«Последний рыцарь»

Последний рыцарь (fb2) - Последний рыцарь 1346K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Влада Ольховская (Влада Астафьева)

Аннотация

Из случайной гостьи кластерных миров Дана превращается в невесту того, кто объединит нелюдей в борьбе с чудовищами. За считаные дни она и Амиар должны встретиться с призраками прошлого, найти пропавшую повелительницу деревьев, узнать заклинание, убивающее бессмертных, и восстановить честное имя гения, которого много лет считали безумцем. На их стороне преданные друзья и обретенная семья, но время на подготовку стремительно истекает – и черный пес Аид уже у дверей.

Влада Ольховская

Последний рыцарь

Сага об Огненном короле:

Огненный король

Ангел тысячи лезвий

Боги былых времен

Доктор, дым и зеркала

Последний рыцарь

Пролог. В темноте

Осгуд Интегри повыше натянул шарф, чтобы скрыть распухшую челюсть. Он знал, что собеседник его не увидит – магическая сфера передавала в бесконечно далекий внешний мир только его голос, не позволяя никому заглянуть сюда. Но он и сам не мог смотреть на свое призрачное отражение в стеклянной поверхности. Он прятался за этим шарфом, чтобы не думать о том, во что он превратился.

Вокруг него было темно, однако ему это больше не мешало. Он привык к темноте, с ее помощью лгать самому себе было намного проще.

– Осгуд, ты в этом уверен? – спросил Илтэрран Интегри, действующий глава клана.

В его голосе смешались удивление и раздражение, да еще настороженность. Это и понятно: он не ожидал такого от одного из лучших ученых клана. Осгуд и сам не подозревал, что все обернется именно так, но обратного пути уже не было.

– Уверен, – подтвердил он. – Мне ни в коем случае нельзя возвращаться, и никто из внешнего мира не должен попасть сюда. Я сегодня же запечатаю кластер.

Мимо его ноги пробежало что-то маленькое и очень быстрое. Скорее всего, крыса, но Осгуд не был в этом уверен. Пол был покрыт засыхающей слизью.

– Это безрассудство, ты хоронишь себя заживо, – покачал головой Илтэрран. – Мы – твоя семья, позволь нам помочь тебе! А твои родные? Что они скажут?

При упоминании родных Осгуд почувствовал болезненный укол в груди. Правду все-таки говорят: мы не замечаем, как много в нашей жизни хорошего, пока не становится слишком поздно.

Он никогда по-настоящему не ценил свою семью. Она казалась Осгуду естественной частью его жизни, положенной ему по праву рождения. В нужный срок его родные выбрали  ему хорошую невесту, организовали свадьбу, у него родились две дочери. Чем тут гордиться?

Однако сейчас, в темноте, в окружении шорохов, скрежета когтей и далекого воя, он понял, как сильно ошибался. Это все его исследования были не важны – раз они привели его к такой судьбе. Волею удачи ему досталась прекрасная женщина, у него были две здоровые, ласковые дочери. А он не брался даже сказать, сколько времени провел с ними за годы их жизни. Какой срок получится, если объединить все те редкие дни? Месяц, два? Даже года не наберется.

И он жалел об упущенном. О каждом несказанном слове любви. О каждом пропущенном празднике. О каждом забытом достижении. Но Осгуд ничего не мог исправить, он, один из хозяев времени, столкнулся с той ужасающей бездной, которая всегда поджидает за словами «слишком поздно».

– С моими родными все будет в порядке, – твердо заявил Осгуд. – Завещание уже написано, моя старшая дочь станет наследницей третьей линии.

– Я говорю не о наследовании, я говорю о том, что они лишатся отца!

Они давно уже лишились отца – когда он впервые пришел в этот каменный лабиринт.

Эхо доносило до него странные звуки из далеких коридоров. Осгуд точно знал, что он один в этом кластере, и все равно слышал тяжелые шаги, тихий шелест и даже, кажется, детский плач. Иногда боковым зрением он видел движение, что-то светлое ползало по стенам и потолку, совсем близко, у той границы, где заканчивается свет единственной лампы и начинается тьма.

Осгуд никогда не смотрел на светлое существо. Он чувствовал: когда их глаза встретятся, все будет кончено. Но еще рано, слишком рано, он должен был передать свое последнее послание главе семьи.

– Моя болезнь неизлечима, – твердо произнес Осгуд. – И, я уверен, очень заразна. Поэтому я обязан запечатать кластер изнутри, это уже решено. Но я прекрасно знаю, что на каждый замок найдется свой ключ. Поэтому ты должен оповестить все кланы о том, как опасен этот мир. Просто забудьте, что он когда-либо существовал, так будет лучше для всех!

Одна крыса осторожно коснулась его ноги, другая пробежала по столу. Их стало так много… Осгуд подозревал, что это не случайность. Они были слишком крупными, в полтора раза больше нормы, и слишком смелыми. Иногда ему казалось, что глаза крыс, скрытых в темноте, сияют алым.

Илтэрран некоторое время молчал, и Осгуд даже начал опасаться, что связь оборвалась. Но потом он снова услышал голос главы семьи:

– Ты мой друг, и я не хочу верить, что тебя нельзя спасти.

– А придется! Я сам навлек на себя проклятье, поэтому я должен защитить от него и мою семью, и весь мир. Не переживай обо мне, я получаю то, что заслужил. Разве не ты всегда говорил, что я заглядываю в бездну?

– Я говорил это, чтобы ты одумался, а не чтобы погиб!

– Зато теперь ты знаешь, что твои предостережения были правдивы, нельзя смотреть в бездну и остаться безнаказанным. Научи этому молодых, а я – старик, для которого все уже закончилось. Прощай, старый друг, и знай: я ухожу без обиды и горечи.

Он сам завершил сеанс связи, потому что знал, что Илтэрран так просто не сдастся. Он всегда был упрямым и всегда заботился о каждом представителе своего клана. Он стал хорошим правителем – хоть в этом семье повезло!

Осгуд поднялся, чувствуя, как болят затекшие мышцы. Он привык к боли, он уже и не помнил, когда она последний раз покидала его. Тяжело вздохнув, он замахнулся и швырнул магическую сферу в покрытую плесенью каменную стену. Стеклянный шар с отчаянным звоном разлетелся на осколки, распугавшие крыс; последняя связь с внешним миром была оборвана.

Он замер у своего стола, не зная, что делать дальше. Осгуд уже смирился со смертью, но еще не был мертв, и это было странно. Пожалуй, следовало снова проверить все печати, убедиться, что никто не проберется в его маленький кластер… и никто отсюда не выберется.

Крысы быстро оправились от испуга, и это еще раз подтверждало, что и они начали меняться. Одна из них, крупный зверек, покрытый черно-серой шерстью, взобралась на стол и осторожно двинулась к нему. Должно быть, им уже хотелось свежего мяса – горящие красные глазки существа были прикованы к бледной коже Осгуда.

Он не чувствовал в себе ни злости, ни страха. Чувства, ненадолго проснувшиеся из-за разговора с Илтэрраном, снова угасали, его душа погружалась в безразличную ко всему пустоту. Осгуд наблюдал за крысой. Одной рукой он задумчиво постукивал по столу, другой перебирал осколки магической сферы, долетевшие до его стола.

А третьей рукой он перехватил крысу и отправил ее прямо в опухшую, видоизмененную челюсть, до этого скрывавшуюся за шарфом.

Глава 1. Сказка о короле

Давным-давно, когда мир еще был молодым и единственным, задолго до того, как появились первые кластеры, а нелюди стали скрываться от людей, семь чудовищ объединились, чтобы начать великую охоту. Чудовища в мире были и до этого, но в них таилось столько ненависти, что они не могли поладить даже друг с другом. Только это и спасало тех, кого они выбирали своими жертвами.

Но вот пришли другие чудовища, могущественные, умные и хитрые. Они поняли, что при всей их силе непобедимыми они могут стать только в единстве. Они заключили союз, который должен был подчинить им весь мир.

Они были не просто хищниками, выбравшимися из черной ночи. Они были богами, повелителями смерти, от одного имени которых дрожали целые народы. Казалось, что уничтожить их невозможно, что нет того, кто стал бы им достойным соперником, – пока не пришел Огненный король.

Так начиналась сказка, которую в детстве рассказывали всем юным магам из Великих Кланов, и Хиония не стала исключением. Она, тогда еще маленькая девочка, куталась в одеяла и слушала рассказы бабушки с той смесью испуга и восторга, что знакома, пожалуй, только детям. Ее воображение рисовало несокрушимых чудовищ и отважных героев, великие битвы и захватывающие приключения. Это было таким далеким и нереальным, что Хиония не сомневалась: бабушка все выдумала.

А потом она выросла и узнала, что в яркий наряд сказки взрослые просто заключали ту неприятную правду, которую рано или поздно должны были узнать их наследники. Но маленькой Хионии не было дела до проблем Великих Кланов. Она пряталась под одеялом, зажмуривалась и представляла себе грозного Огненного короля.

Он был очень силен, он пылал ярче солнца и ни одно чудовище не могло его одолеть. Но когда они объединились, даже его силы оказалось недостаточно, чтобы уничтожить их. И тогда Огненный король нашел выход: он выбрал из числа простых людей самых смелых, отважных и благородных. Их он назвал своими учениками и подарил каждому из них частичку своей силы, достаточную для победы над одним из чудовищ.

Огненный король понимал, как разрушительна его сила для этого мира, поэтому он собирался после битвы забрать магию обратно. Но он был ослаблен, а противники оказались слишком сильны. Он все же выиграл ту битву, однако он был серьезно ранен и вскоре погиб, так и не успев забрать свою энергию. Вот только беспокоился он зря: его ученики стали достойными людьми, каждый из них основал свой собственный магический клан, хранивший наследие Огненного короля.

Такой была сказка, но в сказках всегда все заканчивается хорошо. Повзрослев, Хиония выяснила, что в истории были определенные моменты, о которых детям предпочитали не рассказывать, чтобы не пугать их раньше срока.

Например, то, что чудовищ так и не удалось убить. Создания, считавшиеся богами, были бессмертны, и на поле боя не оставалось времени на поиск силы, способной их уничтожить. Поэтому Огненный король просто запер их в мире мертвых – одном из первых прообразов того, что позже стало кластерными мирами.

Не говорила сказка и о том, что ученики не очень-то хотели отдавать свою силу обратно. Когда Огненный король погиб, они, конечно же, скорбели о нем и всегда почитали как своего наставника. Но в глубине души они сохранили и страх перед ним – страх того, что он однажды вернется и разрушит их привычную жизнь. Этот страх они передали своим детям, те – новым поколениям, и с годами он укрепился в Великих Кланах, став частью их наследия.

Поэтому когда появился новый Огненный король, к нему отнеслись с настороженностью и даже враждебностью. Хиония и сама не готова была принять его и присягнуть ему на верность, хотя ей-то стоило сделать это раньше других. Она была прорицательницей, как и многие сильнейшие маги из клана Интегри, и она помнила старую сказку.

Но жизнь – не сказка, и отказаться от привычных устоев оказалось не так-то просто. Все семь кланов, потомки тех, кто принял энергию первого Огненного короля, сомневались, враждовали, выступали друг против друга, пока не стало слишком поздно. Появилась третья сила, распахнувшая клетку с чудовищами.

Те, кого раньше считали богами, вырвались наружу. Пока они затаились где-то среди бесконечных кластерных миров, чтобы восстановиться после многовекового заключения. Однако Хиония прекрасно знала, что долго затишье не продлится. Очень скоро чудовища проявят себя, и кто-то должен будет стать у них на пути.

Их освобождение наконец-то сплотило Великие Кланы, заставило на время войны объединиться под властью Огненного короля, и в этом Хиония видела единственный шанс на спасение – не только магических семей, всего мира, как бы невероятно это ни звучало сейчас.

– Ты не опоздаешь? – спросил Роувен, заглядывая в ее комнату.

Хионии не нужно было смотреть на часы, она всегда знала точное время. Это для других оно было лишь условными цифрами, Хиония чувствовала его, касалась его, дышала им. Время было ее стихией, и оно никогда еще ее не подводило.

– Успею, – отозвалась она.

Она не смотрела на Роувена, все ее внимание было сосредоточено на древних книгах, разложенных перед ней на столе. Хиония не могла взять их с собой, закон запрещал выносить такие ценные фолианты из главной резиденции клана Интегри. Поэтому до общего собрания ей требовалось прочитать и запомнить как можно больше, чтобы потом рассказать остальным.

Роувен не желал оставлять ее в покое:

– Ты уверена, что хочешь этого? Я могу пойти.

– Нет. Пойду я, это давно решено, не нужно снова возвращаться к спорам.

Объединив семь Великих Кланов, Огненный король Амиар Легио принял первое решение, доказывавшее, что судьба послала им мудрого правителя. Он велел каждому клану прислать ему своего сильнейшего воина, чтобы создать полноценный отряд для борьбы с освободившимися чудовищами. Всем остальным представителям семьи полагалось жить привычной жизнью, только так можно было избежать хаоса.

Клан Интегри в отряде должна была представлять Хиония. Роувен тоже рвался на войну, но она не позволила ему. Он, сильнейший из магов, когда-либо порожденных этой семьей, должен был остаться правителем. Если чудовища нападут на клан Интегри, Роувен сумеет защитить клан.

А Хиония уже отошла от дел. Каждый Великий Клан был разделен на десять ветвей: от десятой, слабейшей, до самой сильной – первой. Сначала Хиония много лет правила второй ветвью, а когда она наконец собралась уйти на долгожданный покой, Роувен подставил ее, вынудив принять на себя правление всем кланом. Теперь, когда он сыграл свою роль в истории, настал ее черед!

Осторожно листая древние, хрупкие от времени страницы, Хиония вдруг подумала о том, что совсем скоро ей исполнится девяносто лет. Кто бы мог подумать! Она даже не заметила, как все эти годы пронеслись мимо. Вроде бы, она многого достигла, стала матерью семейства, уважаемой правительницей, великой прорицательницей… Но в глубине души она по-прежнему была той маленькой девочкой, которая слушала сказку про Огненного короля и даже дышать боялась, чтобы не пропустить ни единого слова бабушки.

Теперь она выросла, она сама бабушка, и именно сейчас она собиралась стать частью новой сказки, посвященной новому Огненному королю.

Кто бы мог подумать…

* * *

Она не чувствовала ни страха, ни волнения, и это поражало. Дана не ожидала такого от себя: из всех, кто собрался в этом доме, она была меньше всего готова к войне с чудовищами. Но когда пришло время быть сильной, она без труда взяла себя в руки. А как же иначе? Она – невеста Огненного короля, хранительница его печати, разделяющая ее силу. Некоторые даже называли ее Огненной королевой, и это было шуткой лишь наполовину.

А ведь всего несколько месяцев назад, собирая вещи в чемодан, он понятия не имела, во  что превратится ее жизнь. Нет, даже не так: она понятия не имела, что ее жизнь начнется с нуля и станет совсем другой.

Она отправлялась не в другой мир, а в экспедицию на Эльбрус – и этим она не отличалась от сотен других туристов. Все изменил несчастный случай во время спуска: Дана сорвалась вниз и полетела прямиком в ледяную пропасть. Она должна была умереть там, и все, кто ее знал, были убеждены, что она умерла. Они даже похоронили то, что считали ее телом!

Им было невдомек, что тело в гробу, ничем не отличавшееся от Даны, – всего лишь магическая подделка. Настоящую Дану успела перехватить вербовщица колдовского аукциона, продававшего невест влиятельным нелюдям и чародеям.

Так Дана впервые попала в кластерный мир, хотя тогда она просто проснулась в другой реальности и понятия не имела, где находится. Ей потребовалось немало времени, чтобы узнать, что это – не параллельная вселенная, не другая планета, не волшебная страна, а всего лишь кластер.

Кластерами назывались маленькие ограниченные миры, созданные с помощью магии. Все они располагались в пределах знакомого ей внешнего мира, но тщательно скрывались. Например, кластер мог быть средневековым городом, а находиться при этом высоко в небе, или скрывать в себе пещеру, но располагаться в тропических лесах. Попасть в кластер можно было или через портал, или, иногда, через внешнюю границу. Последний вариант, впрочем, был сложным и небезопасным, потому что кластеры размещались вдали от людей, там, куда случайно не попадают.

Каждый кластер создавался для определенной цели и кому-то принадлежал. Кластерный мир Красный гарем, в котором оказалась Дана, был собственностью Великих Кланов, самых влиятельных семей магического мира. Он предназначался для магических развлечений, но его главной достопримечательностью, безусловно, был аукцион, на котором продавали человеческих жен, идеально подходящих для продолжения рода.

Еще до начала торгов Дана умудрилась поссориться с хозяйкой Красного гарема и должна была погибнуть, если бы не вмешался Амиар Легио. С ним она познакомилась во внешнем мире, но тогда она даже не догадывалась, что он – маг. Амиар оказался представителем Великого Клана, а еще – позором своей семьи, наследником первой линии, который был настолько слаб, что его перевели в десятую, самую низкую ветвь.

Однако с помощью Даны он обнаружил, что дело не в злой шутке судьбы. Амиар родился с уникальной силой – способностями Огненного короля. Его собственный клан так испугался этого могущества, что запечатал дар Амиара еще в младенчестве, принеся в жертву его мать, Эмилию Легио.

Впрочем, Эмилия пошла на этот шаг добровольно. Она знала, что сила Огненного короля настолько велика, что без печати она попросту уничтожит тело носителя. Поэтому Амиар оказался скован магическим клеймом, на много лет парализовавшим его способности.

Дана стала первой и единственной, кто смог снимать клеймо, а потом возвращать его на место. Благодаря ей Амиар использовал свою силу, не рискуя жизнью. Неожиданным побочным эффектом их связи стало то, что Дана получила часть энергии Огненного короля, превратившись в ведьму.

Она никогда не хотела такой судьбы, но теперь, когда все случилось, она не собиралась отступать. Ее вынужденный союз с Амиаром за это время превратился в искреннюю любовь. Она нашла друзей, о которых раньше и не мечтала. Она узнала, что существует бесчисленное множество миров – и получила шанс увидеть их. А главное, она чувствовала себя нужной, у нее была своя роль в великой войне, роль, без которой Амиар остался бы совсем один.

Она не хотела умирать, но даже это было не так страшно, как потерять его и всех, кто стал им дорог. Поэтому сегодня, в день первого собрания их отряда, она уверенно стала рядом с Амиаром, и ни у кого не оставалось сомнений в том, кто его правая рука и второй человек в этой войне.

Они встретились в Пустоши-813, крошечном кластерном мире, который когда-то выкупил отец Амиара, Амарканд Легио. Он первым узнал, что его ребенок унаследует силу Огненного короля. Амарканд понимал, какую угрозу таит этот дар, он начал собирать сведения об Огненном короле, чтобы помочь сыну, и неожиданно обнаружил, что существует некое Сообщество Освобождения – группа нелюдей, стремящихся вернуть в мир великих чудовищ любой ценой.

Амарканд хотел выяснить, кто основал Сообщество и кто управляет им, но вскоре погиб, так и не дождавшись рождения своего ребенка. А спустя тридцать лет Сообщество все же открыло клетку, подтвердив, что опасения Амарканда были не напрасны. Его смерть, все это время считавшаяся несчастным случаем, теперь вызывала все больше вопросов.

Предчувствуя угрозу, Амарканд построил для жены и сына убежище в Пустоши-813: маленький дом в оазисе посреди пустыни. Эмилия так и не успела попасть в этот кластер, теперь там жили Амиар и Дана – и там же встретились их союзники.

Все они собрались в просторной гостиной, едва вместившей их. Каждый воин в этом доме был настолько силен, что магия едва не искрилась в воздухе, Дана почти физически ощущала энергию, заполнившую пространство. Это внушало ей робкую надежду: да, их враги сильны, они не зря носят имена богов смерти. Но их союзники тоже одарены редким могуществом, сдаваться еще рано!

– Спасибо, что согласились помочь мне, – обратился к ним Амиар. – Со дня побега демонов о них не было вестей, но время работает на них, поэтому сегодня мы должны решить, как быть дальше.

Он очень изменился с их первой встречи в Красном гареме, Дана теперь часто думала об этом. Тогда он напоминал загнанного зверя, одинокого, отвергнутого собственной семьей и очень несчастного – даже если он сам этого не осознавал. В глубине души он чувствовал, что находится не на своем месте, что где-то скрыт подвох, которого он просто не может найти. И когда правда открылась, ему стало легче. Он узнал, что его родители не были слабыми, что они не покинули его, а отдали за него жизни, и теперь он обязан отомстить за них.

У него была сила, была цель в жизни, была Дана – и он наконец-то стал тем воином, которому была доверена власть Огненного короля.

Маги и нелюди, собравшиеся в доме, тоже чувствовали это. Многим из них было непривычно подчиняться – не только Амиару, просто подчиняться кому-то. Однако они склоняли голову перед ним, потому что знали: он сильнее. Некоторые законы, самые древние, никогда не перестают действовать.

Пока Амиар разговаривал с ними, Дана украдкой рассматривала тех, с кем им предстояло сражаться бок о бок.

В дальнем углу комнаты стояли, привалившись плечами к стене, Эвридика и Диаманта Легио. Они были то ли двоюродными, то ли троюродными сестрами Амиара – вот только вспомнили они об этом слишком поздно. Родной клан Амиара доставил ему больше всего проблем, и в этом чувствовалась горькая ирония. Нынешний глава клана так боялся, что Огненный король лишит его власти, что чуть не подыграл Сообществу Освобождения. Он послал своих дочерей уничтожить Амиара и его союзников. Близнецы, наделенные уникальной общей властью, едва не преуспели в этом. Они были беззаветно преданы отцу, пока не узнали, что он много лет манипулировал ими, убил их лучшую подругу и собирался покалечить их.

Тогда они и перешли на сторону Огненного короля. Дана не спешила доверять им, хотя эти двое уже успели спасти ей жизнь. Но она понимала, что Эвридика и Диаманта Легио – это сила, с которой нужно считаться, от таких союзников не отказываются. Они сами вызвались войти в отряд Огненного короля, в то время как их отец, Мерджит Легио, затаился, лишившись своего главного оружия.

Чуть поодаль от них устроился Коррадо Эсентия. Он как раз был действующим главой клана, а еще – величайшим воином в своей семье. Поэтому он не стал отсиживаться в стороне и лично примкнул к отряду. Правление он на это время доверил младшей ветви клана.

Дане Коррадо Эсентия напоминал одного из тех рыцарей, что жили исключительно законами чести, а другие законы их и не интересовали. Когда Великие Кланы начали плести интриги против Огненного короля, Коррадо не захотел участвовать в нечестном поединке. Он предпочел драться с Амиаром один на один, и когда тот победил его, глава клана Эсентия без сомнений поклялся ему в верности. Он не собирался отказываться от своих слов, потому и пришел сюда лично.

Ближе всех к Амиару сидел Наристар Арма – наследник второй линии своей семьи. Он был одним из первых, кто поверил в Амиара, и одним из немногих, кого Огненный король мог назвать своим другом. В какой-то момент Наристару даже пришлось из-за этого вступить в открытый конфликт со своим кланом, и все же он не сломался. Благодаря его решимости его сестра, Сарджана, стала первым лидером Великого Клана, признавшим Огненного короля.

Теперь Сарджана вынуждена была остаться в стороне от битвы, чтобы позаботиться о сохранении мира. Клан Арма в их отряде представлял Наристар, отвечавший за сбор информации – то, что у его семьи получалось лучше всего.

За его спиной стояла молоденькая девушка с каштановыми волосами, очаровательными бледными веснушками на щеках и теплыми карими глазами. Света была его невестой, которую, как и Дану, продали в Красном гареме. Но если Дану сразу выкупил Амиар, то Свете за свое счастье пришлось побороться. Она мгновенно заметила Наристара в толпе, он ее – нет. Свету купил мрачный старик, глава магической преступной группировки, и ей лишь чудом удалось сбежать. Вот тогда Наристар приютил ее, но поначалу старался не сближаться с ней. Он, осторожный и замкнутый, привык никому не доверять, потому что знал, что окружающим всегда что-нибудь от него нужно.

Света доказала ему, что у нее как раз корыстных мотивов нет, когда пожертвовала ради него жизнью. Она заслонила его от взгляда Горгоны и погибла, превратившись в камень. Наристар, потрясенный ее смелостью и преданностью, просто не мог ее отпустить – но не мог и оживить. Он использовал всю свою власть, чтобы превратить тело Светы в каменного голема.

Так она застряла на границе между двумя мирами: не живая, но и не мертвая. Ей приходилось очень тяжело, Дана чувствовала, что она предпочла бы умереть, а не жить так. Однако ради Наристара Света терпела, она знала, что нужна ему.

Ей пытался помочь весь клан Арма, но получилось у них меньше, чем хотелось бы. Свету спасло заклинание, придуманное Огненным королем: объединение сил трех кланов, Мортем, Эсентия и Арма. Только после этого Света снова стала прежней и вернула себе живую человеческую плоть, хотя Амиар оставил за ней способность превращаться в голема, но уже по своей воле: такая сила будет не лишней во времена войны.

По другую сторону от Амиара устроился, свободно развалившись в кресле, Катиджан Инанис. Вот уж кто не переставал удивлять Дану! Клан Инанис среди всех магических семей считался самыми высокомерными снобами, и не без причины. Катиджан, рожденный наследником третьей ветви своего клана, тоже поначалу вел себя надменно, к другому он не привык. Но под маской самовлюбленного мажора скрывалась добрая душа, хотя Катиджан никогда не признался бы в этом. Ему и не нужно было признаваться: его поступки говорили больше любых слов.

Он помогал Амиару и Дане в Красном гареме, не оставил их, когда за ними начал охотиться один из самых опасных убийц кластерных миров. А когда Амиара предал лучший друг, именно Катиджан спас его от готовившейся ловушки, едва не заплатив за это жизнью.

Он по-прежнему утверждал, что Огненный король – его враг, а Амиар по-прежнему подтверждал это. Но Дане их возня напоминала соперничество двух мальчишек, всего лишь игру, которая мигом закончится, если кому-то из них будет угрожать реальная опасность.

Клан Инанис, которому претила мысль о подчинении, остался верен себе. Формально, они признали власть Огненного короля, но в боевой отряд направили все равно Катиджана, который и так был бы там. У первой ветви сейчас было три могущественных наследника, однако ни один из них не соизволил явиться в Пустошь-813.

На подлокотнике кресла, в котором сидел Катиджан, пристроилась миниатюрная девушка с сине-зелеными волосами. Правителю третьей ветви клана Инанис не полагалось любить дриаду, но Катиждан все равно держал ее за руку без малейшего стеснения, и для Даны это было еще одним доказательством того, как сильно он изменился.

Эйтиль Хелиге была боевой дриадой, выросшей в закрытом кластерном мире среди чудовищ. Это не только научило ее сражаться и выживать в любых условиях, но и увеличило ее врожденную силу за счет воздействия колдовских кристаллов. Эйтиль умела отращивать крылья, распадаться на тысячи разноцветных стрекоз, призывать насекомых, сражаться – и это только из того, что было известно Дане. Она стала бесценным дополнением их отряда, хотя все прекрасно знали, что сражается она не ради Огненного короля, а ради Катиджана.

Дриада никогда не скрывала, что любит его. Она готова была идти за ним куда угодно, для нее, рано осиротевшей, он заменил весь мир. Катиджану было непросто принять такое обожание, и поначалу он даже попытался оттолкнуть Эйтиль, а она покорно все вынесла. И лишь после того, как враги Огненного короля чуть не убили Катиджана, он понял, кто для него по-настоящему важен.

За их спинами по залу прохаживался Родерик, живорожденный вампир. Сообщество Освобождения использовало его, отняло у него гильдию, которую он основал, и оставило умирать. Родерик был обречен на долгую и мучительную смерть, но Амиар успел спасти его. В благодарность за это вампир признал его своим мессиром и поклялся подчиняться ему до окончания войны.

Дана пока слабо представляла, чего от него ожидать, и предпочитала не оставаться с ним наедине. Но она прекрасно помнила, что сила Сообщества во многом строится на армии вампиров. Им не помешала бы помощь того, кто хорошо знает этих существ! Да что там говорить, им сейчас никакая помощь не помешала бы.

Теперь Родерик, окруженный таким количеством магов, нервничал и не мог оставаться на месте. За ним равнодушно наблюдала Керенса Мортем – глава второй ветви своего клана, представляющая в отряде всю семью.

Именно клан Мортем много веков выполнял роль тюремщиков великих чудовищ. Чтобы освободить своих богов, Сообщество уничтожило немало воинов клана, а главное, правителя семьи – Анора Мортема. Теперь власть перешла к его сыну, но Амиар настоял на том, что шестнадцатилетний мальчик, только что потерявший отца, не должен оказаться на передовой этой войны.

Клан Мортем согласился с ним и прислал Керенсу. На первый взгляд их решение казалось опрометчивым: она была невысокой и очень худой, почти призрачной. Эффект лишь усиливала ее бледная кожа и коротко стриженные льняные волосы, которые в сочетании с огромными светло-серыми глазами делали ее похожей на робкого эльфа. Но Дана давно уже усвоила, что в мире магии никого нельзя судить по внешности. Движения Керенсы выдавали в ней опытного воина, а «эльфийские» глаза были холоднее льда.

Ее Амиар и Дана почти не знали, но и обойтись без представителя клана Мортем не могли. К тому же, с ней явно была знакома Хиония – но Хиония знала, кажется, всех представителей Великих Кланов.

В ее возрасте это было не таким уж чудом. Хиония Интегри прожила на этом свете без малого девяносто лет, она была старшей из представителей высших ветвей. Естественно, за такой срок она успела познакомиться со многими поколениями магов.

Настоящее чудо случилось позже, когда Хиония передала власть Роувену. Казалось, что теперь-то она уйдет на покой, отправится в какой-нибудь отдаленный кластер, доживать свои дни в тихом садике. А она вместо этого вызвалась сопровождать Огненного короля! Поначалу бабка казалась ему и Дане обузой, но потом она попросту перестала быть бабкой. Хиония много лет копила энергию для одного-единственного заклинания, которое изобрела сама. Она понятия не имела, получится у нее или нет, и все не могла решиться, опасаясь неудачи. Но нападение вампиров Родерика заставило ее действовать, и она использовала собранную силу, чтобы вернуть себе молодость – не на время, как это делалось обычно, она действительно обратила годы вспять.

У нее все получилось, и теперь на диване рядом с Керенсой Мортем сидела обворожительная девушка лет двадцати пяти с копной роскошных вороных волос и ведьминскими глазами. Хиония уже успела проявить себя как великолепный мастер ближнего боя, закрутила короткий, но бурный роман с нефилимом – одним из самых могущественных существ на планете, и сомнений в том, что она может войти в боевой отряд, ни у кого не оставалось.

А вот Фьора Арбор смотрелась тут откровенно лишней. В свои шестьдесят семь она по- прежнему управляла кланом железной рукой, но этого определенно было недостаточно, чтобы сражаться с чудовищами. Дана не сомневалась, что клан Арбор пришлет кого-то из молодых наследников, однако Фьора явилась сама. Выгнать ее они не могли, выбор представителя оставался за кланом. Поэтому пока им приходилось мириться с присутствием пожилой дамы и ждать, что будет дальше.

Ожидание долго не продлилось: как только Амиар закончил приветственную речь, Фьора поднялась со своего места.

– Дамы и господа, я прошу внимания, – властно произнесла она. – Прежде чем вы возьметесь за обсуждение военной кампании, я должна вам кое-что сказать. Многие из вас согласятся с тем, что мои боевые годы давно прошли.

– А они вообще были? – фыркнул Катиджан. Фьора и бровью не повела:

– Любой глава клана умеет защитить свой народ, и не моя вина в том, что мне выпало жить в мирное время. Но природа мудра, и к приближающемуся шторму она возводит на берегу скалы. Я вижу, что к тому темному дню, когда чудовища вырвались на свободу, успело вырасти достойное поколение воинов. У каждого клана есть свой герой, и у нашего тоже, но это не я.

– Ну и к чему эта интрига? – поморщилась Хиония. – Зная тебя, полагаю, что речь идет о твоей любимой Алесте. Она что, удосужилась вернуться из ею же придуманного изгнания?

– Нет, поэтому сначала нужно будет ее найти, – ответила Фьора.

– Серьезно? У нас нет на это времени!

– Алеста – неразумное малое дитя, но именно возможность сражаться за Огненного короля позволит ей повзрослеть.

– Ей двадцать три года, я бы не назвала это дитем, малым или не очень.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – вмешался Амиар. – Я просил кланы прислать мне воинов, а не говорить со мной о воинах!

– А у садовников Арбор вечно все через… корень, – хмыкнул Катиджан.

– Алеста – моя внучка, прямая и единственная наследница клана Арбор, – невозмутимо пояснила Фьора. – К сожалению, три года назад, руководствуясь подростковыми комплексами, она приняла опрометчивое решение уйти из клана. С тех пор мы не знаем, где она скрывается, она не выходила на связь. Насколько мне известно, она живет только во внешнем мире, полностью игнорируя кластерные миры.

Дане все это не нравилось. Ситуация и без того была напряженной, не хватало еще добавлять к ней семейные ссоры! Какой им толк от этой Алесты, если ее давно уже нет в клане Арбор?

Амиар разделял ее мнение:

– Боюсь, у нас сейчас нет времени на поисковые работы, клану Арбор придется прислать нам другого воина.

– Другого воина не будет, – отрезала Фьора. – Дело даже не в моем желании вернуть Алесту в магический мир. Моя внучка необычайно сильна, в нашей семье уже давно не было таких магов. Я верю, что Мать-природа сама выбрала воинов для битвы с великими чудовищами и наделила их неповторимой силой. В нашей семье такой воин – Алеста. Я могу дать вам кого-то другого, могу хоть десяток воинов прислать, это ее не заменит. Да и потом, наш враг затаился, и мы можем использовать это затишье, чтобы найти Алесту.

– Затишье бывает перед бурей, а к буре надо готовиться, – указал Коррадо.

– Как готовиться к тому, к чему подготовиться нельзя? Нашему отряду сейчас нечего делать, так почему бы не заняться поисками Алесты?

– Это не совсем так, – указала Хиония. – Я про «нечего делать». Я тут полистала фамильные книги клана Интегри и обнаружила нечто очень интересное. То, что поможет нам в битве с чудовищами – или, по крайней мере, может помочь!

Амиар пока не вмешивался, позволяя ей говорить. Дана знала, что ему тяжело сейчас: он принял на себя всю ответственность за эту войну, и теперь ему нужно было грамотно воспользоваться силами своих союзников. Она ему не завидовала, не знала даже, что подсказать, но готова была поддержать его во всем.

– В конце девятнадцатого века третью линию семьи возглавлял Осгуд Интегри, – продолжила Хиония. – Он жил во времена, когда кланом правил Илтэрран Интегри, прадед Роувена, но для вас это не так уж важно. Осгуд был одержим историей Огненного короля и великих чудовищ. Все мы в детстве слышим одну и ту же сказку о былых временах, но он взялся доказать, что это на самом деле не сказка. Осгуд посвятил свою жизнь изучению всего, что связано с чудовищами и Огненным королем. Думаю, на эту тему он собрал больше информации, чем Арма.

– Вполне возможно, – неожиданно подтвердил Наристар Арма. – Я слышал о нем. В свое время Осгуд слыл чудаком, и все же мой клан уважал его как талантливого ученого. Он очень хорошо разбирался в истории, был отменным археологом, свободно путешествовал по кластерным мирам. Поэтому в своем чудачестве он мог обнаружить нечто бесценное.

– Например, способ убить великих чудовищ, – добавила Света.

– Окей, не вопрос, готов поверить в крутость этого Осгуда, – Катиджан показательно поднял вверх руки, словно сдаваясь им на милость. – Так несите сюда его великие записи, что же вы?

– Если бы это было так просто, я бы действительно принесла их. Но есть нюанс.

– Куда ж без него!

– Осгуд жил во внешнем мире, но работал он только в кластере Эмирия, принадлежавшем лично ему – в те времена купить кластер было даже проще, чем сейчас. В тысяча девятьсот первом году Осгуд сообщил лидеру клана, что из-за неудачного эксперимента заразился магической болезнью, которая убьет его – и которая может быть очень заразна. Чтобы избежать заражения, он замуровал кластер изнутри. Больше он на связь не выходил и вскоре был официально признан мертвым. Все результаты его работы так и остались собраны там.

– Он заблокировал кластер – и что с того? – удивился Наристар. – Даже в заблокированный кластер можно проникнуть, это не так уж трудно.

– Попытки были, – кивнула Хиония. – И даже две. Первая – в девятьсот третьем году. По настоянию вдовы Осгуда Илтэрран направил в тот кластер команду магов, но никто из них не вернулся. После этого предупреждение Осгуда восприняли всерьез, Илтэрран запретил своему клану даже думать об Эмирии. Вторая попытка была уже не при нем, в сорок седьмом. Исчезновение поисковой группы забылось, война потрепала не только людей, кланы искали новые источники дохода и силы. Клан Интегри снова попытался изучить тот кластер – и снова маги, отправленные туда, бесследно исчезли. Эмирию объявили зоной карантина и навсегда оставили в покое.

– То есть, там до сих пор может быть неведомая зараза, но там же и данные, которые способны помочь нам? – уточнил Коррадо Эсентия.

– Да, бесценные данные, ради которых стоит рискнуть.

– И это, по-твоему, важнее, чем поиски моей внучки? – возмутилась Фьора.

– Твоя внучка – ты и ищи, – отмахнулась Хиония.

– Моя внучка хотя бы не помогает врагу!

Это был удар ниже пояса. Двое правнуков Хионии действительно связались с Сообществом Освобождения, но разве она была виновата в этом? Рошель и Олфере были взрослыми, они принимали самостоятельные решения, Хиония даже не растила их.

Обстановка в комнате становилась накаленной – а это плохо для тех, кто может добиться победы только единством. Дана хотела вмешаться, но Амиар опередил ее.

– Достаточно! Мы не враги здесь, и предателей среди нас нет. Раз уж вы доверили управление отрядом мне, я и решаю, что делать дальше. У нас, как видите, появилось сразу несколько целей, и чтобы осуществить их все, нам придется разделиться, благо количество наших союзников это позволяет.

– Каких еще несколько? – изумился Катиджан. – От силы две, если мы таки пойдем на поиски девочки Арбор!

– Не две, а четыре, – поправил Амиар.

– Откуда четыре-то взялось?

– Первая и уже известная – поиски Алесты Арбор. Мне не совсем нравится тот способ, которым госпожа Фьора просит о помощи, слишком уж он напоминает шантаж. Но я согласен с ней в том, что Алеста должна быть найдена и доставлена в безопасность. Даже если она не присоединится к нам, она не должна попасть к врагу. А у наших противников, я уверен, найдется не один способ привлечь ее на их сторону – и вряд ли среди них будут добровольные.

– Ладно, допустим, девочку мы ищем, – согласился Катиджан. – Что за дверью номер два?

– Осгуд Интегри. Он делал то, чего не делали ни до, ни после него. Все мы понимаем, что с чудовищами нельзя сражаться так, как сражаются с обычным соперником. Но при этом мы слабо представляем, что же с ними делать. В его кластере может храниться бесценная информация.

– И магический вирус, от которого нет лекарства, – напомнил Коррадо.

– От любой болезни можно защититься, у нас есть для этого средства. В этом случае, риск оправдан. Третья цель – прошлое моего отца.

– Ты уверен, что сейчас лучшее время решать семейные проблемы? – удивленно приподняла брови Хиония.

– А дело не в семейных проблемах. Амарканд Легио погиб, преследуя Сообщество Освобождения, а значит, он обнаружил нечто такое, что заставило их напасть на главу Великого Клана, хотя они прекрасно понимали, с каким риском это связано. Мне нужно разобраться, как он умер, как это связано с Аурикой Карнаж, откуда вообще взялось Сообщество.

– За тридцать лет никто в этом не разобрался, а ты разберешься? – осведомился Катиджан.

– Поддерживаю, если клан Легио ничего не нашел, то и ты не сможешь, – кивнула Керенса Мортем.

И тут в разговор впервые вступили близнецы, до этого остававшиеся безмолвными наблюдательницами.

– Не сильно клан Легио и интересовался этим, – заметила Эвридика.

– При осмотре тела наши эксперты действительно обнаружили кое-что подозрительное, – пояснила Диаманта. – Но это не было очевидным, и отец не стал инициировать полноценное расследование. Времена были смутные, менялась правящая ветвь, нужно было разбираться с Эмилией Легио, и ему было не до смерти Амарканда.

Она не сказала, что Мерджит Легио просто не хотел знать правду, но это и так было понятно.

– Мы собрали все файлы, оставленные экспертами, – добавила Диаманта. – Работая с ними, можно выяснить кое-что интересное.

– Хорошо, будем выяснять интересное, – закатил глаза Катиджан. – Три цели я понял, четвертая какая?

– Основная, – отозвался Амиар. – Часть отряда должна остаться здесь, чтобы быстро отреагировать на появление чудовищ, если придется. Это должны быть сильные воины, способные задержать этих существ до нашего прихода. Четвертая миссия – самая сложная, поэтому заняться ею я попрошу лучших бойцов. Эвридика, Диаманта, Родерик и Керенса – вас, думаю, будет достаточно.

Близнецы лишь плечами пожали, им, похоже, было все равно, чем заниматься, лишь бы не сидеть на месте. Керенса Мортем тоже приняла свое задание с дисциплинированностью истинного солдата. А вот вампир возмутился:

– С чего это мне оставаться здесь? Я поклялся в верности Огненному королю, а значит, тебя я и должен защищать!

– Я не просил тебя защищать меня, я просил помочь мне, – указал Амиар. – И ты поможешь, если выступишь на моей стороне.

Чувствовалось, что Родерик не согласен с этим, но он был опытным воином и все же заставил себя кивнуть. А кое-кто другой отмалчиваться не стал.

– Три бабы и вампир – классная боевая группа! – расхохотался Катиджан. – Ты часом ни про кого не забыл?

– Забудешь про тебя, – проворчал Амиар. – Тут дело вот в чем… Тебя и Эйтиль я попрошу отправиться в Эмирию. Мы знаем, что там пропали две группы боевых магов. Возможно, виной всему болезнь – но что если нет, что если там скрыто нечто иное, опасное? От болезни вас, думаю, сможет защитить клан Эсентия.

– Да без проблем, – отозвался Коррадо. – У нас много амулетов, оберегающих от любой болезни, хоть новой, хоть старой, хоть уникальной.

– Значит, эта проблема решена. Но твоя сила там все равно пригодится, а Эйтиль особенно хороша в разведке.

– А возглавлю эту группу, конечно, я, – сказала Хиония. – Я это предложила, и Осгуд принадлежал к моему клану.

– Неплохо было бы и Арму туда послать, – заметил Катиджан. – Если предстоит в древних бумажках копаться!

– Было бы неплохо, но нет, – покачал головой Амиар. – Наристара, Свету и Коррадо я попрошу заняться поисками Алесты Арбор. Ситуация деликатная, она требует спокойного подхода.

Дана была полностью согласна с его выбором, она и сама бы лучше не придумала. Амиар не стал говорить, что расследованием смерти Амарканда займутся они вдвоем, это и так было ясно. Драться будут те, кто это умеет: Родерик, Керенса и близнецы. Наристар отыщет Алесту, где бы она ни была, а Коррадо и Света обеспечат ему прикрытие, если наследница вздумает вести себя недружелюбно. Правда, в группе Хионии тоже не помешал бы представитель клана Арма, но с этим можно было смириться.

По крайней мере, Дана думала, что можно. У Хионии нашлось решение получше:

– Мы возьмем с собой Лукиллиана!

– Дедушку? – поразился Наристар.

– На кой нам старикан? – хмыкнул Катиджан.

– Старикан будет делать то, в чем хороши все Арма: собирать информацию, – пояснила Хиония. – Для грубой силы мы берем тебя, не его. Он сам говорил мне, что не хочет отсиживаться в тылу на этой войне. Думаю, даже с амулетами Эсентия у нас будет не так много времени в Эмирии, мы должны быстро найти то, что нам нужно. Никто не справится с этим лучше, чем Лукиллиан Арма.

– Значит, решено, – подытожил Амиар. – Все мы знаем, что чудовища скоро восстановят свою силу, счет пошел на дни. Поэтому начинаем сегодня же, чтобы к их приходу мы были готовы.

Глава 2. Черный пес у дверей

Элла Миррош торопилась на работу. Обитые металлом каблуки ее туфелек звонко стучали по мостовой, но этот робкий звук тонул в шуме машин, беседах прохожих, хорошо поставленных голосах телеведущих, смотревших на мир с больших экранов, и криках водителей, которые никак не могли разъехаться даже на широких улицах. В воздухе пахло дымом от какой-то закусочной, жареным маслом, сигаретами и кофе. Начинался самый обычный день в большом городе.

Она проработала здесь пять лет и привыкла к этому кластерному миру. Элла почти не покидала город, и ей казалось, что если она вдруг очутится в абсолютной тишине, на свежем воздухе, у нее случится паническая атака – совсем как те, что не оставляли ее в первые месяцы жизни здесь. Она была чистокровной эльфийкой и могла привыкнуть к любому окружению, даже полюбить его, однако сам переходный период давался ей очень трудно. Поэтому она ценила стабильность и не собиралась бросать свою нынешнюю работу.

Ее не раздражала суета, начинавшаяся здесь с раннего утра. Элла уверенно шагала на высоченных каблуках, ловко перепрыгивала на движущуюся платформу и обратно, если было нужно, перебегала дорогу прямо перед машинами. Она все здесь знала и все любила, она стала частью этого города. В детстве она любовалась древними деревьями, уходящими к небу, теперь ее лесом стали зеркальные стены небоскребов. Иногда ей казалось, что она чувствует их, как живые существа.

Она так освоилась здесь, что любая странность не осталась бы незамеченной. Нет, Элла не знала тех, кто жил в этом кластере по именам, да и не хотела знать. Но все они стали для нее привычной частью пейзажа. Дома, полосы асфальта, клумбы и бордюры – это было для Эллы знакомой дорожкой, которую она проходила много раз.

А на знакомой дорожке новые предметы видны особенно хорошо. Это и человек бы заметил, а уж эльфийка – и подавно. Поэтому теперь Элла удивленно остановилась прямо посреди мостовой, к немалому недовольству других пешеходов.

Из подворотни на нее смотрел черный пес, а она смотрела на него. Элла понятия не имела, откуда он взялся, кто его привел, она лишь знала, что это странно. Животные не были под запретом, но никто не брал их в кластер, тут ни у кого не оставалось времени на питомцев. А этот пес был большим и даже казался опасным: крупный, угольно-черный, похожий на смесь овчарки и дикого волка. Его непроницаемые глаза пугали Эллу, слишком уж человеческими они казались.

Наверно, ей нужно было что-то сделать. Пес сидел в подворотне, у самой дорожки, и хотя сейчас он не проявлял признаков агрессии, он легко мог покалечить или даже убить кого-то. Так что полиции следовало знать о нем – или нет? Что если они осмеют Эллу за такие наивные предупреждения? А что если это важно? Он ведь такой большой: встав на задние лапы, он наверняка был бы выше ее.

Элла Миррош терпеть не могла принятие решений, особенно важных. Она была великолепным исполнителем, поэтому и продержалась столько лет на должности секретаря одной из самых крупных компаний этого кластера. Но когда нужно было что-то выбрать, она мгновенно терялась.

Вот и теперь Элла лишь сильнее сжала чемоданчик и двинулась дальше привычным маршрутом. В конце концов, она не одна в этом городе. Черного пса обязательно заметит кто-то другой, и уж он поступит правильно.

Она снова шла путем, который проходила тысячу раз. Элла заставила себя забыть о странной встрече и даже почувствовала, как к ней возвращается хорошее настроение. Но ненадолго: скоро она вошла в холл небоскреба, принадлежавшего ее компании, и пес уже был там.

Он сидел возле одного из диванов неподвижно, как статуя, но его глаза, похожие на горящие угли, оставались живыми и понимающими. Заметив его, Элла чуть не крикнула: как он мог добраться сюда быстрее нее?! Или это не он? Ей показалось, что лапы того пса были покрыты дорожной пылью, а этот выглядел чистым и ухоженным. Но в остальном, два зверя были совершенно одинаковыми.

Каждый, кто входил в небоскреб, куда-то спешил. Они или не замечали пса, или не считали его своей проблемой. Элла тоже спешила, но пройти мимо второй раз она не могла. Поэтому вместо того, чтобы направиться к лифтам, она подошла к стойке администрации. Там со скучающим видом дежурила красивая молодая девушка с пустыми, как у сонной рыбы, глазами.

– Простите, – обратилась к ней Элла. – Что здесь делает эта собака?

– Здравствуйте! – жизнерадостно улыбнулась ей девушка. Ее наверняка учили, что на любое обращение нужно отвечать именно так, а потом уже начинать думать. Вот и теперь она сначала просияла дружелюбием, а потом только сообразила, о чем ей говорят. – Какая собака?

– Вот эта, – Элла указала на черного пса.

В какой-то безумный момент она испугалась, что девушка никого не увидит. Что если это галлюцинация? Тогда у Эллы начались бы серьезные проблемы, к которым она не была готова.

Однако администратор увидела пса, по-прежнему неподвижно сидевшего на месте.

– А, это… Не знаю, – пожала плечами девушка.

– Разве здесь не запрещено оставлять животных?

– Не запрещено, просто никто этого не делает.

– А теперь сделал. Разве вам не важно знать, кто его привел? – допытывалась Элла.

– Нет, не особо. На них сейчас, похоже, мода, как раньше было модно таскать с собой летающие сферы или использовать артефакты-украшения.

– Какая еще мода? На собак?

– На черных собак, – уточнила девушка. – Я их тут уже штук пять видела, пока на работу ехала.

– Пять? – потрясенно повторила эльфийка.

– Я не считала, но, вроде бы, столько, и все одинаковые. Так что это определенно какая-то новая очень модная порода. Разве это ваша забота?

– Нет…

– Вот и что вы дергаетесь?

А действительно, почему она вдруг озадачилась этим? Главная политика их кластерного мира была проста: делай свою работу и не лезь в чужие дела. За пять лет Элла уже привыкла к тому, что всем все равно. На улице сидит черный пес? Ну и пусть сидит. Он прошел в здание? Это проблема тех, кто отвечает за здание.

Прохожие смотрели себе под ноги, или в телефоны, привезенные из внешнего мира, или в магические артефакты, заменяющие им телефоны. Когда-то давно, так давно, что это почти стерлось из памяти, Элла жила в кластере, отданном под маленькие деревни. Там все держали коров или баранов; утром животных выпускали, и они шли на пастбища, а вечером возвращались домой. Сначала ими управлял пастух, но потом, когда они выучили маршрут, пастух стал не нужен. Все эти коровы, бараны, овцы и козы прекрасно знали, куда нужно двигаться, и не пытались сбежать.

Элла и сама не понимала, почему вспомнила эти покорные стада, глядя на пеструю толпу большого города. Ей вдруг стало неловко из-за того, что она проявила неоправданное беспокойство. В холле есть охрана, есть уборщики, вот они пусть и тревожатся о черном псе. А она – секретарь, ей все это не нужно.

– Извините, – пробормотала она и, не дожидаясь ответа, отошла от стойки.

Ее каблучки снова стучали звонко и уверенно. Она прошла мимо черного пса, не глядя на него, и направилась дальше. Лифт поднял Эллу на самый верх, туда, где располагался ее рабочий стол. Она встречала гостей на этаже, где находились кабинеты руководства компании, и лично провожала их на встречу с большими боссами.

Элла приходила на работу первой, всегда, до приезда боссов оставалось часа три-четыре. За это время эльфийка успевала подготовить необходимые документы и составить расписание на день. Она любила эти утренние часы одиночества, когда на этаже находилась только она, и можно было подойти к окнам на всю стену и несколько минут с восхищением смотреть на каменное царство мегаполиса.

Но это утро продолжало идти не так, как другие: когда Элла поднялась на верхний этаж, ее там уже ждали.

На белоснежном гостевом диване сидел рослый спортивный мужчина, задумчиво наблюдавший за городом. Дорогой черный костюм подчеркивал непривычную для этих мест смуглую кожу и черные волосы незнакомца. Он кого-то напоминал Элле, однако при этом она не сомневалась, что никогда раньше его не видела – ни здесь, ни в кластере.

Он был привлекательным, и все равно ей хотелось, чтобы он ушел. Когда Элла смотрела на него, у нее все замирало внутри – от страха, не от восхищения. Он казался спокойным, пока даже не глядел на эльфийку, однако звериный ужас в ее душе лишь нарастал. Она чуть не поддалась желанию вернуться в лифт, но вовремя остановила себя. Она ведь на работе, у нее есть обязанности!

– Доброе утро! – прощебетала Элла. Она подумала, что сейчас она наверняка похожа на ту девушку-администратора заученной улыбкой и фальшивым радушием. – Простите, что не встретила, я не знала, что на столь ранний час запланирована встреча!

– Только ты одна, – задумчиво произнес мужчина, по-прежнему глядя лишь на город.

– Что, простите?

– Ты одна не просто заметила моих псов, а придала этому значение. Остальные тоже видели, но им нет дела. Никому нет дела до клыков и когтей… Какой странный мир. Хотя все миры стали странными с моих времен. Страх когда-то заставлял вас развиваться, а сытость порождает тупость. Без прямой угрозы вы забываете то, с чего все начиналось.

– А с чего все начиналось? – растерянно спросила Элла.

Она понимала, что должна вести себя совсем не так. Незнакомец, похоже, псих, и ей следовало немедленно вызвать охрану, а не оставаться с ним наедине. Но Элла не могла заставить себя даже двинуться с места, ей только и оставалось, что говорить с ним и смотреть на него.

– Все начиналось с охоты, – пояснил незнакомец. – Преследование, побег или убийство – вот что лежит в основе всего. Добыча учится быть быстрой, а охотник – сильным. Чем быстрее добыча, тем сильнее охотник. Но в ваших мирках больше нет ни добычи, ни охотников. Вы придумали себе какие-то условные законы, которые мало что значат, если в них не верить.

– Почему это законы ничего не значат?

– Потому что закон велит мне не убивать тебя. Но если я захочу убить, кто меня остановит?

– Вас накажут! – испуганно крикнула эльфийка.

– Попытаются наказать, – поправил мужчина. – И это уже будет следствие моих действий. А прямо сейчас, здесь, что остановит меня? Что остановит любого, кто не принимает ваши условные правила?

Он перевел на нее взгляд мерцающих черных глаз, и Элла наконец поняла, кого он ей напоминает. Черного пса, которого она видела сегодня… любого из тех черных псов.

А еще она почувствовала, что он говорит правду. В отлаженном ритме большого, светлого, цивилизованного города не было силы, способной остановить этого человека. Хотя какой он человек? Элла понятия не имела, к какому виду относится незнакомец, она лишь чувствовала окружавшую его силу.

– Чего вы хотите? – еле слышно прошептала Элла.

– Я хочу возвращения первобытного, исходного, настоящего. Я убью вас в любом случае, но если вы перестанете быть тупым стадом, уткнувшимся в ничего не значащие предметы, мне будет веселее.

Он поднялся с дивана, и Элла поняла, что он намного выше ее. Ей показалось, что она слышит крики, отчаянные и пронзительные, где-то внизу. Но она сейчас не могла отвлечься на это, все ее внимание было приковано к незнакомцу.

Он шагнул к ней, и Элле снова отчаянно захотелось убежать – и снова она не смогла двинуться с места. Ее сковывал ледяной, несокрушимый ужас перед этим существом.

– Ты эльфийка, – сказал он, глядя на Эллу. – Ваш народ – один из тех, кто цепляется за привычный порядок вещей. Поэтому в вас сложно пробудить то, что я хочу. Ты боишься меня?

– Очень, – всхлипнула Элла. Она лишь сейчас поняла, что готова расплакаться.

– Да, я знаю, это очевидно. Но хотел-то я совсем не этого.

– А чего вы тогда хотели?

– О, я покажу тебе, чтобы ты сама увидела разницу.

Он обнял ее за талию и увлек за собой, словно она была его возлюбленной. Элла последовала за ним, потому что иначе просто не получалось. Ее трясло от ужаса, по лицу катились горячие слезы, а у нее даже не было сил стереть их. Ее телом управлял не незнакомец – эльфийкой управлял ужас, который вселяло в нее это существо.

Он подвел ее к стеклянным дверям, ведущим на просторную террасу, и открыл их. Зачарованное стекло великолепно глушило любые звуки, но теперь, когда оно исчезло с пути, Элла обнаружила, что привычный шум большого города исчез, сменившись совсем другой симфонией.

Это были звуки ужаса, боли и смерти. Там, внизу, у величественных небоскребов шла битва, которую Элла не могла представить себе и в страшном сне. Но когда незнакомец подвел ее к периллам террасы, она вынуждена была смотреть.

На людей и нелюдей бросались черные псы – те самые, что пришли откуда-то ночью и остались до утра. Те самые, на которых никто не обратил внимания! Вечно спешащие обитатели кластера проходили мимо, совсем как Элла, считая, что это не их проблема. Но теперь, когда проблема сама нашла их, было слишком поздно звать на помощь.

Этот кластер был отдан бизнесу и новым магическим технологиям. Здесь не селились воины и наемники, и даже полиция давно расслабилась. Поэтому никто из горожан не мог дать достойный отпор черным псам, которых было уже не двое и не пятеро. Реки одинаковых зверей выливались из подворотен, из зданий, из подвалов туда, где собирались люди и нелюди. Псы действовали слаженно, как лучшая из армий, а жители кластера в ужасе убегали от них, даже не пытаясь сопротивляться. Но куда они могли убежать, если опасность таилась везде? Кровь лужами собиралась на мостовых, брызгами исчерчивала зеркальные стекла, текла, лилась, струилась, наполняя канализационные стоки. Те, кто совсем недавно больше всего на свете боялся сбиться с графика и опоздать на работу, умирали прямо на улицах.

Но не это было самым странным и страшным. Элла видела, как люди начинали кричать друг на друга, и чуткий слух эльфийки даже с такого расстояния улавливал наполненные гневом слова.

– Это ты должен был убрать проклятых псов!

– Где эта чертова полиция? За что я плачу деньги?

– Кто обязан был контролировать порталы? Когда здесь будет порядок?!

Элла ушам своим поверить не могла. Вокруг этих людей разворачивался кровавый хаос, они были окружены чудовищными собаками, а вместо того, чтобы бежать или сражаться, они останавливались посреди улицы и спорили, кто в чем виноват!

Таких людей черные псы не трогали, но это было и не нужно. Очень скоро слова заканчивались и начиналось действие. Недавние коллеги и хорошие знакомые кидались друг на друга, сцеплялись в отчаянной драке, пытались убить друг друга, валяясь в чужой крови. Они уже не помнили о тех условных законах, которые совсем недавно осмеивал незнакомец. Цивилизованность стерлась с них, словно золотое напыление, и осталось что-то другое, дикое и яростное.

– Они сошли с ума, – прошептала Элла.

– Они стали такими, какими и должны быть, – возразил незнакомец. – Такими их вижу я.

– Безумными?

– Хищными, отчаянными, смертоносными – называй как хочешь. Я хочу, чтобы они убивали друг друга, и тогда уже никто не назовет меня монстром, потому что вы осознаете, как много грязи в каждом из вас. Видишь теперь, в чем проблема с эльфами? Есть горстка видов, которые впадают в панику вместо того, чтобы делать свое дело. Понимаешь?

Но Элла уже не могла ответить. Ее трясло от ужаса, она была не в силах отвести заплаканных глаз от улицы, где люди, нелюди и псы убивали друг друга. Рука незнакомца, все еще обнимавшая ее за талию, не причиняла ей боли, однако Элле казалось, что его прикосновение обжигает ее.

– Молчишь? – вздохнул незнакомец. – Чего и следовало ожидать. Когда ты первой начала задавать правильные вопросы, я надеялся, что ты сможешь меня развлечь. Но теперь я вижу, что ты слабее, чем я думал. Ты даже слабее других, потому что если я выпущу тебя на улицу, ты сразу же погибнешь, ты не будешь убивать, не сможешь. Хотя для тебя это не так уж страшно, ничего бы не изменилось, если бы ты была воином. Исход для всех один.

* * *

Власть – это сомнительная привилегия. Амиар Легио никогда не стремился к ней, и теперь в который раз убедился, что не зря. Возможность командовать пьянит лишь до тех пор, пока у тебя ее нет. А потом ты понимаешь, что с почетным званием лидера приходят проблемы. Первая из них – ответственность: любой провал на твоей совести, любой недочет, любая неудача, даже та, которую никто не мог предугадать. Вторая – постоянная критика: кажется,  что все знают лучше тебя, что нужно делать, у всех есть свое мнение, сводящееся преимущественно к указанию твоих промахов. Но если предложить критикам поменяться ролями, они мгновенно отступают, потому что никому не нужна власть, особенно во времена войны.

Однако выбора просто не оставалось. Амиар уже пробовал бежать от судьбы, и ни к чему хорошему это не привело. Теперь ему приходилось принимать решения, чтобы потом десятки раз спрашивать у самого себя, правильно ли он поступил.

О его неуверенности не знал никто – кроме Даны. Только ей он мог доверять, только ее поддержкой спасался. Она считала, что он поступил правильно, сосредоточившись на смерти своего отца, но даже так у Амиара не было полной уверенности в этом. Да, ему нужно было знать, что случилось с Амаркандом Легио. Но мог ли он, Огненный король, отвлекаться на это, когда опасность так близко?

Иногда ему казалось, что он чувствует ледяное дыхание семи великих чудовищ за своей спиной. Никто не знал, когда они нанесут первый удар и каким он будет. А Огненный король только и мог, что идти по следам человека, погибшего тридцать лет назад, и не обращать внимания на все остальное.

С другой стороны, если пытаться уследить за несколькими целями сразу, и с рассудком распрощаться недолго. Поэтому вместо того, чтобы с выбранными им воинами наблюдать за ситуацией в кластерных мирах, он отправился в главную резиденцию клана Арма.

Отчеты экспертов, переданные ему Эвридикой и Диамантой Легио, были записаны шифром, в котором Амиар почти ничего не понимал. Поэтому ему оставалось надеяться лишь на мудрость главы клана Арма.

Сарджана приняла его и Дану в зимнем саду своей резиденции. Они сидели в окружении зелени в плетеных креслах, и в этот миг мир казался уютным и понятным. Дана потягивала кофе из высокой белой чашки, она не смотрела по сторонам, погруженная в свои мысли. А вот Амиар украдкой наблюдал за ней, надеясь, что она этого не замечает.

Он давно уже заметил, что мысли о ней способны подарить ему долгожданное спокойствие. Да, все вокруг них разрушалось и менялось слишком быстро, но у него была Дана. Он смотрел на нее, думал о том, какой его жизнь может стать с ее помощью, и чувствовал тепло долгожданного счастья внутри. Он редко говорил об этом Дане, потому что боялся показаться смешным и нелепым, и все же Амиару казалось, что она знает.

От спокойных мыслей его отвлек голос Сарджаны.

– Сведений тут не так много, как хотелось бы, – признала глава клана Арма, перебирая документы. – Могу сказать, что Мерджит Легио не совершал никакого преступления, объявив смерть Амарканда несчастным случаем. Все действительно было обставлено именно так. Мы говорим не о примитивной постановке, когда в руку человека, застреленного с расстояния пятидесяти метров, вкладывают пистолет и говорят, что это было самоубийство. Кто-то идеально все организовал, учел все детали, придраться почти не к чему.

– «Почти» означает, что подозрения все же были? – поинтересовалась Дана.

– Только в том случае, если кому-то хотелось именно придраться, если кто-то осознанно искал хоть что-то подозрительное, – пояснила Сарджана. – К чести Мерджита Легио могу сказать, что он не принял смерть Амарканда как подарок судьбы. Он заказал серьезное расследование, привлекал даже представителей моего клана. Если бы не его усилия, все эти знания были бы утеряны.

Амиар лишь невесело усмехнулся. К чести Мерджита, значит? Нет, честь не имеет к этому никакого отношения. Если бы Мерджит хотел расследовать смерть своего предшественника, он бы пошел до конца. Однако он думал лишь о короне, которая внезапно досталась ему, а все его внимание к участи Амарканда было не более чем попыткой защитить себя. Что если кто-то ополчился против лидеров клана Легио? Тогда Мерджиту нужно было подготовиться к этому, ведь в те годы у него еще не было живого оружия, его дочерей.

Однако когда он сообразил, что смерть Амарканда не связана с кланом, он успокоился и больше не возвращался к этой истории.

– Так что подозрительного было в смерти Амарканда? – спросила Дана.

– Соленая вода, – коротко отозвалась Сарджана.

– Э-э… чего?

– В одежде, волосах и в желудке Амарканда Легио нашли остатки соленой воды. Именно остатки, похоже, кто-то пытался традиционными и магическими способами убрать с него всю воду. И у них получилось, но, изначально соленой воды было так много, что всю ее удалить просто не удалось, хотя обнаружить те ничтожные следы могли лишь лучшие из экспертов.

– Тело моего отца, насколько мне известно, нашли на суше, – отметил Амиар. – И все указывало на то, что он умер в битве с нефилимом. А он, получается, утонул?

– Он не утонул, – возразила Сарджана. – В легких соленой воды не было. Вероятнее всего, он уже был мертв, когда попал в воду. При этом его тело было полностью погружено в нее, и далеко не на одну минуту, раз оно успело пропитаться ею так, что никакая магическая чистка  не помогла.

– Я ничего не понимаю, – нахмурилась Дана. – Если его тело оказалось в соленой воде, то есть, в море, почему его не оставили там?

На этот вопрос Амиар мог ответить и без Сарджаны:

– Потому что его должны были найти. Если бы он пропал без вести, его начали бы искать. Причем больше всех старался бы Мерджит, который получил бы корону только в том случае, если бы подтвердилась смерть моего отца. Если его смерть действительно связана с Сообществом Освобождения, Аурике Карнаж не нужно было такое внимание. Поэтому она сделала все, чтобы гибель Амарканда казалась простой и понятной.

– И глупой, – буркнула Дана. – Такой человек, как он, просто не мог бросить тупейший вызов нефилиму!

– Это уже никого не интересовало, главное, что были соблюдены все законы, – отметил Амиар. – Но если единственная странность – соленая вода, что нам это дает?

– Больше, чем вы можете представить, – отозвалась Сарджана. – Я много работала с документами, которые ты прислал мне, и пригласила вас, лишь когда собрала достаточно материалов.

Именно на это и рассчитывал Амиар. Сам он ничего не смог бы найти в этих отчетах, но Сарджана была королевой информации. Это даже не магия, это неповторимый врожденный талант, который не стоит недооценивать.

– Ближайшее море к тому месту, где нашли тело Амарканда Легио, – Средиземное, – продолжила глава клана Арма. – Но вода, найденная на его теле, несомненно, из Черного моря. Учитывая детальную проработку его смерти, вряд ли это не важно. Похоже, его намеренно переместили подальше от Черного моря. Тот, кто стоит за этим, допускал, что мы можем обнаружить соленую воду. Он сделал все, чтобы направить нас на ложный след, убедить нас, что если и случилось что, то только на Средиземном море.

– А значит, в Черном море из-за гибели моего отца произошло нечто такое, что могло стать подсказкой, – догадался Амиар.

– Именно так я и подумала. Я стала проверять, не было ли чего-то необычного в окрестностях Черного моря в год смерти Амарканда.

Призрачная надежда, с которой Амиар пришел сюда, постепенно набирала силу. Он замер, напряженный, стараясь не упустить ни слова. Заметив его состояние, Дана протянула к нему руку, осторожно касаясь пальцами тыльной стороны его ладони.

– Не томи, – поторопила она Сарджану. – Было что-то или нет?

– Было, конечно. Для начала нужно сказать, что день смерти Амарканда был установлен условно, тело нашли не сразу. Изначально в выводе экспертов сомневаться не приходилось, причин не было. Но сейчас мы знаем, что тело прошло магическую подготовку, а значит, Амарканд мог умереть и раньше, и позже названного дня. Так вот, за три дня до его предполагаемой гибели в кластерном мире, прежде находившимся над Черным морем, произошел очень серьезный несчастный случай.

Она повела в воздухе рукой, и перед ними появилась большая стеклянная сфера, дававшая трехмерное изображение. Амиар даже не успел заметить, откуда она вылетела, но и удивлен он не был: в главной резиденции Арма можно было ожидать чего угодно.

Сфера показывала им мир спокойствия и веселья. Это был залитый теплым светом парк аттракционов, расположенный на берегу мирного синего моря. К небу без солнца тянулось кружево сложных американских горок, напротив них величественно поднималось колесо обозрения, окруженное мерцающей радугой, через которую проходили все кабинки с отдыхающими. Между этими гигантами располагались карусели, шатры с комнатами страха и смеха, дома магических кристаллов, лотки с едой, напитками и играми.

Парк был полон людей и нелюдей, и все они казались довольными жизнью. Сюда приходили семьи с детьми и молодые пары, хотя Амиар видел и представителей старшего поколения. Он и сам в детстве бывал в таких кластерах, поэтому знал, что перед ним очень дорогой парк.

А еще – старый. Нет, аттракционы не были ветхими, просто сейчас они усовершенствовались и стали другими, а то, что показывала сфера, использовалось около тридцати лет назад. Да и наряды людей указывали, что это еще не двадцать первый век.

Получается, это был образ из прошлого, которое до сих пор не давало им покоя.

– Этот кластерный мир назывался Радужный змей, – пояснила Сарджана. – Как вы поняли и по виду, и по названию, это был парк развлечений, один из самых больших в свое время. За три дня до гибели Амарканда там произошел несчастный случай: внешняя граница стала нестабильной, мир двинулся с места.

Судя по растерянному взгляду Даны, она слабо понимала, о чем речь. Иногда Амиар забывал, что большую часть жизни она ничего не знала о магии, но в такие моменты это становилось важным. Она неплохо адаптировалась, и все же нельзя за пару месяцев выучить то, что другие узнают годами.

А вот он понимал, насколько серьезно то, о чем говорила Сарджана. Кластерные миры не должны двигаться с места, это несет колоссальную угрозу внешнему миру. В худшем случае, один мир падает на другой… Такой катастрофы еще не случалось, и Амиар даже представлять не хотел, к каким разрушениям она приведет. Погибнут тысячи человек, города и деревни будут стерты в пыль, а главное, тайна магических миров будет раскрыта раз и навсегда.

– Починить это никто не мог, – продолжила глава клана Арма. – Радужный змей был слишком большим и слишком сложным миром, чтобы спасти его или уничтожить. Поэтому его решено было покинуть. Оттуда эвакуировали посетителей и персонал, а сам кластер затопили на дне Черного моря, где он находится и сейчас.

Кластер наверняка затопили не в день, когда начались проблемы с границей, а намного позже, когда тело Амарканда уже было обнаружено. Естественно, его смерть не соотнесли с тем несчастным случаем, не было причин. Но Амиар не сомневался, что это не совпадение, а значит, его отец умер на три дня раньше, чем предполагали Великие Кланы.

И все равно оставалось непонятным, как это могло быть связано с парком аттракционов.

– Что объявили причиной разрушения? – спросил Амиар.

– Дефект при возведении внешней границы. Что же еще? Ты знаешь, какое это сложное заклинание, один сбой – и все рушится.

– Но ведь Радужный змей, как я понимаю, существовал не первый год…

– Он существовал больше десяти лет, – кивнула Сарджана. – Этот мир считался крепким и надежным. Однако дефект может проявиться и через сто лет существования кластера, все зависит от ошибки, допущенной в заклинании.

– А еще такой дефект невозможно обнаружить, это очень удобно, если хочешь скрыть преступление.

– Согласна. Но у тех, кто расследовал разрушение Радужного змея, не было причин думать, что это не ошибка в заклинании. На этот кластер никто не нападал, он не был связан ни с каким преступлением.

– А чтобы он и дальше не был связан, тело моего отца убрали подальше оттуда, – отметил Амиар.

– Не торопись с выводами, – посоветовала Сарджана. – Мы все еще не знаем, связана ли смерть Амарканда с разрушением Радужного змея.

– Разве у нас есть другие улики?

– Пока – нет.

– Тогда будем проверять эту.

– А как ее можно проверить? – удивилась Дана. – Ты ведь сказала, что кластер затопили!

– Верно, весь кластерный мир переместили из воздуха глубоко под воду. Но это не значит, что он уничтожен. Уничтожать кластерные миры очень сложно и дорого, этим должен кто-то заняться, а хозяева Радужного змея поспешно объявили о банкротстве. Поэтому кластерный мир до сих пор существует там, где его оставили. Он слишком нестабилен, чтобы его использовали, но при этом его граница еще кое-как держится, и он не наполнен водой изнутри, он просто окружен ею. Его оставили на дне, потому что там он никому не причинит вреда, даже если окончательно рухнет.

– Но сейчас туда можно попасть? – уточнил Амиар.

– Да, кластер аварийный, однако попасть туда несложно – это просто никому не нужно, слишком опасно.

– Не опасней, чем все, что мы делаем в последнее время, – пожала плечами Дана. Амиару не нужно было даже говорить, что они отправятся туда, она и так понимала.

Он по-прежнему не был уверен, что принимает правильные решения как правитель, тот самый Огненный король, о котором слагают легенды. Но он точно знал, что как Амиар Легио он поступает правильно.

Глава 3. Лед, порождающий пламя

Меньше всего на свете Эйтиль Хелиге хотелось отправляться в заброшенный кластерный мир. Если он заброшен, для этого есть причина, правильно? И дриада понимала это как никто другой.

Почти вся ее жизнь прошла в заблокированном кластерном мире. То, что сначала было сказочной реальностью вечных лесов, в один миг превратилось в территорию монстров. Эйтиль видела, как лезвия инквизиторов разрезают на части ее мать, видела, как ее сестры исчезают в пастях чудовищ. Их глаза, полные боли, отчаяния и горькой обиды на тех, кому посчастливилось остаться в живых, до сих пор снились ей по ночам. Дриада хорошо усвоила: кластер блокируют, когда в нем поселяется смерть.

И Эмирия не была исключением. Портал клана Арма, преодолевший барьер, доставил их в темные сырые катакомбы. Когда они зажгли первые осветительные сферы, перед ними открылся мрачный коридор, уходящий в пустоту.

Последняя обитель Осгуда Интегри не была примитивной пещерой. Напротив, для  создания этого кластера когда-то потребовалось немало времени, сил и мастерства. Стены здесь были выложены обработанными природными камнями, на полу сохранилась мелкая плитка, аккуратно закругленные своды поддерживались резными каменными колоннами. В годы своего расцвета это, должно быть, был великолепный мир, но не теперь. Здесь обитало зло – Эйтиль не знала его, не понимала, она лишь чувствовала его каждой частичкой своего тела.

Время и запустение раскрошили часть плитки, обвалили потолки, вырастили мох и плесень между камнями. Остатки труб, когда-то дававших тепло и воду, были ржавыми, опасно нависающими над головой. По углам вились нити паутины, рядом с ними на стенах и потолке остались влажные следы слизней. Похоже, какая-то жизнь здесь все же сохранилась, но уж точно не та, что им нужна.

Идея отправиться сюда с самого начала казалась Эйтиль напрасной, однако дриада промолчала. Ее не волновала судьба остальных, ей был важен Катиджан, и она знала, что он не отступит.

Страх, пусть даже справедливый, просто не был частью его природы. Эйтиль прекрасно понимала, в кого она влюбилась, поэтому она считала, что теперь не имеет права ворчать и винить его за то, что он не такой, как ей хочется. Еще ее мать говорила ей: мужчины могут сколько угодно верить, что выбирают они. Последнее решение все равно за женщиной, но уж если она выбрала этого мужчину, то должна принимать его таким, какой он есть. Нельзя из охотничьего пса сделать покорного ягненка. Нельзя перековать меч в котел, висящий над очагом.

Мужчина, которого выбрала Эйтиль, был мечом и охотничьим псом. Он не боялся угрозы и рвался вперед, а она шла за ним, готовая поддержать его, закрыть его спину, перевязать его раны. Поэтому она молчала о том, как ей страшно в этих катакомбах и как сильно они похожи на мир Эден, разрушивший ее жизнь.

Они прибыли в Эмирию вчетвером: Катиджан, Эйтиль, Хиония Интегри, к которой дриада начала привыкать, и старик Арма, которого она совсем не знала. В свои семьдесят шесть Лукиллиан так и не поддался времени, он остался высоким и крепким, воином, в движениях которого не было и намека на немощь. Лишь белоснежная седина волос и россыпь морщин на смуглой коже указывали, как много он уже прошел. В нем, как и в Хионии, чувствовалось спокойное величие бывшего правителя.

Оказавшись в коридоре, они не спешили продвигаться дальше. Первым делом Хиония достала из своей сумки стеклянные шарики, которые дал ей Коррадо Эсентия, и положила их на пол. Часть осталась на плитке, часть поднялась в воздух, но все они увеличились, превратились в стеклянные сферы, стремительно меняющие цвета. Красный, желтый, синий, голубой, и снова красный – они отбрасывали на сырые стены разноцветные блики и никак не могли определиться, как же им сиять. Эйтиль понятия не имела, что происходит, и просто смотрела.

Наконец мельтешение цветов прекратилось, сферы на полу стали белыми, а те, что поднялись в воздух, – зелеными. Эти оттенки показались Эйтиль вполне мирными, а вот Хиония нахмурилась.

– Ничего не понимаю! – заявила она. – Может, они сломаны?

– Нет, – возразил старик Арма. – Артефакты работают как надо, уж поверь мне.

– Но такого просто не может быть!

– Что происходит? – вмешался Катиджан. – Насколько плохи наши дела?

– Наши дела, на самом-то деле, хороши, а так быть не должно!

– Интересный подход, – хмыкнул Катиджан.

– Эти сферы должны были показать, что за болезнь поразила Эмирию, и насколько она опасна для нас сейчас, – пояснила Хиония. – Но судя по артефактам, здесь нет никакой  болезни!

– Так это же круто.

– Нет, ты не понял… Белый и зеленый цвет означают, что никакой болезни здесь и не было – ни вчера, ни пятьдесят лет назад, ни сто. Осгуд солгал!

– Были у меня такие мысли еще до того, как мы прибыли сюда, – тяжело вздохнул Лукиллиан. – Даже с поправкой на время, не было среди Великих Кланов таких магических болезней, с которыми не смог бы справиться клан Эсентия. Но Осгуд даже не обратился к ним, он сразу принял решение о блокировке кластера.

– А еще здесь пропали две поисковые группы разных лет, – напомнил Катиджан.

– Это лишь подтверждает, что дело не в болезни. Заболев, маги поспешили бы вернуться во внешний мир за помощью, а болезнь, которая убивает мгновенно, мне представить сложно. Здесь скрыто что-то еще…

– И это может быть связано с великими чудовищами, – указала Хиония. – Что нам на руку. Поэтому как бы мне ни хотелось бежать отсюда прямо сейчас, придется остаться и все осмотреть.

Что ж, они с самого начала знали, что здесь будет опасно, это никого не удивляло. Эйтиль чувствовала зловещую энергию этого места, она улавливала странный запах, отдававший сыростью и гнилью, а иногда ей даже казалось, что откуда-то из бесконечной темноты доносятся глухие звуки – как будто там что-то ползает… что-то очень большое.

Так что если бы ей дали выбор, она бы и шагу не ступила в этот сумрачный кластер. Но сюда хотел пойти Катиджан, а значит, ни о каком выборе и речи не шло.

Клан Арма предоставил им план Эмирии – в том виде, в каком этот кластер строился пару веков назад. Сложно было сказать, что сохранилось по сей день, но одно было ясно: это лабиринт. Полуразрушенный, темный лабиринт, населенный непонятно кем, убивший не одну группу боевых магов. Для его осмотра требовался не один день, а угроза лишь нарастала, поэтому у них был единственный шанс на успех…

– Нам нужно разделиться.

Хиония первой сказала то, о чем сейчас думали все. Эйтиль испуганно обхватила себя руками, но возражать не стала. Она смотрела не на своих спутников, а в темноту, от которой их пока ограждал свет магических сфер. Дриада знала, что ничего не разглядит там, как бы ни старалась, и все равно смотрела.

– Не по одному идти, естественно, – добавила Хиония. – Пойдем парами, думаю, это безопасно.

– Нам так точно безопасно, – хмыкнул Катиджан. – А для вас все зависит от того, что здесь скрывается.

– Инанис, тебе что, снобизм вручную укоротить?

– Давайте не будем ссориться, – вмешалась Эйтиль. – Если здесь есть хищники, агрессия привлечет их.

– Девочка права, – кивнул Лукиллиан. – Мы не знаем, какие темные тайны заставили Осгуда закрыться в Эмирии и умереть здесь. Возможно, именно они нас и интересуют. Мой клан никогда не занимался исследованием истории великих чудовищ, потому что легенда гласит, что знания о них несут безумие. Печальный опыт Осгуда вполне может служить тому подтверждением.

– Но для нас это может стать благом, если он действительно нашел нечто важное, – заметила Хиония. – Тогда мы с Лукиллианом пойдем в эту сторону, Инанис и Эйтиль – в другую.

Дриада кивнула и подняла руку над головой. С ее ладони сорвалась дюжина синих, зеленых и золотых стрекоз. Почти все они сразу же улетели в коридор, который предстояло исследовать Эйтиль и Катиджану, но две остались и сели на спины Хионии и Лукиллиану.

– Так я всегда буду знать, где вы, – пояснила Эйтиль. – А вы сможете обратиться к ним, как обратились бы ко мне. Я не смогу вам ответить, но я вас услышу.

– В этом кластере может стоять защита от использования артефактов, – предупредил Лукиллиан.

– Мои стрекозы – не артефакты. Они – часть меня, и эта связь никогда не нарушится.

– Тогда решено. Ищите все, что может помочь нам в этой войне, а если станет слишком опасно – бегите из этого кластера, и мы сделаем то же самое.

Катиджан первым двинулся с места, он терпеть не мог прощания – особенно те, что звучали в начале пути. Эйтиль последовала за ним; она, не оборачиваясь, слышала, как уходят Хиония и Лукиллиан.

Они взяли с собой переносную осветительную сферу, и дриада была убеждена, что иного источника света у них уже не будет. Поэтому когда на стене рядом с ней вспыхнул ярко-рыжий огонь, она вскрикнула и резко отшатнулась в сторону. На ровном полу она без труда удержалась бы на ногах, но теперь у нее под ногами оказалась битая плитка, и Эйтиль упала бы, если бы Катиджан не успел мягко поддержать ее за плечи.

– Мать, да ты совсем нервная стала, – хохотнул он. – Ты что, не видела их?

Он указывал на стену, и Эйтиль только сейчас заметила, что там в металлических подставках закреплены самые примитивные факелы. Некоторые из них окончательно отсырели и покрылись плесенью, другие же неплохо сохранились. Именно их и поджигал теперь Катиджан, ему не нужно было для этого ни заклинаний, ни особых жестов, достаточно было лишь взглянуть на факел, чтобы вспыхнуло пламя.

И ему, скорее всего, сложно было понять, что кто-то может оказаться к такому не готов.

– Не видела, – виновато улыбнулась дриада. – Извини.

– Если я тебя сейчас спрошу, за что ты извиняешься, ты наверняка не ответишь мне.

Поэтому я даже не буду спрашивать.

Она извинялась за то, что не могла быть полезной ему, но Эйтиль и правда решила не говорить об этом. Она сосредоточилась на том, чтобы все исправить: дриада по-прежнему шла рядом с Катиджаном по освещенному факелами коридору, но ее зрение сейчас было сосредоточено на том, что видели ее стрекозы, улетевшие далеко вперед.

Им темнота не мешала, они могли разглядеть каждую трещину, каждый скол в камнях, каждую обвалившуюся стену. Кое-где висели ржавые цепи, но они, похоже, не были предназначены для того, чтобы кого-то удержать. В прошлом это было всего лишь украшение, такое же, как и мозаика, иногда попадавшаяся на полу, и барельефы на стенах и потолке. Все это наверняка помогало Осгуду Интегри не заблудиться в собственном имении.

Может, он и обманул главу своего клана насчет болезни, но об одном он не соврал: он точно погиб здесь. Чувствовалось, что целый век в этих местах никто не жил… по крайней мере, никто разумный.

Коридор несколько раз разветвлялся и в конце концов упирался в широкую лестницу – ступени, будто нависавшие над бездной. Эйтиль направила половину стрекоз туда и вскоре увидела впереди мягкое голубовато-белое мерцание. Сначала она даже наивно приняла его за утренний свет, какой бывает перед самым рассветом в пасмурную погоду. Но потом Эйтиль вспомнила, что на плане этого кластера, найденном Арма, не было окон. Получается, это был не выход.

Загадка света открылась довольно быстро – как только стрекозы подлетели туда. Потолок и большая часть стены были заняты целой колонией слизней. Насекомые не двигались с места или лениво переползали, оставляя за собой мокрые разводы. Их мягкие тела и слизь, которую они выделяли, мерцали ярко, почти как магические сферы, наполняя коридор призрачным сиянием.

Стена неподалеку от них обвалилась на пол каскадом камней, и что-то в этих завалах показалось Эйтиль странным. Она послала туда одну из стрекоз и сосредоточила свое внимание только на ней, на ее глазах, смотревших сквозь мрак.

Камни упали уже давно, они успели порасти бледным мхом, на котором поблескивали капельки влаги. Но не они привлекли дриаду, они как раз смотрелись естественной частью этих катакомб, а вот что-то другое выбивалось из общей картины. Обломки, еще обломки, провисшая цепь, оборванная на одном конце, раскрошившийся барельеф-дерево, сухая искореженная ветка… нет, не ветка. Иссохшая рука, покрытая почерневшими остатками кожи и плоти.

Судя по кости, ее даже не отрезали. Кто-то вырвал ее прямо из плечевого сустава, обглодал, но не полностью, и бросил здесь… Когда? И чья это рука? Она была похожа на мужскую, но Эйтиль не бралась сказать наверняка. За годы, проведенные здесь, кость и плоть превратились в некое подобие мумии.

Дриада заставила своих стрекоз покружить над обвалом, пытаясь отыскать другие останки, но тщетно. Кроме этой руки, возле стены не сохранилось ни единой кости, и Эйтиль не знала, как это понимать. Если тело сожрали, то почему хищник оставил эту руку? Или, возможно, маг, потерявший ее, сумел сбежать? При таком ранении можно выжить. Знать бы еще, когда это произошло: во время первой попытки вскрыть кластер или при второй, почти полвека спустя?

– Эйтиль!

Голос Катиджана заставил ее вздрогнуть, отвлечься от стрекоз и поспешно вернуться к своему основному телу. Дриада с удивлением обнаружила, что за то время, что она осматривала мерцающие руины, они с Катиджаном успели продвинуться довольно далеко – и шли они не к лестнице, на каком-то этапе пути они свернули в сторону.

– Ты чего спишь на ходу? – нахмурился маг. – Ты вообще в порядке? Ты не обязана была идти со мной. Если хочешь, я отправлю тебя обратно, я могу открыть портал.

Эйтиль не собиралась даже отвечать на эту глупость, она лишь бросила на него укоризненный взгляд. Ей нужно было рассказать ему об оторванной руке, но пока она подбирала слова, Катиджан снова заговорил с ней.

– Хотя я бы предпочел, чтобы ты осталась, не хотелось бы одному разбираться с этим. Ты только посмотри!

Он указывал на массивную дверь, сделанную из камня. Эйтиль и вовсе приняла бы ее за очередную арку, если бы не металлические петли, поддерживавшие дверь на весу. Ручки здесь не было, как и замка, и несложно было догадаться, что путь в комнату открывался магией.

Катиджана пока интересовала не сама дверь – несколько таких же они уже прошли, но маг не обратил на них внимания. Сейчас он смотрел на круглый барельеф, венчавший проход.

В центре круга был изображен сложный острый кристалл, со всех сторон окруженный пламенем. Эйтиль не сомневалась, что видела его раньше, но не могла вспомнить, где. Память дриад обычно не подводила, а значит, это изображение не было для нее важно – по крайней мере, раньше.

– Что это? – спросила дриада.

– Лед, порождающий пламя, – задумчиво ответил Катиджан.

Он протянул руку к барельефу, покрытому паутиной, но коснуться его так и не решился.

– Не уверена, что понимаю, – смущенно признала Эйтиль.

– Это один из символов. Нечто вроде фамильного герба, если тебе так понятней. Когда-то давно такие гербы были у всех Великих Кланов, они были важны и для аристократии внешнего мира, и для мира магии. По символу для каждого дома. Но времена изменились, появились настоящие и электронные подписи, и вся эта древняя атрибутика сохранилась разве что на старой посуде и антикварных печатях.

Теперь Эйтиль вспомнила, где она раньше видела кристалл и огонь – во время своего единственного визита в главную резиденцию клана Инанис. Там лед, порождающий пламя, был выложен мрамором перед центральной лестницей особняка правящей семьи.

– Это символ твоего дома? – догадалась она.

– Да.

Катиджан не стал объяснять, что это значит, она и так понимала. Осгуд Интегри собирал все, что было связано с чудовищами – а это вполне могло включать историю их главных врагов, магов из Великих Кланов. Получается, они, сами того не зная, добрались до хранилища данных о семье Инанис.

Дриада понятия не имела, что там собрано, да и Катиджан тоже.

– Я могу позвать Хионию и Лукиллиана, – предложила она.

– Не нужно. Я не чувствую здесь живых существ, так что вряд ли на нас нападут.

– Я не из-за этого хотела их позвать. Насколько я поняла, маг Арма лучше разбирается в информации…

– Вот пусть сам находит, в чем разобраться, – прервал ее Катиджан. – Это история моей семьи, и с ней я как-нибудь разберусь сам.

– Ты войдешь туда один?

– Я войду туда с тобой. Или нет?

– Я всегда на твоей стороне, – улыбнулась Эйтиль.

– Вот и все, нас будет достаточно.

Она невольно вспомнила оторванную руку – и снова промолчала. Лестница далеко отсюда, рука хранится в Эмирии уже много лет. Тот, кто это сделал, скорее всего, давно мертв. А даже если нет, Катиджан прав: что бы ни таилось за дверью, их общей силы будет достаточно, чтобы справиться с этим.

Поэтому покрытой паутиной двери они коснулись одновременно.

* * *

Родерик никогда еще так тесно не общался с Великими Кланами – и, будь его воля, предпочел бы и дальше держаться от них в стороне. Он с детства усвоил, что от этих семеек не стоит ждать ничего хорошего. Элита магического мира жила по своим законам и правилам, все остальные были для них или инструментами, или мусором под ногами. Вампиру, пусть даже живорожденному, рядом с ними не место.

И все же клятва верности значила для Родерика больше, чем его собственные опасения. Поэтому он принял волю Амиара и готов был исполнять ее, хотя все это ему чертовски не нравилось.

Теперь он был заперт в небольшом кластере, принадлежащем клану Арма, с тремя непонятными девицами. Об Эвридике и Диаманте Легио он много слышал, видел, как они сражаются, понимал, насколько они опасны. Керенса Мортем оставалась для него чем-то непонятным, а потому внушающим опасения. Но и она, и близнецы были бесконечно сильны: воздух плавился от их объединенной энергии, раздражая Родерика и нервируя молодых магов Арма, назначенных им в помощники.

Если бы они остались в кластере побольше, а то и вовсе во внешнем мире, обстановка, пожалуй, была бы не такая напряженная. Увы, только отсюда маги Арма могли наблюдать за вспышками силы, способными указать на появление Сообщества Освобождения, и направить Родерика и магичек в любой из миров.

Вот только прошли уже сутки с тех пор, как отряд разделился, а ничего особенного не происходило. Родерик был убежден, что и не произойдет, и близнецы, похоже, были с ним согласны.

– Нам нужно было ехать в Эмирию, – поморщилась одна из них. Родерик понятия не имел, как их различать.

– Там Инанис, – напомнил вампир. – Его должно быть достаточно.

– В день, когда Инанис сможет больше, чем Легио, мир перевернется!

Керенса сдержанно улыбнулась, похоже, она была более высокого мнения об устойчивости мира. Но она ничего не сказала.

– Или мы могли бы помочь Амиару, – добавила вторая сестра. – Нашей силы бы хватило, чтобы поднять этот проклятый кластер со дна морского!

– И в этом проблема, – вздохнул Родерик. – Вам хочется действовать решительно там, где нужно быть скрытными и осторожными.

– Это война, а мы – не разведчики, мы воины! Мы могли бы нанести первый удар…

– Думаю, это уже будет лишним, – вмешался один из молодых магов Арма. – Есть проявление силы!

– Какой еще силы? – тут же насторожилась Керенса.

– Нечеловеческой и слишком разрушительной для большинства нелюдей. Похоже, это… Молодой маг запнулся, не решаясь сказать, кто проявил себя. Но по этому испуганному молчанию и по его взгляду они и так поняли: кто-то из чудовищ. Тех, кого считали богами.

Близнецы переглянулись. Одна из сестер подмигнула другой, та рассмеялась и кивнула на Родерика. Они не сказали друг другу ни слова, но вампир не сомневался, что сейчас они общаются мыслями.

Они всегда держались сами по себе, поэтому о единстве в их небольшой группе не приходилось и мечтать. Ну и что? Четыре очень сильных воина – это уже много. Если  чудовище явилось одно, должно хватить.

Вместе с остальными Родерик подошел к главной магической сфере, самой большой из всех, на которую Арма уже вывели изображение.

– Это что, внешний мир? – поразилась Керенса.

– Ну да, – кивнула одна из сестер Легио. – А ты думала, эти уроды будут играть по правилам?

Перед ними действительно был внешний мир – место, где магия была под запретом, где любую силу нужно было использовать очень осторожно, а количество случайных жертв могло оказаться колоссальным. Никто из колдунов и нелюдей не сражался там, но чудовищам плевать на все правила, тут близнецы не ошиблись.

Сфера показывала оживленную улицу, полную вечно спешащих людей, однако Родерик легко нашел того, кто им нужен. Носителем силы оказался высокий мужчина, широкоплечий, смуглый, с угольно-черными волосами и скрытыми за зеркальными очками глазами. Он выделялся в толпе всем: черной одеждой, делавшей его похожим на тень, провал в пространстве; уверенной походкой короля, прогуливающегося по своим угодьям; могуществом, которое его окружало.

За свою долгую жизнь Родерик сталкивался с разными нелюдями, но это существо легко превосходило их. Вампир мог понять, почему оно сумело многих убедить в своей божественной природе.

– Только один? – удивилась колдунья Легио. – Ну и кто это из них?

– Аид, – без сомнений ответила Керенса, не сводя призрачных глаз с магической сферы.

– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовала вторая сестра.

– Клан Мортем был хранителем темницы много веков и много поколений. Я никогда не видела этих тварей, но я знаю о них все, что можно знать. Я не раз подходила к воротам, чтобы почувствовать их энергию. Я узнаю их, какую бы форму они ни приняли.

Это был полезный навык – она могла отследить чудовищ без помощи клана Арма, если потребуется. Но в битве он никак не помогал.

– Он там один? – уточнила вторая сестра Легио.

– Наши артефакты определили только его, – отозвался молодой маг Арма.

– А не слишком ли рано он заявился?

– Слишком, – кивнула Керенса. – Но он вряд ли так думает, и этого следовало ожидать. Среди них Аид всегда был самым нетерпеливым, а его высокомерие не позволяет ему здраво оценить угрозу. Он еще не полностью восстановил свои силы, я чувствую это. Но ему надоело отсиживаться в убежище, ему хочется войны, охоты и крови.

– Почему остальные не остановили его?

– Потому что они не команда и не семья. Каждый из них сам по себе, и хотя раньше они побеждали в единстве, они вполне могли отпустить Аида, если он стал слишком настойчивым.

И не просто отпустить, а использовать его как приманку – в некотором роде. С его помощью чудовища и Сообщество Освобождения могли проверить, насколько сильны их противники, что они будут делать, смогут ли остановить или хотя бы задержать Аида. Родерик на их месте так и сделал бы.

– То, что он не полностью восстановился, не значит, что он слаб, – предупредила Керенса. – И он по-прежнему бессмертен.

– Все это, конечно, замечательно, но он во внешнем мире, – указала колдунья Легио. – Нужно как можно скорее вышвырнуть его оттуда, а потом разбираться!

В этот миг, словно услышав ее, Аид остановился. Он все так же неторопливо снял очки и посмотрел прямо на них. Родерик знал, что он не видит и не слышит их, он всего лишь обнаружил следящий артефакт Арма. Но под взглядом пылающих глаз вампиру все равно становилось не по себе – как будто эти глаза смотрели на него из другого мира, мрачного и мертвого, и грозили в любой момент перенести его туда.

Античный Аид был повелителем смерти. Этот, похоже, недалеко от него ушел.

– Нужно отправляться туда, – заявила колдунья Легио. – На месте и разберемся!

– Следите за тем, что происходит, – велела Керенса, обращаясь к магам Арма. – Как только нам удастся толкнуть его в один из кластерных миров, вызывайте помощь. А пока доставьте нас к нему.

Родерик понятия не имел, что их ждет, да и его спутницы, похоже, тоже. Вампир еще никогда не сражался с чудовищами такого уровня. У него из оружия был лишь меч с заговоренным лезвием – но вряд ли это имело такое уж большое значение. Если меч не поможет, то и другие артефакты будут бессильны, нет смысла тащить с собой целый арсенал.

Портал Арма мгновенно перенес их во внешний мир, путешествие длилось не дольше пары секунд, и хотя это было к лучшему, Родерик так и не успел подготовиться к тому, что их ждет. Он знал, что не должен волноваться, а иначе не получалось. Он не был безумным мертвецом, как низшие вампиры, живущим лишь жаждой крови. В своих чувствах Родерик ничем не отличался от человека, хотя предпочитал скрывать это.

Они оказались на пустыре, совсем не похожем на ту улицу, которую показывала им сфера. С одной стороны Родерик видел далекую линию домов, с другой – лес и поля. Он сначала даже не понял, почему Арма отправили их сюда, решил, что они ошиблись, но потом все стало на свои места.

Аид уже ждал их. Он прошел по оживленной улице, чтобы наверняка привлечь их внимание, а потом переместился на этот пустырь. И он был не один – рядом с ним стояла миниатюрная женщина с идеальной фарфоровой кожей и темно-синими, почти черными волосами.

Аурика Карнаж собственной персоной. Родерик не ожидал снова встретить ведьму, которая втянула его во все это, но он был даже рад, что она пришла. Ее появление пробудило в его душе ярость, окончательно победившую страх перед Аидом.

– Как-то вас не слишком много, – разочарованно протянула Аурика. – Я надеялась, что будет больше. А где же Огненный король? Надеюсь, его величество в добром здравии?

Это, несомненно, была ловушка. Если бы Аид просто хотел напасть на людей и устроить резню во внешнем мире, он бы сделал это. Но он выманил противников из укрытия, и то, что он перенес бой на этот пустырь, указывало: он будет хранить тайну. По крайней мере, сейчас.

А сегодня он вышел на охоту, чтобы избавить Великие Кланы от нескольких магов. Но это он зря: Родерик чувствовал силу, разгорающуюся вокруг его спутниц. Эти трое были могущественней, чем он предполагал, и их объединенная энергия легко могла соперничать с тем черным облаком, что окружало Аида. Да и в себе вампир не сомневался, он знал, что сможет помочь им или хотя бы отвлечь Аурику Карнаж, чтобы она не путалась под ногами.

Быть может, выманивая в ловушку их, Аид подставил самого себя? Что если им удастся уничтожить его? Он ведь еще слаб! Тогда это будет их первой большой победой в разгорающейся войне и грандиозным ударом по Сообществу Освобождения.

Впрочем, Родерик не спешил поддаваться заманчивой надежде, он ни на секунду не забывал, кто перед ним.

– Приятно снова увидеть кого-то из клана Мортем, – хищно ухмыльнулся Аид. – Кровь вашего лидера была такой сладкой… Я несколько огорчен тем, что они прислали маленькую девочку, но для начала и ты сойдешь.

Керенса и бровью не повела.

– Не слушайте ничего из его болтовни, – сказала она. Керенса смотрела только на Аида, но обращалась она к своим спутникам. – Одна из способностей этого сучьего отродья – влияние на чувства и эмоции. Он умеет пробуждать страх и ненависть, он может сделать так, что брат пойдет на брата.

– И большинство братьев даже благодарны мне, что я подтолкнул их к этому, – заметил Аид. – Проблема людей в том, что они слишком многое подавляют и слишком большое значение придают условностям. Ненавидишь – убей. Все должно быть просто.

– Неплохой принцип, – усмехнулась одна из сестер Легио.

– Постараемся его запомнить, – добавила вторая.

Аурика отошла в сторону, всем своим видом показывая, что она не имеет к этой битве никакого отношения. А вот Аид начал меняться.

Его черты размывались легкой дымкой, расплывались, он принимал другую форму – и он становился больше. Никто из них не рисковал нападать, потому что они с таким еще не сталкивались, не представляли, на что способна эта энергия. Аид был существом из другого мира, неведомого и опасного.

Когда перевоплощение закончилось, человек исчез, и перед ними остался лишь черный пес – или, по крайней мере, существо, отдаленно напоминающее пса. Он в два раза превосходил размером даже крупного человека, а плавные линии его тела напоминали Родерику добермана – изящную длинноногую собаку. Шкура существа была темной, неровной, покрытой странными наростами. Лапы завершались изогнутыми когтями, но даже они меркли в сравнении с челюстью существа, массивной, истекающей слюной, настолько большой, что клыки не помещались в пасти и выпирали наружу. Похоже, они росли в несколько наслаивающихся друг на друга рядов, и вампир подозревал, что освободиться из хватки этого существа ни у кого не получится.

Черный пес глухо рычал, не сводя с них пылающих дьявольским пламенем глаз. Для многих он наверняка был воплощением ночного кошмара, а Родерик все равно не мог избавиться от чувства растерянности. Почему Аид нападает на них так открыто? Почему ведет себя как самый примитивный хищник? Его сила – в магии, в стратегии, в интригах. А он даже не попытался надавить на них сильнее, призывая их худшие страхи, он втянул их в открытый поединок, словно и не хотел победить!

Во всем этом чувствовался подвох, непредсказуемый, а потому смертельно опасный. Но у Родерика не осталось времени размышлять об этом, потому что черный пес уже бросился вперед.

Его спутницы не были напуганы, напротив, они устали от спокойствия и ожидания, теперь они наслаждались битвой. Первыми выступили Эвридика и Диаманта: близнецы оказались по разные стороны от существа, заключив его в разрушительное энергетическое поле, которое могли призывать только они. Любое другое чудовище мгновенно обратилось бы в прах от такого удара, да и Аиду досталось: черная шкура дымилась, покрываясь кровавыми язвами. И все же черный пес был намного сильнее, чем все противники, с которыми сестры сталкивались до него. Он с воем рванулся вверх, прыгнул так высоко, что оказался за пределами поля, а там его раны мгновенно затянулись.

Но Керенса не дала ему опомниться. Она оттолкнулась от земли, чтобы пересечься с ним в воздухе, метнула в его сторону три тонких острых ножа, которые носила на перекрещивающихся ремнях на поясе, попыталась коснуться его, но пес увернулся, чувствуя магию.

И она, и Легио были отменными воинами, лучшими, чем ожидал Родерик. Поэтому вампир оставил пса им и попытался добраться до Аурики. Он сомневался, что она будет стоять там и смотреть на них! Если это действительно ловушка, то ведьме могла достаться ключевая роль.

Заметив его движение, Аид бросился к нему. Для этого псу пришло принять удар Керенсы – несколько ножей вошли глубоко в темный бок. Это было болезненно и унизительно, однако Аид все же пошел на жертву – и своим поступком подтвердил, что Родерик был прав. Аурика действительно что-то задумала, она стояла без движения, а воздух вокруг нее звенел от магии.

Это были сильные чары, опасные, а схватка с Аидом мешала колдуньям подготовиться к ним. Вампир уже видел, как все произойдет: бессмертный пес примет столько ударов, сколько нужно, позволит колдуньям поверить, что они способны победить, а в нужный момент отступит, и тогда на них обрушится заклинание Аурики.

Родерик понятия не имел, сможет ли одна ведьма убить трех представительниц Великих Кланов и живорожденного вампира. Обычная ведьма не смогла бы, но силу Аурики теперь питала энергия чудовищ, а значит, от нее можно было ожидать чего угодно.

– Отступаем! – крикнул Родерик. – Это западня, нужно срочно отступать!

Они могли и не послушать его. Строго говоря, в их маленькой группе не было лидера, они даже не обсуждали это. Если бы его спутницы отнеслись к нему с презрением, присущим Великим Кланам, все было бы кончено.

Но Эвридика, Диаманта и Керенса были не просто дочерями своих семей, они были воинами. А воины знают, что на поле боя не бывает лишних слов, своим союзникам нужно доверять. Поэтому они не задавали вопросов, они действительно начали отступать, двигаясь обратно к порталу Арма.

Аиду это не понравилось. Он-то был уверен, что до последнего удара осталось совсем немного, еще чуть-чуть и он победит! Но вампир распознал его замысел и приготовился все разрушить. Черный пес хотел мести – и его цель была очевидна.

Он бросился на Родерика так быстро, что даже вампирья реакция не могла помочь ему уклониться. Казалось, что чудовище просто скользит сквозь пространство и время, как это умеют делать маги Интегри, и все же Родерик понимал, что дело в скорости, а не колдовстве – просто очень большой скорости.

Он ничего не мог – ни защититься, ни уклониться. Он с ужасом наблюдал, как выдвигаются вперед массивные челюсти пса; такой способности не было ни у одного из известных Родерику созданий. Эти челюсти должны были оторвать ему голову, раздробить череп на части, и это убило бы даже живорожденного. Родерик не справился бы сам – но его спасли.

Перед лицом смерти он забыл о своих союзницах, а вот они о нем помнили. Керенса Мортем оказалась рядом с ним раньше пса, оттолкнула вампира в сторону, однако сама убежать не успела. Разъяренному Аиду уже было все равно, кому мстить, его челюсти сомкнулись на ноге колдуньи. Хруст дробленых костей и отчаянный крик Керенсы прозвучали одновременно, а Аид попытался оттащить ее в сторону.

В этот момент Родерик мог сбежать – и вместе с тем не мог. Он никогда не сохранил бы себе жизнь такой ценой. Поэтому он развернулся и быстрым ударом вогнал меч по самую рукоять в пылающий глаз Аида.

Любое другое существо погибло бы, но черный пес лишь отшатнулся, разжимая челюсти, отчаянно взвыл и затряс головой, чтобы освободиться от оружия, наполовину лишившего его зрения. Опыт воина подсказывал Родерику, что противник не повержен и не близок к этому. Минута-две, и Аид восстановится, даже если не сумеет достать меч. Поэтому вампир поспешил воспользоваться чудом добытым шансом, чтобы спасти себя и колдунью. Он подхватил Керенсу на руки и отнес ее к порталу, где уже ждали близнецы Легио. Как только все они оказались внутри магического круга, их накрыло белое сияние.

Это путешествие было не таким быстрым и легким, как предыдущее. Их словно поглотил ураган: Родерик почувствовал, как его окружает ледяной ветер. Он не слышал ничего, кроме оглушительного воя, земля под его ногами просто исчезла, и он падал – вниз, еще ниже, и никак не мог остановиться. В белом сиянии не было неба и земли, не было горизонта, не было сторон света. Он оказался в центре пространства – или на территории между пространствами.

Это было неправильно. Родерик сотни, если не тысячи раз пользовался порталами, иногда – самыми примитивными, нелегальными, в жизни преступника всякое бывало. Но никогда он не сталкивался ни с чем подобным.

Только теперь он понял, в чем заключалась ловушка, подготовленная Аурикой Карнаж. Амиар ведь предупреждал их, что она великолепно владеет магией порталов! Вампир ожидал, что она готовит нападение на них, а она все это время плела сеть, в которую они и попались.

Теперь могло произойти что угодно. Привычные всем жителям кластерных миров порталы легко превращались в смертельное оружие, способное разорвать путешественников на части, или отправить прямиком в ледяную пасть космоса, или в жерло вулкана. Были десятки способов убить их!

Родерику только и оставалось, что ждать смерти, выбранной для них Аурикой. Он не видел и не слышал своих спутниц, но все еще чувствовал живое тепло Керенсы Мортем в своих руках. Он прижал ее к себе, а она обхватила его руками за шею; она тоже все поняла.

Он ждал вечной тьмы – а вместо этого последовал жесткий, но не слишком сильный удар о землю. Родерику, оглушенному путешествием, потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Зато когда его зрение прояснилось, он обнаружил, что его дела совсем не так плохи, как он ожидал.

Для начала, он был жив и даже не ранен – не больше, чем был до начала путешествия. Он лежал на густой темно-зеленой траве, вокруг него шумели древние сосны, башнями поднимавшиеся к небу. В воздухе пахло смолой и лесными травами, где-то совсем близко пели птицы. Рядом с ним лежала Керенса – живая, но потерявшая сознание после падения и истекающая кровью из-за уродливой раны на ноге. Эвридики и Диаманты Легио нигде не было, получается, они оказались в этом лесу вдвоем.

Небо над соснами было голубым, но лишенным солнца: заклинание Аурики перенесло их в кластерный мир… и Родерику очень хотелось узнать, в какой именно.

Глава 4. Дети Великих Кланов

Им досталось самое безопасное задание. Света прекрасно понимала это, но ни с кем не обсуждала, чтобы не спугнуть удачу. Почему бы и нет? Они прошли достаточно испытаний, почему бы им в этот раз не избежать угрозы, покушений и битв?

Пускай близнецы Легио сражаются с чудовищами – Эвридике и Диаманте нравится драться и убивать, они на своем месте. Пускай Катиджан Инанис рыщет по заброшенному миру,  там все равно не будет монстра страшнее, чем он. Пускай Амиар идет по дороге, которая привела Амарканда к гибели, – он ведь Огненный король, он справится! Света была счастлива, что Наристару достался спокойный путь, который отлично подходил ему.

Да и компания у них подобралась неплохая: ей нравился Коррадо Эсентия с его величественным спокойствием и рассудительностью. Света слышала, что он хороший воин, и не сомневалась в этом, но все же она не чувствовала в нем той опасной кровожадности, что смущала ее в других магах.

Вот и теперь Коррадо спокойно читал книгу в гостиной дома Наристара, пока тот работал с архивами. Он никого не торопил, казалось, он вообще не замечал, как проходит время. И лишь когда Наристар вернулся в комнату, он невозмутимо отложил книгу и приготовился слушать.

– Тебе удалось отыскать ее? – полюбопытствовала Света.

Фьора Арбор дала им чудовищно мало информации – имя в магическом мире и несколько подростковых фотографий, все. Для кого-то другого это стало бы непреодолимым препятствием, но только не для наследника второй ветви клана Арма. Наристар использовал сеть наблюдательных сфер своей семьи и магическую версию программы распознавания лиц.

Похоже, у него все получилось, он был доволен. Те, кто плохо знал его, верили, что Наристар вообще не способен на эмоции. Но Света жила с ним не первый месяц – и она любила его, это тоже было важно. Поэтому она без труда распознавала, что он чувствует.

– Удалось, – подтвердил Наристар. – С тех пор, как она покинула свой клан, Алеста Арбор живет только во внешнем мире и совсем не колдует.

Он открыл перед ними сразу несколько изображений, позволяя узнать, кого им предстоит разыскивать. Что ж, похоже, в жизни Алесты действительно произошли серьезные перемены. На фотографиях, которые дала им Фьора Арбор, была прилежная отличница, милая, ухоженная, невзрачная девочка. А с новых изображений на них смотрела бойкая девица, которой самое место в фильме о жизни после апокалипсиса – одном из тех, где миром почему-то правят то рокеры, то панки, то совсем уж безумная толпа.

Алеста была невысокой и худощавой от природы, такой и осталась, но несложно было догадаться, что она давно и часто посещает тренажерный зал. У девушки была светлая, бледная даже кожа, теперь исчерченная темными линиями татуировок, цветных и черно-белых. Кельтские узоры, парящая птица, стилизованное изображение дерева, японский лотос – и это только то, что Света заметила с первого взгляда. Если присмотреться повнимательней, кожу Алесты можно было разглядывать целый день, как альбом с рисунками. Уши девушки, нос и левая бровь были украшены кольцами пирсинга. Волосы на висках она сбрила, на затылке оставила, заплела в дредды и выкрасила в кислотно-розовый цвет. Светлые, почти желтые глаза бросали вызов всему миру, но иначе и быть не могло, вряд ли скромная мышка решилась бы на такой образ. На одном снимке Алеста была одета в короткую джинсовую юбку и драный топ,  на другом – короткое платье цвета хаки, чулки в крупную сетку и тяжелые армейские ботинки. Даже Света, не слишком близко знакомая с Великими Кланами, понимала, что наследница правящей ветви должна выглядеть не совсем так.

Коррадо осмотрел фотографии и укоризненно покачал головой.

– Затянувшийся протест, – сказал он.

– Ей двадцать три года, – отметил Наристар. – Нетипичный возраст для протеста.

– Потому я и говорю: затянувшийся. Думаю, не без причины.

– А что, есть какой-то типичный возраст для протеста? – вмешалась Света. – Как у людей – подростковая дурь?

– Можно и так сказать, но в случае Великих Кланов все гораздо серьезней, – ответил Коррадо. – Протест – это и психологическое, и магическое явление.

– Не уверена, что понимаю…

– Дети Великих Кланов, особенно высших ветвей, сталкиваются с огромным давлением, которое сложно представить человеку со стороны. Сначала все вроде как идет хорошо, жизнь похожа на сказку – они с ранних лет растут в великолепных условиях, получают все, что душе угодно, чувствуют себя героями сказок, которые им читают так же часто, как и другим детям. Но примерно к подростковому возрасту до них доходит, что уготованная им роль – это именно роль. Она уже расписана, им нужно играть по готовому сценарию. Я не говорю, что это рабство и никакой свободы вообще нет. Однако для правителей и наследников составлено столько правил, что с собственным выбором особо не разбежишься. Дети Великих Кланов вынуждены запоминать, какими они должны быть, мало кого волнует, кем они хотят быть.

Света никогда раньше не смотрела на судьбу Великих Кланов с этой стороны – а следовало бы. Она ведь сама видела, сколько в семье Арма традиций, обычаев и внутренних законов. Да и Сарджана жаловалась на то, что обязанности лидера давят на нее, иногда даже заставляют делать то, что ей неприятно. Только с приходом Огненного короля она решилась менять законы, подстраивая их под новое время, но даже теперь ей приходилось делать это очень осторожно.

А те дети, о которых говорил Коррадо, ничего менять не могли. Их просто ставили перед фактом: правитель должен быть таким. Вести себя достойно, не позволять себе многих простых радостей, не допускать ошибок, чтобы не позорить именитую родню. Даже их супруга или супругу сначала должен был одобрить клан!

И вот с такими сомнительными новостями приходилось мириться подросткам, у которых и так гормоны бурлят, заставляя протестовать против всего мира. Такое и сломать кого-то могло!

Света невольно перевела взгляд на Наристара, но он лишь слабо улыбнулся.

– У меня никакого протеста не было, – пояснил он. – Я не видел в жизни правителя второй линии ничего плохого. В клане Арма протест вообще редкость, это в других кланах он доставляет проблемы – вспомни хотя бы Роувена.

– У меня протест был, – признал Коррадо. – Но не более разрушительный, чем обычно бывает. Я пару лет не жил дома, сжег своим родителям немало нервных клеток, однако в итоге образумился сам. В какой-то момент понимаешь, что жизнь каждого человека ограничена определенными ожиданиями – общества, его семьи, его друзей, его самого. А выбирая роль наследника, ты не просто миришься с этими ожиданиями, ты получаешь шанс писать историю. Собственно, к этому выводу в той или иной форме приходят все, кто чувствует в себе протест.

– Очевидно, не все, – Света кивнула на изображение Алесты.

– Тут, думаю, есть причины помимо естественного протеста, – указал Коррадо. – Старуха Фьора что-то не договаривает, это понятно. Она всегда была скрытной, сколько я ее помню. Нужно учитывать, что Алеста ушла из клана в двадцать лет – это уже сознательный возраст, в котором протест обычно заканчивается.

– Считаешь, что она поссорилась с собственной бабкой? – поинтересовался Наристар.

– Скорее всего, и причиной этой ссоры стало то, о чем Фьора не хочет нам говорить.

– А кроме нее об этом знает только один человек, – вздохнула Света. – Нам остается только пойти и спросить ее. Ты ведь знаешь, где она?

– Да. Она не поддерживает связи со своим кланом, но и не скрывается. Зачем ей, если за ней не числится никаких преступлений? А побег от ответственности – не преступление, а внутренняя проблема клана. Думаю, Фьора Арбор за эти три года могла без проблем найти внучку. Почему не искала – это уже другой вопрос.

Покинув родной клан, Алеста Арбор переместилась во внешний мир, ей несложно было затеряться среди обычных людей. Она оформила документы на имя Александры Фет и с тех пор пользовалась только им. Сначала она жила в Москве, потом переехала в Питер.

Алеста стала специалистом по компьютерной безопасности – исключительно на человеческом уровне. Она жила среди людей и, похоже, нисколько не скучала ни по семье, ни по кластерным мирам, ни по магии.

– Возможно, она использует магию, но на слабейшем уровне, недоступном для обнаружения, – предположил Коррадо.

– Вряд ли. При использовании слабой магии ее действительно не найдут Великие Кланы, но колдовство могут почувствовать находящиеся рядом нелюди и распознать ее силу. К тому же, она носит вот это.

Наристар указал на браслеты Алесты, металлическое ожерелье на ее шее и часть пирсинга. Света догадывалась, что это такое: артефакты, выполненные в форме украшений. Она уже видела такие у Ангела тысячи лезвий – наемницы, охотившейся за Амиаром.

Но если Ангел использовала артефакты как оружие, то у вещиц, подобранных Алестой, было иное назначение.

– Они подавляют ее магическую силу, – сказал Наристар. – Не только не дают Алесте колдовать, но и скрывают ее энергию ото всех. Есть сильные нелюди, которые узнают мага из Великого Клана, даже когда он не колдует. Но пока на Алесте эти украшения, она ничем не отличается от обычного человека.

А вот это было действительно серьезно – слишком много продуманных действий для затянувшегося подросткового протеста. Света не представляла, каково это: всю жизнь быть могущественной колдуньей, а потом вдруг поставить на этом крест.

Она пробыла големом всего пару месяцев, тогда она ненавидела свое каменное тело. И все же когда она узнала, что ей вернут человеческий облик, она сразу вспомнила обо всех преимуществах, которые давала ей зачарованная плоть, и Свете было жаль расставаться с ними. Для нее все закончилось благополучно: Амиар нашел способ оживить ее, сохранив ее силу.

Благодаря этому Света чувствовала себя нужной, только так она могла прижиться в кластерных мирах. Но Алеста выбрала совершенно иную жизнь, без чудес и магии. Зачем? Ради чего можно пойти на такую жертву? Или для наследницы первой ветви это не жертва, а благо, долгожданный покой после вечного «ты должна»?

Ясно одно: время покоя закончилось для всех, кто связан с Великими Кланами. Чудовища найдут ее, и вряд ли они будут интересоваться, чего она хочет. Поэтому им нужно было доставить Алесту в безопасный кластер до того, как это случится.

– Когда отправляемся? – полюбопытствовала Света.

– Немедленно, – ответил Наристар. – Наша миссия не требует специальной подготовки.

– Если все пройдет нормально, обернемся до вечера, – добавил Коррадо.

– Алеста может не согласиться пойти с нами…

– Тогда нам придется подобрать относительно комфортный способ убедить ее в этом. В военное время нет места капризам. Так или иначе, мы доставим Алесту обратно в клан Арбор, а после этого, думаю, разумней всего будет присоединиться к группе Мортем и Легио.

Света рассеянно кивнула; ей было все равно, к кому они присоединятся потом, она думала лишь о том, как долго она не была во внешнем мире – по-настоящему, а не проездом. И теперь, впервые со времен Красного гарема, она возвращалась домой.

* * *

Мир менялся, искажался и трескался. То будущее, в котором Мерджит Легио был уверен, испарилось, а в новое он боялся даже заглядывать. Он больше трех десятков лет правил этим кланом, он был уверен в том, что все под контролем. Он даже не мог сказать, где и когда допустил ошибку!

Но это уже не важно. Ему оставалось лишь стоять на опустевшем поле боя, как последнему выжившему солдату, и пытаться оценить настигшее его разрушение.

Он потерял уважение других кланов. Раньше его не любили, но это его мало заботило. Его опасались, с его мнением считались, он был угрозой – вот что бесценно! Но с приходом Огненного короля его замыслы ни к чему не приводили, он все больше напоминал средневекового диктатора, а то и вовсе вождя варваров, пытающегося навязать свои порядки в современном мире.

Он лишился былых позиций в собственной семье. Клан Легио все чаще вспоминал, что Огненной король тоже их крови – и он должен был править после смерти Амарканда. Общественное мнение похоже на флюгер: куда ветер дует, туда он и поворачивается. И ветер больше не подчинялся Мерджиту.

Но хуже всего то, что в его распоряжении больше не было величайшего оружия – его дочерей. Он до сих пор помнил ту радость, что захлестнула его, когда врачи сказали: у него будут близнецы. Это был самый щедрый дар, на который он мог рассчитывать. Да что там, о котором и мечтать не смел!

Мерджит ни на миг не забывал, что корона досталась ему лишь из-за стечения обстоятельств. Он по-прежнему был магом уровня второй линии, не выше, и в подметки не годился Амарканду Легио. Да, Амарканд умер – но ведь представители других кланов прекрасно знали, кто его сменил. Мерджит не сомневался, что они всегда будут смотреть свысока и на него, и на его наследников.

С рождением близнецов все изменилось. Их объединенная сила значительно превосходила дар обычного наследника первой ветви, и Мерджит сделал все, чтобы его дочерей не смогли разлучить. Даже Эвиридика и Диаманта не знали, кто из них старше, кто младше. Они были умны, красивы, преданы ему – что еще нужно?

И вот явился Огненный король и разрушил это. С тех пор, как Эвридика и Диаманта узнали правду о его действиях, они больше не разговаривали с отцом. Пока никто не говорил о смене правителя, но Мерджит подозревал, что благодарить за это он должен войну. Если она закончится победой Великих Кланов, ему обязательно вспомнят прошлые грехи.

Он отчаянно искал способ подготовиться к этому – и не находил. Поэтому он просто играл свою роль, и достойно, но на душе у него становилось все тяжелее.

Мерджит как раз работал в своем кабинете, когда в дверь постучали. Ему не нужно было спрашивать, кто там, он и так чувствовал энергию одного из своих ассистентов.

– Войди, – позволил он.

Ассистент, человеческий маг среднего уровня силы, вошел, но приближаться к столу не стал, зная, что хозяин такого не любит. Вместо этого он поклонился и объявил:

– Лорд Легио, к вам гость. Юноша утверждает, что вы ожидали его.

– Ожидал, – подтвердил Мерджит. – Впусти.

Он знал, что на этой неделе к нему должен прибыть представитель гильдии магических ремесленников, находящихся под покровительством клана Легио. Война или нет, договоры никто не отменял, поэтому Мерджит добросовестно исполнял все обязанности главы клана.

Ассистент вышел, а вскоре дверь снова отворилась, впуская в светлый кабинет молодого человека в длинном дорожном плаще. Это было несколько странно: обычно представители гильдий прибывали в дом Легио группами. Видно, у них тоже что-то меняется.

Впрочем, благодушное настроение Мерджита долго не продержалось – ровно до того момента, как юноша откинул с лица капюшон. Высокий полный блондин с ярко-синими, как у многих в его семье, глазами – он совсем не изменился со дня своего побега, не похоже, что странствия его потрепали.

– Олфере! – пораженно прошептал Мерджит.

– Здравствуйте, лорд Легио, – Олфере наклонил голову с показательным смирением, в котором не было ни капли искренности. – Рад нашей новой встрече.

Всем Великим Кланам было известно, что правнуки Хионии, Рошель и Олфере Интегри, предали свой род. Причем Олфере сначала выступал на стороне Мерджита! Этот мальчишка должен был возглавить свой клан, однако возвращение Роувена Интегри отняло его наивные мечты о короне. Как бы он ни пыжился, Олфере никогда не смог бы сравниться с легендарным Вольным Ветром.

Тогда Мерджит умело сыграл на его уязвленном самолюбии. Он использовал Олфере, чтобы заманить Роувена в ловушку. Эвридика и Диаманта должны были убить этого наглеца, но, увы, не справились. Когда Олфере узнал, что Роувен остался жив, он поспешил бежать, опасаясь мести. Никто не знал, где он, но когда стало известно о предательстве его сестры, многие решили, что он присоединился к Рошель.

Мерджиту было плевать, что стало с мальчишкой, это была не его проблема – до тех пор, пока Олфере не появился в его кабинете.

В какой-то момент Мерджит даже решил, что это иллюзия или галлюцинация. У каждого Великого Клана была своя энергия, особенная и легко узнаваемая. Благодаря ей глава дома Легио должен был почувствовать незваного гостя с первого шага в кластер, но этого не случилось, Олфере казался пустым.

Но пустой – не значит слабый. Если Олфере действительно спелся с чудовищами, он мог получить огромную власть, как и его сестра. Поэтому Мерджит не спешил нападать на него или вызывать охрану, он решил действовать осторожно.

– Почему я не чувствую тебя? – спросил он.

– Вот из-за этой штучки. – Олфере поднял вверх правую руку, показывая крупный перстень, мерцающий на безымянном пальце. – Неплохая маскировка, да?

Это был дорогой артефакт, который нельзя просто купить на магическом рынке. Похоже, этому глупому мальчишке действительно кто-то помогал. Но зачем Олфере явился сюда, да еще один? Неужели мстить? Мерджит в очередной раз пожалел, что Эвридика и Диаманта больше ему не подчиняются. Если бы они были здесь, он бы ничего не боялся и уж точно не пресмыкался бы перед этим тюфяком!

– Чего ты хочешь?

– Я хочу вашей смерти, – обыденно ответил Олфере. – Вы использовали меня, лорд Легио, подставили и окончательно поссорили с моей семьей. Так что да, я бы предпочел увидеть, как вы гниете заживо. Увы, мои желания мало кого интересуют. У моих новых друзей к вам гораздо более конструктивное предложение.

– Могу я узнать, что это за новые друзья?

– Думаю, вы и так знаете.

Значит, все подтвердилось. Возможно, изначально Олфере и не планировал присоединяться к Сообществу, это был слишком опасный шаг для избалованного наследника. Но Мерджит, сам того не зная, не оставил ему выбора.

Даже при том, что мальчишка пока не собирался нападать, глава клана Легио все равно был напряжен. Он не представлял, какими способностями обладают великие чудовища. Что если они способны открыть портал прямо здесь, в его кабинете? Они разорвут его на части, а он даже крикнуть не успеет!

Мерджит почувствовал, как с шеи сорвалась крупная капля пота, скользнувшая вниз по позвоночнику. Ему давно уже не было так страшно – пожалуй, с тех пор, как он стал правителем клана.

– Я слушаю, – спокойно сказал он.

Уж что-что, а притворяться он умел. Как бы тяжело ему ни было, толстяк Интегри не должен был узнать об этом.

Олфере уверенно прошел вперед и плюхнулся в гостевое кресло. Он бесцеремонно закинул ноги на стол, но под ледяным взглядом Мерджита тут же убрал их. Похоже, этот малолетка еще не привык к роли властителя – да и не подходила она ему.

– Уже сейчас очевидно, кто победит в этой войне, – заявил Олфере. – Поэтому вопрос только в том, сколько времени это займет. Мои друзья считают, что вы сможете повлиять на исход.

– Возможно, могу. Но зачем мне это? Я – глава дома Легио, и я наверняка в списке смертников, составленном твоими новыми друзьями.

– Не нужно так драматизировать, – раздраженно поморщился Олфере. – Я вот тоже из Великого Клана, как и Рошель. И что? Наши новые друзья – не дикари, которые тупо цепляются за традиции. С ними можно вести переговоры.

– Как ты верно заметил, у них уже есть ты и Рошель. Зачем им еще и я?

– Потому что мы с сестрицей уже раскрыты, а значит, не сможем делать того, что делали раньше.

– Шпионить за своими? Не слишком достойная работа для главы клана.

Сейчас у Мерджита была только одна цель: заставить Олфере покинуть его дом, не приводя сюда чудовищ. Но это не означало, что он должен согласиться на первое прозвучавшее предложение – это было бы подозрительно.

Мерджит не собирался сотрудничать с чудовищами, он знал, что для него это означает верную смерть – может, просто чуть позже, когда с Огненным королем и его свитой будет покончено. Однако ему нужно было вести себя так, будто существуют и другие варианты. Если бы он действительно хотел работать на Сообщество Освобождения, он бы не стал простым шпионом.

– Мои друзья подумали, что вы так скажете, – ухмыльнулся Олфере. – К счастью, разведчики нам уже не нужны. Нам нужен тот, кто поможет разрушить Великие Кланы изнутри.

Олфере Интегри был трусом – всегда, сколько Мерджит его знал. Но сейчас этот пухляк не боялся. Сила, маячившая за его спиной, была достаточно велика, чтобы наполнить его уверенностью и могуществом, и с этой силой глава дома Легио должен был считаться.

– Похоже, у тебя уже есть план, – заметил Мерджит.

– Не у меня, я просто знаю этот план.

– И в чем же он состоит?

Однако Олфере только рассмеялся:

– Не так быстро, лорд Легио! За кого вы меня держите?

– Скажем так, я о тебе невысокого мнения.

В синих глазах мелькнула злость, но Олфере не позволил ей завладеть собой, и это самообладание тоже было нетипичным для него.

– Придержите это мнение при себе. Никто не собирается сообщать вам план. Я вообще не знаю, почему вам оказано такое доверие! Я предупреждал их, что вы двуличный ублюдок, который мать родную продаст тому, кто больше предложит!

«И все равно ты не можешь обратиться ко мне непочтительно, мелкий хорек», – насмешливо подумал Мерджит, но сказал другое:

– Думаю, именно эта моя черта и приманила твоих новых дружков. А ты думал, что тебя они за красивые глаза держат? Мы оба им подходим. Подумай, почему.

– Я верю, что по разным причинам. Никакой план вы не узнаете. Вам достаточно знать, что они протягивают вам руку помощи. Ваше правление скоро закончится, Огненный король не простит вам годы обмана и унижений. Он уже отнял у вас дочерей, и будет только хуже. У вас один путь к спасению: вовремя перейти на сторону победителя, стать частью этой победы. Вы можете уничтожить Великие Кланы, достаточно только захотеть. А хотите ли вы этого? Не спешите, подумайте, это важное решение. Я приду за вашим ответом позже.

– Когда?

– Когда вы будете готовы, – загадочно ответил Олфере.

Его наверняка развлекала эта загадочность. Мерджит подозревал, что мальчишка попросту ничего не знает. Чудовища прислали его сюда, потому что он был им не слишком нужен и его не жалко было потерять.

Но глава клана Легио не стал его задерживать, ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Он позволил Олфере уйти нетронутым, а сам остался в своем кабинете. Лишь когда за спиной мальчишки захлопнулись двери, Мерджит перевел взгляд на свои руки и обнаружил, что они дрожат мелкой дрожью.

Он не боялся Олфере Интегри – но он боялся силы, которая позволила ему с такой легкостью прийти сюда. Как можно связаться с такими тварями? Это ведь не предательство отдельных людей вроде Амиара Легио, это предательство всех Великих Кланов – своего рода!

А с другой стороны, почему нет?

Поначалу эта мысль показалась Мерджиту непростительной, дикой, и он испуганно отогнал ее. Но прошло время, и она вернулась к нему, как любопытное животное возвращается к терпеливому человеку. На этот раз Мерджит не был столь категоричен. Он позволил себе эту мысль, оценил ее, попробовал на вкус.

Действительно, почему нет? Его с детства учили, что семь великих чудовищ – это абсолютное зло. Но разве можно строить свою жизнь на сказках? Сколькие из них сбылись? Они вообще сбываются?

Рошель и Олфере Интегри действительно сработались с этими тварями и были вознаграждены небывалым могуществом. А что ожидало Мерджита? Если он ничего не изменит – только провал, при любом раскладе. Если победят чудовища, он будет жестоко убит, как и все остальные. А если победу одержит Огненный король, его, возможно, будут судить – небывалый позор!

Так что же лучше? На одной чаше весов – крах всех его желаний, на другой – возможный триумф, но связанный с чужими смертями. Возможно, даже со смертями его дочерей! Ну а толку от них теперь? Эвридика и Диаманта первыми отреклись от него, они уже не вернутся. Почему он должен жертвовать жизнью ради них?

Он старался думать правильно, так, как его учили, вспоминал все худшее, что ему доводилось слышать о великих чудовищах, думал об участи Анора Мортема, убитого ими. И все же два предательских слова все чаще возвращались в его сознание, звенели и переливались на все лады, не давая ему покоя, прожигая его душу пламенем соблазна.

Два коротких слова, способных изменить весь мир… Почему нет?

Глава 5. Соленая вода

Лучи заката, оставшегося где-то в далеком внешнем мире, окрасили небо кластера в багряные тона. Тяжелый вишневый свет падал вниз, на поместье из белоснежного мрамора, на песчаный пляж и лазурные волны океана. За поместьем шумел тропический лес, разбуженный теплым вечерним ветром, и это место казалось одним из лучших отражений рая, о котором многие могли лишь мечтать.

Это, пожалуй, был самый безопасный кластерный мир. Потому что если все зло здесь, то чего тогда бояться?

По дому ходили люди, которые не были людьми – прекрасные, воинственные, пугающие. В покрытых золотом стенах звучали голоса, которые затихли много столетий назад. Красный закат и свет магических сфер бросали во все стороны длинные тени – и тени эти не были человеческими. Они отражали то, что уже нашло приют в роскошном особняке, но пока не приняло свою истинную форму.

– Я смотрю, Аид и не думает возвращаться!

– Он слишком долго ждал, чтобы убраться отсюда.

– Это понятно, но ведь та ведьма собиралась вернуть его!

– Вернуть его, подыграть ему, использовать его? С ней ничего пока не ясно.

– Думаешь, она хочет подставить Аида?

– Зачем? Он сам себя подставит. Он прошел с нами одним путем и знает, чем он рискует.

Он имеет на это право. Он хочет стать властителем всего? Пусть пытается.

– А ведьма?

– А ведьма посмотрит, как он преуспеет или утонет.

Они были богами, а этот дом стал их храмом. Роскошный, возведенный на песке из мрамора, полный драгоценных камней, он восхвалял красоту и величие тех, кто собрался внутри.

Они не ценили этот покой, они пережидали его. Им нужно было нечто больше – но пока они, терпеливые и мудрые, довольствовались алыми красками заката.

– Он еще может вернуться.

– Это возможно, но пока, насколько мне известно, все идет хорошо. Возможно, Аид расчистит нам дорогу.

– И заберет все веселье!

– На этой планете семь миллиардов людей – и это их статистика, мы знаем, что разумных существ намного больше. Тебе не хватит веселья?

– Что толку в этом пушечном мясе? Настоящий жар скрыт только в крови воинов.

– Это наша цель и наша радость, у ведьмы своя игра.

– Вот поэтому она нам и не мешает.

В тропическом лесу цвели белые и алые цветы, у дома были насыпаны дорожки из мерцающего гравия, ведущие к пляжу и беседкам. Во внешнем мире садилось солнце, в кластере начиналась ночь, свободная от страхов и забот.

Ночь для веселья. Ночь для всего, что душе угодно – после вечного заточения.

– А если она станет у нас на пути?

– Не станет. Нам повезло с ней, она умна. Она знает, кто настоящий хозяин. Ведьма просит, а не приказывает.

– Но она хочет использовать Аида.

– Только если он позволит ей это. Аид все понимает, и ее желания тоже. Он хочет крови Огненного короля.

– Будет жаль, если ее получит только он.

– Это вряд ли. Он еще слаб.

– А Огненный король молод.

– Если будет действовать с умом, то получит. Нам нужно ждать, здесь тоже неплохо.

– И ждать осталось недолго.

По белоснежному поместью скользили шесть теней – шесть богов из далекого прошлого.

А под идеальным миром в сложной системе пещер отчаянно искали путь к спасению несколько десятков людей и нелюдей. Никто из них не помнил, как они попали сюда. Все они были сильны, не боялись магии, верили, что смогут защитить себя. Но в один миг все исчезло – и они проснулись здесь, растерянные, беспомощные, слабые и слепые от недостатка света.

Они чувствовали, как энергия покидает их, они сражались из последних сил, и все равно проигрывали, потому что не знали, кто их противник. Мертвые тела одно за другим падали на каменный пол, лишь увеличивая ужас и отчаяние других узников.

Их сила поднималась наверх, через землю и песок в теплый воздух, а оттуда – к белому поместью. Она текла к шести забытым богам, как живительный ручей, и становилась первым предвестником грядущего разрушения.

– Ведьма хочет, чтобы все началось с начала.

– Да? Пусть так. Мы здесь для того, чтобы все закончилось. Но сначала умрет Огненный король.

* * *

Мир сохранился лучше, чем она ожидала. Дана опасалась, что в Радужном змее их встретят зловещие руины, замершие в последней агонии мертвецы и кроваво-красное небо, то и дело проливающееся на землю потоками соленой воды.

Однако все оказалось не так драматично. Кластер был затоплен и покинут, но не уничтожен. Он выглядел точно так же, как выглядел бы обычный парк развлечений, заброшенный три десятка лет назад: аттракционы покрылись пылью и грязью, покосились, некоторые стремительно проигрывали бой ржавчине. Однако ничего мистического в этом не было, просто естественный ход времени.

О том, что кластер закрыли не случайно, напоминали лужи на земле, хотя в Радужном змее гостей вечно встречало безоблачное голубое небо. На многих аттракционах и шатрах собрались белые соляные потеки – от той воды, что была высушена солнцем, которое попадало сюда исключительно с помощью магии. Дана даже видела, как море проникает в кластерный мир: то и дело с ясного небосвода срывались узкие водопады, миллиардами брызг разбивались о землю и быстро исчезали. Похоже, сведения, полученные от клана Арма, оказались верны: кластер погубил дефект внешней границы. Сам по себе он был незначительным, раз мир до сих пор существовал, однако починить его не могли, а значит, пускать сюда клиентов было слишком опасно. Да, сегодня граница дает небольшую течь – как и в прошлом году, как и за год до этого. Но где гарантия, что завтра она внезапно не лопнет, отдавая последнюю дань морю?

Гарантии не было, а поскольку никому не хотелось нести ответственность за гибель сотен людей и нелюдей, кластер закрыли. Но кого-то и это не испугало: прогуливаясь по Радужному змею, Дана без труда находила следы присутствия мародеров. Пропали все драгоценные украшения, которые не были редкостью в кластерных мирах, предназначенных для развлечения. Многие карусели были разломаны не временем, а доморощенными вандалами, которым хотелось безнаказанно что-нибудь испортить. И конечно, на стенах вилась черная вязь примитивного граффити – не слишком цензурные надписи, начерченные с ошибками руны, неумелые рисунки, издалека похожие на пятна плесени. Все это, вместе с оставленным мусором, портило мрачную романтику заброшенного кластера.

– Слушай, ну вот зачем это делать? – не выдержала Дана, когда они проходили мимо очередной надписи, восхваляющей чьи-то постельные успехи.

Амиар, в отличие от нее, не оглядывался по сторонам. С того момента, как они ступили в Радужный змей, он, казалось, был погружен в свои мысли. Теперь, когда Дана обратилась к нему, он будто проснулся и растерянно посмотрел на свою спутницу.

– Что?..

– Философствую тут на досуге, – пожала плечами Дана. – Почему люди, которые реально умеют рисовать, не лезут куда не надо, а следы вот таких неудачников где угодно можно  найти?

– Потому что люди, которые умеют рисовать, востребованы – как и любые люди, которые умеют что-то делать. А те, кто не умеет, возмущены тем, что им это не позволяется. Вот они и лезут туда, где у них меньше всего шансов получить по шее. Радужный змей – еще не худший случай, сюда пробирается в основном шпана с баллончиками краски. Другие кластерные миры, более ценные, обычно грабят быстрее, растаскивают на части все, что имеет хоть какую-то ценность.

Они прошли мимо двухметровой фигуры улыбающегося клоуна. Белые потеки засохшей соли на его щеках напоминали слезы.

– Я это немного не так себе представляла, – поежилась Дана.

– Что именно?

– Гибель мира! Вот был мир, вот его не стало, а по итогу все больше похоже на разорившийся лунапарк!

– Ты слишком все романтизируешь, и это видно, – усмехнулся Амиар. – «Гибель мира» в применении к кластеру – это тебе не апокалипсис. Кластеры закрывают по разным причинам, но чаще всего это больше похоже на бюрократическую процедуру. В случае с Радужным змеем, по крайней мере, все было именно так. Когда стало ясно, что парк развлечений стал аварийным и больше не может приносить доход, его хозяева быстренько объявили о банкротстве и открестились от кластера.

– Но почему?

– Потому что уничтожить кластерный мир очень сложно и очень дорого. Даже сложнее, чем построить, потому что при строительстве все более-менее предсказуемо, а при разрушении никогда не знаешь, как он себя поведет. Вот его хозяева и рванули по направлению к Северному полюсу, предоставив другим разбираться со своей проблемой. А другим это тоже не очень-то надо. Решение о затоплении кластера считалось временной мерой, до тех пор, пока не будет найден инвестор на его уничтожение. Но, как видишь, нет ничего более постоянного, чем временные решения, и Радужный змей до сих пор здесь.

Дане сложно было привыкнуть к тому, что два мира так тесно переплетены – ее родной и магический. Она прекрасно знала, что такое бюрократия, но все это не вязалось у нее с волшебством и нелюдями. А с другой стороны, почему нет? Они жили на одной планете с людьми, вместе развивались, многое заимствовали друг у друга. Дана уже не раз убеждалась, что разница между ними не так уж велика.

Она перевела взгляд на грандиозное колесо обозрения, возвышавшееся в центре кластера. Это был не обычный аттракцион – намного больше тех, что она видела во внешнем мире. Колесо было со всех сторон окружено сверкающей радугой, и получалось так, что небольшие уютные кабинки медленно проплывали через каждый луч спектра, оправдывая название кластера.

Неподалеку от колеса обозрения вились ажурные горы рельсов – здесь когда-то с огромной скоростью носились вагончики, словно желая подразнить колесо обозрения за его медлительность. Американские горки казались бесконечными, Дана пока не представляла, где они начинаются, а где – заканчиваются. Но она уже видела, что они, если присмотреться, напоминают гребень морского змея, замершего на земле. Эти два аттракциона были самыми большими в парке, а вокруг них рассыпались постройки поменьше, окружавшие их так, как деревня окружает оберегающий ее замок.

Дана не отказалась бы побывать здесь, когда парк еще работал. Ее нисколько не смущало, что все эти аттракционы устарели на тридцать лет. В ее детстве ничего подобного не было, и даже сейчас, став взрослой, став невестой Огненного короля, она чувствовала, как в крови закипают волнение и счастье при мысли о том, что можно прокатиться через радугу.

– А ты бывал в таких парках, когда был маленьким? – полюбопытствовала она.

Она ни на секунду не забывала об их миссии и об опасности, которая угрожала им и их друзьям. И все же Дана понимала, что так дальше продолжаться не может. Грядущая война давила на Амиара, не давала ему не то что расслабиться – успокоиться даже. Он все чаще погружался в свои мысли, пытаясь просчитать то, что просчитать невозможно, и это делало его рассеянным.

Даже перед боем нужно иногда отдыхать, нужно восстанавливать силы, без этого они проиграют еще до того, как все начнется. И теперь Дана хотела показать ему это: жизнь продолжается, они не обязаны все время думать о войне.

– Все бывали, – отозвался Амиар. Он оглянулся по сторонам так, будто только сейчас понял, где находится. – Не все развлекательные кластеры такие большие, но я видел и побольше. Вообще, это довольно любопытное зрелище – не только из-за магии, еще из-за того, что в одной толпе сливаются люди и нелюди. Я тебе когда-нибудь покажу… если получится.

– Получится, – уверенно заявила Дана.

Что ж, успокаиваться он не спешил, но она хотя бы привлекла его внимание – уже что-то. Девушка отошла в сторону от главной дороги, по которой они двигались, чтобы прогуляться по замершей карусели.

Основное колесо покосилось, и вряд ли оно двинулось бы с места. Но аттракцион все равно поражал: кроме привычных лошадок и саней по нему когда-то кружились драконы, грифоны, единороги, фениксы, а иногда даже такие существа, которых Дана никогда раньше не видела. Теперь под лапами у них скопились грязь и соль, а обрушившиеся гирлянды из разноцветных лампочек оставили на телах многих зверей трещины. И все равно Дане несложно было представить, как здорово здесь было когда-то.

– Значит, все бывают в кластерных парках развлечений? – спросила она, задумчиво проводя пальцами по спине посеревшего от времени белого единорога. – И Наристар? И Катиджан?

– «Все» включает всех, даже бездушных ящериц вроде Катиджана Инаниса, – фыркнул Амиар.

– Да ладно тебе! Думаю, вы с ним были чем-то похожи в детстве.

– Я, к счастью, не знал его в детстве.

– А если бы знал, вы бы наверняка стали друзьями, – настаивала Дана. – Но, знаешь, не такими друзьями, которые вместе ставят палатку на заднем дворе, а соперничающими друзьями. Вы бы постоянно выясняли, кто круче: катались бы на американских горках до потери сознания или старались бы выиграть как можно больше мягких игрушек в тире. Конечно, эти мягкие игрушки вам бы даром не упали, но сам факт!

Она видела, что кое-что у нее получается: Амиар слабо улыбнулся. До хорошего настроения ему было еще далеко, но он отвлекся от постоянных мыслей о своем отце, Сообществе Освобождения и великих чудовищах. Этого Дана и хотела: чтобы он жил здесь и сейчас, а не скакал из прошлого в будущее, напрочь игнорируя настоящее.

– Роувен Интегри тоже был похож на вас, но все равно он был из других пацанов, – продолжила она. – Из тех, которые покупают жетоны на какую-нибудь игру в лунапарке – например, ту, где нужно мячиком сбить бутылки и получить ненужную фигню. А если мячик пролетал мимо или бутылки были приклеены к столу, Роувен останавливал время, сбивал бутылки рукой, а потом владельцу аттракциона оставалось бы только гадать, где именно его прокинули.

– В таких парках есть индикаторы использования магии, – указал Амиар.

– Думаешь, Роувен не смог бы обойти их?

– Твоя правда. Этот, думаю, уже оторвавшись от материнской груди был хитрым лисом.

– Вот! – торжествующе заявила Дана. – Зато Наристар не такой. Он наверняка был серьезным молчаливым бутузом. Но родителям все равно приходилось следить за ним, чтобы он украдкой не развинтил какой-нибудь аттракцион – проверить, как там все устроено. А в этот момент, люди, катавшиеся на нем, улетели бы прямо на своих уточках в направлении  Тимбукту.

Вот теперь он не выдержал, рассмеялся – Дана уже давно не слышала его смех. Она вернулась к нему, и Амиар помог ей спрыгнуть с карусели, хотя это было совсем не нужно.

– Знаешь, мне кажется, что я подставляю их, – тихо признал он. – Тем, что им я дал более опасные задания, а мы с тобой здесь, разбираемся в проблемах моей семьи.

– Проблемы твоей семьи – это проблемы Огненного короля, – напомнила Дана. – Это первое. Мы обсудили все, что будет делать каждая из команд, и все согласились, это второе. Ну а третье – если уж принял решение, прекрати копаться в нем и сомневаться, как пятнадцатилетняя девочка, которая собралась впервые красить волосы. Мы уже здесь, а наши друзья уже там. Раз мы приехали, нужно проверить, связан ли этот мир со смертью твоего отца, а если нет – возвращаться обратно и помогать другим. Мы все равно сделаем это, но все пройдет быстрее, если ты перестанешь делать перерывы на самобичевание.

Он ничего не ответил ей, просто обнял за плечи, но это и был лучший ответ. До центра парка они дошли вместе, не переставая касаться друг друга.

Да, им досталось не самое опасное задание – зато самое быстрое! Им нужно проверить, связана ли смерть Амарканда Легио с Радужным змеем, а потом возвращаться. Шансы на то, что они что-то найдут, не слишком велики, у них не было никаких гарантий, что Амарканд умер в этих местах, кроме сомнительного свидетельства, полученного кланом Легио больше тридцати лет назад. Но и пройти мимо они не могли, других подсказок все равно не осталось.

Естественно, простой осмотр кластера ничего бы им не дал. Даже если бы здесь шла битва, что уже сомнительно, ее следы стерлись бы. Прошло слишком много времени, здесь побывали мародеры, вандалы и просто бродяги. Поэтому если и искать ответы, то только в прошлом.

Они собирались использовать заклинание, которое Дана когда-то проходила при поддержке Роувена Интегри – взгляд через время. Раньше у Амиара вряд ли получилось бы что-то настолько сложное, но теперь он достаточно владел своими способностями, чтобы попробовать. Им обоим предстояло вернуться в тот день, когда началось разрушение Радужного змея; не участниками, конечно, а простыми наблюдателями. Сарджана сказала, что у хозяев кластерного мира его разрушение не вызвало подозрений, и все равно им нужно было убедиться во всем лично, прежде чем отказаться от этой версии навсегда.

Они вышли на центральную площадь кластера, как раз между колесом обозрения и американскими горками. Когда-то здесь проходили карнавалы, а теперь остался только мягкий золотистый песок, усыпанный мусором. Яркие флажки оборвались и казались выцветшими тряпками, со всех сторон за площадью наблюдали грязные пластиковые звери, и от этого становилось жутко. Дана снова и снова напоминала себе, что это просто заброшенный парк, добровольно покинутый мир, с которым Сообщество Освобождения даже не было связано. И все равно ее не покидала тревога – будто они уже вошли в ловушку, но пока не знают об этом.

Они сели на песок друг напротив друга и взялись за руки. Вести предстояло Дане – она уже знала это заклинание, помнила его, и все равно волновалась. Однако она чувствовала, что Амиар доверяет ей и спокойно передает свою энергию, от этого становилось чуть легче.

Когда она проходила этот ритуал с Роувеном Интегри, он не пошел с ней в прошлое, просто дал ей силу. Но Амиар не хотел оставлять ее, да и потом, ему нужно было увидеть, что случилось в Радужном змее. Поэтому Дана взяла его за руку и повела за собой – в бесконечный белый свет. Их тела оставались в солнечном кластере, пустом и безопасном, а души шли назад, через сияние нескольких десятилетий.

В какой-то момент Дана даже испугалась, что у нее ничего не получится, она слишком слаба и неопытна для такой магии – пока она не обнаружила, что они все на той же площади, но уже заполненной людьми и нелюдями.

Амиар был прав, толпа действительно завораживала. Рядом с самыми обычными людьми неспешно прогуливались трехметровые гиганты со своими двухметровыми детьми. Неподалеку, в огороженном вольере, скакали по сказочному городку волчата, преследовавшие игрушечного зайца. Живорожденные вампиры, прятавшиеся от солнца под широкими капюшонами, приводили сюда молодое поколение, которое с этого кластера начинало свою долгую-долгую, почти бесконечную жизнь. Мультиморфы, дриады, феи и лешие – в этом мире собирались любые виды, и вражды между ними не было, потому что они прибывали сюда с детьми и не хотели показывать при них обычную неприязнь. Поэтому в Радужном змее мило здоровались даже те, кто в любом другом кластере скалил друг на друга клыки.

Яркие разноцветные флажки вились на теплом морском ветру, звучала музыка, то и дело нарушаемая ревом вагончиков, носившихся по американским горкам. По площади ходили артисты и ряженые, забавлявшие детей, чуть поодаль разместились художники, рисовавшие семейные портреты. Дана чувствовала даже запахи из прошлого: сладкую вату, ваниль и соленый воздух пока еще безобидного моря.

Ее и Амиара в этом мире не было – и все же они были здесь, два бесплотных призрака, незамеченные толпой.

– Как-то здесь слишком мирно, – заметила Дана, наблюдая, как маленький мальчик за секунду перевоплощается в грифона и летит за воздушным шариком. – Может, мы попали не в тот день?

– В тот, – уверенно ответил Амиар. – По крайней мере, это та дата, которую назвала Сарджана. Именно этот день значится во всех документах как день экстренного закрытия кластера.

– Но здесь ведь ничего не происходит! И Амарканда здесь точно нет.

– Тогда подождем. Или ты надеялась, что все будет ясно с первого взгляда?

От такого Дана бы не отказалась, потому что она слишком хорошо помнила, как много энергии высасывает это заклинание. Сейчас Амиар ничего не замечает, потому что он взволнован, он думает лишь о том, что это, возможно, его последний шанс узнать судьбу отца. Но очень скоро он почувствует, какую цену приходится платить за взгляд через время.

И все же в чем-то он был прав: раз они проделали такой путь, им нужно было хотя бы осмотреться. Они прогуливались по кластеру, и Радужный змей оживал перед их глазами. Это был непрекращающийся праздник света, цвета и веселья. Здесь не было ни вражды, ни агрессии – и не было Амарканда Легио. Если бы где-то в этом мире умирал глава Великого Клана, вряд ли это осталось бы незамеченным!

Они почти расслабились, почти разочаровались, почти поверили, что напрасно сюда явились, когда мир вздрогнул. Земля пошатнулась под ногами у людей и нелюдей, многие упали. Послышался странный грохот, музыка затихла, магические сферы начали неровно мерцать, а некоторые и вовсе потухли. Дана, как и гости парка, не видела, откуда исходит угроза, но она слышала нарастающие крики. В этой резкой вспышке страха жизнерадостные трели каруселей и веселые маски клоунов смотрелись издевкой. В Радужном змее продолжался обычный солнечный день, который уже не был праздничным.

– Ты понимаешь, что тут творится? – нахмурилась Дана.

Они с Амиаром были всего лишь духами, гостями из далекого будущего, поэтому дрожь мира никак не влияла на них. Но им нужно было знать, что происходит!

– Туда посмотри, – Амиар кивнул в сторону американских горок.

А там уже появлялись первые водопады – сокрушительные, большие, проливавшиеся в опасной близости от вагончиков. Зрелище было потустороннее: из голубого неба, в котором не было ни облачка, лилась вода, мутные зеленовато-серые потоки из пустоты.

Они опускались прямо на гостей, сбивая их с ног. Золотистый песок впитывал все, что мог, но этого было недостаточно, и по дорожкам уже разливались грязные реки. Гости спрыгивали с каруселей, не дожидаясь их остановки, сшибали вагончики в отчаянном побеге к порталам, налетали друг на друга и отталкивали со своего пути тех, кому только что улыбались. Показное дружелюбие улетучилось, осталась только древняя вражда, пробужденная инстинктивным желанием выжить любой ценой.

Скоро из музыкальных артефактов послышался приглушенный вой сирены, и заметно дрожащий женский голос объявил:

– Уважаемые гости! Произошел небольшой несчастный случай. Пожалуйста, пройдите к ближайшему порталу. Не волнуйтесь, активированы дополнительные порталы, никакой угрозы вашей жизни нет, следуйте указаниям наших сотрудников! Все под контролем!

До полного контроля здесь было далеко, и все же Дана должна была признать, что сотрудники парка справлялись неплохо. Они были напуганы не меньше гостей, а может, даже больше. Но они, мокрые от соленой воды, дрожащие, шокированные, все равно указывали толпе, куда двигаться, не давали ограм и гномам давить друг друга и безропотно терпели обвинения и оскорбления, ни одно из которых не было справедливым.

Кластер, истекающий соленой водой, пока никого не убил. Дана видела, что многие гости вымазаны кровью, но в этом они, скорее всего, были виноваты сами. Они получали травмы, падая с аттракционов или сталкиваясь с другими нелюдями, с Радужным змеем не происходило ничего серьезнее потоков воды, льющихся с неба.

– Кажется, Сарджана сказала, что мир был затоплен уже после несчастного случая, – указала Дана, стараясь перекричать толпу.

– Так и есть.

– Но откуда тогда льется вода, если кластер пока не в море?

– Из его собственного пространства, – пояснил Амиар. – У Радужного змея есть море, он выполнен в виде острова. Когда нарушается его граница, начинается бардак с внутренней силой притяжения. Это первый признак серьезных проблем, нечто вроде предупредительного выстрела.

– Но если тут был такой потоп за счет внутреннего моря, почему этот кластер не затопило за тридцать лет?

– Хороший вопрос. Вообще, можно предположить, что при первой поломке был самый серьезный вред, а потом ситуация более-менее стабилизировалась. Внешняя граница кластера – это гибкая материя, она восстанавливает сама себя. Как видишь по количеству соли, иногда вода сюда протекает, потом граница снова восстанавливается. Но есть нюанс: такая ситуация больше характерна для кластеров, поврежденных извне, а не за счет сбоя в естественном заклинании. Если бы ошибка была в магическом коде, создавшем Радужного змея, он бы вряд ли дотянул до наших дней.

– Никакого внешнего воздействия не было, ты же сам видел! – Дана еще раз огляделась по сторонам. – На них не нападали, никто, кажется, не дрался… А это что такое, это здесь вообще было?

Дорожки и аллеи постепенно пустели, на мокром песке оставалась разве что брошенная сахарная вата, потерянные игрушки, да еще следы крови. За исходом людей и нелюдей равнодушно наблюдали титаны этого кластера – гигантское колесо обозрения, величественные американские горки и старинный особняк, поросший плющом.

Дана готова была поклясться, что массивного здания здесь не было. И не только в будущем, из которого они пришли, но и в прошлом, в которое они попали. Особняк был лишним в этом мире, он просто не мог существовать в парке развлечений.

Радужный змей был солнечным морским кластером, а дом будто появился из дикого сада, со всех сторон окруженного древним лесом. Он был таким большим, что не терялся даже на фоне двух главных аттракционов, слишком старый, слишком дорогой, чтобы быть частью реальности, созданной исключительно для развлечений.

Амиар смотрел на особняк с не меньшим изумлением – но он хотя бы его видел! В какой-то момент Дана испугалась, что ей и вовсе чудится.

– Я его не заметил, – признал Амиар. – И на плане, который нам показывала Сарджана, его, кажется, не было.

– Чертовщина какая-то! Он мог появиться?

– Да откуда?

– Ну, это же кластерный мир…

– У кластерных миров, конечно, свои законы, но даже там не может вдруг возникнуть такая громадина! Ничего не понимаю…

– А зачем понимать? Пойдем и посмотрим, что там.

Однако посмотреть они не успели. Произошло то, чего и опасалась Дана: силы Амиара просто закончились. Она почувствовала это одновременно с ним, но если маг даже не понял, что происходит, то девушка мгновенно сообразила, что им нужно спасаться. Если бы они продолжили использовать силу Огненного короля, на теле Амиара начали бы появляться кровавые раны – они с таким уже сталкивались.

Поэтому Дана сама разорвала заклинание, возвращая их обратно в настоящее.

Первое время они даже говорить не могли. Они оба обессиленно повалились на песок, пытаясь отдышаться – энергия, отпущенная им клеймом Огненного короля, была почти на нуле. В прошлый раз, когда Дана использовала энергию Роувена, было проще. Но если учитывать, как мало у нее и Амиара опыта в магии Интегри, чудо, что у них что-то получилось!

Понять бы только, что. На первый взгляд, уничтожение Радужного змея было именно таким, как говорилось в документах, и все же оно вызывало немало вопросов. Ответов не было ни у нее, ни у Амиара, им оставалось только кое-как подняться и направиться к загадочному зданию. Точнее, к тому месту, где оно раньше стояло, потому что сейчас между колесом обозрения и горками они видели лишь голубое небо.

Само по себе это было не слишком подозрительно: особняк и тридцать лет назад казался старым, он вполне мог не выдержать затопление кластера. Но на его месте должны были остаться внушительные руины, такое количество камней никакие мародеры не растащили бы!

Вот только руин не было. Там, где в прошлом они видели особняк, сейчас располагался большой бело-красный шатер, покрытый соляными разводами. И он в Радужном змее смотрелся куда уместней увитого плющом здания.

– Ничего не понимаю, – растерялась Дана.

– Та же история, – кивнул Амиар. – Что именно ты видела?

– Старый дом, большой, кажется, пять или шесть этажей, из серо-коричневых камней, на стенах – лианы. Только не говори мне, что тебе привиделось что-то другое!

– Нет, то же самое. Значит, это было не воздействие какого-то галлюциногена на каждого из нас по отдельности.

– А что тогда?

– Самому хотелось бы знать. Возможно, сломанная иллюзия, – предположил он.

– То есть?

– Некоторые аттракционы магического мира используют иллюзии, смотрится эффектно.

После того, как кластер покинули, за здешней магией никто не следил.

– Но почему она показала нам какой-то особняк? Не самое веселое изображение для детей!

– Понятия не имею. Для начала проверим, что за аттракцион здесь находился.

Он направился к бело-красному шатру, но Дана за ним не последовала. Она и так видела, что это лабиринт кристаллов – у входа сохранилась вывеска. Там действительно могли использоваться иллюзии, вот только девушка сомневалась, что среди них нашлась бы настолько серьезная и реалистичная. К тому же, заклинания могли выйти из-под контроля после затопления, но почему тогда дом появился в прошлом?

От мыслей об этом Дану отвлекли струи холодной воды, неожиданно полившиеся ей на голову. Помня о том, что происходило здесь тридцать лет назад, девушка испуганно отшатнулась, ожидая, что сейчас на песок хлынет водопад. Но нет, на этот раз протекание границы напоминало тропический дождь: сильный, быстрый, однако не слишком разрушительный. Когда Дана перевела взгляд наверх, воды там уже не было.

И все равно там что-то блеснуло – быстро, и Дана даже не была уверена, что ей не чудится. Она не знала, чего ожидать, она знала об устройстве кластерных миров куда меньше, чем Амиар. Однако она не могла избавиться от ощущения, что там, в бесконечно далекой высоте, что-то осталось после того, как перестала литься вода, что-то материальное, застрявшее… в небе?

Это казалось невероятным, но и ситуация была необычная. Поэтому Дана, еще не до конца восстановившаяся после взгляда в прошлое, все же решилась на проверку.

Заклинание левитации пока давалось ей с огромным трудом. У Даны редко получалось призвать его так, как нужно, и она шла на небольшую хитрость: использовала гораздо более простое заклинание перемещения. Она поднимала собственное тело силой мысли и переносила себя в другую точку пространства.

Правда, ей еще никогда не доводилось подниматься так высоко, но она готова была рискнуть. Дане казалось, что если она отведет взгляд хоть на миг, загадочная блестящая точка исчезнет, и девушка никогда больше ее не найдет.

Она чувствовала, как ее ноги отрываются от земли, но вниз не смотрела, только вверх. Она не могла позволить себе страх высоты, ей нужно было предельно сконцентрироваться, не упустить заклинание – а иначе она рисковала погибнуть в разгар войны не от рук врага, а от собственной глупости!

Допустить такого Дана не могла, и все равно ей приходилось непросто. Уже на середине пути она осознала, что переоценила свои силы: она восстановила слишком мало энергии для такого заклинания. Но отступить она не могла, только не сейчас, когда цель была так близко!  Ее тошнило от усталости, голова кружилась, а она поднималась все выше и выше; Дана видела, что там и правда что-то блестит, ей не мерещится, и это придавало ей решимости.

Она почти добралась. Она была достаточно близко, чтобы увидеть разницу между настоящим небом и магической пеленой, закрывающей кластер. Но дотянуться до блестящего предмета она не успела – энергия, питавшая заклинание, оборвалась.

Дана не представляла, что так будет. Она была уверена, что сила начнет заканчиваться постепенно, позволяя ей мягко опуститься на землю. Но связь с магией просто испарилась, и она упала вниз, как упала бы обычная человеческая девушка, лишенная способностей ведьмы.

Все произошло настолько быстро, что она не успела даже крикнуть. Она тихо охнула, а ее воображение уже предательски рисовало момент ее падения: вот она разбивается о площадь, а вместо водопадов во все стороны льются ручьи ее крови…

Но этого не случилось. Полет через теплый воздух кластера оборвался через несколько мгновений, и Дана почувствовала, как ее поддерживают сильные руки.

– Повезло тебе, что я чувствую, когда ты используешь магию, – сухо отметил Амиар. – Иначе на выходе из шатра меня ожидал бы крайне неприятный сюрприз. Чем ты думала?!

– Чем обычно, – виновато улыбнулась Дана. – Я увлеклась…

– Ты могла умереть! Чем ты так увлеклась, что это заставило тебя жизнью рискнуть?

– Вот этим! – Она указала на далекий блестящий предмет. – Видишь? Это странно.

– Странно, – согласился маг. – Но ты могла бы позвать меня… должна была позвать!

– Я не подумала…

– И в этом проблема!

– Не злись, пожалуйста. – Она осторожно обняла его за шею, заглядывая ему в глаза. – Ты во всем прав, я поступила глупо, и я, правда, испугалась.

Она знала, что он не выдержит – и не ошиблась. Через печать Огненного короля, связывавшую их, она почувствовала, как гнев Амиара начинает утихать.

– Не делай так больше, – буркнул маг.

– Издеваешься? Не буду, конечно, мне не слишком понравилось падать в пустоту! У тебя хватит сил, чтобы подлететь к той штуке, или осмотрим ее позже?

– Осмотрим сейчас, все нормально.

Дана была уверена, что все далеко не нормально – такая грандиозная нагрузка не могла не сказаться на Амиаре. И все же она знала, насколько он осторожен, он не стал бы рисковать ее жизнью – своей он рискует охотней! Если он сказал, что можно лететь выше, значит, так и есть. Он поднял их обоих вверх, к самой границе кластерного мира. Дана ожидала, что хоть что-то поймет, но блестящий предмет оказался совсем уж странным. Из мягкой лазурной пелены неба торчал бесформенный серебристый осколок, отдаленно напоминающий погнутую металлическую плиту. Он казался жидким, Дана видела, что материал, из которого он сделан, постоянно двигается, однако сам осколок при этом не изменял своих очертаний. Он намертво застрял в пелене, хотя иногда мимо него проскальзывали отдельные капли морской воды, слишком маленькие, чтобы угрожать кластеру.

Дана понятия не имела, на что они смотрят. А вот Амиар, похоже, догадался: она почувствовала, как он напрягается, так всегда бывало перед угрозой.

– Что это? – тихо спросила Дана.

– Граница кластерного мира.

– Очень смешно! Я вижу, что это граница, но что из нее торчит?

– Это граница одного кластерного мира, из которой торчит граница другого кластерного мира, – невозмутимо пояснил Амиар. Дана знала, что эта невозмутимость была показной: он просто не хотел пугать ее. – То, что ты видишь перед собой, – остатки магической материи, из которой делают кластерные миры.

– Ничего не понимаю… Она так исказилась из-за затопления?

– Нет. Это просто другая материя – видишь разницу в цвете? Граница Радужного змея, с дефектом или без, осталась целой. А граница, кусок которой сейчас перед тобой, принадлежала миру, который был полностью уничтожен.

Амиар не стал говорить, что это значит, а Дана ни о чем его больше не спрашивала, она и сама все поняла.

Не было никакого дефекта в исходном заклинании, что бы там ни писали в документах. Радужный змей погиб не просто так, он погиб из-за столкновения с другим кластерным миром, о котором никто ничего не помнит.

Глава 6. Старик

Лукиллиан Арма так и не привык к тому, что он теперь старик. Он никогда не задумывался, что время проходит, он просто жил – так, как ему хотелось, не сдерживаясь, но и не забывая о своих обязанностях. Он был не из тех, кто постоянно думает о том, что уже было, что еще будет, ему казалось, что он будет жить вечно.

А потом время само напомнило о себе, сначала мягко, а потом все жестче и жестче. Лукиллиан понял, что старость приходит не с цифрой на именинных открытках. Она таится в смерти желаний, в хронических болях, которые уже нет смысла лечить, в потере интереса ко всему. Какой может быть интерес, если ты уже все видел и все знаешь? Он не хотел становиться слабым, и хотя в душе он не чувствовал перемен, тело напоминало ему, сколько лет он на самом деле прожил на свете.

Было бы неплохо, если бы кто-то с самого начала его предупредил: жизнь короткая, пролетит – не заметишь, помни об этом. Хотя он бы все равно не помнил…

– Ты какой-то унылый стал, – заметила Хиония. – Только не говори мне, что тебе страшно!

Они шли по темным и сырым коридорам Эмирии. Лукиллиан прекрасно понимал, что разрушение в этом кластере слишком велико, оно не может быть вызвано одним лишь вековым запустением. Ему не нравилась клейкая паутина на стенах, не нравились трещины в массивных камнях – будто здесь шла битва, о которой они ничего не знали, да и энергия у этого кластера была странной. Но непосредственной угрозы пока не было, и они с Хионией продолжали двигаться вперед.

В таком месте сложно было не задумываться об умирании, хотя его спутница вряд ли могла это понять. Хиония всегда была плутовкой, он знал об этом, но даже он не ожидал, что она сумеет обмануть время. Теперь она снова была молодой и легкой, она избавилась от всего, что тянуло в могилу Лукиллиана, и даже в мрачном коридоре она оставалась спокойной и собранной, как и подобает воительнице, сражающейся за жизнь.

– Мне не страшно. Я думаю о смерти.

– Э-э… А ты не мог бы подождать с этим до того, как завершится наше задание?

Хиония двигалась по непроглядно темному лабиринту быстро и уверенно. Лукиллиан подозревал, что дело не только в изучении плана – потому что план был весьма условным. Скорее всего, у клана Интегри были свои традиции построения таких миров, именно они помогали колдунье не заблудиться в абсолютно одинаковых на вид коридорах.

– Я не собираюсь умирать, но могу я в этом склепе хоть подумать, как это будет? – усмехнулся Лукиллиан.

– Лучше не надо, сомнительное развлечение.

– Да ладно, позволь старику его слабости! Тебе-то уже не понять. Мне вот любопытно: правда ли, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами?

Хиония бросила на него возмущенный взгляд, и при слабом свете единственной магической сферы ее синие глаза казались непривычно темными, почти черными.

– Все зависит от того, как ты умрешь. Если мы вдруг нарвемся на ловушку и из стены вылетит какое-нибудь утыканное гвоздями бревно, ты успеешь подумать разве что «Мамочки!», а потом и правда мамочку встретишь.

– Очень оптимистично.

– Сказал тот, кто первым завел разговор о смерти, – ухмыльнулась Хиония. – Знаешь, я ведь до последнего не знала, сработает заклинание омоложения или нет. При неудачном раскладе оно вполне могло меня убить, поэтому ты не прав, считая, что я не могу тебя понять.  Я много думала о том, как это будет и что ждет меня дальше.

Как ни странно, этот невеселый разговор помогал ему. Слушая ее голос, Лукиллиан чувствовал, что лабиринт мертвого кластерного мира больше не давит на него, не кажется гробницей, из которой они никогда не выберутся.

– И что же ты надумала? – спросил он.

– Что есть два расклада. При первом ты умираешь неожиданно, тут уже не до размышлений и философствований. При втором ты готов, и у тебя и правда есть время подумать. Но я больше чем уверена, что ты не будешь просматривать свою жизнь в ускоренной перемотке – и никто не будет.

– Откуда такая уверенность?

– Ну, я бы не хотела, – пожала плечами Хиония. – Лука, мне восемьдесят девять лет, у меня была долгая жизнь. Ты думаешь, мне хочется тратить последние секунды перед смертью на эту тягомотину? Вспоминать, как я разгребала завалы из документов и разбиралась в высосанных из пальца проблемах клана Интегри? Или, может, мне нужно вспомнить все, что я сделала не так и уже не могу исправить? Да черта с два!

– Хорошо, во что тогда веришь ты?

– Что перед смертью ты вспомнишь только один день – самый счастливый день своей жизни. Смерть – это уже плохо, правда? Так вот, чтобы, так сказать, подсластить пилюлю, тебе дадут шанс снова прожить этот день.

Лукиллиан сильно сомневался, что за словами Хионии стоит хоть что-то, кроме ее домыслов. Но версия не самая плохая, ведь она позволяет умереть счастливым. Вот только…

– Не думаю, что в моей жизнь был самый счастливый день, – признал Лукиллиан. – Счастливые дни были, но выделить какой-то один я не могу.

– Был, – уверенно возразила Хиония. – Просто ты его не помнишь.

– Как я могу такое не запомнить?

– Легко, даже память клана Арма не идеальна! Ты верно сказал, счастливых дней в твоей жизни наверняка было много, и вряд ли тебе приходило в голову сравнивать степень счастья. К тому же, ты тогда не знал, что ждет тебя впереди – вдруг будет день еще лучше? Поэтому самый счастливый день и узнается в момент, когда все уже кончено. Стоя на пороге смерти, ты оборачиваешься назад и видишь его: он сияет где-то на дороге, которую ты прошел, даже если она нереально длинная. Ты смотришь на него и понимаешь: великие боги, так ведь это был он, а я-то, старый дурак, и не понял!

– Все у тебя продумано, – рассмеялся Лукиллиан.

– Есть такая работа – все знать, – подмигнула ему Хиония. – Я же предсказательница, забыл?

– Не думаю, что это как-то связано с пониманием жизни после смерти, если она вообще есть.

– Мы сейчас говорим не о жизни после смерти, а о жизни перед смертью, о последнем ее проявлении. Сейчас ты наверняка начнешь тужиться, пытаясь вспомнить свой самый счастливый день. Даже не пытайся, ничего не выйдет. Воспринимай это как последнюю  награду перед смертью: да, ты умрешь, но в этот миг ты узнаешь, в чем было твое истинное счастье, а там и до смысла жизни недалеко.

Она поддразнивала его, как обычно, и все же Лукиллиан видел, что она верит  своим словам. Что ж, она прожила на свете достаточно долго, имеет на такое право.

Его мысли сменились, он больше не думал о смерти и старости – он думал о самом счастливом дне. Несмотря на предупреждение Хионии, он все равно искал его. Это было намного приятней рассуждений о неминуемой гибели: он проходил через свою память, как через бесконечную библиотеку, и искал те дни, что сияли счастьем.

Что это может быть? Его совершеннолетие и принятие роли наследника? Это и правда была грандиозная пирушка – Великие Кланы неделю в себя приходили. Но тогда Лукиллиан был слишком молод, чтобы видеть разницу между настоящим счастьем и хаотичным весельем подростков, только-только ставших самостоятельными. Его восхождение на трон? Да, это было неплохо, он гордился собой. Его свадьба? Праздник понравился ему больше, чем невеста, которую выбрали для него родители, и все же Лукиллиан прожил с ней всю жизнь. Рождение его детей? Он помнил, как праздновал это событие, но некого священного осознания, что он теперь отец, не было. Он даже не мог вспомнить, как впервые увидел своих наследников – скорее всего, к тому моменту он уже был слишком пьян.

– По-моему, в моей жизни не было ни одного важного события, не связанного с пьянкой, – проворчал он.

– Думаешь о том, о чем я просила не думать?

– Естественно.

– Прекращай, нам сейчас не до того: мы у цели.

Их путешествие по коридорам казалось бесконечным, Лукиллиан почти забыл, что у них есть цель… Собственно, ее и не было: он был уверен, что они ищут что-нибудь подозрительное. Но оказалось, что Хиония осознанно вела их куда-то и теперь остановилась возле массивных двойных дверей.

– Что это? – удивился Лукиллиан.

– Скорее всего, кабинет Осгуда Интегри, – пояснила Хиония.

– Но на плане его не было!

– Был, просто никто не обозначил его как кабинет. Но я сразу обратила внимание на большой зал в самом центре кластера. В моей семье именно там расположены самые важные комнаты: мы повелеваем пространством, нам нужно чувствовать мир, в котором мы находимся. Удобнее всего это делать из центра, если условия позволяют. Я бы на его месте хранила все самое важное в кабинете.

Если задуматься, весь этот мир был одним большим кабинетом Осгуда Интегри. Но в чем- то Хиония права: любой маг всегда хранит свои главные секреты в одной комнате, так их проще охранять. Это не только черта семьи Интегри, так ведут себя все Великие Кланы.

– Но если ты знала, что кабинет здесь, почему не позвала Катиджана и Эйтиль с нами?

– Во-первых, я была не уверена, что он здесь, – указала колдунья. – Во-вторых, даже если это он, не факт, что мы найдем ответы там, а не в каком-нибудь другом зале. Вся Эмирия принадлежала ему, свои тайны он мог спрятать где угодно. Но мы с тобой начнем поиски здесь. Они подошли к двери, но касаться ее не спешили – их ожидало настораживающее открытие. Когда они поднесли магическую сферу ближе, стало видно, что металлическая поверхность покрыта глубокими бороздами.

Двери в кабинет были массивными и прочными, как ворота крепости, и Лукиллиан не сомневался, что это заговоренный металл – то есть, практически несокрушимый. Однако кому- то все равно хватило сил изодрать его когтями так, что осталась паутина пересекающихся линий. Этого было недостаточно, чтобы уничтожить двери, но уже говорило о многом.

Лукиллиан поднес руку к двери, сравнивая размеры борозд со своими пальцами. Похоже, существо, сделавшее это, было не больше человека, и центр атаки как раз пришелся на высоту человеческого роста. Маг не представлял, как это понимать, да и у Хионии на этот раз не было ответов.

– Что-то мне подсказывает, что это сделала не поисковая группа, – только и сказала она.

– И не болезнь, о которой говорил Осгуд. Думаешь, нам стоит туда входить?

– Только туда и стоит: что бы здесь ни бесновалось, оно так и не смогло пробить дверь, а кабинет заперт изнутри.

– Ну и как тогда мы туда попадем?

Хиония раздраженно закатила глаза, словно услышала самую большую глупость на свете – хотя Лукиллиан мог поспорить, что есть вопросы и похуже. А в следующую секунду колдунья просто прошла через дверь, и он понял свою ошибку.

Ну конечно. Все двери в этом мире были сделаны для гостей. Представители клана Интегри в них вообще не нуждались: они могли проходить даже сквозь стены. Поэтому Хиония попала в кабинет так же, как попадал когда-то его хозяин, и открыла дверь с той стороны. При этом колдунья была мрачнее тучи.

– Я уже совсем не понимаю, что здесь творится, – признала она. – Ты должен это увидеть.

Кабинет Осгуда Интегри оказался просторным залом, заставленным сундуками, шкафами и стеллажами с книгами, но Хионию он поразил не этим. Если в темных каменных коридорах разрушение казалось не совсем естественным, то здесь оно было просто чудовищным – и необъяснимым.

Светлая штукатурка, когда-то покрывавшая стены зала, съежилась и облетела на пол серой шелухой. Гладкие камни под ней загнивали, покрываясь черной плесенью. Между полками натянулись странные мутно-зеленые нити, и Лукиллиан не брался сказать, паутина это или растение. Бумажные книги превратились в однородную гниль, на которой теперь росли бесформенные грибы, а между ними что-то ползало – маленькое и очень быстрое.

Лукиллиан поспешно достал из сумки кристалл на серебряной цепочке и протянул Хионии.

– Держи, это артефакт, который передал нам Коррадо Эсентия, – сказал он. – Должен помочь от любой заразы.

– Я не уверена, что это зараза… Я в жизни такого не видела!

Но кристалл она все же надела, и Лукиллиан последовал ее примеру. Кристаллы окружили их белым сиянием – непроницаемой энергетической стеной, очищавшей воздух вокруг них. При этом другие артефакты, призванные выявить болезнь, о которой говорил Осгуд, по- прежнему указывали, что заразы в привычном понимании здесь нет.

Лукиллиан за свою жизнь видел немало миров, однако с таким он не сталкивался. То, что они обнаружили в кабинете, больше всего напоминало пещеру со своими формами жизни и своей атмосферой. Как это могло попасть в Эмирию? Любой кластерный мир изолирован, а этот еще и заблокировали. Откуда тогда взялись споры, породившие все это?

Они медленно и осторожно продвигались среди стеллажей, не решаясь коснуться их. На полках, где раньше хранились бесценные документы, пульсировали разноцветные сгустки слизи, а один раз Лукиллиану удалось заметить некое подобие паука – с шестью лапами и вытянутой, почти звериной мордой.

– Этого просто не может быть, – не выдержал маг. – Ты уверена, что Осгуд не изучал магическую мутацию?

– Абсолютно, он был историком, археологом, но всякие там изменения видов были ему не интересны. Да и потом, вспомни, когда он жил! В те времена с мутациями особо не баловались.

– Глупости, трансмутацию изучали еще алхимики!

– Алхимики – может быть, но не клан Интегри, – отрезала Хиония. – Послушай, об Осгуде было известно не все, но то, что известно, – правда. Он ведь работал не только в Эмирии, он путешествовал по разным кластерам. Там он интересовался книгами, документами, легендами и сказаниями, но никак не способами магической мутации! Это был не его профиль.

– Тогда что это? – Лукиллиан широким жестом обвел окружавшую их разруху.

– То, что заставило его похоронить себя заживо в Эмирии, большего я тебе пока не скажу.

– Знаешь, я уже не уверен, что он похоронил себя…

Судьба Осгуда Интегри представлялась все более странной. Может, в начале своего пути  он и был всего лишь историком, наполовину сумасшедшим, но все равно безвредным. Однако потом что-то могло измениться – он ведь шел по следу великих чудовищ и Огненного короля, он мог узнать нечто такое, к чему не был готов. Может, он изолировал Эмирию вовсе не потому, что хотел защитить мир от себя? Может, ему просто нужен был покой, чтобы продолжать запретные исследования?

Это объясняло гибель двух поисковых групп, направленных в Эмирию. Они прибывали сюда в полной уверенности, что мир необитаем – а встречались с Осгудом и его экспериментами. Если никакой болезни здесь не было, то только так можно объяснить исчезновение сильных боевых магов.

Конечно, даже при этом раскладе Осгуд уже мертв – должен быть мертв. А что если нет? Что если он сумел обмануть время, как Хиония? От этого клана можно ожидать чего угодно! Лукиллиан понимал, что его версия не слишком правдоподобна. Но в загнивающем мире, в который превратилась Эмирия, так было проще: он назначил злодея, поверил себе, он знал, с кем сражаться.

Долго эта вера не продержалась: обогнув очередной заплесневелый стеллаж, они нашли Осгуда Интегри. А точнее, то, что от него осталось.

Он так и умер за работой, и теперь они видели лишь полуистлевший труп, навалившийся на массивный рабочий стол. Со стороны он и вовсе казался чем-то непонятным, бесформенным – то ли зверь, то ли человек, не разберешь! Однако в полумраке Лукиллиан видел, что на мертвеце плащ с вышитым гербом семьи Интегри. Кто еще это мог быть?

– Похоже, он все-таки не обманул главу клана, – заметила Хиония. – Он умер здесь, и было это давно.

– Но он умер не из-за болезни.

– Как знать? Может, болезнь все-таки была, но она повлияла только на него. В любом случае, нужно проверить.

Она была права, хотя Лукиллиану и не хотелось соглашаться с ней. Это место было отвратительным, пугающим, почти противоестественным, но просто уйти отсюда они не могли: им важно было знать, что случилось в Эмирии на самом деле.

Тяжело вздохнув, Лукиллиан достал из сумки три стеклянных шарика и двух маленьких глиняных человечков. Наполненные его магией, шарики превратились в яркие осветительные сферы, а человечки – в полноценных двухметровых големов, готовых выполнить любой его приказ.

– Ого! – присвистнула Хиония. – Я не знала, что ты так можешь!

– Ты настолько низкого мнения обо мне?

– Ты так часто повторял, что ты уже старик, что я почти поверила. Почему ты не призвал этих ребят раньше?

– Потому что не знал, что нас ждет в Эмирии, – пояснил Лукиллиан. – Любая магия привлекает внимание, а иногда и вызывает обратную реакцию. Сначала мне нужно было убедиться, что мои заклинания будут работать как надо. Теперь я могу призвать их. Да и потом, меня как-то не тянет касаться уважаемого Осгуда Интегри голыми руками, даже с той защитой, что дал нам Эсентия.

– Та же история, хотя мне Осгуд, вообще-то, родственник. Но пусть лучше с ним разбираются твои Бим и Бом, или как там их зовут!

У глиняных големов не было ни имени, ни разума, ни воли. Они были простейшими артефактами, не требовавшими много магии – и они идеально подходили для грязной работы. Их руками Лукиллиан делал то, что не решался сделать своими.

Големы выдвинули в центр зала массивный рабочий стол. На нем росли белые грибы, пульсировавшие кровью: алые капли вырывались из их губчатых шляпок и катились вниз, застывая на полу липкой пленкой, в которой уже застряли истлевшие насекомые. Лукиллиан был уверен, что на самом деле это не кровь, однако он понятия не имел, насколько токсичен может быть такой сок, поэтому он заставил големов убрать грибы и застелить стол брезентом, найденным в углу.

После этого Лукиллиан разместил над столом яркие сферы и приказал големам перенести туда останки Осгуда Интегри. Уже когда два глиняных человека подняли мертвеца со стула, у мага появились первые сомнения: тело под свободным плащом отличалось странными, непривычными для человека очертаниями. Но это можно было объяснить тем, что он больше века провел в ненормальной позе, из-за этого разложение шло не так, как должно было. Им нужно было все изучить, а не разглядывать покойника издалека.

Големы уложили останки на стол, надрезали и сняли плащ, позволяя магам увидеть, что скрывается под ним. Удивление Лукиллиана было настолько велико, что он едва не утратил контроль над артефактами, а Хиония и вовсе испуганно вскрикнула.

– Боже мой… – еле слышно прошептала колдунья. – Что же он с собой сделал?

Существо, лежащее перед ними, не было человеком, – оно было в лучшем случае останками человека, причем в останки оно превратилось до того, как погибло.

Осгуд Интегри ростом наверняка приближался к трем метрам, но это сложно было заметить, потому что изогнутый горбом позвоночник никогда не позволил бы ему выпрямиться. Из горба тянулась третья рука – человеческая, хорошо развитая, длиной превосходившая две другие руки. Кости Осгуда стали серыми и очень плотными, почти как камни, и Лукиллиан не брался сказать, произошло это из-за времени или стало частью чудовищной мутации. На них проглядывали крупные шишки наростов, несвойственных человеку. Одна нога мертвеца была короче другой, грудная клетка сильно изменилась: ребра сократились, словно стараясь дать больше места новым внутренним органам, а остатки тканей подсказывали, что главным из них был желудок.

– Это не он, – тихо произнес Лукиллиан. – Не может быть он!

– Мне бы тоже хотелось верить в это, но все-таки он.

– Это существо?

– Я видела его портрет, – пояснила Хиония. – Узнать его непросто, и все же это Осгуд Интегри.

– И как ты смогла это понять?

Удивление Лукиллиана было предсказуемым: лицо мертвеца тоже сильно изменилось. Человеческие черты расплылись, словно восковая игрушка, поднесенная к огню. Один глаз заплыл, другой, наоборот, стал больше, но самые серьезные перемены произошли с челюстью. Она увеличилась, часть зубов осталась плоской, как у травоядного, часть превратилась в клыки, и все они были в два раза больше нормы и наверняка выпирали наружу, когда это несчастное существо было живо. На широком лбу проглядывали два симметричных нароста, похожие на рога, едва начавшие формироваться.

Во что бы ни превратился Осгуд Интегри, он больше не был приспособлен к жизни. Он стал слишком большим и неуклюжим, он не мог ни охотиться, ни убегать от охотников. Вряд ли такая перемена была добровольной, но он не мог ничего изменить, как не мог и остановить изменения. Он сделал то же, что сделал бы на его месте Лукиллиан и любой другой маг из Великого Клана: похоронил проблему вместе с собой, чтобы хоть так защитить от нее внешний мир.

Кое-что у него получилось: зараза не вышла за пределы кластера. Но судьба двух поисковых групп показывала, что сама Эмирия бесконечно опасна.

Пока Лукиллиан размышлял об этом, изучая останки Осгуда, его спутница подошла к столу, за которым они обнаружили мертвеца.

– Лука, посмотри на это, – позвала она. – Тут кое-что интересное.

Он с готовностью отвлекся от ужасающих останков и подошел к ней. На том месте, где раньше лежало тело, сохранились отдельные листы бумаги, исписанные мелким почерком. Они пожелтели от времени, кое-где их тронула плесень, и все же они не сгнили, как книги на полках.

Это была последняя работа Осгуда Интегри, за которой его и настигла смерть. Покойник словно пытался защитить этот труд, накрыв его своим телом, и кое-что у него получилось. Некоторые фрагменты можно было с легкостью прочитать уже сейчас, да и другие, скорее всего, можно было восстановить, если аккуратно убрать плесень.

– Вот, значит, какое завещание он оставил после себя, – горько усмехнулась Хиония. Она подняла один из листов и прочитала вслух: – «Мои усилия увенчались успехом. Я заглянул в окно и увидел ужасный мир…» Проклятье! Лука, ты думаешь о том же, о чем и я?

Лукиллиан не спешил с выводами, и все же он понимал, что ее испугало. Он и сам этого боялся – того объяснения, что ожидало их в записях Осгуда.

Они должны были знать правду. Не только ради Огненного короля и надвигающейся войны. Важнее всего сейчас было убедиться, что они, нарушившие изоляцию этого кластера, не разделят судьбу Осгуда и не унесут заразу, которую он так отчаянно пытался сдержать, во внешний мир.

* * *

Родерику и в худшем из кошмаров не приснилось бы, что однажды он будет не убивать людей, а лечить их. Хотя чему тут удивляться? С тех пор, как он присягнул на верность Огненному королю, началась его новая жизнь, совсем не похожая на старую, и ему оставалось лишь приспосабливаться к ней.

Его первый медицинский опыт получился сложнее, чем хотелось бы. Нога колдуньи, в которую впился черный пес, оказалась почти уничтожена. Кость даже не сломалась, она была раздроблена на мелкие осколки, проглядывавшие через порванные мышцы. Родерику удалось кое-как собрать эти осколки, промыть рану, наложить тугую повязку, но он понимал, что все его усилия ничего не исправят. Ногу нужно было ампутировать, однако он не представлял, как сказать об этом молодой колдунье.

Керенса Мортем переносила все на удивление стойко. Он знал, что ей больно – кому  угодно было бы больно! Но она не выдала свое страдание ни словом, ни слезами. Когда вампир возился с ее раной, она лишь отводила в сторону взгляд, чтобы не смотреть на то кровавое месиво, в которое превратилось ее колено. Родерик раньше не представлял, что женщина способна на такое терпение.

Она заговорила с ним, лишь когда он закончил.

– Ты знаешь, где мы?

– Точно не там, где должны быть. Это кластер, большего сказать не могу, я никогда не был здесь.

Родерик подозревал, что Аурика Карнаж подготовила для них совсем другую судьбу. Собрав вместе нескольких сильных воинов из свиты Огненного короля, она наверняка хотела убить их, зная, каким ударом это станет для Великих Кланов. Но из-за того, что вампир догадался о ловушке, ей пришлось импровизировать: она не смогла их уничтожить, зато разлучила и забросила непонятно куда.

Их со всех сторон окружал глухой сосновый лес, Родерик не чувствовал здесь магической энергии. За те часы, что прошли с их прибытия, к ним так никто и не пришел. Эвридики и Диаманты Легио в этом кластере вообще не было, энергию близнецов невозможно скрыть, а значит, они с Керенсой остались здесь вдвоем.

Колдунья не была испугана – или удачно скрывала это. Она, такая худенькая и хрупкая, сейчас была не эмоциональней робота, и даже искалеченная нога не могла вывести ее из равновесия.

– Нам нужно найти портал, – заявила она, – и убраться отсюда как можно скорее. Думаю, нас будут искать.

– Люди Аурики? Определенно. Возможно, и она сама.

– Это вряд ли. Думаю, она и Аид отправятся за Эвридикой и Диамантой – эти двое сильнее нас, а значит, важнее для Огненного короля.

– Думаешь, о нас вспомнят, только когда с ними будет покончено? – спросил вампир.

– Нет, за нами просто пришлют кого-то другого, поэтому не будем терять времени.

Она попыталась встать, но это было наивно с ее стороны. Как бы сильна ни была Керенса, она просто не могла справиться с такой болью. Ей удалось лишь чуть-чуть приподняться, а потом она с криком повалилась на землю; на повязке начало проступать новое пятно крови.

Родерику раньше не доводилось бывать в таких ситуациях. Вампиры, созданные им, либо умирали, либо очень быстро восстанавливались, он не умел заботиться о раненых. Он всю жизнь считал, что это не нужно! Если кто-то слишком слаб, чтобы двигаться самостоятельно, он не достоин внимания живорожденного вампира.

Однако бросить Керенсу он не мог. Они в одном отряде, она важна для Огненного короля, да и помогать ей пока не так уж сложно. Родерик подошел к колдунье и без труда поднял ее на руки – она оказалась даже легче, чем он ожидал.

Керенса не стала вырываться или возмущаться, она прекрасно понимала, что бессильна сейчас. Ее точеное лицо оставалось все таким же равнодушным, его помощь она приняла с вынужденным смирением. Ей, колдунье из второй линии Великого Клана, наверняка было так же неприятно работать с вампиром, как и ему с ней.

Хоть в чем-то они похожи!

Не зная, где они находятся, Родерик решил просто двигаться прямо: это кластерный мир, он не может быть бесконечным. Нужно найти или портал, или кого-то из местных жителей. Все лучше, чем сидеть на месте и ждать, пока за ними придут палачи!

Вампир продвигался через лес медленно и осторожно. Дело было не в Керенсе: ее птичий вес не мог задержать его, просто он не хотел спешить. Возможно, Аурика закинула их в первый попавшийся мир – а может, и в ловушку. Он должен был оставаться настороже, пока не поймет, куда они попали.

Пока он видел перед собой самый обычный лес, залитый солнечным светом, спокойный и мирный. Местность оказалась холмистой, и он не мог различить, что находится впереди, но сейчас все обстояло неплохо.

– Здесь очень мало магии, – задумчиво произнесла Керенса.

Родерик магии вообще не чувствовал, но он знал, что колдунья разбирается в таком лучше, чем он. В конце концов, это ее родня создавала кластеры, вампир всего лишь пользовался ими.

– Ну и что? – поинтересовался он. – Насколько я знаю, по умолчанию все кластеры свободны от магии, кроме той, что их создает.

– Это верно, но здесь магия была, я чувствую ее остатки. А потом она просто закончилась.

– Как такое возможно?

– Некоторые кластеры создаются с определенной целью, – терпеливо пояснила Керенса. – Например, иногда в них заряжают артефакты, иногда – уничтожают. В таких случаях кластер наполняют энергией, призванной служить заданной цели. В этом кластере она тоже была, но закончилась, как заканчивается заряд в батарейке.

– И что теперь? Это заброшенный кластер?

– Не обязательно. Когда кластерный мир не может служить одной цели, его приспосабливают под другую. Это намного выгодней, чем уничтожать. Похоже, этот кластер проходит через изменения: его прежняя энергия закончилась, а новой в нем еще нет.

Это все больше походило на ловушку. Вряд ли Аурике так повезло, и она случайно забросила их в пустынный кластер, с которым творится непонятно что! Им нужно было бежать отсюда, и как можно скорее, но Родерик не представлял, где среди высоченных сосен и диких кустарников можно найти портал.

Кластер не был пустым: вампир слышал пение птиц, чувствовал запахи животных. Казалось, что они попали в самый обычный лес! Но именно эта расслабленность сбивала Родерика с толку, ему проще было сразу видеть, откуда исходит угроза.

Керенса больше не разговаривала с ним, она прикрыла глаза и часто дышала. Происходило именно то, чего и ожидал вампир: ее тело поддавалось лихорадке из-за тяжелой незалеченной раны. Пара часов у них в запасе есть, а дальше… Он не брался сказать, что будет, если они не найдут помощь. А у кого здесь ее просить, у белок?

Ему казалось, что их медленное путешествие через лес продлится целую вечность, но после подъема на очередной холм он увидел впереди первые признаки цивилизации.

Кто-то очистил от леса большой участок правильной квадратной формы и оградил его высоким бетонным забором, сверху покрытым колючей проволокой. На углах участка располагались наблюдательные вышки, но они пустовали, да и запахов людей или нелюдей вампир не чувствовал.

За забором виднелось двухэтажное белое здание – точно не жилой дом, скорее, административная постройка. Рядом с ней располагалась пара серебристых металлических ангаров, да еще нечто вроде крепкого деревянного сарая. Все это не было новым, но и покинутым не смотрелось. Казалось, что хозяева отошли только что, буквально на минутку, и Родерик поверил бы в это, если бы способности вампира не подсказывали ему, что внутри никого нет, как нет и поблизости.

Когда он остановился, Керенса открыла глаза и тоже посмотрела на здание. Колдунья подтвердила его догадки:

– Внутри никого нет, но раньше именно там находился источник энергии, наполнявшей этот кластер. Ее там и сейчас больше всего.

– Она опасна для нас?

– Нет, не думаю. Если в этом кластере и есть портал, то только там, нужно найти его. Родерик и сам понимал это, он заставил себя идти вперед, упрямо подавляя предчувствие, что никакого портала там нет.

Металлические ворота, ведущие на участок, были заперты самым обычным замком, их скрепляла бумажная печать с надписью: «Выкуплено. Частная собственность». Это подтверждало версию Керенсы о том, что кластер как раз проходил через серьезные перемены. Оставалось лишь понять, кто его выкупил – и зачем.

Вампир без труда сорвал с ворот замок, магической защиты здесь не было. Родерик не отказался бы осмотреть ангары и сарай, который вполне мог оказаться складом, но для начала ему нужно было оставить где-то свою спутницу. Любое движение сейчас вредило ей, и даже когда он нес ее на руках, принимая на себя всю нагрузку, ей становилось хуже.

Он понимал, что не должен злиться, но в глубине души уже нарастало раздражение. Родерик мог сколько угодно напоминать себе, что Керенса пострадала, защищая его, сейчас это не помогало. Как и любой живорожденный вампир, он уважал силу и презирал слабость – а она была слабой. Зачем эта девица вообще явилась на войну, если ее так просто победить? Да, Аид был серьезным противником, а она достойно сражалась. Но Керенса позволила себе стать обузой, а для воина это недопустимо.

Она словно почувствовала его злость и сказала, не открывая глаз:

– Найди медпункт и оставь меня там. Дальше можешь делать, что угодно.

– С чего ты взяла, что здесь вообще есть медпункт?

– Он есть в любом здании, расположенном вдали от городов и деревень. А это, возможно, и вовсе единственная постройка на весь кластер. Тут была какая-то база, не важно, военная или научная. По правилам, она должна быть оборудована пунктом первой помощи.

Здание оказалось заперто, но снова на обычный замок, взломать который было даже проще, чем порвать цепь на воротах. Все это указывало, что в кластере не хранилось ничего ценного, и Родерик не знал, как это понимать. Почему Аурика, во всем полагающаяся на магию, послала их именно в этот мир? Могла ли она допустить ошибку?

Изнутри здание выглядело покинутым, но не заброшенным. Отсюда уходили спокойно, без спешки, всю мебель в просторном холле закрыли защитными чехлами. На столах остались канцелярские принадлежности, а вот личных вещей не было. Судя по всему, кластерный мир продали, как продают квартиру или офис. Старые хозяева отсюда уже ушли, а новые пока не успели заселиться и начать изменять все под себя.

На столе, за которым раньше встречал гостей секретарь, лежала картонная папка с документами. Родерик осторожно посадил Керенсу на ближайший диван, чтобы освободить руки, и направился к бумагам. В папке обнаружились карты и схемы, а над ними – заголовок, название этого мира.

– «Научно-испытательный полигон Медейна», – прочитал Родерик. – Это что, очередная фишка Великих Кланов?

– Маловероятно, скорее всего, здесь работали нелюди или человеческие маги. Великие Кланы не продают свои кластеры.

Из документов было не понятно, кому Медейна принадлежала раньше и что именно здесь испытывали. Зато Родерик обнаружил, что они попали в лесной мир, в котором это здание и правда было единственной постройкой. Похоже, здесь хватало животных и птиц, а вот разумные нелюди тут никогда не селились, просто приезжали на работу.

Получается, им больше некуда идти, и непонятно, что делать, если они не найдут портал – а они его, скорее всего, не найдут. Магический портал – слишком дорогая игрушка, чтобы бросать ее в опустевшем кластере.

Родерик хотел снова поднять свою спутницу, но Керенса жестом остановила его.

– Не надо. Дальше я сама.

– Куда ты сама ковылять собралась? – нахмурился вампир. – Ты же на ногах едва стоишь.

Однако она поднялась неожиданно ловко. Это в лесу ей не на что было опираться, и она полностью зависела от него. Здесь Керенса могла использовать стены и мебель, чтобы двигаться на одной ноге.

Светло-серые глаза рассматривали его все с тем же непробиваемым спокойствием. Родерик понимал, что она страдает – не может не страдать. Но колдунья идеально скрывала это.

– Мы неприятны друг другу, и мы оба это знаем, – заявила она.

– Интересный подход.

– Честный, – слабо улыбнулась Керенса. – Зачем нам лгать? Как живорожденный вампир, ты веришь, что все в этом мире ниже тебя, слабее, ничтожнее. А теперь, когда я едва хожу и не могу сражаться, я вызываю у тебя лишь презрение. Для меня же презрение вампира – худшее из оскорблений, потому что, как бы иронично это ни звучало, мой народ тоже невысокого мнения о вампирах. Получается, мы с тобой оба в тупике из предрассудков.

– Красиво излагаешь, но даже если мы на дух друг друга не переносим, нам придется работать вместе. Я поклялся в верности Амиару, ты пообещала ему помочь, у нас просто нет выбора.

– Не обязательно. Мы пообещали, что будем сражаться за Огненного короля, но сейчас мы не на поле боя, а я сражаться не могу. Ты не обещал помогать мне, а я не обещала терпеть прикосновение вампира. Поэтому каждому из нас лучше обходиться своими силами, пока это возможно.

– Да пожалуйста! – с готовностью согласился Родерик. – Если у вас, Великих Кланов, не хватает ума на простое «спасибо», разбирайся со всем сама.

Он был рад покинуть ее – она все больше его бесила. Раз уж она стала помехой, могла бы лишний раз рот не открывать. Так нет же, ей хватило наглости заявлять, что она терпит его прикосновение! Не нравится – не проблема: пусть ползает по зданию в поисках медпункта сама, Родерику без нее было даже проще.

Оставив Керенсу в холле, он вышел обратно на участок и направился к серебристым ангарам. Возможно, там все еще хранилось то, что испытывали на этом полигоне.

Однако за подъемными воротами его ожидало разочарование: ангар был пуст. Если здесь и сохранились проблески магической энергии, то почувствовать их могла разве что Керенса. Вампир видел перед собой лишь пустой пыльный зал. Но что бы ни привозили сюда раньше, оно точно было немаленьким.

Родерик как раз вышел из первого ангара и шел ко второму, когда ветер, прилетевший из леса, принес знакомый ему запах. Вампиры! Не такие, как он, не живорожденные, а обращенные – их вонь ни с чем не спутаешь. Пока он шел с Керенсой через лес, этого запаха не было, Родерик его не пропустил бы, но сейчас он уже витал среди деревьев.

Получается, вампиры только что прибыли в этот кластер. Аурика определила, куда они попали, и послала за ними карательный отряд. И скорее всего, управляет им Вэйлон – только он мог отследить своего бывшего мессира и справиться с ним. Или, по крайней мере, попытаться справиться.

Родерик почувствовал, как кровь закипает у него в венах в привычном предвкушении охоты. Аурика думает, что загнала его в угол? Да она оказала ему услугу!

Месть Вэйлону была его главной миссией, единственной причиной, по которой он согласился дать унизительную для живорожденного клятву Огненному королю. Именно Вэйлон покрыл имя Родерика позором, он и должен заплатить. Ведьма Аурика и даже великие чудовища – существа из другого мира с другими правилами. Но Вэйлон… его Родерик подпустил к себе, доверял ему, из-за него все, чем жил его мессир, рухнуло.

Тогда, в день предательства, Вэйлону удалось победить относительно легко – благодаря эффекту неожиданности и помощи ведьм. Это обнадежило его, подарило ему обманчивую уверенность в том, что он сильнее. Он решил, что раз с ним боевой отряд, он наверняка сможет добить живорожденного.

Но излишняя самоуверенность противника была только на руку Родерику. Он знал, что сможет справиться с Вэйлоном и его отрядом, плевать, сколько их там. Он живорожденный, он сильнее, старше, опытнее, он умеет охотиться, и мир Медейна идеально для этого подходит.

Ему всего-то и нужно, что начать подготовку сейчас – и, конечно же, бросить Керенсу. С ней ни о какой охоте не может быть и речи, от этой неуклюжей девицы за километр разит кровью, она выдаст его. Понятно, что она умрет, если останется здесь, в таком состоянии она не сможет сражаться с вампирами. Но это можно списать на допустимые потери: она знала, на что шла, назвавшись воином.

Для нее все равно уже все кончено. Даже если она найдет в покинутом мире лекарства, что вряд ли, они не помогут ей при таком серьезном ранении. И лучше уж умереть в клыках вампира, быстро, чем мучительно угасать от заражения крови.

Запах вампиров в воздухе усиливался, Родерику только и оставалось, что выбежать за ограду и скрыться в лесу, ни разу не обернувшись…

А он не смог. Он и сам не понял, почему, он ведь знал, что это необходимо и заочно оправдал себя за любые грехи. Но какая-то часть его души отказывалась идти на такое предательство. Она упрямо твердила, что это недостойно вампирьего лорда, что он в долгу у Керенсы. Ранение, сделавшее ее беспомощной, стало платой за его спасенную жизнь. Если бы колдунья не пожертвовала собой, он бы, скорее всего, погиб в пасти черного пса и точно не смог бы отомстить Вэйлону.

Проклиная все на свете, Родерик вернулся обратно в здание. Он без труда нашел Керенсу по запаху крови – точно так же, как их найдет Вэйлон! Колдунья к этому времени обосновалась в медпункте и только-только закончила менять повязку на ноге. Она по-прежнему великолепно владела собой, и ее истинное страдание выдавали только темные круги под глазами и болезненная бледность.

Родерик понимал, что, вполне вероятно, спасает смертницу, да еще и неблагодарную. Но он делал это не для нее, а для себя, чтобы, если он выживет, ему не стыдно было называть себя вампирьим лордом – высшим существом.

– Бери с собой, что можешь, и уходим, – велел он. – Нас преследуют. Ты не видела здесь порталов?

– Их тут нет и не будет, – покачала головой Керенса. – В кластере оставили только мебель и всякую мелочевку, магические артефакты забрали, тут даже осветительных сфер нет, не говоря уже о порталах.

– Тогда нам придется позаимствовать портал у наших преследователей, а для этого нужно как минимум не попасться им, так что шевелись!

Он никогда еще не бежал от честной битвы, а теперь ведет себя, как последний трус – из-за слабой колдуньи, Огненного короля, чужой войны… Родерик успокаивал себя лишь тем, что он все равно отомстит Вэйлону. Для этого нужно было найти портал, отправить Керенсу в другой кластер, и тогда уже ничто не помешает ему охотиться! А может, колдунья попросту умрет от заражения крови, и тогда у него тоже будут развязаны руки, его совесть будет чиста и он сможет сказать остальным, что не он убил Керенсу, он сделал все, чтобы спасти ее, но ничего не получилось.

Родерика устраивал любой из этих вариантов.

Глава 7. Билет в один конец

Они всегда просыпались одновременно. Диаманта не представляла, может ли быть иначе. Иногда ей было любопытно, как живут люди, у которых в голове звучат только свои мысли, однако она никогда не хотела отказаться от той судьбы, что ей досталась. У вечной связи с сестрой хватало преимуществ, и среди них было быстрое пробуждение: они не мучались от сонливости, не пытались вспомнить, что и как произошло накануне. Сразу после завершения сна их мысли были четкими и ясными.

Сейчас это пригодилось. Они обе были потрясены сбитым перемещением через портал настолько, что по одной наверняка потеряли бы память. Но связь в очередной раз спасла их, подсказала, что они попали в западню ведьмы, подстилки чудовищ, и теперь они непонятно где – совсем одни.

Диаманта первой обнаружила, что рядом с ними никого нет. Не только Керенсы Мортем или вампира, вообще никого! Эвридика между тем осмотрелась по сторонам – и увидела их отражение в десятках зеркальных стекол.

Они оказались в самом центре широкой улицы, а со всех сторон их окружали небоскребы. Если бы здесь все еще продолжалось движение, их бы наверняка уже переехала не одна машина. Но автомобили замерли, на обочинах или прямо в пути, не двигались прогулочные дорожки, и даже автоматические двери остались полуоткрытыми. Казалось, что кто-то просто нажал на паузу в тот момент, когда день в этом кластере был в самом разгаре. Все указывало, что этот мир, очень большой и вполне современный, был густонаселен, – все, кроме его жителей, от которых не осталось и следа.

«Что за хрень? – прозвучал у нее в голове голос Эвридики. – Куда это нас занесло?»

«Понятия не имею, – подумала Диаманта. – Сейчас будем разбираться».

Общаясь друг с другом, они почти никогда не использовали слова и уж точно не собирались делать это во вражеском мире. Слова может подслушать кто угодно, а мысли всегда будут принадлежать только им.

Они поднялись с земли и отряхнулись. Многие, включая их собственного отца, думали, что сестры все делают одновременно, чтобы позлить окружающих. Им сложно было понять, что так близнецам было проще, а Эвридика и Диаманта никому ничего не объясняли. Смотреть, как на них косятся с раздражением и подозрением, и правда было забавно.

Они не были ранены в бою. Те мелкие травмы, что они получили, уже успели исцелиться, а ничего более серьезного Аид не добился. Но это пока – ведь они оказались на его территории и совершенно не представляли, чего ожидать.

Они покинули проезжую часть дороги, миновали две врезавшиеся друг в друга машины и подошли к кофейне с открытой террасой. На светлой плитке остались засохшие лужи крови, багровые брызги попали на металлические стулья и столики, но трупов по-прежнему не было. Заглянув в ближайший стаканчик, Диаманта обнаружила, что в нем еще остался кофе – и судя по следам на светлых стенках, часть жидкости успела испариться с тех пор, как кофейню покинули.

«Здесь была битва», – указала Диаманта.

«Но недолгая, без серьезного сопротивления. Город просто вырезали».

«Да, и было это не сегодня».

«Думаю, примерно сутки назад, может, двое, но не больше».

«Согласна».

Они не были напуганы или угнетены видом опустевшего мегаполиса. Их с детства растили воинами, они знали, с кем сражаются сейчас. Да и потом, страх поражает тех, кто остается один, а они никогда не знали одиночества. Что бы ни затеяли Аид и Аурика, им это не удастся. Очень скоро они узнают, что уничтожить целый город намного проще, чем наследниц клана Легио.

Диаманта пока не узнавала этот мир, но они с сестрой достаточно часто бывали в похожих кластерах, чтобы разобраться в нем. Они, не сговариваясь, прошли в зал кофейни.

Здесь следы разрушения были гораздо более жуткими, чем на летней террасе. Но Эвридика и Диаманта знали, что так будет. Они не смотрели ни на кровь, ни на разломанную мебель, ни на пряди волос, оставшиеся на штукатурке стен. Они прошли по разгромленному залу к небольшому рекламному стенду возле кассы – там обычно хранили информацию для туристов.

Их расчет оказался верным, очень скоро у них в руках были ознакомительные буклеты с жизнерадостной надписью «Добро пожаловать в Строна Полар!».

«Бинго», – подумала Диаманта.

«Я слышала об этом мире, – заметила Эвридика. – Это большой и богатый кластер!»

«Теперь уже нет».

«Эта черная псина наглее, чем мы думали».

Вопреки их ожиданиям, Строна Полар не был ни туристическим, ни жилым городом. Они попали в высокотехнологичный кластер, сравнимый разве что с Силиконовой долиной во внешнем мире. Здесь создавались самые сложные и дорогие артефакты, которыми потом пользовались во всех остальных реальностях. Строна Полар не принадлежал Великим Кланам – он не принадлежал никому. Его существование оплачивали крупные корпорации, у которых здесь были офисы и лаборатории.

Этот кластер был создан для профессионалов. Сюда не приезжали для того, чтобы растить детишек или благополучно встречать старость. Это был мегаполис со своим ритмом, где тысячи людей работали и строили карьеру. Жили тут или сотрудники корпораций, или те, кто их обслуживал, иногда заглядывали туристы и стажеры, да и то редко. Это был один из самых новых и современных кластеров с великолепной системой безопасности, Строна Полар считался чуть ли не неуязвимым, тысячи его жителей были уверены, что им ничто не угрожает.

Но это было до того, как древние боги вырвались из заточения. Диаманте сложно было поверить, что один Аид был способен сотворить такое, однако пока все указывало именно на это. Среди крови и разрушения они находили лишь клочья черной шерсти, не было никакого указания на то, что здесь побывали другие великие чудовища.

«Не понимаю, почему никто не заметил гибель целого мира! – возмутилась Эвридика. – Это же скандал… Как мы такое пропустили?»

«Ничего мы не пропустили, люди Арма следят за любыми новостями о серьезном разрушении в кластерах. Если бы это было в новостях, они бы заметили».

«Ты хочешь сказать, что уничтожение города удалось сохранить в секрете?»

«Прошло не так много времени, день, может, два, – указала Диаманта. – При желании, даже Великие Кланы могли бы утаивать это примерно неделю».

«Возможно, – неохотно согласилась Эвридика. – Но с каких пор эти уроды вообще что-то утаивают? Разве они не гордятся тем разрушением, которое несут?»

«Обычно – да. Раз они молчат и хранят тайну, этот кластер им нужен. Мы должны выяснить, зачем».

«Мы должны убраться отсюда!»

«Одно другому не мешает, – рассудила Диаманта. – Я только сомневаюсь, что Аурика, отправив нас сюда, оставила нам хоть один работающий портал, поэтому уйти будет не так просто. Для начала нам нужно осмотреть этот мир и понять, что здесь случилось».

«И остаться в живых хотелось бы!»

«Как всегда».

Ей и самой хотелось верить, что у них все получится. Они ведь были легендарными близнецами Легио, какой-то жалкий черный пес не мог сломить их! И все же Диаманта ни на секунду не забывала о том, что они пока не обнаружили ни одного трупа – но и живых существ она поблизости не чувствовала.

Она прекрасно знала, что Аид охотился ради самого процесса убийства, он не пожирал своих жертв. Получается, тела всех жителей города забрали его приспешники. Но зачем, для чего?

Диаманта подозревала, что очень скоро им предстояло получить ответ на этот вопрос – даже если они были к нему не готовы.

* * *

Отказываясь от магии, Алеста Арбор прекрасно понимала, что покупает билет в один конец.

Если бы ее нынешние друзья услышали о том, что она сделала, они бы не поняли ее. Они ничего не знали о настоящей магии и кластерных мирах, для них существовало лишь волшебство – из сказок, фильмов и книг. Волшебство, в которое они верили, было благом, редким даром, за который нужно бороться. Поэтому они читали о колдунах и чудовищах, делали их персонажами своих игр, а повзрослев, тратили немыслимые деньги, чтобы переодеться в них на каком-нибудь фестивале. Как она могла после такого признаться им, что она не только добровольно отказалась от магии, но и всегда ее не любила?

Она ведь не виновата в том, что родилась наследницей первой ветви. Все сложилось помимо ее воли, и Алесте оставалось лишь принять это вместе с законами Великих Кланов. Она делала то, что ей говорили, вела себя правильно и старалась соответствовать ожиданиям, но недовольство в ее душе с годами лишь нарастало.

Нельзя сказать, что в прошлой жизни ей не нравилось абсолютно все, были и светлые моменты. Она любила уроки практического колдовства, она обожала смотреть на чудеса, которые творили другие. И конечно, она благодарила судьбу за умение говорить с деревьями. Оно было бесценным даром, а когда Алеста узнала, что на такое способна лишь она, ее гордость возросла. Она терпеть не могла праздники и шумные общие собрания, и когда они окончательно лишали ее сил, она приходила к деревьям и находила покой. Они принимали ее такой, какая она есть, она чувствовала себя любимой и нужной.

Словом, она нашла свое равновесие в мире Великих Кланов. Алеста готова была смириться с тем будущим, которое ей навязали. Но потом она узнала правду о своей семье, ее мир треснул – и рассыпался на части.

Многие считали, что ее уход из клана Арбор был подростковой блажью и показателем дурного характера. Они даже не догадывались, что только так Алеста надеялась спасти себя и свою душу. В этой семейке она не могла жить, не могла даже дышать, ей стало противно все, что связано с так называемыми магическими законами. Поэтому в один не слишком прекрасный миг она сожгла мосты, навсегда поселившись в мире людей.

Поначалу было непросто. Алеста была молода, она мало знала о внешнем мире, у нее не было друзей, не связанных с Великими Кланами, и все твердили ей, что она не справится. Но она настояла на своем, она была слишком упрямой, чтобы сдаться. Она преодолела все: безденежье, ночевки на вокзале, преследование магических существ, вынужденные переезды и десятки, если не сотни, сложных разговоров со своей семьей.

Ей потребовалось больше двух лет, чтобы наладить свою новую жизнь, но оно того стоило. Теперь она была Александрой Фет – самой обычной девушкой двадцати трех лет от роду. Ну, может, и не самой обычной, если учитывать все косые взгляды, которые притягивали к ней пирсинг, татуировки и кислотный цвет волос. Но уж точно не связанной ни с какой магией!

Она сделала то, что другие считали невозможным: она не колдовала со своего первого дня во внешнем мире. Сложнее всего было расстаться с деревьями – ведь они все еще говорили с ней, они не понимали, за что она бросила их. Но Алеста все же нашла выход в лекарствах. Успокоительные, которые она принимала каждый день, глушили ее способности наравне с артефактами, и теперь деревья были просто деревьями, люди – просто людьми, у которых не было иных обличий, а ее детство в роскошном особняке Арбор казалось далеким полузабытым сном.

В награду она получила собственную небольшую квартирку на окраине Питера, любимую работу и возможность самой выбирать, с кем общаться и кого любить. В ее прошлом это было несказанной роскошью, о которой первые ветви не могли и мечтать. Только кажется, что Великие Кланы – это дружные семейки, которые на каждое рождество надевают одинаковые свитеры с оленями и делают умилительные фотографии у камина. Алеста давно смирилась с мыслью, что это змеиные ямы, где брат с удовольствием придушит брата, а за каждым словом может скрываться тысяча других значений.

В ее новой жизни такого не было. Она дружила с людьми, которые ей нравились, не задумываясь об их родословной и потенциальной выгоде, которую может принести союз с ними. Она сама выбирала себе мужчин, и проведенная вместе ночь вовсе не означала, что одна сторона завтра пошлет к другой сватов. Алеста наконец-то была спокойна, счастлива, честна с собой и с миром.

Конечно, ее семье это не нравилось. Ну а что они могли ей сделать? Вернуть силой, чтобы заставить ее принять корону? Смешно. Никому не нужен лидер, управляющий кланом из-под палки. Заставить ее колдовать? Невозможно. Наказать? Но она не нарушила ни один из общепринятых магических законов, а негласные правила Великих Кланов ее не интересовали. В первый год семейство еще подсылало к ней переговорщиков, однако потом до них дошло, что Алеста не собирается возвращаться, и они вынуждены были смириться.

С тех пор она не представляла, что сейчас происходит в кластерных мирах, да и не хотела знать. Алеста прекрасно понимала, что если бы ее бабушка умерла, к ней бы снова начали приставать с наследованием, а раз этого не случилось, значит, Фьора Арбор по-прежнему живет и здравствует. Этого Алесте было вполне достаточно.

Она отвыкла от магии и не вспоминала о ней – но сегодня магия сама вернулась в ее жизнь. Из-за таблеток и артефактов она не чувствовала колдовство так же хорошо, как раньше, однако на этот раз рядом с ней оказался кто-то настолько могущественный, что его присутствие отозвалось мурашками на ее коже.

Алеста понимала, что это не важно, что даже сильнейшим нелюдям запрещено колдовать во внешнем мире, что ее никто не тронет, и все равно ей стало не по себе от такого соседства. Она по старой привычке пришла в кафе, чтобы немного поработать до встречи с Андреем, она часто так делала. Здесь отродясь не было сильных нелюдей – но все когда-то бывает впервые.

Она оторвалась от компьютера и теперь разглядывала других посетителей кафе, безуспешно пытаясь определить, кто из них излучает эту космическую силу. Тот здоровяк у кассы? Нет, вряд ли, у него вся рубашка в пятнах засохшего пота, а из заднего кармана джинсов проглядывает затертый от долгого хранения презерватив, не похож этот тип на замаскированное божество. Или женщина в дорогом костюме, которая только что говорила с администратором? Но она забрала свой кофе и ушла, а магическое присутствие осталось. Кто же тогда, кто?

Она искала это существо и не могла найти, пока существо само не село за ее столик. Обладательницей нереального могущества оказалась молоденькая девушка, младше даже самой Алесты. Глядя на нее, невозможно было угадать, что она обладает такой силой: самая обычная студенточка, не красивая, зато очаровательная, с заразительной улыбкой и лучистыми синими глазами, за которыми скрывалась бездна.

Девушка прекрасно знала, что Алеста уловила ее силу, она хотела, чтобы все сложилось именно так. Это было плохо. Да, Алеста пока не могла распознать природу ее магии, но она уже чувствовала, что эта девушка не из ее клана.

– Я могу вам чем-то помочь? – холодно осведомилась Алеста.

– Нам нужно уйти отсюда, – тихо сказала девушка. – И лучше поторопиться. Сколько времени осталось до того, как он придет?

– Кто?

– Андрей, – пояснила ее странная собеседница. – Вы ведь всегда встречаетесь с ним в этом кафе в обед?

– Ты что, следишь за мной?!

Непонятно, зачем она это спросила, ведь ответ очевиден. Но Алеста была так возмущена, что просто не смогла промолчать.

– Так было нужно, – улыбнулась девушка, нервным жестом убирая за ухо прядь светлых волос. – Давай уйдем, ты и сама знаешь, что ему лучше не слышать, о чем мы будем говорить.

– Мы ни о чем не будем говорить, потому что ты сейчас уйдешь – одна!

Алеста даже не бралась сказать, сможет ли она колдовать, если захочет и снимет сдерживающие артефакты. Она три года принимала лекарства и подавляла свою силу, заклинания могли и не подчиниться ей. Хотя какая разница? Они во внешнем мире, здесь магия под запретом, все будет хорошо.

В одном незнакомка точно была права: Алеста не хотела, чтобы Андрей встречался с ней.

– Это связано с Великими Кланами и Огненным королем, – сообщила девушка.

Судя по взгляду, она ожидала, что эти слова повлияют на Алесту. Да черта с два! Она уже привыкла, что все худшее в ее жизни связано с Великими Кланами, а про Огненного короля она ничего толком не помнила. Вроде бы, это какая-то старая легенда, до которой Алесте не было дела.

– Не заинтересована.

– Но ты в опасности!

– Это изменится, когда ты уйдешь.

– Алеста, ты не понимаешь… Великие чудовища на свободе, они хотят напасть на тебя!

– Меня зовут Саша, – жестко прервала ее Алеста. – Ни о каких чудовищах я в жизни не слышала, что за бред? Иди отсюда, пока я охрану не позвала!

Охраной этой кофейни, представленной одним прыщавым студентом, вряд ли можно было кого-то запугать, но Алеста решила попытаться. Девушка предсказуемо не двинулась с места.

– Я знаю, что у тебя сложные отношения с семьей, но речь уже идет не только о клане Арбор. В кластерных мирах война!

– А мы не в кластерном мире.

Незнакомка наклонилась вперед, теперь она смотрела на Алесту поверх компьютерного монитора. Девушка говорила тихо, но четко, чтобы собеседница слышала каждое ее слово.

– Послушай… Я знаю, что ты покинула свой клан три года назад. Следовательно, ты получила то образование, которое и должно быть у наследницы первой ветви, ты знаешь все о мире магии. Чудовища свободны, теперь они охотятся за Великими Кланами. В наших рядах появились предатели, которые помогают им. Через них чудовища узнают о тебе, они придут за тобой. Они хотят тебя убить! И им без разницы, отказалась ты от своей роли или нет, они тебя уничтожат.

– Мне все равно.

На самом деле, ей было не все равно. Она наконец вспомнила легенду об Огненном короле и семи великих чудовищах, поняла, о какой колоссальной угрозе идет речь. Алеста уже беспокоилась за свою бабушку, но она не собиралась принимать помощь у незнакомой девицы. Для начала ей было нужно, чтобы эта не в меру улыбчивая блондинка ушла, и желательно навсегда.

Но время на споры неожиданно закончилось: сначала Алеста заметила за окном кофейни знакомый силуэт, а через пару секунд Андрей уже вошел в зал.

Девица бросила на него беглый взгляд и сказала:

– Он тоже в опасности, ты не сможешь его защитить.

– Иди отсюда!

– Все, кто связан с тобой, под угрозой. Чудовища лишены милосердия, им не важно, знает он правду или нет. Пытаясь добраться до тебя, они уничтожат всех, кто тебе дорог. Идем со мной, пока еще не поздно!

– Нет. Мне все равно, кто тебя прислал, иди к нему и передай, что мне не нужна помощь.

Зал кафе был маленьким, и Андрей без труда заметил их. Сделав заказ у стойки, он направился к столику Алесты. Блондинка, увы, и не думала подниматься, а устраивать скандал Алесте не хотелось, она ни на миг не забывала об огромной силе этой девицы.

Должно быть, она тоже из Великого Клана, причем из высших ветвей.

– Привет, – улыбнулся ей Андрей. – Ты, я вижу, быстро компанию находишь!

– Наташа, – представилась девица. – Мы с Сашей работаем вместе над одним проектом, как раз о нем и говорили. Простите, не хотела вмешиваться в ваши планы.

– Да вы и не вмешались, – пожал плечами Андрей. – Хотя я всегда говорил, что Сашка слишком много работает. Даже в обед перерыв сделать не может!

Андрей был чистокровным человеком, который ничего не знал о мире магии. Честный, искренний, настоящий – он был всем, чего Алеста так отчаянно искала в своей новой жизни. Она не могла позволить, чтобы эта идиотка все испортила своей болтовней о магах и чудовищах!

– Ты прав, в обед все-таки нужен перерыв, – кивнула она. – Натусик, поговорим о работе позже.

Однако «Натусик» не желала понимать намеков.

– Но этот проект слишком важен для нас, – напряженно произнесла она. – Вопрос жизни и смерти.

– Так уж жизни и смерти? – рассмеялся Андрей. – Что вы там делаете, баннер с рекламой розовых пони? Мир рухнет, если он появится в интернете на час позже?

– Нам с Сашей лучше обсудить это наедине.

– Да что у вас за секреты такие?

– Можно и правда закончить все здесь и сейчас, – нахмурилась Алеста. – Дело в том, что Наташа пытается уговорить меня на участие в одном дурацком проекте, который мне ни с  какой стороны не интересен. Я уже устала от этого, вот честно. Меня там не будет – и точка. Поэтому нет смысла говорить наедине, сейчас или через час, мое мнение не изменится. Вот теперь можем расходиться!

Очаровательная улыбка девушки померкла, в синих глазах мелькнуло что-то неприятное, хищное – но Алеста не была уверена, что это не игра ее воображения.

– Вот, значит, как? – вздохнула незнакомка.

– Именно так.

Андрей, который понятия не имел, что происходит, по привычке попытался разрядить обстановку:

– Да ладно вам, красавицы, никакая работа не может быть так важна, чтобы из-за нее собачиться!

– Все в порядке, я благодарна Саше за прямолинейность. Мне очень жаль, что дошло до такого.

– До чего?

Но блондинка не ответила – она просто исчезла. Вот она сидела здесь, за столиком, и вдруг нет ее, словно и не было никогда! Алеста зажмурилась, не решаясь верить себе, но когда она открыла глаза, незнакомки по-прежнему не было.

Получается, она использовала магию, причем сильную. Прямо здесь, во внешнем мире! Это было худшим нарушением, за которое некоторые народы карали смертью. Но Алесту гораздо больше волновало другое: сейчас обязательно поднимется шумиха, ведь не каждый день человек просто исчезает из кофейни!

Однако никакой шумихи не было. Осторожно оглянувшись по сторонам, Алеста обнаружила, что на пропажу блондинки никто не обратил внимания. Девица сидела в дальнем углу, от всего зала ее закрывал Андрей, а от окна – Алеста, поэтому ее трюк остался незамеченным.

По крайней мере, посетителями кафе и прохожими. Но Андрей-то все видел! Не мог не видеть, ведь девица сидела ближе к нему, чем к Алесте, и даже, кажется, касалась его руки. Как такое не заметить?

Алеста замерла, ожидая, когда на нее польется поток вопросов, но Андрей молчал. Молчал минуту, две, и скоро это молчание стало слишком долгим, чтобы списать его на шок. Вот тогда Алеста наконец подняла взгляд – и обнаружила, что глаза, обращенные на нее, уже не карие, а синие.

Чужие глаза на родном лице говорили лучше всяких слов.

– Да как ты смеешь… – пораженно прошептала Алеста.

Ей сложно было поверить, что такое возможно. Любая магия была преступлением во внешнем мире, но то, что сотворила эта блондинка, оказалось за гранью добра и зла.

– Тише, дорогая, не в твоих интересах привлекать к нам лишнее внимание, – усмехнулся Андрей. Голос был его, но не более. Алеста никогда не видела у него такого выражения лица, будто кто-то превратил его в маску. – Заметь, я хотела решить это дело по-хорошему.

Ей хотелось сорваться, напасть первой, сделать все, чтобы эта дрянь отпустила его, но Алеста сдержалась. Все равно это бесполезно: перед ней сильная колдунья, которая, в отличие от нее, великолепно владеет своими способностями. Поэтому Алесте нужно было остаться спокойной ради них обоих.

– То, что ты сделала, – магия Интегри.

– Да, – незнакомка заставила Андрея кивнуть.

– Насколько мне известно, клан Интегри объявил эти чары запретными и поклялся другим кланам никогда их не использовать.

– Очень может быть, но меня мало волнует, что, кому и когда обещал клан Интегри. Я буду использовать ту магию, что дана мне правом крови, все остальное – ханжество и пустая болтовня. Примерно как твой отказ от использования своих способностей.

Алеста сжала кулаки в бессильной ярости. Она инстинктивно попробовала дотянуться до своей силы через ту пелену, которую создавали таблетки и артефакты – совсем как в детстве, когда ей угрожала опасность.

Незнакомка почувствовала это. Все с тем же непроницаемо дружелюбным выражением лица она достала из портфеля Андрея металлическую шариковую ручку и поднесла ее к шее.

– Не стоит недооценивать смертоносную силу маленьких предметов, – заявила она. – Вот этой милой штучкой я вполне могу пробить твоему бойфренду сонную артерию, и он истечет кровью у тебя на руках. Хочешь этого?

– Кто ты такая? – сквозь сжатые зубы процедила Алеста. Ярость в ее душе боролась со страхом за Андрея, она понятия не имела, что делать.

– Теперь уже бесполезно притворяться, что я добрая посланница из Великого Клана. Мы с тобой обе знаем, что эти бесхребетные святоши так не поступают. Но кое в чем я была честна с тобой, маленькая девочка Арбор. Великие чудовища действительно освободились и некоторые представители Великих Кланов, самые разумные в этой своре, стали на их сторону.

– И ты, надо полагать, в их числе?

– Рошель Интегри, – представилась колдунья. – Жаль, что наше знакомство началось на такой ноте.

– А закончится, когда ты меня убьешь?

– Это не обязательно. Как видишь, не все в старых легендах верно: я из Великого Клана, но я сама пришла к богам, чтобы служить им. Чтобы выжить, тебе просто нужно быть посговорчивей, а это не так сложно.

Сейчас каждое слово нужно было подбирать очень осторожно. Андрей стал заложником в ситуации, к которой не имел никакого отношения. Алеста не могла допустить, чтобы он пострадал… чтобы хоть кто-то из ее друзей пострадал! Они не связаны с магией и не оказались бы в опасности, если бы не она.

Поэтому она была вынуждена принять правила Рошель, притвориться паинькой и надеяться, что ее собственная сила вернется раньше, чем произойдет непоправимое.

– Давай все-таки прогуляемся, – Рошель подняла захваченное тело из-за стола. – Терпеть не могу толпу, особенно полностью состоящую из людей, это такая унылая пошлость!

– Куда мы идем?

– Туда, где нашему разговору никто не помешает. Ну же, расслабься, ничего плохого еще не случилось!

Странно было слышать такое от той, кто украл чужое тело. И снова Алеста промолчала, она думала не о Рошель, а о том, как спасти Андрея. Времени оставалось все меньше: когда они останутся наедине, колдунья сможет не только открыто поговорить с ней о магии, но и убить, если заподозрит неладное.

Поднимаясь из-за стола, Алеста украдкой сняла те украшения, что сдерживали ее силу, но пока этого было недостаточно. Три года без магии не позволяли надеяться, что она сразу же сможет колдовать… что вообще когда-нибудь сможет.

Алеста оттолкнула от себя всех, кто мог ей помочь, и чтобы выжить самой и защитить Андрея, ей нужно было рассчитывать лишь на себя. Вот только она сомневалась, что в битве с Рошель этого будет достаточно.

Глава 8. День, когда никто не умер

– Мне всегда казалось, что граница кластерного мира – это вроде как иллюзия, она не может разбиться на осколки, – признала Дана.

– Все, что ты можешь потыкать пальцем, уже не иллюзия, – рассудил Амиар. – Это если упростить систему по максимуму.

– Да ладно! Трехмерную иллюзию я могу потыкать пальцем, а она может этот самый палец оторвать, но от этого она не станет более реальной.

Им удалось извлечь осколок, хотя первое время Дана была против: ей казалось, что если они уберут его, поток воды в кластер уже не остановится. Однако лазурная пелена неба быстро затянулась, граница Радужного змея все еще держалась, но сложно было предсказать, сколько это продлится.

Теперь серебристая плита лежала на песке перед ними. Она оказалась небольшой, размером с дверцу автомобиля, и какой-то слишком обычной, чтобы быть частью мощнейшего артефакта. Но Дана не позволила себе обмануться, она чувствовала энергию, все еще заключенную в осколке.

– Допустим, но это все же не иллюзия, – указал Амиар. – Помнишь, я говорил тебе, что Радужный змей не стали уничтожать, потому что это дорого и сложно? Такое правило действует для всех кластерных миров. Сложность именно в том, чтобы уничтожить все и сразу, испепелить это, не дать задеть окружающее пространство. Но с этим миром поступили иначе.

Если все было именно так, то загадочное нарушение границы Радужного змея становится вполне логичным. В развлекательный кластер просто врезался другой мир – или его осколки. Радужный змей, который был создан безо всяких нарушений, достойно выдержал удар и этим спас не одну сотню жизней, ведь все посетители и персонал успели эвакуироваться. Но сам кластер восстановлению не подлежал и оказался на дне моря.

Поражало даже не это, а то, что никто не обнаружил истинную причину случившегося.

Почему никто не заметил, как второй кластер был разрушен? Как такое можно упустить?

Дане это казалось неправильным, а вот у Амиара нашлось объяснение:

– Похоже, осколков того мира осталось мало, поэтому их и не обнаружили. Иногда они распадаются сами, этот вот уцелел, но и его мы с тобой нашли случайно.

– Тридцать лет назад осколков наверняка было больше!

– Возможно, но тридцать лет назад никому и в голову бы не пришло их искать, потому что рядом с Радужным змеем не было других миров.

Все кластерные миры были так или иначе связаны с внешним миром, но по правилам безопасности их нельзя было строить слишком близко. Тут все просто: каждый из них обладал собственной энергией, вроде как внутренней гравитацией. Они не должны были повлиять друг на друга, за этим строго следили и Великие Кланы, и нелюди.

В случае Радужного змея, нарушений не было. Парк аттракционов существовал много лет, и за это время он не приближался к старым кластерам, а рядом с ним не появлялись новые. Получается, мир, который его уничтожил, возник из ниоткуда? Но кластер – это не «Летучий голландец», который сам по себе выплывает из бездны. Чтобы он появился и врезался во что- то, кто-то должен был его создать, и это тоже нельзя сделать незаметно.

К загадочным обстоятельствам можно было добавить и смерть Амарканда Легио. Когда они пришли сюда, у них почти не было доказательств, что его гибель связана с этим местом – так, незначительные улики и домыслы. Но теперь-то все изменилось! Его могло убить только нечто грандиозное, неповторимое – например, столкновение двух кластеров, оставшееся незамеченным.

Дана чувствовала себя ребенком, которому дали фрагменты нескольких мозаик и велели составить из них единую картину. Амарканд, Радужный змей, неизвестный кластер… где связь, что между ними общего?

Надеясь получить хоть какую-то подсказку, Амиар попробовал связаться с Сарджаной Армой, но и это ничего не принесло.

– Она сказала, что ни один кластерный мир не пропадал без вести, – вздохнул маг. – Ни в год затопления Радужного змея, ни до этого. Я не удивлен: невозможно спереть кластерный мир. Это, конечно, не целая планета, но с островом его можно сравнить. А куда ты незаметно уволочешь остров?

– То есть, кластер нельзя сдвинуть с места? – уточнила Дана.

– Нет, сдвинуть-то его можно, но это точно заметят. Ладно, допустим, ты такой крутой маг, что можешь и двигать кластер, и маскировать при этом свою энергию. Слабо такое представляю, но, гипотетически, это возможно. Все равно это не останется незамеченным надолго – а тем более на тридцать лет! У каждого кластера есть хозяева, обитатели, соседи, есть проверяющие, которые следят за ним, он значится в сотнях, если не тысячах, документов. Если бы какой-то кластер вдруг пропал без следа, был бы грандиозный скандал, особенно в год, когда погиб глава Великого Клана.

Дана снова перевела взгляд на осколок. Здравый смысл указывал, что этой плиты здесь просто не может быть – а она вот, лежит, блестит на солнце, будто издевается над ними. Да и тот особняк, образ которого они видели в прошлом… Его не могло быть в Радужном змее, он просто не подходит для этого мира, и тогда они не знали, как это объяснить. Но что если особняк был частью того, другого кластера?

Кластерные миры никогда еще не сталкивались, поэтому даже Амиар не мог сказать, к каким последствиям это могло привести.

– Может, позовем кого-нибудь сюда? – неуверенно предложила Дана.

– Кого? Из всех наших союзников, в кластерных мирах хорошо разбираются только Арма. Но Наристар пока занят поиском Алесты Арбор, а Сарджана не может покинуть свой клан. Я могу связаться с ней в любой момент, только пока это ничего нам не даст, будем справляться сами.

– Но как?

– Поищем другие осколки кластера, – решил Амиар. – Может, они нам что-то подскажут. К тому же, если их тут наберется достаточно, мы можем попробовать снова заглянуть в прошлое, но не в Радужный змей, а в этот кластер.

План пока казался сомнительным, но другого все равно не было, и Дана согласилась. Легкое очарование парка развлечений испарилось, теперь это место лишь пугало Дану.

Покрытые соляными потеками морды пластиковых зверей казались совсем уж жуткими, в ржавчине виделась засохшая кровь, брошенные посреди аллей игрушки представали вестниками гибели.

Дана понимала, что дело не в Радужном змее – дело в ее отношении к этому миру. Она старалась успокоиться, снова и снова напоминала себе, что здесь никто не умер, но самовнушение не помогало. Амиар, должно быть, заметил это, он не предлагал разделиться, и по опустевшему парку они шли вдвоем.

Даже так все чувства Даны были на пределе, ей казалось, что по ее телу струится электричество, она готова была заметить самое легкое движение, услышать самый тихий звук, почувствовать любое проявление магии. Поэтому когда у нее над ухом громыхнула жизнерадостная музыка и вспыхнул яркий свет, девушка невольно крикнула и шарахнулась в сторону.

Она ожидала нападения, но нападения не было, просто одна из больших каруселей вдруг ожила. Замелькали остатки разноцветных лампочек – те из них, что за эти тридцать лет не были разбиты на осколки; послышалась чуть заедающая трель, и алый круг, на котором находились покосившиеся животные, медленно двинулся. Раньше карусель наверняка была любимым аттракционом для многих, ведь благодаря своему размеру она могла вместить и взрослых, и детей. Но теперь кружение выцветших, покрытых солью фигур под перезвон колокольчиков напоминало Дане парад мертвецов.

Амиар осторожно обнял ее за плечи, успокаивая, и только это привело Дану в себя.

– Ну и какого лешего здесь происходит? – возмутилась она. – Почему эта штука вдруг двинулась? Здесь что, еще осталось электричество?

– Дана, мы в кластерном мире, здесь электричества отродясь не было. Все работает от магической энергии, и кое-какая здесь еще осталось, вот тебе доказательство, – он указал на радугу, окружавшую колесо обозрения.

– Я так понимаю, это световое шоу осталось со времен работы парка.

– Да, тогда это, скорее всего, был основной аттракцион.

– Но вот эта штука только что не работала! Почему она вдруг начала крутиться?

Карусель и правда была не в лучшем состоянии: покосившаяся, заржавевшая, она и сейчас еле двигалась. Часть основного диска ушла в песок, потребовалось немало усилий, чтобы она преодолела это препятствие. Она должна была замереть навсегда, а она продолжала крутиться под перезвон, теперь казавшийся траурным.

– Не знаю, – ответил Амиар. – Возможно, так она прореагировала на нашу с тобой силу.

– Интересное дело… Когда мы с тобой колдовали, ни один аттракцион с места не двинулся.

А сейчас, когда мы просто шли мимо, он вдруг решил покрутиться?

– Слушай, такое ощущение, что я от тебя намеренно скрываю ответ! Да я сам понятия не… Что за черт?

Карусель, только-только завершившая половину круга, повернулась к ним той стороной, которую они раньше не видели. Теперь, в свете мутных лампочек, они разглядели то, мимо чего легко могли пройти, ведь до этого они по сторонам не оглядывались.

В кабинке, стилизованной под расписные сани, лежал труп. Покойник был один, он небрежно развалился на широкой скамье, будто только что заснул, но он пробыл здесь слишком долго, смерть оставила свой отпечаток, и никто уже не принял бы его за живого. Похоже, когда- то это был крупный мужчина в свободной черной одежде – спортивных брюках и байке. Его волосы были закрыты банданой, рядом с ним валялась спортивная сумка. А еще его голова была вывернута в сторону – под прямым углом вправо, она почти лежала у него на плече, и из- за этого он казался игрушкой, сломанной небрежным ребенком.

Такую травму не получают случайно. Даже если бы этот бедолага споткнулся и упал, шейные позвонки были бы повреждены или спереди, или сзади. Но такие странные повреждения, такой четкий угол перелома… Все указывало на то, что мужчину убили намеренно, а потом попросту бросили здесь.

Вот теперь они не могли пройти мимо. Амиар заставил карусель остановиться, и они с Даной подошли к покойнику. Судя по состоянию тела, он пробыл здесь не один год – но и не тридцать лет, да и его одежда была слишком современной для клиента Радужного змея. Осторожно заглянув в его сумку, Дана обнаружила то, что и ожидала увидеть: баллончики с краской.

Амиар думал о том же:

– Один из мелких вандалов, которые пробираются в заброшенные кластеры.

– Мелких? Да в нем же не меньше двух метров роста!

– Дана, это тролль, для них два метра – далеко не предел. Этот, скорее всего, был еще подростком. И погиб он вон там.

Маг указывал на широкую белую стену, расположенную рядом с каруселью. Там и правда осталось незаконченное граффити – только контур, а рядом с ним – небрежные потеки краски и трещина, словно о стену ударилось что-то большое. Цвет граффити совпадал с цветом баллончиков в сумке.

Получается, этот тролль был там, рисовал, а потом… его просто убили? Сейчас, когда он почти превратился в скелет, Дане сложно было определить, боролся ли он с нападавшим. Но его одежда, да еще целые кости указывали, что драки все-таки не было. Получается, кто-то сумел незаметно подкрасться к этому двухметровому громиле и убить его одним движением?

– Возможно, он увидел то, что видеть не надо, – предположил Амиар. – Заброшенные кластеры часто используются для хранения контрабанды.

– Не слишком ли странный способ для расправы над случайным свидетелем? Ему ведь даже не свернули шею, ее как-то странно… надломили, что ли… Да и потом, здесь есть море. Если бы мне надо было спрятать труп, я бы бросила его туда – и его бы точно не нашли!

А вместо этого убийца молодого тролля оставил труп у всех на виду, в карусели – которая включилась, когда Амиар и Дана подошли к ней. Это настораживало больше всего.

Девушка сосредоточилась на своих способностях, проверяя их окружение, но это ни к чему не привело.

– Не могу уловить тут никакой жизни, – признала она.

– Потому что ее здесь и нет. Мы с тобой – единственные живые существа в Радужном змее, без вариантов. Этот мир слишком маленький, если бы тут кто-то был, я бы почувствовал сразу.

– Но кто тогда убил его? – Дана кивнула на тролля.

– Понятия не имею, это было не меньше пяти лет назад. Судьба парнишки прискорбна, но с нами она никак не связана, надо продолжить поиски.

Он вернулся обратно на дорогу, а Дана все никак не могла отойти от мертвого тролля. Она знала, что в нем не осталось ни капли жизненной энергии – она бы такое почувствовала. И все равно ей казалось, что он смотрит на нее и просит о помощи.

Карусель резко дернулась и снова начала вращаться, приводя Дану в себя. Девушка едва удержалась на ногах и бросила возмущенный взгляд на Амиара.

– Эй! Если хотел меня поторопить, мог бы просто сказать!

– Я ничего не делал, – насторожился Амиар. – Просто энергия, вращающая карусель, усилилась. Слезай оттуда, быстро!

Так, пожалуй, и следовало бы сделать – но Дана уже не думала об этом, ей было не до него. Ей показалось, что она слышит приглушенный смех, то ли детский, то ли женский, и за спиной у нее вдруг стало холодно. Медленно, будто во сне, она обернулась, хотя инстинкты кричали, что нужно бежать вперед, к Амиару, а назад даже не смотреть.

Дальше все происходило за доли секунды, так быстро, что Дана не успевала понять это, осознать, и делала лишь то, что велело подсознание. Она увидела за собой неясный силуэт, болезненно худую фигуру в белых лохмотьях, увидела бледное лицо, искаженное криком, которого не было слышно. Кажется, лицо было женским, но точно она не знала – в  нем осталось слишком мало человеческого. Зато в ее память врезались мутные, как облака тумана, глаза и похожий на черный провал рот.

Существо ударило резко и уверенно, оно целилось в лицо, но Дана успела заслониться, и острая боль обожгла руку. Вот теперь она услышала голос существа, и в нем слилось все: смех, и плач, и отчаянный, дикий вой. Дана подалась назад, ожидая, что оно нападет снова, но оно рванулось в сторону, прямо к стене с незаконченным граффити, и исчезло там, растворившись в воздухе.

А в следующее мгновение Амиар уже был рядом, прижимая ее к себе. Дана только сейчас поняла, что дрожит – и даже не от страха. Просто воздух рядом с ней стал настолько холодным, что дыхание вырывалось из ее замерзших губ облачками пара.

У холода было лишь одно преимущество: он чуть замедлял кровь, струившуюся из пореза на руке девушки. Порез был длинным, от локтя до запястья, и ровным, будто сделанным скальпелем. Что бы ни использовало для нападения странное существо, оно легко раскроило ткань куртки и разрезало кожу.

Но теперь все закончилось: существо исчезло, а карусель снова замерла на месте, темная, беззвучная… мертвая.

– Что это было? – наконец сумела произнести Дана. Голос все еще дрожал.

– Похоже, полтергейст. Пойдем, нужно убрать эту рану.

Они покинули карусель и оставшегося на ней мертвеца, прошли подальше, на одну из побелевших от соли скамеек. В этой части парка было намного теплее, и Дана быстро согрелась. А Амиар между тем накрыл порез на ее руке своей ладонью и сосредоточился, призывая магию. Дана знала, что заклинания клана Эсентия пока даются ему нелегко, и не стала отвлекать его вопросами, которых уже накопилось немало.

У него все получилось: девушка почувствовала приятное тепло, боль утихла, а когда Амиар убрал руку, на ее коже остались только размазанные пятна крови – и больше ничего.

– Спасибо,  –  улыбнулась  Дана.  –  Теперь  можешь  рассказать  мне,  что  это  было?

Привидение?

– Я ведь сказал уже: полтергейст.

– А это не одно и то же?

– Не совсем. Существуют десятки видов призраков, там у них все сложно, но самых простых можно разделить на два типа: полтергейст и, собственно, привидение. Привидение – это точная нематериальная копия живого человека, условно говоря, его душа. Привидение обладает памятью и разумом того, кем оно было при жизни, но влиять на мир живых уже не может. Его видят только люди и нелюди с особыми способностями.

– Эта штука на живую меня очень даже повлияла, – поморщилась Дана, вытирая следы крови с кожи.

– Поэтому я и говорю, что это полтергейст. Это фрагмент живой души, он помнит часть своего прошлого, но не может мыслить связно. По сути, полтергейст – это энергия, порожденная очень сильными эмоциями. Он действует, подчиняясь им, его желания и порывы сиюминутны: сразу захотел – сразу сделал, он не думает на день вперед или даже на час вперед. Но именно эта неразумная ярость и помогает ему прорывать завесу между мирами. Все то, что люди любят показывать в своих фильмах ужасов, – крики, кровь на стенах, взрывающуюся посуду и падающие люстры, – это поведение полтергейстов. Привидения – это довольно мирные и глубоко несчастные создания.

– Но и привидения, и полтергейсты появляются после того, как кто-то умирает, так?

– Да.

– Тогда что эта штука делает в Радужном змее?!

Во всех документах значилось, что при эвакуации из кластера жертв не было. Да что там документы, они только что смотрели в прошлое этого мира – и они видели, что никто не умер. Радужный змей просто покинули, там даже несчастных случаев не было.

Однако Дана достаточно читала о призраках, чтобы знать: они не появляются где попало. Раз этот полтергейст здесь, значит, он погиб в этом мире, что бы там ни значилось в бумажках.

– Может, это призрак того тролля, которого мы нашли? – спросила Дана. – Хотя, если честно, не похож… Мне вообще показалось, что это женщина!

– Женщина или нет – не знаю, но это точно не тот тролль. Здесь немножко по-другому нужно смотреть на причину и следствие: скорее всего, тролля убил именно этот полтергейст, а может, не только его. Та травма шеи – это типичное проявление силы полтергейста. Обычные привидения чаще всего слоняются вокруг своих убийц, что логично. Но полтергейст переполнен яростью, он может броситься на любое живое существо, оказавшееся рядом с его могилой.

– Которой здесь нет.

– Это мы так думаем, – возразил Амиар. – Вернее, думали раньше. Это был сильный полтергейст, раз он сумел наполнить энергией карусель. Такую силу этим уродцам дает только тесная связь с местом их гибели. Они не помнят, кто они, зато помнят, что с ними случилось. Они постоянно видят напоминания о своей смерти, и это питает их ярость.

– Но в Радужном змее никто не умер!

– Есть и другой вариант.

Она знала, о чем он. Дана тоже подумала об этом, ей просто не хотелось верить, что такое возможно.

– Ты считаешь, что этот полтергейст погиб в кластере, врезавшемся в Радужного змея?

Думать о том, что один кластер мог столкнуться с другим, уже было страшно. Но представить, что в разрушающемся мире были живые разумные существа… это уже слишком! Через какой ужас они должны были пройти, понимая, что все вокруг них сейчас будет уничтожено?

Ужас, достаточный для превращения в полтергейста, очевидно.

– Это существо может стать для нас ключом, – задумчиво произнес Амиар.

– К чему, к паранойе? Или сломанной шее?

– К тому, что здесь случилось. Кластер, который врезался в Радужный змей, – это какой-то фантом, которого нет ни в одном архиве. Но тот, кто в нем погиб, наверняка знает, чем этот мир был раньше!

– А толку? Ты же сам сказал, что у полтергейстов нет полноценного разума!

– Нет, – подтвердил маг. – Но это в нынешнем состоянии. Магия клана Мортем хорошо воздействует на призраков, возможно, нам удастся пробудить воспоминания здешнего полтергейста.

– Разве ты владеешь магией Мортем? – удивилась Дана.

– Кое-что я успел изучить, хотя на практике пока применять не доводилось. Но в данном случае, риск оправдан, то, что скажет этот полтергейст, может оказаться важно для нас.

Дане это не нравилось, но она была вынуждена признать, что Амиар прав. Если кто и сможет связать неизвестный кластер, Радужный змей и смерть Амарканда Легио воедино, то только это существо.

– Хорошо, какой у нас план? – мрачно поинтересовалась она.

– Для начала, нужно поймать полтергейста, потому что убегать от нас он может вечно. Если нам удастся его удержать, я покажу ему прошлое и попытаюсь вместе с ним вернуться в день, когда Радужный змей был разрушен, – но не в этот кластер, а в тот, который разбился.

– То есть, в день, когда этот полтергейст умер?

– Да. И если у меня все получится, мы увидим, что здесь произошло на самом деле.

* * *

Эйтиль никогда еще не видела его таким увлеченным. Катиджан был человеком действия, он не любил долго изучать теорию, просчитывать все ходы, сомневаться, что да как. Возникала опасность – он шел и дрался, нужно было что-то получить – он брал. А теперь он засел за книги с азартом, которого дриада от него не ожидала, только не в такой ситуации.

Хотя стоило ли удивляться? Они попали в библиотеку, все книги которой были посвящены исключительно клану Инанис. Получается, Катиджан читал про самого себя – это не могло не увлечь его.

Книги были написаны на разных языках, большинство из них Эйтиль не знала, и ей оставалось только ждать. В других обстоятельствах это было несложно – но только не в этом кластере. Эмирия давила на нее, как давил когда-то темный лес Эдена, пробуждала в душе давние страхи, вынуждала испуганно всматриваться в темноту, ожидая, что оттуда в любой момент могут появиться чудовища.

Эйтиль понимала, что это глупо и неправильно, что она так изматывает себя, а иначе не получалось. Она завидовала Катиджану, который чувствовал себя спокойно даже в этих темных, поросших плесенью катакомбах.

– Ну как? – не выдержала Эйтиль. – Есть там что-нибудь интересное?

– Более чем. Похоже, этот дед, Осгуд, пытался узнать, как именно первые маги из Великих Кланов победили чудовищ. Тогда ведь они не были кланами, да и на великих еще не тянули. Это просто были семь магов, которых отобрал Огненный король и поделился с ними своей силой. Осгуд изучал любую магию их наследников, чтобы понять, какие чары помогли им тогда, и мне очень любопытно, что он накопал на клан Инанис.

– Разве ты не знаешь свою собственную магию? – поразилась дриада.

– Я знаю то, что мне позволили узнать, а тут мы говорим о столетиях развития. За этот срок семья изобретала разные заклинания, одни из них терялись, другие становились запретными. В мирное время это не так уж важно, того, что умеем я и мои братья, хватает с головой. Но у нас тут война, если ты не заметила! Может пригодиться что угодно, однако я надеюсь, что мне удастся найти то самое первое заклинание.

– С помощью которого твои предки победили великих чудовищ?

– Именно, – отозвался Катиджан, пролистывая очередную книгу. – Поэтому будь хорошей стрекозой и жди молча.

Она и рада была бы просто ждать, да не получалось. Желание уйти отсюда и снова увидеть солнечный свет лишь возрастало. Эйтиль подозревала, что если так пойдет и дальше, она столкнется с первой в своей жизни панической атакой. Она не хотела злить Катиджана и держалась, сколько могла, пока не почувствовала боль.

Казалось, что кто-то резко и сильно дернул ее за волосы – не самая сильная боль, но неожиданная. Настоящего прикосновения не было, травмы – тем более, и все равно Эйтиль обиженно ойкнула, прижимая руку к голове.

Но боль – это ерунда, гораздо больше дриаду настораживало то, что ее вызвало. Быстрая проверка показала, что она все поняла правильно: часть ее стрекоз исчезла. Те, которых она отправила с Хионией и Лукиллианом, все еще были живы и здоровы. А вот та небольшая группа, которую она отправила исследовать дальние коридоры, погибла.

Ее состояние не укрылось от Катиджана, который наконец соизволил поднять взгляд от книги.

– Что случилось?

– Кто-то убил моих стрекоз!

– А что, это такая проблема?

– Они часть меня, если ты не забыл! – возмутилась дриада. – Да, от такого количества убитых стрекоз мне ничего не будет, но это неприятно!

– Передай мои соболезнования их семьям.

– Катиджан!

– Ладно, кто их убил? – раздраженно закатил глаза маг. Ему, скорее всего, казалось, что она нарочно придумывает проблемы, пытаясь его отвлечь.

– Я не знаю.

– Мне казалось, что ты видишь их глазами.

– Я вижу их глазами, если хочу этого, – уточнила Эйтиль. – Но я не могу смотреть в несколько мест сразу! Сейчас я нахожусь здесь, а мои стрекозы были в коридорах. Я не смотрела, что с ними происходит, я только почувствовала, что их не стало. Тебя это совсем не беспокоит?

– Тебе честно ответить или сказать то, что ты хочешь услышать?

– Кажется, я и так поняла…

– Без обид, Эйтиль, но смерть твоих стрекоз – так себе новость. Ты видела, что творится в этих коридорах: там пауки, крысы, улитки, жабы и еще хрен пойми что. Твои жужжалки и так долго продержались!

– Но ведь это не простые стрекозы, в них есть моя магия! Обычный паук не смог бы их убить…

– Обычный паук в этом мире бы не продержался. Для нас это все не важно, не вижу смысла дергаться, просто не посылай туда больше стрекоз и все.

С ним сложно было спорить, потому что он все говорил правильно, и все равно гнетущее чувство тревоги в сердце Эйтиль лишь усиливалось. Да, они могут закрыть глаза на угрозу сейчас, но не будет ли это величайшей глупостью?

В этих коридорах срывалось что-то непонятное, зловещее, и дриада должна была защитить от этого и себя, и Катиджана, даже если он не верит, что ему нужна помощь.

– Мне будет спокойней, если я сама тут осмотрюсь, – сказала Эйтиль. – Все равно я тебе сейчас не нужна.

– Куда ты собралась?

– Слетаю к Хионии и Лукиллиану. Через моих стрекоз я вижу, что они нашли какой-то кабинет, но мне сложно разобрать, что там. Проведаю их, заодно расскажу о тебе и пропавших стрекозах.

– Не ставь меня в один ряд с насекомыми, будь добра, а в остальном – делай что хочешь.

Он был полностью убежден, что Эмирия безопасна. Катиджан не чувствовал здесь ни знакомой энергии, ни постороннего присутствия, и ему казалось, что этого достаточно. Но Эйтиль, выросшая в заброшенном мире, знала, что иногда все не так, как кажется на первый взгляд. Худшая из угроз любит надевать маску безмятежности.

Поэтому Эйтиль не могла просто сидеть тут и дожидаться, когда враг придет за ними. Она была воином и хотела встретить опасность лицом к лицу.

Она распалась на стрекоз и полетела к выходу, обратно к бесконечным темным коридорам, сырым, пропахшим плесенью и чем-то еще, о чем она не хотела думать. Она была не совсем честна с Катиджаном: она не собиралась лететь к другим магам. Для того, чтобы убедиться, что у Хионии и Лукиллиана все в порядке, ей достаточно было стрекоз, отправленных с ними. Гораздо важнее для дриады были дальние коридоры, те, в которых на ее маленьких разведчиков напали.

В коридорах не было света, но Эйтиль в нем и не нуждалась. Глаза стрекоз легко адаптировались к темноте – потому что такая же тьма царила в Эдене по ночам. Дриада словно вернулась в то прошлое, от которого ее спас Катиджан, мрачное и безнадежное. Но там опасность видели все, а здесь ее почему-то не замечали.

Им казалось, что раз этот мир закрыт много лет, ничего плохого здесь не случится. Да конечно! Именно в закрытых мирах и происходит все самое худшее, потому что за ними никто не наблюдает. Разве нормальны эти черно-серые слизни с мерцающими пятнами на спинах? Грибы, похожие на освежеванных зверей? Растения, покрытые извивающимися нитями? Как и любая дриада, Эйтиль могла мгновенно выходить на связь с природой, но в Эмирии у нее ничего не получалось. Все, что она видела здесь, было чужим и непонятным.

Облетев лабиринт, она добралась до самого нижнего уровня. Раньше, похоже, здесь размещались резервуары с водой, использовавшейся в кластере, но сейчас они дали течь, и целый зал превратился в огромное черное озеро. Из-за кромешной тьмы Эйтиль не видела его дна, она лишь догадывалась, что оно не может быть глубоким. Хотя кто уже поймет? В этом мире все неправильно!

Впрочем, кое-что все же подчинялось привычным ей законам. В Эмирии, как и во внешнем мире, жизнь тянулась к воде. Поэтому у берегов искусственного озера камни поросли высокой и воздушной, как кружево, плесенью – такая обычно уродует еду, если ее надолго оставить без присмотра. По воде проплывали островки мутных водорослей, весь потолок зарос грибами, похожими на коконы. По углам висела черная паутина, которую уже занимали крупные насекомые, живые и мертвые. Более развитых форм жизни Эйтиль здесь не видела, и все равно ей было не по себе.

Когда-то она выжила в Эдене, но сейчас эти воспоминания не помогали. Даже тот мир она понимала лучше, чем этот! Там были животные и растения, видоизмененные магией, но все равно сохранившие хотя бы часть своей истинной природы. А здесь… Она не понимала, откуда взялась вся эта скользкая, пульсирующая, разрастающаяся по камням дрянь, что стало ее первоисточником.

Изучая этот этаж, Эйтиль обнаружила в одной из стен пробоину. Сначала она решила, что стена обсыпалась, она уже видела такие завалы в коридорах. Но подлетев поближе, дриада смогла рассмотреть, что камни не раскрошились от времени, кто-то аккуратно вытащил их из стены, заполнил пространство высушенными водорослями, создав некое подобие гнезда. И предназначалось оно, похоже, для немаленького зверя!

Эйтиль собиралась послать часть своих стрекоз в стену, чтобы изучить эту нору, когда на нее напали. Она даже не смогла разобрать, кто это был и откуда он появился. Или она? Или оно? Или они? Все происходило настолько быстро, что разглядеть нападавшего было невозможно. Просто журчание воды вдруг сменилось шелестом крыльев и странными высокими криками, и дриада не бралась сказать, где они звучат: в лабиринте или в ее сознании.

Куда бы она ни полетела, везде ее настигало это существо. От него не было спасения, как будто она попала в центр водоворота. Оно уничтожало стрекоз умело и быстро, словно делало это уже десятки раз. У дриады оставалось всего два выбора: принять свою истинную форму и сражаться или попытаться бежать.

На размышления у нее была всего пара секунд, и она выбрала бегство. Эйтиль не была трусливой, она пережила не одно сражение, но Эден научил ее: если собираешься вступить в бой – хотя бы приблизительно оцени силу своего противника.

А этого противника она не знала, поэтому стрекозы ринулись обратно в коридор по тому  же пути, который привел их сюда.

Она летела быстрее ветра, но невидимый хищник все равно не оставлял ее в покое. В большом кластере Эйтиль давно бы уже разлетелась в разные стороны, но в лабиринте это было невозможно, она боялась, что ее стрекозы потом не найдут друг друга – а значит, она не сможет вернуть свой истинный облик и погибнет.

Давно уже ей не было так страшно. Эйтиль казалось, что возле озера ее нашла сама смерть и теперь не отпустит. Дриада молила всех богов, чтобы Катиджан услышал ее немой призыв, почувствовал, что она в беде, и спас ее. Он ведь такой сильный, он наверняка справится с этой тварью! Но Катиджан по-прежнему был слишком далеко от того коридора, в котором она оказалась, он так и не пришел.

Она пыталась сопротивляться. Ее стрекозы, умирая, обжигали неизвестного врага своим ядом, но ему это не вредило. Он был рядом, был воем и движением, был гибелью, но не был обычным существом.

Наконец Эйтиль почувствовала, что ее силы на исходе. Никогда, даже в худшие дни в Эдене, она не теряла столько энергии – и столько частичек себя. Поддавшись отчаянию, она перелетела за каменную решетку, ограждавшую коридор от канализации, и там приняла свой истинный облик, потому что иначе не смогла бы выжить.

Только в этом сыром тоннеле Эйтиль поняла, как много она потеряла. Она старалась компенсировать вред, как могла, но стать прежней не получилось. Больше трети ее стрекоз были уничтожены, а значит, тело, которое она собрала из оставшихся, было искалеченным, покрытым глубокими рваными ранами, слишком уставшим, чтобы двинуться с места. Ей  только и оставалось, что свернуться калачиком в луже холодной мутной воды и ждать, когда все закончится.

Если бы существо могло пробраться за ней в тоннель, Эйтиль уже была бы мертва. Но решетка сдержала его, а значит, оно было намного больше стрекоз. Дриада слышала, как оно воет, беснуясь за ее спиной, но не решалась обернуться.

Она была слишком слаба, кровь продолжала покидать ее тело, а единственный, кто мог ее спасти, даже не догадывался, что очень скоро она умрет здесь – в катакомбах под его ногами.

Глава 9. Наши бывшие

Еще до того, как он снял повязку, Родерик знал, что все очень плохо. Он был вампиром, а значит – зверем, и он чуял запах смерти в воздухе. Не быстрой, превращающей живое тело в мертвое, а медленного умирания – понемногу, по чуть-чуть.

Именно это и происходило с Керенсой. Как он и предполагал, плохо обработанная рана воспалилась, заражение развивалось быстрее, чем он ожидал. Родерик не сомневался, что даже самая сложная магия не сможет восстановить ее колено, и не знал, как сказать об этом.

Она опередила его.

– Уже видны признаки гангрены, не так ли?

Керенса спросила об этом так спокойно, будто они обсуждали теоретическое задание из учебника медицины, а не ее собственную ногу.

– Пока нет, но тебе нужна помощь.

– А мне кажется, ты думаешь об ампутации ноги.

– Это не мое дело, – тихо сказал он. – Но если хочешь, я помогу тебе.

Он чувствовал себя растерянным и беспомощным, а он к такому не привык. Родерик прожил на свете больше ста пятидесяти лет, он многое повидал и давно потерял счет битвам, в которых он участвовал. Он видел все проявления смерти и не отличался сентиментальностью. Но теперь он с удивлением обнаружил, что его душа не так холодна, как ему хотелось бы.

Потому что одно дело – наблюдать гибель воина на поле боя, быструю и честную, а другое – видеть мучения слабого существа и принимать их, потому что ничего изменить нельзя.

Он так и не понял до конца, что представляет собой Керенса Мортем. Она была хрупкой и легкой, но вместе с тем Родерик чувствовал в ней силу, похожую на ту, что жила в нем. Они с Керенсой, совсем разные, все равно были похожи. Но он будет жить, потому что удар черного пса она приняла на себя. Все это приносило в его мир чувства, которым Родерик не мог дать названия.

– Не нужно, – мягко сказала Керенса. – Мою ногу мы оставим в покое.

Она справлялась со всем лучше, чем он, и это тоже бесило Родерика. Как она может вообще? Это ведь она умирает! Да и потом, он – вампир, он – правитель, почему ему должно быть дело до какой-то девицы из Великого Клана? Когда она умрет, жить станет легче.

Потому что тогда он сможет освободиться и сражаться с Вэйлоном и его шавками. А пока им приходилось кружить по кластеру, шарахаясь от каждой тени. Это было унизительно для Родерика, но он ничего не мог изменить.

Так что он должен был просто согласиться с ней, а вместо этого сказал:

– Ты умрешь от заражения крови.

– А без ноги я умру от потери крови. Не надо ничего резать.

– Если не образумишься, нога просто отвалится сама, все к этому идет! – разозлился он. Но светлое, почти эльфийское лицо Керенсы осталось непроницаемым.

– Значит, так тому и быть. Не беспокойся за меня, Родерик. К тому же, для ампутации уже поздно, зараза распространилась.

– И что у вас, Великих Кланов, в башке творится… – проворчал он.

– Ты можешь оставить меня, я прощаю тебе это – если нужно.

– Сто лет упало мне твое прощение, захочу – оставлю!

Но он так и не оставил. Родерик и сам толком не мог объяснить, зачем делает это и на что надеется. Все ведь знают старую поговорку: лошадь сдохла – слазь. А союз с Керенсой Мортем давно уже был мертвой лошадью: он задерживал вампира и не мог принести ему пользы. Колдунья все больше слабела, из-за лихорадки она была не в состоянии позаботиться о себе, она задерживала его.

А он носил ее на руках, находил для нее ягоды и съедобные травы, охранял ее от смерти, которая, если задуматься, уже была в ней. Вот и сейчас, закончив перевязывать жуткую рану на ее колене, Родерик разделил грязные повязки на несколько частей и оставил их в лесу, чтобы сбить преследователей со следа.

Он уже знал, что Вэйлон здесь. Родерик подкрадывался к лагерю преследователей, видел их, и ему отчаянно хотелось броситься вперед… Но он не был уверен, что победит. Вэйлон, как и надлежало истинному трусу, пришел не один. Его сопровождали десять вампиров среднего уровня, вооруженные до зубов, и четыре боевые ведьмы, определенно из шабаша Аурики. Все они были хорошо обученными противниками, знавшими, кого преследуют.

Они бы, скорее всего, убили его, ослабшего и безоружного, а потом принялись за Керенсу. И второе, как ни странно, пугало его больше, чем первое. Родерик пока не брался сказать, почему, но было в светло-серых глазах колдуньи что-то такое, что поднимало ее над воительницами, которых он знал в прошлом. Возможно, если бы он сумел разгадать это, он бы отдал ее смерти, а пока – нет, не мог.

Поэтому Родерик поднял девушку на руки, и они двинулись вперед. По большому счету, они просто кружили по кластеру и рано или поздно должны были попасться. Куда бежать? Портал был всего один, мобильный, и Вэйлон со своими шавками ревностно охраняли его.

– Ты что, совсем смерти не боишься? – тихо спросил Родерик.

Над ними величественно шумели сосны – таких больших, пожалуй, во внешнем мире не было. Солнечный свет, прорывавшийся через их тяжелые лапы, был похож на золотой  порошок, наполняющий воздух. Здесь все дышало жизнью, и только от девушки, которую он нес на руках, веяло смертью.

– Ты тоже не боишься, – указала Керенса.

– Я же вампир, мы – дети смерти.

– А я из клана Мортем, и мой род – ее хранители. Нас учат не бояться смерти с тех пор, как объясняют, что это такое.

– Разве можно научить не бояться смерти?

– Легко, вопрос дисциплины, а она в нашем клане очень сильна. Все Великие Кланы – воины, но за много веков существования у нас появились и иные сферы интересов. Например, Арма – торговцы и банкиры, хранители информации и изобретатели. Эсентия – врачи, учителя и вечные защитники мира. Инанис – управленцы, спортсмены, те, кто любит побеждать.

– А Мортем?

Родерик знал о Великих Кланах ровно столько, сколько и полагалось нелюдю его уровня.

Он никогда не думал, что ему доведется столкнуться с ними так близко.

– А Мортем – армия, – ответила Керенса. – Поэтому для нас очень важна дисциплина. Мы охранники, тюремщики, мы должны подчиняться, когда нужно, потому что протест и своеволие недопустимы в бою.

– И ты тоже военная?

Он не хотел насмехаться над ней, но и не мог воспринимать слова, произнесенные этой дрожащей от лихорадки тростинкой, всерьез.

Керенса не была ни оскорблена, ни обижена:

– Больше, чем ты думаешь. В клане Мортем распределение ролей и субординация сильнее, чем в других семьях. Наша первая ветвь – это верховный главнокомандующий, третья ветвь – это казначеи, отвечающие за состояние клана.

– Ты упустила вторую ветвь, а это, если не ошибаюсь, ты.

– Не ошибаешься. Вторая ветвь – это армия внутри армии, воины, атакующая сила.

– Если так, то почему тебя не было возле клетки с чудовищами, когда там убили вашего лидера?

– Потому что там был он, – пояснила колдунья. – Первая ветвь всегда жила возле клетки, всегда следила за ней. Но при этом клан Мортем должен был показывать всем остальным кластерным мирам, что он силен. Это была моя задача, я представляла интересы клана во всех битвах, в которых мы соглашались участвовать. Я сражалась и в тот день, когда погиб лорд Анор Мортем, по его приказу.

Она и правда была хорошо вымуштрованным солдатом, Родерик знал такую породу, слышал знакомые нотки в ее голосе. И в этом он не мог ее понять: для него любая битва была страстью, честной охотой. О деньгах и репутации он тоже не забывал, но они всегда оставались на втором месте.

Потому что он жил своей жизнью, а Керенса – нет.

– Ну а с семьей что? У тебя есть семья, вояка? – полюбопытствовал он.

Он никогда и ни с кем не вел такие разговоры, они были ему просто не интересны. А с другой стороны, Родерик раньше не был заперт в кластерном мире с одним-единственным человеком.

Да, интерес к кому-то – это слабость, вампир не забывал об этом. Но Керенса никому не расскажет об их разговоре, просто не успеет, так что не страшно. Родерик любил получать новый опыт, и на этот раз таким опытом стало сближение с кем-то.

– У меня нет семьи, чем-то всегда нужно жертвовать, – слабо улыбнулась она. – Нельзя быть генералом Великого Клана с перерывами на кормление грудью и пеленание младенцев. Или одно, или другое. Я выбрала битву.

– Как тебе разрешили это? – поразился Родерик. – Ваша братия печется о сохранении своей драгоценной крови, но при этом тебе позволили не рожать?

– У второй ветви будет наследник без моего участия.

– Что еще за извращения, младенец из пробирки?

Она тихо засмеялась, и смех оказался на удивление приятным.

– Только если ты называешь пробиркой мою сестру, что вряд ли понравилось бы ей. Моя младшая сестра добровольно отказалась от участия в управлении кланом, она удачно вышла замуж за чистокровного человека, сейчас у нее двое детей. Ее старшая дочь сильна, и когда придет время, она станет мне достойной сменой.

– Ну а ты что же? Как идеальный солдат, отказалась от всего?

– Напротив, я поступила очень эгоистично.

– Лишившись возможности стать матерью?

– Позволив себе свободу, – пояснила Керенса. – Многие наследники высших ветвей жалуются на постоянное давление: родня лезет в их личную жизнь, подбирает для них выгодных партнеров, не позволяет быть с теми, кто им дорог. Объявив следующей наследницей мою племянницу, я отвела от себя всеобщее внимание. Всей этой когорте тетушек и бабушек уже было плевать, с кем я встречаюсь, с кем делю постель, главное, чтобы я не устраивала из этого показуху. Но им повезло, в своей личной жизни я предпочитаю тишину.

– Но если бы тебя потянуло под венец, начались бы проблемы, не так ли? – хмыкнул вампир.

– Да, тогда с семейством пришлось бы побороться. Но я не загадывала далеко наперед, я положилась на удачу. Я решила так: если судьба будет ко мне милостива, и я действительно смогу кого-то полюбить, я решу проблему с браком и наследованием. А пока у меня не было жениха, зачем усложнять отношения с семьей? Проблемы решаются по мере поступления. У меня проблемы так и не появилось, мои случайные любовники не заслуживали того, чтобы  ради них я ввязывалась в скандал.

– Не слишком весело.

– Это жизнь, кому-то везет в одном, кому-то – в другом. Мне довелось носить доспехи, а не свадебное платье, так тоже бывает. Странно вообще слышать рассуждения о высших чувствах от вампира.

– Расизм?

– Мне казалось, что телесная любовь интересует вас больше, чем платоническая. Или я ошиблась?

Это было так странно… Они оказались в ловушке, из которой нет выхода, их преследовали пособники чудовищ, Керенса могла в любой момент умереть, а Родерик не представлял, как осуществить свою месть. Они почти проиграли – но что заботит их в этот миг?

Понимание того, насколько абсурдной стала его жизнь, заставило вампира рассмеяться. На душе было непривычно легко.

– Что смешного? – без обиды спросила Керенса.

– Послушай только… Мы с тобой на дне – ниже некуда, нам бы впору могилы себе копать, а у нас только и разговоров, что наши бывшие.

– А разве это не прекрасно? Я лучше буду говорить глупости о любви, чем думать о том, что я уже несколько часов не чувствую свою ногу. В клане Мортем говорят: не зови смерть, она сама придет, а пока она в пути – люби жизнь. Я слышала, что живорожденные вампиры только жизнь и любят, причем свою, а больше – никого и ничего.

Тут она попала в точку. Родерик не брался сказать, сколько любовниц у него было за его долгую жизнь. При этом имен он запомнил с десяток – самых страстных и талантливых в постели. Друзей у него тоже не было, он предпочитал работать с теми, кем он может управлять – он наивно думал, что этим защитит себя от предательства.

Так жили почти все живорожденные. Однако Родерик впервые не смог гордо объявить об этом – что-то мешало.

Но ему и не пришлось объясняться с ней, потому что Керенса вдруг вывернулась так, что он едва не уронил ее.

– Эй, поосторожней! – нахмурился вампир.

– Посмотри, там что-то есть!

– Что там может быть?

Они далеко отошли от единственного здания Медейны, а кроме него здесь были только лес и холмы, все. Однако не они привлекли внимание колдуньи, и, пройдя пару шагов в указанном ею направлении, Родерик убедился, что недооценил ее наблюдательность. Она, сжигаемая лихорадкой и ослабшая, смогла заметить нечто очень важное.

На склоне холма скрывалась круглая воронка, слишком правильная по форме, чтобы быть творением природы. Часть деревьев рядом с ней была выворочена с корнем, еще часть обгорела. Но все это произошло достаточно давно: дно воронки успело зарасти мхом, на деревьях появилась свежая зелень.

Эта яма не привлекла бы особого внимания, если бы она была тут одна. Но нет, поблизости Родерик увидел вторую воронку, точную копию первой, а чуть дальше в низине – еще три, и эти были поновее.

– Нам нужно вниз! – уверенно заявила Керенса.

Он не стал ни о чем ее спрашивать, вампир осторожно спустился по краю воронки и положил колдунью на мягкий мох. Керенса бесцеремонно разорвала природный ковер и прижала руку к освобожденной земле. Несколько секунд она молчала, и Родерик не тревожил ее.

Наконец Керенса кивнула:

– Все сходится, примерно этого я и ожидала.

– Рад за тебя, а теперь объясни тем из нас, кто не ожидал ничего. То есть, мне.

– Я давно догадывалась, что в Медейне проходили испытания магического оружия. Именно такие кластеры быстрее всего расходуют свою энергию – из-за повышенного уровня защиты. Как видишь, мир еще в прекрасном состоянии, а его уже кому-то продали. Значит, для первоначальной цели его без магии использовать нельзя. Да и планировка кластера хорошо подходит именно для оружейных испытаний: мало построек, много леса, который восстанавливается сам по себе, неровная местность, обеспечивающая дополнительную защиту. Мне оставалось только определить, какое именно оружие здесь испытывали, и теперь я вижу, что взрывное.

– Мне показалось или я услышал в твоем голосе радость?

– Что-то вроде того.

– С чего бы? – поразился Родерик. – Да, здесь когда-то что-то взрывали. Что это нам дает?

– Несколько лет назад клан Арма пригласил меня в комиссию, инспектирующую один из таких миров. Это была чистой воды формальность, потому что у Арма всегда все идеально. Но на той короткой экскурсии я узнала немало интересного. Например, то, что очень часто магические взрывные артефакты закапывают в землю, чтобы посмотреть, как на них влияет время, и забывают о них.

Вампир начинал догадываться, к чему она клонит.

– Ты думаешь, в Медейне еще осталась взрывчатка?

– Пару штук, скорее всего, найдем, не похоже, что перед продажей тут проводили полную зачистку.

Родерик редко пользовался такими артефактами, с его силой это было просто не нужно, но теперь обстоятельства изменились. Взрывные артефакты вполне могли помочь ему уничтожить несколько противников сразу, и если не расправиться с ними всеми, то хотя бы освободить путь к порталу.

А значит, их положение больше не было таким безнадежным.

* * *

Доверять можно только себе, надеяться – только на себя, и тогда все будет хорошо. Эвридика ни на секунду не забывала об этом, и потому она ничего не боялась. Она прекрасно знала, что они с Диамантой попали в ловушку, однако видела она и то, что тот полоумный вампир все же успел повлиять на план Аурики, а значит, их противник сейчас тоже растерян. Им нужно было использовать этот момент и как можно скорее покинуть город.

Так что Эвридика уверенно рвалась вперед, а Диаманте это почему-то не нравилось.

«Да подожди ты! – сердито подумала она. – Ты понимаешь, что нас за любым углом гильотина может поджидать?»

«Мы почувствуем постороннее присутствие».

«Сильные противники умеют прятать свою энергию, а на этот раз они у нас очень сильные.

И они готовились к нашему приходу!»

Вот это она верно подметила. В таком высокотехнологичном кластере, как Строна Полар, порталы должны быть установлены в каждом небоскребе. Как же иначе? Здесь собрались крупнейшие корпорации магического мира, они не могут пользоваться одной дверью и клянчить друг у друга ключи! Поэтому Эвридика надеялась, что хоть один подходящий артефакт они тут найдут.

Но нет, все порталы были уничтожены. В зданиях Строна Полар царил погром: где-то шла борьба, а где-то и вовсе крушили все подряд. Такое разрушение поражало, но от одного из великих чудовищ и не стоило ожидать меньшего. Эвридика подозревала, что она тоже так сможет, если очень захочет.

«Она» – это, конечно же, она с сестрой. Всегда. Доверяй только себе – значит, доверяй себе и сестре. Надейся только на себя – значит, надейся на себя и сестру. Эвридика и Диаманта Легио были единым целым с момента своего появления на свет, это не могло измениться. А теперь в их жизни и вовсе никого больше не было: их папаша не оправдал их надежды, мать всегда была лишь жалкой, невнятной тенью при нем, Огненный король просто не смог стать им братом, да они этого и не хотели.

Были только они – двое, но при этом одно существо. Все вернулось к истоку. Именно это одиночество и успокаивало Эвридику: раз их предали все, кто мог, нового предательства уже не будет, и они справятся с любой бедой, закаленные прежней болью.

Так что, несмотря на возмущения Диаманты, которая всегда была более осторожной и сдержанной, Эвридика вошла в очередной небоскреб. Базового портала в холле не было, на том месте, где он был установлен, остались лишь жалкие обломки. Но Эвридика и не надеялась, что все будет так просто: если Аурика что и упустила, то точно не главный выход из Строна Полар, мимо такого и мартышка бы не прошла. А вот знала ли ведьма о том, что на крышах часто устанавливаются небольшие порталы для эвакуации особо важных персон? Это им и предстояло проверить.

Лифты не работали – сестры уже обнаружили, что многие артефакты потеряли энергию. Но это не страшно, Эвридике не сложно было подняться по лестнице, которая здесь была широкой и светлой. А что подниматься придется на тридцать этажей – так это не проблема, детская нагрузка.

«Ты можешь не лететь торпедой? – в который раз возмутилась Диаманта. – Мы станем легкой мишенью!»

«Если бы на нас хотели напасть, уже напали бы».

«Не обязательно. И Аурика, и уж тем более эти древние уродцы не любят простую и быструю смерть. Они любят боль и пытки. У тебя есть настроение на пытки? У меня так точно нет, я только неделю назад к косметологу ходила, и не для того, чтобы красиво в гробу смотреться!»

«Очень смешно, – фыркнула Эвридика. – Какая разница, будем мы идти быстро или красться, спрятавшись в коробки из-под бумаги? Мы все равно не поймем, что они для нас подготовили, пока не увидим это».

Иногда ей казалось, что они попали не в кластерный мир, а на съемочную площадку фильма ужасов. Этажи, которые они проходили, были пугающе пустыми: все то же, что было раньше, но теперь разбросанное, опрокинутое, иногда – покрытое потеками засохшей крови. И ни звука, ни души, как будто люди и нелюди просто растворились в воздухе. Когда они подходили к крыше, Эвридике захотелось взять сестру за руку – совсем как в детстве, когда к их комнате приближался очередной убийца, нанятый врагами отца… а может, и самим отцом, кто уже разберет? Но она сдержалась: она не хотела, чтобы их похитители увидели ее слабость.

Портала на крыше не было, Эвридика сразу заметила это – как и то, что они были уже не одни. На вершине небоскреба была оборудована небольшая терраса для отдыха: стеклянные столики, белая плетеная мебель. Одно из аккуратных круглых кресел сейчас занимала худенькая девушка с длинными светлыми волосами. Она смотрела на город, раскинувшийся до самого горизонта, и что-то тихо напевала.

Эвридика и Диаманта переглянулись.

«Думаешь, есть смысл просто уйти?» – поинтересовалась Диаманта.

«Нет, скорее всего, итог будет все равно один. Давай уже оттянемся, что ли, покажем им, что не все пойдет по их сценарию».

Они одновременно сделали шаг вперед, на крышу, и демонстративно прочистили горло. Теперь уже девушка, даже если она упустила их шаги, должна была их услышать. Однако она не обернулась, продолжая мурлыкать себе под нос.

Но это ничего, они и не ожидали, что она обернется.

– Вы серьезно считаете, что мы купимся на это? – громко спросила Диаманта.

– Самый старый трюк, – прокомментировала Эвридика. – Стырен у Стивена Кинга.

– Нет, скорее, у Уэса Крэйвена.

– Или у Стивена Спилберга.

– Или кто там еще с ужастиками связан?

Им никто не ответил, но Эвридика не сомневалась, что за ними наблюдают. Они бы не оставили тут эту девицу, если бы не наблюдали; Диаманта тоже это понимала.

– Ну вот чего вы от нас ожидали? – полюбопытствовала Эвридика. – Классики жанра? Мы должны были пятнадцать раз окликнуть эту дуреху, не обращая внимания на то, что она сидит и гудит, хотя нормальный человек уже развернулся бы.

– И тогда мы двинулись бы к ней сами, – подхватила Диаманта. – Медленно, чуть ли не ползком.

– Протянули бы к ней дрожащую руку.

– Развернули бы стул и только тогда увидели, что она вовсе не милая одинокая девочка, а страхолюдина, каких мало.

– Кто-нибудь в реальной жизни так поступает?

– Это ж насколько инстинкт самосохранения должен отключиться!

– Но если вам нужно, чтобы мы драматично обнаружили, что она не человек, то пожалуйста.

Они призвали магию, заставляя плетеное кресло развернуться – и оставаясь при этом на безопасном расстоянии от него и сидящей в нем девушки. Близнецы делали это не для того, чтобы позлить своих похитителей, хотя и это было неплохим бонусом. Гораздо важнее для них было узнать, кем именно Аурика и Аид наполнили этот мир.

В своих догадках они не ошиблись: едва кресло двинулось, как сидевшая в нем девушка взвилась в воздух. Она приземлилась на четвереньки, уставившись на сестер дикими горящими глазами, в которых не было и тени разума.

Когда-то она была эльфийкой, а может, нимфой, теперь уже сложно было разобрать. Черты, которые природа создавала совершенными, исказились в хищной гримасе, подбородок и шея были залиты кровью, часть мелких зубок, которые должны были жевать только фрукты и медовые соты, сломалась из-за непривычной нагрузки – существо уже охотилось. Грязные всклокоченные волосы окружали голову призрачным ореолом, глаза были мутными, как у покойницы, и шальными. Эвридика подозревала, что если бы она просто стояла перед ними или лежала неподвижно, мертвая, никакой разницы с ее прежней внешностью не было бы. Она пугала их своей новой сущностью, из разумного существа она превратилась в животное, и они знали его имя.

– Зомби? – со скучающим видом произнесла Диаманта.

– Какая пошлость! – хмыкнула Эвридика.

На самом деле, им было не до смеха. Перед ними был не простой зомби, созданный с помощью проклятья. До того, как они коснулись ее, эта девушка пела, и она была спокойна, она напоминала животное, подчиняющееся командами незримого дрессировщика.

А для зомби таким дрессировщиком могло стать только одно существо.

«Братец Амиар не говорил там, что на Сообщество работает король зомби», – обиженно подумала Эвридика.

«Братец Амиар и сам, скорее всего, не в курсе. Хотелось бы выжить, чтобы рассказать ему об этом лично».

От первой зомби они избавились за долю секунды. Как только она попыталась прыгнуть на них, ее оплело превратившееся в сеть кресло и вместе с ней перевалилось за ограждение. Но близнецы знали, что это только начало. Первое затишье прошло, они наверняка разозлили своих похитителей, и теперь будет неспокойно.

Однако даже понимая это, они были не готовы к той яростной атаке, которую на них направили. Небоскреб был вовсе не пуст, хищники таились в дальних углах, прятались в технических помещениях, скрывались под столами. Обычные зомби никогда бы до такого не додумались – им и думать было нечем. А эти, подчиненные мудрому хозяину, терпеливо дожидались приказа, зато получив его, они стали охотничьими псами, спущенными с цепи.

Эвридика и Диаманта не собирались драться с ними – это было бессмысленно. Им достаточно было изолировать лестницу, закрывая двери металлическими и каменными плитами и уничтожая тех мертвецов, что уже успели добраться до ступеней. Но близнецы понимали, что это временная мера. Если сюда действительно притащили короля зомби и он превратил в своих марионеток целый город, нет смысла даже начинать полноценный бой. Они были сильны, но не настолько, чтобы выдержать схватку с десятками тысяч местных жителей – да и Аид вряд ли останется в стороне.

Поэтому им нужно было бежать, затаиться где-то, подождать, пока о них забудут, если это вообще возможно. И то, что они миновали все тридцать этажей без особых усилий, внушило им надежду – их недооценили, у них все получится!

Лишь вырвавшись из зеркальных дверей на широкую улицу, сестры поняли, насколько все плохо на самом деле. Их там уже ждали, о недавнем запустении оставалось только мечтать. Перед небоскребом ровными рядами выстроились те, кто раньше звал Строна Полар своим домом, пусть и временным. Но Эвридику по-настоящему пугали не они, а черные псы, сидящие рядом с ними – десятки, нет, даже сотни абсолютно одинаковых животных. Они казались самыми обычными, однако близнецы чувствовали, что перед ними не иллюзия, это были настоящие хищники – а точнее, один хищник с бесконечным множеством тел.

Новая армия, созданная из жизни и смерти, окружила небоскреб со всех сторон, отсюда некуда было бежать.

«Как считаешь, это запугивание?» – спросила Эвридика, обводя противников напряженным взглядом.

«Может быть, но вряд ли. Это достаточно зрелищная и эффектная смерть, Аид выбрал бы для нас такую».

Он явился за ними лично, а вот Аурики нигде не было, так что вряд ли их собирались просто напугать. С них хотели начать уничтожение всех, кто имел наглость помогать Огненному королю. А если так, то уже было ясно, к чему все придет. Они не справились с этим чертовым божеством, когда им помогали вампир и девчонка Мортем, а теперь и подавно не получится.

Так что путей, открытых им, оставалось не так много: умереть сразу, умереть после долгой борьбы или покончить с собой, забрав эту радость у Аида. Но самоубийство было бы слишком большим позором для наследниц клана Легио, как и смерть от первого же удара. Они всю жизнь сражались – и уйти должны были так же.

«Сможем его ранить?» – подумала Диаманта.

«Вряд ли. Скорее всего, его главное тело не в этой толпе, а может, и не в этом кластере, он просто прислал сюда свою собачью упряжку. Аид знает, что начал войну до полного восстановления, он сильно рисковать не будет».

«Ему и не нужно, на нас и этих шавок хватит!»

«Обидно».

«Не то слово, – согласилась Эвридика. – Но умирать в битве веселей, ты слишком занят, чтобы испугаться».

«Можно подумать, ты пробовала».

«Сейчас и проверим, права я или нет».

Они были готовы. Близнецы не хотели умирать и драться тоже не хотели, но если уж все сложилось именно так, они могли принять это.

– Переговоры будут? – насмешливо поинтересовалась Эвридика.

Ответа не было, но один из черных псов сорвался с места, направляясь к ним, а за ним последовали и остальные.

– Видимо, нет, – буркнула Диаманта.

Аид знал, на что они способны. Это не так сложно: на него работали предатели из Великих Кланов, знавшие о близнецах если не все, то очень многое. Поэтому Эвридика и Диаманта не тешили себя надеждой, что смогут чем-то удивить его и использовать эффект неожиданности. Он пришел сюда, понимая, с кем имеет дело, и привел ровно столько воинов, сколько нужно для уничтожения колдуний.

Но они так и не узнали, верен ли был расчет Аида. И черные псы, и жители Строна Полар, обращенные в зомби, вспыхнули алым пламенем, не добравшись до своих жертв. Это был не обычный огонь, его разрушительная сила поражала: он уничтожал чудовищ так быстро, что они не могли сдвинуться с места. Ревущее пламя окружило близнецов стеной, поднимающейся на три этажа к небу, жар был настолько велик, что сестры на пару секунд зажмурились, закрывая лица руками.

Когда они снова смогли открыть глаза, оказалось, что они в огненном кольце уже не одни.

Рядом с ними стоял молодой маг и смотрел на пламя, обращавшее черных псов в пепел.

– Вы-то ладно, – задумчиво сказал он, – вы на это подписались. А я как сюда влез? И ведь даже трезвый, пьяным героизмом не оправдаешься…

Из-за слез, застилающих глаза от жара, Эвридика не сразу его рассмотрела, но когда у нее все-таки получилось, она мгновенно его узнала. Где бы он ни оказывался, его сложно было не заметить и не запомнить: высокий, поджарый и гибкий, быстрый в движениях, как бес или арлекин, с острыми лисьими чертами и светло-рыжими волосами. Он был похож на своих братьев, но не слишком, будто судьба с рождения пыталась отметить его – или сделать лучшим, или предупредить весь мир, что от него лучше держаться подальше. В глубине души Эвридика считала, что он – самый привлекательный в этой шальной семейке, но она и под пытками не созналась бы в этом.

Так что да, они знали друг друга, как знают любые наследники первой ветви своего клана. Но они толком не общались, он не поддерживал Огненного короля и не мог оказаться здесь, не должен был.

И все же он стоял в этом кластере, рядом с ними, и смотрел на пламя.

– Я это называю «укусить себя за задницу», – хмыкнул Цезарий Инанис, младший сын действующего правителя клана. – Они поставили в Строна Полар уйму артефактов-заглушек, чтобы вы не смогли почувствовать их энергию, поэтому они сами упустили мою. Они настроились на вас, на бой в стиле Легио… А в жизни всегда должно быть место старому доброму барбекю.

Диаманта опомнилась первой:

– Ты что здесь делаешь?

Цезарий перевел взгляд на них. Эвридика лишь теперь поняла, что раньше не знала, какого цвета у него глаза, она не подходила достаточно близко, чтобы разглядеть. Она почему-то думала, что они зеленые, а оказалось – светло-карие, будто впитавшие пламя, которое он приносил в этот мир.

– Вас спасаю.

«Может, он предатель? – подумала Эвридика. – Как Рошель и Олфере?»

«Не похоже, да и смысла нет – мы не знаем секретов, которые нужны предателям».

Он не слышал их мысленную речь, и ему наверняка казалось, что они попросту парализованы шоком.

– Дамы, предлагаю сваливать отсюда, – заявил Цезарий. – Это пока песик не въехал, кто поджег ему хвост, скоро у него заработает хотя бы один из тех мозгов, что он себе на ксероксе нашлепал.

– Но куда сваливать? Неизвестно, где у них еще зомбаки собраны!

– Это вам неизвестно, а я успел осмотреться, пока вас искал. В одном подвале есть очаровательный бар, где мы сможем отсидеться, пока они тут мельтешат. Заодно и решим, каким путем пойдем на выход.

Это было так непривычно… В любом другом кластере в любое другое время они бы лишь рассмеялись на любую его попытку указывать им. Но сейчас у Цезария было преимущество, потому что Аид и правда его не ждал, а наследник первой линии клана Инанис не относился к тем, чьим присутствием можно пренебречь.

Поэтому он повел их, а они пошли следом – худшие враги среди всех Великих Кланов.

«Все стало слишком странным», – подумала Эвридика.

«Все стало сумасшедшим, – уточнила Диаманта. – Не спеши ему верить. Мы пока не знаем, на чьей он стороне».

«Он спас нас».

«Он пришел сюда, хотя не был с нами на поле боя. Мы с тобой его не приглашали. Так может, его пригласил черный пес?»

Глава 10. Леди Алеста Арбор

На стеклянной поверхности магической сферы появилось лицо, тонкое, мерцающее, словно вышитое золотыми нитями. Связь была не такой четкой, как при использовании обычного канала, но им пришлось пойти на это, чтобы их разговор не перехватили.

Ей удивительно шел этот золотой образ. Роувен любил наблюдать за ней, хотя ему претила мысль о том, что она или кто-нибудь другой узнает об этом.

– Ты тоже получила вот такой привет? – поинтересовался он.

Роувен показал ей приглашение – тонкий золотой лист с изящно выгравированными на нем магическими рунами. Под текстом стояла личная печать самого главы Великого Клана Легио. Приглашение было доставлено его гонцами, так что оно наверняка было подлинным, но Роувена это не успокаивало.

– Конечно, – кивнула Сарджана. – И, насколько мне известно, все главы кланов получили.

– Ну и что это за пир во время чумы?

Мерджит Легио пригласил их всех в свой дом на торжественный прием. Он такие и раньше проводил, формально они должны были подтвердить, что между Великими Кланами по- прежнему мир и дружба, а по факту использовались для плетения очередной паутины интриг и тайных союзов.

Но так было до появления Огненного короля и войны с великими чудовищами. Сейчас весь этот парад тщеславия казался вдвойне неуместным. Да и потом, может ли оказаться, что Мерджит оправился от удара, нанесенного его репутации, и пытается восстановить былое влияние?

А вот Сарджана придерживалась другого мнения:

– Это может оказаться грамотный ход. Мерджит Легио – подлец, но он не дурак.

– Как это понимать?

– Кланы напуганы, – пояснила она. – Амиар своим решением попытался уберечь их от войны, но они ведь знают, что происходит. Им кажется, что нынешнее затишье – это просто последние дни перед бурей, что мы не сумеем удержать мир, а то, что мы не сражаемся в полную силу, показывает, что мы уже настроены на поражение.

– И ты считаешь, что если мы начнем кружить на балах и хрустеть французской булкой, они угомонятся?

– Скорее всего, да. Не стоит недооценивать то влияние, которое оказывает первая ветвь на всех остальных магов клана. Увидев, что мы действительно спокойны, они воспримут угрозу со стороны великих чудовищ иначе. Возможно, даже начнут недооценивать ее, но это к лучшему.

Она все говорила верно, Сарджана, как всегда, просчитала возможные варианты и выбрала лучший. Роувену иногда даже казалось, что клан Арма – это не люди, а киборги какие-то, слишком уж хорошо они умели отстраняться от эмоций и думать только о выгоде.

Он не раз убеждался, что она умна, он доверял ей, однако теперь у Роувена было неспокойно на душе.

– Не нравится мне все-таки, что это затеял именно Мерджит Легио!

– Потому что тебе не нравится сам Мерджит Легио, – указала Сарджана. – Но не забывай: он стратег. Сейчас он сделал правильный ход, только и всего.

– Может быть, но… ты его видела?

– Последний раз мы с ним встречались во время того разговора с близнецами.

– А вот я пересекся с ним пару дней назад в одном из торговых кластеров, – сказал Роувен.

– И знаешь, что? Он не спешил вести со мной светские разговоры. Этот хорек поздоровался, потому что у него выбора не было – не прятаться же от меня под юбку к своим телохранителям. Но он был нервным, все время отводил взгляд и поспешил распрощаться.

– Роувен, ты разрушил его мини-империю, подорвал доверие к нему, поссорил его с Эвридикой и Диамантой.

– Да, и это все повод злиться на меня. А он не был зол, он был напуган! Как будто он скрывал что-то и до смерти боялся, что я пойму.

– Ты придумываешь лишнего, – покачала головой Сарджана. – Нельзя точно распознать эмоции другого человека. Мы все равно воспринимаем их через призму собственных эмоций.

И снова логика компьютера. Роувен не любил такой подход, он привык доверять своим инстинктам. А его инстинкты твердили, что Мерджит Легио сжался перед ним, как крыса перед кошкой.

Поверженный враг или даже свергнутый тиран так себя не ведет. Так ведет себя предатель.

Уже тогда его бегающий взгляд насторожил Роувена – а потом пришло это приглашение.

– Он затеял недоброе, – уверенно заявил Роувен.

– Даже если так, у него просто нет для этого ресурсов. После потери близнецов он не рискнул бы открыто противостоять даже одному клану, не говоря уже о шести.

– А я и не о близнецах беспокоюсь.

– То, о чем ты беспокоишься, еще более невероятно, – указала Сарджана. – Он бы никогда не пошел на союз с чудовищами и Сообществом Освобождения.

– После того, как с ними спелись дети моего клана, я уже ни в чем не уверен!

– Ты правильно сказал: Рошель и Олфере – дети. Они не так долго живут на этом свете, они никогда не возглавляли клан, у них мало опыта. Но Мерджит другой, его ненависть к чудовищам гораздо сильнее ненависти к Огненному королю, поэтому вероятность его союза с чудовищами предельно низка.

И все же она не сказала, что это невозможно. Роувен не отказался бы от возможности обсудить все с близнецами, хотя и терпеть не мог эту парочку. Но Эвридику и Диаманту пока не могли найти, после битвы с Аидом они просто исчезли. Клан Арма бросил все силы на их поиски, однако пока результата не было.

Что если одно связано с другим? Что если Сообществу удалось захватить сестер Легио – могли ли они с их помощью шантажировать Мерджита? И мог ли Мерджит принять условия чудовищ ради Эвридики и Диаманты? Не похоже, что он по-настоящему любил своих дочерей.

Но если Мерджит не связан с чудовищами, то откуда эта нервозность, с которой совсем уж не вяжется желание устроить такой грандиозный бал?

– Так значит, ты не пойдешь? – спросила Сарджана, прерывая его размышления.

– Пойду, конечно.

– Даже считая, что это ловушка?

– Как раз поэтому я и пойду. Если бы я был уверен, что это простая попойка, ноги бы моей в этом доме не было.

– Если ты надеешься провести туда свою маленькую армию, то зря. В дом Легио будут допущены только главы Великих Кланов, всем телохранителям придется остаться снаружи.

– В жизни не полагался на телохранителей, – поморщился Роувен. – У меня их, собственно, и нет, хотя родня настаивает, что нужно их завести. Если Мерджит действительно решил вернуть всеобщую любовь, став радушной хозяюшкой, я это переживу. Но если он попытается предать нас, он этого не переживет.

– Ты имеешь право на подозрительность, только, прошу, не нападай на него первым. Нам сейчас не нужна война внутри войны.

– Хочешь, чтобы я не сделал глупость, – следи за этим, ты ведь тоже там будешь.

– Думаю, придется.

Он не мог сказать ей, что ему хотелось бы видеть ее рядом с собой в доме Мерджита Легио. Чтобы охранять ее… и не только поэтому. Роувен не был уверен, что готов к таким  признаниям, да и традиции Великих Кланов не на его стороне.

Но Сарджана, кажется, и так поняла его – сложно что-то скрыть от Арма. А даже если нет, это не так уж важно, она все равно будет на балу, и он сможет пригласить ее на танец, держать ее за руку, говорить с ней, не опасаясь, что это не так поймут – выбор-то невелик, когда в зале только семь человек!

Если задуматься, затея Мерджита Легио не так уж плоха…

* * *

Леди Алеста Арбор была совсем не похожа на леди – по крайней мере, у нее было мало общего с теми колдуньями из Великих Кланов, которых Света видела раньше. Даже в лучших из них, таких, как Сарджана Арма, чувствовалась холодная отстраненность аристократок, неспособных понять многие вещи, чаще всего – самые простые. А Алеста… Она чем-то напоминала Свете ее саму: совсем молодая, напуганная целым огромным миром, пытающаяся приспособиться к жизни, которую кто-то другой выбрал за нее.

Но у Светы был Наристар, и это многое меняло. А у Алесты не было никого. Нет, возможно, у нее и были друзья, а судя по той информации, что удалось найти клану Арма, и жених. Однако все они оставались простыми людьми, ничего не знающими о мире магии. Значит, они не могли понять тайну Алесты и защитить ее от надвигающейся беды.

Защита была ей очень даже нужна – это стало ясно, когда они увидели, как Алеста выходит из кофейни в компании высокого молодого человека. Света была уверена, что это вполне нормально, всего лишь деловая встреча или даже свидание, пока Коррадо не прошептал:

– Похоже, они нас опередили.

Его голос звучал напряженно, чуть нервно, а для вечно спокойного Коррадо Эсентии это было признаком страха – или ярости.

– Я тоже чувствую, – подтвердил Наристар. – Рошель?

– Рошель, – кивнул Коррадо.

– Где Рошель? – напомнила о себе Света. – С ней же только этот дядечка, который очень похож на фото ее бойфренда. Помнишь, ты мне показывал?

– Помню. Это и правда он, Андрей Никифоров. А внутри – Рошель Интегри.

– Ты хоть понимаешь, насколько странно это звучит? Она что, приняла его облик?

– Она превратилась в призрака и вселилась в его тело, – пояснил Коррадо.

– А так вообще бывает?!

Света знала, что представители клана Интегри умеют становиться бесплотными духами – у них это, судя по всему, считалось простейшей магией. Но девушке и в голову не могло прийти, что при этом они способны захватить чужое тело! Это ведь хуже, чем открытое нападение, намного хуже…

– У каждого клана есть так называемая запретная магия, – сказал Наристар. – И то, что она запретная, не значит, что она никому не доступна. Это, скорее, общий договор. На собраниях кланов нередко обсуждаются такие заклинания: слишком опасные, подлые и жестокие, чтобы использовать их в мирное время. Проводится голосование, и если большинство голосует за запрет, клан, владеющий этим заклинанием, добровольно отрекается от него.

– Как бы добровольно, – усмехнулся Коррадо. – Но суть верна. Да, клану не хочется терять эту магию. Однако запретные заклинания – это как ядерное оружие во внешнем мире: ты им не пользуешься, потому что у твоих соседей вполне может найтись пушка побольше. Условно добровольный запрет помогает избежать войны, которой не хочется никому.

– Но Рошель уже на той стороне, которая хочет войны, – догадалась Света. – Поэтому ей нет смысла сдерживаться!

– Именно так. А поскольку она из второй линии клана, ей хватит энергии практически на все запретные заклинания Интегри.

– Ну и что нам теперь делать?

– Пока – ничего, – вздохнул Наристар. – Просто наблюдать за ними. Насколько мне известно, запретная магия требует колоссального количества энергии, поэтому Рошель невыгодно оставаться в этом джентльмене. Думаю, это просто трюк, чтобы без шума выманить Алесту туда, куда ей нужно.

Алеста казалась спокойной, но Света, наблюдавшая за ней из машины, видела, что колдунья едва сдерживает гнев. А значит, она прекрасно понимала, что сейчас рядом с ней не ее жених – и ничего не могла изменить. Свете и думать не хотелось, что она чувствовала в этот миг. Если бы такое случилось с Наристаром… нет, лучше не представлять.

– А этому парню не повредит то, что в нем сидит злобная жаба? – тихо спросила Света.

– Может повредить, если Рошель захочет этого. Смирение Алесты указывает, что она тоже знает истинную природу этого заклинания.

Алеста и ее одержимый спутник двинулись вниз по улице. Немного выждав, Коррадо завел машину, чтобы не отставать от них. Они не приближались и иногда даже теряли этих двоих из виду, но Света не беспокоилась, она уже усвоила, что лидер клана Эсентия чувствует других магов гораздо лучше и тоньше, чем они его.

Света почти не сомневалась, что Рошель просто ищет ближайший портал. Но они шли все дальше, двигались быстро и уверенно, даже не сворачивая. Те, кто был рожден в кластерных мирах, на этот раз почему-то остались во внешнем мире.

Наконец Света не выдержала:

– Я не понимаю, что она делает! Неужели ей так сложно открыть портал?

– Совсем не сложно, – отозвался Наристар. – Но ей, в отличие от Алесты, выгодно оставаться во внешнем мире.

– Почему?

– Магия Интегри незаметна для обывателей. Другие колдуны ее чувствуют, да и нелюди тоже, но люди ни о чем не догадаются. А вот магия клана Арбор заметная, поэтому Алесте сложнее использовать свои силы для обороны, пока они в городе.

– Я не уверен, что она вообще способна на это, – задумчиво произнес Коррадо. – Ни во внешнем мире, ни где-либо еще. У нее осталось совсем мало энергии.

– Так ведь она же несколько лет не колдовала! – напомнила Света. – Куда тогда делась ее энергия?

– Думаю, в этом и проблема. Так часто бывает с теми, кто на долгий срок отказывается от колдовства: их сила выходит из-под контроля. Есть сторонники теории, что магия – это живая материя, способная испытывать эмоции, в том числе и обиду. Я не буду столь категоричен, и все же я вижу, что со способностями Алесты сейчас беда.

– То есть, она не сможет победить Рошель, даже если очень захочет?

– Скорее всего, да.

Рошель Интегри тоже наверняка чувствовала это, но она с присущей ей осторожностью хотела перестраховаться. Она продолжила двигаться дальше, к окраине города, пока она и Алеста не оказались на пустыре, отдаленном от жилых домов.

Коррадо остановил машину на ближайшей улице, оставшееся расстояние они прошли пешком. Света знала, что из-за этого промедления они упустили часть разговора между двумя колдуньями. Но какая уже разница? И так понятно, что Рошель будет переманивать наследницу клана Арбор на свою сторону.

Света понятия не имела, что ответит Алеста.

Они приблизились к пустырю со стороны пустующих пока гаражей. Отсюда открывался неплохой вид на площадку перед ними – и с первого взгляда стало ясно, что колдуньи уже не одни. Рошель все еще занимала тело мужчины, а со всех сторон ее и Алесту окружали вампиры – похоже, из мятежной гильдии Родерика.

Алеста замерла между ними, бессильно сжимая кулаки. К ее чести, она не была напугана – ее трясло от злости. Даже Света, не отличавшаяся способностями Великих Кланов,  чувствовала, что молодая колдунья пытается призвать магию. Но большее, что у нее получилось, – это трещины в и без того разваливающемся на части старом асфальте.

– И это удивительно сильная наследница, ради которой Фьора все затеяла? – нахмурился Наристар.

– Она затеяла это ради своей единственной внучки, – мягко напомнила Света.

– То, что происходит сейчас, мало говорит о врожденных способностях Алесты, – указал Коррадо. – Но нам это сейчас не важно, а Фьору мы должны благодарить. Что бы ни случилось, мы не можем позволить им забрать Алесту.

Уходить добровольно Алеста, судя по всему, совсем не хотела. Однако и убежать она не пыталась: мужчина, которого захватила Рошель, держал ее лучше всякой привязи. Сама Рошель понимала это, поэтому продолжала тратить львиную долю энергии на запретное заклинание. Ей и не нужно было сражаться самой, за нее это могли сделать вампиры, против которых Алеста сейчас была беспомощна.

Она, колдунья первой линии и наследница Великого Клана, оказалась в ловушке противоречий. Она не хотела помогать Рошель – если уж она ушла от своей семьи, с чего ей помогать тем, кого она много лет ненавидела? Ей была противна сама мысль о том, чтобы подчиниться. Но в то же время, мужчина был дорог ей, ради свободы Алеста пожертвовала бы своей жизнью, а им не могла.

Вампиры двинулись к ней, спокойные, наглые, уверенные в том, что все идет по плану.

Алеста подалась назад, а вот бежать она так и не решилась.

– И чего мы ждем? – возмутилась Света. – Они же сейчас схватят ее!

– Я проверяю территорию, – ответил Коррадо. – Нам важно убедиться, что здесь нет другого отряда. Рошель важна для чудовищ, они должны были послать с ней опытных воинов.

– Восемь вампиров среднего и высшего уровня – это немало!

– Нужно действовать осторожно, – поддержал старшего мага Наристар. – Алесту вполне могли использовать как приманку для нас, мы не можем позволить себе поспешность.

– Но если мы будем медлить, они успеют покалечить ее!

– Это вряд ли. Вероятность есть, однако она очень низка.

– Ай, да ну вас!

Света привыкла к Наристару и, конечно, она любила его. Но иногда и ей сложно было смириться с тем, что представители клана Арма умели превращаться в роботов. Она так не могла, она видела перед собой девушку, которую нужно было спасти, а не одну из переменных в идеально правильных расчетах Наристара.

Поэтому Света не собиралась дожидаться, пока маги созреют и начнут действовать, она первой вышла из укрытия, на ходу превращаясь в мраморного голема. У себя за спиной она услышала мрачный голос Коррадо:

– Вот поэтому я женился на женщине без магических способностей.

– И лишился всех прелестей импровизации, – рассмеялся Наристар.

Значит, он все-таки одобрял ее действия – и это было к лучшему. Свете не хотелось подставлять его, но раз он смеется, значит, ее импульсивная атака не слишком нарушает его планы.

А своего плана у Светы не было. Сейчас, когда все уже началось и вампиры ее заметили, ей оставалось лишь одно: сражаться.

Когда-то давно, в той жизни, которая уже казалась ненастоящей, Светлана Костина и предположить не могла, что однажды ей доведется драться и убивать, входить в пылающее пламя и бросать вызов чудовищам. Да она и умирать не собиралась! Когда она изредка позволяла себе обернуться и взглянуть на свое прошлое, ее шокировало то, что она пережила. Но это уже случилось – и она справилась, вопреки всем прогнозам. Значит, она и сейчас справится, и завтра, и всегда. Какой бы невероятной ни была ее судьба, она уже прошла через это, стала сильнее, лучше, и готова была двигаться дальше.

Поэтому удар первого вампира приняла на себя не та Света Костина, которую когда-то похитили и силой затащили в магический мир, а другая, уже пережившая невозможное. Она идеально владела мраморным телом, знала его силу и слабость. Света не была неуязвимой, однако любому противнику требовалось время, чтобы разобраться, чем ей можно навредить, а она им этого времени не давала.

Она научилась драться, когда стала каменным големом и личной телохранительницей Наристара. Желание защитить его заставило ее сделать больше, чем она сделала бы для себя. Поэтому теперь движения Светы не были простым размахиванием кулачками, на которое способна любая двадцатилетняя девушка. Она умела бить точно и уверенно, знала, куда целиться, научилась подбирать оружие против любого противника. Вот и теперь она уверенно сбила вампира с ног, подхватила с земли старую сухую палку и вогнала ему в грудь. Света не думала о нем как о живом существе, которому она способна причинить боль. Она приучила себя помнить лишь о том, что это живой мертвец, который хочет навредить близким ей людям.

Вампир вздрогнул и рассыпался в прах – значит, его уровень был ниже, чем она предполагала. Света уже не думала о нем, она забыла о нем в ту же секунду, когда он перестал быть угрозой. У нее еще хватало противников!

Хотя теперь она была не единственной их проблемой. Коррадо Эсентия тоже вступил в бой; Света слышала о том, что он уникальный воин, а теперь убедилась в этом лично. Рядом с ним даже ее, в общем-то, неплохие навыки смотрелись жалкими и неуклюжими ударами ребенка. Он, быстрый и грациозный, был ветром, его скорость, сила и выносливость поражали, и она не представляла, как он изменил свое тело, чтобы добиться такого.

Наристар никогда не дрался сам. Он этого не умел, да и не собирался учиться, в этом он был типичным представителем клана Арма. Но он всегда носил с собой големов, готовых защитить его от любой угрозы. Теперь они, недавно маленькие человечки, хранившиеся в его сумке, превратились в двух глиняных гигантов, громящих все вокруг.

Вампиры должны были проиграть, да они и сами это понимали. Их гибель была лишь вопросом времени. Света почувствовала, как рядом вспыхнул портал – противник решил отступать. Она услышала крик Алесты, но не смогла даже повернуться к ней, потому что на нее в этот момент бросился высший вампир. Этому вполне хватило бы сил, чтобы превратить ее в мраморную крошку, поэтому Света не могла отвлечься.

А потом все закончилось – так неожиданно, что она даже поначалу не поверила в это. Вампир, нападавший на нее, вскрикнул и рассыпался в прах под влиянием магии Коррадо. Энергия портала исчезла, Алеста больше не кричала, и, оглядевшись, Света обнаружила, что они остались на пустыре вчетвером. Все остальные либо исчезли, либо уже были мертвы.

Наристар, державшийся в стороне от битвы, не пострадал, он провел рукой в воздухе, превращая големов в две груды камней. Коррадо был покрыт грязью, пеплом и кровью, но не своей, на нем как раз не было ни царапины. Алеста стояла на коленях на земле и пыталась отдышаться, по ее грязному от пепла личику катились слезы, которые она даже не замечала.

Вампиров здесь больше не осталась, и Света подозревала, что из этого отряда не выжил никто. А вот Рошель Интегри нигде не было, вместе с ней исчез и молодой мужчина.

– Она успела уйти через портал? – спросила Света, возвращая себе человеческий облик.

– Да, – кивнул Наристар. – И нам нужно поступить точно так же. Эта потасовка создала слишком заметный магический фон, сейчас сюда может примчаться кто угодно, и лучше, чтобы нас тут уже не было.

Коррадо протянул Алесте руку, пытаясь помочь ей подняться, но она шарахнулась от него точно так же, как шарахалась от вампиров.

– Я никуда с вами не пойду! – заявила наследница клана Арбор. – Чем вы лучше этой сумасшедшей?

– Тем, что спасли тебя, – спокойно пояснил Коррадо.

– Вы позволили ей забрать Андрея!

– Выбор был невелик: или защитить его, или тебя. Ты для нас важнее.

– Я понятия не имею, кто вы, но чувствую, что вы из Великих Кланов. И я прекрасно знаю, для чего я вам нужна!

– У нас нет на это времени, – буркнул Наристар.

– Согласен, – вздохнул Коррадо.

Света хотела узнать, что они собираются делать, но это оказалось не нужно – она и так увидела. Светло-зеленые глаза Алесты, злые, как у ведьмы, вдруг закатились, и девушка беззвучно повалилась на землю. Магия Эсентия действовала идеально, лишая жертву сознания за долю секунды. Коррадо взвалил обмякшее тело на плечо и двинулся к порталу, который уже устанавливал Наристар.

– Она будет крайне недовольна, когда очнется, – предупредила Света.

– Что ж, тогда нам придется принять это. Любое ее недовольство несравнимо со скандалом, который нас ждет, если мы останемся здесь.

Но он определенно недооценил леди Алесту. Проснувшись, она, даже лишенная своих способностей, была сравнима с целой армией нелюдей.

– Вы что, позволили им забрать его?! Он же человек! Они могут с ним сделать что угодно!

– Мы знаем, что он человек, – сдержанно ответил Коррадо. – И нам, правда, очень жаль. Но спасти его мы не могли.

– Нам пришлось сосредоточиться на вас, – добавил Наристар. – Вы слишком важны, идет война…

Но ей было плевать на их войну – точно так же, как на все предложения Рошель Интегри. Алеста просто хотела, чтобы ее оставили в покое, отказываясь понимать, что это невозможно. Никто уже не выбирает, действовать или пережидать, вопрос, скорее, в том, чью сторону занять.

Она не хотела оставаться с ними, для нее важнее всего было вернуть Андрея – Света быстро запомнила, как его зовут, его имя Алеста повторяла чаще, чем свое собственное. Наристар и Коррадо были столпами спокойствия, но их взвешенные аргументы и философские рассуждения ничего не значили для юной наследницы. Дошло до того, что Алеста попыталась пойти на прорыв: она просто бросалась к дверям, снова и снова, пока ее не заперли.

Она так и осталась сидеть в одной их комнат, мрачная, обиженная, почти беспомощная. Света чувствовала, что это вынужденное затишье: Алеста пыталась призвать магию, и не раз, но у нее ничего не получалось.

– Я не понимаю, – признала Света. – Она ведь столько часов с нами, и за это время она не принимала никаких таблеток, артефактов на ней тоже нет. Почему ее силы до сих пор не вернулись?

– Могут вообще не вернуться, – пожал плечами Коррадо. – Все зависит от того, какой урон она себе нанесла.

– Значит, мы должны помочь ей!

– Как именно?

– Пока для нее мы с Рошель примерно равны, – рассудила Света. – Но Рошель ее обидела, а мы можем это исправить. Неужели ты не найдешь этого ее Андрея, если захочешь?

– Найду. То, что он – человек в кластерных мирах, значительно упрощает дело. Но Рошель тоже это понимает. По идее, она должна убить его, а если не убьет и позволит нам отыскать его, это, скорее всего, будет ловушкой.

– Ну и пусть! Они уже устраивали для нас ловушки, и мы справились. Мы должны попробовать!

На самом деле, Света не чувствовала той уверенности, которую пыталась изобразить. Ей не хотелось рисковать собой, Коррадо и уж тем более Наристаром. Но еще меньше ей хотелось, чтобы эта змеюка, Рошель Интегри, победила. В Алесте Света видела саму себя, и ей отчаянно хотелось, чтобы молодой колдунье повезло.

Наристар понял ее – она знала, что он поймет. Они могли спорить о мелочах, но в такие моменты они легко оставались на одной стороне. Поэтому он приступил к поискам, не дожидаясь согласия Коррадо, а Света, выждав для надежности пару часов, отправилась к Алесте.

Та уже успела вымотаться. Вопли и метания ни к чему не привели, а без поддержки магии они превратили ее в несчастную, страдающую человеческую девушку. Алеста забилась в угол, как волчонок, сжалась в комок и не двинулась, даже когда в комнату вошла Света.

– Тебе страшно из-за потери магии, да?

– Мне плевать на магию, – отозвалась Алеста. – Будь моя воля, я бы и сама хотела, чтобы она сгинула! Причем не сейчас, а с самого начала. Но теперь, единственный раз в моей жизни, эта проклятая сила нужна мне, чтобы вернуть Андрея, а ее нет. Один долбаный раз!

Света заперла за собой дверь и подошла ближе. Она внимательно следила за энергией, окружавшей Алесту, но там пока изменений не было.

– Если я сяду здесь, ты не попытаешься меня придушить? – осторожно поинтересовалась Света.

– А если я попытаюсь тебя придушить, ты не превратишься в камень?

– Справедливо.

– Из нас двоих, у тебя сейчас больше магии, – горько усмехнулась Алеста. – Поэтому ты здесь босс, а я – на привязи.

– Ты не на привязи, мы просто не хотим, чтобы ты навредила себе.

– Да? Тогда странно, что стены матрасами не обиты!

Света опустилась на ближайший стул, украдкой разглядывая собеседницу. Яркие татуировки, пирсинг, неоновые волосы – этот протест был настолько явным, что превосходил даже подростковый. Алесте недостаточно было просто уйти из семьи, ей нужно было уничтожить все, что считалось святым для клана Арбор.

А такое обычно бывает только из-за очень сильной обиды.

– У меня магии больше, хотя я ее не просила, – признала Света. – Но и не отказалась от нее, когда мое мнение все-таки спросили. Я родилась человеком, я не думала, что для меня все сложится именно так. Зато сейчас я чувствую: я на своем месте. Я любила свою прошлую жизнь, но она, прямо скажем, была не такой насыщенной, как эта.

– Все обращенные люди, как правило, так говорят.

– Да и маги из Великих Кланов на свою судьбу обычно не жалуются. Но не ты. Почему?

– Да посмотри, все же перед носом у тебя! – рассмеялась Алеста, однако ее взгляд оставался колючим. – Где свобода? Хоть какая-то, хоть жалкая пародия? Я попыталась уйти, но собралась целая толпа, рассказывающая мне, почему я не имею на это права.

– В мире людей тоже бывают обязательства, от которых отказаться нельзя, не надо идеализировать.

– Сдается мне, из нас двоих идеализируешь ты. Великие Кланы, благородные маги! Ты ни черта не знаешь… Видишь только позолоту. Сколько ты с ними? Хотя бы год наберется?

– Нет, – вздохнула Света. – Но в те месяцы, что я знаю Наристара, вместилось больше событий, чем во всю мою предыдущую жизнь.

– Я же говорю: идеализируешь. События, события… ничто не может заменить время! Подожди, побудь с ними подольше, узнай их поближе, и ты увидишь, какая смердящая гниль скрывается за их лоском.

Света чувствовала: она подобралась к чему-то бесконечно важному. Той самой причине, которая выгнала Алесту из родного дома, заставила отречься и от семьи, и от своих способностей. Как знать, может, это и есть тот ключ, который позволит все исправить?

– Расскажи мне, почему ты не можешь принять свой клан, – попросила Света.

– Ты все равно ни черта не поймешь.

– Давай посмотрим. Я тебе поверю, а это уже много.

– Да? Вот так возьмешь и поверишь?

– Возьму и поверю, – подтвердила Света. – Потому что твоя бабушка, которая и отправила нас за собой, не сказала нам, почему ты бежала. Значит, ей есть, что скрывать. А тебе?

Взгляд колдуньи из злого стал задумчивым, испытующим. Казалось, что она пыталась заглянуть прямо в душу Светы – и та с легкостью выдержала, не моргнула даже. Жизнь с Наристаром научила ее не пугаться пронизывающих взглядов – тут клану Арма не было равных.

Алесту это впечатлило. Она села свободней, перестала зажиматься в комок, но и приближаться к Свете не хотела.

– Моя бабуля умеет произвести впечатление, – заметила Алеста. – С нее, пожалуй, и начнем. Вы не заметили, что в этой истории не хватает одного звена? Меня ведь не бабушка рожала.

Если она ожидала этим смутить Свету, то зря – та пришла подготовленной. В личном деле беглой колдуньи было сказано, что представителем клана Арма была ее мать, дочь Фьоры, а отцом стал обычный человек.

– Мне сказали, что твоя мама умерла.

– Ага, – с готовностью подтвердила Алеста. – Повесилась на лианах, которые сама же и вырастила. А знаешь, от чего она умерла? От того, что не сумела оправдать ожидания великой Фьоры Арбор. Моя бабуля – уникум, потому что она совершенна. Она не допускает ошибок, она рано научилась владеть своим даром, рано взошла на трон, но справилась так, как не справлялись все ее предшественницы. Она принимает только верные решения, она умеет быть жесткой, когда нужно, и понимающей, когда это выгодно. А мама… она так не могла, не такой уродилась, а пыталась постоянно. Дело ведь было не в ней, просто бабуля не приняла бы дочь, которая была всего лишь собой. Или будь совершенством – или не будь. Думаю, самое большое разочарование ее постигло, когда мама влюбилась. И не в кого-нибудь, заметь, а в мужчину, которого для нее выбрала бабушка.

– В чем тогда проблема? – поразилась Света.

– Все очень просто: бабуля выбирала ей не спутника жизни, а самца-производителя, призванного заделать здоровых детей. Он ничего не знал о Великих Кланах и кластерных мирах, а мама, по уши влюбленная дурочка, разрывалась между желанием рассказать ему все и страхом перед бабушкой. Перед ее собственной матерью! Леди Фьору Арбор не волновало, что ее дочь впервые почувствовала себя счастливой. Традиции были нарушены, обычаи – не соблюдены, ну и тому подобная хрень. А батя, кстати, любил маму, но в конце концов и он устал от постоянной лжи.

– Разве он хоть раз поймал ее на лжи?

– Ну, на таком вранье он и не мог ее поймать, оставшись при этом в живых. Но он чувствовал, что ему врут, причем год за годом. Остальное он придумал сам, мужчины, если озадачатся, умеют это делать так, что любая сплетница от зависти изойдет. Однажды мама обнаружила, что он ушел жить к простой человеческой женщине, понятной ему, а потому честной.

– И тогда она сломалась? – сочувствующе спросила Света.

– Не сразу. Она еще немного посражалась за свою жизнь – примерно как рыба, выброшенная на берег, и с тем же результатом. Когда до нее дошло, что она не сможет больше почувствовать то счастье, которое только-только успела попробовать, она решила не тратить зря воздух, он на нашей планете и так не самый чистый. Все, финита!

Ситуация казалась почти очевидной: судьба матери так расстроила Алесту, что она решила поквитаться и с властной бабкой, и со всем кланом. Но Света чувствовала, что есть что-то еще, запутанное, сложное, неясное. Она догадывалась, что это, да только поверить себе не могла.

Она чувствовала: если ей не удастся получить доверие Алесты сейчас, в этот переломный момент, колдунья снова замкнется. Поэтому Света решилась, назвала версию, в которой и сама была далеко не уверена.

– Но ты не из-за этого все бросила. Ты не была близка с матерью.

– Называй вещи своими именами: я ее не любила, – с вызовом произнесла Алеста. – Представь, бывает и такое! Хотя бес его знает, любила, не любила… я уже сама запуталась в этом. Могу только сказать, что в моем детстве милой мамочки, ручек золотых, доброго голоска, или как там называют всю эту муть… короче, этого не было. Была только неврастеничная  тетка, которая то орала на меня, то пила по-черному, то рыдала на кухне. Я только потом узнала всю правду и поняла ее, пусть и отчасти. Тогда слово «мама» для меня означало необходимость спрятаться под кровать, если она не в настроении. Бабуля, естественно, знала об этом, но не вмешивалась. Она считала, что эта деструктивная пародия на отношения полезна и для меня, и для матери. Ну а потом добрые люди выболтали то, чего я не выяснила раньше. Нашелся последний кусочек головоломки, причина мамулиной ненависти к бабке, неприязни ко мне, вине перед отцом… Я была у нее не первой. Не первым ребенком.

Вот оно. То, чего не было в отчетах, и, судя по слезам, наконец засиявшим на глазах Алесты, то, что изменило ее судьбу. Ее тайна, ее самая страшная боль, гораздо более серьезная, чем не сложившиеся отношения с матерью.

– Как такое возможно? – нахмурилась Света. – Во всех хрониках сказано, что семья Арбор давно уже развивается с одним наследником в первой ветви!

– Раньше так было, у моей бабули действительно родилась только мама – к ее немалому разочарованию, как ты уже знаешь. Но первенцем моей мамы была не я, у нее родился сын. Мой старший брат, долгожданный ребенок от любимого мужчины.

– И что с ним случилось?

– Его убили.

– Кто?

– Моя бабуля.

Алеста произнесла это так же обыденно, как говорила бы о погоде за окном или сводке финансовых новостей. Она ни голосом, ни взглядом, ни жестом не выдала себя, однако Света все равно догадывалась, что она на грани срыва. Есть старые раны, которые лучше не трогать – никогда не знаешь, чем это кончится.

– Ты хочешь сказать, что Фьора Арбор убила собственного внука? Какой в этом смысл?

– Тот же, что и во всех ее поступках: защита традиций, забота о будущем клана. Ты не подумай, она не сразу это сделала. Мой брат родился здоровым ребенком, как и все дети Великих Кланов. Но конкретно в нашей семье есть малюсенький, как Юпитер, нюанс: мужская линия почти не наследует магический дар. Даже в первой ветви. То есть, при должном обучении мой брат смог бы колдовать, но он никогда не поднялся бы до уровня мамы и бабушки, как и все мужчины в нашей семье.

Если так, то ясно, почему властная Фьора Арбор, ставящая интересы семьи превыше всего, не слишком обрадовалась рождению внука. Она даже позволила наследнику остаться во внешнем мире и жить с матерью и отцом.

– Все думали, что это милость, этакое старческое добродушие перед розовой мордахой внука, – продолжила Алеста. – Но они слишком плохо знали леди Фьору. Она не раскаялась и не изменилась, она затаилась. Она позволила этому наследнику жить, пока не было никакого другого. По сути, мой брат стал для нее запасным вариантом: пусть будет этот, раз никого лучше все равно нет.

– А потом родилась ты.

– А потом родилась я. Девочка, да еще с какими-то там нереальными, редчайшими способностями. Мама, которая прекрасно знала бабулю, сразу почуяла неладное. Она предложила Фьоре забрать на воспитание меня, а моего брата оставить в покое, позволить ему жить во внешнем мире, как простому человеку.

– И чем был плох такой план?

– Тем, что оставлял слишком многое на волю судьбы. У брата было преимущество – это ведь решается по старшинству, а не по уровню силы. Он вполне мог вырасти во внешнем мире, а потом заявить свое право на трон.

– Если бы ты бросила ему вызов, он бы проиграл.

– Это если бросила бы. А если нет? Тогда я была орущим комком пеленок, бабуля понятия не имела, на кого я вырасту похожей. Если на маму, то я бы никому вызов не бросила, и правление семьей перешло бы к откровенно слабому магу. Другие Великие Кланы наверняка сказали бы за это три «спасибо»: из такого типа сделать марионетку – проще простого. Она решила исключить риск.

– Убийством собственного внука?

– А его убивала не бабушка, а лидер клана Арбор. Уж не знаю, было ли ей больно, ведь она два года его знала, но она справилась. Стальная леди Арбор. Его смерть обставили как несчастный случай – для его отца, чтобы прекратить любые расследования во внешнем мире. А в кластерных мирах историю и вовсе постарались замять. Спустя пару лет немалых вложений со стороны клана Арбор он исчез изо всех документов и архивов. Нет, конечно, пара записей могла сохраниться, и кто-то его еще помнит. А толку? Разве это что-то меняет?

– Для мертвых вообще сложно что-то изменить.

– Вот и я о том. А мама так и не смогла с этим смириться, и я стала для нее вечным напоминанием о том, почему погиб ее сын. Со дня его смерти она двигалась вниз, а потом наконец сорвалась. Но все это стало мне ясно, лишь когда я услышала правду. Так что мне плевать, какие там феноменальные способности мне достались. Я не хочу возглавлять клан, который убивает своих детей во имя черт знает чего. Я вообще не хочу иметь с этим кланом ничего общего! Поэтому я ушла, отказалась от магии, которую я не просила.

– И поэтому ты не вернешься? – спросила Света. У нее не хватало духу спорить с Алестой. Она не бралась сказать, что бы делала, если бы родные так поступили с ее семьей. – Даже сейчас, когда нужна нам, нужна Огненному королю?

– Да плевать мне на Огненного короля. Без обид, но я этого чувака даже не знаю. Я могу чуток поколдовать, если получится, чтобы вернуть Андрея. А после этого все вы, надеюсь, исчезнете, и я вернусь к своей нормальной, настоящей жизни!

Глава 11. Я заглянул в окно и увидел ужасный мир

Им лучше было сделать все вдвоем, и они оба этого хотели, да только ничего не получалось. Они брали силу из одного источника, но магия, на которую они были способны, оставалась слишком разной. Амиару достались силы Огненного короля, Дане лучше всего удавались заклинания ведьм. Обычно они дополняли друг друга, а на этот раз будто оказались разделены невидимой стеной.

– Мне казалось, что если я погибну в этой войне, это хотя бы станет заслугой существа божественного уровня, – проворчала Дана. – А не лоскутка чужой души, который и сам не соображает, что делает.

– Не мели ерунды, – поморщился Амиар. – Ты не погибнешь.

– А кто тогда погибнет?

– Никто не погибнет! Но кто-то уже погиб, и нам придется воспользоваться этим.

Мир магии, когда-то казавшийся невероятным, теперь представал в ином свете. Для того, чтобы подготовить ловушку для неупокоенной души, они задействовали один из местных аттракционов, и в этом было что-то кощунственное, но выбирать не приходилось.

Лабиринт кристаллов когда-то использовали для создания безобидных иллюзий. Но сами камни, собранные в нем, даже после тридцати лет разрухи оставались неплохими универсальными артефактами, способными накапливать магическую энергию. Этим и воспользовалась Дана, чтобы выложить на присыпанной солью аллее парка ловушку.

– Не уверена, что это сработает, – предупредила она. – Я эту схему видела только один раз, Уника показала мне в книжке – и все! Мы чудовищно рискуем.

– Во-первых, мы чудовищно рискуем почти всю совместную жизнь. Во-вторых, ты все делаешь правильно, клетка сработает.

– Откуда такая уверенность?

– Я видел, как Уника похожей клеткой поймала Призрак полнолуния, – пояснил Амиар. – Только она действовала в спешке и использовала не кристаллы даже, а травы, и Призрак полнолуния – это не какой-то одичалый полтергейст.

– Да, но Уника уничтожила Призрака, и хотела уничтожить с самого начала. У меня же миссия в духе камикадзе.

– Он тебя не тронет, я использую магию Мортем для подстраховки.

Но нужной уверенности в голосе Амиара не было. Они оба понимали, что до Огненного короля здешний полоумный дух никак не доберется. Но, оказавшись в одной клетке с Даной, он успеет свернуть ей шею за долю секунды, стоит девушке допустить хоть одну ошибку.

Когда подготовка была закончена, Дана вошла в центр круга, начерченного дроблеными кристаллами. Амиар укрылся в одном из выцветших шатров, так, чтобы полтергейст не заметил его раньше времени. По этой же причине он пока не мог колдовать, его энергия сияла слишком ярко, и все теперь зависело от Даны.

– Я призываю неспокойный дух этого мира, – произнесла она. Голос дрожал и звучал хоть и четко, но не слишком уверенно, как у школьницы, впервые выступающей перед новым классом. – Тот, кто погиб и остался. Тот, кто не был погребен, но был забыт. Я хочу услышать твой голос. Я даю тебе право на последнее слово.

Поначалу ничего не происходило, и Дана почти обрадовалась. Она знала, что появление полтергейста в ее интересах, что это самый короткий путь к прошлому разрушенного мира. Но если бы существо не появилось, она могла бы отказаться от риска со спокойной душой, они с Амиаром покинули бы этот проклятый мир и вернулись к своим друзьям.

Однако призрак не стал отсиживаться в стороне. Он приближался не как живое существо, он будто вырвался из пространства, хрипящее и воющее облако света, быстрое и размытое. Оно не было голосом, который надеялась услышать Дана. Как и говорил Амиар, разум того, кем этот дух был раньше, давно исчез, остались только эмоции, примитивные, первобытные, и воспоминания, похожие на плохо зажившие раны. Все это гнало бесплотное существо вперед – на Дану.

Оно летело к ней с намерением убить. Оно видело перед собой цель, и ему, как и раньше, было плевать, что Дана не имеет отношения к его смерти. Бродяги, которых он убивал здесь, тоже не были связаны с его прошлым, зато они были жизнью, которую он ненавидел только за то, что был ее лишен.

Он мог сжечь девушку, разрезать на части, порвать, как дикий зверь, и всего этого он хотел – но ничего не смог. Оказавшись внутри ловушки, он застыл, как комар, упавший в смолу. Он пытался прорваться через энергию, но она держала его стальной хваткой, прерывая его хаотичное движение.

В этот миг Дана наконец сумела рассмотреть его. Полтергейст был похож на мертвеца – иссохшего почти до состояния мумии, с сероватой кожей, обрывками седых волос и полувыкатившимися мутными глазами. Его нос почти исчез, превратившись в два провала ноздрей, а под ними то распахивалась, то захлопывалась полная гнилых зубов пасть, особенно жуткая из-за порванных до самых скул щек.

Дана невольно вскрикнула, закрывая лицо рукой. Амиар заметил ее реакцию, он поспешно предупредил:

– При жизни оно выглядело не так. Не важно, человек это или нелюдь, у полтергейста не сохраняется прежняя внешность, она искажается тем, как он видит мир! Не бойся его, продолжай!

Легко ему сказать – не бойся! Это не он сейчас стоит перед истлевшим трупом, смотрит ему в глаза и собирается путешествовать с ним сквозь время. Но Дана понимала, что и для нее обратного пути нет. Они с полтергейстом оказались пойманы внутри одной ловушки, и она знала лишь один способ завершить это заклинание. Если бы она сейчас попыталась выскочить из кристального круга, призраков в Радужном змее, возможно, стало бы уже двое.

– Дай мне руку и отведи меня назад, – велела она, не отрывая взгляда от мутных мертвых глаз. – Не показывай мне, кто ты есть, покажи мне, кем ты был. Ты не отсюда, не из этого мира, я знаю. Расскажи мне, что привело тебя сюда, почему именно здесь ты нашел свою могилу!

Полтергейст взвыл, отчаянно, высоко, его длинные руки спазматично дернулись в разъяренной попытке добраться до горла Даны. Но его сил снова не хватило на это, а заклинание уже начинало действовать в полную силу.

Оно подхватило их обоих, закружило серым водоворотом, понесло туда, где уже никого не осталось. Обрывки воспоминаний полтергейста превращались в камни, ведущие их в далекое прошлое. Потерянный дух не хотел быть проводником, но стал им, его ярость прокладывала путь, а сила Амиара защищала их от угрозы, принесенной взглядом в прошлое. Дана чувствовала, что он все еще связан с ней, его руки, пусть и незримые, закрывают ее от беды, и от этого становилось чуть легче.

Она уже путешествовала через пространство и время, поэтому полет через серую пустоту был почти знакомым, но приятней он не стал. Дана понимала, что ее тело все еще находится в Радужном змее, в прошлое летит только душа, и она вряд ли погибнет там – раньше-то угрозы не было!

Но раньше она путешествовала одна, да еще и при поддержке друзей, а теперь рядом с ней безумное создание, способное только убивать, поэтому у игры другие правила.

Она не знала, сколько продолжалось их падение – как это ни иронично, у путешествий сквозь время не было меры. Они не измерялись километрами, они не длились ни секунды и вместе с тем отнимали целую вечность – они просто были. И заканчивались они так же внезапно, как начинались.

Дана в очередной раз убедилась в этом, когда серый туман вдруг развеялся и она оказалась в другом мире, совсем не похожем на Радужный змей.

Она стояла в центре разросшегося, неухоженного сада. Тропинки здесь были, но они легко терялись в густой траве, поднимавшейся девушке выше колена. Со всех сторон подступали деревья и кусты, оплетавшие то, что раньше было атрибутами неплохой жизни: беседки, скамейки, фонтаны и резные поилки для птиц. Сад был богатым, пока за ним ухаживали, а потом, похоже, всем стало плевать. Исчезли дорожки, зачахли под сорняками цветы, и даже плодовые деревья напоминали лохматых, обросших спутанными космами бродяг. Воздух был наполнен сладковатым запахом прелых яблок, горками нападавших на траву под деревьями.

Дальше, за яблонями, поднимался старый особняк – не дворец, конечно, но большой добротный дом из коричневых камней. Его увил плющ, покрасневший под чарами осени, и от этого дом казался естественной частью мира, такой же, как деревья и кусты.

И все же этот мир не был необитаем: Дана слышала за яблонями голоса, ей казалось, что за ветвями мелькает движение. Похоже, здесь кто-то жил – и не в одиночестве.

– Эй! – позвала Дана. – Есть здесь кто?

Если заклинание сработало как надо, ее никто не должен был видеть и слышать. Она попала в мир, которого больше нет, в день, который закончился. Однако она уже ни в чем не была уверена: если у нее получилось, то куда девался полтергейст, почему она одна в этом кластере?

А может, это и не кластер? Дана задумчиво посмотрела на небо, но увидела над собой лишь сплошную серую пелену облаков. Такое небо бывает в любом из миров… хотя нет, это должен быть кластер, ведь она попала в осень.

– Амиар! Ты хотя бы меня слышишь?

«Что значит «хотя бы»? – возмутился знакомый голос у нее в голове. – Я слышу, и чудо, что это получается. Я до последнего сомневался, удастся ли мне сохранить эту связь».

– То есть, ты видишь и слышишь то же, что и я?

«Не совсем. Это как смотреть запись через помехи: иногда пропадает то звук, то картинка.

Но что-то я вижу, и я благодарен уже за это».

– Куда делась эта полтергейстина?

«Самому хотелось бы знать! Мне казалось, что, попав в свое прошлое, оно станет разумней».

– Ты знаешь, что это за мир?

«Без понятия. То, что я вижу, недостаточно уникально, чтобы узнать его – таких миров десятки. Тебе придется осмотреться. Но помни…»

– Ровно в полночь карета превратится в тыкву, – проворчала Дана.

«Типа того. Мы не знаем, на сколько хватит энергии и сможешь ли ты вернуться обратно одна, без полтергейста».

– Так, не пугай меня!

«И не собирался. Я просто намекаю, что тебе нужно действовать быстрее и по возможности отыскать нашего вопящего друга».

Полтергейста нигде не было, но Дана прекрасно помнила про его умение появляться ниоткуда, поэтому двигалась она осторожно. Если в этом мире кто и мог навредить ей, то только он.

Когда совсем близко, за разросшимися яблонями, раздался пронзительный крик, она подпрыгнула на месте, уверенная, что это он – устал отсиживаться и пришел отомстить. Но, придя в себя, Дана сообразила, что это не потусторонний, дикий вой полтергейста. Рядом с ней звучал совсем другой голос – юный, тонкий, девичий. В нем слились страх, отчаяние и ярость: это был голос зверя, который загнан в угол – он хочет драться, но знает, что это бесполезно. Пораженная этим, Дана двинулась через зеленую завесу и скоро стала свидетельницей настораживающей картины.

Кричала девушка лет четырнадцати, худенький угловатый подросток. Ее хрупкое тельце отчаянно извивалось в руках трех крепких мрачных женщин, без труда сдерживавших беглянку. Ее бледная кожа покраснела от гнева, черно-синие волосы сбились в спутанное облако, а за ними мерцали разгневанные глаза. Девушка не звала на помощь, ее крик был лишь способом выразить ее отчаяние, выпустить его, чтобы оно не разорвало ее изнутри.

Она готова была бороться за свою свободу, да только это ни к чему не привело. Женщины быстрыми отработанными движениями скрутили ей руки за спиной и потащили за собой – похоже, они проделывали такое не раз, и отчаянная борьба девушки не вызывала у них никаких эмоции. Всего лишь рабочий день и страдающий подросток, ничего особенного.

Из-за деревьев и кустов за ними наблюдали другие дети, мальчики и девочки разных видов, все в одинаковых серых пижамах, точно таких же, как на беглянке. Но ее одежда была грязной и потрепанной от борьбы, а их – чистой, будто только что купленной. Потому что она сражалась, а они чинно прогуливались по саду. Они не пытались ничего изменить.

Дана видела, что некоторые смотрят на кричащую девушку с сочувствием, некоторые – с раздражением. Но были здесь и такие, чьи глаза оставались пустыми, будто и неживыми. Сложно было догадаться, через что прошли совсем юные нелюди, чтобы стать такими.

Кричащую девушку втащили в особняк, и Дана последовала за этой угнетающей процессией, продолжая оглядываться по сторонам. Внутри дом был примерно таким, как снаружи: просторным, старым, ухоженным, но уже нуждающемся в ремонте. На светлых стенах просматривались трещины, не слишком аккуратно замазанные побелкой. На многих осветительных сферах, пусть и работающих, были сколы. Мебель появилась в этом кластере одновременно с домом, это без сомнений, и выдержала испытание временем куда хуже, чем он. Казалось, что благородное дерево не раз ломали, дробили, царапали, а потом снова и снова восстанавливали. Как будто в особняке, предназначенном для аристократов, поселилась толпа варваров!

В холле дежурили женщины в зеленых платьях – судя по золотистой коже и разноцветным волосам, дриады. Они видели кричащую девушку и ее мрачных надсмотрщиц, но не попытались вмешаться, даже слова не сказали. Одна из них молча покинула свой пост и придержала дверь, ведущую на темную лестницу, чтобы трем бабищам было проще затащить туда девчонку.

– Ты это видишь? – тихо спросила Дана.

«И это вижу, и то, что на большей части окон установлены решетки, – отозвался Амиар. – Значит, это не простой сиротский приют».

– Ну, он для нелюдей…

«Ну и что? Дети нелюдей не объявляются преступниками по умолчанию. Нет, Дана, здесь творится что-то противозаконное. Иди за ними».

Здесь, в прошлом, в давно уничтоженном мире, она была призраком из будущего, поэтому ей несложно было пройти сквозь дверь, закрывшуюся у нее перед носом.

Она шла следом за женщинами. Беглянка все еще сопротивлялась, но уже не так отчаянно, было видно, что она устала. Дана ожидала, что в подвале она увидит клетки, в одну из которых и бросят пленницу. Это была не лучшая участь, но, по крайней мере, несчастная девчонка смогла бы отдохнуть.

Но все оказалось намного страшнее: среди темных каменных стен расположилась импровизированная больница, чем-то напоминавшая полевой госпиталь. Ни о какой стерильности здесь и речи не шло, как и о заботе о пациентах. Да и были ли они пациентами? Эта девушка не нуждалась в медицинской помощи – а ее все равно притащили сюда. И это, похоже, пугало ее куда больше, чем сорвавшийся побег.

Большую часть пространства занимали кушетки, застеленные ветхими простынями. Рядом с ними размещались капельницы, артефакты медицинского наблюдения, ржавые столики с инструментами. Большая часть кушеток пустовала, но на некоторых неподвижно лежали девочки и мальчики, от десяти до шестнадцати лет, не старше. Они, даже оставаясь в сознании, смотрели вперед немигающими глазами. Медицинские артефакты показывали, что они живы, но Дана не хотела знать, что это за жизнь.

Увидев безразличных ко всему пациентов, беглянка рванулась с новой яростью. Это было так неожиданно, что ее конвоирам едва удалось удержать ее. Одна из женщин, не сдержавшись, отвесила ей звонкую оплеуху. Рука у дамы оказалась тяжелой, удар задел висок, и девушка, хоть и не потеряла сознание, теперь двигалась, словно пьяная.

– Укусила меня, стерва, – пробубнила женщина.

– Иди руку промой, эта змея и ядовитой оказаться может!

– Что, думаешь, она уже угомонилась?

– Да конечно! Разве такое когда-нибудь бывало? Но дергаться она теперь будет меньше, нас двоих вполне хватит, а это все равно ненадолго.

Женщина кивнула и, прижимая платок к прокушенной руке, отошла в сторону. А ее подруги привязали извивающуюся девушку к одной из кушеток, закрепив ее руки и ноги ремнями. В плотную кожу ремней въелась засохшая кровь; похоже, беглянка была не первой, кто не желал оставаться здесь.

Но от ее желаний уже ничего не зависело. Все с тем же безучастным профессионализмом женщины обездвижили ее и ввели ей под кожу иглу капельницы. Мутная жидкость заспешила по трубочкам, наполнила ее вены, слилась с ее кровью, и сопротивление девушки окончательно угасло.

Когда она успокоилась и стала такой же неподвижной и сонной, как другие дети на кушетках, Дана неожиданно узнала ее. Эти изящные азиатские черты, фарфоровую кожу, темно-синие волосы и карие глаза… С возрастом беглянка изменилась, но не сильно.

– Мне что, мерещится? – прошептала Дана.

«Да нет, она», – согласился Амиар.

– Это же…

«Аурика Карнаж собственной персоной».

Та самая Аурика, которая, возможно, убила Амарканда Легио, которая пыталась уничтожить его сына и Дану. Аурика, выпустившая великих чудовищ, способных разрушить весь мир. Могущественная ведьма, на счету которой было несколько сотен жизней. Точнее, будет несколько сотен жизней.

Сейчас она была не похожа на ту хитрую лгунью, которая сплела эту паутину. Эта Аурика казалась слабой и беззащитной, оставшейся наедине с миром, который хотел использовать ее. Они попали в прошлое Аурики до того, как она стала чудовищем – возможно, к истоку всех бед, которые их постигли.

Монстрами не рождаются, монстрами становятся. И очень часто под влиянием обстоятельств.

– Я знаю, о чем вы думаете, – произнес приятный женский голос за спиной у Даны, низкий и бархатистый. – Не она такая, такой ее сделали. Была гордая, свободолюбивая девочка, не желающая подчиняться, а потом ее поймали и сломали очень плохие люди. Так у вас получается?

Обернувшись, Дана обнаружила перед собой высокую женщину средних лет, стройную, красивую, но не человеческой красотой. На фоне ее смуглой кожи особенно ярко смотрелись длинные, до пояса, молочно-белые волосы, опускавшиеся тяжелыми прядями на того же цвета платье. Это платье, закрывавшее ее от шеи до пальцев ног, напоминало Дане платья дриад из холла, но оно было гораздо дороже.

«Это он, – поспешно предупредил Амиар. – Точнее, оно…»

«Больше похоже, что это она», – рассеянно подумала Дана.

«Это полтергейст! Не важно, как он выглядит сейчас, он тебя видит, вы в одной реальности.

Будь осторожна!»

Об этом Дана помнила и без него – после того, как полтергейст покалечил ее в Радужном змее, и после того, что она видела в этом мире. И все же, глядя в спокойные, мудрые глаза женщины, Дана не могла поверить, что это тот самый сгусток ярости, который она использовала, чтобы перенестись в прошлое.

– Кто вы такая? – только и сумела произнести она.

– Калиста Мантекри, – представилась женщина в белом. – Я здесь хозяйка. По крайней мере, была хозяйкой, пока существовал этот кластерный мир.

Между тем юная Аурика окончательно успокоилась. Убедившись, что это не трюк, что странная жидкость действует, ее конвоиры отстегнули ремни и оставили ее одну, такую же безжизненную и равнодушную ко всему, как и другие дети в этом подвале.

– Это что еще за извращение? – Дана указала на Аурику, потом обвела рукой подвал. – Что здесь творится?

– Думаю, в глубине души вы уже оправдали Аурику. Она была несчастной сиротой, оказалась во власти очень плохих людей и стала той, кем стала. Можете добавить к этому неизвестные препараты, вызывающие безумие, и Аурика превратится чуть ли не в мученицу в ваших глазах.

– А что, у меня нет оснований так думать?

– Основания есть, но вывод все равно неверный. Давайте прогуляемся, это не самое приятное место для бесед.

– Детям здесь, похоже, тоже не слишком нравится, но разве у них есть выбор?

– Пожалуйста, не драматизируйте. Дана – так, кажется, вас зовут? Простите, моя память пока не слишком чиста.

– Здесь память сработала как надо, меня действительно зовут Дана.

– Так вот, Дана, давайте прогуляемся. Полюбуемся миром, которого больше нет, ему это будет приятно.

«Она не ведет себя как полтергейст», – подумала Дана.

«Заклинание повлияло на нее, и в своем прошлом она стала прежней, – пояснил Амиар. – Как мы и хотели. Но это не значит, что она на твоей стороне, не верь ей».

«Шутишь? И не собиралась!»

Они поднялись по ступенькам и обе прошли сквозь дверь. Наверху готовились к обеду, мрачные, нелюдимые дети собирались на первом этаже после прогулки. Дана смотрела на них с сочувствием, Калиста – с привычным равнодушием и даже легким презрением. Это все больше раздражало ее спутницу.

Они покинули особняк и снова оказались в старом саду, который после мрачных стен подвала смотрелся особенно уютным. И здесь, и в доме Калиста казалась королевой, идущей от трона к эшафоту – с печальной улыбкой и благородным смирением во взгляде. Ее движения, плавные и мягкие, завораживали, и Дана, при всей своей неприязни к ней, невольно засмотрелась на изящную женщину, похожую на ожившую статую.

– Простите, я могу узнать, кто вы? – не выдержала она.

– Этот вопрос можно толковать по-разному, – заметила женщина. – По виду я – матерь фей, или старшая фея, или королева фей, вы, люди, по-разному нас называете.

– Я уже не человек, и ни о каких матерях фей я никогда не слышала. Самих фей видела, но вы на них не очень-то похожи.

«Она говорит правду, – вмешался Амиар. – Ты видела молодых фей. А они долгожители, как и многие лесные существа, с возрастом их сила возрастает. Те из них, кому посчастливится прожить достаточно долго, становятся королевами».

Калиста, не слышавшая его, лишь пожала плечами.

– Тогда вам придется поверить мне на слово.

– Допустим, я вам верю. А как еще можно трактовать мой предыдущий вопрос?

– Как желание узнать мою роль в этом мире, – ответила Калиста. – Здесь все просто: я была директрисой этого приюта. По сути, хозяйкой Сан Винсена.

– Сан Винсена? – оживилась Дана. – Так назывался этот мир?

– Да. Он принадлежал сообществу нелюдей.

«То есть, находился в общественной собственности, – добавил Амиар. – Когда у кластера нет одного богатого и влиятельного покровителя, начинается бардак».

– Этот мир построили как приют для осиротевших нелюдей, – продолжила Калиста. – Он считался одним из лучших, самых спокойных и защищенных. Его создавали во времена, когда отношения между людьми и нелюдями были весьма натянутыми, здесь дети могли быть в безопасности.

– Не похоже, что там, в подвале, безопасно, – сухо отметила Дана.

– Безопасней, чем вы думаете. Впрочем, то, что вы увидели, – это другая часть истории Сан Винсена, новейшей. Со временем даже лучшее приходит в негодность. Этот приют не был так идеален, как раньше, и советом попечителей было принято решение изменить его функцию.

Тогда сюда и пригласили меня. Им нужен был тот, кто в состоянии справиться с новой ролью Сан Винсена.

– И что же это была за роль?

– Тоже приют, но уже для трудных подростков. Как вы наверняка знаете, даже в мире людей это довольно опасные создания. У них уже есть сильные, почти взрослые тела, но еще нет зрелого понимания жизни, собственных ценностей и моральных ограничителей. А теперь возьмите все это и дополните огромной силой, присущей нелюдям, и разрушительный потенциал таких детей возрастет во сто крат.

«Насколько близко к истине то, что она тут болтает?» – мысленно спросила Дана.

«Ближе, чем хотелось бы, – неохотно признал Амиар. – Подростки-нелюди чаще всего нормальные ребята, ничем не отличающиеся от человеческих детей. Но и среди них попадается публика с пулей в голове. И вот такие подростки бесконечно опасны, с ними лучше не связываться. Как правило, в кластерных мирах соблюдается презумпция невиновности, и просто за дурной характер никого не наказывают. Но если уж подросток успел совершить преступление, его сразу изолируют без суда и следствия».

«Изолируют в таких вот приютах?»

«Именно. Это нечто среднее между обычным приютом и тюрьмой».

Похоже, никто и не думал заботиться о трудных подростках так, как об обычных сиротах. Роскошному саду вокруг приюта позволили зарасти, дом чинили лишь тогда, когда это было совсем уж необходимо. Все понимали, что для кластерного мира это дорога в никуда. На их удачу, дорога была достаточно длинной, поэтому ни совету попечителей, ни сообществу нелюдей не приходилось беспокоиться.

– Ну а что тогда творится в подвале? – недовольно поинтересовалась Дана. – Что это за тайные опыты?

– Они не тайные. Это действительно опыты, но вполне легальные, разрешенные законом.

– Опыты на детях?!

– Бывает и такое, – пожала плечами Калиста. – Подается прошение в совет, и если опыты не несут угрозы жизни и здоровью воспитанников, они разрешаются. В Сан Винсене не испытывали яды и наркотики, не придумывайте лишнего. Нам поставляли новые успокоительные препараты, в которых эти дети особенно нуждались. Мы бы все равно давали им успокоительное, а так они получали лучшее, то, что мы не могли себе позволить. Так что не нужно делать из меня бездушного монстра, издевающегося над детьми.

– Но они же так в овощи превращались!

– Только на время введения лекарства. После этого оно действовало десять-пятнадцать дней, и они жили простой жизнью, только очень спокойной.

«Скорее всего, еще и без своих магических способностей, – добавил Амиар. – Шатались, как зомби, пока действие препарата не проходило, а когда проходило – получали новую дозу».

«Ужасно!» – поежилась Дана.

«Это как посмотреть. Для тех из них, что были реально опасны, это лучшая судьба, чем заключение в клетку или смертная казнь».

Но воспитанники Сан Винсена не были похожи на существ, наслаждающихся моментом. Дана видела на тропинках тех, кто уже получил свою дозу лекарств. Они казались сонными, шли без цели, смотрели только перед собой. Похоже, они не соображали, куда идут – им было все равно.

– Они хоть помнят то, что с ними происходит сейчас? – задумчиво поинтересовалась Дана.

– Вряд ли, но не из-за препаратов. Посмотрите на их жизнь и скажите мне честно: здесь есть, что запоминать?

– Вы говорите об этом спокойно, как будто так и надо! Калиста и бровью не повела:

– А так действительно надо. У меня всегда была двойная миссия, и обе ее части были в равной степени важны для меня.

– И что же это за части такие?

– Первая – благополучие этих детей. Есть те, кто считает, что их нужно сразу умертвлять, потому что надежды для них нет, или отправлять в единые тюрьмы, вместе со взрослыми. Но я вижу в этом неуместную поспешность. Многие из них не зло природы, они просто молодые глупые хищники. Им нужно дать возможность перебеситься, взглянуть на мир по-другому, и тогда, возможно, у них появится второй шанс.

– Ладно, это понятно. А вторая часть какая?

– Вторая часть – защита миров от моих подопечных. Никто и никогда не попадал в Сан Винсен просто так, на основании одних лишь подозрений. Чтобы оказаться здесь, нужно совершить преступление. В мою задачу входило сделать все, чтобы это преступление не повторилось. И эта, вторая, задача была для меня важнее, потому что те, кто вам видится детьми, всегда были виновны, а их жертвы – нет.

– Но Аурике Карнаж ваше лечение, похоже, не помогло, – заметила Дана, снова вспомнив отчаянно извивавшуюся миниатюрную девушку.

– Нет, однако оно не сделало ее хуже. Аурика вышла отсюда такой, какой и пришла. Я на своем веку видела много сложных детей, Дана. Очень много. И это научило меня быстро определять, кому из них еще можно помочь. Аурика… она не хотела помощи. Ей нравилось быть такой, она не искала свое место в мире, она хотела подчинить мир себе. Я редко говорю такое, но лучше бы ее казнили за то, что она сделала, а не отправляли сюда.

«Ваше время заканчивается, – встрял Амиар. – Поторопи ее, второго шанса уже не будет».

– Расскажите мне про Аурику, – попросила Дана. – Кем она была до того, как попала сюда?

И кем стала здесь?

– Собственно, кем была, тем и осталась, – усмехнулась Калиста. – Аурика происходит из древнего и влиятельного клана ведьм. Ее отец мне точно неизвестен, но я уверена, что человеком он не был. Возможно, варлоком – или демоном, этого я тоже не исключаю. Ее шабаш был вполне законным, хотя и не слишком миролюбивым. Но даже такие ведьмы чтят хоть какие-то традиции, они понимают важность запретов. Аурика ничего понимать не желала. Сразу после того, как ее научили колдовать, она зачала интересоваться запретными заклинаниями.

– Она же такая… маленькая, – нахмурилась Дана. – И это сейчас, а тогда она, должно быть, была еще младше!

– Ведьм, растущих внутри шабаша, начинают обучать магии с момента, когда они в состоянии повторять магические жесты и заклинания. То есть, лет с четырех-пяти, так что годам к десяти Аурика была уже вполне самостоятельной ведьмой. По крайней мере, по уровню умений и способностей.

Но даже при таких умениях и способностях она оставалась маленькой капризной девочкой, не готовой к такой власти над чужими жизнями. Кто-то рассказал ей про запретную магию, и она теряла покой. Аурике хотелось узнать больше, стать лучше, подняться над другими. Вряд ли она в тот момент могла четко сказать, зачем ей это понадобилось, однако ей уже нравилось чувство превосходства.

А потом она и с жизненными целями определилась: ей нужен был контроль. Сначала – над шабашем, а потом, может, и над собственным кластерным миром.

– На ее беду, в родном для нее шабаше практиковалось коллективное управление, – сказала Калиста. – Проще говоря, там было сразу несколько верховных, и мать Аурики была лишь одной из них, но даже она не поддерживала светлые идеи дочери. Именно она предложила отлучить Аурику от шабаша.

– Как это?

– Очень просто: на изгнанную ведьму ставится клеймо, блокирующее ее силы. То есть, она превращается в простую смертную, навсегда обреченную жить во внешнем мире. Естественно, это не укладывалось в наполеоновские планы Аурики Карнаж.

– Но почему родная мать так поступила с ней? – удивилась Дана.

– Думаю, как раз из-за материнской любви. Она видела, что Аурика свернула на кривую дорожку, которая должна была привести ее в бездну. Поэтому она решила изменить судьбу дочери, лишить Аурику сил, чтобы она не натворила бед.

– Но сил Аурика не лишилась, следовательно, совет отказал ее матери?

– До совета дело не дошло, – покачала головой Калиста. – Мать Аурики погибла, якобы от несчастного случая – ее собственное заклинание разорвало ее на части. Вот только это совпало с ее желанием блокировать силу дочери, поэтому никто не спешил верить в волю судьбы. Но и доказать вину Аурики никто не мог, поэтому ее просто отлучили от шабаша как сироту, с которой никто не хотел возиться, и отправили сюда. Тогда я увидела ее впервые, тогда почувствовала: бесполезно. Она – уже сформировавшееся существо, даже в свои тринадцать лет, и что бы я ни делала, мне ее не изменить. Но я отогнала от себя такие мысли, они показались мне непрофессиональными.

– И вы пожалели об этом?

– В первый же день, а дальше становилось только хуже.

Аурика оказалась избалованным, властным, но при этом удивительно умным и не по- детски хладнокровным созданием. Если она чего-то хотела, она готова была добиваться этого любым способом. Она без сомнений использовала магию против тех, кто ей не нравился, будь то персонал или другие дети. Если ее жертва умела защищаться – значит, ей везло. Но за годы, проведенные в Сан Винсене, молодая ведьма не одного нелюдя отправила на больничную койку.

Говорить с ней было бесполезно, наказывать – тоже. Любое заклинание было способно сдержать ее лишь на время, а потом она разбиралась в нем и легко преодолевала. По сути, Аурика была одной из главных причин, по которым Калиста согласилась участвовать в испытательной программе.

– Мне не слишком хотелось тестировать на детях такие зелья, – признала она. – Но, изучив их, я сразу поняла, что они могут стать нашим спасением от Аурики и некоторых других буйных воспитанников. Зелье – это не заклинание, принцип его работы можно понимать, а можно не понимать, но если оно попало в кровь, оно будет действовать, и точка.

В Сан Винсене воцарился относительный покой. Аурике не давали оправиться и вернуть свою силу, ей снова и снова вводили успокоительные зелья. Она быстро сообразила, что к чему, и несколько раз пыталась сбежать. Но сделать это было не так просто, особенно без полноценных магических способностей: приют когда-то построили так, чтобы защитить детей от любой беды, теперь это же позволяло удержать беду внутри.

Тогда Аурика сменила тактику. Смекнув, что бычьим напором она ничего не добьется, ведьма научилась искусно изображать покорность и смирение. Калиста все равно не поверила ей, как и работницы приюта, наученные горьким опытом, – зато поверил кое-кто другой.

– К нам иногда заглядывали верховные ведьмы, они знакомились с молодыми ведьмами, искали среди них самых сильных и с их помощью укрепляли свои шабаши. Как правило, с Сан Винсеном они не связывались, потому что знали, что у нас за публика. Глянешь – и сразу видно, что бандитки. Но Аурика уже наловчилась делать бровки домиком и пускать слезу по первому желанию. Ее актерские способности обеспечили ей место в шабаше Бона Деа.

– Зачем вы вообще показали ее верховным? – поразилась Дана. – Да ее прятать нужно было от мира, а мир – от нее!

Теперь сорвавшийся побег Аурики и ее отчаянное сопротивление представали в совсем ином свете. Дана почувствовала, как из ее души уходят последние вспышки жалости. Конечно, у нее не было оснований верить Калисте, и все же она чувствовала, что ее собеседница не лжет.

Мертвым нет смысла лгать.

– Я всегда соблюдала правила, – пояснила Калиста. – А правила велели мне давать свободный доступ к молодым ведьмам любым представительницам их вида. Если бы я попыталась скрыть Аурику, меня бы могли отстранить, прислать в Сан Винсен кого-то другого – того, кого она обвела бы вокруг пальца. Я понадеялась, что верховные достаточно умны, чтобы разобраться в ее истинной природе. К сожалению, я ошиблась. Она уехала, и я была уверена, что никогда больше ее не увижу. Это было к лучшему: я знала, как сильно она меня ненавидит.

– Но она вернулась?

– Не сразу. Она вернулась через двенадцать мирных лет, с силой, которой у нее раньше не было. Я не знаю, где она ее взяла… но не у шабаша. Никого из Бона Деа с ней не было.

Калиста действительно была растеряна, даже сейчас, после смерти, когда обычно открываются все тайны. А вот Дана догадывалась, кто подарил Аурике новое могущество. Похоже, она уже тогда начала сотрудничать с чудовищами: она искала путь к абсолютной власти и ничем не побрезговала бы.

– Она говорила с вами?

– Нет, напала сразу, – ответила Калиста. – Но разговоры были и не нужны. Я знала, что она меня ненавидит, этого было достаточно. Я слишком долго сдерживала ее, а она такое не прощает.

– И что она сделала? – спросила Дана, хотя она понятия не имела, готова ли услышать ответ.

Калиста замерла, посмотрела на серое, затянутое облаками небо, вдохнула воздух, пропитанный ароматом яблок.

– Она нас всех уничтожила, – ровно произнесла королева фей, не глядя на Дану. – Но так, что ей это простили и позволили.

– Не уверена, что понимаю…

– Аурика указала на якобы существующие проблемы в Сан Винсене – а может, эти проблемы и правда были, но точно с ее подачи, я так и не успела разобраться. Она пришла в наряде доброй самаритянки, рассказывающей, что этот кластер исчерпал себя, и детям здесь уже небезопасно. Она действовала аккуратно, привлекала комиссии, и всем казалось, что это честная борьба бывшей воспитанницы за достойную жизнь для таких детей, как она. Это был хороший ход, умный, грамотный. Ей поверили, Сан Винсен закрыли, а позже выставили на продажу, детей распределили по другим приютам, как и нас, бывших сотрудников.

– Но зачем ей это? Какая-то слабая месть!

Дана спросила об этом лишь для того, чтобы продолжить разговор. Она ни на секунду не забывала, что королева фей, стоящая рядом с ней, мертва, и ее смерть явно была жуткой, раз она превратилась в полтергейста. А значит, месть Аурики не закончилась бюрократическими играми.

– Я тогда задавала себе тот же вопрос: зачем? Она не из тех, кому важно просто победить врага, хоть как-то, она уничтожает наверняка. Я знаю об этом, потому что после закрытия Сан Винсена я пыталась найти шабаш, который отправил ее в приют.

– Но вы так и не встретились?

– Она добралась до них раньше, чем до меня, – кивнула Калиста. – Но все, конечно же, сочли несчастным случаем. Я убедилась, что у Аурики появилась не только новая сила, но и влиятельные знакомые, одна бы она такое не провернула. Шабаш был для нее меньшим врагом, потому что состоял из безликих ведьм – не думаю, что она помнила имена тех, кто изгнал ее. Но со мной получилась другая история… Я унизила ее, я много лет сдерживала ее, мне подчинялись все остальные – то есть, я была владычицей, которой она хотела стать. И после этого она просто лишила меня работы? Такого не могло быть. Поэтому когда она через несколько лет позвала меня, я почему-то даже не удивилась.

И не испугалась – Калиста не сказала об этом, но Дана и так чувствовала. Королева фей поражала ее непроницаемым смирением, так не похожим на безумную ярость полтергейста. И тем не менее, это все была одна душа, просто очень сложная.

– Куда она вас позвала? – спросила Дана.

Они остановились в дальнем углу сада. Дана чувствовала, что они близко к внешней границе кластера, она, должно быть, скрывалась за деревьями. Но девушка не бралась сказать, что может находиться за границей мира, который уже исчез. Пустота? Поток времени? Или что- то пострашнее?

Сейчас это было не важно. Значение имели лишь события далекого прошлого, в котором Калиста была жива, а Аурика только собиралась мстить.

– В Сан Винсен, – ответила королева фей. – Я знала, что этот мир уже куплен каким-то сообществом нелюдей, частной компанией, однако я не подозревала, что Аурика имеет к этому отношение. А она встречала меня здесь хозяйкой, и это доставляло ей немалое удовольствие.

К тому моменту Аурика уже была главой Сообщества Освобождения, а такой серьезной организации ничего не стоило купить выставленный на торги мир. Непонятно только, как она, тогда еще совсем молодая ведьма, даже не верховная в своем шабаше, получила такую власть. Это наверняка было связано с ее неожиданно возросшей силой, вот только как?

– Почему вы вообще пришли? – не сдержалась Дана. – Вы ведь знали, что она убьет вас!

– Она убила бы меня в любом случае. Я не из боевого рода, такие, как я, не умеют сражаться. Если она избавилась от темного шабаша, то я для нее вообще была бы пустым местом. Убегая, я показала бы ей, что боюсь и надеюсь спастись, это доставило бы ей несказанное удовольствие. А мое смирение разозлило ее, я видела.

Дана снова вспомнила полтергейста; смирение, конечно!

– Но вы в итоге не приняли эту смерть.

– Такую – не смогла, – признала Калиста. Ее длинные изящные пальцы сжались в кулаки. – Я думала, что изучила ее, что знаю ее. Я готовилась к пыткам, к унижению – к чему угодно, но это должно было свестись только ко мне. Я жила одна, я пришла в мир, где никого больше не было, я не сомневалась, что разгадала ее план. А она удивила меня, в который раз уже. Аурика даже не попыталась напасть на меня, ни разу не ударила. Она только сказала, что Сан Винсен, мое главное детище, отнимет сотни, если не тысячи жизней.

Калиста замолчала, нервно потерла виски, стараясь сосредоточиться. Дана ждала, давая ей возможность собраться, она знала, что королева фей все расскажет сама. Так и получилось.

– Она заперла меня в этом мире, а сама ушла. Но она сделала границу прозрачной, и я видела все, что происходило с кластером. Она направила Сан Винсен на внешний мир! Эта дрянь стала такой сильной, что сумела сдвинуть его с места. А там, рядом, были человеческие города, там жили люди… люди, на которых должна была свалиться эта глыба! Трагедия, скандал – все в одном. Аурика собиралась не просто убить, это было грандиозным ударом по всему магическому миру, по взаимоотношениям людей и нелюдей. То есть, она губила то равновесие, которое было мне дорого, которое я всю свою жизнь защищала. Это было хуже любых пыток, она все рассчитала верно. Избивая меня, она бы мало что изменила – феи умеют отстраняться от боли. Но это… она попала в цель. В ней всегда была эта черта: она находила в чужой душе самое слабое место и била ровно туда.

Вот поэтому Калиста умерла в страданиях. Она металась по падающему миру, запертая, беспомощная, ее ужас был настолько велик, что оборвать его не смогла даже смерть. Холодная, мудрая королева фей превратилась в дикое существо, думающее только о гибели. Возможно, это было частью проклятья Аурики, а может, так сложились обстоятельства, но для Калисты  это уже ничего не меняло.

– Но Сан Винсен не упал на внешний мир, – указала Дана. – Скандала не было. Он только столкнулся с другим кластером, Радужным змеем, и там никто не погиб. Как это вообще возможно? Что произошло?

Королева фей могла и не помнить – ей тогда было не до наблюдений. Однако она ответила быстро и уверенно:

– Не что, а кто. Сан Винсен не добрался до внешнего мира, потому что его остановил молодой маг. Я никогда не встречала его раньше, но, кажется, он был из Великих Кланов – они мало на кого похожи. Я видела его через внешнюю границу. Он был один – и он уничтожил  Сан Винсен. Я, конечно, не знаю, что было дальше. Но я никогда не винила этого мага за свою смерть, я была благодарна ему. Я ненавидела только Аурику, она и научила меня ненависти.

Калиста действительно многого не знала, однако кое-какие пробелы Дана могла закрыть сама. Молодой маг из Великого Клана – это, скорее всего, Амарканд Легио. Уничтожая Сан Винсен, Аурика решила убить двух зайцев: отомстить за свое прошлое и уничтожить своего врага в настоящем.

Амиар, похоже, подумал о том же или просто прочитал ее мысли.

«Уничтожение целого кластера, да еще такое быстрое, срочное, – большое дело, – сказал он. – Слишком большое для одного мага, пусть даже уровня моего отца. Думаю, Аурика заманила его в ловушку, так же, как и Калисту. Но если Калиста была готова к гибели, то он вряд ли собирался умирать. Скорее всего, он хотел поймать ее, допросить… Он был уверен, что справится с ней, а она направила на него целый кластер».

«Не на него, – поправила Дана. – На беззащитных людей. Твой отец не смог принести их в жертву, он был не таким, как Аурика».

«Да. И она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что так будет. Раз обломки Сан Винсена задели Радужный змей, отец наверняка переместил их. Он понял, что не уничтожит их все, и направил их на море, туда, где вероятность случайных жертв куда ниже. Вряд ли у него было время проверить, есть ли рядом другие кластеры. Там он и умер – или от переутомления, или Аурика его добила. Скорее, второе, раз на его теле нашли следы того, что сочли дракой с нефилимом. Его труп оказался в море, а потом Аурика перенесла его, куда нужно. Она же уничтожила все данные о Сан Винсене, поэтому никто так и не понял, от чего на самом деле пострадал Радужный змей».

Голос Амиара звучал ровно, почти как неживой, и этим показным равнодушием он мог обмануть кого угодно, только не Дану. Она прекрасно знала, как ему тяжело, и ей отчаянно хотелось обнять его, но пока не получалось.

Им нужно было возвращаться. Она узнала все, что могла – и это были не самые приятные знания. Получается, Аурика была психопаткой, одержимой властью, чуть ли не с рождения. Но таких много – и среди людей, и среди нелюдей. Никто не знает, почему они появляются на свет, кроме, пожалуй, самой природы. А может, они и ее удивляют. Кто-то из них просто живет всю жизнь со злобой, сдерживаемой лишь трусостью. Кто-то становится домашним тираном, кто-то – убийцей. Но когда такому существу достается магический дар, все становится совсем плохо.

И даже это не уникальный случай. Среди ведьм, вампиров, оборотней и других нелюдей тоже появляются преступники, это не новость. Аурика была не первой девочкой, убившей кого- то, поддавшейся жестокости и гордившейся этим. По-настоящему опасной она сделалась не когда пролила первую кровь и даже не когда примкнула к шабашу Бона Деа. Нет, главной переменой ее жизни стал тот миг, когда она получила власть, способную сдвигать с места  миры.

Но Калиста ничего не знала об этом, хотя ее рассказ все равно оказался бесконечно важен. Теперь они выяснили, что в жизни Аурики не было трагических историй, оправдывающих ее жестокость. Такие истории она создавала сама и наверняка считала их своими величайшими достижениями. Непонятно, как с этой мразью связался Амарканд Легио… да тут вообще много непонятного.

Зато имя его убийцы перестало быть секретом.

«Нужно возвращаться, – позвал Амиар. – Срочно!»

Старый яблоневый сад вокруг них дрожал, подтверждая его слова. Время рвалось с поводка, старалось вернуться к своему привычному ходу, манило их туда, где было их истинное место. По крайней мере, Даны. Калисте вряд ли хотелось снова летать безумным духом по пустому миру – если она вообще помнила это.

– Мне жаль, что так получилось, – сказала Дана.

– Мне тоже, – вздохнула Калиста. – Мой народ верит, что история идет своим чередом, что все предопределено. Но мне всегда сложно было принять это, а теперь, когда все закончилось, мне больше нравится думать, что бал правит не судьба, а справедливость. Что она вообще существует!

– Существует, – подтвердила Дана. – А если нет – мы заставим ее существовать!

Их разговор прервался – Сан Винсен треснул и снова распался на куски, зеленые, белые, сияющие. Они кружились, летели все быстрее, постепенно превращаясь в серый водоворот.

Дана убеждала себя, что знает его, что уже не раз бывала здесь и что бояться не надо. Но не бояться не получалось: она сама не заметила, как израсходовала всю свою магическую энергию, она не могла больше управлять заклинанием, и ей оставалось лишь рассчитывать на Амиара.

Он не подвел ее. Его сила и их связь провели Дану через пустоту, возвращая ее обратно… Когда она вернулась в свое тело, на Радужный змей опустилась глубокая ночь, темнота, нарушенная лишь сиротливым светом редких осветительных сфер, чудом выдержавших испытание временем. Дана все еще лежала в центре круга из кристальных осколков, настолько уставшая, что пока она даже не могла подняться. Но ей и не нужно было: к ней подошел Амиар, поднял на руки, прижал к себе. От его тепла становилось спокойно на душе, поэтому Дана доверчиво прильнула к нему и лишь потом спросила:

– А где она… Калиста?

– Я не чувствую ее, да и во время твоего путешествия не чувствовал. Сюда вернулась только ты.

– Она что, осталась в прошлом? – ужаснулась Дана.

– Дана, она умерла в прошлом. Ей здесь не место, и не думаю, что ей хотелось бы до скончания веков летать тут сгустком энергии. Она сказала тебе все, что давно уже хотела сказать. И теперь, когда хоть кто-то знает правду, Калиста наконец обрела покой.

* * *

«Я заглянул в окно и увидел ужасный мир» – в который раз прочитал Лукиллиан Арма. Эти слова, казалось, уже въелись в его память, стоило ему закрыть глаза – и он видел перед собой пылающие буквы. Но он снова и снова вглядывался в неровные, выцветшие строки, стараясь понять, не мерещатся ли они ему.

Он ожидал, что найдет в кабинете Осгуда Интегри нечто невероятное, но на такое даже не рассчитывал. Хиония все сказала верно, ее дальний родственник сумел проникнуть в мир великих чудовищ – и записать это! Скорее всего, он сделал это после того, как Эмирия была запечатана. Он знал, что умирает, что надежды нет, и все равно работал, чтобы не поддаваться безумию.

Лукиллиан обернулся к истлевшему трупу хозяина Эмирии и тихо спросил:

– Чем же ты думал? Зачем пошел туда? Оно того не стоило, что бы ты себе ни вообразил. Он и сам был ученым, это развлекало его куда больше, чем роль главы клана. Но Лукиллиан всегда видел предел, он избегал ненужного риска. А Осгуд… он открыл дверь в другой мир, не в кластер, а нечто новое и бесконечно опасное. Любой маг на его месте тут же бежал бы оттуда, забыл это заклинание, как страшный сон, и никому не признавался бы, что влез в такую тьму. Но Осгуд поступил иначе. Во внешнем мире его ждали жена и дочери, а он словно забыл о них и полез туда, где жителям этого мира совсем не место.

Однако это было давно и все закончилось, остались только эти бесценные тексты – воспоминания человека, который заплатил жизнью за свое любопытство.

Все это время Лукиллиан изучал их в одиночестве. Хиония ускользнула вскоре после того, как они нашли эти записи – ей не хотелось ждать, пока он восстановит их, убрав всю плесень. Такая кропотливая монотонная работа всегда раздражала ее, а теперь ее внезапно помолодевшее тело и вовсе жаждало действия. Поэтому она отправилась дальше, в сырую темноту коридоров, а Катиджан Инанис и Эйтиль так и не явились. Но это одиночество не пугало Лукиллиана, он привык к нему за последние годы. Оказалось, что одиночество – это неуместный и нежеланный подарок старости, который и передарить-то некому.

Об этом знали все. Хиония бежала от него в магическую молодость, Осгуд – в науку, а Лукиллиан… пожалуй, в войну, на которой ему не было места.

Услышав легкое движение в коридоре, Лукиллиан насторожился, но быстрая проверка его успокоила: к нему приближалась Хиония. Скорее всего, она намеренно позволила ему услышать ее, чтобы не пугать, эта дамочка умела подкрадываться бесшумно.

Когда она подошла, Лукиллиан заявил:

– Я нашел кое-что важное!

– Я, как ни странно, тоже, – отозвалась она. Вид у колдуньи был мрачный, почти испуганный, но она слишком хорошо контролировала себя, и Лукиллиан не брался сказать, что она чувствует на самом деле. – Давай ты первый. Я примерно знаю, что у тебя.

– Ничего ты не знаешь – и я не знал. Он все описал так детально…

– А что ему было делать? – Хиония перевела взгляд на мертвого родственника. – Он уже никуда не спешил. Особенно если по ту сторону двери был кто-то не слишком дружелюбный, и весь мир Осгуда ограничился не просто Эмирией, а только этим кабинетом.

– Думаю, так и было, но не из-за того, кто к нему рвался. Осгуд мог фазировать, вы все это умеете, и легко пройти сквозь него. Мне кажется, себя он боялся больше, чем то существо.

– Рассказывай, что натворил мой клан, не жалей меня.

Осгуд изучал древние тексты, оставшиеся еще со времен первого Огненного короля, он собирал все, что можно было найти, любую крупицу знаний о великих чудовищах. Тогда он и начал подозревать, что они не просто вырвались из некого кластерного мира или отдаленного уголка Земли. Они были детьми полноценной реальности, такой же совершенной, как внешний мир.

– Это нельзя назвать кластером, даже большим, – пояснил Лукиллиан. – Это именно мир. Осгуд не брался точно сказать, что это такое. В своих записях он называет их реальность то «антимиром», то «миром мертвых», то «другой стороной зеркала». Но в те времена, когда он жил, даже ученые были склонны все романтизировать. Ну какой мир мертвых? Нет, это был просто мир, но настолько опасный для форм жизни, подобных человеку, что для нас он и правда был миром мертвых. Думаю, если бы Осгуд жил в наши дни, у него появилась бы новая теория.

– Я смотрю, у тебя она уже появилась.

Отрицать это было бесполезно – Хиония его слишком хорошо знала, она бы заметила ложь. Лукиллиан терпеть не мог делиться с кем-то сырыми, непродуманными теориями, а эта была именно такой: он пока слишком мало знал. И все же время не позволяло раздумывать, и он решился:

– Планета.

– Что – планета?

– Все кластерные миры, которые мы знаем, строятся на реальности одной планеты – Земли, – напомнил Лукиллиан. – Земля – это внешний мир, по образу и подобию которого создавались кластеры. Но то, что описывает Осгуд… это совершенно иная реальность, это полноценная экосистема, которая не появляется на пустом месте.

– Ну ты загнул, – с сомнением покосилась на него Хиония.

– Нет, ты послушай, что он пишет! «Я заглянул в окно и увидел ужасный мир. Небо там было черным от дыма, и я не мог понять, облака это или вечное горение преисподней. Почва была неровной, вязкой и мертвой, и поэтому она порождала уродцев. Ее растения были животными, а животные – растениями. Все, что я видел, пожирало друг друга. Здесь не было привычной красоты и гармонии, не было мира, не было даже возможности сделать вдох. Каждое живое существо, которое я видел, пыталось сожрать другое существо. Кто-то всегда проигрывал и погибал. Даже рождение в этом мире было извращено: одни существа использовали тела других для развития своих гнусных личинок, поглощающих носителя изнутри. Но и это еще не все, не предел. В своей вечной битве они перерождаются: тот, кто победил, не просто поглощает побежденного, а соединяет его с собой и становится сильнее. А иногда я видел и другое: в сражении один противник отбирал у другого часть тела, делал своей и одним этим выигрывал битву. Это был мир, где правит смерть, где все делается ради смерти,  а жизнь – лишь жалкая ее тень». Ну и что ты на это скажешь, Хина?

– Скажу, что не стоило ему туда соваться, – буркнула Хиония.

– Это понятно. Но своей жертвой он дал нам бесценную информацию, из уважения к нему мы обязаны ее использовать. Я буду изучать его документы и дальше, не сомневайся. Но то, что я вижу, указывает на некую реальность, которая слишком далека от внешнего мира. Помнишь, как Амиар рассказывал, что увидел в клетке великих чудовищ? Это очень похоже на мир, описанный Осгудом. А клетка была построена при помощи первого Огненного короля, и он, думаю, взял часть мира, где чудовища жили изначально, вместо нашего внешнего мира. Он знал об их реальности, об этой планете, он был ее частью… Если я прав, то и Огненного короля, и всех, кто с ним связан, – то есть, нас! – можно рассматривать как инопланетян!

– Не увлекайся, – осадила его Хиония. – Допустим, ты прав и все мы на одну десятую зеленые человечки. Что с того? Это чистая теория, которая никак не влияет на проблему, с которой мы столкнулись. Откуда бы ни пришли эти уроды, с Марса, из мира мертвых, да хоть из дьявольской задницы, сегодня они разрушают наш мир и нашу реальность. История, которую раздобыл Осгуд, не стоила той цены, которую он за нее заплатил.

Она, понятное дело, не понимала его, Хионии был незнаком слепой научный интерес. А вот Лукиллиан счел своим долгом заступиться за Осгуда:

– Это его жизнь, он имел право распоряжаться ею.

– Своей жизнью – сколько угодно, хоть на части себя распиливать. Но дорогой родственничек в своем режиме агента Малдера, разыскивающего внеземные цивилизации, зашел слишком далеко. Помнишь, я говорила, что мне тоже есть что сказать? Я уж лучше покажу, пойдем.

Лукиллиану не слишком хотелось оставлять бесценное сокровище Осгуда, его последние записи. Но и взять их с собой маг не мог, они стали слишком хрупкими от времени и нуждались в особо осторожной транспортировке. Поэтому Лукиллиан просто оставил рядом с ними сберегающий артефакт и последовал за колдуньей.

Хиония провела его по темным коридорам, среди разрухи, черной паутины и странных скользких следов на полу. Она уже не обращала на это внимания, а Лукиллиан старался не касаться ничего вокруг себя. Артефакты клана Эсентия по-прежнему показывали, что в воздухе нет никакой заразы, но они ведь были рассчитаны на привычную реальность, а не на это примитивное разрушение.

Они шли долго, спускались куда-то вниз, и Лукиллиан почти потерял терпение, когда его спутница остановилась перед распахнутой дверью в один из залов и жестом пригласила его войти. Она уже была здесь, на это указывали грамотно установленные осветительные сферы, так что Лукиллиану нечего было бояться. И все равно страх обжигал его душу, слова, написанные Осгудом незадолго до смерти, снова и снова всплывали в памяти. Лукиллиану потребовалась вся сила воли, чтобы сделать этот шаг и не показать Хионии, что он напуган.

Но дальше порога он не продвинулся – не смог. Отсюда можно было осмотреть весь зал, теперь залитый бледным светом, и то, что хранилось внутри.

Оно было большим – метров пять в высоту, не меньше. Оно напоминало то ли гигантского паука, то ли свернувшегося ежа – шар с торчащими во все стороны изогнутыми конечностями, с десятками голов, с ажурным переплетением ребер и позвоночников. Лукиллиану потребовалось немало времени, чтобы понять: перед ним не одно создание, а несколько трупов, непонятным образом слившихся воедино. Это были фрагменты обычных человеческих скелетов, но будто сплавленных друг с другом. Маг никогда не видел ничего подобного – а ведь он был главой клана Арма, он владел всеми техниками магического объединения! Однако даже он не мог сказать, что склеило эти кости, нарастило на них странную сухую плоть, но все равно не смогло сделать живым существом.

Пока не смогло, на этот раз миру повезло. Кластер был изолирован, и местных форм жизни тут отчаянно не хватало. Но если бы их было больше… Лукиллиан и представлять не хотел, к чему бы это привело.

– Вот за что наш покойный лорд Осгуд заслуживает конкретного такого пинка под зад, – сказала Хиония. – Я очень надеюсь, что духи моих предков сделали это, и не раз. Он не просто влез в чужой мир. Этим своим кустарным порталом, построенным из веточек, соплей и честного слова, он притащил в наш мир часть той реальности. Может, планеты, может, еще чего… Для нас важен результат, а не первопричина. В его записях указано, что эти существа постоянно эволюционировали – не как мы, столетиями, а по ходу дела. Похоже, даже пробравшись в наш мир, они не потеряли это замечательное качество.

– Потеряли, раз они сейчас мертвы, – возразил Лукиллиан. От одного вида многоногого, многоголового уродца у него мурашки шли по телу. Он прекрасно понимал, что это останки магов, посланных кланом Интегри на исследование Эмирии. Они заслужили лучшей участи, чем это! – Думаю, с Осгудом прибыло некое существо и даже сумело адаптироваться. Но потом, не получая новой пищи, оно попросту погибло от голода и все закончилось.

– Хотела бы с тобой согласиться, да не получится. У нас проблема.

Голос Хионии звучал глухо, напряженно, а это значило, что проблема у них более чем серьезная.

– Какая? – спросил Лукиллиан, хотя ему совсем не хотелось знать.

Вместо ответа она кивнула вниз, на грязный пол зала. Лукиллиан не сразу понял, что ее так напугало, а потом, приглядевшись, различил – и почувствовал, как мороз пробегает по коже.

На полу среди грязи, осколков камней и обломков костей, теперь лежали две стрекозы, синяя и золотистая, те самые, которых Эйтиль послала присматривать за ними. И обе они были мертвы.

Глава 12. Враг мой

Родерик не был создан для партизанской войны, как, впрочем, и любой другой вампир. По крайней мере, живорожденный. Он умел охотиться и выслеживать добычу, но, когда приходило время нападать, он предпочитал делать это открыто. Не в его правилах было кидаться камнями из кустов или прикрывать яму-ловушку еловыми ветками.

Но времена изменились. Если задуматься, он как вампирский лорд умер в Эльдорадо, и там же он поклялся в верности Огненному королю, став кем-то другим. Может, глава гильдии убийц и не готовится к тайному нападению, а слуга, который должен выполнить волю господина, – вполне. Родерику не слишком нравилось быть чьим-то слугой, но гордость не позволяла ему забыть о клятве.

Ему хотелось только одного: добраться до Вэйлона и лично перегрызть глотку этому крысенышу. Но Родерик понимал, что при таком раскладе, как сейчас, он и близко не подступится к бывшему ассистенту. На его стороне сражались десять вампиров с силой чуть выше среднего и четыре ведьмы, способные чарами и артефактами блокировать большую часть способностей живорожденного. Так что против него была целая армия, а на его стороне – только умирающая колдунья.

Керенса была совсем плоха. Ее ногу уже было не восстановить, плоть окончательно погибла, заражение распределилось по всему телу. Колдунью била лихорадочная дрожь, кожа стала бледной и влажной от пота, взгляд горел странно, нездорово. И все равно Керенса помогала ему готовить ловушки, как могла, кое-как передвигаясь на одной ноге и руках.

Они оба были смертниками – и оба знали это. Им предстояло умереть в Медейне, мире, о котором они раньше даже не слышали, каждому – в своей битве. Родерик собирался уничтожить как можно больше вампиров до того, как ведьмы до него доберутся, и, быть может, утащить Вэйлона с собой на тот свет, если очень повезет. Керенсе же предстояло воспользоваться тем хаосом, который он создаст, чтобы пробраться к порталу их соперников. Сама она, конечно, не выживет, но она расскажет остальным о том, что с ними случилось. Родерик сильно сомневался, что это такая уж ценная информация, но… у Керенсы хотя бы будет достойная могила, если все получится.

Даже для этого отчаянного шага требовалась долгая подготовка. Им удалось найти в земле четыре взрывных артефакта и закопать их возле главного здания этого кластера, где обустроили свой лагерь Вэйлон и остальные. Это, впрочем, не означало, что в их распоряжении будет четыре взрыва. Эти артефакты не сработали во время испытаний, и чудо, если хоть один из них окажется полезен!

Над каждой импровизированной бомбой Родерик установил ловушку из десятков остро заточенных кольев. Если повезет, взрывная волна разнесет их в разные стороны и поразит вампиров. Конечно, вряд ли какая-то из этих палок попадет прямо в сердце, если только по совсем дурному везению. Но колья задержат вампиров, выиграв Родерику и Керенсе драгоценное время.

Когда подготовка была закончена, они устроились в ближайшей к лагерю воронке, ожидая рассвета. Нападать ночью не имело смысла – вампиры прекрасно видят в темноте. А вот на рассвете и они, и ведьмы не в лучшей форме, это повышает шансы на успех.

– Не думала, что дойдет до такого, – задумчиво произнесла Керенса.

Она лежала рядом с ним и дрожала, но не от страха, а от лихорадки. От нее пахло смертью.

– Хочешь, обниму тебя? – неохотно предложил Родерик.

Ему было жаль эту идиотку, и собственная жалость его удивляла. С каких пор он кого-то жалеет, а особенно шваль из Великих Кланов? Нет, он определенно стал другим, пусть и ненадолго.

– Какой смысл в объятиях вампира? – усмехнулась Керенса.

– Я теплокровный, если что.

– Тогда давай, здесь чертовски холодно.

На самом деле, в Медейне было совсем не холодно, просто умирающее тело колдуньи стремительно теряло тепло. Но Родерик не стал говорить ей об этом, он придвинулся ближе и неловко обнял свою спутницу.

– Жалко мне твой клан, – сказал он.

– Почему это?

– Они только что потеряли правителя, а ты пытаешься лишить их главы второй ветви.

– Я говорила тебе, что у второй ветви есть хорошая наследница.

– Ага, маленькая девочка. Клан возглавляет ребенок и за ним будет идти ребенок.

Предлагаю главную резиденцию перенести в песочницу.

– Возможно, у моей племянницы еще будет шанс вырасти, ведь я не умерла.

– И не умрешь, – солгал Родерик. – Мы вытащим тебя отсюда.

– Но только меня. Не нравится мне твой план, это недостойно воина – бросать товарища по оружию.

– Вампир – товарищ Великому Клану? Ради одного этого стоит умереть.

– Я серьезно, – вздохнула Керенса. Ее губы пересохли и покрылись кровавыми трещинами.

– Не важно, кто ты, а кто я. Сейчас война, а мы на одной стороне. Мы должны убивать врагов, а не позволять им уничтожать нас по одному.

– Мы это обсуждали. На войне важна дисциплина, так? Поэтому мы будем делать то, что должны, а не что хочется. Ты уходишь первой, я, если получится, прорвусь к порталу и последую за тобой.

– Разумеется.

И оба они знали, что так не будет.

Скоро над Медейной разгорелся мутный, серо-бежевый рассвет, и пришло время начинать.

Они двинулись в разные стороны, не попрощавшись. Родерик прекрасно понимал, что они уже никогда не увидятся и, по-хорошему, нужно было сказать ей что-то. Вот только он не знал, что. В его прошлой жизни не было людей, которых он считал достойными прощания.

Чтобы отвлечься от мыслей о ней, он сосредоточился на своей последней охоте, и скоро Керенса Мортем превратилась в неясное воспоминание, далекую цель, за которую нужно сражаться. При этом Родерик не следил за ней, хотя мог бы; он предпочел довериться ей, сосредоточившись на вампирах. Она сейчас подберется к забору, окружающему базу, и затаится; пока она не использует свою силу, ведьмы ее не засекут. Родерику только и останется, что расчистить ей путь.

Он, живорожденный, чувствовал других вампиров гораздо лучше, чем они его. Он знал, что трое все еще ищут в лесах вместе с Вэйлоном, а вот остальные семеро охраняют лагерь. С них ему и предстояло начать.

Он подобрался к ближайшему часовому и свернул ему шею так быстро, что тот и вякнуть не успел. Это, конечно, не убило вампира средней силы, но Родерик покончил с ним, вогнав  ему в сердце первую попавшуюся палку. Не лучшая смерть для воина, зато выгодная для его соперника. Если бы всех удалось так передушить, была бы просто сказка!

Но сказки не будет. Эти вампиры связаны друг с другом, наверняка все они были обращены Вэйлоном. Они почувствуют смерть своего брата и поспешат сюда.

Его расчет оправдался, и все равно Родерик остался на месте, позволяя им подойти ближе. Он не прятался, стоял прямо и смотрел на них с презрением истинного лорда. Они наверняка думали, что он будет драться открыто, как и раньше. Они ведь не знали, что он стал другим.

Когда между ними оставалось не больше десяти шагов, Родерик использовал артефакт- активатор. Он молил всех богов, которых раньше игнорировал, чтобы прозвучал хотя бы один взрыв – а громыхнуло четыре.

Это было намного лучше, чем он рассчитывал. Бомбы напугали вампиров, заставив их ошалело замереть на месте. Взрывная волна снесла часть забора, колья покалечили нескольких вампиров и даже, кажется, кому-то из ведьм досталось. В воздухе запахло кровью; запах шел издалека, но Родерик чувствовал его получше акулы.

Вот теперь он мог драться. Это радовало его, хотя он не забывал, что вступил в свой последний бой. Зато открытый, честный, тот, которого не нужно стыдиться! Родерик знал, что не испугается до последнего, даже если не сумеет добраться до Вэйлона. Он ведь уже один раз умер, он и так протянул дольше, чем должен был. Чего бояться?

Его соперники знали, что перед ними лорд, живорожденный, почти бог среди вампиров. Но для них это не имело никакого значения, они все равно кидались на него, как бешеные псы, и, кажется, его высокое происхождение еще больше злило их. Этих Вэйлон вырастил сам, научил их презирать прошлое и считать себя будущим.

Поэтому Родерик уничтожал их без жалости, этим он оказывал вампирьему сообществу услугу. Первого же хищника, бросившегося на него, он полоснул когтями, сбил ног, а потом легко перешиб ему шею, отделяя голову от тела. Такая уверенная победа еще больше разозлила других вампиров – их товарища убили прямо перед ними, раздавили, как насекомое, когда они были уверены, что численное превосходство им поможет!

Если бы они были его подчиненными, Родерик научил бы их оценивать силу врага, таиться, нападать одновременно, не мешая друг другу. Но их всех натаскивал Вэйлон, и он, очевидно, не хотел делать каждого отдельного воина слишком сильным. Еще бы! Тот, кто руководил предательством, знал, что может в любой момент быть преданным. Он, нарушивший клятву верности своему мессиру, теперь изгой в мире вампиров, ему только эти шавки и остались.

Вэйлон уже спешил сюда, Родерик чувствовал его, и от этого в его венах кипела кровь. Он ведь тоже был хищником, пусть и научившимся себя контролировать. Ему хотелось отомстить, это было даже важнее, чем помощь Огненному королю. У него могло получиться: пятеро часовых уже пали, осталось двое, а на Родерике не было ни царапины. Он легко мог справиться с ними, а потом уничтожить ту троицу, что Вэйлон взял с собой. И все, тогда его никто не остановит!

Но, увлекшись своими сородичами, он совершенно забыл о ведьмах, а они быстро напомнили ему о себе. Он почувствовал, как на него навалилась непередаваемая тяжесть, грандиозный вес, с которым даже он не мог справиться. Ему это было знакомо: точно так же Вэйлон победил его первый раз. Он прекрасно знал, что не сможет одолеть своего мессира, даже если его не будет связывать клятва верности – Родерик попросту был намного сильнее и опытнее его. Поэтому он приполз за помощью к ведьмам, пошел на унижение, которое обычному вампиру было бы противно даже представить.

А ведьмы, уже убедившиеся, что их чары работают, и теперь не сплоховали. Ну конечно, их ведь для этого и послали в Медейну! Их магия парализовала Родерика, сделала его слепым, глухим и беспомощным. Он сжал клыки в немой ярости и замер на земле, уже не пытаясь вырваться. Какой смысл пытаться, если все бесполезно?

Чтобы отвлечься от гнева и отчаяния, он думал о Керенсе. Четыре взрыва и драка с ним отвлеки охрану, колдунья должна была добраться до портала, даже раненая. Она сильная, это видно.

Жалко, что умрет. Жалко, что для них обоих все закончилось именно так.

Сейчас, на грани смерти, Родерик наконец позволил себе подумать, что он не отказался бы узнать Керенсу Мортем поближе.

Скоро онемение начало отступать, хотя он по-прежнему был слаб, как ребенок. Когда зрение прояснилось, Родерик обнаружил, что его уже подняли на колени и скрутили руки у  него за спиной серебряной цепью. Она не могла убить его, но жгла больно, словно была раскалена докрасна.

Лишь когда его связали, Вэйлон решился появиться перед ним, да и то он оставил между ними почтительное расстояние. Трус навсегда останется трусом, даже если дать ему неограниченную власть. Вэйлон мог изображать превосходство и высокомерие сколько угодно, его ненависть к мессиру была настолько тесно переплетена со страхом, что он попросту не сумел бы от этого уйти.

Поэтому он заставил своих чудом уцелевших подчиненных держать Родерика, а сам оставался в стороне, рядом с ведьмами – по сути, под их защитой.

– Ну здравствуй, враг мой, – усмехнулся Родерик.

– Приветствую, мессир, – язвительно отозвался Вэйлон. – Долго же вы от нас по кустам прятались!

– Ты прятался в моей тени много лет, не тебе меня судить.

– А что делать? Пришлось! Но судьба – она такая: все расставляет по своим местам. Теперь ты стал червем, которого мне так просто раздавить.

– Вот и сделай это сам, а не прячься за женские юбки.

Родерик хорошо знал своего бывшего ассистента, и злить его было даже слишком легко.

Каждое слово било точно в цель, каждый взгляд распалял злость, глупую и почти детскую.

А вот сам Родерик чувствовал внутри странное спокойствие. Оно шло от образа, который он хранил в душе – образа Керенсы, возвращающейся домой. Они не поймали ее, значит, она успела добраться до портала и все получилось. Возможно, клан Эсентия даже найдет способ помочь ей, и она будет жить! Родерику нравилось думать об этом.

– Ты все еще считаешь, что я не прав? – с вызовом посмотрел на него Вэйлон.

– Я все еще считаю, что ты слизняк.

– Ты убил моих родителей!

– Но сделал это в честной схватке. Они бросили вызов, и когда я его принял, я знал, что кто-то из нас умрет. Мог умереть я, но умерли они. Ты все это знаешь, ты пришел ко мне после того, как это случилось. Поэтому не нужно подбирать оправдания своей слабости. Ты всегда хотел стать вампиром, потому что главным среди бесчисленного множества страхов, наполняющих твою жалкую душу, был страх перед смертью. Но тебе, сыну двух истребителей нечисти, было стыдно переходить на другую сторону, вот ты и придумал байку с местью за родителей. Ради настоящей мести ты мог объединиться с кем угодно, а выбрал меня. Поэтому не ври ни мне, ни себе, ни своим подстилкам и хотя бы сейчас признай, кто ты такой на самом деле.

– Достаточно! – рявкнул Вэйлон. – Ты и так слишком задержался на этом свете, ублюдок!

Вообще-то, для живорожденного вампира он прожил непростительно мало. Но какой уже смысл думать об этом?

Вампиры сжали его крепче, когда Вэйлон приблизился к нему – видно, опасались, что он рванется вперед. Напрасно, и это не было их заслугой. Ведьмы справлялись со своей задачей гораздо лучше, чем эта шайка жалких кровопийц, именно они сковывали Родерика, не позволяя ему подняться с колен.

Он посмотрел на далекое небо и горько улыбнулся. Вот, значит, как все закончится. Не в раскаленных песках Эльдорадо, а в забытом всеми лесу, ради девушки, которую он едва знал. Ему вдруг отчаянно захотелось услышать ее голос – но когда Родерик его услышал, стало только хуже.

– Достаточно! – властно произнесла Керенса. – Мне бы не хотелось, чтобы он погиб.

Ее не поймали, она пришла сама и теперь стояла возле них рядом с полуразрушенным забором. Пришла! Сама! Что это, очередное предательство?

Нет, не похоже – ведьмы и вампиры были удивлены ее появлением не меньше, чем Родерик.

– Надо же! – расхохотался Вэйлон. – За этим ублюдком всегда бабы бегали, но чтобы телка из Великого Клана так запала… Зачем тебе это? Так хочется умереть вместе с ним?

– Мы не умрем, – возразила колдунья.

– Что-то не похоже!

Она действительно смешила их своим появлением. Керенсе удавалось стоять на ногах лишь благодаря остаткам забора, на которые она опиралась. Красивое лицо осунулось, глаза были полузакрыты от усталости. Темная кровь, пропитавшая повязки на ее ноге, показывала, что ей недолго осталось.

Родерик многое хотел бы сказать ей. Как она могла так подвести их? Почему вернулась за ним? К дьяволу такое геройство, она же все испортила!

И все же он промолчал. Какой в этом смысл? Она сделала эту глупость ради него – и он чувствовал странную, щемящую благодарность.

– И чего же ты хочешь, красавица? – с издевкой поинтересовался Вэйлон. – Умереть, слившись с ним в страстном поцелуе? Или оказаться с ним в одной яме, чтобы ваши трупы романтично разлагались вместе?

– Нет и нет, – все так же ровно ответила Керенса. – Я пришла, чтобы убить вас всех.

* * *

Цезарий Инанис и сам не представлял, какого черта он вообще влез во все это. Когда его клан одобрил помощь Огненному королю, он и не собирался вызываться добровольцем. Во- первых, для этого нужно было подчиняться, а у Цезаря с детства сформировалась острая аллергия на любую форму подчинения. Во-вторых, вероятность смерти в такой битве была слишком высока для развлечений. Он даже не понимал, зачем Катиджан подставляет шею непонятно ради чего, но это его право, кузен всегда был со странностями. Сам Цезарий собирался держаться за свою приятную, необремененную всякой древней мутью жизнь.

Теперь вот не удержался. Он действительно не отслеживал близнецов Легио – еще чего не хватало! Он случайно почувствовал их, когда проезжал мимо. Их, а еще – нереально темную энергию, и все стало на свои места: даже не участвуя в войне, он знал, с кем они сражаются. Понял он и то, что кто-то умело скрыл творящееся в Строна Полар, и уловить это мог разве что маг его уровня, а таких мало.

Ему следовало просто пройти мимо. Разогнать машину, ехать своей дорогой и не думать о том, кто там где умирает. Зачем ему это? Он даже за Катиджаном отправился не сразу и не слишком охотно, а тут – клан Легио, извечные враги его семьи. Ему нужно было сидеть в стороне и болеть за Аида, а не помогать им.

Но вот он здесь, в полутемном баре, залитом кровью, потягивает пиво и смотрит на них, а они – на него. Эвридика и Диаманта Легио всегда напоминали ему кошек, но обычно – спокойных, пригревшихся на солнце и невозмутимых, а теперь – настороженных и злых. Они не отходили друг от друга и даже в уборную отправлялись вместе, совсем как школьницы.

– Так и будете на меня пялиться? – полюбопытствовал Цезарь.

– Мы пытаемся понять, за кого ты сражаешься.

– За Великие Кланы, очевидно.

– Сейчас происхождение уже ничего не значит, – сказала одна.

– И среди Великих Кланов немало предателей, – добавила вторая.

– Ну и? Вы ждете, что правильный ответ высветится у меня на лбу? Кстати об этом… Давайте поставим крестик на лоб одной из вас, а? Вас же хрен различишь!

– Я Эвридика.

– Я Диаманта.

– Это пока. А потом вы снова перетасуетесь, и ясности станет куда меньше.

Он преувеличивал: пока их можно было различить. Они были одеты одинаково, но на одну попало чуть больше грязи и крови, чем на вторую. Впрочем, это было временное различие, ради которого нужно было внимательно к ним присматриваться. Крестик на лбу куда надежнее, но разве ж им объяснишь?

С другой стороны, а зачем их различать? Все вокруг твердили, что они – единое целое, да и сами они, похоже, в это верили.

– Мы не можем сидеть здесь вечно, – заметил он. – Если вы еще не поняли, мы в заднице, причем так глубоко, что выбраться отсюда сможем, только встав друг другу на плечи.

Его игра в благородного рыцаря и правда завела его в тупик, но сожалеть было поздно. Аид, его псы и живые мертвецы были слишком большой угрозой даже для Цезаря, чтобы выбраться отсюда, ему нужна была помощь сестер Легио. Да и они это понимали – их уже успели потрепать.

Одна из них провела пальцем по своей рубашке, срезая рукава простейшим заклинанием.

Она отбросила ненужные тряпки в сторону, обнажив изящные тонкие руки.

– Я Эвридика, – повторила она. – Так тебе будет проще?

Сестра бросила на нее возмущенный взгляд, но ничего не сказала.

– Премного благодарен, – подмигнул ей Цезарь. Флиртовать с этими гадюками ему совсем не хотелось, но привычка брала свое. – Еще проще мне станет, когда мы выберемся отсюда.

Он разложил на одном из столиков сувенирную карту Строна Полар и быстро нашел на ней бар, в котором они укрылись. Цезарь выбрал этот небольшой подвал, потому что здесь не было окон, а обе двери оказались хорошо укреплены. Ну и шкафы, полные выпивки, – не худший вариант припасов на черный день.

Им даже не пришлось расчищать зал от трупов. Судя по крови, они здесь были, но потом поднялись и ушли сами. Да, на Сообщество Освобождения определенно работает король зомби, иначе даже Аид не провернул бы такую аферу.

– Мы сейчас здесь. – Он указал на нужное здание. – Вот эта улица тухлая, ее охраняют черные псинки. Вот здесь на первый взгляд будет пусто, но если мы сунемся, из каждой подворотни тут же полезет мертвечина. Короче, ваш божественный друг позаботился о том, чтобы улицы стали бесполезны.

– Откуда ты все знаешь? – не выдержала Эвридика. – Даже мы не чувствуем псов, Аид позаботился об этом, а различить, где находятся отдельные зомби в кластере, который ими захвачен, почти нереально!

– Да, как ты это делаешь? – поддержала ее Диаманта. – Как преодолеваешь барьер?

– Да никак, – пожал плечами Цезарь. – Я не чувствую ни псов, ни зомби.

Он видел, что сестры и правда поражены, они старались найти ответ, но у них не получалось. Ему нравилось производить такое впечатление, особенно на тех, кто считался легендой.

– Тогда как ты понимаешь, где они находятся? Он наконец удосужился объяснить:

– По движению воздуха. Я ведь из клана Инанис, забыли? Это наша фишка. Ни лохматые, ни мертвяки не ходят по одному, они перемещаются толпами, от этого возникает значительное движение воздуха, вот его я и чувствую. Но ту систему, что они тут построили, можно обойти. Каждый из них кинется на нас, если увидит, на это не нужно много мозгов. А вот если не увидит – все сложнее.

Сестры мгновенно сообразили, к чему он клонит, однако Цезарь и не ожидал от них меньшего.

– Отдельные псы и зомби не способны додуматься даже до того, чтобы осмотреться по сторонам, – указала Диаманта. – Псами руководит Аид, зомби – их король. Но если они не сосредоточатся на конкретном существе, мы легко их обойдем.

– Для этого просто нужно не попадаться им на глаза, – кивнула Эвридика. – Только как это сделать, если они везде?

– Они не везде, и в этом вся прелесть. Они подготовили засады в самых предсказуемых местах – на улицах. К тому же, они почувствуют нас, если мы используем сильную магию. Поэтому нам нужно пробираться там, где нас не ждут, и использовать только простейшие заклинания.

Это усложняло их задачу, с такими ограничениями нельзя выиграть битву, а вот сбежать – очень даже можно. Цезарь не видел в этом ничего зазорного, сражение нескольких отчаянных героев с целой армией он предпочел бы наблюдать по телевизору.

Он уже видел лучший путь к отступлению, теперь оставалось только показать его сестрам. Из бара нужно выбраться на подземную парковку, это будет просто, выход есть, только и останется, что выломать дверь. Дальше уже сложнее: придется проползти пару сотен метров по трубе вентиляции, впрочем, довольно широкой. Она привела бы их в подвал одного из небоскребов, где им нужно подняться на крышу, перескочить на соседнее здание, а оттуда по опорам, на которые подвешивались крупные осветительные сферы, выбраться из города.

А дальше – внешняя граница. Через нее Цезарий и пробрался сюда, поэтому не сомневался, что она работает.

– Нет никаких гарантий, что в нашем веселом путешествии из точки А в точку Б мы все время будем одни, – предупредил он. – Но любая встреча будет случайной, это не те места, где они стали бы устраивать западню.

– Хорошо, что ты нас предупредил, – хмыкнула Эвридика. – А то сами бы не догадались!

– Как здорово, что ты с нами, спаситель! – пролепетала Диаманта.

Вот ведь стервы. Цезарь терпеть не мог таких баб, и все же он вынужден был уважать их силу. Он прекрасно знал, что в бою Эвридика и Диаманта намного сильнее его – когда они вдвоем, то есть, всегда. Но сейчас они признавали его лидерство, и это было приятно.

Цезарь двигался первым, это даже не обсуждалось, только он мог почувствовать легчайшее колебание воздуха и заранее предупредить их об угрозе. За ним шла Эвридика, все такая же насмешливо уверенная и нисколько не напуганная тем, что они сражаются с богом. Замыкала их маленький отряд Диаманта, постоянно оборачивавшаяся назад.

На парковке было пусто, тут им повезло. Попасть в вентиляционную шахту тоже оказалось несложно, им не потребовались даже простейшие заклинания, хватило грубой силы, чтобы снять люк. Проход был достаточно широким, но двигаться все равно можно было только по одному.

Пока все шло неплохо, план Цезаря работал, и он не учел единственную деталь: акустику, которая в шахте была ужасающей. До них доносились звуки из разрушенного кластера: леденящий душу вой псов, рычание и стоны живых мертвецов. Подумать только, все они еще недавно были обычными нелюдями – причем успешными и обеспеченными, раз они прибыли в Строна Полар. А потом их выбрали для чужой войны, использовали так, что и смерть была бы милосерднее. Цезарь на их месте предпочел бы умереть, мигом обратиться в прах, а не таскаться тут безмозглым куском мяса – на радость Аиду и прочим чудовищам.

– Ты замедлился, – тихо отметила Эвридика. – Значит, думаешь не о том. Не жалей их – не сейчас, потому что у тебя по-прежнему есть шанс присоединиться к ним.

– Как ты поняла, о чем я думаю?

– Мы думаем о том же.

Получается, они были не такими бесчувственными, как их описывали в байках.

Вентиляционная шахта вывела их в небоскреб, и здесь их удача закончилась. По разгромленному зданию по-прежнему бродили его былые обитатели – зомби в этом кластере собралось так много, что у Аида не было необходимости использовать их всех в ловушках, некоторые остались там, где и погибли. Бывшие красавицы дриады с искаженными лицами, бывшие элегантные эльфы с закатившимися глазами, бывшие охранники вампиры с полувыбитыми клыками – теперь просто пустышки, жалкое подобие тех, кем они были раньше. Цезарь знал, что маги из Великих Кланов способны сопротивляться королям зомби дольше, чем другие нелюди, но и у них нет абсолютного иммунитета – разве что у каких-нибудь Мортем и Эсентия. У клана Инанис его точно нет, поэтому ставки предельно высоки.

– Если меня грызанут, сделайте так, чтобы от меня и трупа не осталось, поняли? – тихо и зло сказал Цезарь, не сводя глаз с бродивших по холлу зомби. – Я знаю, вы умеете один только прах оставлять!

– Мы умеем делать так, чтобы и праха не осталось, – фыркнула Диаманта.

– А ты не рано паникуешь? – удивилась Эвридика.

– Я не паникую, я просто просчитываю все варианты. Так что сделайте это – у вас, в конце концов, передо мной должок, я влез в этот бардак только из-за вас.

– Да ты просто джентльмен! Мы с удовольствием разнесем тебя на атомы, – согласилась Диаманта.

– Но позже, – уточнила Эвридика. – Пока как-нибудь постараемся обойтись без этого.

– Как? Чтобы пробраться на крышу, нам понадобится магия!

– Для того, кто так легко придумал план нашего спасения, ты сейчас потрясающе тормозишь. Что с тобой, страх в голову ударил? А ты не пугайся!

Не давая ему ответить, Эвридика подхватила ближайшую декоративную пику, стоявшую у стены, и вышла из укрытия. Зомби не сразу заметили ее, но она и не собиралась дожидаться их внимания, напала первой. Эвридика уничтожала их вообще без магии, в самом обычном бою – просто сносила им головы. Убить такого зомби проще простого, они на самой низшей ступени в эволюции этого вида и обычно берут количеством, но здесь с количеством им повезло, в холле осталась лишь жалкая дюжина.

Шестерых из них убила Эвридика, причем с такой ловкостью, которая наверняка была показательной. Еще четырех уничтожила присоединившаяся к ней Диаманта. Цезарю, который, к своему стыду, опомнился последним, достались только двое.

– Вот и все, а ты боялся, – подмигнула ему Эвридика, причем сделала это так, как он подмигнул им раньше. – Видишь? Мы пока назначили тебя генералом, а сами стали твоим маленьким отрядом. Справляйся, о славный полководец, а мы тебя защитим!

Она должна была разозлить его этим – но не разозлила, а заставила улыбнуться. Цезарь и сам толком не понимал, почему.

– Вперед, наш великий враг, – тихо рассмеялась Диаманта. – Веди нас!

Цезарь был младшим сыном своего отца, а значит – третьим в очереди на трон. Все прекрасно понимали, что ему вряд ли доведется возглавить клан. Но он втайне надеялся, что настанет день, когда он хотя бы ненадолго превзойдет отца и братьев, станет легендой своего клана или, по крайней мере, получит повод гордиться чем-то до конца жизни.

Он впервые подумал, что, возможно, этот день – сегодня.

По пути на крышу им попалось еще несколько зомби, несчастных потерянных созданий, бившихся о стены и закрытые двери. Их уничтожение было скорее милосердием, чем реальной необходимостью.

На крыше никого не оказалось. Здесь не было ни крови, ни следов разрушения, значит, это место пустовало, когда началась атака на Строна Полар.

Они легко перебрались с одной крыши на другую, а вот дальше пришлось двигаться медленно и осторожно. Опоры осветительных сфер не предназначались для того, чтобы по ним кто-то прогуливался. По сути, это были толстые металлические канаты, натянутые над городом. Осветительные сферы устанавливались на них с помощью магии, и нелюди поднимались сюда точно так же. Но ирония заключалась в том, что три сильнейших чародея как раз и не могли колдовать.

Они двигались по канатам, цепляясь за них руками и ногами. На их счастье, в Строна  Полар не было сильного ветра, а иначе их акробатические трюки долго не продлились бы. Но легкий бриз им не мешал, и они упрямо двигались к своей цели.

Главным тут было не смотреть вниз. Даже Цезарю, никогда не боявшемуся высоты, было не по себе от того, как высоко они забрались. Но гораздо больше его напрягало движение, заполнившее город. Живые мертвецы были повсюду, они, неприкаянные, таскались по улицам, выискивая долгожданную добычу. А вот черных псов стало гораздо меньше, и Цезарь пока не знал, как это понимать. Но их все равно хватало, и если бы хоть один из них посмотрел вверх, все было бы кончено.

Однако они не поднимали головы, они искали на земле, даже не подозревая, что долгожданная добыча в этот момент проползает прямо над ними.

Так что план Цезаря мог бы привести их к легкому спасению – но не привел. Канаты вывели их за город и уперлись в высокие опоры, с которых невозможно было спуститься вниз без магии. Никому из создателей Строна Полар и в голову не пришло бы, что кто-то здесь станет рассчитывать на обычную человеческую силу. Теперь Цезарь, Эвридика и Диаманта замерли в нескольких десятках метров над землей. Спуститься вниз с помощью простейшей, не привлекающей внимания магии смог бы только клан Эсентия. Им требовалось колдовство посерьезней, которое не осталось бы незамеченным.

– Дамы, придется ускориться! – решил Цезарь.

– Поколдуем? – спросила Эвридика. – Но у нас сразу появится фан-клуб.

– Под нами пока никого нет, – заметила Диаманта.

– Верно, – отозвался Цезарь. – Они на ближайшей улице, даже если они побегут так, будто им под хвост петарду вставили, им потребуется не меньше пяти минут, чтобы добраться сюда.

А граница близко, в двух минутах. Короче, если мы будем действовать быстро, слаженно и без истерики, прокатит.

Граница действительно была близко. В Строна Полар ее сделали зеркальной, чтобы она не создавала впечатление жизни под куполом. Но с такого расстояния они могли рассмотреть тянувшуюся до неба пелену – она казалась ртутью, застывшей в воздухе.

Совсем рядом, так спасительно близко… а за ней – внешний мир, в котором даже Аид не рискнет их преследовать. По крайней мере, на это надеялся Цезарь.

– Погнали! – скомандовал он и первым разжал руки.

Он знал, что не подставляет этим Эвридику и Диаманту, они были достаточно умны, чтобы мгновенно сориентироваться и последовать за ним. Он замедлил свое падение облаком пламени, которое сорвалось с его рук и оттолкнулось от земли, близнецы заставили канаты прогнуться, мягко опуская их вниз. Оказавшись на короткой светлой траве, они не задержались ни на секунду, а вот их противники почему-то замешкались, они пока даже не покинули город, хотя Цезарь не сомневался, что они все заметили. Тем хуже для них! Граница так близко, что им уже никто не успеет помешать.

Цезарь добежал до пелены первым, Эвридика отстала от него на долю секунды, до границы они дотронулись одновременно. И…

Ничего не случилось. Они касались ее, чувствовали кожей ее мягкую, податливую поверхность, но не могли пройти сквозь нее, как следовало бы. Строна Полар не выпускал их!

Диаманта первой догадалась, что произошло:

– Кластер запечатан!

– Что? – нахмурился Цезарь.

– Наверняка это Аурика! Эта ведьма уже зашвырнула нас сюда с помощью манипуляции с порталами, она и блок ставить умеет!

– Но я ведь прошел сюда через внешнюю границу!

– Ты и сам знаешь, что во многие заблокированные миры войти куда проще, чем выйти.

Особенно если блокировка предназначена для того, чтобы удержать кого-то внутри кластера.

Что ж, тогда это была идеальная ловушка – мир, полный зомби и монстров, из которого нельзя выбраться. Близнецы оказались здесь, потому что поддержали Огненного короля. Но он, Цезарий Инанис, как умудрился так жестоко подставиться?!

По глупости, конечно, но уже плевать. Важен только результат: граница его не выпустит, он на пустыре, со стороны города к нему несется черная стая, готовая разорвать его на куски. Выхода нет, и Цезарь вдруг понял, что ему предстояло умереть здесь из-за двух девиц, которые ему даже не нравились.

Нет, это определенно не тот величайший день, которого он ждал.

Глава 13. Простая человеческая жизнь

Последний раз. Это все, что она могла себе позволить. Последний раз использовать магию, чтобы спасти Андрея, а потом уехать вместе с ним куда-нибудь далеко-далеко и навсегда позабыть об этом кошмаре.

У Алесты осталась только такая надежда, единственная и последняя, но уж за нее колдунья держалась со всем присущим ей упрямством. Ее не впечатлили ни долгие рассуждения Коррадо Эсентии, ни нудные философствования Наристара Армы, ни эмоциональные речи Светы. По правде сказать, Алеста их толком и не слушала. Еще до того, как они начинали говорить, она закрывалась от них невидимой стеной, не пуская в свой мир. Она убедила себя, что все их слова – ложь.

Алеста никому не призналась бы в этом, но она даже сейчас сомневалась, что магия поддастся ей хотя бы в последний раз. Вроде бы, ей удалось вернуть контроль над своими силами. И все же ее магия напоминала дворнягу, которую много лет держали на улице, избивая, а потом вдруг пустили в дом. Эта псинка помнила все команды, заученные когда-то, и даже кое-как их выполняла, но по ее темному взгляду было ясно, что она готова в любой момент броситься на свою хозяйку.

Колдунье приходилось убеждать себя, что это еще не конец. Даже если магия снова подведет ее, маги из Великих Кланов ее не оставят. Они вообразили, что если спасут Андрея, она обязательно разрыдается слезами благодарности и перейдет на их сторону. Пусть верят во что хотят! Алеста им ничего не обещала, она просто многозначительно молчала.

Они уже начали действовать и нашли его, и это хорошо. А плохо то, что его затащили в Пустошь-42. Когда-то этот кластерный мир был роскошным древним лесом, находившимся в общей собственности нелюдей. Любая семья могла приехать туда на отдых, юные дриады учились там врачевать растения, феи впервые робко испытывали свои крылышки, лешие, нелюдимые, как обычно, наблюдали за всеми со стороны и поддерживали порядок. Но потом кластер, как это часто бывает, исчерпал большую часть своей магической энергии. Его могли бы оживить, но на это не нашлось денег – кто станет инвестировать в обычный прогулочный парк? Деревьям позволили умереть, мир перевели в категорию Пустошей и стали использовать как свалку.

Но главное, там наверняка еще сохранилась пара-тройка живых деревьев, и вот это как раз напрягало Алесту больше всего. Умение разговаривать с деревьями давно превратилось из дара в проклятье. Ей и без того было чертовски сложно управлять своими способностями, она вряд ли справилась бы с этим, если бы у нее в голове начали звучать чужие голоса. Алеста понятия не имела, получится ли у нее одновременно колдовать и блокировать одну из своих ключевых способностей, но она решила решать проблемы по мере поступления. Сначала нужно попытаться, а если не получится – искать другой путь.

– Когда выступаем? – холодно спросила она.

Она все еще не считала своих спутников друзьями, хотя они и помогали ей сейчас, без них она бы не справилась. Алеста ни на секунду не забывала, как опасны Великие Кланы – если бы не их тупые традиции, она бы сейчас обращалась к своему брату, а не к этой сомнительной троице! Раз ее предала родная бабушка, каким-то незнакомцам и вовсе нельзя доверять.

– Немедленно, – ответил Коррадо. – Наши противники не слишком терпеливы. Думаю, они сейчас и сами не уверены, рискнем ли мы тобой и собой, спасая обычного человека.

Обычного человека! Вот как для них все обстоит… А для нее это был не просто человек, это был мужчина, которого она любила, и символ ее простой человеческой жизни.

– Рискнем! – отрезала Алеста.

– Никто не спорит, – пожал плечами Наристар. – Но лучше быть настороже.

– А вы никого не хотите позвать? Насколько я поняла, у вашего хваленого Огненного короля собралась целая армия!

– Да, и каждый, кто в этой армии, сейчас при деле. Мы тоже не должны были задерживаться здесь, но получилось иначе. Идем.

Наристар открыл для них портал, и Алеста, не задумываясь, шагнула туда. Ей было страшно – но, как ни странно, не из-за предстоящей битвы. Ее пугало то, что ее жизнь снова расслоилась, стала двойной, когда Алеста этого совсем не хотела. Как на это отреагирует Андрей? Поймет ли ее? Он должен понять, он ведь говорил, что любит ее! Он станет той скалой, за которой она укроется, отрекаясь от своего прошлого. Она понимала, что жить, цепляясь за мужчину, – не самая лучшая идея, но утешала себя тем, что это временно. Ей просто нужно оправиться от очередного столкновения с проклятыми Великими Кланами, а потом забыть о них навсегда, снова стать Сашей Фет – успешной программисткой из Питера.

Мир Пустошь-42 оказался еще страшнее, чем она предполагала. Их встречала серая, безжизненная земля, похожая не бледную кожу трупа. Из этой земли поднимались скелеты деревьев, по-прежнему тянувшихся к небу, хотя это было им совсем не нужно. Некоторые деревья упали или треснули от времени, образовав непроходимый бурелом, но большая их часть даже в смерти продолжила стоять гордо и непреклонно, вспоминая лучшие времена.

Поначалу Алесте показалось, что живых растений здесь нет вообще, но, присмотревшись, она обнаружила на серой пелене редкие вкрапления зеленого: одинокие листики на сухих ветвях, робкие ростки у гнилых пней, чахлые лианы с едва-едва распустившимися почками. Даже в таком мире природа старалась взять свое, но от этого становилось только хуже. Эти молодые растения напоминали Алесте детей, поселившихся на поле мертвецов. Они каждый день видели перед собой лишь умирание, неизбежный финал, который лишал их последних сил бороться.

Это угнетало ее, и она злилась на себя за излишнюю сентиментальность. Может, наследница первой ветви клана Арбор и должна печалиться из-за этого, но Александра Фет – нет. Что ей до каких-то кустов? Люди срывают листья просто так, забавы ради. Бредут и срывают, а потом разрывают на маленькие кусочки, потому что им больше нечем занять руки. Чтобы заслужить любовь Андрея, она должна быть именно такой, а не идти по стопам своей безумной бабки.

Так что когда они шли через стену мертвых деревьев, она смотрела только вперед, спокойно, будто все это ее не касалось.

Им не пришлось долго искать Рошель Интегри – она не пряталась от них. Она встречала их на широкой поляне, со всех сторон окруженной упавшими деревьями, насколько большими, что они чем-то напоминали Алесте серые вагоны метро.

Рядом с Рошель на коленях стоял Андрей, совершенно растерянный, связанный, но живой и невредимый. По крайней мере, ран Алеста не видела, а когда она попыталась проверить его энергию, ей не хватило сил – магия снова капризничала. Пришлось спросить:

– Он не заколдован?

– Нет, – покачал головой Коррадо. – Просто напуган, как и любой другой человек, никогда не слышавший о кластерных мирах.

– Все справляются по-разному, а он справляется плохо, – указал Наристар. – Он на грани истерики.

– Это нормально! – заметила Алеста. – Люди не должны попадать в кластерные миры, они к этому не приспособлены!

– Я была человеком, когда попала сюда, – напомнила Света. – И ничего, приспособилась.

– Став магическим уродцем? Нет уж, спасибо, я бы предпочла, чтобы Андрей обошелся без этого!

– За языком следи, – посоветовал Наристар.

– Да все хорошо, – мягко улыбнулась Света. – Я не в обиде, ей просто тяжело сейчас.

Алеста больше не обращала на них внимания, она смотрела только на Андрея, стараясь поймать его взгляд. Нужно только освободить его, и все закончится. Хотя вряд ли это будет просто: даже ее силы хватало, чтобы почувствовать, что среди деревьев за спиной у Рошель скрывается полноценный боевой отряд.

– Вы там закончили щебетать? – поинтересовалась Рошель. – Может, и со мной поговорите?

– Ради этого мы здесь, – отозвался Коррадо. – Твои условия?

– Мои условия не для вас, вы, как всегда, лезете, куда не просят. Я тут потолковала с Андреем, и он рассказал мне, что у него и его невесты Саши все хорошо. Она очень милая девушка, он ее любит. Похоже, Саша сумела добиться намного больше, чем Алеста Арбор, а?

– Рошель, ты, конечно, молода, но не настолько, чтобы не уметь вести переговоры, – вздохнул Коррадо. – Давай по существу. Я знаю, что у тебя тут пара дюжин вампиров,  с десяток ведьм, три боевые дриады, полубезумный чернокнижник и еще какая-то непонятная болотная шушера. Думаешь, я их не чувствую, потому что они за ветками спрятались? Я чувствую все, что еще живо. Но поверь мне, численное преимущество значит не так уж много. Я все еще надеюсь, что проверять это нам не придется и мы решим вопрос мирно, поэтому говори, чего ты хочешь.

– На самом деле, наши интересы совпадают, – заявила Рошель. – У меня было время подумать, и я поняла, что никому из нас не удастся переманить Алесту на свою сторону. Поэтому пусть в рамках этой войны она просто исчезнет, останется только Саша Фет, которая со своим возлюбленным скроется во внешнем мире и никогда больше не будет использовать магию.

Прежде чем Коррадо или Наристар успели отреагировать, Алеста крикнула:

– Да! Да, я только этого и хотела!

Это был идеальный расклад, лучше, чем она думала! Рошель отпустит ее и избавит от навязчивого внимания Великих Кланов. Не будет войны и Огненного короля, будут только она и Андрей. Домик на берегу моря. Их дети. Один мир, понятные и простые радости. Правда, ей придется до конца жизни принимать препараты, блокирующие ее способности, а магия, скорее всего, никогда ее за это не простит. Плевать! Она не просила такой сомнительный дар и навязанную ей судьбу. Она пришла во внешний мир, и все сложилось, а клан Арбор пусть жалеет о том, что убил настоящего наследника.

– Вот и я так подумала, – кивнула Рошель. – Я тебя понимаю, хотя ты вряд ли мне поверишь. Именно за это сражается Сообщество Освобождения – за уничтожение старых, изживших себя традиций. Думаю, если бы ты все-таки согласилась примкнуть к нам, ты бы все поняла. Но я, как и обещала, не буду настаивать. Живи со своим Ромео до скончания веков.

– Алеста, не надо! – предупредила Света. – Это ловушка!

– Они не поймут, просто не могут, – презрительно бросила Рошель. – Не переживай, я помогу тебе и в этом.

Маги и Света действительно могли не пустить Алесту к Андрею – могли удержать ее, ей бы не хватило магической энергии, чтобы вырваться. Но Рошель отвлекла их, призывая тех, кто пришел с ней в Пустошь-42. Они вырвались из своих укрытий, взвились в небо, как стая черных птиц, они ничего не боялись и хотели крови.

Вряд ли они понимали, что три противника – это не всегда легкая добыча. Алесте было все равно, что сейчас произойдет на поле боя. Главное, за ней перестали следить, и она рванулась к Андрею.

«Я Саша, – мысленно напомнила она себе. – Александра Фет, отныне и навеки. Никакой магии – не нужна, не хочу, отрекаюсь. Мне нужна только моя жизнь!»

Рошель Интегри отошла на почтительное расстояние, все еще наблюдая за ними, в битве она не участвовала. Похоже, подвоха и правда не было! Алеста подбежала к Андрею, упала возле него на колени, чтобы избавить его от веревок, а он шарахнулся от нее, как от прокаженной. Его глаза были полны такого звериного ужаса, с каким он даже на Рошель не смотрел.

– Андрей, что с тобой? – смутилась она. – Это же я, Саша! Ты что, не узнал меня?

Но он узнал, она чувствовала. Он пока не поддался слепой панике, он прекрасно осознавал, кто перед ним, и боялся именно ее.

Ей пришлось побороться с ним, чтобы снять с его лица повязку, мешавшую ему говорить. Но когда у нее получилось, он рванулся из последних сил, отполз, как змея, а она, пораженная, застыла на месте.

– Андрюша… – прошептала Алеста. – Что происходит?

– Не подходи ко мне и не прикасайся! – Его голос дрожал и срывался. – Ведьма… Поверить не могу!

– Я колдунья, – машинально поправила она, все еще придавленная шоком.

– Да какая мне разница, кто ты? Важно лишь то, что ты не человек!

– Раз уж мы с Андреем столько времени провели вдвоем, я сочла своим долгом рассказать ему кое-что о кластерных мирах и природе магии, – встряла Рошель.

– Что ты ему наболтала?!

– Правду и ничего кроме. Ему хватило.

Ему и правда хватило: Андрея трясло от гнева, презрения и страха.

– Это только мне так повезет, – простонал он. – Поверить не могу… Есть же психи, которых такое извращение возбуждает! Всякие ведьмы, эльфы… Почему такой гик не нарвался на тебя? Почему я?

– Для тебя я была просто человеком!

– Серьезно? А это возможно вообще? – язвительно осведомился он. – Магия в твоей крови – или мне соврали?

– Не соврали, – вынуждена была согласиться Алеста. – Но я могу не использовать магию, я уже несколько лет ее не использовала!

– Прям осчастливила! Она все равно остается в тебе и передается по наследству! Так?

– Да…

– Вот! И дети, которых ты родишь, тоже будут не настоящими людьми. Нахрена мне это, котя? Эта твоя магия – это как СПИД какой-то, сама посуди! Не важно, как ты к этому относишься, он все равно есть, и если бы я в каком-то бредовом сне вдруг захотел от тебя  детей, они родились бы зараженными. Зачем мне зараженная баба и больные дети?

Это был не тот Андрей, которого она знала. Не мягкий и обходительный, а покрасневший от злости и ужаса, с залитым слезами лицом, с опухшим носом… Но вежливый, элегантный Андрей обитал в питерских кофейнях и дорогих офисах. Этот Андрей оказался в мире первобытного, а значит, настоящего. С него сорвали весь лоск и обнажили его истинную природу – и эта природа была похожа на червя, перерубленного лопатой. Он крутился и извивался, стараясь спасти себя, в нем не было ни капли любви, в которой он клялся. Алесту он считал точно такой же причиной своих бед, как и Рошель.

Но она все равно не теряла надежды. Могла ли она найти другого человеческого мужчину, если бы Андрей покинул ее? Несомненно, она легко привлекала мужское внимание. Но какой в этом смысл? Андрей был не просто удачной партией, он был символом того, что человеческая жизнь ей доступна. Если не получится с ним, какой смысл пытаться снова?

Поэтому Алеста держалась за него, хотя в других обстоятельствах уже послала бы его куда подальше.

– Андрей, родной, послушай… Я действительно могу не быть колдуньей. Это не болезнь, это выбор!

– Вот и не будь на здоровье, только подальше от меня! Я не желаю иметь к этому отношения, выпустите меня отсюда!

– Но ты мне нужен, без тебя я не справлюсь. Знаешь, почему я не хочу быть колдуньей? Потому что моя семья предала меня. Я не выбирала, какой родиться, мне все это навязали. Именно благодаря тебе я научилась быть другой! Все то время, что мы были вместе, я не использовала магию. Какая тебе разница, кто я? Я та, кого ты знаешь.

Он слушай ее намного спокойней, и Алеста даже позволила себе поверить, что он начал понимать ее. Но когда она закончила, он произнес холодно и жестко:

– Меня все это не касается. Все эти терзания с предназначением и богатым внутренним миром – не для меня. Я просто хотел видеть рядом с собой необычную девушку, смелую, готовую к экспериментам, не слишком нудную и не высасывающую из меня деньги. А что я получил на самом деле? Девицу, у которой врожденный косяк размером с Луну, да еще семейка, где меня могут превратить в тыкву. Саша, мне это на хрен не упало.

Он не мог так поступить. Символ не мог перестать быть символом, это просто неправильно! Она попыталась объяснить ему:

– Но без тебя Саши Фет просто не существует! У каждого из нас есть основы жизни, и ты – основа для меня, ты – моя человечность!

– Видишь, что ты делаешь? Ты уже сейчас перекладываешь на меня ответственность за свою жизнь. Ты можешь быть Сашей, можешь назваться Брунгильдой, мне плевать! Только держись подальше от меня, а лучше – от людей. Твои проблемы – это твои проблемы, не порти ими жизнь другим.

Алеста почувствовала острую боль в груди – будто осколок стекла вогнали, хотя никто ее не касался. Сначала она решила, что так болит разбитое сердце, и лишь потом до нее дошло, что так на самом деле разбиваются мечты. От них остается много, много стекла, и все оно разрезает тебя изнутри, пока ты не теряешь способность чувствовать.

– Он никогда не поймет тебя, – тихо сказала Рошель. – Он просто не способен, это не в людской породе. Твой клан – да, они понимают, но именно поэтому они знают, как тебя использовать. Кому тут можно доверять? Да никому. Я все это знаю, потому что прошла тот же путь. Сегодня меня все зовут предательницей, не понимая, что это они предавали меня с самого моего рождения.

Она щелкнула пальцами, и с Андрея свалились все веревки. Это произошло настолько неожиданно, что он даже не поверил сначала, изумленно глядя на свои руки. А потом в паре шагов от него загорелся белый прямоугольник.

– Это дверь во внешний мир, – пояснила Рошель. – В твой мир, в твою прошлую жизнь. Ты можешь воспользоваться ею, а можешь остаться здесь и помочь Алесте. Если ты сбежишь, у тебя снова все будет хорошо, ты сможешь забыть об этом, как о страшном сне. Но Алеста умрет. Или ты можешь остаться…

Он и слушать не стал. Андрей с нескрываемой радостью подскочил с земли и неуклюже побежал к порталу. Он ни разу не замедлился, не посмотрел на Алесту, словно боялся, что из-за этого его задержат и не дадут уйти. Поверил ли он Рошель? Да, скорее всего, поверил. Он провел с ней немало времени и уже успел усвоить, что она не шутит. Ему просто было плевать. Его Саша умрет? Да пожалуйста! Это избавит его от неприятных разговоров и возможной мести колдуньи. Заберите все и всех, пощадите только его шкуру!

Алеста так и осталась стоять на коленях, бессильно наблюдая, как светящийся прямоугольник поглощает Андрея, а потом исчезает, унося вместе с ним ее простую человеческую жизнь.

Она могла бы попытаться снова, начать все сначала, но не видела смысла. Что если Андрей прав? А он, скорее всего, прав. Магия – это зараза, которая постоянно угрожает ей и  ее близким. Ей ли не знать об этом! А раз болезнь неизлечима, нужно избавиться от не сейчас, умереть Сашей Фет, все-таки добившись своего.

Рошель подошла ближе и посмотрела на нее с нескрываемом сочувствием.

– Мне жаль, но придется тебя убить, – вздохнула она. – Правда, очень, очень жаль. Вообще, есть два исхода. В одном ты умираешь. В другом остаешься с нами, Алеста…

– Я не Алеста, – решительно прервала ее колдунья. – Меня зовут Александра Фет.

– Вот, значит, как?

– Именно так, и всегда так будет.

Она не надеялась, что ее спасут. Алеста видела, что ее спутники сейчас заняты – отряд Рошель неплохо отвлекал их, хотя вряд ли мог победить. Сейчас они не были способны защитить ее, они даже не замечали, что с ней происходит. Поэтому она знала, что, отвечая на вопрос Рошель, она выбирает между жизнью и смертью.

Александра Фет выбрала смерть.

* * *

Этот бал был неуместным и ненужным сейчас, но все делали вид, что так и надо. Как будто нет никакой войны, а они вовсе не беспокоятся о представителях своих кланов, отправленных в отряд Огненного короля.

– Ярмарка тщеславия, – буркнул Роувен Интегри.

Он тоже играл свою роль, хотя она ему и не нравилась. В назначенное время он прибыл в один из маленьких кластерных миров, принадлежащих клану Легио, поздоровался с хозяином и, оставив охрану на входе, прошел в роскошный главный зал, куда допускались только лидеры кланов. Всего семь магов, никого лишнего.

– Скорее, пир во время чумы, – усмехнулась Сарджана Арма.

Она, пожалуй, была единственным светлым лучиком на этом балагане. Роувену становилось лучше просто от того, что он смотрел на нее, хотя он не собирался признаваться в этом. Она была особенно красива сегодня – в длинном золотистом платье, подчеркивавшем ее идеальную фигуру, с минимумом украшений, каждое из которых наверняка было мощным артефактом. Ей не нужно было стараться, чтобы поразить окружающих – напротив, показным усердием она могла все испортить, превратиться в дешевку. К счастью, она об этом знала, своим примером Сарджана доказывала, что истинные царицы не суетятся.

– Думаешь, он объяснит, зачем ему это? – поинтересовался Роувен.

– Не знаю. Если нет, то будем считать, что он просто испытывает нас, хочет посмотреть, насколько крепки его былые позиции.

– Да? Тогда у меня для него печальные новости.

Это раньше Мерджит Легио считался негласным лидером среди всех Великих Кланов – до войны и Огненного короля. А теперь что? Его главное оружие, близнецы, покинули его и служат Амиару. Без своих дочерей он всего лишь маг второго уровня, и его мудрость не заставит остальных позабыть об этом.

Глава клана Инанис, Трофемес, всегда его недолюбливал. Зачем ему притворяться? Клан Инанис так же богат, влиятелен и воинственен, как Легио, да и уважают они только себя. Поэтому сегодня Трофемес пришел скорее посмотреть на падение старого соперника, чем разделить с ним праздник. Он со скучающим видом прохаживался у богато накрытых столов и смотрел на сложнейшие блюда так, как иные смотрят на заплесневевшую корку хлеба.

Анор Мортем, преданно ловивший каждое слово Мерджита, погиб – отчасти из-за своей слепой верности. Его сын, Иерем, открыл новую главу в жизни клана. Он, облаченный в черный костюм с гербом Мортем, казался немым судьей, лишним среди музыки и яркого света. Когда он прибыл, многие слуги и маги послабее поспешили отвести взгляд от его юного лица, изуродованного двумя перекрещивающимися шрамами. Лидеры кланов владели собой куда лучше и не шарахались от него, хотя чувствовалось, что и им тяжело.

– А парень-то повзрослел! – заметил Роувен.

– У него не было выбора, кроме как повзрослеть, – печально ответила Сарджана.

Они прогуливались по залу, ожидая, пока хозяин дома присоединится к гостям. Оба держали в руках бокалы с шампанским и оба не пили. Роувен чувствовал растущую тревогу, хотя не мог найти ей причину. Все шло так, как и должно идти на торжественных приемах высшего уровня.

Они были не единственными, кто наблюдал за гостями. У окна остановился Аверилл Эсентия, который временно заменял Коррадо. Роувен не знал о нем ровным счетом ничего, он просто чувствовал, что молодой маг сейчас явно не в своей тарелке. Что же, это указывало, что он вряд ли спелся с Мерджитом.

А вот Фьора Арбор не напрягала себя тревогой или подозрением. Она заставила слуг принесли для нее удобное кресло и теперь потягивала вино из бокала, задумавшись о чем-то. Уж не о том ли, что она отвлекла отряд Огненного короля от основной миссии поисками своей внучки? Но она всегда была такой: сначала ее потребности, а потом весь мир.

– О, смотри, идет! – привлекла его внимание Сарджана. – Сейчас послушаем тщательно отрепетированную песню.

Мерджит Легио и правда удосужился присоединиться к ним. Он выглядел спокойным, как всегда, но Роувен и не ожидал, что после нескольких неудач такой опытный дипломат потеряет самообладание.

– Друзья, приветствую вас в моем доме! – торжественно объявил он. Мерджит стоял на лестнице, спускавшейся в зал, и без труда видел всех своих гостей. – Я благодарен за то, что вы откликнулись на мое приглашение.

– Хотелось бы знать, что стало его причиной, – сказал Иерем Мортем. – Не самое лучшее время для светской любезности.

Он не стеснялся ни своего возраста, ни того, что возглавил клан совсем недавно. Юноша, которому не было и восемнадцати, держался на равных с сильнейшими магами. Хотя стоило ли ожидать меньшего от того, кто побывал в мире мертвых и вернулся живым?

К тому же, Роувен знал, что Иерем всегда недолюбливал Мерджита Легио и втайне винил его в смерти своего отца.

– Причин две, – невозмутимо сообщил Мерджит. – Первая из них – наша дружба. Да, я знаю, что в прошлом между нами были конфликты и недопонимания. Многие из них произошли по моей вине, и я бы хотел извиниться за это. Вы – мой народ, мои братья и сестры, самое ценное, что есть в моей жизни.

– Господи, свадебную церемонию – и ту с меньшим пафосом проводят, – поморщилась Сарджана. Впрочем, ей хватило такта сказать это достаточно тихо, чтобы слышал только Роувен.

– А вторая причина в том, что кое-кто хотел бы поговорить с вами, – продолжил Мерджит.

– Со всеми вами, с теми, кто управляет Великими Кланами сегодня. Он знал, что былые разногласия не позволят вам принять его приглашение, и обратился ко мне за помощью. А вы знаете, что я всегда на стороне конструктивного разговора, поэтому я согласился содействовать этой встрече. Прошу приветствовать, Олфере Интегри.

Это имя обожгло Роувена, словно кипятком обдало. Оно было настолько неуместным на встрече глав Великих Кланов, что поначалу показалось плохой шуткой. Однако Мерджит был предельно серьезен, и вскоре рядом с ним на лестнице появился Олфере Интегри собственной персоной.

Предатель.

Один из новых руководителей Сообщества Освобождения.

Это был тот подвох, которого втайне ожидал Роувен… Нет, даже больше, чем он ожидал! Он был абсолютно уверен, что Мерджит Легио никогда не пойдет на союз с великими чудовищами, это слишком низко даже для него. Похоже, он в который раз недооценил этого слизняка.

Великие Кланы умели защищаться, на их стороне были собственные армии, укрепленные кластеры, лучшие артефакты и десятки путей к бегству, если бы возникла такая необходимость. Был только один способ лишить их всего этого: собрать их в одном месте, сделать их уязвимыми – как сейчас. Достигнуть такого можно было лишь величайшим из предательств, но здесь у Сообщества был большой опыт.

Роувен еще не знал, чего ожидать, но он и слушать не собирался. Никакие бредни Олфере не могли убедить его, что он должен подчиниться. Он попытался фазировать, чтобы подобраться поближе и раздавить этого самодовольного щенка одним ударом. Никакой жалости, это его долг как главы клана!

Но у Роувена ничего не получилось – магия просто не подчинилась ему. Он не мог сотворить простейшее заклинание, на которое в его клане были способны даже семилетки. Да и не только он! Украдкой оглянувшись по сторонам, он заметил, что никто не колдует, хотя все пытаются. Сарджана осторожно коснулась браслета на своей руке, но он так и остался браслетом. Аверилл Эсентия растерянно смотрел на свои пальцы, силясь понять, почему они не изменяются. Иерем Мортем побагровел от злости. А вот Фьора Арбор, кажется, даже не пробовала колдовать: она уже была лишена горячности и сразу сообразила, что в столь грандиозной ловушке не было ни одной щели для побега.

Олфере заметил их усилия и расхохотался:

– Даже не надейтесь, ваши фокусы здесь не сработают! Все уже предусмотрено.

Он не отличался дипломатичностью своей сестры. Рошель была намного спокойней его, артистичней – и умнее, этого не отнять. И тем больше настораживало, что сюда прислали именно его.

– Друзья, я прошу вас сохранять достоинство и лишний раз не дергаться, – обратился к ним Мерджит Легио. – Создать ловушку для магов вашего уровня было непросто, но этот зал стал ею. Его стены – это артефакты, они рассчитаны так, чтобы сдержать силу семи магов нашего уровня. Да, вы не ослышались, семи, мои новые друзья не слишком доверяют мне, так что я не помогу вам при всем желании.

– Не слишком щедрая награда для их новой ручной шавки, – заметил Иерем. Он сумел произнести это ровно, неплохо для такого юного мага, и лишь сжатые кулаки выдавали его истинные чувства.

– Моя награда – это жизнь.

– А ваша участь – это смерть, – злорадно добавил Олфере. – Вы думали, с вами тут будут разговоры вести? Нет уж! Время разговоров вышло. С вами пытались говорить – вы отказались. Остался только один выход: скосить всю верхушку Великих Кланов и назначить новых лидеров. Поверьте, среди ваших родственников есть те, с кем нам удастся сработаться. С кланом Легио, например, проблем уже нет, а с кланом Интегри – давно.

Маленький жирный подонок. Роувен до сих пор не мог понять, как в семье Хионии, мудрой, благородной и честной, могло родиться такое существо.

Но с Олфере все ясно, он никогда не отличался рыцарской честью. А Мерджит что же? Как он опустился до такого, как стал трусом, который ради своей жизни готов пожертвовать всем? Даже своими дочерями! Эвридика и Диаманта были слишком опасны для чудовищ, их вряд ли пощадят. Зато Мерджита вполне могут оставить на троне, он достаточно слаб для этого. Но неужели корона ему настолько дорога? Кем он вообще собирается править в уничтоженном мире?

Да плевать на это! Мерджит сделал свой выбор. Им оставалось лишь принять его – и спасаться. Пускай позорным бегством, не важно. Роувену нужно было хоть как-то нарушить этот план, он не мог позволить им добраться до Сарджаны! Даже без магии, одними только человеческими силами, он должен был вытащить ее отсюда.

Но его ждал еще один неприятный сюрприз: он не мог двинуться с места. Роувен не был парализован, однако его и других будто заточили в невидимую клетку. Он чувствовал себя насекомым, пойманным в прозрачный стакан: он видел свободу, но не мог до нее добраться, снова и снова натыкаясь на незримую стену. Да и у остальных лидеров кланов дела обстояли не лучше.

Это и правда была идеальная ловушка, рассчитанная только на них. Ирония заключалась в том, что для поимки такого количества могущественных колдунов нужно было предельно точное равновесие. Нарушить его мог кто угодно, любой из слуг, вошедший сюда, лишь бы у него были хоть какие-то магические способности. Но Мерджит Легио позаботился о том, чтобы в зал никто не входил.

Он стоял на золотой лестнице рядом с ликующим Олфере и безразлично наблюдал, как забивают первый гвоздь в крышку гроба его народа. Да, останется еще Огненный король, останутся наследники – но удар, который Великие Кланы получат сегодня, станет раной, навсегда калечащей тело.

– Поболтали – и хватит, – хмыкнул Олфере. Если Мерджиту и было тяжело от того, что он сделал, то этот гаденыш чувствовал себя повелителем мира. – Приятно было снова всех вас увидеть, но давайте-ка заканчивать!

Глава 14. Забытые храмы

Стало легче. Амиар не мог сказать, что он рад все это услышать или что он считает смерть отца справедливой. Просто неизвестность порой намного хуже, чем самая страшная правда – а он наконец узнал, как все было на самом деле. По крайней мере, отчасти.

Это не исключало, что у его отца мог быть роман с Аурикой Карнаж. Что с того? Это не преступление: тогда он еще не знал Эмилию, Амарканд был молодым свободным магом, а Аурика – привлекательной ведьмой. Но, начав встречаться с ней, он наверняка понял, что она представляет собой на самом деле. Дикое существо, способное на убийство и тянущееся к черной магии, в ней ведь нечего любить!

Он захотел остановить ее. Она не позволила. Беда таких магов, как Амарканд, в том, что они даже подсознательно стремятся играть по правилам. Он бы не смог пожертвовать невинными жизнями, чтобы победить, а вот Аурике было совсем несложно сделать это. Если бы Амарканд позволил Сан Винсену рухнуть, это была бы катастрофа – но он бы остался жив и нашел способ остановить Сообщество Освобождения до того, как они выпустили чудовищ.

Но теперь нет смысла гадать о том, что могло бы быть. Все уже случилось, Амарканд мертв, Аурика жива, чудовища свободны, нужно двигаться дальше. Вот только Дана так не считала:

– Ты должен поговорить с ним! – заявила она.

– С кем? – смутился Амиар.

– С Амаркандом!

– С тем, который погиб больше тридцати лет назад? Сейчас, только телефон заряжу!

– Зря иронизируешь, думаю, магии Огненного короля на это вполне хватит.

Она уже отдохнула после своего путешествия во времени. Когда она вернулась из прошлого, Дана была молчаливой и подавленной, она не спала, просто лежала рядом с ним в шатре, который они выбрали для отдыха, и отказывалась отпускать его руку. Но к утру она пришла в себя, опустевший Радужный змей больше не давил на нее, и она снова жаждала действия.

– Что это за магия Огненного короля, о которой я не знаю? – удивился Амиар.

– Ну, вообще-то, это магия клана Мортем. Я слышала, что у них есть заклинание, которое позволит призвать покойного для разговора, если у тебя есть его кровь, место его смерти и его энергия.

– То есть, тебя не смущает, что у нас ничего из этого нет? Не говоря уже о том, что это запретная магия и я все равно не знаю самого заклинания!

Ему смешно было даже говорить об этом, а Дана не сдавалась:

– Все ингредиенты у нас есть, чтоб ты знал. Его место смерти – это здесь, он наверняка упал в море рядом с Радужным змеем. Посуди сам: он сумел перенести разрушающийся Сан Винсен, кое-как дотащил его сюда и уничтожил, и то у него не хватило сил убрать все осколки, раз Радужный змей оказался поврежден. Получается, он истратил всю силу и умер от этого.

– Допустим. А его энергия?

– Вон лежит, – Дана кивнула на осколок внешней оболочки Сан Винсена, который они нашли в небе над парком развлечений. – Мы с тобой знаем, что это сделал он. След от такого мощного заклинания сохранился бы и через тридцать лет.

– Ну а кровь?

– Его кровь – это ты. Тут тебе любой генетик подтвердит, что разница между вашими ДНК невелика. Думаю, что для заклинания хватит.

Ее план был совершенно безумным – и вместе с тем вполне выполнимым. Амиар сильно сомневался, что у них что-то получится, и все же пока Дана все указывала верно. Он и не заметил, когда она успела так хорошо изучить магию!

Шанс поговорить с отцом… Даже если все пройдет гладко, у них будет всего минута, от силы – две. И то ценой большого риска: заклинание тревожит границу между мирами, его не зря объявили запретным. Но оно того стоит, это не его личная блажь, это нужно для миссии!

Амарканд Легио знает об Аурике и Сообществе больше, чем они, он может подсказать им, как уничтожить эту свору.

Однако радоваться пока рано…

– Хорошо, весь этот очень условный набор у нас есть. Мы не знаем, подойдет ли энергия старого заклинания, сработает ли чужая кровь, здесь ли он умер, но подойдем к этому с небывалым оптимизмом и ответим «да» по всем пунктам. Дальше что? Заклинания как не было, так и нет.

– У нас нет, – уточнила Дана. – Кто-то же должен его знать, раз даже я об этом слышала!

Они много кому могли задать такой вопрос. Для начала, Иерему: он, новый глава, должен был узнать все секреты клана. Была еще Керенса, более опытная воительница. А если они ничего не знали, оставалась Сарджана Арма, которой известно все обо всех.

Настраивая артефакты связи, Амиар был готов к тому, что ему все откажут. Или даже возмутятся: докатился, Огненный король, в запретную магию лезет! Или посмеются над его наивностью.

К чему он не был готов, так это к глухому молчанию, окутавшему артефакты.

– Ничего не понимаю, – нахмурился Амиар.

Дана, наблюдавшая за артефактами через его плечо, настороженно спросила:

– Что, абонент недоступен?

– Два недоступны! Иерем не отвечает, а с Керенсой я вообще не могу выйти на связь. Я знаю, какие артефакты она использует, знаю ее энергию, но связи нет.

Он не стал говорить, что такое чаще всего бывает, когда вызываемый маг мертв. Дана и так об этом знала – как и о том, что это не единственное объяснение. Возможно, Керенса просто оказалась в месте, где совсем нет артефактов связи. Но что это за место такое?

Амиар прекрасно помнил, что поручил ей и остальным задержать великих чудовищ, если те вдруг проявят себя. А теперь от Керенсы нет ответа, и это тревожный знак.

Речь уже шла не только о вызове духа Амарканда. Кого интересует прошлое, если с настоящим творится непонятно что? Позабыв обо всем, Амиар попытался вызвать Сарджану Арму. Пусть она и не входила в боевой отряд, она могла определить, что творится с артефактами связи и в каких мирах находятся его союзники.

Но ему не ответила и Сарджана. Дело принимало зловещий оборот.

– Позови Роувена, – посоветовала Дана.

– При чем тут Роувен?

– Он знает, где Сарджана.

– Может и не знать…

– Знает, – отрезала Дана. – Просто поверь мне.

Однако молчал и Роувен, исчез Наристар Арма, с кем бы ни пытался связаться Амиар – никого не было.

Казалось, что весь мир просто исчез, и существует только Радужный змей, поглотивший их. Что если они выберутся отсюда и обнаружат, что от планеты осталось одно только море? Дурацкая мысль, Амиар не собирался озвучивать ее, но и избавиться от нее не мог.

– Пора возвращаться, – объявил он.

– Это точно. Мы узнали все, что хотели, а за остальным мы можем вернуться сюда в любой момент. Посмотрим, что они там умудрились натворить за время нашего отсутствия!

Дана старалась изображать наивно хорошее настроение и делать вид, что ничего не произошло. Однако Амиар чувствовал, как сильно она сжимает его руку. Она тоже понятия не имела, что они обнаружат, когда покинут Радужный змей.

* * *

Говорят, у Великих Кланов были когда-то свои храмы, теперь уже забытые. И каждый такой храм оберегал от бесконечного множества миров одно-единственное заклинание: первозданное, самое сильное и могущественное. Исток силы клана, тот самый первый подарок, который сделал ему Огненный король, создавая династию.

Это было заклинание, которое прародитель клана использовал в битве с великими чудовищами. Зенит силы, то, что уже сумело их победить. Эти заклинания были настолько опасными, что кланы поклялись друг другу никогда не использовать их, положив начало запретной магии. Первозданные заклинания были стерты из общей памяти и помещены в храмы, вместе с которыми они и погибли.

Но Осгуд Интегри, похоже, сумел все исправить. Он нашел те храмы – и доказал, что легенда о скрытых в них заклинаниях была правдивой. Теперь Катиджан смотрел на то, за что многие в клане Инанис готовы были убить.

Первое заклинание. Главное. Символ их власти, недоступный сегодня даже лидеру клана. Мысль о том, что он может овладеть этим, пьянила Катиджана, заставляла позабыть обо всем на свете и углубиться в исследования Осгуда. Он терпеть не мог все эти записи, формулы и гравюры, а теперь не сводил с них глаз, будто ничего интереснее в жизни не видел. Слишком многое было на кону!

Он не боялся наказания за использование запретной магии. Отчаянные времена требуют отчаянных решений, так? Это заклинание было запрещено в мирное время, а сейчас снова идет война – с теми, кого оно было призвано уничтожить. Так что все вполне законно, раз он в команде Огненного короля.

Катиджан потратил не один час на расшифровку текстов, но его это не волновало – он потерял счет времени. Он думал лишь о том, чего может добиться. Если бы он попросил о помощи Лукиллиана, дело пошло бы быстрее, но Катиджан так не хотел. Это был не вопрос доверия, просто он чувствовал: овладение подобным заклинанием похоже на паломничество к истоку всего, чем был клан Инанис. Поэтому он продолжал работать один, мысленно прося о помощи того, первого, поверившего никому не известному Огненному королю. В чем-то они с Катиджаном были похожи, и это тоже казалось важным.

Он уже разобрался, что заклинание способно призвать белое пламя: огонь разрушения, который сжигает магическую энергию. Эта энергия есть в любом живом существе, вопрос лишь в том, сколько ее. В обычных людях, например, магии мало, и белое пламя навредило бы им гораздо меньше, чем обычное. Так ведь оно было создано не для борьбы с людьми! Для такого противника, как великие чудовища, это идеальное оружие: они почти полностью сотканы из магии.

Оставалось лишь разобраться, как все работает. Катиджан сто раз перечитал записи Осгуда, сто раз попробовал – и сто раз потерпел неудачу.

Схема, на самом-то деле, была довольно проста. От заклинателя требовалось стать прямо, одинаково распределив вес на обе ноги, прижать левую руку к животу и согнуть ее в локте под прямым углом, ладонью вверх. После этого нужно было прижать к ней правую руку, согнутую так же, таким образом, чтобы правая ладонь прижималась к локтевому сгибу левой руки и кожа обеих рук плотно соприкасалась. Дальше оставалось провести одной рукой по другой, резко и быстро, будто зажигая спичку, – и все, пламя должно было загореться.

Не просто так, конечно. В этот момент заклинатель обязан был вспомнить всех известных ему представителей клана. Первый лорд Инанис этим не озадачивался, но он-то получил силу от Огненного короля. У его потомков такого подарка не было, вот им и приходилось устанавливать связь с прародителем через всех, кто носил в себе его кровь.

Катиджан старался выполнить и эту инструкцию, он вспомнил всех, кого мог. Отца и мать, которые большую часть его детства оставались двумя вечно повернутыми к нему спинами. Бабку, которая на старости лет была не в себе. Деда, которого он не знал – тот умер до его рождения. Как-то негусто, ну а что делать? Как есть, другой семьи ему не дано.

Думал он и о лидере клана – Трофемесе Инанисе. Тоже ведь родственник, хотя скотина редкая. Катиджан ему как кость поперек горла, и черта с два он одолжит свою энергию, даже если это будет нужно для спасения мира. Его старший сын и наследник точно такой же: как папка сказал, так и будет, а то, чего доброго, корону отберут! Харитин Инанис гораздо добрее и человечнее, но он будет долго сомневаться: а нужно ли человечеству такое сильное заклинание? Цезарь… да, этот поможет без вопросов, лишь бы горело поярче, а потом возмутится, что его не обучили такому заклинанию, и из мстительности не станет поддерживать.

В общем, не клеилось у Катиджана с этим заклинанием. Когда он наконец позволил себе перерыв, руки болели от постоянных рывков, а кожа на локтях стала красной. И ничего, ни единой белой искры! Бред какой-то… Вот не зря он всегда не любил огонь, лед был ему милее. Почему вообще клан Инанис должен использовать огонь, а не лед или воду? Есть ведь Огненный король, вот он пусть пламенем и плюется, ему по титулу положено.

А может, Осгуд Интегри ошибся – нашел не те чары, неправильно перевел древние тексты, и тогда все бесполезно.

– Такой пролет, – заявил Катиджан. – Я тут трепыхаюсь, как школьник на зарядке, и хоть бы какой бонус. Ну а тебя где носит?

Он прекрасно знал, что Эйтиль в комнате нет – она улетела, но он, не следивший за временем, не мог сказать, когда. Катиджан привык к тому, что за ним постоянно наблюдали ее стрекозы, а значит, дриада слышала каждое его слово. Ей следовало бы догадаться, что он зовет ее обратно.

Однако никакой реакции не последовало. Он по-прежнему был один в хранилище, а рядом не чувствовалось даже того легкого движения воздуха, которое создают крылышками стрекозы.

– Эйтиль? – нахмурился Катиджан. – А твоя прогулка часом не затянулась? Завязывай с экскурсиями, надо выбираться отсюда!

Он хотел казаться уверенным и беззаботным, и у него, кажется, получалось. Но Катиджан уже чувствовал, как быстрее забилось сердце, а внизу живота появился неприятный холод дурного предчувствия.

Что-то не так…

Он доверял Эйтиль, потому что не забывал, в каких условиях она росла. Она боевая дриада, да еще и с повышенными способностями, она может постоять за себя! Или убежать. Ей достаточно разлететься облаком стрекоз в разные стороны, и тогда уже никто ее не догонит.

Или все-таки догонит? Он вдруг вспомнил, как она жаловалась ему перед уходом. Может, просила о помощи? Но он был так увлечен, что даже не подумал об этом!

Теперь он просто не мог продолжать тренировки. Катиджан поспешил покинуть хранилище Инанис и снова оказался в темном коридоре. Он здесь ничего не боялся: ни разрушающихся стен, ни грязных следов на полу, ни тех, кто сплел ненормально плотную черную паутину. Он думал лишь о том, что не видел рядом с собой ни одной стрекозы – и эта мысль гнала его вперед.

Он попытался почувствовать Эйтиль и не смог. Он прекрасно знал ее, силу дриады ни с чем не спутаешь, а теперь его окружала холодная пустота. Это, да еще исчезнувшие стрекозы, могло указывать на то, что с ней произошло, но Катиджан отказывался верить.

Нет, это не вариант. Не может быть, не с ней.

Ему следовало больше о ней беспокоиться – и больше заботиться. Не важно, какой сильной она была. Он принял ее в свою жизнь, а значит, принял и ответственность за нее. Какого лешего он воспринимал ее как данность? Теперь Катиджан злился на себя за это. Ему легко было привыкнуть, что Эйтиль всегда рядом: поддерживает его, ухаживает за ним, спасает его, если надо. Так было весь недолгий срок, что они были вместе, и исключительно по его вине. Он почему-то позволил себе поверить, что ей нужны эти отношения, а ему – не очень. И даже  когда он наконец понял, что любит ее, он не стал говорить об этом, продолжая изображать легкое пренебрежение. Хочешь любить мага из клана Инанис? Так и быть, я позволю тебе это!

Эйтиль была терпеливой и мудрой, она прощала ему эту глупость. Она одна делала то, что они должны были делать вдвоем: поддерживала их странные, спасающие их обоих отношения. Но в какой-то момент она этого сделать не смогла, а он даже не заметил!

Почему она не попросила о помощи открыто? Да потому что он приучил ее не просить! Он приволок ее в эти катакомбы и не обратил внимания, когда она почувствовала боль. У него был шанс насторожиться, понять, что что-то не так, и не отпускать Эйтиль от себя. А что сделал он? Даже не оторвался от заклинания, потому что Эйтиль – сильная, она справится.

Но если не справится, что тогда? То, что ты считал невозможным? Смерти все равно, что ты о ней думаешь, она просто приходит. Ей не нужно, чтобы ты открыл дверь, у нее свои ключи.

Ему нужно было найти Эйтиль во что бы то ни стало, о других своих спутниках он даже не думал. Они сами его отыскали – появились из-за угла и чуть не нарвались на боевое  заклинание.

– Осторожнее надо быть! – возмутился Катиджан. – У меня нет времени отправлять вашим семьям замороженные останки!

– Сто лет пройдет, прежде чем ты меня заморозить сможешь! – отмахнулась Хиония. – Судя по твоему лихорадочному виду, ты тоже это почувствовал?

– Что почувствовал?

Вместо ответа она развернула небольшой узелок, сделанный из расшитого золотом платка.

На тонком шелке лежала мертвая стрекоза.

Ему следовало подготовиться к такому. Катиджан не знал, почему он не подготовился, почему так шокирован сейчас. Его обычно холодный ум подвел мага, мысли рвались, путались, поддаваясь липкому, как смола, страху.

Лукиллиан первым заметил его состояние:

– Спокойно! Это может значить не то, что ты думаешь. Не обязательно, что она мертва…

– Она не мертва! – раздраженно прервал его Катиджан. – Соображаешь, что несешь?

– Это тебе не мешало бы следить за словами, – нахмурилась Хиония.

Но Лукиллиан положил ей руку на плечо, призывая молчать. Похоже, он сейчас понимал гораздо больше, чем она.

– Верно, она не мертва, – мягко произнес он. – Но мы все понимаем, что она не убила бы своих стрекоз просто так, каприза ради.

– У нее этих стрекоз – как грязи, пару штук и не жалко!

– Катиджан, послушай меня. Она сильная и умная девочка, ты не зря ей веришь. Но вот это, – Лукиллиан кивнул на мертвую стрекозу, – не может быть нормально. Я предполагаю, что она попала в беду, поэтому бережет силы, отнимая энергию у уже созданных стрекоз. Мы можем ее спасти, я уверен в этом, но нужно собраться и действовать сообща. Для начала – найти ее.

Он все говорил правильно, однако Катиджан все равно не мог добиться от себя того спокойствия, которое и правда было сейчас очень нужно. Слишком уж большой неожиданностью стала для него потеря Эйтиль! Она всегда его спасала, она была щитом, прикрывающим его спину. Как она могла исчезнуть?

– Я ее не чувствую, – обреченно признал он. – Не могу даже найти по колебанию воздуха!

Он в этом проклятом лабиринте постоянно движется, тут сплошные сквозняки.

– Не страшно, – заверила его Хиония. – Я сама ее найду, мы справимся.

Клан Интегри умел видеть не только сквозь время, но и сквозь пространство, и бывшая глава семьи наверняка владела этими способностями идеально. Катиджану оставалось лишь довериться ей; он никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, и это его убивало.

Хиония стояла с закрытыми глазами несколько минут, которые показались Катиджану вечностью. Наконец она сказала:

– Я не вижу ни Эйтиль, ни ее стрекоз. Но на нижнем уровне есть движение, которое очень быстро нарастает, раньше такого не было. Думаю, это важно.

Она указывала путь, Катиджан и Лукиллиан двигались за ней. В этой тьме наверняка хватало ловушек – раз есть движение, есть и жизнь, которая когда-то избавилась от  двух команд боевых магов. Но об этом Катиджан даже не думал, его мысли отказывались покидать Эйтиль.

Представители клана Инанис все воспринимали как должное. Они – избранная семья, значит, все лучшее должно доставаться им легко. Успех, золото, женщины. Выбери то, что тебе нужно, и это будет твоим, потому что ты родился в правильной колыбели. Но не забывай: наслаждайся, не позволяя себе эмоциональных привязанностей, потому что однажды именно они станут твоей слабостью. Живи по полной, бери и не отдавай, держи душу взаперти. Это касалось не только Катиджана, так жили все в его клане, особенно высшие ветви.

Он не сразу заметил, как много Эйтиль изменила. Глупая доверчивая дриада, принявшая его за принца из потертой книжки сказок. Катиджан был абсолютно убежден, что это он нужен ей, что без него она не справится. До него только сейчас дошло, что все наоборот.

Он давно уже не думал о том, что было бы неплохо вернуться в старые беззаботные времена, когда он не знал ни любви, ни дружбы. Это были пустые дни, одинаковые и бездарные. Ему нужно было не скучать по прошлому, а держаться за настоящее, которое он получил лишь чудом, авансом непонятно за какие заслуги. Именно это Катиджан и собирался сделать.

Хиония быстро и уверенно провела их по совершенно одинаковым коридорам, в которых Катиджан мгновенно заблудился бы. По пути они не видели ни одной стрекозы – зато видели, что других живых существ здесь хватает. На стенах извивались мокрицы размером с ладонь взрослого мужчины, под потолком ловко перебирались на суставчатых ногах быстрые крылатые создания. Шестиногие пауки плели ту самую черную паутину, которую они наивно принимали за следы далекого прошлого.

В одной из черных сетей он увидел останки золотистой стрекозы. Ее уже бесполезно было спасать, но Катиджан все равно со злостью послал в ту сторону сгусток пламени, опалившего стену и распугавшего насекомых.

– Спокойно! – сердито велел Лукиллиан. – Береги силы, они тебе еще понадобятся!

– Кажется, я чувствую впереди Эйтиль! – крикнула Хиония. – Она жива, но нужно спешить!

Катиджан тоже чувствовал – слабая, неровная энергия впереди, похожая на гаснущий огонек свечи. Его Эйтиль никогда не была такой! Даже в проклятом мире Эдене она пылала ярко – маленькая отважная дриада. Он не представлял, что нужно, чтобы довести ее до такого.

Он и не хотел знать, а пришлось. Узкий темный коридор привел их к большому, заполненному черной водой залу, и Эйтиль уже была там – на стене. Ее удерживали не веревки и не цепи, ее скрутили тонкие вьющие корни – большая часть которых проходила через ее тело. Они проникали под кожу, пробивали Эйтиль насквозь, оплетали ее со всех сторон, не давая пошевелиться. Дриада напоминала стрекозу, приколотую к рамке равнодушным коллекционером. Она все еще была жива, но быстро угасала, дышала тяжело и хрипло, и Катиджан был даже рад, что она без сознания. Он не хотел, чтобы она чувствовала это – или видела свое отражение в черной воде.

А вот корни, поймавшие ее, чувствовали себя лучше некуда. Они пульсировали, как вены на человеческом теле, и жадными глотками выпивали жизнь из Эйтиль. Вокруг дриады кружили странные существа – они напоминали одновременно летучих мышей и птиц, но самым жутким в их тощих чешуйчатых тельцах были человеческие черты.

Они, скорее всего, и поймали Эйтиль. Если она была в человеческом облике, они окружили ее со всех сторон, если распалась на стрекоз – поймали по одной. Катиджан, знавший сотни видов чудовищ, смотрел на этих уродцев и не мог понять, что это такое.

Но главными здесь были не они, нет. На берегу озера у самой воды стояла женщина в белом, спиной к ним, и смотрела на Эйтиль. Катиджан не мог толком разглядеть ее, он лишь видел, что у нее густые белоснежные волосы и длинный тяжелый плащ на плечах, сделанный из какого-то странного меха.

– Проклятье, – процедила сквозь сжатые зубы Хиония. – Их здесь больше, чем мы ожидали, и они продолжают это делать!

– Кто – они? – спросил Катиджан. – И что они делают? Постарайся объяснить быстро, пока я не спалил тут все к чертовой матери!

Больше всего на свете ему хотелось броситься к Эйтиль, помочь ей. Ему было больно видеть ее такой, а мысль о том, что он может не успеть, вгоняла его в ужас. И все же он сдерживался, не давал волю ярости, которая раньше не знала ограничений. Катиджан понятия не имел, что будет, если он нападет, пока эти корни внутри Эйтиль.

Часть его подсознания шептала, что дриаду уже не спасти, наполняя его душу отчаянием. Но он упрямо держался за надежду на лучшее. Ему бы хоть разобраться, что это такое, что здесь творится…

– Это – жители того же мира, из которого пришли семь великих чудовищ, – пояснила Хиония. – Осгуд пытался изучить тот мир и, похоже, принес с собой некоторые мелкие формы жизни.

– Мелкие?! – не поверил Катиджан.

– Они не были такими. Судя по всему, любое существо из того мира очень быстро эволюционирует, сливаясь с жизнью из нашего мира. То, что ты видишь сейчас, – это уже гибриды, мутанты, порожденные многолетним заточением в Медейне. А вот это существо, – Хиония указала на женщину в белом, – скорее всего, уже плод использования тканей Эйтиль.

Катиджану не хотелось в это верить. Он и рад был бы послать старуху Интегри куда подальше, обозвать ее сумасшедшей и поверить в это, но он так не мог. Потому что в следующую секунду женщина в белом обернулась, и он убедился, что Хиония была права.

Она не была Эйтиль – но ее фигура очень напоминала дриаду. Катиджан знал ее тело идеально, и теперь обнаружил, что существо попросту скопировало его – со всеми изгибами, с точным рельефом мышц, даже с манерой чуть наклоняться на бок. Но при этом самозванка не стала человеком или даже дриадой. То, что Катиджан поначалу принял за голову и плащ, было огромными крыльями, начинавшимися у нее на затылке и тянувшимися до самых ног. Когда она расправила их, стало видно, что это скорее крылья бабочки, а не стрекозы, а значит, где-то в этом мире она сумела найти мотылька. Крылья были покрыты то ли мехом, то ли мягкой щетиной, а на ее теле рос пушок того же белого цвета. На вытянутом лице не было носа, он сливался со ртом, переходя в длинный, чуть изогнутый хоботок. Над ним мерцали два больших, на пол-лица, овальных черных глаза.

На первый взгляд это создание казалось вполне мирным: бабочка-красавица, лишенная клыков и когтей. Она беспомощно двигала хоботком, словно ощупывая воздух или прося о снисхождении. Но когда мимо нее пролетал один из кожистых уродцев, она продемонстрировала, что она не зря стала здесь самой развитой формой жизни.

Она перехватила существо в полете – поймала его тонкими сильными пальцами. Она ни за что не смогла бы поглотить его хоботком, который был намного нежнее, чем грубая шкура существа. Но это оказалось и не нужно: пасть открылась у нее прямо в груди, ребра служили ей клыками. Она отправила туда существо и мгновенно захлопнула жуткие челюсти.

Ее необходимо было убрать. Катиджан хотел быть осторожным, но вместе с тем понимал, что на осторожность не осталось времени. Поэтому он призвал одно из тех заклинаний, которые давались ему проще всего: заключил хищную бабочку в глыбу льда.

Она должна была умереть. Он заморозил все жидкости в ее теле, и даже создание из другого мира не смогло бы пережить такое. Катиджану только и оставалось, что подойти к ней разбить на части, а потом заняться Эйтиль.

Но он не успел даже добраться до нее, когда лед треснул, на мгновение замер, и потом разлетелся на части. Существо вырвалось из плена и, расправив огромные крылья, грациозно взлетело к потолку. Катиджан заметил, что теперь оно было не белым: покрывающий его мех стал намного гуще и тускло светился голубым.

Хиония первой догадалась, что произошло:

– Оно эволюционировало! Похоже, это происходит даже быстрее, чем я предполагала.

– Нельзя эволюционировать за секунду! – упрямо заявил Катиджан, хотя уже видел, что не прав.

– Да? И как ты это объяснишь?

– Чертовщина какая-то!

– Очень солидно, – закатила глаза Хиония.

– Лучше скажи, как нам ее убить!

– Нельзя использовать против нее магию, – быстро сказал Лукиллиан. – Похоже, она очень тонко чувствует и абсорбирует любую энергию. Думаю, разумней всего положиться на грубую силу в ближнем бою. Только не давайте ей коснуться вас! Скорее всего, слиться с магами Великих Кланов ей будет даже проще, ведь мы тоже связаны с ее родным миром через первого Огненного короля.

Они стояли в этом подземелье втроем, одни из сильнейших магов своих кланов, и не могли справиться с какой-то бабочкой! Катиджан наконец начинал понимать истинный уровень силы, который скрывался за великими чудовищами.

– Я займусь ею, – сказала Хиония, обращая один из своих браслетов в боевой шест. – А ты освободи Эйтиль!

Тут Катиджан не стал возражать. Ему отчаянно хотелось размазать бабочку-переростка по ближайшей стене, но он понимал, что именно эта злость его и погубит. Хиония была спокойнее, она и правда справилась бы со всем лучше.

А для него важна была только Эйтиль. Он заморозил черную воду озера и, стараясь не обращать внимания на сильные глухие удары с другой стороны льда, подошел к дриаде. На нее смотреть было страшно, не то что коснуться! Она вся была пронизана пульсирующими корнями. Будет ли она жить, если он удалит их?

Она обязана жить! Есть же в мире какая-то справедливость, правильно? И по этой справедливости Эйтиль заслуживала жизни гораздо больше, чем он! Она была слабее Катиджана, но столько раз его спасала. Почему же теперь, когда настала его очередь, он просто стоит на месте и беспомощно смотрит на нее?

В затруднительном положении оказался не только он. Боевые големы, которых призвал Лукиллиан, не могли справиться со здешними тварями. Маленькие уродцы облепливали их со всех сторон и жадно пожирали неживую, но насыщенную магией материю. Хиония тем временем пыталась справиться с бабочкой, однако это существо, не слишком разумное и не обученное драться, легко запоминало ее движения, уклонялось от ударов и пыталось напасть так же, как напали на него.

Вот в чем истинная сила мира мертвых, породившего великих чудовищ. Не в разуме, а в приспособленности к разрушению. Если они не могут справиться даже с этими примитивными хищниками, то зачем вообще пытаться? Не проще ли поступить как Осгуд: закрыться где-то и похоронить себя заживо?

– Катиджан? – еле слышно прошептала Эйтиль. – Ты здесь?

Он и не заметил, как она пришла в себя. Она не должна была! Но дриада оказалась крепче, чем он ожидал. Эйтиль даже попыталась поднять голову, но корни, пронизавшие ее шею, не позволили ей, заставили вскрикнуть от боли.

Он создал для себя ледяную лестницу, через секунду он уже стоял рядом с Эйтиль и… просто смотрел на нее. Ему только и оставалось, что просто смотреть. Он боялся причинить ей боль прикосновением, да и не хотел, чтобы эти твари получили его способности.

А она сумела улыбнуться ему! Даже пойманная, даже страдающая, она сумела улыбнуться ему…

– Мне жаль, но тебе придется меня убить.

– Эйтиль!

– Так надо, – отрезала она. – Мне не хочется нагружать тебя этим, оставлять тебе такую память обо мне… Но я больше не могу. Да и какой смысл? Я чувствую, как они шевелятся во мне. Я никуда не уйду отсюда. Если меня убьешь ты, прямо сейчас, они не получат то, что от меня осталось.

– Я не могу!

– Сделай это для нас двоих. Ты справишься. Ты всегда был сильнее меня, разве нет? Я бы не просила тебя, если бы не была уверена, что у тебя хватит сил. Я ведь заслужила это. Помнишь, сколько я для тебя сделала! – Она снова улыбнулась, но на этот раз между темных губ просочились ручьи белой крови, и Катиджану стало только хуже.

– Эйтиль, я же сказал, что не могу. Ты что, не слушаешь меня?

– Почему?

– Потому что я люблю тебя.

Он впервые говорил ей это так прямо и открыто. Вроде как она должна была знать, а представитель клана Инанис не должен был проявлять такую дамскую слабость – и на этом все заканчивалось. Но теперь ситуация изменилась, Катиджан должен был признаться ей именно так: без иронии, без намеков и попыток скрыть свою уязвимость за очередной шуткой.

Постоянные признания в любви – это лишнее, они все обесценивают. Для самых важных слов есть нужное время, и время это настало. Катиджан сказал ей правду не из жалости к умирающей. Он хотел, чтобы Эйтиль знала, почему она должна остаться в этом мире.

Даже если надежды нет, а Хиония и Лукиллиан проигрывают тварям, которым не место в этом мире. Катиджан слишком долго был один и верил, что так и надо. А когда Эйтиль наконец показала ему, какой на самом деле должна быть жизнь, все закончится? Нет, так не будет. Дело не в войне, чудовищах или Огненном короле. Дело в нем и в ней, они заслужили другую судьбу!

Еще не до конца понимая, что делает, он отстранился от Эйтиль и вернулся обратно с лестницы на плоский лед.

– Не уходи! – жалобно всхлипнула дриада.

– Я и не ухожу. Я не оставлю тебя, я заберу тебя с собой.

Он прижал руку к руке, готовясь к заклинанию. Он понятия не имел, на что надеется, ведь после стольких неудач он обязан был снова все испортить. Но он ведь запомнил правильный порядок! Ему не хватало лишь поддержки…

И он не представлял, у кого ее получить. Весь его клан был либо занят, либо отвернулся от него, осуждая за помощь Амиару. А даже если бы они знали, в какую западню он попал, они бы не захотели ему помочь. Они могли бы спасти его – но не Эйтиль. Трофемес и остальные осуждали его связь с дриадой, они и сами бы хотели избавиться от нее. Они бы только поблагодарили уродцев за ее смерть!

Но был один, кто мог бы его понять. Первородный, основатель их клана. Тот, к которому бесполезно было обращаться, потому что он умер много веков назад – но Катиджан все равно рискнул.

Дай мне свою силу.

Посмотри на нее – она мое будущее.

Она – будущее клана, потому что она родит моих детей. Она продолжит род.

Род продолжится, если она будет жить. Дай мне силу спасти ее!

Катиджан не думал о том, есть ли шанс у его безумной мольбы, не кажется ли она слишком глупой. Впервые в жизни он жил одной лишь чистой верой – и вера его не подвела.

Когда он провел рукой по руке, в воздухе вспыхнули белые искры, а потом загорелось пламя. Оно пылало на его коже, не причиняя ему никакого вреда. Этот огонь был ослепительно белым, как первый снег, только-только выпавший в горах. И оно казалось тяжелым! Катиджан часто управлялся с огнем, хоть и не любил его. Но такой огонь он еще не призывал: языки пламени извивались и двигались, и казалось, что он удерживает клубок змей.

У него не было времени разбираться, почему так происходит. Это заклинание далось ему лишь чудом, и он подозревал, что второй попытки не будет. Поэтому он сосредоточился, направляя свою новую силу против существ из другого мира.

Магия опустошила его, вырвала всю энергию, что в нем была, едва не лишила его сознания. Но она уничтожила его врагов! Не только корни, покалечившие Эйтиль. Белая вспышка пронеслась по залу с черным озером, по коридорам, по бесконечным лабиринтам Эмирии. Она забрала с собой всех существ, больших и маленьких, живших здесь годами. Остались только еле живая дриада, бессильно лежащая на льду, смертельно уставший Катиджан и растерянные Хиония и Лукиллиан.

Не обращая на них внимания, Катиджан кое-как подполз к Эйтиль и прижал ее к себе. Она ослабла, она потеряла много крови, она едва дышала – и все равно продолжала улыбаться ему. Эта улыбка и подсказала ему, что она будет жить, несмотря ни на что, даже если все против нее. Он будет жить для нее, она – для него, и в этом была странная, пока еще непривычная магу из клана Инанис гармония.

– Кто-нибудь объяснит мне, что это было?

– Я воспользовался заклинанием, которое Осгуд нашел в древнем храме, – утомленно отозвался Катиджан, не сводя глаз с Эйтиль.

– Первозданная магия? – догадался Лукиллиан.

– Похоже на то. На одном из этажей есть целая серия складов, посвященной магии разных кланов. Думаю, там собраны все семь первозданных заклинаний.

– Но это же гениально! – воскликнул Лукиллиан. – И просто, и… почему я сам до этого не додумался?! Первозданная магия была создана специально для борьбы с чудовищами. Мы не имеем права покидать Эмирию, пока не отыщем все семь заклинаний!

Катиджану совсем не хотелось оставаться в этой крысоловке, и все же он понимал, что Лукиллиан прав. Белое пламя давно погасло – после той единственной вспышки, и Катиджан не мог сказать, получится ли у него повторить этот трюк. Он и сейчас не до конца понял, как все произошло!

Но важно и другое: одна короткая вспышка, похоже, полностью очистила Эмирию от существ, на которых другая магия не действовала. Одна, созданная из чистого отчаяния! С великими чудовищами сражаться будет куда сложнее, и все же…

Если они сумеют восстановить все семь первозданных заклинаний, возможно, у них будет шанс помочь Огненному королю.

Глава 15. Божество рядом

Ее возвращение было настолько странным, несвоевременным и неуместным, что Родерику даже позволили прожить чуть подольше. Это не было помилованием: его по-прежнему удерживали вампиры, а ведьмы полностью блокировали его силу. Просто Вэйлон отошел от него, позволяя наблюдать, что будет дальше.

Его бывший ассистент прекрасно знал, что для Родерика это хуже гибели. Не так страшно было умирать, зная, что он добился своей цели – побега Керенсы во внешний мир. Но как быть, если она стоит здесь, беспомощная и обреченная?

В его душе злость переплеталась со страхом, страх – с безысходностью. Родерик и сам не понимал, откуда в нем столько эмоций, больше, чем за предыдущую сотню лет! И почему все они связаны с этой безмозглой колдуньей, которая даже спасти себя не смогла.

Почему она не убежала? Разве он так много просил? Он все сделал, все отдал, он пошел против своей природы, лишь бы ей помочь, и этим наверняка порадовал Вэйлона. Так почему же она?..

Вэйлон тоже ничего не понимал, это чувствовалось. Но он видел, что Керенсу уже поразила гангрена, что нога, поврежденная Аидом, готова отвалиться сама, что лихорадка и без того погубила бы колдунью если не сегодня, то завтра так точно. В другое время правительница второй ветви клана Мортем легко уничтожила бы этот отряд, и даже ведьмы не стали бы для нее серьезной помехой. Но теперь она подарила им удовольствие убить себя. Да уж, у Вэйлона определенно удачный день – он станет победителем живорожденного вампира и колдуньи из Великого Клана!

Если бы Родерика так подставил кто-то из его подчиненных, он бы ненавидел жалкое отродье. Но ненавидеть Керенсу он почему-то не мог.

– Посмотрите, кто заглянул к нам на огонек! – Вэйлон дурашливо поклонился Керенсе. – Да сразу с такой честью – отнять наши ничтожные жизни! Как правильно обращаются к магам из Великих Кланов? Да еще из высших линий? Ваше Величество?

Вампиры послушно захихикали, продолжая скалить клыки на Керенсу. Ведьмы наблюдали за ней с нескрываемым презрением.

– Вэйлон, когда ты успел так низко пасть? – холодно осведомился Родерик. – Ты рад любому убийству, лишь бы убить? Она же умирает, отпусти ее с миром!

Он не особо надеялся, что это сработает, но он должен был сделать хоть что-то! Родерик жалел, что она вернулась до того, как его убили, тогда ему не пришлось бы смотреть на все это. С другой стороны, его не покидала мысль, что Керенса вернулась за ним.

Что кто-то готов вернуться за ним, рискнув собственной жизнью. Это была приятная предсмертная мысль.

– Э, нет, отпускать ее я не собираюсь! – с довольным видом объявил Вэйлон. – Хотя бы по двум причинам. Первая – ты определенно не хочешь, чтобы я ее убил. А это на тебя не похоже, ты легко жертвуешь и друзьями, и соратниками. Вывод? Она тебе дороже, чем друзья и соратники.

– Не мели чепухи. Печально видеть, что вампир, обращенный моей кровью, из воина превратился в базарную сплетницу.

– Ага, давай, поливай нас своим фирменным высокомерием! Меня ты не обманешь, мой великий мессир. Ты поражен тем, что она вернулась за тобой, настолько, что даже сейчас пытаешься торговаться. А что ты можешь мне предложить? Только свою жизнь, которая и так принадлежит мне.

Тут он был прав: Родерик действительно оказался в тупике. Да, на него налетели всем скопом, против него использовали подлое заклинание, лишающее сил. Но кого все это интересует, если он в итоге повержен?

– Есть и вторая причина, не связанная с тобой, – продолжил Вэйлон. – Я бы хотел убить ее, не важно, насколько слабой она стала. Ты, конечно, не знаешь этого, но она – в некотором смысле легенда. Ну, из тех, которые знают лишь в определенных кругах. Ты бы тоже знал, если бы не проводил целые дни за целованием собственной задницы. Понимаешь ли, Великие Кланы – довольно ленивые ребята. У них столько магической силы и столько рабов, которых они именуют союзниками, что им нет смысла напрягаться. Но даже в их семейках попадаются воины, которые не брезгуют запачкать руки кровью. В клане Мортем это не новый вождь, пацан с покоцанной мордой, и не покойный лорд Анор – подстилка Мерджита…

– Аккуратней со словами, – посоветовала Керенса. – Только от них зависит, насколько медленной и мучительной будет твоя смерть.

От нее, худенькой, хрупкой, одной ногой стоящей в могиле, это звучало просто смешно.

Вот и Вэйлон не выдержал, расхохотался:

– Ага, буду иметь в виду, грозная госпожа! Мессир, знаешь, как ее зовут нелюди? Кровавая Принцесса клана Мортем. Принцесса – потому что она вся из себя такая Золушка, только тыквы не хватает. А Кровавая – потому что от тех, кого она называет своими врагами, обычно остаются только лужи крови. Вот такая красивая легенда. И как после этого ее не убить?

Он ждал, что Керенса еще позабавит его. Родерик ждал, что она все-таки попытается бежать и каким-то чудом преуспеет в этом. Ведьмы и вампиры ждали, когда им позволят напасть. Словом, все чего-то ждали, и только Керенса смотрела на них как человек, который наконец добрался в пункт назначения.

– Мне никогда не нравилось это прозвище, – задумчиво произнесла она. – Все знают об этом, потому и боятся называть меня Принцессой при встрече, только за глаза, если уверены, что я не слышу. Но я пару раз показала им, что слышу всегда и все. Тогда они стали называть меня Кровавая Керенса.

– О да, это я тоже слышал! – с непонятной радостью подтвердил Вэйлон. – Тоже красиво. Пожалуй, именно так я буду тебя называть, рассказывая, как убил тебя. «Оставил кровавые ошметки от Кровавой Керенсы» – как тебе?

– Эффектно, – оценила она. – Звучит так хорошо, что даже жаль срывать твои планы. Но я не шутила. Я пришла сюда, чтобы убить вас.

– Колдунья и вампир – новые Ромео и Джульетта!

Он надеялся вывести ее из себя, он любил, когда его жертвы срывались. Однако Керенса не поддавалась. Она посмотрела на Родерика, и он почувствовал, как под взглядом ее серьезных светлых глаз сердце непривычно сжалось. Он хотел бы понять, как и почему, но времени не оставалось, и от этого становилось только хуже.

– Это наша общая победа, – улыбнулась ему Керенса. Она никогда раньше так не улыбалась. – Я хочу, чтобы ты знал об этом. Ты спас меня от Аида и выиграл мне время. Спасибо.

Тут даже Вэйлон начал подозревать неладное. Керенса не была молоденькой дурочкой, вообразившей себя героиней, и рассудок она не потеряла. Она действовала как воин, у которого давно уже есть план.

Вэйлон собирался еще что-то сказать ей, но его отвлек странный звук – резкий громкий хруст. Родерику потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что с таким звуком срослись сломанные кости Керенсы.

Она уверенно стала на обе ноги, повела плечами, словно разминаясь. Ее болезненная бледность стремительно исчезала, уступая место привычному ей здоровому оттенку кожи.

– Вот так-то лучше, – кивнула Керенса. – Эта нога, признаться, стала меня раздражать, очень неудобно.

– Какого хрена?! – рыкнул Вэйлон.

– Что происходит? – прошептал Родерик.

Керенса по-прежнему смотрела только на него, игнорируя Вэйлона, как назойливую муху.

– Мне жаль, что я обманывала тебя. Хотя нет, не обманывала, просто не говорила всю правду. Помни: я не из клана Эсентия. Я повелеваю смертью, а не жизнью. Чтобы восстановить что-то, мне нужно, чтобы оно сначала умерло.

Родерик уже догадывался, к чему все идет, но пока не решался поверить. А Керенса между тем небрежно сорвала с ноги грязные повязки, демонстрируя абсолютно здоровое колено.

– Чем более мертвой становилась плоть, тем проще мне было контролировать ее состояние, – пояснила она. – В этом был и дополнительный бонус: наши очаровательные преследователи чуяли запах мертвой крови, как и ты, и считали, что моя песенка спета. Поэтому они махнули на меня рукой, сосредоточившись на твоей поимке. Они решили, что от меня нет толку. А я могла бы убежать, но и мне, и всему отряду Огненного короля выгодно лишить Сообщество Освобождения Вэйлона. Ну и конечно, я не хотела оставлять тебя.

Они понимали друг друга, понимали больше, чем таилось в этих словах. Может, Родерик и должен был злиться на нее, однако злости не было. Все дни, что он провел с ней, ее терпение и понимание представали в совершенно ином свете.

Да, она обманула его, но он на ее месте поступил бы точно так же. У них еще будет время все обсудить, а пока у них оставалась общая цель.

– Вэйлон мой, – предупредил Родерик. – Делай что хочешь, но он мой, это часть моего соглашения с Огненным королем.

– А не рано ли вы обрадовались? – встрял Вэйлон. Он старательно делал вид, что ему по- прежнему весело, но Родерик слишком хорошо знал его, чтобы попасться на такой обман. – Павший мессир, который стоит на коленях, и одинокая колдунья – против всех нас! У меня, между прочим, заложник. Ну что, сможешь ли ты быть Кровавой Керенсой, зная, что тебе придется пролить и его кровь? Готова ли ты пожертвовать победой ради живорожденного вампира?

– Живорожденного вампира, – негромко повторила Керенса. – Звучит-то как отвратительно!

– Что, прости? – нахмурился Родерик.

– Живорожденный… Да в самом слове слишком много жизни! Какой мне толк от тебя, живорожденного вампира?

Он не думал, что поймет ее – но, неожиданно для себя, понял.

– То ли дело – обращенный вампир, – подхватил Родерик. – Да, они тебе гораздо милее. Они, конечно, тоже появились на свет, но уже успели умереть. Они превратились в живых мертвецов – твоя территория, не так ли?

В ее глазах мелькнуло одобрение. Ему это было приятно.

– Все верно, – кивнула она. – Может, нелюдям и нравится придумывать бредни про Кровавую Керенсу. Но в моем клане меня уважают за другое: я не могу подчинить столько мертвых големов, сколько глава клана, зато мой контроль тоньше. Даже покойный лорд Анор не умел подчинять вампиров до того, как их снова убьют. А я умею.

Вэйлон не мог побледнеть – просто потому, что дальше некуда. Но на нем все равно лица не было. Он подался назад, растерянный, словно надеялся, что все это обернется шуткой. Он слишком хорошо понимал, что Керенса, уже абсолютно здоровая, стоит между ним и единственным на весь кластер порталом.

– Помни, о чем я просил, – невозмутимо сказал Родерик.

– Конечно. Ты это заслужил: даже мне нужно время, чтобы настроиться на энергию вампиров и превратить их в големов. Своей войной одинокого самурая ты выиграл мне это время. Я отдам тебе его, мне он все равно не нужен.

Вампиры, удерживавшие Родерика, до последнего считали, что она блефует. А чего им бояться? Они не чувствовали в себе перемен, они верили, что если Керенса попытается подчинить их, они с легкостью сбросят чары.

Но это они напрасно. Колдунья начала изменять их энергию с того момента, как все они оказались в Медейне. Это было похоже на плетение сети, в самом центре которой находились вампиры. Теперь Керенсе оставалось только сделать последний рывок, чтобы все для них закончилось.

И она сделала его без сомнений. Лица вампиров вдруг стали равнодушными ко всему, глаза – пустыми. Они были настоящими мертвецами, но все равно способными влиять на эту жизнь. Они доказали это, когда отпустили Родерика и с рычанием бросились на ведьм.

Их недавние союзницы были вынуждены защищаться, и сила, давившая Родерика, вмиг исчезла. А он только этого и ждал: он взвился на ноги, как зверь, которого слишком долго держали в цепях, и бросился на Вэйлона. Он и не собирался помогать Керенсе, потому что она в этом не нуждалась. На ее стороне были те вампиры, которых она подчинила, и ее собственная власть над смертью. Так что да, Кровавая Керенса Мортем вполне могла уничтожить весь отряд.

Ее сил наверняка хватило бы и на Вэйлона, хотя высший вампир сопротивлялся бы дольше остальных. Но она не стала и пытаться, она слишком уважала волю Родерика, и он был благодарен ей за это.

До Вэйлона наконец дошло, что теперь все будет честно, так, как и должно быть. Больше не было ведьм, готовых прятать его под своими юбками, и чудовищ, пообещавших ему свою защиту. Были только он и Родерик, две стороны одной клятвы – предатель и преданный.

Вэйлон понимал, что дела его плохи, но и не думал просить о пощаде, и хотя бы за это его можно было уважать. Его ненависть пылала сильнее страха, похоже, он и правда сумел обвинить Родерика во всех проблемах своей жизни.

Они не говорили, потому что успели все сказать друг другу. Родерик был для него целью, к которой он шел много лет, и теперь Вэйлон кидался на него, как бешеный зверь. Вампирья природа победила остатки человеческой, живорожденные вампиры редко такому поддаются, а обращенные – легко. Поэтому Родерику тоже приходилось непросто. Да, у него было преимущество врожденной силы, но он много дрался сегодня, на него воздействовали магией, он устал. А Вэйлон только-только вступил в бой и ненавидел соперника так сильно, что готов был ради мести пожертвовать своей жизнью и честью. Так что их шансы на победу были приблизительно равны.

Родерик не смотрел по сторонам, у него на это не было времени. Он только  слышал взрывы, отчаянный вой, голоса, призывающие магию. Значит, и Керенсе приходилось непросто. Поэтому Родерик должен был победить: чтобы не подвести ее, и тогда она не подведет его. Они оба были слишком честолюбивы, чтобы проиграть на глазах у другого, и вампиру это нравилось.

Они с Вэйлоном наконец перестали кружить, сцепились, покатились по земле. Родерик даже не видел, где они сейчас находятся, только чувствовал, что они отдалились от базы и портала. Весь его мир сузился до ударов: одни он отражал, другие – наносил. Были и такие, которые все же попадали в цель, разрывая кожу и мышцы, ломая кости. Но раны быстро заживали, и самой большой проблемой от них была боль. Он вдруг вспомнил, как жутко выглядело почерневшее колено Керенсы, какие страдания она перенесла – как оказалось, добровольно! Разве он мог после такого отступить из-за пары царапин?

Наконец все закончилось – раньше, чем ожидал Родерик. Уворачиваясь от очередного удара, Вэйлон оступился, не заметил поваленное дерево за своей спиной и нанизался на острую сухую ветвь, как мотылек на иглу. В следующий момент Родерик уже был перед ним, и оба знали, что он не позволит Вэйлону соскочить.

Это так странно… Перед ним все еще был тот заплаканный мальчишка, который умолял обратить его и научить быть воином. А еще – его доверенный секретарь, единственный, кого он мог назвать другом, хотя никогда этого не делал, гордость не позволяла. А еще – предатель, который уже перешел на сторону врага. Если отпустить его сейчас, он не откажется от мести,  он будет преследовать своего мессира… и Керенсу. Одно лишь это перевешивало все остальное.

Вэйлон почему-то принял его задумчивость за слабость.

– Что, ностальгия замучила? – усмехнулся он. За бледными губами мелькнули окровавленные клыки. – Все, признаюсь, ты победил. Но я ведь тебя не убил, когда у меня был шанс!

– Ты не успел.

– Да я и не собирался. Ты все-таки мой мессир, я многим обязан тебе, как и ты обязан мне.

Он врал, но умело, выбирая факты, которые были ближе всего к правде, и получалось у него вполне неплохо, он даже ненависть скрыл за маской покаяния.

– Отпусти меня, – попросил Вэйлон. – Мы оба знаем, что ты меня не убьешь, и…

– Нет, – прервал Родерик. – Ты этого не знаешь.

Он не хотел продолжать бессмысленный разговор и продлевать мучения Вэйлона. Он никогда не любил пытки. Родерик подался вперед и впился клыками в незащищенную шею своего бывшего ассистента. В горло тут же ударила холодная кровь, горьковатая, но не подгнившая – у высших вампиров она не гниет. Вэйлон успел даже не крикнуть, а болезненно охнуть. Он попытался вырваться, но силы покидали его слишком стремительно. Родерик очень редко делал такое – выпивал всю кровь из жертв, а тем более из высших вампиров.

Но сейчас он не мог иначе. В чем-то Вэйлон был прав – он действительно испоганил жизнь этому мальчишке. Поэтому теперь он должен был забрать все, что когда-то опрометчиво дал ему, до последней капли.

Это отняло совсем немного времени – всего пару минут. Родерик четко почувствовал тот момент, когда тело под ним дернулось последний раз, выпуская остатки хищной, противоестественной энергии. После этого живорожденный отстранился, и труп начал рассыпаться в пепел. Родерик только теперь заметил, что, бросаясь на Вэйлона, распорол сухой веткой собственный бок. Это было не важно, малая плата за то, что он добился своего.

Он отомстил тому, кто отнял у него гильдию и доброе имя, заставив присягнуть на  верность Огненному королю. Радости почему-то не было. В той части души, где Родерик ожидал ее почувствовать, поселилась светлая грусть, чуть разбавленная сожалением. Вэйлон дал ему больше, чем взял, пусть и не по доброму умыслу. Особенно остро Родерик понял это, когда ему захотелось вернуться к Керенсе. Это было не обязательно, они выполнили миссию и не зависели друг от друга. Но он хотел!

Она тоже справилась, но он и не ожидал от нее меньшего. Когда он вышел из леса, Керенса сидела на полуразрушенном заборе и наблюдала за ним. Отряд был полностью уничтожен, но главной потерей для Сообщества, безусловно, стали не средненькие вампиры и ведьмы, а Вэйлон.

– Это ведь ты зарядила те артефакты, что мы нашли? – спросил Родерик, приближаясь к ней. – Иначе все четыре не взорвались бы.

– Иначе не взорвался бы ни один, – признала Керенса. – Такие бомбы оставляют в земле лишь потому, что они не опасны. Если им не хватило заряда на взрыв один раз, то и вообще не хватит.

– Если их не зарядит колдунья из Великого Клана.

– Ага.

Он смотрел на нее и не представлял, что делать. Он так привык носить ее на руках и заботиться о ней, что теперь почти скучал по этому. Но думать о прошлом сейчас было глупо, и Родерик не хотел, чтобы она знала о его слабости.

– Ты могла бы сказать мне, – мрачно заметил он.

– Нет. Даже самые умелые лжецы ведут себя по-другому, когда не верят сами себе. Я знаю, что поступила некрасиво, но постарайся меня понять.

Нужно было оскорбиться, так требовал кодекс чести живорожденного вампира. Однако когда Керенса снова улыбнулась ему, он не смог произнести ни одного упрека и уже знал, что будет злиться на себя за это, но позже.

Пока же она протянула ему руку, а он с готовностью пожал ее.

– Мне было приятно работать с тобой, – сказала Керенса. – Я этого не забуду.

– Я тоже. Но ведь еще ничего не закончилось!

– Разве? – удивилась она. – Я думала, что твой договор с Огненным королем строился на мести Вэйлону. Теперь он мертв, тебе не нужно оставаться с нами.

– Не совсем так, – возразил Родерик. – Я пообещал Огненному королю, что буду на его стороне, пока не закончится война, а за это он позволит мне убить Вэйлона. Он не говорил, что сделает это после войны, время здесь не важно. Получается, свою часть уговора он сдержал, направив меня сюда. Теперь я сдержу свою: пока великие чудовища не будут уничтожены, я к вашим услугам.

Взгляд Керенсы потеплел. По крайней мере, Родерику очень хотелось верить в это.

– Приятно слышать, – кивнула она. – Я буду рада снова сражаться с тобой бок о бок, живорожденный, хоть ты и не в моей власти.

Родерик только усмехнулся, он решил не говорить ей, что она не права.

* * *

– Глубоко-глубоко в заднице, там, куда никогда не долетает свежий ветер, живет одна маленькая, но очень гордая птичка. И хотя у нее все хреново, она утешает себя тем, что удерживает мировой рекорд в самом поганом невезении в мире. Знаете, что? Мы оказались на сто метров глубже этой птички!

Цезарий Инанис приподнял бутылку пива в показательном завершении тоста и сделал несколько глубоких глотков. Он по-прежнему раздражал Диаманту своей болтливостью, его по- прежнему было слишком много в пространстве. Но она уже не сомневалась в том, что он на их стороне. Доказательств того, что он не служит Аиду, не было, и все-таки они с Эвридикой чувствовали: он свой.

Возможно, он уже жалеет, что отправился их спасать. Но он ни разу не попытался бросить их, хотя в одиночку у него, может, и был бы шанс. В конце концов, Сообществу нужны те, кто присягнул на верность Огненному королю, а Цезарий в этом плане предусмотрительно отмолчался.

А потом он оказался в Строна Полар, и дела его стали так же плохи, как у близнецов. Им кое-как удалось отбиться от псов и зомби у внешней границы, но это, конечно, было чудо. Их спасло лишь то, что с улиц не появлялись новые собаки. Три колдуна сумели убежать и теперь снова затаились в подвале, выжидая непонятно чего.

Плана у них не было. Они не могли бежать, потому что кто-то умело изолировал весь кластер, и не могли сражаться, потому что противников было слишком много. У них даже не получалось позвать на помощь: обычные артефакты связи, установленные во всех зданиях, не работали. Кто-то основательно потрудился над тем, чтобы Строна Полар стал идеальной клеткой. Учитывая размер кластера, на это требовалось колоссальное количество энергии. У обычного шабаша ведьм ее быть не могло, без поддержки великих чудовищ не обошлось.

– Как думаете, почему нас еще не кокнули? – поинтересовался Цезарь, забавы ради поджигая собственные пальцы по одному.

Эвридика и Диаманта уже говорили об этом, просто без слов, и теперь у них был ответ.

– Потому что здесь нет Аида, – пояснила Эвридика. – Он наверняка хочет лично свернуть нам шеи.

– На это указывает уменьшившееся количество собак на улицах, – добавила Диаманта. – Он оставил их тут, а новых не делает.

– И мы не чувствуем центр его энергии, – кивнула Эвридика. – Раньше он был.

Им следовало догадаться, что Аид не будет торчать тут, выжидая, пока они вылезут из норы. Он был богом разрушения, он сейчас охотился, чтобы вернуться сюда с новыми силами и добить их.

Получается, что если у них и был шанс что-то изменить, то только до его прихода. Дальше можно будет начинать копать могилы.

Диаманта с тяжелым вздохом озвучила то, о чем думали сейчас все:

– Сами мы не справимся. Нам нужна помощь.

– А раз ваши отважные друзья еще не прискакали спасать вас, это может означать одно из двух, – со скучающим видом сообщил Цезарий. – Либо они все мертвы, либо не могут вас найти.

Если он надеялся их шокировать, то зря – близнецы Легио никогда не отличались сентиментальностью.

– Если они все мертвы, нам от них толку нет, так что будем отталкиваться от второго.

Нужно связаться с ними и рассказать, где мы.

– Та же идея, – кивнул Цезарий. – Но только детально. Вот что нам поможет.

Он достал из кармана джинсов потрепанную листовку, в которой были перечислены все компании с офисами в Строна Полар. Среди производителей мини-кристаллов, «умной мебели», скрытых камер и запоминающих устройств оказался и известный разработчик артефактов связи.

– Эти ребята круты, – заявил Цезарий. – Настолько, что многие считают их конкурентами Арма, а это, на минуточку, аргумент. Они создают даже артефакты для конференц-общения между разными кластерами – связывают одновременно до десяти миров! Короче, полезные нам люди, а их отдел разработок находится как раз в Строна Полар.

Нужная им компания занимала верхнюю половину небоскреба в самом центре города – и это, естественно, было проблемой. Широкие улицы были заполнены живыми мертвецами, черные псы Аида поджидали на каждом углу. Туда просто нельзя было добраться незамеченными, стоило им высунуться из своего укрытия, и на них ополчился бы весь этот мир. С другой стороны, что еще им остается? Нельзя вечно отсиживаться в этой дыре, такое поведение недостойно магов из Великих Кланов! Когда сюда явится Аид, ожидание в любом случае закончится, и битва пройдет не на их условиях. Так не лучше ли попытаться изменить хоть что-то?

Пока Диаманта философствовала о гордости колдунов и благородной смерти, Цезарий подошел к плану более детально:

– Вообще-то, я знаю, как нам продержаться. Мы не будем красться в эту башню, мы войдем туда открыто.

– Перебьем всех, кто попадется на нашем пути, и ворвемся в небоскреб? Да, так будет быстрее, мы выиграем немного времени. Но потом вся эта воющая, шаркающая и гавкающая кодла будет у наших дверей, и выигранное время нам ничего не даст.

– Еще как даст! – широко ухмыльнулся Цезарий. – Когда они придут, дверей уже не будет! Вдохновленный своим планом, он говорил быстрее, чем обычно, активно жестикулировал, совсем как ребенок, который торопится рассказать родителям хорошую новость. Диаманте непривычно было видеть кого-то из Инанисов таким – они со своими главными соперниками старались общаться нейтрально и сухо. Но какая уже разница? То, что они застряли в мире, полном монстров, меняет правила игры.

А еще он был чем-то похож на Эвридику, только сама Эвридика вряд ли заметила бы это, а Диаманта не собиралась ничего ей говорить.

План Цезария заключался в том, чтобы, используя способности клана Легио, превратить небоскреб в неприступную крепость. Эвридика и Диаманта вполне могли обеспечить это: убрать окна и двери, сделать первые этажи сплошным каменным монолитом за счет смещения внутренних перегородок, создать оборонительные колья и колючую проволоку. Тогда им не нужно было бы убегать из небоскреба обратно в подвал, они остались бы там до прихода спасателей. Плюс заключался в том, что это убежище было надежней любого другого, минус – они уже не могли никуда убежать.

Победа или смерть: если за ними не придут, им придется умереть в своей башне. Близнецы могли укрепить ее настолько, что она сдержала бы и Аида, тут они были в своей стихии. И все же это временная преграда. Против зомби и псов они выиграют максимум неделю, против бога – хорошо если день. Но других вариантов все равно не было. Диаманте надоело сидеть тут, ожидая непонятно чего, а Эвридика давно уже рвалась в бой.

Вот только принимать план Цезария она не спешила.

– Если мы с Диа будем полностью сосредоточены на изменении башни, мы не сможем защититься от тех зомбаков, что уже находятся внутри небоскреба, – указала Эвридика.

– Я, вообще-то, тоже там буду, – напомнил Цезарий.

– Это должно означать, что ты нас защитишь? Ты – нас?

– А что такого? Я тоже наследник первой линии, как и вы.

– Совсем не как мы! Мы стоим у трона сразу за нашим отцом, а ты – третий сын!

Грубость Эвридики была неуместна: даже если бы Цезарий был из третьей или четвертой линии, он все равно справился бы с горсткой зомби и магическими дворнягами. «Напрасно ты так», – упрекнула ее Диаманта.

«Он же из клана Инанис! Я его и убить могу просто так, а потом окажется, что он сто раз это заслужил».

«Эви, перестань, он на нашей стороне».

Диаманта ожидала, что Цезарий вспыхнет – у него была огненная натура, это чувствовалось. Но он отреагировал неожиданно спокойно:

– Ну и что с того, что я – младший сын? Это не исключает меня из первой линии. Я, конечно, желаю моим братьям здоровья и долгих лет жизни, но если с ними вдруг что-нибудь случится, я стану полноценным наследником, а потом и правителем. Никто и пикнуть не посмеет, для всех я буду «Цезарий Трофемесович, не желаете ли пнуть наши бренные тушки»,  и никто не вспомнит, что я появился на свет третьим. Но мне правление не нужно, я нахожу его слишком скучным.

– Тогда зачем ты тут уже десять минут выпендриваешься? – язвительно поинтересовалась Эвридика.

– Чтобы вы поняли: я могу вас защитить, мне можно доверять.

– А у нас и выбора нет, – вмешалась Диаманта. – Пока мы тут языками чешем, Аид, вероятно, уже спешит в Строна Полар. Мы не можем проиграть ему – чудовищу, еще даже не вошедшему в полную силу! Я согласна с Цезарем, у нас нет возможности лучше, чем эта компания. Хотя может не сработать и она, все зависит от того, насколько сильный блок установили вокруг кластера. Возможно, все артефакты связи нам уже не помогут.

– Тогда все равно остается план Б, – заметил Цезарий. – Арма.

– А что – Арма?

– У наших прекрасных мастеров артефактов есть своя шпионская сеть, с помощью которой они перехватывают сообщения других кланов. Я знаю частоту этой сети, мы сможем настроиться на нее. Арма следят за ней днем и ночью, она ж незаконная. Сообщение, полученное прямо на эту сеть, мгновенно потащат к златовласой Сарджане.

Теперь даже Эвридике нечего было сказать. Сестры уставились на него с немым удивлением, которое было вполне оправданно: Цезарий не мог знать всего, что говорил. Суть шпионской сети в том, чтобы о ней не знал никто, кроме Арма!

Глядя на их шок, Цезарий не выдержал, расхохотался:

– Блин, миниатюра «Очень впечатлительное зеркало»! Ну, что смотрите? Да, клан Инанис об этом знает, шпионажем занимается не только Арма. Мы не можем использовать эту частоту, но научились отправлять сообщения так, чтобы обойти ее. Правда, иногда мы тоже попадаемся в их сеть, для профилактики, чтобы Арма ничего не заподозрили.

Он не сказал, откуда клану Инанис известно о тайнах другого клана, но это как раз понятно. Скорее всего, они нашли себе шпиона среди младших ветвей Арма, а то и вовсе работающих на них нелюдей. Сейчас все это было не важно. Мелкая вражда между кланами и их интрижки друг против друга отошли на второй план перед лицом общего врага.

План Цезария становился все более и более удачным. Ведьмы, блокировавшие Строна Полар, вряд ли учли частоту тайной сети. У них появился реальный шанс спастись!

«Мы должны сделать это», – подумала Диаманта.

«Он мне не нравится», – буркнула Эвридика.

«Нет, сложность как раз в том, что он тебе нравится, поэтому тебе с ним тяжелее, чем мне».

«Ты совсем свихнулась?!»

– Дамы, вы опять подвисли, – поторопил их Цезарий. – Я все понимаю, но время работает против нас. Скоро стемнеет, а в темноте вам будет гораздо сложнее играть в юных строителей.

– Ты засранец, – объявила Эвридика. – Но план принят.

– Пожалуй, это лучшее, что я слышал от клана Легио за всю свою жизнь.

Диаманта не хотела, чтобы между ними завязалась очередная перепалка, она поспешила указать на карту:

– Мы сейчас не так уж далеко от этого здания. Если пройдем здесь и здесь, будем там минут через десять, даже с боем.

– Я тоже так подумал, – кивнул Цезарий. – Сделаем вот что… На улице деремся против этих опарышей втроем. Но как только попадем внутрь, сразу приступайте к изменению башни. Помните: не надо трогать только пять верхних этажей, там находится нужная нам фирма. Все остальное в вашем распоряжении, а я прослежу, чтобы вы работали спокойно.

Он произнес это настолько уверенно, что даже Эвридика, смущенная собственной симпатией к нему, не стала кривляться.

Когда они покинули свое подвальное убежище, им было не до споров и сомнений. Потеряв их из виду, зомби распределились по городу, так что на этой улице их было не больше, чем на других, в западню маги не попали. Но прорваться через живую стену хищников, которым не хватало ума даже беспокоиться о себе, все равно оказалось непросто, а им нужно было сделать это как можно быстрее. Поэтому Эвридика и Диаманта уничтожали всех, кто оказывался на их пути, особым полем, доступным только им. Это ведь несложно, как мусор убирать: существо, оказывавшееся между ними, попросту исчезало. Они успевали не только защищать себя, но и прикрывать Цезария.

Он отплатил им той же монетой, когда они добрались до нужного небоскреба. Следуя плану, близнецы сразу же взялись за дело: они заблокировали стеклянные двери двумя металлическими пластинами, сделанными из статуй у входа. В этот момент на Эвридику бросился черный пес, готовый порвать ей горло.

Та и бровью не повела, Диаманте и то было страшнее за сестру. Впрочем, боялась она зря: волна пламени испепелила пса до того, как он успел коснуться жертвы хотя бы кончиком когтя.

– Паленой шерстью навонял, – поморщила носик Эвридика.

– С меня букет ароматнейших роз, когда все закончится, – подмигнул ей Цезарий. Любил он это дело – подмигивать, Диаманта уже заметила. – А пока придется потерпеть.

– Лучше лилий.

– Да без проблем!

Он оказался даже сильнее, чем ожидала Диаманта. В бою Цезарий Инанис был хорош: его легкая придурковатость испарялась, словно и не было ее. Есть те, кто учится быть воинами, а есть те, кто ими рождается. В Цезарии сошлось все: он умел и любил сражаться, но делал это без тупой жестокости. Для него бой был искусством, в котором он определенно стал мастером. Диаманта подозревала, что он мог бы даже превзойти ее и Эвридику, если бы они сражались с ним по одной.

Но они-то были здесь вдвоем! И пока Цезарий защищал их от редких черных псов и гораздо более многочисленных зомби, они тоже не могли ударить в грязь лицом. Пусть клан Инанис видит, на что способен клан Легио!

Прошло от силы минут десять – и они очутились в совершенно другом здании. Квадратный небоскреб превратился в идеально круглую башню – так обзор был лучше. Его стеклянные стены закрылись внутренним панцирем из металла и бетона, роль окошек выполняли скрытые камеры наблюдения. Снаружи башню кольцами, похожими на причудливые юбки, окружали металлические колья и сети из битого стекла. Их не преодолели бы даже зомби, не чувствующие боли, стекло просто разорвало бы их на куски во время подъема. Первый и второй этажи исчезли, став одним каменным блоком, а когда близнецы и Цезарий поднялись наверх, испарились лестницы и лифты. Башня напоминала пустую бочку – только укрепленную и непреступную.

Эвридика и Диаманта сделали все, что могли, и даже больше. Они устали так сильно, что им требовалось не меньше часа отдыха, чтобы снова колдовать. Они старались скрыть это от своего спутника, но он все равно заметил – и не сказал ни слова. Такого благородства Диаманта от него не ожидала, однако оказалось, что оно ему идет. Кто бы мог подумать…

Сам Цезарий устал куда меньше – ему достались слабые противники. Поэтому когда они добрались до комнаты, полной артефактов связи, именно он зарядил их своей энергией.

Казалось, что их обязаны были услышать, им обязаны были ответить – Легио, Инанис, Арма, кто угодно! Они осуществили план, который казался безумным, у них все получилось, они заслужили награду! Но динамики погрузились в угнетающую тишину, ответа не было.

Диаманта понимала, что этого следовало ожидать. Верь в лучшее, готовься к худшему, так ведь говорят? Или примерно так. Против них играют не юные ведьмы-ученицы, а бессердечные твари, выпустившие в мир великих чудовищ. Конечно, они знали, что здесь собрано такое количество магических артефактов, они все предусмотрели!

В другое время она выдержала бы такой удар, но сейчас, уставшая до дрожи в ногах, – нет. Ей отчаянно хотелось плакать. Не как наследнице, даже не как взрослой колдунье, а как обиженному ребенку. Они все сделали, со всем справились, все отдали за… за что? За то, что их скоро убьют?

Ее настроение, конечно же, передалось Эвридике. Они обе не хотели, чтобы Цезарий видел их такими – не хватало перед смертью опозориться еще и перед кланом Инанис! Поэтому они поспешно покинули зал с артефактами и перешли на крышу.

Отсюда открывался великолепный вид на город, который, впрочем, их не восхищал. Они прекрасно видели, что к их оборонительной башне стягиваются зомби со всего города. Значит, король зомби по-прежнему дежурит в Строна Полар, он заметил их трюк с небоскребом и сообразил, что к чему.

«Собаченек нету», – подумала Эвридика.

«Скорее всего, божество рядом. Только оно могло отозвать их».

«Или мы всех перебили».

«Даже если так, это временно».

«Подождем, что они будут делать».

«Подождем».

Они не говорили о смерти, даже не думали о ней, потому что для них мысли были равносильны разговору. Они просто знали, что она кружит над ними. Эвридика и Диаманта взялись за руки, совсем как в детстве, и от этого стало чуть легче.

Они так и стояли, пока к ним не присоединился Цезарий.

– Я отправил сообщение на шпионскую сеть Арма, – сказал он, тоже останавливаясь на краю крыши.

– Его получили?

– Понятия не имею. Ответа не было, но я не думаю, что шпионская сеть изначально была предназначена для двустороннего общения, это инструмент перехвата. Я знаю только одно: сообщение куда-то улетело. Может, Арма.

– А можем, Аиду, – устало заметила Эвридика. – Скоро узнаем.

– Узнаем, – кивнула Диаманта. – Когда увидим, кто придет за нами после этого сообщения: свои или чужие.

Глава 16. Деревья

Алеста не хотела, чтобы ее спасали, но ее все равно спасли. Света, которую многие в этой битве не воспринимали всерьез, сумела подобраться к ним под прикрытием сухих древесных стволов. Мраморный голем бросился на Рошель Интегри, сшиб ее с ног, и обе они куда-то исчезли. Алеста даже не посмотрела им вслед, ей было все равно.

Она по-прежнему сидела на земле и чувствовала себя маленькой и жалкой. Почему всем счастье достается так легко, а у нее ничего не получается, как бы она ни старалась? Это же нечестно! Что, у нее не было выбора с самого начала, и все это – наказание за то, что она не пошла по пути Великих Кланов?

Она хотела, чтобы ее убили здесь. Героическая смерть в бою наверняка понравится ее бабушке, а самой Алесте уже будет все равно. Ей не придется сомневаться, беспокоиться и искать выход. Смерть обнуляет все, становится тихо и спокойно, как в детстве, когда она искала укрытия в темных уголках поместья Арбор.

Но сейчас ей было одиноко – так, как никогда раньше. Алеста всегда знала, к кому обратиться за помощью, кому позвонить, кого пригласить, она умела наполнять свою жизнь людьми. Вот только все это внезапно оказалось ненастоящим: если Андрей так легко отрекся от нее, то остальным своим человеческим друзьям она тем более не нужна. Нет смысла дергаться или даже вставать на ноги, нужно просто подождать здесь, сидеть, склонив голову, чтобы Рошель было удобно нанести последний удар.

Вокруг нее бушевала битва, а она сидела и ждала – целую вечность. Одиночества она боялась больше, чем смерти, настолько, что магия, уже, казалось, мертвая, легко коснулась ее души мягким теплом. Что она делала маленькой девочкой, когда ей, драгоценной наследнице, запрещали играть с детьми недостаточно высокого происхождения? То есть, со всеми без исключения. Она плакала, надеясь получить жалость бабушки, но жалости не было, и Алеста пряталась в саду. Тогда она и обнаружила, что слышит голоса растений – вечных союзников клана Арбор, которые обычно сохраняли благородное молчание, а с ней вдруг заговорили.

Они убаюкивали маленькую заплаканную девочку, укрывали ее своими ветвями и шептали, шептали…

Все хорошо. Ты одна из нас. Мы защитим тебя.

Мы всегда будем с тобой, мы примем тебя – мы видим тебя!

Алеста вдруг поняла, что ей это нужно, прямо сейчас, нужно как воздух. Деревья не могли спасти или защитить ее, но они могли поддержать ее, отвлечь от страха, пока за ней не придет Рошель. Они все понимали лучше людей, именно поэтому она запрещала себе слышать их голоса все эти годы. Сдержать магию она могла без труда, одним усилием воли, а вот голоса деревьев… от них так просто не избавишься.

Таблетки у нее забрали, и она знала, что услышит голоса, если перестанет сдерживаться. Алеста ставила блок скорее по привычке, чтобы деревья не отвлекали ее во время спасения Андрея. Но теперь-то все закончилось и спасать некого! Конечно, в Пустоши-42 осталось совсем мало живых растений, но пара десятков наберется, ей этого с лихвой хватит. Ей только и нужно, чтобы они пели ей колыбельную, успокаивали ее, пока все не завершится.

Она сняла блок – и услышала голоса, ворвавшиеся в ее голову злыми криками.

Предательница!

Обманщица… лгунья!

Посмотрите, это же леди Арбор, пора склониться в почтении! Но что это? У леди Арбор нет лица!

Потому что ее самой нет, только ложь!

Она никогда не чувствовала такой злости от деревьев, даже не знала, что они на это способны. В ее детстве все растения были милыми, флегматичными созданиями, добродушными, никогда ни о чем не просившими. Но деревья в Пустоши-42 напоминали ей толпу, собравшуюся вокруг эшафота.

Она сжалась, словно в нее полетел целый град камней, зажмурилась, потом открыла глаза и увидела, что ее руки, прижатые к земле, дрожат мелкой дрожью. Алеста попыталась вернуть блок на место, чтобы избавиться от этих чудовищных голосов, но было слишком поздно. Ворвавшись в ее сознание, они не желали уходить, как будто они долгие годы ждали возможности выговориться.

Леди Арбор, мы так любим тебя! Подари нам еще больше своей замечательной лжи! Ты говорила тем, другим, что ты на их стороне. Но ты бросила их!

Предала!

Ушла!

Бабушка когда-то говорила ей, что растения разных миров связаны, но никто, даже клан Арбор, не знает, как. Алесте это казалось смешным: ну как они, не способные путешествовать между мирами, могут быть связаны? А оказалось – вот как…

Получается, эти деревья знали о ней все. Их обвинения были не просто обидой на всех колдунов или всех людей, они ненавидели именно ее, они знали, что она сделала.

Это было несправедливо – настолько, что она не выдержала и крикнула:

– Я просто хотела жить! Настоящей жизнью, моей!

Какая жизнь твоя? Какая из масок заменит твое лицо?

Ты хоть сможешь найти себя в паутине собственной лжи? Или больше некого искать? Зачем одной девушке столько лиц?

В Пустоши-42 гремел и ревел бой, вой нелюдей и шум взрывов заглушали ее голос. Об Алесте на время все забыли, ее слышали только деревья, но это было к лучшему.

Она не обязана была отчитываться перед ними – всеми этими засохшими деревяшками, гнилыми пнями, пожухшими лианами. Разве они могут ее судить? Да что они вообще знают! Однако Алеста не прекращала разговор. Она пыталась доказать им то, что хотела доказать и себе. Она не знала эти деревья, и все же они были связаны с теми, кто когда-то шептал «Мы всегда будем тебя любить». Она нуждалась в этой любви и хотела ее вернуть, хотя бы перед смертью.

– Я сражалась за счастье, и оно того стоило!

Предательство оправдалось?

Ты стала идеальной? Идеальной куклой. Нужно только больше притворяться.

– У меня была хорошая жизнь, – твердо произнесла Алеста. – Я покинула кластерные миры. Я стала жить во внешнем мире – который породил всех вас! Я всего добилась сама. Всего, мне не понадобилось покровительство клана Арбор! Это была не маска, как вы говорите, а моя настоящая жизнь. Я начала с нуля, получила образование, хорошую работу. Я отлично зарабатывала, мне на все хватало денег. У меня был жених, были друзья, меня уважали, я могла купить…

Она вдруг запнулась, не в силах продолжать. До Алесты наконец дошло, как глупо то, что она говорит. Образование, работа, квартира? Жених и зарплата? Серьезно? Да какое деревьям дело до всего этого – того, из чего создается стандартное счастье.

Только счастье ли это на самом деле? Она так хотела уйти от воли своего клана, что сама не заметила, как добровольно перекроила себя под другой шаблон. Эталон человеческой успешности: деньги, квартира, машина, муж. Это не было нужно ей, она просто стремилась к тому, что другие признали бы престижным, похвалили бы ее, сказали бы, что она молодец, она – хорошая девочка.

Деревья были правы. Она сменила одну маску на другую, так и не попытавшись открыть миру свое настоящее лицо. Да что там миру – самой себе! После стольких лет гордой самостоятельности она осознала, что совсем не знает саму себя. Большую часть важных решений она принимала или для одобрения, или вопреки кому-то.

А как же ее желания? Свободный выбор? Сильная, независимая женщина.

Предательница. Лгунья.

Впереди, совсем близко, мелькнуло движение – кто-то подошел к ней и остановился в паре шагов. Должно быть, Рошель наконец избавилась от досадной помехи и пришла покончить со всем! Так даже лучше – погрузиться в спасительную смерть и избавиться от этой тяжести на душе.

Но когда она подняла голову, она увидела совсем не Рошель. Перед ней стояла девочка лет двенадцати-тринадцати, тонкая, сильная, ловкая. Смуглая от долгих часов, проведенных в саду, с выжженными солнцем волосами. Девочка без татуировок и пирсинга, ничего не скрывающая и не маскирующая, настоящая. Та, что обожала магию и преданно шептала деревьям, что никогда их не оставит, что она будет защищать их, раз уж ей досталась такая сила. Если ты получил магический дар, нужно его использовать, как же иначе?

Потом эта девочка повзрослела, прошла через предательство, озлобилась и замкнулась. Стала искать себя там, где искать совсем не следовало, потому что в чужих мечтах ты не найдешь ничего хорошего. Но до этого беспощадного «потом» она была самой честной и самой счастливой девочкой на свете.

Алеста догадывалась, что это такое. Бабушка рассказывала ей, что лес способен создавать миражи – это природная магия, которой частенько пользуются нелюди, такие, как лешие. И  этот мираж, должно быть, был создан с помощью той памяти, которую хранили о ней деревья из поместья Арбор.

Но ей сейчас было все равно, что перед ней иллюзия. Она смотрела в светло-зеленые, почти желтые глаза девочки, которая точно знала, кто она такая и чего хочет, Она не металась между мирами, не тратила долгие часы на самокопание и сомнения. Она умела мечтать, ей было не страшно принять себя. Напротив, это было для нее самым естественным знанием – вот я, Алеста, вот моя сила и мои деревья, а больше мне ничего не нужно.

– Ты не понимаешь, – с непонятной ей самой горечью прошептала Алеста. – Нельзя жить одними мечтами! Мне уже не тринадцать лет… Нельзя выходить в мир вот такой открытой всему дурочкой!

– Нужно надевать маску? – усмехнулась девочка. – А лучше – много масок, по одной на каждый день твоей жизни? А ты не боишься, что однажды ты снимешь маску – а под ней ничего нет? Твое лицо просто выцвело и исчезло, навеки лишенное солнечного света.

– Я не надевала маску, я жила, как хотела!

– Ты надела маску человека, хотя человеком не была. Посмотри – все рассыпалось! Ложь – плохой клей, она ничего долго не удержит. Дольше держит древесная смола.

– Да уж, у деревьев всего и радости – вода, земля и солнце!

Ее ирония не обидела девочку, та продолжала мягко улыбаться:

– Разве вода, земля и солнце принесли тебе меньше радости за твою жизнь, чем квартира, машина и чужие традиции? Ты хотела сделать свой мир большим, потому что раньше он казался тебе примитивным. Но он был большим, когда был простым. Глотая таблетки, чтобы забыться, ты не могла стать собой.

– Что ты вообще знаешь? Я была дурой, когда была тобой! Все эти твои мечты, дурацкие желания… «Хочу быть благородной колдуньей!» «Хочу связывать людей с природой!» К чему это могло меня привести? Это не я, я другая, не бабулина внучка и радость всего клана Арбор, а самостоятельный человек, мне не нужны эти проклятые силы!

Улыбка исчезла с лица девочки, зеленые глаза блеснули гневом. Она снова заговорила – сначала спокойно, а потом все громче и громче, переходя на крик:

– Я вижу тебя насквозь. Ты хочешь стать человеком? Никогда не была и никогда не будешь! Ты предала меня, всех нас, и даже не заметила этого. Ты все еще ищешь себя среди чужих примеров, а я уже знаю, кем ты стала, и я больше не люблю тебя!

Крикнула высоко, по-детски обиженно, и исчезла, рассыпавшись сухими безжизненными листьями. А деревья все шептали:

Предательница… Лгунья…

Тебя больше нет, поэтому мы не можем тебя любить.

Она и сама не до конца понимала, что с ней творилось. Онемение, вызванное разрушенными мечтами о человеческой жизни, отступало, а под ним, как под тающим льдом, поднимались ростки старых, совсем уже забытых желаний. Среди них мелькали обрывочные воспоминания, образы, голоса…

– Бабушка, смотри, как я умею!

И редкий, тихий смех Фьоры Арбор, который не каждый в их клане слышал:

– Осторожней, а то упадешь!

– Не упаду… Ой!

Конечно же, она падает. Но теплые сильные руки поднимают ее и снова ставят на пока еще не слушающиеся ножки.

– Не страшно, маленькая, так надо. Ты же из семьи Арбор, помнишь? Мы не ломаемся. Под ударом мы прижимаемся к земле, как трава, потому что земля – наша мать. А потом мы снова выпрямляемся! Попробуй еще раз. Всегда пробуй еще раз.

Всегда…

Алеста посмотрела на свои руки, на вогнанные в сухую землю пальцы, и поняла, что они больше не дрожат.

Вот тогда Рошель наконец пришла за ней. Она выглядела потрепанной, утирала кровь с лица – ей здорово досталось. Но мраморного голема больше нигде не было, а значит, она была готова привести приговор в исполнение.

Однако она опоздала – всего на минуту, которая решила все. Алеста сбросила все блоки, позволяя своей силе снова литься рекой. Не важно, сколько времени прошло и сколько таблеток она приняла за эти годы. Она все еще леди Алеста Арбор, дочь своей семьи, хранительница силы природы. И так будет всегда, а Александра Фет – это просто имя для внешнего мира, которое есть у каждой колдуньи.

Она почувствовала этот мир остро, сильно, от крошечного камешка до вершины самого сухого дерева, и поняла, как много здесь боли. В Пустоши-42 почти не осталось энергии, деревья умирали здесь каждый день, они проигрывали битву. Как не проиграть, если нет энергии, нет воды, совсем мало света? Они держались за надежду, которая была заведомо бессмысленной – и все равно держались, окруженные мертвыми телами своих братьев.

И тут появилась она со своей рефлексией. Колдунья, полная живительной силы, но отказывающаяся ее использовать. В этом она, пожалуй, напоминала избалованную девицу, которая явилась в ожоговое отделение, чтобы пожаловаться на сломанный ноготь.

Поэтому деревья были в ярости. Они были правы, называя ее предательницей. Но… ничего ведь еще не закончилось!

– Простите меня, – прошептала Алеста. – Я все, все исправлю!

– Что ты там мямлишь? – раздраженно спросила Рошель. От ее привычной дипломатичности ничего не осталось, боль мешала ей сосредоточиться. – Хотя бы умри молча!

Но умирать Алеста больше не собиралась. Она отпустила свою энергию, копившуюся годами, однако направила ее не на Рошель Интегри – ей было плевать на нее, еще худшую предательницу, чем она сама. Алеста отдала всю себя, без остатка, Пустоши-42.

И мир ожил. Сухая, похожая на порох земля, стала черной и сочной, способной порождать жизнь. Деревья вспыхнули, как пламенем, свежей зеленью, выпрямились сломанные ветки, напитались живительной влагой стволы. А по ним уже вились лианы, поднимались изящные шубки из зеленого и серебристого мха. Цветы и травы по колено, кусты и ягоды – все вернулось, стало таким, как и должно быть.

Алеста возвращала миру деревья, а деревья защищали ее. Когда Рошель все же попыталась дотянуться до нее, ей не позволили: острые ветви рванулись к ней со всех сторон. Колдунья становилась призраком, пыталась обойти их, да куда там! Едва она обретала материальное тело, как они снова нападали на нее, отгоняя от своей спасительницы. Способности клана Интегри плохо подходили для таких боев, а теперь Рошель еще и была измотана, она стремительно проигрывала лесу. Союзников у нее почти не осталось: Наристар, Коррадо и Света избавились от них.

Рошель и сама поняла, что у нее нет шансов. Выругавшись так, что и опытному воину стало бы стыдно, она сделалась невидимой – и больше не появлялась.

Алеста не обратила на ее уход никакого внимания, она продолжила колдовать и остановилась, лишь когда Пустошь-42 была полностью заряжена жизнью, как в лучшие свои дни.

Вот тогда Алеста подняла голову и увидела, что она больше не одна на поляне. Рядом с ней стояли колдуны и Света, внимательно наблюдавшие за ней. Они были покрыты грязью и кровью после боя – но не своей кровью. Никаких ран Алеста на них не видела, а значит, их либо не было, либо Коррадо уже все вылечил.

Оглядевшись по сторонам, Наристар Арма заметил:

– Этот мир придется исключить из реестра Пустошей, он полностью восстановлен. Ему понадобится новое название.

– Как насчет «Андрей – трусливая скотина»? – усмехнулась Алеста.

– Много чести ему, – фыркнула Света. – Ты в порядке? Вот уж не ожидала такого от отчаянной программистки Саши Фет!

– Я тоже. Но когда мы в кластерных мирах, ты можешь называть меня моим настоящим именем.

– А Саша?..

– А Саша – не настоящая.

Коррадо протянул ей руку, но Алеста поднялась сама, без помощи. Это не было протестом или попыткой его обидеть, ей просто хотелось испытать себя.

По идее, после такого заклинания она должна была едва сохранять сознание и двигаться с трудом. Но Алеста подпрыгнула на ноги, как ни в чем не бывало, и с наслаждением потянулась. Она давно уже не чувствовала себя так хорошо!

– Ты оживила целый мир – и тебя все равно тянет поскакать мячиком? – поразился Коррадо.

– Выходит, что так! – рассмеялась Алеста.

– Это нетипичная сила даже для первой ветви клана Арбор, – заметил Наристар. – Именно об этих уникальных способностях говорила Фьора Арбор. И мне интересно, что же с ними будет дальше?

Алеста посерьезнела. Она знала, что они не будут ее удерживать, и если она захочет уйти – они позволят. Да они и не смогут ей помешать, пока деревья на ее стороне!

Но ей не нужно было уходить, она наконец чувствовала, куда должна идти – не выбирала самый выгодный вариант, а именно чувствовала его, как птицы чувствуют направление.

– А дальше эти способности поработают на Огненного короля. Я хочу, чтобы вы представили меня Амиару Легио, мне есть, что ему предложить.

Они пришли в пустыню, а к порталу направлялись уже через густой, цветущий лес, и лес говорил с ней.

Спасибо.

Мы не забудем тебя! Мы передадим всем добрую весть! Добро пожаловать домой, леди Алеста.

* * *

Мерджит Легио чувствовал, что гости, собравшиеся в главном зале его особняка, сейчас в ярости. Он их прекрасно понимал: если бы его загнали в такую подлую ловушку, он бы и сам жаждал мести. Но Сообщество Освобождения сработало верно: подготовленная ими западня тонко реагировала на энергию каждого главы клана, отражая ее, как зеркало.

Олфере, стоявший рядом с Мерджитом, торжествовал. Этот мальчишка всегда был тщеславен и несдержан, однако раньше он хотя бы пытался следить за собой, чтобы его не лишили права на трон. Теперь же, играя за другую команду, «плохих парней», как ему нравилось говорить, он окончательно расслабился.

Благодаря своей сестрице он быстро занял высокую роль в Сообществе, ему даже доверили такую важную миссию. Почему нет? При всех недостатках Олфере, его магические способности были на должном уровне. Не чета, конечно, Вольному Ветру, но… какая разница, если Вольный Ветер сейчас только и может, что испепелять его взглядом?

Олфере смотрел сверху вниз на тех колдунов, которые в иных обстоятельствах легко стерли бы его в порошок.

– Это очень здорово, господин Мерджит! – просиял он. – Вашу заслугу не забудут!

«Господин Мерджит», не лорд. Мерджит досадливо поморщился: как он и предполагал, молодое поколение бунтарей планировало окончательно стереть старые порядки. Да и на него, предателя, они никогда не будут смотреть как на равного. Скорее, со снисходительным презрением: мол, умный дед, быстро переметнулся, но толку от него все равно немного.

К счастью, главу дома Легио все это не интересовало.

– А разве у меня был выбор? – холодно спросил Мерджит. – Настоящий выбор? Если ваши хозяева решили уничтожить лидеров кланов, они бы сделали это. Откажусь я – согласится кто- то другой, итог все равно один.

– Они нам не хозяева, они – наши партнеры. Но в остальном, все верно! Мы бы все равно добрались до вас, вместе или по одному. Своим сотрудничеством вы облегчили участь клана Легио.

– Ага, клан Легио сожрут в последнюю очередь, – язвительно заметил Роувен Интегри. – Господи, Мерджит, как низко нужно пасть?

– Ты бы на моем месте поступил точно так же.

– А вот ни хрена, поэтому я не на твоем месте. Ко мне они даже не подошли!

– Лорд Легио, я всегда считала вас честным магом, – бросила Фьора Арбор. – Патриотом магического мира, если угодно. Не ожидала от вас такого.

– Хоть кто-то от него этого не ожидал! – хмыкнул Иерем Мортем. – Я бы напомнил, что я вас первым предупреждать об этой крысе начал, но какая уже разница?

Мерджит прекрасно знал, что они все о нем думают, какую репутацию он получил. Раньше она работала на него, теперь, когда времена изменились, – против. И во всех их словах была хотя бы доля истины.

Да, он управлял своим кланом жесткой рукой, да, влиял на другие семьи. Что с того? Кто-то должен был! Плохо, когда у такого могущественного общества, как Великие Кланы, нет единого лидера.

Теперь-то им станет Амиар… очень жаль. Но, если задуматься, правление все равно будет у клана Легио, так или иначе.

А Мерджит прослыл подонком не только среди союзников, но и среди врагов. Он стал первым, к кому они пришли. Отказать было так просто, так соблазнительно: побыть хорошим и правильным, не лезть в эту грязь.

Однако он понимал, что, отказываясь от риска, он отказывается и от возможности. У него был шанс сорвать покушение, которое наверняка было стратегически важным для Сообщества! Оставалось только понять, как это сделать.

Мерджит не был честолюбивым глупцом, он прекрасно понимал, что полноценный союз с великими чудовищами невозможен. Они настолько ненавидят колдунов из Великих Кланов, носителей энергии Огненного короля, что рано или поздно убьют их всех, просто некоторых еще и используют. Мерджит не мог помешать им напрямую, силы бы не хватило. Но он мог положиться на оружие, которое не раз его выручало: хитрость.

Поэтому теперь, стоя на лестнице, они с Олфере оба улыбались вполне искренне, но каждый – по своим причинам.

– Убить вас всех придется довольно быстро, – сообщил Олфере. – Вокруг ведь полно вашей охраны! Она, конечно, ничего не изменит, ведь и я пришел не один. Но с массовой бойней дело может затянуться, а кому это надо? Поэтому проще быстренько убить вас и линять. Кстати, это удовольствие подарили лично мне, но я готов поделиться им с господином Мерджитом – он заслужил! Он проделал большую работу.

И снова этот снисходительный тон… Увы, Олфере уже безнадежен, он слишком легко и гармонично влился в ряды Сообщества, разговаривать с ним теперь бесполезно.

– Работа и правда была большой, а слова о том, что я низко пал, справедливы, – признал Мерджит.

– Да ладно вам! – Олфере по-свойски хлопнул главу дома Легио по плечу. – Что уже сопли пускать? Нет тут падения!

– Олфере, мой юный друг, ты не понял. Из-за твоего предложения мне пришлось пойти на союз с не самой приятной мне семейкой.

Олфере смутился, пытаясь разобраться, о чем он, а потом медленно, словно не веря себе, перевел взгляд на зал, где собрались плененные лорды. Похоже, соображает он неплохо! До него все-таки дошло, что среди общих упреков и оскорблений не слышно голоса, который должен был первым проклясть Мерджита.

Трофемес Инанис наблюдал за лестницей и самодовольно ухмылялся. Он не выглядел ни разъяренным, ни испуганным. Тут кто угодно понял бы намек.

– Что вы сделали? – пораженно прошептал Олфере.

– То, что было мне крайне неприятно, – вздохнул Мерджит. – Но другого выхода не оставалось.

Он не мог просто предупредить Великие Кланы о готовящемся покушении: тогда Сообщество свернуло бы план и ударило с другой стороны. Не мог он и устроить в своем доме обычную западню. Мерджит знал, что, даже считая его прирожденным предателем, союзники великих чудовищ не до конца доверяют ему.

Они следили за его домом, проверяли энергию всех, кто там собрался. Они никогда не упустили бы боевой отряд, затаившийся в подземелье, и уж тем более Огненного короля! Мерджиту требовалось действовать намного осторожнее. Кого они упустят? Чья энергия будет так похожа на энергию лидеров, что скроется за ней? Кто достаточно силен, чтобы помешать Олефере и его дружкам?

Он нашел решение – и оно ему не понравилось, а другого все равно не было. По- настоящему Мерджит уважал только один клан, кроме клана Легио. К нему он и обратился за помощью.

Теперь лишь Трофемес Инанис знал о подготовленной ловушке. Остальные лидеры кланов верили, что Мерджит подставил их, их искренняя ненависть успокоила Олфере, заставила его расслабиться.

– Что вы сделали? – тупо повторил Олфере. Похоже, шок был настолько велик, что у неопытного мальчишки пока не получалось прийти в себя и осознать, что миссия, которой он так гордился, уже обречена на провал.

Вместо Мерджита ответил Трофемес:

– Добрый лорд Легио просто позволил мне прийти на праздник с детьми, только и всего.

Его старшие сыновья, Зерафин и Харитин, одновременно вышли из своих убежищ. Мерджит надеялся, что с ними придет и Цезарий, самый дикий и яростный, но его почему-то не было. Не важно. Эти двое не слабее своего отца – а может, даже сильнее, природа была щедра к поколению Огненного короля.

Их энергия почти не отличалась от энергии отца. Они, по большому счету, спрятались за его спиной. Это было самое слабое место в плане Сообщества Освобождения, и, судя по выражению лица Олфере, все сработало идеально.

– Ты ответишь за это! – рыкнул Олфере. – Сюда, ко мне!

Он и правда пришел не один – Мерджит видел, что с ним в кластер прибыло не меньше пятидесяти воинов, и всех их Олфере направил против колдунов. Но это и было величайшей глупостью, выдававшей в нем молодого, неопытного полководца. Другой бы уже понял, что и пятидесяти, и сотни воинов не хватит против такого противника.

С ними справились бы и два мага из клана Инанис, но они упростили себе задачу. Зерафин и Харитин уничтожили магическую ловушку, сдерживавшую лидеров. Их энергия была подобна взрыву, нарушившему драгоценную гармонию. Главы кланов были свободны – и им хотелось отыграться. Так что вместо благоразумного отступления Олфере обрек своих подчиненных на серьезные потери, и этим он вряд ли улучшил свою участь.

Сам Олфере, впрочем, сражаться не собирался. Он бросился к выходу, но согнулся пополам до того, как Мерджит успел его остановить. Молодой колдун прижал обе руки к животу, словно в сильном спазме, повалился на колени.

– Мне плохо… – прошептал он.

Мерджит хотел подойти к нему – но замер в движении. Что бы ни происходило с Олфере, это не было болезнью тела. В мальчишке кипела чужая энергия, не подчиняющаяся ему. Олфере был наполнен ею до краев, однако, похоже, даже не знал об этом. В это сложно было поверить, но живого человека кто-то сумел превратить в артефакт.

Хотя кто – понятно. Ни один маг, пусть даже из Великих Кланов, не был на такое способен, а вот чудовища смогли бы. У них была нужная сила, объединенная с безжалостностью. Поэтому они и направили неопытного Олфере на такую бесконечно важную миссию. Он был  их младшим генералом, гораздо менее важным, чем его сестра. Они бы хотели оставить себе его, мага из второй ветви Интегри, но все же готовы были им пожертвовать ради высшей цели.

Олфере попытался фазировать, превратиться в призрака, и не смог. Магия, которой его тайно наполнили, набирала силу. Мальчишка перевел умоляющий взгляд на Мерджита и прошептал:

– Помогите мне!

Мерджит и рад был бы помочь – несмотря на все, что Олфере уже сделал. Он ведь всего лишь глупый пацан, мечтающий о власти, нынешний лидер клана Легио и сам был таким когда- то. Но он просто не мог ничего изменить. Остановить такое заклинание была способна разве что сила Огненного короля, а его здесь не было.

Зато Мерджит наконец распознал назначение заклинания, которое поместили в Олфере: убить как можно больше врагов Сообщества Освобождения.

– Он сейчас взорвется! – крикнул Мерджит. – Приготовьтесь!

Но к такому нельзя было приготовиться – все происходило слишком быстро. Поэтому Мерджит сделал единственное, что было ему доступно. Он налетел на Олфере, вытолкнул его в высокое окно и вместе с ним, окруженный осколками цветного стекла, полетел вниз, в безлунную ночь кластера. Он думал лишь о том, что смерть одного лидера клана нанесет не такой вред, как гибель нескольких. Его есть кому заменить – и, что бы там о нем ни думали, Мерджит Легио никогда бы не пошел на союз с чудовищами! Теперь все узнают об этом… а главное, Эвридика и Диаманта узнают и, быть может, простят его.

Взрыв застал их в полете.

Глава 17. Долгий путь домой

От мира остался только океан, который теперь накатывал на грязный серый песок. За пляжем начиналась территория безжизненной земли – с сухими остатками травы и поваленными деревьями. Рядом с ними обгрызенной костью белели руины роскошной виллы – жалкая тень былого великолепия.

Да и сам океан стал другим. Он теперь был ничем не лучше воды в стеклянной миске, которая только и способна, что плескаться о борта. В нем больше не было жизни: исчезли рыбы, водоросли, моллюски и даже невидимые человеческому глазу крохи, которые делали воду живой. Небо над миром тоже, кажется, побледнело от того, что видело перед собой.

Казалось, что кто-то просто высосал всю жизнь из кластера – и не только из него. Прогуливаясь по мертвому пляжу, Аурика то и дело презрительно отбрасывала со своего пути гладкие черепа и обломки костей.

Чудовища торопились. Если сначала они еще пытались изобразить цивилизованность, довольствуясь лишь отборной магической энергией живых существ, то потом перестали. Они впитывали в себя все: магию, жизнь, природную энергию, а забрав это, они попросту жрали то, что могли переварить.

Их уязвленная гордость требовала действовать – ведь Аид давно покинул их! Но даже так, даже после этого варварского пиршества их сила восстановилась в лучшем случае на девяносто процентов – по подсчетам Аурики.

– Аид ушел от нас, когда у него было меньше половины энергии, – напомнил один из людей в черном, двигавшихся рядом с Аурикой.

Их было шестеро, мужчины и женщины, и все носили черные плащи, закрывавшие их от солнечного света. Казалось, что под их ногами мир умирает еще больше, отдает последние искры своей энергии, лишь бы его оставили в покое. Впрочем, Аурика подозревала, что это всего лишь ее воображение.

Рядом с великими чудовищами невозможно было находиться без страха, потому что страх был частью их природы. Аурика научилась справляться с этим, подавлять животный ужас, пылавший в ее душе. Но не все ее союзники были так мудры, поэтому с чудовищами чаще всего общалась она одна.

Этим она была особенно ценна для них. Аурика понимала, что даже при самом худшем раскладе ее убьют в последнюю очередь.

– Аид страшно рискует, – заметила она.

– Я слышал, дела у него идут неплохо.

– Это пока. Может, так все и будет. А может, на него нападут все сразу и он проиграет. Сейчас у него больше половины энергии, но меньше, чем у вас. Сколько времени он выиграл? Пару недель? Что это такое после вечного ожидания?

– Ничто, – согласился ее спутник. – Но будет неприятно, если Аиду удастся убить Огненного короля.

– Это вряд ли, Огненный король пока никак себя не проявлял.

– Может проявить в любой момент, он непредсказуем.

– Тогда пускай Аид убивает его, – пожала плечами Аурика. – Может, это и неприятно, но ускорит выполнение нашего плана.

Она не собиралась говорить об этом, но ее устраивали оба варианта: и смерть Аида, и смерть Огненного короля. Амиара Легио она ненавидела по понятным причинам, а вот Аид доставил ей столько проблем, что она бы о нем не скорбела. Он начал действовать слишком рано, нагло и неумело, он привлек к ним внимание межкластерного сообщества, а это могло привести к серьезным неприятностям.

К счастью, у Аурики уже был план, как все исправить. Но жаль все-таки, что Аид и Огненный король не схлестнулись – она готова была способствовать этому.

Аурика обходила препятствия на берегу, ее спутники – нет, и человеческие кости хрустели под их ногами.

– Этот мир никуда не годится.

– Да, – кивнула Аурика. – Поэтому я сейчас подбираю для вас новый кластер.

– Это не станет проблемой?

Она невольно вспомнила Сан Винсен.

– Ни в коем случае. У нас уже есть богатый опыт устранения любых сведений об уничтоженных мирах. Поверьте, этот мир никто никогда не вспомнит.

– Нужно ускорить восстановление энергии.

– Я работаю над этим, в новом мире вы получите больше жертв.

– И нужно вернуть Аида.

– Я предложу ему вернуться, – пообещала верховная. – Думаю, он согласится, когда узнает, что и вы уже готовы к бою. За это время он наигрался в тирана, понял, что мир изменился и примитивные нападения мало к чему приведут. Так что он объединится с вами, если только…

Она сделала паузу, которую они, конечно же, терпеть не собирались.

– Если только что?

– Если только Аид и Огненный король не встретятся раньше. А после этого вам достанется весь мир.

Волны океана с мягким шипением накатили на серый берег и торопливо отступили, оставив у ног людей в черных плащах новую россыпь костей.

* * *

– Что, не ожидал, что так будет? – с трудом спросил Мерджит Легио.

Его голос звучал сдавленно, дыхание покидало легкие с заметным хрипом – даже при поддержке лучших медицинских артефактов. Ему следовало бы сейчас погрузиться в спасительную искусственную кому, и все врачи советовали ему именно это, а он отказывался. Он даже здесь, в реанимационной палате, не собирался упускать контроль.

– Не ожидал, – признал Амиар. – Не от тебя.

Он никогда не ненавидел Мерджита Легио. Знал, что имеет право, но настоящей ненависти не чувствовал. Этот человек все равно был ему родственником – кажется, двоюродным дядей, хотя во всех этих переплетениях внутри клана несложно было запутаться. Да и потом, не Мерджит убил его родителей, он просто скрыл правду об их смерти.

Поэтому Амиар заслуженно презирал его, и не более. Но даже так, он не пожелал бы Мерджиту Легио столь жуткой участи. Когда он услышал, что глава клана готов был пожертвовать собой, чтобы защитить других, он сначала не поверил.

Однако теперь Амиар пришел к нему в больницу, увидел, что с ним стало, и неверие испарялось само собой.

Никто до сих пор не мог сказать, как именно Олфере Интегри превратили в живую бомбу. У клана Арма было лишь одно предположение: энергию молодого мага с помощью заклинания извратили так, что она разорвала пространство, с которым связан весь клан Интегри. Активировалось это заклинание, скорее всего, сильнейшим страхом и выступало подстраховкой на тот случай, если Олфере не справится со своей миссией: если бы все прошло как надо, ему нечего было бы бояться.

Естественно, сам Олфере вряд ли знал, что с ним произойдет. Ему просто не оставили выбора, и когда заклинание было запущено, его разорвало на части чистой энергией. Ударная волна разрушила одну из стен дома, задела крышу, оставила воронку в земле, но поскольку освободилась она снаружи, в особняке никто не пострадал. Кроме Мерджита, который и защитил их всех.

Он должен был умереть на месте. Его не порвало на неопознаваемые части, как Олфере, но он был изранен, он едва дышал. Ему повезло лишь в том, что рядом с ним вовремя оказался маг из клана Эсентия, временно заменяющий Коррадо. Он, пусть и совсем молодой, был сильным, он удержал жизнь, которая почти угасла. Ему помогла Фьора Арбор, никогда не покидавшая дом без лекарственных трав, с их поддержкой Мерджит дожил до больницы.

Если бы это был обычный взрыв, глава клана Легио уже был бы на ногах и вспоминал случившееся как досадную неприятность. Однако его поразила магия великих чудовищ, и это все усложняло. Докторам из Великих Кланов удалось стабилизировать его, им помог вернувшийся со своей миссии Коррадо Эсентия. Но даже он, величайший из лекарей, не мог исцелить все раны главы дома Легио.

Мерджит безвозвратно лишился правой руки вместе с плечом и правого глаза, на его лице и теле остались жуткие шрамы. Вместо плеча ему уже поставили имплант, клан Арма взялся изготовить лучший протез. Но все понимали, что для любого колдуна, а особенно главы Великого Клана, это не то же самое, что собственная плоть и кровь. Для него уже ничего не будет прежним.

Он справлялся с этим с удивительным достоинством и смирением, которого Амиар от него не ожидал. На белоснежных простынях больничной кровати смертельно бледный Мерджит смотрелся королем в изгнании, не меньше. Его раны были закрыты сложным переплетением белых повязок; ему еще предстояло научиться жить с ними.

– Почему не пришли мои дочери? – немного помолчав, спросил Мерджит.

– Потому что они не знают, что ты здесь. Я не сказал им.

Это не было ложью – ложь Мерджит почувствовал бы. Но Амиар знал, что лидер клана поймет его слова неправильно, так нужно.

Ему пока рано было знать, что с Эвридикой и Диамантой давно потеряна связь, никто даже не знает, где они, живы ли.

Мерджит медленно кивнул:

– Это правильно. К лучшему. Ты послал их на передовую?

– Можно и так сказать.

– А ведь они твои сестры… В тебе все-таки есть правильная безжалостность, Амиар.

Нужная вещь для лидера.

– Я лидер ровно столько, сколько нужно, – поморщился Амиар. – Я хочу, чтобы ты сейчас услышал меня и все запомнил. Я не претендую на управление кланом. Я знаю, что это моя роль по праву рождения, но не хочу, мне не интересно. Да и вряд ли Огненному королю позволят остаться на стороне одной семьи! Так что корона, о которой ты так беспокоился, все равно будет твоей, а потом перейдет Эвридике и Диаманте.

– Я начал все это не только из-за короны, но спасибо, что сказал мне. Хотя я сомневаюсь, что из огрызка человека получится достойный правитель, – печально усмехнулся Мерджит.

– Что-то мне подсказывает, что ты справишься. Мне нужно идти.

– Удачи. Не говори моим дочерям обо мне раньше срока. Им сейчас нужно сражаться, а не мстить, да и мстить-то тут некому. Потом все узнают, когда срок придет.

– Конечно.

Ему нужно было спешить как раз из-за Эвридики и Диаманты. Когда они с Даной вернулись из Радужного змея, все оказалось не так плохо, как он ожидал – но лишь потому, что он ожидал худшего. Пока его маленький отряд не понес потерь, но им все равно досталось.

Миссия Хионии и Катиджана оказалась гораздо успешней, чем они могли надеяться. Они привезли из Эмирии бесценные документы, над которыми как раз работал клан Арма. На сегодняшней встрече Лукиллиан должен был рассказать обо всем, что узнал из записей Осгуда Интегри.

Но за эти знания пришлось заплатить огромную цену. Амиару уже сообщили, что Эйтиль серьезно пострадала. Сейчас о ней заботились, в ее теле не нашли посторонних тканей, однако даже лучшие доктора магического мира не брались сказать, как это может повлиять на дриаду в будущем. Катиджан постоянно оставался рядом с ней в больнице и пришел только на общую встречу – Амиар от него такого не ожидал.

Родерик и Керенса Мортем сработались неожиданно хорошо. Они попали в кластерную ловушку Аурики, но выбрались живыми и невредимыми. Хотя следовало ли удивляться тому, что повелительница мертвых поладила с вампиром? Они привезли из Медейны хорошие новости: Сообщество Освобождения лишилось Вэйлона, одного из важных боевых командиров. Это было маленькой, но все же победой.

Миссия Наристара и Коррадо тоже оказалась удачной. С ними вернулась Алеста Арбор – спокойная, немного странная девушка, с заплетенными в дредды волосами и покрытой татуировками кожей. Впрочем, Амиара не слишком волновало, как она выглядит. Он чувствовал силу, бурлящую в ней водоворотом, и этого ему было достаточно. В обмен на свою помощь Алеста потребовала только одного: к ней не должны были подпускать Фьору. Но выполнить это условие оказалось несложно, глава клана Арбор и не рвалась общаться с ней.

Так что потеряли они только Эвридику и Диаманту, однако Амиар убеждал себя, что это временно. Никто не знал, где они и что с ними, и все же близнецы не сдались бы так легко, поэтому он не сомневался, что они живы. Оставалось только найти их – и он должен был, Мерджит сказал все верно, они его сестры.

Они, как и Родерик с Керенсой, попали в ловушку порталов. Зная магию Аурики, Амиар мог предположить, что их разбросало по разным мирам. И раз Эвридика и Диаманта еще не вернулись, их положение было гораздо более серьезным, чем у вампира и колдуньи. Поэтому главной задачей было вернуть их, а потом уже продолжить охоту на великих чудовищ.

Они снова встретились в Пустоши-813, так было привычней, проще. Весь его отряд, потерявший Эйтиль, но укрепленный Алестой Арбор, да еще Лукиллиан Арма. Ему, старику, все это давалось сложнее, чем другим, усталость брала свое – Амиар и предположить не брался, сколько он уже не спал. Однако бывший глава клана Арма держался достойно, взгляд его утомленных глаз оставался ясным, он готов был говорить с ними.

Когда Амиар вернулся, к нему тут же скользнула Дана, устроилась в кресле рядом с ним, мягко коснулась рукой его плеча. Он был благодарен ей за это, ее присутствие успокаивало его, позволяло собраться и отвлечься от собственных страхов.

– Сначала – самое главное, – объявил Амиар. – Мы знаем, где сейчас Эвридика и Диаманта?

– Догадываемся с вероятностью девяносто девять процентов, – отозвался Наристар.

Это уже было что-то новенькое! Когда Амиар отправлялся в больницу к Мерджиту, близнецов еще продолжали искать.

– Нашей шпионской сетью было получено очень странное сообщение на скрытой частоте.

Амиар хотел удивиться тому, что у Арма есть шпионская сеть, но передумал. Чему тут удивляться? Странно было бы, если бы они не следили за другими кланами! Он и так знал, что в ответ на любой вопрос об этой сети он получил бы лишь многозначительный взгляд Наристара.

– Что за сообщение?

– «Мы в Строна Полар. Полно черных псин, все городские – зомби, точно есть король.

Неплохо было бы нас спасти. Захватите пиццу», – прочитал Наристар.

– Это не от близнецов, – нахмурился Амиар.

Он подозревал, что Эвридика и Диаманта и под галлюциногенами не написали бы такое.

– Ага, это от Цезаря, – мрачно пояснил Катиджан. – И не спрашивайте меня, как в это оказалась втянута его наглая рыжая морда, я и сам толком не понимаю.

– От Цезария Инаниса? Почему ты так уверен?

– Во-первых, никто в моем клане не знает, где он, он даже не приехал бить морду Олфере Интегри, а это совсем на него не похоже. Во-вторых, мой клан в курсе, на какой частоте следят за нами Арма, так что Цезарь вполне мог отправить прямое сообщение. В-третьих, это стиль Цезаря. Вот что он мне прислал пару месяцев назад. – Катиджан достал из кармана айфон и зачитал: – «Брат, я тут подрался с гулями и случайно сжег их гнездо. Нужно замести следы и убрать парочку трупов, короче, по мелочи. Приезжай, а? И захвати пиццу».

Да уж, это определенно Цезарь. Но как он оказался с Эвридикой и Диамантой? Да и с ними ли он – ведь он их не упомянул? Хотя нет, он сказал «мы», а черные псы определенно указывают на Аида. Скорее всего, Аид преследует близнецов как самых сильных союзников Огненного Короля. Амиару и остальным хочется убить чудовищ по одному – так разве чудовища глупее? Им тоже выгоднее разделять своих врагов.

Поэтому придется на время отказаться от объяснений и просто поверить, что Цезарь сейчас с Эвридикой и Диамантой. Это хорошо, повышает их шансы на выживание.

– Что за мир Строна Полар?

– Крупный технически развитый кластер, – ответил Наристар. – Центр разработки новейших артефактов, принадлежит нелюдям. Чтобы вам проще было понять, мегаполис.

Иными словами, не какой-нибудь захолустный мирок вроде Пустоши-42 или Медейны, такой всегда на виду!

Дана, похоже, думала о том же:

– И что, никто не заметил, что там и близнецы Легио, и Аид, и зомби?

– Меня это тоже удивило, я проверил. Никакого сигнала тревоги от Строна Полар не поступало. Но когда я попытался связаться с тем миром, ответа не получил. Он просто заблокирован – хотя все спокойно. Тогда мой клан связался с компаниями, арендующими в Строна Полар офисы. Они убеждены, что там все хорошо, просто связь оборвана из-за тестирования оборонительной системы. Их заранее предупредили об этом.

Вот даже как – заранее, еще до того, как Эвридика и Диаманта попали в ловушку… Это в очередной раз доказывало, что у Сообщества Освобождения очень серьезные связи в системе управления кластерами. Они сумели выкупить и незаметно уничтожить Сан Винсен, замяли расследование по Радужному змею, купили Медейну… Все это напрягало. Мало того, что против них великие чудовища, то есть, дикая природная сила, так еще и с бюрократией у них все в порядке!

– Это не мелкая ловушка вроде Медейны, – указал Коррадо. – Мой клан проверил энергию кластера. Строна Полар действительно изолирован, но мы установили, что магии там намного больше, чем должно быть. Даже для мегаполиса.

– То есть, ты считаешь, что Аид там?

– Я почти уверен в этом, и это логично, особенно теперь.

– Почему теперь?

– Мы лишили их Олфере, – напомнил Коррадо, – и убили Вэйлона, и перехватили Алесту, а Мерджит сорвал их планы. Они получили по носу, и крепко получили. Им хочется выравнять счет.

– Кровь за кровь? – догадалась Хиония. – Мы отняли у них двоих, они отнимут у нас двоих?

Узнав о смерти Олфере, она отказалась говорить о нем и другим запрещала. Амиар подозревал, что это не нормально, хуже, чем откровенная и честная боль. Но он предоставил ей право самой выбрать, как скорбеть по правнуку. Она ведь только выглядит девчонкой, она мудрее и опытнее их всех, она справится.

– Мир Строна Полар фактически находится в Подмосковье, – заметил Катиджан. – А именно там недавно был Цезарь, если верить моим братцам. Так что да, он вполне мог влезть не в свое дело, просто потому, что он Цезарь. При очень большой удаче эти хорьки отнимут у нас не двоих, а троих.

Три молодых мага, пусть даже очень сильных, против целого мегаполиса зомби и божества – не самый честный расклад.

– Нам нужно спешить, счет, думаю, пошел на часы, – сказал Амиар. – Мы можем попасть в этот кластер через блок?

– Попасть-то мы можем, – кивнул Наристар. – Но нас там наверняка ждут. Было бы неразумно просто бросаться в бой.

– А что нам остается? На план нет времени!

– Один час, а то и два, мало что изменят для уважаемых леди Легио, – вмешался Лукиллиан. – Но они много что изменят для нас. Я знаю, что нужно спешить. Именно поэтому я всю ночь работал с записями Осгуда, взял из них только самое важное, чтобы сегодня рассказать об этом вам. Наша ошибка в том, что мы считаем противников то богами, то чудовищами. Нам нужно хоть какое-то представление о том, кто они такие и как их победить.

– Уроды они, – буркнул Катиджан. – Что еще нужно знать?

Амиар понимал его, как никогда раньше: у Катиджана там застрял брат, у него – сестры, хотя воспринимать их как семью было непривычно. Им обоим хотелось сорваться с места – и пусть их только попробуют остановить!

Но это не драка в баре, это война. Они обязаны остаться спокойными.

– Прошу, лорд Лукиллиан, расскажите, что вы узнали, – позволил Амиар. – А после этого я буду рад любым предложениям по поводу того, как вернуть Эвридику, Диаманту и Цезаря.

Лукиллиан Арма поднялся со своего места и вышел в центр комнаты, чтобы все его видели. Это было совсем не нужно, но ему, видимо, так было привычней. Амиар почувствовал острый, холодный укол страха: история великих чудовищ была неразрывно связана с историей Огненного короля. Кое о чем он уже догадывался, но говорил об этом только Дане, чтобы не пугать остальных. Что если сейчас Лукиллиан подтвердит его догадки, да еще при всех? Что делать тогда?

Рука Даны осторожно сжала его плечо, словно желая напомнить, что она будет рядом, что бы ни случилось.

– Я согласен с тем, что времени мало, – вздохнул Лукиллиан. – Поэтому я прошу вас просто выслушать меня. Моя история покажется вам невероятной, хотя бы отчасти, и вам захочется спорить, иронизировать, искать подвох и указывать мне на мои ошибки. Но прежде, чем вы начнете это делать, вспомните: Осгуд Интегри посвятил этому всю свою жизнь, а я несколько раз перепроверил его записи. Кое-что подтверждается архивами Арма и ничего не опровергается. Поэтому узнайте то, какой правду видел он, и учтите, что я с ним согласен. Я всю жизнь возглавлял клан, собирающий информацию, если это хоть что-то значит для вас, и я умею отличать ложь от правды.

– А можно по делу? – поторопил его Катиджан. – У меня там брат немножко умирает, если что.

– Грубо, но верно, юный лорд Инанис. Я медлил лишь потому, что мне непросто говорить об этом – как непросто было и поверить. Осгуд считал, что все великие чудовища вышли из другого мира. Он называл это миром мертвых – но тут нужно учитывать, в какое время он жил. Я считаю, что речь идет о другой планете. Это более вероятный вариант, чем стихийно образовавшийся, неопознанный кластерный мир. Причин для этого много. Первая – кластерные миры создаются кем-то, а не возникают сами по себе, а так называемый мир мертвых возник задолго до освоения техники создания миров. Вторая – в этом мире собственная экосистема. В кластерах могут вывестись новые виды, такое уже случалось, но они всегда несли в себе хоть какие-то черты известных видов, а там, куда заглянул Осгуд, их нет. Там совершенно другие флора и фауна, свои эволюционные законы. Это уровень внешнего мира, не меньше. А поскольку в нашем мире такого точно нет, мы говорим о другом внешнем мире, то есть, другой планете.

Версия и правда была жуткой, но не такой уж безумной. Для создания кластерных миров используется магия перемещения в пространстве – те же порталы. Но она была изобретена гораздо раньше самих кластеров! Что если эта магия, случайно или по чьей-то воле, соединила две точки, расположенные за сотни, тысячи световых лет друг от друга?

Амиар повернулся к Хионии:

– Магия Интегри подходит для межпланетных путешествий?

– Так-то подходит, – задумалась она. – Почему нет? Просто никому и в голову не приходило путешествовать туда, где в атмосфере кислота, огонь и прочие прелести. Но в целом, космос от нас не закрыт, спроси вон у Арма, которые себе домик на Луне построили! Между нашей планетой и другой, неизвестной людям, могла образоваться пространственная аномалия, нечто вроде стихийного портала. Но судя по тому, что нас не наводнили постоянно эволюционирующие выползни, произошло это давно и ненадолго.

– Но кое-кто оттуда все-таки выполз, – отметил Лукиллиан. – Мы с вами даже знаем, кто.

– Ага, – кивнул Катиджан. – Семь монстров, каких нам и даром не надо.

– Не семь. Восемь.

Вот оно. То, чего боялся Амиар – та правда, которую он чувствовал, но не готов был признать и принять. Ему даже захотелось прервать Лукиллиана, заставить старика замолчать, однако он сдержался. Его союзники должны знать правду, они заслуживают этого.

– Отвлечемся сначала от нашей истории и вернемся к самой планете, – предложил Лукиллиан. – Ее открытие по праву принадлежит лорду Осгуду Интегри, но он искренне верил, что речь идет о мире мертвых, поэтому не дал своему открытию названия. Мне не совсем удобно говорить «эта планета», да и «мир мертвых» я считаю слишком драматичным и не совсем точным названием. Поэтому я предлагаю назвать это место Генезис – это исток всего, мир, краткое столкновение с которым подарило нам магию, породившую в итоге Великие Кланы.

– К слову о драматизме, – проворчал Катиджан. Лукиллиан проигнорировал его, он продолжил:

– Генезис – очень агрессивная планета. Судя по наблюдениям Осгуда, а также тому, что видел в клетке великих чудовищ лорд Иерем Мортем, ее атмосфера непригодна для обитателей нашей планеты. Она ядовита, токсична, разрушительна, и именно этим объясняется быстрая индивидуальная эволюция. На Земле эволюция идет годами и затрагивает целые виды. Индивидуальная эволюция у нас чаще всего называется мутацией и редко приводит к долгосрочным результатам. А вот на Генезисе с его разрушительной атмосферой это единственная возможность выживания. Обитатели планеты приспосабливаются к тому, что вокруг них кислотный туман, вода может в любой момент закипеть, открываются новые вулканы и, конечно, их постоянно кто-то пытается употребить в пищу. В таких условиях, при постоянном изменении, принадлежность к виду очень условна, а значит, и четких видов нет. Продолжительность жизни велика лишь у тех, кто силен и может себе это позволить. Но при постоянной эволюции рискну предположить, что смерть может наступить только в результате убийства или несчастного случая. Проще говоря, население этой планеты не умирает от старости.

– Они бессмертны? – поразилась Керенса.

– Насколько бессмертие вообще достижимо. И вот в этом мире, не дающем расслабиться, принимающем только сильных, тоже вполне могла появиться разумная жизнь. Но чтобы стать разумной, ей потребовалось пройти не один цикл эволюции, достигнуть силы, позволяющей ей не беспокоиться о базовых потребностях и развиваться дальше. Естественно, эта разумная жизнь мгновенно оказалась бы на верхушке пищевой цепи на Генезисе. Прошу заметить, что разум не делает эту жизнь доброжелательной, общительной или безопасной. Просто ее потребности со временем поднимаются выше того, что нужно примитивным существам, она уже умеет думать.

Слушая Лукиллиана, Амиар невольно представлял тот мир – и ему не нравилось, с какой легкостью он мог туда погрузиться! Планета без солнца – его просто не видно за вечным черным дымом, закрывающим небо. Земля двигается, растения – это хищники, нет перемирия, нет спокойствия, нет гарантии, что ты проснешься там, где заснул, а не в чьем-нибудь желудке. Эта планета способна породить жизнь за счет быстрой эволюции. Но цивилизацию – нет, это слишком, она не приживется в этой грязи. Даже если пара разумных существ каким-то чудом договорится между собой и попытается что-то построить, на них тут же налетят озлобленные, вечно голодные соседи и все уничтожат.

Но вот неожиданно появляется трещина в пространства, а за трещиной – новый мир. Подозрительно спокойный и светлый! Возможно, это ловушка, но разумным жителям Генезиса нечего терять, их манит земля, которая не двигается. Они выбираются туда один за другим, легко уничтожая слабых конкурентов, вырываются из плена, и их останавливает лишь закрывшаяся дверь.

Аномалия между пространствами исчезла навсегда. Кто успел, тот остался на Земле.

Успели восемь.

– Земля для них – просто рай после Генезиса, – добавил Лукиллиан. – Они быстро приспосабливаются благодаря все той же скоростной эволюции. Да им и приспосабливаться не нужно! Научиться дышать воздухом – это мелочь после того, как всю их жизнь родная планета пыталась убить их на каждом шагу. Они, вечные воины, мгновенно становятся одними из самых сильных созданий на Земле. Их способности, сделавшие их одними из лучших на Генезисе, поднимают их на божественный уровень на новой планете. Земля обитаема, причем обитаема, среди прочего, и разумными существами. Это дает им не только пищу, но и образец для подражания.

– Который они активно начинают убивать, – хмыкнул Катиджан.

– Потому что они все еще хищники. Они могут изменить внешность, повадки, знания, но не свою природу. Они выжили только за счет того, что подчиняли других и постоянно охотились. Они не видят смысла меняться. Они понимают, что в этом мире есть разумные сообщества, примеру которых они могли бы следовать. Но они просто не хотят этого. Зачем? Их не интересуют чужая культура и мирное сосуществование.

– Большинство из них не интересует, – уточнила Дана. – Один все-таки изменился сильнее других.

– Верно, – кивнул Лукиллиан. – И это больше, чем предположила бы статистика. Жители Генезиса, все восемь, были разным и физически, и морально. Один из них почему-то оказался более восприимчив к нашей культуре, чем остальные. Он увидел, что его недавние спутники уничтожают новый мир, рискуя превратить его во второй Генезис, и понял, что местное население, более спокойное и духовно развитое, ему гораздо ближе.

Он не сказал, кто это был. Но Амиар по глазам собравшихся видел, что они и так поняли.

Он ведь знал, чувствовал это в себе… так почему же принять правду оказалось так тяжело?

Может, потому что в сказках, которые Великие Кланы рассказывали своим детям, Огненный король был совсем другим? Амиару нравилось представлять его эдаким добрым бородатым старцем в белой хламиде, который спустился с гор и указал колдунам истинный путь к процветанию.

Но Лукиллиан рассказывал им не сказку. Он, как и Осгуд Интегри, смотрел на мир холодными глазами ученого.

Беглецы с Генезиса сначала бушевали на Земле по одному, но потом столкнулись с сопротивлением местных – здесь тоже была магия, пусть и не такая сильная, как у них. Тогда они объединились, пожалуй, впервые в истории, и стали непобедимы.

Они видели, что жители Земли проиграют им со своей кукольной магией. Огненный король тоже это понял. Он перешел на другую сторону и сделал из жалкого сопротивления людей силу, способную противостоять чудовищам.

– Здесь нужно понимать, что магия Земли и Генезиса имеет разное происхождение, насколько я это вижу, – указал Лукиллиан. – У нас магия образовалась на основе энергии природы. На Генезисе каждое существо обладало врожденными способностями. Таким образом, чтобы научить чему-то Великие Кланы, да и чтобы создать их, раз уж на то пошло, Огненному королю нужно было поделиться с ними своей кровью. Он не мог просто благословить их, погладив по макушке ладонью. Он должен был дать им силу Генезиса, хотя бы часть своей способности эволюционировать. Он передал им общий катализатор, свою кровь, а уже их собственные врожденные силы повлияли на то, во что она их превратила.

То понимание, которое Амиар почувствовал в этот момент, было похоже на завершение долгой дороги домой. Когда ты, уставший, бредешь сквозь туман и ночную тьму, шаг за шагом, а огней все нет… Тебе кажется, что ты сбился с маршрута, потерялся и уже никогда не выберешься к людям. Но вот впереди вспыхивает рыжий свет фонаря, и ты понимаешь, что все было не зря – ты на правильном пути, осталось сделать лишь несколько шагов.

Он – Огненный король, носитель инопланетной крови, но это не страшно, и стыдиться ему нечего, потому что все Великие Кланы такие. Все, кто принял эту силу, пользовался и гордился ею! Они люди – и вместе с тем не до конца. Конечно, Лукиллиан мог быть не прав с этой своей теорией про другую планету, но Амиар чувствовал: старик попал в точку. Всем известно, что Великие Кланы берут магическую энергию из космоса – у движения небесных тел, солнечного света, далеких звезд. Это всегда казалось ему немного странным, а теперь все сошлось.

Первый Огненный король был не пришельцем-завоевателем, он был переселенцем, полюбившим свой новый дом. Передавая свою силу Великим Кланам, он создавал семью, свой народ – то, чего он не знал на Генезисе. Возможно, он пытался найти это и среди других чудовищ, преодолевших разлом в пространстве вместе с ним. Но они были настроены на разрушение, а не созидание, и он был вынужден сражаться с ними.

– Когда перевоплощение тех магов было закончено, Огненный король обучил их своему колдовству, – продолжил Лукиллиан. – Сегодня мы называем это первозданными заклинаниями, теми, что наши предки получили непосредственно от Огненного короля. Наша нынешняя магия – это результат многовекового самостоятельного развития. Но те заклинания были предназначены именно для битвы с чудовищами с Генезиса.

– То есть, если мы восстановим и выучим те заклинания, наши шансы возрастут? – оживилась Керенса Мортем.

– Именно, и лорд Инанис уже успел доказать это.

– Случайно доказать, – поморщился Катиджан. – Я до сих пор не знаю, как это получилось и как зажечь тот огонек снова!

– Но он был в твоих руках, и он уничтожил тварей с Генезиса, – пожала плечами Хиония. – Мне этого достаточно.

– И что, у нас есть все семь нужных заклинаний? – спросила Дана.

– Предположительно, – ответил Лукиллиан. – Я не изучил все записи Осгуда, только бегло их просмотрел, но мне кажется, он собрал все. Два заклинания уже расшифрованы: с одним разобрался я, другое самостоятельно перевел лорд Инанис. Сейчас мой клан работает над остальными пятью заклинаниями, но на это, боюсь, уйдет больше времени.

– Которого у нас нет, – подытожил Амиар. – Хорошо, что мы знаем, с кем имеем дело. Но пока это дало нам лишь пять недоделанных заклинаний и два теоретических, которыми мы не можем пользоваться.

Все прошло лучше, чем он думал. Он, сжавшись, ждал, когда кто-нибудь – например, Катиджан, – назовет его чудовищем и откажется подчиняться. Но обошлось: его спутники были умнее, они не забывали, от кого произошли.

– Еще у нас есть Огненный король, – слабо улыбнулся Лукиллиан. – Это, кстати, отдельная теория. Все мы веками считали, что Огненным королем становится избранный, великий, неповторимый…

– Что-то мне подсказывает, что я сейчас окажусь не так крут, – усмехнулся Амиар.

– Без обид, лорд Легио, я всего лишь презренный ученый, который привык называть вещи своими именами.

– И какое же имя у такой вещи, как я? Лукиллиан не задумался ни на минуту:

– Пробудившийся ген. Всякие там пророчества говорят, что Огненный король придет во времена, когда освободятся великие чудовища. Но Огненные короли рождались и раньше, чаще всего они умирали детьми из-за своей грандиозной силы, а чудовища оставались в заточении. Непорядок с точки зрения пророчества, правда? Осгуд мало что знал о генетике, эту часть работы мне пришлось развить за него. Что мы имеем? ДНК Огненного короля получили все Великие Кланы, она есть в каждом из нас, она передается каждому, но чаще всего спит из-за своих разрушительных свойств. Однако иногда что-то ее будит в определенном ребенке, и тогда рождается Огненный король.

– Надо полагать, вы уже вычислили, что именно влияет на этот ген? – поинтересовалась Алеста Арбор.

– За такой небольшой срок невозможно вычислить что-то, но можно предположить с большой долей вероятности. Скорее всего, это Генезис. И Осгуд Интегри со своим «миром мертвых» был со мной солидарен. Со времен проникновения на Землю Огненного короля и великих чудовищ разрывов в пространстве больше не было, но иногда Земля и Генезис оказываются на грани этого. В рамках внешнего мира, они находятся все на том же недосягаемом расстоянии друг от друга. Но в магическом движении пространства Генезис порой подходит слишком близко. В такие периоды сила чудовищ возрастает – скорее всего, из- за того, что первый Огненный король использовал фрагмент Генезиса, чтобы создать их клетку. Наши архивы показывают, что именно в периоды таких сближений с охраной чудовищ было больше всего проблем. А еще в эти периоды просыпается скрытый ген, и какой-нибудь незадачливый ребенок получает силы Огненного короля.

Силы, которые должны его убить – и правда невелика радость! Пророчества не могли объяснить, почему «избранные» Огненные короли не доживали до совершеннолетия, в этом просто не было смысла. А вот в версию Лукиллиана все укладывалось предельно точно: ген просыпался из-за воздействия Генезиса, а человеческое тело не было способно принять полученную силу. Так что никакое это было не перерождение Огненного короля, не реинкарнация, а просто слепой выбор судьбы. Амиар отличался от других только тем, что его отец и мать пошли на все, чтобы его спасти.

Возможно, и необычная сила Аурики связана со всем этим – ведь она, похоже, появилась как раз около тридцати лет назад. Генезис невидимым хищником подкрался к Земле, пробудил Огненного короля и дал великим чудовищам временную силу, достаточную для того, чтобы связаться с кем-то во внешнем мире и попросить о помощи.

Конечно, у них не было никаких доказательств, что так все и было. Однако Амиар не мог избавиться от уверенности: да, именно это и произошло, а им только и осталось, что разбираться с последствиями.

У него еще будет время подумать об этом, почувствовать себя странным гибридом – порождением двух планет. Сейчас у него оставалась задача поважнее.

– Теперь, когда мы знаем прошлое, неплохо было бы задуматься и о будущем, – сказал Амиар. – Мы не можем больше медлить, нужно помочь Эвридике, Диаманте и Цезарию Инанису. План у кого-нибудь появился?

Молчали все – кроме Лукиллиана:

– Раз уж право оратора у меня, не буду расставаться с ним так скоро. Я пришел сюда не только с записями из прошлого, план у меня действительно есть. Но я не хочу быть просто советчиком, я бы хотел участвовать во всем.

– Каким образом? – поразился Наристар. – Лорд Лукиллиан… дедушка, я вас бесконечно уважаю, но уже не время…

– Не дослушал, а уже лезешь, – укоризненно посмотрел на него Лукиллиан. – Разве я похож на сопляка, который рубит с плеча? Мы идем в мир, где нас поджидает не только Сообщество Освобождения, но и черный пес Аид! Здесь нельзя довольствоваться простым планом спасения трех магов, и у меня как раз есть для вас кое-что посложнее. Но для начала мне потребуется небольшое одолжение от Огненного короля и леди Хионии Интегри.

Глава 18. Три лика Аида

Эвридика поверить не могла, что все сложилось именно так, от злости хотелось волком выть. Мало того, что ее переиграла какая-то дешевая ведьма, так теперь еще приходится спасаться от примитивных зомби в одной башне с представителем бесполезного клана Инанис! Что дальше? Она будет бегать от тараканов и заключать союз с пасхальным кроликом?

«Успокойся, – прозвучал в ее голове голос сестры. – Когда ты злишься, наша магия работает хуже».

«Какая уже разница? – раздраженно подумала Эвридика. – Мы все равно умрем здесь!»

«Не обязательно. Нам нужно продержаться».

«Да? И сколько мы будем держаться? Чего ждем-то? Мы не знаем, отослал ли этот безмозглый олух послание, да он и сам не знает! Возможно, за нами никто не идет».

«Возможно, – легко согласилась Диаманта. – Возможно, за нами не идут, даже если сообщение дошло, потому что наше спасение сочли слишком рискованным. Что нам с того? Мы остаемся воинами, которые не поддаются истерике».

Да уж… Как тут не поддаться истерике, когда им, легендарным близнецам Легио, предстоит умереть так глупо?

Они стояли на крыше и наблюдали за Строна Полар. Улицы вокруг сотворенной  ими башни теперь больше напоминали черные реки: они извивались, двигались, дрожали, созданные плотью собравшихся у дверей мертвецов. А вот собак больше не было: поначалу они дежурили вместе с зомби, а потом все разом куда-то исчезли. Эвридику сейчас не волновали  все эти мелкие сошки, она и Диаманта объединили энергию, пытаясь настроиться на этот мир, увидеть его, понять, кто еще находится внутри.

Цезарь тоже был на крыше, смотрел на другую сторону башни и, для разнообразия, молчал. И даже так он безумно раздражал Эвридику. Она и сама не бралась сказать, почему, ее даже лидер клана Инанис так не бесил. А этот ходит тут, играет в спасителя… как будто ей нужен спаситель! Его никто сюда не звал, это не его миссия, его не должно быть в Строна Полар и точка.

О том, что без Цезаря они, скорее всего, уже были бы мертвы, ей было выгоднее забыть.

«Ты тоже чувствуешь это?» – насторожилась Диаманта.

«Четко и ясно».

«Ой как все плохо…»

«Так и было-то не очень хорошо!»

Они отошли от края крыши. Даже зная, что зомби ничего ей не сделают, пока они здесь, а она наверху, Эвридика не хотела на них смотреть. Как странно… Совсем недавно они были нормальными людьми, ну, или нелюдями, вполне разумными и уверенными в завтрашнем дне. А сегодня они – оружие, и это еще раз доказывает, что Аид и ему подобные редко кому дарят легкую смерть.

Цезарь заметил, что они больше не колдуют, подошел ближе. Прыгнул бы уже вниз, что ли!

«Не злись, – посоветовала Диаманта. – Все слишком очевидно».

«Он меня напрягает!»

«Это не его вина, Эви».

– Ну что, красавицы, есть что-нибудь? – улыбнулся им Цезарь.

Как вообще можно улыбаться в этой ситуации, каким психом надо быть?

– Все плохо, – коротко ответила Эвридика.

– Аурики в этом кластере точно нет, – пояснила Диаманта. – Думаю, давно, и переговоров не будет. Король зомби, кажется, тоже смотался вместе с ней, но его присутствие больше не нужно. Мы – единственные возможные жертвы для его хомячков.

– Да, но мы – корм, который умеет сопротивляться, – напомнил Цезарь. – Нельзя как- нибудь перебить безмозглых и прорваться к выходу?

– А это возвращает нас к самой главной проблеме: Аид здесь.

– Да уж, я догадался, когда началась массовая миграция собачек. Он ведь идет за нами?

– Да. Без вариантов. Гениальные планы будут? – язвительно поинтересовалась Эвридика.

«Ты опять? – возмутилась Диаманта. – Эви!»

«Отстань!»

Цезарь не обратил на ее язвительность никакого внимания, он лишь пожал плечами.

– Нет у меня больше никаких планов, только ждать тут и сражаться. Как думаете, долго простоит башня?

– Против зомбаков – хоть целую вечность, – ответила Диаманта. – Но против Аида… Даже предположить не берусь.

– Ты все еще можешь уйти, – заметила Эвридика. – Его главная цель – мы.

В глубине души ей хотелось, чтобы он выбрался отсюда живым. Но Цезарь, конечно же, оказался таким же безмозглым, как все в клане Инанис.

– Да никуда я уже не пойду, поздно, все мы мишени.

Они остались на крыше, ожидая Аида – и он пришел за ними. Они увидели его издалека: высокий мужчина, перед которым послушно расступались живые мертвецы. Он никуда не спешил, двигался спокойно, уверенно, как истинный хозяин положения. Его энергию сложно было считывать, слишком уж она отличалась от энергии обычных колдунов, и все равно Эвридике казалось, что он наслаждается моментом.

Возле башни Аид остановился и, задрав голову вверх, крикнул им:

– Эй, там, наверху! Неплохая работа – это я про вашу башню. Красиво, в этом прилизанном мирке не хватало чего-то подобного. Хотел бы я сказать, что за это позволю вам жить, но так  же не интересно, правда?

Эвридике многое хотелось бы ему сказать. Решил, что раз он богом назвался, все перед ним пресмыкаться будут? Да конечно, десять раз! Он – всего лишь червь, которому позволили выползти из подземелья, рано или поздно его раздавят. Она готова была разразиться разгневанной речью, но ее остановила Диаманта: «Нет. Он – повелитель вражды, бог разрушения, именно этого он и хочет».

«Чтобы его послали на хрен?»

«Чтобы мы поддались ярости, а потом обернулись друг против друга».

– Дамы, – раздался рядом с ними голос Цезаря.

Но близнецы отмахнулись от него, продолжая спорить.

«Он все равно поднимется сюда. Он разрушал города и покорял народы, думаешь, он по стене не заберется?»

«Я знаю, что он сюда залезет, – отозвалась Диаманта. – Но я лучше буду драться с ним, чем с тобой!»

– Девушки…

«Он нам ничего не сделает, – ответила Эвридика, отмахиваясь от Цезаря. – Я знаю, что его внушение действует на нелюдей. Но мы ведь выше этого, ты знаешь!»

«Мы никогда не сталкивались с такими, как он».

– Да посмотрите же вы сюда!

Они наконец обернулись к нему, раздраженные, но тут же замерли от удивления. Цезарь пылал. Огонь не причинял ему никакого вреда, потому что был призван его собственной магией. Однако пламя стремительно расползалось по крыше, подбираясь к ним, и вот это уже было угрозой.

Первой опомнилась Диаманта:

– Ты что творишь?

– Уж точно не то, что хочу, – с неожиданным для такой ситуации спокойствием ответил Цезарь. – Долбаная псина каким-то образом влезла мне в голову!

Энергия Аида теперь была повсюду, она наполняла Строна Полар, как дым наполняет комнату. Черный, едкий дым – и такая же энергия. Эвридика в жизни не сталкивалась ни с чем подобным, даже клан Мортем использовал менее смертоносную силу. Энергия Аида была противоестественной для этого мира, как будто он не колдовал, а изрыгал чистое разрушение.

Он быстро сообразил, что воздействовать на близнецов будет непросто – из-за их уникальной связи друг с другом. Для Аида они были двухголовым монстром, он с такими еще не сталкивался. Поэтому он решил не рисковать и полностью сосредоточился на одной- единственной жертве. Цезарий Инанис был силен, но не настолько, чтобы противостоять богу.

Это не значило, что он сдался без боя. Эвридика видела, как дрожат от напряжения его мышцы, отчаянно пытающиеся вырваться из-под контроля, как проступают на лице и шее пульсирующие вены. Он сопротивлялся, но сумел лишь сохранить контроль над своим сознанием. Его тело и его магия обернулись против них.

– Он хочет уничтожить башню! – предупредил Цезарь. – Через мою силу. Сначала заморозит, чтобы она стала хрупкой, потом заставит треснуть, а обломки сожжет. Вы должны помешать этому, пока не стало слишком поздно!

– Вот сам и помешай! – нахмурилась Эвридика. – Останови его, это же твое тело!

– Я, конечно, ленивый, но не настолько, чтобы не сражаться за самого себя. Если бы я мог остановить его, здесь бы ни искры не вспыхнуло. Вам придется справляться самим!

Он двигался к ним, и Эвридика уже чувствовала исходящий от него жар. Время истекало.

– Как? – спросила она, хотя уже знала ответ.

– Что, так сложно проявить фирменную ненависть Легио к Инанис, когда в этом реально есть необходимость? Вам придется убить меня.

– Вот уж нет! – отозвалась Эвридика.

Она направила к нему металлическую балку, пытаясь связать его, поймать, заточить в клетку. Но Цезарь повел в воздухе рукой, и металл разлетелся на хрупкие осколки.

– Нет, красавица, простых решений не будет, – усмехнулся он. – Ваш блохастый друг не позволит вам остановить меня или оглушить. Только убить. Убить – позволит, он как раз хочет, чтобы мы поубивали друг друга. Это должно быть сделано.

– Ты с ума сошел?! Мы не можем ему подыгрывать!

– А другого выхода нет. Думаешь, мне хочется помирать тут? Нет. Но я знаю, что так надо, и не собираюсь молить о пощаде чертову псину! Убейте меня – и не поддавайтесь ему, у вас есть шанс, с этим вашим двойным мозгом. Мое сообщение дошло, кто-то будет здесь, я уверен, просто ждите.

У Эвридики слезились глаза; она убеждала себя, что это от жара. Да, он из бесполезного клана Инанис, но он не должен умирать! Это же… не для таких, как он! Не для влезающих не в свое дело, чтобы спасти кого-то, не для постоянно улыбающихся и отвешивающих дурацкие шуточки. Он не может просто стоять рядом с ними на крыше – и вдруг погибнуть!

Пока она размышляла, отчаянно пытаясь что-то придумать, Диаманта поступила правильно. Она создала из металла острый нож и направила его в грудь Цезарю. Так и нужно было сделать, такого Аид не ожидал – или позволил бы этому случиться. Но Эвридика просто не могла такого допустить – и нож застыл в паре сантиметров от колдуна.

– Эви, какого черта?! – от возмущения Диаманта не могла даже настроиться на мысленную речь.

– Это неправильно!

– Быстрее, – взмолился Цезарь. – На вас сейчас огненный дождь хлынет, это вы понимаете?! Я все равно умру, но я не хочу, чтобы он воспользовался мной, не позволяйте этого!

– Слышишь, что он говорит? – кивнула на колдуна Диаманта.

– Да? А если мы убьем его, Аид воспользуется нами.

– Пусть лучше умрет один, чем двое, так правильней!

– Ничего не правильнее!

Крыша превратилась в раскаленную печь, они действительно могли погибнуть тут на радость Аиду, но у Эвридики впервые в жизни не хватало решимости сделать последний шаг к убийству.

Пока она мучалась и сомневалась, Цезарь сделал выбор за нее. Из последних сил он шагнул вперед, перехватил нож обеими руками и по самую рукоять вогнал себе в грудь. Он не колебался ни секунды, просто взял и сделал – и сила, державшая его, отпустила. Он повалился на крышу, а огонь, призванный им, пылал уже не так ярко.

Пока Диаманта сбивала пламя, Эвридика бросилась к нему. Маг еще дышал, а значит, лезвие попало не в сердце. Он заметно хрипел, на губах появилась кровавая пена, а за ней по подбородку скользнули первые вишневые ручейки. Задето легкое, и еще черт знает что у него там творится… Аид не бросил бы свою игрушку, если бы рана была легкой.

Эвридика поддержала его за плечи, беспомощно оглядывая засевший в его груди нож.

– Ты идиот!

– Да, мне говорили, – кроваво улыбнулся Цезарь. – Почему этого не сделала ты?

– Потому что если я и убью кого-то из клана Инанис, это будет по моему желанию!

– Тогда ты должна меня понять: если я и убью Легио, это будет по моему желанию, а не потому что меня заставили.

– Болтай меньше, сделаешь себе хуже!

– А какая уже разница? Я смертник, как, увы, и все мы.

Он не ошибся – потому что Аид не собирался давать им паузу. Пока Диаманта была отвлечена тушением пожара, у перил появились первые зомби: изодранные о стекло и колючую проволоку, но безразличные к собственным ранам. Аид изменил их, научил карабкаться по стенам, как гигантских пауков.

Сам он тоже без дела не сидел: башня содрогалась под сокрушительными ударами. Опоры, созданные близнецами, держали крепко, но и они должны были рано или поздно поддаться. Аид не собирался лезть к ним, он хотел спустить их к себе, нравится им это или нет, а зомби наверх послал, чтобы его жертвы не успели сбежать.

Не зная, что еще делать, Эвридика обняла Цезаря за плечи, направляя свою силу против зомби. Она, как и Диаманта, нанизывала их на проволоку, сшибала бетонными балками, давила камнями, но результат был не таким значимым, как ей хотелось бы. Одни умирали, другие приходили им на смену, и потоку лишенных разума убийц не было числа.

«А ведь папа был прав, – насмешливо подумала Диаманта. – Мы действительно поссорились из-за мужчины».

«Все не так! Мы не поссорились, а он – не мужчина!»

«Эви, ты хоть себя слышишь со стороны? Но это ничего, что он понравился тебе, он хороший, просто глупый».

«Да не понравился он мне, что за детский сад?»

«Теперь уже не важно».

Эвридика услышала жуткий грохот под ними – от стен башни начали отламываться огромные куски. Отвлеченная этим, она почти упустила кинувшегося на нее зомби, но его испепелило алое пламя.

– Совсем дурак?! – взвилась Эвридика. – Тебе нельзя колдовать, береги силы на восстановление!

– А смысл? – рассмеялся Цезарь, и тут же закашлялся, поперхнувшись. – Вот что, красавицы… Давайте я их тут подержу, а вы попытаетесь перебраться на другую крышу. План, конечно, ерундовый, но хоть что-то сделаем!

– Мы тебя не оставим, даже не думай! – сразу заявила Эвридика.

Диаманта не стала ничего говорить. Она лишь многозначительно улыбнулась и перешла на другую сторону крыши.

– Давай без геройства, а? – болезненно поморщился Цезарь. – Я от вас тоже не в восторге, но вы мне все-таки нравитесь больше, чем этот древний кобель. Сделайте его! Мне-то несложно остаться, а вот ты не такая, ты не умираешь лежа, я вижу, ты даже погибать будешь на ногах. Так что не порти все из-за ме…

Она не дала ему договорить. Эвридика, все еще сидевшая над ним, наклонилась, прижимаясь губами к его губам. Это было неправильно по многим причинам… по сотне, тысяче причин! Собственно, еще вчера она сказала бы, что поцелуй с магом Инанис – это последнее, на что она пойдет в жизни. Но ирония в том, что так все может и оказаться. Они в ловушке, они умирают, они загнаны в угол – так какого дьявола?.. Почему бы не целоваться перед смертью с красивым мужчиной вместо того, чтобы толкать пламенные, но бесполезные речи?

Его губы были горячими, мокрыми от крови, сначала неподвижными – от шока, а потом умелыми. Она не хотела знать, скольких женщин он поцеловал, чтобы научиться такому. Еще меньше она хотела, чтобы он узнал: это ее первый поцелуй. Так уж вышло. Диа знает… но она поймет, да и объясняться им уже не доведется. Есть все-таки определенная прелесть в быстрой гибели: тебе можно все, просто так, без объяснений.

Грохот в полой утробе башни не прекращался, здание разрушалось под натиском Аида. Скоро крыша накренилась и должна была упасть, рассыпаясь в воздухе на осколки. Однако бетонные стены получили неожиданную поддержку: их связали и укрепили древесные ветви, появившиеся откуда-то снизу.

Растения теперь были повсюду. Прочные корни заботливо перевязывали раны, нанесенные зданию. Покрытые шипами ветви разрывали зомби на части, переплетение лиан накрыло крышу плотным коконом, защищающим их от внешнего мира. Эвридика отстранилась от Цезаря, изумленно оглядываясь по сторонам, а в следующую секунду рядом с ними уже была Диаманта.

«Кровь с губ сотри, – посоветовала она. – А то еще подумают, что ты ранена!»

«Я тебе потом все объясню», – смутилась Эвридика.

«Не нужно, это твое право».

«Что случилось?»

«Похоже, письмо твоего принца все-таки долетело куда надо. Наши пришли».

Атаки на здание и правда прекратились, а значит, Аида отвлекли. Эвридика чувствовала появление в Строна Полар других магических аур – очень хорошо знакомых ей аур! Она наклонилась к Цезарю и быстро прошептала:

– Скажешь кому-нибудь об этом, и я вырву твой грязный язык!

– Только что мой язык тебя устраивал, – хмыкнул Цезарь.

– Заткнись!

– Ладно, ладно… Я, знаешь ли, как-то не в настроении сейчас болтать…

Хрип у него в груди усиливался, свежая горячая кровь окружала их алыми разводами.

Эвридика заметила, что глаза колдуна закрываются, и осторожно встряхнула его за плечи.

– Эй! Не смей, слышишь? Не умирай сейчас, когда все почти закончилось!

– Я всегда умел удивлять…

– Цезарь!

– Они здесь, – объявила Диаманта.

У них и правда появилась компания на крыше. К ним уже спешили Хиония Интегри и Коррадо Эсентия – и это было хорошо, Эвридика сейчас многое готова была отдать за умелого врача.

Коррадо не нужно было объяснять, что случилось, он осторожно коснулся рукой груди Цезаря, и с его ладони полился чистый белый свет. Хрип чуть ослаб, дыхание колдуна стало чище.

– Плохо дело, – нахмурился Коррадо. – Кто его так?

– Вы не поверите, он сам, – ответила Диаманта. – Его можно спасти?

– Можно, но не здесь. Нам нужно переместиться в главную резиденцию Эсентия.

– Мы останемся, – сказала Эвридика. – Мы еще можем сражаться!

– Да ничего вы не можете! – отрезала Хиония. – Посмотри на себя! Вы измотаны, вы почти на пределе. Сколько вы уже не спали?

– С тех пор, как попали сюда…

– А это дольше, чем ты думаешь, сестренка. Всем будет безопасней, если мы вас уведем.

– Кластер заблокирован, – предостерегла Диаманта. – Уйти будет непросто!

– Об этом позабочусь я, – отозвалась Хиония. – Я вас вытащу – хоть в резиденцию Эсентия, хоть на Багамы. Проблема в том, что, покинув этот мир сейчас, мы не сможем вернуться, пока блок не будет снят.

– Тогда как же мы уйдем? – возмутилась Диаманта. – Огненный король здесь, я чувствую, мы не можем его бросить!

– Он здесь не один, – отметила Хиония. – Сюда пришел весь отряд, и у них есть план. Предполагалось, что я уведу вас, а остальные продолжат сражаться. Но раз Инанис в таком состоянии, Коррадо тоже придется уйти.

– Это плохо!

– Терпимо. Здесь останется девять магов и нелюдей. Девять, понимаешь? И среди них – Огненный король. Думаешь, они не справятся с какой-то шавкой?

– Справятся, – обреченно признала Эвридика.

Она чувствовала, что ее силы и правда на исходе. Она еще не была беспомощна – но в битве с таким серьезным противником, как Аид, она бы путалась под ногами. Эвридика никогда не бежала от драки, но все ведь бывает в первый раз.

Коррадо осторожно поднял Цезаря, позволяя Эвридике встать. Она бы хотела сама нести его, тогда бы она чувствовала, что он жив, его сердце бьется, все будет хорошо. Но она никогда не решилась бы признаться в этом даже Диа, хотя Диа, пожалуй, и так уже все поняла.

Она смотрела, как Коррадо уносит Цезаря, и чувствовала горький вкус крови на губах. Она устала и запуталась, ей давно уже не было так страшно…

Она почувствовала мягкое прикосновение к руке и, посмотрев в сторону, увидела рядом с собой Диаманту.

– Пойдем, – улыбнулась ей сестра. – От нас уже ничего не зависит, а вот они справятся.

– Откуда знаешь?

– Я верю.

* * *

В награду за свою помощь Лукиллиан Арма попросил молодость, и Дана не могла винить его за это. Годы пощадили его, он оставался крепким даже в старости, и все равно сейчас, в военное время, он не успевал за молодыми. При этом он хотел сам участвовать в битве с Аидом – и попросил Хионию и Амиара о помощи.

– Я не смогу обновить твое тело так, как обновила свое, – покачала головой Хиония. – Ты же знаешь, мы это обсуждали.

– Знаю. А еще я знаю, что высшие ветви клана Интегри могут поворачивать время вспять для некоторых людей на краткий период. Этого я и прошу у тебя: дай мне немного времени. Когда мы пойдем против Аида, верни мне расцвет моих сил.

– У тебя будет в лучшем случае полдня, – предупредила Хиония. – Платить за молодость ты будешь своей энергией, это зависит не от меня. Лука, я не могу сказать тебе, сколько придется отдать. Возможно…

Она запнулась, чувствовалось, что ей неловко говорить такое. А вот Лукиллиан и бровью не повел.

– Возможно, моей энергии не хватит? Да, у меня ее немного осталось. Поэтому я и сказал, что мне нужна помощь не только от тебя, но и от Огненного короля. Амиар, я попрошу тебя одолжить мне часть силы для моего последнего заклинания.

– Чтобы задержать Аида, пока мы спасаем близнецов?

– Чтобы уничтожить Аида.

Осгуд Интегри считал, – и Лукиллиан был с ним согласен, – что первый Огненный король мог убить великих чудовищ. Мог, что бы там ни говорилось в легендах. Он просто был слишком сентиментален и не нашел в себе сил уничтожить тех, кто пришел с ним из одного мира. Эта же сентиментальность сблизила его с людьми – но подвела в последней битве. Возможно, если бы он убил чудовищ или позволил своим ученикам сделать это, он бы остался жив. Но он потратил слишком много энергии на создание клетки, и у него не осталось сил залечить собственные раны.

И тем не менее, в нем и его последователях была нужная власть, чтобы избавиться от чудовищ – те самые первозданные заклинания.

– Но даже с ними будет непросто. Допустим, мы овладеем этими заклинаниями, а иначе нельзя, если мы хотим победить. Они подействуют, только если мы заставим чудовище принять все три свои звериные формы.

– Ты ведь понимаешь, насколько сложно это звучит? – вздохнул Амиар.

– Потому что это и есть сложно.

У каждого чудовища было три вполне настоящих «звериных» тела. Это в человеческом облике они просто маскировались, стараясь слиться с местными. Звериные тела напоминали то, как они выглядели, придя с Генезиса, но, конечно, после свойственной им эволюции.

Первая форма давалась им легче всего и требовала совсем немного энергии. В ней чудовища охотились, выслеживали врагов, нападали и убивали. Вторая форма предназначалась для более серьезных поединков, принять ее было сложнее. Третья форма и вовсе пожирала чуть ли не половину энергии чудовища, но давала ему огромную боевую силу.

В этой форме чудовище было лучшим воином – и все же становилось уязвимым. Им нужно было провести Аида через все три лика.

– Первую его форму мы знаем, – указала Дана. – Бесчисленные черные псы.

– Вторую, скорее всего, тоже, в ней он дрался с Хораной Иллари.

Дана невольно вздрогнула, вспомнив тварь, вырвавшуюся в тот день на арену. Силуэтом оно напоминало изящного поджарого пса, вроде добермана, но при этом размерами легко превосходило человека. Существо было быстрым, сильным и ловким, его самым страшным оружием были выдвигающиеся вперед челюсти.

– Есть идеи по поводу третьей формы? – поинтересовался Амиар, глядя на Лукиллиана.

– Пока никаких. Какой смысл гадать? Мы должны ее увидеть, потому что только увидев ее, мы получим шанс его убить.

– Каким образом?

– С помощью первозданного заклинания.

– Отбой вашему плану, лорд Арма, – покачал головой Амиар. – Катиджан и сам признает, что совсем не владеет этой силой, да и не знает, когда у него получится что-то серьезное. Мы не можем полагаться на него в такой миссии.

– Не можем, – легко согласился Лукиллиан. – К счастью, я и не рассчитывал на него. Я ведь уже говорил тебе – заклинание Арма я тоже перевел. И воспользоваться им должен только я. Мы не знаем, выдержат ли современные маги эту силу. Возможно, ее использование убьет заклинателя – и тогда это должен быть я, а не Наристар или Сарджана.

– Тебя нам тоже не хотелось бы терять!

– Да и я не хотел бы умирать. Но ты сначала послушай, в чем суть заклинания.

И он рассказал. Его план, поначалу спонтанный, шальной, невероятный, постепенно становился все более и более реальным. Лукиллиан все просчитал, он знал и преимущества, и риски, он не поддался эмоциям.

Он и сам признавал, что его идея не идеальна. Мог ли Аид победить? Да, мог. Но они все равно были не вправе упустить такой шанс. Судя по информации, добытой кланом Арма, Аид устроил погром в нескольких жилых кластерах, а теперь переключился на Строна Полар. Все это измотало его – а он и так не полностью восстановил свою силу, вступил в войну слишком рано.

Он открылся для удара – и они должны были ударить.

Поэтому они поверили Лукиллиану, все они, понимая, что уже не могут отступить. Шанс  на победу у них появлялся, только если они вместе. Они могли поддерживать Лукиллиана, а могли и осуждать его, но они все равно шли за ним.

Когда бывшему главе клана вернули молодость, Дана едва узнала его. Ей казалось, что сильно он не изменится, ведь он и теперь выглядел моложаво. Но в зените своей силы Лукиллиан Арма оказался значительно выше, шире в плечах, а главное, он искрился жизнью и весельем. Она не ожидала этого – в его клане все были серьезными, тихими интровертами, а его будто подбросила им семья Интегри.

Он не думал о том, что, скорее всего, умрет из-за этого омоложения. Лукиллиан искренне радовался тому, что все получилось – точнее, начало получаться. Он мог и хотел повести их в бой.

Когда они пришли, Строна Полар превратился в уничтоженный мир. Это было страшно, потусторонне даже: привычная реальность мегаполиса вдруг обернулась пустыми, залитыми кровью улицами. Там, где должна была кипеть жизнь, поселилось безмолвие, и Дана вдруг подумала, что, если они не справятся и проиграют эту войну, все кластеры станут такими. А потом, скорее всего, и разница между Землей и Генезисом сотрется…

Она не могла этого допустить. Амиар давно уже не предлагал ей отсидеться в стороне – знал, что она не согласится. Да и ее сила, разделенная с Огненным королем, была не так уж мала, Дана не раз доказывала это. Она вошла в Строна Полар вместе со всеми и шла бок о бок с Амиаром.

Им даже не требовалась магия, чтобы узнать, куда идти: странная, противоестественная для этого мира башня хорошо просматривалась с любой точки кластера. Там была знакомая им жизнь – а точнее, три жизни, за которыми отправились Коррадо и Хиония.

А у дверей башни ждала смерть, и к ней теперь шли все остальные.

Глава 19. Центр Всего

Там, откуда он пришел, у него не было имени. Ни у кого не было – хотя бы потому, что у них не было слов и языка, в который эти слова складываются. Каждый был сам по себе, они не говорили, они нападали, убивали и пожирали. Там не было друзей и семей, а имя не нужно, когда ты один против всех.

Все изменилось, когда они пришли сюда. Они взяли язык у тех, кто жил здесь раньше, а еще получили от них имена – много имен для каждого. Имен из страшных легенд, заклинаний и призывов. Он потерял счет тому, сколько раз его нарекли, но больше всего ему нравилось имя Аид. Он решил оставить это имя себе.

Теперь он жил и сражался как Аид – и он был богом. Он хотел остаться таким навечно, а для этого нужно было устранить всего одно препятствие. Конечно, он не ожидал, что встретиться с Огненным королем и его новыми маленькими игрушками доведется так скоро, но Аид ни о чем не жалел. Пусть будет так, сейчас, это ему на руку: он не в лучшей форме, но и Огненный король – тоже. А его прикормленные зверюшки из этого мира вообще не в счет, они будут только путаться под ногами, а потом исчезнут, они подготовлены гораздо хуже, чем те, что когда-то загнали Аида в клетку. История не повторится.

Их было девять. Он знал, что те, с крыши, не присоединятся к ним – он неплохо потрепал их. Получается, перед ним сейчас были все противники его последней битвы, и он знал их. Аурика много рассказывала ему о них, показывала фотографии. Аид считал такую подготовку излишней, однако ему несложно было запомнить. Теперь, рассматривая их напряженные, хмурые лица, он узнавал их.

Центром его внимания и самым опасным противником был Огненный король. Глядя на него, пылающего знакомым пламенем прошлого, Аид чувствовал невольную горечь в душе, и это удивляло его. Он знал, что это новый человек, рожденный смехотворное количество лет назад – даже сотни не наберется! Но его энергия была точной копией того, другого… предателя.

В своем родном мире они были не заодно, они были друг против друга, потому что иначе нельзя. Это была колыбель вражды и вечного одиночества: хочешь выжить – убивай. Но здесь- то все стало по-другому! Они узнали много новых слов, и среди этих слов были «друг», «брат», «семья». Они, порожденные когда-то одной землей, могли считать друг друга братьями, значит, они должны были держаться вместе. У них это не сразу получилось, однако они быстро приспособились к новому сотрудничеству. Они были одни против всех!

Но не он, нет. Он, самый сильный из них, способный стать их вожаком, отрекся от всего, чем раньше жил. Он перешел на сторону этих жалких двуногих уродцев с их мягкими уязвимыми телами и ничтожным подобием силы. Он сказал, что простит их, своих братьев, если они прекратят разрушение. Он! Простит их! Кто кого должен был прощать?

Они были уверены, что справятся с ним, что его ручные человечки никак ему не помогут, а получилось иначе. Но они-то выжили, а он – нет, Аид не сомневался в этом, он сам нанес Огненному королю одну из смертельных ран. Он не колебался ни мгновения, потому что перед ним был уже не брат, а преступник, отнявший у них все.

Огненный король умер. Они почувствовали это даже в клетке – и они торжествовали! Но и здесь предатель перехитрил их. Он нашел способ передать жалким людям самого себя, чтобы служить им снова и снова. Этот мальчишка, пылающий силой Огненного короля, еще не овладевший ею, но уже не умирающий от нее, был для Аида символом всего худшего, что сделал с ним этот мир.

Сегодня он умрет. Они оба пришли на битву слишком рано, но у Аида пока было больше сил.

Рядом с Огненным королем постоянно крутилась человеческая самка, каким-то непостижимым образом разделившая с ним силу. Хотя как – Аид не понимал, он не чувствовал в ней правильной крови. Да и какая разница? Она слишком слаба, чтобы стать проблемой. Аурика сказала, что ее зовут Дана и она – невеста Огненного короля. Что ж, приятно будет отнять что-то у Огненного короля перед смертью, заставить его смотреть, как гибнет то, что ему дорого.

С ним пришли и воины из Великих Кланов – совсем как тогда, в первой битве, которая эти кланы и породила. По правую руку от Огненного короля держалась Дана, а по левую – высокий светловолосый маг в белых одеждах с символом дома Инанис, вышитым на плече. Этот был опасным, Аид чувствовал. Еще чуть-чуть, и он станет большой бедой… мог бы стать. Теперь уже нет.

Чуть поодаль держалась девушка из клана Мортем, молодая коротко стриженая блондинка. Аид уже сражался с ней раньше, знал, что она великолепно обучена и лишена жалости, ее хрупкая внешность таила в себе душу идеальной воительницы. Аид мог уважать ее за это, но не собирался щадить – один раз она сбежала, этого хватит.

Пришли и два мага из клана Арма – Аид удивился этому, но не слишком. Одного из них он знал по сообщениям Аурики: Наристар, глава второй ветви, талантливый создатель артефактов, от которого мало толку на поле боя. С ним явился другой молодой маг, высокий, плечистый, светловолосый, с янтарными глазами, которыми отличались многие представители этого клана. Вот его Аид как раз узнать не мог, чувствовал только, что он очень силен. И что с того? Сила клана Арма Аида никогда не беспокоила. Они – не помеха, они игрушечных дел мастера.

Рядом с Наристаром крутился мраморный голем, девушка, имя которой Аид никак не мог вспомнить. Она была недостаточно важна; ей не следовало сюда приходить, ее силы никак не подходили для битвы с богом.

Еще одной опасной противницей была девушка из дома Арбор. Молодая, но решительная, истинная дочь этого мира – не кластерного, а того, внешнего, который принял их когда-то. В ней была сила этой земли, которую Аид не отказался бы познать. Он просил Аурику поймать эту девушку, Алесту, и она даже пыталась. Но раз она с Огненным королем, миссия провалена, очень жаль.

Сюда явился и вампир, с которым Аид тоже дрался. В целом, он считал вампиров ничтожным видом, недостойным его внимания. Но этот был силен, он мог неплохо дополнить эту битву.

Неподалеку от них, в башне, вспыхнул и погас портал. Получается, кто-то пробрался туда и помог троице, пойманной на крыше. Не важно, они уже не вернутся, а если очень повезет, мальчишка, телом которого управлял Аид, и вовсе сдохнет. Если нет, то их можно будет добить потом, когда он расправится с Огненным королем.

– Значит, все заканчивается здесь? – насмешливо поинтересовался Аид. – Достойный мир, он отражает новое время. Приятно вернуться в него из забытья.

– Ты напрасно вернулся, – холодно произнес Огненный король.

– Для тебя – да, напрасно. Но я предпочел бы не оставаться там вообще. Ты представляешь, каким дивным стал бы этот мир, если бы ты позволил ему развиваться под нашей властью?

Человек был настолько похож на настоящего Огненного короля, что Аид даже забыл, что говорит с чем-то другим, новым и не связанным с прошлым. Но оправдываться он не стал.

– Ты ведь больше не будешь убегать, не так ли? – усмехнулся Огненный король. – Ты для того и пришел сюда, чтобы сразиться с нами, Эвридика и Диаманта были всего лишь приманкой.

– Я не был уверен, что ты появишься, но надеялся на это. А если бы ты не пришел, прекрасные сестры стали бы для меня неплохим утешением. Их я получу позже, а сегодня – тебя… и ее.

Он кивнул на Дану, зная, что это взбесит Огненного короля, и не прогадал. На Аида опустилась лавина чистого алого пламени, а значит, время для разговоров закончилось.

Он понимал, что его противники сильны. Он мог ненавидеть их, но не мог пренебречь их силой. Поэтому Аид не стал распадаться на стаю черных псов, этого было слишком мало для Огненного короля и его свиты. Он принял свою боевую форму, вернул себе крупное, гибкое тело, острые когти и мощные челюсти, выдвигающиеся вперед. Это тело отнимало больше энергии, но не слишком много, он мог себе это позволить. Оно не шло ни в какое сравнение с человеческим, оно носило Аида по этому миру быстрее ветра.

Он не стал нападать на Огненного короля – для этого было слишком рано. Его противник пока силен, он настороже, он готов к тому, что Аид сразу бросится на него. Однако черный пес ушел в сторону, направляясь к Керенсе Мортем.

Он терпеть не мог, когда его жертвы не умирали сразу. Он почувствовал вкус ее крови во время их предыдущей встречи, и это была нежная, сладкая кровь. Он хотел получить больше, прежде чем она исчезнет.

Керенса была быстра, но не быстрее его. Он видел испуг в ее глазах, когда она поняла, что не успеет уклониться. Это испуг пьянил Аида, черный пес торжествовал, но в последний момент ему помешали.

Снова этот проклятый вампир! Крутится тут, как жалкая моська вокруг своей хозяйки, мечом размахивает… как это старомодно! Аид уже знал, что люди нынешних времен все чаще полагаются на пули. Какое замечательное оружие! Пули тяжело заговорить и легко отразить, если бы в Аида стреляли, он бы и глазом не моргнул. Но заговоренный меч – это плохо, особенно в руках такого искусного воина, как этот вампир. Честное слово, лучше бы стрелял! Его удары оставляли на шкуре черного пса глубокие порезы, заливали землю его кровью и иногда даже причиняли ему боль. С этим нужно было что-то делать.

Аиду пришлось пойти на небольшую жертву. Он сам подставился под удар, позволив вампиру вогнать лезвие в переднюю лапу, пронзая ее насквозь. Он сжал клыки от резкой боли, а потом попросту переломил лезвие.

Вампир такого не ожидал. Он наверняка верил, что его меч невозможно уничтожить – такая магия, такой металл! Этот наивный дурак и правда решил, что справится с богом? Не замедляясь ни на секунду, Аид вытащил осколок лезвия из своей плоти и вогнал его в сердце вампира.

Вот и все, одной проблемой меньше. На лице вампира отразилось абсолютное удивление: он понял, что был убит собственным оружием. Он только и успел, что повернуться к Керенсе Мортем и что-то тихо сказать ей – а потом его не стало. Он разлетелся бледным белым пеплом, и Аид поймал несколько хлопьев пастью, наслаждаясь дымным вкусом.

Огненный король и маг Инанис отвлекли его, заставили отступить объединенной атакой. Аид не видел, что стало с Керенсой Мортем после смерти вампира, но слышал ее отчаянный крик. Музыка для его ушей!

Теперь они были злы, потому что он убил их товарища. Их злость питала его, заживляла его раны, делала его почти неуязвимым. Они ведь сильные, его противники, и поддаваясь ярости, они передавали эту силу ему. Он был богом войны и повелителем гнева, на что они вообще рассчитывали?

Наслаждаясь своим превосходством, он все-таки упустил одну из атак. Никчемная человеческая девушка, Дана, сумела превратить землю под его лапами в горячую смолу. Аид застрял в ней, замедлился, и тут же получил в бока несколько стрел от боевых големов, созданных магами Арма. Решили, что все будет так просто? Кем они вообще себя возомнили?

Аид рванулся изо всех сил, освобождаясь из ловушки – а сил у него хватало. Он заставил оставшихся в Строна Полар зомби напасть на союзников Огненного короля, это отвлекло их. Он сделал вид, что собирается прыгнуть на Дану, и Огненный король, конечно же, устремился к ней. Но со стороны Аида это был лишь отвлекающий маневр, его целью стали маги Арма.

Одного из них, того, чье имя он не знал, Аид со злостью отшвырнул в сторону, и на его жертву осыпались камни полуразрушенной башни. Скорее всего, этот уже не выберется из-под завалов.

А вот Наристару повезло куда меньше. Этот признанный гений, похоже, не успел даже понять своим хваленым умом, что все кончено, когда Аид перерезал ему горло. Вот тогда в глазах чайного цвета появился ужас; Наристар сделал несколько шагов назад, инстинктивно прижимая руки к шее, но было уже поздно. Кровь ручьями била между его пальцев, унося жизнь из слабого тела.

Как и ожидал Аид, на него тут же бросилась мраморный голем. Глупая влюбленная девица, что с нее взять? Он подпустил ее поближе, делая вид, что замешкался, а когда она поверила в это, одним ударом превратил в каменные обломки. Она умерла даже быстрее, чем ее возлюбленный, и Наристар успел увидеть ее разрушение. Аид беззвучно расхохотался в сознании черного пса; весь этот спектакль развлекал его, заставляя забыть о боли.

Но отвлекся он напрасно, потому что это позволило древесным корням, вырвавшимся из земли, взять его в плен. Черный пес вырывался изо всех сил, он уничтожал одни корни, но на смену им приходили другие, такие же сильные и гибкие. Алеста Арбор, которую он так хотел получить, держала его крепко, позволяя Керенсе нанести сокрушительный удар.

Когда эта стерва вогнала два ножа в его глаза, Аид взвыл от ярости и боли, ослепший, обозленный. Сработаться они уже успели, жалкое отродье этой земли! Решили, что так победят его – в единстве. Но они просчитались. Керенса допустила ошибку, на которую и рассчитывал Аид: поддалась боли, вызванной смертью вампира. А как не поддаться, если часть пепла от его трупа осталась на ее лице, сделав ее слезы черными!

Решив, что противник слеп, она попыталась перерезать ему глотку. Если бы Аид и правда рассчитывал только на восстановление своих основных глаз, она могла бы успеть. Но он жил по законам своего мира даже здесь, он не был земным чудовищем. Третий глаз открылся у него во лбу, как раз когда Керенса была совсем близко, тянулась к его шее.

Мощные челюсти выдвинулись вперед, сжались – и эта хватка была смертельной. Колдунья из клана Мортем, повелительница смерти, умерла, даже не успев понять, что происходит. Это шокировало Алесту, заставив ее утратить контроль над корнями. Аид воспользовался этой минутной слабостью, чтобы вырваться на волю.

Но ему не дали даже оглядеться по сторонам. Огненный король направил на него металлические пики, пробивая его насквозь, Катиджан Инанис заключил его в лед, мешая двигаться, Дана частично погрузила эту ледяную глыбу в землю, еще больше ослабляя Аида. Да и Алеста Арбор быстро пришла в себя, и вот уже по льду били новые корни.

Их осталось всего четверо, но они были лучшими. Они видели, как умирают их друзья, но сумели преодолеть ненависть, радовавшую Аида, перековав ее в силу. Они знали, какие грандиозные потери понесли, но готовы были идти до конца, чтобы эти потери не были напрасны.

Теперь уже Аиду приходилось совсем тяжело. Собрав всю энергию, что у него была, он сумел освободиться – оставив в земле и льду две передние лапы. Он отскочил подальше, на соседнюю улицу, и это дало ему небольшую передышку. Он знал, что если все останется как есть, его попросту добьют.

Но так не будет, не с ним. Огненный король действует отчаянно, а значит, и Аид не должен ему уступать. Он сосредоточился, забирая силу у всех зомби, затаившихся в этом мире.  Сколько их тут?.. Тысяча еще, нет, даже больше. Это к лучшему, как раз то, что нужно. Их мертвая энергия частично восстановила то, что он потерял, дала ему необходимую власть, чтобы перевоплотиться, возвращая себе самое совершенное свое тело.

Таким он пришел сюда, таким был, когда бегал по полям и холмам родного мира.  Гигантом, легко доходящим до середины небоскребов. Могучим созданием, массивным черным псом, отдаленно похожим, пожалуй, на быка – плечами и грудной клеткой. На нем не было кожи, его тело покрывала толстая броня сухих мышц, зато они мгновенно восстанавливались и не чувствовали боли. Его кровь была черной, она капала на землю, обжигая ее, растворяя металл и камни.

Аид глубоко вдохнул воздух, наслаждаясь свободой. Да, сохранение этого тела в реальности кластерного мира требовало немалых усилий. Но оно того стоило!

Его безмозглые противники даже не поняли, что случилось. Они, должно быть, решили, что раз он не покрыт кожей и истекает кровью, значит, у него не хватило сил, и перевоплощение было неполным. Они поверили, что это их шанс, и попробовали напасть все одновременно.

Он мог атаковать кого угодно, но выбрал Алесту Арбор – она раздражала его, как желанная игрушка, доставшаяся другому. Он рванулся к ней, снося на своем пути целые здания. Алеста попыталась остановить его, как останавливала раньше, создавая на его пути древесные сети. Но она была еще слишком неопытна, а он – слишком силен теперь. Он двигался вперед, не обращая внимания на оставленные ветвями рваные раны.

Он добрался до нее. Она не успела даже крикнуть. Мощные серповидные челюсти, не помещающиеся полностью в его пасти, сомкнулись на ней; она была такой же сладкой, как Керенса Мортем.

Что ж, осталось трое. Огненный король и его девица сумели объединить свою силу, посылая в сторону Аида облако разрушительной энергии. Но он снова удивил их: он поглотил силу, призванную его убить. Это он умел – а они не знали. Им не следовало недооценивать его истинное тело!

Они ушли от его нападения, даже не понимая, что он заставляет их отдалиться. Теперь они не успели бы помочь своему другу, пришло его время.

Маг из клана Инанис был хорош. Аид сразу понял это, а теперь лишь убедился. Судя по глазам, он догадался, что сейчас умрет, но все равно не сдался. Он создал вокруг себя ледяные лезвия, заполнившие все улицы. Они изрезали тело Аида, залили Строна Полар его черной кровью, частично растопившей лед, причинили ему такую боль, что он почувствовал ее отголосок даже в своем защищенном от страданий сознании.

Но Аид все равно успел, превзошел, победил. Он вытянул вперед лапу, и его удлинившийся коготь пробил мага Инанис насквозь. Тот удивленно просмотрел вниз, на свое уничтоженное тело; это удивление навсегда поселилось в его глазах, так и оставшихся открытыми. Он что, всерьез считал себя непобедимым? Бессмертным? Как наивно для человека!

Они ведь были людьми на самом деле, все эти Великие Кланы. Вот в чем заключалась их главная слабость.

Аид устал, смертельно устал, как никогда раньше. Его израненное тело пульсировало болью, от которой ему едва удавалось отстраниться, его лапы подламывались, он стал медленным и неуклюжим. Но он не мог остановиться сейчас! Остались ведь всего двое: Огненный король и его девица. Они тоже вымотались, они только что видели, как погибают их друзья, и это ранило их. Еще чуть-чуть, и Аид отомстит за столетия заточения и свой позор при первой битве.

Поэтому он запретил себе поддаваться слабости. Собрав последние силы, Аид двинулся вперед.

Огненный король и Дана оставались рядом, он держал ее за руку, не решаясь отпустить от себя. Он потерял всех – но не сломался благодаря ей. В ней была его главная сила, но и уязвимость тоже в ней. Аид напрягся, пытаясь связаться с сознанием Огненного короля. Он не мог подчинить его, как молодого мага Инанис, который оставался на крыше. Но он мог наполнить разум Огненного короля жуткими видениями, сотканными из чистого страха.

Вот Дана занимает место Керенсы Мортем – и умирает, окруженная собственной кровью. Вот она оказывается там, где стояла Алеста Арбор, и отправляется прямиком в бездонную пасть. Вот она становится мраморным големом, и черный пес давит ее, разбивая на куски. Она умирает, умирает, умирает… Надежды нет. Возможно, она уже мертва, а Огненный король даже не заметил.

Аиду всегда хорошо давалась игра с человеческими душами – такой тонкий, благородный холст, на котором можно написать любую картину. Он был бы не прочь подчинить Огненного короля и заставить его убить Дану собственными руками. О, это было бы прекрасно! Но так не получится, разум Огненного короля слишком силен – придется работать самому.

Он наполнял своего противника страхом, одновременно поглощая направленную на него магию. Он видел, как Дана что-то говорила Огненному королю, трясла его за плечи, стараясь привести в себя. Бесполезно. Он утратил контроль, ненадолго, но Аиду этого хватило.

Он убил их обоих одновременно, потому что так было проще всего. Хотел бы помучить, но не рискнул, рванулся вперед и полоснул когтями. В его гигантском теле и когти были под стать – они рассекли Огненного короля и его невесту пополам, и эти двое упали вниз, на кровавую землю, так и не разомкнув переплетенные пальцы. Умерли, держась за руки, – как это по- человечески!

Черный пес тяжело повалился на землю, стараясь отдышаться. У него не было сил ни на что, он только и смог, что снова принять человеческий облик. Быть таким слабым унизительно… но какая разница? Он победил, он – легенда, он – убийца Огненного короля. Аид посмотрел на свои залитые кровью руки и широко улыбнулся.

Все закончилось.

Он остался один в этом мире, где все было уничтожено им. По крайней мере, так он думал, пока не услышал одинокие, неспешные хлопки. Аплодисменты, которых он был достоин – и которых не ожидал.

Обернувшись, Аид увидел, что к нему направляется тот самый маг Арма, имя которого он не мог вспомнить. Удар черного пса не прошел для него бесследно: его лоб был рассечен, по лицу струилась кровь, и, похоже, он только-только закончил восстанавливать сломанную руку, но это не помешало ему хлопать в ладоши.

Маг был спокоен, настолько спокоен, что Аид засомневался: уж не лишился ли он рассудка от страха и горя? Но нет, встретившись со взглядом янтарных глаз, он понял, что его неожиданный собеседник вполне вменяем и совершенно спокоен.

А еще Аида не покидало чувство, что он уже видел эти глаза раньше. Он даже вспомнил, где и когда, и это было неприятное воспоминание.

Интересно, знают ли нынешние горе-колдуны, что родовые имена, которые они так гордо носят, пошли от имен первых человеческих магов, поверивших Огненному королю и получивших дар его силы? Легио, Арма, Инанис, Интегри – так их звали, и так потом звались их потомки. Аид помнил их всех, кого-то – лучше, кого-то – хуже, но Арму – идеально.

Это была женщина, молодая и красивая. В те времена женщины редко занимались магией, еще реже – наукой, а она была хороша и в том, и в другом. Она родилась в хрупком,  прекрасном теле, но ее душа была душой воина, и это меняло все.

Аид хорошо запомнил ее, потому что, когда он обдал учеников Огненного короля волной страха и черной ненависти, все они отступили, не сорвались, но не рискнули нападать. А она – нет. Ее воля была стальной, несгибаемой, и Аид, даже желая ее убить, восхищался ею. В ее душе не было страха, его держала на коротком поводке ее удивительная мудрость, которую природа дарит лишь избранным.

Ее взгляд прожег память Аида и остался в ней навсегда, как шрам, – ледяной взгляд теплых янтарных глаз, объединивший в себе созидание и разрушение. Цвет ее глаз передался многим  ее потомкам, да почти всем в том клане купцов и ремесленников, который она основала. А вот ее душа, горящая в глазах, – нет. Например, у Наристара Армы, смелого, умного и талантливого, не было такого взгляда.

А у этого мага был.

– Поздравляю, – спокойно произнес колдун Арма. – Это было отличное выступление.

– Ты кто такой? – настороженно поинтересовался Аид.

Ему следовало сразу броситься на этого наглеца, и убить, разорвав на куски. Но пока не получалось: он так ослаб после битвы с Огненным королем, что даже не мог превратиться в черную стаю, только не после трех предыдущих перевоплощений. Да и что ему сделает одинокий, раненый колдун?

– Лукиллиан Арма, – представился тот. – Похоже, мы остались здесь только вдвоем, да?

Славная и быстрая битва. Совсем не такая, как с первым Огненным королем.

Он отчего-то не паниковал. Казалось, он был даже рад тому, как все сложилось! Это было неправильно…

– Щенок не знал, куда полез, вот и получил свое, – хмыкнул Аид. Ему было совсем не так весело, как он пытался изобразить.

– Не только он. В сущности, все твои сегодняшние противники были плохо подготовлены. Они даже не знали ни одного первозданного заклинания, представляешь? Без этого нельзя идти в бой с посланниками Генезиса.

– Какого еще Генезиса?

– Так я называю мир, из которого ты пришел, – пояснил Лукиллиан. – Но это неважно. Мы ведь на Земле, тут правила другие. На самом деле, все твои сегодняшние противники – очень талантливые маги, которым просто не хватает знаний и опыта. Ничего, научатся, жизнь – она долгая.

Тут Аид не выдержал, расхохотался.

– Кто научится? Куски мяса и лужи крови? Ты, я вижу, лишился рассудка!

– Ничего я не лишился. Присмотрись внимательнее.

Ох как не понравились Аиду эти слова… но он все равно присмотрелся.

Там, где лежали останки Керенсы Мортем, теперь валялись серые булыжники. Там, где умер Наристар Арма, рассыпался песок. Да и Огненный король со своей невестой исчезли, оставив после себя лишь белую пыль. В Строна Полар все еще была кровь – пролитая раньше, когда погибал город. Последняя битва не оставила на улицах ни капли.

Аид продолжал оглядываться по сторонам, все еще не веря себе. Как, что это? Мираж? Но у него не может быть галлюцинаций, он же бог! Он не только видел, как убивал Огненного короля и его свиту, он чувствовал это, запомнил вкус их крови!

А Лукиллиан Арма между тем продолжал говорить:

– Это был большой риск – идти к тебе, зная лишь одно первозданное заклинание. Когда я был лидером своего клана, я никогда не принимал миссию с такими рисками. Но все бывает впервые, я теперь управляю не семьей, а только своей жизнью.

«Когда я был лидером?» Это еще что такое? Аид совершенно точно знал, что кланом сейчас правит Сарджана Арма, похожая на свою далекую прародительницу, как две капли воды. А до нее… до нее был Лукиллиан, вот где он слышал это имя! Аид снова окинул собеседника изумленным взглядом, пытаясь понять, в чем подвох.

Лукиллиан Арма, о котором он слышал, был стариком.

– Ты помнишь, в чем заключалось первое заклинание Арма? – продолжил Лукиллиан. – Я напомню, на всякий случай. Основательница нашего клана получила от Огненного короля дар создавать артефакты, связанные с живыми существами. Не с мертвыми, как клан Мортем, а с продолжающими жить, в этом вся соль. Стараниями Осгуда Интегри я вернул это заклинание в нашу семью.

Камни и песок. Глина и вулканическая пыль. Все это были исходные материалы для создания големов. Но как, как Лукиллиану удалось сделать их такими настоящими?! Даже кровь Керенсы сохранила прежний вкус!

– Те, кого ты видел, были точной копией оригиналов, – сказал Лукиллиан. Он подошел к Аиду вплотную, теперь их разделяло от силы три шага, больше чем достаточно для прыжка черного пса. Но колдун не боялся. – В наше сложное, техногенное время я бы даже рискнул использовать слово «клон», хоть и не в том значении, какое вкладывают в него люди. Я взял у моих друзей немного крови и, используя силу Огненного короля, создал из нее и даров нашего мира живые копии настоящих воинов. Они были связаны с оригиналами до самой смерти от твоих рук, несли их память и волю. Вот только с силами беда: я смог передать им лишь половину силы оригиналов, а в случае с Огненным королем и того меньше. Этого, конечно, не хватило бы для битвы с семью чудовищами, иначе победить можно было бы одной лишь армией моего клана! Но ты, к счастью, пришел один, и спасибо тебе за это.

Аид чувствовал, как в нем вскипает бессильная, тупая злость. Его обманули, обвели вокруг пальца, направили в нужную сторону, как слепого щенка! Его триумф сменился унижением. Только что он был уверен, что в одиночку уничтожил отряд Огненного короля – и вдруг оказывается, что всю его магическую силу выпотрошил один маг Арма!

Что если это вообще ловушка?! Аид пока не мог защитить себя от настоящего Огненного короля, но мог сбежать. Впрочем, быстрая проверка Строна Полар показала, что они с колдуном Арма в этом мире одни.

Она показала и кое-что еще…

– Ты не артефакт, – хищно прищурился Аид. – Не голем и не клон, как ты говоришь. Ты человек!

– Да, – с готовностью ответил Лукиллиан. – Это мои настоящие плоть и кровь.

Аид, уже готовившийся к прыжку между мирами, расслабился: хоть одному союзнику Огненного короля он сегодня отомстит! Похоже, Лукиллиан Арма всерьез планировал избавиться от него. Он совершенно не понимал, что первозданное заклинание его клана не подходит для убийства бога. Оно было создано для диверсий, отвлечения внимания, опасных миссий – но не для битвы один на один.

– Ты пришел умереть?

– Если ты имеешь в виду самоубийство, то нет, это слишком банально для меня. Я пришел убить тебя. Все остальное – допустимый ущерб.

– Что ты несешь?

Он не видел на Арме ни активных артефактов, ни оружия. Просто молодой уставший колдун, да еще и истекающий кровью…

– Если бы я прислал вместо себя голема, как в случае с другими, я бы, может, выжил. А может, и нет, потому что магическое омоложение – это тебе не шутки, за него нужно платить. Если я все равно умру, то зачем напрягаться? В своем настоящем теле мне было проще управлять големами, сохраняя их жизнеспособность. Да и потом, только плоть и кровь, в которых моя душа прожила всю свою жизнь, были способны на последнее заклинание.

– Ты уже использовал первозданное заклинание!

– Да, и оно принадлежит моему клану, но оно не мое – а значит, не может быть моим последним заклинанием. Заклинания, знаешь ли, очень похожи на компьютеры, – рассуждал Лукиллиан. – Ну, или микросхемы, или любой прибор. Их можно сломать, можно починить, а можно разобрать на запчасти и сделать нечто совершенно новое. Я взял первозданное заклинание первой леди Армы, заклинание, придуманное моей внучкой Сарджаной, кое-что добавил от себя – и все получилось.

Аид наконец понял, что не так с энергией этого колдуна – что беспокоило его с самого начала.

– Ты превратил себя в артефакт! – прорычал Аид.

Он попытался переместиться между мирами, но было уже слишком поздно. Лукиллиан подался вперед и схватил его за руку, связывая свою энергию с поверженным божеством.

– В артефакт, – кивнул он. – А точнее – в портал, и за эту энергию перемещения спасибо Огненному королю. Ты прав, Аид, я не могу убить тебя. Но я могу перенести нас обоих туда, где мы точно умрем.

Аид пытался вырваться, но безуспешно, простая человеческая рука держала его крепче любых цепей. А потом их время закончилось: его и Лукиллиана охватило ослепительное белое сияние, разделявшее миры и реальности. Колдун действительно использовал собственное тело, принес себя в жертву, чтобы открыть дверь в пространстве – и он утянул Аида за собой.

* * *

Ему не страшно было умирать. Он прожил долгую, счастливую, непередаваемо интересную жизнь. Ему было бы даже обидно завершать ее в постели! Нет, так гораздо лучше: в честном бою, в лучах победы, вечно молодым, чтобы таким и остаться в памяти следующих поколений.

Так что страха не было, и в момент своего последнего заклинания Лукиллиан испытывал лишь любопытство. Как это будет? Что он почувствует в момент смерти? Кто был прав: он, считающий, что в миг смерти перед глазами проносится вся жизнь? Или, может, Хиония, которая верит, что перед смертью вспоминается самый счастливый день? Если права была эта старая пройдоха, то какой день он увидит?

В миг, когда сияние поглотило его и Аида, Лукиллиан получил ответ на свой вопрос…

…Лучики солнца отчаянно пробиваются в закрытое светлыми шторами окно. В воздухе пахнет ванилью и вишней – Лукиллиан не знает, почему, но от этого спокойней. На кровати, большой и белой, как облако, отдыхает уставшая роженица, она задремала с улыбкой на губах.

Из соседней комнаты доносятся громкие голоса и смех – собравшиеся гости поздравляют молодых родителей. По коридорам носится прислуга, готовящая праздничный банкет.

Лукиллиан несмело входит в белую комнату. Он впервые в жизни что-то делает несмело. Он смотрит на одну из акушерок, которая держит на руках что-то маленькое, завернутое в кружевное одеяльце. Акушерка поднимает взгляд на Лукиллиана и улыбается.

– Это девочка, лорд Арма. Хотите ее подержать?

– Традиции велят отцу быть первым из мужчин, коснувшимся дитя, – тихо отвечает Лукиллиан, не сводя глаз с ребенка.

Ему неспокойно. В его душе, уже пожившей и уставшей, снова бурлят ураганы страстей, совсем как в юности. Но таких чувств он еще не знал, и это позабытое ощущение новизны молодит его.

Новые чувства сильнее тех, что жили в нем раньше, это он знает наверняка. Ему, всегда далекому от любой веры, вдруг кажется, что в этой комнате произошло таинство, нечто такое, что он мог бы назвать святым. Как странно…

В комнату влетает его сын. Он пьян, он смеется, он смотрит на отца.

– Ну же, папаша, не дрейфь! Возьми ее, тебе же хочется, вижу!

Лукиллиан поспешно кивает. Ему страшно касаться кружевного свертка, он и сам пока не понимает, почему. Но еще больше его пугает то, что ребенка сейчас схватит его нетрезвый сын – и обязательно уронит!

Он берет ее на руки. И в этот миг, когда он впервые прижимает ее к себе, все становится на свои места. Чувство, что ворвалось в его душу, – любовь, но другая, не такая, как раньше. Он любил своих родных, любил своих женщин и своих детей. Однако он никогда еще не сталкивался с такой абсолютной, всепоглощающей и всепрощающей любовью. Он уже знает, что обречен любить этого ребенка, что бы она ни сделала, сколько бы разочарований ему ни принесла, и эта любовь спасет его, искупит все грехи, которых в его прошлом осталось немало.

Хотя вряд ли она будет испытывать или разочаровывать его. Он держит ее на руках, такую нежную, розовую, хрупкую, и чувствует силу, присущую разве что прародительнице их клана. Он смотрит в младенчески серые глаза и знает, что однажды они станут чайно-карими, совсем как у него.

Он держит на руках свое бессмертие, свое величайшее наследие. Лукиллиан уже свыкся с мыслью, которая раньше так пугала его: однажды он умрет. Он привык думать, что исчезнет, канет в Лету, и его больше не будет. Но теперь он понимает, что сам он умрет – но то, чем он был, продолжит существовать. Его дела, мысли и желания перейдут к этой девочке, а она подхватит их и понесет вперед, чтобы однажды тоже передать кому-то, и с ее помощью его воля не умрет никогда.

Она будет продолжением его, вот так уж странно получилось. Не его старший сын, что-то кричащий гостям, не другие его дети. Она, только-только вошедшая в мир. Лукиллиан чувствует, что связан с нею тысячами невидимых нитей, прошивших его насквозь. И она это знает! Пока весь дом гудит, вопит и хохочет, она молчит, и Лукиллиан молчит. Она не плакала при рождении – удивительный дар, который уже говорит о многом. Она устремляет на Лукиллиана серьезный взгляд бесцветно-серых глаз и смотрит, запоминает, узнает. В поместье Арма сейчас только двое молчат – он и она.

– Дитя необходимо наречь, – напоминает о себе секретарь клана, заглянувший в комнату. Ну конечно. Традиция велит дать ребенку имя в первые минуты жизни.

Лукиллиан неохотно протягивает младенца своему сыну; его руки дрожат. Он не хочет отпускать ее, хочет продлить миг первого знакомства со своим будущим. Но сын не берет сверток, он снова смеется и с пьяной бравадой бьет отца по плечу.

– Пап, знаешь, что? У меня для тебя подарок! Помнишь, сколько подарков я зажал на твой день рождения и на Новый год? Тебе ж нечего дарить! Но сейчас я рассчитаюсь за все, да еще наперед! Я позволю тебе дать имя моему первенцу!

– Ты уверен? – смущается Лукиллиан. – Это великая честь…

– Да ладно тебе! Всего лишь имя! Не понравится – сменит!

Лукиллиан едва не высказывает все, что о нем думает, но сдерживается. Вот поэтому он никогда не был близок с сыном. Его наследник, плоть от плоти, не мог понять слишком многого.

А она поймет. Ему кажется, что она улыбается ему, хотя улыбки нет, младенец спокоен.

Лукиллиан снова прижимает ее к себе. Он чувствует, как бьется ее сердечко, пока еще такое крохотное и ранимое – но он защитит ее. Он отдаст ей все, что у него есть, и он уже знает, что будет от этого гораздо счастливей, чем она. Вряд ли он когда-нибудь расскажет ей об этом дне, но сам он будет помнить.

Не сводя глаз со своей наследницы, Лукиллиан говорит секретарю:

– Скажи семье, что родилась леди Сарджана Арма, будущая глава клана.

…Вот, значит, как все сложилось.

Он был счастлив, когда стал правителем семьи, но это счастье получилось блеклым на фоне бесшабашного кутежа его молодости.

Он был счастлив, когда впервые влюбился, но любовь он пил как жизнь – большими глотками, для собственного развлечения, и никогда не позволял ей прорасти корнями в свою душу.

Он был счастлив, когда родился его сын, но у того счастья был горький привкус, потому что Лукиллиан понял: следующее поколение уже здесь, дышит ему в спину, а значит, пришла пора перестать считать себя вечно молодым и остепениться, нравится ему это или нет.

А потом он повзрослел, изменился, стал отчаянно нуждаться в более высоких ценностях и благородных чувствах – и получил их в один день. Он наконец нашел смысл того, что было раньше и будет потом.

Самым счастливым в жизни Лукиллиана Армы был день, когда он стал дедушкой.

* * *

Двое – человек и существо, считающее себя богом, – оказались в Центре Всего. В месте, где зарождается жизнь, и в месте, которое начинает смерть. В точке отсчета и точке невозврата. Так и было задумано.

Человеческое тело, превращенное в портал, перенесло их из разрушенного мира Строна Полар напрямую в солнечное ядро. Здесь испокон веков пылал непередаваемый жар, огонь, превращенный в непреодолимую силу, которую невозможно даже вообразить, она за гранью ощущений, она уничтожает любую жизнь, потому что жизни там не место. А существо, считавшее себя богом, все же было живым, что бы оно там себе ни вообразило.

Человек, ставший порталом, умер мгновенно. Он не успел ничего понять или почувствовать, и мыслями он был не в этом дне, а совсем в другом, давно прошедшем. Он был счастлив.

Существо, считавшее себя богом, боролось даже здесь. Оно, порожденное озлобленным, диким миром, напрягало остатки своих сил, чтобы выбраться. Но попав в Центр Всего, выбраться уже нельзя. Существо, считавшее себя богом, продержалось ровно три секунды, заплатив за это долгим ужасом умирания.

А потом оно поняло, что на самом деле оно – не бог, и сдалось. И существа не стало.

Глава 20. Последний рыцарь

В центральном зале Ланесто, главной резиденции клана Арма, было людно и тихо. Гости поспешно занимали свои места и сохраняли уважительное молчание. Многие попали в этот кластер, обычно закрытый для посторонних, впервые, и теперь с любопытством оглядывались по сторонам, рассматривая подвижные стены без окон. Взгляды других гостей были устремлены к чему-то большому, расположенному в дальней части зала и накрытому светлой тканью, а еще – к трибуне, с которой предстояло выступать главе клана. Трибуна пока пустовала. Все ждали.

Первые ряды, отделенные от других и хорошо защищенные, предназначались для почетных гостей. В центре сидел сам Огненный король, и некоторые гости, те, что рангом пониже, специально всеми правдами и неправдами пробивались на этот прием, только  чтобы посмотреть на него.

– Интересно, они сегодня прекратят на тебя пялиться? – шепнула ему на ухо Дана.

С тех пор, как они заняли свои места, она не отпускала его руку. Она знала, что на нее тоже смотрят – и обсуждают ее, невесту Огненного короля, тонкую, затянутую в строгое черное платье, светловолосую и голубоглазую. А такая ли жена ему нужна? Правда ли, что клан Легио принял их? Ходят слухи, что они уже тайно женаты – вы не знаете, правда ли это? Даже здесь, на траурной церемонии, им больше не о чем было поговорить.

Но Дана не думала о них, в памяти снова и снова всплывал тот день в Строна Полар. Она тогда осталась в резиденции Арма и вместе с остальными наблюдала за всем со стороны. Лукиллиан запретил им сопровождать его, настоящими в этом путешествии были только Хиония и Коррадо, которым предстояло забрать близнецов и Цезаря. Все остальные были его големами, которые, впрочем, считали себя живыми.

Отправляясь на свою последнюю битву, Лукиллиан знал, что умрет. Омоложение и использование первозданного заклинания слишком сильно повлияли на него, он понимал, что не выкарабкается – да и не хотел «выкарабкиваться». Он, всегда живший полноценной жизнью, не принял бы немощь.

Но если он смирился, то остальные – нет. У Даны сердце разрывалось на части, когда она видела, что там происходило. Ее самые близкие друзья гибли у нее на глазах. И они с Амиаром тоже погибли! Да, это все не по-настоящему, но вдруг… вдруг это взгляд в будущее, которое уже неизбежно?

Нет, глупости. После того, что сделал Лукиллиан, они не имели права отступить. Дана знала, что Амиар винит себя за это, считая, что Огненный король должен брать на себя ответственность за все. Но он знал, что Лукиллиан не простил бы ему вмешательство в последнюю битву, он принял волю старого колдуна.

По обе стороны от Амиара и Даны расположились главы Великих Кланов – первый ряд предназначался только для них.

Роувен Интегри пришел в компании Хионии. Хиония, одна из немногих, кто знал Лукиллиана с юности, раздраженно смахивала слезы: было видно, что она не хотела плакать при посторонних, а не плакать у нее просто не получалось. Роувен нервничал и постоянно оглядывался, Дана еще никогда не видела жизнерадостного Вольного Ветра таким. Она догадывалась, что причина не только в судьбе Лукиллиана.

Высшая ветвь клана Инанис явилась в полном составе. Трофемес Инанис в кои-то веки выглядел потрясенным, с его бледного лица наконец сошла самодовольная ухмылка человека, который смотрит на мир свысока. Его сыновья, чувствуя настроение отца, оставались собранными, только Цезарь, лишь этим утром покинувший больницу, то и дело поглядывал на делегацию Легио, однако в ответ не был удостоен и взглядом.

Близнецам, на внимание которых он явно рассчитывал, сейчас было не до него, они ни на шаг не отходили от отца. Врачи настоятельно не рекомендовали ему покидать больницу, но он настоял. Мерджит сказал, что не может не проститься с тем, кого уважал, и Дане показалось, что он не врет и не пытается их впечатлить. Ему действительно было больно. Он полулежал на специальном медицинском кресле, со всех сторон окруженный артефактами и капельницами с зельями. Эвридика и Диаманта если и не простили его окончательно, то уж точно объявили перемирие.

Юного Иерема Мортема на церемонии сопровождала Керенса. Дана так и не успела познакомиться с ней, но она знала, что колдунья их не предаст. Родерик рассказал им, на что она пошла во время заточения в Медейне, и это было лучшим доказательством ее верности. Сам Родерик тоже прибыл сюда – он был одним из немногих нелюдей, кому была оказана честь допуска в Ланесто. Он, похоже, прекрасно понимал, какое одолжение ему сделали, и вел себя на удивление тихо и смиренно.

От клана Арбор прибыли Алеста и Фьора. Они не разговаривали друг с другом и показательно расселись на разных концах ряда. Дана подумала, что Алеста зря держит оборону: ее бабушке сейчас было тяжелее, чем ей. Фьора знала Лукиллиана, они начинали править почти одновременно, и сейчас ей приходилось с горечью признать, что уходит ее поколение.

Но вместо того, чтобы поддерживать ее, Алеста сидела рядом с кланом Эсентия и обсуждала что-то с Коррадо. Его жена была, похоже, не слишком рада такому вниманию со стороны юной наследницы. Но ревновала она зря, Дана чувствовала, что Алеста видит в Коррадо просто старшего друга.

Отдельные места были подготовлены для семьи Арма. Мастера артефактов, казалось, вообще не замечали ничего вокруг, и многие из них выглядели совершенно равнодушными. Но Дана знала, что это всего лишь маски, традиция их клана: никому ничего не говори, держи в себе, а если больно – плачь без звука, без слез, чтобы никто не узнал. Этим они делали хуже себе, но переубеждать их было бесполезно. Отдушину нашел разве что Наристар: он, такой же безучастный на вид, как и все остальные в его ряду, обеими руками сжимал руку Светы, а она осторожно гладила его пальцы. Они были друг у друга, и это спасало его.

Наконец боковые двери открылись, и в зал вошла Сарджана Арма. Она была так же красива, как обычно, но сегодня ее красота казалась призрачной, холодной – как красота кладбищенских ангелов. Ее фигуру скрывало по-монашески строгое черное платье, бледное лицо было свободно от косметики, в которой Сарджана, впрочем, и не нуждалась, а глаза оставались спокойными и – сухими, ни единой слезинки на ресницах! Она будто смотрела на мир через зеркало, в котором каждый видел свое отражение, но не то, что скрыто внутри.

Она, несгибаемая и царственная, была внучкой своего деда, достойной преемницей его короны.

Сарджана подошла к трибуне, и в зале воцарилась тишина, в которой голос правительницы звучал громко и мелодично.

– Добро пожаловать в Ланесто. От лица моего клана я благодарю всех, кто принял приглашение проводить в последний путь моего предшественника, лорда Лукиллиана Арму. Он был великим лидером для нашей семьи, который принес нам благоденствие и процветание. Перечислять все его заслуги бессмысленно – им нет числа. После себя он оставил бесценное наследие, благодаря которому клан Арма занимает свое нынешнее место в магическом мире.  Но один из его подвигов уникален и неповторим: лорд Лукиллиан единолично убил одно из семи великих чудовищ. Непобедимый черный пес Аид пал, его больше нет и не будет никогда. Лорд Лукиллиан сделал то, чего не мог даже первый Огненный король.

При этих словах многие покосились на Амиара, ожидая обиды с его стороны. Напрасно, он лишь кивал, поддерживая Сарджану. Он и сам считал жертву Лукиллиана бесценной.

– В этой невероятной битве лорд Лукиллиан перенес Аида в самый центр Солнца, – продолжила Сарджана. – Он знал, что сам сгорит, но пошел на это. Он умер так, как и подобает великому герою – среди бесконечного солнечного света. Из-за этого у него нет могилы, он навсегда слился с тем светилом, что дарит нам жизнь и энергию. Сегодня мы открываем место памяти лорда Лукиллиана, место, где вы сможете оказать ему земные почести.

Она сделала шаг в сторону и легким движением откинула ткань с предмета возле трибуны. Теперь у стены стоял и смотрел на них Лукиллиан – такой, каким запомнила его Дана перед последней битвой. Молодой, гордо расправивший плечи, насмешливо улыбающийся в лицо богу войны и смерти. Он хотел, чтобы его знали таким – и Сарджана, лично создавшая статую из черного камня, выполнила его просьбу.

– Отныне лорд Лукиллиан всегда будет в Ланесто, – объявила она. – Направлять нас и оберегать новые поколения. Он не хотел этой войны, как и все мы, но когда пришло время сражаться, он не медлил и не вспоминал о заслуженном покое. Лорд Лукиллиан был последним рыцарем своего времени, таких больше не будет. И сегодня я обещаю, что клан Арма не отступится от этой войны. Мы продолжим гордо нести волю лорда Лукиллиана, любовь к свободе, независимости и справедливости. Клан Арма – созидатели, и если мы разрушаем, то только во имя спасения жизней. Лорд Лукиллиан напомнил нам об этом, и мы благодарим его за этот бесценный урок. Спасибо, что мы живы. Спасибо… дедушка.

Ее голос, до этого звучавший ровно и безупречно, как у опытнейшего из дикторов, впервые дрогнул. Она была настолько совершенна, что легко было забыть: она тоже человек и ей тоже больно. Больнее, чем всем остальным, пожалуй.

Сарджана и сама поняла, что долго не выдержит. Она поспешно добавила:

– В этот день мы будем вспоминать лорда Лукиллиана. Героям не нужна могила – вот его последнее пристанище. И я буду благодарна всем, кто своими словами проводит его так, как он того заслуживает.

Она быстро, но не суетливо покинула трибуну и сразу направилась к выходу. Это не соответствовало протоколу таких встреч, но иначе она, видимо, уже не могла. И это было правильно: люди, считавшие ее совершенством, не должны были видеть, что она умеет плакать. У дверей ее перехватил Роувен Интегри. Он что-то сказал ей, но она отрицательно покачала головой и мягко оттолкнула его. Сарджана покинула зал, а Роувен, раздосадованный, вернулся на свое место.

– Не понимаю, почему она не принимает его помощь, – нахмурился Амиар.

– Примет, – улыбнулась Дана. – Просто каждый по-своему справляется с очень, очень большим горем. Сейчас Сарджане хочется побыть наедине с Лукиллианом – условно говоря, конечно. Показать ему, какой сильной он ее вырастил, доказать, что она справится ради него. А уже потом ей будет очень нужен Роувен, и я надеюсь, что он не отступит.

– Он как раз не отступит, я на это жизнь поставить готов, – усмехнулся Амиар. – Ладно, мой выход, нет смысла затягивать с этим.

Дана кивнула, она знала, что так будет. Они с Амиаром все обсудили, она помогала ему придумывать сегодняшнюю речь. Он не слишком любил выступать на публике, но есть желания, а есть обязанности. На такой встрече Огненный король не мог отмолчаться.

Он вышел вовремя – тишина в зале становилась гнетущей, по ней трещинами расползался многоголосый шепот, и церемония прощания могла сорваться. Амиар не позволил этому случиться, он понимал, что появление Огненного короля быстро завладеет всеобщим вниманием – и не ошибся.

– Вы знаете, кто я, знаете, что связывало меня с Лукиллианом, – начал он. После мягкой речи Сарджаны его голос звучал резко, как удары хлыста. – Я осознаю, что некоторые винят меня в его смерти. Что ж, я прошу их принять меня в свои ряды. Я тоже виню себя, и я действительно виноват перед ним. Эта война – долг Огненного короля, который я не имею права перегружать на кого-то другого. В часы перед последней битвой я все думал: как это изменить, что мне сделать? Но иных вариантов не было, и Лукиллиан это знал. Ни одна другая стратегия не привела бы к смерти Аида. Лукиллиан не позволил мне совершить глупость, своим примером он доказал нам всем, что война не безнадежна. Мы можем победить, у нас есть для этого сила. Именно Лукиллиан помог мне понять, кто я такой. Я – человек. Это для меня намного важнее, чем Огненный король. Лукиллиан показал мне, что чудовищ должен побеждать человек, и этим он спас меня от сомнений, трусости, нерешительности. Я не говорю, что отныне эта война будет легкой. Нет, станет только сложнее! Но мы выдержим, потому что это наш мир, а наши противники – просто жалкие паразиты, прокравшиеся в нашу реальность и насытившиеся ее энергией. Не мы начали эту войну, зато мы ее закончим – во имя Лукиллиана и всех, кто уже погиб из-за этого противостояния.

Он говорил, а они слушали его и на сей раз воспринимали всерьез, без прежнего недоверия. Наблюдая за этим, Дана наконец поняла истинный смысл жертвы Лукиллиана. Он не просто убил Аида, он сделал нечто гораздо более важное: он сплотил их. Не нападение великих чудовищ, а его смерть наконец объединила враждующие кланы. Некоторые сильные колдуны, такие, как Трофемес Инанис или Мерджит Легио, даже после побега чудовищ продолжали коситься на Огненного короля с подозрением. Но теперь до них наконец дошло, кто их истинный враг и на что этот враг способен. Они могли по-разному относиться к Лукиллиану, любить или не любить его, однако они все его уважали, он был одним из них.

Из семи отдельных кланов они вдруг превратились в единой народ – и они чувствовали это.

– Страшно ли мне? – горько улыбнулся Амиар. – Да чертовски страшно! За себя, за Дану, за моих друзей. Я не могу пообещать никому из них, что они переживут эту войну, и эта слабость убивает меня. Но что нам еще остается? Поднять белый флаг? Не дождутся! Мы будем идти вперед – под угрозой смерти и без гарантий, как шли с самого начала. И мы уже не на старте! Мы на той точке, в которой Аид мертв, а Лукиллиан Арма дал нам надежду. Я благодарю весь клан Арма – первый клан, признавший меня! – за эту неоценимую жертву. Отныне я несу ответственность не только перед вами, живыми, но и перед Лукиллианом. Я сделаю все, чтобы в день, когда мы с ним снова встретимся, я смог бы взглянуть ему в глаза без стыда и сожаления.

Когда он уходит от трибуны, звучали аплодисменты, в которых он не нуждался. Он и без того знал, что его услышали. А вслед ему был направлен веселый, смеющийся, как при жизни, взгляд Лукиллиана Армы.

* * *

Мир, в котором есть она, – это хороший мир, за который нужно сражаться. Амиар думал об этом каждый раз, когда они просыпались в одной постели. Он всегда пробуждался ото сна первым, но еще долго лежал неподвижно, просто наблюдая за ней, а иногда осторожно касался золотых волос, стараясь не разбудить.

Только так он мог принять грядущий день. Раньше было сложнее: ему с первых же минут утра приходилось думать о том, что на них, возможно, сегодня снова нападут, или покалечат, или похитят, или их кто-то предаст. Словом, что-то пойдет не так. Но он быстро сообразил, что так попросту сведет себя с ума. Он не может изменить целый мир или проконтролировать, что и когда случится. Идет война, которую начал не он, противник не знает жалости. Так что – да, всегда кто-то может пострадать.

Но пока у него есть она, он готов был входить даже в худшие из дней, как в холодную воду, переплывать их, делать все, чтобы следующий день, возможно, был лучше. И когда он это понял, ему перестали сниться кошмары, в которых все, кто ему дороги, умирали снова и снова.

Она проснулась – он всегда чувствовал это, легкую перемену в энергии, связывавшей их, хотя Дана пока не открывала глаза. Она тоже знала, что он не спит, связь работала на две стороны. Не поднимаясь, Дана прижалась к нему спиной, словно хотела согреться, пусть даже в их доме было совсем не холодно.

– Тебе что-то снилось, – заметил он, целуя ее плечо, которое теперь было совсем близко. Ее тепло и запах ее кожи дарили долгожданное спокойствие.

– Это был отличный сон, – отозвалась Дана. – Ты что, подсматривал?

– Я не вижу твои сны, но чувствую, когда они тебе снятся. Расскажешь, о чем он?

– Лучше не надо.

– Но он же был отличный! – нахмурился Амиар. – Или не такой уж отличный?

– Не кошмар.

– Тогда к чему молчать?

Она замерла, раздумывая о чем-то, и сказала:

– Мне снился Лукиллиан. Я боялась, что это расстроит тебя.

– Нет. Я и сам часто думаю о нем.

Дана повернулась к нему, и теперь они лежали лицом к лицу. В ее светло-голубых глазах, похожих на бесконечное летнее небо, можно было раствориться, улететь далеко-далеко, забывая о заботах.

– У него все хорошо, – прошептала Дана. Амиар чувствовал ее дыхание на своих губах. – Он ни о чем не жалеет. Он сказал, что неплохо прижал им хвосты – не только Аиду, остальным тоже. Смерть Аида напугала их, а еще они лишились Вэйлона и получили резкий отпор от Великих Кланов. Так что дела у Аурики и компании не так уж и хороши.

Это точно. Великим чудовищам, возомнившим себя живыми богами, напомнили, что они тоже смертны. Не самое приятное открытие!

Амиар хотел бы провести с ней в постели весь день – или хотя бы все утро. Любить ее, дышать ею, а потом все-таки выбраться из кровати, чтобы приготовить им кофе, зная, что она наблюдает за ним, завернувшись в простыню. Да, это не по правилам военного времени. Но разве они не могут хотя бы иногда позволить себе кусочек обычной человеческой жизни, возможность даже не насладиться ею сполна, а хотя бы попробовать на вкус?

Очевидно, нет. Об этом напомнил звуковой сигнал, разлетевшийся по всему дому. Кто-то требовал прямой связи.

– Иди, – простонала Дана, выталкивая его из постели. – С тобой хотят поговорить!

– Со мной? А может, с тобой!

– Да? А ты знаешь, как со мной говорят в последнее время? «Дана, передай Амиару…» Короче, проще сразу с тобой.

Тут она была права, да он и сам не хотел, чтобы с ней обсуждали эту проклятую войну.

Поэтому Амиар торопливо оделся – не пристало Огненному королю даже с близкими друзьями общаться в чем мать родила. Артефакт связи все это время продолжал трезвонить, а значит, кто-то очень уж рвался с ним поговорить. Это не предвещало ничего хорошего.

Амиар добрался до подвального кабинета, в котором когда-то работал его отец, и включил связь. В магической сфере отразилось лицо Сарджаны Армы.

Он опасался, что после смерти Лукиллиана она озлобится, будет вежливо общаться с ним, как и положено, но в глубине души затаит обиду. Однако Сарджана оказалась умнее: она понимала своего деда как никто другой, даже лучше, чем Амиар. Она знала, что если уж Лукиллиан чего-то захотел, остановить его было невозможно. Она приняла его волю, и, скорбя о его потере, ни словом, ни взглядом ни в чем не обвинила Огненного короля.

Вот и теперь она была собрана, но дружелюбна, как всегда. Впрочем, Амиар мгновенно заметил, что она чем-то серьезно встревожена.

– Доброе утро, – сдержанно улыбнулась Сарджана. – Мне жаль, что я вынуждена беспокоить тебя так рано, но дело не терпит отлагательств.

– У меня уже дурное предчувствие, – буркнул Амиар.

– И не зря. Я не буду обманывать тебя заверениями, что все не так плохо, лучше сразу перейдем к делу. Вот это сегодня показали на нескольких крупнейших межкластерных телеканалах.

Ее лицо исчезло из сферы, сменившись видеороликом. На нем Амиар увидел то, что было правдой – и вместе с тем не было.

Съемка показывала, как Эвридика и Диаманта Легио, да еще Цезарий Инанис убивают ни в чем не повинных нелюдей. Несчастные офисные клерки, охранники и продавцы разлетались на куски под острыми лезвиями, сгорали в огне и оказывались пойманы в лед. Подпись под нарезкой кадров гласила: «Великие Кланы начали массовый геноцид?»

Хуже всего то, что это не было подделкой. Это действительно были Эвридика, Диаманта и Цезарь, и они действительно убивали. Но убивали они зомби! Впрочем, все было снято настолько грамотно и умело, что казалось, будто жертвами колдунов становились те, кем эти зомби были раньше: безобидные феи, дриады, эльфы и прочие слабые нелюди. На видео было почти не рассмотреть лица жертв – и правильно, зрители заподозрили бы неладное, заглянув в их мутные глаза! Зато лица близнецов и Цезаря, усталые и злые, были хорошо видны.

– Твою. Мать, – четко и медленно произнес Амиар.

В сфере снова появилась Сарджана.

– Не самая информативная характеристика ситуации, но я, пожалуй, с ней соглашусь, – кивнула колдунья. – Мы имеем дело с провокацией, причем довольно грамотной.

Она не стала говорить, кто за этим стоит, но Амиар и так знал. Сообщество Освобождения. Похоже, в Строна Полар Аурика подстраховалась, получив от этого мира двойную выгоду. Она не только блокировала кластер, но и добыла записи со всех его камер слежения.

О том, что Строна Полар разрушен, уже было всем известно. Официально в этом обвинили Сообщество, но теперь все могло измениться. Сообщество Освобождения до недавних пор никто не знал, и, увидев эти кадры, нелюди могли решить, что Великие Кланы просто придумали какую-то сомнительную подпольную организацию, чтобы прикрыть собственные кровавые развлечения.

– Насколько плохи наши дела? – мрачно поинтересовался Амиар.

– Плохи, но не слишком. Плюс в том, что руководство межкластерного общества нелюдей знает, что Сообщество Освобождения действительно существует. Эти упыри успели наследить – в Сан Винсене, Медейне, Эльдорадо и других мирах, связать их преступления с Великими Кланами не получится. Так что да, по видеозаписям будут проводить официальную проверку, но не думаю, что она грозит нам чем-то серьезным. Руководители нелюдей – не дураки, они видят, что этот ролик слишком наглый, слишком откровенный. Ладно бы Великие Кланы обвинили в тайных убийствах ради выгоды, но такая тупая резня? Скорее всего, нам поверят.

– Это плюс. А минус? Подозреваю, он немаленький.

– Увы, – согласилась Сарджана. – Такие вещи очень сильно влияют на общественное мнение. В плане информационной войны, у людей и нелюдей методы примерно одинаковые. Многие нелюди давно уже не любили Великие Кланы, как не любят любую элиту. Теперь у них появится повод болтать еще больше ерунды, послушно следуя подсказкам, которые им дала Аурика.

– Чем это нам грозит, помимо общественного порицания?

– Потерей контрактов, проблемами с теми, кто платит нам дань, возможно, трудности с арендой принадлежащих нам кластеров. Это из более-менее вменяемого. Ложную информацию могут использовать личности не слишком умные и этим особенно опасные: охотники за нечистью, сектанты, расисты, в магическом мире они тоже есть. Так что испорченная репутация – сложный момент. Мы тоже не будем сидеть сложа руки, я и другие лидеры кланов уже работаем над тем, чтобы минимизировать эффект от этой «утки». Если больше провокаций не будет, скоро мы с этим справимся, но…

Она не стала продолжать, и Амиар сделал это за нее:

– Но провокации, скорее всего, будут.

– Надо готовиться к худшему. Сейчас Аурика посмотрит, насколько успешен будет ее проект, и если все пройдет так, как ей нужно, она продолжит нас покусывать.

Хоть бы раз хороший сюрприз был – так нет же! Только такое.

Пока провокация Аурики касалась только семей Легио и Инанис, одних из самых воинственных среди Великих Кланов, но все прекрасно понимали, что гнев нелюдей затронет и другие семьи. Сообществу Освобождения выгодно отвести внимание от себя, выставить своих врагов в худшем свете, и тогда они, возможно, еще предстанут перед кластерными мирами героями, сражающимися со злыми и жестокими Великими Кланами!

– Спасибо, что предупредила, – вздохнул Амиар. – Я твой вечный должник и даже не знаю, удастся ли мне вернуть долг в этой жизни.

– Нет никакого долга, – покачала головой Сарджана. – Ты – Огненный король, и ты ведешь нас, но это не твоя война, она наша, общая. И остальные, как видишь, тоже поняли это.

Да уж, остальные поняли. И только образумились Великие Кланы, как начались проблемы со всем остальным миром! Что ж, в сообразительности Аурике не откажешь, но восхищаться ею Амиар никак не мог.

– Не отчаивайся, – посоветовала Сарджана. – Мы работаем над этой проблемой вместе. Я сообщу тебе, когда у нас будет план.

– Спасибо…

Что еще он мог сказать?

Магическая сфера погасла, а он еще некоторое время сидел перед ней неподвижно, пытаясь придумать хоть какое-то подобие ответного удара. Ничего. Амиар привык сражаться честно, ему остро не хватало хитрости и подлости, присущих Аурике. Отчаянную самозащиту со стороны Эвридики, Диаманты и Цезаря она умудрилась обернуть худшим из преступлений – это же дойти до такого надо!

Лукиллиан бы, наверно, придумал, что делать. Но Лукиллиана больше нет.

В себя его привели тихие шаги, зазвучавшие на лестнице. Дана, спустившаяся к нему в подвал, была полностью одета – она уже поняла, что нежное утро сорвалось. Она легко чувствовала, в каком настроении сейчас Амиар, поэтому теперь без слов подошла к нему и обняла за плечи.

– Это была Сарджана, не так ли?

– Она, – ответил Амиар.

– Я слышала ее голос. – Дана наклонилась к нему, осторожно коснулась губами его виска и прошептала на ухо: – Мы справимся, ты ведь знаешь. Мы уже сто раз думали, что все, предел, дальше некуда идти, тут уже не справится никто, – и справлялись. Всегда так будет. Скажешь мне, что за проблема, сейчас или потом? Я могу подождать, если тебе не хочется говорить об этом.

Что ж, мироздание подбросило ему не самую простую жизнь, но вознаградило за это лучшей женщиной в мире. Значит, все не так уж плохо.

– Скажу сейчас, смысл тянуть?

– Вот и правильно, – голос Даны звучал вполне жизнерадостно, и ее спокойствие понемногу передавалось Амиару. – Куда нас на этот раз втянули?

– В войну.

– А мы разве не в ней по уши уже который месяц?

– В ней, – признал Амиар. – Но милостью Аурики и компании, мы теперь воюем со всеми кластерными мирами. Что на это скажешь?

Она на секунду задумалась, а потом засмеялась так искренне, что Амиар тоже невольно улыбнулся.

– Скажу, что мы теперь чертовски популярны!

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg