделить и оружие. А случись что — два ствола лучше, чем один.

— Аргумент, — кивнул Тагаев.

— То есть идем все вместе? — уточнила Марина.

— Что с вами поделать, идем все вместе, — подтвердил Тимур. — Настя, как там твой нос?

Приподнявшись с травы, Настя отняла пропитанный кровью платок от лица, провела свободной рукой под носом. Пальцы слегка окрасились алым, но ручьем из носа уже не текло. Настя предпочла счесть, что это пачкается старая кровь:

— Нормально. Готова идти с тобой в разведку.

— Тебе бы умыться сперва, разведчица, — критически оглядев подругу, посоветовала ей Марина. — А то местные еще за зомби примут!.. Тебя, Тимур, это, кстати, тоже касается! — обернулась брюнетка к Тагаеву.

— Ты один не умывался и грязнулею остался, — продекламировал Костя. — И сбежали от грязнули… рюкзаки и башмаки!

— Про рюкзаки — чья бы корова мычала! — усмехнулся кавказец, поднимаясь на ноги. — Мой при мне. А твой?

24

Таиланд, Трат, сорок четыре дня до подведения черты

Первым строением, худо-бедно пережившим катаклизм, которое встретилось им по пути, был буддийский храм. Небольшое прямоугольное белое здание с башенкой под ярусной красной крышей по центру стояло чуть в стороне от пустынного шоссе, ведущего на север, к городу (о последнем свидетельствовал гнутый дорожный знак с надписью «TRAT10», незадолго до этого найденный Джулией в траве на обочине возле покосившегося столбика, на котором тот, по всей видимости, некогда висел). Правое крыло храма сохранило былой богатый декор из изящных золотых и зеленых завитушек, левое лежало в руинах. Широкую лестницу, ведшую к дверям башенки, охраняли две гигантские статуи одетых в золотые доспехи скалящих клыки зеленолицых демонов — с огромными острыми (Леголас увидит — умрет от зависти!) ушами, вооруженных не то мечами, не то дубинками. У того стража, что стоял слева, не хватало части руки от плеча до локтя.

Обойдя здание кругом, путники наткнулись и на первого человека. Сухонький бритоголовый старичок в выцветшем оранжевом одеянии — как видно, монах — примостившись в тени развалин, вдумчиво читал какую-то толстую книгу. Попытка заговорить с незнакомцем, впрочем, успехом не увенчалась — ни по-английски, ни, тем более, по-русски, он, похоже, не понимал, да и не выказал никакой охоты к общению — снизойдя до назойливых фарангов лишь мимолетным взглядом, снова уткнулся носом в свою книгу (к слову, не какой-нибудь там священный фолиант: судя по мелькнувшей на миг яркой обложке, что-то вполне светское и современное, а то и фривольное).

Поняв, что ничего путного от нелюдимого монаха не добиться, ребята вернулись на шоссе.

— Что ж, по крайней мере, на последнего человека на Земле он не тянет, — заметил Костя.

— Почему? — спросила Марина.

— Вот ты бы вела себя так, если бы впервые после катастрофы встретила живых людей? Нет, старикан явно в курсе, что, кроме него, выжили и другие.

— А, может, ему просто все пофиг? — пожала плечами Настя. — Буддист же. Словил дзен — и кайфует.

— Нужно было его попросить, чтобы отсыпал нам немного этого дзена, — хмыкнул Тимур.

— Как же, попросишь у него — сидит, как истукан, — фыркнула брюнетка.

— Наверное, книга интересная, — усмехнулся Костя.

Встреча с монахом-книгочеем, пусть побеседовать с ним и не удалось, благотворно сказалось на их расположении духа, и оставшиеся до города километры — а топать по жаре среди полей, перелесков и пепелищ ребятам пришлось еще целый час — пролетели незаметно. Город не возник перед ними сразу, одномоментно — он проявлялся понемногу, шаг за шагом. Окраины его, как видно, были преимущественно деревянными и выгорели полностью, но редкие бетонные и кирпичные строения устояли — хотя пожар не пощадил и их, выжрав изнутри — и сейчас уцелевшие каменные коробки встречали путников пустыми черными глазницами окон.

На обочинах все чаще стали попадаться сгоревшие, или же просто в хлам разбитые автомобили. Иногда они стояли по одному, иногда — целыми вереницами, уткнувшись друг в друга.

— Обратили внимание: разгром страшный, но на улицах совсем нет трупов, — заметил в какой-то момент Тимур.

— Может быть, все жители погибли в своих домах? — предположила Марина.

— Едва ли, — покачал головой Тагаев. — Так могло бы случиться, разразись катастрофа среди ночи, но звездопад начался днем. Думаю, трупы убрали, а это подразумевает, во-первых, выживших, и, во-вторых, наличие у них неплохой организации…

Острый запах — смесь дыма, жареного чеснока и каких-то пряностей — достиг их обоняния прежде, чем ребята вышли к его источнику: за углом очередного домика (к слову, выглядевшего целее прочих, в некоторых окнах у него даже имелись стекла) двое тайцев, пожилой и молодой, увлеченно стряпали что-то на большой железной жаровне. Едва завидя путников, они проворно поднялись им навстречу, сложив ладони перед собой и коротко склонив к ним голову, заулыбались — сперва, похоже, искренне, но затем, когда заметили оружие в руках Тимура и Кости — как будто бы уже немного натянуто.

— Hello, — проговорил Тагаев, сходя с шоссе и демонстративно опуская ствол карабина в землю. — Do you speak English?

Тайцы в ответ что-то наперебой замяукали на своем непонятном языке.

— Ясно, — кивнул Тимур. — По-русски — тоже нет? Deutsch? Espanol?

— Ты знаешь испанский и немецкий? — повернулась к нему Настя, сама удивляясь, что может в этот момент думать о чем-то, кроме невыносимо-аппетитного аромата, заполнившего округу.

— Только несколько слов. Но нужно же с чего-то начать.

Тайцы, впрочем, и с языками Гете и Сервантеса оказались незнакомы.

— Parlez-vous frangais? — предприняла еще одну попытку наладить межнациональный диалог уже Марина. — Только не спрашивайте меня, знаю ли я французский — пусть сначала ответят, — бросила она спутникам.

Тайцы ответили, но снова на своем. Затем пожилой шагнул к жаровне, извлек откуда-то из-за спины длинную двузубую вилку (Настя заметила, как ствол карабина в руках Тимура при этом нервно дрогнул) и подцепил ею кусок… ну, мяса, наверное, так, с ходу, и не понять. Наклонившись, молодой взял из стопки на земле широкий зеленый лист и подал его своему старшему товарищу. Тот ловко завернул в него еду и протянул ребятам, почему-то выбрав адресатом Настю.

— Э… спасибо! — растерялась она, но подарок взяла. Сверток оказался очень горячим — не удивительно, только что с огня! — и ей пришлось несколько раз перекинуть угощение из руки в руку прежде, чем стало возможным как-то его удержать.

Таец что-то ответил, и почти тут же протянул вторую порцию — на этот раз Марине.

— Merci, — почему-то по-французски поблагодарила брюнетка.

Не остались обделенными и остальные ребята.

— Нужно бы дать им что-нибудь взамен, — пробормотала Настя, глядя на опустевшую жаровню щедрых тайцев. — А то неудобно получается, им самим ничего не осталось!

— Патроны не дам, — покачал головой Тимур. — А больше, боюсь, ничего ценного у нас нет. — Извините, пацаны, — проговорил он, обращаясь к уличным поварам. — Отблагодарить нечем.

Те как будто бы, наконец, что-то поняли — жестами показали, что ни на что и не претендуют. Так, по крайней мере, истолковала их телодвижения Настя.

Распрощавшись с тайцами, ребята двинулись дальше. На ходу развернув уже начавший промокать зеленый лист, Настя жадно впилась зубами в угощение, и в следующий миг из глаз у нее едва не брызнули слезы: сказать, что мясо (все-таки, наверное, это было мясо) оказалось острым — все равно что назвать Эверест возвышенностью. Девушка судорожно потянулась к фляге на боку, но идущий рядом Костя, уже также успевший попробовать адское жаркое, перехватил ее руку:

— Не запивай! От воды только хуже будет! Лучше кусай вместе с листом!

— Боже, как они только это едят! — хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, пробормотала Марина.

— Они-то привычные… — бешено вращая выпученными глазами, бросил Тимур.

Проглоченный Настей кусок, опалив по пути гортань, продолжал жечься даже в желудке. Казалось, еще немного, и он просто проплавит ей дыру в животе. Подрагивающими пальцами оторвав почти половину оберточного листа, девушка запихнула ее в рот, торопливо прожевала. Языку и нёбу в самом деле сразу сделалось легче, но ниже по-прежнему продолжало твориться нечто невообразимое.

— Кажется, я не голодна… — выдохнула Настя — в сторону, чтобы ненароком ничего не воспламенить. — Поделиться с кем-нибудь? — спросила она, помахав едва надкушенной порцией — уверенная, что охотников закусить куском тротила не найдется, но Джулия тут же протянула руку:

— I'd like to![16]

— И титул «Мисс Титановый Желудок» присуждается Джулии Марии Форд, Соединенные Штаты Америки! — провозгласил Костя в смеси удивления и восхищения. — Джулия, а еще добавки хочешь? — предложил он американке свой кусок.

— Yes, I was just going to ask for one more [17], — кивнула та.

Тем временем, промежутки между выстроившимися вдоль дороги уцелевшими зданиями становились все короче, и, наконец, дома слились в один сплошной ряд. Большинство из них по-прежнему несло на себе следы пожара, стены некоторых рассекали извилистые трещины, кое-где фасады вовсе обрушились, завалив мостовую, но попадались и такие, где в окнах виднелись чистенькие занавески, а у входа в кадках с землей зеленели крохотные пальмочки. Вот из одного из таких строений прямо перед ребятами и вышел на дорогу молодой таец. Едва не налетев на путников, он замер на мгновение, расцветая традиционной местной улыбкой, но внезапно изменившись в лице, повернулся и опрометью бросился бежать вдоль улицы.

— Что это он? — не поняла Марина.

— Может, оружия испугался? — предположил Тимур.

— Нет, погодите, — покачал головой Костя. — Мне одному показалось, что он похож на того чувака, что спал у нас в бункере? Ну, таксиста?

— Не знаю, я их не очень хорошо различаю, — пожал плечами Тагаев.

— Точно, он! — поняла Настя, припомнив лицо пленника «Пани Горской». — Как он мог здесь оказаться?

— Вообще-то, у него было на это целых полторы недели, — заметил Костя. — Да и вообще, он местный, ему проще.

— Слушайте, а вдруг это трутень?! — ахнула Марина.

— Да не, едва ли, — покачал головой Тимур. — Как бы он нас опередил? С какой стати стал бы поджидать именно здесь? И вообще, что же он тогда сбежал?

— Может, он не нас поджидал? Может, случайно на нас наткнулся?

— Что случайно — это факт, — кивнул Костя. — Вон как припустил! — таец к этому моменту уже скрылся за поворотом.

— Давайте куда-нибудь в другую сторону пойдем! — предложила Марина. Ее голос дрожал.

— И куда? — спросил Настя.

— Куда угодно — только не за ним!

— Если будем в каждом встречном видеть монстра — далеко не уйдем, — завил Тагаев. — Удрал — и Будда с ним, или кто тут у них за все отвечает? Пошли!

На перекрестке, на котором таец свернул направо, Марина все же дернулась, было, влево, но все остальные невозмутимо пошли прямо, и брюнетке ничего больше не оставалось, как поступить также. Целый квартал ребята миновали, не встретив ни души, затем улица сделала плавный поворот, и глазам путников предстал стоявший у дверей дома бордовый пикап-«тук-тук», с порванным в клочья тентом, но в остальном, вроде бы, целый. Капот автомобиля был распахнут, и нырнув под крышку, в двигателе копался очередной таец.

— Машина! — вырывалось у Кости.

— Спасибо, кэп, — хмыкнул Тимур. — А то мы чуть не подумали, что это велосипед. — Hey, mister! — окликнул он тайца. — Do you speak English?

Тот выглянул из-под капота, улыбнулся, но ничего вразумительного не ответил.

— Другие языки пробовать будем? — спросила Марина.

— Попытка — не пытка… — привычно вырвалось у Насти. На память ей тут же пришел бедняга Крис, которого она как-то целый вечер учила произносить по-русски эту фразу, и девушка осеклась на полуслове.

Обращение на немецком, испанском и французском оставили тайца равнодушным, а вот вопрос по-русски неожиданно вызвал реакцию:

— Ратси-иа? — немного нараспев переспросил он.

— Россия, Россия! — обрадовался Костя. — Русский язык! Понимаешь?

— Ратси-иа… — повторил таец, затем вдруг резко повернулся и скрылся в открытой двери здания.

— И этот убежал… — вздохнула Марина.

— Что-то он, все-таки понял, — заметил Костя.

— Может, домой за словарем пошел? — предположила Настя. — Или за разговорником?

— Было бы неплохо, — сказал Тимур. — Если его тачка на ходу — это как раз то, что нам нужно!

— Кстати, ключи — в замке зажигания… — как бы между прочим произнесла Марина. — А что, если?..

— Нет, подождем, — мотнул головой Тагаев. — Попробуем договориться…

В этот момент в дверях снова показался таец. Правда, не тот, что ушел — другой. Повыше ростом и, вроде бы, почище одетый — рубаха ретировавшегося была здорово перепачкана — и улыбающийся так лучезарно, что в голове у Насти на полном серьезе мелькнула мысль зажмуриться, чтобы ненароком не ослепнуть.

— Здравствуйте, мои друзья! — произнес он на вполне разборчивом русском, пусть и с легким акцентом. — Добро пожаловать в Тайланд!

25

Таиланд, Трат, сорок четыре дня до подведения черты

— Мой друг Дэт сказал, что вам нужен гид! — заявил им таец. — Выходит, вам необычайно повезло: он перед вами — лучший гид во всех восточных провинциях Королевства Тайланд! И единственный настоящий гид в этом городе! Давайте знакомиться! Называйте меня Пепси — да-да, как газировку. А вас как зовут, друзья?

— По-видимому, ваш друг ошибся, — покачал головой Тимур. Если он и был слегка ошарашен этим напором, но виду не подал и с ответным преставлением не поспешил. — Нам не нужен гид.

— Как это не нужен?! — патетически всплеснул руками мистер Газировка. — Не выдумывайте: всем нашим дорогим гостям нужен гид, особенно такой чудесный, как я! Возможно, вам сказали, что Трат — неинтересный город для туристов и смотреть здесь нечего? Чепуха! Слышали вы, например, о храме Ват Плай Клонг? Конечно же, не слышали! А он, между прочем, построен в середине семнадцатого века при короле Прасате Тонге! Туристы туда редко добираются, а я вам его покажу! Недавнее землетрясение совершенно не причинило ему вреда! Больше вы такого нигде не увидите, даже в Бангкоке!

— Сожалею, но нас в данный момент не интересуют достопримечательности, даже середины семнадцатого века, — воспользовавшись тем, что таец на миг умолк, набирая в легкие воздуха для новой тирады, с нажимом проговорил Тагаев. — Нам не нужен гид, нам нужна машина, поэтому мы и обратились к вашему другу.

— Машина? — Пепси воззрился на припаркованный возле дома пикап с таким видом, как будто был чрезвычайно удивлен, откуда тот мог здесь взяться. — Вам не нужна машина! — сделал он немедленно категоричный вывод из увиденного. — Трат — небольшой город, его запросто можно пересечь пешком!

— Возможно, но мы бы хотели добраться до Бангкока.

— На машине? До Бангкока? — глядя на тайца, можно было решить, что у него поинтересовались возможностью слетать на битом «тук-туке» на Луну.

— До Бангкока, — повторил Тимур. — На машине. А в чем, собственно, проблема?

— Это Таиланд, мой друг, здесь у нас нет слова «проблема»! — гордо заявил Пепси. Затем он обернулся к входу в дом, где в дверях как раз появился тот таец, что ребята застали за возней с мотором, и что-то у него спросил. — Мой друг Дэт говорит, — снова заговорил по-русски Пепси, получив ответ, — что на его машине нельзя ехать в Бангкок. Не ней вообще никуда нельзя ехать, потому что она сломана.

— Так, может быть, ее можно починить? — подсказал решение Тагаев.

Пепси вновь деловито проконсультировался с соотечественником.

— Можно, — сообщил он затем. — И ремонт займет минимум три дня, так что мы с вами как раз успеем осмотреть город и его окрестности! Уверяю вас, вы не пожалеете, что задержались, наоборот, еще станете благодарить Дэта за то, что тот плохо следил за своей машиной!

— Возможно, у кого-то в городе есть другая машина, исправная? — настойчиво гнул свое Тимур. Признаться, Настя просто поражалась его выдержке!

— Конечно, есть! — ответил Пепси. — У многих здесь есть гаражи, часто они крепче, чем сам дом! Что им какое-то жалкое землетрясение? Знаете что, давайте я отведу вас к одному своему другу! — осенило гида. — Его зовут Нум — по-тайски это значит «Юноша», хотя в минувший сухой сезон младшая дочь одарила его вторым внуком. Так вот, у этого Нума даже не машина, а целый микроавтобус, потому что семья у него большая, и в обычную легковушку всех не усадить! Так что мы с вами в нем отлично разместимся! Вы поедете в Бангкок, а по пути мы завернем в пару-тройку интереснейших мест! К Ват Плай Клонг — обязательно. Куда еще — решим по дороге!

— Хорошо, — кивнул Тагаев. — Отведите нас к этому Нуму. Далеко он живет?

— Совсем рядом, друг мой! Здесь у нас все рядом! Пойдемте! — и не ожидая ответа, Пепси проворно обогнул сломанный пикап и бодро зашагал по улице.

Переглянувшись, ребята последовали за тайцем.

— Скажите, а город сильно пострадал от… от землетрясения? — догнав гида, спросила Настя, когда дом, возле которого произошла их встреча, уже остался далеко позади.

— Ну, пострадал, конечно, — признал Пепси, ничуть не перестав, впрочем, улыбаться. — Говорят, погибшие были… Я сам их не видел, мы с Дэтом как раз зависли в это время у одного нашего друга. Хорошо так зависли. Еще немного бы — и нирвана. Утром Дэт меня расталкивает: а у дома одной стены нет. Я даже сперва решил, что все еще глюки ловлю. Но нет, оказывается, землетрясение случилось. Домов много разрушено, машины побило… Что поделать, такая карма. Но сейчас уже расчистили в основном.

— А что вообще в мире делается? — невинным тоном поинтересовался Тимур. — Все стабильно? А то мы же две недели в джунглях были, вообще без связи с внешним миром…

— Что ему сделается, миру? — беззаботно пожал плечами гид. — А что касается связи, с этим сейчас у нас тут и правда есть некоторые сложности. Интернета уже полмесяца нет — еще до землетрясения пропал. А потом и телевидение вырубилось. Спутниковое — представляете? Это какие же должны были идти помехи?! Вчера вот с Дэтом вечером запустили генератор, прошли по всем программам — пусто. Ну да ничего, наладят, куда денутся — это же чей-то бизнес, кому охота деньги терять?

Похоже было на то, что о глобальном характере минувшего катаклизма Пепси и не подозревал.

— А из Бангкока есть какие-нибудь новости? — спросила Настя.

— Друг мой, ты меня слушаешь или нет? Я же говорю: связь не работает! — судя по тону, данное обстоятельство тайца нисколько не волновало. — Как починят — будут новости. Только нам-то что с тех новостей? Мы их тут обычно и не смотрим…

— А откуда вы так хорошо знаете русский язык? — подозрительно поинтересовалась Марина, присоединяясь к разговору.

— О, это очень интересная история! — охотно ответил Пепси. — Я учился в Москве, в Институте стран Азии и Африки МГУ. Не поверите — на направлении тайского языка! На самом деле произошла нелепая ошибка: я должен был попасть по квоте в Университет Дружбы Народов, но в нашем посольстве перепутали документы, и я оказался в ИСАА. Там понятия не имели, что со мной делать, но выгнать не могли — вышел бы международный скандал! — ну и записали на тайский. Поселили в общежитие, где я и выучил язык, не тайский — его я, понятно, и так знал лучше всех институтских профессоров и доцентов вместе взятых — а русский, общаясь с другими студентами. Правда, потом пришлось переучиваться — больно уж жизненной оказалась освоенная лексика. У нас в языке есть три стиля — низкий, культурный и королевский, у вас, как выяснилось, тоже…

— Это да… — протянула брюнетка, сдержав смешок.

— После учебы вы сразу вернулись домой, в Тайланд? — спросил гида Костя.

— Не сразу. Еще почти три года прожил в Москве, работал в тайском ресторане — я туда еще во время учебы устроился. Правда, началось с того, что на второй же день меня едва не уволили — все из-за того же низкого стиля языка. Хорошо, шеф-повар заступился, сам он родом из Бангкока, из всего персонала нас в ресторане только двое было настоящих тайцев на тот момент. Благодаря его протекции я там потом неплохую карьеру сделал — от простого официанта до заместителя управляющего. Прилично зарабатывал даже по московским меркам.

— А почему тогда вернулись? — спросила Марина.

— Больно уж у вас там холодно, — поежился Пепси — на секунду аж улыбаться перестал, видать, вспомнив о русских морозах. — Летом еще туда-сюда, а зимой — хоть вешайся!

— Как говорят у нас в Красноярске, сибиряк — не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается, — усмехнулся Костя.

— А я и одевался — столько всего на себя напяливал, что в метро едва в двери пролезал! Но все равно мерз!

Так, за разговорами они прошли квартал или два, когда вдруг заметили стоявшего посреди улицы немолодого с виду тайца. На том была потрепанная мышиного цвета форма с неимоверным количеством золотых и серебряных значков на груди и красным плетеным шнуром на левом плече — наподобие дембельского аксельбанта, на правом боку — кобура, из которой торчала черная рукоять пистолета. Руки незнакомец держал сложенными на груди, выставляя напоказ крупный перстень с каким-то цветным камнем.

Таец не улыбался. Совсем.

Когда расстояние между ним и ребятами сократилось до десятка метров, незнакомец что-то громко проговорил.

— Кто это? — спросил Тимур у гида, аккуратно поправляя ремень карабина. — Что ему нужно?

— Это лейтенант Вонграт, мой хороший друг! — сообщил Пепси — как будто бы, впрочем, без особой радости. — Наш начальник полиции. Он сердечно приветствует вас в городе и просит пройти с ним в участок для совершения некоторых формальностей.

— Что еще за формальностей? — уточнил Костя.

Пепси обратился к полицейскому по-тайски с длинной речью, тот ответил парой предложений.

— Он говорит, что в связи с последними событиями властями введен новый порядок, — перевел гид. — Все гости города, не только иностранцы, но и тайцы, должны зарегистрироваться в полиции. Это для вашей же безопасности и не займет много времени.

— Для нашей же безопасности? — переспросил Тагаев.

— Именно! Полиции следует знать, за кого она несет ответственность на своей территории — чтобы в любой момент быть готовой прийти на помощь.

— Скажите ему, что мы не собираемся долго оставаться в городе и сейчас же уезжаем, — проговорил Тимур.

Гид и лейтенант обменялись репликами по-тайски.

— Я сказал ему, что вы мои друзья и направляетесь в Бангкок, но он настаивает, чтобы вы зашли в участок и зарегистрировались, — виновато развел руками Пепси по результатам этих переговоров.

— Ох, не нравится мне это! — нахмурившись, пробормотала Марина.

— Мне тоже, — коротко кивнула Настя.

— А что он станет делать, если мы откажемся? — ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос Костя.

Как видно, решив, что спрашивают у него, Пепси снова заговорил с полицейским.

— Лейтенант Вонграт полагает, что такое неблагоразумное поведение может сильно навредить вашей карме, — услышали ребята через полминуты. — И тогда при новом рождении вы можете воплотиться в собаку или в крокодила. Или даже в дерево, на которое станут мочиться бродячие псы.

— И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь… — пробормотала Настя.

— Но честно говоря, звучит как-то не очень страшно, — заметила Марина.

— Анекдот вспомнился, — задумчиво проговорил Костя. — Может, и не смешной — но в тему. Заемщик спрашивает у банкира: «А что будет, если я не верну кредит?» — «Тогда вам будет очень стыдно, когда после смерти вы предстанете перед Господом!» — «Так это еще когда будет!» — «Ну, как не возвратите — так сразу и предстанете!..»

— Короче, похоже на угрозу, — подытожил Тимур.

— Уверяю, ничего подобного лейтенант Вонграт в виду не имел! — поспешил вмешаться Пепси. — Он всего лишь на правах старшего годами хотел предостеречь вас от необдуманных поступков! От себя добавлю, что не стоит недооценивать закон кармы, ох, не стоит! Как, впрочем, и лейтенанта Вонграта…

— А далеко он, этот полицейский участок? — спросил Тагаев.

— Буквально в двух шагах! — с неподдельным энтузиазмом заверил гид. — Три минуты хода!

— Можно, конечно, упереться и не пойти — черта с два он нам что-то сделает, с пистолетиком против двух автоматических карабинов, — рассудил Тимур, почему-то повернувшись к Насте. — Но стоит ли обострять на пустом месте?

— Не стоит! — незванно встрял Пепси.

— Ага, а если это трутень? — мрачно бросила Марина. — Заманит нас куда-нибудь, а потом…

— Трутень — это самец медоносной пчелы? — не понял ее гид. — В переносном смысле — бездельник? Нет, это точно не про лейтенанта Вонграта! — поспешил он вступиться за полицейского.

— Многого же ты, приятель, не знаешь о трутнях, — покачал головой Костя.

— Так что, как поступим? — задал друзьям вопрос Тигаев. — Лично я не вижу большого вреда в том, чтобы сделать, как он просит. Нам еще через полстраны ехать. Так зачем начинать с конфликта с полицией?

— Скажи уж прямо: испугался баобабом родиться! — хмыкнул Костя.

— Так что, идем регистрироваться?

— Не при Пепси будь сказано, у нас на пятерых два паспорта, — напомнила Марина. — Остальные утонули с вашими рюкзаками.

— Это может стать проблемой? — повернулся Тимур к гиду.

— Я же говорил, у нас нет слова «проблема»! — воодушевленно завил таец. — После землетрясения тут многие остались без документов. Наоборот, в полиции вам выпишут справку — временное удостоверение личности, с которым и поедете в Бангкок!

— Как-то уж слишком все гладко, — недоверчиво заметила Настя.

— Друзья мои, это Тайланд! — сказал Пепси. — Здесь всегда все гладко!

— Хорошо, — решился Тагаев. — Скажите господину лейтенанту, что мы идем с ним.

— Мудрое решение, достойное самого Будды, мой друг! — провозгласил гид.

Идти и в самом деле оказалось совсем недалеко. Лейтенант важно вышагивал впереди, за все три минуты, что отняла дорога, ни разу даже не обернувшись удостовериться, следуют ли за ним остальные. Остановился он, лишь поднявшись на крыльцо серого двухэтажного особняка с крупными буквами «POLICE» на фасаде. Ниже, на поддерживаемом тремя квадратными колоннами козырьке подъезда, красовалась вывеска с надписью на тайском, гораздо более многословной. У подножия лестницы в горшках зеленел какой-то тропический вариант лопуха, в нишах стен притулились небольшие золотистые статуэтки. При ближайшем рассмотрении, правда, обнаружилась, что из трех фигурок две были разбиты.

Распахнув видавшую виды дверь, лейтенант жестом пригласил ребят заходить внутрь.

— После вас, сударь, — бросил ему Тимур.

Пепси перевел.

Пожав плечами, полицейский молча скрылся в дверном проеме.

— Последний шанс дать деру, — заметил в сторону Костя, провожая лейтенанта взглядом.

— Да ладно, пришли же уже, — буркнул Тагаев, и переступил порог.

Настя шагнула за ним.

Они оказались в узком, плохо освещенном коридоре со множеством дверей по обеим сторонам. Спина лейтенанта маячила уже почти в самом его конце. Насте вдруг отчего-то сделалось не по себе, она непроизвольно замедлила шаг, и шедший следом Костя тут же наступил ей на пятку.

— Извини, — проговорил он.

— Ничего, — ответила она, нагибаясь, чтобы поправить слезший кроссовок, и в этот момент все двери вокруг одновременно распахнулись, и коридор, и без того тесный, разом набился людьми под завязку. Что-то с силой ударило девушку в бок, вывернуло руку, бросило лицом к стене — аккурат многострадальным носом о бетон.

В висок ткнулся металл — Настя скорее угадала, чем разглядела, что это пистолетное дуло.

Повернувшись лицом к коридору, заманивший их в ловушку полицейский что-то громко прокричал по-тайски.

— Лейтенант Вонграт говорит, что вы арестованы, — услужливо перевел сзади Пепси. Голос гида окончательно утратил былую веселость. — Не оказывайте сопротивления — и никто не пострадает более положенного!

26

Таиланд, Трат, сорок четыре дня до подведения черты

По крайней мере, одно свое обещание, данное через Пепси, лейтенант Вонграт сдержал: те из ребят, кто не оказал сопротивления, «больше положенного» не пострадали. Настя особо не трепыхалась, и ее разбитый нос и едва не вывернутая из плеча рука, по всей видимости, укладывались в рамки «положенного». А вот Тимур, уже обезоруженный, отбивался до последнего, и досталось ему изрядно. Второй попавшей под раздачу неожиданно оказалась Джулия — как видно, только за то, что слишком громко кричала: мол, она гражданка США, и тот, кто ее тронет, будет иметь дело чуть ли не лично с американским президентом. Однако нападавшие то ли не понимали по-английски, то ли никакого трепета перед далекой Америкой не испытывали.

Судя по всему, это все же была местная полиция, а не простые бандиты, как подумала поначалу Настя. Все они были в форме — разной степени поношенности — и прежде чем поместить пленников под замок, провели с ними что-то наподобие следственных действий. Закованных в наручники ребят усадили на стулья в просторном кабинете, на полу перед ними разложили изъятые у них карабины и запасные магазины к ним, вокруг выстроились довольные как слоны полицейские, и все это было не менее дюжины раз во всех мыслимых ракурсах запечатлено на фотокамеру — сделать снимки было поручено Пепси. Надо признать, Мистер Газировка явно чувствовал себя не в своей тарелке и при каждом удобном случае пытался заверить арестованных, что не имеет к произошедшему с ними никакого отношения. А случаев таких ему представилось немало, так как использовала его полиция не только как фотографа, но и в качестве переводчика. Именно через Пепси лейтенант сообщил ребятам, что, помимо незаконного владения огнестрельным оружием, они обвиняются «в похищении человека», и что последнее — и есть основная причина их ареста.

Искреннее их недоумение по этому поводу длилось недолго: в самый разгар фотосессии дверь распахнулась, и в кабинет вошел их старый знакомый таец-таксист. Лейтенант что-то у него спросил, и тот, не задумываясь, указал пальцем на Настю. Его выразительный жест немедленно был запечатлен на камеру, после чего, очевидно, полиция сочла следствие благополучно завершенным. Затем с ребят сняли наручники, вывели на задний двор (Тимура, который после избиения в коридоре сам идти не мог, тащили под руки двое полицейских, Джулию, как могли, поддерживали Марина с Настей), подвели к люку в земле, опустили в него деревянную лестницу и пинками заставили арестантов спуститься по ней в темный погреб — судя по сшибавшему с ног запаху, еще недавно служивший для хранения выловленной в море рыбы. Затем лестницу вытянули наверх и накрыли люк деревянной крышкой.

Сколько времени минуло с тех пор, Настя с уверенностью сказать не могла (часы у них отобрали при последовавшем сразу же за арестом обыске вместе с рюкзаками, ремнями, флягами и прочими личными вещами, оставив только одежду), но никак не менее трех-четырех часов. Она сидела на земляном полу, прислонившись спиной к стене и держа на коленях голову пластом лежавшего Тимура, узкая полоска света из-под неплотно прилегающей крышки люка падала Тагаеву на заплывший левый глаз. Кавказец то впадал в шаткое полузабытье, то, приходя в себя, порывался подняться, но лишь снова бессильно падал затылком на ее ноги. Настя начала, было, осторожно гладить его по волосам, но заметила, что при каждом, даже самом легком прикосновении лицо избитого юноши искажает мучительная судорога, и поспешила убрать руку.

Рядом Костя с упорством, достойным Эдмона Дантеса, царапался в стену погреба. От первой мысли — прорыть подкоп — он был вынужден отказаться довольно быстро — земля оказалась крепкой, как камень — и теперь пытался выдолбить хотя бы ступени, чтобы по ним подняться к люку (тот располагался весьма высоко, Марина, даже вскарабкавшись Косте на плечи, дотянуться до крышки не сумела). Что юноша намерен делать потом, когда если и добьется задуманного (едва ли полиция оставила арестантов без охраны!), не знал, кажется, и он сам.

Марина с Джулией сидели у противоположной стены, в каких-то трех-четырех метрах от Насти, но их в темноте погреба ей почти не было видно, только слышно, как девушки вполголоса перешептываются.

С час назад узникам сбросили сверху полуторалитровую бутыль воды. Еды дать не позаботились, ну да, может, оно и к лучшему: отхожего места в погребе, конечно же, не было. Помня об этом, Настя предпочла ограничиться парой небольших глотков, но остальные разделались с водой в считанные секунды — когда девушка снова потребовала бутыль, чтобы смочить пересохшие губы Тимура, жидкости в той осталось едва на донышке.

Пустую тару Костя попробовал приспособить в качестве кайла, рассудив, что пластиковое горлышко всяко крепче его стертых в кровь пальцев и обломанных ногтей, но скорости его сизифову труду это, кажется, особо не добавило.

— Бесполезно! — сдался, наконец, он, отшвыривая смятую полуторалитровку. — Все бесполезно!

Отскочив в темноте от стены, бутылка угодила Насте по ноге. Девушка непроизвольно дернулась, Тимур застонал.

— Осторожнее! — сердито бросила она.

— Извини, — проронил Костя.

— Как вы думаете, сколько они нас здесь продержат? — заслышав какой-никакой разговор, спросила от своей стены Марина.

Никто ей не ответил — а что они могли сказать?! Один Будда знает!

— Вообще, какое варварство! — снова заговорила брюнетка. — Ну ладно, арестовали — это ваша работа — ну так заприте в нормальную камеру, а не в первый попавшийся вонючий подвал!

— У них при землетрясении в тюремном крыле внешняя стена рухнула, — сказал Костя. — Там теперь проходной двор.

— Откуда знаешь? — подняла на него глаза Настя — впрочем, видно юношу во тьме все равно не было.

— Пепси рассказал, когда нас сюда вели.

— Пепси этот вообще хорош! — с нескрываемой злобой выговорила Марина. — Еще в друзья набивался, сволочь… Никогда не любила Пепси-колу! Хорошего человека в честь такой отравы не назовут! И как только Тимур ему поверил?!

— При чем здесь Тимур? — сочла необходимым вступиться за беспомощного Тагаева Настя. — Мы все поверили.

— Вот и дураки! Услышали русский язык — и поперлись, как детишки за дудочкой крысолова!

— Он говорил, что не знал о ловушке, — заметила Настя.

— Он много чего говорил!

— Где ты раньше-то была, такая умная? — раздраженно спросила Настя. Сильнее всего ее бесило то, что в душе она готова была признать Маринину правоту — хотя бы отчасти. Встреча с бывшим московским студентом и в самом деле подействовала на них расслабляюще. Звуки родной речи невольно заставили поверить, что самое страшное позади, и теперь все уж точно наладится. Вот и вляпались!

— Я еще когда предлагала свернуть! — напомнила между тем брюнетка. — Когда только таксиста на улице встретили! Пошли бы тогда за мной, ни на полицию бы не напоролись, ни на Пепси-колу этого! Но разве ж вас переубедишь?! Прете напролом, как танки!

Марина на несколько секунд умолкла, переводя дух и явно ожидая возражений, но ни Настя, ни Костя возникшей паузой воспользоваться не поспешили.

— А таксист этот — вообще редкая зараза! — снова заговорила тогда она — уже чуть с меньшим пылом. — Вы же ему на острове, по сути, жизнь спасли, укрыв в бункере от звездопада! Нет, блин, не успел очухаться — сразу, теряя тапки, в полицию побежал! А те и рады стараться! У них полгорода в руинах лежит, а они иностранцев ловят по левым доносам!

— Пепси сказал, что таксист оказался то ли племянником, то ли еще каким-то близким родственником того лейтенанта, — поделился информацией Костя. — Поэтому для полиции это еще и личный вопрос.

— Опять Пепси?! Когда он только успел? Он вообще, закрывал свой поганый рот хоть на минуту?!.

— Разве что на минуту…

Некоторое время все молчали.

— Не хочу никого пугать, но от этой рыбной вони меня уже тошнит, — заявила затем брюнетка. — В самом что ни на есть прямом смысле этого слова! Так что, если что — заранее извиняюсь…

— Эгей, подруга, держи себя в руках! — испуганно бросил ей Костя. — Нам тут только этого не хватало!

— Держусь — из последних сил!.. Упс… Простите…

— Твою дивизию! Теперь еще это нюхать!

— Простите… Я же предупреждала!

— Ну, раз предупреждала, то тогда, конечно, совсем другое дело! Почти не пахнет! Проклятье, полцарства за глоток кислорода! — взвыл Костя, и в тот же миг, словно в ответ на его страстную мольбу, люк над их головами распахнулся, разом даря и воздух, и свет.

— Полцарства занесешь позже, — послышался сверху до боли знакомый Насте ехидный женский голос. — А пока, chlopak, отойди в сторону, чтобы пану полицейскому было куда опустить эту свою лестницу. Как поставит — szybko вылезайте!

27

Таиланд, Трат, сорок четыре дня до подведения черты

«Пани Горска» — а это, конечно же, была она — не изменяла своему стилю: все то же аккуратное пшеничное боб-каре, подчеркивающая грудь белая блуза с вышивкой, узкая черная юбка до колен и босоножки на шпильках. В помещении участка «полька» чувствовала себя, как богатый шляхтич в своем родовом поместье. Тайцы, включая самого лейтенанта, разве что руки ей не целовали и ниц не падали, любое указание отправлялись исполнять бегом, на полусогнутых. В ожидании оформления необходимых бумаг «Францишка» развалилась в безразмерном кожаном кресле посреди расположенного на втором этаже здания кабинета начальника полиции, бесцеремонно выставив хозяина за дверь. Ребят привели (Тимура принесли на оперативно найденных носилках) сюда же, и теперь по одному вызывали вниз, в канцелярию, расписаться на документах об освобождении. Настя и Марина свои закорючки уже проставили и вернулись, Джулия как раз ушла, следующим — последним — должны были пригласить Костю (вопрос с подписью неспособного держать авторучку Тагаева, похоже, как-то замяли).

— Почему они вас слушаются? — спросила Настя у «польки».

— Глупый вопрос, kochanie, — усмехнулась та. — По той же причине, по которой слушались полицейские в Москве. Для них я личный представитель Министра внутренних дел с правом карать и миловать, кого пожелаю.

— Как вы нас нашли? — выступив из-за спины подруги, задала вопрос Марина. — И как вообще здесь оказались? Вы же вышли из «Ковчега» в космос!

— Пришлось вернуться, — развела руками «пани Горска». — Как раз для того, чтобы найти вас.

— И чем же мы так для вас ценны, — поинтересовался Костя, — чтобы лететь за нами через полгалактики?

— Да какие там полгалактики? Так, через пару периферийных секторов… А что касается ценности, chlopak, то не обольщайся, лично в тебе ее на грош. В первую очередь меня интересуют те из вас, кто летел на «Ковчеге». Остальные трое — постольку-поскольку. Кстати, я ожидала, что всего вас будет шестеро. Где потеряли Артема?

Ребята нервно переглянулись.

— Мы… Мы вынуждены были с ним расстаться, — выговорила Настя, отвечая за всех.

— Он что, как-то выдал себя? — с нескрываемым любопытством спросила «полька». — Трутень.

— Вы знаете о трутне? — почти само собой вырвалось у Насти.

— Из-за него я здесь.

— Вы же только что сказали, что здесь из-за нас, — заметила Марина.

— Одно с другим связано.

В этот момент в кабинет вернулась Джулия, и зашедший следом за ней полицейский ткнул пальцем в Костю: ты, мол, следующий. «Пани Горска» что-то промяукала ему по-тайски, в ответ тот подобострастно поклонился.

— Что вы ему сказали? — спросила Марина.

— Велела поторопиться с этой их przeklętą бюрократией, у меня не так много времени.

— Вы же не говорили по-тайски! — вспомнила вдруг Настя.

— Теперь говорю. Новая миссия — новые навыки, — небрежно отмахнулась «Францишка».

Стоявшая рядом Марина схватила Настю за руку, стиснув ее, словно щипцами: в головы обеим девушкам одновременно пришла одна та же мысль.

— Я поняла, о чем вы подумали, — усмехнулась, глядя на них, «полька». — Отвечаю на невысказанный вопрос: нет, я не трутень. Признаться, трудно придумать для жнеца семнадцатой касты большее оскорбление, так что хорошо, что вы удержали свою догадку при себе, впредь так и поступайте. И далее, закрывая тему: доказать вам это я, увы, не сумею. Да и не стану пытаться. Разве что напомню: трутень появился на «Ковчеге», когда меня там уже не было. Ему просто негде было взять для своей личины образ Францишки Горской.

— Он мог увидеть вас после, когда вы уже вернулись на Землю! — заявила, не вняв недвусмысленному предупреждению «польки» Марина.

— Мог, и, возможно, действительно видел. Но это означает, что мое возвращение на вашу планету — факт. Так зачем же плодить сущности без необходимости? Слышали о бритве Оккама?

Настя кивнула, Марина отрицательно мотнула головой.

— Принцип бритвы Оккама утверждает, что из двух равновероятных объяснений всегда верно простейшее, — пояснила «полька». — Это ваша, земная философия, не моя выдумка. Что проще: что я вернулась на Землю и нашла вас, или что я таки вернулась на Землю, но встретила трутня, и уже он нашел вас? Очевидно — первое.

— Честно говоря, аргумент так себе, — с сомнением покачала головой Настя. — Могло произойти и так, и так.

— Никто тебя не заставляет мне верить, — пожала плечами «пани Горска». — Как я уже объяснила Константину, ценность тех из вас, кого не было на «Ковчеге» во время аварии, для меня невелика. Если желаешь, можешь хоть сейчас вернуться в ту смрадную яму, из которой я вас вытащила. Его, — «Францишка» кивнула на лежащего на носилках Тимура, — тоже можешь себе оставить. Боюсь, правда, здесь, на Земле, здоровье ему уже не вернуть. А вот я смогла бы ему помочь.

— Ага, — зло бросила Настя. — Как Безбородову помогли.

— Пану капитану не хватило до спасения считаных минут, — заявила «полька». — Моей вины в его смерти нет… Так вот, kochanie, ты в полном праве выбирать: идти со мной или остаться. Тебя неволить не стану.

— А меня, значит, станете? — хмуро поинтересовалась Марина.

— Тебя стану. И ее тоже, — указала «пани Горска» на напряженно вслушивавшуюся в их разговор Джулию.

— А если я откажусь? — с вызовом вскинула голову брюнетка.

— Попрошу пана лейтенанта тебя связать и доставить в виде груза. Полагаю, он будет только рад оказать мне эту небольшую услугу. Может быть, от избытка рвения даже сломает тебе пару ребер… Ну, или пальцев. А я еще подумаю потом, стоит ли их чинить, или оставить так.

— Лучше рискнуть парой ребер, чем подставить шею под укус трутня! — срывающимся голосом заявила Марина.

— Вот тут не Moiy с тобой не согласиться, — кивнула «полька». — Ты только одну простую вещь пойми: никто на всей этой планете защитить вас от трутня не сможет. Ни полиция, ни армия, никто. Кроме меня.

Кажется, она еще что-то собиралась добавить к сказанному, но тут дверь кабинета открылась, и на пороге появился Костя.

— Они сказали, можно ехать, — сказал он, обращаясь к «Францишке». — Машина ждет, бензин они нашли.

— Ты что, тоже выучил тайский? — зыркнула на него Марина.

— Что? — не сразу понял ее юноша. — А, нет, конечно! Пепси перевел.

— Пепси? Он все еще здесь? — удивилась Настя.

— Здесь, негодяй…

— Ну что, добром пойдешь или позвать пана лейтенанта с его молодцами? — вкрадчиво поинтересовалась «пани Горска» у Марины, поднимаясь из кресла.

— Добром, — буркнула брюнетка, глядя в пол.

— Тогда берите своего инвалида и тащите вниз! — распорядилась «полька», проходя мимо Тимура.

За носилки взялись Костя с Настей.

На улице уже начинало смеркаться. Возле здания управления стоял темно-синий «тук-тук» с жесткой пластиковой крышей над кузовом, за рулем которого Настя с удивлением обнаружила того самого таксиста, из-за которого они и попали в полицию. Таец сидел, сгорбившись, вжавшись в водительское сиденье, и, похоже, рад был бы немедленно провалиться сквозь него хоть в самую преисподнюю — или что там у этих буддистов вместо ада? При появлении из дверей здания «пани Горска» таксиста в самом буквальном смысле этого слова затрясло.

— Да, это я попросила пана лейтенанта, чтобы нас вез именно наш старый знакомый, — перехватила изумленный взгляд девушки «Францишка». — Пусть прочувствует, что такое карма.

Поставив носилки на пол кузова, Настя и Костя устроились на длинной деревянной лавке у борта, напротив них уселись Марина с Джулией. Последней из пассажиров внутрь забралась «пани Горска». Полицейский принес изъятые у ребят при обыске вещи — два рюкзака и, чего уж Настя совсем не ждала, оба карабина, правда разряженные — магазины лежали отдельно в оранжевой холщовой сумке. В ней же оказались их часы, ремни, фляги и прочие мелочи. Лично уточнив у «польки», все ли в порядке, и получив утвердительный ответ, лейтенант Вонграт, согнувшись в поклоне, отступил к крыльцу, и машина тронулась.

— А можно поинтересоваться, куда мы направляемся? — осведомился Костя у «пани Горска», когда здание полицейского участка скрылось за поворотом.

— На мой корабль, — ответила та.

— Вот как? А потом?

— А потом нам с вами предстоит небольшое космическое путешествие.

— Что, как на «Ковчеге»? — спросила Марина.

— Да. Разве что, надеюсь, с иным исходом.

— То есть, в исходе вы не уверены? — уточнил Костя.

— Почему? Уверена. На этот раз они не сумеют нам помешать. Просто не посмеют.

— Кто это — «они»? — задала вопрос Настя.

— Сеятели. Страта сеятелей.

— А я думала, что «Ковчег» вернулся на Землю из-за трутня, — заметила Марина.

— Так и было. Но трутня, без сомнения, наняли сеятели.

— Сеятели, жнецы, трутни… Просто колхоз «Тридцать лет без урожая» какой-то! Объясните же, наконец, толком! — потребовала Настя.

— Зачем? — повела белобрысыми бровями «полька». — Как говаривал покойный пан капитан, многие знания — многие печали…

— А еще у нас говорят, знание — сила! — заявил Костя. — Рассказывайте!

— Что ж, почему бы и нет, — чуть склонила голову на плечо «пани Горска». — Только ведь все равно и половины не поймете…

— А вы так объясните, чтобы мы поняли, — бросила Марина.

— Это уж как получится, — хмыкнула «Францишка». — В общем, если максимально упрощенно: ваша планета оказалась на пересечении интересов двух могущественных страт. Одна — жнецы — давно работают в этом секторе, вторая — сеятели — скажем так, замыслили изменить status quo. Не стану вдаваться в ненужные подробности, просто скажу, что все неожиданно сошлось на нашем несчастном «Ковчеге». Прибудь он благополучно в место назначения — и в выигрыше оставались жнецы. Прервись полет — и появлялся, пусть и призрачный, шанс у сеятелей. Но сами по себе «Ковчеги» не ломаются и курс не меняют, помешать миссии можно было только извне. Для этого сеятели и наняли трутня. Тот подкараулил «Ковчег», атаковал и лишил корабль хода. Дальше, согласно их плану, на терпящий бедствие корабль будто бы случайно наткнулся патруль сеятелей, взял «Ковчег» на буксир и, в полном соответствии с предусмотренным для такого рода случаев порядком, сопроводил в точку старта — на Землю. И все бы, возможно, сошло им с рук, не затей трутень собственную игру. Не знаю, что уж там обещали ему сеятели, но он решил взять еще один приз — экипаж «Ковчега». Проник на корабль — ну а дальше вы знаете.

— Он вампир, да? — выговорила Марина. — Питается кровью?

— Нет, — мотнула головой «полька». — Не питается. Так и знала, что коротко не получится… — сокрушенно вздохнула она. — Видите ли, moi przyjaciele, трутни — не обычная страта. Когда-то, в глубокой древности, на нее была возложена великая миссия. Трутни занимались тем, что создавали новые касты, встраивая их в существующую социально-биологическую пирамиду. Они находили перспективную расу, достигшую некого определенного уровня развития, и корректировали ее генофонд таким образом, чтобы тот стал совместим с нашим. И главное — чем-то полезен. Подвергшись такого рода преобразованию, бывшая маргинальная раса становилась нашей новой кастой. Она, эта новая каста занимала низшее положение в иерархии, все остальные, соответственно, понимались на ступеньку вверх. Но когда число каст перевалило за пять дюжин, Приближенные приняли решение прекратить создание новых. Страта трутней была распущена, а ее членам предложено вступить в другие — по их выбору. Многие так и сделали, но другие отказались изменить изжившей себя миссии, выбрав удел изгоев. Они не подчиняются Приближенным и Неназываемому, не связаны иными правилами, кроме традиций своей бывшей страты. И, случается, продолжают пытаться творить касты — несмотря на запрет. На прочие же страты возложена обязанность препятствовать проникновению трутней на планеты, где те могут найти материал для своей деятельности. Земля — одна из таких планет.

— Но этот трутень ничего не создавал, просто убивал! — заметила Марина.

— Они не просто убивают, — заявила «пани Горска». — Они изучают объект. Трутень — ходячая исследовательская лаборатория, вобрав в себя, он анализирует биологический материал — в вашем конкретном случае человеческую кровь — и пытается синтезировать токсин, вызывающий нужную мутацию. Токсин он впрыскивает подопытным особям — и наблюдает за реакцией. Если испытуемый погибает — а на начальном этапе это почти неизбежно — изучает симптомы, затем берет свежую кровь — и процедура повторяется. И так — пока нужный результат не будет достигнут. Процесс этот небыстрый, так как единовременно трутень может иметь только одного испытуемого-подопечного — так уж у них заведено. Умрет тот — заразит нового, но не ранее. Можно сказать, что по-своему трутень-пестун очень трепетно относится к подопечному, старается надолго с ним не расставаться, даже заботится по мере сил. Но стоит тому погибнуть — тут же о нем забывает, нацеливаясь на новую жертву.

— То есть он что, пытался превратить нас в монстров? — в ужасе от услышанного спросила Настя.

— Можно сказать и так, kochanie.

— И вы здесь для того, чтобы его остановить? — задала вопрос Марина.

— Нет, — ответила «Францишка», — моя задача — собрать доказательства преступления сеятелей. Ваших свидетельств будет достаточно. Жаль, конечно, что ваш мозг столь примитивен и не может быть напрямую подключен к информационной сети — а то бы не пришлось тащить вас с собой, сделала бы все на месте. Но, увы, — развела она руками, — придется доставить вас для снятия данных в центр.

— А Рыя рассказывала, что трутень, надевая личину, может как-то подключиться к мозгу копируемого человека, и все там прочесть, — вспомнила Марина.

— Я не трутень, — покачала головой «пани Горска». — И надеюсь, никогда им не стану.

— А есть такая опасность — стать трутнем? — хмыкнула брюнетка.

— Да — например, провалив миссию и будучи за это изгнанным из своей страты. Такое, к сожалению, случается нередко. Все это переживают по-разному: кто-то погибает, не в силах вынести позора, а кто-то становится трутнем. Это не значит, что он тут же начинает пить кровь и творить направо и налево касты — теперь даже среди трутней это нечастое явление. Большинство просто мается бездельем или прибивается к какой-нибудь второстепенной страте. То, что произошло на «Ковчеге» и продолжается на Земле — достаточно редкий случай в наше время.

— Продолжается на Земле… — повторила за «полькой» Настя. — То есть мы улетим, а монстра вы оставите здесь — убивать людей?

— Я могла бы сказать, что сожалею, но не стану лгать без нужды, — проговорила «Францишка». — Трутень — не моя забота, специально гоняться за ним по джунглям я не намерена. По большому счету, чем больше он здесь натворит, тем хуже для сеятелей. Возможно, позже Приближенные и дадут приказ его изловить, но этим уже займется специально подготовленная команда. Я — пас. Исход нашей гипотетической схватки непредсказуем, и я не намерена рисковать ни своей жизнью, ни, тем более, порученной мне миссией. Моя задача — информация, и ее я доставлю.

— А люди, значит, пусть гибнут? — возмущенно бросила Настя.

— Люди должны были погибнуть еще две недели назад, kochanie. Все, кто оставался на Земле. И живы они до сих пор, в том числе, благодаря трутню. В каком-то смысле, он в своем праве, собирая с них малую дань.

— Что-то я не поняла, — хмуря брови, пробормотала Марина. — Что значит — живы благодаря трутню?

— Не вернись ваш «Ковчег» на Землю — этой планеты уже бы не было, — ответила ей «полька» — таким тоном, словно сожалела, что этого не произошло. — Все! — предостерегающе подняла она ладони. — Не спрашивайте меня, почему, что да как — больше отвечать не стану! Просто примите этот факт к сведению и живите с ним. Тем более, что мы практически приехали.

«Тук-тук» свернул на окруженный с обеих сторон густыми зарослями проселок и почти сразу же остановился.

— Выходим, — распорядилась «Францишка». — Не особо надеясь на ваш разум, на всякий случай предупреждаю: пытаться бежать бесполезно. Мы в сфере влияния корабля, и тут я — царь и бог.

— А где корабль-то? — спросил, озадаченно озираясь по сторонам, Костя.

— Увидишь, когда уедет машина — наш друг-таец и так уже перебрал свой лимит острых ощущений на сегодня.

Ребята выбрались из кузова «тук-тука», сгрузили на дорогу вещи и носилки с Тимуром. «Полька» махнула рукой водителю, и тот, спеша поскорее убраться прочь, не разворачиваясь, с пробуксовкой рванул с места задним ходом — так, что машина едва не перелетела через асфальт шоссе, на которое должна была вывернуть.

Убедившись, что автомобиль уехал, «пани Горска» с видом бывалого факира повела в воздухе рукой, и, словно по волшебству, глухая зеленая стена справа от дороги исчезла, превратившись в блестящий серебристый борт, уходящий вверх на высоту не менее пятиэтажного дома. Еще одно движение кистью «польки», и прямо перед ребятами в нем открылся широкий шестиугольный люк.

— Да, совсем забыла предупредить: вас тут ждет небольшой сюрприз! — проговорила «Францишка», широким жестом приглашая спутников взойти на борт. — О, а вот, кстати, и он: не усидел в каюте, figlarz… — указала она рукой куда-то в недра корабля.

Оказавшаяся перед люком первой, Настя заглянула внутрь — и резко отпрянула, едва не сбив с ног Марину: там, в глубине, за прозрачной перегородкой, радостно улыбаясь, стоял Артем Борисов.

28

Планета Новая Земля, ничейные территории, двенадцатый день в новом мире

— Ну, Кора, ну, зараза! — проворчал Мамай. — Могла бы и предупредить, что у них тут деревья по ночам свободно разгуливают!

— Может быть, она и сама не знала? — пожала плечами Галя. — Тот лес, что у Крепости — вроде, нормальный…

— Тогда интересно, о чем еще она не знала! — буркнул Стас.

Над степью за их спинами занимался рассвет. Еще до того, как утреннее солнце показалось над горизонтом, бродячий лес, дерево за деревом, застыл, словно всегда так и рос, величаво и безмятежно. Осторожно подойдя к границе, где заканчивалась трава, Олег аккуратно пощупал подошвой голую землю — та была твердой и проваливаться под ногой не спешила.

— Надо решить, что будем делать, — проговорил он, оборачиваясь к спутникам.

— А что, типа, есть варианты? — поднял голову Стас.

— По меньшей мере, три. Первый — поджать хвост и вернуться в Крепость. Сразу скажу: я — против, но не обозначить его не могу: все-таки, у нас остался всего один мушкетон и пропала большая часть еды. Второй — идти дальше, но в обход. Третий — убедить себя, что это не специально для нас устроенная западня и рвануть напрямик, в надежде, что до следующей ночи лес колобродить не начнет, а там, глядишь, и проскочим.

— Это не западня, — мотнул головой Мамай. — В смысле, не специально для нас устроенная. Уверен, что сами чужаки пошли через лес. Просто, в отличие от нас, они знали, когда в него можно соваться, а когда лучше не стоит.

— Возможно, — кивнул Светлов.

— Далее. Еды как раз полно, — похлопал Стас ладонью по тугому боку своего рюкзака. — С тем расходом, что у нас был до сих пор — дня на четыре минимум. Воды, правда, маловато, но должны же здесь течь какие-нибудь реки! А мушкетоны… В конце концов, мы же пока не собираемся прям вот с кем-то воевать стенка на стенку. А если придется — что один мушкетон, что три — против всех чужаков — без разницы. Нет, ясно, что три — лучше, но и один сгодится.

— То есть ты предлагаешь — идти, и идти напрямик, так? — уточнил Олег.

— Да. Даже если вдруг это всего лишь западня — мы обязаны в этом убедиться. В конце концов, для этого мы и здесь — выявить возможные ловушки и доложить о них в Крепости… Главное, чтобы потом осталось, кому докладывать. Я к тому, что, если мы все трое сгинем в этом проклятом лесу с концами, наши о нем даже не узнают — и потом наступят на те же грабли.

— Предлагаешь все-таки кому-то вернуться? — не до конца понял его мысль Олег. — Кому-то одному?

— Ну да. Заодно другим двоим и еды дольше хватит.

— А как быть с водой? У нас одна полупустая баклага, — напомнил Олег. — И как ее делить?

— Отольем часть в миску и запечатаем, — пожал плечами Мамай. — Тем, кто пойдет дальше, так и так придется воду искать, а третьему дойти до крепости хватит.

— Ну и кого ты, интересно, предлагаешь отсеять? — запальчиво поинтересовалась Галя у Стаса.

— Вон у нас командир, — усмехнувшись, кивнул тот на Светлова. — Пусть и решает.

— Не отсеять, — поправил ее, в свою очередь, Олег. — Послать с ответственным заданием! — Предложение Мамая казалось ему дельным, но и правда: кого вернуть? Собственную кандидатуру он, естественно, даже не рассматривал. Стаса, который первым вызвался идти в разведку? Галю? — Что думаешь? — вопросительно посмотрел он на Измайлову. — Дойдешь одна?

— Дойти-то дойду… — как видно, «на автомате» пробормотала девушка. — Но почему я? — тут же опомнившись, спросила она запальчиво.

— Кто-то же должен, — развел он руками.

— И почему этот «кто-то» — я?!

Светлов скосил глаза на Мамая — но помощи от того явно ждать не стоило — похоже, он снова получал от ситуации искренне удовольствие. В голове у Олега мелькнула даже мысль отправить домой Стаса — в отместку — но это выглядело бы уж как-то слишком мелочно…

— Кто-то должен, — повторил Светлов. — А ты сама говорила, что лишилась каких-то незаменимых вещей… — вспомнил он.

— Мало ли, что я там говорила! — взвилась Галя.

— Но говорила же! — уцепился за найденный повод Олег. — В общем так, заявил он. — Я решил, что возвращаешься ты. Считай, что это приказ.

Галя вскинулась, было, — явно намереваясь снова что-то возразить — но лишь коротко мотнула головой. Шагнув к ней, Светлов обеими руками взял девушку за плечи.

— Так надо, — проговорил уже гораздо мягче.

Передернувшись, она сбросила его руки.

— Будет сделано, — буркнула в сторону.

— «Д» — «дисциплина»! — хмыкнул Мамай, и в какой-то миг Олег был на грани того, чтобы изменить решение и все же заменить Галю на него.

Стас считал — и тут он был с ним согласен — что особо далеко от того места, где они вышли из степи, бродячий лес их унести не мог, но, увы, вчерашних следов трава не сохранила. После четверти час бесплодных поисков хоть одной переломанной или затоптанной былинки, Светлов махнул рукой:

— Ладно, по любому, не промахнешься. Крепость будет издали видна.

— Держи, — протянул Мамай Гале закупоренную миску с водой. Куда он дел кашу, бывшую внутри, Олег спрашивать не стал. — Уж извини, тащить придется так, в руках. Только сразу все не пей, растяни.

— Не учи ученую, — отмахнулась девушка, хмуро зажимая шестиугольную емкость под мышкой.

— Ну, тогда бывай, Измайлыч, — легонько хлопнул ее по плечу Стас. — Передавай там привет Иноземцевой!

— Хорошо, — серьезно кивнула Галя.

— Удачи, — шагнул к ней Олег.

— Вам, ребят, тоже, — проговорила девушка, вымучив улыбку, чуть дернулась вперед, но замерла, не завершив движения, затем повернулась и углубилась в степь.

За минуту, что Олег со Стасом смотрели ей вслед, она ни разу не оглянулась.

— Ну что, командир, потопали? — посмотрел на Светлова Мамай, когда собранные на затылке в ассиметричный пучок светлые волосы Измайловой почти слились с желтизной трав. — Я — рюкзак, ты — мушкетон. Потом поменяемся.

— Потопали, — кивнул Олег.

Прежде чем окончательно оставить степь за спиной, они прошлись краем леса — в робкой надежде найти что-нибудь из потерянных ночью вещей — но не встретили ничего, кроме отдыхавших после тяжких праведных трудов аспидов-корней. Первые шаги делали с опаской, каждый раз сначала тщательно прощупывая почву впереди, и лишь затем ставя туда ноту, но быстро убедились, что при солнечном свете земля готова безропотно носить на себе путников, не проваливаясь и не затягивая никого в царство Аида. Наконец, убедившись, что добычу свою лес возвращать решительно не намерен, Олег с Мамаем бросили бесплодно кружить вдоль опушки и углубились в чащу.

Идти лесом оказалось даже легче, чем среди густой степной травы — знай себе перешагивай через корни. Держать нужное направление тоже было несложно: солнце поднималось сзади и справа, почти вертикально. Вот когда достигнет зенита, придется, пожалуй, сделать привал, чтобы не сбиться.

— Когда едешь на Кавказ, солнце светит прямо в глаз, когда едешь ты в Европу, солнце светит прямо… в спину! — продекларировал Мамай, в очередной раз обернувшись и подняв глаза к небу.

— Мы, значит, в Европу, — усмехнулся Олег. — Если верить солнцу.

— Типа того. Откуда там другие «Ковчеги» стартовали?

— Кора называла только те, что приземлились раньше нас, — ответил Светлов. — Нью-Йорк, Берлин, Стамбул, Сараево… Да, Пекин еще. Три из пяти — Европа, если Стамбул считать.

— Кстати, а кто из них, как и мы, проголосовал за то, чтобы Земля жила?

— Не знаю, — пожал плечами Олег. — Мы спрашивали Кору, она не сказала.

— Крутит она что-то, Кора эта ваша, — проворчал Мамай.

— Зря ты так. Она нам здорово помогает. Советом.

— А про лес тогда почему ничего не насоветовала?

— Меня спрашиваешь? Я не знаю.

— Вот и я не знаю…

Виды вокруг не отличались разнообразием — стволы да корни, корни да стволы, кроны погуще, кроны пожиже… Ни рек, ни ручьев на пути не попадалось — да и как бы они могли здесь течь, если каждую ночь все глубоко перепахивается? Последнее обстоятельство немало Олега беспокоило: после того, как Мамай щедрой рукой отлил половину оставшейся у них воды Гале, а потом и сами они сделали по паре глотков перед выступлением, в баклаге едва плескалось на донышке.

На привале, устроенном после примерно четырехчасового перехода, они выпили еще по глотку, больше не решились, хотя руки буквально сами тянулись к фляге.

— Кстати, где-то здесь у нас точка невозврата, — проговорил Стас, пряча от греха баклажку в рюкзак.

— В смысле? — не понял Олег.

— В смысле, если сейчас повернем назад — скорее всего успеем выйти из леса до темноты. Если пойдем дальше — то уже вперед до упора.

— Предлагаешь повернуть? — приподнял брови Светлов.

— Нет. Просто предупреждаю.

— Ну, спасибо за предупреждение…

После привала настала очередь Олега нести рюкзак, и дорога сразу же сделалась не такой легкой и приятной, как раньше. Экономя силы, Светлов завязал с разговорами, на реплики Мамая теперь отвечал односложно — а позже и вовсе перестал реагировать. Стас, впрочем, и не лез особо с общением. Так, молча, они прошагали еще часа два, когда впереди, наконец, замаячил долгожданный просвет. Лес расступился — здесь его граница оказалась столь же четко очерчена, как и на входе — и путники вышли к гряде зеленых холмов, с которых сбегала вниз ломаная, порожистая река.

— Ну, что я говорил? — торжествующе обернулся к Олегу Мамай.

— А что ты говорил? — уточнил Светлов.

— Говорил, что чужаки прошли, и мы пройдем! Ну и что воду найдем!

От берега их отделяло каких-то двести метров гладкого, изумрудного луга, у самой воды сменявшегося редкой порослью кустарника. Уже через минуту ребята были у реки, жадно напились (вода была необычайно вкусной и чуть сладковатой), умылись, Олег наполнил флягу.

— Ты как хочешь, а я весь вымоюсь — а то после той ямы у меня в штанах скоро земляные черви заведутся! — проговорил Мамай, стягивая через голову грязную футболку.

— Давай, а я покараулю, — согласился Светлов, беря мушкетон и вставая так чтобы держать под наблюдением оба берега.

Речка оказалась совсем мелкой, даже посередке вода не поднималась Мамаю выше колена. Усевшись прямо на стремнине, Стас принялся самозабвенно плескаться. Продолжалась эта его забава минут пять, потом он поднялся и, сияя от удовольствия, словно начищенный рубль, вернулся на берег.

— Хорошо! — похвастался, наклоняясь за разбросанной на траве одежде. — Жаль, снова в грязное залезать.

— Постирайся, — развел руками Олег.

— Мокрое же все будет — как потом идти?

— Можно тут заночевать, — предложил Светлов. — Заодно, высохнешь.

— Так рано же еще! Давай хотя бы вон на те холмы поднимемся, — указал он вперед.

— Как знаешь, мое дело предложить.

— Река как раз сверху течет. Можем от нее не удаляться…

Олег помедлил — в надежде, что Мамай возьмет с травы рюкзак (да, тот нес его дольше, но ведь был второй привал, можно и снова поменяться, нет?), однако Стас протянул руку за парализатором. С сожалением отдав спутнику оружие, Светлов, кряхтя, взвалил на спину опостылевшую ношу.

Двинувшись вдоль реки, ребята зашагали к холмам. Те оказались куда дальше, чем показалось Олегувначале: прежде чем дорога понемногу пошла на подъем, минул добрый час. К этому моменту трава у них под ногами, и без того невысокая, сменилась плотным, пружинящим ковром голубовато-зеленого мха. Время от времени на пути стали попадаться кривые, ощетинившиеся длинной хвоей деревца, немного напоминавшие земные сосенки, сперва поодиночке, потом группками, а от середины склона уже небольшими рощицами. Появились знакомые по «родной» степи бабочки — внизу, у леса, Олег их что-то не заметил, а тут они весело порхали целыми стайками.

Река, сделавшаяся теперь значительно уже, вильнула влево, но там уклон был гораздо круче, и сворачивать за ней следом путники не стали, держа на перевал между двумя зелеными вершинами. Мамай шагал налегке впереди. Олег плелся, отстав от спутника шагов на семь-десять, по большей части уже глядя себе под ноги, поэтому-то он и не сразу среагировал, когда Стас внезапно ничком бросился наземь. Однако предостерегающее шипение товарища заставило Светлова вскинуть голову, а резкий жест рукой сверху вниз — упасть лицом в мох.

— Что такое? — прошептал Олег, опасливо подползая к товарищу.

— Сам смотри! — так же шепотом ответил Мамай, указывая куда-то вперед.

Светлов приподнял голову и обнаружил, что они таки достигли перевала: впереди начинался спуск в живописную долину, зажатую между двумя рядами зеленых холмов, сплошь исчерченных прожилками сбегавших по их склонам ручьев. Внизу они собирались в два широких потока, текущих почти параллельно, а между их серебристыми лентами мрачно высился темный неправильный девятигранник чужой крепости со всеми положенными атрибутами вокруг — полем, трактором, суетящимся народом — вот разве что вездехода видно не было.

29

Планета Новая Земля, окрестности неизвестной базы, двенадцатый день в новом мире

— Странно все это… — прошептал, хмурясь, Олег. — Что-то не похожи они на вступивших на тропу войны.

— А как, по-твоему, они должны себя вести? — хмыкнул Мамай. — Метать направо и налево томагавки и плясать воинственные танцы?

— Ну, не знаю… Какие-то они уж совсем расслабленные. Даже наблюдателей не выставили.

— Если мы их не видим — это еще не значит, что их нет, — пожал плечами Стас.

— Дело не в том, что их не видим мы. Дело в том, что они не видят нас. Всего-то и нужно было поставить пост на этом перевале — нас бы с тобой еще у речки засекли.

— Вокруг посмотри, — сделал широкий жест рукой Мамай. — Сколько вокруг холмов? Сколько перевалов? На каждый по часовому не посадишь.

— Это да, — вынужден был согласиться Светлов. — Но хотя бы на самых опасных направлениях?

— Значит, посчитали это не самым опасным. Не пойму, что ты от меня-то хочешь? Повезло — и радуйся.

Укрывшись среди кривобоких сосенок, они уже третий час наблюдали с перевала за крепостью чужаков в долине. Начинало темнеть, люди внизу прекратили работу на делянке, но укрыться за стенами не спешили. Вместо этого они развели большой костер, приволокли откуда-то здоровенную тушу какого-то зверя и, пристроив ее над огнем на чем-то вроде вертела, принялись жарить. Время от времени ветерок доносил запах дыма и готовящегося мяса даже сюда, на перевал.

Олег пытался сосчитать людей у костра, но тем на месте не сиделось — все время кто-то подходил, кто-то уходил, и когда результат превысил четыре десятка, юноша бросил это бесполезное занятие.

— Все-таки очень похоже на какой-то спектакль, — пробормотал он. — Что, если они знают, что мы здесь, и специально так себя ведут?

— А смысл?

— Ну, не знаю… Как там у Сунь-Цзы было… Война — это путь обмана. Если силен — покажи слабость, если слаб — покажи силу…

— Сунь, Вынь… Китаез, что ли? — усмехнулся Мамай. — Эти на китаезов не похожи…

— Уверен? Я отсюда не отличу китайца от негра.

— Тот, что нашей Чужой под горячую руку попал, точно не китаез, — напомнил Стас. — Хотя и не негр, конечно.

— Дело, в конце концов, не в национальности! — бросил Светлов. — Сунь-Цзы во всем мире изучают!

Мамай на это ничего не ответил — то ли не счел нужным, то ли не нашел что сказать.

— Пока темно, нужно подобраться к ним поближе, — снова заговорил Олег через полминуты. — Если есть подвох, отсюда мы его не поймем.

— Давай, — согласился Стас. — Кто пойдет?

— В смысле — кто? — не понял Светлов. — А почему не вместе?

— По той же причине, по которой Измайлову назад отправили, — менторским тоном пояснил Мамай. — Если лазутчик попадется — кто-то должен вернуться к нашим и все рассказать.

— Логично… — согласился Олег. Какое-то время он ждал, не вызовется ли идти вниз его спутник, но на этот раз проявлять инициативу Стас что-то не спешил. — Ну, давай я пойду, — проговорил тогда Светлов, решив, что пауза затянулась.

Никаких возражений его предложение не встретило.

Дождавшись, пока сумерки окончательно сгустятся, Олег вооружился мушкетоном и тенью (по крайней мере, так ему это виделось) скользнул через перевал. Склон с этой стороны был довольно крут, но, благодаря покрову из мха, гладок, и, попробовав так и этак, в качестве способа передвижения Светлов остановился на скольжении на пятой точке — при необходимости упираясь ногами и страхуясь свободной рукой. Метров двадцать все шло, как по маслу — быстро и почти бесшумно, но потом на пути подвернулся ручей, в который Олег с плеском и въехал с разгона. Вода оказалась обжигающе ледяной — не чета давешней речке, а дно — каменистым и скользким. В общем, приятного мало.

Выбравшись на сушу, Светлов удвоил осторожность — в ущерб скорости спуска, поэтому у подножия холма он очутился лишь через полчаса. Притаившись за камнем, не столько огляделся, сколько прислушался — в долине было спокойно. Костер чужаков отсюда не просматривался — виден был лишь алый отблеск, время от времени озарявший ломаную стену крепости — если бы не он, на фоне дальней гряды холмов тонула бы во тьме и она.

Еще сверху Олег приметил густой кустарник, подступающий к базе чужаков почти вплотную, но, чтобы добраться до него, сперва нужно было пересечь обширное открытое пространство и переправиться через реку. Пригнувшись, юноша покинул свое убежище и, опасливо озираясь, крадучись, двинулся вперед. На то, чтобы преодолеть триста метров поляны у него ушло еще полчаса — Олег не спешил, упорно отказываясь верить в то, что остолопы-чужаки не выставили постов. Но никто не кричал ему: «Стой!», никто не заступал дорогу, никто не пытался подстрелить из засады.

Река, казавшаяся с верхотуры перевала всего лишь самым крупным из ручьев, вблизи неожиданно предстала довольно широкой: не Волга, конечно, но и не уже Москвы-реки в районе Кремля — противоположный ее берег почти терялся в темноте. Уже смирившись с тем, что придется плыть, Олег поднял над головой мушкетон и медленно вступил в поток — по счастью, не такой холодный, как в ручье на склоне. Оказалось, однако, что речушка широка, да мелка — в самом глубоком месте вода не достала юноше и до груди.

Выбравшись на берег, Светлов нырнул в изобилии разросшиеся здесь кусты и замер, весь обратившись в слух: вокруг все по-прежнему оставалось тихо и спокойно. Напрямик, через заросли, до крепости отсюда, вероятно, было метров сто. Выждав еще минуту и так и не заметив ничего настораживающего — если не считать настораживающей саму вопиющую безалаберность чужаков — Олег пополз вперед по кустам.

Разумеется, он изо всех сил старался двигаться бесшумно, но добиться этого в темноте, в гуще побегов (спасибо, не колючих!) было чрезвычайно трудно. Каждый неосторожный шорох отдавался в его собственных ушах громовым раскатом, а когда, уже почти в виду костра, под локтем Олега хрустнула ветка, звук показался ему подобным залпу артиллерийской батареи. Но сидевшие у огня — силуэты чужаков уже были вполне различимы на фоне яркого пламени — даже не обернулись: должно быть, треск горящих дров и собственные голоса заглушали для них прочие шумы.

Зверь, готовившийся на вертеле, вблизи напоминал небольшого бычка. Туша была уже частично покоцана: по мере приготовления порции срезались прямо над огнем, оставляя непрожаренную часть доходить до готовности. Аромат от нее шел такой, что у Олега потекли слюни. Да уж, не удивительно, что собравшиеся на трапезу чужаки забыли обо всем на свете, кроме своей стряпни!

Кем-кем, а китайцами собравшиеся у костра точно не являлись — убитый Чужой вор вполне мог быть одним из них. Обрывки слов и фраз, доносящиеся до слуха Светлова, никаких ассоциаций в его мозгу не вызывали. Язык точно был не английским (его Олег худо-бедно знал и от других бы отличил) и вряд ли немецким. Боснийский? Турецкий? На мысль о них наводили и платки на головах некоторых из присутствовавших девушек, оставлявших открытыми только лица. В то же время, как минимум одна чужачка сидела простоволоса, и никого рядом это, кажется, не смущало.

Впрочем, Светлов явился сюда не для того, чтобы любоваться в ночи на местных красоток, в хиджабах они или без. Двинувшись краем кустарника, Олег удалился от костра, огибая крепость по дуге. Через несколько минут он оказался напротив главного входа, и здесь его ждал очередной сюрприз: ворота были открыты. Не просто не заперты, а нараспашку! Сделать так можно было лишь намерено зафиксировав створки в открытом положении, иначе, пропустив человека, через какое-то время они захлопывались автоматически. Но какой смысл устраивать из крепости проходной двор?!

Первая мысль: чтобы устроить ловушку беспечному вражескому шпиону. Увидит такой, что ворота открыты, войдет и… И что? Точнее — зачем? Не много ли чести для лазутчика — подставлять целую крепость? На одного любопытного разведчика внутрь залетит дюжина бабочек, забежит десяток мышей, пара змей заползет… Кора говорила, что ядовитых среди них нет, но все равно…

Из ворот показался чужак, и Олег успел подумать, что вот сейчас тот их запрет, и хотя бы эта странность исчезнет, но парень даже руку с кольцом не стал поднимать — направился вдоль стены к костру. Понятно, кстати, почему огонь развели в стороне от входа — подспудно этот вопрос, толком не сформулированный, смущал Светлова с самого начала. Чтобы дым внутрь не тянуло!

Нет, ну, бред же!

Чего-то Олег явно не понимал. Чего-то принципиально важного. И вряд ли разгадку можно было высидеть, затаившись в кустах. А вот если попробовать пробраться в крепость… Да, открытые ворота похожи на ловушку. Даже очень. Настолько похожи, что вполне могут ею и не оказаться. Зато внутри у него будет шанс во всем разобраться. А может быть даже — чем черт не шутит! — вернуть похищенные батарейки. Конечно, понадобится кольцо — уж вход-то в энергоцентр чужаки наверняка открытым не держат — но, спрятавшись в крепости (а укрыться там есть где!), можно попробовать его добыть. Чужаки спокойно ходят по одному — подстеречь припозднившегося офицера, как тогда они Галю, подстрелить…

Светлов яростно мотнул головой. Нет, это уже слишком! Так не бывает — разве что в кино… Причем, в плохом кино! «Бывает еще и не так! — тут же принялся нашептывать ему на ухо какой-то мимохожий бес. — Это твой шанс, вот он — иди и возьми!» Олег снова посмотрел на ворота — до них не было и тридцати шагов. Какие-нибудь пять секунд — и он окажется в крепости. Вход от костра не виден. Если кто-то выйдет навстречу — у него есть мушкетон…

Да не, нелепость, авантюра… Бессмыслица. К этому его, похоже, и подталкивают! Заманят и схватят!

«Если заметят. А как заметят-то? А внутри устанут искать!»

Нет. Чушь. Его задача — информация. Разузнать, что да как — и доложить своим!

«Разузнал? Молодец! Возвращайся. Расскажешь, что оставалось руку протянуть — и батарейки у тебя, но решил, что информация важнее! Даже не попытался!»

Даже не попытался… Проклятье! Он должен, обязан попытаться! Другого случая может не представиться! Черт знает, что такое нашло на чужаков: может, на радостях спирта из медотсека напились, может, травки какой местной накурились и утратили связь с реальностью. Кстати, вот и объяснение, не хуже других! На алкоголь не очень похоже, а на наркотики — вполне! Обдолбились и не понимают, что творят. К утру очухаются, запрут все двери — и прощайте батарейки!

Тридцать шагов. Пять секунд. Единственный и неповторимый шанс…

Осмотревшись по сторонам и перехватив поудобнее мушкетон, Олег раздвинул ветви кустов и бросился к воротам — быстрее, пока не передумалось…

Из тридцати шагов он не сделал и половины — на двенадцатом или тринадцатом дерн предательски ушел у Светлова из-под ног, и юноша камнем рухнул куда-то вниз. Ворота не были ловушкой. Они были приманкой. Ловушкой оказалась хорошо замаскированная волчья яма, вырытая перед ними.

30

Борт клипера звездного класса, выполняющего рейс приоритета 3–1 (Периферийная Миссия Страты), сорок четыре дня до подведения черты

— Выражаясь в привычных вам терминах, восемьдесят процентов за то, что это не трутень, — проговорила «пани Горска». — Я провела все доступные тесты, большей точности в полевых условиях достичь невозможно.

— То есть, один шанс из пяти, что это монстр, — тут же интерпретировал ее слова по-своему Костя. — Почему тогда вы его хотя бы не изолируете?

— Негде, да и незачем, — развела руками «полька». — Даже если вдруг это трутень, здесь, на борту, он не представляет для меня ни малейшей угрозы.

— А для нас? — уточнил юноша. — Что, если он нападет на нас?

— В этом случае он лишь сам себя разоблачит. Меня такой вариант вполне устраивает, — невозмутимо заявила «Францишка».

— Понятно, — кивнул Костя, отходя.

Артем, о котором шла речь, скрестив руки на груди, стоял в каких-то семи шагах от собеседников, у противоположной стены каюты, и, без сомнения, прекрасно слышал весь разговор. То, что это обстоятельство ничуть не смущало «пани Горскую», Настю, в общем-то не удивляло, а вот за Костю девушке было немного неловко.

Они находились в просторном шестиугольном помещении без мебели, зато с пятью зеркальными стенами из шести. Куда ни глянь — всюду необозримые вереницы отражений — твоих и твоих спутников — веером разлетающиеся в бесконечность. Чуть в помещении кто шевельнется — немедленно приходит в движение и целая орда его бдительных зазеркальных двойников. От всей этой безумной карусели у Насти начинала кружиться голова, хотелось куда-нибудь спрятаться или хотя бы зажмуриться. Как она собирается вынести здесь долгие часы, а, может быть, даже дни полета (а зеркальный шестиугольник был ничем иным, как выделенной им каютой), девушка совершенно не представляла.

Особого выбора, впрочем, у нее не было: если не считать короткого коридора за дверью, иных помещений, пригодных для существования человека с Земли, на корабле не имелось. Впрочем, нет, было еще одно: за неприметной дверью в единственной нормальной стене, справа от выхода из каюты, обнаружился просто шикарный санузел с огромной треугольной ванной (у Иры Соколовой на даче бассейн меньше!.. Блин! Соколова, дача, Олег Светлов — как давно все это было!), за которую Настя сразу же простила кораблю все, даже эти нелепые зеркала. Правда, пока она пялилась по сторонам и щелкала клювом, подсуетились Марина с Джулией. Брюнетка оккупировала ванную, а американка заявила, что она следующая в очереди.

Ну да ладно, ради такого счастья можно было и подождать!

Коротать время полета в зеркальном гексагоне им предстояло впятером (к услугам «пани Горской», ясное дело, был весь остальной корабль, а Тимура, «полька» успела определить в медотсек, сразу же, впрочем, предупредив, что для землян тот в полной мере не адаптирован: полноценное лечение можно будет начать только по прилету, пока же придется ограничится погружением пациента в анабиоз). Настя, Марина, Джулия, Костя и… Артем. Или «Артем»? Двадцать на восемьдесят, это, конечно не пятьдесят на пятьдесят, и тем не менее…

Забрав с собой оба карабина — Тимур, возможно, попробовал бы по этому поводу спорить, но Настя с Костей как-то не решились — «Францишка» покинула каюту, оставив ребят наедине с нерешенной проблемой. С минуту попереминавшись с ноги на ногу, Настя с Костей уселись на полу у стены — рядом с дежурившей возле двери ванной Джулией, Артем расположился у противоположной. На некоторое время в каюте установилась напряженная — того и гляди начнет бить электрическими искрами — тишина.

— Слушайте, мы же так и не спросили Францишку, что в мире творится! — внезапно сообразила Настя, звонко хлопнув себя ладонью по лбу. Возможно, жест вышел излишне нарочитым — особенно когда сотни зазеркальных насть не преминули дружно его повторить — но сожаление девушки о своей забывчивости отнюдь не было наигранным.

— Кто не спросил… А кто и спросил! — выдержав мхатовскую паузу, буркнул с другого конца каюты Артем.

— Ты спросил? — оживилась Настя. — Что она тебе рассказала? Россия сильно пострадала?

— Сильно, — кивнул Артем. Сердце у девушки болезненно сжалось. — Может, не так, как другие, особенно южные страны, но сильно. Не столько даже люди погибли, сколько инфраструктура выбита. Все крупные города парализованы: электричества нет, воды нет — ничего нет. Но Францишка говорит, власти пытаются что-то делать. «Управляемость страна сохранила», — так она сказала. Честно говоря, она не особо распространялась на эту тему — похоже, сама не очень в курсе — в основном отделывалась общими словами. Сказала еще, что в Западной и Центральной Европе дела гораздо хуже, чем в России, а в Северной Америке, кроме Канады, хуже, чем в Европе. В Азии — где как, но в среднем хреново. А в Южной Америке, вроде бы, кто-то с кем-то под шумок войнушку затеял. Вот как-то так…

Артем умолк. Обдумывая услышанное, Настя как-то упустила момент, когда любой невинной репликой можно было подержать беседу, и в каюте снова воцарилось молчание.

На этот раз первым не выдержал юноша.

— И что, так и будем по стеночкам жаться? — раздраженно бросил Артем через минуту. — Боитесь, что выну из штанов хвост и наброшусь?

— Не то, чтобы боимся… — неторопливо, с расстановкой, выговорил Костя. — Но не исключаем такого варианта. Ты, собственно, у нас, который будешь из Борисовых? — спросил он, прибирая к рукам инициативу.

— Очень хочется сказать, единственный и неповторимый, — мрачно произнес Артем. — Но понимаю, о чем ты. Я не тот, что шел с вами через джунгли. Тот был трутень.

— А ты где в это время прятался? — задал новый вопрос Костя.

— Мы видели тебя на берегу, когда отплывали с острова, — заметила Настя. — Тимур в тебя даже стрелял.

— И ведь почти попал! — невесело усмехнулся Артем. — Кстати, это уже был второй раз, когда вы пытались меня подстрелить. Первый — ночью, у водопада. Я ведь тогда, по ручью, шел за вами. Подходить не решался, но слишком далеко старался не отпускать. А как стемнело, дернул меня черт попробовать подкрасться поближе — вот чуть пулю и не схлопотал.

— Это Маринка бдительность проявила, — усмехнулся Костя, кивнув на дверь ванной комнаты, за которой сейчас, должно быть, блаженствовала брюнетка. — Надо же, права оказалась! А я был уверен, что ей померещилось!

— Не померещилось, — покачал головой Артем. — Правда стрельнула она сильно в сторону. Но я после этого стал еще осторожнее, и из-за этого утром вас потерял. В следующий раз увидел уже только на плоту — и тут же снова попал под обстрел. Едва успел за камень нырнуть.

— Ну а как ты через пролив перебрался? — продолжал свой допрос Костя. — Неужели, вплавь?

— Нет, конечно, — мотнул головой Борисов. — Меня там, на берегу, Францишка нашла. Завела на корабль, обвешала какими-то датчиками, расспросила… В основном про то, что было на «Ковчеге». Но вами тоже интересовалась. Я, что знал — рассказал.

— Кстати, о «Ковчеге», — вспомнил Костя. — Почему ты тогда с него удрал?

— Разве не ясно? — всплеснул руками Артем. — От трутня спасался. Я последние дни в лабиринте прятался — там у нас нижний уровень сплошь из запутанных переходов состоял, вот в них я и зашхерился. Даже нашел, где там воду можно брать — Рыя про это ничего не рассказывала. Ну а как корабль сел, смотрю: у шлюза, вроде, никого — ну я и рванул прочь от греха. Только в лесу и остановился. Потом вижу: погони за мной нет — успокоился немного, вернулся на опушку — а из «Ковчега» уже вы выходите, и с вами — трутень. Под моей личиной. Ну, я снова деру и дал.

— Мог бы хоть попытаться нас предупредить! — не удержалась от упрека Настя.

— Интересно, как ты себе это представляешь? — нервно дернулся Борисов. — Выйти грудью на стволы, сказать: «Чуваки, это я! Я хороший, а вот он — злобный монстр!»? Так тот у вас уже, типа, за своего, в первого бы в меня и пальнули — как с плота. Потом, бы конечно, уже в него — это если бы успели — да мне от того уже было бы ни тепло, ни холодно. Разве не так?

— Ты только, давай, с больной головы на здоровую не вали, — неприязненно прищурился Костя.

— А ты, наконец, признай, что нет здесь никаких здоровых голов! — взорвался Артем. — Нету! Каждый выживал, как мог! На «Ковчеге», в лесу — везде! И я лично никого не осуждаю — ни за что! Но сам, по крайней мере, никого не убил!

— А вот этого мы, как раз, не знаем, — ничуть не растерялся под этим яростным напором Костя. — Может быть, тот Артем, что шел с нами — и был настоящий, а ты — самозванец!

— Сам ты самозванец! — сжав кулаки, вскочил на ноги Борисов, и сонмище отражений сделали то же самое одновременно с ним — словно целая толпа взметнулась в гневном порыве.

— А я-то с какой стати?! — рявкнул Костя, также поднимаясь с пола в сопровождении армии собственных зазеркальных близнецов — быть может, для того лишь, чтобы не смотреть на оппонента снизу вверх.

— Если хоть минуту оставался без свидетелей — считай, под подозрением! Трутню много времени не нужно!

— Черта с два: я все время был с нашими! Сегодня — уж точно!

— На самом деле нет, — заметила со своего места на полу Настя — и истины ради, и чтобы немного сбить накал стремительно перестававшего быть томным вечера. — Например, в канцелярию в полиции нас водили по одному…

— Ну и что с того?! — заорал уже на нее юноша. — Там с нами всегда была куча полицейских!

— Во-первых, не всегда, — прилагая все силы, чтобы не повысить голос ни на полтона, покачала головой она. — Вспомни: наверх за нами ты поднялся один. А я вниз одна спускалась, — последнее было не совсем правдой: на полпути ее тогда встретил таец-полицейский, но Настя не хотела, чтобы ее слова звучали сугубым обвинением в адрес Кости. — Ну и во-вторых, полицейские не в счет — к тому моменту трутень мог уже прикинуться одним из них!

— Он у тебя не трутень, а прям Фигаро какой-то! — бросил юноша — правда, уже без прежнего надрыва. — Везде успевает!..

— Успокоился? — спросила у него Настя, и, не дожидаясь ответа, продолжила резко: — Теперь сядь. И ты сядь! — обернулась она к Борисову.

Оба юноши подчинились: Артем с готовностью, Костя с видимой неохотой.

— Нравится нам это или нет, лететь нам вместе, — снова заговорила девушка. — Да, возможно, среди нас трутень. Но здесь не джунгли и не «Ковчег», и если он попробует на кого-нибудь напасть, об этом сразу станет известно Францишке — она так прямо и сказала. А зачем ему себя выдавать? Так что убеждена: на корабле нам ничего не грозит! — хотела бы она и в самом деле испытывать хоть малую толику той уверенности, что попыталась вложить в эти слова!

— Откуда нам знать, что там в башке у инопланетного монстра? — не сдавался Костя. — Может, плевать ему на твою Францишку! А, может быть, он вообще не способен себя контролировать!

— Способен, — возразил Артем. — Трутень разумен — по-своему.

— Ну, тебе-то, ясное дело, лучше знать!..

— Хватит, я сказала! — одернула его Настя. — Кому в тягость здешнее общество — может пойти и выброситься в открытый космос! Блин, если вы люди — докажите это: ведите себя, как люди!..

— Звучит двусмысленно, — все же еще пытался хорохориться Костя — но как-то уже совсем без запала, словно по инерции. — Страшнее человека тварь еще поискать…

— Одну мы знаем, — заметила Настя. — Давайте попробуем прилично смотреться хотя бы на ее фоне.

31

Борт клипера звездного класса, выполняющего рейс приоритета 3–1 (Периферийная Миссия Страты), сорок один день до подведения черты

Как таковым, космическим полетом Настя оказалась слегка разочарована.

Нет, конечно же она прекрасно понимала, что все будет не так, как в фильмах про Гагарина или «Аполлон-13» (в отличие от кинофантастики, их она смотрела — впрочем, говорят, история миссий «Аполлона» — самое что ни на есть ненаучное фэнтези), но подсознание упорно выдавало ассоциативный ряд: разноцветные кнопочки, мешковатые скафандры, «Поехали!», «Хьюстон, у нас проблема!», «Земля в иллюминаторе…», невесомость… В реальности ничего этого не оказалось: ни кнопочек, ни скафандров, ни самого захудалого иллюминатора. И ни тебе вдавливающих в кресло перегрузок, ни, наоборот, невесомости — ходишь, словно по собственной квартире, а в то, что справа по борту пролетает какая-нибудь Альфа или Проксима Центавра — изволь верить на слово.

Марина рассказывала, что у них на «Ковчеге» было точно так же, некоторые из «юных талантов» даже поначалу сомневались, что корабль в самом деле стартовал с Земли. Подозревали, что это розыгрыш такой. Правда, там им Рыя потом невесомость продемонстрировала — со всеми вытекающими в виде заляпанных рвотой коридоров.

«Пани Горска» на подобные глупости отвлекаться явно не собиралась.

За все трое суток полета «Францишка» сподобилась навестить своих пассажиров лишь однажды. Да еще заявилась к ним в каюту не под привычной личиной, а в своем мерзком монструозном облике — наверное, поленилась блузку застегивать. Костю, который до сих пор с подлинной наружностью инопланетянки был не знаком, едва кондратий не хватил. Да что там Костя, Настя и сама перепугалась до икоты, вообразив, что это по их души наведался трутень, а Марина, истошно заорав, запустила в чудовище тарелкой с едой — было как раз время обеда — и спряталась за дверью ванной.

— Вот поэтому я и забрала у вас оружие, dzieci, — голосом «пани Горской» произнес монстр, смахнул страшным чешуйчатым хвостом оранжевую кашицу со складок безносой и безротой морды и ретировался. Зачем вообще приходил — непонятно.

За исключением единственного случая, открытых конфликтов в каюте больше не возникало, но напряжение, витавшее вокруг Артема, никуда не исчезло. Костя, Марина и Джулия, сознательно или нет, старались держаться от потенциального трутня как можно дальше. Доходило до абсурда: стоило Артему сделать шаг, как начинали двигаться и эти трое, инстинктивно убираясь с его пути. Продолжалась эта трагикомедия до тех пор, пока Борисов не стал над оппонентами откровенно издеваться, принявшись назло выписывать по каюте замысловатые петли. Костя рассвирепел — и случился тот самый единственный конфликт. Благодаря вмешательству Насти, до драки дело все же не дошло, но наорались друг на друга все изрядно. После этого происшествия Артем, по сути, переселился в коридор за дверью и в каюту теперь наведывался исключительно для посещения туалетной комнаты. Костя, Марина и Джулия наконец-то вздохнули свободно, да и Настя, хотя и ощущала из-за происходящего некоторую неловкость, в душе соглашалась, что так будет лучше для всех.

Но даже несмотря на тягостную атмосферу в коллективе, вне всякого сомнения, это были лучшие Настины три дня с момента восхода кровавой Луны. Наконец-то не нужно было никуда бежать, карабкаться, продираться, плыть! Сытная пища, ласковая ванна, контрастный душ… Чистая одежда — делясь опытом прошлого полета, Марина показала подруге шкаф под раковиной, где ту можно было получить, приложив ладонь к особой панели. Пусть корабль и не баловал пассажиров разнообразием моделей и фасонов (белье, футболка, брюки, куртка, похожие на те, что носили ребята с «Ковчега», только не серые, а светло-бежевые с лиловыми вставками), зато все оказывалось точно по размеру — тютелька в тютельку, удобное и, по-своему, стильное.

Марина и Джулия от своей старой «ковчеговской» одежды без сожаления избавились, а вот у Насти отправить в утилизатор верные джинсы рука не поднялась. Как смогла, она их выстирала и повесила в ванной сушиться, чем почему-то необычайно развеселила Костю — полдня тот только и интересовался с ехидными усмешечками, просохли ли Настины штанишки. Непонятно, что тут такого? Она же не трусы вывесила, в конце концов!

Питание на корабле было трехразовым — знакомая Насте по Марининым запасам рассыпчатая голубая каша на завтрак, такая же, только оранжевая — на обед и зеленая на ужин. Шестиугольные тарелки и треугольные стаканы с напитками появлялись прямо из-под пола и туда же проваливались по завершении трапезы. Полюбить космическое угощение Настя так и не полюбила, но, ловко орудуя щипчиками, заменявшими здесь столовые приборы, всякий раз доедала свою порцию до конца — в отличие от той же Марины, вечно оставлявшей на тарелке почти половину снеди.

Поглощая смешную разноцветную кашу, нежась в теплой ванне, подставляя плечи под острые иглы душа или болтая о чем-нибудь с Мариной, Настя взапой наслаждалась каждым беззаботным моментом, жила только здесь и сейчас — скажи ей кто-нибудь месяц назад, что она на такое способна, девушка лишь недоуменно покрутила бы пальцем у виска: да вы что?! Будущее всегда довлело над ней своими неотложными задачами: выучить скучный школьный урок на завтра, отработать хитроумную комбинацию к предстоящему волейбольному турниру, разгрести бардак в квартире до возвращения домой родителей, подготовиться к сессии в универе, деликатно отшить навязчивого ухажера, пока тот не зашел слишком далеко… Из той же серии: успеть к «Ковчегу» прежде, чем настанет конец света, постираться в море, пока не вернулись из джунглей пацаны, взобраться на скалу, дойти до пристани, переплыть залив… И вот теперь оно, это такое строгое и важное будущее, словно куда-то вдруг подевалось. Отвлеклось на кого-то другого, а Настю оставило в покое. Наверняка не навсегда — на время, но этой нежданно — да и непрошено — дарованной ей передышкой девушка пользовалась сполна.

И лишь перед самым сном, уже улегшись на полу у зеркальной стены и положив щеку на свернутую в тугой рулон бежевую казенную куртку, Настя ненадолго превращалась в себя прежнюю: тревожную, обуреваемую сомнениями и раздумьями. Что будет, когда они долетят? Сдержит ли Францишка свое обещание вылечить Тимура? Как вообще поступит с ними после того, как ребята станут ей уже больше не нужны? Вернет на Землю, домой? Или что? И как-то оно сейчас дома, в России? Живы ли ее родители? Сокурсники? Соседка по комнате в общаге, Варя? Если живы — каково им там, в пережившем апокалипсис мире? И почему Францишка сказала, что отмена конца света — заслуга трутня? Трутень — Артем? Или тот «Артем», которого она заставила спрыгнуть с плота в бушующее море? А может быть, тот был человеком и утонул по ее милости в волнах?

Вопросы, вопросы… И ни одного ответа.

Но после приходил сон. Не всегда сразу, но приходил. Ответов он, правда, тоже никаких не давал, но уносил прочь вопросы, и новое утро начиналось легко и беззаботно: ванной, кашей, Марининой болтовней. Покоем. До нового вечера.

32

Планета Новая Земля, окрестности базы «Аксарай», тринадцатый день в новом мире

Турок был какой-то нарочито-карикатурный: бородатый, в надетой на голое тело «ковчеговской» куртке с оторванными рукавами — этакой импровизированной жилетке. Для полноты картины не доставало только шаровар — брюки на башибузуке были самые обычные — и красной фески на голове. Зато имелся самый настоящий ятаган, которым «басурманин» непрестанно размахивал перед лицом Олега — где он добыл этот кривой клинок, оставалось только гадать, к примеру, в арсенале Крепости Росс ничего подобного не было — только обычные ножи и топоры. Возможно, инопланетяне решили учесть при комплектации «Ковчегов» национальный колорит? Но где тогда русский меч-кладенец или, на худой конец, казачья шашка?

Разговаривал этот клоун также нелепо, как выглядел: словно всеми силами пытался пробудить в пленнике память далеких предков, гонявших янычар по южным степям и горам:

— Трепещешь, урус? Трепещи же! Сейчас буду тебе секир-башка делать!

Ясно было, что на самом деле русским языком турок владеет неплохо, но зачем-то специально коверкает фразы: то ли забавляется таким образом, то ли и правда надеется напугать.

Страшно Олегу не было — отбояться он успел, еще падая в яму. Но если бы турки (тогда он еще, правда, не знал, что это именно турки) и в самом деле желали лазутчику смерти — укрепили бы на дне пару заостренных кольев — и дело с концом. Однако вместо этого они бросили в яму внушительную охапку сена, так что, рухнув с высоты трех-четырех метров, Светлов даже ухитрился ничего себе не сломать. Значит, пленник был им нужен живым и, по возможности, невредимым. Безусловно, это обнадеживало.

А еще радовало, что, вызволив к утру из ямы, его не спрятали в крепости, а, связав по рукам и ногам, оставили под охраной на лужайке, отлично просматривавшейся с окрестных холмов. Если Мамай не уснул там, на перевале, то видит, что Олег попался. Вот только что Стас станет делать? Попытается его вызволить? Или поспешит в Крепость с докладом? Если уйдет — то так и не узнает главного, что, пусть и с запозданием, но удалось понять Светлову.

Крепость турок была обесточена. Почему да как это вышло — вопрос не ко времени. Главное — сам факт. Уже распахнутые ворота и темнота за ними должны были сказать Олегу все, но в тот момент его мысль еще работала в другом направлении, и простого вывода он не сделал. Как рассвело, стало очевидно остальное. Никто из местных не ходил с мушкетоном, но многие — с самодельным холодным оружием. Рваная и испачканная одежда не заменялась на новую. Допустим, последнее можно было отнести на счет чьей-то природной неопрятности, но не залечивались и раны! И не только у парней — тут опять же, при большом желании, можно было сделать скидку на что-нибудь, вроде «шрамы украшают мужчину» — у черноглазой девушки в хиджабе, принесшей Олегу пить, через всю щеку тянулась глубокая, подсохшая царапина. Чтобы юная красотка не убрала ее с лица при первой возможности? Нет, это фантастика! Воду, кстати, девушка брала в реке, а не в крепости.

Словом, смахивало на то, что, как говорится, вор у вора дубинку украл.

— Дрожишь, урус?! — клинок в очередной раз со свистом рассек воздух перед носом пленника.

— Не надоело тебе? — поморщился Олег.

— Надоело, — неожиданно признался турок, опуская оружие. — Но велено держать тебя в тонусе.

— Ну вот, можешь же, когда захочешь! — не сдержал нервной усмешки Светлов.

— Рано радуешься, — покачал головой охранник. — Сейчас придет капитан, будет тебя судить. Ну а потом, может, и секир-башка!

— Откуда так хорошо русский знаешь? — подпустив нотку лести, поинтересовался Олег. Угрозу — на этот раз, похоже, вполне реальную — он предпочел проигнорировать.

— Отец пять лет преподавал ислам в нашем культурном центре в Казани. Оттуда и мать привез — она у меня татарка. Вот они меня с детства и пичкали русским языком. Говорили: в бизнесе пригодится. Видишь: пригодилось! Тоже, своего рода, бизнес…

— Тебя как звать-то, бизнесмен? — поинтересовался Светлов.

— Демир… О, капитан идет! — воскликнул он, резко меняясь в лице — то снова приняло исступленно-зверское выражение. — На колени перед братом Солнца и Луны!

— Серьезно? — пробормотал себе под нос Олег. На колени ему, лежащему на траве, нужно было не опускаться, а подниматься (как бы и не столь обидно, все-таки вверх, а не вниз, но со заломленными за спину руками и связанными ногами — ужасно неудобно). — Вот прям брат Солнца и Луны?

— Так себя султан Мухаммед IV именовал, — одними губами произнес Демир. — Нашему капитану нравится.

— Он понимает по-русски? — спросил Светлов.

— Нет.

— А что тогда разоряешься?

— Один из офицеров немного понимает… Молчать, неверная собака! — это уже снова было сказано в полный голос.

Кое-как выпрямившись, Олег поискал глазами родовитого капитана — все-таки брат Солнца и Луны, не баран чихнул! — но увидел лишь человека, тащившего со стороны ворот тяжелое кресло — как-то не солидно для столь близкого родственника небесных светил. Это и правда оказался не капитан: поставив свою ношу на траву, турок поспешил ретироваться. Зато появились четверо других — на этот раз со стульями. Выставив по два по обе стороны от кресла, удалились и эти носильщики. И лишь затем появилась процессия, возглавляемая смуглым усатым парнем в сером тюрбане на голове. Среди четверки, следующей за ним, была одна девушка — высокая, фигуристая, с шикарными черными волосами, которые она и не подумала спрятать под платок.

Парень в тюрбане занял центральное кресло, его спутники расселись по стульям. Повернув голову к Олегову охраннику, «брат Солнца и Луны» произнес несколько отрывистых фраз.

— Сейчас ты будешь допрошен о совершенных тобой преступлениях, — перевел пленнику Демир.

— Я не совершал никаких преступлений! — не преминул заявить Светлов.

— Говори только когда тебе будет задан вопрос! Как твое презренное имя?

— Меня зовут Олег Светлов. Имя как имя…

— Ты явился к нам один?

— Да, — твердо заявил пленник. Но решив, что прозвучало не слишком правдоподобно добавил. — Из Крепости — так мы называем нашу базу — мы вышли втроем, но один из моих спутников погиб, когда мы оказались среди движущихся деревьев — ну, в бродячем лесу, — а второго я отослал домой с докладом.

Выслушав перевод ответа, капитан насупил брови и что-то грозно рыкнул.

— Ты лжешь! — заявил Олегу Демир. — На первый раз капитан согласился тебя пощадить, но если ложь повторится — тебе отрубят руку. Возможно, когда-нибудь ты попадешь в госпиталь «Ковчега» и вырастишь себе новую, но до тех пор будешь обходиться одной.

— Я не…

— Ни слова больше, несчастный! — оборвал его охранник. — Смотри туда! — показал он ятаганом куда-то за спину пленнику.

Оглянуться, стоя на коленях со стянутыми тугими веревками конечностями, было той еще задачей, но все же Олег сумел кое-как скосить взор назад: двое вооруженных копьями турок вели к месту судилища Мамая. Руки у того также были связаны, а вот ноги свободны, и шел Стас сам.

От накатившего отчаяния у Светлова заныло у в груди: раз его спутник тоже пленен, они в полной заднице!

— Привет, — мрачно буркнул Мамай, упав на колени рядом со Светловым — один из конвоиров подбил ему сзади ноги длинным древком. Куртка на Стасе была порвана, под левым глазом — фингал, на лбу красовалась бордовая ссадина. — Чудная погода, не правда ли?

— Молчать! — велел ему Демир.

— Да пошел ты!.. — процедил Стас, за что тут же снова схлопотал древком копья — на этот раз по спине.

— Вы пришли вдвоем, гнусные свиньи! — заявил Демир. — Наши люди видели, как вы выходили из злого леса.

Спорить было глупо, и Олег промолчал.

— Зачем вы явились к нам, подлые псы? — немедленно последовал новый вопрос.

Светлов посмотрел на Мамая, но тот отвечать что-либо суду был явно не расположен.

— Мы шли по следам вора, проникшего в нашу Крепость, — проговорил Олег, глядя в глаза капитану. — Они и привели нас сюда.

— Ты утверждаешь, что у вас было что-то украдено? — спросил турок через переводчика.

— Да, и вам это отлично известно и без меня! — заявил Светлов.

— Что именно у вас пропало? — тем не менее осведомился «брат Солнца и Луны».

Молчать или врать не имело смысла — без сомнения, ответ капитан и так прекрасно знал.

— Семь из девяти энергетических батарей, питающих Крепость, — ответил Олег.

— Когда это случилось?

— Кража? Три дня назад.

— Как все произошло?

— А что, вор вам еще не доложил? — запальчиво поинтересовался Светлов. Чего они хотят добиться от него этими вопросами?!

— Отвечать! — потребовал Демир.

— Воров было как минимум двое. Подкараулив одного из наших офицеров, они завладели его кольцом, проникли в энергоцентр, однако были там застигнуты… Один был убит, но второму удалось уйти, унеся с собой семь батарей и угнав наш вездеход, из-за чего догнать его мы не смогли. Мы пошли по следу, который привел нас сначала к лесу, деревья в котором движутся по ночам, а потом сюда. Вот и все! — про роль, которую во всей этой истории довелось сыграть Чужой, Олег распространяться не стал, хотя и подумал, что допрашивающего мог интересовать именно этот аспект. Он ждал уточняющих вопросов о монстре, но их, как ни странно, не последовало.

Девушка-офицер что-то сказала по-турецки, обращаясь к капитану. Тот коротко ответил, и она повернулась к Олегу.

— На вас нет колец. Каков ваш статус на вашем «Ковчеге»? — перевел ее вопрос Демир.

— Я — вице-капитан, — не счел нужным скрывать Светлов.

— Как считаешь, ценят ли тебя твои соплеменники достаточно высоко, чтобы обменять на батарейку? Одного или, хотя бы, вас двоих?

— Что? — не понял Олег.

— Ты сказал, что у ваших людей остались две батарейки из девяти. Согласятся они отдать одну в обмен на ваши жалкие жизни?

— Э… — растерялся Светлов, совершенно не ожидавший такого оборота. — В обмен?..

— Если не идиоты — ни за что не согласятся! — вскинул рядом с ним голову Мамай.

— Вопрос задан офицеру! — рявкнул Демир. — Или ты тоже офицер?

— Рылом не вышел, — буркнул Стас.

— Тогда молчи, презренный! А ты отвечай! — это уже относилось к Олезу.

— Я не знаю, — пробормотал Светлов. Реплика Мамая только еще больше смутила его. Будь сам он в Крепости, и встань такой вопрос перед ним — выкупить ли из плена Инну и Галю — он бы, наверное, не задумываясь, обе батарейки отдал. Но то Инна, а если бы, например, речь шла о Лысом Чибисе или Максе? Две, не две, но на одну бы, наверное, согласился… Одна из двух! Это же половина жизни! Нормальной жизни. И решать будут не Инна, Галя или тот же Артем — точнее, не только они… — Я не знаю, — повторил Олег. — Я здесь — а они там. Не могу ответить.

— Лучше бы им согласиться, — хищно прищурившись, заявила турчанка. — Иначе получат вас назад по частям. Головы — в самую последнюю очередь. А чтобы им лучше думалось, пошлем авансом какую-нибудь другую часть тела… — то, куда скользнул ее взгляд, Олегу совсем не понравилось.

— Ну-ну, — делано хохотнул Мамай. — Давайте! Вот только не удивляйтесь, когда потом вам тоже что-нибудь интересное отрежут! Я ведь правильно понимаю, вы наши батарейки профукали? Как и свои, верно? У нас-то парочка остались! А значит мушкетоны по-прежнему стреляют! С сабельками на парализаторы пойдете? Одним словом — турки!

На этот раз его почему-то не прервали — дослушали до конца, и лишь после перевода последних слов по жесту капитана обрушили на спину древко. Стас упал лицом в траву, и один из конвоиров пнул его ботинком под ребра.

Недвусмысленно поигрывая ятаганом, Демир шагнул к пленникам.

— Послушайте! — закричал уже Олег. — Он дело говорит! Угрозами и увечьями вы все равно ничего не добьетесь — только в конец разозлите наших! Давайте договоримся по-хорошему! Что молчишь, переводи! — зыркнул он на Демира.

— По-хорошему — это как? — спросила турчанка, выслушав перевод.

— Не знаю пока… Но все же умные люди! Придумаем что-нибудь! Вам же первым не выгодна война!

— Война никому не выгодна, — веско заявил капитан. — Кроме того, кто нанес первый удар и сорвал банк!

— Ну и что это вам дало в итоге?!

— Войну начали не мы, — угрюмо бросил турок.

— А кто же?!

Ничего не ответив Олегу, турок поднялся с кресла, что-то бросил девушке-офицеру.

— Капитан увидел и услышал все, что счел необходимым, и удаляется для размышлений, — сообщил пленникам Демир. — Решение будет принято им позже. Склонитесь перед братом Солнца и Луны!

Пасть ниц Олегу помог пинок в спину, что до Мамая, тот и так уже лежал ничком. Но, по крайней мере, резать на кусочки их пока не начали.

33

Планета Новая Земля, база «Лксарай», тринадцатый день в новом мире

— А теперь, Олег-бей, поговорим серьезно, — проговорила девушка-офицер.

В центре освещенной тремя чадящими факелами рубки турецкой базы — на любимом месте Коры — стоял большой круглый стол, за которым напротив друг друга сидели они со Светловым. Кроме них двоих в комнате присутствовал только переводчик Демир, однако он остался стоять. Свой верный ятаган башибузук потерял где-то по дороге, и теперь не знал, куда пристроить некстати освободившиеся руки — то за спину их закладывал, то на груди скрещивал, то пытался зацепиться большими пальцами за карманы безрукавки. А вот на столе перед турчанкой лежал мушкетон — как подозревал Олег, его собственной, из Крепости Росс.

Путы Светлова более не стягивали, но ни рук, ни ног он почти не ощущал. Когда в преддверии разговора ему предложили еду — кусок жесткого, холодного мяса — Олег даже не смог толком удержать в онемевших пальцах ножа, и нарезать для него угощение пришлось Демиру.

— Меня зовут Хюррем, — представилась между тем девушка.

— Вежливым обращением будет Хюррем-ханым, — это переводчик, видимо, добавил уже от себя.

— Очень приятно, — буркнул Олег, гадая с чем связана столь разительная перемена в отношении к нему хозяев, всего лишь час назад грозившихся нашинковать пленников, как капусту. Необходимость разрывать внимание между собеседницей с ее мимикой и интонацией и приходившим лишь с переводом пониманием сказанного добавляло напряжения, мешало сосредоточиться.

— Все, что я собираюсь сказать, говорится от имени всей базы «Аксарай», — продолжила турчанка. — Я уполномочена провести официальные переговоры — с тобой и твоим народом.

— То есть, от идеи отрезать от меня какой-нибудь лакомый кусочек вы пока отказались? — осведомился Светлов, желая прощупать пределы благодушия свой собеседницы.

— В этом нет необходимости, — невозмутимо заявила Хюррем. — Как нам теперь ясно, у нас с вами общий враг. А враг моего врага — мой друг.

— И кто же этот враг? — приподняв брови, спросил Олег.

— Тот, кто обокрал нас и вас. Тот, кто пытался стравить нас между собой — и почти преуспел в этом.

— Имя, сестра! — хмыкнул Светлов. — Ты, это, переведи уважительно! — поспешил добавить он, обращаясь к Дамиру.

— Зачем? — искренне удивился тот. — Отлично сказано!

— Мы точно не знаем, откуда стартовал их «Ковчег», — проговорила в ответ турчанка. — Но нам известно, где он приземлился: к юго-западу от нас, к западу от вас.

— След вора, похитившего наши батареи, вел точно на северо-запад, — прищурившись, напомнил Светлов. — К вам, а не к этим загадочным третьим.

— А те, кто обокрал нас, попытались создать впечатление, будто ушли на юго-восток — к вам. Не знаю, какую цель они перед собой ставили — столкнуть нас между собой или просто заманить погоню в злой лес — до вчерашнего вашего появления у нас мы считали его непроходимым. По чистой случайности похитителей заметили. Мы охотимся с первых дней после высадки, не любим долго обходиться без свежего мяса… Двое зверобоев возвращались с добычей и видели, как воры, оставив ложный след, ведущий к злому лесу, свернули на юго-запад. Мы выслали разведчиков, и те нашли базу нечестивцев. По прямой от нас до нее около семидесяти километров. Она стоит на морском берегу, на полуострове, и с суши к ней ведет узкий перешеек, на котором расположен наблюдательный пост. Пройти мимо незамеченным невозможно ни днем, ни ночью: как только начинает темнеть, они пригоняют туда трактор и включают фары… Вот таков наш враг, Олег-бей. Коварный, наглый и предусмотрительный.

— И я должен поверить во все это на слово? — скептически склонил голову на плечо Светлов.

— Мы можем отвести тебя туда, чтобы ты смог увидеть врагов своими собственными глазами. Но у нас есть доказательство, за котором не нужно далеко ходить. Ты говорил, что одного из воров вам удалось убить?

— Да, — подтвердил Олег.

— Он никак не мог быть одним из нас. На нашем «Ковчеге» прилетело тридцать человек — и все они живы, в чем ты легко сумеешь убедиться, если пожелаешь.

— Непременно пожелаю, — кивнул Светлов, оживляясь. Пожалуй, это и в самом деле был бы неплохой аргумент…

— Вечером все соберутся на базе, и ты сможешь нас пересчитать, Олег-бей, — широко улыбнулась Хюррем, продемонстрировав ровные, ослепительно белые зубы. — Но разговор наш предлагаю продолжить сейчас, не затягивая.

— Не возражаю, — пожал плечами юноша.

— Я не стану ходить вокруг да около. Печально это сознавать, но самим нам врага не победить. Наши люди храбры, но, как справедливо заметил недавно твой язвительный спутник, с ятаганами на парализаторы не попрешь. Вам повезло больше нас, вы сохранили две батареи, а значит, ваше оружие пока стреляет, кухня исправно выдает еду, а гардероб — одежду, но и вам не одолеть врага в одиночку. Он силен, и, главное: он готов к бою. По отдельности и мы, и вы проиграем. Но если объединимся — сможем одержать победу, покарать подлых воров и вернуть украденное. Вместе. Ну, что ты на это скажешь, русский офицер Олег-бей?

— Скажу, что звучит неплохо, Хюррем-ханым, — медленно проговорил Светлов, надеясь, что верно воспроизвел вежливое обращение. Впрочем, если что, переводчик поправит. — Если ты говоришь правду, союз против общего врага — лучшее, что мы можем сделать. Но я не могу здесь и сейчас отвечать за всю Крепость Росс. Мне необходимо вернуться домой, чтобы обсудить твое предложение со своими людьми.

— Разумеется, — кивнула девушка. — Я это понимаю. Ты волен выйти, как только сможешь твердо держаться на ногах…

— Я, собственно… — начал Олег.

— Я знаю, что бывает после веревок, наложенных Ахметом, — перебила его турчанка, не дождавшись перевода. — Сегодня ты не ходок. Отдохни, наберись сил — выступим завтра.

— Выступим? — уточнил Светлов.

— Да. Я с несколькими аскерами отправлюсь с тобой. Это будет наше посольство, полномочное заключить союз.

— Понятно… — кивнул Олег. — Что-то в словах собеседницы его смущало, но вот что?.. — Мой товарищ — Стас — тоже вернется домой, — не спросил, а заявил он, сообразив, в чем именно может содержаться подвох.

— Мы планировали предложить ему на время задержаться у нас в гостях, — любезно улыбнулась Хюррем, — но если ты настаиваешь…

— Настаиваю, — твердо проговорил Светлов.

— Как угодно, — развела руками девушка. — Мы никому не навязываем своего гостеприимства.

— И еще я хочу получить назад мой мушкетон, — развивая наступление, показал Олег рукой на парализатор на столе.

— Ты жесткий переговорщик, Олег-бей, — улыбка турчанки сделалась еще шире. — Мы вернем тебе оружие — сразу же, как только доберемся до вашей базы. Охранять гостей в дороге — наш долг, и исполняя его, мы не вправе полагаться только на копья и клинки.

— Хорошо, — решил не перегибать палку юноша.

— Значит, мы договорились? — спросила Хюррем.

— Почти, — кивнул Олег. — Осталось убедиться, что вас на базе — тридцать.

— Вечером, я же сказала. Сейчас я должна доложить о нашем разговоре капитану, а тебя пока проводят в комнату, где ты сможешь отдохнуть, — проговорила девушка, поднимаясь из-за стола. Поспешил встать и Светлов — и чуть при этом не упал: собеседница была права, ноги его едва держали. Та, впрочем, сделала вид, что не заметила его неловкости. — Твой товарищ Стас уже там, — продолжила турчанка. — Единственное, прошу вас обоих никуда не выходить без сопровождения — на базе темно и легко заблудиться. Все необходимое вам принесут. Если понадобится что-то еще — хлопните в ладоши, рядом будет Дилара, она придет и поможет.

— Дилара? — машинально переспросил Светлов. — У нас тоже была одна… Диляра.

— Была? — уточнила девушка.

— Да, она… умерла. Еще на Земле.

— Да упокоит Аллах ее душу, — воздев черные глаза к потолку, благочестиво проговорила Хюррем.

34

Спиральный рукав IV, мобильный транзитно-контрольный терминал в межзвездном пространстве, сорок дней до подведения черты

— Пора, dzieci, — заявило чудище голосом «пани Горской».

На этот раз визит инопланетянки в их каюту пока обходился без эксцессов — возможно потому, что под рукой у Марины не нашлось подходящей тарелки.

— Мы что, прилетели? — спросил Костя, на всякий случай все же держась от монстра на почтительном расстоянии.

— Прилетели.

— А… куда мы прилетели? — задал вопрос Артем. — На вашу планету?

— Не совсем. На транзитную станцию. В радиусе десятка парсеков здесь нет ни звезд, ни планет, но зато имеется сразу несколько точек выхода из трехмерного пространства — настоящий перекресток скоростных галактических трасс. Полагаю, тут мы с вами, наконец, и расстанемся. Но сначала снимем информацию с вашего мозга — ну и попутно выявим трутня, если таковой среди вас затесался.

Настя машинально стрельнула глазами в сторону Артема — тот оставался совершенно невозмутим.

— Так значит, у вас все-таки есть такая технология? — поинтересовалась она у инопланетянки.

— Разумеется. Стандартная процедура — просто требующая специального оборудования. Можно изменить телесную оболочку, внутренние органы, поведение, но невозможно спрятать мысли — если, конечно, они у тебя есть. Они и выдадут трутня при сканировании.

Настя поежилась: не очень-то приятно сознавать, что скоро все твои мысли прочтут, как открытую книгу — пусть даже ты и ни разу не трутень.

— В общем, трепещи, оборотень! — с победоносным видом обернулся тем временем к Артему Костя.

— Мне-то как раз бояться нечего, — развел руками Борисов. — А вот за некоторых других я бы не поручился…

— А когда вы вылечите Тимура? — спросила Настя у «Францишки» — со стоящим в дверях уродливым чудищем это имя, конечно, плоховато сочеталось, но никакого другого им инопланетянка так и не назвала.

— Как только — так сразу. Не переживай, не забудем про твоего ukochany! Будет как новенький!

— А потом вы нас отпустите? — спросила Марина. — Ну, когда узнаете от нас все, что вам нужно?

— Нет, съем, — заявил монстр. — Шучу, кому вы нужны! — бросил он через пару секунд, вероятно, вдоволь насладившись вытянувшимися лицами ребят. — Отправят вас куда-нибудь с попутным рейсом.

— Куда-нибудь? — переспросил Артем. — Это куда?

— Куда оказия представится.

— То есть не на Землю?

— Говорю же: как обстоятельства сложатся. Да не бойтесь: над газовым гигантом не сбросят и на лишенный атмосферы планетоид тоже не высадят: правила требуют, чтобы место было пригодно для существования вашей расы, ну и еще чтоб не находилось под социальным карантином. На самом деле, подходящие планеты можно чуть ли не по хвосту пересчитать, так что очень может быть, что и на Землю.

— Хорошо бы, чтобы на Землю! — проговорила Марина. — Дом есть дом.

— В любом случае, транспортом для вас уже займутся другие: я к тому моменту рассчитываю благополучно окуклиться, чтобы проснуться на касту выше. Давно уже пора! В прошлый раз меня Всемогущий практически из готового кокона вытащил, сочтя миссию незавершенной, а это довольно неприятно, знаете ли, — щелкнуло хвостом чудище, что, видимо, должно было подтвердить всю глубину его недовольства случившимся. Ребята дружно отшатнулись. — Ну да ладно, вам все равно не понять. Идемте за мной.

— Вещи же брать? — спросила уже почти в спину монстра Марина, указав на свой рюкзак на полу.

— Нет, оставьте здесь, — последовал ответ. — Потом вам все вернут.

Они вышли в коридор. Справа тот заканчивался прозрачной перегородкой, выходящий на внешний люк, но «Францишка» вразвалочку направилась налево, в сторону высокой, заполненной сизым дымом полукруглой арки. При посадке она строго-настрого запретила ребятам туда соваться, предупредив, что за клубящимся маревом начинается непригодная для землян среда.

— Эй, вы же говорили, там кислота плещется! — вспомнил о былом предупреждении Артем.

— Уже нет, — не поворачиваясь, ответило чудовище. — После стыковки со станцией сюда врезан временный тоннель. Пройдем по нему.

— А на станции что, кислородная атмосфера? — поинтересовался Костя.

— В сегменте, куда мы направляемся — да. Специально для таких, как вы.

— И что, много там еще… таких? — спросила Настя.

— Ты меня спрашиваешь, kochanie? Я сюда только что вместе с вами прилетела! Четыре свободных бокса мне гарантировали, а большего и не нужно.

— Четыре? — переспросил Артем.

— Да. Ты сразу же отправишься со мной на процедуру. Остальных вызовут позже.

— Правильно! — заявил Костя. — Разоблачите его поскорее!

— Что ты все время к нему цепляешься? — не выдержала Настя. — Достал уже!

— Это у него нервное, — заметила из-за спины юноши Марина.

— У кого нервное? — взвился тот. — У меня нервное? Да я спокоен, как пульс покойника!

— Масло масляное! — хмыкнула брюнетка.

— Маяковский, «Облако в штанах», — не без доли уважения покосилась на юношу Настя.

— Где-где облако? — усмехнулась Марина.

Тем временем, шествующая первой «Францишка» нырнула в арку и скрылась за дымовой завесой. Машинально набрав в легкие побольше воздуха и зажмурившись, Настя последовала за инопланетянкой.

За аркой и в самом деле оказался длинный тоннель, изгибаясь, уходящий куда-то вдаль. Круглый в сечении, он был лишен строгого деления на пол, стены и потолок. Точнее, куда ни наступи — там и пол. Уже через несколько секунд Настя заметила, что «Францишка» шагает под углом к тому, что в представлении девушки было вертикалью, и, вроде как, не испытывает от этого ни малейшего дискомфорта. Ну да это инопланетянка — что с нее взять?! — но оглянувшись, Настя увидела, что Костя и вовсе завис поперек тоннеля.

— Круто! — помахал юноша рукой.

— Смотри не навернись, — буркнула она ему.

— Никогда еще не чувствовал себя так устойчиво! — хмыкнул Костя, демонстративно подпрыгивая и тут же благополучно приземляясь.

— А по потолку слабо? — бросила сзади Марина.

— Как два пальца об асфальт! — заявил юноша, ловко перебирая ногами по обшивке тоннеля. — Ух ты, какие вы все смешные, когда вниз головой!

Не сдержав улыбки, Настя отвернулась от него и поспешила за ушедшей вперед «Францишкой».

— Скажите, а почему вы не надели личину? — поинтересовалась она, нагнав инопланетянку. — Вы же говорили, что плохо переносите кислород?

— И азот, — охотно подтвердила та. — От них у меня зуд по всему телу, особенно в кончике хвоста. Но если недолго — проще перетерпеть, чем каждый раз возиться с человеческой одеждой.

— А почему вы не превращаетесь сразу одетой? — спросила Настя. — Не все ли вам равно, что имитировать — человеческую кожу или ткань?

— Ты даже себе не представляешь, kochanie, какую непристойность сейчас сказала, — заметил монстр. — До такого даже трутень не опустится!

— Извините, — смущенно пробормотала девушка.

— Хотя знаешь… — задумчиво проговорила инопланетянка. — Насчет трутней я, пожалуй, погорячилась. Эти могут. Наверное… Но тут есть еще и другая сложность: одежда должна свободно сниматься, иначе всем сразу станет ясно, что это личина. Каждый раз отрывать от себя кусок — нерационально.

— А, ну да, — кивнула Настя.

Тоннель преградила новая дымовая завеса, миновав которую они с инопланетянкой оказались в просторном светлом зале с нормальным, плоским полом. Настя обернулась посмотреть, что произойдет с шедшим ногами вверх Костей, но юноша вынырнул из сизого тумана как ни в чем не бывало, да еще и спросил ее:

— Не грохнулась?

— За тебя переживала, — бросила она в ответ.

Скоро к ним присоединились Марина, Джулия и замыкавший процессию Артем. В ожидании отставших, Настя огляделась по сторонам: справа от них располагалась широкая двустворчатая дверь с окошками, в которые, правда, ничего не было видно, слева, чуть дальше, помещение делилось на множество небольших комнаток с прозрачными стенами — вход в каждую был выполнен в виде уже знакомой девушке заполненной дымом арки.

— Ну вот, а вы боялись, что боксов не хватит, — проговорила «Францишка» — хотя Настя что-то не помнила, чтобы кто-то, кроме самой инопланетянки, высказывал подобные опасения. — Сейчас поглядим, какие из них ваши… — движением хвоста пригласив всех следовать за собой — как ни странно, жест получился ясным и недвусмысленным — она двинулась вдоль вереницы входных арок. — Вот! — остановилась у третьей или четвертой по счету, с виду неотличимой от предыдущих. — Julia, this way[18]. Константин, твой бокс рядом, — ткнул монстр щупальцем в следующую арку. — Настя, Марина, это ваши. Заходите внутрь и ждите вызова. Когда появится световая стрелка — как на «Ковчеге», кто помнит — следуйте ее указаниям. Только не пытайтесь выйти из бокса без команды — обстановка снаружи может оказаться вовсе не такой, как сейчас, и совсем вам не понравится. Все ясно?

— А долго ждать? — осведомилась Марина.

— Понятия не имею, — продемонстрировал монстр нечто, что при наличии толики фантазии можно было принять за пожимание плечами. — Я здесь не распоряжаюсь. Еще есть вопросы?

— А Тимуром вы когда займетесь? — спросила Настя.

— Им уже занимаются. Как вернешься с процедуры — наверняка его уже застанешь здесь.

— Здесь? — переспросил Костя. — Мы потом обратно в боксы должны вернуться?

— Не в боксы. Там, дальше, — показала «Францишка» хвостом куда-то вглубь зала, — есть специальная комната, стрелка вам все покажет. Туда и вещи ваши прибудут с корабля.

— Ясно, — кивнул юноша.

— Ну а раз ясно — живо по местам! — скомандовала инопланетянка. — И так заболтались!

Снаружи бокс выглядел просторнее, чем оказался на поверку: метра два на два, не более, и в высоту столько же — руку протяни, и упрешься пальцами в потолок, даже с Настиным скромным ростом. Задняя стена этого куба была глухой, а вот боковые и передняя, не считая пространства, занятого дымной аркой, — прозрачными. Глянешь налево: Костя увлеченно ощупывает потолок, повернешься направо: Марина устраивается на полу по-турецки. Заметив, что Настя смотрит на нее, брюнетка помахала подруге ладошкой и, судя по движению губ, что-то сказала, но звук из бокса в бокс не проникал. Настя показала на ухо — не слышу, мол. Марина беспомощно развела руками.

Как и в недавно покинутой ими каюте, никакой мебели здесь не имелось, но, в отличие от предыдущего их пристанища, не имелось и туалета. С одной стороны, это Настю немного обеспокоило, с другой — навело на мысль, что долго их тут держать не собираются.

Ну, что такое «долго»? Все относительно. К тому моменту, когда в соседней — Марининой — комнатке вспыхнула в воздухе яркая зеленая стрелка, по Настиным прикидкам минуло уже не менее часа. Вышло так, что сигнал она заметила раньше подруги, сидевшей у самой разделявшей девушек перегородки и оказавшейся к нему спиной. От неожиданности Настя вздрогнула, брюнетка обернулась — и тоже увидела стрелку. Поднявшись на ноги, Марина зачем-то потянулась к ней пальцами, затем резко отдернула руку, обернулась к подруге — в глазах ее читался испуг. Настя продемонстрировала ей сцепленные в рукопожатии ладони — не бойся, мол, я с тобой. Неуверенно улыбнувшись и кивнув, брюнетка вышла из бокса. Зеленая стрелка за ее спиной горела еще пару десятков секунд, после чего постепенно погасла.

Вздохнув — если на одного Артема ушел целый час, сколько же им тут еще торчать?! — Настя отодвинулась от стекла и, ища себе нового общества, повернулась в сторону Кости, но внезапно вместо юноши увидела за перегородкой… Сперва она решила, что это, вопреки обещанию, вернулась во всем своем монструозном великолепии Францишка, но почти тут же разглядела на уродливом теле чудовища, неспешно расправлявшего за спиной мятые крылья, куски бежевой ткани. Остолбенев от удивления и ужаса, Настя не сумела даже толком закричать, лишь сипло выпустила ртом воздух — впрочем, вопи она хоть во все горло, никто бы ее все равно не услышал.

Монстр шагнул к стеклу и, чуть наклонившись, приник к нему безобразной серой мордой с круглыми белыми — без зрачков — глазами. Настя в панике отпрянула, запнулась о собственную ногу и грохнулась на задницу, даже не почувствовав боли. С четверть минуты они с чудовищем, как зачарованные, смотрели друг на друга через стекло, потом трутень — ведь это же был трутень, да?! — отвернулся, подобрался, одним прыжком выскочил из бокса сквозь дым арки, на миг исчезнув из виду, но тут же возникнув снова — прямо перед входом в Настину обитель.

35

Спиральный рукав IV, мобильный транзитно-контрольный терминал в межзвездном пространстве, сорок дней до подведения черты

— Он попытался войти в мой бокс, но арка его не пропустила, — бесцветным голосом проговорила Настя. — Тогда он попробовал вломиться к Джулии, но тоже не сумел. После этого ушел. Не знаю, куда.

— В шлюз, — подсказал Тимур. — Францишка сказала, что он выпрыгнул в шлюз.

Тагаев выглядел совершенно оправившимся от полученных увечий, бодрым и полным сил. Он даже побрился, избавившись от двухнедельной щетины на щеках и подбородке, а вот усы оставил, превратившись из абрека в этакого интеллигентного джигита. В комнату, где Настя, Марина, Джулия и Артем собрались после учиненных им инопланетянкой процедур, Тимур подтянулся последним. Незадолго до его появления во входную арку вползла самоходная плоская платформа, которая привезла оставленные ребятами на корабле вещи — два рюкзака, многострадальные Настины джинсы и оба карабина. Оружие было замотано в прозрачную, совсем тонкую с виду пленку, которую Настя сразу же попыталась разорвать, но дело закончилось лишь сломанным ногтем.

Свой рассказ о том, как Костя обернулся трутнем, девушка повторяла уже в третий раз — сначала «Францишке», потом Артему с Мариной, и вот теперь Тимуру. Тагаев, впрочем, оказался в курсе происшедшего.

— Его путь проследили по обрывкам одежды — как по хлебным крошкам, — поведал он услышанное от инопланетянки. — Тот вел к внешнему шлюзу. Проверили: так и есть, выходом недавно пользовались.

— То есть, со станции трутень сбежал? — спросил Артем.

— Очевидно, так. Хотя, по словам Францишки, никто у них не может понять, на что он рассчитывал: это внутренний сектор жнецов, в космосе его легко найдут. Разве что трутня где-то поблизости ждал корабль, но для этого кто-то должен был точно знать, где наш монстр окажется после отлета с Земли. Францишка говорит, что это абсолютно невозможно: на выбор ею этой конкретной станции повлияла куча факторов, в том числе совершенно случайных, просчитать их никому не под силу.

— Но кто-то это все-таки сделал, — заметил Борисов.

— Или трутень всех обманул и до сих пор на станции, — пробормотала Настя.

Когда в ее боксе зажглась зеленая стрела вызова, выходить наружу она и не подумала. Через несколько минут стрелка пожелтела, потом сделалась небесно-голубой — девушка упрямо сидела, забившись в дальний от дымной арки угол, и никакая сила не смогла бы выдернуть ее оттуда. Никакая — кроме разъяренной «Францишки», явившейся за Настей лично. Девушка, впрочем, была уверена, что это трутень отыскал способ проникнуть в бокс, и приготовилась к худшему. Не убедил ее ни знакомый голос, ни личина «польки», продемонстрированная монстром (одеждой инопланетянка не запаслась, и великолепная «пани Горска» предстала перед Настей в костюме Евы). Даже теперь, после процедуры сканирования, на которую, скинув бесполезную личину, чудовище отволокло ее в охапке, девушка не была до конца уверена, что все это время имела дело не с трутнем. Она теперь вообще ни в чем не была уверена.

— Нет, — покачал головой Тимур. — На станции ему оставаться опасно. Кроме того, системы шлюза зафиксировали несанкционированный выход.

— Это тебе тоже Францишка сказала? — уточнила Настя. — А если теперь трутень — она?

— Нет, невозможно. Там понабежало еще монстров, принялись проверять друг друга — ну, как нас при сканировании штукой этой по голове водить. Это еще до того было, как они про шлюз выяснили.

— Долго ж выясняли, — буркнула Настя, ничуть ни в чем не убежденная.

Тагаев лишь развел руками.

— Мне другое непонятно, — проговорил он затем. — Когда трутень успел подменить Костю? На плоту тот был еще человеком.

— Почему ты в этом так уверен? — спросила Марина.

— Из-за меня, — понял Артем. — Точнее, из-за моего двойника на плоту.

— А может, было два трутня? — предположила брюнетка.

— Или все пять, — мрачно бросила Настя. — И Францишка — шестая.

— Я серьезно! — взвилась Марина.

— Я тоже.

— Рыя на «Ковчеге» говорила об одном, — напомнил Артем. — Было бы больше — она бы знала.

— А, ну да, — согласилась брюнетка.

— И тогда, собственно, вариант подмены один — в полиции, как и говорила Настя, — продолжил свою мысль Борисов.

— Я говорила? — не поняла девушка.

— Тогда, в зеркальной каюте. Ты сказала, что в полиции Костя на какое-то время оставался один. Значит, тогда трутень его и подкараулил.

— Да это я так просто сказала, чтобы страсти погасить, — нахмурилась Настя.

— И попала в точку.

— Все равно непонятно, — снова заговорил Тимур. — Почему Костя? В городе полно тайцев — выбирай любого! Нет, непременно нужен кто-то из нас. Зачем столько усилий?

— Русская кровь — самая вкусная, — криво усмехнувшись, предположила Марина.

— Крис бы тут с тобой поспорил.

— А может быть, дело не в нас, а в Францишке? — высказал догадку уже Артем. — Космический корабль был только у нее. Что если трутень просто решил убраться с планеты? Вот и прикинулся тем, кого Францишка непременно должна была забрать.

— Как-то слишком рискованно, нет? — хмыкнул Тагаев.

— Да и с чего бы ему улетать? — заметила Настя. — Я так понимаю, Земля для него — сущий малинник. Есть где развернуться — а он ведь только начал.

— В общем, сплошные загадки, — заключил Тимур. — Одно хорошо, на Земле этой твари больше нет, можем спокойно возвращаться. А фокусы трутня пусть жнецы разгадывают… Костяна, конечно, жалко. Нормальный был парень.

— Это да… — выдохнула Марина.

В этот момент в воздухе посреди комнаты зажглась указывающая на выход стрелка вызова. Землян приглашали на посадку.

36

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, пятнадцатый день в новом мире

— Все забываю спросить: где вы их берете? — поинтересовался Олегу Демира, кивнув на ятаган в руке турка. — В арсенале таких нет.

— Так я тебе и рассказал, — усмехнулся тот в густую черную бороду, ловко срубая клинком верхушку дикого степного колоска, осмелившегося неосторожно подняться над рядами сородичей. — Военная тайна!

— Да, ладно, брат, мы же теперь союзники! Какие между нами могут быть тайны!

— Нет, — подумав, уже с серьезным видом мотнул головой башибузук. — Без разрешения командиров не могу.

— Ну так спроси, вон она идет, — показал Светлов на спину Хюррем в трех шагах перед ними.

Их отряд, состоявший из семи человек — двоих русских разведчиков и пяти турок — находился в пути второй день. Вчера они благополучно пересекли бродячий лес, сегодня с утра углубились в степь, в полдень утроили небольшой привал, перекусив холодным мясом, и, по расчетам Олега, к вечеру должны были быть в Крепости. Брошенного угонщиком вездехода они по дороге не видели, но это Светлова не особенно смущало: парой километров влево-вправо — приземистую машину легко не заметить. Вот промахнуться мимо Крепости — это нужно постараться.

Четверо вооруженных ятаганами турок тащили объемные рюкзаки с провизией и водой, возглавлявшая их Хюррем шла налегке, зато с мушкетоном на плече. Заплечный мешок Мамая был почти пуст: прежде, чем вернуть хозяину, союзнички его основательно выпотрошили — должно быть, соскучились по «ковчеговской» кашке. Олег и вовсе шел, как на прогулке — без вещей и без оружия.

— Хочешь, чтобы я сам спросил? — не отставал Светлов от Демира, не спешившего беспокоить своего офицера. — Все равно тебе переводить!

— Да хорошо, хорошо!..

Догнав девушку, турок почтительно обратился к ней с вопросом. Та, кажется, не сразу поняла, что хочет от нее переводчик — сперва нахмурилась, но потом кивнула, и, обернувшись к Олегу, весело рассмеялась.

— Ну? — поинтересовался Светлов, снова поравнявшись с подождавшим его Демиром. — Добро получено?

— Получено, — подтвердил тот. — На самом деле, брат, все просто. Кровати в новых жилых комнатах видел? Если снять с них ложе, там, внизу, будет что-то вроде механизма. На таких вот распорках, — продемонстрировал он клинок. — Мы так и не поняли, металл это, или какой-то особый пластик, но форма уж больно подходящая. И точится хорошо. Остается приделать рукоять — и вот! — взмах — и еще один ни в чем не повинный колос безвременно лишился буйной головы.

— Голь на выдумки хитра, — хмыкнул сзади Мамай, как видно, слышавший весь этот разговор. — Ничего личного, аскер, это просто такая русская поговорка! — добавил он, заметив, что Демир вспыхнул.

Позавчера, узнав от Олега о том, что им предлагают союз, Стас, кажется, нисколько не удивился. Гораздо больше его заинтересовал тот факт, что турок, по их словам, не убыло от тридцати.

— Это что же получается, ни одного монстра с ними не летело? — протянул Мамай, выслушав товарища. — Одни мы, значит, такие везучие? А как они тогда узнали, что нужно проголосовать о судьбе Земли?

— Может, они и не узнали, — пожал плечами Светлов.

— Помнится, ваша любимая Кора говорила, что выбор был поставлен перед каждым «Ковчегом», — напомнил Стас. — Как они, кстати, проголосовали, ты не спросил?

— Нет, — мотнул головой Олег. — И не собираюсь. Четыре шанса из пяти, что их «Ковчег» проголосовал против Земли. Но нам с ними сейчас только по этому поводу разногласий не хватало!

— Ну, может, тут ты и прав…

Мамай умолк, а вот в душе Светлова проросло зерно сомнения. Нет, не по поводу выбора, сделанного когда-то их новыми союзниками на «Ковчеге» — даже если тот был не в пользу Земли, кто им судья? Но что, если турки просто не разоблачили Чужого в своих рядах? Вечером, когда все население базы «Аксарай» собралось на поляне у костра, милостиво позволив себя пересчитать, Олег напряженно всматривался в лицо каждого: человек или только прикидывается? Только вот как определишь, на глаз-то…

Ну и да, Хюррем не солгала: ее соплеменников набралось ровно тридцать. Правильное число, как говаривала Кора.

…На горизонте уже маячила серая громада Крепости, когда шедший в авангарде отряда плечистый турок по имени Ахмет внезапно остановился. Нагнав его, застыла на месте и Хюррем. Приблизившись, Олег, Демир и Стас увидели, что заставило их спутников замереть: степь впереди пересекала широкая, метров семи-восьми, вспаханная полоса.

— Это еще что за огород? — вырвалось у Светлова.

— Кажется, так бывает, когда от злого леса отбивается особенно неугомонное дерево, — неуверенно проговорил Демир. — За ним в поле остается похожий след — только он обычно уже и не такой прямой…

— Нет, — рассмеялся Мамай. — Это другое. Вы что, никогда контрольно-следовой полосы не видели?

— Что еще за полосы? — спросил Олег, пока Демир переводил слова его товарища Хюррем.

— Ну на государственной границе, чтобы нарушителей ловить. Пройдет иностранный шпион — наследит, пограничники его и схватят. Думаю, здесь такой же смысл. Наверняка это наши трактором прошлись… О, а вон и пограничный наряд! — воскликнул Стас, показав рукой куда-то вправо.

Все дружно посмотрели в ту сторону: вдоль вспаханной полосы со стороны Крепости по степи резво катился вездеход.

— Это ваш? — спросил Демир, поигрывая ятаганом.

— Другого здесь быть не может, — выговорил Олег.

— Ты же говорил, что он в поле застрял!

— Так и было. Видимо, пока нас не было, затолкали в рабочую зону и завели…

Не доехав до места, где стоял отряд, метров двадцать, вездеход плавно остановился. Разглядеть через тонированные стекла, кто находится внутри, было невозможно, а выйти из кабины что-то никто не торопился.

Хюррем вопросительно посмотрела на Олега.

— Пойду, переговорю, — кивнул он, поняв, что от него требуется, и направился к машине.

Чтобы подойти к вездеходу, ему пришлось пересечь вспаханный участок. Взрытая и размельченная земля глубоко проваливалась под подошвами, сохраняя за «нарушителем» четкую цепочку следов. Если это и правда так задумано — отличная идея, никто не проскользнет незамеченным!

Водительская дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулся темный раструб мушкетона. Светлов приподнял ладони, демонстрируя, что безоружен.

— Так, спокойно, ребята! Я свой — не видите?

— Видим, — раздалось из кабины — Олег узнал голос рыжего Артема. — Поэтому и не стреляем. А что за народ там с тобой?

— Это друзья, — ответил он, на всякий случай пока не опуская рук. — Со стамбульского «Ковчега». Их тоже обокрали, и у нас теперь что-то вроде союза наклевывается.

— Ясно, — бросил водитель. Дуло мушкетона исчезло в недрах кабины, но шире дверца так и не открылась. — Ну, типа, добро пожаловать домой. А мы тут, понимаешь ли, патрулируем…

— В Крепость нас подкинете? — попросил Светлов. — А то с раннего утра топаем, устали, как собаки…

— Подкинем, что ж не подкинуть, — согласился Артем. — Только пусть сначала твои союзники оружие сдадут.

— Да ты что? — нахмурился Олег. — Неудобно!

— Неудобно штаны через голову надевать, — бросил его собеседник. — А у нас тут, знаешь ли, бдительность и все такое. Вооруженных чужаков я у себя за спиной не посажу!

Вернувшись к отряду Светлов пересказал состоявшийся разговор Хюррем. Переводивший его слова Демир, как услышал про требование разоружиться, так аж затрясся, а вот девушка, к счастью, отреагировала спокойно:

— Разумная предосторожность, — кивнула она, протянув Олегу мушкетон. — Видишь, я исполняю свои обещания, — добавила с улыбкой.

Офицер что-то скомандовала по-турецки, и ее соплеменники, пусть и без особой охоты, отдали Светлову с Мамаем свои подкроватные ятаганы. Демир разоружился последним, с таким кислым лицом, словно его секунду назад заставили укусить лимон.

В кабине вездехода, кроме Артема, оказался еще и Дима. Олег подсел к ним третьим на передний ряд, Мамай с турками разместились сзади, и машина помчалась по степи к Крепости.

— Ну, что тут у нас нового? — поинтересовался Светлов, пристраивая сданные ему ятаганы на полу, в ногах.

— Да все по-старому, в общем-то, — повернув голову и с нескрываемым любопытством косясь на Хюррем, ответил ему Дима. — Вот, круглосуточное патрулирование ввели.

— Круглосуточное? — переспросил Олег. — И ночью тоже?

— Ну да. Фары яркие, все видно, в принципе. Крепость на ночь запирается, но внизу у обзорного экрана теперь постоянный пост.

— Ну и как, хоть раз видели следы? — поинтересовался Светлов.

— Пока только звериные, — сообщил Дима.

— Точно звериные? — прищурился Олег.

— Точно. Мы этого кабана потом минут двадцать по степи гоняли, пока не подстрелили.

— Зажарили хоть? — спросил Светлов, вспомнив турецкий опыт.

— А то! Только не вкусно без соли. Но вместе с кашей — нормально.

Вездеход притормозил у входа в Крепость, и, не дожидаясь полной остановки, Олег распахнул дверцу и спрыгнул на траву — совсем забыв при этом о ятаганах в ногах. Клинки вывалились из кабины, один упал плашмя, второй воткнулся острием и встал торчком. Юноша нагнулся их подобрать, а когда снова поднял голову, увидел в створе ворот Инну. Девушка радостно шагнула ему навстречу, но, заметив показавшуюся из-за задней дверцы вездехода Хюррем, нахмурилась и замерла на полушаге.

Олег поспешил к Иноземцевой:

— Привет!

— Привет! — на миг лицо Инны снова озарила лучезарная улыбка, но тут же оно снова приобрело прежнее тревожное выражение. — Что с вами за люди?

— Друзья, — поспешил успокоить ее Светлов. — Турки из Стамбула. У нас с ними общие проблемы.

— Общие проблемы?

— Они, как и мы, остались без батареек — и похоже, виновник в обоих случаях один и тот же. Они пришли, чтобы заключить с нами союз. Вон та девушка, — указал он глазами на Хюррем, — их офицер и глава делегации на переговорах.

— Ясно, — кивнула Инна, немного расслабляясь. — А Галя что, у них осталась?

— Что? — не понял Олег.

— Я не вижу с вами Гали. Она осталась в их крепости? Типа, заложника?

— Нет… — выговорил юноша, цепенея. — А… Разве она не вернулась? Она должна была прийти еще три дня назад…

Мрачное молчание его собеседницы было красноречивее любых слов.

37

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, пятнадцатый день в новом мире

— Далеко собрался? — осведомилась Инна, практически сдергивая Олега за рукав куртки с подножки вездехода.

— А то ты не поняла! — бросил он, высвобождаясь движением плеч.

— В том-то и дело, что поняла! Не дури!

— Я обязан ее найти, — заявил юноша, делая новую попытку забраться в машину, но тычком ладони девушка захлопнула перед ним дверцу и, шагнув вперед, прижала ее для верности плечом.

Свидетелями этой сцены были лишь так и сидящие в кабине Артем с Димой, да высунувшаяся из ворот Крепости свой любопытный носик мелкая Ксюша — турок Иноземцева минуту назад попросила проводить в свободную жилую комнату, чтобы те могли отдохнуть с дороги.

— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовалась Инна у Светлова.

— Пройду по пути, которым должна была идти Галя.

— Ты только что по нему прошел!

— Я не смотрел по сторонам!

— Через час стемнеет — много ли увидишь?

— У вездехода вообще-то фары есть!

— Ага, а еще «поводок»! На рассвете вышлем поисковую группу. Если хочешь, можешь ее возглавить.

— Да не могу я ждать до рассвета! — зло рявкнул он. — Понимаешь?! Не могу! Это же я тогда отправил ее назад!

— Олег, прошло три дня, — как бы в противовес ему резко сбавив тон, проговорила Инна. — Что изменится за восемь-десять часов?

— Да что угодно!

— Там тысячи квадратных километров степи, — покачала головой Иноземцева. — В темноте в двух шагах ничего не будет видно. Ты ничем не поможешь Гале, если рванешь сейчас назад, сломя голову. Ничем. Только сам сгинешь… — посторонившись и приоткрыв дверцу — но так, чтобы оказаться между юношей и проходом в кабину — Инна заглянула внутрь. — Там наши гости сильно истоптали полосу? — спросила она у Димы с Артемом.

— Прилично, — кивнул с водительского сидения рыжий.

— Я пришлю трактор запахать следы, — пообещала она. — А вы поезжайте.

Хлопнула дверца, и вездеход укатил в степь.

Внутри у Олега словно что-то окончательно оборвалось. Он не мог не понимать, что Инна права: и что их отряд только что двигался той самой дорогой, и что ночью никакого толка от поисков не будет, и что прошло три дня… Но бывает такая правота, с которой не по пути…

— Думаешь, я не переживаю? — проговорила Иноземцева. — За Галю, за Геру…

— Геру так и не нашли? — «на автомате» спросил Олег.

— Нет. Пойдем, отдам тебе твое кольцо, — тронула она его за плечо. — Заодно расскажешь мне все про этих своих турок.

— Слушай, а может быть… — в голову Светлова пришла безумная мысль. — А что, если…

— Что? — вопросительно приподняла брови девушка.

— Да нет, ничего, — мотнул он головой. Не время. И не с Инной. А то еще примет меры, как вездеход услала… — Где, ты говоришь, мое кольцо? — спросил он уже немного другим тоном.

— У меня в каюте. Пошли, отдам. И начинай про турок.

Жилые помещения занимали три первых этажа Крепости. Каждый колонист получил собственную, отдельную комнату. Небольшую, но конструкцией предусматривалась возможность соединить две соседние «каюты» сквозным проходом или даже вовсе убрать стену между ними. Некоторые из ребят — Олег знал — так и поступили, кто сразу, кто со временем, но комната Инны, расположенная на третьем этаже, оставалась изолированной. Как, к слову, и его собственная, за стенкой. Далее по коридору шла комната Гали, тоже ни с кем ни связанная, потом — целый ряд пустых помещений — большинство народа предпочло поселиться на нижнем этаже.

Войдя в свою «каюту», Иноземцева расстегнула куртку, и только теперь Олег заметил, что на шее девушки болтается на шнурке широкое капитанское кольцо. Взгляд Светлова сам собой переметнулся на Иннину руку — на пальце у нее был второй черный ободок, обычный офицерский.

— Запираю им двери, — пояснила Иноземцева, заметив недоумение Олега. — Ворота, рубку, энергоцентр…

— Медотсек… — машинально продолжил ряд Светлов.

— Медотсек-то зачем?

— Да, конечно, медотсек незачем, — поспешно кивнул он — с внутренним облегчением. Обидно было бы, если бы задуманное им сорвалось из-за такой ерунды.

На то, чтобы пересказать Инне историю их с Мамаем похода, у Олега ушло не менее получаса, еще минут пятнадцать Иноземцева что-то переспрашивала и уточняла.

— Ясно, — кинула, наконец, она. — Что ж, отлично. Первые хорошие новости за последние дни! Ладно, иди, приведи себя в порядок, после ужина начнем с ними официальные переговоры… — шагнув к стене, девушка достала из ниши у изголовья кровати его сданное на хранение кольцо и, повернувшись, протянула Светлову. — Держи. Как будешь готов — подходи в столовую, я буду там.

— Хорошо, — кивнул Олег.

Покинув комнату Инны, он шагнул в сторону своей, но едва дверь «каюты» Иноземцевой захлопнулась за его спиной, тут же повернулся и стремглав бросился к лестнице. Менее чем через минуту Светлов был в медотсеке. Пост отсюда убрали, и никто не увидел, как Олег вошел в бокс к Чужой.

— Чем могу служить страте, Всемогущий? — приветствовала его «Диля», едва Олег показался в дверях — монстр чинно сидел на койке в человеческой личине.

— Можешь, — кивнул он. — Но сперва скажи — кто твоя страта?

— Я помню данный мне урок, Всемогущий. Моя страта — те, кто прилетел вместе со мной на «Ковчеге». Кольца обозначают лишь внутреннюю иерархию, но сами по себе не делают своих обладателей членами страты. Я сожалею, что изначально неверно оценила ситуацию и, как уже говорила, готова искупить вину — наказанием или службой.

— С наказанием повременим, а сейчас время службы, — заявил Светлов. — Только еще один вопрос: ты научилась произвольно менять личину?

— Я усердно работаю над этим, Всемогущий, и, полагаю, значительно продвинулась на пути к цели, но пока не готова представить результат на суд страты. Мне стыдно за мою неумелость, но я делаю все, что в моих силах. Полагаю, не заставлю мою страту ждать слишком долго.

— То есть, пока — нет? — на всякий случай уточнил Олег.

— Нет, Всемогущий.

— Жаль, — вздохнул он. — Ну да ладно. Итак, слушай задачу. Примерно в сорока пяти километрах на северо-запад от Крепости находится необычный лес — днем он стоит на месте, а ночью движется. Но сейчас это не важно, для тебя он будет просто ориентиром. Три дня назад утром Галя — наша Галя — отправилась оттуда в Крепость. Сюда она до сих пор не дошла. Необходимо ее найти и доставить домой. Ты говорила, что видишь в темноте?

— Да, Всемогущий, хотя это и не совсем зрение.

— Отлично. Я выведу тебя из Крепости. Да, такой нюанс: другие члены страты не должны знать о порученной тебе миссии, пока она не будет исполнена.

— Я поняла, Всемогущий, — невозмутимо кивнула Чужая. — Я готова.

— Тогда идем! — заявил Олег, настежь распахивая дверь бокса.

— Мне разрешено оставаться в этой личине, Всемогущий? — уточнила «Диля».

— Да. Но если найдешь Галю… — Олег запнулся. — Когда найдешь Галю, — твердо произнес он, — действуй по обстановке. — Этот твой облик может быть ей… неприятен.

— Я это знаю, Всемогущий. Я буду деликатна — насколько позволит мне моя миссия. Последний вопрос, если разрешите: как я должна поступить, если не застану Галию в живых?

— Тогда доставь в Крепость тело, — сглотнув, выговорил Светлов. — Или… то, что от него останется. Больше нет вопросов?

Чужая отрицательно покачала головой.

— Пошли! — распорядился Олег.

По задней, не слишком удобной и потому непопулярной у народа лестнице им удалось спуститься, никого не повстречав, но у ворот по-прежнему дежурила Ксюша Шипова. Впрочем, на этот случай у Светлова был заготовлен план. Оставив Чужую ждать за углом, он быстрым шагом подошел к девочке.

— Вездеход не возвращался? — спросил Олег, постаравшись придать голосу полнейшую беззаботность.

— Нет, — захлопала ресницами мелкая. — Зачем? Он же только что уехал!

— Ребята забыли кое-что, сейчас вернутся, — пояснил он. — Слушай, Ксю, не в службу, а в дружбу, пока я их тут жду, сбегай в столовую, посмотри, наши гости уже там?

— Так я это… типа, на посту, — неуверенно проговорила девочка.

— Ничего, я за тебя подежурю. Это же быстро: пара минут!

— Ладно, хорошо, — согласилась мелкая после короткого раздумья. — Только, если что, скажешь Инне, что это ты меня отослал?

— Конечно, как же иначе? — развел руками Олег.

— А то она рассердится, — закончила свою мысль Ксюша, уже убегая.

— Ты даже себе не представляешь, как… — пробормотал ей вслед Светлов. — Но, на твое счастье, не на тебя…

Ладно, победителей не судят. А не сладится — гнев Иноземцевой станет меньшей из его проблем.

Подозвав Чужую к воротам, Олег рукой показал ей нужное направление.

— Я знаю, где северо-запад, — заявила та. — Чувствую магнитное поле планеты.

Да уж, если она не найдет Галю, другим это и вовсе будет не под силу.

— Иди, — легонько подтолкнул «Дилю» к выходу Светлов. «И без Гали не возвращайся!» — хотел добавить, но в последний момент передумал. — И возвращайся с Галей, — сказал вместо этого.

— Я все сделаю, Всемогущий, — кивнула Чужая и скользнула через порог.

Щуплая серая фигурка нырнула в высокую траву. Олег замер, глядя ей вслед.

— А если она нас кинет? — раздалось внезапно над самым ухом юноши.

Вздрогнув, он оглянулся: сзади стояла Инна.

— Кто? — невинно распахнул глаза Светлов, хотя, в общем-то, юлить было уже поздно.

— Чужая.

— Тогда… Тогда на поиски пойду я, — выдохнув, проговорил Олег.

— Я не об этом.

— А я об этом.

— Почему сначала со мной не посоветовался? — спросила Иноземцева. К удивлению Олега, метать громы и молнии она что-то не торопилась.

— Боялся, что не согласишься, — честно ответил он.

— И правильно боялся!

— Значит, правильно не посоветовался!

— Ты хоть понимаешь, в какой мы окажемся заднице, если она не вернется? — проговорила Инна — не сердито даже: грустно и устало.

— Понимаю, — твердо заявил Олег. — Только она вернется. С Галей вернется.

— Мне бы твою уверенность!..

— Позволите прервать вашу беседу, уважаемые? — послышалось внезапно откуда-то сбоку.

Олег с Инной повернули головы на голос: по коридору к ним деловито шагал турок Демир. Бородач где-то раздобыл мушкетон, раструб дула которого был направлен прямо на удивленных офицеров.

— Впрочем, пожалуй, обойдусь без вашего позволения, — оскалившись, заявил башибузук и спустил курок.

38

Планета Новая Земля, Крепость Росс, пятнадцатый день в новом мире

Олег открыл глаза, и увидел над собой давящее стальное небо. Закрыл, снова открыл, попытался повернуть голову, но все, что сумел — немного скосить взор. Там, сбоку, явно было еще что-то, кроме неба, но взгляд не фокусировался, утопая в тумане.

— Очухался, мерзавец! — раздался глас.

Из периферийного морока наползла темная тень. Нет, не тень — лицо. Теперь можно было даже различить его черты, еще миг назад — дрожащие и расплывчатые, но стремительно проявляющиеся из мглы небытия. Лицо было знакомым. Оно принадлежало человеку. Человеку по имени Максим. Да, его зовут Макс Переверзев. Почему только он обращается к Олегу с небес?

Какая-то сила подхватила Олега за грудки, вздернула, и мир перевернулся. Небо рухнуло, унеслось в сторону, и стала видна подпирающая его стена. Сделалось ясно, что никакое не небо это было вовсе, а низкий серый потолок. Потолок жилой комнаты, полной людей. Макс был лишь одним из них, и это он вцепился Олегу в отвороты куртки.

— Ты кого к нам привел, сволочь?! — проорал Переверзев в лицо Светлову.

Безумно хотелось отстраниться, заткнуть уши, оттолкнуть от себя брызжущую слюной пасть, но руки Олегу не подчинялись — эффект от парализующего заряда лишь начал сходить на нет. Парализатор, да! Мушкетон. Турок Демир выстрелил в него из мушкетона. В него и Инну. Она тоже где-то здесь?

В скулу врезался кулак — это приложился Макс, как видно, удерживавший теперь Олега только одной рукой. Боли Светлов не почувствовал вовсе — есть оказывается, у паралича и свои плюсы — но свет перед глазами разом померк, а когда зрение вернулось, глаза снова смотрели в серый потолок-небо.

— Что ты делаешь, прекрати! — услышал Олег чей-то голос. Кричала девушка.

— Черта с два! — злобно ответил ей Макс. — Он всех нас подставил!

— Перестань немедленно! — этот голос тоже принадлежал девушке, но уже другой. Кажется, это была Аня Руденко. — Сам виноват не меньше! — да, точно, Аня.

— Кто, я?!

— А кто отдал туркам мушкетон?

— Они напали на меня из-за угла, набросились с ножами! Вчетвером! Вырвали мушкетон прежде, чем я вообще понял, что происходит! — все же отступив от Олега, возопил Макс.

— Не гони, мы с Адой там были, в пяти шагах! Нож был всего у одного! Ада кричала, чтобы ты бросил мушкетон ей — у тебя был вагон времени, чтобы это сделать! И все бы закончилось, не начавшись!

— Ну да, а ему бы горло перерезали! — вступила в спор третья девушка. Света Ткачук.

— Жить, значит, захотелось?! Пусть тогда на других бочку не катит! Светлов с Мамаем, конечно, идиоты, но, по крайней мере, не трусы!

— А я, по-твоему, трус?! — Макс бросился уже на Аню, но кто-то — Олег не видел, кто — встал у него на пути, и Переверзев отлетел назад.

— Прекратите же! — снова закричала первая девушка, и Светлов, наконец, узнал по голосу и ее: это была Вера Варенникова. — Мало нам турок — давайте, сами передеремся?!

Почувствовав, наконец, в себе толику сил, Олег приподнял голову. В тесную жилую комнатку их набилось восемь человек: помимо его самого здесь был Дима, лежавший на полу, как видно, все еще скованный параличом, Ада, Вера и Аня, сидевшие в ряд на кровати, рыжий Артем, заслонявший их от Макса, и Света, прильнувшая к беснующемуся Переверзеву. Инны в помещении не было. Светлов приподнял левую руку: офицерское кольцо с его пальца пропало.

— Нас… здесь… заперли? — выговорил он.

— Нет, блин, просто попросили пока никуда не выходить! — рявкнул Макс.

— Заперли, — ответил Олегу Артем.

Придерживаясь рукой за дверной косяк, Светлов попробовал подняться с пола, но сумел только сесть, привалившись спиной к стене. Исчерпав на этом накопленные силы, Олег снова оглядел людей в «каюте», уже внимательнее. У Артема под носом виднелась запекшаяся кровь, у Ани был расцарапан лоб и подбит правый глаз. Вера, обнимала уткнувшуюся ей лицом в плечо мелко дрожащую Аду — футболка на той была разодрана от ворота до самого живота, а брюки, кажется отсутствовали вовсе — обнаженные ноги девушки были прикрыты сверху до колен чьей-то курткой.

— Она… Они ее… — похолодев, в ужасе выговорил Олег.

— Нет, — поняла его Вера. — Пытались, но не успели. Хюррем, их командирша, не позволила.

От сердца у Олега чуть отлегло.

Он предпринял новую попытку подняться — на этот раз удачную — но оторваться от стены пока не решился. На полу зашевелился Дима. Странно, почему все отходят от паралича с разной скоростью? Может, дело в количестве полученных зарядов?

— Давно мы здесь? — спросил Светлов.

— Я первая очнулась, — ответила ему Аня. — Минут двадцать назад.

— А где остальные наши?

— Наверное, в другой комнате.

— Ромку убили, — подняла на Олега красные глаза Вера.

— Как? — вырвалось у того.

— Он с лестницы отстреливался. Турки в него попали, он упал вниз и головой ударился. Они его даже подбирать не стали, так там и бросили… — Аду в ее объятиях заколотило пуще прежнего, и Вера умолкла, отвлекшись.

…Мало-помалу картина происшедшего вырисовывалась. Скорее всего, первым турки подкараулили Макса. С отобранным у того мушкетоном прошлись по этажу, и захватили еще пару парализаторов. Тогда же примерно подстрелили у входных ворот Олега с Инной. Поначалу нападавшие не встречали никакого сопротивления — сосредоточив все внимание на внешнем периметре, к удару в спину в Крепости оказались совершенно не готовы. Только уже наверху, в столовой, произошел первый полноценный бой, кого-то из турок на время выбило, но этого, увы, оказалось недостаточно. Рома и Вера с последним мушкетоном отступили к рубке, у дверей которой в конце концов были зажаты с двух сторон. Убивать их турки едва ли собирались, но, когда юноша погиб, упав с лестницы, особо не расстроились.

Последними в турецкий полон угодили Дима с Артемом, приехавшие на вездеходе передать дежурство ночной смене и расстрелянные прежде, чем успели выбраться из кабины. Нос рыжему, похоже, разбили уже потом, когда волокли к месту заключения.

Неясным, по большому счету, оставалось одно: зачем? Зачем турки так поступили? Чего добились? Пары батареек? Они бы и так их получили, на правах союзника — Крепости Росс хватило бы на всех! А там, глядишь, и остальные аккумуляторы удалось бы отбить у похитителей. Все же так хорошо задумывалось! Зачем?!!

— Нужно что-то делать, — проговорил Артем, усаживаясь на полу в ногах у Ани.

— Снимать штаны и бегать! — бросил Макс от противоположной стены. Впрочем, в тесной комнатке все это было рядом, почти вплотную.

— Заткнись! — покосившись на голоногую Аду, шикнула на Переверзева Аня.

— Рано или поздно они за нами придут, — продолжил между тем свою мысль Рыжий. — Если сразу наброситься всей толпой, кому-нибудь да удастся дотянуться до мушкетона — а там уже как фишка ляжет.

— С голыми руками наброситься? — хмыкнула Света. — Проходили уже!

— Нам бы хоть какое-нибудь оружие! — вздохнул Дима, грустно осматриваясь по сторонам.

Комната в этом плане не могла предложить им ничего: даже постельного белья на кровати не было.

Хотя… Что там рассказывал в степи Демир про свой ятаган?..

— Встаньте-ка! — велел девушкам Олег, шагнув к кровати.

— Зачем это еще? — нахмурилась Аня.

— Встаньте, встаньте! Есть идея!

— Шел бы ты, Светлов, лесом со своими идеями! — яростно процедила слева Света. — Хватит с нас той, последней, про союз!

— Что за идея? — почти столь же недобро прищурившись, осведомилась Аня.

— Сейчас покажу. Встаньте все, пожалуйста, с кровати.

Пожав плечами, Аня исполнила его просьбу. Вера помогла подняться Аде.

Склонившись над ложем, Олег взялся руками за его край.

— Как-то оно должно подниматься…

— Я знаю, как, — подскочил к нему Дима. — Нужно надавить вперед, и потом чуть-чуть нажать. Только там, снизу, ничего, кроме какого-то дурацкого механизма…

Вдвоем они навалились на ложе, и то легко скользнуло вперед и откинулось вверх, открыв неглубокую нишу, в которой на шести хорошо знакомых Олегу своей характерной формой кривых распорках крепились два длинных рельса. Дима ухватился рукой за ближний — тот свободно ходил вперед и назад, но вытащить его наружу паренек не сумел. А вот распорки-протоятаганы легко выскакивали из пазов и были извлечены Светловым из недр кровати одна за другой.

Конечно, это были вовсе не готовые к рубке клинки — просто болванки, тупые необработанные заготовки, но увесистые и удобно ложащиеся в ладонь.

— По башке засадить — мало не покажется, — заметил Артем, взвешивая деталь в руке.

— Разбирайте, — протянул Олег товарищам остальные болванки.

Дима и Аня взяли себе по одной. Помедлив, протянула за оружием руку Света, а за ней и Макс.

— Ну, пусть теперь приходят! — воинственно бросил Дима, замахиваясь в сторону запертой двери.

Они и пришли. Не скоро — через долгие часы напряженного, изматывающего ожидания, но пришли. Вот только головы свои турецкие под болванки подставлять не стали: дверь комнаты еще не распахнулась до конца, как из коридора в проем ударили мушкетоны.

Те из пленников, кто стоял или сидел напротив входа, упали сразу. Попал под первый залп и Артем, притаившийся у стены возле двери: среагировав на открытие створки, он дернулся раньше времени и угодил в зону обстрела. Олега, занимавший позицию с противоположной стороны от входа, выбили последним: хитрый турок вкатился в комнату по полу, Светлов, готовившийся нанести удар гораздо выше, неловко потянулся к нему болванкой, и второй стрелок, шагнувший в комнату вслед за первым, расстрелял юношу в упор.

Не сработала идея.

39

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, шестнадцатый день в новом мире

На этот раз небо над головой Олега было настоящим — высоким и ослепительно голубым в лучах восходящего солнца. Юноша пришел в себя на примятой траве перед Крепостью. Ноги связаны, но не вплотную одна к другой, а соединены толстой, полуметровой веревкой: захочешь шагнуть — шагнешь, попытаешься бежать — не сможешь. Руки — где-то там, за спиной, вероятно, тоже связаны, и крепко. Точно в таком же положении находились рядом его товарищи: помимо тех семерых, с кем Светлова накануне держали взаперти, он видел и Инну, и Мамая, и Лысого Чибиса — во двор, похоже, выволокли всех пленников. Турок вокруг тоже ощутимо прибавилось — их теперь было не менее десятка. Среди прочих, Олег узнал капитана — высокого усатого парня в тюрбане — стоявшего возле Хюррем. Очевидно, к противнику прибыло подкрепление.

Никто из турок не держал при себе мушкетона — только ятаганы и короткие копья — из чего Светлов сделал вывод, что Крепость Росс обесточена.

Впрочем, одной лишь кражей батареек победители не ограничились: тащили все, до чего смогли дотянуться: ворохи одежды, батареи мисок с едой, инструменты, заготовки для клинков, Иннину гитару в чехле… Добро рассовывалось по рюкзакам, также ворованным: туго набитые, они выстраивались в ряд на траве, набралось их там уже не менее дюжины.

Закончив паковать награбленное, захватчики занялись пленниками. Выдергивая их по двое, турки надевали на шеи каждой паре длинную палку с разветвлениями на обоих концах, плотно замыкаемыми при помощи веревок — где уж злодеи добыли эти пыточные устройства, в Крепости выломали или с собой принесли, оставалось только гадать. Жестко скованным таким образом попарно бедолагам на спину еще и вешались рюкзаки. Картина вырисовывалась фантасмагорическая, просто Жюль Верн какой-то с его невольничьими караванами: «Я капитан Себастьян Перрейра, торговец черным деревом!..» В какой-то момент Олег даже всерьез задумался, не снится ли ему все это. Не, ну, бред же! Стремясь развеять кошмар, он попытался ущипнуть себя, но сделать это с заломанными за спину, связанными и затекшими руками не сумел. А жаль — каким простым мог оказаться выход!

Случайно так вышло или нет, но в паре со Светловым оказалась Инна. Иноземцеву поставили впереди, его — сзади, и темный затылок девушки теперь все время был у него перед глазами — вертеть головой в этой дьявольской упряжке было почти невозможно. Инне рюкзака не досталось, а тот, что нацепили Олегу, пока казался не слишком тяжелым — должно быть, в нем была одежда. Тем, кому выпал металлический груз, наверняка пришлось гораздо хуже.

Полуобнаженной Аде Хюррем от щедрот швырнула на траву брюки — не новые, грязные и рваные. Чтобы пленница смогла их надеть, туркам пришлось развязать ей ноги — Демир и Ахмет, занялись этим с большим энтузиазмом, явно хватаясь при этом пальцами не только за узлы веревок. Процедура одевания затянулась — руки Аде распутывать не стали, и пока девушка под гогот надсмотрщиков, извиваясь ужом, каталась по траве, силясь попасть ногами в штанины, все остальные ее товарищи по несчастью оказались уже разбиты на пары, и партнера ей не хватило. Куда в итоге турки определили «лишнюю» узницу, Олег не видел — ту отвели назад, за пределы поля его зрения — но задался проблемой: как так вышло, что число пленников — нечетное? Их было восемнадцать. Минус Галя, минус убитый Рома… Все равно чет. Значит, погиб еще кто-то? Или наоборот, сбежал и сохранил свободу?..

— Слушайте, и не говорите потом что не слышали! — сложив ладони рупором, громогласно обратился к пленникам бородач Демир. — Скоро мы отправляемся! Любой, кто попытается выйти из колонны, будет убит на месте! Любой, кто попытается сбросить порученный ему груз, будет убит на месте! Любой, кто остановится без разрешения — будет убит на месте! Помните: нам не нужны непослушные рабы!

Между ним и Олегом степенно проследовали Хюррем и усатый капитан. В каждой руке девушка несла по золотой пирамидке батарейки.

— Хюррем! — надтреснутым голосом — говорить с тугой петлей на шее было тяжело — окликнул турчанку Олег.

Та даже бровью не повела.

— Хюррем-ханым!

Уважительное обращение подействовало: девушка остановилась и вопросительно посмотрела на пленника, при росте на полголовы ниже Светлова как-то ухитрившись сделать это сверху вниз.

— Объясни: почему? — выговорил Олег. — Почему вы так поступили?

Проворно подскочивший к начальству Демир донес смысл его слов офицерам. Усмехнувшись, турчанка что-то сказала в ответ.

— Что тебе до причины, несчастный? О последствиях переживай! — перевел бородач.

Офицеры заняли место во главе каравана, и через минуту тот тронулся в путь.

Шли по укатанной вездеходом просеке, левой колеей пленники, правой — охрана. Пара Олега и Инны оказалась первой в колонне, за ними двигались рыжий Артем и Аня — но видеть их Светлов не мог, да и не пытался: все его внимание было сосредоточено на том, чтобы не запнуться о собственную веревку на щиколотках. На длину шага той вполне хватало, но, сворачиваясь при ходьбе петлей, она так и норовила накинуться на мыс кроссовка, что означало бы неизбежное падение — а там и шею недолго сломать, не себе, так спутнице! Инна впереди один раз так едва не споткнулась, но вовремя выдернула стопу из силка, почти метр проскакав на одной ноге и едва не оторвав при этом Олегу голову. Судя по хрипам, вскрикам и турецкой ругани, периодически доносившимся сзади, далеко не все в колонне были столь же удачливы.

После того зацепа Инна стала при каждом шаге выносить ногу далеко в сторону, описывая стопой широкую дугу. Олег перенял у нее эту манеру: так действительно было больше шансов не споткнуться, но и усилий на это требовалось вдвое против прежнего. Спина у Светлова взмокла почти сразу, пот ручьями струился со лба, заливая глаза, и не было никакой возможности его утереть или хотя бы стряхнуть. О том, чтобы снять куртку, в которой с каждой минутой становилось все жарче, естественно, не приходилось и мечтать.

Первый привал устроили через два часа, но на колени для отдыха Олег опускался с таким ощущением, словно прошагал по пеклу минимум полдня. Пленникам выдали по глотку воды — Ахмет прошел вдоль колонны с баклажкой, внимательно следя, чтобы, не приведи Аллах, никто не выпил больше положенного. На землю при этом, похоже, пролилось куда больше, чем попало в горло узникам, но это турка как раз не заботило.

Во время стоянки Олег попытался заговорить с Инной, но на разделявшем их расстоянии, да еще при невозможности для девушки обернуться, сделать это можно было только почти крича, и после первых же сказанных в голос слов к Светлову подбежал охранник и ударил по лицу древком копья — не сильно, даже губу не разбил — просто велел таким образом заткнуться.

Не прошло и четверти часа, как Хюррем велела Демиру скомандовать выступление.

…Людей, словно полуденный мираж поднявшихся из травы ну пути каравана, Олег заметил лишь после того, как Инна внезапно остановилась: на марше юноша по-прежнему предпочитал смотреть исключительно себе под ноги. Дорогу скорбной колонне заступили двое: одетые в одинаковые бежевые футболки и брюки смуглый парень лет двадцати с американским автоматическим карабином М4 наперевес (Светлов, как и большинство пацанов, неплохо разбирался в современном оружии) и невысокая девушка с длинными светло-русыми распущенными волосами. Парня Олег видел впервые, а вот девушка была ему знакома… Прикрыв глаза, Светлов шумно выдохнул: вот теперь не оставалось никаких сомнений, что это сон. Все могло произойти взаправду: предательство союзников, позорный плен, рабские оковы, неожиданная помощь, но вот ее, девушки этой, быть здесь наяву не могло никак. Она осталась там, на Земле, в Москве. В невозвратном прошлом.

— Всем положить оружие на землю! — грозно прокричал незнакомец, наводя карабин на удивленно застывших турецких офицеров. Затем повторил тоже самое по-английски, но Демир уже вовсю переводил своим командирам.

— Кто ты, и что тебе нужно? — спросил бородач затем по приказу капитана.

— Тот, кто, не раздумывая, застрелит каждого, осмелившегося не подчинится! — последовал ответ. — Оружие на землю, я сказал! Ну?!

— Не так быстро, уважаемый! — змеей шмыгнув за спину Инне, капитан приставил лезвие ятагана к ее горлу.

— Последний раз предлагаю бросить оружие — по-хорошему! — невозмутимо повторил незнакомец.

— Только вместе с ее чудной головкой! — заявил капитан.

— Ладно, я предупреждал, — пожал плечами парень. — Давай, Тёма! — крикнул он куда-то в степь.

Грянул выстрел, но не из карабина незнакомца — пуля прилетела сзади, ударив капитану в спину. Откуда — Светлов посмотреть не мог, но он слышал, как захрипел турок, как вскрикнула Инна, и видел, как, выронив ятаган, капитан падает на траву, и как медленно окрашивается алым правое плечо Иноземцевой. Несколько секунд девушка еще продолжала стоять, затем покачнулась и завалилась на бок. Палка рванула Олега вперед и вниз, и он рухнул следом за спутницей.

Раздалась короткая очередь — на этот раз стрелял уже незнакомец впереди: кто-то из турок, кажется, Демир, воспользовавшись заминкой, попытался зайцем нырнуть в высокую траву, но был остановлен уже на втором шаге.

— Кто хочет жить — оружие на землю! — услышал Светлов звонкий голос Насти.

Да, Насти. Той самой, что вечность назад должна была пойти с ним на ВДНХ в клуб «Ковчег», но по недоразумению не попала туда. А значит, на помощь ему в этой степи могла явиться только во сне. Интересно, где он проснется? В своей комнате в Крепости? В каюте на «Ковчеге»? Или, может быть, дома, в родительской московской квартире?

Откровенно говоря, Олег был сейчас согласен на любой из этих вариантов.

Часть 2

1

Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать три дня до подведения черты

— Все еще думаешь, что я тебе снюсь? — улыбнувшись уголками губ, поинтересовалась Настя у Олега.

Легко представить, каким потрясением стала для юноши их встреча! Она и сама в первый момент немного растерялась, хотя, казалось бы, уж для нее-то никаких неожиданностей здесь быть не могло. Но за сумасшедшей круговертью последних дней Настя не то, чтобы совершенно забыла своего московского знакомого (как тут забудешь, если с него вся эта эпопея для нее и началась!) — просто калейдоскоп новых знаний и впечатлений вытеснил воспоминания об Олеге куда-то на самые задворки сознания. Было, мол — и прошло. Ан нет, круг замкнулся.

Хотя, замкнулся ли? Сейчас, сидя в столовой Крепости Росс напротив Светлова и ковыряя пинцетом зеленую вечернюю кашу, Настя совсем не узнавала в нем застенчивого столичного мальчика, когда-то рассказывавшего ей на бегу, что гигантская скульптура над входной аркой ВДНХ изображает не рабочего, а колхозника-тракториста. Теперь этот юноша смотрел на мир глазами, видевшими смерть. У Тимура, Артема и Джулии они были такими же, но с этими ребятами Настя прошла весь путь вместе и, наверное, поэтому не замечала случившейся с ними перемены. Здесь же контраст между «тогда» и «теперь» был нагляден, и, признаться, немного пугал.

— Нет, — выдавил ей в ответ улыбку Олег. — Не думаю… К сожалению.

— К сожалению? — повела она бровями.

— Конечно, — подтвердил юноша. — Уж лучше бы всему этому быть кошмарным сном, — обвел он широким жестом столовую, но имел в виду при этом, очевидно, нечто гораздо большее. — Ты не согласна?

— Ну… — она скосила глаза на Тимура, разговаривавшего о чем-то у дверей с темноволосой зеленоглазой девушкой, нечаянно подстреленной Артемом в степи во время освобождения пленников. Как ее? Инна? Олег еще сильно за нее там переживал, всю дорогу до Крепости, никого не подпуская, нес на руках, хотя и был к тому моменту порядком вымотан, а девица — не сказать, чтобы хрупкая былинка. Госпиталю Крепости — здесь его по-корабельному называли медотсеком — потребовалось каких-то четверть часа, чтобы поставить брюнетку на ноги…

В Настиной памяти как-то сам собой возник образ другой брюнетки — Марины. Еще этим утром они вместе строили планы, как будут жить на новой планете, задорно хохмили и сами же хохотали над собственными шутками — так громко, что невыспавшийся Артем трижды просил их вести себя посдержаннее… Теперь ее больше нет. Как нет умницы-Кости, нет немного наивного Криса, нет Оли Фомичевой, с которой Настя так толком и не познакомилась, нет капитана Безбородова…

Да, в ее жизни появился Тимур, но надолго ли — такими-то темпами?

— Знаешь, наверное, согласна, — проговорила она, снова переводя взгляд на собеседника. — Да, согласна…

…Приступ у Марины начался аккурат в тот момент, когда Тимур, вернувшийся в каюту, рассказывал им последние новости.

— Все, они подтвердили, что планета — та самая, куда улетели «Ковчеги», — сообщил Тагаев. Хозяев их корабля он почему-то всегда называл во множественном числе — «они» — хотя сам же говорил, что за все время полета не видел ни одного живого существа, только слышал голос — всегда один и тот же. Тимур считал, что говорил с ним робот, но что именно навело его на эту мысль, толком объяснить не мог.

Насте «их» тоже довелось слышать — в первый раз, на переговоры с хозяевами корабля пошла именно она (тогда-то ребятам и сообщили, что везут их не к Земле). Голос как голос, такой кому угодно мог принадлежать — хоть человеку, хоть монстру. Мог и роботу, почему нет? Для того, чтобы его услышать, требовалось выйти из каюты с кислородной атмосферой. А для этого, в свою очередь, нужно было раздеться, после чего тебя окутывало вонючей желтой слизью из специального душа — получался такой, своего рода, желеобразный футляр, как вторая кожа. Нос и рот оказывались плотно закрыты, но дышать, тем не менее, можно было свободно — как в каюте, так и за ее пределами. Слух тоже сохранялся, а вот глаза видеть переставали, но если хозяевам корабля требовалось, они посылали нужную картинку прямо тебе в мозг. Последнее — это уже со слов Тимура, Насте «они» никакого «кино» не показывали.

Инструкцию о том, как себя вести в случае вызова, ребята получили перед посадкой — вот там с ними точно говорил робот, точнее, голограмма. Черная стрелка возле двери — значит, зовут одного, белая — пожалуйте всей компанией, только желе обмазаться не забудьте. Всех вместе, впрочем, из каюты их так ни разу и не дернули.

После первого визита к «ним», от футляра, смытого в том же душе, вся кожа у Насти пошла красными пятнами, и в следующий раз на переговоры к хозяевам корабля решил отправиться Тагаев. Вернувшись, Тимур объяснил, как отрегулировать поток слизи, чтобы та не вызывала аллергической реакции, но с тех пор на все вызовы уже ходил сам.

— Они показали мне карту, — продолжил кавказец, прервав поток Настиных воспоминаний. — Не всей планеты только ее части. Там два больших острова. На одном село шесть «Ковчегов», на втором — три. Я попросил высадить нас поближе к московскому.

— А ничего, что… — не договорив, Артем показал глазами на Джулию — американка была единственной, кто не участвовал в разговоре.

— «Ковчег» из Нью-Йорка на том же острове. Но они не хотят садиться дважды. Поэтому — Москва. Там еще пройтись придется, рядом с базой садиться запрещено.

— Ясно, — кивнула Настя. — А потом, если что, переправим Джул к своим.

— Четверо одного не ждут, — согласилась с подругой Марина и внезапно поперхнулась.

— Подавилась? — повернулся к ей Артем. — Постучать по спине?

— Да, — выдавила брюнетка сквозь кашель, хватаясь руками за горло. — То есть, нет, не нужно! — добавила, заметив, что Борисов уже занес руку для удара. — Сейчас, я…

— Постучать — обычно помогает, — заметил Артем, отступая от девушки.

— Погоди, — нахмурился внезапно Тимур. — Что это у нее такое на лбу?

— Прыщ, — пожала плечами Настя, мельком глянув в лицо подруге. — Мог бы и сделать вид, что не заметил!

— И здесь прыщ? — еще одна оспина была у Марины на тыльной стороне кисти. — И здесь?! — третья красовалась на щеке — Настя готова была поклясться, что только что ее там не было!

— Ты хочешь сказать… — пробормотала она, похолодев.

— Надеюсь, что нет…

Теперь бордовые оспины появлялись на коже брюнетки одна за другой, а те, что выскочили первыми, постепенно темнели, коричневея. Разжав сжимавшие горло руки, девушка истошно закричала и, завалившись назад, плашмя рухнула на спину.

— Нет! — выдохнула Настя, попятившись. — Нет!..

Марина умирала несколько часов. Ощетинившееся костяными иглами, ее тело уже почти не напоминало человеческое, но продолжало исторгать из себя леденящие кровь вопли. Избавить ее от страданий ребята были не в силах, даже радикально, как когда-то поступили с Олей — пленку, в которую были замотаны их карабины разорвать так никто и не сумел. В отчаянии Тимур попытался добить девушку прикладом, но, видимо, было поздно: даже с размозженной головой та не умолкла.

Настя отбила себе все кулаки, колотя в стены каюты и взывая к хозяевам корабля — «они» остались глухи к ее мольбам и на помощь не явились — не смогли или не захотели. Девушка пошла бы за «ними» и сама, но желейный душ не сработал.

Крики стихли лишь перед самой посадкой.

Забрать тело на планету, чтобы похоронить, «они» не позволили — просто грубо вырвали из рук Тимура с Артемом, не пропустив через очередную заполненную дымом арку. Спорить по этому поводу было не с кем: проводить пассажиров и пожелать им удачи никто, конечно же, не вышел.

Планета встретила незваных гостей утренней прохладой, ясным голубым небом и тучей гигантских бабочек, порхавших над широкой пряной степью. Вдали, на горизонте, виднелось массивное серое сооружение, столь же чуждое окружающей природе, как и только что бесшумно унесшийся ввысь кособокий посадочный модуль «их» корабля.

— Нам туда, — бесцветным голосом проговорил Тимур, закидывая на плечо карабин — пресловутая пленка с него осыпалась серебристым пеплом в первые же секунды после высадки.

Другой карабин взял себе Артем, Насте достался Маринин рюкзак, Джулии — аварийный чемоданчик, прощальный подарок от «них» — внутри был запас еды, фляга с водой и палочки хемилюминесцентных фонариков.

— Ну что, двинулись? — спросил Борисов.

Вместо ответа Тагаев молча зашагал вперед.

Путь до базы занял у них часа полтора, и почти весь его они проделали в угрюмом молчании. Только уже на подходе к цели Артем вдруг обернулся к Насте.

— Понятно теперь, — проговорил он, — зачем трутень последовал за нами с Земли.

— Из-за Марины? — подняла на него глаза девушка. Произнесенное имя отдалось в груди резкой болью.

— Да. Францишка говорила, что трутень предпочитает не расставаться с ужаленной жертвой — до ее смерти или преображения.

— Что же он тогда потом сбежал? — хмуро бросил идущий впереди Тимур.

— Может, понял, что она обречена — по каким-то ему одному известным признакам? — предположил Борисов. — А может, страх быть пойманным пересилил…

База встретила их темнотой за настежь распахнутыми воротами. Подступив к nopoiy, ребята остановились в замешательстве.

— Хозяева! — громко крикнул Тагаев. — Есть кто дома?

Изнутри не донеслось ни звука.

— Картина Репина «Не ждали»… — пробормотал Артем.

Забрав у Джулии чемоданчик, Тимур достал из него четыре палочки фонарей и раздал каждому по одной:

— Что ж, не обратно же идти…

Внутри царил разгром. Все двери — а их тут было множество — открыты настежь, в комнатах все перевернуто — особенно Настю поразили раскуроченные кровати. В одной из помещений на полу обнаружились бурые пятна (кровь?!), в коридоре неподалеку ребята наткнулись на брошенную штуковину, напоминавшую старинный пистолет.

— По ходу, наши отстреливались, — проговорил Тимур, разглядывая странное оружие. — А потом у них, наверное, закончились патроны.

— Это парализатор, — заявил, подступая, Артем. — Рыя на «Ковчеге» рассказывала, что у нас такие тоже будут. Пока база жива, его боезапас неисчерпаем.

— То есть, база мертва? — поняла Настя.

— Я неверно выразился: обесточена. Где-то наверху должен быть энергоцентр — пойдемте, посмотрим.

Но прежде, чем найти энергоцентр, они обнаружили труп. Белобрысый парень лет двадцати в обычной для «Ковчегов» серой униформе лежал ничком возле лестницы. Тимур и Артем склонились над ним.

— Ты понял? — спросил кавказец товарища через четверть минуты.

— Что? — уточнил Борисов.

— Он тут не неделю лежит. И даже не пару дней. Считанные часы.

— И… что это значит?

— То, что те, кто его убил, наверняка, все еще где-то неподалеку. На сколько бьют те парализаторы? — мотнул он головой в направлении первого этажа.

— Не помню точно, — пожал плечами Артем. — Кажется, шагов на тридцать…

— А у нас, — Тимур коснулся пальцами ствола карабина, — эффективная дальность — пятьсот метров. Соображаешь?

— В коридорах без разницы, — покачал головой Артем после короткой паузы.

— В коридорах — да. А вот снаружи…

— Давай сначала все же обыщем базу, — предложил Борисов. — Может быть, найдем живых. Наших, или…

С четверть часа они осматривали помещения, сперва дисциплинированно держась вместе, потом разбредясь по этажам, но так никого и не найдя, вышли на улицу. Трава здесь была хорошо утоптана, в степь вели следы колес. У стены с приоткрытыми дверцами стояла приземистая трехосная машина, способная оставить такие — подходя к базе с противоположной стороны, ребята ее не заметили. Тимур сунулся, было, в кабину, но запустить двигатель не сумел.

— Если наших увезли на таком пепелаце, нам их не догнать, — проговорил с сожалением Тагаев. — А вот если увели пешком… Скорее всего, они пошли туда, — показал он на самый четкий из следов в траве. — Ну что, поохотимся на орков?

— Даже если увезли — все равно нужно идти! — заявила Настя.

Медленно бредущий по степи караван они нагнали менее чем за два часа. Увидели еще издалека, свернули с колеи, и легко опередили, незамеченные в высокой траве. Дальше все оказалось просто: заступить дорогу, пригрозить оружием… Главарь напавших на базу бандитов, правда, оказался типом несговорчивым — попытался качать права, прикрывшись заложниками. Тимур такой вариант предусмотрел — Артем с Джулией зашли с тыла, и Борисов мерзавца хладнокровно застрелил. Единственное, чего никто не ждал — дура-пуля прошила злодея навылет и угодила в плечо той девушке, Инне, но и здесь в итоге все обошлось благополучно. Выжил и бородатый бандит-переводчик, попытавшийся убежать в степь — его Тимур лишь ранил. Остальные негодяи покорно побросали оружие и сдались на милость победителей.

Вот только глядя на угрюмые лица собравшихся в столовой ребят и слыша обрывки их разговоров, Настя что-то сильно сомневалась, что это и в самом деле будет милость.

2

Планета Новая Земля, Крепость Росс, семнадцатый день в новом мире

— Последний и главный вопрос, — проговорила Инна, обращаясь к Хюррем. — Что заставило вас пойти на вероломство и напасть на нас? Почему вы так поступили? Отвечай!

Пленных турок — за вычетом убитого капитана их набралось девять человек — заперли в боксах медотсека и по очереди приводили на допрос в столовую, где, рассевшись в ряд, собралось почти все население Крепости. Отсутствовали только дежурная смена вездехода (патрулирование контрольно-следовой полосы возобновили) и заступивший в караул возле ворот Лысый Чибис. Из четверых новичков собрание почтили своим присутствием двое: Настя, сидевшая сейчас между Олегом и Адой, и вызвавшийся конвоировать арестантов Тимур — «Человек-с-ружьем», как называл его про себя Светлов до того, как узнал имя. Свой карабин, с которым, он, похоже, никогда не расставался, юноша закинул за спину, вооружившись мушкетоном, который и держал сейчас в руках, стоя в паре шагов за спиной у Хюррем. От Насти Олег знал, что запас патронов у Тимура не столь уж и велик. Впрочем, пусть бы их был даже неполный магазин — само наличие в арсенале огнестрельного оружия открывало перед Крепостью Росс просто головокружительные перспективы.

«Человек-с-ружьем-номер-два» — Тёма Борисов — в столовую не пришел, отправившись отсыпаться после ночного дежурства. С ним у Олега при первой встрече случился конфуз — увидев знакомое лицо, Светлов был в полной уверенности, что это вернулся монстр-сеятель, летевший с ними на «Ковчеге». По сравнению с появлением на планете Насти это было бы даже не слишком удивительным обстоятельством. Тёма, однако, ни Олега, ни других ребят из Крепости не признал, а на подозрение в себе Чужого не на шутку обиделся. Позже выяснилось, почему: оказывается, подобные обвинения преследовали его еще с Земли, доставляя немало неудобств. На этот раз кто есть кто разобрались быстро, но косые взгляды на себе Борисов нет-нет да и продолжал ловить — может быть, еще и поэтому сейчас его не было в столовой.

Четвертый член спасательной команды — девушка по имени Джулия, американка — тоже предпочла допросу пленных уединение в предоставленной ей комнате. По словам Насти, здесь причина была банальной — неважное самочувствие.

Свободных мест в столовой оставалось немало, но в длинном ряду занятых пустовало лишь три стула. На один из них уже никогда не сядет Рома Старков. Другой будет ждать Галю. Третий — Ксюшу Шипову.

Мелкая пропала. Это именно ее недоставало до чёта, когда вчера турки разбивали пленников на пары, формируя караван. Была надежда, что Ксюша спряталась где-нибудь в Крепости, но по возвращении домой ребята девочку не застали — ни внутри, ни в окрестностях. Ее искали — и вчера, и сегодня утром, прочесали, как смогли, OKpyiy — безрезультатно. Опросили турок — те клялись Аллахом, что в глаза не видели мелкой. Как в воду канула.

Впрочем, пока оставалась надежда — что о Ксюше, что о Гале, говорили, как о живых. А вот за Рому, тело которого перенесли в холодильную камеру медотсека (кладбищем Крепость обзавестись не успела), туркам предстояло ответить.

— Мы не открыли вам всей правды, ханым эфенди, — перевел ответ Хюррем Инне Демир. — Враг, лишивший нас энергии, слишком могуч. Мы полагали, что даже объединившись, у нас будет мало шансов на победу. Сегодняшняя курица лучше завтрашнего гуся, или, как говорят у вас, синица в руках лучше журавля в небе. Мы предпочли забрать две батарейки безнадежной борьбе за девять.

— Враг в самом деле настолько силен? — хмуро спросила Иноземцева.

— Да, ханым эфенди. Разумеется, принимая свое решение, мы не знали о наличии у вас винтовок — как оказалось, вы тоже кое-что от нас утаили — но не слишком на них надейтесь: враг ждет атаки и в случае опасности укроется за стенами базы — их пулей не пробить. У врага энергии на четверть века, у вас — на два года. Да, винтовка будет стрелять и потом — но все остальное? Нет, ханым эфенди, вам не победить.

— Это мы еще посмотрим, — с ноткой презрения в голосе бросила Инна. — Желаешь ли ты сказать еще что-то в свое оправдание?

— Только то, что я сожалею о случившемся, ханым эфенди.

— О том, что упустила синицу, или о том, что отказалась от журавля? — запальчиво выкрикнул с места Артем. Дождавшись кивка Иноземцевой, Демир перевел вопрос.

— И о том, и о другом, бей эфенди, — последовал ответ.

— Кто-нибудь еще желает что-то спросить у обвиняемой? — поинтересовалась Инна у товарищей.

— Да, — поднялся со стула Олег. — Вопрос не совсем по теме, но, как мне кажется, важный. Скажи, Хюррем, как ваш «Ковчег» проголосовал по поводу судьбы Земли?

Выслушав перевод, турчанка лишь недоуменно развела руками.

— Хюррем-ханым не поняла вопроса, Олег-бей, — объяснил Демир.

— Разве в полете вам не было предложено взорвать «Ковчег» — с тем, чтобы предотвратить катастрофу на Земле? — уточнил Светлов.

— Было не совсем так, Олег-бей, — заговорила пленница. — Нам действительно сообщили, что мы можем предотвратить катастрофу — взяв на себя управление, изменив курс «Ковчега» и направив его наперерез некой комете, которая, якобы, угрожала Земле. Для этого нужно было нажать особую кнопку в рубке корабля. Однако мы не восприняли данную информацию всерьез и поступать так не стали.

— Кто озвучил эту информацию? — быстро спросил юноша, надеясь таким образом вычислить среди турок Чужого. — Назови имя!

— Сообщение содержалось в видеозаписи, запустившейся вместо одного из кинофильмов, Олег-бей. Человек на экране был похож на президента Турецкой Республики, но мы сочли запись фейковой. После первого случая она запускалась еще дважды, и, чтобы пресечь провокационные слухи, наш капитан закрыл комнату отдыха, заперев ее своим кольцом. Запрет сохранялся до конца полета.

— Понятно, — кивнул Светлов. По всему выходило, что Чужого на борту у турок могло и не быть. Пожалуй, это следовало счесть хорошей новостью. — У меня нет больше вопросов, — повернулся он к Инне.

— Уведите обвиняемую, — выждав пару секунд — не пожелает ли высказаться кто-то еще — распорядилась Иноземцева. — Переводчика тоже. Стас, помоги Тимуру их отконвоировать! — велела она Мамаю.

— Вообще-то, я и сам отлично справлюсь… ханым эфенди! — хмыкнул Тагаев.

— Не сомневаюсь, — кивнула ему Иноземцева. — Но обжегшись на молоке, дуешь на воду. Два обвиняемых — два мушкетона. Стас, давай!

— Будет сделано, ханым эфенди! — по-свойски, утрированно, отсалютовал ей Мамай.

— Теперь к ней это «ханым эфенди», похоже, прилипнет! — с усмешкой шепнула на ухо Олегу Настя.

Светлов сделал вид, что не расслышал. Он вообще несколько неловко чувствовал себя, сидя между ней и Иноземцевой: перед Настей почему-то стеснялся своих чувств к Инне, о которых незваная гостья из прошлого, кажется, догадывалась, перед Инной — самого факта былых отношений с Настей. Хотя и отношений-то тех было — на одну поездку в метро… Умом Олег прекрасно понимал, что все это полная ерунда, что Настю ситуация скорее забавляет, а Инна, как водится, о волнующей его проблеме и не подозревает, что, в конце концов, ни перед той, ни перед другой никаких обязательств у него нет, но все равно не мог ничего с собой поделать. Это мешало. Сильно мешало. Отвлекало от действительно важных вопросов.

— Ну, кто что думает? — сделав два шага вперед и повернувшись лицом к остальным, спросила тем временем Иноземцева. — Что станем с ними делать? — ясно было, что речь идет о пленных турках.

— Повесим! — тут же выкрикнула Света.

Кто-то слева присвистнул — не порицающе, скорее удивленно.

— Я серьезно! — нахмурилась Инна.

— Я тоже! — угрюмо бросила Ткачук.

— Есть менее радикальные предложения? — выдохнув, поинтересовалась Иноземцева.

— Не знаю, радикально выскажусь или нет, — поднялась со своего места Аня Руденко, — но ясно, что после всего, что они тут устроили, просто погладить их по головкам и отпустить нельзя. Рома погиб, Ксюша исчезла…

— Ксюша найдется! — перебил ее Дима.

— Пусть даже и так! Все равно они виновны в ее исчезновении. И должны ответить! Пусть искупляют! На делянке, еще где-то — что, нам рабочие руки не нужны?!

— И на какой срок? — спросил, повернувшись к ней, рыжий Артем. — Или бессрочная каторга?

— Это уж как решим. Дело в принципе.

— Если дело в принципе, — веско проговорил Олег, — то принудительный труд экономически не эффективен. Кормить их, охранять… Больше потратим ресурсов, чем получим отдачи!

— Можно не кормить! — пожала плечами Аня. — Пусть им их соплеменники передачи носят!

— Соплеменники, кстати — отдельная тема! — заявил Макс. — Они что, не виноваты ни в чем?

— Предлагаешь и их пристроить к каторжным работам? — спросил Рыжий.

— А ты предлагаешь оставить этот гнойник в неприкосновенности?

— Ребят, погодите! — потянула вверх руку Вера. — О чем мы вообще спорим? У нас есть Конституция. Варварская, конечно — око за око — но это закон…

— Правильно! — подхватила Света. — За смерь Ромки — казнить турчанку!

— Вообще-то, я не это имела в виду! — перекрыть своим негромким голосом возникший в зале гул Варенниковой было нелегко, и слышно ее было плоховато. — У нас погиб Рома, у турок убит капитан. Тут мы квиты.

— А Ксюша? — напомнила Света. — А то, что они вытворяли с Адой? А над остальными как издевались? Это все не считается, да?

— Я не сказала, что не считается! Я…

В этот момент в столовую вернулись Тимур и Мамай.

— Что за шум, а драки нету? — осведомился Стас, едва показавшись в дверях.

— Обсуждаем, как поступить с турками, — ответил ему Артем.

— Ну и до чего дообсуждались?

— Света предлагает казнить. Аня — сослать в Сибирь, то есть завести по соседству небольшой ГУЛаг. Макс, кажется, на ГУЛаг согласен, но не хочет ограничиваться арестантами, что сидят в медотсеке, а точит зуб и на тех, кто остался у них в крепости…

— Неправда! — перебил его Макс. — Я — за казнь!

— Вот, видишь, как тут все подвижно, — развел руками Рыжий. — Дальше — Вера. Она призывает судить по закону, а по закону у нее выходит, что казнить никого нельзя…

— В общем, понятно, что мнения разделились, — заключил Стас. — Можно я выскажу свое?

— Говори, — кивнула ему Инна.

— Благодарю, ханым эфенди, — картинно поклонился Мамай. Иноземцева поморщилась. — Народ, я вот что думаю, — заговорил он в установившейся тишине. — Правосудие — это прекрасно. Месть — тоже, по-своему, хорошо. Но, по мне, так ни то, ни другое — не наш случай. Закон, даже если бы он у нас был толково написан, — Олег насупился, справедливо приняв последнее замечание на свой счет, — это для своих. На чужаков он распространяться не должен — с какой стати? Для них он такое же наше решение, как и любое другое — то есть, произвол. Поэтому забудем о законе. Теперь месть. Что она даст нам сама по себе? Иллюзию справедливости? Рому местью не вернешь. Но главное — не защитишь от его участи других. А ведь важно не просто наказать убийц и грабителей, важно сделать так, чтобы убийства и грабежи не повторились! И тут Макс в точку попал: не столько даже дело в пленниках, сколько в тех, кто остался там, за злым лесом, как они его называют. Положение у них отчаянное, одной несоленой говядиной сыт не будешь — рано или поздно захотят наведаться за добычей к нам. Не в открытую, конечно — исподтишка. Что нам, всю жизнь ходить, оглядываясь, не точит ли за спиной ятаган злой турок? Значит, наша задача: сделать так, чтобы они и подумать об этом боялись, а каждого, кто заикнется о походе на русских, сами же и резали. Поэтому предлагаю: половину пленников — казнить. Лучше — тех, что изначально пришли для переговоров, их вина больше. Пять-шесть турок за одного нашего — нормальное соотношение, я считаю. Причем казнить их — на глазах у второй половины. А тех потом отпустить, предупредив, что если хоть одна сволочь снова появится по эту сторону злого леса — придем и перебьем остальных. Может, подействует на них. Единственная альтернатива — пойти и перебить там всех сразу, закрыв вопрос раз и навсегда, но это, вроде как, бесчеловечно и вообще не наш метод. Поэтому — пятеро, как урок всем остальным. Вот такая петрушка…

— Правильно! — яростно подхватил Макс, едва Мамай умолк. — Так и нужно сделать!

— Да, точно! — тут же присоединилось к нему еще несколько голосов.

— Казнить, значит… — мрачно проговорила Инна. — И что, все, кто сейчас так громко кричат «да» — готовы лично перерезать пленникам горла? А рука не дрогнет?

— Лично у меня нет, — бросил Стас, хотя обращалась она не к нему.

— В тебе я и не сомневалась, — процедила Иноземцева, и в ее устах это явно не было комплиментом.

— Может, и дрогнет, — сжав кулаки, бросил Макс. — Но я глаза закрою, Ромку вспомню — и перестанет дрожать!

— Кто еще считает так же? — обведя ребят тяжелым взглядом, поинтересовалась Инна.

— Я! — вскочила со стула Света.

— Я! Я! — на противоположных концах ряда поднялись еще двое: Павел Ким и Ира Зварыч, оба из бывшей шестерки Вербицкого.

— Пятеро, — холодно констатировала Инна.

«Меньшинство», — с облегчением подумал Олег, опасавшийся, что речь Мамая найдет отклик в сердцах слишком у многих. Он и сам понимал — в словах Стаса есть рациональное зерно, но в целом его предложение звучало чудовищно. Впрочем, так или иначе, было ясно, что Иноземцева на такое ни за что не согласится…

Светлов скосил глаза на Аду: не встанет ли, не поддержит ли идею расправы над своими недавними мучителями? Вот ее, поступи она так, он бы, наверное, не осудил… Но девушка сидела с каменным лицом и молчала.

Зато не молчали другие.

— Лысый Чибис тоже будет «за»! — выкрикнул Макс. — Уже шесть!

— Ленка, уехавшая на вездеходе, за Рому сама туркам горло перегрызет! — вторила ему Света.

В этот момент дверь столовой распахнулась, и Олег уже успел представить, как поддержать единомышленников вбегают упомянутые Антон и Лена, но на пороге появились вовсе не они, а всклокоченный Тёма Борисов. Человек-с-ружьем-номер-два — на этот раз, правда, он был безоружен — тяжело дышал и выглядел так, словно по пятам за ним гнались голодные Чужие.

— Что такое? — встревоженно обернулась к нему Инна.

— Там у меня… — задыхаясь, выговорил юноша. — Точнее, в комнате рядом с моей… Там труп! — выпалил наконец он. — Какой-то девочки!

3

Планета Новая Земля, Крепость Росс, семнадцатый день в новом мире

— Мне сказали, их можно соединить между собой проходом… — бормотал Тёма в дверях каюты. — Всю жизнь мечтал о двухкомнатной квартире… Ткнулся в соседнюю дверь — просто посмотреть, сильный ли там разгром — и вот…

Кажется, никто его не слушал. Всей толпой набившись в комнатку, народ пытался через головы друг друга заглянуть в открытую дверь санузла, где Инна склонилась над лежащим на полу телом. Одежда на нем была вся изодрана, а само оно — сплошь покрыто глубокими ранами, словно убийца задался целью как можно сильнее изувечить свою жертву. Лица, однако, он по какой-то безумной прихоти не тронул. Казавшегося сейчас совсем уж детским лица Ксюши Шиповой.

Закончив осмотр тела, Иноземцева устало поднялась и медленно повернулась к остальным. Ее зеленые глаза были пусты.

— Смерть наступила не менее суток назад, — глухо проговорила Инна. — Точнее — не скажу. Похоже, убили ее где-то в другом месте, а сюда принесли уже потом — крови под телом практически нет. Большинство ран, скорее всего, нанесено уже после смерти — они почти не кровоточили…

— Зачем?! — выдохнул рядом с Олегом Дима. Лицо Дроздова было белым, как снег.

— Не знаю, — развела руками Иноземцева. — Возможно, действовал маньяк. Или, уродуя мертвое тело, убийца пытался замаскировать какие-то прижизненные повреждения. Я не знаю. Я же не настоящий криминалист.

— Например, скрыть следы изнасилования? — спросила из толпы Аня.

— Я не знаю, — в третий раз повторила Инна. — Возможно.

— Вот же гады!.. — пробормотал рыжий Артем.

— Это турки? — почти без вопросительной интонации произнесла Света.

— А кто же еще! — процедил Макс.

— Они же говорили, что вообще не видели Ксюшу… — прошептала Вера.

— А еще они говорили, что ищут нашей дружбы! Сволочи! Ну что, по-прежнему станешь их защищать? — судорожно сжав кулачки шагнула к Иноземцевой Света.

— Так, спокойно, — нахмурилась Инна. — Я никого не защищаю. Мы выясним, кто это сделал, и виновный ответит.

— Какая разница, кто?! — заорал Макс.

— Что значит — какая разница?

— То и значит! Нет среди них невинных овечек! Один убил Рому, другой — Ксюшу, третий, наверное, держал, когда ее насиловали, четвертый издевался над Адой, пятый просто смотрел на все это и ржал… Ты спрашивала, не дрогнет ли у меня рука резать им глотки? Еще как дрогнет! Она и сейчас у меня вся трясется от мысли, что каждого из них я смогу убить только один раз!

Одобрительный гул был ему откликом. Молчали, кажется, только Вера, Тёма в дверях да Тимур с Настей, маячившие в коридоре за спиной Борисова.

Душа Олега рвалась на части. Пока речь шла о его собственном унижении или даже о гибели Ромы, он еще был способен отринуть эмоции и пытаться рассуждать категориями «человечность» и «правосудие», к тому же, как юристу, пусть так и несостоявшемуся, ему заведомо претила сама идея коллективной ответственности, но теперь, рядом с истерзанным телом Ксюши, все вдруг стало по-иному. Совсем по-иному.

— Ей было пятнадцать лет, — проговорил Светлов — совсем тихо, почти про себя, но услышали эти слова все. — Всего пятнадцать. Она в девятом классе училась…

Теперь Инна смотрела только на него. «И ты, Брут?» — словно, спрашивали ее глаза. Олег взгляда не отвел, хотя далось это ему и не легко.

— Мы не должны уподобляться тем, кого ненавидим… — выговорила Иноземцева. — Даже если на той стороне отпетые негодяи — мы не такие, как они.

Протиснувшись между Максом и Светой, к Инне приблизился Дима.

— Нет, — мотнул головой Дроздов. — Это Ксюша была не такой. Рома — наверное. А мы теперь такие.

— Я вам не позволю, — покачала головой Иноземцева.

— А мы не станем спрашивать твоего позволения, — расправив плечи, бросил ей в лицо Дима. — Извини.

— Перебьем гадов! — закричал Макс. — Перебьем их всех! За мной, наверх!

— Нет! — рявкнула Инна, но никто уже не обращал на нее никакого внимания.

— Нет! — неожиданно проговорил молчавший до этого момента Мамай.

— Что? — удивленно обернулся к нему Макс, уже, по сути, переступивший порог.

— Турки получат свое, — заявил Стас. — Но быть убитым, не успев толком понять, что происходит — слишком легкий для них исход. Казнь должна быть обставлена, как положено — чтобы приговоренные прочувствовали, что их ждет. Мы казним всех, кроме одного. А последнего отпустим восвояси. Пусть отнесет их головы домой. И передаст, что так будет с каждым, кто сунется.

— Согласен! — кивнул Макс после короткого раздумья. — Так и сделаем!

— Правильно! — поддержала идею Мамая Света.

— Хорошо, — выдавил Дима.

— Вы все безумцы, — Инна шагнула вперед. Толпа расступилась перед ней, словно перед прокаженной, не попятились только Олег и Вера. — Потом всем вам станет стыдно за то, что вы сделали! А я… — не договорив, она подняла руку к шее, сдернула с нее шнурок с капитанским кольцом — не выдержав рывка, тот порвался — и швырнула черный ободок на пол. Следом полетело ее собственное, офицерское кольцо.

Ни на кого более не глядя, Инна выбежала из комнаты в коридор.

Нагнувшись, Мамай подобрал с пола оба ободка — прежде, чем это сообразил сделать обескураженный Олег.

— А еще нам нужен капитан, — проговорил Стас, распрямляясь. — Войны не выигрываются без хорошего полководца.

4

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, семнадцатый день в новом мире

Ксюшу похоронили возле стены, за пилоном главного входа в Крепость — отправке тела в холодильную камеру внезапно воспротивился Дима, заявивший, что сам предаст его земле. Он же и выбрал место — не самое удачное на взгляд Олега, но спорить с Дроздовым ни он, ни кто другой, не стали.

— Надо бы и Ромку тоже… — тихо проговорила Аня, когда ребята возвращались от засыпанной степными цветами свежей могилы обратно в Крепость. — И тех, кто на «Ковчеге» погиб…

— Не сегодня уже, — покачал головой Мамай. — Дел по горло. Выборы капитана, турки…

— Это тоже дело.

— Да, и важное. Поэтому не стоит браться за него второпях!

— Смотрите, вон, вездеход едет! — подала внезапно голос Настя, указав рукой в степь. — Разве у них уже закончилась смена?

— Нет, вроде, — нахмурился, припоминая график патрулирования Олег. — Может, случилось что?

Резко подобравшись, шедший рядом с ним Тимур положил ладонь на цевье карабина. Стас перехватил поудобнее мушкетон.

Вездеход подкатил к Крепости, лихо развернулся и замер левым бортом напротив входа. Распахнулась дверца — но не передняя, водительская, а задняя, и из кабины, спиной вперед, выбрался долговязый парень, голый по пояс и в «ковчеговских» штанах, явно позаимствованных у кого-то куда более миниатюрного — в поясе-то они тянутся, так что как-то налезли, хотя и сидели в облипку, а вот длиной скорее напоминали бриджи. Забрав что-то объемное с сиденья, прибывший повернулся, и Олег с изумлением узнал в нем Геру. На руках беглый псих держал Галю.

— Свои? — поинтересовался у народа Тимур, не убирая руки с карабина.

— В каком-то смысле, — неуверенно проговорил Мамай. Мушкетона он также не опустил.

Тем временем Гера обвел взглядом толпу у входа, и, найдя в ней Олега, направился со своей ношей прямиком к нему.

— Миссия исполнена, Всемогущий, — произнес он, приблизившись — совершенно не сочетавшимся с его обликом высоким Дилиным голосом.

— Что с ней? — оказавшись, похоже, единственным, кто понял, что происходит, Светлов метнулся к «Гере», заглянул в лицо девушке у того на руках — глаза Измайловой были закрыты, лицо бледным, но ресницы подрагивали, а крылья носа слегка раздувались от свистящего дыхания.

— Он держал ее на привязи, Всемогущий. Не кормил и почти не давал воды.

— Кто он? — нетерпеливо переспросил Олег. — Говори толком!

— Герман Фролов, Всемогущий.

— А ты у нас кто? — задала из-за его спины вопрос Аня.

— Это наша Чужая, — опередив «Геру» ответил девушке Светлов. — Неси ее скорее в медотсек! — это уже предназначалось трутню.

— Ничего не поняла, — заявила тем временем Настя. — Ваша или чужая? И кто этот парень?

— Он и есть Чужая, — вынужден был пояснить Олег. — А на руках у него — Галя, я тебе про нее рассказывал, — а вот о том, что послал монстра на поиски Измайловой, при этом, правда, не упомянул. — Ну, живо в медотсек! — повторил он отданный «Гере» приказ.

— Минуточку! — вмешался Мамай, заступив трутню дорогу. — Я тоже что-то недопонял. С Измайлыч все ясно, а вот по Гере, или кто это у нас тут, есть вопросы!

— Давай по дороге со своими вопросами?! — нервно предложил Светлов, досадуя, что они зря теряют время. — Ей срочно нужно оказать помощь!

— Пусть ее отнесет наверх кто-нибудь другой! А вы двое объяснитесь.

— Давайте, я отнесу, — вызвался Паша Ким.

— Я с ними пойду, — сказала Ира Зварыч. — Проведу процедуры.

Павел взял на руки Галю — прежде, чем уступить ему драгоценную ношу, «Гера» дождался разрешающего кивка от Олега — и они с Ирой скрылись в Крепости.

— Ну? — снова потребовал объяснений Стас.

— Это не Гера, — проговорил Светлов, указывая на трутня. — Это Чужая. Она искала Галю — и вот, нашла. Ты освоила смену личины? — спросил он у монстра.

— Еще не до конца, Всемогущий. С новым голосом пока есть проблемы.

— Покажись им, — потребовал Олег. — Дилей покажись, — уточнил он, решив на первых порах не пугать новичков монструозным обликом Чужой.

— Слушаюсь, Всемогущий.

Черты «Гериного» лица исказила судорога, плечи юноши сузились, фигура осела — и через секунду перед Светловым стояла «Диля». Вот теперь брюки были ей впору — не помешало бы, правда, еще что-нибудь, помимо них — на верхнюю часть тела.

— О, стриптиз! — не удержался от реплики Макс, тут же получив за нее тычок от Светы.

— Дайте ей кто-нибудь куртку! — быстро проговорил Светлов — сам он был в одной футболке.

Куртка нашлась у рыжего Артема. Стянув, он подал ее «Диле», та принялась торопливо просовывать руки в рукава.

— Это то, что я думаю? — хмуро проговорил Тимур, делая шаг вперед. Карабин он уже держал наизготовку.

— Я не знаю, что ты думаешь, а это не «что», а «кто», — ответил ему Олег. — Наша Чужая. Трутень.

— Трутень?! — ствол вскинутого оружие уперся «Диле» в висок. Дернувшись вперед Светлов ударил по нему ладонью, отводя в сторону.

— Ты что?!

— Это же трутень! — рявкнул Тагаев, отступая на шаг и снова наводя карабин на Чужую.

Не задумываясь, Олег встал между Тимуром и «Дилей»:

— И что с того?!

— Так, давай с самого начала, — кивнул Тагаев — для того, чтобы заговорить спокойно ему явно потребовалось немалое усилие. — Это трутень. То есть хвостатый и крылатый инопланетный монстр, в целях маскировки принимающий вид человека. И убивающий людей. Так?

— Она больше не убивает! — бросил Олег, но, вспомнив сломанную шею вора, поправился. — Наших не убивает.

— То есть раньше убивала? — уловил, как ему, видимо, показалось, главное Тимур.

— Раньше — да, — вынужден был признать Светлов. — Но теперь она под нашим контролем!

— Трутень? Под контролем?! — встал рядом с Тагаевым Тёма Борисов. — Вы тут все совсем с ума посходили?!

— Кстати, последнее время тоже часто задаюсь этим вопросом! — язвительно вставила Аня.

— Она принесла нам присягу, — принялся терпеливо объяснять Олег. Насте он и об этом еще не успел рассказать, Тимура, судя по всему, о трутне также никто не удосужился проинформировать. — И честно ее исполняет. Если бы не она, мы не сохранили бы те две батарейки! И Галю она нашла — сами видели!

— Это ровным счетом ничего не доказывает, — покачал головой Тагаев. — Трутень есть трутень, у него своя логика. Наш, вон, тоже плот помогал строить! Ты уверен, например, что это не он убил ту девочку, Ксюшу? Отсутствие следов крови сразу показалось мне подозрительным! Очень похоже на его почерк!

— Зато раны на теле — совсем не в его стиле, — заметила, тронув Тимура за локоть, Настя.

— Возможно, для этого он их и нанес — чтобы сбить со следа!

— Кого сбить? Нас с тобой? Тёму? Джул? Так нас тут не было на момент убийства! Кого еще он мог опасаться?

— Не важно кого!

— В любом случае — исключено, — нашел, наконец, возможность вставить слово Светлов. — Когда убивали Ксюшу, Чужая в Крепости отсутствовала. Я сам вывел ее через ворота — и в это время мелкая была еще жива!

— Вывел через ворота? — выразительно поднял брови Мамай. — Вот с этого момента поподробнее!

— О, похоже, не я один тут чего-то не знаю? — невесело усмехнулся Тагаев.

— Я послал Чужую искать Галю, — вздохнув, пояснил Олег. — Ее органы чувств острее наших, она видит в темноте — я решил, что у нее будет шанс на успех. И, как видите, не ошибся! — вскинул он голову. — Она ее спасла!

— Кого-то спасла, а кого-то, возможно, совсем наоборот, — мрачно заметила Аня.

— Говорю же: не было ее в Крепости, когда погибла Ксюша! — рявкнул Светлов. — Не было!

— Даже если так, хороший трутень — мертвый трутень, — покачал головой Тимур. — Слишком многие погибли, чтобы считать иначе!

— Да! — горячо поддержал его Тёма.

— Отойди, — дернул стволом карабина Тагаев, как бы указывая Олегу направление. — Закроем эту тему раз и навсегда.

— Нет, — упрямо бросил Светлов, не сдвинувшись ни на сантиметр. — Она наша. Не одна из нас — но наша. Она полностью под нашим контролем! Достаточно устного приказа — и она умрет!

— Так сдохни, тварь! — тут же истошно заорал Борисов. — Слышишь, ты, трутень?! Сдохни! Это приказ!

Поняв, что сболтнул лишнее, Олег в ужасе обернулся, но «Диля» за его спиной и не думала падать замертво.

— Вот видишь! — воскликнул Тёма — не понять, радостно или огорченно. — Живехонька! Нет у тебя над ней никакого контроля!

— Позволено мне будет разъяснить, Всемогутций? — вкрадчивым тоном осведомилась у Светлова Чужая. Олег машинально кивнул. — Я не подчиняюсь твоим приказам, Артем, потому что ты — не моя страта. Только она может вынудить меня добровольно расстаться с жизнью, но не посторонние. Верно же? — снова перевела «Диля» взгляд своих карих глаз на Светлова. — Моя страта — те, кто прилетел вместе со мной на «Ковчеге». Кольца обозначают лишь внутреннюю иерархию, но сами по себе не делают своих обладателей членами страты. Таков был данный мне урок, и я им руководствуюсь.

— Верно, — совершенно «на автомате» подтвердил Олег.

— Откуда ты знаешь мое имя? — не унимался тем временем Борисов. — Я тебя раньше не встречал… В этом обличье.

— Зато я встречала сеятеля в твоей личине, Артем.

— Что поделать, Тём, пользуется твоя физиономия популярностью у инопланетян! — усмехнулась Настя, кажется, решив таким образом несколько разрядить напряжение. — Смирись. Ну, или, не знаю: гордись!

— Было бы чем гордиться… — сердито пробормотал Борисов.

— Она полностью под нашим контролем, — повторил Олег, снова обращаясь к Тимуру. — Я за нее отвечаю!

— Помнится, ты и за турчанку поручился! — не преминула хмыкнуть Света.

— Ничего подобного! — вспыхнул Светлов.

— А кто ее в Крепость привел? — бросил Макс.

— Может лучше вспомним, кто туркам мушкетон отдал? — окрысился Олег, припомнив рассказ, слышанный от Ани.

— Ты, давай, стрелки не переводи! — двинулся на него Переверзев, но на пути у него как-то сам собой оказался Мамай.

— Вообще-то, Светлов прав, — неожиданно заявил Стас, обращаясь главным образом к Тагаеву и при этом ненавязчиво оттирая от Олега плечом Макса. — Я сейчас не про чертову турчанку и мушкетон — то отдельная история — я про трутня. Шипову, без сомнения, убили турки, Чужая здесь никак не при делах. А с батарейками она нам тогда и в самом деле здорово помогла. Как и с Измайлыч вот теперь. Идиотизмом, конечно, было посылать ее на поиски — но в этом весь наш Светлов. И ведь сработало же! Поэтому запрем ее в боксе, как прежде — может, еще когда пригодится!

— В боксах у нас и так уже полный караван-сарай, — напомнила Света. — Давайте уж тогда заодно сразу с турками покончим!

— Успеем, — бросил в ее сторону Стас. — Сначала — выборы капитана! Потом — турки. А Чужую — под замок, — снова посмотрел он на Тимура. — Оттуда никуда не денется, захотим — успеем прикончить.

— Ну, как знаете… — помедлив, Тагаев опустил ствол карабина, но совсем убирать оружие все же не спешил. — Но я бы, ребята, на вашем месте поостерегся…

— Мы все время настороже, — переведя дух — кажется, на время угроза для его протеже миновала — заверил его Олег.

— Ага, очень заметно, — кивнул Тимур.

— Разборки, смерти, трутни… — пробормотала Настя. — Как никуда с Земли и не улетали… Пойдемте-ка лучше ужинать! — предложила она.

Так они и поступили.

5

Планета Новая Земля, Крепость Росс, семнадцатый день в новом мире

Дверь в «каюту» Инны была заперта, но только не для офицерского кольца. Широкий черный ободок, похоже, доживал на пальце Светлова последние часы: за ужином было решено, что, помимо капитана, им предстоит заново избрать и двух его заместителей.

Иноземцева в столовую не пришла, и, по-быстрому разделавшись с собственной порцией зеленой каши, Олег взял вторую — для Инны — и направился с ней на третий этаж.

— Через полчаса начинаем! — крикнул ему вслед из-за стола Мамай. — Кого не будет — тот сам виноват! — это Стас, конечно, хватил лишку: договорились, что проголосовать непременно должны все до одного — и дежурная смена на вездеходе, и часовой у ворот, и затворившаяся от мира Инна, и хворавшая в своей комнате Джулия Форд.

По поводу последней, правда, возник спор: если участие в выборах Тимура, Насти и Тёмы как-то казалось всем само собой разумевшимся, то насчет американки уже были разные мнения. Против права голоса для Джулии решительно выступила Света, ее, естественно, поддержал Макс, и, неожиданно для Олега, Вера — Варенникова упирала на то, что не общавшаяся в Крепости ни с кем из старожилов Форд просто не сможет сделать осознанный выбор. Но за американку тут же горой встал Тагаев, и, поколебавшись, большинство решило к выборам ее допустить.

Потом рыжий Артем напомнил о разведчиках, ушедших на север еще неделю назад — Володе, Игоре и Даше: а с ними как быть? Кто-то предложил дождаться их возвращения, но тут уже уперся Мамай: сколько ждать? День? Три? А если они вообще не придут? Вера возмутилась: как он может такое говорить?! Стас ответил в том смысле, что глупо по-страусиному прятать голову в песок: в походе всякое возможно, да и не только в походе. После бурного обсуждения приняли решение голосование не откладывать, а если потом у вернувшихся разведчиков вдруг возникнут вопросы по поводу сделанного без их участия выбора — тогда и искать на них ответы.

Едва разобрались с этим, как Аня подняла новую тему: а каковы, собственно, будут полномочия у вновь избранного капитана? Кем он станет, полновластным диктатором или лишь координатором, первым среди равных?

«А что по этому поводу говорится в знаменитой Конституции Вербицкого?» — спросил Мамай у Олега, имея в виду составленный Светловым по заданию их первого капитана еще на «Ковчеге» кодекс законов.

«Ничего», — развел руками тот. Соответствующий раздел он так тогда и не дописал, наглухо застряв на «преступлениях и наказаниях».

«Плохо, — покачал головой Стас. — Тогда предлагаю универсальную формулу из двух пунктов. Пункт первый: капитан всегда прав. Пункт второй: если кажется, что капитан не прав — смотри пункт первый!»

«Пойдет, только нужно добавить пункт третий: если оба других офицера говорят, что капитан не прав — вопрос выносится на народное вече, — предложила Аня. — Такая вот система сдержек».

«Согласен! — быстро прикинув что-то в уме, кивнул Мамай. — Только тогда еще пункт четвертый: если в конкретной ситуации созыв вече невозможен или затруднителен — действует решение капитана. Иначе завязнем в согласованиях.»

«Согласна», — заявила Аня.

«Я тоже», — подержал идею Олег.

Сочли ее разумной и остальные.

На этом обсуждение процедурных вопросов было завершено — осталось лишь выдвинуть кандидатуры и проголосовать за них.

…— Можно? — спросил Светлов, переступая порог «каюты».

Инна не ответила, даже не обернулась. Девушка лежала одетой на застеленной кровати, согнув ноги в коленях и подложив под голову левую руку, лицом к стене. Ее острое правое плечо едва заметно подрагивало в такт тихому дыханию. Можно было подумать, что Иноземцева спит, но Олег слишком хорошо знал ее, чтобы понимать: сейчас Инне не до сна.

— Я тебе ужин принес, — проговорил он, входя, и в следующий миг увидел на тумбочке возле изголовья кровати целых две нетронутых тарелки каши — не он один в Крепости, выходит, такой заботливый. И даже не двое их.

Инна снова промолчала.

Подойдя к кровати, Светлов аккуратно поставил принесенную порцию рядом с уже имевшимися и присел на угол ложа.

— Чужая вернулась с Галей, — сказал он, тут же, впрочем, подумав, что едва ли это станет для девушки новостью: те, кто принесли две первые тарелки, наверняка поведали Иноземцевой и о последних событиях (кто бы, кстати, это могли быть? И как попали внутрь — без офицерского кольца? Или дверь Инна заперла позже?). — Она нашла ее в лесу на северо-востоке, — тем не менее продолжил свой рассказ Олег. — Галя сбилась с пути, и, уже обессиленная, наткнулась на Геру. Тот ее схватил, уволок в лес и привязал к дереву. Говорил, что будет ловить на живца Чужую… Все-таки, он совсем спятил. Но Чужая и в самом деле явилась. Гера набросился на нее с какой-то палкой, палка сломалась, тогда он упал на траву и разрыдался. Чужая освободила Галю и принесла ее в Крепость. Сейчас с ней уже все в порядке, но Ира, занимавшаяся Галей в медотсеке, говорит, что все тело у нее было в следах от побоев. Сама Галя не помнит, чтобы Гера ее бил — а может, просто не хочет рассказывать. Геру, кстати, Чужая оставила там, в лесу: приказа вернуть домой и его у нее не было, к тому же для Чужой он — член страты…

Олег перевел дух. Инна по-прежнему хранила молчание.

— Тимур сказал, что это Чужая могла убить Ксюшу, — продолжил Светлов. — Типа, почерк убийцы похож на присущий трутням, он такой уже видел. Я в это не верю. Конечно, теоретически, когда турки захватили Крепость, она могла вернуться, незаметно проникнуть внутрь, встретить там мелкую и расправиться с ней, но все это выглядит притянутым за уши. Вздумай Чужая кого-то убить — почему тогда не Галю? Так что не верю. Но и турок уже огульно обвинять не могу.

— С чего это вдруг? — буркнула Инна — уже привыкший не получать ответа на свои слова, Олег вздрогнул, услышав ее голос.

— Тимур же тоже не на пустом месте говорил о почерке трутня, — быстро заговорил он, ободренный хоть каким-то откликом. — А что если среди турок все-таки скрывается монстр? Что если Ксюшу убил он, а остальные действительно не при чем?

— Вот повесите их — и узнаете, — бросила в стену Иноземцева. — Или Мамай придумал что-то более впечатляющее? Посадить басурман на кол? Разорвать лихими железными конями — вездеходом и трактором?

— Ну и мысли у тебя! — поежился Олег, в красках представив себе описанную собеседницей картину. — Ничего такого он не придумывал — его сейчас больше всего выборы капитана заботят.

— Ну, значит придумает еще. Когда станет капитаном.

— Вот об этом я и хотел с тобой переговорить, — кивнул Светлов. — Выборы состоятся через полчаса. Участвовать должны все…

— Должны?! — девушка рывком повернулась к нему лицом. Глаза у нее были красные, как после бессонной ночи, но совершенно сухие. — Лично я больше никому ничего тут не должна! Хватит с меня! Живите как знаете, казните кого хотите, а я умываю руки!

Она сделала попытку снова уткнуться носом в стену, но Олег удержал ее, схватив за плечо. Инна дернулась, вырываясь, но Светлов не уступил.

— Погоди, — проговорил он. — Я понимаю, что ты чувствуешь, правда! Но ничего непоправимого пока не сделано! Там, внизу, рядом с телом мелкой, на нас всех словно затмение какое-то нашло! Однако теперь многие остыли и задумались. Рыжий, Аня, может, еще кто… Но идти на попятный уже тяжело — чувство такое, будто предаешь память Ксюши. Однако если новый капитан скажет: «Ша, никаких казней!», уверен, в глубине души многие вздохнут с облегчением. Вот только Мамай такого, конечно, никогда не скажет… Вера с Галей попросили меня выставить свою кандидатуру, но не думаю, что у меня есть реальные шансы на избрание. А вот у тебя — были бы! Инна, ты нужна нам! Вернись!

— Нет, — решительно мотнула головой Инна — но хотя бы не сделала при этом новой попытки отвернуться. — Ошибаешься. Я устала — смертельно устала — поэтому и сорвалась. Недавно Галю за подобное упрекала, а сама, оказывается, не намного крепче… По-хорошему, нужно было тогда выскочить из комнаты и запереть вас там всех капитанским кольцом — пока не одумались бы. Неделю назад я бы так и сделала, наверное. Теперь — нет. Что-то треснуло внутри. Еще не сломалось, но, если продолжать давить — вот-вот сломается. И все вокруг это видят — кроме тебя, по-моему. Таких не ставят над собой капитанами. Так что нет у меня шансов. А вот насчет себя ты тоже неправ. У тебя как раз шансы есть. Цену Мамаю ребята знают. Да, он лидер, и все такое, но все мы прекрасно помним, что было на «Ковчеге». Мамай победит, только если ему не будет достойной альтернативы. Я рассчитывала на этого новенького парня, Тимура, но он что-то осторожничает — видимо, не считает себя вправе сходу лезть в командиры. Так что Вера с Галей правы: кроме тебя некому.

— Те, кто проголосует за меня, точно так же проголосуют и за тебя, — не согласился Олег.

— Не все, — вздохнула девушка. — Я дала слабину — лидерам такого не прощают. Со мной покончено — да я и сама отлично понимаю, что не справлюсь.

— Значит, сдаешься? — хмуро поинтересовался Светлов.

— На «слабо» хочешь взять? — хищно прищурилась Иноземцева, как показалось юноше, на миг став прежней железной Инной. Но только на миг. — Да, сдаюсь. Но только за себя. На голос мой можешь рассчитывать.

— На черта мне твой голос?! — не сдержавшись, взорвался Олег. — Что от него толку?! Ты, Галя, Вера, — принялся он загибать пальцы. — Ну, может, Рыжий еще… Четверо! Все! Весь мой электорат!

— Аду не посчитал, — заметила Инна. — С Мамаем ей никак не про пути. И эту свою московскую подругу — Настю… Американке разрешат голосовать?

— Да, — «на автомате» кивнул Светлов.

— Тогда и ее добавь: она, скорее всего, поддержит Настю. За меня, кстати, ни та, ни другая не проголосуют, к гадалке не ходи. Сколько уже получается? Семь? Еще Дима Дроздов…

— О Диме забудь, — покачал головой Олег. — Он теперь только и ждет, когда Мамай даст команду «фас» на турок. Они же с Ксюшей… Ты знаешь?

— Конечно… Но не думала, что там все серьезно.

— Как выясняется — более чем…

— Ну что ж… Все равно уже что-то. У Мамая твердых сторонников примерно столько же. Остальные станут колебаться — глядишь, и выгорит что-нибудь…

— Может быть, все-таки ты выдвинешься? — предпринял последнюю робкую попытку Светлов.

— На колу мочало — начинай сначала, — поморщилась Инна. — Повторить все, что я говорила? С какого места?

— Не нужно ничего повторять, — буркнул Олег. — Понятно все.

— Значит, решили? Выставляем тебя?

— Решили, — кивнул он со вздохом. Вот всегда так с Инной — приходишь за одним, уходишь чуть ли не с противоположным!

— Тогда иди, чтобы без нас не начали, — сказала она, подтягивая ноги и усаживаясь. — Я подойду — мне еще нужно привести себя в порядок.

— Точно подойдешь? — ляпнул он, не подумав.

— Когда поймаешь меня на вранье — возьми у Тимура винтовку и пристрели — не ошибешься, это не я буду, а очередная Чужая.

— Договорились, — бросил он, поднимаясь с края кровати.

6

Планета Новая Земля, Крепость Росс, семнадцатый день в новом мире

— Ну, что там Иноземцева? — поинтересовался Мамай, встретив Олега в дверях столовой.

— Скоро придет, — с деланым равнодушием пожал плечами Светлов.

— Отлично! — кивнул Стас с таким видом, словно новость его и в самом деле обрадовала. — Все, кроме дежурных, уже в сборе. Вон, даже американочка подтянулась, — мотнул он головой в сторону столика, за которым сидели Настя и Джулия. Форд, и так-то, на взгляд Олега, далеко не красавица, выглядела сейчас совсем уж ахово — бледная, темные круги под блеклыми глазами, губы разве что не синие.

— Что с ней вообще? — нахмурившись, спросил Светлов. — Не перезаражает нас здесь ничем?

— Не боись, — хохотнул Мамай. — Там, как мне сказали, временные трудности по женской части.

— А что ей в медотсек не сходить?

— Так то ж естественный процесс! Лечить там нечего, только боль можно снять. Пока терпимо — наверное, не хочет травиться лишний раз.

— Ну, как знает, — пожал плечами Олег, торопясь закрыть щекотливую тему. — Капитанское кольцо у тебя?

— Ага, — подтвердил Стас, хлопнув рукой по боковому карману куртки.

— Давай сюда, — протянул он руку.

— Это с какого еще перепугу? — пряча улыбку, вздернул брови Мамай.

— С такого, что я пока что единственный офицер в Крепости.

— Ичё?

— Новому капитану тоже будем чёкать, когда он что-то потребует?

Помедлив, Стас запустил руку в карман и извлек оттуда два черных ободка — капитанский и бывший Иннин:

— Пес с тобой, держи, — протянул он их Светлову.

Подойдя к столу под часами — время на них было 20:55 — Олег уселся за него лицом к залу и выложил вакантные кольца перед собой. На соседний стул без приглашения опустился Мамай.

— Составлю тебе компанию, не возражаешь? — ухмыльнулся Стас. — Знаешь, что мы забыли обсудить? Порядок голосования. Открытое или тайное.

— Открытое не получится, — отозвался Олег. Он уже думал над этим вопросом. — Те, кто в зале, увидят, как остальные голосуют, а дежурные — нет. Получается, условия не равны. Мелочь — но зачем? А при тайном для всех процедура будет единой.

— Согласен, — кивнул Стас. — Но это же, значит, бюллетени готовить, время терять…

— Не нужно бюллетени. Раздадим всем бумажки — каждый впишет имя кандидата, за которого голосует.

— Так это уже не тайное получается — по почерку можно будет узнать, кто за кого проголосовал.

— Ну и что за беда? Да и какой там маркером почерк?

— Ну да… Кстати, маркеры-то у нас есть, а писать на чем будем? — в перечне инвентаря, которым исправно снабжала колонистов Крепость, писчая бумага не значилась.

— Возьмем в туалете салфетки, — пожал плечами Светлов.

— Не солидно как-то совсем, — хмыкнул Мамай. — Туалетные выборы!

— Политика — вообще дело грязное, — глубокомысленно заметил Олег.

В этот момент в зал вошла Инна — по привычке направилась, было, к столу под часами — рядом с Олегом за ним было свободное место — но, передумав на полпути, свернула и села за другой, рядом с Верой. Народ как-то вообще расселся по двое: Настя с Джулией, Аня с Адой, Макс со Светой, Лысый Чибис с Димой, Тимур с Тёмой, Галя с рыжим Артемом. Четверо отсутствовали — дежурный экипаж вездехода, Паша, заступивший на пост у ворот, и Ира, несшая вахту в медотсеке — после возвращения Чужой туда снова стали ставить часового.

— Ну, единственный офицер, начинай! — легонько толкнул Олега локтем Мамай. — Через полчаса у вездехода пересменок, нужно успеть.

— Прошу внимания! — поднялся со стула Светлов. Разговоры в зале тут же стихли, только Настя, склонившись к уху Джулии, продолжала что-то шептать американке — возможно, переводила. — Сейчас нам с вами предстоит избрать капитана и двух его заместителей. Регламент следующий. Каждый может выдвинуть собственную кандидатуру, или предложить чью-то. Тот, кого предложат другие, может, естественно, отказаться. Пашу, Иру, Лену и Надю, которые сейчас на дежурстве, предлагать не нужно — каждый из них отказался от выдвижения заранее. Также не стоит предлагать отсутствующих пока в Крепости Володю, Игоря и Дашу — но это, думаю, и так понятно. После выдвижения кандидатов, перейдем к голосованию. Вам будут розданы бумажки, на которых нужно будет написать имя одного из кандидатов. Нас здесь двадцать человек, считая дежурных, поэтому для победы необходимо набрать одиннадцать голосов — простое большинство. Кандидаты, занявшие по итогам голосования второе и третье места, автоматически становятся заместителями капитана. Если в первом туре никто не наберет одиннадцати голосов, состоится второй тур, в который выходят двое, опередившие прочих. Третий при этом также гарантирует себе офицерское кольцо. Всем все ясно?

— Как голосовать — понятно! — тряхнув косичками, заявила из-за своего столика Аня. — А кто и как будет вести подсчет?

— Можем хоть все вместе, — развел руками Олег. — Или, чтобы не создавать толпы — все выдвинутые кандидаты.

— Если хочешь независимую счетную комиссию — можем персонально для тебя Чужую пригласить! — с усмешкой бросил с места Мамай.

— Только не хватало! — не сдержала брезгливой гримасы девушка. — Нет, нормально, если кандидаты будут считать, а остальные смотреть.

— А сами кандидаты тоже голосуют? — задала вопрос Света.

— Конечно, — кивнул Олега, — а почему нет?

— И так ясно, что они проголосуют за себя — иначе зачем соглашались на выдвижение? Можно бумагу сэкономить.

— Ну, давайте сэкономим, — пожал плечами Светлов. — Ни у кого нет возражений?

Возражений не было — как и новых вопросов.

— Тогда переходим к выдвижению кандидатов, — заявил Олег. — Сначала — самовыдвиженцы. Прошу встать тех, кто желает баллотироваться.

Загремели отодвигаемые стулья, и на ноги дружно поднялись четверо — Макс, Антон Лысый Чибис, Аня и, естественно, Мамай.

— А ты сам? — тут же громко спросила Олега Настя. — Ты просто так стоишь, или тоже выдвигаешься?

— Тоже выдвигаюсь, — заявил Светлов, прикидывая на ходу расклад. Если выдвижением Макса с Антоном играло скорее на руку Олегу — лучшего способа отобрать у Мамая часть «законных» голосов и придумать было нельзя — то Аня была опасным конкурентом уже ему, Светлову. — Итак, у нас пятеро самовыдвиженцев, — констатировал он. — Кто-нибудь хочет предложить еще кого-нибудь?

Галя вопросительно посмотрела через проход между столиками на Инну. Поймав на себе ее взгляд, та отрицательно покачала головой, а когда Измайлова все же начала приподниматься, сделала зверское лицо и, резко вскинув руки, скрестила из перед лицом в запрещающем жесте. Словно птица, подстреленная на взлет, Галя опустилась обратно на стул.

— Что ж, хорошо… — в глубине души до последнего надеявшийся на то, что Иноземцева передумает, и тогда можно будет с чистой совестью уступить ей дорогу, Светлов понял, что мосты за спиной сожжены. — На столе у входа лежат маркеры. Кто-нибудь, сходите за салфетками — писать будем на них. И еще нам нужна емкость, складывать заполненные бюллетени. Подойдет пустой рюкзак.

— Я сгоняю за рюкзаком, — вызвался рыжий Артем.

— А я принесу салфетки, — поднялась со стула Галя.

— А предвыборные речи будут? — спросила с места Света.

— А что ты рассчитываешь в них услышать? — опередил Олега с ответом Мамай. — Слов сказано достаточно — не будем устраивать шоу! Скоро вернется вездеход — к этому моменту нужно, чтобы убывающая смена уже проголосовала!

— Среди нас есть ребята, которые не так хорошо знакомы с кандидатами, — напомнила Инна — это были ее первые слова, произнесенные в зале.

— Если ты про нас, то я со своим выбором уже определился, — незамедлительно заявил Тимур.

— Мы с Джул тоже, — подняла голову Настя.

— Ну, а ради меня одного тогда не стоит тратить время! — бросил Борисов. — Тем более, что я для себя также все уже приблизительно прикинул.

— Ладно, как хотите, — пожала плечами Иноземцева.

— Господа кандидаты, не стесняйтесь, подсаживайтесь к нам со Светловым, — широким жестом пригласил Мамай Макса, Антона и Аню. — Давайте, давайте! Поближе к заветным колечкам!

Аня заняла свободное место справа от Олега, Переверзев и Лысый Чибис перешли вместе со своими стульями, приставив их к столу с торцов. Присели и Стас со Светловым, и как раз в это время в столовую вернулись Галя и Артем. Рыжий протянул Светлову рюкзак, Измайлова принялась раздавать всем белоснежные бумажные салфетки.

Откинув клапан, Олег демонстративно потряс рюкзаком над столом:

— Пуст, как видите! Желающие могут лично в этом удостовериться.

В зале желающих не нашлось, а вот Антон не преминул заглянуть внутрь рюкзака, а после даже вывернул его наизнанку. Никаких закладок там, конечно же, не оказалось.

— Доверяй, но проверяй! — заявил Лысый Чибис, возвращая рюкзак Светлову.

— Бюллетеньчики заполняем, заполняем! — подгонял тем временем народ Мамай. — Вду-умчиво заполняем!

Первой со сложенной вчетверо салфеткой к столу с кольцами подошла Инна. Олег протянул ей открытый рюкзак, и бумажка упала в его брезентовое чрево. За Иноземцевой один за другим потянулись и остальные. Дольше всех над бюллетенем просидела в задумчивости Ада.

— Не можешь решить, как писать: «Аблигация» или «Облигация»? — хохотнув, поинтересовался у нее Лысый Чибис.

— Я бы попросила! — приняла, кажется, его идиотскую шутку на свой счет Аня, единственная девушка среди кандидатов.

— А при чем тут облигации? — Макс, похоже, «Место встречи изменить нельзя» не смотрел.

Маркер Ады скользнул по салфетке, и через четверть минуты последний бюллетень был в рюкзаке.

— Теперь в медотсек, — объявил Олег, поднимаясь. В правой руке он держал рюкзак, левой подобрал со стола кольца. — Потом вниз, к воротам. Всем идти не обязательно! — добавил он, заметив, что остальные также принялись вставать из-за столиков. — Достаточно нас пятерых. Считать все равно сюда вернемся.

Двинулись тем не менее почти всей толпой — в столовой решили остаться лишь Инна, Ада и четверо новичков. Рюкзак так и оставался у Светлова, Галя несла в руках чистые салфетки и маркер.

Ира в медотсеке заполнила бюллетень, не таясь: положив на коленку, размашисто вписала имя Стаса. Паша у ворот, водя маркером, прикрыл салфетку от любопытных глаз второй рукой, но Олег успел заметить первую выведенную им букву: «М». Это могло означать как «Мамаев», так и «Максим», но точно не «Светлов» и не «Олег». Впрочем, на голоса этих двоих ребят он особо и не рассчитывал.

Приезда вездехода пришлось ждать минут десять. Лысый Чибис дважды за это время предлагал подсчитать пока то, что есть, но Олег не соглашался. Наконец, светя фарами, ко входу в Крепость подкатила шестиколесная машина. Приехавших на ней двух девушек — Лену и Надю — в кабине сменили рыжий Артем и Вера, а сдавшие дежурство проголосовали. Как именно — Светлов не видел.

Вернувшись в столовую, Олег вывалил бумажки на стол. Кандидаты набросились на них, как стая голодных хищников на добычу, в энтузиазме Макс с Аней даже ухитрились столкнуться лбами.

— Раскладывайте на кучки по именам! — предложил Светлов. Голос его предательски дрожал от волнения, но никому вокруг, похоже, не было до этого никакого дела.

— О, моя! — схватил со стола салфетку Лысый Чибис.

— А вот моя! — выудил другую Макс. — Что-то других пока не вижу…

— По кучкам, по кучкам… — припевал Мамай. Стопка перед ним пока была самой представительной.

— Так, это Светлов… — развернув салфетку, Аня бросила ее в сторону Олега — бумажка спланировала в сторону, едва не упав на пол. — Это снова Светлов… Моя вообще есть хоть одна?

— Вот, и не одна, — пододвинул к ней локтем парочку бюллетеней Стас.

— А моих так больше и нет! — пожаловался Переверзев.

Наконец, все бумажки были разложены по стопкам. У Олега слегка отлегло от сердца: его кучка практически сравнялась с Мамаевой, явно возвышаясь над Аниной. Перед Максом и Лысым Чибисом сиротливо лежало по одной-единственной салфетке.

— Итак, результаты… — просипел Светлов внезапно севшим голосом.

— Давай, я объявлю, я всегда результаты соревнований объявляла, — протолкнулась к столу Настя и, прежде, чем кто-то успел что-нибудь по этому поводу сказать, взяла со стола ближайшую салфетку.

— Результаты первого тура! — торжественно провозгласила она. — Антон — один голос…

— Да, не быть мне фельдмаршалом! — картинно всплеснул руками Лысый Чибис. Особо расстроенным он, впрочем, не выглядел.

— Максим — один голос! — продолжила девушка.

— Ну, по крайней мере, теперь я точно знаю, что ты мне ни с кем не изменяешь! — подойдя к Переверзеву и прижавшись щекой к его плечу, проворковала Света.

— Аня Руденко — три голоса и третье итоговое место, — снова заговорила Настя. — Как я понимаю, она становится офицером! Наши поздравления!

Вокруг раздались аплодисменты — сперва отдельные, несмелые хлопки, но быстро переросшие в бурную овацию.

— Колечко гони, — протянула Аня ладонь к Олегу, когда в столовой восстановилась тишина.

Сунув руку в карман, Светлов достал оттуда офицерский ободок, глянул, не вытащил ли по ошибке капитанский — нет все было сделано правильно — и отдал девушке. Вокруг снова захлопали.

Тем временем Настя пересчитала оставшиеся на столе бюллетени.

— Стас, он же Мамай, — проговорила она через четверть минуты. — Пять голосов! Олег Светлов — тоже пять голосов! Таким образом, ни один из кандидатов не набрал необходимого для победы большинства, и у нас состоится второй тур, в который выходят Стас и Олег!

Паре финалистов аплодировали уже не столь бурно, как до этого Ане — должно быть, у народа устали ладони.

— Благодарю за доверие! — потешно поклонившись на все четыре стороны, Мамай подал Олегу руку. — Неплохо, Светлов! Давай пять!

Они обменялись рукопожатиями. Ладонь Стаса была холодной и сухой.

— А когда будет второй тур? — поинтересовалась Аня.

— Сейчас же, чего тянуть? — заявил Мамай.

— Вездеход же уехал, нет? — напомнила Света.

— Мы договорились, что они сделают один круг и снова заскочат, — пояснил Мамай. — Как раз на случай второго тура.

— Раздавай салфетки, — нашел Олег глазами Галю.

Лицо Измайловой светилось, словно капитаном только что избрали ее саму. Как видно, она не понимала, что пять голосов — мягко говоря, так себе результат. Это даже меньше, чем рассчитывала Инна. Светлов знал, где именно ошиблась Иноземцева: на одном из бюллетеней, поданных за Аню, по-английски значилось «ANN». Джокер-Джулия сыграл непредсказуемо.

Что будет дальше, в общем-то большой загадки не составляло. Голоса, поданные за Макса с Антоном, конечно же, отойдут Мамаю — не Олегу же! Плюс собственные голоса Переверзава и Чибиса. Это уже девять. Раз сами кандидаты не голосуют (точнее, по умолчанию голосуют за себя), до победы Стасу не хватает всего одного балла. Светлову — пяти, набрать которые уже не из чего: Аня плюс трое ее поддержавших — это всего четыре, и далеко не факт, что никто из них не выберет Мамая…

Салфетки снова посыпались в рюкзак: четырнадцать — в столовой, одна в медотсеке, еще одна у ворот, и, наконец, Артем и Вера заполнили два последних бюллетеня прямо в кабине притормозившего на минуту у входа вездехода. Когда Олег нес наверх для подсчета результаты голосования, руки у него дрожали, словно у запойного алкоголика. Шедший на шаг впереди Мамай хорохорился, напропалую хохмил, но уже перед самой дверью столовой неожиданно начал заикаться через слово и сконфуженно умолк.

Бюллетени разбирали Макс, Аня и Настя, Олег со Стасом, не сговариваясь, отошли в сторонку. Троица за столом несколько раз пересчитывала стопки, все вместе и каждый по отдельности.

— Ну, что я могу сказать, — проговорила, наконец, Настя — далеко не с прежним задором. Сердце Светлова стремительно провалилось куда-то в район пупа. — Во дворе это называется «победила дружба». В волейболе в подобных случаях назначается тай-брейк. Ничья, короче: девять-девять. И что будем делать?

7

Планета Новая Земля, Крепость Росс, семнадцатый день в новом мире

— Тупик? — спросил Макс.

— Разве что, кто-нибудь готов изменить свое мнение и проголосовать по-другому, — задумчиво проговорил Мамай, обводя взглядом собравшихся. — Нет желающих?

— Или кто-то из кандидатов-финалистов добровольно уступит капитанство другому, — предложила Аня.

— А что ты на меня смотришь? — нахмурился Олег. — Я сдаваться не собираюсь!

— Я тем более! — вскинув голову, заявил Стас.

— Тогда и правда тупик, — развела руками Настя. — Единственное, что остается — ждать возвращения тех троих разведчиков, что ушли на север.

— Нет! — решительно заявил Мамай.

— А какие еще варианты?

— Может быть, кто-то все же переголосует? — взор Стаса скользнул по новичкам: остановился на Насте — та лишь саркастически усмехнулась в ответ, задержался на Тёме — Борисов отрицательно качнул головой, уперся в Джулию — американка его проигнорировала. Гипнотизировать взглядом Тимура Мамай почему-то не стал.

— Перестань, Стас, — выступила вперед Галя. — Все здесь люди взрослые и решение принимали обдуманно.

— Вот только решение это, как тут уже не раз отметили, завело нас в тупик!

— Так бывает, — пожала плечами Измайлова. — Нужно искать из него выход.

— А я что предлагаю?!

— Что ты предлагаешь, мы уже слышали. Можно, конечно, спросить еще у Иры, Паши, Артема и Веры, но за двоих последних я уверена — свое мнение они не изменят.

«А Ира с Пашей за Мамая голосовали! — мелькнуло в голове у Олега. — Ира — точно, Паша — почти наверняка!»

— Давайте все же спросим хотя бы у тех двоих, кто сейчас в Крепости, — ухватившись за эту мысль, предложил он. — Отработаем, так сказать, тему до конца!

— Да ладно, что уж там… — отмахнувшись, пробормотал Стас, как видно, тоже сообразивший, чем это для него чревато.

— Нет уж, давайте! — настоял уже Светлов.

Впрочем, и пяти минут не потребовалось, чтобы выяснить: оба дежурных в своем выборе тверды, аки джорданы бруны.

Обойдя посты, и заодно сменив Иру на Свету, а Пашу — на Диму, ребята вернулись в столовую.

— Может, оставим триумвират? — несмело предложил кто-то.

— А капитанское кольцо? — напомнила Аня. — Оно одно.

— Ну, будете его по очереди носить…

— Нет, — мотнул головой Мамай. — На войне — а мы на войне — отсутствие единоначалия смерти подобно. Собственно, как и показал весь наш предыдущий опыт.

Насчет опыта, и что он там кому показал, Олег был готов поспорить, но тут слово снова взяла Настя.

— Слушайте: идея! — воскликнула она. — У нас же, по сути, выбрано три офицера. Единственное, что им осталось — поделить капитанское кольцо! Вот пусть и решат между собой! Воспитают, так сказать, Бабу Ягу в собственном коллективе!

— Ничего не выйдет! — грустно усмехнулась Аня. — Каждый станет голосовать за себя, а капитана Джека Воробья среди нас нет!

— Не вижу проблемы, — не отступала Настя. — Пусть голосовать за себя будет запрещено!

— Как это — запрещено? — не понял Олег.

— Очень просто. Ты сможешь проголосовать только за Стаса или Аню. Аня, соответственно — за тебя или Стаса. Стас — за тебя или Аню. Да, придется слегка придушить собственные амбиции — но так ведь на пользу дела!

— Дело не только в амбициях, — нахмурившись, заметил Мамай. — Так мы, к примеру, рискуем получить капитана, за которого проголосовали лишь три человека, — показал он глазами на Аню.

— Во-первых, не три, а к тому моменту уже минимум пять — считая двух офицеров, — заметила Настя. — А во-вторых, все в твоих руках! Не нравится Аня — голосуй за Олега, кто тебе мешает?!

— А вообще, если задуматься, отличное решение! — проговорила Аня. — Я — «за»!

— Ну еще бы! — хмыкнул Стас.

— Я тоже «за», — заявил Олег. — Это выход.

— Вот вам и готовая коалиция, — патетически вскинул руки Мамай.

— А кто сказал, что коалиция — это плохо? — поинтересовалась Настя. — Как раз наоборот! И потом, этой коалицией можно избрать капитаном только тебя. Любое иное решение не пройдет без твоего одобрения!

Стас ненадолго задумался.

— Ну, если большинство за этот вариант… — с видимой неохотой проговорил он затем.

— Кто за это предложение Насти? — быстро спросила Аня у остальных.

Руки подняли все, за исключением Мамая и Джулии, с несчастным видом сидевшей далеко в стороне и, кажется, вовсе выключившейся из процесса.

— Не просто большинство — подавляющее! — заключила Аня.

— Vox populi, vox Dei! — провозгласил Олег, кстати вспомнив прослушанный курс латыни. — Глас народа — глас Божий!

— Кстати, о Божьем гласе, — поднял голову Тёма. — Когда кардиналы в Ватикане выбирают римского папу, их запирают в специальной комнате и не выпускают, пока не будет принято окончательное решение. Предлагаю взять метод на вооружение.

— Что, в столовой их запрем? — усмехнулась Настя.

— Не, в столовой бессмысленно, — покачал бритой головой Антон. — Даже не проголодаются!

— Зато здесь нет туалета! — хохотнул Макс. — Тоже неплохой стимул, чтобы не тянуть с решением!

— «Туалетные выборы», — пробормотал Мамай, повернувшись к Олегу. — Я же говорил!

8

Планета Новая Земля, Крепость Росс, семнадцатый день в новом мире

Запирать их, конечно же, не стали, тем более, что единственное кольцо, которым можно было это сделать, так и лежало у Олега в кармане — просто оставили в зале втроем.

— Ну? — хмыкнул Мамай, присаживаясь на край стола.

Светлов стоял рядом, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, Аня расположилась на стуле, закинув HOiy на HOiy.

— Баранки гну! — бросила она.

После столь глубокомысленного обмена репликами на несколько секунд в столовой установилось молчание.

— Ладно, начну я, — усмехнулся затем Стас. — И тогда уж сразу с сути — то есть, с себя любимого. Без обид, ребята, но уверен, в глубине души вы и сами понимаете: из нас троих в капитаны гожусь только я!

— Это с какой же, интересно, стати? — скептически прищурилась Аня.

— Вот с какой. Мы на войне — не забыли? И значит, возглавлять Крепость должен человек решительный и готовый брать на себя ответственность. А вот возьмем, к примеру, Светлова, — посмотрел он на Олега. — Ничего личного, дружище, но с первым из этих качеств у тебя неважно. Ты у нас неглуп, смел, надежный товарищ, но пока не получишь пинка — обычно от кого-то из девчонок — так и будешь сидеть на заднице ровно. Попросила Варенникова баллотироваться — выдвинулся, сказала Иноземцева идти в разведку — пошел, потащила Измайлыч «Ковчег» взрывать — бегом побежал, аж Чужую по дороге затоптал. Но от капитана-то требуются инициативность и самостоятельность в решениях! Погоди, — остановил Стас жестом Светлова, заметив, что, задетый за живое, тот порывается спорить. — Закончу — будете возражать, если, конечно, найдете, чем. Теперь насчет тебя, — повернулся Мамай к Ане.

— Ну-ка, ну-ка… — кивнула девушка.

— С тобой и вовсе просто, — развел руками Стас. — Проклятье Евы. Джулию сегодня все видели? Вот! Сего дня — она, завтра — условно, завтра — ты. А капитан должен быть отмобилизован всегда, вне зависимости от времени суток, фазы луны и числа месяца!

— Стас, как ты можешь?! — поняв, наконец, о чем говорит Мамай, Олег почувствовал, что лицо его заливает краска. — Перестань!

— Я не прав? — поинтересовался Стас. Не у Светлова — у Ани.

— Нет, конечно, — в отличие от Олега, кажется, ничуть не смущенная услышанным, отозвалась та. — Во-первых, это проходит у всех по-разному. Такое, как с Джулией, у меня последний раз в четырнадцать было. Так что не переживай, без боеспособного капитана в решительный момент Крепость при мне не останется. А во-вторых, если уж заводить речь о гендерных различиях, тут еще большо-ой вопрос, кого стоит отсеивать. Известный факт, что в режиме многозадачности женщина работает значительно эффективнее мужчины! И думаем мы обычно головой, а не другой частью тела, так что я уж точно не привела бы в Крепость первую попавшуюся смазливую турчанку!

— Не передергивай, — покачал головой Стас. — С этой чертовкой Хюррем мы со Светловым, конечно, лоханулись, но вовсе не по причине ее красивых глаз!

— То есть, глаза там все-таки красивые? — усмехнулась Аня. — А то, что лоханулись — так кто бы спорил! И какие из вас после этого капитаны?

— На ошибках учатся, — пожал плечами Мамай.

— Ромке это скажи!

— Так, можно и мне уже возражать? — оторвавшись от стены, Олег шагнул к столу и, облокотившись на него кулаками, воззрился на Стаса почти в упор. — Я — про себя. Да, я прислушиваюсь к чужому мнению — и считаю такое поведение правильным! Но свои решения принимаю сам, тщательно взвесив все «за» и «против»! Бывает — ошибаюсь, но это именно мои ошибки! И, самое главное, в отличие от некоторых — не будем показывать пальцем — выбирая решение, не считаю, что цель оправдывает средства! — перешел он в контратаку.

— А я, по-твоему, считаю? — поднял брови Мамай.

— А разве нет? Один тот случай с Ксюшей на «Ковчеге» чего стоит!

— Кажется, я уже говорил, что тогда погорячился, — поморщился Стас. — А вообще, все зависит от цели. Как говорят, в любви и на войне все средства хороши. А у нас тут что? Война. Так что, пожалуй, запишу твои слова себе в актив!

— Не могут быть хороши любые средства, — покачал головой Олег. — Даже на войне. Остаться человеком — не менее важно, чем победить! Тот, кто считает иначе — уже проиграл — себя!

— Зато он выиграет будущее для своих детей, и для детей своих детей! А вообще, что-то не пойму, к чему ты это все говоришь? Где это я предлагал что-то бесчеловечное?

— А перебить пленных турок в назидание остальным — это, по-твоему, что, акт высокого гуманизма?

— А что с ними сделать — понять и простить? Чтобы они уяснили: русских можно убивать безнаказанно?

— Что сделать — отдельный вопрос. Я, например, не считаю, что, казнив пленных, мы обезопасим себя от набегов их соплеменников. Скорее наоборот. Не сейчас, так через два года, когда сядут наши батарейки, они придут мстить. Да, теперь у нас есть огнестрел, но боюсь, это не панацея.

— Пусть сперва протянут эти два года, — хмыкнул Мамай. — И потом, я вообще не готов ставить вопрос в такой плоскости. Либо за это время мы вернем себе батарейки, либо дикие турки за злым лесом станут лишь одной из наших проблем, причем, не самой острой — но в любом случае, будет лучше, если их там останется на треть меньше.

— Вот тут, кстати, я со Стасом согласна, — заметила Аня. — Турки — частность. Главное — батарейки.

— Так я разве спорю?! — выпрямившись, всплеснул руками Олег. — Батарейки — безусловный приоритет. Но для предотвращения удара в спину полезнее будут не трупы, а живые заложники!

— А здесь я уже согласна с тобой, — кивнула девушка. — Если бы не одно «но». Ксюша.

— А я вот совсем не уверен, что они ответственны за ее смерть! — заявил Олег.

— А кто же тогда? — воскликнул Мамай, спрыгивая со стола. — Твоя любимая Чужая?!

— Я не совсем верно выразился, — мотнул головой Светлов. — Я подозреваю, что среди турок тоже есть Чужой. Возможно даже, сами они об этом и не знают. Ксюшу мог убить он.

— Тебя послушать, так Чужие по планете просто косяками ходят! — бросил Стас.

— Новичок, Тимур, говорил о характерных признаках на теле мелкой. Он уже видел подобные — у жертв Чужих.

— Тогда логичнее всего предположить, что Ксюшу убила твоя любимица, — не преминула заметить Аня. — Я всегда говорила, что она опасна! Да, с батарейками нам тогда помогла и Галю у Геры отбила — тут не поспоришь — но кто знает, что в башке у монстра? Нисколько не удивлюсь, если виновной окажется она!

— Уверен, что это не так, — твердо проговорил Светлов.

— Либо она — либо турки, — развел руками Мамай. — Ты уж определись!

— Говорю же, среди них может быть Чужой!

— Одного никак не можешь понять, — вздохнул Стас. — Они теперь для нас все чужие. И те, что без хвостов, и тот, у кого хвост, быть может, отыщется. Рому не Чужой загрыз! Над Адой не рептилоиды глумились! В рабство нас не инопланетяне гнали! Что ж, как аукнется — так и откликнется! Соглашусь, казнь — не единственный вариант. И, может быть, даже не оптимальный! И уж точно прежде чем казнить, нужно заставить их рассказать все, что они знают о похитителях батареек! Заодно можно попробовать вычислить того, кто убил Ксюшу — не важно, с Земли этот гад прилетел или из космоса. А потом уже решать. Может быть, и оставить кого-то в заложниках — почему нет?

— То есть, став капитаном, ты будешь готов отложить казнь до результатов тщательного расследования? — уточнил Олег.

— Не вопрос! Казнь ради казни мне на фиг не нужна!

— И казнен будет только виновный — если его удастся установить?

— Скажу сейчас: «да», и твой голос у меня в кармане? — усмехнулся Мамай. — Заманчиво… И тем не менее: по любому, за Ксюшу кому-то придется расплатится. Найдем убийцу — отлично! Нет — пусть тогда отвечает Хюррем! Ее-то уж точно невиновной жертвой не назовешь!

— Или Чужая, — вставила Аня.

— Вот Чужую бы я поберег, — заметил Мамай. — Но, конечно, если выяснится, что виновна она…

— Она не виновна! — воскликнул Олег.

— Виновна, — отрезала девушка. — Если и не в смерти Ксюши — то во многих других!

— Она изменилась! Стала другой!

— Это она сама тебе сказала?

— Кора подтвердила, что ее присяге можно верить!

— Вот только можно ли верить самой Коре?

— Например, о злом лесе она нас не предупредила… — некстати припомнил Мамай.

— О том, что находится за пределами «поводка» вездехода, в ее файлах о планете много пробелов, — пояснил Светлов. Такой ответ он получил сам, когда утром спросил о бродячем лесе у Коры.

— Вот и получается, что она пичкает нас полуправдой! — заявила Аня. — Короче, Чужой я не верю. И это в моих глазах основной аргумент, чтобы не голосовать за тебя, — бросила она в лицо Олегу.

— Правильно, голосуй за меня! — тут же подсуетился Стас. — При мне Чужая даже кончик хвоста из бокса не высунет!

— Да уж, хорошенький у меня выбор! — развела руками девушка. — Один — любитель Чужих, второй — циник-сексист!

— Я не циник, я реалист! — с ухмылкой заявил Мамай.

— В самом деле, давайте уже голосовать, пока все окончательно не переругались, — проговорил Светлов. — Лично я услышал все, что хотел, и даже больше того! — взяв с соседнего стола три чистые салфетки, он раздал всем по одной, огляделся в поисках маркеров — за ними как раз потянулся Стас.

— За себя нельзя, — напомнила Аня, отодвигаясь вместе со своим стулом в дальний конец стола.

— Да помним мы, помним! — кивнул Мамай.

Прикрыв салфетку левой рукой, Олег занес над бумажкой маркер. Принятое решение далось ему не легко, и, всерьез опасаясь, что, если промедлит, растеряет остатки решимости (чтоб Стасу провалиться со его дурацкими обвинениями!), Светлов торопливо вывел на белом фоне синие буквы.

— Готово! — заявил он как будто бы даже с облегчением — теперь пути назад у него уже не было.

— Я тоже готов! — Мамай бросил сложенную вчетверо салфетку на стол и быстро накрыл ее сверху ладонью. Аня скопировала его жест. Олег просто передвинул лежащую на бумажке руку по столешнице. — Вскрываемся! — скомандовал Стас.

Все трое убрали руки, но открытой оказалась лишь надпись, сделанная Светловым, девушке и Мамаю нужно еще было свои бумажки развернуть. Первым это сделал Стас.

«Пусть я и сексист, но АНЯ», значилось на его салфетке.

— «Мамаев», — выдержав театральную паузу, прочла свою вслух девушка.

— Ну что ж… Поздравляю! — подняла Олег глаза на новоизбранного капитана.

На его собственной салфетке было выведено: «Стас».

9

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, восемнадцатый день в новом мире

Это был первый по-настоящему пасмурный день за все время их пребывания на планете. Подложив руки под голову, Олег лежал на спине в высокой траве, почему-то пахнувшей сегодня то миндалем, то черносливом — в зависимости от того, с какой стороны задувал ветерок — и пустыми глазами смотрел на наползавшие друг на друга низкие сине-черные тучи. Пару раз на лицо юноше даже как будто бы упали мелкие холодные капли, но полноценного дождя пока не пролилось.

Дежуривший у входа в Крепость рыжий Артем дважды присылал за Светловым ребят — сперва Пашу, а затем Веру — просил передать, что от ворот Олега не видно, а значит, находиться здесь одному небезопасно, давил на совесть, грозил пожаловаться капитану или подстрелить и затащить внутрь бесчувственного, но все безрезультатно. Нашел кем пугать — Мамаем! А охота пострелять — стреляй!

Слева зашуршала трава — от Крепости к нему снова кто-то шел. Как же они все его достали! Головы Олег не повернул, даже глаз не скосил, но надвигающаяся фигура сама вплыла в поле его зрения, и Светлов узнал Настю. В руках у девушки был мушкетон (без оружия бы ее Рыжий из ворот не выпустил, он даже Олега пытался остановить), но палить в давнего приятеля она пока, кажется, не собиралась.

— Грустишь или мечтаешь? — спросила Настя, опускаясь на траву рядом с ним.

— Просто лежу, — кого-то другого Светлов, может быть, и вовсе бы проигнорировал, но ей ответил, пусть и сквозь зубы.

— Грустишь, — констатировала Настя. — Ясненько. Инна или Галя?

— Что? — вздрогнул Олег.

— Я спрашиваю: с кем разругался — с Инной или с Галей?

— А Галя-то тут при чем? — вырвалось у него прежде, чем он успел прикусить язык.

— С Инной значит, — кивнула девушка. — Из-за Мамаева?

— Из-за Мамаева, — признал Светлов. Что уж теперь…

— У нее к нему что-то личное? — спросила Настя.

— Да, — буркнул Олег. — Пожалуй… Она считает Мамая виновным в смерти Андрея Вербицкого, нашего первого капитана, — неожиданно для самого себя продолжил он — говорить внезапно оказалось гораздо легче, чем молчать, держа слова в себе. — Тот еще на «Ковчеге» погиб — да я тебе рассказывал…

— Да, — кивнула девушка. — Я помню. Его убил тот парень, который потом спятил — Гера.

— Да. Скорее всего, он уже тогда был «того». И Инна упорно считает настоящим виновником Мамая.

— А в действительности это не так?

— Там у шлюза целая толпа была: Макс, Лысый Чибис, Даша Макаускайте — ты ее пока не видела, она с разведчиками на север ушла — еще кто-то… Мне кажется, на самом деле за всем этим стояла «Диля» — Чужая. Но Мамай же у нас лидер, чтоб его — вот и лез на первый план… — подавившись слюной, Олег закашлялся и был вынужден сесть. — Галя сказала мне однажды, что Инна любила Вербицкого, — продолжил он, прочистив горло. — Наверное, так оно и было. И когда Андрей погиб, эта любовь вмиг обернулась ненавистью — к тому, кого она считает убийцей, пусть и косвенным. Но у Инны не в привычке выставлять наружу свои чувства — ну, или это я настолько слеп, что не вижу очевидного… В общем, я не думал, что все так запущено…

«Как ты мог?! — широко распахнув свои зеленые глаза, спросила Иноземцева у Олега, едва узнала итоги выборов. — Как ты мог?!»

«А что я мог сделать? — развел он руками. — За себя же нельзя было голосовать…»

«Но почему тогда не Аня? Почему Мамай?!»

«Мы договорились, что казнь турок будет отложена до результатов самого тщательного расследования, — рассказал Светлов. — Нужно установить, кто именно убил Ксюшу, ну и прояснить ряд других моментов. Расправы над невиновными не будет — разве ты не этого хотела?»

«Я хотела, чтобы во главе нас не оказался человек без моральных принципов! Чтобы капитаном не стал садист и убийца! Сегодня он отложит казнь, а завтра снова решит, что время для нее пришло — и что тогда?!»

«Не решит, — покачал головой Олег. — Мне кажется, я убедил его, что смерть пленных нам не выгодна…»

«Кажется ему… Как в таком вопросе вообще можно руководствоваться выгодой?!» — перебила юношу Инна.

«Кроме того, если Мамай вдруг передумает, мы с Аней сможем заблокировать его решение, вынеся вопрос на всеобщее голосование!» — все же договорил Светлов.

«Так почему нельзя было просто взять и проголосовать за Аню?!»

«Из-за Чужой, — признался Олег. — Аня ей не верит и готова убить при первой возможности.»

«Вот, значит, как ты расставил приоритеты?!» — бросила Инна.

«Да! — не выдержав, перешел на крик и Светлов. — Расставил! Как счел нужным, так и расставил! Не нравится — шла бы на выборы сама! А раз не захотела — изволь и с моим мнением тоже считаться!»

«Ясно, — кивнула Иноземцева. — Ну что ж, живи с этим…» — и, повернувшись, ушла прочь.

Наутро, когда они снова встретились за завтраком, Инна вела себя так, словно Олега не существует вовсе — на робкое приветствие не ответила, когда юноша подсел к ней за стол — смотрела сквозь него, равнодушно скользя взглядом, как по пустому месту, все попытки заговорить игнорировала, прикинувшись глухой. При этом даже с Мамаем, столкнувшись в дверях, она обменялась на ходу парой незначительных реплик, не говоря уже о Вере с Галей! Когда Иноземцева покинула столовую, Светлов пошел за ней — в надежде как-то выяснить отношения и проломить разделившую их ледяную стену, но даже оказавшись с ним один на один в «каюте», девушка нисколько не изменила своего поведения: сперва молча сидела на кровати, задумчиво изучая складки на покрывале, потом встав, направилась в туалетную комнату — не отступи Олег с ее пути, кажется, прошла бы насквозь. Намеренно оставив дверь открытой, Инна ненадолго замерла перед зеркалом, затем внезапно стянула через голову форменную серую футболку, бросила на пол и принялась деловито разглядывать что-то у себя на груди — так, будто находилась в «каюте» абсолютно одна. Когда вслед за футболкой на пол упал бюстгальтер, Светлов молча вышел в коридор.

Пересказывать все это Насте, Олег, конечно же, не стал — его вчерашний спор с Иноземцевой девушка вполне могла слышать и сама, а говорить вслух о сегодняшних событиях было свыше его сил — да и зачем?! Впрочем, суть случившегося его собеседница уловила и так.

— Она не права, — решительно заявила Настя. — Ты все сделал правильно. Я тоже не в восторге от трутня по соседству, но мы в ответе за тех, кого приручили. Отречься от Чужой было бы с твоей стороны подлостью, и странно, что Инна этого не понимает. Видимо, она тоже сейчас растеряна. Так что забей и жди: пройдет время, и она одумается.

— Ты ее не знаешь, — мотнул он головой. — Не одумается.

— Тогда плюнь, — пожала плечами девушка. — Свет клином на этой Инне не сошелся! Оглянись вокруг: жизнь продолжается! Вон, взять хотя бы ту же Галю…

— При чем здесь снова Галя?! — нервно дернулся Олег.

— Ты что, не видишь, какими глазами она на тебя смотрит? Да если бы на меня парень хоть раз так посмотрел, я бы, наверное, с ума сошла от счастья!

— Нормально смотрит… — пробормотал Светлов, совершенно не готовый к такому повороту разговора.

— Поверь мне, нормально так не смотрят, — улыбнулась Настя. — Так смотрят, когда в человеке для тебя заключен весь мир… Впрочем, кажется, тут я уже лезу не в свое дело, — одернула себя девушка. — Ладно, сам разберешься. Идем в Крепость?

— Идем, — на удивление легко выскочило из Олега.

Первое, что они увидели, когда их головы поднялись над травой, был мчащийся по степи прямо на них вездеход. Почти инстинктивно схватив Настю за руку, Светлов рванул девушку в сторону, машина вильнула в противоположную, лишь на считанные сантиметры разминувшись с внезапно выросшими у нее на пути ротозеями, затормозить она смогла лишь через пару десятков метров. Водительская дверца распахнулась, и из кабины высунулось белое лицо Гали.

— Обалдели? — выкрикнула она. — Жить надоело?! Что вы вообще здесь делаете?!

— Разговариваем, — опомнившись первой, ответила Настя.

— Нашли место! И время! И вообще!.. — захлебываясь от возмущения, бросила Измайлова, окидывая их тяжелым взглядом с высоты кабины вездехода.

Потупившись, Олег заметил, что так и продолжает держать Настю за руку. Впрочем, девушка почти тут же сама отняла ладонь. Коротко переглянувшись, они направились к машине.

— Вездеход никогда не подъезжал с этой стороны! — пробормотал Светлов, подходя. Едва не сбившая их машина примчалась с северо-востока.

— Где этих гавриков встретили, оттуда и приехали, — буркнула Галя, кивнув на как раз начавшую отворяться заднюю дверцу.

— Привет! — из-за матового стекла показалась короткая прическа отсутствовавшей в Крепости добрую неделю Даши. — Не ждали? Ты, как я понимаю, Настя? — уточнила она у Олеговой спутницы. — Галя нам про вас только что рассказывала… А мы тоже с гостями! — она спрыгнула на траву, и следом за ней из кабины выскользнула миниатюрная девушка азиатской наружности с длинными волосами, иссиня-черными у корней и почти рыжими на концах, заплетенными в две толстые косы.

— Hello! — проговорила незнакомка, обнажив в широкой улыбке ровные белые зубы. — I am Hilary!

Ствол Настиного мушкетона взметнулся вверх, направляя раструб на азиатку.

— Но-но-но, — шагнула вперед Даша. — Вы что?! Она посол!

Тем временем вслед за девушкой, представившейся Хилари, из вездехода выбрался высокий худощавый юноша с аккуратно прилизанными темными волосами, блеклыми серо-голубыми глазами и зарубцевавшемся вертикальным шрамом на левой щеке.

— Bond, — назвался он. — Jemes Bond. I'm not pulling your leg. That's my real name![19]

— Что, он сказал, у него с ногой? — не понял Светлов.

— Это выражение такое, — вполголоса пояснила Настя. — В смысле, он не шутит, его правда так зовут. Джеймс Бонд.

— А-а…

Последним из кабины выскочил Володя Кайшев.

— Игорь пока остался у них, — счел своим долгом пояснить он первым делом. — А что это вы нас на мушке держите?

— У кого это — у них? — проигнорировав вопрос, сухо осведомился Олег.

— У англичан. Мы нашли их крепость. Точнее, это они нашли в лесу наш отряд, но сейчас это не важно. Они предлагают нам заключить с ними альянс!

— Шо, опять?! — вырвалось у Светлова.

Хмыкнув, Настя перехватила поудобнее мушкетон.

10

Планета Новая Земля, Крепость Росс, восемнадцатый день в новом мире

— Вы будете смеяться, но нам таки снова предлагают заключить союз, — поднявшись из-за застеленного серым покрывалом стола под часами, за которым сидел между Олегом и Аней, сообщил Мамай собравшимся в столовой колонистам.

Смеяться, впрочем, никто почему-то не стал.

Считая троих офицеров, в зале присутствовало лишь тринадцать человек: Володя с Дашей отсыпались после долгого похода, Джулия, при известии об английском посольстве выползшая, было, из своей комнаты, снова укрылась в ее четырех стенах, а к четверым обычным дежурным, в числе которых оказалась и Инна, добавилось еще двое — сторожить дорогих гостей. Поначалу тех вовсе не хотели пускать в Крепость — памятуя о печальном опыте с предыдущей «делегацией» — но позже все-таки разрешили войти, предварительно тщательно обыскав. Особое внимание при этом уделили хрупкой Хилари — в прошлый раз нож пронесла внутрь под одеждой красотка Хюррем. К чести англичан, к предпринятым мерам они отнеслись с полным пониманием — возмущались и протестовали за них Володя с Дашей, и то лишь на первых порах, пока не узнали подробности случившегося в их отсутствие.

Для отдыха послам выделили две расположенные рядом комнаты, возле которых поставили часового с мушкетоном. Другой вооруженный страж занял позицию в десяти шагах по коридору. Если гостей требовалось куда-то переместить, добавлялись еще два охранника: первая пара шла рядом с англичанами, вторая — позади, в любой момент готовая открыть огонь на поражение. Однажды так и произошло: без всякой задней мысли (как, по крайней мере, он потом клятвенно уверял) Джеймс сделал неосторожное движение в сторону сопровождавшей его Светы, и Артем с Димой дружно надавили на спуск, накрыв одним залпом и послов, и своих. Беседу с офицерами Крепости, на которую как раз и следовали гости, пришлось отложить на добрых полчаса. Слава Богу, уроженцы Туманного Альбиона обиду не затаили, удовлетворившись принесенными извинениями.

Выслушав послов, их накормили обедом и препроводили в предоставленные комнаты, после чего Мамай и собрал народ в столовой.

— Итак, союз, — повторил Стас. — Точнее, альянс, хотя мне вот тут умные люди подсказывают, — кивнул он на сидевшего рядом Олега, — что это одно и то же. Ладно, пусть будет альянс, дело не в названии. Основная идея — последовательное использование батареек. Одна крепость — девять лет энергии, две — уже восемнадцать, три — двадцать семь и так далее, сами подсчитаете. Переговоры ведутся не только с нами — помимо англов, участвуют еще америкосы и китаезы. Турок, как я понял, не звали, а о шестой крепости — той, что нас облапошила — организаторы, похоже, не знают.

— А еще о трех? — спросил с места рыжий Артем. — «Ковчегов» же всего было девять?

— Вот, глядите, — сделав знак Ане и Олегу, чтобы те убрали руки со стола, Мамай взялся за край импровизированной скатерти и рывком сдернул покрывало.

Взорам собравшихся открылась выполненная в лучших традициях Вестероса карта, намалеванная цветными маркерами прямо на пластиковой столешнице: салатовая степь, зеленые леса, желтая пустыня, голубые реки, синее море, омывающее берега. И, россыпью — шесть звездочек, обозначающих крепости: красная, подписанная «Росс», и пять черных, безымянных.

Повскакав со своих мест, колонисты плотно окружили расписной стол, рассматривая чертеж.

— Сделано со слов наших разведчиков, по показаниям пленных турок и обмолвкам послов, — пояснил Стас. — Точное местонахождение крепостей указал Тагаев, — последовал кивок в сторону Тимура, — на корабле инопланетяне демонстрировали ему карту планеты — правда, только контуры, без рельефа, но и этого хватило. Как видите, мы на острове. В длину он километров триста пятьдесят, в ширину — порядка трехсот — для сравнения, представьте себе Московскую область, площадь примерно такая же. Кроме нашего, здесь село еще пять «Ковчегов». Три других — где-то в другом месте, и нас они пока не интересуют. Вот мы, — ткнул Мамай тыльным концом маркера в красную звездочку. — Вот наши враги, их крепость стоит на берегу моря. Вот, будь они трижды неладны, турки, вот англичане — на северо-востоке. На востоке от нас — китайцы. Американцы строго на севере — я так понимаю, их крепость должна быть расположена прямо в горах. Вот такая, понимаете ли, дислокация.

— Несимметрично как-то разбросано, — заметила, отступая от карты назад, Ада. — Непохоже на наших инопланетян — с их-то «правильными числами» и многоугольниками…

— Что есть, то есть, — развел руками Стас. — Черт его знает, возможно, расположение крепостей случайно, возможно — мы просто чего-то не понимаем. Итак, я продолжу. Заварили всю эту кашу с альянсом англы. Для переговоров и подписания договора они просят нас прислать двух представителей — в том числе непременно одного офицера — к ним, вот сюда, — показал он на карте. — Один из послов будет сопровождать в пути наших людей, второй готов пока остаться у нас в качестве заложника — ну, они используют термин «гость», но, в принципе, понятно, что имеется в виду. Точно такие же приглашения направлены америкосам и китаезам.

— А турок в альянс не позвали, потому что они такие турки, потому что бритиши их не нашли за бродячим лесом, или потому что те свои батарейки проворонили? — спросил Макс.

— Об этом нам, увы, не доложили, — ответил Мамай. — Но, боюсь, третье не исключено. А это значит что? А значит это, что точно таким же макаром прокатить могут и нас — когда узнают про наши скорбные делишки!

— Ну, у нас же две батарейки, все-таки, осталось! — заметила Света.

— Две осталось, — кивнул Стас. — А у всех остальных — по девять. Так себе соотношение!

— И что же тогда делать? — спросила, сдвинув брови и наморщив лоб, Ткачук.

— Может, тупо не говорить им про кражу? — предложил Макс.

— Рано или поздно правда все равно всплывет, — немедленно заявила Аня.

— А может, и уже всплыла, — бросил Лысый Чибис. — Если они с турками контачили.

— Или Джулия наша болезная могла разболтать, — добавила Света. — Она разговаривала с этим Бондом перед обедом, я видела!

— В общем, скрывать бесполезно, — заключил Мамай. — А значит, остаются два пути. Первый — отбивать свои батарейки у этих, — его маркер громко стукнул по черной звездочке на западном берегу острова. — Но это у нас так и так в планах. Второй — предложить альянсу какую-то компенсацию — то, чего ни у кого больше здесь нет.

— Чужую, что ли? — хмыкнул Антон.

— На Чужую вряд ли кто-то позарится, — заметил Стас. — Но у нас с вами теперь есть кое-что получше.

— Карабины! — понял Рыжий.

— Верно, — подтвердил Мамай. — Два карабина и запас патронов. По мне, так не самая плохая альтернатива семи батарейкам.

— Угу, осталось убедить в этом остальные крепости, — с неприкрытым сомнением в голосе бросила Света.

— Вот этим и должны будут заняться наши представители, — проговорил Стас.

— Так, погодите, — вскинул голову Лысый Чибис. — А кто вообще сказал, что нам нужно кого-то в чем-то убеждать?

— А как иначе? — не понял Мамай. — Пригрозить, если не примут, войной? Половине острова?

— Я не про то. Нужен ли нам вообще этот альянс-шмальянс? Ну, возьмут нас в него — и что?

— Как это что? — посмотрела Света на Антона, словно на идиота. — Энергия на десятки лет — этого тебе мало?!

— Энергия — это хорошо, — не стал спорить Лысый Чибис. — Нет, энергия — это просто замечательно! Вот только колец в крепостях — по тридцать. Это максимум. А народу в альянсе соберется втрое-вчетверо больше! Но чужие-то колечки работать не будут — у нас, вон, ни турецкие, ни английские не работают! То есть по любому: кому-то — теплый сортир и разноцветная каша, а кому-то — фиг с маслом!

— Это технический вопрос, — покачал головой Мамай. — Для того и переговоры, чтобы перетереть такие моменты. Да ведь? — обернулся он к Олегу за поддержкой.

— Ну, типа того, — кивнул готовый к ответу Светлов. — Например, запросим себе квоту, семь колец — условно, сейчас речь не о количестве — и будем пользоваться ими по очереди. Нужно тебе, к примеру, в медотсек — получи у дежурного колечко и иди, лечись. Поправил здоровье — передай кольцо другому. Чем не вариант?

— Причем, чтобы минимум одно кольцо в квоте было офицерским, — добавила Аня. — С правом «вето» на любые решения руководства альянса.

— Ох, братцы, чую, кинут нас наглы, — покачал головой Антон, похоже, ничуть не убежденный. — Заграбастают пушки с батарейками, а потом скажут: «Спасибо, ребята, свободны!»

— Потребуем гарантий, — заметил Мамай.

— Это каких же?

— Не знаю. Придумаем.

— Вот когда придумаем, тогда и будет, о чем говорить!

— Погоди, — покачала головой Аня. — Никто же не предлагает сдать по описи оружие, батарейки, и только потом начать думать. Пройдут переговоры, будет подписан договор. Все же захотят гарантий, не только мы! Те же китайцы! Пока не согласуем все условия — никаких взносов в общий котел!

— Ну, хорошо, — помедлив, все же кивнул Лысый Чибис. — Пусть так. А кого пошлем на терки?

— Они просили офицера, — напомнил Стас. — Поэтому — отправим Светлова. Во-первых, какой-никакой, но он у нас юрист, во-вторых, редкий зануда — как раз то, что нужно на переговорах!

— У-у-у… — скептически протянула Света. — Чёт мне стремно! Он один раз уже с турками чуть не договорился!

— С турками мы тогда все маху дали, — заявил Мамай. — Но то — дело прошлое! В одну воронку снаряд дважды не попадает! В любом случае, выработанные условия будем еще потом обсуждать всем кагалом. Не понравятся — завернем!

— Ладно, допустим, — кивнула Света. — А кто второй? Двух же переговорщиков просят?

— Вот это мы сейчас и должны решить, — опередила Стаса с ответом Аня. — Второй должен хорошо знать английский. Есть у нас такие?

— Ну, я, вроде… — почему-то покосившись на Тимура, приподняла руку Настя.

— Я говорю свободно! — тут же заявилась Галя.

— Еще кто? — спросил Мамай. — Смелее!

— После школы у меня был твердый уровень «upper-intermediate», «выше среднего», по-нашему, — проговорила Ада. — Но я год вообще не практиковалась, могла растерять…

— Под кроватью искала, растеряша? — тут же встрял Лысый Чибис.

— Ну, выбирай напарника, — усмехнулся тем временем Стас, толкнув локтем Светлова. — Точнее, напарницу!

— Неплохо было бы еще в юридической лексике ориентироваться, — заметил Олег, обводя взглядом вызвавшихся девушек. — Сам я знаком с азами, но помощь точно не помешает.

— Я разберусь, — быстро и уверенно заявила Измайлова.

— А я — не факт, — покачав головой, призналась Ада.

Настя зачем-то снова посмотрела на Тимура — и промолчала, неопределенно пожав плечами.

Это решило дело.

— Значит, Галя, — заявил Олег.

Избранница просияла.

— Светлов и Измайлова идут в поход — скажите мне, что у меня не дежа вю! — картинно схватилась за голову Света.

— Английский нужно было учить, двоечница! — подначил ее Макс.

— А тебе на юридический поступать! — парировала девушка. — Сейчас бы на пару в Англию махнули!

— По нынешним временам, фраза «Чего ты там не видела?» как никогда актуальна, — с усмешкой заметил ей Лысый Чибис.

11

Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать дней до подведения черты

Олег, Галя Измайлова и англичанин Бонд, и в самом деле удивительно похожий на своего литературного однофамильца (именно книжного, не разномастного киношного — даже шрам на той же щеке), уехали на рассвете — до границы «поводка» их должны были подбросить на вездеходе, дальше — пешком. Но еще затемно Крепость на тех же шести колесах покинул другой отряд — в составе Тимура, бритоголового Антона и Иры Зварыч. В отличие от посольства, направлявшегося на северо-восток, его путь лежал на запад: пришла пора поближе взглянуть на пресловутую неприступную базу на морском берегу, куда «ушли» бесценные батарейки.

Проводить разведчиков Настя не успела: не знала, что те отправляются в такую рань и, выбежав за ворота, увидела лишь растворяющуюся в утреннем сумраке тупую корму вездехода. Досадуя: на себя (за то, что не сообразила узнать время заранее), на Тимура (во-первых, за то, что не предупредил, в во-вторых, за то, что накануне уговорил ее не набиваться в посольство с Олегом, а теперь, вот, сам свалил, не удосужившись попрощаться, да еще и в компании девицы) и, до кучи, на пленных турок, караулить которых ей предстояло заступить буквально через четверть часа, девушка вернулась в Крепость.

Пост в медотсеке она приняла у Даши — высокой девушки с очень короткой, несколько по-мальчишески выглядевшей стрижкой-пикси и красивой фамилией Макаускайте. Помнится, была такая волейболистка в сборной Литвы — Вилте Макаускайте. Настя даже уточнила, не родственница ли, но Даша лишь недоуменно пожала плечами:

— Папа у меня, вообще-то, из Красноярска. Его предки там еще при царе Горохе жили. Где Сибирь, а где Литва?

Условия, в которых содержались пленные, вряд ли получили бы одобрение земных правозащитных организаций. Девять человек теснились в двух боксах — четверо в одном, пятеро в другом. Единственную девушку — Хюррем — изначально поместили отдельно — в третьем, но после возвращение в Крепость Чужой, его пришлось освободить для трутня, и турчанку перевели к соплеменникам. На трех квадратных метрах, половину из которых занимала койка, вчетвером, а уж тем более, впятером, наверняка приходилось несладко. Узники не могли даже одновременно прилечь и, вероятно, спали по очереди. Не то, чтобы Насте было их жалко («кто с мечом к нам придет…», и все такое), однако, определенную неловкость от наблюдаемой картины она испытывала.

Снаружи двери боксов были прозрачными, но без нужды подглядывать за пленниками представлялось Насте занятием низким, и быстро пересчитав узников по головам — убедиться, что приняла полный комплект — девушка переместилась к третьему изолятору — тому, где держали Чужую. Монстр стоял прямо перед выходом — в личине худенькой кареглазой блондинки. Настя уже видела его в этом облике: перед воротами Крепости, когда принесший Галю трутень принял его по требованию Олега, скинув личину «Геры». Но тогда на «девушке» были хотя бы штаны. Сейчас — не было ничего (одежда аккуратной стопочкой лежала на койке).

В первый момент Насте показалось, что Чужая смотрит прямо на нее, но, скорее всего, трутня интересовало лишь собственное отражение в зеркальной двери. Окинув его придирчивым взглядом сверху донизу, монстр внезапно задрожал — и принялся меняться. Сделался выше, лицо немного вытянулось, а волосы, наоборот, стали короче — и на глазах превратился в копию буквально только что покинувшей медотсек Даши. Чуть склонив голову, трутень приподнял руку, пошевелил кистью, затем поджал одну ногу, покачался на другой, повернувшись к зеркалу спиной, оглянулся через плечо, поправил пальцами короткую прядь над ухом. Затем, как видно, удовлетворившись осмотром, оборотился лицом к двери, постоял секунду — и его тело снова сотрясла дрожь.

Сначала Настя даже не поняла, чью личину примерила изобретательная Чужая на этот раз: из бокса на нее смотрела невысокая девушка с длинными, светло-русыми волосами, серыми глазами, прямым, чуть вздернутым носиком и острым подбородком. Тело ее покрывал ровный, без бледных следов от купального костюма, загар. Грудь могла бы быть и побольше, а ноги — малость подлиннее, и совсем не обязательно так косолапо ставить левую, но, в целом, пожалуй, далеко не урод. И очень, очень знакомая…

— Э! — вырвалось у Насти одновременно с узнаванием. — А ну, перестань!

Словно услышав, «Настя Журова» за дверью бокса подмигнула через дверь своему растерянному оригиналу (на самом деле, конечно же, отражению в зеркале) и повернулась спиной, продемонстрировав некрасиво торчащие лопатки. То, что располагалось ниже спины, также произвело на настоящую Настю удручающее впечатление.

— Все не так на самом деле! — бросила она, борясь с искушением уединиться где-нибудь с зеркалом и проверить. — Ты вообще этого видеть не могла! Додумала все!

Впрочем, слышать ее запертый в боксе трутень все равно не мог. Внезапно осознав всю нелепость ситуации Настя не сдержала улыбки.

— И все-таки ты не права, — проговорила затем, уже скорее забавляясь, нежели негодуя. — Последние недели меня, конечно, потрепали, но не до такой же степени! И потом, спереди ведь нормально показываешь! Ну, почти… Ладно, ладно, я поняла, над чем нужно поработать! Как только — так сразу!

Тем временем Чужая продолжила экспериментировать с личинами, последовательно продемонстрировав Насте Галю (вот ей трутень вовсе уж не польстил, представив чуть ли не угловатым подростком), Инну (с этой было все в порядке), Аню (на плече у нее оказалась татуировка в виде пылающего черепа с розой в зубах — едва ли Чужая ее просто придумала), а затем…

— А вот этого ты точно не видела! — пробормотала Настя, краснея и поспешно отворачиваясь: за прозрачной дверью стоял Тимур. То есть, конечно, не Тимур — монстр в личине Тимура, но все равно… — Этого даже я пока не видела… — она стрельнула глазами в сторону бокса, но, устыдившись, тут же снова отвела взгляд. — Лицо похоже, — выговорила, нахмурившись. — А все остальное — просто твои фантазии, дорогуша! Ладно, развлеклись — и хватит! — решительно пройдя вглубь помещения, она уселась на стул возле шкафа с лекарствами. Двери боксов отсюда были хорошо видны, а вот то, что происходило за ними — уже нет.

Следующие пара часов дежурства прошли скучно. Сначала Настя просто сидела, тупо глядя в пустоту перед собой, но от безделья в голову лезли всякие ненужные мысли, от которых то где-то внутри становилось тепло, то, наоборот, пробирал озноб, и девушка принялась искать себе какое-то занятие. Изучила содержимое шкафа, даже заглянула в пару из стоявших в нем пузырьков, не найдя в них, впрочем, ничего интересного, затем подошла к ложу у стены, с минуту высматривала над ним следы ниши, из которой, по рассказам, должно выдвигаться реанимационное оборудование, даже провела по стене кольцом, но, как видно, не так или не там — ничего не произошло. Потом, сняв с пальца, принялась разглядывать само кольцо. Ничего особенного — просто гладкий черный ободок. Когда-то, еще на «Ковчеге», он принадлежал девушке по имени Маша — так Насте, по крайней мере, сказали. Прежнюю хозяйку кольца убила Чужая…

Настя поежилась, невольно покосившись на бокс с трутнем. Убийца здесь, совсем рядом. Да, заперт, да, связан нерушимой клятвой… Якобы связан. Развлекает людишек, копируя их тела… Которые в другой ситуации с удовольствием растерзает, высосет или наполнит ядом — так, что лучше бы уж сразу растерзал… Ох, все-таки с огнем Олег играет, сохраняя Чужой жизнь!

От размышлений Настю отвлек визит Джулии: как видно, устав терпеть неотпускающую боль, американка пришла в медотсек за таблетками. Настя проводила Форд к шкафу, но больше ничем помочь подруге не смогла: надписи на полочках — если это вообще были надписи — не имели перевода ни на русский, ни на какой бы то ни было иной земной язык. Впрочем, Джулия, вооруженная опытом «Ковчега», прекрасно справилась и сама.

— Are you sure this is the one you need?[20] — спросила ее Настя, с сомнением глядя на шестиугольную голубую пилюлю в ладони американки.

— Absolutely[21], — заявила та.

Настя надеялась, что Джулия хоть немного задержится, скрасив ей одиночество дежурства, но, заполучив желаемое, американка тут же удалилась.

Еще через полчаса в медотсек заявились Макс Переверзев со Светой Ткачук. Этим лекарства оказались без надобности — они пришли забрать на допрос одного из пленников. Макс шагнул к двери бокса, Света с Настей прикрывали его сзади с мушкетонами.

— Демир! — выкрикнул юноша в приоткрытый проем имя нужного узника. — На выход!

Бородач-переводчик принялся протискиваться к выходу из камеры, один из его товарищей по заключению посторонился, чтобы его пропустить, при этом грубо оттолкнув оказавшуюся у него на пути Хюррем — так, что та едва не упала на пол. Турчанка на обидчика даже глаз не поднялся.

— Так проходит земная слава, — желчно процедила Света, краем глаза заметив удивление на лице Насти. — Вчера — всемогущий офицер, сегодня — девочка для битья. И не только для битья, кстати.

— Что, прям вот… не только? — передернулась Настя.

— Сама не видела, — пожала плечами ее собеседница. — Ирка Зварыч рассказывала — она здесь той ночью дежурила. Говорит, немецкое кино отдыхает. Может, и приврала, конечно.

— И что, она ничего не сделала? — нахмурилась Настя. — Ира, в смысле.

— А зачем? Это их дело.

— Нет, так не годится! — заявила Настя. — Нужно ее от них отселить!

— Куда? К Чужой?

— Да куда угодно! В жилой комнате запереть!

— Вот еще! — поморщилась Света. — Перебьется! Да и вообще, может, ей нравится! А может, Ирка задремала на посту, и ей все приснилось! Расслабься, все путем!

Ткачук с Переверзевым ушли, уведя под конвоем Демира, а Настя еще долго стояла у запертой двери бокса, не в силах успокоиться. Хюррем сидела на уголке койки, опустив плечи и сложив руки на коленях, никто ее не толкал, не бил и уж тем более не пытался надругаться, но, присмотревшись, Настя разглядела, что на левом предплечье у узницы имеется синяк, а футболка слегка надорвана на плече. Конечно, это могло не значить ровным счетом ничего, но могло и служить косвенным подтверждением слов Светы.

— Я присмотрю за тобой, — пообещала Настя турчанке (или самой себе?) сквозь дверь. — Никто тебя не тронет, не бойся! А как сменюсь, добьюсь, чтобы тебя куда-нибудь переселили. И пусть только попробуют не сделать! Они меня еще не знают!

12

Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать дней до подведения черты

— Я ничего такого не видела, — невозмутимо пожала плечами Даша. — Не скажу, конечно, будто только и делала, что ночь напролет глазела на турок, но периодически посматривала — на всякий случай. Все у них было спокойно.

— Вот видишь, — повернулся к Насте Мамаев. — Все в порядке. Ложная тревога.

Разговор с капитаном о пленниках она завела в столовой, перед обедом, куда примчалась прямиком с дежурства. Покидая медотсек, Настя попросила сменившую ее Веру Варенникову внимательнее приглядывать за Хюррем. Та обещала — без лишних вопросов.

А вот Стас сперва не отнесся к теме всерьез — склонившись над столом с нарисованной картой, он горячо спорил о чем-то с Максом, Тёмой Борисовым и Аней Руденко, и от первого Настиного наскока лишь отмахнулся — но она была настойчива, и, неохотно прервавшись, Мамаев подозвал Свету с Дашей.

Ткачук повторила все то же самое, что до этого рассказала Насте: сама она ничего такого не видела, но слышала историю от Иры Зварыч. Даша, дежурившая в медотсеке прошедшей ночью, ничего существенного добавить к этому не смогла, и особого беспокойства о судьбе турчанки также не выказала.

— Она вся в синяках! — настаивала Настя. — Один из арестантов толкнул ее прямо у меня на глазах!

— Вот от этого и синяки, — предположил Макс. — Должно быть, турки здорово злы на нее за случившийся провал, вот и отыгрываются. Ничего нового: «народ топчет лежачего». Но вряд ли там что-то большее!

— Что ж, получается, ваша Ира все выдумала? — спросила Настя. — Зачем ей?

— Вернется — у нее и спросим, — сказал Стас.

— Когда она вернется? Через неделю?!

— Мы надеемся, что дней через пять, — ответил ей капитан. — Но, может, и через неделю, а что?

— За неделю они ее… — от негодования у Насти просто не хватило слов. — Нужно отселить Хюррем от остальных! — выпалила она уже без обиняков.

— Куда? — широко развел руками Мамаев. — Боксов всего три! А одном Чужая — остается два. Оба забиты.

— А если всех турок загнать в один, а ее оставить во втором? — предложил от противоположного конца стола Тёма.

— Ты вообще эти боксы видел? — обернулся к нему Стас. — Внутрь заходил? А мне как-то даже посидеть там довелось… В них и вдвоем-то уже будет тесно. Вчетвером-впятером — вообще, наверное, абзац! Восемь набьются как сельди в бочку — наружу вилами придется выковыривать!

— На боксах свет клином не сошелся, — заметила Настя. — Пустых помещений в Крепости — как грязи!

— Только в боксах прозрачная дверь, — покачал головой капитан. — Пленные должны понимать, что ежесекундно находятся под наблюдением!

— Мы говорим не обо всех пленных! Только о Хюррем.

— Эта змея стоит восьми остальных, — мрачно заявил Макс.

— Да что она сделает одна?! Безоружная! Я же не на свободу ее прошу отпустить! Посадить под замок! Просто в отдельную комнату.

— В жилую комнату? — хмыкнула Света. — Может ей еще две смежных предоставить? Номер-люкс? Апартаменты? А не жирно будет?

— Наверняка есть какие-нибудь подсобные помещения — склады, кладовки… — упрямо продолжала искать выход Настя.

— Есть, — кивнул Мамай. — Только в них нет туалета.

— А в боксах — что, есть?

— В боксах есть. Под койкой — если ее поднять.

— То есть, что — у всех на виду?.. — до сих пор этот момент Настя как-то упускала из вида. — Тогда тем более…

— Это не санаторий, — перебил ее Стас. — А она не институтка. Понимала, на что шла. Ну, или должна была понимать.

— О чем мы вообще спорим? — резко проговорила Света. — Сколько вообще им там сидеть-то осталось? Ночь? Две? Даже две много — пора уже с ними кончать!

— А вот тут не спеши! — как будто бы слегка смутившись, покачал головой капитан. — Концепция немного поменялась. Сначала — тщательное расследование. Потом — казнь, но только тех, чья вина будет установлена, остальных пока оставим в качестве заложников.

— Что?! — вскинул голову скуластый паренек, сидевший за соседним столом — тот самый, что настоял на похоронах обнаруженной Тёмой погибшей девочки. — Каких еще, к черту, заложников?!

— Обыкновенных. Мы решили, что живые они могут нам оказаться полезнее мертвых, — пояснил Стас.

— Да вы что?! — вскочил на ноги паренек. «Дима, — вспомнила Настя. — Его зовут Димой». — Вас тут Иноземцева покусала? Они убили Ксюшу! И Рому! И…

— Убийцы ответят, не переживай, — заверил его капитан.

— Они все убийцы! Мы же решили: казним всех! В крайнем случае, одного оставим, чтобы своим рассказал!

— Решили, — не стал спорить Мамаев. — Но решили сгоряча. Остыли, подумали, и решили по-новому.

— Да вы… Да вы все… — задохнувшись, Дима покачнулся, схватился за край стола, задев рукой миску с оранжевой кашей. Порция полетела на пол.

— Подними! — изменившись в лице, холодно бросил пареньку Стас. — Слуг здесь нет. И успокойся. Будет так, как я сказал. Виновным — смерть. Но только виновным. И в свое время. Ясно?

Дима ничего не ответил, но нагнулся и принялся рукой собирать с пола рассыпанное оранжевое крошево в миску.

— Вот видишь, — выразительно посмотрел Мамаев на Настю. — А ты говоришь, в отдельный номер ее…

— Давайте хотя бы переведем Хюррем в другой бокс, — предложила девушка. — К другим четырем туркам.

— Чтобы те тоже без удовольствия не остались? — саркастически усмехнулась Света.

— В самом деле, уверена, что ее обрадует такая рокировка? — спросил Стас.

— Можно, в конце концов, спросить ее саму!

— Она не говорит ни по-русски, ни по-английски. Переводить будет Демир — а он, если твои опасения оправданы хоть в малости — лицо заинтересованное!

— Эх, жаль, Галя уехала, — вздохнула Аня.

— А что Галя? — не поняла Света.

— Она же у нас татарка, нет? А татарский и турецкий, говорят, похожи…

— Галя, вроде, татарка только по маме, — вспомнила Света. — Вот Диля была чистокровная.

— Диля — это вместо которой Чужая проникла на «Ковчег»? — спросила Настя.

— Ну да…

— О, так пусть тогда нам Чужая и переводит! — предложил Тёма.

— Лично у меня этому отморозку Демиру веры больше, — поморщилась Аня.

— Короче, так, — заключил капитан. — Никого никуда переводить не будем. Туркам объявим через Демира, что каждый, кто тронет Хюррем, будет наказан. Больно. Дежурных попросим внимательнее следить за тем, что происходит в боксах. Особенно по ночам.

— Тогда я беру на себя следующую ночь! — выпалила Настя, поняв, что разговор вот-вот будет окончен.

— Не вопрос, — развел руками Мамаев. — Но после обеда у тебя по графику охрана делянки. Хочешь, чтобы там тебя кем-то заменили — перед ночным дежурством?

— Не нужно, — хмуро мотнула она головой. — Справлюсь.

— Как скажешь. Ну, на этом тогда все?

— У меня — все, — буркнула Настя.

13

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, тридцать дней до подведения черты

Делянка, которую Насте предстояло сторожить с обеда до ужина, находилась с противоположной стороны от входа в Крепость и представляла собой участок приблизительно десять на десять метров, засеянный особой, голубой травкой. Но лазурный квадрат выделялся на фоне желто-зеленой степи не только своим цветом, но и тучей порхавших над ним гигантских бабочек. Как уже знала Настя, пестрокрылые красавицы и были главной проблемой полеводов, совершенно затмившей предыдущую — сорняки. Облюбовав инопланетную растительность, местные бабочки повадились прокусывать голубые стебельки и откладывать в них крохотные фиолетовые яйца. Треть зараженных всходов гибла в течение пары часов, еще треть — в ближайшие сутки. Зато выжившие обещали когда-нибудь дать устойчивое к паразитам потомство.

Вся беда была в том, что не пережившие близкое знакомство с бабочками растения нельзя было просто бросить гнить в поле (почему, Настя толком не поняла, но чем-то это было плохо для остальных всходов), поэтому их приходилось обрывать — не раньше, чем стебелек начинал подсыхать, но не позже, чем он сам переламывался у корешка и падал на землю (и при этом ни в коем случае не трогать соседние, потенциально устойчивые к вредителям травинки!). Этим и были сейчас заняты Инна, Надя, Лена и Ада. Именно их, а не саму делянку, надлежало охранять Насте и ее напарнику — Володе Кайшеву.

По хлипкой приставной лесенке девушка поднялась на установленную возле поля трехметровую наблюдательную вышку, сколоченную из специально для этого привезенных на вездеходе из леса бревен, и оказалась на огороженной кривоватыми деревянными перилами площадке площадью около метра. Нужно признать, что конструкция у строителей вышла так себе: при попытке сделать шаг она тут же начинала раскачиваться и жалобно скрипеть, а ограждения периметра вызывали одно желания — держаться от них как можно дальше и уж точно ни в коем случае на них не опираться. Но зато вид отсюда и в самом деле открывался неплохой — вздумай какой злоумышленник подкрасться к работавшим на делянке девушкам, Настя приметила бы его еще издали.

Володя залезать на вышку не стал: во-первых, далеко не факт, что сооружение выдержало бы двоих (да и одного-то рослого юношу — едва ли!), а во-вторых, заведенный порядок предусматривал и патрулирование на земле — там вокруг поля уже и тропинка была протоптана. Поначалу Настя решила, что при распределении ролей ей повезло: часами нарезать одни и те же круги — это же свихнуться можно! Однако к исходу часа дежурства, когда от неподвижного сидения в центре площадки спина у нее начала ныть, а ноги — затекать, в голове девушки появились на этот счет первые сомнения.

В довершение всего, вахта оказалась необычайно скучной. Ни один коварный супостат в поле Настиного зрения так и не нарисовался, вид согнутых спин девушек в промокших от пота футболках скоро набил ей оскомину, а ученым лукоморским котом бродивший вокруг делянки Володя песен не заводил и сказок не говорил. Единственным событием, мало-мальски выбивавшимся из заскорузлой рутины за все время дежурства, было появление со стороны крепостных ворот англичанки Хилари в компании Джулии (подействовала, видать, та инопланетная таблетка!) и вооруженного мушкетоном рыжего Артема. Девушки неспешно прогуливались, светски беседуя, паренек с мрачным видом плелся шагах в пяти позади них. Но, описав дугу по степи, троица быстро скрылась за стеной, и взгляду снова сделалось не за что зацепиться.

Так что не удивительно, что в Крепость Настя явилась вымотанная, не столько даже физически, сколько душевно. А ведь впереди еще «светила» бессонная ночь! Дернул же ее черт напроситься на это внеочередное дежурство!

Переодевшись в чистое — крышу над наблюдательной вышкой соорудить никто не позаботился, и не только девушки в поле пропотели под палящим солнцем — Настя без особого аппетита перекусила в столовой зеленой кашей и, подхватив верный мушкетон, направилась в медотсек, где сменила Пашу Кима. Юноша заверил ее, что никаких инцидентов в его дежурство не произошло.

— Да и вообще, скорее всего, Ира все сочинила, — предположил он, уходя. — Она у нас вообще такая: любит затейливо фантазировать…

Мысль о том, что сейчас эта затейница с фантазиями находится возле Тимура, пришлась Насте совершенно не по вкусу.

Между тем, пленники в боксах готовились ко сну. Первая камера Настю мало интересовала, а во второй трое уже лежали: один — королем на койке, двое — прямо на полу. Четвертый турок сидел в углу, поджав колени к груди и уткнув в них голову, для пятой, Хюррем, едва осталось место, чтобы стоять, вжавшись спиной в стену. Выглядела узница, прямо скажем, неважнецки: ссутуленная фигура, растрепанные, утратившие блеск и объем волосы, отеки под опущенными в пол глазами, но, по крайней мере, ни свежих синяков, ни новых надрывов на одежде Настя у нее не заметила.

Продолжив ревизию подотчетного хозяйства, девушка перешла к боксу с трутнем. Монстр в личине «Дили» — на этот раз одетой — чинно сидел на койке. При появлении Насти за дверью Чужая повернула лицо к входу — хотя видеть свою тюремщицу, казалось бы, не могла. Наверное, просто так совпало.

С минуту Настя задумчиво разглядывала «девушку» в боксе. Та больше не шевелилась, словно ждала чего-то. Наконец, отступив от двери, Настя поискала глазами стул и, обнаружив его в двух шагах за спиной, уселась, положив мушкетон на колени.

— Вот интересно на самом деле, понимаешь ли ты по-турецки? — пробормотала себе под нос девушка, вспомнив разговор перед обедом.

«Нет, — яркой вспышкой возникло внезапно прямо у нее в мозгу. — Не. Понимаю. Но. Moiy. Выучить. Если. Потребует. Страта».

— Что?! — Настя подскочила со стула. Мушкетон полетел на пол, но девушка о нем и не вспомнила, впившись широко распахнутыми глазами в Чужую — лицо у той уже было не Дилино — ее, Настино. — Это ты?! Прочь из моей головы!

«Как. Будет. Угодно…»

— Хотя нет, стой! — поспешно выкрикнула Настя, передумав. — Сначала ответь! Ты что, читаешь мои мысли?!

«Не. Совсем. В. Этой. Личине. Я. Ими. Мыслю. Отчасти».

— И ты… Ты меня видишь? Через зеркало?

«Не глазами».

— И утром видела?

«Да».

— А остальных? Дашу? Веру? Турок?

«Всех. Кто. Близко».

— И знаешь, о чем они думают?

«Если. Надену. Нужную. Личину. Но. Не. Всех. Некоторых. Пока. Не. Могу. Трудно. Очень. Я. Только. Учусь».

— О чем сейчас думает Хюррем? — быстро спросила Настя.

Копия ее лица по ту сторону двери исказилась судорогой, черты его на глазах изменились, волосы потемнели и изогнулись волнами, футболка натянулась на увеличившейся размера на два груди — Чужая обернулась турчанкой.

«Трудно. Не. Отработанная. Личина. Пока. Только. Общий. Настрой. Страх. Усталость. Стыд. Отвращение. Отчаяние, — для того, чтобы «ответить», трутню снова пришлось принять вид Насти. — Могу. Попробовать. Разобраться. Нужно. Время».

— Разберись! — потребовала девушка.

«Приоритеты. Задач. Мне. Указано. Что. Ты. Член. Страты. Хотя. Тебя. Не. Было. На. «Ковчеге». Но. Твой. Статус. В. Страте. Невысок».

— Ты можешь разобраться или нет? — нахмурилась Настя, запутавшись в этой череде выстрелов-мыслей.

«Могу. Нужно. Время. Иные. Задачи. Важнее».

— Эта тоже важная! — заявила девушка.

«Я. Уяснила».

— Ну тогда не буду тебе мешать… — Настя подняла с пола мушкетон и взялась рукой за спинку стула, намереваясь переставить его к двери соседнего бокса, но внезапно ей в голову пришла новая идея. — Нет, погоди! Еще один вопрос. А ты… Ты можешь сказать, о чем сейчас думает Тимур? — с ноткой смущения в голосе выпалила она.

Футболка трутня, кажется, едва не треснула на резко раздавшихся плечах, когда «Настю» в боксе сменил «Тагаев».

«Нет, — пришел «ответ» через четверть минуты. — Очень. Далеко. Не. Хватает. Умения. Или. Сил.».

— Ну и ладно… — с некоторым даже облегчением бросила девушка, успевшая испугаться, что услышит что-нибудь не то. — А что, другие знают, что ты вот так вот… — она запнулась, подбирая слово. — Телепатически можешь общаться? Олег? Мамаев?

«Новый. Навык. Не. Успела. Известить. Страту».

— Ясно, — кивнула Настя. — Ну ладно, тренируйся…

Передвинув стул, она уселась напротив входа в бокс Хюррем. Там все было без изменений: парни, включая сидящего в углу, похоже, дрыхли, турчанка косплеила кариатиду, подпирая спиной стену. «Страх, усталость, отчаяние…» — вспомнила Настя «слова» трутня. Пожалуй, не требовалось быть Чужой, чтобы безошибочно считать эти чувства с лица узницы.

Устроившись поудобнее, Настя прикрыла веки. Не одна Хюррем сегодня устала…

«Боль. Стыд. Отвращение. Страх», — набатным колоколом ударило в ее мозгу. Поняв, что задремала, девушка разверзла глаза: ситуация в боксе успела измениться кардинально. Никто там больше не спал: трое парней в рядок сидели на койке, а четвертый, косматый и голый по пояс, нависал над забившейся в угол съежившейся Хюррем. Бурно жестикулируя, турок что-то говорил девушке (слов из-за двери слышно не было), в ответ та лишь отчаянно мотала головой из стороны в сторону. Внезапно он ударил Хюррем по лицу — почти без замаха, тыльной стороной ладони, но, очевидно, с немалой силой. Девушка отпрянула, врезалась затылком в стену и начала оседать на пол, но парень грубо подхватил ее левой рукой, рывком поставил на ноги и одновременно запустил правую руку Хюррем под футболку.

В следующий миг Настя уже была с мушкетоном у распахнутой двери бокса.

— Всем стоять! — истошно выкрикнула она, водя раструбом оружия из стороны в сторону. — А ты — отпусти ее, быстро!

«Hareket etmeyin![22] — возникло в мозгу. — Birak gitsin! [23]»

Впрочем, подсказка Чужой оказалась излишней — вполне хватило грозного Настиного тона. Турок отскочил от своей жертвы, как ошпаренный, троих его товарищей, словно ураганом, сдуло на дальний конец койки.

— Хюррем, иди сюда! — приказала Настя — и вновь была понята. На подгибающихся ногах турчанка двинулась к выходу из бокса. Слегка посторонившись, Настя пропустила ее мимо себя, в любой момент готовая спустить курок мушкетона.

Едва Хюррем переступила порог, как, по всей видимости, силы ее окончательно оставили, и турчанка тяжело опустилась на пол.

— С вами утром разберутся! — прищурившись, пообещала Настя оставшимся в боксе узникам и заперла дверь. — А вот с тобой что теперь делать? — посмотрела она на турчанку.

Услышав обращенный к ней вопрос, Хюррем подняла лицо на свою спасительницу: из ее черных глаз беззвучно текли слезы.

— Так, вот только этого не надо! — грозно прикрикнула на турчанку Настя, поймав себя на подспудном желании присесть на пол рядом со спасенной жертвой, пожалеть, успокоить. — Плакать мы и сами умеем!

Хюррем быстро-быстро закивала, словно что-то поняла, но слезы у нее так и продолжали литься потоком.

— Куда же мне тебя девать? — сварливо проворчала Настя. — Может, к Чужой подсадить?

«Нельзя. Страта. Не. Делилась. Информацией. Обо. Мне. С. Другими. Стратами», — тут же вмешался трутень.

— Нельзя, говорят, — развела руками Настя. — Но не сидеть же тебе всю оставшуюся ночь на полу… Ладно, сделаем так. Видишь — кровать? — показала она свободной рукой вглубь помещения. — Иди и ложись на нее. Спать-то тебе эти изверги, как я понимаю, толком не давали? Вот и поспишь. Но учти: я глаз с тебя не спущу! Чуть что — подстрелю и без разговоров верну назад в бокс, к твоим ласковым дружкам! Поняла?

Турчанка снова закивала — хотя что она там могла понять? Разве что про кушетку, на которую указала спасительница.

— Тогда иди! — велела Настя.

Хюррем с трудом поднялась на ноги и, косолапя, побрела в указанном ей направлении. Дойдя до реанимационного ложа за шкафом с лекарствами, она неуверенно обернулась: все, мол, правильно? Настя одобряюще кивнула. Турчанка поспешно села на кушетку и принялась стягивать с ног обувь. Пальцы ее почти не слушались, и провозиться ей пришлось не меньше минуты. Наконец разувшись, Хюррем легла. В стене над ней тут же появилась узкая щель, из которой выскользнула белая простыня, укрывшая девушку почти с головой.

— Вот так и лежи! — бросила Настя.

Турчанка тут же приподняла голову: в ее мокрых глазах были вопрос и безудержная готовность подчиниться.

— Лежи, лежи! — жестом показала ей Настя. — Спи. До утра все равно сюда никто не придет… Ох, и влетит же мне завтра из-за тебя от капитана!

Хюррем снова легла. Не отводя от нее взгляда, Настя попятилась к стулу, и в этот самый момент не столько даже увидела или услышала, сколько просто почувствовала, как за спиной открывается входная дверь. Девушка обернулась: на пороге медотсека с неловко зажатым под мышкой мушкетоном стоял Дима Дроздов.

— Тебе чего? — нахмурилась она, машинально поворачиваясь так, чтобы прикрыть спиной турчанку на ложе. Впрочем, от входа Хюррем и так почти полностью заслонял широкий бок шкафа.

— Я это… Не спится — снотворное взять… — сбивчиво пробормотал паренек.

— Ну, бери, — пожала она печами, соображая, не попросить ли нежданного визитера пойти и разбудить Мамаева. Пусть с турками капитан разбирается! — Послушай… — начала уже она, но Дима ее внезапно перебил:

— И еще я… извиниться перед тобой хочу…

— За что? — удивилась она.

— Вот за это, — проговорил паренек, сверкнув глазами и потянув из-под мышки мушкетон.

Совсем не ждавшая такого оборота, Настя все же успела почти инстинктивно вскинуть свой, но Дима выстрелил первый.

14

Планета Новая Земля, Крепость Росс, двадцать девять дней до подведения черты

Очнувшись, Настя обнаружила себя на кушетке за шкафом — той самой, на которую недавно уложила Хюррем. Но если она здесь, то где тогда турчанка?! Ответ пришел, едва девушка смогла приподнять голову: Хюррем с мушкетоном на коленях сидела у нее в ногах. Почти инстинктивно Настя попыталась протянуть руку к оружию, но сумела лишь судорожно дернуть не отошедшей от паралича кистью. Краем глаза заметив ее движение, турчанка обернулась, робко улыбнулась и сама вложила шершавую рукоять мушкетона в вялую Настину ладонь.

Настя выдохнула.

Подняться на ноги она смогла лишь через несколько минут — и то опираясь на Хюррем. Первым, что увидела девушка, выбравшись из-за шкафа, был лежащий навзничь на полу Дима. Руки паренька были широко раскинуты, глаза закрыты, а лицо выглядело расслабленным и умиротворенным — как у сладко спящего ребенка. Но Дима не спал, и даже не был парализован: Настя поняла это, опустившись возле паренька на колени: пульс не прощупывался, дыхание отсутствовало.

— Это… Ты его? — обернулась Настя к Хюррем.

Вопроса турчанка, конечно же, не поняла, но то ли тон, которым тот был задан, то ли выражение Настиного лица заставили Хюррем испуганно отшатнуться. Она быстро, но сбивчиво, заговорила на своем языке, показывая рукой то на Диму, то на валявшийся на полу возле тела паренька мушкетон, то на шкаф с лекарствами, однако тут уже Настя оказалась не в силах уловить смысл сказанного.

Подобрав второй парализатор — теперь в каждой руке у нее было по мушкетону — Настя выпрямилась, на этот раз самостоятельно, и удерживая Хюррем в поле зрения, шажок за шажком отступила к боксу Чужой. Быстрый взгляд через дверь: трутень неподвижно лежал на койке в своем монструозном облике, его чешуйчатый хвост свешивался на пол, уродливое тело покрывали клочья одежды. Глаза чудища были затянуты веками. Тоже убит? Кем? Хюррем? Или Димой? С него же все началось…

Настя перешла к соседнему боксу: четверо турок громоздились на полу вповалку, ни один не шевелился. Та же самая картина была и в последней, третьей камере. Мертвы? Парализованы? Затаились, готовые напасть? Чтобы выяснить это наверняка, ей пришлось бы открыть дверь и приблизиться к телам вплотную — а что, если только этого пленные и ждали? Набросятся скопом, вырвут оружие, отберут кольцо… Взгляд Насти запоздало метнулся к левой руке: кольцо было на месте, а ведь вздумай Хюррем им завладеть, легко смогла бы это сделать! Девушка скосила глаза на тело Димы — с пальца паренька черный ободок тоже не пропал. Получается, бежать турчанка не пыталась, хотя и имела такую возможность. Далеко бы она, конечно, не ушла: внешние ворота заперты на ночь капитанским кольцом, но шороху в Крепости легко могла бы навести — с двумя-то мушкетонами! Оружие она, кстати, тоже вернула добровольно…

Мысли у Насти путались — должно быть, виной тому был полученный в упор парализующий заряд — и ухватиться за торчащий кончик, чтобы размотать этот клубок, у нее никак не получалось. Что ж, для разного рода непонятных ситуаций в Крепости есть специальные люди — с широкими кольцами и такими же полномочиями, пусть они и разбираются! Дело за малым — известить о случившемся руководство… Вот только для этого нужно было покинуть медотсек, оставив Хюррем без присмотра.

Первой Настиной мыслью было снова запереть турчанку в боксе, но найденное решение оказалось еще проще.

— Ляг на пол! — приказала она Хюррем, подкрепив слова выразительным движением ствола мушкетона, и когда та, поняв, сделала, как ей велели, послала в турчанку парализующий заряд. Затем, склонившись над Димой, сняла с пальца паренька кольцо (то соскользнуло на удивление легко), опустила его в карман и выбежала в коридор, на всякий случай заперев за собой дверь.

Мамаев жил на первом этаже, на отшибе от всех — эту комнату он себе выбрал, еще не будучи капитаном. Входную дверь Стас не запирал — как раз на случай, если срочно понадобится кому-то из дежурных — и попасть внутрь Насте не составило труда. Запалив в комнате свет и рысью метнувшись к кровати, она принялась трясти спящего юношу за торчавшее из-под одеяла плечо:

— Але! Вставай! Ну, вставай же!

— Какого?.. — приоткрыл один глаз Мамаев — и тут же снова закрыл, ослепленный ярким светом. — А, это ты, Журова… — сонно пробормотал он. — Вот это сюрприз… Ну, раздевайся и ложись, раз пришла — я подвинусь…

— Вставай! — повторила Настя. — Дима убит!

— Что?! — мигом распахнув веки, Стас рывком сел на кровати. — Как убит? Где?

— В медотсеке. И он, и Чужая, и, похоже, турки!

— Подожди, — мотнул головой Мамаев, отгоняя сон. — Объясни толком. Кто их убил?

— Я не знаю. Он в меня выстрелил, а когда я очухалась, все уже закончилось.

— Кто выстрелил? Дроздов? Или кто?

— Да. Дима.

— А сейчас кто в медотсеке?

— Никого… — упоминать про подстреленную Хюррем она не сочла нужным.

— Так, — кивнул капитан, соображая. — Возвращайся туда, я буду через минуту. По дороге разбуди Иноземцеву — она у нас специалист по трупам… Хотя нет, ты же к ней не войдешь: она запирается на ночь… Ладно, сам за ней зайду. А ты Руденко разбуди — у нее должно быть открыто.

— Руденко? — переспросила Настя, не успевшая запомнить своих новых товарищей по фамилиям.

— Ну, Аню. Офицера.

— А, поняла, — кивнула девушка.

— Тогда вперед! — велел Стас. — Я следом, только штаны надену…

15

Планета Новая Земля, Крепость Росс, двадцать девять дней до подведения черты

Картину происшедшего удалось приблизительно установить лишь к утру, когда, наконец, пришла в себя Чужая. Дима почти не солгал: он и в самом деле пришел в медотсек за снотворным, вот только не для себя. Подстрелив Настю, он взял лекарство в шкафу и развел его в воде — как выяснилось позже, в концентрации втрое большей, чем использовала на «Ковчеге» «Диля» при совершении одного из своих покушений. После этого Дима парализовал турок выстрелами из мушкетона и влил каждому в глотку яд. Не досчитавшись среди пленников Хюррем, убийца сунулся в третий бокс — к Чужой. Совпало так, что, выполняя поручение Насти, трутень как раз пребывал в личине турчанки. Димин выстрел в нее Чужая восприняла как своего рода приказ не двигаться, и не пошевелилась, когда парень вливал ей в рот снотворное. Для трутня доза лекарства не была смертельной, однако вызвала сон и утрату контроля над личиной — но к моменту, когда к Чужой вернулся ее монструозный облик, Дима, по всей видимости, уже покинул бокс. Остается лишь гадать, почему его не смутило отсутствие в медотсеке трутня — должно быть, думать в тот момент о ком-то, кроме ненавистных турок, было за пределами его возможностей.

Так и не заметив мышью притаившуюся под простыней за шкафом настоящую Хюррем, Дроздов выпил остатки снотворного — на полу неподалеку от тела Инна обнаружила пустую треугольную плошку.

Мотивы, которыми руководствовался убийца и самоубийца, никаких сомнений не вызывали. На дверце шкафа с лекарствами нашли оставленную им надпись черным маркером: «Отомщена», а внизу, в комнате Димы — еще одну: «Ксю, я иду к тебе!» — решив, что ждать справедливости от командиров более не стоит, паренек пришел вершить возмездие сам, а исполнив задуманное, предпочел разделить участь своих жертв.

Не Насте было судить, встретятся ли Дима с Ксюшей в ином, лучшем мире, но в этом последний приют они обрели рядом. Неподалеку, но все же чуть в стороне, вырыли еще шесть могил — для Ромы и тех, кто погиб на «Ковчеге». На освободившееся место в холодильной камере поместили тела уснувших вечным сном турок (хоронить их в земле желающих как-то не нашлось), а Хюррем заперли в одном из освободившихся боксов. Пост из медотсека Мамаев убрал — все равно, мол, от него никакого толка — а дверь запер капитанским кольцом. На вопрос о том, как же теперь носить еду турчанке и Чужой, он сперва отмахнулся, а потом заявил, что будет каждый раз лично приходить и открывать, а коли вдруг окажется занят — не беда, если узники какое-то время посидят на диете.

В случившемся Мамаев, судя по всему, винил исключительно себя. Насте, правда, тоже досталось — за Хюррем.

— А если бы она взяла кольцо, мушкетон — да и пошла бы гулять по Крепости? — негодовал капитан. — Просыпаюсь я такой: а надо мной не ты, а она!

— Так ведь не пошла же! — оправдывалась девушка.

— Но ведь могла!

— Ну а что мне было делать?! — всплеснула руками Настя. — Оставить ее насильникам?

— Например, сразу парализовать всех в боксе. Подстреленным из мушкетона обычно как-то не до непотребств!

— И потом каждые полчаса добавлять им по заряду?

— А почему нет?

— Тогда бы Дима убил и Хюррем, — заметила Аня — разговор происходил в столовой, где все собрались после похорон.

— Журова ее не от Дроздова спасала! — напомнил ей Мамаев.

— Вообще, ребята, что ни делается, все к лучшему, — заявила, влезая в разговор незваной, Света. — Димку, конечно, безумно жалко, но он сам сделал свой выбор, и лично я его поступок уважаю. Зато теперь мы с чистой совестью можем вернуться к нашему первоначальному плану. Отошлем Хюррем к своим — пусть расскажет, что стало с ее подельниками.

— И о чем еще она там расскажет? — взвился Мамаев. — О том, что у нас творится бардак? Что палим друг в друга почем зря? Нет уж, пусть лучше сидит под замком! Не в том беда, что турки погибли — не особо-то их и жалко, положа руку на сердце — а в том, что погибли они напрасно! Пользы нам от их смерти никакой, а заложников мы лишились.

— Одна осталась, — пожала плечами Света. — Да еще и офицер!

— Вот именно! А ты: «отошлем, пусть расскажет»… Нет уж, мы теперь ее беречь будем. Так что предупреждаю, — обвел Стас собравшихся угрюмым взором, — если хоть один волос упадет с ее головы — пеняйте на себя! А то возомнили тут: одна — заступницей обиженных, другой — ангелом мести! Завтра кто-нибудь третий еще чего-нибудь придумает этакое… Нет уж, хватит анархии! Отныне — никакого самоуправства! А если что, для недовольных у нас теперь есть свободный бокс! Все ясно? — посмотрел он почему-то именно на Настю.

— Ясно, — пожала плечами та. В конце концов, капитан вел речь о защите Хюррем, а не наоборот.

— Всем все ясно? — уточнил Мамаев, оглядывая остальных.

— Да ясно, ясно, — ответил за всех Макс.

На этом разговор был завершен.

16

Планета Новая Земля, форт Виктория, двадцать первый день в новом мире

По-хорошему, база англичан, называвшаяся фортом Виктория, находилась менее чем в двух днях пути от Крепости Росс, но путешествие до нее заняло почти полных три — задававший темп Джеймс шагал не спеша, привалы устраивал чуть ли не каждый час, и вообще всем своим поведением демонстрировал: haste makes waste[24]. Рюкзаки за спинами Олега и Гали были не тяжелы, погода (снова солнечная, но не слишком жаркая) благоприятствовала походу, местность являлась проводнику хорошо знакомой и сюрпризов, подобных бродячему лесу, путникам не подбрасывала — словом, ни изнурительной, ни опасной, ни просто даже полной событий эта экспедиция не выдалась. Лишь уже в самом конце, когда дорога понемногу начала забирать в гору, идти сделалось немного тяжелее, но как раз здесь отряд поджидал вездеход из Виктории, и последние тридцать километров путешественники преодолели в его уютной кабине.

В форт они прибыли незадолго до ужина. У ворот гостей встретил офицер — парень лет двадцати пяти, худощавый обладатель рыжеватых, слегка вьющихся волос и близко посаженных серых глаз на узком, вытянутом лице. Представившись Эдвардом, он обменялся рукопожатиями с Олегом и Галей, Джеймсу просто кивнул. Затем задал несколько ритуальных вопросов, из серии «Как добрались?» («Спасибо, благополучно!») или «Отличная сегодня погода, хотя с утра накрапывал дождик — а вас он не застиг в пути?» («Нет, всю дорогу нам светило солнце!»), после чего пригласил гостей войти внутрь, проводил их на второй этаж, провел по коридору и остановился перед дверью почти в самом его конце. Здесь Эдвард достал из бокового кармана куртки кольцо и протянул его Олегу.

— К сожалению, одно на двоих, — проговорил англичанин несколько извиняющимся тоном. — Надеюсь, это не вызовет у вас серьезных затруднений. Каюта соединена проходом с соседней, таким образом, у каждого из вас будет отдельная комната, но запас колец ограничен, чтобы поделиться с вами этим, нам пришлось снять его с одного из наших людей. Надеемся на ваше понимание в этом вопросе.

— Да, разумеется, — ответила за обоих гостей Галя, английский она и в самом деле знала лучше Олега — Светлову, чтобы понимать речь собеседника, приходилось немало напрягаться.

— В таком случае, располагайтесь и отдыхайте, — указал на дверь Эдвард. — Ужин будет подан через час с четвертью, блюда доставят вам в комнаты. После ужина ждем вас в рубке для предварительного раунда переговоров. В первый раз вас туда проводят, однако, в дальнейшем вы вольны самостоятельно передвигаться внутри форта, а также в его окрестностях, единственное, в случае намерения совершить дальнюю прогулку, просим поставить в известность меня или любого иного нашего офицера. Также учтите, что с двадцати двух часов вечера до шести часов утра ворота форта обычно заперты… Прошу вас! — англичанин распахнул перед гостями дверь и, отступив с дороги, сделал приглашающий жест.

— Один вопрос, если позволите! — проговорил Светлов, старательно подбирая слова иностранного языка.

— Да, разумеется, — любезно кивнул офицер.

— У вас здесь оставался наш товарищ. Игорь Палиенко. Где он?

— Вы увидите его, — заверил Эдвард.

— Когда? — уточнил Олег.

— Сегодня. А теперь позвольте вас оставить — меня ждут неотложные дела. До встречи в рубке после ужина.

— До встречи, — кивнул Светлов. — Ну, кто будет его носить? — повернулся он к Гале, подбрасывая на ладони полученное от англичанина кольцо, когда они с Измайловой оказались в комнате вдвоем.

— Давай, ты, — легко уступила девушка. — Это ты же у нас посол, а я, типа, так, помощник…

— Не прибедняйся, — усмехнулся он, но кольцо на палец надел. — Какую выбираешь комнату?

— Ту, — не раздумывая, показала Измайлова через соединявший два помещения проход.

— Ну, а я тогда здесь, — завил он, ставя на пол полупустой рюкзак. — Что будем делать до ужина?

— Приводить себя в человеческий вид, что же еще, — пожала плечами Галя, направляясь на свою половину.

Проводив ее взглядом, Олег принялся расстегивать куртку.

Устройство комнаты, включая санузел, ожидаемо оказалось точно таким же, как и в Крепости Росс. Приняв душ и высохнув в струях теплого воздуха, Светлов облачился в чистое — полученный на смену комплект «ковчеговской» одежды ничем не отличался от привычного — и вернулся в комнату. Измайлова показалась лишь минут через двадцать пять, причем не вся — из-за приоткрывшейся двери второго санузла наружу высунулась лишь ее голая рука.

— Колечко дай, плиз! — услышал Олег смущенный голос девушки. — Без него тут одежда не выдается!

Успевший блаженно развалиться на кровати, Светлов поспешно поднялся, прошел в соседнюю комнату и, стянув с пальца черный ободок, аккуратно вложил его в Галину ладонь. Рука тут же исчезла, и дверь захлопнулась.

За ужином ребят ждал сюрприз. Нет, вечерняя каша была привычно зеленой, миска, из которой ее предстояло есть — неизменно шестиугольной, а пинцет не заменила вилка, но вместе с девушкой-англичанкой, принесшей гостям блюда, в комнату, улыбаясь до ушей, завалился Игорь Палиенко собственной персоной. После бурных приветствий, объятий и похлопываний по плечу выяснилось, что тот живет на первом этаже форта, деля спаренную комнату с заложником-китайцем, но колец ни тому, ни другому не выдали, так что особо не разгуляешься.

— Так переселяйся к нам! — тут же предложил Олег. — У нас одно есть! — продемонстрировал он товарищу возвращенный Галей черный ободок на указательном пальце левой руки.

— Ты что, нельзя: не разрешат, — убежденно покачал головой Игорь. — Тут у них все строго и четко. Заложники — отдельно, на первом этаже, посольства — здесь, на втором.

— Посольства? — приподняв бровь, уточнила Измайлова. — То есть, кроме нашего, есть и другие?

— Точно есть китайское — сам я их не видел, но Лю, сосед мой, говорит, что они здесь уже пару дней. Краем уха слышал, что, вроде бы, американцы приезжали, но лично тоже не встречал.

— Как тебе тут вообще? — задал вопрос Олег, погружая пинцет в кашу. — Ну, кроме того, что кольца не дали и в коммуналку с китайцем поселили?

— Да нормально, — протянул Палиенко, пожимая плечами. — Скучно вот только безумно. Стараемся развлекаться с Лю философскими беседами. Ну, как беседами — он немного говорит по-русски, но в основном, конечно, по-английски приходится, а у меня в школе первым иностранным языком французский был, так что… — выразительно развел Игорь руками. — Ты лучше расскажи, как там дома!

— Дома… — Светлов резко помрачнел. — Дома все в порядке… — он беспокойно огляделся по сторонам: в Крепости Росс технологий подслушивания не было, но означает ли это, что они отсутствуют и здесь? — Есть, правда, некоторые сложности…

Сделав большие глаза, Олег указал пальцем на ухо. Его собеседник понимающе кивнул.

— Ладно, потом расскажешь, — равнодушным тоном проговорил Палиенко. — Не к спеху… — сунув руку в карман, он извлек оттуда маркер и протянул Светлову.

Уловив идею юноши, Галя проворно сбегала в туалет за салфеткой.

«В состоянии войны с турками и еще одной базой, национальность неизвестна, — написал на бумажке Олег. — Рома и Ксюша погибли».

Он задумался, стоит ли рассказывать про украденные батарейки, но в итоге рассудил, что Игорь вправе знать все:

«Из девяти энергетических батарей потеряно семь».

Глаза Палиенко, читавшего через его плечо, расширились от удивления и ужаса.

«Есть и приобретения, — решил дописать Олег. — Два карабина М4 с запасом патронов. И четыре человека, прилетевшие с Земли. Ну и девять плененных турок до кучи».

Последнее, впрочем, было так себе активом.

— Вот как-то так… — пробормотал он, закрывая маркер колпачком и отдавая салфетку товарищу.

Несколько раз перечитав записку Игорь яростно скомкал ее отнес в утилизатор.

— Кино и немцы… — обалдело прошептал он, вернувшись.

Светлов лишь развел руками.

— Кстати, у нас новый капитан, — сообщил он затем — это секретом не было.

— Инна? — как нечто само собой разумеющееся предположил Игорь.

— Нет, — не сдержал вздоха Светлов. — Мамай.

— Серьезно? — нахмурился Палиенко. — Мамай — капитан? После всего, что было на «Ковчеге»?

— Куда уж серьезнее. Два других офицера — я и Аня Руденко.

— А Инна что?

— Инна в отставку подала.

— С чего это вдруг?

— Все с того же, — кивнул Олег в сторону утилизатора, «съевшего» его записку.

— Все страньше и страньше, как говаривала Алиса… — в полной прострации покачал головой Игорь. — Что-то мне как-то даже домой расхотелось…

— Попроси политическое убежище, — неодобрительно бросила ему Галя.

— У китайцев, — подсказал Светлов, выдавив из себя натужную полуулыбку. — У тебя теперь среди них связи…

— Разрезом глаз не вышел, — поморщился Палиенко.

Ужин они доедали в молчании.

17

Планета Новая Земля, форт Виктория, двадцать первый день в новом мире

Как и на обесточенной базе Аксарай, в центре рубки форта Виктория стоял стол — разве что не круглый, как у турок, а квадратный, составленный из нескольких состыкованных частей — так, чтобы посередине оставалось свободное пространство для местной инкарнации Коры, в данный момент, впрочем, отсутствовавшей. По одну его сторону сейчас сидели Олег и Галя, по другую — трое англичан во главе с Эдвардом. Перед тем из троицы, что располагался справа, на столе возвышалось нечто, аккуратно прикрытое тканью — в других обстоятельствах Светлов, наверное, решил бы, что это стопка чистой «ковчеговской» одежды, но здесь и сейчас — с какой стати?

— Оскар, Уильям, — представил Эдвард своих товарищей. — Это Олег, русский вице-капитан, и его очаровательная помощница Галия, — в свою очередь назвал он им гостей.

Светлов не припоминал, чтобы они с Галей сообщали англичанину, кто из них двоих офицер. Сам тот этого тоже вычислить не мог — свои кольца ребята оставили в Крепости. Должно быть, нужную информацию довел до своего руководства Джеймс.

— К сожалению, Райли, наш капитан, находится в отъезде и не сможет сегодня присутствовать на встрече, — продолжил между тем Эдвард. — Согласно нашим законам, официальные переговоры возможны исключительно с его участием, поэтому сегодняшний разговор будет носить предварительный, и по-своему неформальный характер. Так или иначе, вам потребуется время для того, чтобы изучить проект учредительного Меморандума нашего будущего альянса, — офицер подал знак своему соседу справа, представленному как Оскар — долговязому брюнету лет двадцати двух, двадцати четырех — и тот сдернул покрывало с таинственного предмета перед собой.

В каком-то смысле это действительно оказалось стопкой одежды — вот только чистой (равно как и целой) ее можно было бы назвать лишь с большой натяжкой. Как видно, писчей бумаги в Виктории, как и в Росс, не водилось, но если в Крепости навострились использовать туалетные салфетки, то англичане предпочли ткань: на столе лежала стопка распоротых на половинки серых футболок, сплошь покрытых нанесенным маркером убористым текстом.

Обеими руками подхватив кипу этих «листов», Оскар поднялся, обошел вокруг стола и звучно плюхнул ее перед слегка опешившим Олегом. Сколько же форменных футболок пришлось пустить под нож англичанам, чтобы изготовить этот матерчатый талмуд?! Уж никак не менее десятка!

— Это проект Меморандума об Альянсе, — проговорил Эдвард. — Такой же был передан для ознакомления представителям двух других баз. Текст проработан нами таким образом, чтобы учесть интересы всех заинтересованных сторон, но вы вправе предложить к нему свои замечания и дополнения. До возвращения в форт капитана у нас есть два или три дня — надеюсь, этого времени вам хватит для анализа документа?

— Я тоже надеюсь… — только и смог выговорить Олег.

— Вот и хорошо, — удовлетворившись таким ответом, кивнул англичанин. — А теперь, если позволите, мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, — проговорил Светлов, все еще не в силах отвести взгляд от серой кипы перед ним.

— Сколько всего человек на вашей базе? Нам бы хотелось понимать, сколько народу примет Альянс в вашем лице, — пояснил Эдвард, как видно заметив мелькнувшую на лице Олега тень сомнения.

— Двадцать три, — не желая сходу произвести неблагоприятное впечатление, решил быть откровенным Светлов. — Считая троих, что сейчас гостят здесь. В свою очередь, позвольте узнать, а сколько вас? — не преминул он перекинуть мячик на сторону собеседника.

— В форте Виктория проживает двадцать девять человек, — не промедлив ни секунды, ответил англичанин. — В форте Линкольн — это наши друзья из Нью-Йорка — тридцать. А вот китайская делегация пока отказывается назвать число их колонистов… Следующий вопрос, если не возражаете — он вытекает из предыдущего, и, возможно, покажется несколько неделикатным, но я вынужден его задать: в чем причина столь значительных потерь, понесенных вами — целых семь человек?

«Если бы только семь…» — мелькнуло в голове у Олега.

— Происки Чужих, — развел руками Светлов. — На «Ковчеге» под видом одного из нас летел монстр, Чужой — он убил несколько человек. Я понимаю, в это трудно поверить…

— Отчего же? — невозмутимо пожал плечами Эдвард. — На нашем корабле одно время тоже присутствовал Чужой. Правда, он никого не убивал — лишь склонял нас к коллективному самоубийству.

— Безуспешно? Склонял — безуспешно? — тут же спросил Олег.

— Разумеется — раз мы сейчас здесь с вами разговариваем.

— Ясно, — кивнул Светлов. — А что стало с вашим монстром потом?

«Когда вы отказались проголосовать за спасение Земли», — ядовито добавил он про себя.

— Он ушел через шлюз, в космос. Ваш, разве, не так же поступил?

— Так же… — это являлось чистой правдой — в отношении сеятеля-«Тёмы». Знать о бывшем жнеце — ныне трутне — на взгляд Светлова, его собеседникам пока было необязательно.

— Поведение Чужого на борту «Ковчега» осталось для нас загадкой, — впервые за время встречи подал голос Уильям, сосед Эдварда слева — коротко стриженый коренастый паренек, выглядевший младше своих товарищей по крайней мере на пару-тройку лет. — Мы предполагаем, что это был некий тест, которого мы, к сожалению, не поняли.

— Так и было, — не сдержался Олег. — Попытавшись взорвать корабль, вы тем самым дали бы Земле шанс уцелеть!

«Такая вот проверка на вшивость», — хотел добавить он, но понял, что не знает, как это сказать по-английски.

— Взорвать корабль? — искренне удивился Уильям. — Нет, об этом речи не шло! Нам предлагалось повернуть назад, на гибнущую Землю. Якобы это действительно как-то могло помочь планете, но аргументы Чужого были путаны и неубедительны…

— Так или иначе, сейчас мы снова стоим перед выбором, — почти перебил товарища Эдвард. — То, что инопланетяне дали нам энергии всего на девять лет — это неспроста. Возможно, они просто ждут, как мы поступим. Располземся по углам и со временем неизбежно одичаем, или объединимся и общими усилиями сохраним цивилизацию. Мы думаем, что нам надо продержаться по крайней мере тридцать лет — Чужие просто зациклены на этом числе. Если справимся — оправдаем их ожидания, и тогда, не исключено, перейдем на новый уровень!

— Про контрольные тридцать лет — это просто ваша догадка, или у вас есть серьезные основания так думать? — спросил Олег. Мысль о новом тесте показалась ему небезынтересной.

— Догадка, основанная на кое-каких оговорках Чужого и общей логике происходящего — если, конечно, во всем этом абсурде есть какая-то логика, — заявил Оскар. — В любом случае, даже если наше предположение ошибочно, тридцать лет с энергией — лучше, чем жалкие девять.

— Вот с этим не поспоришь, — согласился Светлов.

— Альянс планируется сделать открытым для всех желающих — вы увидите это в проекте Меморандума, — снова заговорил Эдвард. — Всего «Ковчегов» было девять, значит, потенциально у нас есть целых восемьдесят лет цивилизации. Но для начала нужно наскрести хотя бы тридцать. Это четыре «Ковчега» минимум. Лондон выступил с инициативой, Нью-Йорк согласен, Пекин пока думает, дело за Москвой, — сделал он жест в сторону своих русских собеседников. — Вместе у нас будет тридцать шесть батарей — то есть, тридцать шесть лет.

«Увы, только двадцать девять, с нашими-то двумя, — вздохнул про себя Олег. — Но зато, в придачу, огневая мощь двух карабинов. И бонусом — Чужая…»

— У вас остались к нам вопросы, или сперва предпочтете изучить проект Меморандума? — осведомился тем временем у него Эдвард.

— Думаю, сначала мне стоит это прочитать, — осторожно, словно боясь обжечься, положил Светлов ладонь на стопку «страниц» на столе. — Но один вопрос все же есть. Точнее, просьба. Нельзя ли выдать кольцо нашему товарищу, Игорю Палиенко? Или переселить его к нам на второй этаж? — мнение на этот счет самого Игоря он помнил, но все же решил попытаться: а вдруг?

— К сожалению, данный вопрос находится в исключительной компетенции капитана, — по-своему изящно обставил отказ англичанин. — Вы сможете обратиться к Райли, когда он вернется в форт.

— Непременно так и поступлю, — кивнул Олег.

— В таком случае, если иных вопросов или просьб нет, позвольте проводить вас в ваши комнаты, — поднялся со стула Эдвард. Оба его товарища тоже встали на ноги.

Взяв в охапку проект Меморандума, последовал их примеру и Светлов.

18

Планета Новая Земля, форт Виктория, двадцать первый день в новом мире

«Мы, люди планеты Земля, прибывшие на эвакуационных «Ковчегах» на планету, призванную стать нашей новой Родиной, представители различных исторически сложившихся народов и государств, в том числе, но не исключительно: Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Соединенных Штатов Америки, Китайской Народной Республики, Российской Федерации, а равно иных, которые могут быть поименованы в дополнениях и приложениях к настоящему Меморандуму, исходя из той самоочевидной истины, что все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах, наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства;

не признавая ни за одним из «Ковчегов» в ущерб прочим эвакуационным кораблям приоритета в правах на новый мир как в целом, так и в любой его части — вне зависимости от очередности посадки на планету и фактического места таковой посадки;

руководствуясь желанием оставить позади все распри, конфликты и вражду, разделявшие земные нации в прошлом, а равно не допустить возникновения таковых в новом мире;

в целях сбережения достижений многовековой земной цивилизации и благ, дарованных нам при эвакуации;

а равно стремясь установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, объединить усилия в противостоянии с природными и иными угрозами, содействовать всеобщему благоденствию и закрепить неотчуждаемые права и свободы за нами и потомством нашим в лице должным образом уполномоченных представителей подписываем настоящий Меморандум и провозглашаем его для всеобщего сведения…»

Это была всего лишь «коротенькая» преамбула, декларативная вводная часть учредительного документа будущего Альянса, но на перевод ее Олег с Галей убили более часа. Для записи русского текста использовали привычно позаимствованные в туалете салфетки, нумеруя заполненные и складывая на столе стопочкой. На преамбулу их ушло пять штук — в оригинале та занимала ровно один тканевый «лист». Один из двадцати трех — Светлов не поленился их пересчитать. Впрочем, как заверял в рубке Эдвард, времени у них впереди было достаточно.

Вообще-то, с письменными английскими текстами дело у Олега всегда складывалось гораздо лучше, чем с восприятием речи на слух, но переводить, не имея под рукой словаря, было весьма непросто. К тому же, человек, составлявший проект Меморандума, явно не был каллиграфом — буквы у него плясали, кривлялись и временами «Ь» была неотличима от «п», а «#» от «d». Пару слов Олег с Галей в итоге так и не сумели расшифровать, тупо пропустив — пока, в преамбуле, большой бедой это не грозило, но дальше, когда, наконец, пойдет конкретика, поступать так будет уже недопустимо…

— Ладно, хватит на сегодня! — решил, наконец, Светлов, устало откладывая в сторону единственный переведенный «лист». — Завтра с утра продолжим.

— С утра легче пойдет — на свежую голову, — охотно поддержала его девушка.

Олег ее оптимизма не разделял — «вода» закончилась, дальше будет только сложнее — и тем не менее кивнул:

— Наверное…

Оставив на столе маркер, Галя удалилась на свою половину, а он пошел принять душ. Когда Светлов вернулся в комнату, у Измайловой было уже темно.

Юноша разделся и лег, погасив свет и у себя.

Олег уже почти засыпал, когда негромкий шорох над ухом заставил его встревоженно открыть глаза. Разглядеть в темноте ничего было невозможно, и он потянул руку к выключателю.

— Не надо свет, — послышался рядом шепот — юноша узнал голос Гали. Теплые пальцы перехватили его руку на полпути и мягко отвели в сторону от выключателя.

— Это ты? — безрезультатно всматриваясь в темноту, удивленно выговорил он. — Что случилось?

— Ничего… Пока.

Что-то едва ощутимо дотронулось до его щеки — Олег машинально дернулся к ней свободной рукой, и только поднеся ее, понял, что это была длинная Галина прядь. От волос почему-то шел легкий запах корицы и еще чего-то хорошо знакомого — ванили? Он ощутил на лице горячее дыхание девушки — и в следующий миг их губы соприкоснулись.

Пальцы Олега словно сами собой скользнули вверх по Галиным волосам, легли девушке на шею, не встретив по пути ворота футболки, спустились на спину… Руку Светлова будто судорогой свело, и Галя оказалась крепко прижата к его груди. Два рванувшихся навстречу друг другу бешено заколотившихся сердца слились в едином ритме, и в этом мире больше не осталось места ни для слов, ни даже для мыслей.

19

Планета Новая Земля, Крепость Росс, двадцать семь дней до подведения черты

Вахта у ворот было даже еще более скучной, чем дежурство на вышке возле делянки, особенно теперь, когда Крепость почти обезлюдела: утром ее покинул еще один отряд разведчиков — в составе Володи, рыжего Артема и Даши Макаускайте. Узнав о предстоявшем им походе, Настя поначалу немного испугалась: не случилось ли чего с Тимуром и его спутниками — не им ли на выручку посылается команда, но Аня ее успокоила: у уходившей тройки была своя собственная, особая задача. Какая — Руденко не уточнила, а Настя как-то не спросила. Итого в Крепости, не считая запертых в боксах медотсека Чужой с Хюррем, а также ограниченной в передвижениях англичанки Хилари, осталось всего тринадцать человек: за всю твою смену может никто мимо не пройти! Ну, никто — это, конечно, отчасти, преувеличение: однажды да сменится экипаж вездехода, выйдет на делянку или вернется с нее полевая бригада — но это развлечение на разок-два, максимум три, все остальное время — тоска смертная!

Поэтому не удивительно, что, заметив торопливо идущую по коридору к воротам Джулию, да еще и со здоровенным тюком в руках, Настя, уже добрых два часа куковавшая на посту (а оставалось еще два!), тут же оживилась.

— Что это у тебя такое? — спросила она по-английски, указав рукой на ношу американки.

Вблизи тюк оказался кучей какого-то тряпья, из которой торчала пара длинных, раздвоенных на концах жердей — вроде тех, что использовали турки для сковывания пленников по двое.

— Пугало огородное буду делать, — сообщила, остановившись, Форд. — Чтобы бабочек гонять.

Со вчерашнего дня оправившуюся от недомогания Джулию, наконец, внесли в график дежурств, и первая ее смена как раз оказалась в поле. В Крепость американка вернулась усталая и задумчивая — и вот, как видно, результат.

— Воистину лень — главный двигатель прогресса! — добродушно усмехнулась Настя. — Погоди, — нахмурилась затем она, припомнив суть проблемы с бабочками. — Там же, вроде, в том и смысл, чтобы они перезаражали все ростки. Которые выживут — те иммунитет приобретут…

— Капитан одобрил, — пожала плечами американка. — Ему виднее.

— А, ну тогда ладно… — кивнула Настя.

Форд со своим тюком вышла за ворота, а она, вздохнув, осталась считать минуты до окончания дежурства. Сегодня те ползли особенно неторопливо — возможно потому, что после завершения смены Настю ждали на вечеринке: Ада Бердичевская отмечала девятнадцатилетие.

Дата была по-своему условной: еще незабвенный барон Мюнхгаузен предупреждал, что время на небе и на земле летит не одинаково. Старина Эйнштейн, вроде бы, тоже что-то умное на этот счет говорил. Да Настя и сама успела убедиться: как ни считай, с момента их с Олегом расставания на ВДНХ она прожила на несколько дней больше, чем Светлов. Плюс разница в длине суток… Но разве это повод лишать себя — и друзей — любимого праздника?

Полученное приглашение Насте, пожалуй, польстило: как она поняла, звала Ада далеко не всех. Вот только вечеринка была назначена на пять часов, а до семи Насте предстояло безотлучно проторчать на воротах.

— Ничего страшного, — успокоила ее именинница. — Подойдешь, как сможешь. Главное — до ужина успеть, потом Вера с Инной на вездеходе уедут. Поэтому и начинаем так рано.

— Хорошо, — заверила ее Настя. — Приду обязательно!

Но вот, наконец, смена благополучно сдана Свете (Ткачук в число званных, похоже, не вошла), и, буквально на пару минут забежав по пути к себе, Настя направилась в комнату Ады.

Вечеринка, естественно, была уже в самом разгаре. Одетая в аккуратно-рваные голубые джинсы и свободную футболку с изображением лондонского Биг-Бена, из-под ворота которой выбилась тонкая золотая цепочка с крохотным крестиком, именинница сидела на кровати с треугольной плошкой в руках. Рядом с ней с гитарой на коленях пристроилась Вера — в строгой черной юбке, и белой блузке под длиннополым пиджаком. На стуле у стены расположилась Инна в коротком синем в белую полоску платьице. Не почувствовать себя белой вороной — или, скорее, зачуханной серой мышью — Насте дали возможность только Аня с Тёмой, как и она сама явившиеся на праздник в традиционной «ковчеговской» униформе — эти двое разместились прямо на полу.

— О, а вот и она! — завидев припозднившуюся гостью, Борисов проворно вскочил на ноги и протянул ей трехгранный «бокал» с оранжевого цвета жидкостью. — Штрафную ей!

— Что это? — спросила Настя, уже издали уловив запах алкоголя.

— Коктейль «Улетный», — весело пояснила с пола Аня. — Особый ковчеговский рецепт!

— Так, погодите со своим коктейлем, — улыбнулась Настя, отстраняя угощение левой рукой — правую она держала за спиной, и неспроста. — У нас же день рождения? Значит, сначала подарок!

— Правильно! — тут же поддержала ее Ада, вскакивая с кровати.

Вопрос о том, что подарить имениннице, оказался не так прост. Помучившись над ним какое-то время, Настя обратилась за советом к Вере: что вообще здесь принято дарить друг Другу?

— Нет пока никакой традиции, — пожала та плечами. — Это у нас первый такой праздник. Пару недель назад Ире Зварыч исполнилось двадцать, но она не отмечала, мы вообще только через несколько дней узнали о ее дате, да и то случайно… Мы с Инной думаем, что нужно дарить что-нибудь земное. У всех же есть какие-то мелочи! Здесь это ценность.

Сама по себе идея показалась Насте интересной — в самом деле: любая вещь с Земли могла считаться в Крепости уникальной — но беда была в том, что весь ее скарб безвозвратно утонул в Сиамском заливе. Был еще, правда, Маринин рюкзак, так и хранившийся у Насти, но распоряжаться вещами погибшей подруги казалось ей чем-то сродни кощунству. Единственное же, что осталось земного у нее самой — многострадальные джинсы, но их, во-первых, дарить было жалко, а во-вторых, едва ли они пришлись бы по размеру стройной тонконогой Аде… Впрочем, нет: имелось же еще кое-что, сохранившееся вместе с джинсами!..

— Как говаривал Винни-Пух, это очень полезный подарок, — звонким голосом начала презентацию Настя. — В Москве ему как-то не удавалось проявить себя в полной мере, но после мы с ним пережили немало приключений! В Тайланде на пляже его даже пытались у меня похитить! Одна милая обезьянка. Потом он нес на себе мой нож и флягу, которую я вечно забывала наполнить. Затем его отобрала тайская полиция — но вернула. В общем, вот он! — торжественно вынула она руку из-за спины. В кулаке был зажат черный брючный ремень с серебристой пряжкой. — Незаменимая вещь! Поддержка штанов — далеко не все, на что он годен! Например, им можно связать руки плененного врага! Ноги тоже можно.

— Еще можно на нем повеситься! — «не в кассу» вставил Тёма.

— А можно выпороть какого-нибудь несносного мальчишку, лезущего, куда не просят, — недовольно зыркнула на него Настя. — Короче, просто находка! Носи! — протянула она ремень Аде.

— Спасибо огромное, прямо сейчас и надену! — заявила та, принимая подарок. Девушки расцеловались, и Ада принялась просовывать кончик ремня под штрипку своих джинсов.

— А теперь — с тебя тост! — не унимался Борисов.

— Ну, давай, — взяла у него «бокал» Настя. — Пожалуй, буду кратка: за именинницу! — отсалютовала она плошкой Аде.

— Ура! — прокричала Аня. Тёма и Ада дружно подхватили возглас. Вера и Инна промолчали, но подняли «бокалы» вместе со всеми.

Коктейль оказался довольно крепким, и на первый раз Настя решила ограничиться одним глотком.

— А закуска какая-нибудь есть? — спросила она оглядываясь.

— Только обеденная каша, — указала ей Аня на тарелку на столе.

— Отлично! — зачерпнув пинцетом, Настя положила в рот оранжевый комочек.

— Присаживайся! — пригласила ее Ада. — Хочешь — на кровать, хочешь — на пол.

— Я на пол, — кивнув, она устроилась рядом с Тёмой. — А откуда коктейль? — спросила, усевшись.

— Спирт из медотсека, оранж — с обеда, — пояснила именинница.

— А капитан нам по шее не даст за выпивку? — поинтересовалась Настя.

— А что нам капитан, у нас, вон, свой офицер есть! — кивнула Бердичевская на Аню. — А вообще, в свободное время делаем, что хотим! Инне с Верой на дежурство заступать — так они чистый оранж пьют.

— Ясно, — кивнула она.

— Кстати, — повернулась именинница к Иноземцевой. — Ты обещала спеть! По-моему, самое время — а то так и уйдешь, не успев!

— Ну, раз обещала… — помедлив пару секунд, без особого энтузиазма протянула руку за гитарой Инна. Словно только этого и ждала, Вера подала ей инструмент. Слегка тронув пальцем струну и прислушавшись к звуку, Иноземцева подкрутила колок. — Только я уже говорила: репертуар у меня сейчас не особо праздничный…

— Праздничный я и сама могу, — заявила Ада. — А ты давай что-нибудь свое, фирменное!

— «Твоя любовь», — предложила Вера, как видно, какую-то знакомую ей песню.

— Нет, — покачала головой Инна. — Спою другую. Одновременно и новую и… Ну, в общем, слушайте… — ее пальцы перебрали струны. — Называется «Круговорот».

Они летят

Беспечно, безмятежно

Сквозь облака.

Лучистый взгляд

Ласкает землю нежно

Издалека.

А мы живём

В бескрайних коридорах

Средь мрачных стен.

Сидим и ждём,

Погрязнув в разговорах,

Без перемен.

Но если вдруг

Настанут перемены

Земли, небес,

Замкнётся круг,

И рухнут наши стены —

Пора чудес!

Мы полетим

Беспечно, безмятежно

Сквозь облака

И создадим

Другую Землю нежно,

Издалека.

Где все живут

В бескрайних коридорах

Средь мрачных стен.

Сидят и ждут,

Погрязнув в разговорах,

Без перемен.[25]

Когда музыка смолкла, почти минуту никто не произнес ни звука.

— Это ты уже здесь написала? — негромко спросила затем Вера. — Или еще на «Ковчеге»?

— И не здесь, и не на «Ковчеге», — покачала головой Инна, возвращая ей гитару. — В Москве, год назад. Просто не показывала никому.

— Надо же, — задумчиво проговорила Ада. — А прямо как будто про нас здесь.

— Совпадение, — пожала плечами Иноземцева.

— Может, и не просто совпадение. Любой поэт — в каком-то смысле пророк, — глубокомысленно заметил Тёма.

— Очень… проникновенная песня, — подобрала, наконец, подходящее определение Настя, глядя теперь на Инну немного другими глазами.

— У нее все проникновенные, — заявила Вера.

— Тогда, может быть, послушаем еще какую-нибудь? — предложила Настя. — Что-то там было про любовь?

— Нет, — мотнула головой Иноземцева. — Прошла любовь, завяли помидоры. Пусть лучше Ада споет.

— После такого исполнения как-то даже стыдно гитару в руки брать, — отчасти, пожалуй, кокетничая, проговорила именинница, однако, поданный ей Верой инструмент не оттолкнула. — Но если все просят…

— А, вот вы все где! — перебил ее внезапно раздавшийся от двери голос. Все находившиеся в комнате дружно на него обернулись: на пороге стоял Макс Переверзев. — Так, резко все подорвались — и на выход! — хмуро бросил он. — Общий сбор у ворот!

— Что случилось? — не особо спеша подниматься с пола, спросила у него Аня. — Видишь: люди отдыхают!

— Следы на контрольной полосе! Объявлена тревога! Давайте быстрее: мне еще Кима и Джулию нужно найти!

— Джулия на делянку пошла, пугало ставить, — подсказала ему Настя, но юноша уже исчез за дверью. — Хотя, может, и вернулась уже… — все же договорила она.

— Ну, что делать, идем, — пожала плечами Аня, вставая. — Может, и правда что-то серьезное, а не заблудшая свинья, как в прошлый раз.

— Хорошо бы свинья, — заметил Тёма, обернувшись уже практически с порога. — Зажарили бы.

Все шестеро вышли в коридор.

20

Планета Новая Земля, Крепость Росс, двадцать семь дней до подведения черты

Обнаруженные дежурной сменой вездехода следы были человеческими, однако, вели не в сторону Крепости, а от нее. Означать это могло одно из двух: либо неизвестный злоумышленник двигался спиной вперед — чтобы тем самым запутать наблюдателей, либо искать его следовало уже где-то в бескрайней степи. Лена с Надей, поднявшие тревогу, придерживались первой версии, но Мамаев начал с проверку того, все ли, кому положено находиться в Крепости, на местах. Быстро выяснилось, что ни Чужая, ни Хюррем — то есть те, на кого бы подумала в первую очередь Настя — своих тюремных боксов не покидали, благополучно нашлась в отведенной ей комнате и англичанка Хилари. А вот Джулия отсутствовала. Ее не было ни у себя, ни на делянке — вообще нигде. Палки и тряпки, так и не ставшие огородным пугалом, в беспорядке валялись в траве возле стены Крепости

— Я не поняла, — хмуро проговорила Аня. — Ее что, похитили?

— Цепочка следов была всего одна, — напомнила Лена.

— Похититель мог унести Джулию на себе, — предположил Макс.

— А как он тогда пересек контрольную полосу в первый раз? — заспорила Надя. — Мы хорошо рассмотрели отпечатки: прошел один человек и лишь однажды! Вопрос только: куда именно?

— То есть, не исключено, негодяй все еще где-то рядом?.. — пробормотала, беспокойно оглядываясь вокруг, Аня.

— Или те следы принадлежат самой Джулии, — мрачно бросил Мамаев.

— Хочешь сказать, чертова америкоска сама сбежала? — уточнил Переверзев.

— И, блин, не с пустыми руками! — послышалось сзади. Все обернулись: от ворот к ним со всех ног несся Тёма. — Карабин пропал! — выпалил он, подбежав.

— Что?! — хором выдохнули сразу несколько голосов.

— Из моей комнаты пропал карабин! Вместе с запасным магазином! Еще в обед все было на месте, а теперь…

— Так вот, что она вынесла под теми тряпками! — осенило Настю.

— Твою мутацию… — выругалась Аня.

Мамаев высказался гораздо витиеватее.

— Догнать! — рявкнул он затем. — Догнать и вернуть!

— Темнеет, — с сомнением посмотрев на пасмурное небо, заметила Лена. На степь и в самом деле начинали опускаться вечерние сумерки. — Фары хороши контрольную полосу освещать, а следы в траве с ними фиг разглядишь…

— Будем стоять и болтать языками — точно уже ничего не разглядим! — заорал на нее капитан. — Живо делать, как я сказал! Она не могла уйти далеко!

— Я поеду! — сорвался с места Макс. — От меня не уйдет!

— Я покажу, где мы нашли следы, — бросилась следом за ним к вездеходу Лена.

— Ада, Паша — тоже езжайте, — распорядился Мамаев. — Это не обычный патруль, люди там не помешают!

— Только, ради Бога, осторожнее! — напутствовала погоню Аня. — Если у нее карабин…

— Борт вездехода пуля на возьмет, мы с Тимуром проверяли, — процедил капитан. — Даже окно не пробьет. Не высовывайтесь наружу без нужды, и ничего она вам не сделает!

… Вездеход возвратился к Крепости через полтора часа, когда ночная темнота стала совсем уж непроглядной. След беглянки его экипаж потерял сразу же за контрольной полосой, но упрямо колесил по степи, дважды, увлекшись, едва не выскочив за границу «поводка» — все, впрочем, безрезультатно. Как шепотом рассказала Насте Ада, последние полчаса Макс проездил, вскарабкавшись на крышу — пытаясь хоть что-то разглядеть с верхотуры и надеясь при этом спровоцировать Джулию на выстрел и тем самым заставить американку раскрыть себя. Но и это не помогло.

Мамаев был просто вне себя — таким Настя его еще не видела. Нецензурно наорал на Лену с Надей: за то, что, найдя следы, сразу не бросились в погоню — хотя, вообще-то, девушки действовали строго по инструкции. Чуть ли не с кулаками накинулся на Тёму: за то, что плохо следил за карабином — можно подумать, капитан не знал, что оружие хранится в комнате у Борисова. Досталось Насте — за то, что выпустила Джулию через ворота с «подозрительным» свертком, не проверив, что там внутри. Закончилось совсем уж за уши притянутыми нападками на Аду с Аней — за коктейль на вечеринке.

Разобравшись со своими, Мамаев переключился на Хилари: следы Джулии вели на восток, в направлении предположительного местонахождения китайской базы, но капитан был абсолютно уверен, что американка бежала к своим соотечественникам — возможно, транзитом через Форт Виктория — и вбил себе в голову, что подвигнуть ее на это могла только находившаяся в Крепости англичанка. Хилари отрицала все обвинения с истинно британской невозмутимостью, но веры ей у Мамаева не было и на ломаный пенни. От немедленного переселения в свободный бокс медотсека англичанку спасло лишь энергичное заступничество Ани, с трудом, но убедившей капитана, что такое обращение с гостьей может нехорошо аукнуться русскому посольству в Форте Виктория.

— Да как они там об этом узнают?! — зло буркнул Мамаев, но, тем не менее, уступил. Хилари осталась в жилой комнате, однако, с этого момента ее дверь запиралась капитанским кольцом, а прогулки на свежем воздухе англичанке отныне были запрещены.

Раздав всем сестрам по серьгам, Мамаев, все еще кипя, удалился к себе, разошлись по комнатам и все остальные, кто был свободен от вахты.

21

Планета Новая Земля, форт Виктория, двадцать третий день в новом мире

Китаец Лю, сосед во комнате Игоря Палиенко, перехватил Олега с Галей возле столовой.

— Стластхфуите, — очень старательно выговорил он, почтительно поклонившись. — Пасола Суфетлоф, пасола Тинг плиглашаит фаса плагулятица после апета, палюпа-фатица плилода!

— Посол Тинг? — переспросил Светлов. За время, проведенное в Форте Виктория, они с Галей так пока ни разу и не видели представителей китайской делегации — за исключением гостя-заложника Лю. Впрочем, ребята и сами почти не выходили из своего сдвоенного номера, корпя над переводом проекта Меморандума. Сегодня — буквально, каких-то полчаса назад — эта работа, наконец, была ими завершена, но на послеобеденное время у них уже были иные планы. — Нас приглашают обоих, или только меня? — уточнил Олег у китайца.

— Пасола Суфетлоф и пасола Тинг, атин на атин, — снова поклонился Лю.

— Говорит: «один на один», — развел руками юноша, виновато посмотрев на свою спутницу. — Мне кажется, нужно сходить.

— Конечно, — кивнула Измайлова. — Дело есть дело.

— Передайте послу Тингу, что я приду, — сказал Светлов китайцу. — Где мы с ним встретимся?

— Слазу за фолота, — ответил тот. — Пасола Тинг путет жтати фаса!

— Договорились, — не смог сдержать улыбки Олег — оставалось надеяться, что та будет принята за проявление любезности, а не за насмешку.

— Плагаталю, пасола Суфетлоф, — в третий раз поклонился Лю и степенно удалился по коридору.

За ворота форта Олег вышел задолго до окончания обеденного времени, но «пасола Тинг» уже ждал его там. Вернее, ждала — это оказалась китаянка. Щуплая, невысокая — даже с учетом объемного узла блестящих черных волос на темени она едва доставала Светлову до плеча. Лет ее легко могло оказаться как шестнадцать, так и двадцать шесть — точнее на вид не определишь. Еще неделю назад Олег непременно присмотрелся бы к этому хрупкому созданию повнимательнее и, вероятно, счел бы миниатюрную азиаточку симпатичной, но сейчас в эту сторону мысль у него даже не повернулась.

Удивительное дело: в былое время, когда властительницей его дум была Инна, Светлов в любой момент легко мог засмотреться, хотя бы и мимолетно, на других девушек: на точеную фигурку Дили (конечно, пока не узнал, кем Измайлова-младшая является в действительности), стройные ножки и очерченный бюст Ады, роскошные волосы Хюррем… Теперь же — как отрезало. Иные женщины, кроме Гали, словно растворились в густом тумане — вроде, и есть где-то, а вроде и нет их. Не существует. Глаза их видят — как ту же Тинг сейчас — а мозг игнорирует, рисуя чисто функциональный образ: прохожий в коридоре, сосед в столовой, китайский дипломат…

— Посол Тинг? — полуутвердительно проговорил Олег, приблизившись.

— К вашим услугам, посол Светлов, — очень чисто по-русски — не чета Лю — отозвалась девушка и протянула ему руку. Ладонь ее была маленькой и теплой, рукопожатие крепким, но коротким.

— У вас прекрасный русский язык, — когда-то Олегу довелось прочесть в интернете, что любые переговоры с китайцами следует начинать с обмена любезностями и комплиментами, но эти его слова не были продуманной лестью — вырвались как-то сами собой, естественным образом. — Вы бывали в России?

— Спасибо, — улыбнулась Тинг. — Да, я была в вашей стране, и даже дважды, но язык учила дома, в Пекине. А вам доводилось посещать Китай, посол Светлов?

— Увы, нет, — развел руками Олег.

— Жаль, — кажется, с искренним сокрушением покачала головой китаянка. — Что ж, пользуясь случаем, приглашаю вас в Тиньши — так мы называем нашу базу. Верю, что когда-нибудь, волею Неба, она станет новым Китаем.

— Благодарю, — вежливо склонил голову Светлов. — В свою очередь, буду рад видеть вас гостьей Крепости Росс.

— С удовольствием воспользуюсь русским гостеприимством — когда-нибудь. А пока, может быть, пройдемся? — указала китаянка рукой в сторону зеленого склона холма, у подножия которого стоял серый девятигранник Виктории.

— Наши любезные хозяева просили предупреждать о дальних отлучках, — напомнил Олег.

— Мы не уйдем далеко, — заверила его девушка.

Они неспешно двинулись пологим подъемом прочь от форта.

— Кстати, любопытное наблюдение, — проговорила Тинг, когда они со Светловым удалились от ворот Виктории метров на пятьдесят. — У англичан и американцев — форт, у вас — крепость, а у нас — просто город.

— Вы это к чему? — слегка нахмурился Олег. — Намекаете на агрессивность западных народов?

— Вовсе нет, — обезоруживающе улыбнулась девушка. — Только на сам факт различия в менталитете.

— Запад есть запад, восток есть восток… — развел руками Светлов, не очень уютно чувствуя себя на этой скользкой почве.

— И вместе им не сойтись? — с легкой усмешкой закончила за него Тинг. — У вас, в России, неправильно понимают эти слова Киплинга.

Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet,

Till Earth and Sky stand presently at God's great Judgment Seat;

But there is neither East nor West, Border, nor Breed, nor Birth,

When two strong men stand face to face, though they come from the ends of the earth![26] —

с чувством продекламировала она, подняв темнокарие глаза к голубому небу. — То есть смысл баллады прямо противоположный: возможно объединение на основе общих ценностей: мужества, чести, любви… Хотя, с другой стороны, может быть, все как раз наоборот: только у вас и понимают правильно, — добавила девушка внезапно совсем иным тоном — тихим и холодным. — Редьярд Киплинг — квинтэссенция англичанина, а пожав руку англичанину, стоит пересчитать оставшиеся у тебя пальцы. Один ваш великий соотечественник еще на стыке девятнадцатого и двадцатого веков предостерегал: «Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом…» Сам Конфуций не сформулировал бы точнее.

— Ну, это когда было, — пожал плечами Олег, абсолютно не представляя, кому принадлежит эта цитата и не очень пока понимая, куда клонит его начитанная собеседница.

— Времена меняются — люди остаются прежними, — парировала китаянка. — Англия никогда не скрывала, что у нее нет ни вечных союзников, ни постоянных врагов — постоянны и вечны только их интересы. И Китай, и Россия не раз ощутили это на себе.

— Та Англия осталась на Земле, — счел необходимым возразить Светлов.

— Может быть, — как будто бы легко согласилась Тинг. Но тут же заметила: — А может быть, и нет.

— Давайте на чистоту? — предложил Олег, устав от этой нелепой игры в кошки-мышки. — Разве вы здесь не с той же целью, что и мы — заключить альянс и объединиться, в том числе с англичанами? Если так — к чему все эти экскурсы в историю?

— Мы здесь для того, чтобы изучить предложение об альянсе, — заявила девушка. — Но не более того — пока. Поспешность — мать ошибок.

— Вы читали проект договора? — спросил у нее Светлов, вспомнив об их с Галей завершенном труде.

— Да. И не увидела в нем главного — как мои люди смотут защититься от произвола. Гарантий того, что, передав свои энергетические батареи Форту Виктория, мы не останемся ни с чем.

— Ну, как же?! — удивленно всплеснул руками Олег. — Там же на этот счет целый раздел прописан! С детальными механизмами, схемами, процедурами!

— Когда люди намерены поступать друг с другом честно, вся эта так любимая на Западе юридическая казуистика оказывается излишней. Когда же нет — тем более бесполезной. Договор хорош, если есть судья, к которому можно апеллировать в случае его нарушения, и строгий пристав, готовый восстановить порядок. Здесь же жаловаться будет некому, а значит, вступает в действие древнейшее из прав — право сильного. И, по любому будучи в Альянсе в меньшинстве, мы оказываемся заведомо слабее — то есть уязвимы.

— А почему вы считаете, что англичане — или американцы, или мы, русские, не важно — непременно захотят нарушить договор? — спросил Светлов. — Мир и согласие — они же в интересах каждого!

— В интересах каждого — эксплуатация энергетических батарей. Красивые лозунги о всеобщем благоденствии, расписанные на первом листе договора — лишь прикрывающие это обстоятельство пустые словеса. «Нет постоянных друзей» — помните? Есть вожделенные блага цивилизации. Увеличение количества народу в Альянсе — это не только увеличение срока службы батарей — это еще и умаление возможности каждого конкретного человека по пользованию ими. Колец-ключей всего тридцать — достанутся они не всем.

— Вообще не вижу здесь проблемы, — убежденно заявил Олег. — По крайней мере, такого масштаба, чтобы идти из-за нее на серьезный конфликт. Например, мы с моей… Мы с Галей Измайловой, вторым нашим послом, прекрасно обходимся здесь одним кольцом на двоих! Да, определенные неудобства с этим связаны, но, если задуматься, это же сущая мелочь!

— На двоих — мелочь, — кивнула китаянка. — На троих — уже не такая мелочь: взять те же комнаты — по три они не объединяются. На четверых сложностей еще добавится…

— Но вырастет и срок, в течение которого будет доступна энергия!

— Безусловно. А равно и соблазн присвоить ее всю. Кстати, что касается срока. Англичане делились с вами этой своей теорией о тридцати годах, которые нам, якобы, нужно продержаться?

— Да, — подтвердил Светлов. — Правда, убедительных доводов в ее пользу не привели…

— И не могли привести, — почти перебив его, заявила Тинг. — Все это — лишь их ни на чем не основанные домыслы. Дело в том, посол Светлов, что нам, в Тиньши, тоже кое-что известно. Не только у вас и у англичан летел на «Ковчеге» Чужой. Но если вы своих упустили, мы нашего перед смертью хорошенько расспросили. Инопланетяне больше не следят за нашими успехами и неудачами, подобно нянькам — мы брошены на произвол судьбы. Само по себе это даже к лучшему, но надеяться, будто за некое правильное поведение с Неба последует приз — не стоит. Не будет никакого бонуса через тридцать лет — как не будет его через девять, тридцать девять или девяносто девять. Только то, чего добьемся мы сами, своим трудом!

— Это всего лишь ваша версия, — заметил Олег. Положа руку на сердце, расставаться с надеждой на награду, пусть и изначально призрачной, было жалко. — Вам Чужой мог наговорить одно, англичанам — другое, нам — третье.

— Разумеется, — и не подумала претендовать на обладание абсолютной истиной девушка. — Но на наш взгляд — это всего лишь еще одна причина не принимать поспешных решений. Кстати, раз уж об этом зашла речь: английскую версию мы оба знаем, а что Чужой рассказал вам?

— Про будущую жизнь в колонии — ничего, — признался Светлов. — Он как-то больше за судьбу старушки Земли ратовал.

— Наш тоже с этого начал, — кивнула китаянка. — Но потом, когда взрыва не произошло, разговорился.

— То есть вас он тоже склонял к взрыву? — поднял брови Олег. — И как вы поступили?

— Попытались сберечь Землю, а, значит, и Китай, как же еще?

— Как еще — это вы у англичан спросите, — не сдержал усмешки Светлов. — Или у турок.

— У турок? — быстро спросила Тинг. — У вас есть контакт со Стамбульским «Ковчегом»?

— В каком-то смысле, — буркнул Олег, коря себя за нечаянную проговорку.

— Турция — такая же цивилизация между Европой и Азией, как и Россия, — заметила девушка. — Наверное, вы смогли бы договориться… — она внимательно посмотрела на собеседника — Светлов придал лицу каменное выражение. — Или наоборот, — продолжила китаянка — тем не менее, сделав из увиденного какие-то свои выводы, — жестко столкнуться.

Олег предпочел оставить ее предположения без комментариев.

— Не далеко мы ушли? — спросил вместо этого он, оглянувшись через плечо — от Виктории их отделяло уже никак не менее полукилометра.

— Да, пожалуй, — согласилась Тинг, также посмотрев назад. — Думаю, стоит идти обратно. Тем более, что все, что хотела, я услышала.

Они повернули к форту.

— А я вот главного не понял, — заявил Светлов. — Вы хотите нам что-то предложить? Какую-то альтернативу Альянсу?

— Нет, — покачала головой девушка. — Пока — точно нет. Мы не спешим. Не советуем торопиться и вам. Ни с чем.

— Так ведь время летит, — пожал плечами Олег. — Энергия тратится.

— Несколько дней или даже недель ее расхода погоды не сделают, — заметил китаянка.

«По сравнению с девятью годами — наверное, — подумалось юноше. — А вот с двумя — уже не все так однозначно…»

Больше ничего существенного за время прогулки сказано ими друг другу не было.

22

Планета Новая Земля, форт Виктория, двадцать шестой день в новом мире

Какую цель преследовала Тинг, затевая ту совместную прогулку со Светловым, Олег так толком и не понял, но самого его беседа с китаянкой заставила буквально вгрызться в текст проекта Меморандума — особенно в тот его раздел, которым регулировалось использование колец. По замыслу составителей, изначально квоты планировалось распределять между экипажами заключивших соглашение «Ковчегов» — по сути, между национальными делегациями — но со временем акцент должен был смещаться на каждого человека в отдельности. Сама по себе идея была здравой (типа, не будет «ни эллина, ни иудея, ни варвара, ни скифа», сотрутся национальные границы — исчезнут и старые счеты, если вдруг у кого они приехали в багаже с Земли), и понятно, что идти к этому следовало постепенно. Загвоздка была в другом: чем глубже погружался Светлов в тему, тем отчетливее понимал, что не только меньшинство окажется не застраховано от произвола большинства (чего так опасалась осторожная Тинг) — даже большинство легко может быть поставлено под удар замыслившим узурпировать общие ресурсы меньшинством.

Сколько Олег ни бился, сколько ни изобретал хитроумных схем (по одной из них следовало уничтожить капитанское кольцо, чтобы естественным образом размазать власть, по другой напротив, сделать ставку на жесткое единоначалие, заранее поместив капитана над возможной схваткой — вот только где взять такого независимого и беспристрастного арбитра, разве что Чужую пригласить — уже смешно, да), ничего путного придумать ему так и не удалось. Единственное, что могло в данном случае сработать безотказно — честность и добрая воля каждого. Идеальный выход — но к делу его не пришьешь. Впрочем, был еще один потенциально действенный вариант — появление серьезной внешней угрозы, способной сплотить Альянс лучше любой искренности. Не подойдет ли на эту роль так пока и не идентифицированная база, развязавшая войну с Крепостью Росс и турками? Тут, правда, получалась палка о двух концах: враг наоборот может попытаться развалить Альянс изнутри…

В общем, по всему выходило, что хочешь железобетонных гарантий — сиди сиднем дома, и лучше — за запертыми капитанским кольцом воротами. Вот прям все два года и сиди. Кому повезло больше — целых девять лет сиди. А потом заточи поострее деревянное копье — и в лес, дикарем. Изредка можно будет подбираться к жилищу тех, кто, не побоявшись объединиться, сохранил цивилизацию, и любоваться красивой жизнью — но только издали, а то еще подстрелят ненароком…

Альтернатива — положившись на добросовестность партнеров, рискнуть и попробовать застолбить и себе место в светлом будущем. Как там у англичан в преамбуле Меморандума: «.. нам и потомству нашему…» Все верно, это не только за себя выбор — но и за следующее, еще не появившееся на свет поколение: где и как оно будет расти, да и вообще народится ли, выживет ли… Тем же китайцам хорошо рассуждать, для них с их полным комплектом батарей и девятью годами в запасе этот вопрос стоит не столь остро, другое дело — для Крепости Росс!..

Сложно, конечно, сохранять веру в человека и человечество после двух пропущенных ударов — от тех, кто похитил батареи, и от турок — но путь изоляционизма, а уж тем более, войны, ведет в никуда — это Светлову было очевидно. В конце концов, англичане рискуют точно так же, как и любой другой экипаж «Ковчега», но при этом инициируют создание «Альянса». Заведомое коварство? Может быть. А может быть, искреннее стремление сделать мир лучше — для себя, ну, а заодно и для других? Почему нет? Только потому что подозрительная Тинг в это не верит? Но сама-то она ничего конструктивного не предложила, кроме призыва не спешить!..

Кстати, о спешке: капитан англичан, возвращения которого в Викторию ждали еще два-три дня назад, появился в форте только сегодня утром. Эдвард уведомил об этом Олега за завтраком, предупредив, что во второй половине дня их лидер планирует, наконец, встретиться с русскими гостями. В рубку их с Галей, однако, пригласили лишь перед самым ужином.

На этот раз на стороне хозяев за столом сидели пятеро. В центре — статный коротко стриженый человек с военной выправкой, возрастом, пожалуй, самый старший из всех присутствующих — это и был капитан Райли Макбин. По правую руку от него расположились Эдвард и Оскар, по левую — Уильям, и, неожиданно для Светлова, Джеймс Бонд, также вдруг оказавшийся обладателем офицерского кольца — во время визита в Крепость у него было обычное.

Водрузив на стол перед собой кипу тканевых «листов» и стопку салфеток — английскую и русскую версии проекта Меморандума — Олег приготовился изложить свои замечания к тексту, которых, даже без учета так и нерешенной проблемы гарантий, набралось немало, но капитан сделал ему знак отложить документы в сторону.

— Не время, мистер Светлов, — проговорил он, качая головой. — Прежде чем перейти к юридическим деталям, стоит обсудить то, с чем каждый из нас подошел к этой встрече. И здесь не могу не высказать вам своего упрека: если не в прямом и преднамеренном обмане, то, как минимум, в попытке ввести нас в заблуждение!

— Ввести в заблуждение? О чем вы, капитан Макбин? — нахмурился Олег, внутренне напрягшись, но заставив голос звучать невозмутимо.

— О количестве энергетических батарей, имеющихся в распоряжении Крепости Росс. Как нам недавно стало известно, их всего две, не так ли?

Чего-то подобного следовало ожидать, не теперь — так позже, и ответ у Светлова был заготовлен заранее.

— Мы вовсе не собирались скрывать этот факт, капитан, — развел руками Олег. — И то, что вам стало о нем известно — лишнее тому доказательство, — откуда, кстати? Ладно, пока не важно… — О числе батарей нас ни разу никто не спрашивал — только поэтому мы сочли данный вопрос не первостепенным и не стали поднимать его сами.

— Лишь из-за этого я и не веду речь о прямом обмане, мистер Светлов, — сухо заметил Райли. — Но вопрос именно что первостепенный. Каждый «Ковчег», вступающий в Альянс, должен внести свой цивилизационный вклад. Единственная настоящая ценность, которой мы здесь располагаем — кроме наших людей, разумеется — это энергетические батареи. Не имея возможности сделать взнос наравне с другими, вы не сможете и претендовать на равноправное членство в Альянсе. А так как полное равенство участников — краеугольный камень планируемого объединения — к сожалению, не сможете претендовать на членство вовсе, — отчеканил англичанин.

— Я понимаю вашу позицию, — кивнул Олег. — И не стану отрицать: в ней есть свой резон. Но мы полагали, и не без оснований, что сможем предложить Альянсу достойную компенсацию за недостающие батареи! Нечто, не менее, а, быть может, даже более ценное.

— И что же это за сокровище, позвольте узнать? — осведомился капитан.

— Два автоматических карабина М4 и запас патронов к ним, — выложил на стол свой главный козырь Светлов, победоносно посмотрев на собеседника, но ни смятения, ни даже удивления тот, как ни странно, не выказал — должно быть, хорошо умел держать себя в руках. — Мы полагаем, что с некоторых пор обладаем монополией на огнестрельное оружие на планете, — попытался тем не менее развить наступление Олег. — Согласитесь, это серьезный аргумент. Альянс не прогадает, заполучив его себе вместо семи батареек!

Светлов ожидал вопросов о том, где они взяли карабины, но Райли задал другой:

— Вы нам угрожаете? — спросил он, чуть приподняв правую бровь.

— Что вы, как вы могли такое подумать?! — почти искренне возмутился Олег. — Я угрожаю будущим врагам нашего Альянса — если таковые когда-нибудь появятся. Кстати, наличие оружия, о котором я говорю — лучшая профилактика такого появления. Вы не согласны, капитан?

— И да, и нет, — проговорил после короткой паузы англичанин. — Вы, мистер Светлов, безусловно, правы в том, что довод «у нас есть «Максим», а у вас его нет»[27] — актуален везде и всегда, особенно, когда оказываются исчерпаны все прочие. Ваш просчет в ином: не только у вас есть «Максим». Прошу, Джеймс, — повернулся он к своему офицеру.

Кивнув капитану, Бонд встал, подошел к стене рубки и, чиркнув кольцом, открыл одну из скрывавшихся в ней ниш…

Внутри у Олега разом все оборвалось: в руках у англичанина был карабин — точно такой же, как те, что принесли в Крепость Тагаев с Борисовым! Такой же, или…

— Позволите? — протянул Светлов руку к оружию, которое Джеймс как раз передавал Райли.

— Разумеется, — предусмотрительно отстегнув магазин, капитан с любезной улыбкой протянул карабин Олегу.

Сомнений не было: не просто точно такой же — тот самый. Один из тех самых: телескопический приклад имел характерные повреждения — Настя рассказывала, что они появились, когда Тимур пытался забить им в космосе жертву трутня, чтобы избавить ту от страданий. Осматривая карабин в Крепости, Светлов хорошо их запомнил.

— Откуда это у вас? — не смог не спросить он, возвращая оружие англичанину и едва сдерживая при этом дрожь рук.

— Из Крепости Росс, как вы уже, верно, догадались, — невозмутимо ответил Райли. — И нет, мы его у вас не крали: нам его передали добровольно.

— Кто передал?! — выпалил Олег.

— Тот, кто понял, что утрата полного комплекта батарей с неизбежностью оставляет вас вне будущего Альянса, и, скажем так, решил вступить в него в индивидуальном порядке. Это была честная сделка, никто никого ни к чему не принуждал.

— Кто это был?!

— А вот этого, мистер Светлов, вам пока знать не обязательно, — холодно заявил капитан. — Дома вам все расскажут.

— Кто бы это ни сделал, он не имел на это никакого права! — бросил Олег, совершенно не представляя, кто в Крепости мог пойти на такое предательство, и от того не до конца веря надменному англичанину.

— Это оценочное суждение, мистер Светлов. Вы вправе считать так, кто-то другой — иначе. Важен результат — а он таков, что никакой монополии у вас больше нет — смиритесь с этим, и используйте с умом хотя бы то, что у вас пока осталось. Сможете вернуть себе утраченные батареи (лично мне абсолютно все равно, как вы это сделаете) — добро пожаловать в Альянс. Не сможете — остается тропинка, протоптанная упомянутым мной первопроходцем: Альянс не откажется ни от второго карабина, ни от тех двух энергетических пирамидок, что вам удалось сберечь. Но этот путь узок, толпой по нему не пройти — только по одному, максимум — вдвоем…

— Вы хоть понимаете, что сейчас предлагаете?! — едва не задохнувшись от возмущения, выговорил Олег. — Ваше счастье, капитан, что между нами этот широкий стол — только это сейчас спасет вас от пощечины!

— А вас, в таком случае — от парализующего заряда, — невозмутимо ответил Райли. По его знаку Оскар и Уильям подняли руки, которые до сих пор держали под столешницей — у каждого оказалось по мушкетону. — Вы хорошо играли, мистер Светлов, и не ваша вина, что никудышные партнеры в Крепости Росс вас подвели. Примите поражение достойно — и подумайте о моем предложении.

— Как вы можете говорить о какой-то игре? — отрешенно покачал головой Олег.

— Почему нет? — пожал плечами Макбин. — Это извечная Большая Игра. Закончится она только тогда, когда все умрут — а пока, слава Богу, этого не случилось, у каждого есть шанс снова вернуться в нее… На этом все, мистер Светлов. Надеюсь, что был вами услышан. Ночь можете провести в форте, утром возвращайтесь домой. Джеймс подбросит вас на вездеходе, сколько сможет — потом сами. И не говорю вам «Прощайте!» — только «До свидания!» Равно как и вам, мисс Измайлова, — поклонился капитан Гале. — Объясните по дороге вашему вспыльчивому спутнику, как следует поступить в его — и ваших — интересах.

Из многословного ответа девушки капитану Олег, пожалуй, не понял и половины, но и того, что разобрал, в другой ситуации с лихвой хватило бы ему, чтобы густо-густо покраснеть — глубине познаний Измайловой в непереводимых английских идиомах оставалось только позавидовать.

23

Планета Новая Земля, Крепость Росс, двадцать восьмой день в новом мире

— Игоря они собирались отпустить позже, когда получат назад свою Хилари, но тут уж мы уперлись рогом, — рассказал Олег в завершении своего пространного доклада. — В итоге договорились, что состоится обмен на нейтральной территории — примерно на полпути между базами. Насколько я знаю, англичанку уже повезли туда, — скосил он глаза на сидевшего рядом Мамая.

— Да, — тут же подтвердил тот. — Я послал с ней Рыжего и Кима.

— Зря мы все-таки ее так просто отпустили! — недовольно проворчал со своего места Макс. Совещание уже традиционно проводилось в столовой Крепости — в присутствии всех, кто был свободен от вахты. — Теперь очевидно, что это она, змея, подбила Джулию украсть карабин!

— Я и с самого начала в этом нисколько не сомневался, — заявил капитан. — Но нельзя же было оставить им на растерзание нашего Палиенко!

— Можно было притвориться, будто согласны на обмен, а вместо этого отбить Игоря силой! — заявил Переверзев. — Вот ни разу не удивлюсь, если бритиши сами выкинут подобный фокус!

— Едва ли, — покачал головой Олег. — Незачем им. Самое смешное: они ведь абсолютно уверены, что играют честно — в своей, извращенной системе координат! Сами ни на кого не нападают, ничего не крадут…

— Сказать, куда им засунуть такую честность? — желчно бросила Света.

— Галя им уже многое сказала… Увы, словами тут не поможешь.

— Тем более нужно было отбить Игорька, а нагличанку не отпускать! — подал голос Лысый Чибис. — Больше дела — меньше слов!

— Это была бы уже война, — покачал головой Мамай. — Нам нынче только Виктории среди врагов не хватало!

— А сейчас они прям вот нам друзья-не-разлей-вода! — хмыкнула Ира Зварыч.

— Придет и их черед, — хмуро пообещал Мамай. — Поверь, у самого руки чешутся. Но пока у нас есть дела поважнее. Давай, — посмотрел он на сидевшего почти у двери Тагаева. — Твой выход!

Тимур неторопливо поднялся с места и повернулся лицом к собранию.

— На случай, если кто-то вдруг не в курсе, — заговорил он. — Наша группа ходила к базе на западе — той, где, как мы считаем, находятся похищенные у нас батареи. Что удалось выяснить… Во-первых, теперь мы знаем, что это немцы — Берлинский «Ковчег». И, во-вторых, Хюррем нас, увы, не обманула: отбить у них батареи в открытом бою нереально, даже с карабином. Поясню, — чуть повысил он голос, чтобы перекрыть возникший тут и там ропот. — Немецкая крепость расположена возле моря, на полуострове, сухопутный проход к ней не шире полутора десятков метров. На нем организована система наблюдательных вышек. С первой следят за подходами, с остальных — за предыдущими постами. В случае появления опасности о ней тут же станет известно в крепости. Теоретически первую вышку можно захватить или перестрелять засевших на ней наблюдателей, но застать врасплох саму крепость при этом не удастся. Возможную реакцию на нападение нам даже продемонстрировали, проведя нечто вроде учений: наблюдатели прячутся в укрытия, выезжает вездеход и давит нападавших колесами. Антон, — Тимур показал рукой на сидевшего неподалеку от него Лысого Чибиса, — считает, что это они специально нам показали, зная или догадываясь, что мы где-то рядом. Я лично в этом сомневаюсь: больше было похоже на рутинную тренировку. Но так или иначе, действовали они очень слаженно и смотрелось это эффектно…

— А если по-тихому ночью подкрасться? — спросил Борисов.

— Я не сказал? Ночью они выкатывают на передовую трактор. Фары у того мощные — незамеченным не пройти.

— А если по воде? — подал новую идею Тёма.

— Тоже без вариантов. Берег скалистый, волны большие… Мы на пробу запустили бревно — издали, конечно, из-за мыса, но течением его как раз понесло к немцам — и разбило буквально в щепки. Человека просто размажет — костей не соберешь.

— Так, может, это от погоды зависит? — предположила Света. — Вы застали шторм, а в штиль там все по-другому?

— Сомневаюсь, — покачал головой Тагаев. — Как такового, шторма не было — дальше море было спокойным, волны начинались почти у самого берега. Там, по ходу, какое-то мощное течение, с водоворотами. И все дни, что мы там находились, картина была одна и та же. Немцы даже постоянных наблюдателей на берегу не держат — значит, знают, что опасаться нечего.

— А если по какой-то причине нас не передавят вездеходом, немцы просто запрутся за воротами, — подключилась Зварыч, ходившая в разведку вместе с Тимуром и Чибисом. — Этот вариант — организованное отступление в крепость — они тоже при нас отрабатывали. Энергии у них полно, засядут на годы, если потребуется.

— Поля, кстати, у них нет, — добавил Тагаев. — То есть при осаде они даже посевами не рискуют.

— Вы меня знаете, — поднялся на ноги Лысый Чибис. — Повоевать — это ко мне. Но с бундесами — без шансов. Совсем.

— И что же делать? — спросила Даша. — Сдаться?

— Ни в коем случае, — энергично мотнул головой Мамай. — Спасибо, присаживайтесь, — кивнул он Тимуру и Антону. Тагаев с Чибисом сели. — Бодаться с немчурой — это у нас был вариант «А». Не получается — обидно, но не смертельно. Просто придется плавно перейти к плану «Б».

— А «Б» — это что? — осведомилась Макаускайте.

— Как говорил один киногерой, «Б» — это значит «больно», — усмехнулся капитан. — Так вот, наша задача обставить все так, чтобы больно сделалось не нам, а кому-нибудь другому.

— И кому же? — незамедлительно поинтересовалась Даша.

— Китаезам, других вариантов просто нет.

— Что? — Олегу показалось, что он ослышался.

— То самое, — кивнул Мамай. — Мы же тут не сидели сложа руки, пока ты гостил у англов, и не только на немчуру ходили поглядеть. К китаезам тоже присмотрелись. Есть мнение, что их тепленькими можно взять.

— В смысле — взять? Напасть на китайцев? — все еще не мог поверить услышанному Светлов.

— Ну да, — подтвердил Мамай. — Пока они, как ты сам рассказал, тянут время, вообразив себя сидящей на дереве мудрой обезьяной, подпилить под ними сук.

— Погоди, — растерянно наморщил лоб Олег. — Так нельзя…

— Почему же? — поднял брови Стас.

— Ну… — у Светлова как-то даже подходящих слов не нашлось. — Без причины напасть на чужую базу…

— Как же это без причины? — ухмыльнулся капитан. — Причина очень даже имеется: нам нужны батарейки. Нужны кровь из носу. И больше взять их просто неоткуда.

— Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать? — бросила Даша — впрочем, без явного осуждения в голосе.

— Тебе не повезло, что хочется мне кушать, — поправил ее Мамай. — В смысле, им не повезло. А так — да, ничего личного.

Подавшись вперед, Олег перевел ошеломленный взгляд со Стаса на Аню, расположившуюся по левую руку от капитана. Та удивленной или смущенной не выглядела.

— Вы это уже обсуждали без меня? — спросил он девушку.

— Обсуждали, — коротко кивнула Руденко. — Не со всеми, правда, и сугубо предварительно.

— И?..

— И пришли к выводу, что, если с Альянсом у тебя не прокатит, другого варианта нет.

— Как это нет?! — вскочил на ноги Олег. — Всегда есть вариант!

— Предложи, мы охотно послушаем, — невозмутимо пожал плечами Стас.

— Ну… — к такой просьбе Светлов оказался не готов. — Ну… Договориться с теми же китайцами! — выпалил он, ухватившись за первое же, что пришло в голову. — Их батареи — наша винтовка!

— А они согласятся? — прищурился Мамай.

— Не спросив, не узнаем!

— А спросив, знаешь, что услышим? «Подождите, не спешите!» Скажешь, не так? А пока будем ждать, они там с англами споются — и тогда поздно станет рисовую водку пить — это уже будет Альянс!

— Не споются они с англичанами, — покачал головой Олег. — Они им не доверяют, я же рассказывал.

— А у них что, есть выбор? Споются, куда денутся! Но мы их опередим!

— Англичане уже сейчас могут расценить нападение на китайцев как выпад против себя, — нашел Светлов новый аргумент. — Они же ведут переговоры…

— А вот это вряд ли, — оскалился Стас. — Тебе кэп англов что сказал? «Где хотите, там и берите батарейки!» У турок их нет — это он уже точно знал от Джулии, чтоб ей пусто было! Или думаешь, он предлагал потрясти америкосов? Нет: открытым текстом указал на восток!

— Он там много чего говорил, — мрачно бросил Олег. — Например, предлагал нам с Галей украсть второй карабин и пойти путем Джулии.

— Хочешь попробовать? — хмыкнул Мамай.

— Хочу сказать, что и то и другое — подлость!

— Черта с два! Предать своих — да, подлость, а китаезы нам никто, мы им ничего не должны! Как, собственно, и они нам.

— Немцы, наверное, точно так же рассуждали!

— Очень может быть! И сейчас они на коне, а мы в заднице!

— Вот только у нас нет неприступного полуострова!

— О, наконец-то дело говоришь! — заявил капитан. — Да, с географией нам повезло меньше, чем немчуре. Поэтому захваченные батарейки мы отнесем в Альянс! Оставшись без энергии, на него китаезы не попрут!

— Так, давайте только не будем делить шкуру неубитого медведя! — веско заметил с места Тимур. — Китайские батарейки пока не у нас!

— Пока?! — рявкнул Светлов. — Да вы что, с дуба тут все рухнули?! — он обвел взглядом собравшихся. Веры и Насти не было — они уехали на вездеходе, Рыжий отправился сопровождать Хилари, Галя сидела притихшая — для нее, похоже, происходящее тоже явилось шоком, но остальные?! — Володя, ты хоть скажи что-нибудь! — нашел он глазами Кайшева. Тот неловко заерзал на стуле. — Ну? — не отступал Олег.

— Как бы, первым нападать не очень красиво, это да… — промямлил юноша. — Но батареи где-то достать нужно, и если немцы — совсем не вариант…

— Ада? — не дослушав, повернулся Светлов к Бердичевской.

— А что Ада? — огрызнулась та, пряча глаза. — Допустим, ты прав, тысячу раз прав, но сам смотри: большинство считает иначе!

— Пока не вижу никакого большинства! Инна?! — Иноземцева была последней, к кому он был готов апеллировать, но больше уже ничего не оставалось.

— А я тебя предупреждала, — помедлив, снизошла до ледяного ответа экс-офицер. — Все это — твоих рук дело! Наворотил — теперь расхлебывай!

Упрек был явно несправедлив, но ввязываться в спор с Инной было сейчас совсем уж не ко времени.

— Я не допущу этого! — угрюмо заявил Светлов, оборачиваясь к Мамаю.

— Правда? — широко распахнул глаза тот. — И как же, интересно? Перестреляешь нас всех? Или побежишь предупредить китаезов об угрозе?

— Нет, но…

— Вообще, с тебя станется, — задумчиво почесав затылок, проговорил капитан. — Знаешь что, Светлов… А переночуй-ка ты у нас сегодня в боксе! Отдохни с дороги, охолонись!

— Что? — не сразу понял Олег.

— Что слышал. Апартаменты по соседству с красавицей Хюррем свободны! Опять же и твоя любимица Чужая рядом… Чибис, Макс, проводите господина вице-капитана! — поднял он глаза на своих старых соратников.

Антон и Переверзев с готовностью поднялись со своих мест и направились к Олегу, обходя стол под часами с двух разных сторон.

— Это шутка? — недоверчиво взглянул Светлов на Стаса.

— Дружище, шуточки кончились, — развел руками Мамай. — И так уже вдоволь повеселились…

— Эй, вы теперь всех, кто с вами не согласен, запирать станете? Тогда и меня давайте! — вскочила со стула Галя, хватая за рукав проходившего мимо Макса. Тот резким движением вырвал руку и вопросительно посмотрел на капитана.

— Без проблем, — легко согласился Стас. — Вас как, в один нумер, или порознь?.. Еще есть желающие переселиться на ночку-другую в медотсек? — спросил он, не дожидаясь реакции от Измайловой — та, впрочем, отвечать ему и не собиралась.

Никто больше отправиться под замок не вызвался, и через минуту из столовой вывели под конвоем только Олега с Галей.

24

Планета Новая Земля, Крепость Росс, двадцать один день до подведения черты

Вернувшись со смены на вездеходе и узнав о том, что произошло в Крепости за недолгие часы ее отсутствия, Настя немедленно вломилась в комнату Тимура. Сидя на кровати, Тагаев чистил карабин.

— Как ты мог?! — набросилась она на юношу с порога. — Как ты мог с этим согласиться?!

— С чем согласиться? — недоуменно поднял на нее глаза Тимур.

— С нападением на китайцев!

— А, вот ты про что… — возникшее, было, на лице Тагаева напряжение тут же разгладилось. — Так я и не соглашался. Это с самого начала было моей идеей!

— Что? — опешила Настя.

— Говорю: я это и предложил капитану. Стас подумал, посоветовался с кем-то, и одобрил.

— Но… Но почему? — не найдя других слов, выдохнула девушка.

— Я же тебе уже объяснял: немцев нам не одолеть, хоть наизнанку вывернись. А без полного комплекта аккумуляторов мы никому в Альянсе не нужны — это уже твой дружок Олег доложил…

— Никакой он мне не дружок! — машинально бросила Настя. — То есть друг, конечно, но не в этом смысле!

— Это уж ты сама решай, кто кому в каком смысле. Главное, что нам необходимы аккумуляторы — это вопрос жизни и смерти. И кроме как у китайцев, взять их нам негде. Признаться, мне самому все это не очень нравится, но интересы своих для меня на первом месте. Поэтому так.

— Но это же гнусно! — всплеснула руками девушка. — Ты не можешь… Мы не можем так поступить!

— Можем — и сделаем, — отрезал Тагаев. — Другого выхода нет!

— Не может не быть другого выхода, кроме как совершить подлость! — почти прокричала она.

Лицо Тимура побелело. С четверть минуты юноша молчал, напряженно играя желваками.

— Ты не права, — проговорил он, наконец, подчеркнуто ровным голосом. — У нас и в самом деле нет иного выхода. Вариант выжать до капли два последних аккумулятора и остаться через два года без энергии, я, понятно, не рассматриваю.

— Лучше уж так, чем украсть себе еще семь лет неги у других! — бросила она.

— Во-первых, не семь, а гораздо больше — если мы говорим о вступлении в Альянс, — терпеливо проговорил Тимур. — Во-вторых, не неги, а просто нормальной, человеческой жизни. А в-третьих, ты так мне это говоришь, словно я для себя любимого стараюсь! Да вот ни фига! Я до десяти лет жил в доме с удобствами во дворе, перебился бы и теперь! Ты о себе подумай! О себе и о других наших девчонках! Долго протяните без тех же элементарных средств гигиены?

— Лучше ходить с грязной задницей, чем с грязной душой! — упрямо заявила Настя.

— Допустим. А рожать с чистой душой как собираешься? В поле?

— От подлеца рожать вообще не собираюсь! — выпалила она, и тут же сама испугалась того, что сказала — увидев, как изменился в лице Тимур. На миг ей показалось, что сейчас Тагаев ее ударит, но тот лишь молча отложил в сторону карабин, поднялся и вышел в коридор, оставив Настю одну в своей комнате. Девушка хотела крикнуть, чтобы тот не уходил, броситься вслед, остановить, но слова тугим комом застряли у нее в горле, а подошвы словно приросли к полу.

Так она и простояла, бессильно уронив руки и судорожно хватая распахнутым ртом воздух — может быть, минуту, а возможно, и полночи — пока дверь комнаты внезапно снова не отворилась. Но на пороге появился вовсе не Тимур, а Макс Переверзев и Антон Лысый Чибис — оба хмурые и с мушкетонами.

— Сама пойдешь? — поинтересовался кто-то из них — Настя даже не обратила внимания, кто именно — какая разница? — Или помочь?

— Сама, — хрипло выговорила она, не спросив ни куда, ни зачем нужно идти.

Выяснилось это, впрочем, довольно быстро: парни сопроводили ее наверх, в медотсек, где завели в крайний бокс. Там, внутри, уже были Олег, Галя Измайлова и Инна Иноземцева — последняя лежала на спине на койке, не шевелясь. После Настя узнала, что Инна пыталась угнать вездеход — то ли для того, чтобы первой добраться до китайской базы и предупредить о готовившимся нападении, то ли чтобы просто лишить готовившийся к выступлению отряд мобильности — но ее при помощи мушкетона остановила напарница по дежурству Ада, выбравшая иную сторону. Но это было потом. А сейчас Настя в прострации прошла мимо Гали и Олега, опустилась на краешек койки и, утопив лицо в ладонях, разрыдалась. Подсев, Измайлова аккуратно обняла ее за плечи и вполголоса попыталась утешить, а Олег безмолвно встал у зеркальной двери лицом к выходу, расправив плечи — словно пытаясь закрыть происходившее в камере от любопытных глаз снаружи.

…Из бокса их к обеду следующего дня освободила Аня Руденко — когда возглавляемый лично Мамаевым ударный отряд, должно быть, преодолел уже не менее трети пути до китайской базы с такими вожделенными батарейками.

25

Планета Новая Земля, Крепость Росс, шестнадцать дней до подведения черты

Ходивший «за зипунами» отряд воротился на пятый день, ближе к ужину. В Крепости сразу же сделалось непривычно шумно и суетно, и суматоха эта была радостной: поход завершился успешно. Весть об этом загадочным образом разнеслась среди высыпавших к воротам встречающих даже прежде, чем спрыгнувший с подножки вездехода под лучи заходящего солнца Мамаев приоткрыл рюкзак, который бережно держал в руках, и с гордым видом продемонстрировал набитые внутрь золотистые пирамидки батареек. Восторженные крики толпы были ему за то наградой.

Ни Олега, ни Гали среди приветствовавших возвращение отряда не оказалось, не вышли к воротам и Вера с рыжим Артемом, также не одобрявшие затею с походом, а вот Инна, к немалому Настиному удивлению, явилась, хотя и держалась несколько в стороне, наособицу. Что касается самой Насти — она тоже была здесь, но, конечно, не для того, чтобы полюбоваться на награбленное — хотела переговорить с Тимуром. За дни, прошедшие с момента выступления отряда из Крепости, Настин настрой менялся несколько раз — от твердой решимости пойти на разрыв всех отношений с Тагаевым до страстной жажды примирения и сжимавшего сердце страха, что из опасного похода юноша может и не вернуться. С самого начала Аня ей рассказала, что арестовали Настю без ведома Тимура — то было исключительно решение капитана, спровоцированное, в том числе, демаршем Иноземцевой. Тагаев якобы даже разыскивал ее перед уходом — чтобы проститься по-человечески, но, типа, не нашел. Не плюс ему, кстати: плохо искал! Но, надо признать, что наговорила тогда ему Настя лишнего: есть вещи, которые категорически нельзя вот так вот бросать в лицо парням, тем более, таким, как Тимур.

Словом, объясниться в любом случае стоило. Но конечно же, не в такой толпе, как сейчас — на виду и на слуху у всех.

Смешавшись с ликующими встречающими, сияющие герои-добытчики миновали ворота, прямиком направившись в энергоцентр. Тимур с карабином на плече шел рядом с Мамаевым, что-то вполголоса обсуждая с капитаном. По сторонам он почти не смотрел — лишь однажды взгляд Тагаева мимолетом скользнул по Насте, но не задержался на ней и пары секунд. Нет, объясниться им категорически было необходимо, и как можно скорее!

Остальные участники набега держались куда как менее сдержанно, наперебой делясь с благодарными слушателями — в основном, собственно, слушательницами — яркими деталями пережитых приключений. Прямо как игроки после напряженного волейбольного матча: «А как мы тогда им вторым темпом!», «Трижды подряд зачехлили и повели в счете!», «Пол зубами грызли, сколько мертвых мячей вытащили!»… Даже не прислушиваясь особо к их похвальбе, за считанные минуты подъема по лестнице Настя узнала, что успеху операции в немалой степени способствовал бродячий лес, удачно подступивший к китайской базе одновременно с подходом к ней русского отряда, и отвлекший на себя внимание местных жителей. Очевидно, раньше те с подобным природным явлением не сталкивались, и пока разбирались, что к чему, сделались легкой добычей для нападавших.

У победителей потерь не было, про китайцев вскользь упоминалось об одном погибшем или раненом — вроде как, вышло это неумышленно, но лес рубят — щепки летят, никто, кажется, по этому поводу особо не переживал.

Наконец галдящая толпа ввалилась в энергоцентр. Не сговариваясь, народ растекся по стеночкам, оставив в центре Мамаева с Тимуром и Аню Руденко. Капитан запустил руку в рюкзак, извлек оттуда одну из золотистых пирамидок, торжественно продемонстрировал ее собравшимся и уже шагнул было к тумбе у стены, как вдруг остановился:

— А где Светлов? — спросил, нахмурившись.

Отсутствие Гали, Веры и рыжего Артема его, похоже, не смутило.

— У себя, наверное, — в установившейся тишине неуверенно ответила Мамаеву Даша Макаускайте.

— Нужно его позвать, — сварливым тоном заявил капитан. — Исторический момент, а он манкируют! Офицер он или где?

— Не надо, — покачала головой Аня. — Не хочет — не надо.

«Не обостряй!» — кажется, добавила она, но так тихо, что с Настиного места эти слова можно было разве что по губам прочесть.

— Ладно, пес с ним, — без особой охоты уступил Мамаев. Приблизившись к тумбе, он занес пирамидку над торчавшей из ниши золотистой треугольной вершиной ее местной сестры-близняшки — батарейки вставлялись последовательно, одна поверх другой.

— Вуаля!

Рука капитана медленно опустилась, погружая пирамидку в гнездо. Мамаев разжал пальцы, свет в комнате мигнул, и внезапно батарейка подскочила вверх, только чудом не угодив Стасу в лоб — тот едва успел отшатнуться. Не попав в цель, золотистая пирамидка со стуком упала на пол.

Народ в комнате охнул.

— Не понял! — сурово сдвинул брови Мамаев, нагибаясь за батарейкой.

— Попробуй немного придержать, не отпускать сразу, — посоветовала ему Аня.

— Да я и так, вроде не сразу…

Подобрав пирамидку, капитан повторил попытку — на этот раз не спеша убирать руку. Свет снова погас, теперь уже не на миг — на несколько секунд.

— Черт, жжется! — послышался в темноте напряженный голос Мамаева. — Сильно жжется, зараза! А-а-а!!! — сорвался он внезапно на крик.

Вспыхнул свет, и одновременно с этим, словно выпущенная из катапульты, батарейка взлетела к потолку, ударилась о него и отскочила на пол. Капитан судорожно тряс в воздухе правой рукой, его ладонь и пальцы наливались болезненной краснотой.

— Что случилось? — спросил кто-то, но ответа ни от кого не получил.

Наклонившись, Тимур осторожно дотронулся пальцем до пирамидки на полу, потом взялся за нее уже смело.

— Совсем не горячая, — заявил он, поднимая глаза на капитана.

— А была как раскаленный утюг! — не сдерживая гримасы, процедил Мамаев.

— Значит, уже остыла, — предположил Тагаев, подходя к тумбе. Но совать пирамидку в гнездо не стал, вместо этого внимательно присмотрелся к верхушке той, что уже торчала оттуда, затем повертел в пальцах свою.

— Что ты там разглядываешь? — баюкая обожженную руку, мрачно бросил капитан. — Одинаковые они все!

— Не совсем, — покачал головой Тимур. — Вот смотри: на нашей у вершины вертикальная риска! А у этой рисок целых три, и расположены они под углом!

— А у остальных, что вы принесли? — спросила Аня.

Мамаев протянул ей открытый рюкзак — лезть внутрь больной рукой капитан, как видно, не захотел. Заглянув внутрь, Руденко достала оттуда еще одну пирамидку.

— Три риски! — констатировала он, разглядев ее со всех сторон. — Наклонные.

Точно такими же — с темя параллельными бороздками — оказались и все семь остальных пирамидок в рюкзаке. Обе «родные» батарейки — Тимур не поленился извлечь верхнюю и сравнить с нижней — имели по одной-единственной линии у вершины.

— И… кто мне, черт возьми, объяснит, что все это значит? — растерянно пробормотал Мамаев, когда осмотр был завершен.

— Это значит, — послышался от двери ровный голос Иноземцевой, — что батареи, оказывается, различаются от крепости к крепости! И чужие нашей просто не подходят! Что ж, поздравляю! Вы развязали войну из-за кучки блестящих безделушек!

26

Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать третий день в новом мире

— Получается же, — задумчиво проговорил Олег, — что немцам наши батарейки тоже не подходят?

Узнав от Насти о случившемся в энергоцентре, столь многое открывавшем в новом свете, Светлов счел своим долгом, отринув личные обиды, подняться в рубку, где Мамай, Аня и, почему-то, Тимур, обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Очевидно, так, — кивнул Тагаев из кресла слева от входа, когда-то принадлежавшего Гале.

— Тогда, раз они им, по существу, на фиг не нужны — может быть, стоит, как и предлагала когда-то Ада, попробовать получить их назад по-хорошему? Выменять на что-нибудь?

— На те же китайские пирамидки, — живо подхватила его идею Руденко. — А что? Девять за семь отдадим! Выгодно!

— Не согласятся, — мотнул головой Мамай. — Я бы на их месте ни за что не согласился.

— Ну да, — поддержал капитана Тимур. — Для них-то, конечно, разницы нет, но для нас — огромная, и они это будут знать. За просто так такой сильный козырь никто не сбросит.

— Ну, тогда на что-нибудь другое, — пожал плечами Олег. — На карабин, вон, например, — показал он рукой на М4, который Тагаев бережно пристроил у стены поблизости от своего кресла.

— И останемся с одними мушкетонами? — скривился Тимур.

— Зато с энергией!

— За которой завтра же придут турки или китайцы!

— Ага, с палками и ножами. Мушкетонов на них с лихвой хватит!

— Мушкетон бьет едва на двадцать шагов. Не самый лучший лук — а луки у здешних дикарей появятся в самое ближайшее время, в этом сомневаться не приходится — по меньшей мере вдвое-втрое дальше. Так что в случае серьезной зарубы — нет, не хватит, — заявил Тагаев.

— Так, может, не будет еще никакой зарубы! — упрямился Светлов. — С тех пор, как в первый раз у них не прокатило, турки за все время так и не рискнули к нам сунуться! Может, и с китайцами обойдется!

— Не обойдется, — убежденно покачал головой Тимур. — С китайцами — не обойдется.

— В конце концов, можно просто взять и вернуть китайцам их пирамидки, — заметила Аня. — Раз уж нам они все одно без надобности.

— Может, еще и с извинениями? — желчно бросил Мамай. — Только в обмен на что-нибудь ценное и лишь после того, как немчура вернет нам наши! Иначе что это за двойные стандарты?

— Так никто и не говорит, что вернуть надо сразу, — проговорила девушка. — Потом, когда решим свои проблемы с немцами!

— То есть, сначала все-таки придется отдать карабин? — уточнил Тагаев. — Как хотите, но мне эта идея не нравится.

— Мне тоже не особо, — заметил Мамай. — Разоружаться — последнее дело!

— Даже, если получим взамен семь лет энергии? — прямо спросил Олег.

— Ты их еще проживи потом, эти семь лет — в таком-то враждебном окружении! — бросил капитан.

— Часть этого окружения мы, как бы, сами против себя и настроили! — напомнил Светлов.

— Зато другую часть и настраивать не пришлось!.. Нет, как крайний вариант, я согласен пожертвовать карабином — но только как крайний! — добавил Мамай, резко сбавив тон. — Думайте еще: вы же тут все, типа, умные собрались!

На какое-то время в рубке установилась тишина: поступил приказ думать — все дисциплинированно и задумались.

— Жаль, что Чужая того немецкого воришку прикончила, — нарушила, наконец, первой молчание Руденко. — Если бы только ранила, можно было бы его подлечить и на батарейки обменять…

— Что говорить о том, чего не изменить? — буркнул Мамай.

— Стоп! — подскочил с места Светлов. — Почему не изменить? Очень даже изменить! Аня, ты гений!

— А ты научился мертвых воскрешать? — хмуро поинтересовался у Олега капитан.

— Не воскрешать! — мотнул головой юноша. — И не я! Чужая! Она же теперь в кого угодно может превратиться! Почему не в немца?

— Что, реально в кого угодно? — заинтересованно подался вперед Мамай.

— Ну да! — свои успехи трутень продемонстрировал ему пару дней назад, но тогда все мысли Олега были о другом, и единственная идея, на которую натолкнуло его увиденное — подменить Чужой Мамая и получить через нее контроль над Крепостью. Бред, конечно — не в Мамае вовсе было дело, капитан лишь более или менее адекватно выражал волю большинства. Да и едва ли такой наглый фортель долго остался бы нераскрытым… — Не знаю, конечно, как у нее обстоит дело с покойниками — ей же не только внешний вид нужно скопировать, но и образ мыслей, — уточнил Светлов. — И все же…

— Погоди, — перебила его Аня. — В кого угодно — это значит, и в любого из нас?

— Да, — кивнул Светлов. — Но сейчас не это важно…

— А, по-моему, именно это! — ледяным тоном проговорила Руденко. — Вот что, ребятки: мое терпение в отношении этого чудовища исчерпано!

— А то ты не знала, что она умеет превращаться! — буркнул Олег.

— Старалась не думать об этом. Видимо, зря: давно нужно было с ней разделаться!

— Снова начинаешь?!

— Так, брейк! — поспешил вмешаться в их спор капитан. — Светлов прав: сейчас важно не это! — твердо заявил он Ане. Поджав губы, та недовольно затихла. — Еще раз, — повернулся Мамай к Олегу. — Чужая может принять облик того немчика?

— Думаю, что да, — кивнул Светлов. — Точнее, уверен, что да. Но лучше у нее самой уточнить.

— Логично, — кивнул Стас. — Вот прямо сейчас пойдем и уточним!

— Без меня! — бросила — вроде как в сторону — Руденко.

— Не вопрос, — усмехнулся капитан. — Ты идешь? — посмотрел он на Тимура.

— Почему нет? — пожал плечами Тагаев. — Прикрою вас, если что, — протянул он руку к оружию. — Это, кстати, к вопросу о том, зачем нам нужен карабин — мушкетон трутня не берет.

— Доброе слово действует на Чужую лучше любого пистолета, — не преминул заметить Олег.

— Буду только рад, если ты окажешься прав, — не стал спорить Тимур, но оружие привычно повесил на плечо.

Когда они трое явились в бокс, Чужая смирно сидела на койке в личине Дили. Светлов коротко изложил ей, что от нее требуется.

— Сумеешь? — спросил он, закончив объяснения.

— Внешний вид того человека я запомнила, Всемогущий, — не раздумывая, кивнул трутень. — Разумеется, лишь в той части, что не была прикрыта одеждой…

— Его труп по-прежнему в холодильной камере, — напомнил Мамай. — Разглядывай — не хочу! Во всех подробностях!

— Это хорошо, — заявила «Диля». — Потребуется не только наружный осмотр: я не слышала голоса объекта, и чтобы имитировать его близко к оригиналу, придется изучить особенности устройства легких, гортани, ротовой и носовой полостей…

— Покойник в твоем полном распоряжении, — заверил трутня капитан. — Нужно — потроши. Только дело сделай!

— К сожалению, это еще не все, — продолжила Чужая. — Самое главное — мозг. Но если он мертв, и мертв долее нескольких дней, то оказывается бесполезен. А без него скопированный образ не получится точным. Внешние отличия я сумею свести к минимуму, человеческий глаз их не заметит, но типичные поведенческие реакции и вообще память — здесь я буду бессильна.

Мамай вопросительно посмотрел на Олега.

— Скажем немцам, что у него амнезия, — нашелся Светлов. — Типа, был в коме, пришел в себя — ничего не помнит…

— Подумают еще, что мы его запытали до полусмерти, вот он и свихнулся, — скривился капитан. — Еще и предъявят нам…

— Нам бы только сделку провернуть, а потом им так и так будет что нам предъявить, — заметил Олег. — Ладно, повернулся он к Чужой. — Покажи хотя бы внешность.

— Исполняю, Всемогущий… — лицо «Дили» исказилось, сузившись, волосы втянулись в череп, укоротившись до «ежика» и утратив остатки пигмента, плечи сделались чуть шире — но не так, чтобы значительно — грудь уплощилась — и вот на койке уже сидит улыбчивый голубоглазый паренек лет восемнадцати-девятнадцати.

— Хорошо, что Руденко этого не видит, — пробормотал Мамай, качая головой.

— Она же видела, как трутень из «Геры» превращался в ту девушку, — напомнил Тимур о случае, когда сам впервые встретился на планете с Чужой.

— Я тоже видел, — хмыкнул капитан, — но не перестаю… поражаться.

— Голос я пока не меняла, — проговорила между тем Чужая. — Но он будет другим.

— Голос — полдела, — заметил Мамай. — Даже если придерживаться версии с амнезией — немецкий он что, тоже забыл?

— Этот человек должен говорить по-немецки, — пояснил Олег трутню. — Это один из земных языков. Ты знаешь его?

— Нет, Всемогущий, — покачал головой «паренек» на койке. — Но если страте нужно, могу выучить. Однако потребуется образец.

— Образец? — не понял капитан. — Типа, учебник?

— Учебник. Живой учебник. Человек, владеющий нужным языком.

Олег со Стасом переглянулись.

— У нас кто-нибудь знает немецкий? — озвучил через пару секунд Мамай не сразу высказанный вопрос.

— Ну, я знаю немного, — проговорил сзади Тимур. — Правда, на самом примитивном уровне, типа: guten morgen — gutentag — handehoch[32] — Hitler kaputt… [33]

— Это даже я знаю! — хмыкнул Стас.

— Все равно, хоть что-то, — заявил Светлов. — Что тебе нужно, чтобы выучить? — спросил он Чужую.

— Сейчас, Всемогущий… — блондинчик с голоском Дили внезапно подрос, волосы его потемнели…

— Эй, ты что творишь?! — не сдержал выкрика Тагаев.

— Учу язык, — ответил его новоявленный двойник, поправляя рукой натянувшуюся на плечах футболку. — Увы, Всемогущий, — посмотрел он на Олега, — с таким скудным багажом за носителя языка мне не сойти. Но теперь я понимаю, о чем речь — и знаю, кто в Крепости Росс говорит на немецком, как на родном.

— И кто же? — опередив Олега, осведомился капитан.

— Вот кто, — «Тимур» на койке исчез, сменившись… пленной турчанкой Хюррем. — Sie kann fliefiend Deutsch sprechen[34] Alles kein problem!

— Говорит: все, нет проблем! — перевел конец фразы Чужой настоящий Тагаев.

27

Планета Новая Земля, окрестности замка Вагнерсбург, тридцать шестой день в новом мире

Не дойдя сотню метров до немецкой наблюдательной вышки — даже издали выглядевшей сооруженной куда основательнее, нежели та хлипкая конструкция, что возвышалась у делянки возле Крепости — Светлов остановился, повыше подняв руку с белым флагом. Найти в Росс кусок ткани нужного цвета оказалось задачей нетривиальной — вот серая материя там имелась в избытке, но, увы, для задуманного она никак не годилась. По счастью, в вещах у Веры Варенниковой отыскалась земная белая блузка — ее-то и распороли, превратив в переговорный стяг.

В лучах утреннего солнца (Олегу оно светило аккурат в спину) вышка казалась безлюдной, но юноша был уверен, что из-за бревенчатых стен его давно заметили и передали новость по эстафете. Оставалось стоять и терпеливо ждать, надеясь, что тебя не постигнет участь советских парламентеров, расстрелянных немцами в под Будапештом в декабре 1944 года — о том случае Светлову на прощание поведал «добрый» историк Игорь Палиенко. Он же, впрочем, заверил, что с времен Чингисхана убийство послов и переговорщиков — дело исключительное, и без веской причины на него идут редко. С другой стороны, вескость эта — тоже субъективное понятие…

На исходе четверти часа ожидания, когда правая рука Олега, сжимавшая обвисший на безветрии белый флаг, успела уже устать настолько, что пришлось подпереть ее под локоть левой, со стороны немецкой базы, наконец, возникло некое шевеление, а затем из-за вышки показалась фигура в серой «ковчеговской» униформе, неторопливо двинувшаяся в сторону Светлова. Скоро стало возможно разглядеть, что это высокий темноволосый парень с резко очерченной нижней челюстью и «римским» носом с горбинкой. Оружия при нем, вроде бы, не было — согласно плану, заметив у оппонента мушкетон, Олегу надлежало немедленно уносить ноги.

Остановившись в пяти шагах от Светлова, немец смерил его не особо приязненным взглядом и что-то отрывисто произнес на своем лающем тевтонском наречье.

«Кто вы, и что вам нужно?» — с секундной задержкой возник в мозгу Олега перевод — в дело вступила Чужая, укрывшаяся в рощице в нескольких сотнях метров за его спиной вместе с Лысым Чибисом и Володей Кайшевым.

«Меня зовут Светлов, я офицер русской Крепости Росс», — сформулировал в уме ответ Олег и, тут же получив подсказку от трутня, озвучил его уже по-немецки — вероятно, с жутким акцентом, но тут уже ничего было не поделать.

— Я пришел, чтобы поделиться с вами информацией и заключить сделку, — добавил он, нарочито медленно опуская затекшую руку с белым полотнищем.

— Курт Мюллер, уполномоченный замка Вагнерсбург, — представился немец. — О каких информации и сделке идет речь?

— Информация проста: энергетические батареи одной базы не подходят к другим. Вы легко можете в этом убедиться сами — если еще не убедились до сих пор. Отсюда наше предложение: мы хотим обменять семь наших батарей, ныне по недоразумению находящихся у вас, на вашего человека, которого держим в плену. Условия представляются нам справедливыми и взаимовыгодными…

— Что за чушь? — нахмурился Мюллер. — У вас в плену нет и не может находиться наших людей!

— Молодой человек лет восемнадцати, рост приблизительно метр-семьдесят, голубоглазый блондин, узкое лицо с ярко выраженными скулами, — описал Олег. — В плен попал двадцать пять дней назад — в тот самый вечер, когда его напарник похитил наши батареи.

— Отто? — не сдержал удивленного возгласа немец, но тут же снова принял нордически-невозмутимый вид. — Вы лжете, это невозможно. Тот, о ком вы говорите, погиб, как герой.

— На его и наше с вами счастье — нет, — заявил в ответ Светлов. — Да, ему тогда здорово досталось — и поделом — но медицина «Ковчега» творит настоящие чудеса. Сейчас он жив и здоров, правда утверждает, будто потерял память. Изначально, возможно, так и было, но мы полагаем, что воспоминания постепенно к нему возвращаются. Впрочем, он наотрез отказывается обсуждать с нами этот вопрос, а мы, со своей стороны, не настаиваем. Нам не нужно то, что спрятано у него в голове — нам нужны наши батареи, и за них мы готовы эту голову отдать. Вместе с телом, руками, ногами, и прочими неотъемлемыми частями.

Выслушав речь Олега, Мюллер ненадолго задумался.

— Как вы можете доказать свои слова? — поинтересовался он затем. — А также подтвердить искренность своих намерений?

— Вы сами сможете во всем убедиться. Завтра в полдень я буду ждать в тридцати километрах к востоку отсюда, там, где начинается бродячий лес. Со мной будет ваш человек. Приходите на место встречи с батареями — и обмен состоится. Попробуйте обмануть — и живым вы того парня больше не увидите.

— Мы обманывать не станем, — высокомерно бросил немец. — Но где гарантия, что не обманете вы? Не попытаетесь захватить парламентера вместе с батареями?

Ответ у Светлова был заготовлен.

— Приезжайте на вездеходе. Нами специально выбрано место на пределе его «поводка». Я буду стоять в полукилометре, между вами и лесом. Без оружия и без спутников — не считая вашего человека — мои товарищи останутся в лесу и не будут представлять для вас угрозы. Убедившись в этом, выходите из вездехода — также один — и подходите с батареями. Мы не больше вас заинтересованы в обмане — только в честной сделке. И в мирном сосуществовании после ее совершения.

— Мне необходимо обсудить ваше предложение в замке, — проговорил Мюллер, дослушав Олега. — Где и как я CMOiy сообщить вам о принятом решении?

— Положительным ответом станет ваше появление в обусловленном месте в обусловленное время. Отрицательным — отсутствие вас там. Да, должен предупредить, — вспомнил юноша, — не пытайтесь воспользоваться преимуществом в скорости и, опередив меня, устроить засаду — наши люди, включая пленника, уже на месте и готовы ко всему. Если они заподозрят подвох — сделка не состоится.

— Ясно, — кивнул немец. — Что ж, я вас понял, герр Светлов. Вы получите ответ. Какой — узнаете завтра в полдень. А пока разрешите откланяться! — коротко кивнул он на прощанье собеседнику.

— С надеждой на новую встречу, герр Мюллер, — ответил на поклон Олег.

На обратном пути Светлов то и дело оглядывался через плечо: не вырвется ли из-за вышки погоня на вездеходе, но со стороны немцев все было тихо и спокойно.

В роще, рассевшись на траве под деревцами, его ждали трое: Володя, Антон-Чибис и точная копия только что распрощавшегося с ним перед вышкой Курта Мюллера.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Олег у «немца».

— Он озадачен, — сообщила Чужая, поспешно превращаясь в «Дилю» — судя по всему, в этой личине она по-прежнему чувствовала себя наиболее комфортно (и это явилось основной причиной, почему, отправляясь к немцам, Светлов не взял с собой Галю, как та ни просилась). — Но, если бы решение зависело от него — попытался бы честно совершить сделку. Предполагает, что его в этом поддержат капитан и как минимум один из офицеров. Еще один офицер, по его мнению, наверняка выступит против — тот за что-то сильно не любил беднягу Отто. Да, нашего «пленника» зовут Отто Беккер. Его более удачливого напарника по налету на Крепость Росс — Фриц Краузе. Лучшего друга — Карл, entschuldigung[35], Херман.

— А к немчику-то нашему возвращается память, — самодовольно хихикнул Лысый Чибис. — Так, глядишь, и прокатит маскарад!

— Обязан прокатить, — буркнул Светлов, принимая из рук товарища мушкетон. — Ладно, погнали, что ли — нам еще целых тридцать километров топать до места!

Спутники Олега один за другим поднялись с земли, и их маленький отряд незамедлительно тронулся в путь.

28

Планета Новая Земля, ничейные территории, тридцать седьмой день в новом мире

— Едут, — сообщила Чужая голосом Курта Мюллера, личина которого была на ней в данный момент — в ней она могла считывать мысли и чувства немца на расстоянии двух-трех километров.

Вдвоем с Олегом они стояли в чистом поле по колено в колышущейся траве, в трех сотнях метров позади них поднималась темная стена бродячего леса, сейчас, когда время близилось к полудню — выглядевшая вполне безобидно и, пожалуй, даже живописно. Впереди же, на горизонте, виднелась обычная, «оседлая» рощица — именно в ее сторону и указал своему собеседнику кивком «немец».

Кивком — потому как руки его были стянуты за спиной и привязаны к веревке, конец которой сжимал в кулаке Светлов.

— Где? Я не вижу, — присмотрелся Олег.

— Минуты через две появятся.

— Ну и как? Какой у них настрой? — спросил Светлов.

— Готовы к сделке. Везут батареи. Немного опасаются обмана с нашей стороны, но готовы рискнуть.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул юноша. — Ну все тогда, превращайся в Отто.

— Слушаюсь, Всемогущий! — кивнул трутень, и в ту же секунду спутник Олега сделался на добрую голову ниже, уже в плечах, и из брюнета перекрасился в блондина.

— Чтобы при немцах никаких «Всемогущих», — грозно напомнил Светлов. — И вообще ни слова по-русски!

— Jawohl![36] — выговорил «Отто».

Немецкий вездеход и в самом деле появился в зоне видимости через пару минут. Выкатился из-за рощи в поле и почти сразу же остановился — значительно дальше от Олега с «Отто», чем рассчитывал Светлов.

— Что это они? — с легким беспокойством пробормотал себе под нос юноша. — Выманить нас хотят? Или мы неправильно рассчитали длину их «поводка»?

— Soil ich das herausfinden?[37] — поинтересовался «Отто».

— Что? — не понял Олег. — Пока они далеко, можешь по-русски, только отвернись на всякий случай.

— Мне следует выяснить, почему они остановились там?

— Тебе же для этого придется сменить личину Отто на Мюллеровскую?

— Да, конечно.

— Тогда не надо. Они могут наблюдать за нами.

Тем временем из вездехода выбрался человек в серой униформе и быстро зашагал по полю к Олегу с «Отто».

— Так, внимание! — скомандовал Светлов — почему-то шепотом. — Работаем.

— Jawohl! — отозвался «немец».

Марш от вездехода до места рандеву занял у Курта Мюллера — а это оказался именно он — около пяти минут. На этот раз он остановился, не дойдя до Олега добрых двадцать пять метров.

— Guten tag! — громко приветствовал немец Светлова.

— Гутен таг! — «на автомате» бросил в ответ Олег, внезапно осознав допущенный ими просчет: в личине Отто влезть ему в голову Чужая не могла, а сам он по-немецки, естественно, не понимал — «Гутен таг» и пресловутый «Гитлер капут» не считаются.

Тем временем немец прокричал еще что-то — нужно было отвечать, но как?! Перейти на английский? Вот только не насторожит ли это Мюллера — вчера немецкая речь не вызывала у его собеседника никаких затруднений?

— Он просит повернуться, чтобы убедиться, не прячешь ли ты за спиной парализатор, — не разжимая губ, сумел каким-то образом едва слышно произнести понявший в чем проблема трутень.

— А-а… — облегченно выдохнул Светлов и, не выпуская Мюллера из поля зрения, медленно развернулся к тому сперва одним боком, затем другим, потом потребовал жестом: теперь, мол, ты!

Сняв за спины рюкзак и аккуратно опустив его в траву, немец крутанулся вокруг оси, продемонстрировав, что также безоружен.

— Скажи ему: пусть оставит батареи на земле и отойдет, — велел Светлов «пленнику», решив вести переговоры через него — и пусть оппонент себе думает, что хочет! — Мы приблизимся, и я проверю груз. Если все будет нормально — отпущу тебя. Объясни, что схватить рюкзак и убежать, не бросив тебя, я никак не смогу!

«Отто» послушно пролаял, что ему было приказано. Поразмыслив несколько секунд, Мюллер кивнул и попятился. Светлов с «пленником» осторожно, словно по минному полю, двинулись вперед.

В рюкзаке парламентера в самом деле оказались золотистые пирамидки. И именно те, что нужно — с одной вертикальной бороздкой возле вершины (Олег опасался, что немцы могут попытаться всучить ему турецкие — не по злому умыслу даже, просто по ошибке). Убедившись, что оппонент свою часть сделки исполнил честно, Светлов демонстративно разжал пальцы, выпуская из них веревку, на которой удерживал «Отто».

— Ну, ступай, немчура! — проговорил в голос — так, чтобы и Мюллер услышал. Поймет, не поймет — его проблемы. — Не поминай лихом!

Медленно, поначалу замирая на каждом шаге — будто бы еще не веря в наступление долгожданной свободы, «Отто» заковылял к немцу.

— Ауфидерзейн! — отсалютовал на прощанье Мюллеру Светлов, и, подхватив рюкзак, поспешил назад, к бродячему лесу.

Ответил ли что-нибудь ему оппонент, он уже толком не слышал — может быть, и ничего не ответил: Курт и «Отто» уже быстро удалялись в сторону вездехода.

— Есть! — победоносно провозгласил Олег, врываясь с поднятым над головой тяжелым рюкзаком под сень деревьев бродячего леса. — Эй где вы? — это уже относилось к ожидавшим его Володе с Антоном.

— Здесь, где же еще?.. — раздавшийся в ответ голос, хотя произнесенные им слова и были русскими, никак не мог принадлежать ни Кайшеву, ни Чибису, потому как явно являлся женским. И при этом — знакомым Олегу, но прежде, чем Светлов сумел вспомнить, где и при каких обстоятельствах он мог его слышать, хозяйка сама выступила из-за могучего древесного ствола.

Это была китаянка Тинг. В правой руке она держала мушкетон, в левой — длинный нож.

— Запад есть Запад, Восток есть Восток, — проговорил она с холодной улыбкой. — Вот они и сошлись, посол Светлов…

Затем девушка выстрелила.

29

Планета Новая Земля, ничейные территории, тридцать седьмой день в новом мире

— Итак, в вашем лице мы обвиняем Крепость Росс в нападении на Китай, похищении наших ценностей и убийстве трех человек, — торжественно, чуть ли не нараспев, провозгласила Тинг. Свой мушкетон, из которого подстрелила Светлова, она успела куда-то подевать, а вот с ножом не рассталась. — Эти преступления очевидны и не требуют доказательств. Посему, выслушайте наш приговор: в воздаяние за вероломное нападение будет уничтожено засеянное вами поле. Полагаю, это уже сделано. В счет украденного вами мы забираем ваше имущество, — девушка от души пнула ногой лежавший на земле рюкзак с батареями. — Что же касается совершенных убийств, то за них заплатите своими жизнями вы трое.

Эффект полученного Олегом парализующего заряда давно должен был сойти на нет, но привязанный крепкими веревками к древесному стволу, тела своего юноша по-прежнему совершенно не чувствовал, да и соображал, нужно признать, с трудом. Кляп во рту мешал полноценно дышать и не позволял толком сглотнуть постоянно копившуюся слюну, кажется, уже начавшую понемногу стекать из угла губ, все попытки вытолкнуть его наружу языком пока оставались безуспешными, но Светлов упорно их не оставлял: нужно говорить! Возражать, протестовать, спорить, уговаривать! Что это еще, например, за три убийства? Вернувшиеся из набега ничего подобного не рассказывали! А с какой стати им было что-то такое скрывать — наоборот, еще и похвалялись бы удалью молодецкой! А батареи? Китайцы же сейчас потому такие самоуверенные, что думают, будто вернули себе источник энергии. Так ведь нет! И если они поймут, что захватили пустышку — может быть, станут сговорчивее?

В отличие от прочих частей тела, голова Олега поворачивалась более или менее свободно, и, обращая взор налево, он мог видеть примотанного к соседнему дереву Лысого Чибиса — тоже с кляпом во рту. Судя по словам и поведению Тинг, где-то рядом был и Володя Кайшев, но могучие стволы бродячего леса скрывали его от глаз Светлова. Китайцев же вокруг суетилось человек пять или шесть — признаться, Олег не слишком хорошо отличал их, деловито сновавших туда-сюда, одного от другого — ну, кроме Тинг, конечно. Вооружены они были короткими копьями, ножами, мелькали и трофейные мушкетоны.

— Конфуций учил, что тяжесть воздаяния всегда должна быть соразмерна нарушению «ли» — порядка, ритуала, справедливости, невозможно точно передать это емкое понятие на варварских языках. Иными словами, наказание должно быть соразмерно преступлению, — покачивая в такт словам тугим узлом черных волос на макушке, продолжала между тем разглагольствовать девушка. — Капитан Ван Зэнгжонг погиб в бою, расплатой за это станет легкая смерть одного из вас. Чжан Хи был подло убит в своем доме, где пытался укрыться — это уже требует более суровой кары. Наконец, жестокость, с которой была умерщвлена Ли Key, поразила всех нас — воздаянием за нее станет казнь «лин-чи» — «укусы морской щуки». Ты! — внезапно взметнувшись, перст китаянки указал на Чибиса. — Небо благосклонно к тебе, лаовай: ты ответишь за смерть Вана и умрешь без особых мучений. Казнь через удушение, которая тебя ждет — быстра и гуманна.

Тинг сделала знак своим узкоглазым приспешникам, и двое китайцев тут же подступили к Антону с длинной веревкой. Как смог, Чибис попытался уклониться, прижимался бритым затылком к дереву, тряс головой и отчаянно мычал сквозь кляп, но палачи ловко обвили петлей его шею, растянув концы веревки, привязали к ним по палке и встали по обе стороны от несчастного. Затем, вращая эти импровизированные рычаги, китайцы принялись с показной неторопливостью скручивать веревку, медленно затягивая удавку на шее Антона.

Лицо Чибиса налилось кровью, глаза выпучились в безумии, юноша в последний раз рванулся — так что затрещали удерживавшие его на месте путы — и резко обмяк. Палачи еще продолжали размеренно вращать свои палки, но голова Антона уже безвольно свесилась, поддерживаемая теперь лишь туго скрученной веревкой под подбородком. Красноту кожи сменила жуткая синюшность, постепенно переходившая в сероватую трупную бледность.

Не смея отвести взгляда, Олег ошалело смотрел на казнь товарища по несчастью. Этого не могло происходить на самом деле! Просто не могло!

Тинг подошла к привязанному к дереву бездыханному телу, заглянула в мертвое лицо, принюхавшись, брезгливо поморщилась и махнула рукой своим подручным, чтобы те остановились. Палачи бросили палки и отступили за деревья.

— Это была очень легкая смерть, — вкрадчиво проговорила китаянка, обернувшись к застывшему в оцепенении Олегу. — К тому же, оставившая в неприкосновенности телесную целостность. Ваш товарищ — счастливчик. Теперь — твоя очередь! — Светлов содрогнулся в парализующем волю ужасе, но последние слова девушки, как выяснилось, предназначались вовсе не ему — сделав шаг в сторону, Тинг повелительно указала рукой куда-то за деревья. — В наказание за убийство Чжана ты будешь забит палками!

Волею судьбы, видеть учиненную над Володей экзекуцию Олег не мог, но отлично слышал глухие звуки ударов и сдавленные стоны, а после и истошные, нечленораздельные вопли Кайшева — должно быть, в какой-то момент кляп вывалился — или был выдернут — изо рта приговоренного. Продолжалось это, казалось, целую вечность — но вот, наконец, крики стихли, а через какое-то время прекратились и удары.

— Это была смерть средней тяжести, — констатировала Тинг, оценив результат. — Тебя же, — вернулась китаянка к Светлову, — ждет нечто куда более тяжкое. Лин-чи — это смерть от тысячи порезов. Тебя разрежут на куски, но так, что и после первой, и после сотой раны ты будешь продолжать жить и чувствовать боль. Таково воздаяние за издевательство, которому ваши люди подвергли Ли Key! Я сама сделаю это! — занеся руку с ножом, она ловко подцепила кончиком клинка ворот форменной футболки Олега и полоснула вниз, распоров и материю, и кожу под ней.

Светлов дернулся — скорее от страха, чем от боли, ее он почти не ощутил — и промокший от слюны кляп, который он не переставал расшатывать языком, выпал, наконец, из его рта наземь.

— С…Т…Й… — промычал юноша, пытаясь совладать с онемевшей челюстью. — Стой!.. Не надо!

— Я не жду, что ты примешь смерть достойно, — с кривой усмешкой пожала плечами Тинг. — Но и ты не жди, что твои мольбы кого-то разжалобят, — отточенное лезвие коснулось его лба где-то над бровью. Боль снова не была сильной, но к углу глаза, а оттуда — ниже по щеке — уже сбегала теплая кровяная струйка.

— Ты… не понимаешь! — собравшись с силами, выговорил Светлов. — Все не так, как вы думаете! Наши батареи вам не подойдут, а мы не сможем воспользоваться вашими! — он и сам не знал, почему решил начать именно с этого, но неожиданно попал в точку.

— С чего бы это? — чуть склонив голову, осведомилась китаянка. Отвести руку с ножом от его лица она и не подумала, но клинок замер, не продолжив разреза.

— Энергетические батареи подходят только той базе, где находились изначально! — понимая, как мало времени в его распоряжении, быстро заговорил Олег. — Мы… Мы вернем вам ваши — в обмен на наши, — указал он глазами на рюкзак на земле. — Вернем все девять за семь! Отпусти меня, и я это организую!

— Ты не лжешь, — задумчиво проговорила китаянка, вглядевшись в глаза Светлова и, наконец, опустив нож. — Впрочем, это проверяемо…

— Конечно, не лгу! Я…

— И тем не менее, твое предложение неприемлемо, — спокойно продолжила Тинг. — Вернув украденное, вы лишь отчасти искупите свою вину — ибо кто вернет нам Ли Key?

— С чего ты вообще взяла, что ее убили наши люди? — в отчаянии возопил Олег. — Я слышал об одном то ли убитом, то ли раненом, но не о троих!

— В Тиныии погибли трое — это факт, — покачала головой китаянка. — За двоих вы расплатились, — сделала она жест в сторону казненных товарищей юноши. — Неотмщенной осталась Ли Key. Впрочем, это лишь вопрос времени, — лезвие ножа снова хищно блеснуло перед его глазами.

— При чем тут я?! — выдохнул Светлов. — Меня там вообще не было!

— Меня тоже, — пожала плечами Тинг. — Но здесь сейчас — и ты, и я, так угодно Небу.

— Моя смерть не поможет вам вернуть батареи!

— Но и не помешает, — заметила китаянка. — Раз наши аккумуляторы вам тоже не подходят — рано или поздно этот обмен так или иначе состоится.

— А если нет? А если наши люди тоже предпочтут месть? Их возможности превосходят ваши: у них есть энергия, а у вас ее нет!

— Энергия — это еще не все, — холодно усмехнулась Тинг. — Помогла она вам сегодня? А у нас теперь тоже есть парализаторы, — кивнула девушка на мушкетон в руках одного из своих приспешников. — Если Крепость Росс снова выберет войну — что ж, значит, так тому и быть!

— Я… Я могу убедить их пойти на перемирие! — заявил Олег. — Убьешь меня — пути назад уже не будет!

— Я так не думаю, — покачала головой китаянка. — И все же… — она помедлила, повторно опуская вооруженную ножом руку. — И все же, определенный смысл в твоих словах есть… Быть посему, — неожиданно приняла решение Тинг, когда Светлов уже вовсе этого не ждал. — Мы не станем казнить тебя… сейчас. Ты отправишься в Крепость Росс и передашь наши условия: девять похищенных у нас батарей в обмен на семь ваших. Но это еще не все. Нарушение «ли» так или иначе должно быть возмещено. Вместе с нашими аккумуляторами вы передадите нам убийцу Ли Key. Настоящего, или того, кто будет готов взять на себя его вину — это не важно. Он будет казнен казнью, предназначавшейся тебе — и только тогда между нами будет возможно какое-то подобие мира.

— А если наши на такое не согласятся? — непроизвольно вырвалось у Олега. Не стоило, наверное, спрашивать сейчас об этом китаянку, но язык твой — враг твой.

— Тогда война продолжится, — невозмутимо развела руками девушка. — Продолжится и цепь смертей. Мы к этому готовы — а вы?

Задумываться о том, блефует его собеседница или и в самом деле не страшится войны до полного истребления одной из сторон, было сейчас явно не ко времени.

— Хорошо, — просипел Светлов, внезапно напрочь лишившись голоса. — Я передам в Крепость Росс ваши условия. Каким бы ни был ответ — вы его получите.

— Я могла бы сказать, что надеюсь на вашу мудрость, — проговорила Тинг, рассекая ножом удерживавшие юношу веревки, — но не стану лгать понапрасну: надежда тут может быть лишь на ваш страх, себялюбие и двоедушие. Но если в итоге цель будет достигнута, какая разница, какой из путей привел к ней, не так ли?

30

Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать восьмой день в новом мире

— Кто вообще пришил ту чертову китаёзку? — раздраженно бросил Мамай. Словно тигр, запертый в клетке зоопарка, он метался из конца в конец столовой, то стремительно ускоряясь, то на миг замирая — и снова продолжая движение. — Я был совершенно уверен, что единственный убитый — их капитан!

— А капитана кто убил? — задала ему вопрос Даша.

Помимо нее, Стаса и менее часа назад возвратившегося в Крепость Олега, в помещении находилось не более десятка человек: пятеро теперь постоянно, днем и ночью, караулили делянку. Вопреки самоуверенной похвальбе Тинг, накануне китайцам не удалось уничтожить посевы: их отряд был замечен при пересечении контрольной полосы и предпочел отступить, рассыпавшись по степи, но угрозу сочли реальной и усилили бдительность.

Гали в столовой не было — она дежурила у ворот. Отсутствовали и Настя с Тимуром, но их смена на вездеходе как раз вот-вот должна была завершиться.

— Тагаев, — ответил между тем девушке Стас. — Там у него выбора не было: поняв, что происходит, капитан китаезов собирался запереться в энергоцентре. Успей он это сделать — не видать нам батарей, как своих ушей!

— Может, и к лучшему было бы? — заметил Макс — вроде бы в сторону, но услышали его все.

— Так кто же тогда мог знать?!. — развел руками Мамай. — И вообще: что это еще за разговорчики? — тут же опомнился он. — Все мы сделали правильно! В тот раз.

— А в какой неправильно? — незамедлительно спросила Света.

— Нужно было с Олегом больше людей послать, — пришла на помощь капитану Аня.

— Так ты же сама и была против! — желчно напомнила ей Ткачук.

— Я ошибалась, — признала Руденко. — Чужая нас не подвела. А вот сами мы подкачали.

— Давай вот только не будем обобщать! — вскинулась Света. — Кое-кто подкачал, не все!

— Если ты про Чибиса и Кайшева, то они тебе уже не ответят! — мрачно выговорил Мамай. — А к Светлову тут какие вопросы? Он свое дело сделал.

— Не только к Светлову! Нужно было все как следует продумать, просчитать!

— Вот где ты, такая умная, раньше была?! — процедила Аня. — И что-то не припомню, кстати, чтобы ты особо рвалась сопровождать Чужую к немцам!

— Приказали бы — пошла бы!

— А когда, кстати, Чужая должна вернуться? — вмешался в разговор Тёма Борисов. — Может, просто подсунем ее китайцам, как немцам подсунули — и все проблемы решатся?

— Едва ли это произойдет скоро, — проговорил Олег, рассудив, что вопрос к нему. — Ей был дан приказ уйти беспалевно. Если понадобиться, она будет ждать удобного случая неделю, две, месяц — столько, сколько придется. К тому же, ей велено попытаться отыскать похищенное у нас кольцо — то, что немцы сняли с Гали. Это также может оказаться непростым делом… В общем, на помощь Чужой я бы пока не рассчитывал, — заключил он.

— Жаль, — вздохнул Макс. — За раз двух зайцев могли бы убить!

Уточнять, что он имел в виду, Светлов не стал.

— Тогда давайте сбагрим китайцам нашу турчанку! — предложила Света. — Лучшего применения ей все равно не найти!

— Они не дураки, — покачал головой Олег. — Сразу поймут обман.

— Да как они поймут-то?

— Очень просто: спросят у нее что-нибудь, а она по-русски ни бельмеса!

— Ну не знаю… Давайте ей язык отрежем!

— Ты вот это сейчас всерьез? — хмуро спросила у нее Аня.

— А что такого? Все лучше, чем кого-то из своих подставлять!

Дверь столовой открылась, и вошли Тимур с Настей. Подсев к Тёме, о чем-то с ним вполголоса зашушукались — как видно, выясняли, что и в каком ключе обсуждается.

— Руки тоже отрежем? — спросила тем временем у Светы Ада. — Чтобы и написать ничего не смогла, если что?

— Да хотя бы и так!

— И что, по-твоему, должны будут подумать об этом китайцы?

— Что кто-то уже сделал за них половину работы, — хмыкнул Макс.

Внутренне передернувшись, Олег машинально дотронулся пальцем до подсохшей ранки над левой бровью — зайти в медотсек, чтобы затянуть ее, он еще не успел.

— Так китайцы, небось, хотят заполучить кого-то из тех, кто участвовал в атаке? — спросила у Светлова Даша.

— Нет, — мотнул головой Олег. — Им плевать, кто из нас это будет. Но вариант с Хюррем по любому не прокатит: они не идиоты.

— Тогда остается только тянуть жребий, — развела руками Макаускайте.

— Если только среди тех, кто ходил в набег! — подал голос рыжий Артем. — Почему те, кто изначально был против, должен отвечать за их художества?

— А мы там что, ради одних себя старались?! — коршуном напустилась на него Света. В составе атаковавшего китайцев отряда были две девушка — она и Ира Зварыч.

— Я вас об это мне просил!

— Еще скажи, что если бы батарейки подошли, не стал бы ими пользоваться, а ушел через два года в лес!

— Тихо все! — прервал разгоревшийся спор Мамай. — Не гоните лошадей! Давайте начнем сначала: выясним сперва, кто и зачем убил эту… как ее? — повернулся он к Олегу.

— Ли Key, — подсказал тот.

— Ли Key, — повторил за ним капитан.

— Погодите! — нахмурив брови, приподнялась со своего стула Настя. — Я что-то не поняла: вы тут серьезно обсуждаете вопрос о том, кого выдать на расправу китайцам?

— Пока просто пытаемся разобраться, что произошло, — буркнул Стас.

— Ну разберетесь, а потом что?

— «Потом» — потом и будет.

— Разобраться — дело хорошее, — встал рядом с Настей Тимур. — Но я лично слышу другое: ходил в поход — не ходил в поход, прокатит фокус с Хюррем — не прокатит фокус с Хюррем… Вы тут в своем уме вообще?

— Хочешь что-то конкретное предложить — или так просто, языком потрепать? — осведомилась у Тагаева Аня.

— А что тут предлагать? Китайцам сказать: вот ваши девять аккумуляторов, гоните наши семь — и в расчете. Своих людей мы не выдаем.

— Не согласятся они, — покачал головой Олег.

— Не согласятся — значит, война, — пожал плечами Тимур. — Преимущество в которой, как ни крути, будет на нашей стороне.

— Будет, но не абсолютное, — проговорил Мамай. — Делянку, вон, вчера еле уберегли. И это они еще только нас прощупывали. Нет, я тоже не сомневаюсь в итоговой победе, но без потерь наверняка не обойдется. В том числе — человеческих потерь.

— Мы прекрасно это понимали, когда принимали решение о нападении, — заявил Тагаев.

— А кто-то с этим спорит? Но сейчас вопрос стоит немного по-другому: пожертвовать кем-то одним — и все закончить, или поставить под угрозу многих.

— И в результате, возможно, батареи так и не получить, — добавила Аня. — Что, если поняв, что проигрывают, китайцы, к примеру, тупо утопят их в море?

— Пожертвовать кем-то одним… Собой не хочешь? — с места бросил Стасу рыжий Артем.

— Нет, не хочу, — ответил тот. — А вот выяснить, кто и зачем убил китаезку — да еще так, что остальные узкоглазые офигели от жестокости содеянного — хочу.

— Ну, допустим, выяснишь, — проговорил Тимур. — И что — выдашь им убийцу? Тогда прямо с меня начни: я одного точно застрелил!

— Мы об этом уже тут говорили, — отмахнулся капитан. — Ты своего вынужден был застрелить. Хотя окажись тогда у тебя в руках мушкетон вместо карабина — и там могло бы обойтись без жертв… Но что сделано — то сделано.

— Вот именно! — подхватил Тагаев. — Что сделано — то сделано! Нет, согласен, выяснить подробности необходимо, но вовсе не потому, что китайцы что-то там от нас требуют! Я тоже не понимаю, кому и зачем понадобилось убивать еще двоих, но наши люди — это наше дело! Сами между собой разберемся!

— А с китайцами как предлагаешь? — повернувшись вместе со стулом, спросил Тимура Макс.

— Я уже сказал: батарейки на батарейки. И точка.

— Обсудили уже: откажутся!

— Откажутся — так откажутся, наше дело предложить!

— А можно наоборот: сделать вид, что согласны на их условия, — вмешалась Даша. — Договориться о встрече — а там устроить засаду и отбить батареи!

— И кто после этого нам еще поверит? — спросила Аня.

— А нам и не нужно «после»! Вернем батареи — а там пусть хоть изойдутся в недоверии!

— А как же Альянс? — напомнила Руденко. — Заработаем репутацию кидал — кто нас в него потом примет?

— Какой Альянс, опомнись! Батареи в чужую крепость не вставишь!

— А в чужую и не нужно. Есть тут идейка: девять лет в одной крепости, потом девять — в другой, следующие девять — в третьей…

— А Альянсу не начхать ли, как мы ведем себя с китайцами? — спросила Света. — Они же, вроде как, сами нас на них науськали, нет?

— Извечный принцип британцев: джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца, — напомнила Бердичевская. — Плевать им на китайцев с высоты Биг-Бена!

— Вот только к западу или востоку от этого чертова Суэца находимся для них мы? — хмуро бросила Аня.

— Если к востоку — то о каком Альянсе мы вообще говорим?! — воскликнула Ткачук.

— Так, давайте не отвлекаться, — снова вмешался Мамай. — Пока не вернем свои батареи, об Альянсе в любом случае рано думать!

— Лично мне нравится предложение Дарьи, — сказал Тимур. — Назначить встречу, попытаться уговорить разойтись по-хорошему, а упрутся — показать, как бывает по-плохому. В огневой мощи мы китайцев превосходим на порядок — нужно этим воспользоваться. Война — так война.

— Я — «за»! — поднялся со своего места Переверзев. — Так и нужно сделать! Я вот даже рад буду, если они не пойдут на сделку — пусть ответят за Чибиса и Вовку!

— Я лично рада не буду, — бросила Ада, также вставая на ноги. — Но Тимур прав: своих выдавать нельзя! Лучше уж война!

— Будут потери, — напомнила Руденко.

— Может быть. Но зато не будет того, кто предан своими!

— Поддерживаю! — бросила Света.

— А ты, Светлов, что скажешь? — остановился напротив Олега Мамай.

— Простые решения — далеко не всегда правильные… — проговорил тот, медленно поднимаясь из-за стола. — Но сейчас, по-моему, именно такой случай! — резко вскинул голову Олег. — Вы знаете, я был против нападения на китайцев, но сделанного не воротишь, и теперь, если выбор стоит между выдачей на расправу этим садистам кого-то из своих и войной — я за войну!

— Отлично сказано! — трижды хлопнула в ладоши Ткачук.

— Понятно… — пробормотал Стас, обводя глазами собравшихся. На ногах, помимо Олега, стояли Тимур, Настя, Макс, Света и Ада. Поняв, что происходит нечто вроде голосования, под взглядом Мамая встала со стула Даша, хотя ее позиция и так была всем понятна. Чуть помедлив, к ним присоединился и Тёма Борисов. Последним, словно нехотя, поднялся рыжий Артем.

— Война — это всегда плохо, — бросил он. — Но что там было про тех, кто выбирает позор?

— Тот получает и позор, и войну, — напомнил Переверзев. — А ты, получается, за позор? — повернулся он к Ане, которая, единственная в столовой, осталась сидеть.

— Я лишь хочу, чтобы решение каждого было ответственным, — проговорила Руденко.

— В этом не сомневайся, — бросил Макс.

— В таком случае, я с вами! — кивнула Аня. Вставать из-за стола она, впрочем, не стала.

— Поразительное единодушие, — как будто бы с удивлением покачал головой Стас. — Что ж, значит, так тому и быть! — провозгласил он затем, тряхнув головой. — Устроим китаезам новый Даманский!

— Остров Даманский в итоге отошел Китаю, — заметила Ада. — Давайте уж лучше что-нибудь другое им устроим!

31

Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать девятый день в новом мире

За завтраком к столику, за которым сидели Олег с Галей, быстрым шагом подошла Вера.

— Ты случайно не знаешь, где Инна? — обеспокоенно спросила она у Светлова.

— Ты меня об этом спрашиваешь? — едва не подавился голубой кашей юноша. — Мне-то откуда знать!

— Может быть, где-нибудь на вахте? — предположила Измайлова.

— Нам с ней как раз на вездеход пора заступать, — пояснила Варенникова. — Я зашла в ее комнату, а там — это… — дрогнувшей рукой Вера положила на стол исписанную мелким почерком салфетку.

— Стихи? — спросил Олег, заметив характерно сгруппированные строки. — И что? — непонимающе поднял он глаза на Варенникову.

— Ты прочти! — потребовала та, пододвигая к нему салфетку.

Пожав плечами, Светлов развернул к себе листок.

Когда сгорит последняя свеча,

И стихнет стон последнего аккорда,

А тот, кто днем Судьбе перечил гордо

Почувствует спиной удар бича,

Когда сгорит последняя свеча.

Когда сгорит последняя свеча,

Надежда из сердец уйдет навеки,

Вспять потекут любви и веры реки,

И кровь рекой — свежа и горяча,

Когда сгорит последняя свеча.

Когда сгорит последняя свеча,

Пора придет последний сделать выбор:

Нырнуть под лед и стать немым, как рыба,

Или отдаться в руки палача,

Когда сгорит последняя свеча.

Когда сгорит последняя свеча,

Исчезнет свет — и с ним исчезнут тени,

Последний раз падем мы на колени,

Молитву ли, проклятье ли шепча,

Когда сгорит последняя свеча…

— И что? — снова посмотрел он на Веру.

— Ты разве не видишь? Она тут как будто прощается!

— Ну… — опустив взор, Олег еще раз перечел первые строчки. — Стихи как стихи… — сделал вывод он. — Ну, хочешь, давай у Мамая про нее спросим, — отодвинув стул, Светлов поднялся и направился к столику у стены, за которым в одиночестве завтракал их капитан. — Стас, ты случайно Инну никуда сутра не посылал? — спросил он, подойдя.

— Я — нет, ни случайно, ни специально, — жуя, отозвался Мамай и затем, проглотив то, что было у него во рту, добавил. — Она сама ушла.

— Ушла? Куда?

— К китаезам.

— Что?! — вырвалось у Олега.

— Что слышал. Иноземцева ушла к китаезам.

— Зачем? — ошарашенно спросил Светлов. — Предупредить, что мы собираемся устроить засаду? — родилась у него внезапно догадка. — Но почему тогда…

— Я тоже так спросонья подумал, когда она попросила ей ворота отпереть, — не дал ему договорить капитан. — Но нет — это было бы уже слишком даже для нее. Она сдаваться пошла.

— Сдаваться?

— Ну да. Так что можешь расслабиться, китаезам мы больше ничего не должны. Война окончена. Осталось днем батарейками махнуться — и дело в шляпе.

— Погоди, — нахмурился Олег, не в силах поверить услышанному. — Чушь какая-то… Ты уверен?

— Говорю же: я сам ей ворота открывал. Вот, кстати, ее колечко, — отложив в сторону столовый пинцет, Мамай запустил руку в карман и выложил на стол узкий черный ободок.

— Но почему… Почему ты ее не остановил?! Зачем выпустил?! — выговорил Светлов, обалдело глядя на кольцо.

— А что мне, по-твоему, следовало делать? — развел руками Стас. — Сам знаешь, Иноземцевой если что в башку втемяшилось — не отступит.

— Ты мог просто не открывать ворота! Запереть ее в боксе, в конце концов!

— С какой стати? Девочка взрослая и вправе сама за себя решать. Тем более, что Крепости от этого — одна польза!

— Польза?!. — едва не задохнулся от возмущения Олег. — Ты хоть понимаешь, что они там с ней сделают?

— Главное, что она сама это понимает.

— Ну ты и сволочь… — прошептал Светлов, отступая на шаг. — Когда она ушла? — быстро спросил он.

— Часа два назад, — невозмутимо проговорил Мамай. — Да не кипишуй ты! Для всех так будет только лучше!

— Ну ты и сволочь! — уже в голос выкрикнул Олег и, метнувшись к Стасу, почти без замаха двинул кулаком в челюсть капитану. Голова Мамая откинулась назад, и он с грохотом повалился на пол вместе со стулом.

Смахнув вслед поверженному капитану тарелку с недоеденной тем кашей, Светлов бросился к выходу из столовой.

— Куда?! Стоять! Кто-нибудь! Остановите этого идиота! — сдавленный вопль Стаса догнал его уже в дверях.

— Стой! Подожди! — это кто-то прокричал вслед Олегу уже на лестнице. — Стой, стрелять буду!

Куда и зачем он бежит, Светлов и сам толком не понимал. Догнать и вернуть Инну? Сдаться вместо нее китайцам? Отомстить, если не успеет спасти? В этот момент он вообще об этом не думал. Не думал о судьбе Крепости, не думал об оставшейся в столовой Гале… Просто несся вниз, перелетая за шаг через добрую треть лестничного пролета, почти не глядя под ноги и не слыша раздававшихся за спиной криков.

Он уже миновал площадку второго этажа, когда нога нежданно соскользнула, не попав на ступень, другая, наоборот, запнулась за что-то, и, потеряв равновесие, юноша кубарем покатился по лестнице. Догнал Олега парализующий заряд мушкетона прежде падения, собственно, и послужив его причиной, или настиг уже после, не знал, наверное, и тот, кто произвел сверху этот выстрел. Но вероятнее все же второе — потому что, падая, Светлов еще успел ощутить, как, круша хрупкую кость, врезается ему в район правого виска металлическое ребро лестничной ступени — прежде, чем перестал что-либо чувствовать вовсе.

32

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, день подведения черты

— Вот он, злой лес, — едва ли не восторженно проговорил Тёма, останавливая вездеход.

— И что, по мнению Мамаева, мы должны здесь увидеть? — обронила Настя, хмуро вглядываясь через лобовое стекло в медленно ползущую в свете фар живую серую стену.

Ее напарником в этой поездке, как и всегда в последние дни, должен был стать Тимур, но в последний момент Тагаев зачем-то срочно понадобился капитану в Крепости, и в кабину вездехода вместо него сел Борисов. Он же сообщил Насте полученную от Мамаева задачу: под конец смены, как стемнеет, отправиться на восточную границу «поводка», где, по докладам наблюдателей, будто бы объявился бродячий лес, и разведать обстановку.

— Вот это, наверное, и должны, — пожал плечами Тёма, неопределенно показывая рукой вперед.

— Ну, посмотрели, — кивнула Настя. — Да, злой лес. Очень злой. Что, едем назад?

Крепость готовилась к консервации, и дел там сейчас было невпроворот — уже завтра она должна быть покинута жителями, ворота закрыты вручную и запечатаны капитанским кольцом — после извлечения батарей им хватит собственного запаса энергии ровно на одно открытие, которое, если все пойдет по плану, состоится лишь через долгие девять лет. На эти годы местом пребывания Альянса, Меморандум о провозглашении которого после долгих обсуждений и жарких споров был два дня назад торжественно подписан Мамаевым, англичанином Райли Макбином и капитаном нью-йоркского «Ковчега» Филом Андерсоном, станет Форт Виктория.

Однако наступившей ночи предстояло стать для Насти особенной вовсе не потому, что та была последней перед переездом. Сегодня они с Тимуром договорились соединить проходом свои жилые комнаты.

Признаться, Настя ждала, что это произойдет несколько раньше — сразу после их бурного выяснения отношений, последовавшего за возвращением Тимура из китайского похода и закончившегося более чем просто примирением, но день шел за днем, а Тагаев что-то не торопил события. И вот сегодня, наконец, сделал ей официальное предложение — по всей форме: с падением на колено, огромным букетом цветов и золотым колечком, явно земного происхождения — Настю так и подмывало спросить, где юноша его взял, но она удержалась.

Наверное, излишне говорить, что Настя ответила согласием.

— Так что, едем назад? — нетерпеливо повторила девушка свой адресованный Тёме вопрос — в первый раз Борисов на него так и не ответил, завороженно глядя на движущиеся деревья.

— Погоди, наверное, нужно понять, идет он на Крепость, или мимо, — проговорил паренек.

— И так видно, что мимо, — пожала она плечами. — А если бы даже и на Крепость — что с того? Кора говорит, что базе бродячий лес не страшен. Делянку, конечно, сметет, но ее мы так и так бросаем…

Захватить с собой в Викторию засеянное поле, недавно с таким трудом спасенное от разорения китайцами, было, увы, невозможно. Остаться в Крепости Росс до созревания урожая — означало потратить энергию, которую Альянс уже считал общей. Впрочем, у англичан имелась своя делянка, ее-то теперь и будут возделывать все вместе.

— Смотри: он плавно, но заворачивает! — не согласился Тёма. — Вполне может Крепость зацепить!

— Да где заворачивает-то? — распахнув дверцу вездехода, девушка высунулась наружу, чтобы посмотреть на лес не через стекло. — Словно по линеечке идет!

— Да вон же… — чуть привстал с сиденья паренек.

Какая-то тень скользнула к Насте с его стороны…

…и в следующий миг изумленная девушка обнаружила себя лежащей в траве возле переднего колеса вездехода. Вокруг, в прямоугольнике падающего из распахнутой дверцы кабины света виднелись какие-то клочья какого-то тряпья. Почти машинально протянув руку, Настя дотронулась до одного из них, ухватив, поднесла поближе к глазам, рассмотрела: это был обрывок штанины форменных «ковчеговских» брюк.

Девушка судорожно ощупала себя снизу доверху: вся ее одежда была на ней. Значит, клочки принадлежали кому-то другому… Кому? Однажды Настя уже видела такое: за миллиарды километров отсюда, ошметки одежды, спадающие с уродливого тела монстра, которым обернулся на межзвездной станции Костя Терентьев!..

Краем глаза заметив впереди движение, девушка вскинула голову: кто-то шел со стороны леса к вездеходу, держась освещенной фарами полосы.

— Тёма? — крикнула Настя, уже понимая, что рослая фигура никак не может принадлежать невысокому Борисову.

Человек приблизился: стало видно, что это юноша лет двадцати, в левой руке у него длинная заостренная палка, сам он раздет по пояс, но в штанах — выходит, разбросанные вокруг Насти обрывки ткани не имели отношения и к незнакомцу. А вот его заросшее бородой лицо она как будто бы уже где-то видела раньше…

Приподнявшись, девушка нащупала рукоять лежавшего на полу кабины мушкетона.

— Стой! — выкрикнула она, вскидывая оружие и наводя его на ночного гостя. — Стой, или я буду стрелять!

— Не надо стрелять! — попросил юноша, послушно замирая на полушаге. — Тебе больше нечего бояться! Я убил его!

— Кого? — «на автомате» спросила Настя, почему-то сразу представив себе убитым Тёму.

— Монстра, который на тебя напал!

— На меня напал монстр? — недоверчиво сдвинула брови девушка.

— Да! Ты не помнишь? Я заметил, как он склонился над тобой, подкрался сзади и ударил его копьем! — незнакомец продемонстрировал палку в руке: ее острый конец был измазан чем-то фиолетово-черным. — Он упал, но почти тут же вскочил и бросился к лесу, однако, я настиг его и еще раз ударил! Он снова упал — уже окончательно — и его тушу затянуло под дерево! Меня тоже туда едва не засосало, еле вырвался!

— Кто ты? — спросила Настя, прерывая сию пламенную речь.

— Герман, — ответил юноша.

«Точно, Герман Фролов! — вспомнила она. — В его личине была Чужая, когда принесла в крепость Галю Измайлову! Но… говорили же, что он псих!»

— Убив монстра, я словно от сна пробудился, — как будто бы угадал ее мысли юноша. — Вернее, вынырнул из бреда. Не знаю, что со мной было… Но теперь, как будто бы, все в порядке. Не считая того, что не очень понимаю, где я нахожусь и как тут оказался… Но про монстра — правда! Можно мне подойти? — спросил он под конец.

— Погоди, — мотнула она головой. — Стой пока там. Скажи, ты Тёму не видел? Тёму Борисова.

— Разве я с этого не начал? — явно удивился такому вопросу Герман. — Это же он превратился в монстра! Борисов. Из кабины выбрался почти человеком — разве что хвост сзади торчал, а когда над тобой нагнулся — так сразу начал… меняться. Крылья за спиной появились и все такое… Хотя нет, вру, — торопливо поправился юноша. — Крылья появились уже после того, как я его в первый раз копьем проткнул. Сначала только хвост был!

Хвост. И временная потеря памяти: была в кабине — и сразу же оказалась снаружи. Одно к одному, это…

Пальцы Насти сами собой разжались, и мушкетон выпал из ее рук.

— Подойди сюда! — резко потребовала у Германа. — Ну? Быстро! Посмотри: у меня есть что-нибудь на шее? — задрала она голову.

Немало удивленный столь стремительной переменой в настроении его собеседницы, юноша подбежал к ней, наклонившись, присмотрелся:

— Да, вроде, нет ничего… Так, черточка розовая. Будто царапина. Нет, не царапина: буквально, на глазах исчезает…

— Исчезает? — тяжело опершись на юношу — тот заботливо подставил свою руку — Настя поднялась на ноги. Перед глазами у нее все плыло, в ушах гремели предсмертные вопли бьющейся в агонии Марины. — Мне нужно в медотсек! — выговорила она, с трудом ворочая языком в пересохшем рту. — Срочно!

Излечим ли укус трутня — все-таки, это вам не с лестницы упасть? Ответа на этот вопрос она не знала, но, пока надежда оставалась, сдаваться не собиралась.

— Я не умею управлять этой штукой, — растерянно кивнул Герман на вездеход.

— Я умею, — заявила Настя, выпустив руку юноши и двинувшись в обход шестиколесной машины. — Садись, поехали! — последние слова она произнесла уже из кабины, с водительского сиденья. — Живо! Да, паралиатор подбери! — вспомнила она об оброненном оружии.

Подстегнутый ее хриплым окриком, Герман подхватил с травы мушкетон пулей, влетел внутрь, и еще прежде, чем хлопнула закрываемая им дверца, девушка рванула вездеход с места.

Эпилог

Кокон, вне времени

Трутня терзала неистовая боль, и виновником этой боли был человек по имени Герман.

Первый пропущенный удар привел лишь к потере концентрации и утрате контроля над личиной, а вот второй, не замедливший последовать за первым, грубо порушил системные связи организма, запустив стихийный процесс окукливания — болезненный для любого, но для трутня — в особенности. Нижайший из страты переживает этот этап с радостью и надеждой, ибо успешное его завершение означает переход в новую касту, но трутни вне каст, для них тугой кокон, безжалостно выжимающий из заточенного в него прежнюю жизнь, сулит не возвышение, а откат назад, в начало вечного цикла.

Болит не тело — болит сознание. И единственное, что может эту боль не ослабить даже, но лишь отчасти заслонить — воспоминания о том, что ей предшествовало, а значит послужило косвенной или прямой причиной. Их, воспоминания эти, невозможно призвать произвольно — они просто приходят. Или не приходят — и тогда неприглушенное страдание способно опрокинуть ум в черное Ничто, из которого нет возврата. Однако такое все же случается редко, иначе настоящие, изначальные трутни давно бы перевелись — к вещей радости ушедших в добровольное рабство прогресса страт — но этому не бывать.

Какая боль!

Тесная, темная комната, в которую почти никто никогда не заходит. Он в личине маленького, усталого человечка по имени Тхирасак Тамсатчанан. На нем выцветшая, давно не стираная полицейская форма — пришлось потрудиться, чтобы снять ее с трупа прежнего хозяина, не повредив.

Он открывает дверь и выглядывает наружу: время выбрано верно, в коридоре нет никого, кроме высокого, но сутулого юноши, направляющегося к лестнице.

— Кхун Константин! — окликает он ничего не подозревающую жертву.

— Ну, что еще? — недовольно оборачивается юноша.

Он манит жертву пальцем. Константин Терентьев неуверенно оглядывается, но все же решает подойти. Он отступает внутрь и выпускает хвост — юноша так и не успевает ничего понять, а он жадно впитывает содержание его примитивного мозга. Времени мало, а другого случая не будет!

Вот дело и сделано. Теперь он снова сможет быть рядом с Мариной, своей подопечной. Какой же мучительной была разлука…

Но и на девятую долю не такой мучительной, как нынешняя боль.

Проклятые жнецы!

Пока он вне подозрений, но все изменится, если позволить им сканировать его мозг! Что делать? Бежать? Это не трудно. Но он не в силах снова пойти на расставание с подопечной, особенно теперь, когда ждать осталось совсем немного… Восемьдесят один процент за то, что на этот раз будет обретен успех. Сотни и проценты — продукты чуждого ему человеческого мышления, но в этой личине оперировать ими по-своему естественно.

А восемьдесят один — правильное число, даже для трутня. Значит, бежать нельзя.

Но и оставаться нельзя.

Пора!

Он сбрасывает личину и выходит в коридор. Для вида толкается в соседние помещения — заранее зная, что не сможет пройти через входные арки, но пусть Настя и Джулия считают, что он пытался на них напасть. Однако истинная его цель — Артем Борисов.

Как он и предполагал, тот уже вернулся с процедуры и находится в комнате ожидания. Один. Внутрь он входит в личине Константина — одежду пришлось имитировать — неприятно, но не смертельно: табу страт трутня не касаются. Вот если бы сейчас потребовалось снять что-то с себя — это лишняя, нерациональная потеря сил. К счастью, никакой нужды в этом нет.

Мест, где можно спрятать человеческий труп, в терминале более чем достаточно, но он тратит время на то, чтобы отнести тело к шлюзу: пусть автоматика зафиксирует выброс массы. Заодно убирает с пола обрывки одежды, оставив их только между стеклянным боксом и воротами.

Покончив с этим, возвращается в комнату ожидания. Скоро сюда должна явиться его подопечная. Жнецам снова не удалось разлучить их!

Какова боль! Это не первое и не девятое его окукливание, но никогда раньше она не бывала столь сильна!

Восемьдесят один процент обернулся ничем — подопечная не сумела миновать Порог.

Он зол и огорчен: придется начать все сначала.

Прямо сейчас и начать: в недрах обесточенной планетарной базы он слышит слабый, для человеческого уха так просто неуловимый шум. Он идет на него, заходит в комнату и видит спрятавшуюся девочку. Как раз то, что ему сейчас нужно. Девочка бросается ему навстречу, он прикладывает палец к губам, и спускает штаны — рвать их сейчас нельзя. По-своему — неверно — истолковав происходящее, жертва шарахается назад, но его хвост движется быстрее.

Ксения Шипова. Ему не нужно ее тело, не нужна даже ее внешность для личины — только кровь для новых экспериментов.

Он смотрит на выжатый труп на полу. Его спутники, Настя, Тимур и Джулия уже видели такое. Если увидят снова — поймут, что он здесь. Нет, время для этого пока не пришло…

Он наносит мертвому телу несколько ударов. Вот так. Теперь его трудно заподозрить. Можно спокойно приступать к разработке токсина…

Боль. Боль. Боль…

Если начать сейчас, вероятность успеха составит девяносто восемь процентов. Это много. Но это неправильное число. Сто — тоже неправильное, но сто процентов — не бывает, ибо предполагает некий абсолют. А вот достичь девяносто девяти — возможно. Но для этого необходима дополнительная работа. Дополнительная кровь.

Ли Key — идеальный вариант. Китайцы не узнают в убийце трутня — только и без того уже проявившего коварство жестокого врага. И тем не менее, работу лучше замаскировать. Как в прошлый раз — с Ксенией.

Что это за шорох за спиной? В комнату входит человек. Но Ли Key уже дала достаточно крови… Жаль, это будет бессмысленная смерть. Он не любит убивать без пользы.

Чжан Хи. Человека звали Чжан Хи.

Боль… стихает? Нет, просто становится привычной.

Но череда воспоминаний прервалась. Прошлое ушло. Грядет будущее? Девяносто девять процентов. Он продолжает использовать эту нелепую систему расчета от сотни, потому что не хочет терять правильного числа, которого добился. Теперь остается только ждать. Ни от него, ни от Насти, получившей токсин, ничего уже не зависит. Медотсек «Ковчега» не исцелит девушку, ибо она не больна и не ранена — она носит в себе зачаток новой жизни. И либо переступит через Порог, либо погибнет.

Он уверен: она справится. Быть может, когда придет ее срок, он даже успеет оказаться рядом — если его кокон раскроется раньше. Но если и нет — не беда.

Сама по себе боль — тоже не беда. Ничто не рождается без нее. Беда — бесплодная боль.

Боль заключенного в кокон трутня — бесплодна. Как и боль того, кому не суждено начать новую жизнь за Порогом.

Девяносто девять шансов из ста. Максимально возможное правильное число из неправильного. Плод — будет.

Москва, 2018

Примечания

1

Конечно, мы — команда! (англ.)

2

Как ты думаешь, нам нужно идти к пристани, или остаться здесь? (англ.)

3

Конечно, мы должны идти! (англ.)

4

Дословно: ешь, пока можешь, потому что однажды тебя тоже съедят (англ., пословица).

5

Помоги ей! (англ.)

6

Нужно ее пристрелить! (англ.)

7

Что, черт возьми, случилось? (англ.)

8

Пойдемте, проверим (англ.)

9

Я не спала! Я не спала ни минуты!

10

Как твоя фамилия? (англ.)

11

Эй, ты! Стой! Не двигайся, или я буду стрелять! (англ.)

12

Не подходи, буду стрелять! (англ.)

13

Смотрите! Там! (англ.)

14

Морской водой! Не пресной! (англ.)

15

Ожоги от укусов медузы нужно промывать морской водой! (англ.)

16

Я бы хотела (англ.)

17

Да, я как раз собиралась попросить еще (англ.)

18

Джулия, тебе сюда (англ.)

19

Бонд. Джеймс Бонд. Я не шучу (здесь использована идиома, буквальный перевод: «не тяну вас за ногу»), это мое настоящее имя (англ.)

20

Уверена, что это то, что нужно? (англ.)

21

Абсолютно (англ.)

22

Не двигайтесь! (турецк.)

23

Отпусти ее! (турецк.)

24

Букв.: спешка создает напрасные траты (англ. пословица)

25

Стихи Д.Давыдова aka ДоДо

26

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, — Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд. — Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род, — Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает? (англ.) — Р. Киплинг, перевод Е. Полонской.

27

Райли Макбин имеет в виду стихотворение Джозефа Хилэра Беллока, нередко приписываемое Р.Киплингу:

Whatever happens, we have got

The Maxim Gun, and they have not.

Ha всякий вопрос есть четкий ответ:

нас есть «Максим», у них его нет.

32

Доброе утро — добрый день — руки вверх (нем.)

33

Гитлеру — конец (ломан, нем.)

34

Она свободно говорит по-немецки (нем.)

35

Извините (нем.)

36

Есть! (нем.)

37

Выяснить? (нем.)

Оглавление

Пролог

Часть 1

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  Часть 2

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  Эпилог

  Примечания

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  32

  33

  34

  35

  36

  37 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg