«Волны времени»

Волны времени (fb2) - Волны времени [publisher: МИ Стрельбицкого] (Последний прыжок - 3) 1298K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Фёдор Иванович Быханов

Фёдор Быханов ВОЛНЫ ВРЕМЕНИ

Часть первая По следу «Летучей мыши»

Глава первая

И на земле можно, вполне ожидаемо для себя, оказаться в самой настоящей преисподней.

Вот как сейчас, когда зной стоит такой, что плавится асфальт. Черная масса стала вроде пластилина. И столь же податливо, как во время игры отпечатки детских пальцев, оставляет на себе ребристые следы автомобильных протекторов.

Тем более, это бросается в глаза, что закатать их сразу после появления никак успевают шины других, тоже очень редких автомобилей, вымерших сейчас, как былые мамонты в противоположную эпоху — обледенения.

А в тех машинных, что выехали из своих подземных, кондиционированных парковок, водители спасаются все тем же способом, гоняя на полную мощность принудительную вентиляции.

Хотя и не везде так остро стоит проблема «душегубок на колесах».

Даже в полуденную жару, вот как сейчас, имеется, по меньшей мере, один фешенебельный пригород Кривпорта, успешно борющийся с капризами знойного лета.

Вот, этот самый квартал, что утопает в зелени садов. Сплошь застроен комфортными виллами сильных мира сего.

Он у всякого, и не только сегодня, особенно вызывает зависть. Хотя больше походит на уголок глухой провинции, чем на одну из улиц столицы Штата.

…И действительно, здесь ни чего такого, чтобы хоть единым признаком напомнило об оживленном дорожном движении.

Хотя существует оно всего в пяти минутах езды отсюда. Там — пробки, а здесь — тишина. Пусты сейчас широкие, по несколько раз на дню поливаемые специальными автоцистернами, улицы.

Нет на тротуарах и суетливых прохожих. Лишь мелькнет порой полицейская «канарейка» — желто-синяя патрульная машина, проверяя — не потревожил ли кто покой квартала?

Их, этих машин, в здешнем участке целая стая.

И не потому, что уж больно место тревожное. Скорее — наоборот. И главная задача регулярно сменяющихся экипажей — обеспечение покоя обитателей архитектурных шедевров — особняков, окруженных зелеными коврами лужаек и живыми изгородями, образованными густыми кронами вяза с его тонкими, резными листьями, так и просящимися в гербарий, собираемый ботаниками из числа детей «Сильных мира сего»!

Только и этих мальчишек и девчонок, празднующих летние каникулы, сейчас нет под окнами родительских дворцов. Поскольку разъехались по лагерям бой скаутов, где набираются сил и здоровья перед новым учебным годом.

Потому появление, до того не часто виденного здесь, серого автофургона со скромной эмблемой «Электрической компании» на жестяных боках, в какой-то степени могло стать событием, зрелищем для зевак.

Правда, при одном лишь условии, которое совершенно не приемлют сами её представители, приехавшие в своей специальной машине:

— Окажись, праздные бездельники в этот час поблизости от них.

Но время стоит полуденное.

И в тихом квартале наступил сущий рай для всякого, желающего не очень-то афишировать свои поступки.

Хозяева особняков — находятся в своих рабочих офисах, их дети — загорают на пляжах или бредут, палимые солнечными лучами, по туристической тропе, на которой добывают себе в коллекцию очередной скаутский значок.

Тогда как прочие взрослые и престарелые домочадцы только-только отходят ото сна.

Впрочем, фургончик, уже остановленный патрульной машиной для проверки документов и благополучно отпущенный восвояси, недолго следовал дальше по этой улице.

Вскоре тормознул ненадолго у самой обочины.

— Ребята, мы приехали, пора выходить, — раздается приглушенная команда. — Вот этот дом!

И далее, в продолжение сказанного, чуть разлепив пухлые губы, снова негромко скомандовал водитель:

— Креп, Стоун, беритесь за дело!

Его приказу тут, же подчинились все трое пассажиров фургона.

Они, как и водитель фирменного микроавтобуса облачены в традиционную спецодежду компании — плотные голубые комбинезоны электромонтеров, пошитые из грубой несгораемой ткани.

В наряды, совсем не подходившие сейчас для работы под палящим солнцем:

— Да только ничего не поделаешь, коли работа ждёт!

Двое из тех, кто получили команду от водителя, с усердием взялись за выполнение приказа водителя. Сначала здоровяк Финн Креп, а за ним коротышка Хадли Стоун, проворно выбрались наружу из транспортного средства.

И делали это уже тем более уверенно, что уличный свежий ветерок, накопивший свою энергию среди тенистых аллей и садов богатых особняков, показался настоящим наслаждением:

— После парилки фургона, буквально как духовой шкаф, раскаленного сейчас под солнечными лучами.

Пребывание в нем, вне всякого сомнения, порядочно надоело обоим, что называется, до чертиков. Но, тем не менее, они не очень-то откровенно радовались такой смене обстановки.

И водитель их прекрасно понимал.

Ведь, обоих впереди ждало испытание, куда более серьезное, чем проверка на противодействие летнему зною.

Первым выскочивший из салона микроавтобуса, деловитый Финн уже приступил к своим обязанностям, обговоренным заранее.

Он, ловко орудуя монтировкой, поддел чугунную крышку люка, прежде закрывавшую колодец с доступом к системе подземных линий коммуникаций. А, сдвинув ее в сторону, он чуть посторонился, пропуская вперед, ловко шмыгнувшего вниз напарника.

Тут же заработал своеобразный конвейер.

Пока водитель внимательно разглядывал — нет ли вокруг свидетелей происходящего, Финн Креп брал у третьего из автофургона какие-то трубы — обернутые в материю, за ними коробки, пластиковые мешки. И все это сноровисто передавал забравшемуся в шахту напарнику.

Пока не прозвучал сигнал:

— Всё!

А за ним последовал ещё один.

— Полезай теперь сам! — раздалось из фургона. — Впереди ждёт самое главное!

Все так же, не выражая ничего, кроме деловитой исполнительности, Финн Креп повиновался. Он быстро спрыгнул вниз, чуть придержавшись руками за стальные ступени, замурованные в бетонные стены колодца.

Сразу за этим из раскаленного жестяного чрева машины выбрался третий. Он, орудуя всё той же самой монтировкой, что прежде была в руках у Финна, задвинул тяжелый чугунный круг люка на место.

Лязгнула, захлопываясь, дверца грузового фургона. И машина, более ни куда не торопясь, покатила дальше по улице.

Полицейские патрули, увидев автомобиль электриков, выезжающим на дорогу в центр города, добродушно перемолвились:

— Носит их здесь?

— Сказали, что по вызову — устраняли замыкание.

Но бдительность взяла свое.

— Все так! — согласился старший по патрулю. — Только этих парней я в нашей округе раньше не видел.

Его тревога передалась напарнику:

— Давай, прямо сейчас, на всякий случай запросим контору «Электрической компании»?

Но тут же свое взяла жара и утомление дежурством в такую невыносимую погоду, как та, что стояла с самого утра.

— Да, ладно! — лениво махнул рукой, до того, самый привередливый из них коп. — Может, какие новенькие?

Простое объяснение вполне устраивало обоих.

— Что, не очень-то охота горло рвать по этому гибриду связи: то ли рации, то ли мегафону, — понял его отношение к не совсем удобному прибору связи коллега, уже разомлевший в предвкушении наступающего ланча. — Уехали монтёры с нашей улицы и ладно.

Его кивок в сторону нелюбимой и тем, и другим трубки, работающего с перебоями, старенького радиотелефона был красноречивее слов:

— Такая, мол, стоит жара, а тут еще вести какие-то беседы на отвлеченные темы?

К тому же, если делать этот, не входивший ни в какие планы дежурства, запрос, то нужно было бы начинать такую деятельность раньше, а теперь уже опоздали:

— Того фургончика не видать!

Медленно фланируя по улице, патрульный экипаж тем временем въехал в тенистую аллею. Там внимание полицейских сразу же переключилось совсем на другое зрелище.

Последовала команда старшего по чину в полицейском экипаже:

— Это уже серьезнее!

А так как подчиненный не отреагировал положенным по инструкции, образом, то пришлось повторять все снова, да ладом, еще раз про то же самое.

— Давай-ка останови! — куда строже, чем говорил до этого, вдруг велел напарник водителю. — Раздавим вот в этом холодке по баночке безалкогольного пива.

Так и поступили.

За терпким вкусом ячменного напитка быстро забыли полицейские о микроавтобусе незнакомых электромонтёров, вызвавшем у них мимолетные подозрения:

— Да и как было помнить о таком пустяке, быстро выветренном из головы прохладой аллеи и любимым пивом.

Ну, а те, кто только что тайком забрались в душный канализационный колодец, не могли и мечтать о таком блаженстве.

Надев кислородные маски, они сидели в кромешной темноте, прорезаемой лишь лучами электрических фонариков. Не кляня свою незавидную участь, совершенно безропотно изнывали от жары, в ожидании назначенного им часа.

Правда, и в эти минуты у обоих было общее занятие, целиком поглотившее в заботу и здоровяка Финна Крепа, и коротышку Хадли Стоуна. Так как им предстояло приготовить всё необходимое для осуществления того, что задумал и поручил исполнить лучшим своим агентам, их шеф — директор Центрального Федерального Бюро по контролю за наркотиками мистер Шелтон Грубер.

…Ограниченное пространство колодца не позволяло расположиться тут даже с минимальным комфортом. Потому основную работу взял на себя низкорослый Стоун.

Зато пока он распаковывал груз, привезенный сюда на автофургоне, долговязый Креп, вытянувшись над ним во весь рост, сверху подсвечивал ему в роли люстры на два рожка — и своим электрическим карманным фонариком, и тем, что на время передал ему сообщник.

Дело продвигалось туго.

Но Финн и не торопился. Так как прекрасно знал, насколько страшное оружие находится у них сейчас в руках.

Вначале из пластиковых рулонов появились раздвижные пусковые трубы двуствольных ручных противотанковых гранатометов «Лау-80». Затем — прицелы к ним. Боеприпасы — гранаты с особым сверхмощным фугасным зарядом, снабженным, вдобавок, ещё и зажигательными элементами.

Эта самая новая продукция фирмы «Хадлинг энджиниринг», была им обоим, как нельзя более, кстати. Так как конструкторы, словно специально, приспособили свои новейшие технические изделия для того, ради чего сейчас забралась в шахтный колодец муниципальных подземных коммуникаций эта парочка отъявленных убийц, стоявших в штате государственного учреждения.

Весьма прочный по сопротивлению уличной жаре и прочим нагреваниям, но в то же время и легчайший материал «кевлар», из которого были сделаны пусковые трубы гранатометов, значительно снижал общий вес оружия. Потому прочее оснащение, прикрепленное к стволам, и даже сами гранаты, вовсе не делали его неподъемным.

Однако для того, чтобы пустить в ход все смертоносные гостинцы «Лау-80» и уцелеть самим, нужно было ещё и освободить от упаковки остальную поклажу, которую они тоже взяли с собой из микроавтобуса в этот душный, тесный и убивающий все возможные желания, филиал настоящего ада.

…Ближе к вечеру квартал ожил.

Стали возвращаться по домам на своих автомобилях владельцы роскошных вилл. В том числе и той, у входа в которую останавливалась в полдень машина с эмблемой никому здесь не известной «Электрической компании».

Не выходя из своего голубого «Форда» мистер Бредли надавил на кнопку карманного передатчика радиосигналов.

В точности выполняя его волю, автоматически распахнулись створки ворот, пропуская лимузин на территорию домовладения. Ту же операцию чиновник проделал и перед въездом в свой гараж, устроенный прямо на первом этаже его виллы.

За всем этим внимательно наблюдали экипажи охранного эскорта, подъехавшие следом.

— Все, шеф на месте! — доложил на диспетчерский пункт старший из телохранителей. — Задание выполнено!

Он сидел внутри салона одной из двух машин сопровождения, что вовсе не собирались и после этого отбывать на место постоянной дислокации.

— Продолжаем обеспечивать внешнюю охрану!

Новый рапорт определил уровень безопасности государственного чиновника столь высокого ранга.

У самих ворот они, тем не менее, останавливаться не стали. Следуя инструкции, охранники отъехали чуть подальше — в разные стороны улицы, контролируя, таким образом, подъезды к дому своего начальника.

За сохранность самого особняка и за безопасность его обитателей никто из них мог не беспокоиться. Каждый знал, что телекамеры, работающие и в инфракрасных лучах, даже в темноте контролируют всё пространство, что прилегает непосредственно к жилому дому.

К тому же и внутри самого жилища, в полной готовности находился свой пост, которому тоже было поручено оберегать мистера Бредли:

— От скорых на месть людей дона Луиса.

Правда, раньше хозяин виллы к этим предосторожностям относился снисходительно, не скрывая иронии:

— Детская игра в кошки-мышки.

Но с недавних пор, когда их организации удалось доставить немало бед международному концерну «Грузовые перевозки Грасса», дело приняло не шуточный оборот.

…Вернувшись с работы, мистер Бредли, в хорошем настроении, поужинал в кругу домочадцев. Потом, проверив надежность системы сигнализации, проложенной по периметру его частных владений, отправился в свой рабочий кабинет.

Оставалось свободное время, чтобы поразмыслить над тем, о чем непрестанно думал после своего вояжа в столицу.

И самое главное:

— Когда же поступит от его непосредственного руководителя мистера Шелтона Грубера то, что так ожидалось. А именно — сигнал к началу операции «Кандидат»?

Так окрестили они вдвоем губернатора Джона Кроуфорда.

…Глубокой ночью, едва потухли последние окна в домах округи, тихо лязгнув, отворился чугунный люк, под которым с полудня укрывались Финн Креп и Хадли Стоун.

Только теперь, обратно из колодца канализационной шахты они выбрались совсем в другом обличье. Вместо фирменных голубых комбинезонов работников «Электрической компании», на обоих теперь были напялены защитные пожарные робы.

Правда, в эту минуту не хватало еще шлемов, обычно скрывающих лица идущих в огонь людей. Но вовсе не забыта ими и такая принадлежность экипировки. Просто свои, точно такие же шлемы, «мнимые электромонтеры» пока оставили рядом с входом в канализационный колодец. Оттуда же вытянули несколько снаряженных к стрельбе гранатометов.

Теперь не имело больше смысла маскировать их от кого-либо. Тем более что даже случайный свидетель уже не мог бы ничего предпринять, чтобы, хоть как-то помешать злоумышленникам, настолько сноровисто работали Креп и Стоун.

Не подходя к низкой ограде, прямо с того места, где они стояли, оба, взяв на изготовку оружие, дали по залпу, целясь в окна дома. Потом, поменяв оружие, еще и еще.

Грохот разрывов слился в один сокрушительный рев. Здание, охваченное огнем, лопнуло переспелым арбузом, выбросив в небо жаркие дымные сполохи.

Швырнув, ненужные им более, трубы гранатометов в шахту коммуникаций и не забыв задвинуть обратно крышку люка, оба стрелка, теперь уже укрыв лица защитными масками, поспешили войти в пламя, охватившее дом.

Обезумевшие обитатели, еще оставшиеся в живых после чудовищного обстрела, метались там полыхающими факелами по объятым огнем комнатам.

Финн Креп и Хадли Стоун не стали разбираться кто из них:

— Мистер Бредли?

Вооружившись пожарными топориками, они без всякой жалости добивали несчастных. Будучи сами, защищены от огня серебристыми костюмами.

Так, методично переходя из одного помещения особняка в другое, убийцы навсегда заставляли успокоиться этих, обреченных ими на смерть, людей…

…Как ни торопились опешившие охранники к подвергнувшемуся нападению дому, их глазам предстало только бушующее пламя, охватившее постройки. Еще через несколько минут вся улица была запружена множеством пожарных автомобилей, прибывших сюда со всех районов города.

Десятки людей, облаченные в защитные костюмы, ринулись в огонь, в надежде спасти обитателей занявшегося пожаром дома.

Но все оказалось напрасным.

Никто из тех, кто собирался провести эту ночь на вилле мистера Бредли, не уцелел от расправы. Зато, в начавшейся невообразимой суматохе и толкотне некому было проследить за тем, что обратно из огня вышло пожарных на два человека больше, чем вошло туда — гасить пламя.

Этих из огня ждала у полыхавшего дома своя машина, одной из первых покинувшая место происшествия.

На ходу исполнители приняли обычный вид. Сбросили с себя защитные костюмы. Обтерлись полотенцами и надели на себя джинсы и майки с модными рисунками, какие можно было приобрести на каждом углу.

Когда парочка приняла вполне цивильный вид, подошло время и до разговоров на уже известную всем тему.

— Ну как там, все нормально? — благожелательно спросил водитель у успевшей уже переодеться парочки исполнителей карательной акции.

Ответ последовал незамедлительно.

— Как учили! — улыбнулся тот, что повыше — Финн Креп.

Явно довольный тем, что ему удалось только что проделать, он впервые проявил свою словоохотливость:

— Правда, пришлось изрядно поработать и топориками, но теперь никто уж ничего не докажет!

Все сидевшие в, стремительно мчавшейся за город, пожарной машине не говорили о возможной завтрашней реакции общества на их действия. Но то, как откликнутся на события страшной ночи средства массовой информации, представляли хорошо:

— Постаралась, мол, кровожадная мафия. Выполнила свою страшную угрозу мести борцу за правовой порядок и справедливость!

Могучая красная пожарная машина в эти минуты уже набрала приличную скорость и всё также мчалась прочь от свежего пепелища.

Прямо во время движения Финн Креп уселся на переднее сидение рядом с водителем. Тем самым, кто управлял и микроавтобусом «Электрической компании», что перед самым ланчем доставившим их с Хадли Стоуном к укрытию в шахтном колодце.

Но и теперь пассажир с переднего сиденья не желал ущемлять свою словоохотливость. Всё также готов был делиться впечатлениями от совершённой акции со своими сообщниками.

За ними — на задних сиденьях, предназначенных для пожарных, сидели сразу трое — коротышка Хадли Стоун, а также еще один — одновременно и боевик, и хозяин ресторана «Морская звезда» Гарри Седун.

— Машину он нам доставил в условленное место, — между тем чуть слышно поделился водитель со здоровяком Крепом. — Хвоста за ним не заметили.

Услышанное обрадовало.

— Вот и хорошо! — ухмыльнулся довольный Финн. — Все остальное тоже пусть идет по плану.

Последние слова он почти прокричал.

Да так что их не могли не услышать сидевшие позади, только и ожидавшие подобный сигнал к действиям. Хадли Стоун вынул из кармана небольшой газовый баллончик и, поднеся его к лицу, совсем опешившего от этого, владельца ресторана, выпустил прямо в нее тонкую струю усыпляющего вещества.

Все произошло так быстро, что все остальные, кроме ресторатора, не успели вдохнуть дьявольской смеси. Пожарная машина в тот же момент остановилась, истошно скрипнув тормозами. И все, кто заранее знал о применении усыпляющего газа, выскочили из нее на свежий воздух.

Потом, когда сообщники пересели в поджидавший их микроавтобус, Финн Креп вывел пожарную машину на высокий дорожный виадук и, направив ее на ограждение, сам спрыгнул с подножки.

…Микроавтобус, тут же подобравший Крепа, был уже далеко, когда рухнувший с большой высоты красный пожарный мастодонт, окружила сначала толпа зевак, а затем и подъехавшие полицейские наряда.

— Немного они там теперь отыщут, — осклабился Хадли Стоун, предвкушая хорошенький гонорар за удачно выполненную операцию. — Только труп этого недоноска Гарри Седуна, да его человека из охраны ресторана «Морская звезда».

Ожидавшаяся версия автодорожного происшествия ясна как день:

— Перебрали наркотиков и погибли на машине, угнанной ими из пожарной части аэродрома, сооружённого для столицы штата международным концерном «Грузовые перевозки Грасса».

Им всем, только что совершившим массовое убийство, был серьезный повод радоваться такому исходу. Ведь, со смертью хозяина «Морской звезды» и его охранника, оборвалась последняя ниточка, по которой можно было выйти на след пребывания в Кривпорту этих людей из особой боевой группы государственного учреждения, возглавляет которое самое влиятельное лицо в государстве — мистер Шелтон Грубер.

Глава вторая

На место пожара губернатор Джон Антони Кроуфорд выехал тотчас же, как только ему из полиции сообщили о смерти шефа городского офиса Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками.

Он тотчас отправился на место происшествия. Не встречая на своём пути никаких преград. Вот и на улицу, где этой ночью погибло немало сограждан, его персональную машину, узнав по номерам, послушно пропустили, только что, вставшие по приказу начальства круговое в оцепление, полицейские наряды.

Зато на месте происшествия, другие копы и сотрудники прокуратуры занимались настоящим делом, заставив первого человека в штате, уйти в тень. Кроме того, на пепелище, окруженном плотным кольцом охраны, уже занимались своим делом криминалисты и самого Центрального Федерального бюро по борьбе с наркотиками.

— Следствие начато, и даже есть кое-какие результаты, — доложил губернатору встретивший того у сгоревшей виллы окружной прокурор Денвер Раисон. — Скорее всего это дело рук мафии.

Он провел мистера Кроуфорда к открытому люку шахты канализационного коллектора сетевых коммуникаций, чтобы показать, обнаруженные в нём, следы преступников.

Там — на земле, рядом с отодвинутой чугунной крышкой — на широком полотнище брезента оперативные сотрудники, привлечённые к расследованию массового убийства, разложили, уже найденные полицейскими и агентами ЦФБ вещественные доказательства.

В том числе — несколько пустых пусковых контейнеров из-под двуствольных трубчатых гранатометов, явно, из армейских арсеналов, а также униформа электромонтеров, использованные баллоны с кислородом, помогавшие злоумышленникам весь день провести в своём укрытии и маски на лица, использованные до того, как убийцы поменяли их на свои пожарные шлемы.

— Здесь террористы, судя по всему, какое-то время выжидали, — доложил он губернатору, как старший следственной группы. — Отсюда и появились, чтобы обстрелять виллу со стороны улицы.

Все остальное требовало лишь краткого комментария, так как пепелище говорило само за себя. Иллюстрируя неограниченные возможности неизвестных злоумышленников, добиваться любыми средствами своей кровавой цели.

Однако губернатор, со стороны казавшийся введённым в ступор, не ограничился выслушиванием доклада. Ему хотелось быть прямо сейчас в курсе событий и знать версии следствия до малейших деталей.

Потому специалистам в криминалистике и сыскном деле пришлось ещё и ещё объяснять ему суть совершённого здесь злодеяния, как будто уже не обсуждали подробности между собой.

— Выждав день, ночью преступники выбрались наружу из канализационной шахты, взяли на прицел окна жилища и прямой наводкой совершили обстрел загородного дома мистера Бредли, в котором погибли все, кто там находился, — закончил за своих подчинённых окружной прокурор. — Причем, судя по всему, успели и внутри виллы орудовать топорами.

Эти детали покоробили душу губернатора настолько, что больше вдаваться в дальнейшие подробности, он не захотел. Сразу перешел к главному.

— Где же, по-вашему, сами преступники? — только и спросил, ранее обескураженный всем произошедшим, а теперь взявший себя в руки губернатор Джон Кроуфорд. — Когда они будут пойманы?

Окружающие переглянулись, не смея сказать правду.

Заключалась она в том, что не было ни одного следа, по которому можно было выйти на террористов.

И все же нашлось кому «взять огонь на себя».

— Пока выясняется, — ответил прокурор. — Сам не знаю, как они могли скрыться с места пожара.

Было, на самом деле, отчего в полном бессилии развести руками прокурору Данверу Райсону. Ведь здесь сразу же появилось столько людей, что подозревать приходилось десятками.

Однако все свидетели в один голос утверждают, что кроме пожарных и полиции не было посторонних.

Только влиятельного визитера это уже не интересовало:

— Найдите!

Губернатор придал голосу привычный оттенок строгости, перечить которой никто в штате не смел:

— Головой за то отвечаете!

С этими словами, демонстративно произнесенными в присутствии множества, слетевшихся, как алчные мухи на мёд, журналистов радио, телевидения и печатных изданий, губернатор отбыл обратно в свою резиденцию.

Мистер Кроуфорд действительно испытал шок, увидев собственными глазами, последствия того, что случилось вдруг с его недавним смертельным соперником, в свое время, собравшим столько неотразимых улик против его самого:

— Сегодня — губернатора, а завтра, гляди и — президента!

Хотя после недавней беседы в гостиничном номере он поверил Шелтону Груберу, что тому удастся замять эту историю:

— С исчезновением его родной сестры Дайзи Кроуфорд и чудесном излечении ее брата, самого губернатора, получившего взамен отравленной алкоголем печени здоровый орган юной девушки.

Но чтобы так!

Губернатор был доволен результатами диверсии. И только на донышке его трусливого сердца отчаянно и надсадно грызло опасение:

— Как бы подоплека убийства не всплыла наружу.

Потому так дотошно и выспрашивал он прокурора:

— Есть из доказательств у следствия.

Отсутствие таковых подняло настроение.

И чтобы не показать свою радость, губернатор предпочел ретироваться. По дороге в резиденцию, вспоминая все то, что предшествовало столь страшной развязке.

А еще не выходил из головы, тот, памятный для Джона Кроуфорда, разговор в номере невзрачной гостиницы от слова до слова сидел в мозгу губернатора.

Начав тогда с угроз, шеф Центрального Федерального Бюро преподнес затем своему собеседнику дополнительные факты, собранные его здешним коллегой.

И оценив их, Кроуфорд совсем пал духом.

Побелевшими от страха губами он прошептал, нисколько не стыдясь своего животного ужаса перед возмездием:

— Улики неоспоримые, тут нечего отрицать!

И еще добавил тогда, совершенно раздавленный неожиданным разоблачением, испуганный губернатор:

— Мне осталось теперь только одно…

Он не закончил фразу.

— Баллотироваться в президенты! — перебив его, внезапно и очень заливисто, как только и умеют тучные люди, рассмеялся мистер Шелтон Грубер. — Потом, мистер будущий президент, Вы обязаны успешно выиграть гонку и управлять затем нашей великой страной и всем миром!

Умолкнув, но продолжая счастливо улыбаться, он убрал в карман пиджака свой миниатюрный пистолет:

— Или Вы, губернатор, всерьез решили, что я намерен, имеющимися уликами, топить Вас?

Мистер Грубер сделал большие глаза:

— Вас, перспективного, независимого кандидата, имеющего все шансы стать во главе государства?

Теперь тень призрачной надежды робко мелькнула в только что тоскливом взгляде губернатора:

— А разве, это не так?

Его собеседник снова залился довольным смехом.

Только оборвал его тот час, оставшись с каменным лицом, с которым и констатировал реальность:

— Да, уничтожить Вас как преступника, я могу в два счета!

Мистер Кроуфорд сглотнул слюну, собираясь молить о пощаде, но этого не понадобилось.

— Могу стереть в порошок, в придорожную пыль, но кому это конкретно принесет пользу? — продолжал Шелтон Грубер. — Действительно, погибла Ваша несчастная сестра-калека, зато своей смертью она спасла жизнь великому и сейчас, а уж тем более в ближайшем будущем, государственному деятелю.

Губернатор Джон Кроуфорд, только что перенесший самый настоящий шок от неожиданного разоблачения, теперь начал приходить в себя, жадно ловя каждое услышанное слово.

И все же он никак не мог понять:

— Всерьез ли говорит с ним его недавний обличитель, или продолжает издеваться над жертвой, перед тем как произвести арест подозреваемого в тяжких преступлениях?

Ведь так, как это сделал он, никто бы, наверное, не сумел прижать своего соперника к стенке.

Только сомнениям и испугу подошел конец, вместе с переменой настроения у столичного визитера.

— Значит так, все основные детали мы обсудили, — не стал больше томить своего морально подавленного собеседника, Шелтон Грубер. — Теперь отбросим словеса и поговорим о главном.

Его предложение буквально окрылило, недавно еще совсем сломленного духом, губернатора Кривпорта.

Тем более что, рисуя перед ним радужную перспективу, Шелтон Грубер пообещал ему хранить все в строжайшей тайне.

Но при этом шеф ФЦБ просил о совсем немногом. Ну, буквально, о сущем пустяке:

— Числить его самого в самых близких и верных друзьях будущего президента.

На что получил радушное согласие.

Когда все стороны предполагаемого тесного сотрудничества были уже обговорены до мелочей, губернатор Джон Кроуфорд не мог не напомнить своему новому партнёру и о своих собственных интересах. На которые не самым лучшим образом влияло реальное земное существование не его разоблачителя — мистера Бредли.

— Он не оставит меня в покое! — пожаловался Джон Антони Кроуфорд. — Всё равно даст ход своим обличительным сведениям!

— Отнюдь, отнюдь! — разуверил его в горьких сомнениях важный столичный гость. — Не сомневайтесь в том, что совсем скоро некому будет за вами следить и шпионить.

И вот с ним теперь покончено!

Только, еще при той, памятной встрече с Шелтоном Грубером, оставалось не менее слабое звено в защите будущего президента.

— Оно и до сих пор заключается непосредственно в деятельности транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса», — так и точит душу губернатора последний червячок страха. — Ведь и он, да и все ближайшее окружение дона Луиса в курсе, совместно совершенного с губернатором преступления.

Готов поклясться Джон Антони на Библии:

— Никто не может поручиться, что мистер Грасс не воспользуется, рано или поздно своим влиянием на нынешнего губернатора, а там и на президента страны Джона Кроуфорда?

Такое опасение следовало подтвердить фактами и мотивировкой. Что губернатор и предпринял при памятном визите к нему столичного гостя, всеми силами старавшегося не оставлять никаких, даже мельчайших, следов своего личного пребывания в Кривпорту.

— Конечно, боясь умереть, я пошел на страшный риск, доверившись мафии, — сказал он Шелтону Груберу. — Теперь вижу, что полностью попал в зависимость от ничтожного латиноамериканского выродка, такого, как этот несносный человек, называющий себя доном Луисом.

Обычно такой галантный и во всех обстоятельствах вежливый, губернатор мистер Кроуфорд вдруг не удержался и от более крепкого словечка из своего настоящего лексикона:

— Этого жирного ублюдка.

Он был понят так, как ему хотелось.

— Не волнуйтесь понапрасну, — фамильярно обнял его тогда за плечи собеседник. — Это я тоже беру на себя.

И многозначительно пообещал:

— Все пройдет без сучка и задоринки…

Как оказалось, мистер Шелтон Грубер умеет держать свое слово.

Только что, на страшном пепелище, губернатор мог во всех подробностях лицезреть результаты первого шага к осуществлению обещанного:

— Мистер Бредли действительно, навсегда выпал из рядов противоборствующей стороны. Да еще как! Полностью прекратил свое земное существование и, значит и не сможет больше стоять поперек прямой дороги в Белый Дом.

Оставался второй персонаж их разговора, тоже приговорённый собеседниками прямо в заштатном отеле к подобной расправе.

— Вот бы еще заткнуть пасть этим мерзавцам, дону Луису и доктору Лериху, — мечтательно подумал Кроуфорд.

Однако то легкое подобие улыбки, едва появившись на его обрюзглом лице, сразу же погасло, когда губернатор знал, что обоих его главных врагов нет в городе.

— И где их искать? — никто не ведает.

Но в том Кроуфорд явно ошибался.

…Получив от своих людей полный отчет о проведении ими боевой акции в отношении обреченного на смерть мистера Бредли, Шелтон Грубер решил и финальный аккорд поставить с тем же блеском.

— Главное, будущий президент, а ныне самый популярный независимый кандидат на этот пост, во всем теперь подчиняется мне, — потирал от удовольствия руки шеф, становящейся первой, спецслужбы страны. — И других официальных особ, лично, как и он, причастных к тайнам его персоны я тоже сумею заставить замолчать навсегда…

Захватив с собой все материалы, касающиеся, заброшенного на одном из Бермудских островов тайного ядерного исследовательского центра, он отправился на, уже назначенное, чрезвычайное совещание Комитета Начальников Штабов Вооруженных Сил.

Его выступление перед генералами и адмиралами изобиловало подлинно сенсационными материалами.

Особенно когда с трибуны раздались откровения, касавшиеся сокровенных государственных тайн, десятилетиями не разглашавшихся даже в кругу имевших доступ к самым важным секретам:

— Кое-кто из присутствовавших, разумеется, может и не знать, — начал он с экскурса в новейшую мировую историю свой сенсационный доклад. — Что там, на этом безымянном острове Бермудского архипелага, мы когда-то вели глубокие исследовательские работы по созданию термоядерного реактора!

По залу пронесся шепоток.

Только и он стих, когда докладчик призвал к тишине уже тем, что был готов просветить высшее военное руководство страны по поводу того, что они обязаны были знать, да никто прежде не удосужился о том их всех должным образом проинформировать.

— Были достигнуты определенные успехи, но много лет назад там произошла техногенная катастрофа в энергоблоке атомной станции, сопровождавшаяся большим выбросом радиоактивным материалов, — в том же духе продолжил выступление Шелтон Грубер.

Теперь уже не все воспринимали его слова, как настоящее откровение, будучи, хотя бы краем уха, посвящёнными в ту трагедию. Ведь и без этого, некоторые военачальники могли помнить о том, что хранили, как важную государственную тайну:

— После аварии всех, без исключения, сотрудников разрушенного научно исследовательского ядерного центра пришлось эвакуировать, уже начатые и только запланированные работы — прикрыть. Однако, и для них, все остальное, услышанное на совещании, теперь было настоящим откровением.

Между тем Шелтон Грубер продолжал изобличать перед военными новых владельцев атомного острова.

— И вот теперь, по материалам космической разведки, нам стало ясно, что на ядерном полигоне ныне орудуют террористы, — не вдаваясь в дополнительные подробности, докладывал исключительно о главном Шелтон Грубер.

Он развесил на демонстрационной доске несколько фотоснимков, действительно, сделанных накануне со спутника:

— Видите, в лагуне острова стоит подводная лодка.

По словам докладчика, есть все основания утверждать, что сейчас ее грузовые трюмы загружаются расщепляющимися веществами, изъятыми из аварийного реактора.

Раздались взволнованные голоса:

— Чья это лодка и кто ведет демонтаж?

— Почему бездействуем?

— А вдруг ядерное горючее попадет к террористам в другие части света?

— Окажется в зоне Персидского залива?!

На каждый из посыпавшихся на него градом вопросов мистер Грубер ответил самым обстоятельным образом.

Потом сделал вывод.

— Перехватить террористов мы уже не сможем, — с возмущением по поводу предыдущего бездействия, услышали участники совещания. — Единственным шансом их остановить, остаётся немедленная бомбардировка острова.

Давно собирая досье на дона Луиса и его людей, мистер Шелтон Грубер прекрасно знал, что на самом деле творят островитяне.

— И вот, вся накопленная за долгие годы, информация помогла поставить точку в судьбе своего последнего препятствия на пути к безграничной власти! — о чем с удовлетворением думал шеф Центрального Федерального Бюро, когда среди военных чинов шли горячие дебаты по обсуждению его выступления.

И не мог сдержать довольной улыбки, когда услышал решение, принятое военными.

Оно было коротким, но предельно емким:

— Срочно смести с лица земли и остров, и всех, кто там находится!

Глава третья

…В последнее время любимым местом дона Луиса на его атомном острове стал обезьянник, устроенный доктором Лерихом прямо посреди пальмовой рощи.

Для этого сгодилась простая площадка из тесаных плах, куда, время от времени, дисциплинированные санитары из его лаборатории приносили корм для мартышек.

Вот и сегодня, совершая утреннюю прогулку по тенистой аллее, что была проделана в роще у самого входа в подземный бункер, сеньор Грасс не забыл завернуть к подопечным своего главного учёного.

Там и застал его доктор Лерих.

Пришел он туда, когда хозяин, цветя довольной улыбкой на своём тучном лице, занимался привычным развлечением — кормил любимцев самыми спелыми бананами.

— Нечего сказать, это Вы неплохо придумали, — содержать крошек прямо на воле, — похвалил дон Луис.

Между тем, глядя не в лицо ученому, а на то, как резвятся его любимые обезьяны, отбирая друг у друга лакомые кусочки.

Тот не стал тянуть с ответом:

— Ваша похвала не мне, а, скорее всего, явлению, названному мною «Эффектом Бьенола»!

Хоть всегда и любящий собственные отличия, тем не менее, на этот раз отказался от незаслуженной чести доктор Лерих.

Сделал он это, однако, не без тайного умысла:

— Мне и своей славы достаточно, незачем чужую подмешивать.

Хозяин острова, как оказалось, не только забавлялся зрелищем игр шаловливых обезьян, но и слушал при этом очень внимательно все, о чем ему говорил собеседник.

— Как так? — при его словах отвлекся от своего занятия дон Луис. — Почему, Вы тут нипричем?

С тех пор как ученые его исследовательской лаборатории на острове открыли тайну всепроникающего перемещения живой материи, его интересовала любая мелочь, связанная с этим эффектом.

Он этого вовсе не скрывал.

И сведущие сотрудники из ближайшего окружения понимали, что за этим острым интересом к исследованиям кроется личное желание поскорее заполучить вакцину именно для себя.

Ведь теперь дон Луис даже в своих снах часто мечтал стать одним из таких бессмертных людей.

И однажды высказал вслух своему научному советнику:

— Сделай меня таким, же неуязвимым, как пилот погибшего междухода, этот пришелец Бьенол!

Причем, и без того откровения, эти незамаскированные чаяния своего непосредственного финансового шефа доктор Лерих не только прекрасно видел, как говорится, невооруженным глазом, но и всячески поощрял, находя, вот как сейчас, различные поводы подогревать интерес босса к разрабатываемой проблеме.

И теперь он не упустил такого шанса.

— Очень даже просто, — не стал ученый, как обычно, напускать на свой рассказ научного тумана. — Помести мы мартышек под землей, так они все равно вырвутся наружу, к солнечному свету, к воле.

С лица Грасса улыбка сошла так быстро, будто он вообще никогда не умел растягивать свои толстые губы в подобной гримасе.

И он понял, что после совершенного опыта над приматами, подобное им совершить:

— Пара пустяков.

Со всеми, вытекающими из этого, последствиями.

— Здесь же, когда вокруг создана полная идиллия, куда спрашивается им бежать? — сообразил хозяин.

Заливистый смех ученого заставил, наконец, улыбнуться и толстяка-мафиози.

Утратив уже всякий интерес к озорным обитателям, любимого прежде, обезьянника, дон Луис взял доктора Лериха под руку. И пошел с ним по направлению к входу в подземный лабиринт центра.

— Вот теперь-то, может быть, скажете и еще одно, про нашего с Вами пришельца и его приёмыша? — с этого завел сеньор Грасс разговор о других подопытных.

После чего поставил вопрос ребром.

— Не пора ли нам с вами, доктор, раз и навсегда покончить со странной парочкой, что сидит в клетке? — заявил Грасс. — Существуют за мой счет, бесцельно поглощая столько ресурсов.

За его словами, явно, слышались не только мстительность, но и чисто экономический интерес.

— Все же немало идет на работу их установки — клетки электроэнергии, тогда, как требуют её и оборонительные системы острова, — высказал дон Луис наболевшее чувство своей мстительной души. — Ну а так — один пучок плазмы и все.

Предложение оказалось стол значимым, что вызвало краткую паузу в откровенном разговоре сообщников.

— Ведь и без них можем теперь обойтись, — продолжая беседу, резонно вопросил дон Луис. — Чего-чего, а биологического материала для исследований, и гораздо более покладистого, чем от людей, у нас теперь в избытке?

По пути в низ, хозяин острова прямо сорил и другими доводами. В том числе и теми, что имели непосредственный интерес для самого доктора Лериха.

Дон Луис, получивший с материка подробное сообщение о трагической смерти Гарри Седуна и удавшемся покушении на мистера Бредли, имел все основания ждать подобной же акции и в свой адрес.

Потому хотел больше энергии отдать именно на оборону.

Собеседник не мог не разделять с ним опасности возмездия, готового пролиться на головы всех обитателей острова:

— Так я и не тяну с этим!

Но потребовались и конкретные доказательства желания самого учёного избавиться от обременительных узников термоядерного реактора.

— Только бы вот еще бы день-другой, — просящим тоном, что было ему явно не свойственно, продолжил доктор своё ответ дону Луису.

— Для какой такой надобности?

— Сюрприз!

Ученый загадочно улыбнулся, обещая необыкновенный эффект от готовящегося эксперимента:

— Когда все будет готово, я Вам его сразу продемонстрирую.

…Узники подземной электромагнитной клетки, не могли слышать то, о чем говорили их гонители. Однако они тоже чувствовали, что общий исход уже близок!

И эти несколько дней оттяжки возможного конца были нестерпимо длинными для Бьенола и Алика.

Со смертью профессора Колена у них уже не оставалось ни одного шанса на то, чтобы вырваться из рук мафии:

— Разве что на тот свет?!

Да и то, время последнего путешествия в пространстве и времени всецело зависело уже не от них самих, а исключительно от доктора Лериха.

Хорошо хоть его мерзкая физиономия перестала маячить на экране телевизора.

— Все нам спокойнее, — вырвалось у пришельца Бьенола, когда им с Аликом манипуляторы доставили очередной пластиковый контейнер с ужином.

Они уже было решили развинтить его и взяться за еду, но не успели этого сделать.

Легкой, что называется, на помин, перед обреченными узниками, на экране телевизора явилась вся ненавистная троица:

— Доктор-изувер, дон Луис и его верный телохранитель — Мануэль Грилан.

В каком порядке, учитывая степень риска, перечислил их про себя сетелянин. Хотя мог назвать и еще некоторых участников их новой встречи, сопровождавших героев монитора.

Между тем, на голубом экране ожившего телевизора не только одни знакомые люди показались сидящими за столом. Все они оказались в неожиданной компании.

Рядом с ними, что-то уже уплетала за обе щеки любимица дона Луиса. Знакомая по той злопамятной встрече, озорная и разбалованная подопытная обезьянка.

Впрочем, компания властителей атомного острова тоже разглядела на экране монитора своих прежних собеседников.

— Кого я вижу! — расцвел в улыбке сеньор Грасс.

— Какие уважаемые господа! — вторил ему ближайший подручный.

— Какая компания! — дурашливо всплеснул руками и доктор Лерих. — Рад вас приветствовать, милые узники!

Однако их настроение те не разделили.

— Хватит балаган разводить! — категорически не принял его иезуитски-насмешливого тона пришелец Бьенол. — Что тянете, давайте, насылайте на нас вашу плазму.

И на самом деле, возмущённый их пленом, инопланетянин был сегодня настроен крайне решительно:

— Уж нашу смерть от нас не заберете.

Эти гневные слова, некоторым образом, сбили оттенок иронии в голосах истинных хозяев острова.

— Хорошо, пусть отныне будет по-твоему, проклятый Бьенол, — столь же решительно донеслось ему в ответ. — Не станем мы и дальше спокойно смотреть на то, как вы ломаете комедию, вместо того, чтобы честно сотрудничать с нами!

Одновременно эти слова оказались как бы как сигналом к началу небольшой, да еще и по сути, самой последней дискуссии.

— Только попробую сегодня обойтись без плазмы и жареной на ней человеческой и прочей плоти! — теперь уже с видом триумфатора провозгласил доктор Лерих. — Время идет, и у меня в отношении вас радикально изменились планы.

Но его слова, как оказалось, не всеми соратниками были восприняты в том же самом ключе.

— Вы забываетесь, доктор! — вдруг донеслось из кресла, где до того, в мягкой обивке утопал, теперь крайне насупившийся дон Луис.

Доктор Лерих обернулся к своему хозяину.

— Что за перемены? — задал тот властным тоном новый, не менее грубый свой вопрос подчиненному.

Только доктора не смутил самый натуральный окрик шефа.

— Это и будет моим сюрпризом, — заявил он.

После чего перевел все внимание исключительно на дона Луиса, которому и адресовал важные слова.

— Тем самым, ради которого я и устроил всем нам эту памятную встречу, — обернулся к шефу доктор Лерих.

И только после этого он вновь перевел взор на пленников:

— Надеюсь, еще не пробовали браться за ужин?

Не чувствуя подвоха, Бьенол ответил за двоих:

— Не до того!

— Отныне вовсе не станем мы есть ваши подачки! — не менее решительно буркнул и Алик, опережая очередную гневную тираду друга.

— Вот и хорошо! — порадовался за них ученый.

И уже для всех остальных, в том числе и сидевших с ним за одним столом, добавил проясняющую все фразу:

— Настала пора подводить итоги, нашего общения с мутантами.

Голос Лериха обрел металлический оттенок:

— Ужин вам отныне вообще не пологается!

Пришелец Бьенол, понял из его фразы все, что следовало, потому прижал к себе, оробевшего собрата по несчастью, продолжая внимать тому, что еще приготовили им убийцы.

— Действительно, там — в контейнере, и нет ничего, кроме замечательного по своим свойствам напитка! — снова взял на себя напускную веселость доктор. — Кстати, хотите вы того или нет, а до вас содержимое пластикового баллона все одно доберется.

Он довольно потер свои сухие, как клешни краба, бледные ладони:

— У него особая едкая основа, и тонкие стенки контейнера, специально подобранная для этого, кислота прожжет через несколько минут.

Как такое произойдет, ученый попробовал изобразить жестом обоих рук, как это делают маститые, уверенные в себе дирижеры перед хорошо сыгранным симфоническим оркестром:

— Так что ждите гостинца.

— Какого гостинца? — возмущенно донеслось из-за спины доктора, где находился кабальеро Мануэль Грилан, верно понявший выражение недовольства, появившееся сейчас на лице босса.

Да и тот не стал терпеть дальнейшее своеволие ученого.

— Что это Вы все загадки нам строите? — опять активно вмешался в разговор дон Луис, которому все меньше нравилась напускная самостоятельность ученого.

Но доктор Лерих нисколько не обиделся на вспышку его гнева, а, наоборот, пустился на дополнительные подробности, адресованные всем без исключения, участникам общения:

— Вещество, направленное в клетку, во всём подобно этому, только у нас препарат разведён не на едкой кислоте, на более безопасном, для окружающих, фрионе.

Доктор Лерих вынул из кармана миниатюрный аэрозольный баллончик. И, нажав на кнопку, направил тонкую струю его содержимого прямо в глаза пирующей на столе обезьяны.

Недоумённо пискнув, мартышка неловко привстала на ноги, зашаталась и рухнула как подкошенная.

Всё это настолько удовлетворило доктора Лериха, что он констатировал своим зрителям с видом фокусника, которому удался эффектный, хотя и не очень сложный трюк:

— И весь сюрприз!

Баллончик вновь перекочевал в карман костюма доктора. И он подвел итого тому, что с недоумением и страхом наблюдали все участники их встречи:

— Нам, дон Луис, это средство ничем не угрожает!

Понимая, что этой констатации недостаточно, доктор пустился на полное откровение, словно не замечая того, что каждое, в тот момент сказанное им, слово, внимательно ловят на телеэкране, узники его электромагнитной клетки:

— А вот для мутантов, подобных Бьенолу и Алику, чудесное вещество, синтезированное в моей лаборатории из их же собственной крови — смертельный яд.

Доктор не мог не торжествовать:

— Стоит этому вполне безобидному для обычных людей, веществу, хотя бы в малейшей концентрации оказаться в воздушной среде, которой дышат эти исчадия ада, и поминайте, как звали.

К этому моменту и остальные пришли в себя.

— Для чего такое нужно было изобретать, док? — изумился даже Мануэль Грилан. — Не дороговато ли такую штуку придумывать, только лишь для того, чтобы уничтожить парочку уродов.

Его наивные слова были поняты правильно, но вызвали только ироническую усмешку на худом лице доктора Лериха.

— Уничтожит моё вещество не только эту парочку наших узников, умнейший мой Мануэль, но и кое-кого еще! — взялся учёный за новые объяснения, довольный ходом проведённого эксперимента. — Раз у нас имеется в арсенале такое отличное средство, как проникновение всюду, значит, будут и люди, которые, обладая им, станут выполнять задания нашей организации.

— Конечно! — не стал кабальеро Грилан скрывать своей главной надежды на будущее, о чем не раз уже слышал от сеньора Грасса. — А вдруг они взбунтуются?

То, что сеньор Мануэль и тот перешел на его сторону, несказанно подбодрило создателя «яда для мутантов».

Доктор победоносно обвел взглядом сначала, все еще размышлявшего над им увиденным, дона Луиса, а потом и Мануэля Грилана.

Затем продолжил:

— Ведь тогда мощных электромагнитных камер да ловушек на всех не напасешься.

И подвел черту:

— А так — послал струйку прямо в лицо, или куда-нибудь ещё, и нет больше на свете никакого сверхчеловека!

И вот тут стопроцентно оценил, преподнесенный ему сюрприз, хозяин атомного острова и всего того, что имелось в системе транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

— Ну, ты прямо кудесник! — расплылась в сладостной улыбке жирная физиономия дона Луиса, до которого теперь в полной мере тоже дошла суть обещанного сюрприза. — Действительно, сюрприз ты мне преподнёс так сюрприз!

Раздались хлопки пухлыми ладонями, как бывает на премьере из первых рядов влиятельного партера:

— Хвалю!

Он, не в силах скрыть охвативший его восторг, поднялся из своего кресла, обнял и расцеловал доктора.

Не обращая внимания на то, что попутно вымазал, при этом, его белый халат своими руками, липкими от медовых пряников, которыми только что кормил свою, откинувшую лапки, любимую обезьяну.

Ту несчастную мартышку, чья холодеющая тушка лежала теперь на столе, демонстрируя собой эффективность очередного страшного изобретения доктора Лериха.

Когда прошел первый порыв чувств, дон Луис, не стесняясь того, что его видят и пленники, брезгливо скинул со стола на пол мертвую обезьяну. Потом еще и поддел труп своей ногой, обутой в сандалию.

И скривил брезгливо губы:

— Правда, дурашка, концы отбросила!

Обернувшись к экрану монитора, он, с еще более довольным видом, поразил пленников своей собственной и совершенно откровенной жестокостью:

— Когда этим типам, хана придет?

Ответ последовал незамедлительно:

— Уже скоро.

Подав реплику, доктор Лерих не упустил возможности наглядно продемонстрировать собственные возможности. Для этого он показал своему недалекому в науках, боссу личный миниатюрный калькулятор с часами, высвечивающими показания текущего времени:

— По моим расчетам вот-вот кислота проест пластмассу, затем вытечет вместе с веществом из контейнера, и тогда…

Доктор не стал предвосхищать события их описанием:

— Да, впрочем, сами все увидите на…

Он не договорил. В это время пискнул зуммер радиотелефона. С ним на острове ни на миг не расставался Мануэль Грилан.

Приложив трубку прибора к своему уху и услышав что-то невероятное, он мгновенно побледнел.

Тем самым заинтересовав и остальных, среди которых вслух свое беспокойство выразил доктор Лерих:

— От чего же могло стать плохо столь бесстрашному кабальеро?

Вдобавок еще и мощный удар потряс все вокруг.

— Это еще что такое? — уже проворно вскочил на своих коротеньких ножках из-за стола дон Луис.

— Пост противовоздушной обороны сообщает о воздушном налете! — от страха промямлил, не в силах произнести то, что стало ему вдруг известно, подручный главы концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Возникшие после этого треск и помехи, а потом и потухший телеэкран не дали Бьенолу и Алику узнать:

— Что же в действительности происходит там, наверху? И что так взволновало их мучителей?

Глава четвёртая

…Дневные вылеты — вовсе не в правилах пилотов специального авиакрыла «Летучая мышь».

Хотя на их авиабазе «Кондор», строго по графику диспетчеров. Самолеты всех классов взлетают и садятся круглые сутки.

А не только ночью, как эта стая.

Все дело — в технике, — четко понимают, специалисты, посвященные в главный секрет авиабазы.

Черные, в чем-то действительно похожие на крылатых вампиров, их «Стелтсы» не очень-то афишировались в округе. Потому-то и вели в основном ночной образ жизни, как вещали сами пилоты.

Опасаясь всего на свете:

— От нескромных глаз местных жителей до хитрых телекамер спутников-шпионов, бесцеремонно зависших над «Кондором».

Особенно с тех пор, когда только завели сами военные разговоры о том, где базировать эти свои новейшие бомбардировщики.

И верно — недоступные радиолокационному обнаружению черные «Летучие мыши», официально имеющие наименование стратегических бомбардировщиков «В-2», всегда поднимались в небо лишь в особых кризисных случаях.

Но опять же, прежде исключительно скрытно — по ночам.

…Только всё рано или поздно приходится начинать. И вот он — первый, за долгое-долгое время, дневной вылет.

— Первый, да к тому же в мое дежурство, — последовала недовольная оценка случившегося. — И почему так не подфартило?

И все же пенять приходилось на себя самого, давным-давно сделавшего выбор в пользу военной авиации.

— Вот уж не знаешь, когда повезет, — заворчал Сэм Донован, с трудом осмысливая, только что полученный им приказ своего непосредственного командования.

Тем временем приказ был продублирован.

— Повторяю, экипажу готовности «раз» немедленно выехать на рулежную полосу! — хриплый, от непонятного волнения, голос командира авиакрыла вновь раздался из динамиков экстренной связи.

Гулко разнеслись под бетонными сводами эти слова.

А потом еще долгим эхом отдавались в дальних углах. Где все вокруг в их подземном ангаре пришло в движение.

Через широко раздвинувшиеся массивные створки толстых бронированных ворот, внутрь просторнейшего помещения, до того освещенного лишь ртутными светильниками, хлынули потоки солнечного света.

Не успел Сэм Донован и его экипаж, грохоча ботинками по взлетной полосе, пробежать десяток метров, отделявших их комнату отдыха от бомбардировщика, а там уже рычал мощным мотором тягач, готовый вытащить самолет туда — наверх.

Крутая бетонная эстакада уже была экстренно очищена от других машин. И теперь, за несколько минут подготовки, словно только и ждала, когда по ней пройдет «Стелтс» Сэма Донована.

Однако, в данный момент, эта дорога работала, пока, в противоположном — чисто «пропускном режиме».

Сверху, в подземное укрытие, «лихим чертом» вниз шмыгнул открытый «джип» порученца командира базы.

Выскочив из остановившейся прямо у трапа самолета машины, лейтенант не без труда опознал среди людей, облаченных в летние комбинезоны, старшего:

— Это Вам, полковник!

Он достал из своего плоского металлического кейса, пристегнутого к запястью стальным наручником, какой-то документ.

— Вскрыть в указанном квадрате! — услышал от него пилот.

Удивлению не было предела:

— Что за спешка?

Однако рассуждать не приходилось.

Приказы следовало строго выполнять. В том числе и самые из них абсурдные, если судить на первый взгляд.

И все же, приняв от офицера штаба секретный пакет, как мог, попытался прояснить для себя сложившуюся обстановку тот, кому предстояло выполнять это самое распоряжение командования.

Правда, после своих слов Сэм Донован вынужден был прикусить язык, от чего-то оказавшийся сейчас длиннее положенного.

— Такие вопросы противоречат Уставу! — донеслось в ответ. — Следите за собой, господин полковник!

После чего, совсем не склонный к откровениям, порученец генерала умчался назад из ангара. Только голубая дымка выхлопных газов, оставленных «джипом» напоминала, что это был не призрак, а действительно посланец из штаба.

Но вот, как будто светофор включили, контролируя — обратную односторонность движения.

Гремя тяжёлыми башмаками по гладкому бетонному покрытию, на полосу выбежали сигнальщики. Затем, натужно ревя мотором, пополз вверх и тягач, вытаскивая на свет божий чёрного цвета гигантскую бесхвостку — бомбардировщик полковника Сэма Донована.

Фирма «Нортроп», разработавшая этот современный образец военной техники, широко использовала в конструкции самолета «В-2» специальное покрытие по, так называемой, технологии «Стелтс».

Что значит:

— «Нивидимка».

Это она, хоть и окрасившая бомбардировщик в необычный черный цвет, затрудняла его обнаружение современными противовоздушными системами. В том числе, всем тем, что только было придумано человечеством — радиолокационными, инфракрасными, акустическими и даже визуальными средствами.

Только военнослужащие, посвящённые в государственные тайны особой секретности, такие, как полковник Сэм Донован, знали особые отличия этого бомбардировщика от любого другого:

— В частности, для снижения эффективной площади рассеивания радиолокационных отражаемых сигналов, каждый экземпляр их эскадрильи «Летучая мышь» обладает не только необычной формой, но при этом еще и плавными аэродинамическими обводами.

Вот и каналы для забора воздуха двигателями, напоминают отдаленным сходством уши летающих грызунов — той же искривленной овальной формы. К тому же, и эти детали конструкции, как весь самолет покрыты всё тем же черным радиопоглощающим материалом.

Такая забота конструкторов о малозаметности своего хищного детища снизила дальность его обнаружения более чем в четыре раза. Что обеспечило возникновение «мертвых зон» в цепи обзора локаторов.

Немало полетавший на своей «мышке», полковник Сэм Донован знает достоверно:

— Даже выйдя на его самолет, истребитель-перехватчик противника быстрее обнаружит его визуально, чем с помощью бортовых радиоэлектронных средств.

Потому вот как раз в светлое время суток «Летучие мыши» эскадрильи на задание не летали.

— И вот надо же, то ли совсем начальство с ума сошло! — поглядывая из кабины на открывшееся поле аэродрома, вслух недоумевал командир экипажа сверхсекретного бомбардировщика.

Между тем приказ выполнялся в полном объеме.

На рулежной полосе, отпочковавшись от черной туши подопечного бомбовоза, мощный тягач ушел в сторону. Тогда, как сам «Стелтс», утробно заревев двумя своими мощными реактивными двигателями, покатил всё дальше. Туда, где вездесущая диспетчерская воля уже освободила ему путь в небо.

Затем наступил главный момент.

Почти сто семьдесят тонн металла, сложнейшей электроники, топлива и смертоносных ракет, скомпонованных в одно целое, называемое бомбардировщиком «В-2», взмыло в дневное небо. Вызвав своим появлением нездоровое любопытство зевак.

Ведь, многие служащие авиабазы и то даже не подозревали до этого, какие на самом деле страшилища хранятся в подземных укрытиях секретной зоны, которой было названо местонахождение авиакрыла «Летучая мышь»?!

И надо сказать, зрелище взлетающего «В-2», и впрямь оказалось необычным. Эта черная махина, спроектированная в виде летающего крыла, наполовину была изготовлена из композиционных материалов, и отдаленно не напоминающих обычную серебристую самолетную обшивку.

Отсутствие хвостового оперения, однако, вовсе не снизило полетных качеств. Для управления таким, самым современным в мире, реактивным самолетом, использовались аэродинамические поверхности, размещенные на задней кромке одного единственного крыла.

Ну, а на снижение уровня инфракрасного излучения в нижнюю полусферу повлияло именно расположение там обоих каналов забора воздуха. Там же и сопла обоих двигателей размещены на верхней поверхности крыла. Тогда как, на нижней стороне машины — внутри фюзеляжа, подвешено почти двадцать три тонны бомб и ракет.

Сидя за пультом управления своим устрашающим «Стелтсом» полковник Сэм Донован, хоть и был несколько раздосадован неожиданным рассекречиванием его эскадрильи, все же не мог не понять чувств тех, кто в восторге глядя на его взлет, замер на аэродроме:

— Это тебе не комар чихнул!

Он не без гордости представил восторг обывателей:

— Всё же цена только одной такой пташки — без самого малого полный миллиард долларов!

Вскоре бомбардировщик набрал привычную для себя высоту в десять тысяч метров и лег на боевой курс.

— Все в тайны играем, и как ни надоест?! — проворчал командир корабля полковник Сэм Донован, с нетерпением вскрыв в указанной точке пятого океана послание начальства.

Под серой, покрытой печатями бумагой, пошедшей на конверт пакета, находился серебристый круг диска.

— Ну, точно по инструкции, даже прослезиться хочется, — все еще пошучивая про себя, пилот сунул, полученные им от начальства, диск в зев бортового компьютера.

Затем, когда на дисплее пошла конкретная информация, на душе затеплилось прежнее возвышенное чувство, которое возникло ещё при сигнале тревоги:

— Лишний налет часов, лишние деньги!

Но не только.

Молодой летчик, только недавно ставший полковником — самым молодым в военно-воздушных силах страны, он еще просто не успел отвыкнуть от гордости за оказанное доверие командовать столь современной боевой машиной:

— Поэтому каждый очередной полет встречал как праздник!

Правда, эти мысли исчезли у него без следа, едва он вник в существо информации, поданной на дисплей компьютера:

— Предстояло ни много, ни мало — учебное бомбометание на островном секретном полигоне в условиях реальной боевой обстановки.

Было ему, над чем призадуматься.

— Вот это да! — закусил от обиды губу Сэм Донован. — Думал, задание серьезное, и на борту полный боекомплект, в том числе и сверхмощные ракеты «воздух-земля» с лазерным наведением.

Оказалось же — простые учения.

Чтобы развеять все сомнения, он произвёл повторный прогон программы предстоящего бомбометания, запрошенный у компьютера.

— Но тот лишь подтвердил поставленную задачу, — понял полковник.

В то время как экипаж «Стелтса» — его командир и офицер управления, только переваривали необычный приказ, бортовые компьютеры, которыми были буквально нашпигованы все системы бомбардировщика, уже получили точную программу действий.

Она же пошла в «умную» начинку восьми управляемых ракет «воздух-земля» СРЭМ-2, каждая из которых имела теперь реальную цель.

Приближение к полигону первыми почувствовали датчики, тут же проанализировавшие мощную систему радиолокации, осуществляемую с острова.

Очень смутили эти сигналы того, что попали «на мушку» участников «учебного» бомбометания.

— Ну, дела! — раздалась первая оценка увиденного. — Такого нам видить еще не доводилось!

А потом донеслось и куда более откровенное высказывание обо всем, только что увиденном в прицеле.

— Вот это полигон, так полигон! — искренне восхитился командир суперсовременного бомбовоза. — Даже локаторы имитируются один к одному!

И все же, чтобы не обсуждалось в кабине самолета, невидимого для наземных служб противовоздушной обороны, атака теперь могла осуществляться и без непосредственного участия пилота.

Хотя у молодого полковника оставался последний шанс проявить инициативу. Указать первоочередность, предложенных к уничтожению, целей.

Здесь полковник Сэм Донован своего не упустил.

— Значит так, — уверенно последовала команда самому себе и второму члену экипажа. — Первыми ракетами прошьем субмарину, что плещется в лагуне острова, пока она не скрылась под водой.

Остальное само просилось на язык и долго не задержалось за зубами увлеченного боем пилота:

— А уже потом накроем все подземные объекты.

Быстрее, чем он это произнес, его пальцы отщелкали программу компьютера, управляющего стрельбой.

Огненные смерчи ракет, стартовавших из-под единственного крыла самолета, подтвердили полную готовность автоматики следовать выбору человека.

Теперь оставалось снова зайти в прежнюю точку атаки:

— Покончить раз и навсегда с уцелевшими после успешного бомбометания, сооружениями острова!

Для чего полковник Сэм Донован снова повел «Летучую мышь» по прежнему маршруту:

— На второй круг.

…Гибель подводной лодки, как раз и сопровождалась теми взрывами, что так напугали дона Луиса в подземном бункере, и отвлекли его от заманчивого зрелища:

— Отравления пленников новейшим ядом доктора Лериха.

Однако, электронная начинка островной системы противовоздушной обороны, в свое время не зря была приобретена международным концерном «Грузовые перевозки Грасса»:

— За, прямо сказать, бешеные деньги.

Хотя самолет, атаковавший остров, так и остался невидимым для радиолучей из-за особых свойств материалов, пошедших на его сооружение, все же компьютер успел засечь точку залпа.

По тепловым сигналам пущенных ракет.

И второй удар с воздуха не прошел безнаказанным. Едва ракеты оторвались от своих консолей, крепления в, раскрытом теперь, чреве «Стелтса», как навстречу самолету, с точно рассчитанным упреждением, ушли ракеты с земли.

Когда же их чуткие датчики уловили еще и тепловой сигнал реактивных двигателей бомбардировщика, то судьба экипажа полковника Сэма Донована была предрешена.

…Оба пилота ненамного пережили тот огненный смерч, что вызвал на острове их второй залп. Буквально, через какие-то там доли секунд над пустынным уголком океана вновь прогрохотал страшный взрыв.

На многие мили он раскидал обломки самолета с намалеванной на кабине — эмблемой авиакрыла «Летучая мышь»…

— Самолет на базу не вернулся, но задание выполнено! — сообщили из Комитета Начальников Штабов в «Контору Шелтона Грубера», как он сам нередко называл свое учреждение.

— Результаты бомбардировки полигона, полученные после расшифровки данных спутниковой разведки, Вам высланы с курьером, — кратко и лаконично прозвучала важная информация, на которую было поставлено слишком много, чтобы считаться с материальными затратами.

Не часто, но бывало так, что приходилось даже изрядно нервничать шефу секретной службы. Однако еще ни разу не высказывал он такого явного нетерпения, как в те долгие минуты, что ждал специального курьера с проявленными фотоснимками, сделанными с помощью спутника.

К каждому из них еще должно быть приложено пояснение специалистов, всего отмеченного из космоса.

И вот долгожданный пакет в руках.

Оставшись наедине в своем кабинете, мистер Шелтон Грубер тут же прикрепил полученные снимки на смотровой экран. С помощью мощной оптики сделал изображение еще более увеличенным и четким.

— Отлично поработали, наши бравые ребята! — восторженно в прямом смысле этого слова, вырвалось у него, когда разобрал на изображении с места событий все, что ему хотелось. — Так им и надо!

С каждым новым просмотром фотоснимков, полученных из космоса, всё увиденное на них становилось все более привлекательным для Шелтона Грубера. Особенно когда с нескрываемым удовольствием, он разглядел обломки затонувшей в лагуне субмарины, разрушенные ракетные установки. И самое главное — пышущее жаром, развороченное нутро подземного атомного реактора.

Не удержался на радостях и от того, чтобы представить себе, проявив долю фантазии, остальные разрушения островных структур, что подтверждалось оценкой экспертов, снимавших с приборов данные о фоне радиоактивных излучений:

— Теперь, практически, весь остров засыпан графитом и ядерными топливными материалами из разрушенного реактора.

От этих слов даже любому простаку, стало бы ясным и понятным:

— На несколько сот лет туда нет хода никому!

Мистер Шелтон Грубер был знатоком. И не только в подобных вещах, но и в человеческой сущности.

— Так что никто не всплакнет над бренными останками дона Луиса и доктора Лериха, — хохотнул он над останками своих бывших партнёров, вставших на его пути к мировому господству.

В тот же час радостную весть узнал от него и губернатор Джон Антони Кроуфорд, не замедливший дать очередное интервью относительно своей предстоящей предвыборной президентской компании.

Ведь теперь, после свершившегося возмездия над мистером Грассом и его людьми из ближайшего медицинского окружения, опасаться за нее теперь не имело ни малейшего повода!

Во всем мире, никто больше, кроме шефа ЦФБ не мог помешать господину Кроуфорду, добиться главной и заветной цели.

Но мистер Шелтон Грубер был для него теперь, после всего только что произошедшего в океане:

— Основным союзником!

Глава пятая

…Полный штиль встретил старую океанскую парусно-моторную яхту, когда до конца путешествия оставалось всего ничего.

Даже без карты экипажу было видно, что еще пройдет час пути и суденышко окажется на месте. Там, куда и направляла рука капитана, сжимавшего штурвальное колесо.

Но, как-то вдруг сразу обвисли паруса.

И, только что стремительно летевший вперед, их парусник, будто увяз, в растекшемся по поверхности океана, вязком клею. Не в силах ни на метр приблизиться к цели — сиявшему вдали мириадами огней большому, хотя и совсем молодому городу, хотя уже ставшему столицей штата и носившему звучное название — Кривпорт.

Остановка вызвала бурю негодования среди тех, кто был на борту утлого кораблика, взятого в плен штилем, из-за полного безветрия, внезапно опустившимся на море.

— Проклятье! — донеслось со стороны капитана. — Неужели, так и будем здесь торчать всю ночь?!

Но его спутник не был таким же, как он, расстроенным.

Ему-то, простому пассажиру, казалось все одно, где ночевать:

— В гостинице, на этой яхте, или у причальной стенки, или на рейде в близкой видимости, раскрашенного электрическим светом, города, являвшегося столицей целого штата.

— А ты хотел тутошних девиц лихостью поразить! — пассажир добродушно уязвил владельца корабля.

Но и этого ему показалось мало.

— Не то, что на полном, и на самом малом ходу, видимо, не подойти к причалу, — заметил Питер Келли. — Наше судно на такие финты и трюки, по своему преклонному возрасту, явно не рассчитано!

Но, не в силах удержаться от веселой улыбки при виде расстроенной физиономии их яхтового капитана Криса Джонсона, пассажир все же, как мог, попытался сгладить насмешку:

— Девицы и утром нас встретят при полном параде!

Однако утешение стало хуже упреков.

— Какие там девицы, тут дело похуже, — не выдержал испытание шуткой Крис. — Ветра нет и на ближайшее будущее, как будто и не намечался.

И снова нашел советчика, мало смыслившего в сложившейся ситуации:

— Эка беда, на моторе помчимся!

А так как шкипер не поддержал его надежду, повторил все иными словами, но близко к смыслу.

— Доберемся с тобой туда, куда следует и самым обычным способом, — подбодрил его недавний пересмешник. — Все же двадцать первый век на дворе, так что не на одни паруса полагается человеческий разум!

Но со своей уверенностью «сухопутный» член экипажа, как тут же выяснилось, попал впросак.

— Как бы, не так! — не в тон ему ответил капитан. — Не только паруса скисли, но и сам двигатель у нашего парусника ни к черту.

Он с горечью сжал обветренные руки на мореной древесине корабельного штурвала.

— Хотел еще вчера заняться его капитальной починкой, донеслось до пассажира. — И вот надо же так.

Это действительно прояснило ситуацию, оказавшуюся не такой радужной, как виделось раньше.

— Ладно, ладно, приятель, не переживай! — успокаивающе похлопал его по плечу вмиг посерьезневший Питер. — Ну, не успею, верно, на званый банкет, так и что из того!

Приняв решение, о пропущенном удовольствии он отозвался как о факте свершившемся:

— Да разве дело только в нем?

После чего, демонстративно вдохнув полной грудью свежего, морского воздуха, пассажир показал, что нисколько не расстроен вынужденным опозданием:

— Завтра утром встречу друзей.

Унеся в кубрик, приготовленный было, щеголеватый плоский кейс с вещами, обратно на палубу он выбрался уже в рабочей одежде, найденной здесь же, на паруснике:

— Показывай, где там твой доходяга-двигатель.

Вечер на море в хорошую погоду даже в полный штиль — не самое ужасное, что может выпасть на долю обывателей, отправившихся прогуляться под парусом.

И это заставило обоих уже не так катастрофически воспринимать ближайшую перспективу.

— Вот если бы еще немного светлее было в моторном отделении твоей древней яхты, то и Бога не надо было гневить, — посетовал новоявленный механик. — Сущие пустяки было бы выйти из положения.

Потому, прежде чем залезть в нутро двигателя, Питер Келли попросил своего капитана лично посветить ему в машинном отделении электрическим фонарем, пока он там сам в поломке разберется.

Так и заявил, закатывая рукава:

— Постараюсь выяснить, что там и к чему, в дизеле?

Джонсона не нужно было долго упрашивать.

Вслед за новоявленным ремонтником, он мигом, гремя ботинками по ступенькам трапа, спустился к нему с трескучим «жучком» — фонариком, работающим по принципу ручной динамо-машины:

— Понимаешь, оказывается, нет у нас ничего другого.

Виноватые нотки в его голосе грозили поселиться навсегда.

— Еще удивительно, как эту игрушку захватили, — снова извиняя приятеля, протянул он руку с фонариком внутрь темного отсека, чтобы, хотя и с таким источником электрического света попытаться поставить технический диагноз сломавшемуся двигателю.

— Ладно, попробую и с таким освещением у тебя здесь разобраться, — загремел ключами Питер Келли.

И действительно, уж кому-кому, да только не ему было обвинять в эту минуту друга в том, что яхта оказалась столь легкомысленно подготовленной, вернее вообще не готовой к выходу в море:

— Сам ведь еще днем упросил Криса Джонсона доставить его как можно скорее до Кривпорта?

Когда несколько часов назад в их маленьком поселке на побережье в нескольких милях отсюда, внезапно оказался он не у дел.

…Учебно-тренировочный центр школы астронавтов не случайно разместили именно в таком месте, где ничто не отвлекает курсантов от занятий.

Небольшой, специально построенный для этого, поселок располагался вдали от разветвленной сети автострад. Хотя, в утешенье преподавателей и курсантов, занимал довольно живописное уголок неприметной морской бухты.

Среди основных средств доставки всего необходимого, здесь в достаточном количестве, имелись вертолеты, да катера.

— Тем более что неподалеку — столичный город штата, куда в случае крайней надобности добраться, всего пара пустяков, — именно так, вместе с другими обитателями учебного центра, рассуждал Питер еще недавно, во все долгие месяцы своей курсантской жизни. — Но только сегодня утром осознал, что порой может случиться обратное.

Неожиданно ему стало ясно:

— Не выбраться из поселка хоть тресни.

А, ведь, началось все внешне совершенно буднично.

Сам начальник их учебного центра подготовки астронавтов центра — бригадный генерал мистер Лорби лично встретил его на пороге ведомственного спортивного зала:

— Привет, Питер, как дела?

Дружелюбная улыбка тут же нашла отклик у Келли.

— Спасибо, сэр, хорошо!

Как и подобает лучшему на потоке курсанту, ответил он по уставу — молодецки отдав честь старому вояке.

После чего уже произнес дружески, без ссылок на субординацию:

— Вот иду на тренировку.

Только эти планы были сразу же нарушены.

— Спортзал подождет, — остановил его генерал. — Пойдешь туда немного погодя, если, конечно, захочешь!

Начальник взял под руку своего молодого собеседника, затем, увлекая за собой, повел к штабному корпусу.

— Но я думаю, что мудреным и ненавистным тренажерам все-таки точно придется тебя подождать и довольно долго! — попутно продолжил он, так странно начатый, разговор с курсантом. — Да и ты от них основательно отдохнешь!

Заинтригованный Питер Келли, не мог не ощутить на себе завистливые взгляды сокурсников:

— Как же, с самим шефом на «ты»!

Но ему было уже ни до этого. Заинтригованный туманны обещанием неожиданных перемен в своей судьбе, Питер охотно последовал за генералом.

Оказавшись в своем служебном кабинете, начальник центра подготовки астронавтов не стал долго морить курсанта Питера Келли неизвестностью, как это было сразу при их сегодняшней встрече.

Сел за свой письменный стол, предварительно указав Питеру на стоящее рядом кресло.

Потом вынул из несгораемого ящика досье в картонной папке:

— Тут о тебе есть все, майор Питер Келли.

Генерал не раскрывал никакой тайны.

Просто констатировал факты, общеизвестные в курсантской среде, где любой отдал бы половину жизни за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на собственное досье, с собранными в нем оценками специалистов.

Только так далеко дело не зашло.

Хозяин кабинета не позволил разглядеть записи. Предпочитал озвучивать содержимое папки собственными словами:

— Записи ведутся с того самого момента, как ты только ещё решил стать летчиком.

Затем все же, после того, как «открыл Америку», генерал перешел на более проникновенный, совсем не служебный тон:

— И все же, если можно, сам познакомь меня со своей биографией.

Курсант повиновался:

— В ней ничего особенного. Сначала был университет, потом военная летная школа, центр боевой подготовки экипажей стратегических бомбардировщиков, и наконец последовало приглашение сюда, к Вам, чтобы подготовиться и стать астронавтом!

Слушатель оценил сказанное.

— Тебе, майор, в краткости не откажешь, — генерал одобрительно смерил взглядом сидевшего перед ним собеседника. — Хотя, мог бы поведать и о золотой медали, и о дипломе с отличием.

Глаза, весёлыми огоньками горевшие из-под кустистых седых бровей заслуженного военачальника, смотрели на молодого коллегу с отеческой теплотой:

— Да и твои высшие оценки на недавних экзаменах уже здесь — у нас тоже никакой не пустяк.

Питеру Келли даже стало неловко от такой откровенной похвальбы, прозвучавшей в его адрес.

— Вам все и так известно, — попытался отшутиться курсант. — Что уж мне самого себя представлять суперменом.

Высказался так, как того ожидал его собеседник. Несмотря на то, что уже понимал очевидное. Заключавшееся в том, что вовсе не для этого персонально пригласил его к себе господин Лорби.

Тот и не стал ходить вокруг, да около. Принял, видимо, решение перейти от слов к существу вопроса.

— Ну да ладно, курсант, — господин генерал закрыл твердую обложку, под которую была упрятана папку досье. — Твоя учеба у нас с этого дня закончена.

И не только этим старый служака огорошил курсанта:

— Завтрашним рейсом из Кривпорта летишь прямиком на космодром, чтобы готовиться к отправке в космос.

Тот откровенно заулыбался, не сумев скрыть свою радость. И тем самым, невольно забыл о служебной пропасти, разделяющей простого майора и многоопытного звёздного генерала, отличившегося в стольких сражениях, что одно перечисление его подвигов занимает места куда больше, чем вся, только что ими изученная автобиография молодого коллеги.

— Неужели? — затаив дыхание от неожиданного известия, всё ещё с плохо скрываемым волнением вымолвил Питер Келли. — Сбылось то, о чем я мечтал?

И попал в точку.

— Вот именно так и случилось! — несколько театрально торжествуя, провозгласил генерал. — Тебя отобрали в качестве дублера на первый полет по самой новой лунной программе!

Его сухое лицо прямо лучилось от, переполнявшего старика, чувства. Ему нечего было скрывать. Никто бы не осудил за то, что так гордится своим учеником генерал Лорби.

— Можешь собирать вещи, — услышал новый приказ бывший курсант. — Утром вертолет доставит тебя прямо в аэропорт.

И опять обретая официальный тон, добавил:

— Спецрейс заказан.

Такое сообщение буквально окрылило майора.

— Есть собирать вещи! — вскочил с кресла Питер. — Буду в полной боевой готовности к прилету борта.

Козырнув по уставу, он бросился к выходу.

— Вот прыткий какой! — уже вдогонку рассмеялся генерал, понимая радость бывшего питомца.

И дал последнее напутствие.

— Не забудь зайти в канцелярию, оформить все документы, — еще услышал Келли доброжелательные слова от генерала, покидая кабинет начальника учебного центра подготовки астронавтов.

Он не оставил эти слова без внимания.

Предпринял, как мог, необходимые действия, чтобы оформить отбытие и ничего не оставить после себя в казарме, где провел несколько лет. На все про все ушло несколько часов.

При этом, за каждым своим шагом думал о том, что ожидает впереди:

— Как никак, всего оставалось еще полдня, вечер и ночь до того момента, как «Боинг» поднявшись с бетонки аэродрома Кривпорта унесет его на знаменитый мыс, прославленный находившимся там космодромом.

Собрав свои вещи, Питер Келли, однако, решил не терять время на пустое пребывание в этом поселке учебного центра. Тем более что заставлял его невольно краснеть каждый завистливый взгляд, менее удачливых, чем он, товарищей.

Весть же о том, что из всех их выбор пал именно на Питера, разнеслась по учебному центру молниеносно.

Вновь, во второй раз на дню, отправился он к генералу.

Секретарь-порученец доложил о визитере, после чего тому разрешили аудиенцию.

Прямо с порога майор обратился к своему бывшему начальнику, ныне оставшемуся частицей его собственного прошлого:

— Можно обратиться с просьбой?

Его появление удивило генерала, но он примерно такое мог ожидать от человека, находящегося в состоянии счастливой эйфории.

— Конечно, обращайтесь, — доброжелательно донеслось до офицера из-за стола. — Что случилось?

Видя столь хорошее к себе расположение, Питер Келли поделился тем, о чем никому пока еще не говорил:

— Здесь, в Кривпорту, живет семья моего друга, с которым вместе я когда-то учился в центре боевой подготовки.

Майор старался говорить не просто просительно. Но и с использованием серьёзной аргументации своих намерений.

Какой была и на деле, старая дружба с сокурсником, которая, как известно, не ржавеет:

— Нельзя ли мне этот вечер, что остался до отлета на космодром, провести у него в гостях.

Был припасен у выпускника учебного центра и куда более весомый козырь:

— К тому же и вертолет завтра не нужно будет посылать за мной из Кривпорта.

Генерал не скрыл своего удивления такой просьбой:

— Я не против такого шага, однако…

Но тут же передумал перечить.

Взвесив все доводы, все же согласился генерал с желанием майора раньше покинуть территорию базы:

— Будь тогда, по-твоему!

Хотя не мог не облечь это разрешение в жесткие рамки собственной ответственности за астронавта, которого только что лично проводил вверх по блистательной карьерной лестнице.

— Есть одно весьма серьезное «но», — произнес он с явным сожалением за будущего астронавта. — Сейчас выбраться в город просто не на чем.

Только к этому майор, как оказалось, был уже готов.

— Я все обдумал! — возразил бывший курсант, а теперь без пяти минут покоритель лунной поверхности. — Попрошу Криса Джонсона, подбросить меня до города.

И добавил пояснительное:

— Он ведь — яхтсмен!

Действительно, бывало не раз, когда и прежде, военный врач Джонсон многих выручал подобным образом со своим парусником.

А теперь тем более должен был пойти навстречу:

— Все же не каждый день в пассажирах оказывается покоритель другой планеты.

Получив согласие, Питер тут же поспешил к майору медицинской службы Крису Джонсону, имевшему в личной собственности небольшое, не первой молодости, парусное судно.

Тот и на этот раз, действительно, не смог отказать. Думал, что, как бывало, дело не займет более нескольких часов.

И вот надо же так:

— У самой цели попали в штиль при неисправном моторе.

Оставалось уповать на умение пассажира управляться с ремонтом двигателя. На это ушло немало времени. Только в полночь, изрядно попотев и перемазавшись в машинном масле, Питер Клон смог устранить имевшуюся поломку.

— Заводи! — выбравшись из моторного отсека, громко и торжествующе, крикнул он на мостик.

Его приказ был выполнен моментально. Капитан запустил дизель и яхта мелко задрожала от рокота ожившего двигателя.

Теперь уже можно было высказаться по поводу особого таланта знатока техники, ставшего астронавтом.

— Ты, ничего, разбираешься! — похвалил доктор своего умелого спутника. — Такого бы я с собой взял в плавание.

И тем самым очень заинтриговал майора.

— Куда? — спросил Питер Келли мимоходом, поскольку не, отрывался, при этом, от своего занятия. А он в тот момент как раз смывал с себя грязь и машинное масло.

Капитан не стал долго мариновать его неизвестностью:

— Мы тут с друзьями собрались на этой вот моей яхте в дальнее плавание.

Рассказывая, парусный судоводитель тоже не отвлекался от основного дела. Как и прежде, он продолжал править яхтой, направляя ее на близкие огоньки побережья.

— Решили, что хорошо бы пройтись по океану, — заявил он. — А это несравненно лучше, чем отпуск на берегу проводить!

Его тон был очень уверенным.

По всему выходило, что таких, как он, обычно собирается в дружном экипаже немало. Правда, имелся и пробел в штате, о котором проговорился яхтсмен:

— Хороший механик нам бы подошел.

Предложение пришлось по душе кандидату на полет в космос. И он, не кривя душой, принял решение.

— Пока не знаю точно на счет ближайших месяцев, но если выдастся время, то обязательно позвоню, — ответил Питер Келли. — Тем более, твой мобильный и телефон медицинской части центра знаю отлично.

Капитан усмехнулся:

— И это несмотря на то, что по делу, ты, так ни разу и не сподобился побывать на процедурах!

Вот так, невольно похвалил Крис Джонсон пассажира еще и за крепкое здоровье, а не только за умение понимать толк в технике.

Вскоре, впрочем, стало не до беседы.

Лавируя среди других маломерных судов, заполнивших рейд у пассажирского терминала, Крис Джонсон причалил-таки к стенке порта. Где к той поре стояли десятки таких же, как у него, легких парусников.

— Ну, тогда не прощаюсь! — яхтсмен дружелюбно протянул руку, сходившему на берег, Питеру Келли. — Подумай ещё над моим предложением.

…Садясь в такси, остановленном неподалеку, Питер обернулся назад на стоящую у стенки яхту Джонсона.

Тот всё ещё был на прежнем месте. Осуществляя личные планы, в которых не было намерения прямо сразу по приходу в порт, спешить обратно в океан.

— Видно, решил не рисковать еще одним ночным переходом и провести время до утра здесь, в порту, — добрил его решение будущий покоритель космического пространства и отправился на такси по своим делам.

Искать семью сокурсника.

Глава шестая

Нужный адрес старого друга Сэма Донована удалось найти достаточно быстро. Хотя таксист в том районе до сих пор еще не бывал.

— Там в основном виллы богачей, которые в наемных машинах не ездят, — сказал он, отправившись туда, куда указал пассажир в новенькой с иголочки форме военного летчика. — Вы у меня первый в ту сторону!

Говорливым водителя назвать было трудно.

Буквально выдавливал из себя слово за словом. При этом внимательно следил за дорогой, не очень-то оживленной в столь поздний час. Зато ближе к пригороду, когда центр остался у них за спиной, и движение совсем сошло на нет, таксист чуть оживился.

К тому же здесь — на окраине, появилась возможность открыть все окна в салоне машины, не опасаясь надышаться до одури угаром выхлопных газов оставленных за день множеством транспортных средств.

Что и было сделано.

И все же в запахи ночной прохлады, напоенной терпким ароматом цветочных клумб, ворвался какой-то, довольно странный оттенок.

По мере приближения он становился все гуще, пока Питер Келли не различил в нем явный запах гари.

— То ли пожарище где-то неподалеку? — спросил он у водителя. — Несет так, хоть святых выноси.

Таксист сам не ведал причин гари, царившей в этом фешенебельном районе, но от предположения не отказался.

— Наверное, вот оно! — кивнул за окно, где в это время, как раз мимо их мчавшейся машины проплывал растрепанный сад с торчащими посередине черными бесформенными конструкциями.

Они резко, как штрихи на гравюре, выделялись на фоне сереющего к утру неба.

Таксист, желая блеснуть осведомленностью, еще и добавил к сказанному, когда миновали этот участок.

— Несколько недель назад чудовищный пожар здесь произошел, — услышал от него пассажир. — Газеты еще очень много писали, мол, какую-то полицейскую шишку мафия прикончила.

Пустая улица способствовала и тренировки памяти таксиста:

— Не то Гредли, не то Бредли.

Это походило на выдумку досужих газетчиков.

— Вранье, пожалуй, — поддержал разговор пассажир. — До настоящих «шишек» не добраться просто так даже мафии.

Уверенность майора, с несколькими рядами орденских планок на служебном кителе, в своей правоте, не подлежала никаким сомнениям, настолько твердо он судил по этому случаю:

— Руки коротки до настоящих политиков дотянуться преступному сообществу.

Но, чтобы поддержать, вдруг прекратившийся, диалог с шофером, майор добавил более просто:

— Так, наверное, мелкая сошка какая-нибудь в ящик сыграла.

Наверное, как и все военные, майор Питер Келли не очень-то любезно относился к служакам-полицейским.

Между тем его политкорректность в общении с «пролетарием баранки» привела к обратному результату:

— Не скажи, — обиделся за неверие к своим словам водитель. — По-хитрому террористы дело провернули.

Поклоннику бульварной прессы и криминальных колонок в толстых газетах, как видно, очень хотелось выплеснуть из своей памяти всю многослойную шелуху, переполнявших доводов в свою пользу:

— После, говорят, никаких следов не нашли, кроме двух использованных, а затем брошенных машин — фургона «Электрической компании» и пожарной цистерны.

Дальнейший рассказ был в том же духе, изобилуя подробностями, которые досужие журналисты добывали, где, только придётся. Одни брали факты у криминалистов, другие их подкрепляли их собственными вымыслами.

— Да еще труп был за рулем местного мафиози, — с восторгом делился старыми новостями водитель. — Саму же виллу и ее хозяина, они гранатами забросали…

Разговаривая с таксистом, и слушая его витиеватую речь, Питер Келли окончательно пришел в норму. Даже порадовался, что в столь поздний час согнал с себя, наступившую было, к тому времени сонливость.

Потому, когда, с помощью наемной машины оказался у нужного дома и отпустил такси, то на тротуар, ведущий по аккуратно стриженному газону, вошел бодро, с приподнятым настроением. Уже предвкушая встречу со старым приятелем, которого не видел давненько.

Практически со дня их выпуска из учебного центра, где оба осваивали новейший бомбардировщик.

…Тогда на авиабазе Элсворт в Южной Дакоте собрали самых толковых и многообещающих в предстоящей карьере молодых пилотов.

Помнит Питер, с каким восторгом впервые увидели все они в ангаре красавец бомбардировщик «Стелтс». Каждому хотелось поскорее освоить это чудо современной авиации. Потому учились без всякого принуждения. Помогали друг другу, сообща осваивали тактику ведения боевых действий.

Пригодилась взаимовыручка и затем, когда начались индивидуальные занятия, довелось выполнять тренировочные полеты. В том числе и на боевое применение в сложных условиях, создаваемых средствами полигонного комплекса.

Но если одного из друзей — Сэма Донована больше всего влекло именно к самолету, то его сосед по койке в военной гостинице — Питер Келли нашел себя больше интересного в научных лабораториях центра. Он готов был, чуть ли ни днями пропадать там, где велись изыскания в области тактики стратегической бомбардировочной авиации.

Однако, несмотря на это, Питер Келли не стал «книжным червем». Нисколько не отставал он от первого пилота их курса — Сэма Донована. Потому по выпуску оба получили дипломы с отличием и майорские погоны.

Правда, дальше их дороги разошлись, — о чем, честно сказать, не очень-то пожалел Питер Келли. Так как у того и другого дела пошли просто блестяще, пусть и в разных направлениях службы.

Питера Келли пригласили в престижный центр подготовки астронавтов, а Сэм Донован вернулся обратно в строевую часть.

К тому же пока друг, выбравший звёздный путь, штудировал научные труды, и набивал мозоли на тренажерах и «протирал штаны» в учебных аудиториях центра, раскинувшегося на берегу океана, то Сэм Донован много летал. В том числе успел отличиться в боевых действиях в районе Персидского залива.

Петер немало порадовался, услышав весть о том, что его друг разнес там, практически в щепки какую-то пакость, за что получил и высшую военную награду — Медаль Конгресса, и досрочное звание полковника.

— Вот сейчас-то и поздравлю лично молодца — «карьериста», — тепло подумал о нем Питер Келли.

Все же не шутка, стать в его возрасте самым, молодым полковником за всю историю национальных ВВС.

— Вам кого? — спросили из-за двери, куда Питер Келли постучал с решительностью дорогого гостя.

Сделал это, воспользовавшись, висевшим у входа, медным резным молотком. Явно антикварным и достаточно дорогим! Что еще раз подтверждало блестящие дела бывшего сокурсника.

И пока, отстучав сигнал в дверь, уже просто так вертел молоток в руках, рассматривая ценную вещь, вопрос за дверью повторили.

— Сэмуэля Донована! — громко ответил Питер Келли. — Передайте, что спрашивает давний друг.

После этих слов двери отворились и на него уставились широко раскрытые от удивления глаза:

— Вы разве не знаете?!

Гость ответил вопросом на вопрос.

— Вы, наверное, горничная, — точно определил Питер и сделал шаг вперед, намереваясь войти в дом. — Позовите друга!

Та продолжала молчать, удивленно уставившись на назойливого визитера не просто глазами, широко раскрытыми от удивления, но уже и начинавшими наливаться слезами от горя.

— Так дома он или нет? — пришлось повторять майору. — Или мне так и стоять на пороге до скончания веков?

Молодая особа, наконец-то, разлепила губы, красивые, хотя и не накрашенные в столь поздний час:

— Но ведь…

Гость не дал ей договорить.

— Если полковника дома нет, то может быть с кем из родных можно поговорить, — требовательно заявил Питер Келли. — Хочется узнать, как там идут дела у лучшего пилота страны?

И вот тут горничная ответила визитёру по существу:

— Мисс Донован сейчас дома, позову её.

Запинаясь при каждом слове, не зная, как поднести страшную весть, служанка всё же собралась с силами:

— Только теперь ей не до гостей.

И сдавшись под решительным напором гостя, уступила ему место в дверном проеме.

— Впрочем, что это я такое говорю? — донеслось до астронавта. — Заходите, сами все и узнаете.

Майор, уже было, потерявший всякое терпение, охотно воспользовался ее приглашением. Хотя, как чуть позже, выяснилось, мог бы этого вообще не делать. Поскольку хозяйке дома, действительно, было не до приемов.

— Как только пришло известие о гибели ее единственного сына в учебном полете, так и слегла, — щебетала молодая девушка.

Тут и узнал астронавт, что она была совсем недавно, уже после трагической гибели сына, серьёзно заболевшей от горя, хозяйки, нанята в прислуги и сама ни разу так и не видевшая лично полковника Сэма Донована.

И все же до своего отлета из Кривпорта на космодром, Питер Келли настоял-таки на личной встрече с госпожой Донован.

От нее и узнал подробности гибели сына.

Вернее, получил те скудные факты, о которых сочло возможным сообщить командование семье погибшего летчика.

…Уже в пассажирском «Боинге» совершающим специальный чартерный рейс из столицы штата на космодром, Пит Келли обдумал все, что ему стало известно о смерти друга.

Из своей с ним переписки, да телефонных разговоров по мобильной связи, он знал:

— Сэм Донован давно и успешно командует целой эскадрильей тех самых новейших бомбардировщиков, построенных с применением технологии «Стелтс», делающей его невидимым для локаторов противника, о чем еще и немного завидовал будущий астронавт.

Новое, о чем сообщили в семье погибшего, было то, что в трагическом вылете, когда проводилось учебное бомбометание, кроме его экипажа из авиакрыла «Летучая мышь» в акции никто не участвовал.

— Так что свидетелей гибели самолета не осталось, — рыдала госпожа Донован, рассказывая о своей беде боевому товарищу сына. — Не ведаю, где покоятся теперь останки моего несчастного мальчика.

Вдвойне было ей обидно еще и от того, что так и не были найдены даже обломки самолета.

Только и смогла заявить гостю достаточно уклончиво, как ей самой поведали в министерстве обороны:

— Известен лишь район катастрофы — где-то в Бермудском архипелаге.

Сообщение вызвало досаду.

— Опить эти Бермуды, роковой треугольник! — непроизвольно мелькнуло в мозгу у Питера Келли.

Однако не верил он ни в какую чертовщину, зная твердо только одно:

— Любой тайне предшествуют конкретные обстоятельства!

И с таинственной гибели друга он твердо решил снять налет мистики.

Глава седьмая

Чтобы полететь в космос, нужно много потрудиться на Земле.

— Как ни напряженна программа подготовки астронавтов, — но та, кандидатом для участия в которой зачислили Питера Келли, — по его мнению. — Требовала еще большей отдачи.

Ведь всего за год, что оставался у него до старта, нужно было изучить гораздо больше, чем было необходимо в обычном полете на орбиту. На что явно не хватало и простой квалификации пилота, и знаний, полученных им в учебном центре генерала Лорби.

Впрочем, Питу это стало ясно уже с первых дней пребывания на космодроме.

Там ему поставили задачу:

— Не просто узнать все, что касается космического корабля, на котором предстоит стартовать к Луне.

Но и освоить такие профессии, представление о которых он имел весьма смутное: строительство, геология.

Приходилось с этим мириться.

— Экспедиция необычна уже тем, что нужно будет высадиться непосредственно на Луне, чтобы создать на пустом месте обитаемую исследовательскую станцию, — услышал майор Келли при ознакомлении с учебной программой.

В ней, кроме прочего, к удивлению Питера Келли, еще были и другие предметы, без которых оказалось бы просто невозможно смонтировать на Луне еще и автономный энергетический солнечный ретранслятор, да ещё построить жилье, а также приступить к фундаментальным научным исследованиям.

Эти надежды нового руководства на будущего покорителя естественного спутника Земли, как и на других участников проекта, высказанные при первом знакомстве, тем не менее, поставили больше вопросов, чем прояснили обстановку.

Каждый из кандидатов, отобранных для участия в проекте, с еще большим старанием, начал готовить себя к новым испытаниям, тестам, экзаменам.

Старался и Питер Келли.

— Но его ли вина, что в первый полет все же отобрали совсем не его, второго дублёра, а совсем другого астронавта? — переживал он, постигнув в своей жизни, столь серьезное разочарование.

Мог бы, конечно, и корить себя, что слишком много времени проводил на отвлеченные занятия в фототеке комитета по астронавтике! Делая это, вместо того, чтобы лишний раз поработать на тренажере, рядом с тем, кто стал счастливчиком.

И все же Питер не делал этого.

Сердцем понимал, что нельзя предать забвению гибель друга — полковника Сэма Донована, таинственно исчезнувшего вместе со своим «Стелтсом» в волнах «Бермудского треугольника».

…За прошедший год Клон буквально стал завсегдатаем фототеки. Там его теперь знали в лицо, кажется, все лаборанты и ученые, тоже занятые изучением снимков, сделанных из космоса. Когда же обычные данные, собираемые агентством по астронавтике, не принесли Питеру удачи, помогла счастливая случайность.

Как-то в коридоре исследовательского блока встретил сокурсника, которого помнил еще по годам, проведенным в учебном центре генерала Лорби.

Тот первым проявил радость от такой новой встречи.

— Привет, дружище! — увидев Питера Келли, расцвел тот улыбкой. — Меня вот тоже сюда направили.

Питеру не меньше, чем однокашнику, пришлась по душе удача того, с кем вместе грызли гранит науки.

— Ну, да, конечно, — припомнил астронавт. — Ты Джим Смит с инженерного факультета, очень рад твоему назначению.

Каждому приятно знать, что ты вовсе не стерт из памяти другого человека, которого уважал и продолжаешь ценить.

— Узнал, друг! — откровенно остался довольным этой встречей и собеседник. — Меня выпустили чуть попозже.

После обменом крепким рукопожатием, им оставалось только пригласить друг друга туда, где можно будет еще встретиться.

Пока же они поговорили по душам просто в служебном коридоре, отойдя чуть в сторону от главного входа, чтобы не мешать другим сослуживцам.

— Вот теперь занимаюсь проектом «Три восьмерки», — сказал Джим Смит, гордясь своей причастностью к важнейшему делу.

Что это были за «Три восьмерки», Питер Келли пока ещё не знал, однако и демонстрировать старому приятелю свою непричастность к этому секрету не стал.

Заявил просто:

— Тоже неплохо!

Но, за похвалой, прозвучавшей вполне органично, он постарался скрыть свой особенный, внезапно возникший, познавательный интерес к неизвестному ранее проекту.

Однокашник по учебному центру все воспринял за «чистую монету» и даже больше того, не стал напускать особого тумана на свое нынешнее занятие:

— Хотя у вас все еще только начинается.

— Ничего, рано или поздно появится и практическая отдача, — постарался воодушевить его астронавт.

Но не угадал с выбранным тоном обращения. Хотя раскаиваться в этом ему не пришлось. Всё компенсировалась взаимная откровенность друзей в ходе состоявшегося общения.

Их беседа продолжилась и по пути в кафе, где оба решили отметить встречу за дружеским ланчем. И собеседники даже остановились, пропуская других в открытые двери обеденного зала.

— Напрасно так думаешь, Питер, что у нас уже нет конкретных результатов, — обиженно возразил спутнику Джим Смит. — Еще с прошлого года аппараты АФП-888 начали сбор информации.

Дальнейший разговор оказался весьма полезным для Питера Келли. Из него он подробнее узнал о тех самых загадочных «трех восьмерках», оказавшихся значимой частью проекта по запуску искусственных спутников Земли нового поколения.

Как рассказал Джим Смит:

— Им отводилась важная роль в создании космической информационной системы обнаружения аэродинамических целей в полете.

Принцип таких исследований лежал на поверхности.

— В основном получаем данные по излучению факелов работающих двигателей, — поделился Джим. — В чем уже кое-чего успели достичь.

Питеру оставалось только слушать и «наматывать на ус» новые для себя знания.

— Наши «три восьмерки» наглядно демонстрируют техническую осуществимость концепции использования инфракрасных датчиков на основе мозаичных фотоприемников, — увлеченно, не замечая того, как жадно ловит его откровения старый товарищ, делился Джим Смит. — Кроме того мы, дорогой Питер, чтобы ты знал, еще применяем при съемке из космоса и шаговое сканирование.

Последнее утверждение собеседника вдруг подтолкнуло Питера к новой мысли, озвученной им тут же:

— Черт возьми, так это в вашем отделе, Джимми, ведется обработка данных по селекции движущихся целей на фоне земной поверхности?

Собеседник расцвел улыбкой.

— Ну, усвоил, наконец, — остался он весьма довольным произведенным эффектом. — Не зря мы свой хлеб едим!

Тогда как Питер Келли продолжил интересоваться подробностями:

— И можете установить любое событие?

Смит поддержал его интерес.

— Любое-не любое, но база данных велика, — ответил он. — В том числе и за весь прошлый год.

Вот когда и понял Келли, где может найти ключ к секрету гибели друга.

— Если за весь год имеются данные со спутников, — подумал он. — То это значит, что зафиксирован и полет «Стелтса» под командованием полковника Сэма Донована над океаном, в районе мистического Бермудского треугольника.

Эта ниточка, должна была помочь выполнить просьбу матери погибшего друга:

— Отыскать место, где окончился его земной путь.

И тем более, тем упрощалась задача, что точное время вылета друга на его последнее учебное бомбометание Питер Келли знал точно.

Попрощавшись с инженером Смитом, он на другой же день подал начальству заявку на детальное изучение инфракрасных датчиков с мозаичными фотоприемниками.

При этом он, не без основания, резонно рассчитывал от теории перейти к практическому изучению результатов.

Санкцию на такие исследования он, как и законно ожидал, от руководства получил.

Однако, обрадовавшись, совсем по иному делу:

— Ведь, что ни говори, теперь, на вполне официальных основаниях можно будет провести поиск данных по «Стелтсу» полковника Сэма Донована.

Начальство нисколько не заподозрило Питера Келли, ни в чем предосудительном:

— Интерес астронавта был уже потому одобрен, что такой специалист, получивший дополнительную подготовку, мог пригодиться и в лунной экспедиции.

Так что вновь Питер с головой влез в науку.

Вначале он думал, что обойдется лишь поверхностным изучением проекта «Три восьмерки». Но затем увлекся по-настоящему. И было чем. Весь проект был нацелен на достижение быстрых результатов в критических областях технологий.

— В частности таких, — особенно увлекших Питера Келли. — Как производство кремниевых фотодетекторов, отработка методов их тестирования, архитектура мозаичных фотоприемников, конструирование и изготовление облегченной оптики.

Той, что применялась в четырех зеркалах телескопа спутников типа АПФ-888:

— Именно с ее помощью мозаичные фотоприемники снимают полную и глубокую картину замеченных целей.

…Новая встреча с Джимом Смитом произошла уже после того, как Питер Келли стал вполне эрудированным специалистом в новой для себя области знаний.

— Ну, вот, я так и знал, что тебя захватит паша проблема! — одобрил тот занятия однокашника. — Вместе можем поработать.

Питер не стал разочаровывать его, раскрывая истинную причину своего интереса к «трем восьмеркам».

Заговорил об ином.

— С теорией теперь у меня все в порядке, а вот на деле бы коснуться результатов спутниковой фотосъемки в инфракрасных лучах, — словно случайно проговорил он, надеясь, что Джим верно поймет его намек на то, чтобы покопаться в базе, уже накопленных данных.

Так и вышло.

Астронавт майор Питер Келли получил заветное приглашение туда, где его могла ожидать разгадка гибели боевого друга.

— Результаты прошлого года у нас записаны на компьютере, давай координаты и время съемки объекта, а все остальное сделает машина, — пояснил Джимми, приведя Питера в компьютерный зал.

И вновь Питер всецело погрузился в поиски.

— Завидное упорство в розыске нужных данных принесло, да и не могло, — по его убеждению. — Не принести, конкретный результат.

Искал же Питер Келли все, что было связано с Бермудскими островами в день трагического вылета туда «Стелтса» полковника Сэма Доновапа из авиакрыла «Летучая мышь».

Но особенно интересовал астронавта:

— Именно полигон, на котором, якобы, отрабатывал полетное задание бомбардировщик полковника Сэма Донована.

И вот тут-то исследователь столкнулся с немалыми трудностями.

Мешала полная секретность этого объекта. Вот и приходилось самому изучать тысячи и тысячи снимков тех мест:

— Как тех, что были сделанны спутником до полета, так и после него.

— Вот он, этот полигон, — однажды осенило Пита, когда на очередном фотоснимке из космоса его наметанный глаз сразу нашел следы ракетного удара, по результатам его применения.

Увидел затонувшую в лагуне острова подводную лодку, разбитые строения, провалы на месте разрушенных подземных сооружений.

Потом, именно эти самые фотоснимки дали ему точное место взрыва «Стелтса» и координаты его падения.

Новый сюрприз ожидал исследователя на географической карте.

Даже на оперативной, так называемой, крупномасштабной карте, на месте странного полигона никакого острова обозначено не было.

А в квадрате с его точными координатами, официально значился лишь океан.

Ни к чему не привели и запросы в военное ведомство.

— Остается у меня только один реальный выход, самому побывать на острове, и прямо на месте узнать все, что могло бы открыть тайну гибели самолета, — понял Питер Келли. — Вот только когда?

Сама жизнь разрешила этот вопрос.

Когда к Луне успешно стартовал основной экипаж, каждый из дублеров, и Питер Келли в том числе, получили по крупному денежному чеку и предписание на отпуск:

— Для восстановления сил к будущему полету.

Тут-то и вспомнил несостоявшийся астронавт о предложении Криса Джонсона.

Разговор, организованный по телефону с военным врачом учебного центра все окончательно поставил на свои места.

Едва в трубке раздались объяснения Питера о том, что у него появился отпуск, а вместе с ним и возможность немного попутешествовать, это приняли на «Ура»!

Его кандидатура специалиста по двигателям внутреннего сгорания пришлись, как оказалось, весьма кстати в предполагаемом маршруте под парусами.

— Я очень рад, что ты решил пойти с нами в океан на яхте, — сразу взял быка за рога врач учебного центра. — Только вот еще остались невыясненными срок путешествия и его конкретная цель.

Питер Келли его переспросил:

— Что, до сих пор не знаете куда плыть?

Ответ получился уклончивым:

— Есть кое-какие наметки…

Астронавта это не устроило:

— Что так? Разве мало интересных мест?

На что военный врач тут же перевел стрелку на его же самого:

— Давай свои предложения!

На что Питер откликнулся с охотой:

— Отплыть, как можно скорее и желательно бы с заходом в один из районов Бермудского архипелага.

Сказанное ненадолго удивило собеседника, но он быстро пришел в свое, как всегда, благодушное настроение.

— Романтика одолела, тайны, приключения? — громко рассмеялся Крис Джонсон. — Ну, да пусть будет по-твоему.

Теперь вопрос с плаваньем был для него решен.

И пошли детали:

— Кстати, у нас с ребятами все готово к отплытию, а с таким механиком, как ты, можем теперь не только на Бермуды, но и к черту в пекло отчалить.

В трубке снова хохотнуло:

— Не страшно!

Вот таким образом и оказался астронавт майор Питер Келли на целый месяц принят рядовым матросом на борт яхты своего приятеля Криса Джонсона, отправившейся за приключениями в открытый океан.

Часть вторая Робинзоны

Глава первая

…Шорох прибоя, приглушенный, но при этом очень, какой-то домовитый и повторяющийся с назойливым постоянством, был первым реальным звуком, ворвавшимся в слепящую пустоту сознания.

Именно он заставил шагнуть навстречу жизни и разлепить веки, чтобы открыть на мир еще одно чувство восприятия окружающего.

В глаза бросился яркий свет.

Но, как бывает сразу после привыкания, например, когда выходишь из темной комнаты, стало возможным увидеть и очертания предметов, линии горизонта, подвижного пространства океана, находившегося в монотонном движении прилива.

Затем, вслед за плеском волн, с белой пеной накатывающихся на песчаный берег острова, пришелец Бьенол смог различить и многое другое, ставшее доказательством его чудесного спасения — гортанные крики обезьян, щебет птиц.

А еще с большим удовольствием он понял, как рад тому, что вновь может видеть яркие краски окружающего его мира.

И так — легкими прыжками от одного ощущения к другому, сознание пришельца неторопливо пробуждалось ото сна. Пока не взорвалось ярчайшей оранжевой вспышкой, едва он еще шире разлепил сомкнутые веки.

Самому инопланетянину Бьенолу было уже знакомо это восприятие перехода в новое состояние. Именно подобные чувства он испытал еще тогда, давным-давно, возвращаясь из Колумбии…

…В тот раз, когда впервые с ним произошло перемещение и во времени, и одновременно с одного «Боинга» на другой. Когда своим прыжком он сумел предотвратить взрыв на борту авиалайнера адской машины, обманом подсунутой Алику человеком дона Луиса.

И вот сейчас с ним случилось, наверняка, почти такое же самое, как уже было прежде.

— Значит, снова прыгнул через дни и месяцы! — догадался сетелянин. — Опять обогнал время.

Только радость быстро померкла.

Больше заботило его сейчас:

— Уже не только само прошлое, оставшееся далеко позади, а то, каким стало новое настоящее.

И действительность не давала ему скучать. С каждым новым мгновением оно стало преподносить свои очередные сюрпризы.

— Ну, да со мной, вроде бы, все ладно, — подумал Бьенол. — Вот разве что-то со зрением нелады.

Ослепленный яростной вспышкой, при первой попытке открыть глаза, на вторую он уже пошел с изрядной долей осторожности. Вначале закрыл лицо ладонями. Уже потом, через плотно сомкнутые пальцы вновь глянул на окружающий его мир.

Море было как море. Волны манили окунуться в свою прохладу. А за спиной, куда повернул свою голову пришелец, чтобы осмотреться со всех сторон, стеной стояла зелень пальмовой рощи.

— Нет, с глазами все в порядке, просто солнце такое, — даже обрадовался он. — Просто жара стоит неимоверная.

И действительно, Солнце сегодня прямо-таки печёт жаром, как из будто стоит Бьенол не на пляже у воды, а у заводского тигля с раскаленным металлом.

Чуть позже стало легче.

Прошло первое, самое тревожное ощущение обостренного восприятия, новой для него, действительности.

— Иначе и не могло быть! На что рассчитывал? — чуть позже усмехнулся Бьенол собственным опасениям.

Но случилось это уже позже, когда понял, что зрение пришло в норму. Ведь прыжок-то был совершен им из полной темноты на яркий дневной свет. Вот его временно и ослепило.

Он вновь огляделся по сторонам. Сделал несколько шагов, хрустнув под собой, каким-то, совершенно белым, словно снег, песком, состоящим из микроскопических частиц былого ракушечника.

Внимательно всмотрелся в объекты, требующие особого внимания. Правда, было таковых немного.

Всюду в этой стороне, куда бы ни кинул взор, безбрежным простором простирался океан. Он синел ошеломляющим, раскинувшимся до самого горизонта необъятным пространством.

И лишь за спиной Бьенола — вдоль берега, как он уже успел заметить в первое мгновение, прямо в голубое бездонное небо высились зеленой, лохматой от лиан, стеной пальмовые стволы. По самые кроны на вершинах пальм, до их изящно вырезанных листьев, деревья увивали цепкие тропические растения.

И все же красота, представшей перед сетелянином, картины не очень надолго отвлекла Бьенола от его главных проблем, с которыми он отправился в этот прыжок в пространстве и времени.

— Тут все хорошо, но где же Алик? — сразу, едва смог осмыслить все произошедшее, испугался за друга Бьенол. — С ним-то как?!

Судя по всему, здесь, на берегу, кроме него самого, никого другого не было.

Да и вообще, куда ни посмотри, начисто отсутствовали, какие бы то либо следы пребывания любых других разумных существ.

— Где же Алик?

Снова волна беспокойства колыхнулась на сердце пришельца. Последний раз они были вместе с подростком вроде бы только что, перед самым прыжком.

Помнит он и смертельный испуг мальчугана.

…В ту минуту, едва потух экран телевизора во время сеанса связи с доктором Лерихом, как сразу же у них в электромагнитной клетке наступил кромешный мрак. Алик даже вскрикнул от неожиданности, припав к его руке.

Затем в темноте раздалось все усиливающееся шипение.

И оба почувствовали, как вдруг заструился, пока еще едва уловимый запах. Он шел как раз из того самого угла их камеры, догадались пленники, где прежде лежал, доставленный по приказу Лериха, контейнер со смертельным для них, химическим веществом.

Когда же все вокруг содрогнулось и раз, и другой от глухих ударов по поверхности, стало ясно:

— Перемены вовсе не плод ухищрений их тюремщиков.

И тогда окончательно пропало оцепенение, охватившее пленников. Моментально пришла и надежда в то, что за словами доктора Лериха был исключительно простой блеф:

— Пусть и крайне изощрённый обман, направленный на то, чтобы окончательно и бесповоротно сломить волю пленников.

Меры пришлось принимать, как только из того угла камеры, куда Бьенол, незадолго до этих событий, бросил посылку с сюрпризом от доктора Лериха, на смену прежнему легкому шипению пришел резкий звук.

Что-то там забурлило.

Теперь отчетливым стал, уже и более различимый острый запах кислоты, и терпкая примесь яда. Видно, только теперь едкая жидкость окончательно проточила пластиковую оболочку контейнера.

Зато полное отсутствие признаков электричества навело обреченных на счастливую мысль.

— Прыгаем, Алик, скорее! — громко сказал пришелец Бьенол. — Энергосистема реактора нарушена и нас уже ничто не сможет удержать в этой клетке!

Чтобы настроить Алика на спасительный прыжок, сетелянин еще и громко крикнул, пытаясь отыскать в темноте руку мальчугана:

— Поторопимся, малыш, пока и нас не постигла участь погибшей обезьяны!

Алик все понял так, как этого хотел его взрослый друг.

— Как мне прыгать, Бьенол? — послышалось в темноте. — Я это делать не умею!

И тогда пришелец пронял его своей деловитостью, способной развеять чувство растерянности.

— Не рассуждай, Альберт, совсем скоро ядовитое вещество начнет на нас действовать, — всерьез забеспокоился за их обоих пилот погибшего междухода. — Вспомни, как ты легко и без помех удрал из подводной лодки преступников.

Он почти взмолился:

— Очень захоти сейчас же выбраться наружу, к солнцу, свету, свежему воздуху.

И начал отсчет:

— Ну, давай — раз, два…

И тут новый удар, во много более мощный, чем все предыдущие взрывы, с момента начала бомбардировки, потряс все вокруг. Прокатился ужасный рокот, заглушая голоса и так обреченных на смерть пленников подземного термоядерного реактора.

Вот тогда, едва ощутив в своей широкой ладони маленькую ладошку Алика, Бьенол напряг всю свою волю и прыгнул в неизвестность…

…Солнце палило нещадно.

Казалось, даже, что оно так припекает специально — загоняя одинокого обитателя песчаного пляжа под сень пальмовой рощи.

Однако Бьенол вовсе не спешил укрываться от жары.

Всё ускоряя шаги, он шел вдоль кромки берега. Пока не наткнулся на исковерканный бетонный дот.

Из вывороченных внутренностей этой поверженной огневой точки наружу торчали ржавые изогнутые рельсы пусковой ракетной установки.

Судя по всему, огонь бушевал здесь достаточно давно.

— Иначе, когда бы металл успел покрыться таким толстым слоем ржавчины? — резонно предположил Бьенол. — Да и основание установки уже было сильно присыпано песком?

Хотя здесь, в царстве тепла и влаги красный налет появлялся довольно быстро на любом металле, не защищенном специально от коррозии. И ветер гонял песок изо дня в день!

Но эти следы давности свершившейся катастрофы были явно естественного происхождения.

— Действительно, я опять прыгнул не только в пространстве, но еще и во времени! — окончательно утвердился в своем фантастическом предположении инопланетянин Бьенол. — А как же тогда Алик?

Эта мысль, породившая реальное опасение за жизнь мальчишки, так испугала сетелянина, что он пустился бежать к пальмам.

Бросился туда, где раньше за ними скрывался вход в подземный лабиринт тайного исследовательского центра преступного сообщества дона Луиса.

Бьенол торопился.

Ему хотелось тут же убедиться в своей ошибке:

— Найти недавние следы обитателей страшного подземелья доктора Лериха.

Густая чаща тропической растительности, однако, подтверждала самые худшие его предположения.

Необычная форма скрюченных пальмовых стволов, ядовитый цвет листьев сразу указывали на причастность самого существования этой растительной жизни к условиям жесткого радиоактивного излучения.

Его происхождение тоже было на виду для Бьенола.

Всюду валялись обломки урановой начинки реактора, целые блоки графитовых замедлителей, изогнутые трубки, набитые таблетками ядерного горючего.

— Вот и еще одни мутанты, не стой меня, только растительные, — горько усмехнулся пришелец, завершив в роще свое первое, самое поверхностное исследование. — Столь разительно преобразившегося острова.

Оно, впрочем, окончательно рассеяло, все еще остававшиеся в душе, сомнения.

— Действительно, прошло немало месяцев с тех пор, как здесь рвались бомбы, — сделал вывод Бьенол. — Вряд ли бы природа смогла бы справиться от первого всплеска стихии, за короткое время, констатировал последний обитатель атомного острова.

Сетелянин, переживая за пропавшего Алика, теперь уже просто наугад, не выбирая пути, шагал обратно к берегу лагуны.

— Вне всякого сомнения, — думал Бьенол. — Ракеты неизвестного противника дона Луиса были направленного действия.

Потом он сам и своими собственными глазами, убедился в том, что, ракеты, посланные в цель умелой рукой, успешно преодолели обычную защиту:

— Заряды взорвались, уйдя и глубоко под землю, в самом сердце убежища мафии.

Хотя и это теперь не могло принести ему удовлетворение.

— Разнесли в клочья все, — вслух, сам для себя, чтобы скрасить одиночество, профессионально оценил разрушения любимый ученик террориста Садива. — Разрушили и последний — рабочий блок атомного реактора.

Но чем дальше он отходил от входа в бункер, тем меньше попадалось под ногами примет свершившейся катастрофы.

Уже не сплошь, а лишь местами виднелись куски бетона, тоже изрядно занесенные песчаным ковром, как и обломки того самого графита, чье черное присутствие в светлом песке объясниться могло только развороченной активной камерой АЭС подземного центра.

И это все еще было таким же откровением для него, как и несколько минут назад.

— Значит точно — взорвался последний из действовавших здесь, на острове, ядерных реакторов! — все еще лихорадочно сверлило в голове новоявленного «Робинзона».

Вот только на «Пятницу» ему рассчитывать явно не приходилось.

— Все по той же самой причине гибельного излучения! — это уже совершенно машинально отметил Бьенол, сам удивляясь своему равнодушию, сменившему прежнюю озабоченность судьбой единственного, дорогого ему землянина.

Уже исключительно для себя одного, чтобы убедиться, что не потерял ни голоса, ни слуха, Бьенол произнес:

— Пальмовой роще на острове просто повезло — вся энергия взрывов истратилась под землей.

Одновременно горько подумал он о другом, обстоятельстве, самом для него печальном:

— И вот там, в реакторе уже точно ничто бы не спасло Алика, если у него не получился прыжок, хотя бы в пространстве.

Он уже нисколько не сомневался в том, что глубоко под землей, наверняка, тоже бушевали пожары:

— Хотя и здесь, на поверхности острова, судя по всему, был не меньший ад.

На половину занесенные песком уголья говорили, что и тут, под открытым небом, огонь вырвался наружу. О его прожорливости до сих пор напоминали головёшки, оставшиеся, от прежней, почти испепеленной взрывами растительности.

Правда, обожженная бомбардировкой с воздуха, роща смогла отрасти вновь.

— Да и к радиации, — оценил Бьенол. — Она тоже приспособилась.

Хотя и приняла при этом совершенно причудливый облик.

— И все же я не одинок, есть здесь кто-то из живых существ, — почудился Бьенолу шорох в ближайших зарослях, окружавших его.

Словно в подтверждение этой мысли навстречу человеку высыпало несколько бурых обезьян. Все они были вроде бы родными сестрами бывшей любимицы дона Луиса.

Вот только как-то странно теперь выглядели внешне — покрывшись косматыми клочьями необычно длинной шерсти. Еще поражала и чудная — совершенно рыжая расцветка.

— Ну, а так приматов вполне можно было бы принять за потомков именно обитателей обезьянника доктора Лериха, — показалось сетелянину.

Теперь он мог радоваться даже присутствию наследница, искусственно выведенных особых, практически бессмертных качеств, доставшихся мартышкам из того страшного прошлого, откуда они, вероятнее всего, выпрыгнули тем же самым способом, как и Бьенол.

Сделав это под угрозой страшных опытов главного изувера дона Луиса и во время разрушительной атаки извне на позиции головорезов сеньора Грасса.

— Так оно и есть! — в этот момент утвердился Бьенол в истинной сущности, этих своих неожиданных «собратьев» по несчастью.

Их стая, напуганная видом человека, прямо на его глазах тут же внезапно растворилась в воздухе. Теперь уже галдеж и вопли раздавались далеко за кустами, прямо на берегу:

— Там, откуда пришел он сюда, только-только очнувшись после своего прыжка во времени.

Крики обезьян не могли его не заинтересовать.

Пришелец Бьенол решил узнать их причину. Предпочтя для этого обычный способ передвижения, а не прыжки, вслед за обезьянами в пространстве. Только и таким способом, продираясь через заросли, он довольно скоро оказался на знакомом месте песчаного пляжа.

При его появлении оттуда, тут же прыснули в разные стороны, кто куда, испуганные приматы.

На берегу же, у самой кромки воды, там, где ракушечник, омывался волнами и был гораздо прохладнее чем все вокруг, лежал Алик.

— Жив! — бросился к нему Бьенол.

Сделал это с жаром, присущим действительно настоящему Робинзону, нашедшему, наконец, своего самого настоящего, а ни литературного Пятницу.

Приводя в чувство юного друга, Бьенол, за это время, успел объяснить для себя все с ними произошедшее в термоядерном реакторе:

— Страшный взрыв, потрясший подземные сооружения центра, был как раз той самой причиной энергетического импульса, что получили пленники магнитной камеры.

Сам собой напрашивался и вывод.

— Это он позволил нам обоим прыгнуть сразу в двух измерениях — и в пространстве, и во времени, — порадовался спасенный и за себя, и за Алика, столь неожиданной и, тем не менее, своевременной выручке.

Все остальное тоже имело свои объяснения.

Инопланетянин Бьенол, обладавший большей физической массой тела и опытом перемещения во времени и пространстве, оказался на месте чуть раньше. Затем уже достиг выбранной цели и его юный друг.

Обо всех этих реалиях, ему пришлось рассказывать Алику уже в сумерках наступившего вечера. Столь долго мальчишка приходил в себя, после перемещения сюда — в будущее, из подземного реактора.

И все же потом, в тот вечер, обсудив главное, времени на подобные разговоры они уже нисколько не теряли, так как занялись решением новых, более насущных проблем.

Первым делом натаскали из рощи ветвей и пальмовых листьев. Из этого подручного строительного материала спасенные быстро соорудили для себя шалаш. Место для него выбрали прямо на берегу, обдуваемом ветром. Надеясь на то, что здесь не будет донимать вездесущая мошкара, почему-то расплодившаяся на острове в таких количествах, что каждый тенистый уголок острова превратился в место пытки для всего живого.

— Не считая, пожалуй, лохматых обезьян, чья густая рыжая шерсть надежно защищала их от кровососущих москитов, — как успел заметить Бьенол.

— Иначе, — по его мнению. — Кто знает, какие бы свойства обрели за долгие месяцы и эти мельчайшие представители живой природы?!

Были им сделаны и другие выводы от всего увиденного в первый день «на новом-старом месте».

— Все хорошо, что хорошо кончается! — заключил в итоге, осваиваясь в шалаше, сетелянин. — Сейчас вздремнем, а утром вдвоем отправимся на поиски всего остального, с чем придется выживать в будущем?

Такую экспедицию они и наметили, чтобы узнать:

— Какое все же им досталось «наследство» от дона Луиса?

Самое же главное предстояло выяснить на счет того, смогут ли они вообще когда-нибудь отсюда выбраться?!

Глава вторая

Проснулся Алик от чьих-то осторожных прикосновений.

…Приснилось даже, будто мама мягкой своей ладонью стирает слезы с его щек. Силится она ему что-то сказать, да только не может. Потому лишь улыбается, с участливой добротой глядя на сына.

Мальчишка открыл глаза, и вдруг что-то огненно-рыжее, только что склонившееся над ним, растаяло в воздухе.

Он привстал на колени, щурясь от проникавших в шалаш ярких лучей солнца, уже восходящего над бескрайними просторами океана.

В шалаше было жарко. Резко и непривычно, пахло высыхающими пальмовыми листьями «кровли» их нынешнего «жилища».

По ним Алик спросонья только и понял:

— Что произошло. И где он находится.

Выбрался наружу.

Подставил лицо прохладному дыханию утреннего бриза. И вот тут до него дошло окончательно, понятие гнетущей тревоги, засевшей в душе тревожной занозой:

— Он был один!

Оглядевшись по сторонам, подросток попытался определить:

— Где же Бьенол?

Ведь еще вчера вечером смеялись вместе над общими приключениями, завершившимися вполне благополучно.

— Или он мне тоже приснился?

Алик еще раз обернулся вокруг себя.

Пристально глянул туда, где совершенно непроходимой, зеленой стеной высилась пальмовая роща.

Бьенола там он тоже не заметил.

Однако заливисто рассмеялся, поняв:

— Кто разбудил его только что?

Из зарослей на него смотрели несколько смешных, необычно рыжих, лохматых мартышек.

Огненно-яркие волосы придавали их потешным удивленным рожицам совсем уж забавное выражение.

— Ну да ладно, пока не до них, — в эту минуту вслух решил Алик. — Пойду поищу Бьенола.

Правда, делать это он собрался лишь после того, как умоется:

— А то еще тот назовет меня неряхой-замарахой.

Пока он медленно шел от своего шалаша по теплому песку прямо к голубой лагуне, бело-желтым полукольцом окруженной островом, Алик все также внимательно глядел по сторонам, стараясь увидеть:

— Не мелькнет ли где его друг?

И все равно, как не был готов к новой встрече, даже вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом с ним, правда, из морской воды, подняв сноп брызг, с фырканьем вынырнул бывший пилот междухода.

— Привет, малыш! — крикнул он из воды. — Ты уже проснулся?

Таким вот образом, энергично поприветствовав мальчишку, Бьенол быстро поплыл к берегу.

Алик тоже не заставил себя долго ждать.

Сбросив на горячий песок брюки и курточку, он, хлюпая босыми пятками по мелководью, побежал в лагуну.

Бьенол тем временем выбирался из глубины.

И сделал это вовсе не с пустыми руками. На берег он вытащил за собой объемистый тюк из прорезиненного материала.

…Упаковка только на вид была достаточно прочной. Тогда как внутри самого тюка, при каждом шаге Бьенола, хлюпала вода. Видно, попала она внутрь, через многочисленные пробоины в упаковке.

— Здесь должен быть акваланг! — не ожидая возможных расспросов, пояснил он Алику. — Знаю точно!

Мальчишка и на самом деле был заинтригован его находкой.

Он, тем временем уже вылез из воды и с самым живейшим любопытством разглядывал все то, что вытащил из глубины лагуны сетелянин. И не просто так.

После купания мальчишка с нетерпением ожидал пояснений:

— Где ты был, Бьенол?

Не дожидаясь ответа, Алик продолжил выпытывать у пришельца возможные подробности его отсутствия.

— Почему не взял меня с собой? — следом услышал Бьенол. — И что это такое вытащил из лагуны?

Между тем, не спеша отвечать на все заданные ему вопросы, сетелянин орудовал не языком, а руками.

Острым краем, поднятой с песка, расколотой вдоль створки, раковины, он, как ножом, располосовал дырявый мешок пополам.

Как и резонно предполагал, внутри обнаружил всё необходимое для подводного погружения.

Вот тут и Алик, без особых пояснений старшего, сам понял причину такой уверенности друга.

На мешке он прочел надпись:

«Снаряжение пловца».

И захлопал от радости в ладоши, полагая, что теперь и сам, не хуже своего наставника сможет тоже научиться нырять с аквалангом.

В свою очередь Бьенол же, ожидавший от своей подводной находки самого худшего, свои истинные чувства выразил вслух лишь после того, как убедился в целости всего что было внутри мешка:

— Все на месте и в полной исправности — баллона с воздухом, дыхательный прибор, шланг.

Разглядев все это, вздохнул с облегчением:

— Хоть этот аппарат уцелел, а то все другие осколками от взрыва буквально в клочья изорваны.

Вот тут его слова снова были непонятны мальчишке.

— Где они все так изорваны? — не сразу сообразил Алик, но тут же исправил свою невольную оплошность. — Так ты нашел субмарину?

…Оказалось, что проснувшись еще с рассветом, инопланетянин Бьенол решил быстрее рассеять все свои сомнения, которые не давали ему покоя всю ночь:

— Еще до своей гибели профессор Колен говорил ему о, приплывшей сюда в лагуну подводной лодке.

Хотелось немедленно проверить его слова.

— И она действительно была там, где ее и видел бедный наш профессор, — разглядывая уже свои трофеи, поделился сетелянин.

Дело было еще до бомбардировки острова.

Время прошло много. И с тех пор всё могло измениться все самым кардинальным образом. Вот почему, не став будить сладко посапывающего во сне мальчугана, он на рассвете тихо выбрался из шалаша и отправился на поиски.

…Все оказалось именно так, как Бьенол и предполагал.

Нырнув в самом глубоком месте лагуны, он увидел на её дне развороченную взрывом субмарину.

Годичное пребывание в теплой соленой воде лагуны не пошло даром для погибшего подводного корабля. Коралловые наросты уже покрывали некогда гладкие бока подводной лодки.

И внутри ее отсеков, как можно было наблюдать сквозь пробоины, поселилась кое какая морская живность.

Было бы её, наверное, гораздо больше, но пока еще во внутренних помещениях лодки чувствовалось присутствие нефтепродуктов.

— Наверху-то разводья вытекшего из топливных цистерн горючего смыли, частые в этих местах, штормы и тайфуны, а вот здесь этой дряни еще навалом, — догадался Бьенол, пробравшись в первый раз внутрь утопленной субмарины.

Еще несколько посещений ее отсеков понадобились ему на то, чтобы разобраться с вещами, уцелевшими при, вызванном взрывом, пожаре, бушевавшем внутри потаённого судна. Зато удалось определить среди них те, что могли быть полезными для двух новоявленных робинзонов.

Взрыв ракет, запущенных со «Стелтса» и поразивших лодку, наделал в ней немало бед.

— И все же кое-какие отсеки, — по мнению ныряльщика. — Не очень сильно пострадали при катастрофе.

Сравнительно быстро затонув, субмарина не дала выгореть от начавшегося пожара всей своей начинке.

Потому Бьенол весьма обрадовался, когда с трудом, но отыскал-таки отсек, где всюду валялись обрывки резиновой одежды.

— Наверное, — по его предположению. — Здесь могло находиться снаряжение для подводных погружений!

Оно же сейчас было просто необходимым, чтобы досконально изучить погибшее судно.

К счастью, пришелец в это не ошибся:

— Последний, так и не использованный в его партии с Шелтоном Грубером, козырь дона Луиса с этого момента должен быть сыгран уже на стороне противников погибшего мафиози.

И вот теперь, выбравшись из лагуны со своими находками, а затем и облачившись в, найденный в мешке, акваланг и взяв в руку мощный конденсаторный фонарь, Бьенол не стал скрывать от Алика всей своей радости:

— В кромешной темноте много чего пропустишь, да и лишние силы уходят на то, чтобы выныривать для вентиляции легких.

Перед тем как надеть маску, он произнес:

— Зато теперь буду под водой, как дома.

Новое погружение, действительно, принесло гораздо больше открытий, чем прежде.

В том отсеке, иссеченном осколками, где случайно уцелел этот акваланг, Бьенол собрал в один тюк, всё остальное что тоже еще годилось для того, чтобы скрасить жизнь вынужденных островитянам:

— В том числе и для починки других вещей.

Среди прочего оказались несколько баллонов с кислородом, не имевших пробоин, маска с уцелевшим стеклом, кипа гофрированных шлангов.

Из всего этого, он решил, впоследствии соорудить подводное снаряжение и для Алика. Что тут же и сделал, выплыв на берег с новым грузом с потопленной субмарины.

Правда, само занятие ремонтника оказалось довольно сложным и потребовало на него немало времени.

Светового дня Бьенолу на все про все не хватило. Пришлось ему посвятить этому целый вечер. Зато уже на следующий день в глубину лагуны они нырнули вдвоем.

Хотя и не ранним утром, как он сам сделал накануне, а гораздо позднее. Ведь, несколько часов ушло на то, чтобы и Алик освоился с необычным для себя занятием подводного пловца-аквалангиста.

…Многие помещения субмарины не имели обычного доступа из-за того, что кое-какие переходы намертво заклинило при взрыве.

И тут обоим исследователям помог их неожиданный дар, чуть не стоивший когда-то жизни в магнитной клетке тайного исследовательского центра доктора Лериха.

Но, теперь на эти свойства было грех обижаться!

Ведь, пользуясь ими, Бьенол и Алик легко сумели побывать на потопленной субмарине везде, где хоть что-то могло вызвать их интерес.

Правда, в одном месте — в носовой части субмарины, они надолго не задержались.

Оказавшись там первым, Бьенол сразу же дал сигнал юному другу покинуть помещение.

Сделал это после того, как луч его фонаря осветил в заполненном водой отсеке сигарообразные контейнеры.

— Туда, — как он помнил. — Боевики дона Луиса загружали комплекты снаряжения диверсионных групп, предназначенные для засевших в горах бородачей.

Его опасения были не напрасны, так как грозная начинка контейнеров — пластиковая взрывчатка пентрит могла подвергнуться детонации при малейшей небрежности:

— И тем более после того, что случилось с субмариной, от ее опасного груза нужно было держаться на предельно почтительном удалении.

Но, нет, как говорится, худа без добра.

Оказавшись за соседней переборкой, они, наконец, нашли то, что так долго искали на затонувшей субмарине.

Помещение было складом провизии. Хотя и носило отпечаток специфики подводного корабля. Потому все содержимое каптёрки камбуза корабельный кок предусмотрительно упаковал в большие прорезиненные мешки.

— Ну-ка, давай вот этот поднимем наверх! — кивком велел Бьенол, подплывшему к нему, Алику, берясь за край ближайшего от них мешка.

На этот раз им можно было выбраться наверх из тесных помещений подводной лодки довольно простым путем.

Пока Бьенол осматривался в кладовой, Алик из острого любопытства тронул руками круглый штурвал, замыкавший входной люк. Тот, с трудом, но все же поддался, выведя мальчишку в соседний отсек, откуда путь вел наружу.

На него явно указывала развороченная, будто вскрытая гигантским консервным ножом, но только взрывом ракеты — оболочка прочного корпуса субмарины.

Прихватив с двух сторон мешок, они поплыли наверх, чтобы уже через пару минут, вынырнув у берега, выбраться к своему шалашу.

Эти минуты не прошли спокойно.

Старший в их водолазной команде Бьенол всю дорогу боялся чтобы вода все же попала внутрь прорезиненной оболочки и успела проточить жестяные банки, звякавшие внутри мешка.

Да и его юному спутнику, в не меньшей степени, чем пришельцу, тоже хотелось скорее узнать действительное положение вещей.

Вдвоем с Аликом, поторапливаясь, они оттащили упаковку на песчаный берег подальше от воды.

Там, сняв тяжёлые баллоны с кислородом и скинув с себя костюмы для подводного плавания, оба еще раз убедились в правильности вчерашнего выбора места для жилища.

Здесь, в тени шалаша, продуваемого легким, прохладным ветерком, практически, не было кровососущей мошкары, столь сильно донимавшей их еще вчера во время прогулки по пальмовой роще.

Потому можно было действовать свободно, без постоянной оглядки на этих мелких по размеру, но за счет своей многочисленности, вполне опасных тварей.

— Давай-ка займемся этим подарком судьбы, — заметил Бьенол, когда все было готово к вскрытию мешка. — Пора убедиться в том, что обстоятельства не оставили нас прозябать на этом острове без куска доброй пищи.

Тут же он от слов перешел к делу.

Только вспорол оболочку, уже не как прежде — раковиной, а стальным тесаком.

Отыскал он его там же — на затонувшем подводном корабле. И, кроме этого, сетелянин запасливо прихватил с собой с глубины на берег, найденные на той же полке в камбузе, столовые приборы из отличной нержавеющей стали, как оказалось, нисколько не пострадавшие от долгого пребывания в соленой воде.

Тесак, хоть и изрядно тронутый теперь ржавчиной, был неплох. Особенно после того, как Бьенол прошелся по его лезвию куском ракушечника. С наведенным, таким образом, на острие блеском, нож вполне годился для своего прямого назначения.

С легким треском располосовав мешок, Бьенол с удовлетворением убедился, что не зря так радовался под водой, когда нашёл, до отказа заполненными вместительные полки продуктового отсека камбуза субмарины.

— С такими запасами у нас теперь полный порядок! — пояснил он, поймав вопрошающий взгляд мальчугана. — А я-то думал, что все пропало под водой и придется делить с обезьянами урожай здешних растений.

Действительно, банки, предусмотрительно покрытые моряками, перед выходом в рейс, легким слоем технического вазелина, и сейчас, после долгого пребывания в воде, были в полном порядке:

— Как будто только что с витрины супермаркета.

Обтерев пучком водорослей несколько разных по размеру жестянок, Бьенол, не откладывая дело в долгий ящик, тут же потянул за круглое кольцо ключа, имевшееся на крышке одной из них.

Раздавшись в стороны, паяный шов открыл взору розовый кусок пряной говядины.

Во второй подобной банке из того же набора, был консервированный хлеб, в третьей, самой большой — пресная вода.

— Как раз то, что нам нужно! — вырвалось у Алика. — Очень хочется напиться хорошей чистой воды, а не той, что смогли отыскать в луже среди пальм.

Он давно изнывал от жажды, от которой не спасали ни сладкие плоды, сорванные в роще, ни молоко кокосовых орехов. Тогда как общий водопой с обезьянами из лужи, имевший место сразу же, после вынужденного пользования первого дня, теперь бы показался им обоим крайней стадией человеческого падения.

Припав губами к вскрытой банке, подросток сделал несколько жадных глотков.

Потом передал ее Бьенолу.

— Отличная пресная вода! — по достоинству оценил и тот. — Лучше всякой газированной с сиропом.

Радовало робинзонов и то, что таких продовольственных наборов, предназначенных для десантников, высаженных на берег в отряд «барбудос», а также на случай всевозможных, вот как это, непредвиденных обстоятельств, в затонувшей субмарине все же было предостаточно.

Сказать проще:

— Даже многовато для их двоих.

Это Бьенол прикинул, учитывая то, сколько места занимали они в отсеке. И не только:

— Даже всему бывшему экипажу субмарины банок могло хватить на пару рейсов сюда и обратно!

Но вспомнив подслушанный разговор в телевизионной комнате связи дона Луиса, пришелец Бьенол, сделал еще один вывод.

— Тем самым бородачам мафия, — как он и догадался. — Поставляла, видимо, не только оружие, но и вот такие наборы продуктов.

Они тоже были весьма ценным приобретением для ведущих партизанскую войну оппозиционеров.

— И очень хорошо, что погрузку лодки начали именно с консервов, — порадовались кладоискатели. — Хотя бы с этого есть нам теперь настоящий прок!

И о многом другом тоже подумал Бьенол.

А затем и поделился сделанными предположением со своим юным другом, оказавшимся еще и компаньоном по выпавшим на их общую долю бедам и несчастьям:

— Будь в погибшей субмарине с самого начала больше оружия, кто знает, каким мог оказаться взрыв?

О чем, в продолжении темы, и заявил Алику:

— Только бы мы тогда и видели с тобой, этот замечательный подводный провиантский склад!

И все же, «сувенирами» от дона Луиса в очередной день проживания робинзонов, смогли воспользоваться не только эти два человека, год назад заброшенные сюда волею трагических обстоятельств.

Мартышки, окончательно осмелев, так и крутились у людей под ногами. Ну, а ночью, пока те спали, они перепортили все, вытащенные из мешка, продукты.

— Ладно бы ели, а то вскрывают консервы, да вываливают на песок! — горячился Бьенол, глядя на то, как, коварно вынырнув из пустоты, очередная обезьяна утащила с собой, практически из-под носа сетелянина, последнюю банку. — Вот я им сейчас задам.

Тесак в руках пришельца, на самом деле не сулил ничего доброго. Любому. Но только не таким созданиям, которые при малейшей опасности просто таяли в воздухе и так же внезапно могли появиться обратно на том же месте.

Опустив нож, пришелец задумался и над этой проблемой.

Только тут вместе с Аликом они смогли по-настоящему оценить большие неудобства, которые сулило им постоянное соседство с существами, тоже, как и они, имеющими столь необычные свойства.

Тогда как рыжие мартышки, появившиеся на свет от тех предков, которые когда-то подверглись прививкам средства доктора Лериха, были практически неуловимыми.

При малейшей для себя опасности, тут же исчезали, сделав прыжок в пространстве. Так что Бьенолу и Алику еще повезло, что обезьяны пока боялись воды.

— Нам можно не беспокоиться за сохранность хотя бы упаковок, оставшихся в чреве затонувшей субмарины, — заметил Бьенол. — Потому не станем торопиться со спасением всех наших продуктов из пучины.

Только там не могли их испортить любознательные и хитрые приматы.

Прошел еще один день.

А в начале следующих суток они, твердо убедившись, что непромокаемые прорезиненные мешки, спрятанные в лагуне рядом с берегом, тоже не доступны докучливым соседям по острову, обрели полную уверенность:

— На самом деле ни за что не пропадут от голода и жажды!

После чего, как говорится с легким сердцем, пошли по-хозяйски осматривать уже окрестные достопримечательности.

В том числе и подземные, доставшиеся им от мафии, владения.

Глава третья

Еще раньше, когда пленники только оказались на острове, их поразили здешние сооружения.

Теперь же особенно, «робинзонам» казалось очевидным, что строители здешних подземных лабораторий продумали вроде бы все, что могло уберечь от возможной угрозы их обитателей:

— Обезопасили себя от любого зла, исходящего извне.

Оттуда, где оставался иной мир, которому дон Луис объявил войну не на жизнь, а на смерть.

И пришелец Бьенол со своим земным юным другом Аликом Коленом в своих предположениях вовсе не ошибались. Так, как все именно подобным образом, и было на самом деле.

Мало того, что реакторы, рабочие и бытовые помещения секретного исследовательского центра и главной перевалочной базы были укрыты толстым слоем земли. Так еще поверх ее инженерный проект, со всей тщательностью разработанный еще военными хозяевами острова, предусматривал мощную бетонную защиту.

Эта широкая, двухметровая полоса была одновременно и аэродромом для прилетавших сюда самолетов. Но если раньше остров посещали исключительно транспортники ВВС, использованные по заявкам секретных служб, то в последнее время на острове гнездилась одна только специальная эскадрилья знаменитой транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

Правда тогда, когда еще только возводился военными этот их секретнейший объект, никто не мог предугадать, что появится и на них управа. Много позже «стали на крыло» самолеты-невидимки «Стелтсы», оснащенные ракетами, способными взрываться глубоко под землей, предварительно пробив любую защиту.

Ну, а бессильная перед ними, несколько отставшая от современнейших разработок, система противовоздушной обороны, окончательно обрекла обитателей острова на гибель.

Только и сумел суперкомпьютер штаба обороны острова, что отомстить за свою гибель «Летучей мыши» полковника Сэма Донована. Да и то лишь потому, что атаковал он воздушный объект днем и без обязательного соблюдения «Стелтсом» полной маскировки от наземного врага.

Все же зря полковник Сэм Донован полагал:

— Это место просто рядовой полигон, каких много и проводит он учебную атаку.

Иначе не поймал бы его в электронные клещи своих самонаводящихся ракет главный компьютер воздушной защиты частной собственности дона Луиса.

Бомбардировщик уже падал в океан полыхающей кометой, а в глубине островной толщи все рвались и рвались выпущенные им сверхточные бомбы и, наведенные лазерным лучом, ракеты.

Так предполагал Бьенол, оценивая последствия атаки с воздуха.

Понимал он и то, что можно лишь в кошмарном сне воссоздать полную картину вспучившейся ленты взлетной полосы, под которой бушевала пожирающая всё стихия тротиловой начинки гостинцев «Стелтса».

Когда обходили свои, так внезапно доставшиеся им островные владения, робинзоны поневоле, — Бьенол и Алик то и дело были вынуждены преодолевать вздыбившиеся из-под грунта «на попа» целые глыбы бетона, вывороченные страшной силой авиабомб.

В одном месте Бьенол, что называется, с помощью интуиции, почувствовал неладное и даже предостерег своего спутника от возможной опасности.

— Давай-ка, Алик, уйдем с тобой отсюда поскорее, — для надежности он даже крепко взял того за руку, маня за собой, прочь и подальше с этого опасного места. — Мне здесь явно не нравится.

Указанное им пространство внушительной плешиной выделялось в зарослях. Желтела песком в зелени растений, опутавших остров за минувший год.

— Да и кто мог помешать буйной растительности? — полагал пришелец, ведь на острове, до их появления, теперь не было никого, кроме подвергшихся генетической мутации обезьян из питомника покойного, видно, доктора Лериха.

А уж они-то довольствовались лишь яркими, сочными, и лакомыми на обезьяний вкус, плодами переродившихся деревьев.

Не то, что было здесь, где неведомая сила помешала разрастись, как было повсеместно, буйной тропической растительности.

Инопланетянин Бьенол и без дозиметра догадался и тут же сообщил своему спутнику:

— Какая цель досталась в этом месте секретного острова наводчику бомбардировщика?

Именно здесь песок, нанесенный ветрами, засыпал страшное жерло взорвавшегося реактора.

Жесткая радиация, выйдя из развалин атомной станции, на сотни лет выжгла из пятачка земли способность рожать любое подобие живой клетки. Да и на границах мертвой зоны тропическая растительность окончательно потеряла привычные очертания.

К путникам хищно тянулись кривые стебли.

Ядовито-зеленая окраска мясистых листьев отпугивала резким ядовитым ароматом. А необычно зазывные на вид соцветия, имея, однако, отталкивающий терпко-зловонный сладковатый запах, совсем не прельщали собой даже вездесущих рыжих обезьян.

Беспокойные создания, до этого неотступно следовавшие за путниками, они теперь остались далеко позади, не решаясь следовать за людьми.

Приматы, несколькими рыжими стайками, озабоченно выглядывали из зарослей. Внимательно следили за тем, как непонятные им существа Бьенол и Алик смело шагали по открытому пространству, залитому полуденными лучами жгучего солнца.

Путешествуя без дополнительной защиты, Бьенол, впрочем, особо не опасался за себя и за Алика. Им сила необычных возможностей кровеносной системы подарила надежный иммунитет:

— В том числе и от радиации.

Потому, можно было не опасаться даже столь мощного фона, исходившего от выкинутых на поверхность кусков графитовых блоков и пакетов ядерного горючего.

Да и животные, судя по всему, могли бы не бояться, как и их «братья по крови». Только в силу инстинктов, требовавших поостеречься, они панически избегали того места, где когда-то под землей был атомный реактор.

Но и люди, видя опасения обезьян, сочли за лучшее и для себя в будущем эту песчаную плешину в зарослях пальм тоже обходить стороной и как можно дальше!

Обосновав это здравым смыслом, которого была полна речь, как обычно предусмотрительного и рассудительного Бьенола:

— Сунемся сюда лишь в том случае, если мошкара совсем одолеет или обезьяны, а так — ни ногой!

У него имелся надёжный союзник, обычно полностью разделяющий решения старшего товарища, но в этом случае не удержавшийся и от собственного мнения.

— Как скажешь! — грустно улыбнулся над их положением, не утративший и теперь своей обычной самоиронии, Алик. — А мне не страшны никакие обезьяны с мошкарой, пусть лучше они меня боятся.

И даже решительно замахнулся на невидимого здесь, на радиационном поле, врага пальмовой веткой, которой вооружился еще в роще, перед их выходом на открытое пространство.

Но дни, между тем, шли за днями. И островитянам пора было подумать и о том:

— Как выбраться с этого проклятого места к людям?

Пожар, возникший в подземных лабораториях и жилых помещениях, островного исследовательского центра сделал своё пагубное дело. После той, как оказалось, спасительной лично для мутантов, бомбежки, огонь перекинулся наружу, где изрядно проредил и пальмовую рощу, прежде маскировавшую вытяжные конструкции.

Изучив окружающую среду, Бьенол уже успел убедиться в том, что нынешняя растительность оказалась, хоть и густой, но совсем не годилась для сооружения плота:

— Пусть даже самого простого, а не только способного выдержать двух пассажиров и запас продовольствия и воды, необходимый в долгом пути через океан к ближайшему населенному берегу.

Но еще оставалась надежда, отыскать что-либо стоящее.

— Вот из этой пальмы что-то и получилось бы! — кивнул Бьенол, наткнувшись как-то на обгоревший пень. — Вздумай мы плыть отсюда еще год назад.

Он покачал головой:

— А теперь…

И даже расстроено махнул рукой:

— Остались одни головешки!

— Да, горело здесь все и впрямь хорошо! — поддерживая его, рассудил Алик. — Только вот одного не могу понять — как в таком аду удалось выжить макакам?

В ответ Бьенол лишь грустно улыбнулся:

— Как и нам с тобой.

И тут же сетелянин напомнил о недавнем прошлом:

— Ты что, забыл, что теперь все мы здесь — братья, раз в жилах течет одна кровь.

Он еще и засмеялся, пораженный откровенной детской наивностью своего юного спутника:

— Все же средство, Алик, из моей, да и твоей тоже крови проклятый доктор Лерих отыскал могучее.

Пока ему было трудно судить обо всех результатах научного поиска приспешника мафии, но они и без того впечатляли:

— Не знаю, что бы было, окажись он и теперь во власти над своим открытием.

Спорить здесь было невозможно.

— Действительно, Бьенол, такую армию как мы с тобой, да вот эти «рыжики», ничем не одолеть! — вынужден был признать и Алик Колен. — А он собирался править всем миром, о чем и откровенничал на последнем телевизионном сеансе.

Когда все вокруг было ими исхожено и внимательно изучено, пришелец Бьенол отважился еще на один шаг:

— Знаешь, Алик, пора бы заглянуть и вниз!

Увидев, вдруг мелькнувший, былой страх в глазах ребенка, попытался его по-другому заинтересовать своим предложением:

— Вдруг, там тоже что-то осталось полезное?

Еще один довод превысил предыдущий:

— Может быть, найдется и там, что-либо, годное нам на то, чтобы уплыть с острова!

Однако, собираясь осуществить всё им задуманное, Бьенол сообразил и другое:

— Не мешало бы подумать и о том, как быть в полной темноте?

По общему мнению, полный мрак, царил теперь в разветвленном лабиринте разрушенного подземелья, где без подсветки можно было и шею поломать.

Таким образом, в этот раз пришлось им ни с чем вернуться обратно к своему шалашу, что был аккуратно устроен с помощью пальмовых листьев на берегу внутренней части острова.

Перед этим, все свое, с таким трудом доставшееся, подводное снаряжение друзья, наученные настырностью обезьян, предусмотрительно спрятали, как и запас продуктов и воды, в герметичном мешке, который поместили прямо на дне лагуны.

Убежище для этого они вдвоем выбрали невдалеке — всего в каком-нибудь десятке шагов от берега.

И теперь, из морской воды вытащив мокрый прорезиненный тюк с аквалангами, Бьенол выбрал из снаряжения фонарь с питанием от, надолго заряженных, батарей.

Затем надел на спину баллон с кислородом, откуда к застекленной маске вел гофрированный шланг.

При этом, до того как надеть маску, не преминул пояснить:

— Кто знает, какая газовая среда сейчас царит там, в герметично запертых обломками, помещениях после пожара?

И заключил, перед тем, как закрыть лицо маской:

— Лучше предусмотреть защиту.

Вскоре оба снова стояли у бывшего входа в подземный центр доктора Лериха.

Оставив мальчишку ждать на поверхности, Бьенол совершил прыжок в подземный лабиринт.

Оказавшись там, он еще и подивился собственной предусмотрительности. Она оказалась совершенно не лишней. Были, как раз, очень кстати, не только фонарь, но и кислородный прибор. Ведь, лишь кое-где в помещениях бывших лабораторий и жилого сектора, разломы в перекрытиях создали своё естественное принудительное вентилирование воздушной среды, потому и дышать там можно было относительно свободно.

Зато в других местах подземелья, именно воздух из баллонов помогал пришельцу не чувствовать удушья даже и в самых загазованных помещениях.

Бродя по уцелевшим коридорам и лабораториям, и обшаривая все вокруг лучом ярко горящего фонаря, Бьенол досконально изучил то, что досталось им после прошлогодней бомбардировки.

Конечно, взрывы понаделали колоссальные разрушения, однако, не везде. Кое-что из хозяйства доктора Лериха уцелело.

И к досаде Бьенола:

— В основном, те самые лаборатории, где ученый готовил главное оружие для завоевания мирового господства Транснациональной корпорацией «Грузовые перевозки Грасса».

Об этом говорила сама маркировка на ампулах, стоящих в держателях над лабораторными столами. Разобрав её, исследователь узнал, что в них запаян самый опасный препарат доктора Лерих. Которым тот, во время показательной демонстрации, с лёгкостью умертвил любимую мартышку дона Луиса. А затем, то же самое собирался проделать он и с другими бессмертными существами — обитателями электромагнитной клетки — Бьенолом и Аликом.

На счастье узников, тогда осуществить страшный план, злодею помешала неожиданная бомбардировка, кем-то произведенная с воздуха:

— И вот теперь угроза находилась перед ним, на расстоянии вытянутой руки.

И еще одно вселяло чувство опасности, а не только брезгливость в душу Бьенола.

Куда ни глянь — всюду, из углов бункера сверкали глаза, в огромном количестве, расплодившихся в подземелье крыс.

Назойливо и дерзко доносился их писк.

— А ну-ка, быстрее вон отсюда! — сам себе велел Бьенол и выпрыгнул из подземелья на поверхность.

Туда, где ждал его Алик Колен.

— Так что там интересного? — спросил тот, у вернувшегося из лабиринта, друга.

Сняв маску и отходя от приступа неприязни к подземным обитателям, Бьенол постарался не пугать Алика рассказом обо всём, что увидел в разрушенных лабиринтах лабораторий доктора Лериха.

— Ничего особенного, — словно бы беспечно, отмахнулся сетелянин. — Но ты должен дать мне слово, что в дальнейшем ни ты, ни кто-либо другой из нас туда и шагу не сделает.

Совет подействовал.

— Хорошо! — хоть и удивился, но не стал все-таки спорить Алик. — Я туда и сам не собираюсь ни ногой!

Так, в окружении вездесущих рыжих обезьян, они и вернулись к своему шалашу на берегу лагуны.

…Дни снова потянулись за днями монотонной чередой.

Чтобы не терять понапрасну времени, Бьенол, зачем и сам того не ведая, взялся за обучение Алика.

Отвечая как-то на один, а потом и на другой вопрос, заданный мальчишкой, он вдруг решился на шаг, давно напрашивавшийся в их общении с ребенком.

— Что прыгать галопом и собирать одни вершки! — как-то заявил пришелец. — Давай-ка лучше запоминай, что я тебе расскажу.

Начал все по порядку.

Не раз за время учебы вспомнили они добрым словом умницу, бортовой компьютер междухода, который передал Бьенолу, всю собранную на Земле, информацию.

Теперь ее обладателем становился другой пассажир последнего исследовательского корабля Терраты. Тем более, что Алик, как губка воду, впитывал все, о чем слышал от Бьенола, в том числе и родной язык сетелянина.

Тут пришла пора удивляться и самому пришельцу:

— Настолько хорошо усваивал новые знания Алик!

Потому что сама по себе пришла к Бьенолу неожиданная мысль.

— А не соотносится ли это с известными физиологическими изменениями в организме мальчишки, — подумал он. — Теми самыми, что стали происходить с Коленом-младшим после того, как он сам применил для его излечения снадобье, найденное в пещере мыслителя Концифика?!

Все чаще и чаще бывшему пилоту междухода доводилось поражаться способностям Алика.

Да и было от чего:

— Едва уяснив что-то новое, он тут же, следуя логике, мог проследить все дальнейшие варианты.

Так вышло и тогда, когда, делясь всем, что он знает о земной технике, Бьенол остановился на изложении информации о средствах исследования подводного мира.

— Так у нас в лагуне настоящая боевая субмарина? — переспросил вдруг Алик после одного из уроков.

Его вопрос был не по существу, но не остался без ответа.

— Судя по всему, да, — сказал Бьенол. — Правда, основное оружие с неё снято, а в остальном все — один к одному.

Всё это было и понятно обоим:

— Ведь купил-то ее дон Луис у кого-то из здешних латиноамериканских диктаторов.

После чего перегнали подводную лодку прямо из военно-морских сил, оснащавшихся серьезными союзниками.

И тут Альберт Колен произнес:

— Но ведь тогда…

Дальше Бьенолу не нужно было подсказывать. И егосамого уже осенила догадка, так и не высказанная Аликом.

— Ты хочешь сказать, малыш, что наша с тобой субмарина должна быть оснащена средствами спасения? — выдохнул сетелянин.

— Вот именно! — ответил тот. — Аквалангами, специальным плотом, резиновой лодкой на худой конец.

Тут же оба решили проверить это свое предположение.

Вдвоем еще и еще раз, гораздо более целенаправленно ныряли они в лагуну, чтобы, гораздо более тщательно, чем прежде, обследовать затонувший подводный корабль.

И результат не заставил себя долго ждать.

Они отыскали на его обломках все, что им было нужно. На верхней палубе, прямо перед боевой рубкой, находилась спасательная капсула. Стальная сфера, войдя в которую во время аварии субмарины, экипаж мог всплыть на поверхность и продержаться там до появления спасателей.

Одно было плохо даже на взгляд сетелянина, технически достаточно подкованного, с помощью компьютера междухода.

Как он сам, после тщательного обследования, рассказал Алику:

— Покореженный металл обшивки корпуса подводной лодки заклинил капсулу слишком обстоятельно.

Бьенол замолчал.

Нечего было сказать и его спутнику. Ведь это неприятное сообщение имело далеко идущие последствия.

Уже потому, что не оставляло им двоим ни малейшего шанса на то, чтобы когда понадобится, поднять спасательную камеру поверженной субмарины из глубины и использовать по ее прямому назначению.

Глава четвёртая

…Смена сезонов, как и везде, конечно происходила и на острове, ставшем естественной клеткой для бывшего экипажа погибшего междухода.

Но — чисто условно.

Проходили месяц за месяцем, и все это время, как по графику, затяжные дожди сменялись жарой, а штиль — штормами и тайфунами. Причем, к немалой досаде самих людей, кое-какие из них были достаточно серьезными помехами в их жизни.

Уже первый ураган, что называется, по былинкам развеял утлое жилище робинзонов. Как ни переживали потом его бывшие обитатели, но пришлось им вновь оказаться перед перспективой, свой спасительный от солнца и ливней, шалаш возводить заново.

Только теперь, готовясь сооружать его из прежнего материала, также добытого в пальмовой роще, островитяне понимали:

— Вряд ли долго и он сможет выдержать, в случае повторения, подобного уже случившемуся, буйства стихии.

Потому, поразмыслив и побродив по берегу, Бьенол отыскал взамен шалаша жилище, гораздо более надежное.

Вооружившись, как лопатой — стальным подносом, найденным в камбузе затонувшей подводной лодки, они, попеременно с Аликом целую неделю откапывали от заносов песка разрушенный ракетный бункер.

По самый броневой колпак засыпанное ныне песком, это оборонительное сооружение, некогда, с ракетной установкой внутри, теперь представляло собой жалкое зрелище.

Начинка его, после удара ракетой «Стелтса», была вынесена наружу через пролом в одной из стен. Из бетонного пола теперь лишь торчало несколько обломков арматуры крепления.

Так что, лишь после очистки сооружения от песка и закрыв пролом куском брезента с субмарины, вполне можно было его обживать.

Да только теперь смущала сырость.

Нагреваясь на солнце за день, бетонные стены боевого сооружения ночью аккумулировали влагу. И все, что было внутри, к утру нужно было вытаскивать на просушку.

— Нет, Бьенол, так не пойдет! — после очередной, обставленной этими явными неудобствами ночевки, решил раздосадованный Алик. — Нужно придумать что-нибудь уютнее!

Однако вызвал он этим своим предложением лишь снисходительную улыбку пришельца, все привыкшего воспринимать с точки зрения реальных возможностей и здравого смысла, который в данный момент, на его взгляд, был не на стороне юного друга.

— А как же, по-твоему, мы будем обходиться? — с нескрываемым чувством иронии поинтересовался тот. — Пойдем гостить к макакам или кормить обедом мошкару?

Но и Алик, судя по всему, успел приготовиться к этому, непростому для их обоих, разговору:

— Да нет.

Пришелец Бьенол перестал улыбаться и очень внимательно глянул в глаза подателю необычного предложения.

Альберт Колен, в свою очередь, начал объяснение идеи с самого обычного вопроса:

— Ты бывал, когда-нибудь в походах?

И сразу же поставил сетелянина в тупик:

— Что-что?

Алик рассмеялся:

— Ну, конечно, же нет.

И дальше пустился в разъяснение сути вещей, которые были ему, мальчишке, гораздо ближе, чем взрослому приятелю:

— Ведь у вас на Сетелене, судя по всему, не было такого широкого движения скаутов, как у вас.

Говорилось это не ради сочувствия.

Просто Алик отыскал выход из ситуации, которым поделился, далее продолжив свою мысль.

— Мы всем классом как-то выезжали на природу, — услышал от него Бьенол. — И у нас там были палатки.

Даже легкого намека могло хватить, чтобы пробудить v Бьенола исчерпывающие знания по любому поводу.

А тут — целая лекция!

Не теряя времени, они принялись кроить палатку.

Благо, что материала для этого было вдосталь. Ведь, каждый раз, наведываясь на дно лагуны, где покоилась неисчислимая, казалось бы, кладовая потопленной субмарины, они с лихвой обеспечили себя и прочными прорезиненными упаковками.

Теми, что прежде шли у моряков-контрабандистов на доставляемые тюки с консервами.

Саму оболочку раньше они просто бросали прямо на берегу. Теперь же, собрав вместе все куски прорезиненной ткани, Бьенол взялся демонстрировать на практике, освоенное ранее в теории, портняжное ремесло.

Умело пользуясь, как шилом острым концом своего ножа, а нитки заменяя капроновым шпагатом, найденным на той же подводной лодке, он, всего за один какой-то световой день, изготовил сравнительно неплохое жилище на двоих.

Тут же поставленное на капроновые растяжки из морского буксировочного троса, оно могло выдержать теперь напор любого урагана.

Теперь условия обитания стали вполне сносными.

Тем более что, хотя экипаж субмарины дона Луиса и не был большим по численности, все же то, что уцелело в отсеках, не тронутых пожаром, помогло новым обитателям острова навести у себя к палатке даже относительный уют.

О провианте же пока и разговора не шло.

Различных банок консервированных продуктов и воды было в достатке. Еще проще оказалось с посудой, утварью. Только вот одеяла и матрацы из синтетики пришлось изрядно сушить, зато теперь, на радость островитянам, они имели все:

«Как у людей».

Видя деловитость, проявленную в этом вопросе Аликом, Бьенол окончательно поручил ему заботы о быте. Сам же в основном занялся делом не менее важным — принялся сооружать пирогу, на которой можно было бы вырваться из плена их ядерного острова.

Куски труб, как оставшиеся после разбитых ракетных установок, так и поднятые со дна лагуны, где покоилась субмарина, вполне сошли за дуги каркаса.

Обтягивать их Бьенол решил той же прорезиненной мешковиной, что так здорово пригодилась им при изготовлении палатки.

— Места соединения кусков ткани хорошенько пропитаем смолой, — пояснил самодеятельный портной своему зрителю. — Я тут одну пальму приметил, вроде гивеи, так и сочится чистым каучуком.

Объяснения Бьенола были вполне разумными.

Не вмешайся в его планы одно непредвиденное обстоятельство.

Когда пирога была уже почти готова, и дно ее, повернув наверх, они оставили сохнуть, предварительно покрыв смолой, к утру нашли свое средство спасения совершенно растерзанным.

— Постарались обезьяны, — зло посмотрел Бьенол в сторону рыжих соседей, резвящихся в пальмовой роще. — На всех остатках нашей лодки видны их следы.

Алик, в подтверждении его обвинения, поднял из-под ног кусок растерзанной обшивки, где четко отпечатались зубы и когти бессмертных мартышек.

— Вредят как нарочно, — замахнулся он кулаком. — Вот я им!

Он бросил ткань на песок, хотел схватить камень.

Но тут заметил, приставший к руке, вязкий состав, так и не высохшей как следует пальмовой смолы.

Непроизвольно поднес ладонь ко рту, и ему все стало ясно.

— Так она же сладкая, эта смола, — засмеялся бывший скаут. — Вот они и устроили из нашей лодки десерт.

Затруднение, в котором, по воле рыжих обезьян, оказались островитяне, было довольно серьезным. Так как, более ничто другое, кроме липкого пальмового «нектара» на роль клея не годилось.

Его же обезьяны пожирали с завидным постоянством.

Однако и в этом случае выход нашли быстро.

Инопланетянин Бьенол принес с проплешины на мосте взорванного атомного реактора несколько радиоактивных кусков графита:

— Теперь к нам эти макаки близко не подойдут!

Действительно, инстинкт самосохранения у мартышек оказался сильнее их природного любопытства и чревоугодничества. Визиты рыжих воровок за сладким нектаром прекратились.

Теперь пирогу, к полному удовольствию людей, можно было строить без помех.

Когда, практически все приготовили к отплытию, Бьенол решил-таки нарушить собственный зарок.

— Знаешь, Алик, все-таки обидно, что невредимым останется этот мистер Кроуфорд, — заявил он мальчишке.

Тот имел свое мнение на этот счет.

— Так это он, вне всякого сомнения, приказал уничтожить дона Луиса, — предположил Колен. — Прямо здесь на острове разбомбил, а никому другому было бы подобное не под силу!

Бьенол не возражал:

— Утопил, что называется, в воду концы своих преступлений.

Только этим оправдывать губернатора не пожелал:

— Все же на нем слишком много и других злодеяний, чтобы забыть про этого преступника и оставить его в покое!

Доводы были близки и юному спутнику сетелянина.

— Да, не пожалел, гад, даже родную сестру, — горячился Алик. — И еще через любого переступит.

Бьенол его поддержал:

— Все так!

Но сказал таким тоном, что показалось мальчишке:

— Гложет пришельца настоящее чувство мщения.

Потому Алик заметил:

— Но до него ведь не доберешься.

И снова вызвал своей преждевременной категоричностью, только легкую саркастическую усмешку сетелянина.

— А мы попробуем! — высказал ему, свое заветное желание, Бьенол. — Достанем этого преступника из самого высокого кабинета!

После чего обрисовал совершенно конкретную задачу, на последние дни перед отплытием с острова.

— Схожу еще раз в подземелье, — заявил он своему спутнику. — Может, найду там какие серьезные улики и против губернатора?

Не откладывая задуманное в долгий ящик, уже назавтра он наметил осуществление задуманного.

Вот так — всего на какой-то день отложив их долгожданное отплытие с атомного острова, сетелянин решился переступить через собственный запрет на посещение опасного подземелья.

Глава пятая

…На этот раз, уходя в подземные сооружения бывшего исследовательского центра, пришелец Бьенол не стал брать с собой кислородную маску и тяжелые баллоны со сжатым воздухом.

Уже во время своего первого посещения разрушенного подземелья он твёрдо убедился в том, что там, где был главный подземный офис дона Луиса, теперь, когда минуло столько времени после бомбардировки, можно обойтись без этих предосторожностей.

Было к тому же и еще одно обстоятельство, позволяющее не брать с собой, достаточно тяжелую ношу.

Вместо акваланга сетелянин прихватил с собой прочную заплечную сумку, которую, с этой целью, тоже лично скроил из прежнего, ставшего весьма популярным здесь, на острове, материала из-под герметичных продуктовых упаковок с затонувшей подводной лодки.

— Тут без меня здесь особо не скучай, — на прощание Бьенол ласково провел ладонью по совсем выгоревшим на солнце, непослушным вихрам Алика. — Да и есть с кем занятно время провести.

Он одобряюще улыбнулся.

— Друзья то, наверное, заждались! — и понимающе кивнул на рыжих обезьян, словно ждавших в отдалении, когда же к их играм присоединится Алик. — Ты уж им уступок не давай!

Миновало порядочно времени: ни день-два, а несколько недель, как прошли у паренька былые обиды на мартышек. Более того, они даже сменились в душе увлекающегося и веселого Альберта Колена доброжелательным отношением к приматам.

Как-то от скуки затеял он играть с ними в догонялки — те присоединились к нему. Потом, к всеобщему восторгу, научил «рыжиков» играть и в мяч, сшитый для них все теми же умелыми руками Бьенола. На набивку пошел поролон, куски которого Алик сам надергал из кресел в затонувшей субмарине.

— Конечно, это похуже футбола с настоящим мячом, — сравнил мальчишка. — Но лучше так, чем никак!

Вскоре забава страшно радовала всех обитателей острова. Вот и с уходом Бьенола, снова возобновился бесконечной продолжительности матч за первенство острова.

Время за игрой пролетело так стремительно, что Алик даже и не заметил, как наступил вечер.

Красно-багровый круг солнца уже докатился по безоблачному небу до самой черты горизонта, где нырнул за дымчатую кромку. И теперь весь океан сверкал золотой чешуей бликов, покрывавших его ровную бескрайнюю гладь.

— Ого, как поздно! — удивился Алик, когда к нему вернулось ощущение времени. — Скоро совсем ночь ляжет!

Тут на его ощущениях сказалась и какая-то странная духота, теперь, вдруг, окутавшая все вокруг.

— Обычно-то на закате наступала прохлада, — уже привык мальчуган. — А вот сегодня и поздним вечером продолжало парить как в бане.

— Где же Бьенол? — еще раз задал себе вопрос Алик.

Ему стало не до прежней, теперь уже просто надоевшей тренировки «обезьяньей футбольной команды».

В сердце закралась тревога…

Тем временем бывший пилот междухода, спустившийся в разбомбленные недра научного центра доктора Лериха, тоже потерял былое чувство реальности.

Почти не представлял он того:

— Сколько же, в реальности бродит он по, основательно подвергнутому разрушениям, бункеру?

Все потому, что внизу — в лабиринте разбомбленного научного центра, ему удалось найти даже больше улик в отношении организаторов преступных исследований, чем того желал.

И каждая из них казалась ему самой главной, особенно важной для будущего разоблачения губернатора Кроуфорда и его злонамеренных сообщников.

Гулкое эхо шагов, долго гуляя по мрачным закоулкам коридоров, сопровождало, казалось бы, бесконечное путешествие пришельца с Сетелены по нескончаемым пролетам лестниц и сокровищниц различных кабинетов, наполненных доказательствами самых страшных замыслов хозяина здешних мест.

Заваленные битым бетоном, металлоконструкциями и скелетами несчастных лаборантов, не сумевших выбраться из собственного капкана, они так и манили Бьенола туда:

— Где могли поджидать все новые тайны бывших владельцев острова.

Но вот исследователь почти достиг всего, что желал, когда оказался перед долгожданной дверью, ведущей непосредственно в кабинет самого дона Луиса.

Пришельца, совершенно не случайно, особенно влекло к себе именно это помещение, оснащенное, как помнил сетелянин по своему первому его тайному посещению, самой современной техникой и телеаппаратурой.

Войдя туда, Бьенол перестал слышать даже свои шаги. Так как весь пол кабинета был устлан мягкой синтетической тканью, скрадывающей любые звуки.

Проведя по полу ярким лучом электрического водолазного фонаря, Бьенол вдруг отпрянул в сторону.

Прямо под его ногами, куда только что хотел сделать шаг, сверкнули в свете фонаря кости очередного, дочиста обглоданного крысами, человеческого скелета.

Только какой-то особенной жалости уже он не испытывал, изрядно насмотревшись на останки других людей, исчислявшихся десятками.

Мысли были совсем про другое.

— Это даже хорошо, что крысы замурованы здесь в подземелье, а то наверху житья бы от них не было, — отрешенно подумал Бьенол.

Сам же он хотел услышать ответ на совсем другой вопрос:

— Это чьи останки оказались у него под ногами в кабинете главного заговорщика, стоившего свои козни против всего человечества?

Но, так как поведать ему об этом было просто некому, следовало все выяснить лично и не оставляя дело на потом. Поскольку больше возвращаться сюда когда-либо сетелянин не имел никаких намерений и планов.

И начинать следовало именно, с установления личности несчастного, окончившего своё земное существование в апартаментах самого влиятельного человека атомного острова.

Хотя, была причина у пришельца в обретении такого острого интереса к чужой смерти.

Он начался зарождаться в душе Бьенола, когда на своем долгом пути по подземелью, путешественник стал встречать все больше уцелевших от взрыва жилых помещений, но совершенно теперь безлюдных, с обглоданными крысами, костяками бывших обитателей подземелья.

Судя по всему, участь сотрудников тайного научного центра решилась, в основном, во время пожара:

— Одних погубил дым, заполнивший все вокруг ядовитым смогом сгоревшей синтетики, других — жесткое радиоактивное излучение от разрушенного реактора.

Тех же, кто сумел уцелеть и от всех этих напастей, прикончила банальная жажда. Ведь людям, начисто замурованным здесь, под землей, влагу взять было просто не откуда.

Правда, потом Бьенол заметил, что на нижних горизонтах сооружения, и в других помещениях бункера черепа многих скелетов имели еще и пулевые пробоины:

— Этот же — в кабинете дона Луиса был совершенно цел, без особых повреждений.

Что, само по себе заслуживало внимания визитера.

Да еще рядом с человеческими останками, на посеревшем от пыли ковровом покрытии, лежал вороненый автомат. А так как противоположная дверь была косо прострочена очередью, то это смертоносное оружие явно пускали в ход:

— Видимо, от кого-то отстреливался несчастный, прежде чем сам испустил дух?

Нерешительно Бьенол перешагнул через загремевшие под ногами кости, и распугивая на своем пути, пока еще боязливых крыс, подошел к письменному столу.

Туда, откуда при свете фонаря, ему улыбался мертвым оскалом черепа еще один мертвец.

Подойдя к нему совсем близко, Бьенол еще раз пристально глянул на останки, сохранившиеся в глубоком кожаном кресле, тоже сильно изгрызенном крысиными зубами.

И удовлетворенно хмыкнул, увидев на ключицах скелета клочки яркой рубашки Мануэля Грилана:

— В ней, прежде, он так любил выходить на связь со своими пленниками — обитателями электромагнитной клетки.

Все в ящиках — документы, пачки денег, коробки сигар — тоже оказалось источенными прожорливыми тварями.

Но, как и надеялся Бьенол:

— Главная добыча ждала его впереди, совершенно не тронутой.

Потайное бюро на стене, где, еще раньше он заметил, дон Луис хранил ключи от сейфа, уцелело. И позволяло надеяться на сохранность всего своего, сверхсекретного, содержимого.

Тогда, в свой прошлый и совершенно случайный визит в кабинет к дону Луису, сетелянин многое для себя почерпнул. Особенно от того, что оказался невольным свидетелем заключения, по телевизионной сети, сделки между шефом «Грузовых перевозок Грасса» и бородачами.

А еще, следя за сеньором Грассом, Бьенол тогда случайно обратил внимание на личный секрет дона Луиса, имевшийся в его апартаментах. И вот теперь именно то наблюдение оказалось особенно важным на руку сетелянину:

— Конечно, будь сейф вместительнее, возможно, он бы сам в два счета оказался внутри.

А так, чтобы попасть в небольшую стальную коробку, вделанную в стену кабинета, пришлось воспользоваться ключами. Благо, что ящик, где они хранились, был открыт.

Однако там, заставив учащеннее биться сердце визитёра, сбоку, прямо из стенки, торчали, уже сработавшие как капкан, острые зубья охранного устройства.

Аккуратно, чтобы не коснуться их отравленных, поржавевших от крови, пик, сетелянин взял ключи.

Затем, выпотрошил все содержимое сейфа, тут же перекочевавшее в его заплечную сумку. После чего Бьенол пошел в соседний блок. Где, как он тоже помнил, находился главный вычислительный центр.

Сетелянину вновь пришлось подивиться своей памяти.

Он и в этом случае не ошибся. В хаосе застывших навсегда компьютеров, Бьенол деловито, будто всегда только этим и занимался, собрал с электронных машин жесткие диски с записью программ, заложенных в память базовой ЭВМ.

Лишь у одной растерялся.

Не знал, как поступить. Потому что, прямо перед клавиатурой, на месте оператора сидел скелет, облаченный в лохмотья, некогда бывшие белым халатом.

Инопланетянину Бьенолу, хоть и было достаточно противно, касаться костей покойника, плоть которого давно употребили прожорливые крысы, но он не отступил от своей затеи.

Потянул на себя кресло, с которого тут же посыпались на пол кости. Потом сетелянин наклонился к компьютеру и вытащил оттуда, последнюю на сегодня, находку — компакт-диск.

Закончив свои заключительные манипуляции, Бьенол вдруг почувствовал, как за что-то зацепился ногой. Посветив туда фонарем, даже присвистнул от удивления.

На полу, соединенные с компьютером проводами, грудились несколько сухих гальванических батарей. Видимо, тот, кто самым последним работал за машиной, умер гораздо позже других обитателей подземелья.

И возможно:

— Перед своей смертью нашел способ рассказать о себе будущим исследователям.

— Вот эту штуку нужно пометить особо, — тут же решил Бьенол, перепрятывая надёжнее в своей заплечной сумке блестящий кружок диска.

Предпринимая эти дополнительные меры, чтобы не спутать, запасы информации, еще и подумал:

— Сдается мне, что я точно знаю имя и «заслуги» этого оператора.

Инопланетянин Бьенол помнил чётко, что лишь у одного человека в персонале центра фамилия начиналась именно так:

«Доктор Лер…»

Часть именно такой витиеватой вышивки каким-то чудом уцелела на, изодранном крысами, белом халате, когда-то прикрывавшем плечи покойника.

И тут, разом отгоняя мстительное удовлетворение, в сердце проник страх.

За спиной раздался лязг металла…

Глава шестая

…Шквал ветра ударил внезапно.

Всякого повидал Алик за долгие месяцы, проведенные на берегу лагуны острова. Но такого тайфуна какой начался в эту ночь, еще не встречал!

По сравнению с ним тот ветер, что унес, как охапку соломы их первый шалаш, был простым шалунишкой.

Сейчас же завертело, понесло целые клубы песка.

Как огородник — за ботву редьки со своей грядки, рвануло ветром вверх крону густых пальм, переплетенных лианами.

Подняло и ударило оземь и самого Алика.

Неизвестно куда бы унесло его дальше, если бы испугавшись, он не захотел очутиться под спасительным бетонным колпаком, ранее расчищенного от песка, ракетного дота?

Но и там, после прыжка подростка в пространстве, не очень-то было уютно обитателю убежища. Даже под надежной крышей некуда было спасаться от секущих лицо и тело пригоршней песка с каждым порывом ветра, влетающего через амбразуру, или разрушенную стену бывшего боевого укрепления.

Спасаясь от непогоды, Алик забился в дальний от пролома угол и там, свернувшись клубком, собрался переждать:

— Когда же уйдет подальше центр тайфуна.

Но и потом, когда уже стихли уйдя в другую сторону, шквальные порывы ветра, мальчишке пришлось еще долго надеяться на полное прекращение, внезапно грянувшего, тропического ливня.

Так что на берегу появления Бьенола, задержавшегося в подземелье, Алик Колен не дождался. Заснул, пригревшись в своем убежище. Сморили его журчание тугих дождевых струй, с силой пожарного брандспойта бивших в песчаный пляж острова, омывавших от сажи шероховатый бетон дота.

Усыпил еще и успокоившийся шелест листвы. Растерзанной ураганом близкой пальмовой рощи с сильно поредевшим ковром прочей растительности.

Так что, сладко посапывающим нашел его Бьенол, лишь с рассветом выбравшийся из подземелья:

— Не зная, какому испытанию подвергся его питомец, наверху он оказался лишь после того, как стихия уже миновала остров.

…Бывший пилот междухода всегда был не из трусливого десятка.

Однако и он почувствовал как похолодела от напряжения спина, когда, разглядывая обрывок метки на лохмотьях, прикрывавших останки доктора Лериха, услышал за собой чье-то осторожное злобное дыхание и признак движение живой материи.

Резко обернувшись, Бьенол, словно саблей, полоснул слепящим лучом водолазного фонаря туда, где только что звякнул металл.

— Вот окаянные твари, и здесь достали! — с облегченным смехом ругнулся исследователь, глядя на то, как с испуганным визгом растаяла в воздухе рыжая мартышка. — Вот уж кого не ожидал тут встретить!

При этом инопланетянин Бьенол понял:

— Подходит конец их вольготной жизни на острове, коли, каким-то сверхъестественным чутьем обезьяны узнали о пути в подземелье и даже уверенно пошли по его следам.

Таким образом, впервые для себя научившись ловко проникать даже сквозь земную толщу. До сей поры скрывавшую от приматов начинку острова.

— Вот ведь чутье, — продолжал удивляться Бьенол. — Когда, в своих поисках стал то и дело стал натыкался на снующих по этажам обезьян — бывших подопытных ученого, ставшего жертвой собственной сделки с дьяволом в лице дона Луиса.

Наверх он выбрался с, уже изрядно потяжелевшей, плотно набитой бумагами и компьютерными дисками, сумкой.

И там, безудержно кляня себя за то, что так надолго задержался в подземелье, быстрым шагом пошел к палатке.

Все по пути говорило о тайфуне, нагрянувшем на остров в его отсутствие. Тут и там встречались поломанные пальмы. Изрядно прореженный кустарник позволял уже идти свободнее через былые заросли, лишь перешагивая через вырванные с корнем длинные жгуты лиан.

Еще хуже было на берегу, где ничто не препятствовало буйству ветра. Там зрелище было действительно не для слабых нервами.

Глядя на изогнутые стальные колья, державшие когда-то растяжки палатки, Бьенол не мог не испугаться за Алика:

— Торчали из песка только эти, глубоко забитые в грунт острова стальные стержни.

Все остальное унесло ураганом прочь — и палатку, и готовую к отплытию лодку:

— Ведь, на её сооружение ушло столько сил.

Жаль было и пропавших теперь тюков с провиантом, собранным в дальнюю дорогу через океан.

На острове оставалось одно единственное место, где можно было спрятаться от свирепой стихии:

— Бывшее ракетное укрепление.

Таких было много вокруг, но это единственное они сумели раньше расчистить от прежних песчаных заносов.

Туда пришелец и отправился.

— Вот и молодец, что догадался здесь отсидеться, пока пройдет тайфун! — похвалил Бьенол, встретив там, уже проснувшегося, к его возвращению, юного друга.

Скинув на землю там же, в сухом углу укрытия свою нелегкую поклажу, он улегся рядом, чувствуя, как уходит усталость из натруженного тела.

Его возвращение обрадовало юного «Пятницу».

— А что мы здесь в сырости сидим? — обратился к нему Алик. — Пойдём лучше в палатку.

Сетелянин в ответ только огорченно развел руками.

— Ты опоздал, брат, — ответил он на этот простодушный вопрос. — Унесло ее ветром в неизвестные дали.

Глаза у мальчишки от огорчения наполнились слезами.

— Ну, а лодка наша как? — не на шутку всполошился Колен. — Она-то хоть уцелела после тайфуна?

И в этом случае порадовать его было нечем.

— И ее тоже унесло прочь, — невозмутимо, словно бы и не было только что огорчения, констатировал Бьенол. — Пока я бродил в руинах подземного центра, ветер выдался у тебя тут такой, какого прежде мы и не знали!

Затем сетелянин, видя, как обиженно вытянулось у мальчугана лицо, примирительно улыбнулся.

— Не расстраивайся, Алик, не в первый раз такое у нас с тобой приключилось, — услышал подросток своеобразное утешение. — Руки-ноги есть, значит обязательно новый корабль построим!

За дело хотели взяться сразу же, едва Бьенол отдохнул после напряженных поисков в недрах подземного лабиринта. Однако стало не до отдыха, когда Алик, отправившись умываться, на берег лагуны, встретил там своих друзей — обезьян.

О чем тут же стало известно и сетелянину.

— Глянь, Бьенол, что у меня есть! — похвастался он, вернувшись в бетонный дот к другу и наставнику.

Протянутая пришельцу вещь, на самом деле, требовало скорейшего к себе внимания:

— Какая отличная штука, — в дороге непременно пригодится!

Холодея от, внезапно нахлынувшей на него догадки, Бьенол увидел в его руках резиновую кислородную подушку.

Между тем мальчишка продолжал хвастаться своей добычей:

— С такой-то штукой не потонешь.

И дальше, тем же радостным тоном, продолжил перечислять список возможных применений столь славной вещи.

— Будет у нас вместо спасательного круга, — не скрывал своей удачи Алик. — Да и вздремнуть на ней можно не хуже чем на пуховой!

Только получил отклик совсем иной, чем ожидал.

— Где взял? — не разделил его радости Бьенол.

Улыбка исчезла с лица мальчишки.

— Обезьяны сюда притащили, где еще?! — удивился хмурому виду друга подросток. — А что?

Сетелянин вдруг опомнился.

Не стал придираться к ребенку, поняв, что вины Алика тут, действительно никакой нет.

— Да ничего, — не стал тот расстраивать его раньше времени. — Притащили и притащили, на то они и приматы.

Только интерес свой все же не потерял.

Продолжая разговор о находке, спросил у Алика новые подробности результатов визита мартышек следом за ним в подземелье:

— Нет ли у них еще, чего-нибудь подобного?

Тот ничего скрывать и не думал:

— Полно.

После чего пригласил в том убедиться:

— Да сам глянь, чем они играют.

По его приглашению Бьенол вышел из-под бетонного укрытия и непосредственно убедился в своих самых, что ни есть худших предположениях.

Мартышки играли блестящими медицинскими инструментами:

— Видно, уже успели добраться до лаборатории доктора Лериха.

— А ведь там наша общая смерть! — болью дурного предчувствия рвануло душу бывшего пилота междухода.

Тут же ему на память пришла картина накануне увиденного в первое посещение лаборатории, где все кругом было заставлено хрупкими стеллажами с пробирками. И за тонким стеклом каждой из них, было запаяно средство, специально разработанное доктором Лерихом для уничтожения мутантов.

Как он назвал:

«Яд для будущего сверхчеловека»!

И в первую очередь — для Бьенола с Аликом.

Тут же сетелянину представилась и еще одна картина прошлого. Он вдруг отчётливо вспомнил, как в агонии корчилась на столе, уставленном яствами, любимая мартышка дона Луиса, получившая мизерную дозу препарата из аэрозольного баллончика.

— Теперь жуткий препарат выйдет наружу, вот с такими игрушками, — пришелец Бьенол сделал точный вывод, легко напрашивающийся после всего, только что им увиденного.

И сам себе задал вопрос, касающийся теперь жизни и смерти:

— Вот только, как знать, успеем ли мы убраться отсюда до того, как обезьяны разнесут яд по всему острову?

Глава седьмая

Безвыходное, судя по всему, положение, в которое теперь поставило людей природное любопытство рыжих обезьян, заставляло Бьенола напрячь всю свою память:

— Лихорадочно искать в ней пути к спасению.

Основной и самый надежный вариант бегства с острова требовал много времени на постройку новой лодки.

— И вот тут-то, во времени и заключалась главная трудность, — прекрасно понимали обитатели острова.

Тогда как все чаще и чаще мартышки ныряли в лабиринт разрушенного бомбардировкой подземного исследовательского центра.

— И чего уж только не натаскали с собой на поверхность? — что ни день удивлялся их приятель Альберт Колен. — Ты, только, посмотри!

Особенно же, как выяснилось, привлекал их почему-то вид блестящих медицинских инструментов, да разноцветных колб с различными химическими препаратами.

— Как только находят все это в кромешной темноте? — удивлялся поначалу Бьенол, впервые встретившись в подземелье с обезьянами.

Однако позже сумел убедиться в том, что новым мутантам для ориентирования свет вообще-то уже и ни к чему.

Перемещались они по бункеру вполне уверенно и гораздо быстрее, чем Бьенол со своим фонарем.

Тогда и он попробовал испытать собственные возможности. Найти опытным путем неизвестные, пока еще ему, свойства постоянно обновляющегося организма. Щелкнул выключателем кнопки на ребристой трубе пластмассового корпуса фонаря и на несколько минут остался в полной темноте.

Постепенно, когда глаза привыкли к отсутствию света, очертания предметов все яснее стали проступать из густой, словно бы вязкой чернильной темноты. Становились все осязаемее, пока мрак вообще не рассеялась для глаз сетелянина в простой сумерки, какие бывают по вечерам и на рассвете.

Рассказывая Алику об испытаниях, пережитых во время второго посещения подземелья, Бьонол преследовал и еще одну, вполне определенную цель:

— Как обстоит дело с этим изменением зрения у подростка?

Оказалось, что точно так же, как и у него самого!

— Я и фонарем под водой в последний раз не пользовался, когда нырял к субмарине, — поделился Алик, — Только не придал тогда этому значения.

Он вопрошающе глянул в лицо Бьенола:

— Думал, что ты знаешь.

Открытие, что ни говори, произошло довольно своевременно.

Как ни высока была емкость конденсаторных зарядов подводных фонарей, все же частое пользование ими не прошло бесследно. Все тусклее и тусклее, с каждым новым включением, был их свет. Да и луч стал заметно рассеяннее.

— Теперь, действительно, обходиться будем без фонарей, собственными силами, — заключил Бьенол, глядя на бледный накал лампочки, скрытой под герметичной линзой на рефлекторе водолазного светильника.

Пока же оставалось время, сетелянин, на свой страх и риск, предпринял еще одну вылазку в недра бывшей лаборатории доктора Лериха.

Там, как и ожидалось, повсюду были следы присутствия шаловливых обезьян — раскиданные реторты, распахнутые створки вытяжных шкафов. Но испугало Бьенола больше всего именно то, что, на его взгляд, заметно поредело содержимое стеллажа с ампулами:

— Видимо пронырливые обезьяны уже во всю играли наверху стекляшками, наполненными последней вакциной хозяина разрушенного исследовательского центра.

О том, что их содержимое действительно появилось и на поверхности острова, подсказала вдруг необычная тишина, встретившая Бьенола по его возвращению из разрушенного взрывом подземелья на солнечный свет.

Сразу подумал:

— Что-то «рыжиков» не видно!

О чем хотел, было поинтересоваться у Алика, но тот сам желал узнать у него нечто подобное, едва оказался вместе с сетелянином.

— Ты случайно их не видел внизу? — встретил он вопросом. — Может, сбегаю к ним в рощу?

На что получил сигнал предупреждения об опасности, со стороны, всегда, предусмотрительного пришельца.

— Подожди, не торопись, вместе пойдем, — хотя и согласился с опасениями паренька Бьенол, однако, одного Алика к рыжим бестиям не отпустил. — Давай, предварительно предпримем некоторые средства предосторожности.

Пример подал тут же.

Ему последовал паренек. Так что вскоре обезопасили себя от всякой возможной беды. Для этого и сам он, и Алик надели резиновые водолазные костюмы:

— Чтобы хоть как-то защитить себя в случае непредвиденной опасности.

Предчувствие не обмануло их.

Едва войдя в пальмовую рощу, «робинзоны» увидели трупы первых двух погибших мартышек. Дальше — больше. И над всеми ними роем кружились мухи, москиты.

Один раз Бьенол заметил и крысу:

— Видимо, их стаи уже прогрызли ход из подземных руин наверх, под солнце и начала осваивать новые территории.

Правда, сейчас крысы, никогда не видевшие дневного света, были еще слепыми.

— Но дай время, — понял Бьенол. — Освоятся и здесь не хуже, чем в подземелье.

Где эти твари кормились останками дона Луиса и его подручных, заодно опустошая запасы подземных кладовых.

По знаку Бьенола и он, и Алик прыгнули в пространстве, чтобы тут же оказаться под бетонным колпаком бывшего ракетного дота.

Бьенол снял с лица маску.

— Значит так, Алик! — категорично заявил пришелец. — Без защитного костюма теперь на острове нельзя делать и шагу.

Но тот и сам уже понял:

— Эти кровососущие твари — мошкара, москиты теперь стали явными переносчики заразы, погубившей обезьян.

Бьенол более конкретно очертил перед собой и спутником, внезапно возникшую смертельную угрозу:

— Всем обычным земным существам они не опасны, а вот нам с тобой…

Мальчишка вздохнул:

— Понимаю!

Перед глазами Алика живо предстала картина убийства доктором Лерихом любимой мартышки дона Луиса.

Но он был не так сильно напуган страшной перспективой, как боялся за него Бьенол.

— Не охота погибать так глупо от проделок неразумных макак, — рассудительно произнес Алик. — Но что же делать?

Ответ последовал незамедлительно от того, кто уже давно размышлял по поводу выхода из ситуации.

— Уплывать нам с тобой нужно с этого острова, — решительно заявил сетелянин. — И делать это следует немедленно.

Чем только огорошил собеседника.

— Как уплывать? — переспросил мальчуган. — На чем?

Он вопросительно глянул в глаза сетелянина:

— Ведь нашу лодку унесло тайфуном.

Бьянол не стал томить его лишними переживаниями:

— Есть одна мыслишка.

Сетелянин поднялся на ноги, с целью добиться осуществления задуманного.

— Ты пока подожди меня здесь! — остановил он, засобиравшегося, было, вместе с ним Алика. — Нужно кое-что проверить!

Бьенол снова надел маску, открыл вентиль подачи воздуха из баллонов акваланга.

Но зашагал уже, как и полагается аквалангисту — к воде.

Глава восьмая

Опустившись на дно лагуны к затонувшей субмарине, подводный пловец сразу же направился, не совсем привычным для себя, путем. Не как обычно — к корме. Откуда раньше добывали упаковки с продовольствием.

Поступил как раз — наоборот.

Теперь он держал курс к носовой части подводной лодки, где в ее корпусе чернели, уже заросшие кораллами, жерла торпедных аппаратов.

Пусть сейчас они были пусты.

Но Бьенол, еще из подслушанного им разговора дона Луиса с бородачами, знал, что за товар намеревались доставлять тем моряки субмарины корпорации «Грузовые перевозки Грасса»?

Был заодно и в курсе того, что запрятано в веретенообразных контейнерах, выполненных в форме и по размерам торпед.

Да и сам сетелянин лично видел в свое время в складе процесс загрузки людьми Мануэля Грилана в одно из таких «веретен» — комплектов диверсантов.

Раньше и он сам, и Алик старались держаться, как только можно дальше, от этого отсека с оружием. Зато теперь настал черед заняться и его содержимым.

Оказавшись внутри субмарины и выждав, когда зрение освоится в кромешной темноте, царившей в торпедном отсеке, Бьенол подплыл к ближайшему такому контейнеру.

Осмотр дал сразу несколько результатов.

Во-первых, алюминиевые веретена закрыты герметично, а во-вторых, на каждом есть потайные замки для осуществления доступа к содержимому.

Надавив на утопленные в металле тугие кнопки, Бьенол даже вздрогнул от неожиданности, когда с легким чмоканьем контейнер развалился пополам, выпустив из себя целый сноп пузырьков воздуха.

Упаковки с боевыми комплектами диверсантов пришлось пластать ножом прямо здесь — в отсеке. Вынимать из них плоские бруски пластиковой взрывчатки и детонаторы.

— Ну, а взрывной машины достаточно будет одной! — решил Бьенол. выбираясь со своим крайне опасным грузом в центральную рубку субмарины.

Страшная, с рваными краями пробоина, полученная от взрыва ракеты «Стелтса», зияла у самого основания главного поста подводной лодки.

Покореженный металл, завернувшись причудливым узором, накрывал собой сферическую спасательную камеру, чуть утопленную в прочный корпус корабля.

Мины Бьенол установил сразу в нескольких местах.

Здраво рассудив, что именно под самой спасательной камерой обязательно нужен мощный заряд, чтобы отделить ее от проржавевших креплений. Тогда как предыдущий взрыв должен будет отогнуть листы завернувшегося над ней металла из внешнего корпуса субмарины.

Лишь когда минирование было полностью завершено и установлены взрыватели, сетелянин, хорошо помня еще диверсионные уроки Кавалера Заслуги Садива, поспешил ретироваться на достаточно почтительное удаление от предполагаемой «громкой» акции.

Поднявшись из глубины лагуны, он быстро выплыл из ее середины к собственному базовому лагерю.

На берегу его ждал изнывающий от духоты, в своем резиновом облачении Алик. Но уйти под воду он не мог, так как в этот момент боролся с полчищами, неуклюже наползавших в бывшее ракетное укрепление, слепых подземных крыс, которых привлекал запах вскрытых и использованных жестянок из-под консервов.

— А так же сумка, — догадался Бьенол. — Плотно набитая находками, сделанными в подземелье.

Колен был очень обрадован пришедшей помощи.

— Для этих тварей здешняя радиация прямо-таки живительная среда, — чуть внятно бубня из-под маски, пожаловался подросток Бьенолу. — Колочу их, бью палками, бросаюсь камнями, а крысам хоть бы что.

Он развел руками в резиновой защите подводного костюма:

— Всё также продолжают наползать.

Инопланетянин Бьенол, как только мог, постарался успокоить своего маленького помощника, уставшего от напряженной битвы с крысами из подземелья:

— Ладно, недолго нам с ними спорить за первенство на острове!

С этими словами пришелец нажал на кнопку взрывной дистанционной машинки.

В лагуне оглушительно грохнуло.

На доселе спокойной водной поверхности вспучился гигантский воздушный пузырь. Затем он с ревом лопнул, дыхнув вокруг взрывной волной.

Следом последовало повторение процедуры.

Когда же улеглась даже пена, от волнения, вызванного взрывами, на волнах закачался серый стальной шар.

Сетелянин не смог скрыть радостной улыбки от того, что все у него получилось так, как он и задумывал:

— Вот, Алик, нам с тобой и корабль!

Пришелец Бьенол поднял с земли, спасенную мальчишкой от крыс, свою дорожную сумку с дисками от компьютеров и другими материалами из подземной лаборатории.

Оглянулся в последний раз вокруг, и побрел в воду, увлекая за собой Алика

Часть третья Отмщение

Глава первая

…Питер Келли здорово опоздал.

А все — дела! Перед тем, как получить, полагающийся дублеру члена космического экипажа, отпуск, ему пришлось заняться бумажной волокитой еще и по будущему такому контракту.

К тому же удалось кое-что уточнить еще и по поводу гибели бомбардировщика-невидимки «Стелтса»:

— Которым до самой своей гибели в учебном бою командовал его приятель — полковник Сэм Донован.

Случилось это, когда на руках астронавта оказалась долгожданная распечатка, сделанная из заархивированной записи со спутника определенной части океанской акватории.

— Вот оно — место падения самолета! — восторженно ахнул исследователь. — Нашлось, как его ни прятали.

На серии достаточно четких снимков были видны все фазы разыгравшейся трагедии на острове — от момента попадания прямо в цель, управляемых дистанционно ракет «земля-воздух». После чего последовал ответный ракетный залп, доставший бомбардировщик уже тогда, когда самих зенитчиков испепелило пламенем взрыва.

Еще на снимках четко были видны все фазы падения самолета в океан. Круги на этом месте с точными координатами случившегося. И даже изображения обломков и личных вещей экипажа, всплывших на поверхность со дна.

Сотрудник отдела космической фоторазведки немного подождал, пока примчавшийся на его звонок астронавт пристально изучал, поданные тому, глянцевые листы свежих фотоотпечатков.

И заявил примерно то, что уже ожидал Питер Келли.

— Вы, конечно, понимаете, что эта услуга, — он замялся, подбирая нужные слова. — Как бы проще выразиться…

Заказчику пришлось самому догадываться о том, что осталось недосказанном.

— Услуга конфиденциальная! — пришел ему на выручку Келли.

Его невольный сообщник, начиная уже раскаиваться в совершенном самоуправстве, настороженно оглянулся по сторонам:

— Вот именно!

Астронавт промолчал и тут же дождался, когда офицер, убеждённо в ожидании правильного ответа, глянул на собеседника:

— Так что меня в эту историю лучше бы не впутывать!

Последние его слова были уже вполне официальными.

— К тому же все снимки лишь на время взяты из секретного архива, — донеслось до Питера. — И придется их вернуть.

Это было уже не то, чего бы хотелось заказчику снимков.

— Ну, а копию заказать, надеюсь, можно? — разочарованно протянул астронавт. — Мне она необходима для работы.

Однако провести ему собеседника не удалось.

— Нельзя, — ответил офицер. — Но я не настаиваю на том, чтобы Вы вернули мне все это прямо сейчас — немедленно.

Дружеское рукопожатие, словно благословило на дальнейшие его занятия астронавта, всеми силами пытавшегося установить место гибели геройского летчика:

— Можете ещё поработали со снимками, хотя бы ближайшие час-два.

И тот постарался не потерять ни минуты из отведенного ему времени. Благо, что ксерокс отыскать не составляло особой проблемы.

Вот только оставалось решить главное:

— Как снять копии фотоснимков без свидетелей?

Он сумел выполнить всё, что собирался. Вот только все эти проблемы и помешали Питеру Келли успеть на ближайший самолет, вылетавший по расписанию.

Так что в Кривпорт он прилетел на сутки позже намеченного срока. Когда, не дождавшейся его, яхты шкипера Криса Джонсона на морском рейде вовсе уже не значилось.

Однако, сообщение диспетчера о том, что парусник успел сняться с якоря, лишь на короткое мгновение ввело Питера в транс.

Тут же ему на ум пришло гениальное решение:

— Как устранить неблагоприятные последствия собственного опоздания на корабль.

Один звонок в родной некогда учебный центр генералу Лорби, и оттуда пришли на выручку:

— Связались по радио с Джонсоном.

И не только сообщили своему отпускнику о прилете недостающего члена экипажа — механика по судовой роли, Питера Келли, но и получили точные координаты местонахождения корабля.

— Так это совсем рядом, дорогой Питер, — басил в телефонной трубке голос генерала Лорби. — Если очень этого захочешь, то уже через час будешь на борту.

Астронавт не мог не обрадоваться.

— Очень даже хочу, — прямо-таки крикнул он в трубку телефона. — Выручайте, дорогой генерал!

И даже взмолился, вновь обретший надежду астронавт:

— Иначе весь отпуск пропадет зря!

Ответ поступил незамедлительно.

Да, к тому же, такой, что снял все возможные неувязки, возникшие в связи с опозданием майора Келли в морской порт столицы штата.

— У нас в аэропорту на сегодня зафрактован вертолет для приема делегации, прибытие которую отменили, — заявил начальник учебного центра. — Так что пользуйся моей добротой.

Напоследок он пожелал традиционное:

— Ни пуха, ни пера!

— К черту! — уже весело рассмеялся в трубку Питер Келли. — Большое спасибо, мистер Лорби!

Парусный капитан Крис Джонсон выполнил свое обещание, данное по радио начальнику учебного космического центра:

— Застопорил ход своей яхты, дожидаясь, в океане, когда до них доберется вертолет из Кривпорта.

А там и новый член экипажа благополучно прибыл к ним прямо по воздуху.

Более того, астронавт, когда рассмотрел с борта винтокрылой машины свою новую морскую обитель, очень удивился разительным переменам, произошедшим с парусной посудиной:

— И не сказать, что именно на ней, когда-то, попал в мёртвый штиль и выбрался из него, лишь сумев успешно справиться с починкой древнего двигателя.

— Вот дела, и не узнать старушку! — восхищенно выдохнул Питер, когда доставивший его на место вертолет делал круг над яхтой.

И было чему удивляться.

За прошедший год собственность военного врача учебного центра Криса Джонсона приобрела неузнаваемый вид.

— Словно модницей стала простая Золушка после изрядной доли косметики, — успел по достоинству оценить опоздавший член экипажа.

Действительно, теперь было теперь на что посмотреть.

Выкрашенная белой эмалью, она теперь прямо сняла на полуденном солнце, покачиваясь на волнах своими утонченными стремительными обводами.

Пилот вертолета, выполнявший приказ генерала Лорби, профессионально оценил ситуацию с передачей пассажира.

— К самой яхте подойдем но, на палубу лестницу не сбросишь — мачта мешает, — объяснил он пассажиру. — Так что сойдете в плавучее средство меньшего размера!

Да и капитан парусника был того же мнения.

С яхты спустили спасательный ялик, куда и спрыгнул с веревочной лестницы уже прилетевший, ещё один отпускник — астронавт майор Питер Келли.

После обычного обмена приветствиями, не обошлось и без доли критики в адрес провинившегося лица.

— Ну, ты нас подводишь! — не удержался от порицания Крис Джонсон. — Мы долго ждали и всерьез уже решили без тебя, не полным экипажем махнуть прямо на заявленные в маршруте, Бермуды.

Однако извинения, в конце концов, были приняты, и Крис познакомил Питера с остальными двумя членами экипажа яхты:

— Это вот наши глаза и уши — радист Говард Эйкен! — заявил шкипер, представляя астронавту первого из них.

И тут же вспомнил, что оба прежде могли встречаться в одном, на их всю дружескую компанию, учебном центре.

— Хотя его-то ты знаешь, — все же указал капитан на лысоватого, уже не первой молодости, толстяка.

Астронавт, появившийся на яхте, отличался крепкой памятью и действительно не забыл старого знакомого.

— Привет, Говард! — обнял его Келли, на самом деле хорошо помнивший еще по своей прошлой учебе, лучшего программиста вычислительного центра их учебного хозяйства генерала Лорбию.

Того самого, под руководством кого, лично, не далее как год с небольшим назад, занимался компьютерным программированием.

Но теперь профессиональный программист удивил другим новоявленного искателя приключений:

— Ты-то, как сюда попал? — поинтересовался Питер Келли.

И получил исчерпывающий ответ.

— Поддался на убедительные уговоры Криса, — в ответ тоже заулыбался программист. — Решил вот с вами тоже провести отпуск.

Он хлопнул Питера по плечу:

— В обнимку не с женой, а с романтикой.

Все тоже рассмеялись немудреной шутке.

Особенно же хохотала высокая черноволосая девушка, судя по внешности, недавняя выпускница университета.

— Паола Конрой! — протянула она, знакомясь, руку. — В обычное время журналистка, а здесь, на борту стюардесса и повар.

Прервал их беседу капитан.

— Заодно — моя племянница, — услышал от него Питер. — Как узнала про наше плавание по маршруту среди Бермудских островов, пристала так, что пришлось брать с собой.

После общения с товарищами по путешествию, настала очередь и основного знакомства с «плавучим средством».

Чем и занялся хозяин судна, устроив исключительно для вновь прибывшего моряка ознакомительную экскурсию:

— Яхту же ты, надеюсь, помнишь.

И хлопнул его плечу:

— Не нужно особо представлять!

Только этим, вовсе не удалось закончить официальный церемониал представления друг другу — судна и её нового механика.

Питеру не терпелось высказаться насчет перемен, произошедших с движимым имуществом друга.

— Ну, скажешь еще — не нужно знакомить с яхтой, — заявил он со всей, какая только могла быть, откровенностью. — Прежняя была общипанная, как дохлая курица, а эта — словно игрушка.

И подобрал более подходящее слово:

— Прямо красавица писаная.

— Точно, красавица, — согласился яхтсмен. — Хотя ремонт и влетел в кругленькую сумму.

Он прямо-таки расцвел довольной улыбкой:

— Только ради этого стоило раскошелиться.

Майор Келли тем временем успел заметить и новое имя, выведенное красной краской на белом пробковом спасательном круге, висевшем прямо на рубке.

Потому не удержался от нового вопроса:

— Из-за красоты и название сменили?

И попал в точку.

— Нет, больше на удачу! — ответил Джонсон. — Хочется добиться большего, чем на прежней старушке.

Астронавт, однако, не унимался:

— Но почему именно «Зеро»?

Вопрос Питера, очевидно, был самым распространенным среди тех, кто впервые попадал на уже отремонтированную яхту Джонсона.

Потому Крис ответил Питеру отработанной фразой:

— Потому что именно «Зеро» — то есть ноль.

Давая понять, что другой такой, с каким-то иным порядковым номером просто нет, и не будет.

И уже потом сам Питер Келли узнал подробности:

— Чего стоило Джонсону отыскать, те самые немалые средства на ремонт его парусной старушки?

Год назад, доставив Питера в Кривпорт, яхтсмен, бродя по городу, зашел в казино ресторана «Морская звезда», что располагалось тогда рядом с офисом международной транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

Ну а так как был под «мухой», возьми и поставь все, что имел на кон. В тот момент рядом с ним была рулетка, где приняли от новичка его деньги, поставленные на «черное».

Причем выбор цвета был не случайным.

Протягивая фишки, приобретенные в кассе заведения, шкипер вдруг вспомнил, как выглядел после работы в моторном отсеке его яхты, только что бывший в парадном обличии, астронавт.

И уверенно назвал:

— Пусть будет «черное».

Перед этим, как ни случайно, несколько раз выигрывал крупье, вбрасывая шарик рулетки на «зеро». И теперь, наверняка полагал:

— Уйдет и этот посетитель ни с чем.

Только уже яхтенному капитану улыбнулась удача.

— Их банк даже затрещал, сколько я оттуда потом за тот вечер выгреб, — в разговоре с Питером, довольно вспомнил Крис Джонсон. — Но не это главное.

Он горделиво обвел рукой преображенное судно:

— Зато теперь, как ты сам видишь, и яхта как новенькая, и такелаж поставили, который только поступил прямо с верфи.

Судя по всему, сейчас капитану было особенно приятно вспомнить перед новым, но совсем не случайным, слушателем и про непосредственную «вотчину» этого их нового яхтенного моряка.

— Двигатель тоже заменил, — заявил он. — Так что тебе, как механику, это услышать будет не без приятности.

Питер Келли подтвердил все им сказанное, честной открытой улыбкой, за которой читалось его желание поскорее приступить к своим обязанностям механика.

Начало путешествия, хоть и было, по его собственной вине, достаточно сумбурным, с этого момента ему начинало все больше нравиться.

Только не обошлось без дополнительных вопросов.

— Только почему все же «Зеро», коли выиграл ставкой на «черное»? — вновь вернулся он к прежнему разговору.

Но, к тому моменту острота воспоминаний уже источилась о валун новых проблем, которые взвалил на свои плечи организатор парусного путешествия.

— В память о крупье, — отмахнулся везунчик. — И для себя тоже, в назидание, чтобы нос больше не совал за рулетку!

На том и завершилась беседа, совершенно примирившая, отставшего члена экипажа, с его заждавшимися спутниками по плаванию.

Глава вторая

…Все на «Зеро» располагало к интересному и приятному времяпровождению.

— Особенно же, — как успел заметить Келли. — Подходила по всем статьям дружная компания единомышленников, решивших отдохнуть на всю катушку от цивилизации.

Подарком для каждого из новоявленных яхтсменов стала не только прекрасно оборудованная яхта, но и сопутствующая началу путешествия великолепная погода.

Не говоря уже о вполне романтической цели путешествия в местах, куда не всякий отважится испытать, как свою судьбу, так и своего шанса сделать поистине запоминающимся отпуск себе и другим, именно таким, как и намечалось!

Во всяком случае, возможность поймать счастье на волне попутного ветра, Крис Джонсон не упустил. Не смотря даже на то, что на первых порах, пришлось ему потратить немало времени и усилий на кропотливую перековку из «сухопутных новичков», вполне приемлемой команды.

Зато теперь плавание шло, как по маслу.

Под всеми парусами день и ночь мчалась яхта к загадочному Бермудскому архипелагу — вожделенной цели Питера Келли.

— Правда, зачем именно туда и с какой целью? — он, до поры до времени, спутникам не пояснял.

Что вполне понимал один Крис Джонсон, объясняя скрытность офицера, присутствием на борту журналистки.

Чья профессия известна:

— Газетчик, ради красного словца, мать родную продаст!

Кстати, Паоле Конрой, именно в первые дни плавания было хуже всего. Ведь, сильнее чем от морской болезни она сгорала от любопытства. А погасить его было невозможно из-за сурового характера астронавта.

— Действительно, мистер Келли, поведайте о том, какова наша конечная цель в этом рейсе? — как-то, уже после ужина, по-любительски приготовленного ею же, спросила Конрой у майора. — Пора бы уже, наверное, просветить друзей по путешествию!

Зерно любопытство в этот вечер попало во взрыхленную почву дружелюбия.

— Не терпится узнать, ради чего придется рисковать? — поддел ее Питер. — Так вот и запиши в своих путевых заметках — идём под парусом во имя развлечений, и чем дальше, тем еще больше развлечений ждем мы от коварного места в океане!

На той юмористической нотке, тогда тема была практически исчерпана. Но продолжала незримо витать в общении членов экипажа. Не считая, разве что самого шкипера и его механика, молчавших пока о предстоящих испытаниях, что ожидали впереди яхтсменов.

Сам Питер, в свободное от вахт за штурвалом время, строил планы поиска погибшего самолета. Тем более что само место, где «Стелтс» упал в океан, было известно ему до десятка метров:

— Как-никак, космическая спутниковая разведка имеет свои преимущества перед всеми прочими.

Беспокоило другое:

— Как глубоко на дне океана лежат останки «Стелтса»?

И еще мучили сомнения:

— Реально ли добраться до его «черного ящика»?

Чего за этот год так и не сделали официальные спасатели.

А ведь только с его помощью можно будет окончательно ответить на вопрос:

— Ради чего и почему погиб во время учебного бомбометания экипаж полковника Сэма Донована?

То, что сами военные даже не предприняли попыток добраться до затонувшей «Летучей мыши», ему было известно давно. И, возможно, именно такая странная «забывчивость» еще и еще влекла Питера Келли к поиску истины.

Чувствовалось ему, что совсем неспроста вокруг всей этой истории создана полная завеса секретности.

Откуда же было знать, несостоявшемуся пока астронавту всю правду об истинных причинах, по которым сбитый «Стелтс» был навсегда, вместе с останками экипажа, оставлен на дне океана в покое и забвении?

Господин Шелтон Грубер сумел убедить членов Комитета Начальников Штабов в том, что, поднимая на поверхность сбитый бомбардировщик, морская экспедиция непременно наткнется на остров:

— До сегодняшнего дня он, как был, так и остаётся совершенно секретным объектом!

По его доводам:

— Как следствие такого разбирательства, могут всплыть факты бомбардировки военной авиацией атомного реактора, загрязнившего после своего разрушения значительный квадрат окружающее акватории.

И его нельзя было ослушаться.

— Такой вой поднимется, что мало не покажется! — вещал шеф Центрального Федерального Бюро по борьбе с незаконным распространением наркотиков.

Так что, не мытьем, так катаньем, он, в конце концов, добился своего. О погибшем самолете и его экипаже начисто забыли все, кроме, разве что, друга погибшего летчика Сэма Донована:

— Он был готов сейчас на всё, ради установления истины.

Еще одним занятием на борту яхты, кроме несения вахт, у Питера Келли было — обслуживание двигателя.

Хотя «Зеро» и бежала довольно ходко по волнам под своими парусами, время от времени приходилось запускать и дизель яхты.

А все потому, что основные штурманские расчеты велись через Говарда Эйкена, чей кубрик был буквально заставлен самым современным оборудованием радиостанции. В том числе и новейшим персональным компьютером.

Вот вся эта электроника и требовала массу энергии, вырабатываемой генератором, спаренным с основной силовой установкой парусника.

Самого Эйкена, называвшего себя штурманом, никто ни разу не видел на палубе с секстантом в руках или колдующим у компаса.

Но точку нахождения «Зеро» в океане он давал безошибочно.

— Раз существует космическая навигационная служба, зачем лишний раз мозгами шевелить? — искренне удивлялся Говард въедливым расспросам журналистки. — А вот тебе, милочка, если будешь такой любопытной, и сам Бог не поможет хорошо исполнять обязанности по судовой роли.

Ирония была совершенно к месту:

— Какой ты, Паола, к черту кок — заморила всех кашей, да китайской лапшой?

Упреки поварихе доставались серьезные.

Но, как оказалось, имели основание лишь до поры, до времени. Совсем скоро стало путешественникам не до еды. Потому что изменились условия их пребывания в океане.

Как ни долго баловала на, выбранном ими курсе, погода яхтсменов, все же довелось экипажу «Зеро» пережить немало часов жуткой болтанки.

Пережидали ее в кают-компании, стесняясь друг друга, хотя никто, кроме разве что, астронавта, привычного к «ужасам центрифуги», не избежал зеленоватого цвета лица. И лишь когда волны пошли на спад, можно стало и пообщаться, обсуждая передрягу.

— Хорошо, хоть, центр тайфуна прошел стороной! — заметил капитан, поймав по радио штормовое предупреждение. — Как раз там бушевал, куда мы идем.

Он не скрывал от экипажа и некоторого облегчения от того, что удалось избежать самого худшего:

— Не то, сунься мы туда пораньше, в этот «бермудский треугольник», досталось бы нам куда серьезнее.

Но, как бы там ни было, а в эти дни всем четверым было не до разносолов. Держались лишь на консервированных соках, еще как-то сменивших неприятное ощущение охватившей новичков морской болезни.

В один из таких дней капитан постучал в каюту Питера Келли:

— Можно к тебе?

— Да, конечно, к чему церемонии! — оторвался тот от бумаг, разложенных на откидном столике.

За ними он, как всегда, коротал время между вахтами.

— Я собственно, вот по какому делу! — войдя к своему судовому механику, Крис Джонсон протянул синий бланк прокладки курса. — Завтра мы должны дойти до цели.

Он акцентировал особенность события:

— Будем в той самой самом географической точке, что ты наметил, предлагая маршрут путешествия!

Сообщение оказалось как нельзя кстати.

— Очень хорошо! — обрадовался Питер. — Значит, пора готовить наше подводное снаряжение.

И вот тут настала пора проявить свой твёрдый и решительный характер яхтенному капитану.

— Только не раньше, чем ты объяснишь, что мы там, на самом дне будем искать! — буркнул руководитель экспедиции, явно недовольный кромешной тайной, окутывавшей, пока, конечную цель их плавания.

И попал своим упреком прямо в точку.

— Конечно, я и сам хотел сегодня все подробно рассказать экипажу, — смутился астронавт. — Не стоило так долго держать в неведении друзей, готовых рисковать собой ради общего дела.

После этого приватного обмена мнениями с капитаном, поднявшись наверх, Питер собрал остальных для участия в важном разговоре.

…История таинственного дневного вылета бомбардировщика-невидимки, его гибель в «Бермудском треугольнике», а потом и плотная завеса таинственности, опутавшая все это дело со стороны военных, пришлись по душе не всем.

Военнослужащие почувствовали, что эта история может не самым лучшим образом отразиться на их послужном списке.

Зато рассказ и доводы астронавта, буквально привели в восторг Паолу Конрой.

Она почувствовала себя на пороге открытия крупной сенсации. И уже предвкушала заголовки на газетных страницах и репортажи по всем телевизионным каналам.

Зато двое других были несколько иного мнения о той истории, в которую, неожиданно для себя, вписались благодаря поискам астронавта Питера Келли.

— Мне кажется, дорогие собратья, здесь скрыт такой крепкий орешек, что как бы мы об него все зубы не обломали, — заметил программист Говард Эйкен. — И еще нужно подумать, что выгоднее, найти нам этот самолет, или оставить его в покое.

Сам капитан, особо не протестовал против завтрашних подводных поисков погибшего бомбардировщика. Но по завершении рассказа своего яхтенного механика, сердито нахмурился.

На его, моментально ставшем очень серьезным, лице можно было прочесть столь же явное сожаление о том, что, против своей воли, оказался вовлеченным в столь сомнительную переделку.

— Ладно, утро вечера мудренее, — мрачно заявил он. — Ну а пока все расходитесь по местам.

Только всё услышанное от астронавта было столь неожиданным, что распоряжение пришлось отдавать дважды.

— Свои заботы, господа, оставим на завтра! — окончательно подвел Крис Джонсон итоги внепланового «летучего» совещания. — Плавание продолжается!

Первым после этого по крутой лесенке-трапу он выбрался на палубу, чтобы занять там свое привычное место у штурвала.

Однако, не успели другие последовать его примеру, как в люк снова глянуло, встревоженное пуще прежнего, лицо яхтенного капитана Криса Джонсона.

— Полундра! — громко закричал он, после чего, все тем же взволнованным голосом, объяснил причину возникшей тревоги. — Человек за бортом!

Глава третья

…Спасательная камера с затонувшей субмарины, вырученная Бьенолом с помощью взрывчатки из подводного плена, могла стать тем средством, на которое рассчитывали островитяне, надеясь выпутаться из угрожающей им «беды», разнесённой из подземелья рыжими приматами и слепыми крысами.

— Сама металлическая сфера, всплывшая посреди лагуны острова, по своим качествам вполне подходила, — по мнению пришельца Бьенола. — для того, чтобы переждать в ней до прихода спасательного судна.

Зато как самостоятельное плавучее средство, да еще рассчитанное на длительное путешествие нескольких человек по океану, она никуда не годилась!

И верно. Чтобы точно описать ее, достаточно любому представить чуть сплющенную, словно побывавшую под гигантским прессом, стальную цистерну с герметично закрывающимися люками, имеющимися на всех четырех сторонах.

Правда, в нижней части, там, где камера напрямую была связана с коммуникациями подводной лодки, находился еще и переходный отсек, имевший шаровидную форму. Но, вот он-то как раз и пострадал более всего, когда грохнули — одна за другой пластиковые мины, отделяя камеру от погибшей субмарины. При этом, сработав, как ножницы акушера, избавляя новорожденного от материнской пуповины.

К сожалению, не все прошло гладко.

Появились некоторые механические повреждения, полученные, несмотря даже на то, что верно рассчитал Бьенол последовательность взрывных импульсов.

В начале, точно по его замыслу, рванул тот заряд, который должен был отогнуть завернувшуюся часть обшивки субмарины.

Следом — прогрохотала мина, заложенная в механизме отпуска камеры от лодки. Вот она-то и наделала бед — прорвала оболочку цистерны.

Так что, прежде чем оседлать своего морского коня, Бьенолу и Алику пришлось основательно потрудиться, заделывая пробоину.

И все же, как бы там ни было, они отбуксировали камеру к выходу из лагуны и, дождавшись прилива, ушли в океан:

— Прочь от острова, едва не ставшего им могилой!

…Плавание в стальной, нестерпимо разогревавшейся на солнце бочке — не самое лучшее занятие из тех, что выпадают на долю морских путешественников.

— Одно лишь как-то скрадывало эту схожесть с духовкой, — по мнению сетелянина. — Стены спасательной камеры были двойными и переложены для лучшей плавучести изрядным слоем вспенившегося полиуретана.

Потому, рассчитанная исключительно на поддержание плавучести, такая конструкция сделала убежище Бьенола и Алика похожим на термос.

И хотя сверху стальная оболочка была разогрета под солнцем как сковорода, зато внутри все напоминало лишь парную.

Правда, в спокойную погоду можно было открыть боковые люки для вентиляции, тогда под сквозняком наступало едва заметное облегчение. Но после тайфуна все чаще и чаще случались штормовые дни. Тогда от волн приходилось задраивать все отдушины, включая и верхний люк.

И все же, несмотря на прочие неудобства посудины, одно в ней было явным преимуществом:

— Размеры!

Предназначенная для эвакуации трех десятков подводников, она стала сейчас, с помощью усилий, предпринятых неутомимым Бьенолом, прямо-таки плавучим складом:

— Столько добра перетащил он сюда с субмарины — продуктов и питьевой воды в консервных банках, что за ними как-то даже потерялся его, неизменный теперь, личный багаж.

Однако, лично для него, всегда оставалась в центре внимания — плотная заплечная сумка из прорезиненной ткани, набитая до самого верха всякой информационной всячиной, тщательно собранной после рейда по подземелью, разбомбленного исследовательского центра доктора Лериха.

Сейчас, сбившись со счета неделям, проведенным в плавании, Алик сумел оценить по — достоинству предусмотрительность друга.

Не как было в самом начале, когда не обошлось без спора.

— Зачем столько загружать запасов? — негодовал подросток. — Все равно через несколько дней встретится какое-нибудь судно!

В его словах, как ни странно, имелся и резон.

Все же спасательная камера и в пустом состоянии требовала предельных усилий для того, чтобы сплавить ее к выходу из лагуны.

— А с полной её загрузкой продовольствием, водой и прочими вещами, — оценил Альберт Колен. — Для этого понадобился бы хороший портовой буксир.

Только пришелец Бьенол, при его словах, только посмеивался, чтобы в один прекрасный день удивить Алика своим изобретением.

…Тогда они уже навсегда они переселились с берега в спасательную камеру, которую готовили к отплытию с острова. Так как, лишь находясь в самом центре лагуны, они уже могли не опасаться, как кровососущих москитов, так и слепых крыс, разносящих по острову смертельную для них заразу.

Тем временем, этих слепых тварей становилось все больше и больше. Учуяв добычу, целыми стаями выбирались они наружу из лабиринта подземных сооружений. И теперь хозяйничали на острове, не встречая себе достойных соперников.

Обглодав до косточек трупы несчастных подопытных мартышек, не успевших исчезнуть в пространстве до того, как сами себя отравили трофеями, принесёнными из лаборатории доктора Лериха, теперь крысы принялись обрабатывать своими острыми зубами пальмовую рощу.

И уже оттуда, все чаще целыми сотнями, они наведывались на берег, где серые твари ждали новой пищи.

Шевелящейся серой лентой плотоядные грызуны вытягивались вдоль пляжа. С вожделением поворачивая свои носы на заманчивые запахи, доносившиеся морским бризом со стороны людей.

— Слушай, Бьенол, а тебе не кажется, что скоро они отважатся на то, чтобы доплыть до нас? — не без основания заметил, как-то Алик. — Им, видимо, тоже передалось кое-что из того, что пытался выработать доктор Лерих в любом живом организме.

Доводы были основаны не на пустом месте, а потому получили подтверждение со стороны пришельца.

— Вполне возможно! — последовал невозмутимый ответ. — Только, мой дорогой, Алик, бояться нам нечего, крысы добраться до нас с тобой просто не успеют!

Уже не первый час Бьенол тогда был занят делом. Он орудовал, то ножовкой по металлу, то напильником. Другим слесарным инструментом, найденным в субмарине. Ими обрабатывал куски алюминиевых труб. Что тоже поднял из глубины.

И вот теперь, наконец-то можно было определить характер сооружения — длинное телескопическое удилище.

— Акулу будем выуживать? — не удержался Алик от легкой иронии. — Такой снастью только на нее и выходить.

Недовольство мальчишки росло. А тут пополнилось еще и раздражением от того, что лично Бьенол не придает должного внимания той опасности, что исходит со стороны крыс, теперь уже буквально наводнивших своими стаями весь остров.

Но, раздавшийся едкий пассаж на счет удочки для океанского хищника, нисколько не смутил самого «рыболова».

— Может и акулу, — невозмутимо ответил, сетелянин, продолжая, как ни в чем ни бывало, мастерить свое сооружение.

Закончив работу, Бьенол укрепил в полу их стального убежища самую толстую трубу, надстроенный конец которой направил в сторону раскрытого люка в потолке спасательной камеры. Затем нарастил ее еще одной трубой. После чего закрепил всю конструкцию надежным болтом.

Потом еще и еще раз повторил операцию.

В итоге получилась, хоть и хлипковатая для штормов, зато вполне подходящая для обычной погоды, мачта. А когда в парус превратились десяток оболочек от мешков с провиантом, то легкий попутный ветерок медленно погнал суденышко вперед.

Туда, где белая пена прибоя обозначала выход из лагуны.

— Через час наступит прилив, — отметил Бьенол по сумеркам, наступавшим на остров. — И можно будет по большой воде выйти в океан.

Алик от радости даже захлопал в ладоши и пропустил мимо ушей достойный ответ на все его упреки в медлительности:

— Так что передай привет своим крысам!

Но все недели, на которые растянулось их плавание, путешественникам не давала покоя погода.

Обитателям странного плавучего средства приходилось то и дело снимать парус и разбирать мачту, чтобы уберечь от штормовой стихии.

И все же игра стоила свеч.

Миля за милей они дрейфовали по воле ветра, как им казалось, все дальше и дальше от места былого заточения:

— Туда, где могли встретиться корабли.

На самом же деле перемещались они, не получив благосклонности судьбы. Кружились, по воле господствующего течения, в пределах все того же атомного острова.

И все же, покорно, отдаваясь в руки стихии на своем, странноватого вида, суденышке, Бьенол не собирался всецело полагаться на волю случая.

Он и сам пытался вершить, их с Аликом, судьбу.

Когда дул противоположный ветер, сетелянин убирал парус. При ветре попутном, наращивал его как мог. Ну, а нужное направление отыскивал с помощью примитивного приспособления, однажды, еще на острове, сооруженного им из двух взаимно перпендикулярных реек.

Само основание его было — метровой длины, а скользящая по нему крестовина — вдвое меньше.

— Это градшток — один из первых угломерных инструментов земных мореходов, — пояснил Бьенол своему спутнику. — Он известен еще древним астрономам.

На конце штока сетелянин укрепил мушку. Таким образом, смотря на нее, наблюдателю надо было одновременно видеть оба предмета — горизонт и светило. Взаимное расстояние между ними определялось через отверстие в крестовине. При сооружении прибора, для нанесения делений прямо на поверхности спасательной капсулы пришелец прочертил углы и поверх них теперь накладывал свой градшток.

Определение сторон света он совершал по солнцу.

В полдень, когда оно было на истинном меридиане, самодеятельный мореход замечал, когда оно достигает наибольшей высоты. И далее поступал, как первооткрыватели здешних мест, времен конкистадоров.

— Ну вот, а точка горизонта, находящаяся как раз под солнцем, и есть направление истинного юга, — инопланетянин Бьенол, и на этот раз, как бывало всегда, охотно делился с Аликом своей премудростью.

А теперь — тем более, когда начинал «колдовать», прокладывая курс с помощью градштока.

На верхней грани примитивного прибора он заранее нанес градусные деления. Потому и не ошибался, пользуясь кое-какими личными идеями.

Для измерения разных, в том числе — меньших углов, ему служили дополнительные, более короткие крестовины. Деления же на них разместил на боковых гранях самой длинной из планок.

Таким образом, время от времени выясняя курс, по которому их несут ветер и океанские волны, Бьенол для измерения какого-либо из светил — солнца или звезд, приставлял один конец длинного штока к глазу. Поперечную же крестовину двигал так, чтобы она одним концом — точно коснулась горизонта, другим — объекта небесной сферы. И хотя результаты измерений, служившие для выбора курса, получались весьма приблизительными, все же была надежда:

— Свой утлый челн им удастся вывести в судоходный район из этого проклятого места.

Видно самим Богом забытого в океане Бермудского архипелага.

Глава четвёртая

…Черный парус, косо рассекающий голубизну далеких волн, Крис Джонсон заметил сразу же, едва выбрался на палубу и глянул поверх штурвала в сторону горизонта.

Его громкий зов оторвал от разговора в кают-компании других членов экипажа их яхты «Зеро».

— Действительно, господа, человек за бортом! — подтвердил свое первоначальное предположение капитан яхты, внимательно глянув в бинокль туда, где чернело полотнище паруса. — Только не один.

Он присмотрелся, непроизвольно комментируя остальным то, что видел с помощью сильной оптики:

— Их, скорее всего, несколько и они явно терпят бедствие!

Последнее замечание стало безоговорочным, подкрепившись еще и мореходной техникой. Когда бинокулярная оптика приблизила к наблюдателю тонкую трубчатую самодельную мачту и укрепленное на ней полотно самодельного паруса, грубо сшитого из кусков темной материи.

— Идем на выручку! — скомандовав сам себе, яхтенный капитан тут же немного подвернул штурвал, направляя «Зеро» в сторону нуждающихся в помощи.

Тем более, что даже не пришлось экипажу дополнительно работать со своим собственным парусом. Яхта Джонсона шла тем же курсом, что и неизвестная посудина.

Чем ближе они сходились, тем больше у всех членов яхты возникало вопросов:

— Столь необычно выглядел этот объект!

Оказавшись прямо на их пути, он не мог не вызвать недоумения и любопытства.

— Эй, есть кто в бочке?! — приблизившись почти вплотную, через мегафон крикнул Джонсон.

Его услышали.

— Есть!

— Есть!

Из верхнего люка странной посудины выбрались наружу двое загорелых до черноты путников — высокий худощавый парень и подросток. Оба — со спутанными, давно не стрижеными, выгоревшими на солнце до белизны, шевелюрами.

Один из них, тот, что значительно выше, сложил ладони у рта в виде рупора и зычно прокричал:

— Спасите! Помогите!

Призыв о помощи нашел немедленный отклик.

— Бросить швартов!

Отдавшему эту команду капитану Крису Джонсону ни минуты не понадобилось на принятие решения.

Видно было, что морской закон — обязательное спасение потерпевших кораблекрушение, для него был не пустой фразой.

— Сейчас, капитан!

Радист Говард Эйкен стремглав бросился в трюм.

Там находился, бросательный трос, с помощью которого можно было бы пристать к странной посудине, встретившейся им в этом пустынном уголке океана.

Вскоре Говард был уже наверху с бухтой тонкой капроновой веревки, на конце которой был вплетен груз. Однако, всем остальным членам экипажа, по растерянному виду радиста можно было предположить, что там — в темном помещении канатного ящика с ним произошла какая-то неприятность.

— Ну-ка, очнись, а то совсем заснешь!

Паола Конрой, проявив не женскую прыть, выхватила у него из рук тугую веревочную скатку.

Распуская ее, журналистка лихо продемонстрировала морскую выучку, полученную за дни плавания на яхте «Зеро».

И вот уже в сторону обитателей плавучей парусной бочки полетел легкий капроновый линь.

Бросил его потерпевшим кораблекрушение, приняв швартов от Паолы, Питер Келли, в тот момент, как раз, стоявший на корме яхты.

Но не успел еще буксир даже надежно укрепиться на том странном суденышке, как инженер Говард Эйкен, словно очнувшись от наваждения, полоснул своим перочинным ножом по туго натянутому швартову.

Его вопль наделал настоящую панику:

— Крис, прочь отсюда, пока живы!

Только нашлись и более хладнокровные моряки, чем этот паникер.

— В чем дело? — начал было возмущаться Крис Джонсон, но остальные слова застыли у него на языке, столь испуганно в этот момент выглядел Эйкен.

А тем временем яхта и железная емкость терпящих бедствие, неожиданно потеряв, так недолго, связывавшую их, нить, все дальше и дальше отходили друг от друга.

Снова в центре внимания оказался испуганный радист.

— Нельзя к ним приближаться! — Говард, всегда возившийся с какими-то пробирками, на этот раз в доказательство своей правоты протянул капитану нечто иное.

Это был личный медальон программиста, который обычно висел у него на груди, оттягивая серебряную цепочку.

И все же такое самоуправство радиста не понравилось капитану.

Потому он отнесся к подношению Говарда раздражительно:

— Что, я медальонов не видал?

Тот не смутился и постарался объяснить свои странные действия.

— Он же и портативный дозиметр, — ответил Эйкен. — Показывает сейчас критический уровень радиации.

Яхтенный капитан был неумолим:

— Ну и что?

— Как что?! — возмущению радиста не было предела. — Эти парни, наверное, плывут не в простой бочке, а в емкости из-под плутония!

Инженер сам, как всякий вестник беды, излучал тревогу:

— С ними вместе и мы долго не протянем!

В подтверждении его слов круглая капсула, даже при ярком полуденном Солнце, отливала зловещим светом.

Вскоре объекты разошлись на приличное расстояние. И когда явная опасность соприкосновения с источником мощного радиоактивного излучения прошла, Говард Эйкен посвятил друзей в свои сомнения.

— Этот медальон, как я уже говорил, не простой! — показал он уже все находящимся на яхте, круглую капсулу, объемом в полсантиметра. — Мне ее подарили на прошлых учениях по гражданской, обороне.

Здесь инженер несколько покривил душой. На самом деле просто выпросил диковинку у инструктора:

— Как же — новинка из новинок — термолюминисцентный дозиметр.

И не прогадал.

Прибор оказался не только изготовленным по оригинальному принципу регистрации дозы облучения, но и смог выручить. Вот, как теперь, в ситуации, когда, казалось бы, все они были уже практически обречены.

При ближайшем рассмотрении и другими яхтсменами этого удивительного медальона, оказавшегося еще и столь сложным прибором, Говард пояснил его устройство.

И делать это было тем проще, что из себя дозиметр не представлял ничего сложного:

— В качестве чувствительных элементов-детекторов в нем используются несколько спрессованных пластин из специально подобранных неорганических веществ, — услышали несостоявшиеся спасатели. — В случае опасности они испускают слабый поток света, параметры которого служат мерой дозы облучения.

И далее Говард не скупился на подробности.

— Когда я спустился за тросом, то в полумраке канатного ящика сразу и не понял, от чего так ярко светится медальон, а потом, на палубе все сообразил окончательно, — закончил радист свой рассказ.

Не верить столь явным доводам было просто безрассудно.

— Действительно, дело дрянь, — выслушав его речь, задумчиво произнес Крис Джонсон. — Эти парни, видимо, нахватались при аварии изрядного количества рентген.

— И представляют явную опасность, — донеслось в ответ, после того, как угроза их собственной жизни дошла до всех остальных.

Доводы, подкрепленные конкретными результатами дозиметра, были настолько убедительными, что никто теперь даже и не пытался возразить на счет невозможности такого соседства.

Только при этом все оставались при своем прежнем сугубо гуманитарном мнении по поводу незнакомцев:

— Бросить их так — тоже нельзя.

— Пропадут!

— А нам потом отвечать за неоказание помощи погибавшим!

Первой сформулировала проблему журналистка:

— Что же делать?

Как оказалось, у других были и конкретные решения вопроса жизни и смерти пассажиров радиоактивного плавающего средства.

— Свяжемся с берегом, сообщим их координаты спасательной службе, — готов был тут же сесть к радиопередатчику Эйкен. — Пока же выполним то, что нам по силам, забросим им все необходимое — воду, пищу!

Подал разумную мысль и Питер Келли:

— Тем более, наверное, эти двое и так в океане многого натерпелись!

Едва так и решили, как радист пошел, было, в свою рубку. Но тут в их действия, совершенно неожиданно, вмешались сами потерпевшие кораблекрушение.

— В чем дело?

— Эй, вы?

— Там, на яхте? — донеслись до экипажа «Зеро» громкие крики.

Это давали о себе знать загоревшие до черноты парень, который был старшим из терпящих бедствие, и его юный спутник.

Капитан Крис Джонсон тем временем велел убрать парус и лечь в дрейф.

Когда его команду на «Зеро» выполнили с абсолютной точностью, он обратился к Питеру Келли:

— Пускай машину на самый малый ход.

И предостерег остальных от излишнего риска.

— Близко к этой парочке приближаться не будем, — услышали его ровный голос все на яхте. — Но и бросать их просто так, в океанской пучине, действительно, не следует.

В общий разговор вмешалась журналистка Конрой:

— Заодно узнаем, что у них, да как?

Возражений на этот раз ни у кого не нашлось.

Состоявшийся, сразу после выполнения мореходного маневра, диалог был достаточно коротким.

— Ребята, где это вы так в радиации искупались? — без обиняков начал разговор яхтенный капитан Крис Джонсон, вооружившись для надежности переносным мегафоном.

Яхта стояла теперь на расстоянии нескольких метров от спасательной камеры, обитатели которой уже успели спустить свой самодельный парус.

— Мы вас взять к себе на борт просто не можем! — продолжал шкипер. — Я это как практикующий врач авторитетно вам обоим заявляю!

Океанские скитальцы растерянно замерли, не понимая причины такого резкого к ним охлаждения.

Только это молчание было трактовано по-своему. Не ожидая ответа, Крис продолжал свое:

— Однако не думайте, ребята, что оставим вас в беде.

Он указал рукой на товарища по путешествию:

— Сейчас Говард уже заводит свою электронную шарманку и радиограмму с сигналом бедствия отправит туда, куда следует.

Убедившись, что его слова прекрасно понятны слушателям, капитан еще и добавил напоследок:

— Тут вас военные и подберут, как только узнают координаты своего пропавшего имущества.

Он хотел пояснить, мол, сделают это военные моряки в специальном защитном облачении. А им, простым гражданским путешественникам незачем так рисковать. Да в последний момент передумал:

— Не стал запугивать найденышей еще больше того, что уж успел им сообщить.

Но, к немалому удивлению хозяина «Зеро», его крайне суровые сейчас и не обещавшие ничего доброго в будущем, слова лишь у одного из потерпевших крушение — подростка, вызвали на лице откровенную гримасу огорчения.

Второй же просто заулыбался.

И громко крикнул, заставив яхтсменов подумать:

— В своем ли он уме?

Ведь услышали они от облученного смертельной дозой человека несерьезную насмешку над чужими страхами:

— Всего-то и проблем?!

Молодой мужчина обнял своего юного спутника.

— Ну не осёл ли, я? — сказал, обращаясь к нему. — Об этом следовало сразу же позаботиться, едва появилась яхта!

И уже продолжая разговор с экипажем яхты, он произнес более громко:

— Сейчас все приведем в полный порядок!

Ему не поверили.

И продолжали сомневаться в услышанном даже тогда, когда на их глазах был сделал дурашливый жест, как случается у человека, ни коим образом не собирающегося умирать от лучевой болезни.

— Совсем забыл! — дурашливо хлопнул он себя по лбу широкой загорелой ладонью. — Все исправлю в два счета!

Затем стремительно спустился внутрь своей гигантской бочки, оттуда очень быстро выбрался с плотно набитой заплечной сумкой.

— Подождите радировать военным, сейчас все будет так здорово, что лучше не придумаешь!

Незнакомец развязал свою ношу, вынул оттуда оранжевый баллон, похожий на огнетушитель, после чего обратился к своему спутнику:

— Готовься, Алик, к прохладному душу.

И тут же привел свое словесное, наполовину шутливое предупреждение в реальность. Взялся поливать их обоих с ног до головы.

Содержимое баллона, выпущенное наружу из широкого раструба, действительно походило на то, чем обычно тушат пожар.

Тугая струя, первым делом окутавшая мальчишку, вдруг поднялась над ним густой шипящей белой пеной. Наподобие перекиси водорода, когда ею обеззараживаешь ранку.

То же самое старший по возрасту из команды «бочки» проделал и над собой.

Потом полил из аэрозольного баллона свою изрядно похудевшую сумку и произнес, сдувая клочки пены с лица:

— Вот теперь у нас все в порядке!

А после того, как полностью закончил процедуру, «морской пожарный с огнетушителем» скомандовал товарищу:

— Приготовься!

И пояснил ему, только им двоим понятное действие.

— Теперь можно спокойно прыгать, — донеслось до подростка. — Вреда никому уже не принесем!

В ту же секунду оба оказались на палубе «Зеро». Причем, вместе с сумкой из той же ткани, что и спущенный парус, по контрастному виду которого на горизонте, Крис Джонсон первым и отыскал плавучую цистерну.

Это явление скитальцев поразило всех, и особенно радиста.

— Но ведь, так нельзя! — попытался протестовать, появившись из своей радиорубки, Эйкен. — Вы подвергаете нас страшному риску!

Однако, тут же замолчал, не договорив.

Вместо того чтобы сорить словами, он лишь тупо уставился на свой, уже принесенный им из рубки, большой стационарный прибор.

Там, где на дозиметре должна была ярко гореть лампочка — сигнал опасности, на этот раз все было в порядке.

Оповещение о превышении уровня радиации не зажглось. Да и стрелка прибора замерла на исходной позиции, констатируя уровень естественного фона.

— А ты еще хвастался своим медальоном! — заулыбался капитан яхты, приведенный всем произошедшим в отличное расположение духа. — Выбрось свою обманную таблетку прямо за борт.

Радиста это, впрочем, совсем не обидело.

— Так и сделаю! — уже успешно справившись с удивлением, тоже весело повторил за ним радист. — Добро пожаловать, господа, к нам на судно!

Глава пятая

Перед этим беглецы с атомного острова пытались скрыть друг от друга тоску и плохое настроение. Просто сидели в спасательной камере, слушая плеск волн о ее стальные стенки.

И вот тут, громкий разговор незнакомых людей, чье появление бывшие островитяне уже отчаялись и ждать, совершенно внезапно ворвался в раскрытый люк спасательной камеры субмарины.

Сначала Бьенол, а за ним и Алик стремглав бросились наверх.

И уже там, как осуществленное сновидение увидели перед собой белоснежную яхту с голубыми буквами «Зеро» на полированном боку.

— Мы спасены, малыш! — обнял пришелец своего приятеля.

А у того даже слезы радости навернулись на глазах.

— Вот и дождались! — произнес, совершенно счастливый и не скрывавший этого чувства, Алик. — Наконец-то!

Радостно, не скрывая, охвативших его чувств, еще крепче прижал к себе подростка, бывший пилот междухода.

И все же ликование, как оказалось позднее, было совершенно преждевременным.

Доброжелательность спасателей сняло, как рукой после неясных манипуляций одного из моряков с каким-то прибором.

— Что-то у них там не так! — озадачился Бьенол, обращаясь к своему спутнику. — Не понимаю, в чем проблема!

К тому моменту у него в руках остался лишь перерезанный конец, только что было брошенного с яхты, спасательного линя.

И это было лишь продолжением череды последовавших одно за другим, разочарований.

Но вот, подтверждая его самые худшие опасения, «Зеро», вновь подняв паруса, отвернула на прежний курс. А ее капитан, держась па почтительном расстоянии от спасательной камеры субмарины, прояснил, терпящим бедствие, ситуацию.

— У вас сильный радиоактивный фон, — донеслось до терпящих бедствие беглецов с атомного острова. — Будем вызывать спасателей!

Вот тут и наступило прозрение.

— И действительно, как это я мог забыть, что после пребывания на острове оба мы буквально пронизаны радиацией. Да так, что сами едва не стали смертельными источниками излучения, — недоумевал потом Бьенол.

А в то, так нескладно начатое знакомство с экипажем яхты «Зеро», к нему лишь после слов капитана вернулась прежняя рассудительность.

— Виной всему оказалась большая радость от встречи с людьми! — так объяснил он потом Алику свою первую растерянность. — Нужно было сразу предугадать последствия нашего пребывания на атомном острове.

Хотя о том, как они будут выбираться с атомного острова дона Луиса, что пудинг изюмом — нашпигованного радиоактивными осколками ядерного реактора, Бьенол подумал загодя.

Ведь, еще только готовя в дорогу свою первую лодку, унесенную потом тайфуном, он уже знал, что предпринять для обеззараживания и себя, и Алика.

Потому, бродя по подземным лабиринтам лабораторий доктора Лериха, в одной из них отыскал-таки то, что хотел.

А именно:

— Секретное средство главного ученого «Грузовых перевозок Грасса».

То самое, что помогло компании прибрать к рукам этот остров.

— Ведь, — как удалось узнать сетелянину еще в ходе своего тайного изучения острова. — Именно нейтрализатор радионуклеидов, изобретенный доктором Лерихом, практически, до вполне безопасных пределов очистил остров еще от последствий, необратимого, было, заражения, когда-то случившегося после взрыва на нем первого ядерного реактора.

Теперь же один из оранжевых баллонов с раструбом-распылителем, подобный тем, какими оснащены автомобильные огнетушители, должен был помочь и уже бывшим пленникам учёного смерти выйти из их щекотливого положения.

Струи, пущенные из баллона Бьенолом, сделали свое дело. Вспенившись при вступлении в реакцию с радионуклеидами, вещество погасило их окончательно и сделало безвредными.

Отбросив в воду пустую и не нужную теперь емкость, Бьенол поднял с крыши камеры, на которой вместе с парнишкой принял пенистый душ, свою объемную сумку:

— Прыгаем, Алик!

Внезапное появление на яхте необычных пассажиров вызвало поначалу целый град вопросов. Особенно по поводу чудесного избавления от последствий ионизирующего излучения.

И лишь находчивость Бьенола, проявившаяся как никогда вовремя, дала ответ на все и развеяла у яхтсменов последние сомнения:

— Мы, господа, чудом спаслись с затонувшей подводной лодки, где были в числе пассажиров.

Первое заявление уже объясняло многое.

В том числе и необходимость хранить тайну, как всегда и полагается на подводном флоте. Но Бьенол пошел в разговоре дальше.

Популярно пояснил некоторые спорные моменты из того, чему только что стал свидетелем экипаж яхты «Зеро»:

— Препарат, что так здорово очистил нас от радионуклеидов, принадлежит военному ведомству и находился в спасательном комплекте.

Остальное было произнесено им уже безрадостным тоном. И тем самым пришелец доказав свои Алику артистические способности, не желая, пока, открываться во всем перед неизвестными моряками.

— Что стало с остальными членами нашего, потерпевшего бедствие, экипажа, мы, к сожалению, не знаем, — произнес Бьенол. — Потому их судьбой должно будет заняться все тоже военно-морское ведомство.

На яхте, впрочем, имели уже, на сей счет собственное мнение.

— Надо бы все равно известить штаб флота! — предложил педантичный во всем Говард Эйкен, услышав столь живописный рассказ спасенных. — Вдруг там их уже разыскивают почем зря, а мы, пусть и невольно, саботируем спасательные работы.

Только и его предложение было встречено в штыки.

Астронавт с изрядной долей скепсиса предложил:

— Давай, радируй.

И не только он один был на яхте «Зеро» того же мнения по поводу срочной связи со штабом флота.

— Сообщи, заодно и координаты находки, — не без иронии согласился Джонсон. — Тогда нас же и заставят эту чертову бочку караулить.

Он протянул уже совсем ехидным тоном:

— Проторчим здесь всю полную неделю, а то и много дольше, вместо того, чтобы искать упавший самолет.

Радист виновато согласился с этими вескими доводами, и напоследок оставил единственную лазейку сохранить в неприкосновенности свое чувство исполненного гражданского долга:

— Что же делать?

Ответ он получил, как говорится, не отходя от кассы.

— Вот нырнем к «Стелтсу», достанем с него «черный ящик», потом уже сообщим все как есть, — как будто давно продуманное изрек майор Питер Келли. — Потом эту свою ржавую железяку военные с воздуха сами в два счета разыщут.

Предложение было дельным, и заставило заколебаться душу радиста.

Он неуверенно произнёс:

— Но по правилам о таких вещах нужно сообщать тот же час, едва будет сделана подобная находка.

Для убедительности хозяин радиорубки даже призвал себе в союзники капитана:

— Ведь это так?

Тому, согласно долгу основной службы, проходящей в военном ведомстве, ничего не оставалось делать, кроме как принять сторону радиста.

— Как можно скорее! — заколебался в выборе дальнейших поступков, Крис Джонсон. — Иначе могут применить санкции, вплоть до лишения капитанской лицензии.

И вот тут спасла чисто женская логика, способная точность доводить до абсурда, а любому нарушению «приделать ноги» правоты.

— Так будем считать, что рация «скисла», — вмешалась в разговор, увлеченная желанием обязательно довести столь увлекательное приключение до логического конца, Паола Конрой.

— И вообще, мало ли что могло произойти здесь, в «Бермудском треугольнике», где вот уже и подводные лодки тонуть стали! — в том же ключе подсказал, вполне приемлемое объяснение астронавт.

Вот этот, действительно, на сегодня самый последний довод Питера убедил всех.

В том числе и яхтенного капитана.

Сверившись с точной их местонахождения в океане, Джонсон уверенно сделал прокладку курса до места гибели в океане бомбардировщика из авиакрыла «Летучая мышь»:

— По всему выходило, сто из-за неожиданной спасательной операции потерян лишь день, и уже на завтра «Зеро» будет у цели.

Глава шестая

…Спутниковая связь — вещь надежная!

Однако, даже обладая, выданными через нее точными координатами местонахождения объекта, не так-то просто оказалось отыскать эту «иголку в стоге сена» — место падения сбитой «Летучей мыши» полковника Сэма Донована.

Тут капитану яхты «Зеро» Крису Джонсону пришлось проявить все свои опыт и знания. Пока, наконец-то, после очередного планового сеанса со спутником, радист Говард Эйкен не вынес на рулевой мостик очередную распечатку с компьютера.

— Вот то самое место, что нам нужно! — заявил он. — Мы сейчас находимся, как раз, над ним!

Начались сборы к подводному погружению.

Однако перед этим необходимо было уточнить, на какой же точно глубине покоится погибший бомбардировщик.

Предварительный показатель эхолота позволял надеяться, что расстояние незначительное — вполне доступное для водолаза. Однако дополнительная проверка никогда еще никому не мешала.

— Приготовиться к выброске ручного лота, — не стал медлить с началом поисковых работ капитан.

Паола Конрой, которой дядя поручил присмотр за ходовым оборудованием, нырнула в кубрик, где, ее дожидаясь, в ящике лежал этот, самый простейший, но так необходимый теперь, прибор для измерения глубины.

— Нужна помощь? — без особого на то напоминания, спросил окружающих Бьенол.

Он, хотя и в теории, всё же отлично разбирался в подобного рода измерениях. Потому, не дожидаясь ответа на своё предложение, поступил так, как считал нужным. Сразу проследовал за журналисткой и обратно на палубу он уже вернулся не с пустыми руками, а с, выданной ему, тяжеленной бухтой белого, очень тонкого капронового троса.

И не удержался, чтобы не просветить своего воспитанника по поводу предстоящего измерения глубины:

— Это, Алик, так называемый, лотлинь, каждый десяток метров которого разбит на деления.

Тут и сам Альберт Колен, прикоснувшись к бухте тонкого троса.

Вскоре он лично убедился:

— На месте находится каждое из таких делений — тонкая марка из кожи, вырезанная в виде зубцов.

Все они обозначали расстояние, на которое брошенный лот уйдет под воду.

Следом Паола уже сама вынесла на палубу и самую главную часть ручного лота — свинцовую гирю в виде продолговатого конуса.

Остальной процесс приготовления к предстоящему измерению глубины Крис Джонсон взял на себя.

Свободный конец лотлиня он накрепко привязал морским узлом к простейшей стропе из стальной проволоки. Обшитая кожей, она проходила через ушко наверху гири. Дно тяжелого свинцового конуса имело выемку в виде чашечки. Ее, опытный моряк, заполнил особым составом — смесью сала с толченым мелом.

— При касании гирей дна к этой массе пристанут частицы грунта, — Бьенол вполголоса пояснил Алику действия капитана яхты.

Тот же, в свою очередь, уже приступил к главному пункту намеченного мероприятия.

Подойдя к краю наветренного борта, чтобы лотлинь не попал под корпус яхты, Джонсон набрал в одну руку небольшую бухту лотлиня ровными кольцами — шлагами, наблюдая при этом, чтобы они не перепутались и лотлинь мог свободно вытравливаться.

Затем, раскачав груз, Крис, после нескольких круговых размахов бросил его на добрый десяток метров от себя.

Там, булькнув в волнах, лот пошел ко дну.

— Обычно так измеряются небольшие глубины, — пояснил Крис, внимательно следя, как разматывается толстая бобина с тросом. — Но для надежности попробуем его и здесь, тем более что взяли с собой чуть ли не сотню метров лотлиня.

— Больше просто не понадобится, — как и без того прекрасно понимали все остальные. — Ведь, на ту — запредельную глубину, что и так покажет лотлинь, с простым аквалангом, какие были у них, не опустишься.

Измерение шло без особых проблем.

Кожаные марки, укрепленные на тонкой нити троса исчезали одна за другой, пока капитан сам вдруг не почувствовал, начав разматывать последний десяток метров, что груз лег на дно.

— Так я и думал, — деловито заметил для окружающих капитан Крис Джонсон. — По карте здесь значится банка — сравнительно мелководное место.

Прежде чем позвать помощников в вытравливании лотлиня обратно, он не мог не отметить доброе начало работы:

— Можно считать, что нам, господа, крупно повезло!

Хотя и без этого было ясно, что упади самолет на большей глубине — нечего было бы и надеяться добраться до него на дно океана любительским способом.

Только и показанные сто метров до дна требовали специальной сноровки и снаряжения. Потому, констатируя результат измерения, капитан, старался не смотреть в сторону Питера Келли.

— Даже астронавт с его всесторонней подготовкой, — по мнению капитана. — Вряд ли мог спуститься в своем легком снаряжении на такую глубину.

Однако, свою затею найти сбитый «Стелтс» Питер не оставил и после столь неутешительного для себя прогноза.

Еще только готовясь к летнему плаванию, Келли и Джонсон досконально разобрались в том, что должно было им пригодиться, в предстоящих поисках. Тогда как должность Криса — как военного врача медицинской части учебного центра подготовки астронавтов, открыла тому доступ к необходимому снаряжению.

Этого добра было — сверх всякой меры в учебных классах. Где обретение навыков водолаза являлось одной из важных курсовых дисциплин. Потому можно было даже выбирать.

И хозяин «Зеро» постарался на славу.

На верхней палубе яхты, куда, по просьбе Паолы Конрой, ставший её непременным помощником во всём, крепыш Бьенол, уже выносил из трюма акваланги и все к ним причитающееся.

У замершего от восторга Алика даже дух захватило.

Да и как иначе?

Настолько впечатляюще выглядели они по сравнению с их прежними аппаратами, найденными в лагуне острова на потопленной субмарине дона Луиса.

Впрочем, что было говорить:

— Все же мафии, даже самой разветвленной, пока было явно «слабо» угнаться до настоящих вооруженных сил!

До организации, где в ходу не какая-то там перекупленная у латиноамериканского диктатора подводная лодка, а вещи куда — более серьезные.

— Вот бы и мне попробовать! — не утерпел Алик Колен от завистливого вздоха, когда вместе с другими помогал готовиться к погружению паре пловцов — Питеру Келли и Крису Джонсону.

Слова подростка вызвали удивление.

— А ты разве умеешь? — спросил его астронавт. — В твоем возрасте рановато заниматься дайвингом.

Пришлось искать выход из двусмысленной ситуации.

— Немного умеет, — ответил за него Бьенол. — Пробовал как-то в бассейне.

Сейчас, не зная до конца, в какой по личному составу компании они с подростком оказались, пришельцу не хотелось раньше времени раскрывать всех своих карт.

Потому он и проявил весь свой дипломатический дар, заодно так глянув в лицо юного спутника, что тому все стало ясно и без особого предупреждения на будущее.

После чего Алик, чувствуя, что сболтнул лишнего, больше уже не просился испытать для себя новейший легководолазный аппарат для глубоководного погружения.

Именно такие были на яхте и оказались нужны Келли для осуществления замысла.

Вскоре последовал и конкретный ответ на вопрос:

— Как добраться до затонувшего «Стелтса»?

Сначала глухие всплески, затем цепочка воздушных пузырей на месте погружения водолазов открыли представление для остальных членов экипажа яхты.

— У них на все про все час-полтора, — отметила на своих золотых наручных часиках Паола Конрой.

Радист Эйкен ушел к себе в радиорубку, и журналистке было поручено следить за тем, как разматывается тугая бухта фала — страховочного тонкого капронового шпагата.

Впрочем, это монотонное зрелище ей быстро надоело.

— Пойду в камбуз, приготовлю чего-нибудь перекусить, — поднялась она со складного полотняного шезлонга, на котором любила загорать в такую, как сегодня погоду — и солнце ясное, и веет легкий прохладный ветерок.

Видимо, она полагала, что остальные поймут ее правильно.

Только Бьенол, как говорится и ухом не повел, стараясь лишний раз не проявлять инициативу, понять которую могли превратно.

Тогда пришлось обращаться к нему персонально.

— Подежурь за меня, — попросила девушка.

Вот тут Бьенолу отказываться не пришлось:

— Хорошо!

Была веская причина того, почему не только не стал спорить Бьенол, но и очень охотно откликнулся на слова Паолы, заметно понравившейся ему еще при первом знакомстве.

Пришельцу самому хотелось принять более действенное участие в деле, которым занимались их с Аликом спасители.

…Между тем, простирающийся вокруг яхты океан дышал привольным покоем. В такие мгновения даже трудно было себе представить, что где-то рядом есть остров, излучающий мощные потоки радиации, а внизу, прямо под ними, лежат на дне обломки самолета, все это сотворившего.

О том, что экипаж яхты разыскивает, сбитый год назад над этим местом, бомбардировщик, Бьенол уже догадался по общению с экипажем яхты.

Более того, сопоставив все, имеющиеся у него, факты, он к тому же сделал предположение, что незнакомый лично ему полковник Сэм Донован и был, как раз, тем самым человеком, кто обрушил всю огневую мощь своего самолета на боевые укрепления и техническую структуру атомного острова, едва не ставшего Бьенолу и Алику могилой.

К сожалению, другие подробности проводимого поиска Питер Келли пока держал при себе.

И это начинало беспокоить Бьенола.

Он до сих пор ещё не определил своё истинное отношение ко всему составу экипажа яхты.

И не мог исключить:

— Возможную связь кого-либо из яхтсменов с теми государственными структурами, кто вначале потворствовал дону Луису, а потом отдал приказ его уничтожить.

Что-то, правда, обещали дать результаты погружения водолазов, по которым можно было строить дальнейшую свою политику в общении с экипажем яхты «Зеро».

И оставалось только безропотно ждать, да ко всему внимательно присматриваться!

Пусть, не очень-то доверяя при этом своим спасителям.

…Как ни медленно тянется время в ожидании, однако всему есть предел. Бьенол еще раз глянул на размотавшуюся окончательно бухту фала:

— Пора бы пловцам и наверх!

Он подозвал Алика:

— Теперь твоя очередь заступать на вахту!

Из камбуза, где уже «колдовала» над плитой Паола Конрой, на весь парусник неслись аппетитные запахи.

Потому, чтобы не стать причиной подгоревшего жаркого, Бьенол, пока спустился к радисту.

Тот, как всегда, сидел за клавиатурой компьютера и решал свою очередную головоломку, символами пестревшую на мониторе электронной машины.

— Извините, мистер Эйкен, — обратился к нему Бьенол. — Но я думаю, что пришло время подавать сигнал аквалангистам к всплытию.

Говард оторвался от своего прежнего занятия и глянул на часы:

— Верно!

Бьенолу была знакома азбука водолазных сигналов, однако, он счел за благо, пока не открывать и этих своих познаний.

Потому Эйкен действовал самостоятельно.

Он дернул несколько раз, как условились ранее, за капроновый шпагат, что означало:

«Пора подниматься…»

…Первый день поисков, к сожалению, не дал ожидаемого результата.

Потому всем нашлось дело в дальнейшем продолжении розыска самолета на океанском дне. Вначале работали под водой лишь Келли и Джонсон. Потом и сменившие их Конрой с Эйкеном включились в прочесывание глубин этого участка океана.

Бьенол тоже не сидел без дела.

Часто оставался он на страховке подводников. Но, после того как Говард Эйкен позволил ему работать на своем компьютере, целыми часами стал просиживать за клавиатурой умной машины.

Только совсем не праздный интерес, так привлекал в радиорубку бывшего пилота междухода. Не давали ему покоя десятки компакт-дисков с записью различных программ, найденных в вычислительном центре подземной лаборатории доктора Лериха.

Здесь пришелец Бьенол не стал что-либо скрывать только, пока, от своего юного приятеля Алика Колена:

— Теперь-то я окончательно убежден в том, что лучше не афишировать, как мое внеземное происхождение, так и необычные свойства твоего организма, приобретенные после действия средства мыслителя Концифика.

Хотя и без того оба понимали, что особого добра им от этого не будет, неприятностей же, можно хлебнуть — сверх всякой меры:

— Если не дон Луис, то кто-то другой обязательно возжелает воспользоваться этим в своих корыстных целях.

Конечно, Бьенолу было бы проще всего выбросить содержимое своей заплечной сумки за борт и дело с концом. Но терзала и еще одна мысль. О том, что, пусть, погибли главарь мафии и его ближайшие сподвижники, зато продолжает существовать корпорация «Грузовые перевозки Грасса».

Кроме того, так же, как прежде работает штат клиники, где едва не сгубили Алика. Все еще страшно дымят трубы криминального крематория на городской свалке.

А самое главное — у власти в городе и штате уверенно и твердо стоит самый настоящий преступник — Джон Антони Кроуфорд.

Потому, проверяя содержимое дискет, Бьенол стирал на них лишь то, что хоть каким-то образом относилось к исследованиям доктора Лериха по возможности мутантов проникать всюду, куда они только захотят:

— Правда, предварительно переписав эти данные на особый диск с программой.

Вот этот-то кружок из белого металла, теперь запакованный в несколько слоев водонепроницаемого материала, долго не давал ему покоя. Даже после того, как его основная работа с компьютером была уже практически закончена.

Необходимо было отыскать для носителя информации надежное укрытие.

— К тому же и достаточно приметное, чтобы можно было потом отыскать этот тайник, — в разговоре с Аликом, решил Бьенол. — Вдруг данные об исследованиях доктора Лериха когда-нибудь еще для доброго дела пригодятся?!

И теперь его терзала мысль:

— Где это сделать?

Тем более, если вокруг лишь плещется океан, а сама их парусная яхта — словно мелкая песчинка в руках стихии?

…Подводники, между тем, все еще испытывали свою удачу — продолжали поиски погибшего самолета. Однако, усилия, пока, ни к чему не приводили. Как ни хороши новейшие акваланги, но слишком глубоким оказалось это место даже для их суперсовременной начинки.

Тем более, что, вполне добросовестно в современные водолазные костюмы облачались, в общем-то, простые любители дайвинга.

И однажды настала пора приходить к одному знаменателю.

— Ладно, ребята, нечего здесь время зря терять, будем собираться в обратный путь! — как-то вдруг решил за всех Питер Келли. — Теперь я понимаю, почему военные не добрались до самолета.

Он был явно расстроен в эту нелегкую для себя минуту.

Однако, после его такого откровения, еще более раздосадованным стало, прежде такое милое, лицо Паолы.

Журналистке было непросто расстаться с мыслью, что, вместе с оставленной на дне, сбитой «Летучей мышью» ее теперь вовсе не ожидает, как думалось прежде, подарок судьбы — мировая сенсация!

— Без такого интересного материала, никогда не выбьешься из простых репортеров в самые настоящие «тузы» не только мирового уровня, — понимала честолюбивая девушка. — Но и даже их столичного иллюстрированного еженедельника.

В такой ситуации всеобщего уныния, вдруг блеснул слабый лучик надежды. И забрезжил он от туда, откуда его никто не ждал.

Потому что причиной всему стало, опять же, профессиональное любопытство журналистки.

— И все же, можно ли узнать подробнее, что это за самолет, до которого все равно не добраться?

Вопрос девушки был весьма кстати.

В этот вечерний час все они, понимая, что пора прощаться с этой частью океана, сидели на палубе, потягивая — кто горячий кофе, кто — ледяное баночное пиво из холодильника.

Иные просто наслаждались, предоставленной им, возможностью, наконец-то отдыхать, прекратить растрачивать личный отпуск на бесцельное ныряние.

Астронавту ничего не оставалось делать, кроме как откровенно поведать обо всем, что мучает его все последние месяцы.

— Этим самолетом, до его гибели, управлял мой друг — полковник Сэм Донован, — начал свой рассказ Питер.

Он понял, что не найдя самолет и на нем — особых подробностей той операции с, якобы, учебным бомбометанием, завершившейся настоящим сражением над океаном, уже ничего никому не докажешь.

И теперь не скрывал от слушателей своего глубокого разочарования.

— Больше вряд ли стоит держать и дальше ход моего частного расследования в глубокой тайне от всех вас, — только теперь окончательно решился он на полную откровенность.

Услышанное от астронавта окончательно убедило Бьенола в том, что этим людям можно довериться.

— Да и следовало бы, — по его мнению. — Добром отплатить за все, что сделал для них с Аликом экипаж «Зеро».

И пришелец тоже решился на шаг, должный продемонстрировать его особенные дарования, которые так отличали его от землян.

— Мистер Келли! — совершенно неожиданно для всех, обратился к астронавту с просьбой бывший пилот междухода. — Позвольте мне еще раз попробовать добраться до останков самолета.

Убежденность, и еще что-то необычное, в ту минуту написанное на его лице, сняло все вопросы, кроме одного:

— Тогда придется бесцельно еще сутки потерять.

И еще послышались фразы:

— Ведь, по опыту уже было ясно — раньше следующего утра погружение не получится.

— Значит, потеряем немало часов, вместо того, чтобы быть к утру уже далеко от этого проклятого места!

Неверие скептиков, однако, ни в коей мере не переубедило сетелянина, решившего, во что бы то ни стало добиться своего.

— Вовсе не обязательно ждать рассвета, — выслушав всех по очереди, заявил Бьенол. — Я прямо сейчас и нырну.

Он коснулся чистой конкретики, прекращая всякие сомнения:

— Только одно мне объясните — что именно нужно достать с погибшего бомбардировщика?

Описание «черного ящика» — прибора, записывавшего все происходящее на борту самолета, заняло ровно столько времени, сколько понадобилось Бьенолу для облачения в легководолазный костюм.

Затем одинокий ныряльщик ушел под воду.

…Предельная для других глубина вовсе не смутила Бьенола. Он был способен и на гораздо большее, благодаря необычным свойствам своего организма.

Потому главным для него стало решение задачи:

— Как отыскать цель на складках гористого дна океана?

И ее он успешно решил в первом же погружении.

Еще несколько минут ушло на извлечение «черного ящика».

Его трофей удивил сетелянина еще и тем, что на самом деле тот имел совсем другой — оранжевый цвет, и форму не ящика, а некой коробки с округленными краями.

Было совсем темно, когда Бьенол победно вынырнул на поверхность воды. И при свете электрических фонарей, освещавших борт яхты, где его ждали, предмет, доставленный им со дна океана, был встречен громкими торжествующими криками экипажа.

Но если лучшим в мире подарком стала эта находка любителя дайвинга для Питера Келли, то капитан и программист просто порадовались завершению работы и началу долгожданного отдыха.

Тогда как для Паолы Конрой, все поднятое Бьенолом со дна, обернулось весьма серьезным источником новых сомнений:

— Так кто они на самом деле, эти двое со спасательной посудины?

Обдумывая все варианты, она набиралась решимости обратиться за разъяснением к самому Бьенолу.

Тем более что немедленного ответа требовали и подозрения, к которым пришла журналистка, после сведения ею воедино всех фактов, касавшихся потерпевших кораблекрушение:

— Правда ли, что оба простые пассажиры с подводкой лодки? А, может быть, они вовсе не те, за кого себя выдают?

Глава седьмая

…Капитан яхты Крис Джонсон, в реальности только тешил себя надеждой, несколько оставшихся дней отпуска посвятить любимой рыбалке и гонке за ветром в собственное удовольствие.

На самом деле он не стал медлить с возвращением на базу, едва у Питера Келли в руках оказался «черный ящик» с самолета.

Яхта, взяла курс домой.

Погода все еще благоприятствовала путешественникам, но прогноз, полученный Говардом Эйкиным со спутника, обещал со дня на день наступление циклона.

— Потому, — по его словам. — Следовало поторопиться с выходом из опасного места.

Вот тогда, рассчитывая вахты рулевых, капитан яхты даже порадовался, что теперь у него в экипаже на одного, достаточно опытного в морских вопросах, человека стало больше:

— Ведь разве нельзя положиться на Бьенола — отличного моряка, если судить по его феноменальным способностям подводного пловца?

И тут, получив предложение, оказывающее ему полное доверие, в первую же ночь после того, как яхта пошла на базу, Бьенол сам пришел сменить Криса:

— Что-то не спится, мистер Джонсон, — заявил он, придя на мостик. — Если хотите, могу за Вас постоять на руле.

Крис не возражал:

— Почему нет.

Правда, не обошлось и без летучего инструктажа.

— Вот у компаса — прокладка курса, — услышал сетелянин. — Остается только следовать взятому направлению!

Убедившись, что новичок понял все правильно, капитан отправился отдыхать, оставив вместо себя добровольного сменщика.

Ночь стояла лунная, и все вокруг буквально светилось, отражая серебряное сияние яркого диска спутника. Яхта под всеми своими парусами ходко скользила по волнам, повинуясь уверенной руке рулевого. Словно всплески живого фосфора, как искры холодного мертвого огня, из-под острого носа стремительной «Зеро» веерами взлетали брызги.

И все же за плеском воды и скрипом такелажа парусника, Бьенол расслышал за спиной легкие шаги.

— Это ты, Алик? — уверенно окликнул он, привыкнув к юному другу за долгие месяцы общения.

Из-за спины раздалось утвердительное слово:

— Да!

Но и на этом подросток не собирался останавливаться. Наоборот, он начал то, к чему долго сам готовился:

— Едва дождался, Бьенол, когда другие в кубрике заснут, — заявил он. — Так о чем ты хотел поговорить, со мной?

Тот не замедлил произнести фразу, тут же сделавшую их ровней в выборе дальнейшей судьбы:

— Как нам быть дальше?

После чего, старший по возрасту в их дуэте, начал с некоторых объяснений своих последних поступков:

— Все формулы и расчеты доктора Лериха теперь спрятаны в надежном месте — на дне океана.

Ради чего, оказалось, он и нырял к сбитому бомбардировщику.

— Только нам самим, так же просто, не спрятаться в обществе людей, — продолжил делиться своими сомнениями сетелянин. — Нужно искать надежных союзников.

И после недолгой паузы добавил, прибавив значительности в тоне голоса:

— В борьбе со злом.

Но теперь и Альберт, несмотря на свой юный возраст, многое вынес из непростого жизненного опыта и уже умел рассчитывать наперед свои поступки, дабы не повторить прежних ошибок.

— Все равно нам придется, рано или поздно, открываться людям, — произнес он. — И еще вопрос — найдем ли когда таких же прямых и честных людей, как здесь, на «Зеро»?

Ночной разговор шел на равных.

Еще там — на острове, проводя с Аликом уроки по тем знаниям, что ему самому передал электронный мозг междухода, бывший пилот уже иначе и не воспринимал своего юного друга.

Тем более, не без удовольствия видел, что теперь даже за внешним обликом, заметно возмужавшего подростка, был совсем иной человек, чем в день их первой встречи на борту, погребенного под слоем прибрежного песка, междухода.

Да и всевозможные передряги, обильно выпавшие на долю Колена, тоже не прошли даром. Закалили характер, преподали Алику столько житейской мудрости, что иному на это всей жизни не хватит.

— Я думаю, что самое слабое место у нас, это твоя личность, — заметил Алик. — Нет сомнения, что когда начнется выяснение всех обстоятельств нашей встречи в спасательной камере субмарины, всем сразу станет понятным — кто такой Бьенол и откуда он вообще на Земле?

За словами Колена крылось убеждение в недостатке бескорыстия у землян. И опасения того, как бы снова им не очутиться, в какой-нибудь исследовательской лаборатории, пусть и государственной.

Сомнения подростка попали в точку.

— Верно, говоришь, — подхватил его предположение сетелянин. — Насчет меня точно сомневаться будут все, кому ни лень.

Он обернулся туда, где был вход на нижнюю палубу к кубрикам:

— Вот даже обыкновенная журналистка Паола Конрой, насчет нас, тут целую версию выстроила.

Инопланетянин Бьенол за беседой не забывал своевременно поворачивать штурвал, точно следуя светящейся стрелке компаса.

Воспользовавшись этой вынужденной паузой в разговоре, Алик постарался найти свои аргументы:

— Но, ведь есть же у нас союзник — Фрэнк Оверли.

Скорбным голосом сетелянин его поправил:

— Ты хочешь сказать — был?

Но с ним подросток не согласился:

— И был, и есть.

Наступившее молчание подтвердило достижение общего согласия на то, что теперь снова подошел черед незабвенному другу, прийти обоим на выручку:

— Тем более, что история и впрямь получилась правдоподобной.

Наутро, когда, чтобы позавтракать в кают-компании, весь экипаж «Зеро» до последнего человека собрался за столом, Паола Конрой наконец-то получила ответ на все свои вопросы и сомнения.

Пришелец словно только и дожидался этого момента.

— Друзья, простите нас за то, что долго таились, просто мы все это время пытаясь понять, с кем свела нас судьба, — начал свою исповедь Бьенол. — Но, теперь, вижу, что необходимо рассказать все как есть.

Он выдержал небольшую паузу, необходимую яхтсменам на то, чтобы приготовиться к главному.

— Я, господа, ни кто иной, как Фрэнк Оверли, помощник окружного прокурора Кривпорта, а это мальчик со мной, Альберт Колен — пленник мафиозной организации небезызвестного вам владельца международной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

Далее своим слушателям новоявленный Фрэнк Оверли подробно поведал о том, как больше года назад бандиты захватили их вдвоём с Аликом, инсценировав при этом смерть при взрыве бомбы, помощника окружного прокурора.

— Тем более, мол, сделать это было легко — настолько сильно взрыв, а за ним и последующий пожар, обезобразили труп того бедняги, кто был выдан криминалистам под именем Фрэнка Оверли.

Затем, уже не скрывая ничего, Бьенол поведал все то, что было с ними дальше…

Продолжавшему описывать свои злоключения на атомном острове, новоявленному Фрэнку Оверли вовсе не нужно было далеко отходить от истины.

Разве что свое чудесное избавление из плена, они с Аликом, дополняя друг друга, описали чуть иначе, чем было на самом деле.

— Когда «Стелтс» полковника Сэма Донована бомбил остров, мы с Аликом были заключены в самом дальнем и глубоком бункере, практически не подвергнувшемся разрушению.

Бьенол внимательно глянул на слушателей, словно оценивая по выражению их лиц:

— Верят ли они, на самом деле, его словам?

Затем, стараясь выглядеть, как можно убедительнее, продолжил свой рассказ:

— Впрочем, то, как мы выбрались из-под замков и решёток, не очень-то интересно.

Никто не нарушал и звуком его повествование, что приободрило рассказчика о злоключениях пленников атомного острова.

— Гораздо любопытнее для всех вас будет совсем другое обстоятельство, — продолжал новоявленный помощник прокурора. — Хотя бы то, с которым я вас сейчас познакомлю.

Рассказчик извинился за то, что попросил поменять место дальнейшего разговора:

— Только нужно перейти в радиорубку.

После чего все без возражений перебрались в кубрик радиста Говарда Эйкена. И хотя, с полным комфортом все в нем не поместились, но, даже стоя в дверях можно было увидеть такое, что в высшей степени взбудоражило воображение яхтсменов.

Ведь там Бьенол подкрепил свое дальнейшее повествование демонстрацией содержимого компакт-дисков, прихваченных с атомного острова.

…Фактов же было предостаточно.

Компьютер, безучастно прочитывавший компакт-диски с записями видеосъемок и текстового набора исповеди последнего оператора, один за другим, поведал о самых главных сторонах деятельности дона Луиса и его организации.

В числе прочего, среди записей, педантично скопированных Бьенолом в подземной лаборатории доктора Лериха, были исчерпывающие данные и об отражении островными средствами воздушной обороны нападения бомбардировщика.

— Все это в точности подтверждается теми данными, какими я тоже располагаю, — вслух оценил полученную информацию Питер Келли. — Так что наша находка на дне океана теперь получила дополнительный вес в деле установления истины и реабилитации честного имени полковника Сэма Донована.

Как оказалось, еще до этой исповеди Бьенола он сумел с помощью программиста Говарда Эйкена расшифровать записи «черного ящика» сбитой «Летучей мыши».

— Ну, а теперь и основное! — акцентировал внимание собравшихся моряков экипажа яхты «Зеро» демонстратор «информационной бомбы», как её уже назвала журналистка Паола Конрой. — С этого момента перехожу к самому главному…

Совсем недавно спасенный в океане, бывший пленник мафии, вполне свободно чувствовал себя при сеансе разоблачения преступников с атомного острова и их высоких покровителей.

— Здесь, я думаю, придется проявить мужество всем нам, — назвавший себя Фрэнком Оверли достал из своей сумки новую пачку записей. — Это полное досье на губернатора Джона Антони Кроуфорда.

На свет появилась и разлохмаченная кипа простых листов, испещренных чернильными отметками.

— А так же его подлинная больничная карта, — продолжал новоявленный Оверли. — Все эти важные обличительные документы были собраны на острове с целью дальнейшего шантажа губернатора по личному приказу дона Луиса.

Как ни страшна была история про мафию «Грузовых перевозок Грасса», однако новый ее виток — о губернаторе, потряс всех еще больше.

Ведь, личность с недавних пор самого кандидата в президенты, оказалась обрисована в совершенно иных, чем прежде, красках. И явилась настолько ужасной, что все четверо яхтсменов с трудом готовы были поверить в то, что предстало их вниманию.

Однако доказательства были так убедительны и красноречивы, что не учитывать их было просто нельзя.

— Бумаги подлинные, и в том нет никакого сомнения, — журналистка уже успела потрогать основу своей будущей сенсации. — Вот только в чем это они?

Еще более брезгливо перевернув самую последнюю страницу собранного досье, спросила Паола Конрой и о внешнем виде обличительных документов.

При этом она имел в виду странную, да еще и неприятно пахнущую, пропитку, окрасившую бумаги в светло-коричневый цвет.

— Это, ни что, иное, как результат обработки специальным дезактивирующим составом доктора Лериха, — охотно пояснил Бьенол. — Только теперь бывшие радиоактивные документы не представляют для человека никакой опасности.

И для наглядности напомнил:

— Действие этого сильнейшего средства дезактивации вы все видели своими глазами, когда нашли нас в океане.

Остальное добавил к сказанному Алик:

— Если бы не жидкость в баллонах с распылителями, то на острове целый год мы вряд ли смогли бы продержаться.

В то же время рассказ настолько заинтриговал экипаж яхты, что начались придирчивые расспросы:

— Тогда скажите, что же, в конце концов, стало с этими маньяками — доном Луисом?

— А как закончили свои дни сам доктором Лерих и остальные их сообщники?

К тому же окончательно проснулась журналистская настырность в душе племянницы капитана яхты:

— Нужно знать подробно о каждом персонаже, кто участвовал во всей этой истории?

Но и на это было что ответить бывшему узнику атомного острова.

— Вот этот последний диск, как раз и поведает обо всем, — назвавший себя Фрэнком Оверли, достал и протянул Эйкену, который работал сейчас за клавиатурой компьютера, плоский конверт. — Это я взял из электронной машины, которая служила последнему обитателю разбомбленного подземелья.

Тот сразу же воспользовался, поданными ему для воспроизведения, новыми материалами с островного ядерного полигона.

Введя в дисковод новую пищу для своего компьютера, Говард Эйкен дал команду провести распечатку данных.

После чего с легким шорохом из принтера посыпались бумажные листы, густо покрытые текстом.

Глава восьмая

— Слушайте, друзья, здесь речь идет от имени того самого доктора Лериха, — первой, как и было ей положено, взялась за чтение журналист Паола Конрой.

Между тем, как принтер все продолжал и продолжал выдавать очередную кипу распечатки текста.

Все остальные не торопили девушку.

Заодно с удивлением наблюдали за тем, как все выстреливал множительный аппарат страницы признания в столь страшных земных грехах, какие только можно было себе представить.

— Автор воспоминаний, скорее всего, ученый-маньяк доктор Лорих, который и над нами собирался экспериментировать, — прослушав содержимое еще только самых первых страниц, засвидетельствовал Альберт Колен.

К его голосу теперь прислушивались с полным вниманием, как и подобает в общении с важным свидетелем.

А слова взрослого узника атомного острова лишь добавляли новые штрихи к портретам их бывших мучителей, в том числе и этого, для которого жизнь любого человека была пылью под ногами.

Убедивший яхтсмена в том, что он и есть бывший помощник окружного прокурора, Фрэнк Оверли, напомнил лишь один, но весьма показательный эпизод:

— Да вы же и сами теперь в курсе подлинной истории с убийством сестры губернатора, — заявил он. — Когда была осуществлена пересадка хроническому алкоголику здоровой печени девушки вместо его собственного органа, безнадежно пораженного циррозом.

Разоблачитель напомнил об исполнителе роли хирурга, руководившего операцией по трансплантации:

— Тоже дело рук этого прохвоста, доктора Лериха!

— Да-да! — еще раз ужаснулась Конрой, будучи, более других, склонной к жалостливым слезам. — Таких преступников до этого еще земля не рожала.

Но ее лирическое отступление поддержки не получило.

— Ты, Паола, лучше оставь свои оценки при себе, давай читай текст!

— Всем интересно!

А после того, как, наряду с другими, открыто выразили свое недовольство, случившейся задержкой в подаче информации и непосредственные очевидцы происходившего на атомном острове, вдруг кое-что донеслось из угла, где сидел капитан яхты Крис Джонсон:

— Мне наверх нужно идти, на руль, у других также дела имеются.

И уже без предисловий велел:

— Потому не томи.

Журналистка Конрой вздохнула от неожиданно свалившейся на нее роли чтеца-декламатора, и принялась излагать, выданную умной машиной, историю.

Вначале делала это чуть казенно, но потом посерьезнела, как и другие, настолько необычной была электронная рукопись доктора…

…Бомбардировка острова стала для его обитателей настолько столько неожиданной, что в первую минуту после ошеломляющего известия никто — ни дон Луис, ни сам Лерих не могли сообразить:

— Что делать?

Но растерянность длилась недолго. Вторая волна бомб сама решила за них вопрос того, как поступить и последовала паника:

— Пора спасаться!

Однако чудовищный гул, грохот обваливающихся этажей подземного лабиринта напугали людей не в большей степени, чем вдруг наступившая темнота.

— Все в убежище! — голос доктора, прежде тонувший со своими приказами по радиосвязи в грохоте взрывов и скрежете рушащихся конструкций, теперь всех отрезвил.

Был повторен им призыв:

— Уносить ноги!

Окончательно он отрезвил персонал, находившийся в подземном убежище, когда стал слышен еще более громко и уверенно. Потому на него, как на маяк в ночном мраке, быстро сориентировались и дон Луис, и его неизменный спутник Мануэль Грилан.

Доктор Лерих знал подземные закоулки как свои пять пальцев еще со времен былой работы в секретной правительственной лаборатории. И еще больше освоился здесь после этого, когда десятилетиями обживал брошенные сооружения.

Так что теперь, даже в кромешной темноте, он ориентировался в пространстве довольно уверенно.

Следуя на звук его шагов и уверенный голос, остальные участники прерванного разговора с мутантами, сумели-таки пробраться туда, где можно было найти хотя бы временное прибежище.

Сталкиваясь в коридорах и многочисленных лестницах с такими же, как и они — ищущими спасение, людьми, недавние хозяева положения достигли вожделенного бункера, рассчитанного на выживание своих обитателей при любых экстремальных обстоятельствах.

Расположенный на самом нижнем ярусе жилых помещений, этот просторный зал, окруженный многометровой защитой железобетонных стен и перекрытий, мог выдержать любую осаду.

Уже без той — прежней паники, что охватила их в первую волну бомбардировки, там спасшиеся люди и пережидали, обрушившееся на них несчастье.

И лишь гадали с надеждой:

— Когда же закончится это наваждение?

И все с нарастающей тревогой прислушиваясь к отдельным раскатам грома, вызванного, вне всякого сомнения, чем-то более серьезным, чем попадание в цель простых авиабомб.

Иные доходили в своих предположениях до крайности.

Как это можно было понять по возгласам, то и дело раздающимся в убежище:

— Светопреставление!

— Третья мировая война!

— Не иначе против нас они и ядерный заряд использовали?

К рядовым паникерам вскоре прибавился и высокопоставленный, еще до последнего времени, сам хозяин острова.

— Таким путем они и десант высадят, — после монотонного и абсолютно бесполезного произнесения страшных проклятий, разборчиво раздался голос дона Луиса. — Нам тогда против них не выстоять!

Но такой вариант событий отверг самый дальновидный и предусмотрительный во всей этой компании людей.

— Вряд ли! — категорически опроверг доктор Лерих все эти возможные исходы воздушной атаки на их остров. — Никаких ядерных бомб, никакого десанта.

Окружение притихло.

Каждый начал верить в лучшее. Только сам доктор вовсе и не собирался, как оказалось, никого успокаивать.

— Все не намного лучше, — заявил он. — Скорее всего, это взорвался наш собственный, последний на этом острове, атомный реактор.

Очевидный факт катастрофы подсказал и еще одну причину сейчас здесь произошедшего бедствия:

— Все же, что ни говори, никто кроме правительственной авиации не смог бы столь прицельно атаковать мощными ракетами самые уязвимые места острова.

Что и высказал все тот же доктор Лерих, невозмутимо взявший на себя роль лидера:

— К тому же у военных в Пентагоне был полный и самый точный план всех наших сооружений.

Его поддержал еще один приближенный сеньора Грасса, вместе с ним, выведенный доктором в бункер из аппаратной, где проходили опыты с обезьянами.

— Потому и загнали ракету в вентиляционную шахту реактора, — проявил свои познания, молчавший до этого, Мануэль Грилан, который только сейчас отошёл от шокового состояния.

Обычный, испуганный до глубины своей трусливой души, он совсем не походил ныне на былого, представительного кабальеро.

Да и большинство уцелевших во время ракетного нападения на остров потеряли бывший свой имидж. По праву считая, что теперь, когда их тайной островной базе пришел конец, не стоит больше таиться от прочих сотрудников:

— От всех тех, кто вместе с ними, спасались в одной, мечущейся от ужаса толпе, сумевшей добраться до убежища.

О том, что своя версия спасения имеется и у самого бывшего хозяина острова выразил внезапный возглас дона Луиса:

— Все это так!

Все замерли, потому наступившую тишину лишь прерывал отдалённый грохот внешних разрывов и куда более внушительный шум, рядом осыпавшихся конструкций подземных сооружений.

Затем и новая реплика мистера Грасса не заставила себя долго ждать.

— И всё же, нет худа без добра, — вдруг присмиревшим тоном обронил дон Луис. — Теперь знаем главное…

Он еще не завершил свою мысль, как был прерван некорректным вопросом ближайшего сподвижника.

— Что именно? — без былого лицемерного почтения, резко и отрывисто спросил доктор Лерих.

Сеньор Грасс в темноте осклабился.

— Теперь, после ядерной катастрофы, можем быть уверены в одном, — отчетливо услышали все. — Нет сейчас, над нами с вами, и никогда не будет потом, хотя бы отрядов полиции или спецгруппы коммандос!

И далее, столь же уверенно раскрывал свои карты дон Луис:

— В зону радиационного поражения никто морской десант, а тем более спецназ высаживать не станет.

Прошло совсем немного времени после начала хаоса, а он уже не выглядел прежней испуганной курицей:

— Так что отсидимся, господа, сколько нужно, да и выберемся наружу, чтобы начать всё заново.

Голос мистера Грасса становился все жестче. Явно, что в пику, ускользавшего из-под его влияния ученого:

— А там еще посмотрим:

— Кто кого одолеет!

Разумное предположение, вернувшего себе прежнее самообладание, шефа, в какой-то мере сняло накал, охватившей, было, всех — безудержной тревоги.

Уже не только убежденность, очнувшегося от растерянности, дона Луиса, сколько простой здравый смысл, заставили обитателей бункера подчиниться силе. Чем сразу же и разрядили обстановку.

Паника прошла.

Когда же наверху, наконец-то, стихли звуки разрывов бомб и снарядов, рядом смолкли последние громыхания рушившихся конструкций, уже вкратце был принят план действий, на ближайшую перспективу, переработанный доктором Лерихом:

— Запасов провианта здесь нам хватит надолго.

Доктор, разобравшись в схеме, включил ручное управление аварийного освещения, взамен, не выдержавшего атаки, управления автоматического:

— Есть в достатке даже батареи питания, необходимые для работы кондиционеров.

К концу его выступления, всем уже стала понятна вполне реалистичная перспектива спасения:

— Через месяц-другой, когда до разумных пределов снизится основной поток радиационного излучения от разрушенного атомного реактора, применим наш дезактивирующий препарат, ранее уже доказавший свою высокую эффективность.

Благо, что содержащих его, аэрозольных баллонов, по данным научного руководителя исследовательского центра, было вполне достаточно припасено с расчетом вероятности куда большей аварии, чем сейчас имела место.

— Ну а потом дадим знать нашим, — подхватит мысль дон Луис. — Как ни говори, но «Грузовые перевозки Грасса» располагают всем необходимым, чтобы «той же монетой» расплатиться с обидчиками.

Его поддержали одобрительными возгласами.

— Оставалось только, — как и говорил дон Луис. — Переждать до лучших времен.

И заодно принять меры, чтобы точно сориентироваться в тех изменениях, которые могли произойти на континенте, откуда послали бомбардировщик?

И вообще Дону Луису просто не терпелось узнать подробности того, почему правительство решило его уничтожить именно теперь:

— Когда он был так близок к полному мировому могуществу?

Выяснить все было делом, на практике, не столь уж и сложным. Ведь, как предполагал доктор:

— В электронной памяти множества современных компьютеров, что включены в систему противовоздушной обороны острова, должны иметься все данные о том, кто сумел прорвать защитный барьер из самонаводящихся на любую, даже незначительную цель, ракет оборонного комплекса.

Ну, а дальше стоило пробовать подключиться к мировой электронной сети по их собственному подводному кабелю.

Потому первую вылазку из бункера решили провести именно на том этаже, где располагался компьютерный зал.

Пока же время терпело, расконсервировали оборудование убежища, где теперь в нем стало даже уютно. Особенно когда мощные батареи осветили часть зала.

Там, где было суше, появились спальные мешки. И лаборант, назначенный поваром, научился делать из, запаянных в жестянки, продуктов худо-бедно сносную еду.

Одно только не стал распределять поровну Мануэль Грилан, когда его дон Луис произвел в коменданты.

А именно — оставил себе тот ящик, где хранилось все огнестрельное оружие, в том числе — автоматическая винтовка М-16, несколько пистолетов и значительный запас к ним патронов.

Тем более что ему в том не возражали.

— Оружие рождает власть, так что, сеньор Мануэль, тут тебе полное доверие! — посоветовал своему телохранителю дон Луис, когда еще только шло обустройство бомбоубежища на временное проживание.

Хотя, на самом деле, даже Грилану мистер Грасс доверял с изрядной долей сомнения.

Тогда как остальные «собратья по несчастью» были для, попавшего в немилость властей страны, главы «Грузовых перевозок Грасса»:

— Людьми еще более далекими от его собственных целей. Особенно — доктор Лерих, прямо на глазах становившийся хозяином положения.

Он и организовал первую разведывательную вылазку наверх.

Вернувшиеся после блуждания по разрушенному лабиринту, доктор Лерих и несколько, сопровождавших его в пути, лаборантов принесли довольно утешительную весть.

— Компьютеры не пострадали, — услышали остальные. — Осталось только дотащить туда десяток наших запасных батарей, и можно будет на них работать.

И еще объявил доктор свои намерения.

— Так что скоро доподлинно узнаем, — не скрывал ученый. — Что же случилось во время налета.

Так и сделали.

Правда, когда машина дала ответ, было от чего впасть в панику.

— Остров бомбил самолет-невидимка «Стелтс», — шепотом сообщил доктор Лерих, отозвав в сторону дона Луиса и Грилала.

Это известие, хотя и было ожидаемым, все же повергло всех в транс.

— Так, значит, все же именно правительство объявило нам войну?! — разом побелел от ярости толстяк. — Ну, я им покажу!

Потрясая кулаками, он выкрикнул:

— Да у меня здесь такое досье, что…

Но осекся. И, после короткой паузы, совсем в другом ключе закончил:

— Больше нас не тронут!

Уверенно и со знанием дела иные говорят, мол «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь». Но не таков дон Луис. Он все же надеялся, что его обмолвка не вызовет необратимых последствий.

Только на самом деле все выглядело иначе.

Оба — и доктор Лерих, и кабальеро Грилан смекнули:

— Спасаться шеф будет в одиночку!

Коли в будущем шантаже кого-то из правительственных чинов, их участие даже не планируется.

…Дни тем временем — тянулись за днями.

Узнав все, что ему было необходимо на компьютере, доктор счел возможным приступить к следующей операции по общему освобождению персонала исследовательского центра из подземелья.

Для этого он организовал из своих бывших лаборантов и научных сотрудников целый добровольческий отряд землекопов. И они, все оставшееся ото сна и приема пищи время неутомимо пробивались сквозь завалы к складу, заставленному аэрозольными баллонами с дезактивирующим веществом, тоже изобретенным когда-то доктором Лерихом.

— Слушай, док, а с теми мутантами, как ты думаешь, покончено? — как-то раз, перед сном, завел с ним беседу дон Луис.

Сам-то он, ссылаясь на возраст и различные недуги, в земляных работах участия не принимал.

Хотя даже сеньору Грилану, как и другим, приходилось порой браться за лом и лопату.

— Копыта черти откинули уже, — беспечно махнул тот рукой.

И имел на то все основания.

— Мой яд, посланный им в контейнере, не могла подвести, — невозмутимо пояснил причину уверенности Лерих. — Но, туда им и дорога.

Ученый ни сколько не горевал о потере лабораторного материала. Даже, внешне, был рад, что успел отравить узников еще до того, как был полностью обесточен термоядерный реактор, своеобразная магнитная клетка и они могли бы выбраться из него наружу.

Теперь и без них у доктора Лериха было в достаточном количестве необходимого исследовательского материала:

— Всё то, что уже удалось выяснить на ранней стадии исследований, никуда не пропало.

О чём теперь стало известно дону Луису.

— Все мои расчеты, результаты опытов и исследований надежно заложены в память машины, — проговорился как то раз, перед ним доктор Лерих. — Далее и без тех «подопытных кроликов» вполне обойдемся.

Как оказалось, только этого-то и ждал дон Луис.

Теперь на пути к новому возрождению из праха, в его всеобъемлющее досье можно было добавить и открытие доктора.

— С этим капиталом не трудно купить личную свободу и независимость у любого правительства, какое бы оно ни было, — посчитал мистер Грасс.

И безразлично ему было — кто бы ни пришел к власти. Оставалось лишь избавиться от свидетелей — Лериха и Грилана:

— Остальные, в том числе лаборанты, спасшиеся в бункере, знали не так уж много, чтобы быть ему опасными.

Действовать начал исподволь.

Когда этой парочки не было поблизости, где заманчивыми обещаниями, а где угрозами дон Луис настроил остальных обитателей убежища против, нежелательных для него, лиц.

Ну, а когда наконец-то было откопано из-под обрушенных конструкций склада, драгоценное в такой ситуации, дезактивирующее вещество, он дал своим, особенно преданным людям, сигнал к аресту неугодных.

— Знаешь, Мануэль, сдай-ка лучше оружие! — угрожая, внезапно вынутым из кармана пистолетом, толстяк обратился к своему бывшему любимчику.

За спиной в это время донеслись звуки борьбы — лаборанты обезоруживали доктора Лериха.

— Опять Ваша взяла! — криво улыбнувшись, Грилан, как ему и было велено, вытащил из кармана брюк, запутавшийся там, «магнум».

Расставаясь с оружием, он с лязгом бросил его на бетонный пол, прямо к ногам мистера Грасса.

На очереди был автомат, пока болтавшийся за спиной бывшего телохранителя барона наркотической мафии. Но, когда, потеряв бдительность, тот лишь на миг отвел взгляд от арестованного, Мануэль в длинном прыжке бросился в сторону.

На ходу срывая с ремня свою последнюю автоматическую надежду на спасение.

Еще не долетев до угла, куда ринулся, уходя от прицела дона Луиса, он открыл огонь на поражение. Веером брызнули автоматные очереди, уничтожая тех, с кем он только что работал, откапывая склад с жёлтыми баллонами.

В припадке ярости меняя магазин за магазином, Грилан вел огонь по всем, кто подавал хоть малейшие признаки жизни.

Прекратил бойню, лишь услышав вопль доктора Лериха:

— Меня-то за что?!

Сеньор Мануэль разом опомнился. Отставив стрельбу, он, не мешкая, пришел доктору на помощь.

Тот был ранен.

Хоть и не смертельно, но достаточно серьезно — по касательной в грудь и на вылет в ноги.

Так что после прекращения стрельбы, смог передвигаться лишь с посторонней помощью. Того же самого Грилана, сумевшего выручить его из лап вероломного Грасса.

После перевязки, доктор велел Мануэлю поменять место их с ним общей дислокации:

— Найти новое убежище.

Где, дождавшись его выздоровления, оба смогли бы искать путь уже наверх.

— А здесь, дружище, трупов, как после хорошей фронтовой операции, — кивнул он на мертвые тела. — Такую прорву гниющей плоти, чтобы не портила атмосферу, ты один далеко не утащишь.

Ему было тяжело говорить. Но и эти усилия оказалось крайне необходимо сделать для дальнейшего благополучия:

— Начнут разлагаться, и нам тоже крышка.

После всего услышанного, Мануэль Грилан подтвердил то, что понял:

— Действительно, док, нам проще сменить квартиру.

Перебравшись с помощью Грилана в компьютерный зал, доктор велел Мануэлю натаскать сюда больше содержимого из провиантского склада подземного убежища.

Кляня все на свете, Мануэль повиновался.

Но ничего другого ему и не оставалось:

— Что ни говори, а без помощи, заключавшейся в руководящих указаниях Лериха, одному ему выбраться наверх, да еще грамотно провести там дезактивацию острова, было бы задачей просто невыполнимой.

Впрочем, строил он и собственный план будущего обустройства. После того, как выберется из этой дыры.

Ведь, Грилан хорошо знал, где хранил дон Луис то самое заветное досье, с помощью которого хотел обелить себя в глазах закона.

А так как нужное время, по его мнению, было не за горами, он решил, что пора действовать и в свою пользу.

— Я схожу еще за едой, — как-то, махнув ученому головой на прощание, он пошел к выходу.

Доктору Лериху что-то интуитивно не понравилось в появившейся самостоятельности его главного, на сегодня, помощника.

И он не одобрил его выбор деятельности.

— Да, хватит уже, — пытался остановить его раненый. — Лучше больше батарей из убежища прихвати, эти-то кончаются!

Доктор, к его сожалению, не видел, куда, на самом деле, поспешил его напарник. А то бы остановил, да рассказал:

— Как лично готовил яды для многочисленных, хитрых ловушек покойного дона Луиса.

Но сеньор Мануэль потому имел секреты от доктора, что хотел, за время, пока тот лишен возможности передвигаться самостоятельно:

— Заполучить лично для себя заветное досье покойного ныне мистера Грасса, собранное им на «сильных мира сего».

А таился от того, что просто не захотел делиться с Лерихом самыми сокровенными планами.

…Придя на место, в кабинет бывшего хозяина острова, он бесстрашно запустил руку в ящик письменного стола покойного дона Луиса. Туда, где бывший хозяин когда-то хранил ключи от своего сейфа.

Тотчас сработало механическое устройство, с силой вогнав в руку непрошеного гостя отравленную иглу.

Страшная боль отбросила Грилана на высокую спинку кресла. Все произошло так скоротечно, что он даже не успел убедиться еще раз в том, какие умели делать яды люди дона Луиса.

Умер Мануэль мгновенно, скорчившись на месте работы прежнего своего хозяина.

Там его холодный труп, через несколько дней и нашел, ползком отправившийся на поиски товарища по несчастью, доктор Лерих.

— Последнюю надежду унес с собой, дурак! — скрипнул он от досады зубами. — Ведь все равно бы не перехитрил.

Он от огорчения закрыл лицо ладонями, выпачканными по время ползанью по ступеням подземелья:

— Что зря старался?

Так же, волоча перебитые ноги, он вернулся обратно в вычислительный центр. Там доктор Лерих сделал последнее, что было в его силах…

— Прощайте! — следом за доктором Лерихом, произнесла Паола Конрой, дочитав последний лист исповеди, притихшим во время всего чтения документа членам экипажа яхты «Зеро».

Вопросы так и читались на лицах всех остальных, слушателей последнего труда главного ученого «Грузовых перевозок Грасса».

Кроме, разве что, Бьенола.

Он-то уже давно знал конец этой истории. Ведь, именно сетелянин был последним, кто видел останки доктора Лериха. Тогда они под его руками просто рассыпались на полу бункера после попытки пришельца извлечь дискету из того компьютера, на работу которого разрядились последние батареи острова.

— Все! — между тем заявила Паола. — Чтение окончено!

Оставалось каждому выразить свое отношение к тому, чему совершенно случайно они оказались причастными.

— Тогда будем систематизировать факты, которые узнали от Фрэнка Оверли! — подвел итог капитан яхты.

Он знал, что говорил.

— Я думаю, и со мной согласятся все, что здесь, — он выразительно кивнул на гору компакт-дисков и толстую папку с документами. — Здесь хватит фактов, чтобы кое-кто ответил за свои преступления.

Оставалось только доставить их по назначению.

Глава девятая

Бомба газетной сенсации, подготовленной Паолой Конрой, разорвалась едва ли не сразу, после прибытия яхты «Зеро» в порт приписки.

Все время, что ушло на плавание от Бермудских островов, журналистка, с позволения остальных участников плавания, самоустранилась от несения вахтенной службы.

Запершись в каюте радиста, откуда выкурила даже неугомонного Говарда Эйкена, она упорно выискивала самые интригующие зацепки, имеющиеся на дискетах.

Самым тщательным образом систематизировала неотразимые факты, так или иначе уличающие транснациональную корпорацию «Грузовые перевозки Грасса» и коррупцию в верхних эшелонах власти города и штата.

Но разоблачительная серия статей о мафии и продажной полиции, была лишь предисловием к главной козырной карте, припасенной Паолой.

Особые надежды она возлагала на изобличение губернатора Джона Антони Кроуфорда, бывшего в эти дни едва ли не главным кандидатом в президенты на начавшихся выборах…

«Губернатор-убийца». «Маньяк жертвует собственной сестрой». «Цена выздоровления — смерть!»

— Что это такое? — прочитав вслух, раздраженно бросил начальнику оперативного отдела директор Центрального Федерального Бюро Шелтон Грубер.

Перед ним и срочно вызванными «на ковер» служащими, к тому моменту уже высилась на столе кипа газет с броскими заголовками.

Каждую украшали снимки с изображениями губернатора Джона Кроуфорда. Но если на одних он улыбался в объектив в своем служебном кабинете или на встречах с избирателями, то на других, чем был особенно озабочен Шелтон Грубер, герой скандальных публикаций находился в кругу видных людей государства:

— В любом случае, одним своим присутствием, разоблаченный губернатор теперь бросал тень на любого политика.

— Газеты, как что! — нетерпеливо выпалил, отвечая на вопрос шефа, главный его и самый доверенный всезнайка-оперативник. — Дают прикурить этому выскочке из Кривпорта.

Он с ожиданием глянул в лицо шефа:

— А что случилось?

Мистер Грубер, глядя в чуть ироничные и в то же время безусловно удивленные глаза подчиненного, пошел в начавшемся разговоре на попятную.

Перевел локомотив гнева на другие рельсы.

— Почему я о такой сенсации узнаю последним?! — громогласно и с вызовом заявил он. — И не раньше того, как до нее доберутся продажные писаки?

Ответ последовал незамедлительно:

— Ну, во-первых, Вы — совсем даже не последний, а, можно сказать, один из первых!

После чего специалист по средствам массовой информации получил возможность проявить перед начальством всю свою высокую квалификацию в анализе прессы.

— Это все, не то что вы подумали. Не из торговой сети свежей прессы, а только еще завтрашние выпуски, — обстоятельно ответил начальник оперативного отдела. — А во-вторых история и впрямь оказалась удивительная.

Его слова были близки к истине.

…Обычно служба Шелтона Грубера заранее находилась в курсе всех возникающих политических скандалов. И если что-то угрожало безопасности страны, успевала заблокировать публикации.

На худой конец, оттянуть их появление на более поздний срок, когда уже приняты нужные меры.

— Теперь же, — из объяснения подчиненного, Грубер понял. — Тут все случилось, как на пожаре.

Безвестный прежде репортер, некая Паола Конрой, примчалась откуда-то, чуть ли не из океана с уже готовыми статьями и заполонил ими все издательства, предоставив исчерпывающие доказательства каждому обвинению в адрес сильных мира сего.

Докладывая, начальник оперативного отдела многозначительно расстегнул свой объемистый портфель.

— Эти издания, что Вы прочитали только что, последние по времени выхода в свет, — услышал от него Грубер. — А вот что было на той неделе.

Он протянул шефу целую пачку ксерокопий первых полос газет, как провинциальных, так и столичных.

Такой поворот событий тоже не понравился хозяину властного кабинета.

— И тут прокол! — вскричал, успокоившийся было мистер Грубер. — И здесь мы понесли немалый урон своей репутации!

Был он прав на все сто процентов.

— Действительно, ещё какой урон! — поддержал его словоохотливый собеседник. — С ними мы здорово влетели.

Как оказалось, излишне рьяные провинциальные сотрудники их подразделений на местах, уговорили кое-кого не печатать разоблачения этой журналистки Паолы Конрой.

— Она же, мерзавка, все продублировал в десятках других изданий, — не скрывал он своего отношения к автору публикаций. — И наши, слишком сговорчивые друзья прошляпили сенсацию.

Следовало осмыслить всю эту информацию наедине, потому руководитель бюро не стал больше испытывать свое терпение на роковых ошибках, уже допущенных его сотрудниками.

— Ладно, пока свободны! — отпустил своих людей Шелтон Грубер. — Когда понадобитесь, вызову!

Спустя некоторое время, окончательно прояснив для себя ситуацию, он уже высчитывал не только ходы, по которым можно было самому избежать разоблачения, но и те, что сулили явную пользу.

…Через минуту с крыши фирменного здания ЦФБ взлетел военный вертолет. Держал он курс прямо на аэродром. В это же время там, с переполненного аэробуса, задержанного рейса до Кривпорта, уже ссаживали трех пассажиров.

Их места были срочно затребованы высшими инстанциями.

На этот раз по прибытию в столицу штата, Шелтон Грубер не собирался оставлять свой визит в тайне. Более того, в аэропорту назначения его уже ждали несколько машин с агентами местного отделения их бюро, занимавшегося контролем и борьбой с незаконным распространением наркотиков.

Сам директор сел в ту, где в салоне оставались свободными три места — для него самого и двух сопровождающих — инспекторов Финна Крепа и Хадли Стоуна.

Эти две персоны были выбраны далеко не случайно.

— На парней можно положиться! — оглядев попутчиков, взятых с собой из Вашингтона, довольно хмыкнул мистер Грубер. — Не подведут.

Высокорослому громиле Крепу и буквально малышу Стоуну здешние края уже были не в новинку.

Больше года назад по личному приказу директора ЦФБ они занимались тут делом мистера Бредли.

— Тогда все выгорело классно, — могли гордиться собой напарники. — В убийстве комар носа не подточил.

Но терзала новая мысль:

— А вот как получится сегодня выполнение похожего задания?

Но сомнений на жестких лицах не прослеживалось. Да и действительно, оба знали, что там, где их директор, промаха просто не должно быть.

…Ночной город уже окутывала дымка — предвестник рассвета, когда вереница машин примчалась к личному особняку губернатора.

— Как доложить? — спросил один из охранников, стоявших у ворот, перед въездом в парк, окружавший постройку.

С ним общались строго официально.

— Директор Центрального Федерального Бюро, — выйдя из машины, мистер Шелтон Грубер протянул свое удостоверение. — Срочное конфиденциальное дело.

Визитер властно указал рукой на спутников:

— Эти двое со мной!

Визитёры быстро проследовали мимо бдительного охранника. Таким же образом, нисколько не замедлив шаг, вся троица преодолела парадный вход в главное государственное здание столицы штата.

Губернатор, по селекторной связи предупрежденный охраной о прибытии важных гостей, встретил их в своем кабинете.

И хотя явное недовольство выражало заспанное лицо политика, он попытался проявить самое благодушное гостеприимство:

— В чем дело, друг мой!

Новый риторический вопрос последовал сразу за уже прозвучавшими словами.

— Или ты по поводу этих «Грузовых перевозок Грасса»? — заявил он. И сам же себе ответил. — Подобные пустяки пусть тебя больше не волнуют.

Говорить так позволяли события последних дней.

Фирма прогорела окончательно, и как уже знал губернатор, начата процедура банкротства.

— А это что за бестии? — последний вопрос напрямую касался сопровождающих Шелтона Грубера агентов.

Тот, что кажется меньше ростом, тупо ухмыляясь, пошел в сторону губернатора. Двое других ранних гостей, при этом, тоже молча, оставались на своих прежних местах у порога в кабинет, откровенно загораживая дверь от всех прочих:

— Вздумай кто другой безрассудно последовать их примеру.

Только сам хозяин кабинета, словно не понимал, что происходит прямо у него на глазах, а потому всеми силами пытался если уж не навести порядок, то привлечь внимание собственной охраны.

— Я тебе говорю, коротышка, куда наседаешь? — губернатор рыкнул на Стоуна. — Пошел вон!

Но тут же был вынужден забыть о своей неприязни к инспектору, когда от порога, вместо прежнего созерцания, начал действовать его давний знакомый, считавшийся до недавних пор надежной опорой кандидату в президенты страны.

— Именем закона, Вы арестованы, — произнес от двери мистер Грубер. — Вот ордера на арест и обыск.

Эти грозные слова стали ушатом холодной воды на разгоряченную голову опешившего губернатора.

— Как это я и вдруг, арестован? — на шаг отпрянул Джон Кроуфорд. — Что это значит, дорогой мой, дружище Шелтон?

Но тут же, стоящий рядом с ним, у письменного стола руководителя штата, Стоун вынул пистолет и несколько раз выстрелил в сторону дверей.

С тем только расчетом взял прицел, чтобы пули прошли мимо, стоящих там представителей закона.

Зато инспектор Креп был удачливее.

Оба его выстрела были точны. Согнувшись пополам, губернатор как сноп рухнул на пол. Еще через мгновение вокруг тела уже растекалась лужа крови, хлещущая из простреленной головы.

Не мешкая, коротышка Стоун вложил свой пистолет в руку убитого губернатора, несколько раз сжал его пальцы на рукоятке. Делая более четкими отпечатки.

Как у него получалось и прежде. На тот случай, если понадобится дактилоскопическая экспертиза.

И тогда любой скажет:

— Губернатор, подозреваемый в совершении ряда тяжких преступлений, был убит в перестрелке при попытке оказать властям вооружённое сопротивление.

Когда в кабинет на выстрел сбежались телохранители губернатора и прислуга, все было кончено.

— Он пытался уйти из-под ареста! — заметил им Шелтон Грубер, предъявляя официальный ордер.

Бумагу, что давно держи л в руках и на которую даже не успел взглянуть погибший хозяин кабинета.

Поясняя потом полиции все то, что произошло во время неудачного задержания, он заявил:

— Мои ребята просто перестарались!

И этого, впрочем, оказалось достаточным для того, чтобы в протокол легла только одна версия произошедшего. Та самая, которую представили столичные визитеры трагически оскандалившегося политика.

Смерть главного обвиняемого и неожиданное банкротство международного концерна «Грузовые перевозки Грасса», хотя и вызвали немалый шум и в прессе, и в обществе, все же были в центре внимания читателей и телезрителей совсем недолго.

Так и не пришлось несовершеннолетнему Альберту Колену и окончательно отправленному на пенсию его опекуну Фрэнку Оверли выступить на суде в роли свидетелей.

Но репортёрам уже было не до них.

Главной сенсацией стала будущая лунная экспедиция, готовящаяся для постройки на естественном спутнике Земли и постоянной обитаемой научно-исследовательской базы, и мощного промышленного солнечного ретранслятора электрической энергии.

К радости друзей с «Зеро», одним из кандидатов для полета был назван и их хороший знакомый:

— Питер Келли.

Глава десятая

Запуск «Атланта» — сверхмощного ракетоносителя с лунной экспедицией на борту, наметили на воскресенье.

Конечно, в выборе даты сказался и благоприятный прогноз метеорологов, но все же, по откровенному объяснению руководителей полета, главным фактором был именно выходной день:

— Когда не только вся страна, но и телезрители мира могли, затаив дыхание, наблюдать за началом грандиозного замысла — создания обитаемых космических поселений.

К тому же оба объекта предназначались не только в рамках научных исследований, но и для решения конкретной задачи.

Вот как сейчас:

— Добычи даровой солнечной электрической энергии.

Еще больше волнений подготовка к полёту вызвала среди самих будущих лунных первопоселенцев.

— У экранов телевизоров-то, наверное, сегодня не только наша страна, но и весь мир, мужайтесь, ребята, как бы нам не обмишуриться ненароком! — пошутил командир экипажа полковник Норман Олдгрен. — Дальше будет легче, а пока терпите телеоператоров, как неотъемлемое зло нашей с вами профессии.

Все в салоне автобуса, везущего к стартовому столу экипаж, в ответ на его шутливый тон, весело расхохотались.

Хотя и ничего особенного, вроде бы, и не сказал старый космический волк, на чьем счету уже имелся не один полет за пределы матушки-Земли. Но в эти исторические минуты, когда до отлета остается так немного, любое слово, сказанное под настроение, способно развеселить по-настоящему.

Улыбается, сидя в своем удобном кресле и Питер Келли.

Только еще и по другому поводу.

Ведь, в этой девятке членов экспедиции «Атланта» он уж точно — именинник! Так как, всего несколько дней прошло, после его перевода из числа дублеров в основной состав:

— И еще никак не привык к новым для себя ощущениям.

…За широкими зеркальными окнами роскошного автобуса мягко проплывают утопающие в зелени строения космодрома.

Вот уже, за поворотом, открывается величественный вид на гигантскую серебристую сигару ракеты. Она стояла сейчас, будто невеста в объятиях жениха, каким выглядит темная массивная ферма технического и прочего обеспечения.

Питер по прежнему опыту знает, что вблизи это ощущение проходит:

— Там гораздо больше любого восхищает технический гений создателей этой совершенной техники и мощь их творения.

Особенно сейчас — накануне старта!

Когда ракета, в ожидании команды на взлет, покрыта под летним утренним солнцем легкой дымкой изморози.

Ну, а пока еще рано экипажу предстоящей лунной экспедиции появляться на стартовой площадке. Автобус с астронавтами подъезжает к, заполненным праздным народом зрительским трибунам.

Туда, где и состоится сейчас торжественная церемония открытия новой эры в освоении ближнего космоса.

Затем экипаж «Атланта», повинуясь примеру своего командира, выходит из автобуса и выстраивается у небольшой трибуны, украшенной государственным гербом.

Рядом президент.

И это он сейчас начнет всю процедуру, предшествующую началу полета.

Однако Питеру даже в столь торжественный миг не до него.

Беспокойно обведя взглядом заполненные до отказа трибуны для зрителей, он наконец-то улыбнулся с видимым облегчением.

— Пришли проводить, — видит он своих друзей. — Значит, все будет отлично!

Еще только отсылая, причитающиеся ему пригласительные билеты, по адресу, где теперь жили, обретенные в морском путешествии, новые друзья Фрэнк Оверли и Алик Колен, прежде никогда не отличавшийся тягой к суеверию, астронавт загадал, мол, их присутствие принесет удачу:

— И вот они в числе тех, кто с трибуны приветственно машет букетами цветов.

Конечно, если бы Питер точно не знал порядковые номера сектора и ряда, на которые им выписаны приглашения, ему бы сроду не найти друзей в таком количестве народа, собравшегося на увлекательное зрелище.

А так он тоже поднимает руку в ответном приветственном жесте, мол, счастливо вам оставаться…

Телеоператор, профессиональным взглядом определив сектор зрительской трибуны, куда смотрит один из астронавтов, навел туда объектив своей камеры.

Рапидом приблизил к телезрителям стоящих там гостей.

Режиссёр прямой телевизионной трансляции совместил на одном экране, посредством современной цифровой телевизионной технологии эти два изображения.

Так что увидеть их смог весь мир, наблюдающий сейчас за процедурой исторического старта.

— Этот вот сопляк и есть Питер Келли! — брезгливо произносит, сидящий у экрана телевизора Шелтон Грубер. — Жаль, что медики отставили одного из экипажа тогда, когда никем другим нельзя было заменить.

Лицо руководителя самой засекреченной и важной федеральной службы от гнева становится лиловым:

— А то бы он у меня точно полетел.

Гневу, кажется, нет предела.

— Хотя…

Кривая улыбка, растянувшаяся по худому лицу, и сделавшая еще более клювообразным, хрящеватый нос, выдала смену настроения у директора ЦФБ.

— Пусть себе летит, — замечает он. — Оттуда, из космоса, все же еще не каждому уготовано славное возвращение.

В кабинете раздается зловещий смешок:

— Ха-ха-ха.

Собственный сухой, надтреснутый смех возвратил господину Груберу хорошее настроение.

Оно появилось еще утром, когда шифровальщик доставил весточку от вездесущих Финна Крепа и Хадли Стоуна.

— Все готово! — доложил один агент.

— Осечки не будет! — подтвердил другой.

Еще только перехватив в корреспонденции, адресованной простодушным глупцам — Фрэнку Оверли и его приятелю, приглашения на церемонию старта ракеты, у Шелтона Грубера зародился отличный план, который и осуществят сейчас его верные ребята:

— Прямо сказать, большие специалисты по подобным проделкам.

Между тем, камера телеоператора, показав общим планом трибуну для зрителей, опять вернуло прежнюю панораму и демонстрирована сейчас, как вновь забравшись в автобус, астронавты поехали к кораблю.

С отъездом автобуса образовалась пауза, заполняя которую съёмочная бригада основного национального телевизионного канала, теперь крупно выхватывала зрителей.

Эти кадры шли один за другим, позволяя самим зрителям, увидевшим самих себя на гигантском общем экране космодрома, приветственно улыбаться и махать руками, посылая приветствия и воздушные поцелуи родным и знакомым.

Такой съёмочный план успел уже надоесть кое-кому из телезрителей, но его не заменяли никаким другим. Видно, еще было лишнее время до того, как режиссер передачи включит камеры, установленные непосредственно на старте.

Пока же на экране вновь показались счастливые лица Фрэнка Оверли и Алика.

Неожиданно узнав их, Шелтон Грубер даже вздрогнул.

Непроизвольно процедил сквозь сжатые губы, злостью прогоняя наваждение:

— Прощайте и вы, голубчики!

Под обшивкой трибуны, как раз там, где стояли кресла, отведенный гостям астронавта Питера Келли, уже вел свои отсчет времени часовой механизм адской машины, заложенный туда Крепом и Стоуном.

Для пущего эффекта сработать мина должна будет точно по сигналу старта ракеты.

— Чтобы получилась убедительная имитация диверсии террористов, — знал полный план акции господин Грубер. — С их неудачной попыткой сорвать международное мероприятие — исторический полет в космос с конечной посадкой на естественном спутнике Земли.

И вот экипаж уже занял с вои места по расписанию предстоящего полёта на соседнюю планету.

Командир корабля полковник Норман Олдгрен вслух ведет отсчет самых последних секунд, оставшихся до запуска.

Все в кабине корабля, и Питер Келли в том числе, группируются, ожидая, когда навалится тяжесть перегрузок.

И вот уже предварительный грохот и рев двигателей переходит в один истошный вой. После чего серебристый монстр, напрягая миллионы своих лошадиных сил, скрытых в двигателях, устремился вверх.

Как раз в эту секунду стон ужаса несется по трибунам.

Там, внезапно вспучившись, рыча и испепеляя все огнем, хищным бутоном распустился и сразу опал алый шар взрыва.

Неся вокруг себя смерть и разрушения.

— Вот теперь и я выпью за удачу! — зачарованный зрелищем, выдаваемым телеоператором на экран, сказал Шелтон Грубер. — Мир вашему праху, бестолковые создания.

Как ему было теперь не радоваться собственной удаче, коли в стране, еще на пару опасных свидетелей стало меньше.

Часть четвёртая Выбор

Глава первая

Запуск «Атланта» был лишь первым звеном в осуществлении лунного проекта, для участия в котором столько готовился Питер Келли.

Хотя и очень внушительно выглядел ракетоноситель, все же он, ни в какое сравнение не шел с тем первым лунником, что однажды уже унес человека к соседней планете.

— И сейчас, — помнит молодой астронавт. — Как еще школьником зачитывался всем, что имело хоть какую-то связь с «Сатурном-5», что использовали для запуска и полёта первых лунных экспедиций.

Длина того гиганта составляла более ста метров, а с одним из кораблей — «Аполлоном-17» он имел рекордный вес почти в три с половиной тысячи тонн.

Такая махина могла оторваться от Земли только с помощью уникальных и по сей день, самых мощных на Земле двигателей Ф-1, пожиравших почти три тонны горючего и окислителя в секунду.

Причем их, весивших по десять тонн и имевших трехметровые сопла, было на «Сатурне» добрых полдесятка.

— Случись что даже на одном из них, и хана, как с «Челенджером», — мелькнуло в мозгу Питера, когда, закрыв глаза в своем кресле, он выжидал окончание стартовых перегрузок. — Но хорошо, хоть нам не понадобилось подобное чудище.

Что же, это было действительно так.

Сравнительно небольшой по размерам, девятиместный «Атлант», возглавляемый полковником Норманом Олдгреном, должен был на околоземной орбите полностью изменить свою внешность, как любой актер, занятый в костюмированном спектакле, перед своим выходом на сцену.

А все потому, что именно там — в ближнем космосе, вот уже без малого год, шла сборка особых конструкций:

— Тех, что и понесут «Атлант» на выполнение поставленной перед ним задачи.

К Луне. Для создания на естественном спутнике первого специального приемника, преобразующего энергию Солнца в его электрическую версию.

— Проект ее прост как яйцо! — любит повторять перед экипажем командир экспедиции Норман Олдгрен. — Посадим блоки туда, куда нужно, и все дела!

Хотя Питер Келли, как и все остальные астронавты, прекрасно знает, что на самом деле кроется за этой напускной бравадой командира:

— Ведь приемник-преобразователь солнечной энергии должен передавать ее пучками с помощью лазерного луча на уже подготовленные земные станции.

Следовательно, нужно построить целый комплекс из солнечных батарей, лазерных пушек, энергоблоков, компьютерного центра, а также самой станции с ее системой жизнеобеспечения обслуживающего персонала, не перестает восхищаться грандиозностью замысла майор Келли.

Да и сам он надолго оставил родную планету в этой своей необычной командировке. Работы ожидается сроком более чем на два года!

Именно на такой период времени, подписан Петером контракт, после успешного выполнения которого, он, как и все прочие члены экипажа «Атланта»:

— Станут вполне обеспеченными людьми.

Но два года в космосе для девятерых?

Такую махину грузов, оборудования и различных припасов, как и прочего самого необходимого простой ракетой не забросишь.

Понимали все, что войдет проект в копеечку:

— Да еще не сбрасывали с чаши весов организаторы проекта и все возрастающий риск, без которого не обойтись в связи с запуском сотен грузовых кораблей…

Подобные вопросы могли бы возникнуть, не будь основного компонента, на котором держалась вся основная затея создания первой из сети лунных электростанций.

А именно — сверхсовременный космический аппарат нового поколения, частицей которого предстояло стать кабине «Атланта».

…Полет пока же проходил своим чередом.

Отстрелив последнюю ступень ракеты-носителя, «Атлант» смог приступить к очередному этапу своей миссии.

Повинуясь программе, заложенной в бортовой компьютер, корабль, отрабатывая двигателями ориентации, совершил несколько сложных маневров. Во время них астронавты могли заниматься чем угодно:

— Ведь, что ни говори, их черед действовать еще не наступил.

Но все, как прикованные, смотрели на цветной экран телевизора, куда подавалась полная «картинка» с вынесенных обзорных камер. Именно на нем вот-вот должно было появиться изображение основной платформы, предназначенной для транспортировки экспедиции к Луне.

За время долгого обучения и многих, если не сказать — бесконечных утомительных своим однообразием, тренировок, каждому до самой последней мелочи были известны детали корабли.

И все же никто не мог удержаться от восхищения увиденным. Когда сначала что-то легко блеснуло в черноте горизонта. Затем, все больше увеличиваясь в размерах, начала вырастать приближающаяся к ним гигантская конструкция.

…Зачет по знанию этой ракеты был для Питера самым приятным воспоминанием, за все долгие годы, проведенные им в учебном центре.

Он сразу влюбился в ракетно-космическую систему, будто сошедшую в учебную литературу из самых смелых фантастических романов.

Сидя же над листами документации, школярски гоняя одну за другой компьютерные файлы с информацией о корабле, он, конечно, мечтал, да и не мог не мечтать:

— О полете на этом чуде техники!

И все же — как было предположить, что мечта так скоро станет явью, и он войдет в состав экипажа «Атланта»?!

В основу этого космического летательного аппарата вошла смелая идея применить тяговое усилие к Луне за счет электростатического (кулоновского) взаимодействия друг с другом — самого корабля и естественного спутника Земли.

До самой старушки — Луны готовую платформу «Атланта» донесут обычные ядерные двигатели. Придав с околоземной орбиты полезному грузу разгон до 10,8 километра в секунду.

— Что будет совсем не сложно, — не сомневался в расчете конструкторов ни Келли, ни кто другой из экипажа. — Ведь учтена каждая мелочь.

Вот и сама эта платформа появилась, вовсе не на пустом месте. Все ее объемы смонтированы в одно целое уже в космосе, куда блоки доставлялись грузовыми «челноками».

Пройдя расстояние до Луны, «Атлант» должен будет слегка затормозиться, чтобы стать спутником. После чего перейти на использование новейшей техники.

Ее создатели и конструкторы тоже сумели воплотить в металле свою задумку. Так что команде полковника Нормана Олдгрена только и останется — следовать намеченному плану.

…Легкий толчок возвестил астронавтов о причаливании их кабины к транспортной платформе.

— А теперь, парни за дело! — уже без тени улыбки произнес командир.

Хотя потом не удержался, чтобы не хмыкнуть:

— Родина ждет от нас чуда, и мы его обеспечим!

Глава вторая

У самого полковника Нормана Олдгрена множество забот началось после первого же сеанса связи с Землей.

— Экая беда!

Нахмурился он, получив расшифровку сообщения, не предназначавшегося ни для кого, кроме командира корабля:

— Не повезло нашему парню.

Еще только выйдя на околоземную орбиту и посмотрев репортаж о собственном запуске в космос, астронавты узнали о трагедии, произошедшей на трибунах со зрителями.

Правда, даже дотошные журналисты еще не могли сообщить подробностей проведения злоумышленниками коварного террористического акта.

И многие на «Атланте» очень томились, все не прояснявшейся, неизвестностью, переполненные тревогой за родных, пришедших на космодром, чтобы проводить их в полёт:

— Не случилось ли что с ними?

Для большинства вскоре пришла успокоительная весть — никто, мол, на трибунах не пострадал.

А следом и шифрограмма, так озаботившая Нормана Олдгрена:

— Подготовьте Питера Клона к известию о гибели его друзей — Фрэнка Оверли и Альберта Колена.

Только была и особая инструкция выполнения столь неприятного поручения:

— Сообщите об этом, лишь убедившись, что не произойдет душевной травмы!..

Больше недели, до самого старта с земной орбиты к Луне, носил полковник в себе горестную весть, пока не отважился на беседу с подчиненным.

— Питер, мальчик мой, крепись, — обнял старый астронавт своего молодого друга. — Вот беда, случилась у нас какая…

Боль утраты сжала сердце Клона.

Об этом говорило, в один миг посеревшее от услышанного страшного известия, лицо астронавта.

— Конечно, я понимаю, что ты можешь вернуться на Землю, — выждав, когда чуть схлынет первое шоковое чувство, продолжил командир «Атланта». — Но им уже не помочь, а у тебя впереди великая цель.

Он немного помолчал, словно посвящая эту минуту памяти погибших зрителей:

— Пусть ее осуществление станет доброй памятью о твоих друзьях.

— Можно подумать? — выдохнул Питер Келли.

— Да, разумеется, но только недолго.

Господин полковник Олдгрен здорово волновался, ожидая решение подчиненного:

— Все же не так-то просто было бы заменить, уже на орбите, отлично подготовленного члена экипажа.

Потому даже легче стало на душе полковника, когда в ответ услышал, такие ожидаемые им слова:

— Вы правы, командир! Я лечу с вами.

А потом на переживания не осталось просто ни времени, ни сил. Началась ежеминутная, ежечасная работа.

Оказавшись в заданной точке окололунной орбиты, «Атлант» приступил к выполнению главной своей задачи. Которая заключалась в подготовке к высадке людей на место будущей станции.

Но для этого понадобилось сначала утвердиться на орбите.

Состояние равновесия «Атлант» получил после того, как были сообщены одноименные электрические заряды и ему, и находящемуся внизу участку Луны.

Теперь гравитационную силу притяжения удалось успешно компенсировать электростатической силой отталкивания.

— Вот она — левитация!

Известил полковник Олдгрен товарищей по полету, когда убедился, что все идет нормально.

Этим словом он назвал, созданное руками экипажа, уникальное состояние:

— Когда летательный аппарат совершенно неподвижно висит над поверхностью космического тела.

Привлекательность такого положения корабля было очевидным.

Длительное нахождение над участком Луны, выбранным для сооружения приемо-передающей электростанции, позволило экипажу «Атланта» сделать уйму самых разнообразных дел.

В том числе — провести сканирующую съемку местности, исследовать различные ее параметры, прежде чем окончательно выбрать место для посадочного модуля.

При этом эффект оказался потрясающим:

— Вся операция обошлась с минимальными затратами ресурсов. Не потребовав ни лишнего расхода бортовой массы, ни запасов энергии.

Спускаемый модуль «Атланта» мало чем отличался от того, что впервые высадил на лунную поверхность Армстронга и Олдрина с «Аполлона-11».

— Разве что более хитроумной «начинкой» аппаратуры, — как и планировалось по замыслу организаторов проекта. — Да тем, что прямо над ним нависла гигантская платформа базового корабля.

Чьи решетчатые конструкции, соединяющие отдельные секции, оказались разнесенными на добрых несколько гектаров.

— Что и говорить — зрелище внушительное, — не скрывал ощущения личной причастности к великому делу никто из участников высадки.

И все же, как ни велик «Атлант» по земным меркам, все же и его массы было бы недостаточно для создания более действенного эффекта левитации.

Вот здесь-то и крылся главный фокус, придуманный создателями супер-корабля.

Для того чтобы увеличить электрическую емкость «Атланта», они не стали особо увлекаться расширением его геометрических размеров.

Наоборот — сделали их оптимальными:

— Как раз только такими, что были необходимы, для обеспечения доставки и монтажа электростанции, создания нормальных условий жизнедеятельности девятерых астронавтов экипажа.

Тогда как решили задачу специальные устройства.

Их было три — разнесенные по разным сторонам платформы, бухты электропроводного кабеля.

Одним концом каждый из кабелей оказался прикрепленным к аппаратам, а другой — под действием электростатических сил вытянут в сторону, противоположную направлению на Луну.

Для предотвращения стекания заряда и с корабля, и с конца кабеля на «Атланте» его создатели предусмотрели оригинальные приспособления.

Ими стали — надувной сферический баллон в начале электропроводящего троса, а с другой стороны — особой цилиндрической формы конструкция, венчающая конец самого кабеля.

Отсюда, из-под махины корабля, не были видны эти прочнейшие искусственные нити, покрытые для электрической проводимости тончайшим слоем алюминия.

Однако, кому ещё, как ни астронавтам-коллегам Питера известно:

— Сколько хлопот доставил этот кабель космическим монтажникам «Атланта».

Каждый из тросов, распущенных сейчас на добрых три десятка километров, покрывался алюминиевой оболочкой уже непосредственно в космосе, в условиях глубокого вакуума.

Зато теперь они точно знают:

— Можно особо не заботиться о сохранении неподвижности базового корабля.

…Вся девятка для «Атланта» готовилась так:

— Чтобы любой из членов экипажа, в случае необходимости мог заменить двух-трех товарищей по экспедиции.

И все же штатное расписание превалировало при распределении обязанностей.

В пилотской кабине орбитального комплекса оставались вместе с командиром второй пилот Дэвид Грэм, штурман Ричард Френо и радиоинженер Холли Чиверс.

Врач Роберт Фрост и инженер Питер Келли обеспечивали отправку блоков непосредственно с орбитальной платформы на лунный пятачок:

— Где должно было развернуться строительство станции.

И туда, вниз, отправились главные строители — инженеры Уолтер Браун, Джеймс Керн и Эдвард Элиот.

В первым же рейс, который осуществили на поверхность естественного спутника Земли, с собой они взяли два многофункциональных вездехода с набором навесных орудий.

И пока Келли и Фрост готовили к отправке очередной спускаемый модуль, внизу уже ударно шла работа.

Съехав по стапелям на изрытый воронками, от выпавших метеоритов, пыльный лунный грунт, оба вездехода тут же принялись за расчистку площадки под будущий поселок.

С помощью бульдозерных щитов очень быстро удалось расчистить значительный участок поверхности от легкой взвеси.

Но и тогда, когда под дутыми колесами машин оказался твердый грунт, лишь одна из них сменила навесное приспособление на траншеекопатель.

Так как другому лунному бульдозеру пришлось еще долго чистить стройплощадку.

Даже сверху, оставшимся на платформе, было видно:

— Очень уж неохотно осаживалось пыльное облако, поднятое новоявленными дворниками планеты, никогда не знавшей еще подобного к себе обращения.

Эдвард Элиот, исполнявший обязанности одновременно и архитектора, и прораба, быстро сверился и с планом местности, снятым с корабля, и с тем, что теперь простирался наяву перед ним.

Затем, с помощью легкой мобильной машины нанес, на готовой к строительству площадке, две значительные окружности.

В том ему помогло красящее устройство, оставляющее след точно там, где предстояло вести замкнутые траншеи.

Когда и они были готовы, вниз, к товарищам уже спустились сами Питер Келли с Робертом Фростом.

Уже впятером они разгрузили упаковки с прочнейшим пластиковым материалом, сверху покрытым термически стойким, да ещё и отражающим жгучие солнечные лучи, серебристым составом.

Выполненные в виде сегментов, они очень скоро оказались на, предназначенных для этого, местах — основанием в траншее, а вершинами — к центру круга.

Легкими ручными сварочными аппаратами, работая попарно, монтажники соединили их между собой. После чего заполнили траншеи, с опущенными туда краями будущего жилища, быстро твердеющим пенным раствором.

При этом поочередно подсоединяя к вентилям оболочек каждого припаянного сегмента баллоны со сжатым воздухом.

Шевелясь как живое, пластиковое покрытие постепенно приобрело форму купола. Отдаленно он был похож на, врытый в речной песок, очищенный апельсин.

— Только цвет был не оранжевый, — как сравнили сами строители. — А зеркально-серебристый.

Но и таким ему оставалось быть недолго.

Как раз до тех пор, пока в дело не пошла установка, извлекающая из лунного грунта мельчайшие кристаллы воды.

Смешанные с пылью, они дали пищу машине, предназначенной для смешивания строительного раствора, быстро покрывшей купол первого лунного жилища прочной бетонной скорлупой.

…Так что через несколько недель после высадки на Луну, экипаж «Атланта» мог отпраздновать первое новоселье.

Создание надежного жилища, оснащенного шлюзовой камерой, вмонтированной в последний черед, позволило ускорить работу и на соседней площадке, где обширная равнина, благодаря усилиям монтажников, начала покрываться сотами солнечных батарей будущей электростанции.

— Ну вот, закончили и монтаж кислородного блока, где грунт отдает не только воду, но и воздух, — удовлетворенно заметил полковник Норман Олдгрен, приняв по радио очередной отчет лунного десанта строителей. — Мы идем пока точно по графику, так что положенная премия нам всем обеспечена и за это.

Назавтра он решил лично посетить первый лунный поселок.

Глава третья

— Это даже хорошо, господа, что мы с собой сюда земного петуха не захватили! — восклицает проснувшийся Питер Келли. — А то бы он со скуки околел.

Мягкий свет упрятанных под сводами жилого купола дневных ламп разгорается буквально на глазах.

Но не от того, что автомат освещения чрезвычайно, фантастическим образом, а не естественным путём чувствует начало нового дня.

Знают астронавты:

— Просто сыграл, как полагается таймер контроля времени.

И, загораясь в точно рассчитанной последовательности, светильники напоминают обитателям лунного дома:

— Пора вставать!

Хотя вполне могли бы этого и не делать. Уже давно чувствуется легкая вибрация под ногами. Это с рассветом, насытившим энергией солнечные батареи, начал свою монотонную работу кислородный комплекс их станции.

Расположенный неподалеку от жилого блока, теперь он походил на любой хорошо отработанный земной карьер.

Шахтный комбайн, вгрызаясь в грунт, подает куски породы в специальное устройство для её измельчения. Оттуда его продукция попадает в нутро катализатора, где начинаются три разных потока-кислорода, воды и цемента. Причём, строительный материал идёт, пока в запасник под сооружение будущих жилых массивов первого лунного поселения людей.

Вот почему и вспомнил Питер про петуха:

— Что того с успехом заменяет экипажу «Атланта» неутомимая автоматика.

— Пусть бы и околел! — смеется в ответ напарник Келли — Роберт Фрост. — Я бы его все равно сварил.

Он мечтательно потянулся всем телом, истосковавшимся по привычной для всех их, земной силе тяжести.

— Уж очень хочется свежего жаркого, — услышали остальные завершение рассказа о возможном первом лунном петухе. — А то все консервы, да консервы.

— Будет тебе и жареная петушатина! — доносится с соседней раскладной кровати. — Или забыл посмотреть на календарь?

— Как же забыть!

По таким дням полковник всегда спускается с орбитальной платформы вниз с очередной миссией.

Обещал и на этот раз:

— Кое-чем побаловать деликатесным, из старых запасов.

Между тем, лунный день вступал в свои права необратимо.

Кто-то уже делал зарядку. Кто собирал, не нужные теперь до самого вечера постели, в специальные шкафы у дальней стены.

Тогда как дежурный на камбузе гремел кастрюлями, готовя на всех завтрак. Бытовые проблемы давно стали основными в коллективе. Преодолевали которые все астронавты, как бы в приложение к выполнению своих основных профессиональных обязанностей.

Первые восторженные впечатления астронавтов, порождённые их непосредственной причастностью к осуществлению необычной миссии, давным-давно сошли на «нет».

Утонули под напором повседневной рутины.

— Без малого прошел год, — само собой приходит в голову Питеру Келли. — Как их экипаж преобразует место колонии.

Сделано очень многое.

— Почти готова электростанция, появились купола доброго десятка новых блоков.

Стало известно:

— Еще пару месяцев, и на «Атланте-2» к ним сюда прилетят уже и эксплуатационники — энергетики.

И даже, на радость лунным строителям, с дипломами лётчиков и инженеров:

— Ожидается долгожданная смена их, настоящими профессиональными строителями с Матушки-Земли.

Только это будет потом, пока же предстояли привычные будни.

— Но вот и обещанный визит начальства, — понял майор Келли.

Ошибки не было.

Посадочный модуль с командиром спустился с орбитальной громадины «Атланта» ровно в полдень.

Чуть позже, разгрузив привезенную провизию и необходимые запчасти к работающему оборудованию, весь лунный персонал собрался на производственное совещание.

— Конечно, проводить его можно было и заочно, прямо по телевизионной связи, — понимает полковник Норман Олдгрен, но что поделать, если очень любит он, именно эти минуты личного общения с экипажем.

— Да и все одно, — понимают все. — Кому-то нужно было пилотировать грузовой модуль с орбитальной космической платформы на поверхность планеты.

Теперь свой служебный разговор полковник начал с радостных вестей:

— Скоро будет смена, и, нужно сказать, нам есть чем гордиться.

И далее было не меньше торжества в голосе командира.

— Вот у меня в руках радиограмма с Земли, — показал полковник. — Там уже назван состав экипажа второго «Атланта».

Он обвел взглядом лица своих подчиненных:

— Не хотите полюбопытствовать?

Он мог бы и не задавать свой вопрос.

— Скажите, пожалуйста, кому не интересно узнать, кого из друзей пришлют сюда первым рейсом? — мог заявить каждый. — А то, гляди — и подруг!

Поднялся гвалт.

Пресекая его, полковник Олдгрен властным жестом вскинул руку. Но ничего произнести так и не успел.

Грохнул взрыв!

И в наступившей, после него, темноте утробно завыл, улетучивающийся из пробоин в куполе, воздух.

Аварийное освещение не заставило себя долго ждать.

Потому все астронавты успели забраться в свои защитные скафандры еще до того, как в жилом модуле просто нечем стало дышать.

— Что это могло быть? — наконец-то первым включился в радиосвязь командир.

— Только одно — поток метеоритов.

Невозмутимо отозвался астрофизик Уолтер Браун:

— Ну, точно как в учебной аварийной ситуации, еще на Земле, просчитанной на тренажере.

Его, вполне разумные, слова хоть и могли быть истиной, однако, никто не желал воспринимать их всерьез:

— Уж больно ничтожным был шанс появления метеорита такой солидной величины.

— Столь крупного размера, что способен бы был пробить прочнейший бетонный купол жилого блока?

— А вместе с ним — и внутренний двойной пластиковый каркас.

Оставалось одно:

— Выйти наружу и лично убедиться в случившемся.

То, что увидели они на поверхности планеты, астронавтов как громом поразило:

— Что там один метеорит?

Поселок словно попал под жесточайшую бомбардировку:

— Везде, куда ни глянь, царил хаос разрушения.

Обломки усеивали поле солнечных батарей. От кислородной станции осталась одна большая воронка.

— Видно, ей досталось больше всего, — посчитал полковник, с огромной тревогой за дальнейшую безопасность своих людей, подводя итоги случившегося.

Да и всему прочему, тоже не повезло. Причём, в не меньшей степени.

Из трех имевшихся посадочных модулей, каждый получил, хоть какое-нибудь, но попадание — где пробиты баки, где согнуты фермы.

Лишь тот, на котором только что прилетел полковник, еще подавал какую-то надежду на использование техники по ее прямому назначению.

Убрав, завалившие его, обломки от соседствовавших машин, астронавты с облегчением убедились:

— Аппарат способен взлететь к нависавшему над ним «Атланту».

Решение казалось единственным.

— Будем эвакуироваться, а уже потом проведем расследование причин аварии, — тоном, не терпящим возражений, велел полковник Олдгрен. — Всем собраться у модуля!

Его приказ был, в данной ситуации, действительно, самым верным.

Каждый лично видел:

— Все запасы кислорода и воды уничтожены, жилой блок больше не герметичен и не годится для пребывания в нём людей.

Остается только одно:

— Нужно начинать все заново.

…Никогда еще ажурная платформа посадочного модуля со стороны не выглядела так странно.

В тесноватой, не рассчитанной на такое количество людей, кабине нашлось место лишь пятерым.

А двое из них, в том числе Джеймс Керк — геолог экспедиции и Питер Келли, пристегнутые на одном карабине, вынуждены были занять места прямо на грузовой площадке.

— Ничего, ребята, через полчаса будем на месте, так что уж потерпите неудобства, — проурчал в головных микрофонах скафандров, голос раздосадованного всем произошедшим, командира.

Потом ему вообще стало не до посторонних разговоров. Включив двигатели, он повел платформу к базовому кораблю.

Полет шел вполне успешно.

Но лишь до той поры, пока реактивные двигатели, разнесенные по сторонам ажурной конструкции модуля, работали на полной тяге.

Когда же понадобилось маневрировать ими, причаливая к кораблю, случилось не поправимое бедствие.

Было потеряно управление!

— Это конец! — вполне невозмутимо констатировал, пилотировавший модуль полковник Олдгрен. — Видимо, метеориты все-таки успели и здесь навредить.

Эти несколько минут, когда обреченные астронавты мчались на неуправляемом аппарате прямо в сторону «Атланта», показались для всех настоящей вечностью.

Потом страшной силы удар разметал обломки лунного модуля по причальному пандусу орбитальной платформы.

На котором, к общему несчастью, тоже находились люди.

То стояли, готовясь принять прилетевших, последние двое астронавтов из экипажа «Атланта» — второй пилот Дэвид Грэм и штурман Ричард Френо.

Они, когда вели обычное наблюдение за лунной станцией, сразу же, едва прозвучали взрывы, заметили разрушения, нанесенные поселку.

И все это время не на шутку волновались за его обитателей.

Потому заметно приободрились, когда поняли:

— Все строители живы и возвращаются вместе с командиром.

Но то, что произошло дальше, не мог предугадать никто.

Глава четвёртая

…Черный мрак космоса походит на плотный ворс роскошного бархата, лишь местами посеребренного россыпью новогодней конфетти.

И вглядываясь в него, Питер Клон не сразу понял:

— Что с ним? Где он находится?

Пока заметное перемещение перед его взором окружающих созвездий не подсказало ему:

— Все происходящее вовсе не сон.

Тут-то память и вернулась самым настоящим кошмаром.

Астронавт, попытался понять:

— Как это ему удалось уцелеть при столкновении модуля с причалом космолета?

С этой целью он огляделся по сторонам. Насколько позволяло сделать стекло гермошлема.

— Тем более что и шевелиться не было необходимости.

Сила инерции поворачивала Питера вокруг, за что-то крепко зацепившегося, страховочного фала.

Вначале менялась перед ним картина открытого космоса.

Потом вдруг в зону видимости астронавта вплыл обезглавленный силуэт человека, в таком же точно, как и у него, скафандре.

В отсвете солнечного блика сверкнула надпись на пластинке, укрепленной на груди скафандра.

На которой Келли прочел:

«Джеймс Керк».

— Это с ним мы находились на грузовой палубе модуля, — вспомнил Питер. — Еще для надежности сцепились одним карабином страховочного фала.

Надежный стальной трос, не сумев выручить одного, все же сделал свое дело — спас жизнь другого.

Видимо, при ударе о фермы «Атланта» их пробросило, словно пращей, сквозь трубчатые конструкции базовой платформы.

Джеймсу, к сожалению, роковым образом не повезло — задел за что-то, напрочь «отбрившее» ему голову.

А вот с Питером пока все обошлось вполне благополучно.

— Не иначе как в рубашке родился, — мог бы сказать, если бы являлся фаталистом.

Только в тот момент было не до таких, совершенно отвлеченных от реальной действительности, рассуждений.

— Всё одно пропадать, — горько усмехнулся над собственным везением молодой астронавт. — В открытом космосе такую песчинку как я, никто искать не станет.

Он оглянулся еще раз по сторонам, насколько сделать это позволяло стекло гермошлема:

— А тут, на лунной орбите, и подавно…

И вдруг еще более горячая волна боли сжала сердце.

— Да и некому спасать, — накатила на него страшная мысль. — Все погибли.

Еще какое-то время, кружась рядом с обезглавленным товарищем, Питер Келли непроизвольно отводил глаза от страшного силуэта.

И вдруг что-то заставило его снова оглянуться.

Показалось, нечто серебристое, мелькнувшее между ними.

— А вот и еще раз.

Присмотревшись, Питер Келли едва убедил себя поверить в реальность всего с ним происходящего:

— На этот раз удача была к нему щедрее.

Оба астронавта — и живой, и погибший были словно нанизаны на леску.

Тончайший провод, один из четырех, выпущенных установками левитации «Атланта» оказался на пути, летевших прочь от корабля, людей.

Будь майор Питер Келли один, он бы так и миновал эту, единственную спасительную сейчас, нить, покрытую блестящей алюминиевой оболочкой. Но страховочный фал, соединявший его с Джеймсом Керком, запутался на проводе.

Потому теперь их обоих связывала с орбитальным кораблем, довольно надежная сцепка. И это она, оставила последний шанс не только уцелеть Питеру, но и помочь тем, кто вдруг еще был жив в разбившемся модуле.

Майор Келли, не медля более ни минуты, начал осуществлять, тут же придуманный им, план возвращения к кораблю.

До «Атланта» отсюда было довольно далеко.

— Да и провод казался не очень надежным для незапланированной роли спасательного конца.

Потому Питер не решился одолеть расстояние в десятки километров, цепляясь за него, как за опору:

— Выручить мог только погибший друг!

С трудом распутав фал, намотавшийся на электропроводе, Питер пристегнулся на свой карабин, а прежний оставил на покойном товарище.

Свободно облегая, покрытую алюминиевым составом, пластиковую нить, его защитное приспособление позволял продвигаться вдоль всей ее протяженности.

Одной рукой вцепившись в нагрудный карабин погибшего друга, другой рукой Питер нащупал на скафандре Джеймса выпускной клапан кислородного баллона.

Оставалось только придать ему необходимую ориентацию. Что Питер и сделал, направив это своеобразное реактивное сопло в противоположную от корабля сторону. После чего астронавту оставалось лишь повернуть рычажок выпуска воздуха.

И тут же он почувствовал реальный эффект от, только что проделанной им, манипуляции. Так как, полученное реактивное ускорение повлекло их обоих в одной связке к, черневшему на ярком фоне Луны, силуэту космического корабля.

Дальнейшее было для Питера как продолжение горячечного бреда.

Укрепив труп Джеймса на ближайшей внешней ферме конструкции «Атланта», куда он добрался на последних запасах кислорода в скафандре погибшего коллеги, он, перебирая руками по тросам монтажных перил, добрался-таки до той причальной площадки, где потерпел катастрофу спускаемый модуль полковника Олдгрена.

Увиденное там, ужаснуло, но и вселило в астронавта призрачную надежду на то, что еще удастся спасти кого-либо из товарищей, находящихся в кабине аппарата.

Хотя та и была сейчас измята, словно побывавшая в употреблении, пивная банка.

Принеся из пилотского блока корабля газовый резак, Питер вскрыл заклиненную от удара дверь в помещение с пятью другими членами экипажа их лунной экспедиции.

— Но то, что произошло с каждым из пострадавших? — удалось майору узнать лишь когда перенес их по очереди, через шлюзовую камеру в жилой отсек «Атланта».

Живы были все!

— Но с такими переломами, что опустил бы бессильно руки самый опытный травматолог.

Вывернутые из суставов и разбитые конечности, свернутые позвонки людей потребовали от Питера проявления всех его медицинских познаний. Не говоря уже о пущенном в дело, всем наличном запасе бинтов и гипса.

Полдня ушло на оказание первой помощи.

После чего астронавт сел за радиопередатчик, для надежности все повторяя и повторяя сигнал бедствия:

— «На борту „Атланта“ произошла катастрофа. Необходима немедленная эвакуация пятерых раненых».

Отключился он от радиосвязи, лишь тогда, когда получил подтверждение из Центра управления полетом о том, что его поняли.

— «Ждите помощи!» — ответила Земля.

Глава пятая

…В учебном центре подготовки астронавтов царит одно, раз и навсегда заведенное ее начальником правило:

— Спешить не торопясь!

Здесь никогда не забудут подстраховаться в любом деле:

— Пусть даже это будет приказ министра обороны или самого верховного главнокомандующего.

Вот и теперь генерал Лорби не изменил традиции.

Получив срочный вызов в штаб-квартиру агентства астронавтики, он тут же велел связистам:

— Сделать пару собственных телефонных звонков в столицу.

Обратился к самым доверенным людям, чтобы через их личные связи прояснить для себя причину такой срочности вызова.

Так что едва подготовили вертолет, чтобы доставить важных пассажиров к лайнеру на аэродроме, как господин Лорби уже был в курсе всех чрезвычайных событий.

— И что за чертовщина могла произойти на лунной станции. Откуда там человеческие жертвы? — искренне недоумевал генерал. — Но ничего, разберемся!

Однако вовсе не опыт старого астронавта требовался членам, срочно образованной, правительственной комиссии по спасению экипажа «Атланта».

— Генерал, Вы лучше всех нас знаете астронавта майора Питера Келли, своего недавнего ученика, — обратился к генералу с вопросом председатель комиссии. — Выскажите собственные соображения о его личностных и профессиональных качествах в связи с возникшими обстоятельствами?

Вопрос был задан в не самой корректной форме:

— Зато честно и откровенно.

Мол, не мог ли тот сойти с ума и запустить в эфир ложную, и ничем не обоснованную тревогу.

— Или еще более худшее — совершить преступление? — гадали собравшиеся вместе, участники совещания.

— Ручаюсь за Питера как за самого себя, — вспыхнул от негодования генерал Лорби.

Однако для полной ясности потребовал предоставить ему право немедленного личного разговора:

— С единственным, оставшимся совершенно невредимым, обитателем Лунной базы.

Такой разговор разрешили, но шел он не очень просто. Поскольку нужно было время для того, чтобы задав вопрос, получить на него ответ с расстояния в сотни тысяч километров.

И все же он не прошел зря.

После сеанса генерал еще более утвердился в собственной оценке происходящего на аварийном «Атланте»:

— Помощь нужна немедленная!

На Земле выполнили обещание выручить астронавтов, попавших в смертельную беду.

Хотя и не просто было, в течение какой-то недели, изменить программу намечавшегося запуска грузового корабля-лунника.

Главная загвоздка возникла с оборудованием жилого отсека для доставки с орбиты шестерых человек:

— В том числе — пятерых раненых астронавтов.

Пришлось в срочном порядке проводить доводку одного из тех кораблей, что намечались для доставки к «Атланту» очередной смены лунным монтажникам.

Правда, предназначался тот для экипажа лишь в четыре человека, но за счет использования грузовых отсеков под дополнительное снаряжение — баллоны с кислородом, и эта задача могла быть успешно выполнена.

Два дополнительных кресла — ложемента установили, заметно потеснив другие, а также убрав часть исследовательского оборудования.

Ознакомить Питера Келли с планом спасательной операции также поручили, для большей убедительности, его давнему знакомому и наставнику — генералу Лорби.

— Сегодня, Питер, стартовала ракета, запущенная в автоматическом режиме, — заявил он. — Через трое суток она пристыкуется к вашему «Атланту».

Начальник центра подготовки астронавтов заметно волновался за пострадавших на лунной орбите:

— Так что, продержитесь всего неделю.

— Спасибо! — только и ответил воспрянувший духом астронавт.

Однако, всего через несколько часов после этого сеанса связи, энтузиазм генерала заметно пошел на убыль:

— Все бортовые системы, контролирующие полет спасательной ракеты к луне, начали выдавать какую-то чепуху.

Все данные, поступавшие от бортовых компьютеров, совершенно расходились с предполагаемыми цифрами.

— Такое ощущение, будто там кто-то есть! — схватились за голову в агентстве по астронавтике. — Идет постоянный расход энергии и бортовых ресурсов жизнеобеспечения.

Это мог быть только сбой в работе бортовой автоматики.

Следовательно, не чего стало рассчитывать на успешное завершение спасательной миссии с запущенным кораблем.

Беда же была в том, что на запуск очередного требовалась масса дополнительного времени.

— Все пропало! — воцарилось провальное настроение в Центре управления полетом.

Но лично сообщить об этом своему ученику майору Келли, сам генерал Лорби отказался наотрез:

— Пусть все идет своим чередом.

Имея на то последний аргумент.

— Вдруг врет автоматика? — заявил генерал. — И еще есть хотя бы малейший шанс вырвать парней «Атланта» из лап смерти.

С ним никто не стал спорить.

А в это время виновники суматохи еще не знали о выпавших на их долю новых испытаниях.

…Сетелянин и его юный друг вышли из небытия одновременно.

— Видно, уже выработался навык прыжков не только в пространстве, но и во времени.

Именно так подумал Бьенол, когда в сплошной темноте, окутывающей окружающие предметы, до него донесся голос Алика:

— Ой, где это я?

— Сейчас узнаем, потерпи.

Невозмутимый тон друга сразу добавил уверенности Альберту Колену:

— Мы снова вместе, а значит, не страшна любая напасть.

Бьенол же, уловив знакомое ощущение невесомости, уже утвердился во мнении:

— Судьба занесла нас в кабину космического корабля.

Осталось лишь определить точно:

— Какого?

Он, не особенно путаясь в приборах, уверенно приводил в действие, одну за другой, все системы жизнеобеспечения.

И очень вовремя.

Так как кислород, оставшийся еще с тех пор, как здесь работали монтажники космодрома, постепенно подходил к концу.

— Да и температурный режим был ближе к холоду, чем к прохладе, — что ощущали на самих себе.

Зато полное отсутствие освещения очень скоро компенсировалось природной способностью мутантов — видеть и в полной темноте.

— Хотя так-то оно лучше будет, — Бьенол нажал на приборной панели клавишу включения светильников.

Затем настала очередь прояснения обстановки.

Это удалось сделать довольно просто:

— Нужно было только настроиться на волну информационной программы первой же попавшейся радиостанции.

Как оказалось:

— Весь мир обсуждал причины злого рока, выпавшего на долю лунной экспедиции экипажа «Атланта».

Вначале произошел взрыв на трибуне зрителей во время взлета ракеты! А теперь вот случилась трагедия на Луне, унесшая жизни трех и покалечившая еще пятерых астронавтов.

— Ну, вот оно что! — окончательно разобрался в обстановке Бьенол. — Ведь это нас с тобой, Алик, взорвали на космодроме.

Остальное стало понятно самим.

В том числе и то, что в результате энергии взрыва, как уже бывало, получилось очередное их перемещение во времени.

— Теперь мы опять в будущем, — объяснил ситуацию сетелянин. — Более того, находимся в той самой ракете, что летит на выручку Питеру Келли и другим астронавтам с «Атланта».

— Ура! — по-мальчишески, не скрывая охватившего его восторга, воскликнул Алик. — Мы летим на Луну! Вот интересно!

— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачал головой Бьенол. — Во всяком случае, пока не станем широко афишировать свое присутствие на корабле.

Причины сомнений были ясны как день:

— Кто скажет — не дотянутся ли и здесь до нас те руки, что подорвали бомбу под трибунами.

— Не веришь? — заметил он блеск сомнения в глазах собеседника. — Или может быть, забыл, что в каждой ракетно-космической системе есть блок самоуничтожения.

Алик промолчал.

— Вот то-то!

Весь оставшийся путь к терпящему бедствие «Атланту» они преодолели, ничем не выдавал своего присутствия на борту.

Вот разве что менявшиеся данные телеметрии, поступавшие теперь в Центр управления полетом, с каждым сеансом заставляли впадать в транс специалистов агентства по астронавтике.

Тем не менее, стыковка произошла без малейших осложнений. Если не считать, конечно, тот восторг, что пережил при встрече с похороненными, было, друзьями астронавт майор Питер Келли.

Пройдя шлюзование, он вошел внутрь кабины корабля, чтобы приготовить ее к приему пострадавших.

И тут на миг опешил, увидев перед собой улыбающиеся лица «космических зайцев».

— Привет, Питер, наверное, совсем не ждал, что доведется нас снова увидеть? — для приветствия протянутая ему Бьенолом рука, так повисла в воздухе.

Питер Келли словно впал в столбняк, не находя ответа на тысячу, вмиг возникших в его голове вопросов.

От радости — до сомнения:

— Уж не привидения ли перед ним?

— Ладно, снимай облачение, — первым нашелся сетелянин. — Теперь не буду таиться.

Он пообещал просветить друга во всех этих фокусах, но лишь сделать это после того, как они все вместе окажут необходимое содействие раненым, требовавшим высококачественной медицинской помощи.

Когда пришелец вновь доказал на деле свои выдающиеся способности в любом виде занятости человека, попавшем в память компьютера междухода, то уединились, отыскав на орбитальной станции каюту, где не было микрофонов и видеокамер.

Пришла пора знать всю правду.

…Полная, без прежних купюр, история их злоключений, поведанная Бьенолом и Аликом, показалась бы любому просто выдумкой:

— Если бы не их совершенно чудесное появление в кабине, стартовавшего с Земли, пустого корабля.

Приходилось Питеру верить друзьям на слово.

— Теперь ты знаешь все, — подвел итог Бьенол. — Как и причины, заставляющие нас таить свое пребывание здесь.

Астронавт удрученно молчал, продолжая внимать своим удивительным спасителям.

— Это необходимо до тех пор, пока не будет разоблачен злой гений в правительства страны, — заключил Бьенол.

— А как же раненые? Ведь они-то нас точно заметили? — не удержался от напрашивавшегося предположения Алик Колен.

— Нет, не заметили.

Как оказалось, все уже было продумано Бьенолом.

— Раненым не до того!

Пояснения поступили со стороны единственного, уцелевшего обитателя «Атланта».

— Все они сейчас под воздействием сильнодействующих лекарственных средств, без которых неминуем болевой шок, — сказал Питер Келли. — Проще говоря — в искусственном забытье.

Это решение — о применении сильнодействующих обезболивающих препаратов, было единственным, что помогло майору Келли дождаться помощи с Земли:

— Сохранив жизни пострадавшим товарищам.

И Алик теперь тоже понимал причину:

— Уж очень тяжелые травмы получила вся пятерка астронавтов.

Тем временем Питер Келли добавил и своё мнение ко всему здесь случившемуся:

— Хорошо еще, что скафандры не порвались при ударе, а то бы все умерли от удушья. А так — лишь травматические последствия. Хотя и обширнейшие.

Пояснения Питера были восприняты и сетелянином.

— Как повод к действию.

Прежде чем начать эвакуацию пострадавших, Бьенол снова взялся за демонстрацию своих хирургических познаний. Только теперь уже не ограничился поверхностным оказанием медицинской помощи, как было сразу после их прилёта с Земли.

Что же тут было не вспомнить добрым словом уроки под учебным колпаком в кабине погибшего междухода.

— Ну, теперь ты их всех точно доставишь по назначению, — убирая операционную на «Атланте», заметил Бьенол.

— Почему я доставлю? — возразил астронавт. — Все вместе полетим обратно.

— Не получится. Мест в кабине всего шесть. Как раз на тебя и всех пострадавших.

Но отказ не прозвучал, как героический жест обреченных:

— Мы здесь дождемся другую ракету.

Бьенол снова призвал к бдительности:

— Только не забудь — пока о нас никому нельзя говорить ни слова!

Прежде чем проводить Питера Келли на Землю, они восполнили на возвращающимся к Земле ракетном модуле, запасы пищи, воды и кислорода.

— Всё то, что использовали при полете сюда эти — не предусмотренные программой пассажиры.

Потом сквозь иллюминатор долго смотрели вслед яркому следу, что оставили соплами работающего реактивного двигателя ракеты.

Той, что уносила к Земле тех, кто еще недавно называл себя лунными первопроходцами.

Глава шестая

Первые дни, проведенные Аликом и Бьенолом на «Атланте» остались в их памяти, как долгая череда тяжелых, изнурительных дел.

Ведь после операционной приходилось еще заниматься подготовкой возвращения спасательной ракеты. Зато после ее отлета, как-то вдруг наступило расслабление.

Оба новичка на «Атланте» могли радоваться:

— Уже не нужно было заботиться ни о чем другом, кроме того, чем занять долгие недели ожидания?

Да еще ждать:

— Когда же на корабле появится новый экипаж?

И здесь интересы обоих разделились.

Алик, которому наскучило созерцание лунной поверхности, увлекся компьютерными играми. Благо, что дисков с программами здесь было хоть отбавляй. Их составлением, как оказалось, увлекался на досуге погибший щтурман «Атланта» Ричард Френо.

А вот Бьенола было просто не оторвать от монитора, на котором шли кадры, снятые на разрушенной Лунной станции. Тому поспособствовал немного раньше Питер Келли. Он, еще до их прилета, сумел обследовать с помощью новых мощных телеобъективов состояние поселка, попавшего под метеоритный дождь.

— Да. Все как в камнедробилке побывало! — присвистнул от удивления Бьенол.

После того, как познакомился с тем:

— Во что превратился неустанный годичный труд строителей первой Лунной электростанции.

Печальное зрелище представляли собой проломленные купола жилых блоков, исковерканные панели солнечных батарей на полигоне преобразования энергии, обвалившийся карьер кислорододобывающей установки.

Объяснить такое можно было ссылкой на действие диверсантов, если бы не понимание того:

— Что вокруг просто не могло быть никого другого, замыслившего подобную бойню.

Бьенолу все напоминало собою последствия массированной, тщательно продуманной и чётко осуществленной бомбардировки.

Тогда как:

— Метеоритный поток такой интенсивности даже теоретически трудно было себе представить.

— И тем более, поражает его внезапность, недоумевал Бьенол. — Потому, что при существующей вероятности подобного катаклизма о нем должны были заранее известить службы астрономического наблюдения.

Но такого не произошло.

И чем больше сетелянин вникал в суть вещей, находясь на орбите над родной планетой, тем острее становились перед ним вопросы, требующие немедленного разрешения.

В том числе оказался и самый из них насущный:

— Отчего произошла странная выборочность объектов выпадения небесных тел?

Тогда как поразили, предполагаемые метеориты, исключительно строительную площадку с ее промышленной базой.

Не было ответа и на вопрос, вытекающий из предыдущего:

— Почему разрушив все на площадке строительства, метеориты не задели, нависающий над будущей Лунной станцией, «Атлант»?

Причем, спрашивать исследователю приходилось у самого себя.

— Но как ответить? — при взаимоисключающих друг друга последствиях случившегося бедствия:

— Тут что-то не вяжется! — понимал Бьенол, просиживая долгими часами за телескопом, что навёл на поверхность планеты — естественного спутника Земли.

Путь к решению головоломки ему подсказало, более тщательное знакомство с подробностями лунной миссии команды полковника Нормана Олдгрена:

— Совсем не случайно проектировщики выбрали под станцию именно этот район лунной поверхности.

Еще на заре освоения космоса, спутники серии «Лунар Орбитер» установили коварное свойство этого безжизненного небесного тела:

— Частые изменения его орбиты были вызваны различной плотностью лунных недр.

Известный астроном Саган даже во всеуслышание утверждал, что под поверхностью Луны:

— Расположены гигантские пещеры.

По его оценкам, подтверждающимся выводами Пулковской обсерватории, объем самых крупных из них может достигать почти ста кубических километров.

Над одной из таких аномалий и завис гигантский космический корабль.

Только, разумеется, не затем, чтобы заниматься проверкой полуфантастической версий Сагана:

— Просто именно здесь легче всего было добиться желаемого электростатического воздействия.

Той самой замечательной левитации, что позволяла, что называется, «висеть на орбите» научно-исследовательской платформе.

— Все не так много энергии требовалось передать на планету, — как верно рассчитали проектировщики.

И они добились своего.

Орбитальный космический объект «Атлант», обрёл-таки способность левитации, после чего надёжно завис над одной неизменной орбитальной точкой.

— Но нет ли здесь связи гибели станции и глубинных пустот под ней? — предположил Бьенол.

Как ни горькими были его воспоминания о судьбе погибшей цивилизации родной Сетелены, не забыл он и о страшных урановых рудниках:

— Где за счет каторжного труда горняков создавалось благоденствие империи Верховного владетеля Ламара.

Еще по данным междухода, он уверовал в необратимость произошедших перемен:

— Давно погибло все, что некогда было «голубой сестрой» Терраты.

И действительность полностью подтверждала это.

С тех пор как ядерные заряды сожгли Сетелену, лишь кратеры да пыль покрывали былые материки и океаны.

— Только, кто конкретно подтвердил, что жизнь не перебралась с поверхности планеты в ее недра? — анализировал Бьенол, известные ему только сейчас факты. — Может, этим и следует заняться, прежде чем делать окончательный вывод?

От слов он решил перейти к делу.

— Вот что, Алик, нечего нам время зря тратить, есть одна работенка, — раз за обедом предложил он другу.

— Ну и хорошо, — ответил тот. — Готов на любое занятие.

Такую реакцию Бьенол собственно и ждал.

Посвятив Колена в свои сомнения, он выложил перед ним подробности собственного плана:

— Ты остаешься на борту «Атланта» для подстраховки, а я спущусь на планету, попробую там кое в чем разобраться.

Разубеждать его не имело смысла.

Тем более что на борту «Атланта» имелся еще один:

— Последний спускаемый модуль.

Уцелел он после катастрофы только потому, что был причален на другой стороне платформы, куда не долетели обломки разбившегося космического транспортного средства.

— Им и воспользуюсь, — подвел итог их мини-совещания сетелянин.

С собой, во избежание непредвиденных случайностей, Бьенол прихватил хороший запас кислорода и пищи.

Тогда как местом обитания на внешне безжизненной планете вполне могла стать сама герметичная кабина аппарата.

Проводив друга, Альберт Колен ни на шаг не отходил от телевизионного монитора, куда теперь передавалось изображение с выносных телекамер платформы.

Причиной было вовсе не праздное любопытство.

Следя за всеми передвижениями модуля, он в любую минуту был готов прийти на помощь:

— По радиосвязи предупредить Бьенола об опасности.

Но вот опускаемый модуль совершил прилунение.

С необъяснимым чувством тревоги, сделал Бьенол первые шаги по пыльному и мертвому грунту бывшей Родины.

— Нет, не такой хотел бы видеть он, некогда утопавшую в зелени садов, родную Сетелену.

Только прошлое не изменить.

— И все — проклятые амбиции в борьбе за власть политикана Ламара и мыслителя зла Концифика!

Сжав от гнева челюсти, с окаменевшим от напряжения лицом Бьенол смотрел на простиравшуюся вокруг него пустыню, где лишь бесчисленные оспины небольших кратеров разнообразили пейзаж.

Впрочем — не делая его менее унылым.

А тут еще обломки разрушенного оборудования станции дополняли гнетущее впечатление беды.

— Что же, с них и начнем! — решил сетелянин, серьезно приступая к задуманному расследованию.

Следы чужого вмешательства он отыскал довольно быстро.

— Команда полковника Олдгрена просто была в панике, а то бы и они не упустили из виду эти отметины, — связавшись с наблюдавшим за ним из «Атланта» Аликом, заметил Бьенол.

Для пущей наглядности он указал на цепочку отпечатков чьих-то ребристых подошв, уходящую прямо за горизонт.

— Сейчас проверю, куда они идут, — быстро понял свою задачу Альберт Колен.

Наведя телекамеру на цепочку следов, отчетливо видимых на пыльном лунном плато, он попытался прямо с орбиты:

— Выяснить источник их появления.

Сканирующий телескоп, соединенный с записывающей электронной аппаратурой «Атланта», оказался идеальным средством для решения подобной задачи.

И все же через несколько минут в своих микрофонах, устроенных в гермошлеме скафандра, Бьенол услышал от своего орбитального помощника вздох разочарования:

— Отпечатки уходят из зоны моей видимости.

— Хорошо, теперь я разберусь с ними сам!

Бьенол поднялся на грузовую палубу спускаемого модуля.

После чего, выключив автоматику опускания гидравлического пандуса, свел по нему вниз электромобиль.

Машина не представляла собой ничего сложного.

На трубчатой раме, оснащенной тремя парами дутых пластиковых колес, находилось место для водителя, система управления и достаточно ёмкий аккумулятор.

Сверху транспортное средство покрывала солнечная батарея, которая позволяла использовать для движения в освещенном пространстве дармовую энергию и ею же подзаряжать аккумуляторную батарею.

Однако и этого было достаточно для задуманного Бьенолом.

Забравшись на место водители, он уверенно повел электромобиль прямо по чужому следу, обещавшему прояснить тайну гибели лунной станции землян.

— Судя по отчетливым отпечаткам ног, оставленных неизвестным существом на пыльной поверхности планеты, — Бьенолу было не трудно догадаться о том, что злоумышленник и не старался уйти от возможной погони или замести приметы своего присутствия.

Встречающиеся на пути наиболее крутые стенки лунных кратеров неизвестный обходил стороной.

Потому Бьенолу удавалось поддерживать хорошую скорость.

Стараясь, как можно быстрее:

— Поставить точку в этом деле!

Лишь в начале преследования он еще остерегался какого-либо подвоха, а потом спешка сыграла с ним злую шутку.

Внезапно, прямо перед колесами вездехода разверзлась почва. После чего, увлекая за собой клубы пыли, машина вместе со своим водителем рухнула вниз.

Створки, ловко устроенной западни, утопленные в провале, тут же вернулись в исходное положение.

Надежно скрыв следы всего, только что произошедшего.

О том, что лишь мгновенье назад здесь катил электромобиль, напоминала теперь, двойная, внезапно оборвавшаяся, колея лунного транспортного средства, что оставили дутые шины лунохода.

Глава седьмая

— Пропажу связи Бьенола с «Атлантом», — Алик посчитал за счет того, что — Машина могла выйти из зоны действия радиоволн.

Но прошел день полной безвестности.

Другой.

И в душу запала тревога:

— Не вышло ли чего непредвиденного?

Еще через день он начал думать:

— Как прийти на выручку другу?

…Способ добраться до лунной поверхности он нашел случайно для себя, когда накануне отправился на осмотр внешней радиоантенны.

— Может быть, именно она дает сбои? — резонно заключил он, собираясь выйти в открытый космос. — Ну а коли так, то могли понадобиться инструменты.

Зайдя за ними в грузовой отсек, Алик и увидел там, не совсем обычное сооружение в виде кресла, снабженного несколькими ракетными двигателями и ручками управления.

— Космический мотоцикл! — осенило Колена.

Он не ошибся.

Такие транспортные средства были предусмотрены для внешних работ на «Атланте», висевшем на орбите несколькими гектарами, соединенных между собой, блоков.

Антенна оказалась в порядке.

А вот идея применить мотоцикл для высадки на планету пришла в то мгновенье, когда Алик вдруг понял:

— Что теперь от него может зависеть жизнь друга.

Не зная, на какие нагрузки рассчитан аппарат, Альберт Колен отважился взять с собой лишь самое необходимое из припасов и вещей:

— Двойной запас кислорода в навесных баллонах и ранец с электропитанием для лунного вездехода Бьенола.

— Ведь у него просто могла случиться поломка солнечной батареи.

Простота управления ракетным мотоциклом навела Колена еще на одну, не менее здравую, мысль.

Не теряя высоты, он сразу же направился туда, где исчез из виду на телемониторе «Атланта» луноход Бьенола.

Небольшие двигатели, установленные попарно под основанием и за спиной летающего кресла, легко слушались кнопок управления, вделанных в подлокотники.

Маневрируя ими, Альберт Колен, сначала неуверенно, а потом все больше набираясь опыта, полетел к лежащему внизу огромному лунному диску.

Внезапно оборвавшаяся колея, оставленная на пыльной поверхности, покрытого небольшими кратерами, плато указала юноше:

— Где следует искать пропавшего друга?

Опустившись неподалеку, он отстегнулся от привязных ремней своего аппарата, и осторожно пошел туда, где еще были обозначены полосками в рыхлой пыли контуры западни, поглотившей лунный вездеход с «Атланта».

— Ну, туда-то я не шагну, пусть не надеются! — скрипнул зубами Колен. — У меня есть в запасе другой выход.

Он имел в виду необычные свойства своего организма, полученные после знакомства с пилотом погибшего трофейного междухода Сетелены.

Прыжок в неизвестное пространство, однако, мог бы окончиться и плачевно, окажись там, куда нацелился Альберт, материковая нетронутая порода.

— И все же риск стоил того! — юноша не мог уже представить себя без дорогого ему человека.

Вместо предполагаемой темноты, оказавшегося у цели, Алика, встретил тусклый рассеянный свет.

Он струились стены широкого тоннеля, покрытого полосами из флюорисцентного состава.

Начиналась эта освещенная дорожка у края обширного бункера, на дне которого лежал теперь, сильно покореженный при падении с высоты, вездеход Бьенола.

С сердцем, замершим от дурных предчувствий, Алик заглянул за раскрытую настежь дверцу водительской кабины.

— Ожидая увидеть там тело сетелянина.

Кабина была пуста.

— Так, значит, он спасся! — обрадовался Колен… — Ну тогда я его точно найду.

Прихватив, как оружие, массивный кусок стеклопластиковой тубы, отломившейся рамы машины, Алик пошел по освещенному тоннелю.

— По нему, — судя по всему. — Неизвестные захватчики увели с собой Бьенола.

Звука шагов почти не доносилось.

Потому как в тоннеле было то же самое, разряженное пространство, что и наверху, пока астронавт не дошел до, явно, свежей перегородки из серого плотного вещества:

— Оно напомнило ему бетон.

Выполненная по всём правилам строительных работ, стенка подсказала, что назад похитители возвращаться и не собирались.

— Так, значит, сама ловушка одноразовая, — догадался Алик. — Служила лишь для того, чтобы захватить первого, кто пойдет по следу, нарочно оставленному наверху.

Внезапное откровение объяснило еще одну загадку:

— Вот почему эти отпечатки ребристых подошв, в свое время не заметили люди полковника Олдгрена!

А там начал доходить до Алика и весь смысл произошедшего:

— След был оставлен лишь после прилета нового корабля с Земли!

Чтобы наверняка заманить в ловушку того, кто займется выяснением причин разгрома Лунной станции.

Теперь Алику надлежало быть куда как осторожнее, чем ему думалось раньше:

— Ведь создатели и исполнители столь хитроумных планов требовали к себе иного отношения, чем простые земные террористы.

Определив направление тоннеля дальше, за этой герметичной перемычкой, Алик вновь прыгнул в пространстве уже более уверенно, чем накануне.

…Охраны за стеной не оказалось.

Скорее всего, здешние обитатели и не думали:

— Что кому-то удастся преодолеть многометровый монолит, отделявший их убежище от хитроумной западни.

Оглядевшись по сторонам. Колен двинулся, было, дальше обычным шагом, но, сделав первый, тут же замер как вкопанный.

Он услышал шорох подошв по каменному полу:

— Следовательно, теперь в тоннеле была атмосфера.

А то, чем дышат обитатели лунных катакомб, можно было ему сказать точно:

— Ведь Бьенол-то, по рождению настоящий коренной сетелянин, но ему земной воздух подходил по всем статьям.

Потому Алик смело скинул скафандр, одетый еще на «Атланте».

И не зря.

— Ведь для осуществления задуманного ему надлежало ничем не выделяться в толпе тех, кто и нынче, — как выяснилось. — Обитал в недрах Сетелены.

Воздух оказался горячим, чуть суховатым и напоенным сильным привкусом озона.

— Ну конечно, ведь сверху солнце припекает не на шутку. Только вот что будет здесь ночью?

— Бр-р, — непроизвольно вырвалось у Алика.

Толстые шерстяные чулки, входившие в комплект скафандра, снова сделали бесшумными шаги юноши.

И на первый же сигнал тревоги он сумел отреагировать вовремя. Замер, когда впереди, за ближайшим от него поворотом тоннеля гулко раздались чьи-то голоса.

Долгое пребывание вместе с Бьенолом сначала в электромагнитной клетке доктора Лериха, а потом и на острове в компании рыжих обезьян, само подтолкнуло тогда Алика на просьбу:

— Научи своему языку.

Инопланетянин Бьенол в этом охотно пошел навстречу:

— Тем более что занятия здорово помогали им коротать время.

И теперь, вслушиваясь в чужую речь, Алик понимал многое из того, о чем говорили незнакомцы.

Он уже было собрался вступить с ними в стычку, но так же внезапно, как и появились, голоса стали удаляться.

Причину этого Алик выяснил сразу, как только прошел немного вперед.

Там, за поворотом, тоннель разветвлялся:

— И сетеляне просто перешли из одного рукава в другой, — догадался землянин. — Миновав его самого стороной.

Зато они оказали ему и довольно большую услугу, невольно прояснив обстановку:

— Бьенол, выходит, помещен в главном каземате, и его история волнует здесь всех.

Во всяком случае, неизвестные сетеляне говорили именно о захваченном ими в плен предателе, выступающем на стороне пришельцев.

— Значит, так эту историю подают те, кто устроил ловушку, — сделал вывод Колен. — Правду здесь, очевидно, тоже не любят.

Одно обнадеживало — передвигались местные жители свободно под сводами своего убежища.

— Ну, так и я не стану исключением.

Поглядев туда, куда уходили прочь от него сетеляне, Алик с явным облегчением для себя, не мог не отметить реальный факт:

— Внешне их одеяния, хотя и были выполненные из неизвестного ему синтетического материала, всё же немного, в том числе и по цвету, оказались вполне сходными с его спортивным костюмом.

Да и кое-какие различия не имели особого значения.

— Разве, что совершенно лишними были лейблы — яркие эмблемы, говорящие о принадлежности их хозяина к экипажу «Атланта».

Не без труда оторвав украшения со своего костюма, Алик, уже особо никого не опасаясь, двинулся следом за незнакомцами. При этом чутко ловя каждое их слово из дальнейшего разговора.

Из него землянин и узнал о том, как пройти к каземату, где содержится его старший товарищ.

…Дальнейший путь привел юного астронавта под высокие своды какого-то помещения, уставленного гудящими механизмами.

— Вот отчего здесь столько озона, — пришла догадка на ум Алика. — От электрических машин.

Затем он сделал и следующее открытие того же плана, почувствовав, что в машинном зале гораздо легче дышать, чем в галереях, пробитых в скалистом грунте.

— Эти штуки вырабатывают кислород, — определил Колен. — И потом распределяют его по всем штольням.

А затем наступил черед и настоящему удивлению.

Никто из сетелян, а их на его пути становилось все больше и больше, не обращал на него никакого внимания.

— Хотя могли бы! — недоумевал землянин, вторгшийся на чужую территорию.

Уж больно выделялся он своей необычной внешностью среди сетелян, лица которых носили светло-серый оттенок кожи — никогда не знавшей солнечного загара.

Глава восьмая

…Странная сосредоточенность во взглядах коренных жителей Луны, никак не реагировавших на встречу с земным астронавтом, их видимая отстраненность, более похожая на апатию ко всему, что делается вокруг, едва не подвели Алика Колена.

Привыкнув к тому, что никого не интересует его присутствие, он, осмелев сверх всякой меры, пошел прямо к центральным казематам.

Куда, как доносила молва обывателей, и помещен был вражеский лазутчик.

— Стой! Предъяви личный номер! — внезапно раздалось за спиной спокойно шагавшего юноши.

Не теряя самообладания, он обернулся и увидел человека, вначале принятого им за простого прохожего.

Но теперь он навел на Колена какую-то коробочку, похожую на сигаретную пачку:

— Кто такой?

Лишь прыжок в пространстве, в результате которого Колен оказался далеко от своего разоблачителя, спас положение.

Вынырнув в каком-то пустом коридоре, Алик не удержался от упрека в собственный адрес.

— Что, совсем забыл, где нахожусь! — укорил он сам себя. — У них здесь, вероятно, тоже полным-полно тайных агентов, как и у нас на Земле.

И все же в эту минуту его больше интересовало совсем иное, чем собственная оплошность:

— Как смог тот вычислить из толпы именно его — человека с другой планеты, если все другие не замечали никакого различия?

Ответ ему дал Бьенол.

Его Алик отыскал, перейдя на новую, более осторожную тактику.

В часы, когда по здешнему распорядку наступало состояние общего покоя, он, совершая стремительные прыжки, прорвался-таки в тот самый каземат для арестантов:

— О котором ходило столько разговоров среди здешних обывателей.

Однако там не оказалось ничего необычного.

Простая, даже по земным меркам, обстановка — со столом, диваном и книжным шкафом, занимала большинство пространства комнаты, отведённой для содержания Бьенола.

— Ну, наконец-то! — вместо приветствия, что называется, бесцветным, каким-то монотонным голосом, встретил друг его появление. — Я уже думал, что не отважишься пойти на поиски.

— Вот как! — обиделся Алик.

— Молчи, слушай и запоминай, — никак не реагируя на его реплику, продолжал наставлять его Бьенол. — Я здесь в плену.

И делая над собой особое усилие, прошептал:

— Бессилен сопротивляться, как и все прочие сетеляне.

Подробный рассказ про то, что, на самом деле, произошло с бывшим нилотом погибшего междухода, до глубины души потряс его молодого товарища.

…Оказывается, еще только появление на окололунной орбите «Атланта» и кулоновская электризация почвы под ним — для создания эффекта левитации, крайне насторожили обитателей недр планеты.

— Они давно ждали возможности захватить корабль с Земли, — узнал Алик.

— По-здешнему, как и прежде — с Терраты, — продолжал рассказывать ему Бьенол. — Сотни тысяч лет прошли, а для сетелян война всё еще продолжается.

Первая акция лазутчиков, обряженных в собственную защитную амуницию и с зарядом взрывчатки, не удалась.

Экипаж полковника Олдгрена сумел спастись из разрушенного сотней подрывных устройств поселка.

Более того — спасшиеся астронавты смогли увести с поверхности Луны единственный исправный посадочный модуль:

— Тогда как без него сетеляне, так и не смогли попасть, как и планировали, на «Атлант».

— Но зачем им корабль? — воскликнул недоумевающий Колен. — Не проще ли было выйти на контакт?

— Я же сказал — война продолжается!

Из дальнейшего рассказа пленного стало ясно, что сетелянами создано новое ядовитое «оружие возмездия», после которого на Земле или как угодно, на Террате, ничего живого не останется.

— Дело только за средством доставки!

— Так давай убираться отсюда поскорее.

— Не могу.

Тусклый голос, до того всегда жизнерадостного Бьенола и так тревожил Колена, а теперь вообще поразил:

— Почему?!

То, что Алик узнал из дальнейшего рассказа, было не менее ужасным, чем история с гибелью станции.

…Тысячи лет правит на Сетелене династия, того самого верховного владетеля Ламара, что когда-то и затеял космическое побоище. Правда, после бомбардировки с Терраты ядерными зарядами и потерей Сетеленой атмосферы, пришлось перебраться всей нации в глубинные рудники, которые со временем разрослись до размеров целой империи.

— Теперь, чтобы держать в повиновении обычных рядовых сетелян, существует разветвленная сеть станций гипнотического внушения, — пояснил причину своего нынешнего состояния Бьенол. — Вот почему народ так апатичен.

Алик добавил и свое к сказанному:

— Тоже удивился, почему прохожие не удивляется ни чему?

— Полный эффект достигается в результате специальной электризации воздуха? — вспомнил Алик встреченные по пути странные машины.

— Верно, — подтвердил Бьенол.

И уже самостоятельно Алик догадался:

— Тех, кто не поддается внушению, отлавливают агенты службы охраны империи с помощью специальных приборов.

— В виде сигаретной коробки, — уточнил Алик.

— Ну вот, значит и ты заметил, что на тебя — человека с Земли волны не действуют.

Бьенол окончательно впал в уныние:

— Я же сетелянин и не могу сопротивляться.

— И все же, откуда такая полная информация обо всем, здесь происходящем?

Бьенол поднял на Алика печальный взгляд.

— Я был без сознания, когда они поместили меня в аппарат, подобный тому, что был на междуходе.

Вот так и удалось им легко выведать все что нужно, не прибегая к допросам:

— Просто сняли с безвольного пленника полную матрицу памяти.

Только, недаром утверждают, что нет плохого без добра, о чем и сообщал Колену его друг, попавший под чужое влияние:

— Все подробно узнать от меня машина смогла, лишь зарядив и мой мозг, всем тем, что знает сама, — объяснил Бьенол. — Тем самым спровоцировав его на ответную реакцию.

— Значит, им известно о Земле все? — поразился Колен. — И обо мне тоже?

— Не считая того, что ты уже здесь!

Растерянность, царившая теперь во всем облике Алика, делала его тоже похожим на, психологически совсем сломленного, друга.

— Слушай теперь самое важное, что тебе нужно знать! — не повышая тона, Бьенол, между тем, переходил к конкретному поручению, выполнить которое следовало Альберту Колену.

…Заключалось оно в том, чтобы Алик немедленно возвращался к себе на «Атлант» и по радиосвязи орбитального космического корабля, предупредил землян о нависшей над ними опасности.

— И еще, — прощаясь, Бьенол сказал то, о чем раньше предпочитал молчать. — Если больше мы с тобой никогда не увидимся, то помни, что основное из того, что было у доктора Лериха, я спрятал на дне океана, под скалой у сбитого «Стелтса».

— Нет, я не прощаюсь! — Алик стремглав бросился в обратный путь. — Обязательно будем вместе!

По пути он молил судьбу только об одном:

— Чтобы лунный скафандр оставался там же, где он его оставил — у бетонной пробки в тоннеле.

На этот раз ему еще повезло.

Но не до конца.

Выбравшись наверх и оседлав реактивный космический мотоцикл, Алик не проделал и половины пути до «Атланта», когда датчики контроля горючего дали сигнал, что топливо на исходе.

Правда, было еще несколько минут, за которые Алик сумел опустить аппарат на грунт, да и то, сказалась шестикратная разница в тяготении:

— Когда можно было, чуть ли не планировать на уже замолкших ракетных соплах «космического мотоцикла».

Только теперь ему оставалось все одно, навсегда смириться с лунным капканом:

— До «Атланта» с поверхности Луны добраться было уже просто не на чем.

И тут на индикаторе радиостанции, вделанной в пульт управления аппаратом, вспыхнул указатель выхода на связь.

Не веря своим глазам, Алик подсоединил кабель связи скафандра к рации и переключил тумблер на передачу:

— «Атлант» на связи!

Только ему не поверили.

— Это я, «Атлант»! — донеслось из космоса. — Не морочь голову!

Раздавшийся затем смех раскрыл шутку, проделанную собеседником с окололунной орбиты над своим визави с самой поверхности естественного спутника Земли.

— А ты кто — Бьенол или Альберт Колен? — раздалось сквозь треск эфира. — Мы уже сутки как прилетели с Земли.

Не поясняя, кто именно сейчас руководит «Атлантом», партнёр по связи пустился на некоторые объяснения своей осведомлённости.

— Вели поиск, пока в зоне видимости не появилась ваша каракатица, — услышал от него юный собеседник. — Только не долетела до цели и снова спикировала назад, к Лунному поселению.

— У меня в космическом мотоцикле закончилось топливо! — сообщил, еще не верящий в свое счастье, Алик. — Не могу самостоятельно выбраться наверх.

— Тогда жди нас на месте, — раздалось из динамика. — Скоро будем!

Глава девятая

Коммутатор в рабочем кабинете шефа Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками, с некоторых пор пополнился еще на один канал правительственной связи.

И не случайно.

Как знал Шелтон Грубер:

— Точно такие же были проведены не только ему, но и всем остальным членам государственной комиссии.

Той самой, что создали по расследованию обстоятельств трагедии, случив шейся с лунной экспедицией «Атланта».

Но если другим ее членам — сенаторам, конгрессменам, номинально входящим в число избранных, воспользоваться этой линией вряд ли когда представится возможным, то мистер Шелтон Грубер использовал свое право с полным удовольствием:

— Тем более что пока только я сам сделал первые реальные шаги к разгадке феномена.

В задумчивости вышагивая по толстому ворсу ковра, покрывающему добрую половину кабинета, мистер Грубер пытался еще и еще раз проанализировать ход начавшейся игры.

В нее он включился тотчас же, когда надежный источник, внедренный в медицинскую службу агентства по астронавтике, поведал государственному деятелю о тревожном факте.

— Значит, большинству пострадавших на «Атланте» астронавтов, еще до прилета на Землю, были проведены сложнейшие хирургические операции, — констатировал Шелтон Грубер. — И это притом, что единственный человек, оставшийся невредимым, утверждает, что не имеет необходимой, для подобного вмешательства, врачебной подготовки!

Он только что прочел расшифровку донесения. И тут, словно какой-то тревожный индикатор вспыхнул в его мозгу.

Внезапно пришла на память история со сбоем автоматики в спасательной ракете.

— Может быть, вовсе и не врали приборы? — догадался старый лис. — Был на борту ракеты кто-то, кто действительно потреблял воздух и энергоресурсы!

Вот когда особенно обрадовался он, вполне рутинному включению его в состав правительственной комиссии.

Уже на другой день после важного открытия, мистер Грубер появился в госпитальной палате Питера Келли.

Тот очень тяжело психологически приходил в себя после изнурительного возвращения из космоса.

Потому медики поместили его в том же крыле госпиталя, что и остальных — спасенных им астронавтов.

— Здравствуйте, мистер Келли, — почтительно приветствовал астронавта неожиданный посетитель.

— Не имею чести знать Вас.

— Разрешите представиться — протянул ему свою визитную карточку Шелтон Грубер. — Вот мои полномочия.

Затем на свет, для ознакомления пациента, появился ещё и ордер на проведение дознания по делу «Атланта».

А так, как был оформлен столь важный документ с соблюдением всех полагающихся требований, то снял он у астронавта последние, остававшиеся в душе сомнения в том, что:

— Любое тайное, всегда становится явным.

И все же, помня просьбу Бьенола и Алика, о соблюдении тайны их пребывания на орбитальной окололунной платформе, майор Питер Келли далеко не сразу пошел на откровенность со своим высокопоставленным посетителем.

Лишь настойчивость людей службы мистера Грубера, да использование ими специального электронного оборудования — полиграфа, так называемого, детектора лжи, вдобавок к препаратам, используемым врачами этого особенного отделения госпиталя, где умели работать с пациентами, подвергнувшимися шоку, окончательно сломили психологическое сопротивление, Питера Келли, пытавшегося оградить себя от такого грубого внедрения в его сознание.

Всё это заставило его совершенно откровенно поведать:

— Чья помощь все же была решающей при спасении гибнущих астронавтов команды полковника Олдгрена?

Исповедь майора Питера Келли, однако, не столько ответила на все вопросы мистера Шелтона Грубера, сколько поставила перед ним нисколько не меньше новых.

К тому же:

— Еще более сложных!

И главным из них был ответ на загадку:

— Кто он на самом деле, этот Бьенол, скрывающийся под именем давно погибшего Фрэнка Оверли?

Да и юный Альберт Колен из его окружения, теперь казался мистеру Груберу и специалистам его секретной организации:

— Совсем не простым подростком…

Досье на обоих было внимательно изучено особой группой агентов, которых включили для полёта на Луну в составе нового экипажа, созданного правительством и агентством по астронавтике после трагедии на естественном спутнике Земли, случившейся с самым первым составом обитателей «Атланта».

Сообщения оттуда своих людей потому и ждал с таким нетерпением шеф Центрального Федерального Бюро, расхаживай из угла в угол по своему кабинету.

Зуммер телефона прозвучал для него как оружейный выстрел.

Во всяком случае, именно столь резкую реакцию продемонстрировал сам для себя Шелтон Грубер, бросившийся к аппарату связи.

— На Ваше имя поступила шифрограмма с орбитального космического комплекса «Атлант», — сообщил оператор с другого конца провода в агентстве по астронавтике.

На что последовала незамедлительная реакция:

— Срочно переслать по электронной почте в мое управление!

Отдав это распоряжение, мистер Шелтон Грубер сделал и еще одно распоряжение — не менее важное.

Но на этот раз уже шифровальщикам.

Так что буквально через каких-то полчаса перед ним лежал готовый к прочтению документ.

…Альберт Колен, найденный людьми Шелтона Грубера у, потерявшего ход космического мотоцикла, дал им такие, поистине сногсшибательные известия, что авторы шифрограммы требовали немедленных новых инструкций на участие в происходящих там событиях.

Земля приняла строгое решение:

— Возвращаться всем экипажем, взяв с собой Альберта Колена.

Тогда же было решено:

— «Атлант» оставить на окололунной орбите в прежнем режиме автоматического управления.

При этом факт присутствия на борту возвращаемого корабля, нашедшегося на Луне «космического зайца», признано было целесообразным:

— Сохранить в строгой тайне, а не просто — не афишировать!

И после такой команды, ушедшей на Лунную орбиту, еще долго продолжались экстренные совещания правительственной комиссии.

Только и при этом, шеф спецслужбы не очень-то посвящал ее членов в отдельные детали происходящего.

Мол, появились некоторые факты, требующие срочной проверки.

В одном он был близок к истине:

— Утверждая, что вполне реальны опасения на счет дальнейшего пребывания людей в обитаемых помещениях «Атланта».

Потому, астронавтов, возвращавшихся на Землю, ещё на орбите встретил, специально поднятый в космос по оборонной, засекреченной программе, звёздный челнок «Шатл».

Этот корабль и доставил их на космодром.

— Так что все обошлось, — как и велел мистер Грубер. — Без лишней газетной шумихи.

А она бы была просто баснословной, если бы только знала журналистская братия о том, какой разговор состоялся в кабинете Шелтона Грубера с доставленным к нему прямо с Луны, Альбертом Коленом.

Алику, требовавшему встречи с высшими правительственными чинами — для важного сообщения, таковым и представили члена особой государственной комиссии мистера Шелтона Грубера.

— Как я понимаю, юноша, разговор у нас будет о вещах куда как серьезных, чем проходят твои сверстники по школьным учебникам и потому все, что будет произнесено, мы запишем на видеокамеру, — сразу взял быка за рога шеф Центрального Федерального Бюро. — Так что же ты хотел нам поведать?

Он нажал пальцем клавишу пуска, многократно сдублированной, аппаратуры, как звуковой, так и видеозаписи.

Более того, распорядился мистер Грубер и о другой стороне вопроса.

Особые сенсорные датчики, специально укрепленные лаборантами на теле Колена, вели и еще одну статистику, чтобы дать специалистам ответ на вопрос:

— Когда и при каких словах будет проявлено больше волнения?

Так что соврать побывавший на Луне «космический заяц» не смог бы, если бы даже и захотел.

Но Алика больше волновало желание:

— Как можно скорее донести земным властям предупреждение Бьенола о той опасности, что сейчас нависла над землянами?!

Он и не скрыл ничего.

Вот разве что упустил факты появления своего и Фрэнка Оверли на ракете, следую шей к «Атланту».

Кроме того, уже не избегал называть друга сетелянином.

Именно это, уже хорошо известное Шелтону Груберу, указало, что юноша нисколько не сочиняет.

— Цивилизация династии верховного владетеля Ламара в лунных пещерах с его ядовитым оружием — неплохой козырь в борьбе за власть, — подумал Шелтон Грубер, анализируя все услышанное. — И только недалёкий человек, может выбросить на стол главные карты, еще до того, как станет ясно, кто выиграл и кому достался кон.

Материалы, полученные от Альберта Колена, тут же получили гриф полной секретности. Сам же он был отправлен на особый объект.

— Ты, конечно, понимаешь, малыш, что после общения с сетелянами нуждаешься в строгом карантине! — убедил его Шелтон Грубер, — Потому должен в интересах всего человечества немного пробыть без общения с представителями внешнего мира.

При этом он постоянно ссылался на специалистов, постоянно окружавших подростка в особом защитном облачении.

И сам Колен понимал:

— Кто его знает, что за бактерий мог он там нахвататься?

Ведь и Бьенол предупреждал о вероломстве правящего, столько поколений, режима Сетелены.

Потому полностью и без колебаний поверил в участливость и добрую волю своего властного собеседника.

Который тоже привел ещё один, более неотразимый, чем предыдущие, аргумент за полную, пусть и временную изоляцию Альберта Колена от общества.

— Опять же, сам говоришь об их яде, как о страшной опасности, — услышал юноша. — Так что придется, тебе, дружок, побыть немного в окружении медиков.

Эти доводы и вначале вполне удовлетвори ли Алика, а потом даже обрадовали.

Когда он узнал:

— В карантине будет вовсе не один, а в компании со старым знакомым — астронавтом майором Питером Келли.

Сначала специальным авиарейсом, а потом и вертолетом их доставили в небольшой поселок.

На много миль вокруг его окружала от прочего мира пустыня. О чем можно было догадаться, еще только разглядывая в иллюминатор вертолёта местность, куда доставила своих космических пассажиров винтокрылая машина с армейскими опознавательными знаками на корпусе, выкрашенном в защитный песочный цвет.

— Полигон действительно закрыт наглухо, лучшего места для нашего изгнания и не придумаешь, — с первого взгляда скептически оценил место их заточения Питер Келли. — Ну, да посмотрим по обстоятельствам, как и что будет дальше?

Он с самого начала не очень-то доверял этой таинственной возне:

— Что поднята вокруг астронавтов агентами спецслужбы.

А после всего, что поведал ему Алик:

— Тем более!

…Дни тянулись за днями.

Сразу же переданные на попечение медиков, обитатели карантина недолго побыли вместе. Вскоре их, под разными предлогами, расселили по отдельным блокам.

Как оказалось, с тем, чтобы все внимание уделить лишь юноше.

Питер же, получив полный запрет на общение с юным другом, во всем остальном практически остался предоставленным самому себе. Не ограничили его и в получении какой — либо информации извне. Правда, с доступом лишь к газетам, да еще созерцанию телевизора со спутниковой антенной.

Весьма кстати для него стало и соседство богатого бара со спиртным. Тем более, что его содержимое пополнялось тем более интенсивно, чем мрачные мысли посещали голову бывшего астронавта.

Сам мистер Шелтон Грубер про обитателей карантина в пустыне если и вспоминал, то лишь как о возможном препятствии в осуществлении грандиозного замысла:

— Налаживание более тесной связи с кланом владетелей Сетелены — Ламарами.

Вскоре после его беседы с Альбертом Коленом к Луне вылетела новая команда. Теперь её почти целиком сформировали представители его спецслужбы, как и задумывал мистер Грубер. Воспользовавшись сведениями о месте ловушки, устроенной для Бьенола, полученными ещё при первом допросе Альберта Колена, они не только успешно добрались до тоннеля, ведущего в мир сетелян. Но еще и связались там с представителями клана верховных владетелей Сетелены.

Потомки исторического верховного владетеля Ламара охотно согласились на предложенные условия:

— Затаившись, до поры до времени, готовить свое оружие для размещения на тех ракетах, что станет им поставлять Шелтон Грубер.

Он же не сомневался, говоря в кругу приближенных и партнеров по осуществлению коварного замысла:

— В один удобный момент мы поставим Землю перед свершившимся фактом!

И сам при этом лелеял особую мечту.

— Вот когда я, наконец, стану тем, кем уже давно должен был быть, не подведи меня этот неудачник Кроуфорд, — тепло перекатывалось в душе Шелтона Грубера. — Ну а пока следовало скрывать свои цели за якобы обычной беспечностью.

Он, сдавая дело в архив, так подвел итоги порученного ему расследования, что оказалось дело совсем простым:

— Станцию погубил случайный метеоритный поток!

И далее результаты касались только этой стороны вопроса.

— Питер Келли, перенесший серьезную психологическую травму, нуждается в длительном лечении, — гласил вердикт консилиума врачей.

Тогда как выводы комиссии свелись к успокаивающей рекомендации.

— Особой опасности лунным экспедициям на «Атланте» нет, — озвучили на весь свет. — Можно продолжать там начатую работу.

Этого решения давно ждали промышленники:

— Как булки с пекарного конвейера готовые выдавать всё новые ракеты для выгодного лунного проекта.

Его возобновление спасало от финансового краха многих и многих промышленников и финансистов, чуть было не разорившихся при свертывании программы лунных электростанций.

Так что достаточно быстро, после завершения работы комиссии, новые грузовые корабли, чуть ли не караванами, один за другим, пошли к естественному спутнику Земли.

Доставляя туда оборудование для восстановления первой электростанции-ретранслятора солнечной энергии и строительства десятков новых.

Глава десятая

…Больничная палата настолько надоела Алику Колену:

— Что хоть волком вой.

Все анализы, тесты, упражнения на тренажерах он успешно прошел. И при этом не имел ни малейшей весточки извне.

Мечтая изо дня в день:

— Краем бы уха услышать о том, что делается в мире?

Очень уже хотелось возмужавшему парню узнать:

— Как отреагировали правительство его страны, а то и Организация Объединенных Наций на угрозу стать мишенью для оружия сетелян?

О чём он не раз и не два пытался узнать у обслуживающего персонала. Но все просьбы натыкались на глухую защиту.

— Ни газеты, ни другие источники информации не положены! — неизменно, изо дня в день, отвечают на просьбы Алика люди из обслуживающего персонала. — Все это входит в условия карантина.

— Ах, так! — не выдержал однажды юный затворник. — Ну, тогда я сам постараюсь узнать все, как он есть на самом деле.

Его прежняя покорность, вызванная верой в то, что, действительно, он мог бы представлять собой источник заразы с Сетелены, теперь явно пошла на убыль.

Сам уже точно убедился:

— Здоров как никогда!

А эти врачебные процедуры ему и раньше, со времен доктора Лериха, были явно не по душе.

Выбрав одну из ночей, когда охрана, успокоенная видимой покорностью своего единственного настоящего пациента, оставила Колена одного в палате, он и решился нарушить строгий запрет.

— Это хорошо, что персонал полагается на свои затворы и решетки! — юноша безуспешно подергал наглухо закрытую стальную дверь. — Значит, снаружи совсем не ждут моего появления.

Ночная темнота смотрела сквозь решетку на герметично закрытом окне. Да изредка, в полумрак палаты, освещаемой лишь матовым светильником, проскальзывал узкий луч фонаря наружной охраны.

Выбрав минуту, когда патруль проследовал мимо по своему раз и навсегда заведенному маршруту, Алик шагнул сквозь пространство.

До этого ему удавалось вполне успешно сохранять в тайне свои необычайные способности.

Потому никто бы и не мог подумать, что для такого узника нужна особая клетка:

— Вроде той, что соорудил когда-то на своем острове доктор Лерих для его и мутанта Бьенола с далёкой Сетелены.

Прыжок оказался своевременным.

— В том, что он простой заключенный и весь навязанный ему, якобы, строгий карантин, ни, что иное, как простой блеф и инсценировка! — Альберт Колен убедился с, первых же шагов по окружающему, до сих пор категорически запретному для него, миру.

Как оказалось, прежние песчаные барханы в этом месте пустыни были срыты до основания бульдозерами.

Вместо них унылый пейзаж украшали два десятка стандартных щитовых сборных домиков.

— Причем, далеко не все они были заключены в кольцо полной изоляции от окружающего мира, — как убедился в том Колен. — Лишь некоторые из них окружали тройные ряды колючей проволоки, укрепленной на фарфоровых изоляторах.

Это не вызывало у Альберта сомнений:

— По «колючке» пропущен электрический ток.

Заодно выяснилось, что подобной «чести» люди Шелтона Грубера удостоили только два строения, сооруженных в противоположных концах поселка.

Из одного такого домика самовольно выбрался Колен.

— Кому же предназначается другой такой домик? — Алик теперь понял без чужой подсказки.

Убедившись в идентичности, заведенных охраной строгих порядков, он уже не сомневался:

— Именно здесь содержат Питера Келли.

Само отдаленное расположение обоих тюремных казематов тоже вписывалось в его догадку:

— Отселили астронавта от меня подальше, чтобы не смог подать звуковой сигнал!

Определившись с целью своей разведки, туда юноша и направился, осторожно лавируя между домами.

Лунная ночь была ему плохим союзником — освещая все как на ладони мертвенным серебряным светом.

— Потому пришлось приноравливаться и к этому препятствию.

Прыгая в пространстве от одной тени до другой, Алик, в конце то концов успешно миновал и запретную линию, сооружённую вокруг дома, служившего местом заточения бывшего астронавта.

Питер Клон представлял собой жалкое зрелище.

— Куда делись его прежние качества подтянутость и выправка? — просто ужаснулся нежданный гость.

Теперь перед Аликом был практически спившийся, заросший щетиной бродяга:

— Под стать которому, полностью подходили грязь и откровенная не ухоженность камеры.

Одно делало её для Алика более притягательной, чем его собственное место заточения:

— Исправный телевизор, стоявший в углу, пусть и заваленный теперь пустыми бутылками из-под коньяка и виски.

Разбудить, изрядно набравшегося к тому моменту, астронавта юноше оказалось не по силам:

— Но он и без этого обошелся.

На всю ночь прильнул Алик к телевизору, то и дело гоняя переключатель каналов по всем информационным программам:

— Какие только были доступны спутниковому приемнику.

Потому, когда сам Питер перед рассветом раскрыл похмельные глаза, Алик уже знал практически все:

— Меня обманули.

В разговоре с астронавтом, он не скрывал своих чувств.

— Держат здесь в изоляции, чтобы не мешался в тайной игре мистера Грубера с сетелянами, — обида так и переполнила душу юноши.

— А ты как думал? — невозмутимо, будто это совсем другой человек, а не тот, кто только что валялся пьяным в стельку, подал голос с кровати Питер Келли.

Он сам уже давно смирился с ролью жертвы коварного заговора:

— И меня они провели накануне, когда вынудили рассказать все о том, что случилось на Луне.

Астронавт, исповедуясь перед юным другом, вздохнул с поздним раскаянием:

— И в том числе рассказал им о вас с Бьенолом.

Алик, тем не менее, не столько огорчился услышанному известию, сколько обрадовался возвращению старого знакомого в привычное рассудительное состояние:

— Так давай выбираться отсюда, чтобы на свободе предупредить весь мир через репортеров.

Такой убежденности имелась и особая причина.

Ведь, среди журналистов у обоих был и свой человек — Паола Конрой из экипажа яхты «Зеро»!

Однако порыв Колена, не был воспринят с таким же энтузиазмом его другом астронавтом.

— Ну и как ты думаешь это сделать? — с иронией отреагировал Питер на запальчивую горячность юного друга. — Здесь на сотни миль вокруг одна пустыня.

Он горестно потянулся за очередной бутылкой, чтобы успокоить нервы от, вновь начавшегося, приступа обреченности:

— Только выберешься за эту колючку, как тебя первый же вертолетный патруль достанет.

Но выпить ему не дал визитер.

— Меня им не взять, — убедительно произнес Алик Колен.

Парень забрал спиртное из трясущихся рук своего собрата по тайному затворничеству.

Майор Келли не сопротивлялся:

— Тебя, может быть, и не возьмут, зато всех окружающих, в том числе и репортеров всех мастей, заметут под одну метелку.

Будто раскаленные спицы, вонзал подобные доводы в ткань своего разговора с визитером, окончательно пришедший в себя, астронавт. По его аргументированности можно было понять, что все эти месяцы заточения он потратил на то, чтобы разработать план побега:

— Да только все попусту.

Между тем он продолжал:

— Никто другой, кроме Паолы Конрой, тебя и слушать не захочет, а ее сразу возьмут под наблюдение люди Шелтона Грубера, едва ты смотаешься из этого «санатория».

— И что же делать? — совсем расстроился Алик.

— Я, пожалуй, знаю один способ, только мне от тебя кое-что нужно.

— Все что угодно!

— Все не надо.

Питер Келли замолчал, словно подбирая слова к самому главному.

— Одно лишь скажи — сумел бы ты так же легко, как в мою комнату, забраться в цистерну водовоза?

— Очень даже просто.

— Ну, тогда слушай.

Задумка Питера Келли основывалась на том, что регулярно — раз в месяц, сюда, на полигон, приходил караван из нескольких цистерн.

В них доставляли персоналу воду, горючее.

— Когда опорожнят водовозку, ты забирайся внутрь бака, а уж я сделаю так, что никто не узнает о побеге.

Уверенность передалась и Алику. Он уже готов был делать всё так, как ему советовал, буквально на глазах возродившийся к жизни, астронавт.

Но уже рассвет заглядывал в посветлевшие окна, заставляя думать о расставании.

— Пока отправляйся обратно в свой блок, — напоследок заявил Питер. — Да смотри, чтобы люди из персонала не заподозрили о наших с тобой намерениях.

И все же, прежде чем действовать так, как придумал астронавт, сразу по прибытию автокаравана, предстояло немало потрудиться. Алик помог ему оглушить часового, охранявшего выход из домика в котором содержался майор Келли.

Потом они напялили на того больничную пижаму Альберта, взяв взамен рубашку, джинсы и кроссовки на толстой рифленой подошве.

— А ты в чем думаешь Паолу Конрой разыскивать? Не в этом же своем одеянии? — усмехнулся Питер в ответ на вопрошающий взгляд Колена.

Затем они затащили, не подававшего признаков жизни, человека Шелтона Грубера в кабину тягача.

Позади его серебрилась длиннющая цистерна с, еще не до конца слитым из нее, бензином.

— Теперь давай, прыгай в другую бочку. В ту, что из-под воды, — велел Питер Келли своему сообщнику по побегу. — И чтобы не случилось, из нее уже ни шагу не делай, пока не уедешь в город!

Питер наставительно взглянул в глаза сообщнику:

— Иначе все испортишь. И все наши жертвы будут напрасными.

Перед прощанием даже улыбнулся:

— Ну а на то, чтобы предупредить людей об опасности, жизни мне не жалко.

О какой жертве шла тогда речь, Алик понял слишком поздно:

— Иначе, может быть, вовсе и не согласился бы и с Питером, и с его планом организации и проведения побега.

Но что сделано, то сделано.

Глотая слезы, сидел он в своем темном убежище автоцистерны, прислушиваясь к голосам, доносящимся с наружи, где весь поселок был поднят на ноги.

— Я давно понял, что эти двое, люди конченые, — басил кто-то совсем рядом. — Это же надо — пойти на явное самоубийство.

— Действительно, от них всего следовало ожидать, — согласился с ним неведомый собеседник.

— Знали бы в, ради чего Питер отважился на этот свой поступок, — зло подумал Алик.

Ему же оставалось только терпеть, чтобы выбравшись, когда-нибудь отсюда, отомстить за гибель друга.

…Ну, а бывший астронавт все рассчитал точно.

Забравшись в бензовоз, он с ревом промчался по поселку прямо на пост вооруженной охраны.

Те открыли огонь.

Не думая, какой может быть сила взрыва, от находящейся емкости за тягачом, где еще оставалось несколько тонн высокооктанового горючего.

— Ошибки быть не могло? Вы опознали трупы обоих беглецов? — переспросил Шелтон Грубер, когда услышал сообщение о происшествии на полигоне.

— Так точно. Определили по остаткам одежды и Клона, и Колена, — подтвердили свой доклад с полигона. — От них же самих почти ничего другого не осталось в том пожарище, что тушили потом несколько часов!

Не обошлось, как выяснилось, без жертв:

— Захваченный беглецами, в качестве заложника, охранник, вообще сгорел дотла.

— Тогда, даю отбой карантину, возвращайте персонал из пустыни обратно! — даже с некоторым облегчением от того, что вопрос со свидетелями решился так просто, велел шеф Центрального Федерального Бюро.

Разве мог он подумать, что колонна машин, эвакуирующая персонал ликвидированного поселка, везет с собой и еще одного человека, в пустой цистерне водоналивной фуры:

— Чье тело якобы, опознали в сгоревшем охраннике.

Таким образом, дорога к Паоле Конрой с ее острым пером журналиста, для Алика была открыта.

Глава одиннадцатая

Встреча журналистки с беглецом из застенков Шелтона Грубера прошла совсем не так, как обоим бы того хотелось.

Ранним утром, придя к себе на работу, Паола Конрой нашла в кабинете неожиданного гостя.

— Алик, дорогой! — крепко прижала к себе друга Паола.

Потом оценивающе улыбнулась:

— Вон как ты возмужал, окреп.

Девушка не могла оторвать глаз от того, кого считала давно погибшим:

— Как и его незабвенного друга Бьенола.

О чем писали все газеты в репортажах о катастрофе на зрительской трибуне космодрома, случившейся во время старта ракеты с лунным экипажем полковника Олдгрена.

— Совсем, совсем взрослый, — девушка украдкой вытерла носовым платком уголки глаз с набежавшими слезами по Бьенолу. — Вот бы ребята посмотрели на тебя такого, а то и не поверят.

И замолчала, не закончив фразы, увидев, промелькнувшую на лице юноши, целую гамму чувств.

Ведь тот готов был поведать всё, что знал:

— И о воскрешении сетелянина Бьенола, и о гибели земного астронавта Питера Келли.

Все те истории, которые, никто из лиц, непосредственно причастных к ним, ни в коей степени не собирался никогда афишировать.

Таким образом, общее выражение лица Колена, явно, не соответствовало радостной встрече после долгой разлуки:

— А что это у тебя на гладах? Никак слезы?!

Отпросившись у редактора, якобы, по срочному делу, она отвезла парня к себе домой на личной новенькой красной «Тойоте»:

— Приобрела машину еще с гонораров за прошлую сенсацию с доном Луисом, теперь начисто забытую читателями и зрителями…

Незаметно они проговорили до самого вечера.

Пока день не сменился серой мглой, а потом и эту мглу сменили за окнами ночные потемки.

Совсем скоро вновь оживут улицы большого города. И самыми первыми поедут по ним разносчики утренних газет.

…История, поведанная непосредственным участником стольких событий, увлекла Паолу Конрой до такой степени, что она не сразу догадалась:

— Включить магнитофонную запись.

Так что самые ключевые моменты пришлось Колену повторять дважды.

— Ты, конечно, не обижайся, — неуверенно, подбирая приличествующие моменту выражения, Паола наконец решилась высказать все свои сомнения:

— Только ведь мне никто не поверит!

Она оторвалась от записи.

Прошлась по кабинету у себя в редакции, пытаясь подобрать необходимые слова:

— Одних показаний очевидца, к сожалению, маловато.

И еще смущало ее, что фактов, конкретно подтверждающих обвинения в адрес мистера Грубера все-таки вообще нет.

— Как нет! — возмутился Алик. — Разве не факт — гибель астронавта Питера Келли?

Он заметно горячился:

— Не факт — наше с ним содержание под стражей.

Тем не менее Паола Конрой не только не разделила его уверенность в силе указанных доказательств, но и удрученно покачала головой:

— Отопрется.

И объяснила такую свою уверенность:

— Сообщит, мол, что погибли отставной астронавт и сирота из трущоб Кривпорта в результате несчастного случая.

Далее мастер публицистики Паола Конрой, желая смягчить свои слова, попыталась найти новые аргументы, чтобы убедить собеседника, взяв их уже из современной действительности:

— Кстати, сегодня и проверим.

Для этого решила воспользоваться обычной прводной связью.

— Привет, это Конрой беспокоит, — набрав нужный номер на телефонном аппарате, Паола начала, вроде бы ничего не значащую беседу с неведомым Алику абонентом.

Того даже смутил столь ранний звонок, о чем и заметил, поинтересовавшись причиной спешки.

— Что так рано? — пояснила ему девушка. — Да, понимаешь, наметила одну поездку, сейчас спускаюсь в гараж.

И вот тут она перешла к тому основному, ради чего села к телефону:

— Уезжаю из города, но предварительно хотел бы узнать, что там новенького в вашей газете.

— Это знакомый из «Утренних новостей», — прикрыв трубку ладонью, пояснила Паола Алику. — Сидит, листает сегодняшний номер.

Через некоторое время ответ был получен.

— Ну, спасибо, дорогой!

Выслушав до конца коллегу, она тяжело, будто это не кусок пластмассы, а чугунная гиря, положила телефонную трубку на аппарат.

— Что случилось? — спросил Алик.

— Все, так, как ты рассказал, — не в силах более сдерживать горе, накопившееся в душе, ответила Паола. — Питер Келли погиб.

Тут уж действительно стало ей до слез.

Только, вытерев щёки носовым платком, Паола пересилила чувства и продолжала:

— В номере куча соболезнований. И там же официальная версия — автомобильная катастрофа.

Обоим стала понятна бесполезность:

— Любых попыток предъявить обвинение высокопоставленным виновникам уже совершенных и только еще готовящихся преступлений.

И не оставалось даже перспектив на будущее разоблачение их нового, ещё более могущественного врага, чем был прежде.

— Теперь Шелтон Грубер спрятал все концы глубоко в воду, — убежденно посчитала Паола.

— В воду, говоришь? — настал черед задуматься Алику.

Он поднял на журналистку взгляд, совсем иной, чем был прежде.

Теперь в нем лучились энергия и отвага.

— Есть факты, — уверенно заявил парень. — Причем такие, против которых никакому Груберу не устоять.

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовалась Конрой. — И далеко до них добираться?

— Мы уже там были, — донеслось в ответ. — Снова нужна яхтатвоего дяди — господина Криса Джонсона.

Все остальное Паола Конрой взял на себя.

Оставив дома гостя с большим запасом необходимых затворнику продуктов, сам она напросился писать репортаж из Центра подготовки астронавтов генерала Лорби.

Правда, добравшись туда на рейсовом вертолете, журналистка оказалась в довольно незавидном положении. Сам генерал, обескураженный странной смертью любимого ученика, от интервью отказался наотрез.

— Ничего здесь у нас такого жареного для вашей газетенки нет, — заявил он категорически. — Сегодня же отправляйтесь обратно!

— Хорошо, только нельзя ли повидаться с моим дядей — доктором Джонсоном?

— Можно, если, конечно, застанете его на месте.

Начальник учебного центра следом объяснил гостье и причину своих сомнений:

— Они с программистом Говардом Эйкеном должны были уйти для участия в яхтовых гонках, посвятив свое участие памяти бывшего друга астронавта Питера Келли!

Услышав то, чего и хотела, Паола Конрой не стала переспрашивать дважды.

Она успел к пирсу вовремя.

На белоснежной красавице «Зеро» уже заканчивали последние приготовления перед выходом в море.

— Могла бы с нами созвониться, просто чудом успела к отплытию, — заметил Эйкин. — Зачем было так рисковать.

Того же мнения был и ее дядя.

— Вдруг бы мы надумали отходить от пирса раньше, — в сердцах пожурил племянницу яхтенный капитан.

— Разговор наш не для телефонной сети, — отозвалась Паола Конрой. — Пойдемте лучше в рубку, подальше от чужих глаз и ушей.

Действительно, от переживаний о погибшем друге Крис Джонсон хотел уйти в суету больших соревнований. А теперь этот же повод позволил ему дать организаторам гонок телеграмму с отказом от своего участия.

И яхтенный капитан Крис Джонсон, и его штурман-радист Говард Эйкен без лишних слов согласились помочь Паоле Конрой и Альберту Колену в их не простом деле.

Более того, Крис запасся на складе одним из тех аквалангов, с помощью которых разыскивали погибший «Стелтс». Так что после короткого захода за юным спутником, ожидавшим их в условленное время в порту, яхта «Зеро» отправилась по давно знакомому маршруту в район Бермудских островов.

…На этот раз поиски свелись к минимуму.

В памяти бортового компьютера «Зеро» были заложены все необходимые данные о месте падения «Летучей мыши» Сэма Донована. Так что сразу по приходу в нужную точку, Алик с первого, же погружения отыскал под скалой, у сбитого самолета, тайник Бьенола. Куда сетелянин спрятал компакт-диски и прочие носители информации, добытые в разорённой лаборатории доктора Лериха.

Резиновый мешок, поднятый с глубины, своим содержимым представлял такую гремучую смесь тайн и политических откровений, что попади он в руки Шелтона Грубера:

— Тому уже не нужно было бы искать союзников из другого — космического мира.

К такому мнению пришли все из экипажа яхты после ознакомления с содержимым носителей информации, введенными в компьютер.

— Да, у Бьенола был серьезный повод не доверять такие вещи первым встречным! — не обиделась Паола Конрой за то, что в прошлый раз не получил весь этот источник сенсаций. — Один доктор Лерих, что из себя представляет.

Откровения ученого превращали его в настоящего монстра даже для людей, прежде о нем ничего и не слышавших.

Часть исповеди научного руководителя прогоревшей Транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса», правда, уже была знакома прежним, а заодно и нынешним спутникам Альберта Колена. Только вот в самое основное из нее открылось только теперь.

— В материалы, связанные с исследованием организма, физических и биологических возможностей сетелянина и результатами их использования, Бьенол не хотел до поры, до времени посвящать кого-либо еще, — заметила все та же Конрой. — Не зря опасался, что они могут оказаться во вред всему человечеству.

И лишь угроза еще более значительная сняла теперь запрет на формулы, ради которых доктор Лерих был готов совершить любое злодеяние.

…Судьба, как оказалось, трижды подвергала доктора Лериха искушениям, мимо которых пройти он так и не смог.

Вначале это случилось на заре его карьеры, когда оказался в научном коллективе, возглавляемом великим Альбертом Эйнштейном. Потом — став преемником его почти завершенных, но, так никогда и не обнародованных открытий.

Ну, а самый последний случай представился ему, уже после знакомства с феноменом сетелянина Бьенола и его земного друга Колена.

Готовя свою посмертную исповедь, доктор Лерих доверил дискетам то, о чем не знал, практически никто.

Ему же было что вспомнить.

Крутой разговор с учителем Лерих спровоцировал сам, когда ему просто надоело слушать:

— Все Эйнштейн, да Эйнштейн!

— А когда же скажут Лерих! — в сердцах бросил он упрек.

Сделал это, когда великий физик принес ему для анализа очередную стопу графиков лабораторных испытаний.

— Ну, милый друг, не думал я, что ты так поставишь вопрос! — явно огорчился такой несдержанности ученика лауреат Нобелевской премии. — Хотя двери моей лаборатории открыты в любое время. Можешь уходить.

Резко повернувшись на каблуках, ученый старик, как-то вмиг сгорбившись, вышел, за еще не успевшую закрыться дверь.

Им обоим было о чем сожалеть:

— Все же двадцать лет, (и каких двадцать лет!) соединяло их вместе над решением одной проблемы — созданием машины времени.

…С нее-то тогда все и началось.

Ошеломила Лериха, опубликованная в толстом научном журнале статья о новой гипотезе Эйнштейна. Тот заявил её в своих кругах, после тщательного анализа прежних уравнений. И тут молодой доктор с удивлением узнал, что подтверждена верность его собственных догадок о возможности создания временного моста, который может связывать две точки прожитого путем — более коротким, чем общепринятый.

Он напросился на прием к знаменитости.

— Вообще-то ничего нового Вы мне не предложили, — усмехнулся тогда в седые усы Альберт Эйнштейн.

При этом он посмотрел на визитера поверх вороха чертежей и листов с теоретическими выкладками.

Все это было просто свалено у демонстрационной доски. Рядом с которой, после попытки защитить свою гипотезу, стоял странный посетитель.

В свою очередь, распахнув лабораторный шкаф, доверху забитый рулонами ватманских листов и недолго подумав, хозяин вынул из общей массы нужный:

— Вот, познакомьтесь.

— Да, это было, почти то же самое, — как сразу заметил пристыженный соискатель лавров гения.

Оказалось, что нашлись другие, кто еще раньше представил себе весь окружающий мир в виде шара:

— Такого своеобразного яблока, круглая поверхность которого означает течение нашей жизни.

Что и не было удивительным.

Настолько плотно, сами по себе, подобные идеи витали в воздухе.

— Но если движение времени происходит по дуге, нельзя ли его спрямить? — задались вопросом и другие исследователи. — Как, например, червяк прогрызает яблоко внутри, не тратя лишних усилий на то, что оползать преграду по окружности.

— Правильно, подобные «червоточины», но уже в «яблоке-времени» вполне могут существовать и в окружающей нас Вселенной, — уже не скрывал издевки над наивностью, несостоявшегося первооткрывателя, его титулованный соперник-оппонент. — Только вот как стать таким «червяком»?

Сжав зубы, не глядя в смеющиеся глаза ученого, Лерих лихорадочно собрал в один тугой рулон свои бумаги.

Совсем пристыженным, он попрощался и бросился, было, к выходу из аудитории.

— Постойте, куда Вы? — остановил его совсем другой тон в голосе хозяина аудитории.

Теперь был он по-настоящему властный и требовательным.

— Я предлагаю Вам сотрудничество, — услышал молодой соискатель будущих научных лавров. — Ведь кому-то нужно отыскать этого плодового вредителя!

Так началось знакомство, проложившее дорогу если уже не сразу к «яблоку времени», то ко многим, не менее невероятным, ведущим прямо туда, событиям.

Пока другие сподвижники великого физика современности работали над прочими проблемами, доктор Лерих все бился над разгадкой злополучного «яблока времени».

Вернее:

— Его «кожуры»!

Прогрызть её долгое время было не по зубам никому. Пока Эйнштейн не посоветовал:

— Попробовать поработать с электромагнитными полями.

Вот когда был сделан верный ход в выбранном направлении.

Но все их карты по созданию управляемой машины времени спутала начавшаяся вторая мировая война.

Тогда сокращение ассигнований на фундаментальные исследования грозило полной остановкой всей затеи.

И все же — «просто гениев» не существует.

— Если ты чего-то стоишь, умей добиваться! — этот урок учителя доктор Лерих запомнил навсегда.

И не только, как теорию достижения успеха, но и ее применения на практике.

— Отправляйся в военное ведомство на оформление документов, — как-то тоном, не терпящим возражений, велел Эйнштейн своему ученику.

— С какой целью? — искренне удивился тогда доктор Лерих. — Лично я вроде, освобожден от призыва?

— Теперь освобождение кончилось, — опроверг его лауреат Нобелевской премии. — Ты назначен помощником советника директивного бюро военно-морского флота.

— Так значит, больше я его не устраиваю, — в душе огорчился молодой учёный.

В слух же произнес:

— А кто он, этот советник?

— Перед тобой собственной персоной, — захохотал, обрадованный произведенным эффектом, Эйнштейн.

Потом, в ответ на град новых вопросов пояснил:

— Удалось убедить кое-кого из адмиралов в полезности наших с тобой разработок.

Хотя, как оказалось, всего-то и понадобился единственный пример.

Просто, по рассказу самого великого ученого:

— Напомнил, что об эффективности любой взрывчатки судят по скорости ударной волны…

— И зарядив ею аппарат, где время течет в ином режиме, чем в действительности, можно простую пехотную мину превратить в эшелон динамита, — тут же подхватил доктор Лерих. — Ну и Вы сказали так же, что машина времени — самое совершенное на свете оружие, превосходящее по своей неуязвимости любое другое.

— Разумеется, — ответил тот. — Так что теперь мы оба на военно-морской службе.

…Правда, впоследствии, так же легко, как и поддалось на уговоры, морское ведомство от своих обязательств и отказалось.

После первой же крупной неудачи.

— Хотя как сказать, что это было на самом деле, неудача или победа! — до конца не сдавался Лерих. — Ведь если бы не человеческие жертвы, да чрезмерная секретность, не иначе быть бы и мне удалось стать Нобелевским лауреатом.

Тогда их эксперименты потребовали конкретного воплощения в практике.

— Нужен уже не какой-то там лабораторный объект, а вещь посущественнее, заявили заказчики.

Военные предложили тогда в качестве первой машины времени сделать настоящий боевой корабль, окруженный плотной оболочкой из мощного электромагнитного поля.

Остановились тогда на эсминце «Элдридж».

И очень взбудоражили всех обитателей военно-морской базы, где, по свидетельству немногих уцелевших очевидцев, перенесли многотонный боевой корабль с одного причала на другой.

Хотя не обошлось и без жертв.

Практически весь экипаж эсминца погиб, оказавшись, как бы в жерле микроволновой печи.

Посыпались нелицеприятные вопросы.

После которых пришлось коллективу разработчиков задуматься:

— О создании, как можно более полной, завесы секретности над своей главной работой.

Второй опыт оставил у доктора Лериха еще более сильные чем прежде, впечатления.

Свой новый эксперимент они проводили подальше от любопытных глаз и ушей:

— В далеком от судоходных и воздушных линий районе Бермудского архипелага.

Теперь приборы, установленные на «Элдридже» начиняла нужным зарядом плавучая электромагнитная установка на одном из кораблей сопровождения.

Сами ученые выбрали своим наблюдательным пунктом судно «Эндрю Фьюресет».

Именно с него, они, в ходе эксперимента, явственно видели, как по сигналу:

— Начинать опыт!

Эсминец буквально растворился в зеленоватом сиянии наэлектризованного воздуха.

Но не навсегда. А чтобы вернуться вскоре с обезумевшим от всего увиденного экипажем.

Последовавшей после этого череде самоубийствам и смертей, практически всех, кто был тогда на борту «Элдриджа» компетентная комиссия из военных медиков, допущенных к самым строгим секретам, нашла простое объяснение:

— Дескать, из-за быстрой смены временного поля разные части живых подопытных объектов жили по совсем иным, чем друг у друга, часам.

Потому и не уцелели.

После этого рисковать моряками уже никто не позволил.

— А и черт бы с ними, этими моряками, — махнул на расторгнутый договор руководитель проекта. — И без них теперь управимся.

Результаты работы радовали их обоих.

Сравнительную же неудачу списали за счет слабого энергетического обеспечения.

— Была бы у нас тогда электростанция гораздо мощнее! — как-то мечтательно протянул доктор Лерих.

— Будет такая, какая нужна! — успокоил его Эйнштейн. — Что ты слышал об урановом проекте?

И уже в начале пятидесятых годов двадцатого века, на том самом острове, одном из сотен, затерянных на Бермудах, столь понравившемся еще при работе с «сумасшедшим эсминцем», появилась у доктора Лериха секретная атомная электростанция.

Она позволила тогда значительно углубить практические опыты по созданию машины времени.

Их-то результаты и приносил учитель до ссоры с взбунтовавшимся коллегой. Когда доктор Лерих потребовал и себе, полагающиеся в качестве первооткрывателя, почести.

…Совсем не случайно именно район Бермудских островов выбрали экспериментаторы для своих опытов по созданию машины времени. Еще первые естествоиспытатели замечали, что практически все необъяснимые явления происходят там:

— Где в своем течении искривляются вещества — поворачивают реки, изгибаются земные пласты, происходят сдвиги тектонических масс.

Оставалось только подвести научную базу.

— Временное возмущение, появляющееся в таких местах, даст нам ключ к дверцам в прошлое и будущее, — выразил однажды мысль великий учитель доктора Лериха. — Там, где сама природа, словно, помогает нам справиться с проблемой, и будем пытаться пробить кожуру «яблока времени».

Следуя этой теории нельзя было даже придумать для опыта более подходящего района, чем гряда Бермудских островов. Потому, что именно там наиболее ощутим поток Гольфстрима — самого мощного теплого течения Мирового океана. Добавь к нему еще и ветровое — Северное пассатное течение волн, получишь картину, вполне годную для начала эксперимента со временем.

Остается присовокупить совсем чуть-чуть электромагнитного поля, и готовый результат, считай, в руках экспериментатора.

— Совсем скоро я покорю самую грандиозную вершину науки! — все чаще тешился доктор Лерих острыми приступами тщеславия.

И вот произошел разговор с научным руководителем, ставивший точку в их совместных исследованиях.

— Теперь же, выходит, полный разрыв! — еще более взвинтил себя доктор Лерих. — И все, что вместе создали, не считается!

Особенно возмущала его перспектива на ближайшее будущее:

— Кому-то опять — лавры, а я в стороне?!

Он же, никак не хотел быть в числе «оставшихся за бортом», как еще говорят в их бывшем военном ведомстве:

— Ну, уж дудки!

Вот где ему вновь пригодилось разностороннее образование, полученное во время студенческих метаний с факультета на факультет. Тогда Лериху удалось создать средство для повышения артериального давления у человека.

Всем оно было бы хорошо, если бы не имело критических побочных последствий:

— Когда чрезмерное его употребление приводило к смерти.

Вещество, не прошедшее клинических испытаний даже на животных, он никому тогда не показал. Зато оно пригодится в самый раз, когда доктор Лерих заглянул в собственный архив за нужной ему формулой.

До этого основную остроту конфликта со своим научным руководителем ему удалось, многими усилиями сгладить.

Но не навсегда:

— Лишь до тех самых пор, пока в заветной пробирке не появилось нужное количество препарата.

В кофейную чашку доктор Лерих подмешал его без тени сомнения, когда, засидевшись в лаборатории допоздна, взялся приготовить легкий ужин.

До утра Эйнштейн не дожил.

В результате резкого подъема давления крови у него, как и у тех, на ком прежде удалось испытать свое снадобье Лериху, лопнула аорта и остановилось сердце.

Еще до вызова санитаров, отравитель успел уничтожить все самое ценное из того, над чем они вместе работали, все последние двадцать лет.

Густой же пепел в камине от сгоревших документов объяснил неуравновешенностью шефа:

— Перед самой смертью, тот уничтожил все, что смог, боясь, как бы его научное наследие не повредило миру.

Пожалел доктор Лерих о своей поспешности лишь несколько месяцев спустя.

Когда окончательно убедился в том, что простое наращивание энергоресурса:

— Еще не ведет к управляемому проникновению в иное время.

Оболочка «яблока» оставалась всё такой же непреодолимой для человека, как и прежде:

— Все, кто участвовали в экспериментах, погибали, как и прежде — сразу же по завершению подачи расчетного электромагнитного поля.

Картина смерти испытателей машины времени угнетающе действовала даже на привычного ко всему доктора Лериха:

— В аппарате, после снятия с него «силового кокона» из электромагнитного поля, всегда находили одно и то же — сгоревшие останки биологических объектов.

Вначале — подопытных обезьян, а потом, когда перешли на людей, то и этих парней, вызвавшихся рискнуть во славу науки.

— Причем, — особенно поражала, доктора Лериха. — Некая избирательность чудовищного огня, раз за разом пожиравшего пилотов машины времени.

Превращая в пепел тело, оно совсем не затрагивало окружающие предметы — одежду, кресло, приборы управления.

Была и еще одна странность, так и неразгаданная ученым:

— Полное смирение погибших.

Микрофоны, установленные в кабине машины времени, ни разу не зафиксировали звуков, похожих на те, которые вызывает боль от ожогов.

— Но почему? — гадал доктор Лерих. — Почему огонь совсем не трогает одежду, а только живую плоть?

Хотя состоит она совсем не из горючих материалов, — на две трети из воды и прочих тканей?

— Ведь чтобы испепелить живую материю, мышцы, кости, не обойтись, без обязательных условий в виде долгого воздействия тысячеградусной температуры.

Уже потом, когда пришлось свернуть опыты, он отыщет ответ этой загадки, заодно поняв основную причину неудачных экспериментов:

— Нормальный человек просто и не может путешествовать во времени!

Оказывается — он сжигает себя.

— И роль пламени играет самая обычная, всегда существующая в живой среде — реакция окисления, — слишком поздно пришла догадка. — Только в условиях более скоростного течения времени, убыстренного темпа, она превращается в страшную жару, обращающую организм в пепел.

А тут еще одна беда.

На след доктора Лериха, как обладателя ключа к тайне смерти Альберта Эйнштейна, вышел некий астрофизик Морис Джессуп.

Собрав показания кое-кого из участников опытов на «Элдридже», он решил придать их огласке:

— И заодно назвать имя того, кто мог бы ответить за все!

Газетная полоса вышла в свет со сногсшибательным сообщением:

«Наш корреспондент едет на встречу с сенсацией»!

Это издание, попавшее к нему в руки, доктор Лерих оттолкнул как ядовитую змею:

— Добрались, значит, и до меня! — зло подумал он, испугавшись за собственное благополучие.

Потом холодный расчет взял верх над эмоциями.

— Неплохо бы знать, где у этого газетчика назначена встреча с Джессупом? — он вновь проштудировал статью.

Потом, не найдя ответа, позвонил в редакцию, поинтересовавшись насчет того, куда отправился их знаменитый репортер.

— В Вашингтон!

Ответила ему по телефону какая-то девица.

Судя по всему — практикантка, не знавшая правила сохранения в тайне столь важных как этот, корпоративных секретов.

— Ну и я туда же, — решил Лерих. — Только постараюсь встретиться с Джессупом раньше журналистов.

Действительно, их встреча состоялась, как и предполагал доктор Лерих, раньше, чем с другими.

В столице, позвонив Дежуссупу, он попросил о срочном разговоре:

— Я жду Вас в течение получаса на автостоянке рядом с железнодорожным вокзалом, — заинтриговал ученый популяризатора науки. — Расскажу все!

— Так ведь сейчас два часа ночи! — возразил, было, астрофизик.

— Как знаете, — остался невозмутимым его таинственный собеседник. — Потом будет поздно.

— Я еду, ждите! — последовало после короткого раздумья.

…Наутро, когда Лерих улетел обратно к себе в город, в автомобиле, припаркованном около столичного вокзала, нашли мертвого астрофизика Мориса Джессупа.

— Угорел от выхлопных газов! — установили криминалисты.

Они увидели, что в салон машины тянется резиновый шланг, одним концом одетый на выхлопную трубу, работавшего всю ночь на холостом ходу, двигателя автомобиля.

Только того:

— Кто до этого накинул на лицо убитого платок с хлороформом? — они так и не установили.

…Доктор Лерих, после гибели своего несостоявшегося разоблачителя, мог больше не бояться того:

— Что его имя всплывет в связи с запретной темой.

Но и удача уже надолго ушла от него прочь.

Новый тупик, выход из которого умерший учитель так и не успел ему назвать, привел доктора Лериха к финансовому краху:

— Те средства, что выделялись во имя «величайшего физика», теперь иссякли.

Более того — и последнюю вотчину доктора Лериха — остров с атомной электростанцией, забрали другие:

— Те, кто решил создать там первый термоядерный реактор.

Оказавшегося в состоянии глубокой депрессии, доктора Лериха и взял тогда под свое крыло хозяин «Грузовых перевозок Грасса».

Он же, немного погодя, и сообщил ему о какой-то катастрофе на острове, откуда эвакуировали все, что можно.

— Вот и долгожданная удача! — мелькнуло в голове у Лериха, уже изготовившего на предприятиях дона Луиса первую партию своего безотказного дезактивирующего раствора.

По его предложению сеньор Грасс приобрел остров, острой занозой, сидевший в бюджете проштрафившегося научно-исследовательского института.

Не только беда, но и удача, как известно, в одиночку не приходит.

И новой «белой полосой» в судьбе, стало появление в руках у доктора Лериха крайне важных объектов для исследования:

— Вначале Алика, а потом и пришельца Бьенола!

Мутантов, чьих качеств, так прежде не хватало всем тем, кто погибал в его экспериментах с так и не состоявшейся в действительности, машиной времени.

— Вот она, формула, выведенная из крови этих монстров. И довольно проста! Тем более что в основе лежит вещество из крови одного из доноров…

Алик вслух прочитал ее на экране монитора.

И добавил от себя:

— Донор перед вами! Все остальное вполне по силам современной науке, даже без такого ее корифея, такого, каким был покойный доктор Лерих.

Эти слова прозвучали как гром, когда они в кубрике яхты «Зеро» заканчивали своё пристальное знакомство с новыми фактами из завещания доктора Лериха.

— Действительно, за такой сенсацией следовало нырять к сбитому «Стелтсу», — заметил шкипер Крис Джонсон. — Только вот и эти данные без фактов — простая фантазия.

Он не стал кривить душой.

Полагаясь во всем на свой прежний опыт, когда любой замысел должен был иметь самое надежное обоснование.

— Ну, смогу я, конечно, на базе нашей клиники учебного центра синтезировать препарат, а вот что дальше?

Он покачал головой:

— До Шелтона Грубера ведь все равно так просто не доберешься.

— Это уже моя забота, — не совсем вежливо перебил его Альберт Колен. — Имеется самый простой план того, как добыть факты.

Глава двенадцатая

— Вот препарат, усиливающий эффект проникновения твоего организма всюду, куда ни захоти! — склянка с бесцветным содержимым никак не соответствовала своей обыкновенностью торжеству Криса Джонсона.

Однако и он сам, и присутствующие понимали в тот момент всю исключительность происходящего.

Потому нисколько не удивились, когда, с видом мага и чародея, доктор водрузил эту посудину перед ними на стол.

…После плавания на «Зеро» прошло немало времени. Его Алик провёл инкогнито на квартире журналистки Паолы Конрой в ожидании этого самого момента.

И он настал:

— Час решительных действий!

Простой врач из Центра подготовки астронавтов воплотил в жизнь те формулы и расчеты, что сделал ему, на основе данных доктора Лериха, программист Говард Эйкен.

— Пора настала воспользоваться плодами злого гения доктора Лериха, — полнился решимостью Альберт Колен. — Только теперь уже — исключительно в целях добра и справедливости.

Накануне, позвонив с вокзала по телефону, Крис Джонсон предупредил племянницу о своем приезде в Кривпорт.

Спустя короткое время и он сам пожаловал в скромно обставленное жилище своей родственницы, которое, впрочем, было вполне достаточным для двоих совсем не притязательных жильцов.

И вот долгожданное средство для преодоления «кожуры временного яблока» в руках у его первого испытателя.

— Прежние прыжки во времени совершенные Аликом и Бьенолом были не в счет, — по мнению Криса Джонсона. — Потому, что проходили спонтанно и не давали возможности выбирать цель ни в прошлом, ни в будущем.

Все это лишь теперь стало возможным в реальности.

— Как им пользоваться? — спросил Алик, до этого внимательно вслушивающийся в слова гостя.

— Это смотря на то, куда конкретно ты собрался делать свой прыжок во времени, — ответил Джонсон. — Как я понимаю, в будущее ты можешь попасть и без этой штуки, достаточно только получить хорошую бомбу под бок.

Он пошутил без тени улыбки на лице:

— Или, говоря иначе, дополнительную энергию.

— Эта штука, выходит, поможет прыгнуть и в прошлое? — не очень-то поверила и Паола Конрой.

— Верно, — ответил ее дядя. — И концентрация дозы позволит высчитать отдаленность прыжка!

После всего сказанного, он уже не скрывал более гордости за хорошо выполненную работу.

Дальше пошли детали.

— Повозиться со всем этим, конечно, пришлось изрядно, — поделился Крис Джонсон. — Хотя и гениально простую формулу вывел этот треклятый Лерих, все же готовить средство пришлось не в условиях промышленного производства фармацевтического предприятия.

— Я знаю, куда нужно попасть! — как давно выстраданное желание, заявил Колен. — Вот в этот день и вот в это место!

Алик, как уже давно продуманную, чиркнул на листе бумаги дату.

— Так это же тот самый день, когда погибли твои родители? — сразу же догадалась журналистка.

— Хочу предостеречь, — подключился к нему и Джонсон. — Если вмешаешься в события прошлого, то еще кто знает, как это отразится на нашем настоящем?

Но и на это уже был готов ответ.

— Знаю, что если спасу родителей, может все изменится, — сказал в ответ юноша. — И, может быть, доктор Лерих сам доберется до управляемой машины времени.

Затем, словно клятву произнес Алик:

— Нет, я не буду влиять на совершенное прошлое. Если же что и хочу оттуда забрать, так это вещь, все одно погибшую в тот же период времени.

Альберт Колен еще раз переспросил Джонсона:

— Ее появление у нас здесь не будет замечено в прошлом и не должно негативным образом повлиять на настоящее.

— Ты имеешь в виду междуход?! — искренне восхитился его строгой логикой Крис Джонсон.

— Вот именно. И вы должны мне помочь попасть на корабль еще до того, как я сам, но из прошлого, попаду на борт летающей тарелки.

— Нет ничего более простого, — согласился врач. — Звоним сейчас Эйкену, у него все наготове, и точное количество раствора он нам просчитает на компьютере.

Господин Крис Джонсон довольно потер ладони:

— Нам останется только отмерить дозу и ввести тебе инъекцию вещества доктора Лериха, а потом…

Досказать Джонсон не успел.

Так как его перебила, крайне нетерпеливая в своих желаниях, Паола Конрой, на лице которой появилось выражение ужаса.

— Мы Алика взорвем?

— Не обязательно, — усмехнулся Джонсон. — Хватит и простой трансформаторной будки, к которой нужно будет подключиться.

Доктор еще больше успокоил девушку:

— Кстати, одна такая есть неподалеку от взморья, у маяка, почти рядом с тем местом, откуда взлетела в свое время летающая тарелка.

Это он уже заметил, взглянув на, тоже принесенную с собой, схему энергоснабжения города.

…Они и поступили так, как задумывали…

Появление Алика на борту междухода совсем не озадачило электронный мозг космического скитальца.

Более того, изложенная Аликом программа действий, ему явно пришлась по железной душе.

— И действительно, это лучше, чем просто валяться куском железа на дне воронки! — еще в будущем предопределила его решение Паола Конрой, когда вместе с дядей отправляли Алика в прошлое.

Она оказалась права во всем.

И даже в том, что заключенная в компьютерную начинку междухода, формула доктора Лериха очень скоро была существенно дополнена самой машиной. После чего и междуход мог легко совершать путешествия во времени.

Тем более, столь древнему космическому кораблю, как он, указанная процедура не доставляло никакого риска. Из — за полного отсутствия на борту личной органики.

— Сейчас рано! Пусть еще идет ход самой истории, — сказал очень повзрослевший за эти годы Альберт Колен. — Кстати, вон и машина подошла.

На экране телемонитора, куда с датчиков междухода шла информация об окружающем его мире, показалась выехавшая на взморье машина Мануэля Грилана.

Первым из нее на песок выскочил худой бледный мальчишка…

— Довольно, теперь ничего менять не станем, — донеслось из динамиков электронного мозга. — Прячься, как и договорились, в отсеке, который я заблокирую до конца нашего замысла. А после имитации моей катастрофы в гилее у кальдеры «Каталена» ты выйдешь обратно.

Альберт спорить не стал…

Зарывшись в песок на дне воронки, образовавшейся после взрыва специально сброшенного заряда, междуход недолго изображал «подранка». Лишь до тех пор, пока Мануэль Грилан, вместе со своими подручными, не бросился вдогонку за беглецами, улетевшими к вулкану на легком спасательном планере.

Затем в ход пошел еще один заряд, имитирующий окончательный взрыв останков летающей тарелки. При этом воронка стала еще больше, а сам междуход прыгнул в будущее.

…Но до того как вновь встретиться со своими друзьями с яхты «Зеро» Алик совершил несколько остановок. Попеременно двигаясь из прошлого в настоящее, он побывал в ключевых точках развития операции, спланированной мистером Шелтоном Грубером.

— Вот здесь технически безупречные видеозаписи встреч шефа спецслужб с его агентами — убийцами Финном Крепом и Хадли Стоуном, эпизоды гибели мистера Бредли и губернатора Кроуфорда, — представил путешественник результаты своего поиска. — Кроме того, документально отражена и подготовка взрыва трибуны для зрителей во время старта «Атланта».

Присутствовавшие при этой встрече друзья с яхты «Зеро» были просто поражены.

Но и это оказалось еще не венцом разоблачений.

— Теперь имеется и все остальное, включая связь Шелтона Грубера с правителями Сетелены и убийство Питера Келли.

Рассказ Альберта Колена о его приключениях в прошлом, когда, таясь от кого-либо, он буквально совершал чудеса видеосъемки, действительно поверг в восхищение всех, дожидавшихся его возвращения.

Особенно журналистку Паолу Конрой.

— Теперь, наверняка, фактов хватит на то, чтобы припереть Шелтона Грубера к стенке, — возликовала она. — И заодно выручить Бьенола!

Зато ее дядя Крис Джонсон спросил о другом:

— Где сам междуход?

— За городом, — ответил юный пилот. — Сейчас туда и отправимся.

Алик спохватился о том, что не сказал самого главного:

— Только теперь, чур, забудем о прыжках во времени. И так много чего внесли всякого, что может, так или иначе, отразиться на хронологии.

Его поддержали:

— Больше и не нужно.

Тем временем наступала пора действовать.

Чем и занялась Конрой.

— Я побежала на телестудию, буду собирать пресс-конференцию, — с сожалением, что откладывает встречу с чудесным кораблем, заявил Паола.

Только выбирать ей не приходилось.

— Давай, занимайся разоблачением Шелтона Грубера, это сейчас главнее! — поддержали его друзья.

О том, как в дальнейшем будут развиваться события, они решили, в целях безопасности, наблюдать уже непосредственно из кабины междухода.

Глава тринадцатая

…Известие о своем предстоящем разоблачении Шелтон Грубер на этот раз получил вовремя.

Оперативно теперь сработала широко разветвленная сеть его осведомителей и тайных агентов. Один из них и позвонил, чтобы предупредить об опасной затее журналистки Паолы Конрой.

— Уж не та ли это самая писака, что свалила бывшего губернатора Кроуфорда? — сразу пришло на память шефу ЦФБ. — Только удивительно мне, откуда он берет эти свои сногсшибательные факты?!

Пришедшие по срочному вызову руководителя, офицеры для специальных поручений Финн Креп и Хадли Стоун тут же получили предписание:

— Разобраться со строптивой журналисткой.

— Будет сделано! — без раздумий заявили оба, отправляясь, по адресу, где живёт репортерша.

Однако, не таков мистер Грубер, чтобы лишний раз попусту рисковать, не заручившись отходным вариантом. Вот и теперь он не собирался, образно говоря:

— Складывать все имеющиеся «яйца в одну корзину».

Другие подстраховывали неразлучную парочку неразборчивых исполнителей.

В ту минуту, когда в квартире Конрой должны были прозвучать выстрелы, неизвестные злоумышленники также проникли в студию, где монтировалась сенсационная телепередача.

— Шеф, провал!

Вдруг раздалось из передатчика, по которому мистер Шелтон Грубер получал информацию о ходе операции по устранению разоблачителя.

— Что такое?! — рявкнул он в микрофон.

— Это я, Финн, — между тем продолжал исполнитель, — Мы тут забаррикадировались в логове треклятой бабы…

Их встретила засада полицейских, заранее посвященных телестудией в возможность покушения.

И если бы не дьявольская изворотливость убийц:

— Кто знает, чем бы закончился этот день для самого Шелтона Грубера?

Не пришлось ли ему тогда вечерять в тюремной камере?

Пока же он получил новый звонок от своих людей.

— Мы тут подстрелили несколько человек, — стоя среди учиненного в комнате погрома и глядя на то, как его напарник обыскивает тела убитых фараонов, обстоятельно докладывал Креп по мобильному телефону.

— А журналистка?

— Её здесь и не было, — донеслось из телефонной трубки. — Что делать дальше?

— Ко мне теперь вам нельзя, — ответил босс. — Поезжайте пока в пригород, там ждите указаний.

Не подняло настроение мистера Грубера и возвращение его людей с телестудии.

Хотя они и доставили все, что он хотел:

— Ворох кассет с видеозаписями эпизодов покушений, сговоров, убийств…

— Но ведь это все черновик, — вознегодовал Шелтон Грубер. — Где же сама запись передачи?

И только теперь понял, что проиграл.

На экране включенного с самого утра телевизора появилось изображение Паолы Конрой, стоящей посреди своей разрушенной квартиры.

За спиной его сновали полицейские эксперты.

— Я веду прямой репортаж из собственного дома, — гневно глядя с экрана, начала свою передачу Конрой. — Только что здесь побывали убийцы из ведомства, о секретах которого мы хотели рассказать чуть позже.

Камера показала трупы погибших полицейских, множество гильз рассыпанных по полу и следы пуль на изрешеченных стенах.

Репортаж продолжился новым заявлением журналистки, чудом избежавшей смерти.

— Материалы готовились еще и для передачи в правоохранительные органы. Но теперь стало ясно, что медлить нельзя, — глядя прямо в объектив видеокамеры, продолжала Паола. — Кроме того, высокопоставленные преступники сделали упреждающий удар.

Журналистку сменило на экране изображение постоянного ведущего новостей:

— Побывали налетчики и на студии, только им не повезло.

На свет появилась кассета с записью:

— Вот пленка, которую удалось сохранить…

Сразу за сменой кадра пошел эпизод конфиденциальной встречи Шелтона Грубера с губернатором мистером Кроуфордом, состоявшейся в неуютном и даже обшарпанном гостиничном номере для бродяг.

— Все кончено! — глядя на экран, прошептал мистер Грубер побелевшими от ужаса губами.

Из оцепенения его вывел телефонный звонок.

— Да! — машинально подняв трубку, ответил охваченный паникой разоблаченный шеф спецслужбы.

— Это из резиденции президента…

Что хотели узнать от него в Белом Доме, мстер Шелтон Грубер слушать не стал.

К нему, словно к марафонцу в конце долгой дистанции, пришло второе дыхание.

Внезапно он понял:

— Что ему нужно делать и как следует поступать!

Сговорившись с Крепом и Стоуном, он велел им ждать в аэропорту у самолета, выделенного господину Груберу как члену чрезвычайной правительственной комиссии:

— Подготовьте машину к вылету, я скоро буду!

Но ещё до того как сесть в вертолет, доставивший Грубера на аэродром, шеф спецслужбы открыл свой сейф, вынул оттуда два черных чемоданчика:

— Последнюю ставку в его, так неудачно складывающейся, игре.

…На космодроме в этот день никому не было дела до любых телевизионных сенсаций. Готовился старт очередной ракеты на Луну с группой монтажников для продолжения работ по солнечной электростанции.

Поэтому Шелтона Грубера, со свитой преданных ему людей, встретили так, как будто бы ничего не произошло в его карьере одного из высших чиновников страны.

— Все пусть идет так, как намечено, — при разговоре успокоил он руководителя стартового комплекса. — Просто хочу напоследок сказать несколько слов астронавтам.

— Провожатых не нужно! — предусмотрительно распорядился Грубер, отправляясь к блоку, где облачились в скафандры астронавты. — Я все здесь знаю сам.

Годы интенсивного исследования космоса наложили свой отпечаток на ставшую совершенно обыденной работу космодрома. Теперь уж обходились без парадности и торжественных церемоний, отправляя очередной корабль, пусть, даже и к Луне.

Потому автобусу с экипажем уже не нужно было делать где-либо остановки, вроде тех, что случались у трибун со зрителями. Прямо от блока подготовки он покатил по бетонному полю до гигантской сигары ракеты, окруженной мачтами энергообеспечения.

Как обычно, лифт поглотил в себя фигуры нескольких человек, одетых в скафандры, и поднял их до самого верха.

Там все они забрались внутрь последней лунной ступени ракеты-носителя.

И вот тут-то началось непредвиденное.

Диспетчер, отвечающий за старт корабля, удивленно увидел на экране монитора, на который транслировалось изображение из пилотской кабины, лица совсем иных людей, чем тех, кто числился в составе экипажа.

Одним из них был Шелтон Грубер.

— К запуску экипаж готов! — как будто не происходит ничего необычного, отрапортовал он руководителю полета.

И тут же, чтобы снять лишние вопросы, пояснил:

— Замена согласована с президентом. Командуйте стартом.

Самые мощные раскаты грома ни в какое сравнение не идут с тем ревом и грохотом, что сопровождали этот взлет космического монстра. Окруженная огромными клубами сгоревшего газа, сверкающая сигара, стремительно набирая скорость, унеслась в безоблачную вышину.

И только теперь раздался запоздалый звонок из столицы, велевший службе охраны комплекса:

— Предпринять все меры к задержанию государственного преступника — Шелтона Грубера.

— Поздно! — глядя на опустевшую стартовую площадку, с ужасом за возможные последствия, прошептал руководитель полета.

Вот тогда он понял глубину совершенной ошибки, исправить которую было уже невозможно.

Глава четырнадцатая

Глубокое уныние царило в кабине междухода, когда с опозданием более чем на сутки стало известно о космическом бегстве Шелтона Грубера.

Электронный мозг корабля, рассчитав траекторию полета лунника, уже выдал данные, говорящие о том, что догнать беглецов невозможно.

— Остается последний шанс, чтобы предотвратить катастрофу, — вынес свой вердикт Крис Джонсон. — Пора сообщать миру об опасности, надвигающейся с Луны.

— Да, там уже достаточно ракет. Посланные за время изоляции Алика и Питера, они теперь явно находятся в руках сетелян, — подтвердил и Говард Эйкен.

Хотя все было не так уже и необратимо:

— Но ничего страшного не произойдет, если их сумеют встретить противоракеты еще до подлета со своей заразой к земной орбите.

Только и безучастно наблюдать за ходом событий не хотелось ни одному из них.

Зато все горели желанием:

— Как можно скорее освободить друга.

Он не стал более раздумывать.

— И все же я отправлюсь следом за Шелтоном Грубером, попытаюсь спасти Бьенола, — включился в разговор Альберт Колен. — Вы тут теперь и без меня справитесь.

Что же, иного ничего и не оставалось делать.

— Хотя о том и не было, сказано, вслух ни слова, — но каждый понимал. — Альберта Колена, как человека, связанного с сетелянами, тут же на Земле изолируют.

Вряд ли кто возьмет смелость поручиться за то, что юноша, обладающий столь необычными свойствами:

— Не вызовет теперь ненависть у кого-то из землян.

Когда серебристый диск междухода, сделав прощальный круг над моряками с «Зеро», унесся в небо, все трое оставшихся на яхте, под всеми парусами отправились на материк. Чтобы оттуда с подробнейшим докладом вылететь в столицу.

Их сообщению поверили не сразу.

Лишь пленки с «лунными» показаниями Альберта Колена, найденные в «святая-святых Грубера» — его личном сейфе, заставили мировое сообщество готовиться к отражению неминуемой атаки враждебных сетелян.

На орбиту были выведены корабли с запасом противоракет, достаточным для предотвращения агрессии…

— Пусть готовятся, ха-ха! — осклабился Шелтон Грубер над очередным телерепортажем, принятым с Земли чувствительными антеннами «Атланта».

На орбитальной станции теперь полностью хозяйничали сетеляне.

Прилет шефа со своими сообщниками, позволил агентам Грубера без особого труда захватить и «Атлант», и поселок строителей солнечного энергопреобразователя.

Не смирившихся земных астронавтов заточили в камеры глубинных казематов.

Сам же Грубер находился во дворце династии верховных владетелей Ламаров в качестве почетного гостя и союзника.

В виде крайнего уважения и награды за проделанную работу, его познакомили с гордостью династии правителей:

— Суперкомпьютером, тысячи лет помогавшим владетелям держать в повиновении миллионы сетелян.

— Как бы еще взглянуть и на этого самого Бьенола, — входя в раж, однажды попросил Грубер. — Как-никак, а именно с него мы в дальнейшем будем готовить солдат нашей будущей империи.

Увиденное зрелище не очень-то поразило важную персону.

Все же покорность, доставленного заключенного, совсем не вязалась с тем, что было о нем и прежде уже известно Шелтону Груберу.

— Ладно, увидите, — распорядился он. — Пусть пока подождет своего череда.

Уже оставшись в одиночестве, Шелтон Грубер произнес:

— Вот покорим Землю, возьмемся тогда и за него.

Тем временем наверху, на покрытой кратерами площадке строительства, туда-сюда сновали спускаемые модули.

На них орудовали сетеляне, облаченные в земные защитные скафандры. Они заряжали грузовые корабли контейнерами со смертельным ядом:

— Готовясь отправить их на соседнюю планету…

Прилет междухода тоже не остался незамеченным для сетелян, крайне настороженно воспринявших сигнал о его появлении.

— Надо бы знать, что можно ожидать от этой посудины, — заметил Шелтон Грубер.

И тут же велел вызвать для допроса Бьенола, имевшего прямое отношение к кораблю-разведчику терратов.

— Слушай, парень, я тут внимательно проштудировал все, что электроника вытащила из твоей памяти, — обратился он к снова доставленному пленнику. — Так вот, по всему выходит, что эта жестяная игрушка давным-давно взорвалась над гилеей у кальдеры Каталена в Колумбии.

При этом Бьенол выжидая, чем это закончится, смотрел прямо в лицо, предателю землян, впитывая, при этом, как губка всё, что тот произносил для него новое.

— И она вот опять появилась, — между тем вещал Грубер. — Можешь объяснить почему?

Бьенол внимательно посмотрел на экран и снова покорно опустил голову:

— Не знаю!

— Пошел прочь, истукан бестолковый! — велел увести его Грубер.

Не добившийся своего по захвату междухода, он теперь надеялся только на прежнее физическое уничтожение объекта:

— Придется истратить пару-другую зенитных ракет из тех, что отправил сюда под видом оборудования для электростанции.

Он рассеянно провел ладонями по своему мертвенно холодному лицу:

— Правда, не думал, что вместо обычных земных кораблей придется сбивать древние, как мир, тарелки пришельцев.

Словно услышав эту угрозу, междуход, в тот же час, резко изменил траекторию своего полета, и исчез из обзора телекамер, а также и прицелов «Атланта».

Так что напрасно на внешних фермах орбитальной платформы люди, оставшиеся преданными Шелтону Груберу, уже крепили пусковые установки:

— Готовясь поразить намеченную космическую жертву.

Казалось бы, организаторы заговора Шелтон Грубер, вместе со своими союзниками — Ламарами учли, вроде бы все варианты развития событий.

Кроме одного.

Совсем не случайно междуход воспринял сигнал о грозившей ему опасности. Его передал автопилоту с Луны непосредственно Альберт Колен, сумевший пробраться в центральный каземат сетелян.

До поры, до времени, он не выдавая своего присутствия, когда обходил одну за другой установки электризации воздуха.

— Еще по прежнему своему посещению этих мест, — парень знал. — Что с помощью них не только вырабатывается кислород для сетелян, но и одновременно дыхательная смесь насыщается особой энергией:

— Именно с её помощью ведётся телепатическое управление разумом обитателей глубинных территорий планеты.

Весь путь с земной орбиты, в мастерской междухода, под руководством электронного мозга, он неутомимо собирал небольшие взрывные шашки, снабженные дистанционным управлением. Сработав в нужный момент, они должны были вывести из строя хитроумные блоки электризации, оставив невредимым другое — чисто кислородное оборудование.

…Когда последний «сюрприз» занял свое место, Алик пошел на встречу с Бьенолом.

Вот там-то их и захватили люди Шелтона Грубера.

— Сдавайся, шпион!

Финн Креп навел на друзей небольшой приборчик, оканчивающийся неким подобием антенны:

— Если будешь своевольничать, то в мозгу твоего друга такая петарда изорвется, что останется он последним овощем.

— Это правда? — спросил у Бьенола Алик.

— Да, правда, — как стало всегда по его прилету на Луну, смиренно ответил тот. — Подобным образом здесь постоянно расправляются с различными лицами, неугодными для режима.

— Ну, тогда их взяла, — земной гость покорно скрестил руки за спиной. — Ведите.

Алик смиренно пошел вместе с Бьенолом туда:

— Куда указали им идти палачи.

Обоих встретили в полном составе семейство потомков Ламара и, сидящий на почетном месте у их тронов, Шелтон Грубер.

— Посмотрите на последний акт исторической пьесы, — тоном плохого конферансье, довольно игриво провозгласил торжествующий изменник. — Вот он, акт возмездия.

На большом, занимавшим половину стены, экране, шло изображение стартующих в сторону Земли ракет.

Вначале одна, затем последующие включали двигатели и, увлекаемые автоматикой, уходили в черноту космоса.

— Их наведет наш главный компьютер точно на заданные цели, — объявил старший из потомков Ламара. — Скоро все будет кончено.

И тут продуманная церемония триумфа едва не пошла по иному сценарию, совершенно не угодному власть имущим.

— Не верьте этому предателю, он вас всех провел, — вдруг не выдержав психологического напряжения, звонко выкрикнул Алик. — На земной орбите ваши гостинцы уже ждут противоракетные базы.

Юноша смело глядел в сторону правителей:

— Один залп, и все ваше оружие превратится в пустое место.

Однако, вместо ожидаемого гнева, прежде довольное лицо Шелтона Грубера расцвело совсем иной гримасой.

Осклабившись, он издевательски протянул:

— Только чемоданы с приборами помех и зашифрованными частотами я что, зря с Земли прихватил?

Перебежчик торжествовал:

— Все эти противоракеты окажутся в нужный час слепыми котятами!

Его перебил грохот дверей и топот бегущей толпы.

— Что-то случилось? — привстали со своих мест правители Ламары.

— Я скажу! — гордо бросил им в растерянные бледные физиономии Колен. — Теперь вам не уничтожить Бьенола.

Да и сами бывшие правители уже понимали:

— Установки подавления воли, видимо, выведены из строя, и это шумят люди, вышедшие из повиновения.

— Молодец, Алик! — горячо обнял его Бьенол. — Пойдем отсюда.

В ту же секунду обоих и след простыл.

После прыжка в пространстве друзья оказались в тоннеле, откуда Алик вывел Бьенола на поверхность планеты. Туда, где их уже ожидал, сделавший посадку старинный междуход.

— Сейчас в недрах Луны паника, но скоро бывшим верховным владетелям Ламарам придет конец, они сами себе вырвали ядовитое жало, — заметил Бьенол, осваиваясь в пилотском кресле. — Я специально ждал момента, когда они отправят весь запас ядовитых веществ в космос, чтобы потом начать бунт.

— Не в космос, а на Землю! — поправил его расстроенный, несмотря на счастливое спасение, Алик. — Ведь эта залп уничтожит все человечество.

— Не уничтожит, — вдруг искренне улыбнулся Бьенол.

…Еще видя у Шелтона Грубера на экране силуэт междухода, сетелянин понял, что Алик выполнил порученную ему миссию.

И тогда сам взялся за дело.

— Но ведь твоя воля была подавлена, — удивился в этом месте рассказа юноша.

— Не совсем! — прозвучало в ответ.

Еще только проводив Алика на Землю, Бьенол понял, что его организм все же не такой как у всех здешних сетелян:

— Раз сумел хоть на миг побороть внешнее воздействие.

Он стал тренировать себя, сопротивляясь телепатическому внушению.

— А потом я просто кое-что поправил в компьютере, и теперь ядовитые гостинцы летят совсем не туда, куда хотелось бы этим убийцам, — закончил Бьенол.

Объяснил он другу и причины своего недавнего поведения.

— Старался не выдать своей тайны до тех пор, пока яд еще был здесь, а не на ракетах, откуда его уже не вернешь!

Алик полностью разделил его радость.

— Теперь его нет, — заявил он. — Пора нам браться за дело.

Оба знали, что в глубинных недрах Луны, или, говоря местным языком — Сетелены, как раз не хватает точной информации о происходящем.

К тому же и особые возможности друзей кое-что, да могли значить в борьбе против тирании.

Эпилог

На торжественную церемонию награждении Почетной Медалью Конгресса экипаж яхты «Зеро» явился почти в полном составе.

Разве что не было мужественного Питера Келли. Но его посмертную награду уже вручили безутешной семье астронавта. Да чуть не опоздала журналистка Паола Конрой.

Она буквально вбежала в зал официальных церемоний, где уже все было готово к чествованию героев, спасших Землю от смертельной опасности.

— Ты, как всегда, со своими причудами, — после приветственного объятия отечески пожурил его Крис Джонсон.

— Не нарочно, дядя, — донеслось в ответ. — Знаешь, ведь, сколько сейчас дел.

— Да не оправдывайся, все нам про тебя известно, — по-дружески чмокнул ее в щеку Говард Эйкен.

— Пожалуй, не все, — настал черед Паоле Конрой ответить той же монетой превосходства. — Вы пока еще не видели моей последней передачи.

— Какой же?

— Той, что только смонтировала для выхода в эфир, — заявила девушка. — Потому и задержалась.

…А всего день назад ее и на Земле вообще не было.

Летела сюда с Луны на связном корабле, доставившим дипломатическую миссию сетелян.

Интервью посла, данное ей уже на орбите, буквально накануне пересадки в «Шатл», доставивший всех их на космодром, как раз и потребовало небольшого изменения в подготовленной Конрой программе.

Посол — суровый, малообщительный человек, один из тех, что возглавил восстание глубинных рудокопов, не очень-то был расположен на какие-то откровения.

Да и интервьюер понимала:

— Слишком свежи еще в памяти события, унесшие жизни тысяч его друзей.

Но без этих жертв, вряд ли удалось бы свалить режим тирании владетелей Ламаров, усиленный к тому же карателями Шелтона Грубера.

— Нас всех выручили Бьенол с Альбертом Колоном! Их участие на стороне рудокопов, коренным образом, изменило ход восстания, — сразу, предваряя первый вопрос, начал посол.

— И в знак уважения к Вам — их другу, я готов дать ответы на все, что сейчас волнует землян.

…События на Луне, вызванные уничтожением установок подавления воли и сменой программы электронного мозга, нашли самую живую поддержку на Земле.

Особенно нужна она была в первые месяцы, когда требовалось создавать новые государственные структуры взамен упраздненных навсегда — тоталитарных.

И все это время в гуще событий была первый репортер-землянин, весьма кстати оказавшийся на Луне.

Паола Конрой по нескольку раз в сутки давала репортажи с мест главных событий, освещала ход перемен в глубинных городах Сетелены.

Однако, совсем иной вначале была ее основная миссия:

— Связаться с инициаторами восстания Бьенолом и Альбертом Коленом.

— Это Ваши друзья и нам очень важно вести с ними диалог, — как можно более доверительно, — перед стартом к Луне наставлял Конрой в Вашингтоне действующий Президент.

И вот задача выполнена.

Вместе с журналисткой на Землю прилетело посольство нового государства, вступающего в Организанию Объединенных Наций.

— Нам есть, что предложить в обмен на продукцию землян, — завершил разговор посол Сетелены. — Взять хотя бы ту же энергию солнечных электростанций, которой мы можем в достатке обеспечить вашу планету.

А еще там готовы были создать стартовые комплексы для освоения других планет.

— Словом, сторон для сотрудничества нашлось вполне достаточно для взаимовыгодного обмена, без чего не бывает искренней дружбы! — в завершении откровенного разговора сказал чрезвычайный и полномочный представитель Сетелены.

Как отныне должно было официально значиться название нового государства.

На космодроме прямо у приземлившегося космического челнока — «Шатла», дипломатов встретил земной Президент государства, где первыми познали все проблемы и радости от влияния инопланетного разума.

Тогда же, пожимая руку Паоле Конрой, он и пригласил ее на завтрашнюю официальную церемонию награждения.

— Вас ждет сюрприз, — улыбка скользнула тогда во взгляде политика.

И вот она нашла свое объяснение:

— Высшая награда страны — Почетная Медаль Конгресса вручается…

Хоть и далека от тщеславия троица с яхты «Зеро», все же гордостью наполнились их сердца при получении знаков высшего государственного отличия за выдающиеся заслуги.

Главной из них стало, как раз, разоблачение коварного изменника Шелтона Грубера.

— И Алику с Бьенолом она была бы в самый раз, — после церемонии, разглядывая Медаль, заметил Крис Джонсон.

— Они сейчас далеко, а когда вернутся, то человечество, наверное, тоже найдет, чем их отметить, — произнесла Паола Конрой.

Она был последней, кто виделся с друзьями.

Тогда, готовя свой междуход к предстоящему полету, оба начали с того, что демонтировали с «Атланта» пусковые установки, завезенных Шелтоном Грубером зенитных ракет и перенесли их на междуход.

— То ли с кем воевать опять собрались? — спросила тогда с тревогой Паола Конрой, своих друзей.

Вопрос не удивил пришельца.

— Да, будем продолжать бороться с человеческим коварством, — в ответ простодушно рассмеялся Бьенол. — Нужно завершить кое-какие дела.

— Все оказалось проще, — чем думала журналистка. — И в том её убедил еще один участник их разговора.

— Мы полетим уничтожать ракеты с ядом сетелян, — пояснил Паоле ее названный братишка Альберт Колен. — Хотя компьютер отправил их далеко от Земля, в самые глубины космоса, но кто знает, не пересекутся ли их пути ещё с какими-нибудь разумными существами?!

План был настолько фантастическим, что вначале вызвал сомнения в его успешном осуществлении.

— Вряд ли догоните, ребята, эти ракеты, ведь столько времени прошло, как заряды стартовали с Луны, — усомнилась Конрой.

Но переубедить никого она не смогла.

— Ну и что? Траекторию ракет мы знаем, а в запасе еще и прыжок во времени и пространстве! — внезапно прозвучал из динамика голос, всё время до этого молчавшего электронного мозга междухода.

Как оказалось, он тоже принимал участие в открывшейся дискуссии.

Только и Конрой не сдавалась:

— А потом?

Ее озабоченность не укрылась от глаз сетелянина:

— Потом у нас есть еще немало новых задумок.

Пришелец улыбнулся девушке.

— Мир ведь так велик, — Бьенол приобнял за плечи Алика, прильнувшего к нему. — Вот надумали побывать с ним там, куда еще не скоро доберутся люди.

Подросток тоже не жалел о расставании с Землей.

— Будем прокладывать разумному человечеству дорогу, — убежденно добавил Колен. — Обязательно пригодимся!

— Ну, а пока иного пути у них и не оставалось, — уяснила для себя Паола, не желала, так просто и навсегда, расставаться с верными друзьями. Хотя приходилось ей смириться с тем, что междуход отправляется в новый рейс.

В самое что ни есть, неизведанное пространство.

— Да и вообще, таким, как мы, еще преждевременно появляться на Земле, — это уже сказал, рано повзрослевший Алик. — Прав был старик Эйнштейн, утверждая, что человечество пока не готово управлять временем.

На прощание Алик произнес пророческие слова:

— Пусть мы будем последними из этого поколения…

Рассказ Паолы Конрой на какое-то время посеял чувство уныния в экипаже «Зеро».

— Может быть, так на самом деле будет лучше для всех! — заключил Крис Джонсон. — Только думается, мы с ними еще встретимся.

Он обвел свой экипаж веселым взглядом:

— Что зря терять время. Яхта ждет!

Все трое новоявленных кавалеров высшей государственной награды, пошли к вертолетной площадке. Оттуда они собрались добраться до побережья к своей белоснежной яхте под парадоксальным названием «Зеро».

Их тоже влекла жажда новых впечатлений.

Оглавление

Часть первая По следу «Летучей мыши»

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвёртая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

Часть вторая Робинзоны

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвёртая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

Часть третья Отмщение

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвёртая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

Часть четвёртая Выбор

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвёртая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg