«Город, где живёт магия. Трилогия»

Город, где живёт магия. Трилогия (fb2) - Город, где живёт магия. Трилогия (Город, где живёт магия) 2582K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Светлана Казакова

Светлана Казакова Город, где живёт магия (трилогия)

Город, где живёт магия

Пролог

Вероника

— Вам это даром не пройдёт, — проговорил декан Университета Магии. По голосу ощущалось, что он злится. — Шантаж тут не поможет, запомните это.

— Как вы наивны, — ответил его собеседник, в тихом голосе которого послышалась усмешка. — У нас немало способов для того, чтобы заставить замолчать тех, кто готов сказать что-то лишнее. Можно подумать, вы об этом не знаете.

— Но Магический Надзор…

— Оставьте в покое МН! У нас повсюду есть свои люди. В Инквизиции, кстати, тоже.

— Я вам не верю, — растерянно пробормотал декан.

— Дело ваше. Вы могли бы и сами в этом убедиться, если бы не были столь принципиальны. Но, увы…

— Я всё расскажу!

— Кому? — рассмеялся неизвестный человек. — Вы ведь не знаете, кому можно доверять, а кому нельзя. Вы загнаны в угол. А теперь слушайте меня…

— Да как вы смеете?! Я вас…

Слова смокли, послышался шум борьбы. Негромкий стон оборвался наступившим молчанием. Затем раздался звук шагов. Не слишком громкая, размеренная поступь не сомневающегося в себе и своих действиях человека. Зажмурившись, я с ужасом представляла, что сейчас он пройдёт мимо меня, но тот двинулся в противоположном направлении.

Дыхание перехватывало, руки похолодели, я дрожала и только всё сильнее прижималась к стене коридора, словно боялась отойти от неё, потеряв единственную казавшуюся надёжной опору. Было страшно, как никогда в жизни. Хотелось со всех ног убежать, спрятаться, представить, что ничего не было. Но ещё сильнее меня тянуло выглянуть из своего ненадёжного укрытия и посмотреть, что находится за поворотом. Я знала, что могу там увидеть, и боялась этого.

Не успев ничего предпринять, я услышала чьи-то приближающиеся шаги. Поначалу испугалась, что возвращается тот человек, отодвинулась от стены и едва не бросилась наутёк, но внезапно поняла, что это совершенно точно не он. Его шаги были глуховатые, неторопливые, а сейчас слышался звонкий цокот женских каблуков.

Спустя несколько секунд раздался визгливый крик женщины. Я узнала голос Анны Аркадьевны, которая работала в библиотеке университета. Она нередко засиживалась на работе до вечера даже в дни каникул, а сейчас, должно быть, собиралась идти домой.

Сделав глубокий вдох, я вышла из-за поворота к ней. Анна Аркадьевна уже не кричала. Склонившись над телом лежащего на полу декана, она пыталась нащупать пульс. Её лицо было испуганным и бледным. Услышав мои шаги, женщина подняла голову.

— Вероника! Горе-то какое! Инфаркт, наверное. Я слышала, что у него больное сердце. Но он так много работал, совсем не жалел себя.

Я заставила себя посмотреть на распростертое на полу тело. Всё выглядело так, как будто декан покинул этот мир по совершенно естественным причинам. Не было никаких следов насильственного нападения, нет ни крови, ни синяков, одежда — строгий тёмный костюм со светлой рубашкой и безупречно начищенными ботинками — в полном порядке. Но я-то знала, что борьба была довольно быстрой. Кроме того, мне приходилось слышать, будто убивать с помощью магии можно так, что будет крайне сложно определить, как именно произошло убийство.

Особенно, если маг сильный…

Глава 1

Вероника

Я вбежала в комнату общежития, тщательно заперла за собой дверь, подёргала её несколько раз и, поборов соблазн придвинуть к ней тяжёлый стол, проверила ещё и окна. Мне было страшно оставаться одной, но почему-то я даже порадовалась тому факту, что сейчас каникулы, и моих соседок по комнате нет в общежитии, потому что они, несомненно, заметили бы моё странное состояние и начали бы расспрашивать о его причине. А рассказывать о том, что произошло со мной в этот вечер, не следовало даже подругам. Особенно, подругам. Себя я уже подставила под опасность, став нечаянной свидетельницей убийства декана, делить это с ними мне совершенно не хотелось.

Если кому и рассказывать, то только одному человеку — Дарию Княжевичу. Он служил в Магическом Надзоре, организации вроде полиции по вопросам, касающимся магии, и мог бы разобраться в случившемся. К тому же, однажды, когда я ещё училась в школе, он дал мне свою визитную карточку и сказал, что в случае чего можно к нему обращаться. Только я и предположить не могла, что это произойдёт в такой ситуации. Ведь предыдущие два года, проведённые мною в Университете Магии, прошли достаточно спокойно и почти беззаботно.

Понесло же меня в университет сегодня! Могла бы в другой день полить цветы в аудитории. Меня попросила об этом одна из преподавательниц, уходя в отпуск, и я, поскольку не собиралась никуда уезжать, согласилась помочь.

Впервые за девятнадцать лет своей жизни я чувствовала себя настолько растерянной и напуганной. Снова и снова перебирая в памяти подслушанный мною разговор и вспоминая то, что случилось после него, я кругами ходила по комнатке и пыталась понять, почему голос человека, который говорил с деканом, показался мне знакомым. Возможно, я уже встречалась с ним раньше? Мог ли он быть одним из работников университета? Но ничего не вспоминалось.

Я остановилась, достала из книги визитную карточку Дария Андреевича, села на кровать и потянулась за мобильным телефоном. Помедлив ещё немного, я набрала номер, указанный на карточке. В телефоне раздались длинные гудки. Они тянулись довольно долго. Я уже решила, что Княжевич мне не ответит, когда эти звуки наконец-то сменились его голосом, который показался мне каким-то усталым и даже раздражённым.

— Да!

— Это Вероника, — быстро сказала я, гадая, вспомнит ли он меня, учитывая, что мы не виделись целых три года. — Вероника Солнцева. Вы просили мне позвонить, если что…

— У вас есть, что мне рассказать? — ответил он.

— Да. Но… боюсь, что это не телефонный разговор, — добавила я. В тишине комнаты собственный голос показался мне слишком громким.

— Вот как? — отозвался Дарий Андреевич. Мне показалось, что он немного удивился, услышав эти слова, как будто сошедшие со страниц детектива. — Вы ведь живёте в общежитии Университета Магии? Можете выйти минут через двадцать? Я приеду.

— Да, могу, — проговорила я, и на этом наш разговор закончился. Лишь спустя несколько секунд я задалась вопросом, откуда Княжевичу может быть известно о том, где я живу. Хотя, учитывая сферу его деятельности, не так уж это и удивительно.

Отложив телефон в сторону, я встала, накинула джинсовую рубашку, причесалась. Отражение в зеркале не порадовало. Выглядела я именно так, как себя чувствовала — растерянной и перепуганной. Даже веснушки побледнели. Схватив с тумбочки первую попавшуюся заколку, я небрежно стянула волосы в хвост на затылке, но несколько вьющихся тёмно-русых с каштановым отливом прядей всё же выбились из него.

Сделав ещё несколько кругов по комнате, я не выдержала и вышла в коридор. Заперев дверь, спустилась по лестнице и вышла из здания. Летом темнеет поздно, поэтому на улице было ещё довольно светло и неожиданно тихо. Впрочем, учитывая, что почти все студенты успели разъехаться по случаю каникул, удивляться тут было нечему. От волнения мне хотелось снова начать ходить кругами, на этот раз вокруг здания, но я заставила себя оставаться на одном месте, где и ждала, опасливо оглядываясь по сторонам.

Мне предстояло рассказать Княжевичу обо всём, что я слышала и видела, а, значит, в процессе рассказа мысленно пережить всё ещё раз. Но это должно было помочь мне разделить с кем-то свой страх и знание того, что произошло на самом деле, значит, оставалось только надеяться, что после этого станет хотя бы немного легче. Впрочем, полной уверенности в этом у меня всё равно не было. По правде говоря, я страшилась даже переступать порог университета. Мне казалось, что теперь человек, голос и шаги которого я слышала, будет мерещиться мне повсюду.

Его машину я узнала сразу. Больше мне в городе бирюзовых машин не встречалось. А жаль, ведь это мой любимый цвет.

Дарий Андреевич открыл дверцу и подал мне знак сесть рядом с ним. Я ещё раз огляделась. На мгновение почудилось, что занавеска на одном из окон общежития шевельнулась, но я свалила это на свою разгулявшуюся фантазию и поспешила сесть в машину. Бросила быстрый взгляд в сторону сидящего рядом человека, отметив, что он почти не изменился за прошедшее время. Тёмные волосы падают на лоб, рукава чёрной рубашки завёрнуты чуть ниже локтей, глаза синие и внимательные.

Не говоря ни слова, Княжевич прибавил скорость, и через некоторое время мы оказались за несколько улиц от общежития. Когда машина остановилась, и он повернулся ко мне, я поняла, что даже не пристегнула ремень безопасности. Впрочем, мне не так часто приходилось ездить в автомобилях, по городу я обычно передвигалась либо пешком, либо на трамваях.

— Итак, Вероника, о чём вы хотели мне рассказать? — заговорил он. Его лоб прорезала хмурая линия. — Это, в самом деле, серьёзно и важно?

— Да, — твёрдо ответила я, нисколько в этом не сомневаясь.

— Это касается смерти декана? — спросил Княжевич.

— Да, — снова сказала я. Пальцы вдруг задрожали, и я сцепила руки в замок. — Дарий Андреевич, вы уже об этом знаете?

— Само собой, — отозвался он. — И, кстати, можете называть меня просто Дарий. Я ведь больше не ваш учитель.

— Извините, — быстро произнесла я. — Это, в самом деле, касается его смерти. Наверное, вам сказали, что он умер от сердечного приступа или вроде того, но я знаю, что это не так. Декана убили. Думаю, с помощью магии.

Самое важное было сказано. Княжевич не выглядел удивлённым, но, всё же, услышав это, он задумчиво нахмурился. А что, если он мне не поверит?

— Вы уверены в том, что говорите, Вероника? — спросил он.

— Ещё бы! — выпалила я. — Ведь я сама всё слышала. Я была совсем рядом…

— С этого места давайте поподробнее и по порядку, — приказал он, придвинувшись ко мне чуть ближе.

Я постаралась припомнить все детали, начиная с того, сколько было времени, когда вышла из пустой аудитории, и, заканчивая тем, какое примерно количество человек появилось в коридоре, прибежав на зов Анны Аркадьевны. Княжевич внимательно слушал, но его лицо на всём протяжении моего рассказа не выражало никаких эмоций. Я не могла догадаться, о чём он в этот момент думал.

Когда я закончила говорить, он некоторое время помолчал, после чего спросил:

— Вы никому об этом не говорили?

— Разумеется, нет! — воскликнула я. Да за кого он меня принимает? Может, конечно, я не лучшая ученица в нашей группе, да и магией пользоваться мне, как и остальным студентам, до двадцати одного года запрещено, но это не значит, что я образец легкомысленности.

— И вам не нужно напоминать о том, чтобы вы и впредь никому не рассказывали о том, что слышали? — уточнил он.

— Не нужно! — выпалила я. — Я об этом и так знаю! Если вы думаете, что я… что я сразу же побегу всем об этом рассказывать, то вы меня недооцениваете! К тому же, если кто-то узнает или будет догадываться, что я это слышала, я тоже буду в опасности! Вы что, этого не понимаете?!

Я кричала что-то ещё, повысив голос и постепенно выпуская из себя всё накопившееся напряжение этого вечера, когда почувствовала на плечах его руки.

— Хватит! Немедленно прекратите истерику! — произнёс Дарий Княжевич, не особо деликатно встряхивая меня. Я замолчала, продолжая тяжело дышать. — Всё? — проговорил он, отпуская меня.

— Простите, — выдохнула я. У меня всё ещё дрожали руки, но первый порыв уже схлынул, и стало гораздо легче. На смену недавней запальчивости пришёл стыд. Совсем не в моих привычках вести себя так, как только что.

— Это вы меня простите, — неожиданно сказал он. — Я не думал, что вы так воспримете мои слова. Просто предупредил. Мне бы не хотелось, чтобы вам начала угрожать опасность. Но это, к сожалению, не исключено, даже если вы будете молчать.

Пока я пыталась осмыслить и переварить его слова, Княжевич завёл мотор, и мы куда-то поехали. На этот он раз он сам пристегнул на моём сиденье ремень безопасности. За окнами автомобиля стемнело.

— Вы что-нибудь ели? — неожиданно спросил он.

— Вечером ничего, — ответила я. Вернувшись в общежитие, я даже не вспомнила о том, что собиралась поужинать. — А куда мы едем? — спохватившись, поинтересовалась я.

— Ко мне, — невозмутимо ответил Дарий.

Дальше дорога продолжалась в молчании. Я смотрела в окно на мелькавшие там улицы освещённого фонарями вечернего города и гадала, известно ли Княжевичу об Университете Магии что-то, чего не знаю я. Интересно, расскажет ли он об этом, если я спрошу? Может быть, он просто ответит, что это не моё дело? И, пожалуй, будет прав, но моё любопытство никак не желало остывать, а только разгоралось всё сильнее.

Дарий остановил машину возле девятиэтажного дома в тихом дворике, и этот дом с мягко светившимися окнами вдруг показался мне надёжным и спокойным, как самое настоящее убежище.

Мы поднялись на третий этаж, проигнорировав лифт, и оказались в квартире. Та выглядела слегка нежилой, словно её хозяина долго не было дома. Окинув беглым взглядом прихожую, я начала развязывать кеды.

— Я уезжал. Вернулся только сегодня, — проговорил Княжевич, подтверждая мои мысли. — Надеюсь, в холодильнике найдётся что-нибудь съедобное.

Когда он это сказал, я тут же поняла, как сильно хочу есть. Аппетит у меня всегда был хороший, несмотря на то, что я практически никогда не набирала лишний вес. Когда Дарий пошёл на кухню, я отправилась вслед за ним и с надеждой посмотрела, как он заглядывает в холодильник.

— Нам повезло, — заявил он, поворачиваясь ко мне. — Чтобы поужинать, даже не придётся бежать в магазин. Поможете мне?

— Да, — ответила я, успев подумать, что даже магам высшей ступени приходится ходить в магазин, а просто взять и наколдовать себе еду, как в сказках, и они не могут. Жаль. Я бы не отказалась в будущем иметь возможность в любое время создать из ничего, к примеру, ведёрко мороженого.

Глава 2

Вероника

Я сидела за круглым кухонным столом напротив Княжевича и жевала омлет, в который он умудрился положить, кажется, практически все продукты, что нашёл в холодильнике. Но в состав блюда и изучение этого рецепта мне углубляться не хотелось. Потому что и без того было очень вкусно. Я доедала уже вторую порцию и боролась с искушением подобрать остатки кусочком слегка зачерствевшего хлеба. О том, как я в это время выглядела со стороны, мне думать совершенно не хотелось.

Впрочем, как я заметила, Дарий тоже мог похвастаться отличным аппетитом. Он ел быстро, со вкусом и как-то так, что сразу становилось завидно. Не зря же детей, у которых плохой аппетит, заставляют есть в компании других, чтобы, глядя на них, эти капризные детки тоже захотели чего-нибудь пожевать.

Когда я доела и всё же отодвинула от себя пустую тарелку, Княжевич поднялся с места.

— Наверное, мне пора, — проговорила я, вставая с табуретки вслед за ним. — Спасибо за ужин, Дарий Андреевич… Дарий.

— Куда это вы собрались? — поинтересовался он, прищурившись и внимательно рассматривая меня.

— Как это куда? — удивилась я. — В общежитие, конечно.

— Не торопитесь, Вероника, — произнёс Княжевич, направляясь в коридор, и подал мне знак следовать за ним. — Мы ещё не договорили.

Как-то угрожающе это прозвучало… Но выбора у меня не было. Пришлось идти следом за Дарием в комнату, которая, судя по всему, служила в квартире гостиной. Оформлена она была в строгих чёрно-белых тонах. На мой взгляд, этой комнате не помешали бы какие-нибудь семейные фотографии, но их не было.

Дарий сел в кресло и бросил на меня выжидающий взгляд. Прекратив вертеть головой, я заняла место на диване напротив. Ощущение было не из приятных. Такое, словно мне предстоял допрос. По всему выходило, что разговором в машине дело не ограничилось, и Княжевич собирался выведать у меня что-нибудь ещё.

— Итак, вы сказали, что голос этого человека показался вам знакомым, — проговорил он, слегка наклоняясь ко мне. — То есть, где-то вы его раньше уже слышали?

— Наверное, да, — пробормотала я и попыталась снова оживить в памяти голос неизвестного — сначала громкий, затем приглушённый, почти шипящий. Голос, от которого у меня по коже пробегал неприятный холодок.

— Так наверное или да? — уточнил Княжевич.

— Думаю, да, — отозвалась я.

— Хорошо, пока оставим этот вопрос. Вы узнаете голос, если услышите его ещё раз?

— Узнаю… Постараюсь узнать, — быстро добавила я и невольно отвела взгляд в сторону.

— Смотрите на меня, Вероника, — проговорил Дарий, очевидно, начиная терять терпение. — Смотрите и отвечайте на мои вопросы.

— А свои вопросы я когда-нибудь смогу вам задать?! — выпалила я, ощущая, что меня снова начинает трясти, как сегодня в машине.

Похоже, это не ускользнуло от внимания Княжевича. Он порывисто встал на ноги и вышел из комнаты. Глядя ему вслед, я задумалась, куда и для чего он отправился. Не припрятано ли в его квартире что-нибудь вроде магического детектора лжи? Разумеется, если такие существуют.

Когда Дарий вернулся, у него в руках была бутылка и два небольших бокала.

— Я думаю, вам надо выпить, — авторитетно заявил он и поставил всё это на столик.

— Что это? — недоверчиво спросила я.

— Ром. Доминиканский, — добавил он с некоторой гордостью, как будто лично привёз эту бутылку из далёкой Доминиканы. А может, так оно и было? Должен же быть отпуск и у специалистов Магического Надзора…

— Напиток моряков и пиратов? — уточнила я, вспомнив прочитанные книги.

— Можно и так сказать, — усмехнулся Дарий.

— Я не пробовала.

— Вот сейчас и попробуете. Его можно смешать с кока-колой, но её у меня нет, — проговорил он и разлил по бокалам тёмно-янтарный напиток.

— А если я не хочу?

— Представьте, что это лекарство, — невозмутимо заметил Княжевич и поднёс к губам один из бокалов. — Выпейте, а затем приступайте к своим вопросам.

От подобного великодушия пропало всякое желание к дальнейшему сопротивлению. После первого глотка я закашлялась, дальше пить стало уже чуть легче. Не ожидала, что ром окажется таким крепким напитком, хотя едва ли моряки, пираты и контрабандисты стали бы пить что-то слабоалкогольное.

— Я вижу, вам нравится, — проговорил Дарий, наблюдающий за мной. — Налить ещё?

— А налейте! — залихватски провозгласила я, едва ли не залпом допивая оставшийся в бокале напиток. — Когда я могу приступать к своим вопросам?

— Хоть сейчас, — разрешил он и налил ещё немного в свой бокал, а затем и в мой. — У вас их много, Вероника?

— Целый список! — храбро заявила я, обхватывая ладонями бокал. — Например… Вы предполагали, будто в университете произойдёт… Что такое может случиться, — уточнила я, чтобы не произносить самого слова «убийство», от которого веяло детективными романами и плохими новостями.

— Нет, — тут же ответил Княжевич. — Но, учитывая, что нужно быть готовым ко всему, я бы не сказал, что очень удивлён.

— Я думаю, он не собирался убивать декана, — задумчиво проговорила я и сделала ещё один глоток.

— Почему?

— Потому что они разговаривали. Убийца… этот человек произнёс: «А теперь слушайте меня…». Он бы не сказал так, если б собирался прямо сейчас напасть на декана.

— Вы хотите сказать, что это декан напал на него первым?

— Может быть.

Я заново перебрала в памяти каждое слово из услышанного в коридоре Университета Магии. Даже не верилось, что это произошло всего лишь сегодня вечером. Казалось, что с этого момента прошло уже много времени. Не менее странно было осознавать то, что я сидела напротив человека, которого даже не надеялась увидеть снова. Так иногда бывает, когда видишь слишком реалистичный сон.

— Так какие ещё вопросы у вас есть ко мне? — напомнил Дарий.

— Вопросы? Да, вопросы, — вспомнила я и постаралась навести относительный порядок в бесконечном круговороте мыслей в голове. Но ничего не получалось. Я сама не заметила, как допила второй бокал, и Княжевич снова наполнил его ромом.

— Больше нет? — с иронической улыбкой осведомился он. — А говорили, что много…

— Есть! — перебила я его. — Что вы делали в нашей школе?

— Так вот что вас интересует! — рассмеялся Дарий. — Думаете, это имело какое-то отношение к вашей персоне?

— Ничего я не думаю! — буркнула я. — Мне просто интересно… А вы знаете, что все наши… школьные красотки были в вас по уши влюблены? Я думала, они наденут траур, когда вы ушли из школы.

— Значит, почти все ученицы? — отозвался Княжевич. Этот разговор его, кажется, забавлял.

— Ага, — подтвердила я.

— А вы? — спросил он.

— Я, конечно, тоже была ученицей, но никак не красоткой. Так что, с такими вопросами не ко мне, Дарий, — сказала я, снова сделав паузу перед тем, как произнести его имя. Интересно, кстати, кто и почему его так назвал? Может, и об этом спросить?

— Я бы сказал, что вы разбили мне сердце, но…

— Но это не так, — продолжила я. — Вы бы меня в школе и не заметили, если бы не… Если бы я не была ведьмой.

В последний раз я видела Княжевича перед тем, как наш класс отпустили на каникулы. Мне было шестнадцать. Тогда он казался мне непостижимой загадкой, да и сейчас, по правде говоря, продолжал оставаться такой же. Должно быть, другие студентки, которые воспитывались в окружении представителей магического сообщества, на моём месте не тушевались бы. Но меня воспитывали приёмные родители, не имеющие никакого отношения к магии, а настоящих я не знала.

Я посмотрела в сторону окна и обнаружила, что, несмотря на летнее время, на улице уже очень темно. Чтобы узнать, сколько сейчас времени, нужно было найти мобильный телефон, который лежал в сумке. А сумку я оставила где-то в коридоре возле двери.

Поставив пустой бокал на столик, я поднялась на ноги. Пол под ногами качнулся. Это почему-то показалось очень забавным. При желании можно было даже представить себе, будто я оказалась на настоящем корабле. И этот корабль плывёт по Карибскому морю навстречу удивительным приключениям.

— Йо-хо-хо, и бутылка рому! — решила спеть я, но у пиратов это, несомненно, получалось лучше.

— Вы хотите ехать домой? — спросил Княжевич. — Я имею в виду, в общежитие.

— Собираюсь, но не хочу, — пробормотала я и попыталась отыскать дорогу в коридор, но комната вдруг стала просто огромной.

— Тогда вам ни к чему туда ехать, — произнёс он где-то за моей спиной.

— Правда?

Я повернулась к нему, и Дарий, который тоже успел встать с кресла, но, в отличие от меня, вполне твёрдо стоял на ногах, оказался прямо передо мной. Растерянно заморгав, я подумала, что, если мне не нужно идти в коридор и искать там сумку, то, пожалуй, можно вернуться на диван. К тому же, он такой удобный, мягкий, надёжный…

Я попыталась сделать шаг обратно, но Дарий Андреевич, который стоял между мной и диваном, оказался препятствием на пути.

— Хочу на диван, — проговорила я, уставившись куда-то в район его плеча, обтянутого чёрной тканью майки.

— Я думаю, на кровати вам будет удобнее, — ответил Княжевич.

— Туда далеко идти, — пожаловалась я, вспомнив длинный коридор. — У вас слишком большая квартира.

— Никогда не думал, что это недостаток, — произнёс он, после чего поднял меня на руки и вышел в коридор.

В спальне было темно. Когда Дарий бережно опустил меня на кровать, я тут же подложила под щёку ладонь, устраиваясь поудобнее. В бледном свете фонарей за окном я увидела, что Княжевич стоит в дверях и, кажется, собирается уходить. Я зажмурилась, но перед глазами тут же оказался коридор университета. А затем — неживое, застывшее лицо декана.

— Не уходите, — попросила я, открывая глаза. — Мне страшно.

— После того, что случилось в университете? — тут же отозвался Княжевич.

— Да, — ответила я.

Я, снова сомкнув веки, услышала, как он медленно приближается и садится на край кровати. Она была такого размера, что тут поместилось бы и куда больше людей, нежели двое. Для чего одному Княжевичу такая огромная постель?

Это была моя последняя мысль перед тем, как я провалилась в сон.

Глава 3

Дарий

Снова этот сон, от которого никуда не сбежать. Он повторился, практически в точности отражая события того, что происходило на самом деле. Громкие вопли мальчишек и девчонок, гневные окрики растерянных воспитателей, чтобы все замолчали, слёзы на лицах родителей, горячие солнечные лучи, от которых хотелось зажмуриться, звуки шагов. Его бесконечное ожидание. Долгий бег вверх по лестнице до чердака, где можно было спрятаться.

Но всё же его нашли. Обнаружили в этом ненадёжном укрытии, где он, не удержавшись, посматривал в пыльное чердачное окно во двор, где уже почти никого не осталось. Взяв за костлявое плечо, его заставили встать и спуститься с чердака, а затем уйти из того места навсегда.

Дарию, воспитаннику последнего детского приюта Инквизиции, в тот далёкий, но памятный день исполнилось десять лет. Ему некуда было возвращаться, когда силами Магического Надзора этот приют, находящийся в старом доме на окраине города, закрылся. В настоящее время Княжевичу было тридцать два года.

Открыв глаза, Дарий обнаружил, что за окном уже рассвело. Обещался тёплый летний день. Он повернул голову, чтобы посмотреть, не разбудил ли лежащую рядом девушку, но Вероника крепко спала, свернувшись клубочком, точно котёнок.

Дарий поднялся с кровати и ещё некоторое время постоял, рассматривая сладко спящую юную ведьму, не имеющую пока ни специализации, ни права воспользоваться своими способностями. Как она вчера сказала — «Я не была красоткой, и с такими вопросами не ко мне»? Смешная. Интересно, как она упорно умудряется не замечать того, что у неё глубокие синие глаза, которые порой кажутся зелёными, как море, нежная и немного загадочная улыбка, невероятно длинные ноги?

«Так, стоп, увлёкся», — строго сказал себе Княжевич, но всё же не смог удержаться от того, чтобы легко коснуться каштановой пряди волос девушки. Затем развернулся и вышел из спальни. Нужно было в тишине обдумать всё происходящее, а вчера этого не получилось.

Вспомнив вчерашний вечер, Дарий слегка усмехнулся. Да, пить Вероника Солнцева явно не умела. Во всяком случае, свою норму не знала, поэтому перевыполнила её в несколько раз. Он, конечно, тоже хорош, что не стал отказывать ей в просьбах налить ещё. Но, возможно, если бы не выпитый ром, то Вероника не заснула бы, едва коснувшись головой подушки. Она даже ничуть не задумалась о некоторой неприличности собственного предложения остаться с ней на ночь. Пожалуй, на её месте он бы не стал так ему доверять.

Княжевич помнил, как наблюдал за Вероникой в школе. Тогда от его взгляда не укрылось то, как отчаянно она боролась со своим желанием применить свою силу, сознавая, что это может быть необратимым. Если б у него когда-то был подобный самоконтроль, может быть, всё сложилось бы иначе.

Когда в его нахождении в школе больше не было никакой необходимости, Дарий иногда вспоминал Веронику, гадая, позвонит ли она ему когда-нибудь. Разумеется, он не ожидал, что это произойдёт при подобных обстоятельствах. Она почти не изменилась за то время, что они не виделись, но всё же сейчас, проучившись в Университете Магии уже два года, Вероника куда больше начала разбираться в сущности магического мира.

Но, разумеется, о многом ещё не знала.

Кроме того, она до сих пор так и не начала гордиться тем, что родилась ведьмой. Чем она считала этот факт — даром или проклятием, радостью или наказанием? В этом мире, где способности к магии могли порой гарантировать немалую власть и прочие блага, Вероника почти ничем не отличалась от обычной девушки.

Вернее, пока почти ничем. Но через два года она получит официальное право применять магию. К этому времени у неё уже появится специализация, и тогда будет очень интересно посмотреть, что же из неё получится.

Вероника заявила ему, что она осталась незамеченной в том университетском коридоре, но Княжевич не был в этом так уверен. Он чувствовал, что Веронике угрожает опасность, и это интуитивное ощущение ему совершенно не нравилось. Дарий очень хотел надеяться на то, что ошибается.

«Может быть, предложить Веронике пожить пока у родителей?» — подумал он и неожиданно задался резонным вопросом, почему, несмотря на то, что её семья проживала в пределах города, она предпочла жить в общежитии и оставалась там даже на время каникул. Это было довольно странно. На заядлую тусовщицу, которая не может обойтись без шумной компании, девушка совершенно не похожа, да и не в её характере подобные привычки.

Об этом Дарий решил спросить у самой Вероники, когда она проснётся. А пока ему предстояло хорошенько поразмыслить об убийстве декана. Нечаянная свидетельница не сомневалась, что это было убийство, но остальные, судя по всему, были уверены, что у декана стало плохо с сердцем. Получается, больше никто ничего не видел? Или… видели, но предпочитали молчать?

Этот декан работал в университете и в то время, когда Княжевич сам там учился. После того, как Дарий закончил учёбу, их пути практически не пересекались. Сейчас, когда равновесие в магическом мире поколебалось, и это никак не могло не затронуть Университет Магии, декан стал одной из первых жертв, но, вероятно, далеко не последней.

Самое главное на данный момент — не допустить, чтобы одной из случайных жертв оказалась Вероника Солнцева, студентка университета и молодая ведьма с весьма большим потенциалом, о котором она сама пока совершенно не догадывалась.

Дарий принял контрастный душ и поставил на газ турку для кофе. Он собирался дождаться, когда проснётся Вероника, поговорить с ней, а затем ехать на работу. После командировки ему полагался дополнительный выходной день, но он решил не пользоваться сейчас этой привилегией.

Вероника появилась в кухне спустя несколько минут. Вид у неё был сонный и довольно смущённый. Княжевич подумал, что она, должно быть, не слишком хорошо себя сегодня чувствует после вчерашнего рома.

— Доброе утро! — выпалила она и тут же замерла на месте, будто испугавшись звука собственного голоса.

— Доброе утро! — отозвался он, вставая из-за стола и открывая окно, чтобы впустить в кухню свежий воздух летнего утра. — Кофе? Молока и сахара нет, — добавил Княжевич.

— Да, спасибо, — ответила девушка, присаживаясь на край табуретки. — Мы вчера… То есть, я вчера…

— Что, снова ничего не помните? — с усмешкой поинтересовался Дарий. Её замешательство его позабавило. Захотелось даже немного поддразнить девушку.

— Помню, но смутно, — призналась она, заливаясь краской, что было невозможно скрыть при её светлой коже. — И голова болит. Это всё ваш ром! — обвиняющим тоном произнесла Вероника и потёрла лоб.

— Вам нужно было снять стресс, — заметил он, налил и поставил перед ней кружку с кофе.

— А другого способа не было? — поинтересовалась Вероника.

Дарий сделал глоток и закашлялся, на секунду представив себе альтернативные методы снятия стресса.

Тем временем, Вероника придвинула к себе свою кружку и, опираясь щекой на согнутую в локте руку, задумчиво посмотрела на него.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она.

— С чем? — отозвался он.

— С тем, что я вам вчера рассказала. Вы сообщите об этом остальным? У себя, в Магическом Надзоре.

— Почему вы спрашиваете? — вопросом на вопрос ответил Княжевич, когда она полюбопытствовала о том, о чём он и сам думал всё утро.

— Просто… он… этот человек сказал, что у них везде свои люди, — проговорила девушка, и на её лице снова промелькнула тень. — И в Магическом Надзоре, и в Инквизиции. Поэтому, если вы расскажете, и они узнают, что я слышала…

— Вы имеете в виду убийцу и его сообщников? — спросил Дарий. Вероника кивнула и низко опустила голову. — Не волнуйтесь раньше времени. Я ещё не решил, что с этим делать.

— Но ведь есть же люди, которым вы доверяете? — поинтересовалась она, снова поднимая голову и смотря на него в упор своими ясными синющими глазами. — Им вы собираетесь рассказать? Сегодня?

— Я думаю, дальнейшее вас уже не касается, — произнёс он и понял, что это прозвучало грубовато, когда девушка закусила губу и встала из-за стола, не допив кофе. — Вероника, для вашей же безопасности будет гораздо лучше, если вы больше ни о чём не будете знать и не сможете об этом рассказать… если что, — чуть более мягко добавил Княжевич. — Уж поверьте мне.

— Тогда я собираюсь вернуться в общежитие, — ответила девушка. — Если нам больше не о чем разговаривать. Спасибо за… за всё.

— Может быть, вам пока стоило бы пожить у родителей? — спросил Дарий. — И мне будет спокойнее, и вам безопаснее. Кстати, почему вы живёте в общежитии, а не с ними?

— Это моё личное дело, — проговорила она, всё ещё сохраняя обиженный вид.

— В общежитии ты сейчас одна в комнате? — поинтересовался он, впервые обратившись к ней на ты и даже не сразу заметив это.

— Да, — уже чуть более дружелюбно произнесла Вероника, и Княжевич понял, что ей по-прежнему очень страшно даже приближаться к зданию университета, хотя она и пытается изобразить бесстрашие и самоуверенность.

— Но вы… ты ведь позвонишь мне, если что-нибудь случится? Сразу же! Обещаешь?

— А у меня есть выбор? — отозвалась девушка, и Дарий вдруг почувствовал такое сильное желание защитить её, не отпускать от себя, всеми возможными способами позаботиться о её безопасности, что ему стало не по себе.

«Я просто выполняю свою работу», — подумал Княжевич и сам себе не поверил.

— Я тебя подвезу, — сказал он.

— Не нужно, я доберусь на трамвае. До свидания. И ещё раз спасибо…

Дарий смотрел, как она надевает кеды, непослушными пальцами завязывая шнурки, небрежно перебрасывает через плечо сумку и выходит из квартиры. Хлопнула дверь, на лестнице прозвучали быстрые шаги. В ту же минуту раздался громкий звонок его мобильного телефона.

Глава 4

Вероника

Старый дребезжащий трамвай подошёл к остановке именно в тот самый момент, когда там оказалась я. Выбрав относительно удобное место, я предъявила кондуктору студенческую карточку и отвернулась к окну. Пожалела только о том, что у меня не было с собой книги, в которую можно было уткнуться носом, чтобы полностью отвлечься от окружающей обстановки и хотя бы на время спрятаться от собственных мыслей, которые крутились в голове, наталкиваясь друг на друга и не находя совершенно никакого выхода.

Я думала о вчерашнем вечере, после которого и университет, и моя комната в общежитии больше не казались мирными и безопасными местами. Думала о немолодом декане, у которого наверняка остались родственники, тяжело переживающие его неожиданную смерть (хотя, может ли смерть быть ожидаемой?). Думала о специалисте Магического Надзора Дарии Княжевиче и нашем с ним разговоре этим солнечным летним утром.

Может быть, не следовало на него обижаться. В конце концов, Дарий Андреевич не сделал мне абсолютно ничего плохого. Возможно, он, в самом деле, проявил заботу, когда не пожелал ничего рассказывать и дал понять, что мне нужно как можно скорее забыть о случившемся и моей роли в том, что произошло.

Ха! Заботился он обо мне, как же. Я так отчётливо вспомнила параграф из учебника, в котором рассказывалось об МН, будто увидела перед собой отпечатанные на белом листе чёрные буквы. Там было сказано: «Все сотрудники Магического Надзора должны следить за устойчивостью и порядком в магическом мире и всегда поступать только так, как велит им их долг, невзирая ни на какие личные интересы». Поэтому заботился Княжевич вовсе не обо мне, а исключительно о том, что входило в сферы его, судя по всему, нелёгкой работы, меня же он просто допросил и тут же отстранил от этого дела, чтобы не путалась под ногами.

А впрочем, сказала я себе, я ведь и не думала, что у него по отношению ко мне может быть какой-то там… личный интерес. К лицу тут же прилила краска, когда я вдруг вспомнила свою пьяную болтовню вечером и жалобную просьбу, чтобы Дарий остался со мной на ночь. В здравом уме я бы такого никогда не сделала, это всё, как он сам сказал, стресс. Да ещё и выпитый ром. «В жизни больше к этому напитку не притронусь», — решила я, окончательно устыдившись.

А ещё он нёс меня на руках из одной комнаты в другую, и вспоминать об этом тоже было стыдно.

И… немножко приятно.

Должно быть, Княжевич и не задумывался о том, что он поневоле стал первым мужчиной, с которым я провела ночь в одной постели. Он ведь собирался уйти спать в другую комнату. Я сама не позволила ему этого сделать.

За окном мелькали пейзажи так называемого старого города — района, где многие здания были построены ещё несколько веков назад. Из окна трамвая я видела Часовую башню, которую поэтично называли сердцем города. Часовой механизм с тяжеленными гирями в ней работал так исправно, что можно было не сомневаться, определяя время по башенным циферблатам и глухим ударам часов.

Я представила себе пустую комнату в общежитии, где меня никто не ждал, и подумала, что, возможно Дарий был прав, и следовало бы поехать к родителям. Возможно, в их квартире мне, в самом деле, стало бы хоть немного спокойнее. Можно было представить, что я всё ещё учусь в школе, сейчас каникулы, и не было ещё ни Университета Магии, ни похода в ночной клуб, ни жуткого голоса, обладатель которого в настоящее время находился где-то в городе.

Стоило мне об этом подумать, как тут же затрезвонил мобильный телефон. Я с удивлением увидела, что это звонили родители, на дисплее отразился номер домашнего телефона. Это совпадение было таким странным и внезапным, что, не зная, чего ещё ожидать, я ответила на звонок.

— Вероника, добрый день! — в голосе мамы, как я всё ещё её называла, послышалась радость, но едва ли причиной этому было то, что ей так уж хотелось меня услышать. — Где ты? У нас к тебе очень важное дело.

— Правда? — растерянно и недоверчиво ответила я.

— Мы с твоим папой едем отдыхать в Турцию, — продолжала она. — Очень удачно подвернулась горящая путёвка, так дёшево. Поэтому мы хотели бы попросить тебя пожить пока дома, в нашей квартире. Ты ведь всё равно сейчас на каникулах. Что тебе делать в общежитии?

— Вы надолго едете? — спросила я неожиданно охрипшим голосом и прокашлялась.

— На месяц. Так как, ты согласна? Не хочется оставлять квартиру пустой, да и тебе будет полезно пожить в домашней обстановке. Небось, уже надоело в общежитии-то, — добавила она. — Холодильник полон продуктов, тебе ни о чём не придётся заботиться.

Я с иронией подумала, что они уже не боятся, будто я могу сжечь квартиру. К тому же, они были осведомлены о правиле, касающемся ограничения по возрасту в использовании магии. Я сама рассказала.

— Да, согласна, — ответила я. — Соберу вещи и приеду. Когда вы уезжаете? Сегодня? Во сколько?

— Ох, боюсь, что к твоему приезду нас уже не будет дома, — извиняющимся тоном произнесла мама. — Но у тебя ведь есть ключ. Не заблудишься.

— Есть, — подтвердила я. — Ладно. Хорошего вам отдыха.

Всё само собой устроилось так, что даже не пришлось просить их о разрешении пожить в квартире. Они сами об этом попросили. Правда, мне и там предстояло остаться одной.

Трамвай остановился на моей остановке, и через несколько минут я уже была у здания общежития. Не успела я подойти к дверям, как они открылись, и я увидела нашу главную сплетницу Виолетту, которая выходила из общежития в сопровождении средних лет мужчины, форма на котором чем-то напоминала полицейскую. Но я уже прекрасно знала о том, что незнакомец вовсе не полицейский, а гораздо хуже — во всяком случае, для нас.

Потому что это был инквизитор.

Виолетта подняла глаза и, увидев меня, приоткрыла рот, будто хотела заговорить, но промолчала и быстро отвернулась. Всегда яркая, энергичная, самоуверенная, говорливая и быстрая, сейчас она выглядела очень бледной и какой-то потухшей. Виолетта шла так медленно, что сопровождающему приходилось её подталкивать, чтобы быстрее передвигала ноги и не задерживала его. Не нужно было даже присматриваться, чтобы понять, что Виолетта до смерти напугана. Я замерла на одном месте, чувствуя, что не в силах отвести взгляд от этих двух фигур.

Когда они сели в ничем не примечательную машину, припаркованную возле здания, я вошла в общежитие и начала подниматься по лестнице, строя догадки. Чем провинилась Виолетта, что за ней прислали инквизитора? Нарушила закон о возрастном ограничении? Но ей, кажется, уже исполнился двадцать один год. Хотя, возможно, ещё нет… Мы с Виолеттой никогда близко не общались, поэтому я не знала, когда у неё день рождения. Знала только, что она старше меня.

Новая догадка обожгла меня своей возможной вероятностью, и я остановилась между этажами, вцепившись похолодевшими ладонями в перила лестницы. Связано ли это с убийством декана? Виолетта не так давно рассказывала о том, что встречала его ещё до поступления в университет.

Может, и об этом нужно рассказать Княжевичу?

Внизу на лестнице раздались шаги, и я одним махом взлетела на свой этаж. Вытащила из сумки ключ от комнаты, а через несколько секунд уже захлопнула за собой дверь и, прислонившись к ней, устало сползла на пол. Что случилось с моими нервами, если даже просто шаги на лестнице были способны заставить меня настолько перепугаться?

Неловко поднявшись, я начала собирать вещи, не слишком аккуратно бросая их в большую спортивную сумку, заменявшую мне чемодан. Когда взгляд упал на стопку уже прочитанных библиотечных книг, я решила оставить их здесь. Мысль о том, чтобы идти в университет сдавать их, была просто невыносима, к тому же, едва ли Анна Аркадьевна в такое время находилась на своём посту в библиотеке.

Через четверть часа я торопливо спустилась по лестнице, вышла из здания и направилась к трамвайной остановке. Ситуация, сложившая со вчерашнего вечера, выглядела не лучшим образом. Декан убит, я свидетельница преступления (а свидетели, как все знают из детективов, долго не живут), Виолетту забрал инквизитор.

Мне же совершенно не с кем поговорить, а, даже если бы и было, с кем, то об убийстве декана я никому не должна рассказывать. Моей версии событий надлежит выглядеть так: я была в одной из аудиторий, выйдя оттуда, в коридоре услышала крик библиотекарши Анны Аркадьевны и прибежала к ней, а затем ушла из университета. Я очень-очень надеялась, что, если кто-нибудь будет меня об этом расспрашивать, не запутаюсь в показаниях.

Мне удалось застать своих приёмных родителей в тот момент, когда они ждали такси и уже собирались выходить из квартиры. Возле двери стояли чемоданы, и вид у них обоих был донельзя взволнованный. Я вспомнила, что они уже давно никуда не ездили.

— Как ты быстро приехала! — воскликнула мама, торопливо обнимая меня за плечи и тут же переключаясь на вытирание пыли. Она всегда умудрялась находить какие-то домашние дела, когда нервничала. — Как у тебя дела?

— Всё нормально, — буркнула я, пожимая плечами.

— Ты ведь не нашла себе молодого человека? — поинтересовалась она. — А то соседи говорят, что Элка-то замуж выходит.

— В самом деле? — переспросила я, вспомнив свою соседку, которую знала с детства. — За кого?

— Кажется, за своего однокурсника. Но ты-то так не торопишься, а? — уточнила мама, переглядываясь с отцом, словно они подозревали, будто, оставшись одна в квартире, я тут же приведу в неё жениха, после чего закачу шумную вечеринку, в общем, устрою разврат и пьянство.

— Разумеется, нет, — проговорила я. — Я ни с кем не встречаюсь.

— Да, ты у нас не из тех, кто влюбляется, — уже с улыбкой произнесла она. — Что же, присядем на дорожку, и мы убегаем!

Мы присели — кто куда, я уселась прямо на пол, подобрав под себя ноги. Затем я ещё раз пожелала им хорошего отдыха, и они ушли. Я заперла дверь, взяла с пола сумку и пошла в свою комнату, чтобы разобрать вещи.

В комнате всё оставалось, как и было, и мне это нравилось. Все мои безделушки, детские игрушки, книги находились на своих местах. Кровать была застелена всё тем же клетчатым пледом, который я сама выбирала в магазине. Находясь здесь, я, в самом деле, могла представить себе, будто ничего не было. Что я ещё не окончила школу, Элка не выходит замуж, а Университет Магии пока представляет для меня удивительную загадку и символизирует ожидание чего-то по-настоящему волшебного.

Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Я подумала, возможно, родители что-то забыли, но всё же прильнула к замочной скважине, жалея, что на двери нет специального «глазка». Всё было тихо, но рассмотреть ничего не удавалось.

Я рискнула открыть дверь и недоуменно осмотрела пустую лестничную площадку. Никого не было. Опустив глаза, я заметила лежащий на коврике возле двери белый конверт.

Глава 5

Вероника

Почти целую минуту я рассматривала небольшой белый конверт, лежащий на коврике у входной двери, чувствуя, как мне не хочется его поднимать. Но всё же победило любопытство. Быстро наклонившись, я взяла конверт, захлопнула дверь и вернулась в свою комнату.

Конверт был заклеен. Открыв его, я извлекла листок бумаги и почувствовала, как дрожат руки. От страха, от волнения? Мне вдруг показалось, что за мной сейчас наблюдают. Я подошла к окну и задёрнула шторы, хотя понимала, что это действие едва ли поможет прогнать неприятное ощущение, будто кто-то внимательно рассматривает меня и ожидает моей дальнейшей реакции.

Листок был вырван из блокнота. На нём оказалось всего несколько слов, написанных быстрым небрежным почерком. Совершенно незнакомым. Я прочитала. Затем ещё раз.

«Если ты думаешь, что вчера в университете никто ничего не заметил, ты ошибаешься. Будь осторожна, когда остаёшься одна», — было написано на листе. Всего два предложения и никакой подписи. Но за ними стояла угроза, особенно очевидная сейчас, когда я, в самом деле, осталась одна.

Не было со мной девчонок из общежития. Не было даже моей приёмной семьи. Оставался лишь Дарий. Только ему я могла позвонить. Но можно ли Княжевичу полностью доверять?

Ведь только ему я рассказала о том, что слышала и видела в университете…

Но всё же выбора не было. Если вчера вечером я ещё верила в то, что, рассказав Дарию обо всём, как бы переложила всю ответственность на его плечи, и мне больше ничего не должно было угрожать, то сейчас от этой надежды не осталось и следа. Тот, кто написал это письмо и оставил его под дверью квартиры, позаботился об этом.

А, если вспомнить о том, что письмо было оставлено у родительской квартиры, в которой я сегодня успела пробыть не так уж долго, становилось ещё страшнее. Ведь получается, что тот, кто оставил это письмо, был в курсе того, что сейчас я здесь, а не в общежитии Университета Магии. Это значит, что за мной следили?..

Но чего мог хотеть от меня человек, который написал письмо? Может быть, это не угроза, а предупреждение? Я не так часто читала детективы, но помнила о том, что обычно свидетелям преступлений приходится тут же начать опасаться за собственную жизнь. Порой им даже обеспечивали специальную охрану или прятали куда-нибудь по программе защиты свидетелей, но это, разумеется, в идеале. Мне бы такая охрана тоже не помешала…

Когда я запихивала листок обратно в конверт, руки дрожали ещё сильнее. Отложив его в сторону, я отправилась на поиски своего мобильного телефона. У меня, в самом деле, не было другого выхода, кроме нового звонка Княжевичу, который, хоть и не пожелал ничего мне рассказывать, всё же оставался единственным человеком и магом, с которым я могла поговорить в этой ситуации.

Дарий снова ответил на звонок не сразу. Должно быть, у него были свои важные и неотложные дела, от которых я его отвлекала. Когда я уже собиралась отключиться, в телефоне раздался его голос.

— Вероника, что случилось? — проговорил он, и я едва не спросила его, откуда он знает, что у меня что-то случилось.

— Мне принесли письмо, — ответила я, подбирая слова. — Там написано, что меня в университете кто-то заметил. И предупреждают, чтобы я была осторожна.

— Чего-то в таком роде я и опасался, — глухо и как-то обречённо произнёс в ответ на это Княжевич. — Я приеду к тебе… вечером. Ты будешь в общежитии?

— Нет, я дома… у родителей. Только их сейчас нет, — призналась я. — Они уехали на месяц.

— Вот, значит, как, — задумчиво проговорил он. — Тогда никуда не отлучайся пока. Я позвоню, когда буду возле твоего дома. И вот ещё что… Собери вещи.

— Собрать вещи? — удивлённо переспросила я.

— Только самое необходимое, — добавил он и отключился от разговора.

Я растерянно поморгала, пытаясь найти ответ на вопрос, с какой целью он попросил меня собрать свои вещи. Может быть, Княжевич собирался предложить мне куда-нибудь уехать? И долго мне придётся так прятаться? Что я буду делать, когда начнутся занятия в университете? Пропускать их совершенно не хотелось.

Легко сказать «никуда не отлучайся, я буду вечером», но ведь до вечера ещё надо было как-то дожить. Я попыталась занять себя, чтобы время прошло быстрее. Почитала книгу, погадала на рунах (самые простые гадания серьёзной магией не считались, поэтому разрешались во внеучебное время даже до достижения двадцати одного года), собрала самые необходимые вещи всё в ту же спортивную сумку, протёрла пыль в своей комнате, даже постирала бельё. Но этот летний день, как назло, тянулся невероятно долго. Я то и дело посматривала на часы, но от этого только ещё сильнее казалось, что время идёт слишком медленно.

Когда Дарий Княжевич позвонил, за окном уже было темно. Кроме того, там начался дождь, громко стуча по крышам, шурша по листьям деревьев и вызывая ещё множество самых разных звуков, от каждого из которых я нервно вздрагивала и оглядывалась по сторонам. Если автор найденного под дверью письма решил довести меня до самой настоящей паранойи, то это ему просто отлично удалось.

Звонок мобильного телефона показался особенно громким. Голос у Княжевича был неожиданно бодрым. Он сообщил, что подъехал к моему дому, и попросил меня выйти.

Когда я спустилась по лестнице и выбежала из подъезда, Дарий уже вышел из машины. Как и я, он даже не подумал позаботиться о зонтике, поэтому его чёрные волосы уже успели намокнуть под дождём. Я вспомнила, что, выходя из квартиры, совсем забыла взять с собой письмо.

— Вероника, куда принесли письмо, о котором ты говорила? — без всяких приветствий и предисловий спросил Княжевич. — В общежитие или сюда? Как это было?

— Сюда, — выдохнула я, моргая, чтобы стряхнуть с ресниц холодные дождевые капли. — Позвонили в дверь, а, когда я открыла, там лежал этот конверт.

— Ничего хорошего, — ответил Дарий, и выражение его лица только подтверждало слова. — Тебе нельзя здесь оставаться.

— Но мне больше некуда идти, — пожав плечами, ответила я. — Или сюда, или обратно в общежитие.

— В общежитие тоже нельзя, — тут же отозвался он.

Княжевич хмурился и размышлял, а я чувствовала, что на меня снова накатывает такое же яростное отчаяние, как и вчера в машине, и ничего не могла с этим поделать. Мне одновременно хотелось расплакаться, закричать, ударить его — сделать всё, что угодно, только не стоять на этом месте, зная о том, что, возможно, прямо сейчас за мной из темноты наблюдает кто-то, кто сегодня звонил в мою дверь, чтобы оставить письмо. Кто-то, кто играет со мной, как кот с глупой мышью, у которой нет никакой возможности убежать.

— Это ведь вы посоветовали мне ехать к родителям! — выпалила я, глядя прямо в глаза Княжевичу. — Откуда мне знать, может, вы сами всё это и подстроили?!

— А мне-то зачем это нужно? — ответил он, но я уже не могла остановиться. Когда я сделала попытку обойти его, Дарий схватил меня за плечи и слегка встряхнул. — Вероника, выслушай меня…

Вырвавшись из его рук, я развернулась и пошла — не обратно к подъезду, а просто вдоль дома. Я больше не обращала внимания на дождь. Неожиданно воздух вокруг меня словно загустел, идти стало тяжело, но я упорно продолжала шагать вперёд, пока практически не уткнулась лбом в невидимую стену.

Когда я обернулась, Дарий был уже рядом.

— Успокоилась? — холодно спросил он.

— Ваши шуточки? — поинтересовалась я, кончиками пальцев трогая эту стену, которая оказалась слегка шероховатой, и гадая, когда же я смогу научиться такому.

— Может, если тебе тоже уже надоело стоять здесь под дождём, пройдём в квартиру, ты покажешь мне письмо, и мы поговорим? — осведомился Княжевич и щёлкнул пальцами. Стена сразу исчезла, а воздух снова стал самым обычным, только чуть прохладнее, чем до этого. — Кстати, ты собрала вещи?

— Собрала, — ответила я. — Но для чего это было нужно?

— Мне сегодня неожиданно сообщили, что я должен ехать в очередную командировку — чем скорее, тем лучше. Отказаться или отложить её я не могу, — добавил он, пока я не начала задавать вопросы. — Но я могу взять тебя с собой.

— Это далеко? — спросила я.

— За городом. Возможно, ты мне даже поможешь, — проговорил Дарий. — Так как, хотя бы чаем меня угостить можешь? А затем поедем.

— Прямо сейчас? — изумлённо произнесла я. — Сегодня? Но ведь уже поздно…

— Я же сказал — чем скорее, тем лучше, — повторил он.

Через несколько минут мы уже сидели на кухне, и я разливала по кружкам горячий чай. Княжевич прочитал письмо, положил его обратно в конверт и снова задумался. Он по-прежнему не собирался ничего мне рассказывать, но я уже не злилась на него так сильно. По правде говоря, мне было даже стыдно. Третья истерика за два дня, а вчера ещё и напилась в его квартире…

Хорошо ещё, что Дарий мне об этом не напоминал. Он смотрел в окно, за которым, кажется, подходил к концу дождь, пил чай и хмурился. Я посмотрела на часы и подумала, что, если бы не письмо, то сейчас, наверное, уже спала бы.

Поставив на стол опустевшую чашку, Княжевич посмотрел на меня. Под его хмурым взглядом я поёжилась. Неожиданно мне стало очень интересно, сколько ему лет, — временами он казался совсем юным, а иногда чересчур взрослым.

— Нам пора, Вероника, — произнёс Дарий. — Не забудь свои вещи. И переоденься.

— Переодеться? — переспросила я.

— Твоя одежда промокла.

Я словно только сейчас почувствовала и поняла, что на мне промокшие от дождя вещи, неприятно облепившие тело. Смутившись, я выскользнула из кухни и почти побежала в свою комнату, где быстро натянула на себя чистые джинсы, майку и джинсовую рубашку. Положила в боковой карман дорожной спортивной сумки телефон и вышла в коридор.

Княжевич был уже там. Небрежно прислонившись к стене, он изучал висящую напротив картину. Это был портрет девушки, сидящей вполоборота, красивой, задумчивой. Её лицо почти полностью скрывали разбросанные по плечам тёмные волосы. За спиной у девушки алело закатное небо.

— Интересно, — пробормотал Дарий, не отрывая взгляда от портрета.

— Что? — поинтересовалась я, тоже поглядев на картину, которая висела на этом самом месте столько, сколько я себя помнила.

— Поговорим об этом потом, — бросил он, поворачиваясь ко мне. — Ты готова? Тогда идём.

— Но как же квартира? — вдруг вспомнив, спросила я. — Я же обещала за ней присматривать. Воры могут забраться… Хотя, у нас и грабить-то нечего, — добавила я.

— Ах, это, — отозвался Княжевич с некоторым удивлением. — Охранное заклинание, думаю, поможет.

Я почти с восторгом наблюдала за тем, как, сосредоточившись, он на несколько секунд прикрыл глаза и что-то прошептал, едва шевельнув губами. Я не заметила никаких изменений, потому что пока не научилась распознавать воздействие даже самой простой магии, но, судя по тому, что Дарий удовлетворённо кивнул, заклинание подействовало. Вскоре мы уже сидели в машине.

— Можешь немного поспать, — произнёс Княжевич, заводя мотор. — Дорога будет долгой.

Глава 6

Дарий

Через некоторое время огни вечернего города остались позади. Дарий слегка приоткрыл окно в машине, куда тотчас проникли свежий прохладный ветер и запах недавно закончившегося дождя. Сейчас, когда в городе целыми днями стояла одуряющая летняя жара, этот неожиданный ливень оказался приятным подарком.

Всё остальное подарком не было.

В первую очередь, его предыдущая командировка, закончившаяся совсем не тем результатом, которого от него ожидало начальство. Во вторую, случившееся в Университете Магии убийство, которое, как уже успел выяснить Княжевич, в самом деле, посчитали естественной смертью. Даже жена (теперь уже вдова) декана подтвердила, что в последнее время у него были нелады со здоровьем, пошаливало сердце, а ещё он много волновался, и врач даже рекомендовал ему лёгкое успокоительное. По какой причине он волновался, она не знала. Но Вероника не врала — девушка, в самом деле, слышала то, что слышала, и видела то, что видела.

А, кроме того, если недостаточно перечисленных неприятностей, то вот новая проблема — не успел Дарий вернуться из прошлой командировки, как его тут же отправили в следующую, не желая слушать никаких возражений. Должно быть, в Магическом Надзоре посчитали, что, учитывая молодой возраст, энергии у него хватит на всё. А, может быть, его просто хотели удалить из города? Отправить куда-нибудь подальше, за город, в леса, занять чем-то, что помешало бы ему пойти в университет и хорошенько там осмотреться. Этот вариант тоже следовало бы учесть.

Девушка молчала, устроившись на заднем сиденье. Скорее всего, в самом деле, послушалась его совета и заснула. Это и к лучшему, поскольку сейчас Княжевич был совершенно не в настроении выслушивать её вопросы, на большинство из которых у него не было подходящих ответов. Он даже позавидовал ей. В командировке Дарий почти не спал, а, что касается сегодняшней ночи, то, когда ему снился сон о последнем дне в приюте, он всегда не высыпался и потом весь день чувствовал себя разбитым.

Вероника на данный момент оставалась его козырем в рукаве. Он ещё никому не передал той информации, что она ему рассказала. Княжевич не торопился оповещать об этих, безусловно, интересных новостях своё начальство. Сначала нужно было самому всё хорошенько обдумать, а дальше уже определиться с тем, кому он доверяет настолько, чтобы рассказать об убийстве декана университета. К сожалению, даже из числа своих коллег по МН, из тех, с кем он, что называется, прошёл огонь и воду, Дарий Княжевич мог доверять далеко не всем.

Но оставался вопрос о том, кто же подбросил Веронике это письмо, если от самого Дария никто другой ничего ещё не успел узнать. Увы, но его худшие предчувствия только подтверждались. Кто-то видел девушку в университете и хотел напугать её, но какую цель мог преследовать этот неизвестный? Может быть, тому, кто оставил под её дверью эту записку, казалось, что она не представляет опасности, поэтому, прежде чем разделаться с ней, можно немного поиграть, запугать девушку до полусмерти, заставить бояться собственной тени? Если подумать, среди магов нашлось бы немало таких, кто не отказался бы от этого жестокого развлечения.

Владение магией на высоком уровне означало обладание властью, которую не так-то просто отобрать. Ею можно упиваться почти бесконечно. Некоторых эта власть опьяняла, сводила с ума. Особенно это было заметно в годы, когда в мире случались какие-то важные исторические события. Почти ни одно из них не обходилось без участия магов. Но у всего была своя обратная сторона. Наличие в мире магов означало и присутствие в нём инквизиторов.

Дарий и сейчас помнил тот день, когда за ним пришли, чтобы отправить в приют. Помнил, как пытался убежать. Как кричал и выкручивался из сильных рук человека, одежда которого напоминала форму обычного полицейского, если не считать нескольких специальных знаков принадлежности к Инквизиции. Помнил, как с отчаянно пытавшихся уцепиться за перила лестницы пальцев сорвалось несколько горячих искр, от которых ярко вспыхнула вся деревянная лестница. Ни раньше, ни после этого у него такого не получалось.

Тогда Княжевич ещё не знал, что через три года, когда приют закроется, у него уже не будет дома, в который он так стремился вернуться.

Пытаясь отвлечься от воспоминаний, Дарий устало провёл рукой по лицу и нахмурился. Странное предчувствие того, что его неприятности, на самом деле, только начинаются, было похоже на навязчивую мысль, которая мухой крутилась вокруг, не желая оставить его в покое. Взять хотя бы даже вопрос о том, почему эта новая загородная командировка неожиданно оказалась настолько срочной, что ему пришлось выехать из города, не дожидаясь утра.

За окном сгущалась ночь. До цели их пути оставалось не так уж много. Там их ждал старый дом на окраине небольшого населённого пункта, построенный на границе с лесом. Там давно никто не жил, и можно было только гадать, как у его непосредственного начальника Аркадия Фогля оказались ключи от дома, который находился так далеко от города. Впрочем, от него можно было ожидать и не таких сюрпризов.

Впереди показались дома. Они почти приехали, и, если он правильно помнил все указания Фогля, до нужного дома оставался всего один поворот. Не удержавшись, Княжевич всё же бросил взгляд на девушку и обнаружил, что она, судя по всему, крепко спит. Её лицо в неярком свете казалось усталым и бледным. Случившееся вчера — неужели, только вчера? — стало нелёгким испытанием, в первую очередь, для неё.

Дарий не сразу понял, что происходит, когда руль неожиданно выскользнул из рук, будто отказываясь подчиняться. Было уже поздно что-то предпринимать, и машина, не избежав резкого столкновения с ближайшим столбом линии электропередачи, всё же остановилась. В небо взметнулся круговорот искр. Зашатавшись, столб покачнулся и начал заваливаться набок. Всё произошло так быстро, что, должно быть, мирно спящие жители ближайших домов ничего не успели понять, даже если услышали.

Тяжело дыша, Дарий выбрался из покореженной машины и распахнул заднюю дверцу. Вероника почти выпала из салона, он едва успел её подхватить. Глаза девушки были закрыты. Ударилась? Потеряла сознание?

— Вероника, ну же, открывай глаза, — приподнимая её, негромко проговорил Княжевич. — Где я тебе тут мага-целителя найду?

Её взгляд был испуганным, но вполне осмысленным.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, понимая, что успел по-настоящему за неё испугаться.

— Голова… болит… И порезалась, кажется, — выдохнула она. — А вы… как?

— Стекло треснуло, но не разбилось. Я отлично, — ничуть не соврав, ответил ей Дарий. Он и сам не понял, как ему удалось отделаться без единой царапины. Может быть, подействовало его везение, о котором уже ходили легенды, а, возможно, маг, который подстроил им эту ловушку, просто оказался несколько слабее, чем сам Княжевич и его защита. То, что это была именно магическая ловушка, он сейчас чувствовал вполне отчётливо.

Вероника слабо сопротивлялась, но, не слушая её, Дарий взял девушку на руки. Нужно было отнести её в дом, а затем вернуться за вещами. К счастью, нужный им дом был уже совсем близко.

Он открыл дверь, внёс девушку в дом и положил на ближайший диван, о который едва не споткнулся в темноте. Осторожно провёл ладонью по лбу, волосам. Княжевич не был магом-целителем, но всё же умел снимать боль, а именно это сейчас девушке и требовалось. Он надеялся, что сотрясения мозга у неё не случилось. Разумеется, Вероника сильно перепугалась, но всё могло закончиться куда хуже.

У него ещё будет время подумать о том, кому это было выгодно.

— Где мы? — спросила она.

— В доме, где нам придётся некоторое время пожить, — сообщил Дарий. — Я пойду за вещами. Лежи, не вставай.

— Что теперь будет?

— Думаю, им придётся поставить там новый столб, — пожав плечами, ответил он и вышел.

Сейчас, когда отступил страх, на смену ему пришла злость. На того, кто устроил магическую ловушку там, где они наверняка должны были проезжать. На самого себя, что не обнаружил этого факта раньше. На Аркадия Фогля, который отправил его в эту чёртову командировку. Даже на Веронику, которая снова оказалась пострадавшей стороной, ведь её защита была куда слабее, чем его собственная.

Забрав из машины две сумки и вернувшись в дом, которой пока даже не получалось как следует рассмотреть, Дарий спохватился, что оставил девушку в темноте, разыскал, где зажигается электрический свет, пощёлкал включателем, но ничего не произошло. Должно быть, причиной этому был всё тот же столб, не к добру попавшийся им на дороге. Час от часу не легче!

— Похоже, придётся искать свечи, — пробормотал он, освещая себе дорогу зажигалкой, чтобы больше ни обо что не споткнуться. В доме пахло нежилым помещением, и хотелось поскорее открыть окно, чтобы впустить сюда свежий воздух. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — зажмурившись, ответила девушка, приподнялась и села.

— Где ты порезалась?

— Локоть. Но кровь уже не идёт.

— Надо было тебе позаботиться об аптечке, — хмыкнул Дарий.

— Вы мне не дали обдумать, что взять с собой, — парировала девушка.

— Тоже верно, — согласился он. — Как думаешь, сколько тут комнат?

— Думаю, много. Как вы считаете, в этом доме есть привидения?

— Вероника, ты, вроде бы, уже выросла из детского возраста, а продолжаешь верить в сказки?

— А вампиры — тоже сказки?

— Где же эти свечи? — выругавшись про себя, буркнул Княжевич, выдвигая из комода ящички, набитые чем угодно, кроме того, что было ему нужно.

— Может быть, на кухне? — предположила она. — Должна же в этом доме быть кухня.

Дарий отправился на поиски кухни и вскоре убедился, что Вероника сделала верное предположение. Свечи обнаружились в кухонном шкафу. Подсвечники были там же. Учитывая их количество, можно было прийти к выводу, что перебои с электричеством здесь случались часто. Княжевич вернулся в комнату, поставил на стол подсвечник, подошёл к окну и широко распахнул его.

Вероника сидела на диване, обхватив руками худенькие колени, и смотрела на него. В её глазах плясали отблески огня от свечей. Она всё ещё была очень бледной.

— Почему мы попали в аварию? — спросила девушка. — Вы заснули за рулём?

На какое-то мгновение у него возник соблазн ответить, что именно так всё и было. Что он просто ненадолго задремал в дороге, потерял управление, и машина врезалась в столб. Не стоило бы пугать Веронику новостью о магической ловушке, она и так поставлена в ситуацию, в которой ей очень страшно.

Глава 7

Вероника

Княжевич злился. Сидя на диване, я наблюдала за тем, как он раздражённо ходил по комнате. В свете свечей его силуэт казался немного пугающим, будто я смотрела спектакль в театре теней. Я понимала, что сердится он вовсе не на меня, но чувствовала себя довольно неловко. В конце концов, в эту командировку он должен был ехать один, а теперь ему приходилось возиться ещё и со мной.

И эта авария…

Воспоминания о случившемся были нечёткими, будто смазанные кадры на плёнке. Я спала и почти не успела понять, что случилось, когда машина врезалась в столб. Всё это я осознала лишь позже. В памяти остались громкий треск, резкий удар, а затем открывшаяся дверца машины. И руки Княжевича, поднимающие меня, уносящие к безопасности, снимающие боль неожиданно нежными и бережными прикосновениями…

Рассмотреть дом пока не представлялось возможным, но я к этому и не стремилась. Сейчас это место, где бы оно ни находилось, казалось уютным убежищем, где можно было свернуться в клубок и спрятаться от окружающего мира хотя бы до утра. Но неприятное подозрение, что авария была не случайной, не давало мне покоя.

— Так почему? — повторила я свой вопрос, на который Дарий мне так и не ответил.

— Вероника, в мире каждый день случается множество аварий, — раздражённо отозвался он. — Такое бывает. Ложись спать. Ты хочешь остаться в этой комнате?

— Да, — пробормотала я, снова ложась на диван, повернулась к стене и уткнулась носом в пахнущую пылью подушку. Не хочет разговаривать — значит, не буду дальше надоедать ему вопросами. Оставим эту тему до лучших времён.

Я слышала, как Дарий, взяв подсвечник, ушёл в другую комнату. Снова стало темно, но мне не было страшно, как будто, снимая головную боль, Княжевич применил какую-то анестезию и для моих эмоций, приглушив их. Я думала, что не засну, но провалилась в сон сразу же, как перестала слышать его шаги.

— Вероника, доброе утро, — проговорил кто-то знакомым голосом и довольно бесцеремонно потряс меня за плечо.

Я открыла глаза и увидела склонившегося надо мной Дария Княжевича. Вид у него оказался бодрый, что едва ли можно было сказать обо мне. Комнату заливал солнечный свет.

— Вставай, — твёрдо произнёс Княжевич, и сразу стало ясно, что поваляться на диване у меня сегодня не получится. — Ванная направо по коридору, кухня налево. Завтрак на столе. Идти придётся пешком, так что надень что-нибудь подходящее.

Проговорив это, он вышел не только из комнаты, но, кажется, даже из дома. Я неловко села и потёрла лоб. Порадовалась тому, что боль не вернулась. Посмотрела на локоть, обнаружив начавший заживать неровный порез. Мне всё ещё хотелось спать, но в целом самочувствие казалось вполне сносным.

Ванную комнату, где можно было сполоснуться и переодеться, я обнаружила почти сразу, а, чтобы найти кухню, пришлось немного поплутать. Дом, в самом деле, оказался большим. Было заметно, что в нём давно никто не жил. Заглянув в пару комнат, я обнаружила, что часть мебели там покрыта плотными чехлами. Мне становилось всё любопытнее, кто же обитал в этом доме раньше и где сейчас находятся его хозяева.

На кухонном столе я обнаружила кофейник и, наливая себе кофе, с удовольствием зажмурилась от приятного аромата. С таким выражением лица меня и застал неожиданно вернувшийся в дом Княжевич. Усмехнувшись, он сел на стул у окна и раскрыл какую-то книгу, на вид очень старую.

— Что с машиной? — спросила я. — Аварию будут расследовать?

— Этот вопрос уже решён, не волнуйся, — произнёс Княжевич. — Но машину мне придётся купить новую.

Я вздохнула и мысленно пожелала, чтобы новая машина оказалась того же цвета, что и предыдущая.

— Куда мы сегодня пойдём? — осмелилась поинтересоваться я, приступая к завтраку.

— Вероника, тебе кто-нибудь уже говорил, что ты слишком любопытна? — ответил Дарий, не отрываясь от книги, в которую мне очень захотелось заглянуть.

— Говорили, — подтвердила я. — Но должна же я знать, к чему мне готовиться. После вчерашнего.

— Читали тебе в детстве сказки? «Пойди туда, не знаю, куда. Принеси то, не знаю, что», — процитировал Княжевич. — Вот примерно этим мы и займёмся.

Прозвучало это не очень оптимистично.

— Чей это дом? — спросила я.

— Понятия не имею, — отозвался он. — Но ключ от дома дал мой начальник, так что можешь не беспокоиться, незаконного проникновения в чужое жилище мы не совершали.

— Я и не беспокоилась, — пробормотала я. Это было не совсем правдой — дом всё же вызывал у меня если не тревогу, то какое-то неясное чувство. Словно я что-то должна понять, но это от меня ускользает. Не слишком-то приятно. Когда я проходила по коридору, мне постоянно хотелось обернуться.

А, может, в самом деле, привидения?

Заметив, как я вытягиваю шею, чтобы хотя бы краешком глаза заглянуть в книгу, которую он сосредоточенно перелистывал, Дарий хмыкнул и повернулся так, чтобы мне было видно открытую страницу. Обхватив кружку с кофе обеими руками, я жадно уставилась в книгу. Но тут же разочарованно вздохнула — в тексте, как и в схемах, дополняющих его, сложно было что-то понять. Кое-где я заметила примечания, дописанные чьим-то неровным почерком. Но Княжевич, похоже, в отличие от меня, понимал, о чём тут говорится.

— Это трактат о псионике, — проговорил он, поворачивая книгу, чтобы прочитать написанное вручную.

— О псионике? — переспросила я.

— Думаю, вы этого ещё не изучали, — заметил Княжевич. — Псионика — это магия разума. Не только магия, но и наука.

— В самом деле, не изучали, — со вздохом согласилась я. О скольких же вещах мы, студенты, пока ещё даже не слышали!

— Довольно долго псионика была под запретом, — продолжал он. — Но это не означало, что её не практиковали и не изучали. Скорее, всё это делалось тайно.

— Но почему? — спросила я, всё больше заинтересовываясь обсуждаемой темой. — Что в ней опасного? Или это… как некромагия?

— В каком-то смысле это даже хуже, — поморщившись, ответил Княжевич. — Некромаги иногда бывают очень полезны… В тех случаях, когда нужно узнать что-то у мёртвых. То, что они не успели рассказать при жизни. А, что касается владения псионикой, то в руках плохих людей это весьма сильное оружие.

— Для чего? — выдохнула я, борясь с желанием задать вопрос, видел ли он процесс общения некромагов с мертвецами.

— Для того чтобы воздействовать на разум живых существ. Подчинять их.

— Это что-то вроде гипноза? — предположила я.

— Да, как пример это вполне подходит, — подтвердил Дарий. — Занятия псионикой требуют времени. Этому не научишься за месяц. Сначала маг тренируется управлять собственными эмоциями, полностью контролировать энергию тела и разума, владеть своими мыслями, эмоциями, побуждениями… Без этого невозможно перейти к следующему этапу, когда он приступает к работе с разумом и чувствами других. Обычно начинают с животных, а дальше уже переходят к людям.

— Ужас какой! — воскликнула я, представив себе подобную картину. — Но… получается, сейчас это уже не запрещено?

— Не всем. Сейчас маг может получить разрешение на изучение и занятия псионикой, если у него получится убедительно доказать, что это имеет какой-то смысл, а также — если он будет делать это контролем Магического Надзора. Например, маги-целители могут пользоваться приёмами псионики при работе с душевнобольными людьми. Но пока в университетах всего мира не позволяют брать магию разума в качестве специализации. Не уверен, что когда-нибудь вообще разрешат. Кроме того, некоторыми приёмами псионики владеют также инквизиторы.

Я вспомнила, как инквизитор выводил из здания общежития Виолетту, и невольно поёжилась.

— Но, как уже говорилось, овладеть магией разума мечтали многие, поэтому даже в годы полного запрета псионики для всех, кроме Инквизиции, находились желающие взяться за её изучение. Так и появился этот трактат, — продолжал Княжевич. — Мне, к сожалению, не сообщили, как именно он оказался в руках моего непосредственного начальника. Но, если верить вот этим примечаниям, когда-то изучавшие и применявшие псионику маги жили именно здесь.

— В этом доме? — уточнила я.

— Возможно, — ответил Дарий, пожав плечами. — В этой местности — точно. А в лесу, куда мы с тобой отправимся уже через несколько минут, кое-что спрятано.

— То, не знаю, что? — полюбопытствовала я.

— Увы, мы, в самом деле, точно не знаем, каков этот предмет. Известно только, что это амулет ведьмы, которая достигла немалых успехов в магии разума. А эти амулеты, как ты сама уже знаешь, могут иметь почти любую форму.

Разумеется, я знала. У меня тоже был амулет ведьмы, торжественно полученный на первом курсе университета — в день посвящения в студенты. У некоторых, например, у моей соседки по комнате Инны, родившейся и выросшей в семье магов, такие амулеты были с самого детства. У неё это оказался старинный медальон, который Инна носила на серебряной цепочке. У меня — кольцо с синим камнем. Ещё две соседки Лина и Лера заявляли, что его цвет похож на цвет моих глаз, поэтому кольцо и выбрало меня в том ритуале, когда каждый из тех, кто пока не имел собственного амулета, должен был его получить.

О свойствах амулетов нам тоже рассказывали на первом курсе, хотя я подозревала, что не обо всех. Защищать своего обладателя. Добавлять ему сил. Концентрировать в себе его магию. Чем сильнее ведьма или маг, тем могущественнее и ценнее амулет.

Для меня мой собственный амулет пока, по большей части, служил только украшением. Магию до достижения двадцати одного года мы могли применять исключительно на практических занятиях в университете и только под строгим контролем преподавателей. Но защищать меня амулет уже мог — возможно, поэтому я не так сильно пострадала ночью в аварии, как могла бы, оказавшись без кольца на пальце.

— Сильной ведьмы? — спросила я у Княжевича.

— Думаю, да. Но в живых её уже нет, — задумчиво ответил он. — Ты готова? — поторопил меня Дарий. — Я и так подозреваю, что мы там до ночи проходим.

— У нас есть какие-нибудь ориентиры?

— Не слишком-то чёткие.

— А что мы будем делать с этим амулетом?

— Отвезу его начальнику, а он решит сам, — пробормотал Княжевич, выходя из кухни.

Лес оказался совсем рядом. К счастью, погода в этот день выдалась не слишком жаркой. Идти было легко. В спину дул ветер. Можно было даже представить себе, что мы отправились на увеселительную прогулку, если бы не хмурое лицо Княжевича и не события, случившиеся ранее.

Я пыталась представить себе процесс поиска амулета ведьмы, учитывая, что мы даже не знали, как он выглядит. Но, возможно, Дарий мог отыскивать магические предметы по каким-то особенным признакам? Я очень надеялась, что ночевать в лесу нам всё же не придётся.

Глава 8

Вероника

По дороге в лес мы никого не встретили. Я уже начала думать, что это непроста. Уж слишком безлюдной казалась местность. Но ведь какие-то ещё строения невдалеке были. Разве что тот дом, в котором мы остановились, находился ближе к лесу, чем все остальные.

Мне хотелось задать Княжевичу множество вопросов, но он по-прежнему был таким хмурым, что я не решалась. К тому же, мне в эти минуты, пока мы шли, всё больше казалось, что я нахожусь не на своём месте. Я должна была быть дома или в общежитии, а вместо этого чувствовала себя надоедливым хвостиком, увязавшимся за Дарием Княжевичем, которому это совсем не нужно.

Но ведь он сам уговорил меня ехать вместе с ним! Напомнив себе об этом, я слегка приободрилась. Возможно, даже получится оказаться ему полезной, правда, пока не совсем понятно, каким именно образом.

— Почему эта ведьма спрятала свой амулет? — всё же решилась я задать вертевшийся на языке вопрос.

— Едва ли я смогу дать точный ответ, — хмыкнул он. — Кто знает, что творилось в её голове?

— Но как вы сами думаете?

— Можешь обращаться ко мне на ты, — буркнул Княжевич. Я ожидала новых упрёков в излишней любопытности, но он продолжил рассказывать. — Я думаю, она знала о том, что её разыскивают инквизиторы. Видимо, у неё уже не было возможности скрыться. Поэтому она и спрятала свой амулет, вложив в него часть собственной силы. Должно быть, надеялась за ним вернуться.

Наверное, у меня слишком богатая фантазия, потому что я тут же представила себя на месте этой ведьмы, которая, преследуемая Инквизицией, прячется в этом лесу, а затем, понимая, что её всё равно отыщут, оставляет там свой амулет.

Я снова вспомнила про Виолетту, которую инквизитор забрал прямо из общежития, и решила рассказать об этом Дарию.

— Ты уверена, что ей уже исполнился двадцать один год? — поинтересовался Княжевич, нахмурившись.

— Кажется, да, — ответила я. — А, может быть, и нет. Что с ней будет, если она нарушила закон и применила магию до достижения этого возраста?

— Это зависит от того, каких дел она натворила, — задумчиво проговорил он.

— Общежитие, во всяком случае, стояло на месте, — отозвалась я.

— Если какие-нибудь глупости в виде попытки приворожить парня, то, думаю, её слегка попугают да отпустят. А если кто-то пострадал, тогда всё может быть куда хуже…

Его слова меня ничуть не успокоили. Виолетта, пожалуй, может решиться на приворот. Но, с другой стороны, вокруг неё и так постоянно вертелись парни, и едва ли кто-либо из них стоил того риска, на который она могла бы пойти.

В лесу было прохладно, негромко пели птицы, и совершенно не хотелось думать о том, что когда-то здесь пряталась нарушившая закон ведьма, а, может быть, не только она, но мысли об этом не уходили. Чем больше я размышляла, тем сильнее меня занимала эта история. Я даже на какое-то время забыла о собственных невзгодах и тех страхах, которые заставили меня испытать сначала убийство декана, а затем письмо, которое я нашла под дверью.

Я немного отстала, рассматривая какой-то неизвестный цветок с тёмно-фиолетовой серединой и бледно-голубыми лепестками. Протянула к нему руку, чувствуя неудержимое желание прикоснуться к ним. Лепестки оказались бархатистыми и влажными от росы.

— Не отставай! — прикрикнул Княжевич и неожиданно взял меня за руку.

Прекрасно, теперь я ощущала себя не просто назойливым хвостиком, но и ребёнком, которого вывели на прогулку под присмотром взрослого. А, правда, любопытно, сколько лет Дарию? Моих одноклассниц, которые были в него влюблены, это, впрочем, совершенно не волновало, он и так для них представлялся прекрасным принцем.

Но я к ним не относилась. Я никогда не влюблялась и не собиралась этого делать — во всяком случае, в ближайшее время, когда и без того проблем хватало. Даже мои приёмные родители, которые особо не интересовались моей жизнью, знали об этом.

Хотя, надо признать, что иногда я позволяла себе пофантазировать о том, что кто-нибудь мог бы влюбиться в меня. Но и тут были свои очевидные нюансы. Если бы это оказался кто-то, кто мне безразличен, я бы волей-неволей чувствовала себя весьма неловко, а, если бы это было взаимно…

Что же, тогда об этом можно было бы и поразмыслить.

Судя по тому, что в квартире Княжевича не наблюдалось никаких следов женского присутствия, он придерживался тех же взглядов на романтические отношения. Или у него просто было слишком много работы? Едва ли какой-то девушке понравился бы тот факт, что её любимого человека то и дело отправляют в какие-то подозрительные командировки.

Когда я споткнулась о выступавший из земли корень, Дарий удержал меня, так сильно сжав мои пальцы, что я едва не вскрикнула, и пробурчал, чтобы я смотрела под ноги. Я, в свою очередь, едва слышно ответила что-то о том, что жизнь меня к туристическим походам не готовила. Он ничего не ответил, но ещё больше нахмурился, и мне снова стало неловко при мысли о том, что без меня он бы, пожалуй, справился с этой работой куда быстрее.

Я понятия не имела, куда мы идём и каким образом разыщем этот амулет. Может, у Княжевича был при себе какой-нибудь специальный магнит, который притягивает такие вещи? Или ему были известны хоть какие-то видимые знаки, которые отмечали место, где спрятан амулет ведьмы? В противном случае мы могли бы пробродить тут несколько дней, а я и так уже почувствовала, что начинаю уставать. Да и есть уже немного хотелось.

— Думаю, это не очень эффективно, — произнёс Дарий, будто прочитав мои мысли. — Нам придётся разделиться. Так будет быстрее.

— Разделиться? — переспросила я, начиная оглядываться по сторонам.

— А что, ты боишься? — отозвался он. — Хищных зверей в этом лесу нет. Да и люди тут практически не показываются.

— Почему? — навострив уши, поинтересовалась я.

— Местные жители называют его Ведьмин лес, — ответил Княжевич. — Они боятся сюда ходить.

— Из-за той самой ведьмы, которая спрятала амулет? — тут же озвучила я свою догадку.

— Из-за неё, — подтвердил Дарий.

— Она что, проводила свои опыты по псионике на местных жителях? — спросила я. — Но ведь они знают, что она… что её здесь больше нет…

— Её нет, но магия осталась, — проговорил он. — Возможно, всё дело в амулете, но поговаривают, будто в этом лесу случаются странные вещи. Люди из ближайших деревень видят над ним разноцветные огни, а, если решаются сюда заглянуть, то и другие миражи. Всё это — порождения магии. Той, что оставила здесь эта ведьма и её сообщники.

— Их было много? — поёжившись, спросила я. — И эта магия… Она может нам повредить?

— Днём, думаю, нет, а к вечеру мы уже вернёмся в дом. Что же касается сообщников ведьмы, то их точное количество, к сожалению, неизвестно. Тогда были… такие времена.

— Смутные?

— Скорее, тёмные. Так как, ты идёшь направо, а я налево?

— Мне всё равно, — дёрнув плечом, ответила я. Не нравилась мне эта его идея, совершенно не нравилась. — Но откуда я узнаю, что именно мне нужно искать?

— Амулеты обычно прячут под камнями, отмечая их специальными знаками, — терпеливо проговорил он, словно читая лекцию. — Если увидишь камень, на котором вырезаны руны, значит, это то самое место.

— А если я потеряюсь в лесу? — уточнила я, стараясь, чтобы мой голос не звучал испуганно.

— У тебя есть мобильный телефон.

Его тёплые пальцы выпустили мою ладонь, и Княжевич свернул налево, а я побрела в другую сторону. Мысленно я старалась себя приободрить. Сейчас день, сегодня тепло, всё будет хорошо. Ведьмин лес, подумаешь. Я и сама… ведьма.

Вот только пользоваться магией пока не имею права, и об этом мне ещё раз напомнил случай с Виолеттой.

Ничего похожего на камень, отмеченный рунами, я не наблюдала. Я почему-то была уверена в том, что амулет ведьмы наверняка разыщет Княжевич, а вовсе не я. Пройдя некоторое время, я дала себе возможность отдохнуть и присела на старый пень, напоминавший своими размерами трон какого-нибудь лесного царя.

Отправившись дальше, я думала об университете, стараясь не вызывать в памяти тот вечер, когда убили декана, о своей будущей специализации, которую уже скоро нужно было выбрать, о подругах-однокурсницах. Хорошо, что они не знали ничего о том, в какую историю я вляпалась. Я начинала бояться, что людям рядом со мной будет грозить опасность, поэтому радовалась тому, что почти все, с кем более-менее близко общалась, находились в это время в отъезде.

Все, кроме Княжевича… Как-то так вышло, что он оказался единственным, к кому я могла обратиться, единственным, кто пришёл ко мне на помощь в столь пугающее и странное время. Возможно, для него это тоже был риск, и всё же он не оставил меня одну в городе.

Услышав какой-то шорох, я в испуге оглянулась и увидела на ветке ближайшего дерева небольшого филина. Он смотрел прямо на меня. Я некоторое время удивлённо рассматривала его, пока он не взлетел. В таком месте можно было ожидать, что и филин заговорит. Мне даже стало жаль, что этого не произошло.

В разгаре был день, но в лесу неожиданно начало темнеть. Небо над головой стало сначала серым, затем тёмно-синим, а позже почти чёрным. Ветер, который только что был лишь слегка прохладным и освежающим, сейчас казался холодным.

Я ожидала, что вот-вот начнётся гроза, но дождя не было, и гром не гремел. Что же касается темноты, то она и не думала рассеиваться. Я вытащила свой мобильный телефон, собираясь позвонить Княжевичу и сказать ему, что в такой обстановке я продолжать поиски камня не намерена, но обнаружила, что связи нет.

Мне стало по-настоящему страшно. Лес, ещё несколько минут назад освещённый солнечным светом, теперь погрузился в густую темноту, в которой каждый звук казался угрожающим. Птицы замолчали, и становилось всё холоднее.

Дарий сказал, что оставшаяся в лесу магия не сможет навредить нам днём, но сейчас, несмотря на время суток, в этом месте наступила самая настоящая ночь.

И самая тёмная из всех, что я помнила.

Бесполезный телефон теперь можно было использовать лишь в качестве фонарика, да и то не очень долго. Я развернулась и пошла в обратную сторону, надеясь, что смогу вернуться на то место, где мы с Княжевичем разошлись. Но в темноте было сложно определить, правильно ли я иду.

Глава 9

Вероника

Темно. Как же темно… Казалось, что я уже целую вечность шла по лесу, будто в лабиринте, но часы на экране мобильного телефона показывали, что прошло всего несколько минут. Я то и дело проверяла, не появилась ли связь, но не обнаруживала даже намёка на неё. Похоже, Ведьмин лес так надёжно хранил свои секреты, что не допускал даже влияния цивилизации.

Иногда я слышала звуки, а, возможно, они мне только мерещились. Шорохи, глухие стуки, даже стоны. Я прибавляла шаг, но всё же остерегалась, что могу споткнуться в темноте и растянуться на земле.

Делая шаг за шагом и лишь надеясь, что иду в правильном направлении, я давала себе обещания. Больше никогда не ходить в лес. Жить только в городах. Купить фонарик и всегда носить его с собой. Не позволять больше, чтобы меня оставляли одну в таком месте и такой ситуации.

Когда я поняла, что стало светлее, то поначалу решила, что день возвращается. Но радоваться было рано. То освещение, что появилось в лесу, ничем не напоминало солнечный свет, на который я так надеялась.

Остановившись, я наблюдала, как неизвестно откуда взявшийся белый туман медленно расползался по траве, заливая всё вокруг бледным светом. Словно по тому участку леса, где я находилась, разлили молоко, которое растекалось всё шире. Нужно было попытаться определить, где я нахожусь, и идти дальше, но я стояла на месте, будто заворожённая, и была не в силах отвести взгляд от того, что видела перед собой.

Туман казался мягким и нежным. Мне захотелось прикоснуться к нему, но, когда я протянула руку, то почувствовала только холодный воздух. Тем временем, туман постепенно сгущался.

Я никогда прежде не видела такого тумана. В нём было что-то особенное, что-то, что заставляло, позабыв обо всём, смотреть на то, как он соприкасается с землёй, травой, кустами, а после начинает подниматься всё выше. Затаив дыхание, я сделала шаг вперёд, затем ещё один, и ещё…

Мне казалось, что я даже почти не была удивлена, когда услышала шёпот. Он раздавался из облака тумана, словно исходил прямо от него, не принадлежа никакому человеческому существу. Совсем тихий шёпот, едва слышимый, но настойчивый, зовущий, обещающий наконец-то покой и надежду.

— Да, я иду, — прошептала я, сделав ещё несколько шагов вперёд, отзываясь на зов этого шёпота, который обращался именно ко мне — я была уверена в этом, хотя и не могла разобрать отдельных слов.

— Вероника, нет! Остановись! Беги!

Раздавшийся крик заставил меня остановиться. Это был голос Княжевича. Не так уж далеко он, похоже, находился, если мог звать меня. В его голосе звучало предупреждение об угрозе. Я даже удивилась — чего можно было бояться, если я находилась в окружении тумана, обещавшего мне защиту и спокойствие?

Но всё же я послушалась Дария. Нелегко было заставить себя перестать прислушиваться к звучанию зовущего меня шёпота, покинуть это место, притягивающее к себе. Я развернулась и побежала.

Новая волна страха настигла меня почти сразу, как только я пустилась бегом. Теперь мне казалось, будто за мной гонятся, я почти чувствовала, как меня догоняет неизвестный преследователь, как на моей шее смыкаются его ледяные пальцы. Убегая прочь, я уже не боялась споткнуться, а бежала всё быстрее, пока у меня ещё хватало на это сил.

Столкнувшись с кем-то, оказавшимся на моей дороге, я громко закричала и попыталась оттолкнуть того, кто остановил меня. Но человек был сильнее. Его руки обхватили мои запястья, не давая вырваться.

— Вероника, тише, — произнёс он.

Это снова был голос Дария Княжевича, уже гораздо более спокойный, чем тогда, когда он кричал мне, чтобы я убегала. Никогда раньше я не была так рада услышать кого-то. Пытаясь отдышаться, я перестала вырываться из его рук и позволила ему привлечь меня к себе.

— Тише, тише, — успокаивающе бормотал Дарий, поглаживая меня по волосам. Это было странное и непривычное ощущение. Страх отступал. Я снова почувствовала себя в безопасности — Всё в порядке.

— Что это было? — спросила я. — Туман… и шёпот.

— Магическая ловушка, — ответил Княжевич, и в его голосе я расслышала злость, но злился он, к счастью, не на меня.

— И эта темнота? — уточнила я.

— Тоже, — подтвердил он.

— Но как же… Кто это всё сделал? Та самая ведьма? — продолжила я свои расспросы, чувствуя, что меня уже не остановить. Любопытство стало сильнее страха. — Она не хотела, чтобы её амулет нашли, и поэтому устроила здесь всё это?

— Всё может быть, — проговорил Дарий. — Вероника, прости… Я не должен был оставлять тебя одну.

Я удивлённо заморгала и слегка отстранилась, жалея, что в этой густой темноте не могла заглянуть в его лицо. Это было что-то новенькое. Дарий Княжевич, маг высшей ступени, специалист Магического надзора, извинялся передо мной.

— Если не она, то кто? — поинтересовалась я, пока Дарий не щёлкнул меня по носу за излишнее любопытство.

— Я бы и сам очень хотел это знать, — задумчиво проговорил он и тут же вытащил из кармана фонарик. — Мы возвращаемся в дом.

— А как же амулет ведьмы? — вспомнила я. — Мы ведь его так и не нашли.

— Нам придётся сюда вернуться, — ответил Княжевич, и от одной этой мысли меня передёрнуло.

Опять в лес? За что мне это? Мало ли какие ещё ловушки нас тут ожидали.

— Там теперь тоже ночь? За пределами леса, — спросила я, когда мы двинулись в путь.

— Думаю, там уже вечер, — отозвался Дарий. — Здесь время пошло неправильно. Есть магия, которая позволяет этого добиться.

— И я когда-нибудь смогу этому научиться? — с некоторым изумлением поинтересовалась я.

— Надеюсь, что нет, — хмыкнул он. — Инквизиция, знаешь ли, такие вещи не одобряет. Впрочем, существует магия пространства и времени, но злоупотреблять этим не рекомендуется.

— Можно подумать, она нас вообще одобряет, — пробурчала я себе под нос, но он расслышал и негромко засмеялся.

Когда мы вышли из леса, я облегчённо вздохнула. За его пределами стояли летние сумерки, и ничто не напоминало о том, что несколько минут назад мы находились в окружении полнейшей темноты. Мне захотелось поскорее дойти до дома, и я даже ухватила Княжевича под руку и потянула вперёд, чтобы тот прибавил шаг, но от этого движения он поморщился, словно от боли.

— В чём дело? — испуганно выдохнула я и с ужасом уставилась на рукав его одежды, испачканной чем-то, очень похожим на кровь.

— Это была стрела, — проследив за направлением моего взгляда, проговорил Дарий. — Но не волнуйся. Всего лишь царапина.

— Стрела? — переспросила я. — Настоящая? Тоже магическая ловушка?

— Наверняка. А теперь, Вероника, перестань задавать вопросы и топай уже вперёд!

— Я топаю, — буркнула я, понимая, что больше ничего интересного он мне не расскажет — во всяком случае, пока.

Дом, который ещё утром представлялся мне не слишком уютным, сейчас показался самым прекрасным в мире — такой усталой я себя ощущала. Ещё одним плюсом было то, что электричество, похоже, починили. В свечах мы больше не нуждались.

Когда мы вошли в дом, я увидела, как Дарий, взяв что-то из своей сумки, направляется к ванной комнате, и, догнала его, чтобы предложить свою помощь в перевязке его раны. Не верилось мне, что это просто царапина, а магов-целителей поблизости что-то не наблюдалось. Да и врачей, впрочем, тоже.

— Уверена, что не упадёшь в обморок при виде крови? — насмешливо спросил Княжевич.

— Вот ещё! — фыркнула я.

— Тогда идём.

Когда он начал стягивать с себя рубашку, я поначалу смущённо отвернулась, но затем, пока Дарий не начал снова посмеиваться надо мной, с деловитым видом вытащила из свёртка, который он принёс, бинт и дезинфицирующее средство.

Кровь уже успела остановиться и слегка подсохнуть, но всё же я почувствовала, что мои руки слегка дрожат, когда помогала ему промыть рану и, обработав её дезинфицирующим средством, неловко перевязывала бинтом плечо.

— Наверное, шрам останется, — пробормотала я, осматривая результат своего первого опыта в роли медицинской сестры.

— Не первый, — отозвался Дарий, которого эта перспектива, похоже, совершенно не напугала. — И не последний, — добавил он.

— Ага, ещё скажи, что шрамы украшают мужчину, — подумала я вслух.

— По всем правилам это должна сказать ты, — произнёс Княжевич, в голосе которого снова появились иронические нотки. — Затем восторженно замереть и упасть в мои мужественные объятия.

— Не слышала я о таких правилах, — парировала я, отворачиваясь, чтобы он не заметил алых пятен на моей легко краснеющей светлой коже.

— Даю тебе задание — пойти на кухню и посмотреть, что у нас есть на ужин, — проговорил Дарий. — Справишься?

Не отвечая на этот провокационный вопрос, я развернулась и, оставив его в ванной, отправилась на кухню. Сейчас, когда появилась возможность включить электрический свет, дом снова постепенно оживал. Я порылась в запасах продуктов, которые привёз из города Княжевич, и пожалела о том, что мы не заглянули в какой-нибудь магазин. Хорошо хоть запас посуды в этом доме был. Да и газовая плита оказалась не лишней.

Через некоторое время, когда он вышел из ванной и переоделся, мы выпили чаю с горячими бутербродами. Затем, оставив Княжевича в компании всё той же книги, что он изучал утром, я заперлась в ванной и позволила усталости раствориться под струями горячей воды. Когда вернулась на кухню, Дарий поинтересовался, собираюсь ли я снова спать на диване.

— А где ещё можно?

— Например, наверху, — предложил он, кивнув в сторону деревянной лестницы. — Там есть неплохая комната в мансарде, прямо под крышей.

Это прозвучало весьма заманчиво, и я согласилась. Ступеньки лестницы заскрипели под ногами. Дарий отправился следом за мной и толкнул дверь, за которой оказалась небольшая комната с низкой кроватью и окном почти во всю стену.

— Тут уютно, — заметила я, входя и осматриваясь.

— Договорились, это будет твоя комната, — проговорил он, стоя в дверях.

— Завтра опять надо будет идти в лес? — с неохотой спросила я.

— Надо, но пока не думай об этом. Доброй ночи.

— Спокойной ночи.

Дарий прикрыл дверь, оставив меня в комнате. Я не спросила, где будет спать он. Оставшись одна, я подошла к окну и опустила штору, затем погасила свет и легла.

Глава 10

Вероника

Я снова находилась в Ведьмином лесу. Было уже не так темно, но это не помешало мне заблудиться. Потеряв все ориентиры, я чувствовала себя такой одинокой, словно за многие километры вокруг не было ни одного человека, который мог бы протянуть руку помощи. В ушах свистел ветер. Ветки деревьев хлестали по лицу, корни цеплялись за ноги, но я бежала всё быстрее, пока у меня ещё хватало сил. Где-то в стороне мелькал всё тот же белый туман, но шёпота я уже не слышала. Зато я точно знала, что за спиной остаётся мой преследователь — человек, который убил декана. Слыша его тяжёлое дыхание, я понимала, что он вот-вот догонит меня, и на этот раз мне не скрыться, не убежать, не спастись. Я не успела обогнуть попавшуюся на дороге яму, ощутила, что нога подвернулась, и с криком отчаяния и ужаса полетела вниз.

— Вероника! Вероника, открой глаза!

Услышав знакомый голос, я зажмурилась ещё сильнее. Чьи-то руки слегка потрясли меня за плечи. Я открыла глаза и увидела прямо перед собой обеспокоенное лицо Княжевича.

— Вы вытащили меня из ямы? — пробормотала я. — А где он?

— Вероника, это был сон, — проговорил Дарий.

— Правда? — недоверчиво уточнила я.

Осмотревшись, я поняла, что Дарий прав. Я находилась в комнате в мансарде дома, где вчера заснула. Из-за шторы пробивался свет. В воздухе кружились пылинки. Лес, преследователь, яма — всё оказалось просто страшным сном.

— Я кричала? — спросила я, переводя взгляд на Княжевича, который присел на край низкой кровати.

— Ещё как, — проворчал он.

— Простите… прости, — убрав со лба растрепавшиеся за ночь волосы, выдохнула я, всё ещё чувствуя дрожь после чересчур реалистичного сна, — казалось, что, если бы я сейчас рассмотрела себя, то обнаружила бы на ноге огромный синяк, а на руках и лице царапины от веток. — Я тебя разбудила.

— Тебе часто снятся кошмары? — поинтересовался он.

— Теперь, наверное, будут часто, — ответила я.

Учитывая, какое количество жутковатых событий выпало на мою долю за последние дни, удивляться таким снам было нечего, наоборот, следовало бы признать, что это только начало, а дальше будет ещё хуже. Я представила себе возвращение в город. К началу занятий в университете я могла бы превратиться в совершенно запуганное всем происходящим существо, страшащееся даже собственной тени.

Если, конечно, я вообще найду в себе силы переступить порог Университета Магии и снова оказаться в том коридоре, где стала свидетельницей убийства декана.

— А раньше? — уточнил Княжевич.

— Когда как, — дёрнув плечом, отозвалась я.

— Все сны что-то означают, но повторяющиеся — особенно, — заметил он. — Что ты видела сейчас?

— Ведьмин лес. За мной кто-то гнался. Я упала в яму, — кратко пересказала я свой сон, всеми силами желая, чтобы он не оказался повторяющимся.

Поймав на себе взгляд Дария, я торопливо натянула повыше сползшую с плеча майку, под которой на мне ничего не было. Неловкая пауза грозила затянуться. Я задала первый пришедший в голову вопрос.

— Сколько времени, уже пора вставать?

— Шесть утра, — ответил Княжевич. — В принципе, можно уже и вставать.

— Ага, — обречённо согласилась я.

— Я знаю, что тебе не хочется идти в лес. С большим удовольствием ты бы вернулась в город. Так? — проговорил он.

— Нет, — буркнула я, мысленно напомнив себе о том, что в городе у меня едва ли получится чувствовать себя в безопасности.

— У нас нет выбора, Вероника, — серьёзно произнёс Дарий.

— А если мы не найдём этот амулет? Может, его уже кто-то нашёл… раньше… Сообщники ведьмы, например, — предположила я.

— Может быть, но нужно ещё поискать, — ответил он, поднимаясь и направляясь к выходу из комнаты. — Жду тебя внизу.

— А она могла вернуться за ним? Если инквизиторы её отпустили или… От них ведь можно сбежать?

Княжевич обернулся. На фоне приоткрытой двери в свете утреннего солнца его силуэт казался особенно чётким. Я уже было подумала, что не получу ответа на мой вопрос, когда он заговорил.

— Нет. От них нельзя сбежать, — произнёс Дарий.

Дверь закрылась. От его слов я поёжилась. Снова вспомнилась и пронеслась перед глазами сцена, увиденная возле общежития. Я как будто заново переживала её, чувствуя бессилие и страх. Нельзя сбежать, нельзя сбежать, нельзя…

Княжевич говорил так, как будто сам через это прошёл.

Поднявшись с кровати, я раздёрнула шторы, любуясь открывшимся за окном видом. Летним утром всё было зелёным, свежим, ясным, и ничего не напоминало о произошедшем с нами вчера. Но при одной мысли о том, что нужно вернуться в лес, мне становилось не по себе.

Тем не менее, я уже поняла, что Дария Княжевича переубедить невозможно. Если он решил, что я должна ходить в лес с ним и помогать в поисках амулета ведьмы, то заставить его передумать у меня точно не получится. Оставалось лишь надеяться, что сегодня он хотя бы не оставит меня в одиночестве, потому что при воспоминании о чернильной темноте и сгущавшемся тумане, в котором слышался шёпот, я снова готова была побежать куда глаза глядят.

При солнечном свете преобразилась и сама комнатка, в которой я провела ночь. В ней почти не было мебели, но это не делало комнату менее уютной. Я с удивлением поняла, что с удовольствием осталась бы здесь надолго, поскольку чувствовала себя так, словно вернулась домой.

Когда я спустилась на первый этаж, Дарий пил кофе. Выражение лица у него стало чуть более довольным и даже почти добродушным. Но меня было не провести — я подозревала, что Княжевич что-то задумал.

Он подтвердил мою догадку, когда я присоединилась к завтраку и тоже налила себе кофе. Отставив в сторону опустевшую кружку, Дарий снова отыскал подсвечник, который пригодился нам в первую ночь здесь. Я наблюдала, как он зажигает свечу за свечой.

— Для чего это? — полюбопытствовала я.

— Для ритуала, — пробормотал он. — Нужно усилить твою защиту. Твой амулет пока… не очень помогает.

— Тогда твой тоже, — заметила я. — Стрела ведь не пролетела мимо. Кстати, как твоя рука?

— Если бы не моя защита, стрела могла попасть в сердце, — холодно отозвался Княжевич. — Но тебе этого не понять. Рука в порядке, нужно будет только сменить повязку.

— Конечно, я ведь всего лишь недоучка, — буркнула я, продолжая смотреть на пламя свечи.

— Вот так и сиди, — проговорил он. — И дай сюда руку.

Крепкие пальцы обхватили моё запястье, и Дарий поднял мою руку над свечой ладонью вниз, а затем постепенно начал её опускать — очень медленно.

— Будет немного больно.

Мог бы и не предупреждать! Я едва не зашипела от боли, когда огонь почти лизнул мою руку. Дети иногда проводят подобные испытания — проверяют, сколько времени они могут стерпеть, если держать руку над свечой.

Губы Княжевича едва заметно шевелились, но слов я не слышала. Не ощущала я и его магию, которой он сейчас пользовался. Всё, что я чувствовала, было лишь жаром от свечи и болью в руке, которую я даже не пыталась вырвать из его цепкой хватки — понимала, что это бесполезно.

— Всё, — произнёс он, наконец-то выпустив мою руку и задувая свечи.

— У меня будет ожог, — заявила я, тряся рукой, а затем подула на покрасневшую кожу.

— Пройдёт.

Я возмущенно фыркнула. Если большинство из магических ритуалов настолько неприятные, не хотелось бы часто к ним прибегать. Я ещё раз пообещала себе серьёзно подумать о своей будущей специализации.

Кстати, я до сих пор не знала о том, какая специализация у самого Княжевича.

Когда он развязал бинт, чтобы я смогла помочь ему перевязать руку, обнаружилось, что рана выглядит вполне неплохо. Во всяком случае, куда лучше, чем вчера. Облегчённо вздохнув, я развернула чистый бинт и приступила к делу, но, видимо, слегка переусердствовала, потому что Дарий неожиданно втянул в себя воздух так, словно ему было больно.

— Это что, месть за твою руку? — поинтересовался он. — Между прочим, ритуал защиты был исключительно для твоей пользы. На меня он никак не повлиял.

— Я, вроде, не мстительная, — заметила я, останавливаясь. — Я нечаянно. А рука уже почти не болит. Хочешь, тоже могу подуть…

Я наклонилась и дунула на его плечо перед тем, как снова замотать бинтом, стараясь на этот раз не слишком сильно затягивать. Подняв голову, я обнаружила, что Княжевич уставился на меня с озадаченным видом. Выражение лица у него стало таким забавным, что мне захотелось рассмеяться.

Я опять ощутила странную неловкость и поспешила скрыться, пока он не начал снова говорить про украшающие мужчину шрамы и мужественные объятия, как вчера вечером.

— Поторопись, Вероника, нам пора выходить! — напомнил он мне вслед.

Как будто я могла забыть о том, что снова нужно идти в лес! Через несколько минут мы вышли из дома, но каждый шаг давался мне сложнее предыдущего. Всё закончилось тем, что Княжевич бесцеремонно взял меня под локоть и потащил за собой, заставляя прибавить скорость.

Мы так и не встретили никого из местных жителей. Я втайне завидовала им. Их-то никто не заставлял плестись в Ведьмин лес второй день подряд.

Когда мы вошли в лес, уже я сама вцепилась в Дария, так резко нахлынули на меня воспоминания о вчерашнем дне.

— Сделаем так, — проговорил он, разворачивая меня спиной к нему и наклоняясь к моему уху так низко, что я почувствовала на шее его горячее дыхание. — Представь себя этой ведьмой, Вероника. Представь, что у тебя больше нет выбора, нет выхода, нет надежды. Ничего не осталось. Все сообщники уже пойманы. По твоим следам идут инквизиторы. У тебя есть только один шанс сохранить хоть что-то от твоей силы и от тебя самой — спрятать амулет. Ты должна сделать это в лесу, и времени у тебя осталось мало…

От его голоса, глубокого, пробирающего, от этих слов, страшных в своей безнадёжности, по моей спине побежали мурашки. Я попыталась вырваться, чтобы не слушать больше, но он не позволил, обхватив меня за плечи. Его рука легла на моё лицо, заставляя закрыть глаза.

— Представь всё это себе, — продолжал говорить он. — Инквизиторы уже близко. У тебя больше нет сил прятаться. Ты знаешь, что нарушила закон, и знаешь, что тебя за это ждёт. Тебе страшно. Тебе одиноко. Представь… А теперь посмотри вокруг её глазами.

Тёплая ладонь мягко скользнула по моему лбу и пропала. Я открыла глаза и растерянно заморгала. Со мной происходило что-то странное — в эти мгновения я была собой и кем-то другим одновременно.

Глава 11

Вероника

Сложно было подобрать слова для того, чтобы описать, что случилось в ту секунду, когда я открыла глаза. Дарий отпустил меня, его руки больше не удерживали мои плечи, и я смогла сделать несколько шагов вперёд. Все ощущения будто усилились во много раз — мир вокруг казался более ярким, объёмным, я чувствовала пряные запахи травы и цветов, слышала пение птиц, которое стало громче, чем несколько минут назад.

Кажется, именно в это мгновение я поняла, какую свободу и силу может дать магия. Неужели я когда-то стыдилась этой своей особенности, считала магию не даром, а проклятием? Я готова была рассмеяться над собой прежней.

Магия — это возможность дышать полной грудью, нерушимо ощущать себя частью мира, знать, что тебе подвластно недоступное большинству людей.

Когда я пошла вперёд, мне не нужно было больше задумываться над тем, как и где разыскивать спрятанный амулет. Ноги сами вели меня, а я лишь подчинялась чьей-то воле. Но это совершенно меня не пугало. Казалось, это было вполне естественным переживанием. Надо мной смыкались ветви деревьев, а я всё шла, не обращая внимания на едва слышные шаги Дария за спиной.

Я ничуть не удивилась, когда увидела прямо перед собой небольшой поросший мхом камень. Не было нужды рассматривать его, чтобы проверить, не вырезаны ли на нём руны. Сейчас я и так знала — это именно то, что мы ищем.

Встав на колени, я запустила под камень руку, нащупывая то, что под ним находилось. Рука ушла глубоко. На мгновение мелькнула мысль, не спряталась ли там змея, но я уже вытаскивала свою добычу, желая поскорее рассмотреть её.

Свёрток в моей руке оказался небольшим. Я развязала стягивающую его верёвку, затем развернула несколько слоёв плотного материала и вытащила золотой браслет. Каплями крови в солнечном свете вспыхнули усеивающие его рубины.

Я надела браслет на запястье. Щёлкнула застёжка, позволяя ему плотнее обхватить руку. Казалось, браслет был сделан для меня, так изящно и естественно смотрелось это совершенное украшение.

— Вероника, нет! Что ты наделала? — со злостью в голосе воскликнул Княжевич, поднимая меня с колен и встряхивая. — Тебя не учили, что нельзя примерять чужие амулеты?

— Чужие? — переспросила я. — Да нет же…

Дарий просто не понимал, что этот браслет никак не мог быть чужим. Вытянув руку вперёд, я залюбовалась игрой света на алых камнях. От браслета исходило тепло, и я чувствовала, как меня наполняет его сила, ничуть не ослабевшая за те годы, что он находился под камнем.

Княжевич негромко выругался, затем что-то прошептал, и наваждение прошло. Я снова была собой. Не сопротивляясь, я позволила ему осторожно расстегнуть браслет и стянуть его с моей руки.

— Как ты себя чувствуешь? — пытливо заглядывая мне в глаза, спросил Дарий.

— Не знаю, — пробормотала я. — А что сейчас было? Как ты это сделал?

— Помнишь книгу, которую я читал в доме? — произнёс он, отворачиваясь и аккуратно пряча браслет в карман.

— Трактат по псионике? — уточнила я. — Помню, а что?

— Так вот, я воспользовался методом, описанным в этой книге.

— Магией разума? — изумлённо переспросила я. — Но как же… Разве она не запрещена почти всем?

— У меня есть разрешение, — неохотно ответил Дарий. — Нас немного обучали. Иногда мы прибегаем к такой магии. На допросах, например.

Лучше бы он не говорил этого. Я тут же представила себе, как проходят допросы в Магическом Надзоре. Ведь не только инквизиторы, но и коллеги Княжевича занимаются нарушившими законы магами. Да и он сам тоже… По телу пробежала дрожь, мне стало холодно, я обхватила руками плечи.

— Идём, — бросил мне Дарий, направляясь обратно к выходу из леса. — Надо возвращаться в город.

— Сегодня? — глядя на его спину, спросила я.

— Мне нужно отвезти амулет, — обернувшись, ответил он.

— Но ведь машина…

— Поедем на общественном транспорте.

— А мы можем остаться здесь хотя бы до завтра?

— Ладно, — неожиданно легко согласился он. — Только до завтра.

Возвращаясь в дом, мы почти не разговаривали. Я хмуро смотрела под ноги. Княжевич думал о чём-то своём, и по его виду нельзя было сказать, будто он рад тому, что нам удалось найти амулет. Дарий даже не подумал извиниться передо мной за то, что загипнотизировал меня. Можно сказать, просто воспользовался мною для поиска амулета, и у него это получилось.

Ещё бы, с опытом такой работы…

Возвращаясь в мыслях к тому, что было пережито мною в лесу, я снова задавалась вопросом, какой была та ведьма, которая носила этот золотой браслет, украшенный рубинами. Почему так сложилось, что она занялась запрещённой магией? Что с ней стало после того, как она оказалась в руках инквизиторов?

Опять слишком много вопросов и ни одного ответа.

При мысли о скором возвращении в город мне становилось не по себе. Я старалась не думать о том, что меня ждёт, когда придётся вернуться в общежитие, а затем и в университет. Ведь постоянно Княжевич не сможет меня охранять.

Я немного завидовала тем, кто с самого рождения принадлежал магическому миру. Например, моей соседке по комнате Инне. Мне же входить в этот мир до сих пор было непросто, и, кроме того, я чувствовала вину перед приёмными родителями, которых не слишком устраивала ведьма в семье, и жгучее любопытство, кем же были мои настоящие родители, принадлежали ли они к числу ведьм и магов, почему от меня отказались.

Кстати, про семью Дария я тоже совершенно ничего не знала. Должно быть, они им гордились. Маг высшей ступени, служит в МН — неплохо для его возраста, это вам не магическую лавочку держать.

А мне, если останусь жива, пожалуй, никакая особенная карьера вовсе не светит…

— Хочешь прогуляться по посёлку? — поинтересовался Княжевич, оглядываясь на меня. — Можем в магазин зайти.

Я пожала плечами.

— Ты на меня злишься? — спросил Дарий, а, когда я снова равнодушно пожала плечами, остановился и встал прямо передо мной. — Я не хотел прибегать к этому способу. Но, похоже, другого выхода у нас не было. Не следовало задерживаться в лесу, могло повториться то же, что вчера. Или что-нибудь похлеще, — добавил он, нахмурившись.

— У тебя нет никаких догадок, кто мог поставить эти магические ловушки? — спросила я, но он только покачал головой — то ли, в самом деле, не было догадок, то ли просто не хотел мне рассказывать. — А авария? Она тоже могла быть подстроена?

Княжевич кивнул и, развернувшись, пошёл дальше. Я растерянно зашагала следом. Мысли путались, а вопросов, которыми я терзалась, стало ещё больше.

Если подумать, вся эта командировка была довольно странной, словно её придумали специально для того, чтобы заставить Княжевича уехать из города. Но едва ли кто-то знал о том, что он взял с собой меня. А если узнали, то как — следили за нами?

Я никогда не стремилась к опасностям и приключениям, никак не могла предугадать того, что однажды они найдут меня сами. Если б я тоже куда-нибудь уехала на каникулы и не оказалась в тот вечер в коридоре университета, всё было бы по-другому. Но предаваться сожалениям и раздумьям о том, как развивались бы события в ином случае, было уже поздно.

— Где ты собираешься жить до начала занятий в университете? — поинтересовался Дарий, словно угадав мои недавние мысли.

— Дома, наверное, — ответила я. Впрочем, какая разница, если я нигде не ощущала себя в безопасности?

— Ты можешь пожить у меня, — произнёс он.

— В самом деле? — уточнила я. — А это не помешает вашей… — я запнулась. Мне всё ещё было сложно называть его просто по имени и на ты. — Это не помешает твоей личной жизни?

— Раньше тебя это как-то не заботило, — проговорил Дарий, снова поворачиваясь ко мне.

Я посмотрела в его насмешливые глаза и вспомнила, как попросила Княжевича остаться со мной до утра. В одной комнате. В одной кровати. Как стыдно! Ни за что не стала бы рассказывать об этом подругам.

— А твоей? — парировал он.

— Если бы она ещё была… — пробормотала я, обходя его и шагая вперёд.

— Я думаю, это неплохой вариант, пока не вернулись твои соседки по комнате, да и большинство преподавателей тоже. Может, к моменту начала занятий что-нибудь изменится.

— И мне больше не будет ничего угрожать? — поинтересовалась я.

— Надеюсь, — отозвался он, но мне почему-то казалось, что Дарий и сам несколько засомневался в своих словах.

Я задумалась о том, как расследуют совершённые с помощью магии убийства. Принимает ли в этом участие обычная городская полиция? Или только Магический Надзор и Инквизиция? Но смерть декана пока не считалась убийством. Все признали её вполне естественной, но мы с Княжевичем знали правду.

Я ничего не ответила на предложение Дария пожить у него, но уже понимала, что другого выбора у меня нет. Едва ли кто-то стал бы искать меня в его квартире. Да и защитных заклинаний там наверняка предостаточно…

Прогулка по посёлку заняла минут двадцать. Домов там оказалось не очень много, а магазин всего один. Мы встретили несколько местных жителей. Они, как и продавщица в магазине, посматривали на нас с недоверием. Я подумала, что, скорее всего, причина этого в случившейся с нами аварии, из-за которых весь населённый пункт на какое-то время остался без электричества.

Вернувшись, мы пообедали, после чего Княжевич снова углубился в книгу, а я решила ещё раз и более основательно осмотреть дом. Начала с мансарды, где, кроме той комнатки, в которой я ночевала, располагалось ещё две. Одна из них была почти полностью завалена всяким хламом. Большинству из находившихся там вещей место было на свалке, но кое-что привлекало внимание. Я задумалась, а нет ли среди них магических предметов.

Позабыв о времени и не обращая внимания на пыль, я погрузилась в изучение оказавшихся в моём распоряжении сокровищ. Здесь были книги, одежда, сломанные детские игрушки, сувениры, шкатулки, часть которых не открывалась, поскольку к ним нужны были ключи. Сражаясь с одной из них в надежде посмотреть, что внутри, я не сразу заметила, как в комнату вошёл Дарий.

Глава 12

Вероника

— Что ты здесь делаешь? — спросил Дарий.

— Ты не говорил, что это запрещено, — отозвалась я, не оставляя своих попыток открыть небольшую деревянную шкатулку с вырезанным на крышке цветочным узором. — Я ведь ничего не собираюсь отсюда забирать. Просто смотрю.

— Ты вся в пыли, — подойдя ближе, он наклонился и провёл кончиками пальцев по моей щеке. — И на носу тоже.

— Попозже умоюсь, — отмахнулась я и продемонстрировала ему свою находку. — Ты не знаешь, как это открывается? Я не вижу тут замочной скважины, значит, ключ не нужен.

— Что ты рассчитываешь там обнаружить? — поинтересовался Княжевич, присаживаясь на корточки и забирая шкатулку из моих рук.

— Что-нибудь интересное. Как ты думаешь, она могла принадлежать той ведьме? Как и браслет.

— Может быть. Но мы ведь точно не знаем, жила ли она именно в этом доме. Мой начальник далеко не всё мне рассказал.

— Почему? — полюбопытствовала я.

— Он предпочитает, что вся информация полностью была известна только ему, — задумчиво проговорил Дарий. — Наверное, он прав.

Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как его пальцы ощупывают хитроумный механизм. Негромко щёлкнул скрытый рычажок, и шкатулка открылась. Я сразу же заглянула внутрь, едва не столкнувшись с Княжевичем лбами, и некоторое время с удивлением рассматривала обнаружившийся там предмет.

— Ключ? — произнесла я, протягивая руку и вынимая из шкатулки изящный ключик, изготовленный, судя по всему, из серебра, и причудливо украшенный завитушками и камнями.

— Опять хватаешь чужую вещь, как с браслетом? — проворчал Дарий, но и в его взгляде, обращённом на нашу находку, можно было прочесть восхищение.

— Никогда раньше таких не видела, — призналась я, передавая ему ключ, и уже начала сожалеть о том, что нам, скорее всего, придётся вернуть этот чудеснейший предмет обратно в шкатулку и оставить здесь, в этой пыльной комнате, где давным-давно никого не было.

— Я тоже, — ответил Княжевич, осторожно прикасаясь к крупному камню, который переливался различными оттенками от бирюзового до почти чёрного.

— Интересно, что он открывает, — вслух подумала я, перебирая в памяти все прочитанные мной книги, в которых ключи имели какое-то особенное значение. — Вот бы найти…

— Думаешь, все ключи обязательно должны что-то открывать? — усмехнувшись, заметил Дарий. — Может быть, его сделали просто как украшение.

— Было бы очень жаль. А это магическая вещь? — поинтересовалась я.

— Нет, но, похоже, редкая и драгоценная.

— Я могу пока не возвращать его в шкатулку? — спросила я, поглаживая кончиками пальцев изящную вязь узоров и пытаясь представить себе, какой искусный мастер мог создать такую красоту. — Только до завтра. Или до вечера.

— Ладно, — снисходительно отозвался он, как будто я была ребёнком, в руки которого попала новая игрушка.

Дарий вышел. Я продолжила своё занятие, но это оказалось далеко не так интересно. Самый необычный предмет я уже нашла, а остальное казалось слишком обычным по сравнению с этим ключом. Я даже позволила себе немного помечтать о том, как было бы замечательно повесить его на цепочку и носить на шее… Но я не имела права забирать ничего из этого дома и не собиралась этого делать.

Я снова совершенно потеряла счёт времени и спустилась на первый этаж лишь через несколько часов, когда поняла, что проголодалась. Ключ, с которым мне так не хотелось расставаться, положила в карман. Спускаясь по лестнице, я услышала Княжевича и предположила, что он разговаривает по телефону. Но затем послышался незнакомый голос, который ему отвечал. Я с удивлением замерла на лестнице, не зная, идти ли мне к ним или скрыться обратно в мансарде.

Тем временем, Дарий появился сам, а с ним и его собеседник. Это оказался плотный мужчина средних лет, светловолосый, с залысинами, одетый в серый костюм. Я поздоровалась.

— Иди сюда, — сказал мне Княжевич. — Это Аркадий Фогль, мой начальник, — представил он мужчину, а затем, когда я подошла чуть ближе, неожиданно небрежно обнял меня за плечи и притянул к себе. — А это Вероника, моя девушка, — добавил он и, пока я могла только изумлённо моргать, продолжил: — Фогль останется на ночь, а завтра утром уедем вместе.

— Очень приятно, — пробормотала я, переводя взгляд с одного на другого.

Дарий вёл себя так невозмутимо, как будто не было ничего странного в том, что в доме внезапно объявился его начальник, и я была представлена ему как девушка Княжевича. Его рука всё ещё лежала на моём плече, а сам он широко улыбался, словно был невероятно рад увидеть этого человека. Мне же почему-то казалось, что это вовсе не так.

— Какая молоденькая, — проговорил Фогль, и под его пристальным взглядом мне стало неловко. — Учитесь в Университете Магии?

— Да, — ответила я, не успев удивиться тому, как быстро он догадался. — Я пойду, мне надо умыться, — вспомнила я о том, что успела перемазаться в пыли, пока перебирала старые вещи.

— Потом вместе поужинаем, — сказал мне вслед Дарий, когда, выскользнув из его рук, я заторопилась в ванную комнату.

Я оттёрла с мылом пыль с лица и рук, отряхнула одежду, а затем села на край старой чугунной ванны и глубоко задумалась. Княжевич ничего не говорил о том, что сюда собирается приехать его начальник. Получается, что для него это оказалось таким же сюрпризом, как и для меня. Вот только я никак не ожидала, что ему вздумается разыгрывать перед Фоглем этот странный спектакль. Теперь я ещё и должна была изображать из себя его девушку!

А, может быть, им даже было запрещено брать с собой в командировки тех, кто не работает в Магическом Надзоре. Осознав, что теперь Княжевичу может крепко влететь из-за меня, я и вовсе расстроилась. Мне захотелось куда-нибудь спрятаться, провалиться сквозь землю или вовсе стать невидимкой.

— Вероника, ты там не уснула? — проговорил Дарий, постучав в дверь.

— Нет, — отозвалась я и открыла ему.

Княжевич вошёл в ванную и прикрыл за собой дверь.

— Он тебя поругал, да? — негромко спросила я. — Потому что я здесь?

— Как видишь, мне пришлось придумать предлог, — ответил он. — Уверен, мы справимся.

— Но ты ведь не говорил ему… про меня и декана?

— Нет, — нахмурившись, произнёс он. — Пойдём ужинать.

Я уныло поплелась за ним в кухню. Оставалось только надеяться, что этот маг со странной фамилией Фогль и внимательным взглядом нас не раскусит. В своих актёрских способностях я была не слишком-то уверена.

За ужином начальнику Дария вздумалось расспрашивать меня об учёбе и преподавателях. Мне пришлось очень осторожно выбирать слова, стараясь не обмолвиться о том, что я приходила в университет во время каникул. Если Княжевич пока не стал рассказывать Аркадию Фоглю о том, что я в тот вечер была там, значит, на это у него есть свои причины.

Еле вытерпев эту беседу до конца ужина, я оставила Дария и его начальника обсуждать их дела, а сама вернулась в мансарду. В своей комнате, я села на подоконник и вытащила из кармана ключ, рассматривая его со всех сторон. Я не знала, драгоценными ли были украшавшие его камни, но мне казалось, что я в жизни не видела вещи красивее этого ключа.

Если только браслет с рубинами, который был на моей руке утром, амулет ведьмы…

Когда я уже собиралась ложиться спать, в комнату вошёл Дарий.

— Что ты тут делаешь?

— Собираюсь тут ночевать, — огорошив меня своим ответом, сказал он.

— В доме больше нет места? — попыталась сыронизировать я.

— Фогль будет спать в соседней комнате.

— Ну и что? — не поняла я.

— Если ты моя девушка, мы должны спать вместе, — всё так же невозмутимо заявил Дарий.

— Кто сказал?! — возмутилась я. — А как же моя репутация?

— Если я пойду в другую комнату, пострадает моя репутация, — произнёс он. — К тому же, Фогль может о чём-нибудь догадаться.

— Между прочим, здесь всего одна кровать, — заметила я.

— Кажется, тебе не привыкать.

Напомнив мне о той ночи, когда мы пили ром, он заставил меня ещё больше возмутиться. Оставалось лишь порадоваться тому, что кровать была достаточно большой, пусть и не настолько, как в его квартире. Кроме того, на ней имелось две подушки.

Я понимала, что бесполезно спрашивать Княжевича о том, что именно он обсуждал со своим начальником, но мне всё равно было очень любопытно. Он уже успел занять половину кровати, пока я сидела на краешке, размышляя о том, что завтра мы должны уже оказаться в городе, а я так и не ответила ничего Дарию на его предложение пожить у него. В самом ли деле он так заботился о моей безопасности или это просто было в его интересах?

— Не надо так хмуриться, Вероника, — заметил Княжевич и, расположившись поудобнее, прикрыл глаза. — Это вредно. И ложись спать, завтра рано вставать.

— Давай поговорим, — я, не потушив лампу, прилегла на свою половину кровати и повернулась к нему. — Если ты ничего не сказал своему начальнику про меня, то, получается, он тоже думает, что декан умер своей смертью? Или у него есть какие-то подозрения?

— Я ещё раз тебе повторяю, что всей информацией Фогль с нами не делится, — не открывая глаза, отозвался Дарий. — Может, и подозревает.

— У меня есть идея, — проговорила я. — Нам надо самим расследовать это убийство. Ты ведь тоже не всё рассказываешь ему. Вот и об этом пусть узнает, когда всё уже будет закончено.

— Как у тебя всё быстро, — усмехнулся он.

— Но ведь это мне теперь угрожает опасность, — вполне резонно заметила я. — Значит, это, в первую очередь, в моих интересах. Может быть, я всё-таки смогу вспомнить, откуда мне был знаком этот голос… Когда начнутся занятия, я вернусь в университет и буду наблюдать там за всеми. Если кто-нибудь что-то знает, то может себя выдать.

— Вероника, может быть, ты в другой раз будешь примерять на себя работу Шерлока Холмса? — недовольно буркнул Княжевич. — Я хочу спать. Поговорим завтра.

Больше он разговаривать не пожелал, и мне пришлось, смирившись, попытаться заснуть, но получилось не сразу, — я продолжала думать о том, кого же тогда слышала в университете.

Глава 13

Вероника

Молодая женщина бежит по лесу. Подол длинного платья касается земли. По плечам струятся тёмные волосы. На запястье её золотой браслет с рубинами, похожими на капли крови. Я пытаюсь её догнать, но она становится всё дальше от меня.

Открыв глаза, я несколько секунд пыталась осознать, где нахожусь. Нет, не в лесу. В мансарде дома. Лес снова оказался всего лишь сном. А эта молодая женщина… была ли она той самой ведьмой, которая когда-то носила этот браслет?

Повернув голову, я увидела Дария Княжевича. Он безмятежно спал, положив голову на согнутую в локте руку. Во сне черты его лица сгладились, казались моложе и беззащитнее. Да и встрёпанные волосы делали его куда более юным, чем тщательно причёсанные. Я обнаружила, что ресницы у него довольно длинные, а брови причудливо изогнутые.

Неожиданно я поняла, что уже несколько минут разглядываю спящего мужчину, придвигаясь к нему всё ближе. Хорошо ещё, что Княжевич спал и не мог меня на этом поймать! Я подумала, что, если бы я рассказала подругам по университету об этой поездке, они бы забросали меня вопросами, самым невинным из которых был бы «А вы уже целовались?».

Смутившись и пообещав себе, что они ничего об этом не узнают, я осторожно, чтобы не разбудить его, соскользнула на пол, взяла кое-что из своих вещей и выскользнула в коридор. День обещал быть жарким. Из соседней комнаты не доносилось ни звука — должно быть, Фогль тоже ещё спал.

Я спустилась на первый этаж и снова почувствовала, что мне не хочется прощаться с этим домом. Если поначалу он и казался мне мрачноватым, то сейчас дом словно признал меня и стал по-настоящему уютным. На деревянном полу плясали солнечные лучи, а за ближайшим окном я увидела пышные кусты шиповника. Захотелось остаться здесь ещё хотя бы на несколько дней, привести в порядок сад, ещё немного порыться в находящихся в мансарде вещах, но нельзя, уже сегодня нужно уезжать. Я даже задумалась, не спросить ли у начальника Дария, кому принадлежит этот дом сейчас. Но едва ли он стал бы мне о чём-то рассказывать. Да я, пожалуй, и не решилась бы задавать Фоглю какие-либо вопросы.

В ванной я надолго не задержалась. Намотав на голову полотенце, вернулась в комнату. Княжевич уже не спал.

— Надо стучаться, — проговорил он, когда я, взвизгнув от неожиданности, сразу же отвернулась к стене.

— Я как-то не привыкла жить в одной комнате с мужчиной, — проворчала я, пока он застёгивал джинсы. — Общежитие в Университете Магии организовано более традиционно, знаешь ли. Девочки отдельно, мальчики отдельно.

— Знаю, сам там жил, — буркнул Дарий.

— Правда? — оборачиваясь, поинтересовалась я. — Тоже важничал и не желал даже разговаривать с первокурсниками?

— Не припомню такого, — отозвался он, продолжая одеваться. — Где Фогль?

— Я его не видела.

— В машине помалкивай. В смысле, отвечай только в том случае, если он о чём-то будет спрашивать.

— Могу и вообще молчать! Не очень-то и хотелось. У вас свои… серьезные разговоры, которые меня не касаются, — добавила я, оглядывая комнату в поисках вещей, которые могла забыть.

Ключ всё ещё лежал на подоконнике. Я взяла его, провела кончиками пальцев по всем камешкам и узорам, зная, что буду по нему скучать. Да и по рубиновому браслету, пожалуй, тоже, ведь, лишь надев его, я ощутила в себе настоящую силу, истинную магию…

— Вероника… — обратился ко мне Княжевич.

— Да? — не сразу отозвалась я.

— Если тебе так уж сильно понравилась эта вещица, можешь её взять. Я про ключ, — добавил он. — Сделаешь себе из него украшение.

— Но как же… А Фогль разрешит? — спросила я.

— А мы ему не скажем, — ответил Дарий. — Это будет наш маленький секрет. Договорились?

Я подняла глаза. Княжевич подмигнул мне и улыбнулся. Теперь мы стали настоящими заговорщиками, и это был уже не первый секрет, который мы держали в тайне от его начальника.

— Договорились, — ответила я.

Дарий протянул мне руку, я в ответ дала ему свою, думая, что он хочет её пожать, как бы заверяя наш договор. Но Княжевич удивил меня — поднёс мою руку к губам и быстро поцеловал. По правде сказать, я даже не ожидала, что в наше время кто-то ещё целует руки, но это оказалось… неожиданно приятно.

В это время в дверь постучали.

— Не хотел бы тревожить, но нам пора ехать, — послышался из коридора голос Фогля.

— Уже иду, — отозвался Дарий, выходя из комнаты.

Я быстро спрятала ключ во внутренний карман своей сумки и почувствовала, как меня переполняет внезапная тёплая радость, несмотря на то, что радоваться было, в сущности, нечему, ведь едва ли в городе ожидало что-то хорошее.

Позже мы торопливо позавтракали и покинули дом. Уезжать не хотелось. Несмотря на аварию и жутковатое приключение в лесу, мне здесь понравилось.

Машина у Фогля оказалась серая, как его костюм, аккуратная и строгая. В такой машине можно было только примоститься на краешке сиденья, сложив руки на коленях, ничего не трогать и, в самом деле, помалкивать. Я с грустью подумала про автомобиль Княжевича, который пострадал в аварии куда больше, чем я, отделавшаяся лишь головной болью и царапиной.

Ожидая, пока Княжевич и Фогль, запрут двери дома, я сидела в машине и тоскливо глядела в одну точку. Звонок моего мобильного телефона показался неожиданно громким. Я думала, что это звонят родители, чтобы узнать, всё ли в порядке с квартирой, но на дисплее высветилось другое имя — Инна Розенберг.

Я тут же обрадовано нажала «ответить». Инна — моя подруга по университету и соседка в общежитии. Единственная из нашей комнаты, кто родился и вырос в семье магов.

— Привет-привет, — с мягкой, почти мурлыкающей интонацией проговорила Инна. — Как ты поживаешь? Что нового в городе?

— Всё нормально, — отозвалась я.

— Правда? И в университете? Разве ты не слышала про декана? — поинтересовалась она.

— Слышала, — ответила я, сжав руку так сильно, что ногти воткнулись в ладонь. — Но я не… не так часто бываю в университете.

— Тебе, наверное, дико скучно сидеть в городе, когда все разъехались? — продолжала Инна. — Я хотела пригласить тебя в гости.

— Куда?

— В наш загородный дом. Тут тоже не очень-то весело, но вместе сможем что-нибудь замутить. Я тут почти всё время одна.

— Я подумаю, — быстро ответила я, решив посоветоваться с Княжевичем.

— Да чего тут думать? Приезжай! Хоть развлечёмся за остаток каникул! Мы ведь и так отдыхаем меньше, чем другие студенты. Что скажешь?

— Я тебе перезвоню, — проговорила я, заметив, что Дарий и его начальник уже идут к машине.

Идея поехать к Инне выглядела на редкость соблазнительно. В нашей маленькой компании она была лидером. Мне нравилось, что нас поселили вместе, и нам удалось найти общий язык.

Но разговаривать об этом приглашении с Княжевичем в присутствии Фогля не следовало. Поэтому я молчала, как Дарий мне и наказал, а затем и вовсе сделала вид, что сплю. Впрочем, никаких интересных разговоров они между собой не вели, очевидно, тоже не желая ставить меня в известность о том, что мне знать не следовало.

К тому времени, как мы доехали до города, я успела задремать на самом деле. Когда Дарий потряс меня за плечо, я обнаружила, что машина остановилась возле его дома. Фогль повернулся ко мне.

— Отдыхайте теперь после дороги, — проговорил он. — Всего доброго, Вероника. И спасибо за помощь.

— До свидания, — ответила я.

Когда машина скрылась из вида, Дарий повернулся ко мне.

— Почему он поблагодарил меня за помощь? — поинтересовалась я. — Он знал, что я помогала найти браслет?

— В общих чертах, — отозвался Княжевич. — Я не рассказал ему, что тебе вздумалось его примерить.

— А что теперь… — начала я, но он взял меня за локоть и потащил к подъезду.

— Поговорим в квартире.

— Но мне надо домой, — возразила я.

— Ни к чему. Мало ли кто тебя там дожидается. Сегодня останешься у меня, а там посмотрим, — безапелляционно произнёс Дарий, затаскивая меня в лифт.

Даже слушать ничего не пожелал! Всё закончится тем, что он снова уйдёт на свою работу, а я буду сидеть в его квартире, словно Рапунцель. Приглашение Инны начинало казаться всё более привлекательным. Разумеется, я уже побывала недавно в загородном доме, но подруга об этом не знала. К тому же, было интересно посмотреть, как живёт Инна вне стен университета и общежития.

Квартира Княжевича встретила нас тишиной, но Дарий тут же прошёл на кухню, включил радио и открыл окно, впуская пение птиц и свежий воздух.

— Ты понравилась Фоглю, — заметил он.

— Почему? — поинтересовалась я.

— Вот и я удивляюсь, — ответил он. — Впрочем, с ним ты не была такой любопытной.

Я нахмурилась. Дарий рассмеялся. Я подумала, что спящим он мне нравился гораздо больше.

— Послушай, Вероника, — посерьезнев, проговорил он. — Я хочу тебя защитить. Но мне неизвестно, с чьей стороны тебе угрожает опасность. Понимаешь?

— Ага, — отозвалась я, опустив голову. Чего тут не понимать? С каждой стороны и в любой момент можно ожидать очередного странного письма или чего похуже.

— Поэтому ты должна быть осторожнее, — добавил он. — Лучше, если ты не будешь никому верить или хотя бы станешь проявлять осмотрительность.

— Никому не верить? — переспросила я. — Даже тебе?

— Не так буквально, но… — задумавшись, произнёс Дарий. — В общем, будь начеку. Я не смогу всегда быть рядом, и не в каждую командировку ты можешь ездить со мной.

— Понятно, — буркнула я, садясь на край табуретки.

— А сейчас мне нужно на работу.

— Но я хотела сказать…

— Позже.

Не слушая меня больше, Княжевич вышел из кухни, а я так и не успела сообщить ему о звонке Инны.

Глава 14

Инна

С удобством устроившись на кровати, Инна Розенберг успела почти полностью изучить толстый том «Практической магии», когда сзади раздалось цоканье каблуков, за которым последовал пронзительный возглас.

— Инна! Что ты делаешь? Твой папа запретил тебе брать его книги.

— Во-первых, не запретил, а сказал, чтобы я не вздумала пользоваться ими в своих интересах, — равнодушно отозвалась Инна, перелистывая очередную страницу. Бумага была старой и шероховатой на ощупь. — А, во-вторых, это не твоё дело, Велимира, — добавила она, прекрасно зная, что эти слова только ещё больше портят настроение и вызывают раздражение собеседницы.

— С тобой невозможно разговаривать! — воскликнула та.

— А ты пожалуйся папе, как обычно, — хмыкнула Инна, переворачиваясь на спину и окидывая её насмешливым взглядом.

Велимира была ведьмой и очередной любовницей отца. После расставания родителей их судьбы складывались совершенно по-разному. Если мать посвятила себя разнообразной творческой и общественной работе, полностью лишив себя отношений с мужчинами, то отец себе в любовных интрижках не отказывал. Вот только все эти девушки значили для него не больше, чем утренние газеты, которые ему доставляли каждый день. Инна точно это знала и была уверена, что раздражающая особа, поселившаяся в доме, не являлась исключением.

Впрочем, сама Велимира, которая была лишь на несколько лет старше Инны, так, похоже, не считала. Должно быть, она пребывала в уверенности, что яркая внешность и некоторые магические способности гарантировали ей долгие и стабильные отношения с Карлом Розенбергом. Но Инна знала, что это всего лишь иллюзия — такая же, как у всех остальных девушек, на которых падал взгляд отца. Да, эта девица с её светлыми волосами, ухоженной внешностью и хорошей фигурой привлекала мужское внимание, но на место второй жены она могла не рассчитывать.

Поэтому даже смешно было наблюдать за её попытками воспитывать Инну. Молчала бы уж! К тому же, Велимира даже не была потомственной ведьмой. Если бы не отец, ей едва ли светила бы даже должность продавщицы в магической лавочке. Но он выбирал любовниц не по их способностям к магии, а за смазливые мордашки и размер груди.

Загородный дом Розенбергов отличался роскошью и комфортом. Здесь было всё, что могло бы понадобиться для наслаждения жизнью — несколько комнат, огромные телевизоры, вышколенная прислуга, тренажёрный зал, бассейн. Но Инне было скучно, а присутствие в доме Велимиры наводило на неё ещё большую тоску.

Но ехать к матери тоже было нельзя. Той и самой не было дома — очередной проект в духе «Магия приходит на помощь» заставил её уехать в какую-то глухую деревню в компании с магами-целителями. Там не было даже обычной больницы, не говоря уж о магической.

Что же касается отца, то он проводил большую часть своего времени в городе, а в этом доме практически не показывался. В свою городскую квартиру он обычно никого не пускал, поскольку предпочитал использовать её для работы или для того, чтобы побыть наедине с собой. По правде говоря, Инна была там всего несколько раз, а Велимиру в ту квартиру и вовсе не приглашали.

Идея позвать в гости соседку по общежитию была внезапной, но, чем дольше Инна её обдумывала, тем больше та нравилась. Она сочувствовала Веронике, которой приходилось скучать в городе, ещё и в общежитии. А здесь они могли бы неплохо поразвлечься, отправившись куда-нибудь с машиной, да и с соседскими парнями можно было бы её познакомить.

Кроме того, до начала занятий оставалось не так уж много времени. В университете сейчас, должно быть, царил самый настоящий траур, учитывая недавнюю смерть декана. Инна была практически уверена в том, что Вероника тут же ответит согласием на предложение приехать в гости, но однокурсница удивила её, заявив, что подумает, и тут же прекратила разговор, как будто ей кто-то помешал.

Инна задумалась. Если допустить, что Вероника вовсе не скучает в городе, то кто же там составляет ей компанию? Почти все разъехались, включая их соседок по комнате.

Решив позвонить подруге ещё раз и всё же уговорить её приехать хотя бы дня на два, Инна потянулась к телефону, но тут он зазвонил сам. Бросив недовольный взгляд на Велимиру, которая и не думала уходить из комнаты и, судя по всему, решила подслушать разговор, она ответила на звонок. Услышав голос отца, она широко улыбнулась и порадовалась заодно тому факту, что он решил позвонить ей, а не своей любовнице.

— Чем ты занимаешься? — спросил Карл Розенберг.

— Скучаю, папочка, — отозвалась Инна, глядя на Велимиру, которая, фыркнув, вышла из комнаты.

— Ничего, сегодня вечером тебе будет не до скуки, — ответил он, и его голос заметно потеплел. Инна улыбнулась — не было никаких сомнений, что она как единственная и любимая дочка своего отца всегда останется у него вне конкуренции.

— Ты приедешь? — уточнила она.

— Приеду, и не один, — проговорил отец. — Сегодня у нас будут гости. Нужно их хорошо встретить. Отдашь распоряжения, чтобы приготовили что-нибудь вкусное?

— Разумеется, — промурлыкала Инна, усмехнувшись — даже об этом отец предпочёл попросить её, а не Велимиру. — Всё будет по высшему классу. Но ты хотя бы расскажешь, кто приедет? Я их знаю? — поинтересовалась она.

— Пока не знаешь, но сегодня как раз познакомишься. У меня будет к тебе серьёзный разговор, — добавил он.

— Ко мне? — переспросила Инна. Сердце забилось быстрее. Пока ей не исполнился двадцать один год, она не имела права пользоваться магией, и казалось, что это несправедливое правило заставляло отца не посвящать её в свои дела, считая ещё ребёнком. Но сегодня, возможно, всё могло раз и навсегда измениться. Захотелось, чтобы вечер наступил поскорее.

— Именно к тебе, — подтвердил отец.

— Но я ведь ничем перед тобой не провинилась?

— Разумеется, нет. Ты у меня умница, так я и сказал своим друзьям. Чем занимается Велимира? — спросил он, сменив тему разговора.

— Как ей кажется, украшает собой мир, — сообщила Инна, зажимая себе рот, чтобы не рассмеяться.

— Ты к ней несправедлива, — хохотнул отец. — Мне нужно идти. Надеюсь на тебя.

— Я тебя не подведу, — пообещала она.

Закончив разговор, Инна встала с кровати и, потянувшись, вышла из комнаты. Нужно было вернуть на место взятую книгу, а затем приступить к обязанностям хозяйки дома. Велимира могла говорить что угодно, но всё же задание отдать распоряжения прислуге и приготовиться к приезду гостей на ужин было дано Карлом Розенбергом именно ей, а не этой кукле Барби.

Танцующей походкой Инна прошла по дому, отражаясь в развешанных по стенам зеркалах. Остановившись возле одного из них, поправила густые тёмные волосы и обернулась, когда услышала за спиной шаги. Как и следовало ожидать, это оказалась Велимира.

— Что сказал Карл?

— Сказал, что вечером будут гости, — ответила Инна, опустив остальные подробности разговора, которые наверняка касались только её самой.

— Интересно, — отозвалась Велимира с довольной улыбкой. — Надо выбрать платье!

Проводив её взглядом, Инна отправилась к лестнице на первый этаж. Разумеется, ей тоже предстояло подумать над тем, как лучше одеться вечером, но всё же вопрос одежды не стоял для неё на первом месте. Гораздо важнее было подготовиться к серьёзному разговору, обещанному отцом, а у неё пока не было никаких конкретных догадок о том, чего этот разговор коснётся. Может быть, её будущего? Специализации, рода занятий после окончания университета? Но ведь ей пока всего девятнадцать. Ещё целых два года до того дня рождения, после которого она начнёт считаться настоящей ведьмой, а за это время может произойти всё, что угодно.

Опять же, Инна имела крайне мало сведений о том, чем жил её отец. Ей было известно о его немалом состоянии, высокой репутации в магическом мире, да и обычным бизнесом он занимался весьма успешно. Но всё же иногда Инне казалось, будто отец скрывает что-то от неё, а с матерью он и вовсе практически не общался. Оставалось лишь надеяться, что, когда он сочтёт её достаточно взрослой, то расскажет ей гораздо больше. Возможно, даже сегодня.

Инна перевела взгляд на портрет, висящий на стене. Она ещё в детстве не раз спрашивала у отца, кто эта женщина на картине, но он только отмахивался. Ещё одна тайна. Незнакомка не была похожа на его любовниц. Брюнетка, нежная полуулыбка на губах, в тёмных глазах — загадка и лёгкая отрешённость. Несомненно, ведьма. Вот только на портрете не было ни одной подписи, которая могла бы рассказать хоть что-то о модели либо художнике.

Подошва домашней туфельки скользнула по гладкой поверхности лестничной ступеньки, заставив потерять равновесие. На какое-то мгновение Инне показалось, что она вот-вот полетит вниз головой по лестнице. В последнем усилии она ухватилась за перила и удержалась. Подняла голову и посмотрела вверх. Там стояла Велимира, глядя на неё с усмешкой.

Глава 15

Вероника

Княжевич ушёл и будто под землю провалился. Я некоторое время посидела на кухне, глядя в окно и чувствуя себя каким-то домашним питомцем, которого оставили одного в квартире в то время, пока хозяева ходят по своим делам. Затем спрыгнула с табуретки и прошлась по квартире, словно по музею, рассматривая мебель, стены и ни к чему не притрагиваясь. Впрочем, нужно признать, что соблазн дотронуться ощущался. Но было жутковато — мало ли какими магическими охранными штучками мог оградить свою собственность Дарий.

Подозрительным мне казался тот факт, что почти ничего в этой комфортабельной квартире не говорило о личности хозяина. Нет, разумеется, можно было сделать вывод, что здесь живёт мужчина, отличающийся любовью к удобству, роскоши и порядку, но о его прошлом ничего в квартире не напоминало. Не было ни семейных фотографий, ни каких-либо знаковых мелочей, ничего, что могло быть рассказать историю проживающего здесь человека.

Я так практически ничего и не узнала о прошлом Княжевича, о его родственниках, о том, как он попал на работу в Магический Надзор. Мне было известно только то, что он тоже учился когда-то в Университете Магии и жил в общежитии, как я сама. Но из этих данных сложно было сделать какой-нибудь вывод. Похоже, собственное прошлое Дарий охранял похлеще, чем свои рабочие секреты. Увы, мне к нему хода не было, несмотря на терзавшее любопытство касательно того, как складывалась жизнь Княжевича до начала работы в МН, есть ли у него родные, вырос ли он в магической семье или в обычной.

Как бы то ни было, я чувствовала себя в заточении. Пока подруги по университету развлекались на каникулах, приёмные родители отдыхали в отпуске, а сам Княжевич занимался своей жутко серьёзной и важной работой, я должна была сидеть в его квартире, не имея возможности даже сходить в библиотеку или прогуляться по городу. Всё это действовало на нервы и заставляло ходить по квартире туда-сюда, не находя себе места.

Более того, у меня при себе даже не было достаточного количества сменной одежды. Я ведь не подумала, что Дарий сразу же привезёт меня сюда, не дав даже заглянуть в родительскую квартиру или в общежитие, откуда я, разумеется, забрала далеко не все свои вещи. Мы могли бы заехать туда вместе, но он не дал мне и слова вымолвить — оставил здесь и тут же умчался на свою работу вслед за Фоглем.

В очередной раз проходя мимо входной двери, я обнаружила, что не так уж и наглухо заперта здесь, как мне казалось. Замок открывался не только с наружной, но и с внутренней стороны. Я повернула его и с замиранием сердца выглянула на пустую лестничную площадку.

А, в самом деле, начал нашёптывать мне внутренний голос, что со мной могло случиться при свете дня? Едва ли мне будет грозить какая-либо опасность, если я ненадолго выйду из квартиры. Ведь я бы всё равно не смогла безвылазно просидеть здесь до самого начала занятий в университете. Лучше уж тогда, в самом деле, воспользоваться приглашением и поехать к Инне. К тому же, любопытно было посмотреть, как живёт девушка из семьи магов, мать которой я видела лишь раза два за то время, что мы с Инной жили в одной комнате, а отца, кажется, всего один.

Приоткрытая дверь выглядела так заманчиво, что мне захотелось, не раздумывая, выйти из квартиры, а позже позвонить Княжевичу. Наверное, он начал бы сердиться, но можно же и меня понять. Чем дольше я бы просидела без возможности даже нос на улицу высунуть, тем больше начали бы преследовать меня страхи и мысли о том, что мне угрожает опасность. К тому же, Дарий, как ни крути, был прав. Постоянно он не мог бы находиться рядом со мной, и рано или поздно я всё равно должна была перешагнуть порог Университета Магии, где не была с того самого вечера.

Я ещё некоторое время простояла на месте, будто гипнотизируя взглядом дверь и размышляя, куда могла бы пойти. В квартиру родителей? Но Княжевич оставил на ней охранное заклинание, и неизвестно было, как оно могло бы на меня подействовать. Тогда куда идти — в общежитие? Взять кое-что из вещей, узнать новости, проверить, всё ли в порядке.

Ещё некоторое время поколебавшись, я перекинула через плечо сумку, в которой лежали кошелёк, телефон, кое-какие нужные мелочи, а также тот самый ключ, с которым я была просто не в силах расстаться. Решительно открыла дверь и вышла, захлопнув её за собой. Ключей от квартиры у меня не было, но я надеялась, что Княжевич, уверенный в моём согласии пожить у него некоторое время, вернётся не очень поздно.

На улице было не слишком жарко. Я покинула тихий двор, в котором обитал Дарий, и оказалась на широкой улице, где тут же смешалась с размеренным потоком прохожих и стала такой же, как все остальные, кто куда-то спешил или просто прогуливался этим летним днём. Никто бы и не подумал, что я ведьма, убегающая от неизвестной опасности, спасшаяся от нескольких магических ловушек и сбежавшая из-под присмотра одного из самых сильных городских магов.

Насколько я знала, к настоящему времени сосуществование обычного мира с магическим было спокойным и даже почти гармоничным. Они вполне взаимовыгодно дополняли друг друга в медицине, искусстве и ещё нескольких сферах человеческой деятельности. Иметь в знакомых магов и ведьм считалось даже престижно, этим гордились, и только я почему-то упорно не желала заявлять всем вокруг о том, что я не совсем обыкновенная девушка. Разумеется, из курса истории магии я знала о том, что далеко не всегда всё складывалось настолько мирно. Взять хотя бы методы Инквизиции, которые в прошлом не отличались гуманностью, а в настоящее время…

В настоящее время мне оставалось только надеяться на то, что я не проверю этого на собственной шкуре. Как та ведьма, которая когда-то носила браслет с рубинами. Как Виолетта. Я снова вспомнила её медленные шаги, обречённый взгляд, а также человека, который выводил девушку из общежития. К тому времени, как я вошла в трамвай, мне стало холодно, руки дрожали, и я не сразу смогла отыскать в сумке проездную студенческую карточку.

Чуть позже, рассматривая привычные городские пейзажи за окном и слушая мерный перестук колёс, я почти успокоилась. К общежитию подошла вполне невозмутимо, как обычно. Правда, не удержалась от того, чтобы несколько раз осмотреться по сторонам, но совершенно ничего подозрительного не заметила.

Моя комната выглядела такой же, как и всегда, если не считать того, что по причине замкнутых окон воздух в ней был спёртым. Но мне показалось, будто всё же что-то изменилось. В комнате явно успели побывать за то время, что меня не было в городе.

Разумеется, мне тут же расхотелось здесь задерживаться. Торопливо открыв шкаф, я нашла там пакет и небрежно покидала в него вещи, которые могли пригодиться. Затем вылетела за дверь и как следует заперла её, хотя и понимала, что это бесполезно.

Оказавшись на улице, я решила немного пройтись, но, стоило мне повернуть в противоположную дороге в университет сторону, за спиной меня окликнул знакомый голос.

— Вероника!

— Регина? — удивлённо проговорила я, обернувшись.

Моя однокурсница Регина не жила в общежитии, поэтому мне было непривычно видеть её здесь. Она выглядела такой же, какой я видела её в университете, — аккуратно причёсанная, сосредоточенная и деловитая. Разве что по случаю каникул была одета не в чёрную юбку с белой блузкой, как обычно, а в легкомысленное летнее платье — белое в синий горошек.

— А я тебя ищу, — произнесла она. — Вчера тоже приходила. Ты куда-то уезжала?

— Я сейчас живу… у родителей, — ответила я. — За вещами только зашла.

— Вот как? А мне вдруг захотелось увидеться, но вспомнила, что твоего телефона у меня нет. Погуляем?

Я в нерешительности замялась. Княжевич ещё не успел обнаружить моё отсутствие — иначе бы уже позвонил. Я кивнула.

— Только недолго.

— Договорились, — отозвалась Регина, и мы пошли вдоль аллеи, ведущей к пересечению с соседней улицей. — Как ты, не скучаешь по учёбе?

— Не слишком, — призналась я. — А ты разве никуда не уехала на каникулы?

— Я уже вернулась. Маленький курортный городок, ничего интересного. Только и делала, что ела фрукты, — пожав плечами, произнесла она. — Кстати, не хочешь зайти в кафе? Я бы выпила чего-нибудь холодненького.

Жарко мне не было, но я согласилась. В ближайшем кафе, куда студенты иногда ходили в свободное от занятий время, мы просидели, болтая о разных мелочах и не глядя на часы. Регина не говорила о смерти декана, что было для меня большим облегчением, поскольку я всё ещё сомневалась в своей способности обсуждать эту тему без опаски как-то себя выдать.

Когда за окном начало темнеть, Регина, никуда не торопясь, заказывала себе очередной молочный коктейль, на этот раз ежевичный. Бросив взгляд на экран мобильного телефона, я с ужасом обнаружила, что он успел разрядиться, но за разговором и звучавшей в кафе музыкой не было слышно предупреждающего об этом сигнала. Возможно, Княжевич мне уже звонил.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Регина.

— Телефон разрядился, а мне уже пора на трамвай, — пробормотала я.

— Мы же на каникулах! Когда ещё гулять допоздна, как не сейчас?

— Меня ждут, — отозвалась я.

— Ладно, но мне на трамвай не надо, я и пешком дойду, — подзывая официанта, заметила Регина. — Проводить тебя? Или, может, хочешь пойти ко мне в гости?

— В другой раз, — решительно отказалась я, успев подумать, что получаю уже второе предложение погостить у однокурсниц за сегодняшний день.

Расплатившись за свой холодный чай и мороженое, я попрощалась с Региной и вышла из кафе. Летние сумерки были тёплыми и обволакивающими, в воздухе чувствовались запахи каких-то цветов, нагретого солнцем асфальта, уличной пыли. Мне оставалось пройти всего несколько метров до остановки, когда чья-то рука ухватила меня чуть выше локтя и, резко дёрнув, затащила в окружающие аллею кусты.

Я не успела закричать, поскольку мне бесцеремонно зажали рот и развернули, увлекая ещё дальше от дороги.

— Вероника, это я, — проговорил негромко знакомый голос, и Княжевич убрал от моих губ ладонь, продолжая удерживать меня второй рукой. — Теперь видишь, как легко тебя поймать в таком безлюдном месте? Даже без магии.

Я подняла на него глаза и поёжилась. Раньше мне казалось, что слова вроде «пылающий яростью взгляд» — всего лишь метафора, но теперь я в этом сомневалась. По коже пробежала дрожь, я попыталась вырваться, но Дарий не торопился меня отпускать.

— Итак, что ты можешь сказать в своё оправдание? — не сдерживая гнева, процедил он. — У тебя были какие-нибудь уважительные причины на то, чтобы уйти из квартиры?

Это прозвучало так, как будто я снова стала ученицей, а он — моим учителем. В последний раз про уважительные причины я слышала в школе. Обычно я находила, что ответить на подобные вопросы, но сейчас только понуро молчала.

— Так как? — повторил Княжевич.

— Я… Мне… — пробормотала я, делая ещё одну попытку освободиться из крепкой хватки, но его пальцы сжимали мою руку, словно стальные кольца.

— Может быть, тебе позвонили и попросили куда-то прийти?

— Н… нет.

— Кстати, что с твоим чёртовым телефоном? — почти прорычал он.

— Он разрядился. Я только сейчас заметила, — сообщила я.

— Значит, никаких серьёзных причин не было? Ты всего лишь решила прогуляться, — издевательски протянул он. — И наплевала на собственную безопасность!

С этими словами Дарий встряхнул меня так, что я едва удержалась на ногах. Это неожиданно меня рассердило. Я разом перестала мямлить и заикаться, а затем даже ногой притопнула.

— А тебе-то какое дело до моей безопасности?! — выпалила я. — Кто я для тебя вообще? Домашняя зверюшка, которую можно оставить в квартире и уйти по своим делам? Между прочим, у меня тоже могут быть дела, я должна была забрать вещи! И я имею право повидаться с однокурсницами, мне с ними ещё учиться!

Я видела, как исказилось от злости его лицо. На какое-то мгновение показалось, что сейчас он меня ударит. Я зажмурилась и попыталась сделать шаг назад, но Дарий тут же дёрнул меня за руку, притянул к себе, не позволяя отодвинуться, а затем перехватил мои плечи и второй рукой. В следующую секунду к моему рту прижались горячие губы, целующие настойчиво, грубо, нетерпеливо. Мне не хватало воздуха, на стиснутой жёсткими пальцами руке уже, должно быть, появились синяки, но, несмотря на это, я остро чувствовала запах его волос, тепло кожи, внезапную слабость в ногах, и всё эти доселе незнакомые ощущения заставили меня покачнуться и ухватиться за него обеими руками.

Глава 16

Вероника

Прошло несколько секунд, а, может быть, даже минут прежде, чем Дарий меня отпустил. Ноги казались ватными, руки дрожали, и я не сразу обнаружила, что всё ещё держусь за его одежду. На языке ощущался солёный вкус — похоже, во время поцелуя он укусил меня за губу. Княжевич снова схватил меня за руку и вытащил из кустов. Подняв с асфальта упавший пакет с вещами, я засеменила следом за ним.

Когда мы подошли к машине, Дарий открыл дверцу и, не церемонясь, усадил меня на переднее сиденье. Автомобиль влился в поток двигающегося по вечерней улице транспорта, а я отвернулась к окну, не говоря ни слова. Княжевич тоже молчал и, казалось, вообще не обращал на меня внимания, полностью сосредоточившись на управлении машиной.

Я уже готова была пожалеть о собственном необдуманном поступке, но природное упрямство пока не позволяло как-то объясниться с ним или принести извинения. Возможно, на его месте я бы разозлилась не меньше. Но, если я ещё могла как-то оправдать его неожиданное возникновение на той аллее и все те слова, которые он мне высказал, то дальше мои мысли путались и теряли всякую логику. Что значил этот поцелуй? Разумеется, опыта в таких делах у меня не было, но я всегда считала, что люди целуют друг друга как минимум из взаимной симпатии.

А меня поцеловали… от злости.

Что же касается самого Княжевича, то он, похоже, не собирался мне ничего объяснять — ни того, как ему удалось меня отыскать, ни причины своего странного поведения. Он остановил машину, открыл дверцу, чтобы меня выпустить, а затем направился к подъезду. Я последовала за ним, не зная, чего ожидать дальше. Оставалось лишь надеяться, что Княжевич уже спустил пар и теперь сердился чуть меньше. Но почему-то я в этом сомневалась, а от мысли, что придётся остаться с ним наедине на всю ночь, становилось не по себе.

Я вошла в квартиру, и замок щёлкнул, словно отделяя меня от последней возможности убежать. Да и идти, если так подумать, было некуда. Особенно если вспомнить явственное ощущение чужого присутствия в комнате, которую я привыкла считать своей.

— Я так понимаю, у тебя не было никаких причин уходить, кроме того, что было скучно и хотелось забрать свои вещи? — холодно проговорил Княжевич, подталкивая меня в сторону кухни.

— Можно и так сказать, — буркнула я, проходя на кухню и садясь на табуретку у окна. — Я думала, что днём со мной ничего не случится.

— Днём? — саркастически переспросил он. — Сейчас уже вечер.

— Так получилось, — ответила я, понимая, что повторяю распространённое и на редкость бессмысленное оправдание, знакомое почти каждому. — И ничего ведь не случилось, — добавила я, глядя в сторону.

Дарий подошёл ближе и буквально навис надо мной. Я невольно поёжилась и сделала попытку отодвинуться. Увы, отступать было некуда, если бы, конечно, мне не пришло в голову выпрыгнуть в окно, но этот вариант меня тоже не устраивал.

— Да, не случилось, — повторил он мои слова. — Но по чистой случайности. В другой раз тебе может так не повезти.

— Но мне всё равно придётся пойти в университет, — возразила я. — Я не смогу прятаться всю жизнь.

— Но сегодня тебе никуда не нужно было идти, и я не далее, как утром, говорил тебе о твоей же безопасности, — процедил он, отходя в сторону. Я облегчённо выдохнула, но, похоже, радоваться было рано. — Что же мне с тобой делать? — задумчиво, будто разговаривая с самим собой, произнёс Дарий. — Думаю, наказать.

Пока я растерянно смотрела на него, Княжевич уже включил электрический чайник и, судя по всему, собрался поужинать. Я вспомнила о том, что почти ничего в этот день не ела. Не считать же мороженое в кафе настоящим обедом.

— Наказать? — переспросила я. — Как? Прикуёшь меня наручниками?

— Хорошая идея, — заметил Дарий, открывая холодильник.

— К батарее? — продолжала я, как будто кто-то лукавый и любопытный тянул меня за язык.

— Могу к кровати, — ответил он и посмотрел на меня так, что я снова попыталась отодвинуться в сторону вместе с табуреткой.

— Ты этого не сделаешь, — заявила я.

— Я бы на твоём месте не был так в этом уверен, — невозмутимо и всё так же холодно заметил он. — Хочешь есть?

По всем правилам так называемой женской гордости мне, должно быть, следовало бы отказаться, но я кивнула.

— Кто эта девушка? — спросил Княжевич.

— Какая?

— С которой ты была в кафе, — уточнил он.

— Так ты за мной ещё и следил?! — воскликнула я.

— Я ещё не приступил к наказанию, а ты уже кричишь, — усмехнулся Дарий. — Хотя, звукоизоляция в квартире хорошая. Соседи не прибегут.

— Это Регина. Мы учимся вместе и давно не виделись, — ответила я на его вопрос, проигнорировав комментарии о наказании и соседях.

— И о чём же вы столько времени разговаривали?

— Ни о чём серьёзном. Она не упоминала о случившемся в университете, — проговорила я, стараясь не думать о том, что даже своих однокурсниц и приятельниц должна подозревать в чём-то нехорошем.

— Это ещё ни о чём не говорит, — возразил он. — Иди мыть руки.

Выскользнув из кухни и постаравшись не задеть его, проходя мимо, я отправилась в ванную комнату и на несколько минут заперлась там. Глядя на своё отражение в зеркале, задумалась о том, что произошло за этот вечер. Мои отношения с Княжевичем изменились, и пока сложно было понять, что с этим делать. Я провела кончиками пальцев по губам и поморщилась, задев ранку, оставшуюся на нижней губе после его поцелуя. В это время в дверь ванной громко постучали.

— Вероника, ты там уснула или утонула? — проворчал за дверью Дарий. — Иди ужинать!

— «Иди мыть руки, иди ужинать», — буркнула я себе под нос. — Удочерил он меня, что ли? Сейчас иду! — крикнула уже громче и услышала его удаляющиеся шаги.

Через некоторое время я уже сидела за столом и хмуро смотрела в стоявшую передо мной тарелку. Зато у Княжевича, кажется, наоборот, поднялось настроение. Он отложил в сторону свой телефон, когда я входила в кухню, но подслушать разговор мне не удалось.

— Фогль передавал тебе привет, — проговорил он, наливая мне и себе чай.

— Он знает, что я здесь?

— Видимо, предполагает.

Я вспомнила разыгранный нами спектакль с совместной ночёвкой в том доме, и мне вдруг захотелось туда вернуться. Несмотря на аварию и прочие магические ловушки, там я чувствовала себя спокойнее, нежели здесь. Особенно сейчас, когда Дарий, похоже, решил запереть меня в этой квартире до самого начала занятий в университете. О том, чтобы поговорить с ним про предложение Инны поехать к ней, не было и речи. Обхватив обеими руками кружку с горячим чаем, я опустила голову и снова погрузилась в свои невесёлые мысли.

Когда с ужином было покончено, Дарий вышел из кухни в гостиную, а я направилась за ним, внутренне готовясь к продолжению неприятного разговора о моём непослушании. Вдруг вспомнилось, как мы пили ром в этой самой комнате. Это было совсем недавно, но казалось, будто прошла уже целая вечность.

Обнаружив, что Дарий начал расстёгивать ремень джинсов, я сначала замерла на месте, а затем попятилась назад, но, столкнувшись с попавшимся на пути диваном, едва не упала. Пришлось сесть. Княжевич посмотрел на меня.

— Что это ты собираешься делать? — спросила я.

— Отшлёпать тебя, — отозвался он. — А что, вполне неплохой способ наказания, на мой взгляд. Я бы даже сказал, классический.

— Ты ведь шутишь? — уточнила я, оглядывая комнату в поисках путей отступления. Может, получится закидать его диванными подушками? Или лучше использовать вон ту большую и не самую изящную, надо сказать, вазу?

— Даже не думай, — предупреждающе проговорил Дарий, поймав направление моего взгляда. — Кстати, я не шучу.

— Я больше не буду, — быстро сказала я. — Я буду выходить из квартиры только с тобой.

— Поздно, девочка, — усмехнулся он. — Надо было раньше об этом подумать.

Я ухватилась за свой амулет, но кольцо показалось мне совершенно бесполезным. Вот и жди от него защиты! На меня тут собираются ремнём замахиваться, а всё, что я могу в этой ситуации, — сидеть на диване, как приклеенная, и хлопать глазами.

— Убери руку от амулета, — скомандовал Дарий. — И не вздумай ничего ему приказывать.

— А если я прикажу подсознательно? — парировала я. Похоже, у Княжевича снова включились его профессиональные обязанности. А, может, и не выключались, ведь он даже дома был, как на службе.

Лучше бы я этого не говорила, потому что в следующую секунду Дарий оказался рядом, дёрнул меня за руку и стащил с пальца кольцо-амулет. Не успела я протестующе пискнуть, как оказалась лежащей на его коленях лицом вниз. Одной рукой он умудрился держать меня так крепко, что даже до вазы было не дотянуться.

Первый шлепок я почти не ощутила, слишком занятая попытками вывернуться из его рук. Второй оказался уже гораздо чувствительнее, а третий пришёлся на то место, которое не было прикрыто джинсовыми шортами. Я взвизгнула и попыталась лягнуть его, но не тут-то было — мои ноги словно что-то сковало. Чёртова магия! Ею он мог связать меня и без верёвок или наручников.

— Так вот чем ты занимаешься на своей работе! — выпалила я.

— Если бы, — вздохнул Дарий и снова шлёпнул меня — теперь ладонью, а не ремнём. И ещё раз. И ещё.

— Этого я тебе не прощу!

— А этого? — поинтересовался он, переворачивая меня на спину и проводя пальцами по моим губам — там, где осталась маленькая ранка. Я поняла, что настало время отомстить, и попыталась укусить его, но этот хитрец быстро отдёрнул руку. Губа перестала болеть.

Глава 17

Несколько дней спустя

Вероника

Стоя у окна, я смотрела на пустой тихий дворик. Мимо оконной решётки с громким гомоном проносились птицы. На ветру трепетали первые жёлтые листья на деревьях — вестники того, что уже скоро в город придёт осень и задержится здесь надолго. Лето у нас почти всегда жаркое, но короткое. Только успеешь заметить первые ромашки, как те уже отцветают, а тёплые дни сменяются дождливыми и холодными.

Тем временем, уже завтрашний день должен был ознаменоваться стартом занятий в Университете Магии. Учёба там начиналась раньше, чем у других студентов, не дожидаясь первых чисел сентября. Впрочем, раньше я этому факту радовалась, потому что учиться мне нравилось.

Дни, что прошли с моего последнего визита в общежитие, показались неожиданно длинными. Время будто разыгрывало со мной свои странные шутки — то пролетевший мгновенно разговор с Региной в кафе, как оказалось, занял часы до самого вечера, то несколько дней растянулись, словно на месяц. Возможно, в этом тоже была какая-то магия.

С того вечера наши с Княжевичем отношения несколько изменились. Мы будто заключили нейтралитет, не упоминая даже невзначай о случившемся после того, как он нашёл меня на дороге из кафе. Поначалу я решила, что не желаю с ним даже разговаривать, и проигнорировала вопрос о том, прощу ли его за тот странный поцелуй. Тогда он просто поставил меня на ноги и, небрежно подтолкнув в сторону коридора, велел идти в спальню и ложиться спать. Уснуть я смогла далеко не сразу, а наутро обнаружила моё кольцо, лежащее на столике возле кровати.

Самого хозяина тогда уже не было дома. Должно быть, он спозаранку уехал на работу. Чуть позже я обнаружила, что больше не могу самостоятельно открыть входную дверь, — похоже, к обычным замкам добавились также магические, и это меня ничуть не удивило.

Когда Дарий вернулся, мы поужинали в полном молчании, и, поскольку он решил уступить мне свою спальню, я просидела там в полном одиночестве целый вечер.

На следующий день я решила всё же рассказать Княжевичу о приглашении Инны поехать к ней. Но, как я и предполагала, Дарий был категорически против. Покачав головой, он снова заявил, что я не должна никому доверять, а подобная поездка будет неоправданным риском с моей стороны. Я в ответ сказала, что не собираюсь подозревать своих подруг и соседок по комнате во всех смертных грехах. Княжевич только скептически усмехнулся.

Впрочем, в этот же вечер ему удалось меня удивить. Дарий принёс несколько книг, которые предложил почитать, раз уж, как он выразился, мне всё равно нечем заняться. Книги я люблю, поэтому ухватилась за них не без удовольствия, а, когда обнаружила, что такой магической литературы не доводилось видеть даже в библиотеке университета, то и вовсе пришла в восторг.

Но даже этого было недостаточно, чтобы я простила его за тот вечер. Тогда меня напугало не только его поведение, но и моя собственная реакция на него. Ведь могла хотя бы попытаться оттолкнуть Дария, когда он поцеловал меня в тех кустах, а я вместо этого уцепилась за него, почти обняла. Какой стыд! Пришлось признаться себе, что мне было странно, необычно, но вовсе не неприятно.

После того дня Княжевич больше не пытался меня поцеловать или применить свои меры наказания. Дарий вообще практически до меня больше не дотрагивался. Но, когда он был дома, я постоянно чувствовала на себе его взгляд, да и сама посматривала на него, как будто пыталась мысленно задать ему вопрос и получить объяснение по поводу того, что двигало им в тот вечер. Я ощущала его присутствие даже тогда, когда он находился в соседней комнате. Кроме того, я спала в его постели, и, хотя сам он ночевал в другой комнате, это не отменяло того факта, что вся одежда хозяина квартиры оставалась в шкафу в спальне, так что ему всё равно приходилось весьма часто туда заглядывать.

На другой день после того, как Дарий принёс мне стопку книг, он изъявил желание обсудить со мной то, что я уже успела прочитать. Поначалу я подумала, что это будет напоминать экзамен — он спрашивает, я отвечаю. Усевшись на кресло в гостиной, я внутренне подготовилась к тому, что сейчас он начнёт меня критиковать и заявлять, что таких незадачливых ведьм нельзя допускать даже к простейшей прикладной магии.

Мои предположения не оправдались, поскольку начавшийся между нами разговор оказался на редкость интересным. Без критики и некоторой доли сарказма с его стороны, разумеется, не обошлось, но я с изумлением обнаружила, что Княжевича, в самом деле, интересовало моё мнение и то, как я поняла прочитанное. В первой из книг, за которую я взялась, речь шла о стихийной магии — огня, воды, воздуха, земли, природных и свободных энергий. Об этом я уже кое-что знала из курса, который нам преподавали в университете, но в книге всё оказалось куда интереснее. Не было ничего удивительного в том, что за день был прочитан почти весь том, и у меня накопилось несколько вопросов, которые я всё же решилась задать Дарию.

Меня интересовало, может ли обладание такого рода магией передаваться по наследству. Княжевич ответил, что именно такая магия в первую очередь и может передаваться, но бывали случаи, когда родителям лучше удавалась магия огня, а у детей обнаруживалась тяга к магии воды. Полная противоположность! Я задумалась над тем, что, даже если мои настоящие родители и принадлежали к магическому миру, то едва ли они передали мне какие-то особенные способности и таланты. Во всяком случае, я ничего подобного не чувствовала.

На следующий день мы снова разговаривали о прочитанных мною книгах, и это повторялось почти каждый вечер. Я, перелистывая страницы книг, жадно глотая их содержание и прочитывая одну за другой, пока Княжевич был на работе, с удивлением ловила себя на том, что с нетерпением жду этих разговоров. Мне нравилось его слушать, задумываться над поставленными им вопросами. Нравилось то, с каким воодушевлением Дарий со мной разговаривал, объяснял что-то, иногда даже спорил. В такие минуты его лицо преображалось, а голос переполнялся энергией, заражающей меня отвечать ему с такой же пылкостью, словно отвечая на вызов.

Постепенно мы начали больше общаться и помимо этих бесед. Несколько раз даже готовили вместе ужин. Однажды я решила испечь блины, и меня весьма повеселило то, как Дарий решил показать мне фокус, переворачивая их в воздухе с помощью магии. Затем я попыталась так же подкинуть блин, но уже без магических штучек, а тот прилип к потолку. Мы оба смеялись так, что, если б не расхваленная Княжевичем звукоизоляция, соседи уже начали бы стучать по батарее.

Но непрочитанных книг оставалось всё меньше, да и дней тоже, как бы время ни растягивалось. Приближался день, когда мне придётся уехать отсюда, вернуться в общежитие, пойти на занятие в университете. Это означало, что подошло к концу время, когда мы с Княжевичем почти не расставались, больше не будет этих разговоров, и всё вернётся на круги своя.

Но оставался нерешённым вопрос с убийством декана и тем письмом, которое я обнаружила под дверью. Дарий говорил, что он ведёт собственное расследование, но предпочитал не посвящать меня в подробности. Я надеялась, что он ничего не рассказал Фоглю, потому что его начальник, по правде говоря, не вызывал у меня доверия.

За спиной, отвлекая меня от воспоминаний и размышлений, раздались шаги. Я обернулась. Как-то рановато Княжевич сегодня пришёл с работы.

— Добрый день, Вероника!

Похоже, он был в хорошем настроении. Радовался, небось, что завтра я вернусь в общежитие и наконец-то освобожу его спальню. Только мне было совсем не весело.

— Добрый день, — буркнула я себе под нос и снова повернулась к окну.

— Ты не забыла, какой сегодня день? — поинтересовался он.

— Мне не нужно напоминать, что сегодня последний день перед началом занятий, — отозвалась я.

— Что? — переспросил Дарий. — Да я вовсе и не об этом говорю. Сегодня же праздник!

Я задумалась, но затем вспомнила. Ах, да. Сегодня День города. Наверное, поэтому и во дворе так пусто. Все ушли веселиться.

— Поэтому ты так рано освободился? — полюбопытствовала я.

— Разумеется. Мы ведь не можем это пропустить.

— Мы? — уточнила я.

— Конечно. Мы с тобой пойдём на праздник.

— На концерт, в парк или на салют?

— Ни то, ни другое, ни третье, — фыркнул Княжевич. — Уверен, ты ещё не знаешь, как этот праздник отмечают маги. Вот сегодня и увидишь.

— И ты больше не боишься? Мне ведь нельзя выходить из квартиры, — напомнила я.

— Со мной — можно. Давай, одевайся, и пойдём! — поторопил он меня. — Надень что-нибудь красивое!

Невольно заразившись его энтузиазмом, я направилась в спальню, где мне предстояло выбрать из нескольких взятых с собой вещей самую праздничную. Задача была не из простых. Поломав голову, я приложила к себе платье, которое, кажется, ни разу не надевала. Светлое, с узором из красных цветов и с красным же поясом. Слишком женственное для моего привычного подростково-спортивного стиля. Даже странно, что я взяла его с собой в эту квартиру. Наверное, просто невнимательно следила за тем, что складывала в пакет.

Княжевич вошёл в комнату, когда я уже оделась и, стоя перед зеркалом, размышляла над тем, не лучше ли мне снять это платье и натянуть привычные шорты с майкой.

— Ничего не говори, — быстро сказала я. — И так знаю, что просто ужас.

— Всё прекрасно, — ответил он, остановившись за моей спиной. — Но чего-то не хватает.

Я не успела поинтересоваться, что он имеет в виду, когда почувствовала, как Дарий коснулся моей шеи, откидывая на плечо волосы. По коже тут же пробежали мурашки. Затем я ощутила прикосновение чего-то прохладного и в отражении увидела, как на моей шее оказалась серебряная цепочка с висящим на ней…

— Когда ты успел? — спросила я, поворачиваясь к Дарию и трогая ключ, который казался сейчас удачно выбранным и, пожалуй, дорогим украшением. Я и сама думала, что его можно надеть на цепочку, но, поскольку не выходила из дома, то купить её у меня не было никакой возможности. Да и денег, по правде говоря, тоже не было.

— А что, тебе не нравится? — отозвался он.

— Очень нравится, — призналась я, и на его лице появилась довольная улыбка.

— Готова? Тогда идём. И выше нос, — добавил Княжевич, приподнимая мой подбородок. На какое-то мгновение его лицо оказалось совсем близко. Почти так же близко, как в тот вечер. Но Дарий тут же убрал руку, развернулся и направился в прихожую. Я выдохнула и последовала за ним.

Глава 18

Вероника

Городские улицы были украшены к празднику и выглядели так, словно соревновались, какая из них окажется наряднее.

К моему удивлению, Дарий вёл машину не в направлении городской площади, с которой доносилась громкая задорная музыка, а в противоположном. Впрочем, он ведь говорил о празднике магов. Должно быть, у них для этого мероприятия было заранее заготовлено какое-то особенное место, куда допускались только свои. И скоро я его увижу! Сердце забилось быстрее.

Тем временем, мы оказывались всё дальше от шумного центра города, поднимаясь в гору. Я не задавала вопросов, хотя меня уже переполняло любопытство — где же мы в результате окажемся? Дарий почти не отрывал взгляда от дороги, лишь изредка косился на меня и усмехался, понимая мой интерес и нетерпение.

Должно быть, Инна и другие, кто вырос в магических семьях, каждый год праздновали День города именно так, но для меня всё это было впервые, а потому волнующе и непривычно.

— Дальше придётся идти пешком, — произнёс Княжевич, остановив автомобиль.

Пока я, выйдя из машины, разминала ноги, Дарий вышел вслед за мной и встал рядом.

— Посмотри туда, — проговорил он, взяв меня за плечи и развернув в нужную сторону.

Я взглянула, и у меня захватило дыхание от восторга. Мы стояли на вершине холма, с которого открывался невероятный вид на город. Я смотрела на разноцветные крыши домов и трепещущие на ветру бумажные змеи, которые также запускали в честь праздника, и мне казалось, что, если сделать ещё несколько шагов вперёд, то можно взлететь.

Ощущая на плечах пальцы Дария и его тёплое дыхание прямо над ухом, я повернулась к нему.

— Красиво, правда? — произнёс он таким тоном, как будто вся заслуга за это великолепное зрелище принадлежала исключительно ему, а затем отпустил меня и направился к неширокой тропинке, ведущей вниз с холма, — асфальтовая дорога здесь заканчивалась. — А теперь идём.

Я последовала за ним, радуясь тому, что в моих босоножках без каблуков удобно ходить. Впрочем, спускаться было несложно. Я легко догнала и даже перегнала Княжевича, продолжая гадать, где же мы окажемся в конце этого пути.

— Не разгоняйся так, мы уже почти пришли, — проговорил за моей спиной Дарий, и я остановилась, увидев перед собой кованые ворота, которые выглядели на редкость крепкими и прочными, но сейчас были гостеприимно приоткрыты.

Сразу за воротами уходила вперёд неширокая дорожка, выложенная брусчаткой. По бокам от неё густо разрослись кусты, на некоторых распустились крупные бутоны цветов. Я остановилась, дожидаясь Княжевича. Он открыл ворота и, взяв меня под руку, вошёл в них. Поначалу мы никого не встретили, и я уже было подумала, что как-то это не очень похоже на праздник, но дорожка закончилась, приведя нас к ещё одним воротам, которые выглядели почти так же, как первые.

— Приготовься, Вероника, — шепнул мне Дарий. — Столько магов и ведьм одновременно ты ещё, пожалуй, не видела.

Это прозвучало как предупреждение, я даже слегка поёжилась, но постаралась не показывать своего испуга. В конце концов, могла бы и в квартире остаться, отказавшись ехать с ним. Но любопытство оказалось куда сильнее.

Мы вошли и в эти ворота, после чего оказались на дороге со стрелочками которые едва заметно мерцали.

— Не могли обойтись без театральных эффектов, — усмехнулся Княжевич. — Ну, что же…

Я думала, что мы будем следовать в том направлении, куда показывали стрелочки, но Дарий, встав на одну из них, поставил меня напротив и придержал за локти.

— Лучше закрой глаза, — произнёс он и, когда я послушалась, привлёк меня ещё чуть ближе к себе.

А затем я услышала шум в ушах, который всё нарастал, пока не превратился в звучание приятной инструментальной музыки и множества человеческих голосов. Открыв глаза, я обнаружила, что мы оказались на весьма обширной площади, полной людей, многие из которых выглядели так, словно пришли на бал-маскарад. Но попадались и те, кто был одет довольно просто, так что я в своём лёгком платье не слишком-то среди них выделялась.

Я недоумевающее посмотрела на Дария, который стоял всё так же напротив меня, но он только улыбнулся, словно предлагал мне самой догадаться, что произошло. Я и сообразила — это был портал. Мы прошли через него и оказались в самой гуще толпы, окружённые празднующими ведьмами и магами.

Пока я размышляла над тем, какой будет обратная дорога, к нам подошёл Фогль. Начальник Княжевича по случаю праздника надел белый костюм. Мне показалось, что в нём он выглядел ещё более упитанным.

— А, Вероника! — проговорил он, разглядывая меня с ног до головы. — Дарий вас больше не прячет. Я рад.

— А почему он должен меня прятать? — поинтересовалась я, бросив взгляд на Княжевича, который выглядел абсолютно невозмутимым.

— Откуда же мне знать? — хмыкнул Фогль. — Ревнует, наверное. Боится, что уведут.

Я вспомнила придуманную Дарием легенду и поняла, что Фогль всё ещё считает меня его девушкой. Мне это не слишком нравилось, но выбора не было. Когда он отошёл, я с облегчением вздохнула, но оказалось, что радоваться было рано.

— Вероника! — воскликнул очень знакомый голос, а в следующую секунду меня обняли и затормошили.

Это была Инна. Я так и не перезвонила ей и теперь почувствовала себя неловко. Увидев меня в компании Дария, она, похоже, сделала собственные выводы. Инна — не Фогль, и, если уж она чем-то заинтересовалась, то из её рук не вырваться. А сейчас мою соседку по комнате чрезвычайно интересовала моя личная жизнь.

— Так вот оно как! — произнесла Инна, переводя взгляд с меня на Княжевича, который одарил её самой чарующей из своих улыбок. Тоже мне ловелас! У Инны аж глаза загорелись от любопытства. — Я-то думала, что ты ужасно скучаешь и сидишь над своими книжками, а ты, оказывается, вовсе даже не грустишь без нас. По правде говоря, что-то подобное я и заподозрила, когда ты не согласилась ко мне приехать, — зашептала она, наклонившись к моему уху так близко, что я почувствовала запах её духов — апельсин, гардения и белый мускус.

— Это вовсе не то, о чём ты подумала, — так же тихо прошептала я в ответ, но, судя по выражению лица подруги, она не поверила ни одному моему слову.

— Ты нас представишь? — проворковала Инна, бросая на Дария кокетливый взгляд.

— Это Дарий Княжевич, — буркнула я, чувствуя, что мне предстоит не самое весёлое время в общежитии. С Инны станется не давать мне спать, пока я не расскажу ей всё, что мне известно о нём. — А это Инна Розенберг.

— Кажется, я знаком с вашим отцом, — произнёс Дарий. — И очень приятно познакомиться с вами, — добавил он, целуя ей руку.

— Отец где-то здесь, — отозвалась Инна, которой этот его джентльменский жест, кажется, очень понравился. — Вы ведь позволите ненадолго украсть Веронику? Я хочу кое с кем её познакомить.

— Разумеется, — ответил Княжевич. — Вероника, если не сможешь меня найти, позвони.

Я кивнула. Уж что-то, а мобильный телефон я не забыла взять с собой. К тому же, на этот раз даже проверила, насколько хорошо он заряжен.

— Ты мне должна всё-всё-всё рассказать, — горячо зашептала Инна, когда мы отошли от Княжевича на некоторое расстояние. — Включая то, как он целуется.

— Нечего рассказывать, — ответила я, оглядываясь по сторонам, и порадовалась, что подруга не заметила, как вспыхнули мои щёки при упоминании поцелуя.

Мне всё больше нравилось место, где мы находились. С одной стороны, оно напоминало обычную городскую площадь, а с другой — то и дело вокруг нас происходило что-то волшебное, например, словно из воздуха возникали подносы, уставленные бокалами с разными напитками. Инна тоже схватила один, и я поняла, что в нём шампанское.

— А это тебе, — произнесла подруга, взяв второй бокал. Я попыталась возражать, но она посмотрела на меня так строго и хмуро, что пришлось принять бокал и пригубить искрящийся пузырьками напиток, чтобы не огорчать её. — Уверена, ты что-то скрываешь. Но ты мне всё расскажешь. Позже, — добавила она. — А сейчас я познакомлю тебя со своим особенным другом.

— Что значит — с особенным? — переспросила я. — Обычно так говорят, когда…

— Мы помолвлены, — отозвалась Инна. — Отец сам нашёл мне жениха.

— Разве в наше время бывают такие помолвки? — удивилась я.

— В магическом мире бывают. Кстати, довольно часто. Объединения семей, объединения сил. Будь ты из такой же семьи, уверена, тебя бы тоже обручили. А вот и он, — ответила она, указывая на приближающегося к нам мужчину.

Довольно высокий, под стать самой Инне, черты лица резкие, но вполне гармоничные, тёмно-русые волосы короткие и заметно вьющиеся.

— Это Вероника Солнцева, моя подруга и соседка по комнате. А это Мартин Шталь, мой жених. Надеюсь, вы подружитесь.

Глава 19

Вероника

Знакомство состоялось. Инна не успела рассказать, но её жених, должно быть, происходил из знаменитой и древней магической семьи. Одной из тех, где амулеты получали ещё в детстве.

Я переводила растерянный взгляд с лица Инны на Мартина, всё ещё не представляя себе, как они могли быть обручены, почти не зная друг друга. Может, и хорошо, что я не с самого детства принадлежала к магическому миру и выросла в самой обычной семье? В противном случае, если верить подруге, и мне непременно навязали бы какого-нибудь жениха, а подобная перспектива меня вовсе не радовала.

Впрочем, Инна, кажется, была вполне довольна этой участью. Да и сам Мартин… Не похоже было, чтобы он возражал против организованного заранее союза. К тому же, Инна — красивая, яркая, неглупая девушка. Ему с ней повезло, так что за Мартина можно было даже порадоваться.

Шталь протянул мне руку, и я неловко дала ему свою. Рукопожатие было довольно крепким. Мартин не сразу отпустил мою руку, на некоторое время задержав мои пальцы в своей прохладной ладони, и ещё раз смерил меня заинтересованным взглядом. Что-то подсказывало мне, что этот интерес обусловлен не только тем фактом, что я приходилась подругой его невесте. Под его взглядом мне стало неловко, и я снова начала оглядываться по сторонам, будто ища защиты.

Но никто не обращал на нас внимания. Разряженные в пух и прах ведьмы и маги продолжали веселиться, пили шампанское и переговаривались между собой, обмениваясь словами, часть которых я не понимала, должно быть, они казались тех магических аспектов, которые мы ещё не успели изучить. Инна снова наклонилась к моему уху и шёпотом поинтересовалась, понравился ли мне её жених.

— Это ведь твой жених. Он должен нравиться тебе, а не мне, — ответила я так же тихо, но, увидев ухмылку на лице Мартина, подумала, что, пожалуй, он наш диалог прекрасно расслышал.

— Мне нравится, можешь не сомневаться, — заметила Инна и взяла мужчину под руку.

Вместе они смотрелись весьма эффектно — высокие, молодые, улыбающиеся, уверенные и сознающие собственную силу. Но я никак не могла отделаться от навязчивой и неприятной мысли, что Мартин Шталь, этот маг и неожиданно объявившийся жених Инны, чем-то меня пугает. От него исходила опасность, и, хотя я не могла объяснить, в чём именно она заключалась, чувствовала это, и хотелось куда-нибудь спрятаться от его внимательного взгляда.

Я сделала ещё глоток прохладного шампанского из своего бокала, и мне стало немного легче. Даже почти удалось убедить себя в том, что я сама себе надумала все эти тревожные мысли. В конце концов, если сначала стать свидетельницей убийства, затем получить письмо о том, что кому-то об этом известно, а после провести несколько дней в компании человека, который считает, что доверять нельзя никому, можно стать и куда более подозрительной.

В этот момент, будто почувствовав, что я о нём подумала, появился Дарий. Неизвестно, где он находился и с кем успел пообщаться за то время, что меня не было рядом, но настроение у него явно успело улучшиться. В руке у Княжевича также был бокал с шампанским.

— Надеюсь, праздник тебе нравится, — проговорил он, небрежно потрепав меня по волосам. Инна понимающе усмехнулась. Я нахмурилась. — Привет, Мартин.

Я наблюдала за тем, как они обменялись рукопожатиями, вот только никаких добрых или дружеских чувств на лицах мужчин при этом не появилось. Скорее, наоборот. Дарий подобрался и напрягся, словно готовясь к схватке, но Инна, кажется, ничего не заметила.

— Вы знакомы? — поинтересовалась она.

— Мир тесен, — ответил ей Мартин. — А магический — особенно.

— Ещё как тесен, — подтвердил Княжевич, одним глотком опустошая свой бокал и отбрасывая его куда-то в сторону. Я успела заметить, как стекло вспыхнуло в солнечных лучах и тут же растворилось в воздухе. Покосившись на свой бокал с некоторым сомнением, я пришла к выводу, что едва ли проверну этот фокус, не запулив его ни в кого из окружающих.

— Как ты, готова к началу занятий? — осведомилась Инна. — Хотя, кого я спрашиваю? Ты ведь у нас так любишь учиться!

— Пожалуй, уже не так сильно, как раньше, — пробормотала я.

— Кажется, я даже знаю, почему, — отозвалась она.

— И почему же? — полюбопытствовал Дарий. — Может, и мне расскажете?

— Будет меньше времени для свиданий! — воскликнула Инна, подталкивая меня так, что я, не ожидая этого, налетела прямо на Княжевича и едва не расплескала содержимое своего бокала. А Инне хоть бы что! Ещё и рассмеялась при этом.

— Допивай, — невозмутимо сказал мне Дарий. — И пойдём танцевать.

— Танцевать? — растерянно переспросила я. — Но я не умею… Я не…

— Очень интересное украшение, Вероника, — произнёс вдруг Мартин, взгляд которого был прикован к висящему на моей шее ключу, который выскользнул из-за выреза платья, куда я его спрятала. — Если, конечно, это просто украшение… Вы позволите?

Сделав шаг ко мне, Шталь приподнял ключ. Он оказался так близко, что его пальцы почти касались моей шеи. Мне снова стало не по себе — показалось, что сейчас Мартин просто дёрнет за ключ, обрывая цепочку, а затем исчезнет, унося с собой вещь, которая стала мне слишком дорога, чтобы расстаться с ней.

Я вспомнила о предложении Княжевича и с надеждой посмотрела на него.

— Да, я хочу танцевать! А допивать не хочу.

— Хорошо, — согласился Дарий, забирая у меня бокал и с непринуждённым изяществом проделывая с ним то же, что и со своим. — Прошу нас извинить, но мы вынуждены вас оставить.

Княжевич взял меня за локоть и потянул в сторону. Ключ выскользнул из руки Мартина, и тот проводил его разочарованным взглядом. Я успела помахать рукой Инне, которая ответила мне подмигиванием.

Дарий меня в это мгновение просто спас, но я ничего ему не сказала, да и он промолчал. Может быть, мне всё это только показалось. Я уже не разбирала, что правда, а что только мои страхи, которые лишь подпитывались приближением первого учебного дня нового курса.

Как бы то ни было, я порадовалась, что мы оказались на некотором расстоянии от Мартина с его непонятным интересом к моему ключу. Меня уже не пугало, что для этого придётся танцевать. Хотя, возможно, это был всего лишь предлог?

Но оказалось, что нет. Когда я увидела несколько пар, которые плавно кружились под льющуюся откуда-то музыку, то сразу же поняла, что так танцевать совершенно точно не смогу. Не стоило и пытаться, но Княжевич, похоже, считал иначе, потому что решительно повёл меня в сторону танцующих.

— Я оттопчу тебе ноги, — честно предупредила я.

— Не страшно, — ответил Дарий.

Через некоторое время, когда я поняла, что никто не обращает на меня внимания, я немного расслабилась и перестала думать о том, как выгляжу со стороны. К тому же, получалось не так уж плохо. Музыка была в самый раз — не слишком медленная, но и не быстрая, нежная и мелодичная. Казалось, её звуки с лёгкостью подхватывали моё тело, заставляя двигаться в унисон, кружиться и почти отрываться от земли подошвами босоножек. Возможно, это тоже была какая-то магия. Я чувствовала тепло поддерживающих и направляющих меня рук Дария, не ощущая никакой неловкости от того, что он снова оказался слишком близко. Голова закружилась — неизвестно, от чего: от танца, выпитого шампанского или от его взгляда.

Когда танец закончился, мы отошли в сторону.

— Жди меня здесь. Сейчас вернусь, — проговорил Дарий и скрылся в толпе.

Я завертела головой, пытаясь понять, куда он подевался, но Княжевич успел скрыться из вида. Мне снова стало тревожно. Захотелось вернуться к Инне — уж лучше её жених, чем незнакомые люди вокруг.

В это время всё вокруг погрузилось в темноту. Я готова была запаниковать и закричать от ужаса — слишком сильно происходящее напомнило то, что тогда случилось в лесу. Но вскоре небо разрезали вспышки разноцветных огней, и я поняла, что это начался фейерверк, для наступления которого решили не ждать ночи.

Зрелище оказалось по-настоящему впечатляющим. Такой красоты мне ещё не приходилось видеть. Огни над головами людей сплетались в длинные нити, складывались в причудливые узоры, вертелись, летали и меняли форму. Вслед за огнями в вышине появились небесные фонарики, возникшие словно ниоткуда. Они тоже были разного цвета, и их плавное движение казалось затейливым танцем. Музыка сменилась — стала громче, энергичнее, к ней прибавилось пение на незнакомом языке. В толпе раздались восторженные вздохи.

Я едва не ахнула от неожиданности, когда обнаружила, что огни загораются не только наверху, но и внизу, там, где стояли люди. Но никто, казалось, этого не испугался. Некоторые даже зааплодировали.

Вслед за этим появились небольшие круглые шары, которые светились несколько слабее, но начали с негромкими хлопками взрываться, едва их задевали. Из них сыпались конфетти, серпантин, перья, бусины и даже конфеты. Некоторое время я рассматривала эти диковины, затем решилась прикоснуться к одному из шаров, и тот рассыпался ворохом розовых лепестков.

Княжевич всё ещё не показывался. Я никуда не уходила с того места, где он меня оставил, разве что сделала несколько шагов в сторону, чтобы увернуться от огненных вспышек, которые, судя по всему, не были горячими, но дотрагиваться до них всё равно не хотелось. Праздник был в самом разгаре.

Я не успела понять, что произошло, когда один из шаров-хлопушек ударил меня в грудь, не взорвавшись при этом, и заставил потерять равновесие. Музыка зазвучала громче, и моего вскрика никто не услышал. Взмахнув руками, я рухнула на спину прямо под ноги веселящихся людей.

Падение заняло всего несколько секунд, но показалось невероятно долгим. Высоко надо мной вспыхнул очередной замысловатый узор фейерверка, в толпе раздались восхищённые возгласы. Это было последнее, что я успела увидеть и услышать.

Глава 20

Вероника

Я слышала знакомый голос, который снова и снова настойчиво повторял моё имя и чего-то от меня требовал. Хотелось отмахнуться от этого зова, чтобы опять провалиться в густую чернильную темноту. Чтобы снова увидеть промелькнувшую перед глазами картину — склоненные ветки деревьев, которые образовывали природный зелёный лабиринт, и бегущую по нему женщину, чей силуэт казался мне смутно знакомым.

Но голос не желал отступать и продолжал будить меня, вытаскивать из темноты, звать к себе.

— Вероника! Вероника, открой глаза! — повторил он.

Я разомкнула веки и увидела лицо Дария.

— Вероника, что ты помнишь?

Он помог мне сесть, и я пожала плечами в ответ на его вопрос. Что я помнила? Праздник… волшебные переплетения разноцветных огней в небе… шары-хлопушки… резкий удар… страх… шум в ушах… чувство нехватки воздуха… Дальше — темнота. Кажется, я упала, но не могла сказать, что случилось дальше.

Осмотревшись, я поняла, что сижу на густой траве. Откуда здесь взялась трава? Куда подевались люди? В небе над головой больше не было ни огней фейерверка, ни небесных фонариков. Только звёзды.

— Где мы? — поинтересовалась я, пытаясь встать на ноги, но Княжевич меня удержал.

— Осторожно, не делай резких движений. Мы на холме, там, где оставили машину. Скоро будем дома.

Дома… Это прозвучало так, словно у нас был общий дома. Но ведь завтра начинались занятия в Университете Магии! Это означало, что мне нужно вернуться в общежитие. Соседки наверняка уже там и гадают, куда это я подевалась.

Хотя, Инна ведь узнала про Дария и, должно быть, решила, что теперь я буду жить у него.

Княжевич помог мне подняться, дойти до машины и сесть на заднее сиденье. Я поднесла руку к шее и потянула за цепочку. Ключ лёг в мою ладонь, и мне стало спокойнее — хотя бы его я не потеряла.

Несмотря на то, что уже успела наступить ночь, в городе было по-прежнему шумно. Возвращающиеся с праздничных гуляний люди весёлыми компаниями толпились на улицах. Трамваи, которые в честь праздника работали допоздна, с негромким перезвоном проезжали мимо.

— Мне нужно в общежитие, — напомнила я Дарию о том, что завтра должна быть в университете.

— Сейчас уже поздно, — отозвался он. — Утром я тебя отвезу.

Я представила лицо Инны и её понимающие усмешки. Да, теперь мне покоя не видать ещё и по этой причине. Весёленький учебный год намечается, ничего не скажешь.

— Что со мной было? — спросила я.

— Дома поговорим, — ответил Княжевич, не глядя на меня, и интонация его голоса мне весьма не понравилась.

Доехали мы быстро. Дарий попытался помочь мне выбраться из машины, но я уже чувствовала себя достаточно хорошо — физически, во всяком случае. Я всё ещё держала одной рукой ключ, как будто продолжала бояться, что он исчезнет.

Пока Княжевич был в ванной, я направилась в спальню, где подошла к окну. Вспомнила начало этого дня и собственные тревоги по поводу дня завтрашнего, приглашение на праздник и дорогу туда, встречу с Инной и её неожиданно объявившимся женихом. Сейчас мне казалось, будто это произошло целую вечность назад.

Затем в памяти возникло ощущение неотвратимого падения под громкий смех окружающих людей, которые этого даже не заметили. Казалось, всего несколько секунд отделяли меня от участи быть растоптанной. Все смотрели вверх, на небо, никто не глядел под ноги.

Снова пришёл страх. Нахлынувшее на меня ощущение было липким, тягучим, тяжёлым. Я как будто опять очутилась в толпе и осознала, что праздник закончился, а вместо него началось нечто страшное, непонятное и безнадёжное.

Не задумываясь над тем, что делаю, я опустилась на пол и заползла под кровать. Места под ней было вполне достаточно, чтобы спрятаться. Представилось, как проходят дни, а я всё продолжаю сидеть под кроватью и скрываться там от неизвестной опасности.

Возможно, эта фантазия могла бы даже показаться смешной. Но мне было не до смеха. Я снова подумала о том, что утром должна находиться в университете. Там не будет фейерверков и круглых хлопушек, но едва ли это кому-то помешает. Мало ли возможностей и способов избавиться от одной недоучившейся ведьмы? Своё право на использование магии не только на практических занятиях в университете я должна получить лишь по достижении двадцати одного года. Если, разумеется, доживу до этого возраста.

Когда Княжевич, вошёл в комнату, он не сразу меня обнаружил. Вернее, и не заметил бы, если бы я не откликнулась на его голос. Вопреки моим подозрениям он не стал смеяться.

— Не уверен, что там удобно, поэтому, может, всё-таки вылезешь? — спросил Дарий, заглядывая под кровать.

— Мне удобно, — отозвалась я, не пытаясь стереть набежавшие слёзы.

— Правда? Может, подвинешься? Я бы присоединился.

— Нет.

— Тогда вылезай, — мягко произнёс Дарий и протянул мне руку. — Пока чай не остыл.

Пришлось подчиниться. Перспектива выпить горячего чая, в самом деле, выглядела соблазнительно. К тому же, мне, наверное, следовало бы порадоваться тому, что всё обошлось. Но надолго ли это моё везение? В следующий раз всё может получиться совершенно по-другому.

— Меня хотели убить, — сказала я, выбравшись из-под кровати.

— Знаю, — неохотно ответил Княжевич. — На случайность это было… мало похоже.

— Ты обещал рассказать, что со мной произошло, — напомнила я.

— Очередная магическая ловушка. Почувствовать её было практически невозможно — слишком много вокруг другой магии. Но я, скажем так, успел вовремя, — добавил он.

По лицу снова потекли предательские слёзы — возможно, от всего случившегося, а, может быть, от его слов. Я вспомнила о том, сколько раз Дарий вот так успевал вовремя появиться и помочь мне. Даже тогда, когда Княжевич злился, он всё равно заботился обо мне.

— Кажется, грядёт наводнение, — проговорил Дарий, стирая с моей щеки солёные капли. — Надо предупредить соседей.

— Не надо, — фыркнула я. — Столько даже мне не наплакать.

— Это радует, — заметил он. — Так как, идём пить чай? Да и поспать немного не помешает. Тебе завтра надо быть бодрой, а то уснёшь на первой же лекции. Что ты так смотришь — у меня крылья выросли?

Я не хотела влюбляться — ни в кого, а особенно в Дария Княжевича. Не хотела в школе, когда одноклассницы не могли отвести от него взглядов. Не хотела, несмотря на то, что он спасал меня, смешил, ругал, обсуждал со мной книги, был рядом, и я так привыкла к этому, что иногда начинало казаться, будто он будет со мной постоянно — сегодня, завтра, всегда.

Но оказалось, что от моего желания ничего не зависело.

В эту минуту, когда он, вытащив меня из-под кровати, стоял напротив и говорил о чае и завтрашних лекциях, я поняла, что и мне не удалось избежать этой участи. Чувствовать что-то странное и прежде неведомое. Влюбиться.

Но это меня вовсе не обрадовало. Даже наоборот — испугало. Вот только, если я могла попытаться уйти и спрятаться от него, то убежать от себя и собственных чувств, что нахлынули на меня, будто прорвало плотину, не было никакой возможности.

Я вдруг подумала, что, наверное, и с магией так же. Сначала она пугает, и не хочется признавать её частью собственного существа, а затем чувствуется с невиданной силой и переполняет так, что даже кончики пальцев покалывает от желания сотворить какое-нибудь волшебство. Но нельзя. Пока нельзя. А что можно?

— Я жду тебя в гостиной, — объявил Княжевич и, развернувшись, вышел из спальни.

Я прижала к щекам прохладные ладони, радуясь тому, что он не мог прочитать мои мысли. Или мог? Если так, то неудивительно, что сбежал.

Дарий удивил меня тем, что принёс чай в гостиную. И не только чай. Он поставил на столик два бокала и уже знакомую бутылку доминиканского рома — ту же самую или уже другую?

— Опять?! — воскликнула я.

— Тебе не помешает, — отозвался Княжевич. — Ты слишком долго пробыла без сознания.

Вспомнив об этом, я снова задумалась над тем, как могла упасть на площади, а очнуться рядом с машиной. Не тащил же он меня на руках всю дорогу. Хотя, вполне вероятно, что обратный путь мы проделали через очередной магический портал.

Ром показался мне ещё крепче, чем в прошлый раз. Напиток обжигал рот, но я решительно сделала несколько глотков, а затем запила их горячим чаем. Княжевич посматривал на меня с усмешкой.

Услышав негромкий шум, я не сразу поняла, что это пошёл дождь. По оконному стеклу застучали холодные капли. Ночной город после закончившегося праздника умывался дождём.

Я допила содержимое своего бокала, и Дарий наполнил его снова. Он сидел на диване напротив меня, небрежно покручивая бокал в длинных пальцах. Я смотрела на него, будто в последний раз, отмечая и запоминая каждую деталь его облика — сильные руки, густые чёрные волосы, касающиеся воротника рубашки, лукавые искорки в синих глазах.

Дарий поднял голову и перехватил мой взгляд. Я поспешно отвернулась к окну, но было уже поздно. Он увидел, как я на него смотрела, и оставалось лишь надеяться на то, что Княжевич ничего не прочитал по моему взгляду.

Я выпила ещё немного, едва не закашлявшись. Вспомнилось, как в тот вечер не могла даже добраться до коридора самостоятельно. Пожалуй, пора было остановиться и отправляться в спальню. Но всё же я допила и второй бокал. Поднялась на ноги, слегка пошатнулась, направилась к выходу из гостиной… И остановилась, почти врезавшись в прозрачную магическую стену. Обернувшись к Дарию, я бросила на него возмущённый взгляд — опять твои фокусы?

Княжевич протянул руку. Больше не было сил сопротивляться. Я подошла к дивану, Дарий привлёк меня ближе, обнял, погладил по волосам. В его руках было тепло и спокойно. Я слушала шуршание дождя за окном, и мне хотелось, чтобы эти минуты никогда не заканчивались.

Когда Дарий захотел что-то сказать, я не дала ему этого сделать — повернулась и поцеловала его.

Глава 21

Вероника

Просторную аудиторию университета заливал солнечный свет. Студенты в честь первого дня занятий вырядились, кто во что горазд, но многие, как и я сама, предпочли прийти в джинсах и майках. Время от времени раздавались смешки или огорчённые вздохи по поводу окончания каникул, но многие старались казаться серьёзными — как-никак уже третий курс, пора и о специализации задуматься.

Об этом же напомнила и преподавательница Элла Руслановна Варженевская, которая должна была вести новый для нас предмет. Впрочем, половину из того, что было сказано на организационном собрании для студентов, я прослушала. Мысли то и дело возвращались к вчерашнему вечеру и ночи, а также ко всему тому, что со мной случилось за последние дни этих показавшихся невероятно долгими каникул.

Когда я сама поцеловала Княжевича, он на мгновение замер, будто не до конца поверил в происходящее или задумался над тем, что ему делать дальше. Но не успела я осознать собственное неприличное поведение и сделать попытку остановиться, как он тут же принялся целовать меня в ответ — сначала нежно, а затем сильно и жадно, горячо и требовательно. Тёплые губы на моих губах, ресницах, шее, плечах… короткие вдохи между поцелуями… пуговицы его рубашки и горячая кожа под ладонями… пальцы, нетерпеливо расстёгивающие платье, сжимающие запястья, изучающие моё тело.

Мы даже до спальни не добрались, остались на диване. Но проснулась я на кровати. Одна и под звук будильника на мобильном телефоне, хотя никак не могла вспомнить, когда я успела его завести.

В дверях спальни показался Княжевич — полностью одетый и, пожалуй, даже чересчур энергичный.

— Вероника, марш завтракать и в университет! — бодро объявил он и тут же скрылся.

Я растерянно посмотрела ему вслед, гадая, не приснилось ли мне произошедшее ночью. Но слишком уж всё было реалистично и правдоподобно для сна. К тому же, обычно я ложилась спать в пижаме и до этого утра ещё ни разу не просыпалась… без ничего.

Через некоторое время, когда я появилась на кухне, Дарий уже успел оттуда уйти. Нельзя было сказать, что он намеренно избегал меня, но, как бы то ни было, а кофе мне пришлось пить в одиночестве. Я едва не разлила его, так торопилась. Не хотелось опаздывать в университет в первый же день, а ведь следовало ещё заглянуть в общежитие, чтобы оставить там вещи. Мне предстояло вернуться к учёбе и вести себя как ни в чём ни бывало, чтобы ни преподаватели, ни однокурсники ни о чём не догадались.

Вот только был ли смысл притворяться, если кто-то всё равно знал о том, что я там была и всё слышала?

Княжевич не появлялся, пока я торопливо собирала вещи и выходила из спальни. Ощущения казались странными — если недавно я была совершенно не в восторге от перспективы пожить у него какое-то время, то сейчас мне не хотелось уходить. Но ведь остаться он тоже не предложил…

Ключ вместе с цепочкой я поначалу спрятала в самый потайной карман сумки, но затем передумала и снова надела на шею, спрятав под одеждой. Так мне было гораздо спокойнее. К тому же, я знала о том, что кто-то успел побывать в моей комнате общежития, и ничего не мешало неизвестному человеку повторить это, пока мы с соседками будем в университете.

— Жду тебя в машине! — крикнул Дарий.

Выходя из квартиры, я хлопнула дверью так, что даже руке стало больно.

В машине Княжевич был таким же, как обычно. Невозмутимым, уверенным, разве что слегка задумчивым. Когда он вытащил сигареты и закурил, я ничего не сказала. Никто никогда не учил меня тому, как нужно разговаривать на другой день с человеком, с которым провела ночь. Особенно если он ведёт себя так, как будто ничего не было.

Внезапно разозлившись, я решила, что в таком случае мне оставалось лишь поддержать правила игры. Если он решил молчать — пожалуйста, если сожалел о том, что случилось, — пусть! Я ни о чём сокрушаться не собиралась.

Машина остановилась недалеко от здания общежития, и Дарий повернулся ко мне, когда я уже собиралась выйти.

— Обещай, что будешь осторожна и позвонишь мне, если что-то случится, — проговорил он. — Обязательно. В любом случае.

— Хорошо, — ответила я, пожимая плечами. Позвонить-то я, конечно, могу. Если успею.

Княжевич наклонился ко мне, и его губы дрогнули, будто он собирался сказать что-то ещё или поцеловать меня. В окно машины негромко, но требовательно постучали. Я вздрогнула и, резко развернувшись, увидела Инну, которая смотрела на меня с поддразнивающей усмешкой.

— Доброе утро! — произнёс Княжевич, открывая дверцу машины. — Возвращаю вашу подругу.

— Вовремя, а то я уже думала, что ты не приедешь, — отозвалась она, ответив на его приветствие.

Я подхватила свои вещи и выскользнула из машины. Обгоняя Инну, направилась к входу в общежитие. Я ни разу не обернулась.

Позже, поздоровавшись с остальными девушками и оставив в комнате вещи, я отправилась в университет, окружённая толпой других студентов. Возможно, именно благодаря этому я почти не почувствовала страха, когда перешагивала порог здания. В прохладном холле было ещё более шумно, чем на улице. Учащиеся приветствовали друг друга, обнимались, обменивались новостями. Преподавателям с трудом удалось организовать это галдящее сборище в отдельные группы по курсам и проводить на собрания в аудитории.

Я сидела за столом рядом с Инной. Она казалась весьма довольной и, судя по красноречивым взглядам в мою сторону, собиралась возобновить атаку вопросами по поводу наших с Княжевичем отношений. Я решила, что буду держаться до последнего и делать вид, будто не понимаю, что она имеет в виду, расспрашивая о том, что между нами происходит.

А впрочем, я, и правда, этого не понимала. Теперь, когда стало очевидно, что мои чувства к нему значительно превышали дружеское расположение и благодарность за помощь, я чувствовала себя ещё более уязвимой, чем раньше. Холодное поведение Дария этим утром причинило мне куда больше боли, чем его саркастические комментарии и тот факт, что раньше он обращался со мной, как с ребёнком. От этого ощущения чудесные воспоминания о прошедшей ночи постепенно таяли, уступая место тревогам сегодняшнего дня, которого я заранее боялась. Может быть, нужно было набраться смелости и попытаться поговорить с ним?

От этих мыслей меня отвлёк звук открывающейся двери, в которую кто-то вошёл. Должно быть, явился опоздавший на начало собрания студент. Я ещё ниже опустила голову и зевнула.

— Вы все, должно быть, знаете о том, что случилось с нашим уважаемым деканом, — произнесла Элла Руслановна. — Сейчас мне бы хотелось представить вам нового декана Карла Карловича Розенберга.

Услышав эти слова, я бросила взгляд на сидевшую рядом Инну. Карл Карлович Розенберг? Её отец?

Подняв глаза, я увидела рядом с преподавательницей высокого представительного мужчину, который производил впечатление абсолютно уверенного в себе человека, наделённого силой и властью. Я помнила, как он заходил к Инне в общежитие. Но случалось это крайне редко. Инна говорила, что у её отца какой-то крупный бизнес. Кроме того, она рассказывала о том, будто он — один из сильнейших магов нашего времени.

— Добрый день! — произнёс Карл Розенберг, обводя взглядом аудиторию. — Мне особенно приятно приветствовать собравшихся здесь студентов, потому что среди них находится моя единственная и любимая дочь Инна.

Розенберг говорил что-то ещё, но я больше не разбирала слов. Слышала только его голос, от звучания которого у меня внутри всё переворачивалось и сжималось в тугой узел. Руки сами собой соскользнули под стол, пальцы начали крутить кольцо-амулет, всё крепче сжимая его. Окружающие слушали выступление нового декана, и никто не замечал, что со мной происходило. Голос говорившего звучал медленно, размеренно, официально, его интонации было другими, нежели тем вечером в коридоре университета, и всё же я знала, что слышала именно его.

В последнем усилии сдержать поток магии я уцепилась за сиденье своего стула, но было уже поздно. Зазвенели выбитые мощной волной стёкла. В аудитории раздались крики. Где-то захлопали двери, зашумели шаги, заскрипели ступеньки лестниц. С громкими хлопками полопались украшавшие помещения университета воздушные шары. По зданию разнёсся истошный вой пожарной сигнализации. Всё это случилось практически одновременно и произошло по моей вине.

Я не сопротивлялась, когда Элла Руслановна подошла и вывела меня из аудитории. На нас смотрели с изумлением и страхом. Поймав на себе взгляд тёмных глаз Карла Розенберга, я не сразу отвернулась.

В просторном кабинете, где находились рабочие места преподавателей, я устало рухнула на стул. Элла Руслановна нервно потирала руки и ходила туда-сюда. От мелькания её пестрой одежды у меня зарябило в глазах, и я зажмурилась.

— Вероника, вы же понимаете, что мне придётся позвонить инквизиторам? — проговорила она, поворачиваясь ко мне.

Я кивнула, наблюдая за тем, как она потянулась к телефону. Разговор занял всего несколько минут. Я вспомнила Виолетту и поняла, что меня в ближайшее время ожидает то же, что произошло с ней. Кстати, я так и не увидела её в этот день — ни в общежитии, ни в университете. Её как будто и не было вовсе. Может быть, те студенты, которые попадали в руки Инквизиции, отчислялись из Университета Магии? Или… просто больше не возвращались?

— Может быть, вы хотите кому-нибудь позвонить? — спросила преподавательница. — Семье, например?

В памяти возникли слова Княжевича, сказанные сегодняшним утром. «Обещай, что будешь осторожна и позвонишь мне, если что-то случится, — услышала я от него на прощание. — Обязательно. В любом случае».

— Да, хочу, — ответила я.

Глава 22

Вероника

«Вы имеете право на один звонок», — вспомнила я, когда Элла Руслановна протянула мне телефонную трубку. Вот только я вовсе не была уверена в том, что Княжевич станет моим адвокатом. Разумеется, у специалистов Магического Надзора тоже имелись собственные права, и немалые, но всё же им едва ли хотелось бы портить отношения с Инквизицией из-за какой-то малолетней ведьмы.

Несмотря на это, я искренне надеялась, что Дарий ответит на звонок сразу, и едва дышала от волнения, слушая громкие гудки в телефоне.

— Кто это? — проговорил его голос.

— Вероника, — выдохнула я.

— Что-то случилось? — спросил Княжевич.

— Да. Я… увидела того человека и не смогла сдержать себя. За мной приедет инквизитор.

— Ты его убила?

Услышав этот вопрос, я едва не засмеялась. Дарий оставался в своём репертуаре. Не стал ужасаться, охать и ахать, а сразу же выдвинул собственный вариант развития событий.

— Нет. Но я…

— Понятно, навела шороху в университете, — произнёс он. — Слушай меня. Не бойся. Не плачь. Не сопротивляйся, когда они приедут. Я знаю, куда тебя отвезут, и прибуду туда. Без меня не отвечай ни на какие вопросы. Поняла?

— Поняла, — отозвалась я. Тяжесть на душе стала чуть легче от этих слов, от звучания его голоса, от того, что я больше не была одна.

Закончив разговор, я посмотрела в окно. Солнечная и безветренная погода как будто контрастировала с тем, что творилось в моих мыслях. Произошло страшное. Я никак не ожидала увидеть таинственного убийцу в первый же день занятий и, тем более, предположить не могла, что им окажется отец моей подруги Инны, который убил декана и занял его место. Поэтому мне и показался знакомым этот голос — ведь Карл Розенберг навещал дочь в общежитии, и я слышала его раньше.

Я скорчилась на неудобном стуле. Элла Руслановна сидела напротив меня, перебирая какие-то бумаги. За дверью слышались шаги и голоса, однако в кабинет никто не заглядывал. Это меня радовало — не хотелось бы, чтобы кто-нибудь вошёл сюда и начал рассматривать меня, будто дикого зверя в зоопарке. Взбесившегося зверя.

Когда в дверь постучали, преподавательница нервно вздрогнула. Я вся сжалась, пока она впускала визитёра и вкратце рассказывала ему о том, что произошло. Его бесцветно-серые глаза остановились на мне, и их выражение стало удивлённым, будто инквизитор не мог поверить в то, что это я — такая тощая и маленькая — стала причиной случившегося в университете разрушения и хаоса.

Он выглядел практически так же, как тот, которого я видела несколько дней назад возле общежития. На нём была идеально чистая и отглаженная форма, напоминающая полицейскую. Мне никогда не нравились люди в форме, они вызывали у меня непонятную смутную тревогу.

— Благодарю за то, что сразу позвонили, — сказал он Элле Руслановне и снова повернулся ко мне.

Я уже поднялась со стула и очень старалась держаться так, чтобы ноги не дрожали, а колени не подгибались. Он не должен был знать о том, как мне страшно. Когда инквизитор уже развернулся к двери, та неожиданно открылась, и в кабинет ворвалась Елена Никифоровна, одна из благоволивших ко мне преподавательниц. Она выглядела растерянной и расстроенной. Я сделала шаг по направлению к ней, но под предупреждающим взглядом инквизитора остановилась.

— Вероника, как же это? — проговорила Елена Никифоровна, переводя взгляд с меня на остальных присутствующих. — Случилось какая-то ошибка, да? Ты ведь не могла…

— К сожалению, никаких ошибок, — ответила ей Элла Руслановна. — Я была там и всё видела. Надеюсь, вы доверяете моему опыту и знаете, что я могу распознать, от кого из студентов в аудитории исходит магия. Жаль, что я не заметила раньше и не смогла остановить…

Я усмехнулась. В тот момент преподавательница любовалась на Карла Карловича Розенберга и слушала его выступление. Я могла забраться с ногами на стол, а она бы этого не заметила.

— Я не могу больше здесь задерживаться, — проговорил инквизитор, выходя из кабинета, и я последовала за ним.

Пройдя по зданию университету к выходу, я смогла увидеть и оценить масштаб разрушений. Выбитые окна выглядели жутковато. Сигнализация успела замолчать, но, судя по тому, что кое-где я заметила лужицы воды, небольшой пожар всё же начался, и его вовремя успели потушить.

Встречавшиеся на пути преподаватели и студенты бросали на нас взгляды — любопытные, испуганные, возмущённые. Не было только равнодушных. Никого из своих однокурсников я не встретила.

Выйдя из университета, мы сели в машину, которая выглядела такой же серой и безликой, как и человек, который сел за руль, посадив меня на переднее сиденье. Я понятия не имела, куда меня повезут. Руки стали холодными и влажными, я вцепилась в лежащую на коленях сумку и отвернулась к окну.

Дорога показалась неожиданно долгой. Вскоре я перестала узнавать районы города, по которым мы ехали. Через некоторое время дома сменились деревьями.

Машина остановилась возле окружённого высоким кованым забором четырёхэтажного старинного здания, похожего на загородную усадьбу какого-нибудь графа из прошлых веков. Возможно, именно так когда-то и было, сейчас же здание занимали инквизиторы. Я вышла и сделала несколько шагов, чтобы размять ноги, но сопровождающий тут же окрикнул меня, чтобы я стояла на месте.

Через некоторое время он провёл меня внутрь здания, и на входе нас встретили люди, одетые в точно такую же форму. Они забрали у меня сумку и кольцо-амулет, а затем потребовали оставить отпечатки пальцев. От всего этого у меня снова появилось ощущение, будто я нахожусь в полиции.

Обстановка здания была предельно аскетичной и строгой, но по высоким потолкам, старинным лепнинам и широким окнам, забранным решётками, можно было сделать вывод, что я угадала, и когда-то здесь, в самом деле, обитала аристократическая семья.

Мы поднялись на второй этаж, где инквизитор почти втолкнул меня в небольшое помещение, в котором из мебели размещались только голый деревянный стол и несколько стульев. На один из них мне и было приказано сесть. После этого он объявил, что через несколько минут меня будут допрашивать.

— Нет, — ответила я и, обнаружив, что мой голос почти пропал, закашлялась. — Ко мне должен приехать… мой друг. Он из Магического Надзора.

— А, личный адвокат, — ухмыльнулся ставший неожиданно говорливым инквизитор. — Непростая вы барышня, как я посмотрю, водите дружбу с МН. В любом случае, вам придётся подождать здесь.

С этими словами он вышел, оставив меня одну. Некоторое время я сидела на стуле, вытирая ладони об одежду и пытаясь глубоко дышать, чтобы не дать подступающим к горлу рыданиям вырваться наружу. Княжевич ведь сказал, что не нужно плакать, да я и сама не хотела давать инквизиторам повод наблюдать мою слабость.

Где же Дарий? Я надеялась, что он приедет сюда раньше меня, но, должно быть, у него были и свои дела, которые требовалось закончить. Я встала и подошла к окну, оглядела внутренний двор, окружённый тщательно подстриженными кустарниками. Он казался таким благоустроенным и мирным, что можно было почти забыть, в каком заведении я находилась. Но не получалось не думать обо всех тех магах и ведьмах, которых привозили сюда раньше, о том, какими способами их допрашивали и за что наказывали.

Когда дверь за спиной скрипнула, я с надеждой повернулась к выходу.

— Любишь ты преподносить сюрпризы, Вероника, — заметил Дарий, который вошёл один, без сопровождения инквизиторов. — Но, признаться, такого я не ожидал.

Я сделала несколько шагов, обняла его, уткнувшись носом в плечо, обтянутое чёрной рубашкой. Дарий погладил меня по волосам, и я всхлипнула. Пусть иронизирует, пусть ругается, пусть называет меня бестолковой ведьмой — главное, что он рядом.

— Я же просил тебя не плакать, Вероника, — проговорил он.

— Я не плачу, — выдохнула я. — Я просто…

— Что? Соскучилась?

— Да, — неожиданно для самой себя призналась я.

— Послушай, — произнёс Дарий, слегка отстраняя меня и заглядывая в глаза. — Что бы я ни говорил во время допроса, не возражай. Если мои слова тебя удивят, если я скажу неправду, подтверди всё, что услышишь. Договорились?

— Ладно, — согласилась я. — Но что…

— Хорошая девочка, — проговорил он и, наклонившись, быстро и крепко поцеловал меня.

Дверь снова открылась, пропуская уже другого мужчину, но весьма похожего на первого. Такая же форма и высокие чёрные сапоги, бесцветные глаза, сдержанные движения и сухопарая фигура. Я очень надеялась, что это не сам Верховный Инквизитор.

— Как я вижу, наша ведьма готова к допросу, — заметил он, и я попятилась назад, чтобы снова сесть на стул. Я вовсе не была готова. Ноги снова подкашивались, а руки дрожали. — И её адвокат тоже, — добавил он.

— Я не адвокат, — ответил Княжевич. — Но я должен кое-что сказать.

— Интересно, — отозвался инквизитор. — Продолжайте.

— То, что сделала ведьма Вероника Солнцева в университете, не было её виной. Она просто стала проводником магии. Моей магии.

Я растерянно уставилась на Дария. Он, в самом деле, решил соврать инквизиторам? Я вспомнила, что он просил меня подтвердить любые его слова.

— Что? — озадаченно переспросил инквизитор. — Вы хотите сказать, что сделали эту девушку проводником своей магии, внушив ей, что она должна сделать в университете? Но по какой причине?

— По личной, — невозмутимо ответил Княжевич. — Сегодня в должность декана Университета Магии вступил Карл Розенберг. У меня к нему личные счёты, и мне хотелось испортить ему этот день. Как видите, это удалось.

— Но вы же осознаёте, что нарушили закон, применили запрещённую магию разума, использовали ведьму, которой ещё не исполнилось двадцати одного года? — уточнил допрашивающий.

— Осознаю. И готов понести наказание, — сказал Дарий и, поймав мой взгляд, подмигнул. — Вероника Солнцева невиновна.

Глава 23

Вероника

Открыв глаза, я обнаружила, что сижу всё в том же унылом помещении, уронив голову на сложенные на столе руки. Я что, умудрилась заснуть в логове инквизиторов? Устало потёрла ладонями лицо, убирая назад волосы, и тут же всё вспомнила.

Почему это не оказалось всего лишь страшным сном? Почему я не могла в это мгновение просто проснуться и осознать, что ничего этого на самом деле не было? Ни назначения нового декана, ни того, что я устроила в университете, ни посещения этого места.

Когда Дарий заявил, что я невиновна, инквизитор снова переключил своё внимание на меня и потребовал, чтобы я подтвердила слова Княжевича. Я растерянно переводила взгляд с одного на другого и чувствовала себя так, как будто меня пытаются разорвать на две части, почти не оставляя возможности вдохнуть и подумать, чтобы принять решение. Дарий взял на себя мою вину. Я-то знала, что никакой магией разума по отношению ко мне он не пользовался. Вернее, пользовался, но не в этот, а в другой день, когда мы искали амулет ведьмы, и после того, как я примерила браслет, мне начали сниться эти сны о женщине, лица которой так и не удавалось увидеть. Но почему Дарий так сказал инквизитору? Почему он соврал и попросил меня согласиться со всеми его словами?

— Вы подтверждаете это заявление? — нетерпеливо повторил инквизитор. — Отвечайте!

Княжевич за его спиной нахмурился и знаками дал мне понять, что я должна немедленно со всем согласиться, чтобы не испытывать терпение инквизитора.

— Отвечайте!

Потупившись, я кивнула и закусила губу. Вот и всё. Теперь я тоже соврала. Вместо честного рассказа о том, что потеряла над собой контроль и позволила собственной магии вырваться на свободу, я подтвердила ложь, будто меня использовали, как безвольную марионетку. Что же теперь будет?

— Вы совсем запугали девушку, — хмыкнул Дарий. — Она уже представляет себе, как на заднем дворе готовят костёр.

— Не помешало бы, — бросил инквизитор и, потеряв ко мне всякий интерес, развернулся и направился к двери. — Идите за мной, а она пусть пока останется здесь.

Я больше ничего не успела сказать — они ушли, и в комнате стало тихо. Пододвинувшись ближе к столу, я приготовилась терпеливо ждать, сама не зная, чего. Почему Княжевич не боялся? Он вёл себя уверенно, спокойно и невозмутимо, словно не испытывал и сотой доли моего страха перед Инквизицией, как будто попадать в подобные места — самое обычное дело. А, может быть, так и есть, и для него это не в первый раз?

Должно быть, я сама не заметила, как задремала, и сейчас, проснувшись, озиралась по сторонам и думала, уж не забыли ли обо мне. Даже любопытно стало, что будет, если наступит ночь, и все, кто работает в этом здании, разойдутся по домам. Думать о том, что инквизиторы — тоже люди, которые где-то живут, варят кофе и поджаривают яичницу, было довольно странно.

Я вспомнила прошедшую ночь. То, как Дарий целовал меня — одновременно бережно и настойчиво. Я ничего ему не сказала, несмотря на то, что слова так и рвались из меня, и сложно было удержаться от признания в своих чувствах к нему.

Нужно было что-то делать, чтобы помочь Княжевичу, найти возможность хотя бы ещё раз поговорить с ним. Понял ли он, что именно Розенберг оказался тем человеком, голос которого я слышала в тот вечер? Ведь по телефону я не могла всего рассказать, да и здесь нам не позволили как следует поговорить. Как бы то ни было, а положение моё оставалось крайне незавидным. У отца Инны, которая очень им гордилась, было всё: деньги, связи, репутация. Он мог бы раздавить меня одной рукой, как надоедливую букашку, если б захотел. У меня же не было совершенно никаких доказательств того, что именно он убил декана, смерть которого была признана естественной.

Я попыталась открыть дверь и была очень удивлена, когда она поддалась. Оказавшись в пустом коридоре, я начала вспоминать, как сюда шла, но, учитывая размеры здания, пробродить здесь можно было до поздней ночи. Окна в коридорах также были оснащены прочными на вид решётками, и всё это напоминало тюрьму, из которой нет выхода.

Заслышав шаги, я тут же нырнула обратно в дверь, откуда только что вышла, и, ругая себя за трусость, остановилась возле стола. Через несколько минут дверь открылась, и передо мной появился тот же инквизитор, который привёз меня сюда. Человека, пришедшего с ним, я никак не ожидала здесь встретить, но тут же поняла, что рада видеть даже Аркадия Фогля.

— Добрый день, Вероника, — проговорил начальник Княжевича.

— Вы можете быть свободны, — сказал мне инквизитор.

— А как же… — растерянно пробормотала я.

— Я вас провожу, — произнёс инквизитор.

— Не стоит, я знаю дорогу, — отмахнулся от него Фогль, твёрдыми пальцами взял меня за локоть и повёл к двери.

На выходе из здания мне вернули все мои вещи, включая кольцо-амулет, которое я натянула на палец под хмурым взглядом охранников.

Уже в машине, сидя рядом с Аркадием Фоглем, я решилась посмотреть на него и задать вопрос.

— Где Дарий?

— Дома.

— Его отпустили? — выпалила я, но не успела обрадоваться, потому что собеседник тут же покачал головой.

— Только до завтра.

— А что будет завтра?

— Я думаю, тебе лучше не знать о том, как работает современная Инквизиция, — сообщил он с усмешкой, и я попыталась вспомнить, переходили ли мы с ним на ты при прошлой встрече. Но сейчас всё это не имело значения. Я хотела только одного — выведать, что ждёт Дария.

— Но я должна знать!

— Ладно, если тебе так уж любопытно. Мне удалось уговорить их не применять чересчур строгих мер, но псионика… инквизиторы её по понятным причинам не любят. Поэтому убедить их было непросто. Сошлись на компромиссе.

— На каком? — выдохнула я, изо всех сил вцепившись пальцами в жёсткое сиденье машины. Фогль рассказывал медленно, как будто специально заставлял меня мучиться. Я вспомнила о том, что нельзя позволять себе снова разозлиться, поэтому на всякий случай сняла с пальца кольцо и спрятала его в сумку.

— Запрет на занятие магией, отстранение от должности в Магическом Надзоре, лишение свободы, — перечислил Фогль.

— Навсегда?

— Что? — переспросил он. — Ах, нет, конечно. На полгода.

— Его на полгода посадят в тюрьму? — уточнила я.

— Инквизиторы называют это темницей. Звучит даже поэтично, не находишь? Им очень не нравится сравнение с обычными правоохранительными органами.

— Но ведь похожи, — заметила я и подумала, что Аркадий Фогль выглядит слишком спокойным для человека, работника которого на полгода отстранили от должности и собирались запереть за решёткой. Он вёл себя так, словно ничего не случилось. — Куда вы меня везёте?

— К Княжевичу. Он хотел тебя увидеть. Да и у меня к вам обоим есть разговор.

Я насторожилась. Его голос прозвучал так, как будто ничего хорошего этот разговор не предвещал. Но что может быть хуже того, что Дария на полгода посадят в инквизиторскую темницу, запретив ему и работать, и заниматься магией, и…

— В этой тюрьме… темнице… разрешены посещения? — поинтересовалась я, отвернувшись к окну и обнаружив, что машина уже выехала из пригорода.

— Нет, — ответил Фогль. — Но я смогу к нему приходить.

— И всё? Больше никто?

— Иногда разрешают встречи с родственниками, но, поскольку семьи у него нет, то этот вопрос даже не поднимался.

— Почему вы так спокойно об этом говорите?! — воскликнула я, отмечая где-то на периферии сознания, что родных у Княжевича нет. Значит, напрасно я пыталась найти в его квартире семейные фотографии. Интересно, давно ли он остался один?

— А что ты мне прикажешь делать, плакать? Девочка, поживи с моё, и ты будешь так же спокойно это воспринимать. Всё могло закончиться гораздо хуже, и лишь моё вмешательство помогло добиться того, чтобы этого не случилось.

— Хуже? — переспросила я внезапно охрипшим голосом и закашлялась.

— Иногда магов пытают. Иногда казнят. Может быть, тебе пока сложно такое представить, но, раз уж хотела всё узнать, то слушай.

— Убивают?!

— Казнить человека можно разными способами, как ты, наверное, знаешь из курса истории. Лишённые магии теряют энергию, жизненные силы и смысл жизни. Нескольких магов и ведьм, с которыми это случилось, мне самолично пришлось доставать из петли. Но иногда кажется, что лучше бы я этого не делал, — добавил Фогль. — Когда человек теряет то, что делало его самим собой, он как бы перестаёт жить, просто существует… как тень. Поэтому можешь порадоваться тому, что дело обошлось лишь заключением, да и то не таким уж и долгим.

Должно быть, в его словах был свой резон. Вот только радоваться я не могла. Потому что Дарий совершенно ни в чём не был виноват. Ему пришлось отвечать за то, что было только моей виной. Но Фогль этого, скорее всего, не знал, как и инквизиторы. Им всем было проще поверить в то, что Княжевич загипнотизировал меня, заставил совершить этот поступок, превратил в проводника своей воли и магии, чем в то, что я сама это сделала. А я лишь подыграла, подтвердив всё и тем самым дав своё согласие на то, чтобы его наказали за преступление, которого он не совершал.

Машина остановилась так резко, что я едва не ударилась о лобовое стекло и с опозданием вспомнила, что забыла пристегнуться.

— Идём, — сказал Фогль, и я, неловко выбравшись из машины, направилась к знакомому дому.

Когда мы поднялись на нужный этаж, Дарий уже стоял в дверях. Фогль почти втолкнул меня вперёд, и Княжевичу пришлось отодвинуться в сторону. Но я всё же слегка задела его плечом, и подумала о том, услышал ли он, как моё сердце пропустило удар, а затем забилось сильнее.

В молчании мы проследовали в гостиную, где на столике обнаружилась бутылка — кажется, на этот раз уже точно другая.

— Присоединяйтесь, — проговорил Дарий, усаживаясь на диван с бокалом в руке.

— Я вижу, ты уже начал, — заметил Фогль.

— Нужно же воспользоваться случаем, пока есть такая возможность, — пожав плечами, отозвался Княжевич, и его взгляд, показавшийся предупреждающим, скользнул по мне, когда я садилась в кресло напротив.

Глава 24

Вероника

Фогль занял второе кресло и придвинул к себе бутылку с пустым бокалом, предусмотрительно переданным ему Княжевичем. Я едва не напомнила Аркадию о том, что он за рулём, но промолчала. Едва ли тот стал бы меня слушать.

Они оба вели себя так невозмутимо, будто совершенно ничего не произошло, и Дария вовсе не должны были с завтрашнего утра запереть в инквизиторской темнице. Я даже не знала, как она выглядит. Должно быть, гораздо более мрачно, чем помещение, куда меня приводили. А самое ужасное — там запрещены посещения, и я не увижу Княжевича целых полгода. Ведь я ему не родственница и не начальник, как Фогль, которому разрешат приходить.

— А ты не хочешь? — спросил у меня Княжевич, кивнув на бутылку. Я покачала головой. — Тогда чай?

— Сама сделаю.

Я прошмыгнула на кухню и включила чайник. Ожидая, пока вода закипит, присела на табуретку у окна и постаралась дышать как можно глубже, чтобы не подпускать к глазам готовые вот-вот пролиться слёзы. Если уж сам Дарий вёл себя так спокойно и обыденно, то мне и вовсе ни к чему показывать отчаяние. Возможно, будь я в квартире наедине с Княжевичем, я бы не сдержалась, но здесь был ещё Фогль. Перед ним плакать не хотелось.

С каким-то странным чувством, будто речь шла вовсе не обо мне, я задалась вопросом, где буду ночевать. Вещи остались в общежитии, но возвращаться туда не хотелось. Там была Инна, да и ответов на вопросы, которые мне неизбежно начали бы задавать соседки, у меня не было. Остаться здесь? Дарий этого не предложил, к тому же, завтра утром он должен отправиться к инквизиторам.

Налив себе чай, я вспомнила, что с самого утра ничего не ела, а день уже успел незаметно подкатиться к вечеру. Сколько же часов я провела за тем деревянным столом, пока ждала вынесения решения Инквизиции? Я нерешительно покосилась на холодильник, но при мысли о еде к горлу подступила тошнота, так что решила ограничиться кружкой горячего крепкого чая.

— Вероника! Что ты тут одна в темноте сидишь? — с непривычно-ласковой интонацией проговорил Аркадий Фогль, заглядывая в кухню. — Возвращайся к нам, надо поговорить.

Я вспомнила о том, что он обещал какой-то серьёзный разговор, и, захватив кружку, последовала за ним. На самом деле, мне не хотелось никаких бесед. Всё, чего я желала, — это остаться наедине с Княжевичем, сесть с ним рядом, а не в другом конце гостиной, осторожно провести ладонью по его лицу, стирая следы дневной усталости и напряжения, обнять…

Но ничего из этого я не могла сделать, пока здесь находился Фогль. Даже если учесть тот факт, что когда-то Дарий представил ему меня как свою девушку, я не могла бы позволить себе что-то подобное в его присутствии. Оставалось только снова сесть в кресло, обхватить приятно согревающую ладони кружку и сделать вид, будто мне очень интересно, о чём он собирается рассказать, хотя я и сомневалась, что это будет касаться меня.

Но, как выяснилось, этот разговор только меня и касался…

— Дарий, ты ведь помнишь, как я дал тебе задание присмотреть за одной юной ведьмочкой, которая тогда ещё училась в школе? Она, бедняжка, выросла среди обычных людей и почти ничего не знала о магическом мире. Не забыл ещё?

— К чему сейчас… — начал Княжевич, но Фогль перебил его, не дав договорить фразу.

— Это было не так уж давно. Ты написал отчёт, где было сказано, что всё выполнено по плану. Что ты не только приглядел за интересующей нас особой, но и пообщался с ней, так сказать, в приватной обстановке. Также там было указано, что маленькая ведьма вполне способна контролировать себя и не должна принести неприятностей.

Я растерянно перевела взгляд на застывшее, будто маска, лицо Дария.

— Именно твой отчёт во многом послужил причиной того, что эта ведьма получила через некоторое время приглашение на обучение в Университете Магии, — продолжал Фогль. — Кажется, и преподаватели оказались ею вполне довольны. Магические таланты ведьмы на первых курсах разглядеть, конечно, весьма сложно, но старательность и желание учиться — тоже неплохие качества для студентки. Вот только в будущем ты больше не должен был иметь с ней каких-либо дел и отношений. Я сам тебе это рекомендовал, но ты меня не послушался. Наверное, мне нужно было выбрать для этой цели специалиста… постарше.

Речь шла обо мне. Это было очевидно. Получалось, что тогда, когда Княжевич заменял школьного учителя, я была для него просто очередным рабочим заданием. Но почему именно я? Мало, что ли, других ведьм, воспитанных в обычных, не магических, семьях?

— Ты очень мило смущаешься, Вероника, — заметил Фогль. — Я уж думал, современные девушки разучились краснеть.

— Я не понимаю, с какой целью ты об этом говоришь, — сказал Дарий. — Я думаю, что Вероника сегодня и без того слишком устала и переволновалась.

— А я считаю, что ей уже пора узнать кое-что о своём прошлом, — возразил Аркадий, и его взгляд снова остановился на моём лице. — Знаешь, а твоя мать была очень красивой женщиной. Ты на неё похожа.

— Моя мать? — растерянно переспросила я.

— Твоя настоящая мать, — уточнил он. — Она была очень красивой женщиной и весьма способной ведьмой. Жаль, что…

— Постойте! — воскликнула я. — Вы сказали, что она была ведьмой. Была? — добавила я, чувствуя, как срывается голос.

— К сожалению, её уже нет в живых.

Поставив кружку на столик, я изо всех сил сжала руки, чтобы унять дрожь. Прежде я верила в то, что мои настоящие родители живы, и когда-нибудь у меня появится возможность встретиться с ними. Но со временем эта наивная надежда становилась всё бледнее и нереальнее, а вот теперь я точно знала, что ей не суждено сбыться.

— Откуда вы это знаете?

— Как тебе известно, Вероника, я работаю в Магическом Надзоре и занимаю там не последнее место. Мне по должности положено много знать, — ответил Фогль. — Особенно такую интересную историю.

— Что же в ней такого интересного? — поинтересовалась я почти с иронией. — То, что она оставила меня в детском доме? Вполне банальная история.

— Ты это помнишь? — спросил он.

— Конечно, нет! — пожав плечами, буркнула я. — Мне ведь было всего два с половиной года, когда меня удочерили. Что я могу помнить?

— И твои приёмные родители ничего тебе не рассказывали? — продолжал расспрашивать он.

— Родители? Они тоже ничего не знали… Или нет?

— Твоя мать родилась в другой стране, причём, в одной из весьма влиятельных там магических семей, но после смерти родителей её забрали родственники из этого города, — проигнорировав мой вопрос, проговорил Фогль. — Она получила отличное образование и подавала большие надежды. Могла выбрать почти любой путь в магическом мире. Но, как это часто случается с девушками, неудачно влюбилась, — с иронией добавил он. — Её избранником оказался не другой маг и даже не обычный человек.

— Тогда кто? — спросила я, начиная понимать, что речь шла о моём отце.

— Он был инквизитором, Вероника, — ответил он и, не обращая внимания на моё изумление, продолжил свой рассказ. — Видишь ли, если объяснять попросту, то инквизиторы обладают собственной силой. Своего рода антимагией. Мир ещё не знал случаев, когда ведьма влюблялась бы в инквизитора. Обычно инквизиторов и магов связывает обоюдная неприязнь, и, хотя нам с Дарием приходится работать с Инквизицией, мы её вполне разделяем, — с усмешкой заметил Фогль. — Поэтому случай был, что называется, беспрецедентный. Поначалу она даже не знала о роде его деятельности, а, когда узнала, не отступилась. Позже родственники отвернулись от твоей матери, но её это, казалось, совершенно не волновало. Вместе с любимым человеком она уехала и поселилась в уютном загородном доме. Несколько друзей остались верны ей, так что нельзя сказать, будто весь магический мир отвернулся от неё. Этот мужчина пообещал, что найдёт возможность уйти с инквизиторской службы и вернулся в город с этой целью, ещё не зная о том, что она ждала ребёнка.

— А что было дальше? — жадно спросила я.

— Она ждала его, не имея возможности с ним связаться. Он сам решил не рассказывать о ней другим инквизиторам. Ты не читала Метерлинка? «А если он возвратится, что должна ему я сказать? — Скажи, что я и до смерти его продолжала ждать». Вот так это, должно быть, и выглядело.

— Он вернулся?

— Увы, она не дождалась его, и тогда… Сложно представить себе, на что способна обиженная женщина, которой пришлось остаться одной, без поддержки близких людей, с ребёнком, который вот-вот должен родиться. А уж если эта женщина сильная ведьма… Она решила, что займётся запрещённой магией, и тогда Инквизиции придётся заинтересоваться ею. Она выбрала псионику, магию разума, и среди людей, которые знали её, учились с нею в университете, нашлись желающие поддержать идею. Некоторое время инквизиторы не были в курсе этого, но, когда узнали, объявили на неё охоту. Тогда она нашла способ отдать своего ребёнка в обычную семью и спрятать в лесу свой амулет.

— Где-то я это уже слышала… — пробормотала я и припомнила командировку Княжевича, в которую он взял меня с собой. Тот дом, что показался мне странно знакомым. Браслет с рубинами.

— Да, Вероника, ты угадала. Именно её амулет Дарий искал в той поездке. Теперь твоё любопытство удовлетворено? Кстати, от твоей матери остался не только амулет. Ещё её портреты, и один из них висит у тебя дома.

— Портреты? — переспросила я и вспомнила картину, перед которой заинтересованно остановился Княжевич в тот вечер, когда мы с ним уехали из города. — Значит, она всё же была знакома с семьёй, которая меня удочерила?

— Нет, ей помогли знакомые, нашли людей, желающих взять ребёнка. Простых людей, не имеющих ни малейшего отношения к магическому миру. А картина, скажем так, шла в комплекте с тобой.

Я потёрла лоб. Кусочки головоломки постепенно начали складываться, но общую картину пока было непросто разглядеть. Я разное представляла, когда гадала, кем могли оказаться мои настоящие родители, множество историй успела придумать, но такого никак не могла ожидать.

— Как она умерла? — спросила я.

— Я же тебе рассказывал, что, когда мага или ведьму казнят, лишают магии, то от них прежних почти ничего не остаётся, организм теряет энергию и становится неустойчивым перед любыми инфекциями. Так и случилось. Она просто не хотела больше жить.

— Даже ради меня?

Фогль промолчал.

— А… тот человек? Она встретилась с ним ещё раз? — спросила я. — Он жив?

— Об этом история умалчивает.

— То есть, вам это неизвестно? — уточнила я.

— Увы, я даже не знаю его фамилии, — ответил он.

— Я видела её во сне, — задумчиво проговорила я, пытаясь понять, что чувствую, услышав эту историю. — После того, как… как побывала в том доме, — добавила, решив, что Фоглю, пожалуй, лучше не знать о том, что я примеряла браслет. — Только лица так и не видела. Ни разу. Как её звали?

— Мелина.

— Но причём здесь я? Ведь я даже ничего не знала. Зачем нужно было… отправлять кого-то следить за мной? — спросила я, бросив взгляд на Дария, который за последние несколько минут не проронил ни слова.

— Я же сказал, что у инквизиторов есть своя особенная сила. Нам в МН было весьма любопытно узнать, какой результат могут дать магия и антимагия, соединённые в одном человеке, — произнёс Фогль. — В тебе, Вероника.

Глава 25

Вероника

Слова Фогля заставили меня поморщиться. Не слишком приятно оказалось узнать, что для специалистов Магического Надзора я — всего лишь экзотическая зверушка, феномен, за которым любопытно понаблюдать. Получается… и для Дария тоже? Я снова бросила на него взгляд, но Княжевич не смотрел в мою сторону. Задумчиво уставившись куда-то в стену, он, казалось, полностью погрузился в свои мысли, и кто знает, находилось ли в них хотя бы крохотное место для меня…

— Вы сказали, что у неё в этом городе были родственники, — сказала я Фоглю, и тот кивнул. — Они знают обо мне? Или… они её так и не простили?

— Видишь ли, Вероника, родных твоей матери расстроил не только тот факт, что её избранником стал инквизитор. Следуя распространённому в магическом мире обычаю, родственники задолго до того, как ей исполнился двадцать один год, успели устроить её помолвку с другим мужчиной — весьма сильным магом. Объединение семей обещало принести взаимную выгоду. Но, влюбившись в инквизитора, Мелина бросила своего жениха, которому, по слухам, она была небезразлична. Помолвку разорвали, он женился на другой женщине, хотя, насколько я знаю, этот брак не стал успешным. Разумеется, неожиданным поступком твоей матери огорчены были обе семьи, и, не желая ссориться с её теперь уже бывшим женихом, родственники попросту отреклись от неё. Никто из них даже не навещал её, пока она ждала казни в темнице Инквизиции. Что же касается твоего вопроса, то я не могу сказать, знают ли они хоть что-нибудь о тебе. Может быть, если провели собственное расследование, поспрашивали…

— А инквизиторы? — спросила я. — Они-то обо мне знают? Им известно, чья я дочь?

— По моим данным, нет, — ответил собеседник, и на его лбу пролегла хмурая складка. — Если бы знали, то проявили бы к тебе интерес уже давно. Конечно, инквизиторских приютов сейчас нет, но и детей, подобных тебе, насколько я знаю, пока не рождалось. Обычно ведьмы и маги выбирают себе в пару тех, кто наделён такими же способностями. Часто выбор делают за них, организуя помолвки ещё в детстве. Нередко в таких браках муж старше жены. Эти союзы означают, что дети, рождённые в них, унаследуют силы своих родителей. Временами, конечно, дети с магическими способностями рождаются и в самых обычных семьях, но чаще всего это происходит, если среди предков всё же затесались ведьмы и маги, которые создали семью с кем-то, у кого такие способности отсутствовали, и их сила проявилась у детей через несколько поколений. Впрочем, я никогда особо не интересовался генетикой, — пожав плечами, добавил Фогль.

— А больше у меня нигде нет родных? — поинтересовалась я.

— Почему же? Твоя мать родилась в другой стране, где-то в Европе, и вполне вероятно, что кто-нибудь из дальних родственников у неё там остался. Разумеется, они тоже маги и ведьмы, — ответил на мой вопрос Фогль и тут же, меняя тему, обратился к Дарию. — Я думаю, тебе стоит вызвать Веронике такси. Нам с тобой ещё о многом нужно поговорить до завтрашнего утра.

— Такси? — переспросила я. — Но куда я поеду? Я не хочу возвращаться в общежитие!

— Вернёшься в квартиру, — ответил Княжевич. — Твои приёмные родители ведь завтра должны приехать, да?

Я кивнула, не сразу осознав, о чём он меня спрашивает.

— Но там же охранное заклинание, — напомнила я.

— На тебя оно не подействует, — отозвался Дарий и потянулся за телефоном, чтобы позвонить в службу такси.

Он снова не предложил мне остаться до утра, и это, казалось, поставило окончательную точку. Может быть, не хотел, чтобы я подслушивала их с Фоглем разговор? Я и не собиралась этого делать. Или Княжевич понял, что было ошибкой с его стороны ослушаться начальства и продолжать общаться со мной, учитывая, что я уже не была его рабочим заданием? Но почему же тогда он пожертвовал столь многим, объявив инквизиторам, что в случившемся в Университете Магии не было моей вины? Несмотря на то, что мы провели вместе несколько дней и ночей, Дарий продолжал оставаться для меня почти таким же загадочным и непостижимым, как и прежде. Я до сих пор ничего не знала о его семье, кроме того факта, что в настоящее время родственников у Княжевича не было.

— Скоро приедут, — сообщил Дарий, отложив телефон.

— Не мешало бы покурить, — произнёс Фогль и, тяжело поднявшись с места, вышел из комнаты.

Осознав, что мы с Княжевичем впервые за весь вечер остались наедине, я придвинулась к самому краю кресла и неловко обхватила руками колени. Мысли путались. События в моей жизни завертелись слишком быстро, и неизвестно было, что нужно сделать, чтобы хотя бы немного их замедлить. Как будто отправилась в плавание без руля и ветрил. В шторм.

— Вероника, я понимаю, что тебе непросто узнать о том, какая у тебя семейная история, — нарушив воцарившееся в комнате молчание, проговорил Дарий. — Но когда-нибудь ты поймёшь, что это — ещё не самый худший вариант. Уж поверь мне.

Я подняла на него глаза.

— Получается, что где-то у меня есть отец и родственники, — ответила я, пытаясь представить себе этих людей, но не получалось.

— Да, если он жив. Но, видишь ли, твоя мать скрывала его. Даже те, кто провёл с ней последние годы её жизни, не знали его настоящего имени.

— А эта… антимагия, — вспомнила я. — Как она может проявиться?

— Инквизиторам она помогает при необходимости держать контроль над теми, у кого есть магические способности, и противостоять им. На то они и инквизиторы. Что же касается того, как антимагия может обнаружить себя в твоём случае, я пока даже не представляю. Может быть, этого никогда не случится. Но твои магические способности, унаследованные от матери, на редкость сильные, из этого можно сделать вывод, что антимагии твоего отца не удалось их перебить.

Я встала с кресла и, не находя себе места, несколько раз прошлась вдоль комнаты, пока не наткнулась на Дария, который тоже поднялся со своего дивана. Он оказался близко… слишком близко. Я несмело провела ладонью по его щеке — так, как мечтала некоторое время назад. Но тут же убрала руку и немного отодвинулась, отступив. Нужно было рассказать Княжевичу подробности о том, что произошло в университете, но у нас почти не осталось на это времени, — вот-вот мог вернуться Фогль, да и такси должно было подъехать с минуты на минуту.

— Ты справишься, Вероника, — произнёс Дарий. — Я верю в тебя. Ты справишься.

В ответ на это я лишь опустила глаза. Увы, я в себя так не верила. Мне по-прежнему было страшно, холодно, одиноко, не хотелось думать о том, что целых полгода его не увижу.

Что страшнее — Инквизиция или Карл Розенберг? Может быть, мне было бы безопаснее в темнице, чем на свободе? Но, если верить Фоглю, инквизиторы ни в коем случае не должны узнать о том, кто мои настоящие родители, потому что это может чем-то мне угрожать. Как будто мало мне угроз с другой стороны! Впрочем, о них начальник Княжевича не знал.

Фогль заглянул в комнату.

— Вероника, там за тобой приехала машина, — произнёс он. — Я тебя провожу.

Я кивнула и вышла вслед за ним. Дарий больше ничего не сказал и не выразил желание проводить меня. Когда за мной закрылась дверь квартиры, я подумала, что сегодня, должно быть, ухожу отсюда в последний раз.

Открыв дверцу машины, Фогль, о чём-то вспомнив, порылся в кармане пиджака и протянул мне свою визитную карточку. Я поблагодарила его и спрятала картонный прямоугольник в сумку. Затем задала ему ещё один вопрос.

— Для чего вам нужен был амулет моей матери? — спросила я.

— Позволь мне оставить это в секрете, — ответил он и, заторопившись, направился обратно к подъезду.

Я почти не замечала дорогу, не обращала внимания на звучавшую в машину негромкую музыку и не слышала слов пытавшегося заговорить со мной водителя. Обнаружив, что такси уже недалеко от нужного мне дома, попросила остановиться. Сказала, что хочу пройтись пешком.

Летний вечер, несмотря на то, что уже темнело, был вполне тёплым, но я продолжала мёрзнуть, как будто в моём собственном мире успело закончиться лето, промелькнула осень, а затем наступила зима. Сейчас, когда меня никто не видел, ни сил, ни нужды в том, чтобы пытаться сдержать себя, уже не было, и по щекам потекли горячие ручейки слёз. Но легче от этого ничуть не становилось.

Медленно дойдя до дома, я нашарила в сумке ключи и открыла сначала подъезд, а затем и квартиру. Мелькнула мысль, что завтра в университете занятия, и, если Инквизиция сняла с меня обвинение, то исключения, наверное, получится избежать. Но как я могла туда вернуться? Знал ли Розенберг о том, что я слышала его голос в тот вечер? А, если нет, то кто прислал мне письмо с предупреждением? Кто устраивал магические ловушки? Кто пытался меня убить?

Я вошла, захлопнула за собой входную дверь и на пути в свою комнату поняла, что нахожусь в квартире не одна. Неслышно было ни шорохов, ни шагов, но ощущение чужого присутствия казалось явственным и неотвязным. Осмотревшись, я обнаружила включенную настольную лампу.

Глава 26

Вероника

В голове лихорадочно проносились мысли, и ни одна из них не казалась достаточно здравой. Я с опозданием вспомнила, что на мне нет кольца-амулета, оно осталось в небрежно брошенной возле двери сумке. Возвращаться за ней было страшно — несколько метров до двери представлялись бесконечным расстоянием. А как же охранное заклинание? Почему оно не подействовало? Из коридора донеслись негромкие шаги, которые с каждой секундой приближались. Развернувшись, я увидела входящего в комнату человека.

— Что вы здесь делаете?

Мартин Шталь обвёл взглядом комнату, после чего сосредоточил всё своё внимание на моей скромной персоне. Пока я гадала, каким образом он смог оказаться в квартире, неожиданный гость начал приближаться. На его губах промелькнула довольная улыбка.

— Думаю, мы можем перейти на ты, — произнёс он. — Ведь ты — подруга моей невесты. Инна собирается пригласить тебя на свадьбу.

— Думаю, сейчас не самое подходящее время, чтобы это обсуждать, — пробормотала я.

— Почему же? Тебя сложно поймать в одиночестве, — заметил Мартин. — Но сейчас самое время для приватного разговора.

— А разве у нас есть для него темы? — осведомилась я.

— Давай начистоту, Вероника, — в несколько шагов сокращая расстояние между нами, проговорил Шталь. Теперь он оказался совсем рядом. Его рука потянулась к моей шее, длинные пальцы дёрнули за цепочку, вытаскивая скрывающийся под одеждой ключ. — Мне нужна эта вещь. Тебе — безопасность. Я предлагаю обмен. Что скажешь?

Я закусила губу. Вспомнилось знакомство с Мартином на празднике. Шумная толпа, счастливая улыбка Инны, шампанское. Помнится, тогда Шталь точно так же заинтересовался висящим на моей шее ключом, который я нашла в том загородном доме. В доме, в котором, если верить Фоглю, прошло моё раннее детство. В доме, где жила моя мать. Возможно, именно по этой причине он мне показался знакомым и почти родным, даже уезжать не хотелось.

— Подумаю, — буркнула я и попыталась отодвинуться, но Мартин ухватился за ключ так крепко, что цепочка, едва не оборвавшись, врезалась мне в шею.

— Ты ведь всё равно не знаешь, что это такое, — задумчиво произнёс маг, и в его глазах появилось странное выражение — одновременно алчное и мечтательное. — Для тебя ключ — всего лишь красивая побрякушка. Стоит ли так за него держаться?

— Откуда ты знаешь о том, что мне нужна безопасность? — выдохнула я, наблюдая за тем, как Мартин осторожно, будто лаская, поглаживает украшавший ключ камень.

— А разве нет? — отозвался он. — Твой защитник Дарий Княжевич больше не сможет о тебе заботиться. Ему будет крайне сложно это делать, находясь в инквизиторской темнице, — с усмешкой добавил мужчина. — В магическом мире слухи расходятся быстро, и я знаю, что выйдет он оттуда не так уж скоро. Твоя семья — не маги. Тебя больше некому охранять, Вероника.

— Охранять от кого?

— Разумеется, от моего будущего тестя. От Карла Розенберга. Нового декана Университета Магии.

От его слов у меня потемнело в глазах. Если Шталь знал о том, что я боялась Розенберга, значит, ему известно и о случившемся в университете. Он знал, что я стала свидетельницей убийства!

Очевидно, мой ужас настолько сильно отразился в глазах, что Мартин прочитал это и, наклонившись ещё ниже, удовлетворённо улыбнулся.

— Только я смогу помочь тебе, Вероника. Ты сможешь вернуться в университет, станешь учиться дальше и выберешь специализацию. Тебе больше нечего будет бояться.

Мужчина говорил о том, о чём я и сама не раз за последние дни задумывалась. Мне ведь было всего девятнадцать! Хотелось посещать университет, ходить с подружками в кафе, гулять по городу без навязчивого желания постоянно оглядываться, чтобы проверить, не стоит ли кто-нибудь за спиной. Но смогла бы я после всего случившегося снова стать прежней? Теперь, когда известно, что отец соседки по комнате — убийца, мой отец — инквизитор, а я сама побывала между жизнью и смертью, испытала любовь и тут же потеряла её?

— Подумай, Вероника, тебе ведь только это и нужно. Я стану твоим другом. Я хочу быть твоим другом, — сказал Шталь, приподнимая мой подбородок, чтобы я могла посмотреть ему в глаза.

Его голос звучал мягко, вкрадчиво, даже ласково. Казалось, будто я заглядываю в глубокий омут и с каждой секундой наклоняюсь к тёмной воде всё ниже. Завораживающий взгляд, пленяющий голос, прохладные пальцы, которые касались моих волос, плеч, легко скользнули по шее, чтобы отыскать застёжку цепочки. От его прикосновений по коже пробегали мурашки, губы приоткрылись, словно ожидая поцелуя, тело становилось чувствительным, лёгким, безвольным. Повезло же Инне…

Что?! О чём я, чёрт возьми, думаю? Что я делаю?

Опомнившись, я вырвалась из его рук, успела отскочить в сторону, сжала в ладони ключ. Сердце неистово билось, дыхание срывалось, руки дрожали. Не ожидавший этого Мартин нахмурился.

— Ты пытался меня загипнотизировать! — выпалила я.

— А ты не так проста, как кажется, — раздражённо ответил Шталь, делая ещё один шаг ко мне.

— Не приближайся!

— Что ты собираешься делать? Кричать? Звать на помощь? — хмыкнул мужчина. — Напрасно ты сопротивляешься и отказываешься от моего предложения, Вероника. Было бы жаль убивать такую красивую девушку и способную ведьму…

Мне всё ещё хотелось верить в то, что он говорит несерьёзно, но, увы, интуиция буквально кричала, что за словами мага кроется малопривлекательная правда. Ради собственных целей он не остановился бы ни перед чем. А сейчас его целью был ключ, который я продолжала крепко сжимать в руке.

— А разве ты уже не пытался меня убить? — стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила я. — Тогда, на празднике… Во время фейерверка.

— Надо же, ты меня поймала, — отозвался Шталь, пожимая плечами. — Нет, я не собирался тебя убивать, Вероника. Хотел всего лишь напугать, а затем вовремя мужественно прийти на помощь потерявшей сознание девушке.

— И в процессе этой помощи незаметно расстегнуть цепочку? — поинтересовалась я.

— Разумеется, — согласился Мартин, снова подбираясь ко мне. Его движения были настолько изящными, что я даже залюбовалась. Пока не вспомнила о недавних угрозах в мой адрес. — Но твой покровитель успел появиться раньше. Надо было получше его отвлечь. А сейчас он выведен из игры. Заметь, даже не по моей вине.

Эти слова прозвучали, как внезапный острый укол прямо в сердце. Шталь снова наполнил мне о том, что с завтрашнего дня Дарий должен оказаться в темнице под бдительным присмотром инквизиторов. Ему предстояло целых полгода провести взаперти, и всё из-за меня.

— Знаешь, завтра утром тебя могут найти на асфальте под окном, — произнёс Мартин. — Юная ведьма не выдержала случившегося с её возлюбленным и покончила с собой. Какая трагедия! Впору заплакать. У меня и записочка есть.

Ловким жестом фокусника маг вытащил из кармана листок бумаги и помахал им прямо перед моим носом. Задохнувшись от возмущения, я узнала, что это. На листочке был черновик рассказа, который я пыталась написать ещё в школе в один из дней, когда одноклассникам удалось в очередной раз испортить мне настроение. Рассказ должен был повествовать о попытке самоубийства девушки и начинался с её предсмертной записки. Позже я забросила эту идею и не стала дописывать рассказ, а черновик остался и завалялся в одном из ящиков письменного стола.

— Ты рылся в моих вещах! — выпалила я, с бессильной яростью наблюдая за тем, как Мартин с издевательской улыбкой сложил листок и спрятал его обратно в карман. — Ты был в моей комнате! Ты всё это запланировал!

— Какой темперамент! — со смехом протянул он. — А у Дария есть вкус. Сумел же разглядеть такую ведьмочку…

Когда его рука почти коснулась моей щеки, я попятилась назад и упёрлась в подоконник. Дальше отступать было некуда. Шталь бросил взгляд на окно.

— А ведь неплохая идея с самоубийством, — произнёс он. — Никто ни о чём не догадается. Хотя, Розенберг, если бы узнал о том, что ты слышала его разговор с деканом в университете, пожалуй, мог бы придумать и другие способы.

— Так он ещё не знает? — вслушавшись в его слова, уточнила я. — Только тебе об этом известно? Так это ты прислал мне то письмо?

— Какое ещё письмо? — недоумевающе спросил Мартин, и я нахмурилась, начиная понимать, что этот маг — не единственный, кто видел меня в тот вечер в коридоре университета.

Я кратко изложила информацию об анонимном письме и обстоятельствах его получения. Разумеется, Мартин не стал мне ничего сообщать, но я смогла сделать вывод, что он в тот вечер был в университете вместе с Карлом Розенбергом и, пока тот беседовал с деканом, умудрился обнаружить меня, вот только пока почему-то не стал рассказывать об этом будущему тестю. Но письма Шталь не отправлял, и это означало, что его автором был кто-то ещё, кто также находился в университете и стал свидетелем убийства одновременно со мной.

Одно стремительное движение, и пальцы мага оказались на моей шее.

— Кому, кроме Княжевича, ты об этом рассказывала?

— Никому, — пробормотала я.

— Почему он не сообщил в МН?

— Я-то откуда знаю?

— Смотри — если узнаю, что ты со мной играешь, мало не покажется! — почти прорычал он, отпуская меня и наконец-то отходя в сторону.

Я выдохнула и потёрла шею — казалось, на коже остались холодные отпечатки его пальцев. Неожиданно я подумала о том, что всего лишь вчера Инна познакомила меня с Мартином. Но казалось, будто прошла уже целая вечность — так много всего случилось за этот день.

Громкий звонок разорвал наступившую тишину, и Шталь, вытащив из кармана мобильный телефон, вышел из комнаты. Я не могла расслышать его слов, но, судя по интонации, тема разговора оказалась не слишком приятной. Набравшись храбрости, я вышла из комнаты и обнаружила Мартина возле входной двери.

— Тебе повезло, мне срочно нужно уходить, — сообщил он.

— Как тебе удалось обойти охранное заклинание? — поинтересовалась я.

— А, ты об этом. Оно не действовало на тебя. Сегодня я навестил Инну в общежитии и позаимствовал там парочку твоих волосков.

Я вспомнила, что утром, забежав в общежитие оставить вещи, торопливо расчесалась и бросила на кровать расчёску перед тем, как отправиться в университет.

— До встречи, Вероника, — проговорил Мартин, выходя из квартиры. — И запомни — без фокусов!

Глава 27

Вероника

Меня разбудили горячие солнечные лучи, которые свободно проникали в комнату сквозь незашторенное окно. Я заворочалась под тонким одеялом, прикрывая лицо, и не сразу вспомнила, почему сплю на своей старой кровати в комнате, где провела большую часть жизни. Окончательно потеряв надежду снова заснуть, я открыла глаза, села, спустила босые ноги на прохладный пол, и воспоминания о недавних событиях тут же нахлынули на меня, словно отвернули кран.

Я подумала, что Дарий уже, должно быть, оказался в темнице, Фогль на работе, мои однокурсники — в университете, а о том, где в настоящее время находились Мартин Шталь и Карл Розенберг, мне гадать совершенно не хотелось. Моя кожа всё ещё помнила прикосновения холодных пальцев жениха Инны, а в ушах звучал его насмешливый голос. Я не сомневалась, что он вернётся. Похоже, все вокруг меня преследовали собственные цели, о которых я и понятия не имела. Вот поэтому Княжевич и не рассказал своему начальнику о том, что я слышала в университете, а Мартин скрыл от своего будущего тестя тот факт, что он меня там видел.

Я снова оказалась в престранном положении. С одной стороны, обвинения Инквизиции были полностью сняты с меня с помощью Дария, следовательно, я вполне могла бы вернуться в Университет Магии, где как раз начались занятия, которые мне пропускать совершенно не хотелось. Но, с другой стороны, в университете я постоянно рисковала встретить Карла Розенберга, и неизвестно, какую реакцию на него могла бы выдать при следующей встрече. Кроме того, у меня не имелось никакой гарантии, что Шталь не передумал и не рассказал новому декану о том, что не только он, но и я в курсе того, что именно случилось с тем, кто до недавнего времени занимал эту должность.

Но не только Мартин Шталь и я знали об этом. Был кто-то ещё — человек, который прислал мне письмо с предупреждением. Тот, кто хотел меня напугать, и ему это, несомненно, удалось.

Несмотря на то, что в находящейся на солнечной стороне комнате было жарко, а я всё ещё продолжала кутаться в одеяло, по коже проскользнул холодный ветер. Я поёжилась, встала и, завернувшись в одеяло, пошла на кухню, чтобы включить чайник. Проходя мимо портрета, возле которого заинтересованно остановился Дарий Княжевич в тот вечер, когда был в этой квартире, я, будто впервые видела, начала вглядываться в картину.

Теперь, после рассказа Аркадия Фогля, я знала, что молодая женщина, изображённая на этой картине, была ведьмой. И моей матерью. Той, которую я не помнила, хотя и видела её во сне.

— Мама, — негромко произнесла я. — Почему ты это сделала, мама? Для чего тебе была нужна эта запрещённая магия? Разве мы не могли просто жить вдвоём? Даже если бы он к нам так и не вернулся…

На глаза навернулись слёзы. Будто устыдившись невидимого зрителя, я вошла в кухню, громко хлопнув дверью. Могла ли я хотя бы попытаться понять девушку, которая полюбила человека из враждебного магическому миру лагеря вместо того, чтобы выйти замуж за выбранного для неё мужчину? Совсем недавно я бы не нашла в своём сердце и крупицы понимания подобного поступка. Но сейчас, на своём опыте ощутив то, что чувствуешь, когда влюбляешься против собственной воли, я понимала её любовь и желание во что бы то ни стало быть с избранником.

Чего я не могла понять, так это занятий псионикой с целью привлечь внимание инквизиторов. Ведь это ей всё равно не помогло. Фогль даже не смог назвать мне имени моего отца — никто его не знал. Если этот человек не умер, то, возможно, всё ещё служил в Инквизиции. Может быть, он даже находился вчера в здании, когда там была я.

Чуть позже, выпив чай, я сидела на табуретке и, покручивая на пальце кольцо-амулет, которое перед сном вытащила из сумки и надела, думала о том, что мне делать дальше. Но в голову совершенно ничего не приходило. Меня охватило странное состояние — тоска, полная апатия, желание закрыть глаза и провалиться в глубокий сон без сновидений. Рука сама собой скользнула к висящему на шее ключу, который я не сняла даже на ночь. Что же в нём такого, если Мартин Шталь готов был даже пойти на убийство, чтобы заполучить этот ключ?

Я задумалась над вопросом, известно ли что-нибудь Инне. Ещё совсем недавно мне казалось, что я хорошо знала подругу и соседку по комнате, успев досконально её изучить. Но сейчас я вспоминала стройную фигуру Инны, её лукавую улыбку, внимательный взгляд и видела перед собой незнакомку. Знала ли Инна Розенберг о том, каким образом её отец получил новую должность в Университете Магии? Для чего она приглашала меня к себе в загородный дом?

Снова и снова одно и то же — множество вопросов и ни одного ответа. Всё, что у меня было, будто растаяло под лучами утреннего солнца, рассыпалось песочным замком у берега синего моря, развеялось по ветру — не догнать! Ещё вчерашней ночью я была в объятиях желанного мужчины и пыталась подобрать слова для своих чувств, хотя и знала, что не смогу произнести их вслух, а сегодня за ним закрылась железная дверь инквизиторской темницы, а меня почти ничего не отделяло от гибели. Как там сказал Мартин про прыжок из окна? Вот и записка предсмертная есть, и никто ни о чём не догадается, а, если и сообразят, то власти Розенберга вполне хватит, чтобы заткнуть им рот.

Я придвинулась к окну и посмотрела вниз, когда раздался звонок моего телефона, оставшегося в сумке. Неожиданный и громкий. Я подумала, что это, должно быть, кто-то из моих однокурсниц решил поинтересоваться, почему меня нет в университете, но, когда добралась до телефона, обнаружила там звонок с неизвестного номера.

— Вероника, ты дома? — услышала я в мобильном голос Аркадия Фогля, когда всё же решила ответить. — Как ты вчера добралась? Всё в порядке?

— Всё нормально, — ответила я, с усмешкой вспоминая вчерашний визит Мартина. Мне повезло, что ему кто-то позвонил. Иначе неизвестно было, до чего мог дойти разозлённый маг.

— Дарий очень просил меня позаботиться о тебе, и, немного подумав, я решил рискнуть и позвонить родственникам твоей матери, — сообщил Фогль.

— Тем самым, что от неё отказались? — спросила я, затаив дыхание. Я пока даже не пыталась представить себе, какими могут оказаться эти родственники-маги. Но, если они когда-то отвергли мою мать, то можно ли было ожидать, что они захотят признать меня и принять в семью? Это представлялось весьма сомнительным. Ведь они, скорее всего, даже не желали обо мне знать.

— Именно им, — подтвердил собеседник. — Сообщил, что ты оказалась в затруднительном положении.

— В каком?

— Ну как же? Весь Университет Магии уже знает о том, что ты стала жертвой мага, который использовал тебя для мести Карлу Розенбергу, — произнёс Фогль. В его голосе прозвучал плохо скрываемый сарказм, и я поняла, что он, должно быть, в курсе того, что случилось на самом деле. Но, если так, почему он не попытался отговорить Княжевича от того, что тот решил взять вину на себя?

— Чёрт! — не сдержавшись, выпалила я. Но любопытство оказалось сильнее возмущения. — Что они на это ответили?

— Они сказали, что рады будут помочь.

— Сомневаюсь, — фыркнула я.

— Нельзя так плохо думать о людях, Вероника, — пожурил меня Фогль. — Будь дома, сегодня они пришлют за тобой машину. Кстати, их фамилия Воронич.

— Воронич, Воронич… — рассеянно повторила я, вспоминая. — У меня есть однокурсница с такой фамилией. Регина Воронич!

— Так и есть, эта девушка из той семьи. Как я понимаю, она приходится тебе троюродной сестрой, — ответил Фогль и засмеялся. — Мир тесен, Вероника.

— А магический мир — особенно, — повторила я услышанную где-то фразу, пытаясь привыкнуть к новости, что однокурсница, с которой мы не так давно провели почти целый вечер в кафе, оказалась моей родственницей.

— Мне нужно работать, — заторопился он. — До свидания, Вероника! Звони, если что.

— Дарий… — выдохнула я. — Как он там? Он… ничего не просил мне передать?

— Ну, если бы он попросил поцеловать тебя за него, я бы, пожалуй, не отказался, — хохотнул в ответ Фогль. — Но, увы, ничего подобного он не просил. А ты сама не хочешь ничего ему передать?

Я замялась, не решаясь сообщить Дарию через Фогля новость о том, что ко мне приходил Мартин Шталь.

— Передайте, что я буду скучать… Что уже скучаю, — добавила я. Щёки потеплели от прилившей к ним краски — смущаться и краснеть я так и не разучилась.

— Обязательно, — отключаясь от разговора, отозвался собеседник.

Я сидела на полу в коридоре, всё ещё сжимая в руке телефон. Пыталась осмыслить ожидающее меня событие — знакомство с родственниками. Я никого из них не знала, если не считать Регину. Можно сказать, что я даже не представляла себе жизнь настоящей магической семьи. Такой семьи, где амулеты получают уже в детстве, и взрослые учат детей управлять своими способностями, чтобы сдерживать их и не выпустить на свободу раньше времени. Я считала, будто научилась этому самостоятельно, но после того, что произошло в университете, от моей уверенности и следа не осталось. Выходило, что специалисты Магического Надзора вовсе не напрасно во мне сомневались.

Поднявшись с пола, я решила, чтобы отвлечься от своих мыслей и приготовить квартиру к приезду приёмных родителей, немного здесь прибраться. С внезапным испугом я забеспокоилась, не грозит ли им опасность из-за меня. Что, если Мартин Шталь снова сюда явится? Мне оставалось надеяться только на то, что он узнаёт, что я нашла своих новых родственников, а также — что эти самые родственники достаточно сильны и влиятельны. Говорили, будто в магическом мире слухи разносятся быстро, да и у меня самой уже были причины в этом убедиться.

Уборка заняла больше времени, чем обычно. Я периодически отвлекалась и проверяла, хорошо ли заперта дверь, хотя и понимала, что магов это едва ли может удержать. Протирая пыль и вытряхивая коврики, думала о том, что сегодня — всего лишь первый день заключения Дария, а впереди ещё множество дней, и всё это по моей вине. А что, если он возненавидит меня, находясь в темнице? Или тысячу раз пожалеет о своём поступке, или попросту забудет меня…

Когда раздался звонок в дверь, я едва не уронила тяжёлую стеклянную статуэтку, которую сняла с полки, чтобы вытереть пыль. С замирающим сердцем я подошла к входной двери и заглянула в глазок. Увидев тёмный силуэт, спросила, кто там.

Глава 28

Регина

Как и многие другие девушки в магическом сообществе, Регина Воронич была с детства помолвлена. Её жениха звали Артур, этот серьёзный темноглазый парень с прямым и справедливым характером был всего на год старше её. Они познакомились давно и питали друг к другу далеко не дружеские чувства. Можно было считать, что им повезло, ведь они видели в этом ожидаемом браке не столько объединение семей, сколько долгожданную возможность не разлучаться. Пока же шанс побыть вдвоём им выпадал не слишком часто, поскольку и его, и её родители придавали огромное значение успехам детей в учёбе в Университете Магии.

На этот раз для них случился именно такой день. Регине позволили пропустить занятия в университете, Артур же решил свои лекции попросту прогулять. Улучив момент, Регина приехала к нему домой, и, стоило ей переступить порог квартиры его родителей, Артур тут же набросился на неё с нетерпеливыми поцелуями, увлекая в свою комнату.

Прижавшись друг к другу, они увлечённо целовались, радуясь тем минутам, которые могли уделить тому, чтобы просто быть вместе. Регина позволила молодому человеку стянуть с неё платье. Их тела стали ближе, поцелуи горячее, а прикосновения откровеннее. Услышав мелодию своего мобильного телефона, Регина не сразу нашла в себе силы прервать мгновения близости и ответить на звонок. Но, поскольку звонили, скорее всего, родственники, она со вздохом сожаления вывернулась из тёплых рук Артура и потянулась за сумкой, в которой трезвонил мобильник.

Звонил её дедушка, желающий напомнить внучке о том, по каким важным семейным обстоятельствам она сегодня отсутствовала в университете. Выслушав его, Регина пообещала, что ни в коем случае не забудет и не опоздает, после чего повернулась к Артуру. Парень выглядел разочарованным.

— Сегодня должен приехать мой европейский родственник, — сообщила Регина, чтобы объяснить жениху, с какой целью ей звонил дедушка. — Довольно дальний, насколько я знаю. Его зовут Тео.

— А полное имя? — поинтересовался Артур. — Теодор? Теофилиус?

— Может, Теобальд? — начав одеваться, предположила девушка и расхохоталась. — Понятия не имею. Я с ним пока ещё ни разу не встречалась.

— Смотри у меня, если этот ваш Теозавр окажется симпатичным, и ты будешь уделять ему много внимания, я начну ревновать! — посерьёзнев, заявил Артур.

— Хочешь поехать со мной? — со смехом предложила Регина.

— Я бы с удовольствием, но боюсь, что твой дедушка и родители этого не одобрят, — заметил он.

— Дедушка как-то странно себя ведёт. Может, конечно, это приезд родственника на него так повлиял. Но мне кажется, тут есть что-то ещё.

— На мой взгляд, твой дедушка никогда не теряет самообладания, — заметил Артур. — Он всегда такой суровый и сдержанный. Если честно, я его даже немного побаиваюсь.

Регина кивнула. Артур был прав. Александр Владимирович Воронич являлся на редкость строгим человеком и только с ней, любимой и единственной внучкой, старался быть добрым и мягким. Однако и сама Регина понимала, что в случае, если её поведение нарушит какие-либо из установленных дедом правил, наказание будет взыскательным, и отвертеться от него не получится. Поэтому, даже сейчас, услышав в телефоне дедушкин голос, она внутренне подобралась и решила выехать в аэропорт пораньше, чтобы родственнику не пришлось её ждать, если вдруг случится застрять где-нибудь в пробке и прибыть с опозданием.

— Ты знаешь о вчерашнем событии в университете? — поинтересовался Артур. — Кажется, в том, что произошло, замешана твоя однокурсница. Или это только сплетни?

— Вчера была такая суматоха, что никто ничего толком не понял, — отозвалась Регина, вспоминая вчерашний день и то, как все перепугались. Она сама едва избежала пореза от разлетевшихся на осколки оконных стёкол. — Я помню, как преподавательница увела Веронику из аудитории, а, что с ней было дальше, понятия не имею.

Произнося эти слова, Регина ощутила угрызения совести. Вероника Солнцева ей нравилась, и не хотелось бы, чтобы та окончательно погубила собственное будущее из-за одной ошибки. Решив, что после того, как встретит европейского родственника и передаст его с рук на руки семейству, она обязательно позвонит Веронике и узнает, как у неё обстоят дела, Регина успокоилась.

— Ты рассказывала об этом дома? — спросил Артур, снова привлекая её к себе. Регина положила голову на его плечо и в очередной раз подумала о том, как ей повезло. Страшно даже представить себе, что было бы, если б в женихи ей выбрали не этого доброго, симпатичного и уже такого родного молодого человека, а кого-нибудь другого.

— Кажется, да, — ответила она. — Вчера, когда пришла домой из университета. Похоже, в его истории ещё не было такого первого дня занятий! Наш курс им надолго запомнится. Да и ремонт займёт некоторое время, не всё же можно сделать с помощью магии.

— Пожалуй, что так, — отозвался Артур и ненадолго задумался, поглаживая её по густым тёмным волосам. — Должно быть, эта твоя однокурсница — потенциально сильная ведьма. Я бы не отказался с ней познакомиться.

— Эй, а теперь я скоро начну ревновать! — шутливо толкая его в бок, заявила Регина и бросила взгляд на часы. — Вот чёрт! Мне пора идти.

— Я бы с удовольствием поехал с тобой, но боюсь, что в этом случае мне не удастся скрыть от родителей моё отсутствие в университете, — проговорил Артур, неохотно выпуская девушку из рук.

— Я понимаю, — ответила она. — Вполне мог бы встретить и шофёр, но дедушка решил, что это должен быть кто-то из членов семьи. Вот выбор и пал на меня, — добавила она, подхватывая сумочку и выходя из комнаты.

Артур последовал за ней. Возле входной двери они снова поцеловались и решили встретиться при первом же удобном случае. Регина легко сбежала по ступенькам, проигнорировав лифт, и вышла во двор, где её уже ждала машина, подаренная дедушкой на день рождения.

По дороге в аэропорт Регина включила радио и, следя за потоком машин, вполголоса подпевала звучащим там песням. Несмотря на то, что настроение было несколько испорчено произошедшим в университете, а также слишком рано закончившимся свиданием с Артуром, девушка радовалась жизни, хорошей погоде и даже приближающейся встрече с родственником-иностранцем. Она не привыкла долго грустить, всегда старалась быть оптимисткой, находить во всём положительные стороны.

Находясь уже не очень далеко от аэропорта, Регина с опозданием вспомнила, что даже не видела фотографию мужчины, которого должна встретить. Пришлось вытаскивать из сумки телефон и звонить дедушке. Тот ответил не сразу, и снова ей показалось, что у него что-то случилось, таким раздражённым и отвлечённым от темы разговора прозвучал его голос.

— Как я его узнаю? Забыла, что не попросила показать фотографию. Может, надо было сделать табличку, как обычно у встречающих в фильмах?

— На твоём месте я бы так из-за этого не волновался, — ответил дед. — Тебе нужен лондонский рейс. Тео — довольно привлекательный молодой человек, брюнет, уверен, что ты его сразу узнаешь.

— Ты меня заинтриговал, — заметила она и, отключившись от разговора, прибавила скорость. Привлекательный брюнет, значит… Похоже, Артуру всё-таки придётся поревновать.

Эта мысль заставила её улыбнуться. Регина была уверена в своих чувствах, и всё же ей нравилось иногда подразнить жениха. После слов дедушки стало ещё любопытнее, что же представляет собой этот родственник, живущий в далёкой Британии. Кроме того, интересно, с какой целью он приезжает, явно не просто так. Может быть, он тоже с кем-то помолвлен, и эта неизвестная девушка живёт здесь?

Регина доехала до аэропорта и решила, ожидая рейс из Лондона, выпить кофе и позвонить Артуру. Оставив машину на стоянке, она выбрала уютный столик в кафе, где заказала капучино. Голос Артура в телефоне прозвучал как-то невесело — должно быть, он уже успел пожалеть о том, что не поехал в аэропорт вместе с ней.

— Он ещё не прилетел? — поинтересовался Артур.

— Пока нет. Надеюсь, рейс не задержат, — ответила Регина, помешивая кофе. — Я тут позвонила дедушке, и он сказал, что этот родственник весьма симпатичный, — хихикнула она.

— А мне позвонил парень из моей группы и сообщил, что за вчерашние события в университете уже наказан какой-то маг.

— Что ещё за маг? — нахмурившись, спросила она. — А… моя однокурсница? Она не причём?

— Получается, она не виновата. Этот маг повлиял на неё. Кажется, он хотел навредить Карлу Розенбергу и испортить его первый день в качестве декана, — передал услышанные новости Артур.

— Ничего себе, — произнесла Регина и напомнила себе о том, что собиралась позвонить Веронике. Сейчас, после того, что рассказал Артур, ещё больше захотелось узнать, что же произошло на самом деле. Сложно было поверить в то, что среди знакомых Вероники каким-то образом затесался сильный маг, способный на такой поступок.

Услышав, как объявили нужный ей рейс, Регина отодвинула чашку с недопитым кофе, положила на стол деньги и торопливо вышла из кафе, чтобы не пропустить появление человека, которого должна встретить. Атмосфера аэропорта действовала особым образом — сразу же возникало желание позабыть про все свои дела, купить билет на самолёт и отправиться в какое-нибудь дальнее путешествие. Наблюдая за людьми, которые готовились к перелёту, Регина почувствовала лёгкую зависть и пожалела о том, что в эти каникулы провела время совсем не так, как ей бы хотелось.

Обойдя шумную компанию, которая явно успела приложиться к немалому количеству алкоголя перед тем, как отправиться в аэропорт, Регина встала так, чтобы рассмотреть каждого из прилетевших лондонским рейсом пассажиров. Но, едва завидев идущего ей навстречу мужчину, небрежно закинувшего на плечо дорожную сумку, она подумала о том, что дедушка, как обычно, оказался совершенно прав. Регина, в самом деле, сразу же узнала молодого мага.

Глава 29

Вероника

Сидя на самом краешке обтянутого кожей сиденья машины, я смотрела в окно, отметив, что автомобиль снова едет за город. Что-то слишком часто в последнее время мне приходилось оказываться за пределами города, странное совпадение. А впрочем, меня не слишком-то интересовало, где именно проживали мои новоприобретённые родственники, которые после разговора с Фоглем почему-то изъявили желание со мной встретиться.

Маги, как и обещали, прислали за мной машину — дорогую, быструю, приятного зелёного цвета. Немолодой водитель оказался хмурым и неразговорчивым. Он практически не смотрел в мою сторону всю дорогу, и я снова почувствовала себя так же, как вчера, когда меня везли к инквизиторам на допрос. Впрочем, не только в этом ощущения были сходными. Как и вчера, я понятия не имела, чего мне ожидать, к добру или к худу знакомство с людьми, которые когда-то вычеркнули мою мать из своей жизни и семьи по той причине, что она осмелилась полюбить неподходящего человека.

Полюбить врага. Вернее, того, кого в магическом мире привыкли считать врагом. Никто даже представить себе не мог, что ведьма может захотеть связать свою жизнь с инквизитором.

Я снова задумалась про Дария. Всем девочкам в детстве читают сказки о прекрасном и смелом рыцаре, который может спасти из всяческого рода неприятностей. Но девочки вырастают и обнаруживают, что реальная жизнь крайне мало напоминает сказку, а рыцари и не думают торопиться к ним на помощь. Мне по-настоящему повезло, потому что именно таким рыцарем и стал для меня Княжевич. Несмотря на его не самый простой характер, некоторую язвительность в суждениях и привычку постоянно держать что-то в секрете, которую он, очевидно, перенял у своего начальника, Дарий всегда приходил на помощь и оказывался рядом именно тогда, когда был мне нужен, и я не могла этого не ценить.

Не могла не влюбиться в него по уши.

Когда мои воспоминания возвращались к проведённой с ним ночи, я чувствовала, как к лицу горячей волной приливает краска, а тело наполняется приятным теплом и лёгкостью. Все эти ощущения были непривычными, что неудивительно, ведь обстоятельства моей жизни складывались так, что до случившегося я ни к кому не испытывала подобных чувств и не стремилась к тому, чтобы их изведать. Можно даже сказать, что я считала себя той, кому не суждено влюбиться в мужчину, почувствовать страсть, полностью отдаться желанию.

Я и сейчас не могла ответить себе на вопрос, что именно притянуло меня к Дарию, причём, вовсе не сразу, а лишь через некоторое время после того, как мы начали проводить вместе немалое количество времени. Может, тот сценарий про девушку и спасающего её отважного рыцаря? Или меня тронула его забота, учитывая, что никто никогда по-настоящему обо мне не заботился?

Продолжая смотреть в окно машины, я вспоминала выражения его глаз, улыбку, запах и чувствовала, как к горлу подступает колючий комок, грозящий перерасти в слёзы. Я готова была возненавидеть себя за то, что подтвердила ложь Княжевича и этим своим поступком дала согласие на заключение его в темнице. У него из-за меня и без того были одни неприятности, а тут я и вовсе умудрилась всё испортить, не сдержав себя, когда услышала голос Карла Розенберга и узнала его.

Но, если верить словам Мартина Шталя, наречённого жениха Инны, сам Розенберг был не в курсе того, что я стала невольной свидетельницей убийства декана. Об этом знали только Мартин, я, Дарий и кто-то ещё. Тот, кто отправил мне предупреждающее письмо и заставил почти каждую ночь просыпаться в страхе перед неизвестностью.

Автомобиль оказался перед высокими железными воротами, которые сами собой отворились, а затем закрылись за машиной. Уставившись в лобовое стекло, я увидела величественный дом, напоминающий настоящий замок. Раньше мне разве что в фильмах приходилось видеть такие.

— Приехали, — буркнул водитель, остановив машину.

Перед домом я неловко остановилась на одном месте, не зная, как должна поступить — позвонить в дверь или подождать, пока водитель тоже выйдет и проводит меня. Сомнения разрешились сами собой, когда тяжёлая дверь дома открылась. Передо мной предстала женщина лет сорока пяти, которая в её тёмно-синем строгом платье и с тщательно убранными в пучок светлыми волосами выглядела именно так, какой и должна быть экономка в богатом семействе.

— Вы — Вероника? — скорее утвердительно, нежели вопросительно проговорила она, окинув меня внимательным взглядом, и я почувствовала себя Золушкой, которая вместо роскошного платья вдруг явилась во дворец в лохмотьях. — Проходите в дом. Вас ожидают.

Поёжившись и повыше подняв голову, чтобы не выдать своего волнения, я вошла в дом вслед за ней и с любопытством завертела головой, едва сдержав возглас восторга. Внутри дом выглядел ещё более впечатляюще, чем снаружи. Казалось, он даже спроектирован был с таким расчётом, чтобы показать, что его обитатели никак не могут быть обычными людьми — только магами.

Не дав мне досконально рассмотреть все статуи и детали обстановки, женщина — я не сомневалась, что она, в самом деле, работала здесь экономкой — повела меня за собой вдоль неширокого коридора, толкнула какую-то дверь, и мы оказались в комнате, которая, судя по всему, служила гостиной. Здесь был огромный камин, сейчас он не горел, но я могла представить себе, как выглядит эта комната, когда она освещена языками пламени. Возле большого окна стоял мужчина, который тут же развернулся и смерил меня таким взглядом, что захотелось провалиться под землю.

Незнакомец был высоким, худощавым и седовласым. Лет ему могло быть как шестьдесят, так и восемьдесят, выглядел он весьма представительным и довольно крепким. У него были проницательные тёмно-серые глаза, густые брови и тонкие губы, сомкнутые и неулыбчивые.

— А ты, в самом деле, похожа на мать, — заметил он, знаком отсылая женщину и приказывая мне сесть.

— Может быть, — ответила я, присаживаясь на обитый бархатом стул и пряча под него ноги в растоптанных кедах.

— Я — Александр Владимирович Воронич, — проговорил мужчина. — Твоя мать была моей племянницей. Ты её помнишь?

— Нет, — призналась я, опуская голову, чтобы не встречаться с ним глазами.

— Тот её поступок… Я расценил его как предательство, — с неохотой произнёс он, садясь в кресло напротив меня. — Отказаться от своего будущего, разорвать помолвку с влиятельным магом, выбрать вместо него этого…

— Вы видели моего отца? — отважилась поинтересоваться я.

— Нет. Я даже имени его не знаю и знать не хочу, — брезгливо ответил Александр Владимирович. — Надеюсь, ты тоже?

— Он никогда не пытался встретиться со мной, если вы об этом, — пожав плечами, сообщила я.

— Разумеется, он передумал портить себе жизнь и, поразмыслив, отказался от неё. Вот только не нашёл в себе смелости признаться. Но было уже поздно. Любовь… Что, чёрт побери, вы, женщины, в ней находите? Стоит ли оно того, чтобы ломать судьбы, ставить в неловкое положение семью, бросать собственного ребёнка? Но всё же она была слишком гордой, — добавил он. — Никогда не стала бы умолять. Ты ведь унаследовала её способности?

— Видимо, так, — отозвалась я.

— Ведьмой она была сильной, вот только счастья ей это не принесло.

«Мне тоже», — мысленно ответила я, вспомнив случившееся в университете. Будь я слабенькой ведьмой, не повредила бы крепкое старое здание до такой степени, что ему потребовался ремонт. Неизвестно, передалось ли мне что-то от инквизиторской антимагии отца, но глушить мои ведьминские способности это свойство явно не собиралось.

— Я подумаю, что с тобой делать, — сказал Воронич, и прозвучало это как-то угрожающе. — Люди, которые воспитывали тебя, разумеется, не могли научить тому, что должна знать девушка из магического сообщества. Сегодня большое событие для нашей семьи. Приезжает дальний родственник из Англии. В честь этого я собираюсь устроить званый вечер.

В этих его словах было что-то старомодное и довольно высокопарное.

— Ты всегда так одеваешься? — спросил он.

Я снова почувствовала себя Золушкой.

— Впрочем, даже если у тебя и нет приличной одежды и обуви, это не проблема, — произнёс маг. — Гораздо хуже будет, если выяснится, что ты не умеешь себя вести. Мне недосуг искать учителя хороших манер.

— Я умею себя вести, — вспыхнула я, но тут же снова опустила голову под его холодным взглядом. — Если не верите, я могу не приходить на званый вечер. Не очень-то и хотелось.

— Узнаю характер твоей матери. А на вечере тебе побывать всё-таки придётся. Представлю тебя остальным.

— Я учусь в одной группе с Региной, — сообщила я.

— Значит, с моей внучкой ты уже знакома. Но на вечере будут не только родственники. Ещё и друзья семьи.

В дверь чинно постучали, а затем появилась всё та же женщина и, войдя в комнату, протянула Александру Владимировичу телефонную трубку. Он взял её, несколько секунд послушал, затем вышел из гостиной. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы немного перевести дух и почесать нестерпимо зудящий комариный укус под коленкой.

— Веронике нужно подготовиться к вечеру, — проговорил Воронич, вернувшись. — Распорядись, чтобы её отвезли в магазин, а затем в салон красоты. Да, и комнату для неё подготовь. На втором этаже. Поторопитесь!

С этими словами он отпустил нас обеих, и я, растерянная и донельзя ошарашенная после этого разговора, снова зашагала вслед за экономкой к выходу из дома.

Глава 30

Вероника

Я сидела в высоком кресле и пыталась бросить на себя хотя бы один взгляд в зеркало, а вокруг суетились незнакомые девушки и молодые люди, причём, каждый из них был уверен, что лучше знает, как сделать из меня красавицу.

Салон красоты, куда привёз меня всё тот же хмурый водитель, принадлежал ведьме, и посещали его преимущественно представители магического сообщества. Разумеется, я ни разу не была здесь раньше, да в и обычных салонах, если честно, тоже. Все те приспособления, которые меня окружали, казались орудиями пыток.

А вытворяли со мной много чего — выщипывали брови, стригли и причёсывали волосы, смазывая их при этом чем-то, сильно пахнущим луговыми цветами. Все мастера и мастерицы действовали так быстро, что начинала кружиться голова от их мельтешения и шума переговаривающихся голосов. Учитывая, что перед этим состоялась прогулка по магазину с примеркой платьев, больше всего хотелось заснуть, не вставая с кресла.

Я невольно вспомнила Инну, которая считалась одной из самых ярких и привлекательных девушек в университете и делала всё, чтобы подтвердить этот статус. Периодически она предпринимала попытки и меня тоже научить быть более женственной, но обычно это не приносило результатов. Должно быть, в этом салоне Инна была одной из частых посетительниц.

Эти мысли заставили меня почувствовать сожаление о том, что едва ли когда-нибудь я смогла бы снова назвать Инну Розенберг своей подругой. Против неё самой я совершенно ничего не имела, к тому же, нас связывало немало весёлых и приятных воспоминаний об учёбе и совместной жизни в общежитии Университета Магии. Но Карл Розенберг, не задумываясь, расправился бы со мной как с нежелательным свидетелем его преступления, а Мартин Шталь ради того, чтобы заполучить ключ, собирался выбросить меня в окно и обставить это как самоубийство, так что сложно было ожидать возвращения наших с ней отношений в прежние дружеские рамки.

Приближался званый вечер в семье Воронич, и меня обязали там присутствовать. А если туда приглашены семья Розенбергов и Мартин? Оставалось лишь надеяться на возможность спрятаться где-нибудь в особняке.

Да и настроение праздничным не казалось. Несправедливо было даже представлять себе, что, пока я получила возможность повеселиться на званом вечере в окружении именитых магов и ведьм, Дарию предстояло провести первый день из полугода за решёткой. За последнее время я столько корила себя за это, что сложно было подумать о чём-то другом, например, о вечернем платье, счёт за которое выставили на имя Александра Владимировича.

— Не вешайте нос, уже немножко осталось, — сказала мне симпатичная рыжеволосая девушка с озорным взглядом зелёных глаз. В её руках кисточки для макияжа мелькали просто с невероятной скоростью. — А теперь немного магии.

Не дав мне даже задуматься над мыслью, что ещё они собрались со мной сотворить, ведьма наклонилась, и кончики её длинных пальцев почти невесомо скользнули по моим волосам, лицу, плечам. Я ощутила лёгкое покалывание, но ничего неприятного в этом не было. Отступив от меня с довольным выражением на лице, она захлопала в ладоши и потребовала освободить зеркало, чтобы я смогла на себя взглянуть и оценить работу всей команды.

Смотреть в зеркало было даже страшновато — а ну как они сделали меня совершенно непохожей на саму себя? Но я лишь недоверчиво ахнула, а затем завертела головой, ловя улыбки окружающих меня людей. Девушка в зеркальном отражении, в самом деле, не слишком-то напоминала привычную меня, но такого результата я не ожидала.

У этой девушки были длинные тёмные локоны — что сделали с моими непослушными волосами, которые легли такими нежными и лёгкими волнами? Вот уж точно без магии не обошлось. Глаза у неё казались широко распахнутыми и сияющими от предвкушения чего-то волшебного — неужели подобного эффекта можно было добиться макияжем? Я посмотрела на собственные руки. Над ними тоже успели поработать, и теперь я стала обладательницей красивого и на редкость изысканного маникюра.

— Я вижу, что она довольна, — проговорила рыжая девушка, помахав кому-то рукой, и снова наклонилась ко мне с широкой улыбкой. — Я рада. А теперь принцессе пора поторопиться, чтобы не опоздать на бал.

— Золушке, — поправила я её.

— Нет, — твёрдо ответила она, покачав головой. — Принцессе. Мне лучше знать.

Я смущённо поблагодарила её и остальных. О деньгах они не сказали ни слова. Всё должен был оплатить Александр Владимирович? Мне стало неловко — не хотелось быть у него в должниках. Но, с другой стороны, это ведь он пожелал, чтобы я отправилась на его званый вечер и выглядела там соответственно статусу мероприятия.

Вспомнилось, что Воронич распорядился приготовить для меня комнату. Это означало, что он хотел, чтобы я осталась в этом доме-замке и поселилась в нём? Но у меня даже вещей с собой не было — часть я увезла в общежитие, остальные находились в квартире приёмных родителей, которые, должно быть, уже вернулись, но не торопились мне звонить.

Когда мы подъехали к дому, я обнаружила, что рядом с ним выстроились несколько дорогих машин, будто только сейчас сошедших с конвейера, такими яркими и новыми они выглядели. Должно быть, гости уже начали съезжаться. Снова стало не по себе, когда экономка открыла дверь и, смерив меня уже чуть более человечным взглядом, заявила, что до приглашения спуститься вниз я могу побыть в своей комнате.

Подавив желание поинтересоваться, а можно ли вообще не спускаться, я вошла в дом и последовала за ней по лестнице на второй этаж. Ступеньки были гладкими, словно отполированными, я старательно придерживала юбку длинного тёмно-розового платья, чтобы не наступить на подол, а пару раз пришлось схватиться за перила. Туфли на мне тоже были новые, подобранные в тон платья, и я к ним ещё не привыкла.

Комната, в которую меня проводила женщина, оказалась не слишком большой, но довольно уютной. Окно занавешивала штора такого же абрикосового цвета, что и обои на стенах, а кровать была накрыта пушистым клетчатым пледом, в который так и хотелось завернуться. Я не смогла сдержать удивления, когда увидела на полу комнаты свою сумку с вещами, которую вчера утром оставила в общежитии.

— Не стоит благодарности, — в ответ на моё изумлённое восклицание чопорно произнесла экономка и вышла из комнаты, оставив меня гадать, когда Александр Владимирович успел отправить кого-то за моей сумкой, и для чего ему это было нужно. Похоже, он, в самом деле, решил оставить меня в этом доме. Но с какой целью?

Осторожно, чтобы не помять платье, я села на край кровати и вытащила из сумки телефон. Никто не звонил. Должно быть, Княжевичу в этой инквизиторской темнице запретили даже пользоваться телефоном. Да и хотел ли он меня услышать? Не пожалел ли за этот день о том, что пошёл на столь рискованный шаг?

Я вздрогнула и поднялась, когда экономка, постучавшись, вошла в комнату, а вслед за ней появился сам Александр Владимирович. Очевидно, не доверял полностью её мнению и решил самолично оценить, насколько презентабельно я выгляжу и достойна ли того, чтобы разрешить мне спуститься вниз и предстать перед остальными. На какой-то миг я малодушно понадеялась, что он сочтёт мой внешний вид недостаточно подходящим для этой цели и запретит даже высовывать нос из комнаты. Это меня бы вполне устроило. А если б ещё и покормили, то было бы просто замечательно.

Но, судя по тому, каким довольным и даже заинтересованным взглядом окинул меня Воронич, сотрудники салона красоты поработали не зря. Их труд пожилой маг одобрил, да и платье его вполне устроило. Когда экономка открыла дверь, он предложил мне взять его под локоть, чтобы спуститься по лестнице. Колени дрожали, и я неосознанно покрепче ухватилась за его руку, чтобы не упасть. Хороша была бы я, если бы свалилась со ступенек прямо под ноги гостям!

— Не нервничай так, — шепнул мне Александр Владимирович и неожиданно улыбнулся приятной и подбадривающей улыбкой. — Ты английский язык знаешь? Хорошо?

— Да, — ответила я, не понимая, к чему был задан этот вопрос. Или его гости общались исключительно на английском? — Довольно хорошо.

— Я тебя сейчас представлю Тео, нашему родственнику из Британии. Он сегодня здесь новенький. Как и ты, — добавил Воронич, когда мы уже почти достигли подножия лестницы. — Он будет твоим компаньоном на сегодня. Не возражаешь?

— Нет, — отозвалась я. Если говорить начистоту, у меня не было желания знакомиться с родственником-иностранцем и развлекать того весь вечер, но я понимала, что возражать магу не следует, иначе вся его внимательная доброта тотчас же улетучится. Узнать, что скрывается за этой улыбкой, мне не хотелось.

— Вот и отлично, — произнёс Александр Владимирович. — А теперь — выше голову, Вероника. Это твой вечер.

Глава 31

Вероника

Услышав последнюю фразу Александра Владимировича, я вздрогнула и с подозрением посмотрела на него — что ещё он задумал? Но тот снова улыбнулся непринуждённой светской улыбкой и повёл меня к широко распахнутым дверям, за которыми обнаружился самый настоящий бальный зал. У меня даже дыхание перехватило — никогда раньше мне не приходилось такого наблюдать. Да и где я могла бы собственными глазами увидеть происходящее на званом вечере в именитом магическом семействе? Широкие юбки длинных вечерних платьев, напоминающих наряды прошлых веков, задевали натёртый паркет, хрустальные люстры переливались огнями, музыканты на возвышении играли негромкую, но очень мелодичную и приятную музыку.

На какое-то мгновение показалось, будто головы всех присутствующих обернулись в мою сторону, и мне захотелось отступить и спрятаться. Но, переведя дыхание, я поняла, что находящиеся в зале гости продолжали заниматься своими делами — беседовать, пить шампанское, флиртовать. Никто не смотрел на меня — во всяком случае, пока. Кроме того, никаких знакомых лиц среди присутствующих я не заметила. Даже Регину не увидела, хотя она, несомненно, должна была присутствовать на этом вечере.

Воронич решительно направился вперёд, я последовала за ним, стараясь не споткнуться о подол платья. Едва не столкнувшись с белокурой молодой женщиной в чёрном платье, на ходу пробормотала извинение, но не остановилась. Тем временем, Александр Владимирович нашёл того, кого мы искали, и, взяв с подноса проходившего мимо официанта два бокала шампанского, один из них протянул мне. Это напомнило о недавнем празднике, на котором Мартин Шталь едва меня не убил. Должно быть, на этом вечере присутствовали маги и ведьмы из тех, которые на том мероприятии тоже были.

— Тео, познакомься с Вероникой, она будет твоей дамой на этот вечер, — проговорил Воронич, заставляя меня поднять глаза от бокала и посмотреть на человека, которому он меня представлял.

В отличие от большинства находящихся в зале мужчин он был одет не в смокинг или костюм, а в чёрную шёлковую рубашку с идеально отглаженными брюками и чёрную же накидку, ровными складками ниспадающую ниже колен. На ком-то другом этот наряд, должно быть, выглядел бы странно и неуместно, но этому человеку он был необыкновенно к лицу. У Тео оказались внимательные синие глаза, тёмные волосы, немного длинноватые для мужчины, и музыкальные пальцы, в которых тут же очутилась моя ладонь.

— Заодно поможешь Тео попрактиковаться в языке, — произнёс Воронич. — А я вас оставлю. Нужно поприветствовать опоздавших.

Александр Владимирович скрылся в толпе, а я растерянно уставилась на британского родственника и едва не облила его шампанским, когда мужчина потащил меня куда-то в сторону, к большому окну, выходящему в сад. Судя по всему, окружающая нас толпа ему тоже не очень нравилась. Мне же и вовсе хотелось оказаться где-нибудь подальше, чтобы не встретить Мартина или Карла Розенберга, которые вполне могли быть в числе приглашённых.

— Ты кого-то боишься? — спросил Тео на английском, очевидно, заметив, как я осматриваю зал. Голос у него оказался красивый и звучный. Почти сразу он повторил свой вопрос на русском — довольно грамотно, но с заметным акцентом.

Я покачала головой и отхлебнула шампанское. Напиток был вкусным, изысканным, наверняка, доставленным прямиком из лучших погребов Франции. Но я снова вспомнила, что в последний раз пила шампанское в компании Дария, и настроение окончательно пропало при мысли о темнице, в которой он заперт. Как там кормят, хорошо ли с ним обращаются? Хотя бы об этом мне следовало спросить у Фогля.

Я почти забыла о Тео, когда он снова заговорил со мной и поинтересовался, уж не впервые ли я оказалась на подобном мероприятии. Осознав, что он прочитал это по моему лицу, я смущённо кивнула. Воронич явно просчитался, поставив меня в пару к этому мужчине, поскольку я была совершенно не в состоянии развлекать его остроумной беседой, и дело было вовсе не в языковом барьере.

— Дальше будут танцы, — произнёс Тео на английском. — Затем ужин. Ты ведь потанцуешь со мной?

— Если хочешь, — ответила я, пытаясь заставить себя не думать о танце с Дарием на празднике. — Но, если честно, я уже хочу есть, — призналась я. — Лучше бы сначала был ужин.

Улыбка у него оказалась хорошая — открытая и обезоруживающая.

— Надо найти Регину, — проговорил Тео, наклонившись ко мне. Пахло от него почему-то летним дождём и немного кофе. — Она сказала, что может провести на кухню.

От этого его предложения я немного растерялась. Успел ли Александр Владимирович рассказать внучке о неожиданно обнаружившихся родственных связях? Я вспомнила нашу с Региной встречу в кафе. Кажется, в университете она мне симпатизировала. В любом случае, если предстояло провести здесь не только вечер, но и временно поселиться в этом доме, я не могла постоянно от неё прятаться.

— Давай поищем, — согласилась я, и мы направились вглубь зала.

Тео удалось дозвониться до Регины, и через несколько секунд мы уже вышли в коридор. Она появилась перед нами почти сразу — сияющая счастливой улыбкой, с идеально уложенными волосами, казавшаяся одновременно и очень юной, и повзрослевшей. Платье на ней был синее, гладкая ткань переливалась при каждом движении.

— Рада тебя видеть, — просто сказала Регина, посмотрев на меня, и по теплу, прозвучавшему в её голосе, было понятно, что она говорила искренне. У меня отлегло от сердца. Неизвестно, что ей сказал обо мне её дедушка, но, судя по тому, как Регина повела себя, можно было поверить, что она не возражала против того, что я оказалась её троюродной сестрой. — Значит, так. Сейчас мы проберёмся на кухню, стащим что-нибудь, спрячемся и съедим. Ещё мой жених Артур присоединится. Затем пойдём на танцы.

— А что будет, если нас поймают? — с мальчишеской ухмылкой отозвался Тео по-русски.

— Превратят в лягушек и поселят в садовом пруду, — со смехом ответила ему Регина и повела нас за собой к симпатичному молодому человеку, который показался мне знакомым — должно быть, я видела его в университете среди старшекурсников.

Надо же, а я и не знала о том, что у Регины уже имелся жених. Хотя, пожалуй, ничего удивительного в этом не было, если вспомнить о том, что в магическом мире подобные помолвки случались на каждом шагу. Судя по тому, как нежно Регина обняла Артура, представляя его мне и Тео, сама она ничуть не возражала против того, что родственники решили за неё её судьбу.

На кухне на нас совершенно не обратили внимания. Люди в белой одежде занимались тем, что помешивали блюда в огромных кастрюлях, нарезали продукты гигантскими ножами и делали ещё множество дел с такой быстротой и слаженностью, что можно было залюбоваться. На отдельном столе возвышался грандиозный торт, украшенный фигурой, в точности повторяющей внешний облик дома, где мы сейчас находились.

Пока я рассматривала всё это, Регина успела проскользнуть к одному из шкафчиков и нырнуть в него, а затем появиться с небольшим подносом, уставленным тарелками. Вслед за ней мы покинули кухню и свернули в другую сторону — не туда, откуда раздавалась музыка. Я этому только порадовалась, поскольку, чем дальше я находилась от наполненного гостями зала, тем меньше была вероятность наткнуться на Карла Розенберга или Мартина Шталя.

Пройдя через тёмную комнату, мы оказались на широком балконе, украшенном небольшими, но яркими фонариками. Здесь имелись несколько стульев, но Регина, проигнорировав их, попросту уселась на перила и приглашающим жестом указала на поднос, который поставила на круглый столик. Артур тут же взял что-то с ближайшей к нему тарелки и присоединился к ней.

— И часто ты так сбегаешь? — поинтересовалась я у Регины.

— Не я, а мы, — ответила она, покосившись на Артура. — Но дедушка не всегда приглашает такую толпу. Сегодня — особенный случай.

— Что такого особенного в моём визите? — спросил Тео, и в интонации его голоса мне почудилось лёгкое напряжение, словно ему не слишком-то хотелось говорить на эту тему.

— Тебе лучше знать, — лукаво ответила Регина. — Да и Вероника у нас впервые. Выходит, я помогла сбежать сразу двоим важным гостям. Как бы чего ни вышло, — добавила она, переводя взгляд на меня. — Но ничего, к танцам вернёмся.

С этими словами она поболтала в воздухе ногами, обутыми в бархатные чёрные туфельки, и Артуру пришлось обхватить её за плечи, не позволив перевалиться через перила.

Мы ещё некоторое время поболтали о разных пустяках. Регина не касалась темы того, что произошло вчера в университете, и я была ей за это благодарна. Несмотря на то, что мне отчаянно хотелось излить душу и поговорить об этом с кем-нибудь, сейчас был не самый подходящий момент для такой откровенности.

Тео старался говорить по-русски, лишь временами переходя на английский. Мне всё больше нравилось звучание его голоса. Кроме того, было спокойнее, потому что он нездешний, и до его ушей пока не дошёл рассказ о том, как я едва не довела здание Университета Магии до аварийного состояния, чего ещё никому не удавалось.

Через несколько минут Регина, извинившись и послав нам лукавую улыбку, удалилась вместе с Артуром. Должно быть, они хотели побыть наедине. Уходя, она напомнила, что в зале скоро начнутся танцы.

— Что случилось? — спросил Тео, когда их шаги затихли. — Любую девушку порадовали бы праздники и танцы. Но я же вижу, что тебе туда не хочется.

Поначалу я собиралась ответить, что у меня всё нормально, просто беспричинно нет настроения, но почему-то я рассказала ему правду. Почти всю. О том, что близкий мне человек по моей вине оказался в темнице, о том, что до сегодняшнего дня я даже не знала своих родственников из магического сообщества, о том, какой чужой я себя здесь чувствовала.

Пока я говорила, на глазах выступили слёзы. Пришлось отвернуться, но Тео всё равно это заметил. Стало так неловко, что я бы сбежала с этого балкона, если б он не перегородил мне дорогу.

— Я понимаю, — проговорил он, серьёзно глядя на меня. — Я, кстати, тоже почти никого здесь не знаю. Но мы справимся. Вдвоём проще, чем одному. Правда?

Я кивнула.

— А теперь улыбнись, — добавил Тео, и я снова смущённо отвернулась, пряча непрошеные слёзы, грозящие полностью испортить всё то, что со мной сделали в салоне красоты. Но от этих слов, от доброты едва знакомого человека, от мягких интонаций и дружеского тепла в его голосе мне стало гораздо легче.

Глава 32

Вероника

В компании Тео я вернулась в зал, где, как оказалось, уже начались танцы. Я бы с удовольствием предпочла быть просто зрителем происходящего, но Тео хотелось потанцевать, и он потянул меня почти в самый центр зала. Смущённо положив руку ему на плечо, я приготовилась к тому, что в ближайшее время или начну наступать кавалеру на ноги, или столкнусь с кем-нибудь из других танцующих, или поскользнусь каблуками новых туфель на гладком полу.

Но ничего подобного не случилось. То ли Тео оказался таким хорошим партнёром по танцам, то ли это, в самом деле, было не так уж страшно, но скоро я уже не беспокоилась о том, что оттопчу ему ноги или случайно толкну кого-то из окружающих нас людей. На какое-то мгновение у меня даже возникло ощущение, как будто в зале нет больше никого, кроме нас, но, стоило закончиться танцу, как раздался голос Александра Владимировича, призывающий всех выслушать его речь. Остановился он при этом совсем рядом с нами. Таким образом, я оказалась практически в центре внимания, поскольку головы всех присутствующих тут же повернулись к старшему Вороничу.

Поначалу он поприветствовал гостей и выразил надежду на то, что сегодня вечером они как следует повеселятся. Затем Александр Владимирович представил всем присутствующим Тео, сообщив о том, что уже довольно давно приглашал британского родственника в гости, и вот сейчас тот наконец-то откликнулся на приглашение и приехал. После этого взгляд дедушки Регины обратился ко мне, я едва не попятилась назад, но было уже поздно прятаться, когда цепкие холодные пальцы старого мага обхватили моё запястье.

— Вероника — ещё одна наша родственница, с которой вы пока не знакомы! — провозгласил он. — Мне очень приятно её вам представить. Добро пожаловать в семью, Вероника.

Пока я пыталась придумать ответ на его слова, Воронич продолжил говорить.

— Сегодня — особенный вечер. Но мне бы хотелось сообщить вам, дорогие друзья, ещё кое-что. Что называется, убить сразу двух зайцев, — добавил Александр Владимирович, бросив на меня такой взгляд, что стало не по себе. — Поэтому я объявляю вам об ещё одном поводе для праздника. О помолвке Тео и Вероники!

В толпе гостей раздались аплодисменты. В руке у старшего Воронича оказался бокал шампанского. Неведомо откуда появилась девушка с подносом, где стояла открытая шкатулка, на дне которой лежали два небольших кольца.

Я растерянно перевела взгляд с улыбающегося Александра Владимировича на людей в зале, затем на Тео. На его лице не отражалось никаких эмоций, кроме внимательной учтивости, с которой он смотрел на пожилого мага. Это что, шутка такая?

— Вы можете обменяться кольцами! — заявил Воронич с торжеством в голосе.

— Но я не могу, я не… — пробормотала я, но тут же в ужасе замолчала, когда заметила среди присутствующих знакомые лица. В отдалении стоял Мартин Шталь, одетый так же нарядно и представительно, как и остальные гости. Рядом с ним была Инна, которая, поймав мой взгляд, помахала мне рукой.

Я почти не почувствовала, как Тео надел кольцо на мой палец, и, лишь когда одна из девушек почти насильно втолкнула второе кольцо мне в руку, поняла, что и от меня требуют того же. Всё ещё продолжало казаться, что это — какой-то розыгрыш, и вскоре будет объявлено, что я могу быть свободна. Но люди продолжали переглядываться и аплодировать, Александр Владимирович не сводил с меня серьёзного пристального взгляда, в котором сквозила заметная угроза, и другого выбора у меня не оставалось. Взяв Тео за руку, я, не глядя, натянула кольцо ему на палец и не успела отдёрнуть ладонь, когда Воронич соединил наши руки. Гости отреагировали на это звоном бокалов и ещё более громкими аплодисментами.

Я заметила, как по лицу Мартина, который незаметно успел подойти ближе, пробежала волна недовольства. Похоже, такого поворота событий он тоже не ожидал. Я собиралась скрыться в толпе и попытаться незаметно покинуть зал, но меня остановила Регина, которая подошла к нам и с улыбкой обняла меня за плечи.

— Поздравляю тебя! — воскликнула она, не сводя с меня восторженного взгляда. — Я так за тебя рада! Дедушка даже не предупредил, что сегодня будет помолвка. Хотел сделать сюрприз! А ты почему мне не рассказала?

— Да как-то… — выдохнула я, не решаясь сообщить ей, что для меня случившееся оказалось ещё большим сюрпризом.

— Ага, это он тебя попросил не говорить! — придумала вариант ответа Регина и повела меня куда-то в сторону, в ещё один боковой коридор, где я до этого не была. Я подумала, что в этом доме можно заблудиться. Может быть, именно это мне и следовало сделать — пойти бродить по дому, потеряться в лабиринте его коридоров и не являться на званый вечер. — Это так неожиданно! Ты ведь знаешь, что означает официальная помолвка? — горячо зашептала она, наклоняясь к моему уху и обдавая меня ароматом духов, в котором чувствовались вишня и миндаль. — Или не знаешь?

Я покачала головой, но интуиция говорила, что ничего хорошего мне это не обещает.

— Известно, что договориться о чьей-то свадьбе родственники могут даже тогда, когда будущие муж и жена ещё не пошли в школу, — сообщила Регина, и это прозвучало так буднично, словно ничего странного в подобном раскладе не было и быть не могло. — Но официальная помолвка, само собой, устраивается куда позже. Она может быть как с кучей гостей, так и скромная, лишь в кругу семьи. После такой помолвки маг и ведьма должны общаться чаще, узнавать друг друга, даже если до этого практически не встречались. Могут даже поселиться вместе. Считается, что именно после помолвки между ними могут начаться близкие отношения. Ну, ты ведь понимаешь, о чём я?

— Но это ведь не обязательно? — испуганно поинтересовалась я, и Регина рассмеялась.

— Некоторые предпочитают подождать до свадьбы, — ответила она, небрежно пожав плечами. — Но это как-то старомодно, на мой взгляд. Кстати, наша с Артуром помолвка была два года назад.

— Ты и Артур любите друг друга. Это сложно не заметить, — произнесла я в ответ. — Но ведь не всегда же так. Не у всех.

— Разумеется, — согласилась со мной Регина. — Но тебе-то на что жаловаться? Если бы не Артур, я бы тебе даже позавидовала!

В ответ на её слова я только вздохнула.

— К тому же, в магическом сообществе принято прислушиваться к мнению старших. У нас пока всё решает дедушка, он — глава семьи. Старшие заботятся о том, чтобы род продолжался, чтобы будущие дети унаследовали способности обоих родителей. Наиболее влиятельные и древние семьи объединяются. Да, союзы между родными бывают довольно редко, но вы с Тео не кровные родственники, так что тебе не о чем волноваться. Зато представь, как будет здорово, если он предложит тебе уехать с ним в Лондон! Говорят, там самое лучшее образование для ведьм и магов, не чета нашему университету. К тому же, тебе там сейчас лучше не показываться. Ой, извини, — добавила она и умолкла.

Регина впервые за весь вечер заговорила о том, что произошло вчера в университете. Должно быть, ремонт там сейчас был в самом разгаре. Я представила себе любопытные взгляды, разговоры за спиной, различные домыслы. Пожалуй, Регина была совершенно права, и лучший способ этого избежать — не появляться в университете. Должно пройти какое-то время, чтобы все об этом забыли.

Я опустила глаза, чтобы взглянуть на узкий ободок кольца на моём пальце. Теперь на моих руках было два колечка — амулет и вот это. Идея уехать из города вдруг показалась невероятно соблазнительной. Оказаться подальше от Мартина Шталя с его охотой на мой ключик, от Карла Розенберга, чью причастность к убийству декана у меня даже не было возможности доказать, от бесприютной тоски по Дарию, оказавшемуся за стенами инквизиторской темницы. При мысли о Княжевиче у меня задрожали пальцы, а к глазам снова подступила горячая влага.

Нет, не плакать, только не сейчас!

— Тебе просто надо привыкнуть к этой мысли, — неожиданно серьёзно проговорила Регина, и прозвучавшие в её голосе интонации напомнили мне Александра Владимировича и угрожающую нотку в его взгляде. — К тому же, ты теперь часть нашей семьи, и у тебя есть жених. Не сомневаюсь, со временем тебе это очень понравится.

У меня такой уверенности не было, но я кивнула, обещая, что непременно подумаю обо всём. А что мне ещё оставалось? Ведь вместо того, чтобы бросить кольцо в лицо Вороничу, развернуться и выйти из зала, я покорно сделала всё, чего от меня хотели.

— Стоп, так ты тоже не знала?! — выпалила вдруг Регина, и в её тёмных глазах отразилось изумление. — Тебя не предупредили, что сегодня помолвка? Вот так дедушка! Сначала приезд Тео, потом ты оказываешься моей троюродной сестрой, а теперь это. Не могу поверить!

— Я тоже, — призналась я. — Может, это всё не всерьёз? Не взаправду?

— А как, понарошку, что ли? — переспросила она, останавливаясь и прислоняясь к стене. — Нет уж, если кольца надели, то всё серьёзно! Значит, дедушка так решил.

— Почему он должен решать за меня? — огрызнулась я. — Я его до сегодняшнего дня знать не знала! Я не просила его выбирать моё будущее!

— Хорошо, что дедушка этого не слышит, — понизив голос, произнесла Регина. — Но, знаешь, я впервые вижу, чтобы чью-то помолвку устраивали вот так, без предварительной договорённости. Ты точно знаешь, что вас не обручили в детстве?

— Конечно! — воскликнула я, но задумалась над её словами. А уверена ли я была в этом? Сейчас, когда открылось, что меня взяли вовсе не из детского дома, моя мать была ведьмой, а отец инквизитором, следовало бы быть готовой к любым неожиданностям.

— Вот видишь, могло получиться и такое, — заметила Регина. — Тебе надо поговорить с дедушкой и с Тео тоже. Кстати, пора поторопиться и вернуться на ужин! Он будет в столовой. Там уже столы накрыли.

— Не хочу, — отозвалась я, но она решительно покачала головой и развернулась в обратном направлении.

— Нельзя. Дедушка может разозлиться. К тому же, ужин едва ли начнут без тебя, ты ведь невеста.

— Без места, — буркнула я, но последовала за ней.

Глава 33

Вероника

Ужин показался мне фальшивым и затянутым спектаклем. Все эти льстивые разговоры, вежливые улыбки и обсуждения людей, которых я не знала и знать не хотела. Порадовало только то, что Карла Розенберга не было. Присутствовали лишь Инна и Мартин. Рядом со мной сидел Тео, который вёл себя абсолютно невозмутимо, хотя почти ни с кем не разговаривал, а с другой стороны расположились Регина и Артур, умудрявшиеся обмениваться такими страстными взглядами, что становилось неловко.

Я отмалчивалась и коротко отвечала, когда ко мне обращались, что случалось не слишком часто. Аппетит совершенно пропал, да и на балконе я всё же успела перекусить, поэтому почти ничего не ела. Каждый раз, когда взгляд падал на новое кольцо, казавшееся лишним и непривычным на моём пальце, я начинала чувствовать себя предательницей. Но предавала я не Дария, который, если подумать, так и не сказал о том, что испытывает ко мне какие-то чувства. Я предавала саму себя, собственные убеждения, свою надежду на независимость.

Должно быть, если б я выросла в магической семье, как Регина, не было бы ничего шокирующего в том, что за меня приняли решение о моей будущей судьбе. Я бы учитывала интересы семьи и следующих поколений, которые должны были унаследовать магическую силу обоих родителей. Возможно, я даже испытывала бы немалую гордость, потому что для меня выбрали человека, несомненно, достойного, и мне не грозила перспектива остаться старой девой.

Но сейчас я чувствовала только бессильную злость, отчаяние и растерянность. Дело было вовсе не в Тео — будь на его месте другой человек, я бы ощущала то же самое. Но к этому примешивалось лёгкое разочарование — мне-то показалось, что за этот вечер мы с британским магом успели почти подружиться, я доверила ему свои чувства и получила от него поддержку. Если он знал о том, что нам собираются устроить помолвку, почему мне ни слова об этом не сказал? Или его тоже не предупредили?

Я вспомнила совет Регины поговорить с Александром Владимировичем и с самим Тео после ужина. Но, если англичанин сидел рядом со мной, то оттащить старшего Воронича от гостей представлялось невозможным. Казалось, он всецело был поглощён тем, что занимал их беседой, лишь изредка отвлекаясь, чтобы дать распоряжения разносящим тарелки официантам.

После ужина гости поднялись из-за стола, и Александр Владимирович сам подошёл ко мне. В его взгляде я прочитала одобрение, ничуть меня не порадовавшее. Очевидно, этим вечером я сдала его экзамен, в чём бы он ни заключался.

— Почему ты так серьёзно на меня смотришь, Вероника? — спросил старый маг, приподняв мой подбородок и заглядывая в глаза. — Сегодня твоя помолвка. Тебе положено быть счастливой и весёлой.

— Попробуйте меня заколдовать для этого, — отозвалась я, отстраняясь. Регины и Артура рядом уже не было. Оставался только Тео, который встал из-за стола вместе со мной.

— Я думаю, нам троим нужно поговорить, — не обратив внимания на мои слова, произнёс Воронич. — Давайте немного пройдёмся. В саду нам никто не помешает.

Его цели совпадали с моим желанием поговорить без окружающей нас толпы народа. Вместе с Тео я последовала за Александром Владимировичем, который вывел нас в сад через чёрный ход, находящий недалеко от кухни. Наступил поздний вечер, было уже достаточно прохладно, и в воздухе явственно чувствовались горькие запахи близкой осени.

— Вероника, я понимаю, всё, что случилось сегодня, — большая неожиданность для тебя, — проговорил Александр Владимирович, прислоняясь к вычурной мраморной колонне, изображавшей девушку с зеркалом. — Но когда-нибудь ты поймёшь, что я был прав, не предупредив тебя заранее об этой помолвке. Уверен, что поймёшь.

— Ещё бы, вы ведь считаете, что всегда правы, — ехидно ответила я, обхватывая себя за плечи, чтобы согреться. Нужно было выбрать в том магазине платье с рукавами. Нужно было бежать из магазина, куда глаза глядят.

— Напрасно иронизируешь, — всё так же спокойно произнёс маг. — Между прочим, твоя мать с уважением относилась к моему мнению. Твоя мать…

— Не приплетайте сюда мою мать! — выпалила я, чувствуя, как начинаю закипать от сдерживаемого весь вечер гнева. — Она делала так, как сама хотела! Она вас не послушалась!

— И чем это для неё закончилось? — заметил Воронич. — Если бы она не свернула со своего пути, сейчас всё было бы совсем по-другому. Даже тогда, когда этот человек, твой отец, отказался от неё и не вернулся к ней, она могла бы обратиться к своей семье, попросить прощения, не прибегать, в конце концов, к запрещённой магии!

Он говорил о том, о чём я и сама не так давно думала. Ведь она, в самом деле, могла бы не отказываться от меня и не искать способов попасть к инквизиторам в качестве обвинённой ведьмы. Что ею двигало тогда — любовь, отчаяние, желание отомстить? В результате, я оказалась между двумя мирами — обычным и магическим. А, если вспомнить о том, кто мой отец, то положение становилось и вовсе незавидным, поскольку до меня ещё не появлялось на свет ведьм, в которых бы сочетались магия и антимагия инквизиторов.

— Постарайся думать умом, а не сердцем, Вероника, — произнёс старший Воронич. — Не бери с неё пример. К тому же, вы с Тео и так уже были помолвлены, ещё в детстве.

— Что?! — уставившись на него, выдохнула я и вспомнила, что именно это предположение высказала в нашем недавнем разговоре Регина. — Как это может быть?

— Я был почему-то уверен, что сила твоей матери не передастся тебе по наследству, и ты будешь… бездарностью. Но всё же следил за твоей судьбой и сделал то же, что и для своей внучки, а именно заранее подыскал тебе мужа. Вы с Тео даже встречались однажды.

— Нет… Я не помню, — пробормотала я, слишком ошарашенная, чтобы подбирать какие-то логические доводы. — Когда, где?

— В летнем лагере в детстве, — ответил Воронич, и я подняла глаза на застывшего рядом британца, лихорадочно перебирая собственные воспоминания, которые путались и не желали складываться в единую картину.

Летний лагерь для детей… Я вспомнила прекрасное сочетание синего и зелёного — реки и леса. Шумных детей, почти всех из них не были мне знакомы. Серьёзного синеглазого мальчика, над которым смеялись, потому что он выглядел младше собственного возраста и плохо знал русский. Мои отношения с ровесниками тоже складывались не лучшим образом, а с этим мальчишкой мы постепенно нашли общий язык и подружились так, что уезжать не хотелось. Нам было интересно разговаривать, соревнуясь, бросать камни в воду, смеяться вместе. Я даже не злилась, что нас начали дразнить женихом и невестой.

— Так это был ты? — спросила я, глядя на Тео и пытаясь рассмотреть в его лице черты того мальчика, о котором я до сих пор иногда с теплотой вспоминала, хотя и не могла припомнить его имени.

— Вот видишь, ты даже не совсем его забыла, — хмыкнул Воронич. — Вместе с Тео ты поедешь в Лондон. Будешь там учиться, а, когда закончишь, вы поженитесь и, если захотите, переедете сюда.

Я резко обернулась к нему.

— Вы — просто тиран! — заявила я, направляя на него палец. — Вы любите решать за других, чтобы вам было удобнее манипулировать людьми! Но не всем, не всем хочется быть вашими пешками!

— Вероника… — вступил в разговор Тео, и я посмотрела на него.

— А ты-то почему на это согласился? — спросила я. — Почему?! Тебе в Англии девушек не хватило?

Обнаружив, что незаметно для самой себя положила руку на своё кольцо-амулет, я отдёрнула пальцы, подхватила подол платья и бросилась бежать, оттолкнув стоявшего передо мной Воронича. Выложенная камнем дорожка вела куда-то вглубь сада, и я остановилась лишь тогда, когда почувствовала, что от бега перехватило дыхание. Оглядевшись, увидела небольшой пруд, вода под тусклым светом фонарей казалась чёрной. Должно быть, тот самый, в лягушек в котором мог бы превратить нас Александр Владимирович, как грозилась Регина. Пожалуй, после того, что я ему наговорила, я была наиболее вероятной кандидаткой в квакающие обитательницы пруда.

Лёгкий шорох за спиной заставил меня насторожиться, и, обернувшись, я не удержалась от вскрика.

— Ты настолько рада меня видеть? — саркастично произнёс Мартин Шталь, чья долговязая фигура оказалась прямо передо мной. — А я как раз тебя искал. Собирался поздравить с помолвкой.

— Знаешь, куда ты можешь засунуть свои поздравления? — устало ответила я. После недавнего срыва сил на какие-то эмоции в его адрес у меня не было. Даже на то, чтобы бояться.

— А как же Княжевич? Ты его уже забыла? — парировал он. — Кстати, на вечере был Аркадий Фогль, но на ужин он не остался. Зато церемонию обмена кольцами видел. Будь уверена, он всё передаст Дарию.

— Что тебе нужно? — спросила я, и Мартин бросился на меня, схватив за плечи и оттеснив ближе к воде.

— Где ключ? — наклонившись к моему лицу, прошипел он. — Отдай мне его, и тогда я, пожалуй, не буду сдавать тебя Розенбергу. Ты знаешь, как он поступает с теми, кто стоит у него на пути, а свидетели долго не живут.

— Ты забываешь, что я не единственный свидетель, — пытаясь вырваться, произнесла я.

— Ты могла и выдумать это письмо, — недоверчиво заявил он, и, когда я покачала головой, его пальцы оказались на моей шее и надавили на горло. — Если б там был кто-то ещё, я бы обнаружил его. Так ты отдашь мне ключ?

— Нет… — выдохнула я и, покачнувшись, едва удержалась на ногах, когда Мартин разжал руки. — Я спрятала его в надёжном месте. Если кому и отдам, то уж точно не тебе.

— Глупая ведьма!

Размахнувшись, Шталь ударил меня по лицу. Кожу мгновенно обожгло болью. Прикоснувшись языком к разбитой губе, я почувствовала вкус крови.

— Ты об этом ещё пожалеешь! — прорычал Мартин, толкая меня к самому краю пруда. Под ногами уже не было дорожки, и каблуки туфель утонули в земле. Ткань платья громко затрещала, когда при моей попытке убежать мужчина потянул меня за одежду. — Думаешь, Дарий сможет тебя защитить, находясь в темнице? А со старым Вороничем я смогу договориться, и за некоторые одолжения с нашей стороны он отдаст мне тебя без всякого сожаления. Тем более, если разорвёшь помолвку. Ты ведь именно это собираешься сделать, правда?

Когда он притянул меня к себе, ухватив за шею и больно прижав волосы, я собралась с силами и оттолкнула его руки, а затем бросилась бежать. Оказавшись рядом с домом, я попыталась вспомнить, где находится дверь чёрного хода, когда из полумрака выступила тёмная фигура. Я попятилась, но человек вышел на свет, и я узнала Тео.

— Господи, Вероника, что с тобой случилось? — проговорил он, рассматривая меня, и я будто увидела себя его глазами — разорванное платье, кровь на лице, от тщательно созданной в салоне причёски ничего не осталось. — На тебя напали? Кто это был?

— Всё в порядке, — отозвалась я. — Я просто… Я зацепилась за дерево и чуть не упала возле пруда.

Я не стала возражать, когда Тео снял с себя свою чёрную накидку и набросил её мне на плечи. Стало гораздо теплее. От мягкой ткани едва уловимо пахло кофе и свежестью — так же, как от её владельца.

— Вероника, я хочу предложить тебе вариант, — вытащив из кармана брюк платок и с осторожностью вытирая кровь с моего лица, сказал Тео. — Если ты не будешь разрывать помолвку прямо сейчас, позже я сделаю это сам. Но сначала мы уедем в Лондон и станем вести себя так, чтобы наши родственники думали, будто у нас всё хорошо, и мы вместе. Ты будешь учиться. Не только в университете, но и у лучших магов, с которыми я смогу тебя познакомить.

— Мы должны притворяться? — спросила я, бросив на него взгляд. Его синие глаза ярко блеснули в фонарном свете, и мне снова вспомнился тот мальчик, которого я когда-то считала своим единственным другом. — Но для чего?

— У меня есть свои причины, — ответил Тео. — Когда-нибудь я тебе о них расскажу. Так как, согласна?

Я посмотрела в ту сторону, где остался Мартин Шталь, и будто снова почувствовала его сильные холодные пальцы на своём горле.

— Если я захочу вернуться, ты не станешь возражать? — спросила я.

— Разумеется, не стану. Мне и самому придётся сюда приезжать. Есть ещё вопросы?

— Это всё будет… не по-настоящему? — уточнила я.

— Обещаю.

Ещё немного помедлив, я кивнула.

Глава 34

Несколько дней спустя

Вероника

— Если хотите, могу принести журналы, — проговорила красивая светловолосая девушка, с сочувствием глядя на меня.

— Нет, спасибо, у меня есть книга, — ответила я, в подтверждение своих слов вытаскивая из сумки пухлый том с заложенной в него открыткой.

— Тогда скажите, если что-нибудь будет нужно.

Я кивнула, и она отошла к другим пассажирам, оставив меня бояться дальше. Мне предстояло лететь впервые в жизни, и раньше я даже не предполагала, что начну впадать в панику при одной мысли о необходимости сесть в самолёт. Регина проявила заботу обо мне, на протяжении нескольких часов убеждая, что в полётах над землёй нет совершенно ничего страшного, а также купила специальные леденцы, но я всё равно чувствовала себя не лучшим образом. Живот скручивало от волнения, и я не могла даже представить себе, как это люди умудряются летать часто, спокойно спать и есть в самолётах. Кресла оказались удобными и мягкими, если облокотиться о спинку и закрыть глаза, можно было даже представить себе, будто находишься в автобусе… вот только за окном не деревья, а облака.

— Как ты? — поинтересовался Тео, занимая место рядом с моим. В голубых джинсах и чёрной майке с эмблемой какой-то рок-группы он выглядел совсем юным. — Впервые вижу, чтобы кто-то так боялся самолётов.

— Я тоже впервые так боюсь.

— Наверное, слишком много фильмов об авиакатастрофах смотрела, — заметил Тео и, покосившись на мою книгу, поинтересовался, что я читаю.

За прошедшие несколько дней я не так уж часто видела Тео, но каждый раз, когда взгляд падал на моё или его кольцо, вспоминала вечер нашей помолвки. После того разговора Тео проводил меня в мою комнату. Он даже притащил какой-то лечебный амулет, который нужно было приложить к лицу, и это средство, в самом деле, оказалось весьма действенным.

Все формальности с моим переводом в университет в Лондоне были улажены при непосредственном участии Александра Владимировича. Он же решил вопрос с документами, необходимыми для отъезда. Я вышла из дома только для того, чтобы сфотографироваться и расписаться на нужных бумагах, а также для встречи с приёмными родителями, которым вернула ключи от квартиры. Было довольно неловко — и я, и они не знали, о чём говорить. Я намеревалось расспросить их о том, как вышло так, что именно в их семье оказалась, но было заметно, что говорить им об этом не хочется, как и признавать, что они столько лет делали вид, как будто ничего о моём прошлом не знают. К тому же, при разговоре присутствовал Александр Владимирович. Должно быть, он решил, что ему удалось окончательно сломить меня и подчинить своей воле.

Но старший Воронич ошибался. Я по-прежнему не желала быть пешкой в его игре. Марионеткой, которую он может дёргать за ниточки.

У меня было время подумать обо всём, что произошло за последние дни, и пришлось признать, что предложение Тео отправиться вместе с ним в Англию и учиться там — наиболее подходящий мне на данный момент путь. Здесь нельзя было доверять никому, даже Фоглю, ведь именно он, как выяснилось, по секрету рассказал Вороничу о том, что я оказалась далеко не бездарной ведьмой. Теперь Александр Владимирович был заинтересован во мне и не собирался разжимать когти, будто хищная птица, поймавшая в лапы кролика.

Я поставила себе цель — уехать в Лондон и учиться там так хорошо и старательно, как только могу, чтобы к тому моменту, как мне исполнится двадцать один год, суметь не только применять базовые магические навыки, но и знать куда больше среднестатистической ведьмы после университета. Чтобы не просто управлять своими способностями, но и научиться находить им наилучшее применение. Чтобы получить возможность противостоять своим врагам, а не просто убегать от них, как я сбежала в тот вечер от Мартина, поймавшего меня в саду.

Шталь не стал применять магию. Видимо, просто не хотел привлекать к себе излишнего внимания. Если бы он использовал какое-нибудь из боевых заклинаний, то мог бы перекинуть меня через пруд, даже не прикасаясь ко мне. Мартин мог убить меня и обставить всё так, словно это самоубийство или несчастный случай. Но сначала он хотел заполучить ключ, и, пока тот был у меня, это служило слабой, но всё же гарантией.

Мне до сих пор не было известно, по какой причине Мартин Шталь так горел желанием забрать у меня этот изящный ключик, который выглядел искусно сделанным украшением и даже не был магическим предметом, как сказал Дарий. Но, учитывая, что ключ был найден в доме, где когда-то жила моя мать, я считала его своего рода наследством. Я больше не рисковала надевать ключик на шею, но каждый день перепрятывала его в новое место и надеялась, что у меня будет шанс разгадать его тайну и узнать, почему он представляет такую ценность для молодого мага, этого высокомерного мерзавца, жениха моей бывшей соседки по комнате Инны.

Сейчас, когда я сидела в самолёте и пыталась читать книгу, ключ лежал в моей сумке. Опустив в неё руку, я нащупала кончиками пальцев гладкие камни, украшавшие ключик, и на душе стало спокойнее. Как бы то ни было, а Мартин до него не добрался, и теперь ему оставалось только злиться и кусать локти.

— Мне очень нравится, когда у тебя на лице появляется эта загадочная улыбка, — по-английски проговорил Тео, и я смущённо посмотрела на него — не заметила, что он за мной наблюдал.

— Ты обещал познакомить меня с магами, которые дают дополнительные к университету уроки, — напомнила я, и Тео, посерьёзнев, кивнул в ответ.

— Мне досталась невеста со склонностью к учёбе, — переходя на русский язык, произнёс он, и я нахмурилась, шутливо толкнув его в бок.

— Сейчас рядом никого из родственников нет, и ты можешь не притворяться!

— Я всего лишь помогаю тебе отвлечься, — с притворной обидой заявил Тео. — Кстати, если будешь держать меня за руку, может быть, тебе будет легче и не так уж страшно. Попробуй.

Я недоверчиво посмотрела на него, но послушно вложила пальцы в его ладонь. В самом деле, постепенно становилось чуть менее страшно. Я покосилась на сумку, где лежали купленные Региной леденцы, и, дотянувшись до неё другой рукой, вытащила один из них.

— Вероника, ты давно знаешь о том, что ведьма? — неожиданно поинтересовался Тео, меняя тему беседы.

— С двенадцати лет, — ответила я. Вспомнилась соседка, которая рассказала мне о том, что я не такая же, как мои приёмные родители. — А ты?

— Мне кажется, я всегда это знал, — после крохотной паузы проговорил он. — Меня постоянно окружали представители магического сообщества. Но в том лагере, где мы познакомились, были не только дети магов.

— Почему ты там вообще оказался? — спросила я. — Да ещё и так далеко от Англии… Это Воронич постарался?

— Наверное. Меня, как ты понимаешь, в известность о причинах не поставили — просто отправили в лагерь, и всё. К тому же, мои родители тогда разводились и не хотели, чтобы я путался под ногами.

Я помолчала. Тео впервые заговорил о своей семье. Раньше у нас просто не было возможности обсудить такие вещи.

— Значит, они уже давно не живут вместе? — уточнила я. — Но ты всё равно… собираешься меня с ними знакомить? Или только с одним из них?

— Познакомлю с обоими, — ответил он, пожимая плечами. — Они сохранили между собой довольно цивилизованные отношения. Правда, отец уже давно женился во второй раз, и у меня есть единокровная сестра, с которой ты тоже обязательно познакомишься.

— Но ты живёшь с мамой? — поинтересовалась я.

— Нет, я живу один. У меня небольшой дом. Ты будешь жить там вместе со мной.

Я растерянно уставилась на него, удивляясь тому факту, что раньше не задавалась вопросом, где мне придётся поселиться в Лондоне. Должно быть, я рассчитывала, что там тоже будет общежитие. Это был бы весьма удобный вариант, да и шанс ещё лучше подтянуть разговорный английский язык тоже неплохой. Хотя, разумеется, в этом мне мог бы помочь и Тео. Но жить с ним в одном доме я совершенно не планировала.

— Не волнуйся, — заметив моё замешательство, произнёс он. — Там несколько комнат. Если тебе и придётся спать со мной в одной комнате, то только в тех случаях, когда нам понадобится разыграть для кого-нибудь спектакль.

Не ответив на его улыбку, я отвернулась и закусила губу. Воспоминание о том, что однажды мне уже пришлось разыгрывать подобную сцену, заставило глухую тянущую боль внутри снова стать острой. Я подумала, что Фогль, должно быть, уже сообщил Дарию о моей помолвке.

Глава 35

Дарий

Тюрьма для магов или темница, как её испокон веков предпочитали называть сами инквизиторы, слыла довольно мрачным и тихим местом, где заключённым надлежало размышлять о том, как они докатились до жизни такой. На самом же деле, шум там не затихал ни на минуту. Постоянно кто-то или декламировал стихи, или пел песни, или беседовал с другими заключёнными, или пытался качать права и вызывал на разговор меланхоличных охранников, которые сначала не реагировали, а затем выходили из себя и начали выражать недовольство — тоже на редкость громко.

В металл, из которого были сделаны решётки на окнах и дверях темницы, было добавлено серебро. Считалось, что оно блокирует магию, хотя сложно было найти того, кто попытался бы поколдовать, находясь в темнице, и этим прибавить себе ещё несколько месяцев либо лет заключения. Во всяком случае, таких отчаянных магов уже много лет не попадалось, разве что кто-то выходил из себя, и всплеск магии получался непроизвольным, но без амулетов не слишком сильным.

Лучше бы и на Веронике в тот день не было амулета. Дарию успели в подробностях рассказать, что именно случилось в Университете Магии. Разумеется, инквизиторы поверили ему, потому что не ожидали, будто такое смогла устроить недоучившаяся ведьма, столь хрупкая на вид. «Пальцем переломить можно!», — сказал инквизитор, который говорил с ней. Должно быть, ему ещё не приходилось иметь дело с магами и ведьмами, внутренняя сила которых имела мало общего с их внешним обликом.

Обращались с Княжевичем в темнице несколько хуже, нежели с другими заключёнными. Несмотря на то, что Магический Надзор вынужден был постоянно сотрудничать с Инквизицией, специалистов МН инквизиторы недолюбливали. Впрочем, так уж открыто они своих эмоций не показывали, но всё же это чувствовалось.

— Эй, к тебе пришли! — крикнул охранник. Дарий сделал вид, что не слышит его. — Эй, я к тебе обращаюсь!

Видеть постную рожу Аркадия Фогля, который подозрительно к нему зачастил, совершенно не хотелось. Вспомнился их предыдущий разговор. Фогль тогда пришёл и рассказал, что ему выпала честь присутствовать на одном весьма любопытном мероприятии, а именно на помолвке в знаменитом магическом семействе.

— И что тут интересного? — спросил тогда Княжевич.

— Да вот невестой эту девушку я никак не ожидал увидеть, — с усмешкой ответил ему Фогль. — Ты бы на моём месте тоже весьма удивился. Хочешь узнать, кто она?

— Ну и?

— Небезызвестная Вероника Солнцева, по милости которой ты очутился в этом местечке, — произнёс начальник, обводя пухлой рукой комнатку для встреч с визитёрами. — Как видишь, она даром времени не теряет. Жених — какой-то английский маг.

— Её заставили родственники? — стараясь ничем не выдать своих чувств, поинтересовался Дарий.

— Откуда же я знаю? — пожимая плечами, отозвался Фогль. — Старший Воронич со мной своими планами не делится. Если и заставили, то колечко надеть она всё же согласилась. Да и кто бы отказался? В Британии магическое сообщество отлично развито, как я слышал.

Фогль рассказал ему об этом несколько дней назад — явился буквально на следующий день после помолвки. Дарию даже показалось, что в этом для Аркадия было своего рода странное удовольствие — рассказать ему новость и проследить за реакцией. Впрочем, испытать его Фоглю не пришлось, поскольку, учитывая род занятий, Княжевич успел научиться контролировать собственные эмоции и их внешнее проявление.

Но сейчас начальник явился снова и, судя по всему, не собирался уходить, пока не встретится и не поговорит с ним.

В сопровождении охранника Дарий вошёл в помещение для встреч и сел напротив Фогля, который листал какую-то газету. Начальник благоухал дорогим мужским парфюмом и пребывал в прекрасном настроении. Это ещё раз подтверждало тот факт, что Аркадия ничуть не огорчало временное отстранение Княжевича от работы в МН.

Над этим следовало бы подумать, и да, чёрт возьми, времени на то, чтобы размышлять, у него имелось предостаточно. Впереди полгода. Из темницы крайне редко выпускали кого-то раньше срока — амнистии здесь были не приняты.

— Вероника уехала в Лондон, — проговорил Фогль, с присущей ему педантичностью сворачивая и откладывая в сторону газету. — Вернее, улетела. Как птица — фьють, и нету!

— Очень остроумно, — пробормотал Дарий, садясь на жёсткий стул напротив, отвернулся и пробежал взглядом по выкрашенной в унылый серо-жёлтый цвет стене. — И это всё? Или ещё какие-нибудь новости есть?

— Карл Розенберг передал часть своих дел будущему зятю, — произнёс разочарованный почти полным отсутствием его реакции Фогль и сложил перед собой руки. — Правда, особо довольным таким раскладом Шталь не выглядит. Дорого бы я дал, чтобы прочитать его мысли.

— До этого магия ещё не дошла. Даже псионика, — поморщившись, отозвался Княжевич. — Насколько я знаю, и наука тоже.

— Ты прав, друг мой, но почему бы не помечтать? — с философскими нотками в голосе проговорил начальник.

— Наша работа не располагает к мечтам, — заметил в ответ Дарий.

— Кстати, о работе, — о чём-то вспомнив, сказал Фогль. — Мы взяли секретарём ведьму, увы, по протекции, но кто сейчас устраивается иначе? Её имя — Велимира Вишневская. Очень хочет с тобой познакомиться и задать ряд вопросов о твоих отчётах. Я устрою ей посещение.

— Я не думаю, что…

— А это уж предоставь мне решать, — не дослушав конец его фразы, произнёс Фогль и встал с места. — В конце концов, я пока ещё твой начальник, даже сейчас, когда ты протираешь штаны за решёткой. Кстати, жениха Солнцевой зовут Марк Теодор Тревельян.

С этими словами Аркадий покинул комнату. Охранник подошёл к столу, напоминая о том, что заключённому магу пора возвращаться в камеру. Дарий встал, выпрямился и пошёл вперёд, не обращая ни на кого и ни на что внимания.

Последнюю фразу Фогль произнёс, чтобы посильнее достать его, побольнее задеть, напомнить о том, что начальник располагает информацией, которая самому Княжевичу пока не известна. Вот только на кой пень ему сдалось знать о том, как именно зовут человека, с которым у Вероники состоялась помолвка? Что ему это даст? Был бы хоть местный маг, а то англичанин. Да и имечко ему досталось, надо сказать, чересчур сложное.

Дарий злился. Как бы он ни старался скрывать собственные чувства и от Фогля, и от самого себя, те не желали его покидать. Предательская фантазия заставляла представлять в красках описанную Аркадием помолвку и злиться.

Он не хотел к ней привязываться. Не хотел чувствовать что-то большее, чем покровительственно-дружеское расположение. Хотел, чтобы ему стало безразлично, что с ней будет. Но всё происходило совсем иначе, и в ту ночь перед первым днём занятий в Университете Магии он не смог её оттолкнуть. А теперь — не мог этого забыть.

Неловкая и неопытная, трогательная и смешная ведьмочка, перепуганная всеми происходящими с нею событиями, неожиданно начала значить для него куда больше, чем кто-либо другой. То, что тогда произошло между ними, казалось естественным, как дыхание, и по-настоящему нужным им обоим в ту ночь. Вот только это ещё больше запутало отношения между ними, и на следующее утро у него не хватило духа сказать ей, что она не должна придавать случившемуся большого значения, потому что он ничего не может ей обещать — во всяком случае, пока.

Дарий вспоминал, как щекотали ему лицо её мягкие волосы, как приоткрывались нежные губы от его поцелуев. Не мог забыть, как вздрагивали длинные ресницы, какими тёплыми были руки девушки. Всё это осталось в памяти и сейчас мучило и дразнило.

Несколько дней, которые они провели вместе, из вынужденной необходимости каким-то образом превратились в напряжённое, но на удивление счастливое время. Дарий помнил вечера, когда они обсуждали прочитанные ею книги, и вопросы, которые Вероника ему задавала. С улыбкой оживлял в памяти то, как они вместе готовили ужины и смеялись. Вспоминал, как злился и переживал за неё, когда она без предупреждения ушла из квартиры. И как она пыталась вывернуться из его рук, когда ему вдруг вздумалось её за это наказать…

Неужели она могла так просто всё это забыть, оставить в прошлом и, не оглядываясь, пойти дальше? Что заставило её сделать этот шаг? Что мог предложить ей этот парень с трёхэтажным именем?

Княжевич всё-таки не удержался и с размаху саданул кулаком по стене, мимо которой они проходили.

Глава 36

Вероника

Я впервые в жизни летела на самолёте и впервые отправлялась в другую страну, где должна была не просто провести несколько дней, а поселиться надолго. Всё это, а также то, что случилось в городе перед моим отъездом, включая арест Дария, заставляло нервничать. Я старалась настроить себя на решение первоочередных задач, необходимых для достижения намеченных мною целей, пыталась быть более хладнокровной, но это удавалось не слишком хорошо — руки дрожали, а внутри всё замирало от волнения и страха.

Сидя в самолёте, уносящем меня в другую страну, я была очень благодарна Тео за то, что он находился рядом. Заснуть так и не получилось, и всю дорогу мой так называемый жених отвлекал меня от страха перед полётом, рассказывая различные истории из своей жизни, а также анекдоты, правда, из-за своеобразия британского юмора смешными я находила далеко не все. Кроме того, он продолжал держать меня за руку и, как я ни старалась убедить его, что справлюсь и сама, не соглашался разжать пальцы и отпустить мою ладонь.

Тео рассказал, что его бабушка была русской. Когда-то она вышла замуж за английского мага и так оказалась в Лондоне. Несмотря на договорную помолвку, им удалось полюбить друг друга, счастливо прожить вместе всю жизнь и воспитать единственного сына. Увы, его собственной семье не удалось повторить родительский опыт. Впрочем, второй брак отца Тео, судя по всему, оказался несколько удачнее первого.

Я поведала ему о том, как росла в самой обычной семье, постоянно чувствуя себя чужой в ней, хотя нельзя сказать, что приёмные родители меня обижали. Рассказала, как не желала быть ведьмой, поскольку это означало, что я ещё больше отличаюсь от других, а ведь мои отношения с ровесниками в школе и так складывались не очень хорошо. Призналась даже, что постоянно старалась сдерживать себя, чтобы не выпустить наружу собственную магию с целью, к примеру, отомстить какому-нибудь однокласснику за грубое выражение в мой адрес.

Тео ответил, что ему это знакомо. Тоже нередко хотелось быть просто самым обычным человеком, жить без возложенных на него семьёй ожиданий и страха однажды их не оправдать. К тому же, на нём не лучшим образом отразился развод родителей — им стало не до него, и они отправили сына к родственникам в Россию, а те, в свою очередь, отвезли Тео в детский лагерь. Там мы с ним и познакомились. Родители Тео даже не стали возражать против того, что Воронич по собственной инициативе устроил помолвку их сына со мной.

— То есть, ты уже давно об этом знал? — спросила я, чувствуя некоторую неловкость.

— Мне рассказали, когда я вернулся домой из лагеря. Состоялся торжественный ужин, который устроил дедушка, но присутствовали там только члены семьи. По правде говоря, узнав об этом, я очень обрадовался, — произнёс Тео, и на его губах появилась улыбка, напомнившая мне мальчика из детского лагеря. Мне всё ещё сложно было поверить в то, что тот мальчишка и Тео — один и тот же человек. Но, должно быть, именно нашей детской дружбой, этими смутными тёплыми воспоминаниями можно было объяснить то, что я с первой встречи начала чувствовать по отношению к нему какое-то неосознанное доверие.

— Почему? — ещё сильнее смущаясь, поинтересовалась я.

— Мне сказали, что это ты, — просто ответил он. — Но они тут же огорчили меня, сообщив, что мы ещё очень долго с тобой не увидимся. В детстве каждый год воспринимается вечностью.

Зато меня никто даже в известность об этом поставить не удосужился. С моими настоящими родителями Александр Владимирович поговорить не мог. Это означало, что он попросту со свойственной ему непреклонностью решил всё за нас — и за Тео, отец и мать которого были заняты тогда исключительно собственными дрязгами из-за развода, и за меня.

Как бы то ни было, пришлось признать, что всё могло бы сложиться куда хуже. Вместо Тео Александр Владимирович мог бы выбрать мне в женихи кого-нибудь другого, кто не предложил бы вариант, при котором я продолжала оставаться его невестой, но только фиктивной. Я даже мысленно поблагодарила Воронича за возможность уехать в Лондон и оказаться подальше от Карла Розенберга, Мартина Шталя, а также от него самого.

Когда самолёт приземлился, наступило раннее утро, но к тому моменту, как мы на такси выехали из аэропорта и добрались до города, улицы Лондона уже переполнились автомобилями и спешащими людьми. Я жадно смотрела в окно, знакомясь с городом, впитывая в себя новые впечатления и стараясь привыкнуть к мысли, что с этого дня придётся здесь жить, учиться, ходить по этим улицам. Тео с улыбкой наблюдал за мной — понимал, что мне всё здесь пока в новинку, и не мешал рассматривать каждую деталь широко открытыми глазами, оставив на потом свои рассказы, а также экскурсию по городу, которую он пообещал провести для меня на правах местного жителя.

Мои знания о Лондоне ограничивались фильмами, книгами и тем, что я успела узнать, пока училась в школе. Мне было известно, что в этом городе двухэтажные автобусы, красные телефонные будки, Биг-Бен, Тауэрский мост над рекой Темзой и не самая приятная погода. Впрочем, когда мы прилетели, не было ни дождя, ни тумана.

Тео сказал, что его дом находится не то, чтобы близко к центру города, но и не на самой окраине. Названия района я не запомнила, потому что после перелёта мне неожиданно сильно захотелось спать. К тому времени, как машина подъехала к воротам, за которыми находился небольшой двухэтажный дом, глаза у меня уже закрывались, и Тео заявил, что разобрать свои немногочисленные вещи я могу и после того, как немного посплю. Я с ним полностью согласилась, но, когда мы вошли в дом, снова почувствовала неловкость и задалась вопросом, не поговорить ли с ним про общежитие при университете.

— Твою комнату уже должны были приготовить, — сообщил Тео, пока я снимала лёгкую куртку и осматривала довольно просто и лаконично обставленную гостиную, в которую он меня проводил.

— Кто? — полюбопытствовала я.

— Миссис Лукас, она приходит готовить и убираться. Кроме меня, ключи от дома есть только у неё. Теперь будут и у тебя.

— Ты уверен, что… — начала я, но он меня перебил.

— Мы ведь уже всё обсудили. Если будем жить отдельно, едва ли кто-то поверит в то, что мы по-настоящему вместе. К тому же, так мне будет проще приглашать к тебе преподавателей.

Я кивнула, соглашаясь с его аргументами.

— Я могу называть тебя Ники? — спросил Тео. — Имя Вероника звучит слишком длинно, на мой взгляд. Или тебе так не нравится?

— Мне всё равно, — отозвалась я. — Называй, как хочешь. А твоё полное имя…

— Скоро узнаешь, — ответил он и ухмыльнулся. — Только не смей меня им называть. Я от этого становлюсь агрессивным и могу кого-нибудь покусать.

— Ладно, не буду, — не удержавшись от улыбки, проговорила я, и мы начали подниматься на второй этаж, где оказались в коридоре с рядом дверей, за одной из которых находилась моя комната.

Как следует рассмотреть эту комнату, а следом и весь дом я смогла только через несколько часов, когда проснулась и почувствовала себя куда более энергичной и готовой к новым открытиям, которые мне предстояли. Я пообещала себе как можно реже говорить по-русски, пока тренирую разговорный английский. Кроме того, предстояло изучить, как звучат на этом языке некоторые магические термины. Впрочем, насколько я знала, во многих сложных заклинаниях использовалась латынь. Латинский язык тоже следовало подучить, поскольку мне он давался непросто.

Я старалась убедить себя в том, что намерена справиться с любыми трудностями. «Тяжело в учении, легко в бою» — именно этой фразой мне надлежало руководствоваться в ближайшие месяцы. Если Александр Владимирович Воронич рассчитывает получить в моём лице ведьму с высокими магическими способностями, он её получит. Вот только плясать под его дудку я вовсе не собиралась. Сейчас, когда мне удалось ускользнуть от его влияния, я планировала потратить время на то, чтобы научиться противостоять ему, а также Мартину и Розенбергу.

Глава 37

Дарий

Лето заканчивалось, и почти никаких новостей магического мира до заключённых не доходило, а это означало, что всё пока поддерживается в нужном равновесии.

Княжевич думал про Веронику, его мысли меняли своё направление от неожиданно жгучей обиды до горького сожаления, от решения больше никогда с ней не видеться до надежды на следующую встречу. Дарий верил, что с течением времени, осваивая новые для неё грани жизни и магии, эта девушка не растеряет главного в себе. Не утратит непосредственности, любознательности, умения смущаться и сопереживать.

Когда охранник появился, чтобы сообщить о посетителе, Княжевич решил, что это Фогль, но следующие слова тут же это опровергли.

— Молодая красивая блондинка.

Вспомнив последний визит начальника, Дарий пришёл к выводу, что это наверняка Велимира — новенькая секретарша, устроившаяся в Магический Надзор по чьей-то протекции.

— Ты не рад? Может, я вместо тебя с ней встречусь? — под громкий одобрительный смех остальных поинтересовался другой заключённый. — Почти год не видел молодых красивых блондинок!

— Да с удовольствием! — отозвался Княжевич, направляясь вслед за охранником.

Велимира Вишневская выглядела совершенно неуместно в окружении тусклых стен комнатки для встреч с посетителями. Она, в самом деле, оказалась молодой и на редкость привлекательной женщиной. Княжевичу подумалось, что так могла бы выглядеть Снежная Королева, если б та существовала не в сказке, а жила в наше время и носила элегантные светлые блузки со строгими чёрными брюками.

От Велимиры ненавязчиво пахло изысканными духами, и вся она казалась такой свежей и привлекательной, как будто только что вышла из салона красоты. Дарий едва не устыдился собственного внешнего вида. Находясь в темнице, он далеко не каждый день брился, да и в зеркало смотрелся нечасто.

— Добрый день, — проговорила она, протягивая ему руку, когда Дарий сел напротив.

— Для кого как, — отозвался он. Рукопожатие у неё оказалось неожиданно крепким, но кожа была нежной и тёплой. — Чем обязан визиту?

— Как мне к вам обращаться? — поинтересовалась она.

— Можно просто Дарий, — ответил Княжевич, стараясь не смотреть на расстёгнутые сверху крохотные пуговицы её блузки. — Мы ведь с вами, выходит, коллеги? С недавнего времени.

— Ах, Дарий, не заставляйте меня краснеть, — хмыкнула Велимира Вишневская. — Вы прекрасно знаете, что я — всего лишь секретарь. На то, чтобы стать специалистом Магического Надзора, я и не претендую.

— Может быть, у вас всё ещё впереди, — заметил он.

— Аркадий тоже так сказал, — произнесла она, и улыбка на её губах стала чуть более кокетливой. Дарий усмехнулся. О том, что Фогль неравнодушен к красивым женщинам, в МН знали все.

— Но вы ведь пришли сюда совсем не для того, чтобы говорить об этом, — напомнил ей Княжевич. — Так для чего? Я вас слушаю.

— Аркадий дал мне задание разобрать и рассортировать написанные вами отчёты, — деловито проговорила Велимира. — У меня есть несколько вопросов. Посмотрите?

— Почему бы и нет? Насколько я знаю, правилами это не запрещено, — ответил Дарий, но всё же бросил взгляд в сторону охранника, который посматривал на молодую женщину с заметным интересом. — Показывайте.

Велимира вытащила из сумки небольшой ноутбук в чёрном чехле, включила его и, пока тот загружался, пристально посмотрела собеседнику прямо в глаза.

— Мне бы хотелось пригласить вас на ужин, когда вы отсюда выйдете, — произнесла Велимира. — Даже и не вздумайте возражать, Дарий. Ваш любимый ресторан?

— Для чего это вам нужно? — поинтересовался он.

— Хочу отметить ваше освобождение и пообщаться с вами в неформальной обстановке, — просто ответила она. — А с чего такая недоверчивость? Вас редко приглашают на ужин?

— Я думал, что такие приглашения обычно делают мужчины.

— Изжившие себя стереотипы, — поморщившись, бросила Велимира, и её длинные пальцы запорхали по клавишам ноутбука.

При взгляде на файлы с написанными им самим отчётами у Дария возникло странное ощущение. Пришла неприятная в своей очевидности мысль о том, что он не сможет заниматься своей работой ещё целых полгода — вплоть до освобождения из темницы. Это означало, что кто-то другой возьмёт на себя все незаконченные дела, отправится за него в командировки, займёт его место. Кроме того, Княжевич был несколько удивлён тем фактом, что Фогль позволил Вишневской просматривать даже засекреченные отчёты. Обычно они попадали к начальству сразу, минуя секретарей.

Совсем не так проста молодая женщина, какой хочет показаться, и любопытно, по чьей же протекции ведьма оказалась на этой работе…

— Так я могу считать, что вы дали обещание со мной поужинать? — спросила Велимира, поймав его взгляд.

— Вы готовы ждать полгода? — с иронией отозвался Княжевич.

— Возможно, это случится раньше, — лукаво заметила она.

В ответ Дарий только пожал плечами и наклонился к экрану ноутбука, который она предусмотрительно к нему развернула. Когда он потянулся к тачпаду, их ладони соприкоснулись. Велимира медленно убрала руку и заправила за ухо светлую прядь волос.

Через некоторое время, когда посетительница ушла, и Княжевич вернулся в свою камеру, он сидел, прислонившись к стене, и вспоминал эту встречу. Никаких особенно сложных вопросов по поводу его рабочих отчётов она не задавала, и ему всё больше казалось, что это было всего лишь предлогом для встречи с ним. Словно Велимира прощупывала почву, но с какой целью? На что он может повлиять, находясь за решёткой? Или это Фогль в очередной раз что-то задумал за его спиной?

Когда охранник снова заглянул к нему, Дарий почти задремал, не обращая внимания на раздававшиеся вокруг разговоры, к которым успел привыкнуть настолько, что начал воспринимать их как фоновый шум.

— Что, опять кто-то пришёл? — осведомился у охранника Княжевич.

— Вызывает к себе Верховный Инквизитор, — понизив голос, сообщил тот.

Разговоры вокруг разом стихли. Такое в темнице случалось крайне редко. Если кого-то вызывал сам Верховный Инквизитор, то все знали, что происходит нечто особенное — по ерундовым делам глава Инквизиции ни с кем из магов-заключённых не встречался.

Дарий недоверчиво посмотрел на охранника, который и сам казался удивлённым возложенной на него миссией. Через несколько секунд Княжевич вышел из камеры. Его дальнейший путь оказался чуть более долгим, чем привычный маршрут до помещения для посещений. Извилистые коридоры, мрачные стены, решётки с серебром. Кабинет, куда его привели, не так уж сильно отличался от привычных интерьеров темницы, но, судя по всему, это было не то место, где Верховный Инквизитор проводил большую часть своего времени, а, следовательно, тот присутствовал здесь только для встречи с ним, Дарием Княжевичем.

Ощущение, испытываемое им в тот момент, когда Дарий перешагивал порог среднего размеров кабинета, было странным, в нём смешались любопытство, настороженность и смутно осознаваемая надежда, хотя разумом он и понимал, что лучше не ждать от предстоящей беседы ничего хорошего.

Княжевичу ещё ни разу не приходилось встречаться с нынешним Верховным Инквизитором. Тот предпочитал не снисходить до простых смертных. Поговаривали, будто Глава Инквизиции — человек крайне замкнутый и слишком занятый для того, чтобы находить время на встречи с магами из МН даже по рабочим вопросам. Эту функцию выполняли обычные инквизиторы. Среди них встречались весьма разумные и адекватные люди, но всё же пересекаться с ними Дарий не любил — слишком ещё жива была в нём память о том времени, которое он провёл в приюте, организованном их предшественниками.

Сейчас перед ним предстал высокий мужчина с идеальной осанкой и седеющими на висках густыми тёмными волосами. Он производил впечатление полной бесстрастности и холодной отстранённости. Одет Верховный Инквизитор был не в форму, а в строгий чёрный костюм, подчёркивающий его худобу и аристократичный вид.

— Не ожидал, что вы захотите увидеться со мной, — проговорил Дарий после приветствия. Рукопожатием они не обменялись. Княжевич остановился у двери, словно в любую минуту был готов развернуться и выйти из кабинета.

— Почему же? — произнёс в ответ глава Инквизиции. Жестом он предложил ему сесть и сам занял место за пустым столом у окна. — Не так часто в нашу темницу попадают специалисты Магического Надзора.

— Надеюсь, это не заставляет вас усомниться в целесообразности самого существования нашей скромной организации? — садясь на стул, спросил Дарий.

— А следовало бы? — парировал Верховный Инквизитор. — Давайте начистоту и без предисловий, Дарий Андреевич. Я знаю, почему вы устроились на работу в МН. Знаю, что вы хотите найти. Знаю, по какой причине вы нас ненавидите.

— Можно подумать, другие маги вас обожают, — хмыкнул Княжевич, но тут же посмотрел на собеседника серьёзно. — К чему вы мне всё это говорите?

— Буду откровенен — мне требуется ваша помощь. Нужно, чтобы вы поработали на меня. Взамен я могу предложить выпустить вас из темницы раньше установленного срока — через три месяца. А также помогу вам узнать, что произошло с вашей семьёй, пока вы находились в приюте.

Глава 38

Три месяца спустя

Вероника

Сидя в библиотеке университета в окружении сложенных в несколько стопок книг, я старалась сосредоточиться на аудио-приложении к учебнику латинского языка.

Раздались быстрые шаги, и чьи-то ловкие пальцы стащили с меня ободок наушников. Вздрогнув, я подняла взгляд и увидела рыжие волосы и лукавые зелёные глаза. Девушка-лисичка села напротив меня, отодвинув в сторону одну из стопок и едва не свалив её на пол.

Это была Шейла Розмари Макмиллан — студентка Лондонского Университета Магии и моя подруга, рыжая девушка с кучей татуировок и привычкой смешить преподавателей даже на экзаменах. Мы учились на одном курсе и проживали не слишком далеко друг от друга, поэтому могли ездить в университет вместе на электричке или на автобусе — я категорически отказалась от того, чтобы Тео возил меня на учёбу или оплачивал такси. Шейла приехала в Лондон из Инвернесса в Шотландии и снимала комнату.

Обычно я с трудом находила общий язык с людьми. Но Шейла подружилась со мной сама. Произошло это в один из моих первых дней в университете. Она просто подошла ко мне на лекции и села рядом, а позже спросила, не хочу ли я сходить с ней в кафетерий. С тех пор мы начали общаться всё чаще.

Шотландская ведьма оказалась весьма энергичной, любопытной и настойчивой. Вот и сейчас глаза Шейлы так и горели от предвкушения рассказать мне какую-то очередную новость. Увы, её ничуть не беспокоил тот факт, что для этого ей пришлось отвлечь меня от изучения латыни. Я опустила глаза на лежащий передо мной листок бумаги и смущённо поняла, что во время прослушивания аудио-урока машинально успела написать на нём имя Дария, причём не один раз. Обнаружив это, тут же свернула и спрятала листок, стараясь сделать это незаметно.

Несмотря на то, что уже больше трёх месяцев я не видела Княжевича и не слышала ничего о нём, он продолжал незримо присутствовать в моей жизни и, казалось, укрепился в ней даже сильнее, чем тогда, когда мы виделись каждый день. Стоило больших усилий ни с кем о нём не разговаривать. Мне было неловко обсуждать подобные вещи с Тео, а рассказать Шейле я тоже не могла — хоть шотландская ведьма и стала моей подругой, она не должна была знать о фиктивной помолвке.

— Тебе не кажется, что ты слишком много учишься? — поинтересовалась Шейла, постучав ярко-оранжевыми ногтями по обложке одной из книг. — Так, слушай… — начала она, но, скользнув внимательным взглядом по залу, поднялась с места. — Лучше позже поговорим, не буду тебе мешать. До встречи!

Я растерянно посмотрела ей вслед. Подобное поведение для Шейлы было странным и нелогичным. Решив обязательно узнать, что же такое она хотела мне поведать, я снова потянулась к наушникам, но задела одну из стопок, и книги полетели на пол, прямо под ноги студенту, который проходил мимо.

— Извините, — проговорила я, наклоняясь, чтобы подобрать рассыпавшиеся учебники. Он сделал то же самое, и мы столкнулись головами. — Извините меня, — повторила я, и молодой человек рассмеялся.

Когда он выпрямился, я получила возможность его рассмотреть. Темноволосый, симпатичный, среднего роста. Одет, как почти все здесь, в тёмно-синие джинсы, футболку и кеды.

— Вы уверены, что сможете поставить все эти книги обратно на полки? — поинтересовался он, смерив меня взглядом. — И прочитать их. Мне столько и за месяц не осилить, если честно.

— Я не собираюсь читать все сразу от корки до корки, — ответила я.

— Кстати, меня зовут Дин, — протягивая мне руку, проговорил парень.

— Вероника, — пожимая его ладонь, представилась я. — Можно Ники. Здесь меня почти все так называют.

— Красивое имя, — заметил новый знакомый и, выпуская мою руку, посмотрел на кольцо. То самое, что надел мне Тео. — В этом университете осталась хотя бы одна не помолвленная ведьма?

— Одна точно осталась, — произнесла я и вспомнила про Шейлу. Пожалуй, Дин бы ей понравился.

— Обещаете познакомить?

— Почему бы и нет? — отозвалась я и, вырвав из блокнота чистый лист бумаги, написала на нём свой номер телефона. — Можем куда-нибудь сходить, так и познакомлю. Только свободного времени у меня не слишком много.

— Вижу, — покосившись на груду книг, ответил он. — Обязательно позвоню. Желаю удачи в учёбе, мисс Вероника.

— Просто Ники, — сказала я и, улыбнувшись, снова нацепила наушники.

Пальцы словно сами собой потянулись к листку, где моей рукой было написано «Дарий», как будто только одно его имя давало ощущение того, что он где-то рядом, что воспоминания о нём заставляли и его помнить меня — там, в другой стране. Возможно, всего лишь иллюзия. Но у меня оставалось только это.

Тео так и не объяснил, для чего ему потребовалось заключать со мной договор о фиктивной помолвке.

С некоторыми из членов его семьи я уже успела познакомиться. В тот день, на который был запланирован ужин с ними, я сильно волновалась. Предстояло произвести на родственников Тео хорошее впечатление и не выдать себя, ничем не показать того, что это всего лишь спланированный нами спектакль.

Ужин прошёл не так уж плохо. Я несколько сомневалась в том, что родители Тео сумели по-настоящему принять меня, учитывая, что могли бы подыскать для него девушку из британской семьи. Но тут уж совершенно не было ни моей, ни его вины — они сами когда-то позволили Александру Владимировичу решить судьбу их сына. Впрочем, со мной они были весьма вежливы и ничем не дали понять, что я не подхожу их семье. Вернее, семьям, поскольку они уже много лет не жили вместе, и на тот ужин мистер Тревельян пришёл со второй женой и дочерью.

Сестру Тео все называли Холли, но я почему-то сомневалась, что это её полное имя. Она мне понравилась, к тому же, как выяснилось, девушка тоже ещё не окончила университет и не имела права пользоваться магией, как и я. С братом у неё сложились довольно тёплые отношения, несмотря на то, что они с Тео постоянно поддразнивали друг друга.

Что же касается моих отношений с Тео, то они тоже не стояли на месте. Поначалу я чувствовала себя довольно неловко из-за того, что нам пришлось жить в одном доме, хотя и в разных комнатах. Я помнила его слова о том, что в каких-то случаях нам придётся перебраться в одну комнату, сделав вид, что мы настоящая пара, но пока поводов для этого не находилось. Обычно я почти весь день проводила в университете, а встречались мы только за ужином, который готовила миссис Лукас — невысокая добродушная женщина лет сорока пяти. По выходным, если у меня не было дополнительных занятий, мы с ним или с Шейлой ходили куда-нибудь или ездили за город.

Несмотря на то, что мы постепенно сближались и будто снова обретали прежнюю детскую дружбу, Тео во многом оставался для меня загадкой. Я знала, что он специализировался на магии пространства и времени. В выборе собственной специализации я пока ещё колебалась, хотя времени до её окончательного выбора оставалось не так уж много.

Помимо программы университета, я изучала латинский язык, создание иллюзий, руны, основы боевой магии и даже магию крови, хотя, когда впервые пришлось порезать себе палец, мне едва не стало плохо. Во всём этом я искала не только знания и надёжную опору на будущее, но и возможности для того, чтобы не дать своим врагам одержать надо мной верх. Я знала, что когда-нибудь должна с ними снова встретиться, и мне хотелось быть готовой к этой встрече.

Глава 39

Инна

Расчёска выпала из пальцев и прогремела по полу. Выругавшись про себя, а затем и вслух, Инна рассерженно отшвырнула в сторону стоящую перед ней шкатулку с украшениями. В этот вечер у неё всё в буквальном смысле валилось из рук. Если обычно она считала, что любит подобные мероприятия и подготовку к ним, то сейчас хотелось попросту остаться дома. Отец бы этого не одобрил, но он сообщил, что отправится прямо из офиса, а за ней пообещал заехать Мартин.

Небольшие осенние каникулы студентов Университета Магии подходили к концу. Инна жила в загородном доме Розенбергов, а по окончании каникул намеревалась вернуться в общежитие. Мартин предлагал ей поселиться вместе, но она пока не дала ему окончательного согласия, пообещав подумать.

Нельзя сказать, что помолвка застигла её врасплох, поскольку однажды это всё равно должно было случиться. И всё же ощущение, когда Шталь надевал ей на палец кольцо, казалось странным. С одной стороны, Инна чувствовала гордость, но она впервые задумалась о том, что приобретал её отец от будущего брака, и что теряла она сама.

Карл Розенберг хотел иметь сына и наследника. Это ни для кого не являлось секретом. Но мать Инны, с которой он уже довольно давно находился в разводе, больше не могла иметь детей. Если же говорить о других женщинах, что появлялись в его жизни, то ни одна из них так и не стала второй женой, поэтому все надежды оказались возложены на единственную дочь и будущего зятя, которого он сам выбрал.

Не так давно Инна случайно услышала разговор о том, что сам Карл Розенберг женился вовсе не на той ведьме, с которой был помолвлен. Что-то помешало договорённости, и брак так и не состоялся. Его женитьба на матери Инны стала довольно поспешным решением, и, как известно, долго их семейная жизнь не продлилась. Возможно, для дочери он рассчитывал на более счастливое развитие событий. Или же отца просто полностью устраивал тот факт, что Мартин Шталь на правах члена семьи взял на себя значительную часть его дел и вложил в них собственные средства.

Родителей у Мартина не было, поэтому знакомства с ними Инна избежала. Это, пожалуй, стало основным плюсом помолвки, потому что ещё одного комплекта готовых воспитывать её взрослых магов она бы не потерпела. Хватало и собственных родителей.

На сегодняшний вечер назначили торжественный приём у давних знакомых отца. Кажется, эта семья отмечала годовщину свадьбы. Инна задалась вопросом, сами ли они выбрали друг друга или же решение родственников оказалось удачным. А, возможно, все вокруг просто притворялись ради собственной выгоды и для того, чтобы сохранить лицо. Чтобы никто не догадался, что они ненавидят друг друга, сохраняя видимость счастливой семьи.

Эти мысли ей не понравились. Инна с раздражением отвернулась от зеркала и всё же подобрала с пола расчёску. В коридоре раздались шаги, и в дверях её комнаты появился Мартин.

— Ты хорошо выглядишь, — проговорил он, скользнув взглядом по её новому чёрному платью с красной отделкой. Возможно, такое сочетание цветов казалось слишком смелым, и её мать, которая в очередной раз уехала куда-то со своим общественно-полезным проектом, именно так бы и посчитала. Но Инне эти оттенки подходили.

— Ты тоже, — ответила она. Мартина, пожалуй, нельзя назвать красавцем, но в классическом чёрном костюме и чёрной же рубашке выглядел он довольно загадочно и дьявольски притягательно. Особенно, когда улыбался.

— Поторопись, мы опаздываем.

— Я уже готова.

Ещё один взгляд в зеркало, и, накинув на себя недавно купленный плащ, Инна направилась к выходу. Через некоторое время они уже ехали в машине — из одного загородного посёлка в другой. Мартин предпочитал не пользоваться услугами шофёров и водил свой дорогой автомобиль сам.

Очередной торжественный приём, ещё один вечер, на котором нужно выглядеть красиво и быть вежливой. Инна поймала себя на мысли, что это скучно. Если б ей предложили пойти в самый обычный ночной клуб, она бы, пожалуй, с радостью согласилась, но представить в ночном клубе Мартина Шталя невозможно. Теперь и это её развлечение осталось в прошлом. Вместе с экстремально короткими юбками и донельзя ярким макияжем.

— Чёрт, а она-то что тут делает? — пробормотала Инна, глядя на светловолосую молодую женщину в длинном красном платье.

Велимира Вишневская — та самая любовница её отца, которая успела так достать Инну за летние каникулы, что начало занятий в университете показалось праздником. В настоящее время эта особа не жила в их загородном доме, перебравшись в город, — Инна надеялась, что навсегда. Но, судя по всему, Велимира была вовсе не так проста и не настолько озабочена лишь собственным внешним видом, как поначалу казалось.

Инна, оставаясь пока незамеченной, наблюдала за тем, как в поле зрения Велимиры появился мужчина в чёрном костюме и белой рубашке, и та направилась к нему, прихватив по дороге второй бокал какого-то сложносочинённого коктейля. Когда мужчина повернулся, Инна едва не ахнула. Кавалером блондинки оказался Дарий Княжевич, тот самый маг, с которым она не раз видела свою уже бывшую однокурсницу Веронику Солнцеву.

— Этой гадине мало моего отца? — обращаясь к Мартину, произнесла Инна, но тут увидела Карла Розенберга, который совершенно спокойно прошёл в нескольких метрах от любовницы, ничем не показав, что его задевает её поведение. Да что там поведение! Он сделал вид, будто вообще её не знает, и точно так же поступила сама Вишневская.

— Не обращай внимания и не подходи к ней, — негромко произнёс Шталь в ответ на её слова.

— Даже не собиралась, — фыркнула Инна, глядя, как Велимира напропалую флиртует и веселится, то и дело будто бы случайно прижимаясь к собеседнику наиболее выдающимися частями тела.

— Кстати, теперь она работает секретарём в МН, так что вполне может поболтать с коллегой по работе, — добавил Мартин.

— Это теперь так называется? — саркастично отозвалась Инна. Ничего, кроме возмущения, новость у неё не вызвала. Выходит, теперь в Магическом Надзоре такая нехватка кадров, что они Велимиру на работу взяли?

— Не стой здесь, пойдём, — проговорил жених и потянул её в ту сторону, где скрылся несколькими минутами ранее отец. — Надо поздравить хозяев дома. Подарок я купил.

Бросив ещё один взгляд в сторону беседующей парочки, Инна направилась за Мартином. Ей стало любопытно, известно ли Веронике о том, чем и, что немаловажно, с кем занят в настоящее время Княжевич. Или ей теперь нет до этого дела, учитывая, что Солнцева уехала в Лондон с британским магом?

Глава 40

Вероника

— Нет! Не так! Ты должна как следует рассердиться! Представь того, на кого ты зла! Почувствуй в себе эту ярость, давай же! — кричал преподаватель боевой магии мистер Фелпс, чтобы меня подбодрить.

Я стояла посреди заднего двора дома, где жили мы с Тео, и старалась вообразить светящийся шар между ладонями, а затем и создать его. Пока получалось не слишком хорошо. Мистер Фелпс считал, что мне сложно захотеть причинить кому-то вред.

— Злись, Ники! Сконцентрируйся! — добавил он, начиная ходить туда-сюда вдоль изгороди. — И не смотри так часто на свой амулет — это ты должна наполнять его силой, а не он тебя!

Я зажмурилась и попыталась снова. Перед глазами возникло лицо Мартина Шталя в тот день, когда я вернулась домой из квартиры Дария, а затем — вечером после объявления о помолвке. Вспомнила, как он ударил меня по лицу, и будто почувствовала ожившую снова жгучую боль и пережитое унижение.

Кожу на ладонях закололо от просыпающейся энергии, которая нарастала по мере того, как усиливалась моя злость на Мартина, Карла Розенберга, Александра Владимировича, который изображал из себя заботливого дедушку, распоряжаясь чужими жизнями, словно фигурами на шахматной доске. Возникший моими усилиями шар оказался размером с теннисный мяч, горящий ярко-оранжевым светом. Размахнувшись, я запустила им в стену и пронаблюдала за тем, как он ударился в неё и через несколько секунд погас.

— А вот это было неплохо! — воскликнул мистер Фелпс, и, услышав в его голосе долгожданное одобрение, я улыбнулась.

— Спасибо.

Я отряхнула руки, ощущая лёгкую усталость и небольшой звон в ушах. Если бы в Инквизиции узнали об этих занятиях, то и у мистера Фелпса, и у меня появились бы неприятности. Поэтому Тео и выбрал это место для тренировок.

Погода была промозглой и туманной, но я почти не чувствовала холода. Отголоски энергии, что потребовалась для создания шара, всё ещё ощущались во всём теле. Такой яркий шар и настолько сильный удар получились у меня впервые.

Звонок моего мобильного телефона послышался от крыльца, на котором я его оставила. Это оказалась Шейла. Я почти забыла о наших планах.

— Жду тебя в салоне красоты через полчаса! — прокричала подруга. — Поторопись! Ты ведь помнишь, что у нас сегодня двойное свидание? Не хочу, чтобы ты пошла без макияжа и в какой-нибудь растянутой майке.

Я только вздохнула. Мне не нравилось обманывать Шейлу и остальных, но другого выбора не было. Она думала, что мы с Тео — счастливая помолвленная пара, и приходилось делать вид, что так оно и есть.

Не так давно я приняла решение познакомить Шейлу с Дином — довольно симпатичным молодым человеком, который встретился мне в библиотеке университета. Учитывая, что они оба ещё не были помолвлены, мне показалось, что это интересная идея, хотя чувствовать себя сводницей было на редкость странно. В ответ на предложение сходить куда-нибудь вместе Шейла поставила условие — она пойдёт, если я приглашу также и Тео, чтобы, как она выразилась, не быть третьей лишней и не перетягивать внимание Дина на себя. Я сомневалась, что у меня получилось бы отвлечь чьё бы то ни было внимание от болтливой рыжей ведьмочки с ярко-зелёными глазами, но на двойное свидание согласилась. Шейла заявила, что предварительно отведёт меня в салон красоты и принесёт туда же собственноручно сшитое платье.

— Мне пора, — попрощался мистер Фелпс. — Всего доброго, Ники. Ещё раз хотел бы отметить твой сегодняшний успех.

— Надеюсь, не последний, — ответила я, глядя, как озаряется открытой улыбкой лицо этого высокого загорелого мужчины лет пятидесяти. Тео сдержал своё слово — нашёл отличных учителей и не задавал лишних вопросов о том, для чего мне нужны все эти дополнительные занятия. Я тоже не могла подвести его и пыталась не быть чересчур любопытной.

Когда мистер Фелпс ушёл, я выкроила несколько минут на то, чтобы принять душ, а затем помчалась на автобусную остановку. Шейла не любила ждать, хотя сама частенько опаздывала. Но сегодня она явно собиралась быть пунктуальной и сама назначила нам время в салоне.

Я помнила своё посещение салона красоты перед вечером помолвки. Результат мне тогда, помнится, даже понравился. В повседневной жизни я по-прежнему предпочитала простую одежду, почти полное отсутствие косметических ухищрений и обувь без каблуков.

Образ самой Шейлы постоянно менялся, но всегда оставался эффектным. Она сама шила одежду и очень любила экспериментировать с внешним видом. Я даже подозревала, что порой подруга прибегала к специальным магическим амулетам.

Вот и сегодня Шейла выглядела весьма интересно. Я обнаружила её нетерпеливо прогуливающейся перед салоном красоты со скромной, но явно дорогой вывеской. Она надела длинное платье с корсетом под старину, и, если не знать шотландскую ведьму достаточно хорошо, можно было даже посчитать её нежным и романтичным созданием, словно сотканным из стихов, баллад и лондонских туманов.

Когда же я увидела платье, приготовленное Шейлой для моей скромной персоны, у меня в буквальном смысле глаза на лоб полезли.

— У тебя материала не хватило? — пощупав бархатистую тёмно-зелёную ткань, поинтересовалась я.

— Ничего ты не понимаешь, — фыркнула Шейла. — Посмотри на себя!

— Я каждый день гляжусь в зеркало.

— Значит, ничего не замечаешь. Тебе надо демонстрировать фигуру, особенно, ноги. В этом платье ты их покажешь.

Я нахмурилась. Если Шейла вбила себе что-нибудь в рыжую голову, переубедить её было на редкость сложно. Сейчас она решила нарядить меня в короткое платье, оставляющее открытыми плечи. К нему также полагалась накидка. Я задалась вопросом, сколько времени понадобилось подруге, чтобы сшить это платье, и почувствовала себя неблагодарной.

— Мне очень нравится, — произнесла я, и Шейла, лукаво подмигнув, потащила меня за собой прямо в руки поджидающих нас стилистов.

Через некоторое время я снова не сразу узнала себя в зеркальном отражении. В платье, с полноценным, но не слишком ярким макияжем и тщательно уложенными волосами, которые, впрочем, выглядели вполне естественно. Шейла, стоя рядом со мной, лучилась от гордости.

— Ты — красавица! — восторженно воскликнула она и махнула рукой, чтобы нам принесли ещё мятного чая. — Тео ведь не забудет? Он обычно не опаздывает.

Я кивнула. Тео на удивление спокойно отнёсся к тому, чтобы пойти на это странное мероприятие под названием «двойное свидание». Он даже заказал столик в ресторане, куда довольно сложно попасть. Если раньше я думала, что постараюсь уйти и вытащить оттуда Тео как можно раньше, то сейчас, глядя в зеркало, поймала себя на желании хорошо провести вечер. Я слишком много занималась учёбой, поэтому отказывала себе практически во всех развлечениях в Лондоне, но всё же имела право на ужин в хорошей компании на крыше высокого задания, где находился выбранный Тео ресторан.

Жаль только, что Дария не было сейчас здесь и со мной… Хотелось рассказать ему о том, чему я успела научиться, а, возможно, и продемонстрировать кое-что. Я скучала и старалась постоянно находить себе какие-нибудь занятия, чтобы не мучиться от невозможности увидеть его, услышать знакомый голос, прикоснуться к нему.

— О чём ты думаешь? — полюбопытствовала Шейла, заметив, что я отстранённо смотрю куда-то поверх чашки с чаем.

Я пожала плечами и встала, увидев через окно, что возле салона красоты остановилась машина Тео. Он заехал за нами, как и обещал. С Дином мы договорились встретиться уже в ресторане.

— Вы обе прекрасно выглядите, — проговорил Тео, когда мы, набросив свои накидки, вышли из здания.

— Погоди, ты ещё платье Ники как следует не рассмотрел, — гордо отозвалась Шейла, осторожно, чтобы не измять свой длинный наряд, забираясь в машину. — Но у тебя будет на это время. Вся ночь впереди!

— Шейла! — прошипела я ей, садясь рядом и бросая на Тео извиняющийся взгляд.

— А что я такого сказала? — парировала она. — Вы ведь помолвлены и живёте вместе! Кстати, Тео, ты сегодня просто великолепен, все девушки в ресторане шеи свернут, когда будут тебя рассматривать!

Я, не выдержав, захихикала. Комплименты у Шейлы своеобразные, как, собственно, и манера общения, но к этому требовалось просто привыкнуть. Посмотрев на Тео, я мысленно согласилась с оценкой, которую ему дала подруга, — в чёрном костюме с галстуком он, в самом деле, выглядел замечательно.

Путь до ресторана занял примерно двадцать минут, и всё это время Шейла, не переставая, болтала о самых разных вещах, перескакивая с одной темы на другую, как сломанный радиоприёмник. Тео только улыбался, а я думала о том, как отреагирует на эту девушку Дин. Может быть, зря я заварила эту кашу? Но отменять намеченное было уже поздно. Машина остановилась перед высотным зданием, и на мой мобильный телефон пришло сообщение, что четвёртый участник сегодняшнего мероприятия нас уже ждёт.

Мы поднялись на скоростном лифте и оказались на крыше здания, в ресторане. Нас провели к столику, возле которого уже стоял Дин. Шейла неожиданно перестала стрекотать и, вежливо поздоровавшись, протянула ему руку, которую молодой человек сначала растерянно пожал, а затем поцеловал. Мы с Тео переглянулись. Возможно, это знакомство всё же оказалось не такой уж плохой идеей.

Постепенно неловкость прошла, вскоре мы уже сделали заказ и приступили к вину, которое нам порекомендовали. Интерьер ресторана напоминал сказочный дворец. Красиво и роскошно, но в то же время довольно уютно, а от мысли о том, на какой высоте мы находились, возникало ощущение лёгкого страха, перемешанного с восторгом.

Шейла, очевидно, решила пока сильно не забалтывать собеседника и больше слушала, чем говорила. Вино оказалось вкусным, принесённые нам блюда, каждая порция которых выглядела произведением искусства, — ещё лучше. Мне нравилось находиться здесь, и я, в самом деле, надеялась на то, что новый знакомый и подруга найдут общий язык.

Когда Тео слегка потянул меня за локоть и шепнул, что мы могли бы немного пройтись, пока не подали десерт, я не стала возражать. К тому же, к этому времени Шейла и Дин были так поглощены беседой друг с другом, что нашего ухода даже не заметили. Пожалуй, я могла бы поздравить себя с успешным дебютом в роли брачного агента.

Мы вышли на огибающий ресторан балкон. Дыхание перехватило при виде расцвеченного огнями города, который мне впервые выдалось увидеть с такой высоты. Тео с улыбкой наблюдал за мной.

— Это прекрасно. Спасибо, что привёл нас сюда, — проговорила я. — А знаешь, мистер Фелпс меня сегодня впервые похвалил!

— Ничуть не сомневаюсь, — отозвался Тео. — Я рад, что ты захотела сюда пойти. Тебе нужно не только учиться, но и отдыхать тоже.

— Да, Шейла умеет уговаривать, — заметила я.

Тео молчал, и мне вдруг захотелось угадать, о чём он задумался. Я ещё очень многого не знала о нём. А ему было известно, что мой отец инквизитор, но, кажется, его это совсем не пугало и даже не удивляло. Он принимал меня такой, какая я есть, — не как феномен в магическом мире и не как ту, от которой неизвестно, чего можно было ожидать. Мне такое отношение очень нравилось.

Накидку я оставила в гардеробе, так что Тео снял и накинул мне на плечи свой пиджак. От него приятно пахло, и я, наклонив голову, на мгновение прижалась щекой к тёплой ткани. Тео, облокотившись на перила балкона, смотрел на меня с каким-то странным выражением.

— А мы вас потеряли, — произнесла Шейла, стук каблуков которой я услышала за несколько секунд до её появления. Шотландская ведьма улыбалась и слегка покачивалась в такт доносившейся из зала инструментальной музыке. — Там десерт принесли.

Глава 41

Дарий

Нельзя сказать, что три месяца за решёткой пролетели незаметно. Впрочем, у Княжевича оказалось достаточно времени, чтобы как следует обдумать предложение Верховного Инквизитора. Тот, в самом деле, знал о нём слишком много. О годах, проведённых о приюте, о личных счетах, о том, что ему хотелось выяснить. Возникало ощущение, будто этот человек, которому так много о нём известно, сам предпочитал оставаться абсолютной загадкой.

Взяв некоторое время на размышления, Дарий всё же ответил согласием на предложение поработать на Верховного Инквизитора. Отсиживать в темнице положенные шесть месяцев, лишившись прав на использование магии и выполнение работы, не хотелось. Три месяца представлялись куда более коротким и, соответственно, приемлемым сроком. К тому же, обещанная за работу информация, в самом деле, оказалась нужна. Этот человек знал, чем его можно заинтересовать.

Дарий Княжевич попал в приют Инквизиции, потому что ребёнком не мог сдерживать свои способности. Тогда он попросту не понимал, для чего это нужно делать и как. Магия наполняла его, казалась неотъемлемой частью, и, хотя родители с гордостью отмечали проявления таланта сына, они постоянно боялись за него и, как выяснилось, не зря. Однажды за ним пришли инквизиторы. Родители пытались спасти его от приюта, обещая, что будут строже следить за ним, и неконтролируемых выбросов магии больше не повторится, но те не пожелали ничего слушать.

Сны об этом продолжали сниться Княжевичу до сих пор. Они приходили в его ночи дома, в командировках и даже в темнице, где он и так почти не спал. Каждый из этих снов напоминал о том, что случилось в прошлом и разделило его жизнь на два периода — с семьёй и без неё.

Может быть, поэтому он с самого начала так сочувствовал Веронике и восхищался её способностью сдерживать собственную магию, которую он заметил, когда наблюдал за ней в школе. Она с самого детства умела делать то, чему он научился гораздо позже. Всего лишь один раз девушка не сумела удержаться, и произошло это в университете, когда перед ней появился Карл Розенберг, и она узнала его голос.

Доказательств не имелось. Влиятельный маг, знаменитый бизнесмен и меценат — кто бы согласился пойти против него? Розенберг и его бывшая жена активно участвовали в воспитании новых поколений магов, и вот теперь Карл Карлович занял место декана в Университете Магии, получив ещё большую власть.

С детства Дария учили тому, что главное — равновесие.

Равновесие между магами и обычными людьми, вынужденными сосуществовать вместе в течение многих веков. Между магическим сообществом и Инквизицией — теми, кто родился с антимагией, этой особенной способностью противостоять магии. Каждый раз, когда равновесие нарушалось, это заканчивалось плохо.

Возникновение Магического Надзора оказалось способно решить многие проблемы, что накопились к тому времени. Благодаря специалистам МН, наконец-то закрылись созданные Инквизицией приюты. Теперь не только инквизиторы, но и сами маги занимались решением возникающих по вине других магов проблем. Появилась своего рода магическая полиция. Именно МН Дарий представлял своим будущим местом работы с того момента, как был закрыт приют, где он жил.

Когда Княжевич окончил университет, в Магический Надзор старались принимать магов постарше и совсем не брали ведьм. Позже было разрешено набирать в штат и женщин, правда, мало кто из них становился специалистом, почти все оставались на должностях секретарей. Как, например, Велимира Вишневская.

Велимира навещала Дария в темнице едва ли не чаще, чем Аркадий Фогль. Неизвестно, каким образом начальнику удалось добиться для неё постоянного разрешения на посещения, но Княжевич постепенно успел привыкнуть к тому, что к нему приходит эта молодая женщина. Остальные заключённые посматривали на него с завистью, невзирая на тот факт, что ни разу за всё время их встреч в комнате для посетителей он не позволил себе заговорить с ней во фривольном ключе или же прикоснуться.

Дарий не нуждался в служебных романах, о которых сплетничали бы все работники Магического Надзора — от специалистов до курьеров. Собственно, ему вообще не требовались никакие романы. Особенно сейчас, когда он получил от Верховного Инквизитора задание столь же необычное, сколь и непростое.

К тому же, не оставляла память о Веронике. Эта синеглазая ведьмочка не желала уходить из его мыслей. Дарий знал, что Фогль не соврал о помолвке, но ничего не мог поделать с желанием снова её увидеть.

Он и сам не смог бы однозначно ответить на вопрос, что именно чувствовал, когда думал о ней. Ревность? Если так называется смесь злости, досады и горького отчаяния, то, пожалуй, ревность. Радовало Дария только то, что девушка оказалась вне досягаемости Розенберга, занятого на своей новой должности, и Мартина Шталя, которому будущий тесть доверил немалую часть своих дел. Но надолго ли? Княжевич не сомневался, что однажды Веронике придётся вернуться в город. Новоявленный родственник Александр Владимирович просто так бы её не отпустил — если уж он за неё взялся, это означало, что Вероника нужна ему.

Велимира не передумала пригласить его на ужин после выхода из темницы. Но сначала они встретились на торжественном приёме в честь годовщины свадьбы. Туда должен был идти Фогль, но он предпочёл устроить себе выходной и отправил вместо себя Дария, заявив, что ему после темницы нужно развеяться. Все уже были осведомлены, что его выпустили раньше, но никто не знал о том, каким образом это было устроено. Начальство вполне удовлетворилось объяснением, что заключённого отпустили по причине того, что рабочее место в МН оставалось свободным, а дел меньше не становилось.

После темницы, где приходилось общаться с весьма ограниченным кругом людей, приём показался Княжевичу чересчур многолюдным, помпезным и непривычным. Велимира надела красное платье, и практически все находящиеся в зале мужчины оглядывались на неё с явным или же замаскированным интересом. Она реагировала на эти взгляды с холодным равнодушием, но на Дария смотрела совсем иначе, нежели на остальных.

— Так как насчёт ужина? — поинтересовалась Велимира, допивая свой коктейль. — Ты выбрал ресторан? Или доверяешь это мне?

— Я думаю, что…

— Ничего не говори, — положив ладонь на его руку, заявила она. — Я обещала тебе ужин и намерена выполнить своё обещание. Кстати, а зачем нам ресторан? Приглашаю тебя к себе. Я умею готовить не хуже шеф-поваров.

— Ладно, — ответил Дарий, осознавая, что иначе этот вопрос не закрыть, и надеясь, что хотя бы на работе Велимира не будет об этом заговаривать.

— Ты не пожалеешь, — проговорила она в ответ, маняще и загадочно улыбаясь.

Он, в самом деле, не пожалел. Ни о том, что согласился прийти к ней на ужин, который, в самом деле, оказался вкусным, ни о том, что почти случилось позже. «Почти» — потому что неожиданные телефонные звонки иногда оказываются по-настоящему вовремя. Дарий уже целовал Велимиру, вернее, отвечал на её поцелуи, потому что она буквально набросилась на него, когда позвонил Фогль. Начальник негодовал и гневно вопрошал, не собирается ли Княжевич снова сесть в темницу, если всё равно пропадает где-то вместо того, чтобы работать.

Глава 42

Вероника

Я стояла у окна в своей комнате, приоткрыв его достаточно, чтобы чувствовать на волосах ветер. С вечерней улицы пахло свежестью. Закончилась осень, начинался декабрь, и Шейла уже прожужжала мне все уши о том, как красив вскоре будет город, наряженный к Рождеству и Новому году. Она обещала, что мы будем веселиться на полную катушку — пить горячий шоколад, кататься на коньках, гулять по городу, наряжать ёлку и загадывать желания. Я строго отвечала, что у меня на первом месте учёба, а подруга, делая умилительное выражение лица, напоминала о каникулах.

Тео в этот вечер дома не было — он уехал и не знал, когда вернётся. Чтобы не скучать, он предложил пригласить пожить вместе со мной Шейлу или его сестру Холли, но я отказалась. Мне было вполне комфортно наедине с собой, к тому же, не хотелось, чтобы у моих дополнительных занятий по магическим искусствам были свидетели.

Жизнь в этом городе оказалась значительно лучше, чем я представляла, когда сидела в самолёте, сжимая ладонь Тео. Мне понравилось тренировать свой разговорный английский, пришёлся по душе городской транспорт, особенно, красные двухэтажные автобусы, да и университет тоже. Кроме того, мне самым неожиданным образом удалось сыграть роль доброй феи для Шейлы и Дина, которых я познакомила, даже не ожидая, что они сумеют настолько проникнуться друг к другу симпатией.

Я немного завидовала этим двоим, видя, как они обмениваются сияющими взглядами и нежными улыбками. Такие счастливые, открывающие для себя мир юной, неуверенной, но уже такой яркой любви. Мир, что закрыт для меня. Нельзя было выдавать себя и показывать, что мы с Тео вовсе не являемся влюблённой помолвленной парой, поэтому я старалась быть весёлой, как и положено девушке, которую ждёт долгая совместная жизнь с любимым человеком. Но, оставаясь наедине с собой, я тосковала по Дарию так сильно, что к глазам подступали слёзы, а душу захлёстывало горчайшее отчаяние от невозможности взглянуть ему в глаза, поговорить, обнять.

Вдруг вспомнилось, как мы с Тео сбежали на балкон ресторана, оставив Шейлу и Дина вдвоём. Тогда мы стояли рядом, и перед нами расстилался вечерний Лондон, наполненный мерцанием огней и едва уловимой магии, сетью охватывающей город. В то мгновение неожиданно показалось, будто между мной и Тео что-то произошло. Словно стала крепче тонкая нить, протянувшаяся между нами в вечер помолвки, когда я доверилась ему, а затем узнала, что он — мой лучший друг из детства. Но на балконе появилась Шейла, после чего странное и слегка неловкое это ощущение ослабело, хотя и сохранилось в памяти.

Я ничего не знала о личной жизни Тео. Очевидно, что до встречи со мной в доме Вороничей в его жизни были девушки, но сейчас, как мне казалось, он предпочитал одиночество. Во всяком случае, я ни разу не заставала его за телефонным разговором с какой-нибудь молодой особой. Да, он давно знал, что помолвлен со мной, но я не думала, что этот факт оказался способен помешать ему встречаться с другими до того, как официальная помолвка состоялась. А, учитывая фиктивность наших отношений, его и вовсе ничего не держало.

Как бы то ни было, я старалась не быть излишне любопытной, поэтому и не задавала ему вопросов. Я была чрезвычайно благодарна Тео за то, что он позволил мне жить в его доме, учиться в университете, а также получать дополнительные уроки. Моё намерение завершить образование в Британии, означало невозможность скорого возвращения в свой город, но я убеждала себя, что это к лучшему. Будучи вдалеке от Мартина Шталя и Карла Розенберга, я могла не опасаться угрозы с их стороны и без страха выходить из дома. Но основным недостатком этого положения стало то, что я находилась далеко и от Княжевича тоже…

Несмотря на расстояние между нами, я ни на мгновение не позволяла себе забыть о нём. Видела его во сне. Называла себя глупой девчонкой, по уши влюблённой во взрослого мужчину, но ничего не могла с этим поделать. К тому же, Дарий ради меня пожертвовал немалым. Пока я ничем не могла его за это отблагодарить, но ждал ли он от меня благодарности?

Если б я могла поговорить об этом с кем-нибудь, то, пожалуй, рассказала бы и попросила совета. Но, как бы ни была симпатична мне Шейла Макмиллан, я не могла поведать ей о том, что люблю человека, оставшегося в другой стране, а вовсе не своего жениха. Требовалось разыграть спектакль до конца, пока Тео это для чего-то было нужно.

Когда мелодичная трель дверного звонка послышалась с первого этажа, я вздрогнула и, бросив взгляд на часы, вышла в коридор. Спустилась на первый этаж и потянулась к «глазку» входной двери. Ощущение прохладного страха напомнило тот вечер, когда я пришла в квартиру приёмных родителей и обнаружила там Мартина.

— Это ты! — воскликнула я, открыв дверь.

— А ты кого ждала? — поинтересовалась Шейла, приподнимая брови. — Я помню, что ты не боишься ночевать одна, но сегодня Дин пошёл на матч по крикету, а затем на какое-то семейное торжество, и мне скучно. Я принесла пончики.

— Кажется, уже боюсь, — пробормотала я и направилась в сторону кухни. — Пончики — это хорошо. Какие у тебя планы на завтра?

— Поедем с Дином по магазинам. Хочешь с нами? Завтра ведь выходной. Только не говори, что собираешься в библиотеку!

— Завтра не могу, — ответила я, вспомнив, что назначено занятие у преподавателя, который отказывался приезжать сюда, поэтому мне самой приходилось ездить к нему.

— Вот ведь зануда, — беззлобно проворчала Шейла. — И как только Тео тебя терпит? Когда он вернётся, кстати?

— Пока не знаю.

— Ты по нему скучаешь? — полюбопытствовала она.

Я растерянно уставилась на неё, затем перевела взгляд в сторону и вдруг поняла, что, в самом деле, успела соскучиться по Тео. Мы не так много времени проводили вместе, но мне нравилось знать, что он где-то рядом, чувствовать его поддержку. Сейчас этого не хватало.

— Да, — ответила я и потянулась к кофеварке. — Давай свои пончики. Бутерброд хочешь?

Шейла кивнула, тряхнув рыжей гривой, и её лицо приняло мечтательное выражение — должно быть, подумала про Дина. А мне стало не по себе. Я не хотела, чтобы Тео занял столь важное место в моей жизни, но, похоже, такие вещи происходят без нашего на то согласия. Можно подумать, мало мне было той щемящей пустоты, которая пришла за последней встречей с Дарием. Не хотелось, чтобы такое же случилось, когда придётся расстаться с Тео.

Позже мы с Шейлой ели бутерброды и пончики, запивая их кофе, смотрели комедию, и постепенно проходил осадок от недавно испытанного мною страха. Я приготовила ей одну из комнат для гостей. В эту ночь я заснула не сразу, но спала крепко и без всяких сновидений.

Утром, позавтракав и проводив Шейлу на автобус, я отправилась на станцию, где села на электричку. Чувствовала себя довольно странно. Откуда-то снова пришёл страх. Повлажневшие ладони, нехватка воздуха, неприятное холодное ощущение, будто в спину упирается чей-то враждебный взгляд. Всё практически точно так же, как тогда, когда я боялась неизвестной угрозы.

Разозлившись на себя, я направилась вдоль вагонов, ища место, где было бы поменьше людей. Я напомнила себе о том, что мои недоброжелатели далеко, и им не добраться до меня. Вспомнила ощущение накапливающейся между ладоней энергии, способной создать огненный шар достаточно сильный, чтобы зашвырнуть его в того, кто захотел бы причинить мне вред. Но это не помогало. Люди не обращали на меня внимания, и я вдруг почувствовала себя невидимкой, тенью, неслышно пробирающейся среди застывших восковых фигур.

Незаметно я оказалась в самом конце электрички — дальше идти было некуда. Прижавшись к стеклу, посмотрела на убегающие и теряющиеся вдали рельсы, стараясь перевести дыхание и как-то усмирить настигшую меня панику. Услышав вторгшийся в стук колёс шум, я опустила голову и с ужасом увидела неизвестно, откуда взявшуюся воду, которая прибывала, постепенно поднимаясь всё выше. Вода оказалась холодной. Она уже почти достигла колен, когда я услышала женский крик и поняла, что происходящее заметил кто-то ещё.

Вода исчезла так же стремительно, как и появилась. Только несколько мокрых пятен на полу напоминали о произошедшем. Да ещё мои промокшие джинсы и ботинки, стоять в которых было неприятно. Люди смотрели на меня с неодобрением. Может быть, считали, что я сама это устроила?

Трясущимися пальцами я вытащила из кармана мобильный телефон и набрала номер учителя, к которому ехала. В таком состоянии не получилось бы сосредоточиться на занятиях. На следующей остановке вышла из электрички и пересела на ту, что отправлялась в обратную сторону. Здесь на меня тоже посматривали подозрительно — выглядела я так, словно только что вылезла из глубокой лужи. Не глядя ни на кого, я забилась на сиденье в углу и, обхватив руками плечи, закрыла глаза.

В эту минуту казалось, что моя безопасность — всего лишь иллюзия. Возможно, это была магическая ловушка, а, может быть, просто способ меня напугать, что им вполне удалось. Предчувствие не обмануло — я нигде не могла полностью быть уверенной в том, что враги меня не достанут.

Услышав звонок своего мобильника, я нахмурилась, но, увидев номер Тео, попыталась успокоиться.

— Ники, с тобой всё в порядке? — спросил он. В его голосе угадывалось беспокойство. — Где ты? Что-то случилось?

— Откуда ты… — начала я, но замолчала. — С чего ты так решил? Всё нормально.

— Мы помолвлены, Ники, — проговорил Тео. — Хотим мы того или нет, мы связаны. Я чувствую твоё состояние.

Я ошарашено молчала, глядя в окно. О таком мне даже слышать не приходилось. Чего ещё я не знала о магических помолвках?

— Сейчас тебе плохо, — добавил он.

— Я в порядке, правда, — ответила я. Не хотелось ещё и его напугать или расстроить. — Просто, кажется, заболеваю, поэтому отменила занятия.

Покосившись на свои мокрые ноги, ставшие слишком чувствительными к холоду, я подумала, что недалека от истины.

— Надеюсь, ты не разболеешься сильно, — произнёс он.

— Это всего лишь простуда, — быстро сказала я. — А это… действует и в обратную сторону? Я тоже могу чувствовать тебя?

— Можешь, — не сразу отозвался Тео. — Прости. Я думал, ты знаешь.

— Ничего, — ответила я. — Это даже интересно. Возвращайся скорее.

Глава 43

Дарий

Ночная улица с её звуками и запахами, кажущееся бесконечным шоссе и скорость — именно так ему когда-то нравилось проводить свободное от работы время. Когда асфальт дороги ложился под колёса машины, а ветер свистел, сливаясь с музыкой, Дарий чувствовал, как душевная боль, что стала почти привычной за прошедшие годы, притуплялась. Она смешивалась с чувством вины. Почему-то казалось, что, если б он оставался дома, а не находился в приюте, с его родителями бы ничего не случилось. Но, скорее всего, будь он дома, тоже стал бы жертвой, разделив с ними их участь, и так же считал человек, которому он многим обязан в своей жизни.

В частности, спасением этой самой жизни… Человек по имени Ярослав Чарныш был его наставником, старшим другом и первым руководителем МН. Для Дария на месте, которое тот занимал, осталась зияющая обугленная дыра. Увы, уйти с такой должности можно только после смерти. Должно быть, с местом Верховного Инквизитора дело обстояло точно так же.

Вспомнив Верховного Инквизитора, Княжевич задумался, слегка убавив скорость автомобиля. Он уже несколько дней размышлял о пришедшей к нему догадке, но ещё не решил, что ему с этим делать. Слишком многое здесь перемешалось — МН, Инквизиция, магическое сообщество. Всё то, на фоне чего проходила его жизнь. И жизнь этого почти отчаявшегося человека, уже много лет ищущего ответы на свои вопросы.

Почему он доверил это задание именно ему, одному из заключённых? Может быть, почуял в нём родственную душу, кого-то, кто точно так же пытался найти истину и наконец-то отомстить. Дарий планировал месть с самого детства, но сначала требовалось узнать правду о том, что случилось.

Его родители тоже были магами, но далеко не такими влиятельными, как, например, семья Розенбергов или Вороничей. Они никогда не гнались за властью или богатством. А ещё предпочитали не следовать многим устоявшимся традициям магического мира, в частности, не стали искать ему невесту ещё в детстве, решив, что со временем он сделает этот выбор сам.

Дарий подумал про Веронику. Синие глаза, тонкие пальцы в его ладони, трогательные ямочки на коленках, которые она обычно прикрывала джинсами. Почему именно она заставила его пожалеть о принятом решении не связывать себя ничем серьёзным до тех пор, пока не выполнит то, что задумал? Почему эта девочка — одновременно мудрая и наивная, смелая и перепуганная, не желающая принять свою ведьминскую природу, но стремящаяся овладеть магическими навыками и знаниями? Она вызывала в нём непривычные эмоции: беспокойство, щемящую нежность, желание позаботиться о ней и сделать её жизнь лучше. Княжевич тревожился и чувствовал ответственность за Веронику, ведь он присматривал за ней ещё в школе, старался появляться тогда, когда девушка нуждалась в помощи, приносил ей книги, разозлился, когда она, ослушавшись его, вышла из квартиры. А ещё он был её первым мужчиной, и это, чёрт побери, тоже что-то значило.

Насколько всё стало бы проще, если б это был, например, кто-нибудь вроде Велимиры. Взрослая молодая женщина, достаточно искушённая и знающая, чего она хочет. Кто-нибудь, кто не заставлял бы его терзаться догадками, почему Вероника согласилась на помолвку с каким-то иностранцем, которого даже не знала. Мог ли Александр Владимирович угрожать ей? Надавить на неё, принудить покориться его воле, как это сделали остальные родственники?

Почти все. Одно исключение всё же было. Мать Вероники.

Дарий вспомнил об украшенном рубинами браслете, что так естественно и гармонично смотрелся на руке Вероники, будто был создан специально для неё. Никто другой не имел прав на этот амулет, но Фогль решил иначе. Его несколько раздражало, что дочь ведьмы и инквизитора унаследовала от матери силу и не демонстрировала пока никаких признаков антимагии, блокирующей магические воздействия со стороны либо ослабляющей её собственные способности и возможности.

У самого Княжевича были на этот счёт свои догадки, но он предпочитал не делиться ими с начальником. К тому же, поведение Аркадия Фогля день ото дня становилось всё более странным и раздражающим. Судя по всему, ему нравилась Велимира, но та настолько явно отдавала предпочтению Дарию, что Фоглю оставалось только бессильно злиться и подыскивать для Княжевича такие задания, которые позволяли бы держать его как можно дальше от секретаря.

Фогль и не догадывался, что Дария это вполне устраивало. После того ужина у Велимиры они почти не оставались наедине. Ему не хотелось быть с ней грубым, и, разумеется, её привлекательное лицо и стройная фигура не могли не вызывать у него определённого рода желаний, как, впрочем, у всех мужчин в ближайшем радиусе. Но не получалось отделаться от мысли, что всё это весьма подозрительно — назначение нового секретаря, несколько подобострастное отношение к ней начальника, то, что в её руки с самого начала попадали даже засекреченные документы.

Дарий вспомнил квартиру Велимиры, похожую на обитую шёлком шкатулку. Её горячий шёпот, жаркие губы, прижимающееся к нему гибкое женственное тело. Если б не внезапный звонок Фогля, он бы, пожалуй, при всём желании не смог остановиться.

Бросив взгляд на часы, Дарий вспомнил, что до назначенной встречи осталось вполне достаточно времени, чтобы заехать ещё куда-нибудь. К тому же, путь как раз пролегал мимо небольшого бара, завсегдатаями которого были маги. Обычные люди чувствовали себя там не слишком комфортно, поскольку у владельца бара имелось разрешение на применение посетителями магии — безусловно, в разумных пределах. Впрочем, находились люди, которые, наоборот, тянулись к магам и ведьмам. Нередко такой интерес приводил к бракам, родившиеся в которых дети с большой долей вероятности могли унаследовать магические способности и передать их своим потомкам.

Учитывая, что время наступило уже вечернее, бар оказался наполовину заполнен. Погода — уже зимняя, но почти бесснежная и довольно унылая — вполне благоприятствовала тому, чтобы заглянуть в такое место, провести время за бокалом чего-нибудь горячительного и ненавязчивым общением. Не успел Дарий подойти к барной стойке, как его тут же окликнули, и, оборачиваясь, он уже знал, кто это.

Мартин Шталь. Тут как тут, будто почуял, что Княжевич сейчас один. Всё такой же гад, каким он его помнил.

— Тебя можно поздравить? — приподнимая бокал, с усмешкой осведомился Мартин. — Темницы рухнут — и свобода вас примет радостно у входа… Рановато, я-то надеялся, что ты там задержишься.

— Как видишь, вынужден тебя разочаровать, — ответил Дарий. Цитирующим Пушкина он Мартина ещё не видел. — Говорят, ты поторопился со свадьбой и уже назначил дату, решил не ждать, пока девушка закончит университет.

— А чего ждать? — хмыкнул Шталь, пожимая плечами. — Карл Розенберг и так считает меня своим наследником. К тому же, мне не нравится, что Инна всё ещё живёт в общежитии.

— Неужели тебя пугает конкуренция с молодыми магами? — приподняв брови, заметил Княжевич.

— Очень смешно! Кстати, о конкуренции. Мне нужна твоя девочка.

«Мне тоже нужна моя девочка», — подумал Дарий, но, когда дошло, что сказал Мартин, очень захотелось схватить собеседника за плечи и хорошенько его потрясти.

— Что тебе нужно от Вероники?

— Это моё дело. Вернее, наше с ней. А она-то не скучает — убежала в Лондон с другим парнем. Я был на помолвке. Такое событие нельзя пропустить! — наклонившись почти к самому его лицу, со злорадством в голосе провозгласил Шталь. — Кстати, в ближайшем времени у тебя будет шанс с ней повидаться. У старшего Воронича скоро юбилей, и он, разумеется, пригласит на него всех своих родственников.

Дарий подумал, что Вероника, должно быть, ещё не знает о том, что его уже выпустили из темницы раньше срока. Может быть, ему, в самом деле, следует появиться в доме Воронича на торжественном вечере в честь юбилея? Если она там будет…

— Ты ведь знаешь, где она нашла тот ключ? — отвлекая от размышлений, спросил его Мартин.

— Ключ? — переспросил Дарий.

— Да, тот, который она носила на шее! — с нетерпением уточнил собеседник.

Перед мысленным взором промелькнули воспоминания — праздник, встреча с Инной Розенберг и её новоявленным женихом, внезапный интерес Мартина к висящему на шее девушки ключу, который Дарий сам на неё надел. А затем — магическая ловушка, закончившаяся тем, что Вероника упала прямо под ноги веселящейся толпы и потеряла сознание. Догадка вспышкой молнии пронзила его, мысли о случившемся сложились, как элементы головоломки, и в следующее мгновение Княжевич уже знал о том, что сделал Шталь в тот день.

— Ключ, значит. Чтобы заполучить его, ты готов на всё? Ты едва её не убил!

— Я не планировал её убивать, — разводя руками, произнёс Мартин — ничуть не смущённый его словами. — Всё обошлось. Считай это несчастным случаем.

— Я тебе прямо здесь сейчас устрою несчастный случай, — почти прорычал Дарий, готовясь использовать одно из привычных боевых заклинаний, но Мартин оказался быстрее и, не утруждая себя применением магии, сбил его с ног и прижал к полу.

— Мне нужен этот ключ и, если она без возражений его отдаст, ей же будет лучше, — заявил Шталь, не обращая внимания на раздавшиеся в помещении бара крики. — Кого ей, в самом деле, следовало бы опасаться, так это Розенберга. Учти, я тебе этого не говорил.

Княжевич оттолкнулся от пола и встал на ноги, готовясь наброситься на Мартина, но в этот момент к ним направился владелец бара, задирая рукава и обнажая вздувшиеся мускулы. Он не имел магических способностей, но его жена была ведьмой. В своё время ему пришлось отбивать её у мага, и кулаки в этом, должно быть, весьма пригодились.

— Эй, я тут драк не потерплю! — прокричал он. — Выходите на улицу и выясняйте свои отношения там! Поняли?

— Я из Магического Надзора, — проговорил Дарий, поворачиваясь к нему.

— Тогда арестуй его или бей где-нибудь в другом месте, — чуть более миролюбиво заметил хозяин заведения. — А то, если вы тут подерётесь, то кто-нибудь ещё захочет. У меня вышибал нет, я сам вышибу, кого хочешь, а законы и свои права знаю.

— Не сомневаюсь, — ответил Княжевич, успев краем глаза заметить, как Мартин вышел из бара. Посмотрев на украшавшие одну из стен старинные часы, он обнаружил, что ему тоже уже пора. — Приношу свои извинения.

Глава 44

Вероника

Я вырезала фигурное имбирное печенье, периодически бросая взгляды в окно, где лежал выпавший недавно снег. Шейла рыжим вихрем носилась по кухне, помогая мне и пытаясь украсить каждый квадратный метр комнаты. Время от времени она отходила в сторону, гордо оглядывая результаты своей деятельности, и приглашала меня тоже полюбоваться.

До Рождества, которое в Британии, как известно, отмечалось двадцать пятого декабря, оставались считанные дни. Тео уже вернулся, но большую часть времени пропадал где-то и почти ничего не рассказывал. В университете нас отпустили на небольшие каникулы, и даже мои преподаватели-репетиторы заявили, что мне и заодно им нужно некоторое время отдохнуть от наших занятий. Поэтому я неожиданно оказалась почти свободной, если не считать того, что умудрилась взять в библиотеке учебники не только за свой, но и за другие курсы, а также несколько упитанных томов для дополнительного чтения. Шейла считала, что учиться в каникулы — это умопомешательство, поэтому всеми силами старалась оторвать меня от книг и завлечь предпраздничными хлопотами.

Слизнув с пальца глазурь для печенья, я перевела взгляд на подругу, которая, судя по всему, закончила возню с украшением кухни и смотрела на меня так, будто хотела о чём-то поговорить.

— Какие у тебя планы на Рождество? — полюбопытствовала Шейла, усаживаясь на широкий подоконник.

— Тео сказал, что мы будем праздновать в доме его отца, — ответила я. Особого энтузиазма эта перспектива не вызывала, но деваться было некуда. Похоже, мистер Тревельян, отец Тео являлся человеком той же породы, что и Александр Владимирович Воронич.

— Вот как? — несколько разочарованно протянула шотландская ведьма. — А я почему-то считала, что вы придумаете что-нибудь поинтересней. Например, поедете в романтическое путешествие по Европе.

— А сама-то ты что планируешь? — спросила я, пока Шейла не начала перечислять, что именно, по её мнению, мы с Тео должны были делать в этом путешествии.

— Дин хочет познакомить меня со своими родителями, — сообщила подруга и почему-то покраснела.

— О, знакомство с родителями! — одобрительно воскликнула я. — Быстро вы! То есть… я хотела сказать…

— Вообще-то, дело даже не в этом. Понимаешь, они не маги.

Я не удивилась. В университете было не так уж много студентов из обычных, не магических, семей, но всё же они попадались не совсем редко. Некоторые, впрочем, скрывали тот факт, что не являлись потомственными магами или ведьмами, особенно, если по своим способностям ничуть не отставали от других студентов.

— Тебя это смущает? — поинтересовалась я.

— Я боюсь, что это может смущать их, — призналась Шейла.

— Мне кажется, ты напрасно нервничаешь, — заметила я, вытаскивая противень из духовки, чтобы отправить туда следующую партию печенья. Кухню наполнял аппетитный аромат свежей выпечки. — Если их сын маг, они должны быть готовы к тому, что он может влюбиться и привести в дом ведьму.

— Может быть, — со вздохом ответила подруга, но мне показалось, что я её вовсе не убедила. — Понимаешь, я… даже не знаю, как сказать… Это мой первый удачный опыт отношений, и мне постоянно кажется, будто что-то вот-вот пойдёт не так.

— Правда? — с удивлением переспросила я. Глядя на Шейлу с её вечно вздёрнутым носом, способностью заговорить любого и привлекательной яркой внешностью настоящей ведьмочки, сложно было поверить в эти её слова. К тому же, вокруг неё постоянно увивались какие-то парни, не только маги.

— Знаешь, иногда так сильно хочется влюбиться, что не можешь разобраться, любишь какого-то человека или нравится испытывать само чувство, — став вдруг непривычно серьёзной, проговорила Шейла. — Желание быть с кем-то, любить, всё отдавать, переживать ощущения острее, чем обычно, быть переполненной этим чувством. Такое сильное желание, что порой кажется, будто готова подарить своё сердце кому-нибудь так же легко, как передать ему ниточку с привязанным к ней воздушным шариком. Тебе это знакомо?

Я опустила глаза. Хотелось по-настоящему разделить с подругой то, о чём она рассказывала. Но что я могла поделать с собой, если никогда в жизни не чувствовала ничего подобного? Я не влюблялась и не хотела этого, к тому же, до последнего сопротивлялась своему чувству к Дарию. Человеку сложно понять то, чего он сам не испытывал. В словах Шейлы звучали искренность и боль, которую она до сих пор умело скрывала за жизнерадостной улыбкой и болтовнёй. Я покачала головой.

Шейла поняла мой ответ по-своему.

— Конечно, разве можно это пережить, если с детства помолвлена с таким парнем, как Тео? Я говорю о том, что желание полюбить иногда может оказывать дурную службу. Некоторые этим пользуются, — с горькой усмешкой добавила она. — А кто я такая, чтобы относиться ко мне с уважением? Всего лишь ведьма из простой семьи, приехавшая учиться из небольшого города.

— Не говори так, — поморщившись, ответила я. Всё, чего не сказала Шейла, явственно читалось за её взглядом, ставшим неожиданно тяжёлым и жёстким. — К тому же, всё это уже в прошлом.

— Пожалуй, ты права, — произнесла она и медленно, с заметным усилием улыбнулась. — Знаешь, я даже хотела отомстить им, этим парням, которые меня… поиграли со мной и бросили. Искала книги со смертельными заклинаниями.

— Не вздумай! — воскликнула я и даже ногой притопнула в подтверждение своих слов. — Это плохая идея! Не хватало ещё к инквизиторам попасть из-за каких-то…

Пока я подбирала меткое, но цензурное слово для определения, зазвонил мобильный телефон Шейлы, и, судя по мелодии, это был Дин. Сорвавшись с места, она побежала на поиски своей сумки. Я посмотрела ей вслед и, вспомнив про печенье, начала украшать его разноцветной глазурью, мармеладом и шоколадной крошкой.

Через несколько минут Шейла вернулась и сообщила, что Дин позвал покупать подарки для его семьи, а заодно и для её родственников, которым она собиралась отправить посылку. Прощаясь, я с лёгкой завистью взглянула на её лицо, ставшее таким радостным, словно подруга уже забыла о теме нашего недавнего разговора. Как бы мне хотелось вот так же ходить по магазинам и гулять по принарядившимся к празднику городским улицам с Дарием, смеяться, покупать подарки, целоваться на светофорах, не расставаться и ничего не бояться, кроме того, что рождественские распродажи закончатся, а я ещё не всё успела купить…

Напрасные мечты, слишком яркие и живые, чтобы раствориться в лондонском тумане и перестать меня преследовать. За последние дни не было никаких странных событий, не повторялись панические страхи, и я даже перестала бояться оставаться в одиночестве. Но я никак не могла понять, кто же устроил то, что случилось тогда в электричке, — Розенберг, Мартин, кто-то ещё?

Взглянув на кольцо, надетое в день помолвки, я подумала о том, будет ли действовать связь между мной и Тео, если снять это ритуальное украшение. Пока мы больше не говорили об этом. Я даже думала выспросить подробности у какой-нибудь помолвленной ведьмы из университета, но не решилась.

Оставшиеся до Рождества дни прошли немного суетливо и довольно быстро, но весьма интересно. Шейла была готова ходить по магазинам и рождественским ярмаркам бесконечно. Лондон, сверкающий разноцветными огнями, уставленный пушистыми ёлками и наряженный прочими всевозможными украшениям, магическими и не только, приобрёл неповторимое очарование, и прогулки по нему мне очень нравились. Неугомонная рыжая ведьма затаскивала меня то на каток, то на выставки, а, замёрзнув, мы пили горячий шоколад и глинтвейн. Нередко к нам присоединялся Дин, а иногда и Тео, если у него не было никаких других дел или планов.

Когда мы приехали к дому его отца, я, хотя и оказалась здесь не впервые, с изумлением и восторгом уставилась на внушительных размеров особняк, построенный несколько веков назад предками Тео. Настоящий замок! Возле него росла огромная ёлка, украшенная светящимися лампочками. Ещё одна поджидала нас в гостиной, где ярко горел камин. Под ёлкой лежали подарки, и мы присоединили свои упакованные в разноцветную бумагу свёртки к остальным.

Я начала волноваться ещё за несколько дней до праздника. Притворяться перед Шейлой, Дином и другими было куда проще, чем играть спектакль для родственников Тео. Ещё больше я занервничала, когда оказалось, что мы должны остаться в доме до утра, и для нас уже приготовлена комната — разумеется, одна на двоих.

Постаравшись сделать вид, что всё в порядке, я выразила своё восхищение тем, как украшен дом, и пригласила отца Тео и его вторую жену навестить нас. Через некоторое время пришла Холли — радостная, смеющаяся, с раскрасневшимися щеками. Позже появились и остальные гости, но матери Тео среди них не оказалось.

Для британцев празднование Рождества означало куда больше, чем встреча Нового года. Раньше я могла видеть подобное только в фильмах. Но, как выяснилось, кое-чего не предусмотрела.

Поначалу я не поняла, почему все уставились на нас с Тео, когда мы оказались почти посреди комнаты, но скоро мне объяснили, в чём дело.

— Вы стоите под омелой! — весело закричала Холли. — Целуйтесь немедленно! Это старинная традиция — вы должны поцеловаться!

— Не знала, — пробормотала я, задирая голову, чтобы рассмотреть пучок висящего над нами растения. — Или забыла, — добавила чуть тише, вспоминая фильмы, в которых фигурировал подобный обычай. — Может, это не обязательно?

— Нет, обязательно! — воскликнула Холли, и мистер Тревельян, оказавшийся тут же, кивнул. — Вот и папа подтверждает! Целуйтесь уже, ну!

— Прости, но это, правда, традиция, — шепнул Тео, наклоняясь ко мне. Я успела зажмуриться за несколько секунд до того, как его губы коснулись моих. Холли захлопала в ладоши.

Глава 45

Вероника

Ужинать сели за огромный стол. Всё было красиво, вкусно, празднично. Я пришла в восторг, когда в столовую внесли традиционный плам-пудинг, пропитанный бренди и подожженный прямо перед подачей. Об этом рождественском десерте мне приходилось читать, но знать из книг и видеть собственными глазами — разные вещи. Вкус у пудинга был необычный, впрочем, я уже начинала привыкать к исконно английским блюдам, которые готовила миссис Лукас и даже пыталась научить меня.

Я сидела рядом с Тео, с другой стороны разместилась Холли, настроение которой слегка испортилось, когда в последнюю минуту выяснилось, что её жених не сможет к нам присоединиться. Время от времени задевая локтем Тео, я смущённо вспоминала поцелуй под омелой. Холли и другим удалось настоять на своём и заставить нас исполнить эту традицию. Мне никогда не приходилось целовать кого-то напоказ, и чувствовала я себя довольно странно. Будто на собственной свадьбе, до которой, к счастью, ещё не дошло.

Пришлось напомнить себе о том, что это всего лишь фикция, спектакль, который когда-нибудь закончится. Но я не ожидала, что даже через некоторое время буду вспоминать ощущения от прикосновений его тёплых губ и рук, от поцелуя — слишком нежного и долгого для представления. Хотя, возможно, Тео просто оказался лучшим актёром, чем я сама.

Больше никаких неловких моментов во время ужина не возникло. Мне задали несколько вопросов об учёбе, а затем инициативу взяли на себя гости мистера Тревельяна, занимавшие его беседой. Тем не менее, я почувствовала облегчение, когда вечер закончился, и мы отправились в отведённую нам спальню. Там я обнаружила, что в этой просторной светлой комнате, обставленной с безупречным вкусом, всего одна кровать. Оставшись наедине с Тео, я растерянно посмотрела на него.

— Ложись спать, Ники, — проговорил он, кивая на кровать. — Ты устала. Ванная за соседней дверью.

— А… — начала я, но опустила глаза, вдруг вспомнив разговор в самолёте и предупреждение, что, возможно, нам всё же придётся иногда делить одну кровать.

— Я лягу на полу, — с улыбкой произнёс Тео. — Для начала, — добавил он и вышел из комнаты. Хлопнула дверь ванной.

Порадовавшись тому, что не забыла взять запасную одежду, я расстелила кровать, размер которой вполне подходил для двоих. Но, раз уж Тео собрался спать на полу, я не стала ему возражать. К тому же, подушек всевозможных размеров вполне хватало, а в доме было достаточно тепло.

Чуть позже, глядя на своё зеркальное отражение в ванной комнате, я задумалась над нынешней ситуацией. Ещё некоторое время назад я никак не могла бы даже предположить, что окажусь в Британии, буду там учиться и проведу рождественские праздники в Лондоне. Но всё же это случилось, я здесь и неплохо овладела разговорным английским, и все зовут меня Ники…

«Перемена участи», — вспомнила я. Эти прочитанные где-то слова будто сами собой всплыли в мыслях, заставив применить их к себе. Появление Тео изменило мою жизнь, повернуло судьбу, ведь, если бы не эта помолвка и последующий за ней договор, я бы не приехала в этот город. Я бы осталась и ждала возвращения Дария из темницы, чтобы увидеть его, обнять и наконец-то рассказать о своих чувствах к нему… Но мне каждый день пришлось бы опасаться очередных ходов со стороны Мартина Шталя и Карла Розенберга.

Теперь, после случая в электричке, выяснилось, что я и здесь не могла полностью чувствовать себя в безопасности. Но в Лондоне у меня появился шанс научиться многому из того, что не преподавали в Университете Магии, стать сильнее, получить возможность быть достойным противником, а не маленькой потерявшейся девочкой, которую нужно защищать и опекать. Хотя, следовало признать, что рядом с Княжевичем мне почему-то нравилось себя ею ощущать.

Когда я вернулась в комнату, Тео уже успел с комфортом устроиться на полу и смотрел какой-то музыкальный канал по телевизору.

— Хочешь спать? — поинтересовался он. — Или слишком много впечатлений? — задал Тео второй вопрос. Я кивнула и села на край кровати.

— Ты угадал, — призналась я. — Мне, конечно, приходилось слышать, читать и видеть фильмы о Рождестве в Европе. Но в жизни всё оказалось куда грандиознее.

— Извини за этот обычай с омелой, — проговорил он. — Я должен был тебя предупредить. У нас эти традиции соблюдаются — хотя бы потому, что они забавные.

— Ты уже извинялся, — отозвалась я и, не желая продолжать эту тему, решила всё же спросить у него о том, что меня тревожило. — Эта связь… Она есть у всех помолвленных магов?

— Да, — ответил Тео. — Тебя это пугает? Если ты вообразила себе, будто это что-то вроде чтения мыслей, то ошибаешься. Это, скорее, эмпатия, только на расстоянии. Когда тебе стало плохо, я это почувствовал. Так, словно отголосок твоих эмоций перешёл ко мне.

— То есть, ты почувствовал то же самое? — уточнила я, нахмурившись.

— Можно и так сказать, — заметил он. — Только это не всегда действует. Нужно, чтобы эмоции были достаточно сильными.

— А когда мы рядом? — спросила я.

— Хочешь проверить? — поинтересовался Тео, садясь и облокачиваясь на кровать. Он оказался так близко, что я чувствовала на волосах его дыхание. — Ударь меня.

— Что?

— Ударь меня так, чтобы мне стало больно, и тогда проверим, почувствуешь ли ты боль вместе со мной, — пояснил он.

— Конечно, почувствую! — воскликнула я. — Когда отобью об тебя руку. Плохая идея.

— А если попробовать приятные ощущения? — с хитрым прищуром синих глаз поинтересовался Тео.

— Например, ты увидишь хороший сон и пришлёшь его мне? — предположила я.

— Этого не умею, — ответил он, и я пожалела о том, что такому не учат в университете, — ведь тогда я бы могла попытаться посылать сны Дарию. — Но есть и другие приятные вещи, которыми можно наслаждаться опосредованно. То есть, мне будет хорошо потому, что хорошо тебе.

— Ты сказал, что эти эмоции должны быть сильными, — заметила я. — Не думаю, что, если я сейчас проберусь на кухню и съем остатки пудинга, ты это почувствуешь. Хотя, если меня там застигнут, то мне станет стыдно, и это, пожалуй, может оказаться сильным ощущением.

Тео засмеялся. Я подумала, что он тоже наверняка помнит, как мы с Региной и Артуром воровали еду из кухни в особняке Воронича. Тогда нас не поймали.

— Ты ведь не жалеешь, что согласилась сюда приехать? — посерьёзнев, спросил Тео. Его ладонь потянулась к моей руке, и он начал медленно перебирать мои пальцы, пока не остановился на том, на котором было надето его кольцо. — Правда?

— Не жалею, — ответила я. — Мне здесь нравится, я нашла Шейлу, мне очень интересно учиться и… А почему ты спрашиваешь?

— Доброй ночи, Ники, — не отвечая на мой вопрос, проговорил Тео и, отпустив мою руку, нажал на маленьком пульте несколько кнопок, после чего телевизор выключился, а свет в комнате погас.

Заснуть я смогла далеко не сразу. Тео оказался прав — слишком много впечатлений от прошедших дней и месяцев, а также от сегодняшнего праздника. Все они навалились на меня, мелькая, словно кусочки стекла в калейдоскопе. Но целая картина пока никак не желала складываться. Я до сих пор не знала, для чего здесь нахожусь, по какой причине ему понадобилось заключать со мной этот договор и разыгрывать странный спектакль для всех окружающих.

Проснувшись, я обнаружила, что ещё не рассвело. Вставать было рано. Но, когда глаза привыкли к темноте, оказалось, что Тео в комнате нет.

Я обнаружила его в гостиной, где всё ещё не погас камин. Может быть, в этом тоже наличествовала какая-то магия, потому что огонь горел слишком ровно, хотя камин был вовсе не электрическим. Тео сидел на ковре, задумчиво глядя перед собой, будто видел что-то, чего не замечали другие. Он ничуть не удивился моему появлению, словно ждал его. Я села недалеко от него и почувствовала исходящий от ёлки свежий и сильный хвойный запах, что напоминал о детстве и о том, как приходилось забираться на табуретку, чтобы дотянуться до самых верхних веток, вешая на ёлку игрушки и конфеты.

— Так и не удалось мне прислать тебе сон, — проговорил Тео.

— Кажется, я выспалась, — ответила я. — Но мне ничего не снилось. Совсем.

— Лучше так, чем плохие сны, — заметил он.

— Согласна.

— Если хочешь, можешь открыть свои подарки, — небрежно махнув рукой в сторону ёлки, сказал Тео.

— Лучше утром, вместе со всеми, — подумав, отозвалась я. — А что ты здесь делаешь? Тебе плохо спалось на полу?

— В этом доме мне всегда плохо спится, — безучастно произнёс он. — Это не твоя вина. Тут, кстати, есть призраки.

— Где?! — испуганно воскликнула я, оглядываясь по сторонам, будто бы готовясь в любое мгновение увидеть побрякивающее цепями привидение, словно сошедшее со страниц книги Оскара Уайльда. Английская страшилка воочию. — Скажи, что ты пошутил.

— Нет, — невозмутимо хмыкнул Тео.

— А почему не предупредил раньше?

— Ты бы тогда вообще не уснула.

Молчаливо соглашаясь с ним, я устроилась поудобнее и повернулась так, чтобы любоваться огнём в камине.

— Ники, ты можешь мне кое-что пообещать? — нарушил молчание Тео.

— Да, конечно, — ответила я, переводя взгляд на его лицо.

— Ты ещё не дослушала меня, а уже готова дать обещание? — с мягкой усмешкой спросил он. — Лучше такого не делать. Это может быть опасно.

— Надеюсь, ты попросишь пообещать то, что я могу сделать, — заметила я.

— Ты можешь никому не рассказывать о нашем договоре? Ни Шейле, ни другим знакомым, ни своим родным. Никому.

Я закусила губу. Тео просил, чтобы наши истинные отношения оставались тайной для всех, пока он не разорвёт помолвку. Он не знал, что я собиралась найти способ рассказать правду Дарию…

— Но я ведь и так… — начала я, но он покачал головой.

— Я хотел тебе об этом напомнить, потому что ты вскоре поедешь на юбилей к Александру Владимировичу, — произнёс Тео. — Там ты встретишь немало людей. Пообещай мне, что никому не расскажешь.

Я заставила себя сделать глубокий вдох. Юбилей Воронича… Об этом я не знала. Но ведь Княжевича там не будет. Он всё ещё в инквизиторской темнице. А это означает, что и шанса с ним поговорить мне не представится. Как же не хочется ехать туда, если у меня нет возможности увидеть его…

— Я тебе обещаю.

Глава 46

Дарий

Здание, где работали инквизиторы, выглядело таким же мрачным, как и в его последний визит. Несмотря на то, что Княжевич уже не был заключённым или допрашиваемым, он по-прежнему чувствовал себя здесь некомфортно и странно. Как будто постоянно боролся с собственным желанием развернуться, выйти и больше никогда сюда не возвращаться. Почему-то эта безрадостная атмосфера тянущей душу пустоты пронизывала воздух каждого здания из тех, которые находились в ведомстве Инквизиции. В Магическом Надзоре было не так, хотя, возможно, маги-арестанты могли бы с этим утверждением поспорить.

Охранник, находящийся на посту, уже знал его, но всё же посмотрел с подозрением, когда Дарий прошёл мимо, не сняв магического амулета. Должно быть, инквизиторы не могли понять, с какой целью их глава уже не в первый раз встречается со специалистом МН, да ещё и бывшим заключённым. Что это за таинственная совместная работа, о которой они не знали и лишь могли строить предположения?

Верховный Инквизитор сидел за дубовым столом, заваленным бумагами и пузатыми папками. На освобождённом от них островке стола стояли две чашки кофе. Одну из них Княжевич взял перед тем, как сесть в кресло напротив хозяина кабинета. Тот, как почти всегда, выглядел полностью погружённым в свои мысли. Серьёзный, собранный и… бесконечно одинокий в этом неуютном холодном кабинете.

На какое-то мгновение Дарию показалось, что он видит собственное будущее.

— У вас есть какие-нибудь новости? — спросил Верховный Инквизитор, пошевелившись и переводя взгляд на дверь, словно в неё кто-то мог войти без стука.

— Как сказать, — отозвался Княжевич, пробуя кофе. Напиток оказался вкусным — достаточно крепким, хорошо сваренным, с оттенками горького шоколада в послевкусии. — Вы знаете, что для того, чтобы искать интересующие вас данные, мне приходится нарушать закон?

— Уверен, не в первый раз, — произнёс собеседник всё так же бесстрастно. Сложно было догадаться, насколько сильно его волновало это дело. — К тому же, я ведь тоже нарушил закон, когда отпустил вас раньше срока. Вас осудили на полгода, и вы всё ещё должны находиться в темнице. Насколько я знаю, камеру пока даже никто не занял.

Дарий приподнял брови. Ему показалось или в словах Верховного Инквизитора, в самом деле, прозвучала угроза? Намёк на то, что, если он не выполнит просьбу, то вернётся в ту же камеру и проведёт там остаток назначенного судом срока?

Мелькнуло воспоминание о встрече с Мартином в баре. Тот перед тем, как уйти оттуда, успел сообщить о юбилее старшего Воронича. Торжественный приём, множество гостей, водопады льстивых слов, направленных на то, чтобы всячески восхвалить юбиляра и заслужить расположение. Получить его было куда сложнее, чем потерять, поэтому желающие попасть в любимцы старого мага проявляли немалую изобретательность. Но ради того, чтобы увидеть Веронику, Княжевич был готов потерпеть и такую компанию.

Непросто же когда-то пришлось матери Вероники. С одной стороны — влиятельная магическая семья во главе с Александром Владимировичем, её родственником и законным опекуном, а с другой — чувства к тому, кого не должна была полюбить ни одна ведьма в здравом уме. Но разве любовь спрашивает перед тем, как прийти, уместна ли она в данном случае и для этих людей? Разве спросили у него, нужны ли ему эти бесконечные воспоминания о том, как он слышит звонкий смех, укрывает одеялом спящую ведьмочку, видит её отчаянный взгляд в тот вечер под дождём? Равновесие поколебалось не только в магическом мире, но и в его жизни, и качнуть обратно маятник уже невозможно.

— Так как? — поторопил его Верховный Инквизитор. Он позволил себе нарушить собственную невозмутимость, и теперь в его интонации послышалось нетерпение, которое ему до этого удалось сдерживать. — У вас есть, что мне рассказать?

— Я встречался с одним… нашим информатором, — ответил Дарий. — Обычно ему известны такие вещи, о которых не знают другие. Или же у него есть возможности их узнать.

— Иными словами, он общается с демонами? — спросил Верховный Инквизитор. Прозвучало это вполне буднично. Можно подумать, когда-то магов и ведьм по всему миру вовсе не сжигали за это.

— Даже если и так, я его за этим занятием не заставал. Если бы застал, пришлось бы арестовать.

— Демоны действуют по разным схемам. Но чаще всего они обещают то, что человек хотел бы получить. Например, информацию или смерть его врага. В обмен они всегда что-то для себя просят. Поначалу это могут быть вполне безобидные просьбы, чтобы усыпить бдительность человека, который вызывает демона, а затем… это может оказаться его душа.

— Вам не кажется, что именно так вы со мной и поступили? — произнёс Дарий. — Пообещали свободу и нужную информацию в обмен на работу для вас. Демонские методы действуют не только у них, не находите?

— Вы меня подловили, — хмыкнул собеседник, допивая кофе. — Но я уверен, что вам и самому неоднократно приходилось действовать точно так же. Скажете, нет?

— Не скажу.

— Так что вам сообщил информатор?

— Он был весьма удивлён, потому что давно не слышал о таких чарах.

— Так это случилось и не вчера.

— Он обещал выяснить и позвонить мне сразу, как что-нибудь узнает. Ещё я посмотрел кое-какие книги. Там говорится, что надежда есть.

— Надежда всё вспомнить? — уточнил Верховный Инквизитор.

— Именно, — подтвердил Княжевич. — Но, может быть, в некоторых случаях проще не помнить? И предпочтительнее, — добавил он.

— Мне это говорили, но вариант продолжать прятать голову в песок меня больше не устраивает, — ответил мужчина, вставая с места, подошёл к окну и отвернулся к серебряным решёткам на нём. — Вы можете идти, Дарий Андреевич. Увидимся в новом году.

Когда Дарий вышел на улицу и с наслаждением вдохнул показавшийся особенно свежим после пыльного кабинета воздух, пошёл снег. Крупные хлопья, похожие на маленьких пушистых птиц, кружились в воздухе, оседая на волосах и воротнике чёрного пальто. Он вспомнил, что, когда Вероника отсюда уехала, заканчивалось лето, а сейчас подходил к концу первый месяц зимы. Как и год. У него не было никаких планов на отмечание этого праздника и ни малейшего желания поддаться на уговоры Велимиры, Фогля и других знакомых присоединиться к ним. К тому моменту, когда Княжевич подошёл к машине, он принял решение работать в новогоднюю ночь. Учитывая, что для многих чёрных магов это время всплеска энергии казалось весьма подходящим для проведения их ритуалов, работы в такое время обычно бывало с избытком.

Юбилей Александра Владимировича Воронича приходился на самое начало января. В это время ещё продолжались каникулы у студентов Университета Магии. Насколько слышал Дарий, все были довольны новым деканом, который, впрочем, проводил на рабочем месте не так уж много времени. Если бы только у него имелись какие-нибудь доказательства против Карла Розенберга! Но смерть прежнего декана признали естественной, и, чтобы поймать хитрого мага, требовалось хорошенько расставить сети.

Спустя несколько дней Дарий вышел из дома, чтобы отправиться на юбилей старшего Воронича. Ему не было известно, приехала ли Вероника, но, зная Александра Владимировича, не приходилось сомневаться, что глава семейного клана решил собрать всех родственников. Даже тех, кто едва ли стремился его увидеть.

Новогодняя ночь прошла довольно суматошно, но, впрочем, без особых сюрпризов. Два раза Княжевичу пришлось выехать на вызовы вместе с другими дежурными специалистами. Арестовал недавно закончившего университет молодого мага, который, переодевшись Дедом Морозом, дурачил людей на городской площади. Одному подозреваемому в чёрной магии удалось сбежать. В перерывах между вызовами специалисты МН пили шампанское и смотрели по телевизору сначала специальный канал для магов, а затем — трансляцию рок-концерта.

Дарий выехал на широкое шоссе и прибавил скорость. Приглашение лежало в кармане. Его помог раздобыть Фогль, который тоже собирался пойти, но пары у него, как обычно, не было, поэтому второе приглашение оказалось ничейным. Аркадий пытался позвать Велимиру, и Княжевич слышал, как она отказалась. Разумеется, если бы ей захотелось отправиться на это мероприятие, то без проблем нашлись бы и другие желающие составить компанию.

Велимира продолжала оставаться для него загадкой. Дарий сомневался, что ей по душе работа в МН, но, несмотря на все прогнозы и ставки коллег о её скором увольнении, она продолжала появляться в офисе. Фогль смотрел на неё маслеными глазками, а сама Вишневская, продолжая поддерживать с Княжевичем приятельские отношения, уже не раз давала ему понять, что ничего не имеет против более интимного сближения.

Парковки перед особняком едва хватало на то количество машин, которое на ней оказалось. Дарий едва нашёл подходящее место, чтобы, если что, выехать можно было без проблем. Машина Фогля уже стояла там, и, бросив взгляд на часы, Княжевич понял, что практически опоздал.

Он не предполагал, что увидит Веронику сразу же и заранее думал, как непросто будет отыскать её в разряженной толпе гостей. Слуги, должно быть, просто сбивались с ног, чтобы всех рассадить, напоить и накормить. Дарий вспомнил, что нужно будет поздравлять юбиляра, и понадеялся, что Аркадий самолично сделает это от имени всего Магического Надзора.

Стараясь не слишком активно расталкивать гостей, Княжевич продвигался по коридору. Со всех сторон его окружали шелест тканей, ароматы дорогих духов, что смешивались в один густой запах, и звучание множества голосов. Реально ли отыскать в этом столпотворении одну хрупкую девушку, которая, к тому же, не слишком-то стремилась к тому, чтобы находиться в обществе? Но не зря розыск людей входит в его служебные обязанности. Если Вероника здесь, он её найдёт, даже если придётся задержаться на празднике до утра.

Когда Дарий заметил знакомый силуэт, вдруг показалось, что в доме нет никого, кроме них двоих. По сравнению с большинством гостей она выглядела скромно, будто преследовала цель затеряться в толпе. Их взгляды встретились, и он увидел, что на её лице отразилась растерянность.

Глава 47

Вероника

Мне же всё просто мерещится? Этого ведь не может быть на самом деле? Но почему тогда…

Почти застыв на месте, не обращая внимания на толпу гостей, я смотрела только на одного человека. На того, кого не должно было здесь быть сегодня. На Дария.

Когда Тео заявил, что скоро придётся отправиться на юбилей к Александру Владимировичу, меня это совершенно не обрадовало. Я не испытывала ни малейшего желания снова увидеть старшего Воронича и под его взглядом ощутить себя бабочкой, за которой наблюдает натуралист, размышляющий, приколоть ли её на булавку или пусть ещё полетает. Кроме того, я не сомневалась, что на этом торжественном мероприятии непременно будут присутствовать Карл Карлович Розенберг и Мартин Шталь, даже вспоминать о котором совершенно не хотелось. Не говоря уж о том, что снова придётся сесть в самолёт.

Увы, я не могла объяснить своё нежелание ехать учёбой, учитывая каникулы. Тео сообщил, что Александр Владимирович собирает почти всю свою семью и в обязательном порядке требует моего появления на юбилее. Услышав это, я только усмехнулась — где, спрашивается, так называемая семья во главе с ним была все эти годы? Хотя, возможно, это к лучшему, потому что, находясь под надзором Воронича с самого детства, я могла бы вырасти совсем другой. Особенно, если учесть, что едва ли он баловал бы меня так же, как Регину, ведь я слишком напоминала ему о моей матери и о том, как она с ним поступила, отказавшись от предопределённой ей участи и выбрав свой собственный путь.

Тео сказал, что он не может поехать вместе со мной, но, разумеется, купит подарок. Я не стала ему говорить, что чувствовала при одной мысли о том, что мне снова придётся оказаться в особняке Воронича. К тому же, выбора всё равно не было — если только притвориться заболевшей, но я подозревала, что мой обман тут же раскусили бы, достаточно визита врача или мага-целителя.

Новый год мы провели в компании Шейлы и Дина, а также Холли и её жениха, отправившись за город. Погода порадовала снегом, и праздник прошёл в уютной и тёплой обстановке, особенно заметной при отсутствии старшего поколения семейства Тревельян. Наблюдая за Дином и Шейлой, я с радостью думала, что из них, в самом деле, получилась отличная пара. Спокойный и вдумчивый характер Дина уравновешивал взрывной темперамент Шейлы, и в результате получалась та самая гармония. Тео даже начал подтрунивать надо мной, говоря, что мне следовало бы заняться любовной магией, раз уж первый опыт в этой области так хорошо удался.

После праздника мы с Тео вернулись домой, и я с неохотой начала готовиться к отъезду. Шейла не понимала, почему у меня нет настроения, и пришлось ей сказать, что отношения с родственниками не самые лучшие. Хотя, пожалуй, следовало бы поблагодарить Александра Владимировича за то, что не выбрал мне в женихи немолодого мага с тем же характером, что и у самого Воронича.

Огорчал также тот факт, что у меня, как я тогда была абсолютно уверена, не имелось ни единого шанса на то, чтобы снова увидеть Дария. Фогль прямо сказал, что мне не разрешат посещений. Оставалась только надежда передать ему что-нибудь, но что я могла рассказать о своей теперешней жизни, если меня сдерживало обещание, данное Тео?

Ещё некоторое время назад я думала, что моя жизнь совершенно утратила всякую упорядоченность, став весьма непредсказуемой, но и предположить себе не могла, что дальше всё настолько закрутится и перепутается. Я стала помолвленной ведьмой. Фиктивной, но всё же официальной невестой человека, которого не так давно вообще не знала, если не считать детских воспоминаний.

Я то и дело вспоминала об этой странной связи, зарождающейся между помолвленными магами и ведьмами. Являлись ли её причиной кольца, которые мы носили? Глядя на Тео, я гадала, встречается ли он с какой-нибудь девушкой втайне от меня и почувствую ли я что-то, если они… Мне не хотелось об этом думать. Я не имела никаких прав ревновать его, но всё же временами становилось неловко при мысли, что кто-нибудь из общих знакомых может увидеть его с другой девушкой и сделать неправильные выводы.

В перерывах между сбором вещей и походами с Тео по магазинам в поисках подарка для Александра Владимировича я выкраивала время на чтение книг из библиотеки университета. Очень хотелось открыть для себя магию — не как стихию, непонятную и пугающую, а как науку, как что-то понятное, что можно подтвердить законами и логикой. Но, чем больше я к этому стремилась, тем сильнее понимала, что это невозможно. Магия была той же породы, что и чувства, — можно попытаться изучить, разделить на составные части, а всё же постигнуть до конца невозможно, несмотря на немалое количество умных книг об этом. Возможно, так думала не только я.

В день отъезда я села в самолёт, где попыталась полностью отключиться от волнений и страхов, надев наушники и открыв книгу. Подарок лежал в чемодане — его приобрёл Тео, когда мне уже надоели магазины, и я даже не знала, что там. Должно быть, подарков Воронич на свой юбилей получит такое количество, что только на то, чтобы все их открыть, ему понадобится целый месяц.

Встречать меня в аэропорт приехал водитель — тот же самый. Успев заметить, что погода больше напоминает мартовскую, чем январскую, я села на заднее сиденье машины и закрыла глаза. Поспать в самолёте снова не получилось.

Тот же водитель, тот же особняк, та же комната. Будто никуда и не уезжала. Остальные гости из других городов ещё не прибыли. Уединившись в спальне, я понадеялась, что в ближайшее время меня никто не станет беспокоить, и погрузилась в долгий, но тревожный сон. Снился старший Воронич, который строго меня за что-то отчитывал.

Этот сон оказался почти вещим, поскольку чуть позже выяснилось, что перед тем, как заваливаться дрыхнуть, по выражению самого Александра Владимировича, я должна была показаться перед ним и выразить своё уважение. Стараясь не задумываться над очевидным вопросом, как можно выразить то, чего нет, я извинилась. Он спросил, как прошла дорога, и напомнил о том, что вечером в доме будут гости, словно я могла об этом забыть.

Платье было куплено в одном из лондонских магазинов под бдительным руководством Шейлы, которая очень жалела, что у неё не оказалось времени сшить мне наряд собственноручно. Мы выбрали платье достаточно простое, потому что мне не хотелось выглядеть слишком ярко, но всё же вечернее. К счастью, на этот раз Воронич не стал настаивать на салоне красоты, поэтому я просто уложила волосы сама и слегка тронула лицо косметикой, порекомендованной британской подругой, которая и сама могла бы работать стилистом, если б захотела.

Когда в доме начали собираться приглашённые, я заранее выискивала возможность по-быстрому поздравить юбиляра, поужинать и сбежать в свою комнату, оставшись незамеченной. Впрочем, я была очень рада повидать Регину, но поговорить нам почти не удалось, потому что её то и дело подзывали к себе другие родственники. Многие из гостей оказались мне не знакомы, а во взглядах некоторых из них мелькал немой вопрос о том, кто я такая и что здесь делаю. Мне и самой это было весьма любопытно. Можно подумать, Александр Владимирович не мог обойтись без моего общества!

Увидев в толпе гостей лицо, преследующее меня во снах последние месяцы, я поняла, что означают слова «не поверить своим глазам». Я знала, что Дарий должен провести в темнице шесть месяцев, а прошло лишь чуть больше трёх. Но это оказался Княжевич, и он тоже смотрел на меня, не сводя глаз, вот только находящиеся вокруг нас люди готовы были вот-вот оттеснить нас и снова развести по разные стороны особняка.

Дарий направился ко мне.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я. Глупый вопрос, но от волнения не знала, что говорить. Слишком запутанными казались чувства в это мгновение — радость от встречи, растерянность и смятение.

— У меня есть приглашение, — ответил Княжевич. — Или ты спрашиваешь о том, почему я не в темнице? Отпустили раньше.

— Почему? То есть, поздравляю! Ох… извини, — выпалила я разом, и на его губах появилась улыбка.

— Я знал, что ты здесь будешь, — произнёс Дарий. — Думаю, тебе есть, что мне рассказать. Мы ведь довольно давно не виделись.

Рассказать? Я увидела, как он смотрит на моё кольцо. Вспомнилось обещание Тео, данное в уверенности, что соблазна поведать кому-либо правду о помолвке у меня не возникнет.

Как же я ошибалась!

Спрятав руку за спину, я осмотрелась по сторонам и поморщилась, услышав громкий голос, призывающий всех присоединиться к поздравлению виновника торжества. Мне нужно было отдать Вороничу подарок, а также передать ему поздравительные слова от Тео и его семьи. После этого, как я надеялась, мои обязанности на этот вечер будут выполнены.

— Поговорим позже, — сказал Дарий и, вытащив из кармана мобильный телефон, отошёл в сторону.

Я проводила его взглядом. Княжевич в отлично сидящем на нём чёрном костюме выглядел на редкость хорошо и ничем не напоминал кого-то, кто не так давно отсидел три месяца за решёткой. Но в синих глазах, когда он смотрел на меня, можно было прочитать… упрёк? Неужели Дарий мысленно обвинял меня в том, что, пока он по моей вине был в темнице, я согласилась на помолвку с Тео? Если бы только я могла рассказать ему правду сегодня же…

Но я не могла.

Глава 48

Вероника

За подарком для Воронича потребовалось вернуться в комнату. Там было тихо. За окном кружился падающий снег. Эта картина выглядела гармоничной и безмятежной. Совсем не подходящей к моему состоянию.

Я чувствовала себя зверьком, загнанным в ловушку. Дарий здесь, совсем рядом. А мне нельзя рассказать ему правду о своём нынешнем положении, потому что я по рукам и ногам связана обещанием, которое дала Тео.

Если подумать, Княжевич ни разу не говорил о том, что ко мне чувствует. Я с самого начала была для него головной болью. Здравствуйте, меня зовут Вероника, и я приношу неприятности. Но разве не говорили за него его поступки? Разве не отправился он в темницу вместо меня?

Насколько же проще было бы по-прежнему ни в кого не влюбляться. Оставаться самой обычной ведьмой-студенткой, не быть дочерью инквизитора. Холодок пробегал по коже при одной мысли о том, что в этом городе есть человек, на которого я, возможно, похожа, и мы с ним находимся по разные стороны баррикад.

Моё уединение было нарушено стуком в дверь. Я вздрогнула, встала и схватилась за подарок, вспомнив о том, что их вручение уже началось. В комнату заглянула Регина.

— Что ты здесь делаешь в темноте? — поинтересовалась она, и её длинное тёмно-зелёное, как листья фиалок, платье, зашуршало, когда она подошла ко мне. — Вручение подарков уже в самом разгаре. Тебе надо поторопиться.

— Зашла за подарком, — ответила я. — Весь этот шум… Мне это не очень нравится.

— Привыкай, — с усмешкой проговорила Регина, взяв меня за руку и потянув за собой. — Вы вместе с Тео покупали подарок? Или ты сама?

— По правде говоря, это Тео его купил, — призналась я.

— Как он? — полюбопытствовала она. — Знаешь, все девушки, которые были в тот вечер здесь, позавидовали тебе. Уверена, ни одна не отказалась бы от того, чтобы быть на твоём месте.

— Сомневаюсь, — так тихо, чтобы она не расслышала, произнесла я. Затем меня осенило. — Ты можешь рассказать мне о связи между помолвленными?

— О, так ты уже ощутила этот эффект на себе?

— Ещё нет, — отозвалась я. — Но я хочу знать, к чему мне нужно готовиться. Как это происходит?

— У меня это было только однажды, — задумчиво ответила Регина. — Артур тогда заболел. Маги-целители не смогли ему помочь, и он оказался в больнице, куда меня не пускали. Я знала, что ему больно. Чувствовала это.

Я поёжилась. Странная и пугающая связь — как между близнецами. Мне бы не хотелось такого испытать.

— Это не так уж страшно, — заметив моё состояние, произнесла Регина. — Я почувствовала что-то удивительное. Как будто мы с ним по-настоящему стали частью друг друга. Как эхо. Как самые близкие люди — даже ближе, чем родственники по крови.

Её слова меня ничуть не утешили. Я не хотела становиться самым близким человеком для Тео, потому что рано или поздно следовало разорвать помолвку. Это был всего лишь вопрос времени.

— Если снять кольцо, связь пропадёт? — поинтересовалась я, затаив дыхание.

— Только если оба снимут кольца, — ответила Регина с улыбкой. — Но это нежелательно. Я едва дождалась официальной помолвки, чтобы надеть кольцо и никогда больше его не снимать.

Мы спустились по лестнице, снова очутившись в толпе гостей. Я поудобнее перехватила тяжёлую коробку с подарком, надеясь вручить его побыстрее. Люди вокруг были незнакомыми, но я знала, что где-то здесь находится Дарий, и при мысли о нём у меня что-то сжималось внутри.

Регина потащила меня прямиком к своему дедушке. По дороге к нам присоединился Артур. Вид у него оказался такой, словно молодому человеку тоже было не по себе.

Александр Владимирович, несомненно, чувствовал себя героем этого вечера. Он с поистине королевским величием принимал поздравления и подарки, окидывая собравшихся благодушными, но внимательными и цепкими взглядами. Создавалось впечатление, будто он видел всех этих людей насквозь.

Когда очередь поздравлять дошла до меня, я едва не забыла все слова, которые должна была сказать.

— Ты хорошо выглядишь, Вероника, — проговорил старший Воронич, и под его взглядом мне захотелось провалиться сквозь землю. — Жизнь в Англии явно пошла тебе на пользу. Скоро станешь настоящей леди.

Я поморщилась и сделала реверанс. Единственное, чему я научилась при попытке заняться бальными танцами в школьные годы. Александр Владимирович усмехнулся, и я тут же поспешила скрыться, уступив место другим гостям. Подарок был доставлен по назначению. Мысленно поставив «галочку» в графе «Поздравить Воронича с юбилеем», я постаралась затеряться в толпе, но не успела сделать и нескольких шагов, как кто-то удержал меня за локоть.

Обернувшись, я увидела Аркадия Фогля. Начальник Княжевича был одет в наверняка недешёвый тёмно-серый костюм с белой рубашкой, но привлекательнее это его не делало. Во всяком случае, для меня.

— Ты замечательно выглядишь! — воскликнул он, почти повторив слова Воронича, и я пожалела о том, что надела вечернее платье. Надо было явиться в рваных джинсах и всех шокировать. — Как тебе жизнь в Лондоне?

— Прекрасно, — буркнула я, пытаясь вырвать свой локоть из его холодных пальцев.

— Видишь, как всё хорошо обернулось, — заметил Фогль. — Ты уже видела Дария? Его освободили раньше, ты не знала?

— Теперь знаю. Извините, я… Меня ждёт Регина.

— У меня к тебе разговор, — став серьёзным, произнёс он. — Тебе надо прийти в офис МН. Завтра с утра.

— Для чего? — насторожившись, спросила я. — Это как-то связано с амулетом моей матери? Или…

— Нет, это связано со смертью прежнего декана Университета Магии, — заставив меня вздрогнуть, ответил он. — Мы получили анонимное письмо с информацией, будто его смерть была не совсем естественной. В этом письме сказано, что тебе может быть что-то известно.

Его слова заставили меня вспомнить о другом анонимном письме — том, что оставили под моей дверью. Его автором оказался не Мартин, и это означало, что кому-то ещё была известна правда о случившемся. Теперь у этого человека, очевидно, проснулась совесть, и он решил по-прежнему анонимно сообщить о том, что знал, в Магический Надзор.

Живот свело судорогой. Я молчала, пытаясь придумать подходящий ответ. Фогль наконец-то отпустил мой локоть и смотрел на меня с подозрением.

В это время зазвучала музыка. Вручение подарков юбиляру закончилось. Начались танцы. За моей спиной послышались негромкие шаги. Я не успела обернуться, когда человек подошёл ближе, и это оказался Княжевич.

— Не хотелось бы прерывать ваш разговор, но Вероника обещала мне первый танец, — сказал он, взяв меня за руку и направляясь в сторону танцующих пар.

— Я пришлю машину! — прокричал мне вслед Фогль.

— Чего он от тебя хотел? — спросил Дарий.

— Чтобы я приехала в МН завтра утром. Кто-то прислал им анонимное письмо. Об убийстве декана, — шёпотом ответила я. — Там было сказано, будто я могу что-то рассказать. Теперь меня хотят допросить.

— Мне он об этом не сообщил, — со злостью отозвался Княжевич.

Почему автор письма молчал так долго? Возможно, он сознавал, что тоже в опасности? Если бы я могла узнать, кто это, и найти способ поговорить с ним…

Дарий молчал, размышляя над тем, что я ему рассказала. Я чувствовала, как его рука медленно движется вдоль позвоночника по шёлку и кружеву платья. Мы не танцевали с ним с того праздника, на котором я едва не погибла, и временами мне начинало казаться, что это никогда не повторится — его глаза очень близко, плавное кружение под музыку, моя рука в его ладони.

— Что мне ему завтра сказать? Правду? А если он спросит, почему я молчала раньше?

— Я ему не доверяю, — проговорил Княжевич. — Но я что-нибудь придумаю. Не бойся.

— Розенберг здесь?

— Нет, ему срочно пришлось куда-то уехать.

— Как вовремя, — заметила я.

— Скажешь Фоглю, что будешь отвечать на его вопросы только при мне.

— Я требую присутствия своего адвоката?

— Вроде того, — с усмешкой ответил он.

Когда мы оказались возле выхода из зала, Дарий остановился и, продолжая держать меня за руку, повёл за собой в холл, а затем — в один из коридоров особняка. Я не возражала. Оказаться подальше от толпы гостей — это было то, чего мне сейчас больше всего хотелось. Почти все гости в это время танцевали или наблюдали за танцующими парами, поэтому коридоры оставались пустыми. Здесь даже горели не все светильники, создавая диковинную атмосферу чего-то загадочного, словно мы находились в старом замке, и я невольно вспомнила слова Тео о призраках.

Мы остановились, и я посмотрела на Дария, лицо которого в полумраке казалось бледным. Мне так много хотелось ему сказать, но я молчала, не находя слов для того, чтобы объяснить, почему не могу обсуждать свою помолвку. Отчего же всё так перепуталось?

Он с силой притиснул меня к себе. Дыхание перехватило. Меня ещё никогда так крепко не обнимали.

Негромкий, но отчётливый кашель донёсся до моего слуха. Кто-то подошёл к нам, а я даже не расслышала этого. Вздрогнув, я неохотно разжала руки и попыталась отстраниться от Княжевича.

Глава 49

Вероника

На некотором расстоянии от нас стоял Александр Владимирович. Выражение лица у него было равнодушное, даже скучающее, но почему-то это напугало меня больше, чем, если бы он злился. Внутри всё похолодело.

— Вынужден признать, что ты ведёшь себя совсем не так, как положено молодой девушке после официальной помолвки, — произнёс он, не глядя на Дария. — Радуйся, что это я тебя здесь увидел, а не кто-то другой. Если тебе безразлична собственная репутация, то на свою мне не наплевать, и в моём доме я не намерен терпеть подобного поведения.

Он говорил так высокопарно, будто явился прямиком из девятнадцатого века. В голосе старшего Воронича ощущались сарказм и холод. Я бросила взгляд на Княжевича и закусила губу.

— Должен сказать, что… — начал Дарий, но Александр Владимирович только отмахнулся от него.

— А вас я и вовсе не собираюсь слушать, молодой человек, — бросил он. — Не вы ли не так давно вышли из темницы по обвинению в том, что использовали в своих целях эту девушку? Пока Веронике не исполнилось двадцати одного года, я несу за неё ответственность, и больше вы не посмеете к ней прикасаться.

Ухватив твёрдыми пальцами чуть выше моего локтя, Воронич повёл меня за собой. Со стороны это выглядело, будто мы просто прогуливаемся, как соскучившиеся друг по другу родственники. Но его хватка была железной, и ни малейшей попытки вырваться он бы не позволил.

— Боюсь, что для тебя праздник уже закончился, — проговорил он, вталкивая меня в отведённую мне комнату.

— Не очень-то и хотелось, — пробурчала я, потирая руку, на которой наверняка остались синяки. — Какое вы имеете право мною распоряжаться? Кто вы такой?!

— Лучше тебе не знать, каким я могу быть, если меня по-настоящему разозлить, — холодно произнёс он. — Пока ты в моём доме и не закончила учёбу, будешь подчиняться моим правилам. Заруби себе это на носу.

Дверь закрылась, и я услышала звук поворачиваемого в замке ключа. Откуда он его взял? Я даже не знала, что эта комната запирается.

Задёрнув шторы, за которыми продолжали лететь невесомые снежинки, я начала неловко снимать платье, путаясь в застёжках. Праздник закончился, карета превратилась в тыкву, а Золушка теперь под домашним арестом. Плохое предчувствие не обмануло.

А завтра нужно ехать в офис МН и там отвечать на каверзные вопросы Фогля. Дарий обещал что-нибудь придумать. А если Карл Розенберг уже поставлен в известность о том, что я стала свидетельницей его преступления? Мог ли Мартин ему рассказать? Он ещё не получил от меня ключ, который я оставила в своей комнате в Лондоне, но долго ли это будет удерживать его?

В спальне было довольно тепло, но меня пробирал озноб. Я легла на кровать и укрылась мягким пледом, чувствуя себя совершенно разбитой и больной. Хорошо, если б всё это оказалось лишь сном, и пробуждение наступило бы совсем в другом месте — в квартире Дария, например.

Не заметив, как заснула, я проспала всю ночь тяжёлым и беспокойным сном. Разбудил стук в дверь. Оказалось, Фогль позвонил Вороничу и предупредил его, что за мной скоро должна прибыть машина из Магического Надзора. Увы, мне это не приснилось. День выдался хмурым, после вчерашнего снегопада выросли огромные сугробы, и мне казалось, будто весь мир замело снегом, и нет больше ничего, кроме белого цвета и холодных кристаллов.

Я приняла душ, оделась, без всякого аппетита съела завтрак, который принесли прямо в комнату, и приготовилась ждать. Машина приехала ближе к обеду. В МН не хотелось, но я понимала, что это единственная возможность увидеть Княжевича до возвращения в Англию.

Александру Владимировичу не слишком нравилось то, что мне пришлось ехать в офис Магического Надзора на допрос, но он не стал против этого возражать. Я порадовалась, что хотя бы законам он подчиняется. Или делает вид.

До этого я ни разу не была на месте работы Дария, поэтому мне было любопытно, как же выглядит офис МН. Оказалось, что ничего особенного там нет. Стандартные коридоры, безликие двери кабинетов, атмосфера самого обычного городского офиса. Фогль сидел за столом в кабинете, провонявшем сигаретным дымом. Знаком он предложил мне сесть, и я заняла стул напротив него.

— Так что ты можешь рассказать о вечере, когда убили прежнего декана Университета Магии? — лениво спросил он.

— А… где Дарий? — вопросом на вопрос ответила я.

— Хочешь, чтобы он присутствовал при нашем разговоре? — осведомился собеседник. — Ладно. Он в кабинете номер пятнадцать, позови его сама.

Бросив на него недоверчивый взгляд, я встала и вышла в коридор. Пятнадцатый кабинет находился недалеко. Я заглянула в приоткрытую дверь, размышляя, нужно ли постучать, но тут же забыла об этом, застыв на месте.

— Ты непременно должен прийти ко мне ещё, — говорила стоящая посреди кабинета молодая светловолосая женщина в чёрной одежде. — В прошлый раз тебя побеспокоил Аркадий, но ведь можно выбрать и другой день. Ты даже не дошёл до десерта, — с усмешкой добавила она.

Дарий, который сидел за столом на некотором отдалении от неё, отвёл взгляд в сторону. Они оба меня не видели. Послышались шаги в коридоре, и я, тут же отскочив от двери, забежала за угол. Перевела дыхание, пытаясь осмыслить всё то, что только что слышала. Эти её намёки… заинтересованный взгляд, которым молодая женщина смотрела на Княжевича… неприкрытое кокетство в каждом движении…

Я направилась обратно и едва не столкнулась с Дарием.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. Я пожала плечами.

— Фогль попросил тебя позвать.

— Ты ему уже что-нибудь рассказала?

Я покачала головой. Достаточно ли у МН полномочий, чтобы арестовать Карла Розенберга? Хватило бы для этого моих свидетельских показаний, учитывая, что доказательств у меня не было?

— Я видел это письмо, — проговорил Княжевич. Он не знал, что я наблюдала за ним и той блондинкой несколько секунд назад, но сейчас я не могла и не желала об этом говорить. — Похоже, это всё тот же аноним.

— Он назвал там имя Розенберга?

— Нет. Он всего лишь пишет, что смерть декана не была естественной. Может быть, он не узнал убийцу по голосу и не видел его, как и ты.

— Так что мне отвечать на его вопросы? Если я прямо обвиню Карла Карловича Розенберга в убийстве, что это даст? Нужен кто-то, кто подтвердил бы мои слова, а этот аноним скрывается.

Не говоря уж о том, что Фоглю я не слишком-то доверяла. То же можно было сказать и про отношение к нему самого Княжевича. Он ведь не сообщил ничего своему начальнику после того, как я рассказала ему правду в тот вечер.

— Вот что, — решительно произнёс он. — Скажешь, что ничего не слышала, кроме крика той женщины. Кто она, кстати?

— Библиотекарь, — пробормотала я.

— Ты появилась в том коридоре, увидела её и декана. То есть, его тело. Затем набежала толпа, и ты ушла. Дальше… Ты понятия не имеешь, кто автор этого анонимного письма, и не можешь сказать, по какой причине он считает, будто ты что-то знаешь.

— Я, в самом деле, понятия не имею, кто это, — согласилась я. — Но мне бы хотелось, чтобы Розенберг был наказан. Потому что он — самый настоящий преступник.

— Он будет наказан, Вероника, — серьёзно проговорил Княжевич. — Обязательно будет. Идём?

Мы вместе вернулись в кабинет Фогля, который выглядел недовольным, поскольку мы задержались, и я сообщила ему всё то, что мне велел сказать Дарий. Было заметно, что его начальник не очень-то поверил моим словам, но промолчал. К тому же, как он и сам заметил в завершение беседы, анонимные письма и звонки крайне редко бывают надёжными источниками информации.

Я вышла из здания и, не успев сесть в машину, которая должна была отвезти меня обратно, увидела, что Дарий выбежал следом за мной, даже не взяв верхнюю одежду. Снова пошёл снег. Я обернулась, и он взял меня за плечи.

— Воронич тебе вчера ничего не сделал? — спросил Княжевич.

— Всего лишь запер в комнате, — ответила я. — До утра. Прости, что так получилось.

— Вероника… — выдохнул он. Странно было слышать это обращение. Я уже успела привыкнуть к тому, что меня называют Ники. — Ты не должна себя винить. Этот старик — тот ещё… Если уж кто виноват, то это я. Меня не было рядом с тобой, когда Воронич решил взять тебя в оборот, а вчера…

— Ты был в темнице, — возразила я. — Из-за меня. Потому что я впервые не смогла себя сдержать. Но я научусь. Я справлюсь, — твёрдо добавила я, вспомнив своих лондонских педагогов, которые отмечали мои успехи в преподаваемых ими областях магии.

— Мы увидимся вечером? — спросил Дарий, наклонившись так близко, что его лоб касался моих волос. Я чувствовала исходящий от него приятный и знакомый запах, и мне ужасно хотелось ответить на его вопрос утвердительно. Но я заставила себя покачать головой.

— Я не могу. У меня… билет на самолёт. Сегодня мне нужно вернуться в Лондон, — ответила я, пытаясь и не находя в себе сил отодвинуться от него, пока за спиной не послышался голос Фогля.

— Как трогательно! — иронично воскликнул он. — Но работы меньше не станет, пока вы решаете свои личные дела. А Веронику уже несколько минут ожидает машина.

Мне показалось, или во взгляде Дария снова можно было прочитать упрёк? Он не хотел, чтобы я уезжала? Я и сама не слишком к этому стремилась, но, как бы то ни было, лучше продолжать учёбу в Англии, чем здесь, под присмотром Александра Владимировича и с Карлом Розенбергом в роли декана университета. Оставалось надеяться, что я найду возможность всё Княжевичу объяснить, рассказать ему правду о помолвке с Тео. Знать бы ещё, кто та незнакомка, одна мысль о которой заставляла меня злиться и ревновать.

Княжевич вернулся в здание, хлопнув тяжёлой дверью. Фогль последовал за ним. Я села в машину.

Глава 50

Инна

За окном уже второй день сыпал снег, а в комнате было тепло, и постепенно самочувствие приходило в норму. Вчера Инна слегка приболела, но отказалась от услуг мага-целителя, решив воспользоваться простым и привычным методом, а именно — выпить согревающий имбирный чай, который отлично умела готовить их повариха. Заедая острый напиток мёдом и пересматривая любимые фрагменты сериалов, Инна провела весь вчерашний день в спальне, а сегодня чувствовала, что ей просто необходимо куда-то выйти и желательно с кем-нибудь встретиться. Не успела она подойти к шкафу, чтобы выбрать одежду на сегодня, как дверь открылась, и в комнату вошёл Мартин. Вид у него был свежий и подтянутый, и Инна с недовольством вспомнила, что она всё ещё в халате.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Мартин.

— Хорошо, — отозвалась Инна, вытаскивая из шкафа чёрные джинсы и подходящую к ним блузку-тунику. — Думаю, стоило бы куда-нибудь съездить. Там не слишком занесло дорогу?

— Я как раз собирался тебе кое-что предложить. Не хочешь навестить Веронику, свою бывшую соседку по комнате? Она пока ещё здесь.

— Точно! Мы ведь вчера не смогли поехать на юбилей Воронича! Вероника сейчас в его доме?

— Насколько мне известно, да, — подтвердил Мартин. — К тому же, мне нужно вручить Александру Владимировичу подарок. От нас и от твоего отца, — уточнил он.

— Надеюсь, папа скоро приедет, — заметила Инна. — Идея отличная! Я быстро, можешь пока готовить машину.

Она нырнула в приоткрытую дверь ванной и включила воду в душе. За стеной раздались шаги Мартина — он вышел из комнаты. Встав под тёплые водяные струи, Инна блаженно зажмурилась.

Ей, в самом деле, понравилась идея встретиться с Вероникой. Инна никак не ожидала того, что судьба её бывшей соседки по комнате в общежитии обернётся таким интересным образом. Сначала Солнцева свела знакомство со специалистом МН, затем это странное происшествие в университете, а дальше, будто в сказке, у неё обнаружились влиятельные родственники в магическом сообществе, которые по-быстрому организовали её помолвку с молодым британским магом. И каким красавцем! На том приёме в особняке Воронича девушки с интересом на него посматривали, а он проводил всё время с невестой. Подумать только! Любопытно, что Вероника может об этом рассказать.

Впрочем, жизнь самой Инны тоже не стояла на месте. Она старалась убедить себя в том, что отец сделал за неё выбор гораздо лучше того, который могла бы сделать она сама, но иногда начинала неудержимо скучать по своей прежней свободе. По тому времени, когда она не чувствовала себя так сильно привязанной к Мартину, зависимой от него.

Почти все знакомые завидовали ей. Инна чувствовала, когда они перешёптывались ей вслед. «Поглядите, это же Инна Розенберг, ей так везёт, будто она родилась с серебряной ложкой во рту, — богатая и высокопоставленная семья, жизнь без забот, жених, который с неё пылинки сдувает!».

На самом деле, далеко не всё было так радужно. Инна нелегко пережила развод родителей, после которого ощутила себя почти брошенной, — у них обоих появились свои дела и заботы, и никого не волновали её чувства. Далеко не всегда она могла понять, общаются с ней окружающие люди ради неё самой или из-за положения её отца.

Высушив волосы и надев приготовленную заранее одежду, Инна спустилась на первый этаж, где её уже ждал Мартин. Выражение лица у него было странное. Предвкушающее, если можно так сказать. Рядом с ним на столике находился подарок для старшего Воронича. Внушительных размеров свёрток, перевязанный мерцающей красной лентой.

Дорога заняла больше времени, чем обычно. Всё вокруг, в самом деле, оказалось занесено снегом. Инна подумала, что в этом состоит минус жизни за городом. Всё же здесь не имелось ни метро, ни трамваев, и приходилось рассчитывать исключительно на машины. Хорошо, что автомобиль Мартина был весьма крупногабаритным и подходящим для езды по не самым лучшим дорогам.

Первым делом они вручили подарок и поздравили юбиляра. Александр Владимирович приказал принести кофе. Инна была здесь не впервые, но всё же с любопытством осматривала интерьеры особняка, который выглядел по-настоящему старинным.

— А где же Вероника? Вы, наверное, знаете, что в общежитии мы с ней жили в одной комнате.

— Знаю, — с лёгкой полуулыбкой ответил Александр Владимирович. — А тебе известно, что когда-то Карл Розенберг был помолвлен с матерью Вероники? Или он тебе никогда об этом не рассказывал?

— Как?! — с изумлением воскликнула она, переводя взгляд на лицо Мартина. — Ты знал? Когда это было?

— До женитьбы на твоей матери, разумеется. Не удивляюсь, что он держал это в секрете. Помолвка была разорвана, и наши семьи едва не стали врагами навсегда.

— Подождите… — растерянно пробормотала Инна. — Тот портрет в нашем доме… Молодая женщина на нём — мать Вероники?

— Именно так, — отозвался Воронич, и ей оставалось только покачать головой, не зная, что сказать. Похоже, отец был влюблён в эту женщину. Он хранил её портрет и держал его на видном месте немалый срок, несмотря на то, что они так и не поженились.

— Пожалуй, мы заглянем к Веронике, — проговорил Мартин, поднимаясь на ноги и помогая встать ей. — Вы ведь позволите? Где её комната?

— Да, конечно, — ответил Александр Владимирович. — Комната на втором этаже. Вас проводят.

— А она знает, что мой отец и её мать были помолвлены когда-то?

— Думаю, она не в курсе, что это был именно он.

— Хочешь рассказать ей? — поинтересовался Мартин.

— Не уверена, что отцу это понравится, — пробормотала Инна. — Он даже мне не говорил. Не знаю, почему.

Они поднялись на второй этаж. Мартин без стука толкнул дверь в комнату. Инна вошла вслед за ним, и её удивило выражение лица стоящей посреди комнаты Вероники, которая выглядела печальной, растерянной и напуганной.

— Привет! — Инна подошла ближе и обняла подругу. — Очень рада тебя видеть! Вчера мы не смогли прийти, я плохо себя чувствовала.

— Я тоже рада, — ответила Вероника. — Но у меня мало времени. Скоро уже нужно будет ехать в аэропорт.

— Как тебе нравится в Англии? — поинтересовалась Инна.

— Там замечательно. Университет немного другой, приходится немало всего учить, чтобы нагнать остальных. Но мне нравится.

— А как твой жених?

— У него всё хорошо, но он не смог приехать вместе со мной, — отводя взгляд в сторону, произнесла Вероника. — А как ты? Что нового в университете?

— Да что там может быть нового… Скукота, даже специализацию ещё не выбрали, — дёрнув плечами, отозвалась Инна. — По-прежнему куда больше теории, чем практики.

— Зато мне удалось узнать интересные заклинания, — неожиданно вклинился в разговор Мартин. — Например, о том, как заставить большой объём воды сконцентрироваться вокруг одного человека, если есть какой-то фокусирующий объект, к примеру, его волосы. Проводится в периоды, когда уровень влажности повышен — во время дождя, как правило…

Инна заметила, что Вероника побледнела, услышав эти слова, и странные, неясные пока подозрения заставили её задуматься. Однажды, когда был дождь, она видела, как Мартин делает что-то, показавшееся ей непонятным. То самое заклинание?

— Интересно, правда? Могу научить как-нибудь.

— Меня привлекают более полезные заклинания, — проговорила Вероника. — А теперь, простите, у меня, в самом деле, нет больше времени. Боюсь опоздать на самолёт. Думаю, мы ещё обязательно увидимся, — добавила она, обращаясь к Инне. — Я ещё приеду.

— Кстати, мою свадьбу перенесли, — сообщила ей Инна. — Так что, уже скоро я буду замужней дамой. Первой среди наших однокурсниц, — уточнила она.

— Значит, тебя можно поздравить, — заметила Вероника, но радостнее она от этого вовсе не казалась. — Спасибо, что навестили. До свидания!

— Хорошей дороги! — пожелала ей Инна, и они с Мартином вышли из комнаты.

Оказавшись в машине, Шталь сразу же прибавил скорость, и ей пришлось почти ухватиться за сиденье, пристёгивая ремень безопасности.

— Почему ты заговорил про это заклинание? — поинтересовалась Инна. — Ты его уже проводил? Кого ты хотел окружить водой и с какой целью?

— Слишком много вопросов, — процедил Мартин.

— Куда мы едем? — спохватившись, спросила она, обнаружив, что они проехали поворот, ведущий к посёлку, где находился дом Розенберга.

— Ко мне, — невозмутимо ответил он. — А что? Есть возражения?

Инна пожала плечами. Мартин не впервые вёл себя непредсказуемо. Он перестал настаивать на том, чтобы она переехала к нему, но это был лишь вопрос времени, оставшегося до свадьбы.

Шталь жил в квартире-студии не слишком далеко от центра города. Как казалось Инне, здесь всё отражало его самого: оттенки в интерьере, сочетание классики и модерна — оформляющий обстановку дизайнер наверняка был приверженцем эклектики. Ей здесь нравилось, и всё же мысль о том, что скоро придётся поселиться в этой квартире, была немного пугающей.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне про то заклинание, — произнесла Инна, когда они вошли в квартиру. — Почему ты вспомнил его при Веронике? Чего она испугалась?

— Думаю, твоей подруге нечего бояться… пока, — загадочно ответил Мартин и тут же сменил тему. — Хочешь чего-нибудь? Кофе, сока… меня? — приблизившись, добавил он.

— Расскажи мне, что всё это значит! — чуть более требовательно проговорила Инна.

— Можешь просто немного помолчать?

В следующую секунду он буквально заткнул ей рот жадным поцелуем, одним движением притянув к себе. Инна не смогла бы его оттолкнуть, даже если бы захотела. Дыхание перехватило, и она негромко застонала, когда Мартин укусил её за губу почти до крови. Затрещала, разрываясь, ткань блузки. Он не соблазнял — он просто брал то, что хотел взять. Решительно, грубовато и бесцеремонно. Так же, как он делал и всё остальное. Утверждая свою власть над ней и демонстрируя ту непонятную злость, которая овладела им после их встречи с Вероникой. Но это, чёрт возьми, того стоило.

Глава 51

Три недели спустя

Дарий

— Пять жалоб! Понимаешь ты, что это значит?! Целых пять жалоб, — повторил Фогль, возмущённо потрясая зажатыми в пальцах печатными листами.

Начальник уже минут двадцать расхаживал вдоль и поперёк кабинета, повторяя одно и то же. На Дария Княжевича, специалиста Магического Надзора, было написано пять жалоб. Все они легли на стол Аркадия Фогля, и сейчас он выкроил время для того, чтобы отчитать своего непутёвого подчинённого. Такое, разумеется, случалось и раньше, но не слишком часто. К тому же, столько жалоб подряд даже для молодого специалиста МН — это уже слишком.

— Эти люди пишут, что ты нападал на них в процессе ареста! — выпалил Фогль и снова взмахнул листками, один из которых выпал из его толстых пальцев и, покружившись, лёг на пол. — Причём, даже не боевыми заклинаниями! Ты их просто-напросто избил! И сам, между прочим, остался с синяками! Этого даже амулеты не могли скрыть, к твоему сведению! Велимира — и та пришла в ужас! Ты ей почему-то нравишься, и она за тебя волнуется! — добавил начальник, и было непонятно, что из этого его больше злит — жалобы или явная симпатия секретаря к Княжевичу.

— Ну и что? — стараясь оставаться невозмутимым, проговорил Дарий и, дотянувшись, поднял с пола упавший листок. Прочитал несколько строчек и не смог удержать от усмешки. Кое-какие сравнения ему могли бы даже польстить.

— Я не вижу здесь совершенно ничего смешного! — снова взорвался Фогль. — Нельзя же так буквально понимать выражение «добро с кулаками»! Вести себя надо корректно!

— Могу я кое-что уточнить? — прервал его Княжевич, бросая листок на стол и выпрямляясь на неудобном стуле. — Некоторые из тех, кто подал эти жалобы, решили принести в жертву демону тринадцатилетнюю девочку, и, если б я там не появился, они бы довели дело до конца. И с ними я должен был вести себя корректно? Вежливо предложить им проследовать в машину? Может, извиниться за то, что помешал, а?

— Зато ты буквально вышвырнул их на улицу и отлупил до потери пульса! Все журналисты сбежались! Мог бы просто передать их инквизиторам, чтобы не пачкать руки.

— Инквизиторская темница — слишком мягкое наказание для них, — отозвался Дарий.

— Ну, тебе лучше знать, — разводя руками, отозвался начальник. — Но мне надоели все эти жалобы. Может, тебе просто нужен отпуск? Хотя, разве те три месяца не были возможностью отдохнуть от работы? Ещё и Велимира тебя навещала.

— Может, просто нужно, чтобы мне не мешали работать, — проговорил Княжевич, поднимаясь с места и направляясь к выходу из кабинета.

— Или тебе следовало бы думать о чём-то, кроме личной жизни, — сказал ему в спину Фогль. — Я жду отчёт по твоему текущему делу. Сегодня же.

Ничего не ответив, Дарий вышел из кабинета, постаравшись не слишком сильно хлопнуть дверью. Последние слова начальника были полны сарказма. Княжевич до сих пор злился, вспоминая, что Фогль стал свидетелем его разговора с Вероникой.

Последнего разговора. Она сказала, что собирается вернуться в Лондон в этот же день, а затем просто уехала. Исчезла, ни слова не сказав о том, что связывает её с тем британским магом, которого не было на этом чёртовом юбилее.

За то недолгое время, что Вероника была в городе, у них так и не получилось никакого связного разговора. Им постоянно кто-то мешал, а тут ещё эта мутная история с анонимным письмом. Дарий видел это письмо и не сомневался, что автор у него тот же, что и у того письма, которое Веронике прислали в тот день. Но кто это мог быть? Один из студентов, которого занесло в университет в каникулы? Или кто-то из преподавателей? Почему он решил назвать имя второй свидетельницы?

Бросив взгляд на часы, Княжевич решил, что отчёт вполне может подождать до завтра. Фогль, конечно, будет готов лопнуть от гнева, но это его проблемы. Взяв свои вещи, Дарий направился к выходу и в коридоре столкнулся с Велимирой. Встреча была нежелательной. Вишневская в последнее время снова возобновила свои попытки пригласить его к себе. Кроме того, она вполне могла тут же направиться к начальнику и доложить тому, что отчёта ему сегодня не видать.

Но, судя по всему, Велимире сегодня было не до него. Проходя мимо, она лишь едва взглянула на Княжевича, полностью поглощённая разговором по мобильному телефону. Выражение её лица казалось взволнованным и несколько озадаченным. Ей явно не хотелось, чтобы он услышал обрывки её телефонного разговора. Дарий уже не впервые задумался, а что он вообще знает об этой молодой женщине — только то, что у неё привлекательная внешность, дорогая мебель в квартире и чья-то влиятельная протекция, позволившая не самой способной ведьме устроиться в МН?

Взяв себе на заметку хорошенько понаблюдать за Велимирой, Княжевич вышел из здания и поморщился от ударившего в лицо сильного ветра. В воздухе мельтешили колючие снежинки. Погода решила отомстить за позднее начало зимы, и с каждым днём становилось всё холоднее.

Дарий сел в машину, и его мысли вернулись к Веронике. Все эти дни, прошедшие с её отъезда, он упорно заставлял себя не думать о ней. Иногда это получалось, временами не очень, и, если для этого ему требовалось напиться или набить кому-нибудь морду, он не возражал. Жаль, что этим кем-то не оказывался Мартин. Пока не оказывался, поскольку после того случая в баре они не встречались.

Мысли о Веронике заставляли Княжевича злиться, ревновать и мучиться непониманием её молчания. Он до сих пор не знал, заставил ли её старший Воронич, получивший право опекунства до достижения ею двадцати одного года, уехать в Англию, или же это было самостоятельное решение? Может быть, она просто боялась оставаться в городе, пока Дария не было рядом? Учитывая, что девушка едва не погибла на празднике накануне первого дня в университете, который обернулся для Вероники тем, чего она больше всего боялась. На её долю за несколько летних недель выпало слишком много всего, даже более взрослому человеку сложно было бы с этим справиться, а ей всего девятнадцать.

Но почему Вероника не могла всё ему рассказать? Дарию казалось, что за то время, что они были вынуждены провести, почти не расставаясь, она начала ему полностью доверять. Более того — ей больше некому было доверять, кроме него. Её подруга и соседка по комнате оказалась дочерью убийцы, приёмные родители слишком далеки от магического мира, а, что касается обретённых родственников, то Александр Владимирович не из тех, кто заслуживает доверия. Сломать людей, подчинить собственной воле, сделать действующими лицами в изощрённой игре — вот его стиль, и за долгие годы жизни Воронича лишь одна из родственниц смогла бросить ему вызов.

А заодно и Розенбергу… Да, недавно Княжевичу удалось узнать то, что он не успел сообщить Веронике при встрече. Именно с Карлом Розенбергом когда-то была помолвлена её мать. Намечалось выгодное объединение двух семей. У старшего Воронича наверняка имелись грандиозные планы на их общее будущее. Но всё это пошло коту под хвост, когда невеста решила взять в руки свою жизнь и сделать собственный выбор. Она нашла в себе мужество, чтобы пойти против своей семьи, условностей и законов, но именно эта решимость действовать по-своему в конечном итоге стоила ей жизни.

А Вероника оказалась ещё одной жертвой в этой истории. Но куда хуже, если б она попала в руки инквизиторов, которые начали бы ставить над ней свои опыты. Именно для того, чтобы не допустить этого, Дарий и решился пойти в темницу вместо неё, и сейчас он не жалел об этом, несмотря на всю свою злость и неприятную растерянность, которую почувствовал в тот момент, когда она сказала, что уезжает.

Княжевич не хотел привязываться к ней. Не хотел привязываться ни к кому, потому что это помешало бы достижению цели — найти тех, кто лишил его семьи, и отомстить им, неважно, законным способом или нет. К тому же, он и так слишком часто терял тех, кого любил. Сначала родителей, затем человека, который заменил ему отца. Дарию совершенно не хотелось пережить это ещё раз. Как и то мгновение, когда ему казалось, что Вероники вот-вот не станет, и всё по вине Мартина с его проклятой охотой за тем ключом!

Княжевичу было неприятно вспоминать о том, что он сам приложил к этому руку. Вероника могла оставить ключ в квартире, но он надел его ей на шею. Хотел узнать, кто им заинтересуется. Мог бы и раньше догадаться, что Шталь не пройдёт мимо. Но кто знал, что он в городе, а эта девица, дочка Розенберга, захочет его познакомить с соседкой по комнате?

Таким образом, Мартин увидел ключ, а Вероника, не желающая с ним расстаться, приобрела нового врага. Судя по расспросам в баре, ключом Шталь ещё не завладел. Пожалуй, Мартин её недооценивал, — несмотря на свой страх и окружающую со всех сторон неизвестность, Вероника не стала бы так просто расставаться с вещью, к которой ей потянуло в первую же минуту.

С Мартином, несомненно, требовалось поговорить, но пока Дарий решил отложить все дела, кроме насущных рабочих вопросов и задачи, поставленной перед ним Верховным Инквизитором. Не то, чтобы Княжевич боялся, что тот вернёт его в камеру, но в этом деле имелся также свой интерес. И не один.

Остановив машину возле дома, где они обычно встречались с информатором, Дарий вышел и, осмотревшись, направился к скрытой за старым грузовиком двери. Двор был завален сугробами, и лишь узкая цепочка следов, ведущая к входу, указывала на то, что недавно здесь кто-то прошёл. Неуютный нежилой дом. Но всё же, когда Княжевич постучал в дверь, и ему открыли, из прихожей повеяло теплом.

Через несколько минут Дарий вышел из дома и, сев в машину, ещё некоторое время задумчиво рассматривал зимний пейзаж. Подозрение подтвердилось, но он не мог сказать, что это его обрадовало. Следует ли Верховному Инквизитору узнать такую правду?

Ещё некоторое время поразмышляв, Княжевич решительно завёл мотор и поехал в один из пригородных посёлков.

Глава 52

Дарий

Отложив мобильный телефон, Дарий сверился с показаниями навигатора, которые подтверждали, что он движется в правильном направлении. Дорога была почти пустой, поэтому путь не занял много времени. Но возле старого заброшенного склада уже стояла другая машина, и это означало, что человек, с которым он собирался встретиться, приехал раньше. Княжевич ещё раз проверил, взял ли с собой зачарованные наручники, лишающие того, на кого надеты, возможности пользоваться магией. Сегодня они должны ему пригодиться.

Ощущение, когда он шёл к зданию, было довольно странным и не слишком похожим на привычные эмоции при выполнении его работы. Сейчас в нём присутствовало куда больше адреналина и решимости довести дело до конца. Дарий уже давно искал возможности подобраться к этому человеку, и вот теперь ему выпала такая возможность.

Несколько выбитых окон пропускали свет, но полупустое помещение, где он оказался, выглядело мрачным, тёмным и мерзким. Здесь витал неприятный запах, но ещё хуже была сгустившаяся атмосфера беспроглядного мрака, затаившейся опасности, неотвратимого приближения чего-то плохого, застарелого страха и боли. Атмосфера самой смерти.

Княжевич успел сделать лишь несколько шагов, когда навстречу ему вышел тот, для разговора с кем он и приехал сюда. Карл Розенберг был одет в строгий чёрный костюм и, казалось, ещё не полностью успел выйти из образа успешного бизнесмена, уважаемого декана Университета Магии и любящего отца. Но эти маски постепенно слетали с него, и лицо мужчины приобретало довольное и хищное выражение.

— Неужели ты, в самом деле, приехал сюда один? — проговорил Розенберг, глядя на захлопнувшуюся за спиной Дария дверь. — Совсем один? Ты ещё глупее, чем я думал.

— С какой целью ты убил предыдущего декана университета? — спросил Княжевич.

— К чему начинать сразу с этого? — поморщившись, отозвался собеседник. — Ты ведь хотел напомнить мне о куда более далёком прошлом, не правда ли? Как много ты знаешь?

— Я знаю, что больше двадцати лет назад ты был помолвлен с девушкой по имени Мелина. Родственники обещали тебе её руку, и долгожданное объединение ваших семейств было на руку всем их представителям. Но она разрушила все ваши планы, влюбившись в другого и разорвав помолвку. И в кого? Не в мага, даже не в обычного человека, а в инквизитора! Какое это поражение для тебя, не правда ли? — произнёс Дарий, приподнимая брови. — Родственники пытались надавить на неё, но она оставила их и уехала с ним, даже не назвав никому его имени.

— Но я узнал правду, — процедил Розенберг, отворачиваясь.

— Именно. Ты не мог потерпеть такого оскорбления и разрушения построенных планов. Инквизитор тогда был молод, он хотел оставить своё предназначение и просто жить с любимой, не желая причинять ей новых неприятностей. Когда он отправился в город, чтобы уладить все вопросы, связанные с его увольнением, он собирался вернуться к ней. Но ты нашёл его.

— Я должен был сразу его убить, — с заметным сожалением в голосе добавил Карл Карлович.

— Он выжил, но оказался в плену. Большинство наших заклинаний не действуют на инквизиторов, потому что эти люди обладают противостоящей силой — антимагией. Но тебе так хотелось навредить ему, что ты нашёл запрещённые чары и способы всё же воздействовать на инквизитора с помощью магии. Кроме того, ты мучил его и другими методами. Держал взаперти, морил голодом и жаждой, бил, пытал. Тебе хотелось заставить его страдать. Когда же нашлись нужные средства, ты сделал так, чтобы он забыл обо всём, кроме того, что он — инквизитор, для которого нет ничего, что было бы важнее долга. Он забыл девушку, которой обещал вернуться. Он забыл, что хотел прожить с ней всю свою жизнь. Он забыл и о том, что был у тебя в плену. Но со временем эти воспоминания постепенно начали к нему возвращаться. Он вернулся в Инквизицию, думая, что просто болел некоторое время, и с новыми усилиями взялся за свою работу. Его жизнь началась с чистого листа, и, если б не сны, которые начали приходить и мучить его, он никогда бы не осознал, что упустил нечто важное в своей жизни. Эти сны заставили его понять: в прошлом осталось тёмное пятно, куда ему пока нет полного доступа. С тех пор он больше всего хотел просто вспомнить всё.

— Ты очень интересно рассказываешь, — хмыкнул Розенберг. — Книги писать не пробовал? Какие у тебя есть доказательства?

— Страница из блокнота, куда человек, у которого ты купил чары, записывал имена тех, кому они были нужны. Сначала я подозревал старшего Воронича, которого тоже не обрадовало поведение племянницы, но, когда узнал, что именно с тобой она была помолвлена, всё встало на свои места. Теперь я знаю правду.

— Чего же ты хочешь? Отдать меня Инквизиции? Знаешь, сколько раз я избегал темницы? А тебе, как я слышал, этого сделать не удалось. Бедный маленький маг, — издевательским тоном произнёс он. — Что же касается декана университета, то кто будет волноваться о судьбе этого труса, смерть которого, к тому же, признали вполне естественной? Почти всех свидетелей я уже уничтожил.

— Почти? — похолодев, одними губами спросил Дарий.

— Да, осталась только эта твоя девчонка, которая убежала в Англию, но это лишь вопрос времени. Надеюсь, ты успел попрощаться? Я бы не узнал о ней, если б не это анонимное письмо в МН.

— Откуда тебе стало известно о письме?

— У меня везде свои люди, — дёрнув плечом, ответил Розенберг. — Как бы то ни было, а я нашёл автора этого письма. Он мне больше не помешает.

Тон был настолько уверенный и спокойный, что от этого становилось не по себе. Розенбергу не впервой убивать свидетелей. Он делал это так же легко, как перешагивал через трещины в асфальте.

— Хорошо ещё, что та девчонка не подтвердила слова из письма на допросе, — продолжал Розенберг. — Мне не хотелось бы убивать кого-то, к кому моя дочь хорошо относится. Но иногда нет выбора, а Инна об этом не узнает.

— Так по какой всё же причине ты убил его? — повторил Княжевич.

— Видишь ли, он не верил в Исключительную Власть. В мою Исключительную Власть. Мне хотелось бы, чтобы уже в университете молодые маги получали то воспитание, которое я хотел им дать, а кто бы помог в этом лучше, чем декан? Но он не захотел работать со мной, начал трепыхаться, вот и пришлось от него избавиться. Зато мне удалось занять его место, так что всё получилось ещё лучше.

— Исключительная Власть над всеми магическими существами? — не поверив своим ушам, переспросил Дарий. — Это же всего лишь миф! Старая история, которую никто не принимает на веру. У тебя просто комплекс Наполеона. И ради этого ты убивал людей и всё больше нарушал равновесие в магическом мире?

— Это не миф! — почти прорычал Розенберг, полностью теряя свой лоск бизнесмена, мецената и цивилизованного человека. — Однажды власть должна сосредоточиться в руках одного мага. Этим магом могу стать только я!

— Сомневаюсь, — пожав плечами, ответил Княжевич.

— Напрасно, — резко бросил собеседник.

В следующее мгновение Дарий ощутил, что в его черепе взорвалась острая боль. Колючий шар разрастался, грозя заполнить всё тело полностью, не оставив места никаким другим ощущениям. Это разрывало изнутри, как дикий зверь, когтями, зубами и колоссальной энергией чёрной и злой магии.

Происходящее не было обычным боевым заклинанием. То, чем воздействовал на него Розенберг, являлось чем-то другим, и с этим Княжевич раньше не сталкивался. Чем-то сильным и невыносимым.

Его ноги подкосились, и Дарий тяжело рухнул на землю, успев краем глаза заметить движение направлявшегося к нему мужчины, перед тем, как густая темнота затопила его полностью, отделяя сознание от всего происходящего. Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на полу уже в другом помещении. Боль в голове всё ещё оставалась, но уже обычная, вызванная резким ударом при падении. Он понятия не имел, как Розенбергу удалось его сюда перетащить. Повернув голову, Княжевич с ужасом увидел лежащего рядом человека, который показался смутно знакомым. Кажется, они виделись совсем недавно. Молодой человек был бледен, глаза закрыты, дыхания не слышалось.

— Ты не сможешь ему помочь, — произнёс голос Розенберга, когда Дарий попытался привстать и потянуться ко второму пленнику. — Он уже мёртв. Не следовало ему писать это письмо. Надеюсь, он не рассказал ничего своей невесте. Не хотелось бы лишить Воронича сразу двух внучек.

Воспоминание о юбилее старшего Воронича выплыло из глубины памяти, и Княжевич понял, что видел этого юношу там. Он был вместе с внучкой Александра Владимировича. Артур, её жених.

— Странно, что ты ещё жив, — добавил Розенберг, появляясь в поле его зрения. — Тебя неплохо тренировали там, в МН. Ценный специалист, не так ли? Позволь принести тебе свои соболезнования, кстати. Ты только что потерял второго начальника.

— Второго? — перепросил Дарий. — Фогль? Что ты с ним сделал?

— Он стал требовать слишком многого за работу на меня, — проговорил собеседник, обводя хмурым взглядом голые стены помещения, в котором они находились. — Я попросил Мартина с ним разобраться сегодня же. Он даже заклинания не стал на него тратить — воспользовался обычным оружием.

— Так Фогль на тебя работал, — осмысливая услышанное, произнёс Княжевич. Его начальник был мёртв, и произошло это потому, что он предал МН и законы, которым должен был служить. — Кто ещё?

— Велимира, моя девочка, которая исправно скрашивала твоё пребывание в темнице. Я надеялся, что она лучше сможет вытягивать из сотрудников МН нужные мне данные, чем Фогль, которому ты не особо доверял. Но ты не поддался на её уловки, а жаль, многое упустил.

Его слова звучали так буднично, словно они просто встретились на каком-нибудь приёме. Дарий вспомнил, как вела себя Велимира, когда Карл Розенберг проходил мимо на том торжественном мероприятии, где она составляла Княжевичу компанию сразу после того, как он вышел из темницы. Она ничем не выдала себя тогда — в самом деле, оказалась неплохой актрисой.

— Что-то я заболтался с тобой, — проговорил Розенберг, снова входя в привычный образ и поправляя рукава пиджака. — Я обещал поужинать сегодня с дочерью и её женихом, нужно многое обсудить перед свадьбой. Прощай.

Сощурив глаза, Розенберг посмотрел куда-то наверх. Его узкие губы шевельнулись. Он произносил заклинание.

Развернувшись, Карл Розенберг вышел, его шаги стихли, и до ушей Дария донеслись звуки разгорающегося огня. Вызванное заклинанием пламя, казалось, не имело чёткой локализации, вспыхивая одновременно повсюду. Уходя, маг решил попросту сжечь всё здание, а заодно и тех, кто в нём оставался, стирая прозвучавшие здесь слова, уничтожая доказательства своих преступлений и заметая за собой следы.

Глава 53

Дарий

На заклинание, с помощью которого можно было бы попытаться погасить пламя, требовалось много энергии, но её не было. Дарий взял себе на заметку узнать, какую магию применил Карл Розенберг. Интуиция подсказывала, что с этим методом ещё придётся столкнуться.

Если он останется жив сегодня.

Огонь с угрожающим треском поднимался выше, охватывая всю большую территорию. Будь этот пожар обычным, он бы не смог распространиться так быстро, пожирая не только дерево, но и другие материалы. Однако это было воздействие злой магии, направленной на разрушение и гибель всего живого.

Перекатившись в сторону, Княжевич начал подниматься на ноги, что удалось только со второй попытки. Огонь бушевал уже в непосредственной близости от него, и падавшая сверху балка едва не придавила его обратно к полу. Пиджак загорелся, и, торопливо стаскивая его, Дарий почувствовал острые вспышки боли от ожогов. Он не помнил, где его пальто, — должно быть, оно осталось в машине. На то, чтобы определить, где он находится, и найти выход из здания или хотя бы окно, оставалось всего несколько минут, если не секунд.

Огонь разгорался почти без дыма, и, воспользовавшись этим, Дарий побежал в ту сторону, куда ушёл Розенберг. Там обнаружилась приоткрытая дверь, за которой находился коридор. Окон не оказалось, но здание было одноэтажным, и это значило, что где-то недалеко находилась дверь на улицу.

В следующие мгновения Княжевич бежал по коридору, а пламя за спиной настигало его, не желая выпускать близкую добычу. Казалось, что за ним гонится какое-то гигантское живое существо, напоминающее разъярённого дракона, дышащего огнём. Наконец-то дверь! Дарий толкнул её, но та оказалась заперта. Он метнулся к окну с выбитым стеклом и в тот момент, когда выбирался из здания, услышал резкий звук пожарной сирены.

Спрыгнув в сугроб, Княжевич пошатнулся, но всё же удержался на ногах, затем наклонился, чтобы опустить в снег обожжённые руки, что только вызывало новый приступ боли. Глядя на следы ожогов, он постепенно осознавал, что жив. Ему удалось спастись. Но он не сумел помочь этому мальчику, которого лишь недавно видел в особняке Воронича. А Фогля убил Мартин, и, зная Шталя, можно с уверенностью сказать, что тот позаботился о своём алиби.

Дарий заметил подъезжавшую к зданию машину, которая могла бы сойти за полицейскую, но он знал, что это служебный автомобиль инквизиторов. Выходит, Верховный Инквизитор всё же получил сообщение, которое Княжевич отправил по дороге сюда. Теперь этот человек знал, кого нужно искать.

Инквизиторы направились прямо к нему, и через некоторое время Дарий, забрав из своей машины пальто и другие нужные вещи, уже находился в их автомобиле. Из сказанного ими он узнал, что Верховный Инквизитор уже направил людей на поиски Розенберга, но пока не поступило никакой информации о том, вышел ли кто-нибудь на его след. Княжевич надеялся, что тот со свойственной ему самоуверенностью решил, будто находится в безопасности, поэтому не стал прятаться. Тем не менее, не следовало забывать о том, сколько раз Карлу Розенбергу удавалось выходить сухим из воды.

В офисе Инквизиции, куда его привезли, Дария осмотрел штатный врач, обработал ожоги какими-то мазями, перевязал их и заявил, что пациенту ещё повезло. Княжевич и сам так считал. Ему повезло, что он не умер от магии Розенберга и сумел выбраться из огня, вызванного магическим воздействием, поэтому гораздо более сильного, нежели обычный пожар. Но он был зол на себя за то, что ему не удалось выполнить задуманное и арестовать Карла Карловича. Поэтому, когда врач покинул кабинет, и в него вошёл Верховный Инквизитор, первые слова Дария были о том, что он хотел бы принять участие в ведущихся поисках.

— Лучше будет, если останетесь здесь, — проговорил Верховный Инквизитор. Он в своей чёрной одежде выглядел всё таким же собранным и невозмутимым, каким был обычно, но за этим его поведением прорывалось беспокойство и нетерпение. — К тому же, вы ещё плохо себя чувствуете, — добавил он, скользнув взглядом по белоснежным бинтам на руках Княжевича.

— Я в порядке, — ответил Дарий. Прозвучало это фальшиво, будто в типичном диалоге из американского фильма. — Сейчас главное — найти Розенберга, пока не сбежал.

— Мои люди умеют находить магов, — холодно отозвался Верховный Инквизитор. — Мне по-прежнему нужна от вас информация. В своём сообщении вы назвали только его имя и общие детали, а мне необходимо узнать подробности.

— Это были чары забвения, как я и думал, — произнёс Дарий, отворачиваясь к окну, за которым уже почти стемнело. — Запрещённые, редкие, снять их крайне сложно. Постепенно ваша антимагия начала сопротивляться им, и тогда появились эти сны. Что же касается Карла Розенберга, то он умеет убивать людей быстро, но, судя по всему, не всегда к этому стремится. Меня он собирался сжечь заживо. Вас же предпочёл держать в плену, морить голодом и пытать. Когда ему это надоело, он выпустил вас, заставив забыть обо всём, что случилось.

— У меня есть возможность всё вспомнить?

— Да. Если вы этого захотите. Я выяснил, как.

— Когда я смогу это сделать?

— Думаю, лучше выбрать специальный день, желательно в полнолуние, — отозвался Княжевич.

— Только что стало известно, — произнёс собеседник, потирая лоб. — Ваш начальник Аркадий Фогль… Его больше нет.

— Что с ним случилось? — спросил Дарий, слишком уставший для того, чтобы изображать удивление.

— Он покончил жизнь самоубийством. Застрелился. Была найдена предсмертная записка.

Весьма похоже на Мартина Шталя. Когда Фогля обнаружили, он наверняка был уже далеко. Заключал сделки в офисе Розенберга, плавал в бассейне в спортклубе или гулял по магазинам со своей невестой.

Княжевич вспомнил магические ловушки, на которые они с Вероникой натолкнулись, когда отправились на поиски амулета её матери. Кто их расставлял — Фогль, Мартин? Или же их оставила Мелина, когда прятала амулет?

— Я сожалею, — произнёс Верховный Инквизитор.

— Фогль работал на Розенберга. Я не доверял ему. По-настоящему я мог доверять только тому, кто был до него, — добавил Дарий, и отзвуки старой боли снова начали оживать в нём.

— Я знаю, — удивив его, сказал собеседник. — Очень хорошо помню того человека. С ним можно было работать. Когда его не стало… — выдохнул он, но замолчал, не договорив фразу. — Чего добивался Розенберг?

— Ему заморочил голову миф об Исключительной Власти, когда в руках одного могла бы сосредоточиться власть над всеми магическими существами, — ответил Княжевич. — Вы могли о нём слышать. Маги вообще очень любят власть. Но мы думали, что времена изменились, а маги стали более цивилизованными и научились договариваться между собой. Оказалось, не все. Чтобы держать под своим влиянием Университет Магии, Карл Розенберг убил прежнего декана. Также он подкупил Фогля и, возможно, кого-то из ваших подчинённых тоже.

— Я этим займусь, — отозвался Верховный Инквизитор, но было заметно, что его мысли занимало другое. — Об этом я уже думал. Кто-то ещё в МН с этим связан?

— Женщина, которую Розенберг туда устроил, — произнёс Дарий, нехотя вспоминая, как Велимира целовала его.

— Неприятная история, — проговорил собеседник, переводя взгляд синих глаз на лицо Княжевича. — Такого больше нельзя допустить. Когда вы встанете во главе Магического Надзора, вам придётся этим заняться.

— Я? — переспросил Дарий, и Верховный Инквизитор усмехнулся при виде отразившейся на его лице растерянности.

— А кто же ещё?

— Не думал об этом, — признался Княжевич. — Ведь в МН есть специалисты старше меня. У них больше опыта и…

— Иногда это не главное, — мягко произнёс сидящий напротив него человек. — Когда я стал Верховным Инквизитором, тоже был молод. Поэтому я буду поддерживать вашу кандидатуру, если уж Инквизиция и Магический Надзор должны эффективнее работать вместе.

— Спасибо, — ответил Дарий, осмысливая его слова.

— Вы знаете, что я должен вспомнить? — неожиданно спросил Верховный Инквизитор.

— Я знаю также то, что было дальше, — проговорил Княжевич, в очередной раз пытаясь решить, каким образом ему поступить с этим. Как человек, посвятивший значительную часть жизни службе в Инквизиции, отнесётся к тому, что у него есть дочь, рождённая ведьмой? Юная, способная, единственная в своём роде, несмотря на то, что признаки антимагии в ней пока не обнаружились. Может быть, Верховному Инквизитору просто не следует об этом знать? Возможно, и для Вероники так было бы лучше.

Телефон на столе издал громкий звук, и собеседник потянулся к трубке.

— Судя по всему, им удалось выйти на след Карла Розенберга, — произнёс он, выслушав сообщение. — Я давно этого не делал, но, думаю, нам с вами уже пора его арестовать. Идём?

Они покинули кабинет, проследовали по коридору и вышли в пахнущий морозом вечер.

Эпилог

Вероника

Я торопливо собиралась в университет, где намечался окончательный выбор будущей специализации. Откладывать дальше было нельзя. Наступил один из самых важных и непростых моментов, который делал нас гораздо ближе к старшекурсникам и будущим специалистам в разных областях магии. Мы с Шейлой готовились к этому довольно тщательно, даже придумали речи на случай, если придётся их сказать. Я побаивалась, что от волнения забуду или сами слова, или и вовсе английский язык.

— Шейла уже здесь! — сообщил Тео, заглядывая в приоткрытую дверь моей комнаты.

— Скажи ей, что я сейчас, — отозвалась я, заметив его одобрительный взгляд, направленный на моё новое платье из плотного, но приятного на ощупь бирюзового материала.

— По-моему, мы не опаздываем, — заметил он. Тео хотел сегодня отвезти нас в университет и присутствовать на торжественном мероприятии, посвящённом тому, что все студенты нашего курса определились со своими целями. Я не возражала.

Мысли обратились к недавним событиям. К тому, что произошло за недолгое время, пока меня не было в Лондоне. Поездка на юбилей Воронича обернулась неожиданной встречей с Дарием, домашним арестом, допросом в МН, встречей с Инной и Мартином. Теперь я знала, что это он в тот день напугал меня в электричке. Шталь всё ещё хотел получить от меня ключ.

Покидая город, я надеялась хотя бы ещё раз увидеть Княжевича. Должно быть, только в фильмах бывают эпизоды, когда главный герой догоняет героиню в аэропорту, не позволяя ей уехать, но, зная это, я всё равно продолжала искать его глазами, когда Регина и водитель Воронича провожали меня на самолёт. И правда, чего я ждала, если Дарий имел полное право думать обо мне не лучшим образом после того, как он оказался в темнице, а я согласилась на помолвку и ничем ему не объяснила этот свой поступок?

В оставшиеся дни каникул я почти никуда не выходила. Наверное, все истории первой любви заканчиваются именно так — когда ты бессильной разбитой куклой лежишь на кровати, глядя в одну точку и перебирая в памяти фрагменты прошлого, будто мечешься в лабиринте из отчаяния и пустоты. Я упорно винила во всём только себя, и это выжигало изнутри, лишало аппетита и желания что-либо делать. Все мои дополнительные занятия на ближайшее время были отменены. Тео, Шейла и миссис Лукас беспокоились за моё здоровье, но я категорически отказывалась идти к врачу, встречаться с магом-целителем или надевать какие-либо амулеты, потому что знала, что всё это не поможет.

Я помнила, как однажды в мою комнату вошёл Тео и, когда я никак не отреагировала на его появление, осторожно сел на край кровати.

— Как ты? Я приготовил для тебя горячий шоколад, — проговорил он.

— Спасибо, — ответила я, поворачиваясь к нему и пытаясь собрать в пучок растрёпанные волосы. — Не стоило тебе беспокоиться. Всё нормально, я просто устала.

— Я до сих пор не знаю, что случилось и почему ты в таком настроении. Но хочу что-то сказать. Ты позволишь мне помочь тебе? — спросил Тео. — Я тут уточнил кое-что, — добавил он, и выражение его лица стало смущённым. — Думаю, я смогу это сделать.

Я пожала плечами и задалась вопросом, отражается ли на нём моё состояние. Может быть, следовало предложить ему снять наши кольца. Это было бы правильно, учитывая, что я в эти дни вообще практически никому на глаза не показывалась, даже встреч с Шейлой избегала.

Тео мягко притянул меня к себе. От неожиданности этого жеста я не оттолкнула его. У него были тёплые руки, а от волос хорошо пахло. Я зажмурилась, уткнувшись носом в его плечо, а он осторожно погладил меня по волосам. Тео что-то прошептал, и я почувствовала, как в меня переливается его энергия.

В том, что он отдавал мне, было тепло летнего дня, солнечный свет, пробивающийся сквозь зелёную листву, звонкий смех, запахи луговых трав, тёплое синее небо. Были качели, когда раскачиваешься на них сильно-сильно и закрываешь глаза, слушая ветер, когда кажется, будто летишь выше деревьев, выше домов, выше облака, похожего на слона в кепке. Было волнение, когда идёшь из библиотеки с полной сумкой книг, и в каждой ещё не открытая тайна. Первая снежинка на варежке и первая зелёная травинка — храбрая, на ещё холодной земле. Живая музыка — как смех, как дождь, как бабочки в животе, как перезвон колокольчиков. Ароматы пряностей и чая. Ромашковое буйство, разбавленное многоцветьем ещё каких-то неизвестных ботанике растений. Полная луна, которая то превращается в огонёк и ложится на ладонь, то увеличивается, закрывая собой весь вид за вечерним окном. Густой лес, населённый сказочными существами. Старый город с качающимися фонарями и мощёными брусчаткой мостовыми. Белые перинки облаков, — непонятно, у ног они или над головой. Уютный дом с выглядывающей в окно рыжей кошкой. Утопающая в траве дорога.

Ко мне возвращались самые тёплые воспоминания, включая те, когда Дарий возвращался с работы, а затем мы готовили ужин и разговаривали о том, что я успела прочитать за день. Память о моих пальцах в его ладони была почти ощутимой и больше не причиняла боли. Всё это заставляло меня оживать, будто просыпаясь, медленно выбираться из липкой паутины тоски, в которую я с каждым днём погружалась всё сильнее, снова наполняясь силой для того, чтобы радоваться, улыбаться, бороться, надеяться, ощущать себя живой.

Я не знала, сколько прошло времени, но вскоре я уже пила горячий шоколад, впервые за последние дни по-настоящему чувствуя вкус напитка. Тео удалось спасти меня от моих собственных тяжёлых эмоций, поделившись своей энергией, теплом, силой, и я была ему за это благодарна. Но продолжала любить Дария и знала, что едва ли когда-нибудь перестану скучать по нему.

Каникулы закончились, я вернулась в университет, и дополнительные занятия также возобновились. Я по-прежнему старалась быть занятой, наверстать упущенное, узнать как можно больше. Шейла была очень рада тому, что я снова могла составлять ей компанию в прогулках по городу и многочисленным магазинам в свободное от учёбы время.

Я всё ещё оставалась фиктивной невестой, мои знания латыни продолжали казаться недостаточно хорошими, а Мартин мог снова попытаться воздействовать на меня на расстоянии, чтобы запугать. Но я чувствовала, что стала сильнее и была готова к новым испытаниям, которые могла принести жизнь в магическом мире. Теперь я признавала его и хотела стать в нём своей.

— Так что ты в итоге выбрала в качестве специализации? — полюбопытствовал Тео, снова заглядывая в комнату. Он задавал мне этот вопрос уже не раз, но я отвечала, что хочу ещё немного подумать, пока есть такая возможность. Теперь я была готова ответить.

— Магию созидания.

Шёпот песочных часов

Пролог

Лондон, 1612 год

Погружённые в туман лондонские улицы казались неприветливыми и холодными. Тусклый свет фонарей лишь слегка рассеивал мрачный сумрак. Прохлада осеннего вечера пробирала почти до костей.

Вивиан шла, не оглядываясь. Путь был известен, она хорошо знала, что предстоит сделать, и всё же самообладание изменяло ей. Руки похолодели, и она пожалела, что не взяла с собой перчатки. Собиралась второпях, успела лишь набросить длинный плащ, который полностью скрывал её фигуру. На голову пришлось накинуть капюшон.

Дойдя до угла нужной улицы, Вивиан остановилась. Перевела дыхание и прислушалась. Её чуткий слух тут же уловил шаги, заставившие предусмотрительно отойти в тень. Мимо прошагала компания — несколько молодых людей. До неё донеслись голоса, смех и запах спиртного.

Человек, которого она ждала, появился лишь через некоторое время. Вивиан вышла навстречу, сбросила капюшон и окинула его внимательным взглядом. Он выглядел совершенно так же, каким она его запомнила, хотя с их последней встречи прошло уже почти пять лет. Можно подумать, время было не властно над ним — всё тот же мужчина средних лет с чуть тронутыми сединой волосами и выражением лёгкой иронии на лице. Она же за это время успела повзрослеть, стать женой и подарить жизнь двоим детям.

— Вы опоздали, — проговорила Вивиан. — Надеюсь, нам ничто не помешает. Мне дорого моё время.

— Простите меня, — отозвался он. — Я предлагал выбрать другое место. Леди в такое время небезопасно находиться здесь.

— Уверяю вас, я сумею себя защитить, — с негромким смешком ответила она. Поправила выбившуюся из причёски чёрную прядь. — Или вы беспокоитесь о приличиях, шериф Андервуд?

— Со мной вам ничего не угрожает, — заверил он так поспешно, будто молодая женщина намеревалась немедленно запятнать и свою, и его репутацию. — Но нам надо быть осторожнее. Вы же знаете…

— Да, — перебила его Вивиан, поморщившись. — Люди боятся колдовства. Жители Лондона не так суеверны, как провинциалы, но этот страх ведом и им.

— Когда-нибудь люди смогут принять магию, и нашим потомкам больше ничего не будет угрожать.

— Хотелось бы верить. Но я беспокоюсь за свою семью. За детей.

— Как их зовут? — полюбопытствовал собеседник.

— Ричард Криспин и Джозеф Найджел, — назвала она полные имена мальчиков. — Они близнецы. Джон был очень счастлив, когда они появились на свет.

— Ваш муж? Я обычно не спрашиваю о таких вещах, но… Вам его выбрали родители?

— Нет, — произнесла Вивиан. — Я сама его выбрала. Наш брак был заключён по любви. Вы не верите, что такое возможно? Мои родители не хотели связывать себя и меня какими-то обещаниями заранее, а, что касается родителей мужа, то им пришлось смириться с его выбором.

— Я ещё тогда говорил, что вы слишком независимы для женщины, — заметил он. — И для ведьмы, — добавил, чуть помедлив. — Вы не похожи на других.

— Будь я другой, вы не попросили бы меня об этой услуге, — усмехнувшись, отозвалась Вивиан. Ей не впервые приходилось слышать подобные суждения. — Что же, давайте перейдём к делу. Я должна быть дома к возвращению супруга. Где вы остановились в Лондоне?

— У знакомых. Это не должно вас беспокоить. К делу, так к делу.

Развязав тугой узел матерчатой сумки, Вивиан извлекла из неё предмет, который желал получить шериф Андервуд. Она с радостью оставила бы его себе в качестве семейной реликвии, но опыт показывал, что лучше не хранить дома магические артефакты, обладающие такой силой, как этот. Достаточно было и того, что она создала его, оставив на нём отпечаток своей силы и собственной личности.

— Надеюсь, вы сумеете достаточно хорошо спрятать и сберечь его, — проговорила Вивиан. — А, если воспользуетесь, то только в крайнем случае. Обещаете?

— Вы не сказали, как им пользоваться.

Вивиан наклонилась к его уху и прошептала несколько слов, затем отстранилась и снова набросила на голову капюшон плаща.

— Теперь я могу идти.

— Я провожу вас.

— Это ни к чему. Я доберусь сама. Не заставляйте ждать ваших знакомых, — произнесла Вивиан, развернувшись в обратном направлении.

— Постойте! Ещё один вопрос. Вы дали этому предмету какое-нибудь название?

— Теир, — ответила она, оборачиваясь. — Не спрашивайте, почему. Просто пришло в голову.

Послав ему напоследок улыбку, Вивиан прибавила шаг. Шериф Андервуд смотрел ей вслед. Затем он опустил взгляд на небольшие песочные часы, казавшиеся особенно хрупкими в его руках.

Обратная дорога заняла чуть меньше времени. Вивиан шла уверенно и быстро, преодолевая расстояние, отделяющее её от дома. Хотелось поскорее очутиться у камина, согреть руки и выпить чего-нибудь горячего, ожидая возвращения мужа с работы.

Вивиан уже не первый день обдумывала идею отправиться в Сомерсетшир, в загородный дом её семьи — туда, где она познакомилась с Джоном, где они полюбили друг друга, где он впервые поцеловал её. Разве что следует быть осторожнее, когда народ так взбудоражен охотой на ведьм. Нужно будет начать учить детей держать силу под контролем, чтобы ненароком не выдать себя. Их магические способности уже начали проявляться. Пока было сложно определить, кто из них будет сильнее, но вне зависимости от этого они были одинаково дороги ей.

Проскользнув в дом с чёрного хода, Вивиан приказала Полли приготовить ей горячий напиток. Не прибегая к помощи горничной, она переоделась в домашнее платье и села в кресло перед камином, вытянув к огню ноги и рассеянно перебирая пришедшие днём письма. Она должна была радоваться удачному исходу дела, но отчего-то на душу давила свинцовая тяжесть.

Поднявшись с места, Вивиан прошлась по дому, заглянула в комнату детей, которые крепко спали. Вид их безмятежных лиц, упрямо сжатых кулачков, шелковистых тёмных волос одновременно и вселял в неё умиротворение, и заставлял тревожиться об их судьбе. Её дети, её малыши, будущее семьи Тревельян.

Правильно ли она поступила, согласившись на создание этого магического предмета? Не принесёт ли это беду? За такие деяния нередко приходится расплачиваться. Ещё несколько дней она не сможет заниматься магией — слишком много сил затрачено. Уже поздно было думать об этом, но отогнать непрошеные мысли не получалось.

Когда за её спиной раздались шаги, Вивиан закрыла дверь детской и развернулась. Она ожидала увидеть кого-нибудь из прислуги, но это оказался Джон. С улыбкой направившись к нему навстречу, она застыла на месте, увидев алые пятна на его одежде.

Джон покачнулся, теряя равновесие. Вивиан бросилась к нему, чтобы поддержать, не дать упасть. Но её сил не хватило, и мужчина начал медленно оседать на пол, оставляя на нём кровавые пятна, похожие на разбросанные по деревянной поверхности красные маки.

— Что случилось? — выдохнула Вивиан. — Нужно позвать мага-целителя! Я отправлю кого-нибудь за ним!

— Не нужно, уже поздно… — с видимым усилием пробормотал Джон. Вивиан закусила губу, чтобы не разрыдаться в голос и не разбудить детей. Она не принадлежала к тем ведьмам, которые могли лечить людей, но всё же её немного учили и этому. Можно было попытаться помочь ему, хотя бы унять боль или остановить кровь, но после создания магического предмета она была бессильна в магии на то время, пока силы не восстановятся. Оставалось лишь наблюдать за тем, как уходит из него жизнь, вытекает с каждой каплей крови, стирает краски с лица.

— Нет, нет, нет… — проговорила Вивиан. — Расскажи мне всё. Джон, пожалуйста, расскажи, кто это сделал.

— Я не видел его лица. Я всего лишь вступился за друга. За Эндрю, ты его знаешь. Он позаботится о вас. Он… обещал мне.

Вивиан наклонилась к его лицу, хрипло шепча о том, что его боль пройдёт, что он поправится, что скоро они увезут детей из города и снова проведут несколько счастливых дней там, где встретились. Она всё повторяла и повторяла эти слова, хотя Джон её уже не слышал. Когда в коридоре появились слуги, они увидели, как она медленно раскачивается, обеими руками крепко прижимая к себе его тело.

Созданный ею магический предмет забрал свою плату, оставив первую жертву. Нельзя было поддаваться искушению проверить своё могущество, нельзя было играть со временем, нельзя было соглашаться делать это. Но, может быть, она ещё сможет вернуть Джона к жизни с помощью того же предмета? Нужно лишь разыскать человека, которому она его отдала. Вивиан заставила себя разжать руки, тяжело поднялась на ноги, подобрав подол испачканного кровью платья, и, не глядя на испуганные лица окруживших её слуг, направилась к лестнице.

Глава 1

Лондон, наши дни

Весенний день выдался погожим, и солнечные лучи скользили по светлым стенам аудитории, отвлекая студентов от экзамена. Я торопливо перелистывала страницы книги в последнем отчаянном усилии повторить что-нибудь нужное. Руки заметно дрожали от волнения, хотя экзамен был уже не первым. Впрочем, другие экзамены не приходились на мой день рождения. Возможно, это должно было принести мне удачу, а, может быть, и наоборот.

Принимал экзамен мистер Питерс — очень худой невысокий мужчина неопределённого возраста. Несмотря на небольшой рост, он производил впечатление мага, которого стоило бы бояться. Его цепкие глаза, казалось, умудрялись одновременно видеть каждого студента в аудитории.

Когда настала моя очередь (выговаривать «Вероника Солнцева» у мистера Питерса, как и у большинства преподавателей, не слишком получалось), я направилась на открытую площадку, специально предназначенную для создания крупных предметов. Обычно задания для меня ограничивались чем-то более простым, но на экзамене он намеревался стребовать с нас по полной программе. Увы, я ему почему-то не очень нравилась.

— Стол и стул, мисс, — хмуро произнёс он, не глядя на меня. — Представляете себе стол и стул? На стол можно что-нибудь положить, а на стул можно сесть, — растягивая слова, добавил мистер Питерс, будто объясняя несмышлёному ребёнку очевидные понятия. Это была его излюбленная манера разговаривать. Многие студенты обожали его передразнивать.

— Вот это стул, на нём сидят, вот это стол, его едят, — негромко пробормотала я по-русски, приступая к выполнению задания.

— Что вы сказали, мисс?

— Ничего, — отозвалась я и с испугом уставилась на то, что появилось передо мной.

Стул был вполне обыкновенный, правда, не похожий на те, что стояли в аудитории. А вот стол… Пирожное в форме стола размером куда больше стоящего рядом стула. Шоколадный бисквит, прослоенный малиновым кремом и ромом. Ромом? Это мысли про Дария нашли способ напомнить о себе? Должно быть, именно это имела в виду моя подруга Шейла, когда говорила, что моё чувство юмора меня когда-нибудь погубит.

От огромного пирожного исходил великолепный аромат свежей выпечки. Так и хотелось откусить кусочек и попробовать на вкус, хотя, пожалуй, это было рискованно, поскольку такого рода магия обычно не распространялась на еду, и я была уверена, что не смогу сделать ничего подобного. Но мистер Питерс, похоже, не любил сладкого.

— Что это за шутки? — произнёс он со всей строгостью, на которую только был способен.

— Это не шутки, — отозвалась я, сделав несколько шагов назад. Дальше отступать было некуда. — Это случайно получилось.

— Вы оканчиваете Магический Университет в Лондоне, и у вас случайно получаются такие вещи? Покиньте аудиторию немедленно! Экзамен вам придётся пересдавать!

— Нет, — проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. Рука потянулась к амулету — кольцу с синим камнем, которое, казалось, раскалилось от высокой концентрации магии, требующейся для создания материального предмета. Через несколько секунд рядом с великанским пирожным появился обычный деревянный стол.

Я надеялась, что этого будет достаточно, потому что сил на новое применение магии уже не было. Меня накрыла неприятная слабость, голова закружилась, перед глазами начало темнеть. Создание крупных предметов, не являющихся иллюзиями, всегда требовало немалых затрат магической энергии. Разумеется, мистер Питерс об этом знал. Правда, жалости в его глазах я не заметила, но мне было достаточно и того, что, придирчиво осмотрев стол, он кивнул и нехотя вывел в журнале оценку.

— Можете быть свободны, мисс, — процедил экзаменатор. — Не думал, что вы справитесь со второй попытки. Придётся попросить кого-нибудь, чтобы перенесли это… гм… в столовую.

Радуясь обретённой свободе, я выскользнула из аудитории и на несколько минут прислонилась к стене в коридоре. Постепенно самочувствие приходило в норму, но заниматься магией я в ближайшее время едва ли была способна. Поскальзываясь новыми туфлями на лестнице, я побежала к выходу из университета, где меня уже ждал Тео.

С этим молодым британцем меня связывали самые странные отношения из всех, что в моей жизни когда-либо случались. Официально мы с Тео, полное имя которого было Марк Теодор Тревельян, были помолвлены уже не первый год. Мы носили кольца, которые надели друг другу в вечер нашей помолвки, организованной Александром Владимировичем Вороничем, приходившимся дальним родственником нам обоим. Кольца создавали между нами связь, которая становилась крепче с каждым днём. Это не было чтением мыслей или возможностью меняться местами, но, если один из нас переживал какие-либо сильные эмоции, другой мог уловить это на расстоянии, почувствовать их и понять, что эти ощущения исходят от того, с кем он связан. Поначалу меня это пугало, но затем пришлось привыкнуть. К тому же, это случалось не слишком часто, — в последний раз так было, когда Тео лечили зуб и применили недостаточно сильное обезболивающее.

Мы жили в одном доме, проводили вместе немало времени и в глазах окружающих были парой, но по-настоящему женихом и невестой мы не являлись. Наша помолвка оставалась фиктивной, и об этом знали только мы двое. Даже Шейлу, мою лучшую подругу по лондонскому университету, мне, к сожалению, приходилось обманывать. Тео до сих пор не рассказал, что заставило его предложить мне эти условия, когда Воронич решил соединить нас насильно, по своему усмотрению. Тогда я согласилась, потому что у меня не было другого выхода. Мне нужно было уехать из того города, в котором я жила, а помолвка предоставила мне такую возможность.

Я родилась ведьмой, но выросла в самой обычной семье, незнакомой с порядками и традициями магического мира. Довольно долго я не знала правду о том, кем были мои родители, и немало часов посвятила размышлениям и фантазиям на эту тему. Реальность оказалась такой, какую я даже представить себе не могла. Выяснилось, что моя мать была ведьмой, а отец — инквизитором. Никто даже предположить не мог саму возможность появления подобной пары, а они просто полюбили друг друга и хотели быть вместе. К сожалению, им это не удалось. Иногда я пыталась представить себе, каково было бы расти с настоящими родителями.

После окончания школы я получила приглашение от Университета Магии, который находился в том же российском городе, где я жила. Постепенно мне понравилось быть его студенткой, и я начала привыкать к тому факту, что в будущем, по достижении двадцати одного года, я смогла бы применять магию не только на практических занятиях в университете. Но моя спокойная жизнь подошла к концу, когда на летних каникулах я стала свидетельницей убийства декана, а затем получила анонимное письмо с информацией о том, что кто-то меня видел. Я не могла рассмотреть лица убийцы, но слышала его голос, который показался мне знакомым. Однако лишь после начала занятий я узнала, что это оказался отец Инны, моей соседки по комнате в общежитии, — Карл Розенберг, один из самых влиятельных магов и богатых людей города, назначенный новым деканом университета.

Узнав в этом человеке того, кто безжалостно расправился с прежним деканом, я не сумела себя сдержать от ошеломления и страха. Моя магия вырвалась из-под контроля всего на несколько мгновений, но этого вполне хватило для того, чтобы всех вокруг перепугать и нарушить закон об использовании магии до двадцати одного года. Университету потребовался ремонт, а мною занялась Инквизиция. Неизвестно, к чему бы это привело, если бы не Дарий Княжевич, который взял мою вину на себя. Я не просила его об этом, — он сделал это сам, чтобы не подвергать меня опасности, которая могла угрожать мне, если бы инквизиторы узнали, что я дочь одного из них и ведьмы, осуждённой за применение запрещённой магии разума.

Дарий… За последние годы я передумала о нём столько, что, если бы я записывала эти мысли, они бы заняли не один пухлый том. Но я писала только его имя — безотчётно, на первых попавшихся под руку листочках, пользуясь тем, что никто из окружающих меня в Лондоне людей не мог читать по-русски. Я понимала, что никогда не смогу отблагодарить его за то, что он оказался в инквизиторской темнице по моей вине. Увы, я с самого начала приносила ему одни неприятности, и Княжевичу приходилось регулярно вытаскивать меня из злоключений.

Что нас связывало? Совместное преодоление опасностей, несколько летних недель, которые мы были вынуждены прожить, почти не расставаясь, одна проведённая вместе ночь. Я была желторотой студенткой, не имеющей ни специализации, ни права пользоваться своими способностями, ни знаний о том, что происходит в магическом сообществе. Что же касается Княжевича, то он был магом высшей ступени и работал в МН (Магическом Надзоре) — организации, представляющей собой своего рода магическую полицию. Разница в возрасте тоже говорила не в нашу пользу. Тогда мне было девятнадцать, Дарию тридцать два, а сейчас, выходит, тридцать четыре.

Дарий был рядом со мной, когда мне было страшно, грустно, одиноко. Когда казалось, что весь мир от меня отвернулся. Когда я не могла доверять никому, кроме него.

После того, как Княжевич оказался в темнице, меня нашли родственники моей матери, от которых она когда-то сбежала, чтобы быть с моим отцом. Но это ничуть не походило на счастливое воссоединение семьи. Если что во мне интересовало Александра Владимировича, главу этого семейного клана, так это мои способности к магии, обнаружившиеся, когда я не сумела сдержать себя в университете. Но, пока мне не исполнилось двадцати одного года, толку от меня в этом плане не было. К тому же, как выяснилось, в магическом мире царил махровый патриархат, и мало кто из ведьм мог выбрать себе мужа самостоятельно.

Когда Воронич торжественно объявил о моей помолвке с приехавшим из Англии магом перед залом, полным гостей, я поначалу решила, что это глупая шутка. Но, как оказалось, он принял это решение ещё тогда, когда я была маленькой. Мы с Тео даже встречались в детском лагере, где стали лучшими друзьями, и устроено это всё было по воле наших родственников.

Тео предложил мне не разрывать помолвку и притворяться, будто мы вместе, до тех пор, пока он сам это не прекратит. Я согласилась не сразу, но была вынуждена признать, что его предложение для меня выгодно, ведь это давало возможность уехать и продолжить обучение в Лондоне. Оказаться подальше от Карла Розенберга и Мартина Шталя, будущего мужа Инны, который хотел заполучить принадлежавшую мне вещь, запугивал меня и не остановился бы даже перед перспективой убийства.

Жизнь в Британии пришлась мне по душе, в университете я подружилась с приехавшей в Лондон из Шотландии Шейлой Макмиллан, но почти всё время посвящала учёбе. Через три месяца мне пришлось прилететь на юбилей Александра Владимировича, где я встретила не только Инну и Мартина, но и Дария. Я понятия не имела о том, что его уже выпустили из темницы. Поговорить как следует у нас не получилось. К тому же, незадолго до этого я дала слово Тео не рассказывать никому о нашем договоре, касающемся помолвки.

С тех пор я больше не возвращалась в Россию и не видела никого из этих людей. Новости доходили до меня с опозданием. Так я узнала, что Карл Розенберг был арестован совместными усилиями Инквизиции и МН, но перед этим успел убить Артура, жениха моей троюродной сестры Регины. Оказалось, что именно этот молодой человек был тем, кто отправлял анонимные письма — сначала мне, а затем в МН. Таким образом, убийца декана больше не угрожал мне, но на свободе оставался Мартин, и ничего хорошего мне это не сулило.

Как бы то ни было, сегодня мне исполнился двадцать один год. До окончания университета оставались считанные дни. Меня больше не могли осудить за применение магии, если, конечно, она не была незаконной и никому не вредила. Я не только училась в университете, но и дополнительно занималась с преподавателями, которых нашёл для меня Тео. Сейчас я больше не была прежней запуганной девочкой и знала, что готова вернуться.

— Как прошёл экзамен? — спросил Тео. Он стоял у входа в университет. Ветер трепал его волосы, чуть длинноватые для мужчины, но ему это было к лицу.

— Могло быть и лучше, — честно ответила я.

— Но мы всё равно должны пойти и отметить твой день рождения. Ничего не говори! — тут же пресёк он все мои возможные возражения. — Хочешь поесть пирожных?

— Только не пирожных! — тут же воскликнула я.

— Тогда пиццу? Китайские блюда? Индийские? — начал перечислять он, пока не заставил меня рассмеяться. — Кстати, завтра мы едем в Сомерсет.

— Почему завтра и почему в Сомерсет? — растерянно переспросила я.

— Ты ещё не знаешь. Там у моего отца есть дом. В нём живёт его родственница леди Гвендолин. Он предложил нам её навестить. К тому же, в Сомерсете очень красиво.

— Как скажешь, — согласилась я.

— А ещё у меня для тебя сюрприз, — добавил он. — Но сначала где-нибудь поедим и пойдём гулять. А на вечер позовём гостей.

Я не ожидала, что на мой день рождения ожидаются ещё и гости, но не возражала. Любопытно было лишь, кто придёт и что за сюрприз. Я собиралась поговорить с Тео о том, что мне придётся уехать из Лондона, но отложила этот разговор на более подходящее время.

Глава 2

Дарий Княжевич

Считается, что работать в Магическом Надзоре — это высшая привилегия и почётнейшая обязанность, которая только может быть у мага. А, если стать там начальником, то это и вовсе несказанное везение. Когда-то Дарий думал так же, но со временем начал понимать, как сильно он ошибался.

Во-первых, работа в МН означает полностью ненормированный рабочий день и постоянные командировки по всей стране, а иногда и по миру. Но магов редко отправляют в какие-то интересные места или крупные города (там и свои специалисты МН есть), обычно им приходится ехать в какие-то полузаброшенные уголки, чтобы ловить там нарушителей магических законов или искать что-нибудь. Примерно в таком месте они с Вероникой и оказались, когда отправились на поиски амулета её матери. Разумеется, тогда она ещё не знала, что ведьма Мелина, которая когда-то спрятала свой амулет ведьмы в лесу, приходилась ей матерью. Всё это стало известно ей гораздо позже, а на тот момент Вероника полагала, что она просто помогает ему выполнять рабочее задание.

Во-вторых, это постоянный риск, который оправдан далеко не всегда. Впрочем, рисковать Дарию нравилось, так что этот пункт можно было рассматривать в качестве плюса его работы. Но это мнение разделяли далеко не все сотрудники.

В-третьих, сколько бы ни было других дел, бумажную работу тоже никто не отменял. Поэтому все специалисты МН регулярно должны были писать отчёты о своей деятельности за определённые периоды, а также о каждом деле отдельно. Хранились все эти сочинения не только в компьютерных базах данных, но также в пыльных архивах, занимавших почти весь подвал здания.

Но, как бы то ни было, Дарий любил свою работу и не представлял без неё собственной жизни.

Магический Надзор появился как следствие усиливающегося недовольства магического сообщества властью Инквизиции. «До каких пор мы должны соглашаться отдавать наших детей в инквизиторские приюты?!» — вопрошали семьи, из которых инквизиторы забирали детей, не сумевших сдержать проявления собственной набирающей силу магии. К тому времени изъятие детей с неуправляемыми способностями из магических и обычных семей длилось уже не первый год, и группа магов-энтузиастов нашла возможность для того, чтобы взять под контроль этот вопрос. Но Дария Княжевича среди них не было. Он тогда находился в одном из созданных инквизиторами приютов, и в тот день, когда приют был закрыт, ему исполнилось десять лет.

Княжевичу до сих пор снились сны о том, как происходило закрытие приюта. Он провёл там три года. О том, что его родителей нет в живых, Дарию рассказали незадолго до того, как приют был закрыт. Но, когда наступил его десятый день рождения, и за остальными детьми приехали родители, он продолжал ждать. Он ждал, стоя у нагретой солнцем стены старого здания и наблюдая за тем, что происходило вокруг, а позже, когда понял, что за ним никто не придёт, бросился бежать, пока не оказался на чердаке, где он обычно прятался от воспитателей.

Человек, который нашёл его там, стал первым начальником МН в этом городе. Он пошёл на сотрудничество с Инквизицией, заключив несколько важных договоров, включая совместно принятый закон о запрете использования магии до достижения двадцати одного года. Также они обсуждали вопрос о том, как нужно работать с родителями тех детей, в которых проявлялись магические способности их предков, учитывая, что у предыдущего поколения их не было, и нередко это становилось сюрпризом. Некоторые люди из обычных семей радовались, когда у них рождались маги и ведьмы, но далеко не все. К тому же, способности тех, у кого к магическому миру принадлежали оба родителя, обычно всё же были выше, хотя случались и исключения.

Все эти вопросы требовали решения и контроля. Как и участившиеся случаи применения запретной магии. Как и вызовы демонов, которые происходили не слишком часто, но каждый раз повергали в панику немалую часть городского населения. Работы у тех магов, которые выбрали службу в Магическом Надзоре, оказалось немало, да и проблем, впрочем, тоже. Но для Дария не было цели более важной, чем возможность в будущем стать специалистом МН и самостоятельно разыскать убийц его родителей.

После окончания учёбы в Университете Магии Дарий начал работать в МН, но специалистом, хотя и самым молодым, стал далеко не сразу. На место его наставника и приёмного отца, погибшего при аресте одного из чёрных магов, на место начальника пришёл Аркадий Фогль, которого небезосновательно считали самодуром и охотником за славой. В настоящее время Фогль уже где-то полтора года был мёртв, и убили его по приказу Карла Розенберга, с которым, как выяснилось, сотрудничал его бывший начальник, нарушивший законы и предавший тех, кто на него работал, и тех, кто на него надеялся. Это послужило причиной упадка доверия к МН. Княжевичу предстояло занять место начальника и взяться за восстановление того, что было разрушено, к чему он и приступил при поддержке Верховного Инквизитора.

Именно Верховный Инквизитор разыскал Дария, когда тот находился в темнице, где оказался, чтобы выгородить Веронику и взять на себя её вину за использование магии в возрасте меньше двадцати одного года. Долгое время ей удавалось владеть собой и сдерживаться, но, увидев Розенберга, которого представили студентам как нового декана, она на какое-то время упустила контроль, и её магия вырвалась. Княжевич должен был провести в темнице шесть месяцев, но Верховный Инквизитор сделал ему любопытное предложение, — Дарий выполняет его поручение, а он, в свою очередь, выпускает его на три месяца раньше и помогает найти ответ на терзавший мага вопрос об обстоятельствах и виновниках в смерти его родителей.

Разумеется, Княжевич на это согласился. К тому же, после того, как Верховный Инквизитор изложил ему суть своей задачи, у Дария начали зарождаться подозрения, которые подтвердились, когда он, оказавшись на свободе, начал поиски. История, в которой он должен был разобраться, оказалась напрямую связана с судьбой Вероники Солнцевой — девушки, вошедшей в его жизнь за некоторое время до этих событий. Ведь именно её мать Мелина, племянница Александра Воронича, одного из весьма влиятельных магов города и страны, в своё время разорвала организованную им помолвку с магом, чтобы… быть с инквизитором. Единственный за многовековую историю случай, которого никто не мог даже представить!

Убежав из дома и разорвав все связи с родственниками, молодая ведьма поселилась за городом. Её любимый человек уехал в город, чтобы решить вопрос с его увольнением из Инквизиции, и не вернулся. Возможно, она решила, что он предпочёл забыть о ней и предпочесть свою службу их совместной жизни, поэтому от отчаяния занялась запрещённой магией, когда перестала его ждать. Теперь у неё была возможность привлечь внимание Инквизиции, нарушив закон. Она и не подозревала, что тот, кого она посчитала оставившим её, в это время находился в плену. Карл Розенберг сначала пытал его, а затем попросту стёр ему память с помощью запрещённых чар, заставив забыть и эту молодую женщину, и то, что с ним происходило. Так он отомстил своей бывшей невесте, опозорившей его перед магическим сообществом и помешавшей породниться с семьёй Вороничей, а заодно получил возможность вволю поиздеваться над тем, кто находился в извечном противостоянии с магами и ведьмами.

Мелина не пережила того, что инквизиторы лишили её способностей к магии. Когда-то любимый человек жил дальше и не помнил её, пока к нему не начали приходить тревожащие сны, в которых оживали фрагменты стёртых из его памяти событий. С помощью Дария он хотел отыскать способ вспомнить их, и тот, по себе зная, как тяжёло обходятся подобные сны и неведение, согласился помочь ему на условиях этого человека, ставшего в настоящее время Верховным Инквизитором.

Всё это могло бы остаться просто одной из непостижимых грустных историй, если бы не тот факт, что она получила продолжение. Вероника, которая выросла, не зная своих настоящих родителей, была дочерью ведьмы и Верховного Инквизитора. Дарий поначалу лишь догадывался об этом, затем, сопоставив все факты, знал точно, но всё же далеко не сразу решился рассказать этому человеку, что у него есть взрослая дочь. Ведь и без того ему пришлось испытать немало потрясений после того, как блокирующие воспоминания чары разрушились. Переживать заново пытки, которым его подвергали, а также узнать о смерти любимой женщины, должно быть, было по-настоящему невыносимо.

Лишь через некоторое время Княжевич вызвал на разговор Верховного Инквизитора (он до сих пор не знал его имени, поскольку обычно инквизиторы никому не называли своих имён). Тщательно выбирая слова и всё ещё сомневаясь, правильно ли он поступает, Дарий рассказал ему о Веронике, умолчав, впрочем, о некоторых щекотливых деталях их взаимоотношений. Не то, чтобы он подозревал, что на него тотчас же набросятся с криком «Ты спал с моей дочерью?!», но всё же не стоило рисковать. К тому же, официально совершеннолетними ведьмы начинали считаться лишь после того, как им исполнялся двадцать один год. Также Дарий сообщил о том, с чем ему самому было нелегко примириться, а именно — что Вероника помолвлена с британским магом, с которым уехала в Лондон.

Несмотря на то, что Княжевич знал этого человека уже не первый день, он до сих пор не мог привыкнуть к способности Верховного Инквизитора скрывать свои чувства за сдержанным поведением и твёрдым спокойным взглядом. Лишь изредка его истинные эмоции прорывались наружу. Вероника этой особенности, пожалуй, не унаследовала — у неё обычно всё на лице было написано.

Верховный Инквизитор согласился с ним, когда Дарий сказал, что нежелательно рассказывать кому-либо ещё правду об обстоятельствах рождения Вероники. Достаточно было того, что об этом знал Александр Владимирович Воронич, заявивший на неё право опекунства. Впрочем, и ему не было известно, кем именно стал инквизитор, когда-то влюбившийся в его непокорную племянницу. Не следовало давать такой козырь старому лису. Ставить в известность Инквизицию тоже не стоило, поскольку это означало бы всплеск интереса к тому факту, что у инквизиторов и ведьм могут быть общие дети. К тому же, репутация Верховного Инквизитора уже укрепилась за те годы, что он занимал эту должность. Наличие у него дочери-ведьмы могло бы стать причиной немалого скандала.

Что же касалось самой Вероники, то, разумеется, она имела право познакомиться со своим отцом. Но, обсудив этот вопрос, они решили дать ей время до тех пор, пока она не закончит учёбу. Зная старшего Воронича, можно было не сомневаться, что он постарается укрепить свою власть над девушкой, где бы она ни находилась, но, достигнув двадцати одного года, она должна была получить возможность использовать магию и принимать решения самостоятельно.

Глава 3

Лондонская погода редко радует жителей города солнечными днями, и за прожитое здесь время я вполне успела в этом убедиться. Но сегодня выдался на редкость приятный в плане погоды день. Неизбалованные солнцем жители Лондона, у которых нашлось свободное время, высыпали на улицы, чтобы прогуляться, остальным приходилось лишь завидовать этой возможности идти по городу майским днём, наблюдать за играющим в витринах магазинов солнцем и проезжающими мимо красными двухэтажными автобусами. Несмотря на то, что я находилась в этом городе далеко не первый день, мне по-прежнему нравилось на них кататься, поэтому я уговорила Тео составить мне в этом компанию, и, забравшись на второй этаж, мы проехали несколько улиц, любуясь преображённым весной городом. Мне было легко и радостно — позади остались почти все экзамены, и наступил мой двадцать первый день рождения, начиная с которого я могла считаться полноправной ведьмой, получившей возможность пользоваться своей магией не только под строгим надзором преподавателей.

Сойдя с автобуса, мы заглянули в небольшую кофейню и, успев проголодаться за время прогулки, пообедали. Бросив взгляд на витрину, уставленную всевозможными сладостями, я невольно вспомнила то огромное пирожное, которое мне неожиданно для всех, включая саму себя, удалось создать на сегодняшнем экзамене. При этом я почувствовала любопытство — рискнул ли кто-нибудь попробовать это угощение размером со стол? Дарий рассказывал, что создавать настоящие продукты невозможно, но, может быть, никто просто не пробовал этого делать? Я и сама не ожидала, что несколько слов, которые я в шутку произнесла, окажут влияние на результат моего экзаменационного задания.

Магия созидания, которую я выбрала в качестве своей специализации, несомненно, являлась полезным, хотя и довольно сложным видом магической науки. Она заключалась в том, что маги и ведьмы создавали различные предметы исключительно собственными силами. Это требовало больших вложений энергии и на некоторое время практически полностью лишало возможности повторного применения магии, но заниматься этим было интересно.

Высшим пилотажем было создание магических предметов, и далеко не каждому, выбравшему эту специализацию, такое было по силам. Кроме того, это было довольно опасно, поскольку свойства получившихся в результате предметов могли оказаться самыми непредсказуемыми, и слишком много усилий нужно было приложить и немало всего учесть, чтобы получить именно такой магический предмет, который задумывался. Все имеющиеся в мире магические предметы были в разные годы созданы сильными магами. Когда-то этот процесс почти не контролировался, но в настоящее время все создаваемые магические предметы должны были находиться на учёте МН. Разумеется, никто не доверил бы подобную задачу студентам.

Также нас учили формировать предметы, лишь казавшиеся материальными. Они представляли собой иллюзии и фантомы, овладев созданием которых, можно было научиться делать их почти не отличимыми от оригиналов. Здесь всё ограничивалось лишь способностями и фантазией мага.

В университете и за его пределами я занималась не только той магией, которая была моей специализацией. Мне хотелось научиться как можно большему до того, как я вернусь домой, и, благодаря помощи найденных Тео учителей, я изучала различные магические разделы, начиная с рунической магии и заканчивая магией крови. Но существовало и то, чему я научиться не могла, поскольку эти знания предназначались лишь для тех магов, которые выбирали соответствующую специализацию, а некоторые и вовсе были запрещены.

В качестве примера можно было привести специализацию Тео — магию пространства и времени. Соприкосновение с этими тонкими материями представляло собой столь сложную и деликатную область магии, что было даже страшно представить, сколько в своё время пришлось учиться ему. Взаимодействовать с потоком времени, искривлять пространство других, оставляя собственное недвижимым, ускорять или замедлять время — всё это нужно было уметь выбравшему эту магию, но каждое её применение требовало осторожности, поскольку могло повлечь за собой необратимые последствия и вызвать разрывы пространства. Неудивительно, что для других студентов университета эти знания оставались закрытыми. Их преподавали лишь тем, кто мог доказать, что справится с подобными задачами.

Мне пока ещё ни разу не приходилось видеть Тео за работой. Иногда я проявляла любопытство и просила показать мне хоть что-нибудь из его умений в этой области, но он отвечал, что как-нибудь в другой раз. Из его рассказов я знала, что в его семье никто из тех, о ком ему было известно, не выбирал подобную специализацию.

Размышляя обо всём этом за чашкой ароматного имбирного капучино, я вдруг вспомнила, что так и не узнала о том, какая же специализация у Княжевича. Может быть, боевая магия? Для работы в Магическом Надзоре это, пожалуй, лучший вариант, но мне достаточно было и того, что я изучила некоторые из приёмов, которые могли пригодиться мне в будущем — для самообороны.

— О чём задумалась? — поинтересовался Тео, поднимая на меня глаза поверх чашки, которую он держал в пальцах.

— Да так, — уклончиво ответила я, потянувшись за салфеткой, чтобы стереть с губ «усы», нарисованные сливочной пенкой. — Мне до сих пор не верится, что я сдала этот экзамен. Мистер Питерс был бы рад, если бы заставил меня ходить за ним ещё как минимум месяца два.

— А у Шейлы сегодня тоже экзамены?

— У Шейлы? — переспросила я, на мгновение задумавшись. — По-моему, нет. Ей больше повезло с преподавателями, кстати.

Специализацией моей подруги Шейлы, рыжеволосой ведьмы из Шотландии, стала бытовая магия. Многие считали её самым простым видом магии, но это вовсе не означало, что бытовой магии не нужно было учиться. Приходилось мне видеть на занятиях в университете незадачливых магов, которые умудрялись вскипятить воду вместо её охлаждения. Шейла изучала бытовую магию на более глубоком уровне, чем остальные студенты. Каких-либо серьёзных карьерных планов на будущее у неё пока не было, но, зная её характер, я могла в любую минуту ожидать, что Шейла выберет из всех возможных вариантов самый непредсказуемый.

В первые месяцы жизни в Лондоне я познакомилась в библиотеке университета с парнем по имени Дин. Он тоже был студентом и делал неплохие успехи в учёбе, несмотря на то, что родился и вырос в самой обычной, не магической, семье. Почти сразу я познакомила его с Шейлой, ни на что особенно не надеясь, и была очень рада, когда эти двое смогли найти общий язык, а через некоторое время Дин уже представил её своим родителям.

Мне было неприятно обманывать Шейлу и Дина в том, что касалось моих отношений с Тео, но рассказать правду я не могла даже им. Не знали этого и родственники Тео — его родители, жившие отдельно, и сестра Холли, дочь его отца во втором браке. Впрочем, пока никто из них не требовал от нас с Тео немедленной свадьбы и других доказательств истинности нашей помолвки, если не считать того поцелуя, когда на моё первое Рождество в Лондоне мы по случайности оказались стоящими под омелой.

— Пожалуй, лучше поторопиться, — бросив быстрый взгляд на часы, проговорил Тео, поднялся из-за столика и подозвал официанта.

Оказавшись на улице, мы поймали такси и довольно быстро добрались до дома. Там уже хлопотала миссис Лукас — женщина, которая выполняла обязанности домработницы и поварихи. Обозрев наполненную вкусными запахами готовящихся блюд кухню и комнаты, увешанные воздушными шарами, я поняла, что Тео решил не просто пригласить на вечер гостей, но также устроить для меня вечеринку-сюрприз.

Подобное мне раньше приходилось видеть только в кино. Ситуация, когда имениннику не приходилось самостоятельно звать гостей, готовить праздничное угощение и развлекать приглашённых, мне всегда казалась чем-то фантастическим, но весьма заманчивым. Неизвестно, как Тео догадался об этих моих мечтах, но, когда я с изумлением и восторгом повернулась к нему, он лишь улыбнулся.

— Рад, что ты довольна и ни о чём не догадывалась.

— Я могу чем-нибудь помочь миссис Лукас? — поинтересовалась я. — Например, накрыть на стол. Или…

— Нет, — твёрдо отозвался он, взяв меня за плечи, разворачивая лицом к лестнице и слегка подталкивая в спину. — Это не твоя задача. От тебя требуется надеть что-нибудь красивое и ждать.

Не став спорить, я поднялась на второй этаж, в свою комнату, и распахнула дверцы шкафа. Шейла превосходно умела шить, благодаря чему мой гардероб изрядно пополнился за последнее время. Она настаивала на том, чтобы я носила платья, правда, её представления о них почему-то почти всегда включали в себя минимальную длину.

Я выбрала украшенное вышивкой белое платье, достаточно лёгкое и довольно удобное. Стоя перед зеркалом, я расправляла складки платья, когда мне вдруг стало не по себе. Странное тревожное чувство вторглось в солнечную безмятежность весеннего дня, как набежавшая на небо туча, обещающая грозу. Прислушавшись к себе, я попыталась найти причину этого. Может быть, дело было в том, что сегодня я вступала в то самое будущее, которое ещё недавно казалось таким же далёким, как линия горизонта?

Я услышала, как кто-то постучал в дверь комнаты. Это, как можно было ожидать, оказался Тео. Он переодеваться не стал — остался в той же клетчатой рубашке и джинсах.

— Отлично выглядишь, — произнёс он, приближаясь.

— Ты совсем не обязан говорить мне комплименты, — заметила я в ответ.

— Даже если это правда? Ладно, подожди, не поворачивайся и закрой глаза. У меня есть для тебя подарок.

Его пальцы скользнули по моей спине, откидывая волосы, которые я собиралась, но ещё не успела убрать в высокую причёску. Я почувствовала прикосновение прохладного металла и дыхание стоявшего за спиной Тео на моей шее. Эти ощущения были знакомыми, и меня будто отбросило назад во времени — к тому летнему дню, когда я впервые должна была отправиться на праздник, куда допускались исключительно маги и ведьмы. Когда я открывала глаза, то почти готова была увидеть в зеркале Дария. Но мой взгляд столкнулся с отражением другого человека — чем-то похожего, но другого.

Ещё одно воспоминание настигло меня, когда я увидела, что на моей шее оказалась тяжёлая подвеска, представляющая собой целое произведение искусства. В ней было переплетение узоров, мастерски созданные серебряные крылья, переливающиеся на свету камни. На самом же верху это ювелирное изделие увенчивал изящный маленький ключ. Всё это заставило меня вспомнить тот ключ, который надевал мне на шею Дарий и который был предметом желаний Мартина. Ключ, в настоящее время лежащий в одном из ящичков комода в моей комнате. На какое-то мгновение мне показалось, что оба эти предмета созданы рукой одного мастера. Но как это могло быть, если ключ я нашла в другой стране, в загородном доме, где когда-то жила моя мать?

— Тебе нравится? — спросил Тео.

— Это и есть твой сюрприз? — спросила я, оборачиваясь, чтобы поблагодарить его.

— Это ещё не всё.

Глава 4

Регина Воронич

Раскачивающаяся на ветру форточка резко хлопнула, и от этого внезапного громкого звука Регина вздрогнула, словно просыпаясь. Сидя на диване в своей комнате, она перебирала вещи, к которым не могла заставить себя прикоснуться полтора года. Чёрно-белые и цветные фотографии разных лет, подобранные на морском берегу камешки и ракушки, открытки с забавными подписями, маленькие игрушки из шоколадных яиц и прочие предметы, представляющие ценность только для того, с чьими воспоминаниями они связаны. В этих вещах сосредоточилась значительная часть её жизни, начиная с детства и заканчивая тем днём, когда всё это закончилось. Когда не стало Артура.

Регина помнила те минуты так отчётливо, будто это было вчера. Тогда она находилась в своей комнате и ждала его звонка, чтобы обсудить подарок на день рождения общего знакомого. Сидя на этом же диване, она листала страницы учебника, время от времени поглядывая на молчащий телефон и почти решив позвонить Артуру самой, чтобы узнать, куда это он запропастился. Регина уже потянулась к лежащему на журнальном столике мобильному, когда её пронзила неожиданно резкая боль, заставившая её ухватиться за виски, которые, казалось, разрывало изнутри. Учебник свалился с её колен на пол, кончики пальцев успели дотронуться до гладкой поверхности телефона, но не удержали его, и тот выскользнул из рук, оказавшись под диваном.

Приступ боли прошёл так же неожиданно, как и появился. Но вслед за ним возникло ощущение нехватки воздуха, словно её, крепко сдавив, держали за шею, не давая сделать вдох. Это состояние оказалось ничуть не лучше предшествующей ему боли. Кое-как добравшись до окна, Регина распахнула его, ломая ногти, и жадно глотнула морозный воздух, ослабевшими пальцами ухватившись за подоконник. Из прокушенной губы текла кровь, но она не сразу это заметила.

Начиная приходить в себя, Регина осознала — то, что она почувствовала, являлось не её болью. Это были ощущения Артура, которые передались ей, благодаря существующей между ними связи, крепнущей с каждым днём. Почувствовать всё это на себе было жутко, но ещё страшнее и невыносимее оказалось то, что пришло после того, как она снова смогла нормально дышать. Пустота. Ни боли, ни каких-либо других ощущений. Её будто поместили в вакуум, куда больше не проникали никакие чувства связанного с ней человека. Словно натянутая струна со звоном лопнула, и связь прервалась.

Опуская глаза на охватывающее безымянный палец кольцо, Регина уже знала, что там увидит, но при взгляде на потемневший, тусклый, мёртвый металл задрожала всем телом, не желая верить в случившееся. Она не слишком хорошо разбиралась в механизме связи между помолвленными магами и ведьмами, ведь для того, чтобы чем-то пользоваться, необязательно знать устройство этого. Но о том, что происходит с обоими кольцами в случае смерти кого-то из двоих, ей было известно.

Дальнейшие события слились в сплошной страшный сон, который никак не желал заканчиваться. То, что происходило после того, как в комнате появились перепуганные родители, помнилось смутно. Регина слышала, когда они разговаривали между собой, чувствовала, как холодно стало в комнате, пока не закрыли окно, помнила, что кто-то вложил ей в руку кружку с горячим чаем, но она не смогла сделать ни глотка. Затем она нашла упавший на пол телефон и попыталась набрать номер Артура, хотя и знала, что по нему уже никто не ответит. В трубке раздавались сообщения о том, что абонент недоступен, а в это время отец потянулся к её руке и хотел снять кольцо, но она закричала, и мама с ужасом заявила, что нужно немедленно вызвать мага-целителя.

Это было даже смешно. Как будто от смерти можно вылечить. Именно это случилось с ней в тот день — часть её умерла, и второй, оставшейся, части её личности нужно было научиться жить заново. Жить дальше. Жить без него.

В отличие от многих им с Артуром повезло. Они не просто были давно знакомы и не только происходили из магических семей, которые хотели объединиться, но и любили друг друга. Именно день их помолвки Регина считала самым счастливым в своей жизни. Она представляла себе их будущее наполненным яркими впечатлениями, интересным и радостным. Окончить Университет Магии, пожениться, обустроить общий дом, много путешествовать, а со временем завести двоих детей. Всё в их жизни способствовало тому, что эти мечты сбудутся. Но ничему этому не суждено было случиться, и, возможно, она напрасно избегала предсказателей будущего, хотя конкретных событий они всё равно не смогли бы увидеть и раскрыть.

Ещё одним потрясением стало известие о том, что они даже не смогут похоронить Артура как следует. В здании, где он был убит, случился пожар, вызванный магическим воздействием. Несмотря на приезд пожарных, было уже слишком поздно.

Началось расследование, которое проводилось Магическим Надзором в сотрудничестве с Инквизицией. Такое происходило нечасто, и всё магическое сообщество было взбудоражено. Но ещё больше удивило всех то, что виновником в случившемся оказался Карл Карлович Розенберг, известный маг, богатый бизнесмен и новый декан университета. Его дочь Инна училась вместе с Региной. К ней никаких претензий предъявлено не было, но дочь преступника стала предметом для обсуждений, а затем и персоной нон грата.

Пытаясь заставить себя не погружаться в эти воспоминания снова, Регина погладила фотографию, сделанную за несколько дней до гибели Артура. Их сфотографировали в университете, а затем прислали ей снимок. Позже она распечатала его и положила к остальным, но лишь сейчас нашла в себе силы пересмотреть все эти немые свидетельства её прошлого счастья, чтобы после спрятать их снова.

Все экзамены остались позади, и всего несколько дней отделяло Регину от окончания университета. Три недели назад ей исполнился двадцать один год. Когда-то она с нетерпением ждала этого дня, но, когда он наступил, она не испытывала ничего из того, что могла бы почувствовать, если бы Артур был жив.

Телефон негромко зажужжал, оповещая о новом сообщении. Оно было от дедушки — Александра Владимировича Воронича. Всего несколько слов: «Поздравляю с успешно сданным экзаменом. Горжусь тобой. Скоро устрою праздник».

Регина улыбнулась. В организации всевозможных торжественных приёмов её деду не было равных. Его особняк будто был специально предназначен для того, чтобы устраивать там мероприятия с музыкой и танцами, разнообразными блюдами и толпой гостей. Когда-то Регине всё это очень нравилось. Сейчас ей было всё равно, но не хотелось лишать дедушку права отпраздновать окончание ею университета.

Ответив на сообщение «Спасибо», Регина собиралась отложить телефон в сторону, когда он зазвонил.

— Как ты? — спросил приятный мужской голос, когда она ответила.

— Нормально. Экзамен был не очень сложный, — проговорила она в ответ. Взгляд скользнул по разбросанным по дивану вещам, и Регина встала, выходя в коридор.

— Если у тебя нет настроения, и ты передумала приходить, я пойму, — произнёс собеседник, и она покачала головой, словно он мог её видеть.

— Не передумала. Я приду. Уже начинаю собираться.

— Тогда до встречи?

— До встречи.

Через час Регина вышла из машины и, оставив её на стоянке, направилась к стоящему на тихой городской улочке кафе. Здесь ей раньше не приходилось бывать, и хотелось надеяться, что любопытствующих знакомых она тут не встретит. Столик уже был забронирован, и вежливый официант принёс ей меню, а также стакан минеральной воды с лимоном. Прежде, чем сесть за столик, она бросила на себя взгляд в зеркало. Лёгкое светлое платье прекрасно подчёркивало фигуру и выгодно оттеняло тёмные волосы и глаза, но не слишком ли она нарядилась?

— Прости за опоздание, — проговорил человек, появившийся через несколько минут.

— Я понимаю, твоя работа требует много времени, — подняв на него глаза, ответила Регина.

— Твоя учёба — не меньше, — отозвался Дарий Княжевич, занимая место за столиком напротив неё. Обычно он одевался в чёрное, и было непривычно видеть на нём синюю рубашку, подходящую под цвет его глаз. — Как экзамен?

— Хорошо. Дедушка планирует очередной шумный праздник. Боюсь, что мне не отвертеться.

— Окончание университета того стоит, — признал он.

— Ты придёшь, если я пришлю тебе приглашение?

— Боюсь, что твой дедушка будет не слишком рад меня видеть. У нас с ним… не очень-то хорошие отношения, — ответил Дарий. Официант, проходя мимо, оставил на столике ещё одно меню, и Княжевич начал его просматривать, небрежно перелистывая страницы.

— Это мой праздник, а не дедушкин, — подчеркнув эти слова, произнесла Регина.

— Хорошо. Я постараюсь. Что ещё нового?

— Сегодня день рождения Вероники, — сообщила она. — Я звонила ей перед тем, как выйти из дома. Теперь ей тоже двадцать один.

— Как она? — поинтересовался он. При этом его голос слегка дрогнул, но, возможно, ей это только показалось. — Чем собирается заниматься?

— Кажется, у неё всё хорошо. Но мы не очень долго разговаривали, так что я не обо всём успела спросить. К ней пришли гости.

— Что ты будешь? — кивнув на меню, спросил Дарий.

Регина снова открыла картонную папку, краем глаза успев заметить, как Княжевич, повертев в руках мобильный телефон, откладывает его в сторону. Невольно она вспомнила их встречи, когда он допрашивал её об Артуре. Родители и дедушка были против того, чтобы она давала показания для МН, но она сама настояла на том, что хочет помочь в расследовании.

Тогда Регина и не предполагала, что пройдёт время, и она будет приходить к Дарию не на допрос, а на… свидание? Эта мысль заставила её поднять на него взгляд и тут же опустить глаза к страницам меню. Не сразу сообразив, что именно там написано, и лишь со второй попытки расслышав вопрос подошедшего официанта, Регина наугад ткнула в отпечатанные в меню строчки и торопливо сделала ещё один глоток минеральной воды.

Приняв заказ, официант отошёл, но перед их столиком тут же оказался другой человек, при виде которого Регине тут же захотелось очутиться в каком-нибудь другом месте. Мартин Шталь, прежде жених, а ныне законный муж Инны Розенберг, отодвинул свободный стул и преспокойно уселся на него, будто был одним из приглашённых на ужин. Он скользнул насмешливым взглядом по лицу Инны, затем перевёл его на Дария.

— Быстро же ты утешилась, — бросил он ей. Стакан в её пальцах задрожал, и вода выплеснулась в разные стороны, когда Регина швырнула его в сидящего на соседнем стуле мага. Мартин, выставив вперёд раскрытую ладонь, легко отклонил её попытку и вернул уцелевший стакан на поверхность стола, но на его лице промелькнуло раздражение, когда капли воды всё же достигли рукава его чёрного пиджака.

Глава 5

Далеко не всем моим знакомым было известно о моём дне рождения, но несколько поздравлений я всё же получила. Одно из них было от Регины Воронич, которая позвонила мне, когда мы с Тео уже вернулись домой. Мне всё ещё сложно было привыкнуть к тому, что она моя родственница, слишком уж неожиданно бывшая однокурсница оказалась троюродной сестрой. Регина отличалась от меня тем, что она выросла в магическом сообществе, поэтому ни одна из принятых в нём традиций не удивляла её так, как меня. Впрочем, нельзя сказать, что я завидовала этому факту. Как ни крути, а детство у меня было нормальное. Со мной не связывали никаких надежд, мне не подбирали жениха (вернее, подбирали, только я об этом тогда даже не догадывалась), и до того момента, как я узнала о том, что я принадлежу к магическому миру, жила я вполне безмятежно.

Мне было очень приятно услышать голос Регины, и я едва не сказала ей, что собираюсь вернуться, но в самый последний момент передумала рассказывать и промолчала. Регина была, на мой взгляд, чересчур привязана к Александру Владимировичу, а мне не хотелось, чтобы она тут же рассказала ему о моём намерении приехать. Возможно, ему это пришлось бы не по душе. По правде говоря, пока я не строила никаких определённых планов на будущее — не решила, где стану жить, не знала, где буду работать. Я просто чувствовала, что должна хотя бы на время вернуться туда, где началась моя история.

Когда Тео, оставив мне подарок, вышел из комнаты, я невольно потянулась к тому шкафчику, где оставила ключ. Мне захотелось сравнить два изделия между собой. Но я не успела этого сделать, когда раздался звонок в дверь, а через некоторое время из коридора донеслись оживлённые голоса.

Выйдя из комнаты, я буквально столкнулась с Шейлой, которая рыжим смеющимся вихрем налетела на меня, едва не сбив с ног, и заключила в объятия, не переставая громко что-то рассказывать и смеяться. В ответ я тоже обняла её и почувствовала, что тревога, которую я ощущала некоторое время назад, постепенно начала отступать. Всё было хорошо — мне двадцать один, я почти окончила университет, и со мной друзья.

Но почему же мне так хотелось получить поздравление от человека, который, возможно, даже не знал об этой дате и не догадывался о том, что я жду его звонка? Хотелось услышать его голос. Хотелось почувствовать, что он скучает по мне, даже если это оказалось бы неправдой. Ни с кем из окружающих меня людей я не могла поделиться этим. Никто и не подозревал о том, как мне в эти минуты необходимо было, чтобы Дарий вспомнил обо мне.

Вместе с Шейлой пришёл Дин, а чуть позже появились Холли, младшая сестра Тео, и её жених. Я была рада тому, что старшее поколение его родственников ограничилось поздравлениями по телефону. В присутствии родителей Тео я чувствовала себя неловко. К тому же, они уже довольно давно жили отдельно друг от друга. Холли родилась уже в новой семье и приходилась Тео сестрой лишь по отцу. Впрочем, с Холли мы ладили отлично. Она училась в том же университете и тоже специализировалась по магии созидания.

Раньше я не раз пыталась представить себе день, когда мне исполнится двадцать один год. День, после которого я смогу не опасаться на каждом шагу, что моя магия снова выйдет из-под контроля. Несмотря на то, что я и сейчас не могла превышать допустимые для использования магии законы, знать, что на меня больше не распространяется этот закон, было по-настоящему приятно. Мне не было известно, какие именно наказания придуманы Инквизицией для нарушивших его, но я помнила, что едва избежала его ещё до своего отъезда в Лондон. Тогда Дарий взял мою вину на себя, но я не знала, появится ли у меня возможность отплатить ему за это.

Отмечать двадцать первый день рождения в кругу друзей оказалось замечательно. Я не зря в своё время мечтала о вечеринке-сюрпризе. От меня как от именинницы не требовалось ни развлечения гостей, ни беготни с грязными тарелками, ни каких-либо хлопот. Все хозяйственные вопросы и приготовление вкуснейших угощений взяла на себя миссис Лукас, а задачей о времяпровождении гостей занимался Тео. Я и не знала, что у него такое чувство юмора, но, судя по тем играм и конкурсам, которые он для нас организовал в этот вечер, в нём пропадал настоящий актёрский талант.

Когда за окном начало темнеть, мы дружно приняли решение отправиться на прогулку. Красота залитого огнями города завораживала. Дождь в этот день так и не начался, поэтому мы могли беспрепятственно бродить по улицам, не прячась под зонтиками. Не чувствуя в ногах усталости, мы пересекали широкие проспекты и сворачивали в извилистые переулочки, в которых висели тусклые старинные фонари, а затем снова оказывались на ярко освещённых площадях. Время от времени мы останавливались перед витринами круглосуточных торговых центров, разглядывая товары и манекены, отпускали шутки, когда замечали что-то особенно забавное, и громко смеялись над ними.

Мы были молоды, и весь мир, казалось, принадлежал нам. Не только географический мир, все уголки которого мы пока не видели, но и другой, особый, наш. Магический мир, полный неоткрытых тайн.

Шейла и Дин, как и я сама, ещё не приняли окончательного решения о будущем месте работы, но в эти мгновения, когда наши голоса и шаги звучали на улицах ночного Лондона, мы не думали об этом. Пока не думали. Будущее всё ещё оставалось покрытым неизвестностью, но мы смело смотрели вперёд, готовясь заглянуть в него и встретить всё то, что оно для всех нас приготовило.

Когда мы вернулись домой, уже наступила ночь. Холли поймала такси, а Шейла решила, что они с Дином пойдут пешком. Я бы тоже не отказалась, но Тео настоял на том, чтобы сесть в такси. Добравшись до дома, я стянула с ног туфли-балетки и встала босыми ступнями на прохладные плиты пола, ощущая приятную усталость. Миссис Лукас уже успела уйти домой, и мне хотелось добраться до своей комнаты и заснуть, осознавая, что хотя бы на завтрашний день у меня не назначено никаких экзаменов и занятий.

— Доброй ночи! — сказала я Тео, уже собираясь подняться на второй этаж.

— Задержись на несколько минут, — попросил он, и я посмотрела на него с удивлением.

Когда я подошла ближе, Тео протянул мне листок бумаги, глядя на который я не сразу поняла смысл отпечатанных на нём слов. Затем, перечитав, подняла на него глаза, глядя на его лицо в полумраке коридора, где были зажжены не все лампы. То, что заключалось в этом листке, требовало ответа, и почему-то он не захотел оставить этот разговор до утра.

— Ты… предлагаешь мне работать с тобой? — уточнила я. — Это ведь приглашение на работу. Я правильно поняла?

— Именно так, — отозвался Тео.

— Я польщена этим и согласилась бы, но я… Тео, я собираюсь уехать. Вернуться в Россию, — сказала я то, что собиралась ему сообщить.

— Вот как? — отворачиваясь от меня к тёмному прямоугольнику окна, проговорил он.

— Но… мы ведь об этом говорили, — пробормотала я, положив ладонь на его плечо.

— Говорили, — не поворачиваясь, ответил Тео. — Но я считал, что ты можешь и передумать. Разве тебе здесь не нравится?

— Конечно, нравится! — воскликнула я, ничуть не покривив душой. За прожитое здесь время я, в самом деле, привыкла к городу и привязалась к окружающим меня людям. — В этом можешь даже не сомневаться.

— Иди спать, Ники. У тебя сегодня был долгий день и сложный экзамен. Доброй ночи.

Развернувшись, я начала подниматься по лестнице. Тео меня так и не догнал, и, судя по тому, что из коридора, в котором он остался, не доносилось никаких звуков, он продолжал стоять у окна. Закрывая дверь своей комнаты, я на некоторое время остановилась возле неё, ожидая, когда услышу его шаги, но он не спешил подниматься. Я чувствовала себя странно. Казалось, я чем-то его обидела, хотя на ссору наш разговор не был похож.

Раздеваясь перед тем, как пойти в душ, я провела кончиками пальцев по металлу подвески, подаренной Тео, и мои мысли снова вернулись к тому ключу. Можно ли было предполагать, что эти изделия сделаны одним человеком? Они не были магическими предметами, но, возможно, всё же появились не без помощи магии? Означает ли что-нибудь символ ключа, украшающий подвеску? Я решила спросить об этом у Тео, а заодно и о том, где он приобрёл это украшение.

Я думала, что засну сразу же, как коснусь головой подушки, но этого не случилось. Долго ворочалась на кровати, то отбрасывая одеяло в сторону, то заворачиваясь в него, свернувшись в клубок. Мне не давал покоя разговор с Тео. Должно быть, мой отказ остаться в Лондоне и работать вместе обидел его. Я решила попросить у него прощения и поговорить с ним ещё раз.

Так и не сумев заснуть, я встала и, закутавшись в уютный халат, спустилась на первый этаж, чтобы попить воды. Возвращаясь из кухни, я наткнулась на Тео, который спускался по лестнице. Мы почти столкнулись, и лишь хорошая реакция британского мага, заставившая его не уронить меня и удержаться на лестнице самому, позволила нам устоять на ногах.

— Похоже, сегодня ночью никто не спит, — добродушно проворчал Тео.

— Я спускалась на кухню. Хотелось выпить воды. Ты сердишься? — выпалила я.

— Нет. Мне ведь и самому придётся туда ездить, — почти дословно повторил он то, что говорил в вечер нашей помолвки. — Но, Ники, ты ведь не уедешь насовсем? Будешь возвращаться сюда, ко мне. Обещаешь?

Я кивнула.

Всё это почему-то напомнило мне сказку про аленький цветочек, героиня которого должна была в определённое время вернуться, чтобы чудовище не умерло от тоски. Вот только Тео ничем не напоминал то сказочное чудовище, оказавшееся, кстати, заколдованным царевичем. От меня не укрылось то, какими заинтересованными взглядами постоянно провожали его девушки на улицах. Если бы он захотел, то уже давно начал бы встречаться с какой-нибудь ведьмой или же обычной девушкой. Для чего ему сдалась фальшивая невеста?

Обнаружив, что, поймав меня при столкновении, Тео так и не разжал рук, лежащих на моих плечах, я попыталась отстраниться и обойти его. Я собиралась вернуться в свою комнату и снова попробовать заснуть. Но он не позволил, привлёк меня к себе, прижался щекой к моим растрёпанным волосам.

— Поздравляю тебя, Ники, — пробормотал он.

— Ты меня уже поздравлял, — напомнила я.

— Значит, поздравлю ещё раз, — проговорил Тео и, прежде чем я повторила свою попытку уйти в комнату, прикоснулся губами к моим губам.

Глава 6

Дарий Княжевич

Приглашать в кафе девушку — одна из тех банальных вещей, которые могут позволить себе как маги, так и обычные люди. Но, несмотря на то, что Дарий никогда не отличался повышенной мнительностью или застенчивостью, он далеко не сразу принял решение о том, чтобы набрать номер и сделать собеседнице предложение вместе посетить одно из городских кафе. Причина этого состояла в том, что каждый взгляд на Регину Воронич, наследницу одной из самых древних в городе магических семей, вызывал в нём чувство вины, которое никак не соглашалось его оставлять.

Каждый раз, беседуя с Региной и чувствуя, как приятно ему её общество, Княжевич не мог не переноситься мысленно в тот заброшенный склад, в который его заманил Карл Розенберг. Было весьма самонадеянным поступком с его стороны отправиться туда в одиночку, но в то время Дарий не был уверен в том, кому может доверять, и, как позже выяснилось, это было далеко не беспочвенно. Но, если бы он приехал чуть раньше, то, возможно, успел бы спасти Артура, того молодого человека, с которым внучка Александра Владимировича Воронича была помолвлена с детства.

Когда Княжевич оказался в том месте, выбранном Розенбергом для встречи, Артур уже был мёртв. Его убило одно из заклинаний, которое не было знакомо Дарию, но ему прекрасно запомнился тот эффект, который оно производило. Будь он чуть меньше натренирован и подготовлен к магическим атакам и ловушкам, чуть слабее защищён от них, и его бы постигла та же участь.

Выбравшись из горящего склада и встретившись с Верховным Инквизитором, Дарий был полон решимости найти и немедленно арестовать Карла Розенберга. Он хотел сделать это самостоятельно, несмотря на то, что по следам сбежавшего мага уже был направлен отряд инквизиторов. Кто бы мог подумать, что в тот вечер сам глава Инквизиции отправится на поиски вместе с ним?

Княжевич общался с Верховным Инквизитором далеко не впервые, но в этом человеке было что-то по-настоящему непостижимое, что-то, чего он никак не мог разгадать и понять. В его сдержанности, в задумчивых взглядах, за которыми пряталось прошлое, которое Карл Розенберг заставил его забыть, в цели его предназначения. Много веков их предки оставались злейшими врагами, ненавидящими друг друга до последнего вздоха, и сложно было привыкнуть к тому, что в настоящее время Инквизиция и Магический Надзор работали в тандеме, а также к факту, заключавшему в себе утверждение, что инквизитор и ведьма могли когда-то полюбить друг друга.

Это давало повод для размышлений о том, о чём, как Дарий был уверен, задумывался и сам Верховный Инквизитор. Только ли ведьмой родилась Вероника, унаследовала ли она инквизиторскую антимагию, и, если да, то в какой момент и каким образом это может проявиться в ней? Несомненно, и сама девушка не могла не чувствовать тревоги по этому поводу. Но Княжевич ни за что бы не стал проводить над ней какие-то эксперименты, чтобы это выяснить, и не позволил бы сделать это другим, хотя инквизиторы бы с радостью ухватились за такую возможность. Пока происхождение дочери инквизитора и ведьмы оставалось тайной для всех, кроме самого Дария Княжевича, её отца и родственников со стороны матери, которые признали её далеко не сразу, а лишь после того, как она обнаружила свою силу во время происшествия в университете.

Возвращаясь в мыслях к тому зимнему дню, Дарий вспоминал, как они с Верховным Инквизитором выходили из здания, готовясь отправиться туда, где инквизиторы вышли на след Карла Розенберга. В тот момент он практически не чувствовал боли от ожогов, настолько сильно был переполнен адреналином и желанием отыскать и наказать мага, вообразившего себе, что он вправе играть чужими жизнями в борьбе за власть, иллюзию которой давали их способности. Княжевич боялся только одного — что он не сможет сдержать себя и вместо надлежащего по его обязанностям ареста убьёт Розенберга на месте.

Они нашли его. Нашли в одном из домов, которые считались собственностью другого человека, но по факту принадлежали Розенбергу. Он ждал, когда за ним приедут, чтобы незаметно покинуть город, но, видимо, кое-кто из сторонников одержимого властью мага переметнулся на сторону его противников. Дарий до сих пор не знал, кто это был, но предательство этих пособников помогло им успеть вовремя. В том доме Карл Розенберг оказался один. С ним не было ни его единственной дочери, ни будущего зятя, ставшего во многом его доверенным лицом. Им обоим удалось выйти сухими из воды в той истории, чего не скажешь о самом Карле.

В тот вечер Дарию впервые пришлось увидеть, как работают инквизиторы, чтобы на какое-то время полностью заблокировать магию противника и практически обездвижить его. Выглядело это жутковато. Карл Розенберг побелел и зашатался, хватаясь скрюченными пальцами за воздух, издавая негромкие хрипящие звуки и в тщетном усилии пытаясь отразить антимагическую атаку Верховного Инквизитора. А тот, стоя напротив и протягивая вперёд правую руку, казался совершенно спокойным, будто находился не на аресте опасного преступника, а в собственном кабинете. Лишь в глазах его отражалось что-то такое, чему нельзя было подобрать названия и от чего хотелось отвернуться, подчиняясь той силе, которая испокон веков заставляла магов и ведьм держаться подальше от инквизиторов.

— У нас обоих есть к нему личные счёты, — обращаясь к Дарию, проговорил Верховный Инквизитор, продолжая держать Розенберга под прицелом своего взгляда. — Поэтому я прекрасно понимаю, что вы чувствуете. Но всё же я предпочитаю, чтобы все законы были соблюдены.

— Разумеется, — отозвался Княжевич, хотя ему так и хотелось с этим поспорить.

Арест был произведён по всем правилам. Карла Розенберга доставили в темницу Инквизиции. Дальше началось расследование, закончившееся судом. В этом деле Дарий Княжевич оказался не только обвинителем, но и свидетелем.

Регина Воронич выразила желание ответить на все его вопросы и быть в курсе дела, но она не слишком много могла рассказать о том, почему её жених ввязался в эту историю с анонимными письмами, которая в результате привела его к гибели. Возможно, он верил в то, что так ему будет проще рассказать правду специалистам МН и заодно предупредить Веронику, оказавшуюся второй случайной свидетельницей убийства декана Университета Магии. Но Аркадий Фогль, бывший начальник Дария, был одним из людей Карла Розенберга и действовал в его интересах. Возможно, за содействие ему пообещали денег, а, может быть, усиление власти. Сейчас уже некому было ответить на эти вопросы — Фогля не было в живых, а Розенберг, по приговору суда полностью лишённый магической силы и находящийся в отдельной камере инквизиторской темницы, был погружён в полную апатию и ни с кем не разговаривал.

Несмотря на страшную потерю любимого человека, Регина держалась с достоинством и силой, которая, должно быть, была фамильной особенностью их семьи. Это восхищало Дария, но почему-то ещё больше разжигало в нём чувство вины. Он мог бы вычислить Фогля, мог бы первым найти автора анонимных писем, мог бы оказаться на том складе раньше. Но история не знает сослагательного наклонения, и даже магия не способна переиграть события прошлого. Во всяком случае, он таких случаев ещё не встречал.

Общение с Региной не прервалось после того, как приговор суда был приведён в исполнение. Княжевич надеялся, что эта девушка сможет вернуться к жизни и снова научится улыбаться, он по мере сил старался помочь ей в этом. Окончание университета обещало ей будущее, в котором не будет Артура, но, возможно, всё сложится не так уж плохо. Иногда, разговаривая с ней, Дарий ловил себя на том, что пытается отыскать в её лице черты Вероники. Он всё ещё скучал по ней, и это, чёрт возьми, продолжало сидеть в нём, подобно глубоко вошедшей занозе.

В этот вечер Княжевич собирался немного развлечь Регину, поздравить её с окончанием Университета Магии и расспросить о её планах на будущее. Но этому помешало появление Мартина Шталя. Он в самые неподходящие моменты выпрыгивал, как чёрт из табакерки, всё то время, что Дарий его знал, а знал он его давно.

Когда Мартин отклонил брошенный в его сторону бокал с водой, Регина поднялась с места и, развернувшись, направилась к выходу из кафе, по дороге едва не сбив с ног официанта с подносом. Шталь с ухмылкой проводил её взглядом, а Дарий бросился вслед за ней, чудом избежав столкновения с только что вошедшей в зал кафе молодой парой. Девушка уже вышла из помещения, когда он догнал её и тронул за плечо.

— Я тебя отвезу, — проговорил Дарий.

— Не нужно, я на машине, — ответила Регина, отводя взгляд.

— Прости…

— Это не твоя вина, — пожав плечами, произнесла девушка. — Наверное, я, в самом деле, слишком рано решила, что могу жить дальше. А тебе лучше вернуться туда.

— Вернуться? — переспросил Княжевич.

— Он явно хотел о чём-то поговорить с тобой. Пока он больше никому настроения не испортил, лучше вернись. Только не забывай, что я собираюсь прислать тебе приглашение и буду тебя ждать.

— Хорошо, — заставив себя улыбнуться, отозвался Дарий и, наклонившись, поцеловал девушку в щёку. — Я не хотел, чтобы этот вечер закончился так. В следующий раз выберем какое-нибудь место, где он точно не появится.

— Договорились, — проговорила она и, развернувшись, направилась к стоянке автомобилей.

Возвращаясь в кафе, Княжевич надеялся на то, что, испортив им вечер, Шталь куда-нибудь удалился, но тот по-прежнему сидел за столиком и даже успел заказать себе бутылку бурбона. Глядя на невозмутимое лицо Мартина, Дарий вспомнил Аркадия Фогля. Он знал, что Мартин убил его, обставив всё так, чтобы это выглядело как самоубийство, и для самого Шталя тоже не было секретом, что Дарий знает об этом. Вот только арестовать его пока было невозможно. Мартин Шталь, несмотря на то, что был связан с Розенбергом, ловко сумел выкрутиться и убедить всех, что он не имел никакого отношения к его грязным делишкам. Возможно, в отношении жены Мартина Инны это и было правдой, её отец и жених предпочитали держать вдали от своих дел, но Дарий ничуть не верил в то, что Шталь мог чего-то о них не знать и не быть замешанным в том, что делал и планировал Карл Розенберг.

— Угощайся, — кивнув на бутылку, бросил Мартин, и Княжевич невольно задался вопросом, откуда Шталь мог узнать о его последнем пристрастии в крепких напитках.

— Каким чёртом тебя сюда занесло?

— Хотел с тобой встретиться, а в офис МН меня как-то не тянет, — отозвался Шталь. — Неприятное местечко. И как только ты можешь там работать?

— Нам не о чем говорить, — произнёс Дарий.

— На твоём месте я бы не был так в этом уверен. Мне кое-что стало известно. Я бы держал это при себе, но, видишь ли, приходится признать, что может понадобиться твоя помощь.

Глава 7

Я не помнила, сколько времени проспала, но, когда открыла глаза, за окном уже было светло, а из коридора доносился голос миссис Лукас, которая отчитывала Тео за то, что он не допил чай и не доел свою порцию овсянки. Это утро казалось таким же обыденным и привычным, как и предыдущие. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать события прошедшего дня. Я сдала сложный экзамен, затем мы гуляли по Лондону, а вечером в дом пришли гости, чтобы отметить день моего рождения. Мне исполнился двадцать один год — переломный момент в жизни любой ведьмы или мага. Не было ничего удивительного в том, что после столь шумного и наполненного событиями дня ночь показалась какой-то скомканной, да и уснуть мне удалось далеко не сразу.

Вот только кое-что тревожило меня и не давало, как обычно, сразу же подняться с кровати и, умывшись, присоединиться к Тео за завтраком. Я села и, обхватив колени руками, на некоторое время задумалась. День рождения не был безалкогольным, но не столько же я выпила, чтобы не отличать друг от друга сон и реальность!

Я помнила, как, поворочавшись в постели, отправилась на кухню, чтобы попить воды. Полезная привычка держать на столике возле кровати бутылку или графин с водой ещё не была мною освоена, поэтому пришлось спускаться и подниматься по лестнице в полутёмном доме. На обратном пути я наткнулась на Тео. Мы были в доме одни — миссис Лукас приходила утром и уходила по вечерам. Ему тоже не спалось, и, налетев на него, я едва не свалилась с лестницы.

Дальнейшие воспоминания выглядели странно и казались куда более бледными, словно я не была до конца в них уверена. Я собиралась вернуться в свою комнату и снова попытаться заснуть — это я знала совершенно точно. А Тео… Кажется, он сказал что-то о том, что хочет ещё раз меня поздравить, а после этого… Вот чёрт!

Я попыталась оживить в памяти события этой ночи, но они продолжали путаться и норовили ускользнуть от меня, как рыбки в освещённой солнцем воде, если бы мне вдруг вздумалось ловить их руками. Тёплые ладони Тео на моих плечах, моя осторожная, чтобы не споткнуться на ступеньках, попытка вырваться и проследовать дальше, неловкие объятия. Поцелуй — поначалу короткий и донельзя осторожный, словно он боялся обжечься, но постепенно становившийся всё более уверенным, долгим, даже напористым. Его пальцы, развязывающие пояс моего халата, шорох соскользнувшей на ступени лестницы ткани, снова поцелуи. Прохладная шероховатость стены, к которой я оказалась прижата спиной, когда Тео вдруг резко развернулся, всё ещё прижимая меня к себе.

— Ты была обещана мне, Ники, — прошептал он мне в губы. — Ты должна быть моей. Зачем откладывать то, что рано или поздно должно произойти?

Нет, это был сон! Такое никак не могло оказаться правдой. В конце концов, никто не отвечает за свои сны, вот и мне вдруг… впервые приснилось, что между мной и Тео что-то произошло. Я огляделась. Халат мирно висел на спинке кровати, на столик была небрежно брошена книга, а на мне оставалась всё та же клетчатая бирюзовая пижама, в которой я ложилась спать.

А если это был не сон? Как мне тогда смотреть в глаза Тео? И как вспомнить, чем всё это закончилось? Ведь и поговорить об этом я ни с кем не могла. Невольно представив себе выражение лица Шейлы, если бы я вдруг сказала ей, что мне кажется, будто мой жених ко мне неравнодушен, я лишь покачала головой, не зная, смеяться мне или плакать.

В это время в дверь постучали, и Тео напомнил мне, что мы сегодня едем в Сомерсет к его родственнице, так что мне пора бы начать собираться, а не валяться в постели. Поэтому пришлось отложить на какое-то время мучающие меня мысли и приступить к будничным утренним делам, чтобы уже через несколько минут сесть за стол и приступить к завтраку. Тео держался со мной так же, как обычно, никаких намёков на случившееся ночью не делал, страстных взглядов не бросал и поцеловать не пытался, так что я почти поверила в то, что та встреча на лестнице и последовавшая за ней сцена, в самом деле, оказались всего лишь сном.

Впрочем, даже этот факт продолжал меня смущать. Пусть это был сон, но с чего бы моему подсознанию устраивать для меня такие сновидения? Я бы ещё поняла, если бы мне приснился актёр из посмотренного на ночь фильма, но почему Тео? Ещё и эти слова о том, что я была ему обещана. Подобных собственнических замашек сложно было ожидать от молодого человека, который ко всему относился с удивительной лёгкостью и беззаботностью.

Или же имелось в виду обещание, которое старший Воронич дал родителям Тео, когда мы ещё были детьми? Его решение о том, что однажды мы должны пожениться. Но Тео никогда бы не стал по-настоящему прислушиваться к словам этого семейного деспота, он ведь сам предложил мне фиктивную помолвку!

Вот только этот спектакль несколько затянулся. Из-за того, что я пообещала Тео никому не рассказывать правду, я умолчала о своей помолвке, когда встретилась с Дарием в последний раз. Из-за этого он, должно быть, решил, что я попросту забыла его и подчинилась воле человека, объявившего себя моим опекуном.

— Что-то ты сегодня молчаливая, — проговорил Тео, когда мы уже сидели в машине.

— Просто задумалась, — ответила я, возвращаясь мыслями к нашему вчерашнему разговору о моём отъезде. Почему Тео не захотел, чтобы я уехала из Англии насовсем? Он даже предложил мне работать вместе с ним, лишь бы я осталась. Может быть, просто привык к тому, что я живу в его доме, и вместе нам не скучно? С родителями он не слишком близок, у его младшей сестры Холли своя жизнь, а близких друзей у Тео, пожалуй, нет, зато знакомых на редкость много.

— О чём? — поинтересовался он.

— О том, правильно ли я выбрала специализацию, — выпалила я первое, что пришло в голову.

— Ты сомневаешься? — удивлённо переспросил Тео.

— Иногда, — пробормотала я. — Ведь на магию во многом действуют законы физики, а, как известно, энергия не может взяться из ничего и пропасть в никуда. Так откуда же берётся всё то, что я создаю, и что будет, если однажды я не смогу восполнить свою энергию?

— Ты не пробовала спрашивать об этом у преподавателей?

— У мистера Питерса? Он бы сказал, что это не должно меня волновать. По-моему, он вообще предпочитает не посвящать студентов во многие детали того, что составляет основу нашей специализации.

— Знаешь, в моей семье многие выбирали магию созидания, — ненадолго отвлекшись от дороги, чтобы бросить на меня внимательный взгляд, проговорил Тео. — Говорят, даже мои дальние предки это делали, а они-то и вовсе не задумывались о физических законах. У них были другие проблемы — как избежать инквизиторов и просто охотников на ведьм.

— Тогда законы физики и термодинамики ещё не открыли, — резонно заметила я, но последняя фраза собеседника об Инквизиции и прочих желающих погубить род магов заставила меня поёжиться. — На них охотились? Кого-то… поймали?

— Насколько я знаю, нет, — отозвался он. — Нашу семью словно что-то хранило. Поговаривали даже, будто кто-то из моих предков пошёл на сговор с демонами ради этого, но я думаю, им просто повезло, что удалось обойти все ловушки и сохранить фамилию Тревельян до наших дней. А сейчас и вовсе некого бояться. Инквизиторы действуют куда более цивилизованно, да и охотники на ведьм присмирели, когда люди поняли, что мы — неотъемлемая часть этого мира.

Дальше Тео начал рассказывать то, что он знал о своих предках от отца и его родственницы, к которой мы в настоящий момент ехали. Дорога заняла почти три часа, но прошла почти незаметно. Увлечённая разговором, негромкой музыкой и живописными пейзажами за окном автомобиля, я чувствовала всю большую заинтересованность в том, чтобы узнать историю семьи Тео, а заодно — и своей собственной.

Сомерсет, усеянный цепями зелёных холмов, оказался графством с богатой историей. Стоянки первобытных людей в пещерах, древние кромлехи, форты железного века, отголоски войн между римлянами, кельтами и англосаксами. Я пожалела о том, что у меня не будет достаточно времени для того, чтобы осмотреть все те свидетельства истории, которые хранило это место. Как бы мне ни хотелось вернуться, к Британии я успела привязаться, и немало ещё достопримечательностей здесь желала бы увидеть. К тому же, на английском я теперь говорила практически без акцента — куда лучше, чем Тео на русском, хоть он и тренировался.

В Сомерсете особенно много легенд было связано с аббатством Гластонбери. Как выяснилось, именно недалеко от него находился дом, в котором жила родственница Тео. Он оказался старинным — шестнадцатого века, а то и раньше. Неизвестно, что удерживало его целостность: магия владельцев, периодические ремонты или же крепость постройки. Как бы то ни было, дом производил впечатление настоящей крепости, уютной и тёплой для своих, но неприступной для врагов.

Леди Гвендолин выглядела приятной пожилой дамой, одетой вовсе не в строгое чёрное платье, в котором я её почему-то представляла, а в удобные вельветовые брюки и просторную блузку-тунику в светло-синих тонах. Эти цвета отлично подходили к её ярким синим глазам, и даже седина в густых тёмных волосах её ничуть не портила. Улыбка у неё тоже оказалась хорошая — открытая, белозубая, располагающая.

После чая с домашним печеньем родственница Тео повела меня показывать дом и портреты предков, развешанные по всем его коридорам. Сам Тео от этой экскурсии отказался — заявил, что уже множество раз всё это видел и теперь хочет просто отдохнуть после нескольких часов за рулём. Я не возражала и лишь в глубине души понадеялась, что леди Гвендолин окажется достаточно тактичной женщиной и не станет расспрашивать меня о подробностях моих отношений с её племянником.

Разглядывая портреты, я пыталась отыскать в них черты Тео, его родителей и сестры, но все лица, смотрящие на меня с полотен, были разными. Некоторые из них приковывали взгляд, заставляя задержаться. Немалое впечатление производила и надетая на людей на портретах одежда, по которой можно было изучать веяния моды различных веков.

— Это Вивиан Тревельян, — проговорила леди Гвендолин, когда я остановилась перед портретом красивой молодой женщины в красном платье. — Именно её семье когда-то принадлежал этот дом. Он стал её приданым и собственностью после замужества. Кстати, она практиковала магию созидания. Как и ты, моя девочка.

— Я всего лишь оканчиваю университет, — смущённо пробормотала я в ответ на её слова.

— Но специализация — это на всю жизнь, — заметила собеседница. — Говорят, леди Вивиан была лучшей в своём деле. Это её и погубило.

Я хотела поинтересоваться, что именно произошло с Вивиан Тревельян, но тут у леди Гвендолин зазвонил мобильный телефон, и она, извинившись, отошла в сторону, чтобы ответить на звонок.

Глава 8

Сомерсет, 1612 год

Вивиан проснулась и несколько мгновений неподвижно лежала, наслаждаясь лучами солнца, которые, словно последний подарок ушедшего лета, заливали комнату. Затем осторожно, чтобы не потревожить спящего мужа, выбралась из постели и, закутавшись в наброшенную поверх ночной рубашки шаль, вышла в коридор, чтобы заглянуть в соседнюю комнату и проверить детей. Оба мальчика ещё крепко спали, поэтому, желая ещё немного отсрочить наступление шумного дня, она вернулась в спальню и встала у окна, наблюдая за кухаркой, которая как раз отправлялась на соседнюю ферму, чтобы купить молока к завтраку.

Обычное утро, всё те же люди вокруг, такой же день, как и всегда. Легко представить себе, будто ей всё приснилось. Представить, что она никогда не склонялась над телом умершего мужа, что не было её пути по лондонским улицам в поисках человека, который скрылся с созданным ею артефактом, что этот магический предмет и вовсе никогда не появлялся из-под её рук.

Но как выбросить из памяти то, что всего лишь несколько дней назад она присутствовала на похоронах друга мужа — молодого мага по имени Эндрю? Джон тяжело переживал его безвременную гибель, и, как ни старалась Вивиан подобрать слова утешения, он продолжал мучиться при мысли о том, что не успел спасти друга. Её муж никогда не узнает, что он сделал это ценой собственной жизни, и только её вмешательство помогло ему вернуться в мир живых.

Какой удачей было отыскать шерифа Андервуда в ту ночь! Должно быть, само провидение помогло ей вспомнить, у кого из магических семей он мог бы остановиться в Лондоне. Вот только Вивиан никак не могла ожидать, что этот человек не пожелает попросту одолжить ей изготовленный её же руками предмет, и новый договор с ним окажется немногим предпочтительнее сделки с демоном.

Но ради спасения супруга и ради того, чтобы её дети не остались сиротами, Вивиан Тревельян была готова и на большее. Если шерифу нужны такие залоги с её стороны, то так тому и быть. Значит, это её судьба и её наказание за то, что она создала магический предмет столь же сильный, сколь и разрушительный. Неизвестно, как распорядится им владелец, одним лишь высшим силам ведомо, что станет с этим предметом в будущем, она больше никогда не прикоснётся к нему. Теперь её долг — продолжать оберегать мужа и детей, но, может быть, то, что она создаст впоследствии, поможет искупить её вину перед нарушенными ею законами и теми последствиями, которые могут случиться. Возможно, остановить их в её силах, и это место как нельзя лучше подходило для того, чтобы попытаться. Но в этом Вивиан вовсе не была уверена.

Джон пошевелился, но не проснулся. За дверью послышались шаги — проснулся кто-то из детей. Звонкому детскому голоску тут же вторили увещевающие интонации няни, которая уговаривала малыша не шуметь и не будить родителей.

Вивиан снова выскользнула из комнаты, и, стоило ей оказаться в коридоре, как Джозеф бросился к ней и крепко обхватил руками её колени.

— Должно быть, мальчику приснился дурной сон, — покачивая головой, проговорила няня — молодая девушка, понятия не имеющая о том, в какой семье ей выпало служить.

— Утро настало, и сон ушёл вслед за ночью, — мягко проговорила Вивиан, подхватывая сына на руки. — Насовсем ушёл и не вернётся. Ты ведь не рассказывала им на ночь страшных сказок, Полли?

— Рассказала сказку о ведьме, — испуганно пробормотала девушка. — Но я больше не буду, леди Тревельян, клянусь вам, чем захотите! Если это моя сказка напугала его…

— Нет, — изо всех сил стараясь не рассмеяться, отозвалась Вивиан, поглаживая мальчика по тёмным кудрям. — Сказками о ведьмах моих детей не напугать, — заметила она, добавив про себя, что, пожалуй, сказки про инквизиторов и охотников на ведьм пострашнее будут. — Не бери в голову, лучше собери детей к завтраку и попроси горничную зайти ко мне.

— Слушаюсь, — быстро ответила Полли, и, передав ей Джозефа, Вивиан со вздохом развернулась и вошла в соседнюю со спальней комнату, отведённую под гардеробную.

Несмотря на мирное солнечное утро, мысли её оставались мрачными, словно грозовая туча. Должно быть, шериф Андервуд в это самое время ничуть не терзался тягостными раздумьями, которые не желали её оставлять. Такие люди никогда не ведают мук совести.

Когда-то лорд Джонас Андервуд, пользуясь своим почти неприкосновенным положением, защитил семью её родителей от Инквизиции. Никто не мог бы заподозрить шерифа в занятиях колдовством, а уж обвинить его в этом и вовсе никому бы даже в голову не пришло, иначе этой головы подобный смельчак бы тотчас лишился. Впрочем, надо сказать, что способности к магии у него были не самые выдающиеся, но их с лихвой окупали другие качества — твёрдый характер, решимость во что бы ни стало добиваться своих целей и незаурядная предприимчивость, позволяющая шерифу Андервуду использовать плоды силы других магов и ведьм себе на пользу. В магическом сообществе у него было немало должников, которым шериф оказывал услуги различного рода, не забывая предупредить, что ни одна из них не является бесплатной. Так случилось и с её родителями, у которых он потребовал награду за помощь.

Цена, которую он запросил, заключалась в том, чтобы Вивиан, ещё в детстве проявившая способности к магии созидания, однажды создала для него магический предмет. Какой — он сам скажет, когда придёт время. Но отдать его шерифу она должна была исключительно по собственной воле, ведь только это означало, что артефакт полностью признает своего нового хозяина, пока его изготовитель ещё жив. Об этом условии знали все. Нередки были случаи, когда мага, сделавшего магический предмет и не желающего его отдавать, убивали, чтобы созданный им артефакт наилучшим образом служил новоявленному владельцу.

Давая согласие выполнить условие шерифа Андервуда, Вивиан, тогда ещё носившая фамилию Шелтон, не испытывала страха. Она не боялась и тогда, когда передавала песочные часы в его руки. Но сейчас, когда Джона удалось вырвать из объятий смерти, и в её жизни, казалось, должны были наступить мир и покой, ей было страшно.

Сомерсет, наши дни

— Здесь сейчас одни лишь развалины, а когда-то, должно быть, было очень красиво, — проговорил Тео, показывая мне аббатство Гластонбери.

— И сейчас красиво, — отозвалась я, заворожено рассматривая залитое солнечным светом место, в котором мы находились. Тео, похоже, решил заменить мне путеводитель для туристов и, прервав нашу экскурсию по дому, повёл меня осматривать окрестности. Леди Гвендолин пойти с нами отказалась, но дала с собой бутербродов и весьма вкусного местного сидра.

— Как бы то ни было, а Гластонберийский холм считается местом силы, поэтому, если ты до сих пор чувствуешь, что не восполнила как следует энергию после экзамена, это пойдёт тебе на пользу, — заметил он. — А ещё некоторые уверены, что именно здесь находится вход в Авалон. Читала ведь легенды о короле Артуре?

— Разумеется! — оживлённо воскликнула я и ещё более заинтересованно начала озираться по сторонам. — Так всё это правда? Он жил на самом деле? А Мерлин и Моргана? Они были такими же, как мы?

— Как много вопросов! — рассмеялся Тео. — Вижу, тебя этот вопрос не на шутку взволновал. Нельзя так много читать, Ники.

Я нахмурилась.

— Всё может быть, — произнёс он. — Говорят, что могилу короля Артура и его супруги нашли именно здесь. В городе наверняка должен быть музей. Но сейчас меня не увлекают эти разговоры. Я хочу подняться на вершину холма и перекусить.

— Мы же только недавно пили чай, — проворчала я, но с удовольствием присоединилась к пикнику.

На свежем воздухе всё казалось куда вкуснее. Было так хорошо сидеть на холме и, любуясь невыразимо живописной природой вокруг, запивать бутерброды сидром. Меня не утомил даже подъём по извилистой тропе. Что же касается восполнения энергии, о которой говорил Тео, то, прислушавшись к себе, я поняла, что, в самом деле, ощущаю прилив сил. Можно было попробовать сотворить, к примеру, иллюзию и наконец-то почувствовать, что со вчерашнего дня у меня появилось право на использование магии, но я решила повременить с этими экспериментами.

Время от времени я бросала взгляды на Тео, который сидел рядом, небрежно опираясь о землю ладонью, а второй рукой сжимая бутылку с недопитым сидром. Мне хотелось поговорить с ним о событиях прошедшей ночи, которые продолжали тревожить меня, ведь я так и не получила ответа на вопрос, сном или явью они были. Но я не могла подобрать слов для того, чтобы завести об этом разговор. «Скажи-ка, а не целовались ли мы, случайно, этой ночью на лестнице?». Если это, в самом деле, сон, в чём я всеми силами старалась себя убедить, то мой фиктивный жених получил бы отличную возможность ещё долго надо мной подшучивать.

— В чём дело, Ники? — поинтересовался Тео. — Ты снова стала слишком задумчивой. Никак не можешь привыкнуть к мысли, что тебе уже двадцать один?

— Пожалуй, — согласилась я. — А тебе сразу удалось с этим свыкнуться? Или первое время тоже казалось, что магия всё ещё под запретом?

Я напомнила себе о том, что Тео лишь немногим старше меня. Интересно, а как у Дария прошёл этот период? И какая же у него всё-таки специализация?

— Мне было проще, — отозвался Тео. — Отец за этим проследил. Впрочем, я тогда боролся за свою независимость, так что мы из-за этого не раз поссорились.

Отводя взгляд в сторону, я вспомнила, что Тео однажды уже поцеловал меня. Это случилось на Рождество в доме его отца, когда мы случайно оказались под омелой. Но тогда мы всего лишь подчинились требованиям окружающих, и другого выхода у нас не было. Поцелуи на лестнице посреди ночи — совсем другое дело. К этому никаких оправданий не подберёшь.

— Так как, Ники, рискнёшь чем-нибудь меня удивить? — решив подначить меня, спросил Тео.

Удивишь его, как же. Я поднялась на ноги и попыталась сосредоточиться, чтобы создать какую-нибудь несложную иллюзию. На несколько секунд закрыла глаза, а, когда открыла…

Мы всё ещё находились на вершине холма, и поначалу показалось, что ничего не изменилось. Но скоро я убедилась, что это не так. Стало ощутимо холоднее, и трава, на которой мы стояли, была уже не по-весеннему изумрудно-зелёной, а тёмной, пожухлой.

— Какая-то невесёлая получилась иллюзия, — заметил Тео.

— Это не иллюзия, — растерянно пробормотала я в ответ.

Глава 9

— Не иллюзия? — озираясь по сторонам, переспросил Тео. — Тогда куда мы попали? Что ты сделала, Ники?

— Не понимаю, — призналась я. Мне всего лишь хотелось сделать так, чтобы вокруг нас начали летать бабочки. Банальная вещь, простейшая иллюзия, с которой начинается обучение.

Но никаких бабочек поблизости не наблюдалось. Как и других живых существ, включая только что задорно распевающих над нашими головами птиц. Казалось, всё вокруг в одно мгновение вымерло, даже ветер больше не раскачивал траву.

— Мне это не нравится, — пробормотала я, обхватывая плечи руками. Было холодно и неуютно. Вдобавок к этому у меня появилось крайне неприятное предчувствие чего-то плохого, приближающегося с каждой секундой.

— Сомневаюсь, что это может кому-нибудь нравиться, — отозвался Тео, обводя взглядом свинцово-серое небо, низко нависшее над нами и ничуть не напоминающее то, что мы наблюдали несколькими минутами ранее. — Весьма неприятное местечко. Похоже на Безвременье, — прищурившись, добавил он.

— На что? — переспросила я.

— Маги с моей специализацией считают это своим персональным адом, — ответил он. — Некое пространство, в котором время застывает, и стираются границы между прошлым, настоящим и будущим. В Безвременье забрасывает, когда сделаешь что-то не так, но сейчас я вообще ничего не делал.

— Что-то вроде параллельного мира? — предположила я.

— Можно и так сказать, — пожав плечами, согласился с моим выводом Тео.

— А как отсюда выбраться? — тут же поинтересовалась я. Параллельный мир — это, несомненно, интересно, но дружелюбным это место ничуть не казалось. Пребывание здесь вызывало только одно желание — поскорее вернуться обратно в свой мир и больше никогда не возвращаться.

— Своими силами — никак, — ответил он. — Только ждать, когда выкинет обратно. Других способов покинуть Безвременье пока не нашли.

Прозвучало это не слишком-то утешительно. Мне оставалось лишь порадоваться тому, что у меня не такая же специализация, как у Тео. Судя по всему, эти маги здесь частые гости.

— И сколько ждать?

— Тут несколько другие категории времени. Часы здесь не работают, мобильные телефоны тоже. По ощущениям может пройти несколько минут или даже секунд, а, вернувшись, обнаруживают, что прошёл не один час, — пояснил он, и эти слова меня ничуть не порадовали.

Я собиралась спросить что-то ещё, когда пространство вокруг нас заволокло седым туманом. Он оказался ещё холоднее, чем воздух, да и возник так неожиданно, что я вскрикнула и схватила Тео за руку. Он не возражал, но и напуганным не казался, хотя заметно насторожился. Оставалось надеяться, что его относительно спокойная реакция означала отсутствие опасности. Но я тут же вспомнила лесную магическую ловушку, в которой тоже всё началось с тумана, а позже я едва ноги оттуда унесла, да и то не без помощи Дария.

Туман начал рассеиваться, но радоваться было рано, поскольку обнаружились новые изменения. Теперь мы оказались на холме не одни. Вот только появившиеся неподалёку люди совершенно не замечали нас, а, попытавшись подойти к ним, я поняла, что не могу этого сделать — словно наткнулась на невидимую стену.

Их было двое — мужчина и женщина. Выглядели они так, будто только что сошли с экрана кинотеатра с историческим фильмом. Молодая женщина в длинном чёрно-лиловом платье неожиданно показалась мне знакомой. Мужчина был постарше. Они разговаривали и, судя по всему, ссорились. Их английский язык звучал несколько иначе, чем привычный современный говор. Некоторых слов я и вовсе не понимала.

Мужчина вытащил из кармана своего серого плаща какой-то небольшого размера предмет, и через несколько секунд перед нами развернулась ещё одна картина. Я увидела двух мальчиков лет трёх-четырёх, которых, небрежно подхватив, утаскивали за собой двое незнакомцев в длинных одеждах. Дети испуганно кричали.

Это была иллюзия, но настолько яркая и реалистичная, что мне стало не по себе. Я видела, как с громким криком женщина бросилась к ним, протягивая к мальчикам руки и умоляя пощадить детей, хотя она наверняка, как и я, понимала, что видит лишь ожившие картины, созданные воображением. Мужчина, неподвижно стоящий поодаль, ухмылялся, наблюдая за этим пугающим зрелищем.

— Прекратите! — воскликнула она, поворачиваясь к нему. — Зачем вы заставляете меня это делать? Разве я не пошла на все ваши условия?

Он молчал, а я вдруг с ужасом поняла, в чём заключалось происходящее. Мужчина не владел искусством создания иллюзий, это была её магия. Но магический предмет, который он держал в руках, влиял на ведьму и заставлял её против воли показывать то, что мы видели. То, что пугало её больше всего. Маг вытащил эту картину из её подсознания и теперь вволю наслаждался её беззащитностью перед собственной же иллюзией, болью и страхом, которые она испытывала, глядя, как инквизиторы (именно так их рисовали в учебниках по истории магии) забирали её детей.

Не желая больше этого видеть, я отвернулась, уткнувшись лбом в плечо Тео. Сейчас передо мной будто приоткрыли страницу истории обеих ветвей моих предков с разных её сторон. Ведьмы и инквизиторы. Вечные враги. Как они смогли в итоге договориться, чтобы прийти к компромиссу, и как у моей матери получилось полюбить человека, стоящего по другую сторону многовековых баррикад?

Когда детские крики смолкли, я снова повернулась к участникам происходящего. Иллюзия растаяла. Женщина, пошатываясь, прижимала ладони к лицу, но я всё же увидела красные пятна на её одежде. Носовое кровотечение — нередкая реакция в случае превышения собственных сил. У меня самой как-то такое случилось, хотя занятия магией обычно были рассчитаны так, чтобы избежать побочных эффектов.

— Я хочу знать, кто украл у меня часы! — прохрипел мужчина. — Кому ты это поручила? Попробовала их силу и решила вернуть артефакт себе, так?

— Часы украли? — с искренним недоумением переспросила она. — Но я… ничего об этом не знаю. Если вы не смогли проследить за сохранностью своего имущества, не лучше ли выучить несколько охранных заклинаний, чтобы впредь такого не повторялось?

— Не смей надо мной насмехаться! — указывая на неё пальцем, проговорил он с яростью. — Хочешь ещё одну иллюзию? Увидеть, как убивали твоего мужа? Думаешь, он сейчас в полной безопасности? Ни один из нас не может быть уверенным в том, что завтра за ним не придут инквизиторы или свои же знакомые, а то и слуги!

— Но вы в этом уверены, — холодно отозвалась она.

— Разве не я защитил твоих родителей, когда им угрожала эта опасность? Отдать мне часы — вот твой долг по нашему договору. Но стоило мне заполучить этот предмет, как его тут же у меня отобрали!

— Часы Теир — артефакт, равный которому сложно создать, — произнесла женщина с гордостью. — Пройдут века, родятся и умрут новые поколения, а за ними всё ещё будут охотиться. Но мне ни к чему возвращать их.

— Ты сможешь сделать такие же? — спросил он.

— Нет, — ответила она. — Такие вещи делают лишь однажды. Но я постараюсь сделать то, что сможет их уничтожить.

Дальнейших событий мы уже не видели. Снова заклубился туман, а затем, стоило ему раствориться, исчезло и всё остальное. Я снова слышала голоса птиц и чувствовала на волосах ветер, вот только стало куда темнее, чем тогда, когда мы поднимались на холм. Наступил вечер, хотя мне казалось, что прошло не больше двадцати минут. Но теперь это всё же был наш мир, а не параллельный.

— Что мы видели? — спросила я у Тео, который собирал с земли пустые бутылки из-под сидра и прочие остатки нашего пикника.

— Событие из прошлого, как я понимаю, — ответил он. — Видимо, когда-то оно произошло на этом же месте. Нас эти люди видеть и слышать не могли.

Я ненадолго задумалась, перебирая в голове все подробности подслушанного нами разговора, и внезапно поняла, почему женщина показалась мне знакомой. Именно её портрет я видела в галерее дома, где жили предки Тео! Про эту ведьму леди Гвендолин сказала, что она владела магией созидания.

— Похоже, ты давно не рассматривал семейные портреты, — изумляясь неожиданному открытию, произнесла я. — Это была леди Вивиан Тревельян! Я узнала её!

— В самом деле? — отозвался Тео. — И правда, давно… Кажется, у неё было двое детей-близнецов.

— Их мы тоже видели! — воскликнула я. — Но ведь её страхи не осуществились, правда? Их не забрала Инквизиция?

— Нет, — успокоил меня Тео. — Я ведь говорил, что мою семью это миновало. Её дети стали лордами и моими дальними предками.

— Но кто был этот мужчина? Чего он от неё хотел, почему так поступил? Может быть, леди Гвендолин это знает?

— Спросишь у неё сама, когда доберёмся до дома. А пока надо спуститься с холма и постараться не свалиться, — заметил он. — У тебя в мобильном телефоне есть фонарик?

— Как ты можешь быть таким спокойным после всего, что мы видели?! — возмутилась я.

— Ники, я понимаю, что увиденное произвело на тебя немалое впечатление, — терпеливо произнёс Тео. — Это твой первый визит в Безвременье, а там всякое может случиться. Не каждый маг такое выдерживает. Но не забывай, что это произошло несколько веков назад. Мы в любом случае не сможем ничего изменить.

Я нахмурилась, но не стала возражать и последовала за ним, отметив про себя, что обязательно нужно будет расспросить леди Гвендолин о судьбе Вивиан и её семьи. Солнце уже село, и с каждой минутой становилось всё темнее, так что фонарики в телефонах, в самом деле, весьма пригодились. Можно было попробовать создать хотя бы иллюзию освещения, но после случившегося я боялась даже малейшей попытки применить магию. Мы ведь так и не смогли понять, по какой причине нас обоих закинуло в этот параллельный мир с картинами из прошлого, учитывая, что мне управлять временем не дано, а Тео к магии и вовсе не прибегал.

До дома мы добрались без приключений. В полумраке развалины аббатства Гластонбери выглядели жутковато, и мне ничуть не хотелось здесь задерживаться. Я уговаривала себя не бояться, но всё же чуть ли не на каждом шагу беспокойно оглядывалась. В результате я так прибавила шаг, что Тео пришлось меня догонять. Запыхавшись, я остановилась перед дверью дома и приготовилась постучать, но он перехватил мою руку.

— Не говори, что мы были в Безвременье, — предупредил он, и я кивнула. Тео был прав — ни к чему волновать пожилую женщину такими историями. Но всё же узнать о Вивиан мне хотелось, и я решила задать несколько вопросов его родственнице осторожно и ненавязчиво, чтобы не вызвать у неё подозрений.

Открыв нам дверь, леди Гвендолин выразила своё удивление тем, что мы так загулялись и не вернулись до темноты. В ответ пришлось лишь смущённо улыбаться и рассказывать, что в такую хорошую погоду уходить с прогулки не хотелось. Я поняла, что успела проголодаться, и была очень рада услышать от хозяйки дома обещание скорого ужина, но её следующие слова заставили меня насторожиться.

— Я приготовила для вас комнату, — проговорила леди Гвендолин, направляясь в сторону кухни. — Очень уютная спальня. Говорят, раньше в ней обычно проводили первую брачную ночь.

Хорошо, что она не заметила выражения моего лица после этой фразы. Я готова была выдумать какой-нибудь предлог, чтобы попроситься в другую комнату. Мне ещё не удалось примириться с моим сном о поцелуях с Тео, — сном ли? — а теперь предстояло провести с ним ночь в спальне для молодожёнов!

Глава 10

Дарий Княжевич

— Итак? — проговорил Дарий, демонстративно бросив взгляд на часы. — Говори, что хотел, только быстрее. Я не собираюсь тратить на тебя весь вечер.

— Тебе некогда? — притворно удивился Мартин. — А ещё несколько минут назад ты никуда не торопился. Пришёл на свидание. Ты, я вижу, неравнодушен к девицам из этой семьи. А старший Воронич что об этом думает?

— Это не свидание, — быстро ответил Княжевич и нахмурился, поймав на себе насмешливый, изучающий, очень знакомый взгляд. Разозлился на себя, осознав, что Шталь провоцирует его, как он это обычно делал. — В любом случае, это не твоё дело.

— Разумеется, — лениво откинувшись назад и приподняв стакан, отозвался собеседник. — Всего лишь любопытство. Твоё здоровье, — добавил он перед тем, как сделать большой глоток.

— Так что тебе нужно?

— А вот теперь и в тебе проснулось любопытство, — с усмешкой заметил Мартин. — Есть какие-нибудь версии? Ты ведь любишь разгадывать загадки, правда? Ладно, я намекну. Думаю, тебе известно о моём увлечении.

Дарий, немного помедлив, кивнул. Увлечение Мартина не являлось секретом, хотя нельзя было назвать его полностью законным. Охотник за артефактами — так это называлось. Шталь разыскивал магические предметы разных лет, а также вещи, которые могли быть связаны с ними. Такие же, как тот ключ, который однажды нашла Вероника.

— Неужели ты наконец-то вспомнил о правилах и решил поставить Магический Надзор в известность об очередной своей находке? — спросил Княжевич. Он глубоко сомневался в том, что Мартин Шталь ответит на этот вопрос положительно. Такие, как он, своей добычей предпочитали ни с кем не делиться, а если и отдавали что-то из найденного, то только за деньги или в обмен на что-нибудь не менее ценное.

Мартин ненадолго отвлёкся на подошедшего к ним официанта, и Дарий всё же решился плеснуть во второй стакан немного янтарного напитка из стоящей на столе бутылки. Ему, в самом деле, было любопытно, — Шталь и тут его подловил. Учитывая способность этого человека выкручиваться из любых неприятностей и привычку добиваться своего не самыми чистоплотными путями, странно было бы ожидать от него желания добровольно пойти на сотрудничество с МН. Это означало, что Мартин преследует какую-то цель. Возможно, ему попалось что-то настолько редкое и необычное, что…

— Теперь нас больше никто не побеспокоит, — прерывая его размышления, произнёс Шталь, и через несколько секунд их столик окружила невидимая стена — холодная, упругая и прозрачная.

— Так это по-настоящему секретное дело? — осведомился Княжевич. От него не укрылся одобрительный взгляд собеседника, на мгновение задержавшийся на стакане в его руке. Должно быть, Мартин посчитал, что, если его слегка напоить, то договориться будет значительно проще.

— Ещё какое, — процедил Шталь и с явной неохотой продолжил: — Я ищу одну вещь. Мне требуется твоя помощь.

— А больше тебе ничего не нужно? — с сарказмом поинтересовался Дарий, пытаясь сделать вид, что он потерял всяческий интерес к разговору. Ещё один взгляд на часы, за которым последовал быстрый жест, направленный на окружавший их прозрачный колпак. Мартину это совсем не понравилось.

— Стой! Всё не так просто, — проговорил он, нервным движением отодвигая свой стакан в сторону и едва не уронив его при этом. — Думаешь, если бы я мог найти этот предмет один, то обратился бы к тебе?

Княжевич не мог не согласиться с ним. Искать у него помощи Мартин стал бы только в самом крайнем случае, да и тот сложно было представить. Если, конечно, как предположил Дарий, это не было очередной уловкой.

— Что это за вещь? — спросил Княжевич.

— Это предмет семнадцатого века, много лет считавшийся потерянным. Некоторые и вовсе сомневались в его существовании. Считали его действие невероятным.

— Какое именно?

— Управление временем.

— Это ты называешь невероятным? — пожав плечами, ответил Дарий. — Я бы так не сказал. Маги, специализирующиеся на пространстве и времени, наверняка умеют это делать без всяких артефактов.

— А как насчёт того, чтобы остановить время? Повернуть его вспять? Полностью отменить какие-то события из прошлого? — произнёс Мартин, и в его глазах появилось что-то тёмное и почти одержимое, но тут же уступило место привычному для него насмешливому выражению.

— Уже интересно, — с удивлением проговорил Княжевич, начиная мысленно взвешивать все возможные последствия того, что было перечислено.

— Безвременье может стать ближе, — добавил Шталь, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова. — Весь наш мир может превратиться в сплошное Безвременье. Человечеству очень повезло, что никто не сделал этого раньше.

— Откуда ты знаешь про Безвременье? — полюбопытствовал Дарий. Обычно те, кто выбрал специализацию в магии пространства и времени, предпочитали не распространяться об этом странном параллельном мире, в который они периодически попадали. Одним из его особенностей было то, что, оказавшись там, покинуть это место по собственной воле было невозможно, и приходилось ждать, когда незадачливых магов выкинет обратно в свой мир.

— Слышал, — отбарабанив пальцами какой-то незамысловатый мотив по поверхности стола, отозвался Мартин. — Так как? Мне удалось тебя заинтересовать?

— Как давно ты за ним охотишься?

— Я слышал об этом предмете и раньше, но какие-то определённые наметки на его местонахождение появились только недавно. Но трудностей лишь прибавилось. Конкуренция слишком большая.

— Как выглядит артефакт?

— Песочные часы, — Шталь ответил быстро, но не слишком охотно. — Теир — это их название. Небольшого размера, старинные, изящные. Похожи на множество других подобных изделий. Это всё, что я знаю.

— Уверен, что не всё. Для чего тебе понадобился я? Ты столько раз проворачивал все эти дела с артефактами и ни разу не нуждался в участии МН, — напомнил ему Княжевич.

— Не могу ли я оставить это своим небольшим секретом?

— Нет.

— Тебе так важно знать, для чего мне настолько понадобился этот артефакт, что я готов даже просить помощи у тебя?

— Именно, — ответил Дарий, облокачиваясь на стол и скрещивая пальцы. Поведение Мартина казалось ему всё более странным. Тот, несомненно, что-то скрывал, и сейчас требовалось играть по его правилам, чтобы вытащить это из него.

— Хорошо. Мне нужно вернуть к жизни одного человека. Мага, — с явной неохотой процедил Шталь.

— Вот уж не ожидал, что ты настолько к кому-то привязан, чтобы захотеть его оживить, — произнёс Княжевич. Ответ собеседника его удивил едва ли не больше, чем его предыстория. Подобные стремления никак не были в характере Мартина. — Но не думаю, что это хорошая идея. Изменение событий прошлого может иметь нежелательные последствия.

— Да что бы ты понимал! — взорвавшись резкой вспышкой гнева, Шталь поднялся из-за стола, и по невидимой стене вокруг них пробежали золотистые искры.

— Так объясни, если считаешь, что я не понимаю, — силясь оставаться невозмутимым, ответил Дарий. Мартин опустил взгляд на стоящую перед ним бутылку, затем сел обратно. Его рука снова потянулась к стакану.

— Оживить его мне нужно лишь на некоторое время.

— С какой целью? — тут же задал вопрос Княжевич. История, казалось, начала проясняться, но запуталась ещё больше. Будь Карл Розенберг мёртвым, можно было заподозрить, что Шталь хотел бы вернуть в мир живых его, но тот находился в темнице, хотя и больше не являлся магом. Но всё же спросить стоило бы. — Это как-то связано с Розенбергом?

— Розенберг! — отозвался Мартин. — Думаешь, он по-настоящему доверял мне? Ценил то, что я для него делал? Чёрта с два! Он сделал меня живым щитом!

— Чем? — переспросил Дарий, глядя на исказившееся от ненависти лицо собеседника.

— Я был его защитой от проклятий! Думаешь, у Розенберга было мало врагов? Он боялся их и воспользовался тем, что я почти постоянно находился рядом с ним.

— То есть, Розенберг сделал так, чтобы обращённые на него проклятия падали на тебя? — уточнил Княжевич, пытаясь представить себе изощрённость, с которой бывший маг хладнокровно использовал жениха своей дочери и своего преемника в бизнесе, сделав из него страховку на случай проклятий со стороны недоброжелателей. — Вот так предусмотрительность. Выходит, однажды так и случилось? Ты проклят? Кто это был?

Если бы взглядом можно было испепелить, именно это и произошло бы с ним сейчас, но через несколько секунд Мартин всё же взял себя в руки и ответил:

— Один маг, который учил его и других древней запрещённой магии.

Так вот откуда Карл Розенберг узнал заклинание, которым убил Артура и едва не сделал то же самое с ним самим, когда Дарий встретился с ним на том складе.

— Однажды Розенберг отказался заплатить ему требуемую цену, и тот проклял его. Но проклятие так и не настигло Карла! На той встрече его сопровождал я.

— А затем Розенберг убил этого мага?

— Никто его не убивал! Он попал в автокатастрофу в тот же вечер. Столько лет успешно прятался от Инквизиции и МН, а с управлением не справился!

— И снять проклятие не может никто, кроме него, — констатируя факт, проговорил Княжевич. — Так артефакт нужен тебе для того, чтобы вернуть того мага к жизни и заставить его освободить тебя? А в чём именно проявляется это проклятие?

— Пока ни в чём, но однажды оно убьёт меня. Меня научили, как отсрочить его действие, но рано или поздно это перестанет помогать, — выдохнул Мартин, и его длинные пальцы, лежащие на краю стола, сжались в кулак. — Всё это должно было случиться с Карлом, а не со мной!

— Так это ты сдал Розенберга инквизиторам? — поинтересовался Дарий с внезапной догадкой. — Решил, что это будет унизительнее и страшнее для него, чем смерть? И после этого ты всё равно женился на его дочери?

— У меня не было выбора, — бросил Шталь, пожав плечами. — Слишком уж хитро устроено завещание Розенберга, а маги без своей силы долго не живут, так что скоро оно вступит в силу. К тому же, ещё одно наказание для него — знать, что его обожаемая дочка целиком и полностью в моей власти, — с усмешкой добавил он.

— Что ты собираешься делать с тем магом после того, как он снимет проклятие, убьёшь его? — спросил Княжевич, и Мартин в ответ на это только улыбнулся — не задавай, мол, глупых вопросов.

— Зато потом ты сможешь с чистой совестью уничтожить артефакт, если получится, или запереть его в сейфах МН.

— Я должен подумать, — ответил Дарий, поднимаясь с места.

— Только не слишком долго, — ответил Шталь, разрушая барьер вокруг них и протягивая ему картонный прямоугольник визитной карточки.

Уходя, Княжевич оглянулся. В неярком освещении кафе силуэт сидящего за столиком Мартина казался особенно тёмным. Он смотрел в одну точку и выглядел задумчивым, но никто бы не усмотрел в нём даже тени уязвимости и слабости.

Говорят, что нет хуже врага, чем бывший друг, и, пожалуй, так оно и есть.

Глава 11

Мы поужинали в небольшой столовой, освещённой уютным светом старинных ламп и наполненной приятными запахами стоящих в вазе цветов. Несмотря на уединённую жизнь, леди Гвендолин достаточно неплохо разбиралась в реалиях современного мира и была прекрасно осведомлена о жизни магического сообщества Британии. Но меня это мало интересовало. Все мысли были сосредоточены на событиях далёкого прошлого и на личности Вивиан Тревельян, некогда жившей в этом доме. Именно об этом мне хотелось расспросить его нынешнюю хозяйку.

Тео моего любопытства, судя по всему, не разделял. Он охотно поддерживал разговор о том, что нового случилось у общих знакомых, и время от времени взглядом напоминал мне, чтобы я не проговорилась леди Гвендолин о случившемся с нами на холме. Я вовсе не собиралась волновать её этим рассказом, но всё же попыталась подвести разговор к интересующей меня теме, когда мы пили чай с ежевичным вареньем.

— Вы, кажется, не успели что-то рассказать мне о той даме с портрета, — проговорила я. — О леди Вивиан. Мне очень интересно узнать побольше о том, как сложилась её жизнь.

— Если тут планируется экскурс в историю, то я лучше пойду, пока не заснул прямо за столом, — произнёс Тео, зевая и поднимаясь. — С самого детства только и слушаю истории о своих предках, но никогда их не запоминаю. Благодарю за ужин, доброй ночи!

— Мальчишка! — фыркнула леди Гвендолин, когда за Тео закрылась дверь столовой. — Другой бы на его месте гордился тем, что принадлежит к столь древнему и прославленному роду. Так что ты хотела узнать о леди Вивиан, дорогая?

— Вы сказали, что она тоже практиковала магию созидания, — наполнила я, отодвигая в сторону чашку с недопитым чаем и полностью сосредотачивая своё внимание на лице сидящей напротив женщины, на котором промелькнула озадаченность.

— Да, так и есть. Но не она одна. Это достаточно распространённая специализация магии в нашей семье. Странно, что Тео ею не заинтересовался. Что же касается Вивиан Тревельян, урожденной Вивиан Шелтон, то она была одной из самых необычных личностей в истории магических семейств.

— В чём же это заключалось? — боясь слишком сильно надавить на рассказчицу, я всё же позволила себе слегка поторопить её, чтобы узнать побольше.

— Ты ведь знаешь, что раньше такие, как мы, вынуждены были постоянно притворяться и делать вид, что они ничем не отличаются от обычных людей. Отпрысков семей магов с раннего детства учили маскироваться и не выдавать своих способностей, открытое проявление которых могло навлечь неприятности на всю семью. Что же касается Вивиан, то у неё это плохо получалось. Она была слишком яркой, заметной, храброй. Родители давали ей волю, старались развить её способности и ни в чём не давили на дочь, даже не стали заранее заключать договор о её помолвке и тем самым разрешили ей самостоятельно сделать выбор спутника жизни.

— Так и случилось? — поинтересовалась я.

— Да. Они познакомились в этом самом доме. Был праздник, кажется, отмечали чей-то день рождения. Среди приглашённых оказалось немало молодых людей. Вивиан озоровала и веселилась, как обычно, а, познакомившись с Джоном Кристофером Тревельяном, сразу же нашла с ним общий язык. Позже они стали друзьями, а затем и поженились. Именно в нём юная мисс Шелтон обрела родственную душу, и их брак, совершившийся по любви, мог стать предметом зависти любого, кто прожил свою жизнь с почти чужим человеком, заключив союз по договору.

При этих словах леди Гвендолин пытливо взглянула на меня, и я смущённо опустила глаза. Разумеется, для родственницы Тео не было секретом то, что наша помолвка также стала результатом договора между Александром Владимировичем Вороничем и родителями моего так называемого жениха. Подозревала ли она, что нашего на то согласия никто и не подумал спрашивать?

— В их семье появилось двое детей, — продолжала собеседница. — Близнецы. Жить бы да радоваться, но…

— Но? — с замиранием сердца переспросила я.

— Видишь ли, когда я изучала историю рода, в моём распоряжении были только дневники самого Джона Тревельяна. Сама Вивиан записей не вела, а, возможно, они попросту не сохранились. Из заметок лорда можно узнать, что однажды его жена начала вести себя странно. Она слишком боялась за него и детей, буквально не находила себе покоя. Иногда пропадала куда-то, а, возвращаясь, не желала рассказывать, где была. Одно время он даже подозревал, что жена ему не верна. Но всё это искупала её любовь к семье, которую никак нельзя было посчитать притворной.

— А как это было связано с магией леди Вивиан? — взволнованно спросила я, не замечая, что почти до боли вонзила ногти в ладонь.

— Ты же знаешь, что, чем больше сил тратится на создание какого-либо материального предмета, тем сложнее их восполнить. Вивиан Тревельян довольно долго работала над тем, чтобы создать какую-то определённую вещь, но у неё не получалось. Она делала попытку за попыткой — едва восстановив силы, бралась за работу заново, не обращая внимания на всё ухудшавшееся здоровье. Даже места силы вроде Гластонберийского холма, на котором вы сегодня были, уже не могли помочь ей. Вивиан была полностью истощена, и её организм потерял свою способность бороться с инфекциями, а их, как тебе должно быть известно из курса истории, в те времена было немало, чего не скажешь о способах лечения.

— А как же маги-целители?

— Джон Тревельян пригласил их к жене, но было уже поздно. Когда Вивиан не стало, её детям было шестнадцать лет. Её супруг был безутешен и больше не женился.

— Он знал, какую вещь она пыталась создать?

— Нет. Известно только, что это должен был быть магический предмет. В своём дневнике он записал, что незадолго до смерти Вивиан говорила про какие-то песочные часы, которые обязательно нужно найти, но Джон не был уверен, означают ли что-то эти слова или сказаны в бреду.

Я вздохнула и наконец-то разжала руки. Мне казалось, что я всё ещё нахожусь там, на холме, чувствую холодные прикосновения тумана, вижу молодую женщину с густыми чёрными волосами, ощущаю её боль, читавшуюся во взгляде красивых тёмных глаз, слышу её голос. Судьба Вивиан Тревельян не могла не огорчить меня, как и то, что её супруг, дневники которого читала леди Гвендолин, очевидно, о многом не знал. Например, о том, кто был тот мужчина, которого мы видели с ней, а также о часах Теир. Несомненно, что именно о них она говорила перед своей смертью, но он так и не взялся за поиски этого предмета.

— Я бы с удовольствием проговорила с тобой до утра, но, думаю, лучше всё же прилечь и немного поспать, — заметила леди Гвендолин, и её тёплая ладонь мягко легла на моё плечо. — Мне приятно, что ты интересуешься прошлым этой семьи, Ники. Не так давно я боялась, что мне некому будет о нём поведать, но тут появилась ты, и я снова почувствовала себя хранительницей всех этих старых историй, которая может не только знать о них, но и рассказывать.

Мне оставалось только поблагодарить её и согласиться, что пора спать. Но, стоило мне встать со стула и направиться к выходу из столовой, как я тут же вспомнила, что не рассчитывала остаться здесь на ночь, поэтому даже не подумала захватить с собой пижаму. Пришлось признаваться в этом леди Гвендолин и попросить хозяйку дома одолжить мне что-нибудь из её гардероба. Если она этому и удивилась, то не подала вида. Через несколько минут я получила пахнущую чистотой и лавандой белоснежную ночную рубашку, а также рекомендации о том, как правильно включать воду в ванной, чтобы не текла слишком холодная.

Совет мне пригодился, хотя настроить воду удалось далеко не сразу. Приняв душ и облачившись в одолженный мне наряд, я посмотрела на себя в старинное зеркало, кое-как пригладила ладонью мокрые волосы, отметила появившиеся на лице новые веснушки и вспомнила о том, что Шейла предлагала мне и другим избавляться от них с помощью косметических амулетов. Свет в коридоре горел тускло, уснувший дом всё ещё был наполнен негромкими шорохами, и, прибавив шаг, я направилась в отведённую нам с Тео комнату.

Тео неподвижно лежал на кровати, занимавшей значительную часть спальни. Рядом с ним был небрежно брошен айпод, к ушам тянулись шнуры наушников, и, судя по тому, что на моё появление Тео отреагировал далеко не сразу, он полностью погрузился в звуки любимой музыки. Кажется, я даже различила звучание одной из композиций в стиле инди-рок перед тем, как он вытащил из ушей наушники и выключил музыку.

— Какой милый балахон, Ники! — воскликнул Тео, окинув взглядом надетую на меня ночную рубашку леди Гвендолин, оставлявшую открытыми лишь пальцы рук и ног. — Решила заменить на одну ночку фамильное привидение? Тогда найди заодно и цепи, должна же ты чем-то греметь для достоверности образа.

— Очень остроумно! — фыркнула я, рассматривая комнату. Если не принимать во внимание отсутствие второй кровати или хотя бы дивана, спальня выглядела очень уютной — деревянная мебель, обилие подушек на постели, свежие цветы, стоящие в вазе на комоде. Днём здесь, должно быть, было светло и ещё более симпатично. Комната, в которой хотелось остаться. Место, в которое приятно возвращаться и отдыхать от забот прошедшего дня.

— Я уж думал, что ты заговорила леди Гвендолин до такой степени, что вы обе забыли о времени, — заметил Тео, с удовольствием потянувшись и облокотившись на одну из разбросанных по кровати подушек. Когда я прикрыла дверь спальни, он посмотрел на меня, блеснув внимательными синими глазами. Кажется, от него не укрылось моё замешательство по поводу того, что нас снова определили в одну комнату, но спать на полу он, судя по всему, больше не был намерен.

— А я думала, что ты спишь, — отозвалась я, подходя к окну.

— Тебе бы этого хотелось? — спросил он, и в его голосе мне почудилась усмешка. — Ладно тебе, Ники! Не надо смотреть на меня так, как будто я серенький волчок, который укусит за бочок, — добавил он, переходя на русский язык.

— Откуда ты знаешь эту колыбельную? — опешила я, поворачиваясь к нему.

— Русская бабушка пела, — ответил Тео. — Тоже мне колыбельная! Детей напугать можно.

— Русских детей так просто не напугаешь, — заявила я, присев на край кровати. — Знал бы ты, сколько всевозможных страшилок я в детстве перечитала. Но страшнее всё-таки, когда несколько человек сидят где-нибудь в полумраке и рассказывают их друг другу.

— Отлично, — произнёс он и, дотянувшись до стоящей возле кровати лампы, слегка приглушил освещение в комнате, сделав его тёплым и неярким, как обычно бывает от ночника. — Я готов. Можешь рассказывать мне страшные истории.

— Ты, кажется, спать хотел? — напомнила я разговор за ужином.

— Страшилки на ночь — что может быть лучше? — парировал Тео. — Хотя, может, поцелуй перед сном? Как насчёт этого варианта?

— Ладно-ладно, будут тебе страшилки, — быстро ответила я и, забравшись на кровать с ногами, принялась рассказывать задержавшиеся в памяти жутковатые истории из тех, которыми обычно развлекаются в детских лагерях.

Глава 12

Дарий Княжевич

Дорога домой из кафе заняла примерно четверть часа. В такое время дороги уже не были переполнены большим объёмом автомобилей, троллейбусов и автобусов, создающих немалые пробки. Свернув на улицу, ведущую к его дому, расположенному в довольно тихом старом районе города, Дарий открыл в машине все окна, впуская свежие, уже почти летние запахи нагретого воздуха, травы, цветущей сирени. Город был всецело захвачен маем и сдался ему без боя. А сегодня ещё и полнолуние… лучшее время для магии.

Ещё не успев вставить в замочную скважину ключ, Княжевич услышал за дверью возмущённые вопли, которые с каждой секундой становились всё громче. Удивительно, что соседи до сих пор не начали жаловаться. Может, боялись?

— Ты уж прости, что я задержался, — проговорил Дарий, входя в квартиру и зажигая свет в коридоре.

Крупный рыжий кот, напоследок издав грозное рычание, фыркнул и принялся обнюхивать его ботинки. Наклонившись, Княжевич погладил котяру по гладкой шерсти и сразу же направился на кухню. Кота следовало накормить, да и он сам так и не поужинал в кафе. Абрикос направился за ним, немедленно обогнал, но всё же передвигался не бегом, а деловито шагал, время от времени оборачиваясь и прищуривая зелёные глаза. Оказавшись на кухне, кот тотчас принялся требовательно стучать лапой по шкафчику, в котором хранился его корм.

Рыжий кот Абрикос жил у Дария уже почти год. Нашёлся он во время посещения квартиры, владельцы которой погибли во время вызова демона их соседями-магами. Котёнок остался без хозяев и, как выяснилось, без имени, поскольку никто его не знал. Выбрасывать на улицу не хотелось, а городской приют для животных и без того был переполнен и не мог принять ещё одного жильца. Так у Княжевича появился рыжий компаньон, получивший новое имя и вскоре со всеми удобствами обустроившийся в его квартире.

Абрикос оказался существом крайне упрямым в своих раз и навсегда выбранных привычках. Спал он только в двух местах — развалившись на кресле в гостиной или на круглой кровати в спальне Дария. Ел исключительно корм определённой марки, но изредка соглашался слегка разбавить свой рацион сыром маасдам или креветками. Тот ещё гурман и гедонист. Кроме того, Абрикос хрипло мурлыкал, будто был эдаким рок-певцом в кошачьем мире, а в качестве игрушек предпочитал длинноухого плюшевого зайца в виде шара, который можно было гонять по квартире, а также полосатого оранжево-белого медведя покрупнее, которого волоком таскал за собой. Княжевич подозревал, что медведь заменяет коту даму сердца, поскольку так и не решился свозить его в клинику и кастрировать. Этому Абрикос, пожалуй, был рад.

Накормив кота и на скорую руку приготовив себе ужин, Дарий вытащил из кармана визитную карточку, которую оставил ему Мартин Шталь, и с неохотой набрал указанный в ней номер мобильного телефона.

— Да, — буркнул Мартин.

— Я насчёт твоего разговора с этим магом, — проговорил Княжевич. — Может, тебе вовсе не нужно использовать артефакт для этого? Некромаги могли бы помочь побеседовать с ним и так.

— Там не с чем беседовать! — выпалил собеседник. — Думаешь, я не рассматривал этот вариант? Но его чёртова машина загорелась, и от мага ничего не осталось!

— Тогда ты прав, — отозвался Дарий. — Выходит, других вариантов нет. Не повезло тебе.

— Ты согласен? — спросил Шталь.

— Ещё не решил.

— Только своим друзьям об этом не говори, — предупредил Мартин.

— Кого ты имеешь в виду?

— Инквизиторов, конечно. Ты ведь подружился с их главным. Даже любопытно, как тебе это удалось.

— Любопытство — не порок, — хмыкнул Дарий.

— Решай быстрее, — почти прорычал Мартин. — Моё время ограничено, забыл? Или мне придётся объединиться для поисков со своими конкурентами, а затем избавиться от них, но в этом случае ты и твои коллеги артефакт даже не увидите.

В телефоне раздались короткие гудки и, отложив его, Дарий подошёл к окну, успев увидеть прорезавший небо зигзаг молнии. Весенняя погода непредсказуема, и, несмотря на то, что ещё некоторое время назад было тепло и безоблачно, с наступлением ночи в городе начиналась гроза, возвещая о себе гулкими громовыми раскатами. Княжевич погасил в кухне свет и широко открыл окна, вдыхая насыщенный озоном воздух и глядя на погружённый в темноту двор.

Прежде, чем принимать предложение Мартина, следовало многое обдумать и взвесить. Дарий не доверял ему, и ничто не заставило бы его изменить это мнение. Впрочем, недоверие было вполне взаимным, поскольку и Шталь никогда не рассказал бы ему всей правды.

Но нельзя было не учитывать того, что разыскиваемый Мартином магический предмет может оказаться весьма опасным не только для магического мира, но и для людей. А это означало, что его поиск и последующее уничтожение входят в сферу деятельности Магического Надзора в целях предотвращения возможных последствий использования этого артефакта. Шталь прав, полагая, что у МН гораздо больше возможностей и средств для поиска этих песочных часов, нежели у других, кто желал бы пополнить ими свою коллекцию или же применить артефакт в каких-либо своих целях.

Пройдя в гостиную, Княжевич снял со стены картину, изображавшую морской пейзаж. За ней скрывался изготовленный из сплава серебра и нескольких прочных металлов сейф, в котором лежали стопки бумаг и небольшая коробка. Дарий извлёк её, открыл, щёлкнув изящным, но прочным замочком. Рубины блеснули каплями крови. Вытащив из коробки браслет, он медленно провёл кончиками пальцев по унизывающим его камням, невольно вспоминая, как смотрелось это украшение на тонком девичьем запястье.

Браслет с рубинами был амулетом ведьмы, которой уже не было в живых. Когда-то он принадлежал матери Вероники, и до того, как её нашли инквизиторы, она успела спрятать его в лесу. Позже Дарий получил поручение отыскать амулет и, отправляясь в ту командировку, взял с собой Веронику, не подозревавшую тогда о том, что место, в которое они направляются, имеет непосредственное отношение к ней самой. Поиски не обошлись без приключений, и всё же именно Вероника помогла ему найти амулет. После этого она первым делом примерила браслет на себя, и, как успел понять Княжевич, эта вещь будто узнала её и готова была принять как свою новую хозяйку, хотя у девушки уже имелся свой собственный амулет — кольцо с синим, как её глаза, камнем.

Но у его бывшего начальника Аркадия Фогля на этот амулет были свои планы. Он собирался использовать этот предмет, в котором была сконцентрирована магия его прежней владелицы, для того, чтобы увеличить свою собственную силу, вот только не успел этого сделать. Заняв его место, Дарий забрал браслет из хранилища МН и оставил его в своём сейфе. Когда Княжевич прикасался к алым камням браслета, ему казалось, что в эти мгновения он становился ближе к Веронике. Как будто между ними протягивалась нить — не столь очевидная и прочная, как связь у помолвленных ведьм и магов, но всё же крепкая и позволяющая им не забыть друг друга.

От Регины он знал, что Вероника должна была окончить университет в Лондоне, а также посвящала немало времени дополнительным занятиям различными магическими практиками. В этом она оставалась весьма узнаваемой и предсказуемой. Дарий помнил ту любознательность, с которой Вероника проглатывала толстые тома магических книг, которые он приносил ей, а затем обсуждала их с ним, с жаром споря и задавая всё больше вопросов. Ему нравилось на них отвечать, хотя иногда Княжевич заставлял девушку находить ответы самостоятельно. Те дни, которые они провели в этой квартире перед окончанием каникул в Университете Магии, запомнились ему как неожиданно счастливые, тёплые, наполненные долгими разговорами по вечерам, совместным приготовлением ужинов и предвестьем чего-то близкого, настоящего, необходимого им обоим.

Тогда он почти позволил себе поверить, что и дальнейшая жизнь может пройти так же. Что, возможно, им отпущено больше, чем те несколько недель. Кто бы мог подумать, что внезапно свалившаяся на его голову ведьмочка станет для него кем-то важным, несмотря на все неприятности, из которых ему пришлось её вытаскивать, включая тот факт, что он провёл три месяца в инквизиторской темнице? Долгие годы на первом месте для Дария Княжевича оставались его работа в МН и поставленная им цель найти и отомстить виновным в смерти его родителей. Из-за этого всё остальное казалось ему не заслуживающим внимания и мешающим основным задачам, но появление в его жизни Вероники Солнцевой, возникшей в ней, как солнечный лучик в пасмурный день, стало тем, что заставило усомниться в этом.

Верховный Инквизитор сдержал своё слово и рассказал Дарию правду о том, что случилось в его доме, пока он находился в приюте для детей-магов. Вот только выяснилось, что мстить уже некому. На его родителей напали другие маги, охотники за артефактами, знающие о том, что они оба специализировались в магии созидания. Для того чтобы созданные ими магические предметы полностью приняли захватчиков, их создатели были убиты. Но инквизиторы добрались до виновников преступления, которые, как выяснилось, успели расправиться ещё с несколькими магами, и в настоящее время тех уже не было в живых.

Дарий вернул браслет обратно в сейф и потянулся к соседнему шкафу, представляющему собой подобие мини-бара. Оттуда он достал бутылку бурбона — такую же, как ту, что заказал в кафе Мартин. Неподвижно сидящий на спинке кресла Абрикос неодобрительно посмотрел на хозяина, когда он наполнил стоящий там же бокал и поднёс его к губам.

Опустившись в кресло, Княжевич включил телевизор и, выбрав специальный канал только для представителей магического мира, просмотрел последние новости. Ничего особенного там не сообщили. Разве что поздравили выпускников университета и напомнили о том, что желающие могут отправить им приглашение на работу, чтобы юные маги и ведьмы могли незамедлительно начать свою карьеру.

Дарий потёр лоб. А, пожалуй, в самом деле, следует составить несколько приглашений и разбавить МН свежей кровью. Некоторые из сотрудников, скорее всего, будут против, но едва ли они открыто будут возражать ему, учитывая, что именно Княжевичу удалось по-настоящему укрепить связи с Инквизицией.

За окном в очередной раз оглушительно прогрохотало, экран телевизора потух, и после нескольких миганий ламп темнота расплескавшимися чернилами облекла комнату.

Глава 13

— На большом чёрном дереве было большое-большое чёрное дупло. В нем сидела большая-большая чёрная сова. Большая чёрная сова полетела над большим-большим чёрным лесом. Полетела над большим-большим чёрным озером. Полетела над большим городом.

— Тео, я рада, что ты выучил эти страшилки наизусть, но можно я хотя бы сон досмотрю? — ответила я, не открывая глаз, и натянула на голову одеяло, но не тут-то было — его тут же с меня стащили, а солнечные лучи тотчас напомнили о том, что наступило утро.

— Отдай сердце! — воскликнул Тео, и я возмущённо фыркнула, понимая, что поспать мне уже не удастся.

Странная это была ночь — сначала рассказывание страшных историй, которых я смогла припомнить довольно много, затем азартная битва подушками, а после далеко не сразу удавшиеся попытки заснуть. Я боялась, что мы разбудим всей этой вознёй и смехом леди Гвендолин, но Тео уверил меня, что слышимость здесь не столь хорошая, как в современных домах, а спальня хозяйки находится в другом конце коридора. Он продолжал потешаться над моим одеянием, а от моего возмущения по этому поводу смеялся ещё больше.

Неожиданно проснувшись ночью, я обнаружила, что Тео обнимает меня во сне. Когда я попыталась отодвинуться, он, не просыпаясь, что-то пробормотал и притянул меня ещё ближе к себе. Пришлось больше не сопротивляться и примириться с ролью его плюшевого мишки на эту ночь.

Впрочем, утром Тео мне об этом не напоминал, и я тоже предпочла промолчать. Слишком ещё свежи были воспоминания о том, как он целовал меня на лестнице, и я до сих пор не понимала, сном это было или явью. Наше веселье перед сном несколько сгладило испытываемую мной неловкость, но всё же я была рада, что следующую ночь я проведу я своей комнате.

— Я собираюсь сегодня забронировать билет на самолёт, — проговорила я, поправляя покрывало на кровати.

— Почему ты так торопишься? — спросил открывающий окно Тео, не поворачиваясь. — Вам ведь ещё дипломы не выдали. Да и окончание университета следовало бы отметить, — добавил он.

— Дипломы будут со дня на день, — отозвалась я, пожав плечами. — Что же касается отмечания, то я бы предпочла сделать это в компании Шейлы и Дина, а не всего курса. Думаю, так и получится.

— А Шейла уже знает, что ты собираешься уехать?

— Нет.

Я ещё не придумала, как рассказать подруге о своём приближающемся отъезде. Будет сложно объяснить ей, что вместо того, чтобы искать работу в Лондоне и планировать свадьбу, я приняла решение отправиться в город, в котором провела большую часть жизни. Если только сказать, что я собираюсь навестить родственников… К тому же, я пообещала Тео, что уеду не навсегда. Вот только хотелось бы знать, когда он думает прекратить наш спектакль с фиктивной помолвкой, ведь и Регина, и вся её семья неизбежно будут задавать мне вопросы, и снова придётся что-то придумывать, чтобы объяснить, почему мы ещё не поженились.

Завтракали не в столовой, а на веранде дома. Леди Гвендолин радовалась хорошей погоде и пребывала в отличном настроении. Как выяснилось, гости у неё бывали редко, и наш приезд оказался для неё приятным событием. Прощаясь, мы пообещали непременно навестить её снова. Обратная дорога, как мне показалось, заняла гораздо меньше времени, и вскоре мы уже въезжали в город.

Стоило мне оказаться в доме, как, Шейла, будто догадавшись, что я снова в Лондоне, позвонила и предложила прогуляться по магазинам. Как оказалось, у неё появились новости, и подруга горела желанием мне их поведать. У Тео тоже возникли какие-то дела, так что я приняла предложение, и через некоторое время мы встретились в торговом центре.

Новостей у Шейлы оказалось две — как по классике жанра, плохая и хорошая. Положительная новость заключалась в том, что подруге предложили стажировку в фирме, специализирующей на подготовке праздников, в качестве штатной ведьмы. Что же касается отрицательной, то тут я была немало удивлена тем, сколько времени не знала правду. Выяснилось, что бывший бой-френд Шейлы внезапно осознал, что хочет вернуть её себе, невзирая на то, что она уже давно счастлива с другим молодым человеком, а о бывшем парне сохранила не так уж много приятных воспоминаний и потому всё это время всеми силами старалась его избегать. Именно его Шейла как-то увидела в библиотеке буквально за несколько минут до того, как я встретила там Дина, с которым позже познакомила подругу.

— Надеюсь, он не собирается вызвать Дина на дуэль или что-нибудь вроде того? — встревожено поинтересовалась я.

— К счастью, нет, — фыркнула Шейла, так энергично покачав головой, что её рыжие волосы языками пламени взметнулись в разные стороны. — К тому же, я думаю, у Дина хватит ума не поддаваться на его провокации. Но как же это неприятно!

— Не могу не согласиться.

— А что у тебя нового?

Я рассказала о нашей поездке в Сомерсет, умолчав о леди Вивиан и неожиданном попадании в Безвременье. Затем, сделав глубокий вдох, сообщила о своём скором отъезде из Англии. Шейла, как и следовало ожидать, уставилась на меня с изумлением.

— Ники! А как же твоя свадьба? Я уже планировала, как помогу тебе её организовать!

— Ну, с этим можно и не торопиться, — пробормотала я, пряча взгляд и сделав вид, что увлечена товарами на витрине, мимо которой мы проходили.

— Такими темпами вы будете помолвлены ещё лет десять, — проворчала Шейла. — Мне начинает казаться, что ты от меня что-то скрываешь, Ники. Какая-то тайна связана с тем, что ты хочешь уехать?

— Ничего подобного, — скрестив пальцы, отозвалась я.

— Кого ты собираешься там увидеть?

— Родственников, бывших однокурсников, приёмных родителей, — начала перечислять я, и в груди что-то кольнуло при промелькнувшей мысли «и Дария».

— Ты скучаешь по ним? — спросила Шейла.

— Пожалуй, — ответила я. Подруге было известно о том, что я выросла в обычной семье с людьми, которые меня удочерили, но о своих настоящих родителях я ей не рассказывала. По правде говоря, я и сама не так уж много о них знала, но всё же несколько больше, чем изначально.

Прогулявшись по торговому центру, мы разместились за столиком располагавшейся там же небольшой кофейни. Заказав себе имбирный латте, я слушала рассказ подруги о том, как она сдавала свой последний экзамен в университете. Как оказалось, её преподаватели оказались ненамного лучше, чем мистер Питерс.

— Надеюсь, собеседование будет проще, — заключила Шейла, энергично размешивая свой кафе и посылая задорный взгляд лукавых зелёных глаз симпатичному официанту. — А как у тебя обстоят с этим дела? Появились какие-нибудь варианты с работой?

— Пока нет, — ответила я, решив не рассказывать о том, что Тео предлагал мне работать с ним. Я собиралась поискать работу в России, но предполагала, что при этом могут возникнуть определённые трудности. Если только родственники не захотят мне помочь…

— А чего бы хотелось? — продолжала расспрашивать подруга.

— Чего-нибудь интересного.

— А я уже придумала, что тебе подарить в честь окончания университета, — проговорила Шейла. — Уверена, что тебе понравится. Но пока это секрет.

— Кажется, я догадываюсь, — заметила я.

— Ты можешь предположить, что это, но не угадаешь, каким это будет, — парировала шотландская ведьма, потянувшись за меню.

Ещё немного посидев в кафе, мы распрощались, и я поехала домой. Тео ещё не вернулся. Воспользовавшись его отсутствием, я вытащила из своего тайника тот первый ключ на цепочке и сравнила его с подвеской, подаренной мне на день рождения. Они, в самом деле, оказались очень похожи — изящная вязь металлических узоров, разноцветные отблески камней, стиль, в котором просматривалось неуловимое, но очевидное сходство. Это были не магические предметы, но в них всё же было что-то особенное. Возможно, они были изготовлены с помощью магии созидания или же имели какое-то другое отношение к магическому миру.

Я ещё не слишком хорошо научилась чувствовать энергетику вещей, но, прикасаясь к этим предметам, ощущала, что они по-настоящему необыкновенные. Вспомнилось, как притягивал меня к себе ключ с первого мгновения, когда я увидела его, разбирая полные старых вещей коробки, сундуки и шкатулки в доме, где жила когда-то в детстве. Я не могла заставить себя с ним расстаться, несмотря на все угрозы, которые исходили от Мартина Шталя, желавшего заполучить ключ. Уверена, что он, в самом деле, не остановился бы перед убийством, которое собирался обставить так, будто я решила покончить с собой. Возможно, было несколько безрассудно с моей стороны считать, что я смогу противостоять ему, но сейчас я чувствовала, что, если маг возобновит свои попытки отобрать ключ, я не останусь в долгу.

Тео вернулся домой, когда уже стемнело. Я успела увидеть его из окна своей комнаты, когда он подходил к дому. Городской район, в котором мы жили, был достаточно спокойным, но всё же я поймала себя на том, что начала волноваться, когда не смогла дозвониться до него несколькими минутами ранее. К тому же, и погода начала портиться. Наверняка кто-то решил, что солнца жителям Лондона уже достаточно, и пора вернуться к дождям, сырости и пронизывающему ветру.

— Как прошёл день? — полюбопытствовала я, когда, разогрев ужин, Тео решил немного посидеть перед телевизором в гостиной, выбрав для просмотра один из фильмов про Гарри Поттера. Несмотря на то, что магической повседневности там нельзя было увидеть, жители Англии, как я уже успела заметить, весьма ценили своего соотечественника, чья выдуманная история стала для нескольких поколений целой вселенной. Впрочем, не менее любили книги и фильмы и в России.

— Напряжённо, — отозвался Тео, но подробности рассказывать не стал. Повернулся ко мне и посмотрел так внимательно, словно рассчитывал разглядеть на моём лице что-то, противоречащее словам. — Так ты точно решила поехать?

— Да.

— И билет уже заказала?

— Да, — ответила я. Это я успела сделать после возвращения с прогулки. — Пока с открытой датой, но скоро выберу подходящий день.

— Ты не забыла, что пообещала мне не уезжать навсегда?

— Разве тебе не хочется поскорее от меня освободиться? — пытаясь перевести наш разговор на более шутливый тон, проговорила я, но его взгляд оставался серьёзным.

— Совсем наоборот, Ники. Если бы я хотел освободиться от тебя, я не просил бы тебя вернуться. Не просил бы остаться.

— Возможно, когда я уеду, тебе будет проще.

— В чём?

— Ну… — замялась я, так и не решив произнести слова «познакомиться с девушкой».

— Ладно, я иду спать, — перебросив мне пульт от телевизора, произнёс Тео. — Доброй ночи, Ники. Утром я уйду рано, постараюсь тебя не будить.

Глава 14

Дарий Княжевич

Отключение электричества в грозу случалось не так уж часто, но периодически на город всё же сваливалась подобная неприятность. В залитой темнотой комнате зелёными фарами загорелись кошачьи глаза. Дотянувшись до пульта, Дарий щёлкнул кнопкой, окончательно выключая телевизор.

— Да, Абрикос, тобой людей пугать можно, — заметил он, создавая небольшую сферу, которая, зависнув в воздухе, осветила пространство вокруг себя неярким голубоватым светом.

Кот, никак не прореагировав на его слова, ещё раз свернул глазами и, мягко спрыгнув с кресла, отправился в сторону кухни. Дотянувшись до бокала с недопитым бурбоном, Дарий сделал ещё один глоток, размышляя над тем, не отправиться ли ему спать. Завтра предстоял трудный день, а, впрочем, почти все его рабочие будни были непростыми, и это даже радовало, поскольку отнимало почти все силы, занимало его мысли и не оставляло энергии и времени на то, чтобы думать о том, что должно было оставаться в прошлом.

Должно было, но не желало.

Его знакомство с Верховным Инквизитором и дело, за которое Княжевич взялся по его просьбе, привели к тому, что они оба узнали о своей жизни прежде скрытые детали. Инквизитору, посвятившему значительную часть жизни своей службе, было нелегко вспомнить, что когда-то вся его жизнь была перевёрнута встречей с молодой ведьмой, а затем — расставанием с ней, случившимся не по их вине. А Дарию, который столько лет лелеял планы мести, тяжело далось осознание того факта, что мстить ему некому, и остаётся только окончательно примириться со смертью родителей и с тем, что, будь он дома в тот день, это едва ли что-то бы изменило.

— Ни один человек, будь он простым смертным, магом или инквизитором, не в силах изменить прошлое, — говорил Верховный Инквизитор, и в глазах его появлялось странное и пугающее выражение, словно, физически находясь в своём кабинете, на каком-то другом уровне он переносился из этого помещения туда, где находились его мысли. Во времена, которые уже прошли. — Это не зависит от нас.

Княжевич вспомнил слова Мартина об артефакте. Именно это он собирался сделать — вернуться в прошлое, чтобы снять проклятие, направленное на Карла Розенберга, но обрушившееся на его голову. А, значит, с этим магическим предметом можно было обрести возможность изменить то, что случилось задолго до настоящего момента.

Опасная, но какая же могучая сила, дающая власть над тем, что всегда казалось незыблемым, делающая невероятное возможным, а вчера превращающая в завтра.

Стук в дверь отвлёк его от размышлений. Гадая, кто бы это мог быть в столь позднее время, Дарий направился в коридор. Светящаяся сфера медленно поплыла за ним, оставляя за собой мерцающие и почти сразу же тающие в воздухе крошечные точки.

За дверью обнаружилась незнакомая темноволосая женщина лет тридцати пяти, которая с любопытством уставилась на снова зависшую в воздухе сферу, бросавшую отблески света на её бледное лицо и фигуру, облачённую в едва различимую в полумраке лестничной клетки чёрную одежду.

— Прошу меня извинить, — мягким голосом с нежными, какими-то напевными интонациями произнесла незнакомка. — Я ваша соседка. Хотела спросить, нет ли у вас свечей, я недавно переехала и не успела ещё их купить.

— К сожалению, нет, — отозвался Дарий, покачав головой. — А вы… Вы, случайно, не ведьма?

— Ведьма? — переспросила женщина и негромко, так же мелодично рассмеялась, откидывая за спину прядь волос цвета воронова крыла. — Нет. У меня есть родственники в магическом сообществе, но мне, к сожалению, способности не достались. А почему вы спрашиваете? Похожа?

— Что-то есть, — ответил он. — Свечей нет, но могу предложить другой вариант. Одолжить вам эту штуку?

Светящаяся сфера выплыла из квартиры в подъезд и завертелась вокруг своей оси. Сейчас она напоминала шар, висящий на новогодней ёлке. Женщина посмотрела на неё, затем перевела взгляд на Княжевича.

— Благодарю. Что с ней станет утром? Кстати, меня зовут Лиана, — добавила она, протягивая ему руку.

— Дарий, — пожимая прохладную ладонь, ответил он. — Утром просто исчезнет. Или даже раньше.

— Не хотелось бы, чтобы раньше. Не люблю спать в темноте почти так же, как в одиночестве, — заметила она с улыбкой. — Ещё раз спасибо и спокойной ночи вам.

— Доброй ночи, — проговорил Дарий, собираясь закрыть дверь, когда из-за его спины вдруг с громким воплем вылетел кот, бросаясь на стоявшую за порогом женщину и вцепляясь когтями в её ноги. Такого он от Абрикоса не ожидал. Даже не предполагал, что этот обычно вальяжный и флегматичный котище может вести себя столь грозно, агрессивно и непредсказуемо.

Лиана вскрикнула от неожиданности и, должно быть, от боли. Княжевич, наклонившись, оттащил от неё кота, с трудом удерживая извивающееся в его руках животное. Абрикос не переставал вопить и явно был намерен повторить свою атаку.

— Простите, пожалуйста, понятия не имею, что на него нашло, — произнёс Дарий, чувствуя, что просто обязан извиниться за поведение своего домашнего питомца.

— Он у вас на всех женщин так реагирует? — выдохнула Лиана, потирая ногу, на которой наверняка остались кровоточащие царапины.

— Надеюсь, что нет. Я могу чем-то помочь? — спросил он. Абрикос, прижатый локтем, завозился ещё активнее и взвыл дурным голосом.

— Нет, спасибо. Йод у меня есть. Уверена, мы ещё увидимся.

Княжевич закрыл дверь, опустил кота на пол и сразу же создал в квартире близнеца оставшейся на лестничной площадке сферы. Абрикос всё ещё нервничал, скрёб лапой дверь и раздражённо подёргивал рыжим хвостом. Лишь попытка заманить его на кухню и накормить новой порцией любимой еды заставила кота наконец-то немного успокоиться и переключить своё внимание.

Инна Шталь

Полная луна выглядела нависшей над деревьями так низко, что, казалось, если протянуть руку, то её можно коснуться и погладить по шероховатому боку. Услышав шорох автомобильных шин по асфальту, Инна закусила губу и бросила быстрый взгляд на кровать, размышляя над тем, не притвориться ли спящей. Но всё же осталась в кресле, где сидела, подогнув под себя ноги и почти уронив с колен журнал, который читала. Здесь, в загородном доме, принадлежавшем её отцу, она по-прежнему чувствовала себя гораздо уютнее, чем в городской квартире Мартина. По завещанию этот дом должен был достаться ей, вернее, им обоим при условии, что они будут женаты.

С тех пор, как её отец Карл Розенберг был арестован совместными усилиями Инквизиции и МН, Инна стала в магическом сообществе персоной нон грата. Однокурсники в Университете Магии обходили её стороной, преподаватели посматривали с подозрением, большинство знакомых отца, когда-то поддерживающих его во всём, делали вид, будто забыли о ней. Известие об аресте, а также о его причинах свалилось на неё, подобно лавине в горах. До этого Инна не подозревала о многом, что составляло часть жизни её отца и тщательно скрывалось от неё.

За один день она превратилась из счастливой, популярной в обществе, избалованной принцессы в ту, с кем не желали даже перекинуться словом, как будто случившееся с её отцом было заразной болезнью, которую она могла передать другим. Так закончилась её прежняя жизнь. У матери, которая всё так же посвящала себя общественной работе и всяческим важным для неё проектам, Инна поддержки не нашла. Теперь у неё оставался только Мартин Шталь. Несмотря на то, что его несколько раз вызывали на допросы и сторонились почти так же, как и её саму, он не передумал жениться на ней.

Свадьба состоялась, но была вовсе не такой, как она когда-то себе представляла. Все девушки мечтают о свадьбе со сказочной красоты белоснежным платьем, толпой шумных и радостных гостей, фейерверком, танцами и последующей поездкой в свадебное путешествие. Мечтают о празднике, опьяняющем, как пузырьки шампанского, искрящимся долгожданным счастьем, остающимся в памяти ворохом приятнейших воспоминаний.

Её собственная свадьба ничем не напоминала такой праздник. Тогда Инна ещё не отошла от всего случившегося с отцом и чувствовала себя не человеком, а какой-то пустой оболочкой, послушно и механически, как робот, выполняющей необходимые дела, чтобы тут же забыть о них. Её больше не интересовала красивая одежда, перестали притягивать привычные развлечения, и даже магия почти утратила для неё свои краски. Мартину же и вовсе было безразлично, как именно пройдёт их свадьба. На этой церемонии не присутствовали даже свидетели, поскольку выяснилось, что можно обойтись и без них, и лишь ободок кольца из белого золота, появившийся на её безымянном пальце, напоминал о том, что свадьба всё же состоялась.

Через некоторое время после свадьбы Мартин рассказал ей о том, что на её отце лежала ещё одна вина. Воспользовавшись тем, что будущий зять во многом стал его доверенным лицом, Карл Розенберг сделал его своей защитой от возможных проклятий. Таким образом, проклятие, предназначенное её отцу, пало на Шталя, и снять его в настоящее время было невозможно.

Обыскав дом виновного в этом мага и обнаружив там нужную ему информацию, Мартин нашёл способ оттянуть действие проклятия, будто подменяя себя на других, чтобы отодвинуть срок, когда кара достигнет его самого. Для этого ему приходилось убивать людей, но моральная сторона вопроса Мартина ничуть не смущала. Он хотел одного — выжить любой ценой.

Сегодня как раз был подходящий для этого день. Инна потянулась к окну, чтобы закрыть его, но не успела. До неё донеслись предсмертные крики, превратившиеся в едва слышные хрипы, а затем стихнувшие. Когда она подошла к двери, ведущей во внутренний двор дома, всё уже было закончено. На этот раз жертвами оказались двое мужчин.

— Когда это закончится? — спросила Инна, глядя на Мартина, который стоял к ней спиной.

— Возможно, скоро, — ответил он, вытаскивая из кармана зажигалку. — Можешь не волноваться, их не будут искать. Следов тоже не останется.

— Я не хочу, чтобы место, где стоит дом моего отца, превращалось в кладбище! — воскликнула она.

— Тебе рассказать о том, что твой отец делал с людьми, если это было в его интересах? Ты ещё не обо всём осведомлена, дорогая, — хмыкнул Мартин. — Возвращайся в дом.

Уходя, Инна успела заметить осветившую ночь вспышку пламени, когда Мартин бросил зажигалку туда, где лежали убитые. Этот огонь был лишь наполовину настоящим, поскольку поддерживался направленной на него магией. Оставалось лишь надеяться, что однажды он выйдет из-под контроля и уничтожит своего создателя.

Глава 15

Несколько дней спустя

Накануне вручения дипломов в университете я никак не могла заснуть. В итоге, поворочавшись несколько долгих минут в кровати и вскоре убедившись в безнадёжности этих попыток, я смирилась. Спустившись на кухню, я приготовила себе ромашковый чай, который унесла в свою комнату, где разместилась в кресле, не забыв взять книгу. В доме было тихо. Тео, должно быть, бессонница вовсе не мучила, и я постаралась не слишком скрипеть ступеньками лестницы, чтобы не разбудить ещё и его.

Перелистывая страницы книги и прихлёбывая ароматный чай, я перебирала в памяти фрагменты моей жизни и воспоминания о тех местах, в которых она проходила до этого момента. Училась я в обычной городской школе. Отношения с одноклассниками в ней складывались не очень хорошо. Но ещё хуже стало, когда я узнала о своих магических способностях и начала бояться, что однажды не смогу удержать под контролем свою силу и причиню кому-нибудь вред. Зато именно в школе я впервые увидела Дария Княжевича, который заменял учителя литературы и привлёк внимание всех школьных красоток, которые прикладывали немало усилий и применяли множество женских хитростей для того, чтобы он их заметил. Значительно позже я узнала, что в школу он был направлен для того, чтобы присмотреть за мной и выяснить мои потенциальные возможности на тот момент и в будущем.

После окончания школы я получила приглашение от Университета Магии, в котором вскоре приступила к учёбе, поселившись в общежитии. Именно там я и познакомилась с Инной Розенберг, оказавшейся моей соседкой по комнате. Ещё одной моей однокурсницей стала Регина Воронич, но на тот момент я ещё не знала, что эта красивая темноволосая девушка приходится мне троюродной сестрой.

Учиться мне понравилось. Тогда меня не пугало даже то, что я не могла похвастаться финансовой стабильностью и поэтому подрабатывала на кафедре философии. Для другой работы университет просто не оставлял времени. А затем началась и завертелась вся эта история, связанная с убийством декана. Не раз я пожалела о своей прежней спокойной жизни, в которой была просто студенткой, далёкой от интриг и тайн магического мира. Но, если бы всего этого не случилось, я едва ли нашла бы повод для того, чтобы позвонить Дарию. Ведь на тот момент я была совершенно уверена в том, что ни в кого не смогу влюбиться, и была бы очень удивлена, если бы мне рассказали, как я в этом ошибалась.

Вспомнился предшествующий дальнейшим событиям день, когда, чтобы отметить окончание нами второго курса университета, Инна уговорила меня и других соседок по комнате отправиться в ночной клуб. Я сопротивлялась до последнего, но объединёнными силами меня уломали, переодели в одолженное у Инны платье и потащили в развлекательное заведение. Всё это закончилось тем, что мы познакомились с какими-то парнями, угостившими меня коктейлем, затем я оказалась на танцполе, где почувствовала себя на редкость плохо, а очнулась… утром в квартире Дария. Уж неизвестно, с какой именно целью его занесло в ночной клуб в тот вечер, но Княжевич буквально спас меня тогда. Это был далеко не последний раз, когда он приходил мне на помощь, будто мой персональный ангел-хранитель.

Университет в Лондоне, в котором я оказалась позднее, несколько отличался от российского. Здесь куда больше внимания уделяли латинскому языку и некоторым другим предметам, часть которых мне пришлось учить буквально с нуля. Почти всё свободное от лекций время я проводила в библиотеке, не забывая также о дополнительных занятиях, которые организовал для меня Тео, отыскав подходящих преподавателей.

Когда-то мир магии, в котором я чувствовала себя нежеланной гостьей, казался мне чуждым, пугающим, далёким. Я не воспитывалась среди других магов и ведьм, и лишь соседка, от которой я и узнала о себе правду, успела научить меня нескольким правилам магического мира. От неё же я и узнала о запрете применения магии до достижения двадцати одного года. Но постепенно я начала ощущать магию чем-то своим, близким, принимающим меня полностью, несмотря на то, что моим отцом был вовсе не маг, а инквизитор. Узнала я больше и о своих способностях, которые, как выяснилось, могли оказаться не только разрушительными, но и созидающими.

Окончание университета означало то, что детство закончилось, и впереди взрослая жизнь. Поиск работы, применения полученных навыков и знаний, долгожданное разрешение на использование магии. Всё это казалось на редкость заманчивым и всё же немного пугало.

Заснула я только на утро. Зато едва не проспала назначенное время. Разбудил меня даже не будильник, а стук в дверь, когда пришла Шейла, и миссис Лукас её впустила. Тео дома уже не было. Он в последние дни уходил рано и нередко задерживался на работе.

Зная Шейлу, я догадывалась, что она мне подарит, как и обещала. Подруга замечательно шила и сегодня, как и не раз до этого, принесла мне платье. Оно оказалось не коротким, как обычно дарила мне Шейла, а длинным, даже со шлейфом. Платье было сшито из тонкой белой ткани. Подол украшало множество оборок, и при ходьбе его нужно было обязательно поддерживать, чтобы не споткнуться.

Нечего было и говорить о том, чтобы садиться в таком наряде в общественный транспорт, поэтому мы вызвали такси. Возле университета в толпе оживлённых студентов нас уже встречал Дин. Увидев неподдельное обожание и восторг во взглядах, которые он бросал на Шейлу, я внезапно ощутила лёгкий, но острый укол зависти.

Как бы мне хотелось разделить этот день с Дарием! Но он далеко, и, возможно, в его жизни уже есть кто-то, кто ему по-настоящему дорог, с чьей улыбки начинается его день, с кем он может чувствовать себя счастливым. И всё же, несмотря на такую вероятность, я продолжала стремиться к нашей следующей встрече. Кого я обманывала, размышляя о целях моей поездки в Россию? Я должна отправиться туда, чтобы увидеть его, чтобы найти себя рядом с ним.

Но я всё ещё не была уверена в том, что поцелуи с Тео оказались всего лишь сном, и каждое воспоминание об этом заставляло меня чувствовать одновременно неловкость и непонятное волнение. Не раз я пыталась поговорить с ним об этом, но так и не решилась начать разговор. За время, проведённое в Лондоне, я успела привязаться к Тео, и к этому прибавлялась наша связь, как и у других помолвленных магов.

Торжественное мероприятие вручения дипломов было обставлено с учётом сферы самого университета, то есть, не без участия магии. У меня просто дыхание перехватило, когда я увидела огромные воздушные шары, на каждом из которых красовались портреты выпускников. Выглядели эти фотографии по-настоящему живыми — я и мои однокурсники на них улыбались, махали руками и посылали воздушные поцелуи. Летали шары аккуратно, не лопались и почти не задевали людей, хотя иногда и сталкивались между собой (при этом люди на портретах пожимали друг другу руки). Но это был не единственный сюрприз, который нам преподнесли на этом празднике.

Не менее волшебными оказались и залы университета, которым в этот день придали вид знаменитых мест мира — Версальского и других королевских дворцов. Это была настолько мастерски созданная иллюзия, что выпускникам с моей специализацией оставалось лишь восхищаться и немного завидовать тому, что умели наши преподаватели. Впрочем, не остались в стороне и студенты младших курсов, устроившие в этот день показательные выступления, на которых демонстрировали освоенные в университете магические умения.

К моменту начала выступления официальных лиц университета, мы успели прогуляться и рассмотреть все преобразившиеся помещения, а также сделать в них несколько фотографий на память. Я не удержалась от того, чтобы заглянуть в библиотеку, где провела немало часов за время учёбы. Она в этот день также отличалась от своего обычного вида — выглядела гораздо больше похожей на библиотеку средневекового замка со свечами в тяжёлых подсвечниках вместо привычных ламп дневного света.

— Ты обязательно должна взять это платье с собой, когда уедешь, — занимая место в первых рядах, шепнула мне Шейла. — Только не задерживайся там надолго. Если ты решила отложить свою свадьбу, то хотя бы к моей должна вернуться.

Я вопросительно приподняла брови, но решила отложить дальнейший разговор, поскольку торжественная часть мероприятия уже началась, и на нас уже начали подсматривать с неодобрением. Надолго, впрочем, все эти речи и поздравления не затянулись. Нас по очереди вызывали на сцену, вручая дипломы и желая всего самого лучшего в будущем. В эти моменты нас всех объединяли одни и те же эмоции — радостное волнение, заинтересованное предвкушение и лёгкая грусть. Что-то начиналось, но что-то и заканчивалось, мы больше не были беззаботными студентами, но и назвать себя полностью взрослыми людьми тоже, пожалуй, ещё не могли.

Когда мы вышли из здания университета в тепло майского дня, мне захотелось оглянуться, что я и сделала. Старинное здание с крепкими каменными стенами и витражными окнами в этот день не только изнутри, но и снаружи казалось особенно красивым и праздничным. С ним у меня не было связано каких-то неприятных воспоминаний, и я была уверена, что сумею сохранить сегодняшний день в памяти таким же солнечным, ясным и наполненным яркими впечатлениями.

Мы снова вызвали такси, но вместо того, чтобы назвать домашний адрес, Шейла заявила, что мы едем в ресторан. Дин её полностью поддержал, и только для меня это стало сюрпризом. Как и то, что в ресторане, в который мы приехали, нас уже ждал Тео.

— Ты ведь говорила, что хочешь отметить окончание университета только в компании лучших друзей, — проговорил он, скользнув взглядом по моему платью. — Сначала мы с Дином хотели организовать пикник, но Шейла не согласилась. Сказала, что такие наряды, какие будут у вас, для пикника совсем не подходят.

— Вот именно, — подтвердила подруга, забираясь на уютный угловой диванчик и раскрывая меню.

— А я опять ничего не знала, — проворчала я.

— Разве у тебя есть причины для недовольства? — лукаво подмигнув мне, поинтересовался Тео. — Так как? Теперь-то ты можешь показать что-нибудь из своей магии?

Я попыталась сосредоточиться на создании иллюзии с бабочками, искренне надеясь, что случившееся недавно на холме не повторится. Почти сразу же вокруг нас разом вспорхнула стайка бабочек всех размеров и расцветок — от обычных до редких и экзотических. По залу разнеслись восхищённые возгласы, кто-то даже протягивал руки, и бабочки легко приземлялись на них, не переставая взмахивать тончайшими крыльями, покрытыми причудливыми узорами.

Глава 16

Смех, разговоры, воспоминания об учёбе и преподавателях… Рубиновое вино в пузатых бокалах… Лёгкие крылья бабочки, касающиеся руки перед тем, как исчезнуть, и золотистая пыльца, оставшаяся на кончиках пальцев…

Таким был этот вечер, проведённый в небольшом, но уютном лондонском ресторане с приятной музыкой и хорошей кухней. Но мне в тот момент казалось, что в этой компании, в окружении людей, которые как-то незаметно успели стать для меня близкими и дорогими, мне было бы хорошо где угодно. Хоть на пикнике, хоть под дождём на улицах города, хоть на лавочке в парке.

Под конец вечера, перед тем, как все засобирались уходить, Шейла объявила, что они с Дином, в самом деле, уже запланировали свадьбу. При этом она бросила на меня красноречивый взгляд, напоминающий о том, что и нашу с Тео долгую помолвку пора бы завершить логическим финалом. Мне опять стало совестно при мысли о том, что я обманываю друзей, поэтому, проигнорировав все её намёки, я от всей души поздравила их обоих.

С Шейлой и Дином мы попрощались, выйдя из ресторана. Завтра я должна была улететь в Россию и не знала, когда мы в следующий раз увидимся. Крепко обняв их обоих, я снова вспомнила тот день в библиотеке и порадовалась тому, что не отказалась познакомиться с этим симпатичным немногословным парнем, который неожиданно оказался прекрасной парой для моей рыжей разговорчивой подруги.

До дома добирались на такси. Уже стемнело, и дождь вот-вот должен был начаться. Я и сама не заметила, как задремала на заднем сиденье автомобиля, положив голову на плечо Тео. Он разбудил меня, когда машина плавно остановилась возле дома. Подхватив длинный подол платья, я осторожно выбралась из такси и сразу же оказалась под холодными струями лившейся с неба воды.

Несмотря на то, что в дом я почти вбежала, вымокнуть я всё же успела практически до нитки. Тео повезло чуть больше, но и его пиджак можно было выжимать. Миссис Лукас уже не было, но после её ухода сохранился приятный запах её цветочных духов и то особое ощущение домашнего уюта, которое она умела здесь создавать и поддерживать. Несомненно, этот дом с его небольшими комнатами, скрипучей лестницей и цветами на подоконниках нравился мне куда больше, чем величественный особняк, в котором жил мистер Тревельян, отец Тео. В большинстве его комнат я чувствовала себя так, словно пришла в музей, и на ночь там оставалась всего один раз.

— Ты замёрзла, — проговорил Тео, заметив, как я обхватила руками плечи. — Хочешь горячий шоколад? Я сделаю.

— Не откажусь, — отозвалась я, направляясь к лестнице на второй этаж.

Подняться наверх оказалось не так просто. Голова немного кружилась, а потяжелевший от дождевой воды шлейф платья казался невероятно тяжёлым. Сколько же вина я выпила? Не нужно было слушаться Шейлу с её бесконечными тостами! За университет, за преподавателей, за нас, за наше знакомство, за наше будущее…

Добравшись до ванной комнаты, я кое-как стянула насквозь промокшее платье и на несколько минут забралась под тёплый душ. После чего, высушив волосы и переодевшись в домашние шорты и майку, вышла в коридор и собралась спускаться на первый этаж, когда увидела на лестнице Тео с подносом. Он успел снять пиджак и остаться в белой рубашке, которая промокла не настолько, но всё же выглядела влажной и плотно обтянула его плечи.

— Это не горячий шоколад! — указывая на стоящие на подносе кружки, заявила я.

— Знаю. Он кончился. Это глинтвейн, — отозвался Тео.

— Мы ведь сегодня уже пили вино, — заметила я.

— Оно было холодное, а после прогулки под таким ливнем лучше выпить горячее, — назидательно произнёс он, вручая поднос мне и сворачивая к своей комнате. — Иди к себе. Через пять минут я к тебе присоединюсь.

Поначалу я хотела отказаться, но запах у подогретого вина был весьма соблазнительный, и я невольно наклонилась над подносом, принюхиваясь к поднимающемуся от кружек пару. Пряный имбирь, сладкая корица, нотка колючей гвоздики, спелые яблоки, апельсиновая цедра со свежим цитрусовым ароматом. Любопытно, когда это Тео научился варить такие напитки? Или это тоже магия? Я потянулась рукой к ближайшей кружке, когда дверь открылась, и раздались приближающиеся шаги.

— Ты уже начала без меня, — проговорил Тео, и я покачала головой.

— Ещё нет. Пахнет очень вкусно. Спасибо.

— На вкус ещё лучше, — заверил он, садясь на кровать напротив меня и взяв кружку со стоящего на столике подноса. — Правда, для глинтвейна желательны специальные бокалы, но я решил, что для ночных посиделок это необязательно. За тебя, Ники.

— Мы уже пили за всех нас в ресторане, — напомнила я.

— А сейчас я бы хотел выпить только за тебя. За твоё появление в моей жизни. За те дни в детском лагере, где мне было по-настоящему одиноко, пока ты ко мне не подошла, — с неожиданно серьёзностью проговорил он.

— Разве я первая к тебе подошла? — уточнила я. В детском летнем лагере в России Тео оказался по протекции Александра Владимировича Воронича, нашего общего родственника. Его родители тогда были заняты своим разводом и не возражали против того, что сына отправили в другую страну. — А не ты? Уже не помню.

— Возможно, мы подошли друг к другу одновременно, — заметил Тео.

— Может быть, — согласилась я, поднося кружку к губам и делая первый глоток. Тео был прав — вкус этого напитка оказался ещё приятнее, чем аромат. Соединяя в себе терпкую сладость, лёгкую остроту и едва ощутимую на языке кислинку, глинтвейн согревал и нежно пощипывал губы.

— Даже не сомневался, что тебе понравится, — удовлетворённо произнёс Тео, наблюдая за моей реакцией, когда я, зажмурившись от удовольствия, наслаждалась вкусом глинтвейна.

Нельзя было отрицать тот факт, что, прожив вместе всё это время и не расставаясь с надетыми в вечер помолвки кольцами, мы не только с каждым днём становились ближе, но и успели неплохо узнать друг друга. Интересы, предпочтения, привычки, любимые темы для разговоров и те вопросы, которых нежелательно касаться в беседе. Практически всё это мы друг о друге запомнили. Для меня не было секретом, песни каких групп любит слушать Тео и что предпочитает есть на ужин. Также я знала, что когда-то он и сам мечтал о том, чтобы стать музыкантом. А ему были известны мой любимый цвет и названия книг, которые мне нравилось перечитывать, несмотря на то, что я знала весь их сюжет почти наизусть.

Вот и сейчас Тео безошибочно угадал, что приготовленный им глинтвейн будет в моём вкусе. Я не и заметила, как выпила половину кружки. Голова снова закружилась, но сейчас я хотя бы находилась не на лестнице, а потому могла не бояться, что упаду.

Но всё же Тео до сих пор во многом оставался для меня загадкой. Как будто существовала какая-то граница, дальше которой он меня не пропускал, а я не хотела быть слишком навязчивой и любопытной. Как бы то ни было, какая-то часть его жизни была непосредственно связана со мной, но в моём знании об этом оставались пробелы. Мне не было известно, с какой целью ему понадобилась наша фиктивная помолвка. Может быть, в этом была вина его отца, который оказался почти таким же авторитарным и равнодушным к чувствам других человеком, как и старший Воронич, объявивший себя моим опекуном. Но ведь теперь, когда мне исполнился двадцать один год, я больше не обязана подчиняться ему. Да и Тео уже не школьник или студент, а вполне взрослый и самостоятельный человек, живущий отдельно от родителей.

Дата моего вылета в Россию была назначена на завтрашний день. Я не оповестила о том, что собираюсь приехать, ни Регину, ни приёмных родителей. По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь встретил, но почему-то казалось, что, если я заранее сообщу кому-то о своём возвращении, то что-то пойдёт не так.

— Может быть, поговорим насчёт нашей помолвки? — решилась предложить я, сделав ещё один большой глоток начинающего остывать глинтвейна.

— Тебе так не терпится от меня избавиться, Ники? — отозвался Тео, и в его голосе мне послышалась обида.

— Разумеется, я не хочу от тебя избавляться! — фыркнула я. — Но так ты почувствуешь себя свободнее. И нам больше не придётся никого обманывать, — добавила я.

— Свободнее для чего? — уточнил он.

— Для чего-нибудь.

— Значит, ты считаешь, что ограничиваешь мою свободу?

— Н… нет, — пробормотала я. Разговор явно сворачивал не в ту сторону. Я опустила взгляд в свою кружку, будто надеялась увидеть там ответ на вопрос, как мне подобрать правильные слова.

— Посмотри на меня, Ники.

Я подняла глаза, и под его взглядом — непривычно нежным, задумчивым и немного растерянным — мне стало ещё сложнее пытаться собраться с мыслями.

— Ты никогда не думала, что мы могли бы и не обманывать других и не притворяться? — спросил он.

Прежде, чем я успела ответить, Тео протянул руку, мягко забрал у меня кружку и поставил её обратно на столик. Его пальцы легко коснулись моей щеки, пробежались по волосам, легли на шею. Я ещё собиралась что-то сказать, а он уже целовал меня — нежно, чувственно и неспешно. Сердце сбилось с ритма. Сейчас происходящее однозначно не являлось сном, а, возможно, и тогда им не было, и теперь мне чудилось что-то неуловимо знакомое в его прикосновениях.

— По-моему, ты уже засыпаешь, — шепнул Тео, поднимаясь с кровати и подхватывая поднос. — Поэтому вместо страшилок я решил ограничиться поцелуем перед сном. Доброй ночи, Ники.

Тео скрылся за дверью, в коридоре раздались удаляющиеся шаги, а я ещё некоторое время смотрела ему вслед, так и не сумев подобрать верных слов для того, чтобы назвать свои чувства. Что сейчас было? Означало ли это, что ему всего лишь вздумалось надо мной подшутить? А что насчёт тех поцелуев на лестнице? Наконец, оставив все эти размышления на более подходящее время, я завернулась в одеяло и провалилась в сон.

Наутро, когда я проснулась, в доме было тихо, и я вспомнила, что у миссис Лукас выходной день. Выходило, что попрощаться с ней у меня не получится. Как и с Тео, поскольку в своём телефоне я обнаружила сообщение, что он, к сожалению, не может вырваться с работы, чтобы проводить меня. Дин и Шейла сегодня тоже были заняты, им назначили собеседования. А, может быть, это было к лучшему, долгие проводы — лишние слёзы.

Судя по всему, я вполне успевала, а чемодан я потихоньку начала собирать ещё раньше, поэтому мне оставалось лишь сложить несколько необходимых вещей вроде расчёски и косметички. Я вызвала такси. Дорога в аэропорт заняла не слишком много времени, но, когда я оказалась на месте, выяснилось, что мой самолёт уже улетел.

— Но как же… — растерянно проговорила я, глядя на служащую аэропорта, которая мне об этом сообщила. — Я выехала вовремя. Даже заранее.

— Возможно, часы пошли неправильно, — сочувственно ответила она. — Мы можем переоформить билет. На завтра, устраивает?

— Да, — согласилась я. Другого выбора не было. Сверив часы в мобильном телефоне с электронными часами в аэропорту, я убедилась, что всё в порядке. Тогда как я могла опоздать? Всё это было очень странно.

Глава 17

Лондонский аэропорт — место, в котором встречаются и прощаются миллионы людей. Место, наполненное человеческими эмоциями, голосами, звуком шагов. Я чувствовала себя здесь не слишком уютно, поэтому, оформив билет на завтрашний рейс, сразу же отправилась на стоянку такси. Настроения не было, телефон молчал. Там, куда я должна была ехать, никто меня не ждал и не собирался встречать, но всё же, не улетев сегодня, я отсрочила своё возвращение и подтолкнула себя к тому, что мне делать совершенно не хотелось.

Обратную дорогу я почти не заметила — слишком была погружена в свои мысли, и даже пролетающие за окном пейзажи, столь привлекательные для меня когда-то, не занимали моего внимания. Оказавшись в пустом доме, я поднялась в свою комнату, поставила на пол чемодан, затем умылась. Когда я вышла в коридор, тишина казалась неестественной, пугающей, не нарушаемой никаким шумом, кроме моих шагов и участившегося биения сердца.

Остановившись перед спальней Тео, я на какое-то мгновение понадеялась, что она заперта, но, когда тронула ручку двери, та легко поддалась, впуская меня внутрь. Ещё на несколько секунд я застыла на пороге, борясь с желанием развернуться и выйти так же тихо, как и заглянула сюда. То, что я собиралась делать, противоречило тому, чему меня учили как нерушимому правилу, и сейчас я должна была его нарушить.

Войдя в комнату, я огляделась. Загромождена она была куда больше, чем соседняя комната, которую занимала я. Похоже, Тео умудрился не только перетащить сюда большую часть своих вещей из родительского дома, но и успеть обзавестись почти таким же количеством новых. Почти всю поверхность стен занимали висевшие на них плакаты. К кровати была прислонена гитара — Тео не оставлял свою мечту стать музыкантом.

Подойдя к кровати, я поправила угол небрежно наброшенного на неё покрывала и тут же переключилась на стоящую рядом тёмно-синюю тумбочку. Книги, некоторые потрёпанные и явно не раз перечитанные, диски, ворох дисконтных карточек из разных магазинов, рассыпавшийся по полу, стоило их слегка задеть. Опустившись на пол и собирая карточки, я заметила, что у меня дрожат руки. На миг позволила себе закрыть глаза, чуть-чуть успокоиться, затем ещё раз обежала взглядом комнату. Если бы ещё знать, что я ищу…

Решительно поднявшись, я вышла и вернулась в свою комнату. Открыла ящик, в котором лежали подарки от моих репетиторов по различным видам магии. Настало время воспользоваться одним из них. Спустившись на кухню, вытащила из набора аккуратно расставленной миссис Лукас посуды маленький нож с узким острым лезвием. Затем, недолго поколебавшись, вернулась в комнату Тео.

Поисковой амулет лежал на ладони, напоминая маленький невинный сувенир, который покупают в магазинчиках со всякой всячиной и подвешивают в домах, чтобы привлечь удачу. Вырезанные на нём символы мы изучали в университете на уроках по рунной магии. Я припомнила их значения: поиск, человек, истина. Именно это меня сейчас и интересовало. То, что символизировал собой последний символ.

Прижав лезвие ножа к кончику пальца, я надавила и дождалась, когда показалась кровь. Позволила нескольким каплям упасть на амулет, затем по детской привычке засунула палец в рот, чтобы слизнуть солёные капли с металлическим привкусом. Амулет почти сразу же мягко засветился ровным жёлтым светом.

Дальше оставалось лишь обойти комнату, держа перед собой амулет, и внимательно следить за ним. Я всё ещё надеялась, что ничего не произойдёт, но, когда моя рука оказалась над кроватью, амулет вспыхнул красным светом. Я задержала его там на несколько секунд, затем развернулась и к противоположной стене, где амулет снова стал жёлтым, но, стоило повернуться обратно, как он тут же опять загорелся красным.

Теперь сомнений почти не оставалось. Я положила амулет на тумбочку и наклонилась, приподнимая матрас. Когда там ничего не обнаружилось, я опустилась на колени и заглянула под кровать. Протянула руку, извлекая средних размеров картонную коробку. Прижала к ней амулет и сразу же убедилась в том, что красное свечение стало ярче.

Прижав к груди коробку, я вышла, плечом прикрыв дверь, и направилась в свою комнату. Амулет, выполнивший своё предназначение и отыскавший то, что оказалось связанным со мной, погас. К сожалению, использовать его повторно было нельзя.

Несколько минут спустя я продолжала сидеть на краю кровати, подогнув под себя ноги, и рассматривала разложенные передо мной предметы. Проволочное колечко, подаренное мне соседкой по комнате в том детском лагере, где я познакомилась с Тео. Браслет с рядом звенящих подвесок, который я носила в школе и считала потерянным. Одна из подвесок была выкрашена в цвета британского флага, что сейчас казалось особенно ироничным. Забытая мною в аудитории Университета Магии тетрадка с котёнком на обложке, частично исписанная моим старательным почерком первокурсницы.

Ещё там был пухлый конверт с фотографиями. По ним было несложно проследить все этапы моего взросления — от того самого летнего лагеря до поступления в университет и позже. Вот я с насупленным видом возвращаюсь из школы, через плечо перекинута ярко-бирюзовая сумка, непослушные каштановые волосы с большим трудом убраны в высокую причёску. На следующей фотографии я в белой майке, потёртых джинсах и оранжево-чёрных кедах стою недалеко от университета, беседуя с Инной Розенберг, как всегда безупречно выглядящей в приталенном чёрном платье, мы над чем-то смеёмся и понятия не имеем о том, что нас фотографируют. А с одной из фотографий на меня взглянул Дарий Княжевич — собранный и серьёзный, нахмуривший изогнутые брови, кажущийся таким знакомым, таким близким…

Я не знала, сколько времени просидела так, забыв и об обеде, и о времени. Пальцы коснулись колечка, которое сейчас налезло бы мне лишь на мизинец, скользнули по подвескам браслета и, вернувшись к снимкам, осторожно погладили лицо Дария на матовой фотобумаге. Память тут же услужливо напомнила мне о том, как я неловко прощалась с ним перед тем, как его отправили в инквизиторскую темницу, и тогда Княжевич сказал, что верит в меня. Это воспоминание словно согрело меня изнутри, точно заглянувший в комнату солнечный зайчик. Но мысли, крутившиеся в голове, оставались холодными и тяжёлыми, как камни.

Когда я услышала за спиной шаги Тео, то даже не обернулась. Я знала, что он увидел всё то, что ещё недавно находилось под его кроватью, и, несомненно, догадался о проведённом в его спальне обыске. Через несколько минут он сел на стул напротив меня и посмотрел так пристально, будто просил меня начать разговор.

— Что это значит? — спросила я, кивая на лежащие передо мной вещи. В глубине души мне всё ещё очень хотелось, чтобы Тео сказал, что это недоразумение, подобрал какое-то логичное и простое объяснение, которое доказало бы мою неправоту. Но он молчал. — Ты нанял кого-то следить за мной? С какой целью?

— Это не я, Ники, — проговорил Тео. — От меня требовалось только взять у тебя одну вещь. Это кольцо.

Он протянул руку, чтобы взять колечко, сплетённое из разноцветных нитей проволоки. В его руках оно казалось совсем маленьким. На какой-то миг мне захотелось вернуться в то время, когда я носила его.

— Дальнейшим занимался мой отец. Я был слишком мал тогда, чтобы кого-то нанимать. Это была полностью его инициатива.

— Для чего ему это было нужно?

— Хотел выяснить, подходишь ли ты мне.

— И как, выяснил? — стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнесла я. — Прости, но я сомневаюсь, что это единственная причина. Слишком уж много всяких совпадений.

— О чём ты? — насторожившись, спросил Тео.

— Например, о моём сегодняшнем опоздании на самолёт. Мои часы шли правильно, но время… как будто ввело меня в заблуждение. Думаю, тебе вполне по силам устроить такое, и ты, кажется, ничуть не удивился тому, что я сейчас здесь, а не улетела.

— Ты меня подозреваешь? — осведомился он.

— Да, — твёрдо ответила я. — Подозреваю. И не только в этом.

— В чём же ещё? Расскажи. Очень любопытно, — хмыкнул он, вытягивая длинные ноги в синих джинсах и подавшись вперёд, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Я доверяла тебе, — выдохнула я, заставив себя отвернуться от этого внимательного взгляда. — И в детстве, и потом, с первого же разговора. Но больше не могу.

— И поэтому ты решила обыскать мою спальню?

— Как видишь, не зря, — махнув рукой на вещи и фотографии, ответила я.

— Так в чём ещё ты меня обвиняешь, Ники? Кроме своего опоздания на самолёт. Что, по-твоему, я с тобой сделал?

В его интонации прозвучал сарказм, и я вздрогнула так, словно меня ударили. Воспоминание о той ночи, когда мы столкнулись на лестнице, снова промелькнуло перед глазами, всё меньше походя на просто реалистичный сон. Казалось, на этот раз мне даже удалось припомнить, как я собиралась подобрать со ступенек свой халат.

— Между нами что-нибудь было? — спросила я.

— Смотря, что ты под этим подразумеваешь, — отозвался Тео.

— Несколько дней назад, ночью, поднимаясь по лестнице, я столкнулась с тобой, — произнесла я, сжав в ладонях край лежащего на кровати пледа. — Ты это помнишь? Это было?

— Тебе так важно это знать, Ники? — вкрадчиво поинтересовался он. — Почему? Перед кем ты собираешься оправдываться?

— Я всегда предпочитаю знать правду, — ответила я, вспоминая руну истины на амулете.

— Даже если правда тебе не понравится? — уточнил он.

— В любом случае.

— Ты снилась мне, Ники, — вдруг проговорил Тео. — Задолго до нашей первой встречи в детском лагере. Когда я тебя увидел, то сразу узнал в тебе девочку из моих снов.

— Не могу признаться в том же, — пытаясь скрыть своё удивление, отозвалась я. — Ты мне не снился. В детстве уж точно.

— Тогда почему бы тебе не продолжать считать ту ночь всего лишь сном? Так будет проще. И тебе, и мне.

— Не будет! — выпалила я, вскакивая с места и роняя несколько фотографий, пёстрым веером рассыпавшихся по полу. — Потому что мне надоело быть не в курсе того, что касается меня! Потому что мне не нравится, что ты знал о нашей помолвке с детства, а я нет, и за мной следили по поручению твоего отца, и…

Поднявшись со стула, Тео попытался взять меня за руки, но я оттолкнула его и прислонилась к стене.

— Если ты не собираешься рассказывать мне правду, лучше уйди, — проговорила я. — Но имей в виду, что тогда я больше сюда не вернусь. Ни в ближайшее время, ни в будущем.

Моя рука потянулась к кольцу, но Тео удержал меня, не позволив стянуть его с пальца.

Глава 18

Такси плавно огибало здания и вот-вот должно было выехать на ведущую в аэропорт дорогу. Я смотрела в окно, мысленно прощаясь с Лондоном, с дождливым, туманным, но необыкновенно красивым городом, к которому успела привыкнуть за прожитое в нём время. Вспомнился тот день, когда я прилетела сюда зимой, чувствуя себя совершенно несчастной после неудавшегося разговора с Дарием и допроса в МН, который организовал Фогль по поводу анонимных писем и того вечера, когда был убит декан Университета Магии. Тогда меня встретил Тео. Именно он позже помог мне, подарив надежду на то, что дальнейшая жизнь может оказаться интересной и наполненной разнообразными событиями, далеко не все из которых неприятные.

Я подумала о том, что миссис Лукас, должно быть, уже передала Тео моё письмо. Когда я, переночевав у Шейлы, утром забежала в дом, чтобы попрощаться, она сразу поняла, что между нами что-то произошло, но с присущей ей тактичностью не стала задавать никаких вопросов. За это я была ей благодарна, и прощаться с ней мне, в самом деле, оказалось нелегко. Она не спросила, когда я вернусь, а я ничего об этом не сказала. Мне нужно было о многом подумать, и для этого необходимо было оказаться в другой обстановке, подальше от связанных с этим городом воспоминаний.

Я наполовину опустила окно, впуская в салон машины пахнущий мокрым асфальтом воздух, когда руку внезапно пронзила резкая боль. Поморщившись, я опустила взгляд на покрасневшую, словно от ожога, ладонь. Таксист покосился на меня. Я потянулась за телефоном, но не стала набирать номер. Это была не моя боль, она принадлежала Тео, который будто пытался напомнить мне и себе о том, что между нами всё ещё существует связь, что я до сих пор не сняла с пальца надетое на помолвке кольцо.

Вчера после моей неудачной попытки улететь в Россию я вернулась в дом и буквально заставила себя обыскать комнату Тео. Мне не было известно, что именно я там искала, но результат поисков заставил моё доверие к фиктивному жениху значительно пошатнуться. Потому что под кроватью в его комнате обнаружились вещи, имеющие ко мне непосредственное отношение, а также фотографии, кем-то незаметно сделанные и предоставляющие почти полную картину моей жизни до отъезда в Англию — школа, университет, люди, с которыми я общалась.

Поначалу Тео не пожелал ничего мне рассказывать. Не помогло даже упоминание о той ночи, когда мы столкнулись на лестнице. Он избегал ответов на мои вопросы, а мне всё больше казалось, что человек, с которым я разговариваю, мне незнаком. Что это не с ним я прожила некоторое время под одной крышей. Что это не он стал моим лучшим другом, которому я когда-то так твёрдо и опрометчиво доверяла. На смену прежним чувствам пришли смятение, растерянность и опустошённость. Мне всё ещё хотелось поверить в то, что он не имеет никакого отношения к слежке за мной и пропаже моих вещей, но найденные мною доказательства были слишком очевидными, чтобы от них отвернуться.

Лишь когда я заявила, что больше не вернусь, и собиралась снять кольцо, Тео остановил меня и принялся рассказывать о том, что мне хотелось от него узнать. Отвернувшись от окна и прижав к губам ладонь, боль в которой всё ещё отзывалась далёким отголоском пережитого им ощущения, я вспоминала и будто снова слышала вчерашние слова Тео. Мне хотелось узнать правду, но в тот момент, когда он всё же решился мне её рассказать, я искренне засомневалась в том, что готова всё это услышать. Было бы гораздо проще, если бы я улетела в тот день и не нашла ничего под его кроватью. Но он сам помешал мне уехать, и для нас обоих настало время для серьёзного разговора.

— Когда я был в детском лагере, мои родители, как ты знаешь, были заняты своим разводом, и им было не до меня, — проговорил Тео, отпустив мою руку, когда понял, что я больше не буду пытаться снять кольцо. — Воронич воспользовался этим, чтобы самостоятельно принять решение о нашей помолвке в будущем. Должно быть, у него были какие-то связанные с этим планы, в которые он предпочёл никого не посвящать.

Я в ответ на это лишь промолчала, полностью осознавая его правоту. Александр Владимирович оказался моим родственником и пожелал стать опекуном, но мне сложно было видеть в нём близкого человека, учитывая то, с какой самонадеянностью он распоряжался судьбами окружающих его людей. Будучи главой семейного клана, он предпочитал самолично решать, как должны поступать другие, и мне не хотелось примириться с этим так же, как приняли его власть остальные члены семьи.

— Сначала отец был против, — продолжал Тео. — Но Воронич рассказал ему, кем был твой отец. И добавил, что это может быть интересно.

Я горько усмехнулась. «Может быть интересно». Как это было похоже на моего двоюродного дедушку! Рассматривать меня исключительно как экзотическую зверушку и предлагать другим понаблюдать, что из неё получится в будущем. Удивительно, что он не начал выставлять меня напоказ за деньги. Должно быть, немалая очередь бы выстроилась, чтобы посмотреть на дочь инквизитора и сбежавшей от родственников и договорной помолвки ведьмы. И самые высокопоставленные маги были бы в первых рядах.

— Тогда мой отец и решил нанять человека, который следил бы за тобой, делал фотографии и докладывал ему о том, как проявляются в тебе магия и антимагия.

— Какое разочарование его ожидало, — фыркнула я. — Потому что никакой антимагии у меня так и не обнаружилось. Но для чего ему были нужны мои вещи?

— В первую очередь они были нужны не ему, а мне, — смутившись, ответил Тео. — Отец возлагал на меня немало надежд, но с детства у меня было мало шансов оправдать их. Я постоянно болел, маги-целители разводили руками, да и традиционная медицина не могла предложить ничего по-настоящему эффективного. Уже начинали подозревать проклятие, но осуществлённое так хитро, что никто не мог определить и снять его. Возможно, отправляя меня в Россию, отец надеялся, что тамошние маги смогут помочь мне, если этого не сумели сделать британские.

— И что дальше? — спросила я. Об этом Тео мне ни разу не рассказывал. Я вспомнила, что в детстве он довольно быстро уставал, но воспитатели в лагере объясняли это плохой переносимостью смены климата.

— Мне, в самом деле, стало легче, но помогли в этом не маги, а ты, Ники, — произнёс он. — Когда ты была рядом, я чувствовал себя гораздо лучше. Ты как будто давала мне силы. Когда я рассказал об этом отцу, он сначала не поверил мне. Но затем, уже после того, как Воронич решил, что мы должны пожениться в будущем, отец попросил меня перед отъездом взять с собой какой-нибудь твой предмет.

Он снова взял детское проволочное колечко и нежно, как-то неуверенно улыбнулся.

— А остальные вещи у меня попросту украли? — спросила я. — Так же незаконно, как и сделали фотографии? Почему?

— С этой же целью, — отозвался Тео. — Чтобы поддерживать связь между нами. И чтобы в конечном итоге вылечить меня.

— Так всё это тебе помогло? — всё ещё не зная, как реагировать на его слова, поинтересовалась я.

— Как видишь. Правда, не окончательно. Но с тех пор, как состоялась наша помолвка, я чувствую себя практически совершенно здоровым.

— Фиктивная помолвка, — напомнила я.

— Я хотел превратить её в настоящую. Видимо, плохо старался, — с заметной горечью добавил он. — Ты простишь меня за тот случай, Ники?

Я ничего не ответила, и, сделав шаг ко мне, Тео прикоснулся ладонями к моим вискам осторожно и мягко, будто боялся, что я снова его оттолкну.

— Закрой глаза.

Я зажмурилась. Поначалу ничего не происходило, но уже через несколько секунд я будто снова увидела себя в ту ночь на лестнице. Почувствовала, что едва не упала, столкнувшись с ним. Услышала голос Тео, который поздравлял меня. Он поцеловал меня, привлекая к себе, а затем прижал спиной к стене.

Странное это было ощущение — словно я пересматривала сон, яркий, реалистичный, заставляющий чувствовать всё так, как будто это происходило прямо сейчас, в эту минуту. В ушах звучал горячий шёпот Тео, губы ощущали его поцелуи, а кожу обжигали прикосновения его рук. В какой-то момент я попыталась отстраниться, но он легко подхватил меня на руки, не переставая целовать.

Несколькими минутами позже мы оказались в моей комнате. Там мы, неловко переступая между мебелью, достигли моей кровати. Тео целовал меня, гладил по волосам, всё крепче прижимал к себе, и я больше не делала попыток остановить происходящее. Халат остался где-то на ступеньках лестницы, и на мне была надета лишь коротенькая пижама, практически не препятствующая его ищущим прикосновениям. Я сама стащила с него майку и гладила его тело, чувствуя под пальцами горячую кожу, пока его тёплые губы снова и снова находили мои, целовали то медленно и нежно, то нетерпеливо и жадно.

А затем я сказала одно слово, и всё прекратилось.

— Прости, — выдохнула я, открывая глаза и встречаясь взглядом с непривычно серьёзными глазами Тео, который медленно опустил руки. — Прости, прости… Я не думала, что…

— Не смотри на меня так, — отворачиваясь, произнёс он. — Это я тебя обманул. Ты всего лишь назвала меня чужим именем.

Я до боли закусила губу, чувствуя себя не в силах подобрать правильные слова, которые он хотел бы от меня услышать. Подумать только — я так долго была уверена в том, что никогда не смогу влюбиться, что стала глухой и к своим, и к чужим чувствам. Тео столько времени был рядом, а я даже не догадывалась о том, что его отношение ко мне перестало быть просто дружеским расположением и превратилось во что-то другое.

Воспоминания, крутившиеся в голове, постепенно складывались, как кусочки головоломки, составляя целую картину. Его радость, когда я вернулась с юбилея Воронича, не задержавшись в России. Тревога Тео за меня и его искреннее желание помочь мне справиться с тягостным состоянием после моего возвращения, хотя я так и не рассказала о его причинах. Попытки стать ближе, которые я приписывала его дружескому участию. Его желание помочь мне освоиться в магическом мире и научиться как можно большему у найденных Тео преподавателей. Растущая между нами связь, как и у других помолвленных магов, и нежелание Тео расторгать нашу помолвку. Его слова о том, что мы могли бы больше не притворяться, что всё может быть по-настоящему.

Но в ту ночь, когда мы с Тео могли стать ближе, я назвала его именем Дария.

Глава 19

Я почти забыла, что всё ещё побаиваюсь полётов на самолёте. Отказавшись от идеи выпить чего-нибудь алкогольного и набив полный рот лимонно-мятных леденцов, я открыла книгу Джоджо Мойес и попыталась представить, что нахожусь вовсе не на большой высоте, а на твёрдой земле. Чуть позже я сделала попытку заснуть, но у меня так и не получилось.

В самолёте я думала о Тео, о нашем последнем разговоре, после которого я просто ушла из дома и, погуляв по городу, отправилась ночевать к Шейле. Сказала ей, что хочу провести с ней время перед своим отъездом из Лондона. Возможно, она догадалась о чём-то, но, как и миссис Лукас на следующее утро, не стала задавать никаких вопросов. Может быть, подруга решила, что я поссорилась с женихом из-за своего решения уехать. К счастью, разговоров о нашей свадьбе она больше не заводила.

Могла ли я сердиться на Тео из-за того, что его отец решил организовать за мной слежку? И мистер Тревельян, и Воронич распорядились нашими жизнями по собственному усмотрению, устроив сначала договор, а затем и непосредственно помолвку. В магическом мире существовала иерархия, чем-то напоминающая традиционный восточный уклад. Старшие члены семьи так же, как это делал Александр Владимирович, считали себя вправе решать, как сложатся судьбы детей и внуков, с кем они должны связывать свои жизни, чем заниматься в будущем. Мне это казалось непонятным и даже диким, но я выросла не в окружении всех этих правил и порядков, принятых в магическом сообществе.

Как оказалось, моё появление в жизни Тео помогло ему справиться с болезнью, излечить которую не могли ни маги-целители, ни обычная медицина. Было ли это проклятием? Наверняка у его отца немало врагов. В магическом мире за слащавыми улыбками окружающих нередко прячутся неприглядные гримасы ненависти. Я уже успела это понять и не имела ни малейшего желания становиться одной из тех ведьм, что готовы на всё в погоне за властью и первенством в области магии и не только.

Я почувствовала, как в горле появился колючий ком, стоило мне подумать о тех нескольких днях, прошедших с моего дня рождения. Тогда Тео в разговоре предложил мне работать с ним, а затем, ночью, случилось то, что какое-то время казалось мне просто сном, но, как выяснилось, было правдой. Теперь я помнила все подробности той ночи.

Несмотря на то, что я назвала Тео именем другого человека, он продолжал относиться ко мне с той же теплотой и вниманием. Отвёз меня в Сомерсет, где слушал мои страшные истории, и мы провели ночь в одной кровати, помог организовать праздник в ресторане в честь окончания мною университета, после чего сварил глинтвейн и принёс его в мою комнату. А затем поцеловал меня перед сном.

Нельзя было не признать того факта, что за проведённое вместе время я успела по-настоящему привязаться к Тео. В нём я снова обрела лучшего друга моего детства, которого считала потерянным навсегда. Постепенно мы становились всё ближе друг к другу и, возможно, могли бы зайти в наших отношениях дальше, как ему бы хотелось.

А мне самой? Необходимо было заставить себя посмотреть правде в глаза, и я позволила себе снова окунуться в воспоминания о той ночи. Несмотря на возникший у меня порыв остановить Тео, когда он целовал меня на лестнице, я всё же не сделала этого. Мне нравились его поцелуи. Я хотела их и не возражала, когда он попытался зайти дальше.

Выдохнув, я покрутила на пальце кольцо, пытаясь осознать, какие из испытываемых мною в настоящий момент эмоций по-настоящему мои, а какие являются отзвуком чувств Тео, отделить их друг от друга и попытаться проанализировать. Могло ли то, что он испытывал ко мне, заставить и меня захотеть перевести наши отношения на другой уровень, перестать быть просто друзьями, больше не обманывать тех, кто считал, что однажды мы обязательно поженимся? Или ко мне просто слишком давно не прикасались со страстью и нежностью, не целовали, не заставляли почувствовать себя желанной?

Размышляя об этом, я почти не замечала окружающей обстановки, и лишь внезапный резкий толчок, будто я вдруг оказалась не в самолёте, а на каком-то гигантском аттракционе, заставил меня вздрогнуть и начать оглядываться по сторонам.

— Вам нехорошо? — по-русски спросил меня сидящий в соседнем кресле мужчина, отложив в сторону свёрнутую газету.

— Что-то случилось? — вопросом на вопрос ответила я, судорожно цепляясь за подлокотник.

— Надеюсь, что нет, — отозвался он. — В полётах такое бывает. Видите, уже объявляют, что всё нормально?

Прислушавшись, я услышала спокойный голос стюардессы и, стараясь заставить себя поверить её словам, потянулась к коробочке с леденцами. Заметив, что книга выпала у меня из рук, я наклонилась, чтобы подобрать её, но сосед успел сделать это раньше. Передавая мне книгу, он тепло улыбнулся, и на какое-то мгновение эта улыбка совершенно преобразила грубоватые черты его обветренного лица и смягчила выражение внимательных тёмных глаз.

— По правде говоря, когда-то я тоже боялся летать, — невозмутимо заметил мужчина.

— Это так заметно? — слегка смутившись, поинтересовалась я.

— Иногда это проходит, но порой остаётся на всю жизнь или даже усугубляется со временем.

— Не очень-то утешительно звучит.

— Всегда лучше надеяться на лучшее, — заключил мой неожиданный собеседник, и я запоздало предложила ему леденцы, которые, хоть и не являлись панацеей от плохого самочувствия и сковывающего мышцы страха, но всё же неплохо скрашивали дорогу. Он вытащил один и развернул упаковку. — Кстати, меня зовут Дмитрий.

— Вероника.

— Возвращаетесь домой? — полюбопытствовал он.

— Вроде того, — проговорила я, стараясь не думать о том, что в России меня никто не встречает. Впрочем, я сама не стала никому сообщать о том, что прилетаю и попросила Тео этого не делать. — А вы?

— Можно и так сказать, — так же уклончиво, как и я, ответил он.

В это время рядом с нами появилась официантка с подносом. Потянувшись за стаканом воды, сосед протянул руку, и под поползшим вверх рукавом клетчатой рубашки промелькнул деревянный браслет с висящей на нём подвеской. Увидев его, я поняла, что мой случайный собеседник оказался магом, а эта вещица была его амулетом.

Не заметив направление моего взгляда, Дмитрий спросил, не передать ли мне тоже чего-нибудь, и я отказалась. Должно быть, от него тоже не осталась секретом моя принадлежность к магическому миру, но он ничего об этом не сказал. Я подумала, что он, пожалуй, мог быть знаком с моими родственниками или слышать о них.

Дальнейшая часть перелёта прошла куда более спокойно, чем его начало. Дмитрий всеми силами старался отвлечь меня от моего страха, умудряясь говорить обо всём и ни о чём одновременно. Отвечая ему, я отложила свои невесёлые размышления и тревоги о будущем, позволив себе переключиться на ни к чему не обязывающую беседу с интересным и приятным человеком.

Мы распрощались в аэропорту, когда я решительно отказалась от предложения Дмитрия ехать в город вместе и соврала ему, что меня должны встретить. Мне не хотелось отвечать на его вопросы, которые могли бы возникнуть. К тому же, я ещё не знала, куда я отправлюсь дальше, и лишь тогда, когда уже находилась в такси, назвала адрес приёмных родителей.

В машине я едва не заснула, да и время было уже достаточно позднее. На город бархатным покрывалом опускалась ночь, не давая мне как следует его рассмотреть. Вспомнить. Поприветствовать. За окном автомобиля проносились лишь вечерние огни, превращающие город в расцвеченную красками чуть смазанную картину.

Оказавшись в подъезде, я вытащила из кармана сумки ключи и, несколько мгновений поколебавшись, открыла дверь сама. Квартира встретила меня тишиной, и я сразу же убедилась, что в ней никого не было. Возможно, мои приёмные родители решили устроить себе ранний отпуск и куда-нибудь уехали. А, может быть, они наконец-то приобрели дачный дом и участок, как давно мечтали. Отложив звонок им на утро, я проследовала в свою комнату и со смесью облегчения и ностальгии убедилась в том, что в ней всё осталось практически таким же, как было, когда я здесь обитала.

Эта квартира не была достаточно надёжным убежищем, о чём однажды напомнил мне Мартин, заявившись сюда, чтобы припугнуть меня и заставить отдать ему ключ. Но сегодня никто не знал о моём возвращении, и это давало надежду на то, что Шталь не нанесёт мне неожиданный визит. Тем не менее, я всё же позаботилась о магической защите квартиры, воспользовавшись теми же охранными заклинаниями, которые когда-то применил Дарий. Теперь они уже не были для меня каким-то тайным знанием, да и запрета на их использование для меня уже не существовало. После этого мне стало спокойнее, и, придя к выводу, что есть мне не хочется, я вытащила из сумки самые необходимые вещи и приготовила для себя тёплую ванну, после которой дочитала книгу из самолёта и заснула в своей старой кровати.

Просыпаться в своей прежней комнате под доносящиеся сквозь стекло звуки города было странно. Можно было даже представить себе, будто не было ни обучения в Университете Магии, ни жизни в Лондоне, и я всё ещё школьница, которая с нетерпением ждёт каникул. А, когда раздался громкий звонок в дверь, я почти поверила в то, что так оно и есть, и сейчас я увижу свою соседку Элку.

Подойдя к двери и недоверчиво взглянув в глазок, я убедилась, что там, в самом деле, стоит моя бывшая приятельница. Вот только выглядела она уже не прежней рыжей беззаботной девчонкой, какой я её помнила. Она стала привлекательной молодой женщиной, и её волосы потемнели явно не без участия краски. Но присущее ей любопытство осталось совершенно таким же, в чём я убедилась сразу же после того, как открыла дверь. Несколько секунд она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, будто на какую-то диковинку, а затем переступила порог и заключила меня в крепкие объятия, обдавая запахом цветочных духов и почему-то яблочного повидла.

Через некоторое время я уже знала об Элке всё. Она рассказала мне о своём скоропалительном браке, про который я уже слышала раньше, о столь же торопливом разводе и маленькой дочке, которую она назвала Василисой. Продуктов в квартире почти не оказалось, и мы решили заказать пиццу и проболтали несколько часов, воспользовавшись тем, что у соседки выдался свободный день, пока ребёнок был у родителей бывшего мужа.

О себе я сообщила совсем мало — что заканчивала обучение в Лондоне и сейчас нахожусь на распутье, поскольку специализация у меня есть, а работы пока нет. Элка слегка надулась на меня за то, что я не рассказала ей о том, что я ведьма, ещё в школьные годы, но, к счастью, она не умела долго обижаться, поэтому вскоре мы снова продолжили оживлённую беседу. Соседку горячо интересовала закулисная жизнь магического мира, поэтому я поведала несколько историй о магах, которые слышала, а затем рассказала парочку смешных случаев из моей жизни в Англии.

Глава 20

Дарий Княжевич

Абрикос нервничал. Он уже больше получаса нарезал круги по немалых габаритов квартире, высоко задрав рыжий хвост и периодически издавая громкие звуки, напоминающие индейские боевые кличи. Всё это сопровождалось столь громким топотом, что казалось, будто по помещению носятся по меньшей мере стадо антилоп, а вовсе не один кот.

— Что тебе ещё надо, ненасытное животное? — добродушно проворчал на него Дарий. Отвлекаться на кота было некогда — предстоял трудный день. На сегодня он запланировал столько дел, что оторвать его от них могло лишь какое-то экстренное происшествие.

Кот бросил на него взгляд и, топая ещё громче, умчался в сторону спальни. На какое-то мгновение Княжевич ему даже позавидовал. Абрикосу-то совершенно ничего не мешало прямо сейчас завалиться в кровать или свернуться клубком в кресле, чтобы безмятежно продремать там весь день и видеть кошачьи сны.

Выходя из квартиры и на ходу застёгивая пиджак, Дарий увидел Лиану, которая вытаскивала из почтового ящика разноцветный ворох рекламных газет и листовок. За последнее время он не раз встречал новую соседку, но так и не знал, чем она занимается. Почему-то она до сих пор продолжала казаться ему магическим существом, хотя сама молодая женщина продолжала это отрицать. Впрочем, ничего, что напоминало бы амулет ведьмы, он у неё не видел. Возможно, причиной этого подозрения являлась её внешность — довольно яркая, запоминающаяся, но с оттенком чего-то тёмного, загадочного, рокового.

— Кажется, это для вас, — произнесла Лиана, когда он поздоровался с ней, проходя мимо. — Случайно попало в мой ящик. Похоже на приглашение.

— Спасибо, — пробормотал Княжевич, взяв конверт, который протягивала ему соседка.

Это, в самом деле, оказалось приглашение — то самое, которое обещала прислать ему Регина Воронич. Её дед назначил дату приёма в честь окончания любимой внучкой университета, и она всё же не отказалась от мысли пригласить на него Дария Княжевича. Едва ли старший Воронич будет рад его увидеть, да и к любителям подобных мероприятий он себя не относил, но не хотелось обижать девушку своим отказом.

При мысли о Регине Дарий ощущал необычную смесь из тёплой симпатии и щемящего чувства вины. Несмотря на то, что она выросла в семье, члены которой привыкли свысока посматривать на менее высокопоставленных магов, чем они сами, её этот снобизм практически не коснулся. В девушке совершенно отсутствовала столь неприятная ему в людях надменность, и это, пожалуй, объяснялось не только её молодостью, но и характером.

Как многие другие ведьмы её круга, Регина Воронич много лет была помолвлена с молодым магом немногим её старше. Возможно, сейчас они уже были бы женаты, не появись на их пути Карл Розенберг с его неуёмной жаждой власти. Княжевич остановил его, но для Артура это оказалось слишком поздно. Он почти не знал эту девушку до гибели жениха, но не мог не замечать, что после случившегося она словно превратилась в бледную тень самой себя в прошлом. Общаясь с Региной сначала по делам расследования этого дела, а затем и просто так, без подобного повода, Дарий испытывал желание заботиться о ней, оберегать, не позволить тому, что произошло, окончательно разрушить её мир и помешать снова быть счастливой и радостной.

— Хорошие новости? — поинтересовалась Лиана, кивнув на открытку, которую он вытащил из конверта, чтобы прочитать.

— Приглашение на праздник, — ответил он, убирая открытку и вытаскивая из кармана ключи из машины.

— Праздник — это всегда особенное событие, — с проскользнувшей на губах улыбкой произнесла соседка. — Надеюсь, для вас он окажется по-настоящему запоминающимся. Удачного дня!

Попрощавшись с ней, Княжевич быстро вышел из подъезда. Звонок мобильного телефона раздался сразу же, стоило ему сесть в машину и завести мотор. Чертыхнувшись, он, не глядя на экран, ответил и поморщился, услышав голос, который сложно было перепутать с чьим-то другим.

Мартин Шталь. Оживший ночной кошмар. Человек, предпочитающий жить по собственным правилам и способный на всё ради достижения собственных целей. Маг, для которого собственные способности и та энергия, что заключена в магии, — в первую очередь поле для экспериментов. Игра, которую он ведёт, начиная с того времени, когда они оба оказались в инквизиторском приюте для детей-магов.

— Ты подумал над моим предложением? — не здороваясь, сразу же перешёл к интересующему его вопросу Мартин. — Мне надоело ждать. Уже несколько дней прошло.

— У тебя уже есть данные о том, где нужно искать? — отозвался Дарий. — Хотя бы примерно. Если уж ты считаешь себя профессионалом в поиске артефактов…

— Сначала ответь, согласен ты или нет, — хмыкнул собеседник, и за звуком его голоса раздался городской шум. — Я не намерен делиться с тобой информацией, если ты собираешься отказаться. Сам понимаешь, это не в моих интересах.

— Да, — ответил Княжевич. Возможно, позже он об этом пожалеет, но ответ прозвучал твёрдо, будто давно принятое решение, не вызывающее никаких сомнений. — Но нам нужно…

— …собрать команду, — тут же продолжил его фразу Шталь. — Мне надо идти, и это не телефонный разговор. Обсудим при встрече.

Отключившись от разговора, Дарий ещё несколько секунд не трогался с места, глядя в одну точку. Когда-то он дал себе слово больше никогда не иметь никаких общих дел с этим человеком и теперь собирался нарушить обещание. Помогать Мартину — почти то же самое, что пойти на сделку с демоном, но, лишь согласившись на эту авантюру, он сможет рассчитывать на то, что опасный артефакт будет уничтожен.

Чуть позже, уже на работе, Княжевич всё же на некоторое время отвлёкся от насущных дел, чтобы поискать информацию о подобных магических предметах. Выяснилось, что создать артефакт, дающий своему владельцу власть над временем, хотели многие маги, но их попытки не увенчались успехом. Ничего удивительного в этом не было — мечта о бессмертии, о возможности управления силой времени, о том, чтобы изменить прошлое, была свойственна почти каждому человеку, но большинству не под силу её воплотить. Даже те маги, которые обучались магии пространства и времени, обладали ограниченными возможностями. Вещь, о которой говорил Мартин, несомненно, была желанной для всех тех, кто стремился к усилению власти и расширению границ магии, а цена, которую они могли за неё заплатить, оказалась бы крайне высока.

Допустить такое развитие событий было нельзя. Иначе у МН появится ещё больше работы. Если, конечно, тот, у кого в руках окажется артефакт, не захочет перекроить мир таким образом, что Магический Надзор и вовсе никогда не будет существовать.

Рабочий день казался почти бесконечным, а день, тем временем, неотвратимо клонился к вечеру. За окном темнело, а в коридорах здания постепенно становилось всё тише. Ушли почти все сотрудники, кроме тех, что находились на ночном дежурстве.

В то время, когда Дарий подумал, что и ему, пожалуй, пора бы отправиться домой, где его уже заждался Абрикос, до него донеслись взбудораженные голоса, а в следующую минуту в его кабинете оказался один из тех магов, которым выпало дежурить этой ночью.

— Убийство целой семьи! — выпалил он, не дожидаясь вопроса о том, что произошло. — Недалеко от города, в дачном посёлке. Надо ехать, но кто-то должен остаться и здесь, а сегодня нас меньше, чем обычно.

— Ты уверен, что преступление совершено с применением магии? — задал дежурный вопрос Княжевич и, когда тот кивнул, поднялся с места. На собственную усталость не было времени. — Я тоже поеду.

Дорога до дачного посёлка заняла около сорока минут. В такое время пробок уже почти не было, и две следующие друг за другом машины достигли нужного места почти одновременно. Выбравшись из автомобиля, Дарий бросился к дому, возле которого уже находилась машина скорой помощи. Невдалеке завывала пожарная сирена.

В эти минуты у Княжевича возникло ощущение дежа вю. Вечер и здание, объятое яростным пламенем. Он будто снова очутился на том заброшенном складе, где схлестнулся с Розенбергом, устроившим точно такой же пожар.

Судя по звуку, пожарная машина находилась уже недалеко, но этот огонь был вызван магией, и его следовало остановить, пока он не перекинулся на соседние дома. Из некоторых из них уже вышли люди, с жадным любопытством разглядывающие горящий дом, находящихся в котором людей уже нельзя было спасти. На машины МН они посматривали косо и старались держаться подальше.

Чтобы сплести заклинание, останавливающее магический огонь, требовалось подойти к его очагу как можно ближе. Стоило Дарию сделать несколько шагов к дому, как воспоминания о случившемся на складе снова настигли его. Казалось, языки пламени, извиваясь, складывались в страшные насмешливые гримасы, усмехающиеся ему в лицо и напоминающие, что в том пожаре он не сумел спасти Артура, а сейчас не успел помочь находившейся в этом доме семье.

Постаравшись отогнать от себя эти мысли и сосредоточившись исключительно на предстоящем ему деле, Княжевич, прикрыв глаза, зашептал нужные слова. Этим же занялись и его сотрудники, расположившиеся так, чтобы все они оказались вокруг дома, словно взяв его в кольцо. Огонь не желал гаснуть, ожесточённо рычал и плевался острыми искрами, оставлявшими на рукавах пиджака подпалины и дыры, а на руках небольшие, но болезненные ожоги.

Когда пожарная машина подъехала, заклинание уже подействовало, и риска, что огонь охватит и ближайшие дома, не осталось. Тяжело дыша, Княжевич отошёл от дома, проводя ладонью по перемазанному копотью лицу. На него постепенно наваливалась вернувшаяся дневная усталость, да и заклинание вытянуло немало сил. Хорошо, что он оказался здесь не один. Но потушить огонь было недостаточно, предстояло ещё и расследование.

— У меня новость, — проговорил подошедший к нему сотрудник. — Похоже, не вся семья из этого дома погибла. Одна девушка выжила, но она…

«Ведьма», — подумал Дарий, посмотрев в ту сторону, куда указывал ему парень, и столкнувшись с таким же растерянным, как и у него самого, взглядом. Увидеть её здесь он ожидал меньше всего. Вероника Солнцева в это время должна была находиться в Лондоне, а вместо этого она стояла в нескольких метрах от него, с испуганным видом глядя на дом, вокруг которого суетились пожарные.

Сердце пропустило удар. Сложив имеющиеся факты, Княжевич пришёл к выводу, что погибшие при пожаре люди были её приёмными родителями. Должны быть, они, как и многие другие жители города, проводили майские выходные на даче, а Вероника приехала сюда, чтобы навестить их.

Глава 21

Говорят, что загадывая желания, нужно быть осторожнее, потому что они могут исполниться. Я очень хотела встретить Дария снова, гадала, как это произойдёт, подбирала слова, которые мне хотелось ему сказать. Но даже в самом страшном сне я не могла предугадать, что наша встреча случится при таких обстоятельствах.

Почти весь день я провела в квартире. Сначала беседовала с Элкой, вспоминала детские и школьные годы, слушала её рассказы о дочке. Мне стало стыдно, что я не привезла ей ничего в подарок из Лондона, и, когда приятельница попросила меня показать свою магию, я решила создать что-нибудь специально для неё. Вспомнилось, что соседка любит украшения, поэтому, сосредоточившись на этой цели, я попыталась сделать какую-то вещь, которая ей понравится. В результате получился браслет, составленный из нескольких полос металла разных цветов, которые были соединены между собой тончайшей, но весьма прочной цепочкой.

— Красиво! — восторженно воскликнула Элка, получив свой подарок. — А ты сколько угодно таких вещей можешь сделать? Или целый комплект, например?

— Нет, конечно, — покачав головой, отозвалась я. Попыталась подобрать подходящие слова для того, чтобы охарактеризовать принципы магии созидания и контроля над ней со стороны МН и Инквизиции, но решила ограничиться общими фразами, чтобы не вдаваться в лишние подробности. — К тому же, моей силы элементарно не хватит на то, что создать несколько предметов сразу, — добавила я, пожимая плечами.

Большого упадка сил не было, учитывая, что не так уж часто я прибегала к магии, но всё же я не могла не почувствовать, что в ближайшее время у меня совершенно точно не получится даже простейшее заклинание из бытовой магии. Требовалось накопить энергию. Увы, даже магия не была вечным двигателем.

От Элки я узнала, что мои приёмные родители, в самом деле, приобрели небольшой дом с участком в расположенном недалеко от города дачном посёлке. Туда они решили отправиться на выходные, даже не подозревая о моём приезде. Соседка настояла на том, чтобы я им позвонила, что я и сделала сразу после её ухода.

Услышав мой голос, они неожиданно обрадовались и тут же пригласили приехать к ним. Некоторое время поколебавшись, я согласилась. На свежем воздухе восстановление после применения магии должно было пройти быстрее. Приёмные родители настороженно относились к магии, поэтому они уж точно не стали бы требовать от меня, чтобы я продемонстрировала им свои навыки в этой области. Кроме того, я вдруг поняла, что соскучилась по ним и хочу их увидеть, не откладывая это до их возвращения в город.

Я прибралась в своей комнате, разложила ещё несколько вещей в шкафу, в котором с удивлением обнаружила ряд предметов, которые считала давно потерянными. Собиралась позвонить Регине, но решила сделать это ближе к вечеру. Ко мне постепенно возвращалось присутствие духа, тревога отступала, и я ничуть не жалела о своём решении вернуться в Россию.

До дачного посёлка я добралась на стареньком автобусе, весело подпрыгивающем на ухабах дороги, что заставляло периодически хвататься за сиденье, которому бы не помешали непредусмотренные на этом транспорте ремни для пристёгивания. Я почти забыла об этих реалиях пригорода, но настроения мне это не испортило. Не всё же на двухэтажных лондонских автобусах кататься.

При воспоминании о Лондоне я тут же подумала о Тео. Я знала, что в скором времени мне будет его не хватать. Слишком уж мы успели привязаться друг к другу за проведённое вместе время.

Встреча с приёмными родителями прошла несколько неловко, но всё же довольно душевно. Я не увидела в их направленных на меня взглядах прежнего колкого недоверия. Возможно, они даже хотя бы самую малость гордились мною.

Наступил вечер, они отправились спать, но мне не спалось. Возможно, сказывалось изменение часовых поясов, которое я переносила не очень хорошо. Кроме того, в отведённой мне комнате было слишком душно, и, поворочавшись несколько минут на нешироком диване, я поднялась и решила прогуляться, учитывая, что уже почти летняя погода этому вполне благоприятствовала.

Постаравшись никого не разбудить, я выскользнула за дверь и пошла вперёд по ведущей в сад дорожке. Запрокинув голову, я несколько минут любовалась на звёзды, которые после города выглядели непривычно яркими и, казалось, подмигивали. Я не захватила с собой ничего тёплого, что можно было бы накинуть на плечи, поэтому, начиная замерзать, решила вернуться в дом.

Но, когда я вышла из-за деревьев, передо мной развернулась картина столь же невероятная, сколь и ужасающая. Глядя на дом и с возрастающим с каждой секундой страхом осознавая, что это вовсе не сон, я видела языки пламени, которые, словно возникая из ниоткуда, с громким треском охватывали деревянные стены и крышу дома. Я никогда не видела, чтобы огонь разгорался так быстро, а ведь я отсутствовала в доме всего несколько минут и, уходя, ничего подозрительного не заметила.

Сделав ещё несколько шагов вперёд, я попыталась войти в дом, чтобы помочь оставшимся там людям. Это далось мне нелегко — сколько себя помню, я по-настоящему боялась огня. Мне было некомфортно даже зажигать газовую плиту, и лишь используемые в магической практике свечи постепенно примиряли меня с этой опасной и непредсказуемой стихией. Но страх никуда не делся, и сейчас, когда я находилась в нескольких метрах от горящего дома, он снова напомнил о себе. Ещё не панический, но близкий к этому и набирающий силу с каждым мгновением.

Часть крыши обрушилась, когда я уже была рядом, и что-то скользнуло по голому локтю, оставив после себя вспышку острой боли, зашипев от которой я была вынуждена отступить. Собравшись с силами, я попыталась сотворить хотя бы простейшее заклинание, которое смогло бы помочь, но ничего не получилось. Энергия ещё не успела восстановиться, и в ближайшее время я была совершенно бессильна в магическом плане.

Тогда я закричала. Не зная, слышит ли кто-то мой крик, придут ли на помощь, смогут ли что-нибудь сделать. Тем временем, пожар разгорался всё сильнее, приближаясь к окружающим дом деревьям и готовясь перекинуться на соседние здания.

Мне приходилось всё дальше отступать в сторону, потому что пламя было быстрее меня и не желало отказываться от потенциальной жертвы, которая находилась так близко. Искры долетали до меня, жалили кожу, грозились поджечь одежду. В какой-то момент я едва не споткнулась в освещаемой лишь всполохами огня полутьме сада, куда зашла уже довольно далеко, оказавшись на границе с соседним участком, от которого сад отделял лишь невысокий плетёный забор.

Из других домов начали выходить люди. Я слышала крики, шум подъезжающих машин, затем завыла пожарная сирена. Когда ко мне подошёл незнакомый человек и попросил подойти к дому, сказав, что распространение огня остановлено, я не сразу ему поверила.

А чуть позже не поверила своим глазам, когда увидела направляющегося в мою сторону человека, который оказался Дарием Княжевичем собственной персоной. Кажется, увидев его, я даже рот приоткрыла от изумления. Он шёл ко мне от дома, который всё ещё оставался в огне, лишь слегка ослабившем свой натиск.

— Что ты здесь делаешь? — произнесли мы одновременно и, будь это другой случай, наверное, не удержались бы от того, чтобы рассмеяться.

Я заметила, что его лицо выпачкано сажей, а одежда в нескольких местах прожжена, как будто он находился к огню так же близко, как я, если не ещё ближе.

— Дом подожгли? — спросила я.

— Можно и так сказать, — отозвался он. — Но это был магический огонь. Для него не нужны бензин и спички.

Заставив себя снова посмотреть на догорающий дом, я вдруг с неожиданной силой, заставившей меня почувствовать нехватку кислорода, осознала, что я только что потеряла людей, которые вырастили меня, водили в детский сад, встречали из школы. Некоторое время назад я всё ещё верила в то, что их можно спасти, но обманывала себя. Почти невозможно выжить, если огонь будет гореть настолько сильно и распространяться с такой неестественной скоростью.

Но я всё же решилась задать вопрос о том, живы ли они.

— Там были люди, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос не начал дрожать. — Мои приёмные родили. Они…

— Нет, — ответил Дарий, не дожидаясь, когда я договорю фразу до конца. Он и так знал о том, что я хотела спросить. — Мне очень жаль.

Я промолчала. Губы дрожали, а почти забытая боль от ожога снова вспыхнула, заставив меня прикоснуться к этому месту и тут же отдёрнуть руку. Мысли о случившемся теснились в голове, но ни одна из них не казалась логичной и завершённой.

— Ты ранена? — заметив мой жест, произнёс Княжевич и, сократив расстояние между нами, обхватил моё запястье, слегка приподняв руку, чтобы лучше рассмотреть ожог. — Ты была в доме? Успела выбежать?

— Нет, — выдохнула я. Его пальцы были сильными и тёплыми, и мне не хотелось, чтобы он убирал руку. — Рядом… В саду. Я ничего не смогла сделать.

— Ты бы не остановила пожар одна.

— Я ничего не смогла сделать, — повторила я, когда он привлёк меня к себе, неловко обнимая и поглаживая по спутанным волосам.

Это длилось всего несколько секунд, а затем к нам подошли люди, которые хотели, чтобы Дарий поговорил с кем-то, кто вызвал сюда Магический Надзор. Он отпустил меня, но перед тем, как отойти, заглянул мне в глаза. Взгляд внимательный, почему-то виноватый, полный чего-то невысказанного. Мне снова показалось, что не хватает воздуха, а в горле будто заворочался колючий комок, но я не плакала. Пока не плакала.

— Отведите её в машину, и пусть маг-целитель займётся ожогом, — проговорил Княжевич.

Маг-целитель оказался пожилым человеком, похожим на доктора Айболита, как я его себе представляла по детской книге. Воспоминание о книжном шкафе в квартире приёмных родителей заставило меня мысленно увидеть их такими, какими они были, когда читали мне эти книги. Теперь я уже не могла сдерживаться — ком в горле, казалось, разросся до невероятных размеров, плечи задрожали, и по щекам потекли слёзы.

— Ну, тише, тише, — ласково произнёс маг-целитель, погладив меня по голове и прижав прохладную ладонь к ожогу на руке, где уже вздулись крупные пузыри. — Всё пройдёт. А поплакать надо, не стесняйся.

Я и не стеснялась. Его голос был добрым, а прикосновения аккуратными и осторожными. Боль в руке постепенно проходила, чего никак нельзя был сказать о всё сильнее осознаваемой мною горечи внезапной и ошеломительной в своём наступлении утраты.

Через некоторое время маг-целитель вышел, напоследок прошептав над моей склоненной головой заклинание, слов которого я не различила, и попросив меня оставаться в машине. Вскоре появился Дарий. Он занял водительское кресло, а сзади разместились ещё два человека — должно быть, его коллеги из МН.

— Мне придётся тебя допросить, — произнёс Княжевич, когда машина резко тронулась с места и, набрав скорость, оставила позади улицу.

— Сейчас? — спросила я. Слёзы уже остановились. Мне подумалось, что, возможно, прочитанное целителем заклинание было своеобразным магическом аналогом успокоительного.

— Нет. Завтра утром. Сможешь?

— Да, — ответила я. — Как ты думаешь… Все решат, что это сделала я?

— Что? — не сразу понял он мой вопрос, повернулся ко мне, будто хотел уточнить. В его глазах появилось удивление. — Да как тебе вообще такое в голову пришло?

— Знакомые родителей не слишком доверяют магам. А я же была единственной ведьмой рядом… Даже если ничего не скажут, будут подозревать.

— Во-первых, совершенно точно не единственной. Во-вторых, такой магический огонь тебе не разжечь без опыта, а я не думаю, что в Лондоне ты только тем и занималась, что поджигала дома. К тому же, я знаю, что ты этого не делала.

Глава 22

Дарий Княжевич

Абрикос спал на кровати, время от времени пошевеливая во сне усами и дёргая лапами. Должно быть, ему снилось, что он ловит мышей. Неизвестно, имелись ли подобные эпизоды в его прошлом, но Дарий не сомневался, что из кота получился бы неплохой охотник.

Сон Вероники, которая лежала рядом, доверчиво прижавшись щекой к подушке, казался гораздо безмятежнее. Княжевич мысленно поблагодарил штатного мага-целителя МН, который подобрал подходящее в данной ситуации успокаивающее заклинание. Девушка заснула уже на въезде в город и даже не слышала, как он высадил из машины своих коллег, которых доставил домой.

Разумеется, Дарий помнил, по какому адресу жили приёмные родители Вероники, но пришёл к выводу, что ей не следует оставаться одной на ночь в пустой квартире. Поразмыслив, он также решил не отвозить её к Вороничам, которые, хотя и являлись родственниками девушки, но едва ли могли оказать ей достаточную поддержку в настоящее время. Кроме того, она сама должна была решить, что и кому следует рассказывать о случившемся.

Когда он остановил машину возле дома, в котором жил, Вероника не проснулась. Будить её тоже не хотелось. Пришлось подхватить на руки и нести в подъезд, а там проявлять чудеса изворотливости, чтобы открыть дверь, не выпустив её из рук. Снова дежа вю, только из более раннего времени. Хорошо хоть, что соседи уже спали и не стали свидетелями этого импровизированного похищения.

Абрикос, который привычно прибежал к двери встречать хозяина, отреагировал на происходящее с заметным удивлением. Будь он человеком, несомненно, вздёрнул бы вопросительно брови и задал пару вопросов, но, будучи котом, лишь несколько раз взмахнул рыжим хвостом и, хрипло мяукнув, убежал на кухню. Через некоторое время, положив спящую девушку на кровать, к нему присоединился и Дарий.

Чуть позже Абрикос уже видел свои кошачьи сны, расположившись на кровати рядом с Вероникой, а Княжевич, чувствуя себя слишком усталым, чтобы ужинать, принял душ и постелил себе на диване в гостиной. Он думал, что заснёт сразу же, как коснётся головой подушки, но сон всё не шёл, и Дарий начал размышлять над тем, что случилось этим вечером. С ним, с этой неожиданно вернувшейся в город молодой ведьмой, с её приёмными родителями, которые были весьма далеки от магического мира.

Магический огонь, насколько было известно в МН, вызвать было довольно сложно, и не каждый маг обладал силой для того, чтобы с этим справиться. Карл Розенберг, должно быть, немало тренировался для того, чтобы поджечь тот заброшенный склад, но на этот раз он совершенно точно был вне подозрений. Если он научился этому и другим редким заклинаниям у того погибшего в автокатастрофе мага, о котором говорил Мартин Шталь, то с некоторой долей вероятности можно было предположить, что в пожаре мог быть замешан кто-то другой из его учеников.

Также можно было рассмотреть кандидатуру самого Шталя, но, поразмыслив, Княжевич вынужден был отмести этот вариант. Мартину сейчас было не до того — он наверняка уже начал искать людей в команду для поиска желанного артефакта. Кроме того, его весьма интересовал хранящийся у Вероники ключ, и он не стал бы так рисковать, ведь неизвестно, взяла она его с собой на дачу или нет.

Отметив, что нужно будет спросить об этом у самой девушки утром, Дарий продолжал перебирать возможные варианты, всё больше склоняясь к теории, которая ему очень не нравилась. Кто мог знать, что вечером Вероника выйдет в сад? Если бы она осталась в доме, то, скорее всего, погибла бы вместе с приёмными родителями, и, возможно, это был именно тот результат, которого и добивался поджигатель.

Всё это означало, что, не успев как следует пожить без угрозы со стороны Розенберга, Вероника Солнцева обзавелась новыми врагами, которые не остановились перед попыткой убийства. Хотелось надеяться, что пожар не имел к ней отношения, но Княжевич давно не верил в случайности. Этот вывод казался самым очевидным, как ни пытайся найти другое объяснение случившемуся.

Впрочем, если подумать, что он знал о Веронике сейчас, когда она провела немало времени в другой стране, окончила обучение, получила возможность пользоваться магией? Ему даже неизвестно, что у неё за специализация. Хотел спросить об этом у Регины Воронич, но не стал.

Абрикос протопал из спальни, запрыгнул на диван и, приятной тяжестью разлёгшись на его ногах, замурлыкал. Соскучился, наверное, слишком поздно хозяин сегодня вернулся, да ещё и не один. Присутствие кота, его громкое мурлыканье, уютное тёпло рыжего бока успокаивали, будто внося в эту долгую ночь домашнюю упорядоченность и столь редкий покой. На приближающееся утро было запланировано много дел, нужно было поговорить с Вероникой в офисе МН, а также ещё раз побеседовать с тем, кто вызвал их на пожар. Было бы неплохо, если бы обнаружились ещё какие-то свидетели, которые видели не только взметнувшееся к небу пламя, но и что-нибудь подозрительное и могущее послужить зацепкой в расследовании этого дела.

А пока следовало хотя бы немного поспать, что Дарий и попытался сделать, пока Абрикос, свернувшийся большим клубком оранжевых ниток, хрипло пел ему свою песню. Некоторое время ему пришлось побороться с желанием пойти в спальню, посмотреть на спящую на его кровати Веронику, услышать её дыхание. Убедиться, что с ней всё в порядке.

В машине он заметил на её пальце кольцо. Оно было тем же самым, что он уже видел в их последнюю встречу. Кольцо, надетое на помолвке. Больше никаких украшений, кроме амулета, на её тоненьких пальцах не было. Это означало, что свадьба ещё не состоялась.

Княжевич старался не думать об этом британском маге, с которым была помолвлена Вероника, но получалось плохо. Он представлялся самодовольным юнцом из богатой семьи, считающим себя асом в магии и таким же напыщенным, как и его трёхэтажное имя, которое ему однажды назвал Фогль. Было почти невыносимо думать, что у этого типа имелись уже почти законные права на эту девушку, которыми он наверняка не преминул воспользоваться за всё то время, что она провела с ним в Лондоне.

Да, черт возьми, это была самая настоящая ревность — колкая, обжигающая, заставляющая злиться на самого себя. Ловить себя на этом низменном чувстве было не слишком приятно. Именно на нём играл Аркадий Фогль, когда навещал Княжевича в темнице и рассказывал об участи Вероники после их расставания. Да, его бывший начальник присутствовал и на её помолвке, которую, мигом подсуетившись, организовал Александр Владимирович. До старикана дошли слухи о том, что несовершеннолетняя ведьма учинила в Университете Магии, и он тут же решил сделать на неё ставку, поскольку, не обладая значительной магической силой, устроить такое невозможно.

Но старший Воронич не знал того, о чём было известно Дарию. У Вероники был отец, который знал о её существовании. А, кроме того, это оказался вовсе не рядовой или же бывший инквизитор, а глава всей этой организации в их городе.

Пока не догадывалась об этом и сама юная ведьма, но вскоре должна была узнать. Имела право решить, встречаться ли ей с этим человеком, долгое время даже не подозревавшим о её существовании, или оставить всё как есть. Княжевич собирался ей об этом рассказать и добавить от себя, что он считает Верховного Инквизитора тем, кому можно доверять, что в настоящее время большая редкость.

Когда Вероника появилась на свет, инквизитор был моложе, чем сейчас Дарий. За всё последующее время он так и не завёл семью и детей, и у него не было ничего, кроме службы и возложенной на него ответственности. Несмотря на инстинктивное недоверие к инквизиторам, Княжевич чувствовал, что этот человек успел завоевать его уважение, сочувствие и даже что-то вроде симпатии.

Сон пришёл только под утро. За окном рассвело, вовсю распевали птицы, обещался солнечный день. Абрикос уткнулся холодным носом в щёку хозяина, затем спрыгнул на пол, требовательно мяукнул, напоминая о завтраке. Дарий сел на диване, потирая небритую щёку. Вспомнилась пословица, что утро вечера мудренее, вот только прямо сейчас ему так не казалось, — мысли оставались всё такими же сумбурными и никак не желали обрести логичность и упорядоченность.

Из спальни не доносилось ни звука. Накормив кота, пока тот не перешёл к более громким крикам, Княжевич заглянул в приоткрытую дверь. Похоже, заклинание мага-целителя подействовало даже слишком хорошо. Вероника ещё спала, обхватив руками подушку, будто обнимала её во сне. На его большой круглой кровати девушка казалась ещё более маленькой и хрупкой, одеяло, которым он укрыл её вечером, наполовину сползло, открывая простую хлопковую майку с заметными следами пожара.

Дарий подошёл ближе. Чуть помедлив, наклонился и провёл ладонью по каштановым прядям, которые, как ему показалось, стали длиннее за то время, что он её не видел. Так же, как когда-то раньше. Вспомнил, как Вероника позволила ему обнять себя вечером, как на несколько секунд прижался щекой к её волосам, ощущая пробивающийся сквозь запах гари тонкий мятный аромат, как захотелось продлить этот миг, защитить её, не отпускать. Вернувшись в его жизнь, дочь ведьмы и инквизитора снова наполнила её теми же непривычными чувствами, которые можно было скрывать, но полностью побороть не удавалось.

Вероника пошевелилась, но не проснулась. Неожиданно появившийся в спальне кот запрыгнул на кровать и направился к девушке. Княжевич собирался остановить его, но она уже почувствовала щекочущее прикосновение скользнувшего по локтю хвоста и открыла глаза.

Взгляд немного растерянный, удивлённый, вопросительный. Вероника не могла помнить, как она здесь оказалась, и сейчас озиралась по сторонам, узнавая его спальню. Посмотрела на кота.

— Кто это?

— Абрикос. Познакомься. Он к тебе ночью приходил, но ты не слышала.

— Рыжий какой, — проговорила она, погладив кота между ушей. Тот принял ласку благосклонно, зажмурился, позволил девушке притянуть его к себе. — Я вчера… заснула в машине?

— Это всё заклинание мага-целителя, оно должно было тебя немного успокоить…

— …и вырубить, — добавила Вероника, смущённо посмотрела на него и снова опустила глаза, продолжая гладить довольного кота.

— Эффект не всегда такой, смотря с кем, — заметил он. — Это как с алкоголем, на кого-то он действует быстрее, чем на других. Зависит от массы тела и не только.

— Ты собирался сегодня меня допрашивать, — проговорила она и, будто вспомнив о пожаре, сжала губы и отвернулась.

— Не сейчас и не здесь. Придётся ехать в офис. Но сначала — завтрак.

Дарий направился к шкафу и вытащил первую попавшуюся майку.

— Можешь переодеться. Где ванная, знаешь. Я буду на кухне.

Из комнаты он вышел так быстро, как будто убегал от самого себя.

Глава 23

Уж не знаю, было ли эта особенностью моего организма или мастерством мага-целителя, но спала я долго, крепко и без сновидений. Зато, проснувшись, я почувствовала себя так, будто наяву оказалась во сне. Потому что находилась я в спальне Дария, на его широкой круглой кровати, и всё это казалось таким естественным и знакомым, как будто не было времени, прошедшего с моего визита в этот дом.

Дарий оказался рядом — достаточно близко для того, чтобы, сев на кровати и подняв глаза, я сразу же встретилась с ним взглядом. Вчера возле горящего дома и позже, в машине, я почти не успела его рассмотреть, и сейчас, стараясь делать это не слишком откровенно, разглядывала его лицо, глаза, волосы, отмечая, что он почти не изменился за то время, что мы не виделись. Судя по тому, что вид у него был немного усталый, я поняла, что в эту ночь он спал гораздо меньше, чем я сама.

Кроме того, Княжевич был не один. Едва проснувшись, я тут же познакомилась с рыжим котом Абрикосом, новым обитателем его квартиры. Тот вызывал почти неконтролируемое желание прижать к себе и гладить, зарываясь пальцами в мягкую шерсть, что я и сделала без опаски, что кот вцепится в меня когтями. Если тот и удивился, то не подал виду. В какой-то момент нашего разговора моя ладонь сама собой потянулась к руке Дария, но я заставила себя удержаться и даже слегка отодвинулась.

Когда Княжевич вышел из комнаты, сказав, что будет ждать меня на кухне, я ещё несколько секунд смотрела ему вслед. Во мне боролись несколько чувств и желаний — горечь от потери приёмных родителей, вернувшаяся неуверенность в завтрашнем дне, врезавшийся в память страх перед магическим огнём, растерянность, а на дне всего этого — робкая радость от встречи с Дарием. Вот только я представляла себе эту долгожданную встречу совсем не так.

Абрикос спрыгнул с кровати и медленно, вальяжно направился к двери. Я вдруг поймала себя на мысли о том, что они похожи — кот и его хозяин. Оба такие серьёзные, невозмутимые, с прищуренными взглядами. Наверняка Княжевичу было с ним не скучно. Пожалуй, я бы тоже не отказалась от такого кота, но в детстве у меня не было животных, потому что приёмные родители не хотели их заводить, а позже я переселилась в общежитие, где подобное, разумеется, также не допускалось.

Торопливо, словно меня подгоняли, я приняла душ, смывая с себя, казалось, впитавшийся в кожу запах гари, после чего направилась на кухню, откуда уже доносилось требовательное мяуканье.

— Уже ведь ел сегодня, ненасытная ты скотина, — ворчливо проговорил голос Княжевича, но Абрикос, ничуть не устрашившись хозяйского гнева, продолжал напоминать о себе и своём желании немедленно получить второй завтрак.

Когда я вошла, Дарий, который в этот момент ставил на стол кофейник, повернулся ко мне и уставился на мои ноги. Ну да, клетчатые шорты, которые я надела под воздействием вчерашней жаркой погоды, оказались слишком короткими, а его майка была мне длинновата, поэтому создавалось впечатление, будто под ней ничего нет. Я тут же уселась на табурет и пододвинула его как можно ближе к столу.

Насколько я могла судить, квартира Княжевича практически не изменилась, и в ней не появились новые жители, само собой, за исключением Абрикоса. В ванной комнате я женской косметики тоже не заметила. Порадовал ли меня этот факт? Да, но это вовсе не гарантировало, что Дарий в данный момент ни с кем не встречается, — возможно, он просто не пускает эту женщину на свою территорию.

В ответ на его предложение приготовить что-нибудь я решительно покачала головой. Аппетита не было. Я не могла не думать о том, что мне предстояло сделать в ближайшем будущем — отыскать номера телефонов родственников и других близких людей моих приёмных родителей, известить их всех о случившемся, как-то организовать все формальности с похоронами. Сделать всё это было необходимо. Это моя обязанность.

Дарий налил кофе, пододвинул ко мне кружку, от которой поднимался густой приятный аромат, сам сел напротив. Абрикос уселся на пол между нами, переводя гипнотизирующий взгляд с одного на другого и время от времени подавая голос. Я посмотрела на Княжевича.

— Чем ты его кормишь?

— Тем, что ему нравится, — хмыкнул он, потянувшись к коту, чтобы почесать за ушами. Поднял на меня глаза. Кивнул на пузатую сахарницу и коробочку со сливками.

— Давно он у тебя? — поинтересовалась я, покачав головой, отказываясь и от того, и от другого. Мы вели светскую беседу, стараясь надолго не пересекаться взглядами и не переходя к разговору о том, что случилось вчерашним вечером. Для этого впереди ожидал допрос.

— Не очень, но подрасти успел.

Я попробовала кофе. Вкус был необычный. Что-то напоминал, но я не могла припомнить, что.

— Кофе с мятой и шоколадом, — будто прочитав мои мысли, произнёс Княжевич. — На работе подарили. Как тебе?

— Вкусно, — ответила я. — Я раньше не пила такой. Но мне нравится мятный шоколад.

— Как-то довелось попробовать, — проговорил Дарий. — Необычный вкус. Нежный, сладкий, свежий, прохладный, прямо тающий на губах, — добавил он с довольным выражением лица, и мне вдруг показалось, что он говорит вовсе не о шоколаде.

— Д… да, — запнувшись, согласилась я.

— А шоколад с перцем ты пробовала? — спросил он. Я кивнула. Вкус такого шоколада я также могла бы назвать особым — основанным на контрасте терпкой сладости и пикантной перчинки. Как его поцелуи. Нет, сейчас не время и не место для таких мыслей.

Абрикос всё же добился своего и получил небольшую добавку к своему завтраку, а я допила кофе и, пока Княжевич искал в шкафу пиджак, стояла в коридоре и тщетно пыталась придать своему наряду хотя бы видимость приличия. За этим занятием меня и застал Дарий. Услышав за спиной его голос, я едва не подпрыгнула от неожиданности.

— Что это ты тут делаешь? — полюбопытствовал он. Я заметила, что он забыл побриться. А, может быть, не захотел.

— Да так, ничего, — пробормотала я и повернулась к двери.

— Подожди, — проговорил он, перехватив мою руку, которой я уже потянулась к дверному замку. — Один вопрос. Где твой телефон?

— Телефон? — переспросила я, нахмурившись.

— Он был в том доме?

— Нет, — вспомнив, твёрдо ответила я. — Он остался в квартире. Я ещё не успела купить российскую сим-карту, сегодня как раз хотела это сделать.

Собираясь на дачу, я не была уверена, что останусь там на ночь, поэтому поехала налегке. Сумка, которую я взяла с собой, была в доме и, несомненно, сгорела при пожаре, но, насколько я могла припомнить, ничего ценного там не было. Ключ и подаренную Тео подвеску я совершенно точно оставила в квартире, да ещё и постаралась спрятать получше.

— Купим по дороге, — заявил Княжевич и сам открыл дверь.

В машине, которая оказалась новой, тёмно-синей и довольно большой, мы молчали. Я, постаравшись натянуть майку на колени, смотрела в окно, узнавая и заново привыкая к городу. На душе было серо и тревожно. Дарий с задумчивым видом вёл машину, изредка поглядывая в мою сторону.

Новую сим-карту мы купили в магазине по дороге. Я спрятала её в карман и пообещала сразу же поставить в телефон, как окажусь в квартире. Мой новый номер Княжевич записал, не спрашивая моего согласия на это.

Когда я побывала в офисе Магического Надзора в первый раз, была зима, и мне запомнилось серое здание, стоящее под снегопадом. Сейчас оно казалось больше и величественнее. Впрочем, внутри практически ничего не изменилось, и всё по-прежнему напоминало самый обычный офис.

Проводив меня в свой загромождённый бумагами кабинет, Княжевич приступил к допросу. Я рассказала о том, как прошёл вчерашний вечер, начиная с совета Элки навестить приёмных родителей и заканчивая моментом, когда я увидела его возле горящего дома. Говорить об этом было тяжело. Несмотря на то, что все события отпечатались в памяти, я то и дело сбивалась, замолкала и подбирала слова. Казалось, я переживаю всё заново, опять чувствую удушающий запах, всё ещё нахожусь там, ощущая собственное бессилие перед происходящим.

Когда же я закончила говорить, то чувствовала лишь опустошение. Дарий внимательно выслушал меня, время от времени что-то записывая, и мне оставалось лишь надеяться, что рассказанное мной поможет ему и его коллегам в расследовании этого дела. Мне хотелось помочь как-то ещё, но пока я снова была всего лишь свидетелем преступления, только на этот раз двойного убийства, и всё было ещё страшнее.

— Вероника, а теперь выслушай меня внимательно, — проговорил Княжевич после того, как я подписала листок, на котором он кратко законспектировал мои показания. Он встал, прошёлся по кабинету, будто раздумывая, с чего начать разговор. Мне это совершенно не понравилось ещё до того, как я услышала его следующие слова. — У меня есть нехорошее подозрение, что тому, кто устроил этот пожар, была нужна ты. Вернее, твоя смерть, — с заметной неохотой добавил он.

Я с изумлением посмотрела на него. Об этом я почему-то не подумала. После ареста Карла Розенберга я чувствовала себя спокойнее, пребывая в уверенности, что с его стороны мне больше ничего не угрожает. Мартин Шталь с его желанием заполучить ключ также перестал меня преследовать. Наверное, я позволила себе быть слишком беспечной, постаралась выбросить из памяти то, как мне было страшно даже просто ходить по городу, и вот результат.

— Но… кто? — спросила я, переводя растерянный взгляд с лица Дария на окно за его спиной.

— Думаю, тебе лучше знать, — ответил он, и я почувствовала себя ещё больше сбитой с толку.

— Даже представить себе не могу, — пробормотала я после паузы. — Если только Розенберг. Но он ведь…

— Он вне подозрений, — перебив меня, твёрдо заявил Княжевич. — Теперь он даже не маг. Да и в темнице за ним продолжают строго следить.

Я опустила голову, сцепила руки в замок, почти до боли стиснув пальцы, затем снова посмотрела на него.

— А Мартин?

— Шталь хочет от тебя ключ, и у него нет никакой гарантии, что ты не взяла его с собой на дачу, — заметил Дарий, и я вынуждена была согласиться с его словами. — Поэтому тебе нужно быть осторожнее. Присматриваться к тому, не следит ли за тобой кто-нибудь. Остерегаться магических ловушек. Это понятно?

Я кивнула. Вот так — не успев вернуться домой, я тут же столкнулась с новой неизвестной опасностью от невидимого врага. Выходило, что приёмные родители погибли из-за меня, ведь, если бы я не приехала, ничего бы не случилось.

— Это не твоя вина, — произнёс Княжевич, будто угадав, о чём я думаю. — Я обещаю тебе, что это станет первоочередным делом. Мы всеми силами будем искать и найдём этого мага. Он непременно будет наказан. А пока у меня к тебе вопрос. Что ты думаешь насчёт своей будущей работы? Кстати, какую специализацию ты выбрала? — невзначай поинтересовался он.

Глава 24

Должно быть, самый популярный вопрос для тех, кто недавно окончил учёбу, это «Что ты собираешься теперь делать?». Но на него просто отвечать лишь тем, чьё будущее уже определено, продумано и тщательно распланировано заранее. Всё это было не обо мне. У меня впереди была неизвестность. Работать вместе с Тео в Лондоне я отказалась, а других вариантов у меня пока не было.

Поэтому на вопрос Дария о моей будущей работе я только пожала плечами, ответила лишь на следующий, о специализации.

— Магия созидания.

— Вот как? Почему именно она? — спросил он. Впрочем, нельзя было сказать, что он выглядел удивлённым.

— Просто нравится, — призналась я. — Потянуло. Но я… изучала и другие разрешённые виды магии дополнительно, вне университета.

— Любопытно, — заметил Княжевич, поворачиваясь к окну, а затем возвращаясь на своё место. Казалось, он мысленно что-то взвешивал. — Так пока у тебя нет никаких планов на будущую работу?

— Нет, — вынуждена была признаться я.

— И ты… думаешь о том, чтобы найти работу в Лондоне? — уточнил он.

— Если честно, нет, — отводя взгляд, произнесла я. — Во всяком случае, сейчас точно нет. У меня был один вариант, но я от него отказалась.

— В таком случае, если у тебя пока не намечено ничего конкретного, думаю, могу предложить тебе кое-что, — проговорил Дарий, но я ещё не успела понять, к чему он клонит. — Что ты скажешь насчёт того, чтобы устроиться на работу в МН? Я как раз сейчас решил подыскать кого-нибудь из выпускников.

— В МН? — переспросила я с изумлением. — Я не думала… Тут ведь нужен опыт.

— Опыт приходит с практикой, — заметил Княжевич, пожав плечами. — Кроме того, тебе уже приходилось попадать в магические ловушки и сталкиваться с опасностями. Не буду говорить, что это предстоит испытывать каждый день, но ты должна представлять, как это бывает.

О да, я не только представляла, но и по себе знала, как это бывает. Когда Мартин Шталь заявил, что собирается выбросить меня в окно, а затем обставить это как самоубийство, я пережила несколько незабываемых минут. Как, впрочем, и позже, в вечер моей помолвки, когда он поймал меня в саду особняка родственников.

— К тому же, сразу на сложные задания тебя никто отправлять не будет, — продолжал Дарий. — Поработаешь пока в офисе. У нас тут и бумажной работы немало.

Я молчала, размышляя. О том, чтобы работать в Магическом Надзоре, я и мечтать не смела. Привыкла думать, что туда берут исключительно самых достойных магов и ведьм, успевших проявить себя с лучших сторон, многого добиться, заслужить это назначение. Да и все эти специалисты казались мне слишком взрослыми, а вовсе не вчерашними студентами, почти не знающими практической работы. Но, видимо, с тех пор, как Княжевич занял место Аркадия Фогля, здесь многое изменилось.

— Так как? — поторопил меня с ответом Дарий.

— Я боюсь, что не справлюсь, — честно призналась я.

— Вот ещё! — фыркнул он. — Конечно, справишься. Я в тебя верю.

Он сказал это так уверенно, что в кои-то веки у меня совершенно не нашлось возражений. От его слов меня словно затопило изнутри щекотным ласковым теплом, как будто он не только говорил со мной, но и прикоснулся, обнял, поцеловал. Должно быть, я даже покраснела — так сильно к лицу прилила горячая волна.

— Я понимаю, что тебе сейчас не до того, — произнёс Княжевич. — После всего случившегося. Но обещай, что подумаешь.

Я кивнула. Разумеется, я подумаю об этом. Но мне уже сейчас хотелось, не размышляя, ответить ему согласием.

— Значит, ты не успела ещё увидеться с Вороничами, — проговорил Дарий, бросив на меня быстрый внимательный взгляд. — Но ведь собираешься? Когда?

— Пока не думала, — ответила я.

— Пожалуй, это лучше не откладывать надолго, — заметил он. — Тем более, Александр Владимирович может и по своим каналам узнать о твоём приезде. Да и Регина, думаю, будет рада тебя увидеть, — добавил он и почему-то запнулся, будто сказал лишнее.

— Да, — согласилась я, поймав себя на мысли, что успела соскучиться по Регине. Несмотря на то, что мне всё ещё сложно было воспринимать её как родственницу, я всегда симпатизировала этой симпатичной улыбчивой девушке, которая была совсем не такой высокомерной, как её дедушка и родители. К тому же, моя троюродная сестра перенесла тяжёлую потерю, когда её жених Артур был убит Карлом Розенбергом.

— В таком случае, буду ждать твоего решения по поводу работы, — заключил Княжевич. — У меня к тебе есть ещё один разговор, но его я пока отложу. Что ты собираешься делать сейчас?

Я ответила, что мне нужно будет вернуться в квартиру, найти номера телефонов и сразу же обзвонить всех, кому нужно было сообщить о смерти приёмных родителей. Вот только о том, как в таких ситуациях организовывают похороны, я понятия не имела. Когда я задала этот вопрос Дарию, он на какое-то мгновение задумался.

— Я помогу тебе решить этот вопрос, — проговорил он. — Не волнуйся пока об этом. Когда будешь звонить этим людям, скажи, что о дате похорон сообщишь отдельно.

Затем Княжевич сказал, что отвезёт меня, и мы покинули кабинет. Проходя по коридору, я заметила любопытные взгляды, которые бросали на нас встречавшиеся на пути сотрудники МН, но никто ничего не спрашивал. Я попыталась представить себе, каково будет здесь работать.

Когда машина остановилась возле подъезда, Дарий вышел вслед за мной и направился к дому. Рядом с квартирой, он оттеснил меня в сторону и вытащил из кармана какой-то предмет. Я уставилась на него с любопытством.

— Магические отмычки? — спросила я.

— Нет, — хмыкнул он. — Самые обыкновенные отмычки. А что, у тебя есть ключи?

— Нет, — отозвалась я. Ключи также остались в той сумке на даче. Но я знала, где приёмные родители хранили запасной комплект.

С проворством профессионального взломщика Княжевич открыл дверь и вошёл первым, внимательно осматриваясь и чуть ли не принюхиваясь. Я вспомнила, что, уходя, не обновила охранное заклинание, потому что была уже не в состоянии этого сделать. Магия до сих пор ко мне не вернулась, и я на какое-то мгновение пожалела, что выбрала столь энергозатратную специализацию.

— Похоже, всё в порядке, — заметил Дарий, поворачиваясь ко мне. — Но тебе всё же нужно быть настороже. Я вообще считаю, что тебе не стоило бы оставаться одной.

— Я могу пожить в особняке Вороничей, — с неохотой отозвалась я, обводя взглядом коридор, в котором мы стояли. — Но позже. Сейчас я хочу побыть одна.

Возможно, моя последняя фраза прозвучала грубо, но мне, в самом деле, хотелось бы остаться наедине с собой, чтобы собраться с силами, настроиться на предстоящее дело и хотя бы в душе сказать ещё несколько слов людям, которых со мной больше не было. Поблагодарить их за всё, что они для меня сделали, попросить прощения, мысленно отпустить их. Находясь рядом с другими, я этого сделать не могла, поэтому я стремилась к полному уединению и тишине.

— Ты в этом уверена? — спросил Дарий.

— Да, — твёрдо ответила я. — И не нужно думать, что одна я не справлюсь. Я могу сама о себе позаботиться.

— Как скажешь, — проговорил он. — Где твой телефон? Не забудь про новую сим-карту.

— Для начала его нужно зарядить, — пожав плечами, ответила я и вдруг вспомнила, о чём я собиралась его спросить. — Ты сегодня напомнил мне о том, что Мартину Шталю от меня нужен тот самый ключ, который я нашла в доме, где жила в детстве. Для чего он ему?

— Об этом нужно спросить самого Мартина, — как-то уклончиво отозвался Княжевич.

— Почему-то мне кажется, что ты это тоже знаешь, — заметила я, не желая позволять ему уйти от ответа.

— Шталь — охотник за артефактами.

— Но ключ ведь не магическая вещь, — произнесла я. — Ты мне ещё тогда об этом говорил. Да я и сама теперь это вижу.

— Но ключ был изготовлён с помощью магии созидания. Это непростая вещь, и однажды… — начал он, но почему-то остановился. — Как бы то ни было, лучше его спрятать.

— Нет уж, договаривай, — потребовала я.

— Вероника, меня ждут на работе, а эта история не имеет отношения к тому, что случилось вчера. Поэтому расскажу в другой раз, — безапелляционно заявил Дарий. — Охранное заклинание поставлю, но всё равно будь осторожна.

Напомнив мне о том, о чём уже предупреждал ранее, Княжевич развернулся и вышел из квартиры. На лестнице послышались его шаги. Я прижалась щекой к прохладной стене, размышляя над его словами о ключе. Он явно знал больше, чем я думала. Какая-то тайна была связана с этим предметом.

Возможно, ключ и подвеска, которую подарил мне Тео, оказались так похожи, потому что между ними существовала связь, как я и подозревала. Я думала, что к ним была приложена рука одного мастера, но, если ключ создан магией созидания, значит, и подвеска также могла быть изготовлена тем же самым магом или ведьмой. Можно поломать голову над тем, как ключ оказался в России, а подвеска в Британии, но всему можно найти своё объяснение.

Я разыскала успевший разрядиться телефон, поставила его на зарядку, включила. Через несколько секунд с громким писком начали приходить сообщения о пропущенных вызовах. Тео звонил мне несколько раз.

Отложив телефон, я растерянно потёрла лоб. Со всеми этими событиями у меня совершенно из головы вылетел тот факт, что мы с Тео всё ещё были связаны. Поэтому он, разумеется, почувствовал на расстоянии, что со мной что-то не в порядке, и начал звонить, чтобы узнать, что случилось.

Нужно было перезвонить ему, но я пока была не готова услышать его голос, поэтому сменила сим-карту на купленную сегодня и написала Тео сообщение. В нём я сообщила свой новый номер телефона и рассказала, что только что потеряла приёмных родителей. Ответ не заставил себя ждать. Телефон снова пискнул, принимая новое сообщение. «Прими мои соболезнования. Мне приехать?» — спрашивал он.

«Нет», — написала я в ответном сообщении, надеясь, что он на меня не обидится. Я успела привязаться к Тео и сейчас скучала по нему, мне не хватало наших разговоров, его улыбки, забавного акцента, когда он переходил на русский. Но я понимала, что для нас обоих будет лучше, если мы не будем торопиться со следующей встречей. Потому что мой фиктивный жених хотел от меня большего, чем я могла ему предложить, хотел того, что у меня не получилось бы ему дать. Сейчас, встретив Дария снова, я была полностью в этом уверена.

Глава 25

Несколько дней спустя

Я стояла возле зеркала, успев перемерить уже несколько вещей, но ни одна из них не казалась мне подходящей. Элка, которая вызвалась составить мне компанию в подготовке к собеседованию, находилась поодаль, рассматривая моё отражение и вынося свои вердикты. На руках у неё дремала её дочка.

За прошедшие дни моя соседка показала себя с самой лучшей стороны. Она не только сочувствовала и ненавязчиво была рядом, но и помогала во всех тех хлопотах, через которые мне пришлось пройти. Впрочем, как и её родители, которые отнеслись ко мне на удивление внимательно и душевно. Пожалуй, я напрасно боялась, что в кругу знакомых приёмных родителей стану первой подозреваемой. Но всё же на похоронах, которые были организованы не без участия Дария, взявшего на себя все формальности, я несколько раз ловила на себе косые взгляды.

Княжевич убеждал меня не винить себя в том, что случилось, но, как бы то ни было, у меня не получалось избавиться от мысли, что, если бы я не вернулась в город, ничего бы не произошло. Но как я могла предвидеть такое развитие событий? Ведь после ареста Карла Розенберга я уже не опасалась угрозы с его стороны и, как выяснилось, напрасно.

Я так и не могла догадаться, кто мог быть замешан в пожаре. Моим единственным подозреваемым был Мартин Шталь, но Дарий уверял, что тому сейчас не до того, чтобы покушаться на меня, к тому же, насчёт ключа он был прав, а украсть его пока никто не пытался. Впрочем, я и не демонстрировала на людях его и подвеску, спрятав их в квартире.

— Может, уже хватит? — произнесла Элка, когда я со вздохом отложила в сторону очередную блузку и потянулась к вещам, которые ещё не успела примерить. — Если я правильно поняла, то тебя возьмут на работу вне зависимости от того, что ты на себя наденешь. Ты можешь хоть в рыболовной сети на голое тело на собеседование идти, как та девушка в сказке. Кстати, вот это как раз на сеть и похоже, — добавила она, кивнув на предмет одежды, который я как раз держала в руках. — Или ты вовсе не из-за работы так волнуешься, а хочешь впечатлить будущего начальника? — с насмешливой проницательностью поинтересовалась приятельница.

— Ладно, пойду в этом, — не отвечая на её вопрос, буркнула я. Давно не замечала за собой такого волнения из-за одежды. Обычно я просто натягивала первые попавшиеся под руку чистые вещи, и чаще всего это оказывались удобные джинсы с майкой. Похоже, пообщавшись с Шейлой, я заразилась её привычкой тщательно выбирать одежду. С собой у меня было немало платьев, которые сшила мне моя шотландская подруга.

Вспомнив Шейлу Макмиллан, я почувствовала, что скучаю по ней почти так же сильно, как и по Тео. Я обещала подруге приехать на её свадьбу. Но ведь и она, в свою очередь, мечтает побывать на моей свадьбе и давно уверена в том, что однажды я стану миссис Тревельян.

Покончив с одеванием, я позволила Элке, дочка которой успела крепко заснуть, сделать мне макияж и, сообщив Дарию о своём приезде по телефону, вызвала такси. Я считала, что могу поехать и на трамвае, но он настаивал на том, чтобы я как можно меньше показывалась на улицах города до тех пор, пока в магическом сообществе не узнают о моём возращении. До сих пор я не известила о своём приезде в Россию ни Регину, ни старшего Воронича, но собиралась это сделать в ближайшее время.

Подъезжая к офису МН, я почувствовала, как участилось сердцебиение. Элка была права — нервничала я вовсе не из-за того, что боялась, будто меня не возьмут на работу. Я волновалась о том, что не справлюсь с этой работой и разочарую Княжевича, а также до сих пор не могла поверить в то, что всё обернулось таким образом. Могла ли я раньше представить себе, что буду работать в Магическом Надзоре? Надеялась ли на то, что моя будущая работа будет проходить в непосредственной близости от Дария, совместно с ним, под его руководством?

Я думала, что собеседование будет проходить в кабинете Княжевича, но меня проводили в другое помещение, куда менее симпатичное. Впрочем, меня это не обеспокоило, потому что он был уже там. Сидел за столом, перелистывая какую-то папку с бумагами, а, когда я села напротив, поднял на меня глаза. Вид у Дария был усталый. Помимо истории с пожаром, у него было немало и других дел, поэтому на работе он каждый день задерживался почти до ночи.

— Не передумала? — поинтересовался он, пока я вытаскивала из сумки нужные документы.

— Не дождёшься! — отозвалась я и тут же смутилась столь яркого проявления желания работать здесь. Догадался ли он о том, что на первом месте у меня была не столько работа, сколько перспектива видеть его почаще? Я надеялась, что нет.

— У меня к тебе претензия, — заметил Дарий, бросив на меня серьёзный и строгий взгляд, под которым мне захотелось немедленно признаться во всех грехах, прошлых и будущих. — Я недавно разговаривал с Региной, и она, как выяснилось, ещё не знает о том, что ты в городе. Кажется, ты обещала мне встретиться с родственниками.

— Да, — пробормотала я, опустив глаза. — Я ей позвоню сегодня же. Или завтра.

— Позвони сегодня, а увидеться можете и завтра, — нашёл компромисс Княжевич. — К тому же, Александр Владимирович скоро устраивает праздник в честь того, что его внучка окончила университет. Ты должна там присутствовать.

— Для чего? — спросила я. Данная перспектива у меня особой радости не вызывала. Не слишком-то приятные воспоминания оставили о себе предыдущие торжественные приёмы в особняке Вороничей, на которые мне довелось попасть.

— Будет полезно понаблюдать за тем, как на тебя отреагируют приглашённые туда маги, — ответил Дарий. — Нам нужен подозреваемый. А старший Воронич наверняка будет рад приобрести своего человека в МН.

— Вот ещё, — фыркнула я. — Я не хочу быть для него своим человеком. Он…

— Я знаю, — перебил Княжевич, сочувственно глядя на меня. — Александр Владимирович — напыщенный и высокомерный сноб и самодур, который во всём ищёт свою выгоду и никогда её не упустит. Но он не последний человек в магическом сообществе, и тебе с ним ссориться пока не стоит.

— Ладно, — согласилась я с неохотой и, желая поскорее сменить тему беседы, придвинула к Дарию свои документы. Он небрежно проглядел их. Хмыкнул, когда увидел мой британский диплом.

— Будешь у нас зарубежным специалистом.

— Так уж и специалистом.

— А почему нет? Но, прежде чем я отправлю тебя в отдел кадров со всеми этими бумагами, должна состояться обязательная часть собеседования. Покажи мне что-нибудь из того, что ты умеешь.

Я ненадолго задумалась. Магию в моём исполнении Княжевич ещё не видел. В самом ли деле это являлось обязательной частью собеседования в МН или ему просто стало любопытно? Как бы ни то было, силы у меня вполне восстановились, поэтому я была способна устроить ему показательное выступление. Встала с места, сосредоточилась, развернула руки ладонями вверх, чувствуя покалывающую кожу энергию.

Два золотистых шарика, которые возникли над моими ладонями, могли показаться рабочими инструментами жонглёра. Увы, подобным мастерством я не обладала, поэтому они лишь чуть приподнялись и несколько раз поменялись местами. После чего, слегка увеличившись в размере, взлетели, набрали скорость и с громкими хлопками ударились о стену.

— Я так понимаю, этому кабинету повезло, потому что здесь предусмотрен фон, несколько снижающий магию, — заметил Дарий, рассматривая оставшиеся на стене следы, которые постепенно бледнели. По голосу нельзя было понять, доволен он результатом или нет. А ведь это был приём из боевой магии, которой на моём факультете практически не обучали, и лишь уроки мистера Фелпса помогли мне её освоить.

На этом я не остановилась. Решила, что раз уж Княжевичу известно о моей специализации, нужно продемонстрировать что-нибудь из неё. Например, иллюзию. Только не бабочек — слишком уж это напомнило бы об ужине с Тео. Я закрыла глаза, выровняла дыхание, позволила себе представить то, что хотела бы увидеть в реальности.

— Очень романтично, — проговорил Дарий.

Я распахнула глаза, надеясь, что ничего не перепутала. Серые стены помещения исчезли, как и потолок. Над головой раскинулось небо — синее, бескрайнее, с лёгкими перьями облаков. Я видела линию горизонта, где небо светлело, а щекой чувствовала ветер, который развевал волосы и пытался игриво приподнять юбку. Повсюду, куда я поворачивалась, были видны крыши домов — покатые и плоские, с башенками, антеннами и трубами.

Мы с Княжевичем также стояли на крыше. Та казалась довольно устойчивой и большой, но я всё же не решилась посмотреть вниз. К тому же, расстилающийся вокруг вид и без того был невероятно захватывающим и заставлял вспомнить книгу о Карлсоне, которую я в детстве очень любила и не раз перечитывала. Так и хотелось оглядеться в поисках притаившегося где-нибудь неподалёку уютного домика, хозяин которого ожидал гостей с банкой варенья. Я посмотрела на Дария и пожалела о том, что это всего лишь иллюзия. Рука невольно потянулась к нему, чтобы пригладить взъерошенные ветром волосы. Скользнула по щеке, по тёплому плечу под рубашкой — быстрое, небрежное прикосновение, которое так хотелось продлить.

— О чём ты думала, когда это создавала? — спросил он.

— Ни о чём, — ответила я. — Просто захотелось оказаться в каком-нибудь приятном месте. А что, тебе не нравится?

Тут я несколько покривила душой. Мне хотелось оказаться в месте, в котором мы могли бы побыть наедине, не окружённые никакими стенами, не привязанные к правилам и обязательствам внешнего мира и магического сообщества. Правда, я не ожидала, что это получится настолько буквально, но так было даже лучше — ничего, кроме неба, крыш и нас двоих.

Я сделала несколько шагов, чувствуя под ногами нагретую солнцем поверхность. Иллюзия вышла такой реалистичной, что, когда я приподняла руку, мне на ладонь опустилась круглая пушинка, напомнившая мне о детском суеверии, что с их помощью можно отправлять послания другим людям. Привет из детства.

Дарий последовал за мной, обхватил запястье горячими пальцами, повернул к себе.

— Осторожнее, — произнёс он.

— Думаешь, если я упаду с крыши здесь, что-то произойдёт и в реальности?

— Лучше не рисковать.

Я кивнула, хотя и почувствовала любопытство, — какую улицу я увижу, если всё же наберусь смелости посмотреть вниз? Княжевич не торопился убирать руку. Смотрел по сторонам с лёгкой задумчивостью во взгляде, улыбался каким-то своим мыслям, прислушивался к ветру, который, казалось, нашёптывал слышную лишь нам сказку.

Глава 26

Я сидела на лавочке в городском парке, ожидая Регину, с которой мы договорились здесь встретиться. Погода была по-настоящему летней, но в отдалении раздавались звуки грома, предвещая близкую грозу. Впрочем, я ничего не имела против этого, поскольку в настоящее время мне не испортили бы настроение даже тропический ливень и град. Впервые за последнее время я чувствовала себя счастливой. Почти неприлично, неожиданно, по-детски счастливой. Я ощущала то, что нельзя продумать и распланировать заранее, то, что обрушивается внезапно и непредсказуемо, то, что приходит волшебным даром судьбы, заставляя почувствовать себя по-другому. Это и было счастье.

Я вспоминала о пережитом некоторое время назад, веря и не веря в то, что это было на самом деле. Там, на крыше, в придуманной и созданной мною иллюзии мне хотелось только одного — чтобы эти мгновения никогда не заканчивались. Чтобы не умолкали пение птиц и голос ветра, чтобы Дарий продолжал держать мою руку в своей, а его глаза казались мне синее небесной лазури над нами.

Не удержавшись, я поцеловала его. Не говоря ни слова, не смущаясь своего безрассудного порыва, не думая о том, что будет дальше. Слишком долго я ждала этого момента, чтобы сейчас останавливаться.

Но в ту же минуту, когда наши губы соприкоснулись, иллюзия начала рушиться. Постепенно таяли в воздухе очертания крыш, стих ветер, а небо над нашими головами сменилось белым потолком кабинета. Раздался стук в дверь — очевидно, кто-то из МН решил, что собеседование слишком затянулось.

Княжевич открыл дверь, и его тут же позвали по какому-то чрезвычайно важному делу. Он лишь успел сказать мне, чтобы я не забыла занести документы в отдел кадров и готовилась выходить на работу после выходных. Таким образом, у меня выдалось несколько свободных дней, в которые я всё же решилась встретиться со своими родственниками из магического сообщества.

Кроме того, я отвела себе время, чтобы подумать и решить, что я скажу Дарию в нашу следующую встречу, когда нам выпадет возможность поговорить наедине. Я решила рассказать ему правду о моей помолвке с Тео, о том, почему я оставалась в Лондоне до окончания обучения, о легенде, которую мы поддерживали, чтобы никто не догадался о фиктивности наших отношений. Лишь о том, что мой так называемый жених не отказался бы от того, чтобы всё сложилось по-другому, я решила не говорить.

Но остальные, включая Регину и других моих родственников, пока не должны были узнать о том, что мы не собирались завершать нашу помолвку свадьбой. Сначала мне нужно было поговорить об этом с Тео, но мы оба ещё не были готовы к этому разговору. Поэтому я пока не снимала кольцо и точно знала, что он тоже продолжает носить своё.

Увидев Регину, я помахала ей рукой. Она направилась ко мне, и, чем ближе подходила, тем сильнее я понимала, что соскучилась по ней. За прошедшее время мы обе успели окончить обучение, получить право на использование магии и на большой шаг приблизиться к взрослой жизни.

Вот только моя троюродная сестра потеряла жениха, которого очень любила. В их взаимных чувствах друг к другу не было никаких сомнений, ведь, несмотря на то, что их помолвку тоже организовали старшие члены семей, Регину и Артура связывал не только договор между родственниками. Я вспомнила, как они оба были со мной и Тео в вечер нашей помолвки, и мне стало грустно при мысли о том, что нам уже никогда больше не собраться такой компанией.

Регина почти не изменилась — выглядела всё такой же юной и свежей, и находящиеся в парке молодые люди заинтересованно оборачивались ей вслед. Но выражение её тёмных глаз стало другим, и это снова напомнило мне о постигшей её потере. Того, что выдалось пережить ей, я не пожелала бы даже врагу.

Мы поприветствовали друг друга и некоторое время чувствовали себя несколько неловко, но дальнейший разговор стал куда более тёплым и дружеским. Регина слегка пожурила меня за то, что я не позвонила им сразу же, как прилетела в Россию, а лучше заранее, чтобы меня встретили в аэропорту. Впрочем, узнав о том, что случилось с моими приёмными родителями, она незамедлительно выразила мне своё сочувствие и пообещала, что выступит в роли моего адвоката перед дедушкой, который будет не слишком доволен тем, что я не уведомила их о своём приезде раньше.

Оказалось, что торжественный приём, который решил организовать Александр Владимирович в честь окончания внучкой Университета Магии, должен был состояться уже на следующий день, и Регина вручила мне приглашение.

— Ты обязательно должна быть! — требовательно заявила она. — Я и Тео хотела пригласить, но он сказал, что пока не может приехать. Надеюсь, у тебя есть платье?

— Да, конечно, — ответила я. Платьев, благодаря Шейле, у меня было предостаточно. Пожалуй, даже больше, чем поводов их надевать.

— Тогда жду тебя. Только не вздумай опаздывать! — наказала Регина. — Можешь даже пораньше приехать.

— Хорошо-хорошо, — пообещала я, задумавшись над тем, будет ли на этом мероприятии Дарий, но не решаясь спросить. Впрочем, он ведь сам рассказывал мне об этом приёме, где могут быть подозреваемые в пожаре маги, так что наверняка собирается там присутствовать. Может быть, как раз этим вечером мы смогли бы поговорить.

Дарий Княжевич

Рабочий день показался неожиданно длинным. Привычная рутина то и дело прерывалась приходившими новыми данными по различным делам, но, увы, все эти новости не касались случившегося в дачном посёлке пожара. Казалось, устроивший пожар маг идеально научился выкручиваться от преследования МН, и даже оставшийся на месте сгоревшего дома магический след ни к чему не вёл. Инквизиция была обеспокоена не меньше, чем сам Дарий. Ему уже несколько раз напомнили о необходимости сурового наказания для владеющего магическим огнём мага, чтобы не допустить повторения произошедшего.

Разве что сам Верховный Инквизитор пока не звонил, но исключительно потому, что тот, как выяснилось, отправился в какую-то командировку. Он и не знал о том, что в город вернулась его дочь. Княжевич берёг эту новость до его возвращения, чтобы сообщить лично, и не пытался разыскать инквизитора по телефону. Кроме того, Веронику следовало бы подготовить к предстоящему знакомству с её родным отцом. Поначалу он не хотел тревожить и без того тяжело переживающую смерть приёмных родителей девушку, а на собеседовании им обоим оказалось слегка не до того.

Вспомнив, чем закончилось собеседование Вероники, Дарий не удержался от мечтательной улыбки и почти смущённо посмотрел на заглянувшего в кабинет сотрудника, который уставился на него с нескрываемым любопытством. Новость о том, что Княжевич берёт на работу девушку, которая приехала из Лондона, должно быть, уже разнеслась по всем отделам и просочилась за пределы МН. Удивительно даже, что ему до сих пор не позвонил старший Воронич, которого, несомненно, интересовало будущее его внучатой племянницы.

Тем временем, приближался тот день, на который был назначен торжественный приём в особняке семьи. Регина уже успела напомнить Дарию об этом по телефону. Разумеется, Вероника также должна была присутствовать на этом мероприятии, он сам сказал ей, что желательно будет присмотреться к гостям.

Звонок Мартина раздался в тот самый момент, когда в конце дня Княжевич уже подходил к машине. Шталь будто подкарауливал его, чтобы напомнить о себе и не позволить уехать домой. Чертыхнувшись, Дарий нажал на кнопку ответа.

— Нам нужно встретиться, — без предисловий проговорил Мартин.

— И ты так уверен, что я прибегу по первому твоему зову? — отозвался Княжевич, поморщившись. Не раз за последнее время он задал себе вопрос, не совершает ли ошибки, соглашаясь на предложенную Шталем авантюру с поиском артефакта. Можно, конечно, рассматривать это как обычную рабочую командировку, но проходить она будет в такой компании, что путешествие в одиночку по пустыне покажется приятнее. А ведь ещё неизвестно, какую команду они соберут. Наверняка Мартин и в этом найдёт возможность подпортить ему жизнь.

— А если это в твоих интересах? — хмыкнул собеседник. — Я узнал примерное расположение места, где должен находиться нужный нам предмет. Теперь хотя бы пойдём не наобум.

— Ну, надо же, — саркастически ответил Дарий. — Решил подтвердить свою репутацию матёрого охотника? И куда же нам предстоит отправиться?

— Когда приедешь, покажу карту, — сказал Шталь, назвав адрес бара, в котором предлагал встретиться.

С надеждами на тихий вечер в компании кота пришлось распрощаться. Бар находился не слишком далеко, но, когда Княжевич вошёл в полутёмное помещение, Мартин был уже там. Облокотившись на барную стойку, он неспешно потягивал коньяк и время от времени бросал взгляды на экран мобильного телефона.

На мгновение перед глазами промелькнуло воспоминание. Небольшой бар, во многом похожий на этот, встреча с тем, кого он считал другом, новости, которые собирался рассказать. Отгоняя нежелательные мысли, Дарий подошёл к стойке.

— Надо же, не задержался, — произнёс Шталь, выстукивая пальцами какой-то мотив. — Не спрашивай, как и каким способом мне удалось получить эти сведения. Вот карта, место я отметил.

Княжевич посмотрел на карту, и его брови поползли вверх. Вспомнился поиск амулета матери Вероники в лесу. Похоже, то, что им предстояло, должно было оказаться ещё более непростым, поскольку ближайший к отмеченной крестом точке населённый пункт находился за несколько километров.

— Итак, готовься к походу в лес! — провозгласил Мартин. — Закупай рюкзаки, палатку и всё прочее. Удобную обувь не забудь, — подчеркнул он.

— Ты, я смотрю, полон оптимизма, — сказал Дарий, повертев в руках карту и попытавшись хотя бы приблизительно представить себе продолжительность этого маршрута.

— А почему нет? Я стал на шаг ближе к своей цели, — ответил Шталь. — Да и о команде уже задумался. Кстати, можешь позвать с собой магов или ведьм, кого хочешь. Я вот жену взять собираюсь.

— Даже так? — произнёс Княжевич. Слова Мартина прозвучали весьма неожиданно. — Я над этим подумаю.

— Как определимся с составом команды, встретимся все вместе, обговорим, — заключил Шталь, поставив на стойку опустевшую рюмку и небрежно бросив туда же деньги.

— У меня вопрос, — произнёс Дарий. — Ты знаешь магов или ведьм, которые владеют заклинанием магического огня? Тот маг, который наложил на тебя проклятие, обучал этому?

— Ты угадал, — ответил собеседник, и при напоминании о проклявшем его маге в глазах Мартина вспыхнула ненависть. — Только учеников у него было не очень много. А способных — ещё меньше.

Глава 27

Вешалка выскользнула из рук и с шумом, заставившим меня нервно вздрогнуть, упала, сбив несколько предметов со столика в прихожей. Подняв её, я некоторое время глубоко подышала, стараясь успокоиться. Почему-то даже перед первым приёмом у Вороничей, где мне выдалось побывать, я так не нервничала. Тогда я понятия не имела, чего мне ожидать от неожиданно появившихся в моей жизни родственников. Теперь же я была не уверена в них ещё больше, чем в тот день, когда Александр Владимирович объявил о моей помолвке с Марком Теодором Тревельяном или просто Тео.

С самого утра меня не оставляло дурное предчувствие. Я даже попыталась позвонить Дарию, но его мобильный телефон оказался выключен. Оставалось лишь надеяться на то, что вечером мы обязательно увидимся и поговорим.

Регина предложила вместе заглянуть в салон красоты, но я отказалась. Решила, что и сама смогу привести себя в порядок, а, если получится не очень впечатляюще, то ничего страшного. В конце концов, это не мой праздник, и, если бы не слова Княжевича и настойчивые уговоры троюродной сестры, я бы предпочла там не присутствовать.

Впрочем, облачившись в одно из сшитых Шейлой платьев, я почувствовала, что это невыразимо приятно — принарядиться, сделать макияж по полной программе, предчувствовать встречу с человеком, в глазах которого хочется увидеть восхищение, тепло, нежность. Правда, не стоило забывать, что там будет множество других людей, лицезреть которых мне не слишком-то хотелось. Возможно, именно с тем, что на приёме может быть человек, виновный в пожаре, и было связано не оставляющее меня неприятное ощущение, будто этим вечером произойдёт что-то плохое.

Я снова послушалась Дария и вызвала такси, доставившее меня до ворот особняка, который выглядел ещё более величественным, чем запомнился мне по прежним визитам. Он казался похожим на резиденцию Снежной Королевы. Впрочем, если учесть личность его хозяина, то, скорее, Кощея Бессмертного.

Приехав на полчаса раньше, я застала в холле взволнованную Регину, которая неожиданно разнервничалась из-за того, что в одном из украшавших дом букетов оказалось чётное количество цветов. Повернувшись ко мне с огорчённым видом, она разочарованно топнула ногой и вытащила из букета один пышный цветок. В эту минуту она напомнила мне капризную принцессу из какой-то сказки.

— Теперь их тринадцать, — буркнула Регина, покосившись на вазу, из которой вынула лишний цветок.

— Ты настолько суеверна? — отозвалась я. — В любом случае, со стороны ничего не заметно. Если, конечно, кому-то не вздумается специально пересчитывать цветы.

— Надеюсь, что нет, — постепенно успокаиваясь, заметила она.

— Ты отлично выглядишь, — проговорила я, скользнув взглядом по платью Регины, сшитому из какой-то тонкой текучей ткани, которая делала её похожей на русалку.

— Ты тоже, — ответила Регина, возвращая мне комплимент. — Кажется, это платье ручной работы? Вижу, в Лондоне ты не теряла даром времени. Жаль, что Тео не смог приехать. Вы были бы самой красивой парой сегодня вечером.

— Я не сама его сшила, — смущённо пробормотала я. Увы, моя троюродная сестра была уверена в том, что в скором времени я стану законной женой Тео. Невольно я бросила взгляд на кольцо на своём пальце и заметила, что Регина с грустью в тёмных глазах смотрит туда же. Должно быть, она вспоминала Артура. Мне и самой казалось, что он вот-вот появится из-за угла коридора и с открытой улыбкой поприветствует меня.

Но появился Дарий Княжевич. Сердце пропустило удар, когда я увидела, как он выходит из-за бархатных занавесей, облачённый в безупречный чёрный костюм с белой рубашкой и галстуком-бабочкой, такой красивый, что у меня перехватило дыхание при воспоминании о том, чем закончилось моё собеседование. Услышав его шаги, Регина обернулась и сразу же направилась к нему, чтобы поприветствовать первого гостя.

Глядя на них, я вдруг ощутила укол ревности, хотя ничего особенного не происходило. Княжевич улыбался так, что хотелось остановить время, чтобы смотреть на него столько, сколько захочется. Они обменялись несколькими словами, после чего Регину кто-то окликнул, а я решительно направилась к Дарию.

— Красивое платье, — произнёс он, когда я подошла.

— Только платье? — отозвалась я, улыбнувшись ему.

— Не только, — ответил Княжевич, и его глаза потемнели. Посерьёзнев, он приблизился и наклонился ко мне так близко, что я почувствовала на щеке его тёплое дыхание. — Ты не забыла, что должна быть осторожной?

— Разумеется, не забыла, — проговорила я, не сдержав огорчённого вздоха. По спине пробежал холодный воздух. Дарий напомнил мне о том, что на этом празднике мне следовало сыграть роль приманки.

— Это тебе, — сказал он, нацепив мне на руку бутоньерку с пышным цветком, немного похожим на тот, который Регина только что вытащила из букета. — В этой штуке амулет смертельной опасности. Я настроил его на тебя.

— А микрофон и наушники для прослушивания не предусмотрены? — поинтересовалась я. — Чтобы почувствовать себя Джеймсом Бондом. Или это будет только после того, как я начну работать в МН?

— Боюсь, что под твоим платьем будет некуда прятать микрофон, — хмыкнул Княжевич, скользнув красноречивым взглядом по моему декольте. Не зная, ругать или благодарить подругу за столь откровенный наряд, я опустила глаза и не успела ничего ответить, когда снова появилась Регина и заявила, что Александр Владимирович хочет меня видеть. — Удачи, — шепнул мне Дарий.

Старший Воронич оказался в своём кабинете — мрачноватом на вид помещении, отделанном под старину деревом драгоценных пород. Переступив его порог, я вздрогнула, поймав на себе пристальный взгляд Александра Владимировича, который, казалось, оценивал меня и сравнивал с какими-то собственными представлениями. Неизвестно, соответствовала ли я им, но, завершив осмотр, он небрежно кивнул мне на одно из стоящих в кабинете кресел. Мне показалось, что этот высокий сухощавый мужчина ничуть не изменился с того времени, когда я видела его в последний раз. Всё те же проницательные глаза, в которые не хотелось смотреть, седые волосы, гордая осанка.

— Итак, надеюсь, ты полностью завершила своё образование в Лондоне? — произнёс он. Прозвучало это на редкость сухо и деловито. Не сказать, чтобы я ждала родственных объятий и тёплых слов, но этот ледяной тон снова напомнил мне о том, что для родственника я была всего лишь одной из инвестиций в расчёте на то, что со временем ему будет от меня выгода.

— Да, — ответила я.

— У тебя уже есть какие-то планы по поводу работы?

— Я получила предложение работать в Магическом Надзоре.

— В Лондоне? — с некоторым удивлением уточнил Воронич.

— Нет, здесь, — сказала я.

— Вот как? — проговорил он. — Впрочем, этого можно было ожидать. Ты согласилась?

— Да.

— И у тебя уже было собеседование?

— Да.

— А что об этом думает Тео? — осведомился собеседник.

— Он не против, — произнесла я, не решаясь сказать, что мой так называемый жених пока не знает о том, что я устроилась на работу.

— Я вижу, что ты, в самом деле, успела повзрослеть, — заметил Александр Владимирович. — Когда мы встретились здесь перед твоей помолвкой, ты напоминала уличного котёнка. Любопытно, отрастила ли маленькая кошечка коготки?

От его слов и прозвучавшей в них снисходительной интонации я вспыхнула, едва не начав высказывать ему всё, что накопилось на душе. Но промолчала. Лишь поднялась с места, давая понять, что не намерена затягивать этот разговор.

— Иди к гостям, — бросил мне старший Воронич, отвернувшись и будто разом потеряв ко мне всякий интерес.

Я вернулась в холл, надеясь отыскать Дария, но и коридоры, и почти все помещения особняка были переполнены прибывшими гостями. Регина тоже куда-то потерялась. Потолкавшись среди разряженной в пух и прах толпы, я всё же обнаружила виновницу торжества, но, увидев её собеседника, тут же утратила всякое желание подойти ближе.

Одетый с продуманной небрежностью Мартин Шталь протягивал Регине букет цветов и что-то говорил. Снова цветы! Оставалось лишь надеяться, что их число было нечётным.

Затаив дыхание, я несколько минут смотрела на человека, который однажды грозился убить меня. Собирался ли Шталь продолжить охоту за ключом? Почему Княжевич сказал, что Мартину сейчас не до того, чтобы преследовать меня?

Надеясь, что не попадусь ему на глаза, я обогнула занятую беседой компанию и направилась в сторону кухни, несколько сомневаясь в том, что иду правильно. Почувствовав вкусные запахи, я остановилась, вспомнив о том, как мы с Региной, Артуром и Тео добывали там еду. Тогда ещё о нашей помолвке не было объявлено, и все мои мысли были связаны только с Дарием, который находился в темнице исключительно по моей вине.

Через некоторое время я заставила себя развернуться и направиться к гостям. Судя по тому, что спрятанный в бутоньерке амулет никак не реагировал на окружавших меня людей, среди них не было того, кто хотел бы мне навредить. Это и утешало, и пугало, потому что мне постоянно хотелось оглядеться по сторонам, высматривая того, кто наблюдал за мной, не подходя близко. Если, разумеется, этот человек находился в доме. Никакой гарантии, что он здесь присутствует, у меня не было.

Тем временем, вечер шёл своим чередом. Гости всё продолжали прибывать. Каждый старался улучить возможность, чтобы подойти к Регине с поздравлениями, так что ей приходилось улыбаться всем, быть приветливой и не покидать большого зала, в котором постепенно собрались все гости.

Вскоре появился Александр Владимирович. Он взял слово, поприветствовал гостей и заявил, что хочет сказать нечто важное. Я напряглась, вспоминая, что примерно так же он начинал свою речь, когда объявлял мою помолвку, о которой я на тот момент не ведала ни сном, ни духом.

— Я рад тому факту, что моя любимая внучка Регина окончила Университет Магии с отличием. Несмотря на выпавшие нашей семье испытания, она успешно справилась со всеми экзаменами и заслужила право называться одной из лучших студенток, которые когда-либо покидали стены университета. Но это не единственная радостная новость, которую мне хотелось бы вам сообщить. На этом вечере я решил представить вам будущего мужа моей внучки. Его имя Дмитрий Шульгин.

Я непонимающе оглянулась на Регину, поймав её изумлённый и растерянный взгляд. В это время Александр Владимирович указал на человека, в котором я с удивлением узнала своего попутчика по самолёту. Похоже, для него известие о принятом старшим Вороничем решении не являлось сюрпризом.

Глава 28

Регина Воронич

Хлопот перед торжественным приёмом, который устраивал дедушка, было немало. Если обычно Александр Владимирович нанимал для подготовки специально обученных людей, которыми руководил лично или же передоверял эту непростую задачу её матери, то на этот раз он потребовал, чтобы Регина занималась всем лично, не просто отдавая распоряжения, но и непосредственно участвуя в происходящем. Возможно, он посчитал, что, если она будет занята, это отвлечёт её от тягостных размышлений о том, как бы всё сложилось, если бы Артур был сейчас с ней, и они готовились бы воплотить свои мечты о свадьбе после окончания ею университета.

Но всем этим мечтам, которые несколько лет составляли неотъемлемую часть её жизни, не суждено было сбыться. Артура больше не было — в городе, в стране, в мире. Всё, что у неё оставалось после того, как его не стало, казалось ненужным, эфемерным и бессмысленным по сравнению с тем, что было раньше. Даже отомстить за его смерть Регина не смогла, потому что правосудие в лице МН и Инквизиции сделало это за неё. Но даже арест и последующее наказание Карла Розенберга не принесло практически никакого удовлетворения.

Если бы не Дарий Княжевич, который был с ней все те недели и месяцы, незаметно став для неё нужным, ей было бы ещё хуже. Его участие не было навязчивым, нарочитым или заставляющим чувствовать себя виноватой. Он даже не проводил с ней так много времени, как другие, но, казалось, всегда находился рядом.

Приглашая Дария на приём, Регина почти не обратила внимания на его слова о том, что старший Воронич может быть не слишком доволен присутствием нового руководителя Магического Надзора. Она решила, что, если уж дедушке вздумалось устроить для неё праздник по поводу окончания учёбы в Университете Магии, то хотя бы выбрать приглашённых она имеет право, не советуясь с ним. Впрочем, не обошлось и без так называемого списка постоянных гостей — тех представителей магического сообщества, которые неизменно присутствовали на подобных мероприятиях в особняке, самых именитых семей города, членов которых она знала с детства. К одной из таких привилегированных семей принадлежал и Артур, но после произошедшего с ним все его родственники покинули город, и никто бы не стал осуждать их за это решение. Регина и сама бы уехала, если бы это помогло ей убежать от себя.

Среди родственников, которые должны были присутствовать на приёме, оказалась и Вероника, которая, как выяснилось, приехала в город, но не сообщила им об этом заранее. Поначалу Регина почти обиделась на неё за это, но, услышав о том, что случилось с приёмными родителями троюродной сестры, тут же забыла о том, что собиралась сердиться. Когда же дедушка заявил, что Веронике следовало появиться в его доме сразу после приезда, Регина вступилась за неё перед ним.

Чем больше волновалась Регина, готовясь к вечеру, тем спокойнее казался Александр Владимирович, внимательно наблюдавший за ней с хитроватой улыбкой. Не будь она так занята тем, чтобы всё получилось красиво и надлежащим образом, несомненно, решила бы, что дед что-то задумал. Но Регина не ждала от этого вечера каких-то непредсказуемых сюрпризов.

Как выяснилось, зря. Потому что всё с самого начала не заладилось. Сперва сломался каблук совершенно новых туфель, идеально подходящих к платью. Пришлось переобуваться в босоножки, которые она однажды забыла в особняке. Затем в одной из ваз обнаружилось чётное количество цветов. Когда начали собираться гости, все почему-то вообразили своей первоочередной обязанностью подходить к ней и, произнося свои поздравления с окончанием университета и началом взрослой жизни, не забывать ввернуть соболезнования. Но искреннего сочувствия в их глазах Регина не замечала — лишь жгучее любопытство с примесью снисходительной жалости.

Даже Мартин Шталь, которого она сама совершенно точно не приглашала, не обошёл её своим вниманием. Впрочем, он хотя бы ничего не сказал ни об Артуре, ни о том, что теперь она значительно отличается от других ведьм её возраста, которые либо были помолвлены, либо уже вышли замуж, не дожидаясь окончания учёбы. На какое-то мгновение ей даже показалось, что в его взгляде мелькнуло что-то тёплое и неподдельное, но Регина быстро убедила себя в том, что такое просто невозможно. Она не могла забыть, что именно Мартин был ближайшим приближённым Розенберга, а теперь и мужем его дочери. Ему повезло, что не попал в руки инквизиторов, в темнице которых сейчас находился отец Инны.

Из-за всех этих хлопот и гостей, с каждым из которых требовалось перекинуться несколькими словами и быть милой, Регина почти не поговорила с Дарием. Но ей достаточно было и того, что он не отказался от её приглашения и пришёл на праздник. Кроме того, она рассчитывала, что, когда начнутся танцы, случай потанцевать с ним не будет упущен.

Но чуть позже дедушка захотел сказать речь, и Регине показалось, что из яркого цветного сна она попала прямиком в лишённое красок кошмарное сновидение, которое никак не желало заканчиваться. Потому что старший Воронич, ничуть не смущаясь того, что она не была об этом предупреждена, объявил об её помолвке с каким-то незнакомым магом. Он даже не стал спрашивать её согласия — просто взял за руку и потянул в центр зала с намерением заставить их незамедлительно обменяться кольцами. Зная Александра Воронича, можно было не сомневаться, что это не было шуткой. Но как он мог так поступить с ней? Разве он не знал, как она любила Артура и не желала представлять никого другого на его месте? Как бы то ни было, дедушка должен был посоветоваться с ней перед тем, как принимать такое решение!

— Я не собираюсь этого делать, — глядя прямо в глаза деду, твёрдо произнесла Регина, когда вспыхнувшая в ней ярость сменила первоначальную оторопь. — Не хочу выходить замуж за этого человека, которого даже не знаю. Кроме того, мне нравится другой.

С этими словами она решительно указала на Княжевича, который находился не слишком далеко от них. По толпе гостей разнеслись удивлённые возгласы, через несколько секунд примолкшие под строгим взглядом старшего Воронича. Регина переводила глаза с него на Дария, стараясь не смотреть на Дмитрия, этого новоявленного жениха, появление которого на празднике послужило причиной начавшегося скандала, о котором, без сомнения, ещё долго будут рассказывать и перешёптываться в домах магов города.

Если бы взглядом можно было убивать, то Княжевича, вокруг которого расступилась толпа, уже не было бы на свете, так смотрел на него Александр Владимирович. Но, к счастью, такое было не под силу даже магам. Регина, затаив дыхание, чувствуя, как с каждым мгновением сердце начинает биться сильнее, наблюдала за тем, как дедушка подходит к Дарию. Старший Воронич старался казаться спокойным, но ей не составило труда догадаться, чего это ему стоило. На сей раз ей удалось поколебать дедушкину невозмутимость, проделать брешь в его броне, но её это ничуть не радовало. Регине было не по себе, и, чем хладнокровнее казался дед, тем страшнее ей становилось.

— Я требую, чтобы вы ушли, и не желаю больше видеть вас в своём доме, — произнёс Воронич, смотря на собеседника, не сводившего с него несколько удивлённого, но столь же прямого взгляда, после чего повернулся к гостям, жадно прислушивающимся к каждому его слову. — Что же касается помолвки моей внучки Регины Воронич с Дмитрием Шульгиным, то я не отказываюсь от принятого мною решения и того обещания, которое я дал семье этого молодого человека. К моему большому сожалению, должен признать, что Регина ещё слегка не в себе после постигшей её трагедии, о которой вам всем известно, — добавил он. — Поэтому помолвка состоится в другой день. А сейчас наслаждайтесь вечером, — заключил дедушка, завершая этими словами свою речь и воистину царственным жестом давая понять, что спектакль окончен, и зрители могут разойтись.

Сквозь застилавшую глаза пелену злых слёз, Регина смотрела на Дария, который направлялся к выходу из зала. Лишь один раз он обернулся, когда уходил, но его взгляд был направлен не на неё, а на Веронику. Только сейчас Регина заметила растерянность на лице троюродной сестры, и смутное подозрение шевельнулось в ней. Перед глазами всплыла недавно увиденная картина беседующих между собой Дария и Вероники, когда Регина подошла сказать о том, что дедушка её ждёт. Вспомнились разговоры о том, что именно из-за того случая с Вероникой Солнцевой в Университете Магии Княжевич оказался в темнице. Кусочки головоломки готовы были сложиться в единое полотно, но ей совершенно не хотелось увидеть то, на что они указывали. В конце концов, а как же Тео?

Постаравшись обойти зал по краю и не наткнуться ни на кого из гостей, Регина торопливо вышла и свернула в ближайший коридор. Незаметно для себя она оказалась на утонувшем в вечернем полумраке широком балконе, куда они приходили вместе с Артуром, Вероникой и Тео в тот вечер, когда дедушка объявил об их помолвке. При воспоминании об этом на глаза снова навернулись слёзы, которые она неловко попыталась вытереть, стараясь не испортить макияж, над которым трудилось несколько стилистов.

— Вижу, ты не запаслась даже платочком, — произнёс мужской голос, что заставило Регину почти подпрыгнуть от внезапного испуга.

— Ты следил за мной! — возмущённо воскликнула она, увидев Мартина, который стоял в нескольких метрах от неё, небрежно прислонившись к стене и засунув руки в карманы.

— Мы уже на «ты»? — отозвался он, сделав несколько шагов по направлению к ней. — Это прогресс. Держи, он даже чистый, — добавил Шталь, протягивая ей белый носовой платок, который извлёк из кармана.

Поборов желание отказаться и шмыгнув носом, Регина выхватила у него платок и прижала к лицу. От платка едва заметно пахло дорогими мужскими духами и почему-то крепким кофе. Регина отвернулась, надеясь, что Мартин уйдёт, если она не будет обращать на него внимания, но тот продолжал стоять на одном месте и, судя по всему, в ближайшие минуты не собирался его покидать.

— Итак, что мы имеем? — проговорил он. — Княжевич ушёл. Твой дедушка успокоил гостей, но подозреваю, что ненадолго. Скоро они начнут задавать неловкие вопросы, а ты уже не маленькая девочка, чтобы бесконечно прятаться за спинами родственников. Александр Владимирович очень тобой не доволен.

— А тебе-то какое дело? — выпалила Регина, разворачиваясь к нему. — Тебя это не касается! Что тебе нужно?

— Что мне нужно? — повторил Шталь. — А вот это уже вопрос по существу. Я хочу сделать тебе предложение.

Глава 29

Всё дальнейшее, что последовало за объявлением, сделанным Александром Владимировичем, напоминало жутковатый сон, какую-то странную фантасмагорию, прервать которую было невозможно. Приходилось лишь оставаться безучастным зрителем, не имеющим возможности как-то повлиять на происходящее. Именно эта роль выпала мне в то время, как перед глазами собравшихся в зале гостей разворачивалась картина семейного скандала, предотвратить которой старший Воронич заранее не попытался, очевидно, потому, что и не подозревал о том, что случится после того, как он объявит о помолвке внучки с новым женихом, которого дедушка самолично для неё подобрал, как, впрочем, и предыдущего.

Да и кто мог догадываться о том, как отреагирует на это известие Регина? Она не стала плакать, не пыталась сделать хорошую мину при плохой игре, не задумывалась о том, что за ней в этот момент наблюдает множество внимательных глаз. Выйдя вперёд, она, не глядя на выбранного для неё молодого человека, заявила, что ей нравится другой. Поначалу я искренне восхитилась троюродной сестрой, которая совершила то, на что в своё время не решилась я и впервые, пожалуй, так открыто осмелилась сопротивляться деспотичной натуре Воронича. Но, когда её рука указала на стоящего невдалеке Дария, я почувствовала себя так, словно у меня из-под ног выбили твёрдую поверхность паркета.

Судя по тому, с какой решимостью Александр Владимирович направился к Княжевичу, он собирался как минимум ударить его, но всё же ограничился требованием покинуть дом и больше никогда здесь не показываться, после чего произнёс перед толпой гостей небольшую речь, оправдывающую поведение Регины и подтверждающую его намерение выдать внучку замуж за Дмитрия. Покидая зал, Дарий оглянулся, и я поймала на себе его взгляд. Мне захотелось побежать за ним, но старший Воронич уставился прямо на меня, очевидно, припомнив ту встречу в коридоре особняка, когда Княжевич обнял меня, а хозяин дома стал свидетелем этого, после чего практически устроил мне домашний арест.

Я направилась к Регине, ещё не зная, что собираюсь ей сказать, но она, смерив меня внимательным взглядом, скрылась среди гостей. Потеряв её из виду, я растерянно затопталась на одном месте, чувствуя себя так, словно очутилась в незнакомом месте. Больше всего мне в этот момент хотелось последовать примеру троюродной сестры и, затерявшись в толпе, уйти из этого зала, наполненного перешёптываниями и, несомненно, едкими комментариями о том, свидетелями чего они стали. Люди падки на скандальные события, и, судя по всему, то, что произошло сегодня вечером, для магического сообщества стало самой настоящей сенсацией. Вот только я от всего этого задыхалась, словно случившееся несколько минут назад лишило меня и сил, и воздуха.

Я направилась к выходу, когда кто-то тронул меня за плечо. Вздрогнув, я обернулась, надеясь, что это не окажется старший Воронич. Но рядом со мной стоял Дмитрий.

— Судя по всему, я сегодня оказался не в самом лучшем положении, — проговорил он. — Даже, я бы сказал, в весьма неловком. А ещё мне не слишком нравится находиться в окружении такого количества незнакомых людей.

— Вы тоже давно не были в России? — спросила я, постаравшись взять себя в руки. В конце концов, этот человек не виноват в том, что, пока меня не было в городе, между Региной и Дарием возникли какие-то отношения. Знать бы ещё, что об этом может сказать сам Княжевич…

— Увы, — с приятной, будто бы извиняющейся улыбкой отозвался Дмитрий. — Даже слишком давно. По правде говоря, мне и в голову не приходило, что Александр Владимирович не предупредит свою внучку о том, что он собирается сегодня объявить.

— Это вполне в его духе, — глядя в сторону, отозвалась я. Об этом я бы многое могла рассказать, поскольку и моя помолвка состоялась именно так. Воронич и не задумался о том, что я или Тео сможем с ним поспорить, точно так же он поступил и с Региной, хотя, разумеется, относился к ней с куда большей теплотой, нежели ко мне. — Как так получилось, что Александр Владимирович выбрал именно вас для этой роли? — поинтересовалась я, поскольку сам хозяин дома едва ли стал бы отвечать на мои вопросы. — Хотя, это, конечно, не моё дело…

— Тут нет никакой тайны, — пожав плечами, ответил собеседник. — Моя семья уехала из России, когда я ещё учился в школе. Тогда они не договаривались ни с кем о моей помолвке, да и позже тоже. А затем выяснилось, что мои родители чем-то весьма обязаны Александру Владимировичу. Поженить нас с Региной было его идеей.

— И вас не смущало то, что придётся жениться на совершенно незнакомой девушке? — спросила я.

— По правде говоря, я вообще не собирался связывать себя узами брака, — произнёс Дмитрий. — Меня вполне устраивала моя жизнь. Просто мне показалось, что за согласием родителей пойти на этот договор стояла не только благодарность человеку, который помог им когда-то. Они казались напуганными. Хотя, возможно, это только мои фантазии.

Я нахмурилась. Не слишком-то хорошо я знала старшего Воронича, но, учитывая его характер, он вполне мог как-то припугнуть или даже шантажировать родителей Дмитрия. Сама мысль об этом показалась мне отвратительной.

— Поэтому я решил не отказываться от этого предложения сразу и приехать сюда, чтобы попытаться что-нибудь выяснить, — продолжал Дмитрий. — Как выяснилось, всё гораздо сложнее, — добавил он, очевидно, вспомнив реакцию Регины на сообщение о помолвке. — К тому же, здесь я встретил человека, с которым знаком уже некоторое время.

Инна Шталь

Когда в коридоре раздались шаги, уже наступило утро, и сквозь приоткрытое окно доносились переливчатые голоса птиц, приветствующих солнце и хорошую погоду. Инна открыла глаза, прислушиваясь к звуку шагов, словно пыталась по нему догадаться о том, в каком настроении пребывает в этот момент Мартин. О том, что он снова вернулся домой только утром, а вечером отправился без неё на торжественный приём в доме Вороничей, она старалась не думать.

Шталь в последнее время частенько оставался на ночь в городской квартире или пропадал где-то ещё в то время, как она сама находилась в загородном доме отца. Иногда Инне казалось, что до свадьбы они виделись чаще, чем после. Тогда, по крайней мере, Мартина интересовало то, где она находится и чем занимается, а теперь он был полностью уверен в том, что жена никуда не денется, и больше не старался как-то её проверить.

Поначалу Инну даже огорчало столь явно проявляемое равнодушие супруга, но позже она научилась находить в этом выгодные ей стороны. Постепенно возвращаясь в мир, где магия снова казалась ей привлекательной, она заставляла себя каждый день отводить некоторое количество времени для тренировок, радуясь тому, что теперь ей уже двадцать один год, а, значит, никто не может запретить ей испытывать себя в магии. Впрочем, мужу она не торопилась об этом рассказывать. Как и о том, что некоторое время назад она встретилась с особой, увидеть которую вновь даже не предполагала. С Велимирой Вишневской, бывшей некогда любовницей её отца и одной из тех, кто выполнял его распоряжения, действуя в интересах Розенберга даже тогда, когда она устроилась в Магический Надзор и пыталась соблазнить Дария Княжевича.

В то время, когда Велимира жила в этом доме и пыталась воображать себя его хозяйкой, Инна совершенно не ладила с ней. Стоило той переехать из отцовского особняка в свою городскую квартиру, её радости не было предела. После того, как Карла Розенберга арестовали, Вишневской, успевшей вовремя сбежать из МН, и след простыл. Можно было подозревать, что она уехала из страны. Во всяком случае, для тех, кто оказался в таком положении, это было бы наилучшим выходом.

Инна никак не ожидала, что однажды Велимира объявится в её загородном доме, воспользовавшись собственным ключом. Мартина в тот день не было дома. Судя по всему, Вишневская об этом знала, поскольку невозмутимо прошла в дом, никак не отреагировав на ошеломлённый вид хозяйки и даже, пожалуй, наслаждаясь этим.

Постепенно собравшись с мыслями, Инна потребовала от Велимиры немедленно вернуть ключ от особняка и выметаться отсюда, но позже любопытство возобладало над негодованием, и она согласилась выслушать незваную гостью. Больше всего интересовало то, где она находилась всё это время, но именно об этом белокурая ведьма и не пожелала рассказывать. В ответ на этот вопрос она лишь знакомо усмехнулась и вытащила из сумочки пачку сигарет, не забыв предложить её Инне. Та не отказалась, хотя курила довольно редко. После этого Вишневская, вдыхая пряный дым, начала расспрашивать о новостях, но, судя по тому, как она на них реагировала, о многом ей было известно заранее.

Услышав о том, что семейная жизнь супругов Шталь не отличается благополучием, Велимира выразила желание дать несколько советов, учитывая её немалый опыт в отношениях с мужчинами. Инна не хотела откровенничать с той, кого прежде лишь презирала, но в какой-то момент попросту не выдержала. У неё так давно не было подруг, с которыми можно было бы поговорить, что даже Вишневская, которая, уходя, пообещала, что ещё заглянет, показалась приятной собеседницей.

— Я не сплю, — пробормотала Инна, когда Мартин вошёл в спальню.

— По-моему, ты всё же спишь слишком долго, — заметил он.

— А чем ты мне предлагаешь заниматься? — фыркнула она, садясь на постели и бросая на него внимательный взгляд. Шталь выглядел хорошо. Пожалуй, даже слишком хорошо для того, кто провёл половину ночи на праздничном мероприятии с алкоголем и танцами.

— Ничего, скоро для тебя появится занятие, — произнёс Шталь.

— Уже интересно.

Позже, когда они пили кофе, Мартин рассказал ей о планируемом им походе за весьма ценным артефактом, для которого он уже начал подбирать команду.

— Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я пошла с тобой? — стараясь не показывать своего удивления, спросила Инна.

— А почему нет? — отозвался Шталь, поднимая на неё глаза. На его губах появилась сардоническая улыбка. — Тебе понравится. В таком составе я ещё за артефактами не ходил. Это будет забавно.

Его слова прозвучали весьма подозрительно. Зная Мартина и то, что казалось ему забавным, можно было ожидать от планируемого путешествия какой-нибудь подлянки. Но Инна, взяв себе на заметку необходимость заранее узнать имена остальных участников похода, сделала вид, что очень рада перспективе разделить участь охотников за артефактами.

Глава 30

Проснувшись, я не сразу вспомнила, что нахожусь в особняке Вороничей. Меня уговорили остаться, как, впрочем, и Регину, и Дмитрия, и ещё с полдесятка гостей. Ночевала я в той же комнате, в которой жила раньше, а сменную одежду мне одолжили, чтобы не пришлось с утра надевать вечернее платье. Спала я плохо, несколько раз просыпалась, глядя в окно и с нетерпением ожидая рассвета, лишь под утро позволив сну взять верх. Сны, которые приснились мне в ту ночь, были фрагментарными, непонятными, но почему-то пугающими.

Прокрутив в голове случившееся на приёме, я с большим сожалением убедилась, что как раз это не было сном. Александр Владимирович, в самом деле, задумал снова подобрать внучке жениха, а Регина при всём честном народе заявила, что ей нравится другой человек, а именно Дарий Княжевич. Мне оставалось лишь догадываться, почему из множества импозантных и весьма симпатичных мужчин, приглашённых на мероприятие, она указала именно на него. Позже начали вспоминаться слова Дария о том, что он говорил с Региной по телефону. Странно, что я не сопоставила всё это раньше.

Разговор с Дмитрием почти не прояснил ситуацию. С Региной он раньше вовсе не был знаком, а решение о помолвке было принято старшим Вороничем, у которого, судя по всему, оказались какие-то рычаги влияния на родителей молодого человека. Учитывая, какие у Александра Владимировича длинные руки, я не удивлялась, что он дотянулся даже до людей, переехавших в другую страну. Что же касается меня, то для Дмитрия я стала практически другом, учитывая тот факт, что некоторое время я прожила в Британии. Выяснилось, что он окончил университет в Лондоне на несколько лет раньше меня.

Уложить в голове всё случившееся было непросто. С одной стороны, я, безусловно, понимала Регину и по-настоящему злилась на Воронича, который в очередной раз устроил всё так, как хотелось ему, ничуть не задумавшись о чувствах других людей. Но, с другой стороны, меня пожирала ревность, которая становилась сильнее и норовила укусить побольнее при каждой мысли о том, какие отношения могли связывать Княжевича и Регину в то время, пока меня не было в этом городе. Что-то подсказывало мне, что даже на ревность я не имела права, поскольку всё ещё не снимала с пальца кольцо, которое в вечер помолвки надел Тео, но ничего не могла с собой поделать. Некстати вспомнилась ещё и та яркая блондинка, которую я видела с Дарием в офисе МН во время своего предыдущего визита.

Похоже, Княжевич не терял времени даром, пока меня не было в стране. Сначала блондинка, потом Регина, потерявшая жениха, с которым была помолвлена несколько лет. Это звучало банально, но следовало признать, что Дарий, словно магнитом, притягивал к себе девушек, и так вышло, что одной из них оказалась я. Какое-то время назад мне казалось, что он отвечает мне взаимностью, и у нас всё ещё есть шанс, а теперь я не знала, что и думать. Его участие и внимание по отношению ко мне, тот поцелуй на крыше, а затем это признание Регины…

А чего я ожидала? Нельзя сбежать в другую страну и быть уверенной в том, что тот, кто остался, будет терпеливо ждать твоего возвращения. К тому же, Княжевич до сих пор не узнал о том, что моя помолвка была фиктивной. Возможно, он считал, что я уже успела выйти замуж и совершенно забыла о нём. На его месте любой бы так подумал.

Но именно тогда, когда я приняла решение рассказать ему правду о своей помолвке, случился этот вечер, и моя троюродная сестра практически дала понять всем присутствующим, что, если и станет чьей-то женой, то только Дария, а вовсе не того человека, которого нашёл для неё дедушка. Как же всё запуталось… Тем не менее, уже поздно размышлять о том, как бы всё сложилось в других обстоятельствах, необходимо решить, как быть дальше, и двигаться вперёд.

Неохотно поднявшись с кровати, на которой я провела не самую приятную ночь в своей жизни, я направилась в ванную комнату. Затем, одевшись, вышла в коридор и начала спускаться по лестнице на первый этаж. В доме было неожиданно тихо. Может быть, так выглядело по контрасту с шумом, который был тут вчера, но эта тишина показалась мне настораживающей. Куда могли подеваться все гости, которые так же, как и я, остались в особняке на ночь?

Когда я оказалась на первом этаже и собиралась заглянуть в кухню, чтобы раздобыть завтрак, меня окликнули. Повернувшись, я с изумлением увидела Дария, который неслышно вошёл в холл, пока я спускалась. Вид у него был несколько усталый и, пожалуй, даже немножко виноватый. В простой майке и наброшенной на плечи куртке он казался совсем юным. Я направилась к нему.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, понизив голос, почти шёпотом. — А если кто-нибудь увидит? Воронич ведь сказал…

— Плевать, — ответил Княжевич, пожав плечами, и я убедилась в том, что запреты Александра Владимировича его совершенно не волнуют. Будь я поромантичней, могла бы представить себе Дария в образе эдакого прекрасного принца, спешащего на выручку принцессы, которую запер в башне злой дракон. Вот только я сейчас находилась не на домашнем аресте и могла покинуть этот дом в любой момент. А что, насчёт Регины, кстати? Ожидает ли её наказание за дерзкое поведение? Может быть, именно к ней он и пришёл, а вовсе не ко мне? От этой мысли мне стало не по себе.

Регина Воронич

Подсматривать за другими и подслушивать чужие разговоры нехорошо. Этому её родители научили в далёком детстве. Но в эту минуту запреты и приличия отошли на задний план, потеряв всю свою значимость, а какое-то странное и нетерпеливое чувство заставляло Регину прижиматься к стене, выглядывая из-за угла, и жадно рассматривать находящихся перед ней людей, вслушиваясь в их разговор и стараясь не пропустить ни одного сказанного ими слова.

В особняке было тихо. Александр Владимирович решил устроить для своих иногородних гостей небольшую прогулку по городу. Для этой экскурсии был выведен из гаража знаменитый дедушкин лимузин, который Регина в последний раз видела, когда отмечалась годовщина свадьбы её родителей. От прогулки не отказался никто, в комнатах и коридорах наступила долгожданная тишина, лишь изредка прерываемая голосами и шагами прислуживающих в доме. Если не вспоминать вчерашний вечер, можно было представить себе, что это совершенно обычный день, один из тех, когда она оставалась в гостях у деда на несколько дней, чувствуя себя любимой внучкой, которую всегда баловали и никогда бы не захотели выдать замуж за незнакомого человека.

Но случившееся на приёме, как и появление Дмитрия Шульгина, уход Дария и разговор с Мартином Шталем, оказалось реальностью, от которой уже невозможно было спрятаться в свою детскую уверенность в том, что всё сложится хорошо, и дедушка всегда будет на её стороне. Эта вера поколебалась уже тогда, когда она потеряла Артура, и старший Воронич никак не смог предотвратить то, что случилось с её женихом. Теперь ему, видимо, надоел её статус вдовы, так и не ставшей женой, и он, даже не поинтересовавшись её мнением на этот счёт, подыскал ей в женихи сына одного из своих многочисленных знакомых.

А как же Дарий Княжевич, в котором она привыкла видеть храброго рыцаря, готового защитить её от будущих проблем и неприятностей? Он просто ушёл, не сказав ни одного слова, которое бы подтвердило её заявление о том, что он ей нравится. Даже его прощальный взгляд был обращён не на неё, а на Веронику.

Вчерашняя острая и горячая злость, которая вспыхнула в ней после произошедшего, постепенно превращалась в холодную ярость. Услышанное вчера от Мартина лишь укрепило её. Сегодняшняя встреча Дария и Вероники только добавила уверенности, поэтому Регина не вышла ему навстречу, как хотела поначалу, а решила подслушать их беседу.

— Мне нужно с тобой поговорить, — произнёс Княжевич, и, появись сейчас Регина в поле его зрения, он бы не заметил, поскольку был полностью сосредоточен на собеседнице, которая смотрела на него с лёгким оттенком недоверия, но всё же с радостью. Вероника ждала его, даже если сомневалась, что он осмелится снова показаться в этом доме. Регина хорошо это понимала, потому что сама этой ночью и утром испытывала схожие чувства.

— Но не здесь же, — нервно озираясь по сторонам, ответила троюродная сестра. — Я вернусь в квартиру сегодня. Да и на работу скоро выйду…

Регина насторожилась. О какой работе она говорит? Когда успела устроиться на работу здесь, если должна возвратиться в Лондон?

— Я помню, — проговорил Дарий, сделав несколько шагов к девушке. — Можешь не сомневаться, я буду очень бдительным начальником. Больше тебе от меня не убежать.

Регина отвернулась и почти побежала по коридору. Дальше она это слушать не могла. Всё и так было очевидно.

Демоны, и на что он ей сдался? С его внимательными синими глазами, падающими на лоб непослушными тёмными волосами, ямочками на щеках, тёплым взглядом и ненавязчивым вниманием, к которому она успела привыкнуть. Регина вспомнила, как Княжевич не так давно дарил ей цветы, неожиданно появившись перед университетом, когда её занятия как раз подошли к концу.

Оказавшись возле двери, которой обычно пользовалась прислуга, Регина выскользнула на улицу, жадно вдыхая свежий воздух, как будто особняк был лишённой кислорода тюрьмой, в которой её держали насильно. Прислонившись к стене, она извлекла из кармана мобильник. Набрала номер, который некоторое время назад не слишком-то хотела даже записывать.

— Я согласна, — произнесла Регина так быстро, словно боялась передумать.

— Рад это слышать, — ответил невидимый собеседник, и по его голосу можно было понять, что он улыбается.

— Но дедушка… — начала она, напоминая ему о том, что произошло вечером.

— Я с ним договорюсь. У меня есть, что ему предложить. Об этом не беспокойся, — с уверенностью проговорил Мартин.

— Но не думай, что я буду тебе доверять, — твёрдо сказала Регина и нахмурилась, когда он в ответ засмеялся.

— Я и не думаю. Но иногда приходится договариваться и с теми, кому не доверяешь, а? Если не хочешь упустить свою выгоду. Можешь поинтересоваться у Александра Владимировича. Уж кто-кто, а он это знает.

— Я сделаю то, что ты просил, сегодня. Учти и не надейся, что я стану уговаривать. Только намекну на некоторые обстоятельства.

— Ведьма! — довольным голосом воскликнул Шталь.

«А кто же ещё? — с горькой усмешкой подумала Регина, отключаясь от разговора. — Кто же ещё?».

Глава 31

— Больше тебе от меня не убежать, — проговорил Дарий, и в его голосе прозвучала спокойная уверенность, не оставляющая никаких сомнений в том, что он говорит это серьёзно и не собирается отпускать меня от себя. Впрочем, о чём это я? Я ведь и так не собиралась никуда убегать.

— Обсудим это позже, — ответила я, продолжая нервничать из-за того, что нас в любой момент мог увидеть здесь кто-нибудь из гостей, а, что хуже всего, и сам старший Воронич. Тогда нам обоим мало не покажется. Может быть, Княжевичу и было свойственно бесстрашие, мне же до сих пор не хотелось намеренно или случайно злить родственника, который ради своих целей не пожалел даже обожаемую внучку, не то что меня.

— Договорились, — с мальчишеской ухмылкой отозвался Дарий. — Но не забывай, что тебе нужно быть осторожней. Как амулет?

— Ни на что не отреагировал, — произнесла я. Напоминание об амулете смертельной опасности, который он мне оставил, невольно заставило оживить в памяти все события вчерашнего вечера, включая и те, что предшествовали его уходу. — А как же Регина? — всё же решилась поинтересоваться я.

— Регина… — повторил Княжевич. — По правде говоря, я не ожидал, что она сделает такое заявление. Думаю, никто не ожидал.

— Ну, тебе лучше знать, — пробормотала я. Моё долгое отсутствие в стране и статус помолвленной с другим человеком ведьмы не давали мне права на ревность. Я не могла даже сердиться на Дария за то, что в это время у него была своя личная жизнь. Но почему именно с моей троюродной сестрой? Мало других девушек в этом городе, что ли?

— Ты становишься красивее, когда злишься, — заметил он.

— Я не злюсь, — возразила я.

— Ещё как злишься. Вот что, — посерьёзнев, произнёс Дарий. — Скоро мне нужно будет на некоторое время уехать из города на поиски одного артефакта, и тебе предстоит составить мне компанию.

— Только мне? — тут же полюбопытствовала я, вспомнив о том, как мы искали в лесу амулет моей матери и провели некоторое время в загородном доме, в котором, как выяснилось, я уже была в раннем детстве. Та небольшая экспедиция не обошлась без опасностей, физических повреждений и неприятностей. Достаточно сказать, что началась она с автомобильной аварии, в которой больше всего пострадала машина Княжевича, которая очень мне нравилась.

— Не только, — проговорил он с выражением лица, которое заставляло подозревать, что ничего хорошего мне ответ на этот вопрос не сулит. — Но об этом поговорим в более подходящем месте. Если хочешь, можешь приехать ко мне. У меня сегодня выходной. Или уже нет, — добавил Дарий, вытащив из кармана вибрирующий телефон и читая пришедшее сообщение.

— Может, лучше в другой раз? Всё-таки завтра у меня первый рабочий день… Надо подготовиться, — сказала я.

— Морально? — приподняв брови, с иронией осведомился Княжевич. — Ладно, похоже, мой выходной, в самом деле, отменяется. До встречи.

— Береги себя, — ответила я и на секунду зажмурилась от неожиданности и восторга, когда он, наклонившись, поцеловал меня в кончик носа.

После ухода Дария я некоторое время постояла на том же месте, перебирая в памяти весь наш разговор, после чего всё же решила добыть завтрак и разобраться в причине тишины в доме. Направившись в сторону кухни, я почти столкнулась с Региной, которая шла по коридору так быстро и решительно, словно куда-то торопилась. Остановившись, она сообщила мне, что все гости, включая Дмитрия, вместе с хозяином дома отправились на импровизированную экскурсионную прогулку по городу, а компанию за завтраком она мне с удовольствием составит.

Глядя на Регину, я почувствовала себя неловко. Практически ничего не зная об её отношениях с Дарием и лишь догадываясь о переживаемых ею чувствах, я была не самым подходящим собеседником для троюродной сестры. Но причины отказываться от её предложения у меня не было, поэтому я без энтузиазма кивнула и пообещала принести ей чашку чая.

Вскоре мы сидели в одной из многочисленных комнат особняка, которая, как я поняла, служила чем-то вроде небольшой гостиной. Мебели здесь было не слишком много, и, учитывая то, что она выглядела куда более современной, чем остальная обстановка в доме, я сделала вывод, что её дизайн выбирала сама Регина. Александр Владимирович, судя по всему, предпочитал старомодную меблировку, заставляющую чувствовать себя так, словно находишься в музее. Здесь такого ощущения не возникало. Просто уютная комната с дорогими, но весьма демократичными и комфортабельными предметами обстановки.

— Когда ты собираешься вернуться в Лондон? — внезапно поинтересовалась Регина.

— В Лондон? — переспросила я, едва не подавившись чаем. — Пока не планирую. Я собираюсь пожить и поработать в России.

— А как же Тео? — невозмутимо продолжала расспросы она. — Как вы собираетесь организовывать свадьбу, если он там, а ты здесь? Да и продолжать совместную жизнь тоже.

— Мы не торопимся со свадьбой, — ответила я, чувствуя, насколько мне уже надоело врать о своей помолвке. — А ты что собираешься делать? Уже есть какие-то планы на будущее? — попытавшись сменить тему, спросила я.

— Да так, приняла недавно одно интересное предложение, — с улыбкой произнесла троюродная сестра.

Регина собиралась сказать что-то ещё, но в этот момент в коридоре раздались шаги, и в комнату заглянул Дмитрий, после чего она, спорхнув с места, выскользнула за дверь, слегка задев его плечом.

Дарий Княжевич

Как это часто бывало, о выходном дне пришлось забыть, поскольку пришедшее на мобильный телефон сообщение относилось к тем, проигнорировать которые было невозможно. Пробок на улицах в это время суток ещё не было, поэтому он рассчитывал прибыть на место вызова вовремя. Дарию не слишком-то хотелось оставлять Веронику в особняке Вороничей, но, учитывая, что у неё оставался амулет смертельной опасности, он надеялся, что девушка сможет о себе позаботиться и вернётся домой без приключений.

В город пришла почти тропическая жара, и под солнцем, казалось, уже начинал плавиться асфальт, зато продавцы мороженого, кваса и других холодных напитков, попадавшиеся чуть ли не на каждом шагу, не оставались без прибыли. Включив кондиционер в машине, прибавив скорость и лавируя в потоке автотранспорта, Княжевич размышлял о нескольких вещах сразу. Он думал о предметах, которые ему нужно будет приобрести для предстоящего похода. Думал о том, как сказать Веронике, что в поисковой экспедиции, куда ей предстоит отправиться, будет принимать участие также Мартин Шталь, встречаться с которым ей, несомненно, не хотелось. С вновь напомнившим о себе чувством вины думал о Регине и той обиде, которую могла затаить на него девушка после того, что произошло вчера вечером.

Дарий вспомнил, как однажды ждал Регину, которую сам же уговорил встретиться с однокурсниками в загородном доме отдыха. Находясь на некотором расстоянии от неё, он с интересом наблюдал за тем, как девушка слушала музыку, разговаривала с друзьями, принимала напитки, которыми они её угощали. Когда на её губах появилась улыбка, он порадовался тому, что совместными усилиями окружающим девушку людям, казалось бы, удалось вытащить её из той пучины отчаяния и тоски, в которую она погрузилась после гибели жениха. Княжевич пообещал себе, что будет поддерживать её и дальше, как бы он ни относился к её деду. Что же касается самой Регины, он считал, что она видела в нём лишь старшего друга, но, как выяснилось, ошибался.

Задумывался ли Александр Владимирович о том, что его внучка не всегда будет покорно сносить всё то, что он для неё запланировал? Когда его запросы совпадали с её собственными желаниями, Регина оставалась послушным ребёнком, которого можно было баловать, но при этом принуждать к выполнению решений семьи. Теперь же она повзрослела и обзавелась собственными планами на будущее, которые могли не совпадать с теми требованиями, которые предъявлял к ней старший Воронич.

Остановив машину, Дарий направился к обычной на первый взгляд городской многоэтажке, одной из тех, которые так легко перепутать с другими домами, даже зная точный адрес искомого здания. В спальных районах такие располагались повсеместно. Все они были самыми обыкновенными и не привлекали никакого внимания его коллег до тех пор, пока не становились местами вызова распоясавшихся демонов.

Возле дома собралось несколько человек, которых в данный момент пытался успокоить один из его сотрудников. В самом здании было темно, несмотря на солнечную погоду. Лифт не работал. Поднявшись на четвёртый этаж, Княжевич обнаружил открытую дверь, которая покачивалась, будто на ветру. Из неё выглянул ещё один сотрудник, недавно вышедший из отпуска и за это время успевший отвыкнуть от вида залитых кровью квартир.

— Демона поймали? — спросил Дарий. Собеседник покачал головой. — А того, кто его вызвал?

— Боюсь, что демона не вызывали обычным образом, — пробормотал мужчина с задумчивым видом. — Во всяком случае, не сегодня. Его просто впустили в дверь, как обычного посетителя. Как человека. Скорее всего, демон, в самом деле, пришёл под видом человека, после чего скрылся, — добавил он.

Княжевич нахмурился. Если демона вызвали не сегодня и не в этой квартире, то оставалось только предположить, что тот уже некоторое время находится в городе. Такое случалось, но редко. Обычно демоны исчезали сразу же после того, как выполняли данные им поручения, если их раньше не изгоняли работники МН либо инквизиторы. Возможно, с заказом на этот раз что-то пошло не так, и демон ещё не успел исполнить его, поэтому вынужден был задержаться в мире людей, а сюда пришёл на охоту либо за обещанной ему платой, что в любом случае выглядело довольно мерзостно и дурно пахло.

— Сколько жертв? — спросил он.

— Одна. Хозяйка квартиры. Ведьма, но не слишком часто практикующая. Судя по всему, она сопротивлялась. Родственников нет, больше здесь никто не живёт, — отрапортовал подчинённый.

Дарий нахмурился. Этот случай напоминал тот день, когда была убита целая семья. Тогда он и взял себе котёнка, который остался в живых, потеряв всех хозяев разом. После того происшествия им так и не удалось отловить демона. Не исключено, что он был тот же самый, что и сегодня.

Нельзя сказать, что отличить демона от человека или другого магического существа так уж трудно. Но, если в этот вопрос вмешивается запрещённая либо редкая магия, результат предсказать сложно, поскольку маскировка может быть весьма искусной. Под воздействием специальных заклинаний либо амулетов даже вертикальные зрачки демонов начинали выглядеть совершенно обыкновенными.

Глава 32

Я находилась в полуразрушенном здании, построенном наверняка задолго до моего рождения. Обрушившиеся местами потолки, лестницы без перил, разноцветное граффити и прочие надписи на стенах, заваленный битыми кирпичами пол, ведущие в пустоту арки, лишённые стёкол окна, дикие кустарники, проросшие сквозь отсутствующий в некоторых помещениях пол, хлопающие на сквозняке двери. Только одна из них была заперта, и я точно знала, что эта неожиданно прочная для давно покинутого людьми места дверь ведёт в подвал, а за ней в густой чернильной темноте ожидает что-то страшное, уже давно ищущее выход на свободу. Но мой путь лежал именно туда. Я бродила по пустым комнатам, перешагивая через попадающийся под ноги мусор, рассматривала изрисованные стены, поднималась по чудом сохранившейся лестнице на самый верхний этаж, но с определённой уверенностью знала, что вскоре мне предстоит спуститься вниз, чтобы открыть дверь в подвал.

Заглянув в одну из комнат, оказавшихся на моём пути, я попятилась назад. Она могла ничем не отличаться от других, если бы не пол, покрытый лужами чего-то красного, отпечатками рук и непонятными надписями, сделанными той же самой ярко-алой субстанцией, которая едва ли являлась просто краской, поскольку больше всего напоминала не слишком давно пролитую кровь. В самой крупной луже отражалось окно, на котором ещё оставались целыми стёкла, а за ним…

Я вскинула голову, с ужасом ожидая увидеть за окном тёмный силуэт человека, заглядывающего в комнату, но там ничего подобного не было — только грязное стекло и серое небо за ним. Пришлось снова бросить взгляд на лужу, содрогаясь при виде отчётливо различимого в ней отражения существа по ту сторону оконного стекла. По телу пробежала дрожь, руки похолодели, а в голове, казалось, одновременно зажужжал пчелиный рой и загремел товарный поезд. Отвернувшись, я приготовилась бежать из комнаты, но обнаружила, что дверь за моей спиной успела захлопнуться. Несмотря на то, что в ней не было даже намёка на замочную скважину, она оказалась заперта, и никакими усилиями мне не удавалось заставить её сдвинуться с места.

Устав стучать по двери руками, я попыталась сделать что-нибудь с помощью магии, но ничего не вышло. В ослабевших пальцах не чувствовалось ни капли энергии, мною завладело полное бессилие, от которого слабели колени. На отбитых об дверь руках я заметила ссадины, которые начали наливаться кровью, такой же яркой, как та, что была на полу за моей спиной.

Тогда я закричала. Сначала громко, затем с каждой секундой слабеющим голосом, под конец превратившимся в едва слышный хрип. В эти минуты я знала, что никто не придёт на помощь, но всё же продолжала звать и ждать кого-то необходимого мне, как воздух. Того, с кем не страшно в любых испытаниях. Того, с кем рядом я сама становилась сильнее, увереннее, лучше.

— Тише-тише, — зашептал над моим ухом знакомый голос. — Не кричи. Всё хорошо.

Я распахнула глаза, вынырнув из сна, как из глубокого тёмного омута. Тот не желал меня отпускать, пытался затянуть обратно в скользкую топь, источающую запах крови, сырости и холода, вернуть в страшную запертую комнату, оставить там навечно. Но тёплые руки, нежно гладившие меня по голове, и голос, который я слышала совсем рядом, отгоняли прочь остатки сна, удерживали в реальности, где в темноту уже проникали первые солнечные лучи, подушка пахла лавандой, а сидящий возле меня человек — нагретой на солнце травой и чем-то ещё, свежим и знакомым.

— Только не уходи, — пробормотала я, зажмуриваясь, но тут же снова открывая глаза, чтобы окончательно вырваться из цепких когтей жуткого сна.

— И не подумаю, — ответил собеседник. Крепкие ладони скользнули по моей спине, приподнимая и помогая сесть поудобней, пальцы ласково коснулись щеки, отводя назад волосы, легли на плечо. — Что тебе приснилось?

— Можно мне в другой раз это рассказать? — произнесла я, не желая возвращаться к деталям сновидения. — Ничего хорошего не снилось. А как ты здесь оказался?

— У меня же есть отмычки, забыла? — с лукавой улыбкой отозвался Дарий. — Мне не спалось, и я решил отвезти тебя на работу. Так сказать, приглядеть за тобой, чтобы не вздумала прогулять в первый же день. Ты кричала так, что слышно было даже за дверью, — чуть помедлив, добавил он. — Мне показалось, что-то случилось.

— Всего лишь сон, — с усилием проговорила я. Мне и самой хотелось бы поверить в то, что это самый обычный ночной кошмар, и никаких последствий приснившееся мне не предвещает. Но всё было так явственно и реалистично, что я невольно уставилась на свои ладони и запястья, будто могла увидеть на них следы от ударов в дверь, о которую я в кровь разбила руки.

Княжевич бросил на меня недоверчивый взгляд, но больше ничего не сказал. Поднялся с края кровати, на которой сидел, и направился в коридор. Через некоторое время из кухни донеслись звуки включенного радио, громыханье посуды, шум текущей из крана воды. Я посмотрела на стоящие невдалеке часы и подскочила, осознав, что будильник не прозвенел. А ведь я заблаговременно завела его на такое время, чтобы без лишней суеты подняться и собраться на работу.

Когда я вошла в кухню, Дарий уже успел поставить чайник и разогреть вчерашнюю кашу, превратив её в подобие запеканки. Кухню наполнял вкусный аромат, на столе стояла моя любимая кружка, а ведущий радиопередачи желал доброго утра. Но, что было лучше всего, человек, которого я ожидала и звала во сне, находился так близко, что, протянув руку, я могла бы коснуться его плеча.

Дарий Княжевич

Девушка была так близко, что он мог чувствовать её тёплое дыхание на своей коже, слышать горячий шёпот, ощущать под ладонями тонкую ткань одежды. Но этого было мало. Не открывая глаз, Дарий прижал её к себе так крепко, что, наверное, сделал почти больно, зарылся пальцами в волосы, нашёл губами её мягкие губы. Всё было именно так, как ему хотелось, но почему-то на грани сна и яви возникло смутное ощущение, знакомое ему по ночным рабочим вылазкам и совершенно не вязавшееся с самой ситуацией. Перепутать это чувство с привкусом приближающейся опасности Княжевич не смог бы ни с чем другим.

— Открой глаза, — прошептала она, и Дарий ощутил дразнящее прикосновение языком к его шее. — Посмотри на меня. Или мне опять придётся уйти, — добавила девушка, выскальзывая из его рук.

— Нет, — пробормотал он, попытавшись снова притянуть её к себе. — Вероника, я же сказал, что тебе от меня больше не убежать. Останься…

Княжевич открыл глаза и тут же отшатнулся от той, которую держал в своих объятиях. Рядом оказалась не Вероника. Это была Велимира, которая, нависая над ним, упиралась ладонями в подушку под его головой и смотрела на него со смесью снисходительности и любопытства. Дарий узнал даже запах её духов — тот самый, которым от неё пахло в тот день, когда нанятая Фоглем секретарша МН пыталась его соблазнить. Кажется, тогда он даже не сопротивлялся… почти. Помешал телефонный звонок. Очередной вызов на работу.

— Хочешь сказать, тебе не понравилось? — произнесла девушка, одним гибким движением откидываясь назад и неспешно отбрасывая за спину светлые волосы. Медленно, со змеиной грацией она поднялась с кровати, сбрасывая с себя полупрозрачный халат, под которым оказалось отделанное кружевом нижнее бельё. — Давно не виделись, Дарий.

— Ты мне снишься, — ответил он.

— Ты так уверен? — с усмешкой отозвалась Велимира, садясь на край широкого подоконника и закидывая ногу на ногу. — Даже если так, ничто не мешает нам побеседовать. Что ты можешь мне сказать?

— Что по тебе темница плачет.

— Как грубо, — хмыкнула она. — Ты ведь и сам сидел в инквизиторской темнице. Разве это подходящее место для меня? Я привыкла к роскоши и собиралась стать первой леди в магическом сообществе. Всё это мне должен был обеспечить Карл Розенберг, и, если бы не ты…

Её глаза потемнели, и, не успел Дарий даже привстать, как девушка бросилась на него, разъярённо вцепляясь острыми ногтями в лицо. Она вжималась в него всем телом, но в ней не осталось ни тени прежней нежности, обманувшей его несколько минут назад. Сейчас перед ним оказалось взбешённое чудовище, лишь по какому-то недоразумению принявшее облик красивой молодой женщины.

Несколько глубоких царапин прорезали его кожу. Ухватив её запястья, Княжевич приподнялся. Он уже развернулся на широкой круглой кровати, подмяв тело девушки под себя, когда она начала таять в его руках, исчезая и превращаясь в дымку утреннего тумана — такого же, как тот, что виднелся за незашторенным окном.

Когда Дарий открыл глаза, он всё ещё чувствовал пульсирующую боль от кровоточащих царапин на лице и плечах, но, стоило ему подняться и подойти к зеркалу, как он убедился, что никаких следов не осталось. Спальня выглядела совершенно обыкновенно, окно оставалось закрытым, а дверь, укреплённую, помимо замков, также магической защитой, никто не смог бы отпереть. Но в воздухе всё ещё мерещился сладкий запах духов, а воспоминания были слишком яркими для обычного сна.

Заснуть Княжевич больше не пытался и, покормив нервничающего и пребывающего не в духе Абрикоса, решил ехать к Веронике. Сегодня был её первый рабочий день, и, как бы Дарий ни доверял оставленному ей амулету, у него не было уверенности в том, что девушка в безопасности. Виновник пожара так и не был найден, а до тех пор ему не хотелось надолго оставлять её в одиночестве и даже в компании родственников.

По дороге Княжевич невольно думал о Велимире. Вишневская исчезла ещё до ареста Розенберга. Эта стерва оказалась проворнее остальных его пособников, не оставив даже малейшего магического следа, как и других улик, по которым можно было бы на неё выйти. Её квартира оказалась проданной людям, не имеющим никакого отношения к магии. Казалось, она просто растворилась в воздухе.

Оказавшись возле двери, за которой спала Вероника, Дарий услышал её крик и вошёл в квартиру, воспользовавшись собственными методами. Кричала она во сне. Княжевич разбудил её и почти сразу отправился готовить завтрак для них обоих.

— Что тебе снилось? — спросил он ещё раз, когда девушка вошла в кухню, зевая и смущённо стягивая на груди воротник пижамы.

— Заброшенное здание, — ответила она. — Там был запертый подвал, где притаилось что-то страшное. А ещё комната, и в ней…

Вероника побледнела и посмотрела на него с таким умоляющим видом, что Дарий тут же решил не допрашивать её больше. Захотелось обнять её, снова погладить по растрёпанным после сна волосам, сказать, что всё будет хорошо, не отпускать, защитить от всех видимых и скрытых опасностей. Дарий сделал шаг по направлению к ней, когда где-то в глубине квартиры раздался звонок её мобильного телефона, и девушка, развернувшись, отправилась на его поиски.

Глава 33

Мне не хотелось в подробностях пересказывать свой сон Дарию не потому, что я ему не доверяла, а лишь по причине нежелания возвращаться к деталям ночного кошмара даже сейчас, когда за окном уже поднялось солнце, обещающее хорошую погоду. Впрочем, он меня понял и не стал настаивать. Я уже собиралась приступить к завтраку, когда услышала настойчивый сигнал телефона. Мобильник, каким-то образом завалившийся в угол между кроватью и стеной, отыскался в моей комнате. На дисплее высветилась фотография Тео.

Покосившись в сторону кухни, где оставался Княжевич, я ответила на звонок. Голос у Тео был встревоженный. Как оказалось, несмотря на дальность расстояния, на котором мы находились, связь между нами продолжала исправно работать, поэтому моё страшное сновидение не дало покоя и ему. Из-за этого, да ещё и потому, что я снова находилась в квартире наедине с Дарием, мне стало довольно неловко. В тот момент, когда собеседник начал расспрашивать о том, всё ли у меня хорошо, мне показалось, что он всё ещё надеется на обретение нашими отношениями нового статуса, уже не фиктивного.

— А что нового у тебя? — быстро спросила я, уверив Тео, что у меня всё в полном порядке.

— Почти ничего, — ответил он. — Вчера на работе ловил боггарта. Он поднял на уши практически весь отдел — увязался из дома за новым сотрудником, который забыл его накормить.

Я невольно рассмеялась. Английский боггарт представляет собой домашнего духа, напоминающего русского домового. Вот только у большинства боггартов не самый лёгкий характер, и, если их чем-то рассердить, можно нарваться на неприятности.

В комнату заглянул Княжевич. Вспомнив о том, что завтрак остывает, да и на работу нужно собираться, я подала ему знак, что уже заканчиваю разговор. Торопливо попрощавшись с Тео и пожелав ему удачи в трудовых буднях британского мага, я подключила мобильный к зарядному устройству и поспешила вернуться на кухню. Дарий не поинтересовался, кто звонил, хотя мне показалось, что любопытно ему всё же стало. После завтрака я скрылась в ванной комнате, ругая себя за то, что в очередной раз пренебрегла правилом, к которому меня пытались приучить ещё в школьные годы, а именно не выбрала и не приготовила нужную одежду с вечера.

Поразмыслив, я остановилась на белой блузке с короткими рукавами и чёрной юбке выше колен. Волосы закрутила в пучок, что надлежащим образом удалось лишь с третьей попытки. Получившийся результат напоминал стандартный облик школьницы для первого сентября в требуемом учителями формате «белый верх, чёрный низ», но подбирать другие варианты было уже поздно. Дарий и так уже поглядывал на часы. Рабочий день в МН начинался рано.

По дороге я так нервничала, что, выходя из машины, умудрилась споткнуться буквально на ровном месте. Если бы не Княжевич, успевший меня поймать, оказалась бы лежащей на асфальте. Вот было бы позорное зрелище для первого рабочего дня, учитывая, что подходящие к зданию маги и без того посматривали в нашу сторону с заметным интересом.

Дарий провёл меня в свой кабинет, где я приготовилась ждать его решения, куда меня определить. Я продолжала волноваться и за неимением более подходящего занятия теребила подол юбки. Когда в дверь постучали, я вздрогнула.

В кабинет вошёл незнакомый мужчина с пухлой папкой в руках. На вид ему было лет сорок или немного больше, но от меня не укрылось, что он стремился выглядеть моложе. Щеголеватая одежда, пожалуй, даже чересчур яркая, на шее с показной небрежностью повязан платок, напоминающий рокерскую бандану, а ботинки начищены так, что блестят, как лакированные. Причёска у него тоже оказалась молодёжная — длинные светло-русые волосы, забранные в хвост. Судя по тому, как свободно он вёл себя в кабинете Княжевича, этот маг явно работал здесь не первый год.

Прикрыв дверь, вошедший первым же делом обратил внимание на меня. Его взгляд скользнул по моим ногам так откровенно и по-мужски оценивающе, что я тут же постаралась натянуть юбку пониже. Шейла уверяла, что с длиной ног мне просто фантастически повезло. Должно быть, именно этим и объяснялось её желание одевать меня в ультракороткие и даже вызывающие наряды собственного дизайна и пошива. Для меня же по-прежнему самой любимой формой одежды оставались джинсы с майкой или рубашкой — то, в чём я чувствовала себя уверенно и весьма удобно.

— Пришлось зайти самому, а то начальник вас прячет от коллектива, — обратился ко мне мужчина, цапнув мою руку и поднося её к губам. — Я Игорь, можно без отчества. Рад знакомству!

— Вероника, — пробормотала я, высвободив пальцы из его хватки.

— Идёмте со мной! — провозгласил он.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Как зачем? — с изумлённым видом отозвался Игорь. — Познакомлю вас с остальными. Кроме того, я же должен ввести нашу новенькую сотрудницу в курс всех дел!

— Я сам… займусь этим вопросом, — вступая в разговор, произнёс Дарий так твёрдо, что, судя по изменившемуся выражению лица, желание возражать у визитёра пропало. — Лучше обсудим вчерашнее дело. Есть новые данные?

Я собиралась было поинтересоваться, что за дело, но через несколько секунд увидела сама, посмотрев на фотографии, которые Игорь выложил на стол. В первый момент я отшатнулась. Передо мной оказались изображения среднего размера квартиры, которая, наверное, могла представиться весьма уютной, если бы не следы крови и крайне неприятной на вид чёрной слизи на полу, стенах и разбросанной, а также поломанной мебели. Я вспомнила свой сон, лужи крови в котором выглядели точно так же. Но ещё страшнее были фотографии, с которых смотрело лицо молодой женщины с вьющимися светлыми волосами и зелёными глазами, которые при жизни наверняка казались неправдоподобно яркими и глубокими.

— Что… что с ней случилось? — выдохнула я, когда Княжевич молниеносным движением сгрёб оставшиеся фотографии в стопку, не давая мне их досмотреть.

— Демон, — коротко ответил он.

— Они питаются сердцами людей, — добавил Игорь. — Если уж не получается заполучить душу, сердце и кровь также являются неплохими источниками жизненной силы. Особенно в тех случаях, если жертва оказывается ведьмой или магом.

— Эта девушка была ведьмой? — уточнила я, содрогнувшись при мысли о том, что, судя по спокойной интонации говорившего, такое случилось на его памяти далеко не впервые.

— Именно. Кстати, она, в самом деле, сопротивлялась, — произнёс он, обращаясь к Дарию. — На нападавшем наверняка должны были остаться какие-то заметные следы. Думаю, это может быть зацепкой. Едва ли демон успеет быстро сменить внешность и так же тщательно загримироваться снова.

— Будем надеяться, — отозвался Княжевич. — Соседей допросили? Они кого-нибудь видели?

— Один сказал, что заметил промелькнувший на лестнице женский силуэт, который показался ему странным.

— Странным?

— Каким-то размытым, слишком быстро передвигающимся. Но учти, что этот человек был нетрезв. Едва ли он может считаться хорошим свидетелем.

— Ищите женщину, значит… Что ж, это может нам пригодиться, — задумчиво проговорил Дарий. — Скажи магу-целителю, чтобы поприсутствовал на вскрытии.

— Вот такая у нас работа, — заметил Игорь, подмигнув мне. — Та же полиция, только магическая. До новой встречи!

Когда за ним закрылась дверь, я, пожалуй, впервые задумалась о том, что раньше представляла себе работу Магического Надзора несколько иначе. Княжевич, должно быть, догадался, о чём я думаю. Протянув через стол руку, он накрыл тёплой ладонью мои пальцы.

— Ты немного побледнела, — сказал Дарий. — Плохо себя чувствуешь? Мы не должны были так сразу всё это на тебя обрушивать.

— Всё нормально, — ответила я. Теперь я чуть лучше знала о том, к чему мне нужно быть готовой. К тому же, в преступлениях, совершённых с участием магии, далеко не всегда были замешаны демоны. Иногда преступниками становились сами маги или ведьмы. Как тот же Карл Розенберг, к примеру. — Я отвлекаю тебя от работы? Может быть, мне…

— Не отвлекаешь. Сейчас познакомлю тебя с женщиной, которая тебе всё покажет, включая рабочее место. Кстати, что ты собираешься делать вечером?

— Эээ… стирать, — предположила я. О планах на вечер я пока не думала. Слишком переживала о том, как пройдёт день.

— Пойдешь ко мне на ужин? Обсудим кое-что важное. Да и Абрикос уже по тебе соскучился.

— Ну, если Абрикос…

Я не успела договорить фразу, когда у Княжевича затрезвонил мобильный. По мере того, как он разговаривал, отвечая быстро и односложно, выражение его лица менялось от хмурого до заинтересованного. Завершив разговор, Дарий посмотрел на меня.

— Похоже, у нас появились на вечер и другие планы.

— Какие? — полюбопытствовала я.

— Это касается той экспедиции за артефактом. Вероника, главное, о чём я хочу тебя попросить… Доверяй мне, — произнёс он, снова коснувшись моей руки. — Что бы ты ни услышала, кого бы там ни увидела, помни о том, что я не дам тебя в обиду и не позволю, чтобы с тобой произошло что-то плохое. Договорились?

— Да, — помедлив, ответила я. Его слова прозвучали обнадёживающе, но на душе шевельнулось подозрение, заставившее меня насторожиться. Княжевич чего-то недоговаривал, и то, что предстояло нам в будущем, представлялось мне далеко не увеселительной прогулкой.

Развернув мою лежащую на столе руку, Дарий осторожно, едва касаясь, провёл кончиками пальцев по линиям ладони, неспешно, будто прислушиваясь к биению пульса, погладил запястье. По телу горячим шоколадом растеклось тепло. У меня перехватило дыхание, губы разомкнулись в попытке что-то сказать, но из них вырвался только прерывистый вздох. Я и не подозревала, что кожа в этих местах настолько чувствительная. Или всё дело не в том, где он до меня дотрагивался, а в том, что это именно его прикосновения?

Не выпуская мою руку, Княжевич встал и, обогнув стол, подошёл совсем близко. Его пальцы потянулись к моей голове, вынули шпильки из тщательно уложенного пучка, позволив волосам свободно рассыпаться по плечам, провели по щеке, заправляя за ухо прядь. Я подняла на него глаза, встретив серьёзный внимательный взгляд синих глаз.

— Почему? — спросила я, потянувшись к растрепавшимся волосам, но Дарий оказался быстрее, мягко, но крепко, чтобы я не могла вырваться, перехватив и второе запястье.

— Так лучше.

Его губы тронула улыбка, смягчая черты лица и заставляя меня непроизвольно улыбнуться в ответ. Если бы в кабинет сейчас кто-нибудь заглянул, например, тот же Игорь, он бы очень удивился, увидев своего начальника, который, прислонившись к своему рабочему столу, обеими руками сжимал запястья новой сотрудницы МН, словно захватив их в наручники, и наклонялся всё ниже к моему лицу. Я закрыла глаза.

Глава 34

Здравый смысл всё ещё сигнализировал о том, что нам обоим необходимо остановиться и приступить наконец-то к тому, для чего люди приходят на работу, а расстояние между нашими губами с каждой секундой сокращалось, пока они не соприкоснулись — медленно, осторожно, нежно, как в той недавней иллюзии, в которой мы были на крыше. И ещё раз, и ещё… Пальцы Дария, выпустив мои запястья, скользнули к плечам, зарылись в волосы, не сдерживаемые больше шпильками и строгой причёской. Горячие ладони, погладив спину, спустились на талию. Не успела я ничего сказать, как он, обхватив покрепче, приподнял меня со стула и пересадил на край стола.

— Хочу тебя, — хрипло выдохнул Княжевич, уткнувшись лицом мне в шею. Тёплые губы неторопливо проследовали по коже от мочки уха к воротнику блузки, заставив меня почувствовать острый и соблазнительный контраст между этой лаской и царапающим прикосновением щетины на его щеке. — Здесь и сейчас.

— Кто-нибудь войдёт, — шепнула я, слабо протестуя происходящему, но с каждым мгновением чувствуя, как неотвратимо растёт, усиливается и заполняет меня желание ощущать его прикосновения, целовать в ответ, прижиматься к нему всем телом.

— Не войдёт, — проговорил Дарий.

Я не успела заметить, какие именно движения он проделал и что за слова негромко произнёс, но в следующую минуту в двери щёлкнул замок, и на кабинет опустилась магическая завеса, отгораживающая нас не только от бурлящего офиса МН, но и от всего окружающего мира. Это напомнило мне недавнее собеседование. Но сейчас пространство вокруг нас не стало иллюзией, оно лишь незримо изменилось, отдалив возможных любопытствующих визитёров и приглушив все звуки, кроме нашего прерывистого дыхания и шёпота. А также моего сердцебиения, которое с каждой секундой становилось всё громче, ускорившимся пульсом стуча на уровне верхней пуговицы блузки, там, где к коже прижимались его губы. Хотелось, не подбирая слов и не жалея о сказанном, поведать Княжевичу о том, как мне его не хватало, пока мы находились в разлуке, но в это мгновение меня хватило лишь на то, чтобы, приникнув к широкой груди под чёрной рубашкой, обвить руками шею, чувствуя под пальцами густые волосы на затылке, которые были короче, нежели у Тео, но всё же длиннее, чем у большинства мужчин.

Тем временем, одна из покоящихся на моей талии ладоней поднялась чуть выше, забираясь под блузку, а вторая медленно двинулась вниз, легла на бедро, потянула вверх не слишком удобную чёрную юбку. Я снова подумала о том, что одета, как школьница, и невольно вспомнила время, когда Дарий был моим учителем, и я, разумеется, называла его по отчеству. Странным образом эта мысль, которая должна была отрезвить, возбуждала ещё сильнее. Захотелось, забыв о собственной неловкости и неискушённости в этом вопросе, целовать долго, откровенно, жадно, поторопить движения уверенных рук на моём теле, раствориться в его запахе, тепле, этих ощущениях, заставляющих пьянеть от счастья. Я была благодарна судьбе или же высшим силам, с помощью которых у меня снова появилась возможность быть рядом с Дарием, дышать с ним одним воздухом, видеть и чувствовать его совсем близко, касаться, выражать свои эмоции без слов.

«Здесь и сейчас», — мысленно повторила я его недавние слова, потянувшись к пуговицам рубашки, и, похоже, не рассчитала силы, потому что одна из них тут же оторвалась, оставшись в руке.

— Нельзя быть такой нетерпеливой, — проговорил Княжевич, обнаружив случившееся с предметом его гардероба.

— Кто бы говорил о нетерпении, — отозвалась я. — Это, между прочим, твой рабочий стол. И рабочее время, — добавила, путаясь в остальных пуговицах.

— Помню, — хмыкнул он, проникая рукой дальше под юбку. Ткань затрещала, но не порвалась. — Ещё немного, и ты сядешь на степлер.

— Хорошо, что не на дырокол, — ответила я. Заблуждения о том, что рабочие места магов завалены волшебными палочками и шапками-невидимками, у меня уже давно не было. Не являлся исключением и кабинет Дария, в котором было куда больше обычных офисных принадлежностей, нежели магических предметов.

Когда настал черёд мелких пуговичек на моей блузке, он справился с данной задачей куда быстрее меня, пальцами пробежавшись по ним снизу вверх, после чего, стянув с плеча тонкую ткань, провёл языком по шее до ключицы. Я прикрыла глаза, откидываясь назад и подставляя разгорячённую кожу его поцелуям, когда резкое ощущение, похожее на удар электрического тока, пронзило мою руку, поднимаясь от пальцев и почти сразу охватывая всё тело. Содрогаясь, я отпрянула от Княжевича, невольно оттолкнув его руки и наткнувшись ладонью на тот самый степлер.

— Что случилось? — тяжело дыша, спросил он.

— Я не… — отозвалась я, прислушиваясь к себе. Почувствовала, как странное ощущение постепенно стихло, и лишь неприятное покалывание сконцентрировалось в районе пальца. Того самого, на котором всё ещё оставалось надетое на помолвке кольцо.

Почему меня никто не предупредил, что эти кольца ещё и пояс верности заменяют?!

— Наверное, мне всё же нужно приступить к работе, — избегая взгляда в глаза, произнесла я. — Зови эту женщину, с которой собирался меня познакомить. Надеюсь, я буду не в одном кабинете с Игорем?

— Нет, — ответил он. — С ним я тебя в одном кабинете не оставлю. Сейчас позову.

Дарий отступил в сторону, позволив мне спрыгнуть со стола. Я торопливо подтянула юбку, пригладила волосы, стянула края блузки. Руки мелко дрожали, не справляясь с пуговицами, и Княжевич, который уже успел привести себя в порядок, аккуратно застегнул их за меня.

— Мы это обязательно повторим, — прошептал он мне в губы, накрывая их своими. — На столе. Не останавливаясь, как сегодня.

«Но сначала мне нужно будет снять кольцо и разорвать помолвку», — про себя добавила я.

Дарий Княжевич

Некоторое время спустя Дарий сидел в своём кабинете, глядя на монитор и силясь переключить себя на рабочее настроение. Но перед глазами всё ещё стояло запрокинутое лицо Вероники, вспоминались закинутые ему на шею девичьи руки, прильнувшее к нему гибкое тело, дразнящее своей покорностью и нежностью прохладной кожи. Снова и снова он прокручивал в памяти то, как она отозвалась на его порыв, как отвечала на поцелуи, как торопилась, расстёгивая на нём рубашку. Всё это не было притворством, да и не умела она прикидываться. То, что делала эта девушка, было продиктовано присущей ей искренностью. Она, в самом деле, чувствовала сильное желание, и даже неопытность, которая так же, как и раньше, ощущалась в её действиях, стала приятным дополнением к тому, что между ними происходило.

Кстати, о неопытности. А что насчёт её жениха, оставшегося в далёком Лондоне? Не он ли звонил Веронике сегодня утром? Как бы то ни было, раздевать мужчин девушке явно приходилось нечасто. Уж в этом он не сомневался.

Вернув свои мысли к другим делам и задачам, Княжевич вспомнил сегодняшний звонок Мартина. Шталь приглашал его в свой загородный дом, вернее, в дом, который принадлежал Розенбергу, а теперь, должно быть, стал собственностью его дочери. Он уверял, что практически полностью подобрал команду для поиска артефакта, а теперь собирается познакомить её участников между собой. Дружелюбный тон собеседника не сумел обмануть Дария. Тот наверняка задумал какое-то ухищрение и теперь потирал руки в ожидании приглашённых. Хуже всего, что нужно было взять с собой Веронику. Но иначе никак — если она должна отправиться с ними, то ей придётся заранее узнать и привыкнуть к мысли о том, что компанию им будут составлять Мартин Шталь, его супруга и другие, пока неизвестные лица.

Княжевич был уверен, что Вероника справится как с этим потрясением, так и с тем, что им предстоит в походе. У него и прежде не было никаких сомнений в том, что у этой девочки с загадочной грустинкой в глазах достаточно внутренней силы, чтобы противостоять опасностям, интригам и прочим трудностям, на которые богат не только окружающий, но и магический мир. Тем не менее, он отдавал себе отчёт, что, даже будучи уверенным в этом, продолжает бояться за неё и по-прежнему желает уберечь от бед, ошибок, неприятностей.

Тем временем, дело о нападении демона на ведьму стало практически первостепенным. Они старались не сообщать об этом раньше времени, но, судя по всему, новость уже успела каким-то образом выйти за пределы их организации. Как бы паника не началась. Переполошённые маги и ведьмы — это та ещё головная боль для сотрудников МН, которым буквально проходу не дают. Увы, сейчас был тот самый случай, когда представители городского магического сообщества могли переволноваться за свою безопасность и начать делать глупости, от которых опять же добавится проблем Княжевичу и его людям.

Учитывая подозрение на то, что демон мог появиться в здании в женском облике, Дарий открыл в компьютере отдельный файл, в котором кратко обрисовал для себя и остальных предстоящий план действий. Перечитав, покачал головой. Мало получалось зацепок, очень мало. Эти чёртовы демоны даже в человеческом обличье отпечатков пальцев не оставляли. Но на самой демонице должны были обнаружиться какие-то следы, оставленные сопротивляющейся жертвой. Теперь вопрос только в том, как найти хотя бы одну подозреваемую. Если она всё ещё в городе, то новые нападения не заставят себя ждать.

С Вероникой Княжевич увиделся лишь в конце рабочего дня, когда настало время ехать на встречу с Мартином и другими, кого тот собирался ему представить. Всё это время девушка провела в компании немолодой сотрудницы, которой Дарий мог доверить такую задачу. Та отличалась поистине неукротимым стремлением кого-нибудь накормить, поэтому можно было не сомневаться, что без обеда новая работница МН не осталась. Чего не скажешь про него самого. Но ничего, он ведь ещё и на ужин её пригласил — после того, как неприятная часть вечера подойдёт к концу.

— Ты готова? — осведомился Княжевич, подойдя к Веронике, которая с сосредоточенным видом листала какие-то бумаги, сидя за столом в вытянутом в длину помещении, где работало несколько человек. — Можешь собираться. У нас есть планы на вечер.

Она подняла на него взгляд, от неожиданности обронив несколько листков на пол. Дарий наклонился, чтобы их поднять, девушка сделала то же самое, и их руки соприкоснулись. Он нехотя отпустил её, когда Вероника потянула за бумагу.

— Ну как, ознакомилась немного с работой? — поинтересовался Княжевич, когда они выходили из здания.

— Чуть-чуть, — ответила она, доверчиво вкладывая пальцы в его протянутую ладонь. — Всё очень интересно. А куда мы поедем?

— Скоро увидишь.

Глава 35

Остаток дня пролетел, будто в тумане. Я всеми силами старалась прислушиваться к тому, о чём говорила Елизавета Петровна, выбранная Княжевичем мне в наставницы, но не могла не осознавать, что не запомнила и третьей части её рассказа. Чувства, взбудораженные тем, что некоторое время назад происходило в кабинете Дария, заставляли возвращаться к подробностям случившегося, проживая их заново, и ловить себя на том, что я с нетерпением буду ждать обещанного им повторения и продолжения событий. Всё это вытеснило из мыслей даже воспоминания о страшном сне, отравившем мне эту ночь. Вот только кольцо всё ещё оставалось на моём пальце, напоминая о том, как мне под воздействием вызванного им странного эффекта пришлось вырываться из рук мужчины, объятий и поцелуев которого я жаждала больше всего.

Говорят, что счастье не оставляет после себя памятных шрамов, поэтому помнить о нём гораздо сложнее, чем о пережитой боли. Но, когда радость смешивается с печалью, избирательная человеческая память может сохранить воспоминания и о том, и о другом, перетасовав их, словно колоду карт. Так и я в те месяцы, что провела в Англии, нередко вспоминала первую и единственную проведённую с Дарием ночь, когда мы не просто спали рядом, как до этого. Пыталась представить себе его прикосновения, оживить их, не забывать, несмотря на то, что сразу за тем, что тогда между нами произошло, последовало расставание, которое привело Княжевича в инквизиторскую темницу, а меня — в особняк Александра Владимировича, углядевшего во мне перспективную ведьму. А за этой разлукой — ещё более долгая.

Когда Елизавета Петровна повела меня в буфет, мы почти столкнулись с Игорем, который, вывернув из соседнего кабинета с ворохом бумаг в руках, насвистывал какую-то мелодию. Похоже, ничто не могло поколебать его хорошего настроения, и я ему даже позавидовала. С сопровождающей меня компаньонкой, невысокой женщиной в строгих очках и с короткой стрижкой, он вежливо поздоровался, а мне игриво подмигнул и широко улыбнулся. На мгновение у меня даже возникло подозрение, уж не догадывался ли этот мужчина о том, чем мы с Дарием занимались в кабинете. Работаю первый день, а уже порчу ему и себе репутацию!

— Неисправимый бабник, — снисходительно фыркнула Елизавета Петровна, когда Игорь скрылся за углом длинного коридора. — Будь с ним осторожна. Или тебе это не грозит? — добавила она, бросив понятный без слов взгляд на моё кольцо.

— Не грозит, — ответила я, но имела в виду вовсе не свой статус помолвленной ведьмы. А ведь Княжевич приревновал меня к этому Игорю! Поймав себя на этой догадке, я не удержалась от улыбки.

Снова быть с ним рядом, целовать его, слышать его голос — это всё, чего я могла бы пожелать. Отступила в сторону досадная ревность. Я уже не размышляла о прошлом и не гадала, с кем проводил Дарий всё то время, что я была далеко: с Региной, с той блондинкой, которая здесь работала, или с кем-то ещё. Значение имело только настоящее и будущее. Наше общее будущее.

Но всё же, когда в конце рабочего дня Княжевич вошёл в помещение, где мне выделили стол, на меня разом обрушилось такое смятение, что бумаги, которые я изучала, выскользнули из рук. На душе всё перепуталось — обжигающие воспоминания о его кабинете, отныне связанном для меня с совершенно другими ассоциациями, нежели рабочий процесс, смущение, вызванное этими мыслями, радость от его появления, любопытство по поводу планов на вечер и почему-то неловкость по отношению к Тео. По правде говоря, я ничего ему не обещала и с самого начала согласилась на нашу помолвку лишь с тем условием, что однажды она будет расторгнута, но совместное проживание и столь тесное общение не могли не привести к возникшей между нами привязанности. Несмотря на то, что я так и не смогла дать ему большего, чем дружеские чувства, мне было приятно услышать сегодня утром его голос. Я волновалась за него, как и он за меня, а та связь, что обеспечивали кольца, продолжала соединять нас даже на значительном расстоянии.

В машине ехали довольно быстро, несмотря на пробки, под негромкие звуки музыки на местной радиостанции, но находиться рядом с Дарием само по себе было тем ещё испытанием. Если представить напряжение между нами видимым, оно вспыхивало бы искрами бенгальских огней, потрескивая, будто статическое электричество. В эти минуты даже простое соприкосновение рук, вроде того, что случилось перед тем, как мы сели в автомобиль, могло привести к выходу наших эмоций из тех рамок, в которые мы их заключили. Повернись он ко мне, остановив движение машины, и я бы сняла и выбросила сжимавшее палец кольцо, чтобы протянуть к нему руки, прижаться к хранящим моё тепло губам, быть с ним по-настоящему. Но вокруг находилась запруженная транспортом улица, гудели клаксоны, шумели трамваи, спешили по своим делам жители города, который снова был моим, теперь навсегда разделив место в моей душе с оставшимся в памяти Лондоном.

Когда автомобиль свернул на ведущую за пределы города дорогу, я вопросительно посмотрела на Княжевича. Не нравилась мне его реакция на всю эту историю с приближающимся походом за артефактом, как и то, что он, судя по всему, скрывал от меня какие-то факты. Неужели это настолько опасное мероприятие, что он так тщательно взвешивает все за и против? Да и что это за магический предмет, который необходимо обязательно разыскать? Несомненно, он должен быть старинным, созданным ещё тогда, когда все творения магии созидания ещё не ставились на строгий учёт. А кому, как не мне, знать, что со временем подобные изделия приобретают собственный характер, впитывая, подобно губке, мысли, чувства и побуждения своих обладателей, которые далеко не всегда наделены миролюбивым нравом? Именно из этого неопровержимого в магическом мире факта брали начало все истории о вещах, которые отличались своенравностью, не поддавались попыткам их уничтожить и нередко подчиняли себе владельцев, чей разум и воля оказывались слабее.

Машина остановилась, слегка не доехав до видневшегося впереди особняка, который был несколько меньше, чем дом старшего Воронича, но, как я успела рассмотреть, отличался значительными размерами и причудливостью постройки. Одни напоминающие о рыцарских замках башенки чего стоили. Дарий, не сразу выпустив руль, выключил радио, перевёл на меня взгляд и накрыл ладонью мою руку, лежащую на сиденье.

— Это дом Карла Розенберга, — негромко проговорил Княжевич, кивнув на особняк. — Конечно, он сам в нём больше не появится, — добавил, заметив выражение моего лица. — Но Мартин Шталь и его жена Инна находятся там.

— Для чего мы сюда приехали? — спросила я.

— Видишь ли, они оба отправятся за артефактом с нами.

Если бы за приоткрытым окном автомобиля в тёплом воздухе, в котором кружились согретые солнечными лучами пушинки, пошёл снег, я, наверное, не поразилась бы так, как после этих слов. Сначала даже показалось, что я ослышалась. Или это была шутка? Но лицо собеседника было даже слишком серьёзным. Дарий и не собирался со мной шутить, он лишь сообщил факты, предупреждая меня, чтобы я не слишком изумлялась, когда мы окажемся в доме.

— Я понимаю, что ты неприятно удивлена, но другого выхода нет, — произнёс Княжевич. Его пальцы на моей руке слегка сжались. — Поверь, если бы он был, я бы им воспользовался.

— Это мягко сказано, — буркнула я. Подумалось, что Дарий и не узнал о том, как Мартин запугивал меня, ударил, заставлял убегать и чувствовать себя жертвой, на которую ведётся охота. Но жаловаться ему не стала.

Вспомнились все тренировки по боевой магии. На них меня учили злиться, защищаться, нападать, но были в этом искусстве и другие принципы, которые стоило запомнить перед встречей с врагом. Собранность, уверенность в своих силах, ощущение себя стрелой, готовой вырваться с натянутой тетивы. Я попыталась проделать несколько дыхательных упражнений, но под взглядом Княжевича, чувствуя тяжесть его руки, это оказалось непросто. Очень уж отвлекало.

Моё намерение от него не укрылось. Догадавшись, что я собираюсь сделать, Дарий вышел из машины. Заставив себя не смотреть в его сторону, я глубоко вдохнула воздух, почувствовала смолистый запах сосён, окружающих дом со всех сторон, на несколько секунд задержала дыхание. Напрягла и расслабила мышцы. Ощутила, как живым, жарким, но не обжигающим огнём разливается по венам ждущая своего выхода магия, которую каким-то непостижимым образом усиливала близость Княжевича.

Я не умела ещё многого из того, что считается необходимым в жизни, не успела приобрести большого опыта в магических искусствах, включая собственную специализацию, и сомневалась, что смогу побороть боевого мага, но знала: больше ни Шталь, ни старший Воронич не заставят меня трепетать от страха и, что ещё хуже, собственного бессилия. Разумеется, я не стану напрашиваться на бой, но, если им вздумается навредить мне и вмешаться в мою жизнь, я в стороне не останусь и буду до последнего сопротивляться. Чего бы мне это ни стоило.

Пусть мой отец оказался инквизитором, мать погибла, не успев остаться в моих воспоминаниях, а те, кто меня воспитал, были самыми обычными людьми, но всё же я — ведьма. Я — магическое существо, впитавшее в себя накопленные тысячелетиями чародейные практики, хранящиеся в пыльных старинных фолиантах колдовские науки, навыки, опыт и знания предыдущих поколений, а также силы самой природы, дремлющие в ней, как в колыбели, и готовые стать источником ведьминской энергии. А ещё я — любящая женщина, полная надежд и намеренная бороться за счастье, хрупкий росток которого мне необходимо было вырастить и сохранить, чтобы больше никогда не отпускать его, не отдаляться от человека, к которому я стремилась всем своим существом.

Старые маги вроде моего родственника считают, что могут управлять судьбами молодых, упирая на якобы раз и навсегда определённые предназначения, уважение к старшим и выработанные ими традиции. Но я не верила в предопределённость событий и не желала признавать незыблемость установленных в магическом сообществе правил. Когда-то их нарушили мои родители, и я, следуя их примеру, собиралась слушать своё сердце, опираясь лишь на основы и законы самой магии, а не на те условия, которые помогали старшему поколению манипулировать остальными.

— Готова? — приоткрыв автомобильную дверцу, спросил Дарий и протянул мне руку.

Я кивнула, выбралась из машины, торопливо одёрнула поползший вверх подол юбки, невольно вспомнив протестующий треск ткани под натиском его рук. Видимо, Княжевич подумал о том же самом, потому что взгляд его скользнул по моему лицу, задержавшись на губах, а ладони обхватили талию, прижимая к себе. Дальше последовал поцелуй — горячий, долгий, на этот раз лишённый даже намёка на прежнюю нежность. Тёплые пальцы пробрались под блузку, проделали снизу вверх маршрут по чувствительной коже на спине, остановились, наткнувшись на застёжку нижнего белья. Я провела ладонями по его плечам, ощущая в нём напряжение, похожее на сжатую пружину. С глухим стоном Дарий прикусил мочку уха, щекоча дыханием шею, затем снова поймал своими мои губы, положил ладонь мне на живот. Когда у меня начали подкашиваться ноги, я ухватилась за него покрепче, потянув за воротник рубашки, а поцелуй всё длился, возвращая нас к самому первому прикосновению этих губ к моим, которое было продиктовано его недовольством моим поведением и тревогой за меня, но осталось в памяти одним из самых ярких воспоминаний.

— Не сейчас, а то не остановимся, — пробормотал Княжевич, делая шаг назад и внимательно осматриваясь по сторонам. — Любопытно, — с настороженным видом произнёс он. — Посмотри туда. Узнаёшь? Это машина Регины.

Кивнув, я нахмурилась, задумавшись, чего ожидать от этой новости.

Глава 36

Увидеть возле особняка Карла Розенберга машину Регины было как минимум странно, учитывая то, чем обернулось для неё участие этого человека в судьбе её жениха. Переглянувшись с Дарием, я пожала плечами, давая понять, что понятия не имею, что в этом месте может делать моя троюродная сестра. Пожалуй, он пребывал в таком же неведении, что и я. Оставалось лишь решительно идти вперёд, несмотря на то, что видеть Мартина мне совершенно не хотелось. Даже на торжественном вечере у Александра Владимировича я постаралась не сталкиваться с ним и была весьма удивлена тем, что Шталь вообще оказался в числе приглашённых.

Подходя к дому, я вспомнила, как Инна однажды приглашала меня приехать сюда. Возможно, прими я то предложение погостить у неё, я бы несколько раньше, снова встретив её отца, узнала в нём убийцу декана Университета Магии, чтобы немедленно сообщить об этом Княжевичу. Тогда Артур мог бы остаться в живых, а Дарий наверняка избежал бы заключения в темнице. Всё сложилось бы по-другому. Поневоле задумаешься над тем, в самом ли деле, события в нашей жизни имеют какую-то заранее сложившуюся раскладом гадальных карт предопределённость или же всё зависит от тех поворотов и дорог, которые выбираем мы сами на пути своего бытия.

Все эти мысли были невесёлыми, и, чем ближе я подступала к стоящему особняком дому, тем сильнее чувствовала нежелание входить в него. Несмотря на удобные балетки, даже споткнулась, когда до массивной двери оставалось лишь несколько шагов. Дарий поддержал меня под локоть и посмотрел с пониманием, свидетельствующим о том, как чутко он меня чувствует и насколько готов поддерживать.

Интересно, чем я заслужила такое отношение с его стороны? Столько времени всеми силами сопротивлялась этой любви, спорила сама с собой, старалась держать дистанцию, пока не почувствовала, как рухнули окончательно разделяющие нас стены. Даже находясь в Британии, я продолжала тянуться сюда, к нему, и понимала, что это бесповоротно и навсегда. С каким бы теплом я ни относилась к Тео, как бы ни пыталась себя убедить, что из-за отсутствия рядом любимого человека жизнь не заканчивается, сколько бы времени ни прошло, меня не покидала надежда на новую встречу. Теперь же, когда она наконец-то состоялась, я была намерена не допустить новой долгой разлуки.

В доме явно ждали посетителей. Даже дверь оказалась не заперта. Стоило Княжевичу её толкнуть, как та с негромким скрипом отворилась, приоткрывая тёмные стены просторного холла. И правда, все эти особняки именитых магических семейств были похожи друг на друга. Нарочитая роскошь в каждой детали обстановки, стены, обитые дорогими породами древесины, широкая лестница на второй этаж. В доме главенствовали тишина и полумрак, но, стоило Дарию прикрыть за нами дверь, как стал ощутим неизвестно откуда взявшийся сквозняк, неожиданно холодный для той погоды, что стояла на улице. Я поёжилась.

— Да, атмосфера не из приятных, — озвучил мою мысль Княжевич.

Тишину нарушили звуки голосов из располагавшейся дальше по коридору комнаты, и мы направились туда. Судя по всему, это была гостиная, которая своими размерами и дизайном изготовленной под старину или, в самом деле, антикварной мебели также напоминала особняк Воронича. Разве что здесь всё казалось куда более мрачным — цвета, в которых преобладали оттенки красного, на стенах картины на военно-историческую тематику, вместо живых цветов, привычных в такое время года, искусно сделанные, но безжизненные композиции из засушенных растений. Только свет, льющийся из широких окон, выходящих, очевидно, на задний двор дома, вносил некоторую нотку оптимизма в то минорное впечатление, которое производили как эта комната, так и весь особняк Розенберга в целом. Как тут не вспомнить сказанное кем-то утверждение, что дома похожи на своих хозяев?

Мартин Шталь с удобством разместился в кресле с высокой спинкой. Ноги он водрузил на специальную скамеечку и, если судить по выражению лица, был весьма доволен всем происходящим. Чего никак нельзя было сказать об Инне, которая стояла у окна и даже не посмотрела в нашу сторону, когда мы с Дарием вошли в гостиную. Зато я, не удержавшись, впилась взглядом в фигуру бывшей подруги, пытаясь соотнести эту задумчивую, отстранённую, будто вобравшую в себя стоящий в доме холод молодую женщину с той жизнерадостной, яркой и кокетливой девушкой, которая жила со мной в одной комнате общежития, одалживала свою одежду и подсказывала на экзаменах. Она была всё так же красива, с неизменным вкусом одета, но на её губах не было и тени прежней улыбки. Инна Розенберг, теперь Инна Шталь, всегда выглядела несколько высокомерной, что объяснялось её происхождением. Но мне, учитывая, что мы довольно близко общались когда-то, было известно, что она вовсе не настолько подвержена гордыне, как могло показаться на первый взгляд.

Третьим присутствующим в комнате человеком оказалась Регина Воронич. Она явно чувствовала себя неловко, стояла в отдалении, но заметно старалась не подавать виду, что ей, как и мне, не слишком-то приятно здесь находиться. Пока я продолжала гадать, что здесь делает моя троюродная сестра, Мартин решил нас поприветствовать.

— А вот и Княжевич! — провозгласил он. — Всё на чудовищ охотишься? А ведь и сам едва им не стал!

Не успела я поразмыслить над его словами, Шталь обратил внимание на меня, смерив жгучим, как крапива, взглядом.

— Кто это с тобой? Неужто та самая ведьма, по чьей милости ты оказался в темнице? Наша британская леди!

— Прекрати этот спектакль, — процедил в ответ Дарий. — И говори, что тебе нужно. У меня мало времени.

— Это уж как обычно, — подмигнув Регине, отозвался Мартин. — У специалистов МН всегда столько дел! То маги забудут своё место, то демоны совсем распояшутся, то отвергнутые вероятными любовниками ведьмы надумают отомстить. Мы ждём ещё одного человека, — добавил он, бросив взгляд на часы. — Ещё одного участника. Но будет и седьмой — тот, что появится непосредственно перед началом экспедиции. Люблю делать сюрпризы, — заметил Шталь с такой интонацией, что можно было не сомневаться — ничего хорошего его сюрпризы нам не обещают.

— Регина, и ты… — произнёс Княжевич, посмотрев на девушку, которая небрежно пожала плечами. Договаривать вопрос не было нужды. Если Мартин её сюда пригласил, значит, она тоже собирается отправиться за артефактом.

— А почему нет? — ответил за неё Шталь. — Университет позади, а опыта никакого. Ей будет полезно развеяться. К тому же, Александр Владимирович дал добро. С одним условием, которое и мне оказалось на руку.

В это время из холла донёсся звук захлопнувшейся двери, за которым последовали шаги, и в комнату вошёл ещё один человек, увидеть которого я здесь совершенно не ожидала. Это был Дмитрий. В чёрной футболке и простых джинсах он выглядел практически так же, как при нашей первой встрече в самолёте. Взволнованным он не казался, зато Регина при виде его вздрогнула, с испуганным видом повернувшись к Мартину и бросив на него вопросительный взгляд. Наверняка это и был первый из обещанных Шталем сюрпризов — для неё.

— Позвольте, если кто-то с ним не знаком, представить вам Дмитрия Шульгина. Это мой хороший знакомый. Приходилось как-то иметь дело при поиске одной магической штучки, — проговорил Мартин, от которого не ускользнуло замешательство Регины. Я бы сказала, что его оно даже повеселило. Впрочем, чего ещё ожидать от этого человека? — Пока все в сборе. Предлагаю выпить.

Поднявшись с кресла, Шталь направился к мини-бару в углу комнаты. От выпивки я, покачав головой, сразу же отказалась, моему примеру последовали Инна и Регина. Поэтому разлитые бокалы с каким-то, видимо, весьма крепким янтарного цвета напитком Мартин протянул только Дарию и Дмитрию, после чего поднял свой и произнёс тост.

— Итак, за успех нашего дела!

Пока они пили, я рассматривала их, невольно сравнивая между собой этих мужчин. Дарий, старающийся казаться невозмутимым, уверенный, полный сдерживаемой силы. В синих глазах под изогнутыми бровями — недоверчивость и пристальное внимание, от которого сложно ускользнуть. Дмитрий, темноглазый брюнет, мой неожиданный знакомец, прилетевший из Лондона, уже не тот элегантный и немного растерянный после случившегося молодой человек, который беседовал со мной в особняке старшего Воронича. Сейчас в нём ощущался авантюризм, способность к чему-то, возможно, противозаконному, если на это будет необходимость. Что же касалось Мартина, то здесь даже гадать не нужно было, и никого не обманула бы его благодушная улыбка. У меня и прежде не имелось сомнений, что этому худощавому мужчине слегка за тридцать свойственны склонность к манипулированию людьми, привычка, невзирая ни на что, добиваться своих целей, а также крайне обременительная для окружающих способность находить чужие слабые места, чтобы использовать их для собственной выгоды.

Все они оказались связаны между собой пока неведомым, но уже на редкость подозрительным, вероятно, опасным и важным для магического мира общим делом. Я почему-то была уверена, что в ином случае Княжевич не пошёл бы на союз с зятем Розенберга. Но, пока не зная сути предстоящей задачи, я могла оставаться лишь наблюдателем, стараясь подмечать все нюансы услышанных фраз и происходящих событий. По правде говоря, я от души сочувствовала Регине, которая никак не ожидала встретить здесь Дмитрия, выбранного дедушкой ей в женихи. Одного я не могла понять — каким образом Мартину удалось уговорить её принять участие в этой сомнительной авантюре? Он говорил про какое-то условие, поставленное Александром Владимировичем. Может быть, это условие как раз и заключалось в том, чтобы Шульгин также стал участвовать в поиске артефакта, и тогда я им обоим не завидовала, ведь, если никто из них не передумает, им придётся провести некоторое время в одной компании.

— Что же вы стоите? — продолжая изображать из себя из себя гостеприимного хозяина, спросил Шталь. — Присаживайтесь. Разговор обещает быть долгим. Некоторые из вас уже в курсе, что именно нам предстоит найти. Кое-кто даже знает о том, для чего мне это нужно. Впрочем, я бы в любом случае не отказался от столь ценной вещицы. Такими артефактами не разбрасываются, знаете ли, — добавил он, возвращаясь в своё кресло.

Княжевич, допив свой бокал, нахмурился. Дмитрий, занявший место невдалеке от бара, задумчиво хмыкнул. Инна передёрнула плечами и, так ничего и не сказав, села на стоящий возле окна стул, выглядевший довольно неудобным.

— Нам необходим магический предмет под названием Теир, — продолжал Мартин. — Это песочные часы небольшого размера. Возраст — семнадцатый век.

Разом насторожившись, я подняла на него глаза. Известно ли Шталю о том, что мне оказалось знакомо это название? Да и создательницу этого артефакта я, если можно так выразиться, уже встречала.

Глава 37

Дарий Княжевич

Машина капризничала, заставляя вспомнить о том, сколько времени он не отправлял её на техосмотр. Не до того было. Ещё и пришлось свернуть с основной дороги, которую как раз ремонтировали, и поехать в объезд, так что автомобиль и вовсе подпрыгивал на каждом ухабе.

Впрочем, радовало то, что они наконец-то покинули дом Розенберга. За его пределами, казалось, даже дышать стало легче. Как будто сгустившаяся в нём ненависть, оставшаяся от прежнего хозяина, а затем приправленная проклятием Мартина и тоской Инны, отравляла сам воздух, вызывая сквозняки, навевая на посетителей усталость и головную боль.

Шталь, разумеется, не обошёлся без своей всегдашней привычки. Целое представление устроил, заставив всех находящихся в доме ощутить себя как его участниками, так и зрителями. Похоже, Мартин от души наслаждался происходящим, и даже нетерпеливое желание поскорее найти артефакт и с его помощью разрушить проклятие ему не помешало.

Дарий, слегка повернув голову, покосился на Веронику. Девушка полулежала на заднем сиденье машины, глядя в окно, за которым сгущались вечерние сумерки. Она сама захотела сесть на это место, сказав, что не очень хорошо себя чувствует, и удивляться тут было нечему.

Всё то время, что они пробыли в особняке, Вероника держалась очень хорошо. Достаточно невозмутимо, чтобы не показывать собственные эмоции, и довольно наблюдательно, учитывая то, как она присматривалась к остальным и вслушивалась в разговоры. Княжевич ещё раз подумал, что из неё получится неплохой специалист МН — осознающий свою задачу, усердный и способный рисковать.

Вероника не продемонстрировала ничего лишнего даже тогда, когда Шталю вздумалось показать ей портрет её матери, с которой когда-то был помолвлен Карл Розенберг. За ними следом отправилась и Регина, а Инна, Дмитрий и сам Дарий остались в гостиной. За это время они не сказали друг другу ни слова, лишь переглядывались с такими непроницаемыми выражениями на лицах, будто их усадили играть в покер или в «мафию». Разумеется, эта молодая женщина, ставшая женой Мартина, давно была осведомлена о том, кто именно отправил в темницу её отца, и не питала к нему совершенно никакой симпатии. Если же говорить про Шульгина, то он, вероятно, старался держать их всех под наблюдением, исподволь выяснял подводные течения среди них, принюхивался, как зверь, оказавшийся в незнакомой пока обстановке.

Странная из них получалась команда. Оставалось лишь догадываться, что задумал Шталь, решив отправиться в поход именно в таком составе. Из всех лишь у него самого, у Мартина, а также у Дмитрия, судя по всему, был опыт в розыске редких артефактов. Княжевич мог бы взять с собой кого-нибудь из своих сотрудников, но у них сейчас и без того немало работы. Поэтому он был уверен лишь в том, что Вероника должна отправиться вместе с ним. Оставлять девушку одну в городе не хотелось, даже если допустить, что удастся уговорить её перебраться на это время в дом Воронича. Да и специализация у неё самая подходящая — магия созидания, непосредственно связанная с природой магических предметов.

Но что там делать Инне? Сомнительно, что Шталю просто не хочется оставлять молодую жену. Их отношения меньше всего напоминали тёплые и сердечные. И почему же Регина? Что Мартин ей пообещал, чтобы она согласилась на это приключение, на какие скрытые рычаги надавил с целью перетянуть девушку на свою сторону? Если только сказал, что с помощью артефакта она сможет изменить ход времени и вернуть Артура так же, как он сам собирался оживить того мага, чтобы избавиться от проклятья. Вот так разбрасываться шкурами неубитых медведей — вполне в его характере.

Если, в самом деле, представить это собрание как игру в «мафию», то Шталь, несомненно, отвёл себе в ней роль ведущего. Рассчитал всё так, чтобы не сообщать сразу всей информации, выдавать её дозировано, по частям, ловко манипулируя имеющимися у него сведениями. Хорошо хоть, что не стал прятать от остальных ту карту, которую уже показывал Дарию раньше.

— Какая глухомань! — воскликнула Инна, возмущённо фыркнув, когда обнаружила, как далеко находятся жилые поселения от того места, в котором им предстоит вести свои поиски.

— Да ладно вам! — оптимистично возразил Дмитрий. — Зато представьте, какая там отличная экология и насколько красивая природа. Всегда мечтал побродить по русским лесам.

— Вам там самое место, — бросила она, явно недовольная тем, что незнакомый человек не только явился к ней в дом, но и посмел её осаживать. — Вылитый медведь. Водку только не забудьте для антуража, а то как же в русский лес и без водки?

Подметила она верно — Шульгин, в самом деле, чем-то напоминал медведя, и сила в нём крылась немалая. Услышав, что он жил в Лондоне, Княжевич бросил взгляд на Веронику. Неспроста, похоже, русские магические семьи так тянуло в Британию.

На прощание Мартин сообщил, что всем ещё позвонит, напомнил, чтобы закупались всем необходимым, и пожелал удачи, только прозвучало это пожелание не слишком обнадёживающе. Едва сев в машину, Дарий начал осмысливать завершившееся собрание. Смутная мысль не давала ему покоя. Казалось, будто он что-то упустил. Это малоприятное ощущение навязчиво преследовало его, отвлекая от дороги и заставляя заново прокручивать в памяти моменты этого вечера.

Будучи неотъемлемо связанным с выбранным им родом деятельности, Княжевич не понаслышке знал обратную сторону магического мира. Тёмную, отталкивающую, пропитанную неуёмным стремлением к власти. Кто-то из тех, кто ему поддался, сумел с этим справиться, но другие, подобно тому же Карлу Карловичу Розенбергу, оказались слабы и зависимы от желания, коварство которого заключалось в том, как незаметно оно проникало в души магов и ведьм, подчиняя себе их волю, жизнь, душу. Порой к этому подключались демоны, видящие, как близко человек находится к пропасти. Им оставалось лишь его подтолкнуть. А иногда и демоны не требовались. Маги, в современном мире практически избавленные от преследований инквизиторов и охотников на ведьм, сами сооружали себе и виселицу, и дыбу, и костёр, куда отправлялись по собственной воле, отдавая всё ради цели, которая обычно сосредотачивалась на желании власти и непробиваемой уверенности в своём превосходстве над людьми, родившимися без крупицы магического дара.

Когда-то Дарий считал, что Мартин Шталь не принадлежит к этому роду магов, что он способен стать выше низменных устремлений, что не в его натуре без оглядки на последствия пользоваться другими людьми для достижения своих целей. Время показало, как он ошибался. Но, чтобы отдать долг, о котором тот сегодня напомнил, необходимо было помочь ему избавиться от проклятия. Да и найти артефакт, который несёт в себе столь опасную силу, способную наворотить дел, его прямая обязанность. Главное — проследить за тем, чтобы никто с этой вещью потом не скрылся.

Пошёл дождь, размывая и без того плохую дорожную колею. Резко стемнело. Вдалеке загремел гром. К начинающейся грозе добавился туман, в котором редко встречавшиеся фонари светились тускло, а столбы и вовсе казались невидимыми. По лобовому стеклу зашуршали «дворники».

— Не спишь? — спросил Княжевич, услышав, как зашевелилась на заднем сиденье Вероника.

— Задремала, но проснулась.

— Не нравится тебе такая погода?

— Почему? Погода, можно сказать, очень даже привычная. Лондонская, — добавила она. Повозившись, высунулась между передними сиденьями, задев его волосами. — Далеко ещё до города?

— Не очень, но этот объезд всё портит.

Подумалось, что Регина, должно быть, уже добралась до загородного дома Александра Владимировича, если решила отправиться туда, а не в город. Где остановился Дмитрий, ему было неизвестно. Возможно, там же, ведь именно по приглашению старшего Воронича он наверняка сюда и прилетел.

— Ничего, скоро будем дома, — с подбадривающей интонацией проговорила девушка, положив ладонь на его плечо. — Там Абрикос ждёт. Осторожно! — закричала она, глядя вперёд, где нестерпимо ярко и совсем близко блеснули фары другой машины, то ли только что включенные незадачливым водителем, то ли просто неожиданно вывернувшие из-за ближайшего поворота.

Автомобиль подбросило при попытке свернуть вбок. Заскрипели тормоза. Этот резкий звук показался слишком громким, но его тут же заглушили звон стекла и скрежет металла.

Вероника больше не кричала. Отцепив ремень безопасности, Дарий выбрался из машины, рванул заднюю дверцу, вытащил девушку. Перепуганную, с царапинами на плечах, но живую. Привлёк её к себе, обнял. Она доверчиво прижалась к его плечу, тяжело дыша, негромко всхлипывая и вздрагивая всем телом.

— Я этому автолюбителю сейчас ноги поотрываю, — прорычал Княжевич, неохотно выпуская из объятий притихшую девушку. — Он у меня забудет тот день, когда права получил. Будет теперь только на трамвае кататься.

Он направился к стоящей невдалеке машине. Та при столкновении пострадала чуть меньше. Водитель, разумеется, был жив, только выходить не торопился. Наверное, лихорадочно размышлял над тем, как переложить вину на другую сторону. Но Дарий был неопровержимо уверен, что ничего у того не выйдет.

— Подожди! — выдохнула Вероника, догнав его и схватив за руку. В её голосе слышался страх. — Эта машина… Там… В ней никого нет!

Теперь Княжевич и сам это видел. Пустое водительское сиденье, усеянное осколками разбитого лобового стекла. Чуть вдавленная в покрытый царапинами корпус передняя дверца.

— Когда он успел убежать? — выругавшись, произнёс он, осматриваясь по сторонам и не обнаруживая поблизости ни людей, ни другого транспорта.

— А если он и не убегал? — спросила Вероника. — Если его изначально там не было? Такое могло быть?

Дарий бросил взгляд на номера машины. Те не отсутствовали, как можно было предположить, вот только цифры на них намекали на наличие у владельца склонности либо к мистицизму, либо к чёрному юмору. Шестьсот шестьдесят шесть.

— Здесь связи нет, — растерянно пробормотала Вероника, вернувшись к автомобилю и разыскав в ней свой чудом не пострадавший мобильный телефон. — Но мы ведь должны быть рядом с городом. Почему?

Княжевич мог бы высказать по этому поводу несколько предположений, но ни одно из них ему не нравилось. Всё сильнее казалось, что находятся они вовсе не вблизи города. Более того, велика вероятность, что заехали они не просто в незнакомое место, а туда, куда попадать ни в коем случае не рекомендуется, если жизнь дорога.

Глава 38

Дарий Княжевич

Проследив за его взглядом, Вероника посмотрела на номер странного автомобиля, после чего подставила ладонь под струи непрекращающегося дождя. Только сейчас Дарий ощутил на коже холодные капли и подумал о том, что девушка может замёрзнуть. Повернулся к ней, взял за руку, повёл за собой.

— Куда мы идём? — спросила она, впрочем, не сопротивляясь.

— Вернёмся в машину.

— Думаешь, сможем эту объехать?

Не ответив, Княжевич усадил её на заднее сиденье машины, сам сел рядом, обнял за плечи.

— Видишь ли, мы попали не туда, куда ехали. Можно сказать, что это другое измерение. Или, если тебе так понятнее, другой мир, — проговорил он.

— Безвременье? — поинтересовалась Вероника, проявив осведомлённость.

— Не совсем. Это место иногда называют Нижним миром, но многие маги пытаются оспорить это название. Суть сейчас не в этом, — добавил Дарий, ненадолго задумавшись, как сообщить ей всё, не напугав. Затем решил сказать правду. — Здесь обитают демоны.

— Значит, это отсюда их вызывают? — спросила она. — А они появятся, пока мы тут? Демоны.

— Если пронесёт, не появятся, — ответил он, сознавая, что это крайне слабое утешение.

— Как мы сюда попали?

— У меня несколько вариантов. Самый очевидный — магическая ловушка. Кто-то расстарался, чтобы нас сюда перекинуть.

— Навсегда?

— Да нет, что ты. Надолго такие заклинания не действуют. Максимум — часа на три. Но с места лучше не трогаться. А то занесёт куда-нибудь ещё.

— Почему Мартин сказал, что ты мог стать чудовищем?

Дарий поморщился. Надеялся, что она этого не услышала либо не запомнила. Вероника же, в самом деле, оказалась весьма наблюдательной. Её вопрос снова всколыхнул воспоминания, которые уже успел взбудоражить Шталь. О прошлом, о детстве, о далёких и полузабытых, но так явственно и реалистично, как в тех его сновидениях, оживающих в памяти временах.

— Потом расскажу.

Девушка примолкла, положив голову на его плечо. Княжевич погладил её руку, пытаясь немного залечить оставшиеся на коже царапины. В тишине, нарушаемой лишь шорохом дождя, её дыхание казалось особенно громким.

— Тебе холодно? — спросил он.

— Теперь уже нет.

— Страшно?

— С тобой — нет. Мы ведь уже попадали вместе в аварию. Тогда всё обошлось.

— Ничего не болит?

— Нет, а у тебя? — тут же поинтересовалась она.

— Я, как говорят в фильмах, в полном порядке.

Стараясь не думать о том, что, если демоны всё-таки покажутся, машина будет ненадёжным убежищем, Дарий покрепче прижал её к себе. Ждать было непросто. Он не любил вынужденного бездействия.

— Так и заснуть можно, — пробормотала Вероника, пошевелившись под его рукой. — А хочешь, я иллюзию создам? Романтическую, — смущённо добавила она.

— Ну, если романтическую, то давай, — одобрил Княжевич. — Только учти, что нам надо быть начеку.

— Знаю, — согласилась девушка. — Если вообще что-нибудь получится. Закрой глаза.

Даже сквозь сомкнутые веки Дарий почувствовал тепло и солнечный свет. Когда открыл глаза, увидел тот самый дом, в котором они с Вероникой когда-то были. Дом её матери. Оказались они прямо перед ним в светлый летний вечер, когда уже не слишком жарко. Поменялась их одежда — на нём сейчас имелась бирюзового цвета футболка, а также синие подвёрнутые джинсы, девушка же была одета в оранжево-белый полосатый сарафан, открывающий покрытые золотистым загаром плечи, руки и коленки с трогательными ямочками. Кроме того, они шли босиком, и это полузабытое ощущение земли и травы под ногами было непередаваемо приятным. Когда наступали на песок, на нём оставались отпечатки ступней.

— Это ты меня так одела? — полюбопытствовал он.

— А что, тебе не нравится? Мой любимый цвет. И я не специально, само так получилось, — отозвалась она.

Начался дождь, но не такой, под который они попали недавно, а тёплый, солнечный, с крупными сверкающими каплями. Про такой дождик говорят «Царевна плачет». Хотелось поднять лицо к небу, чувствуя на коже ласковые солнечные лучи, смешанные с дождём.

Вероника взяла его за руку. Сейчас их путь лежал не к лесу, а в другую сторону. Незаметно они дошли до заросшего густыми травами пруда, сели на дощатые мостки, спустив ноги в прозрачную прохладную воду. Княжевич не отводил взгляда от девушки, но вскоре ему стало мало просто смотреть. Захотелось прикоснуться. Он с нежностью тронул губами россыпь веснушек на носу и щеках. Волосы у Вероники не рыжие, но солнышко щедро одаривало её поцелуями, оставляя на лице их следы.

Приник к мягким податливым губам. Пропустил меж пальцев прядь волос, от которых исходил дурманящий запах зелёных яблок, липового цвета и мяты. Свежий, сладкий, опьяняющий, как и вкус её губ. Задал себе вопрос, целуются они только в иллюзии или там, в машине, тоже. Непросто же им будет работать вместе, учитывая, какое искушение для него представляет её близость. Дарий пересадил девушку к себе на колени, прижал крепче, ощущая под ладонями нагретую солнцем нежную, как восточный шёлк, кожу и все изгибы её тела под тонкой тканью. Рука скользнула по её ноге, забираясь под подол сарафана.

— Ой! — воскликнула Вероника, заставив его снова осознать себя там, где они находились. Сидя в машине, Княжевич обнимал сидящую на его коленях девушку, стиснув с такой силой, что, наверное, ей стало больно. Его правая рука оказалась там же, где и в рассеявшейся иллюзии, а именно под её юбкой.

— Извини, — без малейшего раскаяния проговорил он, убирая руку. — Это ты меня соблазняла. А ещё ты мне должна за всё то время, что тебя не было в стране.

— Это ты мне должен, — твёрдо заявила она, нахмурившись.

* * *

Пытаясь совладать со своим дыханием, я смотрела на Княжевича, который, хоть и снял крепкую ладонь с моего бедра, но по-прежнему оставался слишком близко, чтобы можно было собраться с мыслями и сохранять хладнокровие. Я всё ещё сидела на его коленях, и попытка пересесть обратно на сиденье не увенчалась успехом. Иллюзия, как выяснилось, касалась лишь нашего внешнего вида и места пребывания, но то, что мы там делали, происходило и в действительности. Снова прикасались друг к другу, целовали, едва не разделись. Всё нестерпимее становилось то, что нам приходилось продлевать эту неосуществимость по-настоящему быть вместе. Но сначала нужно было расторгнуть помолвку и вернуть кольцо Тео. Перестать быть привязанной к нему невидимыми верёвками, которые не позволяли мне расслабиться, когда я находилась в объятиях Дария.

В разговоре мы неожиданно вышли на скользкую тему, которая, касаясь нашей разлуки, неизбежно должна была затронуть и факт моей помолвки.

— Почему ты не пытался меня найти? — решилась спросить я. — Через Регину, по интернету, да как угодно! В конце концов, Англия — это не другая планета. Мог бы даже просто позвонить или написать. Скажешь, много работы было?

— И это тоже, — произнёс Княжевич в ответ.

— Ещё рядом была Регина. Как и другие. И ты, наверное, решил, будто я счастлива, и кто-то ещё подходит мне больше, а то, что между нами было… — говорила я, понимая, что нужно остановиться, но не могла. Соскользнув с его колен, отодвинулась, насколько позволял размер салона машины. — А моя помолвка, между прочим, фиктивная.

Я хотела ещё что-то сказать, когда Дарий снова оказался рядом, сгрёб меня в охапку, пригнулся, навалившись всем телом, затем, дотянувшись до дверцы, вытолкнул из машины и сам последовал за мной. Теперь нас уже не окружала тишина. Случилось то, чего можно было ожидать, — нас нашли обитатели этого места, которые постепенно окружали машину, издавая при этом неприятные громкие звуки.

— Беги! — крикнул он мне. — Не оборачивайся! Попробуй сделать защитный круг, когда будешь в подходящем месте!

Слыша за спиной улюлюкающие вопли, свист и смех, я сделала то, что он мне сказал. Побежала, не обращая внимания на холодный дождь, грохочущий над головой гром, окутывающий меня со всех сторон туман. Я свернула с дороги в лес, где корни деревьев лезли мне под ноги, напоминая готовых опутаться вокруг меня змей.

Остановившись на небольшой полянке, я осмотрелась. Как, интересно, сделать защитный круг, если под рукой нет ни специального мела, ни соли, да и промокшая земля — не самая подходящая поверхность для рисования? А, может быть, всё же можно что-нибудь придумать. Я потянула за ветку ближайшего дерева, приобрела новые царапины, но всё же оторвала. Этой веткой я прочертила вокруг себя круг, который, к счастью, оказался достаточно широким и хорошо видимым.

Чтобы активировать круг, я воспользовалась острым кончиком той же ветки. Им я проколола себе палец. Несколько капель крови упало на край прочерченного мною круга, который сразу же неярко засветился, подтверждая, что всё получилось. Не хотелось оставлять здесь свою кровь, но другого выхода не было. Теперь я, хотелось бы надеяться, была в безопасности. Но Княжевич остался там, возле машины, в окружении налетевших на нас демонов. Пока я находилась здесь, с ним могло случиться всё, что угодно.

Я собиралась выйти из круга и вернуться, когда из-за деревьев показался Дарий. Он бежал, не оглядываясь, но можно было догадаться, что за ним гонятся. Торопливо наклонилась, стирая часть круга, чтобы пропустить его. Он успел, вбежал в мой круг, замер, встав рядом со мной. Почти не чувствуя боли, окровавленным пальцем я провела новую линию. Получилось вовремя, потому что уже в следующую секунду появились тёмные силуэты разных размеров и форм. Взяв Княжевича за руку, я сжала его пальцы и зажмурилась, чтобы не видеть эти словно сотканные из мрака фигуры, которые кружили вокруг прорисованной мною границы, пока не решаясь подойти ближе, но разыскивая слабое место.

— Я уже хотела идти к тебе, — шепнула я Дарию.

— Вот как ты слушаешься приказов начальства, — отозвался он, поморщившись, когда я положила руку ему на локоть. Рукав рубашки был разорван и свисал клочьями. Большего я в свете круга не разглядела, но поняла, что его ранили. — Когда выберемся отсюда, то расскажешь мне поподробнее про свою фиктивную помолвку. А что касается…

— Не надо, — остановив его, попросила я. — Прости за то, что я тебе наговорила. Это всё нервы и страх. Не каждый день попадаю к демонам. Если б не получился круг, они бы…

— Ты ведь сказала, что со мной тебе не страшно, — заметил Дарий.

— С тобой нет, а вот за тебя…

— Тот, кто нас сюда затянул, дорого за это заплатит, — проговорил он. — А позже, когда закончится эта история с поисками артефакта, я отвезу тебя в тот дом, если тебе, в самом деле, так уж хочется снова там побывать. Обещаю.

Глава 39

Регина Воронич

Дарий и Вероника покинули дом первыми. За всё то время, что продолжалось организованное Мартином совещание, они не коснулись друг друга, не сели рядом, не перешёптывались, но, несмотря на это, между ними ощущалось что-то, напоминающее невидимую, но прочную нить. Как будто этим двоим не нужно было разговаривать и как-то ещё подчёркивать то, что они соединены друг с другом не менее крепко, чем это могли бы обеспечить им кольца помолвленных.

Это раздражало, заставляло снова осознавать тот самообман, в котором Регина пребывала, думая, что Вероника любит своего жениха. Неплохо же она разыгрывала до сих пор этот спектакль, если все считали, что вот-вот получат приглашения на свадьбу в Лондоне. Но рассказывать об этом дедушке пока рано.

Ещё больше выбило её из колеи появление Дмитрия, который был представлен как один из участников предстоящей им экспедиции. Шталь, сволочь, рассчитал всё так, что до этого вечера она даже не догадывалась о том, кем окажется его знакомый, также специализирующийся на поиске артефактов. Подозревала же, что сотрудничать с Мартином — то же самое, что заключать договор с демоном. Теперь же отступать было поздно. Нужно идти до конца.

Дождавшись, когда Шульгин, с которым она за весь вечер не перекинулась ни словом, уйдёт, Регина направилась к двери, но в холле её перехватил Мартин. Он беззаботно улыбался, как и весь вечер. Так, словно находился в кругу лучших друзей, и речь в их разговоре шла о чём-то весьма приятном и совершенно безопасном.

Регина не слишком жаловала вещи, которых она не понимала. Шталь, как и его поведение, относился к тому, что выбивалось из всех рамок и законов, из логики и того уклада жизни магического сообщества, к которому она привыкла. Ей не были приятны все те плетущиеся, подобно паутине, интриги, которыми жило большинство магических семей, но, несмотря на это, они казались чем-то понятным, предсказуемым и составляющим окружающую повседневность.

— Обязательно надо было приглашать этого человека? — проговорила Регина, когда Мартин, перегородив ей дорогу, вывернул из бокового коридора и встал напротив неё, сложив на груди руки.

— Он мне нужен, — безапелляционно произнёс собеседник и снова улыбнулся, будто её злость его только повеселила. — К тому же, в другом случае Александр Владимирович тебя бы не отпустил. А так он собирается убить двух зайцев — свести тебя с Шульгиным и позволить вам обоим поучаствовать в немаловажном деле.

— Мог бы предупредить!

— И что, ты бы передумала? В чём проблема, маленькая принцесса? Сотни девушек из семей магов выходили и продолжают выходить замуж без всяких чувств, исключительно ради выгоды и продолжения рода, чтобы смешать кровь с лучшими представителями других семейств. Иногда это даже позволяло избежать войны, поскольку из молодых жён получались неплохие шпионки. Но ты упорно продолжаешь цепляться за собственные наивные представления, даже не задумываясь о том, что и тебе мог бы оказаться полезным такой брак.

— Тебе этого не понять! — отозвалась она. — Ты просто никогда не любил. Женился ради выгоды и считаешь, что все должны поступать так же.

— Куда уж нам в лаптях за паровозом! — саркастично протянул Шталь, демонстративно закатив глаза и заставив её возмущённо фыркнуть в ответ. — Не мне разбираться в столь тонких и высоких материях. Но посмотри на это с другой стороны. Возможно, если бы твой жених остался в живых, уже лет через пять вы, поженившись, начали бы ссориться, а затем и вовсе возненавидели бы друг друга. Полагаешь, такого не бывает?

— Не у всех, — твёрдо возразила Регина.

— Но никто от этого не застрахован, даже ты. Тогда выходит, что лучший способ сохранить любовь — потерять её, пока она не превратилась в скуку или неприязнь. Думаешь, почему людям так нравится история о Ромео и Джульетте?

Регине захотелось накрепко зажать уши. Даже если допустить, что в словах Мартина была крупинка правды, ей не хотелось слушать эти циничные рассуждения. Какое право он имеет говорить об Артуре, рассуждать о том, как сложилась бы их жизнь дальше, вынуждать её снова переживать в памяти боль от потери человека, который разделял её чувства, был рядом, делал её счастливой?

— А Княжевич? — продолжал Шталь. — Ты при всех, включая своих родственников, заявила о том, что он тебе нравится. А что сделал этот человек? Может, встал перед тобой на одно колено? Или как-то ещё выразил своё желание разделить с тобой будущее?

— Замолчи! — выдохнула она, замахиваясь, но Мартин с лёгкостью перехватил её руку. Покачал головой, наблюдая за тем, как она пытается вырваться из его цепкого захвата. — Ты такой же, как и Розенберг!

— Не смей меня с ним сравнивать! — прорычал он, выпуская её запястье и сразу же отворачиваясь. Регина почувствовала удовлетворение от того, что сумела задеть его за живое. В конце концов, она внучка своего деда, который научил её не только водить автомобиль и вести себя в обществе.

— А почему нет? — усмехнувшись, проговорила она. — Кстати, ты женат на его дочери, находишься в его доме, распоряжаешься его имуществом, а также управляешь его бизнесом. Вернее, тем, что от него осталось. Радуйся тому, что распри между магами почти не касаются обычных людей. В противном случае у тебя и клиентов бы не осталось. Тебе ещё повезло, что не разделил с ним одну камеру. Вам нашлось бы, о чём поговорить в темнице.

— Не тебе рассуждать о таких вещах! — процедил он, поворачиваясь к ней. — Это касается не только Карла Розенберга. Ты уверена, что у представителей твоей семьи нет за душой грехов, которые могли бы привести их под арест?

— Зато у тебя, насколько мне известно, вообще никакой семьи нет. Они от тебя отказались. Вот и пришлось искать себе новых родственников, да только опять не очень-то повезло.

Договорив, Регина обошла неподвижно стоящего мужчину, толкнула дверь и вышла в холодный, пахнущий дождём воздух. Всю дорогу, пока она шла к своей машине, с её губ не сходила улыбка. Может быть, этот вечер и не удался, но его завершение стало её триумфом.

Положив ладони на руль, она глубоко вздохнула и некоторое время просидела так, глядя на тёмный силуэт особняка, который даже в полутьме со светящимися сквозь туман окнами не выглядел уютным. С недавнего времени и дедушкин дом стал казаться ей мрачным, безрадостным, потерявшим своё очарование. А так хотелось снова почувствовать себя беспечной девчонкой, которая возвращалась туда, пребывая в полной уверенности, что за стенами этого дома её ожидают покой, тепло и безопасность.

Инна Шталь

Как только за Региной закрылась дверь, Инна направилась к мини-бару и взяла наиболее близко стоящую бутылку. Не глядя на этикетку, открыла и наполнила бокал. Обжигающая горло жидкость пахла имбирём и сандалом. Прислонившись к стене, молодая женщина прикрыла глаза, вслушиваясь в шум начинающегося дождя за окном. Она размышляла не о состоявшемся только что в доме собрании и не о той цели, к которой им предстояло двигаться, а совсем о других вещах, задуматься о которых её заставила неожиданная встреча с бывшей соседкой по комнате и сопровождавшим её человеком. Между ними ощущалась какая-то глубинная связь, заметная даже тогда, когда эти двое находились на расстоянии. Невольно вспомнились все те намёки, шутки и вопросы в адрес Вероники, которые она произносила прежде, увидев подругу с этим мужчиной, и ведь оказалась права.

У Инны всегда было предостаточно поклонников, которые окружали её со школьной скамьи, если не раньше. У неё имелось всё, чего только можно было пожелать, — яркая внешность, высокий статус, достаточно материальных благ для того, чтобы не обращать внимания на финансовое положение мужчин. Они приглашали её на свидания, преподносили дорогие подарки, делали множество комплиментов от довольно нелепых до весьма изысканных. С некоторыми из них Инна даже встречалась. Но никогда она не ощущала себя по-настоящему любимой девушкой, да и желания ответить взаимностью тоже не испытывала. Их внимание не заставляло её почувствовать к этим людям нежность, чужое тепло не разжигало искру. Впрочем, тогда Инна даже не задумывалась, упускает ли она что-то.

Ожидать любви от Мартина было и вовсе тщетно, как дождя в засуху. Да и знакомо ли ему такое понятие и чувство? Вот собственнический инстинкт, желание контролировать и брать своё, невзирая на возможные препятствия, свойственны ему в полной мере.

Словно догадавшись, что она подумала о нём, Шталь появился в комнате. Он показался ей взвинченным, особенно это было заметно на контрасте с тем видом довольного кота, с которым он пребывал весь вечер. Или наконец-то надоело притворяться, или, прощаясь с гостями, он услышал нечто, что пришлось ему не по нраву.

Не глядя на мужа, Инна прошла в соседнюю комнату, обычно называемую малой гостиной, где села на светлый диван и поставила наполовину опустевший бокал на стеклянный столик возле него. Мартин последовал за ней. Сел напротив, раздражённо потёр отросшую щетину на щеках, посмотрел на неё.

— Что скажешь? — спросил он.

— Скажу, что не понимаю, какой смысл собирать такую команду. Не проще ли пойти обычным составом с теми парнями, которые зарабатывают на поисках артефактов? Это если тебя вообще интересует моё мнение, — добавила она.

— Интересует, раз спрашиваю. Но не всё так просто, — откидываясь на спинку кресла, с заговорщицким видом произнёс Шталь. — Как ты, думаю, помнишь из курса мифологии, на ловлю единорога нужно идти с девственницей.

— Рискну поинтересоваться, где ты в этой компании девственницу нашёл? — приподняв брови, осведомилась Инна.

— Я говорю не в буквальном смысле.

— Регина убедила своего кузена приехать?

— Да. Надеюсь, он поторопится. К тому же, это напрямую его касается.

Мартин встал с места и направился к двери.

— Хочу пройтись.

Проводив его взглядом, Инна допила содержимое бокала и, ещё некоторое время посидев в нарушаемой лишь тиканьем старинных часов тишине, отправилась в спальню. Заснула не сразу. Когда закрывала глаза, под сомкнутыми веками появлялись странные фантасмагорические картины на грани между явью и сном.

Мартин вернулся только под утро. Проскользнул в комнату, на ходу сбрасывая с себя одежду. Сразу же потянулся к ней — руками, губами, всем телом. Оказавшись на постели, скинул на пол тонкую простыню, которой Инна укрывалась тёплыми летними ночами, обхватил её губы своими, пальцами вжимаясь в нежную кожу почти до боли. Это было похоже на продолжение сна, в котором она, изгибаясь под этими прикосновениями, ещё почти неосознанно отвечала на его поцелуи, то неспешно-долгие, то быстрые и горячие, как укусы. Проснувшись окончательно, она стиснула его плечи, притягивая к себе ещё ближе, оставляя царапины от острых ногтей, издавая смешавшиеся с их тяжёлым дыханием стоны от пронзавших её вспышек удовольствия. Позже Инна поднялась с кровати и, завернувшись в простыню, на цыпочках вышла из спальни, в которой оставался забывшийся глубоким сном мужчина.

Глава 40

Просыпаться не хотелось. На сегодня страшные сновидения (и не только сновидения) отступили, позволив мне погрузиться в сон, в котором не было ни жутковатых развалин, ни заканчивающихся тупиками коридоров, ни луж крови на полу, ни запертых дверей, и, что самое главное, там не было демонов. Зато они появлялись наяву, но и это также осталось позади, оставив меня живой и практически невредимой, если не считать нескольких глубоких царапин, обломанных ногтей и порезанного пальца.

Постепенно выскальзывая из объятий сна, я ещё какое-то время полежала на просторной кровати, наслаждаясь мягкостью чистого постельного белья и ласково скользившими по коже лучами солнца. Должно быть, уже успел наступить день, и, учитывая, что меня никто не будил, проспала я довольно долго. Перевернувшись на живот, я обняла подушку и зарылась в неё носом, чувствуя себя всё ещё не готовой расстаться с полудрёмой, в которой пребывала.

Мягкие шаги вторглись в тишину комнаты, заставив меня на мгновение насторожиться и повернуть голову в сторону двери. Кровать негромко скрипнула и слегка пригнулась под весом севшего на её край человека. Я не пошевелилась, но чуть позже, когда что-то начало щекотать мне нос, пришлось открыть глаза.

— Будить надо поцелуем, — пробормотала я, безуспешно попытавшись оттолкнуть от лица его пальцы.

Дарий, небрежно устроившись в нескольких сантиметрах от меня, не торопился убирать руку от моего носа. Отворачиваясь, я снова легла на спину, сладко потянулась, зевая и всем своим видом давая понять, как хорошо мне спалось, и вот бы ещё чуть-чуть… Но, поймав направление его взгляда, я тут же села, прижимая к груди простыню.

Кто же виноват, что все вещи, которые были на мне вчера, я, приняв душ, постирала и повесила в ванной комнате сушиться, а пижам, как и халатов, в этой гостинице не выдавали?

Княжевич встал, прошёлся по комнате, остановился возле окна. Из одежды на нём наличествовали только джинсы. Вид у него был не самый бодрый. Похоже, в отличие от меня, ему этой ночью спалось не очень хорошо. Наверное, размышлял над тем, кто же втравил нас в историю с так называемым Нижним миром.

Я вспомнила прошедшую ночь, когда мы стояли в очерченном моей кровью круге, прижимаясь друг к другу и давая обещания, что непременно вернёмся в дом, где когда-то началась моя жизнь. Пряча лицо на груди Дария, чтобы не смотреть на окруживших нас демонов, я представляла себе дом, стоящий в отдалении, маленькую комнатку в мансарде, где так уютно, наверное, слушать шум дождя за окном, гладкие деревянные полы, по которым приятно ходить босиком. Когда я впервые оказалась в том доме, он показался мне знакомым, а теперь и вовсе стал чем-то вроде доброго друга, ожидающего моего возвращения.

Возвращение в наш мир наступило незаметно. Вот только что вокруг нас слышались рычащие, визжащие и завывающие вопли недовольных ускользающей добычей преследователей, как всё стихло, и наступила тишина, которую нарушали лишь шорохи листвы и далёкое уханье совы. Мы по-прежнему находились в лесу, но теперь это был самый обычный лиственный лесок, окружавший город и начисто лишённый даже следов демонов.

Выйдя из круга, мы вернулись к машине, возле которой не обнаружилось второго автомобиля — того, с которым мы некоторое время назад столкнулись. Лишь разбитые стёкла и небольшая вмятина свидетельствовали о том, что небольшая авария всё же произошла. Кроме того, в баке не оказалось бензина, хотя Княжевич заезжал на автозаправку незадолго до того, как отправиться в особняк Розенберга.

До ближайшей придорожной гостиницы мы добирались пешком. Неизвестно, что подумала её администратор, когда увидела нас в перепачканной и местами порванной одежде, но сдать нам свободный номер она всё же не отказалась. Кроме того, у неё имелась при себе аптечка, в которой наличествовали перекись водорода, ранозаживляющая мазь, бинты, пластыри, обезболивающие таблетки и прочее, что могло бы нам пригодиться. Если я пострадала не слишком сильно, Дарию не повезло больше. Пока я убегала и рисовала защитный круг, он задерживал демонов, но их было слишком много, и тем удалось поранить ему руку. Княжевич, выйдя из ванной, заявил, что это пустяки, но я настояла на том, что, раз уж до мага-целителя или травмпункта нам пока не добраться, его рану нужно обязательно обработать. Мне даже удалось уговорить его проглотить таблетку, которая оказалась с побочным снотворным эффектом, заставившим Дария крепко заснуть, едва коснувшись головой подушки.

Засыпать с ним рядом было хорошо. Близость и тепло, исходящее от его тела, согревали и прогоняли прочь остатки липкого страха и той паники, которая охватила меня, когда я убегала, слыша за спиной издаваемые демонами звуки. Я никогда не встречала этих существ и даже не представляла, что однажды мне придётся увидеть их так близко. Наяву они оказались куда неприятнее, чем на картинках в университетских учебниках. Неудивительно, что, находясь в мире людей подолгу, они меняли свой облик и старались ничем не отличаться от окружающих.

Отвернувшись от окна, Княжевич снова подошёл ко мне и сел рядом на кровать.

— Как твоя рука? — спросила я, скользнув взглядом по свежему пластырю на его плече.

— В порядке, — отмахнувшись, отозвался он. — Думаю, тебя тоже нужно осмотреть, — добавил Дарий, принявшись вертеть меня в разные стороны, как куклу. — Вчера я этого сделать не успел.

— Ты заснул, — напомнила я.

— Да. Прости. Ничего не болит?

Я заверила его, что прекрасно себя чувствую, но, не поверив мне на слово, Княжевич продолжал исследовать мою кожу, ласковыми прикосновениями залечивая оставшиеся царапины, стирая воспоминания о прошедшей ночи: тумане и холоде, ледяных каплях дождя и пронизывающем меня ужасе. В его заботу хотелось завернуться, как в тёплое покрывало, скроенное из пёстрых кусочков ткани разных цветов и фактур. Когда-то в детстве у меня было такое.

Моя рука оказалась в его. Тёплые губы тронули ладонь, перецеловали каждый палец. Остановившись на том, который мне пришлось поранить, чтобы активировать круг, Дарий прежде, чем коснуться повреждённой кожи губами, подул на него. Это лечение оказалось гораздо приятнее моих вчерашних попыток залить больной палец перекисью. Оставалось лишь пожалеть о том, что целительская магия мне не давалась, поэтому ответить ему тем же я не могла.

Незаметно сползла простыня, которой я прикрывалась. Ладони Дария соскользнули с моих плеч ниже, погладили спину, уверенно легли на талию, привлекая меня к его груди. Я обняла его осторожно, чтобы не задевать пораненную руку, и сладко зажмурилась, отвечая на поцелуй. Когда, откидываясь на спину, он потянул меня за собой, я подумала, не слишком ли мы увлеклись, но кольцо не реагировало, и непрошеная мысль отступила в сторону. Пусть это продлится ещё немного… хотя бы несколько секунд… минут…

Телефонный звонок ворвался в тишину комнаты. Это подал голос мобильник Княжевича. Очевидно, кто-то решил напомнить о том, что ему следует быть на работе. Да и мне тоже. Пока он отвечал на звонок, я направилась в ванную комнату, где поспешно оделась в успевшие высохнуть вещи и попыталась при отсутствии расчёски пригладить волосы влажными руками.

— Я вызвал такси, — проговорил Дарий, когда я вернулась в комнату. — Поедем ко мне. Абрикос там, наверное, уже всех соседей на уши поднял своими криками.

— А как же работа? — отозвалась я. — Это ведь оттуда звонили? Надо поторапливаться.

— Звонила Регина, — ответил он. — А, что касается работы, то я сам уже туда позвонил. Сказал, что мы задержимся. Или можем устроить себе выходной. Хочешь?

— Я только что вышла на работу, — произнесла я, гадая, что может быть нужно от него моей троюродной сестре. Тоненькая, но причиняющая весьма болезненные ощущения иголочка ревности снова напомнила о себе. — Слишком рано для незапланированных выходных. А ты можешь сказать таксисту, чтобы меня завезли домой? Мне ведь тоже желательно проверить квартиру и переодеться.

— Как скажешь, — согласился Княжевич. — Но вечером, сразу после работы, я жду тебя на ужин. Раз уж вчера не получилось.

— Лучше не напоминай, — пробормотала я, вытаскивая из чудом не потерявшейся вчера сумки свой мобильный телефон, который, как выяснилось, окончательно разрядился.

Остаток дня прошёл быстро и суетливо. Сначала дорога в город по запруженным транспортом улицам, затем посещение квартиры, приведение себя в порядок, зарядка телефона, торопливый завтрак и привычная проверка тайника с ключом и подаренной Тео подвеской. Позже я поехала на работу, где снова провела оставшееся до конца рабочего дня время в компании своей строгой, но доброжелательно настроенной наставницы, которая учила меня отличать один документ от другого по их маркировке, а также ориентироваться в запутанных коридорах офиса МН. С Дарием я почти не виделась. Он появился поблизости лишь под вечер и сразу же показал мне на часы, намекая, чтобы я не забыла о нашей договорённости и не вздумала улизнуть.

При мысли о том, что мы снова останемся наедине, я почувствовала, как ускоряется пульс, и что-то томительно сжимается в груди. Ощущает ли сам Княжевич что-нибудь подобное? Догадывается ли о том, что, когда я нахожусь рядом с ним, мои мысли теряют приличное направление, чему весьма способствуют взгляды, звук его голоса, даже случайные прикосновения? Бывает ли так у всех? Мне не с кем было посоветоваться, да я бы и не решилась озвучивать подобные вопросы.

На этот раз машина была уже другая, но очень похожая на ту, что мы оставили возле леса. Тоже служебная, тёмная, довольно быстрая. Поднявшись на нужный этаж, я услышала доносившиеся сквозь дверь кошачьи завывания.

— Разве ты его не покормил сегодня? — поинтересовалась я, подхватывая кота на руки, когда Дарий открыл дверь. Абрикос не вырывался, но то и дело взмахивал рыжим хвостом. Я погладила его между ушей, которыми он тут же возмущённо задёргал.

— Кормил, но он всё равно нервничает.

— С чего бы это?

— Увы, понимать кошачий язык меня не учили.

— Будь он твоим фамильяром, понимал бы, — заметила я, продолжая успокаивающе поглаживать мягкую шерсть, и понесла Абрикоса в сторону кухни, чтобы проверить, не нужно ли ему ещё корма. Оказалось, что он ещё не доел дневную порцию. Присев на край табуретки, я посмотрела в окно, возвращаясь в мыслях к тем дням, когда я жила в этой квартире, и даже прогулка по городу без компании Княжевича была под запретом.

— Итак, что ты хочешь на ужин? — спросил Дарий, заглядывая в кухню.

— На твой вкус, но с одним условием — готовить будем вместе!

Глава 41

Дарий Княжевич

Вероника сидела на табуретке у окна. У её ног рыжим клубком вился Абрикос. Ведьмочка и кот. Эта картина выглядела умиротворённо, тепло и настолько правильно, что ничего другого Княжевичу и представлять не хотелось. Как будто наконец-то оказался на своём месте недостающий фрагмент пазла, и всё для них с этой девушкой стало именно так, как должно быть. Её место здесь. В его доме. В его жизни.

— Вместе так вместе, — согласился с её условием Дарий. — Тогда и рецепт с тебя. Можешь приступать, — добавил он, обводя рукой помещение и давая понять, что она может распоряжаться на его кухне по собственному усмотрению.

Они приготовили овощной салат и оладьи с сыром и зеленью, которые ели горячими, обжигая пальцы и запивая крепким сладким чаем, красным от гибискуса. Было хорошо и по-настоящему уютно сидеть вот так за кухонным столом, ужинать и беседовать обо всём сразу и ни о чём одновременно. На какое-то мгновение Княжевичу захотелось забыть обо всём, что предшествовало этому вечеру, — о пожаре в дачном доме приёмных родителей Вероники, о нападении демона на ведьму в её собственной квартире, о Мартине с его планами, о том, что им самим кто-то подстроил ловушку, забросившую их в Нижний мир прямиком в когти демонов. Но всё это продолжало оставаться неподалёку, напоминать о себе, заставлять его возвращаться к случившемуся в мыслях. Пока особых успехов в расследовании не было — он и его сотрудники продолжали работу, но так и не вышли ни на устроившего пожар мага, ни на демона, принявшего человеческое обличие.

Дарий вспомнил сегодняшнее утро в гостинице. Проснувшись, он некоторое время смотрел на спящую девушку. Её сон выглядел так безмятежно, будто и не было накануне неожиданного перемещения в мир демонов и их нападения. Но вот по её лицу пробежала тень, длинные тёмные ресницы дрогнули, и даже во сне лицо Вероники исказилось страхом. Не просыпаясь, она покрепче уцепилась за подушку, и Княжевич протянул руку, легко поглаживая её по волосам и надеясь, что со временем воспоминания о произошедшем поблекнут и перестанут казаться столь пугающими.

Сам Дарий оказывался в Нижнем мире не впервые. Нельзя было сказать, что подобное случалось с ним часто, но несколько раз в прошлом такое всё же бывало. Однажды Княжевича перенёс туда сам демон, успевший ускользнуть прямо в тот момент, когда его пытались уничтожить. Это длилось всего несколько секунд, но, как сказал позже его бывший начальник, лучший друг и наставник, ему ещё повезло, поскольку могло случиться так, что он остался бы там навсегда. Тогда у него всё же была какая-то подготовка, а Веронику никто не учил, что делать в таких ситуациях. И всё же она справилась неплохо. Если бы она не стёрла часть своего защитного круга, чтобы впустить в него Дария, он не смог бы туда проникнуть, ведь маги и ведьмы тоже относятся к магическим существам, а именно от них и призваны охранять подобные круги, степень крепости которых непосредственно зависит от силы того, кто их создал.

Утром, когда Вероника проснулась, он почти забыл о работе, наслаждаясь её близостью, теплом и нежностью губ девушки, которая, как ему давно хотелось, наконец-то оказалась в его руках обнажённой, их взаимными ласками, становившимся всё смелее, заставляя усиливаться его желание задержаться в этой комнате хотя бы на пару часов, если не на целый день. После той опасной ситуации, из которой им удалось вырваться, Дарий ощущал себя по-настоящему живым, особенно остро чувствующим каждое прикосновение и с полной уверенностью осознающим тот непреложный факт, что он хочет быть с этой девушкой не только в эти минуты, но и всегда. Чёрт с ним, с её британским женихом. К тому же, тот, как выяснилось, оказался фиктивным. Подробности данного вопроса ещё следовало выяснить, но пока самое главное он уже знал — существование этого парня больше не являлось помехой.

Когда раздался звонок его мобильного телефона, Княжевич ответил, а Вероника, воспользовавшись этой заминкой, ускользнула в ванную комнату, где сразу же поспешила одеться, а затем напомнила ему о работе. Звонила Регина. Сказала, что хочет с ним поговорить, и, судя по всему, девушка собиралась обсудить предстоящую им экспедицию, в которой она по какой-то причине пожелала участвовать.

Это продолжало не давать покоя и самому Дарию. Необычный состав участников, размытые условия поиска, странное поведение Шталя, который явно знал больше, чем говорил. Будь его воля, Княжевич отказался бы от этой сомнительной авантюры, но другого выхода не было, и он убеждал себя, что в этом состоит его долг. Далеко не всегда взятые на себя обязательства совпадают с нашими желаниями. А на нём лежала ответственность за порядок и безопасность в магическом мире, которому могло повредить наличие артефакта, обладающего подобными свойствами и возможностями, особенно в случае, если тот окажется в руках не самого подходящего человека.

— Я не успела тебе рассказать… — произнесла Вероника, перекатывая между ладонями опустевшую кружку. — Тот магический предмет, который мы должны найти… Я уже знала о нём раньше.

* * *

Я не раз слышала, что всё в мире взаимосвязано. Читала о фантастических совпадениях и о том, как спутанные нити судьбы порой приводят к самой неожиданной развязке. Что-то подобное случалось и со мной, а теперь произошло снова. Когда я услышала название артефакта, на поиски которого собрался отправиться Мартин Шталь, я тут же вспомнила о том, что мне оно уже знакомо. Будто что-то щелкнуло в деталях сложного механизма, и перед глазами появились воспоминания о странном событии, свидетельницей которого я стала некоторое время назад.

Сейчас, сидя за столом напротив Княжевича, я рассказывала ему об этом. Начала с моей поездки в Сомерсет и знакомства с леди Гвендолин, затем поведала о прогулке в Гластонбери и неожиданном попадании в Безвременье, где передо мной развернулась картина случившегося несколько веков назад. Я видела леди Вивиан Тревельян и мужчину, который угрожал ей, запугивал и требовал сообщить о том, где в настоящее время находятся украденные у него песочные часы. Но это были не простые часы, а магический предмет, который был создан этой ведьмой по его заказу. Его отвратительное поведение больше всего походило на грязный шантаж, а то, что этот человек заставил молодую женщину продемонстрировать ему и себе иллюзию того, как у неё забирают детей, было особенно отвратительно и страшно.

Я рассказала Дарию также о том, что, вернувшись в особняк леди Гвендолин, расспросила о Вивиан и судьбе, постигшей эту женщину и её семью. Жизнь молодой леди оказалась не слишком-то счастливой и прервалась довольно рано. Радовало лишь, что её пугающие опасения не стали реальностью, и никто из представителей семьи Тревельян не попал в руки инквизиторов.

Тео пытался убедить меня, что всё это дела давно минувших дней, не имеющие отношения к настоящему времени, а увиденное нами в Безвременье являлось всего лишь случайностью. Но тогда произошедшее весьма сильно затронуло меня, а сейчас я и вовсе начала сомневаться в том, что это было случайно и не значило ничего. Пусть самой Вивиан Тревельян и не было в живых, как и её мужа, сыновей и того человека, которого я видела на холме, но оставались её потомки, а также сотворённый ею артефакт, над которым не было властно время. Да что там говорить, если этот магический предмет сам обладал властью над временем! Оставалось лишь гадать, какие способности он имел изначально и что приобрёл за те века, которые прошли с момента его создания.

Может быть, тот факт, что мы должны отыскать именно эту вещь, просто совпадение. Возможно, это всего лишь один из множества бесчисленных вариантов развития событий, один из тех поворотов, которые попадаются на дороге жизни. Но мне почему-то казалось, что всё взаимосвязано и совсем не случайно. Это ощущение крепло с каждой минутой, и, завершая свой рассказ, я чувствовала себя уже практически полностью уверенной в том, что я должна была увидеть Вивиан в Безвременье. Как будто в тот день на зелёном Гластонберийском холме, много веков являющимся признанным местом силы, между нами был проложен тоненький мост, и возникла какая-то связь, причину которой мне нужно было понять.

Дарий выслушал меня внимательно. Выражение его лица было задумчивым и серьёзным, время от времени становясь удивлённым. Должно быть, он тоже не знал о том, что ведьмы, не практикующие магию пространства и времени, могли попадать в Безвременье.

— Знаешь, мне это тоже не кажется совпадением, — заметил он, когда я договорила и замолчала.

— Хорошо, что Шталь об этом не знает, — произнесла я в полной уверенности, что никогда не смогу доверять Мартину, и совместный поход едва ли как-то повлияет на это.

— Пожалуй, — отозвался Княжевич.

Он хотел сказать что-то ещё, когда раздался громкий звонок в дверь, и Дарий отправился открывать. Я потянулась за чайником, чтобы налить себе воды. Рука дрогнула, и заварочный чайник, который я задела рукой, опрокинулся на скатерть, разбрызгивая жидкость, усеивающую светлую скатерть яркими пятнами, красными, как кровь. Содрогнувшись, я посмотрела на них, чувствуя странное предчувствие — неожиданно острое, отчётливое и очень плохое. Меня словно схватила изнутри холодная рука, и ледяное ощущение расползлось по всему телу, оставляя после себя тошноту и слабость.

Раздавшийся из прихожей душераздирающий кошачий вопль заставил меня вскочить с табуретки и бежать на поиски Абрикоса. Я обнаружила кота недалеко от приоткрытой входной двери. Он лежал на полу и, на первый взгляд, не подавал признаков жизни, но, когда я присела рядом и коснулась рыжего бока, слабо шевельнул хвостом.

Осторожно подхватив кота на руки, я выпрямилась и осмотрелась в поисках Княжевича. В прихожей его не было, но из гостиной доносились какие-то звуки. Я направилась туда, с каждым шагом всё сильнее чувствуя, как же мне не хочется заглядывать в эту комнату.

Дарий прижимал к полу незнакомую мне женщину в чёрном платье, навалившись на неё всем телом. Его рука лежала на её горле. Я заметила ненависть в его взгляде и то, как напряжены все его мышцы.

— Не смотри на неё, — хрипло выдохнул он.

Я поняла, что Княжевич обратился ко мне, но было уже поздно. Незнакомка повернула голову в мою сторону. Из её глаз хлынула похожая на густой дым тьма.

Глава 42

Густеющие нити тьмы обвивали комнату, окружая меня и постепенно скручиваясь в тугие канаты. Они продолжали увеличиваться, всё больше заполняя собой гостиную. Вот уже и дверь оказалась скрыта за чёрной пеленой, и окна, и стены…

По-прежнему прижимая к себе кота, я почувствовала, что у меня слабеют ноги, а за ними и всё тело. Это заставило прислониться к стене, сползая по ней на пол. Перед глазами колыхались тёмные порождения направленного на меня взгляда.

Через несколько секунд, помимо физической слабости, пришли и другие ощущения. Тянущая боль в суставах и мышцах, чувство нехватки воздуха, тошнота. Из меня как будто выкачивали все силы, а вместе с ними и способность радоваться, надеяться, чувствовать себя живой. Глаза сами собой начали закрываться, руки дрожали, и лишь в последнем усилии, которое ещё получилось сделать, я не выпустила Абрикоса. Кот не шевелился, но беззвучно дышал и был тёплым, почти горячим по сравнению с тем растекающимся по коже холодом, который я ощущала.

Громкий оклик раздался, когда какой-то частью себя я уже находилась не в комнате, а заблудилась в туманной темноте, в которой оказалась, закрыв глаза. Там было холодно, пусто и беспросветно. Не оборачиваясь, я уходила всё дальше. Я была совершенно одна и знала, что где-то рядом меня снова поджидают раскинутые липкой паутиной запутанные коридоры заброшенного здания и комната с лужей крови на полу, которую я уже видела во сне. Лишь звук голоса, который я услышала, заставил меня остановиться. Голос был знакомым, он звал, просил не уходить, заставлял вернуться. Вернуться куда?

Я распахнула глаза, тяжело втягивая в себя воздух, будто вынырнула из воды. Окружающая меня тёмная пелена рассеялась. Посмотрев вперёд, я увидела Дария, который продолжал удерживать посреди комнаты яростно сопротивляющуюся женщину, остановившую на нём дикий, нечеловеческий взгляд тёмных глаз с вертикальными зрачками. В какой-то момент ей удалось с силой рвануться вперёд, почти отбросив мужчину от себя, но в ответ он ещё крепче ухватился за неё, поднимая с пола и вместе с ней продвигаясь к стоящему у стены шкафу. Мне хотелось помочь Княжевичу, но сил подняться всё ещё не было, поэтому оставалось лишь безмолвно наблюдать за разворачивающейся на моих глазах борьбой.

Добравшись до шкафа, Дарий, продолжая удерживать незнакомку, прижался к нему плечом. Рука скользнула по полкам, пытаясь что-то найти. Отыскав нужное, он снова переключил всё своё внимание на женщину, которая, тем временем, вновь попыталась убежать, плавным, каким-то текучим движением выскальзывая из его рук. Её лицо повернулось к нему, глаза блеснули, и я снова увидела чёрные нити, исходящие из них. В этот миг в руке Княжевича промелькнул небольшой предмет, направленный ей в грудь, и женщина тяжело рухнула на пол.

Я успела заметить небольшую рану на её груди, и в этот момент лицо и тело неподвижно лежащей на полу женщины начали стремительно изменяться. Словно какой-то художник торопливо работал над ней кистью, стирая женские черты лица с приоткрытым, будто от удивления, ртом и заменяя их пугающей гримасой с серой кожей и жуткой оскаленной пастью. Точно такие же я видела у демонов.

Трансформация завершилась так же быстро, как и началась, после чего то, что некоторое время назад было женщиной, рассыпалось в прах. Ещё несколько секунд назад на полу гостиной лежало уродливое существо, облачённое в нелепо смотрящееся на нём чёрное платье, а теперь и его не было. Лишь горстка чёрного пепла и ткань одежды.

Дарий подошёл ко мне, наклонился, помогая встать на ноги. Я потянулась к нему и вспомнила про кота, которого всё ещё держала на руках. Несмотря на свои весьма габаритные размеры и прекрасный аппетит, Абрикос казался совсём лёгким.

— Он ведь жив? — спросила я. Словно отвечая на мой вопрос, кот шевельнул хвостом, щекочуще скользнувшим рыжим кончиком по моей руке. Из моих глаз потекла горячая влага, но это были слёзы облегчения.

— Идём, — произнёс Княжевич, проводя ладонью по моему лицу и стирая солёные капли. — Отвезём его к магу-целителю. Всё будет хорошо.

Это были именно те слова, которые мне очень хотелось услышать, но почему-то от них комок в горле стал ещё больше, а поток слёз и не думал прекращаться. Всхлипывая, я осторожно погладила пушистый кошачий бок. Пальцы Дария всё ещё лежали на моей щеке, и на какое-то мгновение мне стало нестерпимо стыдно из-за того, что он снова видит меня такой — плачущей, перепуганной, растерявшейся. Но затем он привлёк меня к себе, обнимая сразу и меня, и Абрикоса, и это промелькнувшее ощущение прошло. Рядом с ним мне не хотелось притворяться, да я бы и не смогла этого сделать.

Дарий Княжевич

Штатный маг-целитель МН ещё не спал. Проворчал, правда, что неугомонных начальников, которые второй раз за сутки заявляются к нему после демонских нападений, у него ещё не было. Быстро и профессионально осмотрел сначала кота, на чём они настояли ещё с порога, а затем и их самих, после чего напоил неожиданных визитёров травяным чаем с корицей и мёдом.

— Нужны положительные эмоции, — заметил он, заглянув в заплаканные глаза Вероники. — Демоны — большие мастера вытаскивать из человека всё светлое и поднимать на поверхность самые страшные и тяжёлые воспоминания. Эмоции и хороший сон, тогда всё пройдёт. А это что за следы? Поцарапала она тебя, что ли?

— Похоже на то, — со вздохом согласился Княжевич, вспомнив острый маникюр Лианы. Его уже бывшей соседки. Той самой особы, которую они искали за нападение на ведьму, не подозревая о том, что она находилась в соседней с ним квартире. Погибшая от её рук ведьма, в самом деле, успела оставить на ней след. С таким пятном, которое обнаружилось на тыльной стороны ладони женщины, никакая маскировка бы не справилась.

Но оставался открытым вопрос, кто и с какой целью вызвал её, заставив притворяться человеком.

— Кота надо бы оставить у меня. Присмотрю за ним. Думаю, посылать за ветеринаром не потребуется, но на всякий случай пусть побудет тут. К тому же, кошки привязываются к дому и слишком чувствительны к изменениям энергетической обстановки там. А у тебя в квартире сейчас, как я понимаю, атмосфера не ахти.

Дарий кивнул. Это было ещё мягко сказано. В собственной квартире он ещё демонов не убивал.

— Вам бы тоже не следует туда ехать, — добавил целитель. — Это я так, советую. Прими к сведению.

С этим Княжевич был также согласен.

— Куда мы едем? — некоторое время спустя спросила Вероника в машине. — Деревья, — отметила она, приникнув к стеклу. — Опять за город?

— Недалеко, — ответил он. — В мою квартиру сейчас лучше не возвращаться. Сама слышала.

— Мы могли бы поехать ко мне.

— Я придумал кое-что получше.

— А с Абрикосом точно всё будет в порядке?

— Точно. Я этому магу свою жизнь доверял уже не раз. После подобных эксцессов.

— Чем ты её убил? — спросила девушка, и её плечи вздрогнули.

— Это мизерикордия. Старинный кинжал. Очень острый. Металл с примесью серебра, чтоб уж наверняка. Раньше такое оружие называли «кинжал милосердия».

— Почему милосердия?

— Им добивали поверженных противников. Так, чтобы это было наиболее быстро и по возможности безболезненно. Такой кинжал мог легко проникать между сочленениями рыцарских доспехов.

— А теперь вы используете его, чтобы убивать демонов?

— Не только мы, — ответил Дарий. — Инквизиторы тоже, — добавил он. Только о том, что у тех есть право убивать не только демонов, говорить не стал.

— Но демонов ведь можно не только убить? Можно изгнать. Правда?

— Да, но, когда изгоняешь, нет гарантии, что он не вернётся. Как ты себя чувствуешь? Ты не должна была видеть такое… так сразу.

— Мне ведь придётся заниматься этим, если я хочу у тебя работать. Забыл? К тому же, я уже побывала в Нижнем мире, — напомнила девушка.

Остановив машину возле тёмного дома за невысокой оградой, Княжевич вышел, помог выбраться из машины Веронике и повёл её за собой. Ключи от этого загородного дома ему оставил один из находящихся в отпуске коллег. Попросил иногда заглядывать и присматривать за домом. Сказал также, что Дарий может здесь оставаться, если потребуется. Вот и представился такой случай.

Дом не поражал размерами или пышностью обстановки, как особняки именитых магов. Он строился для уюта и отдыха по-домашнему. Именно это им сейчас и требовалось. Вскоре в одной из комнат уже горел камин, звучала негромкая музыка, а дом постепенно оживал и вновь начинал казаться жилым, словно просыпаясь от временной спячки. Вероника сидела на диване, осматриваясь по сторонам, и по выражению её лица можно было понять, что в доме ей понравилось.

— Разрешишь пригласить тебя на танец? — спросил Княжевич, подходя к девушке и протягивая ей руку. Музыка была как раз подходящей. — Просто танец.

Мгновение она растерянно смотрела на него, затем подала ему свою руку, позволяя увлечь за собой к камину. Несмотря на летнюю погоду, его тепло оказалось весьма кстати, выгоняя воспоминания о навеянном демоницей холоде. Ласковое, обволакивающее, влекущее, как касания её рук, лежащих на его плечах.

Просто танец, как же. Слишком это сложно, когда она так близко, в его руках, а в крови всё ещё ощущается адреналин после случившегося. Учащает сердцебиение, набатом отдающееся в ушах, посылает горячие волны по телу, заставляет прервать медленное движение танца и наклониться к её лицу, чтобы на выдохе долго и требовательно поцеловать.

— Открой глаза, — выдохнул Дарий ей в губы.

— Не хочу, — всё так же зажмурившись, отозвалась она. — А то открою, и окажется, что ты мне только снишься. Как раньше.

Это «как раньше», сказанное задыхающимся шёпотом, очень ему понравилось. И возбудило ещё сильнее, заставляя настойчиво потянуть ткань платья, жалобно затрещавшую от его напора. Через несколько секунд платье было беспощадно разорвано по шву и практически сразу же отброшено в сторону. Подавляя протестующие слова девушки, Княжевич снова накрыл её губы своими, углубляя поцелуй и с томительным замиранием в груди чувствуя, как она отвечает на него — сначала несмело, но с каждым мгновением всё более распаляясь. Торопливо избавившись от своей одежды, он подхватил её на руки и направился к дивану.

Дарий ещё пытался напомнить себе о том, что не следует быть нетерпеливым и спешить, а руки уже стаскивали с девушки нижнее бельё. Ладонями, губами, взглядом он узнавал и вспоминал её — нежную кожу, золотистую в свете камина, дразнящие изгибы тела, свежий запах волос, дурманящий вкус мёда и корицы на губах. Его девочка. Его искушение. Так давно и так непреодолимо, что это стало его неотъемлемой частью. Тогда, в школе, он боялся не только за Веронику, которая могла не справиться с её способностями, но и своих собственных чувств и желаний, бороться с которыми было то же самое, что и с самим собой. Но всё же он долгое время справлялся, противясь силе того, что связывало его с ней.

Сейчас, когда никаких сдерживающих обстоятельств и барьеров больше не существовало, искры между ними вспыхнули с новой силой. Им ещё о многом предстояло друг другу рассказать, наверстать упущенное, окончательно избавить Веронику от её нелепой помолвки. Эта ночь должна была стать преддверием счастья и началом их новой жизни — вместе, рядом, навсегда.

Дарий сам стянул с её пальца тонкий ободок помолвочного кольца. Отложил его в сторону и прижался губами к её ладошке. Снова заставляя себя не торопиться, он ласкал девушку, ощущая, как вздрагивает под его руками её грудь, учащается дыхание, а робкие прикосновения нежных пальчиков к его разгорячённому телу становятся всё более смелыми и настойчивыми.

Когда он легонько прикусил напрягшуюся вершинку её груди, девушка застонала, но отнюдь не от боли. Дарий, прижимая её запястья к бархату покрывала, касался шелковистой кожи, спускаясь губами ниже по её телу и чувствуя, как нарастает в нём дрожь от предвкушения и желания зацеловать её всю от макушки до узких ступней. В его руках она была податливой, охмеляющей, сводящей с ума беспредельной нежностью, теплом своего тела, раззадоривающим сочетанием невинности и ненасытности, заставляющим осознавать, что он не может больше себя сдерживать.

Было восхитительно любить её так — безгранично, исступлённо, до изнеможения. Не признавая никаких запретов, отдавая всё и получая взамен ещё больше. Их прежние разлуки были всё ещё слишком свежи в памяти, и сейчас они прижимались друг к другу с такой силой, будто боялись, отпустив, сразу же исчезнуть и потеряться снова. Даже мысль об этом казалась невыносимой. Обнимая его, оплетая руками и ногами, Вероника не просто позволяла любить себя, с готовностью отвечая на его ласки, — любила в ответ.

Глава 43

Когда человек счастлив, он не замечает течения времени. Оно проносится быстро, словно пролетающая птица. Неважно, сколько проходит времени — несколько секунд или часов, — его всё равно мало, всегда недостаточно для того, чтобы успеть насладиться своим счастьем, с жадностью впитывая его.

Я проснулась и несколько секунд лежала, не открывая глаз. В доме было тихо. До меня доносился лишь негромкий звук тикающих часов, наверняка старинных, а время от времени за окном начинали петь птицы. Так тихо, спокойно, хорошо. Под щекой мягкий бархат, кожи касаются ласковые солнечные лучи, и хочется ещё немного понежиться в тепле, тишине и безопасности.

В ощущении счастья.

Услышав шаги, я не пошевелилась, но через несколько секунд почувствовала прикосновение тёплых губ к ресницам.

— Я знаю, что ты не спишь.

— Сплю, — выдохнула я в ответ.

Дарий поцеловал меня и лёг рядом. Когда это он успел раздвинуть диван? Я и не заметила.

Собственно, этой ночью я вообще ничего не замечала, кроме того, что он рядом.

Открыв глаза, я блаженно потянулась, осознавая, что отлично выспалась. Никаких страшных снов. Хорошо бы так было всегда. Покосилась на Дария, который расслабленно лежал рядом, глядя на меня. Одежды на нём не было, как, впрочем, и на мне самой.

— Расскажи мне побольше о демонах, — попросила я. — О том, что не пишут в учебниках. Расскажешь?

— Ты уверена, что хочешь потратить наше утро на разговоры о демонах? — отозвался Дарий, протягивая ко мне руку и убирая от лица непослушные волосы. Я зажмурилась, чувствуя себя кошкой, которую погладили. Его пальцы скользнули ниже, пробежались по ключице, прикасаясь легко, невесомо, очень нежно.

— Я хочу знать, что мне делать, если снова придётся с ними столкнуться, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал решительно и твёрдо, но из-за его близости и того, что он в этот момент делал, это было весьма сложно.

— Учитывая, что ты не специализируешься на боевой магии… Кстати, о боевой магии, — что-то вспомнив, проговорил Княжевич, пытливо глядя на меня. — Где ты научилась тому, что показывала на собеседовании?

Я сразу поняла, что он говорит не про иллюзию, а о том светящемся шаре, который я впечатала в стенку. Об этом я Дарию ещё не рассказывала. Впрочем, мою ценность как сотрудника Магического Надзора должен был повысить тот факт, что я знала и умела многое из того, что не входило в учебную программу моей специализации.

— Я училась дополнительно. В свободное от университета время, — уточнила я. — Тео… нашёл преподавателей, который согласились давать мне уроки.

Было немного странно говорить о своём так называемом женихе человеку, с которым провела лучшую в моей жизни ночь. Но я ведь никогда и не воспринимала Тео как своего жениха, человека, с которым собиралась разделить всю дальнейшую жизнь. Он был моим другом, и мне оставалось лишь надеяться, что со временем он сможет принять существующее положение дел и остаться им, не надеясь на что-то большее. Особенно очевидным это стало теперь, когда у меня уже не оставалось никаких сомнений в том, что Дарий Княжевич — именно тот человек, который мне нужен. Только он и никто другой.

Кольцо, которое было надето на помолвке, сейчас лежало недалеко от меня, поблескивая в солнечном свете. Я протянула к нему руку, коснулась и ничего не почувствовала. Ни вспышки, которая ударила бы меня электрическим током, ни какого-либо иного ощущения. Просто прохладный металл. Красивое украшение, которое уже не было символом отношений и связи между двумя людьми.

Дарий взглядом проследил за моим движением. Слегка нахмурился. Пристально посмотрел на меня.

— Ты жалеешь о том, что я его снял?

— Нет, — быстро ответила я. — Совсем нет. Я бы и сама это сделала.

— Я подарю тебе другое кольцо, — произнёс он. — Но не на помолвке. На свадьбе.

Я ошеломлённо уставилась на него. О свадьбе мы ещё не говорили. Нет, разумеется, в глубине души я позволяла себе помечтать о длинном белом платье, цветочных букетах, красивом танце и прочих свадебных атрибутах, которые живут где-то в подсознании каждой девушки с момента первых прочитанных ею сказок о прекрасных принцах и принцессах. Но я никак не ожидала, что Дарий заговорит об этом именно сейчас, да ещё и так просто и буднично, словно речь шла о давно решённом вопросе. Некоторое время я молчала, не зная, что и ответить на это заявление.

— Наверное, мне нужно было сказать об этом по-другому, — заметил он, будто прочитав мои мысли. — Встать на колени. Нет, на одно колено. Взять в зубы розу. Хм, хорошо, что не кактус. Но сначала купить кольцо. Или два?

— Пять, — со смехом ответила я. Его шутки сгладили напряжённость момента, и мне снова стало легко. Но удивить меня ему удалось, это точно.

— Мы вернёмся из похода за артефактом, и у нас будет время для себя, — проговорил Княжевич. — Много времени. Я тебе обещаю.

За уверенностью в его голосе пряталась тревога, и мне снова стало не по себе от воспоминаний о вчерашнем. Как будто я опять находилась в гостиной его квартиры, и клубящаяся в воздухе тьма выбрасывала меня за пределы дома, тепла, жизни. Заставляя переживать одиночество, пустоту, ледяной, сковывающий всё тело ужас.

Я порывисто обняла Дария, прижавшись к нему. Он был таким горячим, живым, близким. Его ладонь погладила меня по голове, пальцы зарылись в волосы.

— Ты вспомнила про демона? — спросил он.

— Да. Как там Абрикос? Ты не звонил целителю?

— Позвонил сразу, как проснулся. Он в порядке. Пришёл в себя и сразу же попросил есть. Я сказал, что у нас тоже всё хорошо. И что мы приняли к сведению его назначения.

— То есть, ты так буквально понял его слова о положительных эмоциях?

— А что, разве ночью тебе не хватило положительных эмоций? Ещё не поздно добавить. Как насчёт завтрака?

— У меня не такой хороший аппетит, как у Абрикоса, но я за, — согласилась я.

Уже собираясь встать, я вспомнила о том, что одеться мне не во что. Платье, которое я надевала вчера, было порвано и восстановлению не подлежало. А запасной одежды я с собой не захватила.

— Не проблема, — произнёс Княжевич, когда я, запинаясь, обрисовала ему проблему. Между прочим, это по его вине платье оказалось в таком состоянии. — Я пару раз оставался здесь на ночь, так что кое-что из моих вещей тут имеется.

Я не успела сказать, что его одежда едва ли подойдёт мне по размеру, как Дарий уже поднялся и вышел из комнаты. Чуть позже он появился снова, уже одетый, вручил мне белую рубашку, которой надлежало заменить мне домашнее платье, и объявил, что сегодня у нас обоих выходной. Но на работу он всё же позвонил и, судя по всему, не один раз. Во всяком случае, не преминул сообщить своим коллегам о том, что ему удалось поймать и уничтожить демона, которого они искали. Хотя, по правде говоря, демон нашёл его сам. Вернее, демоница. При воспоминании о тёмном омуте её глаз мне снова стало не по себе.

Увы, о том, кто именно вызвал её и для чего, известно до сих пор не было. Почему она находилась так близко к Княжевичу, как будто следила за ним? Какую цель преследовала?

Позже я заставила себя выбросить эти мысли из головы хотя бы на то время, что мы находились здесь. В не слишком большом, но по-настоящему уютном доме, где не было больше никого, кроме нас двоих. Этот день и предшествующую ему ночь мы словно отняли у судьбы, позволив себе отложить все, даже насущные и немаловажные, дела, не думать о предстоящей экспедиции за магическим предметом, а также о том, что целых несколько дней нам придётся провести в компании Мартина Шталя.

Дарий так и не рассказал мне о том, что связывало его с Мартином в прошлом. Я старалась не настаивать, но мысли об этом всё же не отступали. Я строила догадки, но так и не смогла представить себе наличие у этих двоих каких-либо общих дел. Хотя, отчего-то на поиск песочных часов Шталь предложил отправиться именно ему. А заодно и Регине. Почему ей? Если выбор Княжевича ещё можно было как-то объяснить его специализацией, опытом и родом занятий, то моя троюродная сестра, как и я, была лишь недавней студенткой университета, ещё не успевшей использовать полученные там знания и навыки на практике.

При мысли о Регине, я тут же вспомнила её звонок Дарию и намерение с ним поговорить. О чём, хотелось бы мне знать. Может быть, она решила отказаться от запланированного похода? Пожалуй, я бы порадовалась этому решению. Слишком уж неловко мне было смотреть ей в глаза после того, что произошло на торжественном вечере в особняке Вороничей.

Я понимала Регину и глубоко сочувствовала своей неожиданно обретённой родственнице из-за того, что ей пришлось пережить после смерти жениха. Понять её я могла и тогда, когда она при всех заявила, что ей нравится Княжевич. Не ожидала такого, да. Была изумлена и шокирована. Но кому, как не мне, знать о том, каким может быть Дарий, когда сочувствует, утешает, поддерживает?

Вызвавшись помыть посуду, я ненадолго задержалась в просторной кухне. Вечер наступил незаметно. За окном я могла видеть разукрашенное закатом небо. Яркие, густые, насыщенные краски, создать которые было под силу лишь природе. Я прижала ладони к стеклу, чувствуя непривычное умиротворение и лёгкое волнение при мысли о приближающейся ночи.

Отыскав Княжевича, который обнаружился на диване в гостиной, я села напротив и снова попыталась выудить из него информацию о демонах. Даже если он и не собирался допускать меня к охоте на них, я была твёрдо намерена содействовать ему и в этом. Заниматься исключительно бумажной работой мне не хотелось.

— Так не пойдёт, — произнёс Дарий. — Сначала ты должна подготовиться. Понять, что это за существа.

— Я уже понимаю, — возразила я. — Я их видела. Они на меня уже нападали.

— Знаешь, некоторые считают, что между магами и демонами куда больше общего, чем может показаться. Раньше инквизиторы полагали так же. Разводили даже теории о том, что все магические существа после смерти становятся демонами.

От этих слов меня передёрнуло. Что угодно, только не это. Превратиться в уродливое, изворотливое, жаждущее лишь крови и разрушения существо мне не хотелось в любом случае.

— Поэтому первые маги, взявшие на себя миссию защищать других магов, ведьм и людей от демонов, поначалу воспринимали это так, как будто, уничтожая демона, они убивают худшее и в самих себе. Но эта теория всё же не получила подтверждения. К тому же, всегда остаются и те, кто вызывает демонов и заключает с ними договоры.

Я задумалась. Почему кто-то идёт на это? Даже зная, что рано или поздно от него потребуют платы.

— Что-то ты совсем загрустила, — заметил Княжевич. — Так нельзя. Забыла про положительные эмоции?

Он легко приподнял меня и пересадил к себе на колени. Обнял, поглаживая по волосам. Я почувствовала его возбуждение. Смущённо и счастливо улыбнулась, уткнувшись лицом ему в шею. Мне всё ещё продолжало казаться, что это сон.

Горячие ладони скользнули по бёдрам, забираясь под рубашку. Больше на мне ничего не было. Наклонился к губам. Неспешные, нежные, дурманящие поцелуи. Ладонь легла на грудь, слегка сжала, мгновенно вызвав отклик в моём теле.

В эти мгновения мы говорили друг с другом прикосновениями, поцелуями, дыханием. Не было нужды произносить все эти слова вслух, ведь мы и без того читали их друг в друге. «Я знаю тебя». «Я тебе доверяю». «Я тебя люблю».

Глава 44

Несколько дней спустя

Я уже устала перелистывать бумаги, собранные в пухлые переплетённые папки. Кто бы мог подумать, что в МН столько бумажной работы?! Даже компьютерная техника не особо помогает.

— Отнеси боссу кофе.

Женский голос за своей спиной я услышала далеко не сразу, а затем изумлённо уставилась на его обладательницу. Жанна, одна из секретарей, смотрела на меня хмуро. В голос звучал сарказм и, пожалуй, что-то ещё. Зависть? Я растерянно поморгала.

— Отнеси боссу кофе, — повторила она едва ли не по слогам. — Одну чашку. С молоком, без сахара.

Ещё через несколько секунд в мою затуманенную монотонной работой голову пришло осознание. Босс — это Дарий. А я должна отнести ему кофе, но сначала приготовить его в кофемашине.

— Я же не секретарь, — недоумённо пробормотала я.

— В курсе. Но приказ босса — закон, — возмущённо фыркнув, ответила молодая женщина, отбрасывая за спину гриву осветлённых волос. — Он сказал, чтобы кофе ему принесла ты.

Я с громким хлопком закрыла очередную папку и, поднявшись с места, отправилась добывать кофе. Не то, чтобы мне было сложно это сделать, да и увидеть Княжевича лишний раз тоже хотелось. Но зачем было передавать эту просьбу (или приказ?) через Жанну?

Появившись в его кабинете с чашкой кофе, я обогнула стол и водрузила поднос прямо перед носом Дария. Тот выглядел скорее расслабленно, нежели собранно. Успел распустить узел галстука, снять пиджак, оставшись в синей, под цвет его глаз, рубашке, а на щеках появилась щетина. Задев локтем его рукав, я почувствовала пробежавшую по телу приятную тёплую дрожь и прилившую к лицу краску. Привычная реакция на близость этого человека, заставляющая желать того, чтобы как можно скорее оказаться с ним наедине где-нибудь подальше от места работы. Желательно на необитаемом острове. И задержаться там как минимум на полгода.

— Почему ты заставил Жанну сказать мне про кофе? — поинтересовалась я с ноткой недовольства. — Она мне не нравится. Смотрит, как… как…

— Не думай ты про неё, — отозвался Княжевич, потянувшись к чашке, над которой поднимался ароматный пар. — Неважно, кто тебе это передал, главное, что ты здесь. Отвлекаешь меня от работы.

— Это я тебя отвлекаю?!

— А кто же ещё?

— Чем же, позволь узнать? — спросила я.

Поставив чашку обратно на стол и развернувшись в кресле, Дарий перехватил моё запястье, не позволив отойти. Другая его рука каким-то образом оказалась на моём колене и поползла вверх. Довольно короткая и пышная юбка не стала ему в этом препятствием.

Разум требовал немедленно прекратить так некстати начавшееся безобразие, пока в кабинет никто не вошёл, и вернуться к работе. Но, как и прежде, послушаться мне хотелось не его, а своих чувств и тех ощущений, которые вызывали во мне эти прикосновения. Будили желание и чувственность, заставляли зажмуриваться от удовольствия и чуть ли не умолять о продолжении.

— Мне надо с тобой поговорить, — произнёс Княжевич, одним быстрым движением усаживая меня к себе на колени.

— О чём?

— Сегодня сразу после работы отправляемся в магазин «Всё для туриста».

— «Всё для туриста»? — переспросила я.

— Да, пора подкупить то, чего нам не хватает для похода за артефактом.

— Это значит, что уже совсем скоро мне опять предстоит встретиться с Мартином?

— Увы.

Я вздохнула. Вот уже несколько дней я пыталась убедить себя в том, что всё это — всего лишь моя работа. И нападения демонов, и необходимость отправиться в дальнюю экспедицию в компании человека, к которому я не чувствовала ничего, кроме антипатии. Такая же работа, как и те пыльные папки, которые мне уже успели осточертеть. Вот только папки и лежащие в них бумаги хотя бы молчали, а Шталь с его сарказмом, к сожалению, этим качеством не отличался.

— Только ради тебя, — проговорила я.

— А как же твоё любопытство? — ответил Дарий. — Разве тебе не интересно увидеть собственными глазами те самые песочные часы, которые обладают подобными свойствами? Прикоснуться к магическому предмету, создательницу которого ты видела?

— Ещё как интересно, — призналась я.

— Вот это тебе и предстоит.

— Но почему вы все так уверены, что мы найдём их? Не похоже, чтобы у Мартина Шталя были настолько точные данные. Ведь для чего-то ему понадобилось собирать целую команду для поисков.

— Вот и узнаем.

Голос его прозвучал вполне спокойно, но мне показалось, что Княжевич не слишком-то разделяет уверенность остальных. Возможно, он просто не доверял тем, с кем нам придётся отправиться на поиски часов Теир. Ведь даже Дмитрий появился в городе совсем недавно, и мы не так уж много о нём знали. Шульгин оказался знакомым Мартина, что едва ли можно было назвать хорошей рекомендацией. Но я почему-то симпатизировала этому молодому человеку, который так же, как и я, на собственном опыте столкнулся с авторитарным нравом Александра Владимировича.

— Я прослежу, чтобы Шталь держался от тебя подальше, — проговорил Дарий.

— Правда?

— Обещаю.

Притянув меня к себе ещё ближе, он поймал мои губы своими. Погладил по волосам, на этот раз не сдерживаемым никакими шпильками. Я закрыла глаза, отвечая на поцелуй и мечтая, чтобы он не заканчивался.

Дарий Княжевич

Вероника выскользнула из его рук и вышла из кабинета, оставив Дария бороться с собственным возбуждением и, пожалуй, весьма эгоистичным желанием вернуть её и снова опустить на кабинет магическую завесу. Задержать её здесь до конца рабочего дня. Не отпускать. Снова и снова целовать. Как тогда, в загородном доме, где они провели целый день и две ночи.

Но слишком ещё много дел у него оставалось. Ситуация с демонами относительно стабилизировалась. Может быть, помогло то, что ему всё же удалось справиться с демоницей, которая убила ту ведьму. Вот только причины её нахождения в городе, да ещё и в его доме, у него не было. Как и какой-либо информации о том, кто вызвал её, а заодно обеспечил столь грамотную маскировку. Виновник пожара в дачном посёлке также не был найден. Похоже, дело зашло в тупик.

Разумеется, первоочередным делом оставалась и подготовка к походу за артефактом. Мартин торопился. Дарий знал о причинах, но даже сочувствие не могло заставить его снова начать доверять этому человеку. Не теперь. Только не ему.

Шталь назначил дату, которая стремительно приближалась. Судя по всему, он был твёрдо намерен идти на поиски песочных часов именно в таком составе. Включая свою жену, а также Регину, которые, разумеется, были дилетантками и едва ли планировали связать свою жизнь с таким рискованным и ненадёжным делом, как охота за артефактами. Какую цель преследовал Мартин, уговорив их присоединиться к его команде, было невозможно понять. Как, впрочем, и большинство из поступков этого человека.

Сам Дарий уже уладил вопрос об отпуске, договорился о заместителях. Это же касалось и Вероники, которую он был твёрдо намерен взять с собой, чтобы не оставлять одну в городе, где ей могла грозить новая неизвестная опасность. На работе никто не знал о его отношениях с девушкой. Возможно, кто-то и заметил исчезновение помолвочного кольца с её пальца, но лишних вопросов не задавали. Княжевичу же хотелось приблизить время, когда он по-настоящему сможет назвать её своей. Перед коллегами и перед её родственниками, включая отца, которого она пока ещё ни разу не видела. Перед всем миром.

В этот же день он отвёз Веронику в один из крупных магазинов, где продавалось всё необходимое для дальних походов. Не слушая возражений, купил ей тёплый спальный мешок и прочие нужные вещи, которых у неё не было. Для себя тоже приобрёл кое-какие предметы, которые могли пригодиться, а затем впервые, пожалуй, задумался над тем, как будет происходить деление участников по палаткам в этом походе.

Да уж, вопрос весьма деликатный и непростой. В чём Княжевич был твёрдо уверен, так это в том, что ночевать в одной палатке с Мартином он не будет, поскольку такое соседство может закончиться как минимум дракой, а как максимум — магической дуэлью. Учитывая, что они оба специализируются в боевой магии, лучше до такого не доводить.

Когда мобильный телефон сообщил о пришедшем смс-сообщении, Дарий нахмурился, увидев имя отправителя. Регина Воронич. Чёрт. Он и забыл о том, что пообещал ей встретиться и поговорить. Как будто это происшествие с Лианой повлияло на его память. К тому же, Регина не обладала присущей Мартину напористостью, поэтому и не напоминала о себе слишком часто. Княжевич написал ей ответное сообщение со словами, что сможет увидеться с ней завтра.

Пряча телефон обратно в карман, Дарий поймал на себе любопытный взгляд Вероники. Она смущённо улыбнулась и пошла дальше по магазину, ничего не сказав. Возможно, девушка втайне и ревновала его к своей троюродной сестре, но не говорила ему об этом.

— Посмотри! — воскликнула Вероника, потянув его за рукав и показывая на затейливо выстроенную работниками магазина инсталляцию, в которой наличествовала не только палатка, но и прочие нужные в походе вещи, а также горящий перед ней огонь.

Глядя на восторженно рассматривающую эту постановочную картину девушку, Княжевич невольно вспоминал недавние дни и ночи, проведённые с ней. Вот она крепко и сладко спит в его постели, укрывающая её простыня сползла и почти ничего не прикрывает, волосы девушки разметались по подушке, на припухших от его поцелуев губах нежная полуулыбка, как будто ей снится приятный сон. Не просыпаясь, переворачивается на спину, закидывает вверх тонкую руку, грудь приподнимается при вдохе, и в этот момент она выглядит так призывно и соблазнительно, что сложно удержаться от желания разбудить её прикосновениями и поцелуями. Но, одновременно с этим, ему в те мгновения ничего так сильно не хотелось, как охранять безмятежность её сна. Не позволить вторгнуться в него ни кошмарным сновидениями, ни жутким тварям из Нижнего мира, ни какому-либо ещё злу, подкарауливающему где-то поблизости.

Прижавшись щекой к его плечу, Вероника продолжала увлечённо разглядывать картину привала в лесу. Похоже, её уже начинало захватывать их будущее приключение. Казалось, даже с необходимостью разделить это время с Мартином она почти смирилась.

Вот только Дарий не разделял ни её полудетского оптимизма, ни непробиваемой уверенности Шталя. У него было плохое предчувствие. Но что-то подсказывало, что, если он отправится в этот поход, оставив девушку в городе, то будет ещё хуже.

Глава 45

Дарий Княжевич

Резкий звук будильника ворвался в сон, который тут же рассеялся утренним туманом. Дарий открыл глаза, повернулся на бок и, нажимая кнопку отключения звонка, услышал за дверью возмущённые кошачьи вопли, которые становились то громче, то тише, а также периодически меняли тональность. Абрикос, недовольный тем, что его не пускали в спальню, громко заявлял о себе, ожесточенно царапая дверь.

Поднявшись с кровати, Княжевич открыл дверь. Кот пулей шмыгнул в комнату и тут же запрыгнул на постель. Там он немедленно примолк и начал умываться, приняв настолько миролюбивый вид, что трудно было заподозрить его в недавнем нападении на дверь, да и в прочих шкодных проделках тоже. Но ругать его за поцарапанную дверь совершенно не хотелось, к тому же, с недавнего времени Абрикос находился на особом положении. Дважды выйдя живым и практически невредимым из столкновений с демонами, он вполне мог считаться специалистом по борьбе с этими существами. Ведь, если вспомнить события недавнего времени, именно рыжий кот распознал Лиану куда раньше, чем это сделал его хозяин. Пожалуй, ему следовало прислушаться к кошачьей интуиции и присмотреться к соседке до того, как она совершила попытку напасть на обитателей этой квартиры.

— Я не пускала его в спальню, чтобы он не разбудил тебя раньше времени, — проговорила Вероника, выглядывая из кухни. — Но, похоже, мне это не удалось. Завтра готов.

Дарий улыбнулся. Похоже, сегодня девушка решила его удивить, встав пораньше и приготовив завтрак. Обычно она просыпалась позже него и порой спала так крепко, что даже будильник не всегда слышала. Впрочем, засыпали они довольно поздно. Но сейчас она хотя бы не требовала от него лекций по демонологии прямо в постели.

— Завтрак — это хорошо, — одобрил Княжевич. Направляясь в ванную, подошёл к девушке, чтобы поцеловать. Она ещё не успела собраться на работу, поэтому выглядела совсем юной и невероятно домашней без макияжа и в оранжевой пижаме в горошек.

— Пригорает! — воскликнула Вероника и, выскользнув из его рук, вновь убежала на кухню.

Позже, когда они сели за стол и приступили к завтраку, Абрикос соизволил явиться на кухню. Запрыгнув на подоконник, прошёлся по нему, гордо выгибая спину и размахивая хвостом. Бросил взгляд на стол, но, не найдя там ничего интересного для себя, снова отвернулся к окну, наблюдая за птицами и подёргивая ушами.

— Я отвезу тебя на работу, но сам приеду туда позже, — проговорил Дарий. — Постараюсь не задерживаться. У меня встреча.

— Встреча, — повторила Вероника, приподняв брови, но больше никак не прокомментировав его слова. — Можешь меня и не подвозить. Доберусь на трамвае.

— У меня есть время.

— Как скажешь.

Нахмурившись, она потянулась к вазочке с вареньем, и Княжевич, перехватив её руку, сжал пальцы девушки. Перед глазами снова мелькнуло воспоминание о случившемся в особняке Вороничей в день торжественного мероприятия, на котором Александр Владимирович объявил о помолвке своей внучки. Любопытно, что бы сказала на это Регина, если бы Дария там не оказалось? Назвала бы она его имя в любом случае? Или же просто заявила бы, что не собирается выходить замуж за человека, которого для неё выбрали родственники?

Как бы то ни было, Княжевич продолжал чувствовать некоторую неловкость как перед Региной, так и перед Вероникой. Испытывала ли она ревность? Подозревала ли его в том, что у него с её троюродной сестрой могли быть отношения, выходящие за рамки дружеских? Дарий от всей души желал Регине Воронич счастья и надеялся, что со временем эта девушка сможет примириться с потерей жениха и начать новую жизнь с другим человеком. Возможно, не будь Вероники, всё могло бы сложиться по-другому, но об этом он старался не задумываться, особенно сейчас, когда ему предстояло встретиться с Региной по её просьбе.

Чёртов Мартин Шталь обожал стравливать между собой людей и наблюдать за ними. В непревзойдённом умении манипулировать окружающими он вполне обошёл бы куда более взрослых магов с их накопленным за долгие годы опытом, даже старшего Воронича. Вот и сейчас, как подозревал Княжевич, его решение взять на поиски артефакта Регину было продиктовано желанием полюбопытствовать, как они будут вести себя после того, что произошло в тот вечер. А тут ещё и Дмитрий Шульгин, который также отправляется с ними! Да, будь Шталь режиссёром, он получил бы немало наград за подобные хитросплетения сюжета.

Дарий взял Веронику за руку, погладил ладонь, и девушка немного расслабилась. Улыбнулась. Подняла на него глаза, и в её взгляде он прочёл то, что было для него самым ценным. Доверие. Веру в него и в то, что он не сделает ничего, что могло бы её огорчить и разрушить тот мир, который они начали для себя создавать.

Некоторое время спустя, встретившись с Региной, Княжевич снова вспомнил тот первый раз, когда он допрашивал безутешную девушку по делу об убийстве её жениха, связанному со смертью декана Университета Магии. Её родители настаивали на том, чтобы Регина держалась подальше от расследования, но она хотела знать всё и до конца принимать участие в этом процессе. Она присутствовала и в суде, когда Карлу Розенбергу был вынесен приговор.

— Почему ты хотела меня видеть? — спросил Дарий.

— Шульгин… Я не знала, что он тоже там будет. А дедушка согласен отпустить меня только на этом условии. Чёрт! — не сдержавшись, воскликнула она, стукнув кулачком по деревянному столу кафе, в котором они сидели. — Я уже начинаю думать, что они вместе с Мартином это придумали, чтобы заставить меня согласиться на помолвку.

— Ты ещё раз сказала деду, что не выйдешь замуж за этого человека? — уточнил он.

— Да, но он не желает ничего слушать. Я хотела предупредить тебя, что со Шталем нужно быть осторожнее. Возможно, нам кажется иначе, но мы уже играем по его правилам, — произнесла девушка.

— Ты ещё можешь передумать, — заметил Княжевич.

— Нет, — твёрдо проговорила Регина, поднимая на него тёмные глаза, в которых, как ему показалось, блеснули слёзы. Она скомкала в ладонях салфетку и резко дёрнула её, разрывая. — Никто из нас не передумает.

Ему захотелось как-то успокоить её, но, стоило протянуть к ней руку, как девушка тут же вздрогнула и отстранилась.

— Прости меня. За тот скандал. Дедушка решил, что это ты заставил меня взбунтоваться, — с усмешкой добавила она.

— А на самом деле?

— На самом деле, ты разводил костёр, а мне было холодно. Мне и сейчас холодно. Но я справлюсь. Передай, пожалуйста, Веронике, что дедушка купил для нас палатку и настаивает, чтобы мы ночевали там вместе. Надеюсь, она не будет возражать.

— Передам, — пообещал он.

— Я боялась, что с него станется поселить меня с Дмитрием.

В полумраке кафе, которое находилось в подвальном помещении и поэтому освещалось лишь искусственным светом, лицо девушки было бледным и грустным, но в его выражении проскальзывала решимость. Она, в самом деле, не передумает участвовать в этой экспедиции и пойдёт до конца. В этом можно было не сомневаться.

Они попрощались на стоянке автомобилей, и Дарий отправился на работу. Судя по тому, что его мобильник молчал, сегодняшнее утро обошлось без происшествий. Прибавив скорость, он объехал одну из крупнейших городских пробок и был возле офиса МН уже через несколько минут.

Через некоторое время ему сообщили, что его хочет видеть Александр Владимирович Воронич. Этому сложно было не удивиться. Маги такого уровня и положения в обществе обычно избегали необходимости появляться в этом месте. А, если вспомнить его последнюю встречу с этим человеком, то и вовсе не остаётся сомнений в том, что ничего хорошего его появление здесь не сулит. Проследил он, что ли, за Региной или же… за Вероникой?

Не заставляя неожиданного визитёра ждать, Княжевич велел пропустить его в кабинет. В своём простом на вид, но наверняка дорогом костюме старший Воронич выглядел элегантным, но, как показалось Дарию, немного усталым. Должно быть, возраст всё же давал о себе знать, да и проблемы с Региной приятных эмоций не добавляли.

— Я хочу поговорить о моей внучке, — без предисловий заявил Александр Владимирович, усаживаясь напротив. — Для Регины я всегда был авторитетом. Как и для остальных членов нашей семьи. Никто в этом не сомневался. Но появились вы, и теперь я не узнаю её. Вам мало было того, что вы заморочили голову Веронике. Потребовалось взяться ещё и за мою внучку!

— Я нахожу ваши обвинения беспочвенными, — отозвался Дарий. — Регина сама приняла решение не выходить замуж за человека, которого вы нашли. Думаю, её можно понять, учитывая, что не так уж давно она потеряла жениха.

— Но жизнь продолжается! К тому же, мне никогда не нравилось то, как Регина успела прилипнуть к этому Артуру. Не будь её привязанность настолько сильной, она бы не восприняла его гибель так остро.

— Как же, по вашему мнению, она должна была относиться к необходимости выйти за него замуж? — осведомился Княжевич.

— Как к сделке. Как к долгу перед семьёй. Как к неотъемлемой части жизни ведьм её круга, в конце концов! Не думаю, что эта девчонка, дочь Розенберга, по уши влюблена в Мартина Шталя. Однако же, они поженились и как-то устроили свою жизнь.

— То есть, вы отказываете своей внучке в праве на любовь? Вам было бы проще, если б жених оставался для неё чужим человеком? Может быть, вам просто не нравилось то, что вы для неё могли оказаться не на первом месте?

— Слушайте, я тут не на сеансе психоанализа! — вспыхнул собеседник. — Я хотел сказать, чтобы вы держались подальше от Регины. И в городе, и в походе, куда я согласился её отпустить лишь потому, что там же будет и Дмитрий. Этот молодой человек отлично ей подойдёт. Он будет именно таким мужем, которого я бы хотел видеть рядом с ней.

— А именно, нелюбимым, — утвердительно произнёс Дарий.

— Да прекратите вы твердить о любви! Жизнь строится не на этом. Ещё ни одни родители не смогли построить дом из любви и накормить ею же детей. А вспомните нашу историю! Именно преданность своей семье заставляла девушек выходить замуж с целью проследить за людьми, среди которых они оказывались, и тут любовь к мужу была лишь помехой.

— Чувства — провал для шпиона, — усмехнувшись, произнёс Княжевич. — Но сейчас другое время. И, к счастью, не все считают так же.

— Надеюсь, Регина со временем перерастёт свой максимализм и будет умницей, — не слушая его, заявил Александр Владимирович. — Что же касается Вероники… Думаю, Тео наконец-то перестанет держаться в стороне и присмотрит за ней там.

— Где там?

— В этом вашем походе, разумеется.

Глава 46

Дарий Княжевич

После ухода Александра Владимировича Дарий некоторое время смотрел в одну точку, размышляя над тем, что он только что услышал. Едва ли старший Воронич стал бы его обманывать, ведь достаточно было поговорить с Мартином или Региной, чтобы прояснить данный вопрос. Это означало, что ещё одним участником приближающегося похода должен был стать фиктивный жених Вероники, которому отчего-то не сиделось в своём туманном Альбионе.

Чёрт бы тебя побрал, Шталь, что же ты задумал?!

Княжевич вытащил из ящика стола сигареты и зажигалку. Закуривая, подумал о Веронике. Стоит ли рассказывать девушке об услышанном от её родственника прямо сейчас или же подождать, пока ей и так всё станет известно? Как она отреагирует на эту неожиданную новость? Если исходить из коротких упоминаний и её рассказов об этом молодом человеке, их отношения складывались не так уж плохо. Возможно, сложились бы ещё лучше, если бы не вмешался он, Дарий Княжевич. Если бы девушка осталась в Лондоне…

Но она вернулась в Россию, и совершенно незачем раздумывать о том, как бы всё было в ином случае. Проблема лишь в том, что этот парень до сих пор не узнал о том, что Вероника уже, можно сказать, разорвала их помолвку в одностороннем порядке. Хотя, он наверняка почувствовал разрыв связи с девушкой, когда Дарий снял с неё кольцо.

Поскольку подбором участников экспедиции занимался в первую очередь Мартин Шталь, скорее всего, он и принял решение пригласить Тео Тревельяна. Вот только каким образом он на него вышел и как сумел уговорить? Через Регину? Видимо, так оно и было. Пожалуй, в этом решении даже есть зерно здравого смысла. Ведь создательница песочных часов принадлежала к семье Тревельян. Да и сам британский маг, как ему рассказывала Вероника, специализировался на магии пространства и времени, а именно с этим непосредственно связан артефакт.

В это время размышления Дария прервал телефонный звонок. Ответив на него, Княжевич даже не удивился, услышав голос Мартина. Тот назначал новое собрание участников на этот вечер.

— На этот раз состав окончательный, — произнёс Шталь, и в его голосе прозвучала усмешка, — наверняка он уже со злорадным удовольствием предвкушал первую встречу Княжевича с так называемым женихом Вероники. — Не забудь прихватить свою ведьмочку-созидательницу. Посмотрим, на что она способна.

— То есть? — напрягшись, уточнил Дарий.

— Разве не ты стремишься к тому, чтобы артефакт был уничтожен? Будь моя воля, я бы его сохранил. Для себя. Нельзя разбрасываться такими ценными вещами. Но для уничтожения одного предмета иногда нужно создать другой, не так ли?

— Ты считаешь, что Вероника сможет сотворить этот другой магический предмет?

— Ты, как всегда, улавливаешь мою мысль с полуслова! — саркастично отозвался Мартин. — Я бы поговорил об этом с другими магами созидания, более опытными, но не в моих интересах делиться сведениями об этом артефакте. И без того конкурентов предостаточно. Поэтому приходится прибегать к услугам юных талантов. Особенно если есть надежда обнаружить в них крупицу антимагии, — добавил он.

— Так ты знаешь…

— Купил эту информацию у старшего Воронича. Он не слишком доволен своими внучками, ты ведь в курсе? Считает, что ты задурил им головы и включил их в свой гарем. Ай-ай-ай, Дарий, даже я от тебя такого не ожидал. Считал, что ты стал карьеристом, а оно вон как…

— Прекрати паясничать и заканчивай разговор, — процедил Княжевич.

— Что, отвлекаю от работы? Или от чего-нибудь более интересного? Ладно, тогда до встречи.

Стиснув зубы, Дарий отключился от разговора. Да, перспектива провести в компании Мартина несколько долгих дней начинала казаться тем ещё испытанием. Судя по сегодняшним словам Регины, не только для него и Вероники, но и для остальных. Пожалуй, для жены Шталя тоже. Как она его вообще терпит?

Поскорее бы с этим развязаться. Окончательно поставить точку в этой фиктивной помолвке, что бы там ни говорил старший Воронич. Найти артефакт и уничтожить этот предмет сразу же после того, как Мартин попытается оживить того мага и заставить его снять проклятие. После чего снова бросить все силы на поиски виновного в пожаре в дачном посёлке. Этот человек, кем бы они ни был, не должен остаться безнаказанным. Вероника могла погибнуть в ту ночь, сразу же после своего возвращения в город. Велика вероятность, что тогда, как и позже, когда они попали в Нижний мир, охотились именно на неё, и это значит, что ей по-прежнему угрожает опасность. Возможно, в эту самую минуту. Именно поэтому Дарий и не хотел надолго отпускать её от себя. Только не сейчас, когда они наконец-то по-настоящему вместе. Вместе живут, вместе работают.

Они справятся со всем, что им предстоит. Несмотря на дурные предчувствия и на то, что едва ли можно доверять остальным участникам похода. Раз уж им выпала такая участь, отступать некуда.

* * *

Подпрыгнув на неровном участке дороги, машина снова выровняла ход. Я отвернулась от окна, стараясь не думать о том, что где-то здесь мы в прошлый раз и заехали в ловушку, забросившую нас прямиком в обиталище демонов. Оставалось лишь надеяться, что больше этого не повторится.

Дарий бросил на меня взгляд и, убрав одну руку с руля, накрыл тёплой ладонью мои пальцы. Я только сейчас заметила, что они дрожат. Должно быть, от волнения. С благодарностью сжав его руку, я постаралась успокоиться. Рано или поздно мне в любом случае нужно было снова взглянуть в глаза Тео, так почему бы не сегодня?

Я вспомнила боль, которую почувствовала, когда уезжала из Лондона. Не свою боль. Другого человека, связанного со мной магическими свойствами колец. Точно так же и он ощущал практически все сильные эмоции, которые испытывала я, — страх, боль, отчаяние. Нужно очень сильно любить кого-то, чтобы согласиться на такое добровольно, но меня не спрашивали, согласна ли я быть навечно связанной с ним, хочу ли этого.

Вытащив из сумки кольцо, я тяжело вздохнула, коснувшись кончиками пальцев прохладного металла. Да, Александр Владимирович, в самом деле, не спрашивал моего согласия на эту помолвку, и я уехала в Англию с Тео лишь на том основании, что однажды мы объявим о её разрыве. Так почему же сейчас я чувствовала себя почти предательницей?

— Вероника, не плачь, пожалуйста, — проговорил Дарий.

Я даже и не заметила, как заплакала. Как стыдно… Закрыла лицо руками, глотая слёзы. Княжевич остановил машину у обочины дороги, повернулся ко мне, и я сразу же уткнулась носом в его плечо. Он погладил меня по голове, как ребёнка, обнял, крепко прижав к себе.

— Теперь я, наверно, кажусь тебе истеричкой, — выдохнула я, подняв на него взгляд.

— Совсем нет. Просто на твою долю слишком много всего выпало за последнее время. Было бы, наоборот, странно, если б ты совсем не плакала.

Его слова звучали так утешительно, уверенно и тепло, что уже через несколько секунд мне почти совсем расхотелось плакать. Теперь мне хотелось поцеловать его. Сказать, как он мне нравится. Его глаза, цвет которых казался то голубым, будто безоблачное летнее небо, то тёмным, словно грозовые тучи. Как в ту ночь, когда в его квартире оказалась эта демоница, и его глаза потемнели от гнева. Но сейчас они были другими — светло-синими, нежными, искренними, и мне захотелось запомнить этот устремлённый на меня взгляд, чтобы никогда не забывать его и хранить, будто лучший из подарков.

Дарий провёл пальцами по моей щеке, убрал за уши мешающиеся пряди волос и накрыл мои губы своими. Поцелуй, поначалу осторожный и мягкий, стал крепким и настойчивым, а его рука, лежащая у меня на затылке, ещё сильнее притянула меня к нему таким собственническим жестом, что по всему телу пробежала дрожь. Он целовал меня так, словно намеревался не оставить мне совершенно никаких сомнений в сделанном мною выборе. Но я и так не сомневалась. Живя в Британии, я не забыла Княжевича, несмотря на привязанность и теплоту, испытываемую по отношению к Тео. Не могла и не хотела забывать. Теперь же я и вовсе не нашла бы в себе сил отказаться от него, ведь только в его квартире, с ним и Абрикосом я чувствовала, что нахожусь по-настоящему дома, в правильном месте, рядом с необходимым мне человеком.

Придётся лишь примириться с тем, что седьмым участником похода за часами Теир будет Тео. Ещё один сюрприз от Мартина. Сначала он поставил Регину перед фактом, что с нами идёт Дмитрий, а теперь и нас с Дарием решил ошарашить присутствием моего фиктивного жениха. А впрочем, чего ещё ждать от Шталя? Это вполне в его духе. К тому же, Тео тоже был со мной в Безвременье и видел там леди Вивиан. Да и во временной магии он должен разбираться лучше остальных, ведь именно в этом и состоит его специализация.

Направляясь к загородному дому Розенберга, я споткнулась. Даже ногам не хотелось туда идти. Поморщившись от внезапной боли, я вцепилась в локоть Княжевича.

На этот раз нам даже не пришлось заходить в этот высокомерный и холодный дом. Шталь собрал людей на широкой веранде, обставленной плетёной мебелью. Пожалуй, здесь даже было почти уютно. Но во взглядах присутствующих стояла настороженность. Можно было подумать, что здесь снова собрались игроки в покер или в «мафию», и все ставили перед собой цель прикрыть собственные эмоции, но попытаться разгадать других, столь же отстранённых и сдержанных.

— А вот и ещё один участник, — проговорил Мартин, появляясь из боковой двери вместе с Тео. — Кажется, ещё не все с ним знакомы. Его имя Марк Теодор Тревельян. Возможно, я должен сказать «сэр» или «мистер»? Не слишком силён в британских правилах этикета, знаете ли.

— Просто Тео, пожалуйста.

Я вскинула на него глаза. Тео успел ещё больше отрастить волосы и, казалось, совершенно не заморачивался по поводу своего внешнего вида, став похожим на настоящего хиппи в клетчатой рубашке и рваных джинсах. Странно, но даже это ему было к лицу. Его взгляд остановился на моём лице, я вздрогнула, а он улыбнулся. Так, будто мы в последний раз виделись не далее как вчера, и я вовсе не убегала из его дома, оставив записку. Хотя, в дальнейшем мы ведь разговаривали по телефону. Я не решилась ему позвонить лишь после того, как перестала носить кольцо.

Дмитрий и Дарий поочерёдно обменялись рукопожатиями с Тео. Регина крепко его обняла. Инна ограничилась коротким кивком. Когда взгляды всех присутствующих на веранде обратились ко мне, я, преодолев порыв попятиться назад и незаметно скрыться, подошла к нему. Тео положил ладони мне на плечи и, наклонившись, поцеловал в щёку.

— Я скучал, — шепнул он.

— Я тоже, — ответила я.

Глава 47

Всё дальнейшее время я сидела, будто на иголках. Дарий находился не слишком близко, поэтому моё желание взять его за руку и почувствовать успокаивающее пожатие оказалось неосуществимым. Да и смогла бы я это сделать под взглядами Тео и Регины? Инна посматривала на меня с понимающей усмешкой. Ей-то про меня и Княжевича всё было очевидно куда раньше, чем я сама это поняла.

Я прослушала почти всё, что говорил Мартин, но, когда в его монологе прозвучало моё имя, встрепенулась. Похоже, речь зашла о чём-то, что напрямую касалось моей скромной персоны, и мне это совершенно не понравилось. Шталь смотрел на меня, как энтомолог на бабочку, что не нравилось мне ещё больше.

— Обычно, когда я нахожу артефакты, я их не уничтожаю, но сейчас особый случай, — произнёс он. — Поэтому нам нужен магический предмет, который стал бы тем, что заставит перестать существовать песочные часы. А в созидании у нас специализируется только…

— Я?! — с ужасом отозвалась я, обводя взглядом присутствующих. — Но я никогда не делала магические вещи… Я даже пока не имею на это права!

— Чепуха, — отмахнувшись от моих возражений, будто от назойливой мухи, заметил Мартин. — Разрешение тебе Княжевич в два счёта выбьет. Как для работника МН. Так что, это не проблема. Ведь так?

Дарий неохотно кивнул.

— А что касается твоих способностей, то это неплохая возможность их проверить, — проговорил Шталь, сокращая расстояние между нами и наклоняясь к моему лицу. Теперь он был так близко, что я могла рассмотреть цвет его глаз, оказавшихся светлыми — с серыми, зелёными и голубыми оттенками. — Разве тебе самой это не интересно?

Мне подумалось, что в мастерстве манипуляции этому человеку нет равных. Сейчас он искушал меня, взывая к тому, что фигурировало в моих собственных тайных размышлениях и мечтах, и можно было подумать, что ему каким-то образом удалось прочитать мои мысли. Я вспомнила, как Мартин уговаривал меня отдать ему ключ, прежде чем перейти к угрозам, и сразу же резко отвернулась, отгородившись от него взметнувшимися прядями волос.

— Так как? — спросил он, ничуть не смутившись тем, как я от него отпрянула.

— Я попробую, — ответила я. Чувствовать на себя всеобщее внимание было не слишком приятно, и мне снова захотелось, чтобы Дарий сидел поближе. — Но…

— Отлично! — не слушая моих дальнейших слов, провозгласил Шталь и наконец-то отошёл от меня, позволив перевести дух. — А теперь напомню тем, кто подзабыл или не знает, что Тео у нас — маг пространства и времени. Кроме того, именно усилиями ведьмы из его семьи и был создан нужный нам артефакт.

Теперь внимание присутствующих переключилось с меня на Тео. Его это, кажется, тоже не порадовало. Он лишь развёл руками и невесело улыбнулся — да, мол, это я, собственной персоной. Сочувствующе посмотрев на него, я перевела взгляд на Княжевича. Тот нахмурился.

Мартин, казалось, наслаждаясь этим спектаклем, продолжал говорить. Он рассказывал о Вивиан Тревельян то, что мне уже было известно от леди Гвендолин. Но, если я испытывала к этой женщине щемящее сочувствие, то Шталь, казалось, видел в леди Вивиан лишь сильную ведьму, способную на создание артефакта, подобного которому так и не появилось за все те годы и века, прошедшие с того времени, когда он был сотворён.

На какое-то мгновение мне стало страшно. Если никому так и не удалось уничтожить часы, то как можно было подумать, что это реально будет сделать с моей помощью? Смешно даже представить себе такое. Но почему-то мне ещё сильнее захотелось попытаться. Испытать себя, узнать, на что я способна.

Именно так и сказал Мартин, который был уверен в том, что я не откажусь совершить попытку создать магический предмет, который будет антиподом песочных часов Теир. Это означало, что, хотя и не он лично приглашал меня в этот поход, Шталь уже успел построить планы на моё участие в данном деле. И не только на моё, но и других тоже. Поэтому он и нашёл способ пригласить сюда Тео. Уговорить его.

Любопытно, какие же роли были отведены Инне и Регине? Я сомневалась, что Мартину просто не хотелось расставаться с женой, поэтому он и решил взять её с собой. Если это и было причиной, то уж точно не основной.

Кроме того, меня не покидало сомнение, что Шталь знает куда больше, чем говорит, просто пока не хочет раскрывать все карты сразу. Неспроста он даже участников будущей экспедиции представил не сразу. Почти до последнего сохранял в тайне тот факт, что Тео к нам тоже присоединится.

Меня настораживало также то, что Мартин молчал о ключе, никак не намекая, что у меня хранится вещь, которая почему-то ему нужна. Или он перестал гореть желанием его заполучить? Хотя, может быть, ему мешало присутствие Княжевича, который зорко следил за тем, чтобы я оставалась в безопасности, а Шталь держался от меня подальше.

Позже, когда мы возвращались домой, Дарий задал мне вопрос.

— Ты была не рада его увидеть?

Можно было не уточнять, чтобы понять, что речь идёт о Тео.

— Нет, рада.

— Ещё хуже.

— Ты ревнуешь? — полюбопытствовала я.

— Я? Ревную? К этому? — натянуто рассмеявшись, Дарий, удерживая одной рукой руль, притянул меня к себе. Я сладко зажмурилась, положив голову ему на плечо и вдыхая успевший стать таким знакомым и родным запах его кожи и волос. — Надеюсь, ему кто-нибудь посоветует заглянуть в парикмахерскую.

Я нахмурилась, но затем, не выдержав, улыбнулась. Приятно было сознавать, что этот человек, обычно такой сдержанный, всё же способен испытывать ревность. Как и другие сильные эмоции. Впрочем, мне всё ещё казалось непривычным то, что именно я их вызвала, как будто брошенный в море камушек вдруг поднял высокую волну. Удивительно, волнующе и так страшно при мысли о том, что когда-нибудь это может закончиться…

Добравшись домой, Княжевич первым делом пошёл на кухню кормить кота, а я направилась в ванную, намереваясь принять душ и поскорее смыть с себя неприятные ощущения после встречи с Мартином. Для того, чтобы всё обдумать и освежить в памяти учебные материалы о создании магических предметов, требовались сосредоточенность, покой и трезвая голова. Я успела почти полностью раздеться, когда лежащий в кармане джинсов телефон издал громкий писк, оповещая о пришедшем сообщении.

Сообщение оказалось от Тео. Он писал, что привёз мне подарок от Шейлы, и предлагал увидеться. Наедине.

Покосившись на закрытую дверь ванной, я набрала ответное сообщение, в котором сообщала, что могу встретиться с ним завтра. У меня как раз был выходной день, а у Дария возникли какие-то дела, которые он никак не мог отложить. Я всё равно собиралась заехать в свою квартиру и навести там порядок, так что где-нибудь по дороге вполне могла выкроить время для встречи с Тео.

Как и раньше, при мысли о нём я почувствовала странную неловкость, продиктованную тем фактом, что я не только не смогла ответить ему взаимностью, но и практически расторгла нашу помолвку в одностороннем порядке, перестав надевать кольцо. А что, если это как-то повредило его здоровью? Об этом я Княжевичу не рассказывала, но сама ни на минуту не забывала о том, что когда-то именно моя встреча с Тео в детстве помогла ему справиться с непонятным заболеванием, одолеть которое не сумели ни врачи, ни маги-целители.

Я вернула телефон обратно в карман, надеясь не забыть вытащить его перед стиркой, а через несколько секунд в ванную комнату заглянул Дарий. Судя по тому, что кошачьих криков из квартиры больше не доносилось, Абрикос был сыт и доволен. Чего не скажешь о его хозяине.

— Всё в порядке? — спросили мы одновременно.

Я улыбнулась и провела рукой по его лбу, стирая залёгшую на нём хмурую складку. Скользнула кончиками пальцев ниже, обводя контур губ. Княжевич перехватил мою руку, привлёк меня к себе очень близко и наклонился к губам. На этот раз я не стала закрывать глаза в предвкушении поцелуя. Мне хотелось видеть, как меняется выражение его лица, как он становится сосредоточенным только на мне, на том, что я рядом.

Поначалу Дарий целовал меня осторожно и легко, едва касаясь, поддразнивая, распаляя, но прикосновения его губ и языка становились всё настойчивее, заставляя отвечать на них. Не прерывая поцелуя, он приподнял меня, крепче прижимая к себе. Я обвила руками его шею, а ногами обхватила за талию.

— На тебе слишком много одежды, — выдохнула я в перерыве между поцелуями.

— Зато на тебе в самый раз, — отозвался он. Прикусив мою нижнюю губу, погладил спину, остановившись на кружеве нижнего белья чуть ниже поясницы. — Ну, почти.

Чувствуя, что больше не в силах сопротивляться охватившему нас нетерпению, я потянула за ткань его строгой официально-рабочей рубашки и припала губами к шее. Дарий посадил меня на край ванны и, наклонившись, снял с меня последнюю деталь гардероба, поочерёдно коснувшись губами коленей, после чего принялся торопливо стягивать с себя мешающую одежду. Глядя снизу вверх, я наблюдала за ним, всё сильнее желая поскорее снова к нему прикоснуться. Казалось, в мире сейчас не было ничего важнее, чем ощутить на губах горько-сладкий вкус его поцелуев, прижаться к нему всем телом, раствориться в его тепле и силе. Я знала, что спустя некоторое время мне неизбежно предстоит вернуться к завтрашней встрече с Тео, подготовке к созданию магического предмета и прочим насущным и немаловажным вопросам, но в эти мгновения я позволила всем этим мыслям и делам отойти в сторону.

Раздевшись, Княжевич перекинул ноги через бортик ванны и сел на него лицом ко мне. Ещё через несколько секунд я оказалась у него на коленях, обнимая его ногами, руками, всем телом, зарываясь пальцами в густые тёмные волосы. Казалось, быть ещё ближе невозможно.

Я закрыла глаза, желая как можно более остро, упоительно и долго прочувствовать эти моменты полного единения с человеком, к которому я стремилась всем своим существом даже тогда, когда сама ещё этого не осознавала. Ощущать под ладонями горячую кожу и твёрдые мышцы под ней, а на лице, шее, плечах и груди жадные поцелуи, отвечать на каждое прикосновение его пальцев, двигаясь с ним в едином ритме. Вскрикнув, я сильно изогнулась назад, и Дарий, притянув меня обратно к себе, припал к моим губам таким долгим и крепким поцелуем, что закружилась голова, а перед глазами за сомкнутыми веками затанцевали искорки, такие же яркие и горячие, что разгорались в моём теле под его ласками.

И в этом тоже была своего рода магия. Как и в том, как он обнимал меня, когда мы вдвоём оказались под струями тёплой воды, а затем заворачивались в полотенца и, внезапно сильно проголодавшись, торопились на кухню, оставляя на полу мокрые следы босых ног. Как и в тёплой летней ночи, мягким пологом накрывающей город, когда мы вышли на балкон, и кот рыжим клубком крутился у наших ног.

Позже, засыпая рядом с Княжевичем на его круглой кровати, я вспомнила о том, что так и не рассказала ему о том, что собираюсь увидеться с Тео. Мне не хотелось, чтобы у меня появлялись от него секреты, но было уже поздно будить его, чтобы сообщить об этом. Когда я придвинулась к нему чуть ближе, Дарий пошевелился, не просыпаясь, обнял меня, и я пообещала себе, что завтра непременно всё ему расскажу.

Глава 48

Утром, когда я проснулась, Дария в квартире уже не было. Видимо, ушёл, решив меня не будить. Абрикос мирно посапывал в кресле, не отреагировав даже на то, что я отправилась на кухню, где загремела посудой, собираясь позавтракать.

После завтрака я помыла посуду и написала сообщение Тео, в котором извещала его о месте и точном времени нашей сегодняшней встречи. На душе у меня было по-прежнему неспокойно. Возвращалась тревога по поводу приближающегося похода и той миссии, которую выделил мне Мартин. А что, если у меня не получится создать необходимый магический предмет? Что, если я только всё испорчу?

Я оделась в старые джинсы с длинной рубашкой. Этот наряд выглядел так небрежно, что без макияжа и с распущенными волосами без всякой укладки моё отражение в зеркале напомнило мне о том, какой я была в школе и в университете. Впрочем, несмотря на все те платья, в которые одевала меня Шейла, подобная форма одежды была мне всё же куда более привычной и, что там скрывать, комфортной. Во всяком случае, не нужно было заботиться о том, чтобы юбка вдруг случайно не задралась в каком-нибудь общественном месте или не помялась. А это, как ни крути, немаловажный вопрос, особенно, если куда-то торопишься.

Сейчас я не слишком торопилась, но, оказавшись на улице, поймала себя на том, что невольно ускоряю шаг. Княжевич рекомендовал взять такси, но мне так сильно захотелось прогуляться, что я пренебрегла его советом. Когда ещё у меня выдастся возможность вот так просто пройтись по городу, укутанному флёром тополиного пуха, полюбоваться на неспешно плывущие над головой облака, вернуться в воспоминаниях к этим улицам, которые помнили меня совсем маленькой, ещё не знающей о том, что я принадлежу не только обычному, но и магическому миру…

Тео, который ожидал меня на перекрёстке, где я назначила ему встречу, был одет практически в том же стиле, что и я. Мне вспомнилось, как ему к лицу костюмы, но ведь и он мог укорить меня, что я не пришла, одевшись в одно из ультракоротких платьев, созданных фантазией Шейлы. В руках он держал объёмистый пакет, который сразу же после неловкого приветствия протянул мне.

— Это всё подарок? — изумлённо поинтересовалась я, заглянув в пакет и аккуратно поставив его на асфальт.

— Не только. Я привёз тебе твои тетради с лекциями. Решил, что они могут тебе пригодиться.

— Так ты знал, что мне придётся…

— Нет, просто так подумалось.

— Спасибо! — поблагодарила я, соглашаясь с тем, что мои лекции по магии созидания, в самом деле, окажутся необходимым подспорьем в том деле, которое мне предстояло.

— Я в тебя верю, — заметил он.

— Почему-то я подозреваю, что другие в меня верят куда больше, чем я сама, — пробормотала я.

— Значит, тебе нужно поверить ещё сильнее, — сказал Тео. Подойдя чуть ближе, он погладил меня по щеке, но почти сразу же отдёрнул руку. — Я вот ещё что хотел сказать… То украшение, которое я подарил на твой день рождения… Его создала леди Вивиан.

— Правда? — оживившись, переспросила я.

— Это, конечно, не магический предмет, но я подумал, что с его помощью ты сможешь почувствовать себя ближе к ней. Лучше почувствовать её магию, заключённую в часах. Поэтому, возможно, тебе следует надеть его, когда ты займёшься созданием антипода часов.

— Понять бы ещё, что это должно быть, — со вздохом ответила я. — Но спасибо. Так и сделаю. А, кстати, ты не знаешь, создавала ли Вивиан другие предметы, похожие на это украшение? Возможно, тоже в форме ключей, — добавила я, вспомнив про тот ключ, который так желал заполучить Шталь с того самого времени, когда увидел его на моей шее.

Тео на мгновение задумался, затем пожал плечами.

— Если честно, нет. Мне удалось добыть только это. Чем старше подобные вещи, тем труднее их отыскать. Даже членам семьи, — добавил он. Его слова навели меня на мысль, которая приходила и раньше, но ускользала.

— Ты как член семьи имеешь право на то, что создала леди Вивиан? — спросила я. — По английским законам. Если я правильно помню.

— Правильно, — подтвердил Тео.

— А Мартин Шталь случайно не…

— Ты угадала, — хмыкнул он. — Он хотел, чтобы я настоял на том, чтобы часы Теир не уничтожали и вернули в Британию. Разумеется, официально и через суд.

— А ты отказался?

— Я работаю с магией времени, Ники, и знаю, что она из себя представляет. Этому миру очень повезло, что часами до сих пор никто не воспользовался во вред. Если бы это случилось, возможно, мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали. Не существовало бы этого города, к примеру. Или нас самих, — проговорил Тео. Его взгляд остановился на моём лице. — Ты счастлива?

Этот вопрос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула и спрятала за спину руку, хотя он и так, несомненно, знал о том, что помолвочного кольца на ней больше нет. Тео смотрел на меня так испытующе и серьёзно, что я никогда не решилась бы обратить его вопрос в шутку или же попросту проигнорировать его, не ответив. Я вспомнила кухню, залитую солнечным светом, в которой сегодня готовила завтрак, уютное мурлыканье большого рыжего кота, улыбку Дария, и решительно кивнула.

— Да, я счастлива, — твёрдо произнесла я.

— Это самое главное.

— Как ты… Как твоё самочувствие? — спросила я. Выглядел Тео вполне здоровым, но кто его знает? Оставалось лишь надеяться, что, если что-то не так, он не станет скрывать это от меня. Не хватало ещё, чтобы он опять держал втайне его проблемы со здоровьем.

— Всё в порядке, — со смешком ответил он.

— Точно? — недоверчиво переспросила я.

Тео вытащил из кармана рубашки кольцо, которое было надето в вечер нашей помолвки, и протянул его мне.

— Пусть пока они оба будут у тебя.

— Прости, что всё так вышло, но мы ведь всё равно должны были когда-нибудь… У нас же был договор, — проговорила я, чувствуя всё большую неловкость. Чёрт, а ведь Воронич и другие родственники, включая родителей Тео, наверняка ещё ничего не знают! Должно быть, им нужно объявлять о расторжении помолвки официально. — В любом случае, ты мой лучший друг и всегда им останешься, а я…

Не дослушав фразу до конца, Тео притянул меня к себе за плечи и поцеловал в губы. Я растерянно уставилась на него и вытащила из кармана бумажку, на которой записала свой рабочий номер телефона. На мобильный всё же не всегда можно было рассчитывать.

— Вот, по этому номеру меня можно найти в МН, — произнесла я, отдавая листок Тео.

— Буду иметь в виду, — ответил он. — Должен поздравить тебя с новой работой. Тебе там нравится?

— Пока не поняла, — призналась я. — Меня пока бумажной работой заваливают, — добавила, решив не рассказывать о своих столкновениях с демонами и попадании в Нижний мир. — Мы теперь, наверное, увидимся только перед самым походом.

— Может быть, — согласился Тео. — Хотя, возможно, и раньше. Звони, если я тебе понадоблюсь.

— И ты, — проговорила я. — Чем ты собираешься заняться до этого? Не хочешь… заглянуть в парикмахерскую? — полюбопытствовала я, не сразу осознав, что практически слово в слово повторила недавние слова Княжевича.

— Регина обещала погулять со мной по городу. Пригласил бы и тебя, но боюсь, что с созданием твоего первого магического предмета у тебя не останется на это времени. А в парикмахерскую, пожалуй, в самом деле, нужно зайти, — согласился он, смахивая упавшие на лицо тёмные волосы. — Пока, Ники. До встречи.

Я попрощалась и, снова чувствуя смущение после этого короткого, но отнюдь не дружеского поцелуя, подхватила пакет и направилась на трамвайную остановку. Спиной я ощущала, что Тео смотрит мне вслед, но не оборачивалась. Мысли закрутились вокруг подвески, созданной Вивиан, и ключа, который, как мне казалось, был работой того же мастера.

Если так, то почему же Шталь за ним охотился? Он разыскивает артефакты, но обычно это всё же магические предметы, а не просто старинные либо созданные магией созидания вещи. Хотя, и те наверняка можно выгодно продать, а это вполне может быть в его интересах. Решив поговорить об этом с Дарием, я снова прибавила шаг. К остановке как раз подходил нужный мне трамвай, в который я запрыгнула и заняла место у окна, разместив на коленях пухлый пакет, привезённый из Лондона.

Оказавшись в квартире приёмных родителей, которая теперь стала моей, я вытащила из пакета стопку тетрадей. Лекции в них были на английском языке, но я не сомневалась в том, что перечитать их будет не слишком сложно, поскольку за время жизни в Англии привыкла пользоваться двумя языками. Следом я достала упакованный в светло-сиреневую шуршащую бумагу подарок и почувствовала исходящий от него запах духов Шейлы.

От мисс Макмиллан, конечно, можно было ожидать самых различных сюрпризов, но я и предположить не могла, что нетерпеливо распакованный подарок окажется… свадебным платьем.

Регина Воронич

На обед в особняк дедушки не слишком хотелось, но он не только настоял на этом, а ещё и прислал за ней машину, по телефону объяснив это тем, что он собирается открыть бутылку вина и не хочет, чтобы она садилась за руль после этого. Пришлось покориться. Впрочем, как обычно.

Кроме неё, на обеде присутствовали также Тео и Дмитрий, которого старший Воронич приглашал к себе так часто, будто уже считал своим родственником. Это был почти филиал собрания у Мартина Шталя, и Регина поморщилась, когда ей указали на место рядом с Шульгиным. Тот галантно отодвинул для неё стул и вообще вёл себя крайне вежливо, но это не отменяло того факта, что ей не хотелось видеть мужчину не только в этом доме, но и вообще. Дедушка бросил на неё недовольный взгляд, который девушка намеренно проигнорировала. Тео, погружённый в свои мысли, казалось, ничего не замечал.

Александр Владимирович разлил по бокалам вино, которое ему доставляли прямиком из Франции. Регина посмотрела на дедушку с недоверием. Отмечать им было, пожалуй, нечего, хотя, возможно, он хотел просто выпить с ними за приезд Тео, который, кстати, привёз какие-то вещи от родственников Дмитрия.

Регина рассеянно потянулась к своему бокалу, едва не опрокинув его при этом прямо на рукав рубашки Шульгина. От вина исходил приятный запах. Наверняка и вкус был не хуже, но сейчас она находилась не в том настроении, чтобы с видом ценителя пробовать и смаковать благородный напиток.

— Где твоё кольцо? — спросил старший Воронич, и девушка не сразу поняла, что он обращается к Тео, глядя на его руку, на которой, в самом деле, больше не было кольца.

Глава 49

Разложив перед собой обе подвески, я внимательно изучала их, со всех сторон рассматривала, трогала кончиками пальцев, вертела в руках и чуть ли не принюхивалась, но так и не смогла ощутить ничего особенного. Тео сказал, что, надев вещь, созданную леди Вивиан, я смогу лучше ощутить её магию. Возможно, это и было правдой, хотя что-то подсказывало мне, что нужно быть осторожнее, соприкасаясь со столь старинной магией такой силы, какая была у этой женщины.

Дарий, сидя в кресле и перелистывая какой-то журнал, время от времени не без интереса поглядывал на меня, но никак не комментировал мои действия. О сегодняшней встрече с Тео я рассказала ему ещё некоторое время назад, опустив подробности. А также умолчав о том подарке, который передала мне Шейла.

Разумеется, она подарила мне длинное белоснежное платье для будущей свадьбы с Тео. Для свадьбы, которая не должна была состояться. Шейла очень ждала, когда же я, наконец, стану миссис Тревельян, и, похоже, решила немного поторопить события. А само платье, надо сказать, оказалось очень красивым и как раз таким, которое я бы сама выбрала, будь передо мной подобная задача. Никаких лишних деталей или многослойных оборок, делающих невесту похожей на торт со взбитыми сливками. Распаковав подарок и понемногу справившись со своим изумлением, я не удержалась от того, чтобы всё же примерить платье. Убедилась в том, что размер и длина идеально подходят, покрутилась перед зеркалом, любуясь на собственное отражение, и уже потянулась было к телефону, чтобы позвонить подруге и поблагодарить её, но тут же растерянно опустила руку.

Я ещё не готова была рассказать Шейле о том, что столько времени обманывала её. Ведь она-то считала нас с Тео прекрасной парой и даже не догадывалась о том, что в этом мире есть Дарий Княжевич, который занимал все мои мысли и не собирался их покидать. Для того чтобы сообщить такую новость, нужно было смотреть в глаза, и телефонный разговор не слишком подходил для подобной беседы. Но, зная шотландскую ведьмочку, я вполне могла ожидать, что она позвонит мне сама. Наверняка её уже распирало любопытство спросить у меня о том, понравилось ли мне платье, и напомнить, чтобы я не показывала его жениху.

В настоящее время свадебное платье висело в шкафу в моей бывшей комнате, а я вернулась в квартиру Княжевича со всей охапкой тетрадок, которую привёз мне Тео. Не думала, что лекции, касающиеся создания магических предметов, пригодятся мне так скоро. Учитывая, что пока я даже не представляла, чем именно будет этот предмет, моё настроение становилось только хуже. Даже руки дрожали, когда я перелистывала страницы. Наверное, никогда в жизни я так не боялась ошибиться.

— Может быть, надеть сразу оба? — решив посоветоваться с Дарием, проговорила я, ещё раз пробежавшись пальцами по лежащим передо мной совершенным в своей неброской красоте вещицам. Как же мне хотелось бы узнать, открывает ли что-нибудь этот ключ… С самого начала, стоило мне увидеть его в том доме, мне казалось, что это далеко не просто украшение, а нечто гораздо большее.

— Почему бы и нет? — оторвавшись от чтения, отозвался он. — Хуже не будет. Тебе помочь?

Я кивнула, и он, поднявшись с кресла, встал за моей спиной. Поочерёдно застегнул цепочки. Пальцы ласкающим движением погладили шею и мягко скользнули в волосы, заставив меня, зажмурившись от удовольствия, откинуть голову назад.

— У тебя всё получится, — прошептал Дарий, наклонившись и почти касаясь губами моего уха. — Непременно. Я в тебя верю.

Когда он в точности повторил слова Тео, я вздрогнула. Почему они оба не сомневались в том, что я справлюсь? Чем я заслужила их веру в меня? А если получившийся магический предмет будет иметь какие-нибудь вредные или непредсказуемые свойства, и в таком случае придётся уничтожать ещё и его? Так я только лишних проблем всем добавлю. В первую очередь, Княжевичу, конечно, ведь это по его протекции я получала позволение на создание магической вещи, чего обычно неопытным ведьмам категорически не разрешалось. Если по моей вине у него снова возникнут проблемы с Инквизицией, я себе этого не прощу…

Тем временем, пока я размышляла над всем этим, Дарий, не теряя даром времени, продолжал легонько прикасаться к моим волосам. Вскоре его руки двинулись дальше, разминая плечи и спину. Прикосновения становились более энергичными, в то же время оставаясь нежными. От этого мне с каждой секундой делалось всё легче, как будто напряжение и тревога уходили прочь. Впору было замурлыкать от удовольствия, как это делал Абрикос.

Развернувшись, я обняла его, чувствуя, что постепенно успокаиваюсь и смотрю в будущее куда более оптимистичным взглядом. Получится у меня или нет, а попытаться нужно в любом случае. Ведь и остальные ведьмы когда-то делали свои первые шаги даже в самых сложных видах магии.

Дарий обнимал меня, прижавшись колючей щекой к моему лицу, а я думала о Вивиан. О том, какой она была. О её чувствах к мужу, детям, родителям. Она представлялась мне смелой, решительной, сильной женщиной. Но вся её жизнь была отравлена страхом перед инквизиторами.

А также тем, что однажды она стала создательницей артефакта, который нам предстояло найти.

Регина Воронич

— Значит, это окончательно? — спросила Регина, и Тео, отвернувшись, промолчал.

Девушка закусила губу. Могла бы, наверное, и не уточнять. Она ведь видела Веронику с Дарием. Знала — от Мартина, от кого же ещё? — о том, что они теперь не только работают, но и живут вместе. В ту последнюю их встречу в особняке Розенберга она не присматривалась, есть ли на пальце её троюродной сестры помолвочное кольцо, но наверняка уже не было.

Интересно, как это происходит — когда связь просто рвётся, но люди остаются живыми? Что почувствовал Тео, когда Вероника перестала носить на безымянном пальце колечко, надетое на помолвке? Спросить бы его, но, пожалуй, не стоит.

Они сидели на траве в одном из городских парков. Кажется, в том же самом, в котором она встретилась с Вероникой после её возвращения. Это было всего лишь недели три назад, если не меньше, и всё же столько всего успело случиться за прошедшие с той встречи дни, что событие казалось давним, словно отодвинувшимся во времени.

А сейчас они с Тео сбежали от дедушкиного гнева и не придумали ничего лучше, чем отправиться в парк и расположиться там, отключив мобильные телефоны. Возможно, это был импульсивный и подростковый поступок, но в минуты, когда старший Воронич настолько зол, лучше держаться подальше. Особенно если учесть тот факт, что разозлился он на них, когда Тео объявил, что помолвка расторгнута, а Регина в очередной раз сказала, что не согласна выходить замуж за Дмитрия Шульгина, который присутствовал там же и, кстати, расстроенным её словами совершенно не выглядел.

— Ты не знаешь, здесь есть поблизости парикмахерская? — спросил Тео.

Удивлённая неожиданным вопросом Регина подняла на него взгляд. Его бросила невеста, а он спрашивает о парикмахерских? А что, не такой уж плохой способ борьбы с депрессией, говорят. Может быть, и ей стоит подстричься. Наголо, ага. И татуировку сделать. Чтобы уж окончательно разъярить дедушку.

— Кажется, есть, — хихикнув, ответила она.

— А почему ты смеёшься?

— Это нервное.

Регина сдвинула бретельки майки, подставляя плечи солнечным лучам, и откинулась назад, опираясь на руки.

— Теперь, похоже, мы подрываем основы, — проговорила она. — Дедушка всегда мне доказывал, что магическое сообщество держится на традициях, существующих уже несколько веков. Они появились давно, когда договора с Инквизицией ещё не было, и от неё исходила большая безопасность, чем сейчас. Да и все эти шпионские игры с ведьмами, которые выходили замуж с целью проследить за членами другой семьи. Наверняка ты об этом тоже слышал.

— Ага, — отозвался Тео, ложась на траву. — Но всегда находились и те, кто поступал по-другому. Та же леди Вивиан, например.

— Хочешь сказать, она сама нашла себе мужа? Не родители? Даже в том веке… — задумчиво произнесла Регина. — Значит, всякое бывает. Только дедушке этого не объяснишь, хотя такое случалось и в его семье.

— Тебе никогда не хотелось быть кем-то другим? — поинтересовался он. — Не ведьмой, да ещё и из такой семьи. Просто самой обычной девушкой. Не быть привязанной ко всем этим традициям, которые так ценит твой дед. Чувствовать себя свободной, путешествовать…

— Я и так могу путешествовать, — возразила она.

— Ты же понимаешь, о чём я говорю.

— Понимаю, — отозвалась девушка немного раздражённо. — Но в магическом мире это мало кому удаётся. Тебе ли не знать…

— Ники как-то удавалось.

— Значит, ей повезло, — сказала Регина и почти сразу же поймала себя на мысли, что раньше она считала по-другому.

— Он тебе нравится, правда? Этот Дарий Княжевич, — уточнил Тео. Уже не в первый раз она заметила, что его акцент становится особенно заметным, когда он нервничает.

— С чего ты взял?

— Ты так на него смотрела… Как будто хотела отвернуться, но не получалось. Обычно так смотрят на тех, кто нравится.

— Какая проницательность! — фыркнула она. — Смотрела, и что с того? Сам бы лучше так не пялился на Веронику!

— Что?

— Мог бы, говорю, и получше скрывать свои… эмм… чувства, — уточнила Регина и поймала себя на мысли, что они говорят не о том. Им бы сейчас желательно обсудить предстоящий поход и то, как в нём нужно будет постараться не позволить Мартину делать из них послушных ему марионеток. Или уже поздно?

Внезапно она задалась вопросом, всегда ли Шталь был таким. Ведь он когда-то учился в том же университете, что и она, ходил знакомыми коридорами и был всего лишь начинающим магом, которому не позволялось использовать свои способности до достижения двадцати одного года. У него было прошлое, о котором, возможно, не знает даже его жена Инна. Была семья. Говорят, что все её члены, кроме самого Мартина, давно мертвы и ещё при жизни разорвали с ним все связи, но что за тёмная история с этим связана, если на все её осторожно заданные родственникам вопросы никто ничего не ответил?

Закусив губу, Регина обхватила руками колени. Ей вдруг стало холодно, несмотря на тёплый солнечный день. Как будто порыв ледяного ветра сквозняком пронёсся мимо, задев обнажённые плечи. Она вспомнила о том, что за последнее время уже не раз испытывала подобное, а ещё — ощущение, будто за ней следят. От мыслей об этом было не по себе, но, возможно, это всего лишь разыгрались нервы, и все её страхи беспочвенны.

Глава 50

Я попросила Дария оставить меня в одиночестве, и он не стал возражать. Ушёл в гостиную, сказав, что собирается посмотреть фильм и даже может провести ночь на диване. В ответ я выразила надежду на то, что ему не придётся там ночевать.

— Очень-очень надеюсь, — добавила я, целуя его.

— Зови, если что, — произнёс он, на несколько мгновений прижав меня к себе так крепко, что почти возникло ощущение нехватки воздуха. — Я ведь понимаю. Это твой первый магический предмет.

— Когда-то ты так же волновался? — поинтересовалась я, и Княжевич кивнул со странным выражением на лице.

— Кстати, сегодня полнолуние, — заметил он.

— Надеюсь, это поможет.

Я поцеловала Дария ещё раз и, неохотно разжав объятия, подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы, впуская в комнату лунный свет. Когда повернулась, Княжевича в спальне уже не было. Ещё раз напомнив себе некоторые выдержки из лекций, я поплотнее прикрыла дверь, после чего погасила электрическое освещение, и теперь, помимо казавшегося сейчас особенно ярким света полной луны, комнату освещали лишь заблаговременно зажжённые свечи.

К магии я не прибегала некоторое время, и теперь, протянув руки к огню, почувствовала её почти сразу. Поток возрастающей энергии, начав с кончиков пальцев, постепенно охватывал всё тело, забираясь под кожу, учащая пульс и, словно на ветру, взметая пряди волосы. В свете свечей украшавшие обе подвески камни, казалось, загорались ярче, и в них пробуждалась жизнь. Пусть сами по себе они не были магическими предметами, как часы Теир, но эти вещи создавались с помощью магии созидания. К ним так же, как и к часам, прикасались руки Вивиан. Висящие на шее украшения нагрелись и потяжелели. Сейчас я ощущала кожей каждую грань и едва удерживала себя от того, чтобы не сбросить их с шеи.

Несколько глубоких вдохов. Чуть опустить пальцы, едва не касаясь ими языков огня. Закрыть глаза, чувствуя всё необычайно остро — жар от горящих свечей, горячую тяжесть подвесок на груди, гладкий пол под босыми ногами. А ещё — магию, подпитываемую лунным светом и с каждой секундой усиливающимся отзвуком того волшебства, которым были пропитаны изделия, созданные Вивиан Тревельян. Все эти ощущения сливались в одно, сильное и невероятное, а магия нашёптывала, пела и звучала во мне тысячей чудесных мелодий. Увлекала за собой. Вела к чему-то, пока скрытому и неизведанному, но становящемуся ближе с каждой секундой.

Воздух словно сгустился, а свечи разгорались всё сильнее, ярче и выше. Теперь мне начинало казаться, будто огонь полыхал повсюду — не только передо мной, но и вокруг меня, за спиной, у ног. Но пламя не обжигало, оно направляло и подбадривало меня, заставляло магию пронизывать всё тело и концентрироваться на моих протянутых к огню руках.

В какой-то момент я почувствовала, что какая-то часть моей собственной магической энергии начинает отделяться от меня и, оказавшись извне, превращается в плотный сгусток материи, которому, трансформировавшись, надлежало стать будущим магическим предметом. Это было именно так, как нам объясняли на лекциях, но никто из преподавателей не рассказывал, что при этом испытывает маг или ведьма. Странное, необъяснимое, вызывающее смятение ощущение, когда отпускаешь магию наружу, позволяя ей создать нечто, способное обладать по-настоящему особенными свойствами.

Когда я открыла глаза, то обнаружила, что свечи погасли, будто их разом задули, луна спряталась за тучами, а в моих сложенных чашей ладонях оказалось что-то тяжёлое, металлическое, с неровными краями. Кроме того, я почувствовала, что меня оставили силы — не только необходимые для применения магии, но и физические. Подвески на шее всё ещё оставались горячими, и сейчас, когда волна наполняющей меня магии схлынула, я ощутила это особенно сильно. Зашипев от боли, я торопливо расстегнула цепочки и дёрнула за них, чтобы стащить с шеи. Затем на подкашивающихся ногах я добралась до двери, нажала расположенную возле неё включающую лампу кнопку и привалилась к стене, рассматривая лежащий на ладони предмет.

Это был компас из потемневшего местами металла, украшенный небольшими украшениями в виде расправленных крыльев и шестерёнок, напоминающих о часовом механизме. Никаких камней, как в сотворённых леди Вивиан предметах, не было, но всё же какое-то неуловимое сходство прослеживалось. Я смотрела на него и понимала, что могла бы догадаться и раньше. Пространство и время. Если есть часы, то должен быть и компас.

Впрочем, пока я не имела ни малейшего понятия, как именно созданный мною компас может помочь нам уничтожить артефакт. Должно быть, опытные ведьмы и маги, специализирующиеся в этой сфере, могли заранее знать о том, каким образом будет работать созданный ими магический предмет. Я же могла быть уверенной только в том, что, начиная работу, настроилась на магию, при помощи который были сформированы подвески, и на цель, поставленную передо мной Мартином, к которому и пришла эта идея.

Когда Дарий заглянул в комнату, я сидела на полу, продолжая разглядывать компас. На его лице отразилось удивление, быстро сменившееся восхищённым одобрением. Я протянула ему компас, и между нашими ладонями вспыхнули искорки пропитавшей предмет магии.

— Это можно было предположить, — задумчиво произнёс Княжевич.

— Я тоже так подумала, — устало согласилась я.

Аккуратно отложив компас, он наклонился, поднимая меня с пола, и помог добраться до кровати. Почувствовав под головой подушку, я вздохнула, чувствуя одновременно и упадок сил, и облегчение от проделанной работы. Неизвестно, поможет ли нам компас в дальнейшем, но это был первый магический предмет, который я создала, и сам факт случившегося наполнял меня неизъяснимой гордостью.

— А можно я просплю два дня? — спросила я, когда Дарий накрывал меня лёгким одеялом.

— Хоть три, — с негромким смешком отозвался он.

Дарий Княжевич

Вероника сладко заснула, едва коснувшись головой подушки и свернувшись клубочком под одеялом. В спальню вошёл Абрикос, ненадолго остановился, принюхиваясь, затем направился прямиком к кровати и запрыгнул на неё, укладываясь в ногах. Девушка что-то пробормотала во сне.

Погасив свет, Княжевич заметил, что от лежащего на столике компаса исходит слабое свечение. Такое же, как от подвесок, которые Вероника успела снять. Он дотронулся до них и почувствовал тепло. Созданные магией вещи словно ожили, соприкоснувшись с наполнившей их энергией и приняв непосредственное участие в сотворении магического предмета. Вот только самой ведьме это, к сожалению, на пользу не пошло.

До отправления на поиски песочных часов Теир оставались считанные дни. Теперь у них наличествовало всё необходимое, и, по словам Мартина, доверять которому, ясное дело, не следовало бы, их поход не должен был занять долгое время. В этом Дарий сомневался. Кроме того, его уже несколько дней упорно не оставляло нехорошее предчувствие. Неизвестно, с кем или с чем оно было связано, но не высыпался он уже сейчас, а в экспедиции, должно быть, и вовсе придётся спать вполглаза.

Княжевич погладил кота, лениво промурлыкавшего что-то в ответ, и лёг рядом с Вероникой. Размеры кровати позволяли расположиться на ней свободно и большему количеству человек, но Дарий придвинулся поближе к девушке и, протянув руку, обнял её, прижимая к себе, жадно и с наслаждением вдыхая запах её волос, в которые он уткнулся лицом. Она спала так крепко, что не только не проснулась, но и наверняка ничего не почувствовала. И всё же ему хотелось, чтобы даже во сне Вероника знала, что он рядом. Что с ней ничего не случится, и даже страшные сновидения отступят, пока он здесь.

Привыкать засыпать не в одиночестве было немного странно, но почти сразу ему стало казаться, будто так было всегда. Совместные завтраки и ужины, то и дело попадающиеся ему на глаза вещи Вероники, которые постепенно оказывались в его квартире, кот, судя по всему, полностью признавший новую хозяйку. Княжевич так давно жил один, что временами уже сомневался в том, сможет ли ужиться с кем-то ещё. Да и с его работой существование одиночки было наиболее удобным и выгодным компромиссом. Но сейчас у него больше не оставалось сомнений.

Что же касалось Марка Теодора Тревельяна, парня с трёхэтажном именем, фиктивного и уже, надо думать, бывшего жениха Вероники, то придётся как-то потерпеть факт его присутствия в походе. Зато затем, хотелось бы надеяться, он вернётся в Британию и не станет мелькать поблизости. Надо заметить, что Дарий представлял его несколько иначе. Старше, напыщеннее, самоувереннее. Тот же оказался молодым человеком себе на уме — небрежная одежда и причёска, приятный голос с лёгким акцентом и нежелание быть в центре внимания.

Сон снова не шёл, и Княжевич, легонько поглаживая спящую девушку по волосам, размышлял о том, что им предстояло, а также о Мартине, заварившем всю эту кашу с поиском артефакта, который неизвестным образом оказался в России. Это, впрочем, был не такой уж редкий случай — зачастую магические предметы за долгое время своего существования успевали сменить несколько стран и множество обладателей. Мысли о настоящем и будущем сливались с картинами из прошлого, и вот он уже почти слышал негромкий голос своего наставника из МН, который рассказывал о древних вещах, созданных чьей-то искусной магией, и о том, что с ними нужно проявлять осторожность, если не хочешь, чтобы они однажды завладели твоей волей и превратили хозяина в раба.

Возможно, именно по этой причине Шталь и не хранил у себя долго найденные им артефакты. Он лишь отыскивал их, а затем либо отдавал заказчикам, щедро ему платившим, либо продавал с немалой выгодой для себя. Хотя, можно было не сомневаться в том, что созданные с помощью магии созидания предметы были для него величайшим соблазном, и о них он знал куда больше всех остальных участников собранной им команды с таким странным составом, что Дарий до сих пор иногда сомневался, что это всерьёз.

Вероника, вытянувшись, повернулась на спину. Вспугнутый кот недовольно фыркнул, а затем тоже сменил положение, успев попутно дотянуться лапами до высунувшихся из-под одеяла ступней хозяина и весьма чувствительно цапнуть его когтями за палец ноги. В это время за окном прогрохотал гром, небо перерезала молния, и сразу же полил дождь, набирая силу.

Глава 51

Несколько дней спустя

Практически все выглядели невыспавшимися, хмурыми и пребывали наверняка не в лучшем настроении. Глаза смотрели настороженно, а рюкзаки казались набитыми так плотно, будто их обладатели отправлялись в поход где-нибудь на полгода. Когда я представила себе полгода в обществе Мартина, мне стало не по себе.

Тео, в самом деле, заглянул в парикмахерскую, и теперь его тёмные волосы были достаточно короткими, что делало его моложе и трогательнее на вид. Регина, выглядевшая непривычно в пёстрой бандане, зевала и раздражённо нажимала на экран мобильного телефона. Одежда Инны была, несомненно, фирменной, но, на мой взгляд, не слишком комфортной.

Сама я не могла заснуть почти всю ночь, да и Дарий тоже. В квартире было непривычно тихо без Абрикоса, которого он отвёз к одному из сотрудников МН на то время, что нас не будет в городе. Окончательно определившись с тем, что нужно с собой взять, и сложив рюкзаки, мы долго разговаривали, обсуждая предстоящее и временами позволяя себе робко заглядывать в будущее, когда поиски артефакта останутся позади. Затем он притянул меня к себе, и, когда его руки заскользили по моему телу, я поняла, что уже начинаю скучать по нему. По его поцелуям, прикосновениям, по той жизни, которая постепенно становилась упорядоченной. В экспедиции нам предстояло быть рядом, но не вместе. Я уже знала, что буду ночевать с Региной, а Княжевича Дмитрий уговорил разделить палатку с ним и Тео, чтобы не пришлось тащить лишний груз.

Утро наступило неожиданно быстро, и вот, собравшись в дорогу и торопливо проверив, не забыли ли мы чего, я и Дарий сели в его машину и поехали на место встречи. На платную стоянку, где уже дожидались прибывшие раньше всех Инна и Мартин. Вскоре прибыли все остальные, и мы загрузились в небольшой автобус, который должен был отвезти нас в начальную точку похода.

В автобусе я села у окна, максимально опустив удобную спинку кресла. Бессонная ночь давала о себе знать, и я с тоской подумала о большой круглой кровати в спальне Дария, а затем и о новеньком спальном мешке, в котором я ещё ни разу не спала. Прикрыв глаза, я позволила себе покориться дремоте, что было гораздо приятнее, чем разглядывать сидящего напротив Мартина и ловить на себе его пристальный заинтересованный взгляд. От Княжевича, которому Шталь звонил в последнее время особенно часто, я знала, что тот горел желанием увидеть созданный мною магический предмет. Вот только мне вовсе не хотелось показывать ему компас. Он был надёжно зашит под подкладку лежащей в моём рюкзаке куртки из плотного материала. А вместе с ним и обе созданные Вивиан подвески, которые я также взяла с собой по настоянию Дария.

В автобусе было тихо. Должно быть, остальные также решили воспользоваться возможностью немного подремать перед тем, как отправиться в пеший поход. Или, что было не менее вероятно, просто не хотели разговаривать друг с другом.

Когда автобус остановился, я открыла глаза и посмотрела на наручные часы, чтобы определить, сколько времени мы ехали. Оказалось, что чуть больше двух часов. Мне всё же удалось заснуть, но ноги затекли и побаливали. Выйдя из автобуса вслед за другими, я увидела, что мы оказались в лесу, там, где заканчивалась относительно ровная дорога. Дальше предстояло идти пешком.

Остановившись, мы оправляли одежду, проверяли мобильные телефоны и закрепляли на теле рюкзаки, оснащённые множеством ремешков для наиболее удобного надевания и упрощения их носки. В общем, делали всё для того, чтобы не смотреть друг другу в глаза. Но я всё же глянула поочерёдно на всех и быстро улыбнулась Дарию, который раньше всех надел свой рюкзак и, поймав мой взгляд, подмигнул.

Дорога началась. Поначалу рюкзак казался довольно лёгким, а уставшим от долгого сидения ногам была весьма приятна пешая ходьба. О том, что нам предстоит вовсе не короткая прогулка, я старалась не думать. Одежда у меня была удобная, обувь тоже, и я надеялась, что физическая подготовка позволит мне выдержать весь поход и не подведёт. Мы шли достаточно быстро, что не оставляло времени для того, чтобы любоваться пейзажем, но я успела заметить первые жёлтые листья на деревьях и услышала отдалённый шум воды — похоже, где-то недалеко протекала речка или ручей. Было не слишком жарко, что помогало поддерживать темп ходьбы. Над нашими головами пели птицы, и, вдыхая непривычно свежий после города воздух, я думала о том, что, возможно, в этой экспедиции будет не так уж плохо.

Инна начала жаловаться первой.

— Становится жарко! У меня ноги устали! — выпалила она. — Почему мы не могли и дальше ехать на машине?

— Потому что дальше ей не проехать, — буркнул в ответ Мартин.

— А с другой стороны? — спросила Инна.

— И с другой стороны. А теперь будь добра, шагай и молчи. Иначе оставим тебя здесь, пойдёшь обратно пешком и будешь возвращаться в город автостопом! — отозвался он таким тоном, что я невольно вздрогнула, а Дмитрий отвёл глаза.

— Вот так супружеская жизнь, — пробормотала Регина в сторону. — Просто именины сердца! Не хотела бы я такую.

— А может, не всё так плохо, — всё же услышав её слова, иронически хмыкнул Шталь, и она, закатив глаза, обошла его, оказавшись рядом с Тео, который нахмурился и бросил на Мартина неприязненный взгляд.

Убедившись, что времяпровождение нам предстоит то ещё, я вытащила из кармана джинсов плеер и воткнула в уши наушники, надеясь, что он не разрядится слишком быстро. Хотелось подойти поближе к Дарию, коснуться его руки, но я не решилась этого сделать. Оставалось лишь стараться не устать и держаться так, чтобы не задевать никого рюкзаком.

Через некоторое время Инна заявила, что хочет есть, и все поддержали её желание устроить привал. Для этого пришлось свернуть с дороги, чтобы выбрать место подальше от муравейников и желательно в тени. Подходящий участок нашёлся на берегу реки, вода в которой выглядела чистой и прохладной.

Выключив плеер и сбросив рюкзак, для чего пришлось некоторое время повозиться с лямками и застёжками, я с наслаждением вытянулась прямо на траве. Ноги начинали гудеть от усталости. Судя по тому, с каким удовольствием располагались остальные, подобные ощущения испытывала не только я.

— Меня кто-то укусил! — взвизгнула Инна.

— Муравей, — ответил ей Дмитрий, невозмутимо роющийся в своём рюкзаке.

— Ты даже не посмотрел, — буркнула она. — Может, это вовсе не муравей. Может, хищный паук.

— В этой области не водятся хищные пауки, — успокаивающе заметил Дарий, вытаскивая запасы воды, к которым тут же потянулись жадные руки.

— Искупаться бы, — глядя на воду, вздохнула Регина.

— А что мешает? — проследив за её взглядом, отозвался Мартин. — Или ты купальник забыла? Так тут все свои.

— Особенно, я, — подытожил Шульгин.

Сердито посмотрев в их сторону, Регина поднялась с травы и направилась прямиком к Дарию. Я постаралась не обращать внимания на незамедлительно кольнувшую меня иголочку ревности. В это время ко мне подошёл Шталь, и я сразу же насторожилась.

— Я, кажется, тебя ещё не поздравил, — как-то лениво и медленно, растягивая слова, произнёс он.

— С чем? — нехотя ответила я.

— С созданием первого магического предмета. Неплохое начало. Возможно, в будущем это станет твоим коньком.

— Сомневаюсь. Мне это не слишком понравилось, — сказала я, не глядя на него. Вспомнилось изнуряющее состояние сильнейшей слабости, которое я испытывала на протяжении нескольких дней после создания компаса. Из меня будто разом вытянули все силы, и какое-то время я не могла даже долго находиться на ногах. Княжевич запретил мне ходить на работу, заявив, что у меня получилось что-то вроде больничного.

— Думаю, лучше не зарекаться, — возразил Мартин. — От этого сложно уйти. Как от судьбы.

Я приподняла брови. Мартин Шталь и разговоры о судьбе? Вот уж на кого, а на фаталиста он никак не был похож.

Никак не прокомментировав его слова, я пододвинулась поближе к остальным и принялась за еду. На свежем воздухе даже самые обычные продукты казались вкуснее. Мы рассчитывали поначалу съесть всё, что могло испортиться, а затем, расположившись где-нибудь на ночлег, перейти на каши, консервы и прочую настоящую походную еду.

Постепенно все начали расслабляться и друг на друга посматривали уже с меньшей недоверчивостью. Должно быть, и другие задумались о том, что это всего лишь первый день, и, как бы мы друг к другу не относились, впереди ещё несколько дней, которые нам предстоит провести в этой компании. Разумеется, это будет непросто, но никто и не обещал, что всё будет легко. А ведь впереди ещё поиски артефакта, которые могут подкинуть нам какие-нибудь неожиданные сложности, поэтому лучше держаться вместе. Вот только в теории всё это выглядело элементарно, а попробуй-ка воплотить в реальность, и тут же столкнёшься с множеством самых разных проблем.

Покончив с едой, я снова легла в тени деревьев, надеясь за этот привал набраться сил на то, чтобы идти дальше. Возможно, если попытаться рассматривать наш поход как увлекательное приключение, будет легче. Эх, были бы мы тут с Дарием одни…

Размечтавшись, я прикрыла глаза, почти задремав, и не сразу расслышала ведущийся неподалёку разговор. Обсуждали речку, вернее, перспективу в ней всё-таки искупаться. Мнения разделились — кто-то считал это плохой идеей, зато другие были совсем не против окунуться в прохладную водичку и немного поплавать перед тем, как мы продолжим свой путь.

Я ещё не решила, стоит ли мне вмешиваться в разговор, как Регина заявила, что намерена всё же рискнуть, после чего вынула из своего рюкзака купальник и, направившись к деревьям, скрылась из виду. Остальные, включая меня, посмотрели ей вслед с завистью, но остались на месте. Речная вода выглядела так соблазнительно, что хотелось войти в неё хотя бы лишь босыми ногами, почувствовать, как освежает их прохладное течение и прикосновение к лежащим на дне камням.

— Будь осторожна! — прокричал вслед ушедшей Регине Княжевич.

— Думаешь, ей здесь что-нибудь угрожает? — со скептической ухмылкой осведомился Мартин. — Или ты просто заботишься о девушке? Так составил бы компанию!

Они обменялись красноречивыми неприязненными взглядами, и у меня промелькнула мысль, что для того, чтобы терпеть Шталя, необходимо не только ангельское терпение, но и нехило прокачанный дзен, что мне и другим участникам этой экспедиции пока недоступно, поэтому и задача выглядит невыполнимой. Когда Дарий поднялся, и Мартин сделал то же самое, я испугалась, что они сейчас начнут драться. Должно быть, то же самое подумал и Дмитрий, который также встал с места, но в это время раздался громкий крик Регины, и все сразу же повернулись в ту сторону, в которую она ушла.

— Кто забрал мои вещи?!

Глава 52

Все, позабыв о разногласиях, тут же кинулись на крик Регины, которая обнаружилась в нескольких метрах от того места, где мы находились. На ней был только серебристо-серый с белыми узорами купальник, выгодно подчёркивающий загорелую кожу, и мне с ноткой зависти подумалось, что фигура у троюродной сестры куда женственнее, чем у меня. Округлее в нужных местах.

— Это уже не смешно! — с возмущением выпалила Регина, глядя на нас. — И когда вы только успели? Я всего лишь на минутку отвернулась!

— Ты сейчас о чём? — недоумённо спросил Дмитрий, получив в ответ яростный взгляд.

Регина махнула рукой в сторону ближайшего к реке дерева, едва заметно шевелящего листьями на слабом ветру.

— Только не притворяйтесь, что вы этого не делали! — произнесла она.

— Но мы, в самом деле, ничего не делали, — ответил Дарий, после чего остальные несинхронно кивнули.

— На это дерево я повесила свою одежду, — уже чуть более спокойно сказала Регина. — Прямо на нижние ветки. А теперь её там нет.

Все снова обозрели дерево, а заодно и несколько других, расположенных подальше, но и следа каких-либо висящих на ветках вещей не обнаружили. Под деревьями также ничего не нашлось, хотя мы заглянули туда несколько раз. Регина, похоже, перестала подозревать остальных в заговоре против неё и присоединилась к поискам, которые заняли несколько минут, но привели лишь к тому, что все вспотели и стали ещё более раздражёнными, чем некоторое время назад. Не было и обуви. Казалось, вещи просто сами по себе бесследно исчезли.

— Долго ещё мы будем ходить в трёх соснах? — заявила Инна, присаживаясь на поваленный ствол дерева.

— Это не сосны, — заметил Дмитрий.

— Да хоть баобабы! Почему мы вообще должны искать её одежду? Уже ведь выяснили, что никто из нас её не трогал.

— Но не испарилась же она! — отозвался Тео. — Давайте поищем ещё. Хоть немножко.

Мы поискали ещё. И ещё. Всё так же безуспешно.

Когда все, устав и разозлившись, снова остановились, раздалось негромкое хихиканье, а затем из-за плеча снова занявшей относительное удобное сидячее место Инны выглянула чья-то небольшая взъерошенная голова.

— Это ещё что?! — взвизгнула Регина, а Инна резво вскочила и спряталась почему-то за Дмитрия.

— Не что, а кто, — ворчливо отозвался прекративший хихикать обладатель взъерошенной головы.

— Ну и ну, — сказал Мартин.

Существо выбралось из-за дерева и показалось перед нами во всей красе. Оно оказалось ростом с ребёнка лет десяти, но с густой белой бородой и такими же бровями. Из сизых волос выглядывали короткие рожки, а за спиной из-под длинной рубашки высовывался…

— У него хвост! — воскликнула Регина.

Это, и в самом деле, был хвост, только не звериный, а рыбий, покрытый блестящей на солнце чешуёй.

— Похоже, кто-то прогуливал лекции по славянской мифологии, — назидательно произнёс первым успокоившийся Дарий. — Это хухлик. Водяной чёрт, нечистый дух, которому очень нравится подшучивать над людьми.

— Почему это нечистый? — возразило существо. — Я чистый. Я в речке купаюсь. Ну, подшутил немножко. Так здесь люди редко бывает. Скучно мне, — проникновенно пожаловался он. — Никто со мной не водится.

— Где-то я уже это слышала, — заметила я, и цепкий взгляд небольших глаз существа переместился на меня, обшарив с головы до ног так внимательно и заинтересованно, что мне стало не по себе. Его ноздри шевельнулись, а на губах появилась хитроватая усмешка. Я невольно попятилась и наткнулась спиной на Тео.

— Диковинная ведьма, — пробормотал хухлик. — Как будто и не ведьма вовсе. Чудной запах.

Я поёжилась. Странным образом он почуял во мне ведьму, отличную от других. Может ли быть так, что он ощутил антимагию, которая пока никак себя не проявляла?

— Он определяет ведьм по запаху, — фыркнула Инна с нервным смешком. — Так что там с пропавшей одеждой? Мы и так потеряли время.

— Славянская мифология, — задумчиво пробормотал Тео. — У меня в университете такого предмета не было. Только кельтская и британская.

— Пусть он вернёт мои вещи! — потребовала Регина.

— Верни девушке её вещи, — глядя прямо в глаза существу, твёрдо произнёс Княжевич. — Достаточно с нас твоей шутки. Поиграл — отдай.

— Скучные вы, — буркнул тот. — И вообще, пусть она сама попросит. Так давно ни с кем из людей не разговаривал!

— А больше ничего не сделать?! — неожиданно вспылил Шталь, но Регина протестующе выставила вперёд руку и решительно сделала шаг вперёд.

— Я попрошу. Только остальные, думаю, могут и вернуться к нашим рюкзакам. Пока и их куда-нибудь не спрятали.

Предложение Регины показалось вполне резонным. Мало ли какие ещё существа могли обитать в этом лесу, куда, очевидно, весьма редко заглядывали туристы (а сотрудники МН, которые, как известно, должны были контролировать не только магов и ведьм, но и других магических существ, ещё реже). Развернувшись, я направилась в обратную сторону, всё ещё чувствуя на себе изучающий взгляд водяного духа. Тео тут же направился следом за мной с на редкость озадаченным видом. Должно быть, всё ещё продолжал дивиться русской нечисти.

Вещи, к счастью, оказались на своих местах, и я приступила к нелёгкому процессу надевания рюкзака, без особого воодушевления осознавая, что вскоре он станет привычным. Нет, похоже, не выйдет из меня заправского туриста. Да и к лучшему, пожалуй.

Регина появилась через несколько минут, одетая, но по-прежнему недовольная. Не глядя ни на кого, запихнула купальник в один из многочисленных карманов её новенького рюкзака. Мартин с сардонической усмешкой проговорил:

— Чтобы отвернулся, пока ты одеваешься, тоже уговаривать пришлось? А что, он же мужчина. Я его понимаю.

Бросив на него взгляд, который мог прожечь насквозь, Регина, отмахнувшись от предложившего свою помощь Тео, надела рюкзак и, развернувшись, направилась обратно к дороге. Остальные в молчании последовали за ней. Переглянувшись, с Дарием я вздохнула. От моего недавнего робко проклюнувшегося энтузиазма ничего не осталось. То, что этот поход будет нелёгким, можно было предположить и раньше, но я и подумать не могла, что неприятности начнутся с самого начала.

Единственным, кто, казалось, всем этим по-настоящему наслаждался, по-прежнему оставался Шталь. На его губах то и дело появлялась улыбка, но весьма своеобразная. Так, должно быть, естествоиспытатель следит за всеми этапами проводимого им опыта, ничуть не заботясь при этом об ощущениях лабораторных мышей, которые, разумеется, с большим желанием отсиделись бы где-нибудь в укромных уголках вместо того, чтобы принимать участие в его действиях. Вот и мне тоже внезапно очень сильно захотелось в какой-нибудь уютный угол подальше от этого человека, чей пристальный взгляд я на себе то и дело ловила. Но Мартин смотрел не только на меня — он поглядывал и на остальных, но теперь, когда воздух становился всё горячее, и идти, не тратя энергию на разговоры, было легче, он хотя бы предпочитал отмалчиваться.

Следующий наш привал состоялся лишь тогда, когда уже стемнело. Всем было уже всё равно, как будет выглядеть место ночёвки, лишь бы без муравьёв и на относительно ровной поверхности. Перед тем, как начать раскладывать палатки, мы немного передохнули, сбросив на траву рюкзаки, затем приступили к этой первоочередной задаче, а позже разделили дальнейшие обязанности и даже как-то умудрились не поругаться при этом. Вскоре посреди поляны, на которой мы остановились, уютно запылал костёр, а распакованные и занявшие свои места в палатках спальники заставляли то и дело зевать, мечтая о том, чтобы немного поспать. А лучше, если не немного.

Есть мне не особо хотелось, но, когда Княжевич протянул мне чашку с кашей быстрого приготовления, я не стала отказываться. К тому же, каша оказалась вполне приятной на вкус. Довольно сытной, с фруктами и сахаром, ну или тем, что их заменяло. Впрочем, о составе потребляемых нами продуктов думать совершенно не хотелось. Куда больше меня заботил вопрос о том, что все ближайшие ночи мне придётся провести в одной палатке с Региной, которая посматривала меня хмуро, а на все вопросы отвечала односложно. Между нами будто стояли слова, сказанные ею в тот вечер, когда старшему Вороничу вдруг вздумалось объявить магическому сообществу о её второй помолвке. К тому же, теперь, когда и Тео перестал носить кольцо, было очевидно, что между нами всё кончено, и от троюродной сестры не могло укрыться ни это, ни то, что мы с Дарием утром приехали в точку общего сбора вместе.

Когда человек не испытывает этого чувства сам, его не особенно заботит любовь. Возможно, иногда появляется неловкость от безответной влюблённости в него кого-то или зависть к по-настоящему счастливым парам, но всё же особого значения любви придают лишь те, кто пребывает на пике чувств и продолжает верить в то, что так будет и дальше. Когда-то мне казалось, что я вообще не смогу влюбиться, и все эти страдания, которым так любят посвящать фильмы и книги, казались мне надуманными, но затем в моей жизни появился Дарий Княжевич, и теперь понятие «любовь» не было для меня чем-то далёким и практически абстрактным. Сложно было объяснить, как действовали на меня его улыбка, слова, прикосновения. Даже сейчас, когда мы находились в компании людей, рядом с которыми не могли быть по-настоящему близко и не чувствовали себя свободно, мне хотелось беспрестанно смотреть на него, ловить его взгляд, представлять, как сложится наша жизнь после того, как этот поход и поиски артефакта подойдут к концу.

Возможно, я становилась настоящей мечтательницей, позволяя себе заходить в этих размышлениях о будущем так далеко, что в них я уже снова надевала подаренное Шейлой платье. Но не для того, чтобы просто примерить. После случая, когда Княжевич произнёс те слова про кольцо, он больше не заговаривал о свадьбе и ни о чём, что наводило бы на эту мысль, но я ощущала уверенность в том, что это было сказано не случайно. Не такой он человек, чтобы попусту разбрасываться словами. Вот только про платье я решила ему пока не рассказывать.

Сидеть возле костра было приятно, и постепенно начали отступать усталость и напряжение прошедшего дня, а также времени, которое ему предшествовало. Разумеется, я по-прежнему не доверяла Мартину и не могла даже предположить, будто что-либо заставит меня изменить своё мнение. Что же касается остальных, то и тут всё было более, чем непросто, но всё же я старалась надеяться на благополучный исход начатого нами дела.

Глава 53

Ночь опустилась на лес неожиданно и резко, будто кто-то разом набросил на него тёмное покрывало. Луна спряталась за тучами, да и звёзд почему-то видно не было, поэтому единственным источником освещения оставался догорающий костёр. Я сидела рядом с ним, обхватив колени руками, и бездумно смотрела на огонь, невольно вспоминая пламя свечей в тот вечер, когда в моих руках появился компас. Никогда не думала, что создание магических предметов настолько отличается от сотворения обычных. Да и не только самим процессом, но и необходимостью потратить куда больше энергии, восполнение которой в полной мере до сих пор не наступило.

Наш первый вечер в походе нельзя было назвать отличным. Как бы ни действовали на нас уютное потрескивание веток в костре, долгожданный отдых уставшим ногам и сносная еда, которой в достатке запаслись все, атмосфера благодушием не отличалась. Лёд не растаял и даже не треснул, взгляды всё ещё оставались колючими, и в сплочённую команду мы так и не превратились, несмотря на совместный труд, который, если верить известному каждому русскому ребёнку мультфильму, объединяет.

Сидя у костра, я краем уха слышала, как Дарий и Дмитрий спорят об экономии места в палатке, Инна жалуется на испорченный маникюр, а Тео, вытащив из чехла гитару, негромко наигрывает какую-то невесёлую мелодию. Спать почему-то расхотелось, и я перебралась поближе к нему. Протянула руку и погладила гладкий корпус гитары.

— Сыграй что-нибудь, — попросила я, когда Тео убрал пальцы от струн.

— И спеть? — покосившись на меня, ответил он.

— А почему нет? — пожав плечами, сказала я. — И откуда только тебе известно, что в русских походах без музыки нельзя? Особенно если это живая музыка, — добавила я.

— Так я ведь в какой-то степени тоже русский. Только петь буду всё же по-английски, — с лукавым прищуром посмотрев на меня, проговорил Тео. — Если не возражаешь.

— Не возражаю, — одобрила я и села поудобнее, готовясь слушать персональный концерт.

Теперь я хорошо понимала, почему Тео мечтал о том, чтобы стать музыкантом. Совершенно очевидно было, что ему это безумно нравилось. Прикосновения к струнам гитары, погружение в музыку, рождающуюся под его пальцами, и передача ею собственных эмоций. Это было так остро, искренне и безупречно, что у меня на глазах появились слёзы, которые я торопливо смахнула рукой. Песня, исполняемая его приятным, чуть хрипловатым голосом мне тоже понравилась. Даже подумалось, не сам ли он её написал, но спросить я не успела, потому что, стоило музыке оборваться, как к нам подошла Регина. Судя по выражению её лица, ей понравилось.

— Ты что же раньше не рассказывал, что ты у нас талантище?! — воскликнула она, обнимая смутившегося Тео.

Я отвела взгляд. Будь это в Лондоне и до всего случившегося за последнее время, я бы, пожалуй, тоже бросилась его обнимать. Но сейчас я только улыбнулась и сказала, что это было прекрасно.

— Я иду спать, — сообщила Регина через некоторое время и направилась к палатке.

Похоже, лечь спать решила не только она. Инну я тоже поблизости не замечала и не слышала. Как, впрочем, и Мартина с Княжевичем. Один только Дмитрий слонялся неподалёку, глядя на слабо святящийся экран своего телефона. Костёр почти не согревал, и по моим открытым плечам пробежал озноб.

— Пожалуй, я тоже пойду, — сказала я Тео, который в молчании сидел рядом со мной. — Спокойной ночи. Спасибо тебе за песню.

Спустя несколько минут после того, как я забралась в палатку и спальник, пришлось прийти к выводу, что едва ли я сегодня высплюсь. Сон не шёл. Может быть, я просто успела привыкнуть засыпать рядом с Дарием и то и дело норовящим цапнуть за пятку Абрикосом. Лежащая невдалеке Регина, чья темноволосая макушка выглядывала из тёмно-зелёного спальника, казалась спящей, но, возможно, она тоже не спала, а просто лежала ко мне спиной, силясь заснуть. Я вдруг подумала, что в ином случае мы могли бы стать лучшими подругами, но её интерес к Дарию и мой разрыв помолвки с Тео помешали этому случиться. Хорошо ещё, что в смерти Артура она меня не обвиняла, ведь это мне он адресовал анонимные письма. От этих мыслей мне стало грустно, и в очередной попытке заснуть я закрыла глаза и подложила под голову ладонь.

В ту ночь мне приснился тот же страшный сон, что и прежде. Заброшенное здание, изогнутые коридоры, обшарпанные стены, окна с щербатыми ухмылками окон, гулкое хлопанье дверей на сквозняке. Уже зная, что ждёт меня впереди, я необратимо двигалась к той же комнате и не могла ни проснуться, ни как-то повлиять на происходящее, когда меня резко потрясли за плечи, вырывая из сна.

— Ты кричала, — проговорила Регина, наклонившись надо мной.

— Я тебя разбудила? — отдышавшись, ответила я. — Прости. Сон жуткий приснился.

— Я уже поняла. Повторяющийся кошмар, да? — спросила она. Я вздрогнула.

— Откуда ты знаешь?

— Тоже такие бывают. Уже почти утро, — заметила она, не глядя на часы. — Но всё же попробуй ещё поспать.

Я ещё раз извинилась и, натянув на голову край спальника, крепко зажмурилась. Меня всё ещё била дрожь. Казалось, я вынуждена снова и снова открывать ту дверь, загоняя себя в тупик. Оставалось лишь надеяться, что этот сон не будет повторяться каждую ночь. Иначе я не дам высыпаться ни себе, ни соседке по палатке.

Дарий Княжевич

Ему не спалось. Не оставляла та же неприятная тревога, что нападала на него ещё в городе. Дарий неподвижно лежал в темноте палатки, слыша дыхание соседей и редкие шорохи, доносящиеся из ночного леса. Первый день в пути подошёл к концу, но это было только начало. Впрочем, радовало уже то, что день этот прошёл без эксцессов. Ну, почти. Если не считать невыносимого поведения Мартина и встречи с хухликом.

Ещё будучи на работе, Княжевич кратко проглядел сводки по нечисти из той географической области, где они в данный момент находились. В них было отмечено, что данные удовлетворительные. Кого же они, интересно, удовлетворяли? Наверняка ведь поставили цифры и проценты от балды. Интуиция подсказывала, что встречей с водяным чёртом они не отделаются. Это также означало, что нужно быть настороже. Не со всеми представителями этой братии можно договориться.

Поборовшись с бессонницей ещё некоторое время, Дарий бесшумно выбрался из палатки. Ночной воздух — прохладный, свежий, пахнущий лесом — заставил позабыть о сне ещё больше. Костёр успел догореть, а на небе наконец-то показались звёзды, серебряными искорками мерцающие над кронами деревьев. Вся эта представшая перед его глазами картина была столь идиллической и мирной, что не хотелось даже думать о завтрашнем дне. Можно было с лёгкостью себе представить, что это просто отдых за городом без всяких поисков опасных артефактов и прочих отягощающих обстоятельств, включающих не самую приятную компанию в лице Мартина Шталя. Но, увы, он не имел права поддаваться этой иллюзии даже на короткое время. Слишком большая ответственность лежит на нём в этом походе, и не только перед магическим сообществом и людьми, которым мог бы навредить искомый предмет, но и перед Вероникой, Региной и другими, кто впервые отправился в подобное путешествие.

Регина Воронич

Утро началось с громких голосов за пределами палатки, которые разбудили её. О том, где она находится, Регина вспомнила сразу, но настроения ей это ничуть не поднимало. В таких условиях о горячем завтраке и тёплом душе оставалось лишь мечтать, и она снова с раздражением пожалела о том, что вчера ей так и не удалось искупаться в попавшейся по дороге речке.

Вероники в палатке уже не было. Вспомнив ночное пробуждение, Регина задумалась. Любопытно, какие такие кошмарные сновидения навещали её троюродную сестру? Ей и самой было хорошо знакомо это мерзкое липкое ощущение, когда сон проникает в твоё подсознание и управляет тобой, заставляя ощущать собственную слабость и просыпаться в холодном поту, порой от собственного крика. Она не раз просыпалась так, когда видела во сне Артура и сцену его смерти, которую снова и снова переживала заново. Но иногда приходили другие сны. В них её жених был жив, и они вместе, как раньше, беззаботно и счастливо строили планы на будущее, которое так и не настало.

Новый день наступил с торопливого завтрака и хлопот по сбору вещей в дальнейшую дорогу. Снова рюкзаки, снова невыспавшиеся хмурые лица попутчиков, снова путь через лес. Погода выдалась ещё более жаркой, чем вчера, что ничуть не облегчало их задачу, а дорога, которой они шли, становилась всё хуже, грозясь со временем стать совершенно непролазной. О том, что будет, если пойдёт дождь, Регина старалась не думать. Не глядя на остальных и не разговаривая ни с кем, если не обращались непосредственно к ней, она сосредоточенно шагала, понимая, что сейчас напрасным трудом будет сожаление о том, что ей пришлось дать согласие на всю эту авантюру с поисками артефакта.

Не успев обойти попавшийся на пути ухаб, она сделала шаг и вскрикнула от резкой пронзившей ногу боли. Чёрт! Надо же было так умудриться!

Чуть позже она сидела на траве, а все остальные обступили её. Их лица казались встревоженными. Отгоняя от себя мысль, сочувствуют они ей или просто жалеют о незапланированной обстановке, Регина посмотрела на Дария, который присел на корточки рядом и наклонился к ней, поднимая штанину.

— Вообще-то, в такие походы обычно берут мага-целителя, но я попытаюсь его заменить, — проговорил он.

Почувствовав на коже прикосновения его пальцев, она закусила губу. Сердце пропустило удар, а дыхание перехватило. Ненавидя собственную реакцию на него и злясь на себя за это, Регина сжала руку, вонзив в ладонь ногти.

— Больно? — спросил он, по-своему расценив её поведение.

Она помотала головой, и тут в разговор вступил Мартин.

— Дай я попробую, — заявил он и, практически оттолкнув Княжевича, протянул руку к её ноге. Девушка вздрогнула, но не успела отдёрнуться. Его ладонь оказалась прохладной.

— У меня, кстати, есть аптечка, — заметила Вероника. — Там неплохая мазь от ушибов. Обезболивающее тоже есть.

Регина не удивилась, услышав, что только Солнцева озаботилась тем, чтобы взять с собой лекарства. Учитывая, что она выросла в стороне от магического мира, средства обыкновенной медицины были ей, несомненно, привычнее, нежели целительство. Чего о самой Регине никак нельзя было сказать.

Боль отступила далеко не сразу. На удивление, прикосновения Шталя не были такими уж неприятными, как могло показаться. Но всё же девушка вздохнула не без облегчения, когда Мартин, в последний раз скользнув пальцами по её коже, убрал руку и помог ей встать, наблюдая за тем, как она опасливо наступает на ногу.

Глава 54

Последующие дни оказались похожи один на другой с незначительными вариациями. Никаких встреч с одичавшей лесной нечистью больше не было, как, впрочем, и с другими туристами. Обошлось также без травм. Помимо Регины, которая ушибла ногу на второй день пути, больше никто не поранился, если, конечно, не считать укусов комаров, которые плевать хотели на современные репелленты, которые мы купили в городе. Меня весьма удивило то, что именно Мартин Шталь оказался тем, кто вылечил мою троюродную сестру, подобного я от него никак не ожидала. Поначалу даже мелькнула мысль, что он не такой уж плохой, как мне казалось, но позже я пришла к выводу, что не стоит думать о нём слишком уж хорошо. Этот человек ничего не делал без выгоды для себя, а случившееся с Региной могло задержать наш поход, поэтому он и поспешил устранить это неожиданное препятствие.

Наши дни были наполнены казавшейся бесконечной и всё более ухудшающейся дорогой, которая теперь уже пролегала непосредственно через густой смешанный лес, постоянным равномерным шагом сквозь ухабы и заросли, кратковременными перерывами на еду и отдых в пути. Ночи пахли смолистым дымом костров, мхом и прохладой. Постепенно я привыкла засыпать и просыпаться в палатке, обходиться без горячего душа и удовлетворяться походной едой, а однажды даже сама приготовила на костре настоящую кашу, поскольку суррогаты из пакетиков всем уже успели надоесть.

Я очень надеялась, что в дальнейшем пути мы сможем обойтись без ещё более усложняющих экспедицию конфликтов, и пока эта надежда вполне оправдывалась. Оставалось лишь восхищаться самообладанием попутчиков, которые научились не реагировать на подначки Шталя, всегда готового с кем-нибудь поспорить в своей неизменной сардонической манере. Вскоре это, кажется, надоело и ему самому. Нельзя сказать, чтобы Мартин совсем уж присмирел, но всё же периодически в нём можно было заметить вполне человеческое и даже приятное стремление к нормальному общению. Возможно, это было влияние Дмитрия Шульгина, который, судя по всему, не точил на этого человека зуб, поэтому и разговаривал с ним весьма охотно, как и с другими.

Со временем и остальные начали принимать Дмитрия как полноценного члена команды и нашли в нём неплохого собеседника. Одна лишь Регина по-прежнему относилась к нему с недоверием. Должно быть, все попытки деда заинтересовать внучку браком с молодым магом остались безуспешными. Возможно, если бы он просто познакомил их каким-то другим способом и без принуждения к помолвке, шанс бы появился, а так в игру вступило чувство противоречия Регины, и я, пожалуй, могла её понять. Когда-то я согласилась на такую помолвку с условием, что она будет фиктивной, но ей-то никто ничего подобного не предлагал, а связывать свою жизнь с практически совершенно чужим человеком ей совсем не хотелось, как бы ни подталкивали к этому заинтересованные в таком союзе родственники.

Я сочувствовала Регине. Её будущее оставалось смутным и покрытым той неизвестностью, когда каждый следующий день может принести всевозможного рода неожиданности, к которым ты порой чувствуешь себя совершенно не готовой. Я сама испытывала нечто подобное большую часть времени с того дня, когда узнала, что я ведьма. Мне приходилось приспосабливаться к факту, что я лишь наполовину принадлежу к миру людей. Ещё большей неожиданностью для меня стало то, что мой отец оказался инквизитором — не обычным человеком и даже не магом.

Мартин Шталь казался мне весьма подозрительным ещё и потому, что, поведав нам лишь основные данные о месте нахождения искомого артефакта, многое он продолжал держать при себе. Возможно, ему просто льстила роль лидера, но мне это не нравилось. И Дарию тоже. У нас почти не было возможности поговорить наедине, но по выражению его лица и тем попыткам побеседовать с Мартином, которые он предпринимал, я видела, что его несколько не устраивает необходимость быть ведомым и не знать всю информацию, а ведь именно в такое положение поставил нас всех Шталь. Злилась и Регина, которая, как мне казалось, успела уже не раз пожалеть о собственном согласии на всю эту авантюру.

Как-то ночью, когда мне не спалось, я рискнула выйти из палатки и буквально наткнулась на Дария. От неожиданности я вскрикнула, и он привлёк меня к себе, успокаивающе что-то говоря, обнимая и поглаживая по щеке. Его пальцы мягко скользнули в мои волосы, и мне захотелось прижаться к его руке, как это сделала бы ластящаяся кошка.

— Я скучал, — шепнул Княжевич, увлекая меня в сторону, под деревья, чьи тени в почти полной темноте казались угрожающими.

— Я тоже, — ответила я, признаваясь. Только сейчас я ощутила, как не хватало мне всё это время его близости, прикосновений тёплых рук, безграничной нежности, которая стала необходимой за то время, что мы провели вместе. По-настоящему вместе.

Дарий покрепче перехватил меня, прижимая к себе, и поцеловал. Я сладко зажмурилась, приподнимаясь на цыпочки и отвечая на поцелуй. Его ладони гладили меня по спине, то останавливаясь на талии или на плечах, то скользя ниже, заставляя меня почувствовать его возбуждение.

— Очень-очень скучала, — сквозь непрекращающиеся поцелуи выдохнула я.

— Тише, — произнёс он, вдруг резко становясь напряжённым, словно перед приближающейся опасностью, и прислушиваясь к чему-то, что слышал только он. Внезапно Дарий отодвинул меня к себе за спину и вытянул вперёд руку с раскрытой ладонью. — Кто здесь?

В ответ на его слова раздался негромкий звук, будто кто-то тяжело вздохнул, и снова наступила звенящая тишина, прерываемая лишь далёким уханьем совы.

Дарий Княжевич

Неохотно выпуская девушку из своих объятий и возвращаясь в палатку, Дарий думал о том, что уже давно не испытывал таких странных ощущений. Его не покидала тревога, но он не мог определить, откуда приближается опасность и в чём она состоит. Более того, гораздо сильнее он волновался не за себя, а за Веронику, которая казалась ему очень юной, беззащитной и отчаянно храбрящейся.

Она уверяла его, что всё в порядке, что ей нравится этот поход, что соседство Мартина вовсе не мешает. Но девушке снова снились плохие сны, и порой ему казалось, что она вовсе не спала по ночам, потому что боялась сомкнуть веки и снова пережить всё то, что приходило к ней в темноте. Подобные повторяющиеся сны всегда считались нехорошим предзнаменованием, и, хотя её специализация была далека от предвидения будущего, Княжевичу очень не нравилось то, что могли принести ей в будущем повторяющиеся кошмарные сновидения. Он уже пообещал отвести Веронику к специалисту в данной сфере, но для этого нужно было дождаться возвращения в город. Жаль, что он не сделал этого раньше.

Столкнувшись с девушкой ночью возле палаток, Дарий обрадовался и расстроился одновременно. Обрадовался, потому что им выпала редчайшая в данных условиях возможность немного побыть наедине и наконец-то прикоснуться друг к другу так, как им того хотелось, а расстроился из-за того, что она снова не выспится этой ночью. Он-то уже к этому привык за последнее время.

Чуть позже, когда они позволили себе немного забыться, целуясь и обнимаясь, Дарий почувствовал, что они здесь не одни, и поблизости находится чужой, не кто-то из их попутчиков. Интуиция заставила его насторожиться и вслушаться в тишину, пытаясь в темноте рассмотреть того, кто стал свидетелем их ночного свидания. Но послышался вздох, а затем невидимое существо скрылось, оставив ощущение соприкосновения с чем-то, ещё более далёким от человеческого мира, нежели маги и ведьмы, которые научились жить в симбиозе с людьми, не обладающими магическими способностями.

На следующий день, когда они устроили привал на открытом пространстве, Мартин вдруг заявил, что отправится на разведку, и скрылся, только его и видели. Появился он лишь через полчаса, когда девушки, вооружившись простеньким заклинанием от водной нечисти, отправились изучать ближайшую речку, не слишком глубокую, но вполне подходящую для того, чтобы в ней искупаться. Дмитрий находился где-то недалеко, но ближе всех к Дарию оставался Тео, который до сих пор оставался для него загадкой, несмотря на то, что они уже некоторое время вынуждены были делить одну палатку.

— Там деревня, — сообщил Шталь, энергичными шагами подойдя к ним.

— Ты же говорил, что поблизости нет никакого человеческого поселения, — заметил Дарий.

— А я и не говорю, что деревня обитаема. Она заброшенная, — отозвался собеседник. — Но кое-что мне там не понравилось.

— И что же?

— Следы магии. Довольно свежие. Почувствовались даже на некотором расстоянии.

— Какой именно магии? — нахмурившись, уточнил Княжевич.

— Уж этого я определить не могу. Не научен, да и аппаратуры нужной нет. Мог бы и поделиться, — хмыкнул Мартин, намекая на то, что обычно такими делами занимались сотрудники МН.

— Думаешь, там побывали наши конкуренты?

— Всё может быть. Надо бы поторопиться. Если они успеют раньше…

— Мы и так идём быстро.

— Значит, надо ещё быстрее.

— Предлагаешь разделиться? Между прочим, это твоя жена чуть ли не на каждом шагу продолжает заявлять, что она устала, и надо остановиться. А вообще, мне это кажется плохой идеей.

— Мне тоже, — добавил Тео, вступая в разговор, к которому всё это время чутко прислушивался.

— Как знаете, — бросил Шталь, разворачиваясь и направляясь к своей палатке. Княжевич заметил, что он даже ничего не ответил на замечание о его жене. Неизвестно даже, задело ли оно его.

— Я ему не доверяю, — произнёс Тревельян, закусывая губу и глядя вслед Мартину.

— И не рекомендовал бы доверять, — ответил Дарий, пожав плечами.

Ночью Княжевич снова вышел из палатки и расположился на поваленном дереве в некотором отдалении от неё, прислушиваясь к редким звукам, которые пока не казались подозрительными. Где-то невдалеке с уханьем пролетела сова, прошелестело уже начавшей опадать листвой дерево, противно прожужжал комар. Похоже, это уже начало становиться его традицией. Он вспомнил случившееся прошлой ночью и задумался над тем, не следует ли им ставить часовых, когда к нему почти неслышно подобрался Мартин Шталь и невозмутимо уселся рядом. Тот был полностью одет и, несмотря на позднее время, раздражающе энергичен.

— Чего тебе? — хмуро поинтересовался Дарий.

— Решил поинтересоваться, почему тебе не спится на свежем воздухе.

— Едва ли воздух в палате, где обитают три мужика, можно назвать свежим.

— Можешь перебраться в другую, — хмыкнул Мартин, кивнув на палатку, в которой жили Вероника с Региной. — Тебе там будут рады. Чего, увы, не скажешь обо мне.

— Ты и так неплохо устроился, — заметил Княжевич, проигнорировав эти намёки на его непростые отношения с обеими девушками. — Слушай, почему ты решил позвать на поиски часов именно меня? Ты ведь знаешь, что я буду настаивать на их уничтожении.

— Знаю. Но, наверное, мне просто нужен был в команде такой человек… — с непривычной для него задумчивостью отозвался Шталь. — Человек, который меня никогда…

— …не предаст, — закончил его фразу Дарий, невесело усмехнувшись, после чего поднялся и вернулся в палатку, где неожиданно быстро провалился в сон.

А утром, когда он проснулся, всё изменилось.

Глава 55

Дарий Княжевич

Дарий открыл глаза и, бросив взгляд на часы, удивлённо приподнял брови. Обычно они не только вставали раньше, но и уже были в дороге в это время. Оставалось лишь недоумевать, почему его никто не разбудил. Неужели они все проспали? Странно.

Палатка была пуста, но спальники, в которых ночевали его попутчики, оставались разобранными, как будто их покидали в спешке. Ощущая подступающую тревогу, Княжевич поднялся и, торопливо одевшись, выбрался из палатки. Завязывая шнурки своих походных ботинок, он обвёл взглядом лагерь и нахмурился, обнаружив разложенные палатки, возле которых не было ни одного человека. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь птичьим гомоном и жужжанием насекомых. Догоревший костёр был подёрнут густым слоем застарелого пепла, как будто с того момента, когда его развели, прошло не несколько часов, а куда больше времени.

Когда рядом зашелестели кусты, Дарий с опаской и надеждой одновременно обернулся и увидел вышедшего на поляну Тео. Выражение его лица было растерянным, и Княжевич вдруг подумал о том, что британский маг в сущности ещё совсем мальчишка. Лет на десять моложе его, пожалуй, если не больше.

— Где остальные? — спросил Дарий.

— В палатках никого, — пожав плечами, отозвался Тео. — Я тут уже минут сорок хожу. Даже часть леса поблизости обыскал, и никаких следов.

— Почему ты не разбудил меня?

— Я пытался разбудить, но ты не просыпался. Спал, как убитый. Так ведь у вас говорят?

— Да, но сейчас не время это обсуждать, — ответил Княжевич, обводя взглядом стоящие полукругом палатки. Никаких следов борьбы он не заметил. Но куда же все подевались?

Где Вероника?

Не глядя на Тео, Дарий решительно направился к палатке, в которой ночевали девушки. Там обнаружились аккуратно расстеленные спальники, рядом с которыми лежали открытые рюкзаки и несколько небрежно разбросанных женских мелочей вроде расчёсок и косметических принадлежностей. Всё выглядело так, будто хозяйки палатки ненадолго отошли и собирались вот-вот вернуться, чтобы продолжить приводить себя в порядок и собираться в путь. Придвинув к себе рюкзак Вероники, Княжевич обыскал его и, вытащив спрятанную на самое дно куртку, ощупал её подкладку, в которой лежали созданные магией предметы. Всё было на месте.

Кроме самой девушки.

Самое время пожалеть о том, что у них с Вероникой не было помолвки. Будь на его пальце кольцо, надетое ею, он бы почувствовал, всё ли с ней в порядке. Но теперь, расставшись с прежним помолвочным кольцом, она носила лишь свой амулет, который мог уберечь её, но далеко не во всех ситуациях.

Когда Дарий, разорвав нитки, вытащил обе подвески и компас, после чего снова вышел на поляну, Тео вскинул на него вопрошающий взгляд. Взглянув на своего невольного товарища по несчастью, Княжевич лишь вздохнул и покачал головой. Судя по всему, в палатке четы Шталь его ждала та же самая картина, но следовало заглянуть и туда.

Инна Шталь

Просыпаться не хотелось. Ей снилось, что она, лёжа в большой ванне, нежится в шапке густой пены, от которой поднимается сладкий аромат мандаринов и миндаля. Ванную комнату Инна узнала — та находилась в загородном доме Розенбергов.

Нет. Теперь уже не Розенбергов. Ведь её отец больше никогда не войдёт в этот особняк хозяином. Никогда. До чего же страшное слово.

Затем Инна почувствовала крепко обхватывающие её мужские руки. Похоже, в Мартине проснулось желание, что было не очень-то вовремя, учитывая, где они в данный момент находились. В этом чёртовом походе. Почему она вообще согласилась в нём участвовать? Лежащий рядом мужчина пошевелился, и, чувствуя прижимающееся к ней горячее тело, Инна втянула носом его запах. После чего в ужасе распахнула глаза, отталкивая всё ещё обнимающего её человека. В ней поднялась паника, когда она поняла, что он был вовсе не её мужем.

— Какого чёрта?! — воскликнула она, узнав в незнакомце Дмитрия, ещё одного участника похода. — Что ты вытворяешь?! Это не твоя палатка!

— Похоже, это вообще не палатка, — пробормотал он, убирая от неё руки и поднимаясь на ноги. Вернее, силясь это сделать, потому что при попытке встать он ударился обо что-то головой и тут же выругался. — Что это за хрень?

— Хороший вопрос, — отозвалась Инна, пытаясь понять, где они оказались и каким образом. На ней была та же одежда, в которой она вечером ложилась спать в палатке. Но сейчас под ней не обнаружилось ничего похожего на успевший стать привычным походный спальник, хотя лежала она на чём-то мягком и даже весьма приятно пахнущем.

— Вставай, — буркнул Шульгин, протягивая ей руку. — Будем разбираться, куда мы попали. Для начала надо выбраться отсюда.

— Откуда? — хватаясь за его широкую ладонь, спросила она.

— Выберемся — узнаем.

— Та ещё перспективка, — хмыкнула Инна без особого одобрения.

— Другой нет, извини.

Когда она поднялась, Дмитрий, пригибаясь, потащил её за собой туда, откуда струился свет. Вскоре они проскользнули в неширокое отверстие, после чего обернулись. Мужчина присвистнул.

— Вот так шалашик, — произнёс он.

Инна, приоткрыв от изумления рот, разглядывала то строение, из которого они только что вышли. Это, в самом деле, был шалаш. Построенный из множества веток и выглядящий весьма крепким. Он был гораздо выше обычной туристической палатки, да и просторнее тоже. Ей, закоренелой горожанке, никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного.

— Где остальные? — растерянно проговорила Инна, переводя взгляд на стоящего рядом Дмитрия. Он был в одних лишь спортивных штанах, а также без обуви, как, впрочем, и она сама. — Где мой муж?

Регина Воронич

Она проснулась от холода, а, пошевелившись, поморщилась от боли, когда почувствовала, что лежит на земле, покрытой сосновыми иголками. Ещё через несколько секунд Регина поняла — единственное, что прикрывает тело, это её собственные растрёпанные волосы. Она попыталась встать и вскрикнула, когда наткнулась на колючие иглы опирающейся о землю ладонью.

— Осторожнее, — сказал чей-то знакомый голос, и девушка снова закричала, когда из-за ближайших зарослей к ней направился Мартин. — Давай помогу, — произнёс Шталь, подходя ближе и протягивая ей руку. — Ну? — с нетерпением добавил он, когда она вскинула на него недоверчивый взгляд.

— Отвернись, — выпалила Регина.

— Думаешь, я не видел голых девушек? Хотя… ракурс не очень хорош. Если ты немного повернёшься, а ещё откинешь назад волосы…

— Заткнись!

— Ладно, — ответил он и, бесцеремонно перехватив её чуть выше локтя, вздёрнул на ноги, отчего девушка снова возмущённо взвизгнула.

— Где мы? — освободившись от его хватки, спросила она.

— Самому интересно, — оглядываясь по сторонам, заметил Мартин. — Всё тот же лес. Но никаких палаток поблизости.

— А где остальные?

— Их я тоже пока не обнаружил.

От его привычной иронической интонации, за которой пробивалась нервозность, Регина почувствовала себя ещё хуже. Хотя, если подумать, куда уж хуже? Она голая, в незнакомом месте и в компании одного только Мартина Шталя.

Если это чья-то шутка, то преотвратительная!

— Не смотри на меня! — крикнула она, когда Шталь, перестав осматривать ближайшие деревья, снова повернулся к ней.

— На мой взгляд, тебе совершенно нечего стесняться, — ответил он, усмехнувшись. — Но прости, детка, мне не до того, чтобы на тебя любоваться. Есть проблемы посерьёзнее.

— Например?

— Определить, где мы находимся, как сюда попали и куда идти.

— Я не могу никуда идти в таком виде!

— Предпочитаешь остаться здесь? — приподняв бровь, саркастически осведомился Мартин. — Дожидаться чьей-нибудь помощи? Уверена?

Регина нерешительно кивнула. В это время откуда-то из-за её спины раздался угрожающий звук. Громкий вой, пробирающий до костей. Девушка, не успев обернуться, ощутила слабость в коленях и, соскальзывая обратно на землю, потеряла сознание. Её последней мыслью было воспоминание о том, что этой ночью Вероника не кричала во сне.

* * *

Я открыла глаза и с недоумением завертела головой, не обнаружив над собой палаточного навеса. Сейчас я лежала под открытым небом, причём, судя по положению солнца, был уже день. Подо мной была примятая трава, от которой исходил сильный и острый запах, а голые ноги уже начало припекать полуденным жаром, поскольку деревьев рядом не оказалось.

Неловко опираясь о землю, я поднялась на ноги и осмотрелась. Через несколько секунд стало очевидно, что за время, которое прошло с момента моего засыпания в палатке рядом с Региной, неведомым образом произошли весьма крупные изменения. В данный момент я стояла вовсе не на той лесной поляне, на которой мы вечером поставили палатки. Судя по тому, что я только что поднялась с травы, росшей на обочине неширокой просёлочной дороги, меня каким-то образом занесло на самую окраину леса. Несмотря на то, что особых способностей к топографии у меня не было, я могла с уверенностью сказать, что здесь мы не проходили.

Переступив с ноги на ногу, я поняла, что стою на траве босиком. Из одежды на мне, помимо нижнего белья, наличествовали только короткие шорты и футболка, в которых я спала в палатке. Никаких карманов на этих вещах не имелось, а украшений на мне и прежде не было, если не считать кольца с синим камнем, служащего мне амулетом с того времени, как я стала студенткой Университета Магии. Сейчас кольцо поблескивало на пальце, напоминая о том, что в случае чего я могу рассчитывать на его защиту. Это меня немного успокоило.

Попытавшись собраться с мыслями, я перебрала в голове события предыдущего дня, который практически ничем не отличался от остальных. Я уже начала привыкать к тяготам походной жизни, хотя до заправской туристки мне было ещё далеко. Прошлой ночью мне даже удалось улучить момент для того, чтобы немного побыть наедине с Дарием. Но затем он почуял чьё-то нежелательное присутствие, и нашему ночному свиданию пришёл конец. Я вспомнила выражение тревоги на его лице, и меня сковал страх при мысли о том, где же сейчас Княжевич и остальные.

В эту ночь мне не снилось ни кошмарных, ни каких-либо других сновидений. Я заснула, едва забравшись в спальный мешок, но не настолько же крепко я спала, чтобы не заметить того, что меня перетащили в другое место, предварительно вытряхнув как из спальника, так и из палатки! Однако именно это со мной произошло.

Только ли со мной?

Выйдя на дорогу, я несколько мгновений постояла на одном месте, выбирая направление, затем свернула вправо и пошла вперёд. Идти было тяжело — на дороге попадались мелкие камни, наступать на которые босыми ступнями было довольно больно. Поэтому шла я медленно и больше смотрела под ноги, чем по сторонам. Когда же я подняла голову, чтобы оглядеться, мне показалось, что меня с головой окунули в ледяную воду. Дорога заканчивалась, упираясь в стоящее передо мной заброшенное здание из моих снов.

Глава 56

Дарий Княжевич

Весьма комфортабельная палатка Мартина обнаружилась примерно в том же состоянии, что и вторая, которую он уже осмотрел. Всё выглядело так, словно хозяева вышли из неё ненадолго и вот-вот собирались вернуться. Учитывая, что было довольно тепло, они спали, не застёгивая спальных мешков, лишь прикрываясь их краями, которые сейчас были призывно откинуты, будто приглашали прилечь.

— Ты тоже заметил? — спросил за его спиной Тео, неслышно подобравшись ближе.

— Что? — уточнил Дарий.

— Обувь! Их обувь осталась на месте. И возле палатки Ники с Региной тоже.

Теперь Княжевич разглядел, о чём говорил собеседник, и мысленно упрекнул себя за недостаточную внимательность. В самом деле, возле палатки Шталя обнаружились как мужские походные ботинки, так и модельного вида ярко-голубые кроссовки его жены. А перед палаткой девушек аккуратно оказались расставлены ещё одни кроссовки, на этот раз тёмно-синие, а также кеды, которые он совсем недавно видел на ногах Вероники.

— Что это всё означает? — недоумевающе спросил Тео. — Они все ушли босиком? Но куда и зачем?

Дарий ничего не ответил, прокручивая в памяти недавний ночной разговор с Мартином. Кажется, он говорил о том, что они идут недостаточно быстро, и Княжевичу почудился в этом намёк на то, что команда должна разделиться. Но полным бредом было бы предполагать, что это он всё устроил, забрав с собой Дмитрия, Инну, Веронику и Регину, торопясь так, что они не только оставили все свои вещи, но и позабыли даже обуться. Нет, Шталь едва ли сделал бы такую глупость. В том разговоре он упоминал обнаруженные им в ближайшей заброшенной деревне следы магии, и сейчас мысль об этом наводила на подозрения в том, что к случившемуся приложил руку какой-то неизвестный им маг.

А, возможно, не один.

Повернувшись к британскому магу, который выжидающе смотрел на него, Дарий потребовал от него рассказать всё, что тот запомнил об этой ночи и последовавшем за ней утре. Но рассказ Тревельяна не проливал практически никакого света на происходящее. Спал он крепко и ничего не слышал, а наутро, проснувшись и покинув палатку, где ещё спал Княжевич, не обнаружил поблизости никого из остальных членов команды.

В данный момент Дарий не ощущал вокруг никаких следов магии, но не сомневался, что без неё не обошлось. Кто-то проследил за ними. Кто-то сделал так, чтобы в лагере остались только они двое. Но куда же могли деться остальные? В безопасности ли они? Что сейчас происходит с синеглазой веснушчатой девушкой, которую он обнимал прошлой ночью? С девушкой, ради которой он не только пожертвует собой, но и перевернёт окружающий их лес, а, если понадобится, то и весь мир.

* * *

«Пожалуйста, пусть это тоже окажется сном!» — мысленно взмолилась я, вонзив в ладонь ногти. Но боль оказалась не менее острой, чем могла бы быть в реальности, на коже остались следы, а сбитые о камни ноги обжигала нагретая солнцем поверхность неровной дороги. Увы, всё это было совершенно не похоже на сон. А это означало, что заброшенное здание, местами выглядящее полуразрушенным и кажущееся мне очень знакомым по повторяющимся сновидениям, существовало на самом деле, и что-то привело меня к нему. Или кто-то, кому бы хотелось, чтобы я оказалась именно здесь и сейчас.

Но что же дальше? Неужели реально не только само здание, но и всё остальное — длинные коридоры, подвал, комната с захлопывающейся дверью и тот ужас, что ждёт за ней? От этой мысли меня затошнило, и, не сводя взгляда с выщербленной стены, я попятилась назад. Под ступню попался острый камень, и я, зашипев от боли, запрыгала на одной ноге. Эти ощущения снова напомнили о том, что на этот раз всё происходящее не было сном. В эти минуты меня окружала абсолютная реальность. По какой-то непонятной причине я оказалась в пугающем меня месте совершенно одна, хотя, как я была вынуждена себе признаться, сейчас я бы обрадовалась даже компании Мартина.

Меня снова кольнула тревога. Где сейчас остальные? Где Дарий? Что с ними? Отправится ли кто-нибудь из них на мои поиски? Что, если им грозит опасность? Отчаяние начало подкрадываться ко мне, и лишь значительным усилием воли я заставила себя обратиться к логическому мышлению.

То, что я видела заброшенное здание наяву, могло означать только одно — все мои сны были не случайны. Они предвещали мне то, что должно произойти на самом деле. В этих снах я видела место, существующее в реальности, и почему-то была уверена в том, что мне нужно в него войти и отыскать дверь в подвал. Но в сам подвал я так и не заглянула ни в одном из снов. Вместо него я попадала в жуткую комнату с лужей крови на полу, в которой меня запирали, после чего я в ужасе просыпалась, чувствуя неприятное опустошение, словно эти сны выпивали из меня силы. Так же, как это делали и демоны, когда смотрели в глаза. Ведь тогда, когда в квартире Княжевича напавшая на нас демоница устремила на меня свой тёмный взгляд, я, на какое-то время полностью выпав из реальности, снова оказалась в этом же месте или где-то поблизости.

В настоящий момент я оказалась на перепутье, словно герои русских народных сказок. «Налево пойдёшь — коня потеряешь, направо пойдёшь — жизнь потеряешь, прямо пойдёшь — жив будешь, да себя позабудешь». Коня у меня, допустим, нет, да и выбор не слишком-то велик. Но, если я сейчас развернусь и пойду в обратную сторону, то не узнаю, почему именно в этом месте я оказалась. Может быть, сны, хотя и предупреждали меня, всё же подталкивали к тому, чтобы я решилась войти сюда и взглянуть своим страхам в лицо?

Инна Шталь

Вид у Дмитрия был задумчивый и озадаченный, из чего можно было сделать вывод, что для него всё происходящее является такой же загадкой, как и для самой Инны. В ответ на её вопрос он только пожал плечами, после чего обошёл вокруг шалаша. Она за ним не последовала, — и без того стоять босиком на голой земле, покрытой прошлогодними опавшими листьями, было неприятно.

— Надо идти, — заявил Шульгин, снова появившись перед ней.

— Куда? — глядя на него, спросила Инна.

— Будем искать наш лагерь.

— И ты знаешь, где его искать? — осведомилась она, приподняв бровь.

— Пока нет, — невозмутимо отозвался Дмитрий.

— Я не привыкла ходить босиком!

— Можешь сплести себе обувь из лозы.

— Из какой ещё лозы?! — возмущённо фыркнула Инна.

— Тогда можешь остаться здесь и сидеть в этом шалаше хоть до глубокой старости. Мне, в принципе, всё равно. Я здесь для того, чтобы искать артефакт, а не присматривать за чужими жёнами.

— Грубиян!

Никак не отреагировав, Шульгин развернулся и направился куда-то в глубь окружавшего их леса. Оглянувшись на приютивший их шалаш, Инна последовала за ним. Недовольно морщась каждый раз, когда под ногу попадало что-то особенно жёсткое, она догнала своего компаньона и зашагала рядом с ним. Дмитрий молчал. Инна попыталась думать над тем, каким образом они оказались в этом странном месте, ничего не помня о перемещении, но затем отбросила эти бесплотные размышления и сосредоточилась на дороге. Не было никаких сомнений в том, что в дело вмешалась магия, но кто мог всё это устроить? Ведь не Мартин же таким образом решил избавиться от жены, от него всего можно было ожидать, но этого…

— Давно ты знаешь моего мужа? — поинтересовалась Инна у своего попутчика.

— Работал с ним пару раз, — ответил он, не глядя в её сторону.

— Поиск артефактов — твоё основное занятие?

— Скорее, увлечение.

— И как, раньше обходилось без подобных эксцессов? — полюбопытствовала она.

Дмитрий посмотрел на неё, и на его лице появилась усмешка. Инне вдруг стало не по себе. Промелькнула мысль о том, что она почти совсем не знает этого человека и не может быть уверена в нём. Да что там в нём, она даже в собственном муже не может быть уверена! Что, если они устроили для неё ловушку вместе? Но какой в этом смысл? Ведь для Мартина на первом месте сейчас поиск песочных часов!

Регина Воронич

Регина пришла в себя только спустя некоторое время. Открыв глаза, она с недоумением уставилась на белеющий над ней потолок. Это, в самом деле, был потолок какого-то помещения, а не открытое небо в окружении листвы растущих вокруг деревьев и не ставший привычным за последнее время полог палатки, в которой они ночевали с Вероникой. Пошевелившись, Регина убедилась в том, что одежды на ней всё ещё нет, зато сверху её укрывает довольно плотная ткань белой простыни. В помещении было достаточно светло, и, повернув голову, девушка смогла осмотреться. Так она обнаружила, что лежит на невысокой кровати, которая стоит в просто, но в едином стиле обставленной комнате. Это место напомнило ей стандартный гостиничный номер.

Регина села на кровати и уже собиралась встать, чтобы более подробно исследовать место, в котором она каким-то образом очутилась, когда единственная в комнате дверь открылась, и вошёл Мартин Шталь.

— Очнулась? — проговорил он. — Отлично. Как себя чувствуешь?

Девушка торопливо натянула простыню повыше и с подозрением уставилась на него. Сейчас Мартин выглядел вполне обычно, если не считать того, что они оба в этот момент должны были находиться не здесь, а в походе в поисках магического предмета. Шталь раздобыл где-то одежду, и под его взглядом она особенно остро почувствовала то, что, кроме простыни, на ней ничего нет.

— Как я здесь оказалась? — спросила Регина.

— Я тебя принёс, — ответил Мартин, прислонившись к стене и продолжая изучать её внимательным взглядом слегка прищуренных глаз.

— Но как… Куда? Мы ведь были в лесу!

— Как выяснилось, мы попали на самую окраину леса, как раз возле дороги. Неподалёку оказался придорожный мотель. Машины здесь проходят не так часто теперь, когда построили новую автомагистраль вместо этой дороги, поэтому здесь останавливаются редко, но владельцы ещё не закрылись, так что нам повезло.

— Где-то я уже это слышала, — пробормотала девушка. — Кажется, в фильмах ужасов. Там обычно попадание в такие места заканчивалось плохо.

— Есть одно отличие — герои таких фильмов не были магами, — заметил Шталь.

— То, что мы маги, не помешало кому-то сделать так, чтобы мы попали сюда и потеряли остальных, — парировала Регина, думая про Дария, Тео, Веронику и других, кто был вместе с ними в этом походе.

— Тут ты права, — неожиданно легко согласился с ней Мартин.

— Мы должны найти их! — воскликнула она. — Тут наверняка есть телефон! Попробуй им позвонить!

— Уже пробовал, — присаживаясь на край кровати, отозвался он. — Телефон Инны выключен, а номеров остальных я по памяти не назову. К тому же, я не уверен в том, что они остались в лагере.

Глава 57

Регина Воронич

Мартин кругами ходил по комнате, метался, будто дикий зверь в клетке. Сильный, пугающий, готовый к атаке. Сидя на кровати и поплотнее закутавшись в простыню, Регина опасливо наблюдала за ним, не зная, чего ожидать дальше. Кем был этот человек — врагом или союзником? Почему она оказалась здесь именно с ним?

— Как нас сюда пропустили? — спросила Регина, когда Шталь наконец-то остановился и подошёл к окну. — У тебя разве были с собой деньги? — добавила она. Узнать ответ на этот вопрос было весьма любопытно, ведь Мартин очутился рядом с ней в лесу далеко не полностью одетым.

— С банковской карточкой предпочитаю не расставаться, — не глядя на неё, отозвался он. — Даже по ночам. Лежала в кармане.

— А они здесь не задали никаких вопросов… ну, о том, что я… — запинаясь, продолжала расспрашивать его девушка. К лицу прилила краска, когда она вспомнила о том, как оказалась на траве без единой ниточки одежды на теле. Да, такое уж точно никогда не забудется.

— Не думаю, что к ним так уж часто приносят бесчувственных голых девушек, — хмыкнул Шталь. — Но я выкрутился. Об этом можешь не волноваться.

— Как?

— Выдумал для них легенду. Забудь. У нас есть проблемы и поважнее.

— Но я не могу пойти на поиски остальных в таком виде! — воскликнула она, переводя взгляд с собеседника на закрытую дверь.

— Я что-нибудь придумаю, — произнёс Мартин с такой уверенностью, что Регина вынуждена была осознать, что начинает ему доверять. Совсем чуть-чуть, но это было настолько непривычно, что она даже отвернулась к стене, чтобы Шталь не прочёл мысли по её лицу. Нельзя давать ему понять, что она возлагает на него какие-то надежды. В этом походе они с самого начала не были единой командой. Не следует ожидать, что её вынужденный товарищ по несчастью станет тем, на кого она сможет положиться в самые сложные минуты.

— Надеюсь, это будет скоро. Я не хочу здесь задерживаться, — проговорила Регина. — Как ты думаешь, кто мог устроить то, что мы очутились здесь?

— Я знал только одного мага, который был на такое способен, — ответил Шталь. — Но это… Нет, не может быть!

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты. Девушка проводила его задумчивым взглядом, после чего поднялась с кровати и завернулась в простыню, обмотав её вокруг тела на манер индийского сари. Так она чувствовала себя чуть более комфортно, но всё же хотелось поскорее сменить это импровизированное одеяние на что-нибудь другое, да и обувью тоже обзавестись не мешало бы. Регина не знала, какого мага имел в виду Мартин в этом разговоре, но выглядел он озадаченным, и это могло значить лишь то, что подобного он, планируя поход, не предусматривал. Получалось, что Шталь не имел отношения к случившемуся, и для него это стало таким же неприятным сюрпризом, как и для неё самой.

Почему же Мартин выразил сомнение в том, что остальные находятся в лагере? Где сейчас Дарий? Что с ним?

Дарий Княжевич

— Мы не можем здесь оставаться, — скомандовал Дарий британскому магу. — Бери только самое необходимое. Остальное придётся оставить.

Тот не стал возражать и послушно направился к палатке вслед за Княжевичем, который намеревался, не теряя даром времени, разыскать и обследовать ту заброшенную деревню, о которой говорил Шталь. Любопытно, далеко ли они от неё ушли и смогут ли найти это место самостоятельно? Нужно было самому отправиться на разведку, а он всего лишь взял на заметку слова Мартина о следах магии. Что забыли маги в этой глуши? Если только они не отправились на поиски одного ценного артефакта…

Торопливо собирая вещи, Дарий не переставал думать о тех людях, что ещё вчера сидели рядом с ним возле догорающего костра, готовились к следующему дню, разговаривали, обсуждали их поход, даже смеялись. Что могло с ними произойти? Где они, вместе или по отдельности?

Он перевёл взгляд на Тео, который в задумчивости уставился на экран своего модного телефона. Это было бессмысленно, поскольку тот наверняка успел полностью разрядиться, да и едва ли здесь есть мобильная связь. В таких местах обычно используют рации.

— Скажи, если что-то знаешь, — убирая телефон, произнёс Тео.

— Если бы я что-то знал, сообщил бы раньше, — раздражённо отозвался Княжевич. — Ты готов? Идём.

— Но ты ведь даже не сказал, куда, — неожиданно терпеливо проговорил собеседник.

— Расскажу по дороге.

Через некоторое время, готовясь отправляться, Дарий обвёл взглядом покинутый лагерь, остановившись на палатке Мартина. Мелькнула мысль, не обыскать ли её более подробно. Взять карту, например. Хоть на ней и не отмечена та деревня, карта всё равно может пригодиться. Княжевич решительно направился к палатке и снова проник в неё, ища нужное и борясь с искушением осмотреть содержимое рюкзаков на предмет чего-нибудь подозрительного.

Нет, всё это устроил определённо не Шталь. Кто-то другой вмешался и сделал так, чтобы они разделились, вследствие чего отвлеклись от стоящей перед ними задачи поиска артефакта. Во всяком случае, у самого Дария сейчас осталась только одна первоочередная цель. Найти Веронику. Убедиться в том, что она в безопасности. Это было важнее того, ради чего они сюда отправились. Важнее всего.

* * *

В те минуты, когда я стояла перед полуразрушенным, но всё ещё величественным зданием, меня терзала мысль о том, что мне сейчас очень бы пригодился поисковый амулет. Но, похоже, никто из команды не догадался их захватить. Кто мог ожидать, что такое случится, и кто-то из нас потеряет остальных?

Сделав глубокий вдох, я подошла к приоткрытой двери и толкнула её. Дверь со скрипом открылась, и я перешагнула порог. Остановилась, огляделась, прислушалась.

В здании не раздавалось никаких подозрительных звуков, никто не разговаривал, не слышны были и шаги. Похоже, по этим коридорам гулял только ветер. Но следы человеческих посещений здесь всё же имелись — например, неряшливые надписи и неумелое граффити на стенах. Создавалось впечатление, что здесь побывали подростки, одержимые желанием оставить напоминание о себе чуть ли не на всех подходящих для малевания поверхностях. Это меня успокоило. Если здесь были люди, значит, где-то поблизости есть какой-то населённый пункт, к которому я впоследствии могла бы выйти. Поглядывая себе под ноги, чтобы не наступить ненароком на что-нибудь острое, я последовала дальше.

Среди нескольких моих однокурсников было популярно увлечение периодически посещать заброшенные стройки, старые, предназначенные под снос здания и прочие объекты, на примере которых можно было наблюдать следы разрушения и постепенного стирания с лица земли. Пару раз я даже выбралась с ними, поддавшись на уговоры однокурсниц. Однажды мы даже забрались на крышу высотки, с которой открывался великолепный вид на город. Я и сейчас помнила волнующее ощущение высоты, опасности и свободы, которое почувствовала, оказавшись над городом. Это мне понравилось куда больше, чем обследование недостроенного дома.

Возможно, окажись я в этом месте в другое время и при иных обстоятельствах, оно бы мне даже понравилось. Было какое-то своеобразное очарование в пустых коридорах, широких окнах, в которые заглядывало яркое синее небо, в проросшей сквозь местами полностью отсутствующий пол траве, которая уверенно завоёвывала для себя новую территорию. Здесь было бы интересно побродить с компанией друзей, перекрикиваться из разных углов, слушая гулкое эхо, пугать друг друга в шутку, неожиданно выскакивая из-за поворотов, гадать, что в этом здании располагалось раньше, делать фотографии. Но сейчас я была здесь одна и ничего не могла поделать с тем страхом, который с каждым следующим шагом становился всё сильнее. Мне было не по себе, несмотря на то, что стоял солнечный летний день, в воздухе кружились пылинки, а к запаху пыли и сырости примешивался приятный аромат каких-то цветов.

Перед лишённой перил, но выглядящей всё ещё вполне крепкой лестницей на второй этаж я ненадолго остановилась, после чего начала подниматься наверх. Мелькнула мысль, что двери в подвал я так и не обнаружила, поскольку все попадавшиеся мне двери на первом этаже были открыты и вели в комнаты, а не на нижний уровень здания. Возможно, здесь и вовсе не было никакого подвала, или же искать вход в него нужно было с улицы.

Лестница оказалась довольно устойчивой. Второй этаж выглядел практически так же, как и первый. Те же пустые комнаты разной величины за покосившимися дверями, длинные коридоры с облезлыми стенами, окна без стёкол.

Я обнаружила даже граффити, которое мне по-настоящему понравилось. Это был изображённый на стене в одной из комнат довольно подробно и грамотно прорисованный старинный замок. Возле него я на некоторое время задержалась.

Инна Шталь

Дмитрий Шульгин оказался человеком неразговорчивым. Он, ответив на её последний вопрос лишь пожатием широких плеч, невозмутимо шагал по лесу рядом с ней, засунув руки в карманы и, казалось, вовсе не страдая из-за того, что идти приходилось босиком. Инна же на ходу то и дело вздрагивала и ойкала. Оставалось лишь радоваться тому, что этот лес явно не посещали не берегущие природу туристы. Иначе не обошлось бы без осколков разбитого стекла, наступить на которые было бы не только больно, но и крайне опасно.

За время их молчаливого пути Инна успела многое передумать, и ни одна версия не казалась ей достаточно достоверной в этой ситуации. Очевидно, что у Мартина не было никакого резона устраивать им такую неожиданную подлянку, а, значит, вмешался кто-то ещё. Тот, кто хотел помешать им найти артефакт. Но только ли с этой целью их разделили? Права она была, когда сомневалась в том, что ей вообще нужно отправляться в поход. Но Шталя было не переубедить — если уж он захотел, чтобы она тоже участвовала в его замысле, никакие аргументы против не подействовали бы. Да и ей самой вдруг стало любопытно посмотреть, что из всего этого получится.

Вот и посмотрела. Довольна? Впечатлений на год вперёд! Гуляет теперь по лесу в сопровождении хмурого молчуна, да ещё и без обуви. Под ногами вдруг что-то шевельнулось. Вскрикнув, Инна отшатнулась, но было уже поздно. Ногу кольнула острая боль, похожая на крапивный ожог, а юркая змейка уже исчезла в траве, молниеносно скользнув в сторону и блеснув в солнечном свете пёстрым узорчатым боком.

Глава 58

Дарий Княжевич

Покинув палатку Шталей и тщательно прикрыв её напоследок, Дарий обнаружил, что его вынужденный напарник умудрился куда-то подеваться. Только что стоял в нескольких метрах, провожая его выжидающим и, вместе с тем, недоверчивым взглядом, а теперь его нет ни на том же месте, ни поблизости. Княжевич заглянул в их общую палатку, решив, что тот ищет в ней что-нибудь, но британского мага не обнаружилось и там. Он будто под землю провалился. Опять, что ли, решил в одиночку осматривать окрестности на предмет поиска остальных?

Раздражённо рассовав всё необходимое по карманам, Дарий обошёл лагерь по периметру, после чего углубился в окружавшие поляну заросли. Колючие ветки тут же вцепились в него и, если бы не плотная ткань куртки и джинсов, наверняка оставили бы немало царапин. В лесу стало неожиданно тихо. Уж не перед грозой ли? Только ухудшения погодных условий им сейчас не хватало для полного счастья.

— Эй! — крикнул Княжевич, чутко прислушиваясь к каждому редкому звуку. — Тревельян! Тео! Где тебя носит?! Какого лешего…

— Я бы попросил не говорить обо мне в таком тоне, — с ворчливой интонацией произнёс чей-то хриплый голос за его спиной, и от неожиданности Дарий даже споткнулся, успев в последний момент уцепиться за тонкий ствол молодой берёзки.

Обернувшись, Княжевич увидел мужчину средних лет, одетого так, будто он собирался принять участие в каком-нибудь славянском фестивале. Широкие штаны, запахнутый на правую сторону синий кафтан, на ногах лапти. Смуглое лицо, тёмно-зелёные глаза, окладистая русая борода — почти такая же длинная, как того же цвета густые волосы.

— Извиняюсь, — машинально ответил Дарий, с опозданием понимая, что впервые за всю свою жизнь он встретил настоящего обитающего в лесной чащобе лешего, охранника всех растений и животных, которых можно увидеть на этой территории. — Это случайно вырвалось. Больше не буду.

— Так-то, — заключил мужик, осматривая его. — За языком следить надо. Колдун?

— Маг.

— То же самое. Что вы здесь забыли? Столько времени стоял пустой лес, а теперь шастают тут, траву топчут, зверей пугают.

— Так мы же не знали, — продолжая оправдываться, отозвался Княжевич, мысленно давая себе зарок устроить серьёзный разговор тем, кто составлял все те сводки по местной нечисти. Известно ведь, что леса, в которых живут лешие, считаются заповедными. Правда, остаётся таких всё меньше, многие уже много лет вырублены. — Скоро уйдём, вот только… Не видел ты здесь парня?

— Чернявого такого? — уточнил собеседник. — Видел, как же. Летавица его увела, — усмехнувшись, добавил он.

— Как увела? — оторопев, спросил Дарий.

— Обыкновенно. Как они всегда уводят. Прикинулась девицей, зачаровала и позвала за собой. Она уже несколько дней за вами следовала, подсматривала, вздыхала. Тянет их к любви да к теплу человеческому, — добавил леший, пожимая плечами.

Княжевич сжал кулаки, представляя себе, как от души потрясёт Тревельяна, когда найдёт его. Им нужно срочно отыскать деревню и остальных пропавших, а теперь ему ещё и придётся спасать этого парня, поддавшегося на чары и ложь ещё одного встретившегося им существа. Впрочем, откуда англичанину знать о летавицах — злых духах, которые спускаются на землю в виде летящей звезды и принимают человеческий образ? Да пускай тот о них и не слышал! Неужели он даже не насторожился, увидев в лесу одинокую молодую девушку?

— Куда она его увела? — спросил Дарий у лешего, который наблюдал за ним, прислонившись спиной к дереву. — Мне нужно его найти. Очень, очень нужно, — настойчиво повторил он.

— Пока недалече, а там кто знает, — ответил лесовик. — Могу проводить. Ещё зайдёшь куда-нибудь не туда, а мне потом твои кости в свою землю закапывать.

Стараясь не обращать внимания на проскользнувший в словах лешего чёрный юмор (или не юмор вовсе?), Княжевич отправился следом за ним. Мысли были нерадостные. Не зря, ох, не зря его мучили плохие предчувствия ещё до отправления в этот поход!

Инна Шталь

— Я умру? — испуганно спрашивала Инна, сидя на траве. — Это ведь была гадюка, да? А ты бросишь меня здесь и пойдёшь дальше?

— Если ты немедленно не замолкнешь, так и будет, — пробормотал Дмитрий, рассматривая маленький след укуса на покрытой золотистым загаром коже. — И не вертись ты так! Думаю, гадюка, — добавил он, вспомнив окраску мельком увиденной им змеи, которая, успев укусить молодую женщину, тут же уползла, скрывшись в густых зарослях.

— Значит, точно умру, — всхлипнув, отозвалась она. — Тут ведь нет рядом мага-целителя. Даже обычной больницы нет!

— Тише, — повторил Шульгин. — Я попробую что-нибудь сделать. Помог ведь твой муж недавно Регине, а он тоже не в целительстве специализируется.

— Но там был не змеиный укус! — возразила она.

Мужчина в это время приложил к её ноге широкую ладонь. Инна замолчала, чувствуя исходящие от его руки горячие токи, покалывающие кожу. Минуты через три Дмитрий, подняв на неё глаза, покачал головой.

— Не хватает, — произнёс он. — Моей магии недостаточно. Нужно добавить твою.

— Как? — растерянно переспросила Инна, убирая со лба растрепавшиеся волосы.

Шульгин свободной рукой перехватил её ладонь, сжал, переплетая пальцы Инны со своими.

— Сосредоточься, — проговорил он. — Представь, что твоя магия смешивается с моей. Можешь закрыть глаза.

— Но… такие вещи делают только с близкими людьми, — ответила она.

— Так, ты жить хочешь? — устало сказал Дмитрий, заставив её тут же прекратить всяческие возражения и, крепко зажмурив глаза, почти изо всех сил уцепиться за его тёплую руку.

Поначалу Инна почти ничего не чувствовала. Только сильные пальцы, сжимающие её ладонь и прикасающиеся к ноге в том месте, где прокусили кожу острые змеиные зубы. Казалось, Шульгин почти не дышал, и всё же его присутствие позволяло ей почувствовать себя сильнее. Верить в то, что она не одна. В то, что она справится.

Регина Воронич

Мартин ещё не вернулся, когда Регина с ужасом осознала, что приближается то, с чем ей ещё ни разу не приходилось бороться в одиночку. На неё со всей неотвратимостью надвигался очередной приступ мигрени — болезни, с которой до сих пор не могла окончательно справиться даже целительская магия, не говоря уж о традиционной медицине. Впервые она столкнулась с этой неприятностью ещё в детстве, но родственники, Артур либо она сама тут же вызывали магов-целителей, которые облегчали или же вовсе убирали симптомы, и так до следующего приступа.

Никогда ещё Регина не переживала проявления этого заболевания вот так — в полном одиночестве, в незнакомом месте, без всякой возможности обратиться за помощью к специалистам, которые бы избавили её от боли, дурноты и той отвратительной слабости, которую она начала ощущать, немного походив по комнатке. Девушка снова легла на кровать, кутаясь в обёрнутую вокруг тела простыню. Перед глазами мелькали яркие спирали, зигзаги и вспышки, пальцы рук ослабели так, что она не могла даже сжать их в кулак, к горлу подступала тошнота. Не оставалось никаких сомнений в том, что через некоторое время каждое движение будет причинять боль, а проникающий в комнату солнечный свет заставит что-то в голове взрываться и медленно убивать её. Маги-целители всегда прибывали достаточно быстро, и ей было неизвестно, сколько времени может занять приступ, если его не остановить.

Когда хлопнула дверь, и в комнату ворвался Шталь, Регина, скорчившись, лежала на кровати, обхватив голову ладонями, и всхлипывала от пульсирующей в висках боли. Заметив его появление, она попыталась взять себя в руки, но было уже поздно — Мартин немедленно заметил, что с ней что-то не в порядке. Закрыв дверь, от хлопка которой ей показалось, будто её ударили по уху, он подошёл и наклонился над ней.

— В чём дело?

— Занавески… закрой, — выдавила из себя Регина, слегка повернув голову, чтобы посмотреть на него. От этого небольшого движения боль только усилилась, а из раздражённых освещением глаз снова полились слёзы. — Такое… бывает… иногда…

Когда Шталь сдвинул занавески, которые оказались достаточно тёмными и плотными, стало немного легче. Вернувшись к ней, он сел на край кровати и, протянув руку, осторожно коснулся прохладной ладонью её лба. Регина вздрогнула, но не отодвинулась. Мигрень всегда вызывала такое раздражение, что когда-то, кроме магов-целителей, она могла терпеть рядом с собой лишь Артура, который всегда переживал её боль, как свою собственную, и дело тут было не только в их кольцах. Могла ли она предположить, что однажды она окажется в ситуации, когда случится приступ болезни, и рядом будет только Мартин — человек, к которому она относилась с большой антипатией? Но почему-то сейчас ей вовсе не хотелось просить его уйти.

— Я могу чем-то помочь? — негромко спросил он.

— Боюсь, что с мигренью тебе не справиться, — пробормотала она. — Ты принёс одежду? Когда… это пройдёт, нам нужно будет поторопиться на поиски остальных.

— Успеется, — отозвался Шталь, не глядя на неё. — Сначала приди в себя. Долго это обычно длится?

— Не знаю… — выдохнула она и повернулась, пряча лицо в подушку. Показалось или нет, что Мартин убрал руку не сразу, а сначала коснулся её волос, проведя пальцами по спутавшимся прядям? Наверное, показалось.

— Попробую раздобыть у администратора какие-нибудь таблетки, — сказал он, поднимаясь и выходя из комнаты. На этот раз Шталь прикрыл дверь куда тише и аккуратнее. Во всяком случае, нового витка боли этот звук не вызвал.

Регина закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на чём-то, что заставило бы её хоть немного забыть о болезненных ощущениях. И хорошо бы на чём-нибудь приятном. Например, помечтать о том, чем она займётся после того, как вернётся домой. Разумеется, дедушке не удастся уговорить её на свадьбу с Дмитрием, и напрасно старший Воронич рассчитывал, что компания Шульгина в походе поможет ей переменить своё решение. Поэтому она ещё раз, а, если понадобится, несколько раз скажет ему об этом, а потом перед тем, как начать поиски работы, на некоторое время куда-нибудь уедет. Например, в Лондон. Познакомится наконец-то с семьёй Тео.

Нет, в Лондон нельзя. В этом городе ведь живёт и Дмитрий тоже. Хотя, маловероятно, что она его там встретит. Но лучше всё-таки в какое-нибудь другое место. Может быть, даже к океану, туда, где высокие волны, набегающие на берег, стирают всё, даже боль, тоску и воспоминания…

Глава 59

Дарий Княжевич

Дорога заняла около получаса, и то, как догадался Княжевич, леший вёл его коротким путём. Углубляясь в чащу леса, Дарий то злился на Тео Тревельяна, который умудрился попасть в ловушку, ещё больше осложнив ситуацию, в которой они оба находились, то давал себе обещание не слишком на него нападать, когда отыщет. Всё же, несмотря на свою непростую специализацию и некоторый опыт магической работы, британский маг не так часто, должно быть, сталкивался с опасной нечистью, а уж с русской и вовсе, пожалуй, встретился впервые.

Идти по лесу в компании лешего было немного странно. С одной стороны, Княжевич точно знал о существовании таких существ и никогда не сомневался в нём, а, с другой, он и предположить не мог, что ему однажды придётся беседовать с лесовиком лично. Слишком мало в настоящее время оставалось лесов, в которых они ещё жили. Лешие достаточно придирчивы к месту своего обитания, и, разумеется, их весьма огорчает не лучшее в большинстве лесов состояние экологии. Поэтому, если те же хухлики и другие представители низшей лесной нечисти селились и в не самых чистых местах, то лешие частенько избегали их, и их можно было понять — тяжело наблюдать за тем, как постепенно разрушается и исчезает с любовью выпестованный лесок, в котором каждая травинка ощущается живой и близкой.

Любопытно, как же этот леший допустил на свою территорию летавицу? Хотя, за ними не уследишь, это существа совершенно иного порядка. Вот только обычно они околачиваются вблизи человеческих поселений, чтобы высматривать там свои жертвы — молодых девушек и парней, остающихся в одиночестве. На компанию бродячий дух не нападёт и познакомиться с большим количеством людей не попытается. Видимо, одна из них наблюдала за участниками похода достаточно долго и вот теперь улучила возможность подобраться к молодому человеку, когда тот оказался один.

Оружием летавиц или, как называли этих духов мужского пола, перелестников была любовь, вернее, влечение к себе, которое они вызывали в людях своими волшебными прелестями, сладкими речами и чем-то вроде гипнотического воздействия. Заболевших от этих чар обычно лечили соком некоторых диких трав. Определённые травы также служили оберегом для девушек, которых полюбил и преследовал перелестник.

— Далеко же они успели уйти, — пробормотал Дарий, едва не споткнувшись о будто выпрыгнувший ему под ноги кряжистый пень.

— А что вы вообще здесь забыли? — отозвался леший, погладив ободранный ствол ближайшего дерева, от этого прикосновения тут же покрывшийся свежей ровной кожицей.

— Нам нужно… — начал Княжевич и несколько мгновений помолчал, обдумывая, как лучше рассказать о цели их визита в этот лес. — Мы ищем одну вещь. Спрятанную вещь.

— Не вы первые, — сказал собеседник.

— Кто-то ещё здесь проходил? — поинтересовался Дарий, нахмурившись.

— Не здесь. В деревне, — проговорил леший. Протянув руку, он показал пальцем в сторону.

Княжевич догадался, что речь шла о той деревне, которую обнаружил Мартин, но всё же решил уточнить.

— В заброшенной деревне? — спросил он.

— Да, там уже давно не живут люди, — подтвердил лесовик.

По меркам времени леших «давно» могло означать как несколько веков, так и десяток лет, но очевидно, что местные жители там, в самом деле, отсутствовали, как и сказал Шталь. Тогда кто же использовал магию в этой деревне? Такие же искатели артефактов? Интуиция подсказывала, что разгадка находится близко, но та постоянно ускользала от него, мелькая и дразня, как рыбки в воде. Как бы то ни было, найти эту деревню обязательно нужно.

Занятый своими мыслями Дарий не сразу расслышал слова шагающего рядом лешего, а, услышав, даже остановился, осмысливая сказанное своим неожиданным собеседником.

— Числобогу они поклонялись, — говорил лесовик. — Давно. Долго.

Княжевич догадался, что речь шла о прежних жителях покинутой деревни. Лихорадочно он начал вспоминать всё то, что читал и слышал о Числобоге — одном из языческих славянских божеств. Покровитель чисел, календаря, звездочётства. Бог времени. Времени!

А тот артефакт, который они должны отыскать, непосредственно связан с течением времени. Песочные часы. Часы, способные творить со временем чудеса такие же, какие, считалось, мог совершать и Числобог, управляющий течением Реки Времени.

Некоторое время Дарий ошеломлённо смотрел в одну точку, после чего прибавил шаг. Нужно было поторопиться и разыскать британского мага, пока летавица не влюбила его в себя окончательно. Тем временем, леший неспешно продолжал свой рассказ.

История начиналась с того, что предки оставивших деревню людей поклонялись Числобогу даже после того, как основной религией стало христианство. Но со временем богатое прежде селение, занимавшее значительную территорию, становилось всё меньше, молодые люди уезжали, и большинству из них была чужда религия как официальная, так и древняя, хранителями которых остались лишь старики. Когда их не стало, история села, превратившегося в маленькую деревеньку, постепенно начала забываться. Однажды люди уехали оттуда насовсем, оставив за собой заброшенную деревню, одну из множества таких, которые затерялись на просторах страны. Но сохранилось место, в котором прежде располагался храм бога времени, и находится оно в некотором отдалении от деревни.

Инна Шталь

Магия разных людей может восприниматься по-разному. Свою Инна чувствовала и знала — её магия была прохладная, переливающаяся, искрящаяся брызгами, подобно водопаду. Сейчас, когда она, помогая Шульгину, вызвала собственную магию, та послушно хлынула из её руки, в первую минуту вызвав ощущение, будто она подставила ладонь под мощную струю воды. Навстречу ей перетекала магия Дмитрия — огненно-горячая, целенаправленная, усиливающаяся с каждым мгновением. Казалось, она опустила руку в подогреваемый источник с насыщенной поднимающимися со дна газами водой — так, смешавшись, ощущались их магические энергии. Это не было неприятно. Скорее, непривычно и немного волнующе.

Расслабившись от этого ощущения и сомкнув ресницы, Инна постепенно начала успокаиваться. Она почти забыла о змеином укусе, который несколько минут назад так пугал её перспективой скорой смерти. Сейчас, когда её согревало не только летнее солнце, но и тепло рук сидящего рядом мужчины, казалось, что ничего не сможет быть для неё по-настоящему опасным и страшным. Странное ощущение. Полузабытое и всё же необходимое, как воздух.

Инна не знала, сколько прошло времени до того, как она открыла глаза и встретилась взглядом с Дмитрием. Осторожно он разжал пальцы, выпуская её руку. Убрав ладонь, лежащую на её ноге, Шульгин ещё раз внимательно изучил след от укуса и удовлетворённо вздохнул, обнаружив, что тот успел побледнеть и перестал выглядеть свежим.

— Ура! — воскликнула Инна, чувствуя неожиданный прилив сил и вскакивая на ноги. — У меня ничего не болит! Можем идти дальше!

Дмитрий, поморщившись, поднялся следом за ней. Его лицо выглядело уставшим, побледнели даже губы. Умерив свою радость, Инна опустила глаза. Она и не подумала о том, что, помогая ей излечиться от укуса змеи, маг затратил куда больше энергии, чем она сама. Теперь ему требовалась передышка.

— Ну, или можем не торопиться, — пробормотала она. — Всё равно мы не знаем, правильно ли идём. Правда?

Шульгин через силу улыбнулся. Инна перехватила его взгляд и вдруг со всей неотвратимой и пугающей ясностью осознала, что больше не сможет воспринимать этого человека как простого знакомого или же случайного попутчика, освободиться от которого ей мешали досадные обстоятельства. От этого открытия стало не по себе, а ещё хуже — при мысли о том, что ей не так уж сильно хочется поскорее разыскивать остальных и видеть Мартина.

Регина Воронич

Возможно, свою роль сыграли стрессы и напряжение последнего времени, поэтому этот приступ оказался самым сильным и длительным из всех, что с ней когда-либо случались. Головная боль нарастала и становилась почти невыносимой, заставляя закусывать губы и судорожно прижиматься к повлажневшей от пота и слёз подушке. Несколько позже ощущения изменились, и на смену прежним пришла тупая боль, тяжёлым свинцом разлившаяся в висках.

Регина слышала, как открылась дверь, и вошёл Мартин, которому, в самом деле, удалось раздобыть какие-то медикаменты. Она понятия не имела, как отреагирует на них организм, непривычный к таким лекарствам, но послушно проглотила круглую белую таблетку, запив её тепловатой водой. От этого желудок подступил к горлу, и пришлось подниматься с кровати, чтобы, цепляясь за стены, добраться до ванной комнаты. Хорошо ещё, что та оказалась не где-то в коридоре, а непосредственно примыкающей к номеру. Шталь, судя по всему, не привык экономить на собственном комфорте.

В ванной Регина прополоскала рот после того, как её стошнило, и, гадая, подействует ли теперь таблетка, вернулась в комнату. В зеркало на себя она не стала смотреть. И без того знала, что там увидит. Такая приснится — испугаешься. Странно, что Мартин до сих пор не убежал от неё в ужасе.

А Шталь, в самом деле, не торопился убегать. Оставался рядом всё то время, что она продолжала бороться с болью и наполняющей тело чугунной слабостью. Его ничуть не смущали ни её вид, ни равнодушное молчание, ни то, что он был не тем человеком, которого ей хотелось бы видеть рядом с собой. Со злостью на собственное состояние Регина думала о том, что сейчас они уже могли бы покинуть это место и пойти искать Дария, Тео, Веронику и других. Злилась она и на Мартина — тот наверняка о чём-то догадывался, но не спешил делиться с ней своими подозрениями. Вместо этого он в молчании сидел на краю кровати, время от времени спрашивая, не нужно ли ей чего-нибудь. Не выдержав, девушка приподнялась и, найдя в себе силы, оттолкнула его.

— Уйди! — потребовала Регина. От этого усилия боль снова увеличилась, но она не обратила на это внимания. — Я хочу побыть одна.

— Ты, действительно, этого хочешь? — спросил Шталь неожиданно мягко и терпеливо.

Регина молчала. Она вовсе не была уверена в том, что хочет, чтобы он ушёл. Было бы неплохо побыть одной, но дома, в своей комнате, где каждая деталь была родной и наполненной создаваемым годами уютом, но не здесь, не в этом чужом месте. Не в этой неопределённости, которая терзала её, заставляя думать о тех, кто так же, как и она, мог после прошедшей ночи пробудиться совсем не там, где заснул. Казалось, Мартин это понимал, а, может быть, даже чувствовал то же самое, что и она.

Глава 60

Дарий Княжевич

Леший не обманул — привёл его прямиком к Тео. Пунктом, в который его увела летавица, оказался покосившийся деревянный домишко. Когда-то здесь, скорее всего, проживал лесник, но в настоящее время от дома остались лишь вросшие в землю стены, прохудившаяся крыша и дверь, которая даже не закрывалась полностью. Перед тем, как в неё войти, Дарий вытащил из кармана оружие. Все ту же мизерикордию, которой была убита демоница, напавшая на него прямо в его квартире. Бродячие духи не привязаны к одному месту, как демоны к Низшему миру, поэтому изгнать их невозможно, а вот убить — вполне. По крайней мере, это не только спасёт британского мага, но и убережёт остальных потенциальных жертв.

Леший, махнув рукой на избушку, казалось, потерял всякий интерес к этому делу. Он присел на землю, прислонившись к дереву и не глядя в сторону Княжевича, который, приготовив кинжал, толкнул дверь и вошёл. Он постарался сделать это как можно тише, чтобы не вспугнуть летавицу, но та была настолько поглощена своей добычей, что далеко не сразу обнаружила, что в помещении они больше не одни. Когда она обернулась к Дарию, в её глазах было написано изумление, через несколько мгновений сменившееся настороженностью. Какое-то время они, не проронив ни слова, рассматривали друг друга.

Летавица, в самом деле, искусно умела принимать человеческий облик, и ничья дополнительная помощь ей в этом не требовалась. В ней не было ничего демонического и странного, разве что необычный для человека цвет глаз. Один глаз девушки оказался ярко-голубым, а второй — сиреневым, будто фиалки. Впрочем, заметно это становилось не сразу, да и мало ли молодёжи в наше время экспериментируют с контактными линзами? Пару раз Княжевич встречал на улицах молодых людей, которые, сами об этом не догадываясь, столь искусно имитировали глаза демонов, что становилось не по себе. Летавица же выглядела человеческой девушкой, только невероятно пленительной. От всего её облика, разбросанных по плечам льняных волос, плавных изгибов тела под лёгким светлым платьем исходило ощущение свежести, нежности и невинности, поэтому можно было дальше не гадать, как ей удалось убедить Тео в том, что ей нужна помощь, и увести его за собой.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она мелодичным голосом.

— Я пришёл за ним, — ответил Дарий, кивнув в сторону Тео, который неподвижно лежал на низкой лавке, представляющей единственный, если не считать печки, предмет обстановки. Грудь парня едва заметно приподнималась при дыхании, но глаза были закрыты. Он пребывал без сознания.

— Ты хочешь отнять у меня моего возлюбленного? — проговорила девушка с обиженной ноткой. — А может… — чарующе добавила она, медленно проведя кончиком языка по нежно-розовым губам. — Может, ты хочешь занять его место?

— Не дождёшься, — заставив себя отвести взгляд, буркнул Княжевич.

— Тогда почему ты мешаешь мне? Он ведь тебе не нравится, — произнесла она. — Он страдает по той, к кому стремишься и ты. Но она не любит его. А я буду его любить.

— И долго? — хмыкнул он.

— Сколько получится. Но всё это время он будет счастлив. К тому же, он маг. Его силы должно хватить на большее, нежели у простого человека, значит, он выдержит дольше. Магов у меня ещё не было, — произнесла летавица, наклоняясь к Тео и поглаживая его по волосам.

Дарий сжал кулаки. Как бы он ни относился к Тревельяну, это было уже слишком. За образом прекрасной, трогательно-беззащитной девушки проступила отвратительная паучиха, любовно рассматривающая попавшую в паутину муху и гадающая, через сколько времени удастся осушить её полностью. Неудивительно, что добычей летавицы стал именно Тео. Таких существ неизменно притягивают молодость и неискушённость, а британский маг оказался самым юным мужчиной в их команде.

— Хватит! — выдохнул Княжевич и, когда девушка опустила лицо к губам бесчувственного молодого человека, чтобы запечатлеть на них поцелуй, рванулся вперёд, одновременно поднимая оружие и оттаскивая летавицу от лавки.

Через минуту всё было кончено. Тело девушки повалилось на землю и почти сразу начало таять, исчезая. Дарий навис над Тео и потряс его за плечи.

— Подъём! Долго собрался валяться тут бездыханным? Спящий красавчик, тоже мне, — бормотал он, прибавив несколько ругательств и не задумываясь, понимает ли его англичанин. — Я тебя целовать не собираюсь. Вставай, времени нет!

Открыв глаза, Тревельян уставился на него с недоумением. Княжевичу захотелось схватить его за шкирку и вытащить отсюда, чтобы поторапливался. Но тот уже и сам порывисто вскочил, даже слишком быстро для того, кто только что лежал в обмороке, однако, оказавшись на ногах, сразу же схватился за голову, судя по всему, чувствуя нечто близкое к состоянию похмелья.

— В чём дело? — спросил он, потирая виски. — Я не помню, как здесь оказался… Куда мы должны идти?

— Планы меняются, — проговорил Дарий, надеясь, что леший ещё не ушёл и не откажется их проводить. — Нам нужно найти место, где находился храм Числобога. Думаю, именно в нём и спрятан артефакт.

* * *

Я отлично помнила все пословицы и поговорки о том, что любопытство до добра не доводит, но продолжала ощущать смешанный со страхом жгучий интерес. Что это за здание? Как давно оно находится в таком состоянии? Почему оно мне снилось? Все эти вопросы упорно заставляли меня тщательно обследовать второй этаж, пребывающий в таком же печальном запустении, как уже осмотренный мною первый.

Когда я дошла до конца коридора и уже собиралась либо вернуться и покинуть это место, либо попытаться поднять по узенькой винтовой лестнице на чердак, послышался грохот. Услышав его, я опрометью ринулась назад, но, добежав до лестничного пролёта, остановилась. Потому что лестницы на первый этаж больше не было. Если, когда я поднималась сюда, на ней отсутствовали только перила, то теперь и от самой лестницы осталась лишь груда камней. Теперь спуститься вниз было невозможно, и что-то мне подсказывало, что без магии тут не обошлось.

Отойдя чуть подальше в сторону, я задумалась, стараясь оценить собственные возможности. Могла ли я спрыгнуть со второго этажа, не сломав себе что-нибудь? Пожалуй, это зависит от того, на что именно мне придётся приземлиться. А, может быть, мне удастся как-нибудь спуститься, не прыгая? Разумеется, пожарных лестниц здесь не было предусмотрено, но, чтобы окончательно оценить ситуацию, требовалось поначалу изучить окна и пейзаж под ними. Главное, чтобы подо мной не провалился пол, а потолок не рухнул на голову. С моим везением это было вполне вероятно.

Стараясь не думать о том, кто именно задействовал магию, так вовремя обрушившую лестницу, пока я находилась на втором этаже, развернулась и направилась к ближайшему окну. Лучше бы я этого не делала. Потому что широкий подоконник оказался залит свежей кровью, а сам оконный проём ощерился на меня острыми клыками разбитых стёкол, которых здесь ещё несколько минут назад не было и в помине.

Вскрикнув, я попятилась и зашипела от пронзившей меня боли. Приподняв ногу, я обнаружила воткнувшийся в ступню крупный осколок. Теперь кровь была не только на подоконнике, но и на полу. Происходящее ещё сильнее стало напоминать мне мой сон. Тот самый, который уже неоднократно заставлял меня оказываться в этом месте.

В том повторяющемся сне поймавшая меня ловушка ограничивалась одной комнатой, из которой я не могла выбраться. Теперь в распоряжении моих мучителей был весь второй этаж. Я носилась по комнатам, оставляя за собой окровавленные следы, но уже не обращая внимания на боль в ногах. Каждый раз, подбегая к окнам, я натыкалась на новые препятствия, которые не позволяли мне перелезть через подоконник и прыгнуть. Иногда это были кирпичи, плотной стеной закрывающие окна, но чаще — такие же острые и крупные разбитые стёкла, которые просто перерезали бы меня на две части при попытке перегнуться через них.

В какой-то момент я попыталась прибегнуть к магии, но брошенный мною в ближайшее заложенное кирпичами окно светящийся шар не причинил абсолютно никакого урона. Казалось, я кинула в стену резиновым мячиком, который, оттолкнувшись, вернулся ко мне в руки, где почти сразу бесследно растаял. Тогда я направилась к чердачной лестнице, гадая, не попытаться ли мне сначала подняться туда, а затем поискать другую возможность покинуть здание.

Винтовая лестница на первый взгляд казалась крепкой, но всё же я не сразу решилась встать на истёртые ступеньки. Когда я уже почти поднялась на самый верх, дойдя до конца, лестница под моими ногами вдруг покачнулась, но устояла. Ещё пара шагов, и я оказалась на чердаке, на котором было всего одно окно. Сразу же подбежав к нему, я убедилась в том, что так просто меня отсюда не выпустят. Здесь не имелось ни кирпичей, ни острых осколков, но в них и не было нужды, поскольку окно выходило на внутренний двор, заваленный обломками камня, кирпичей и прочего строительного мусора. К тому же, высота чердака несколько превышала второй этаж. Прыжок отсюда был бы слишком большим риском, на который я пойти не решилась.

Оглядевшись, я убедилась в том, что на чердаке нет ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Он был просторным, совершенно пустым и выглядящим, пожалуй, даже чище, чем всё остальное здание. Но, пока я смотрела на чердачное помещение, с ним начало происходить что-то странное. Пространство вокруг меня сначала подёрнулось рябью, как водная поверхность, а затем его затянуло серым неизвестно откуда взявшимся туманом. К тому времени, как туман рассеялся, я уже не сомневалась в том, что ничего хорошего мне это не сулит.

Место, в котором я находилась, изменилось. Стало темно, несмотря на то, что за пределами здания стоял солнечный день, а из углов наползали тени, которые некому было отбрасывать. Ледяной ветер вихрем пронёсся по чердаку, заставив меня, содрогнувшись, обхватить руками плечи.

Кроме того, откуда-то донеслись звуки голосов, которые становились всё громче. Вскоре я поняла, что голоса были знакомыми. Они принадлежали моим покойным приёмным родителям. Поначалу это была просто беседа, подобная той, которую они каждый вечер вели за ужином, но затем звучание голосов изменилось. Теперь я слышала крики, полные ужаса, муки и боли. Их предсмертные крики. Я будто снова вернулась в день пожара и даже запах гари ощутила так явственно, что закашлялась.

Глава 61

Регина Воронич

Открыв глаза, Регина некоторое время смотрела в одну точку, приводя в порядок мысли и пытаясь определить, что было на самом деле, а что ей приснилось или почудилось в вызванном болезнью бреду. Несмотря на боль, она провалилась в сон неожиданно быстро. Девушка подозревала, что здесь не обошлось без шталевской магии, как и в оплетающих комнату охранных заклинаниях. С этим она, разумеется, могла бы и сама справиться, если бы не была так обессилена приступом мигрени. Хотя, с другой стороны ей приятно было почувствовать, что, уходя, Мартин о ней позаботился…

Регина всё же настояла на том, чтобы Шталь ушёл и разыскивал остальных без неё. Неправильно было заставлять его сидеть рядом с ней, пока она не в состоянии покинуть это место. К тому же, здесь ей едва ли что-то угрожает… да ещё и с такой защитой.

Когда-то в школьные годы, как и большинство её ровесниц, Регина увлекалась чтением любовных романов в мягких обложках. Тогда ей казалось, что в них недостаёт психологизма. Представлялось, что люди должны любить по-разному в непосредственной зависимости от особенностей их характеров, а в книгах всё выглядело одинаковым. Любовь Артура была наполненной светом, теплотой, нежностью. Хотя без ссор и приступов ревности не обходилось, его любовь оставалась ровной, крепкой, такой же искренней, каким был он сам. Мартин Шталь же являлся совершенно другим человеком. Какой могла бы оказаться его любовь?

Дарий Княжевич

Надо отдать должное британскому магу — тот пришёл в себя довольно быстро и даже не слишком удивился, когда увидел лешего. Хотя, едва ли он понял, кто именно предстал перед ним. Что же касается времени, проведённого с летавицей, то практически ничего Тео не мог рассказать. Он помнил лишь то, как увидел возле лагеря незнакомую девушку, а дальше — провал в памяти. Впрочем, возможно, оно и к лучшему.

Дарий старался не думать о словах, услышанных от неё, пока Тревельян был без сознания. Она сказала, что Тео страдает по той, к кому стремится он сам. Если так, то знала ли сама Вероника о том, что её фиктивный жених неравнодушен к ней? Намеренно ли она умолчала об этом? О чём она ещё не рассказала? Но сейчас было не время для таких мыслей. Главное, чтобы с ней ничего не случилось.

Британский маг шагал рядом с Дарием, сосредоточенно печатая шаг и засунув руки в карманы. Княжевич вкратце пересказал ему рассказ лешего. Разумеется, будучи магом соответствующей специальности, о Числобоге Тео слышал и раньше, как и о покровительствующих времени божествах других стран.

Сейчас, зная, что они находятся недалеко от этого места, Дарий не сомневался в том, что всё завязано вокруг него, а, значит, когда они окажутся там, им будет проще отыскать Веронику и остальных. Он и сам не смог бы назвать причину этой уверенности. Может быть, дело было в том, что у него находился созданный ею магический предмет — компас, который и вёл его за собой. Кроме того, интуитивное ощущение говорило о том, что его ведьмочка в опасности. А, значит, им следовало поторопиться.

* * *

Я зажала уши руками, но всё равно продолжала слышать крики. Когда же они смокли, сквозь превратившийся в дым туман я разглядела силуэт лежащего на полу человека. Он застонал и посмотрел прямо на меня. В этот момент я узнала в нём Дария, но при попытке подбежать к нему наткнулась на прозрачную стену, не позволяющую приблизиться. Оставалось лишь, до боли стиснув ладони и закусив губу, наблюдать за тем, как он пытается привстать, опираясь на руки, как вытирает с лица кровь, как снова падает на спину и больше не поднимается.

Ещё через несколько мгновений увиденная мною картина пропала, как и рассеявшийся дым с гаревым запахом, а на смену всему этому пришло совсем другое. Сейчас я находилась в своей школе, но смотрела на саму себя со стороны. На старшеклассницу с раскрасневшимися щеками, сбившимся на бок пучком волос на голове и опухшими от слёз глазами. Мне никогда не нравилось плакать при посторонних, но следы недавних рыданий не могли скрыть даже попытки загородиться рукой от присутствующих возле меня людей. Их было много, некоторых я даже не знала. Самой первой в глаза бросилась фигура директрисы школы, которую я всегда побаивалась, зная о её дурном характере и не вынося истерическую манеру разговаривать. Глядя на собравшихся поверх своих нелепых модных очков, она говорила, что ни за что не приняла бы в свою школу невоздержанную ведьму, что её обманули и что она немедленно собирается передать её (меня) в руки инквизиторов.

— В ежовые рукавицы, — торжествующе добавила она.

— А как же Дарий Андреевич? — спросил стоящий перед ней мой двойник, опуская глаза и пряча руки в карманы джинсов.

— Кто? — непонимающе уточнила директриса.

— Дарий Княжевич, наш временный учитель литературы.

— Ты что-то путаешь. У нас нет учителей с таким именем. Даже временных.

Когда и эту картину заволокло туманом, у меня закружилась голова. Наверное, начинала сказываться кровопотеря, ведь после бега по второму этажу я даже не проверила, сколько раз успела наступить на стёкла. Прислонившись к стене, я зажмурилась, а, когда открыла глаза, то увидела просторную аудиторию Университета Магии и Карла Розенберга, невозмутимо приветствующего студентов в качестве нового декана.

Это была иллюзия. Страшные мысли и воспоминания, вытащенные из подсознания и в несколько раз усиленные магическим воздействием. Все чувства были обострены, похолодевшие руки дрожали, и я вдруг поняла, что со мной происходит. Я уже видела такое однажды. Только тогда это делали не со мной.

Воспоминание вспышкой пронзило сознание, а затем я снова закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь собраться с мыслями. Если меня насильно заставляют показывать самой себе жуткие иллюзии, это не значит, что я не могу сопротивляться. Для начала я решила попробовать заменить иллюзию другой, близкой к предыдущей, но отличающейся от неё. Та же аудитория. Но вместо солнца за окном осенний дождь, и никакого Розенберга, да и преподавательница совсем другая.

Когда у меня получилось, я выдохнула и представила, как иллюзия постепенно начинает расплываться и таять, словно картина, которую смывают с полотна. Всё пропало, и передо мной снова появился пустой чердак. Теперь можно было вернуться к вопросу, как отсюда выбраться.

— Надо же, справилась, — произнёс чей-то голос.

Я вскинула глаза, обнаружив, что больше не одна. Привлекательная блондинка, показавшаяся смутно знакомой, стояла в нескольких метрах от меня, брезгливо отряхиваясь от чердачной пыли, попавшей на её брючный костюм. Неприятная усмешка изогнула красивые губы.

— А мои воспоминания посмотреть хочешь? — продолжала она, и спустя мгновение я, будто на экране кинотеатра, увидела ту же молодую женщину, которую весьма откровенно целовал… Дарий. Теперь я вспомнила, где и при каких обстоятельствах я её видела. Той зимой в офисе МН.

— Нам некогда, — укоризнённо проговорил рядом кто-то невидимый, когда она сделала шаг ко мне, и та с недовольным видом остановилась.

В глазах потемнело, и стена, на которую я всё ещё опиралась, исчезла. В следующую секунду я едва не упала, потеряв равновесие. Осмотревшись, я убедилась, что нахожусь уже не на чердаке, а вне здания, в том самом внутреннем дворе, который видела из окна. Блондинка оказалась там же. В её руке появился пистолет.

— Принуждение пока не освоила, так что приходится действовать по старинке, — заметила она. — А теперь хватит разговоров. Иди туда.

Бросив взгляд в ту сторону, куда она указывала, я обнаружила ведущую наверх лестницу, а сбоку от неё тёмный проём, в котором угадывались очертания двери. Тот самый вход в подвал? Выходит, я правильно посчитала, когда предположила, что проникнуть в него можно снаружи.

— Вероника, нет! — крикнули мне. Повернувшись туда, откуда раздался знакомый голос, я увидела Дария и Тео. Оба бежали ко мне, но в этот момент женщина выстрелила.

Дарий Княжевич

Они не опоздали. Вероника была совсем близко, но в тот момент, когда Дарий побежал к ней, раздался выстрел. Рефлексы боевого мага не подвели, и он увернулся, успев откатиться в сторону. Правда, пришлось заодно схватить за руку Тео, так что позаботиться о мягкой посадке он не успел, поэтому обоих неслабо приложило о разбросанные вокруг кирпичные обломки. Зато магический щит, над которым он в своё время изрядно помучился, удался с первой попытки, и следующие пули об него попросту расплющило. От демонов этот щит бы не защитил. Но Велимира не была демоном… во всяком случае, пока.

Отбросив пистолет, она попыталась достать их магией, но ей это не удалось. Чёрт, вспомнить бы, какая у неё специализация. Когда же ведьма повернулась к Веронике, Княжевич ослабил щит, готовясь броситься на защиту. Вот только он и предугадать не мог, что на сцену выйдет ещё одно действующее лицо. Вернее, два лица, появившиеся с разных сторон.

Первым оказался Мартин Шталь. Он приближался с обманчивой неторопливостью и небрежной расслабленностью в движениях, но Дарий не сомневался, что тот в любую секунду может подобраться и вступить в бой. А второй — мужчина средних лет — был незнакомцем, но, судя по тому, как он, подходя ближе, окинул их взглядом, его появление не сулило ничего хорошего.

— Кажется, все в сборе, — заявил он, и тут Княжевич обратил внимание на реакцию на вновь прибывшего остальных. Вероника и Тео уставились на него с ошарашенным узнаванием, после чего с озадаченным видом переглянулись. Шталь поначалу посмотрел точно так же, но почти сразу его лицо исказила ярость.

— Ты?! Какого чёрта? Немедленно сними с меня своё демонское проклятье! — прорычал Мартин, не сводя взгляда с человека, который, встав рядом с Велимирой, насмешливо смотрел на Шталя, наслаждаясь его злостью и замешательством.

Дальше всё произошло так быстро, что никто не смог бы сказать, с чего всё началось. Вырвался ли вперёд Тео, бросился ли на второго мага Мартин, отреагировала ли Велимира на атаку или начала её первой? Магическая энергия, исходящая от присутствующих, сконцентрировалась вокруг с такой силой, что начала напоминать электрическое напряжение во время грозы — тронь, и взрыв. В какой-то момент Дарий обнаружил себя прямо напротив белокурой ведьмы, которая оказалась между ним и Вероникой. Только сейчас Княжевич заметил, насколько ослабевшей выглядела девушка, под ногами которой при каждом шаге оставались алые от крови пятна.

— А ты, и правда, её любишь, — с ноткой зависти отметила Велимира, когда Дарий, решив лишний раз не прибегать к магии, которая при таком её накале могла вызвать нежелательный резонанс, принялся обходить женщину, чтобы подобраться к Веронике. — Или ты всё же пришёл сюда за артефактом? Как он, — добавила она, махнув рукой в сторону Мартина, который, как краем глаза успел заметить Дарий, в это время сражался со вторым противником, и помогал ему в этом Тео.

— К чёрту артефакт! — выдохнул он, стараясь не поддаваться на её провокационные попытки отвлечь его.

— Как непрофессионально! — воскликнула Велимира и вдруг зашипела от боли, когда чьи-то невидимые когти пропороли ткань её одежды, оставив на плече глубокую царапину. С громким визгом она замахала руками, пытаясь отогнать от себя напавшее на неё существо, но это оказалось не так-то просто. Кем бы оно ни было, отставать от ведьмы это никак не желало.

Теперь, когда Велимира отвлеклась и, похоже, надолго, Княжевичу ничто не помешало оказаться рядом с Вероникой. Притянув её к себе, он бросил взгляд на Шталя и Тревельяна, убедившись в том, что бой ещё не окончен. Несмотря на то, что враг у них был один на двоих, оба, казалось, уже выбивались из сил.

Противник Мартину достался не из лёгких. Тот не только использовал собственную энергию, но и был с головы до ног увешан всевозможными магическими побрякушками, в то время как у остальных при себе наличествовали лишь защитные амулеты, с которыми они не расставались. Кроме того, его магия оказалась не похожа на то, с чем приходилось сталкиваться Дарию раньше. Невольно вспомнилось столкновение с Розенбергом и заклинание, которое тот использовал для нападения. Оно также было неизвестным или же редким и почти забытым.

В следующую минуту Княжевич осознал, что вспомнил об этом не напрасно, потому что успевавший обороняться от Тео и Мартина маг посмотрел на него, вытягивая вперёд руку, а вслед за этим вспыхнула боль, заставившая его покачнуться, хватаясь за голову. То самое заклинание! Заставляя себя сопротивляться, он зашептал слова, которые должны были бумерангом вернуть магическое воздействие к направившему его, но уверенности в том, что оно подействует конкретно с данным заклинанием, не было.

— Предупреждение! Всем остановиться! Инквизиция! — услышал Дарий за несколько секунд до того, как соскользнуть в тёмный омут беспамятства.

Эпилог

Несколько дней спустя

Прошло некоторое время, прежде чем мы снова отправились в дорогу. Несмотря на лечение, порезы на ногах заживали медленно, и не было сомнений, что после них останутся шрамы. Дарий же в тот день ударился о камни, да и заклинание, хоть он и вернул его нападавшему, не обошлось без последствий в виде сильных головных болей. Маг-целитель беззлобно ворчал, дескать, мы устроили в квартире лазарет, а в МН работать некому, потому что в отсутствие начальства даже солидные маги совершенно распоясались. Зато Абрикос был несказанно рад тому, что вернулся домой и получил хозяина в своё неограниченное распоряжение. Он даже спать в кресло теперь не уходил, предпочитая оставаться на ночь в спальне.

Несколько раз к нам приходил Верховный Инквизитор. Несмотря на то, что я постепенно привыкла к мысли о том, кто мой отец, мне всё ещё было трудно осознать, что теперь он представлял собой не какого-то абстрактного и далёкого от меня инквизитора, а реального человека — ещё довольно молодого, серьёзного и сдержанного, с короткими тёмными волосами и внимательными глазами, казалось, заглядывающими прямо в душу. Должно быть, ему было ещё сложнее, поэтому общение наше оставалось весьма неловким. Даже с Княжевичем они разговаривали куда более оживлённо. Но я была весьма ему благодарна за своевременное появление вместе с отрядов инквизиторов возле того здания, где проходила наша схватка с Велимирой и магом, который помогал ей.

Увидев того человека в первую минуту, я решила, что у меня начались галлюцинации, потому что такого просто не могло быть. Как маг, угрожавший леди Вивиан в семнадцатом веке, мог оказаться в нашем времени? Или это был его двойник? Переглянувшись с Тео, я поняла, что и он узнал того, кого мы оба видели в Гластонбери, когда попали в Безвременье. Но чего я не ожидала ещё больше, так это реакции на этого мага Мартина, который набросился на него с требованием снять с него проклятие.

Всё прояснилось позже, и получить ответы на вопросы помог Верховный Инквизитор, которого, как выяснилось, звали Виктором. Человек, который напал на нас, когда-то носил имя Джонас Андервуд и являлся тем самым магом, по заказу которого и были созданы часы Теир. Позже часы у него украли, но, будучи в те времена шерифом, он сумел их разыскать. К тому же, Вивиан позаботилась о том, чтобы без специального заклинания, известного только им двоим, артефакт не работал. Таким образом, воспользоваться им мог только тот, кто знал, как это сделать.

С помощью часов Андервуд продлевал жизнь, воздействуя на своё личное время. Так он успешно ускользал от смерти и сумел дожить до наших дней, практически не изменившись. За прошедшие века он, хоть и не обладал значительной силой, успел выучить несколько магических практик и попутно обзавестись коллекцией артефактов и амулетов, которые он и использовал в тот день, когда я оказалась в заброшенном здании. Именно с их помощью мы и были перенесены из лагеря в разные места. Получилась своего рода телепортация, разве что сработавшая без нашего участия.

Обладая склонностью к накоплению опасных магических предметов и запрещённых знаний, Андервуд не смог избежать пристального внимания к нему инквизиторов даже после того, как был заключён договор, позволяющий им наладить относительное перемирие с представителями магического мира. Поэтому ему приходилось выкручиваться, меняя имена и страны, ловко уходя от преследования и начиная новую жизнь, инсценируя перед этим собственную смерть. Под одним из таких выдуманных имён он и познакомился с Карлом Розенбергом, Велимирой и Мартином, которые стали его учениками в магии, разумеется, не бесплатно. Позже он обставил всё так, будто попал в автокатастрофу, и планировал начать жизнь заново в другом месте. Но сначала ему нужно было вернуть себе часы Теир.

Артефакт был конфискован у Андервуда больше двадцати лет назад при обыске в небольшом городе на границе. Именно туда был направлен молодой инквизитор, который и нашёл часы. На тот момент ещё не был создан Магический Надзор, а в распоряжении Инквизиции не было соответствующей аппаратуры для того, чтобы разобраться, с какой целью может быть использован магический предмет. Поэтому, нарушив правила, обнаруживший часы инквизитор попросил ведьму, в которую он был влюблён, попытаться разобраться в найденном им предмете. Как можно догадаться, это и были мои родители.

К тому времени Мелина ещё не порвала отношения со своей семьёй и нередко навещала проживавших в разных странах родственников. Среди них была Елена Владиславовна, русская бабушка Тео. Именно она выразила догадку о том, что создать часы могла Вивиан.

Елена Тревельян получила в подарок от мужа изготовленный магией Вивиан ключ, который и передала Мелине, посоветовав ей спрятать часы с помощью этого предмета. Возможно, бабушка Тео знала больше, чем говорила, но сейчас, когда её уже не было в живых, узнать это не представлялось возможным. Виктор пошёл навстречу возлюбленной и не стал возражать, когда для хранения артефакта она решила использовать подвал в давно заброшенном здании, расположенном там, где раньше находился храм Числобога. Она посчитала, что в этом месте артефакт, связанный со временем, будет в безопасности, а инквизитор с ней согласился. Что значит ещё одно нарушенное предписание, когда он и так пренебрёг всеми законами, решив связать свою жизнь с ведьмой?

Когда Мелины не стало, ключ, которым она заперла подвал, остался в шкатулке в её бывшем доме и лежал там до тех пор, пока я его не нашла. Но, будучи сильной ведьмой, она заключила артефакт под замок с тем условием, что открыть его смогут только она сама либо её потомки. Об этом также было известно Виктору, который на тот момент и не догадывался о том, что их ожидает дальше.

А дальше было расставание, увлечение Мелины запрещённой магией разума, закончившийся её арестом и гибелью, а он в это время находился в плену у желающего отомстить Розенберга и очень долго ничего не помнил. Лишь недавно, когда воспоминания вернулись, Верховный Инквизитор продолжил поиски Андервуда. Тогда он ещё не знал о том, что разыскиваемый им маг живёт на земле уже несколько веков и тоже ищет — часы, которые даровали ему вечную жизнь лишь при регулярном проведении ритуала с ними.

Как именно Андервуд вышел на меня? Проговорился ли о чём-то под пытками Виктор, когда находился у Розенберга? Рассказала ли Мелина что-нибудь своим сообщникам по освоению псионики? Вызнала ли что-то Велимира, которая, заметя следы, переметнулась на сторону нового покровителя? Подробностей этого мы уже не узнаем, потому что, достигнув наивысшей точки, концентрация магии в том месте, где мы сражались, ударила по тому, на ком было больше всего магических амулетов, да и отброшенное Княжевичем назад заклинание достало его в тот же момент, завершив жизнь этого человека.

Не стало и Велимиры. Теперь мы не сомневались, что нападения демоницы и наше перемещение в Нижний мир было её рук делом, но контракты с этими существами обходятся дорого. Рано или поздно они требуют плату, и уйти от этого невозможно.

Мартин же предпочитал отмалчиваться. Проклятие с него было снято в то мгновение, когда вышедшая из-под контроля магия настигла Андервуда. Это было всё, о чём он сообщил Дарию перед тем, как исчезнуть из города, поскольку попадать на допрос к инквизиторам Шталь не желал и, должно быть, решил, что лучше объявиться позже, когда вся эта история немного подзабудется. Что же касается Инны, то после возвращения в город мы узнали о смерти Карла Розенберга в темнице, а ещё через несколько дней его дочь уехала. Говорят, в Лондон. Перед этим она встречалась с Региной, о чём мне сообщил Тео, но о причинах и подробностях этой встречи ему известно не было. Дмитрия я тоже больше не видела.

На то место, где происходило столкновение с Андервудом и Велимирой, мы отправились втроём. Я, Дарий и Тео. Мне казалось, что в их отношениях стало меньше напряжённости, и я была этому рада. Не хотелось бы, чтобы сомнения и ревность портили нам жизнь. Я даже не стала рассказывать Княжевичу о том, что знаю о его свидании с Велимирой.

На этот раз мы добрались до нужного места гораздо быстрее. Может быть, у Мартина была неправильная карта? Или ему по какой-то причине захотелось вести нас окружным путём?

При виде заваленного кирпичами внутреннего двора мне стало не по себе. Сразу вспомнилось всё происходящее здесь, а на земле померещились следы крови, хотя дождь за прошедшее с того дня время успел всё смыть. Мы спустились к входу в подвал, и я вложила ключ Вивиан в замочную скважину. Замок мягко щёлкнул, и мы вошли в пахнущее сыростью небольшое помещение. Дарий включил фонарик, при свете которого я отыскала шкатулку, похожую на ту, где когда-то обнаружила ключ. Казалось, это было только вчера. Пальцы вдруг задрожали, и я не сразу сумела её открыть.

Песочные часы оказались совсем маленькими, очень изящными и хрупкими, хотя, как я знала, уничтожить их механическим путём было невозможно. Держа Теир в руках, я не думала о том, что это сильный магический артефакт, как и не вспоминала про Андервуда. Мне хотелось представить себе других людей, чьи руки прикасались к этому предмету, — Вивиан Тревельян, бабушку Тео, мою маму… Представить, что они рядом. Что их жизнь продолжается в нас, а это и есть настоящая вечность.

Я попросила сопровождающих оставить меня здесь одну, после чего вытащила из сумки компас, заранее приготовленные свечи и металлическую чашку, в которую опустила оба магических предмета. Свечи я расставила вокруг них по кругу. После чего зажгла их одну за другой, а под конец бросила спичку в чашку. Обычного огня было бы недостаточно для совершения задуманного, но, когда я вытянула руки над чашкой, он превратился в магический. Пока с догоравших свечей стекал душистый воск, часы и компас, лежащие в чашки, медленно плавились и сливались в одно, соединяя в себе две разные магии созидания, которые превращались в силы разрушения.

О том, как провести этот ритуал, я узнала от старшего Воронича. Двоюродный дедушка неожиданно решил сменить гнев на милость и даже похвалил меня, когда узнал обо всём. Возможно, это была очередная его хитрость, но пока он даже, кажется, смирился с тем, что я не выхожу замуж за Тео, а Регина — за Дмитрия. Кстати, о том, где она была, пока мы собрались вокруг этого здания, я так и не узнала. Впрочем, где бы моя родственница ни находилась в тот момент, она нашла возможность позвонить деду, и его люди приехали за ней, забрав домой.

Когда всё было закончено, и огонь догорел, мы покинули это место. А на следующий день я поехала в аэропорт провожать Тео. Попрощались мы торопливо и скомкано.

— Я буду тебя ждать, — произнёс он, серьёзно глядя на меня своими яркими синими глазами.

Пока я бормотала слова о том, что приеду на свадьбу Шейлы, и просила передавать всем приветы, Тео крепко обнял меня, но почти сразу же отпустил.

— Я буду тебя ждать, — повторил он и, развернувшись, растворился в толпе. Я смотрела ему вслед, смахивая неизбежные при расставании слёзы. Он уезжал обратно, но не уходил из моей жизни, и мне тоже не хотелось его из неё отпускать.

А в город тем временем пришла осень. Дунула на деревья, заставляя зарумяниться и соскользнуть с веток листья, развесила невесомые паутинки, добавила холода в прозрачный воздух, пахнущий дымом, физалисом и спелыми яблоками. Осень, ветра которой обещали принести новые истории и тайны.

Пожалуйста, не забудьте перевернуть страницу — там продолжение;)

Тайна зимней ночи

Часть первая 19 декабря, вечер

Кароль

Из выпуска новостей: «Этим холодным декабрьским вечером в нашем городе можно было наблюдать такое удивительное явление, как северное сияние. Поражённые необычным событием горожане забывали обо всём и надолго задерживались на одном месте, не сводя глаз с вечернего неба, на котором разворачивалось невероятное по своей красоте зрелище. Некоторые из них успели сделать фотографии и видеозаписи. Что это — природный феномен или результат действия магии? От Магического Надзора комментариев пока не получено. Представители Инквизиции также промолчали. На этом всё, оставайтесь с нами».

Сидящий за столиком кафе человек отвёл взгляд от экрана телевизора, на котором ежевечерние новости сменились раздражающей рекламой. В отличие от журналистов и большинства жителей города, задающихся вопросами, откуда в месте, где никогда не видали северного сияния, оно всё же появилось, он точно знал, чьи это проделки. Кроме того, ему было известно, что означали возникшие в темнеющем небе яркие всполохи, оттенок которых колебался от индигово-синего до бирюзового. Это подали сигнал, распознать который могли только те, кто имел непосредственное отношение к тому, что должно произойти в ближайшее время. Игра началась.

Кароль Дрозд заказал ещё кофе и обвёл взглядом небольшой зал, по которому сновали официантки, одетые в пышные красные и синие платья с чёрными поясами. Как и остальные городские здания, кафе к приближающемуся празднику уже успели разукрасить изнутри и снаружи. Подмигивали огоньки гирлянды на невысокой ёлке, увешанной шарами в той же цветовой гамме, что и наряды работающих здесь девушек. Под ёлкой лежало несколько больших подарочных коробок, перевязанных красными лентами. Едва ли в них что-то наличествовало, но впечатление создавалось такое, будто там, в самом деле, находились подарки, ожидающие, когда их откроют и порадуются. С потолка свешивались бумажные фонарики, снежинки и флажки. Не отставало от общей атмосферы и музыкальное оформление — когда телевизионный экран погас, в кафе тут же зазвучала песня о зиме, ёлках и ледяных каруселях, на которых мчатся лесные обитатели.

Девушка за стоящим почти вплотную столиком бросила на него лукавый взгляд и далеко не сразу опустила глаза к своей чашке, над которой поднимался пар с ароматом корицы. Незнакомка была в его вкусе — молодая, светловолосая, голубоглазая, этакая снежная королева, оттаявшая в тепле и готовая расточать улыбки, а, возможно, и завязать разговор. В другой день Кароль не преминул бы этим воспользоваться, но сейчас не было времени, да и тот, с кем у него назначена встреча, должен вот-вот подойти.

А вот, кстати, и он. В дверях кафе появилась тёмная фигура, и вновь прибывший, не обращая внимания ни на интерьер зала, ни на ёлку, ни на подошедшую официантку, тут же направился к нему. Окинул недовольным взглядом блондинку, которая и на него посмотрела не без женского интереса, пожалуй, даже более заметного, после чего небрежно взмахнул рукой, отгораживая столик невидимой стеной, благодаря которой их не могли ни подслушать, ни побеспокоить. Дрозд невольно восхитился тем, как ловко это получилось. Сам он, помнится, потратил немало времени на освоение этого магического фокуса и до сих пор не мог проделать его с такой же лёгкостью.

Поговаривали, что у Мартина Шталя были хорошие учителя. Правда, они едва не отправили его на тот свет с помощью одного коварного древнего проклятия, но это уже издержки, с которыми тот справился. Впрочем, даже если учесть, что оба мага в настоящее время мертвы, задавать о них вопросов не рекомендовалось.

— Давно ждёшь? — поинтересовался Мартин, стаскивая поблескивающую от снежинок чёрную куртку и занимая стул напротив.

— Не очень, — ответил Кароль. Кофе уже начал остывать, но пару глотков он всё же сделал. — Сколько нас на этот раз?

— Пятеро, — проговорил Шталь, щёлкнув длинными пальцами по стоящей на столе рекламной открытке, обещающей алкогольные коктейли со скидкой после полуночи. Именно тогда добропорядочное семейное заведение превращалось в бар, который посещали преимущественно маги. Дрозд заглядывал сюда каждый раз, когда приезжал из Польши.

— Почему так мало? — удивлённо отозвался Кароль.

— У всех свои дела, — пожав плечами, произнёс собеседник. — Раймон Дюран и без того скрывается от инквизиторов, ему светит темница. Айнар Винтер тоже вляпался в неприятности. Шейн Батлер вообще забросил это занятие. А у Дмитрия Шульгина медовый месяц с моей женой.

Кароль поперхнулся кофе.

— Бывшей, — уточнил Мартин.

— Получается, он… — начал Дрозд. — А познакомились они до того, как вы развелись? И вы с ним после этого… вы…

Он неплохо знал русский язык, но сейчас не мог подобрать подходящих слов. Странно, что сплетни, охватывающие магическое сообщество во всём мире, дошли до него не в полном объёме. Хотя, нельзя сказать, чтобы он особенно любопытствовал по поводу того, что происходило в чужой личной жизни. Кароля интересовало другое. Информация о том, какие сохранившиеся до двадцать первого века магические предметы-артефакты ещё не попали в руки инквизиторов и шустрых специалистов МН.

— Не подрались, — сказал Шталь, очевидно, ощутив замешательство собеседника. — Мне ещё пригодятся связи Дмитрия. Да и с Инной мы все имущественные вопросы решили вполне успешно.

Дрозд предпочёл смолчать. В этом весь Мартин Шталь. Ловко играет судьбами, мастерски манипулирует людьми, никогда не упускает свою выгоду, не терзается сомнениями и без долгих раздумий делает всё, что ему заблагорассудится.

— Думаю, нам и впятером будет нескучно, — заметил Кароль, и Мартин кивнул с довольной улыбкой. Наверняка уже предвкушал победу. Но Дрозд успел уяснить, что в этой игре каждый мог припрятать в рукаве как козырной туз, так и нож.

Вероника

Эти вечером снегопад разыгрался неожиданно и, похоже, не собирался прекращаться до утра, а мог и затянуться на несколько дней. Снежные хлопья сыпались на город, кружась в воздухе и накидывая обманчиво-тёплое молочное покрывало на крыши домов, машины, трамваи, деревья, улицы, площади и переулки. Мне подумалось, что они похожи на перья из крыльев ангелов. Стоя у окна в тёмной комнате, я подняла глаза к небу, будто надеялась увидеть там парящие над городом фигуры. Но, разумеется, никаких серафимов там не было. Да и северное сияние, которое так взбудоражило всё местное население, уже исчезло. Как и остальные, я гадала, что это, хотя некоторые подозрения имелись.

Моя специализация — магия созидания. Она касается не только обыкновенных и магических материальных предметов, но и техники иллюзий, которые могут выглядеть ярко и достоверно а, кроме того, держаться некоторое время, иногда весьма значительное. Я изучала тонкости этой магии в Лондоне. Во времена студенчества мне не раз приходилось заниматься сотворением всевозможных эфемерных картин, предметов и даже живых существ, например, кружащихся бабочек, которые бесследно исчезали через несколько минут после их воплощения. Создавать иллюзию северного сияния мне ещё не приходилось, но, думаю, теоретически это весьма возможно.

В этот день у меня выдался выходной в Магическом Надзоре, поэтому из квартиры я почти не выходила. Только в магазин, когда обнаружила, что закончился кошачий корм, и рыжий кот Абрикос готов съесть меня вместо него. Но увидеть внезапно возникшее над зимним городом северное сияние мне не удалось. Узнала о нём из новостей на телеканале, где продемонстрировали несколько из снятых очевидцами кадров. Те оказались любительскими, но, тем не менее, достаточно чёткими, чтобы оценить красочность и величину наблюдаемого зрелища, а также эффект, которое невиданное в наших краях природное явление произвело на горожан.

Некоторые утверждали, что это чудо. Другие разумно отвечали им, что, если так, следует обратиться за разъяснениями к магам и ведьмам. Наверняка они уже связались с МН, а, значит, Дарий должен быть в курсе событий чуть лучше остальных. Я обычно не беспокоила Княжевича во время работы, поэтому отложила все вопросы до его возвращения. На него сегодня и без того свалилось множество дел, поскольку завтра утром ему нужно отправляться в командировку. Меня это, разумеется, не радовало. Хорошо хоть, что он пообещал вернуться к новогодним праздникам.

Любуясь снегопадом и размышляя о необычном сегодняшнем событии, которое всколыхнуло весь город, я не услышала, как открылась входная дверь. За моей спиной прозвучали негромкие шаги, и ко мне, не включая свет, подошёл Дарий с Абрикосом на руках. Кот ворчливо пофыркивал — должно быть, жаловался хозяину на то, что я сегодня запоздала с обедом для рыжего. Кстати, и с нашим ужином тоже. Я собралась поторопиться на кухню, чтобы поставить разогреваться запеканку, когда Княжевич сообщил, что уже поел на работе.

— Сегодня всем пришлось задержаться, — сказал он.

— Из-за северного сияния? — поинтересовалась я и, постёгиваемая любопытством, приступила к расспросам. — Выяснили, что это такое было? Какой-нибудь маг тренировался в иллюзиях?

— Пока нет, — признался Дарий, пожав плечами. Я редко замечала его с озадаченным видом, но сейчас был именно такой случай. — Ты его тоже наблюдала?

— Только по телевизору, — отозвалась я, снова отворачиваясь к окну.

Выпустив из рук кота, Княжевич снова приблизился ко мне, обнял за плечи. Я тут же подалась назад, наслаждаясь его близостью, запахом, теплом. Снегопад за окном стал сильнее. Поднялась настоящая метель. На мгновение показалось, будто меня тоже вот-вот подхватит ветром и унесёт в круговерти колючих снежинок, а руки стоящего за спиной мужчины — единственное, что удерживает в комнате.

— Ты ещё не уехал, а я уже скучаю, — выдохнула я.

— Это можно исправить, — ответил Дарий.

Его руки переместились на мою талию, к шее прижались горячие губы, ласка которых из нежной постепенно становилась жаркой, требовательной. Я повернулась, обняла его, целуя с жадностью, словно, в самом деле, после долгой разлуки. Так происходит всегда — стоит ему меня коснуться, и я забываю обо всём. О тревогах и проблемах, о плохом настроении и неудобной обуви. Дарий нетерпеливо потянул меня к дивану, стараясь не натыкаться на мебель и на ходу помогая снять домашнее платье из тонкого хлопка. Но, стоило нам достигнуть цели назначения, как я почувствовала под собой что-то живое. Абрикос торпедой метнулся в коридор, оглашая квартиру громкими воплями.

Часть вторая 21 декабря, вечер

Кароль

До зимних праздников оставалось всего несколько дней, и город погрузился в то шумное и беспрерывное оживление, которое всегда им сопутствует. Отовсюду звучала изрядно надоевшая новогодняя музыка, улицы сверкали иллюминацией всех цветов радуги, а некоторые торговые центры, открыв предпраздничные ярмарки, работали едва ли не круглосуточно. Вся эта суета почти не задевала Кароля, который бродил по городу, чувствуя себя кем-то вроде человека-невидимки — вроде бы, он здесь, но находится вне происходящего, скользя лишь по краю сверкающей праздничной сферы.

В эти дни, когда все вокруг были поглощены покупкой подарков, улаживанием хлопотных дел, которые всегда выплывают в конце года, и построением планов на праздничные выходные, его занимали другие вопросы. Первый — Мартин явно о чём-то умалчивал. С одной стороны, казалось, что в беседе тот был вполне откровенен, но необъяснимая тревога, которая обычно становилась предвестником неприятных событий, не давала Дрозду покоя. Здесь, в родном городе, Шталь чувствовал себя в своей стихии, чего нельзя было сказать о Кароле, который, хотя и приезжал сюда раньше, всё же оставался на чужой территории, где не мог полностью расслабиться. Но для очередного состязания был выбран именно этот город, и наверняка здесь не обошлось без участия Мартина, пустившего слух о том, что несколько артефактов, до которых ещё не добрались инквизиторы и маги из МН, находятся именно здесь.

На этот раз их было слишком мало — всего пятеро. Охотников за артефактами по всему миру гораздо больше, хотя, разумеется, далеко не все из них могут называться профессионалами. Большинство лишь подбирает крошки за теми, кто идёт впереди, и не участвует в соревновании, о начале которого возвещало иллюзорное северное сияние. Кроме того, к состязанию не допускаются женщины. Впрочем, их в этой сфере не слишком много — за всё время, что Дрозд этим занимался, он был знаком лишь с одной весьма экстравагантной молодой особой, осмелившейся впутаться в столь опасное, непростое и непредсказуемое дело.

Многие из охотников за артефактами не гнушались грабежами, вымогательством, даже убийствами. Ему пока не приходилось прибегать к крайним мерам, поскольку он предпочитал действовать иначе и добиваться своего другими способами, хотя зарекаться ни от чего не следовало. Неизвестно, как повернётся его жизнь в дальнейшем, и к чему ещё может привести этот азарт, подкреплённый желанием во что бы то ни стало обойти конкурентов.

Кароль свернул в переулок и прибавил шаг, ощутив непривычный холод, колкие лапы ловко пробрались под одежду, не слишком подходящую для такого климата. На его родине в это время года куда теплее. Он пожалел о своём отказе взять такси и решил, что после прогулки на таком морозе неплохо будет выпить глинтвейна или чего-нибудь покрепче. Но всё же нельзя было не признать, что здесь довольно красиво даже в студёную погоду. Оставшиеся после недавнего сильного снегопада сугробы посверкивали в свете фонарей, снег хрустел под подошвами ботинок, деревья окутаны льдисто-голубым узором инея.

Дрозд вошёл в кафе, где его уже начали узнавать, и занял тот же столик, за которым два дня назад беседовал с Мартином. Человек, которому Кароль назначил встречу в этот вечер, уже был там. Они обменялись рукопожатиями.

Пока Дрозд листал меню, собеседник поглядывал на него, откинувшись на спинку кресла и покручивая в руках мобильный телефон. Каролю показалось, что за обманчиво-расслабленной позой пряталась напряжённость. Впрочем, он не слишком хорошо знал Богдана Гордеева и теперь находился в некотором недоумении, задаваясь резонным вопросом, почему тот решил поговорить с ним приватно, а не присоединился к встрече со Шталем.

Богдан прилетел прямиком из столицы, хотя, как и многие охотники, не имел постоянного места обитания. Когда за тобой гоняются то неутомимые специалисты Магического Надзора, то серьёзные дяди из Инквизиции, не слишком-то выгодно вести осёдлую жизнь. Некоторые, как Шталь, имели надёжное прикрытие, и вовремя сбегали, стоило лишь запахнуть жареным, но не всем это удавалось. Как было известно, неплохо устроился и Гордеев, которому для полной картины состоявшейся жизни не хватало лишь красивой молодой жены. Крепкий бизнес, не требующий его постоянного присутствия, уважаемые в магическом сообществе родственники, а также умение выкручиваться из сложных ситуаций, в чём он не уступал Мартину. Они и были вечными соперниками, причём, не только в состязаниях. Что же касалось соревнований, то самые большие ставки обычно делались именно на этих двоих.

Теперь, когда участников оказалось всего пятеро, и все уже прибыли в страну, каждый из знающих о состязании ожидал чего-то интересного, учитывая, что только Шталь и Гордеев более-менее постоянно жили в России. Намечалась игра по-крупному. Никто из них не захочет уступить, но и другие, включая самого Кароля, не желали оставаться лишь статистами, ведь неизвестно, на чьей стороне на этот раз будет удача.

Спустя полтора часа Богдан сказал, что его ждут в другом месте, и вышел из кафе, оставив Дрозда в ещё большем замешательстве, чем до их разговора.

Вероника

Приближалась ночь зимнего солнцестояния. В магическом мире её было принято праздновать, хотя далеко не все, насколько я знала, соблюдали этот обычай. Меня пригласили в дом моего весьма влиятельного среди магов родственника Александра Владимировича Воронича, и, хотя не сразу, я всё же согласилась.

Прошла ночь была самой долгой в году. Я провела её одна, вернее, с котом. Заварила побольше ромашкового чая, поставила на столик в гостиной коробку шоколадных конфет с ликёром и включила романтическую комедию. Дарий уехал, и я начала по нему скучать, едва за ним закрылась дверь. Он попросил его не провожать — сказал, что в аэропорт приедут наши коллеги из МН, а ему самому приятнее будет, если мы попрощаемся дома.

Когда-то я долго не могла найти своего места. Чувствовала себя чужой как среди людей, не обладающих даром, так и в окружении представителей магического сообщества. В школе всегда была отдельно от других, держалась в стороне и ни с кем не могла поговорить по душам. Когда мне задавали вопросы о мальчиках, я говорила, что мне не суждено влюбиться, так убедительно и красноречиво, что сама в это поверила. А позже долго не желала признавать свои чувства к Дарию.

Со временем я начала понимать, что одиночество знакомо не только мне, но и другим людям. Возможно, все ищут и надеются встретить кого-то для того, чтобы оно отступило, и они смогли бы почувствовать себя частью одной команды, быть вместе с близким по духу человеком. Размышляя о других парах, я пыталась чему-то у них научиться. Артур и Регина, Дин и Шейла, мои родители — они создали свои истории, пусть не все из них закончились счастливо. Не сразу, но я пришла к выводу, что за свою любовь надо бороться, правда, лишь в том случае, если она взаимна. Безответная любовь может быть не менее яркой, сильной и крепкой, но в ней слишком много отчаяния либо самообмана. Нельзя насильно заставить чьё-то сердце откликнуться, и даже любовная магия в этом пока не очень-то преуспела.

Одевшись и уже собираясь выйти, я окинула взглядом гостиную. Заметила небрежно брошенный на спинку кресла свитер Княжевича и подняла его. Не удержавшись, прижалась к нему лицом, вдыхая запах, от которого у меня начинала кружиться голова, а к мыслям тут же подступали воспоминания. Аромат согретого солнцем хвойного леса, только что сваренного имбирного кофе и солёного морского ветра. Свежий и пряный. Прошептала, как заклинание: «Пусть он поскорее вернётся». Ведь это не первая разлука, бывали у нас испытания и пострашней, но почему-то мне нестерпимо хотелось, чтобы командировка Дария как можно быстрее подошла к концу.

Абрикос подошёл, потёрся о мою ногу, неожиданно ласково замурлыкал. Я подхватила его на руки, прижалась щекой к мягкой рыжей шерсти. Взгляд упал на нашу с Дарием свадебную фотографию, и сердце вдруг сдавила внезапная тревога, напоминающая порыв холодного северного ветра.

Повинуясь безотчётному импульсу, я направилась к сейфу, скрывавшемуся за картиной, и вытащила из него браслет с рубинами. Когда-то он принадлежал моей маме и служил ей амулетом, оберегая и накапливая в себе её магию. Одно время на него претендовал Аркадий Фогль, который так и не успел им воспользоваться. Браслет с похожими на алые пятна свежей крови рубинами легко скользнул на запястье и смотрелся так, словно я надевала его каждый день, но оказался настолько холодным, что я вздрогнула. Теперь на мне было надето два амулета, второй — кольцо с синим камнем — я носила со времён начала учёбы в Университете Магии.

Такси ожидало меня возле подъезда. Я устроилась на заднем сиденье, готовясь к встрече со старшим Вороничем, отношения с которым у меня сразу не заладились. Регина, приходившаяся ему внучкой, сказала по телефону, что сегодня будут только самые близкие. Немного странно, если учесть любовь её деда к приёмам, где обычно бывало никак не меньше пятидесяти гостей. Уж не задумал ли старый интриган какого-нибудь очередного сюрприза?

На некотором расстоянии от загородного особняка Воронича машина остановилась.

— Что случилось? — спросила я.

— Похоже, сломалась, — флегматично отозвался водитель и, открыв дверцу, вышел.

Я посмотрела в окно и вспомнила, что где-то недалеко отсюда мы с Дарием однажды попали в ловушку и оказались в Нижнем мире, где едва не стали добычей обитающих там демонов. Тогда было лето, а сейчас заснеженный лес в свете фар выглядел совершенно иначе. Завораживающе и сказочно, но, в то же время, более мрачно.

Другой автомобиль — быстрый, иссиня-чёрный, в самом деле, похожий на ягуара — неожиданно появился со стороны города и, чудом не задев такси на узкой дороге, остановился. Я увидела, как плавно опустилось затемнённое стекло, и мужчина за рулём заговорил с водителем. Выглянув из машины, я услышала голос таксиста — тот говорил, что поломка, похоже, серьёзная, и придётся звонить в автосервис.

— Могу подвезти, если вы в ближайший посёлок, — повернувшись ко мне, проговорил незнакомец. Я заколебалась. — Мы в магическом мире должны помогать друг другу, — с усмешкой добавил он.

Я удивлённо уставилась на него. Как он догадался? Заметил на моей руке амулет ведьмы?

Пересев в его машину, я получше рассмотрела своего неожиданного спасителя. Брюнет, довольно молод, дорого и со вкусом одет, на запястье крупные часы, под воротник чёрной рубашки сбегает платиновая цепочка, на которой, должно быть, висел его магический амулет. Он перехватил мой взгляд, и я, смутившись, что глазею на него чересчур пристально, тут же отвернулась. Машина двигалась сквозь лес со скоростью, которая казалась мне как минимум неосмотрительной. Я с облегчением выдохнула, когда впереди показались огни посёлка.

— К кому вы едете? — спросил мужчина.

— К Вороничам, — ответила я. Судя по всему, ещё не опоздала к назначенному времени. — Их дом сложно не заметить.

— Знаю, — отозвался собеседник. — Я тоже к ним. Кстати, меня зовут Богдан.

— Вероника, — представилась я, гадая, каким образом он может относиться к самым близким людям семьи.

Автомобиль въехал в открытые ворота и остановился под деревьями. Я не впервые посещала его в разные времена года, но невольно затаила дыхание, рассматривая впечатляющую громаду строения с островерхими башенками и вытянутыми в длину окнами. В свете фонарей казалось, что всё вокруг залито расплавленным серебром.

Я вышла из машины, задев лохматую еловую ветку, и мне за шиворот тут же посыпался снег. Стряхивая холодные крупинки, я подняла руки, и рукава пальто задрались. Богдан, набросив куртку, стоял неподалёку. Должно быть, дожидался меня. Я вдруг заметила, что внимательный взгляд его тёмных глаз остановился на обхватывающем моё запястье браслете.

Кароль

В этот вечер посетителей в кафе оказалось не слишком много. Должно быть, почти все маги, которые сюда обычно приходили, готовились встретить ночь зимнего солнцестояния. Оставаться одному в безликом гостиничном номере не хотелось, и у Кароля мелькнула мысль задержаться в баре до утра. Учитывая, что здесь работали до последнего клиента, выгонять его никто бы не стал. А тут ещё и скидки на коктейли с заманчивыми экзотическими названиями и наверняка неплохими вкусами…

Поразмыслив, Дрозд отказался от этой идеи. Лучше посидеть в гостинице, подумать о стратегии действий на ближайшие дни, ведь до конца года и состязания оставалось не так уж много времени, а у него, можно сказать, и плана-то готового нет. В конце концов, там тоже есть бар. Расплатившись по счёту и оставив симпатичной розовощёкой официантке щедрые чаевые, Кароль вышел из кафе и тут же остановился, едва не попятившись назад. Интуиция, последние несколько часов нашёптывающая, будто что-то нечисто, не ошиблась.

Находящийся в нескольких шагах от него Мартин Шталь улыбался, но от этой улыбки становилось не по себе, словно от новости, что по твоим следам идут демоны. Тот стоял с обманчиво-расслабленным видом, засунув руки в карманы, но не сводил взгляда с Кароля и не делал никаких попыток войти в дверь кафе за его спиной, из которой, как назло, никто не торопился выходить. Пауза начала затягиваться.

— Не ожидал тебя здесь встретить, — пробормотал Дрозд, проклиная собственную реакцию на Шталя. Это неприятное ощущение, похожее на которое он однажды ощутил, на спор согласившись взять в руки крупного живого скорпиона. Пожалуй, даже с тем насекомым было куда проще иметь дело, нежели с этим человеком.

— Зато ты, я смотрю, завсегдатай, — отозвался Мартин, продолжая сардонически улыбаться. — Конечно, что же ещё делать в такую погоду, как не сидеть в тёплом кафе? И о чём же вы мило беседовали с нашим общим знакомым?

По коже пробежала холодная дрожь. Кароль отвёл взгляд. Разумеется, Шталь говорил о встрече с Богданом Гордеевым. И зачем вообще было на неё соглашаться? Но с Богданом ссориться тоже нельзя. Всё то время, что он пребывал в этой сфере, Дрозд вполне успешно лавировал, пользуясь своей дипломатичностью и стараясь не вставать на пути как у Мартина, так и у Гордеева. Иметь подобных врагов он не пожелал бы никому.

Шталь бросил взгляд на светящееся окно кафе, после чего схватил Кароля за локоть и потащил за собой так стремительно, что он даже не успел среагировать. Втолкнув его в переулок, Мартин убрал руку, но стоял по-прежнему слишком близко. Дрозд сжал кулаки, готовясь защищаться, но продолжал терзаться сомнениями — Шталь боевой маг, и едва ли получится дать ему достаточный отпор. Совсем близко находилась оживлённая улица с яркими предпраздничными огнями, гулом машин, голосами прохожих. Но здесь, в переулке, тускло горел всего один покосившийся фонарь, и желающих сворачивать сюда в вечернее время не наблюдалось.

— О чём тебе говорил Гордеев? — спросил Мартин.

— Ни о чём. Просто пообщались. Как с тобой недавно, — отозвался Кароль, очень надеясь, что его голос звучит вполне естественно, и никаких лишних эмоций наружу не прорывается. Ведь не будет же Шталь копаться в его голове. Или будет?

— Так-так, просто пообщались, значит, — усмехнулся собеседник. — Очень интересно. И никаких намёков на то, над чем Богдан собирается работать в ближайшее время?

— Ты полагаешь, он настолько не считает меня конкурентом? — сухо осведомился Дрозд. Слова Мартина прозвучали оскорбительно. Пусть Кароль не такой матёрый охотник за артефактами, как эти двое, то, что его не первый год допускают к соревнованию, тоже о чём-то говорит.

— Почему сразу такой вывод? — хмыкнул Шталь. — Может, ты просто заметил что-нибудь? Ты же у нас наблюдательный, всё подмечаешь, особенно, если это в твоих интересах…

Дрозд перевёл дыхание. Интонация Мартина оставалась спокойной, и не похоже было, чтобы тот собирался вот-вот накинуться на собеседника. Значит, Шталь пока не подозревает его в чём-то серьёзном. Просто интересуется Богданом. Только ли из-за соревнования?

— Куда он пошёл после кафе?

— Он не докладывал. Сказал, что его ждут в другом месте. Хотя…

— Что?

— Он говорил по телефону с человеком, к которому собирался поехать, — припомнив, сказал Кароль, надеясь, что сейчас подкладывает Гордееву не самую большую свинью. — С каким-то Александром Владимировичем. Не знаю, кто это.

— Зато я знаю, — произнёс Мартин. На его лице промелькнула задумчивость, тут же сменившаяся недоброй усмешкой. — Удачи.

Резко развернувшись, он тенью выскользнул из переулка.

Вероника

Я одёрнула рукава и подол короткого пальто, пожалев, что так легко оделась. Вечером стало ощутимо холоднее, мороз щипал за щёки, обжигал пальцы — перчатки я забыла. Ссыпавшиеся с ветки снежинки неприятно леденили кожу.

— Впервые вижу, чтобы носили два амулета, — задумчиво, словно разговаривая с самим собой, проговорил Богдан.

— Это всего лишь на время, — ответила я. Мне не нравился его взгляд, а любопытство, которое новый знакомый проявил, увидев браслет, настораживало. Я уже начала жалеть, что вообще решилась надеть его. Наверное, Дарий был прав, когда прятал амулет моей мамы в сейфе. Ведь не зря же его бывший начальник когда-то желал заполучить эту вещицу… Да и старший Воронич наверняка его узнает. Если мне с кем и хотелось поговорить о маме, которую я никогда не знала, то никак не с ним.

— А вы знаете, что рубины могут давать власть над низшими стихийными духами? — поинтересовался собеседник, и я в ответ покачала головой.

— Мне это не нужно.

Не глядя на него, я спрятала руки в карманы и быстрым шагом направилась к дому.

Дверь распахнулась, стоило мне к ней подойти. Прислуживающие в особняке Александра Владимировича люди напоминали мне сказочных помощников-невидимок. Внимательные, ловкие, предупредительные, они каким-то образом умудрялись всегда вовремя оказываться в нужных местах и оставаться незаметными. Вот и сейчас с меня мгновенно, едва коснувшись, сняли пальто, и предложили проводить в гостиную. Я сказала, что пройду сама и ненадолго задержалась перед огромным зеркалом в холле, в котором моё отражение казалось неестественно маленьким. Учитывая, что меня приглашали не на торжественный приём, я ограничилась простым чёрным платьем из тонкой шерсти и минимумом макияжа. Мои волосы, успевшие отрасти после стрижки, упрямо закручивались в локоны, а на носу и щеках, несмотря на время года, снова стали заметны веснушки.

— Вероника!

Повернувшись, я встретилась взглядом с Региной. Моя троюродная сестра с её тёмными глазами, длинными чёрными волосами и смуглой кожей отличалась яркой, но трогательной красотой нежного экзотического цветка. Я искренне надеялась, что когда-нибудь ей повезёт встретить человека, рядом с которым она будет по-настоящему счастлива, но пока обстоятельства складывались совершенно иначе. Её жених Артур был убит несколько лет назад, и после этого, хотя дедушка и прочие родственники мечтали выдать её замуж за кого-то другого, Регина ни с кем не встречалась. Впрочем, мы практически не говорили на подобные темы после того, как её сложившаяся в моё отсутствие дружба с Дарием едва не превратилась в любовный треугольник с моим участием в качестве одной из его сторон, но об этом я вспоминать не хотела.

Здороваясь с Региной, я услышала шаги, и вскоре к нам присоединился Богдан. Он вёл себя вполне раскованно — так, словно далеко не первый раз находился в этом доме. Судя по реакции на него моей кузины, так оно и было.

— Какими судьбами?! — воскликнула Регина, заключая его в объятия.

Внезапно почувствовав себя лишней, я уже собралась отправиться в гостиную, но Богдан меня опередил и, сказав, что хочет поприветствовать Александра Владимировича, пошёл дальше по коридору.

— Он тоже родственник? — поинтересовалась я, решив не рассказывать о том, что именно этот человек привёз меня сюда.

— Богдан? Нет, он, скорее, друг семьи. Дедушка очень уважает его родителей.

— Не встречала его здесь раньше.

— Он не слишком часто бывает в городе. Да и со своей семьёй видится редко. Говорят, бегает от договорного брака.

В магическом сообществе, где Регина жила с самого рождения, а я до сих пор казалась чужой, существовали довольно патриархальные традиции. Весьма часто решения о том, кто за кого выйдет замуж, принимались не самими женихом и невестой, а старшими представителями их семейств. У Вороничей это был Александр Владимирович, чья привычка руководить жизнью семейного клана была поистине неискоренимой. Причины договорных помолвок и браков могли быть разными, но на первом месте всё же стояло желание объединить сильные магические линии. Поговаривали, что раньше девушек выдавали замуж с целью сделать их шпионками, чтобы те докладывали родственникам обо всём, что происходило в семье супруга.

Однажды старший Воронич организовал и мою помолвку с человеком, в итоге не ставшим моим мужем, — ещё в детстве, но узнала я об этом гораздо позже. То же в своё время случилось и с моей мамой, не пожелавшей связать свою жизнь с тем, кого он ей выбрал. В настоящее время он наверняка не терял надежды выдать замуж Регину, которая тоже научилась сопротивляться желаниям деда. Я не раз задумывалась над тем, как бы сложилась жизнь других ведьм, которые находили в себе силы самостоятельно выбирать супругов, пусть даже наперекор требованиям родственников. Но, возможно, в некоторых случаях, в самом деле, было лучше, когда решение принимали за тебя.

Об этих своих мыслях я вспомнила некоторое время спустя, когда, уже стоя во главе празднично накрытого стола, Александр Владимирович сказал, что хочет объявить о помолвке Регины Воронич и Богдана Гордеева. Все присутствующие тут же уставились на девушку с любопытством и напряжённым ожиданием её реакции, ведь все, должно быть, помнили, как однажды она уже отказалась от подобной дедушкиной попытки. Но в это же мгновение всех отвлекло другое событие — в дверях появился человек, видеть которого мне совершенно не хотелось.

— Вы уж простите, что я без приглашения, — не демонстрируя даже тени раскаяния, произнёс Мартин Шталь, и его взгляд, не задержавшись на хозяине дома, остановился на лице Богдана.

Регина

Ночью, когда дом был погружён в темноту и тишину, Регина выскользнула из своей комнаты и спустилась на первый этаж. Проведя в этом особняке большую часть жизни, она отлично знала, на какие ступеньки нельзя наступать, поскольку те, словно заколдованные, продолжали издавать громкие скрипы даже после ремонта. Ей сейчас совершенно не хотелось разбудить ни деда, ни других родственников или кого-нибудь из гостей, оставшихся в доме на ночь.

Однако, переступив порог малой гостиной, где можно было посидеть и подумать, Регина поняла, что её опасения и осторожность оказались напрасными. Александр Владимирович уже не спал. Он сидел у занавешенного тёмно-синим бархатом окна и листал книгу, время от времени отвлекаясь на то, чтобы сделать глоток из стоявшего рядом бокала с подогретым вином, который чудом удерживался на подлокотнике старинного кресла. Заметив входящую в комнату внучку, старший Воронич ничуть не удивился. Бросил на неё внимательный взгляд, улыбнулся и кивком указал на второе кресло. Но Регина поступила по-своему. Она подошла к широкому дивану и забралась на него с ногами, прижав к себе круглую пузатую подушку в вышитой наволочке и набросив на ноги тёплый плед.

Малая гостиная особняка Вороничей не предназначалась для приёма гостей. Здесь отдыхали только хозяин дома и самые близкие родственники. Два книжных шкафа, удобная мебель, а также отсутствие налёта музейной роскоши, свойственной так называемым парадным комнатам, делали малую гостиную местом уютным и тёплым. Кроме того, здесь был камин — настоящий, не электрический. Регина нередко замечала, что дед также предпочитал эту комнату остальным, даже своему кабинету, где проводил большую часть времени. Но сейчас, ночью, она никак не ожидала увидеть его здесь. Неужели он в очередной раз заранее знал, чего от неё ожидать, поэтому и подкараулил, а, возможно, даже разгадал её дальнейшие планы?

От этой мысли стало не по себе. Регина, попытавшись расслабиться, спрятала под плед дрожащие пальцы и заставила себя улыбнуться. Если понадобится, она снова будет притворяться, изображая из себя прежнюю покладистую, ласковую и безгранично обожающую своего дедушку домашнюю девочку. Раньше у неё это получалось отлично. В те времена, когда она с восторгом встречала все решения, которые касательно неё принимал старший Воронич, и ни в чём ему не прекословила. Однако стоило бы добавить существенную поправку — тогда желания Александра Владимировича не противоречили её собственным. Но с той поры многое изменилось.

Во-первых, не стало Артура. Её жениха, самого близкого и любимого человека на протяжении нескольких лет. Они знали друг друга с детства, Артур был совсем чуть-чуть её старше, так что оба взрослели и познавали мир вместе — рука об руку. Регина ничего не скрывала от него и была уверена, что у Артура тоже нет от неё никаких тайн. Но у наречённого появился свой секрет, и это стоило ему жизни.

Какое-то время после случившегося Регине казалось, что родные и близкие понимают её лучше, чем кто-либо другой. Они были добры, внимательны к каждому её слову, предупредительны. Впрочем, стали возражать, когда Регина заявила, что не собирается держаться в стороне от суда и расследования, но ей удалось настоять на своём. Так она познакомилась и подружилась с Дарием Княжевичем, а затем — на какое-то время — даже увлеклась им. В этого человека сложно было не влюбиться, к тому же, тогда Регина ещё не знала, что его сердце занято.

Позже оказалось, что старший Воронич продолжил строить свои планы на будущее внучки. В город приехал некий Дмитрий Шульгин, которого дед без долгих раздумий объявил своим будущим зятем. Он даже не счёл нужным поставить её в известность заранее, спросить, что сама Регина об этом думает, хочет ли снова стать помолвленной. Вот тогда она и воспротивилась его воле. Сначала при всех заявила, что не собирается выходить замуж за незнакомца, а затем и вовсе за спиной старшего Воронича сговорилась с Мартином Шталем и приняла участие в походе за артефактом — старинными песочными часами. Позже оказалось, что дедушка не слишком-то против этого возражал, поскольку в тот же поход отправился и Шульгин. Как бы то ни было, помолвка так и не состоялась.

Вспоминая, чем закончился поход, Регина переживала столь сложный сплав эмоций, что даже страшилась в них разбираться. Возмущение, злость, стыд, горечь и даже что-то вроде зависти к тем, кому довелось схватиться с настоящим врагом. Если бы она оставалась рядом с Вероникой… Если бы не жесточайший приступ мигрени… А ещё Мартин…

Со Шталем она с тех пор не виделась. Вплоть до сегодняшнего вечера, когда он заявился в их дом без приглашения. Это было вполне в духе Мартина, тем не менее, изумлены, кажется, были все. И дедушка, и Вероника, и даже Богдан. Регина и не догадывалась, что они вообще знакомы.

Александр Владимирович, как нынче выяснилось, вовсе не собирался отказываться от своей цели выдать внучку замуж. Затаился на какое-то время, не заводя с ней разговоров на эту тему, а сам потихоньку подбирал кандидатуры. Регина, впрочем, не ожидала, что в итоге он остановится на Богдане Гордееве. Тот не слишком часто появлялся в городе, да и вообще, насколько ей было известно, не планировал обзаводиться женой. С Богданом и его родственниками семья Вороничей была знакома давно. В прошлом он Регине даже нравился — наивно, по-детски, когда нужно было отвечать подружкам на вопросы о том, кто ей симпатичен, а помолвка с Артуром ещё не состоялась, и они оставались только приятелями. Сам Гордеев об этом, пожалуй, не подозревал, ведь на неё он в то время посматривал снисходительно, как на ребёнка, который путается под ногами и наверняка ещё играет с куклами и плюшевыми зверями, которых он, как и другие дедушкины гости, привозил ей в подарок.

Интересно, что пообещал ему старший Воронич за согласие на ней жениться?

Весь этот вечер Регина просидела, как на иголках, но со своей ролью справлялась безупречно. На правах младшей хозяйки дома и дедушкиной любимицы встречала гостей. Даже Мартину премило улыбнулась, когда больше всего хотелось вцепиться в его лицо ногтями, стирая сардоническую ухмылку, и потребовать больше не показываться ей на глаза, чтобы не напоминать… Поболтала некоторое время почти с каждым из присутствующих. А ещё — и это самое главное — не стала заявлять, что новый кандидат в мужья ей не подходит. Таким образом, вечер прошёл достаточно ровно, мирно и гладко. Если, конечно, не принимать во внимание то, какими взглядами обменивались Шталь и Гордеев, — с такими свирепыми выражениями лиц и боевых заклинаний не нужно.

Дедушка, продолжая держать на коленях книгу и наслаждаться своим напитком, смотрел на неё с видом энтомолога, изучающего новый вид бабочек.

— Почему не спишь? — поинтересовалась Регина, выдержав его взгляд.

— У меня уже старческая бессонница, — отозвался Александр Владимирович с интонацией, совершенно противоречащей сказанному. — А ты? Попросить принести тебе горячего шоколада?

— Давай, — ответила она.

На кухне всегда дежурил кто-то из прислуги, и, стоило лишь хозяину дома по-старомодному позвонить в звонок, как пожелания выполнялись в любое время суток. О предпочтениях каждого из членов семьи работающие в особняке люди знали давно. Горячий шоколад в большой оранжевой кружке принесли уже через десять минут. Обхватив её ладонями, Регина вдруг вспомнила, как в детстве болела и капризничала, отказываясь от еды, а дедушка, сидя у её кровати в ожидании прихода мага-целителя, уговаривал её допить до конца, чтобы увидеть нарисованного на дне кружки бегемота. На какое-то мгновение её захлестнула острая и почти болезненная нежность к этому человеку — высокому, сухопарому, седому, с твёрдым взглядом серых глаз и плотно сжатыми губами. Его уважали и побаивались в магическом мире, а для неё он всегда оставался родным и порой казался даже ближе родителей. Но не теперь.

— Есть планы на праздник? — спросил старший Воронич.

Регина, помедлив с ответом, опустила глаза, вдохнула дразнящий аромат расплавленного шоколада и корицы, исходящий от кружки.

— Пока нет.

— Богдан собирается задержаться. Правда, у него есть свои дела, но, думаю, не на всё время. Вы можете встретить Новый год вместе.

Ещё один долгий вдох и первый глоток, пряная сладость на языке. От её напитка пахнет детством, теплом, праздником. А ещё надеждой и предвкушением чего-то волшебного. Горячий шоколад для ведьмы. Последний подарок для той, кто собирается навсегда оставить свой дом и семью.

— Что скажешь? — уточнил дед, поторопив её с принятием решения.

Регина пожала плечами.

— Я подумаю.

После гибели Артура праздники стали казаться ей частью всеобщего гигантского заговора против одиноких людей, которых, если посмотреть по сторонам, не так уж мало. День за днём проходили будни, наполненные хлопотами, но в праздничное время всё менялось. Требовалось отдыхать, радоваться, проводить время с любимыми. Покупать подарки, целоваться на эскалаторах в шумных торговых центрах, согреваться глинтвейном в уютных кофейнях, танцевать под любимые песни. Когда-то и у неё всё это было, но со временем воспоминания теряли яркость, размывались, как акварельный рисунок под дождём, утрачивали вкус и цвет. Перестало что-либо значить время года за окном, ведь в её душе поселилась осень. За прошедшие со смерти Артура годы Регина убедилась в том, что безответная любовь с обеих её сторон никак не может заменить то ощущение, когда любишь, любима и чувствуешь себя в правильном месте с нужным человеком.

Было ли такое хоть когда-нибудь знакомо её деду? Или же для него, в самом деле, всегда всё было куда проще — есть традиции магического сообщества, обязательства перед старшими и верность семье, а всё остальное от лукавого? Даже после того, как и Вероника, и её мама предпочли пойти своим путём, чтобы соединить с кем-то судьбы не по договору, а по любви, он продолжал считать себя правым.

— Да, не ожидал, что Дмитрий будет подбирать за Мартином, — задумчиво проговорил вдруг старший Воронич таким тоном, будто хотел добавить «Куда катится мир?».

— Что? — рассеянно переспросила Регина.

— Ты разве не слышала — Шульгин женился на Инне Шталь? Говорят, даже в свадебное путешествие отправились, — фыркнул Александр Владимирович. — Я был об этом парне лучшего мнения. А ты не заметила, чтобы в походе они обращали друг на друга внимание? Наверняка там и сблизились.

— Может быть. Мне было не до них. Я иду спать, — произнесла она, решительно поднимаясь с места. Кружка опустела, и глаза уже начали слипаться. — Увидимся утром.

Она вышла из комнаты. Показалось или в доме стало темнее? Регина не успела дойти до лестницы, когда её дёрнули за локоть, одновременно зажимая рот.

Вероника

Я бы солгала, если б сказала, что мне нравится проводить время в доме Александра Владимировича Воронича. Разумеется, сам особняк несказанно хорош, по нему можно бродить, будто по диковинному музею, каждый раз обнаруживая что-нибудь, чего не замечал раньше. Но атмосфера здесь царит не самая радостная. Возможно, дело в хозяине, который безраздельно властвует в доме, а также в жизни всего семейного клана. С некоторыми исключениями.

Одним из этих исключений являлась моя мама. Переехав в эту страну, она попала под опеку старшего родственника, который собирался устроить её судьбу по собственному разумению и потерпел в этом полнейшее разочарование. Вторым выпало стать мне. Довольно долго я и не подозревала о том, что принадлежу к настолько влиятельной семье магов, как, впрочем, и о многом другом. Приёмные родители, которые не имели отношения к магическому миру, ничем не примечательная школа, самая обычная жизнь. Как позже выяснилось, ей не всегда суждено было оставаться такой. Однажды ровное течение моей жизни всколыхнулось и забурлило, словно в водовороте, и с тех пор больше ничего уже не было по-прежнему.

За ужином в особняке в этот вечер я несколько раз пожалела о том, что вообще согласилась приехать. Вполне могла побыть дома — с Абрикосом, который наверняка скучал по временно оставившим его в одиночестве хозяевам. Посмотрела бы ещё парочку фильмов или почитала. Всё лучше, чем сидеть за огромным, как футбольное поле, столом прямо напротив старшего Воронича, который, казалось, задался целью прожечь взглядом дырки в каждом из присутствующих, и выслушивать сплетни о представителях магического сообщества. Но это, как выяснилось, оказались ещё цветочки. Александр Владимирович, оставаясь в своём репертуаре, объявил, что снова хочет выдать Регину замуж, причём, по выражению её лица нельзя было сказать, обговаривал ли он с ней это заранее. Зная её деда и его приверженность консервативным традициям магов, я была почти уверена, что мнение внучки он даже не спрашивал.

А затем, невзирая на правила приличия, появился Мартин Шталь. Само собой, выгонять его не стали. Неизвестно, какую выгоду предоставлял этот прохиндей для старшего Воронича и какие услуги тому оказывал, однако хозяин дома к нему благоволил. Может быть, не так, как к Дмитрию Шульгину или Богдану Гордееву, которых прочил в мужья Регине, но всё же настолько, чтобы не прекращать поддерживать связи с Мартином и приглашать его к себе даже после ареста Карла Розенберга. В настоящее время тестя Шталя уже не было в живых, да и с Инной они успели развестись.

Как я ни старалась держаться подальше, Мартин всё же нашёл возможность ко мне подобраться, когда после ужина все разбрелись в разные стороны, и я на какое-то время осталась одна в гостиной. По правде говоря, я не знала, как к нему относиться. С одной стороны, в некоторых случаях Шталь проявил себя так, что заставил думать о себе лучше, чем раньше, но, с другой, я не хотела в нём обманываться и не могла выкинуть из памяти воспоминания о том, как он угрожал мне в наши первые встречи. Именно поэтому я всеми силами его избегала, что мне весьма неплохо удавалось до определённого момента. Но сейчас, когда этот человек оказался в непосредственной близости от меня и стоял практически рядом, небрежно поигрывая бокалом с чем-то алкогольным, мне снова стало не по себе, и пришлось сделать значительное усилие, чтобы не отступить на несколько шагов.

— Как поживаешь? — вкрадчиво поинтересовался Мартин. Должно быть, он почувствовал моё замешательство, и оно его позабавило. От этой мысли я почувствовала, что к лицу приливает краска, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Замечательно, — дёрнув плечом, ответила я и заставила себя посмотреть ему в глаза. На мой взгляд, Шталя сложно назвать красавцем. Слишком уж он какой-то вытянутый в длину, манеры оставляют желать лучшего, а усмешка прямо таки сигнализирует о том, что от него хорошего не жди.

— А Дарий? — продолжал расспрашивать он.

— Сам у него спроси, — буркнула я. О том, что связывало в прошлом Княжевича с Мартином, думать не хотелось. Мне было известно не обо всех подробностях, но того, что я знала, вполне хватало для того, чтобы посочувствовать Шталю, чего делать ни в коем случае не следовало.

Моё нежелание поддерживать разговор ничуть не задело Мартина, и, ответив, что непременно спросит, он с удобством расположился в кресле. Я уже собралась было покинуть гостиную и под любым предлогом удалиться в отведённую мне комнату, когда вошла Регина. Она о чём-то спросила меня, и мне пришлось задержаться. Рассеянно отвечая ей, я скосила глаза в сторону Шталя и вдруг заметила, каким взглядом он на неё смотрит — чересчур пристальным, изучающим, тяжёлым. Это встревожило меня, а Мартин, перехватив мой взгляд, ухмыльнулся и отсалютовал мне бокалом.

Позже я никак не могла заснуть, вертелась в постели и жалела, что не вызвала такси, чтобы уехать домой, а согласилась остаться на всю ночь. Вспоминая прошедший вечер, я отметила напряжённость между Шталем и Гордеевым, но о причине этого можно было только догадываться. Дарий мог знать что-нибудь про Богдана, но, когда я попыталась ему позвонить, ничего не получилось. Почему-то именно мой оператор связи в особняке не работал. Просто не дом, а бункер. А затем звонить стало уже поздно. Посчитав дни до возращения Княжевича, я загадала, чтобы ему каким-нибудь чудом удалось вырваться и оказаться в городе поскорее.

Регина

Всё произошло так быстро, что Регина не успела ни вскрикнуть, ни как-то ещё отреагировать. Только что она шла по знакомому с детства коридору, намереваясь вернуться в свою комнату и попытаться заснуть, а спустя несколько секунд её куда-то тащат, зажав рот и обмотав туго, как батон колбасы. Причём, связали её не обычными верёвками, а с помощью заклинания, которое в Университете Магии точно не изучали.

Когда Регину, втолкнув в узкую нишу в конце коридора, наконец-то поставили на ноги и повернули лицом к человеку, который её удерживал, в полутьме она разглядела его лицо.

— Только не кричи, — проговорил Мартин перед тем, как убрать ладонь с её губ. — Ты же не хочешь перебудить весь дом, правда? Придётся давать объяснения, что ты делала наедине со мной… ночью… в темноте…

— Что ты себе позволяешь?! — прошипела Регина.

— Всё, — невозмутимо отозвался Шталь.

Она дёрнулась, пытаясь вырваться, но невидимые путы только ещё сильнее впились в кожу под тканью одежды.

— Тише-тише, — шепнул Мартин, положив руки ей на плечи. Натяжение опутывающих её тело уз слегка ослабло, но некуда было деваться от ощущения его прикосновений. Даже сквозь рубашку Регина чувствовала, какие горячие у него руки. А в тот день эти ладони были прохладными, как компресс. — Ты больше не страдаешь от мигрени? — спросил Шталь, будто догадавшись, о чём она вспомнила.

— Маги-целители прибывают вовремя, — ответила Регина. — Что тебе нужно? Если хотел со мной поговорить, мог бы сделать это вечером… и не так.

— Так интереснее, — хмыкнул Мартин. Не отпуская её плеч, он прислонился к противоположной стене. — Ты ведь не сама захотела выйти замуж за Гордеева, так?

— Даже если сама, это не твоё дело, — насторожившись, произнесла она. — Между прочим, Богдан — старый друг нашей семьи. Я давно с ним знакома и…

— Ты знаешь о нём далеко не всё, — скрежетнув зубами, сказал Шталь. — Помолвка с ним — плохая идея. Уж поверь мне.

— Чего ради я должна тебе верить? — выдохнула Регина. Длинные пальцы Мартина сжались сильнее, причиняя боль, и ей пришлось закусить губу, чтобы не застонать. — После того, что Розенберг сделал с человеком, которого я любила.

— Не обвиняй меня во всём, что делал Розенберг! — раздражённо выпалил Мартин.

— У тебя и своих прегрешений достаточно, — парировала она.

— Думаешь, у твоего деда совесть чиста? — бросил Шталь. Регина промолчала. Однажды между ними уже состоялся подобный разговор, вызванный стремлением уколоть друг друга побольнее.

Неожиданно она осознала, насколько мало то пространство, в котором они находились. Им приходилось стоять практически вплотную и, если бы она слегка отодвинулась от стены, то прижалась бы к его груди. Но хуже всего было то, что это оказалось вовсе не так неприятно, как можно предположить.

— Ты затащил меня сюда, чтобы отговорить от помолвки с Богданом? — спросила она через несколько мгновений. — Считай, что я приняла твоё мнение к сведению. А теперь я хотела бы пойти спать.

— Ты вся дрожишь, — прошептал он, не торопясь отпускать её. — Тебе страшно? А я-то думал, ты ничего не боишься.

Регина закусила губу, когда Мартин наклонился к ней, почти касаясь губами её уха. Постаравшись сосредоточиться, она попыталась не только почувствовать, но и увидеть нити связывающего её заклинания. Даже если она не в силах его снять, можно попробовать разорвать их. Именно это девушка и собиралась сделать. Достаточно с неё этой приватной беседы.

В темноте коридора вспыхнули искры, похожие на электрические. Остро запахло гарью. Не обращая внимания на резкую боль, Регина рванулась вперёд, безо всяких предосторожностей, уже не думая о скрипящих ступеньках, взбежала по лестнице и ворвалась в свою комнату. Позже, стягивая безнадёжно испорченную рубашку, она поняла, что не порвала удерживавшие её скрытые верёвки. Она просто сожгла их.

Тяжело дыша, Регина опустилась на кровать, но тут же вскочила, чтобы проверить дверь. Мелькнула мысль добавить охранных заклинаний к уже имеющимся, но сейчас она была слишком опустошена и обессилена, чтобы вновь применять магию. Пришлось ограничиться тем, что заперла дверь на ключ и придвинула к ней тяжёлый журнальный столик на изогнутых ножках. Правда, нельзя сказать, чтобы это прибавило спокойствия, как, впрочем, и мысль о том, что почти все приглашённые, включая её родителей, решили остаться в особняке до утра. Мысли путались, кожу саднило в тех местах, где её связывало заклинание. Похоже, освобождаясь от него, она слегка переусердствовала. К тому же, несмотря на то, что решение вне зависимости от чьего-либо мнения уже было принято, теперь Регину занимал вопрос, по какой причине Шталю так не понравилась перспектива её помолвки и свадьбы с Богданом.

Часть третья 24 декабря, вечер

Кароль

Шум становился всё громче. Неизвестно, чем занимались его соседи по гостиничному номеру и куда смотрели администраторы, но работать, будучи вынужденным слушать все эти скрипы, шорохи и топот, было невыносимо. Чертыхнувшись, Кароль почти пожалел, что уже использовал на сегодня весь свой энергетический ресурс, рассчитанный на использование магии. Сейчас бы не помешало какое-нибудь заклинаньице для того, чтобы хоть ненадолго отключить эти звуки. Следовательно, выходов было всего два — или пойти жаловаться на соседей (как вариант, лично наведаться к ним и сказать пару ласковых), или самому удалиться от источника шума.

Поразмыслив, Дрозд выбрал последний вариант и принялся собираться на прогулку. Жалоба или непосредственный визит к обитателям соседнего номера неизбежно приведёт к ссоре, а ему не хотелось бы портить этот день долгими и наверняка бессмысленными разборками с шумными людьми за стенкой. В конце концов, сегодня Рождество. Пусть в этой стране его отмечают в другой день и только в следующем месяце, для Кароля праздник наступал двадцать пятого декабря. На некоторое время он позволил себе унестись мыслями домой, в Краков. Сейчас там хорошо. В самом разгаре весёлые народные гуляния, участники которых заливисто распевают песни-колядки. На столах двенадцать блюд, из которых главное, конечно же, карп, приготовленный с овощами. Пальчики оближешь! Существует поверье, что, если в бумажник главы семьи положат карповые чешуйки, после Нового года они обратятся в звонкие монетки. Даже маги этим обычаем не пренебрегают — на всякий случай. На каждом столе непременно должна быть пустая тарелка в память о близких, которых нет, а также для путника или случайного гостя на случай, если тот заглянет на огонёк, — эх, стать бы сейчас этим незваным гостем!

Уезжая не в первый раз, Дрозд и не догадывался, что будет чувствовать себя настолько одиноким сейчас, когда вместо того, чтобы сидеть за праздничным столом с близкими людьми, вынужден находиться в неуютном гостиничном номере с суматошными соседями и не самой радостной перспективой на ближайшие дни. Он не обманывал себя — лучшим среди охотников за артефактами ему не быть. Следует смотреть правде в глаза и признавать, что свои позиции ни Богдан, ни Мартин не уступят. Пожалуй, если только они переубивают друг друга, у остальных появится шанс на победу. Или если этих двоих что-нибудь отвлечёт настолько сильно, что поиск желаемого артефакта и стремление одержать победу отойдут на задний план.

Но что их может оторвать от дела? Магические ловушки? К ним прибегали и раньше, однако опытные участники умеют не только ставить собственные, но и обходить чужие. К тому же, если выяснится, кто именно расставил сети, можно остаться навсегда отстранённым от состязаний. Никто подобного не желал — во всяком случае, на данный момент. Слишком многое ставится на кон в этих соревнованиях. К тому же, кое-кто всё ещё предпочитает играть честно.

Кароль уже знал, что он будет искать. Вещь, ради достижения которой не придётся на кого-то нападать или грабить дом. Она находилась не в частной коллекции, а в небольшом музее, и по какой-то причине руки инквизиторов и специалистов МН до неё ещё не дошли. Хотелось бы надеяться, что и конкурентам о вещице пока не известно. Если кто и будет в музее в новогоднюю ночь, так лишь старый охранник, которому можно отвести глаза, в чём Дрозд за последние годы неплохо напрактиковался. Что же касается сигнализации, если она там есть, то и с этой проблемой можно разобраться. Но следовало заранее продумать и выработать чёткий план, а также осторожно навести справки о человеке, который подарил этот предмет музею.

Вероника

В десятый раз я набрала выученный наизусть номер и снова не услышала ничего, кроме механического голоса, сообщившего, что абонент недоступен. Дозвониться до Дария не получилось в очередной раз. Возможно, он находился в машине или просто вне зоны доступа мобильной связи, но невозможность с ним поговорить настораживала и заставляла волноваться.

— С ним всё в порядке, — отложив телефон, сказала я вслух — не то себе, чтобы успокоиться, не то Абрикосу, уютно свернувшемуся клубком в любимом кресле. Ему можно было только позавидовать, ведь, в отличие от меня, бессонница кота явно не мучила. — Если б что-то случилось, я бы почувствовала.

Говоря это, я имела в виду не только собственную интуицию, которой привыкла доверять. Дело было также в наших обручальных кольцах. Их магические свойства, которые создавали прочную двухстороннюю связь между двумя людьми, оказались ещё более сильными, нежели у тех колец, что положено надевать на помолвке. Разумеется, читать мысли или переживать каждое чувство любимого человека они не позволяли, но в случае каких-либо сильных эмоций или возникшей опасности напоминали о себе, безошибочно давая понять, что с тем, на чьей руке второе кольцо, что-то происходит. Обручальные кольца никогда не снимали, и сейчас, глядя на своё — небольшое, очень изящное, из белого золота, — я убеждала себя, что с Дарием ничего не случилось. Просто там, куда он уехал, проблемы с мобильной связью. Но уже скоро он вернётся в город, и новогодний праздник мы, как и планировали, будем отмечать вместе.

Попытавшись переключиться на другие, более приятные, мысли, я вспомнила о том, что в других странах сегодня Рождество. Это означало, что нужно поздравить тех, кто живёт там, а именно мою подругу Шейлу и её мужа Дина, а также Тео, его сестру и родителей. Мы давно не разговаривали, и мне вдруг так сильно захотелось услышать их голоса, что я снова, не медля, потянулась за телефоном.

Так случилось, что какое-то время я провела в Лондоне, где оканчивала своё обучение. Но уехала я туда, будучи помолвленной с Марком Теодором Тревельяном — ещё одним дальним родственником Вороничей. Сам Александр Владимирович организовал эту помолвку, о которой, как выяснилось, договорился ещё в то время, когда мы с Тео были маленькими. Однако он не учёл, что мы сможем его обойти и за спиной родных договориться о том, что помолвка будет временной и фиктивной. Эту легенду нам пришлось поддерживать довольно долго, и в какой-то момент мы даже оказались близки к тому, чтобы превратить выдумку в реальность. Но всё же мои чувства к Дарию Княжевичу одержали верх. Когда всё открылось, родственникам и друзьям оставалось лишь принять моё решение, хотя старшему Вороничу это, разумеется, не понравилось, да и Шейла некоторое время дулась на меня за то, что сшитое ею платье я надела на свадьбу с другим человеком.

Но и здесь меня ждала неудача. Очевидно, линия оказалась перегруженной, поэтому ни по одному из номеров мне дозвониться не удалось. Пришлось поздравлять другим способом — отправиться к компьютеру и написать электронные письма с виртуальными открытками.

Переслав письма, я открыла несколько интересных мне сайтов, на которые периодически заглядываю при наличии времени, и настолько увлеклась, что не сразу услышала непривычный шум. В тишину комнаты вторглось хриплое воронье карканье, а вслед за ним — отчаянные кошачьи вопли. Прибежав на источник звуков, я обнаружила, что одно из окон на кухне приоткрылось, и за крепкой узорчатой решёткой кружатся несколько ворон, которые пытались добраться до сидевшего на подоконнике Абрикоса. Очевидно, наблюдая за птицами, он и сам едва не превратился из охотника в добычу. Отогнав хищников, я закрыла окно и, недоумевая, как оно могло открыться, подхватила весьма тяжёлого кота на руки.

В кухню успел проникнуть холодный воздух. Поёжившись, я покрепче прижала к себе Абрикоса, поглаживая лохматую рыжую шерсть. Я не впервые находилась в квартире лишь в компании кота, но отчего-то именно сейчас, когда все вокруг суетливо, но с тайной надеждой на радостные события готовились к празднику, мне было так одиноко, что хоть плачь. А тут ещё и эти вороны с их карканьем и покушением на кота… Даже не веря в приметы и недобрые предзнаменования, встречу с ними в таком количестве приятной не назовёшь.

Регина

Неспешно прогуливаясь по городским улицам, Регина размышляла о ближайшем будущем.

Почти все приготовления сделаны. Родственники будут думать, что она уехала в загородный дом отдыха, и некоторое время не станут ей звонить, поскольку Регина предупредила, что там плохая связь. Она, в самом деле, оплатила несколько дней и знала, что внесена в списки гостей, поэтому никто не должен заметить ничего подозрительного. Когда кто-нибудь спохватится, она будет уже далеко. Во всяком случае, ей хотелось на это надеяться.

Регина не планировала надолго или даже навсегда прятаться от семьи. Лишь на какое-то время, пока они не привыкнут к тому, что она живёт сама по себе. Пока не признают её право на выбор собственного пути. Ей казалось, что дедушка уже смирился с этим, когда вынужден был принять её отказ на свадьбу с Дмитрием Шульгиным, но теперь выяснилось, что это было лишь временным отступлением. Всё дальнейшее означало, что в покое её не оставят, если она сама не начнёт новую жизнь где-нибудь подальше от родных.

Её всегда уверяли, что ей несказанно повезло, поскольку принадлежность к семейному клану Вороничей давала немало привилегий как в материальном плане, так и среди представителей магического мира. Регина никогда ни в чём не нуждалась, и перспективы перед ней рисовались по-настоящему блестящие. У неё имелось немало радужных планов на будущее, однако практически все они карточным домиком рассыпались после того, как не стало Артура, ведь большинство они строили вместе. Даже интерес к учёбе она надолго утратила, впрочем, всё же окончила Университет Магии вполне успешно. Но, пока все её однокурсники начинали строить карьеру, путешествовали, обзаводились семьями, её жизнь была пустой и бессмысленной, как остановившиеся часы.

Слова о том, что нужно уметь оставлять прошлое в прошлом, начинать заново, отыскивать для себя новые маяки, звучали бравурно и, пожалуй, позитивно, но казались ей пустопорожним звуком. Возможно, они были придуманы для кого-то другого. Ещё хуже, чем слышать всё это, оказалось замечать в глазах родителей тень разочарования, когда они поняли, что её больше не интересует почти всё из того, что Регина любила раньше.

В сгущающихся зимних сумерках вокруг фонарей мотыльками кружились снежинки. По расчищенным дорожкам спешили в тепло домов люди, пассажиры трамваев прижимались к стёклам, согревая их дыханием, всё вокруг вспыхивало праздничной иллюминацией. Рассеянно засмотревшись на особо затейливую из них, Регина не заметила, как столкнулась с проходящим мимо мужчиной.

— Осторожнее, — мягко проговорил он с акцентом, помогая ей удержаться на ногах.

— Извините, — ответила она, отводя со лба выбившиеся из-под шапки волосы.

— Вы не знаете, где поблизости можно выпить кофе? — поинтересовался незнакомец. — Я не местный. Кстати, меня зовут Кароль.

Дарий

Княжевич открыл глаза и несколько минут непонимающе всматривался в полумрак комнаты. Ему снился долгий сон, обрывки которого кружились в голове, настойчиво подменяя собой воспоминания о том, что он делал перед тем, как заснул прямо за столом, положив голову на руки. За окном крупными хлопьями валил снег, тишину в комнатке ничего не нарушало, не ощущалось никакого постороннего присутствия, и всё же Дарий почему-то насторожился. Что-то было неправильно, подозрительно и странно. К тому же, вовсе не в его привычках засыпать в процессе работы, даже от усталости или при написании слишком уж скучных отчётов.

Бумаги, которые Княжевич изучал в этот вечер, лежали перед ним на столе — насколько он мог судить, в том же порядке. Воздух был прохладным, но в нём всё ещё чувствовался затхлый запах нежилого помещения, который понемногу выветривался, однако не слишком быстро. Поднявшись со скрипнувшего стула, Дарий выпрямился, потянулся, разминая затёкшие во время сна мышцы, потёр заросшую щетиной щёку и нажал кнопку на стене. Две лампочки, несколько раз моргнув, тускло осветили маленькую комнату, в которой он вынужден был проводить ночи. Княжевич задёрнул выцветшей шторой тёмный прямоугольник окна и огляделся в поисках своего мобильника.

Здесь его поджидал неприятный сюрприз. Телефона не оказалось ни на столе, ни под столом, ни на подоконнике, ни на узкой кровати, ни на одной из полок шкафа. Дарий даже проверил ванную комнату — узенькую, с потрескавшимся кафелем на стенах, ещё более унылую, чем сама комната, — но не обнаружил мобильного и там. Тот словно испарился вместе со списком номеров, органайзером и навигатором. Чёрте что, а не работа!

Отправляясь в одну из многих на его веку провинциальных командировок, Княжевич был уверен, что уже через несколько дней сможет вернуться в город, как он и пообещал Веронике. Но с самого начала всё пошло не по плану. Оказалось, что единственная в округе гостиница закрылась, поэтому им пришлось поселиться в предназначенном к сносу здании, несколько квартир в котором ещё оставались жилыми. Окна первого этажа наполовину вросли в землю, но та, что выделили Дарию и его напарнику, располагалась на втором. На этом их везение исчерпывалось. Предоставленные им документы были в страшном беспорядке, местные полицейские смотрели на магов в целом и на представителей МН в частности насторожено и ни в какую не желали идти навстречу. Что же касается представителей Инквизиции, те не заглядывали сюда лет десять и в ближайшее время не собирались.

Тем не менее, люди в этом посёлке умирали при странных обстоятельствах, от наличия которых нельзя было отворачиваться. Княжевич вынужден был согласиться с предположением, что убийства совершались при помощи магии. Что-то скверное происходило здесь, и пропажа мобильного телефона из запертой и защищённой охранными заклинаниями квартиры была ещё одним камнем, брошенным в стену его уверенности, что командировка скоро закончится.

Часть четвёртая 27 декабря, утро

Кароль

Утренний морозец заставлял ускорять шаг и прятать озябшие, несмотря на перчатки, руки в карманы куртки. Кароль завернул в угол и едва не столкнулся с Региной. Она выглядела свежей и яркой, с разрумянившимися щеками, в коротком светло-синем пальто и шапочке в тон, которая очень шла к тёмным волосам.

— Доброе утро! — поприветствовал её Дрозд с неожиданно напавшим на него смущением и кивнул на ближайшее к ним здание. — Это та самая кофейня, про которую ты говорила? Здесь вкусные завтраки?

— Ага, — отозвалась Регина. — Думаю, тебе понравится. Будет, что вспомнить про наш город.

«Боюсь, я буду помнить не только это», — подумал Кароль и, предложив собеседнице руку, направился к украшенному выключенными сейчас фонариками входу.

Эта девушка ему понравилась — пожалуй, не так, как если бы он строил насчёт неё романтические планы, но всё же достаточно сильно. Ведьма из хорошей семьи, уже не студентка, но и не одна из тех помешанных на собственной карьере особ, которых так много среди его знакомых. Она была дружелюбна, внимательна, оказалась интересным собеседником. Однако ему почудилось, что за её улыбкой пряталось нечто другое, похожее на грусть, отчаяние или даже внутренний надлом. Возможно, его новую знакомую что-то тревожило. Но Дрозд не решался задавать настолько личных вопросов — если она почувствует желание пооткровенничать, то сама всё расскажет, как иногда доверяют свои тайны попутчикам, а не близким друзьям. В их первую случайную встречу на улице вечернего города Регина согласилась выпить с ним кофе, а затем они как-то незаметно разговорились и решили вместе позавтракать и прогуляться в ближайшее время.

Они сделали заказ, и Регина, на которой под пальто оказался полосатый свитер с тёмно-синими джинсами, скрылась за дверью женского туалета, чтобы вымыть руки. Окинув взглядом кофейню, Кароль признал, что место довольно уютное. Светлое, обставленное мягкой мебелью и в честь приближающегося праздника украшенное ярко-оранжевыми шарами, еловыми ветками и фигурками новогодних персонажей.

Когда Регина вернулась, заказ уже принесли. Она придвинула к себе дымящуюся чашку с имбирным чаем и полила румяные блинчики на своей тарелке кленовым сиропом — как утверждало меню, совершенно настоящим. Дрозд не слишком любил сладкое, зато предпочитал плотные завтраки, поэтому попросил принести ему чёрный кофе со сливками, но без сахара, а также тарелку овсяной каши, на которую Регина взглянула с позабавившей его гримасой выросшей девочки, слишком часто вынужденной есть подобные блюда в детстве.

— Почему ты приехал в наш город именно сейчас? — поинтересовалась девушка. — Ты об этом не рассказывал. Или это секрет?

Кароль замялся. Обдумать свою легенду он не успел, но и говорить правду о причине его нахождения в городе было нельзя. Охота за артефактами оставалась под запретом, хотя многие представители магического сообщества прекрасно о ней осведомлены. Как бы то ни было, ему вовсе не хотелось закончить своё пребывание в России в местной инквизиторской темнице после того, как его отловят сотрудники МН. Поэтому пришлось импровизировать.

— Приехал встретиться с другом, но на него свалилась работа в предпраздничные дни, так что мне и приходится проводить время в одиночестве, — проговорил Дрозд с улыбкой, собираясь тут же сменить тему, но в это время громко зазвонил его сотовый. — Прости, — сказал он Регине, с неохотой отвечая на звонок. В телефоне раздался голос Богдана.

— Как продвигается наше дело? Ты встречался со Шталем? — без предисловий спросил Гордеев. — Что он сказал?

— Только в тот же вечер, когда мы разговаривали, — поморщившись, отозвался Дрозд.

— Так это ты ему сообщил, куда я поехал? Поэтому он отправился туда за мной? Какого демона ты лезешь не в свои дела?

— Ничего я ему не говорил! — ответил он, невольно повысив голос. Регина взглянула на него с тщательно сдерживаемым любопытством и снова занялась содержимым своей тарелки. Поднявшись с места, Кароль отошёл к противоположной стене и остановился там, глядя в окно. — Я всё обдумал и решил, что… В общем, я не собираюсь с этим связываться.

— Хочешь остаться чистеньким? — произнёс Богдан, и в его голосе явственно прозвучала угроза. — А ты знаешь, как Мартин сумел отсрочить действие проклятия? Он убивал людей. Ты в курсе, сколько магов погибло от рук охотников за артефактами за всю историю нашего существования? Среди нас нет ангелов, Кароль. Если ты этого ещё не понял, тебе нет места в этом соревновании. От тебя требуется всего лишь сообщить Шталю ложную информацию, и я надеюсь, что ты, в самом деле, заслуживаешь моего доверия.

Голос собеседника пропал, но сказанные им слова, казалось, повисли в воздухе и придавили своей тяжестью.

Вернувшись за столик, Кароль извинился ещё раз и отодвинул тарелку, а следом остывший напиток. Аппетит пропал, как, впрочем, и настроение. Ему уже не в первый раз за последние несколько дней захотелось задать себе вопрос, правильно ли он поступает, продолжая заниматься тем, что привело многих на скамью подсудимых.

«Пусть это будет последнее соревнование, — сказал себе Дрозд. — А, возможно, и последнее дело. Скоро всё закончится».

— Какие-то проблемы? — поинтересовалась Регина. Он мотнул головой и заставил себя улыбнуться. — Можем идти?

Кароль настоял на том, чтобы расплатиться за её заказ, и спустя несколько минут они вышли на улицу. Стало теплее, и он вовсе не возражал против того, чтобы немного прогуляться. Приняв решение, Дрозд почувствовал себя гораздо лучше. Что же касается того, что требовал от него Гордеев, можно подумать об этом позже. Не сейчас, когда время ещё есть, а рядом с ним симпатичная девушка, ничего не подозревающая о его тягостных размышлениях и метаниях.

Они проследовали вдоль одного из красивейших в городе проспектов мимо занятых расчисткой снега дворников, торопливых прохожих, красочных витрин магазинов, фонарей и деревьев. Время от времени Кароль ловил на себе озадаченный взгляд Регины, но больше вопросов она не задавала. Постепенно они снова вернулись к непринуждённой беседе едва знакомых, но симпатизирующих друг другу людей — об учебниках для магов, особенностях жизни в разных странах, погоде в праздники и прочих мелочах, которые будто сами ложились на язык. Ни слова о планах на будущее и других людях из прошлого и настоящего в их жизни. Дрозд лишь отметил про себя, что колец на пальцах девушки нет — ни помолвочного, ни обручального.

Когда оба немного замёрзли, Регина предложила заглянуть в крупный торговый центр, до которого они как раз успели дойти. После завтрака заходить в расположенные там кафе никому из них не хотелось, поэтому они просто прошлись по магазинам, витрины которых показались особенно привлекательными. Чуть позже Каролю пришла в голову идея посетить фотокабину и сделать несколько совместных фотографий, и девушка, чуть поколебавшись, согласилась. На фото она улыбалась, но ему продолжало казаться, что на душе у неё лежала тяжесть, как, впрочем, и у него самого. Но всё же хотелось, покидая город, оставить у себя память об этом дне и случайном знакомстве, у которого едва ли будет продолжение. Ему нравилось, что Регина не имела никакого отношения к тому, из-за чего он сюда приехал. Дрозд и не предполагал, как он ошибался.

Часть пятая 27 декабря, вечер

Вероника

День не задался с самого утра. Ныл живот, всё валилось из рук, а голову будто набили опилками, как у Винни-Пуха. Впрочем, и предыдущие дни оказались не лучше. Я плохо спала — долгими ночными часами ворочалась в слишком большой для меня одной постели, пытаясь заснуть, а под утро проваливалась в душный и липкий, будто паутина, сон, который не давал практически никакого облегчения. Временами он также приносил жутковатые сновидения, которые я тщетно пыталась забыть наутро, когда за окном показывалось мерклое зимнее солнце, и будильник напоминал мне о том, что пора вставать. Иногда компанию мне составлял Абрикос. Запрыгивал на кровать, укладывался рядом, свернувшись клубком мягкой рыжей шерсти, и начинал громко мурлыкать.

Кот наверняка тосковал по хозяину. Как бы я его ни баловала, Дарий всё же оставался для рыжего на первом месте. Но Княжевич ещё не вернулся, и с каждым днём надежда на то, что он будет дома в праздник, истончалась и таяла подобно туманной дымке. Разумеется, мне хотелось верить в то, что у него получится выполнить своё обещание, но все факты говорили против. Когда он наконец-то позвонил, выяснилось, что у них с напарником одновременно пропали мобильные телефоны, и пришлось покупать новые. Кроме того, дело, которым они занимались в командировке, не слишком-то продвинулось. Услышав его усталый голос, я едва сдержала слёзы, но всё же заставила себя разговаривать непринуждённо и даже почти весело.

Я жалела, что не могу быть вместе с Дарием там, где он в это время находился. Увы, он продолжал оберегать меня от подобных дел, так что даже речи не было о том, чтобы сопровождать его в командировке, как бы я ни пыталась переубедить. По телефону Княжевич уверял меня, что они живут во вполне нормальных и даже комфортных условиях, но что-то заставляло меня сомневаться. Наверное, я слишком хорошо изучила его, чтобы не замечать даже по интонации мелких признаков того, что он увиливает от чего-то. Не обманывает — просто не рассказывает всей правды, чтобы меня лишний раз не беспокоить. Однако от этих умалчиваний было ещё хуже. Моя чересчур богатая фантазия рисовала отнюдь не радужные картины, а плохие предчувствия и страшные сны только добавляли к ней тёмных красок.

Чтобы не зацикливаться на этих нерадостных мыслях, я старалась доставать из тайников собственной памяти приятные воспоминания, которые любовно перебирала, словно собранные на морском берегу камушки и ракушки. Их было пока не слишком много, но всё же достаточно для того, чтобы на душе становилось светлее. Особенно приятно было вспоминать нашу с Княжевичем свадьбу. Она ничуть не напоминала роскошные празднества из тех, которые так любят устраивать Александр Владимирович и многие другие представители магического сообщества, располагающие временем и финансами. По правде говоря, у нас и гостей-то почти не было — лишь несколько человек из МН. Не смогла прилететь из Лондона даже моя лучшая подруга Шейла, зато я надела свадебное платье, которое она сшила специально для меня. Правда, в тот момент, когда я, стоя перед зеркалом, застёгивала многочисленные крючки на белоснежном кружевном корсете, промелькнула мысль о том, что, пока шотландская ведьма его шила, перед глазами у неё стоял совсем другой образ жениха.

К счастью, и Шейла, и Дин остались моими друзьями даже после того, как я призналась им в обмане. Что же касается Тео, то я знала, что всегда найду приют в его доме, если понадобится, но с моей стороны это могло быть лишь дружеским визитом. Я и сама нередко пыталась зазвать его в гости, ведь с Дарием они, если можно так выразиться, придерживались нейтралитета, подкреплённого воспоминаниями о пережитом в походе за старинным артефактом.

Несмотря на отсутствие пышности, наша свадьба осталась в моей памяти одним из лучших дней в жизни. Так ведь и должно быть, правда? Когда не терзаешься сомнениями о правильности собственного выбора и принятого решения, когда замирает сердце от необъяснимого переполняющего всё существо чувства, а с человеком, который берёт за руку и обещает быть рядом, связывает, как бы банально это ни звучало, не только телесная, но и душевная близость. Когда не веришь своему счастью. Когда всё просто и радостно — без долгих выяснений отношений, изматывающих скандалов и надрыва.

После свадьбы я ощущала себя по-настоящему счастливой, беззаботной и спокойной. Мы решили устроить себе отпуск и почти на целый месяц уехали из города в деревенский дом, в котором когда-то жила моя мама. Теперь он принадлежал нам. За проведённое там время я привыкла просыпаться в расположенной в мансарде комнате, трапезничать на свежем воздухе, ходить босиком по траве, читать, сидя на качелях, которые Княжевич там для меня обустроил, и никуда не спешить. Местные жители нам не докучали, да и сам дом располагается на отшибе, куда мало кто заезжает даже случайно, так что мы могли почувствовать себя почти на необитаемом острове, где практически никого, кроме нас, не было. Провиантом мы запаслись заранее, мобильная связь там работала плохо, а интернет и вовсе полностью отсутствовал. Зато мне с Дарием принадлежало всё время для того, чтобы побыть вместе, так что мы сполна пользовались и наслаждались каждой отведённой нам минутой безмятежного счастья.

Позже оказалось, что жить и работать вместе не так-то просто. Несмотря на то, что в МН Княжевича уважают, большинство работающих там магов относится к старой школе. Консервативные люди, не слишком любящие перемены. Некоторые из них уверены, что должность выше секретаря молодым женщинам не годится, а, значит, я получила работу только из-за своих с Дарием отношений. Эти соображения они практически не скрывали, и мне пришлось пережить немало неприятных минут, когда подобные разговоры до меня доходили. Я надеялась, что к настоящему моменту всё успело хоть немного измениться, ведь постепенно ко мне привыкали и узнавали лучше, однако всё ещё чувствовала себя довольно неловко на работе. Меня сложно назвать человеком, чувствующим себя своей в любом коллективе, а солидный возраст многих специалистов МН ставил ещё один барьер между нами.

Сейчас, когда Княжевич был в отъезде, я по установленному графику ходила на работу, где старалась ничем не выдать своего нервозного состояния. Это получалось, на мой взгляд, вполне успешно — тренировкой самоконтроля я подолгу занималась ещё в школе. Ни к чему, чтобы кто-то из коллег догадался о том, что я почти перестала спать из-за тревоги за мужа. Однако я стремилась прислушиваться ко всем разговорам, касавшимся дела, которое вели Дарий с напарником, в тщетной надежде узнать что-нибудь новое. Но никаких известий не поступало.

Рабочий день подходил к концу. Предпраздничная атмосфера отличалась суетой и уже начавшей проявляться небольшой расслабленностью. То и дело кто-нибудь из сотрудников заводил разговоры о планах на новогоднюю ночь. Это отзывалось во мне горьковатым укором, заставляя вспоминать, что я ещё даже не приступала к генеральной уборке и последующему украшению квартиры. Пожалуй, всё же следовало этим заняться и заодно хоть немного отвлечься. Возможно, случится чудо — кому, как не нам, ведьмам и магам, на это надеяться? — и Княжевич вернётся к тридцать первому числу. Если же нет, то встречать мне новый год в компании кота, книжного шкафа и телевизора.

Обнаружив, что нужная мне бумага осталась в кабинете Дария, я отыскала ключи и направилась туда. Находиться там без него было странно. Ноздри щекотал запах пыли и надолго запертого помещения. Я подошла к окну, открыла форточку, впуская свежий морозный воздух. Взглянула на стол с придвинутым к нему креслом, и пустой кабинет на несколько мгновений исчез, оставив лишь учащённое биение сердца и тёплые вспышки воспоминаний.

Дарий касается моей руки, вытаскивает из волос шпильки, наклоняется, сокращая расстояние между нашими губами. Нежно, неспешно, так, будто впереди у нас вся жизнь. Чуть позже я оказываюсь на краю стола, а на кабинет опускается магическая завеса, отгораживающая нас от остального мира. Горячий шёпот, тёплые ладони на моём теле, учащённое биение сердца. Желание пьянящим дурманом вливается в кровь, одежда становится досадной помехой, пальцы путаются в пуговицах.

Долгожданный и такой желанный шаг навстречу.

За дверью послышались шаги, и наваждение спало, возвращая меня в настоящее время. Почувствовав холод, я закрыла форточку и начала искать нужный мне документ. Незапертый ящик стола, жалобно скрипнув и прогнувшись под тяжестью бумаг, едва не рухнул на пол. Я ухватила его обеими руками, зашипев от боли, когда острый край скользнул по коже. На колени мне вывалилась толстая папка, которую Княжевич наверняка забыл вернуть в архив.

Я уже собиралась положить папку обратно в ящик, когда взгляд упал на отпечатанные на ней слова. «Охотники за артефактами». Похоже, Дарий изучал о них информацию. Я знала, что к магам, которые этим занимаются, он, мягко говоря, симпатии не питает, но не только из-за того, что так положено по должности. Именно охотники за артефактами, гонявшиеся за творениями магов созидания, когда-то убили родителей Княжевича. Сам Дарий тогда был ещё ребёнком и жил в инквизиторском приюте, куда его забрали насильно. В настоящее время таких заведений уже не существовало, но ему не посчастливилось несколько лет быть воспитанником последнего из них.

В том же приюте жил и Мартин Шталь. Но теперь всё иначе. Они уже не дети, разлученные с семьями и оторванные от привычной жизни. Что же касается охоты за артефактами, то ею, насколько мне было известно, продолжал увлекаться и сам Мартин. Он словно ходил по лезвию бритвы и каким-то непостижимым образом умудрялся избегать наказания за то, что делал.

Открыв папку, я наткнулась на список с заглавием «Предметы, за которыми может вестись охота». Бумага была новой, отличающейся от остальных пожелтевших листов, что лежали в начале. Похоже, его специально оставили впереди, чтобы изучить в ближайшее время.

Телефонный звонок разрезал тишину комнаты, заставив меня вздрогнуть. Я вытащила мобильный из кармана платья. На экране высветился номер Дария, который ему удалось восстановить. Я поднялась и прислонилась к стене, положив папку на стол. Мне вдруг стало неловко, как будто он мог увидеть меня и обвинить в том, что я решила воспользоваться первой попавшейся причиной, чтобы порыться в его кабинете.

— Добрый вечер, милая, — произнёс Княжевич. Его голос прозвучал так, словно он был совсем рядом, и у меня перехватило дыхание. — Как ты?

— Нормально, — ответила я.

— Ещё на работе?

— Да.

— Как Абрикос?

— Хорошо, ждёт тебя.

— А ты?

— Ещё спрашиваешь?!

— Что ты будешь делать, когда я вернусь?

— Ну… — слегка замялась я. — Приготовлю что-нибудь вкусное. Сварю тебе кофе с кардамоном.

— А ещё? — вкрадчиво поинтересовался Дарий. Ощущалось, что он улыбается, и на моих губах тоже невольно появилась улыбка. — Что ещё?

— Ты там что, совсем один?

— Пока да, — отозвался Княжевич и, посерьёзнев, добавил: — Кажется, у нас появилась зацепка.

— Вот как? — переспросила я, уже собираясь выяснить подробности, когда он снова заговорил.

— Меня зовут, позвоню позже. Целую. Береги себя.

Разговор уже закончился, а я всё продолжала стоять, прижав к щеке телефон и глядя на стол, на краю которого лежала найденная мной папка.

Регина

Сидя на кровати, Регина смотрела на стоящий посреди комнаты чемодан. Осталось добавить туда лишь несколько вещей, и можно будет считать, что он полностью собран. Сложно оказалось выбирать самое нужное, привычное, то, с чем не хотелось расставаться. Она напоминала себе, что это не просто временная поездка, поэтому нельзя оставлять ничего из того, что может пригодиться в самое ближайшее время. Разумеется, почти всё можно купить, однако надеяться на это было рискованно. Не заблокируют ли её банковскую карту до того, как найдётся работа? На первое время имеющихся наличных должно хватить, а снимать чересчур большую сумму она побоялась, чтобы это не дошло до ушей дедушки.

Из маленькой сумки Регина вытащила несколько фотографий, оставшихся от прогулки с Каролем. Его строгому лицу шла улыбка, но тёмные глаза оставались серьёзными. Сама она на этих снимках тоже улыбалась и даже, кажется, почти непринуждённо.

Было неожиданно приятно пообщаться с кем-то, не знающим о том, кто она, что оставила в прошлом и задумала в будущем. Временами, пока они разговаривали, у Регины появлялось желание посоветоваться с новым знакомым, довериться ему, как рассказывают о себе самую искреннюю правду случайным попутчикам, но она поборола это искушение. И всё же ей удалось немного расслабиться и какое-то время просто побыть самой обычной девушкой, которая ходит в кофейни, гуляет по городу и предвкушает новогодние праздники. Удалось ли ей это или же Кароль почувствовал за её поведением что-то ещё? Возможно, даже то, что она пыталась скрыть от самой себя?

В комнате вдруг стало холодно. Регина обхватила себя за плечи и закрыла глаза. Под сомкнутыми веками тут же появились, кружась, как в безумном калейдоскопе, кадры воспоминаний. Обычно ей представлялись картины их совместного с Артуром прошлого, но в последнее время они приходили всё реже. Иногда даже казалось, что она начинает забывать его внешность. Не просто черты лица, запечатлённые на фотографиях, а то, как преображала его улыбка, как он проводил ладонью по встрёпанным волосам, как громко и заразительно смеялся. Эти образы бледнели и колебались, как отражение в бегущей воде, становились расплывчатыми, заставляя сомневаться в том, правильно ли воспроизводит их её память.

Регина закрыла лицо руками. Нестерпимо хотелось плакать, но щёки оставались сухими. Наверное, это неизбежно — ушедшие люди продолжают жить в душах тех, кто их любил, однако воспоминания постепенно тускнеют и норовят ускользнуть, как ни пытайся удержать. Она взрослеет, а её жених навсегда останется тем улыбчивым юношей, мальчиком, студентом университета, в коридорах которого больше никогда не прозвучат его шаги, голос, смех. Как будто он успел запрыгнуть в уходящий навсегда поезд, а она опоздала, оставшись на перроне с затаённой надеждой на новую встречу.

Должно быть, дедушка и другие родственники желают ей только добра, просто видят его иначе. Никто из них не одобрил её глупой влюблённости в Княжевича. В магическом сообществе брак принято оценивать как союз не просто двух людей, а целых семей или даже кланов. Сложно сосчитать, сколько всего у неё родственников, разбросанных по разным городам и странам, но почти все они наделены значительной властью и репутацией. Семьи есть и у Дмитрия Шульгина, и у Богдана (с его родителями она даже знакома). У Дария вообще нет родных, он много лет живёт сам по себе. То же, насколько Регина знала, можно сказать и про Мартина Шталя.

Вероника

Наскоро приготовив себе ужин и накормив кота, я сидела за кухонным столом и перелистывала страницы бумаг в папке, которую нашла в кабинете Дария. По правде говоря, выносить даже архивные документы из здания МН запрещалось без специального разрешения, но нередко на это смотрели сквозь пальцы. Я бы могла изучить содержимое папки и на работе, но не хотелось, чтобы кто-то заметил, чем я занята. К тому же, я торопилась поскорее попасть домой, к отчаянно вопящему за дверью коту (Абрикосу, похоже, начало передаваться моё нервозное состояние), и закрыть за собой дверь, чтобы никто не побеспокоил. Преодолев соблазн немедленно забраться в горячую ванну, я решила прочесть хотя бы несколько документов в папке. Мне хотелось понять, почему именно её Дарий оставил у себя в кабинете — может быть, собирался вернуться к этому вопросу после командировки? Не поставил ли он себе цель вывести на чистую воду и переловить абсолютно всех охотников за артефактами в городе, а то и во всей стране?

Список предметов, за которыми может вестись охота, содержал в себе перечень по большей части старинных предметов, которые были созданы с использованием магии созидания, моей, кстати, специализации. Но содержались в списке среди них и другие, помеченные буквой «Д». Что это означало, мне было неизвестно, однако одно из этих наименований оказалось очень знакомым — браслет с рубинами. Мне сразу же вспомнилось то, что совсем недавно, собираясь в особняк Воронича, я надевала его на запястье. Может быть, речь шла о другом браслете? Однако после той же пометки шли слова «Хранится в сейфе». Если здесь говорилось о том же браслете, который когда-то был амулетом моей мамы, то, получается, имелся в виду сейф в нашей квартире.

Тот самый сейф, из которого я так опрометчиво вытащила браслет, поддавшись желанию куда-то в нём выйти.

Подлив себе ещё мятного чая, я отодвинула папку и задумалась. Дарий никогда не говорил мне о том, что браслет может относиться к артефактам. Известно ли это было Аркадию Фоглю, бывшему начальнику Княжевича, который стремился заполучить амулет? А, если так, то не от Розенберга ли он об этом узнал? И что может означать пометка «Д»?

Голова шла кругом, а дельных мыслей не появлялось. Абрикос пришёл из гостиной, покружил по кухне, потёрся о мои ноги. Я подняла его на руки, отметив, что от тоски котище ни на грамм не похудел, и посадила на подоконник. Уже собираясь продолжить изучение бумаг в папке, я услышала звонок в дверь. Недовольно пошевелив ушами, кот спрыгнул и умчался в прихожую.

Кароль

Говорят, что неприятными вещами нужно заниматься с самого утра. В некоторых психологических практиках их называют лягушками. Проглотил лягушку — и весь день свободен, можешь заниматься чем-нибудь другим. Но Кароль принял решение отложить разговор с Мартином до вечера. Слишком приятным выдалось сегодняшнее утро, ознаменованное встречей с красивой девушкой, и портить его ещё одной досадной беседой (первая была с Гордеевым) ему совершенно не хотелось.

Однако рано или поздно необходимо было выполнять то, что он зачем-то пообещал Богдану. Дрозд набрал нужный номер. Он малодушно уповал на то, что Шталь окажется занят и не ответит на звонок, но спустя несколько показавшихся слишком долгими секунд в телефоне раздался ленивый голос. Разбудил он Мартина, что ли? К горлу внезапно подступил комок.

— Есть разговор, — откашлявшись, произнёс Кароль.

Телефонный диалог не затянулся. Через некоторое время они назначили встречу и прервали беседу. Отбросив мобильник, Дрозд потянулся к лежащей на подоконнике пачке «Честерфилда». Сигарет там не оказалось, и Кароль раздражённо смял упаковку в ладонях. Он злился на себя. На свой страх и неуверенность перед магами, которые — он точно это знал — были гораздо более сильными и беспринципными, чем он сам. Непросто определить, что является худшим из зол в его случае — навлечь на себя гнев Гордеева из-за невыполненного обещания или столкнуться с местью Шталя в случае, если тот заподозрит, что его намеренно обманули.

Лучше даже не пытаться представить себе то, чем всё это может закончиться.

Дрозд вытащил из бара бутылку коньяка и поставил её перед собой вместе с двумя запотевшими бокалами. Кондиционер сломался, и, чтобы проветрить комнату, пришлось открыть окно. Занавеска раскачивалась, и в густой темноте, чуть разбавленной светом фонарей, раздавались громкие голоса людей, заливистый смех, пронзительные свистки автомобильных клаксонов. Пульс города продолжал биться. Казалось, если повнимательнее вслушаться в наполнявшие вечер звуки, можно уловить шаги приближающегося нового года.

Незадолго до звонка Мартину Кароль достал фотографии, которые они с Региной сделали в фотокабине. Когда он смотрел на них, хотелось улыбаться. Вспоминались тающие на ладонях снежинки, прогулка по зимнему городу, дразнящий запах кофе, девушка с глазами цвета горького шоколада и тот момент, когда фотокамера громко щёлкнула, запечатлевая их вместе. Не возлюбленные, не друзья, даже не приятели — просто случайные знакомые. Но всё же при воспоминании об их встрече на душе становилось теплее.

Шталь не всегда отличался пунктуальностью, однако перед дверью его гостиничного номера возник вовремя. Высокий, кажется, ещё более похудевший с их последней встречи, в распахнутом чёрном пальто. На волосах поблескивают капли подтаявшего снега, движения резкие, словно он уже на взводе. Каролю стало не по себе. Что если Мартин обо всём догадался? Стараясь не подавать виду, Дрозд предложил ему присесть на единственный стул, сам опустился на край кровати, взял бутылку и, надеясь, что рука не дрожит, отвинтил пробку. Янтарная жидкость почти до краёв наполнила бокалы.

— Ты ведь в прошлый раз интересовался, не узнал ли я, над чем работает Гордеев? — напомнил Кароль. Собственный голос снова показался ему неприятно хриплым. — У меня появилась информация.

— Вот как? — с нарочитым равнодушием отозвался Шталь и, подняв бокал, покрутил его в длинных пальцах. Коньяк медленно стекал по стенкам. Дрозд вспомнил, что, кажется, именно так проверяют качество этого напитка. До чего же странные мысли лезут в голову, когда нужно думать совсем о другом! — Выкладывай.

Кароль, стараясь не сбиваться, сообщил ему обо всём, что просил сказать Богдан. Под конец монолога он пожал плечами, будто и сам не был уверен в своих словах, и бросил осторожный взгляд на остававшегося невозмутимым собеседника. Поверил или нет? Демон его разберёт. Со Шталем никогда ничего нельзя знать наверняка.

Мартин протянул вперёд руку с бокалом.

— Ну что ж, за успешный исход соревнования!

— Поддерживаю! — выдохнув, ответил Дрозд. Стекло громко звякнуло при ударе. Жидкость обожгла горло. Опустошив едва ли не весь бокал, он заметил направление взгляда сидящего напротив Шталя. Тот смотрел на выглядывающий из-под белого конверта на столе край фотографии, которую Кароль забыл убрать. Он не успел ничего сделать. Мартин взял снимок, всмотрелся, и впервые за всё время, что они были знакомы, Дрозд заметил на его лице удивление.

— Откуда ты знаешь эту девушку?

Часть шестая 29 декабря, вечер

Регина

Предпраздничный семейный ужин. Дедушка настоял на нём, когда Регина твёрдо заявила, что в этом году отмечать новогодний праздник в семейному круге не будет. Впрочем, она подозревала, что есть ещё одна причина, а, увидев припаркованный возле дома автомобиль Гордеева, окончательно в этом убедилась. На что она только надеялась? На тот маловероятный вариант, будто старший Воронич передумает выдавать её замуж и наконец-то оставит в покое?

Чуть замешкавшись в дверях, Регина едва не повернула обратно, но уже в следующую минуту гордо вздёрнула темноволосую голову и, подхватив юбку чересчур длинного вечернего платья, перешагнула порог. Если это спектакль с ней в главной роли, она доиграет его до конца. Дед и другие родственники не должны ни о чём догадаться. Ни об её планах, ни о собранном чемодане, ни о том, что уезжает она вовсе не в то место, о котором им рассказала. Для этого ей понадобится вести себя как ни в чём ни бывало, улыбаться, предвкушая праздничный отдых, и не возражать, что бы ни случилось.

Несколько позже Регина пожалела об этом решении, однако оно уже было принято и давило своей необратимостью. Сложно оказалось не сопротивляться, когда перед тем, как пойти за стол, Александр Владимирович едва кивнул Гордееву, и тот ловким жестом фокусника извлёк из кармана чёрного пиджака обтянутую бархатом коробочку. Не нужно было иметь способности к ясновидению, чтобы угадать, что в ней находится кольцо для невесты, а второе, для жениха, дед наверняка уже не только припас заранее, но и вручил её будущему супругу лично.

Холодный металл кольца скользнул по коже и туго обхватил безымянный палец. Подняв глаза, Регина увидела, что Богдан улыбается, но, похоже, вовсе не ей, а каким-то своим мыслям. Она тоже постаралась натянуть на лицо улыбку и, поборовшись с неотвязным желанием немедленно стащить кольцо, спрятала руку за спину.

Дальше последовал ужин. Регину посадили рядом с дедом, который занимал своё неизменное место во главе стола. По другую сторону от неё расположился Гордеев, который по-прежнему казался задумчивым, однако всё же не уходил в себя полностью, вовремя и по делу отвечая на реплики окружающих. На этот раз старший Воронич пригласил лишь самых близких, что для него крайне нетипично. Не было даже Вероники, и этот факт странным образом подстегнул желание её увидеть. Регина решила, что, если кому и расскажет о своём плане побега, так только ей. Их отношения с троюродной сестрой не были особенно близкими и доверительными, но можно быть уверенной, что та не побежит докладывать обо всём Александру Владимировичу, как сделали бы все остальные.

За ужином Регина мало разговаривала, почти не ела и много пила. Обманчиво безобидное вино было ароматным и сладким, как вишнёвый компот, но, когда, отодвинув тарелку с практически нетронутым десертом, девушка поднялась на ноги, комната медленно закружилась. Садиться за руль в таком состоянии не следовало, а, значит, вариантов оставалось немного — заночевать в особняке, вызвать такси или же уехать отсюда с кем-нибудь другим, кто не так сильно налегал на алкоголь.

Стараясь не обнаружить своё опьянение раньше времени, Регина вышла из столовой в холл и, покачнувшись, ухватилась за гладкие лестничные перила. В электрическом свете блеснул круглый камешек на кольце. Кажется, изумруд.

Когда-то она сломя голову носилась по этому дому, выдумывая всяческие игры и прячась среди старинной мебели. Однажды и вовсе взяла моду съезжать по перилам, а то и прыгать со ступенек вниз. Родители ругались, зато дедушка, когда был в настроении, обычно останавливался и протягивал к ней руки, обещая, что поймает её, не даст упасть. Но это было давно — как будто в другой жизни. А сейчас она падала и падала, и не было никого, кто смог бы подхватить её внизу.

— Тебе стало с нами скучно? — спросил рядом чей-то голос, и Регина, быстро развернувшись, увидела Гордеева. Когда это он успел к ней подкрасться? От резкого движения её замутило, и пришлось снова уцепиться за перила.

— Хочешь прочитать мне лекцию о правилах поведения за столом? — отозвалась она.

— Нет, всего лишь поговорить. Спросить у тебя кое-что, — ответил Богдан. Его интонации звучали мягко и вкрадчиво, точно у кота, выпрашивающего дополнительную порцию сливок.

Регина вопросительно вздёрнула брови. Что ещё он хочет у неё узнать? Поинтересоваться её согласием на брак? Поздновато, пожалуй. Кольцо уже на её пальце, хотя так называемый жених и не в курсе того, что, оказавшись за пределами взглядов родственников, она тут же его снимет. Оставлять на себе такие вещи нельзя. Помолвочные и обручальные кольца в магическом мире служили своего рода маячками, подающими сигналы о тех, на кого они надеты.

— Тебе ведь приходилось лично сталкиваться с поиском артефактом, правда? Я слышал, ты как-то участвовала в таком походе. Вместе с Мартином Шталем, — добавил собеседник с теми же кошачьими интонациями, за которыми ей почудилось острое, как самурайский клинок, любопытство.

Регина отвернулась и смяла в свободной руке ткань платья. Откуда Богдан Гордеев об этом узнал? Он ведь живёт в другом городе! Да и к чему теперь у неё об этом спрашивать? Она сам артефакт даже не видела!

Зато слишком хорошо помнила, какой была, когда вернулась из того похода. Измученная приступом мигрени, стыдом и болью. Ошеломлённая и напуганная тем, что произошло. Но ничуть не меньше — собственной реакцией на человека, которого воспринимала не иначе как врага. Это было, пожалуй, хуже всего.

— Ты знаешь Шталя? — дёрнув плечами, спросила Регина, осознав, что пауза в разговоре чересчур затянулась.

— Его многие знают, — уклончиво ответил Богдан и, коснувшись руками её локтей, развернул к себе. Тёмные глаза смотрели внимательно и пытливо, но всё вокруг опять завертелось, и девушка зажмурилась. — Эге, да тебе, похоже, нехорошо, — заметил он. — Или, наоборот, слишком хорошо, — хмыкнул спустя секунду. — Где твоя комната?

— Я хочу домой, — пробормотала Регина.

— Здесь тоже твой дом. Разве нет? Держись за меня, давай, умница.

Регина хотела сказать, чтобы он не смел разговаривать с ней, как с дрессированной мартышкой, но язык заплетался почти так же, как и ноги. Ступеньки лестницы, казалось, разбегались под её шагами. Коридор второго этажа выглядел слишком длинным и петлял, как змея. Остановившись у нужной двери, девушка сама толкнула её и, наверное, тут же рухнула бы на пол, если б Гордеев не продолжал её поддерживать. Добравшись до кровати, она обхватила руками пахнущую вербеной подушку и провалилась в долгий сон, наполненный нежеланными, но весьма яркими сновидениями, в которых над ней снова, как в той гостинице, склонялся Мартин, а его прохладные пальцы касались её щеки, поглаживали по волосам, задерживаясь чуть дольше, чем требовала необходимость проверить её самочувствие.

Кароль

Как бы это ни противоречило логике, но, чем меньше оставалось дней до часа «икс», тем незначительнее Кароль нервничал из-за предстоящего. Несмотря на вероятность того, что Мартин Шталь рано или поздно раскроет его обман, перспектива вернуться домой радовала и внушала определённую уверенность в завтрашнем дне. Кроме того, Дрозд принял решение, от которого не собирался отворачиваться. Оно заключалось в том, что с началом следующего года охота за артефактами останется в прошлом. Это соревнование будет для него последним. Хватит, наигрался уже. Пусть дальше продолжают без него, а желающие занять его место легко найдутся.

Начинать что-то новое так же сложно, как и отказываться от, казалось бы, намертво въевшихся привычек, однако он уверял себя, что справится. Да, первое время его, несомненно, будет тянуть к прежнему занятию, дарящему немалую долю риска, повышенного адреналина и, что там скрывать, восхитительного ощущения, когда понимаешь, что в твои руки чудесным образом попала самая настоящая редкость. По всей вероятности, это ощущение окажется сродни наркоманской ломке, но придётся его перетерпеть. Дальше будет легче. Со временем он постепенно найдёт какое-нибудь другое, не менее приятное занятие, конечно, помимо основной деятельности.

Работа Кароля заключалась в том, что он проводил время в окружении огромного количества старинных книг. На полках библиотеки, где он занимал должность старшего хранителя, находилось множество фолиантов разных веков. Они попадали туда из частных коллекций. Иногда ему нравилось открывать книги том за томом, рассматривать экслибрисы и пытаться представить себе их бывших, вернее, самых первых владельцев. Тех, кто когда-то отдал немало монет или ассигнаций за право владеть этими бумажными вестниками прошлых эпох, которые теперь стали вечными обитателями пропахших пылью подземных залов. Да, библиотека находилась в подвальных помещениях огромного особняка, некогда принадлежащего одному из самых знаменитых библиофилов в стране. Он коллекционировал преимущественно не обычные книги, а те, что когда-то были созданы в качестве магических предметов.

Книги-чудеса. Книги-загадки. Книги-артефакты.

Если бы кто-нибудь из тех, кто окружал Кароля в повседневной жизни, прознал о его тайном занятии, он потерял бы и работу, и репутацию. Но никто такими сведениями не располагал. А вскоре это и вовсе станет частью прошлого, побледнеет и истончится, как сухой листок поздней осенью.

Однако кое-что останется. Воспоминания. Некоторые трофеи, которые он не продавал и не обменивал, оставив себе на память. Билеты на самолёт. Фотографии с Региной.

Именно на этих фотографиях Шталь узнал её и неожиданно отреагировал так, что у Кароля появились подозрения. Его личная жизнь как-то не сложилась, и даже родители так и не смогли организовать ему помолвку с какой-нибудь ведьмочкой, а затем и пытаться перестали. Но Дрозд нередко замечал за собой чутьё на чужие романтические отношения и чувства, пусть даже хорошо скрываемые. Вот и сейчас за привычной циничностью Мартина ощущалось что-то другое. Возможно, тот и сам не отдавал себе в этом отчёта, но девушка ему нравилась. Пожалуй, данный аргумент стоило использовать в своих целях, но сначала нужно было выяснить побольше подробностей. Именно этим он и занялся, щедро подлив им обоим коньяка и не забыв украдкой шепнуть несколько слов над бокалом гостя.

Всего лишь маленькое развязывающее язык заклинание, когда-то скопированное из спрятанной в хранилище книги с описанием запрещённых магических практик. Почти невинное и действующее только в сочетании с крепким алкоголем. Кароль не надеялся ни на что особенное, однако результат превзошёл все ожидания.

Часть седьмая 31 декабря, утро

Вероника

Я поочерёдно зажигала свечи — семь свечей, стоявших на столе по кругу. Рука дрогнула, и огоньки тоже затрепетали, будто на ветру. Смена одного года на другой — вполне подходящее время для магии, однако моё настроение сейчас было слишком уж нестабильным, да и почти бессонные ночи в последнее время не прошли даром.

Мой второй магический предмет, который я решилась создать, предназначался в качестве подарка Регине. По правде говоря, я пока не имела права заниматься подобными вещами без специального на то разрешения, но отчаянное желание сделать ей этот подарок оказалось сильнее усвоенной привычки стараться следовать правилам. Меня будто подхватила какая-то волна во множество раз сильнее воли, и даже кончики пальцев закололо от подступившей энергии и нетерпения поскорее прикоснуться к тому, что в итоге должно получиться.

Магия созидания — одна из самых трудных областей. Она требует много сил для создания даже самых обычных предметов, не говоря уж о магических. Я заранее знала, как плохо буду себя чувствовать после того, как закончу работу, но это меня не останавливало.

Регина, чтобы меня не отвлекать, осталась в другой комнате. Я слышала её негромкие шаги и голос, когда она разговаривала с котом, и вспоминала вчерашний вечер. Никак не ожидала, что она окажется на пороге и останется на ночь. Мы проговорили почти до утра, сидя на кухне и чашку за чашкой допивая мои запасы крепкого пуэра. Впрочем, спать нам обеим не хотелось и без этого.

Наши с Региной отношения нельзя было назвать по-настоящему душевными. В конце концов, долгие годы мы даже не знали о нашем родстве и поначалу воспринимали друг друга только как однокурсниц. К тому же, одно время она была влюблена в Дария, который корил себя за то, что Артур не успел спастись. Не её вина, что все считали, будто мы с Тео собираемся пожениться. Видимо, не так уж плохо мы разыгрывали этот спектакль, если даже родственники и близкие друзья ни о чём не догадывались.

Нам был необходим этот разговор, чтобы сблизиться и лучше понять друг друга. Жаль, что мы смогли побеседовать обо всём только сейчас, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Кое о чём Регина всё же умолчала — она до сих пор не рассказала мне о том, что с ней случилось после того, как в походе нас раскидало по разным местам, впрочем, я и не настаивала на изложении этой истории.

Если я большую часть жизни провела среди обычных людей и совсем мало знала о том, что происходит в магическом мире, то Регина выросла в нём и вынуждена была нести на себе груз ответственности за принадлежность к семейному клану Вороничей. Ей с самого детства внушали, что, если она опозорит себя, то это отразится на репутации всей семьи. После того, как моя мама поступила именно так, Александр Владимирович, видимо, поставил себе цель ни в коем случае не позволить внучке ступить на скользкую дорожку.

Однако судьба распорядилась по-другому. К тому же, Регина оказалась не из тех, кому легко диктовать свою волю. Пока её желания совпадали с требованиями деда, она не сопротивлялась, зато потом…

Несколько капель горячего воска попали на кожу, и я резко встряхнула рукой. Закрыв глаза, представила себе лицо Регины, улыбку. Надеясь, что её попытка начать новую жизнь удастся, а мой подарок поможет ей в этом. Да, именно так она и решила — убежать из дома и попытаться жить отдельно от семьи. Наверное, я должна была её отговаривать, но не стала. Каждый имеет право на выбор. Регина сделала свой.

Разговор с сестрой несколько отвлёк меня от собственных тревог. Главная из них была связана с Дарием. Он до сих пор не вернулся и больше ничего не рассказывал о ходе своего дела. Телефонные разговоры были короткими, а от ответов на прямые вопросы он уклонялся. Тем временем, уже наступило тридцать первое декабря, и, как бы я ни противилась этой перспективе, пришлось смириться с тем, что наступление нового года буду встречать в одиночестве.

Но было кое-что ещё. Во-первых, найденная в кабинете Княжевича папка, посвящённая артефактам и охотникам за ними. Во-вторых, в тот же вечер я услышала звонок в дверь, за которой никого не оказалось. Перед входом лежал белый конверт. Увидев его, я тут же вспомнила, как однажды уже находила похожий. Но на сей раз содержание оказалось другим. Банковская карточка без указания имени владельца на ней, магнитный ключ и коротенькая записка, гласящая, что я могу снять всю лежащую на карте весьма значительную сумму (пин-код прилагался) в обмен на браслет с рубинами, который мне надлежало оставить в камере хранения на вокзале.

Серьёзный повод задуматься. Если раньше я ещё сомневалась, о каком браслете идёт речь в списке из той папки, то сейчас была уверена, что именно о моём. Разумеется, ни за какие деньги расставаться с ним я не намеревалась, однако возникал вопрос, кому известно о том, что этот предмет у меня. Ответов было несколько, но напрашивался самый очевидный из них. Богдан Гордеев, маг, который открыто заинтересовался браслетом, новый жених Регины. Может ли он принадлежать к числу охотников за артефактами? Наверняка об этом, уверена, знал Мартин Шталь, но не разыскивать же его, чтобы поинтересоваться.

Этот человек явно не считал, что я могу его обмануть — взять себе деньги и не доставить требуемую вещь по месту назначения. А ещё ему было известно, где я живу. Как бы то ни было, от этого странного послания мне стало не по себе. Вроде, и угроз там не было, но как-то отчётливо вспомнились упоминания о судьбах тех, кому довелось встать на пути интересов охотников. Поиск артефактов ведь опирается не только на жажду наживы, но и на диковатый азарт, на желание опередить конкурентов в погоне за редкими магическими предметами.

Спустя некоторое время я, тяжело дыша, прислонилась к стене и, разжав сомкнутые руки, посмотрела на то, что у меня получилось. Это оказался крошечный колокольчик из напоминающего стекло материала — на вид такой хрупкий, что, казалось, можно раздавить двумя пальцами, однако, как я убедилась, снова стиснув его в ладони, довольно прочный. Возможно, именно благодаря маленькому размеру, на сей раз создание магического предмета прошло легче. На меня нахлынула слабость, руки дрожали, во рту ощущался металлический привкус, но чувства, что мне необходимо немедленно провалиться в сон, не было. Я даже вполне сносно, почти не хватаясь за стены и мебель, добрела до соседней комнаты, где тут же упала в кресло.

— Я тут похозяйничала немного, — произнесла Регина, поставив передо мной большую кружку имбирного чая с дразнящим пряным ароматом.

— Спасибо, — благодарно отозвалась я. После упадка энергии — самое то. Колокольчик перекочевал в руки Регины, и она с удивлённо-задумчивым видом принялась его рассматривать.

— Какие у него свойства? — поинтересовалась она спустя пару минут.

Странно — я не задумывала этого заранее, но совершенно точно знала, для чего он нужен.

— Ты можешь позвонить в него, чтобы позвать к себе человека, который тебе нужен в данную минуту. Тогда он на любом расстоянии почувствует это и сможет найти тебя. Правда, лишь при том условии, что ты ему не безразлична, — добавила я.

— То есть, это что-то вроде мобильника? — попыталась пошутить Регина, пряча колокольчик во внутренний карман сумки.

— Ну, телефон не всегда может быть под рукой, — ответила я, гадая, по какой причине удалось создать именно колокольчик. Почему не подкову на удачу, например? Ответа на этот вопрос у меня не было.

Через некоторое время мы попрощались. Регина пообещала сообщить мне, когда доберётся до города, в который направлялась. Я заверила её, что ни в коем случае не расскажу о том, куда она уехала, другим родственникам, если она сама меня об этом не попросит.

Кароль

Стоило приподняться на кровати, как вспышка боли в затылке заставила его снова со стоном рухнуть на подушку. Демоны, что он вчера пил? Кажется, начал с белого вина, а дальше… нет, лучше не перечислять.

Девушка, с которой Кароль провёл вечер и часть ночи, оказалась настоящей чертовкой, хотя и не принадлежала к числу ведьм. Ему вспоминались серые глаза, лукавая улыбка, медового цвета волосы, от которых исходил дурманящий запах, прохладная нежная кожа под пальцами. Чего он не мог припомнить, так это её имени, а также названия ресторана, в котором они познакомились.

Кое-как заставив себя встать, Дрозд направился в ванную комнату, где включил в душе почти ледяную воду. Та взбодрила мгновенно. Головная боль окончательно не прошла, однако соображать стало легче.

Если Шталь и догадался о его обмане, то пока ничем не дал этого понять. Не звонил, не приходил, не назначал встреч. Не было вестей и от Гордеева. Кароль и сам предпочитал держаться от них обоих подальше, поэтому ничуть не возражал. К тому же, теперь было кое-что известно — Регина, как выяснилось из подкреплённых коньяком и заклинанием откровений Мартина, интересовала его, однако невестой приходилась Богдану. Можно сделать вывод, что теперь эти двое стали конкурентами не только в охоте за артефактами. Добавилось пресловутое «ищите женщину».

По правде говоря, жаль, что ею оказалась именно Регина. Она ему нравилась. Так хотелось, чтобы эта девушка не была связана, ни с его проблемами, ни с другими участниками состязания, но, увы, получилось иначе. Любопытно, как она сама относится к тому и другому? Ведь в магическом сообществе договорные браки — не редкость, так что едва ли она влюблена в Богдана Гордеева, да и Мартин сказал, что помолвку организовали её родственники.

Визит в музей Кароль планировал нанести вечером, а пока у него оставался в запасе почти целый день. Вариантов, как его провести, было немного. Выпить где-нибудь кофе и пройтись по городу или же просидеть весь день в номере, переключая каналы телевизора, на каждом из которых будут поздравлять с праздником и желать нового счастья. Можно подумать, у него есть старое. Прогулка казалась более приятной перспективой, но, бросив взгляд в окно, он обнаружил, что начался сильный снегопад. На улице тут и там мелькали яркие куртки дворников, убирающих с дороги сугробы, которые тут же вырастали снова. Белый снег, свежий, обманчиво-ласковый… как чистая страница… что они все на ней напишут?

Часть восьмая 31 декабря, день

Регина

Автобус неторопливо двигался по заснеженному пригороду. Пассажиров было немного, почти все дремали или слушали музыку в наушниках. Расположившись в самом последнем ряду, Регина рассеянно крутила в руках подаренный Вероникой колокольчик. Необычный дар. Даже если предположить, что она никогда им не воспользуется.

Однако есть, над чем задуматься. Обычно магические предметы создаются с ощущением, что они кому-то непременно будут нужны. Это означало, что он наверняка ей пригодится, и ещё больше увеличивало беспокойство по поводу предстоящего.

Регина распланировала своё ближайшее будущее почти детально — добравшись до соседнего города, она собиралась остановиться в небольшом хостеле и провести там пару дней, после чего сесть на поезд и двигаться дальше. Отправиться туда, где не так холодно, как здесь, где созревают круглобокие солнечно-оранжевые мандарины и шумит зимнее море. Это место представлялось ей так ярко, что, казалось, на губах уже ощущался вкус соли, а на горизонте виднелась полоса покрытых густым лесом гор.

Когда автобус резко остановился, Регина бросила взгляд в окно, но ничего похожего на остановку там не обнаружила. Опустив колокольчик в карман пальто, она перегнулась через спинку пустого кресла, чтобы посмотреть, что происходит впереди. Остальные пассажиры тоже завертели головами, с подозрением глядя на водителя, который, прижав к уху мобильный телефон, вышел из автобуса. Уж не случилась ли авария? Только этого сейчас не хватало.

Водитель вернулся спустя несколько минут, остановился в проходе и объявил:

— Автобус дальше не идёт.

Пассажиры недовольно зароптали, а он в ответ лишь развёл руками и закачал головой так рьяно, что засаленная чёрная кепка едва не соскользнула с головы.

— Не от меня зависит. Занесло дорогу. Сами видите, что там творится.

За окнами автобуса валил снег — густыми крупными хлопьями. Таким снегопадом хорошо любоваться дома, сидя в тепле и уюте, с чашкой горячего какао, интересной книгой и мягким пледом. Но сейчас, когда каприз погоды приневолил оказаться за пределами города, так и не добравшись до пункта назначения, он становился досадной и пугающей помехой на пути к тщательно выстроенному ею плану.

Подхватив сумки, пассажиры направились к выходу. Регина следовала за ними, чувствуя себя как никогда растерянной. Междугородный автобус с потёртым плюшем сидений, перехваченными тесёмками синими занавесками и грязными оконными стёклами вдруг показался ей единственным оплотом посреди ожидающей неизвестности.

Регина вышла из автобуса и, поморщившись от летевших в лицо снежинок, пожалела, что решила не брать машину. Опасалась, что так её найдут быстрее. Её автомобиль всё же куда меньше, маневренней и, пожалуй, мог бы проехать даже по сложной дороге.

— Может, кто-нибудь хочет вернуться в город? — высунувшись из автобуса, поинтересовался водитель.

Молодая пара с туристическими рюкзаками, переглянувшись, повернула обратно. На мгновение Регина подумала, не последовать ли за ними. Вернуться домой. Отложить свой побег ещё на некоторое время. Она уже готова была сесть в автобус, когда вдруг вспомнила о забронированном в доме отдыха номере. Это место недалеко отсюда. Наверняка несложно поймать такси или ещё какой-нибудь транспорт, чтобы туда добраться, а завтра или, в крайнем случае, послезавтра можно будет продолжить намеченный маршрут.

Больше желающих вернуться не нашлось. Автобус развернулся и вскоре, мигнув габаритными огнями, скрылся за снежной пеленой. Проводив его взглядом, Регина вытащила из сумки телефон.

Спустя некоторое время она вынуждена была признать, что всё ещё сложнее, чем кажется. Ни одно такси не соглашалось ехать за город в такую погоду, тем более, в предпраздничный день, да и на дороге машин с шашечками не наблюдалось, как и маршруток. Пришлось смириться с необходимостью остановить попутную машину. Регина замахала руками. Увы, почти все автомобили проезжали мимо, а единственный, что остановился, направлялся в другое место, находившееся до нужного поворота.

Тем временем, снегопад всё не прекращался. Снег лежал на шапке и волосах, набился в капюшон. Ноги начали замерзать, и приходилось переступать с места на место, подпрыгивая, чтобы не озябнуть окончательно.

Видавшая виды серая тойота остановилась, и шофёр, опустив стекло, спросил, куда ей нужно. Регина ответила. Дверца щёлкнула, открываясь.

— Чемодан можете положить в багажник.

Средних лет мужчина в серой дублёнке и старомодной шляпе оказался немногословным. Салон машины выглядел чистым, но запах там стоял неприятный, словно с закрытыми окнами выкурили несколько пачек сигарет. Устав смотреть на утонувшие в снегу деревья сквозь затемнённое стекло, Регина сомкнула веки и едва не задремала. Ноги начали отогреваться, но снег растаял, и за шиворот попали капли воды. К тому же, ей казалось, что дорога должна была занять меньше времени.

Открыв глаза, Регина завертела головой.

— Мы ведь не проехали поворот? — спросила она.

— Смотря какой, — хмыкнул сидящий за рулём.

— Я же сказала, что еду в дом отдыха!

— Придётся в объезд. Ничего, скоро отдохнёте, — ответил он. Почему-то это прозвучало зловеще.

За окном продолжал мелькать однообразный пейзаж. Регина бросила взгляд на водителя, который невозмутимо крутил руль. Как невыносимо медленно они едут! Когда же кончится этот снегопад? А, с другой стороны, на случай, если ей вдруг придётся на ходу выпрыгивать из машины, небольшая скорость только на руку. Чёрт с ним, с чемоданом. Никогда раньше не приходилось такого делать, но если другого выхода не будет…

Регина, постаравшись сделать это незаметно, протянула руку к дверце. Ладонь наткнулась на гладкую поверхность. Открыть дверь со стороны пассажира оказалось невозможно.

Вероника

После ухода Регины я всё же заснула, правда, ненадолго. Прикорнула на диване в гостиной. Абрикос примостился рядом, уютно замурлыкал, положив крупную рыжую голову на диванную подушку.

Разбудили меня неприятные громкие звуки. Истошно вопила сигнализация припаркованной возле дома машины. Приподнявшись, я бросила взгляд в окно, рассеянно отметив, что новомодные пластиковые окна вовсе не спасают от шума. Там шёл снег. Зрелище завораживающее и мирное, но отчего-то на душе стало ещё тревожнее.

Я ничего не сказала Регине о браслете и своих подозрениях по поводу Богдана Гордеева. У неё достаточно и собственных забот. К тому же, я сомневалась, что ей так уж много известно о навязанном дедушкой женихе.

Дотянувшись до телефона, я набрала номер Дария, но в ответ прозвучали лишь длинные гудки, а затем вообще тишина. То ли он не мог в данный момент ответить, то ли связь работала плохо. Ещё и предпраздничный день, когда все звонят и пишут сообщения, поздравляя друг друга.

Я не в первый раз отчаянно пожалела, что не смогла уговорить Княжевича взять меня с собой. Не уверена, что могла бы заменить его куда более опытного напарника, но никто не говорил, что запрещено ехать втроём. В следующий раз… ох, дожить бы ещё до этого следующего раза!

Ещё в школе я прочитала в книге слова: «Лишь сильная любовь может загладить те мелкие недоразумения, которые возникают при совместной жизни. А там, где такой любви нет, обе стороны скоро разочаровываются друг в друге и неизбежно сталкиваются с тяжёлой проблемой». Сейчас я бы, пожалуй, могла их подтвердить. Жить с другим человеком непросто, даже с любимым, а уж если оба привыкли быть одиночками, то и вовсе. Я некоторое время жила в одном доме с Тео, но там всё было иначе — разные комнаты, да и все бытовые вопросы брала на себя приходящая прислуга. К тому же, я с самого начала знала, что это временно. С Дарием всё было иначе.

Я вспомнила, что забыла купить кошачий корм, да и для себя нужно было что-то приготовить, пусть даже не праздничный ужин. Придётся идти в магазин. Хорошо, что неподалёку открыли супермаркет.

Небольшая слабость всё ещё оставалась, но чувствовала я себя уже гораздо лучше. Почти никаких неприятных последствий, разве что дня два или три совсем не смогу прибегать к магии. Впрочем, надобности в этом не было.

Часть девятая 31 декабря, вечер

Регина

Регина очнулась и попыталась пошевелиться. На какое-то мгновение ей показалось, что она лежит в собственной кровати с очередным приступом мигрени, а всё происходящее мерещится ей в полубреду. Или, может быть, она просто задремала в автобусе по дороге к новой жизни, и ей снится дурной сон.

Но боль в заведённых за спину и скованных руках ощущалась слишком уж настоящей, как и холод, ледяными щупальцами пробирающийся под одежду. Регина лихорадочно задёргалась, но металл наручников только оцарапал кожу. Ноги тоже были связаны, правда, обычной верёвкой.

Повернув голову, Регина осмотрелась по сторонам. Судя по всему, она находилась в пустом грубо сколоченном сарайчике. Тусклый свет проникал сквозь маленькое зарешеченное окно. Под спиной — холодные доски пола. Пальто в грязи, как и джинсы, сумки и других вещей рядом нет.

Последнее, что Регина помнила, оказалось спутанными картинами. Вот автобус останавливается, и ей приходится ловить попутную машину, которая подворачивается не сразу. Странный человек за рулём, отсутствие нужного поворота, который она видела на карте, невозможно открыть дверцу… А что дальше? Чернильная темнота и беспамятство.

Накатили волны возрастающей с каждой секундой паники, заставляя снова и снова шевелить затёкшими руками и ногами в попытке хотя бы сесть, если не освободиться. Регина отчаянно потянулась к магии, но ничего не получилось. Уж не надели ли на неё специальные наручники, которые отнимали возможность колдовать? Про такие однажды рассказывал Княжевич. Этими наручниками пользовали как в МН, так и в Инквизиции.

Где она? Куда её привезли? С какой целью?

Словно в ответ на её вопросы, раздался звук проворачиваемого в замке ключа, а за ним скрип открываемой двери. Вошёл человек, в машину которого она так неосмотрительно села. Сейчас его дублёнка была распахнута, под ней оказался коричневый пиджак, а короткие седые волосы, на которых лежал снег, больше не прикрывала шляпа. Он подошёл ближе, и Регина невольно попыталась поджать ноги. Верёвка врезалась сильнее, заставив зашипеть от боли.

Регина могла бы поклясться, что никогда прежде не видела этого мужчину и впервые встретила его лишь на той дороге, однако он смотрел на неё с такой откровенной ненавистью, что фраза «убить взглядом» представлялась ничуть не преувеличенной.

— Что вам нужно? — спросила Регина. Собственный голос показался незнакомым — невнятным, хриплым от страха и долгого пребывания на холоде. Она закашлялась.

— Ведьма, — произнёс он в ответ задумчиво, будто разговаривал сам с собой. Подошёл ближе, наклонился и почти с нежностью дотронулся шершавой ладонью до её щеки. — Настоящая маленькая ведьма.

Регина не успела ничего ответить, когда незнакомец резко схватил её за плечи и поднял, после чего развернул лицом к окну. Связанные ноги подкашивались, и, если бы он не поддерживал её, девушка бы рухнула обратно на пол, наручники звякнули. От мужчины пахло так, словно его одежда лет десять пролежала в шкафу с нафталином.

Сквозь окошко в зимнем вечернем свете Регина увидела сложенные на расчищенном от снега пятачке земли доски, хворост и поленья. Посреди всего этого находился врытый в землю не слишком высокий столб. Всё это неуловимо напоминало что-то, что ей уже приходилось видеть раньше… должно быть, в каком-то фильме.

Через несколько секунд Регина поняла, что это. Поняла так отчётливо, что никаких сомнений уже не могло быть, но всё же разум продолжал утверждать, что это невероятно, нереально и никак не может происходить с ней. Такого давно не случается, уже много столетий!

— Вижу, ты уже догадалась, — сказал голос стоящего за спиной. — Умная девочка. И как, нравится?

Регина ничего не ответила. Язык будто прилип к нёбу, отказываясь слушаться. Всё тело дрожало, к горлу подступила тошнота. Мужчина небрежно разжал хватку. Девушка упала на колени и вскрикнула от удара о доски.

— Они думают, что правильно поступили, уволив меня со службы! — вдруг яростно воскликнул он. — Этот Верховный Инквизитор… что он о себе возомнил? Водит дружбу с магами! Сначала отменили казни, потом пытки. Но ничего, я всегда знал, чего хочу, — добавил, так же внезапно успокоившись. — Хороший будет костерок, яркий. Как в старые недобрые времена. Интересно, понадобится ли бензин? Раньше ведь как-то обходились без него.

Он уже вышел из сарая, снова заперев дверь, а Регина продолжала сидеть на одном месте, ничего не видя от застилающих глаза слёз. Этот человек… чудовище… умалишённый! Она в руках сумасшедшего инквизитора. Бывшего инквизитора. Но то, что он больше не на службе, не означает, что в его расположении нет антимагии. Даже без наручников он может заставить её подчиняться. Принудить взойти на костёр, позволить привязать себя к столбу и наблюдать за тем, как у её ног разгорается огонь, поднимаясь всё выше.

Пока она была без сознания, он отобрал у неё сумку с телефоном. Теперь она не сможет никому позвонить. Да и работает ли здесь связь? За городом, в снегопад. Никто не узнает, что с ней произошло.

Позвонить… Она вспомнила утро, запах имбирного чая, голос Вероники. Маленький предмет, вложенный ей в ладони.

Колокольчик! Он был у неё в руках, когда автобус остановился, а затем она его убрала. Точно не в сумку.

Стиснув зубы, Регина сдвинула руки к правому боку и начала нащупывать карман в ткани пальто, отчаянно надеясь, что инквизитор не обыскал её перед тем, как оставить в этом месте.

Кароль

Дрозд не торопился. Музей никуда не убежит, артефакт тоже. Едва ли этот предмет интересует кого-то ещё. Вещи собраны, и скоро его в этой стране не будет. Он уже собирался выйти из номера, когда дверь распахнулась, и появившийся человек едва не сбил его с ног. Жёсткие пальцы сдавили шею, притиснули спиной к стене. В глазах потемнело.

— Какого… — успел выдохнуть Кароль. — Мартин? Что ты здесь…

— Спрашивать буду я, — пресекая все возможные возражения, произнёс Шталь. — С какой целью Гордеев попросил тебя мне соврать? Что он задумал? Магическую ловушку расставил? Чем он собирается заняться на самом деле?

— Я не… не… знаю, — хрипло пробормотал он.

Пальцы на горле сжались сильнее.

— Мне посчитать до десяти? — поинтересовался Мартин. На его лице появилась усмешка. — Нет, слишком долго. Лучше до трёх. Один…

— Стой! Ты… тебя должны были видеть… на входе сюда, — цепляясь за последнюю надежду, выдавил Дрозд. Не мог же Шталь войти в гостиницу без свидетелей!

— Пусть это тебя не беспокоит. Я умею отводить людям глаза. Два…

Кароль сделал попытку к сопротивлению, но не смог даже пошевелиться. Казалось, время замерло, заставив его оцепенеть. Оставалось лишь смотреть в светлые глаза Шталя и ждать… чего… смерти?

Неожиданно лицо Мартина изменилось. На нём появилось озадаченное выражение. Будто тот прислушивался к чему-то, что мог слышать только он. Это дало Каролю передышку. Цифра «три» так и не прозвучала.

— Фотография! — выкрикнул Шталь, разжимая хватку. — Дай мне фотографию Регины! Быстро!

Не понимая, чем вызваны изменившееся поведение и внезапное требование, Дрозд не стал возражать. Конверт с фотографиями уже лежал в чемодане, но достаточно близко, чтобы он смог легко его найти. Отыскав нужный снимок, протянул Мартину, который тут же сдавил фото в руке, жадно в него всматриваясь и едва ли не принюхиваясь.

Следующие несколько мгновений прошли ещё более странно. Казалось, внутри Шталя разыгралась нешуточная борьба, но что и чему противостояло, оставалось загадкой. Он хмурился, сжимал губы, закрывал глаза и, распахнув их, снова пытливо вглядывался в фотографию. Затем, словно что-то решив, спрятал её в карман короткой чёрной куртки и, развернувшись, вышел из комнаты. Кароль огорошено смотрел ему вслед.

Вероника

Прогулка до магазина и обратно получилась довольно приятной, если не считать толпу в самом супермаркете. Люди словно обнаружили, что им нечего поставить на праздничный стол, поэтому ринулись за продуктами. Я ничего особенного готовить не планировала, так что обошлась минимумом. Главное, что Абрикос будет сыт и доволен. У меня же никакого аппетита так и не появилось.

Снегопад продолжался. Снег засыпал деревья, машины, лавочки у подъездов. Такой белый и чистый, что хотелось, как в детстве, в нём поваляться, нисколько не заботясь о том, что можно промочить ноги, да и одежду тоже. Подходя к дому, я услышала неприятный громкий звук и поморщилась. Вроде, район спокойный и тихий, а нигде нет спасения от мальчишек с петардами.

Кот встретил меня в прихожей и тут же нырнул мордой в пакет, обнюхивая покупки. Если бы мог, наверняка спросил бы: «А что ты мне принесла?». Хорошо, что хотя бы Абрикос здесь, со мной.

Вымыв руки, я прошла в кухню, поставила чайник, насыпала коту корма. Пока он с довольным урчанием опустошал миску, я села за стол, растирая замёрзшие руки, которые дрожали не только из-за того, что я, отправляясь в магазин, снова забыла перчатки. Меня не оставляла тревога. За Дария, за Регину. Да и эта записка с требованием продать браслет… Кто её прислал? Как он собирается поступить, поняв, что я не намереваюсь соглашаться на эту сделку?

Регина

Колокольчик оказался на месте, но едва не выскользнул из рук, скользких от холодного пота и выступившей из царапин крови. Но всё же Регине удалось ухватить его двумя пальцами и легонько покачать. Она даже услышала тихий звон — тонкий, нежный, мелодичный.

Вероника предупреждала, что человек, которого призовёт колокольчик, должен быть неравнодушен к ней, но у Регины никак не получалось подумать о ком-то конкретном. Из заволакивающего мысли тумана, в котором она искала выход из положения, выступали то хмурое лицо дедушки (как он, должно быть, разочаруется в ней, узнав о попытке побега из дома!), то обеспокоенный взгляд отца. Если бы Артур был жив, она сразу представила бы его… Но его нет, он за гранью этого мира, и, если она не спасётся, то скоро присоединится к нему. Дарий говорил, что её жених был уже мёртв к тому времени, когда здание, где он находился, уничтожил пожар. Для неё такой привилегии не будет. Похититель хочет, чтобы сгорела живая ведьма, а не её бездыханное тело.

Затем вдруг вспомнилось то, как она очнулась на окраине леса — раздетая, перепуганная, не понимающая, что произошло. Тогда к ней вышел человек, помощь которого она поначалу не желала принимать. Зато позже, когда от приступа мигрени в её голове словно проворачивался раскалённый железный штырь, а свет и звуки причиняли боль, ей отчего-то не хотелось, чтобы он уходил…

Регина представила его так ясно, словно видела перед собой. Высокая, худощавая, но крепкая фигура, идеальная осанка, светлая щетина на щеках, длинные музыкальные пальцы. Глупо думать, что этот человек придёт к ней на выручку ещё раз. Тогда их просто связали обстоятельства, и это получилось случайно. Тогда почему же он чудится так явственно, будто уже почти рядом, в пути?

Спрятав колокольчик обратно в карман, Регина попыталась немного расслабить руки и ноги. Боль никуда не ушла, но слегка притупилась. За окошком стремительно темнело. Она не знала, сколько прошло времени. В полузабытье, в которое девушка погрузилась, ей казалось, будто вокруг неё уже развели костёр. Яркие языки пламени лизали дерево, подбираясь к одежде, коже, волосам. Кажется, она кричала, но за многие километры вокруг не было никого, кто бы смог услышать её.

Открывающаяся дверь заскрипела, и это разбудило Регину. Огня вокруг не было. Только холод, сковывающий всё тело не хуже, чем наручники с верёвкой. Говорят, замерзнуть насмерть не очень больно. Куда легче и милосерднее, чем сгореть.

— Всё готово, — проговорил инквизитор. — Подождать бы до полуночи, тогда было бы ещё лучше, но никак, — добавил он с сожалением. — Дочка внуков подкинула, да и жена ждёт Новый год встречать, ужин готовит.

Вскинув голову, Регина ошеломлённо уставилась на него. Казалось невообразимым, что его сейчас дожидаются в тёплой квартире, где бормочет телевизор, из кухни доносятся вкусные запахи, а дети играют под ёлкой. Разумеется, для неё не было секретом, что служащие в Инквизиции тоже заводят семьи, но представить её палача в окружении близких, в нормальной жизни, она не могла, как бы ни старалась.

— Тебе пора, — сказал он, подойдя ближе, и присел, чтобы развязать её ноги. — Только без глупостей. А иначе…

Он не ударил её, почти не тронул, но острая боль, возникшая в районе поясницы, ядовитой змеёй поползла вверх по позвоночнику, прожигая спину до костей. Через несколько секунд она стихла, оставив лишь слабость, но наглядная демонстрация удалась. Регина закусила губу и не противилась, когда её бесцеремонно вздёрнули на ватные ноги и поволокли к выходу.

Но, стоило ей сделать несколько шагов, как прикрытая дверь распахнулась, и появился тот, кого она вспоминала, пока звенел колокольчик. Регине показалось, что ей это мерещится. Силуэт Мартина в узком проёме, неуловимое движение, когда его рука скользнула в карман куртки, появившийся в ней пистолет. Инквизитор дёрнул девушку к себе, прикрываясь её телом, словно щитом. Он испугался и, должно быть, не успел собрать силы для новой антимагической атаки после того, что только что делал с ней, поэтому Шталь смог беспрепятственно приблизиться к ним.

Что было дальше, Регина не запомнила. Будто опять потеряла сознание и очнулась лишь тогда, когда обнаружила себя крепко прижатой к пахнущему кожей, снегом и чёрным кофе плечу. Она бы тоже обняла его в ответ, но её руки всё ещё оставались закованными в наручники.

Нужно было прийти в себя. Поверить в то, что она спасена. Что приготовленный для неё костёр никогда не вспыхнет.

Вероника

За окном сгущался вечер, звуки запускаемых фейерверков становились всё громче, и по телевизору, который я всё же включила, чтобы не сидеть в тишине, шли развлекательные передачи и фильмы про Новый год. В каждом из них случались чудеса. То обычные, житейские, то настоящие, впрочем, в любом случае придуманные фантазией сценаристов. Я сегодня тоже совершила чудо, создав колокольчик, но оно было не для меня. Вот если бы Дарий вопреки всему всё же вернулся…

Абрикос ушёл в спальню, а я допивала второй чайник молочного улуна и размышляла о том, не лечь ли мне спать, не дожидаясь полуночи, когда послышался странный звук. Поначалу я решила, что с улицы, но скоро поняла, что из подъезда. Открывали дверь квартиры. Испугалась я не сразу, подумав, что кто-то уже успел перебрать со спиртным и перепутал двери, но звуки не прекращались. Я вспомнила про охранные заклинания и, поднявшись с дивана, отправилась в прихожую.

Дверь открылась, когда я почти дошла до неё. В ту же секунду меня пронзила внезапная догадка. Охранные заклинания нужно было раз в неделю обновлять, а я об этом совсем забыла!

В квартиру вошёл Богдан Гордеев. Он выглядел точно так же, как в тот вечер, когда предложил подвезти меня в особняк Вороничей. Элегантно и дорого одет, хорошо причёсан, благоухает мужским парфюмом элитной марки.

— С наступающим! — произнёс Богдан, захлопывая дверь. — Надеюсь, вы сразу отдадите мне мой подарок? Я говорю о браслете.

— Я догадалась, — ответила я, сцепив похолодевшие пальцы за спиной. — Если бы я хотела расстаться с этим браслетом, то согласилась бы на ваше щедрое предложение его продать. Но я против.

— А сейчас уже поздно, — хмыкнул он. — Увы. Теперь — только в подарок.

Гордеев сделал шаг вперёд.

Регина

— Где мы?

— У меня дома, — отозвался Мартин.

— Ты ведь живёшь в городе.

— Мы с Инной продали особняк Розенберга, и на свою долю я приобрёл себе новый загородный дом. Неплохое вложение средств. А что, тебе не нравится?

— Нравится.

Регина откинулась на спинку кресла, покрепче обхватила ладонями кружку и сделала ещё один глоток. Коньяка в содержимом было явно значительно больше, чем чая. Но, учитывая, как она успела промёрзнуть, это должно пойти на пользу.

Ей не хотелось сейчас ни о чём думать. Ни о сорвавшемся отъезде. Ни о теле инквизитора, которое Шталь оставил догорать вместе с тойотой и сараем. Ни о том, что всё это было проделано её спасителем явно со знанием дела. Ни о собственных планах на будущее.

Мартин разжёг камин в просторной, почти лишённой мебели гостиной. Тепло от него и чая с коньяком блаженно растекалось по телу. Этот огонь, который уютно трещал, освещая полумрак комнаты, был совсем другим — возрождающим, а не разрушающим.

Шталь поднялся с коврика у камина, вышел и вернулся через пару минут.

— Твоя ванна готова, — сказал он и решительно отобрал у неё кружку. Регина запротестовала. — Допьёшь потом, а то ещё уснёшь там.

Она, и в самом деле, чуть не уснула в горячей воде. Почти никаких флаконов в ванной комнате не обнаружилось, кроме бутылочки мятного мужского шампуня. Его пришлось использовать и для волос, и как пену для ванны. Но это ничуть не испортило удовольствия. Она больше не мёрзла, руки уже почти не дрожали, синяки и царапины на теле не выглядели пугающими, так что постепенно Регина начинала чувствовать себя по-настоящему, потрясающе, восхитительно живой.

Мартин нашёл не только ключ от наручников, но также её чемодан и сумку, однако по привычке Регина взяла в ванную комнату только трусики и короткую майку, как дома. Когда спохватилась, было уже поздно. Пришлось выскальзывать из ванной и перебежками отправляться за другими вещами.

Не успела.

Шталь перехватил её в коридоре. Остановившись прямо перед чемоданом, небрежно прислонился к стене. На губах — ухмылка. Как он может быть таким спокойным после всего, что было? После того, как убил человека? Пусть даже свихнувшегося инквизитора, всё равно. Или на него алкоголь действует как валерьянка?

— Как ты это сделала? — спросил Мартин.

— Что?

— Позвала меня.

— Потом расскажу, — буркнула Регина, пытаясь пониже натянуть майку. Неудобно получалось: тянешь вниз — вырез становится совсем уж неприличным, отпускаешь — задирается. А про колокольчик всё равно придётся рассказать, вот только как объяснить, почему именно он стал тем, кто почувствовал и нашёл её?

— А знаешь, что я из-за тебя вынужден был отказаться от своих важных планов?

— Ну, извини, что попалась в руки этому ненормальному в такой неурочный день. Ты, небось, и новый год собирался встречать не со мной. Так ведь?

— Ещё бы. В баре с отплясывающими танец живота прекрасными одалисками. Или в бане.

Регина поморщилась. Его глаза смеялись. Захотелось запустить в него чем-нибудь тяжёлым.

— Какая потеря! — фыркнула она.

— Может, ты тоже умеешь танцевать? — поинтересовался Шталь.

— Слушай, пропусти меня к моему чемодану! — потребовала она, не выдержав. — Мне нужно одеться. И прекрати пялиться!

Ей это не мерещилось — Мартин смотрел на неё слишком уж пристально и… по-мужски заинтересованно. Не взгляд — прикосновение. Поднимается по коже от кончиков пальцев ног, проникает под тонкую ткань, гладит по волосам.

— На тебе нет кольца, — произнёс он.

— А почему на мне должно быть кольцо?

— Я слышал, была помолвка.

— Это вовсе не означает, что будет свадьба! И кольцо я носить не собираюсь, — добавила она, сама не понимая, почему вообще объясняет это Шталю. — Верну его Богдану при случае.

— Ну вот, только собирался поздравить, — отозвался он с прежним сарказмом.

Регина вдруг вспомнила, как Мартин обнимал её сегодня в том сарае. Так крепко, надёжно, по-настоящему. Как будто, в самом деле, за неё беспокоился. С другой стороны, если б ему было всё равно, он бы даже не услышал зов колокольчика и не разыскал её. Как же всё запутано! Ведь не родственников и не того же Гордеева, например, она представила в тот момент, когда уже был разложен костёр. А ведь это был риск — понадеяться на человека, который для неё, можно сказать, никто.

— Ты уже дважды меня спас, — заметила Регина и не сразу поняла, что произнесла это вслух.

— А ещё ты воспользовалась моим гостеприимством… и моим шампунем.

— Не забудь включить это в счёт.

— Я, кстати, кое-что нашёл в машине этого приверженца прежних методов, — сказал Шталь. Ухмылка тут же сбежала с его лица, уступив место непривычно-серьёзному выражению. — Так вот, ты не первая.

— То есть? — уточнила она. По полу неизвестно откуда потянуло холодом, заставив поджать пальцы босых ног. — Он уже кого-то сжигал?

— Не совсем. Решил начать с пыток. Но эта ведьма… девушка умерла в процессе. Сердце не выдержало. Именно поэтому дальше он решил действовать по-другому. Заранее выбрал место. Хотел похитить её сестру, но не успел, — ты ему подвернулась раньше, и он решил, что добыча, которая сама плывёт в руки, подойдёт ещё лучше.

— Как ты всё это узнал?

— Вот из этого, — ответил Мартин и небрежно потряс небольшим блокнотом в грязно-серой обложке. — Что-то вроде заметок инквизитора. Отстранённого от службы, но буквально сгорающего от желания очистить общество от скверны.

Регина стиснула руки, до боли вонзив ногти в ладонь и не заметив этого. Она родилась тогда, когда тех, кто служил в Инквизиции, уже не боялись. Вернее, продолжали остерегаться, но знали, что, если не нарушать установленных правил, столкновения с инквизиторами несложно избежать. О том, что кому-то из них может прийтись не по вкусу современное положение дел, она даже не задумывалась. Да и другие, наверное, тоже.

— Разве эту девушку никто не искал? А как же Магический Надзор? — проговорила Регина. Княжевич наверняка не оставил бы исчезновение ведьмы без внимания.

— Ну, нераскрытые дела бывают и у них, — пожав плечами, отозвался собеседник. — А знаешь что? Забудь.

— Забыть? — с изумлением перепросила она. — Забыть такое? Как?

— Уж поверь моему опыту, забыть можно всякое. Если не прокручивать постоянно в голове и не задаваться вопросом, почему это случилось именно с тобой. Хотя, выводы сделать, разумеется, нужно.

— Спасибо за сеанс психоанализа! — раздражённо буркнула Регина. Примерно таким же иронично-воспитательным тоном с ней порой разговаривал и дедушка. — А теперь, может, всё-таки позволишь мне одеться?

— Меня твой вид вполне устраивает.

— А меня — нет!

— Я же тебя видел и… хм… без всего.

— Вот только не надо об этом напоминать!

Почти безмятежное настроение, которое она ощутила, пока была в ванной, схлынуло бесследно, испарившись быстрее, чем капли воды с кожи. Планы на побег с треском провалились, уехать подальше, как она загадывала, пока так и не получилось, вдобавок ко всему её едва не сожгли заживо, а Шталь ведёт себя так невозмутимо, словно ничего не произошло. Ей хотелось оттолкнуть его, пока не стало слишком поздно, убежать прочь, скрыться, но за окнами всё ещё падал снег, заметая окружающий дом лес, и Регина понятия не имела, где находится, поскольку, пока они ехали сюда, уже стемнело, и следить за дорогой не получалось.

Девушка сделала шаг вперёд, когда Мартин тоже сдвинулся с места, так что они практически столкнулись посреди неширокого коридора. Налетев на него, Регина попыталась отшатнуться, но он резко, почти до боли перехватил её за плечи и дёрнул, снова притягивая к себе. Единственное, что она успела сделать, это зажмуриться за секунду до того, как почувствовала на губах его дыхание, а затем и поцелуй. Властный, сильный, бескомпромиссный. Крепкая ладонь забралась под майку, пальцы другой руки запутались в её мокрых волосах, горьковато пахнущих мятой.

Вдруг вспомнилось ощущение от прыжка с парашютом, на который её уговорил Артур на первом курсе. Страх, перемешанный с нетерпением («смогу? не смогу?»), шаг в пустоту, где нет ни границ вокруг, ни опоры под ногами, ветер в лицо. Зато несколькими мгновениями позже — безудержный восторг, захлёстывающий, не оставляющий ни малейшего сомнения в правильности собственного отчаянного и, несомненно, рискованного поступка.

Сейчас было так же, как и тогда. Никаких колебаний, ни единой мысли о том, что в будущем придётся пожалеть о содеянном. Только не в эти минуты, когда до земли ещё далеко, а каждое движение навстречу дарит невероятное чувство свободы, от которого хочется кричать во весь голос.

Вероника

Стрелки часов приближались к полуночи. За окнами уже взрывали петарды, запускали в небо фейерверки, готовились открывать шампанское. Там шла нормальная жизнь обычных людей, да и представителей магического сообщества тоже. Насколько я знала, многие из них предпочитали отмечать праздники с размахом. Где-нибудь за городом, с тщательно продуманными красочными иллюзиями, необычными развлечениями и прочими спецэффектами.

Видимо, к Богдану Гордееву это не относилось, потому что в данный момент, когда все остальные ждали наступления нового года, он стоял за моей спиной с ножом в руке и ждал, когда я открою сейф. Холодное лезвие ножа прижималось к моей шее сзади, и можно было догадаться, что в сплав, из которого оно изготовлено, добавили зачарованное серебро, как в блокирующие магию наручники и решётки инквизиторской темницы. Напрасная мера предосторожности в моём случае, но о том, что мой магический резерв на ближайшее время исчерпан, он не знал.

— Зачем тебе этот браслет? — спросила я. Да, мы перешли на «ты». Как-то странно уважительно обращаться к человеку, который угрожает тебе ножом.

— Это моё дело, — буркнул в ответ Богдан. В его голосе прозвучало нетерпение, а нож слегка надавил на кожу, прочертив короткую линию и выпустив несколько капель крови. — Поторапливайся.

— Уже почти открыла, — пробормотала я, резко втянув воздух, чтобы не вскрикнуть от боли. Пустяки, Абрикос и посильнее царапает. И для чего я, спрашивается, тяну время? Дарий не появится, моя магия недоступна. Рискованно и глупо.

Последний замок, который могли открыть только я и Княжевич, щёлкнул. Я просунула внутрь сейфа руку и практически сразу нащупала браслет. Ощущение от этого прикосновения напомнило о том, как я впервые его надела. Тогда это получилось почти случайно. И рядом был Дарий…

Новый звук на улице оказался особенно громким. Я вздрогнула и непроизвольно зажала браслет в ладони. Вслед за первым последовали другие — казалось, там кто-то бил в гигантский барабан. Да, в таком шуме моих криков никто не услышит. А если, как иногда советуют, вместо слова «Помогите!» закричать «Пожар!»?

— Что за… — чертыхнулся Гордеев, на мгновение убрав нож. Я обернулась и, не веря своим глазам, уставилась на серо-голубые оконные занавески, по которым ползли языки пламени. Справившись с первым шоком, я заметила, что ткань от этого вовсе не сгорала и даже не плавилась. Как такое может происходить, да и откуда этот огонь вообще взялся? Впрочем, меня не могло не обрадовать то, что мужчина выглядел не менее озадаченным.

Правда, ненадолго. Почти сразу он резким движением приставил нож к моему горлу. Я зажмурилась.

— Сейчас же останови это! — грубо потребовал он.

— Как? — выдохнула я.

— Стихийный дух! Огненный! Я ведь говорил тебе про свойства рубинов! Ты его призвала! Заставь уйти!

— Никого я не призывала!

Я вспомнила, как Богдан, в самом деле, что-то такое говорил, но на тот момент я не придала значения его словам. Наверное, зря. Тогда знала бы, что делать.

Спирали огня продолжали плясать на шторах, постепенно перетекая на мебель и приближаясь к нам. Завораживающее и жутковатое зрелище. Я ощутила прикосновение жара к коже, когда пламя оказалось совсем близко, задев подол платья. В следующее мгновение оно взметнулось вверх, почти полностью скрыв четырёхугольник окна. Лезвие у моего горла нагрелось, а удерживающая нож рука дрогнула. Я дёрнулась в попытке вырваться и, не устояв на ногах, рухнула на пол. Дверца сейфа со стуком захлопнулась, но браслет я так и не выпустила.

Теперь огонь был совсем рядом, однако дальше не двигался. Я, приподнявшись на локтях, с ужасом осматривалась по сторонам, когда в пламени показалась голова чёрно-жёлтой ящерицы. Немигающий взгляд её поблескивающих янтарных глаз устремился на меня.

— Саламандра… — прошептала я, теперь уже не сомневаясь, что вижу перед собой элементаль огня. Своенравный дух, обликом похожий на ящерку или маленького дракона. Значит, я, в самом деле, призвала её при помощи рубинового браслета и своих мыслей о пожаре, весть о котором привела бы людей мне на выручку. Свою роль сыграли и громкие звуки за окном, ритмом похожие на барабанный бой, ведь именно так когда-то призывали стихийных духов. — Помоги мне.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как попятился назад Гордеев, готовясь выбежать из комнаты. Но пламенные завитки оказались быстрее. Они вихрем ринулись вперёд, обгоняя его и перегораживая путь.

«Что с ним сделать? — услышала я беззвучно заданный вопрос. — Уничтожить? Пощадить?». Саламандра продолжала смотреть на меня, ожидая ответа. Я перевела взгляд на человека, окружённого кольцом огня. Он не пытался сопротивляться. Видимо, против порождений стихии магия бессильна.

— Отпусти его, — твёрдо произнесла я. — Пусть уходит и больше никогда не возвращается. Забудет обо мне.

«Как скажешь… — отозвалась элементаль. Пламя отступило в сторону, пропуская Богдана к выходу из квартиры. — Я выполню ещё одно твоё желание, а ты отдашь мне то, что хотел забрать он».

Догадавшись, что она говорит о браслете, я кивнула.

— Дарий… Пусть он вернётся невредим и поскорее, — загадала я то, чего желала все эти дни. Мне хотелось верить, что элементаль, в самом деле, способна это исполнить.

Спустя несколько секунд я почувствовала прикосновение — горячее, но не обжигающее. Оно скользнуло по волосам, слизнуло с кожи капли крови от пореза, обвилось вокруг запястья. Я разжала ладонь и в последний раз увидела, как ярко горят рубины на браслете в свете пламени, которое облекло и поглотило его. Можно было понять, почему этот предмет стал платой за моё спасение и желания, ведь с его помощью кто-то мог вызвать стихийных духов снова, и не всегда для благих дел. Прибегала ли к этому моя мама, чьим амулетом был браслет, неизвестно.

Саламандра исчезла. Пропал и огонь, не оставив ни малейшего следа. Я поднялась на ноги и с надеждой бросила взгляд на дверь, как будто ожидала, что вот-вот в неё войдёт Княжевич. Но появился только Абрикос. Радуясь, что с котом всё в порядке, я подхватила его на руки, прижала к себе, уткнулась носом в густую рыжую шерсть, больше не сдерживая слёз.

Где-то били куранты, взмывали в небо огни фейерверков и шипели в бокалах пузырьки шампанского.

Регина

— За новый год! — провозгласил Мартин, поднимая бокал и кивая на второй, стоящий на прикроватном столике рядом с ней.

— Опять коньяк? — сморщив нос, ответила Регина.

— Нет. Бурбон. Не в твоём вкусе?

— Я бы предпочла сначала одеться.

— Вот выпьем, а потом оденешься, — произнёс Шталь с таким видом, будто хотел сказать «Опять ты за своё».

Регина потянула на себя тонкую гладкую простыню, взяла бокал и, слегка стукнув им о бокал Мартина, отхлебнула немного. Припухшую нижнюю губу тут же защипало. Прокусил он её, что ли? Или она сама это сделала в своих усилиях сдержать крики? Теперь уже не определишь.

Волосы спутались, так что из чемодана нужно было раздобыть не только одежду, но и расчёску. Регина попыталась подняться, однако Шталь, разгадав её намерение, не позволил — повалил обратно на кровать, прижав тяжестью своего тела. Целуя её, он не закрывал глаза, при разном освещении и настроении этого человека казавшиеся то тёмными, то светлыми. Странные глаза, в которые было страшновато смотреть, но и взгляд отвести не получалось. А вот волосы его при ближайшем рассмотрении и на ощупь оказались очень мягкими и даже вьющимися.

— Допивай, — выдохнул он через несколько минут, неохотно выпуская её. — Куда тебя отвезти утром? В город?

— Я не… — начала Регина, но тут же замолчала. Возможно, побег, в самом деле, не лучший выход. Нужно поговорить с дедом. Объяснить ему, что она хочет жить своей жизнью, найти работу, а не становиться пешкой в его играх, соглашаясь на очередное предложение стать женой кого-то, кому не хочется портить отношения со старшим Вороничем. — Да. А ты… Какие у тебя планы?

— А у меня самолёт, — отозвался Мартин, покручивая в длинных пальцах бокал. — В Бухарест. Но я вполне успеваю завезти тебя домой и кое с кем встретиться.

— Ты надолго уезжаешь?

— Как получится.

Он откинулся на подушки, не глядя на девушку, которая, снова завернувшись в простыню, выскользнула из комнаты. В коридоре Регина обнаружила, что всё ещё держит в руке бокал, и залпом допила его содержимое. И в доме, и вокруг него было тихо, а снегопад наконец-то прекратился.

Дарий

Город встретил его праздничными огнями, шумом и огромными сугробами. Хорошо хоть, что доехать удалось, впрочем, дорога заняла куда больше времени, чем могло быть при другой погоде. Он был за рулём, а напарник почти всё время проспал на заднем сиденье. В какую-то минуту и Княжевич начал засыпать. Едва избежал столкновения с тяжёлым грузовиком, ещё бы чуть-чуть, и…

Несколько раз Дарий пытался позвонить Веронике, но не получалось. То ли из-за праздника, то ли по вине сильного снегопада. Хотелось прибавить скорость, чтобы поскорее вернуться, но даже этого сделать было невозможно. На чём там летают волшебники в книгах — на мётлах? Он сейчас, пожалуй, и на пылесос бы согласился.

Вспоминать о командировке не хотелось. Гадкое место жительства, украденные телефоны, люди, которые не хотели отвечать на вопросы, прикрывая кого-то. Им всё же удалось выяснить, кого, но для этого пришлось погрузиться в столь мерзостное болото, что, казалось, даже сил на обратную дорогу не осталось. Но задерживаться никому из них не хотелось. Хоть и пришлось встретить новый год в пути, каждая минута приближала к дому.

Княжевич разбудил и высадил напарника, запоздало поздравив с праздником. После этого всё же позволил себе поехать чуть быстрее, чем разрешалось зимой в городе. Остановившись во дворе, потёр заросшую щетиной щёку и выскочил из машины. Торопливо направился к дому. Хотелось поскорее выяснить, что означал тот импульс, который почувствовал от обручального кольца некоторое время назад. Короткий, но всё же. Неужели с Вероникой что-то случилось?

Она стояла возле подъезда, пряча ладони в карманы пальто. Увидела его и побежала навстречу. Дарий раскинул руки и спустя несколько показавшихся слишком долгими секунд уже обнимал её, целовал холодные от мороза губы, слышал сбивчивый шёпот, в котором различил что-то про духов и артефакты. Об этом следовало узнать поподробнее, но главным сейчас было другое — то, что Вероника жива, она здесь, рядом. А ещё их обоих ждёт дом, в окне которого горит свет и сидит на подоконнике большой рыжий кот.

Часть десятая 1 января, утро

Кароль

Когда-то он стремился выиграть в состязании охотников за артефактами, позже смирился с тем, что это едва ли произойдёт, но всё же периодически представлял себя победителем. Меньше всего он загадывал то, что это случится, когда решение о том, чтобы бросить занятие, уже будет принято. Его победа не принесла ни радости, ни удовлетворения.

И Шталь, и Гордеев не только не выиграли — они, можно сказать, в последнюю минуту вышли из соревнования, не предъявив ничего. Все, кто делал на них ставку, просчитались. О причинах умолчали оба. Вид у Богдана был не ахти, и, не дождавшись окончания общей встречи участников, он убежал на поиски мага-целителя, который специализировался бы на лечении ожогов. Что же касается Мартина, тот выглядел чуть более задумчивым, чем обычно, и даже поздравил Кароля с победой, но фотографию с Региной так и не вернул.

Дрозд решил задержаться в городе ещё на один день — то ли надеялся встретить девушку ещё раз, то ли просто чувствовал себя слишком уставшим после ночного визита в музей. Призраки там не водились, охранник вообще задремал после выпитого им большей части содержимого ящика дорогого алкоголя, совершенно случайно найденного недалеко от входа. О том, что к этому приложил руку похититель, наверняка догадались позже, но на тот момент премия победителя уже была получена, а предмет выставлен на аукцион. Впереди ожидало возвращение в Польшу, затем встреча с близкими, привычная работа с книгами. Всё возвращалось на круги своя, однако что-то за эти зимние дни и ночи изменилось — бесповоротно.

Мой город усыпан снегом До самого горизонта. Мой город под зимним небом — Безбрежный и беззаботный. Расчерчен линейками улиц, Проспектов, косых переулков Мой город, где мы разминулись Во время вечерней прогулки. Мой город слезой на ресницах, Узорной снежинкой в ладони И запахом кофе с корицей Останется с тем, кого помню[1].

Примечания

1

Стихи автора.

(обратно)

Оглавление

Город, где живёт магия

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Эпилог

Шёпот песочных часов

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Глава 54

  Глава 55

  Глава 56

  Глава 57

  Глава 58

  Глава 59

  Глава 60

  Глава 61

  Эпилог

Тайна зимней ночи

  Часть первая 19 декабря, вечер

  Часть вторая 21 декабря, вечер

  Часть третья 24 декабря, вечер

  Часть четвёртая 27 декабря, утро

  Часть пятая 27 декабря, вечер

  Часть шестая 29 декабря, вечер

  Часть седьмая 31 декабря, утро

  Часть восьмая 31 декабря, день

  Часть девятая 31 декабря, вечер

  Часть десятая 1 января, утро Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg