«Некромант для рыжей шельмы»

Некромант для рыжей шельмы (fb2) - Некромант для рыжей шельмы [СИ] (Эрмегар - 3) 998K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Гринберг - Анна Змеевская

Александра Гринберг, Анна Змеевская Некромант для рыжей шельмы

1

— Здорово, Билли! — пропищал вертлявый мелкий пацаненок и прошмыгнул мимо. Точнее, попытался прошмыгнуть, но тут же был вздернут за шкирку. С самой невозмутимой физиономией Билли вытянула из цепкой ручонки свой кошель, сунула его обратно в карман пиджака, влепила грустно сопящему пацану подзатыльник и покачала головой.

— Ночи, Тедди, — недовольно начала она. — И сколько тебя, раздолбая, учить? Не щипай магов! Ну мало, что ли, лохов по улице гуляет?

— Ты разуй глаза, м-мать твою! — огрызнулся пацан, на сей раз уже совсем не детским голосом. Билли удивилась бы, если бы не знала, что этому коротышке пошел шестнадцатый год. — Вечер на дворе, и вообще погода говно. Все нормальные люди по норам забились; только тебе, шельме, на жопе ровно не сидится.

— Не сидится, — кивнула она, весело ухмыляясь, и вытянула из внутреннего кармана портсигар. Достала одну сигариллу, неспешно раскурила, вызвав яркую алую искорку на кончиках пальцев. — Это ж я, ну… Мэла не видал? Подскажешь, где этот говнюк сегодня зависает?

Она ожидала уже ставшее традиционным «А мне-то что за дело?», после которого следовало такое же традиционное возложение деньжат в чумазую ладонь. Однако Тед гнусаво заржал и весьма охотно поделился:

— Не видал его сегодня. Ни здесь, ни в Низине, — тут он похабно подвигал бровями. — Слушок пошел, вы, голубки, опять разосрались! Чтоб ты знала, детка, мне этот шлюшонок никогда не нравился. Треплется больно много!

Очень ёмкая характеристика. Билли лишь презрительно скривила рот, хотя вспыхнувшая внутри тупая ярость толкала к активным действиям.

Например, выкорчевать из бруса кованый фонарь и пару раз уронить «шлюшонку» на кудлатую башку.

Чтоб трепался поменьше.

— Вот и мне он что-то разонравился. Ладно, говоришь, не появлялся?

Тедди замялся, однако стоило отсыпать ему горстку серебрушек, как энтузиазм вернулся с избытком.

— В Восточной стороне его видали, близ Креста. Там ищи. А в Низине о нём мальчики Найри-ши справлялись. Небось опять в долгах по уши, а разгребать Билли-шельме.

Вот что-что, а искать она никого не собиралась. Равно как и вытаскивать из очередной неприятности. Хотя то, что Мэл перешел дорогу местным авторитетам, могло добавить проблем уже самой Билли: на теневой стороне Синтара каждая собака знает, у кого на шее висит — висел! — бестолковый обмудок Мельхиор. (И сам кретин, и имя у него кретинское.)

— Э, нет, мой сладенький! — она надула без того пухлые губы и картинно погрозила пальцем любопытно глазеющему щипачу. — Ты порасскажи кому надо, что всё, прикрылась лавочка. Билли-шельма свободна как птица, а Мэл теперь свое дерьмо разгребает сам.

— Я-то порасскажу, — неуверенно хмыкнул Тедди, — но Найри-ши… С него же станется слать тебе Мэла по кусочкам.

С Найри не станется. И это, пожалуй, даже печально.

Она злорадно улыбнулась и сунула мальчишке ещё две монеты.

— По кусо-очкам? О, звучит прекрасно! Жду с нетерпением, донеси это до всех своих дружков. Да подоходчивее, Тед. Подоходчивее.

Какое-то время Тед изумленно глазел на тускло-желтые кружки. Затем, воровато оглянувшись, выхватил золото и упрятал куда-то за пояс. И с оскорбительным сочувствием заметил:

— Ох, и сильно же он тебя обидел.

Билли молча хлопнула его по плечу и прошла мимо.

«Обидел» — немного не то слово. Несерьезное оно какое-то. Подразумевает не только вопли до небес да кулак в морду, но и неразумное, неизбежное прощение.

Билли устала обижаться и устала прощать. Настало время для чего-то новенького.

Она недовольно тряхнула головой, пригладила рассыпавшиеся по плечам пышные волосы, пуще прежнего взбунтовавшиеся от влаги. Погодка впрямь не радует. Начало весны в Западном пределе — сплошное недоразумение. Только ко второму месяцу, когда всё подсыхает и расцвечивается зеленью, эта бескрайняя прорва жидкой грязюки и кропящего дождя делается попригляднее.

Но до той поры ещё дожить надо. Сейчас же во всём теле ощущалось уверенное такое «упасть и сдохнуть».

— Упа-асть и сдо-охнуть… — негромко протянула Билли, подкуривая ещё одну сигариллу и с наслаждением вдыхая ароматный эвкалиптовый дым.

Падать и сдыхать хотелось вовсе не из-за ссоры с мудаковатым полюбовничком — вот ещё чего не хватало, она не какая-нибудь неуравновешенная дурочка. Нет, причина куда более приземленная: Билли полночи ловила блуждающих огоньков на болотах Руот'Шэрре, а затем, едва проспавшись, до самого вечера заклинала эти долбаные огоньки, запирая их в ажурных светильничках. Итого сорок, мать их, штук. Расчудесная Ханнэ-фэ обожала вешать на неё заказы из категории «закончить надо вчера», однако и платила за такие вдвое. Пусть Билли нынче валится с ног, но ужин из пяти блюд и чек на сто двадцать золотых монет примирили с действительностью.

Да, Ханнэ её высоко ценит. А как иначе-то? Трудновато будет этой дивной занозе сыскать другого сильного заклинателя, который не пахал бы на Гильдию. Да что уж там, таких по пальцам можно сосчитать… В столице с частным предпринимательством дела идут куда лучше, но вот Синтарийская Гильдия Заклинателей не терпит посягательств на свою монополию. (Непочтительную и своевольную засранку Билли Фоули она не терпит особенно.)

Едва толкнув двери «Веселого лепрекона», Билли выразительно закатила глаза: местные завсегдатаи мигом её заприметили. И тут же принялись кидать красноречивые взгляды да шептаться над кружками. (Ох, лучше бы они по обыкновению горланили с перепоя про «клёвые ножки» и «рабочий ротик»… как известно, мириться лучше со знакомым злом.) Ещё бы, новость дня — Билли-шельма хочет себе парной кусочек Мельхиора… Видят боги и богини, иные матёрые наемники любят посплетничать пуще базарных теток.

Окинув кучку особо шумных болтунов тяжелым взглядом, Билли мысленно махнула на всех рукой и плюхнулась за стойку.

— Здорово, шельма! — тутошний управляющий, старый-добрый Кит Белл, встретил её кривой ухмылкой и хорошей порцией виски со льдом. Место наверняка тоже он придержал: в пабе сегодня было людно. — Обожди-ка… — рядом со стаканом прямо из ниоткуда появилось блюдце с её любимым соленым миндалем. — На, поклюй вот. Потроха Мэла нам не завезли, уж извиняй.

— Какая досада! О чём только думает ваш шеф? — Билли сделала огромные глаза и кинула в рот горстку миндаля. Орехи она всегда любила, а уж миндаль могла лопать целыми мешками. — Что, я теперь Билли-брошенка? Имперские прорицатели объявили неделю шуточек про Мэла?

— Зришь в корень, Билли-брошенка.

Из чужих уст это звучало уже не так забавно. Точнее, вовсе даже отвратительно.

— А и хрен на вас всех! — она дерзко усмехнулась, салютуя бокалом сидящему неподалеку симпатичному брюнету. — Честное шельмино слово: мне приходилось слышать вещи и похуже.

Перекинувшись с ней парой слов, Кит отошёл. Прошло какое-то время (а ещё три сигариллы и полтора стакана), прежде чем запримеченный ранее брюнет с робкой улыбкой пересел на освободившееся рядом местечко.

— Это что, карандаш?

Пожалуй, это не было в списке вопросов, которые Билли ожидала услышать от такого симпатяжки.

— Серьезно? — воскликнула она с недоверием. — Ты за четверть часа не смог придумать подкат получше?

Улыбка на красивом бледном лице стала шире.

— Не-а.

— Ну ладно, — Билли пожала плечами и, вытащив из-за уха упомянутый карандашик, принялась крутить его в пальцах. Руки у заклинателей нервные, беспокойные, их всё время чем-то приходится занимать. Рисование вполне годилось; тем более что она рисовала сколько себя помнила. — Это карандаш. Ты прям до Бездны наблюдателен, мой пирожочек. Следующий вопрос?

— Часто здесь бываешь?

Следовало догадаться… Она усмехнулась и кокетливо тряхнула волосами, снова закуривая. Обычно Билли курила куда меньше, но сегодня… в общем, день такой сегодня. Да.

— Куда чаще тебя, симпатяжка. Иначе ты непременно знал бы, кто я и с чем меня едят.

— Твоя правда, — согласился парень чуть виновато. — Ну… я Найджел, а ты?

— Билли.

Полным именем она, кажется, не представлялась с тех самых пор, как закончила Академию. Ибо ну кошмар же.

— Рад знакомству, Билли! Угостил бы чем-нибудь, да боюсь, что тебе уже хватит.

Билли не удержалась и закатила глаза. Она впрямь уже здорово опьянела, однако мыслила по-прежнему ясно. И отлично понимала, что с этим Найджелом потом проблем не оберёшься. Такие правильные мальчики просто неспособны перепихнуться разок и пойти по своим делам. А ничего иного сейчас не хотелось — только пить и трахаться, всё равно с кем; и снова пить, тщетно заливая бездонную дыру в груди…

Нет, похоже, ей действительно уже хватит. Разумеется, скакать из койки в койку или не скакать — личное дело каждого, и всё же Билли подобный образ жизни внутренне осуждала. Несмотря на свою сомнительную репутацию и бурную студенческую юность, по натуре она моногамна.

И даже это ублюдок Мэл умудрился поставить ей в вину…

— Хватит так хватит, — покладисто кивнула она, заложив карандаш обратно за ухо. — В другой раз.

— В другой раз, — эхом откликнулся Найджел. Большие карие глаза в обрамлении густейших черных ресниц глядели прямо-таки с щенячьей грустью. — Что, уже уходишь?

Подумав, она кивнула снова. В хмельной голове крепчала явно дурная мысль прихватить милашку Найджела с собой. Уж очень похож на щеночка: впору прятать в карман да нести домой. Однако — то ли к счастью, то ли к сожалению, — додумать эту мысль Билли не дали.

— Слышь, шельма, — послышался за спиной чей-то ломкий басок, — разговор есть.

Билли обернулась к говорившему, смерила того едким взглядом.

— А-а-а, так это ты!.. Хм, слушай, а кто ты?

— Саймон, — мрачно поведал плечистый мужик, одернув вышитый серебром шейный платок. Аккуратно причесанный, в идеально отглаженном сером костюме модного покроя, этот мать-его-так-Саймон выглядел почти приличным человеком. Пока не открывал рот. Говорок и лексика мигом выдавали местечкового бандита.

— Саймон, — в задумчивости повторила Билли, приторно улыбаясь и туша окурок о край бронзовой пепельницы. — Ладненько, и чем я могу помочь, Саймон?

— Мэл.

— Погоди, мы вроде как установили, что ты Саймон?..

— Кончай эти свои свистопляски, шельма! Где твой Мэл?

— Не мой, так что знать не знаю.

В шумном пабе делалось всё тише и тише; атмосфера сгущалась, становилась давящей. Кто-то осторожно коснулся её локтя; Билли нетерпеливо повернула голову и уставилась в посерьезневшее, неуловимо изменившееся лицо Найджела.

— Какие-то проблемы? — спросил тот, недобро хмурясь.

— Не бери в голову, симпатяжка.

Одним глотком допив виски и с хрустом раскусив кубик льда, Билли громко стукнула бокалом о стойку и поднялась с табурета. Удобнее говорить со всякими недружелюбными засранцами, когда глядишь сверху вниз. А когда Билли при своём без того немалом росте взгромождалась на каблуки, то глядела так почти на всех.

Обнаружив, что едва достает макушкой до подбородка смазливой девицы, здоровяк Саймон заметно спал с лица и, похоже, ощутил неловкость. Но тут же грозно нахмурился и скрестил руки на груди, мощными плечами распирая свой щегольский костюмчик цвета соли с перцем.

— Мэл где? — снова рявкнул он. — И не гони, мол, не знаешь. Всё ты знаешь, сучара ушлая!

— Ну, положим, не всё, но-о…

 — Этот шлюшонок мне сотню торчит! Или давай мне его сюда, или рассчитывайся!

— Я не знаю, где Мэл, — отрезала Билли — на сей раз холодно, без привычных ужимок. — И не хочу знать. Я ему не жена, не мать и не грёбаная нянька — вообще никто. Да какого хрена, мужик?! Заткни-ка свою поганую пасть и отвали по-хорошему, иначе я разозлюсь. А ты не хочешь, чтобы я разозлилась, сладенький. Поверь. Не хочешь.

Саймон, явно непривычный к угрозам от девчонок, ошалело хлопал бесцветными глазками. Не дожидаясь, пока он найдется с ответом, Билли насмешливо склонила голову и неспешным шагом побрела на выход, стуча каблуками.

Она не любила и не умела проигрывать, но всё же пришлось неохотно признать — гулянка не задалась.

Пока она распивала виски и окучивала «щеночка», погода испортилась пуще прежнего. Ветер поддувал под короткую юбчонку; дождь уже не накрапывал — буквально пропитывал холодный воздух мельчайшей водяной пылью, заставляя липнуть к коже прядки волос и ткань рубашки. Билли недовольно поежилась, застегнула пару пуговиц на кожаном пиджаке, сунула руки в карманы и пошла вниз по темной улице. Над головой серело затянутое тучами небо, полыхали фонари. Те, что потускнели, Билли машинально подновляла уже севшим на подкорку заклинанием. Утомленный организм не одобрял этакой гражданской сознательности, ну да какая разница? Чары не затратные, от резерва ещё кое-что осталось, до дому она доползет… как-нибудь…

Хотя домой-то она и не рвалась. Билли нравилась её тесная, но уютная квартирка с несуразно высокими потолками и красивым витражом в гостиной… однако там до Бездны одиноко сейчас, когда она выкинула прочь ублюдка Мэла вместе со всем его барахлом. Немногочисленным барахлом, ведь съехаться они так и не съехались… И слава богам.

— И слава богам, — хрипло прошептала Билли, глядя себе под ноги, на мелкие пузырьки в мутной лужице и на перепачканные белые туфли, вроде как осенние, но всё же преждевременно вынутые из коробки. Она недовольно шевельнула пальцами — и туфли снова засияли, как если бы мягкую светлую кожу только что протерли и начистили до блеска.

Всё же хорошо быть заклинательницей. Офигенно просто.

Некстати вспомнилось, как Мэл, всегда такой развязный и самоуверенный до высокомерия, неуклюже плюхнулся на колени прямо в грязь и заполошно хватал её за руки. До боли, до синяков; умоляя, заклиная простить.

«Что хочешь, Билли! — надрывался он. — Что хочешь сделай! Избей до полусмерти, да убей нахер, только прости… не смотри, не смотри так!..»

Билли и рада бы сделать ему больно. Однако ей не хватало ни жестокости, ни воображения, чтобы придумать нечто равноценное. Нечто, хоть отдаленно напоминающее то, что испытала она сама, увидев Мэла рядом с той девицей. Маленькой и хорошенькой, словно кукла. И слишком милой, чтоб её ненавидеть.

И уже явно беременной, что её ничуть не портило.

И влюбленно глазевшей то на Мэла — на её Мэла, — то на новенькое обручальное колечко. Людишки вместо браслетов носят помолвочные кольца, так ведь?

«Я должна убить её, — ответила Билли тогда, брезгливо вытягивая руки из чужой хватки. — Затем я должна убить твоего ублюдка. И вот потом взяться за тебя. Вот тогда, любовь моя, мы будем квиты».

Разумеется, ничего такого она делать не стала. Кровожадность и безумство темных магов сильно переоценивают. Да и брюхатая девчонка не виновата, что у одного мерзавца член в штанах не держится.

Билли почти дошла до портальной площади, когда сквозь мерный шепот дождя до неё донесся писк — довольно громкий и до того жалостный, что внутри всё сжалось. И нужно было иметь сердце размером с маковое зернышко, чтобы просто пойти дальше. Она замерла на месте, напряженно прислушиваясь. Как назло, зверек молчал почти минуту, прежде чем снова подать голос.

— Ага, вот ты где, — кивнула Билли сама себе и свернула налево, в темный проулок между двумя разномастными лавчонками. — Да чтоб тебя… Киса-киса-киса!..

«Киса» снова затихла: наверное, не стоило так голосить. Чертыхнувшись про себя, Билли зажгла зеленоватый огонек над раскрытой ладонью и принялась осматривать пространство между здоровыми мусорными ящиками.

Поиски неведомой зверушки так увлекли, что она не расслышала тяжелые шаги за спиной. Точнее, расслышала — но слишком поздно.

Она даже не почувствовала боли — удар по голове отозвался громким, натужным звоном в ушах и ощущением посыпавшихся из глаз искр.

Ой, кажется, искры и впрямь посыпались… Билли поприветствовала задницей дорожную брусчатку и тут же спешно зажмурилась, решив, что с её пустым резервом прикинуться ветошью — самый лучший вариант. Да и численный перевес смущал… немного. Она, конечно, любила приосаниться, мол, я десять лет занималась вольной борьбой… да только это было ещё десять лет назад! На факультете заклинательства стало как-то не до драчек. О нет! Её там больше учили спортивному фехтованию. А ещё этикету и — ф-фу! — игре на фортепиано. В боевой магии она бездарна чуть менее, чем полностью; на пару тройку хороших тёмных проклятий была горазда, но нынешних ошмётков резерва тут явно не хватит.

«Ну вот и что я, блин, должна делать?! — с ноткой отчаянья подумала Билли, стараясь не засмеяться в голос. — Сыграть “Пятый концерт Сориано”? Простите, я только сбегаю за оркестром! Один момент, туда и обратно!..»

Она оборвала поток истерично скачущих мыслей и мерно задышала на счёт. Ладно, впервой, что ли? Билли-шельма бывала и в худших передрягах, вывернется как-нибудь. Голова только немного кружится; но вроде обошлось без последствий типа проломленного черепа. Спасибо богиням, что дали Билли Фоули не просто умную, но ещё и феноменально крепкую башку.

Как сквозь пелену она слышала ругань Саймона и его дружков, решавших, что с ней делать и в какой последовательности. Затем кто-то принялся шарить по её карманам, попутно лапая всё, до чего смог дотянуться. Билли едва не передернуло от омерзения, когда холодная грубая ладонь влезла под юбку и легла на голую кожу выше подвязки чулка.

— Понимаю Мэла, — хохотнул Саймон — похоже, это он её обыскивал. Билли также расслышала характерный звук выкидного ножа где-то над левым ухом. Значит, Саймон правша? Славненько. — Эта языкастая шлюха и впрямь премиленькая, когда молчит.

— А какой роскошный ротик! — радостно прогнусавил кто-то из дружков.

— И не говори, Джас. Мы просто обязаны его опробовать.

Нож плашмя лёг между ключицами, опасно щекоча кожу — кажется, мерзавец решил разрезать на ней рубашку.

Это он зря, конечно.

Билли открыла глаза и, нежно улыбнувшись ошалевшему от такого поворота Саймону, боднула того головой в лоб. Её собственной голове, и так ушибленной, это не понравилось; однако боль и головокружение было легко игнорировать на волне ярости, затопившей доверху.

А следом послышался хруст костей и истошный вопль. Визжал заправский бандюган высоко и жалобно, почище любой девчонки. Он мигом позабыл обо всех роскошных ротиках на свете и принялся баюкать своё изувеченное запястье.

— Ну что ж, — дрогнувшим от бешенства голосом выдохнула Билли, чуть пошатываясь на высоких каблуках, залихватски крутя в руке нож Саймона и злобно скалясь, — сейчас вы, с-суки, меня опробуете. Хор-рошенько опробуете!

Дружки Саймона ошарашенно переглянулись. И, скроив суровые морды, двинулись к ней.

Это они тоже зря. Не стоит лезть к разозленной тёмной магине, если не хочешь отвечать за последствия.

2

Нет времени тревожнее и приятнее, чем конец рабочего дня. Особенно когда он ещё и конец недели. Не то чтобы у полиции вообще хоть сколько нибудь нормированный рабочий день, но должность коммандера некроотдела имеет кое-какие преимущества. Например, можно невозбранно курить и потягивать виски прямо в своем кабинете.

Что Максимиллиан Эгертон — он же Макс, полным именем по понятным причинам не представляющийся почти никогда, — и делал, косо поглядывая на стопку отчетов. Потому как на трезвую голову и без крепкой сигариллы читать весь тот сказочный бред решительно невозможно. Взять хотя бы Френсиса. Ведь умный же мальчик, шестой по силе некромант в Синтаре — а разгильдяй, каких свет не видывал. Оно и немудрено — с боевкой как поведешься, так все мозги пропьешь и не заметишь. Даже некромантский дар мог не спасти — Макс слишком хорошо помнил, чем заканчивались пьянки с коллегой по коммандерскому цеху Анджелиной Доусон.

Он стряхнул пепел в чашку (жуткая подделка под эссенский фарфор), затянулся еще пару раз, прежде чем снова уткнуться в увлекательное чтиво.

— «Несанкционированное некровоздействие продолжительного действия вызвало досрочное умерщвление пострадавшей Алисии Додж…» Действие, воздействие, мертвые пострадавшие… Так, кто это у нас такой знаток общеимперского? — Макс потер глаза — как и предполагалось, выпивки и табака хватило ровно на две строчки. — А, Эллиот Фокс, отличничек и гордость Академии. Садись, два.

Он плеснул в стакан ещё на два пальца виски — часы будто замерли на отметке в семь часов, ни в какую не желая двигаться дальше. Можно бы, конечно, отложить почеркушки вчерашней студентоты до лучших времен. Но увы, коммандер Эгертон самую капельку любил свою работу и терпеть не мог оставлять дела сделанными наполовину. Не перед выходными уж точно — не хватало ещё всю дорогу думать, кто, кого и как расчленял. Пусть страдают капитаны, а он не для того пахал на родной отдел несколько десятков лет, чтобы омрачать себе барбекю на заднем дворе в компании кота.

— Ну, и чем ты тут занимаешься в такое время?

Макс поднял голову — в кабинет, звонко цокая умопомрачительной высоты каблуками, вошла Эва Гордон. Столь же умопомрачительная женщина, по совместительству бывшая жена.

— Проверяю сочинения своих оболтусов. Не желаешь приобщиться?

— Вот уж нет! — фыркнула Эва, усаживаясь в кресло напротив и закидывая ногу на ногу. Макс невольно залюбовался тем, как в фривольном разрезе платья оголилось бедро, обтянутое сеткой чулка.

Они не были женаты вот уже пятнадцать лет, а Макс всё еще не мог отказать себе в удовольствии любоваться ею. Красивые женщины этого достойны, независимо от их статуса. Тем более что расходились они полюбовно, без скандалов, как и положено взрослым людям, знакомым ещё со студенческой койки.

— Жаль, сплошное веселье! — он захлопнул-таки многострадальную папку, сделав себе мысленную заметку — отправить Фокса на уборку морга. — Какими судьбами, дорогая?

— Решила, что если не приду, то ты помрешь тут от голода и отвращения. Как видишь, угадала, — Эва закатила глаза и выставила на стол бумажный пакет с фирменным логотипом «Ворона и розы» — его любимого ресторана. Сняла стазис — по кабинету тут же поплыл аромат грибов и тушеного мяса.

Макс с наслаждением принюхался. И вспомнил, что за неторопливой беседой в компании генерала и отменного бренди совсем забыл пообедать. А маги и еда, как известно, вещи взаимодополняемые. Он потянулся к пакету, но тут же отдернул руку и с сомнением глянул на бывшую супругу — Эва нередко баловала его то обедами, то ужинами, как сейчас, но почти всегда это предвещало всяческое… участие с его стороны. Чаще всего финансовое.

— И во сколько мне обойдется спасение от голодной смерти?

— За кого ты меня принимаешь?! — возмутилась Эва. Человек, плохо её знающий, наверняка поверил бы. А вот Макс прекрасно знал, что искренности в её тоне нет ни на гран.

— За тебя, дорогая. Так сколько?

Эва недовольно скривила свой симпатичный нос, дернула острыми плечами и трагически вздохнула, прежде чем сообщить:

— Всего восемь золотых.

— Всего? — усмехнулся Макс. На эти деньги можно неплохо жить добрую неделю, обедая и ужиная всё в том же «Вороне и розе». Между прочим, самой дорогой ресторации Синтара.

— Но те туфли просто божественны! — Эва всплеснула руками и трагично прижала их к груди. — Ты бы их видел, Макс! Натуральная кожа шафрийского питона, от самого мастера Лафортена, моего размера! Ты же сам знаешь, как сложно найти туфли на мою ногу!

О, он знал — «изящной» ножке Эвы его форменные ботинки были великоваты всего на полдюйма.

Пришла очередь Макса вздыхать — просто для проформы и пущей драматичности — и тянуться к сейфу, благо при его должности таковой положен по Уставу. Он отсчитал восемь монет из денег, что всегда держал на всякий случай, и положил перед женой. В бездне, только по недоразумению носящей звание дамской сумочки, те исчезли за пару мгновений.

— Вот объясни мне, милая: отчего, будучи архимагом-заклинателем, ты всякий раз просишь у меня денег? Мы даже уже не женаты!

— Всё просто, — Эва усмехнулась, потянулась к его портсигару и закурила, выпуская облачко дыма, — тратить чужие деньги куда приятнее, чем свои. А ещё — ну разве тебе жалко каких-то пять-десять золотых для своей любимой бывшей супруги?

— Ещё про лучшие годы жизни скажи, — фыркнул Макс и кивнул на бутылку виски. — Будешь?

— Спрашиваешь! Высокогорный? — Он согласно кивнул. — Обожаю тебя!

Пока Эва медленно потягивала виски из тонкостенного бокала и курила, Макс решил потратить последние полчаса до конца рабочего дня с пользой. А именно отужинать любезно принесенной едой, обошедшейся ему в восемь золотых. Жадным он не был (иначе не видать Эве новых туфелек, сумочек и прочих милых её сердцу радостей как своих ушей), но при мысли о туфлях из кожи питона сердце обливалось кровью. Не из жалости к несчастной рептилии разумеется. Восемь золотых на какие-то тапки, подумать только! Некоторым и действующие жены обходятся куда дешевле. (Таковых «некоторых», правда, Макс величал мудаками.)

— Какие планы на вечер? — небрежно поинтересовалась Эва, когда с мясом, грибами и последней на сегодня порцией виски было покончено.

Макс смахнул пакеты в мусорное ведро, спрятал бутылку в сейф и поднялся. Жизнь стала казаться чуточку лучше, а недопроверенные отчеты не такими и ужасными. Он и сам в бытность свою рядовым писал те ещё поэмы. И тоже был отличником, да.

— Пожалуй, схожу на свидание, — потянувшись и расстегнув пуговицы на форменном кителе, отозвался он. Конец рабочего дня — пора превращаться из грозного коммандера в кого-нибудь попроще. — Только сначала проверю свой курятник. А то подозрительно тихо. Не к добру.

Последние слова Эва предсказуемо проигнорировала — новости о грядущем свидании показались ей куда более интересными, чем работа некроотдела. А зря, где ещё найдешь столько веселья? То искусно разделанные трупы посреди городской площади, то кровавый ритуал в честь очередного мелкого божка, о котором знают полтора инвалида. Не работа, а мечта! Особенно если с мёртвыми у тебя отношения складываются куда более теплые, чем с живыми.

— Мой любимый бывший муж наконец нашел себе девочку? — она тоже поднялась и театрально всплеснула руками. — Или — помоги Хладная — мальчика? Хочу знать все подробности, Максимиллиан Эгертон! Куда ты её пригласил?

— В бордель, — хмыкнул Макс, с удовольствием любуясь вмиг поскучневшим лицом Эвы. — Свидания в специально предназначенных для этого местах чудо как хороши. Тебе ли не знать, милая?

— Пф, никакой в тебе загадки, дорогой, — она расправила платье, взмахом руки придав помятой ткани первоначальный вид, и позволила ему помочь с пальто. — Хотя тот мальчик, Эндрю, кажется, был весьма и весьма…

— Настойчиво рекомендую девочек мадам Селины. Среди них встречаются прелестные и на удивление образованные особы. И потрахаться, и поговорить — мое любимое сочетание.

— Хм, заинтересовал, — Эва изогнула ярко-красные губы в полуулыбке. — У Сэл всегда был отменный выбор шлюх: любого пола, расы и расцветок. Уж не присоединиться ли мне?

— Боюсь, в этом случае даже моей коммандерской зарплаты не хватит. Да и твой Виктор подобной инициативы не одобрит.

— Точно, я и забыла, что замужем, — она картинно скривилась. — Это ты на меня плохо влияешь, напоминаешь о прелестях свободной жизни.

Повлияешь на такую, как же.

На самом деле Эва своего юного супруга (младше неё на добрых двадцать лет!) любила настолько сильно, насколько было способно её циничное сердце образцовой заклинательницы. С Виктором она познакомилась, когда была ещё замужем за Максом, но уже всерьёз подумывала о разводе — ибо скучно. Оно и немудрено, когда вы знаете друг друга с самого малолетства, а женились только потому, что это было выгодно обоим.

Эва, ушлая девица родом из аэльбранских трущоб, слишком хотела вылезти в люди (что Макс, будучи человеком прагматичным, понимал и всячески одобрял). Он же мечтал как можно сильнее насолить родовитому папашке. В чём преуспел — от одного вида невестки пафосного лорда Эгертона трясло едва ли не сильнее, чем от сына-некроманта в родословной. За одно зрелище в виде его дергающегося глаза Макс считал себя обязанным Эве до конца жизни. Потому и отпустил легко, не забыв припугнуть нового парня своей жены, что превратит его в малофункциональный кусок мяса, если тот вздумает её обидеть. Виктор, не будь дурак, клятвенно заверил, что он ни за что и никогда, а госпожа Гордон — мечта и любовь всей его жизни.

В общем, ладненько всё у них сложилось. Как и у самого Макса, которому свободная жизнь с котом вполне понравилась.

Проводив супругу до лестницы и подумав с добрую минуту, а не выместись ли из предбанника морга следом за ней, он всё же направился обратно. Проверить своих детишек перед выходными было необходимо — напомнить, что через два дня родной гадюшник ждут все смертные казни разом, если натворят что-нибудь эдакое. Например, устроят попойку в морге — был уже случай. Разумеется, без Френсиса мать его Мюррея там не обошлось. Без него вообще редко какой трындец обходится.

Кабинеты отрядов уже опустели, только сержант Анна Лерой из первого была на месте — два дня назад им удалось закрыть дело об убийстве трех человек, чьи трупы выловили из реки. Со всеми вытекающими (в прямом и переносном смыслах) в виде отсутствия магических эманаций и нытья генерала, что дело необходимо раскрыть, даже если на консультацию к Хладной придется обратиться, явившись напрямую в чертоги. К делу пришлось подключаться самому Максу, а теперь их ожидает бесконечная бумажная волокита — надо же документально подтвердить вину убийцы. Как назло, какой-то местной шишки, из-за чего шушера из юридического мотала нервы похлеще всех преподавателей Академии накануне экзаменов.

Перекинувшись с Анной парой слов, он велел ей идти уже домой — преступник из охраняемой камеры никуда не денется. А вот некромант, уставший и с развлечениями в виде кошмаров, может наломать немало дров. Это Макс знал по собственному опыту.

В участке и впрямь было тихо. Пожалуй, слишком тихо для его буйных детишек, кое-кому из которых уже давно перевалило за пятьдесят.

Не к добру.

Еще и нога заныла — то ли к снегу посреди весны, то ли к неприятностям.

Макс свернул к допросным, припомнив, что недавно у дежурного третьего отряда был вызов на место убийства. И не прогадал — двинутая компашка во главе с Френсисом (на деле с капитаном Бэйли, но кого это волновало?) обнаружилась там, почему-то вместе с Найджелом Бёрком, капитаном второго отряда, смена которого вообще только послезавтра. А ещё с крохотным, грязным бело-рыжим котенком, пищащим в руках бедняги Бэйли, которого весь творившийся долбаный цирк и веселил, и достал уже до печенок, судя по выражению бледного, по-дивнючьи заостренного лица.

 — Я полагаю, — протянул Макс вкрадчиво, входя в почти лишенную мебели комнату, — каждый из вас прямо-таки жаждет рассказать, что здесь творится. Кто же начнет? Френсис?

— Чё у тебя сразу Френсис? — возмутился тот. — Бёрк с Бэйли это чудо приволокли. А я так, котика пришел погладить!

Макс вымученно вздохнул и, не удержавшись, погладил испуганно дрожащего зверька между ушами.

— Пожрать бы ему хоть дали, тощий же как палка, — ворчливо заметил он. — Так, нет, с котиком потом разберетесь. Чудо где?

— Разуй глаза, шеф! — Френсис буквально прилепился носом к зачарованном стеклу, отделяющему допросную камеру от холла, в котором столпилась добрая дюжина некросов. — Смотри, какая лапочка! Я б такую… допросил с особым пристрастием…

В допросной восседала, по-другому не скажешь, нахального вида девица. Бледнющая, глазастая, томно улыбающаяся, даже на первый взгляд кажется очевидной пройдохой. Не по погоде светлая одежка расцвечена пятнами крови, как и лицо, и нервные, подвижные руки. Закинув одну непристойно длинную ногу на другую, девчонка увлеченно что-то выводила огрызком карандаша в небольшой записной книжице.

Наконец-то вдоволь наглядевшись на «лапочку», Макс деловито поинтересовался:

— Её что, не обыскали?

— Обыскали, — растерянно откликнулся капитан Бэйли. — Изъяли два ножа, пузырек с кислотой и четыре проклятых кристалла — неплохо девочка оснащена. Остальное брать не положено, она пока что пострадавшая.

— Пострадавшая, — повторил Найджел, нервно усмехаясь. — Эндрю, она завалила трех здоровых мужиков. Без магии, хотя татуировки на ней есть.

— И как же она это провернула? — заинтересовался Макс. Так называемая пострадавшая казалась особой чересчур хитрожопой, но в целом вполне безобидной. Эдакая цивильная городская девочка, неприлично смазливая да разряженная в пух и прах. Узкое личико в облаке пышных темно-каштановых волос, тоненькая шея, трогательно-хрупкие ручонки… и три здоровых мужика? Да быть того не может…

— Первого вскрыла его же ножом от ключиц до пупка. Второму вогнала карандаш в глазницу. Последнего здоровяка удушила голыми руками. Нет, ты представляешь? Вот этими хиленькими ручками! Сильная она, а так с виду и не скажешь. Демоны, что ли, в родне потоптались?..

…ну, или всё-таки может. Бездна их знает, этих полукровок.

— То есть после всего этого она пострадавшая? — теперь нервозное веселье Найджела передалось и ему.

Конечно, за годы службы он всякого навидался, но вот это уже что-то относительно новенькое. Макс хмыкнул и уже по-новому взглянул на прелестные ножки, благо на девице была новомодная короткая юбчонка. На второй взгляд ножки оказались не просто прелестные, но и довольно сильные. Как если бы их обладательница занималась бегом или ещё какой физической активностью…

Разумеется, из всего многообразия «физической активности» в голову тут же полез самый предсказуемый вариант. С участием стола в допросной, табельных наручников и прочего пригодного инвентаря…

Тьфу! Не девица, а ходячее непотребство какое-то.

Нет, приличным коммандерам думать такое о ровесницах собственного сына не положено. Вместо того чтобы мысленно раскладывать на столе подозреваемую — да тьфу же, пострадавшую! — определенно стоит послушать, что Бёрк расскажет.

— …говорит, первые начали, башку ей чуть не пробили. Вроде не врёт: имеется сильный ушиб и легкое сотрясение мозга. В участок сама пошла, не сопротивлялась, согласие на верхнее сканирование дала. В общем, ты правила знаешь… и она тоже явно знает, — Найджел растерянно пожал плечами. — Стоим вот, ждём менталиста…

— …и котиками балуемся, — язвительно закончил за него Макс. — Кошак-то здесь каким местом замешан?

 — По словам девчонки, котика она по помойкам искала, когда на неё напали, — охотно пояснил Эндрю, почесывая за ушком присмиревшего котенка. — Блин, шеф, вот это был цирк с конями! С котами то есть. Никуда, говорит, не пойду, пока котика не найдем. Нет, я бы с этой сучкой не церемонился, но Бёрк по ходу на неё запал и принялся играть в доброго полицейского…

— Ну, не всем же играть в злого, — невозмутимо парировал Бёрк. — Чего там искать-то было? Контрольную сеть раскинул и готово…

Макс глянул за стекло — девчонка так и кропала что-то в своем блокнотике. Нервно-суетливая, ничуть не похожая на убийцу, как и на любительницу котиков. Зато отлично умеющая манипулировать людьми. Не всякий менталист сможет заставить некроманта лазать по помойкам, когда рядом красуются три трупа.

Зато вот эта заклинательница может — что девица из синей братии, нет никаких сомнений. Он прожил с одной из них достаточно, чтобы узнать и подвижные пальцы, и постоянно бегающий взгляд, и даже росчерки татуировок на кистях рук.

— То есть я правильно понял, — протянул Макс, — соплячка-заклинательница заставила офицеров некроотдела доставать ей из мусорки котика? Сильна, шельма. Трупы посреди улицы хоть не забыли, герои-любовнички?

— Почему любовнички? — опешил Бёрк.

— Котят уже дарите, а Френсис нам сейчас всё стекло обкончает. Когда ждать свадебный кортеж и приглашение в храм?

— Ой, Макс, можно подумать, ты бы от такой отказался! — возмутился Френсис. — Ты погляди на те ноги!

Макс послушно поглядел. Почему нет? Ножки и впрямь хороши до безобразия. Деловито одернул китель и самую чуточку нервно застегнул пуговицы у горла.

— Запомни, Мюррей: я взрослый, воспитанный некромант. И любоваться ногами преступников предпочитаю в морге. Полезный навык, советую взять на вооружение.

Наконец к их дурдому присоединилась дежурная менталистка Лора Маккой, и злой полицейский Бэйли, для контраста прихватив «доброго» Бёрка, вошел в допросную. Девчонка тут же выпрямилась на стуле и одарила обоих глуповатой белозубой улыбкой, попутно демонстрируя премилые ямочки на впалых щеках.

— Ребята, ну где вас Хладная носит? — воскликнула Билли таким тоном, что даже Макс невесть с чего ощутил мимолетное раскаянье. — У вас тут не очень-то весело… Найджел, дорогуша, я истосковалась в разлуке! Дернем по бокальчику или сразу на сеновал?

Френсис, принявший у капитана Бэйли обязанность кошачьей няньки, придушено заржал. Другие некросы вторили ему; Макс едва подавил желание прикрыть глаза ладонью.

— Шустрая какая, — лениво протянул Эндрю, плюхнувшись на стул напротив якобы пострадавшей. — Обожди, сладенькая. Сейчас выясним, куда ты пойдешь и с кем.

— Точно не с тобой, хмурая морда, — тут же сообщили ему. — Ну-ну, офицер, сделайте лицо попроще! Ссаться от страха и слезно каяться во всех грехах я не собираюсь.

— У него всегда такое лицо, — любезно пояснил Найджел. — Билли, просто расскажи, что произошло, и если наша менталистка, — кивок в сторону Лоры, сидящей возле двери и старательно сдерживающей смех, — не выявит… несовпадений, то ты можешь быть свободна…

— …под подписку о невыезде до выяснения обстоятельств дела путем допроса погибших, — произнесла Билли, чопорно сложив ручонки перед собой. — Я знаю правила игры, капитан Бёрк. Хорошо знаю. Мой отец был полицейским.

Макс задумчиво почесал подбородок, прищурился, разглядывая вовсю веселящуюся девицу за стеклом. Бледное лицо с острыми скулами, большие светлые глаза, каштановые волосы сильно отдают рыжиной… В общем, типичная такая синтарийка, в родне которой потоптались фейри с их дивной кровью. Заклинательница, физиономия смазливая, характер несносный, отец-полицейский…

Точнее, был полицейским.

— Мюррей, как зовут девчонку?

— Билли Фоули. Двадцать шесть лет, тёмная, в документах значится магистром. При этом знаков Гильдии на ней нет, что странно…

— Билли…

Макс мог припомнить только одно женское имя, которое сокращалось бы подобным идиотским образом.

— Вильгельмина?

Френсис снова засмеялся, прижав к груди тихо урчащего котенка.

— Да, точно. Вильгельмина! Ну это ж надо было обозвать! У нашего мудилы Себастьяна имечко ещё туда-сюда, оказывается… А что, ты её знаешь?

Макс не ответил. Ни к чему, да и смысла нет: Френсис ещё в академии учился, когда Джерард Фоули служил в синтарийском некроотделе. Чересчур добрый малый как для некроманта, но хороший полицейский, офицерских нашивок добившийся потом и кровью, невзирая на не слишком выдающиеся способности. До получения должности капитана отряда Джерри оставалась какая-то неделя, когда с Эрмегаром случилась Элрисса. Пока поехавшая сучка, восставшая из мертвых, веселилась в Иленгарде, туда согнали чуть ли не всех некромантов Империи, в том числе и синтарийский некроотдел. Тогда погибло много людей, и Джерард Фоули оказался в их числе. Его разорвал вендиго — жуткая тварь, кровожадная, сильная и злая, выскочившая на них у самого детского приюта. Макс должен был убить чудище, но силы к тому времени были почти на исходе, а зомби, лезущим из всех щелей, не было числа. Джерри разорвали на его глазах прежде, чем он успел сотворить заклинание. Если бы он был тогда чуть быстрее, устал чуть меньше…

— Её отец был героем, — наконец отозвался он.

— Девица явно не в него, — протянул Френсис, согнав ухмылку с лица.

— Зато проживет дольше.

Хитромордая шельма тем временем вовсю ездила по ушам капитанам.

— …говорю же вам, знать не знала этого Саймона! — уверяла она, прижав ладонь к пышной груди и картинно выпучив без того огромные глаза. — Найджел не даст соврать, мы с ним вместе… э-э… предавались культурному отдыху.

— Опаньки! Ну-ка, Бёрк, чему-чему вы там предавались? — с издевкой переспросил Бэйли, повернувшись к Найджелу. — И с чего тебя вообще в этот гадюшник занесло?

— Я там инфу поискать решил по делу… ну, ты сам знаешь, по какому, — отмахнулся тот. — Без толку: нынче только и разговоров, как кустарную заклинательницу Билли-шельму бросил парень…

Девчонка так и подскочила на месте.

— Гнусные наветы завистников! — гневно воскликнула она, бросив карандаш. — Это я, я его бросила!

Некроманты, столпившиеся вокруг, снова грохнули хохотом. Макс не удержался и спрятал лицо в ладонях. Нет, это представление пора кончать.

Но как, спрашивается, из застенчивой и невзрачной девчушки выросла такая до неприличия красивая оторва? Его бестолковый сынок с тех пор вымахал на две головы да чуть раздался, и на этом все перемены кончились. Интересно даже — это у всех по-разному, или же только отцам девочек положены такие ужасы, как напрочь незнакомое лицо и невесть откуда взявшаяся грудь третьего размера?

«Четвертого», — как мог деловито поправился Макс, окинув «ужасы» оценивающим взглядом. И ещё одним. Нет, он честно старался быть взрослым и воспитанным некромантом, но сильно разодранный — вот же трёханые ублюдки, правильно она их прирезала! — вырез светленькой рубашки то и дело распахивался чересчур широко. Ну как же тут удержаться и… не провести независимую экспертизу?

— Слушай, ты… Билли. Давай уже наконец разберемся, что там у вас с теми ребятами произошло, — и по домам.

Очевидно, Эндрю представление допекло не меньше, чем его шефа. И косоглазие он явно почти заработал — что вообще немудрено, когда роковой четвертый размер маячит перед самым носом, но в открытую глазеть неприлично. Найджел, вон, пялится в столешницу так старательно, будто от этого зависит его жизнь. И правильно делает.

— А чего там разбираться? — Билли изящно пожала хрупкими плечами, снова берясь за карандашик. — Саймону Мэл должен был. Этот брехливый кусок говна вечно кому-то должен: золото он любит, а работу нет… И все знают, что я платила по счетам Мэла… несколько раз. Вот этот тупица Саймон и решил, что деньжат проще стрясти с меня. Само собой, я его послала. Ну а он нагнал меня в подворотне со своими дружками, пока я кота разыскивала. Дали мне по башке кастетом, — она пропустила волосы сквозь пальцы, демонстрируя слипшиеся от крови пряди, — но увы и ах! Башка у меня очень крепкая.

— А почему ты не использовала магию?

— А замер резерва мне тут кто делал, богиня Пресветлая? Ребят, я на ноль уработалась. Пришлось по старинке. Или надо было истошно орать и звать на помощь доблестную полицию? Нет, весельчак, это не мой стиль.

— Вырубила бы их, а там и полиция бы подоспела, — предложил Эндрю. — Твой стиль мне что-то не по вкусу. Ты убиваешь всякого, кто тебя ударит?

Билли одарила капитана прохладной улыбкой.

— Я убиваю всякого, кто собирается меня ограбить, трахнуть и убить (притом я не уверена насчет последовательности). Сразу видно, что тебе, хмурая морда, ни разу не угрожали ни первым, ни вторым, ни третьим.

— Они именно угрожали? — въедливо уточнил Бэйли.

— Помимо того, что врезали по голове? Они обыскивали меня, они лапали меня, у них было оружие, — проговорила Билли, кротко потупившись. — Если этого недостаточно, они все свои планы на вечер проговорили вслух. Повезло, что я была в сознании, да? — она гаденько ухмыльнулась и склонила голову набок. — Ибо на доблестную полицию рассчитывать не приходится.

Капитаны оглянулись на менталистку; Макс последовал их примеру. Та молча кивнула, уже не веселясь и глядя на кривляку Фоули с откровенной жалостью. Кажется, той не было так весело, как она хотела показать. Сам же Макс глянул на девчонку с уважением — убийство насильников он за преступление не считал. (Будучи некромантом, к чужим смертям он вообще относился философски.) Скорее чем-то вроде помощи в очищении Империи от всякой скверны, благо Эрмегарские законотворцы его мнение полностью разделяют вот уже пару веков. С тех пор как люди осознали наконец, что ни глубокое декольте, ни короткая юбка, ни смазливая мордашка не являются поводом для домогательств, жить стало не в пример веселее. Кровожданые маньяки, расчленяющие трупы и развешивающие органы на бельевых веревках, и то честнее — они обычно делают это для собственного удовольствия, без присказки вроде «меня спровоцировали».

Другое дело, что до самого факта убийства доблестным следователям Бёрку и Бэйли уже и дела нет — первый вовсю пялится на свою Билли-шельму; второй тоже пялится, но менее явно — Эндрю парень сдержанный, как и положено образцовому некросу. Оба подобных дел перевидали немало и уже сейчас знают, чем всё это кончится. Фоули продержат максимум до утра, укоризненно погрозят пальцем и напомнят, что в Эрмегаре делают с душегубами. После чего отпустят на все четыре стороны вместе со всем барахлом, ну и вон, с котенком. А девочка, меж тем, знает много интересного, судя по её кругу общения. Кто бы ещё заметил.

Макс глянул на часы — время двигалось к десяти, в бардак мадам Селины уже наверняка начал стягиваться народ. А значит, самые лучшие девочки будут заняты еще как минимум по паре часов.

«Плакало мое свидание», — вздохнул он. И шагнул к двери допросной.

— Шеф? — послышался недоуменный голос Френсиса. Коммандеры редко участвуют в допросах напрямую — то обязанность сержантов и капитанов. Исключение делалось разве что для важных шишек или в случае чего-то совсем из ряда вон выходящего.

— Пойду поработаю, Мюррей, — сообщил Макс и выразительно оглядел всех присутствующих. — Чего и вам советую. Причём «советую» в данном случае стоит понимать не в прямом смысле.

Некроотделу в сообразительности не откажешь — мигом смекнули, что «совет» может запросто сказаться как на премии, так и на будущем времяпрепровождении. Хитрый приемчик в виде инвентаризации морга при любом удобном случае Макс подсмотрел у своего иленгардского коллеги Дальгора. И полезно, и бесит всех без исключения.

— Френсис, тебе отдельное приглашение нужно?

— А котенок? — он кивнул на пушистый комок в своих руках.

— Найджел присмотрит, ему ж зазнобу клеить, — Макс открыл дверь в комнату за стеклом. — Бёрк, Бэйли, на выход.

Капитаны недоуменно переглянулись, но послушно поднялись со своих мест и пошли на выход. На физиономии Эндрю можно прочесть явное облегчение — похоже, трепливая заклинательница уже достала его до печенок; Найджел же, напротив, был обескуражен и чуть ли не расстроен. Герой-любовничек. Отчего-то захотелось сказать ему что-нибудь эдакое, однако отвлек голос менталистки:

— Я тебе тут ещё нужна, Макс?

— Нет, спасибо, Лора, — невозмутимо откликнулся он. — Ступай, дальше я сам разберусь.

— Слыхали? — донесся из холла ехидный смешок поганца Френсиса. — Он сам разберется! Вот облом, да, Найдж?..

Не без раздражения Макс хлопнул дверью допросной, отсекая чересчур довольные голоса и идиотское хихиканье подчиненных.

3

— Макс Эгертон, — на ходу представился он, прежде чем сесть на стул напротив Фоули. Призвал пепельницу и достал сигариллу. — Позволишь?

— Эгертон как лорд Эгертон? — снова склонив голову набок, полюбопытствовала Билли. Вблизи её лицо всё-таки казалось смутно знакомым и очень усталым; непростительно юная, чтобы думать о ней всякие пошлости… и несусветно хорошенькая, ну как тут не думать-то? Под тонкой сахарно-белой кожей разливался нежный румянец; соблазнительно пухлые губы кривились в нахальной усмешке, но большие серые глаза в обрамлении густых тёмных ресниц смотрели холодно и подозрительно. Враждебно даже.

Да уж, и впрямь оторва выросла. Из тех, кто никому не даст спуску, но зато любому даст сдачи.

Судя по вопросу, она его не помнила, да и немудрено — с Джерардом они хоть и дружили, но редко ходили друг к другу в гости. Женат на работе — короткая, но ёмкая характеристика любого хорошего полицейского. А Макс был хорош, впрочем, как и Джерри.

— Эгертон как коммандер Эгертон, — отрезал Макс и закурил, сочтя отсутствие кивка за ответ.

— Целый коммандер? Ну, я типа трепещу. И с чего бы такая честь?..

Девчонка вытянула из кармана пиджака изящный серебряный портсигар. Заглянула внутрь, состроила скорбную мину. Затем шустро зыркнула на Макса из-за завесы густых рыжеватых волос и расплылась в коварной улыбке, снова демонстрируя эти свои проклятущие ямочки.

— А, так вы пришли угостить меня сигареткой! Ну, я готова, можете угощать.

— Быть может, виски или аэльбранских омаров? — невозмутимо поинтересовался Макс.

Наглых юнцов в его жизни было предостаточно. Начать хотя бы с собственного сына, унаследовавшего самомнение в двойном объеме — и от него, и от Эвы. Но сигариллу он протянул, неторопливо перед этим подкурив и выпустив легкое облачко дыма. Не предлагать же огоньку убийце? Даже если та якобы пострадавшая.

— Благодарю, ваше некромантство, — пропела девчонка томным голоском. И, поднеся сигарету к пухлым губам, с явным наслаждением затянулась. Едва заметно поперхнулась, наморщила чуть присыпанный веснушками вздернутый нос — видно, не привыкла к крепкому табаку; выдохнула дым и облегченно прикрыла глаза, откинувшись на спинку стула. Лицо у неё сделалось такое, словно ей не закурить дали, а хорошенько оттрахали вот прямо здесь и вот прямо сейчас.

В допросной вдруг стало немного жарковато. Макс дернул пуговицы на вороте кителя, так опрометчиво застегнутые, и невольно покосился на непроницаемую зеркальную перегородку.

— Они ушли, — меланхолично поведала Билли, снова затянувшись. — Ну, большая часть. Оставшиеся ржут как ненормальные и тискают моего нового кота.

Макс снова оглянулся, на сей раз недоверчиво.

— Ты что, зараза, уже и сеть поломала?

— Не поломала, а внедрилась, — деловито ответствовали ему. — Это ж Лоуренс заклинал, да? Он моим ментором был, пока я с Гильдией вконец не разосралась. Всё пытался заставить меня колдовать на его манер… — на один краткий миг нежное курносое личико сделалось пугающе стервозным. — Бездна, этот мудила Лори прям как та старая собака, которую новым трюкам не научишь!

Определенно, ситуация становилась всё занятнее. И столь же определенно следует расспросить бывшую женушку, что это за шельма такая отбилась от дружной семейки синтарийских заклинателей.

Когда Билли докурила, Макс незаметно выдохнул. Зрелище в виде пухлых губ, обхватывающих сигарету, было на грани; даже утонченная красотка Эва делала это не настолько эротично. Девчонка умела подавать себя — и при таких данных спуталась с местной швалью. Благо хоть одумалась вовремя.

Кто бы только знал, какое ему вообще дело до её личной жизни.

— Итак, Вильгельмина, — протянул он, с подспудным злорадством отмечая, как недовольно она скрипнула зубами, — что интересного расскажешь про своих… жертв? Кто такие, с кем водились? И этот… Мэл. Давай-ка поподробнее.

Билли от такого требования в восторг не пришла.

— О, мой чёрный властелин! Я что-то никак не возьму в толк своим скудненьким умишком, — начала она, шелестя страницами записной книжки, — какое отношение это имеет к делу?

— Для тебя — никакого. Но вот в чём дело — по закону мы можем задержать тебя до полного выяснения обстоятельств. Мои ребята заняты, дело твое не первостепенной важности, и кто знает, когда доберутся до твоих мертвых дружков? А это значит, ближайшие два-три дня никакого курева и сон на соломенной подстилке по соседству с выпивохами, попрошайками и городскими сумасшедшими. Вместо теплой постельки, в которой ты, как я думаю, очень хочешь оказаться.

— Уже представляете меня в постельке? А может, даже и в своей? Ах, как это лестно, — ухмыльнулась Билли, зыркнув искоса и снова склоняясь над своей книжицей. Полы рубашки распахнулись, обнажая аппетитную грудь в инфантильных ярко-розовых кружавчиках. (Боги, это вообще законно? Быть не может, чтобы да!) — Придержите коней, господин коммандер. Меня быстренько начнут искать — шибко дорого стою… Но так и быть, давайте поболтаем, — его удостоили очередного многозначительного взгляда, — вы же такой обаяшка, где уж мне устоять-то?

И не поймешь, то ли мелкая негодяйка и впрямь взялась с ним флиртовать, то ли просто издевается.

Одно точно ясно: Билли-шельма — та ещё грёбаная полевая ромашечка. Вертя в руках огрызок карандаша и изредка кидая на Макса томные взгляды, она поведала и о неудачливых грабителях, и о проходимце с кретинским имечком Мельхиор.

«Как вообще можно на полном серьезе трахаться с парнем, у которого имя как у десертной ложечки?» — изумился Макс с невесть откуда взявшейся неприязнью.

По словам Билли, погибший Саймон Маккой и его дружки ходили в шестерках у Найри-ши, Принца Теней. Синтар, конечно, не Аэльбран, однако и тут имелись свои преступные боссы, с которыми непросто дружить, но враждовать ещё хлопотнее. Принц Теней, в отличие от Принцессы Ассасинов, славился чистоплюйством, и бизнес у него по обе стороны закона был довольно мирный: бордели, игорные дома… артефактные лавки, алхимические лаборатории. Но никакой преступный бизнес не удержать без грубой силы: как водится, работали на Найри сплошь отморозки.

«Этот Мэл» и вовсе не представлял из себя ничего интересного: мелкий жулик без особых талантов, но с огромными амбициями. Такие вечно в долгах как в шелках. Оставалось только подивиться, как на это сокровище вообще мог польститься хоть кто-нибудь.

Однако Билли польстилась и отхватила на свою симпатичную голову проблем в виде чужих долгов, чужих же не самых приятных знакомств и тройного убийства в личное дело. С пометкой «самозащита», но всё же.

Проверив записи на кристаллах, Макс поднялся.

— Что ж, Вильгельмина, на сегодня информации достаточно. Можешь быть свободна, явишься в участок через два дня, в пять часов пополудни. Настоятельно рекомендую Синтар не покидать.

— Что, прямо так и отпустишь? — насмешливо прищурилась Билли и тоже поднялась, позволяя с нового ракурса оценить шикарные ноги, стройную фигурку и прочие непотребства. Тоненькая, но высокая, она была ничуть не ниже его ростом… но это, конечно, благодаря туфлям на каблуках.

И вот уж явно не стоило так ярко и живенько представлять, как больно эти каблуки впиваются ему в поясницу и как крепко обхватывают его эти треклятые ноги…

Нет, ну а что он мог с собой поделать? Хороша же, зараза.

И ранена, о чём подумать Макс должен был в первую очередь. Он задумался ровно на мгновение, прежде чем выдать:

— Не прямо так. Тебя есть кому забрать?

Она призадумалась.

— Ну как тебе сказать…

— Ясно. Собирайся, провожу тебя.

Билли явно опешила от такого поворота. (Да Макс и сам опешил, чего уж там.)

— Н-не надо меня провожать! — возмутилась она, шустро упрятав в карман книжку и принимаясь нервно поправлять волосы. — Это дофига любезно и всё такое, но я вообще-то большая девочка, до дома сама доползти могу.

Насчет «доползти» вообще-то верно — девчонка бледна как простыня, тени под глазами уже можно принять за модный когда-то некромантский макияж, да и ведёт её заметно. Вот и оправдание: Макс просто не хочет, чтобы дочка Фоули загнулась в какой-нибудь подворотне.

— Это был не вопрос, Вильгельмина. Прослежу, чтобы ты ещё кого-нибудь не убила по дороге.

Вышло вполне убедительно, как на взгляд Макса. Хотя Билли всё равно покосилась на него недоверчиво, явно в чём-то подозревая.

— Если хотел узнать мой адресок, то так бы и сказал, — наконец фыркнула она и потянула на себя дверь допросной. — О-о, Найджел, детка, ты меня ждешь?..

Макс, глядя на всё это (восхищенного Бёрка и перепуганного котенка) только и смог, что закатить глаза. Потому как Найджел действительно ждал, чуть ли с объятиями не накинулся… На пару с Мюреем. Ну конечно, этого никакими угрозами не выгнать оттуда, где ему интересно — будь то хоть допросная со смазливой девицей, хоть морг с «любопытно вскрытым трупом».

— Мюррей! — рявкнул он, отчего Френсис аж подскочил. — Почему я вижу тебя здесь до сих пор? Не знаешь, чем заняться? Так сразу бы сказал, я найду. Полы, вон, в отделе не мыты…

— Ну какие полы, шеф? — Френсис предсказуемо сверкнул своей улыбочкой во все тридцать два. — Тут такая шельма, а ты меня в уборщицы записать хочешь?

И плевать же придурку, что «шельма» стоит прямо тут, наглаживает котенка и тоже хоть и лыбится, но от такого комплимента явно опешила. Вон как замерла и даже отошла подальше от Мюррея, любо-дорого посмотреть.

 Интересно, кто из них задолбал бы другого раньше? Учитывая, что у обоих рот не закрывается.

— На сегодня это моя шельма, — отрезал Макс. — Верните задержанной всё её барахло и возьмите расписку. Вильгельмина, через десять минут жду внизу.

4

Из допросной он вышел вполне довольный собой. Мюррею так и не удалось вставить последнее слово, да и не пришлось объяснять своим подчиненным, на кой ему вообще стрельнуло провожать задержанную. С чего бы ему вообще это делать — кому-то что-то объяснять? В конце концов, восьмой десяток уже не за горами, можно позволить себе чуточку эксцентричности. Дальгор с Ларссоном вон брачным агентством себя возомнили, а он всего-то симпатичную девочку проводить собрался… Забота о дочке друга, не более того.

Макс закурил, привалившись к фонарю неподалеку от дверей, выдохнул дым в тёмное уже небо. В это время года всегда рано темнеет, самое оно для некроманта. Хотя погоду такую — туман, влажность и лужи под ногами — Макс не любил. Они не навевали тоску, вовсе нет, тем более что он родился и вырос здесь. Просто было неуютно. И нога ныла, да.

— Ну на-адо же, — послышался рядом тягучий голосок, — меня и правда собрался провожать сам коммандер? Какая честь.

— Цени мою доброту, — парировал Макс и протянул ей сигариллу. — Будешь?

— Что за глупые вопросы? — фыркнула Билли, шустро выхватывая сигариллу и прикуривая от тусклого огонька на кончиках пальцев. — То есть благодарю, сударь, вы так галантны! Я прям уже почти вся ваша! Возьмите мою руку, сердце и прочие потроха. Некросам же нравятся потроха? О, ещё бы!..

— Для этого мне придется тебя убить, — Макс пожал плечами, снова задирая голову вверх (нет, не потому что не хотел смотреть на пухлые губы вокруг сигариллы — как раз таки хотел, даже чересчур). — Что довольно неразумно, ведь у тебя и помимо потрохов много всего интересного. Я оценил.

И Бездна знает, с чего ему вообще взбрело в голову отвешивать сомнительные комплименты малолетке (и всё ещё дочке Джерарда). Но ведь впрямь хороша, так почему нет?

Напрасно было ожидать, что эта наглая зараза смутится хоть немного.

— Ну естественно, оценил! Ты же не слепой, право слово… — она было приосанилась с картинным самодовольством, но тут же глянула куда-то вперед и возмущенно поперхнулась. — Что, опять? Вот дерьмо!

И, упрятав котенка за пазуху (а везунчик он, этот котёнок), чуть не бегом направилась к потухшему фонарю. Поводила руками по воздуху, нежно облапала кованый столб; и только когда фонарь снова вспыхнул с сухим треском, вернулась обратно.

— Каждую неделю его чиню, заколебалась уже, — негодующе поведала Билли, поглаживая кота — точнее, вяло шевелящийся под рубашкой бугорок. — Осветительную цепь давно менять пора: она, поди, старше меня лет на пяток.

Макс на это только вздохнул.

— Тебе бы кто голову починил… Кстати, — он схватил Билли за рукав, — наклонись-ка.

Как и ожидалось, эта нехитрая просьба вызвала нездоровое оживление.

— Вот прям так сразу? Ох, коммандер, полегче! Я девушка честная… давайте хоть до дому дойдём!

— Да брось, глянь какие в Синтаре переулки замечательные, — Макс кивнул на один такой прогал между домами, усмехнувшись — эти вчерашние подростки такие предсказуемые. Все мысли сплошь о сексе, независимо от состояния и ситуации. — Наклонись, подлечу. А то на тебя смотреть больно, не то что в тёмный угол тащить.

На этот раз Билли всё же наклонилась, подставляя лохматую голову под пальцы Макса. В лечебном деле тот был не силен, но кое-что всё же умел. Некромантам, с их привычкой резать себе вены едва ли не при каждом акте колдовства, это жизненно необходимо.

Рана от удара кастетом выглядела не так уж паршиво, как думал Макс. Уже начала затягиваться, яро свидетельствуя о том, что девчонка сильна, а в родне и впрямь потоптались демоны или фейри. Или оборотни, но об этом хотелось думать меньше всего — шерстяных тварей Макс не любил во всём их многообразии. Он повёл пальцами, добавил немного силы и сплел легкое заклинание, от которого на затылке Билли остался шрам. К утру заживет и он, не оставив следа.

Удобно быть магом, как ни крути.

— Сойдет, — решил он, отходя от Билли на худо-бедно приличное расстояние. А то к утру пол-улицы будет говорить о том, как почтенный коммандер некроотдела лапал девицу под фонарем. Хотя эти и так будут — по весне в Синтаре мало интересного.

Уже у самого портала Макс поинтересовался, куда именно им надо, и первым шагнул в светящуюся арку. С трудом подавил в себе желание обнять Билли, чтобы не вывалилась ненароком не там, где надо — порталы были стабильны и считались безопаснее любых повозок, но на организм всё же влияли. Шутка ли — в считанные секунды перенестись на несколько миль. А она явно нездорова и устала.

Макс отмахнулся от собственных назойливых мыслей, но, оказавшись по ту сторону, развернулся на месте. Не зря, как выяснилось — Билли не промахнулась, но заметно пошатнулась и споткнулась о булыжник. Макс выставил руки прежде, чем успел даже понять, что делает, обхватил узкую талию и на мгновение прижал её к себе. Уха коснулось горячее дыхание, вызвав едва заметную дрожь, побежавшую по позвоночнику. Билли оказалась удивительно легонькой, как для своего роста, и столь же удивительно ладной.

— Эй, ты как? — поинтересовался Макс, невесть зачем продолжая удерживать её, хотя хватку и ослабил.

— Экий вы нетерпеливый, господин коммандер, — с тихим и явно двусмысленным смешком пробормотала Билли. И медленно отстранилась, будто бы невзначай мазнув возле уха горячими губами — судорожный вздох удалось сдержать с трудом. — Нет, давай всё-таки дойдем до дому. Уже ведь почти пришли! — как ни в чём не бывало позвала эта негодяйка, роясь в карманах и извлекая оттуда хорошую горсть миндаля. — Хочешь орешек? Нет? Ну и правильно, мне больше достанется.

— Я не сторонник быстрых перекусов, — задержав взгляд на длинных пальцах у пухлого рта, отозвался Макс.

Задумчиво вышло. И слово тоже не то.

Он огляделся — район был ему знаком. На одной из соседних улиц он жил. Давно, когда они с Эвой закончили Академию: ей некуда было возвращаться, а ему страсть как не хотелось жить в отчем доме. Да и как будто там его ждали. Времена были другими, и некрос в семье светлых боевиков считался позором. Нет, папенька бы не ославил себя на весь Синтар, выгнав из дому родного сына (старшего, между прочим), но плешь бы проел за пару дней. Максу хватало каникул, во время которых он больше всего мечтал вернуться обратно в Академию и вскрывать трупы. Зарплаты рядового и начинающей заклинательницы едва хватало на скромную квартирку, но им нравилось. В двадцать пять мир вообще кажется другим.

Пока они шли вниз по улице, Билли непрерывно болтала. Даже еда не могла заткнуть её надолго: безудержный треп только останавливался на несколько секунд, пока она разгрызала очередной орешек.

Нет, всё-таки надо было оставить её с Мюрреем.

«Боги, Макс Эгертон, ну вот кому ты врёшь?..»

— О, ну вот мы и пришли, — выдала Билли, когда они очутились возле двухэтажного дома, явно построенного ещё во времена императора Николаоса. Старый, но шикарно-вычурный — самое то для всяких непризнанных художников, второсортных актеров и прочей голожопой богемы. — Поднимемся ко мне, ваше некромантство? Чай? Виски? Что-нибудь ещё?

И с такой похабной улыбочкой это «что-нибудь ещё» было предложено, что взрослый и степенный архимаг в лице Макса Эгертона чуть было не ляпнул: «Тебя. Лучше лёжа, но можно и так». Пришлось спешно напомнить самому себе, что нахальная соплячка — дочь друга, притом на три года младше его собственного сына. Одно это должно было сработать не хуже, чем ведерко ледяной воды на голову. (Однако поди ж ты, не очень и работало…)

— Что-нибудь ещё в данной ситуации — это отмывание тебя и котенка, Вильгельмина; и ваш же совместный сон под теплым одеялом, — хмыкнул Макс наконец. — А я с укладыванием детишек в постельку закончил уже лет двадцать как.

— Ну и мудак же ты, господин коммандер, — Билли покачала головой, глядя с эдакой ласковой укоризной. А затем вдруг склонилась к нему и шустро чмокнула в самый уголок губ. — Не скучай без меня, мой пирожочек! — она отошла и уже у самого входа в парадную обернулась. — А хотя нет, скучай как следует!

Вконец обнаглевшая девица, гаденько хихикая, скрылась за дверью парадной. Коммандер Эгертон, которого впервые в жизни назвали «пирожочком», оторопело уставился ей вслед.

Интересный вечерок, мать его так. Нет, наведаться в бардак мадам Селины всё же стоит.

Ну просто потому что.

5

Бордель со стандартным для подобных мест названием «Дикая роза» встретил привычным уже тяжелым ароматом духов, запахом сигар, дорогих и не очень, и томной улыбкой самой Селины.

— Я и не чаяла увидеть тебя сегодня, милый, — она подошла к нему, едва завидев. Тонкая, томная, вскружившая голову не одному мужчине. Обманчиво юная (спасибо крови фейри). И холодная, как зимний снег.

— Работа задержала, — Макс наклонился, мимолетно касаясь губами её руки, нежной и ухоженной. Селина на это рассмеялась, будто звон колокольчиков раздался. — Кто ещё свободен, дорогая?

— Энола весь вечер тосковала по тебе. Позвать её или сегодня предпочтешь что-нибудь более… экзотичное?

— Что может быть экзотичнее нашей демонической красавицы? — притворно удивился Макс.

— И то верно, милый, — она махнула рукой, подзывая высокую смуглую девушку, чья кожа отливала бронзой в приглушенном свете магических светильников.

Энола, то ли на четверть, то ли на восьмушку демон, была магичкой-менталисткой и могла сделать неплохую карьеру хоть в той же полиции. Но выбрала бордель — по её же словам, секс и деньги она любила чуть больше магии и скучной работы.

Макс не осуждал, не видя в работе шлюхи ничего зазорного. Да и попробуй осудить демоницу — вмиг насадит на рога и не посмотрит, что перед ней грозный коммандер синтарийского некроотдела.

Изящные пальцы Энолы легли на плечо, тут же скользнув за воротник рубашки. Макс устроил руку на тонкой талии.

— Хочешь уединиться сразу или посидим тут? — послышался низкий голос у самого уха.

— Посидим. Тебе как обычно?

Энола кивнула. Макс жестом позвал девушку за барной стойкой, взял виски для себя и «огненную воду» для демоницы — жуткую смесь виноградного спирта, мёда и перца. Человек в здравом уме подобную смесь прямиком из Инферно пить бы не стал, а вот Эноле нравится. Ну, оно и понятно. Горячей женщине — горячее пойло.

— Так, значит, ты скучала по мне? — Макс развернулся к ней и облокотился на барную стойку. — А если бы я не пришёл?

— Напивалась бы в одиночестве. У меня достаточно денег, чтобы позволить себе выходной. На крайний случай, совратила бы вон того мальчика, — она кивнула в сторону, и Макс, чуть повернув голову, увидел светловолосого парнишку — кажется, не совсем понимающего, что он здесь забыл. Что ж, все когда-то были здесь впервые. — Люблю таких невинных деточек. Они забавные…

 О да, одна такая забавная деточка сегодня поставила на уши весь некроотдел, попутно охмурив его неженатую-незамужнюю половину, навешала лапши на уши бедняге Найджелу и была такова. С котенком за пазухой, мать её так и эдак. Невинности в ней, правда, не было ни на гран. Что уж там, даже Макс повелся на бесконечные ноги, ладный стан и пухлые губы, которые хотелось видеть обхватывающими вовсе не сигариллу. Останавливал только старый принцип — не связываться с детишками моложе его сына. И тем более с детишками друзей, пусть даже те друзья и развлекаются в чертогах Хладной вот уже десять лет как.

Но Макс связался, пусть и с благородной целью проводить пострадавшую Билли до дома. (Хотя какое там благородство, если всю дорогу только и оставалось, что поглядывать в сторону особо тёмных переулков?). Мелкая Фоули оказалась чуть более хороша, чем стоило бы, чересчур болтлива и не в меру обаятельна. А её теплые губы у самого уха и вовсе лишали способности здраво мыслить — и это его, взрослого мужика, коммандера некроотдела! Недопоцелуй у крыльца и вовсе был форменным непотребством, по одному лишь недоразумению считающийся флиртом у нормальных людей.

Да что уж там: эта девчонка и есть одно сплошное форменное непотребство.

Макс ощутил острое желание закурить — едкий дым неплохо прогоняет всякие развратные видения с участием блудных девиц, наручников и стола в допросной. Он полез в карман за портсигаром (не серебряным, но подаренным коллегами на какую-то годовщину службы) и наткнулся на россыпь бумажек, которых там быть не могло точно.

Бумажки оказались презанятными художествами непотребной негодяйки Билли. Макс невольно ухмыльнулся: да у неё прямо талант! Наспех прорисованные некромантские физиономии вышли на удивление живыми и сходу узнаваемыми — хотя для всех сомневающихся имелись надписи каллиграфическим почерком. Весело скалящегося длинноволосого Френсиса окрестили как «Шило в жопе», томно-капризного дивнюка Бэйли — «Хмурая Морда», симпатичного добряка Найджела — «Щенок»… на последнем листочке Макс признал собственную желчную физиономию. Надписи «Папик» и «Вредный мудак» были нещадно перечеркнуты, а сразу под ними красовалось «Максимиллиан».

— Вот сучка, — выдохнул Макс, против воли улыбаясь и качая головой.

Значит, всё-таки вспомнила.

Тащить в койку девочку из борделя вмиг расхотелось. (Нет, вовсе не из-за навязчивых видений с одной симпатичной шельмой.) Куда больше хотелось выпить и пойти уже домой, отсыпаться после рабочей недели. И плевать, что подобные желания свойственны совсем уж старым пердунам. Тем более и с демоницей что-то не так — она весела, как и положено хорошим шлюхам, но пальцы, обхватившие бокал с выпивкой, чуть заметно дрожали, а в сиреневых глазах плескалось беспокойство. Она пыталась это скрыть, но Макс достаточно долго служил в полиции, чтобы научиться примечать мелочи.

— Тебя что-то тревожит, — проговорил он, скорее утверждая, чем спрашивая. — Энола? Проблемы с клиентом?

Она покачала головой и фыркнула:

— С клиентами всегда проблемы. Нет, — она замолчала, явно о чём-то задумавшись. Покусала пухлую губку и подняла голову. — Моя… приятельница, Дора, не вышла сегодня на работу. Скорее всего, ничего особенного, но я… беспокоюсь.

— Не припоминаю её.

— Она оборотень, а ты не по их части.

Не по их, это уж точно. Неудивительно, что Макс не знает её — с оборотнями у него отношения никогда не складывались. Причин не любить всех, кто в полнолуние обрастает шерстью, перьями и прочими приблудами, у него предостаточно.

Одна из них — неровный шрам, опоясывающий правую ногу выше колена, за давностью лет посветлевший и почти исчезнувший, но впечатавшийся в память таким, каким был в первые дни. Уродливым, неровным, багровым и распухшим. Макс и сам не знал, почему не свёл его много лет назад. Скорее всего, оставил как напоминание — вот что бывает, когда становишься чересчур самоуверенным и начинаешь считать себя неуязвимым.

Вторая причина — сама нога, ноющая на погоду, а порой и немеющая; и кошмары, от которых он просыпался в холодном поту, судорожно выискивая лужи собственной крови на полу комнаты.

— Ты пыталась с ней связаться?

— Кристалл молчит. Такое бывало в полнолуние, но до него ещё полмесяца… — она замялась, прежде чем добавить: — Макс, если не сложно, ты не мог бы попросить своих ребят сходить к ней домой?

— Конечно, — кивнул Макс. Оборотень или нет, она молодая девушка, подданная Империи, которую ему следовало защищать.

 Он потянулся к брошенному на высокий стул кителю, отыскал амулет связи и сжал его в ладони.

— Анжелина, кто из твоих сегодня дежурит?

Коммандер боевиков откликнулась быстро — она ночная пташка, как и всякая тёмная магичка.

«Отряд Макинтайр. Что-то случилось?»

— Нужно проверить один адрес, — он повторил адрес, продиктованный Энолой.

«Сделаем».

Демоница на это выдохнула, как показалось Максу, облегченно. На её красивом лице снова расцвела легкая улыбка, хоть и сохранившая легкую нервозность. Они пропустили ещё по стаканчику, болтая ни о чём — благо общих знакомых было достаточно, — прежде чем амулет связи завибрировал.

«Проверили дом, — голос капитана Дейдры Макинтайр на этом месте словно сорвался. — Вам лучше быть здесь».

— Что с Дорой? — тут же поинтересовалась Энола, почуяв изменение в его настроении.

— Не знаю. — «Но жопой чувствую, что дело дрянь». — Мне нужно идти. Сообщу, когда всё выясню.

Она неуверенно кивнула и сжала его руку в своей, прежде чем дать ему уйти.

О весёлой ночке больше не думалось.

Портал, ведущий в район Предгорья, выбросил Макса аккурат на седьмой линии — улице, где располагался дом бордельной девчонки. Неплохой райончик, не из самых дорогих, но и не трущобы вроде Серых Топей. В таких местах обычно ничего не случалось, разве что хулиганы-подростки побьют стекла у особо вредной старухи, ну или в кабаке подерутся перепившие клиенты. Сейчас же произошло нечто из ряда вон — это ощущалось в воздухе. Макс чувствовал ауру смерти. Подружка Энолы мертва — в этом он почти не сомневался.

Боевики, вопреки обыкновению, не толпились у крыльца, а разбрелись по небольшому участку и старательно не смотрели в сторону тёмно-зеленой двери. Тут же обнаружились и Бэйли с рядовым Фоксом — мертвенно-бледным, лихорадочно сжимающим пальцы в кулак. Остальные, судя по всему, уже были в доме.

Значит, он не ошибся.

— Что у вас? — на ходу поинтересовался Макс, натягивая тонкие кожаные перчатки.

— Зверобой.

Тот случай, когда одним словом можно дать исчерпывающее объяснение.

6

Маньяк, в имперской прессе известный под претенциозной кличкой «Зверобой», убивал оборотней вот уже второй год. Аппетиты он имел довольно скромные — одна-две жертвы за квартал, — и связать убийства в серию удалось лишь благодаря специфическому почерку убийцы.

Зверобой свежевал трупы. Обескровливал их, снимал кожу, вспарывал брюхо и извлекал внутренние органы, а затем расчленял труп. Всё проделывал неспешно, чисто, с хирургической точностью. Тела обычно свежевались в ванных комнатах; то, что оставалось, Зверобой заливал холодной водой.

Кем бы ни был этот охотничек на двуногую живность, он отлично владел охотничьим ножом. И неплохо знал, как испортить тело для всякого некроманта. И ни разу не оставил хоть сколько-нибудь важных улик.

Словом, дельце со всех сторон дерьмовое.

Поначалу Зверобой тщательно выбирал своих жертв — всяческих отбросов, вроде гильдейской швали и мордоворотов на службе у местных воротил. Тех, кого совсем не жаль. И это была одна из причин, по которым ни журналисты из местных газетенок, ни правящая верхушка особо не наседали на полицейских. Картинно ужасались запредельной жестокости, заверяли общественность, что обязательно отыщут кровожадного маньяка — и успокаивались через две недели, когда новость переставала быть жареной.

Макс, честно признать, на работу следаков тогда смотрел сквозь пальцы. Жалеть оборотней ему не за что, а Зверобой в данном случае даже был кем-то вроде… санитара. Завалить оборотня — не самая простая задачка. Видимо, это понял и сам Зверобой: спустя год после начала своей священной войны против шерстяных тварей он решил перейти на кого попроще.

Дора Хеймс в списке его жертв стала уже третьей девушкой. Молодой, симпатичной, почти наверняка не имеющей ничего общего с преступным миром Синтара. Бордель не в счёт — тамошние девочки редко имеют хоть какое-то отношение к делишкам владельцев. Будь Дора хоть трижды оборотнем, подобной смерти она не заслужила.

Всё очень, очень плохо.

— Нас сожрут, — озвучил его мысли мрачный Бэйли.

— Ага, — отозвался Макс и шагнул к двери.

В квартире Доры пахло кровью. Он поднялся по узкой лестнице наверх, откуда доносились приглушенные голоса Френсиса и его напарницы Аманды Стенли.

Труп девчонки, как и ожидалось, обнаружился в ванной, привычно уже разделанный, лишенный кожи и пальцев на руках и ногах. С головы сняли скальп, глазницы сияли пустотой — именно через них маньяк извлекал мозг, отчего-то не желая вскрывать череп. Зверски убитая, изуродованная до неузнаваемости, Дора Хеймс ничем не напоминала молодую симпатичную девушку, которой была при жизни. Как если бы Зверобою было важно обезличить свою жертву, лишить её человеческого облика, превратить в неопознаваемый кусок мяса…

Неудивительно, что боевики и молодой Фокс, не прослуживший в отделе и пары месяцев, имеют нежно-зеленый цвет лица. Макса и самого знатно передернуло от зрелища, а он, на минуточку, за годы службы перевидал всякого.

— Время смерти? — поинтересовался он, уже по привычке отбрасывая личное отношение к происходящему. Сопереживать всем — не хватит нервов и здоровья.

— Прошлым утром, предположительно четыре часа, — сообщил Френсис, деловито записывая что-то блокноте. Макс не понимал зачем, когда есть кристаллы, да и рапорты заполнялись подробно. Но молчал — Мюррей хоть и заноза в заднице, но как детектив получше многих будет.

— Предположительно?

— Почти точно, шеф. Плюс-минус десять минут, которые ушли на то, чтобы уничтожить все улики.

Ничего нового — Зверобой что в начале своей деятельности, что сейчас, следов не оставлял. Никаких, что изрядно… беспокоило. Чтобы скрыться от некроотдела, нужно обладать недюжинной смекалкой, умом, и приличным багажом знаний о некромантских приблудах. Понятно, что все поисковые, сканирующие и прочие заклинания у сотрудников полиции стандартные; соответствующие книги можно отыскать если не в свободном доступе, то на черном рынке. Другое дело, что каждый некромант имеет свой почерк и свой подход, предусмотреть все попросту невозможно… Однако ж у Зверобоя получалось раз за разом. Что навевает совсем безрадостные мысли.

Макс задумчиво пожевал губу, но озвучивать предположение не стал — нечего трепать языком направо и налево, особенно когда подтверждений появившейся теории как не было, так и нет. Он просканировал место преступления; предсказуемо не выявил ни одного, даже самого крохотного магического следа. Если Зверобой и маг, то здесь он своей силой не пользовался. Или просто настолько хорош, что даже думать противно.

Приблизившись к телу Доры, Макс снова уставился в черноту пустых глазниц. Без мозга не разговаривают даже зомби. А спириты, способные призвать бестелесный дух, — огромная редкость. Да что там, Макс знал только одного некроса, который смог бы воззвать к духу, не угробив при этом два десятка человек в качестве кровавой дани Хладной госпоже. Карим Стальфоде, странноватый паренёк и любимчик всего Темного круга. Оберегали его соответствующе, выпуская из Иленгарда только по необходимости.

Что ж, как на взгляд Макса, такая необходимость возникла ещё пару трупов назад. Осталось только донести это до грёбаных бюрократов из Иленгардского управления.

— Все слепки мне на стол завтра утром, — приказал он.

О выходных придется забыть. Спасибо кровожадному ублюдку, которому взбрендило резвиться в его городе.

— Был бы от них толк, — проворчал Френсис. Тот терпеть не мог все эти слепки, протоколы вскрытия и прочую однообразную нудятину. Ему, видишь ли, только интересное подавай.

— Это уж не тебе решать. Работайте.

Стащив окровавленные перчатки и испепелив их одним щелчком пальцев, он вышел из квартиры бедняжки Доры.

И тут же столкнулся с Энолой, которую тщетно пытались сдержать Бэйли и Фокс — но предсказуемо не могли сладить с разъярённой демоницей. Ну хоть не в боевой форме, иначе быть обоим некросам насаженными на рога.

— Пустите меня! — кричала она и Макс, к своему удивлению, заметил на её лице следы слез. Демоны умеют злиться и бесноваться, но вот плакать — определенно нет. — Макс, я должна!..

Пришлось тоже вцепляться в неё, обнимая изо всех сил и прижимая к себе.

— Не должна, Энола. Не нужно тебе на это смотреть, слышишь?

— Как она?.. Кто?..

Она чувствовала. Не могла не ощущать запаха крови, смерти; не могла не слышать отголосков эмоций всех присутствующих. Она знала, но верить отказывалась.

— Кто?! — прорычала она, отпихивая его так, что с трудом удалось удержаться на ногах. Красивое смуглое лицо опасно исказилось, понемногу теряя людской облик. Глаза засияли двумя злыми пурпурными искрами, на гладком лбу треснула кожа, обнажая острый кончик рога.

— Зверобой. Дору убил Зверобой.

Энола шумно выдохнула, замедляя трансформацию. По мозгам шарахнуло её магией, агрессивной, злой, наполненной эмоциями; парочка боевиков и бедолага Фокс немедля схватились за головы.

Дора Хеймс была не просто подружкой и коллегой по работе. Чем-то большим и важным.

— Тихо, тихо, — Макс осторожно коснулся её волос, шелковистой волной они прошли сквозь пальцы. — Я найду его, обещаю. Найду.

«... хоть и понятия не имею, как это сделать».

7

На улице в кои-то веки распогодилось, и заходящее солнце вовсю красило горизонт оранжевым и багровым. Билли морщилась и недовольно щурилась от яркого света, то и дело сползая чуть ближе к изножью кровати — вставать и зашторивать окно было лень, да и грело солнышко приятно. Не то чтобы она так уж часто мёрзла: как и всякая не особо чистокровная имперка, она несколько отличалась от обычных людей. Например, имела нормальную температуру тридцать семь с половиной градусов. И питала слабость к мясу с кровью. И не поймёшь, кто в родне потоптался. То ли демоны, то ли фейри, то ли все разом… Ну или оборотни, что более вероятно. Мехом в полнолуние она никогда не покрывалась, однако совсем не могла спать и выпадала из нормальной жизни на добрых пару дней…

Впрочем, до полнолуния ещё две недели, а выпасть она уже выпала. (Ну, честнее сказать, знатно офигела, да так и не выфигела обратно.) Спасибо Саймону и его дружкам.

Видят боги и богини, эта компашка вполне заслуженно отправилась на встречу с Хладной госпожой. Но ей всё равно было тошно от самой себя и от того, что она сделала. Или даже от того, как она это сделала. Равнодушно и даже с удовольствием слушала чужие вопли и стенания; смотрела, как чужая кровь льется под ноги, чуть парит на холоде, жгучими багровыми цветами распускается на её светлой одежде…

Билли неуютно повозилась на смятой простыне, закутываясь в одеяло по самую макушку. Она уже привыкла к куче работы, которой её заваливала Ханнэ-фэ, да и в принципе у неё не тот склад характера, чтобы полдня валяться в постели… однако, как она ни храбрилась, произошедшее выбило её из колеи. Для тёмного мага, по природе агрессивного и жестокого на расправу, обладать обостренным чувством сопереживания — просто беда. Вот и прирезанную ею же шпану было жаль. Иррационально, глупо и так по-человечески…

Её новообретенный тощий котейка запрыгнул на краешек кровати и, выдав тревожное «ур-р-р», принялся разыскивать Билли в недрах одеяла. Наконец-то добравшись до её ухмыляющейся физиономии, обнюхал, удовлетворенно ткнулся мокрым носом пару раз и свернулся на соседней подушке в крохотный мурлычущий клубок. Пришлось высунуть из-под одеяла одну руку, чтобы погладить котенка. Тот явно нуждался в хорошей откормке, но всё равно был такой ласковый, миленький и забавный, что хотелось тискать и гладить ежесекундно. И не только ей — вот Ханнэ, не слишком любящая животных, вчера готова была умиляться каждому чиху пока ещё безымянного найдёныша. Ну, после того, как угомонилась: рассказ о внезапной поножовщине с Саймоном Маккоем привёл её в такую ярость, что и вспоминать боязно. Как ни крути, а меркантильная сестричка Найри-ши всё же успела полюбить свою заклинательницу. Притом даже не только за прибыль, которую она приносит. Да и Найри, по её словам, здорово взбесился и пообещал самолично выпустить кишки всякому, кто вздумает дышать на его золотую девочку. И уж тем более бить её по шибко умной голове!

Это обнадежило, но не слишком. Девочка потому и стала золотой, что голова шибко умная. Прихвостни Найри, может, угомонятся; да только ублюдок Мэл много кому должен, и не только в Синтаре.

— Бездна, ну почему я должна думать ещё и об этом? — тихонько проворчала Билли, почесывая за ухом придремавшего котенка. — Вот лучше придумаю уже наконец, как тебя назвать…

Придумать она ничего не придумала — ибо задремала вслед за котенком.

И когда проснулась — увидела, что уже почти стемнело, а на краешке постели, вероломно тиская её нового кота, сидит зря помянутый к ночи ублюдок.

Вот ведь трижды грёбаная Бездна!

— Ты не сменила заклинания на двери, — тихо проговорил Мэл, когда пауза между ними стала тяжелее могильной плиты.

Сон как рукой сняло. Этот вонючий кусок предателя и впрямь решил, что его тут ждали?! Билли понадобилась вся её выдержка, чтобы разжать кулаки и поступить как должно взрослому человеку — то бишь спокойно и доходчиво объяснить придурку, что ему здесь не рады. Обрубить уже все концы и больше не возвращаться — ни к этой теме, ни к этому человеку.

— Не думала, что тебе хватит наглости сюда явиться.

С ответом её бывший парень не нашёлся, что даже как-то странно. Вместо этого принялся с удвоенным энтузиазмом наглаживать котенка. Маленький глупыш подставлял ему тощее пузико и громко тарахтел, знать не зная, что за скотина такая усадила его к себе на коленки.

— Какой он славный, — искренне умилился Мэл. — Как его зовут?

— Пока не знаю. Не придумала.

Он кивнул и тут же с натужным смешком прибавил:

— Так ты решила заменить меня котом? Серьёзно, Билли?

— Ну да, конечно, вся моя жизнь же вокруг тебя вертится, — сухо ответствовала Билли, отбросив одеяло и свесив ноги вниз. Она была рада, что озябла и вопреки обыкновению завалилась в кровать, не снимая свитера и старых штанов: нагота её не смущала, но сейчас определенно доставила бы дискомфорт. — И нашла я его на помойке, прямо как тебя. Символично, блин, до усрачки.

Отобрав у Мэла котёнка (да, мелочно, ну и плевать) и усадив того к окошку, глазеть на плетущихся в сторону таверны и борделя выпивох, она скрутила тяжёлые волосы в пучок на затылке, за неимением заколки воткнула в него карандаш и молча вышла из спальни. Мэл, естественно, потащился следом. Не к коту же он заявился, в самом-то деле.

— Вообще-то это был очень даже приличный кабак!

— Зависит от точки зрения.

Не придумав ничего лучше, Билли уселась за кухонный стол и щелчком пальцев призвала пару стаканов да початую бутылку виски.

«Вот так, славно… — приговаривала она про себя, наполняя стаканы и извлекая прямо из воздуха несколько кубиков льда. Затем отправила один бокал в сторону Мэла, нервно мнущегося у окна. — И ты даже ничего не разбила об эту уродскую башку! Сдержанная и взрослая. Умница, Билли, папа-некромант гордился бы тобой».

Ну, если уж не кривить душой, башка вовсе не уродская. Вполне такая симпатичная, даже чересчур. Непослушные светло-каштановые кудри красиво обрамляли скульптурно вылепленное лицо с раскосыми глазами, чеканным профилем и твёрдой линией челюсти; выгодно оттеняли и кожу цвета тёмного меда, и лучистые зеленые глаза. Да и всё остальное тоже ничего себе, хотя — Билли не могла не отметить из одной лишь вредности — ни высоким, ни сильным, ни великолепно сложенным этого засранца не назовёшь. Но боги компенсировали Мельхиору Кэри недостаток мужественности, с горкой насыпав слащавой красы и несомненного обаяния, заполировав пронырливостью и поразительным нахальством. Он умел нравиться людям и открыто пользовался этим.

— Я слышал о том, что случилось между тобой и Саймоном, — первым снова заговорил Мэл — сама Билли что-то как-то не горела желанием общаться. — Билли, ты не представляешь, как мне жаль… Я так… я… они и впрямь тебя чуть не убили?

— Были довольно близко к этому, — бесстрастно откликнулась Билли, сделав глоток. — Будь я менее сильна, менее шустра, менее сообразительна, менее жестока… Словом, будь я не Билли-шельма, и мой истерзанный труп кремировали бы как раз завтра. Не сомневаюсь, что тебе бы хватило наглости заявиться и на мои похороны. Просто к сведению: если вдруг что — на похороны я тебя не звала.

— Ты совсем поехала, что ли? Не надо так, не смей даже в шутку!..

— А я и не шучу. Честное слово, не звала!

Мэл обжёг её злым взглядом, затем одним махом опустошил бокал и, приблизившись, бросил на стол несколько листков.

— Я раздал всё, что заработал. Меньше всего мне хочется, чтобы ты из-за меня пострадала.

8

Билли мельком глянула на верхнюю расписку и пожала плечами. Красивый ход, удачная попытка. Да только она не сомневалась, что у Мэла ещё куча долгов; не сомневалась и в том, откуда у него вдруг завелись деньги в таком количестве.

— Снова подался в барыги? Опрометчиво, сладенький. Советую не попадаться полиции, или хотя бы торговать наркотой полегче: я ведь не стану снова вытаскивать твою блудливую жопу из-за решетки.

Мэл со скрипом отодвинул стул и сел рядом. Попытался взять за руку, но Билли её тут же отдернула.

— Билли, хорошая моя, ну не будь же ты такой…

— Какой?

— Равнодушной.

Бешенство схлынуло ещё пару фраз назад, и сейчас Билли впрямь ощущала нечто сродни равнодушию. Как если бы все её чувства к Мельхиору схлынули прочь ещё тогда, когда она увидела его с той девицей. То ли не могла снести подобного предательства, то ли чувства те не были такими глубокими и сильными, как ей воображалось. Она не знала, да и знать уже не хотела. Какая, в Бездну, разница? Нет их больше.

— Не в твоих интересах, — выдохнула она. — Я или буду равнодушной, или возьму что-нибудь тяжелое и буду бить до тех пор, пока твоя безмозглая черепушка не треснет. Поэтому ещё один совет, шалава ты семитаборная: собери свои бумажки и сваливай как можно дальше, пока я равнодушная!

Под конец она всё же сорвалась на крик, а в глазах нехорошо защипало. Пусть чувства и схлынули, однако лютая обида всё ещё переполняла до самых краёв.

Вот ещё чего не хватало — плакать по этому никчемному обманщику. Вообще с этим дерьмом пора заканчивать. Билли почти до крови закусила губу, чтобы унять слезливую дурь, и в два глотка допила свой виски.

— Мэл, дорогуша, спектакль с раздачей долгов был великолепен, — она изобразила аплодисменты, издевательски хлопнув в ладоши пару раз. — Но он не сработал. Если это всё, за чем ты явился в мой дом, то предлагаю распрощаться. И да — я сменю эти долбаные входные заклинания, едва ты минуешь один лестничный пролет. Надеюсь, намёк достаточно толстый.

— Да пойми же ты! — выпалил Мэл в отчаянье. — Она для меня ничего не значит!

Билли так и подбросило со стула, до того она взбесилась.

— Это, по-твоему, «ничего»?! Мэл, мать твою, вы женитесь! Я уж молчу о том, что у твоей невестушки пузо на подбородок лезет!

— Ну и что теперь? Это нормально — жениться на девушке, которая от тебя беременна. Для неё это важно и… это вовсе не значит, что я её люблю… Ох, богиня Пресветлая, Билли, ну не будь ты такой глупой! Я люблю только тебя, — Мэл тоже вскочил и снова принялся хватать его за руки; пораженная таким нахальством и что уж там, бездушным отношением к будущей женушке, Билли даже не могла его отпихнуть. — Я люблю тебя, слышишь? Билли, я так тебя люблю, а ты просто берешь и всё херишь, потому что кто-то там от меня залетел! Ну хочешь… хочешь, я всё отменю? Не стану жениться на этой бестолковой клуше, в Бездну её, ну только хватит уже этой показной ненависти, Билли, ты мне сердце разбиваешь!

Билли только и могла, что бестолково хлопать глазами. Слов попросту не находилось, даже нецензурных. Так и не дождавшись никакого вразумительного ответа, Мэл схватил её за плечи, притягивая к себе, и с остервенением впился в губы.

«А он всегда был такой мелкий? Ух ты, да мы одного роста!» — была первая мысль, полная истеричного веселья.

Вторая же мысль почти сразу обернулась действием.

Удар вышел такой сильный, что Мэл пролетел через всю кухню, по пути сшиб стул и едва не вылетел спиной в оконный проём. И приложился затылком о подоконник, что тоже небольшая и малодушная, но радость.

Морщась от боли, он кое-как поднялся на ноги и с самым страдальческим видом ощупал челюсть.

— Совсем сдурела?!

— Никогда больше ко мне не прикасайся, — отчеканила Билли, тряхнув занемевшей после удара рукой. — Иначе побитой мордой не отделаешься. Я маг, ты же это помнишь?

С полминуты Мэл молча глядел на неё, разрумянившись от волнения и злости.

А потом маска страдающего в разлуке любовничка предсказуемо отклеилась, и полилось дерьмо.

— Ну и мразь же ты, Билли Фоули, — выплюнул он, отняв ладонь от побитой физиономии. — Злопамятная, заносчивая, себялюбивая мразь! Ну сходил я налево пару раз, так и что с того? И это больше твоя вина, чем моя; ведь я здоровый мужик, в конце концов. Ты могла бы уделять мне побольше времени! Не пропадать сутками на своей работе! А разве я попрекнул тебя хоть раз? Нет, Билли! Как я мог?! Я люблю тебя; я забочусь о тебе; преданно гляжу тебе в рот, какую бы чушь ты ни сказала; боготворю землю, по которой ты ходишь! Зато в ответ получаю сплошные упреки! — Мэл покачал головой и, кажется, с трудом удержался, чтобы не сплюнуть. — Понятное дело: куда мне, человечишке, до крутого мага? И старею-то я слишком быстро, и привилегий не имею, и зарабатываю как придется.

Билли, до того примеривающаяся засветить ему ещё разок, обескураженно опустила руки. Она ненавидела, когда поднималась эта тема. Потому что Мэл был одновременно и прав, и чудовищно несправедлив. Да, Билли родилась в привилегированном сословии… но разве золото ей само на голову сыплется? Разве она многие годы не вкалывала как проклятая, чтобы стать «крутым магом», притом даже не имея права отказаться? Разве хоть раз использовала отсутствие способностей как оскорбление? Ставила это Мэлу в вину?..

— Мэл, зачем ты так? Мы же не выбираем, кем родиться.

— Ну простите, что я не тем родился! Но, знаешь, Элис тоже маг, хоть и слабенький. И ей не противна мысль создать со мной семью. Хотя о чём я? Противно? Да ты обо мне всерьёз никогда и не думала!

— Естественно, я не думала! Мне двадцать шесть, я слишком молода для этого дерьма!

Мэл пожал плечами и неприязненно улыбнулся.

— Здорово! А мне двадцать девять, и через четверть века я уже буду дедулей; а ты, вероятно, найдешь себе такого же зазнавшегося урода, как и ты сама, и будешь счастлива. Это нечестно, Билли. Это просто нечестно!

На сей раз молчание порядком затянулось. Билли едва дышала, переполненная обидой и слезливой яростью; Мэл же, судя по всему, только начал осознавать, что и кому он сейчас наговорил.

— Билли, я…

— Хватит, я поняла, — перебила она, ненавидя себя и свой сдавленный голос, дребезжащий, как старая телега. — Вот я кто для тебя? Уродка и зазнайка, и мразь себялюбивая. Боги, Мэл… ну что же я тебе плохого сделала? Имела наглость работать, пока ты прохлаждаешься и не знаешь, куда бы ещё сунуть член? Прощала твои измены? Платила твои долги? От тюряги тебя отмазывала? Бед-няж-ка!

На Мэла, понявшего, что платить и отмазывать больше не будут, было жалко смотреть. Жалко и почти смешно, не будь оно так до Бездны больно. И противно, да.

— Билли, прости. Я со злости это, ты же знаешь, я никогда… ну… прости!

— Убирайся.

— Билли, пожалуйста, я…

Мэл осёкся. Оконная рама за его спиной задребезжала; миг спустя и вся мебель заходила ходуном.

— Убирайся, — прошипела Билли, не глядя на него. Тускло освещенная кухня наполнилась звоном и грохотом — это с полок падала посуда. — Видит Владычица, я сейчас убью тебя. Я убью тебя. И мне наверняка ничего не будет. Я же маг, и у меня не жизнь, а сплошь привилегии.

Перепуганный до полусмерти, Мельхиор покинул её квартиру едва не бегом. Только когда за ним захлопнулась дверь, Билли позволила себе выдохнуть, а собственной силе — сорваться с поводка.

Остаток вечера и часть ночи она сидела на полу кухни, усадив на плечо испуганного её вспышкой котёнка. Сердито тёрла мокрые глаза, обменивалась ехидными сообщениями с Ханнэ и чинила разбитую вдребезги посуду.

Жаль, что с разбитым вдребезги сердцем этот номер не прокатит.

Ну да ничего, рассосётся как-нибудь. Уродка и зазнайка Билли Фоули не будет убиваться по какому-то жалкому человечишке. Нет и всё тут.

9

На следующий день она уже чувствовала себя слишком хорошо, чтобы хандрить, завернувшись в одеялко. Да и не могла она себе позволить ещё денёк безделья: у Ханнэ имелись ещё четыре заклинателя, однако они не обладали ни опытом, ни сноровкой Билли-шельмы. Со стандартными заготовками и наброской одномерных плетений они прекрасно справлялись, но тонкая настройка артефактов и создание многомерных сетей уже выходила за пределы возможностей. «Билли, чтоб тебя, найди уже подмастерье!» — стенала Ханнэ каждый раз, когда сроки выполнения заказов угрожали полететь к троллям в задницу.

Билли, конечно, полететь ничему не давала, однако и сама прекрасно понимала, что работает на износ. Эдак и до пятидесяти не дожить можно… Вот только не так просто найти помощника девице, в свои двадцать шесть лет уже способной треть Гильдии за пояс заткнуть. Ни один из четырех помянутых заклинателей с её объемами работ не справлялся, а матерым гильдейцам строго-настрого запретили иметь с «этой неблагодарной шлюшкой Фоули» какие-либо общие дела. Спасибо Лори Макэлрою, чтоб его демоны пожрали.

Сегодня, впрочем, можно только радоваться наплыву работы. Билли всегда была злопамятна и обидчива, и ссору с поганым на язык кучерявым проходимцем нескоро забудет… А так и польза общему делу, и монетка в карман, и мозги ничем лишним не заняты.

— Ты ещё здесь? — изумилась Ханнэ, выйдя из подвала, где вместе с алхимиком и двумя ювелирами мастерила основу под артефакты. — А как же твой чёрный властелин? Я думала, уже мчишься, теряя тапки.

Билли глянула на часы и со стоном схватилась за голову — к своему чёрному властелину она опаздывала уже на добрый час.

— Ну ладно, я всё равно опоздала. Доделаю и пойду, — решила она в итоге. — У меня тут всего-то два зеркальца осталось.

С двумя зеркальцами она совладала быстро — уже наловчилась накидывать плетения по шаблону. Это на стадии разработки оно было сложно, а сейчас казалось сущей ерундой. Как и само Волшебное зеркало. Ну, промеж собой они звали эту поделку «льстивая стекляшка»: полуразумный артефакт поверхностно считывал мысли и эмоции владельца да знай себе нахваливал его вкрадчивым голоском. Ханнэ, помнится, отнеслась к задумке скептически, однако позволила сделать десяток пробных моделей. Но льстивая стекляшка пришлась народу по вкусу: собеседник из неё вышел получше некоторых людей, да и говорила она всегда только хорошее.

— Уже закончила? — Ханнэ поставила рядом с ней большую чашку какао — горячего, ароматного, с маленькими зефирками и шапкой воздушных сливок сверху. — На вот, наберись сил. Некроотдел — гадкое местечко.

— Спасибо, Хани, ты моя дивная прелесть! — протянула Билли, пододвигая чашку поближе. — Слушай, а куда стекляшек так много-то?

— Это в столицу на реализацию. А уж как они у нас идут… Ох, Билли! Иногда мне хочется обнять тебя, а не придушить, — она счастливо зажмурилась и тут же злорадно прибавила: — Гильдия так и бесится, что не они первые придумали… Хм, по-моему, ты сделала на одно больше.

Билли ответила столь же злорадной улыбочкой и протянула ей овальное зеркальце в красивой мельхиоровой (тьфу!) оправе.

— Это модификация.

Ханнэ зыркнула на неё с подозрением, прежде чем уделить внимание зеркалу.

— Как там бишь? Свет мой зеркальце, скажи…

— Ты ль на свете всех милее? — перебило зеркало желчным, скрипучим голосом, совсем не похожим на переливчатый голосок стандартной модели. — Да, конечно, безусловно. Всё, отвали, пацан!

— Я же девочка! — возмутилась Ханнэ, машинально поправив свои аккуратно уложенные серебристые волосы. Стриглась она очень коротко, однако принять эту утонченную фейскую красотку за мальчика мог только злоязыкий полуразумный артефакт.

— Хреневочка! И что вы все вечно о себе да о себе? А кто спросит, как мои дела?! Я не могу работать в таких условиях!..

Ханнэ выразительно закатила глаза и вернула зеркало его создательнице. А затем задала вопрос, который в их мастерской звучал регулярно:

— Билли, ну на кой демон?!

— Ой, да прикольно же!

— Мудацкое зеркало? Серьезно?

— Ага. И всего-то стоило инвертировать с полдюжины векторов в сети заклинаний, чтобы оно перестало нести всякую слащавую муть, — Билли засмеялась и, хлебнув какао, сцапала злобное зеркало со стола. — Прости, друг, она у меня такая грубиянка. Хм, дать тебе имя какое, что ли…

— Мельхиор, — предложило ехидное зеркало. — Иди парню своему дай, а меня не лапай.

— Расколочу, мерзкая стекляшка!

— Мечтай, лупоглазая. Я неразбиваемое!

Прежде чем Билли и впрямь в сердцах расколотила охамевшее зеркало, Ханнэ забрала у неё артефакт и припрятала в карман пиджака.

— И впрямь забавная штука, если подумать, — усмехнулась она. — Поглядим… Что, этот так и написывает?

Билли раздражённо поморщилась, катая по столу зеленоватый камушек амулета связи.

Если и есть на свете кто-то наглее, неугомоннее и назойливее, чем она сама, то это Мельхиор. Сопливые просьбы-требования то о встрече, то о прощении, то почему-то об осторожности уже перевалили за два десятка. И ведь ни разу не повторился, мерзавец трепливый!

— Наплюй, — велела Ханнэ, присев рядом и отпив из своей чашки. — Скоро угомонится, раз уж нашёл себе новую дуру.

— Да, но пока мне приходится слушать это слезливое нытьё.

Она со вздохом покачала головой.

— Сил уже нет смотреть на эту кислую морду. Билли, ты этих Мэлов можешь хоть целую пачку склеить!.. Так, нет, плохая идея. Давай познакомлю тебя с кем-нибудь? И Найри был бы рад скрасить твой досуг. Он тебя обожает.

— Найри? — смешливо фыркнула Билли. — Драгоценная моя, ты знаешь своего братца лучше меня: он клеится ко всем соплякам без разбору! Было бы смазливое и моложе тридцати.

— Так я ж вам не жениться предлагаю. Просто, ну, отвлечься от… вот этого всего.

— Ханнэ, я в порядке, ладно?

— Я уже пятьдесят шесть лет Ханнэ! Ты не в порядке, ладно? — она всплеснула руками в избытке чувств. — Твоя правда, мой Найри — тот ещё блудливый хрен. Но на свете же столько нормальных мужиков!

— Да кому они нужны? У меня теперь кот есть, — пафосно ответствовала Билли, допив какао и поднявшись с места. — И целая толпа некромантов, один другого краше. Пойду я, Хани, и так уже опоздала. Чует моя задница, они там по мне соскучились!

— Несомненно. Привет душке Найджелу, не разбивай его щенячье сердечко.

Билли охотно кивнула, прежде чем накинуть пальто — ослепительно-светлое и жутко маркое, эдакий вызов премерзкой погодке, — и спешно скрыться в холле мастерской.

— Да кому вообще нужен душка Найджел, когда там такой коммандер по допросным шляется? — пробормотала она себе под нос, глуповато усмехаясь.

Нет, сначала она предсказуемо положила глаз на стервозного красавчика Эндрю Бэйли, чья мрачно-желчная физиономия так и манила устроить тому до Бездны весёлую жизнь. Но потом явился Он! Коммандер то бишь. Породистый мужик с хищным профилем и цепкими глазами. Мрачнее и желчнее Бэйли раз эдак в тысячу. И суровее. Как зыркнет, так и не знаешь — то ли во всех грехах кайся, то ли сразу штаны снимай (с него, ну а там уж и с себя можно). Разумеется, выбор тут очевиден, но всё-таки…

Билли смутно помнила этого Эгертона по прежним временам, когда ещё был жив отец. Но в четырнадцать-пятнадцать лет на дружков отца глядишь как на скучных стариканов, из которых песок сыплется. Вот и коммандера Эгертона она запомнила только потому, что имя у того ещё ужаснее «Вильгельмины».

Теперь этот Макс уже не казался таким дремучим стариканом. Да и вообще стариканом. В тёмных волосах проглядывала седина, однако выглядел он лет на тридцать с небольшим. Кто же магов разберет, сколько им там на самом деле?

«Так, он вроде постарше отца лет на… э-э… ну, пусть будет десять, — увлеченно размышляла Билли, поплотнее запахиваясь в пальто и ежась на мерзком холодном ветру, обыденном для весны в Синтаре, — а отцу в конце года минуло бы шестьдесят. Этому, выходит, лет семьдесят? Бездна, а я точно хочу снять с него штаны?»

Сам-то коммандер определенно не против &шmdash; это не так сложно боыло прочесть на его каменной роже, еысли только знаешь, куда смотреть и члто искать. Вот Билли знала. (Что скромничать, на неё частенько глядели с таким же немым вопросом — грохнуть, трахнуть или всё сразу?) А ещё она, конечно, знала, что обычно творится в головах у этих трижды долбаных полицейских. Деточку погибшего друга надлежит проводить домой в целости и сохранности, а вовсе не перегнуть через вот этот симпатичный стол.

Хотя и с провожанием вышло забавно. Коммандер без проблем делился куревом, стоически сносил её болтовню и терпеливо ждал, пока она починит очередной неработающий фонарь — «Слева горит восемь, а справа только семь — ты хоть представляешь, ка-ак это бе-е-есит?!» — и снова примется болтать. Честно говоря, Билли тогда с трудом на ногах держалась, но неприступная некромантская физиономия так и манила что-нибудь отчебучить.

Увы, сил хватило, только чтобы чмокнуть разок вредного мудака. И, пока тот пытался сообразить, что это такое вообще было, втихую подсунуть в карман черного кителя свои каракули с колоритными придурками некросами. Всё лучше, чем ничего. Хоть повеселится, бедолага, а то с таким унылым лицом люди долго не живут.

«Ну да ничего, — почти нежно подумала она, разыскивая по карманам мелочь для оплаты портала, — со мной господина коммандера ждёт безудержное веселье. Или я не Билли-шельма!»

10

Уже когда корпус некроотдела высился неподалеку мрачной громадиной, Билли почувствовала чужую руку на плече и нервно оглянулась.

— Кто это у нас тут, Билли-шельма? — добродушно протянул белобрысый некромант — Френсис, кажется. Да, точно, сержант Френсис-шило-в-жопе-Мюррей. Вон и нашивки, и копна волос всем девицам на зависть, и чудны́е разноцветные глаза — синий да карий. — А я тебя издалека приметил!

— Ну естественно, — усмехнулась Билли. Ясен день, несложно приметить посреди полупустой улицы высокую симпатичную девицу в белоснежном пальто и ярком ультрамариновом платье. — Как дела, Френсис?

— Держу пари, похуже, чем у тебя, — вздохнул тот. Улыбочка покинула его нервную физиономию, но только на миг. — Ну так, некромантские будни, трупье-кишки-отчеты… Особенно ужасны отчеты, конечно. А ты к Максу, да? Он поди и не помнит. Идём, провожу тебя.

Едва они миновали пропускной пункт и поднялись по лестнице в тёмный длинный холл, как Френсис сунулся во вторую дверь слева и громко позвал:

— Найдж, проснись, сегодня твой день!.. Куда-куда пойти? Бёрк, сука, поднял жопу и идешь на шельму свою дышать, пока коммандер её не отжа… э-э… не сожрал!

На трезвую голову Найджел Бёрк казался ещё больше похожим на потерявшегося щеночка — и ещё менее подходящей компанией для кого-то по прозвищу Билли-шельма. Очень симпатичный и до тошноты благонадежный. Впору снести в морг букетик для Саймона: кабы не он, у Билли могло бы стать на одну проблему больше.

— Привет, Найджел, — всё же улыбнулась она Бёрку — тот глазел так, будто явление недобитой шельмы стало лучшим событием за весь день. Хотя не исключено, с его-то работенкой. — Выглядишь уставшим. Всё в порядке?

— Ничего смертельного, трупы и бумажки, — отмахнулся Найджел почти точь в точь как его белобрысый приятель. — Ты к Эгертону? Не знаю, он у себя или нет… ему сегодня весело. Я ему говорил: давай с групповухой Фоули сам разберусь; он ни в какую. Мол, я сам. Ещё и нахер послал, зараза, — он негодующе покачал головой, точно его впервые послали на три веселых буквы. — С каких пор вообще коммандеры самолично такой ерундой занимаются?

Френсис заливисто рахохотался, что слегка не соответствовало мрачной обстановке некроотдела. Даже Билли, темной магине, было тяжеловато выносить здешнюю атмосферу.

— Найдж, ну ты как вчера родился! Пофиг ему на дело.

— Что,   так   уж   и  пофиг?  Начальникам   вроде   не  положено  на  работу  забивать,   даже  ради  меня   прекрасной,  —  с  усмешкой   заметила  она,   стараясь   прогнать неестественное оцепенение. — Френсис, сладенький, ты бы читал поменьше бульварных романчиков. Тебя послушать, так мы как раз в такой дерьмовой книжице. И ваш чёрный властелин типа: «Позвольте же окунуть моё перо в вашу чернильницу!» А я ему: «Нет, нет и нет, старый приставала!» А он такой: «Вы разбиваете мое крохотное ледяное сердце, Вильгельмина!» И я такая: «Охальник, не для вас моя роза цвела!..»

Самозабвенно ржущий Френсис вдруг резко притих; Найджел же, напротив, закусил губу и старался не рассмеяться. Билли протяжно выдохнула.

— Серьезно, парни? Чёрный властелин у меня за спиной, да?

— В самую точку, Вильгельмина, — послышался за спиной вкрадчивый низкий голос. Ещё и ударение на дурацком имени сделал, зараза. — И твоя роза слегка подвяла за те два часа, на которые ты опоздала. А ждать я не люблю.

Билли медленно развернулась, чтобы тут же узреть уже знакомо мрачное лицо, заметно уставшее, будто последние пару суток коммандер некроотдела про сон и слыхом не слыхивал. Но взгляд остался по-прежнему цепким, внимательным и насмешливым. Оценивающим — Билли могла бы поклясться, что прямо сейчас её мысленно вытряхивают из платья, которое она так старательно выбирала. Ярко-синего, плотно облегающего фигуру, с весьма интригующим вырезом…

Ну ладно, ладно. С довольно скромным вырезом. А вот чтобы этот долбаный Эгертон не слишком много о себе воображал.

И всё же этот долбаный Эгертон чуточку слишком хорош, чтобы не думать о всяких непотребствах с его участием. Ну никак нет.

— Прости великодушно, Максимиллиан, — мстительно улыбаясь, просмаковала Билли каждую букву вычурного имечка. Коммандера ожидаемо передернуло, и поделом, — но я тоже имею несчастье работать клятую работу, и мне, в отличие от некоторых, платят ровно столько, сколько отработала. Мне удалось донести до вашего трёханого некромантского величества причины моей несвоевременной явки? Если да, то давай уже перо в чернильницу окунать, ну или зачем я тут вообще.

— Допускаю, что ваша чернильница, госпожа заклинатель, будет весьма неплохо смотреться на столе. Увы, максимум на столе Мюррея, — Френсис ухмыльнулся, но руками замахал, мол, а что сразу я? — Я несколько придирчив в выборе канцелярских принадлежностей.

— Разумеется, — глубокомысленно покивала Билли, — я вот тоже не любительница всякого старья… прошу прощения — антиквариата. Но на твой стол, так и быть, погляжу. Вдруг мне понравится.

И, не дожидаясь, пока коммандер продолжит тему занимательной канцелярии, она зашагала вглубь темного коридора.

— Идём же, Максимиллиан, время позднее!

«Максимиллиан» спешить за своей гостьей не собирался. Зубами скрипнул, раздал приказы (ну или люлей) своим подчиненным и только после этого, когда сама Билли остановилась у ещё одной лестницы, степенно зашагал к ней. Держать лицо коммандер умел, но злился — это ощущалось кожей. На мгновение даже стало страшно входить в распахнутую перед ней дверь. Но деваться было некуда, особенно когда тяжёлая рука легла на спину и подтолкнула вперед.

— Мой стол ждет, Вильгельмина. Располагайся.

Согнав невесть откуда взявшуюся робость (всё эта некромантская муть виновата, не иначе!), Билли пожала плечами и, бросив пальто на стул, расположилась где было велено — на столе. Благо местечко нашлось, прям будто специально для неё придержали. Уселась, поерзала немного для виду и, закинув ногу на ногу, светским тоном уточнила:

— Всё ещё желаешь меня на столе у Френсиса или и так сойдет? Эти антикварные перья, оказывается, такие капризные!

Макс на это вздернул брови. По его лицу пробежала тень, будто он всерьез раздумывал — не перегнуть ли Билли через стол. Не факт, что трахнуть, скорее выпороть — но юбку задрать точно хотел. Прямо сейчас, даже не заперев дверь. Наверное, не слишком дальновидно злить некроманта в его кабинете, ещё и коммандера, в которые, как известно, кого попало не берут. Но Билли не была бы собой, если бы не достала его до печенок. Из чувства противоречия и вредности.

Эгертон, как выяснилось, тоже не так прост. Тяжёлая ладонь вдруг легла на ногу чуть выше колена, несильно сжала, прежде чем скользнуть чуть выше. И ещё выше, уже под юбкой. Взгляд его был отстраненным и равнодушным, правда, только на первый взгляд. На второй же…

— Я желал бы тебя на своём столе. И в несколько другой позе. Но, — рука остановилась выше подвязки чулка, любовно оглаживая внутреннюю сторону бедра и посылая волну лихорадочного жара по всему телу, — это было бы крайне… непрофессионально, Вильгельмина. Так что будь любезна, детка, — он наклонился ниже, ухо обожгло горячим дыханием, — сними свою очаровательную задницу с моего рабочего места, сядь в кресло и подпиши грёбаные бумаги. Иначе твоё расчудесное платьице не переживёт нашу встречу.

Вот что её сейчас меньше всего волновало, так это профессионализм коммандера Эгертона. Бездна, можно подумать, они сюда работать пришли!..

Нет, они, может, и впрямь работать пришли, но безудержную фантазию Билли уже было не остановить. Она определенно желала узреть (и потрогать) весь непрофессионализм, на который способен глубокоуважаемый господин коммандер.

Но платьице впрямь было жалко. И то сказать, оно в целых два золотых обошлось!

— Вечно вы, старпёры, только угрожаете, — печально вздохнула она и оттолкнула от себя чужую руку (без особой охоты, что уж там). — Не твоё, вот и не лапай! Полируй своё перо сам, раз такой профессионал. Ха, тоже мне… стол я себе, что ли, не найду?

Она чинно расселась на стуле и с преувеличенным вниманием принялась складывать пальтишко по швам. Покончив со своим нехитрым занятием, искоса зыркнула на коммандера и кротко улыбнулась, приподняв в брови в немом вопросе. Каменная физиономия на миг дала трещину; Макс, кажется, сам не знал — то ли злиться, то ли смеяться, то ли заткнуть-таки рот надоедливой девчонке.

Нет, Билли могла бы подсказать нужный вариант, но где же тут веселье? Пусть сам додумывается, а нет — ну так в их распрекрасном мире и впрямь достаточно столов, годных и разных. На всяких там чересчур горячих некромантах свет клином не сошёлся.

11

Перед ней бросили папку — стандартную серую, с тоненькой стопкой листков, исписанных аккуратным, красивым почерком. Пожалуй, чересчур витиеватым для такого сурового мужика, как коммандер Эгертон. Ах да, он же какой-то там лорд, пусть и несостоявшийся. Надо бы поинтересоваться.

— Ознакомься и подпиши, если всё верно, — проговорил Макс, прежде чем усесться напротив. Неловко так сел, стараясь не опираться на правую ногу. Потянулся к стоящей на тумбочке бутылке с тёмно-золотистой жидкостью. (Лайхенгарский высокогорный? Недурственно.)

— Пожалуй, — протянул он, наполняя бокал, — стоит напомнить, что в моей власти наградить тебя каким-нибудь пренеприятным проклятием, вроде паралича. После которого чей-либо другой стол тебе может понадобиться очень нескоро. И единственная причина, по которой я не сделал этого до сих пор, — то, что после четырёх трупов тратить свою магию еще и на тебя — недальновидно, — Макс кивнул на виски. — Будешь?

— Благодарю, — вежливо кивнула Билли и, за пару секунд проглядев последнюю страницу, поставила внизу размашистую подпись. (Бездна, и как теперь на перья с чернильницами спокойно смотреть-то?) Но она, конечно, ни в коем случае не могла этим ограничиться. — Ха, а это что сейчас такое было про чужие столы? Какой-то сложный некромантский флирт?

Макс выразительно завёл глаза к потолку. «Боги и богини, за что?!» — так и читалось на его усталом лице. Но пузатый стакан для своей гостьи исправно наполнил. После чего одарил её скучающим взглядом. (Вышло довольно бездарно; по крайней мере, по её пристрастному мнению.)

— Откуда такая уверенность, что каждый встреченный тобой мужик мечтает залезть к тебе в трусики?

— Откуда такая уверенность, что на мне вообще есть трусики? — не осталась в долгу Билли. И, вдоволь налюбовавшись выражением коммандерской физиономии, снисходительно махнула рукой. — Ой, да брось! Ты бы не стал меня предупреждать, если бы в самом деле решил проклясть. Вообще никто не станет предупреждать заклинателя! Тем более хорошего, — она подарила коммандеру недвусмысленный взгляд и, не удержавшись, похабно подмигнула. — А я хороша, Макс. Очень даже.

— Хороша, — всё же согласился он. И поди пойми, что именно имел в виду. Интуиция подсказывала — совсем не её заклинательские таланты. — И в том, что мозгов у тебя хватает, не сомневаюсь тоже. Но треплешься больно много.

— Так тебе же это нравится, — дернула плечом Билли, отпивая из бокала и медленно облизывая губы. Виски оказался отличный, даром что она предпочитала другие сорта, менее горелые и с более сложным послевкусием. — И мне тоже нравится, я вообще себя люблю.

— Видимо, недостаточно, раз уж встречалась с этой своей десертной ложечкой. Но да, мне нравится, — Макс медленно отпил из своего бокала, сунул руку в карман и достал портсигар. Подвинул его к Билли вместе со страшноватой фарфоровой чашкой и закурил, откинувшись на спинку кресла. — Угощайся.

— Спасибо, ваше некромантство, у меня нынче всё с собой, — фыркнула Билли, раскуривая собственную сигариллу и обдавая Макса клубами горьковато-свежего дыма. (Тот предсказуемо поморщился, то ли от резкого запаха эвкалиптовых листьев, то ли просто табак с добавками за табак не считая.) И рассмеялась, едва не поперхнувшись. — Ложечка? Типа мельхиоровая? Круто, мужик, я запомню. И даже никому не скажу, что ты шутить умеешь. Правда-правда!

— Пообщаешься с мертвяками с моё, и не тому научишься, — меланхолично заметил Макс, чуть улыбаясь уголками губ.

— Некрофилия — не моя тема, — тут же открестилась Билли от сомнительных перспектив — она, конечно, тёмная, да только некромантия совсем уж для… избранных. — Я больше по перьям, чернильцам, рабочим столам…

— … выпендрёжным шмоткам и белым пальто среди весны, — продолжил за неё Макс. — Не холодно?

— Ты что это, типа заботишься о моем здоровье? — Билли вытаращилась на него, восторженно приоткрыв рот. — Это так мило! Но вообще — не стоит, у меня кровь горячая. Во всех смыслах, если тебе интересно.

Интересно-то ему, может, и интересно — вон как обжёг взглядом, будто всерьёз вознамерился проверить прямо сейчас. И Билли совсем, совсем не против…

В отличие от мироздания, которое именно в этот момент решило превратить их уютные посиделки в групповушку.

— Тёмной, Макс, всё очень плохо, — заунывно протянул капитан Хмурая Морда, водрузив перед откровенно раздосадованным шефом небольшую стопку папок. — Висяки тебе собрал, отчеты накатал, пометки приложил, всё как ты любишь… Ознакомься, короче. Да, там опять на пропускном твоя любимая писака толчется. Еле отбился на входе, а теперь с ней Найдж на выходе воюет.

— Грёбаная Бездна! Ну что ей опять от меня надо?

— Да по стандарту: интервью, автограф и трусы на память.

— Не знаю, о ком вы, но в очередь, пожалуйста! В очередь! — не могла не возмутиться Билли, из всего загадочного диалога уловившая главное — на её законную добычу, то бишь Эгертона и его трусы, кто-то смеет покушаться. — Это мой коммандер, я его первая нашла!

Макс покосился страдальчески, но вместе с тем и со странной заинтересованностью — как если бы прикидывал, не натравить ли доставучую шельму на загадочную писаку. Бэйли же, поглядев на неё своими зеленущими глазами, расплылся в насмешливой ухмылочке.

— Наша драгоценная Сара могла бы с этим поспорить, — возразил он и довольно бесцеремонно ухватил Билли за подбородок, заставляя вскинуть голову. — Хотя ты посимпатичнее будешь, это факт.

Оторвать бы к демонам руку этому засранцу… Однако Бэйли странно действовал на неё: одновременно хотелось и отпихнуть, и продлить прикосновение. Хмурый ядовитый гад, но обаятельный, и прекрасно это знает. И красивый, что уж там. От девиц небось отбоя нет.

— Просто у тебя хороший вкус, весельчак, — она улыбнулась как могла самоуверенно.

— Несомненно, сладенькая, — Бэйли со вздохом убрал руку, не забыв напоследок с нарочитой медлительностью проследить кончиками пальцев линию челюсти. — У вас с Найджем впрямь общий сеновал или ты свободна завтра вечером?

Билли покривила бы душой, если бы сказала, что такое нахальство не пришлось ей по душе. Может, ну его, этого коммандера?..

— Ну, вообще-то…

— Я вам не мешаю? — послышался сбоку голос того самого коммандера.

Глубокий, низкий и такой… пробирающий до костей. И вроде бы равнодушный, но Билли могла бы поклясться — её готовы отыметь прямо здесь и сейчас. Даже не выпроводив капитана.

Ну или — и такой вариант нравился уже значительно меньше — убить на месте. И заодно Бэйли, который осмелился протянуть свои лапы. Как только его не прокляли чем-нибудь малоприятным и несовместимым с жизнью? Не иначе только благодаря железной коммандерской выдержке. Ну или Эгертону просто жутко лень объяснять своему начальству, куда делся один из его капитанов.

В край обнаглевший капитан свою ошибку понял быстро — состроил невозмутимую рожу, будто и не было ничего. Хотя ухмыльнулся уж очень красноречиво.

 — Ну если только слегка… — он снова обратил свой томный дивнючий взор на Билли. — Прости, сладенькая, мне пора. Если что, ты знаешь, где меня найти.

И, подмигнув ей напоследок — кто бы мог подумать, что Хмурая Морда так умеет? — Бэйли неспешно покинул кабинет.

Кожей чувствуя тяжёлый взгляд, Билли надсадно кашлянула и с усердием принялась тушить окурок в уродливой чашечке. Вот ведь целый коммандер, а монеток на нормальную пепельницу не наскрёб!

— Хм, ну, я тоже пойду… н-наверное.

«А не то меня отсюда вынесут, — закончила она про себя. — Притом сметя веником в совок».

— Мне стоит тебя провожать, сладенькая? — поинтересовался Макс, последнее слово произнеся настолько издевательским тоном, что стало даже стыдно. Самую капельку.

— Нет, а зачем? Или господин следователь меня в чём-то подозревает? — весело изумилась она, поднимаясь и сдергивая пальто со спинки стула. — А-а-а, боишься, пойду отвлекать хмуромордого от работы? Ах, мой чёрный властелин, ни к чему так переживать! Норму общения с вашей братией я уже выполнила. Бэйли доведу до сарказма как-нибудь в другой раз.

Макс поднялся следом. Медленно приблизился, не сводя внимательного, цепкого взгляда; забрал пальто из рук, мимолетно коснувшись пальцами ладоней. От этого прикосновения по телу тут же прокатилась горячая волна, куда более ощутимая, чем когда её нагло лапал Бэйли.

— Искренне надеюсь, — проговорил он тихо, зайдя за спину, чтобы помочь одеться, — что от другого раза ты воздержишься.

— И почему бы мне это делать? — нервно усмехнулась Билли, прежде чем развернуться. И тут же понять, что стоит уж слишком близко, а губы щекочет чужое дыхание.

 А вот чего она не поняла — когда именно успела оказаться прижатой спиной к шкафу, да так крепко, что ручка одной из дверок больно впилась в поясницу. Ещё бы до этого было дело — ведь в следующий миг уже не дыхание, а сухие, настойчивые губы касались её собственных, жадно сминая, вытесняя из головы все мысли.

Горячо, жарко, непристойно, и ведь дверь даже не заперта…

Она уже почти успела застонать, когда внезапный порыв со стороны коммандера закончился, и её наконец отпустили.

— Вот поэтому. Выход — вниз по лестнице и направо. Никуда не сворачивай, детка.

— Ну и мудак же ты, господин коммандер! — заявила Билли, возмущенная тем, что её так подло выгоняют — и это после такого-то поцелуя! — Так и быть, уговорил. Ухожу. Не сворачиваю. Но! Ещё вернусь!

— Да кто бы сомневался.

Билли на это демонстративно фыркнула и, стараясь удержать по-некромантски невозмутимую рожу, гордо прошествовала к двери.

И только когда та захлопнулась у неё за спиной, позволила себе расплыться в совершенно кретинской улыбке. А потом и вовсе чуть слышно засмеялась, но тут же оборвала себя и даже прикрылась ладонью. Не то чтобы её здесь кто-то мог увидеть, конечно…

— Мать твою, Билли-шельма, да ты по ходу вляпалась, — проворчала она себе под нос.

Вот только ворчание вышло какое-то неискреннее.

12

«Дорогой дневник, всё покатилось в Бездну», — именно с этих слов стоило бы начинать душещипательные записи о тяжелой жизни коммандера некроотдела в последние несколько дней. Правда, нытье любого рода Максу было не слишком свойственно, да и дневников он никогда не вёл. А стоило бы. Нужно же хоть где-то картинно страдать о своей зазнобе с пафосным имечком «Вильгельмина».

И ведь он обещал, клялся сам себе, что нипочём не станет связываться с малолетней дочкой Фоули, да и вообще с любым малолеткой — собственные нервы таки чуть дороже любой смазливой мордашки.

Должны быть дороже, но не являются — ровно с тех пор, как вертлявая задница Билли Фоули (а ещё пухлые губы, длинные ноги и гибкий стан) появились в жизни Макса. И ведь всего-то прогулялись разок по Синтару! Да только поди теперь объясни самому себе, с чего вдруг так сильно захотелось двинуть по морде наглецу Бэйли, распустившему лапы, а упомянутую задницу утащить в приличную башню. Ну или вон чердак у него какой хороший, заклинателя прятать самое оно.

И ведь это дохрена ненормально — будучи взрослым, степенным мужчиной при приличной должности, испытывать к какой-то мелкой нахалке жуткую ревность, желание и ещё кучу эмоций, о которых Макс прежде знал только понаслышке. Вот Эву он не ревновал никогда, как и прочих своих девушек. Интересовался, любил, заботился, но чтобы ревновать и хотеть присвоить — никогда.

Достав из кармана рисунок с собственной мордой, Макс невольно улыбнулся и заботливо расправил бумажку. Талантливая девчонка… Интересно, только ли в этом? Да нет, не только. Заклинатель она явно не из рядовых. И за словом в карман не лезет. И мозги в этой симпатичной головке имеются, притом очень неплохие.

Да и целуется, кстати, хорошо…

О боги.

«Так, Макс, ты слишком стар для этого дерьма. И работа сама себя не сделает».

Расправленный листок он поспешно запрятал обратно в карман, чтобы прекратить уже думать о возможных талантах всяких там вздорных девиц. Ещё бы помогло хоть немного…

С бесящей его самого поспешностью Макс разложил перед собой документы по делу Доры Хеймс, а вместе с ним и десяток других за последние два года. Жуткие, кровавые, с изуродованными, освежеванными и выпотрошенными трупами. В общем, ничего нового как для некроотдела; даже есть захотелось — у некросов почтение к трупам весьма размытое. На изображения и описания художеств Зверобоя он пялился уже не первый час, перекладывая, меняя местами документы. Искал общее между жертвами. Зверобой их выбирает по определенному принципу, идя по намеченной тропе, но как он это делает?

А главный вопрос — как ему удаётся настолько хорошо заметать следы, что даже Макс, первый некромант Синтара и четвёртый в Империи, пребывает в замешательстве? Побери Хладная, он мог разговорить полоумного зомби, заставить вампира петь матерные частушки посреди городской площади, а вот допросить бедняжку Дору не способен — проблематично трепаться, когда у тебя нет мозгов. И языка, хотя с этим, видит Хладная, и то было бы меньше проблем.

Можно воззвать к бесплотному духу, но для этого даже Максу требовалось провести ритуал с обязательными жертвоприношениями (на что разрешения ему никто не выпишет); либо вызвать в Синтар Карима Стальфоде, которому вот именно сейчас приспичило отправиться в свадебное путешествие со своей буйной женушкой. Доре торопиться некуда, месяцок она вполне потерпит, а Зверобой, если верить статистике, не побеспокоит их в ближайшее время. По крайней мере, Макс на это очень надеялся — снова расписывать в подробностях, как именно был рачленен и изуродован труп, у него нет никакого желания.

Макс глянул на отчеты, кое-где перечеркнутые, исписанные на полях карандашом, отложил в сторону всякую чушатину вроде личных дел убитых. И вдруг понял, что в голове вертится назойливая мысль, которую срочно нужно вытащить на свет.

— Найджел Бёрк, Эндрю Бэйли, — сжав в руке амулет связи, начал он. — Ко мне в кабинет, живо.

Найджел пообещал, что скоро будет, а вот Бэйли молчал долго (Макс успел выкурить сигариллу и прикончить порцию виски), прежде чем ответить сонным, уставшим голосом:

«Ты смерти моей хочешь, шеф?»

Макс удивленно уставился на амулет, не припомнив, чтобы хоть и ворчливый, но крайне педантичный и исполнительный Бэйли хоть раз ослушивался его приказов. Нервы мотал порой похлеще Мюррея, однако положиться на него можно было всегда. И вдруг вспомнил — у некроотдела сегодня была та еще ночка. Не Зверобой, но пятнадцать членов одной семьи, обнаруженные мертвыми в доме одного из местных лордов, обеспечили работой всю ночную смену. Вскрыть, поднять, допросить каждого, занести всё в отчеты… Макс искренне сочувствовал отряду Бэйли, которому выпало ехать на вызов.

— Не хочу, пригодишься. Отдыхай.

Получив ехидное «Не скучай там без меня», Макс хмыкнул. Было бы когда скучать — то Зверобой, то двинутая Сара Хоган, то Билли-шельма со своей… чернильницей.

Он постучал пальцами по столу, раздумывая, чьи мозги могут сравниться с Эндрю. На ум пришёл только Френсис шило-в-заднице Мюррей, которому вообще-то тоже полагалось отсыпаться после весёлой ночки, однако Макс точно видел его в отделе. Притом каких-то четверть часа назад.

«А вот будет вовремя с работы сматываться», — подумал он и отправил сообщение Френсису.

Капитан второго и сержант первого отрядов явились одновременно — ровно к моменту, когда Макс разлил по стаканам виски (на троих, чтоб по справедливости) и закурил, склонившись над причудливой аппликацией из исписанных листков.

— Господин коммандер, вы по нам скучали? — раздался с порога голос Френсиса. Привычно веселый, но и усталости в нём было достаточно. Круги под глазами вызывали желание пожалеть пацана и отправить его домой.

К сожалению для него, Максу он был нужен.

— Зашли, закрыли дверь, подошли сюда и посмотрели. Можете сначала выпить, разрешаю.

Парни послушно уселись напротив него и закопались в стопку дел, с сумрачными рожами цедя виски. Первым не выдержал Бёрк:

— Макс, что нового ты хочешь от меня услышать? Я это дело уже почти полгода расследую…

— …и нихрена не нарасследовал, — сварливо заметил Макс. — Впрочем, как и остальные следаки. Да что там, я сам не знаю, к чему тут придраться. Кем бы ни был наш Зверобой, мокруху он обстряпывает на совесть.

— Может, потому что он сам — некромант? — протянул Френсис, задумчиво разглядывая свой стакан. — Режет он их как профи, грязи почти нет; да и с оборотнем как-то нужно справиться…

— Я с тем же успехом могу обвинить, например, твою подружку Макинтайр, — возразил Найджел. — Она знает анатомию, отлично обращается с любым холодным оружием и кого угодно может угрохать голыми руками… Но вообще-то никто не справится с оборотнем ловчее другого оборотня.

— Найдж, ну нормально же общались! Оборотню ни к чему топить трупы в проточной воде. Это кто-то с магией. И с неплохими познаниями в расчленёнке. Целитель или некромант, но целители по статистике наименее склонны к агрессии. Даже тёмные аномалии вроде нашего подменыша, — Френсис сделал хороший глоток виски и чуть нервно пожал плечами. — Мне кажется, это некромант.

— Френсис, «кажется» я к делу не могу подшить, — сообщил очевидное Бёрк, уныло глядя на свежую папочку с делом Доры Хеймс. — Найди хоть одну приличную зацепку, я тебе только спасибо скажу!

— Никому ты ничего не скажешь, Найджел. И не подошьешь, — сообщил Макс. — Пляши, Бёрк, мудачье из Тёмного круга взяло курс на гуманность — детишки вроде вас теперь крутых маньяков не ловят. Видите ли, психика у вас слабая.

— Это с каких таких херов? — выдал обычно сдержанный в выражениях Найджел.

Собственно, примерно то же ляпнул и Макс, едва заслышал новомодное слово «токсичность». И добавил ещё пару непечатных слов о том, что он думает о нововведениях и идеях Тёмного круга, чтоб им всем чирьи на жопе лечить до скончания веков.

«Вот сам в Круг войдёшь, будешь свои идеи предлагать, — парировал трижды траханый демонами Инферно архимаг Джердис и гаденько так усмехнулся. — Пожалей старика, я хочу отбыть уже на заслуженный отдых!»

Макс бы, может, и пожалел — звали его в Круг последние лет десять — и даже мантию с серебряной вышивкой нацепил бы. Да уж больно не хотелось татуировкой на полморды обзаводиться. Стильненько, но не предел мечтаний. А ещё сильнее не хотелось во всей этой нудятине участвовать, меряться длиной магического достоинства и цапаться с родным папашкой на совместных заседаниях с кругом Светлым. По горло хватало традиционных ужинов, донельзя чинных и тошнотворных почище любых кишок. Уж лучше трупьё и родной морг — мертвяки всяко приятнее благообразного семейства светлых магов.

— Скажи спасибо моей любимой сучке Блэр, — ухмыльнулся Макс, махом опустошая бокал. — За три месяца, что она числится в коммандерах, ей, видите ли, в край остохренело просиживать штаны в кабинете. И отчеты почитывать, пока, цитирую «всякие кретины дела запарывают». Нет, официальная версия была куда более слезливой. Мол, я так страдала, так страдала, охотясь за своей свекровью, была брошена бороться один на один с чудищем, слабый и беззащитный сержант! Страдалица, блин, немощная. Но драма была принята на ура, как и предложение всем коммандерам взять жопы в руки и пойти дружно подтирать вам слезки.

— Душечка Киа в своем репертуаре, — невесело усмехнулся Найджел. — Помню, она ещё в Академии была неугомонной занозой. Если что вдруг не по-её, так хоть вешайся… Ладно, выходит, я теперь не при делах? А зачем позвал нас тогда, неужто слезки подтереть?

— Всё просто, дорогие мои детишки. Во-первых, не знаю, что там у Блэр, но вот я своё право просиживать штаны заслужил. Даже с вашей писаниной свыкся, а это что-то да значит! А во-вторых, мне лень разгребать всю эту хрень в одиночку. Так что все свои неуставные жидкости вы подтираете себе сами и помогаете своему любимому коммандеру в моем лице. Возражения, манифесты, заявления на увольнение?

— Не с жидкостями неуставными помогаем, я надеюсь? — непривычно задумчивый Френсис тут же отмер и принялся гаденько скалиться. — Уж прости, шеф, ты не мой тип!

— Взаимно, Мюррей.

— Ясен хрен, что взаимно! Вы с кэпами нынче по перьям и чернильницам.

Вся появившаяся было любовь к Френсису (точнее, к его незаурядным мозгам) растворилась вмиг. «Чернильница» Билли-шельмы вот уже вторую неделю была предметом душных снов, стояла перед глазами и так и просила забыть об обещании не трахать малолеток. Проблем ведь не оберешься, тем более что дочурка Фоули — засранка ещё та — мало кому удавалось вывести Макса просто в считанные секунды. Даже Мюррей не мог, а ведь у него настоящий талант. За все эти аллюзии (и особенно за сравнение с антиквариатом, ещё и… нефункционирующим) мелкую негодяйку хотелось перегнуть через стол и хорошенько выдрать, чтобы не могла нормально ходить, стоять и думать как минимум дня три.

И раздеть, куда без этого. Клятое синее платьице облегало тонкую фигуру почти до неприличия и вот совсем не оставляло простора воображению.

А ещё был рот. Совершенно неприлично болтливый, с пухлыми губками и ровными белоснежными зубами. Стоило только вспомнить, и в голове не оставалось ни одной пристойной мысли: одна лишь Билли, стоящая на коленях, занятая делом и долгожданно молчаливая. Макс чуть ли не физически ощущал, как запускает руку в рыжеватые волосы, тянет, надавливает на затылок и вообще делает с девчонкой такие вещи, о которых не каждый автор бульварной эротики нафантазирует.

Нельзя. Горячо, красиво, но столь же стыдно — поддаваться на несносный флирт и самому распускать руки с девицей, которая в три (три, мать его так и эдак!) раза младше его. Он и так позволил себе слишком много, поведясь, словно беспутный юнец, на хорошенькую мордашку. И на ноги, куда без них — к ним у Макса всегда была особая слабость.

Нель-зя.

— Не знаю, что у тебя за фиксированность на канцелярских принадлежностях, Мюррей, — протянул Макс, силясь прогнать вновь возникший перед глазами образ чужой задницы на своём столе, — лично мне куда больше нравится трахать мозги. Могу начать прямо сейчас, хочешь?

— Спасибо, вынужден отказаться, — поспешно выдал Мюррей, подскакивая с кресла. Улыбочку с лица, разумеется не стёр, но вот делиться впечатлениями о чужих чернильницах больше не стремился. — Мы можем идти?

— Можете, — благосклонно кивнул Макс. — Все свои дела отдайте другим по возможности. Я хочу, чтобы вы сосредоточились на поисках Зверобоя. Он начал меня утомлять.

— Есть, шеф, — Бёрк, умный мальчик, всегда понимал с полуслова. Впрочем, у Мюррея тоже порой случалось прозрение — вон как шустро вымелся из кабинета.

Макс откинулся в своем кресле, закурил. Так, со Зверобоем разобрались (относительно, но пока сойдет — до следующего трупа), осталось разобраться с мелкой Фоули.

«Ходячая беда эта твоя дочурка, Джерри», — сварливо подумал Макс.

Подозрительно много её в мыслях в последнее время, прямо-таки непозволительно. По-хорошему, выкинуть бы из головы эту несносную заразу, тем более что дело об убийстве закрыто и, если повезет, с Билли-шельмой они больше не пересекутся. Другое дело, что пересечься вроде как хотелось. Как минимум чтобы узнать, не натворила ли она ещё дел, из-за которых то ли в тюрячку её упекай, то ли веди в допросную. Как вариант, можно ещё в башню какую упрятать, чтоб не отправилась к батюшке, не дожив и до тридцати.

«Что я там хотел? А, узнать о делишках Билли у дорогой женушки».

Просто для проформы — полицейский он или как? Страж Империи и чужих задниц, обтирающих ему стол.

Не весна, а трындец какой-то.

А дома-то как раз имеются креветочный салат, запеканка под устричным соусом и бутылочка аэльбранского креплёного. Самое то, чтобы задобрить Эву и развязать ей язык. Только десять золотых взять не забыть.

На всякий случай.

13

Неделя прошла в работе над прототипами новых артефактов, в создании заготовок для действующих моделей и в нескончаемых попытках Ханнэ найти ей ухажера поприличнее. «Ничто так не помогает забыть о бывшем парне, как парень новый!» — убежденно заявляла маленькая принцесса большого босса Найри. Как если бы Билли не жила себе спокойно, а в слезах и соплях убивалась по придурку Мельхиору сутки напролёт. Ну ради всех богов!.. Она, может, и рада бы поплакать в подушку, однако предательство Мэла словно выжгло её изнутри, оставив лишь пепелище да щемящую тоску, что изредка ворочалась под рёбрами…

Ключевое слово здесь именно «изредка». Её и саму порой удивляло такое равнодушие.

И потом, она без всяких доставучих феек способна найти себе парня! Уже нашла вообще-то. Правда, вредный некромантский мудила Эгертон покуда не подозревает о своем счастье… Но Билли, как девушка практичная, пока решила удовольствовался тем, что есть.

А есть у неё Персиваль. Так был наречен маленький тощий найдёныш. Точнее, Билли поначалу звала его Персиком, но затем подумала: «Да какого хрена, я что, одна тут буду с идиотским именем?!» — и вот Персичек-рыжий-бочочек обернулся Персивалем. Не то чтобы тот проникся важностью события, конечно…

Билли, сколько себя помнила, обожала всякое зверье — которое всегда платило ей взаимностью. У папы жили две донельзя надменные кошки, Лотти и Агати, и дружелюбный лохматый пес Рольф; лет через семь после появления Билли кошки померли от старости, а бедняга Рольф пропал, и какое-то время ни сама Билли, ни её отец не могли и не хотели думать о новых питомцах.

А затем её мягкосердечный папа вдруг взял и завёл в доме вместо новой собачки настоящую суку. Будучи любящей дочерью, Билли искренне желала ему счастья — и столь же искренне недоумевала, какое может быть счастье с Эдит Харпер, женщиной прехорошенькой, но капризной, себялюбивой, ужасно требовательной. Да ещё и беременной непонятно от кого (чего она, к её чести, не скрывала). И животных она терпеть не могла, а уж в глазах одиннадцатилетней девчонки это грех почище убийства младенцев…

В общем, отойдя от нападения Саймона и его дружков, Билли ужасно обрадовалась внезапно свалившемуся в руки котенку. Персик оказался ласковым, игривым и чересчур доверчивым для уличного кота. Как если бы родился и жил вовсе не на помойке. Когда он одним махом слопал миску странно пахнущих сухариков, купленных в магазине для животных, и без всяких понуканий побежал копаться в выставленной для него ванночке с песком, Билли в этом окончательно убедилась. И пожелала всего распрекрасного сукиным детям, бросающим на улице крошечных беззащитных котят.

Ну да ничего. За прошедший десяток дней тощий бедолажка Персиваль отъелся чуть не вдвое, распушился до безобразия и вообще стал куда больше соответствовать пафосному имени. Такого всего из себя Персиваля и людям не стыдно показать…

— Билли, это что, котик?! Билли!

…но не в такую же рань, Бездна их всех пожри!

Билли мученически застонала и заворочалась в постели, тиская любимую подушку и тщетно надеясь затеряться в куче её разномастных собратьев.

— Ненавижу тебя, маленький монстр.

— Вранье! — кровать ощутимо прогнулась под чужим весом, что каждый раз удивляло — на вид Джем легонькая и тоненькая как тростинка. — Ну Билли же! Посмотри, ну посмотри, ну какой же он хорошенький!

— Я чё, кота своего не видела? — изумилась она, но всё же кое-как отлепился от подушки, чтобы поглазеть на Персика сквозь завесу перепутавшихся волос. Тот довольно урчал и топтал лапками тонкий розовый свитер Джем. Не будь его когти аккуратно подстрижены, уже оставил бы кучу зацепок; впрочем, сестрица бы всё равно ничего не заметила, очарованная маленьким и дружелюбным бело-рыжим комочком.

— Такая прелесть! А как его зовут?

— Персиваль.

На пару секунд в комнате повисла пауза.

— Ты нормальная вообще?

— Как ты разговариваешь со старшей сестрой? — хриплым голосом возмутилась Билли, тоже погладив котенка.

— Да с тобой только так и надо! — фыркнула Джем, сложив под грудью тоненькие ручки. — Нет, ну почему Персиваль?

— Ты глупая, что ли? — она протянула руку и привычно поймала толстую тёмную косу, чтобы легонько дернуть. — Разумеется, это потому что у него рыжий бочок! Как у персика… понимаешь ты, нет?

Она рассмеялась и удрученно помотала головой.

— Прости, Билли, я и впрямь разбудила тебя слишком рано.

— Вот именно, — проворчала Билли, подвинувшись поближе и сгребая сестру в охапку. Такой вот у неё был странный бессознательный рефлекс: участь любимой подушки постигала всякого, кто имел глупость улечься с ней в одну постель. — Сколько времени?

— Уже одиннадцать!

— «Уже»?! Джем, мать твою грымзу, я легла в начале восьмого!

— Билли такая Билли, — неодобрительно фыркнула Джем, убежденный жаворонок и новоиспеченный светлый маг.

— Билли работала всю ночь!

Ну, по крайней мере, большую часть. Ближе к утру их с ребятами напряжённая работа над новой моделью кристалла связи как-то сама собой скатилась в спонтанные посиделки с мятным ликёром и кучей разной еды, заказанной в ближайшем ресторане. И то сказать, отдохнуть иногда тоже полезно, от одной работы свихнуться можно.

— Ну прости, прости-и! Я просто так соскучилась… Ты поспи ещё, а мы с котиком почитаем, ладно?

Билли махнула бы рукой, не будь ей так лень поднимать ту самую руку.

— Я тоже скучала, — нетвердо промямлила она, прежде чем уткнуться носом в мягкие волосы сестры и намертво отрубиться ещё часа на четыре.

Когда Билли наконец-то продрала глаза, было уже далеко за полдень. На крыше назойливо щебетали птички, а с кухни соблазнительно пахло беконом и вафлями. Жаворонки, безусловно, самые ужасные люди в подлунном мире; однако Джем с пониманием относилась к причудам своей дурковатой сводной сестрицы и была рада осчастливить её вкусным завтраком, даже если время близилось к ужину.

Как и покойник-отец, малютка Джемайма всегда любила её куда больше, чем она заслужила. Что неизменно бесило мачеху. Уж та её не любила не капельки… В последнее время, впрочем, отношение Эдит к ненавистной падчерице сделалось куда более сердечным. Должно быть, оставшиеся от папы средства она уже почти промотала и теперь прикидывает, можно ли что-то поиметь с его приёмной дочурки.

Нельзя, естественно. Ради Джем она помрёт, убьёт и вообще наизнанку вывернется, однако её мамаша не получит и медяка. Не после того, как выжила из родного дома.

— Персичек, ты мне изменяешь?! — трагично воскликнула она, едва войдя на заполненную дразнящими ароматами кухню. — Неблагодарный комок шерсти, и это после того, что я во имя тебя пережила на той помойке!

Персик старательно тёрся об ноги Джем, но, заслышав голос хозяйки, пуще прежнего задрал смешной рыжий хвостик и шустро побежал к ней. Билли скептически хмыкнула — мол, придуривайся сколько хочешь, изменник, да только я всё видела! — и села за стол, давая котёнку поиграть в скалолаза. Тот не подвёл и тут же принялся неуклюже карабкаться вверх по штанине, к вожделенным хозяйским коленкам. Стриженные когти затрудняли путь, но Персик не сдавался и упорно лез вверх.

— Билли, ты как большой ребенок, — укоризненно улыбнулась Джем, ставя перед ней две здоровенные тарелки. Их порции теперь почти одинаковые, и это всё ещё немного изумляло — раньше, не имея магического резерва, её крошечная сестра ела как птичка. — Иногда мне кажется, что ты моя младшая сестра, а не старшая.

— Взросление — социальный конструкт! Прекрати ущемлять мою ранимую творческую натуру! — пафосно потребовала Билли, втыкая вилку в сырный омлет. — Бездна, гадкий жаворонок, я снова тебя люблю. Ну почему я-то не способна без приключений даже вафельку пожарить?! Несправедливо!

— Потому что ты никогда не могла хорошо делать то, что тебе нисколечко не интересно, — пожала плечами Джем, тоже принимаясь за еду. — Я бы с радостью обменяла свое умение готовить на твои магические таланты.

— Всё ещё делаешь трагедию из результатов теста? — Билли вздохнула и принялась нервно наматывать на палец прядку влажных после душа волос. — Брось, детка. Природный дар переоценивают. У тебя отличный замер и выбор аж из пяти направлений. Да, что ты решила с направлением?

Джем сумрачно вздохнула и, отложив вилку, принялась разливать чай по высоким пузатым кружкам. Крохотные чайные чашечки Билли всегда полагала за чьё-то хитроумное издевательство над логикой и здравым смыслом.

— Мама требует, чтобы я шла на зельеварение или хотя бы на целительство. Мол, для остального ты способностями не вышла, а это всякому по силам.

Билли тоже отложила приборы. Нет, жрать хотелось неимоверно, однако ж ей кусок в горло не лез, когда она злилась.

— Это она способностями не вышла, вот и бесится. Джем, ты куда хочешь?

— На артефактику…

— Значит, пойдешь на артефактику, — отрезала она и подвинула к себе кружку. — Всё, вопрос решён.

— Но мама…

— Будут какие-то проблемы с Эдит — скажи мне. Я с этой… хм, в общем, я с ней в два счёта разберусь.

Джем посмотрела на неё с немым обожанием, и Билли, неловко поведя плечами, вновь уткнулась в тарелку.

— Никогда не прощу маму за то, что она выгнала тебя из дома, — услышала она сердитый голосок сестры. И поморщилась — эта тема не входила в список её любимых.

— Милая, ну я же говорила тебе — я сама ушла.

— Билли, мне известно, что такое пассивная агрессия. Ты же сама, помнится, и объясняла!

Билли укоризненно покачала головой и выловила из чашки кружочек померанца, который тут же сгрызла в задумчивости.

Мачеха впрямь её не выгоняла. Той хватило ума не действовать напролом, а исподволь сделать её жизнь невыносимой, чтобы она сама ушла из отцовского дома и больше не возвращалась. Правда, зря она после этого запретила Билли общаться с Джем. Пусть ей едва минуло пятнадцать, она мигом нашла управу на «мамочку» — всего-то стоило на пару месяцев сдать часть дома в аренду шумной шафрийской семейке из восьми человек. Вот тогда-то высокомерная рыжая стерва вдоволь перед ней поунижалась, лишь бы она вернула всё как было. Билли милостиво вернула — только из-за сестры, разумеется. И свою долю недвижимости она тоже отписала Джем, как ни пыталась мачеха её умаслить.

О, она, быть может, и выгнала её из дома, однако пожалела об этом не раз и не два.

— Не хочу, чтобы ты из-за меня ссорилась с Эдит, — наконец выдала она. — Как бы я к ней ни относилась, а она твоя мать, и вам ещё жить вместе. Пусть даже всего два-три месяца в году.

— Но, Билли! — всплеснула руками Джем. — Ты же говорила, я буду жить с тобой! Ты обещала!

В этот миг она была так похожа на папу, что даже под рёбрами закололо. Билли чуть слышно вздохнула. Терпеть она не могла такие моменты. И не терпеть тоже не могла — маленькая сестрёнка, так горячо её любящая, была одной из немногих радостей в довольно-таки дерьмовой жизни Билли Фоули. Ну куда она от неё? Джем ведь единственная в целом свете, кто её по-настоящему любит. Не пользуется ею, как Мэл; не хочет нажиться за её счёт, как Ханнэ и Найри; не мечтает сделать своей неприкосновенной собственностью, как Лоуренс Макэлрой. Просто любит, хоть и непонятно за что.

— Бездна, да тебе же было шесть лет! — наконец возмутилась она, старательно пряча улыбку. — Я уж точно не рассчитывала, что ты запомнишь и возьмешь меня за жо… хм, в оборот.

— Вильгельмина!

— Джемайма!

Они гневно воззрились друг на друга и тут же дружно расхохотались. Персик испуганно подскочил на хозяйских коленках, однако вскоре сообразил, что небо на землю пока не падает, потоптался кругом и плюхнулся обратно.

Билли вздохнула и окинула кухню задумчивым взглядом. За два года она обжила эту квартирку основательно, и переезжать не хотелось. Но всё же её удобство — небольшая цена за то, что она выцарапает из загребущих лап Эдит свою сестру. Мачеха поистерит для проформы, пропесочит наркоманкой, проституткой и далее по списку, но на деле будет только рада снять с себя заботы о дочери-подростке.

— Ты чего?

Чуткая сестричка, разумеется, тут же заметила перемену в её настроении. То ещё искусство, учитывая, что настроение у Билли обычно вертится как флюгер.

— Переезжать неохота. Но тут двоим места маловато. Жаться на диванчике в гостиной или студии я тебе не позволю, а для одной спальни мы уже… великоваты, — она неловко кашлянула и чуть натужно рассмеялась. — Ну как же, должна ж я куда-то водить мужиков?

— Ой, мне-то не ври. Никого ты водить не будешь, у тебя Мэл есть!

Тишина, повисшая между ними, была бесконечно долгой и почти осязаемой.

— Билли?

— Мэл женится, — отчеканила она самым едким тоном, на какой только была способна. — И у его невестушки пузо размером с императорский дворец. Выпьем же за это!

Кривляясь, она отсалютовала чашкой и сделала хороший глоток. Джем какое-то время открывала и закрывала рот, не находясь с ответом.

— Вот ведь… вот… лживый кусок дерьма, вот он кто! Боги и богини! Это после всего, что ты для него сделала?.. — она спрятала побледневшее лицо в ладонях. — Билли, мне так жаль.

Билли горестно выдохнула, но не удивилась столь бурной реакции. Она и сама раньше была такая же… впечатлительная. Однако после смерти папы жизнь у неё стала не та, чтобы позволять себе лить слёзы из-за всякой фигни.

— Как ты узнала? — спросила Джем, кое-как справившись с собой. — Пожалуйста, скажи, что он честно во всём сознался!

— Ох, Джем, ну не будь ты такой наивной, — кисло усмехнулась Билли. — Нет, я узнала случайно. И вскоре убедилась своими глазами.

— Бездна.

— Да.

Она допила чай, нервно откинула волосы с глаз и принялась собирать со стола посуду.

— Милая, давай больше не будем об этом, ладно? Много чести — плакать из-за всяких ублюдков! Я тут немного приберусь, а ты приведи себя в порядок, и пойдем отсюда, — она виновато глянула на зарёванную сестру и улыбнулась как могла весело. — Купим гору конфет у госпожи Лоррейн и наедимся мороженого так, что из ушей полезет. Ну а потом и поужинать можно. Словом, обожрёмся, как приличные маги!

Пусть Джем и было почти пятнадцать, однако обещание горы конфет на неё до сих пор действовало как волшебство. Так что план она горячо одобрила и послушно убежала в ванную, чтобы умыться. Билли же сгрузила в раковину стопку тарелок и спешно вытерла глаза тыльной стороной ладони.

Много чести — плакать из-за всяких ублюдков. Да она и не собиралась. Честное слово.

14

— Дорогая, ты занята? — прямо с порога поинтересовался Макс, едва Джейн, секретарь Эвы, открыла перед ним дверь. Хорошенькая девочка, но скромновата, как на его вкус.

Эва, как всегда аккуратно причесанная, одетая в просто неприлично обтягивающее платье, подняла голову и с сомнением прищурилась.

— Чую запах еды, вижу очертания бутылки вина, а ещё ты пришел ко мне в обед. Кого надо убить? — она поднялась со своего места, чересчур ловко для таких высоченных каблуков прошествовала к нему и отобрала пакет. — О, аэльбранское! Тогда кого, когда и как нужно убить?

— Пф, с этим я справлюсь без чьей-либо помощи, — отмахнулся Макс, присаживаясь на кресло, белоснежное, как и вся мебель в кабинете. И резко контрастирующее с самой Эвой — жгучей брюнеткой, одетой во всё чёрное. Настоящая жена некроманта, пусть и бывшая.

— Так не томи, я всё ещё могу вернуть тебе твое подношение.

Ага, вернет она, как же — по блеску голубых глаз он уже понял, что с обедом совершенно точно угадал. Да какой маг вообще устоит перед едой?

— Всего один вопрос, милая, и я оставлю тебя наедине с едой и аэльбранским, — Эва отмахнулась на это, мол, не неси ерунды. — Кто такая Билли Фоули?

К его удивлению, она вдруг побледнела и испуганно прижала ладонь ко рту. Точнее, собиралась прижать, однако успела себя одернуть. Заклинатели, может, не некросы, но им тоже невместно выражать эмоции направо-налево.

— Угробили всё-таки? — не своим голосом поинтересовалась Эва. — А хотя чему я удивляюсь? Жаль, конечно, такая хорошая была девочка…

— Бездна, да ты о чём вообще? — возмутился Макс. Поведение бывшей жены обескуражило, а повлажневшие глаза и вовсе едва не привели в ужас. — Эта сучка живее всех живых! Нет, серьёзно? Хорошая девочка?!

— Макс?..

— И ладно бы она только перед моими офицерами жопой крутила, но меня-то за что?! Вот на кой хер я вообще потащился к этим раздолбаям в допросную?..

— Макс!

— А что Макс? Ну сучка же!

Сердито выдохнув, он покачал головой. И только затем, оказавшись под прицелом хищного и насмешливого взгляда, сообразил, что сам себе вырыл яму.

— Нет уж, дорогой, — начала Эва, скрестив руки на груди и кровожадно улыбаясь, — сначала ты мне расскажи про Фоули.

Макс вздохнул, потёр пальцами переносицу. Боги, кто бы знал, как он устал думать о Билли и её заднице на своем столе. Ещё и Эва туда же — вон как оживилась, аж про еду забыла, что вообще неслыханно. Он наспех разлил по призванным бокалам аэльбранское. Чересчур сладкое, как на его вкус, но Эва ни за какие коврижки не согласится держать в офисе приличный виски — кому надо, тот с собой принесет, а жадность родилась чуть раньше самой госпожи Гордон.

— Так и быть, — отхлебнув и поморщившись, проговорил Макс, — сначала вкратце. Два часа, дорогая — два грёбаных часа! — ушло у детки Джерарда, чтобы твой благовоспитанный муж возжелал высечь её, как ту козу. И чего уж там, окунуть перо в чернильницу!

— Прости, что куда окунуть? — Эва вздернула брови, непонимающе и удивленно. А потом вдруг расхохоталась, совершенно неуместно, как для гильдейской заклинательницы с собственным офисом. — Ах, это перо! И как, окунул?

— Что? Конечно нет! Она дочка моего друга, младше меня в три раза и годится в полюбовницы нашему сыну, но никак не мне.

— Ой, ну ты ещё про «я бы никогда» ляпни, — продолжала хохотать Эва.

— Ну почему же «никогда»? — Макс пожал плечами. Врать то себе можно сколько угодно, но трудно не хотеть красивую девушку, независимо от собственных принципов. — Разок или даже два, связав ей руки и заткнув рот — вполне неплохой вариант. Правда, пока желание задушить шельму куда сильнее.

Эва одарила его укоризненным взглядом. Вышло, правда, так себе, потому что она никак не могла перестать смеяться.

— Не обижай Билли, ей и так нелегко живется.

— Чего это? — скептически фыркнул Макс. — Сколько помню, Джерард с ней носился как курица с яйцом.

Что было вполне ожидаемо, учитывая история появления Билли у Фоули. Родной дочерью Джерарду она не была — зато была дочерью женщины, которую тот любил больше жизни. Красивая, длинноногая, эффектная Брианна была из боевых магов и на не слишком приметного сержанта некроотдела внимания не обращала. Зато, как это бывает с красивыми женщинами (да сама Билли и её «ложечка» тому пример) повелась на сомнительные прелести какого-то хлыща. Он исчез ещё до того, как родилась Билли, а самой Брианны не стало через три года. Погибла в каком-то рейде — ничего необычного для полицейской. Девчонка оказалась в приюте, а Джерард во что бы то ни стало решил её удочерить. Ему пришлось обить немало порогов, доказывая свою благонадежность; самому Максу, тогда едва ставшему коммандером, — написать кучу положительных характеристик, чтобы социальные службы позволили взять ребенка тогда ещё неженатому мужчине.

— Милый, так сколько лет-то прошло? Джерард погиб, а его женушка вышвырнула Билли из дому, не давала общаться с сестрой и до сих пор поносит бедную девочку на всех углах, — она удрученно покачала головой и закурила. — Но это так, мелочи. Наша Гильдия ненавидит Билли-шельму пуще всяких злых мачех.

— Не удивлён, — отозвался Макс. Девчонку стало жаль — он не понаслышке знал, что такое дерьмовые отношения с семьей. — И чем именно Билли насолила вашему гадюшнику?

— Мудаку Лори не дала, — фыркнула Эва, стряхивая пепел в изящную бронзовую пепельницу — не чета его чашечке. — Ну, это если к истокам обратиться… Билли в Гильдию пришла лет пять назад, как мастером стала. Она тёмная, а у нас таким прямая дорога в ликвидаторы заклятий. Престижнейшая профессия. В Синтаре нас всего трое: я, Билли, ну и Лоуренс, мать его, Макэлрой. Мигель ещё был, но он постарше твоего папаши будет, уже давно на пенсию сбежал…

— Счастливец, — пробурчал Макс. — Продолжай, я заинтригован.

Эва принялась тушить окурок с таким ожесточением, будто тот должен ей денег и не хочет отдавать.

— Знаешь что? Это была моя девчонка! — заявила она. — Я требовала её себе! Но с тех пор как Мигель отдал место главы Лоуренсу, я там вообще мало что решаю. О-о, наш Лори был очарован Билли… ровно до тех пор, пока не понял, что та не только не даст, но и в принципе под его дудку плясать не станет. Билли упертая до безобразия, она всегда делает то, что хочет. В общем, цапались они каждый день да через день, и я бы точно уговорила Лоуренса отдать менторство мне… так поди ж ты! — она в избытке чувств хлопнула ладонью по столу. — Беременна! Ушла в декрет на четыре месяца, возвращаюсь — девчонки нет! Придурок Лоуренс её вышвырнул, а остальным запретил с ней вести дела. Мол, эта поганка Билли поголодает месяцок и обратно приползет как миленькая. Три ха-ха два раза.

— Билли не приползла? — полуутвердительно уточнил Макс, усмехаясь.

— Билли недельку посидела на жопе ровно, а потом пошла к Принцу Теней и, насколько мне известно, предложила какой-то хитрый план, дабы совместными усилиями обрушить наш рынок артефактов. План Найри явно понравился, и он дельце проспонсировал. По крайней мере, за те два года, что Билли работает с его сестрой, мы потеряли почти треть прибыли и нескольких молодых мастеров. Они потихоньку расширяются, и ещё через годик-два нашей монополии придет полный и безоговорочный трындец. Ну, мне-то без разницы, я в любом случае без работы не останусь, — она самодовольно улыбнулась и допила вино. — А вот верхушка зла до невозможности. Лоуренс рвет волосы на жопе, истерит как шлюха, которой не заплатили, и мечтает прищучить Фоули. Любыми средствами.

Макс закурил и нахмурился. Что ещё за «любые средства»? Нежелание путаться с девчонкой мигом пропало (оно и так было сомнительным), а вот встретиться с сукой Лоуренсом захотелось так, что аж пятки зачесались.

— Шустрая какая, везде успела. Выходит, пора ей заказывать парадный катафалк, — на вопросительный взгляд Эвы пояснил: — Грохнула она тут на днях троих прощелыг, которые пытались с неё стрясти долги бывшего полюбовничка. Те ещё ребятки, чуть девчонке голову не проломили. А теперь и твои долбоклюи… Видит Хладная, такими темпами драгоценная дочурка Фоули до лета не доживет.

— Ну ты же полицейский, — со смешком заметила Эва. — Приставь к ней охрану. Или сам пригляди за девочкой, а то вдруг кто позарится на её прелести? Я б сама позарилась…

— Ну кто бы сомневался, — вернул ей усмешку Макс. — И нет, до коммандера в охранниках Билли-шельма еще не доросла.

— Ну и кому ты врёшь?

— Себе, кому ж ещё, — он смял первую попавшуюся бумажку и бросил во вновь засмеявшуюся Эву.

Не зря же он, в самом деле, выгуливал Билли по ночному Синтару и тщательно запоминал клятый адресок? Седьмой дом по Кленовой аллее, восемь фонарей слева, семь справа. Ах нет, справа тоже восемь, спасибо умелице Вильгельмине, занозе в заднице приличных и не очень обитателей Западного предела. Надо будет наведаться при случае, проверить, не померла ли ни за грош обаятельная негодяйка. Исключительно из уважения к её отцу, разумеется, и слабости к брошенным детишкам.

— Проверь её, — посоветовала Эва. — Будем считать, что это мой заказ.

— А деньги?

— Точно, как я могла забыть! — она вытянула вперед ухоженную руку с идеальным маникюром. — С тебя пять золотых!

— За что это? — вытаращился Макс, не веря своим ушам.

Хотя нет, веря — уличная шарлатанка, вытягивающая из прохожих деньги за гадание по руке, в Эве так и не умерла.

— За новую сумочку. Моральная компенсация, Эгертон! Ты заставил меня вспомнить рожу Лоуренса, симпатяжку Билли и грёбаную беременность. Я нравственно страдаю!

— Ты нравственно разлагаешься, Гордон, — закатил глаза Макс.

Но деньги протянул. Пять золотых всё равно сэкономил.

15

Сразу к Билли Макс не пошёл. Во-первых, невместно коммандерам лететь ко всякой шпане сломя голову; во-вторых, в это время суток не всякий тёмный маг согласится поднять свою задницу с постели. Макс бы и сам не поднял, не будь он взрослым, самостоятельным и немножечко ответственным магом со штатом подчиненных. А ещё нормальные люди в разгар дня обычно работают, а не шляются где попало, потому что нога, видите ли, заныла при одном воспоминании о бедовой девице.

По возвращении в участок о сомнительной в своей гениальности идее было как-то позабыто. Нашлись дела поважнее — например, нужно было срочно послать нахер юридический отдел, который взялся ныть о состоянии аффекта судейского сынка — того самого, который грохнул целую семью на почве ревности. Макс честно и от души пообещал устроить аффект всем бумагомаракам и самому судье в частности, если те вздумают поехавшего ублюдка отпустить. Хоть даже и под строгий надзор добрых докторов с батареей успокаивающих зелий. Про «до дома он всё равно живым не доберётся» говорить, может, и не стоило, но у него был один очень ценный аргумент — собственно господин судья, который лишаться своего места из-за сынульки не собирался. А это наверняка случилось бы. Оправдания для маньяков и насильников в Эрмегаре не существует, пусть даже они три раза золотые детки важных родителей.

В общем, денёк выдался тот ещё, интересный и долбанутый одновременно. И заканчивался так же — в морге, в компании безвременно почившей семейки, по локоть в их кишках. Потому как грёбаному юридическому недостаточно доказательств насильственной смерти, а отчеты Лерой, видите ли, вызывают сомнения.

Макс силён. Настолько, насколько вообще может быть силён коммандер некроотдела. Но заново вскрывать, сканировать и приводить тела в потребное состояние на исходе дня — то ещё развлечение. Он был зол, чуть не развеял в прах одно из тел, умудрился испортить рубашку (опытный некромант, мать твою Хладную!) и до мокрых штанов напугал своей зверской мордой рядового Фокса. А вот нечего заходить в отсек, когда он работает — Макс ещё в молодости не любил чужого нытья над ухом, а с тех пор, как набрался опыта, и вовсе терпеть не мог, когда его отвлекали.

— Ну, козлы, только попробуйте вякнуть про сомнительные отчеты, — Макс с шумом захлопнул папку с делом, пообещал себе на первой же совместной пьянке устроить юристам несварение и недержание. Можно по отдельности, а можно и сразу — заслужили.

Когда он выходил из морга, дежурный Аккер глянул на него с жалостью и опаской — а вдруг и ему достанется? И досталось бы, не желай Макс прямо сейчас сменить заляпанную кровью рубашку на свежую и с чистой совестью напиться у себя в кабинете. Имеет право.

Он пересёк двор, закуривая на ходу, коротко кивнул двум капралам из третьего отряда. Собирался уже свернуть к массивной двери, ведущей в некроотдел, когда внимание привлекла знакомая пышная копна волос, в свете фонарей отливающая рыжиной.

«Ну и что здесь забыла эта нахалка?» — меланхолично подумал Макс. Не то чтобы он был так уж недоволен явлением Фоули — доволен и даже очень. При всей неугомонности и трепливости, на неё хоть поглядеть приятно…

Но рядом — предсказуемо! — вертелся Бёрк. Сиял тошнотворно-радостной улыбкой, преданно пырился на свою шельму и вообще выглядел как полный придурок. И знай себе трепался, что для дружелюбного, но молчаливого Найджела вообще редкость. Билли же помалкивала — что тоже странность почище снегопадов в Аэльбране. И слушала с самым внимательным видом. Изредка благосклонно кивала. Или отрицательно мотала лохматой головой. Или смеялась, эдак кокетливо прикрывшись ладошкой. А уж когда придвигалась чуть не к самому уху собеседника, чтобы ответить, на беднягу Найджела вовсе было тошно смотреть — того гляди, растечется розово-сопливой лужицей у непристойно длинных ног клятой девицы.

— Вот ведь… шельма, — чуть слышно проворчал Макс, качая головой.

Два милующихся сопляка вызывали неуместное чувство раздражения и уже знакомое — ревности. Пробирающей до костей, такой, что впору хватать свою неугомонную шельму и волочь в пещеру поприличнее. К себе домой, например: сначала есть, потом отсыпаться, а затем и заняться чем поинтереснее. Ну, в любом другом порядке тоже можно.

А сопляки тем временем неспешно побрели в его сторону, всё ещё увлеченные беседой и в упор не замечающие целого коммандера. Расхрабрившийся Бёрк даже приобнял Билли за талию как бы невзначай. Та ответила косым взглядом, но в итоге сделала вид, будто так и надо. Даже разулыбалась пуще прежнего. Негодяйка мелкая.

Нет, надо пропесочить Бёрка как следует. Чтобы научился уже сваливать с работы в положенное время, а не торчал в отделе, когда не просят.

Макс вот точно не просил.

— Найджел, тебя выгнали из дома? — вкрадчиво поинтересовался он, обращая на себя внимание. На Фоули только покосился и коротко кивнул в знак приветствия.

— Никак нет, шеф, — явно пребывающий в самом благостном расположении духа, Найджел сверкнул улыбочкой.

И морду при этом состряпал такую, что захотелось крупными буквами написать на его лбу «идиот». Впрочем, глуповатое выражение убрал тут же, стоило только Максу раздраженно скрипнуть зубами.

— Макс, что-то новое по делу? — серьёзно поинтересовался он, неохотно, но всё же убирая руки от Билли.

— По какому из? У меня их что-то много в последнее время.

Найдж открыл было рот, намереваясь уточнить, но Макс жестом остановил его. Не хватало ещё трепаться о расчлененке при посторонних. Отправил окурок в урну, выпрямился, морщась от того, как неприятно липнет к телу грязная рубашка.

— Ничего нового, Бёрк. Но я, так и быть, поищу, раз уж ты занят. Кстати о занятости, — наконец соизволил он повернуться к новоявленной второй половине Найджела. — Вильгельмина, снова кого-то убила?

— Сегодня ещё нет, ваше некромантство, — протянула Билли, стрельнув в него лукавым взглядом из-под ресниц. — Присматриваю жертву, составляю списочек.

— Весь юротдел твой, даже трупы помогу спрятать, — Макс припомнил сегодняшние разборки и поморщился. — Зайди потом за списочком, а то я так сразу всех мудаков и не упомню.

— Чего это потом? Мне-то надо вот прямо сейчас! — тут неугомонная засранка скроила страдальческую физиономию. — Ночей не спала! Истосковалась в разлуке! По твоему столу, в смысле, ага.

«Я рад», — хотелось ляпнуть Максу, но он сдержался. С трудом, стараясь не пялиться на Фоули уж слишком откровенно. Мысли в голове бродили разные — и ни одна из них не подразумевала осмотр его мебельного ассортимента в прямом смысле.

Макс знал себя слишком хорошо. О любви с первого взгляда говорить не приходилось, но всё же за те несчастные две встречи он привязался так сильно, как не стоило бы привязываться к девчонке младше его сына. Вон как Бёрк бесит одним своим присутствием, а ведь главный любимчик и вообще хороший парень, друг и собутыльник. Как и Бэйли, которому до сих пор хотелось оторвать шибко цепкие ручонки.

— Я не в настроении, — честно признался Макс. — И как бы ни хотел поболтать о мебели, нажраться в одиночестве я хочу больше. Так что прошу меня простить.

Он коротко кивнул на прощание, развернулся на каблуках и направился к родному отделу и в свой кабинет в частности. К виски и тишине, без всяких малолеток, решивших, что площадка перед корпусом некромантов — самое то для романтических свиданий. По счастью (ну, почти), мелкая Фоули за ним не увязалась, не раздражая и без того попорченные нервы своим присутствием. Желанным, что уж там, но жутко несвоевременным. Как-никак, зазнобу нужно встречать при полном параде, в начищенных туфлях и благостном настроении.

16

Первым делом, войдя в кабинет, Макс плеснул в стакан виски и махом опрокинул в себя, даже не ощутив вкуса. Только на мгновение стало горячо и чуть менее… раздражающе. И только после этого стянул с себя рубашку, когда-то белоснежную, а теперь безнадежно испорченную. Кровь, желчь и даже запах можно было вывести (спасибо хитрым бытовым заклинаниям, стирке и хорошему одеколону), но Макс слишком брезглив, чтобы надеть эту рубашку снова, зная, что на ней побывало.

За спиной чуть слышно скрипнула дверь, и послышался вкрадчивый полушепот:

 — Не ешь меня, я невкусная.

Ну разумеется, счастье не могло быть долгим. Со вздохом Макс повернулся, кляня себя на чём свет стоит, что не накинул запирающее заклинание. Хотя это же Билли, что ей какие-то замки.

— А я вот почему-то думаю, что вкусная.

Она осторожно просунула голову в кабинет и, окинув его испытующим взглядом, радостно оскалилась.

— Ух ты. То есть, ну, знаешь… ещё никто при виде меня не раздевался так быстро! Я страшно польщена!

— Оставь свои фантазии при себе, — буркнул Макс, потянувшись к шкафу. Выхватил первую попавшуюся тряпку, оказавшуюся рубашкой от парадной формы, и набросил на плечи. — А ещё выйди и закрой дверь с той стороны.

Билли закрыла дверь — разумеется, не с той стороны. И расселась на его стол с таким видом, будто ей здесь самое место.

— Ой, полегче, красавчик, я тебя не боюсь, — заявила она, между делом упоенно грызя лакричную палочку. Эту пакость нынче разносчики продают с лотков чуть не на каждом углу. — Шепни по секрету: как ты накачал такие плечи, сидя в кресле и бухая?

— Беру лопату и на пустыре за домом закапываю трупы надоедливых сопляков, — проворчал Макс, честно стараясь игнорировать жгучие взгляды, которыми его буквально атаковала несносная девица. — Для тебя тоже местечко оставил.

— Ха! — та, естественно, не прониклась. — Ну чего ты такой злой? Проблемы какие? Так я щас помогу. Хочешь конфетку?

Она сунула руку в карман пальто, на сей раз тёмно-синего, и вытянула оттуда целый кулёк разноцветных сладостей, невесть как там уместившийся. Макс выразительно скривился, хотя на лицо так и норовила выползти ухмылка. Доставучая кривляка всё же немало забавляла, а его вообще редко что забавляло.

— Нет? Ну и зря. Я не знаю проблемы, которой не могла бы решить конфетка. А проблем у меня ну просто дохренища. Серьезно, на эту тему я могла бы защитить ещё одну диссертацию!

— Лоуренса пробовала конфетками угощать? — ехидно поинтересовался Макс, усаживаясь на подлокотник кресла. Бедра коснулась тоненькая лодыжка, обтянутая плотной синей тканью брюк — таких узких, что невольно в голове промелькнула недовольная мысль: «И как я, по-твоему, должен снимать с тебя это безобразие?» Мысль была явно неуместная; пришлось спешно гнать её прочь. — И слезь с моего стола.

— Хрен ему в зубы, а не конфетку, — пробурчала Билли, но тут же, будто спохватившись, засияла ухмылочкой. — Ах, вот ты какой! Сплетничал обо мне с другими заклинателями? Как не стыдно, господин коммандер.

— Ну тебе же не стыдно приходить сюда как к себе домой, — парировал Макс, наливая виски в бокал. Билли налил тоже — не положено гостей оставлять без внимания. Даже если они незваные. — И должен же я знать, чья задница обтирает мой стол? Уже второй раз. Я не могу работать в таких условиях.

— Можно подумать, ты сейчас работать собирался, — Билли помахала стаканом.

Макс-то, может, и собирался. И даже поработать. Да только вот это совершенно невозможно, когда чужие острые коленки так и маячат перед глазами. Хотелось… чего-то. Например, свалить уже из отдела, прихватив Билли с собой, свернуть в ресторацию поприличнее, накормить девчонку. А то кожа да кости же, и синяки под глазами снова.

— Поработаешь тут, — проворчал он. — Выкладывай, что там за проблемы с Макэлроем.

— О, как это мило, суровый коммандер заботится обо мне? — Билли картинно взмахнула руками. Чудом не свалившись при этом, благо Макс вовремя успел поймать её за рукав.

— Забочусь, — согласился он покладисто. Глаза напротив сверкнули недоумением и какой-то затаенной… радостью? — Ты дочь моего друга. Считай это ответственностью. Так что за проблема? Мне ещё не пора арестовать Лоуренса?

— У меня? Ха! Это я его проблема, а не он моя, — Билли пожала плечами и откинула со лба растрепавшиеся волосы. — Серьезно, Макс? Я что, про Лоуренса пришла говорить? Кому этот урод вообще нужен? Унылый, как история Эрмегара, и противный, как овсянка на воде.

Макс хмыкнул, соглашаясь. Он с архимагом Макэлроем пересекался редко, однако хорошо помнил его спесивый характер по студенческим годам и не мог представить, кому бы вообще глянулась эта помесь индюка с павлином.

— Ну и зачем ты пришла, если не поговорить про Лоуренса?

На него глянули как на идиота.

— Так соскучилась же!

— По Бёрку, Бэйли или Мюррею?

Злодейски прикончив желейного медвежонка, Билли покачала головой и вздохнула с укоризной.

— Бездна, Макс, не будь таким глупеньким.

 «“Глупеньким”? Тебе шесть лет?» — хотел было съязвить Макс. Но не успел. Билли вдруг погладила его по щеке и, подавшись вперёд, прижалась к его губам своими — теплыми, мягкими и сладкими от конфет. Цепкие пальцы скользнули вдоль шеи, огладили ключицу; прохладная ладонь легла на грудь, буквально вышибая из лёгких остатки воздуха и…

…и несносная шельма отстранилась так же шустро и внезапно, как полезла с поцелуями. Села прямо, принялась застегивать на Максе рубашку. Да с таким видом, будто каждый день это делает.

— По Мюррею, — как ни в чём не бывало фыркнула она, снова качая головой. — Нет, ну ты скажешь тоже! Он столько треплется, что я — я! — не могу вставить и слова.

И ведь надо бы отчитать паршивку, а лучше всего так и вовсе выкинуть из кабинета. Но Макс машинально утёр губы рукавом, прокашлялся и выдал непозволительно хрипло:

— Действительно, — «Кажется, пора бросать курить». — Такая трагедия…

Билли вскинула голову, отчего рыжеватая прядка упала на лоб. Её тут же захотелось убрать, что Макс и сделал. От соприкосновения с гладкой кожей кончики пальцев закололо, в животе растекалось тепло, не иначе как от выпитого виски.

«Она дочь моего друга», — попытался напомнить себе Макс.

Попытался — и не смог воззвать к совести. Куда там, когда серые как небо во время шторма глаза смотрят так внимательно, а сама Билли, неугомонная и раздражающая, молчит (не иначе как впервые в жизни).

Макс нервно усмехнулся, уже специально огладил скулу и выпрямился. Внезапно понял, что сейчас Билли гораздо ниже него — и это показалось очень странным, сбивающим с толку. Приподнять её голову за подбородок вышло само собой, прежде чем Макс вообще успел подумать, что делает. И ещё быстрее вышло наклониться к ней, впиваясь поцелуем в пухлые, чуть влажные губы. Не так невинно, как делала это она (от невинности Макса отделяло больше, чем полвека), грубовато и чересчур напористо.

Но Билли ответила, приоткрывая рот, впуская в себя и чуть откидывая голову. Так, что о любых попытках включить разум и перестать творить непотребство с девчонкой втрое младше себя было мгновенно позабыто. Макс шагнул вперёд, вставая совсем вплотную к нему, устраиваясь между бесконечных ног, огладил так удачно оказавшееся под ладонью бедро.

Непозволительно, неправильно, не-по-до-баю-ще.

Еще непозволительнее сжимать в руках узкую талию, а затем тянуться к пуговицам на рубашке, потому что через ткань уже не хочется…

— Эй-эй, господин коммандер, давай полегче, — Билли вдруг отстранилась и с нервным смешком уперлась ладонями ему в грудь. — Мы, конечно, обновим твой стол, но не сегодня.

Несколько секунд Макс просто пялился перед собой, переводя взгляд с чужих губ на чужие же ладони. Молодец, добился того, чего так хотел весь день — мыслей в голове не осталось совсем. Только острое разочарование и, чего уж там, желание.

— Извини, — криво улыбнулся он, отходя и отворачиваясь от Билли — нужно было выпить. Срочно. — Ты права, мой стол вряд ли единственный на очереди.

И Бездна знает, почему он ляпнул именно это. Наверное из-за так некстати вспомнившегося Берка, которого она не отталкивала, а позволяла себя обнимать, гладить по спине и плечу. В чём, если подумать, нет ничего плохого — Найдж молод, мил и добр, а по ночам не просыпается от жутких кошмаров и не расцарапывает себе ногу до крови, чтобы убедиться, что она ещё на месте…

Что-то не успокаивает ни разу. Совсем наоборот — бесит до красной пелены перед глазами.

— Я что-то сейчас не поняла твоего юмора, — подала голос Билли, озадаченно хмурясь.

— Никакого юмора. Я просто только что вспомнил, что тебя наверняка ещё ждет Найджел, — Максу и самому впору хмуриться — всё происходящее явно покатилось куда-то не туда. И он сам же в этом виноват. — Или что, он не фанат офисной мебели?

— Понятия не имею, — такого холодного тона он от мелкой Фоули прежде не слышал — и честно сказать, не ожидал услышать. Что ещё хуже, глядела она так, словно сама не знала: заплакать от обиды или проклясть чем позабористее. — Как узнаю — обязательно расскажу. Хотя нет, не расскажу — пошёл-ка ты на хер!

Она споро втиснулась в сброшенное было пальто, остервенело пригладила волосы и направилась к выходу. Стоило бы дать ей уйти, но Бездна знает какой демон дернул Макса окликнуть:

— Билли…

Та резко повернулась на каблуках.

— Я-то думала, ты нормальный! — выпалила она, разрумянившись от злости и буквально меча взглядом молнии. — И пришла я к тебе, а не к Бёрку, потому что мне ты нравишься! Жаль, я позабыла, что западаю строго на всяких самовлюбленных козлов. Ах, простите, ваша грёбаная светлость, что была вежлива с Найджелом! — она склонила голову с нарочито кающимся видом. — Как это я посмела не отшить его, зная… то есть догадываясь, что его шеф глазеет на меня как на комплексный обед? Несомненно, это означает, что я даю каждому встречному-поперечному. Пойду устрою оргию на две дюжины человек, я так каждые три дня делаю. И нет, больше не побеспокою, счастливо оставаться.

— Билли!

— Да пошёл ты в Бездну, обмудок!

Вся мебель в кабинете опасно задребезжала, по оконным стёклам пошла мелкая паутина трещин. Но всё это тут же прекратилось, едва за спиной разъярённой заклинательницы оглушительно хлопнула дверь. Наверняка вся ночная смена выбежит поглядеть, как злющая Билли-шельма дефилирует по коридору, кляня их шефа на чём свет стоит. Но вот незадача — реакция «ночников» сейчас заботила Макса меньше всего.

17

Как это часто бывает в жизни — особенно в такой долбанутой, как у Вильгельмины Фоули, — конфеты в кульке иссякли раньше, чем прорва незамутненного бешенства внутри. Билли плелась по сумрачным улочкам родного Синтара, свирепо грызла последнюю лакричную палочку и всеми фибрами души жалела, что не подправила чванливую некромантскую рожу хорошим ударом.

Хотя, если уж начистоту, она сама не знала, отчего так обозлилась. То есть… её ведь частенько записывали в шлюхи. Такое время от времени случается, если ты на свою беду общительна, не прочь пофлиртовать, да ещё и любишь приодеться. Стоило ли обращать внимание на лишённые всякого остроумия ремарки очередного узколобого кретина? Определенно нет. Билли и не обращала; ей давным-давно стало наплевать, что о ней думают.

Как оказалось, ей с некоторых пор не наплевать, что о ней думает Макс. Дерьмово оказалось вообще-то, если кто спросит саму Билли. Она сердито тряхнула головой и, догрызая конфету, достала из кармана портсигар.

Увы и ах, если Макс о ней что и думает, то явно ничего хорошего. Даже, вон, озвучить не постеснялся.

«Вот и протирай такому стол задницей, — негодующе подумала она, закурив и выпустив вверх сизое облачко дыма. — Может, мне ещё извиниться надо было, что пришла не девственницей? Найджел меня ждёт, ну офигеть теперь».

Обиднее всего было то, что от Эгертона она подобного не ожидала. Билли достаточно хорошо успела узнать людей, каким дерьмом они могут быть, и иллюзий не питала. Но Макс… он не был похож на её обычных поклонников, хотя бы в силу возраста и жизненного опыта. Поправочка — не был похож до сегодняшнего дня. Обидно чуть не до слёз, едва ли не сильнее, чем после фокуса Мэла. Что взять с заправского подонка, умеющего только жить за чужой счет да трахаться по чужим койкам? А тут вроде как взрослый мужчина и вообще целый коммандер…

Само собой, она была бы дурой, если бы не догадалась, что причина той глупой сцены — банальная ревность к Бёрку. И была бы лгуньей, если бы сказала, что ей это вовсе не приятно и ни капельки не лестно. Если тебя ревнуют, значит, и виды имеют посерьезнее, чем разовый перепих на столе. (Хотя не стоит спешить и огульно сочинять клички вашим общим котам.) И всё же принимать ревность в такой неадекватной форме Билли отказывалась. Как бы ни нравился ей Макс (а учитывая недавнюю мудаческую выходку, нравился он ей слишком), ведь должно же быть и какое-то уважение к себе любимой? Сейчас у Билли имелись другие заботы, кроме как с разбегу влипать из одних нездоровых отношений в другие.

Она настолько погрузилась в собственные мысли, что первым делом заметила отсутствие Персика — тот каждый вечер, заслышав шаги любимой хозяйки, принимался выносить дверь своим крохотным тельцем. И уже потом, высвободив силу, сообразила — защитный контур нарушен.

Ей бы следовало развернуться и со всех ног бежать к Ханнэ, а оттуда сразу к Найри. Но Билли была почти уверена, что ей отрезали выход из парадной… и кроме того, ну какого демона? Кто бы ни был ухарь, забравшийся в жилище Билли-шельмы, а зря он это сделал.

Вот только Билли-шельме следовало бы подумать, что ухарь может быть не один.

В гостиной её повстречали прицельным ударом в челюсть. Она увернулась, чужой кулак прошел вскользь. Получив ногой в живот, крепко сбитый белобрысый парень в дорогом костюме рухнул прямо на хрупкий чайный столик.

— Чтоб тебя, сука, он же шесть золотых стоил! — взвыла Билли, всплеснув руками. И тут же, резко повернувшись, схлопотала по лицу от второго типа — тот под шумок подкрадывался сзади. Вечно эти жулики норовят напасть со спины!

Они покатились по полу, вцепившись друг в друга; Билли отбивалась как могла, но силы были неравны. Одна шустрая на руку и расправу заклинательница — такой себе противник для двух специально обученных мордоворотов, с ног до головы увешанных побрякушками-блокаторами. Билли, само собой, вскрывала их одну за другой — но чересчур спешно и неосторожно. Поди ж ты: ребята оказались не пальцем деланые и тут же надавали по башке за такие фокусы.

Башка была единственной ценностью Билли Фоули. Она беспомощно прикрылась руками, почти готовая сдаться и просить пощады.

— Хватит, мальчики, — раздался откуда-то сверху ненавистный голос. — К слову, усердствовать можно было и поменьше — девушка всё-таки. Ну-ка, бросьте её… сюда вот. Разговаривать буду.

Билли подхватили под руки, заставляя подняться, и отволокли на диван. Рядышком примостился архимаг Макэлрой собственной персоной.

— Ах, как неаккуратно вышло, — Лоуренс сокрушенно поцокал языком и извлек из воздуха сложенный вчетверо белоснежный платок, промокнул им кровь на подбородке и разбитых губах Билли. Та недовольно скривилась. — Билли, солнышко, я так скучал по твоему прелестному личику. Зачем было вынуждать меня его портить?

— Чеши ты, Лори, ко всем демонам Инферно, — хрипло огрызнулась Билли, отпихивая его руку и опасливо ощупывая ребра. — Ну отмудохали меня тебе на радость, так и что дальше?

Лоуренс вздохнул и покачал головой, отчего длинные золотистые волосы упали ему на лицо. Нынче он их перестал зализывать назад, заметно укоротил и подстриг как-то по-модному; что, признаться, очень ему шло. Хотя таким слащавым синеглазым блондинчикам вообще всё к лицу.

— Ты срываешь нам продажи новой линейки защитных артефактов. Снова, — процедил Лоуренс. И тут же, словно бы спохватившись, вернулся к обычному своему снисходительно-вкрадчивому тону: — Солнышко, ну я ведь не железный. Сколько ты ещё будешь испытывать мое терпение? Ты ведь уже всё мне доказала. Был неправ, не ценил по достоинству, ну что ещё ты хочешь услышать от своего глупого ментора?

Он откинул волосы со лба, выразительно завёл глаза к потолку и расстегнул пару пуговиц на вороте рубашки — Билли могла бы поклясться, что подобранной точно под цвет глаз. Макэлрой любил принарядиться почище неё самой.

— Даже если я тебе что-то и сорвала, то оно попросту недоказуемо.

— Только поэтому ты всё ещё коптишь небо, дерзкая маленькая сучка.

Билли откинула голову назад и рассмеялась, насколько это позволяла её разбитая физиономия.

— Лори, ты как та собака на сене! И вернуть меня не можешь, и грохнуть жалко.

По нежному лицу архимага Макэлроя заходили желваки, однако он сдержался и одарил её благостной улыбочкой.

— Жалко, солнышко. До безумия жалко, если все эти недюжинные таланты окажутся в мешке с камнями и плюхнутся на дно речное. Всем будет очень жаль, если так сложится. Так почему бы нам с тобой не позабыть прошлые напрасные обиды? Мы могли бы снова стать одной семьей.

— Ха! — Билли вызывающе задрала подбородок кверху и сложила руки под грудью (ребра тут же протестующе заныли). — Кому я должна, всем прощаю. И в твою семью мне что-то хочется не больше, чем в твою постель. Печалька, да, Лори?..

Лоуренс даже не пожалел свою драгоценную заклинательскую руку, чтобы самолично треснуть ей по зубам ещё разок. Билли с глухим стоном рухнула прямо на останки ажурного столика. (За шесть, чтоб его, золотых!)

«Надо же, — вяло возмутилась она про себя, — с виду такой хиляк, а бьёт будь здоров».

— Твоя гордыня тебя погубит, Вильгельмина Фоули, — холодно проговорил Лоуренс, стоя рядом и с равнодушием наблюдая, как она корчится в куче битого стекла. — Мне жаль, что ты не оценила честь, которую я тебе оказываю, придя в эту убогую халупу.

— Сам виноват, — фыркнула Билли, кое-как приподнявшись на локтях и сплюнув набежавшую во рту кровь.

— Виноват. Разве я отрицаю? Но что было, то прошло, — развёл руками Лоуренс и нежно улыбнулся ей. — Я как та собака на сене! Или верну тебя, или испорчу для всякого другого. Не убью, заметь! Зачем такое варварство? Чтобы уничтожить заклинателя, достаточно переломать ему пальцы. Верно я говорю, моя милая девочка?

Верно, кто ж спорит? Сырая сила — это прекрасно, однако ни одно хоть сколько-нибудь сложное и филигранное колдовство нельзя проделать без помощи кистей рук.

— Ах ты, белобрысая сволочь…

— Наглая потаскушка, — не остался в долгу Лоуренс, — научись уважать старших или распрощайся со своими хорошенькими ручками. Увы и ах, для моей семьи ты будешь утрачена… но для постели и калекой сгодишься. Подумай об этом, солнышко. Подумай хорошенько.

И, с брезгливой гримасой бросив ей на грудь свой платок, он направился к выходу. Только и мелькнул перед глазами подол роскошной индигово-синей мантии. Билли с ненавистью поглядела ему вслед и бессильно рухнула обратно на усыпанный осколками пол.

Похоже, у Лори Макэлроя впрямь кончилось терпение. А это означает проблемку посерьёзнее, чем шибко ревнивые некросы.

18

Чувствовать себя мудаком Макс не любил. Да вот незадача — сегодня он повёл себя именно как заправский мудак, умудрившись обидеть Билли фактически ни за что. Хотя нет! За то, что сам полез её лапать, а потом нагородил всякой ерунды, потому что…

А действительно, что?

Признаваться, что девчонку, отказавшую ему в разврате на столе (и правильно сделавшую!), он попросту приревновал, не хотелось. Да не просто приревновал, а повёл себя как двадцатилетний идиот, у которого мозги перманентно стекают в половые органы. Вот тебе и коммандер некроотдела, взрослый, уравновешенный и давным-давно переживший переходный возраст.

По-хорошему всё так и стоило оставить. Разочаровавшуюся в нём Билли, которой наверняка попадется кандидатура получше, чем старый обмудок с внезапно открывшимся диагнозом недержания языка в жопе. И самого себя, с лучшим другом в лице кота, работой вместо развлечений, пару раз в месяц проводящего ночи в борделе. Отличный ведь план, вот только никак не соответствует тому, что он прямо сейчас подпирает спиной дерево напротив дома Билли и курит уже третью сигариллу подряд.

«Ну и что я ей скажу? — Макс нервно поправил шарф на шее. — “Прости меня, детка, что чуть не трахнул тебя на своём столе и назвал шлюхой, когда ты не дала?”»

Вот уж воистину, век живи — век твори всякую херню.

Ещё противнее от самого себя становилось, когда вспоминались слова самой Билли, её взгляд и такая обида, что было физически больно.

«Ты мне нравишься», — прозвучал в голове её голос, отчаянный и злой.

«А нравятся тебе только козлы, — закончил за неё Макс. — Бездна, лучше б ты мне по морде дала, чем… вот это вот».

Глянув на тускло светящиеся фонари и снова напомнив себе, что становиться мудаком к восьмому десятку лет — так себе идейка, он направился к дому номер семь.

Неладное он почувствовал, едва миновал первый лестничный пролёт. Кровь некроманты чуют за версту, не хуже клятых оборотней. А добравшись до нужной двери, кожей ощутил витающие в воздухе эманации…

…не смерти, слава богам. Разрушенной сети заклинаний.

Стучать Макс не стал. Распахнул дверь чуть не пинком, в несколько широких шагов пересек узкий коридор…

 — Билли!

Нога никогда не ныла просто так.

Билли лежала прямо на полу в гостиной, беспощадно пачкая ковер кровью из разбитого лба, с неестественно выгнутой рукой и на груде осколков — похоже, в недалеком прошлом та была стеклянным столиком.

И это было самое ужасное зрелище, которое видел Макс. Не жертвы Зверобоя, не множество других пострадавших, убитых, зачастую мучительной смертью, коих он повидал немало. А Билли — его девочка, которую он так безрассудно обидел сегодня, отпустил одну…

То, что стекла в окнах только задребезжали, а не рассыпались в прах, было заслугой исключительно его контроля над собой. И мысли, что сначала нужно позаботиться об избитой девушке и только потом идти и убивать тех, кто посмел её тронуть.

— Билли, эй, — Макс бросился к ней, падая на колени, не обращая внимания, как стекляшки больно впиваются в них. Машинально накрыл пальцами запястье, чтобы потрогать пульс, хотя и видел по окрасу ауры, что она жива; помог приподнять голову. — Билли… Детка, эй, давай, поговори со мной.

— «Де-е-етка», — передразнила Билли, с явным трудом шевеля разбитыми губами, и тщетно стараясь сфокусировать на нём возмущенный взгляд. — Я с тобой больше не играю. Положи где взял и проваливай. Блин, проходной двор какой-то!

На этот раз облегчённого выдоха Макс сдерживать не стал, на мгновение — всего на одно! — приложился к её лбу своим, пачкаясь в крови, и подставил руку, помогая принять полусидячее положение. Билли сдавленно охнула и застонала, морща нос, только чудом не сломанный.

— Где болит? Билли, точно и внятно, мне нужно знать, с чем я могу помочь, а с чем нет.

— Мужик, ты лучше спроси, где у меня не болит, — ворчливо предложила она. — Руку вправлять надо. Ребра вроде целые. Башка трещит так, что свернуть охота… С-суки. Вот чего они вечно по голове лупят, а? Эта голова дорого стоит, между прочим!..

Она потёрла лицо руками, тут же скривилась от боли и осторожно ощупала припухшую скулу. Подцепила кончиками пальцев зазубренный осколок стекла, впившийся чуть пониже виска. Вытащила его, с присвистом выдохнула, тыльной стороной утерла побежавшую по щеке струйку крови. Макс даже завис ненадолго, наблюдая, как расчеркивает бледную щеку алая полоса.

Билли же как ни в чём не бывало подняла с пола пальто и принялась шарить по карманам в поисках курева.

— В общем, живая и ладно, — прибавила она, кое-как раскурив сигариллу и явно стараясь не завалиться набок. — Хрен знает, чего ты тут забыл, но раз уж здесь, то помоги руку вправить. Или хотя бы зафиксируй, до утра потерплю.

Макс выхватил сигариллу прямо из её губ, сделал две длинные затяжки и под удивленным взглядом Билли вернул обратно.

— Держись за что-нибудь, — велел он строго и оборвал, когда та недвумысленно ухмыльнулась разбитыми губами. — Не за то, о чём ты сейчас подумала.

Он наспех наложил обезболивающее заклинание, развернул девчонку боком к себе, чтобы ей было удобнее ухватиться за подлокотник дивана, уперся одной ладонью в плечо и сдавил руку выше запястья.

— Прости, девочка, — заранее извинился Макс и дернул, выворачивая и возвращая в нормальное положение.

Больно Билли вряд ли было, но она всё же громко охнула, как только раздался неприятный, режущий ухо хруст.

А может, и было — он не был уверен, что сейчас в состоянии наколдовать что-то дельное. Грёбаные эмоциональные аттракционы. Макс был до безумия, до невозможности зол на тех, кто посмел тронуть его Билли. Причем вот это самое «его» волновало куда сильнее самих незваных гостей. Он отмахнулся, посоветовав себе подумать об этом как-нибудь в следующий раз (например, когда Билли исполнится хотя бы лет сорок), наспех залечил мелкие царапины от стекла, испещрившие бледную кожу.

— Лучше? — поинтересовался он, поднимаясь. Билли, неловко пошевелив плечом, кивнула и вновь потянулась за куревом. — Аптечка в ванной?

— Нет. Или да. Хрен бы её не знал, короче.

Она состроила равнодушную физиономию. Затем вдруг покосилась вниз — по её штанине неуклюже карабкался пушистый рыжеватый комок, уже и не похожий на тощего грязного найденыша, который намедни развлекал некросов в допросных.

— Персичек, ты пришел меня жалеть! — Билли трепетно улыбнулась, растеряв всю свою напускную вредность, одной рукой подхватила котенка и неуклюже прижала к груди. Тот ответил громким, жалобным писком. — Ну-ну, не плачь, мой хороший. Мы ещё нагадим Лоуренсу в тапки, честно-пречестно.

Лоуренс, значит.

И даже ведь ничего неожиданного — не прошло и нескольких часов, как Максу стало известно о его желании девчонку… усмирить (и трахнуть, если верить Эве), а он уже тут как тут. Поневоле задашься вопросом, кто на самом деле хуже — тупоголовая боёвка или хитрые, чванливые и высокомерные заклинатели. Макс прищурился, с трудом поборов желание прямо сейчас отыскать клятого Лоуренса. И сделать с ним что-нибудь несовместимое с жизнью. Пришлось напомнить себе, что взрослые люди так не поступают даже заради самых несчастных (и красивых) девушек на свете.

Хотя нет, поступают — но только на холодную голову и рядом с рекой, чтобы можно было спрятать труп сразу же. Чем Макс и займется, как только приведет Билли в сносное состояние.

19

Аптечка и впрямь нашлась в ванной. Предсказуемо полупустая, но бинт и антисептик имеются. Пока хватит, а у Макса дома найдется что-нибудь поприличнее. То, что в доме с напрочь снесенной защитой Билли не останется, он решил твёрдо.

— Сейчас обработаю твои боевые ранения и пойдём ко мне, — осчастливил он её, усевшись на диван и поставив на призванный стул аптечку и миску с водой. Покосился на котенка, мурлыкающего на коленях Билли. — Бэзил будет рад.

— П-прошу прощения? — неверным голосом переспросила Билли, хотя на лице её читалось нечто вроде «А не охренел ли ты часом?» — Слушай, я знать не знаю, чего тебе в голову стукнуло играть тут в папика, но… не надо, ладно? Спасибо и всё такое, но это ни к чему. Я привыкла справляться со всем этим дерьмом одна.

Макс стёр кровавый след на её щеке, смочил бинт ещё раз, прежде чем коснуться им нижней губы.

— У тебя нет нормальных лекарств, пустая кладовка и сбитая защита. Ты не в безопасности и не сможешь даже отдохнуть здесь нормально, — ответил он спокойно, заставляя себя пропустить мимо ушей «папика». Но на губу в отместку нажал сильнее, заставив Билли зашипеть. — По-хорошему я должен вызвать сюда отряд боевиков, а тебя отправить в больницу. Мне стоит это сделать? У меня есть гостевая комната, если тебя это беспокоит.

— Почему меня это должно беспокоить? Разве я не шельма легкого поведения и высокой доступности? — на расхристанных губах мелькнуло подобие обычной улыбочки. — Ну ладно. Делай со мной что хочешь, только в больницу не тащи. Терпеть не могу… И боюсь даже спросить — кто такой Бэзил?

— Мой кот. И вообще-то он Базилевс, но ему не нравится.

Очень не нравится — за все десять лет, что кот жил у него, Макс назвал его так три раза. И все три раза нашел свои туфли воняющими кошачьей мочой.

— Билли, — закончив с лицом, Макс перешёл на руки. Костяшки были сбиты — она пыталась драться. — То, что я наговорил тебе в кабинете…

— Макс, ну ты впрямь думаешь, что мне сейчас это интересно? — желчно изумилась Билли. Во взгляде её сквозило усталое раздражение, какое не положено иметь девушке в столь юном возрасте. — Ценю твое внимание, но Лоуренс грёбаный Макэлрой превратил меня в котлету и пообещал переломать руки, если буду артачиться. А я буду, конечно; так что сейчас моя забота — придумать, как переломать ему хребет раньше, а вовсе не вникать в твои долбаные нравственные дилеммы.

— С Лоуренсом я разберусь. Обещаю, — проговорил Макс, выпуская её ладонь. Девчонка права, выяснение отношений можно отложить и на потом. — До портала сможешь дойти или найти повозку?

— Тут недалеко, — пожала плечами Билли и медленно поднялась с дивана, чуть пошатываясь и боязливо прижимая к груди сонного котенка. — И на кой тебе мои разборки с Лоуренсом? Мне от него не впервой прилетает, управу найду. И вообще не хочу навязываться со своими проблемами едва знакомому мужику. Это не круто, знаешь ли!

Она заметно пошатнулась, и Макс, уже всерьёз подумывая о больнице, поймал её за талию, притянул к себе. Свободную от котёнка руку закинул на плечо под вялые протесты. Билли даже освободиться попыталась, за что только из сочувствия к пострадавшей не получила подзатыльник. Ишь ты, самостоятельная какая.

— Считай, что мне скучно жить, — отозвался Макс, направляясь к выходу.

Что там Билли пробурчала в ответ, он уже не слушал. Как то не до того, когда у тебя в руках избитая полуживая девчонка. То ли собравшаяся помирать, то ли подумывающая сорваться и пойти искать Лоуренса, чтобы обеспечить ему досрочный отход в чертоги Хладной.

Ветреный район, в котором они оказались, выйдя из арки портала, был из старых, расположенных почти в центре. Тут дома еще строились по принципу «уместить как можно больше на клочке земли». Они словно прилипли друг к другу, отделяемые от соседей только коваными заборчиками. А чтобы места внутри было больше, устремились ввысь, растянув пяток комнат на три этажа. Не сравнить с батюшкиным замком на отшибе Синтара, и даже с его особняком, отошедшим сначала Эве, а потом Калебу. Но Максу нравилось. Как и Бэзилу, у которого выбор соседских кошек теперь был просто огромен.

Он, кстати, как и полагается настоящему хозяину дома, вышел навстречу — по обыкновению сонный, будто бы недовольный чем-то. Представшую его кошачьим глазам картину окинул презрительно-оценивающим взглядом: мол, кого это притащил мой глупый раб.

— Бэзил, знакомься, это Билли, она будет жить с нами. И её кот тоже, не обижай их, — Бэзил на это возмущенно мяукнул пару раз и, махнув длинным хвостом, под смешок Билли прошествовал на кухню. — Как всегда, само очарование.

Макс, вознамериившийся просто проводить её наверх, у самой лестницы передумал. Перекинул здоровую руку через плечо и поднял на руки, чтобы отнести в гостевую комнату, на деле — в кошачьи апартаменты. Билли, может, и хотела как-то прокомментировать этот внезапный жест, но благоразумно смолчала. Только одарила многозначительным взглядом, когда он опустил её на кровать.

— Душ за соседней дверью. На третьем этаже есть ванна, если хочешь, могу проводить туда.

— Нет, спасибо. Свою ванну мне покажешь в следующий раз, — криво усмехнулась Билли. И поднялась, чтобы скрыться за указанной дверью, прежде чем до Макса дошел весь увлекательный подтекст этой нехитрой фразочки.

Все что ему осталось — это нервно потереть переносицу, прогоняя из головы ни к месту нарисовавшиеся там похабные мыслишки, и с тяжелым вздохом направиться уже в свою комнату за свежей одеждой для Билли. Что тоже не прибавляло спокойствия:, высокая, но изящная, она наверняка утонет в его вещах — и наверняка не раз и не два отпустит какую-нибудь сомнительную шуточку на этот счёт.

Ну и пусть. Зато она здесь, в безопасности и под присмотром.

Устроив стопку чистых вещей, две склянки с зельями и лечебную мазь на краю кровати, Макс почесал за ушком жалобно мяукающего у изголовья котенка и спустился вниз — приготовить нехитрый ужин себе, Билли, ну и котам. Котов вообще нельзя обижать, иначе прощай туфли, обои и мебель. А когда вернулся обратно с омлетом, чашкой с чаем и блюдцем сливок для Персика, то застал весьма умильную (и странную) картину — Билли, отмывшаяся от крови и переодевшаяся в его вещи, спокойно спала, завернувшись в одеяло, а под её боком возлежал Бэзил, степенно вылизывающий себе лапу. Персик устроился на подушке, одним глазом подозрительно посматривая на своего взрослого собрата и тихо тарахтел над ухом своей хозяйки.

Осторожно, стараясь не шуметь, Макс устроил поднос на тумбочке и набросил стазис — под чарами омлету, бутербродам и сливкам до утра ничего не будет. А потом заметил, что на лоб Билли снова упала непослушная прядь, и наклонился, чтобы убрать её, как уже делал сегодня. Не выдержал, коснулся губами скулы, погладил по волосам, прежде чем выпрямиться.

— Тёмной ночи, Билли.

И уже на выходе из комнаты, услышал за спиной тихое:

— Тёмной ночи, Макс.

20

Первое, что увидела Билли, едва открыв глаза, был… Кот. Именно так, с большой буквы. Иначе назвать огромного дымчато-золотистого котяру с суровым взглядом зеленющих глаз было решительно невозможно.

«Когда Персичек успел так вымахать?» — пронеслась в голове шальная мысль, прежде чем Билли проснулась окончательно. И вспомнила, что Персивалю от силы пара месяцев, и рыжие у него только бочок да уши с хвостом, а никак не вся кошачья шуба. Да и смотреть так, будто это он здесь хозяин, пока не научился.

— А! Ты, должно быть, Бэзил, — припомнилось мудреное имя чужого кота. То бишь, кота Эгертона, с которым тот обещал познакомить перед тем, как притащил сюда.

Кот меж тем величественно поднялся, потянулся, царапая когтями одеяло. Подошёл ближе, обнюхал, забавно пыхтя. На пару секунд подставил голову под ладонь, скорее делая одолжение, чем принимая ласку, и перебрался через Билли на соседнюю подушку, где устроился Персик. Обнюхал и того, пару раз мазнул языком по макушке, а когда котёнок проснулся, столкнул его с таким видом, будто бедолажка не иначе как в школу проспал. Персик недоуменно глянул в ответ, жалобно мяукнул и, кажется, сам не понял, как его загривок оказался в зубах Бэзила.

— Эй, куда это ты его? — весело изумилась Билли, наблюдающая весь этот кошачий беспредел.

Ей предсказуемо не ответили, зато одарили таким взглядом, что впору устыдиться своей невежественности. С удивительной грацией для своих весьма внушительных размеров, да ещё и с ношей в зубах, Бэзил запрыгнул на стоящую рядом тумбочку. И уже там бережно уложил Персика рядом с блюдечком, полным сливок.

— Что-то ты перемудрил малость, — усмехнулась Билли, ссаживая котенка на пол и туда же ставя блюдце. — Вот так было бы проще.

Бэзил глянул свысока — «Да что ты понимаешь, человечишка?» — и спрыгнул с тумбочки, чтобы устроиться чуть поодаль и исподтишка надзирать, как котенок уписывает сливки. Билли же подвинула к себе поднос с завтраком и улыбнулась краем рта. Затем с сомнением покосилась на котов и на всякий случай напустила на себя эдакий неприступный вид.

«А вот всё равно мудак, — упрямо подумала она, вертя в пальцах вилку. — Но заботливый, это да».

Покончив с завтраком, Билли подняла с пола опустошенное котами блюдце и решила поглядеть, куда это Бэзил уволок её котёнка. Ну и заодно разыскать своего заботливого мудака. Так, между делом.

Мудак, по недоразумению носящий пафосное имечко и столь же пафосную фамилию, обнаружился на кухне, куда Билли спустилась следом за котами. Макс, в домашней одежде, но уже идеально причесанный, выбритый и в целом выглядящий так, как тёмному магу с утра выглядеть не положено, деловито нарезал овощи для салата, изредка поворачивался к жаровне и что-то помешивал в сковородке.

— Доброе утро, — проговорил он, едва заметив Билли. — Выспалась? Выглядишь лучше, чем вчера.

И выражение лица такое, будто это для него обычное дело — встречать по утрам в своей кухне побитых заклинателей. Которые, между прочим, еще не до конца пережили смертельную обиду.

Честно сказать, хотелось побыть вздорной и неблагодарной да послать господина коммандера куда подальше вместе со всей этой грёбаной благотворительностью. Но Билли, чтоб её к Лоуренсу в постельку, целый тёмный заклинатель! А это значило семь лет ежедневных страданий, таких как скучные медитации и двухчасовые занятия на ненавистном фортепиано. После такого издевательства над личностью можно стерпеть любого клятого некроса, пусть и до Бездны самоуверенного.

— Я всегда выгляжу прекрасно. Да, твой кот украл моего, это нормально вообще? — негодующе фыркнула Билли. Однако ж шельма шельмой, а выучка примерной домашней девочки была неистребима, поэтому она всё же прибавила: — Выспалась вроде. Хотя, конечно, рань несусветная. И спасибо за завтрак, ну и за всё остальное тоже.

— Не за что, — отмахнулся Макс. — Присоединишься?

— Спрашиваешь!

Отказаться, быть может, и стоило. Да только какой маг в здравом уме откажется от еды? Тем более, кажется, повар из Макса куда лучше, чем из неё самой. Завидный жених прям.

Макс с совершенно невозмутимым видом принялся выкладывать на тарелки салат, с педантичностью заправского повара украсил листочками мяты и дольками лимона, художественно полил соусом. В высокие бокалы разлил вино — как будто у них тут свидание, а не завтрак.

— Ты каждый день так изощряешься или просто я настолько неотразима? — не удержавшись, полюбопытствовала Билли с ухмылочкой.

— Какая жизнь без маленьких радостей? — вернул ей усмешку Макс, принимаясь сервировать стол. Усевшись, чинно расправил салфетку на коленях. — А что сейчас по-настоящему неотразимо, так это твой синяк под глазом. Кстати об этом. Сколько, говоришь, их было?

Билли выдохнула, не скрывая раздражения. Обсуждать тут, по её мнению, было нечего.

— Два урода в полной защите. Нет, я-то им почти все артефакты вынесла! Но они прочухали и как давай меня убивать! С-суки, — она покачала головой, злобно кусая уже поджившую губу. — Лоуренс, он так, потрепался за крепкую семью и общую постельку, ну и вмазал разок, когда я не прониклась. А вообще-то он не дерётся — он же заклинатель, у него лапки. Ай, да чего я рассказываю? Весь Синтар в курсе, мудак Лори без эскорта даже в сортир не суётся.

Макс нахмурился. Недобро так, аж пробрало. Будь он чуть менее сдержан и чуть хуже контролируй свою магию, наверняка окатило бы неслабой волной его силы. Но вилка о тарелку всё же громко звякнула.

— Втроем на одну девчонку? Каков смельчак, — он криво усмехнулся. — В постельку тоже с эскортом хотел?

— Вряд ли. Лоуренс не любит делиться.

— Не сильно ему это поможет, — Макс задумчиво отхлебнул из своего бокала, перевел взгляд на старинные часы на стене и поморщился — стрелка двигалась к девяти утра. — Мне пора на работу. Ты будешь здесь, когда я вернусь?

Билли безучастно пожала плечами.

— Понятия не имею. Я ведь такая непостоянная.

«А ещё злопамятная, да».

— Билли… — промокнув рот салфеткой, Макс выпрямился и посмотрел на неё. — Я не считаю тебя… непостоянной. И извиняюсь за то, что наговорил тебе в кабинете. Я бываю несдержан… и чересчур собственником, как оказалось, тоже бываю. И всё ещё хочу видеть тебя и здесь, и на моём столе.

И вот как, спрашивается, реагировать на такие заявления? Клятый Эгертон! Билли постаралась сильно не таращиться и вообще выглядеть как можно более безразлично. (И наверняка в этом ничуточки не преуспела.)

— Я тебя услышала. Но настойчиво советую вашему мудацкому высочеству зарубить себе на носу, что ваш стол — единственный, который мне интересен, — заявила она, грозно хмурясь. И после этого — ну так уж и быть! — соизволила сменить гнев на милость. — И вообще — твоё «хочу видеть» как-то не вдохновляет. Что это ещё за вуайеризм? Вот так и знала, что ты извращенец!

Макс на это хмыкнул и поднялся, чтобы приблизиться и встать напротив. А потом вдруг повторил жест капитана Хмурой Морды, прихватывая подбородок длинными, испещренными татуировками пальцами. Да только вот от Бэйли, пусть и не сразу, но хотелось отшатнуться, сейчас же… Ну да, снять штаны и добровольно устроиться на первой попавшейся горизонтальной поверхности. Аура власти и силы, исходящая от этого человека, напрочь лишала всякой воли. И даже — о ужас! — желания язвить и строить из себя занозу в заднице.

— Ты и понятия не имеешь об извращениях, детка.

21

Большой палец скользнул по губам, нажал на нижнюю, заставляя приоткрыть рот. Билли машинально скользнула по нему языком, не без удовольствия отмечая, как потемнел взгляд напротив.

Он склонился совсем низко, замер перед самыми губами, невесомо касаясь их, но не спеша целовать, чего Билли, признаться, ждала с затаённой надеждой. Чтоб его так и эдак, этого коммандера, вместе с его грёбаным контролем над собой.

— И если тебе интересно, Билли, — протянул Макс с усмешкой, — только твоей чернильнице было позволено находиться на моем столе.

Билли так и замерла от этого тона. Ответ никак не просился на язык, хотя ляпнуть что-нибудь язвительное было жизненно необходимо. Но вместо этого она попросту пялилась в тёмные глаза напротив. И не выдержала — потянулась сама, целуя, послушно открывая рот, как только ей ответили.

И как ответили, о все боги и богини! С её мозгами в принципе происходили какие-то странные вещи, но никогда ещё от прикосновения чужого языка к своему не хотелось так… отдаваться. Самое правильное слово ведь — все её попытки проявить инициативу были пресечены тут же. Глубоким поцелуем, влажным, грубым; крепкой ладонью, сдавившей плечо; жестким пальцами, дергающими пуговицы на рубашке одну за другой. Несколько штук даже отлетели, ещё бы кто-то обратил на это внимание.

С выводами про контроль она явно поспешила.

Билли почувствовала, как её сдергивают со стула, чтобы в следующий момент усадить на стол. И именно на этом (а ещё после того, как чужие зубы сжались на шее, наверняка оставляя след) она не выдержала, застонала, прижавшись к сильному телу. Над ухом тут же раздался смешок, но ехидства в нём больше не было — только тепло и ласка, так резко контрастирующие с руками, жадно обнимающими, стискивающими талию.

Когда Макс всё же отстранился, Билли готова была выть от возмущения. Отпускать её, разумеется, никто не собирался — долбанный обломщик Эгертон просто пялился на дело рук (и губ) своих, продолжая крепко держать.

— Ты должна быть здесь, когда я вернусь. Ты поняла меня, Билли?

Вот ведь… коммандер.

— А не то накажешь меня? — усмехнулась Билли как могла нахально. — Что, уже называть тебя папочкой?

— Предпочитаю «коммандер», — в тон ей отозвался Макс, — детка.

Ну кто бы сомневался.

— Я тебе такая же детка, как ты мне коммандер, — Билли вздорно фыркнула и скрестила руки на груди. — Что у тебя за стрёмная тяга к ролевым игрищам? Дальше что, напялишь на меня ошейник и прикуёшь к ближайшей кровати?

Кто бы знал почему, но прозвучало не столько насмешливо, сколько заинтересованно. Похоже, тяга к стрёмным игрищам заразна.

— Хочешь сказать, тебе это не понравится? — спросил Макс. Вроде спокойно, с каплей иронии, да только хрена с два Билли в это поверила бы. Вот уж кто точно был… заинтересован.

— Не хочу.

И демоны знают, чем бы всё это кончилось — Билли, например, была совсем не против в подробностях узнать, что и как ей может понравиться…

… но в итоге пришлось спешно отстраняться, едва не ударяясь спиной о стену позади себя. Потому как за дверью явственно послышался цокот женских каблуков, а ещё через несколько секунд в кухне появилась высокая брюнетка, чья тёмно-красная помада била по глазам почище любого сигнального заклинания.

Макс едва успел махнуть рукой, магией возвращая оторванные пуговицы на место, прежде чем резкий низкий голос, знакомый до чесотки, полоснул по ушам, заставив сжаться на стуле.

— Я даже знать не хочу, какого демона ты поднял меня в такую рань, Эгертон! А, нет, хочу! Фоули, детка! Сто лет не виделись, неблагодарная паршивка!

Билли с перепугу едва не полезла прятаться под стол, однако до неё запоздало дошла вся суть происходящего.

— Подлец и предатель! — заявила она, некультурно ткнув пальцем в усмехающегося Эгертона. — Да я ж к тебе со всей душой! А ты вероломно и коварно сговорился против меня с этой… э-э-э… прекрасной женщиной!

— Ну разумеется, сговорился, — скотина-некрос меланхолично пожал плечами, как ни в чём не бывало отступил на пару шагов назад и сложил руки на груди. — Если есть в Западном пределе кто-то хуже тебя, то только моя жена.

— Хуже?

— Жена?

— Бывшая, к счастью. Дорогая, выпьешь?

— Ну ты глупости-то не спрашивай. — Эгертон потянулся за бутылкой и бокалом ещё до того, как она закончила фразу. — Итак, по лицу вижу, что Лори до тебя добрался. Или ещё кому успела все мозоли отдавить?

— Не любишь меня! — Билли картинно шмыгнула носом и потянулась к своему бокалу. — Лори мной недоволен. Впрочем, как и всегда. А ещё он будет недоволен тобой, Эва, — как только узнает, что ты ко мне подошла ближе, чем на десять ярдов.

— Ой, как страшно! — Эва выразительно закатила глаза. — Ну и что мне сделает этот белобрысый говнюк? Вышибет из Гильдии и останется там единственным ликвидатором заклятий? Чтоб ты знала, Билли, мы и так после твоего ухода зашиваемся, — она приняла у Макса бокал с вином и от избытка чувств некультурно выпила залпом сразу половину. — Могу понять, отчего Лори так жаждет вернуть тебя обратно в семью. Я, блин, и сама жажду, когда он меня сверхурочной работой валит!

— После моего ухода? — подчеркнуто вежливым тоном переспросила Билли. — Я не уходила, меня выкинули пинком под зад. Что, тоже будешь звать обратно? Ну нафиг, мне и на воле неплохо живется.

— Я? — с явным удивлением уточнила она, усаживаясь на стул. Оно и немудрено — на таких-то каблуках наверняка даже лежать проблематично, а она, вон, порхает. — Ты меня с кем-то путаешь, зайка. Я со своей работой справлюсь, не впервой. Что до Гильдии — вот пусть Лори и бегает, если ему надо. Глядишь, геморрой свой подлечит.

— А он у него есть? — с усмешкой поинтересовался Макс, доливая вина ей и Билли.

— Столько времени штаны свои в кресле просиживать? Я не удивлюсь.

— Ничего, я подлечу, — Макс призвал пепельницу (на этот раз не чашечку из дешёвого фарфора, ну надо же), взмахнул рукой, открывая форточку, и закурил. Уселся обратно на стул и глянул на Билли так, что у неё по спине пополз холодок. — Где, говоришь, твой несостоявшийся любовничек обитает?

Билли аж поперхнулась от таких заявлений.

— Что-что, простите?

— Адрес. Живо.

— Вот неудивительно, что от тебя жена слиняла, — мстительно заметила она, снова прикусив губу и на сей раз ощущая во рту слабый привкус крови. — Мы же вроде договорились, что я сама разберусь!

— Мы не договорились.

Она глупо хлопнула глазами пару раз, прежде чем громко выдохнуть от возмущения.

— Эй, я так не играю!

— Да и пожалуйста, — Макс пожал плечами и перевел взгляд на откровенно веселящуюся Эву. — Дорогая, ты же не откажешь мне в такой пустячной просьбе?

— Ну конечно, дорогой! — умильным тоном откликнулась та.

Билли от такого вероломства положительно не могла найти слов. Даже нецензурных.

— Знаете что? Делайте что хотите, — наконец выдала она, поднимаясь с места, — а я сваливаю. Пойду, вон, поищу своего кота. Которого украл твой кот! Нет, я серьёзно. Прямо у меня на глазах! Мою деточку! Между прочим, похищение детей преследуется по закону. Бэзил, ты слышишь? Синтарийский магистрат узнает об этом!..

— Вот ты мне скажи, — понеслось ей вслед, — этому недоразумению точно двадцать шесть? Я бы лет двенадцать дал, не больше.

Эва издевательски расхохоталась. Пришлось задержаться в проёме и одарить обоих великовозрастных засранцев уничижительным взглядом, а потом уже отправляться на поиски Персика и коварного похитителя.

22

— Значит… эти туфли обошлись мне в восемь золотых? — поинтересовался Макс, кивнув на обувь Эвы. Из кожи шафрийского питона, а как же.

— Серьёзно? — усмехнулась она, покачивая в руках бокал с вином. — Тебя сейчас мои туфли интересуют?

Ну а почему нет, собственно? Вот крайне любопытно, как она умудряется в них ходить, да ещё и в такую погоду? О женщинах вообще стоит беспокоиться, особенно если одна конкретная — твоя бывшая жена и мать твоего сына, среди премилых черт которой числятся неуемное любопытство и ещё более неуемная энергия.

Одно только «но»: заговорить зубы в Эрмегаре и за его пределами можно кому угодно, только не Эве Гордон.

— Ма-акс, — протянула она таким тоном, что стало страшно. Сильнее, чем в первое посещение учебного морга при Академии. — Так когда свадебка?

— Не раньше, чем ей исполнится хотя бы лет сорок, — буркнул Макс, на всякий случай глянув в сторону, куда ушла Билли. — Пока мне только хочется запереть её в доме. Чтоб ни одна сука даже смотреть на неё не вздумала.

— Ох, а я и забыла, какой ты у меня собственник, — рассмеялась Эва, за что в неё тут же захотелось бросить чем-нибудь тяжелым. — Хотя постой, я этого даже не знала! И это за столько лет!

— Ну вот не надо, я всегда был готов тебя защищать. Еще в Академии, когда к тебе клеился этот, как его…

— Люк, — Эва поморщилась. — Сразу ведь сказала придурку — с боёвкой не путаюсь, не мой уровень. Так он разве услышал? Пришлось ещё по яйцам врезать пару раз. И почему мужики вечно думают, что женское «нет» означает «возможно»?

— Я не думаю.

— Если бы думал, я бы не пошла за тебя замуж. Ладно, — Эва на всякий случай подцепила бутылку, удостоверилась, что она пуста, и тяжело вздохнула, — так чего звал-то? Неужто ради адресочка Лори?

Макс покачал головой — адрес заклинательского ублюдка он мог узнать и в управлении.

— Хотел попросить об одолжении. О нескольких, точнее, — Эва с любопытством сверкнула глазами. (И с предвкушением — наверняка уже примерялась, сколько денег содрать с него.) — Защиту на квартире Билли разнесли в хлам. Надо бы обновить до того, как она решит туда вернуться, а лучше тебя никто с этим не справится. И… вразуми её. Чтобы не лезла на рожон хотя бы некоторое время.

— Шило у неё из жопы мне не вытащить. Ну а с защитой разберемся, — деловито кивнула Эва, откидываясь на стуле и закуривая. — Как раз и узнаю, где эта мелкая пакостница живет. Уж теперь он не отвертится. С ума спятить, Макс! Я её два года выловить не могла, а тебе само в руки упало! — она возмущенно всплеснула руками, едва не выронив сигариллу, и тут же одарила Макса самой гаденькой из своих усмешек. — Бездна, Эгертон, видел бы ты сейчас свою рожу! Как будто беднягу Билли сожрать хочешь. Не вздумай, кстати, она мне живой пригодится.

— На стол, — поправил Макс и пояснил в ответ на вопросительный (и до Бездны насмешливый) взгляд: — Билли-шельма упала мне на стол. И нет, вот как раз гастрономического интереса я к ней не испытываю.

— Да поняла я, какой интерес ты к ней испытываешь…

«Умные все какие», — мрачно подумал Макс, поднимаясь.

Только вот эти самые умники напрочь забыли объяснить, каких демонов собственно происходит. И почему он беспокоится о дочурке Фоули настолько, что готов терпеть весь этот грёбаный цирк в своём доме. И бывшую жену с её подначками, на пару с двумя беспризорниками, одного из них в кошачьей шкуре. Мало ему Бэзила, десять лет назад пришедшего к нему на порог и твердо решившего, что будет жить с ним, — теперь придется приучать к порядку Билли и её Персика. Причём с котом всяко будет проще.

Наспех нацарапав на призванном листе бумаги адрес Билли, он протянул его Эве.

— Вот адрес. Мне пора на работу. И к Лори — надо объяснить этому обмудку, что не стоит обижать чужих детей.

— Ага, детей, — хмыкнула Эва. — Кому ты врёшь, Эгертон?

— Мирозданию, оно мне задолжало за верную службу. Да, сколько я тебе должен?

— За защиту или за воспитание твоей… детки? — Макс на это закатил глаза. — Сочтёмся, у меня тут свой интерес.

Вот и ладненько. Зато не пришлось объяснять природу своего интереса, в котором ещё стоит разобраться досконально — иначе как объяснить внезапную тягу к одной болтливой шельме?

«Резонанс», — решил Макс, вспомнив о старой «болезни» магов, особенно тёмных. Ничего нового и удивительного, при его возникновении самое оно забывать о благоразумии и мечтать о жарких ночках с малолетней девицей.

Правда, о том, что резонанс случается только во время колдовства, почтенный коммандер старательно не вспоминал.

Всё же ему удалось состроить хорошую мину при плохой игре и в здание управления войти с видом, приличествующим главе некроотдела. То бишь крайне суровым и обещающим анальные кары каждому, кто вздумает делать работу спустя рукава. Впрочем, у некросов в принципе не заведено особо прохлаждаться — зазеваешься, и вот тебя уже доедает поднятый тобой же мертвец.

Кстати о мертвецах… Надо бы перекинуться парой слов с Анджелиной Доусон перед тем, как он наведается к Лоуренсу. Вершить благие дела нужно аккуратно.

— Ты у себя? — отправил он сообщение, уже сворачивая в крыло краснопузых.

«Буду через пять минут. Доедаю свой первый отряд»

— Приятного.

Когда Макс, успевший заглянуть в допросные и всласть поиздевавшийся над стажерами, решившими, очевидно, что в Синтарийском некроотделе их ждет праздность и ничегонеделение, добрался до кабинета Анджелины, она уже была там. Уставшая, но ослепляющая прямо с порога своей рыжей шевелюрой и алым кителем.

— Веселая ночка, Эндж? — поинтересовался Макс, усаживаясь в кресло напротив нее.

— Не то слово, — она поморщилась, призвала графин с виски и два стакана. — Аукнулся нам подарочек от Зверобоя.

О беспорядках в Нижних районах Синтара Макс был наслышан. Когда Зверобой только начал свою бурную деятельность, на каждом углу принялись шептаться о геноциде оборотней в городе. Разумные люди крутили пальцем у виска — оборотни оборотнями, не все их любят; но кто в здравом уме начнет травить тех, кто способен сломать хребет одним ударом? Неразумные, из тех что потолерантнее, шумиху стали раздувать до невероятных масштабов, не без участия всяких бездарных писак. В итоге дошли до того, что одного маньяка с поехавшей крышей раздули до размеров общеимперского заговора. Одну такую журналисточку, Сару Хоган, пришлось даже вызывать в Управление и всем коммандерским составом во главе с генералом обещать кары небесные, если не прекратит пороть чушь. Помогло только на пару месяцев — до следующего трупа; после чего было решено на писаку махнуть рукой и тайно выпить за здоровье того, кто её придушит. Даже глава менталистов Гриффин согласился, уж на что светлый маг.

И вот теперь всё начиналось по новой. Ухудшало ситуацию и то, что убитая была обычной девчонкой — в отличие от большинства жертв, в чьих досье числились и убийства, и разбой, и якшание с Гильдией Убийц. Их было не жаль даже своим. Принявшись убивать девушек, Зверобой усадил весь город на пороховую бочку, и первые искры уже вспыхивают.

— Если ты хочешь спросить, есть ли у нас что-либо — то нет, ничего, — проговорил Макс, послушно принимая стакан.

— Чем вы там занимаетесь в своем некроотделе? — возмущенно отозвалась Анджелина.

— Работаем, милая. То бишь, перекладываем бумажки с места на место и надеемся, что блохастые вынюхают ублюдка и сожрут со всеми потрохами.

— Мечтай. Не с нашим везением, — она поморщилась и откинулась на спинку кресла. — Ставлю два золотых, со дня на день к нам прискачет сам грёбаный Принц Теней и будет учить нас работать.

— Ну, — пожал плечами Макс, припоминая чванливую фейскую морду Найри, — ему беспорядки на улицах нужны не больше, чем нам. Но я бы поставил на то, что первыми трахать мозги начнут бумагомараки.

— Ты о Хоган? — хмыкнула Анджелина. — Пока молчит. Может, уже сдохла?

— Эта? Не далее как на днях пыталась прорваться в мой отдел. Искренне верю, что она ещё на нашем прахе станцует.

— И то правда. Ладно, — она плеснула виски ещё на два пальца, — ты же со мной не о Зверобое и его поклонницах поболтать пришёл.

Макс покачал головой. О всяких экзальтированных дамочках он сейчас думать не очень хотел. Недосуг газетки обсуждать, хватает бумажек по делу об убийстве Доры и остохреневших отчетов. И Билли, которая в считаные дни внесла в его степенную жизнь столько хаоса.

— Дело есть. Эндж, нужно, чтобы сегодня вот по этому адресу, — он протянул Анджелине листок, испещренный почерком Эвы, — твои не совались.

— Это же адрес Лори мать его Макэлроя! — одними губами прочитав адрес, воскликнула Анджелина. — Ты решил по-тихому пристукнуть засранца? Так давай мои наоборот сунутся, помогут?

— Что, тебя тоже достал? — усмехнулся Макс.

— А ты найди мне того, кого он не достал! Помню, у нас в обезъяннике вся сеть заклинаний слетела, так моим ребятам пришлось двое суток охранять весь арестованный сброд, пока этот козёл соизволил принести свой синий зад и починить. Ещё и приосанился, мол, это все твои виноваты, сами сломали, так что вот вам, коммандер Доусон, счетец с двумя нулями. И генералу нашему херни какой-то наплел, что чуть с нашего отдела всю сумму не вычли, — она махом опустошила стакан и с громким стуком бахнула им по столу. — Хорошо, что я с ним сплю, иначе пришлось бы на заклинательских сук полгода работать. Так что, помочь?

Макс только хмыкнул и покачал головой. Нет уж, сожрать потроха Лори он хотел лично.

— Просто всем отделом сделайте вид, что Серебряный бульвар не существует. Буду должен.

— Не путай меня со своей дражайшей супругой, я не настолько меркантильна.

«А генерала трахаю исключительно из любви к искусству», — закончил за неё Макс. Не вслух — Анджелина женщина горячая. И злопамятная.

— Сделаем, Эгертон. Кстати, ты сейчас сильно занят?

Макс задумался — основная работа сделана, новой пока не завалило, а со Зверобоем и его художествами носятся Френсис и Бёрк. Вот и пусть, им полезно.

— Не занят.

— Пошли в кабак. Жрать охота — жуть, а если сейчас засяду за объяснительные и стенограммы допросов, из кабинета до ночи не выползу. Как всё надоело, о боги и богини! Хочу свой домик у моря и на пенсию, пусть молодежь пляшет.

— Тебе всего пятьдесят! — возмутился Макс, поднимаясь и помогая Анджелине надеть пальто.

— Пятьдесят шесть, льстец. С момента назначения коммандером предлагаю год считать за два. А то и за все три, с нашими-то оболтусами!

— Осталось сообщить об этом столичным бюрократам. Они ж спят и видят, как наши должности мы покидаем исключительно вперед ногами. А некроманты — ещё и с отпиской своего хладного трупа на последующие нужды.

— Фу, какая гадость!

— Полностью согласен!

23

Серебряный бульвар сейчас был как и весь Синтар — невзрачный, серый, мрачный даже. По мостовой разве что реки не текли. Даже дом Лоуренса, кичливый, с премудростями вроде резных наличников и лепнины в фейском стиле, красоты улице не добавлял. Любопытное наблюдение — чем ублюдочнее человек, тем более расфуфыренный у него дом. Аж дверной колокольчик не как у нормальных людей, а с оттиском в виде розы — не всякий бордель позволял себе вешать подобную хрень.

И хотя первым желанием было ввалиться в дом, нагло снося всю защиту потоком некроэнергии, Макс сдержался. Чинно взялся за бронзовый язычок и позвонил, мимолетно подумав, что надо было одеться во фрак. Или что там нынче модно у столичных воображал.

Лори открыл не сразу — то ли жрал, то ли трахался, в целом начхать, — как всегда идеально причесанный и даже не в халате. Отутюженная рубашка, брюки со стрелками, туфли, за которые удавилась бы и его жена, бокал с каким-то пойлом.

— Максимиллиан? — изумился Лоуренс, выразительно приподняв идеально очерченные брови. — Чем обязан я столь сомнительной чести — лицезреть господина коммандера на пороге моего скромного жилища? Мы же это обсуждали: по всем вопросам тебе следует обращаться к моему секретарю.

— Я не любитель групповушки, — протянул Макс в ответ.

А потом, резко выбросив руку вперед, втолкнул Лори внутрь и захлопнул дверь уже ногой.

— Что ты себе позволяешь?! — взвизгнул Макэлрой, едва не подпрыгнув на месте от возмущения.

— Что хочу, то и позволяю, — отрезал Макс, толкая Лори снова, на этот раз в сторону гостиной, если он правильно помнил расположение комнат в этом доме. — Зашёл, сел, отложил амулет в сторону и быстренько ответил на мои вопросы. Удовлетворюсь ответами — останешься жить.

— Ещё мне не угрожал какой-то потерявший берега некромантишка, — процедил Лоуренс, однако сделал как велено. Усевшись на краешек кресла (как всегда, с таким видом, будто у него кол в заднице), он надменно поинтересовался: — Могу я узнать, что всё это означает?

— Можешь, — покладисто кивнул Макс. Копировать позу не стал — откинулся в кресле напротив, устроил руки на резных подлокотниках. — Вильгельмина Фоули, Кленовая аллея, дом номер семь, между восемью и десятью часами вечера. Припоминаешь свой звёздный визит?

 Лоуренс снова задрал брови и неприязненно искривил рот, отчего на пару мгновений его юное тонкое лицо прорезали морщины.

— Мой визит к моей же… подопечной тебя не касается, Эгертон. Это наше с Билли семейное дело. Нечего тебе совать сюда нос; да и с какой стати вообще?

— Семейное? — делано удивился Макс, хотя прекрасно понял, о чём речь. — А, ты о своём гадюшнике? Насколько я знаю, Билли уже года два как признала себя сиротой, чему бесконечно рада. Что до моего носа — его я сую когда хочу и куда хочу. И в данный момент я очень хочу сунуть его в дело о нападении и причинении тяжких телесных Билли Фоули.

Лоуренс какое-то время глядел на него подозрительно и с недоверием, а затем усмехнулся и покачал головой.

— Ах, Билли, солнышко, я снова недооценил твою прыть… — пробормотал он себе под нос, прежде чем вернуться к обычному снисходительному тону. — Я бы сказал, что эта мелкая шлюшка получила по заслугам; однако же я обошёлся с ней чересчур мягко. Что ты хочешь от меня услышать, Максимиллиан? Что я больше так не буду? Если Фоули поступит как велено, тогда не буду, — Лоуренс приторно улыбнулся, однако его глаза остались холодными и полными неприязни. — В противном же случае Билли несдобровать, пусть даже на её вертлявую задницу повёлся целый коммандер. Да хоть генерал, что мне какие-то некроманты?

Зря он это сказал — Макс с самого начала этой душещипательной беседы едва сдерживался, чтобы не превратить Лори в неаппетитный кусок разлагающегося мяса. Бой бы вышел зрелищный, учитывая, что Макэлрой тоже не вчерашний выпускник Академии. Да только ставку стоит сделать на себя. Злить некроманта вообще плохая идея, а Макс очень, очень зол.

Он поднялся со своего места, чинно одернул китель, проговорил ровно:

— Что ж, я тебя понял, — и сделал два больших шага, оказываясь рядом с Лори. Схватил его за затылок, что есть сил приложил о журнальный столик. Тут же раздался неприятный хруст — нос заклинательской крысы не выдержал встречи с деревянной столешницей.

Макс вывернул ему руку, заламывая назад, прежде чем Лоуренс успел сплести заклинание.

— Ах ты… Я буду!..

— Что ты будешь, сол-ныш-ко? Жаловаться? — протянул Макс, для верности выпуская толику некроэнергии. — Рискни.

Носу пришлось встретиться со столешницей еще раз и на ней же задержаться — Макс держал крепко.

— Слушай меня, угробище. Тронешь Билли ещё раз, и можешь надевать лучший костюм на свидание с Хладной. — Лори прохрипел что-то — едва слышно, но он понял. — Да, я тебе угрожаю, мразь синежопая. Ещё что разъяснить?

— Пошел ты… к Хладной… — полузадушено прошипел тот в ответ.

— Я с ней каждый день на брудершафт пью, Макэлрой, — Макс, пусть ему и хотелось свернуть цыплячью шейку Лори, всё же отпустил его, демонстративно отряхнул руки, словно от грязи, и принялся вытирать их вынутым из кармана платком. — Билли — моя. Вместе с её вертлявой задницей, шибко умной головой и прочими частями тела. Подойдешь к ней ближе, чем на милю, — и ты труп, слово некроса. Всё понятно?

Лори харкнул кровью в его сторону, но Макс успел обратить её в прах.

— Будем считать, что понятно.

Он направился к выходу, когда его окликнули:

— Эгертон, одно мое письмо в Иленгард — и твоей карьере конец.

— Ну хоть бы заклятием каким бросил, — разочарованно вздохнул Макс, берясь за дверную ручку. — Как надумаешь писать, сообщи — бумагу с пером тебе пришлю.

Ответа дожидаться не стал — что интересного ему вообще может сообщить эта паскуда? Хотя потряхивало, это да, и нога снова ныла. От адреналина, бурлившего в крови, от невыплеснутой магии и желания всё же кого-нибудь прибить. Жаль, что он уже слишком взрослый. И даже иногда сдержанный. Лори, вон, в живых оставил.

«Эгертон, ты там жив?» — заговорил амулет голосом Анджелины.

— Слегка испачкал туфли.

«Не спеши чистить. У нас твой любимый сорт трупа. Ждем в Низине».

Нога никогда ещё не ныла зря — пора бы уяснить это накрепко.

24

За почти полвека службы в некроотделе Макс навидался всякого. Трупов и их внутренностей без счёта, жертв жутких убийств. Подери Бездна, он застал два «явления» Элриссы Аз-Саадат, которая была той еще выдумщицей — один только Красный бассейн чего стоил. Но даже её, психопатку-некромантку с тягой то ли к вечной жизни, то ли к мировому господству, он понимал. Ни одна из её жертв не была напрасной, в каждом шаге поехавшей любовницы тупицы Альфарда был расчет, идея и смысл. И это вызывало некоторую долю уважения со стороны всех некромантов. Даже Блэр восхищалась ею, хотя вот уж кто огреб от неё по полной.

Зверобой вызывал только отвращение. Поначалу, когда он потрошил гильдейскую шваль и прочий сброд, его действия можно было списать на желание отомстить за что-то. Было в этом даже нечто благородное, если опустить всякую сомнительную мораль, — всё равно его предыдущим жертвам за их преступления светила ровно та же смертная казнь, пусть и менее жестокая. Но ни Дора, ни уж тем более девчонка из Низин, подрабатывающая курьером, подобной смерти не заслуживали.

При виде того, что осталось от двадцатилетней Айдис, Макса не стошнило только благодаря солидному стажу и крепкому желудку. Эта судьба настигла боевиков, обнаруживших труп: одному из них явно потребуется помощь менталиста. Да что там — даже на Бэйли, чей отряд снова оказался дежурным, лица не было.

Окровавленная ванна казалась извращённым подобием витрины в мясной лавке — методично освежеванное и расчлененное тело бедняжки Айдис было аккуратно разложено в мутно-багровой водице; сверху, будто вишенка на долбаном кровавом торте, красовалась почти нетронутая голова. Длинные мокрые волосы змеились по голубоватым эмалевым стенкам ванны, липли к мясу, которым стала девушка в руках маньяка, и к лилейно-белым, бескровным щекам с чёткой, будто нарисованной россыпью веснушек. Даже под маской жуткого посмертия легко разглядеть, что Айдис была очень хорошенькой, с правильными чертами лица, роскошными тёмными волосами, фарфоровой кожей и большими голубыми глазами, которые сейчас казались парой мутных стекляшек. И Зверобою, должно быть, тоже понравилось её лицо — иначе с чего бы он отнесся к нему так бережно?

Больной, мать его, ублюдок, чтоб его все демоны Инферно драли.

Однако вместо Зверобоя драть будут их — прямо с утра, когда вместе с бесполезным отчетом о вскрытии и результатами исследования места преступления перед генералом положат свежую газетёнку.

Хотелось напиться. Совершенно по-свински, каким-нибудь дешёвым пойлом прямо из горла, забыв о всяком воспитании. Выкурить сигариллу с запрещёнными травками, улечься на полу перед камином, с котом под боком, и страдать ему в шерсть о собственной бесполезности. А потом выпить ещё — чтобы прекратила уже так невыносимо болеть нога, на этот раз потому, что за последние шесть часов он не присел ни разу.

Карманные часы показывали три ночи, когда Макс добрёл до своего дома. В окнах гостиной горел тусклый свет, заставляя отстраненно подумать о том, что неплохо бы привести в порядок систему освещения. И только потом, небрежным движением отменив запирающее заклинание на двери, вспомнил о Билли, которую притащил к себе невесть зачем. Ещё и в такое неудачное время. Хочется только расколотить что-нибудь, а придётся отвечать на вопросы и хоть как-то реагировать на чужое присутствие.

Как же всё хреново.

Первым, что он узрел, войдя в гостиную, была мелкая Фоули, растянувшаяся на ковре во весь свой немалый рост и использующая его кота вместо плюшевого мишки. Вредный и своенравный Бэзил, как ни удивительно, стоически терпел сие непотребство — с обычным своим недовольным видом, но тем не менее.

— Отлично, ты сломала моего кота, — вполголоса заметил Макс.

Билли, естественно, не ответила — она знай себе дрыхла в обнимку с чужим котом. Вокруг неё были разложены чертежные инструменты и несколько толстых стопок бумаги, исписанной каллиграфическим почерком и расчерченной какими-то мудреными схемами. (На одной из стопок кверху лапами растянулся Персик, увлеченно охотящийся за своим хвостом.) У Макса в доме всего этого заклинательского добра не водилось, да и Билли уже принарядилась в собственную одёжку — значит, успела смыться и побывать в своей квартире. (А жаль… его одежда на ней Максу больше нравилась.) И вернулась, пусть до того явно не горела желанием оставаться под чужой крышей.

И правильно сделала, что вернулась. Иначе Макс бы её из-под земли достал… разумеется, из принципа, а вовсе даже не из-за какого-то там глупого беспокойства. Это вообще до Бездны странно — беспокоиться о ком-то кроме себя, кота и давно уже выросшего сына, в котором Макс, как и всякий родитель, всегда будет видеть щекастого карапуза. (И плевать, что Калебу скоро стукнет тридцать.)

Билли стоило бы разбудить — нечего дрыхнуть на полу в окружении бумажек и котов, когда в её распоряжении целая комната. Одно только «но»: молчать Билли не умеет, а Макс был отчего-то уверен, что никакой их разговор сейчас добром не кончится. Достаточно вспомнить их милую беседу в его кабинете, которая превратилась в совершенно отвратительную сцену то ли ревности, то ли глупости.

Глянув на неё ещё раз, Макс махнул-таки рукой, бросил китель на спинку дивана и, стараясь ступать не слишком громко, направился на кухню. Пить, без всякой закуски, как того хотелось ещё три часа назад.

Один из минусов бытия некромантом — нажраться до непотребного состояния, как того хотелось, физически невозможно. Хорошо хоть в доме на такие случаи всегда имелся дешёвый виски, который без всяких сожалений и этикета можно пить прямо из горла. Усевшись на стул и вытянув ноющую ногу, Макс призвал бутылку и пепельницу. Закурил, выдохнул струю дыма в освещённое только ночником пространство кухни. Откинулся на спинку стула, подумал, что стоит приобрести мебель поудобнее, закрыл глаза.

Зверобой определенно некромант. Никто другой не смог бы так профессионально подчищать за собой следы, не оставляя малейшей ниточки. И мозгов в головах несчастных жертв. Можно было взять за рабочую версию очередного поехавшего фанатика, вознамерившегося поднять какую-нибудь жуткую нежить — ритуалов по призыву всякой хрени, как и вообще ритуалов с жертвоприношениями, имеется в достатке. Другое дело, что Макс в эту версию не верил ни на гран. Во всех действиях Зверобоя было что-то личное, иначе ничем не объяснить, что до Доры он резал только всяческую шваль. И почему он вообще переключился? Что заставило его так резко сменить поле деятельности? Ублюдки среди оборотней вряд ли закончились — только в услужении Найри таких наберется с добрый десяток, и это из тех, о ком Макс в курсе. У Хельты зубасто-клыкастых наёмничков куда больше, есть где разгуляться…

«В Бездну».

Один из главных принципов — не тащить работу домой, никогда и ни при каких условиях. Макс тряхнул головой, не глядя затянулся ещё раз и только потом открыл глаза. Чтобы в тот же миг столкнуться со взглядом Билли, замершей в дверном проеме.

— Ты поздно, — наконец выдала она и тут же смешливо фыркнула. — Сказала я, ложащаяся спать в восемь утра. Ай, ладно, давай пропустим светскую часть, — Билли тряхнула лохматой головой и, пройдя в кухню, уселась прямо на стол — особая страсть у неё к ним, что ли? — Всё очень плохо, да?

Макс даже задумался — короткое «трындец» в сложившейся ситуации было недостаточно ёмким. Настолько, что первым делом он толкнул к Билли портсигар, отхлебнул виски и протянул бутылку.

— Ты ужинала? — поинтересовался он вместо ответа.

Даже забавно вышло: мир сходит с ума, горит огнем и окрашивается чужой кровью, с утра газеты смешают с грязью все полицейское управление, а всё, о чем ты хочешь думать, — это еда.

— Да, папочка, я ужинала! — Билли выразительно завела глаза к потолку. — Про тебя, кстати, тоже не забыла. А то не круто, наверное, после работы у жаровни торчать.

Она щёлкнула пальцами, явно рисуясь, и на столе из ниоткуда появилась стопка бумажных коробочек с затейливым орнаментом — такие цветочки вроде красуются на забегаловках, которыми владеет Принц Теней.

— Да не гляди так подозрительно. Я знаю толк в жральнях! Как бы я иначе выживала-то все эти годы? Я в кухне нормально могу только чай заварить да фартук на голое тело напялить.

Улыбка на лицо наползла невольно, стоило только представить это зрелище. Даже напиться захотелось чуть меньше, события бешеного дня отошли на задний план.

— Спасибо, — проговорил Макс, осторожно разворачиваясь к столу и берясь за вилку. Есть не то чтобы хотелось, но отказ мог обидеть Билли, внезапно решившую позаботиться о нём; а этого он не хотел. — И да, без фартука будет лучше.

— Мечтайте, ваше некромантство, я в меню не значусь, — протянула Билли противно-чопорным голоском и, соизволив-таки спустить задницу со стола, забрала себе одну из коробок. Глянула под крышку, довольно кивнула. — Ага, это мой ночной дожор. Ну или утренний, хрен разница…

— Так ты же поужинала? — не удержался Макс от мелкой шпильки.

— Ой, отвали! Я же маг, я всегда голодная!

25

Он был бы рад сказать о себе то же самое. Тем более что Билли для него расстаралась — картофель, запеченный с сыром и кусочками бекона, прямо-таки притягивал взгляд, а рядом с горкой овощного салата обнаружился приличных размеров кусок говядины в слоеном тесте, как полагается, обложенный паштетом и грибами… вот только сочное розовое мясо после всего случившегося навевало отнюдь не вкусные ассоциации.

А стоило только поглядеть, как Билли радостно кромсает ножом едва прожаренный, истекающий красноватым соком здоровенный стейк, — аппетит и вовсе сделал ручкой да улетучился в неизвестном направлении. Всё, что он смог — подцепить кусочек картофелины и прожевать его, не чувствуя никакого вкуса. Определенно, виски был лучше.

Макс снова схватился за отставленную Билли бутылку, отхлебнул, набросил заклинание стазиса на свою порцию и решительно отодвинул от себя.

— Извини. Не самое лучшее время для романтического ужина, — он замялся, раздумывая, стоит ли рассказывать подробности. (Достаточно того, что ему приятные сны в обозримом будущем не светят, нечего обрекать на это Билли.) И всё же решился: — Зверобой убил девчонку из Низин. Запоминающееся зрелище.

— А, тот, который оборотней режет? — Билли сие откровение аппетита не отшибло и даже не убавило — как лопала свою сырятину, так и лопает. — Ну и что? То есть фигово, да, но… что он такого умудрился сделать, чего ты раньше не видел?

Если подумать, то действительно ничего. Просто противно — и жутко, что уж там, — раз в две недели находить растерзанные трупы. Не зная при этом, что делать и где искать свихнувшегося маньяка. Разве что среди своих, но об этом Макс предпочитал не думать. Пока.

— Отбивает аппетит, — отговорился он, делая глоток и морщась — виски был так себе, обжигал горло, пьянил быстро, но столь же быстро выветривался из-за сумасшедшего метаболизма. — Говорят, если цивила отправить на скотобойню, он очень долго не сможет есть мясо. Переложи это на некромантскую профдеформацию — и поймешь, какой затейник наш Зверобой.

Билли с поразительным равнодушием пожала плечами и захрустела салатом.

— Я слыхала, он свежует жертв. Значит, снимает кожу, вытаскивает внутренности, а потом режет тушку на куски… В жизни не поверю, будто ты не видал ничего хуже.

— Тушку? — только и смог переспросить Макс, несколько обескураженный такой реакцией.

— Тушку, — она пожала плечами снова, но уминать еду с возмутительным энтузиазмом всё же перестала. — Мясо есть мясо. Это тебе они девочки, а долбанутый маньяк их спокойненько обесчеловечил. Всякий, кто ненавидит оборотней, непременно имеет в арсенале фразочку по типу: «Они же звери, а не люди». Готова поспорить, он их и резал в зверином обличье, чтобы совесть не мучила.

— Я их тоже ненавижу. Видит Хладная, есть за что, — Макс машинально потер ногу. — Но не спешу коллекционировать чужие потроха. К тому же последняя жертва вероятнее всего была человеком, когда он её убивал. Зверобой явно запал на её хорошенькое личико.

Билли одарила его крайне выразительным взглядом. Так обычно смотрел Калеб, прежде чем возмущенно пробасить: «Пап, ну ты как из прошлого века портанулся!»

— «Вероятнее всего»? Макс, ты что, даже не потрудился узнать, в каком обличье их режут? Бездна, за что тебе вообще платят — за то, что ты в чёрном мундирчике горяч как Инферно?

— Серьезно, детка? — изумился Макс, не разозлившись, но скорее изрядно повеселившись от такой незамутненной наглости — доставучая заклинательская мелочь учит работать коммандера некроотдела. — Думаешь, справилась бы лучше?

Высокомерно хмыкнув, Билли откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Сейчас ты станешь моей сучкой, Эгертон, — заявила она. — Если протокол не изменился, то погибшим насильственной смертью развёрнутый анализ крови не делают. Так? — Макс кивнул, соглашаясь. На кой тратить время и деньги, если причина смерти уже установлена? — Но тут он необходим. Если Зверобой предпочитает зверушек, то в крови жертвы будет лошадиная доза анестетика ниандовой группы — такую херню продают, кажется, в пяти аптекарских лавках Синтара и отпускают строго по рецепту. Но вообще-то резать человека куда проще, чем крупного хищника, и на звериную форму плохо действует магия. Чтобы помешать оборотню перекинуться, надо использовать блокаторы — тогда в крови будут алхимические препараты на основе фудорра или элириса. Отпуск блокаторов у нас не регламентируется, но купить можно всего в двух местах. И нет, из Иленгарда ни то, ни другое втихую не протащишь — ваша Блэр раньше успела протащить закон об ужесточении досмотра на междугородних портальных магистралях. Вот так-то!

Что ж, надо признать, мозги у Билли-шельмы на месте. Казалось бы, что толкового может ляпнуть девица двадцати пяти лет от роду, ещё и заклинательница, к некромантским делишкам отношения не имеющая? А оно вон как — за пять минут уделала всю некробратию во главе с коммандером в лице Макса. Им ведь и впрямь не пришло в голову копнуть глубже. И если кому-нибудь вроде Бёрка или Френсиса подобное простительно, то уж Макс должен был додуматься до чего-то пооригинальнее, чем призыв к душам умерших с помощью Карима Стальфоде. Нет, это в любом случае придется сделать, но идея, поданная Билли, ой как хороша.

— Ладно, предположим, что ты права, — протянул он, старательно игнорируя скептический взгляд. — Хорошо, ты права. Адреса тех лавок знаешь?

— Без проблем, — щелчком пальцев Билли призвала к себе чистый лист, карандаш и шустро вывела два адреса. — Это по блокаторам, а по ниандам лучше в Гильдию зельеваров обратись. Только сначала всё равно к алхимику надо, чтобы анализ крови сделал. А то вдруг там всё-таки анестетик? Хотя я бы предположила, что в разных трупах будут разные препараты. Зверобой же такой затейник! Вот я подумала, что с крупными хищниками удобнее использовать блокаторы, зато с мелких можно брать трофеи и прятать на виду.

Что и говорить — у девчонки впечатляющие познания как об оборотнях, так и о запрещенных препаратах. Не грех бы самому просветиться, а то как-то даже неловко.

— Что ты имеешь в виду?

— Убитый в зверином облике оборотень станет человеком в течение двух часов. Но если ампутировать конечность или снять шкуру, то они останутся звериными. Так что да, — усмехнулась она, — последняя жертва была человеком, когда ей отсекли голову. Живым или мёртвым — эту уже к вашей братии вопрос.

Айдис была ещё жива, когда Зверобой отделил её голову от тела — это Макс уже успел выяснить. Собственно, это противнее всего: он многое успел повидать во время работы, но подобная запредельная жестокость была чем-то из ряда вон выходящим. Даже для него. Про остальных ребят из его отдела и говорить нечего.

— Всё, замолчи. Я понял, ты у нас умная девочка. Ещё чуть-чуть, и договоришься до должности консультанта полиции.

— Вот уж ни за что!

— Зато могла бы усаживаться на мой стол в любое время, — хмыкнул Макс.

— Хм, дай-ка подумать… — Билли напустила на себя растерянный вид, но тут же самодовольно задрала конопатый нос. — Нет уж, полируй своё перо сам. И вообще — некогда мне тут с тобой, надо оставшиеся матрицы проверить.

— Что у тебя там такое? — Макс кивнул в сторону гостиной, намекая на ворох бумажек, разложенных на ковре.

— Сеть заклинаний. Приходится вручную искать все уязвимости. Если белобрысый сукин сын думает вломиться ко мне снова, у меня для него плохие новости.

У Макса насчет означенного сукина сына имелись новости получше да поинтереснее, но он решил отложить их до лучших времен. Ему хватало ума понять, что Билли его вмешательству рада не будет, и сейчас он не был готов выслушать поток громогласных возмущений.

— У тебя там столько было наворочено? — вместо этого изумился он, задним числом оценив количество исписанной бумаги. — Штук триста, не меньше, да?

Билли, старательно (и уморительно) выравнивающая стулья вокруг стола, отвлеклась от своего занятия и поглядела с этакой ласковой укоризной — мол, ничего-то ты не понимаешь в высокой волшбе, глупенький некромантишка.

— Одна тысяча сто сорок четыре.

Звучало… ну, кошмарно звучало, вообще-то. Может, у некромантов и самая вредная работа, но солидная часть их колдовства неплохо идёт и на сырой силе. Опытный капитан такую прорву плетений и за полгода не навернёт — попросту нет необходимости. Да что там — от одной мысли зубы сводит.

— И сколько нашла… уязвимостей?

— Пока семь.

Оставалось только кивнуть с умным видом — мол, молодец, старайся и всё такое. Благополучно разъехавшись с Эвой почти тридцать лет тому назад, Макс уже как-то подзабыл, что заклинатели — страшные существа.

— Вы все психи и не лечитесь, — всё же заявил он авторитетно. Глянул на россыпь бумажек ещё раз и передёрнул плечами. — Я спать, чего и тебе советую. Проспишь завтрак, будить не стану.

— Да я и обед просплю, — хмыкнула Билли в ответ. — Это ты у нас неправильный тёмный маг.

— Очень даже правильный, — возразил Макс, поднимаясь. Спать и впрямь хотелось, без всяких снов и до самого обеда. Выходной он заслужил, ещё бы кому-то было до этого дело. — Поработай на благо империи с моё, научишься подскакивать в любое время суток.

— Боги и богини, ты и впрямь как мой папочка, — Билли демонстративно зевнула, прикрывшись ладошкой. Или не демонстративно; выглядела она устало, если не сказать — болезненно. — Можешь уже переходить к ворчанию про былые деньки: какая травка была зелёная и как славно жилось при досточтимом лорде-канцлере Лейернхарте. Но лучше спать иди, тебе это явно пойдет на пользу больше, чем наши стрёмные ролевые игры.

— Мы их даже не начинали, — с усмешкой отозвался Макс. И подери его Бездна, если начать что-то такое не хотелось — оставаться равнодушным, глядя на Билли, было решительно невозможно.

— Да уж поверь, я в курсе!

И он не сдержался, хоть и напоминал себе не раз и не два, что путаться с малолетками опасно для психического здоровья. Приблизился к ней, напрочь игнорируя вопросительный (и заинтересованный, если он правильно разобрал в этом полумраке) взгляд, стиснул пальцы на подбородке, заставляя поднять голову. Коснулся, всего на пару секунд, пухлых губ, тёплых и мягких. Прежде чем отстраниться окончательно, протянул ладонь, оглаживая костяшками острую скулу, и прошёлся по мягким каштановым волосам, непослушной волной падающим на плечи.

— Тёмной ночи, Билли.

26

Одна тысяча сто сорок четыре.

И девять.

Билли раздраженно выдохнула, комкая прижатую к груди подушку. Не то чтобы она не понимала: девять неточностей на огромную сеть заклинаний — это очень высокий уровень владения теорией и даром, а уж в её возрасте — фактически идеально выполненная работа. Однако пришёл великовозрастный обмудок Лори Макэлрой — и вскрыл её сеть, да ещё небось и без особых сложностей. Как и ожидалось от взрослого архимага.

То, что Билли когда-нибудь сама станет взрослым архимагом, да получше всяких там белобрысых мерзавцев, покуда не учитывалось. Когда это ещё будет! А задирать нос и быть лучше всех хотелось уже сейчас. Да и вообще давно хотелось, с самого первого года обучения в Академии. Училась-то она с кучкой рафинированных снобов, смотрящих на «чужачку» как на дерьмо, — её выпуск в основном состоял из зажратых династических детишек, с молоком матери впитавших превосходство заклинателей над всеми прочими фракциями. Нормальных ребят там было немного — сходу вспоминаются только малахольные благие братцы из правящего дома эрд Луор да племянница одиозной Киары Блэр, Мирейя. Билли всё жалела, что ту не распределили в Синтар вместе с ней — вот старина Лоуренс порадовался бы! Красотка Мирейя обладала свирепым нравом укушенного в жопу келпи, ругалась хуже портового грузчика и никому, никогда, ни в чём не давала спуску. Она бы раньше прикончила Макэлроя, чем ушла из Гильдии.

«Проведать её надо, давненько не виделись», — решила Билли, поглаживая Персика — тот с тихим урчанием втиснулся между ней и подушкой да свернулся там в клубочек. Бэзил возлежал чуть поодаль и взирал на них с чуть меньшим высокомерием, чем обычно. Казалось, он сам себя назначил нянькой двум неразумным детишкам — хвостатому да двуногой.

Билли крепче стиснула подушку и тяжко вздохнула. Была бы она и впрямь такой взрослой да разумной, какой подчас себе казалась, — наверняка понимала бы, какого демона с ней сейчас творится.

Всё стало как-то уж слишком серьёзно. Особенно для той, кто меньше месяца назад на куски разваливалась, с размахом истинной королевы драмы переживая предательство бывшего парня. Не то чтобы Билли считала себя обязанной убиваться по Мэлу всю оставшуюся жизнь — ещё чего, она этому ублюдку должна только парочку хороших ударов по морде! — но всё же как-то несолидно вот так сразу кидаться в новые отношения.

Если, конечно, за отношения считать парочку бестолковых обжиманий и… и…

Бездна, да она всего-то хотела пофлиртовать с симпатичным угрюмым мужиком! Пофлиртовать! Не спать в его доме, не принимать его заботу, не таскать ему ужины! И не заводить общего кота, чтоб его. В том, что Бэзил уже причислил её, Билли, к своему движимому имуществу, сомнений просто быть не может. Если с возмутительными собственническими выходками Эгертона она ещё могла справиться, то против Бэзила просто бессильна. Кем вообще надо быть, чтобы отвергнуть котика?

— Хорошо придумала, — пробормотала Билли почти неслышно. — Охренительно просто. «Дело не в тебе, дело в коте!» Как это моя башка вмещает всю мою гениальность?

Бэзил неуклюже подкатился ей под бок и уставился с прищуром: мол, заткнись и спи уже, надоела хуже соседской собаки. Билли почесала его между ушами и почти до боли закусила губу. Спать в самом деле хотелось, да только в её ушибленной голове назойливо роились не самые весёлые мысли. Все они сводились к тому, какая она офигительная мастерица сама себе на ровном месте устраивать проблемы.

Нет, но надо же было так вляпаться. Жизнь у неё и так не пирожок с повидлом, а она взяла да и запала как дурочка на взрослого и уж чересчур солидного мужика. Который к тому же, несмотря на всю свою взрослость да солидность, явно сам не знает, чего ему от Билли надо. То есть надо-то было ему вроде одно (спровадить надоедливую девицу), хотелось по-видимому совсем другое (эту же девицу да на ближайшей пригодной поверхности), а получилась в итоге какая-то трижды долбаная хрень.

«И будь я проклята, если сама полезу с этой хренью разбираться, — зареклась Билли, утыкаясь лицом в измятую подушку и честно стараясь угомонить разбушевавшееся воображение. — Я ж дитё неразумное, чего с меня взять-то?»

Прошло какое-то время, прежде чем она наконец провалилась в сон.

Именно провалилась. Как если бы под ногами вдруг захрустел обманчиво крепкий лёд, обрушился в воду, неумолимо сомкнулся над головой. Холод мириадами острых игл впивался в тело, леденил самое нутро; грудную клетку мучительно сдавило; всё вокруг заволокло мутной пеленой, перед глазами замелькали чёрные мушки. Билли силилась прогнать эту муть, выбраться, выплыть — но вместо этого камнем опускалась на дно.

На дно Билли не хотелось. Ну на фиг.

Проснулась она резко, рывком — и поняла, что задыхается.

Целая уйма сил ушла, чтобы просто сделать вдох. Билли захлебнулась воздухом, кое-как отдышалась, выматерилась вполголоса и резко села на постели. Рядом с ней сидел Бэзил, таращил на неё круглые глазищи и сердито бил по одеялу вздыбленным хвостом. Персик жался к его пушистому боку, сбившись в комочек, и мелко дрожал.

Стало быть, не только Билли здесь хреново.

— Грёбаные некроманты, — сипло выдохнула она, растирая ладонями лицо, мокрое от пота и гадко-липкое — кажется, от крови. Несложно догадаться, в чём дело: у магии смерти весьма специфический характер воздействия, волна сырой некромантии — чудовищный удар по вегетативной системе любого существа. Сердце частило вдвое, а то и сильнее; в носу противно хлюпало, во рту был вкус соли и железа; хотелось бежать прочь, как можно дальше от этого дома, от этого монстра…

Билли с силой вгрызлась в собственное запястье. Боль немного привела в чувство, помогая отогнать вторую волну панической атаки. Некогда было сидеть и дрожать. По-умному следовало брать котов в охапку и валить подальше. А по-хорошему — пойти к Максу, привести того в чувство и вразумить чем-нибудь тяжёлым за то, что чуть их всех тут не угробил.

И Билли-шельма не была бы самой собой, если бы в кои веки решила поступить по-умному. Поэтому она спешно натянула на себя первое, что попалось под руку, и чуть не бегом направилась на третий этаж. Приводить да вразумлять.

Бездна знает, что там за кошмары снились Эгертону — по кровати он не метался, на помощь не звал и с виду вообще был этаким святошей. Только в простынь вцепился так сильно, что несчастная ткань едва не трещала, а от разлившейся по комнате магии, тёмной, густой и гадкой, впору было мирно складывать руки на груди и покорно помирать.

Невыносимо.

— Макс, — позвала она, с трудом подавив желание выйти в окно. — Макс!

Реакции предсказуемо не последовало — кошмар её смертоносным и пока даже не состоявшимся полюбовничком завладел основательно. К кровати меж тем приближаться хотелось примерно так же, как заводить дружбу с какой-нибудь кусачей тварью.

— Макс! — всё же подойдя, Билли едва не рухнула сверху — ноги держать отказывались. Тряхнула за плечо, выглядывающее из-под одеяла, поразилась, насколько ледяная у Макса кожа. — Мать твою, да проснись уже! Макс!

И он проснулся. Не от тряски и крика в свое ухо. Билли, понимая, что ещё немного — и её можно будет собирать в совок, отвесила ему пощечину. Звонкую, такую сильную, на какую вообще была способна, удивившую даже её саму. Чтобы через долгую секунду столкнуться с потерянным, напуганным, болезненным взглядом.

Безумным, если быть точнее.

27

Тяжёлая ладонь на затылок легла внезапно, сгребла волосы в кулак, сильно потянув, обнажая горло. Чувство беззащитности накатило вмиг, захотелось отстраниться, деться уже хоть куда-нибудь… Билли прикрыла глаза, спешно соображая, что делать, — и открыла, поняв вдруг, что её лба касается чужой, ледяной и взмокший, а губы щекочет заполошное дыхание.

— Макс, ну какого хрена? — забормотала она почти жалобно, обхватывая ладонями чужое мертвецки холодное лицо — разве только чуть потеплее там, куда пришлась оплеуха. — Всё хорошо, ладно? Всё хорошо, я с тобой… ты в безопасности… — не увидев никакого отклика, Билли резко выпрямилась и, стараясь унять нервную дрожь, как следует тряхнула Макса за плечи. — Да ты, сука, сам опасность ходячая! Слышишь, нет?! Живо вынул голову из жопы, я не собираюсь тут подыхать ни за хрен собачий!

Боги знают, подействовал ли на Макса её вдохновенный пассаж — в темноте не разобрать ни взгляда, ни эмоций на будто бы замерзшем лице, — но вокруг талии вдруг обвились ледяные руки, притянули и сжали так крепко, что впору задохнуться. И право слово, уж лучше сдохнуть так, чем от потока проклятой некромантской магии, от которой внутренности словно сдавливает невидимая рука… Ровно до тех пор, пока над ухом не раздалось тихое и хриплое «Прости», такое долгожданное, что захотелось расплакаться. Некроэнергия, злая, опасная и убивавшая Билли не иначе как целую вечность, исчезла. Не так быстро, как хотелось бы, словно Макс до конца не верил, что можно не быть больше смертоносным тёмным магом.

— Прости, детка, — наконец проговорил он уже тверже и увереннее. Отстранил от себя, глянул куда-то на одеяло и выдохнул, прежде чем посмотреть уже на Билли: — Ты… в порядке?

 — Ты чуть не убил меня, — отозвалась она со спокойствием, изумившим даже её саму. — Будь у меня проблемы с сердцем, я бы сдохла на месте, и тебе бы пришлось менять матрас в гостевой комнате. Как ты, блин, думаешь — я в порядке?

Было впору гордиться собой — она смогла неплохо так выбить из колеи эту грёбаную некромантскую рожу, судя по шокированному взгляду и совсем уж мёртвой хватке. Да только Билли даже малодушно порадоваться не могла: уж очень оно напоминало избиение младенца. И все моральные силы уходили на то, чтобы не закатить безобразную истерику.

Видят боги, Максу сейчас наверняка ещё хуже. Он не заслужил чужой истерики… ну ладно, может, и заслужил. Но Билли всё равно истерить не станет.

Нет, не станет.

Спешно (и не без усилий) стряхнув с себя чужие руки, она поднялась с места.

— Сейчас вернусь.

— Билли, я…

Она судорожно замахала руками, бестолково мотая головой, и, кое-как совладав с голосом, отрезала:

— Заткнись, Макс; просто заткнись нахер!

Как ни силилась она удержать себя в руках, а дверь ванной всё-таки хлопнула слишком громко.

Первым делом она на всю катушку выкрутила холодную воду и сунула голову прямо под кран. В сознании немного прояснилось, но по щекам всё равно текли злые слёзы. Чувствуя полное бессилие перед всей этой напрочь долбанутой ситуацией, и оттого злясь пуще прежнего, Билли неуклюже плюхнулась на пол и пару минут просто плакала, уткнув мокрое лицо в колени.

Только пару минут, честное слово. Дольше мотать сопли на кулак было просто некогда. Она поднялась, схватившись за бортик ванны дрожащей рукой, и ещё с минуту плескала ледяную воду себе в лицо, чтобы не напугать опухшей рожей своего без того припадочного некроса. И закопалась в шкафчик с зельями, что имелся в ванной комнате любого приличного мага. Зелий оказалась целая куча; благо всё было подписано, не пришлось искать по запаху. Три флакончика она опрокинула сама, ещё семь сгребла в пригоршню и потащила Максу.

Когда она вернулась в комнату, Макс уже сидел, спустив ноги на холодный пол и упираясь локтями в колени. Вид у него был совершенно потерянный, больной и такой… не коммандерский, что впору было разреветься снова. То ли от жалости к нему, то ли от жуткого осознания — ломаются даже такие сильные люди, как Эгертон. Билли не знала причины, не знала, насколько такое состояние вообще обычно для Макса; она, Бездна побери, вообще ничего о нём не знает!

— Макс… — позвала она, подходя ближе и невольно прижимая флаконы к груди сильнее.

Он отнял голову от ладоней, посмотрел так, будто видел впервые. И молчал очень долго, прежде чем наконец отозваться:

— Да, я… Прости, Билли. Я не хотел… причинять тебе вред. Прости.

— Да я это понимаю! — Билли всплеснула бы руками, будь они свободны. — Если б я думала иначе — уж поверь, твоя некромантская жопа улетела бы с ближайшего подоконника. Ну да ладно… — она со вздохом составила зелья на прикроватной тумбочке, даже сейчас стараясь соблюдать симметрию. Затем, пару секунд помявшись на месте, села рядом с Максом и осторожно коснулась его плеча. Тот вздрогнул — то ли от неожиданности, то ли из-за обострившейся разницы температур. — Ты объясни толком, что с тобой было?

Макс не ответил, как если бы не услышал вовсе. Или, возможно, не мог подобрать подходящие слова. Билли нервно закусила губу и, отвесив пинка своей невесть откуда взявшейся робости (вот сроду она такой хернёй не страдала), рывком притянула его к себе. И явно правильно сделала: Макс был холодный, как могильная плита, а сама Билли кому угодно сгодилась бы в грелки, с её-то лихорадочной температурой.

— Макс, пожалуйста, поговори со мной, — тихо попросила она, прижавшись щекой к чужой макушке и бестолково водя ладонями по ледяной спине. — Я вообще-то испугалась за тебя до усрачки. Нет, ну за себя тоже, но за тебя-то больше… Потому что, ну… я же не дура… Ты бы не устроил здесь филиал Бездны, не будь тебе ну очень хреново. Объясни, в чём дело, или хотя бы как тебе помочь?..

— Нога. Ногу… не чувствую… — послышалось наконец. Словно в подтверждение своих слов он вцепился в правое колено, наверняка до боли, и шумно выдохнул, прежде чем продолжить: — Будто её нет.

— Она на месте, Макс, — заверила Билли, устраивая свою руку поверх его пальцев.

— Я знаю. Знаю, но… У меня много старых травм, Билли, но эта… Я был молод, даже Калеб ещё не родился. Угодил в лапы к оборотням. Один из них предложил проверить, могут ли некроманты отращивать себе части тела, и оторвал мне ногу, — Макс нервно усмехнулся, поймал её ладонь в свою и переплел пальцы. — Я пролежал в луже собственной крови несколько часов, всю магию тратя на то, чтобы не сдохнуть от болевого шока и не допустить некроза тканей. Целители сделали практически невозможное, но без последствий не обошлось. Хромаю, если много ходил или стоял… И кошмары. С магическими выбросами.

Он поднялся, неохотно отпустив руку Билли (которая и сама не очень хотела отпускать его), подошёл к тумбочке, заметно припадая на правую ногу. Выбрал одно из зелий, покрутил в пальцах, прежде чем осушить в два глотка.

— Прости, Билли, — повторил Макс снова. — Не стоит некромантам путаться с цивилами. Не зря так считают.

 Билли возмущенно выдохнула и сложила руки на груди. Она кое-как смирилась бы с тем, что её обласкали «цивилом», но всё прочее категорически не устроило.

— Серьёзно, Эгертон? Да это хоть раз срабатывало? — фыркнула она, вложив в голос весь скептицизм, что у неё имелся. — Нетушки, от меня так просто не избавиться!

— О да, это я уже понял, — отозвался Макс. И даже с намеком на сарказм, что Билли сочла за хороший знак.

— Ну тогда прекращай корчить тут из себя пожирателя котят и младенцев, — она пожала плечами и чуть более миролюбиво прибавила: — Всё равно я никуда не денусь, ну. Так что пей уже эти долбаные зелья и ложись спать.

— Так уж и не денешься? — с кривоватой ухмылкой поинтересовался Макс. Но совету последовал и выпил ещё пару зелий, прежде чем вернуться к кровати.

Но садиться (и ложиться, что вообще идеально) не спешил. Встал напротив, из-за чего Билли пришлось задирать голову, протянул ладонь и коснулся волос. Не как полчаса назад, когда чуть не отправил её в Хладный чертог, а ласково и нежно, заставляя прикрыть глаза от удовольствия.

— Спасибо, что ты со мной, — рука исчезла с волос, чтобы в следующий миг погладить по щеке, большой палец обвел нижнюю губу, да так там и замер. — Детка.

И ради всех богов, не будь они оба в столь непотребном состоянии, это стало бы последней каплей. Потому что нельзя проделывать все эти штуки с её мозгами и телом, собираясь только спать.

— Обращайся, — Билли с трудом заставила себя вывернуться из-под чужой руки и юркнула под одеяло. От греха подальше. — Да, я сплю здесь. Нет, твоё мнение тут никого не колышет.

Макс на это усмехнулся, покачал головой и тоже лёг, очень близко, даже не собираясь делать вид, что они всего лишь вынужденные соседи по кровати. Притянул к себе и обнял.

— Будешь здесь утром?

— Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчала Билли себе под нос, с деланной неохотой обнимая его в ответ и старательно пряча идиотскую ухмылку.

А о том, насколько странно всё происходящее (Бездна, да тут просто двенадцать баллов по десятибалльной шкале!), она подумает завтра. Наверное.

28

Проснулся Макс, когда даже для вечно хмурого, дождливого по весне Синтара стало слишком светло. Амулет разрывался всё утро, того гляди заговорил бы на разные голоса без всякой активации. Не выдержав, он спросонок набросил на него заглушку, закутался в одеяло и крепче прижал к себе Билли, намереваясь проспать ближайшие сутки.

И именно Билли стала второй причиной, почему пришлось просыпаться — горячая, ласковая, она была буквально везде: руки обвивали шею, длинная нога покоилась поверх его бедра, теплое дыхание щекотало плечо. Не то чтобы Макс был против, учитывая, что, как и всякий некромант, он не отличался теплокровием. Мёрз постоянно, только на шестом десятке лет привык и научился не обращать внимания (ну и покупать одеяла потеплее). Но вот сейчас ему было по-настоящему жарко, настолько, что хотелось выбраться из-под чужих рук, напиться воды… а лучше просто напиться. Ибо как бы хреново ему ни было ночью, помнил он всё. И собственный жуткий кошмар, и то, как едва не отправил на свидание с Хладной свою Билли вместе с двумя ни в чём не повинными котами. Которые, к слову, спали здесь же, с ними, устроившись в ногах так, чтобы их не пришибли ненароком.

Аккуратно выбравшись из объятий Билли, Макс потянулся к котам, погладил сначала Бэзила, глянувшего на него с таким осуждением и недовольством, что впору было снова возвращаться под одеяло и спать до тех пор, пока его кошачье величество не соизволит проснуться. Персик сонно поднял крохотную голову, подставляясь под почёсывающие за ушком пальцы, потянулся лапками и замурчал, будто для него не было безумной ночи. Чудные создания эти коты, даже взрослый и до жути высокомерный Бэзил.

И Билли тоже чудная. Красивая до неприличия с этими её губами, глазами, бесконечными ногами с выглядывающими сейчас из-под одеяла ступнями, узкими и изящными. Не выдержав, Макс коснулся одной из них, обвел пальцами щиколотку — девичьи ноги всегда были его слабостью, ноги Билли и вовсе форменное непотребство...

«Боги, во что я вляпался?» — посетовал он, набрасывая на плечи халат.

Нет, правда — во что? Ведь шебутная, жутко проблемная девчонка-заклинательница, с которой поначалу хотелось только переспать (и совсем немного позаботиться), оказалась вовсе не той, кого из себя так старательно строила. Иначе не осталась бы в одном доме с некромантом, едва не превратившим её внутренности в кашу.

Эва вот не осталась — собрала вещички и была такова, едва поняв, что не справится. И правильно сделала — как бы ни было обидно, а становиться причиной скоропостижной кончины жены и ребенка Макс не желал.

Билли-шельма же не бросила его наедине с кошмарами и страхами. Не сбежала без оглядки с котами подмышкой, хотя именно это стоило сделать. Осталась — взрослая, собранная, смелая и такая… надежная, что впору прямо сейчас тащить в храм и оставлять её себе навсегда. Ведь подери Бездна, если это было не самое приятное, что делали для Макса за последний десяток лет.

Уже у самой двери он обернулся, раздумывая над тем, а не плюнуть ли на всё, вернуться обратно в постель, притиснуть к себе свою девочку и проспать до самой ночи. И всё же вышел — желудку, однако, на все душевнее метания и прозрения своего хозяина начхать.

Захватив в кладовке настойку, самодельную, крепче любого синтарийского виски, Макс направился на кухню. Обычно на завтрак он любил всякую полезную еду вроде омлета, овсянки и прочих традиционных завтраков синтарийского лорда. Но сегодня душа просила чего посытнее и повреднее, в духе малолетнего студента, умудрившегося подработать деньжат на нехитрой халтуре. Отхлебнув настойки прямо из горла, поморщившись от крепости, обжегшей горло, и решив, что надо бы сделать ещё и побольше, он принялся сооружать два внушительных размеров сэндвича с копчёной индейкой — себе и Билли. Простой человек после такой башни из еды наверняка отправился бы в больницу, а вот магу с диким метаболизмом и магическим выбросом в анамнезе — в самый раз.

Пока ел, вгрызаясь в мягкую булку и ароматную индейку, решил прослушать, что ему прислали на амулет. Поморщился — за утро о нём решили вспомнить все: от сына, вернувшегося вчера из отпуска со своей очередной девушкой, до генерала, именно сегодня решившего собрать всех коммандеров и устроить совещание (плавно переходящее в пьянку, как обычно). Найджел прислал сообщение, в котором крайне обеспокоенным голосом интересовался, всё ли в порядке. И даже Френсис отметился, сообщая, что, кажется, нашел какую-то зацепку в деле о Зверобое, заставив проснуться окончательно. Это было уже интересно, настолько, что Макс всерьез задумался, не наведаться ли на работу.

«К демонам, я заслужил выходной», — решительно тряхнул он головой.

Но ответное сообщение всё же на всякий случай отправил.

— По Зверобою срочно?

«Нет, шеф».

— Проработайте с Бёрком. Буду завтра.

Ну вот и прекрасно. И сэндвич можно повторить, со спокойной душой запивая его самопальной настоечкой.

Об ноги вдруг потерлось что-то маленькое и пушистое. Макс скосил взгляд: Персик — Бэзил до подобных нежностей не опускался. Вместо этого он многозначительно замер у своей миски и укоризненно смотрел на него, подметая пол толстым хвостом.

— Сейчас, сейчас, — вздохнул Макс, призывая из кладовой специально заготовленную для обоих котов еду. Глупо, но перед ними хотелось извиниться за веселую ночку ничуть не меньше, чем перед Билли.

Он поднялся, разложил по мискам еду — несколько некрупных кусков говядины для Бэзила, совсем мелко нарезанное куриное — для Персика, который принялся мурылкать тут же, стоило подтолкнуть его к еде. Погладил обоих ещё раз (Бэзил даже чуть подставил голову под руку) и вернулся за стол. Третий сэндвич определено будет лишним, а вот кусок сыра под настойку — самое оно.

 — Твой кот опять похитил моего! — Билли, как это у неё водилось, на скучные приветствия не разменивалась. — Нет, серьезно, заведи ему братика, своего Персиваля я не отдам… Так, где же я оставила… О, это мне? Спасибо, — цепкие ручонки шустро сцапали сэндвич. — Вот гадство, да где же я… А-а! Вспомнила, вспомнила, вспомнила!

Вожделенный сэндвич был позабыт до лучших времен, началось некое загадочное колдунство. Макс чуть ошалело помотал головой — благополучно сосватав Эву бедолаге Виктору пятнадцать лет назад, он уже как-то позабыл, каких размеров шило таится в заднице любого наугад взятого заклинателя, — и принялся наблюдать за радостно суетящейся Билли. Та стиснула в одной руке призванный камешек и старательно приговаривала что-то в духе: «Хани, мой пирожочек, не ешь меня, не ешь меня, не… а, ладно, всё равно сожрёшь же!», а другой нервно тёрла щеку. На бледной коже явственно розовел отпечаток подушки, хотя сама Билли выглядела возмутительно бодрой. И уже успела вырядиться в очередной пафосный нарядец — слепяще-белое платье, довольно закрытое, но такой длины… Макс напополам разрывался, не зная, что сделать в первую очередь. То ли это самое платьице совершенно некультурно задрать, попутно облапав вожделенные ножки, и предаться уже стрёмным ролевым игрищам, то ли…

Нездоровую мысль о том, что нельзя выпускать девчонку из дому в таком виде (а лучше вообще запереть и никому не показывать), он старательно от себя отгонял. И даже смог вполне дипломатично поинтересоваться:

— Собралась куда-то?

— Ага, позже, — охотно поведала Билли, уже как-то успевшая слопать чуть ли не половину гигантского сэндвича. — Ну, тебе ж упёрлось, чтобы мне Эва сеть ставила. Я сделала развёртку, — после очередного позёрского щелчка пальцев на краешек стола рухнула внушительная стопка листов — тех самых, вчерашних, с тысячей-хер-знает-сколько матриц. — Надо занести… Эх, ну прям как в старые-добрые времена! Разве только сука Лори не сопит над ухом, но оно и распрекрасно.

Макс усмехнулся — в памяти всплыл образ расквашенного носа ублюдка Лоуренса. Неплохо вышло, хоть и не совсем достойно коммандера некроотдела.

— Ну, ближайшие пару дней он только и сможет, что сопеть. Свидание его физиономии со столом прошло успешно.

К её чести, Билли очень ловко скрыла просочившееся было наружу раздражение: нипочём не заметить, если не ожидаешь заранее.

— Ты его… мордой об стол? — она чуть нервно захихикала, прикрывшись ладонями, и картинно выпучила глаза. — Да не-ет, ты не мог!

— Чего это?

— Ну ты же весь из себя взрослый и приличный! Фу. Хм, ну то есть я-то, значит, думала, ты такой: «Благородный сэр, я вызываю вас на дуэль по всем правилам!», и Лори такой: «Трепещи, жалкий служитель Смерти! Моя мощь сокрушит тебя подобно тайфуну!..»

Теперь настала очередь Макса посмеиваться и укоризненно качать головой.

— Билли, ты читаешь слишком много дешевых романчиков.

— Да, я знаю, — охотно заверила она. — Я люблю дешевые романчики, и нет, мне не стыдно. У нас в Академии даже книжный клуб был! С выражением читали эту муру дважды в неделю.

— М-да? В мои студенческие годы такой херни не было.

— Ну естественно, — кротко потупилась негодница Фоули, — когда они были, те годы — в прошлом веке?

— Даже если и так, это не помешало тебе затащить свою задницу на мой стол, — хмыкнул Макс.

— Можно подумать, тебе не понравилось!

Макс нарочито медленно оглядел её, остановился на острых ключицах, не скрытых платьем, на губах, поблескивающих от того, что Билли их постоянно облизывала. Он уже касался их, целовал все в том же проклятущем кабинете; они наталкивали на совершенно непотребные мысли, от которых внутри все горело, как от заклинания мага-огневика.

— Понравилось, — наконец отозвался Макс, как мог ровно. — Иди сюда.

— Да в смысле? Я тебе кошка, что ли? Эгертон, ты иногда бываешь такой стрёмный, ты в курсе? — возмущённо фыркнула Билли. Однако послушно поднялась с места и подошла. Не забывая, впрочем, всем видом демонстрировать, что это величайшее одолжение в жалкой коммандерской жизни.

А вот хрен ей.

29

Обхватив узкое запястье, Макс потянул её на себя, буквально роняя на свои колени. Билли, лёгкая и хрупкая для своего роста, машинально обхватила его за шею, чтобы не свалиться ненароком. Можно подумать, ей бы позволили — Макс покрепче перехватил её за талию, обнимая и прижимая ближе к себе.

— Стрёмный? Серьезно, Вильгельмина?

— Ты так и будешь болтать? — поначалу так мило смутившаяся, Билли явно решила вспомнить, что она самая настоящая шельма. Горячая ладонь мучительно медленно заскользила вниз, подбираясь к поясу халата; цепкие пальцы легли на затылок, осторожно массируя; кто бы знал почему, но чувство у Макса было, словно кто-то зарядил ему по башке чугунной сковородкой. Он подался было вперед, но несносная девчонка увернулась, с тихим смешком прошептала в самое ухо: — Ну в самом деле… неужто я больше тебе не нравлюсь?

И внезапно почти до боли прикусила мочку. А затем легонько мазнула губами по шее, словно искала местечко, где истерично колотится пульс…

Нет, не так — словно напрашивалась быть затраханной вусмерть вот на этом самом грёбаном месте.

Да что там! Уже напросилась и не раз.

— Бесишь, — огрызнулся Макс, в следующий миг сталкивая Билли с колен.

Одарить его недоуменным взглядом та всё же успела, прежде чем оказаться притиснутой к столу. А затем и усаженной на него же — что скрывать, Макс никак не мог прогнать из своего воображения картинку, где Билли отдается ему в кабинете. А за казенной дверью ходят люди, не подозревая, чем занимается их шеф с малолетней дочкой старого друга… Картинка, где она стоит на коленях, а её губы (сплошное непотребство, а не губы!) скользят по члену, была ничуть не менее волнующей. Пожалуй, стоит составить список где, как и в какой позе Максу «не нравится» Билли Фоули.

Пояс от халата, развязанный ловкими руками, упал, но Максу было уже не до собственного внешнего вида. Куда больше его интересовал чужой, а ещё дурацкий вопрос, вертевшийся в голове — какого ляда Билли вообще оделась во всю эту одежку, всё равно же раздевать. Ладонь будто сама собой скользнула по бедру, задирая юбку, пальцы зацепили край чулка, приспуская тончайший шёлк. С рычанием Макс впился в пухлые губы поцелуем, наверняка чересчур агрессивным. Не таким, как стоило бы целовать юную девчонку. Да только куда там до нежностей, когда в голове не осталось ни одной связной мысли.

Кажется, он хотел поговорить о безумной ночи, извиниться ещё раз…

Хотел — и передумал, стоило только острым ключицам снова показаться перед глазами. В них так хотелось впиться, оставить след на нежной коже... Да только у Билли, кажется, нашлись другие планы — она вдруг уперлась ему в грудь, и просто так не разберешь, то ли лаская, то ли снова пытаясь отстранить от себя.

— Что не так, детка? — неохотно отрываясь от неё, поинтересовался Макс. Отпускать не стал — казалось чем-то абсолютно невероятным вот так просто взять и выпустить её из своих рук, позволить отдалиться больше, чем на дюйм.

Билли судорожно вздохнула, словно пытаясь прийти в себя, и на выдохе пробормотала:

— Так. То есть нет! То есть… ну… нет, я так не могу, — она запустила пальцы в свои волосы, почему-то косясь в сторону окна. Сигануть решила, что ли? Пришлось на корню давить идиотское желание загородить собой окошко. — Прости, теперь уже я стрёмная… Но мне поговорить надо, — Билли закусила губу и нервно усмехнулась. Эгертон, я все твои мыслишки насквозь вижу! От «тебе лишь бы потрепаться» до «какого хера именно сейчас». Ну извини, да только и впрямь надо сейчас…

— Так, стоп, — Макс остановил её, для верности еще и рот накрыл ладонью.

Ненадолго — чтобы успеть наклониться снова, поцеловать, на этот раз медленно, вдумчиво, уже не пытаясь раздеть девчонку. Проник глубоко, лаская чужой язык и нёбо, обводя ровные зубы, с удовольствием ловя тихий стон. Напоследок прикусил нижнюю губу, и крепко сжал её запястье для надежности, чтобы даже не вздумала деться куда-нибудь.

— Вот теперь можем говорить, — выдал он, как мог уверенно. — Что случилось, Билли?

— Я случилась, — ворчливо отозвался та, задумчивая и хмурая, ссутулив плечи и нахохлившись эдаким злобным воробушком. — Знаешь, я… я всё думала о том, что ты вчера сказал. Ну, про оборотней, — она с силой растёрла лицо ладонями, словно пытаясь взбодриться. — Ты ведь наверняка их всех ненавидишь. Понятное дело: то, что с тобой сделали, и впрямь ужасно; и те ребята, конечно, уроды, и я бы сама не прочь порвать их на части… Но ведь они не все такие, правда? Торн и Фэрн никогда бы такого не сделали с живым человеком, точно нет!

Макс чуть заметно поморщился. К волчатам-полуфэйри из свиты Принца Теней он особой любви не питал — и дело даже не в их повышенной мохнатости, просто два одинаковых на морду пакостника могли быть занозой в заднице почище, чем та же Фоули. (Кто бы сомневался, что эта троица — закадычные дружки!) Казалось, без поганцев-близнецов не обходится ни одна заварушка в Низине. Те, может, и не стали бы мучить живого человека, но от собственной безнаказанности порой наглели сверх всякой меры.

— Я знаю, что не все оборотни такие, — в итоге произнес он, передернув плечами и не вполне понимая, зачем надо было поднимать эту тему здесь и сейчас. — Но всё же мне не особо приятно иметь с ними дело. Сама понимаешь почему.

— Понимаю, — пробормотала Билл, всё так же глядя себе под ноги. — Знаешь, я просто… я думаю, что мой отец — мой родной отец — был оборотень. Нет, не так — я в этом уверена. И я подумала, надо тебе сказать… может, тебе и вовсе будет противно?.. — она сглотнула и подняла на Макса повлажневшие, совершенно несчастные глаза, прежде чем дрогнувшим голосом закончить: — Может, тебе буду противна я?

Макс нахмурился — хорошими новостями подобное признание не назовешь. Внутри словно пружина натянулась, и первым порывом было всё же отдернуть руки, отойти подальше и любоваться Билли-шельмой издалека. Но это выдало бы слабость, глупость и малодушие, а ими Макс, как он надеялся, не страдал.

— Это вряд ли, — чуть нервно усмехнулся он, сжимая её руки в своих ладонях. У Билли они красивые, ухоженные, с безумно длинными пальцами, кольцом на левом безымянном и несколькими браслетами с флёром исходящей от них магии. Кроме одного, плетеного кожаного — он наверняка имел скорее личное значение, чем практическое. Красиво, и идет ей безумно, она словно вся соткана из таких вот мелочей — порой дурацких, но любопытных и очень милых.

Макс подцепил его, погладил кожу под ним; закусил губу, прежде чем проговорить:

— Не могу представить, что ты становишься мне противна. Вообще кому бы то ни было. Тем более сейчас ты не оборотень, Билли. И уже никак им не станешь в таком возрасте. Что до отца — мы родителей не выбираем, к сожалению. Я вообще не уверен, что ты права в своих выводах по поводу родства с мохнатой братией.

— Ну, я сильная. Заметно так сильнее, чем надо. И быстрее. И голодная вечно, ага. И луна на башку давит. И температура у меня заметно выше нормальной, — тут она всем своим видом поспешила выразить возмущение. — Ты бы заметил, если бы лапал меня почаще, знаешь ли!

Макс закатил глаза и покачал головой. Но к себе Билли притянул, обнимая снова — и впрямь горячая, почти как ночью. И снова кажущаяся такой хрупкой, что впору прятать от чужих глаз и охранять, словно фарфоровую статуэтку. Сколь бы сильной и смелой она ни была.

— Иди ко мне, — он обхватил чужую талию и запустил пальцы в волосы, прижимая её голову к своему плечу. — Выбрось эти глупости из своей красивой головы. По крайней мере до тех пор, пока не начнёшь покрываться шерстью. Ты могла схватить свои… особенности от демонов или фейри. На них ты куда больше похожа, кстати. И да, лапать я тебя хочу постоянно, да только ты вечно против.

— Была бы я против — меня бы здесь вообще не стояло, так? — чуть возмущенно фыркнула Билли. — Ну да не очень-то и хотелось! Я, может, тут вообще только ради твоего кота. Бэзил куда милее некоторых там. Он такой клевый, и я подумываю его похитить, знаешь?..

— Э нет, кот идет в комплекте со мной! — возмутился Макс. Еще чего не хватало — Бэзил хоть и вредный, как весь некроотдел, но всё равно лучший в мире кот. Как вообще можно жить в доме без котика?

Билли на это смешно фыркнула и уткнулась ему в плечо. Макс почувствовал её руки под халатом — длинные пальцы пробежались по позвоночнику, вызывая стаю мурашек.

— Ну и что ты делаешь? — на выдохе поинтересовался он, стараясь говорить спокойно.

Удивительно — женщин в его жизни было достаточно, чувственных, красивых и умелых, но Билли вызывала нечто большее, чем просто похоть. Нет, и её тоже — оставаться равнодушным ко всей этой шельмовской красе было решительно невозможно. Но вместе с тем… болтливая, дерзкая девица пробралась под кожу, достала до самого холодного некромантского сердца, засела в мозгах и вряд ли уберётся оттуда в ближайшее время. Умение сходиться с людьми не входило в список достоинств Макса, но если он к кому-то всё же привязывался, то это было надолго. Он и жену свою любил до сих пор, пусть теперь и как друга.

— Совращаю тебя? — невинным тоном сообщила Билли, хитро сверкая глазищами из-под пушистых ресниц.

— Шельма…

Макс потянулся к её губам снова, легко касаясь, прижимая Билли крепче к себе. И пусть только попробует снова ляпнуть какую-нибудь ерунду. Противна она будет, ишь ты…

И конечно же, именно в этот момент защитные заклинания на доме сработали, оповещая, что к Максу решили заглянуть гости. Он уже успел мысленно сто раз проклясть Эву, которой наверняка нужны новые туфли, сумочка, пальто и «тот потрясающий парфюм»…

— Папаня! Я знаю, что ты дома, хочу твоей настойки в честь моего возвращения!.. — послышалось за дверью.

Вот же трижды грёбаная Бездна.

К знакомству Билли со своим сыном Макс был готов примерно так же, как к новому шедевру от Зверобоя. Хотя нет, даже поехавший маньяк предсказуемее в своих действиях, чем Калеб, демонов сынок-боевик.

— Сваливай отсюда, — посоветовал он Билли, стаскивая её со стола и принимаясь нервно расправлять на ней изрядно измятое платье.

— Чего? — ошалело спросила она, очевидно, не сразу понявшая, какой Бездны творится и почему её передумали раскладывать на столе.

— Мой сын, — пояснил Макс, кивнув на дверь, в которую стучали, кажется, уже в третий раз. — Поверь, ты не захочешь слушать его байки. Сваливай, Билли.

 Билли, казалось, прикладывала все возможные усилия, чтобы не заржать в голос.

— Расскажет он, как я его в Академии раздевала на каждой пьянке.

— Что? — переспросил Макс почти в ужасе. — Так, вот это была лишняя информация.

— Чего это? В картишки же! И не только его, они там все были моими сучками, — Билли нагнулась и резво подцепила подозрительно нюхающего воздух Персика, да так и замерла, держа его на весу. — А ты что это подумал?.. Да чтобы я и Калеб, да фу же! Бездна, я напрочь позабыла, что ты его папаша. Тогда вдвойне фу!

— Я подумал, что гожусь в отцы и тебе, детка, — соврал Макс — от одной мысли, что в Академии Билли вполне могла развлекаться с его сыном, становилось дурно. — Всё, иди уже.

 Для верности он подтолкнул Билли к заднему выходу. И не удержался — притянул её обратно, на короткий миг сжав упругие ягодицы в ладонях, и легонько поцеловал, прежде чем закрыть дверь за её спиной. Очень даже вовремя — Калеб принялся колотить в дверь пуще прежнего, грозя вот-вот снести её с петель.

— Грёбаная боевка, — ругнулся Макс, взмахом руки привёл стол в порядок и пошёл открывать дражайшему сынульке. Чтоб ему провалиться на месте!

30

— Ну здесь я, ну и дальше что?

Билли, до того рассеянно нюхавшая вымазанную в краске кисть, чуть вздрогнула.

— Последний день ждала, — протянула она, — я уж думала, не придёшь.

— А если бы я не догадалась, что письмецо с подвохом?

— А на кой ты мне тогда нужна? — пожала плечами Билли и обернулась к собеседнице.

Лейла Кохран оказалась симпатичной девушкой, коренастой и на вид сильной, но при том совсем крохотной, не больше пяти футов ростом. Эдакая фигуристая малышка, смуглая и глазастая, с пышным облаком светлых кудряшек вокруг премиленького лица. Неудивительно, что у неё возникли проблемы именно такого рода…

В письме, которое доставили из Аэльбрана позавчера утром, было сказано, что у Лейлы большие неприятности с Гильдией — прямо как у Билли в своё время. И поди ж ты, тоже из-за главы Гильдии Заклинателей, озабоченного засранца, в миру известного как почтенный архимаг Джамал Абдусамад. И поступил этот засранец точь в точь как Лори Макэлрой: не добившись от девчонки взаимности, сделал её работу в Гильдии невыносимой. К тому же отказался давать Лейле положительные характеристики для перевода в другой город, и та застряла в Аэльбране, точно кролик в силках.

Так себе перспективка, если кто спросит Билли. Душный и шумный южный городишко, сверху донизу забитый преступниками, ворами и прочей шпаной, ей никогда не нравился. Хотя еда здесь отличная, не поспоришь. И морские пейзажи — просто загляденье. Когда же она в последний раз выбиралась на пленэр? Больше года назад, это точно…

— Очень красиво, — Лейла кивнула на картину, украшающую хлипкий дорожный мольберт, держащийся на честном слове и изрядной порции магических сил. Билли закончила уже довольно давно, а до появления Лейлы просто бесцельно слонялась вокруг, грызя орехи и нюхая краску — запах, неприятный многим, для неё был сродни наркотику. — Ты и впрямь талантлива. Но чудовищно дотошна в мелочах.

— О да, это про меня.

Билли обошла мольберт и, плюхнувшись на желтоватый песок, закурила. Вскоре рядом опустилась Лейла и бесцеремонно выхватила портсигар.

— Я вообще-то бросила, — проворчала она, тоже прикурив от огонька на кончике большого пальца, — да только, блин, у меня тут такой трындец, что спиться впору.

— Не с нашим метаболизмом, сладуля, — хмыкнула Билли, выдохнув облако дыма, которое почти тут же унесло порывом легкого морского бриза. — Не стоит и пытаться.

— Ладно, Билли… ты же Билли, я правильно помню? Зачем ты здесь?

Билли повернулась так, чтобы сидеть макушкой к слепящему солнцу, искоса глянула на собеседницу и снова пожала плечами.

— Пришла тебя забрать. Думала, ты уже догадалась.

В больших чёрных глазах Лейлы поочередно мелькнули неверие, надежда, страх и мрачный скептицизм.

— И зачем тебе это?

Она усмехнулась и укоризненно покачала головой.

— Вариант с бескорыстным спасением девы в беде даже не рассматривается?

— Не рассматривается. Больно у тебя рожа ушлая.

— Значит, вот так, да? — Билли вытаращилась на неё в притворном возмущении. — Я ранена! Я о-очень опасно ранена! В самое сердечко, чтоб ты знала!..

— Не трынди, а?

— Ну ты ещё скажи мне не дышать!

Так или иначе, а Билли явилась спасать деву в беде. Не сказать чтобы бескорыстно, из жалости или благородства. (Хотя не без этого тоже, такая уж она дефектная тёмная магиня.) Просто ей позарез нужен толковый заклинатель с уровнем резерва не ниже 8Б, то есть «восьмой базовый». Лейла подошла бы идеально, даром что светлая. Уровень у неё даже не базовый, а средний, как у самой Билли, и толковая она именно в том смысле, в каком надо — иначе не сидела бы сейчас рядом с ней. Письмо-то Билли очень хитро зачаровала, сама от себя не ожидала такого изуверского плетения.

Приятно сознавать, что у Лейлы мозги такие же свернутые набекрень, как и у неё самой.

— Я предлагаю тебе работу, — всё же решила она перейти к делу. — Вернее, работать ты будешь на Принца Теней, но выбрала тебя я. Ничего незаконного, как ты наверняка успела подумать. Просто занимаемся разработкой многомерных сетей, делаем артефакты…

— И доводим до сумасшествия синтарийскую Гильдию, — со смешком закончила Лейла и взяла у неё ещё одну сигариллу. — Дерьмо, Билли-шельма, ты впрямь думаешь, что в нашей синежопой тусовке ещё не все знают о тебе и твоих выходках? Гордись, ты задолбала Лоуренса Макэлроя в общеимперских масштабах.

— А вот и горжусь, — вздорно фыркнула Билли. — Послушай, Лейла, у Макэлроя зуб конкретно на меня — и прилетит, если что, конкретно мне. И даже я-то до сих пор жива, потому как я под защитой Найри, и ты тоже бу…

— Ой, да плевать! — рявкнула Лейла, резко рубанув кулаком по воздуху. — Слушай, я пойду с тобой. И делать буду что захочешь — вообще что угодно, — только помоги мне слинять отсюда. У меня не выходит, даже в соседний город не выпускают.

— Как это? — изумилась она. — Абдусамад совсем сдурел? И его карманные заклинатели вместе с ним?

Лейла покачала головой, смаргивая слёзы и тут же принимаясь яростно тереть лицо. Она явно была не из тех, кто мотает сопли на кулак.

— Не заклинатели. У Абдусамада карманная мафия имеется, его младший брат заправляет «Олеандром».

Билли схватилась за голову и ничком рухнула на песок (благо одёжку надела затрапезную и могла валяться на чём угодно). Вот ведь умеет она найти неприятности!

«Олеандр», если память её не подводила, был не самой влиятельной семейкой в огромном муравейнике шафрийской преступности. И всё же эти ребята с цветочками в петлицах могли добавить проблем. Вот Лейле добавили.

— Я одного не понимаю: что ты такого сделала, чтобы они в тебя вцепились, как нежить в свежее мясо?

Лейла судорожно затянулась и, потупившись в смущении, перечислила:

— Уронила на Джамала сервант с хрусталём, вот ведь уродство… было. А потом уронила его братца Джаведа… с окошка. Теперь их треклятая мужская гордость ущемлена, и они хотят, чтобы я как следует попросила прощения.

Нетрудно было догадаться, при каких обстоятельствах ронялись хрусталь и братец Джавед. Наверняка решили вдвоём зажать одну беспомощную с виду девчонку, а та не была беспомощной — но зато была против. Будь её воля, Билли уронила бы шафрийских обезьян не с окошка, а с ближайшего крутого обрыва — чтобы никакая магия уже не помогла.

«Какого хрена, лаэда Хельта? — сердито подумала она. — Развела тут какой-то срач, шафрийские бандюки шастают, как у себя за проливом! Мы точно ещё в Империи-то?»

— Полиция, так понимаю, не чешется?

— Да что они сделают? Это Аэльбран, детка! — Лейла зло фыркнула, тряхнула кучерявой головой; массивные золотые кольца в её ушах зазвенели множеством подвесок, сверкая на солнце. — Мне ещё спасибо надо сказать, что почтенные ракши не подали иск в Магистрат. Короче, там ловить нечего было, я пошла к господину Арману. Но он…

— …он написал мне, — перебила её Билли. — Я сама его просила черкнуть словечко, если подвернётся хороший заклинатель. Но только этот дивный говнюк забыл сказать, что у них здесь давно не пололи сорняки, мать их так! А пора бы, если уж эти сорняки взялись контролировать портальную сеть.

Лейла нервно закусила пухлую нижнюю губу, прежде чем угрюмо заметить:

— Тебя-то тут никто не держит. Можешь уйти, ты не обязана…

— Я уйду только с тобой, — отрезала Билли, подорвавшись с места и шустро принимаясь паковать рисовальные принадлежности. — Вне зависимости от желаний всяких там похотливых братцев. Да какого хрена?! Ты прикинь, как трудно найти путного заклинателя, да ещё и чтобы не слабее меня? Я устала пахать за троих! Не хочу, не буду! Я, между прочим, одна кота воспитываю! И парень у меня уже почти есть! Наверное… ну, тут сложно вообще-то…

— Наверное? — переспросила Лейла, тоже поднявшись. — Увлекательная у тебя личная жизнь, так подозреваю.

— Да охренеть просто, — с чувством согласилась Билли и щелчком пальцев отправила подсохшую картину к себе, то есть в номер гостиницы. Оставалось понадеяться, что не промазала: местную координатную сетку она знала не так чтобы идеально. — Потом как-нибудь расскажу, когда выберемся из этой дыры.

— Чем я могу помочь?

— Подскажи, где готовят приличную паэлью, а? Жрать охота, прям мочи нет.

31

Лейла недоверчиво уставилась на неё, уперев руки в бока.

— Ты и впрямь собралась отобедать?

— Плотно и неспешно, — охотно заверила Билли. И, собрав своё нехитрое барахло, схватила девчонку за руку да поволокла наверх, к просёлочной дороге. — В конце концов, силы нам ещё понадобятся.

Невольно вспомнив о Максе, она уже в который раз испытала нечто сродни чувству вины. Может, всё-таки не стоило вот так молча пропадать? С другой стороны, кто сказал, что Макс вообще заметит её отсутствие? Он целый коммандер, ему есть чем заняться, кроме как думать обо всяких надоедливых девицах. А даже не будь оно так… ну, в конце концов, у них только и было, что пара-тройка очень странных (и горячих) обжиманий. И Билли совершенно не хотела по дурости нафантазировать между ними какие-то отношения, а потом узнать, что ничего такого и в помине нет.

Ну а даже если Максу и не всё равно, где она шляется, то три дня — это всё-таки не три месяца. Они ведь взрослые люди, а не строгий папенька и малолетняя дочурка. Хотя у Эгертона с его стрёмными игрищами может быть диаметрально противоположное мнение…

Неимоверным усилием воли выкинув из головы Эгертона вместе с игрищами, Билли постаралась сосредоточиться на печальной реальности.

А печальной она стала на подходе к приземистому многоквартирному дому, где жила Лейла. У входа в парадную уже толклись пятеро смуглых плечистых парней в белых костюмах. Правда, цветок олеандра в петлице красовался только у одного — Билли предположила, что это их главарь, эдакий местный аналог Саймона Маккоя, чтоб ему в Хладном Чертоге икалось.

Именно к парню с цветочком и обратилась Лейла:

— Что тебе нужно, Зейд? — холодно осведомилась она, сложив руки под пышной грудью. — Как видишь, я никуда не убегаю; нечего шнырять у меня под окнами.

Зейд одарил её безразличным взглядом, прежде чем обратить внимание на Билли:

— Ты кто такая? Чего от неё надо?

Билли улыбнулась как могла безобидно и подняла руки перед собой. (Разумеется, с дальним прицелом — чтобы бандюки в пафосных костюмчиках увидели татуировки и признали в ней магиню. Никто не захочет без нужды связываться с магом.)

— Спокойно, ребята, я не хочу неприятностей. Просто решила навестить свою закадычную подружку! Посидим, выпьем чаю, и я уберусь восвояси.

Зейд весь набычился, грозно нахмурил густые брови, однако тут его придержал за локоть другой парень. На фоне своих приятелей — прилизанный, мелкий, щуплый даже, но с умными цепкими глазками, взгляд которых не предвещал ничего хорошего.

— Тихо, брат. Пусть идут… пить чай.

— Джаведу это не понравится!

— Джавед не давал на этот счёт никаких распоряжений. Пусть идут. Куда им деваться, с третьего-то этажа?

«Людишки, — с раздражением подумала Билли, решительно обойдя хмурых мордоворотов и открывая перед замешкавшейся Лейлой двери парадной, — хоть бы для виду полюбопытствовали: вдруг у меня телепорт есть?»

Телепорт у неё впрямь есть.

В кармане пиджака.

А пиджак — дома у Макса.

Вот же трижды долбаная Бездна!

— Телепорта у тебя, как понимаю, нет? — сестрица по несчастью будто прочла её мысли — и поспешила озвучить. Не забыв, впрочем, окружить их обоих заглушкой помощнее. — Иначе Акир потребовал бы его сдать. Он оборотень… не знаю, какого вида, но слышала, что его прайд чует магию и может определять её разновидности.

Стало быть, человечек с цепкими глазками — вовсе не человечек. Ещё веселее… Если с людьми Билли бы потягалась врукопашную, то с оборотнем точно не станет. Не та у неё комплекция.

— Ясно, — Билли мотнула головой, стряхивая с глаз растрепавшиеся на ветру волосы. — Обойдёмся без телепорта. За две минуты сможешь собрать дома самое необходимое? Не хочу на ковёр к цветочному боссу, а потащить нас туда могут уже прямо сейчас.

Лейла кивнула и молча материализовала в руках мешковатую дорожную сумку.

— Самое необходимое здесь. Остальное терпит.

— Вот и славненько. Держи заглушку, от меня ни на шаг.

Они выбрались на крышу дома — по счастью, плоскую. Билли велела своей невольной напарнице задраить люк всеми возможными чарами, а сама встала чуть поодаль и принялась настраиваться.

То, что она собиралась вытворить, требовало предельной концентрации. И отсутствия даже намёка на посторонние мысли…

— Блин, надеюсь, мы выберемся живыми, — всё же проворчала она. — Если помру — Макс оживит меня, только чтобы убить снова. Нотациями.

— Нотациями? Кто такой Макс, твой папочка? — хмыкнула Лейла, не переставая наворачивать сложные плетения вокруг люка. — Или твоя увлекательная личная жизнь?

Билли невольно фыркнула, потом и вовсе рассмеялась чуть нервно.

— Нечто среднее.

— Трындец.

— Ага!

 Снизу раздался глухой стук, и Билли спешно сосредоточилась на заклинании. Видят боги и богини, ей лучше не отвлекаться…

— Фоули, ты что, сдурела?!

Не отвлекаться.

— Лейла, милая… заткнись, — прошипела она, не переставая выплетать огромную сияющую воронку. Удары по металлическому люку звучали всё чаще. Если там хотя бы один оборотень, ни одна дверка не выдержит. Даже с магическим усилением.

— Фоули, ты… ты же помрёшь так!

— Хренушки.

Не помрёт. Она уже проверяла.

Не. Отвлекаться.

…кажется, люк всё-таки слетел с петель, и кто-то успел прорваться на крышу. Но воронка вокруг них с Лейлой схлопнулась раньше.

А затем всё смазалось, будто завязло в густом молочно-белом тумане, какой растекается по холмам Синтара поутру. Когда Билли нашла в себе силы вынырнуть из этого тумана, над головой она почему-то обнаружила чуть потрескавшийся потолок родной гостиной. Сама она лежала на диване (и мечтала сдохнуть вот прям щас — так болела каждая клеточка её тела), а рядом на ковре сидела зарёванная Лейла и зло глазела на неё.

— Ну ты и долбанутая, — процедила она надтреснутым голосом. — Билли Фоули! Ты абсолютно, невозможно, наглухо долбанутая!

— Точняк, — прохрипела Билли. — Как мы тут очутились? Ни Бездны не помню.

— Ты довольно шустро вырубилась. Правда, успела заблевать кровью всю подворотню. И позвать друзей.

— Хм?

— Оборотни, мальчики-близнецы. Жутко ругались, но до твоего дома проводили. И тебя дотащили, само собой. Потом позвали целительницу по имени Мэйр: та обозвала тебя по-всякому, но подлатала как смогла. Сказала, что выживешь.

Мэйр — это хорошо. Билли, к своему стыду, с детства панически боялась лечебниц и лекарей; Мэйр была одной из тех немногих, кому она полностью доверяла.

Вот Торн и Фэрн — это хреново. Как пить дать наябедничали Найри. Ну да ладно, главное, чтобы Макс не прознал. Тогда ей впрямь конец.

— Ладно тебе, — попыталась утешить она Лейлу, насморочно шмыгающую носом, — говорила же, не помру. Я крепкая, сама же оборотень наполовину, хоть ни в кого и не превращаюсь.

— У тебя на лбу, знаешь ли, не написано! — рявкнула та. — Я думала, ты умрёшь! Ну вот на кой хер было геройствовать? Неужели бы я захотела убраться из Аэльбрана ценой твоей жизни?! Нет, Билли! Нет, мать твою! Не захотела бы!

— Ну и дура.

— Сама дура!

— Так я и не спорю, — пробормотала Билли.

И криво ухмыльнулась, чем пуще прежнего разозлила свою новую подружку.

В том, что они теперь будут подругами, она ничуть не сомневалась.

32

— Опаздываете, шеф, — послышался откуда-то сбоку весёлый голос Мюррея. Ну конечно, кто ещё мог Макса встретить с утра пораньше, с его-то везением?

— Мне стоит рассказывать пословицу про начальство и разницу в синонимах? Или сам сообразишь?

Мюррей на это только фыркнул и отмахнулся, его уже лет пять не пугали грозные взгляды начальства. Ну и пусть себе, должно же хоть у кого-то быть хорошее настроение, невзирая на весь творящийся бардак? Вот у Макса оно стремилось к отрицательному значению, спасибо грёбаной Билли Фоули, пропадавшей невесть где который день. Именно пропадавшей, что самое противное — три дня без её очаровательной задницы перед глазами, и вот уже степенный коммандер некроотдела готов на стенку лезть. От беспокойства, конечно же — вдруг до девчонки добрался мудак Лори, ну или ещё какие его дружки? А вовсе не от желания эту самую задницу хорошенько облапать.

Хотя и от него тоже, чего греха таить — Макс ханжой не был, себе врать не любил, хотел Билли во всех смыслах и вообще скучал. Мюррею об этом, правда, знать совсем не надо. Как и о том, что опоздал он, добрых полчаса решая, а не наведаться ли к Фоули.

Решение за него принял Калеб, завалившийся, когда Макс и так уже опаздывал, и с такого жуткого похмелья («Последняя попойка перед работой, папа, клянусь!»), что его стало откровенно жаль. Пришлось кормить и отпаивать зельями великовозрастное дитё, всерьёз раздумывая, а не лишить ли его наследства. А учитывая аппетиты сынульки, затянулось всё это действо до полудня, что совсем непозволительно для коммандера.

Впрочем, начальник он или где?

— Между прочим, к вам посетитель, — неожиданно тихо проговорил Френсис. Даже будто бы по сторонам оглянулся. — Ждёт уже с полчаса.

— Хоган? — подозрительно поинтересовался Макс. Назойливая писака вот уже вторую неделю осаждала управление и некроотдел в частности, а в последние дни и вовсе целыми днями крутится близ участка.

— Сплюньте, шеф! — он пуще прежнего понизил голос. — Принц Теней в вашем кабинете.

— Найри-ши? — удивился Макс. Нет, Найри не отличается особой стеснительностью и опасливостью, но всё же в участок являлся лично только по особым случаям. — Что он там делает?

— Очевидно, пьет виски. Нет, я пытался защитить ваши запасы, но вы же понимаете…

— Понимаю. Спасибо за предупреждение, Мюррей.

Ещё бы не понимать — почти все его ребята подрабатывали у Принца Теней. Вполне безобидно, вроде создания скелетов-уборщиков, но золотишка Найри не жалел, а деньги лишними не бывают. Даже для Макса, который нет-нет да и оказывал услуги теневому миру Синтара. На той почве и завёл подобие приятельских отношений с его главарем, когда тот ещё был молод. Найри ему даже немного нравился — фейский воображала держал свою банду на коротком поводке и охотно сдавал полиции тех, кто наглел слишком сильно и начинал творить беспредел. Если подумать, предъявить ему можно только контрабанду, но то проблемы Торговой Гильдии, вот пусть они и разбираются. Полиции же негласный союз с Найри очень даже выгоден.

— Ваше высочество, — не удержался от шпильки Макс, едва только зайдя в кабинет. Заглущающее и сигнальное заклинания, правда, навесил заранее — союзы союзами, а всё же невместно коммандеру в участке распивать виски в компании Принца Теней. Кивнул на бокал в его руках: — Угощайтесь, будьте как дома.

— Лорд Эгертон, — ну разумеется, Найри не был бы собой, не поддев в ответ. — Если скажу, что соскучился, ты мне не поверишь?

— Ну почему не поверю? Я прекрасный собеседник, и вкус на алкоголь у меня хороший.

— И не поспоришь, — протянул Найри, придирчиво разглядывая янтарную жидкость в бокале. Даже один глаз прикрыл, паршивец. — И не только на него. Я слышал, мой дорогой друг, ты охмурил мою лучшую заклинательницу?

Макс удивленно уставился на него. Нет, он знал: скрыть что-то от Найри крайне трудно. Учитывая, что Билли, судя по всему, ходит в его любимых сучках. Но всё же надеялся, что ещё не весь Синтар в курсе едва начавшихся отношений.

— Да брось, — рассмеялся тот. — Половина Синтара уже ставит на то, когда вы поженитесь.

— Прямо-таки половина?

— Ну ладно, я немного преувеличил. Но мы с Ханнэ уже поспорили на десять золотых, что быть тебе в мужьях до конца этого года. Если что, я только за, ты учти.

— О, мне так полегчало, — ядовито сообщил Макс, усаживаясь в своё кресло. — Ты что, о моей личной жизни поболтать пришел?

— О, я бы с радостью! — в тон ему отозвался Найри. Плеснул себе ещё виски из его графина и снова уставился на свой стакан. — Но, друг мой, есть дела немного более важные, чем ваша милая любовная история. Сара Хоган, слыхал о такой?

Макс скривился — разговор, начинающийся с вопросов о вусмерть задолбавшей писаке, не предвещал ничего хорошего.

— Иногда мне кажется, что это она моя бывшая жена, а не Эва. И что натворила эта… курица?

— У курицы чересчур длинный клюв, как выяснилось. Ходит, разнюхивает всякое… Я беспокоюсь, знаешь ли.

— Ты? — со смешком уточнил Макс. — Занимайся ты чуть более честным бизнесом, раздавал бы интервью направо и налево.

— Раздавал бы, — согласился Найри, вольготно развалившись в кресле. — Да и сейчас могу, мой бизнес очень даже честный. В большинстве случаев. Но увы, нам обоим есть что скрывать. В частности, одну историю тридцатилетней давности, о которой в последнее время ходит уж очень много разговоров.

Макс нахмурился. У него с «тридцатилетней давностью» была связана только одна история, свидетельством которой была ноющая на всякий трындец нога. Вот сейчас она заныла очень сильно, даже пускаться в воспоминания не пришлось.

— Та самая история? — уточнил он на всякий случай.

— А у тебя есть ещё одна? Которую можно ловко связать со Зверобоем? Ты, кстати, собираешься его ловить вообще?

— Тебя не спросил, — огрызнулся Макс. — Что за разговоры, Найри? У меня как-то резко настроение упало, так что давай без словесного поноса.

Найри завозился в кресле, устраиваясь поудобнее, с раздражающей медлительностью закурил и только после этого снизошёл до ответа:

— Слухи ходят, что Зверобой к вашей милой некромантской братии имеет самое что ни на есть прямое отношение. Со скальпелем ловко управляется, от улик избавляется так, что даже ты в лужу сел. И лично я знаю только одного некроманта, который ненавидит моих пушистых друзей так сильно, что готов выпустить им кишки в прямом смысле.

— Ты что, думаешь, это я их режу? — Макс только чудом не поперхнулся дымом едва прикуренной сигариллы.

— Не думаю. Ты умнее. И трупы прятать умеешь, уж я-то знаю. А учитывая любознательность нашей Сары, о том, что мы сделали тридцать лет назад, узнает и весь Синтар.

Узнает — и устроит ему веселую жизнь. Вилы, факелы и прочие атрибуты простого люда против злобных чудовищ-некромантов. И плевать, что оборотней в обычное время они ненавидят ещё больше некросов, втайне наверняка нахваливая Зверобоя за предприимчивость.

— Мы избавили город от чудовищ.

— Мы их казнили, Эгертон. Без суда и следствия, с особой жестокостью. Не то чтобы я жалел, собакам собачья смерть, то наше приключеньице мне только на пользу пошло. Но всё же советую искать Зверобоя побыстрее. Прямо-таки настаиваю.

Он улыбнулся, вроде бы мило, но Макс видел — Найри раздражён. Ни Зверобой, ни чересчур активная Хоган ему не по душе, а учитывая, что первого найти не может даже некроотдел, есть большая вероятность, что свое раздражение Принц Теней может выплеснуть на писаке. Нет, ей не станут угрожать, избивать или делать все те вещи, на которых можно попасться. Просто однажды любопытную журналисточку уже не найдут, и это станет ой какой проблемой для Макса. Особенно учитывая её заинтересованность именно им и его прошлым.

— Или что?

— Или этим займусь я. Поверь, тебе не понравится.

— Мне уже не нравится то, что ты забыл, с кем разговариваешь, Найри, — не скрывая угрозу в голосе, процедил Макс. Воздух словно стал тяжелее от его магии, густой волной выплеснувшейся наружу.

— Всего лишь забочусь о своих инвестициях, — Найри беззаботно пожал плечами. — Мне нравится наш союз, Эгертон. И текущее положение дел меня вполне устраивает. Если тебя вышвырнут, кто знает, кого пришлют вместо тебя? Я уже не в том положении и возрасте, чтобы познавать друзей в бою. Деньги же не слишком надежный инструмент влияния.

Вспыхнувшая на Найри злость резко стихла. Фейский мудак пришёл не повыпендриваться, как он это любит. За колкими словами и высокомерием скрывается нечто, похожее на заботу о нём. Даже окажись Макс Зверобоем, репутация Принца Теней не пострадает. И новые знакомства он найдёт тут же, спасибо подвешенному языку и обаянию.

Приятно, подери Бездна.

— Не в том возрасте? — усмехнулся Макс. — Ты моложе меня лет на пять!

— Что ничуть не помогло мне охомутать Билли-шельму, — расстроенно заметил Найри. Падкий на смазливых юнцов, он наверняка не раз пытался залезть к ней в трусики — но, выходит, взаимности не снискал. — Как ты это сделал, признавайся?

— Завидуешь?

— Немного. Такой ротик и не в деле!

— Ляпнешь ещё что-нибудь в этом духе — и проблемы будут уже у твоего ротика, Найри, — пообещал Макс. Не так чтобы зло, но нечего всяким фейкам мечтать о его шельме.

Ещё бы подействовало хоть немного.

— Какая экспрессия! — всплеснул руками Найри и гаденько ухмыльнулся. Нет, всё-таки надо проклясть его разок. — Эх, знал бы, давно б сосватал её тебе. Глядишь, пришлось бы поменьше пришлось беспокоиться о её вертлявой заднице. Не девица, а ходячая беда, знаешь ли!

Макс знал. А потому насторожился — Найри и слова не скажет просто так. Волна беспокойства за Фоули взметнулась с новой силой, даже мысли о вездесущей Хоган отошли на второй план.

— Что с моей Билли? — он спешно прикурил новую сигариллу, надеясь, что так его нервозность будет заметна меньше.

— К счастью, уже ничего, — ворчливо откликнулся Найри, снова наполняя бокал. — По крайней мере, минут сорок назад была жива-здорова. Выслушала мои нотации, ни слова не восприняла всерьёз, слопала чудовищных размеров мороженое и побежала радостно хихикать в вашу курилку, где ей не менее радостно вторила половина твоего чёрного курятника.

Первым желанием было встать, выпнуть из кабинета Найри и пойти прибить эту маленькую дрянь. На этот раз даже не было ревности, только всепоглощающее бешенство. Нет, ну это уже совсем из ряда вон! Три дня пропадать невесть где, а потом идти и чесать языком с его подчинёнными?!

«Убью паршивку», — пообещал Макс, только чудом удержав себя на месте.

Разум зацепился и за другое — вот это вот «уже ничего» вызывало вопросы.

33

— Найри, что натворила эта неугомонная?

— Похитила заклинательницу у аэльбранской Гильдии, мимоходом поссорила ассасинов и шафрийскую мафию, а когда шафрийцы попытались отобрать заклинательницу да надавать ей по шее — провешала телепорт наискосок через всю Империю, что в теории вообще-то невозможно, и по прибытии в Синтар едва не выблевала собственные кишки. Мои волчата тащили её до дома на себе, потому что ходить она не могла, и дышала-то еле-еле… и поди ж ты, восемнадцать часов спустя жрёт мороженое и веселится! — Найри принялся с силой тереть тонкое переносье, будто у него голова разболелась. — Макс, я сам — жалкая пародия на мага; однако ж даже мне понятно, что спонтанный перенос на шесть тысяч миль — самоубийство. Девчонка выжила только благодаря зверскому здоровью. И что ты думаешь, она раскаялась хоть для виду? Куда там! Она, видишь ли, девочку выручала, и пусть фейский зануда от неё отвалит! Ради всех богов, ну вправь ты мозги этой мелкой засранке, потому что я отчаялся до неё доораться.

Сказать, что Макс охренел, значило не сказать ничего. Он был далёк от заклинательских премудростей, однако прожил с одной из заклинателей достаточно. Да и в Академии учился довольно хорошо, чтобы понимать, насколько самоубийственны подобные авантюры. Эва, магичка десятого, между прочим, уровня, на его памяти никогда подобного не проворачивала. Но то Эва, умная, расчетливая и крайне осторожная женщина, а не самоуверенная соплячка, возомнившая себя невесть кем. О Билли в курилке забылось напрочь — вместо этого перед глазами встал образ Билли окровавленной, разорванной на кусочки ужасными перегрузками.

О, Макс мозги ей вправит. И больше никогда, никуда не выпустит со своего чердака; даже позволит Найри и его сестричке таскаться туда как к себе домой. Плевать, насколько ужасно это звучит даже в собственной голове — пора уже Билли уяснить: заставлять взрослого некроманта испытывать такой шквал эмоций, что даже стёкла за спиной дребезжат и готовы вот-вот пойти трещинами, опасно для здоровья. И для свободы. Отпускать её от себя больше, чем на несколько ярдов, он отныне не собирался.

— Гляжу, тебя проняло… — прошелестел со своего места Найри. С усмешкой, но опасливо, очевидно в полной мере ощутив волну окатившей некроэнергии.

Макс с трудом призвал себя к порядку, хотя стакан в руке, уже пустой, успел осыпаться пылью.

— Где, говоришь, в последний раз её видел?

Ответить Найри не успел — дверь тихонько скрипнула, и в кабинет ввалилась… ну конечно же, Билли. По обыкновению нарядная, возмутительно радостная и в самом деле неприлично свежая для той, кто чуть не подохла меньше суток назад.

— Ты скучал по мне, даже не пытайся отрицать! — возвестила она. Затем пригляделась повнимательнее, нервно сглотнула; соизволила-таки заметить присутствие мерзко ухмыляющегося Найри; снова перевела взгляд на Макса… и принялась потихоньку пятиться обратно к двери. — Твою мать. Так, а зайду-ка я попозже… недельки через две…

Макс на это отвечать ничего не стал. Только глянул тяжело, прежде чем машинально набросить на Билли заклятие паралича. Несильное и кратковременное, но ему хватит.

— Найри, выйди.

Принц теней уставился было возмущённо, мол, как ты смеешь меня выгонять! Но сообразительности и чувства самосохранения ему хватило, чтобы послушно подняться. Он подошёл к остолбеневшей Билли, сочувственно погладил её по щеке и, прежде чем выйти, сообщил деловито:

— Прости, сладкая моя, я отчаялся воевать с тобой в одиночку. Макс, не прибей девочку ненароком, эти золотые ручки дороги мне как память.

— Пошёл вон.

Стоило только двери захлопнуться, Макс запер её на все известные ему заклинания и только после этого отпустил Билли.

— У тебя минута.

Та, как и ожидалось, невиданной щедрости коммандера Эгертона не оценила.

— Да что ты себе позволяешь?! — так и взвилась она, гневно сверкая глазами. — Спешу напомнить: ты по-прежнему не мой папочка и не мой начальник, чтобы с меня чего-то там требовать!

— Я позволяю себе что хочу, Билли. Пока я хочу объяснений, но можем и по-другому.

Что именно по-другому, Макс пока и сам не знал. Смутно догадывался, но всё же надеялся на благоразумие, своё и Билли.

Зря, как выяснилось.

— Дохера ты хочешь! — отрезала Билли, премило зарумянившись от злости, и стиснула цепкие пальцы на дверной ручке. В том, что она при надобности снесёт все заклинания, Макс не сомневался, однако же он сам тоже не паршивый третьекурсник, сделать это быстро никак не выйдет. — Ты кто такой вообще, чтобы у меня объяснений требовать? Живо открыл эту проклятую дверь, иначе двери у тебя больше не будет!

— Значит, по-другому, — припечатал Макс, неожиданно быстро оказываясь возле неё. Схватил за отвороты очередного выпендрежного пальтишка и притянул к себе, впиваясь в губы злым, наверняка болезненным поцелуем.

Билли ойкнула, её узкие ладони упёрлись в грудь, ударили ощутимо, но куда там — взбешённого некроманта остановить ой как трудно. Макс обхватил её запястья одной рукой, второй же вцепился в волосы, оттягивая голову назад, обнажая беззащитную шею.

В оставленном на светлой коже засосе было даже что-то красивое.

— Будем дальше разбираться, кто я тебе, детка? — прошипел он в самое ухо, оттаскивая Билли от двери. К столу, да.

— Ты мне вообще никто, мы даже не встречаемся, — огрызнулась Билли, отпихнув его руки. К двери, правда, больше не рвалась. Сняла с себя пальто, с непривычной небрежностью отшвырнула прямо на пол; под ним оказалось очередное неприлично короткое платьице, едва прикрывающее резинку чулок. — Боги и богини, опять твои стрёмные игрища? Сказал бы честно, что потрахаться приспичило! Бесить зачем? Любишь, когда сопротивляются?

Будь Макс в несколько другом настроении, он бы наверняка опешил от подобного. Но сейчас он попросту завис, зачарованно глядя на длинные ножки, лихорадочно вздымающуюся грудь. Шагнул вперед, устраивая ладони на стройных бедрах, сгреб подол вверх, задыхаясь от прикосновения к обнаженной нежной коже. На этот раз трусики на ней были, кружевные, в тон платью, глядя на которые Макс не понимал, чего хочет больше.

То ли любоваться дальше своей горячей девочкой, сбитой с толку, но продолжающей строить из себя невесть что. Узнать, надолго ли хватит ехидства в его Билли, когда оно сменится возбуждением и желанием.

То ли развернуть её, перегнуть через стол и разорвать в клочья треклятое кружево, сделать всё то, о чём мечталось с первого дня знакомства. Он задрал платье ещё выше, безжалостно сминая ткань у самой талии, смело запустил руку в трусики, не встретив никаких возражений. Под ладонью было тепло и влажно, не оставляя никаких сомнений в том, что все эти «стрёмные игрища» Билли очень даже по душе. Он всего-то погладил её там, как она уронила голову ему на плечо, а острые зубки сжались на шее, заглушая тихий стон.

— Значит, сопротивляешься? — усмехнулся Макс, наклоняясь к аккуратному ушку. Обвёл языком мочку, куснул несильно, прежде чем прошептать, из последних сил стараясь делать вид, будто ведёт в этой игре: — Либо говори «нет», детка; либо раздевайся, пока я не порвал твои модные тряпки, и поворачивайся.

Билли тихонько хмыкнула и невыносимо наглым тоном заявила:

— Тебе надо — ты и раздевай.

Ну и вот как на это реагировать?

Макс, быть может, и раздел бы. Да только терпения не было совсем, руки немилосердно тряслись, его всего потряхивало, и от образа сурового некроманта не осталось и следа. Он гладил, сжимал, целовал свою несносную шельму, пытался расстегнуть пуговицы на вороте, чтобы добраться до восхитительной груди, манившей так давно. В итоге оторвал и понял, что такими темпами Билли придется выходить из его кабинета голой, чего он никак не мог допустить, даже в таком далёком от разумности состоянии. Пришлось спешно разворачивать её спиной к себе, задирать юбку, коленом разводя в стороны длинные ноги. Трусикам повезло меньше, чем платью, — их Макс всё же разорвал.

И не выдержал. Сжал упругую ягодицу сильно, шлёпнул по ней звонко, с оттяжкой, с удовольствием наблюдая, как краснеет светлая кожа. Билл предсказуемо дернулась и даже попыталась возмутиться, да только кто бы ей позволил? Рука будто сама собой вцепилась в волосы, потянула, заставляя приподнять голову. Наверное, это было слишком грубо, но сейчас было малость не до неспешных ласк.

Не когда перед глазами будто всполохи пламени пляшут, а в голове — ни одной мысли о чём-то, кроме Билли-шельмы. Кабинет, работа, проблемы с Хоган — к демонам их всех, весь этот бардак, по крайней мере сейчас, когда она рядом. Под ним.

Когда шепчет едва слышно какую-то ерунду, выгибается так, что хочется запомнить навсегда. Когда царапает столешницу, оставляя борозды на дереве. Когда стонет так, что наверняка слышно через все заглушающие.

И почему, подери Бездна, он готов не отпускать Билли целую вечность, даже после того, как перед глазами будто сотня огненных заклинаний проносится?

— Ты моя, поняла? Не отдам никому. Никому, слышишь?.. — выдохнул Макс, сам от себя подобного не ожидая.

И в сгиб шеи впился губами и зубами, оставляя метку, чтобы знала, помнила долго, чтобы…

— Ты чудовище, ты в курсе? — меланхолично поинтересовалась Билли, закуривая.

Макс только языком щёлкнул, глядя на неё: светлая кожа на темном дереве — стол и правда ей идёт. И по размеру идеально, позволяет всё равно что обнаженной девушке развалиться на нём, свесив вниз только ноги. Бумажки, правда, теперь художественно украшали пол, вместо того, чтобы занимать коммандерский ум… Ну да и хер с ними.

Он протянул руку, оглаживая сильное бедро, плоский живот, грудь в развратно распахнутом вороте, с удовольствием отмечая дрожь в теле Билли.

— Я был ещё ласков, — возразил Макс. — Ты расстроила моего кота вообще-то.

— Каким это образом? — искренне возмутилась Билли, поперхнувшись от таких заявлений. — Я молчу о том, что не посмела бы, но меня ж даже в городе не было.

— Ты похитила у него Персика. Бедняга Бэзил искал его по всему дому два дня, даже отказался от любимой индейки! Понятия не имею, как ты будешь перед ним извиняться.

— Бездна, да я чудовище похуже тебя, — она, похоже, искренне расстроилась. — Хотя нет, это же ты наврал Бэзилу, что мы будем жить с вами! Так и сказал, я всё помню!

— Так вы и будете, — пожал плечами Макс, поднимая с пола сброшенные ею туфли и одевая на её ножки. — Одевайся. Нужно собрать твои вещи, вернуть моему коту твоего и пообедать.

— Ты же сейчас пошутил, да? — Макс покачал головой, на этот раз поднимая пальто. — Нет, Макс! Нет, я не буду переезжать к тебе! Остаться на ночь ещё куда ни шло; на завтрак, хотя это уже такое себе. Но переезжать!.. Мы даже не…

Договорить последнее слово она не успела — Макс накрыл её рот ладонью.

— Мы встречаемся, Билли. Это не обсуждается. Об остальном, так и быть, можешь подумать по дороге.

34

— Уже не смотрят, можно отпустить, — едко заметила Билли, когда полицейское управление осталось далеко позади.

— Можно, — согласился Макс. Но руку с её талии не убрал — зато опустил ниже, чуть ли не на задницу.

Мудак.

Билли нахмурилась и бессмысленную беседу продолжать не стала.

Нет, не то чтобы она была так уж недовольна собственническими замашками Эгертона. По крайней мере пятьдесят процентов Билли Фоули — да, те самые, которые напрашивались, чтобы их завалили прямо в кабинете, — готовы были орать от восторга (а ещё лучше — провоцировать своего личного некроса на новые непотребства вот прямо здесь и сейчас). Но вторая, более разумная половина… ну, не то чтобы была против. И всё же их недвусмысленное шествие по коридорам некроотдела Билли нашла несколько унизительным. Особенно после откровенно насмешливого взгляда Бэйли, у которого на лбу так и читалось: «Ой, смотрите, на сучку таки надели поводок!» Руку со своей спины так и хотелось сбросить, а вконец охамевшему коммандеру прописать в челюсть. На глазах у всей изумленной публики, да.

Останавливало лишь осознание, что это совершенно неадекватная реакция. Билли после кошмарной ночёвки у Макса вообще стала какой-то уж чересчур дёрганой — чего только стоила выходка с телепортацией через всю Империю. Ну серьёзно! Будь Билли в уме, она бы не делала это впопыхах, без привязки к физическому объекту, без страховки, без… без мозгов, чтоб её!

Что ж, в уме она явно не была.

Неудачная телепортация её сильно травмировала и, казалось, усугубила общее нестабильное состояние. Только за это утро она умудрилась расстроиться из-за сгоревшего бекона, пореветь над книжкой, на нервах поджечь занавески, послать Найри-ши в Бездну волчком вертеться, ну и довести хладнокровного Эгертона до неконтролируемого бешенства и грубого секса на первой же попавшейся пригодной поверхности. (Вот дошутились они про этот клятый стол.)

Нет, не то чтобы последнее ей так уж не понравилось. Понравилось, даже слишком. Однако оно ничуть не отменяло пугающего понимания — с ней что-то здорово не так. И она даже не знает, что именно.

— Эй, ты в порядке? — вдруг поинтересовался Макс. Выглядел он при этом до Бездны обеспокоенным, будто прекрасно видел её состояние.

Или видел на самом деле — коммандер как-никак, долбаный некромант и просто мужик, годящийся в папочки. Билли даже хмыкнула нервно, но покачала головой. Она и сама не знала, что с ней, к чему беспокоить Макса зря? Сбежит ещё, а у них, между прочим, ужин (или таки обед?) запланирован. От еды, как известно, не окажется ни один здравомыслящий маг. И не здравомыслящий тоже.

— Всё равно ведь узнаю, — пробурчал Макс. И затолкал Билли в портал прежде, чем она успела придумать достойный ответ.

— А не узнаешь, так донесут, — ядовито заметила Билли, уже привычно вывалившись из портала прямо в руки Эгертона.

Не то чтобы это было неприятно, однако даже Билли, не отличающуюся особой скромностью, подобные объятия средь бела дня несколько смущали. Пойди пойми почему — Эгертон не тот, кого стоит стыдиться. Однако же она вообще-то не собиралась выставлять на публику свои отношения! И эти самые отношения заводить тоже — слащавая морда Мэла давно померкла в памяти, страдать по нему полжизни Билли и вовсе не собиралась, но всё же они встречались два года. А теперь…

А теперь она охотно тискается с коммандером некроотдела посреди площади. Охренеть же просто, такое нарочно не придумаешь.

— Полагаешь, Найри заходил, чтобы поведать мне о приключениях на твою задницу? — хмыкнул Макс, всё же отпуская её, при этом не забыв одернуть на ней пальто и мимолетно коснуться волос, приглаживая. — Ты, конечно, хороша, детка, но не настолько, чтобы Принц Теней являлся ко мне только ради тебя.

— В каком смысле — «не настолько»? — искренне возмутилась Билли. — Я очень даже хороша. Вот только мне не нужен присмотр. И жить с тобой я не буду. Да с чего бы вдруг я рванула переселяться к стрёмному тирану, вместо первого свиданьица завалившему меня на столе и угробившему моё любимое бельё? Новое будешь должен! И свидание тоже. Хм, два. Нет, я вообще-то шельма приличная, так что три!..

— Ты что, всерьёз собираешься говорить об этом сейчас?

 Ушедший было на пару шагов вперёд, Макс развернулся да посмотрел эдак снисходительно и участливо, отчего снова захотелось его стукнуть. Просто из вредности. Билли отвечать не торопилась, засунула руки в карманы и демонстративно отвернулась от него.

— Как вижу, хочешь, — Макс нервно потер переносицу, подошел ближе, вытащил из кармана её ладонь и принялся мягко поглаживать. — Я не собираюсь за тобой присматривать, Билли. Но ты не запретишь мне о тебе беспокоиться. Что актуально, учитывая твою феерическую способность влипать в неприятности.

Вспыхнувшая было злость мигом стихла. В самом деле, чего она завелась? Нет, со своими нервами определенно нужно что-то делать. К Мэйр, например, наведаться. И Эгертона с собой прихватить, чтобы подлечил уже голову, раз сам не додумался. Билли даже улыбнулась — хорошая из них парочка всё-таки, вон и к мозгоправу обоим нужно.

— Я не могла бросить Лейлу там, — наконец негромко проговорила она. — Ты бы на моём месте поступил так же.

— Поступил бы, — согласился Макс и потянул её за собой — начинал накрапывать холодный весенний дождь, торчать под которым — то ещё удовольствие. — Но сначала прикинул бы шансы. Оценил бы возможности. Вызвал бы полицию, в конце концов. Там же Гуннар в коммандерах: он, конечно, тот ещё подарок небес, однако же с шафрийской швалью у него далеко не дружеские отношения.

 — И вот откуда бы мне это знать? — нервно усмехнулась Билли. Она и сама уже не раз поняла, что сдуру натворила дел; к чему сейчас эти поучения? — Это вы всей полицией друг с другом переопылились, а я к вашей братии никаким боком.

— Предложение стать консультантом при управлении всё ещё актуально.

— Вот уж дудки! Предпочитаю честный заклинательский бизнес.

— Честный? — с усмешкой переспросил Макс.

— Ой, не придирайся к мелочам. Ничего противозаконного я не делаю, — Билли прищурилась. — А вот твои теплые отношения с Найри-ши вызывают вопросы, знаешь ли. Целый коммандер, а с преступниками якшаешься.

— Потому и якшаюсь, что целый коммандер.

Так-то оно так. Но что-то упорно подсказывало — не только в этом дело. Найри тот ещё пройдоха, абы с кем делишек вести не стал бы.

— Темнишь ты что-то…

Макс закурил прямо на ходу и усмехнулся:

— Ну конечно темню, я ведь некромант.

Когда до её дома оставалось всего несколько ярдов, он вдруг резко остановился, подозрительно разглядывая что-то невдалеке.

— Хм, какого-то героя из дома вышвырнули?

Билли уставилась туда же… и вмиг пожалела, что уродилась заклинательницей, а не каким-нибудь боевым магом, умеющим разбрасываться огненными шарами и молниями. Ибо героем оказался (весьма предсказуемо, кстати) драный всеми демонами Инферно Мельхиор. Ещё и с рюкзаком притащился, сволочь, будто и впрямь этакий бедный родственник, выставленный из дому. Вот только выставила его Билли уже давненько — и снова видеть на пороге своего дома хотела не больше, чем ядовитую гадюку.

— Билли? — послышался рядом голос Макса. Крепкая ладонь сжала запястье, удерживая на месте. — Что это за хрен?

— Ложечка, мать его, десертная…

— Что, та самая? — переспросил Макс, видимо, изумлённый такой наглостью. Целиком их с Мэлом душещипательной истории он не знал, но даже по отрывочным фразам сделал правильные выводы.

— Во всей своей красе.

— Сомнительная краса. Но куда деваться, пошли уж, — избавившись от окурка щелчком пальцев, он потянул Билли прямиком к дому.

— К-куда?

— Как куда? Знакомиться. Давно не беседовал со столовыми приборами… Да вообще-то никогда.

Всё же Билли знакомить Макса со «столовым прибором» не особо хотелось — вот ведь позорище-то! Поэтому она ушла чуть вперёд, навстречу замешкавшемуся было Мэлу, который явно не ожидал, что их будет трое.

— Ты бессмертный или как? — требовательно осведомилась Билли, поглубже давя какое-то детское желание со всей силы толкнуть поганца в грудь.

— А ты впрямь поменяла заклинания на двери, — усмехнулся означенный поганец, склонив голову набок и как-то подозрительно её разглядывая. Сегодня Мэл не изображал глубокое раскаянье, а держался в обычной своей манере, развесёлой и панибратски-нахальной. Просто поразительно, как это Билли могла находить её хоть сколько-нибудь привлекательной. — Знаешь, Билли, я ожидал более тёплого приёма. Иначе зачем было срывать мою свадьбу? Ну на кой ляд, Билли?! Ответь хоть самой себе!

— Так, погоди-погоди. Что я сорвала?.. А-а! — она едва не хлопнула себя по лбу. — Я же послала твоей невестушке пачку твоих же долговых расписок. Ну и письмецо с кратким описанием твоих подвигов, игорных и постельных. Бездна, совсем вылетело из головы!

Где-то чуть позади послышалось ехидное «хм»; Мэл же глянул так желчно, как никогда бы не осмелился раньше.

— Ну да, что тебе какие-то людишки? Подумаешь, пустяк — испохабить кому-то жизнь!

— На тебя и твою жизнь мне нынче абсолютно насрать, — Билли равнодушно пожала плечами, хотя на лицо так и лезла злорадная улыбочка. — На залетевшую от тебя дурочку — нет. Не совсем. Вот я и потратила время, сочиняя письмишко. А что ты понял меня превратно… ну… сам виноват! — в улыбочке она таки расплылась. И выразительно развела руками для пущего эффекта. — Мы закончили, сладенький. Чеши отсюда, пока я добрая. Подкинуть мелочёвки на портал?

— Спасибо, я пока никуда не тороплюсь, — огрызнулся Мэл, пронзая её сердитым взглядом. Но тут же вернул своей смазливой физиономии благостное выражение и покосился Билли за плечо, старательно делая вид, будто только сейчас заметил её спутника. — О, как невежливо с моей стороны! Мы же не представлены! Билли, кто это, твой дядюшка?

35

Если Макс и разозлился на это, то виду не подал. Но окинул Мэла презрительным взглядом, словно на кучку собачьего дерьма любовался, и затем снисходительно усмехнулся:

— Кому дядюшка, кому папочка… Для аэльбранских конокрадов — лорд Эгертон, но такой воспитанный юноша ведь не может быть родом из такой дыры, верно?

Билли громко фыркнула, глядя, как обескураженно вытягивается смуглая скуластая физиономия, вкупе с южным произношением на раз выдающая в Мэле если не конокрада, то их самого что ни на есть прямого потомка.

— Целый лорд? Неплохо, Билли, — наконец протянул этот явно бессмертный мудак. — Задорого продалась. А корчила-то из себя невесть какую недотрогу!

— Ты о чём это? — неподдельно изумилась Билли, которой самой большой выгодой в отношениях с «целым лордом» казался его непристойно шикарный кот.

— И это я-то шалава семитаборная? — продолжал рыть себе могилу Мэл. — Ты на себя посмотри! Я всего-то жениться по залёту решил, как порядочный человек! И на тебе бы женился, да только б такая принцесска разве захотела бы от меня детей?

Ну да, ну да. А «залёт» при этом как бы ветром надуло, не иначе. Приступ нервного хохота удалось подавить с трудом.

— Нет, ну это дело благородное, не поспоришь, — благосклонно заметил Макс. Да вот увы (для Мэла), искренности в его тоне не было ни на полсеребрушки. — Обрюхатить девчонку, наверняка без её ведома, и обеспечить приданым из долгов. Я прямо-таки в восхищении. Билли, детка, ты и впрямь непозволительно груба с этим порядочным человеком!

— Даже «детка»? — протянул Мэл, сально усмехнувшись. — А мне ты не разрешала себя так называть. Да я бы и не посмел!

— А я что, похож на того, кому требуется разрешение? — в притворном удивлении поинтересовался Макс.

И стянул перчатки, вроде бы просто так, на деле же нагло демонстрируя Мэлу печать некроотдела на ладони. (Как будто чёрного мундира было недостаточно.) А вместе с ней и сложный узор защитных татуировок, какой может быть только у по-настоящему сильного мага.

«Выпендрежник», — фыркнула про себя Билли, в глубине души всё же гордясь, что склеила целого коммандера.

Мэл, как и ожидалось, весьма впечатлился.

— Ну конечно, под кого ещё могла лечь Билли-шельма? — маска галантного ухажера, и так не слишком надежно натянутая на смазливое лицо, окончательно слетела. — Только под такого же чванливого академского ублюдка, как она сама. И что, намного лучше меня?

— Не-срав-ни-мо, — охотно заверила Билли.

— Ну кто бы сомневался! И сколько ты теперь стоишь? Целый лорд и коммандер! И неважно, что старпер, не правда ли?

— Правда, — покладисто согласилась она. — Как я раньше не догадалась путаться с теми, кто может заплатить за меня в ресторации?

— Долговых расписок у меня, если что, тоже нет, — поддакнул Макс. Он откровенно забавлялся, выслушивая этот словесный понос, однако же смотрел на Мэла с таким выражением, будто хотел раздавить, как букашку. Ну или сожрать, возможно, что и в буквальном смысле — поди пойми этих некромантов и их вкусы.

Удивительно, но былой злости Билли не испытывала. Скорее удивлялась — как она вообще могла связаться… вот с этим? Мэл был очарователен, мил и даже добр (когда ему это было выгодно). Ровно до того момента, как открывал рот и принимался завидовать. А делал он это часто, не забывая пенять остальным на свою неудачливость, будто кто-то ещё, кроме него, виноват в вечных долгах.

Особенно маги, по его мнению, все поголовно родившиеся с серебряной ложкой во рту. Билли, как ни старалась, не могла припомнить, чтобы наличие дара хоть как-то облегчило ей жизнь. То есть в чём-то облегчило… Но первым делом на ум шли вовсе не праздность и мешки золота, рассованные по подвалам, — а тяжелый, бесконечный труд, зачастую опасный и неблагодарный. Пока Мэл развлекался по борделям, Билли училась в Академии и пахала как проклятая, лишь изредка развлекаясь картишками да студенческими пьянками. Пока Мэл торговал запрещенными травками и наживал себе врагов, Билли пальцы выворачивала, заучивая очередное плетение. Все свои привилегии она получила тяжким трудом, как и её отец, и Макс, который вряд ли стал коммандером за красивые глаза и хорошо поставленный голос. У некросов вообще жизнь то ещё дерьмо, если подумать, разве там до привилегий? Деньжат прилично платят, да только даже набить желудок после работы стоит раза эдак в три дороже. Не говоря уж о книгах, артефактах, членстве в гильдиях…

— Ну естественно, милорд, — Мэл, уже вне себя от злости и унижения, гневно раздувал ноздри и явно силился придумать какую-нибудь гадость. — Какие могут быть расписки у того, кто ни дня жизни не нуждался ни в работе, ни в деньгах? Высокомерным козлам вроде вас всё само падает в руки. Вообще всё. От приличных должностей и до элитных заклинательских потаскух вроде нашей дорогой Билли-шельмы. Как только вашей светлости не противно за аэльбранским конокрадом объедки подбирать?..

Билли даже не нашлась, что ответить на столь премилую характеристику. Внутри вспыхнули злость да обида. Он же чуть не туфли её целовал, говорил, что любит, так почему сейчас?..

Выяснить, какой собственно Бездны (и вырвать поганцу язык), ей не дали. Едва Билли шагнула к Мэлу, Макс дёрнул её за рукав, сам вышел вперёд, загораживая спиной, и поинтересовался леденяще спокойным тоном:

— Всё сказал?

Мэл, как ни поразительно, промолчал. Весь подобрался и до побелевших костяшек вцепился в лямку рюкзака.

— Значит, всё, — констатировал Макс.

А потом вдруг замахнулся и впечатал кулак в смазливую морду. Да так сильно, что оставшиеся ступеньки до тротуара Мэл пересчитал собственной задницей. Билли, глядя на это, едва сдержала нервный смешок — вот уже второй раз Макс защищает её честь кулаками, хотя мог просто-напросто проклясть придурка чем-нибудь эдаким. Странновато, как для коммандера-некроманта. Но приятно, не отнять.

— Как видишь, мне ни к чему магия, чтобы быть круче тебя. Во всём, ложечка ты десертная, — Макс спустился к нему, вцепился в воротник куртки, вздёрнул на ноги. — Не приведи Бездна мне узнать, что ты полощешь имя Билли. Тогда говорить будем по-другому. Уяснил?

Не похоже было, что Мэл сейчас хоть что-то может уяснить — встреча с тяжёлым кулаком Эгертона оказалась для него сюрпризом. Но в том, что дорогу к её дому он теперь точно забудет, Билли не сомневалась. Мэл, конечно, бесстрашный, и её обратно в свою постель хочет сильнее, чем выигрыша в карты, но за свою шкуру побаивается. Оно и верно — мордашку стоит поберечь, покуда она имеет продажный вид.

— Он всё понял, Макс.

— Вот и я так подумал, — Макс отпустил Мэла и отряхнул руки, будто только что касался чего-то очень грязного. — Пойдём уже в дом. А то отбросов на улице развелось, шагнуть некуда.

Он поднялся и притянул Билли к себе, крепко обнимая за талию. В этот раз возмущаться подобному собственничеству не захотелось.

Персик выбежал навстречу, стоило только зайти в квартиру. Макс тут же бросился чесать его за ушком, выглядя при этом так, будто это не он только что въехал по морде трепливому мудаку.

— Я тоже по тебе скучал, пуханчик. Ничего, скоро пойдем к Бэзилу, накормим и тебя, и твою хозяйку…

Персик его обещания вряд ли понимал, но мурлыкал охотно и так громко, что о злости на упомянутого мудака даже подзабылось. Хорошие всё-таки создания эти котики.

— Как будто у меня поесть нечего!

— А разве есть? — усмехнулся Макс, выпрямляясь. — И что-то я больше не доверяю твоему вкусу. Нет, серьёзно, Билли, ты что, действительно трахалась с этим куском говна?

— Вот тебе обязательно надо было это спросить? — сварливо уточнила Билли, вопреки обыкновению закуривая прямо в квартире. — Не пинай лежачего, а? Позорище и так вышло знатное, я прям вся теряюсь — то ли пойти добить засранца, то ли всё-таки нажраться до беспамятства.

— И не собирался, — возразил Макс, возвращаясь к ней. — Я не хочу, чтобы ты о нём думала, — его рука легла на затылок, зарываясь в волосы и притягивая ближе. — И вспоминала тоже.

Сигарилла истлела как-то подозрительно быстро. Губ коснулись чужие губы, настойчиво раздвигая и целуя так глубоко и умело, как Мэл никогда не целовал. Билли мигом ощутила, что воспоминания и впрямь подозрительно быстро выветриваются из головы. Право слово, можно и поинтереснее занятия найти, вместо того чтобы убиваться по всяким выродкам.

— Он не заслужил тебя, ясно? — прошептал Макс, отстраняясь и принимаясь стаскивать с неё пальто. Не так, как в кабинете, а медленно и неспешно. — Ни твоих мыслей… Ни твоего тела.

— А ты типа заслужил? — попыталась съязвить Билли, не сразу осознав, что вовсю помогает своему коммандеру расстегивать пуговицы.

Горячий поцелуй обжег шею, заставив застонать и вцепиться в плечи Макса.

— Ну разумеется, — цепкие пальцы потянулись к заднице, задирая платье, огладили по-хозяйски, сжались сильно. — Раздевайся, детка. Будем разбираться, кто из нас что заслужил.

— Щас, разбежалась! Уже прям из трусов выпрыгиваю, — огрызнулась Билли.

И тут же стянула платье через голову.

— Которых на тебе нет.

Что ж, вышло не очень-то последовательно. Ну да и в Бездну это. Вообще всё в Бездну.

36

— Скажи, что у тебя что-нибудь есть, — потребовал Макс, едва завидев на пороге подозрительно ухмыляющегося Бэйли. — Дельное, а не как обычно.

— Ну как тебе сказать…

Он и вошел, чтобы тут же усесться в кресло. С таким видом, будто под его задом оказался императорский трон, ни больше ни меньше. Ох уж эти дивнюки с их выпендрежем.

— Как-нибудь, — Макс кивнул на графин с бренди — Эндрю, разумеется, отказываться не стал. — Желательно ртом, хотя на прочие попытки я бы посмотрел. Только погоди, за записывающим кристаллом схожу.

— А вот возьми и сходи, — расплылся в ехидной улыбочке Бэйли. — Я тоже твою рожу запечатлеть хочу. На долгую память.

Пояснять, что не так с его рожей, не стал. А вот газетку, которую Макс наивно счел материалами по делу Зверобоя, на стол кинул.

На первой полосе «Ведьминого вестника» крупными буквами, которые и с другого конца Империи грех не заметить, было выведено: «Коммандер некроотдела совращает несовершеннолетних». А рядом с надписью их с Билли портреты. Его — с прошлогоднего награждения за заслуги перед Империей, а вот её… поди пойми, откуда они вообще эту картиночку раскопали, но на ней Билли было в лучшем случае пятнадцать.

Пожалуй, на свою рожу в этот момент Макс и сам бы посмотрел. Потому что иного желания, кроме как накрыть лицо ладонью, он не испытывал. В отношении статеечки за авторством (ну кто бы сомневался!) Сары Хоган не подбиралось ни одного цензурного слова. Ну разве что «бездарная графомань», однако же так Макс величал бульварные романчики, столь любимые Билли, и они были куда выше уровнем, чем вот эта писанина.

Нет, понятно, откуда тут растут ноги — Лори небось так и ждал удобного случая, чтобы нагадить исподтишка. Надо будет проверить, исключительно из любопытства, не приобрела ли себе журналисточка новый домик. Или сразу газетку целиком. Ибо «Ведьмин вестник» хоть и не слыл серьезным изданием, но всё же такую откровенную ерунду выпускал, только когда писать было больше нечего. Как на взгляд Макса, сейчас новостей хоть отбавляй — от свадьбы губернатора до приключений Зверобоя, которые вот уже несколько недель обсасывали все кому не лень.

— Я смотрю, ты впечатлен, — хмыкнул мудак Бэйли. — Ну и каково быть героем желтой прессы?

— Всю жизнь мечтал! Сейчас пойду благодарность Хоган писать, а то не забывает обо мне ни на день.

— О твоих похождениях она не забывает. Кстати, странно, чего это её твои постельные игрища заинтересовали? Прежде наша красотка только о твоей работе думала. Никак влюбилась?

— Упаси Хладная! — скривился Макс. Он даже в пьяном угаре не стал бы воображать себя в компании вездесущей журналисточки.

А вот откуда дул ветер, прекрасно знал. Никому не была интересна его личная жизнь последние лет тридцать, людишкам в том числе — маги живут долго, поди уследи, кто, кого и когда трахает. Поправочка — почти никому, достаточно вспомнить его милый разговор с ублюдком Лори. Вот уж кому его романчик с Билли наверняка не даёт спать спокойно, как и разбитый нос, пусть и уже давно залеченный. Лори, мстительный мудак и высокомерный засранец, оббил ноги, пытаясь найти управу на Макса, посмевшего поднять на него руку. Предсказуемо не преуспел — с генералом, которому на стол упала жалоба на недопустимое поведение его подчиненного, они на пару поржали и сожгли бумажку в пепельнице. Макс, может, и не отличался особой дипломатичностью, но отношения с большинством власть имущих имел хорошие — кто в здравом уме захочет ссориться с первым некромантом Синтара? Ну кроме Лори, но относительно его умственных способностей Макс был невысокого мнения.

Финт с газеткой был хорош. Понятное дело, что в растлении малолетних его никто не обвинит — Билли на несовершеннолетнюю ну никак не тянет (хотя тут сомнительно — иногда ей словно не больше двенадцати!), но осадок у всех останется. Особенно на фоне так и не закрытого дела Зверобоя, задолбавшего вусмерть ещё пару недель назад.

— Хладная не Хладная, а полюбовницу ты отхватил ничего такую. Какая стать, какой характер! — пошло рассмеялся Бэйли, отчего захотелось проехаться кулаком уже по его морде. Макс знал, что тот на Билли ещё поглядывает — и наверняка не с целью пожрать с ней орешков. — Не смотри так, я просто завидую!

— Вот и завидуй молча.

— Да уж куда мне до самого коммандера! Но, — Эндрю мечтательно закатил глаза, — если вдруг Билли совсем обидится на малолетку, так и быть, согласен утешить.

Макс тяжело глянул на веселящегося Бэйли, пожалев, что давно вышел из возраста, когда за особо длинный язык можно было проклясть не задумываясь.

— Я смотрю, кто-то давно инвентаризацию морга не проводил…

— Эй, это нечестно, я же ничего не сделал!

— И не сделаешь, — не сдерживая угрозы в голосе, пообещал Макс. Билли его — и точка. И нечего тут всяким фейкам заглядываться на чужое. — Всё, вали отсюда, Эндрю, мне пора работу работать.

— Знаю я, как ты тут работаешь…

— Бэйли, ты бессмертный?

— Понял, ухожу, — примирительно поднял руки вверх Эндрю и поднялся. Но налить себе напоследок еще бренди не забыл, зараза вредная.

Проследив, как за ним закрылась дверь, Макс неохотно глянул на часы. Пора вставать с насиженного места — встречать долгожданного гостя и заниматься уже тем, за что ему платят.

Ровно в час пополудни из служебного портала вывалился долговязый пацан, словно бы по некоему недоразумению напяливший чёрный мундир некроманта.

Капитану второго ранга Кариму Стальфоде намедни стукнуло тридцать пять, однако выглядел он по-прежнему не старше семнадцати. Всё такой же бестолково-растрёпанный, будто выпавший из гнезда воронёнок, бледнолицый, высоченный и малахольный. Хотя нет — малахольности, пожалуй, прибавилось. А казалось бы, куда ещё больше? Он и так, сколько Макс его помнил, был страннее некуда. «Поцелован Госпожой», так о лупоглазом мальчишке говаривал архимаг Джердис.

— Дня, коммандер, — промолвил Карим в обычной своей вальяжно-неторопливой манере. Он всегда такой был, неспешный и жутко неповоротливый, порой казалось — спит на ходу. — Не очень светлого… чего-то мрачновато у вас на западе. Мне юг больше по душе.

— Слышал, ты только с того юга, — хмыкнул Макс, дружески хлопнув его по плечу, и кивнул на дверь. Выпить и обменяться сплетнями можно потом; после мерзкой статейки Хоган его как-то не тянуло бесцельно прохлаждаться. — Вот загара что-то не вижу.

— Я на четверть демон, — пожал плечами Карим, послушно шагая в нужном направлении. — У них иная структура кожи. Здешнее солнце её не опаляет.

А, ну да. Демоны. От кого же ещё пацан мог унаследовать эту раздражающую манеру — ронять слова со скоростью сонной черепахи.

— Всё уже готово, полагаю?

Макс кивнул.

— Мюррей занимается.

— Френсис? О. Буду рад его увидеть. Но я думал, твои заместители — Бёрк и Бэйли, — проявил он осведомленность, какой Макс не ждал. Только и оставалось, что досадливо передёрнуть плечами.

— Эти уже много чего повидали. В том числе и бестелесных духов. Пора Мюррея уму-разуму поучить.

А тот и рад, собственно. Чуть из штанов не выпрыгнул, заслышав такую распрекрасную новость, да понёсся в морг со скоростью пушечного ядра. И плевать же неслуху, что призыв духа — дело сложное и до Бездны опасное. Ему, видишь ли, та-ак интересно!

Максу вот тоже было интересно — кто та сволочь, которая оборотней режет?

Два дня назад Зверобой порешил молоденькую подавальщицу, симпатичную рослую девчонку. Лицо почти не тронул, тело не расчленял. Лишь выпотрошил, кое-где снял кожу… и удалил рога. По словам друзей и соседей, Дарси Уэллс была добрейшим… нелюдем, при жизни оборачивалась пятнистой оленихой и обижала только ягодки да грибочки в Зачарованном лесу.

А в предрассветных сумерках она была похожа на Билли. Так кошмарно похожа, что у Макса, когда он труп увидел, сбилось дыхание и потемнело перед глазами — на долгие-долгие десять секунд, прежде чем он вспомнил наконец: его Билли никак не могла быть в той кровавой ванне, мёртвая и истерзанная. Нет, нет конечно… Билли спала в его постели, злодейски зацапав всё одеяло и всех котиков, и даже не подозревала, какой трындец у Макса на душе творился.

На смену испугу пришла такая ярость, какую Макс, должно быть, испытывал лишь пару-тройку раз за всю жизнь.

А ещё смутное чувство вины. Сколько раз он сам твердил своему курятнику: нельзя, нельзя во всю эту херню эмоционально вовлекаться! Однако теперь просто не мог не думать: каково это — круглые сутки испытывать то, что испытал он за каких-то десять секунд? Каково Эноле, потерявшей Дору? А престарелому отцу Айдис Макги? А родителям и двум сёстрам Дарси Уэллс?..

Макс свернул в тёмный узкий коридорчик, ведущий к массивным двустворчатым дверям морга, и раздражённо мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли о родне погибших. Он с этой клятой шельмой совсем размяк, нет бы о работе столько думать…

Думать о работе не хотелось. Основная его работа нынче — Зверобоя ловить.

А Зверобой, как очень мудро (нет) заметила в своей графоманской простыне сучка Сара, с большой долей вероятности может оказаться кем-то из его ребят. Макс давно держал эту мысль где-то на задворках сознания, однако лишь теперь позволил ей укорениться в его голове.

И понял, что из всего офицерского состава — из всех своих друзей и знакомых, Бездна! — худо-бедно доверяет лишь недоумку Френсису. Тот проводит на виду слишком много времени, чтобы ещё и потрошить меховых симпатяжек в свободное от работы время. И вечно вертится в Зачарованном лесу, рядом с девчонкой-подменышем Мэйр Макинтайр. Кто другой мог не узреть логики, однако Макс здраво рассудил, что ни Неметон, ни мелкий засранец Лейернхарт не подпустили бы кровожадного маньяка к своему ушастому сокровищу.

— Макс, ну у меня уже всё готово! — выпалил Френсис, едва они со Стальфоде переступили порог морга. — А! Карим, друг, сто лет не виделись! Как поживает капитан Фейергольт? Покуда не решила посвятить себя семье и хозяйству?

— Ни за что и никогда, — Карим едва заметно улыбнулся уголками рта. У него мало что могло вызвать хоть какие-то эмоции; его буйная жёнушка, очевидно, входит в этот не особо длинный список. — Она бы за одно такое предположение угостила тебя хорошей затрещиной.

— И правильно бы сделала!..

Осаживать дорвавшихся до общения сопляков Макс не стал. Пусть себе трещат, а он пока поглядит, что тут Френсис наготовил.

37

При всём своём разгильдяйстве, Френсис парень умный и старательный. Макс придирчиво оглядел защитный круг возле секционного стола и остался доволен. Белобрысый трепач без единой ошибки проделал довольно большую и трудоемкую работу; при этом завершать защиту не стал, понимая, что Макс захочет доделать сам.

Этим он и занялся.

Завершив круг, Макс залечил рану на запястье и невольно поморщился — предстояло пролить ещё немало крови, даром что от жертвоприношений их избавит присутствие Стальфоде. Взгляд невольно метнулся к безжизненно-серому лицу покойной Дарси Уэллс, но в холодном освещении морга то пугающее сходство с его шельмой несколько притупилось. И слава Хладной.

Дарси была самым свежим трупом из всех имеющихся. И самым целым — мозг ей, как и Айдис, удалили через ноздри, зато язык остался на месте. Нет, дух — это не зомби, может болтать и без мозгов, и без языка… но так всё же попроще. И за возможность использовать Дарси в воззвании к духу тоже пришлось благодарить Мюррея. Самому Максу родители несчастной девчонки отказали наотрез, особенно когда услышали честное предупреждение — тело дочери они после этого не получат. Когда он попытался настоять на своём (и едва не выхватил по физиономии от папаши Уэллса, явно тронувшегося умом с горя), Френсис просто схватил своего начальника под локоть и вытолкал на крыльцо с напутствием: «Макс, ты проветрись давай, я лучше сам!» А двадцать минут спустя вышел из дома уже с письменным отказом от тела.

Ну что поделать, общение с роднёй погибших никогда не было сильной стороной Макса. Тут Френсис уже сейчас был на голову выше.

— Что, Мюррей, ты ещё здесь? — проворчал он, отступив к сержанту и давая Кариму нанести дополнительный внешний круг. В таком деле никакая страховка лишней не будет.

— Шутишь, шеф? — выпалил Френсис, почему-то заговорщицки понизив голос. — Когда я ещё такое увижу? Ну, разве что когда сам коммандером буду!

Макс скептически хмыкнул.

— А ты в себе уверен, я погляжу.

— А как же!

Покончив с возведением защиты, Карим переступил границу внешнего круга и приглашающе кивнул. Деловито бросив Мюррею: «Стой и пиши на кристалл. Сунешься к нам — я тебе башку оторву», Макс тоже миновал первый кровавый рубеж. А затем и второй. Он хотел задать вопросы и получить ответы — значит, его место у стола, рядом с телом.

И он знал, чего это ему будет стоить.

— Дух Дарси Уэллс, Избранник Госпожи требует от тебя ответов, — голос Стальфоде, неожиданно звучный и властный, разнёсся по помещению. — Дарси Уэллс, восстань! Восстань и служи Избраннику!

По крайней мере дюжину раз Карим повторил свои требования. И с каждым разом морг всё больше наполняла его сила — ленивая, тягучая и вроде не злая, но всё равно такая же смертоносная, как и у прочих некросов.

Явление духа Макс ощутил нутром — и уже затем увидел, как лицо трупа легонько подёрнулось тленом, как холмы туманом. Дух не сразу дал о себе знать: первым делом эти твари, очутившись в клетке из чужой крови и мёртвой плоти, лихорадочно ищут лазейки.

Лазеек не было. Дух понимал: мёртвая плоть — лучше, чем совсем никакая. Чтобы задержаться здесь подольше, духу пришлось снизойти до воззвавших к нему.

— Дай мне напиться.

Язык Дарси Уэллс оказался без надобности — жуткий низкий голос, лишённый малейшего тепла и человечности, будто шёл из опустевшей, залатанной некромантами грудины зомби. Хотя зомби это можно назвать с большой натяжкой. Зомби тупы и послушны; дух своеволен, коварен и ненавидит всё живое — просто потому что оно живое, а он нет.

— Дай напиться.

Макс чуть скривился, однако тут же достал нож, закатал рукав и резанул — глубоко и больно, открывая вену. Кровь полилась в открытый рот, замедлила разложение; ледяные губы жадно присосались к ране, вызывая легкую дрожь отвращения. Наконец, словно вечность спустя, он не выдержал и отнял руку.

— Говори.

— Повелевай.

— Расскажи мне о том, кто убил тебя.

— Охотник. На зверей о двух ногах. Завлекал меня. Истязал меня. Пожирал меня, — зло зашипел дух, всё так же не шевеля мёртвыми губами — хотя тело Дарси то и дело прошивали судороги. — Охотник. Таков же, как ты. За твоей спиной.

За его спиной были Карим и Френсис, однако Макс понимал — дух не то имеет в виду. Тупые зомби-то любят тумана нагнать, а уж добиться внятного ответа от духа — проще самому сдохнуть.

— Что это значит — таков же, как я?

— Вы избранники. И охотники, — зомби оскалила окровавленные зубы; кожа вокруг бесцветного рта уже начала ссыхаться и трескаться. Пусть труп и усилен кровью некроманта, это не сильно помогало — голодный до плоти и крови дух осушал его шустро и алчно, как пьяница бутылку. — Звери растерзали вас, и вы решили растерзать зверей. Ты остановился после той охоты. Он не может. Он не хочет.

— Я не охочусь на невинных! — рявкнул Макс, выведенный из себя недвусмысленными намеками духа — и это в присутствии двух других некромантов, понятия не имеющих о его расправе над теми зверями.

— Ты идёшь по лисьему следу, — заметил дух; в голосе той, что была милой девушкой Дарси, прорезалась едва слышная нотка злорадства. Или же Максу просто мерещилось. — Зря. Он тоже захочет лисью шкуру.

Очередная непонятная хрень. Какие, в Бездну, лисы? Ну да ладно, об этом можно потом поразмышлять. Сейчас некогда: труп уже вовсю ссыхается.

— Как мне его остановить?

— Лисья охота. Найди лисицу — найдёшь… охотника. Заплатишь… кровью. Гор-рько пожалееш-шь…

Больше ничего особенного от зомби-духа добиться не удалось. Она выдала пару относительно толковых фраз, но в основном вещала про лисьи шкуры, безумного охотника и плату кровью, пока не ссохлась в уродливую мумию, которую полагалось уничтожить. До Бездны раздражённый и жутко измотанный — всё же зомби выдула из него добрую пинту крови, а основной защитный круг отнял уйму сил, — Макс попросту развеял тело Дарси Уэллс щелчком пальцев.

— Ненавижу проклятых духов, — сердито выдохнул он. — Хорошо хоть жертву на неё не потратили.

— А мне понравилось, — заявил Френсис, но, очевидно, правильно расценив выражение лица как Макса, так и Стальфоде, вроде бы равнодушное, но всё же малость брезгливое, поправился: — В смысле, процесс и вот это все… Ай, не берите в голову, я просто никогда не видел, как это делают.

 Макс бы вот и дальше не видел. И не участвовал тоже — внутренности сейчас будто ледяной рукой сжимало, чувство было премерзкое. Клятый дух знает, что убийца — один из его ребят, один из тех, кого он отбирал лично, споро выгоняя всяких бездарностей.

Вот же Бездна.

Макс нервно потер переносицу, набросил на дверь запирающее покрепче и заглушающее — на всякий случай. (Он вообще в них поднаторел в последнее время, правда, по причине куда более приятной, чем расследование дела Зверобоя). Френсис посмотрел на него вопросительно, однако смолчал. Как ни крути, а валять дурака он прекращал тут же, едва дело переходило из разряда «газетная утка» в колонку «полный кошмар».

— Вы двое, — начал Макс, облокачиваясь на металлический стол позади себя — ноги и без больной правой держали его с трудом, — единственные, кому я могу доверять. С тобой, Карим, всё ясно, а ты… В общем, если Зверобоем вдруг окажешься ты, на легкую смерть можешь не надеяться. И если этот разговор выйдет за пределы этих стен — тоже.

— Ничего так доверие, — нервно хмыкнул Френсис, но угрозой впечатлился.

— Уж какое есть. Во-первых, мне нужны все — все, Мюррей! — возможные нюансы относительно ментальных допросов внутри полиции. Убийца — кто-то из наших, и я хочу выяснить, кто это, ибо мне жуть как надоел Зверобой и его выходки.

— Кому ж он не надоел? — вздохнул Френсис, отбросив со лба длинные волосы. — Сделаю. Но сначала ещё одну штуку проверю до конца — и, может, выйдет сузить круг подозреваемых.

Макс кивнул, решив пока не вникать в подробности. Пацан умный, если что-то задумал — либо сам разберётся, либо попросит помощи. Да и хватало покуда пищи для размышлений.

— Закончишь тут сам?

— Конечно, шеф. Ты иди пожри чего-нибудь, а ещё лучше — спать завались. Не то шельма твоя останется вдовушкой!

Ну конечно: едва воспылаешь к белобрысому поганцу чуть не отцовской любовью, он тут же ляпнет какую-нибудь херню.

— Никаких вариантов? — меланхолично поинтересовался Карим, когда они вышли из морга и направились к лестнице, ведущей прямиком в некроотдел.

— Никаких, — сокрушённо отозвался Макс. — Вернее, подозреваю сразу всех. Сам понимаешь, мы, некросы — все сплошь отморозки, склонные к жестокости и убийствам. Ну, может, кроме тебя.

Карим с лёгкой тенью недоумения на лице оглядел пустующий сейчас холл. И даже зачем-то принюхался.

— Я тоже склонен. Просто… меньше других.

— Чего ты нервный какой-то?

— Смертью пахнет, — выдохнул он, как-то подозрительно щурясь. — Ты не ждал гостей?

Макс помотал головой и продолжил путь. Карим всегда был со странностями — и почти никогда эти странности не объяснял. Да сейчас и не до них: дотащиться бы уже до кабинета и опрокинуть бокальчик-другой, чтобы удержаться на ногах.

— Похититель младенцев! — грозно возвестила Билли, едва Макс переступил порог. Несносная девица нагло развалилась в его кресле, размахивала свёрнутой в трубочку газетенкой, будто жезлом, и явно старалась не захохотать в голос. — Я развожусь с тобой!

— Нет, я давно подозревал, что тебе в лучшем случае двенадцать, — лениво заметил Макс, которому вот сейчас было совсем не до статеек. — Но с младенцем уже перебор.

Но Билли был рад, несмотря ни на что, — от одного её вида на душе сделалось как-то спокойнее. Она ведь здесь, живая и здоровая, а значит, жутковатые воспоминания о так похожей на неё убитой девчонке можно запрятать поглубже.

Он прошел к своему столу, довольно бесцеремонно вытащил Билли из своего кресла, не забыв незаметно скользнуть ладонью по её бедру (по крайне мере, он надеялся, что незаметно), уселся с тяжелым вздохом и тут же закурил, прикрывая глаза.

Как же он устал, о боги и богини.

— Билли — Карим, Карим — Билли. Знакомьтесь, детки, я пока сделаю вид, что ещё жив.

— Боги, Макс, тобой как пол вытерли, — проворчала Билли, не скрывая беспокойства, и повернулась к Кариму. — Эй, приятель, это ты его так?..

Она не договорила: «приятель» вдруг схватил её за воротник платья и бесцеремонно подтащил поближе к окну, будто желая рассмотреть на свету. Билли успела метнуть на Макса беспомощно-озадаченный взгляд, прежде чем Карим испуганно выдохнул:

— Ты умираешь.

Сердце словно замерло, а страх, пробежавший по телу, оказался таким сильным, что язык онемел. Его самого будто парализовало.

— Карим… — хрипло позвал Макс, с трудом справившись с собой и с желанием прямо сейчас подтащить Билли к себе, начать осматривать, отправить к лекарям. Сделать всё что угодно, потому как любимчик Джердиса никогда и ничего не говорит просто так. — Объяснись, сделай милость.

Билли, очевидно, от объяснений тоже не отказалась бы, хотя и сама испугалась немало — она отцепила от себя чужие пальцы, отошла от Карима спешно, безопасным для себя местом сочтя подлокотник Максова кресла, на который опустилась. И хорошо — так до неё можно было дотронуться и убедиться, что прямо сейчас она точно жива.

— Она умирает, — только и смог выдавить Карим, судорожно трущий виски, — смертью пахнет. Я за двадцать ярдов почуял.

Тут Билли наконец-то отмерла.

— Э-э… нет, — выдала она, нервно поправив волосы. — Точно нет. Я бы знала. И целительница моя тоже знала бы, она меня латала недавно.

— Целительница? Ты болеешь? Или с тобой что-то произошло?

— Ну… вроде того. Чуть не убилась, хм, случайно.

— Случайно? — переспросил Макс с изумленным раздражением. — Ты случайно провесила портал через всю Империю, маленькое чудовище?

— Ой, всё! Я за пару дней до того уже разок чуть не скончалась, потому что ты никак башку не долечишь!

А вот это было подло упоминать. Хоть и чистая правда.

— Так ты недавно чуть не умерла. Дважды, — проговорил Стальфоде полуутвердительно. — В таком случае… прошу прощения. Быть может, я ошибся. Хорошо, если я ошибся. Но у целителя лучше провериться снова.

— Да проверюсь я! — уже почти сердито воскликнула Билли. — Всё равно собиралась. Чувак, ты очень стрёмный, хорош жути нагонять!

Снова извинившись и схватившись за голову, Карим спешно попрощался и едва не бегом вылетел за дверь. Только и оставалось, что проводить его озадаченным взглядом.

— Он у вас всегда такой… хм… — Билли покрутила пальцем у виска, — странный?

— Большую часть времени, — Макс потянулся к кристаллу связи. — Пару секунд, и я твой. Ну, то, что от меня осталось. Френсис, проводи Стальфоде. Наш спирит не в себе.

Мюррей отозвался коротким «сделаю», к спокойствию Макса. Он привык заботиться о своих людях, а Карим всегда вызывал желание именно позаботиться — уж больно малахольный и не от мира сего. Хорошо, что у него есть девица Фейергольт. Макс лично знал Эстер весьма отдаленно, но вот с её матерью и сестрой Элси, бывало, пересекался. Три рыжие бестии о своём некромантском родственничке позаботятся лучше всего Темного Круга.

— Запри дверь, я что-то не в состоянии, — попросил Макс, перетягивая Билли на свои колени. Он сейчас не был способен ни на что, но после откровений Карима испытывал непреодолимое желание почувствовать её рядом. Живую и теплую.

— Эй, коммандер, полегче, я как-то не по некрофилии, — пробормотала Билли, но дверь послушно заперла, легко взмахнув длинными пальцами.

 Макс на это фыркнул, погладил её по спине и бедру.

— Я тоже. Просто посидим и пойдём домой. Закажешь нам поесть?

— Уже. Вот как чувствовала же! Бесите, клятые некроманты, одни проблемы от вас!

— Ой, не говори…

38

— Я беременна, да?

Мэйр, открывшая было рот, так и замерла с отвисшей челюстью, глядя на неё как на чокнутую. Со стороны кухни послышался издевательский смешок. Билли пожала плечами как могла невозмутимо.

— Нет, ну а что? Надо быть готовой к самому худшему. Ну там.... мор, чума, смерть, тройняшки.

— Какие тройняшки? Побойся богов, я бы тебе и одного не доверила, — фыркнула Мэйр, утомленно рухнув в кресло и принимаясь растирать виски. — Ты сама дитё малое. И вообще несчастье ходячее… Ладно, я тут комплексное зелье сварила на твоей крови, цени мою щедрость. Отстоится, разольем по бутылкам. Месяц попьешь, должна в норму прийти.

— Так объяснишь толком или нет? — чуть возмущенно фыркнула Билли. — Я болею, умираю или таки жду тройню?

— Ты всего лишь долбанутая на всю голову, — Мэйр страдальчески вздохнула, уронив руки на подлокотники кресла. — Вот это, увы, не лечится. А вообще-то за твоё состояние я бы спросила прежде всего с твоей маменьки. Нарожают байстрюков от кого попало…

Билли покойную маменьку вовсе не помнила, однако всё равно обиделась.

— Ты сама-то кто! Полудемон-полуфейри, это ж надо было такое состряпать!

Её целительница равнодушно пожала плечами, откидывая со лба волосы, за зиму заметно отросшие, но всё ещё не такие длинные, как она носила в Академии. Билли невольно залюбовалась — волосы у Мэйр чёрные как вороново крыло, тяжёлые, глянцево-гладкие. Красиво как. Она вообще не по-людски красива — изящная вся как статуэтка, лицо точёное, будто из бронзы отлили, и глазищи эти зеленущие… с непривычки очень сложно не пялиться.

«Не твоё, вот и не пялься».

«Отвали, Сильвестр, я ж чисто из любви к прекрасному! — весело подумала Билли, зная, что её непременно услышат. — Да успокойся ты, я по мужикам!»

«Тебе же лучше».

— Так я потому и говорю, — тем временем пояснила Мэйр, не подозревая, какие ментальные баталии тут разворачиваются из-за её дивной красы. — Не понаслышке знаю, что такое дурная кровь. Именно она тебя и подточила: ты наполовину оборотень, но не способна обернуться зверем.

— Хм? — Билли нахмурилась, но скорее любопытно, чем сердито. — И что это значит?

— Что тебе убиваться ни обо что нельзя, дурища. Где нормальный оборотень может регенерировать через трансформацию, там ты просто получаешь дополнительный стресс. Иными словами, ты вечно вляпываешься в какую-нибудь хрень, твой человеческий организм этого уже не выдерживает, ну а зверя в тебе нет.

Сколько она ни перелопатила книжек про оборотней и свойства их крови, такого нигде не читала. Становилось всё интереснее.

— И чего делать?

— Пить зелье и не лезть башкой в пекло! — рявкнула Мэйр, заставив Билли в испуге подпрыгнуть на месте. Её академская подруга и нынешний целитель славно притворялась трепетной занудой большую часть времени; вот эти выходки и замашки доминантной демоницы подчас пугали до Бездны. — И дебилу твоему великовозрастному я ещё всё выскажу! Башку, значит, он лечить не хочет, а страдают почему-то окружающие! Что, раз коммандер, так всё нипочём, что ли? У меня для него плохие новости!..

«Сильвестр, помоги-и-и!» — горестно взмолилась Билли про себя.

«Ха, щас, разбежался. Я, в отличие от тебя, не самоубийца», — пришла от Себастьяна насмешливая мысль. Уж этот-то ничуть не удивил: как был с первой встречи зловредным мудаком, так им же и остался.

Хотя готовит хорошо, факт. Не как Макс, разумеется — тот словно не на некромантском факультете учился, а в какой-нибудь элитной кулинарной школе, — но от запаха выставленной перед ней куропатки в яблоках впору терять сознание. Сама-то Билли способна разве что чай заварить, а потому искренне восхищалась умению других людей делать на кухне что-то съедобное. И ведь поди пойми, откуда у мэйрова чудища такие таланты. У птичек лесных научился, что ли?

«У кота», — прозвучала язвительная мысль, заставив возмутиться. Нет, сколько можно лазить в её голову!

«А ты не думай так громко».

— Ешь давай, а то мы тут все утонем в твоих слюнях, — уже вслух велели ей.

 Дважды предлагать не пришлось: очень скоро куропатка, без того не сильно живая, погибла смертью храбрых.

— Боги, я уж и забыла, чего ты вообще терпишь это чудище, — усмехнулась Билли, зыркнув в сторону Мэйр — та уже с обычным своим безмятежным видом разливала по чашкам ароматный чай с травами. — Надо почаще ходить к вам в гости.

— Как будто у меня есть выбор, — меланхолично отозвалась она. — Знаешь, как эта погань белобрысая тут прописалась? Припёрся к Неметону, говорит: «Я парень Мэйр», а тот и рад поддакивать. Саму Мэйр, заметь, при этом никто не спросил.

— Больно надо, ты бы всё отрицала до самой пенсии, — ехидно фыркнул Себастьян, при этом одарив свою фейку до тошноты сиропным взглядом. Но тут же нахмурился и грозно зыркнул на Билли. — Фоули, ты по миру нас пустить удумала? Тебя проще убить, чем прокормить; наш бюджет такого обжорства не стерпит.

— Вранье, ваш бюджет много чего стерпит, — возразила она, старательно сдерживая смех. — Боги, Себастьян, ты же клятый лорд Лейернхарт. Прекрати жмотиться, как старый ростовщик!

— Да скорее Неметон рухнет, — тихонько заметила Мэйр, утянув из вазочки кусок мятной пастилы.

— Эй!

— Ой, как будто нет.

Себастьян откинулся на спинку стула и деловито скрестил руки на груди

— Это ты завела себе коммандера, — заметил он. — А у меня семья и дети, я должен заботиться об их будущем!

— Ревнуешь, сладенький? — ухмыльнулась Билли, в то время как её подруга очень выразительно прикрыла глаза ладонью. Чтобы услышать её возмущенное «Опять они за своё!», даже и менталистом быть не надо. — И какие, в Бездну, дети? Ты коня с котом, что ли, усыновил?

По тяжёлой входной двери тут же чем-то долбанули — да так, что в окнах стёкла задребезжали. А следом донеслось гневное ржание.

— Тен-Тен, — строго окликнула Мэйр, не повышая голоса.

Ржание резко стихло, в ближайшем окошке виновато (и любопытно) замаячила здоровенная рогатая морда. Билли помахала Тен-Тену свободной от чашки с чаем рукой; он фыркнул и толкнул головой раму. Та приоткрылась, запуская внутрь стайку крохотных человечков со стрекозиными крылышками. Едва завидев сладости на столе, пикси радостно загомонили и принялись мародерствовать да драться за каждую печенюшку. Билли увлеченно наблюдала эпичную битву, хозяевам дома же будто не было никакого дела до происходящего. Наверняка уже привыкли — и Себастьян за восемь месяцев, и Мэйр за добрых полжизни.

Да, пожалуй, эти двое давно уже могли отучиться удивляться хоть чему-то. Мэйр ещё в младшей школе была одной ходячей странностью, с плотоядной лошадкой в питомцах, тысячелетним деревом в друзьях и родной матерью во врагах. По крайней мере, наёмных убийц та мамаша к ней подсылала не от большой любви… Сейчас-то, наверное, не подсылает — просто некого. Кого не отпугивает слава Неметона, тот должен впечатлиться славой Себастьяна.

Себастьяну буквально на днях стукнуло двадцать девять, и к своим юным летам он успел чуть не под корень извести население маленького городка. Ну и ещё кое-кого по мелочи укокошить. Судить его за это не судили — он был доведён до сумасшествия ублюдком-отчимом, после уничтожения Серого Дола десять лет блуждал в северных лесах и вконец поехал крышей. Затем двинулся южнее… там-то его и загребли боевые маги. Полоумный пацан оказался незаконным сыном покойного лорда-канцлера, а заодно племянником нынешнего лорда-менталиста. Фалько, не будь дурак, сдал племянничка на лечение к Макинтайр — та ещё в Академии прославилась как чудо-лекарь в области недугов разума…

В общем, вылечить Себастьяна вылечили, да только быть для волшебной целительницы просто пациентом тот категорически не желал. Что вполне предсказуемо. Их с Мэйр история напоминала сказку — страшную, местами укуренную в хлам, но всё-таки сказку. А сказкам полагается хороший конец. Вот и эта не стала исключением: мелкий лорд-менталист и его малахольная фея вместе укокошили с полдюжины врагов, завели общих друзей и пару плотоядных лошаденок… Словом, были счастливы (и самую чуточку приторно-сопливы), души друг в друге не чаяли и разбегаться в ближайшую вечность даже не думали.

Редко кому так везёт. Очень редко. Билли вот отчего-то была твёрдо убеждена, что в конце её истории будет много крови и совсем ни капельки любви…

Ну как «отчего-то»? Полнолуние всегда дурно на неё влияло, а в этом месяце жизнь сделалась совсем уж не мила. Скорее бы поспело то клятое зелье!

— А знаешь, Вильгельмина, приходи почаще, — любезно разрешил Себастьян, пройдя к окну и гладя келпи по шелково поблескивающей тёмно-синей шее. — Откормить тебя надо, чтоб повкуснее. А то жилы одни, ну как такой пакостью деток кормить?

— Чего удумал! Тен-Тен не станет меня жрать!

Тен-Тен впрямь не стал бы… наверное. По крайней мере, когда Билли потянула руки, гладиться дался по-прежнему охотно. Келпи, может, и слишком умные для обычных зверей, но им Билли тоже нравилась.

— Ух ты! — едва не отшатнулась она, когда под руку подлезла ещё одна морда — голубовато-белая, совсем крохотная в сравнении с гигантом Тен-Теном. — Привет, привет, хороший какой… Это тоже ваш, что ли?

— Наша, — поправил Себастьян, чуть ревниво отстраняя гостью и любовно поглаживая маленькую келпи по носу. — Это Райси.

Она вздорно фыркнула и, щелкнув зубами, снова потянула шею в сторону Билли, требуя ласки. У Себастьяна же сделалось такое лицо, будто его смертельно обидели.

— Мэйр, они любят Фоули больше, чем меня!

— Ну естественно, несчастье ты моё, — невозмутимо откликнулась Мэйр, снова заваривая чай. — Фоули наполовину оборотень, у неё это в крови.

Билли невольно поморщилась. Несмотря на ощутимые преимущества в силе, ловкости и гибкости, да и взаимную любовь со всяческим зверьём, быть наполовину оборотнем ей не нравилось. Какой-то отдалённой и совсем дурной частью разума она была подспудно убеждена, что Максу должно быть противно её происхождение, её нелюдские повадки, её неадекватность в полнолуние и все прочие странности с мохнатым уклоном… Может, и впрямь противно, просто хорошо скрывает? От одной только мысли делалось страшно, тяжко и дурно. Вот насколько хватит Макса и его заботливого, по-идиотски трепетного отношения к ней?..

— Он всегда может сдохнуть от собственных же кошмаров, если вздумает тебя обижать, — негромко, нарочито безразличным тоном заметил Себастьян. — Ну, чисто случайно.

Билли без всякой издёвки (и к своему ужасу) шмыгнула носом.

— Сильвестр, можно я тебя обниму?

— Даже не думай!

— Ну брось, чудище моё, я бы не обиделась, — заверила Мэйр, вновь неспешно разливающая чай по чашкам. — Но зелье ей надо вручить поскорее. Прям очень срочно. А то и правда как тройню ждёт… Ну же, Билли, иди сядь, слопай мармеладку. Сама на себя же не похожа.

— Полнолуние через восемь дней, — вздохнула Билли, оправдываясь. Но за стол послушно вернулась, напоследок погладив обоих келпи и восхитившись бархатистой гладкостью их сияющей на солнышке шкуры. — Макса я небось достала до печенок, а всё равно терпит. Даже домой вернуться не даёт. Ещё и кота в заложники взял, ну не сволочь разве?

— Одобряю, — Себастьян тоже уселся обратно, взял себе кусок пирога с потрошками. Сладкое он почти не ел, оставлял всё Мэйр и гостям вроде Билли.

— Ну ещё бы ты не одобрял, — проворчала Мэйр. — Не будь у меня Неметона, куковать бы мне в башне на краю Империи.

— Ну почему сразу в башне? У меня, кажется, имеется неплохой домик у озера. Тишь да гладь, собственный портал, на двадцать миль вокруг ни одного человека… Красота!

— Вот-вот, и я про что.

— …правда, мы с Нэйти решили, что будем его сдавать, — словно не слыша (а точнее, делая вид), продолжал Себастьян. — Хочешь, вам с Эгертоном сдадим? Романтика, природа, всего пятнадцать золотых за выходные!

 — Тебе не стыдно, чудище ты несносное?

— Стыдно, конечно, за такую-то смешную цену! Но чего ни сделаешь ради друзей?

Мэйр мученически застонала и закатила глаза, Билли же со смехом покачала головой, мысленно прикинув, что было бы неплохо познакомить малолетнего лорда Лейернхарта с сиятельной госпожой Гордон и поглядеть, кто с кого стрясёт золотишка. Хотя у них обоих прижимистость скорее привычка, нежели часть натуры: Эва росла в жуткой нищете, а Себастьян вовсе десять лет куковал в лесной чаще. Тут либо научишься экономить, либо сдохнешь с голоду. Ну а вкупе с дотошно-деятельной натурой обоих получалась совсем уж ядреная смесь.

— Я подумаю, Сильвестр, — снисходительно протянула она наконец.

— Опять Сильвестр? Тебе не надоело?

— А чего ты Вильгельминой обзываешься?!

— Так это ж твоё имя!

— Я могу с этим поспорить, знаешь ли!

— Боги, как же их двоих много, — пожаловалась Мэйр то ли в пустоту, то ли присевшему на её макушку пикси. — Задолбали. Пойду зелье разолью.

39

— А вот и разлей, — согласился Себастьян, поднимаясь. — А мы с Вильгельминой посуду помоем.

— Эй, ну даже у меня совести больше! Твоя фея тебя тут совсем не воспитывает, что ли?! — возмутилась Билли. Где это видано, чтобы гости сами за собой посуду мыли?

Кто бы ещё впечатлился — новоявленный лорд-менталист смерил её таким хищным взглядом, что мигом не только посуду, но и весь дом намывать начнешь.

— Ну, пытается иногда, — протянул он. — Тебя к жаровне подпускать нельзя, это я уяснил. Про посуду речи не было. Мэйр с тебя всё равно денег не возьмет, должна же нам быть хоть какая-то польза? — и добавил со смешком, малость подумав: — А то не заверну с собой оленины. Сами коптили.

— Друг мой Сильвестр, вот с этого и следовало начинать!

Билли щёлкнула пальцами. Через какой-то десяток секунд чашки и тарелки выстроились возле раковины идеально чистыми рядами и стопочками, а Себастьян завистливо вздохнул.

— Тоже так хочу!

— Ну, может, выучишься ещё.

Не выучится, конечно. Темному менталисту, да ещё и с явным боевым уклоном, такая тонкая волшба не по плечу. Только всю посуду перебьёт. Но расстраивать беднягу, до сих пор по-детски изумляющегося новым интересным магическим приёмам, жуть как не хотелось.

Оленину ей всё же выдали. Здоровый такой кусок, завернутый в бумагу, пахнущий до того одуряюще вкусно, что хоть на ходу принимайся жевать.

«Под эль хорошо пойдёт», — подумала было Билли и замялась, не в силах припомнить — а пьет ли эль Макс?

По всему выходило, что нет. Дома и в кабинете неизменно имелся виски, вино и домашняя настойка. Вариант пить в одиночку почему-то не рассматривался совершенно. Билли и так редко радовала Макса, если подумать. Ну, за исключением койки. От этого было немного совестно перед самой собой — что она может дать такого своему коммандеру, чего не мог бы дать кто-то ещё?

«Думай поменьше, тебе не идет», — едкий голос Себастьяна снова прозвучал в голове. И то верно, они с Максом встречаются всего ничего, успеет еще порадовать и получше узнать вкусы своего, помоги боги, парня.

В другую руку ей всучили было целый сундучок с зельями… и тут же отобрали, смерив изучающим взглядом.

— Мы проводим, — выдал Себастьян, переглянувшись с Мэйр, причём так, будто они уже без неё всё решили. Хотя наверняка и решили — если уж засранец Лейернхарт так запросто лазит в башку к Билли, что уж говорить о его фейке?

Билли на это, конечно же, красноречиво закатила глаза. Но сопротивляться не стала. Какой смысл? Даже она успела понять: спорить с Себастьяном — все равно что ругаться со стеной. Мэйр вон и вовсе молча принялась одеваться, как всегда не по погоде тепло — демонская кровь она такая, кровь оборотня в этом плане куда лучше.

«Не думать об оборотнях», — решительно отмахнулась Билли, шагая к порталу.

— Куда провожаться будешь? — поинтересовалась Мэйр, остановив Билли в шаге от портала.

— Как это куда? — удивленно уставился на неё Себастьян. — Коммандеру её сдадим, из рук в руки. У неё же на лице написано — влипнет в неприятности, как только останется без присмотра.

Билли возмущённо фыркнула, но затем оценивающе глянула в непривычно ясное небо. Солнце уже потихоньку ползло к западу, вызолотив горизонт и редкие облачка.

— Давайте, — всё же неохотно согласилась она. — Выкраду коммандера, а то задолбал заполночь приходить. Я ради него, значит, график сдвинула и заклинательницу из Аэльбрана упёрла — а теперь у него работа, видите ли… Ну работа есть работа, но так и что, за весь некроотдел пахать, что ли?

— И не говори, сплошной беспредел! — поддержал Себастьян, энергично кивая и окидывая выразительным взглядом свою малахольную фею — на что та снова закатила глаза, явно привычная и к переработкам, и к упрёкам своего жуткообразного хахаля.

Синтар встретил их троицу уже загоревшимися кое-где фонарями, понемногу стихающим городским шумом… и воротами перед полицейским управлением. Хорошее изобретение эти порталы — вот ты только что торчал в лесу среди пикси, сказочных лошадок и деревьев-убийц, а уже несколько мгновений спустя пялишься на стремящиеся ввысь дома, брусчатую мостовую и цивильный скверик с подстриженными кустарниками. Нет, Билли считала себя истинно городской девчонкой, всю эту огородно-лесную жизнь не понимала. Но лес на корнях Неметона всё же был слишком хорош, слишком очарователен, с ним не хотелось прощаться, покидать его, менять дикие и жутковатые пейзажи на прелести цивилизации. Мэйр вон осталась там жить и, кажется, более чем довольна.

— Вызывай своего чёрного рыцаря, — посоветовал Себастьян, дождавшись, пока Билли закурит.

И предсказуемо поперхнётся.

— Чего это? Сильвестр, ты это мне брось, дальше я сама!

— Сама ты к Мэйр лечиться пришла, — ехидно заметили в ответ. Нет, ну какой же гад, как его только Макинтайр терпит! — Надо думать, от недостатка внимания. Радуйся, мы его тебе оказываем.

Билли сердито помотала головой и потянулась было к амулету, однако поверх её руки вдруг легли чужие пальцы — горячие пальцы, что редкость, при её-то температуре.

— Погоди, я всё равно с ним переговорить собиралась.

— Не обо мне, надеюсь? — уточнила Билли, глядя на Мэйр с подозрением.

— О, скорее о нём, — невозмутимо заверила та. — Это ненадолго. Жди.

Ждать не хотелось, скорее хотелось остановить вздорную фейку: Билли не желала, чтобы из-за её проблем (не таких уж и серьезных, если их можно решить курсом зелий) Макса отчитывали, будто школьника.

— Мэйр!..

— Не-а, не пытайся даже, — флегматично пробормотал Себастьян, положив руку Билли на плечо. — Мэйр решила нести вам с Эгертоном добро и счастье. Мешать ей не стоит — люлей можно выхватить по самое не балуйся. Даже я-то не рискну!

— Но…

— Не нокай, лучше выпей зельица.

Что ж, дельный совет. По-хорошему надо было сделать это раньше.

После зелья не так чтобы полегчало, но ныть и плакать в плечо Себастьяна как-то расхотелось. Макинтайр — отличная целительница, что ни говори, да и человек (ну, нелюдь) хороший. Так и не скажешь, что тёмная магиня, пока не начнёт тебя воспитывать. Вот её хахаль — тот темнее некуда. Даже сейчас, пролеченный и похожий на приличного человека, он производит жутковатое впечатление. Похлеще, чем любой наугад взятый некромант. Хотя тоже хороший, если подумать — и проводить взялся, и накормил, и с собой вон перекусить вручил.

— Боги, у меня сейчас задница слипнется, — с кислой донельзя рожей прокомментировал Себастьян, очевидно ощутивший её благостное настроение. — Лечись уже быстрее, с шилом в жопе ты мне больше нравишься.

— Ну вот чего ты сразу? — обиделась Билли. — Я, между прочим, ищу в тебе положительные стороны!

— Я идеален. Во всём и всегда…

— …и самомнение всего-то чуть меньше Ларданских гор.

— Эй, почему меньше? Очень даже вровень, я горжусь…

Бездна знает, сколько бы они тут препирались — почему бы и нет, весело же! — если бы Себастьян вдруг не осёкся и выпрямился, лениво, будто едва проснувшийся кот. Вгляделся куда-то за плечо Билли, прищурился подозрительно, заставив обернуться тоже. По вымощенной дорожке, сияя мрачным, но крайне виноватым выражением лица, шагал Макс в компании Мэйр.

— Себастьян, — кивнул он в знак приветствия, прежде чем обернуться к Билли и первым делом поинтересоваться: — С тобой всё хорошо?

— Помирать пока не надумала, — фыркнула она, передернув плечами. — Мне ещё котика растить и Гильдию доводить до припадка. Да и куда уж вы все без меня? Особенно ты, Сильвестр! Ты бы скучал по мне, я знаю это, даже не отрицай!

— Смотри-ка, действует зелье-то, — фыркнул «Сильвестр», уже по-хозяйски уложивший руку на плечи Мэйр.

— Фигни не делаю, — безмятежно отозвалась та. — Ну, чудище, ты напровожался или как?

— Как говорится, оленя подстрелил, оленя зажарил, можно и делом заняться, — хмыкнул Себастьян, заботливо поправляя шарф на её шее, прежде чем подтолкнуть обратно к порталу. — Не скучай, Вильгельмина. И в гости пореже заходи, а то тебя же хрен прокормишь!

— Себастьян!

— Нет, ну а что? — и, уже вовсю шагая к порталу, он вдруг остановился, цепко глянул на Макса: — Хорошие щиты. Держите их получше, коммандер Эгертон. Всем охотникам стоит это делать.

— Он очаровашка, наш Себастьян, — фыркнула Билли, взглядом проводив сладенькую лесную парочку до самого портала. — Мне стоит знать, на что он тебе так тонко намекал?

Макс, также не сводящий взгляда со вспыхнувшей арки, в которой исчезли Мэйр и Себастьян, нервно поджал губы. А потом повернулся и сделал уже то, чего так хотелось — привлёк к себе, провел пальцами по щеке знакомо и ласково.

— Стоит. Но не сейчас. Не умрешь от любопытства, я надеюсь?

— Это будет сложно, — проворчала Билли. — Ну да ладно. Тем более что нам засранец Себастьян такой презент от сердца скупердяйского оторвал! Пока не сожрем — никаких смертей! Кстати, ты любишь эль?

— Тебя я люблю, Фоули, — вздохнул Макс. Вроде и сказал будничным таким тоном, как нечто само собой разумеющееся; а сердце, скотина трепетная, всё равно решило упаковать вещички да съехать под самое горло. — Ну, и эль тоже.

40

Вообще-то Макс обычно не таскал работу домой; по крайне мере, последние лет тридцать. И запрещал делать это своим ребятам. А вот нечего и так страдающие от некромантской работы мозги ломать ещё больше. Из всей околосмертельной литературы у того же Макса на полках имелись разве что детективные романчики, над которыми не столько пугаться, сколько смеяться впору, ну и совсем немного — ждать, как закрутит сюжетную линию очередной автор. Билли, кстати, на них подсела, видимо, решив сменить дамские романчики на всякую жуть. Хотя, по мнению Макса, она и сама всю прошлую неделю напоминала ходячую жуть — осунулась, стала нервной и дерганой, чем изрядно пугала. Батарея зелий, выписанных Макинтайр, тоже не вдохновляла. Впрочем, уж лучше с ними. Да и Макс немного успокоился — если Билли до сих пор не заперта в больничной палате, то угроза её жизни весьма призрачна.

При условии, что Макс «вылечит свою башку и прекратит угрожать честным людям скоропостижной кончиной». Сия впечатляющая цитатка принадлежала всё той же Макинтайр, прознавшей про их с Билли опасное соседство. Макс поначалу разозлился — какого хера вчерашняя студентка учит его жить, лезет ему в башку и читает нотации! Но здравый смысл всё же победил возмущение подобной наглостью. Тяжко вздохнув, пришлось самому тащиться к Мэйр на приём и позволять эту самую башку лечить. Причинять вред Билли не хотелось, он бы вообще её с радостью увез подальше от всяких там Бэйли и Найджелов, чтоб им всем пусто было. Нет, они, конечно, его друзья и всё такое… но как же бесили эти взгляды в сторону его — его! — Билли!

А Билли — его, это даже не обсуждается. Со всеми тараканами, страстью к столам, перьям и прочей ерунде.

Пугал подобный настрой изрядно, особенно с учетом седьмого десятка, брака и даже сына за плечами. Но ничего поделать с собой Макс не мог, да и не хотел. У них, вон, уже и коты общие… Точнее, Билли общая — Бэзил на пару с Персиком так и продолжали спать рядом с ней, то устраиваясь в ногах, то меховым воротником вокруг шеи, то играя роль мягких игрушек. Макс даже завидовал. И чуть-чуть злился — он и сам не прочь сграбастать её в свои объятия, а тут всякие шерстяные чудовища не желают оставить их наедине.

Он чуть нервно перелистнул страницу — ну вот зачем тащил всё это домой, когда толку ну абсолютно никакого? Пока Френсис шлялся по столичке в поисках одному ему известных зацепок, Макс решил поинтересоваться личными делами своих подчиненных. И пока из того, что вычитал, сделал только один вывод — тёмное прошлое, вызывающее вопросы, имеется только у него самого.

Это… бесило. При всей своей нелюбви к оборотням, Макс никогда бы не стал убивать невинных людей, кем бы они ни были. Нет, как и любой тёмный маг, он агрессивен и склонен к жестокости. Однако, изо дня в день любуясь на трупы, волей-неволей начинаешь ценить жизнь, свою и чужую.

Разум, он вообще такой — приходит с возрастом, с возрастом же и уходит, благо для мага последнее актуально чуть позже, чем для обычного человека.

Хотя в последнее время Макс чувствовал себя если не на шестнадцать, то хотя бы на двадцать пять — настолько основательно в мозгах поселилась Билли-шельма, без которой… ну, скучно. И неправильно, да. Дома чересчур тихо, коты шляются неприкаянные, не обласканные. Особенно Персик, запрыгнувший на колени и всем видом демонстрирующий, что заниматься стоит его наглаживанием, а вовсе не чтением унылых бумажек.

— Ты вообще в курсе, что я целый коммандер? — вздохнул Макс, но документы послушно отложил на столик и принялся гладить прилично подросшего и малость нескладного котенка. Тот сейчас как раз находился в возрасте, когда то лапы, то уши начинают расти отдельно от остального тела.

Размеренно почесывая Персика за ушком, Макс потянулся за своим амулетом.

— Ты скоро?

«Уже почти твоя», — ответили ему незамедлительно, заставив хмыкнуть.

— Только почти?

Ответа уже не последовало. Не считать же таковым открывшуюся дверь и ворвавшуюся, как всегда с шумом (и с кучей пакетов), Билли, после вчерашнего полнолуния всё ещё бледную, но жутко довольную.

— Вот теперь твоя! — заявила она прямо от двери и, едва скинув обувь и пальто, проследовала к дивану. — А, нет, сначала Персиньки!

— Изменяешь мне с котом? — хмыкнул Макс, наблюдая, как Билли радостно принялась тискать котенка. — Как предсказуемо.

— Скорее это ему я с тобой изменяю. И Бэзилу. Где мой любимый большой кот?

Бэзил, невесть где шляющийся, словно услышал её вопли (ну, или почуял своего второго человеческого раба) и вальяжно вошёл в гостиную. Даже о ноги потёрся и подставил крупную голову, высочайше дозволяя погладить его королевское величество. Макс, глядя на это представление, только хмыкнул — нет, всё же не зря он взял себе Билли и Персика. Семейно всё так.

Хорошо. Настолько хорошо, что даже страшно. Жизненный опыт подсказывал, что после затишья обязательно наступает какой-нибудь конец света.

— Оставь котов в покое и иди уже сюда, — решительно отбросив не самые радужные мысли, позвал Макс.

— Но я же соскучилась!

— А по мне, выходит, нет?

— Нисколечко! Полируй своё перо сам! — неискренне фыркнула Билли, но всё же оторвала вцепившегося в неё маленькими коготками Персика и усадила его в кресло. Подошла ближе, встала напротив, вынуждая задирать голову. — Ну, доволен?

Доволен Макс не был — Билли всё ещё была слишком далеко. Дальше, чем того хотелось. Он чуть подался вперед, устроил руки на её бедрах, притянул ближе к себе и, быстро приподняв юбку, поцеловал гладкую кожу над кружевом чулка. Билли на это едва слышно охнула, безо всякой грации оседлала его колени. Длинные заклинательские пальцы зарылись в волосы на затылке.

Ну и чего, спрашивается, выделывалась? Так ведь намного лучше.

— Теперь доволен, — проговорил Макс, принимаясь расстегивать пуговицы у ворота, чтобы добраться до груди.

— Что, опять столы? — поинтересовалась Билли, нарочито оглядываясь на журнальный столик позади себя.

— А ты имеешь что-то против?

Билли определенно ничего против не имела, судя по тому, как придвинулась ближе, ткнулась губами в шею, вызывая дрожь удовольствия в теле. Стол так стол, к чему отказываться, когда предлагают? Макс огладил её бедра, чуть приподнял её, намереваясь устроить на упомянутом (и непременно несчастном) предмете мебели…

…и чуть не скинул Билли на пол, когда раздался прямо-таки оглушающий стук в дверь.

— Эй, растлитель малолетних! Я знаю, ты дома!

Да демоны бы побрали демоновых сынков с их талантом приходить так вовремя!

Билли, казалось, никак не могла выбрать — материться или ржать. И в итоге всё же рассмеялась, зажимая рот ладонью, будто боясь, что за дверью услышат.

— Вот ведь каждый раз ни раньше, ни позже. Как он это делает, а?

— В душе не разумею, — буркнул Макс, неохотно снимая Билли с колен и легким движением пальцев возвращая расстегнутые пуговицы в петли. — Его мать в Аэльбране по руке гадала, может, не такая уж шарлатанка?.. Останешься, я надеюсь?

— Куда деваться? Мой кот у тебя в заложниках! — фыркнула она и тут же с сомнением покосилась на Бэзила. — Ну, или я в заложниках у твоего. Хрен разница, если подумать.

— Задняя дверь всё ещё не заколочена, — хмыкнул Макс, чудом не вздрогнув от повторного стука. — Да иду я, иду, о все боги и богини!

У самой двери оглянувшись на Билли (чтобы убедиться — она всё ещё тут и не собирается никуда сваливать), Макс вздохнул и снял запирающие заклинания, впуская Калеба.

Калеб, мать его так, Гордон, вообще-то был гордостью Макса. Единственный сын, светлый огневик, носящий фамилию Эвы (Макс настоял, хотя она предлагала записать ребёнка на него), стал самым большим оскорблением в жизни дражайшего лорда Льюэлла Эгертона. Куда худшим, чем сын-некромант, женившийся на аэльбранской нищенке. Внук пошёл в него, уже в двадцать имел восьмой высший уровень силы, оказался смекалистым и довольно умным малым. И внешностью тоже в него: высокий, сероглазый, будь Льюэлл чуть моложе, их можно было бы запросто спутать. Но — Гордон, ещё и на дух не переносящий родного деда. Наверное, это не совсем те причины, за которые сына стоило любить. Но Макс, с детства выслушивавший нотации о том, в кого он такой неудачный вышел, был доволен.

Настолько, что даже сейчас, испытывая сильное желание паршивца если не прибить, то лишить наследства, впустил его в дом и даже вежливо (ну, насколько сейчас мог) поинтересовался:

— Ну и чего ты припёрся в такое время?

— Как это чего? — искренне удивился Калеб. — Во-первых, соскучился!..

— По жратве и выпивке?

— Не без этого, — не стал отрицать он. — А во-вторых, папа, почему о том, что ты встречаешься с Билли Фоули, я узнаю из газет? Нечестно, между прочим, я её лучший друг!

— А Билли об этом знает? — ехидно осведомился Макс, складывая руки на груди. Нет, он не сомневался, что Билли та еще любительница экстремальных знакомств, но чтобы его сын? Ну разве что в карты раздевать, это да.

— Ой, ну что ты к мелочам придираешься? И вообще, где моя Фоули? Билли, выходи, я знаю, что ты здесь!

— Да щас, бегу и падаю! — из гостиной ответствовала Билли в обычной своей манере. — Тебе надо, ты и иди.

Калеб послушно пошёл, сопровождая это нехитрое действо глупыми смешками и не затыкаясь ни на секунду.

— Ха, Фоули! Ещё не сдохла, зараза! — он плюхнулся на диван, охотно облапил Билли, закинув руку той на плечи. Пришлось спешно напомнить себе, что собственного сына за такую ерунду не убивают. — А чего тощая такая? Папаня тебя голодом морит, что ли?

— Надо мной чудовищно измываются вот этот чудесный кот и вон тот клятый некрос, — охотно сообщила Билли, притулившаяся в уголке дивана. На коленках у неё пушистой буханкой скрутился Бэзил. И тут же стукнул лапой наглеца, посмевшего потянуть руки к его ушкам — шумный и суетливый Калеб ему никогда не нравился. — Взяли в плен! Отобрали права, свободу и Персиньку!

— Для замученной насмерть ты что-то сильно много треплешься, — заметил Макс. — Впрочем, как и всегда. А Персик с тобой никуда не пойдёт, ему и тут хорошо.

— Блин, эти силы зла уже и Персика сманили. Видишь, что делается?..

— Да уж вижу, — сохранять серьёзную мину Калебу удавалось, но с явным трудом. — Па-ап, ты же не думал зажать свадебное застолье? Когда можно будет назвать Билли мамочкой?

— Гордон, ты тупой или бессмертный? — возмущённо вытаращилась на него Билли. — Ладно, щас опытным путём установим. Бэзил, фас!

Бэзил, кот умный, но ленивый, лишь повторно стукнул лапой радостно ржущего Калеба.

— Дурдом, — флегматично констатировал Макс. — Билли, ты голодная?

— Эй, а меня ты спросить не хочешь? — возмутился Калеб. Аж с дивана чуть не свалился, отчего захотелось закатить глаза.

— Ты приходишь ко мне пожрать и выпить, к чему уточнять? А, ну ещё денег на карманные расходы попросить. Кстати, обойдешься, у тебя зарплата недавно была. А еще ты не заслужил.

Макс коротко глянул на Билли, уже давно застегнутую на все пуговицы, выглядящую вполне прилично, не считая засоса на шее. Ну да, точно не заслужил — отвлек от его девочки, работы (кому она сдалась, эта работа!), даже от котов вон отвлек!

— Папа, мне тридцать, какие карманные расходы?

— Сколько лет твоей маме — знают одни лишь боги, но это ей ничуть не мешает.

Не далее как на днях Эва присмотрела себе очередное жутко дорогущее платье и никак не могла себе его позволить. С её-то доходами элитной заклинательницы, ага.

— Ну так то мама!..

— А ты весь в неё, — заключил Макс, снова косясь в сторону Билли. Та хохотала уже открыто, но на мгновение удалось поймать её взгляд — теплый, наконец не замученный работой и проблемами со здоровьем.

Хорошо.

— Развлекайтесь тут, детки, — он направился в сторону кухни и добавил, не поворачиваясь: — Калеб, убери руки с моей Билли.

Вообще-то Макс не так представлял себе знакомство своей… девушки со своей же семьей. И неважно, что они все друг с другом знакомы, Билли с Калебом вообще учились вместе. Это самую малость царапало, если честно. Он понимал, что влюблен, что никогда уже не сможет отказаться от Билли рядом, в своем доме, в своей постели. Сомнительной моралью тоже не страдал. Однако в глубине души всё ещё жило сомнение: а стоило ли связываться с девчонкой? Влезать во всё это, любить, хотеть, ревновать так, что самому поверить трудно? Не стоило, определенно нет. Осталось только объяснить это глупому сердцу. Или не объяснять, а жить уже так, как хочется? Прежде на это было не так уж много времени.

Макс решительно тряхнул головой, берясь за нож и принимаясь нарезать мясо и овощи. Должен же кто-то заботиться о парочке малолетних разгильдяев, способных только на поиски приключений для своей задницы?

Ужин прошел прилично — несмотря на шумность, бестолковость и сущность светлого боевика, Калеб был достаточно воспитан, чтобы есть молча. И руками не размахивать так, что при желании можно снести и посуду, и стол. Херню, правда, всякую нес, ну да какой боевик без склонности к неуемной болтовне? Иначе никак, если твой кумир — Альфард Эйнтхартен. За что стоило бы отказаться от него еще в Академии, да только чего ни стерпишь ради единственного сына?

— Пап, — позвал Калеб, когда они были уже у двери. — Я типа рад, что ты с Фоули. Ну, в смысле, не конкретно с ней, а вообще. Хотя она хороша.

— Это ты так меня благословляешь? — со смешком уточнил Макс, на деле чувствуя нелогичное облегчение.

— Ага... Ну, то есть нет, — он рассеянно почесал в затылке. — Сдалось тебе мое благословение, да? Короче, вот мое пожелание, — Калеб по-дурацки улыбнулся, — женись давай на Билли, а то я один с Айрис не справлюсь! Родите мне братика, будем вместе воспитывать нашу сестру!

— Ужас какой, — содрогнулся Макс, с трудом подавил ответную, ничуть не менее идиотскую улыбку. — Я порой думаю, зачем в первый раз женился, а ты меня ещё раз хочешь в храм отправить? Нет уж!

Приятно это, подери Бездна, — знать, что тебя поддерживают. Не зря любил этого оболтуса, воспитывал и баловал как мог, пусть и в пределах разумного.

— Ой, кому ты врешь?

Или всё-таки зря?..

— Ты свалишь уже или нет? У нас там с Билли дела ещё есть.

Напоследок поворчав, что только и мечтал на сон грядущий представить «дела» своего папаши с Билли-шельмой, его засранец-сынок всё-таки отбыл восвояси. Макс невольно вздохнул с облегчением. Нет, всё же нет для честного некроса напасти хуже, чем боевой маг! И как Блэр со Стальфоде терпят в доме и постели такое ходячее стихийное бедствие? Воистину, вот загадка богов и богинь.

41

Макс всегда спал чутко. Издержки должности начальника некроотдела: нужно всегда быть готовым к вызову среди ночи, а порой и к визиту наемных убийц, жаждущих вспороть тебе брюхо за мешок с золотом. Разве что в своих кошмарах он увязал надолго и очень крепко, не в силах заставить себя открыть глаза, вернуться в реальность. Сейчас, однако, был не тот случай — дурные сны ещё случались, но в подмётки не годились тем, что много лет кряду пожирали его разум. Спасибо Макинтайру, его волшебным отварам, целительской магии, и совсем чуть-чуть — виски. Работать над делом Зверобоя без порции-другой было решительно невозможно.

То, что Билли села на постели, он услышал сквозь сон, спросонок протянул руку, чтобы вернуть её обратно. И чуть ли не обжегся — настолько она была горячая. Нет, она всегда была горячая, но сейчас казалось, что ещё немного — и вспыхнет.

— Билли, что такое? — Макс открыл глаза, силясь рассмотреть её в полумраке комнаты.

Билли тяжело дышала, словно только что пробежала десять миль, ожесточённо растирала виски и как будто вовсе не слышала. Пришлось окликнуть её снова, и только тогда она хрипло отозвалась:

— Дышать нечем… — и тут же, надсадно кашлянув, поднялась. — Душно. Пойду проветрюсь, я… я ненадолго.

Она наспех оделась и вышла из комнаты, и только тогда до ещё толком не проснувшегося Макса дошло — что-то с девчонкой здорово не так. Сон тут же как рукой сняло.

Он набросил на плечи халат, зачем-то сунул в карман амулет связи. Хотя почему «зачем-то»? Клятая волшебная фейка ведь уверила его, что с Билли всё будет в порядке. А её состояние сейчас таковым уж точно не назвать. Макс даже сжал в руке кристалл, собираясь будить Мэйр прямо сейчас и требовать, чтобы живо тащила сюда свою целительскую задницу; но передумал, решив для начала догнать Билли.

Не зря решил. Он всего-то сделал пару шагов к лестнице, как вдруг услышал звук, будто о ступеньку споткнулись, а затем тишину разорвал звук падения и сдавленный вскрик.

— Билли! — десяток ступенек вниз Макс преодолел в считанные секунды, сам чуть не свалился и упал на колени перед ней, лежащей на ковре и корчащейся в судорогах. — Билли, детка, эй, посмотри на меня!

Из самого Макса целитель так себе, но кое-что он всё же мог. Заставив себя собраться с мыслями, он наспех сплел диагностирующее заклинание. Сломать себе Билли ничего не сломала, но боль испытывала такую, что лучше бы ей прямо сейчас потерять сознание. Или нет?..

С ней что-то происходит. Что-то страшное, жуткое и опасное, и объяснения этому Макс не знал.

 — Больно, — кое-как выдавила Билли, всхлипывая, путаясь пальцами в собственных длинных волосах, прижимая к горлу трясущуюся ладонь; короткие ногти заскребли по шее и ключицам, до крови раздирая кожу. Пришлось схватить её запястья и удержать силком. — Больно, Макс, я… я…

— Что, Билли? — его и самого уже колотило немногим меньше, и вместе с тем ужас — эмоция, как-то совсем несвойственная коммандерам-некромантам, — буквально сковывал по рукам и ногам. — Что с тобой такое, ради всех богов?..

Билли, кажется, хотела ответить. Но не смогла — тело её выгнулось в судороге, с губ сорвался болезненный стон. Жутко захрустели кости и суставы. Максу, каких-то пару минут назад мнившему себя привычным ко всякому дерьму, стало страшно до дурноты. Не столько от душераздирающего зрелища и кошмарных звуков, сколько от непонимания — как помочь Билли, как избавить её от зверской боли?.. Страшно, боги, как никогда в жизни. Никогда ещё такого не было — даже на кишащих нежитью улицах Иленгарда; даже в вязкой паутине кошмаров, лишающих рассудка; даже в лапах у тех ублюдков-оборотней…

Билли сморгнула слёзы, уставилась в потолок; глаза её широко распахнулись, уже не тёмно-серые, но тёмно-жёлтые, прозрачные, как янтарь. Нелюдские. Звериные.

Картинка наконец-то сложилась, только вот легче не стало.

Желание тут же отдернуть руки Макс погасил быстро. Оно неуместно сейчас, да и это всё ещё Билли, его Билли, которой больно, которая в двадцать шесть вздумала перекинуться…

Невозможно. И смертельно опасно. Да она уже всё равно что мертва. Но этого Макс не мог допустить! Никак, никогда, ни при каких условиях, обратись Билли хоть в грифона, дракона, василиска… в кого угодно!

Он собрался, заставил себя снова стать коммандером — взрослым, серьезным и быстро соображающим в любой ситуации.

— Билли, детка, посмотри на меня, послушай меня, — Макс наклонился совсем низко, обхватил её лицо ладонями, постарался говорить чётко. — Я наложу проклятье онемения. Не сопротивляйся, хорошо? Мне нужно несколько минут, чтобы найти того, кто поможет. Потерпишь?

Билли с трудом, но всё же кивнула, выдохнула сорванно, зажмурилась, ожидая, когда её настигнет обещанное проклятье.

— Умница, — скорее для себя, чем для неё, произнёс Макс, уже не спешно, но четко и выверено сплетая нужное заклинание.

Он не мог позволить себе ошибиться, а ещё собирался вложить прорву силы — Билли, пусть и не до конца, но всё же оборотень. На них всё действует слабее, чем на простых людей. Проклятье с легким мерцанием опустилось на тело Билли, заставило её замереть; она только моргать могла, беспомощно глядя на Макса.

— Всё хорошо, всё будет хорошо, — пообещал Макс, потянувшись за амулетом. Не Мэйр звать, а Найри с его волчатами. Они должны знать, что делать. Должны же?

— Билли обращается. Помоги нам.

К счастью — и к удивлению, — ответ пришёл буквально через какой-то десяток секунд.

«Две минуты».

Принц Теней не обманул. Макс только и успел, что снять все защитные заклинания с дома, прежде чем дверь распахнулась, вместе с промозглым весенним воздухом впуская волчат Найри.

— Второй этаж! — выпалил он зачем-то, не сразу додумавшись, что Торн и Фэрн найдут сами.

Одинаковые с лица засранцы только зыркнули на него исподлобья, прежде чем столь же дружно зашагать по лестнице — вернее, почти взлететь по ней, легко перемахивая через две-три ступеньки. Макс поспешил за ними.

 — Блин-блин-блин, — скороговоркой забормотал один из волчат, плюхаясь рядом с Билли и без усилий затаскивая её к себе на колени. — Билли, дурища, ну что ж тебе на жопе ровно не сиделось?..

— Что с моей Билли?! — рыкнул Макс, с трудом уговорив себя не наброситься на ублюденыша.

Они помогут, должны помочь, Найри бы не послал их просто так, а значит, убивать их нельзя. Нельзя! Ничего делать нельзя, только терпеть присутствие этих блохоловок у себя дома и верить, что с Билли всё будет хорошо.

— А ты у нас совсем слепой? — ядовито поинтересовались в ответ.

— Я, сука ты шерстяная, вижу, что моя девушка подыхает, так что конкретнее, мать твою блохастую!

— Всё очень плохо, — обронил второй, опустившись рядом с ними на одно колено.

— Это не очень плохо, Торн, это полный трындец! Бездна, ну я ж тебе говорил — Фоули перестарок, давай её стырим отсюда, не надо ей тут с этим!..

— Найри не велел, — меланхолично возразил Торн. — Да и толку? Пришлось бы объяснять. Бедняга только бы извелась вся, а ей это вредно…

— А щас ей зашибись, по-твоему?! — рявкнул Фэрн, обхватывая и прижимая к себе трясущееся тело Билли, будто та вообще ничего не весила. И снова кинул взгляд на Макса — злобный, почти ненавидящий. — Не сможет она нормально перекинуться! Не сможет! Спасибо вот этому уроду!

— Да я-то в чём виноват? — возмутился Макс, с затаённым ужасом думая — а вдруг и впрямь в чём-то да виноват?

По всему выходило, что да, виноват. Ответ здесь не особо нужен, как и невероятный интеллект. Билли боится. Глупо и, мать его так, понятно боится, что Макс её отвергнет. Сей факт молотом ударил по голове; всё спокойствие, без того хлипкое, смёл в доли секунды. Хотелось убивать, орать, а прежде всего — бросаться убеждать Билли, что ничего такого не случится, Макс же так привязался к ней…

Ещё бы убедить в этом самого себя.

— В том, что не помер вовремя, сраный ты расист, — пробормотал Торн, подтверждая чудовищную догадку.

Его брат, укачивая Билли как ребёнка, ласково забормотал:

— Билли, детка, брось мне эту херню, а? Давай, выпусти зверя, выпусти, выпусти живо, кому сказал! Хер с ним, с этим некросом, на нём свет клином не сошёлся, мы тебе нового парня найдём!..

— Ты не помогаешь, брат.

— Заткнись! Ну же, Билли… давай, давай, мать твою, отпускай зверя. Это не болезнь, не уродство, незачем душить зверя. Он твой друг, он хороший, он… — отвлекшись от натужно-истеричного воркования, Фэрн дико вытаращился на своего немногословного близнеца. — Торн, чуешь кого? Пахнет не как еда, хищный вроде…

— Не волк.

— Да понятно! Кот же, да? — с надеждой предположил он. — Она всяко кошка, ну кошка же, ну… правда?.. Горный лев, ягуар, да хотя бы долбаный ирбис, только бы покрупнее…

— Не кошка, — мотнул головой Торн, отбрасывая с глаз длинные чёрные волосы. Опустил голову, прижался ухом к часто вздымающейся груди Билли, по-звериному провёл носом вверх, к исцарапанной шее. Выпачкал длинные белые пальцы в её крови, медленно облизал. — Похоже, но она скорее… Ох, Бездна, ну почему лиса?!

— Лиса? — переспросил Фэрн чуть не фальцетом. И тут же судорожно закусил задрожавшую губу. — Блин, да за что ей такое?! Да там же три стоуна веса, ну четыре максимум! А девчонка втрое тяжелее! Грёбаная ты ж!..

— Фэрн.

Тот замолк, прикрыл горящие зверским огнём глаза, глубоко вдохнул пару раз. А затем поднялся, всё так же держа Билли крепко прижатой к груди, и окинул Макса холодным взглядом.

— По-хорошему не выйдет, так что оттащу её в подвал и буду по-плохому. Ты, труполюб, в ту сторону даже не дышишь. Торн, проследи.

И, не дожидаясь ответа, зверско-фейский гадёныш поволок его Билли вниз по лестнице. Гадёныш номер два же преградил Максу путь, не давая кинуться следом.

— Пусти, сучёныш, — угрожающе зашипел он.

— Не пущу. Нахер ты там не сдался, некрос, — возразили ему, упершись обманчиво хрупкой ладонью в грудь.

— Это мой дом и моя Билли. Пусти по-хорошему, волчонок.

Торн смерил его испытующим взглядом, прежде чем наконец заговорить:

— Билли будет захлебываться собственной кровью и орать как резаная. То есть почему «как»? С ней потому и пошёл Фэрн — я её рвать когтями и зубами не смогу. А ты не сможешь на это смотреть. Не сможешь, кем бы ты там ни был, — он скривил тонкий рот, затем продолжил, явно перевыполняя свою привычную норму общения: — Увы, вытащить этого зверя наружу можно только так. Лисицу видел когда-нибудь? Мелкий зверёк — верная смерть для перестарков, а уж если зашугать, придушить, не пускать наружу… — он покачал головой и ухмыльнулся — но горечи в этой ухмылке было больше, чем в иных слезах. — Пятьдесят процентов за то, что она не переживёт эту ночь. И часть вины будет лежать на тебе. Редкостные суки эти боги и богини, да, Эгертон?

Макс закрыл глаза. С трудом удержал рвущуюся на волю силу, хотя видят те самые боги — далось ему это ценой невероятных усилий. Часть его рвалась к Билли, к его девочке, которую так хотелось защитить, помочь, просто быть рядом, несмотря ни на что. Другая же, то ли более умная, то ли изрядно циничная, уверенно напоминала, как сильно он ненавидит оборотней. Больше тридцати лет ненавидит — и теперь вынужден впускать в свой дом двоих представителей мохнатой братии, чтобы они сделали оборотнем его Билли.

Оборотнем, на которого будет охотиться Зверобой, если узнает. И если Билли переживёт эту ночь.

Жуткая мысль, несвоевременная, ужасная, прошила до самых костей, заставила дернуться быстрее, чем он сам понял, и вцепиться в воротник чужой куртки.

— Если Билли… — «Умрет», — мрачно подсказало подсознание. — Если с Билли случится что-то, вы тоже не жильцы.

— Угрожаешь?

— Обещаю, — ответил Макс, всё же опуская руку и обходя Торна. — Водки?

— А давай.

Паскудного волчонка впору было поблагодарить — хватило и слабых отголосков того, что творилось в подвале, чтобы внутри всё сжималось, а руки немилосердно тряслись. Под дверью подвала, выматывая остатки нервов, истошно орали оба кота. Едва затихал трубный и злобный вой Бэзила, как тут же принимался верещать Персик — да так жалобно, что едва на слёзы не пробивало. Успокоить их Макс не пытался — понимал, что не выйдет, да и Торн не советовал. «У них там мамуленька помирает, тронешь их — с говном сожрут», — молвил тот со знанием дела. И без малейшей, чтоб его, жалости.

Не так чтобы Макс её заслужил, конечно.

Часть вины будет лежать на нём.

К половине четвёртого дом погрузился в зловещую тишину. В четыре пополуночи Макс уже был готов сорваться с места и вломиться в подвал, что бы его там ни поджидало. Однако тут послышался скрип двери. И тоненькое верещание, нечто среднее между скулежом и кошачьим мявом. А затем и вопль Фэрна:

— Мать твою, да куда ты!.. Держите её, щас на улицу выскочит!

А Макс… Сам себя не контролируя, он подскочил с дивана, дёрнулся к двери, желая преградить путь неведомому зверю, в которого превратилась его Билли. Чудом успел — в проходе мелькнула острая морда с янтарными глазищами, черным носом и белой шерстью под ним. Лиса. Рыжая, длинноногая и худая, под стать человеческой форме.

И видят боги и богини, едва завидев зверёныша, напуганного, едва стоящего на дрожащих лапах, Макс и думать забыл о своей ненависти к оборотням. Это Билли, всё ещё его Билли, пусть и такая, какой он её видеть не хотел.

— Эй, ну ты чего? — медленно опустившись на колени, Макс протянул руку. — Билли…

Куда там — зверёк только отшатнулся и принюхался издалека, прежде чем метнуться в ближайший угол. Забился там, принявшись жалобно поскуливать и тявкать на тут же побежавших к нему котов.

— Билли… — позвал Макс снова. — Не трону я тебя. Обещаю.

— Конечно, не тронешь, мы тебя сами на стейк пустим, — злобно проворчал Фэрн.

— А на коврик у камина пойти не хочешь? — огрызнулся Макс, поднимаясь.

Глупое желание, дурное и даже жалкое — взять трясущегося лисёнка на руки, погладить, почувствовать под пальцами шерсть. Он не ненавидит её, совершенно точно. Не понимает, это да, не может никак успокоить рой мыслей в своей некромантской башке. Но не ненавидит.

— Не дастся, — меланхолично покачал головой Торн, тоже вставая и поглядывая в угол, куда забилась Билли.

— Я понял.

Билли живая. Здоровая, иначе не была бы такой шустрой. Несчастная и напуганная, но это как раз можно понять. Но живая, и это самое главное. И волчата тоже живы — ну, точнее, будут, хотя Макс почти всерьёз собирался исполнить свою угрозу.

Он посмотрел на них — дети ведь совсем, хоть с когтями и клыками. Фэрн с кровавыми следами на физиономии, уставший даже с виду; Торн угрюмый, бледный как полотно.

Спросить бы их, как они так быстро оказались у его дома, как долго знали, что Билли может превратиться?..

И что делать, в конце-то концов? Сам Макс ответа на этот вопрос пока не знал.

42

«Отвратительное зрение», — внесла Билли очередной пункт в свой мысленный ну-почему-я-грёбаная-лисица список.

Аккурат после «Хвост», «Никчёмная котособака», «Хвост!», «У меня лапки», «Не грифон», «Крохотная!», «Даже не тигр!», «Этот. Клятый. Хвост!!!»

А во главе списочка, разумеется, красовались «Я, блин, чуть не померла!» и «Теперь мой парень меня ненавидит»…

Нет, вот о последнем точно лучше не думать. Билли решительно помотала ушастой головой и тут же едва не завалилась набок. Тело уже слушалось куда лучше — недаром она провела в лисьем облике большую часть минувших четырёх дней, — однако звериной грации за собой по-прежнему не наблюдала. Всё время хотелось жрать и бегать, бегать и жрать, и ещё растерзать на части какую-нибудь мелкую зверушку. Фу! По счастью (ну, для Билли, не для её звериной ипостаси), охотиться она не умела. Да какая там охота? Тело неуклюжее, зрение… ну ладно, не отвратительное. Хорошее вообще-то, но странное, явно не дневное. Слух потрясающий, но кидаться на птичек и зайчиков вслепую Билли покуда не приноровилась. А уж в зачарованном лесу, где она нынче и обитала (вернее, пряталась), этого добра вдоволь.

Она растянулась кверху лапами на прогретом солнечными лучами плоском камне, поглядела на собственный пушистый хвост. Симпатично всё-таки. Только как же бегать мешает! Особенно если за свои двадцать шесть лет ты как-то ни разу не заморачивалась, тренируясь таскать на заднице палантин. Нет, не так — треклятый зловредный палантин, живущий собственной, отдельной от остального тела жизнью…

Шаги Билли расслышала аж с расстояния в полмили, а ярдов за триста поняла, что это шаги Себастьяна. Нет, всё же слух у лисиц впрямь чудесный.

— Да и остальное неплохо, — флегматично заявил Себастьян, плюхнувшись рядом с ней на пятачок свежей весенней травки. — Хвост красивый. Ну и вообще ты вся красивая. Очень. Только сильно там не обольщайся, я по феям.

«Я крохотная!»

— Ты огромная! — возразил Себастьян, на сей раз уже почти восхищённо. — Здоровенная же зверюга! Ну, для лисицы.

Вот то-то и оно, что для лисицы. Если уж и профукать в Бездну всю свою почти наладившуюся жизнь, то можно было хотя бы стать кем-то… грандиозным и смертоносным, вот. Грифоном там, дракончиком… да хоть ягуаром каким-нибудь! Но нет же — суетливый палантин с лапками, получите-распишитесь!

— Можно подумать, ты сама-то тянешь на грифона. Палантин суетливый и есть, никто поди даже не удивился.

«Туше, Сильвестр».

И впрямь никто не удивился (а удивляться было кому — и суток не прошло, как весь Синтар прознал, что Билли-шельма обросла мехом). Ни сестричка, ни Ханнэ с Найри, ни даже Лейла, с которой они не так чтобы долго знакомы. Все лишь плечами пожимали: мол, ты ж лиса лисой, тут и мехом обрастать необязательно было.

Билли горестно вздохнула и улеглась на пузо, мазнув по плечу Себастьяна хвостом. В который тот немедля вцепился одной рукой и помял с явным наслаждением.

— Ну вот чего мы друзья, а? Такой отменный воротник бы вышел.

Хвост было решено немедля отобрать. От греха подальше.

— Превращаться будешь или поохотимся?

Билли скосила на него взгляд, только сейчас приметив лук и колчан за спиной. Была бы человеком — ещё бы плечами передернула, искренне надеясь, что стрела или арбалетный болт какого-нибудь ретивого охотника не попадет ей в пушистый зад.

— Ой, нужна ты мне, — фыркнул Себастьян. — Да и весна, гон в разгаре, всех подряд трогать нельзя. Неметон только на глухарей разрешил, в лесу развелось много.

Охотница из Билли нынче (да и всегда) была так себе. Поэтому она предпочла обернуться человеком.

Превращение всё ещё было болезненным — Торн и Фэрн сказали, что таким оно и останется, — однако недолгим. Каких-то пятнадцать секунд — и Билли уже с недовольством оглядывала себя. Точнее, свою порядком истрепанную одежду, заклятую специально для оборотней — чтобы, спонтанно обернувшись, не щеголять потом с голым задом. Тряпки стоили приличных денег, хотя закляты были не так чтобы идеально.

— Нет, ты погляди! — фыркнула она возмущенно, взмахнув руками в избытке чувств. — Рубашке как будто не три дня, а три десятилетия. Меня на них нет! И то верно, хочешь что-то сделать хорошо — сделай сама. А чего, доведу чары до ума, отожму монополию!

Себастьян на это только хмыкнул.

— Думаю, ты в порядке, раз уже планируешь, как бы что отжать.

Билли редко бывала настолько не в порядке, насколько была сейчас — без своих котов и своего коммандера, с перевёрнутой вверх тормашками жизнью. И вместе с тем… да, после обращения в её лохматой башке многие винтики встали на место. Она больше не заливалась слезами из-за всякой ерунды, не впадала в сонную меланхолию, не испытывала тяги к самоубийственным развлечениям типа провешивания телепортов через весь Эрмегар. Она снова была Билли-шельмой — неугомонной вредной засранкой, дерзкой и непочтительной, всегда всё делающей по-своему, и никому, никогда, нипочём не выказывающей слабости…

…и очень шустро, с охоткой бегающей от проблем, да.

Всё же глубоко внутри сидело убого-инфантильное желание пустить хрустальную слёзку и в лучшем духе обмудка Мельхиора развопиться, что мир к ней несправедлив и жесток. Да можно ли считать иначе? Можно разве, когда боги сначала дали ей нечто ценное, серьёзное и действительно нужное, такое… по-настоящему хорошее… а затем отняли это самым извращённым способом?

Ей не впервой было ощущать, что она разваливается на куски. Однако теперь разваливалась уже не столько она сама, сколько вся её жизнь. На редкость отстойное ощущение, если кто спросит.

— Охренеть как драматично, — протянул Себастьян, вертя в руках стрелу и ничуть не скрывая издёвки в голосе, — если только не знать, что ты со своим коммандером даже словом не обмолвилась. Слиняла как трусливый зайчишка, а Эгертон поди с ног сбился, разыскивая твою блудливую жопу.

— Вот и нет.

— Вот и да. Можем поспорить на десять золотых, и это будут самые лёгкие деньги в моей жизни.

— Пошёл ты, Сильвестр!

— Ха.

Вполне возможно, что разыскивает. Хотя бы для того, чтобы всучить Билли вещи, кота и вежливый — ну это же Макс! — посыл в Бездну. Она ведь и правда позорно сбежала, продрав глаза спустя двадцать часов после той кошмарной ночи и очень удачно (ну… нет) не обнаружив Макса поблизости. Тот ушёл то ли на работу, то ли попросту от неё подальше. Билли не знала… Билли не хотела знать.

Нет, вообще-то хотела. Но боялась.

Бездна, она и впрямь как трусливый зайчишка. А это ещё хуже, чем палантин с лапками.

Себастьян вскинул лук, натянул звонкую тетиву, прицелился куда-то в чащу леса — Билли и сама была готова поспорить на десяток золотых, что ничего из этой затеи не выйдет. И ошиблась — в нескольких десятках шагов от них послышался глухой звук, будто что-то крупное стукнулось о землю. Себастьян направился туда, Билли из любопытства потянулась за ним. Под осиной обнаружился глухарь — со стрелой в шее, крупный, яркий, что, увы, в жизни ему уже не пригодится. В суп-то, как известно, даже самую красивую птичку кладут без перьев.

— Пошли в дом, — сунув птицу в мешок (зачарованный Билли так, чтобы кровь всякий раз не отстирывать), Себастьян кивнул в сторону дома, исходящая дымом труба которого виднелась из-за деревьев. — А то мне ещё свою истеричку успокаивать.

— Мне и тут неплохо, — откликнулась Билли не менее ворчливо. — Слушай, она надоела. Зачем тёмному магу такая гигантская совесть, ну или что там у нас вместо неё?

— Да кабы я знал зачем!

Все те дни, что она ошивалась в кукольном домишке кошмарного чудища и волшебной феи, последняя вовсю угрызалась тем, что у неё там вместо совести. Билли, когда искала, где бы перекантоваться (так, чтобы всякие коммандеры не добрались), вовсе не подумала, что Мэйр примет так близко к сердцу её почти свершившееся отбытие в Хладный чертог. А та приняла. И, разумеется, поставила себе в вину. И ходила как в воду опущенная. И как Билли ни пыталась втолковать, что оборотни-перестарки — это очень редкая мутация, в основном знакомая лишь самим оборотням и пока толком не изученная имперской медициной, менее несчастной Мэйр от этого не выглядела. Всё твердила, что она безответственная, бездарная и вообще худший целитель на земле. (Что, несомненно, бред собачий, учитывая, сколько она сделала и делает для нестабильных детишек и тяжелобольных психопатов.)

В общем, как бы Билли ни любила Мэйр, а в очередной раз выслушивать причитания и смотреть на её грустное лицо, чувствовать её сожаление, или что она там испытывает, ну никак не хотелось.

— Пойду я, наверное, — вздохнула она, поднимаясь с лужайки.

— Ага, кот дома некормленый, коммандер не траханый… — едко заметил Себастьян, за что его захотелось стукнуть.

Сильно стукнуть. Несмотря на то, что ему — им обоим — Билли была крайне благодарна за крышу над головой, понимание и своевременно вправленные мозги. Не до конца — попробуй успокоить того, кто искренне не понимает, что делать дальше со своей жизнью. Ну, разве что вот хочет вернуться в лес в своей пушистой шкуре и прожить так всю оставшуюся жизнь — всё равно никому она такая не нужна… Поправочка — не нужна тому, кто нужен ей.

— Ой, хватит ныть, Фоули! Что значит «не нужна»? Тебе нужен, так какая разница, что ему там нравится или не нравится? Мэйр вон тоже полгода плела всякую хрень про целителя-пациента, и что?

— Какие полгода? Ты затрахал Мэйр во всех смыслах через месяцок после знакомства, — Билли невольно фыркнула, припоминая эпическую повесть в сварливо-негодующих тонах. Сама она те пляски с бубнами не застала — была завалена работой по самое дальше некуда, — однако Мэйр потом поделилась подробностями. — И глупо как-то сравнивать. Мэйр в тебе всё устраивало; отговорки про целителя-пациента она лепила для себя самой, а не для тебя. Ну а здесь…

Она пожала плечами, не желая озвучивать то, что лично ей казалось до боли очевидным — Максу такая Билли Фоули наверняка противна. И Макс имеет полное право не хотеть и не принимать её… зверем. «Грязным животным», как наверняка сказал бы Лори-чтоб-его-Макэлрой. А уж белобрысый сноб точно ею такой побрезгует — и вот это уже не могло не радовать.

— Ты не грязное животное, Фоули, не льсти себе. Ты долбаный воротник, — заметил Себастьян, хватая её за рукав потрепанного пальто и утаскивая в сторону портала. — И ни разу не гений менталистики. А вот я — да. И уж поверь мне, детка, твой чернозадый властелин имел бы тебя во всех позах круглосуточно до конца своих некромантских дней. Эгертон умеет избавляться от тех, кто ему противен. А ты пока не стала ни ковриком, ни кормом для рыб.

— Ну так то пока!

— Ой, да хорош! Кому ты врёшь вообще?..

43

И всё же, спустя пару часов покинув жутковатый, но гостеприимный лес, Билли несколько приободрилась. Самоуверенность, нахальство и напор Себастьяна воистину заразительны. Она даже настроилась пойти к Эгертону и самолично услышать, что между ними всё кончено. И Персика своего забрать, да. Мужики мужиками, драмы драмами, а котика бросать — дело последнее.

В общем, настроиться она настроилась. А в итоге — как-то совсем незаметно для себя, вообще абсолютно случайно! — очутилась в полупустом зале «Весёлого лепрекона» и принялась жаловаться на жизнь старине Киту.

— Вот вся херня, — причитала она, выхлестав пинту бурбона и, к ужасу своему, до сих пор не чувствуя опьянения, — вся возможная херня на свете случается со мной! Спокойно жить нельзя, спокойно помирать нельзя, пьянеть нельзя, коммандеров совращать нельзя! Чувак, за что боги меня так ненавидят?!

— А ты почто Билли-шельмой зовёшься? — ухмыльнулся Кит, глядя, впрочем, с изрядным сочувствием. — Как корабль назвали, так и поплывёт!

— Так это не я, это меня!

— Да однофигственно, — он пожал плечами и выставил взамен пустого стакана полный, но на сей раз с какой-то инфернально поблёскивающей бурдой цвета неспелого лимона — точь в точь как целительская мантия Мэйр. — На вот «огонька», только не увлекайся, эта хренотень и вашего мохнатого брата ушатает… Ладно тебе, Билли, где вообще ты, а где спокойная жизнь? Ты бы сама же и заскучала.

Наверное, так и есть. Но вот прямо сейчас этой спокойной жизни очень, чтоб её, хотелось!

Посидеть вот, к примеру, в компании своего стакана, пожаловаться ему же, а потом уже и к Максу можно. То ли собирать свои скромные (по счастью!) пожитки, то ли пытаться последовать заветам кошмарного полюбовничка Мэйр. После «огонька» смелости прибавилось, встреча с Эгертоном потихоньку переставала казаться жуткой жутью. Может, и впрямь, получится? Макс же взрослый, умный, он же должен понять, что Билли не сама себе этот клятый хвост отращивала.

Ну, то есть сама, конечно. Но не виновата вот ни разу!

— Ой, глядите-ка! — послышался за спиной знакомый голос — Бэйли собственной (и в данный момент не так чтобы желательной) персоной. — Бёрк, а ты прав, хорошее местечко. Вон тут каких куколок раздают!

— Не про нашу честь, — вздохнул Бёрк, усаживаясь рядом. — Ты прости его, Билли, денек выдался — купить и выпить.

— А что так? — дипломатично осведомилась она, хотя с языка рвалось совсем не любезное «Идите нахер, я вас не звала». Но хмуромордый-то ладно, а вот Найджел не заслужил. Каким чудовищем вообще надо быть, чтобы обижать Найджела?

— А ты догадайся, — мрачно отозвался тот, подзывая подавальщика. Ткнул в стакан Билли, показал три пальца. А потом мотнул головой и бросил: — Похрен, тащи сразу бутылку.

Смело, ничего не скажешь. И понятно до зубной боли — пока Билли любовалась птичками в волшебном лесу, Зверобой наверняка разделал очередную девочку. Или мальчика, поди пойми его вкусы. Как уж тут не выпить?

— Макс сам не свой, — отхлебнув из своего стакана, поделился Эндрю. — Поговаривают, что это он пуханов потрошит.

Билли изумлённо вскинула брови и тут же фыркнула, не скрывая возмущения:

— Можно подумать, Макс бы палился на всю Империю! Да и вроде не настолько он их ненавидит.

Ну, хотелось на это надеяться…

— «Нас», — поправил ехидный Бэйли, — ты теперь должна говорить не «их», а «нас». У кого-то нынче красивый хвост, а, шельма? Я б поглядел!

— Пошёл ты, весельчак.

— Не пойду, хорошо ж сидим!

У Билли на сей счёт имелось иное мнение. Кто бы ещё спросил!

Ей подлили еще, на этот раз не спрашивая. Впору бы отказаться, да только слушать байки двух некросов на трезвую голову — такое себе занятие. Особенно когда речь о её теперешних собратьях по меховой жизни. Подробностями с ней никто не делился, но всё же знать, что кому-то снова сожрали мозг, было крайне… некомфортно.

— Так что там со слухами?

Нет, аппетиту Билли никакие подробности некромантской жизни не помешали бы, но тему она всё же предпочла перевести. Тем более ей и самой интересно, ещё с момента, когда Себастьян сболтнул про охотника-Эгертона.

— Ты что, в лесу торчала? — удивился Бэйли. — А, ну да, какой хвост да без блох…

— Эндрю!

— Нет, ну а что! Ладно, только не нуди, Найдж. Хоган статейку написала с каким-то подобием расследования… Странно, что ты не в курсе: эта графомань нынче на слуху.

— Эндрю, ей не до того было, — заметил Найджел с изрядной долей раздражения. К Билли, впрочем, он обратился чуть более сердечным тоном: — Хоган разнюхала, как Макс с тремя оборотнями расправился. Давняя история, уж лет тридцать минуло…

Билли чуть нервно глотнула горькой травяной настойки, понемногу пьянящей и помогающей абстрагироваться от назойливого шума — чужих шепотков, стучащих о дерево донышек и нестройного хора сердцебиений. Суперслух — палка о двух концах.

— Это тех, которые его покалечили?

— Точно, — подхватил Эндрю, заботливо наполняя её опустевший бокал. — Тогда оно последствий не имело, да и с чего бы? На тех подонках клейма ставить негде было, ну и заслужили они… Вот только теперь тот самосуд Максу здорово аукнуться может. Сам понимаешь: какой-то ловкач оборотней режет, а в некроотделе тем временем заправляет коммандер с такой любопытной страничкой в биографии.

Билли понимала. Как и то, что не стоило ей оставлять Макса одного в такой момент… или стоило? Поди пойми, ситуация-то со всех сторон идиотская.

— Биография как биография, все мы тут не без занимательных историй, — отрезал Найджел. — Макс, конечно, не пирожок с малиной, но нужно все мозги растерять, чтобы вообразить, будто он Зверобой.

— Я и не воображаю, — фыркнул Бэйли. — Но согласись, и впрямь занимательно вышло бы — неуловимый убийца под крылом полиции, — он ловко подтолкнул к Билли снова наполненный стакан, сам в два глотка осушил свой. — Несет возмездие подлым меховым захватчикам…

— Так, тебе уже, кажется, хватит, — Найджел попытался отобрать у него выставленную подавальщиком бутылку, но предсказуемо не преуспел.

— Эй, имею право! — возмутился Бэйли. — Это не ты третий раз на вызовы по Зверобою через порталы скачешь! Я, между прочим, впечатлительный, а девчонка красивая. Была.

— И которую тебе ничуть не жаль, — едко отозвался Найджел. — Как и прочих, потому что ты самый некромантский некромант из всех, кого я знаю. Так что будь добр, придумай для своего алкоголизма оправдание получше.

Бэйли его просьбу исполнил охотно. Уставился в потолок и задумчиво постучал пальцем по красивым губам. И наконец созрел для остроумного (а на деле — ну вот ни разу) ответа, заставив закатить глаза:

— Ладно, уговорил, раскрою свою тайну. Не знаю, что там со Зверобоем, но вот по Билли-шельме я грустил, — его ладонь будто невзначай легла на колено, погладила уверенно — Прямо таки истосковался в разлуке!

— Тосковать ты будешь по своей руке, когда Макс узнает, что ты лапал его Билли, — заметил Найджел. Тоскливо так, будто вовсе не Макса имел в виду, а себя.

Ничего удивительного, впрочем. Билли и без острого лисьего слуха знала, что Бёрк к ней неравнодушен, а теперь и слышала его сердцебиение, частое, взволнованное. Не то чтобы это не льстило, но…

Но выпить еще всё же стоит, чтобы не думать лишнего о своём некромантском гареме и его же отношении к себе. Приятно нравиться кому-то… Ещё бы на месте милашки Найджела прямо сейчас был Эгертон, пусть суровый и не такой трепетный, но куда более нужный.

«А, в Бездну!» — мысленно отмахнулась Билли. Стряхнула всё же руку хмуромордого капитана со своего колена и в невесть какой по счёту раз решила наполнить стакан. Идею поддержали: Бэйли — с радостью, Найджел неохотно и с заметной долей осуждения во взгляде.

Может, и стоило притормозить — «блуждающий огонёк» впрямь шибал по голове, как и ожидалось от настоянного невесть на каких травах крепкого пойла с лёгкой, но ощутимой примесью условно законных алхимических дурманов. Но пилась эта пакость легко, и внутри делалось приятнее и спокойнее. А спокойствия Билли остро не хватало, да.

Кажется, разбирало не только её саму. Едва Найджел отошёл куда-то, у Бэйли снова зачесались руки. Ощутив его нахальную конечность чуть ли не на заднице, Билли поморщилась и негодующе сверкнула глазами, зная, что они за секунду обернутся ярким зверским янтарём. Эндрю смешно дёрнулся, будто напугавшись, но тут же спохватился и растянул губы в своей излюбленной едкой ухмылочке.

— Я и забыл, что ты теперь так умеешь, — хмыкнул он. — И немудрено — меня-то это не смущает.

— Тебя вообще, похоже, мало что смущает, — Билли отпихнула его руку. — Не твоё, вот и не трогай.

— Не моё, — с напускной грустью вздохнул Эндрю, хитро щуря свои глазищи, зеленущие и прозрачные что тот «огонёк», разлитый по стаканам. Даже чуть светились они точь в точь как это пойло. И сердце колотилось — шустро, гулко, тяжело. Как будто вредному некросу не хватало воздуха в душноватом пабе. — С одним Найджем я бы как-нибудь управился, так поди ж ты… припёрся Эгертон и всех локтями распихал. Сегодня, говорит, это моя шельма. Но теперь-то, как понимаю, игрища в папика накрылись одним местом? Наш коммандер всё?

Вот ведь мудак некромантский! Нарочно он, что ли? Билли вот только-только в себя приходить начала!

— У меня на лбу написано: «свободная вакансия» или что? — осведомилась она ядовито. — Отвали, весельчак. Мои проблемы с Максом тебя не касаются.

— Не знаю насчёт проблем, — послышался за спиной знакомый вкрадчивый голос, заставивший вздрогнуть, — но мои отношения с моей шельмой — точно не касаются.

Билли неверяще повернула голову — ну надо же, даже не услышала шагов, запаха не почуяла! — столкнулась с извиняющимся взглядом Найджела и только потом осмелилась глянуть на Макса. Уставшего, мрачного до жути, но такого… внушительного, что впору бросаться на широкую грудь и слезно умолять взять обратно. Домой, в постель, к котам.

На плечо легла тяжелая рука, сильно сжала и потянула наверх, стаскивая со стула.

— Мы уходим. Сейчас.

Стоило бы воспротивиться. Ляпнуть что-нибудь эдакое. Ну или вон окно какое замечательное, высокое — не убиться, так сбежать. Вместо этого Билли покорно поднялась, сурово зыркнув на предателя Найджела — его рук дело, менталистом быть не надо.

С другой стороны… Ну да, отблагодарить бы Бёрка за то, что избавил от Хмурой Морды и притащил сюда — к ней! — ещё более хмурого Эгертона.

— А если я не хочу? — всё же поинтересовалась Билли тихо, но руки с плеча стряхивать не стала.

— Серьёзно, Билли?

— Серьёзно, Макс? — в тон ему нахально изумился Бэйли, подперев голову рукой и созерцая их обоих с нехорошим каким-то интересом. — Типа съесть не съем, но надкушу? Не ожидал я от тебя, вроде взрослый мужик.

— Ну и зря. Делюсь я только виски и куревом, Эндрю. И то не со всеми и не всегда, — отозвался Макс, равнодушно пожав плечами. — Найджел, справишься тут один?

Найджел на это поспешно закивал, ещё разок грозно (что вкупе с его внешностью не выглядело ни на каплю устрашающе) глянул на Бэйли. Тот только фыркнул, прежде чем уткнуться обратно в свой стакан.

Может, он бы и ляпнул что, да только слушать его никто не стал. Покрепче ухватив плечо, сжимая до боли и наверняка синяков, Макс потащил Билли к выходу. Сопротивление? Пф, даже в мыслях звучало смешно — сопротивляться некроманту, чье состояние и не поймешь так сходу.

— Макс, я…

— Дома поговорим, — ответили ей. И добавили уже чуть менее уверенно и крайне тихо. — Наверное.

Вот то-то и оно, что наверное. Судя по виду Макса, тот был настроен не говорить, а сожрать кому-нибудь лицо; и хватка у Билли на плече тоже ничуть не ослабла.

— Слушай, Эгертон, я тебе не плюшевая лиса, чтоб меня хватать и тащить! — вспылила она, поняв, что таким манером, как неразумное дитя, её проволокут до самого дома. — Если у тебя мой кот в заложниках, это ещё не значит, что тебе всё можно!

— Наш, — невозмутимо бросил Макс, не сбавляя шага.

— Что?..

— Наш кот, Билли. И я почти уверен, что нравлюсь ему больше, чем ты.

— Ну офигеть теперь!

Ответом её не удостоили.

Да что там! Билли едва дали разуться, прежде чем в том же до Бездны зловещем молчании ободрать с неё пальто и поволочь наверх, даже не давая сгрести в охапку гневно вопящих, настойчиво лезущих под ноги котов. Не пустить к котикам! Милуйте боги, есть ли вообще сердце у этой некромантской ледышки?!

— Да какого хрена, Макс? — зашипела Билли, вконец обозлившись (и протрезвев, что вдвойне печалило). Она отпихнула Эгертона от себя; это даже удалось, спасибо нелюдской силе. Кажется, с силой перегнула — Макс болезненно поморщился, — но злость была сильнее стыда. — Ты не можешь делать со мной всё что пожелаешь! Попробуй, блин, словами через рот; я вообще-то только ради этого и здесь! Ну, или чтобы забрать мои вещи и моего кота, — она нервно передёрнула плечами и скривила лицо в некоем подобии обычной своей нахальной улыбочки. — Тут уж как ваше некромантство изволит.

— Я устал, Билли. И зол, — наконец ответил Макс, с нарочитой медлительностью раздеваясь и заботливо раскладывая одежду на стуле. — Испытываю сильное желание вернуться, придушить своего друга, а затем привязать тебя к кровати и делать с тобой всё, что пожелаю. Скорее всего, тебе понравится, но возможны варианты, — он подошёл совсем близко, протянул руку, чтобы коснуться лица, надавил большим пальцем на нижнюю губу. — А вот разговаривать мы с тобой сейчас не будем. Так что либо ты раздеваешься и ложишься в нашу кровать сейчас, либо не ложишься больше никогда.

 И первым порывом действительно было не ложиться больше никогда. Потому как ну что этот чёрный властелин себе позволяет? («Что хочет, то и позволяет», — услужливо напомнило ехидное подсознание.) Но, в конце концов, поругаться можно и потом. Сейчас важнее было то, что в эту самую кровать — «их» кровать! — её вообще хотят уложить. И просто хотят — без того уже привычная к гаданию по бесстрастной некромантской роже, теперь Билли могла слышать отголоски сердцебиения, заполошного и гулкого; буквально кожей ощущать идущее от Эгертона напряжение, густую ауру тьмы и ярости, окружающую его. Внешняя невозмутимость давалась ему куда тяжелее, чем можно было представить.

Но раздевалась Билли всё равно с таким видом, будто делает величайшее одолжение. Ибо нефиг. Побросав свои шмотки с деланой небрежностью, она плюхнулась на постель и натянула одеяло чуть ли не до носа. Потом, подумав, всё же выпростала руки и скрестила их на груди — я, мол, легла, но это ещё ничего не значит. Однако тут же позабыла, что должна изображать воплощённое негодование, когда прибежали коты и с громким тарахтением принялись ластиться, топча лапками и тыкаясь усатыми мордами куда придется.

— Котеньки, — блаженно выдохнула она, прикрыв глаза. — Как же я по вам скучала. Стосковались тут поди, никто не любил, не играл…

Персик охотно устроился у шеи, не иначе как из вредности, которой нахватался у Бэзила, куснул за мочку мелкими, но острыми зубками. Бэзил же, важный и серьезный. прямо-таки под стать хозяину, деловито устроился на груди, всем видом демонстрируя, мол, поласкались и хватит, теперь ты снова мой раб. Билли и не была против.

Как и против того, что Макс, едва улегшись рядом, перекинул руку через её живот, погладил с нажимом, притянул ближе к себе. И тоже, как и Персик, ткнулся в шею; даже прикусил похоже, хоть и больнее.

— Чтобы утром была здесь, — приказали ей.

И как бы ни хотелось возмутиться, съязвить что-нибудь эдакое, не иначе как против воли Билли притерлась к нему, устроилась поудобнее. И ответила тихо, но уверенно:

— Буду.

44

Билли была рядом. Горячая, нежная и такая непозволительно юная, что Максу снова стало стыдно. Немного, не как в начале их странных отношений, но всё же — между ними ведь полвека разницы, разные взгляды на жизнь, да много всего, если подумать. У Билли вся жизнь впереди, у Макса… ну да, тоже впереди, спасибо магии. Но и тараканов в его коммандерской башке столько, что уже и не вытравить. И проблем, но с ними разобраться как раз таки проще. Даже с грёбаным Зверобоем!

Зверобой — один из его ребят. За его спиной… вероятно, Бёрк или Бэйли, второй и третий некроманты Синтара — те, кому он доверял безоговорочно. Те, кому достаточно опыта, квалификации и способностей, чтобы не оставить улик, не дать поводов для ментального допроса. А без него в подозреваемых сам Макс, которому тоже достаёт и квалификации, и опыта — в том числе и в убийстве оборотней. Чем пора бы поделиться с Билли, к сожалению.

Макс поморщился и, прежде чем будить и пускаться в неприятные разговоры, потянулся к её шее, беззащитно открытой, поцеловал за ухом. Погладил плоский живот и так удобно перекинутую через его бедро ногу.

— Доброе утро, — проговорил он, когда Билли лениво приоткрыла один глаз и тут же закрыла, явно не желая просыпаться. — Эй, детка, нам нужно поговорить.

— Тебе нужно, — промямлила Билли, крепче обняв подушку. — Мне в такую рань нужны только котики и кроватка.

Персик, устроившийся у её головы, согласно зевнул и вытянул у неё на лохматой макушке все четыре лапки, навевая аппетитные мысли о куриных ножках. Ну или о кроличьих, тоже ничего так.

Мелькнула крамольная мыслишка оставить весь свой зверинец в покое. (Ещё бы она не мелькнула — устроившийся чуть выше у изголовья Бэзил сам глянул на Макса как на завтрак.) Но увы, поговорить впрямь необходимо.

— Билли… — Макс вздохнул, придвинулся ближе, чтобы коснуться её губ, припухших со сна, ярких и теплых. Красивая, боги, какая же она красивая, сейчас и вообще всегда. И сказал то, что чувствовал, впервые за долгое время заставив себя перестать быть коммандером: — Я скучал по тебе.

— В своей постели? — сонно фыркнула Билли, утыкаясь ему в шею, обхватывая длинными руками.

— В своей жизни, Билли.

Билли молчала довольно долго, и даже мелькнула мысль, что она снова отрубилась.

— Я тоже скучала, — наконец выдохнула она, чуть крепче стиснув руки. Явно осторожничала, не обвыклась ещё с новой силой. — Только вот не думала, что ты захочешь меня видеть. Не после… такого.

— Что за глупости? — возмутился было Макс. И осекся, поняв, что соврет, если скажет, что такая мыслишка не посетила его многоумную голову.

Ему было страшно. Не от Билли, она была слишком красива и слишком трогательна в своем новом облике. Как её бояться, когда хотелось погладить, запустить пальцы в рыжую шерсть, усадить на диван рядом с котами и ждать, пока ей станет легче? А вот за неё — да. Жутко страшно, настолько, что магия рвалась наружу, грозя выйти из-под давно ставшего железным контроля.

Макс не хотел этого. Всё бы отдал, чтобы двух ночей — этой и той, когда Билли стала свидетельницей его срыва, — не было никогда. Из них двоих кто-то должен быть сильным и взрослым. Кто-то один должен заботиться о другом. Макс бы и позаботился, больше всего на свете желая быть рядом, когда Билли снова станет… собой; объяснил бы, что не нужно было сопротивляться, он бы всё равно её принял — в любой форме, с любой, мать её так, шерстью, с зубами и когтями.

Одно «но»: он грёбаный коммандер некроотдела, а на улицах всё ещё разгуливает свободный и наверняка довольный собой Зверобой, убивший очередную девчонку. Похожую на его Билли, с такими же красновато-каштановыми волосами. Милую, безобидную и не заслужившую такой смерти.

— Мне нужно было уйти, — силясь не поморщиться в отвращении, отозвался Макс. Поправил упавшую на лоб рыжеватую челку, коснулся пальцами скулы, невесомо огладив. — Я хотел тебя видеть. Не буду врать, я не в восторге, но ты важнее, Билли, — и добавил, припомнив огромный пушистый хвост: — Из тебя получилась очень красивая лиса.

— Воротник никчёмный из меня получился! — огрызнулась Билли до крайности возмущенно. Но тут же невесело фыркнула, глядя куда-то сквозь него и нервно сжимая кулаки. — Макс, прости, я… зря я ушла, да? Зря. Просто в голове была такая каша, и тебя тогда не было, ты ушёл, и я подумала… в общем, много всякой фигни подумала. И решила, что лучше мне валить подальше да пугать птичек в зачарованном лесу.

— Так и знал, что ты там, — усмехнулся Макс, без всякого намека провел ладонью по бедру. Билли, правда, всё же выдохнула в ответ на это, на мгновение прикрыла глаза и придвинулась чуть ближе. — Нужно было забрать тебя ещё оттуда. Но не вздумай сбегать снова, хорошо? Тем более пока… — он замялся, не желая сейчас говорить про Зверобоя. Не то место, не то время, и Билли не та, кому хочется рассказывать о своей работе.

Придётся, учитывая предупреждения призрака о лисе и охоте — нужно быть идиотом, чтобы не понять намека, а Макс идиотом не был.

— Ты о Зверобое? — Билли едва заметно передернула плечами. — Ты думаешь, он придёт за мной?

— Даже думать не хочу. Я знаю, кто это. — На него посмотрели удивленно и, к превеликому ужасу, с нескрываемым интересом. — Точнее, догадываюсь. Вариантов не так много, Билли. И поэтому я очень, очень тебя прошу — будь осторожнее. Не выходи пока из дома и… не вздумай приближаться к некроотделу. Вообще к полиции, всеми богами молю.

Билли, на удивление, послушно кивнула. Прижалась губами к шее, то ли чтобы отвлечь, то ли из желания успокоить. Видят боги, сейчас Макс совсем не против. Вообще никогда не против, но прежде такие прикосновения, нежные, домашние, уютные, не были ему настолько нужны.

— Главное, чтобы это был не ты, — проговорила Билли спустя несколько минут, когда Макс всерьёз уверился, что она уснула, и собирался вылезать из постели. — Это ведь не ты?

Вроде бы в шутку и так легко, но трижды траханая Бездна, если Макс не услышал в её голосе страх и надежду.

— Не я, — и продолжил, неохотно, буквально заставляя себя: — Хотя я бы мог. И иногда даже хотел, — он отстранился, а потом и вовсе сел на постели. Обнимать Билли и говорить о том, как убивал её собратьев, казалось чудовищным. — Я не горжусь тем, что сделал тридцать лет назад. Но и не жалею. Не после того, как чуть не сдох сам, не после того, как Эва чуть не потеряла нашего ребенка. Не после того, как я чуть не убил их обоих, потому что не мог справиться с собой…

— Правильно сделал, — пожала плечами Билли, поднимаясь следом и опираясь на его плечи. Обнимая так, что ни на какую работу не хочется. И думать ни о чём другом не хочется. — Они искалечили тебя, ты их. Они заслужили. Это не делает тебя Зверобоем.

Макс горько усмехнулся, покачал головой и прижал её руки крепче к себе.

— В тот момент — делало. Если ты думаешь, будто я просто их убил, ты ошибаешься. Это было жестоко, кроваво и долго. Для них — долго. И уж поверь, с фантазией у меня ничуть не хуже, чем у Зверобоя, — он развернулся в её объятиях, посмотрел внимательно в красивое лицо, сонное, но серьезное и неприятно понимающее. Зря она так. — Так что ещё вопрос, кому из нас должно быть противнее.

— Меня не так давно за тройное убийство загребли, если ты вдруг запамятовал. Нашёл тоже моралистку, — Билли выразительно фыркнула и даже решилась обнять покрепче. Оно и правильно — она, может, стала сильнее, но не так, как ей воображается. — Пока ты не надумал сделать палантин из меня или котов — так уж и быть, я согласна любить тебя, что бы ты ни сделал. К твоему сведению, Эгертон, вот так эта хрень обычно и работает!

— Найдутся те, кто с тобой не согласятся, — заметил Макс. — Я люблю тебя, детка. И спасибо, что ты со мной.

— Я всегда с тобой, — проворчала Билли. — Вот прямо сейчас уж точно. И раз уж ты разбудил меня в такую рань, будешь отрабатывать, — Макс вопросительно приподнял бровь. — Что? Я, блин, соскучилась вообще-то!

Макс тоже соскучился. Настолько, что мигом позабыл о работе, ответственности и что он, на минуточку, взрослый и сдержанный. Какая уж тут сдержанность, когда Билли смотрит так, что внутри всё сжимается от любви и нежности? Только и остается, что опрокидывать её обратно на простыни, целовать разгоряченное тело, гладить бесконечные ноги…

И любить, да. Без этого он уже вообще никак.

45

Неплохое утро вышло, если подумать. Максу понравилось — куда больше, чем собираться на работу, бросать Билли в компании котов, соскучившихся и непривычно ласковых. Они ведь тоже скучали, не по-человечески, как Макс, но всё равно заметно: вспомнить только, с каким возмущенным мяуканьем Бэзил искал Билли по всему дому, пока его не было.

Четыре дня, за которые Макс чего только не успел надумать, — а всё потому, что у кого-то слишком богатая фантазия и подозрения непонятно в чём. Хотя почему «непонятно»? В отвращении его подозревали, в нелюбви и желании избавиться. О чем, между прочим, вообще не думалось.

Да он же скучал, подери Бездна! Так безумно, что ни на какую работу идти не хотелось. И сейчас, и тем клятым утром. Он бы и не пошёл, не вытолкай его эти драные псины, Торн и Фэрн, сопроводив ремарочками в духе: «Иди и спаси нас всех от звероеда» и «Без тебя мы все умрем!» Макс только и смог накрыть лицо ладонью. Уж он-то не сомневался, что ни психологически, ни физически у Зверобоя не встанет на двух волчат. Тех не то что похищать надо — впору приплачивать Найри, чтобы держал их подальше от бедных маньяков.

Один из которых достал ну просто до печёнок. И от которого Макс не чаял избавиться — ну сколько можно всяким ублюдкам оставлять свои кровавые подарочки по всему Синтару? К тому же теперь в зоне риска Билли. Его Билли, дери Бездна, которую стоило бы запереть в самой высокой и недоступной башне. И ошейник нацепить, да. Эту мысль Макс, кстати, озвучил всего-то полчаса назад, на что получил возмущенный («Я, может, и клятый воротник, но никак не домашнее животное!») и вместе с тем крайне заинтересованный взгляд.

Ну допустим, Макс бы посмотрел на Билли в столь неоднозначном наряде. Строго на голое тело, ибо зачем ей вообще нужна одежда? Такую одевать — только портить.

Увы, это самое утро пришлось заканчивать. И ладно бы чем более-менее приятным… Но Максу, будучи «тыжкоммандером», пришлось покидать тёплую постель и свою, прости Хладная, девушку, да прыгать через портал к Управлению, сейчас еще более мрачному, чем обычно. Ну или ему это так казалось из-за крайне херового предчувствия и ноющей ноги.

 — Светлого дня, коммандер! — чуть ли не радостно поприветствовал его дежурный. — К вам посетители, ждут в кабинете, велели предупредить.

Грёбаные оптимисты, чтоб им всем повылазило! Учитывая, что никаких гостей он не ждал, настроение дежурного разделять не тянуло.

— Я бы не надеялся, Фокс, — бросил ему Макс. — Представились?

— Так чего представляться, — пожал тот плечами и понизил голос до шепота: — Сам лорд-менталист. Тьфу, то есть лорд Фалько. Я уж и забыл, как от него в дрожь берет…

«Это ты ещё мелкого Лейернхарта не видел», — собирался было возразить Макс, но передумал. Вот ещё, рассказывать всем и каждому, какое впечатление на него, взрослого некроманта, производит малолетний ублюдок покойника Эдриана. Силищи целая прорва, да такая темная, что каждый второй некрос обзавидуется. Ну, кроме Блэр, пожалуй, ту ничем не проберешь. И непонятно — то ли из-за магии, то ли из-за мании величия, с какой только на императорском троне заседать.

Вообще никого, кроме совсем уж малолетних пацанов, Уилл не пугал. Добрый малый этот Вилмар, хоть и пройдоха тот ещё — иначе на своём посту, при живом-то Дорихе и прочих высокородных лордах, не удержался бы. И честно говоря, Макс даже рад его визиту, хоть и понятно — просто так Фалько свою жопу из столички бы не притащил. (Некроотдел — не внезапно отысканный сынок Лейернхарта, ради которого можно торчать в зачарованном лесу круглыми сутками.) Если кто и в состоянии раскрыть любой заговор и влезть в какие угодно мозги, то только он. Ну или Себастьян, когда повзрослеет и научится не только выпендриваться, но еще и тихо делать дело.

 — Уилл! — возвестил Макс, едва переступив порог своего кабинета. — Какими судьбами? Никак соскучился?

Лорд-менталист, самым наглым образом развалившийся в его кресле (и попивающий его же, между прочим, виски), с кислой рожей созерцал лежащую перед ним неаккуратную стопку бумаг. Впрочем, заслышав голос Макса, он тут же вскинул голову и расплылся в гаденькой многообещающей усмешке — засранцу Себастьяну ещё учиться и учиться строить такие морды.

— А как же, Эгертон! Дай-ка, думаю, загляну на чашечку вискаря, погляжу, как тут поживает наша западная столица, — Уилл картинно развел руками и тут же в явном раздражении хлопнул ладонью по бумагам. — Курятник твой будем чистить, а то развели тут, понимаешь, Элрисса знает что! Вот у меня дел других нет, кроме как всяких звероедов ловить!

— А разве есть? — удивленно поинтересовался Макс, усаживаясь в кресло напротив и призывая бокал и бутылку к себе. Раз уж выгнали из родного кресла, не стоит отказывать себе в прочем комфорте. — В ваших гадюшниках помереть со скуки можно. То ли дело некроотдел — то бешеные личи, то маньяки…

— Поверь, Макс, демонское посольство может попить крови почище любого маньяка, — поморщившись, недовольно поведал Фалько. — Значит, ношусь я с этими дикарями — ах, простите, лордами Инферно! — а тут ты со своими охотничками. И писака твоя… Статья, может, херня херней, да только вопрос о твоём отстранении всё равно встал. Мне, естественно, такой расклад не на руку. Здесь и с тобой-то дурдом, а без тебя так вообще всё в Бездну покатится.

Он допил виски и мельком оглядел новый листок бумаги, возникший из ниоткуда и плюхнувшийся поверх стопки.

— Ну и племянничек ещё мозги сожрал, мол, Зверобой там по некроотделу шастает, хочет пустить на воротник мою подружку, и я с тобой тогда не играю… Пришлось демонов скинуть на Дориха и малышку Нэйти, и им же хуже, кстати. Демонам то бишь… Короче, мои ребятки шерстят твоих, а я тобой займусь. Потом. Лень пока. Ясен хрен, ты не маньяк, — Фалько пожал плечами, будто извиняясь, и мимоходом сцапал уже ополовиненную бутылку, — но протокол есть протокол, знаешь ли.

— Знаю, — кивнул Макс. — Можешь хоть сейчас проверять и записи по стенам развешивать, мне скрывать нечего. А племянничка своего лиши сладкого — опоздал он с выводами, про Зверобоя я и без его лейернхартовской морды знаю. Только не знаю, кто именно, а в хранилище улик как в головах студентов — пусто и звенит, — он задумался, решая, озвучивать ли свои подозрения. И мотнул головой — Зверобой ему не друг, кем бы ни оказался. — Мои это. Либо Бёрк, либо Бэйли. За спиной моей, прямо как мудацкий дух завещал.

— Стоит ли верить нежити? Та же Киара убеждена, что этим не-мертвым напакостить важнее, а не правду сказать, — с сомнением протянул Уилл. — Так или иначе, заместителей твоих первым делом проверили. Бэйли чист как снежок, с Бёрком… сложно. В смысле, на лжи вроде не попался, но нервничал сильно. Хотя тоже не факт, может, просто растерялся. Не каждый ж день его в серийных убийствах подозревают… В любом случае, если стандартная процедура ничего не даст, то к завтрашнему вечеру я уже получу разрешение на глубокое сканирование. Перепроверю Бёрка, а заодно и всех, чьи результаты не внушают доверия.

— А что, таких много?

Он провёл пальцем по краю бумажной стопки, листы в которой всё множились.

— С дюжину наберется. И попробуй разбери, кто и впрямь натворил что-то серьёзное, а кто просто балуется дурманами и боится, что узнают да с работы попрут. Моя б воля, я бы сразу глубокое сканирование провёл, так поди ж ты — не положено. Мы, видишь ли, либеральное государство!

— Что, Константин снова за своё?

— А то ж! Наш Коста вконец помешался на гуманизме и правах человека; у Дориха там рука от светлого канцлерского чела не отлипает… Славься, с-сука, император. Спровадить бы его на пенсию уже, а? И быстренько короновать принцессу. Астория — чудесная девушка и прекрасно знает, когда нужно отложить пряничек и взяться за кнут.

— Ты, старый хрен, в застенок не загремишь за такие речи? — ухмыльнулся Макс. Хотя, видят боги, было не до веселья.

— Знаешь, Рани это вряд ли понравится, — кротко потупился грозный лорд-менталист. — А когда моей жене что-то не нравится, следует прятаться в уголок и в ужасе дрожать. Если хочешь жить, конечно. И вообще — ну куда они там без меня? Себастьяна ещё учить не переучить. Хотя он и сейчас неплохо справляется, это да. Достойный сын своего папаши, просто живая копия. По дворцу шастает всего дважды в неделю, а канцелярия уже натурально вешается.

Вот уж в чём Макс никогда не сомневался, так это в прыти мелкого лорда Лейернхарта. Ну да не о нём сейчас речь.

А о его подчиненных, чтоб им до смерти пенсии не видать. Впрочем, один точно не увидит: за высокую кухню из оборотничьих потрохов Зверобою светит смертная казнь. При сопротивлении — сразу на месте. И Макс, честно признать, был бы рад эту самую казнь осуществить. Не из особо благородных побуждений — никто не унижал его так, как Зверобой. Хозяйничает в его городе, будто ему тут место, торчит под самым носом. Ещё и угрожает его Билли, если припомнить сказочки того самого духа. Лисья шкура, лисий след… И вроде бы ничего общего, да только как всё складненько, Бездна подери!

Макс даже потянулся было к амулету, отправить сообщение Билли — напомнить, чтобы не связывалась с некросами из его отдела, да вообще ни с какими, раз уж на то пошло. И передумал только в последний момент, глянув на ухмыляющегося Фалько.

— Что, по зазнобе своей соскучился? Как там было? «Пятнадцатилетняя девочка, совращенная потенциальным маньяком…»

— Ей двадцать шесть. И кто бы выделывался, Уилл! Сколько там Рани было, когда ты вышел за неё замуж?

— Аж на четыре года больше, к твоему сведению! — охотно ответили ему. Тот факт, что в их с Рангрид звёздной паре «вышел замуж» именно Уилл, сомнению не подвергался. — Ладно, Эгертон. Кости начальству перемыли, за родню потрепались, молодыми любовницами померились… галочки в мысленном списке можно поставить. Теперь за работу или ещё по бокальчику?

— Ну если высокое начальство разрешает, так чего ж не выпить, — хмыкнул Макс, ту же принимаясь разливать виски по бокалам. Хорошо иметь собственный кабинет, всё-таки, а то как вспомнишь те «счастливые» времена бытности рядовым или даже сержантом… Жуть, а не времечко.

Виски пошёл хорошо, согрев внутренности, заставив снова (да сколько же можно?!) припомнить горячую, словно печка, Билли, способную согреть его некромантскую шкуру в любом из смыслов. Хорошо с ней. Так хорошо, как никогда в его жизни и не было.

 – Вот теперь можно и поработать. Разумеется, если это не повлияет на твою проверку меня. А то напишешь под градусом всякого, сам побегу Джердису сдаваться и в Круг проситься.

— Эгертон, при всем уважении, твою черепушку я могу расковырять даже во сне. Да что там — даже после пьянки с Альфардом!

— Ты всегда можешь попробовать, — возразил Макс, но все блоки послушно опустил, позволяя Уиллу беспрепятственно проникнуть в его голову. Всё равно там ничего интересного, ну, кроме его развлечений с Билли.

«Прекратить думать о Билли», — велел он себе.

И тут же понял, что как раз это единственное, чего он сделать никак не сможет. Да и похер – ему стесняться нечего и некого.

— Бездна, да лучше б вы все так родину любили! — проворчал Уилл, страдальчески кривясь.

Ну или почти некого. Еще бы до этого было хоть какое-то дело.

46

В грёбаном Синтаре наконец распогодилось. Не иначе праздник какой во славу очередной богини — ещё с утра было туманно, холодно, сыро и противно. Самой-то Билли не так чтобы важно — спасибо привычкам и натуре оборотня, а вот Лейлу было жаль. С её южной кровью весь Западный Предел — то ещё райское местечко. Другое дело, что лучше промозглый Синтар и солнце три раза в году, чем Аэльбран со всей его шафрийской швалью.

— Мороженого? — предложила Билли, завидев вывеску любимой кондитерской.

— Совсем сдурела? — возмущенно отозвалась Лейла, кутаясь в свой шарф по самый нос. — Стейк хочу. С кровью и острым соусом. И за твой счет, Фоули!

А, ну да. Пока она пропадала, осваивая жизнь в новой шкуре, ссорилась и мирилась (весьма страстно) со своим коммандером, всю её работу делала она. Хорошо делала, справедливости ради; однако не так быстро, как Билли, и оттого зашивалась. Зато мудак Лори и его гадская гильдия потеряли добрую треть своих обычных заказов, что грело душу едва ли не сильнее, чем признание Макса в любви и его объятия. Ну а что? Билли для того и пахала как проклятая все эти годы, чтобы Лори остался с носом и рвал на себе волосы.

Впрочем, если верить Ханнэ, тот уже был критически близок к тому, чтобы повыдергать свои белобрысые волосенки. Первым делом ей поведали историю в лицах — надутый засранец Лоуренс Макэлрой пришёл в их мастерскую и начал расточать сладкие улыбочки да предлагать откупные. Щедрые такие — уж на что Билли неплохо зарабатывала, а таких деньжищ и за год не заимела. Ханнэ, естественно, не прониклась; Лейла тоже Лори и его Гильдию имела в виду.

Поняв, что так просто от соперников не избавиться, Лори мигом растерял весь свой лоск синежопого щеголя.

— Блин, надо было прийти пораньше, — вздохнула Билли мечтательно. — Такой театр и без меня… Он правда орал? Лори долбаный Макэлрой — и орал?

— Да не то слово. А с виду и не скажешь, что такой пафосный хрен может так истерить, — прыснула Лейла и покачала головой, отчего очередные здоровенные серьги — уже по фейской моде, крупные куски необработанного янтаря, оправленные в серебро, — весело засверкали, ловя несимметричными гранями лучи закатного солнца.

«Блестяшка!»

Билли досадливо поморщилась. Лисица впервые подала голос только вчера, имела лексикон двухлетнего малыша, но при этом не могла не вставить свое веское слово. И постоянно требовала то вкусняшек, то блестяшек. Не лиса, а сорока какая-то.

«Блес-стяшечку хочу-у!»

— Перехочешь, — буркнула она, невольно улыбаясь.

— А?

— Да опять воротник выпендривается. Серёжки твои ему подавай.

Лейла понимающе хихикнула и заправила за ухо светлые кудряшки, давая жадной лисе разглядеть вожделенную «блестяшку» получше.

— Куда, на хвост, что ли?

— Ну, тут как у наших котов. «Жрать я это, конечно, не буду, но выпросить обязан!» — Билли затянулась сигариллой и поморщилась. Табак она теперь на дух не выносила, но отделаться от дурной привычки пока не было сил. Приходилось курить какую-то траву, смутно напоминающую котовник. — Лори сам свалил-то или ему помогли?

— Второе. Торн и Фэрн его увели под белы ручки. Жалкое, скажу тебе, зрелище! А казалось бы, такой мужик и не занят…

— Фу!

— Ну это тебе «фу», ты уже стреляный воротник, тьфу, воробей. А я, может, как эти дуры из твоих романчиков — дай, думаю, исправлю мудака силою любви.

Она выразительно закатила глаза и погрозила смеющейся Лейле пальцем.

— Нафиг-нафиг, его только могила исправит. Найдем кого получше… о, некроса хочешь? Коммандера я первая нашла, но там ещё много бесхозных бегает!

Лейла идею не оценила, судя по скептическому выражению лица.

— Они потому и бесхозные, что некросы!

— Неправда, среди них есть очень славные ребята!..

…если не вспоминать, что один из них задорно свежует и жрёт её новообретенных собратьев по меху. Билли хоть и старалась не лезть в расследование Макса, да и вообще не думать о Зверобое, а всё равно нет-нет да ловила себя на том, что тянет носом воздух и оглядывается. То ещё ощущеньице — стрёмное и непривычное.

— Нет уж, благодарю покорно, — теперь уже Лейла пригрозила ей пальцем. — Одни проблемы от этих твоих чёрных кур. Ты вон палантином на жопе обзавелась; кто знает, что я подхвачу от любителей мертвечинки?

— Не сравнивай, дорогуша, меня от оборотня нагуляли.

— А меня вообще не пойми от кого, — заметила Лейла, без особого, впрочем расстройства. — Родня из Шафри, а там в чьих предках ни покопайся — всех демоны перетрахали. Вдруг у меня рога вырастут! Нафиг, сомнительный фетиш какой-то.

Билли скептически оглядела Лейлу — невысокую, подвижную, напрочь лишенную демонской томности. Представила рога на её симпатичной головке и решила, что ей, упрямой и упорной, непременно бы пошло. Предрассудков относительно всяких нечеловеческих украшений она с недавних пор была начисто лишена.

— А что, кому-то даже нравится всякая… экзотика.

— Извращенцам, — припечатала Лейла, на всякий случай ощупав лоб, будто искала намеки на наросты. — Нет уж, лучше я в человеческой шкуре поживу, без рогов, хвоста и копыт.

— Но экзотика!

— Но рога!

Билли только и оставалось что махнуть рукой. (С Лейлой спорить — всё равно что сопротивляться обаянию Бэзила.) И вгрызться в горячий стейк, ароматный и сочный. Хотя у Макса в сто раз лучше, тут и не поспоришь. И специй он теперь кладет меньше, оберегая её чувствительный лисий нос.

«Хорошо», — заключила Билли, когда тарелка опустела, а вместе с ней и бутылка вина.

Жаль, что нельзя прямо сейчас свалить домой — придется торчать у Хани вместо того, чтобы развлекаться с Максом как и положено новоявленной парочке. Ну, не совсем новоявленной — Билли и оглянуться не успела, как выяснилось, что уже почти два месяца как она несвободна. Делит постель и котов с мужиком и всерьез ужасается только тому, сколько придется сделать, чтобы обустроить себе приличную лабораторию на чердаке его дома.

— Ещё одну? — Лейла кивнула на бутылку.

— Нет уж, — покачала головой Билли, — хотели ж поработать. И я ещё собираюсь попасть домой сегодня.

— Ах ну да, ты же у нас теперь девушка семейная!..

— Ой, всё! — фыркнула она и тут же покосилась заговорщицки. — Может, ну её, эту работу? И так сегодня норму перевыполнили.

Лейла открыла было рот, чтобы возмутиться, однако на её смуглом лице уже отчетливо проступали сомнения. Норму они и правда перевыполнили чуть не вдвое, благо сработались отлично.

— Ла-адно, — в итоге ворчливо протянула она. — Только давай нашему церберу сладенького прикупим, чтобы не отгрызла нам головы за попытку бегства.

— Прекрасная идея!

Уже на подходе к мастерской Билли заприметила знакомые фигуры в типичных некромантских одеяниях. Капитан Хмурая Морда собственной персоной; оставалось надеяться, что на сей раз трезвый и приставать не начнёт. А вместе с ним и Бёрк (вот уж воистину сладкая парочка). Тоже не шибко весёлый, но, в отличие от Эндрю, этого хотелось напоить и вообще показать, как стоит жить эту жизнь.

— Опаньки, — довольно сощурился Бэйли, — на ловца и шельма бежит. Мы уж думали, не застанем.

— И не застали бы, — хмыкнула Билли, — да мы пришли кинуть пироженку в пасть нашему дивному церберу. А вас каким ветром надуло?

— Ну, мне, предположим, телепорт починить надо. А Найджу — не знаю чего, он за компанию увязался.

— А мне что, нужен повод? — чуть резковато спросил Найджел и искоса зыркнул на своего дружка. Но тут же, будто стремясь загладить напряжение, простодушно улыбнулся. — Ладно тебе, Эндрю, собирались же потом вместе Макса навестить, ну и домой спровадить, пока он корни в столешницу не пустил. Да и Билли я всегда не прочь повидать.

— Взаимно, Найдж, — отозвалась Билли, вернув ему улыбку.

Тихо шуршащая внутри лиса такой приветливости не оценила — Бёрк ей категорически не нравился. Впрочем, как и Бэйли. Норовистая зверушка в принципе из всех некромантов более-менее относилась только к Максу, считая его частью своей долбанутой стайки из двух людишек и двух котов. (А вожаком там, естественно, подвизался Бэзил; какие тут могут быть варианты вообще?..)

— А тебя, хмуромордый, премии лишили? Нет? Ну и чесал бы в Гильдию со своим телепортом.

Эндрю выразительно наморщил свой дивнючий нос.

— Ну её, эту Гильдию. Сделают абы как, а сдерут втридорога. Да и я вечно по ночным сменам мотаюсь; пока проспишься, так они уже по домам свалят.

— Душещипательно, Эндрю, я прям почти слёзку пустила.

— Ай, шельма, не артачься! — закатил он глаза. — Должен буду. Тебе ж там дел на двадцать минут, да и рабочее место вон, в двух шагах.

— Я управлюсь и за пятнадцать, — надменно заявила Билли, манерным жестом оправив воротник рубашки. — Ладно, уговорил. Только на рабочее место мне неохота. Щас, пять минут, занесу Ханнэ пирожные и вся ваша. Вы даму пока развлекайте, — она кивнула на Лейлу, которая всё это время молчала и с интересом, будто прицениваясь у витрины магазина, глазела то на Бёрка, то на Бэйли, — а то чего она стоит скучает?

Ханнэ, как и ожидалось, обозвала их лодырями и предательницами. (И это после той кучи работы, которую она сегодня переделала на пару с Лейлой!) Но без особого апломба — вкусное подношение «церберу» всегда работало безотказно. Билли получила от белобрысой тиранши разрешение удалиться, перекинулась парой ехидных реплик с Торном и Фэрном, что толклись здесь же, и поспешила вернуться к ожидающим её на улице друзьям.

Если, конечно, её вообще тут ждали — Найджел о своей радости от встречи с Билли словно забыл напрочь и вовсю щебетал (и краснел) с Лейлой. Миленько так, аж сахар на зубах скрипел. Билли усмехнулась — как знала, что Бёрку, этому примерному мальчику, наверняка и в школе учившемуся исключительно на пятерки, придется по душе Лейла. Даже лиса внутри будто бы усмехнулась и как-то внезапно смирилась с его присутствием.

— Мне уже советовать снять номер или вы сами додумаетесь? — ехидно поинтересовалась Билли, подходя к честной компании.

— Я вот над тем же размышляю, — протянул Бэйли, едва ли руку к лицу не прикладывая. Повернулся к Билли, осмотрел с ног до головы так внимательно, что даже неудобно сделалось. — Моя шельма готова справляться с возложенным на неё заданием?

— Охренел, весельчак? — изумилась Билли приторно-сладеньким тоном. — А мой коммандер в курсе, что я твоя шельма?

— Макс ему за такие речи башку оторвет, — отозвался на это Найджел. — Или ещё что похуже придумает. Давно морг не драил, а, Эндрю?

— А ты, конечно же, побежишь и всё ему расскажешь. Предатель, я потратил на тебя лучшие годы своей жизни!

— Ой ли?

— Ну прямо нашли из-за чего ссориться, — фыркнула Лейла, ловко вставая между ними. — Фоули, веди своего ухажера с котами знакомиться. А то я не по петушиным боям. В Аэльбране как-то целых три золотых проиграла!..

— Какой кошмар! А петухи какие были, с перьями или о двух ногах? — Билли вопросительно прищурилась — эту историю она ещё не слышала.

— Да поди вспомни! Мы с подружкой моей тогда так нажрались, что я не помню даже, как дома оказалась. Стыдно вроде не было, но денег жаль. Так что давайте чешите отсюда, а мы пока с Найджелом прогуляемся.

 Найджел от идеи был не слишком в восторге — не потому, что гулять его звала Лейла, с этим всё как раз таки нормально. Более чем, учитывая что глаз с нее Бёрк не сводил и, кажется, был готов уже прямо сейчас идти в ближайший храм. Ну или не сейчас, но от свиданьица бы точно не отказался. Что не мешало ему задумчиво хмуриться, глядя на Бэйли.

— Я думал, мы все вместе дойдем, через портал быстро же…

— А смысл туда-сюда скакать? Только серебро тратить. Лучше разойдёмся, — пожал плечами Бэйли, тоже хмурясь, но тут же возвращая на лицо привычную елейную ухмылочку. — Какие-то проблемы, Найдж?

— Никаких, а у тебя?

— И у меня никаких. Иди проводи девушку, потом нас догонишь. Я Фоули за двадцать минут при всём желании не съем. Может, к тому времени и Макс нарисуется.

— Ладно, — сухо кивнул Найджел, — я догоню.

— Уж сделай одолжение, — в тон ему откликнулся Эндрю.

На том и разошлись.

— И что это, блин, было? — озадаченно вопросила Билли, когда они неспешно побрели в сторону портала.

— Он не хотел оставлять нас наедине, — хмуро отозвался её провожатый. — Что самое скверное, оставить тебя наедине с ним я тоже не рвусь.

Билли понадобилось добрых десять секунд, прежде чем сообразить, с чего вдруг парочка некросов не смогла поделить её тушку — довольно симпатичную, это да, но таки ж безоговорочно принадлежащую их коммандеру.

— Да ну нафиг, — пораженно выдохнула она, застыв на месте. — Эндрю, ты же не можешь в самом деле подозревать Найджела! Ладно, другие, но вы с ним знаете друг друга кучу лет, чуть не всю вашу жизнь. Найдж говорил, даже в одном приюте выросли… и теперь подозреваете друг дружку? Совсем там сдурели в своем курятнике!

— В курятник нынче менталисты забрались, — Эндрю чуть нервно передернул плечами, — нас с Найджелом уже проверили, вроде всё чисто. Но это проверка поверхностная, её можно обмануть. Теоретически. Так что, пока Зверобоя не отыскали, имеет смысл подозревать вообще всех.

Билли открыла было рот, чтобы возразить — ну это же Найджел! — но затем подумала и закрыла. Она, может, и соплячка двадцати шести лет от роду, но наивной себя никогда не считала. Подозревать всех тут явно не лишне.

— Хреново как, — в итоге только и выдохнула она. — Надеюсь, это всё-таки не Найджел.

— Я тоже. Больше сорока лет дружим, не хотелось бы его выпотрошить как куренка, — заметил Бэйли с истинно некромантским цинизмом. — Не самая удачная беседа на ночь глядя, верно?.. Идём уж. Время позднее, лучше поторопимся, пока Макс сам за нами не явился.

По-прежнему хмурясь, Билли растерла переносье двумя пальцами. Однако кивнула и послушно зашагала следом.

47

— Ну и что ты тут делаешь в такое время?

Тягучий голос Анджелины заставил оторваться от кипы бумаг, оставленной Фалько и поднять голову. И с удивлением понять, что за окном и в самом кабинете уже совсем темно.

— Представь себе, работаю на благо родины. Ну и на своё, — Макс недовольно поморщился. — Поздоровайся — Максимиллиан Эгертон, без пяти минут безработный.

Анджелина прищелкнула языком. Ну разумеется, любовница генерала Таунсенда в курсе сей новости. Оттого и не удивилась, только закинула ногу на ногу и закурила, подвинув себе чашечку.

— Очевидно, только без пяти минут, раз уж ты торчишь здесь, а не радостно ищешь домик у моря и сваливаешь из Синтара. Фалько спас ситуацию?

— Фалько у нас прямо-таки последний герой империи — является в последний момент и делает всем хорошо, — фыркнул Макс. — Правда, сегодня с геройством не задалось — я-то чист аки младенец по всем бумажкам, а вот Зверобой как гулял по улицам, так и гуляет. С-сука…

Анджелина протянула руку, прося документы. То ли из внезапно проснувшегося интереса к некромантии (ага, на ночь глядя самое оно, пусть даже и для темной магички), то ли искренне желая помочь. Макс, например, не отказался бы.

Но еще сильнее он не отказался бы, чтобы сделанные выводы оказались всего лишь плодом его воображения.

— Что, ужастиков на ночь захотелось?

— Хочу посмотреть, что ты тут накорябал…

— …и ни слова не понимаешь? — усмехнулся Макс. Почерк у него был неплохой, однако в спешке и задумчивости превращался в такие каракули, что потом страдала вся канцелярия. Ну или он сам, когда жалел девчонок и решал переписать заново.

— Ни слова, — помучавшись пару минут, Анджелина отложила записи в сторону и посмотрела внимательно. — Ладно, давай по-другому. Что Фалько нарасследовал?

— Ни хрена он не нарасследовал, — поморщился Макс. — Мои подозреваемые чисты, как послушники Пресветлой. Ну или почти чисты — Фалько сказал, что Найджел слишком нервничал во время проверки.

 — На него думаешь? Макс, при всём уважении, твой Найджел наверняка плачет, когда жареного поросенка разделывает.

Макс усмехнулся. Ну да, Бёрк производил именно такое впечатление, однако же… Он некромант, хороший некромант, один из лучших его ребят, что ожидаемо наложило свой отпечаток. По трупам в морге Найдж никаких слез не лил и весьма хладнокровно, умело и уверенно вскрывал тела. Макс не раз видел это, и ещё в те времена, когда Бёрк пришел к нему в отряд рядовым, восхищался (и самую малость ужасался) способности так быстро превращаться из милого доброго парня в хладнокровного и жутковатого некроса. Что правильно — так и нужно работать, если не хочешь двинуться крышей раньше, чем дадут премию за заслуги перед отделом. Сам Макс освоил эту мудрость незадолго до того, как нацепить на китель коммандерские нашивки.

Одно дело — лить слёзы по свининке или индюшке, и совсем другое — по тем, кого считаешь монстрами. Зверобой таковыми оборотней и считал, и поначалу убивал тех, кто ими и был. Вот и махали на него рукой, откладывая папку с делом под другие, более актуальные.

Факт остаётся фактом — Зверобоя и его прогрессирующее безумие они пропустили. Все они, включая Макса, не заметили, как он перешёл на жертв попроще. Не из желания облегчить себе жизнь — его заинтересовало что-то ещё.

Или кто-то ещё. Кто-то, чьи рыжеватые волосы и милая внешность заставили его сублимировать свои желания на жертвах. Совпадение, жуткое и пугающее, однако же такое своевременное… Именно с появлением Билли в участке Зверобой принялся за тех, в ком имелись те или иные черты его Фоули.

Его рыжей шельмы, к которой Зверобой испытывал сексуальное влечение. И наверняка проявил бы его лично — ещё до того, как Билли вздумалось превратиться в лису, — не опереди его Макс. Именно тогда стоило бы заподозрить неладное, проявить свое чутьё детектива, обратить внимание на то, как именно смотрят на Фоули его подчинённые.

Он нервно потер переносицу, с трудом подавил желание связаться с Билли. Всего-то полчаса назад с затаенным страхом ждал от неё ответного сообщения и облегченно выдохнул, услышав, что она под присмотром Ханнэ-фе и неугомонных волчат.

— Имя Бэйли я тоже увидела, — Эндж кивнула на исписанный и исчерканный линиями лист. — Не поздновато подозревать того, кого оправдал сам лорд Шелкопряд?

— Не оправдал, но обнадежил, — пожал плечами Макс, склонившись над своей же дурацкой схемой. — Всё слишком просто, Эндж.

— Просто? Эгертон, у нас определённо разные представления о сложности дел и затейливости преступлений.

Макс нервно постучал пальцами по столешнице, ткнул в одну из линий на бумажке, подтолкнув ее к Эндж вместе с папкой.

— Смотри, Бёрк расследует дело с самого начала, пропускает кое-какие детали, что не слишком в его стиле. Даже по времени кое-где сходится — убийство Доры и Дарси Уэллс приходятся ровнёхонько на то время, когда Найджел был не в смене. Но Айдис была убита в его дежурство, плюс-минус пара часов, а за это время натворить всю ту красоту, к которой питает слабость Зверобой, невозможно. Так что да, слишком просто. А я слишком давно сижу в своем кресле, чтобы вестись на простые зацепки.

А ещё его всё больше и больше настораживал Эндрю. Всегда чересчур аккуратный, ответственный и старательный. Прямо как Зверобой, с педантичной точностью повторяющий свои преступления, позволяя себе отступления не иначе как из желания заинтересовать некроотдел, показать, на что он способен.

— Я бы предложила сделать ставки, — с деланной насмешкой протянула Эндж. Без всякого веселья, просто это тоже один из способов психологически отстраниться от происходящего. — Но вряд ли ты оценишь.

— Я бы тоже сделал, — Макс вернул ей мрачную усмешку, — будь это очередной детективный романчик, прикупленный в лавке «Всё по серебрушке».

— Так в итоге: кто из них, Макс?

Макс покачал головой, запустил пальцы в волосы. Он бы с радостью узнал, что ошибается и вообще давным-давно растерял свою квалификацию. Однако же…

Дверь в кабинет распахнулась неожиданно, заставив вздрогнуть от громкого удара ручки о стену. На пороге стоял Френсис, бледный, взъерошенный, будто бежавший из Иленгарда не через порталы, а на своих двоих. И мрачный, да. Настолько, что по спине пробежал холодок.

— Кто? — хрипло выдохнул Макс, понимая, что не так уж сильно хочет знать ответ на свой вопрос. Как полицейский — да, как Максимиллиан Эгертон — ничуть.

Френсис не отозвался. Прошёл к столу, щелчком пальцев призвал стоящий у окна стул. Бесцеремонно выхватив у Макса из рук стакан, залпом влил в себя двойную порцию виски.

— Мы так продолбались, Макс, — выдохнул он почти жалобно. — Ты и представить себе не можешь. Всего-то и надо было поднять статистику по меховым висякам в других городах.

— Я, по-твоему, идиот? — огрызнулся Макс, закуривая. — Синтар, Иленгард, Аэльбран… Поднимал, ни хера не нашёл!

— За десять лет поднимал. Я поднял за тридцать. Потрахаться, конечно, прилично пришлось… Но отрыл ещё сорок предполагаемых жертв Зверобоя.

— Сколько?!

— Сорок, — повторил Мюррей всё тем же непривычно пасмурным тоном. И отобрал у Макса портсигар, который тот так и держал в поднятой руке. Показательно, учитывая, что Френсис не курил. — Хотя на деле их может быть и больше. Он шлялся по всей Империи и порой резал по тушке в месяц, а то и по две. Чаще в Аэльбране, а там следы замести как нефиг делать… Но нам важна первая пятерка. Оборотни из низших прайдов, все смески. Девушки от шестнадцати до тридцати: две шлюхи, две подавальщицы, одна уличная торговка. Две иленгардские, три аэльбранские, интервал между убийствами примерно полгода. Первые две задушены, увечья нанесены посмертно; ещё двух он просто резал, последнюю уже вскрыл. В первом случае была не совсем удачная попытка поджога; в дальнейшем следы уничтожал водой. Дальше почерк несколько смазан, общего типажа тоже не прослеживается. Нет нынешней скрупулезности, но довольно неплохо сработано. И весьма путано: дела даже в серию не связали. Мало ли их было в Империи, меховых да дохлых?

— Прямо-таки никто не заинтересовался?

Френсис пожал плечами и затянулся сигариллой.

— За оборотней тогда никто особо не впрягался, да и жертвы были девицами самого низкого пошиба. Это у нас в Синтаре особо не из чего выбрать. Чай не Аэльбран… Кстати, а помнишь, как мы сами на него глаз положили? Точненько когда Киара наша Блэр затрахала оба Круга этим своим проектом по контролю междугородних портальных магистралей. Чуть не в тот же день Зверобой сел на жопе ровно и стал резать синтарийских оборотней. Тут же его потянуло на свежевание жертв: видно, простой мокрухи, да ещё и раз в квартал, было уже мало. Осторожности, опять же, пришлось прибавить…

Макс снова постучал пальцами по столу, нервно глянул на сиротливо примостившуюся в корзине для мусора бутылку из-под виски. Зря они так разошлись с Фалько, стоило бы оставить на вечер. Хотя кто вообще знал, что Френсис объявится именно сегодня, да ещё с такими новостями? Ожидать, конечно, стоило. Мюррей — парень дотошный и умный. А учитывая, сколько всего ему пришлось проверить, перерыть, сколько пыли наглотаться… Макс бы, может, и сам смог, если бы не потерял терпение раньше. Он и сейчас едва сдерживался, чтобы не встряхнуть Френсиса. Заткнуть его поток многоумных выкладок, вызнать имя и сделать со Зверобоем примерно то, что он делал со своими жертвами. Непрофессионально, зато полегчает.

— С осторожностью он явно перемудрил, — заключила Анджелина, отбирая портсигар у Френсиса и закуривая. — Чуть больше небрежности и ошибок, и никто думать не стал бы на некроса. Это ведь некрос, верно?

— Это даже не обсуждается, — вместо него ответил Макс. — Так кто, Френсис?

Френсис вздохнул и запустил пятерню в спутанные светлые космы.

— Мы с Киарой прикинули, кто в то время служил в Иленгарде. Упор делали на тогдашних аспирантов. Дальше дело было за малым — выбрать тех, кто впоследствии перевелся в Синтар; положить это на географический разброс преступлений; свериться с данными за последний…

— Мюррей, твою ж мать!..

— Оставь в покое мою маму, — глухо проворчал тот и, чуть ли не плача, снова схватился за портсигар. — Эндрю. Это Эндрю.

Эндрю. Тот самый Эндрю, с которым они столько лет прослужили бок о бок. Который поддерживал его, будучи ещё совсем зелёным сержантом. Тот Эндрю, который стоял за его спиной — прямо как завещал гребаный дух. Тот Эндрю, которого Макс хотел бы видеть на посту коммандера вместо себя.

Макс не знал, что чувствовал. То ли злость, то ли невероятное разочарование. Или же это только казалось, и все эти чувства по-настоящему придут позже, когда он встретится с ним лицом к лицу?

Сложно разбираться в себе, если перед глазами стопка дел, изображения убитых, отчеты. Сложно и некогда, потому что подумать о том, как так вышло, что он профукал убийцу перед собственным носом можно и позже.

— Мюррей, собирай отряд. — Макс поднялся и на вопросительный взгляд пояснил: — Бэйли точно не сдастся нам добровольно. Нужно закончить всё сегодня.

Френсис, уставший и лишенный обычного своего раздражающего энтузиазма (не каждый день твой друг и капитан оказывается кровожадным маньяком), поднялся тоже и кивнул.

— Вопрос, шеф: как и где мы будем его ловить? Вряд ли он смиренно напялил наручники и ждёт у себя в квартире.

Макс не ответил.

У груди что-то назойливо грелось. Он влез во внутренний карман, достал оттуда ключ-камень и секунд пять тупо пялился на него. И наконец-то сообразил, что это за побрякушка; почему она так настойчиво жжёт пальцы.

Сеть заклинаний на его доме нарушена. Не просто вскрыта, но снесена начисто.

— Макс? — обеспокоенный голос Анджелины донёсся как сквозь толщу воды.

По-прежнему не говоря ни слова, Макс швырнул на стол бесполезную стекляшку и кинулся прочь из кабинета. Да так, будто все лорды Инферно неслись за ним по пятам.

Вот только как ни спеши, а уже до ужаса очевидно — он безнадёжно опоздал.

48

Работы оказалось даже не на пятнадцать минут, а на восемь. Повреждение внешних элементов зачарованной сети. Стандартная такая проблема, артефакты в некромантских ручонках живут не очень-то долго — слишком токсичный дар…

Или?..

Да нет, глупости. Не нарочно же он его сломал, в самом деле?

Билли снова приложила к глазу зачарованную линзу и оглядела камешек. Не имея под рукой специального инструмента, считать координаты телепортации было нельзя. Но были у неё подозрения, что камешек присоединён к нелегальной магистрали. Именно поэтому Бэйли и не пошёл к гильдейским заклинателям.

Или?..

«Да чего ты заладила! — одёрнула Билли сам себя. — Вы ж не в третьесортном детективчике. Да и Бэйли на маньяка-убийцу ни хрена не похож».

Однако сейчас, на полутёмном чердаке пустого дома, мысли в голову лезли самые разные. Билли надеялась застать Макса дома, однако тот, похоже, возвращаться пока даже и не думал. Наедине с Эндрю было не очень комфортно: как из-за банальных опасений, что тот начнет клеиться, так и из-за собственной разыгравшейся фантазии.

«Плохой, гадкий», — высказала лиса своё ценное мнение.

«Да у тебя все некросы плохие и гадкие, даже Макс».

«Моё!» — то ли возразила, то ли констатировала её меховая половина.

Билли на это только фыркнула. И, помявшись на месте ещё немного, достала из кармана пиджака флакончик с зельем.

Гадость, конечно, редкостная, да только осторожность ещё никому не повредила.

Когда она спустилась на кухню, Эндрю вроде как ещё не надумал никому выпускать кишки. Сидел себе за кухонным столом, попивал свежезаваренный чаёк и гладил сидящего у его ног Персика. Бэзил высокомерно сверкал глазами с подоконника и гладиться не хотел. Даже из рук обожаемой Билли лениво вывернулся, чтобы степенно прошагать к своим мискам. Променял на жратву, предатель!

— Ну как, успешно?

— Обижаешь, весельчак, — фыркнула Билли и, положив камешек перед ним, тоже налила себе чаю. — Всё в лучшем виде.

Зябко обхватив чашку обеими ладонями, она уселась напротив Бэйли. Тот глазел на неё в обычной своей снисходительно-нахальной манере, и сама мысль о том, чтобы подозревать в нём маньяка, теперь казалась нелепой.

— Зачем тебе нелегальный телепорт?

Эндрю застыл на какое-то мгновение, прежде чем расслабленно опустить плечи.

— Сообразительная ты наша… Раз есть — значит, нужен. А что, шельма спуталась с нашим коммандером и резко стала законопослушной?

— Да ни в жизнь! — открестилась Билли, насмешливый тон засранца отчего-то проигнорировала. Спорить с ним не хотелось.

Вообще ничего не хотелось. Разве только завалиться спать в обнимку с котами. Билли потёрла глаза, силясь отогнать невесть откуда взявшуюся слабость. Но та не отступала, наоборот усиливалась с каждой секундой, захлестывала её волна за волной.

Такое бывает только после пары суток бессонницы.

Или на алхимических дурманах. Грамотно заклятых и подчас вовсе ничем не пахнущих.

— Заварка? — кое-как выговорила она, краем сознания кляня себя за легкомыслие и судорожно придумывая план действий.

Хотя в дурной лисьей башке всё никак не укладывалось, что она впрямь угодила в лапы Зверобою.

— Вода в чайнике, — возразил Эндрю, самыми кончиками пальцев удерживая чашку с чаем и меланхолично глазея на неё. — Я предусмотрительный. А ты, Билли, и правда сообразительная. Даже жаль, что недостаточно. Ну… сама виновата.

Он поставил чашку и, снова погладив котёнка, обошёл стол. Опустился рядом на одно колено, пощупал пульс. Удовлетворенно кивнул сам себе, с издевательской заботой погладил Билли по плечу и расстегнул на вороте рубашки три пуговицы. Как стало очевидно, интересовали Эндрю не столько её тощие ключицы и прочие отнюдь не тощие прелести, сколько амулеты — защитный и ментальный.

— Вот это тебе больше ни к чему, — светским тоном протянул засранец, ехидно щуря свои дивные зелёные глазки. — А вот это нам пригодится.

Он вложил Билли в слабеющую ладонь камешек телепорта.

— Активируй.

Спорить бесполезно. И портить тоже. Раз уж Бэйли додумался поломать телепорт и напитать его чужой силой, уничтожая следы изготовителя, то наверняка предвидел и порчу артефакта. Да что там — не «наверняка», а «без сомнений».

И впрямь ведь предусмотрительный, сука такая. Только иную предусмотрительность вполне можно обернуть себе на пользу.

Поэтому Билли послушно активировала телепорт. А заодно отыскала результирующий вектор в сети заклинаний, что висела на доме Макса, и рванула его из последних сил.

«Билли сообразительнее, чем ты думал, говнюк», — вот была её последняя мысль, прежде чем сознание таки сделало ручкой.

***

Макс бежал. До портала и потом снова — уже до дома, едва выскочив из портальной арки. Бежал, и понимал, что слишком медленно.

Всё медленно — расследование, поиски Зверобоя, медленный Фалько, медленный Френсис. И сейчас он не успевает. Совершенно ничего, даже добраться до собственной двери, найти Билли. Не успевает даже решить, что делать; в голове царят паника и предательская мыслишка, что он сам без Билли долго не протянет. Едва увидит, что с ней сделал Зверобой…

Сеть с дома была снесена напрочь. Грубо, сильно, с таким колоссальным выбросом энергии, что стёкла вылетели. Не только в его доме — волна прокатилась на десяток ярдов, превратив не просохшие ещё газоны в комья обугленной земли.

Так не входят в дом, если только ты не собираешься стать трупом. Так можно только выйти, оставляя послание, предупреждая. И только опытный заклинатель мог знать, что нужно сделать, чтобы послание нашло своего адресата. Чтобы потом уже Макс смог найти его самого.

Если он успеет, конечно.

Нет уж, никаких условий. Макс успеет, это даже не обсуждается. А для этого надо включить голову и начать действовать.

— Ты нужна мне. Дома.

В числе достоинств Эвы — умение чувствовать ситуацию и не тратить бесценное время на вопросы.

«Сейчас буду».

И только наспех сунув амулет в карман, Макс заметил, что у его порога уже толпятся заклинатели во главе с Лори Макэлроем.

— Ай-ай-ай, — белобрысый мудак поцокал языком, старательно изображая, будто только что его заметил. — Ка-ак неаккура-атно, Максимиллиан. Имеешь целых двух ручных заклинателей, а защиту на доме не проверяешь. Ну что могу сказать? — он горестно вздохнул и покачал головой. — Теперь ни дома, ни защиты. Ещё и штраф влепим.

Макс глянул ему через плечо — туда, где зияла черным провалом прихожая, открытая всем ветрам из-за снесенной двери. Метнуться туда хотел, проверить, узнать, что всё не так, как думается, и Билли дома. Экспериментировала, ошиблась. Что угодно — но дома, живая и здоровая.

Увы, не время верить в сказки.

— Давно здесь? — спросил Макс. — Остаточная магия, следы от телепорта обнаружены?

— Ты совсем идиот? — изумился Лоуренс, вроде даже искренне. — Как я тебе что-то найду в такой мешанине? Тут работы минимум на двое суток, притом лично я никуда не тороплюсь.

Прежде чем желание убить Макэлроя прямо на месте пересилило все прочие, Макс попросту отодвинул его и направился в дом. Под ноги тут же метнулись коты («Живые, слава богам», — промелькнуло где-то на краю сознания), замяукали громко и так тоскливо, что сердце сжалось. Невероятно хотелось погладить их обоих и успокоить. Самому успокоиться. Но не время.

Никаких остатков некромагии, как Макс и предполагал. Эндрю наверняка ещё утром понял, что его век в личине Зверобоя подходит к концу, но себе изменять не стал. Бэзил побежал на кухню, Макс последовал за ним. Под ногой хрустнуло. На полу валялась разбитая чашка, остатки чая рядом с ней не успели высохнуть. Он наклонился, коснулся лужицы пальцами, принюхался — никакого запаха, но без зелий явно не обошлось. Не используя магии, одолеть оборотня ой как сложно. А Билли даже без нелюдских способностей была в состоянии грохнуть трёх человек.

Никаких следов. Никаких мыслей относительно того, куда Эндрю утащил его Билли.

И за спиной грёбаный Макэлрой, которому самое место на разделочном столе Зверобоя.

— Билли Фоули похитили из этого дома около пяти минут назад, — проговорил Макс, поднимаясь и поворачиваясь к нему. — Изнутри, значит, был телепорт. И ты будешь искать его след прямо сейчас. Не через двое суток, Лоуренс.

На лощёной физиономии Лоуренса проступило выражение глумливого сочувствия, а во взгляде синих глаз буквально горело превосходство.

— И как же ты меня заставишь, Эгертон? Докажи сначала, что отсюда кого-то похитили. Нет доказательств? Ну… тогда двое суток, ни минутой меньше. Ничего не знаю, у меня нормативы. Приходи послезавтра. Так и быть, даже результат экспертизы выдам вне очереди, цени мою щедрость.

И он развёл руками, явно до Бездны довольный собой. А ещё, видимо, бессмертный.

Макс не знал, что именно отразилось на его лице. Ярость ли, паника ли, ненависть, сжигающая изнутри. Высокомерный Лори отшатнулся от него. Но отойти не успел. Макс вцепился в его шею, сжал сильно, впечатал мордой в стоящий рядом стол. Не зашипел, сказал отчетливо и громко:

— Я заставлю тебя, Лори. И ты сделаешь всё, что я тебе скажу. Иначе я сделаю с тобой ровно то, что сделает Зверобой с моей Билли. И жив ты будешь даже тогда, когда я буду жрать твои кишки.

— Не будет, — голос Эвы и цокот её каблуков заглушили невнятное бульканье. — У Лори слишком мало мозгов, чтобы найти, что нам нужно. А раз так, то на хера ему жить? — она огляделась, прищурилась, повела пальцами. — Здесь всё произошло?

Макс кивнул.

— Хорошо. Брось эту дрянь, милый. Раздражает.

Макс бросил. Просто разжал руки, позволяя Лоуренсу разогнуться, зажать пальцами нос, из которого хлестала кровь. Он пытался что-то пробормотать, или, возможно, даже осыпать проклятьями. Что-то про заявление, суд, тюремный срок… Ничего нового и важного. Макс только нервно потер переносицу, размахнулся и ударил снова, кулаком в лицо. Сильно и туда, куда надо было — Лори свалился бессознательным мешком. Или сдох. Да и кому какое дело?

— Эва, — чуть ли не взмолился Макс, в её присутствии вдруг понявший, что нервы всё-таки начинают сдавать. Пока не сильно, но лёд, сковавший внутренности, дал трещину. — Без прелюдий — что делать?

— След искать, по возможности очень шустро, — чуть сварливо отозвалась Эва, сложив руки на груди и хмуро оглядываясь вокруг. — Нет, Фоули всё-таки гениальная соплячка… она ведь не только тебя дёрнула, но и, похоже, задержала энергетический след телепорта внутри дома. Иначе час-два — и нет того следочка… А если рассчитывала, что мы найдём его в таком хаосе, то след наверняка содержит её магическую подпись. Вот как я, по её мнению, через столько лет?.. А, всё, сообразила! Она не на одну меня рассчитывала, — она кивнула сама себе и решительно повернулась к Максу. — Найди мне ту девчонку, с которой Билли работает. Лейла Кохран. Срочно, Макс! Сможешь?

— Смогу, — отозвался Макс, берясь за амулет.

Сможет. Не смочь он не имеет права.

49

То, что она не у себя дома, Билли поняла, даже не открывая глаз. В воздухе разливался запах стерильной чистоты — как если бы хозяин дома драил своё жилище по два-три раза в день. Но чувствительный лисий нос уловил и другие ароматы — виски, крови и какой-то зелени.

Кое-как совладав с отяжелевшими веками, Билли наконец-то смогла приоткрыть глаза. Она сидела в углу просторной светлой кухни, привязанная к стулу. Некрепко — ублюдок Эндрю наверняка не опасался её зверской силы. Билли и двигаться-то сейчас могла только благодаря дополнительному пузырьку зелья, выпитого на чердаке. Может, даже отойдёт немного и сможет подраться.

Может быть…

Спасибо Торну и Фэрну, которые и сами хлестали по утрам нейтрализаторы, и Билли тоже заставили. «Этот Звероед нам такой — ам! — а мы ему такие — сюрпри-и-из, мать твою!» Но Эндрю, похоже, вкатил ей полуторную, а то и двойную дозу препаратов. Потому-то Билли отрубилась сразу после переноса; и потому же руки-ноги были непослушными и жутко тяжелыми, будто по десять стоунов каждая…

Ну, с этим хотя бы можно работать.

Сам «звероед» стоял возле жаровни, повязав белоснежный фартучек поверх такой же ослепительно-белой рубашки, и неспешно крошил корешки в небольшой толстостенный котелок для зелий. «Номер шесть», — машинально отметила Билли — хотя сейчас вот никак не до котелков.

— Это гарнир для моей тушки? — сипло осведомилась она.

— Не глупи, Билли, — откликнулся её похититель, даже не обернувшись. — Просто зельице решил сварганить, пока ты тут в отключке валялась. Я, знаешь ли, по аптекам нынче не ходок — за ними следят периодически. Спасибо тебе и твоей шибко умной головке.

А, ну да. Она же сама подсказала Максу, какие препараты использовал маньяк. Билли устало откинула голову назад, изучая потолок — гладкий, без единой трещинки.

— Как ты обманул менталистов?

— Моя совесть чиста, я ею не пользуюсь, — Эндрю ненадолго обернулся, чтобы одарить её премилой сахарно-белой улыбочкой. — Я психопат, детка. Меня сложно вывести на эмоции, ещё сложнее — поймать на лжи. При поверхностном сканировании изучают не столько мысли, сколько психоэмоциональный фон.

— И никто такое не предвидел?

Он равнодушно пожал плечами и вернулся к нарезке ингредиентов.

— Маньяков редко берут живыми. Либо убивают при задержании, либо они кончают с собой. Никто не хочет попасть в лапы к некромантам, знаешь ли. Я сам не хотел бы… у меня на такие случаи всегда при себе железный нож.

— Надеюсь, сегодня он тебе пригодится, — протянула Билли. — Точненько по назначению. Ничего личного, весельчак, просто ты это… сожрать меня хочешь. Ну и я типа против.

Эндрю взял длинный деревянный черпак и принялся мешать зелье.

— Я бы не хотел, Билли, — наконец сказал он. — То есть хотел бы. Хотел бы твоей крови. Но предпочёл бы оставить тебя себе. Да разве ты по доброй воле согласишься? Я убийца, не насильник.

Билли, может, и согласилась бы. На разок, для усыпления бдительности. Необходимость — это же не измена, правда? А даже если и измена, то собственная шкура всё-таки чуть дороже верности. Макс бы точно понял и простил.

Боги, да увидит ли она того Макса ещё хоть раз? А котиков? Да как же так-то…

Билли шмыгнула носом, но тут же закусила дрогнувшую губу и дала себе мысленного пинка под красивый хвост. В любом случае игра не стоит свеч: Бэйли слишком умён, чтобы безоглядно повестись на её лисью жопу, и стопроцентно будет ждать подвоха.

Придётся придумать что-то ещё.

— Знаешь, я могла бы помочь тебе сбежать. То есть ты офигеть какой стрёмный, конечно, но жить мне охота больше, чем сеять добро и справедливость…

— Я не хочу сбегать, — ошарашили её. — Я знал, что меня рано или поздно поймают, если не остановлюсь. Поначалу пытался… потом понял, что не хочу. Какой смысл? Любая система стремится к разрушению, накапливается энтропия. Раз нельзя убегать бесконечно, то незачем убегать вовсе.

Логика вроде была видна, но вместе с тем и ускользала. Бэйли был спокоен, рассуждал ясно — и вместе с тем становилось всё более очевидно, что он наглухо больной. И можно не сомневаться: если Максу не удастся отследить телепорт, то проживёт Билли в такой компании очень недолго.

Недолго, больно и страшно.

Билли такие перспективы не улыбались, и она стала потихоньку ослаблять веревки. Одну руку, освободить хотя бы одну руку…

— Ладно, — выдохнула она. — А сейчас, полагаю, будет та часть, в которой ты расскажешь, почему убивал всех этих людей? Времени у нас вроде достаточно.

Эндрю усмехнулся.

— Знаешь, почему плохие парни так любят потрепаться? Иногда даже психопату хочется, чтобы его выслушали. А времени у нас впрямь достаточно. Зря ты сеть долбанула… впрочем, я на то и рассчитывал. Макс, конечно, сорвался домой, но след телепорта-то ты уничтожила.

«Поучи меня ещё чароплётству, обмудок!» — свирепо подумала Билли. Однако разочаровывать своего похитителя не стала. Пусть думает, что он такой умный-разумный и обманул всех.

— Убивал, потому что мне хотелось, — невозмутимо начал Эндрю, притушив огонь под котелком и отойдя к окну. — Я давным-давно из человека превратился в механизм, смазываемый кровью моих жертв. Как там бишь в той модной книжонке про вампиров? Кровь — это жизнь… Но ты, наверное, хочешь знать, почему я стал таким? История банальна что та книжонка. Оборотни убили мою семью.

Он немного помолчал. Билли не требовала продолжения, зная, что оно и так последует.

— Все отчего-то уверены, что я синтариец. Но нет, я родом из Аэльбрана. А там, как известно, обитают чудовища всех мастей. И эти чудовища уничтожили мою семью. Не просто убили. Измывались над ними, истязали, насиловали. Жрали, — Эндрю положил руки на подоконник, чуть заметно стиснул край. — Мою трехлетнюю сестру выпотрошили, как молочного поросёнка. Моего брата, грудного младенца, разодрали живьем и съели прямо с костями. До сих пор помню всё это в мельчайших подробностях, и как кричала и билась моя мать, когда они делали всё это с её детьми…

Билли чётко знала — жалеть этого больного ублюдка нельзя. Но, Бездна пожри, как же его стало жаль. Пережить такое, да ещё в детстве… В самом деле, да есть ли его вина в том, что он стал таким?..

Да есть, конечно же. И он сам это признаёт.

«Убивал, потому что хотелось».

И Билли убьёт. Даже не поморщится. Потому что хочет этого. Значит, убьет, что бы там ни говорил о своём желании быть с ней. Вопрос лишь во времени, которое Билли отпущено.

— Почему же они не тронули тебя?

Эндрю усмехнулся, не меняя позы.

— Мне тогда было шесть… и вот уже сорок лет я спрашиваю себя о том же. Может, дело было в том, что я не был родным сыном в той семье. Не их крови. Оборотням это важно. А может, им просто так захотелось. В любом случае, меня они не тронули. Даже вытолкали наружу, прежде чем поджечь дом. Я стоял и смотрел, как всё горит… прежде чем меня оттуда забрали. И я очутился в приюте. Ты же была в приюте, Билли?

— Недолго, — отозвалась она, на сей раз не трудясь скрыть сочувствие в голосе. Приют — место гадкое. Билли толком его и не помнила, но была уверена, что боязнью целителей обзавелась именно там. — Их ведь нашли? Тех, кто сделал это с твоей семьей.

— Я их нашёл, — поправил Бэйли, кровожадно усмехнувшись. — Полиции, знаешь ли, не было дела до семейки людишек. Поджог и поджог, и пошло оно в задницу… Я им ничего не сказал, я почти два года после того не разговаривал. Потом начал понемногу, когда в приюте Найджел появился.

— Ты любишь Найджела! — воскликнула Билли почти обвинительно (и самую малость ликующе — рука почти выскользнула из-под веревки). — Говоришь, что психопат, но Найджела-то ты любишь! И не смог бы убить!

— Любви я уже сорок лет ни к кому не испытываю. Я к нему привязан, — поправили её. — Сильно привязан. И мне было бы жаль его убивать. Но я бы убил. И тебя тоже убью, хоть и привязался. Немного. Не обольщайся, детка. Боги, что такого делал Эгертон в постели, раз ты позволила ему это мерзкое прозвище?..

— Даже не знаю… не грозил снять с меня кожу и пустить мослы на супчик? Это здорово помогает в отношениях; ну, знаешь, то, что ты не долбаный маньяк!..

Эндрю фыркнул, пренебрежительно наморщил свой вострый нос и вернулся к котелку с зельем.

— Я пробовал, кстати. Ну, бульон варить с человечьих костей. Гадость редкостная.

Очень, чтоб его, познавательно.

Левую руку удалось освободить. Билли нащупала в кармане выкидной нож — «Ха, весельчак, не такой уж ты предусмотрительный!» — и оценивающе зыркнула на ровную спину Бэйли. Он стоял близко, всего в полутора ярдах. Если начать резать веревку, точно услышит… да что там, хватит и звука, с которым выкидывается лезвие. А амулет, защищающий от некромантской волшбы, остался у Макса на кухне.

Хреново, но всегда можно пойти другим путём. Билли на пробу согнула-разогнула руку. И, удовлетворенно хмыкнув, рванула ею веревку.

Бэйли обернулся, недоверчиво хмурясь, — и тут же словил нож в грудь. Лезвие вонзилось в него с влажным звуком, прошло сопротивление жёстких мышц. На белоснежной ткани расплывалось сочно-красное пятно. Он дёрнулся, с хрипом оседая на пол.

— Сюрприз, мать твою, — прошипела Билли, опустившись рядом с ним на колени. — Не ожидал, да, Эндрю?

И только когда правое подреберье обожгло болью, она прокляла сама себя — не злорадствовать надо было, а бежать прочь от этого психа. Бездна, ну почему она у мамы такой идиоткой родилась?..

— Ожидал вообще-то, — сипло возразил Бэйли.

Он с хлюпом выдернул нож из своей груди, заботливо уложил Билли на спину. Та не сопротивлялась, все силы прикладывая, чтобы не завыть от боли.

«Больно! Больно!» — стенала внутри очнувшаяся было лиса.

— Ты кое в чём такая предсказуемая. Детка. И ведь специально же сказал про нож из железа, чем ты слушала-то? Нет-нет, не трогай, — Эндрю мягко отстранил руку Билли от рукояти ножа, даже заботливо наложил чары анестезии. — Не трогай рану и не шевелись лишний раз. Кровью ещё истечешь. Мне такого не надо, я с тобой не закончил.

И поди сообрази — то ли лучше впрямь не трогать, то ли выдернуть да истечь кровью к такой-то матери. Всё лучше, чем мучиться в лапах Зверобоя, который с ней «не закончил».

— О, кажется, у нас гости, — тем временем пробормотал Эндрю, прислушавшись к чему-то. — Скоро вернусь, никуда не уходи.

Он ушёл, прихватив нож — на сей раз тот, что лежал у края разделочной доски. Билли же тупо глядела в потолок, морщась от боли. Анестезия выветривалась очень быстро — очередное спасибо братцам-волчатам и их мерзкому на вкус нейтрализатору. Но раз выветривалась, то восстанавливается её естественная защита оборотня. Может быть, и регенерация тоже?..

«Вытащи! — заскулила лиса, настойчиво заскреблась изнутри. — Вытащи-и-и! Мешает!»

«Интересная ты, блин, какая! А вдруг я помру?»

А и хрен с ним…

Она глубоко вдохнула и, крепко обхватив рукоять, с шипением выдернула нож. Кровь тут же пропитала рубашку, ткань тяжелела дюйм за дюймом, липла к телу, мокрая и горячая. Билли утёрла слёзы и бессильно прикрыла глаза, всем богам молясь, чтобы рана начала затягиваться. Ну хоть немножко. Как ни хотелось обломать Зверобоя, а себя прекрасную всё же было жалко.

Но что важнее — «гостями» Зверобоя наверняка окажется Макс. Не может не оказаться. И оставлять их один на один Билли не собирается.

Ну, если выживет, конечно.

50

Час. Ровно час, как защиты на доме Макса больше не существует. Стараниями Билли, пытавшейся так спасти свою жизнь. Она ведь надеялась на Макса, так надеялась, что именно ему сообщила о себе. О своем визитёре — маньяке с тягой к зверским убийствам всех оборотней без исключения.

А Макс опаздывает. Невозможно, невыносимо опаздывает — и ничего не может с этим сделать. Только бестолково торчать посреди своей изрядно потрепанной гостиной, курить одну за одной и наблюдать, как заклинательницы снуют по дому туда-сюда, нейтрализуя магию разрушенной сети. И торопить их ну никак нельзя: и так ведь из сил выбиваются, пытаясь сделать за клятого Лори Макэлроя его работу.

Шустрая крошечная девчонка, до жути напомнившая молодую Эву своими бесцеремонными манерами и развязным аэльбранским говором, явилась не одна, а почему-то в компании Найджела. В иной ситуации Макс бы непременно съехидничал на этот счёт, однако сейчас не был на это способен.

Найджелу же, отпустившему его Билли одну с клятым маньяком, в первый миг захотелось оторвать башку. Но ярость схлынула так же быстро, как и накрыла.

Если уж кому и стоит снести голову с плеч, так это самому себе.

Тем более что Найджел и без головотяпства неплохо угрызался совестью, вообще чуть ли не рыдал, пришибленный страхом за Билли и чувством вины. И на месте-то усидеть не мог, мечась туда-сюда и на нервах чуть не вырывая себе волосы.

— Хорош, Бёрк, — чуть раздражённо бросил Макс, утопив очередной окурок в полной до краёв пепельнице. — Хватит мельтешить, сказал! Достал вусмерть!

Он не помнил, какую по счету сигариллу закуривал. Не понимал, как до сих пор еще не разнес тут всё, не из желания уничтожить последние следы, но от накатывающего волнами ужаса. Макс держался, потому что должен, нет, обязан. Но надолго ли его хватит?

Найджел послушно сел рядом с ним на малость обуглившийся диван, но спокойнее от этого не стал.

— Боги и богини, что же я наделал? — тихо пробормотал он. Раз эдак в двадцатый.

Стало жаль парня. Он ведь потерял своего друга, которого чуть не всю жизнь знал. Причём уже точно потерял, безо всякой надежды. Независимо от того, как закончится вся эта дрянная история.

— Ладно тебе, Найдж, прекрати. Ты ведь не знал, что это он…

— Да всё я знал! — огрызнулся Найджел, заставив Макса ненадолго онеметь от изумления. — Ну ладно, не знал. Догадывался. Просто верить не хотел… тем более что он прошёл проверку менталистов, и я вроде как расслабился. Оставил их, поволокся за красивой девочкой как дурак. Ничего ведь за полчаса не случится?.. Не случилось, вашу мать!

Понадобилась почти целая сигарилла, чтобы кое-как совладать с собой и уже почти спокойно спросить:

— А мне ты почему не говорил о своих подозрениях?

— Потому что гордый, — хмуро отозвался Бёрк, понурив голову. — Гордый и тупой. Не хотел к тебе с этим идти, без всяких доказательств и с одними подозрениями. Думал, не поверишь. Ты ведь глядел на меня, как… как твой кот на говяжью вырезку. Обидно было, знаешь ли. Хоть и понятно.

И ведь правда — глядел. Потому что считал Билли своей, как никого и никогда прежде. Наверное, поэтому и продолбался так сильно, чересчур увлекшись Фоули, напрочь позабыв про работу и спустив всё на тормозах. Свалил всё на Френсиса… справедливости ради, как раз он во всей ситуации самый большой молодец.

Хотя Бэйли тоже казался молодцом. Умный, талантливый, работу любил как никто, пусть и ворчал больше всех.

«Нет уж», — Макс тряхнул головой, прогоняя неуместные, ненужные мысли. Не хватало еще сдуру придумывать всякое. Не отвлекает ни разу, не помогает ясно соображать и смиренно ждать, пока Эва и Лейла закончат работу.

— Нужно было прийти, — всё же проговорил Макс, глянул на уткнувшегося в ладони Найджа. — Не вини себя. Не сейчас хотя бы.

— Не могу. Макс, я ведь видел, как он переменился, узнав, что Билли — оборотень. Зациклился на ней. Ну вот какой из меня полицейский, а?..

Макс бы ответил, какой — хороший, по-настоящему хороший, пусть и сглупил, не доверившись себе и ему. В итоге вышло только нервно хмыкнуть — того гляди умрёт Билли, а ему приходится вправлять мозги одному из своих офицеров.

— Чересчур совестливый, — послышался сбоку голосок Лейлы, тягучий и с заметным южным акцентом. Она подошла к ним, присела на подлокотник, устало потерла глаза. — Мы закончили.

Так легко и буднично, словно у Макса это не самые ужасные полтора часа в жизни.

— Где моя Билли? — он вскочил со своего места. — Где мне искать её, Лейла?!

— Охолонись, папаша, — лениво огрызнулась она, щелчком пальцев уведя последнюю сигариллу прямо у него из рук. — Тут все на нервах, не только ты. Жди, Эва телепорт делает. Минут за двадцать должна управиться, благо у Билли нашлись камешки-болванки.

Эва, к её чести, управилась за десять — и те показались целой вечностью. Ко всему прочему она не спешила отдавать Максу вожделенный камешек.

— Мне нужно организовать проход спецназу или ты попрёшься один, как распоследний идиот? — спросила она чуть язвительно. — Впрочем, и так ясно. Отговаривать не буду, бесполезно и вообще лень.

Отчаянные протесты Найджела и ехидные ремарки Лейлы слились в монотонный фоновый шум. Не утруждая себя ответом, Макс молча протянул руку.

— Вполне может оказаться, что мы не успели. Макс, ты должен быть к этому готов.

— Я никогда не буду к этому готов, — зло отрезал Макс. — И я успею.

И наконец-то телепорт лёг ему на ладонь. Вот сразу бы так.

Фиолетовая вспышка вмиг схлестнулась коконом вокруг Макса, перенеся его к двери небольшого дома. Не того, где жил Бэйли, но точно в окрестностях Синтара. Или нет. Не пейзажами он любоваться пришел.

Дверь хотелось снести с петель. Одним ударом, магическим выбросом. Как угодно, лишь бы быстрее. Ауры смерти не ощущалось, — а всё равно не отпускало. И не отпустит, пока он не увидит Билли.

Дверь Макс всё же снёс, развеял её в прах. Зазвенела сеть охранных заклинаний, не задерживающих, но предупреждающих обитателей этого места. Причем очень быстро — Макс только и успел, что выставить все известные ему щиты, прежде чем столкнуться взглядом с Бэйли. Привычно насмешливым, ироничным. И перепачканным в крови. Чуть не по самую макушку.

Боги…

— Тёмной ночи, Макс, — протянул он как ни в чём не бывало. — Ты что-то рановато. Мы с Билли тебя не ждали, уж не сочти за грубость.

По спине прошёл озноб ужаса. Он опоздал?.. Нужно бы прямо сейчас наброситься на Эндрю — нет, Зверобоя! Убить, разорвать!.. Смертью не пахло, только кровью, причём кровью Бэйли, судя по прорехе на окровавленной рубашке.

— Где Билли? — спросил Макс. И надо же, получилось даже как-то светски.

Эндрю вздохнул и печально прикрыл глаза. Ненадолго — пристальный немигающий взгляд тут же облетел пространство небольшой гостиной и вернулся к Максу. Взвешивая, оценивая, выискивая уязвимости.

— Отдыхает, — наконец выдал он и машинально растёр ладонью грудь. — Твоя детка плохо себя вела, пришлось её немного утихомирить.

— Она ранила тебя… — озвучил очевидное Макс, проходя дальше. Наступая, опасно приближаясь к Бэйли.

Билли жива, теперь уже точно — нити поискового заклинания тянулись по всему дому, пока не нашли её. Тоже ранена, но вроде не смертельно.

— …но забыла, что ты некрос. И что фейри надо гасить железом.

— Она не забыла, — покачал головой Эндрю. — Я сам ей напомнил.

— И ранил.

— Она первая начала. И поторопилась. Макс, я же так ждал, что ты придешь! Ты обязан был прийти к самому интересному, а так… нет, ты не думай, я рад тебя видеть. Правда! Но теперь весь эффект насмарку. Кстати, не хочешь присесть? Обсудили бы происходящее… может, ты даже проникнешься.

Макс проникся без всяких обсуждений. В глазах напротив больше не жил хмурый, но умный и иногда даже добрый парень. Не было там и талантливого детектива. Даже приятеля не было. Только безумие, безграничное, достигшее кульминации.

— Я пришёл спасать Билли и убивать тебя. Тоскливые беседы о твоих мотивах мне не интересны.

Выражение на лице Бэйли сменилась на обиженное и даже возмущенное — он явно не такого ответа ждал, быть может, даже речь заготовил. Все приличные злодеи любят чесать языком. Что в итоге их и губит.

 — Даже не спросишь, зачем я всё это затеял? Почему притащил сюда твою детку? Зачем вообще убивал, когда всё это началось?

— Это я и сам могу тебе рассказать, Эндрю, — Макс всё же отошел к стене, привалился — нога ныла нещадно. Удивительно, что начала только сейчас. — Тяжёлое детство, детский же страх. Поломанные представления о добре и зле. Поначалу ты хотел мстить. Неважно кому, просто за свою боль — поверь, я знаю, что такое жажда мести. Она выжигает нутро… Но в итоге тебе просто понравилось. А сейчас тебе понравилась Билли. И ты её хочешь, но убивать хочешь ещё сильнее. Я ведь нигде не ошибся?

 — Да, всё примерно так, — любезно кивнул Эндрю и откинул со лба тёмные кудри, кое-где слипшиеся от крови. — Но не скажу, что мне так уж хотелось убивать Билли. Она милая, забавная… даже почти и не изменилась после того, как обернулась тварью. Однако моя игра подходит к концу, и я решил, что конец должен быть особенным.

Он шагнул к Максу и улыбнулся, склонив голову набок.

— Я ведь знал, что ты захочешь сделать это сам… что примешь на свой счёт. Но тут ничего личного, Макс. Просто это так забавно, — Эндрю мечтательно прикрыл глаза, не забывая, впрочем, поглядывать из-под ресниц на его реакцию. — Умереть, забрав её с собой. Только представь: сколько бы ты меня ни мучил, как бы жестоко ни убил, это не вернёт твою девчонку.

— Билли жива, — отрезал Макс.

Он уверен в этом, точно знает. Но ярость пополам с отчаянием всё же заставили магию рвануть наружу.

Пришлось удержать её силой воли, ну и остатками разума. Они ведь не одни в этом доме. Ни к чему травмировать некроэнергией и так раненную Билли.

— Пока жива, — отозвался Бэйли, делая ещё шаг.

Так близко, так опасно.

Так страшно, что сдержать, остановить себя уже невозможно.

Макс ударил его. Не магией — ритуальным ножом, выхваченным из-за пояса. Полоснул лезвием, но лишь вспорол рубашку на Эндрю. Тот успел уклониться, в его руке тоже мелькнул нож. Обычный кухонный, но не менее острый.

От попытки вспороть ему горло Макс увернулся. Отклонился назад, обхватил руку Эндрю. Собирался выбить нож из его руки, но не успел. Кулак Бэйли ударил в живот, заставляя судорожно ловить ртом воздух. Недолго, но этого хватило, чтобы чужое лезвие полоснуло по лицу, оставляя на щеке глубокий порез.

— Будем драться как простые людишки? — зашипел Бэйли с насмешкой. — А ты затейник, Макс. Мне нравится.

Простые. Только сильнее и живучее любого человека. Раны затягиваются слишком быстро, даже без особых усилий. И слишком долго — как для того, кто хочет успеть спасти Билли.

Сначала щит — в ту сторону, где должна быть Билли. Макс так и не отменил контрольную сеть, ни на миг не желая терять её из виду. Жива.

«Пока жива».

Не пока, а ещё очень, очень долго. Иначе Максу жить тоже незачем.

Защитная сфера сверкнула, повисла на двери и стенах соседней комнаты. Её не хватит надолго, всего на пару заклинаний. От которых Бэйли вполне может уйти. И отразить. Нет врага опаснее, чем другой сильный некромант. «Объятья смерти» заставили его лишь ненадолго замереть в нелепой позе, «Цепи тьмы» обвили шею, придушивая, оставляя след на коже. И растворились быстро, только и позволив, что отдышаться.

Можно сотворить «Тлен» на все девять уровней, Эндрю такое пока не по зубам. Но щит точно не выдержит. Билли пострадает, а так нельзя. И тратить силы нельзя, ведь потом ей ещё нужно помочь… Макс снова набросился на Бэйли, боднул его головой в живот. Схватил за воротник, отшвырнул на чайный столик, ломая хрупкое дерево чужой спиной. Замахнулся, собираясь вогнать нож в сердце — не убить, так остановить ненадолго.

Бэйли извернулся. В последний момент пнул его по рёбрам, замахнулся. И таки всадил нож в бедро, заставив взвыть от боли.

— Зря, Макс, очень зря, — Эндрю навис над ним, расплылся в радостно-жутковатом оскале. — Не стоило и пытаться. Откуда бы тебе знать толк в хорошей драке?..

Казалось, он испытывает почти сексуальное возбуждение, проворачивая нож в ране и затем вытаскивая его с чуть слышным влажно-чавкающим звуком. Кровь тут же хлынула рекой; от одного вида дурно становилось.

Дело дрянь. Повреждение артерий — это серьезно даже для некроманта. Чтобы худо-бедно заживить такую рану, нужны минимум несколько минут… которых у Макса попросту нет. И мерзавец Бэйли тоже это понимает. Вон, даже нож демонстративно упрятал обратно за пояс.

— Я прямо не знаю, — протянул он, в деланой задумчивости постучав указательным пальцем по подбородку, — добить тебя или свалить отсюда с твоей деточкой, пока ты тут корчишься как червяк?

— Добить, — процедил Макс, тщетно пытаясь зажать рану на бедре. Кровь струйками сочилась сквозь пальцы — уже не так сильно, как поначалу, но оттого было немногим легче. Только и оставалось, что трепаться с этим психом в надежде выиграть ещё хоть пару минут. — Я ж тебя всё равно найду. Слышишь, сучёныш? Найду, где бы ты ни схоронился. И с Хладной ты ещё о-очень долго не свидишься, если тронешь мою Билли хоть пальцем…

Эндрю заливисто рассмеялся, запрокинул голову назад.

— В этом-то и всё веселье, Макс! — снисходительно сообщил он. Однако же как бы невзначай вернул руку на рукоять окровавленного ножа. — Я же говорил — мне забавно. Ты не слушал… вечно вы меня не слушаете, вот и…

Он осекся на полуслове, подавился собственным безумным трёпом. Макс едва успел заметить молниеносное движение чужой руки: миг — и на горле у горе-маньяка будто открылся ещё один рот, широкий и алый.

— Я тебя слушала, Эндрю, — Билли с силой толкнула его на пол; навалилась сверху, пачкаясь в крови, всё ещё держа в руке нож (Бездна знает какой по счету за сегодня). —  Я тебя внимательно слушала. Зря, зря ты забыл у меня в боку свой железный ножичек.

И этот самый железный ножичек очутился там, где ему самое место. У Зверобоя промеж рёбер, да по самую рукоять.

Когда бьющееся под ней тело наконец дернулось в последний раз и затихло, Билли облегченно выдохнула и, морщась, неуклюже поднялась. Как ни в чём не бывало проковыляла в сторону Макса, всё ещё онемевшего от неожиданности. Плюхнулась на пол рядом, снова болезненно поморщилась, прижав руку к правому боку, и тут же с неким подобием обычной жизнерадостности заявила:

— Не, ну теперь-то я точно круче тебя.

Улыбка наползла на лицо сама собой. А вместе с ней — нервный, даже истерический смех. Впрочем, уж лучше он, чем тот отходняк, который накроет потом. Лучше, чем сжирающая изнутри пустота, ужас и оцепенение. И уж точно лучше, чем боль от раны — не столько от своей, сколько от той, что на теле его Билли. Макс, неловко подвинувшись к ней, наложил анестезирующее заклинание на них обоих, всю магию направил на регенерацию. А вот спрашивать, как она, не стал. Жива — с остальным справятся.

— В следующей статейке Хоган обзовёт нас «супруги-убийцы», — привалившись спиной к дивану, заметил Макс. — В кои веки даже не соврёт.

— Ха, как будто меня это волнует. И тебя тоже… — Билли тоже устроилась удобнее, притерлась к его плечу своим, но вдруг дёрнулась и едва не подскочила на месте. — Так, стоп! Какие ещё супруги? Эгертон, ты там от потери крови совсем поехал?

— Ага, — согласился Макс, одной рукой пытаясь нашарить в кармане портсигар. — Но только после твоих сорока.

Билли намек поняла — замахала руками так, будто у неё уже совсем ничего не болело. Угомонилась, правда, быстро, но категоричности во взгляде меньше не стало. И осуждения — мол, ишь что удумал!

— Да ты спятил, чёрный властелин! Чтобы я — и в нерасторжимый брак?! Сразу нет! Никогда и ни при каких условиях!

— Хм.

— Что это ещё за «хм»? Нет-нет-нет, я свободная лиса! Ты не нацепишь на меня ошейник!

— А мне всё ещё нравится эта идея…

Эпилог

Если бы кто спросил, какой день стоит назвать самым раздражающим, кошмарным и ненавистным, Макс смело предложил бы день Зимнего Солнцестояния. Потому что это нормальные люди гуляют по улицам, дарят друг другу подарки, кидаются снегом и целуются под можжевеловыми венками. А Макса не иначе как прокляли ещё до рождения — вот уже несколько десятилетий этот так называемый праздник он вынужден проводить со своей психованной семейкой.

Справедливости ради, страдать приходилось только последние несколько лет — после того, как Эва вышла замуж за Виктора и перестала доводить его папашу до инфаркта одним своим присутствием. Калеб пытался, но увы… будучи светлым магом, ещё и огневиком, прямо как Льюелл, он не производил такого искромётного впечатления на почтенное и до зубной боли порядочное семейство Эгертонов. Разве что фамилией Эвы бесил, не уставая напоминать, что он — Гордон. Но разве шло это в какое-то сравнение с аэльбранскими шуточками про бордели, деньги и шафрийских мамаш?

Макс тоскливо глянул в сторону лестницы — вот уже полчаса, как они с Билли должны были предстать пред очами дражайшего папани, однако та отчего-то не торопилась. Боги и богини, он бы и сам не торопился, но по личному опыту знал — лучше напиться в начале, разругаться с отцом и быстренько свалить домой, заниматься делами куда более приятными, чем выслушивание заунывной болтовни про достижения младшего братца.

Макс повертел в пальцах портсигар, пустой вот уже полгода — он хоть и не без труда, но всё же распрощался с этой привычкой. Ради Билли, конечно же, чей лисий нос табачного дыма не выносил. Жаль, но чего ни сделаешь ради той, с кем собираешься пожениться уже через несколько месяцев?

(«Боги, ну вот зачем тебе это, Эгертон?!» — тут же прозвучало в голове.)

Действительно — зачем? Однако же, едва отойдя от событий безумной весны, Макс понял: в той нервной шуточке была лишь небольшая доля шутки. Не так, чтобы всерьёз настаивать на нерушимом союзе, однако же он и впрямь хотел. Билли ведь его, со всеми заскоками и лисьей шкурой, и хрена с два Макс её кому-нибудь отдаст в ближайшее столетие. А то, что та… сомнительно согласна, так кого бы это волновало? Учитывая, что весь его дом, которому пришлось пережить ремонт, теперь больше напоминал прибежище шебутной заклинательницы, но никак не степенного коммандера некроотдела.

Хотя какая уж тут степенность, когда с тобой живет такая девушка?

— Боги и богини, Билли, ты там утонула, что ли? — заорал Макс, когда от ожидания захотелось закурить так сильно, что хоть беги на работу и доставай припрятанную на черный день сигариллу.

— Мечтай! — послышалось сверху. — Иду я, иду.

Однако же первыми сверху с громким мявом слетели коты. Уже совсем большой Персик на пару с Бэзилом, невесть отчего забывшим, что он взрослый и степенный. Ну хоть не дрались, а играли в догонялки, будто им обоим от силы пара месяцев.

Макс накрыл лицо ладонью — Билли не только его, но и его кота сломала, превратив в порой ласковое, а порой и чересчур активное чудовище. Весело, в общем. Впору обои переклеивать, меняя на те, в которые во время совместного шатания по рынкам ткнула крошка Айрис — с цветочками и дурацкими синеватыми росчерками по ним.

Много чего изменилось с весны. И вместе с тем — не так уж много. Хоган, например, всё так же строчила про них чуть ли не любовные романы, иногда даже забавные. Билли нравилось — мол, когда ещё про меня напишут книжку, тем более с картинками! Макс же поначалу злился, но махнул рукой на назойливую писаку — у Управления больше не дежурила, а на всё остальное времени как не было, так и нет.

Билли спустилась, когда Макс уже едва ли не спал прямо на диване в гостиной. Но тут сразу взбодрился и удивленно уставился на неё — он ожидал, что Билли вырядится в одно из своих обожаемых платишек с безумным декольте или не менее безумными разрезами. Но уж никак не в свитер под горло и плотно облегающую, но по её меркам весьма скромную юбку до колен.

— Ты что, заболела?

— С чего это ты взял? — невозмутимо переспросила Билли, набросив поверх свитера тёмно-синий пиджак.

— Ну как же, — хмыкнул Макс чуть ехидно, — ты в таком виде даже на работу не пошла бы. А тут свитерок. Точно не заболела?

— Оставь мой свитерок в покое, — в тон ему отозвалась Билли. — Тебя вообще-то должно больше заинтересовать то, что под ним.

Его, между прочим, интересовало. Так интересовало, что впору и впрямь никуда не ходить. Может, обойдется Льюэлл без их звездного визита?..

— Что конкретно? — уточнил Макс, стараясь, чтобы в голосе звучало как можно меньше заинтересованности.

Билли пожала плечами — ничего, мол, особенного, — и, поправив высокий ворот, отогнула его как бы невзначай. Ненадолго, но Максу этой пары секунд хватило с лихвой, чтобы разглядеть, что под ним скрывается.

Вот ведь… лисья шуба!

— Ты издеваешься? — очень спокойно поинтересовался он.

— Что тебе не нравится? — тёмно-серые глаза распахнулись в притворном удивлении — и тут же шкодливо блеснули янтарём. — Наша цель — угодить клиенту. Ну, Макс, пошли уже, там папа меня заждался!

И эта невозможная, невыносимая, непотребная девица спокойненько так прошествовала мимо него.

Поправочка — почти прошествовала. Макс успел схватить её за руку, развернуть к себе, не встречая никакого сопротивления. Билли знала, эта… невыносимая девчонка знала, что он не утерпит!

Ну и пусть — на столе она смотрится куда лучше, чем в любом зале для приемов.

— Детка, ты ведь понимаешь, что мы сейчас никуда не пойдем? — просто для проформы уточнил Макс, отгибая злополучный ворот. Под ним на светлой коже чернел тонкий ошейник — точно как и мечталось каждый раз, когда клятая шельма находила очередные неприятности на свой шикарный хвост.

— Хм, нет, — возразила Билли, высвободиться, впрочем, не пытаясь. — Потому что мы пойдём. Я должна познакомиться с будущими родственниками!

— Не должна.

— Почему это?

Макс сделал вид, что задумался, прежде чем прикусить кожу над ошейником, срывая тихий стон с чужих губ.

— Потому что я люблю тебя. И хочу тебя. Прямо сейчас, Билли.

— И где логика?

— Никакой логики.

Какая логика может быть в том, что все твои мысли занимает грёбаная лиса, без которой ты попросту жить не можешь? Правильно — никакой. И что самое страшное, Макса это полностью устраивает.

Оглавление

1 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg