«Ястреб и Рысь»

Ястреб и Рысь (fb2) - Ястреб и Рысь 1364K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Тырышкин

Алексей Тырышкин

Ястреб и Рысь

Каменный век. Юный охотник по имени Ястреб идет по следу страшного мистического существа – хулгу. Оно умеет принимать любой облик, питается человечиной и обладает недюжинным умом. Но самое страшное – тварь уже проникла в родное селение Ястреба. Выбора нет: если не найти хулгу, погибнет весь род.

Глава 1. Смерть шамана

1.

Вечерело. Над быстрой горной рекой нависал легкий летний туман. Затихал ветер, и только один звук упрямо бил в тиши однообразным ритмом. Мерный стук шаманского бубна далеко разносился по воде от приречного селения, состоящего из трех десятков больших землянок.

В центре селения, на площадке для сходов, горел огромный костер. Перед ним сидел усталый шаман в уборе из птичьих перьев и рыбьей кожи. Он мерно стучал сбитой в кровь ладонью по огромному бубну, что примостился на его коленях. Рядом с шаманом лежало мертвое тело, укутанное в шкуру черного медведя и накрепко перевязанное в трех местах кожаными ремнями.

Поодаль вокруг костра сидели десятка три местных мужчин. Все с копьями, с лицами, измазанными белой глиной, – чтобы не узнали злые духи и не пришли мстить после обряда. Их от костра, шамана и трупа отделял четко очерченный и просыпанный охрой защитный круг.

Только один человек не побоялся злых духов и не стал замазывать свое лицо священной глиной – старейшина. Это был огромный, широченный мужчина с кудрявой седой бородой. Он то и дело поглядывал в сторону дороги, ведущей в лес. И вот его ожидание наконец вознаградилось.

– Иду-у-ут! Посвященные идут! – раздался радостный крик сразу нескольких женщин, что были посланы к дороге смотреть вперед. Шаман, едва заслышав их, с облегчением вздохнул. Видно было, он уже на грани сознания, и только нечеловечески сильная воля удерживает его от обморока.

– Терпи, шаман! – рыкнул на него старейшина, подскакивая в испуге с места. – Терпи, чуток осталось!

Тот встряхнулся. Биение бубна продолжилось еще громче и чаще, напоминая стук сердца пробежавшего пару верст человека. Долгожданные гости скорым шагом вступили в село – четверо Посвященных в берестяных личинах, в беленых кожаных безрукавках и таких же штанах, с длинными трехгранными кинжалами из камня за широкими поясами.

– Наконец! – недовольно пробурчал старейшина, выходя им навстречу. – Чего так долго шли?!

– Черные Кабаны не хотели пускать через свои земли, пока не встретимся с их вождем Живоглотом, – ответил старший из Посвященных. Он заметно отличался от остальных своими властными манерами, был выше их на голову и шел впереди.

– Черные Кабаны? Проклятые свиньи! – сплюнул со злостью старейшина. – Еще немного – и вы могли опоздать. Наш шаман уже вторые сутки сидит у… этого.

Называть умершего по имени не стоило, а лучше было и вообще не упоминать его даже обтекающими словами типа «этот», «он». О чем и дал понять собеседник старейшине коротким и резким жестом.

Посвященные вошли в защитный круг из охры и осторожно приблизились к шаману. Старший протянул руку к бубну. Шаман поднял на него ввалившиеся усталые глаза, в которых отразилось огромное облегчение. Когда бубен оказался в руках Посвященного, он захрипел и рухнул без сил на спину. Старший Посвященный немедленно продолжил ритм, заданный шаманом. Остальные споро выдернули из-за поясов куски свернутых жил кабарги и начали сооружать носилки для умершего. Едва они закончили, старший Посвященный безжалостно отбросил прочь бубен, схватил один из концов носилок.

– Берем! Быстро понесли!

Едва перестали качаться ветки на тропе за спинами Посвященных, унесших опасный труп, старейшина подозвал к себе ближайших женщин. Он распорядился щедро накидать близ села на следы ушедших еловый лапник.

Женщин было две: молоденькая, еще не рожавшая, и уже пожилая, с щербатым ртом и впалыми щеками.

– Слушай, – прошептала молодая, косясь большими серыми глазами в сторону старейшины. – А чего так? Зачем лапником-то?

– Чтобы не вернулся, – проскрипела старшая, не отрываясь от работы. Молодая от ее слов аж отшатнулась.

– Кто… не вернулся?!

Пожилая женщина остановилась, зло прищурилась на глупую.

– Сама как думаешь?

В это время четверка Посвященных быстро неслась по темнеющему прямо на глазах лесу, следуя еле заметной тропинкой. Люди здесь ходили редко. Путь до Кладбища Шаманов шел по местам недобрым, а конечный пункт за шатким мостиком вообще считался запретным. Нарушившему запрет угрожало изгнание из рода и племени на веки вечные. Почему? Кто знает… Установили так еще прадеды ныне живущих по причинам, давно забытым. Но прадеды не были дураками, потому чтить их запреты следовало неукоснительно.

Внезапно бегущие позади Посвященные заметили, как из шкуры высунулась тощая желтая ступня умершего. Она мелко задрожала, затем ее пальцы начали сгибаться один за другим.

– Старший! – едва не хором крикнули оба задних Посвященных в испуге. – Он оживает!

– Ускорьтесь, ребята! – только и мог сказать старший. – За поворотом уже мост, а там… Быстрее, в общем!

И они помчались так, что ветки по сторонам тропы замелькали, сливаясь в единую темно-зеленую стену. А вот и мост. За ним святая земля, где никакой мертвый шаман не вздумает оживать после смерти. Потому там их и хоронят.

Они взбежали на крутой берег, и тут внезапно раздался дикий треск.

Мост – три толстых, но уже гниловатых длиннющих бревна поперек глубокой и быстрой реки с утробным стоном покосился, а затем ухнул в воду прямо у ног передних Посвященных. Вверх ударил столб брызг.

Все четверо опустошенно проводили тоскливым взглядом уносимые течением бревна.

– Мы опоздали, – убито произнес старший Посвященных. – Вы знаете, как теперь быть.

По его команде Посвященные опустили носилки. Каждый отступил на шаг от ноши.

Достали по трехгранному каменному кинжалу и замерли, глядя на лежащее тело. Мертвец уже вовсю ворочался, пытаясь выбраться из плена ремней и тяжелой медвежьей шкуры.

Где-то в горах тревожно завыли волки.

2.

Род Орла славился охотниками. Далеко они уходили от своего селения, били дичь, мелкого и крупного зверя. На радость детворе, на сытость всем родичам. Но даже среди этих славных охотников Ястреб, молодой восемнадцатилетний парень, своенравный и самоуверенный, считался самым выдающимся. В отца, говорили, покойного пошел.

Его отец, Сокол, любил гордую присказку: «Сокол мелочь не бьет!» Промышлял исключительно медведей и совершенно повывел их в округе. Причем сам мяса почти не ел, предпочитая рыбу, на которую и менял свою добычу у рыбака Цапли или в соседних селениях. В зрелые годы он ходил на охоту уже вместе с сыном. Один из таких выходов стал для него последним. Медведь попался очень резвый. Свалил охотника, подмял, сын пришел на помощь, да было поздно.

Почти никогда не возвращался Ястреб без добычи. Но сегодня как раз и было это самое «почти». Вошел он в селение весь мокрый, ошарашенный, но со счастливой улыбкой, не покидавшей его лица весь путь до дома.

Его тотчас окружила резвая ребятня, заглядывая в руки и за спину. Неужели и впрямь никого не поймал? Даже завалящего зайчика?!

– Ястреб! Где волк, где лиса, кого взял сегодня?

– Носорога завалил, одному не принести? Позвать дядьку Кулика, он народ соберет, вместе вытащим?

– По домам, сопливые, – весело рассмеялся Ястреб. – Сегодня я без добычи.

– У-у-у, – разочарованно отозвались дети.

В ответ молодой охотник махнул на них рукою. Он уже был рядом со своим домом: большой круглой полуземлянкой, выдающейся над поверхностью до человеческого роста. Остов ее состоял из крепко врытых дубовых бревен, обтянутых звериными шкурами.

На пороге стояла мать: невысокая, еще не старая женщина с приятным лицом и черными длинными волосами. Ее шапку из кожи дикой лошади щедро украшали тонкие круглые бляшки мамонтовой кости, платье до колен из крапивы покрывала медвежья безрукавка с меховой оторочкой. А ноги утопали в коротких мягких сапожках, выделанных из оленьей шкуры. Весь этот наряд так и кричал, что в ее семье живет хороший охотник.

Она осмотрела детвору и зычно спросила:

– А чего так грустно воете? Или вы оголодали, непрокормыши?

Дети отлично знали о крутом нраве матери Ястреба, потому отвечать не стали, мигом испарившись. Сам охотник остановился, нерешительно перетаптываясь на месте. При этом сапоги предательски зачавкали водой.

– А ты, сынок, рассказывай, что случилось.

– Мм, – неопределенно отозвался Ястреб.

Мать слегка опустила голову, глядя чуть исподлобья на своего сына.

– Ведь что-то же случилось, раз ты пришел мокрый, без добычи, но с улыбкой до ушей?

– Ишь, какая хитрая. Так тебе все и скажи, – лукаво ответил Ястреб. – Сначала накорми, напои…

– …По хребтине палкой протяни, – в тон ему продолжила мать, уходя в дом. – Ладно, иди сушиться и есть, потом расскажешь.

Через некоторое время они уже сидели перед очагом. Ястреб жадно счищал длинной тонкой дощечкой кашу из глиняной плошки. Мать возилась со старым туеском, пытаясь заделать в нем дыры пучками травы. Она дождалась, когда молодой охотник доест, и повторила свой вопрос:

– Так что произошло на охоте?

Ястреб вздохнул, поняв, что от матери не отвертишься, и начал рассказывать.

В этот раз он решил зайти дальше обычного, углубившись в земли Черных Кабанов. Их он очень не любил: это спесивое племя возомнило себя главным в долине и запретило остальным убивать диких свиней, поскольку считало хрюшек своими двоюродными братьями. А как тут не бить кабанов, если они, обнаглев от подобного родства, крутились чуть ли не у самих домов, норовя подрыть забор?

Ястреб засел у звериного водопоя, рядом с горной речкой Громотушкой, в этом месте довольно узкой, но глубокой. Его тщательно скрывала трава. Запахом он себя вообще никогда не выдавал, поскольку перед охотой тщательно мылся в горячих ручьях и пах песком, листвой, но никак не человеком. Безрукавка из крапивы и кожаные штаны древесного цвета позволяли ему полностью сливаться с окружающими зарослями.

Короткое копьецо держал оттянутым назад для резкого броска.

Долго сидел. Уже сороки, признав его право на место, перестали сердито стрекотать и подались по своим делам. Тут-то и вынырнула из зарослей к берегу осторожная лисичка. Что ж, мяса с нее мало, зато шкура хороша. Ястреб весь подобрался, готовясь к смертельному удару. Но лисичка встрепенулась, навострила уши, посмотрела назад и дала стрекача в кусты, только ее видели. Ястреб ругнулся про себя, но вылезать из засады не спешил. Мимо него грузным шагом, ломая хворост под ногами, прошли три мужика из племени Черных Кабанов. Пузатые дядьки с черными кудрявыми бородами тащили большой кожаный мешок, в котором билось живое существо. Похоже – человек.

– Ишь, как дергается, слабо по башке стукнули, – загоготал один из Кабанов и всадил в мешок свой кулак. Мешок охнул и перестал дергаться.

– Ой да ла-а-адно, – протянул второй. – Сейчас в воду бросим, а там сама окочурится. Как миленькая. Я внутрь камней наложил будь здоров.

Третий утвердительно хрюкнул. Они раскачали мешок, с силой швырнули в воду – прямо на середину неширокой реки. Мощный поток мгновенно утопил жертву, вода сошлась над мешком, будто ничего и не было. Черные Кабаны еще некоторое время постояли, затем удалились прочь. Дождавшись их ухода, Ястреб выбрался из укрытия и не раздумывая нырнул в ледяную воду. Он стремительным нырком сблизился с местом, куда Кабаны кинули ношу, нырнул, нашарил и схватил мешок, без особых усилий потянул за собой к берегу. Ястреб слыл отличным охотником и обладал сказочной силой. Потому вытащить мешок с человеком внутри для него не составило большого труда.

Швырнул ношу на прибрежную травку, одним движением копья вспорол завязку. Из плена мешка, откашливаясь и тяжело дыша, выбралось нечто растрепанное, в кроваво-грязной, а когда-то белой рубашке-безрукавке из тонко выделанной шкуры.

Это была девушка с неумело обрезанными по плечи волосами. Кроме безрукавки до колен у нее еще были когда-то белого же цвета сапожки, да сейчас остался только один.

Грязное лицо хранило следы сильного удара, виднелась кровь. Но невзирая на раны, двигалась спасенная очень живо: она быстро вскочила на ноги и осмотрелась. Ее зеленые глаза смотрели спокойно, без капли страха.

–Ты спас меня, охотник. Чем отблагодарить тебя за это?

Разговаривала девушка слегка шепеляво из-за разбитых губ. Ростом она была примерно с Ястреба, только тоньше. В отличие от девушек рода Орла, которые уже к первому материнству сгинались от постоянного сидения у костра за шитьем и готовкой пищи, Рысь обладала прямой осанкой. Смотрела смело в глаза и не особо обращала внимания на раны. Еще удивляло полное отсутствие оберегов на ее одежде, без которых разумный человек из дому не выйдет, не то что в лес отправится.

Ястреб пожал плечами.

– Не знаю, чем отблагодаришь. Может, удачи в охоте дашь? Большое стадо мамонтов пригонишь в долину. Или оленей. Хотя нет, оленей мы и так каждую весну на переправе кучами бьем. Вот мамонты другое дело!

У девушки заметно задергался левый глаз.

– Что?

– Ты же дух! – уверил ее Ястреб. – Горный или лесной. Ясно, что не водный. Водный бы в Громотушке не тонул.

– С чего ты взял, что я дух? – удивилась его собеседница.

– Обычную бабу Черные Кабаны кидать бы в воду не стали, – как ребенку, терпеливо разъяснил Ястреб. – Они вообще любят себе женщин брать где ни попадя и каких ни попадя, главное, чтобы нарожали побольше кабанят.

Некоторое время девушка стояла в легком замешательстве. Потом все же поинтересовалась с усмешкой:

– Тебя как зовут, охотник?

– Ястреб, – самодовольно представился спаситель горного или лесного духа. – Лучший охотник долины! А ты кто? Ушана, Смирана? На худой конец и дух холмов Вама пойдет, хотя мамонтов с нее нет толку ждать. Ты не Вама, надеюсь?

– Рысь. Белая Рысь, – гордо отвечала спасенная.

– Белая? – фыркнул Ястреб. – Да какая же ты белая! Скорее грязная.

Он протянул кисть, ткнув пальцем в волосы Рыси, вымазанные в глине. Та резко отбила его руку и отступила в сторону реки. Быстро бросила взгляд назад, чтобы оценить, далеко ли вода.

– Надеюсь, тебе не представится возможности увидеть, как я становлюсь белой, – туманно сказала Рысь, отступив еще на шаг. – Мама есть у тебя?

– Есть. Так ты пришлешь мне стадо мамонтов? – гнул свое Ястреб. – Только откормленных, смотри. А то зима не за горами, надо запасы делать.

Рысь тряхнула грязно-кровавыми волосами.

– Передай своей маме, что зря тебя в детстве головой роняла. Ой, зря…

Ястреб хотел было ответить, да Рысь уже повернулась и, стремительно разбежавшись, нырнула в горный поток. Только ее и видели.

– Ну да, ну да, – недоверчиво буркнул Ястреб. – Не дух. Как же!

3.

– Так и сказала: «Зря мама тебя головой роняла»? – мать прыснула в ладошку. – Мой сын – великий охотник за девичьими сердцами!

– Ой, мама, – поморщился Ястреб, оставляя опустошенную плошку. – Это дух. Нормальная девка разве бросилась бы в реку? Тем более от такого красавца, как я?

– Когда я уже внуков увижу, красавец? Тетерка тебе слишком рябая, Сойка слишком плоская, Трясогузка вообще…

Мать покачала головой, продолжая чинить свой туесок. Ястреб посмотрел на него.

– По ягоды завтра собралась?

– А чего дома сидеть? – пожала мать плечами. – Ты на охоту уйдешь. Я черники соберу. Не все же мясо лопать.

– Давай выбросим этот туесок или огню отдадим. Старый, дыра на дыре. А я тебе новый сплету за вечер.

– Что ты! – испуганно вскинулась мать. – Это твой отец плел! Рука Сокола… Когда прикасаюсь, чувствую его тепло. Жаль, что он так быстро ушел от нас в Мир мертвых. Но с другой стороны, это и правильно.

– Чего тут правильного, – хмыкнул непонимающе Ястреб. – Да он сам виноват, рогатину надо было ниже держать. А так медведь нырнул и подмял его. Я подоспел, да поздно.

Мать, устало вздохнув, пояснила, что имела в виду:

– Правильно, когда родители уходят раньше детей, а деды раньше внуков. Горе, когда наоборот.

Она хотела продолжить свою мысль, но тут извне раздался дикий треск, земля содрогнулась, словно недалеко в горах ухнула подточенная водой и ветром отвесная скала. Оба поспешно выбрались из дома, посмотрели в сторону шума. Где-то у самого Кладбища Шаманов шла нешуточная гроза: били короткие вспышки молний, гремело, ухало. Словно свора горных людей долбила о землю своими тяжелыми дубинками.

Рядом с Ястребом встал старейшина, толстый и высокий Кулик.

– Что там творится, дядька Кулик, не знаешь? – спросил его охотник.

Тот вместо ответа сам спросил:

– Слышал, два дня подряд в приречном селении бубен бил?

– Конечно. Умер кто-то?

– Шаман их старый умер.

– Бык? Я думал, он бессмертный.

– Шаманы живут очень долго. Но они не вечны. А когда умирают, их непременно нужно похоронить на Кладбище Шаманов. Они за жизнь столько всякой дряни себе на душу берут, пока по Миру мертвых шатаются и со злыми духами говорят…

– Так нельзя же на Кладбище Шаманов людям. Кто его туда мертвого доставляет?

– Посвященные Мруны, бога смерти. Умирает старый шаман, новый, переняв его силу, берет бубен и бьет особым образом. Его слышат Посвященные, приходят и забирают труп на Кладбище Шаманов, там хоронят.

– Как-то громко они его хоронят, – буркнул Ястреб и повернулся обратно к дому. Старейшина грустно вздохнул. Он видел молодого охотника насквозь.

– Ястреб, – окликнул в спину.

– Чего?

– Ты не ходи к мосту завтра, Ястреб. Нечего там простым людям шляться.

– Я подумаю над твоими словами, – бросил, не оборачиваясь, Ястреб. Этот оборот речи означал вежливый отказ.

– Не ходи туда, слышишь? – повторил Кулик, уже понимая, что охотник его не послушает.

Глава 2. Хулгу

1.

Утро застало Ястреба в пути. Пока двигался по знакомым местам, ступал быстро, не крадясь. А затем пришлось замедлиться и держать наготове копье. Уж очень странные запахи витали над лесом, в который он вошел. Тут не щебетали утренние птахи, не перешептывалась на кустах листва под ветром. Все будто вымерло. Охотнику плюнуть бы да отправиться в другое, более приветливое место. Но природное любопытство оказалось сильнее.

Лесные охотники знают простые правила с детства: как зашел в бор – не хрустеть сухими ветками, с тропы не уходить, без дела не кричать. Иначе беда тебе, и хорошо, если у лесных духов в это время будет доброе настроение.

Малозаметная тропка, повернув, вывела к берегу Громотушки. Ястреб осмотрелся и присвистнул. Мост – поминай как звали.

Полянка перед обрушенным мостом была покрыта сплошным черным налетом, точно кто-то в пыль измельчил угли и раскидал по округе. Горело тут что-то, причем сильно горело. Хорошо, еще дальше не пошел огонь, обернувшись большим лесным пожаром, поскольку только недавно отшумели затяжные дожди и почва впитала много влаги.

Первого убитого человека острый глаз Ястреба легко отыскал в черной траве. Труп лежал на спине прямо у моста. Когда-то белая шкура, служившая одеждой Посвященного, теперь превратилась в кроваво-грязную мешанину. Личина из бересты покосилась, от прорезей для глаз вниз струились ручейки застывшей крови. Мертвец сжимал в руке оказавшийся бесполезным черный трехгранный кинжал из камня.

Ястреб замер, вслушиваясь в мертвую тишину. Если человек убит, это половина опаски. Настораживало то обстоятельство, что никто мертвого не укрыл, как подобает. Значит – некому. Значит, убийца не наказан и может бродить рядом в поисках новой жертвы.

Еще один настораживающий момент: задрав человека, неизвестный не предпринял попытку его съесть или обглодать. Большой голодный хищник обязательно бы приступил к трапезе прямо на месте, а если уже сыт, прикопал бы добычу, спрятав от посторонних глаз. Только злой человек, злобный же дух либо бешеный зверь бросают убитых.

Еще одно тело безжизненно качалось, закинутое неведомой силой на поперечный сук могучего кедра. С земли Ястреб мог до него дотянуться, лишь вытянув во всю длину руку с копьем. Третий покоился под березой в луже крови, и также сразу по одному его неестественно вытянутому телу становилось понятно: мертв.

Тут послышался слабый стон от берега. Охотник мгновенно выскочил к реке на галечную полоску, отделяющую насыщенную корнями лесную землю от студеной воды Громотушки. Удивился еще, как раньше не заметил, что в сторону от места схватки шел обильный кровавый след, словно кто-то полз, истекая кровью.

У Посвященного хватило силы добраться до воды, обмыть и перетянуть куском одежды раны на бедре и животе. К счастью, пусть и глубокие, но не смертельные. Берестяную личину он снял, меховую одежду подстелил под себя. Услышав, как загремели камни под ногами Ястреба, – тот шумел нарочно, чтобы привлечь внимание, ¬– раненый вздрогнул, схватился за кинжал.

– Эй! – окрикнул его охотник, закидывая копье на плечо так, чтобы наконечник смотрел назад. Тем самым он демонстрировал чужаку мирные намерения.

– Ты кто? – прохрипел Посвященный, часто моргая.

– Ястреб из рода Орла. Большой охотник! Кто это вас тут так покрошил?

– Хулгу, – коротко ответил Посвященный.

Ястреб осторожно присел рядом с ним, не сводя взгляда с леса. Тихо спросил:

– Что за зверь? Не знаю такого.

Глаза раненого блеснули холодным серым цветом.

– Мы не смогли вовремя захоронить мертвого шамана, и он превратился в хулгу. Мы стали с ним драться, он нас всех победил, а затем убежал.

– Два вопроса у меня для тебя, – сказал Ястреб, положив копье на колени и для наглядности демонстрируя по мизинцу на левой и правой руках. – Как хулгу выглядит и куда побежал? Я его нагоню и заколю.

– Ха, – скривил губы Посвященный. – Ты слишком самоуверен, охотник. Хулгу трудно убить даже наговоренным оружием.

Тут он с сожалением посмотрел на свой кинжал, словно на подведшего в трудную минуту друга.

– У меня отец медведей голыми руками давил, – похвастался Ястреб. – А я медведей не давлю голыми руками только по той причине, что уже все повыбиты. Зато красных волков сметаю одним ударом! Я хороший охотник! Весь род кормлю!

– Видел я шкуры местных медведей, – с небрежной усмешкой отозвался Посвященный, – невелики они были.

Славный охотник из рода Орла не удостоил ответом этот гнусный поклеп на доблесть своего отца. После небольшого молчания Посвященный еще раз с сомнением глянул на неброскую фигуру Ястреба. Да, выдающимися габаритами тот похвастать не мог. Но по своему опыту раненый знал, что иногда немыслимая сила прячется в подобных людях. С утра до ночи они рыскают по лесам без устали и страха. Бьют белку камнем влет, волка копьем берут насквозь, а если надо – сходятся в поединках и с более свирепыми хищниками. Вдруг да получится у этого мелкого хулгу одолеть?

– Что ж, если считаешь, что справишься, пробуй. Там у мертвых есть обрядовые кинжалы Мруны. Возьми себе один и двигай по следам за хулгу. Только учти: хулгу не зверь. Хулгу не человек. Хулгу… это хулгу. Он умен и хитер. Но самое поганое, он умеет превращаться в людей. Сожрет кого и потом им же прикинется. Будь наготове.

– Вот это да! – воскликнул пораженно Ястреб. Посвященный ожидал увидеть в его глазах страх, однако теперь они горели еще большим охотничьим азартом.

– Попробуй настигнуть его прежде, чем он выйдет на какое-нибудь селение, – напутствовал далее Посвященный, с кряхтением опершись на локоть. – Выйдет к людям, обернется одним из них, и потом попробуй отыскать. А он тем временем станет по ночам жрать детишек почем зря.

– Уже бегу! – оживленно проговорил Ястреб. – Тебя-то как оставлять, сдюжишь один?

– Не беспокойся. Дожил до твоего прихода и дальше думаю жить. Окрепну, пойду…

Ястреб оборвал его.

– Да куда ты пойдешь, весь в дырах. Как буду у родичей, скажу, они тебя подберут. Жди!

2.

Вниз по течению от разрушенного моста горная Громотушка расходилась на два широких, но довольно мелких потока, что через какое-то время сходились вновь, образуя остров. Буйные заросли, высокие обрывистые берега в два человеческих роста и стремительное течение защищали этот клочок земли от случайных людей.

Спасенная Ястребом девушка по имени Рысь, увлекаемая течением, очень быстро оказалась у острова, незамедлительно вскарабкалась до середины крутого берега по торчащим из обрыва корням. Далее привычным движением отстранила куски дерна, маскирующие тайный вход внутрь, а зайдя, аккуратно прикрыла его за собою.

Внутри начиналась тропка, выходящая на полянку перед покосившимся старым домиком с крышей из сосновой коры. Вдоль дорожки ко входу стояли шесты, на которых были нанизаны черепа: медвежьи, человечьи и совершенно непонятных созданий. Рысь, задумчиво проходя мимо, щелкала пальцами по их выбеленным временем лбам.

Вздохнула:

– Вот я и дома…

Зайдя внутрь, сбросила мокрую одежду на сушильню, состоящую из четырех дубовых прутов, связанных жилами крест-накрест у очага. Дольше всего не сдавался единственный оставшийся сапожок, плотно прилипший к опухшей ноге. Однако слез, когда она напрягла силы, шипя ругательства. Потом с размаху запустила им в проем входа. Порылась в углу среди запыленных вещей. Нашла и натянула льняную рубашку чуть выше колен с короткими рукавами.

Ее ощутимо трясло от холода и потери крови.

Но Рысь не стала отдыхать, разводить костер в очаге. Сразу присела у кривенького столика из отполированного плоского камня на двух дубовых чурках. Над ним висела полочка с глиняными горшочками. Рисунки красной тушью на бежевых боках емкостей поясняли, что внутри. Хозяйка торопливо перебрала все, перетряхнула и с разочарованием поставила назад: в основном горшочки были пустые или с заканчивающимися снадобьями, еле закрывавшими дно.

– Придется заново собирать, – разочарованно сообщила она сама себе. – Что там у мамочки было по составным?

Она достала из выемки под столиком свернутую в моток тонкую беличью шкурку и осторожно развернула. На изнанке виднелись потертые следы красной туши.

– Угу, подружка, – обратилась к себе Рысь. – Это и это есть на острове, наберем, не беда. А вот желчь зайца и чешуя тайменя пропали. Придется поохотиться и порыбачить.

Она встала, грациозно, словно кошка, потянулась и глянула на заманчивую пушистую шкуру медведя в углу. Зевнула.

– Все сделаем, как подобает, – твердо пообещала себе. – Но сначала нужно поспать.

3.

Ястреб вернулся к убитым Посвященным, взял у ближайшего кинжал, для чего без всякого зазрения совести сломал большой палец мертвеца: тот слишком крепко сжимал свое оружие. Теперь следовало найти следы хулгу, умного и коварного убийцы, как его расписал выживший Посвященный. Пару раз подкинув странный кинжал, Ястреб закрепил его на поясе и принялся осматривать округу.

Вскоре он обнаружил вмятины на черной траве. Тот, кто их оставил, ступал широко и неестественно для человека – опираясь на верхнюю часть вывернутой стопы, так что ногти пальцев ног принимали на себя основной вес тела. Кстати, весил хулгу, как средний мужчина. Двигался очень быстро. Вот что прочел Ястреб по следам, преследуя чудовище. Тот расправился с людьми без особых усилий, но один из них все же умудрился всадить в чудище кинжал. Трехгранный каменный стержень валялся под кедром, на ветвях которого висел труп Посвященного.

Ястреб зажмурился и как наяву представил: вот человек вступает в схватку с хулгу. Чудовище сграбастало противника лапищами, затрещали ребра несчастного. Но человек умудряется изловчиться и воткнуть по самую рукоять кинжал прямо в открытое брюхо хулгу.

Тот орет от боли и с яростью хлещет кистью по виску обидчика. Этого хватает, чтобы убить, но хулгу продолжает бесноваться, лупя Посвященного, а выплеснув весь гнев на уже бездыханное тело, без усилий швыряет его на ветку кедра.

Затем уже не так уверенно шагает прочь. Петляет, словно заяц, видно, догадываясь, что будут преследовать. Кто бы другой сбился, но Ястреб был искушенным следопытом. Вот прыгнул хулгу в сторону да пропал. А на самом деле просто вскочил на дерево и по деревьям же прошел назад. А там вновь на свои следы вернулся, задом наперед сделал несколько шагов и опять прыгнул в сторону.

– Не хитрее зимнего зайца, – презрительно отметил Ястреб и втянул воздух чутким носом.

Кровь хулгу, пущенная из живота заговоренным кинжалом, имела едкий запах: трудно спутать с чем-то другим в привычных лесных ароматах. Далее охотник шел, больше доверяя именно нюху. Видимо, хулгу не додумался, что его будет преследовать кто-то, имеющий столь острое обоняние. Следы догадался спрятать, а запах – нет.

Иногда хитрый хищный зверь, почувствовав погоню, не только путал следы, но и, пропетляв, возвращался, устраивая засаду преследователям. Так погиб Сокол и еще несколько охотников рода. И ведь знали повадки зверя, понимали, что подобное может произойти, но как доходило до дела, азарт затмевал разум, и осторожность забывалась.

Ястреб при преследовании держал в уме подобный прием загнанного зверя, когда в один миг охотник превращается в дичь. Потому шел очень медленно, почти не дыша, держа наготове в одной руке кинжал Посвященного Мруны, в другой – копье.

Через некоторое время он понял, куда направлялся хулгу, и по его сердцу скользнул холодок: тот неумолимо шел к селению Орлов. Не минуло и получаса, как его худшие опасения подтвердились. Следы хулгу выходили на общую тропу перед воротами, открывающими путь в селение, защищенное по краям от хищного зверя крепким частоколом. Ворота закрывали лишь к вечеру, на закате. А сейчас, днем, гуляй туда-сюда свободно любой человек, кто же родича заподозрит в злом умысле?

На куче дров у самых ворот грел свои кости старейшина Кулик. Он глянул с укоризной и покачал головой.

– Все-таки не послушал и сходил куда не стоило?

– Очень даже стоило туда ходить, – возразил Ястреб. – Посвященные не удержали мертвого шамана, тот превратился в хулгу.

– Чего? – недоверчиво прищурился Кулик. – Что еще за хулгу? Ты мне не рассказывай побасенки страшильные. Не баба.

– Говорю как есть, – настоял на своем Ястреб. – Зашел на полянку перед мостом. Он, кстати, обрушился, да и ладно с ним, все равно мы на ту сторону не ходили никогда. А перед ним три трупа лежат, четвертый – раненый. У самой реки валяется. Говорит, не сумели похоронить старого шамана, тот превратился в хулгу и всех их перебил. Я по следам хулгу кинулся и прямо к воротам нашего села пришел. Вот. Ты тут сидел все время? Кого постороннего видал?

– Да никто тут не проходил, – отмахнулся Кулик. – Испугался, верно, твой хулгу. У нас же родовые духи сильны. Не зря после каждой охоты кормим их лучшими кусками мяса. А за раненым я сейчас пошлю ребят. Не дело оставлять Посвященного без помощи. И за лекарем пошлю в соседнее село, там как раз Зубр – новый шаман, он же раньше врачеванием занимался, пока Бык живой был. Попутно пусть наше селение закамлает от этого твоего хулгу.

– Хулгу может превращаться в любого человека, – запоздало вспомнил Ястреб и на всякий случай подобрался, лихо крутнув пальцами рукоять кинжала. – Постой-ка, а откуда мне знать, что ты не хулгу?

– Так ты подумай, дурень, – сплюнул раздраженно Кулик. – Превратиться-то он может в любого, если верить в детские страшилки. Личину чужую накинуть для злого духа не задача. Но откуда бы он узнал, что я не велел тебе ходить вчера туда, куда ты, глупая твоя башка, все же пошел? Откуда, будь я хулгу, мне знать вообще, что тебя Ястребом зовут?

– И то верно, – согласился охотник. – По крайней мере, складно.

Кулик удобнее устроился на своем месте, глаза его насмешливо блеснули.

– Скажи лучше сам, мил человек, а что, если ты – хулгу?

– Это просто опровергнуть, – ответил Ястреб. – Хулгу не знает, что тебя зовут дядька Кулик. Что по молодости ты к моей матери подбивался, а мой батька тебе за то три зуба выбил. А потом ты ее сестру, мою тетку, в жены взял, но до сих пор на мать заглядываешься. А еще…

– Да заткнись уже, – беззлобно расхохотался Кулик. – Кто кому зубы бил, теперь дело прошлое. Глянь лучше, чего там Совка так быстро несется.

К ним и впрямь из леса бежала девочка по имени Совка, взволнованная, растрепанная, со слезами на глазах. Заметив Ястреба, закричала издали:

–Ястреб! Мамка твоя по ягоды пошла и с обрыва упала! Живая, только подняться не может, так и лежит! Спину повредила!

– Где она?! – хором заорали Ястреб и Кулик. Совка неопределенно махнула рукой за спину и побежала обратно к лесу. Мужчины припустили за ней.

К счастью, мать Ястреба действительно оказалась жива. Только спину сильно отбила и не могла толком говорить. Ее осторожно уложили в носилки и отнесли домой. Даже оброненный туесок с черникой отыскали и с собой забрали. Ястреб помнил, что мать им сильно дорожит и будет горевать, если память о любимом Соколе потеряется.

Беда отодвинула на второй план поимку хулгу.

Тут же набежали тетки Ястреба – две родные сестры и две жены братьев пострадавшей. Поохав и попричитав, окружили родственницу заботой. Весь день она пролежала пластом, время от времени погружаясь в забытье.

Сын же оказался не у дел. Немного потоптавшись вокруг своего жилья, он пошел навестить Посвященного. Тому отвели место в большом доме Кулика.

Посвященный вел себя с достоинством, держался так, словно и не имел несколько крупных дырок в бедре и животе. Попросил иглу с жилами, воды и свежей кедровой живицы. Принялся зашивать на живом теле раны, совершенно не морщась. Завидев Ястреба, кивнул, не переставая кромсать свою плоть тонкой костяной иглой.

– Как дела, охотник, настиг хулгу?

– Нет. Следы дошли до нашего села и потерялись.

– Плохо, – ответил Посвященный, затянул узелок на одной из дыр, только тут позволив себе покряхтеть от боли. Вытер пучком травы брызнувшую из раны кровь. – Как бы теперь не проникла эта тварь в селение да не стала народ жрать почем зря. Плохо что – давно в наших краях не умирали шаманы, а которые умирали, хоронили их как надо. Понимаешь, к чему я?

– К чему?

– К тому, – вздохнул Посвященный, – что нынешние шаманы забыли давно, как именно искать хулгу. И мы, служители Мруны, тоже забыли.

В это время внутрь вошел Кулик. Он мельком глянул на Посвященного, окликнул Ястреба.

– Травы знаешь? Дуй к берегу, там нарви хвоща, цветущую желтавку да ивовую кору не забудь надрать. Будем твоей матери лечебные настои делать. Все понял?

– Уже бегу! – с готовностью отозвался Ястреб. Наконец ему есть задача!

Глава 3. Заяц раздора

1.

Заяц что-то заметил в кустарнике слева. По крайней мере, его чуткие уши дернулись в ту сторону. Однако прежде чем он ударился в бега, справа от него неслышно поднялся из засады Ястреб, с размаху швырнув свой топорик. Удар пригвоздил косого к ближнему дереву. Заяц пискнул и затих, мелко дергая задними лапками.

Ястреб уже собрал все требуемое из трав, они лежали в его заплечном мешке. Надо было возвращаться назад. Однако когда он случайно наткнулся на пасущегося зайца, его охотничья душа не позволила пройти мимо дичи просто так.

Охотник медленно подошел к убитому зверьку, не сводя взгляда с кустарника, что находился неподалеку. Именно в той стороне заяц почуял опасность: сам Ястреб подкрался настолько незаметно, что его дичь не обнаружила.

– Плохо прячешься, – усмехнулся кусту охотник, подбоченясь. На самом деле он точно не знал, человек ли прячется там или зверь. Говорил наугад, вдруг да отзовется неизвестный.

– Все равно заяц мой. Я в него раньше попала, – подал голос куст.

Он задрожал, выпуская прятавшуюся в нем Рысь. На этот раз ее облик сильно изменился: чистые и пышные волосы охотницы покрывала легкая шапочка с небольшими стоячими ушками, на кончиках которых пушились кисточки. Поверх льняного платья до колен красовалась короткая пятнистая безрукавка. Причем даже такой искушенный охотник, как Ястреб, не мог угадать, что за зверь ее подарил. А на поясе из трех перевитых меж собою кожаных ремешков висело множество мешочков с непонятным содержимым.

– Кого я вижу! И чем же ты убила моего зайца, хотелось бы узнать? Злобным взглядом?

Глаза Рыси сверкнули из-под шапки, но не злобно, скорее – насмешливо.

– А ты приглядись внимательней, охотничек, – промурлыкала она, указывая своей духовой трубкой на убитого зверька.

Только тут Ястреб заметил, что в шее зайца торчит конец длинной тонкой иглы. Но все равно остался при своем мнении.

– Такая иголочка могла зайца только защекотать до смерти, но уж никак не убить, не то что мой топор!

– Ты своим топором ему всю шкуру попортил и кровищу выпустил. А моя игла – с сонным зельем, посадил потом зайца в яму и сиди он, пока мне есть не захотелось. Почему, кстати, не здороваешься, тебя старшие этому не учили?

Ястреб пожал плечами.

– Какой смысл говорить тебе «здравствуй»? Духи вроде не болеют.

– Я не… Хотя чего убеждать, тебе что кол на голове теши. В общем, заяц мой! Он мне нужен.

На всякий случай Рысь угрожающе направила на Ястреба свою духовую трубку. Тонкая полая тростинка длиною с руку смотрела прямо в горло. Однако действия Рыси не впечатлили бывалого охотника.

– Если тебе нужен заяц, найди себе другого. С тебя, между прочим, еще стадо мамонтов. Ты так и не отдарила за свое спасение, – упрекнул Ястреб, безбоязненно поворачиваясь боком к Рыси. Он вытащил топорик из тела зайца и, счистив травой следы крови, заткнул оружие за пояс. Чуткий слух уловил резкий выдох Рыси, что не застало его врасплох: давно был настороже, ожидая от духа подобного коварства. Потому мгновенно сцапал в воздухе летевшую иглу.

– Сейчас как дам обухом по лбу, – пригрозил, отбрасывая иголку прочь. Рысь выглядела ошарашенной. Видимо, ей редко приходилось сталкиваться с подобной прытью своих жертв. Расстроенный дух сокрушенно вздохнул, признавая поражение.

– Хорошо, охотник, твоя взяла. Но что тебе зайчик? Бери целого мамонта в знак благодарности за мое спасение!

– Где он? – сразу вскинулся Ястреб. Рысь удивленно подняла брови и кивнула ему за спину.

– Что же ты за охотник, если не чуешь такого зверя почти у себя за спиной?

И впрямь, позади что-то шумно вздохнуло, хрумкнуло, проворчало трубным глухим тоном. Ястреб аж подпрыгнул от неожиданности и мгновенно развернулся, выхватывая топор. Хотя понимал, что с топором бессмысленно идти на такую громадину, как мамонт, у которого и шерсть не пробьешь, а если удалось – толстая кожа не даст пройти удару дальше. Тут надо с десяток крепких мужиков с загонными копьями, это как минимум. А лучше сразу шамана с одуряющими снадобьями, чтобы усыпил зверюгу, и она безропотно далась на разделку. К его удивлению, слух подвел: сзади никого не оказалось.

Впрочем, когда он повернулся с недоуменным лицом к Рыси, той также не было на месте. Как и зайца. Только слегка подрагивали кончики кустов в том месте, где скрылась обманщица.

2.

Тяжело всхлипывала мать погибшей Совки, восьмилетней девочки, что теперь лежала у частокола ограды с неестественно вывернутой шеей в луже крови. Молчали хмурые родичи. Кулик мял губы и смотрел с надеждой на Зубра, нового шамана, вызванного с соседнего рода. Прибыл он сюда как врач, поднимать на ноги Посвященного и мать Ястреба. Однако так вышло, что в первую очередь потребовалось бежать на место убийства. То, что смерть не случайная, было очевидно. Уж слишком страшные раны зияли на теле ребенка. Впрочем, очень схожие с теми, что имелись на теле Посвященного.

– Хулгу, – сказал тот со знанием дела, прихромав на крики и причитания. Ему хватило беглого взгляда.

– Хулгу, – согласился Зубр.

– Следопыта надо. Где у нас Ястреб? Он вмиг найдет, куда ваш хулгу побежал, – буркнул Кулик. И тут же напоролся на подозрительный взгляд Посвященного.

– Ты же сам его послал собирать лекарственные травы. Или не помнишь?

– Да пора бы уже вернуться, – ответил Кулик. – Погоди, думаешь, что я хулгу?

– Сейчас ни в чем уверенным быть нельзя, – вместо Посвященного ответил Зубр. – Хулгу может принять любой облик. Может быть мной, тобой, кем угодно.

Кулик кивнул.

– Но если так, обличье он принял, а память не может взять. Я – Кулик, сын Дрозда, рода Орла. Могу перечислить всех своих предков до десятого колена. Могу всех тут назвать по имени, их предков перечислить также, это легко, они же мои родичи. А Ястреба послал нарвать хвоща, цветущую желтавку да ивовую кору.

– Давайте всех сельчан поспросим! – выдохнула мать убитой Совки. – Кто не расскажет про себя и своих предков, того…

– Погоди, – мягко попросил ее Кулик. – Думаю, хулгу не такой глупый, чтобы не предвидеть подобный шаг. Вряд ли он стал бы рядиться в кого-то из местных. Скорее всего, он превратился в одного из пришлых. А пришлых у нас всего двое.

Тут Кулик невинно покосился на Посвященного и шамана, вокруг которых мгновенно образовалась пустота. Впрочем, оба с достоинством выдержали подозрительные взгляды толпы.

– Мысль верная, – кивнул Зубр. – Но что касается меня, то вы же и позвали, а я пришел. Как пришел, могу обратно уйти. А если уйду, и смерти продолжатся? В конце концов, я шаман, дело свое неплохо знаю. Ведь был же долгое время в помощниках Быка. Если скамлаю, поверите, что человек? Уж камлать-то хулгу вряд ли умеет.

Народ вокруг задумчиво закивал. Речь шамана была разумна и многих убедила, что перед ними не хулгу.

– Что Посвященный скажет? – спросил Кулик.

Тот пожал плечами:

– Я тоже не просил меня спасать. Валялся себе на берегу, пусть и подраненный, так не привыкать. И не из таких заварушек выбирался. Ястреб ваш меня сам нашел.

– Ты мог подстроить, чтобы он тебя отыскал и сюда приволок. Род Орла раненого бы в любом случае не бросил, и хулгу мог на это рассчитывать, – вставил свое слово шаман.

– Как ты подобное себе представляешь, шаман? – усмехнулся Посвященный.

Но шаман очень легко себе это представлял:

– Допустим, ты хулгу. Допустим! – повысил он голос, завидев, что Посвященный открыл рот, чтобы возразить. – Тогда что тебе мешает, перебив Посвященных, превратиться в одного из них и, сделав вид, что ранен, дожидаться, пока глупые люди сами тебя не найдут и сами не приведут в свое селение. Возразишь?

– Возражу, – немедленно отозвался Посвященный. – Ваш Ястреб, люди Орла, хороший следопыт. Он внимательно осмотрел полянку, на которой мы схватились с хулгу. И там четко было видно, что мои следы шли к реке, а хулгу побежал к вашему селению. Как я мог и на берегу валяться, и к вам в село бежать? Даже хулгу не может одновременно быть в двух местах.

Народ вокруг начал перешептываться, затем робкий говорок усилился, пошли споры, вплоть до отдельных выкриков. Кого-то убедил своей речью шаман, кого-то – Посвященный. До драк не доходило, но рядились люди очень жарко. Шутка ли, обвинять человека в убийстве ребенка! Для такого нужны серьезные основания.

– Но кто-то же убил Совку! – выкрикнула в отчаянии мать погибшего ребенка, переводя подернутые туманом горя глаза с одного подозреваемого на другого. Виделось, что она не прочь казнить обоих, да еще полсела в придачу, лишь бы среди отправленных до срока в Мир мертвых оказался и хулгу.

Кулик дал знак, спорые родичи подхватили несчастную под локти, повели прочь, передали бабам, успокаивать. Как водится, утешающие женщины не выдержали, первые разревелись, а следом за ними заголосила и мать Совки. Дальнейшая беседа мужчин шла уже под слитный женский плач.

– Ребенка похоронить, – распорядился старейшина, указывая исполнителей своим посохом. Затем, покосившись на плачущих баб, негромко продолжил. – Мужчинам собраться на сход. Будем думать, что дальше делать. Шаман с Посвященным также приходите.

– Прямо сейчас? – спросил кто-то со спины. Кулик некоторое время подумал, потом мотнул головой.

– Нет, дождемся Ястреба, потом начнем.

Упомянутый охотник уже подходил, деловито расталкивая родичей. Он только передал теткам для матери необходимые травы и сразу поспешил на крики сельчан. Отодвинул народ, отшатнулся, увидев растерзанное тело ребенка. Слегка побледнев, обернулся к людям.

– Что здесь случилось?

– Хулгу, – коротко пояснил Кулик.

Ястреб властным жестом велел всем отойти прочь и осторожно приблизился к телу. Принюхался, всмотрелся в землю вокруг.

– Хулгу – это точно. А вот следы не найти теперь. Вы их затоптали. И по запаху не определить: все перемешалось.

– В следующий раз труп никому не трогать, – настоятельным тоном обратился к толпе Кулик. Кто-то закивал, кто-то нахмурился. Лишь некоторые, до которых дошел весь жуткий смысл сказанного старейшиной, с ужасом переспросили:

– В следующий раз?!

3.

Как ни путала следы по дороге домой Рысь, но Ястреба ей не удалось обмануть. По мелким каплям заячьей крови на траве, по неприметным вмятинам на земле и свежесбитой росе на придорожных ветках он добрался до реки. Вышел на берег, оценил, что следы уходят в воду, а с другого берега их нету. Решил, что дух, своровав его добычу, отыскал пристанище на дне Громотушки, где, небось, и живет. Но заметил далее по течению островок, на обрывистом берегу которого виднелись не до конца высохшие отпечатки ступней – кто-то там выходил из воды.

– Вот ты где прячешься! – улыбнулся охотник. Он снял с себя безрукавку и сапоги, оставшись в набедренной повязке. Добраться до островка не требовало больших усилий. В воде дыбились огромные валуны, перескакивая с одного на другой, можно было преодолеть половину расстояния до острова. С последнего камня Ястреб попросту нырнул, вынырнув уже у самой суши. Поеживаясь, снял с себя легкую набедренную повязку, тщательно отжал и надел снова. Хорошо еще, речка в последнее время немного обмелела и перед обрывом островного берега имелась небольшая пологая полоска песка с галькой. Далее высилась кручина каменистого обрыва, но Ястреб легко взлетел по ней вверх, ухватившись за корни деревьев, что пробивались на воздух из этой природной стены.

От спрятанного кусками дерна проема в ограде далее вела еле заметная тропка. Он прошел по ней в течение некоторого времени и увидел брошенного зайца. Мяса Рысь не тронула, забрала только внутренности. Ястреб поднял косого за лапу, с удивлением осмотрел тончайший разрез на брюхе, отбросил прочь. Дичью тут же занялись кружившие неподалеку вороны.

Вскоре Ястреб вышел на полянку, закрытую по краям раскидистыми длиннолистыми ивами. Вдалеке виднелся чудного облика домик с каменными стенами и крышей, тщательно уложенной из пластинок сосновой коры.

Хозяйка домика стояла в пяти шагах спиной к нему и была полностью погружена в необычные приготовления. Ладно бы там похлебку какую мешала в глиняной посудине на тлеющих углях близ здоровенного валуна, застывшего рядом, словно окаменелый великан. Так нет же. Дикая вонь от ее варева кого послабее нутром давно бы скрутила в приступе тошноты.

– Эй, Рысь! – окрикнул Ястреб хозяйку. Услышать в своих владениях человеческий голос было так неожиданно для нее, что она вздрогнула, выронив мешалку. Ругнулась на не вовремя возникшего охотника: варево, выйдя из-под ее контроля, сразу зашкворчало, издало глухое бульканье, вверх пошли огромные пузыри зеленого цвета. Хозяйка хотела было поднять мешалку, но заметив, что время упущено, попятилась.

– Быстро! Прячься за ним! – торопливо указала охотнику на камень. Сама порскнула туда с невиданной скоростью, так что взгляд едва мог ее отследить. Ястреб не стал задавать лишних вопросов, ему разбушевавшаяся на костре похлебка совсем не внушала спокойствия. Едва они укрылись, как поляну потряс мощный грохот, о валун со стороны огня словно ударился бешеный мамонт. Здоровенная каменюка покачнулась. С ближних деревьев посыпалась листва. Полянку начал окутывать молочно-белый дым.

– Чемо фы… тьфу, – выплюнул сухой прошлогодний лист изо рта Ястреб, – чего ты тут творишь?! Что за колдовство такое?

Как он догадался, валун стоял тут не просто так, и время от времени в ходе своих приготовлений Рысь пользовалась его укрытием.

– Не твоего ума дело! – отозвалась девушка, стуча себе ладонью по уху, еще звеневшему от близкого взрыва. – Что, не видел, я занята! Зачем лезешь под руку, дурнина, нас же могло разорвать на куски! У-уф… теперь все заново намешивать. Хорошо, желчь зайца еще осталась. А вот тайменя опять ловить, это жуть. Они тут все сытые, наживку обходят стороной.

Ястреб положил руку на ее плечо.

– Прости дурака. Я тебе поймаю тайменя.

Рысь с изумлением воззрилась на эту руку, затем перевела взгляд на лицо Ястреба и отступила назад.

– Ага, что-то случилось серьезное, да? Сразу про мамонта забыл.

– Мамонты – это хорошо, но мамонты подождут, они терпеливые, – тоном знатока ответил Ястреб, стряхивая пыль и листву с волос. – Тут у нас в селе зверюга посерьезней завелась. Хулгу!

– Хулгу? – переспросила Рысь, ее глаза стали пронзительно острыми. Опомнившись, она воровато огляделась и жестом позвала за собой. Пошла по тропинке в сторону дома. Ястреб на некоторое время замер, с любопытством изучая группу разнокалиберных черепов на шестах у самого порога. Рысь обернулась.

– Чего застыл?

– Твоя работа? – кивнул Ястреб на черепа. Рысь махнула рукой, предлагая не обращать на них внимания.

– Нет, это матушкино. Она тут раньше жила.

Смачно щелкнув один из черепов по голому белому лбу, Рысь с нежностью добавила:

– Мама гостей не любила.

Хихикнув от восторга, Ястреб тоже щелкнул по лбу ближнюю черепушку, та отозвалась звонким стуком, словно хорошо прокаленная глиняная плошка.

– А где твоя мать сейчас?

– Да кто ее знает, – нехотя ответила Рысь. – Ей кто-то рассказал, мол, далеко на юге видел безволосых мамонтов. Она у меня любопытная и на сборы скорая. Взяла и ушла их смотреть. Года три назад.

– Не знаю, я бы ради безволосых мамонтов даже из дома не вышел, – хмыкнул Ястреб. – Если у них шерсти нет, значит, они больные и скоро вымрут.

Он вошел в домик Рыси, деловито осмотрелся и присел на шкуру медведя в углу. Хозяйка заняла место у столика на большом плоском камне, растянулась там, словно кошка на солнце, и с интересом воззрилась на гостя.

– А теперь рассказывай, что у вас там за хулгу объявился.

Ястреб начал с того, как нашел убитых Посвященных. Рысь прервала его повествование.

– Сколько, ты сказал, было Посвященных?

– Четверо. Трое убитых, один раненый.

– Четверо? – в ее глазах появился странный блеск. – Не путаешь?

– До четырех я умею считать, – простодушно ответил Ястреб, вытянув для наглядности руки с растопыренными пальцами. – Даже до пяти. А когда пять на одной руке набирается, и пять на другой, это всегда почему-то десять. Я много раз проверял. Всегда работает, пользуйся!

– Ух ты, – с издевкой произнесла Рысь. – Всегда работает, говоришь? Ну ладно, поверю. Дальше что было?

Ястреб бегло пересказал все, что с ним случилось потом: как пришел к селению по следам хулгу, как встретил там Кулика. Как побежал за покалеченной матерью, верно, когда они на нее отвлеклись, хулгу и проник в селение. Как отправился искать лекарственные травы, заметил зайца и встретился с Рысью. Потом вернулся в селение, а там увидел убитую девочку и ошарашенных родичей. Кулик с группой мужчин устроили совет, в ходе которого так ни к чему и не пришли. Да что говорить, там из толковых только сам старейшина да Цапля. Остальные либо еще молоды, либо уже стары, либо зрелые, но бестолковые. Только едва за бороды друг друга не оттаскали, поскольку одни посчитали за хулгу шамана, а иные решили, что это Посвященный. Были третьи, думавшие, что хулгу ни в кого не превращался, а сидит себе где-то в дурном месте в собственном облике и ждет очередной возможности слопать кого из Орлов. На всякий случай решили обыскать селение, вдруг и впрямь найдется хулгу. Не нашли.

– Тогда я подумал и вспомнил, что у меня среди знакомых есть один островной дух, за которым должок. Наверняка ты знаешь, как хулгу поймать. Хотя бы совет дашь, если не можешь сама пойти, отыскать эту зверюгу и сожрать, как у островных духов водится.

– Ага, жрать хулгу, это у островных духов только так, – согласилась Рысь. – Жаль, но в это время года мясо хулгу особенно жестко и невкусно. Ведь убеждать тебя, что я не дух, бесполезно, да?

– Да, – даже с легким сочувствием отозвался Ястреб. – Может, ты сама в это не веришь, но что есть, то есть. Наши девки, я имею в виду, человеческие девки, варят нормальные каши, а не то гром-варево, что употребляешь ты. Отравленными иглами из-за требухи зайцев не бьют, одиночками на островах меж миром живых и Кладбищем Шаманов не живут. Убедил?

Левый глаз Рыси нервно задергался. Ястреб замолк, почувствовав перемену в ее настроении. Постарался сменить тему разговора:

– Ладно, в конце концов, это несильно меня беспокоит. Будь ты хоть дух, хоть, ха-ха, человек. Мне нужен хулгу. Ты знаешь, как его обнаружить и убить? Поможешь?

Рысь некоторое время раздумывала. Ястреб терпеливо ждал.

– Хорошо, – сказала она в итоге. – Попробую тебе помочь. Но сначала поймай мне тайменя.

Глава 4. Добрый совет

1.

Шаман долго осматривал мать Ястреба, деловито причмокивая губами и покачивая головой. Раньше Зубр был нередким гостем в селении Орла, многих охотно лечил. И в этот раз явился по первому зову. Больная слегка стонала, но держалась в целом стойко. Поперек ее исхудавшей обнаженной спины шел широкий след от ушиба, черно-синего цвета, зеленеющий по краям. Тетки бережно мазали больное место различными снадобьями, но особой пользы те не приносили. Впрочем, вреда с них также было мало, потому Зубр посоветовал продолжать это врачевание.

Далее он велел больной выпить наваристого супа из мяса куропатки, которую поутру добыл Ястреб. На этом осмотр завершился.

Зубр вышел из дома и сразу наткнулся на вопросительный взгляд Ястреба. Тот сидел на завалинке, правя зубья на гарпуне, что одолжил для рыбалки у Цапли.

– Врать не буду, дело плохо, – сухо сообщил шаман.

– Что можно сделать?

– Почти все, что нужно, вы уже делаете, – пожал плечами в камышовой накидке Зубр и собрался уже уходить прочь. Однако Ястреб привстал с живостью.

– Погоди. Ты сказал: почти? Почти?! Что мы еще не сделали?

Зубр остановился, в хмурой задумчивости посмотрел на Ястреба.

– Есть одна возможность. Надо смешать и отварить три корня: золотой, красный и черный. Дать ей. Тогда, может, и поправится. Больше ничем.

– Вот как, – удивился Ястреб. – В чем же трудность? Эти корни пусть не на каждом шагу растут, но добыть их в наших лесах можно.

Зубр вздохнул.

– Да в том и дело: нужны не просто корни, а те, что растут на Кладбище Шаманов. Там земля особенная. На ней корни имеют совсем другие свойства.

– Оно и понятно, – рассудительно кивнул Ястреб. – Иначе там не хоронили бы всяких… эээ… ну вас, в общем. Шаманов.

– Правильно думаешь, – похвалил сквозь зубы Зубр. – Я тебе не родич, отговаривать не стану. Сам понимаешь, чем грозит простому человеку поход на Кладбище Шаманов. Если желаешь обменять возможное выздоровление матери на изгнание из рода – дело твое.

– Да тут и думать не о чем, надо добывать корни! – уверенно заявил Ястреб, затем обернулся на шаги. Это подходил Кулик, попутно раздавая тумаки своим детям, великовозрастным дурачкам, как он их величал. Поскольку они хоть и нажили к взрослым годам собственных детей да огромные пуза, не могли поспорить ни с Ястребом в умении добывать зверя, ни с живущим на другом конце селения Цаплей в рыбалке. А тот умудрялся ловить такой величины рыбу, что с других родов и племен приходили на нее люди смотреть и ахать.

Ястреб вспомнил напутствия Рыси и поспешил к Кулику их передать, пока не забыл.

– Дядька Кулик! Разговор есть!

– Есть, так говори, – степенно произнес Кулик, между делом давая пинка под зад одному из сыновей, пухлому верзиле с ленивыми глазами. Звали его Зяблик, хотя размерами он больше тянул на откормленного желудями кабана. Зяблик охнул от отеческого посыла и быстро скрылся за столбиками, на которых сохла растянутая шкура дикой лошади. Собственно, она и стала причиной наказания, поскольку Кулик попросил Зяблика повесить ее на солнце посушить. А он возьми и разложи шкуру мехом вниз, чего делать нельзя, иначе только испортишь.

– Я тут у реки островного духа встретил, – начал Ястреб. Позади хмыкнул Зубр, видимо, не поверив. Но охотник продолжил, не обращая внимания на шамана.

– Дух говорит, что нужно сжечь тело человека, которого задрал хулгу. И вообще, сжечь всех, кого хоронили последние дни, если были такие.

– Сдурел?! – недовольно буркнул Кулик. – Меня родители Совки самого там же рядом и прикопают, если начну ее могилу ворошить!

Кладбище для рода Орла располагалось неподалеку от селения, на возвышенном и чистом месте под названием Калиновый Холм. По обычаю умершего хоронили в глубокой могиле, свернув калачиком. Зарывали, густо осыпав охрой и положив множество припасов для пути в Мир мертвых. А путь туда долог – девять дней.

Отдать Яме – так и говорили. Яма был старшим сыном Мруны, бога смерти. Он сторожил вход в Мир мертвых, ему же и передавали умерших, тщательно задабривая сурового стража. А то вдруг не пустит, и мыкайся тогда по свету несчастная бесприютная душа.

– Мое дело передать, – пожал плечами Ястреб. – Островной дух так-то башковитый, думаю, плохого не посоветует. Еще она… он сказал, чтобы друг за другом постоянно приглядывали, чтобы никто поодиночке никуда не шастал.

– А вот здесь дух дело говорит, – поддержал Ястреба Зубр.

Кулик слегка отшагнул, пропуская молодого охотника, который засобирался в сторону выхода из селения.

– Неужели на Кладбище Шаманов наметился? – бросил уходящему в спину шаман.

– Нет, мне тайменя добыть нужно, – отвечал Ястреб, закидывая на плечо гарпун.

Зубр открыл было рот для второго вопроса, но решил оставить его при себе. В конце концов, зачем Ястребу сдалось искать тайменя при больной матери и злобном хулгу в селении, его собственное дело, в крайнем случае – дело рода Орла. Кулик тоже воздержался от расспросов. Он даже был рад, что Ястреб уходит, и направился к дому, где лежала больная.

– В одиночку, говорите, не шастать, – усмехнулся шаман, когда все разошлись.

2.

Таймень лениво подплыл к мясной наживке, поддел ее носом, крутнулся на месте, подняв пенистый бурун на речной глади. В этот момент Ястреб и ударил гарпуном, пригвоздив рыбину к неглубокому дну горной речки.

Он долгое время терпеливо и бездвижно сидел на огромном валуне почти посередине речки. Потому сразу вытянулся, размял затекшие ноги. Затем только вытащил добычу на камень.

Пока шла рыбалка, под горячую руку попались несколько хариусов и даже стерлядка. Они все лежали на камне, не пропадать же добру.

Ястреб рыбачил у острова Рыси. Хозяйка некоторое время наблюдала за ним, но потом ей надоело или нашлись еще какие-то дела. Ушла в дом. Как только ушла, тут и таймень приплыл.

– Уф, а здоровый! – Ястреб подбросил тайменя на одной руке, продел гарпун полностью насквозь, чтобы не портить зазубринами мясо.

Он издал крик орла, давая понять Рыси, что задание выполнено.

Внезапно со стороны берега стукнули камни. Охотник обернулся на звук, глаза его сделались размером с плошку, сам он, завизжав от страха, сел прямо на кучу выловленной рыбы. Тайменя, однако, из рук не выпустил.

На берегу, у самой кромки воды, стояла, сумрачно вперив в него безжизненные глаза, Совка. Она была, как хоронили: в лучшей одежде, осыпанная охрой, в комьях земли. Ее голова криво сидела на сломанной шее, мертво отвисала оттопыренная челюсть.

– Орел, помоги правнуку! – взвизгнул от страха Ястреб. От испуга не сумел удержать равновесие и шлепнулся в воду, которая тут ему доходила до пояса. Совка зашипела, резво прыгнула с места на ближайший камень, торчащий из воды. Затем перескочила еще на один, приближаясь к охотнику. Вскоре она оказалась в одном прыжке от камня, с которого рыбачил Ястреб. Тот выставил вперед гарпун, намереваясь принять бой.

– Бросай гарпун и плыви ко мне! – раздался крик Рыси со стороны острова. Продолжая громко призывать на помощь предков-заступников, Ястреб повернулся в сторону Рыси, замахиваясь оружием.

– Да не в меня, дурень! – на всякий случай уточнила Рысь. – В мертвяка бросай! И не трясись ты так, мужик еще, называется!

Ястреб, переборов первый приступ дикого ужаса, сумел взять себя в руки. И когда Совка в очередной раз взвилась в воздух, метя зубами прямо ему в горло, метнул ей навстречу гарпун. Орудие сшибло прыгунью на лету, Совка шлепнулась в реку, подняв кучу брызг. Заорала, словно раненый зверь.

– Орел! Благодарю! – торжествующе закричал Ястреб. Потом притих, завидев, как мокрая и злющая Совка выбирается ползком на камень по соседству. Вот она небрежно ухватилась рукой за рукоять гарпуна, выдрала его с мясом на обратных зубьях из тела и небрежно отшвырнула в реку. Пробоина в груди, куда можно было легко просунуть руку, ее несильно озаботила.

Ястреб с досады плюнул в реку.

– Да иди ты на хрен, Орел, с такой помощью!

И бросился к острову Рыси вплавь.

Рысь все время что-то кричала, но ее переживания в первую очередь касались тайменя в руке Ястреба. Она призывала не бросать рыбу во время бегства. Совка, оценив расстояние до острова, бессвязно заворчала и поскакала по камням обратно к берегу.

Рысь свесилась с обрывистого склона, приняла тайменя, только затем подала руку Ястребу. Тот буквально взлетел наверх, невзирая на ободранные пальцы и колени. На краю сел, часто дыша, повернулся в сторону берега, где скрылся мертвец. Ткнул туда дрожащим пальцем.

– Ы-ы-ы…это что такое?! Как такое может быть вообще?!

Вместо ответа Рысь треснула его рыбой по голове и с яростью заорала:

– Я кому говорила, всех свежих мертвецов сжечь?! Мало вам хулгу?! Сейчас эту еще искать и возвращать в Мир мертвых! А она, хочу заметить, травкой не питается, все больше человечьей свежатинкой!

Оба вздрогнули от резкого глухого треска со стороны берега. Мертвечиха, поняв, что до острова не допрыгнуть, повалила одним молодецким ударом сухое дерево и потащила к воде.

– Башковитая девочка, – оценила ее выдумку Рысь и повернулась к побледневшему Ястребу. – Беги быстрее ко мне домой, тащи сверток, он на столе лежит. Быстрее, говорю!

Охотник кивнул и помчался стремглав по еле приметной тропке к ее дому. Рысь выпрямилась, глядя, как мертвечиха бросила в реку сухостоину, сама села на нее верхом, выломала один сук и стала им отталкиваться от дна, направляя плывущее бревно на островок.

Едва оживший мертвец пристал к берегу, Рысь швырнула ему прямо в голову булыжник. Совка недовольно зафырчала, но штурма обрыва не прекратила. Подпрыгнула, крепко ухватившись за край стены. Рысь схватила еще один камень и хладнокровно ударила точно по пальцам мертвячки. Совка рухнула вниз.

Вернулся Ястреб, сунув чуть ли не под нос Рыси свиток, в котором пряталось что-то твердое.

– Отлично! – обрадовалась девушка, размотала свиток, протянула Ястребу тонкий черный кинжал длиною с локоть. Прямо как у Посвященных, только более изящный, украшенный белыми узорами. Сама взяла один из пяти мешочков, что также оказались в свертке, разодрала зубами край и высыпала на беснующегося внизу мертвяка. Едва синеватый порошок коснулся кожи Совки, та заорала благим матом, ее кожа задымилась, стала скукоживаться.

– Я ее буду держать, а ты бей кинжалом! – скомандовала Рысь Ястребу. – Целься в глаз или загоняй острие с подбородка в голову. Все понял?

– Все понял! – отозвался охотник. Рысь кивнула ему и бросилась с обрыва прямо на мертвую девочку. Та заметила человека, хотела было схватить, но Рысь ловко отмахнулась от острых когтей и как-то сразу оказалась за спиной Совки. Схватила за руки, спутала ноги своими ногами, повалила. Следом уже летел Ястреб, с ходу всаживая в мертвеца черный кинжал – почему-то в живот.

– Да откуда ты тупой такой! – заорала с досадой Рысь. – Коли в глаз!

Совка изловчилась схватить ее руку и вогнать свои острые ногти. Рысь зашипела от боли, но не выпустила мертвечиху. Ястреб ударил сначала в правый, затем в левый глаз Совки. Покойница сразу затихла и осела безжизненной массой.

– Ишь ты! – только и мог сказать, переводя дух, Ястреб. Рысь отбросила от себя убитую, выдернула свой кинжал из трупа, пошла отмывать в реке. Вернулась, присела рядом, тяжело дыша.

– Тайменя я добыл. Твоя очередь помочь.

– Я как бы уже помогаю, – Рысь кивнула в сторону трупа Совки.

– Да я не о том. Мать у меня сильно болеет. Сказали, нужно с Кладбища Шаманов принести три корня: золотой, красный и черный. Они помогут.

Рысь метнула в Ястреба свой цепкий и подозрительный взгляд.

– Кто тебе это сказал?

– Новый шаман, Зубр. А что, соврал?

– Тут как посмотреть. Правда в том, что эти корни действительно помогают недужным со сломанной спиной. Да. Только вот есть у них и другое назначение.

Рысь подошла к трупу Совки, достав еще один узелок, распустила завязки. На тело посыпался крупный черный песок. Потом она подобрала с галечной отмели два камешка и стукнула один о другой, направляя искры на убитую. С первого же удара охотно занялся дым, вскоре разгорелось пламя, охватившее все место, где лежал черный песок.

– Так что там с другим назначением корней? – напомнил Ястреб.

– В общем, вроде как корни помогают хулгу залечивать раны, нанесенные обрядовым кинжалом. Его же ранили, да?

– Значит, шаман и есть хулгу, – задумчиво произнес Ястреб. Рысь зацокала языком.

– Тут точно не скажешь. Ты лучше проследи за ним внимательней, но в глаза свое подозрение не говори. Все равно тебе сейчас заняться особо нечем. Матери своей не охранник: хулгу недужную побрезгует есть, когда вокруг столько резвой живчины. Не любят темные духи вот таких полумертвых. А обмыть, до ветру сносить и отвару подать – сам говорил, тетки справляются.

– Ну хорошо, – угрюмо кивнул Ястреб. – А все-таки, ты сможешь достать корни с Кладбища Шаманов? Тебе-то изгнание из рода не грозит.

– Я подумаю над твоей просьбой, – туманно ответила Рысь, что было мягким отказом.

– А чего тут думать? – удивился Ястреб. – Получается, корнями можно хулгу вывести на чистую воду. Я как принесу их матери, кто первый бросится на меня, чтоб их отобрать, тот и хулгу!

– Хорошая мысль, – согласилась Рысь. – Только не забывай, что ты вот эту мертвую девочку, как увидел, чуть сознания не лишился. А хулгу пострашней будет. Да и посильней. С ним четверка, хм, Посвященных не справилась. С обрядовым оружием. А ты со своим смешным топориком и подавно не одолеешь. А если все же отберет у тебя корни хулгу? И еще сильней станет?

Ястреб хотел было возразить, но понял, что девушка права, и промолчал, грустно глядя на костер, постепенно поглощающий труп Совки. Он ожидал, что будет мерзко вонять жженым мясом, но тело умершей горело без запаха и почти без дыма. Словно и не человек лежал в костре, а груда березовых дров.

– Ладно, не все так плохо, – подбодрила его Рысь. – В конце концов, сознания ты не потерял, увидев мертвяка, уже хорошо. На третьем десятке вообще пугаться перестанешь.

– Третьем десятке чего? – не понял Ястреб. Точнее понял, но решил уточнить, вдруг ослышался, и на самом деле его собеседница не предвещает ничего страшного.

– Вот этих – кивнула на костер Рысь. – Если у вас не хватило ума последовать моему совету и сжечь всех свеженьких мертвецов, то вскоре их станет больше. Оживет один мертвяк, задерет парочку человек, пока вы его ловите и сжигаете, а там и эти задранные поднимутся. Хулгу дело свое знает: в то время как за мертвяками гоняетесь, вам будет не до него. А он отдохнет и откормится на человечинке.

– Брр, – содрогнулся Ястреб. – Ладно, пойду, гарпун поищу. Его еще Цапле отдавать.

– Гарпун не надо искать, – лениво отозвалась Рысь. – А как найдешь, лучше сожги. Заговоренную мертвечину все равно полностью не отмоешь, смешается с битой рыбой, еще потравитесь. Ты говорил, один из обрядовых кинжалов, что были у Посвященных, взял себе?

– Да.

– Копьем, по-моему, ты управляешься лучше, чем кинжалом. Да и хулгу следует держать на расстоянии. Найди в лесу крепкую лиственницу, сделай из нее древко, а сверху кинжал прикрепи. Принесешь ко мне, я пару обрядов сделаю, будет у тебя оружие от хулгу.

3.

Внезапно небо заволокло черными тучами и хлынул проливной дождь. Последние шаги до селения Ястреб делал уже под струями ливня. Он подозрительно смотрел на небо, пытаясь понять – действительно ли тучи грянули по небесному промыслу или это тоже дело рук зловредного хулгу.

В селении было безлюдно. С одной стороны, дело ясное – кто же будет под дождем разгуливать. С другой стороны, и дыма от очагов не видать.

Ястреб пнул домик Кукушки, калечной старухи, которая жила вместе с сыном и его огромным семейством. Сын был ленив, чтобы строить что-то больше, и вполне был счастлив подживаться со своим выводком у матери.

На стук выглянула сама Кукушка.

– Чего тебе?

– Где все?

– Цаплю понесли хоронить на Калинов Холм.

Ястреб уставился на нее, еще не веря до конца. Неужели тварь и до рыбака добралась?!

– Хулгу?

– А кто ж еще, – буркнула старуха. – Тебя ждали, думали, по следам поищешь. А тут дождь все следы смыл, и потому решили быстренько отнести, похоронить.

Старую одну оставили, верно полагая, что ее хулгу есть побрезгует. Тем более задрав такого здоровяка, как Цапля, чудище, должно быть, изрядно насытилось. Цапля, Цапля… Некому теперь за гарпун пенять.

Ястреб забыл про бушующий ливень, рванул к кладбищу во всю прыть. Он издали начал орать, чтоб перестали копать могилу. Пока подбежал, пару раз поскальзывался, окунаясь в свежие лужи. Дождь на похоронах издавна считался хорошей приметой, иногда нарочно подгадывали отправление в Мир мертвых к нему. Считалось, что вода-с-неба помогает умершему быстрее добраться до владений Мруны по черным лесам, где бродили злые духи, голодные до человеческих душ.

Вперед выступил Кулик, подозрительно зыркая острыми глазами из-под мохнатых бровей.

– Чего горло дерешь?

– Нельзя хоронить умерших! – твердо сказал Ястреб. – Сжигать будем!

– Ага, сейчас! – подал голос кто-то из родни Цапли. – Ты, Ястреб, хоть и хороший охотник, но еще слишком молод, чтобы обряды, завещанные пращурами, менять!

Остальные просто молчали, стояли хмурой и несогласной толпой под серым дождем, который уже ослаб и кропил себе робкими капельками. Четверо мужиков, долбивших тяжелыми мотыгами яму для могилы, перестали работать и смотрели то на Кулика, то на Ястреба, не отступавшего от своего. Все же у молодого охотника в селении был свой авторитет.

– Совка! Тоже ее теперь прикажешь откапывать и сжигать?! – подала голос мать убитой девочки. В ее голосе слышались истерические нотки, видать, еще не отрыдала свое, не успокоилась толком по потере.

Ястреб посмотрел на нее сумрачно и кивнул в сторону могилы Совки.

– А ее не надо откапывать. Сама откопалась и пошла человечину искать.

– Что ты сочиняешь! – не веря в кошмарную действительность, воскликнула его собеседница, бросила затравленный взгляд на Кулика, на шамана Зубра и побежала к могиле дочери. Встала на колени, завыла нечто непонятное.

– Могила разрыта! – подал голос подбежавший следом за ней к могиле сын шести лет. Народ ахнул, зашумел, загудел.

Но когда заговорил Ястреб, рассказывая, как схватился на реке с живым мертвецом, все замолчали, завороженно слушая.

Он же, почувствовав, что взгляды родичей устремлены на него, рассказывал в красках, расписывал во всех подробностях. Правда, слова Рыси о трех корнях опустил, и вообще, ее роль в убийстве живого трупа свел до подачи умных советов с безопасного места, называя островным духом.

Когда он закончил, взял слово Кулик:

– Тогда дело ясное: Цаплю придется сжигать. Хитер хулгу и колдует, как тьма шаманов. Может, он и дождь призвал все следы смыть, чтобы Ястреб не смог его найти.

– Сжигать надо без промедления, ребята, – проскрипел Зубр мужикам, которые копали яму. – Да, мокро, но что поделать. Мы не знаем, сколько должно времени пройти, прежде чем Цапля… Ну вы поняли, да?

Все сразу все поняли. Детвора разбежалась за сухими ветками, мужчины пошли за дровами потолще.

Пока ладили костер, Ястреб выспросил у Кулика, как же хулгу добрался до Цапли. Оказалось, плюнув на совет Рыси не отлучаться поодиночке, знаменитый рыбак рода Орла решил проверить верши, раскинутые по Змеевке, болотистой притоке Громотушки. В итоге его нашли у самого селения с разорванным горлом возвращавшиеся после охоты сыновья Кулика. Во время убийства и Посвященный, и Зубр были на людях, потому на них трудно теперь бросить подозрение.

– Пустое, – махнул рукой Ястреб. – Цаплю могла задрать и Совка. Как раз чтобы мы не подумали потом на Посвященного или Зубра.

– Дельная мысль, – оценил Кулик. – Сам-то на кого думаешь?

Ястреб молча посмотрел на стоящего поодаль Зубра.

Глава 5. Подозрения

1.

Ранним утром в дом Ястреба вошла Рысь. По-хозяйски пнула на входе шкуру волка, навешенную, чтобы назойливая мошкара не летела внутрь.

– Собирай всех более-менее умных на сход, – кратко поздоровавшись, сказала Ястребу с порога, пока тот жмурился на яркое рассветное солнце, заглянувшее в проем вместе с гостьей.

Рысь бросила быстрый взгляд на мать охотника, которая мирно спала на своей лежанке, у ее ног прикорнула младшая сестра. Обе не шелохнулись, когда вошла гостья.

– За корнями я чуть позже схожу. Будут тебе корни. А пока у меня немного вопросов к сельчанам. Собери их.

Рысь вышла, направляясь прямо в центр селения, где на большой площадке по обычаю справляли сходы. Там и села, ожидая, пока соберутся имеющие голос в роду. Уже выглядывали отовсюду любопытные детские и женские лица, всем было интересно, что за гость явился к ним ни свет ни заря. Гость же заметил эти взгляды, фыркнул и скрыл лицо, надвинув маску – оскаленную переднюю часть черепа пещерного медвежонка. Раздались испуганные возгласы, любопытные быстро скрылись по своим углам.

Одними из первых пришли Посвященный и Зубр. Оба с нескрываемым интересом воззрились на «островного духа, возжелавшего говорить с людьми». Именно так подал причину созыва схода Ястреб. Интриговать он умел.

Когда собрались все, решившие в столь ранний час бросить ложе и прийти, Кулик кивнул Ястребу, что встал рядом с сидящей Рысью. Мол, начинай.

– Островной дух хочет поговорить с родом Орла, – сообщил Ястреб уже известное.

– Хочет, так пусть говорит, – благосклонно отозвался Кулик. – Островной дух уже дал полезные советы, как уберечься от хулгу и его козней. Может, еще чего подскажет.

Рысь подняла личину, показывая нежное девичье лицо. Ее зеленые глаза сразу остановились на Посвященном, он с трудом сдержал этот взгляд. Затем она перевела взор на Зубра, и тому также стало не по себе. Рысь заговорила, ни к кому конкретно не обращаясь. Тихо, но внятно.

– Забавные люди с птичьими именами очень несерьезно отнеслись к моему совету сжигать мертвецов, и потому был убит рыбак. В следующий раз хорошенько подумайте, прежде чем пропускать мимо ушей мои слова.

– Давай ближе к сути, – без всякого уважения подогнал ее Ястреб. – Мы свои ошибки признаем, больше не будем. Что нам дальше делать, подскажи.

– Мне нужно вас поспрашивать, может, прояснится, кто тут хулгу. Посвященный?

– Да, островной дух.

– Можно называть меня Белой Рысью, – благосклонно разрешила Рысь.

Шаман округлил глаза, Посвященный – также.

– Твоя мать – Красная Рысь. Да? – спросил Посвященный гостью.

Рысь сделала утвердительный жест. Потом поднялась.

– Посвященный, а ты можешь рассказать, почему не получилось донести труп Быка до Кладбища Шаманов?

– Мост упал.

– Начни раньше. Как вы услышали зов нового шамана?

Посвященный посмотрел на нее, не понимая, зачем это рассказывать. Но все же ответил.

– Посвященные Мруны не знают друг друга в лицо и часто не видят друг друга никогда. Но если слышат зов, все они должны идти на него, собравшись у Перста Мруны. Там мы дождались, когда соберется четверо, и пошли на зов.

– От Перста Мруны до селения, где помер шаман, от силы полдня ходу. Почему вы шли два дня? – спросила Рысь.

– Нас остановили люди Черных Кабанов и отказались пустить через свои земли, пока с нами не побеседует Живоглот. Пришлось задержаться у него и ответить на кучу глупых вопросов.

– Черные Кабаны в последнее время постоянно так поступают с мимохожими, – поддакнул Кулик. – Совсем обнаглели.

– Да при чем тут Кабаны! – отмахнулся Посвященный. – Мы бы и с их помехами успели. Просто когда подошли с трупом к Громотушке, рухнул старый мост, ведущий на Кладбище Шаманов. Вот мы и не смогли вовремя доставить труп.

– Вот как, – усмехнулась Рысь, – а дальше что было? Почему не одолели хулгу?

– Силен оказался очень, – сказал Посвященный, посмотрев куда-то в сторону. Видимо, ему было стыдно, что он со своими людьми не смог остановить чудовище. Потому часть вины за гибель людей в селении рода Орла лежала и на нем.

– А может быть, вы оказались чересчур слабы?

– Чего вокруг да около ходишь? – не выдержал Посвященный. – К чему клонишь?

– Покажи свой кинжал, – попросила Рысь, игнорируя его слова. Тот молча выхватил из-за пояса обрядовое оружие и протянул вперед. Девушка жадно рассматривала изгибы каменного клинка, впрочем, не касаясь его рукой. Удовлетворенно кивнула, повернулась к Ястребу.

– Покажи тот, который ты подобрал.

Охотник с готовностью показал подобранный на месте драки Посвященных с хулгу кинжал. Он уже успел его прикрепить к древку копья и украсить обвязкой из липового лыка.

– Ясно, – кивнула Рысь, усаживаясь обратно на свое место.

– Что тебе ясно? – угрюмо спросил Посвященный.

– Ты не являешься хулгу.

2.

После этих слов собравшиеся на сходе мужчины дружно повернули головы в сторону Зубра. Тот с удивлением спросил:

– Но тогда получается, хулгу это я?

– Почему? – насмешливо спросила Рысь. – Потому что вы решили, будто хулгу намерен действовать так, а не иначе? Что он либо шаман, либо Посвященный? Так это ваше хотение, оно может не совпадать с жизнью. Но тебя тоже стоит проверить.

– Да чего тут проверять! – оживился Ястреб, которому после исключения Посвященного из узкого круга подозреваемых все стало предельно ясно. – Зубр и есть хулгу! Вот расскажи всем про эти корни!

Кулик удивленно поднял бровь, Зубр переспросил:

– Корни? Которые на Кладбище Шаманов растут?

– Они самые! – с вызовом ответил Ястреб. – Оказывается, ими лечатся раненые хулгу! Сам хулгу туда ни ногой, ему на Кладбище Шаманов ход заказан. Вот и послал меня! Мол, а куда ты денешься, спасая мать!

– Не самое крепкое объяснение, – покачала головой Рысь, от чего кисточки на ее шапке заходили из стороны в сторону. – Корни действительно могут излечить твою мать.

– А может, твоя мать и есть хулгу, – добавил Посвященный.

Зубр ответил ему еще до того, как Ястреб открыл рот, чтобы возразить.

– Вряд ли. Она лежит, и при ней неотлучно находится кто-то из родни. Попробуй поубивай людей, когда за тобой постоянный пригляд.

– Разумно, – кивнул Посвященный. – Тогда главные подозрения падают на тебя, шаман.

– Пригласите любого другого шамана, и он вам скажет по поводу этих корней то же, что сказал я, – спокойно пожал плечами Зубр.

– Да. Они скажут то же самое, – подтвердила Рысь. После чего выудила из поясного мешочка какие-то кривые корешки яркого желтого цвета и бросила их перед шаманом.

– Расскажи, шаман, что это? Нашла вокруг селения людей с птичьими именами. Не твое ли?

Тот вздрогнул, вмиг его облик равнодушного к мирской суете мудреца рассыпался на куски. В глазах блеснул испуг. Ястреб мгновенно направил на него свое копье, подобрался Посвященный. Его взгляд уже выискивал в теле возможного хулгу удобные для удара кинжалом места.

– Спокойнее, мужчины! – урезонила сход Рысь. – А ты, Зубр, объясняй. Что это и почему валяется по округе селения?

– Ты сама знаешь, что это, – затравленно сообщил шаман, стараясь не смотреть никому в глаза. Он облизнул враз пересохшие губы и с опаской покосился на изготовившегося к бою Ястреба. Рысь хищно усмехнулась. Сейчас она напоминала леопарда, что загнал добычу в угол, но по внезапному капризу решил сначала поиграть с будущей едой.

– Я-то знаю. Расскажи остальным.

Шаман бережно поднял куски желтых корней.

– Это жавтерень. Корень для удержания хулгу на одном месте. Его чудовище может преодолеть, но через силу.

– То есть? – не понял Кулик. – Понятнее расскажи!

Рысь тяжело вздохнула, всем видом показывая, как ей трудно общаться с такими тупицами, как род Орла. Но все же разъяснила:

– Шаман совершил обряд притяжения хулгу к вашему роду, люди с птичьими именами. Потому чудище никуда и не ушло, когда вы взялись за поиски. И никуда теперь не уйдет, пока либо вы его не поймаете, либо оно вас всех не сожрет. Доступно объясняю?

– Доступно, – кивнул Кулик и без замаха треснул шамана своим посохом по спине. – Ах ты тварь, да ты хуже хулгу!

Его оттащили прочь.

– А что я должен был делать?! – заорал Зубр в лицо Кулику. – Вы и так на свой род навлекли хулгу, так и помирайте все от него! А тут недалеко мой род, и он должен жить!

– Разумно, – кивнула Рысь, не повышая голоса, но слова ее прозвучали четко среди общего гвалта и ругани в адрес Зубра. Все как-то разом притихли. – И вы при этом не поняли главного, люди с птичьими именами.

– Зови нас родом Орла, – предложил Кулик, поморщившись от ее уничижительного «люди с птичьими именами».

– Род Орла, – нехотя поправилась Рысь. – Главное здесь то, что Зубр произвел шаманский обряд против хулгу. И значит, сам он не хулгу.

3.

Кулик прошелся туда-сюда перед Рысью и только затем повернулся к ней и спросил:

– Шаман не хулгу, Посвященный не хулгу. Кто тогда хулгу?

Рысь показала ему открытую ладонь, что означало: «Погоди».

– Мы выяснили – эти двое точно не хулгу. Уже неплохо.

– Думаю, хулгу – Ястреб, – внезапно сказал Посвященный, ковыряясь своим наговоренным кинжалом в зубах. Вообще, так с обрядовым оружием себя не ведут, но кто ему скажет? Его кинжал, ему страдать, коли тот обидится и предаст в нужную минуту. Хотя, кто знает, может подобным обращением Посвященный как раз мстил своему оружию за то, что не помогло в схватке с хулгу.

– Почему я? – удивился Ястреб.

– Да все проще простого, – лениво пояснил Посвященный. – Оба убийства произошли, когда тебя не было.

– Немудрено, – отозвался Кулик. – Ястреб всегда где-то шляется по лесам. Сидя дома, дичь не добудешь. А без дичи что класть в родовой котел?

– А в тех местах, где мы с хулгу дрались, разве много водится дичи? – усмехнулся Посвященный. – Прокляты те места. Наверное, хулгу Ястреба уже возле селения подкараулил, сожрал, превратился в него и пошел к разрушенному мосту. И меня в живых оставил, чтобы вроде как был свидетель, что он человек.

Рысь фыркнула.

– Вот уж кто совершенно не может быть хулгу, так это Ястреб. Он так визжал, когда увидел мертвую девочку, так звал вашего предка Орла…

Щеки Ястреба, покрытые загаром, запылали румянцем. Впрочем, родичи не спешили его высмеивать, справедливо посчитав, что при виде ожившего мертвеца многие бы повели себя совсем не как герои. Одно дело – нормальный враг, другое дело – нечто, восставшее из могилы.

– И что? – пожал плечами Посвященный.

– Да то, что для хулгу нет разницы, мертвяк или живой перед ним. Он ходячих мертвецов воспринимает, как само собой разумеющееся. Вы же не визжите с испугу при виде воробья?

– Так ни к чему и не пришли, – вздохнул Кулик. Рысь с упреком посмотрела на него.

– Почему же? Мы точно узнали, что среди вас трое не хулгу. Уже неплохо. Что еще посоветую: никогда никуда не ходите поодиночке. Следите друг за другом и не стесняйтесь быть подозрительными. Все должны понимать, какая угроза над родом. Поняли? И вот вам мой дар.

Она протянула шар из обожженной красной глины размером с яйцо куропатки Кулику. Тот осторожно взял его и посмотрел на Рысь, всем видом вопрошая, что это за штука и зачем нужна.

– Четверо Посвященных не справились с вашим хулгу. Я попробую справиться. Но я живу на острове и переселяться в ваше птичье селение не собираюсь. Потому, как опознаете хулгу, разбейте это яйцо. Пойдет белый вонючий дым, я его или увижу, или почую и приду на помощь, убивать хулгу. А теперь мне пора идти. Ястреб?

– Чего?

– Пойдем, проводишь меня.

Рысь поднялась, и только тут Ястреб заметил, что она некрепко держится на ногах. Далее, когда она повернулась к нему и закинула на лицо череп медведя, он успел заметить, как она закусила губу, явно претерпевая сильную боль.

Ястреб мгновенно вспомнил, что, когда островной дух протянул глиняный шар Кулику, рукав ее льняной рубашки слегка отошел, оголив локоть. Там виднелся зловещий черно-синий след. Именно туда впилась своими ногтями Совка, когда ее упокаивали на острове.

Охотник втянул запах, ощутив идущее от ран ядовитое испарение. Рысь перехватила его взгляд и одним выражением глаз попросила молчать. Ястреб понимающе кивнул и просто встал рядом.

– Я провожу тебя.

Глава 6. Бег по кругу

1.

Они вышли из селения и некоторое время двигались по тропке рука об руку. Но за первым же поворотом, когда им в спины перестали смотреть родичи, Ястреб сгреб Рысь и взгромоздил себе на плечи. Та не особо сопротивлялась, даже села удобнее, болтая ногами. Охотник упрекнул свою ношу:

– И какая нужда переться к нам раненой? Для бестолковой беседы?

– Я увидела Посвященного и шамана. Многое стало понятным. Многое непонятным, – таинственно сообщила Рысь.

– Чего с рукой? Отвалится теперь?

– Нет. На Кладбище Шаманов есть теплые целебные ключи. Схожу туда пару раз – и все пройдет.

– Корни попутно…

– Да помню я про твои корни, помню. Тут другое дело есть. Пока тебе одному говорю, держи себя осторожнее и с шаманом, и с Посвященным.

– Они все-таки могут быть хулгу? – недоуменно спросил охотник.

– Они люди. Но зреет у меня мысль, что неспроста хулгу появился.

Ястреб остановился. Поднял глаза вверх, посмотрел в лицо Рыси. Та сняла личину и озирала окрестности, глубоко задумавшись.

– Ничего не понимаю.

– Я тоже, – похлопала она Ястреба по плечу и сказала, чтобы шел дальше.

Они некоторое время молчали, но едва Ястреб начал заворачивать в сторону реки, где был остров Рыси, та внезапно попросила идти к месту столкновения хулгу с Посвященными.

Через некоторое время они добрались до полянки у разрушенного моста. Тут Рысь соскочила со спины Ястреба, откуда только силы взялись – сразу же принялась нарезать круги по месту боя, расспрашивая у охотника, где и что было раньше.

Люди из рода Орла похоронили Посвященных здесь же – собственное родовое кладбище было для чужаков запретным. Хоронили быстро, торопясь поскорее уйти с этого нехорошего места. А что оно нехорошее, видно простым взглядом: вокруг так и осталась пыльная угольная чернота, что прилипала к ногам, если пройдешь по ней.

Ястреб внезапно вздрогнул.

– Слушай, а эти, мертвые Посвященные… они…

– Вот это самое интересное в истории, – кивнула Рысь, с полуслова поняв, что он испугался, как бы Посвященные не поднялись со своих могил. – Посвященные заповедуют души Мруне, и никто их тела после смерти не может взять для своих нужд. Ни хулгу, ни злые духи. Но сегодня ночью ко мне в дом приплыл на бревне один из Посвященных. Мертвяк.

– Это был не настоящий Посвященный, так? – догадался Ястреб.

Про подробности схватки Рыси с мертвяком он не стал расспрашивать. Раз она тут и вполне живая, значит, схватка прошла успешно. Еще немного поразмышляв, охотник добавил:

– Наверное, одной очень скучно жить, да и опасно. Без надежного мужчины рядом.

– И что ты предлагаешь? – в упор спросила Рысь. Ястреб слегка замялся. Тогда она весело засмеялась и пошла к берегу.

– Я не напрашивался к тебе в дом жить! – беспомощно крикнул Ястреб ей в спину. – Ты так-то девка видная, умная и вообще красавица, даром что волосы порезанные! Но у меня мать больная лежит, не до переселений, и вообще – ты же островной дух!

– И чего если даже дух? – искренне удивилась Рысь, так и не обернувшись.

– Как это чего? – удивился Ястреб. – Знаешь, сколько у нас историй ходит про охотников, которые с духами любились, а потом у них рождались разные чудища?!

Он заметил, что говорит в пустоту: Рысь спустилась по тропке и пропала из вида у самого берега. Ястреб окликнул ее, она не отозвалась. Ястреб подошел ближе и заметил ее спину у самой кромки воды.

– Чего, обиделась, что ли? – осторожно спросил.

– Ты что-то сказал? Не слышала, – отозвалась Рысь. – Ага, это забавно.

Она победно выпрямилась и указала на подножие моста.

– Видишь?

– Вижу. Моста нет.

– Сюда смотри, охотник. Следы видишь?

Ястреб внимательнее вгляделся в место, указанное Рысью, и сразу понял, что она имеет в виду.

– Мост не сам упал, – догадался он. – Его подрыли.

2.

На следующий день Ястреб с утра по привычке поднялся и ушел на охоту, побродил по округе, ничего не добыл, впрочем, особо его дичь не интересовала. И когда на тропе попался зазевавшийся барсук, Ястреб просто пнул его в сторону, чтобы не мешался.

Ноги принесли его к острову Рыси. Сама она сидела на берегу и ловила рыбу с помощью удочки. Наживкой служили куски тайменя: чешую она с него сняла, не пропадать же мясу. Наживка была наколота на костяной крючок, который в свою очередь крепился на конце длинной лески из конского волоса. А чтобы кидать ее подальше и быстро выдергивать, другой конец лески был привязан к длинной ивовой ветке. Болтая ногами над обрывом, Рысь аккуратно закидывала наживку рядом с двумя валунами, торчавшими из воды лишь верхней частью.

Ястреб, не здороваясь, присел рядом и с интересом посмотрел на занятие Рыси. Рыбаки селения обычно ловили на сети или гарпун. А вот так, столь мудреной снастью, никто даже не пробовал. Хотя, казалось бы – взять прут подлиннее и скрутить лесу покрепче. Рыба глупа и бестолкова, торопливо жрет все подряд, боясь, что еду украдут другие рыбы, и потому легко станет добычей умного человека. Или островного духа.

– Сама придумала?

– Нет, конечно. Горные люди. Они иногда приходят на Кладбище Шаманов с той стороны долины, там, где перевал.

Ястреб повалился спиной на мягкую траву, подставляя тело яркому солнцу.

– Какие они, горные люди?

– Да как и все, только ноги у них врастопырку, ходят, будто промежность натерли. И очень широкие в плечах.

– Я не об этом. Я про повадки.

– Рисовать любят. Пожрать любят. Ленивые донельзя.

– Да уж. Только лентяи могли придумать такую занятную штуку для рыбалки. Лишь бы в воде не мокнуть.

Рысь пожала плечами и философски ответила:

– Лентяи вообще много такого полезного придумывают. Может, и гарпуны с сетями придумали те, кому было лень ловить рыбу за хвост. А копья и рогатины придумали трусы, которые боятся давить медведей голыми руками.

– Ха-а! – оскалился Ястреб. Но возразить ему было нечем, хотя он и подозревал, что девушка где-то в чем-то его обидела своими словами. Понять бы, где и в чем. Но трусом он себя не считал, даже притом, что бил крупного зверя именно копьем. Ведь идти на разъяренного медведя с голыми руками не трусость, а дурость. У косолапого когти, что кинжалы, да в пасти клыки с палец! А башка вообще дубовая – попробуй пробить топором, все равно, что об камень лупить. Уж про мамонта или шерстистого носорога и говорить не стоит.

Легкий ветерок шевелил листья на прибрежных ивах, и на некоторое время Ястреб отвлекся, наблюдая за ними.

– А что говорят духи про ветер? Он правда получается из-за того, что деревья ветками шевелят? Или потому что воздух – как вода, только такая своеобразная, сухая? Вот в воде от течения тоже водоросли постоянно шевелятся.

– Откуда я знаю, что говорят духи, – отозвалась с раздражением Рысь, резко подсекая удочку. Леска натянулась под грузом невидимой рыбы, затем ослабла и легко пошла вверх. Добыча сорвалась. Рысь заменила объеденную наживку на крючке и закинула снова.

– Странно, что ничего про хулгу не расспрашиваешь.

– А чего тут расспрашивать? Его просто надо отыскать.

– Дурак, – отозвалась Рысь. Но как-то обыденно, незлобно, потому Ястреб даже не обиделся.

– Это почему я дурак?

– Ты видел, что мост подрытый? Слышал от меня, что один из Посвященных оказался обычным человеком?

– Ну видел и слышал.

– Ничего от этого в уме не соединилось?

– Ой, говори понятнее. Вечно какие-то загадки и недомолвки. Что должно в уме соединиться?

– Да то, дурень, что старый шаман не превратился в хулгу по случайности. Кто-то нарочно все подстроил.

– Зубр! – тут же нашел виновника Ястреб.

Рысь позволила себе отвести взгляд от снасти, чтобы воззриться с легким удивлением на охотника.

Тот уверенно продолжил:

– Ну да, Зубр. Он, наверное, сговорился с умирающим старым Быком. Тот, видимо, умирать не хотел полностью, вот и сказал, чтобы Зубр сделал его хулгу.

– «Видимо», «наверное», – поморщилась Рысь. – Все это твои догадки да придумки. Точность нужна. А чтобы точно что-то существовавшее знать, нужно на что-то существующее опираться. Вот зачем тогда Зубру вообще звать Посвященных, если он злодей? Умер бы старый шаман по-тихому, на первую же луну превратился в хулгу, и вся недолга.

Ястреб сразу поник.

– Ну да. А тогда… Посвященный! Он, гад, меня за хулгу посчитал и потому, скорее всего…

Охотник замолк, с интересом оглядываясь.

– Чего не договариваешь? – спросила Рысь, уже приготовив доводы против объявления Посвященного сообщником хулгу.

Ястреб махнул в сторону леса за рекой.

– Там, похоже, Кабаны кого-то малтузят. Запах у неизвестного очень странный. Видать, и есть горный человек.

Рысь перекинула снесенную течением наживку. Равнодушно ответила:

– Да и пусть. Надеюсь, горный человек им пару черепов порасшибает, прежде чем они его забьют и сожрут.

– Сожрут?! – не понял Ястреб. – Как так-то? Жрать человека? Они же не хулгу какие-то!

– Черные Кабаны не считают горных людей человеками. Горный человек для них – обычная дичь, даром что рисовать умеет и о двух ногах. Их вожак Живоглот вообще с кожи горных людей себе одежку делает. А ты думал?

Рысь повернулась к охотнику, намереваясь что-то еще сказать, однако Ястреба на месте не оказалось.

3.

Черных Кабанов было трое, и они, точно свора волков, с разных сторон окружили волосатого коренастого мужика в одной набедренной повязке. Тот в руке держал длинную дубинку из лиственницы. Лиственница – дерево прочное и тяжелое. Судя по ранам на Кабанах, они уже прочувствовали это на своей шкуре. Впрочем, их копья с обожженными остриями также успели попортить здоровье горного человека. У него в области груди и живота виднелось несколько кровавых пятен.

– Эй, гнусные поросята! – заорал на ходу Ястреб, приближаясь к месту схватки. – Да вы совсем охренели! Здесь охотится род Орла!

Кабаны проворчали что-то вроде совета убираться тупой птице в свое гнездышко, мамке под крылышко, и не мешать уважаемым мужчинам вести настоящую охоту. После чего они вознамерились его игнорировать. Но не вышло: Ястреб поднял шишку и бросил прямо в голову ближайшему «настоящему мужчине». Тот грозно рыкнул, оборачиваясь в сторону Ястреба. В этот момент горный человек, не будь дурак, треснул его по подставленному затылку дубинкой. Кабан зашатался и осел на землю. Добить контуженного не дали напарники, отогнав горного человека ложными замахами своих копий.

У Ястреба был за поясом лишь небольшой топорик. Потому на копья Черных Кабанов он не лез, осыпая их с расстояния различными ругательствами. Горный человек, сразу оценив, что Ястреб хотя бы не враг, приободрился. Сделав пару взмахов своей дубинкой, заставил Кабанов слегка отступить и, внезапно повернувшись, дал стрекача. Он настолько резво удирал, что Ястреб даже рот открыл от удивления. Не ожидал, что горный человек при своих кривых ножках может вот так бегать.

Внимание взбешенных Кабанов сразу же переместилось на Ястреба, которого они не без оснований посчитали главным пособником упущенной добычи.

– Ну все, пернатый, ты догунделся! – заорал один из них. – Сейчас мы тебя так отделаем, что позабудешь, как маму зовут!

Ястреб в ответ засмеялся и кинул в злющего Кабана шишку.

– Ишь, расхрюкался. Ну иди, попробуй. Махом пятачок откручу и в задницу вставлю.

– Мужики, погодите, давайте я его сейчас копьем ткну! – вызвался битый в затылок, привставая с земли. – Вот ведь пакостливые эти Орлы! Ни себе ни людям!

Потом троица разом притихла и с удивлением воззрилась на нечто за спиною Ястреба. Тот слегка скосил глаза, не отвлекаясь от Кабанов. Рядом стояла Рысь, небрежно наматывая леску на удилище.

– Что у тебя тут? – спросила она Ястреба, приглядываясь. Приглядевшись, удивленно отметила. – Всего три хрюшки, а визгу на весь лес. Всю рыбу мне перепугали.

Она безбоязненно подошла к ближайшему Кабану, здоровому мужику с огромным пузом и черной клочковатой бородой. Сначала тот заулыбался ей, затем улыбка сползла, а его глаза будто заволокло паволокой.

– Великий охотник, как тебя звать? – почти шепотом спросила его Рысь.

– Рыло, – ответил пузатый, почему-то судорожно сглатывая слюну.

Ястреб всхлипнул, давя приступ дикого гогота. Его всегда смешили имена Черных Кабанов, которые больше походили на оскорбительные клички. Уж лучше быть Ястребом или, на худой конец, Воробьем, чем Рылом, Пузом или Вшивым. Рысь, не отвлекаясь, одним изящным жестом показала молодому охотнику, чтобы притих и не мешал.

– Рыло, – завораживающим полушепотом повторила она его имя. – А ведь горный человек ранен и кровью истекает. Далеко не убежал. Вон он, видишь? Осталось догнать и добить. Успевай.

– Да где он? – растерянно спросил Рыло, осматриваясь.

– Да вон же, – показала ему за спину Рысь. Кабан посмотрел в указанное направление, оживленно хрюкнул и заорал своим:

– Ребята, вон волосатый! Давайте догоним! Быстрее за мной!

С тем и припустил прочь, а за ним рванула его братия. Едва они скрылись, Ястреб дал волю своему смеху.

– Ты его, как меня тогда с мамонтом, да?

– Почти, – скромно отозвалась Рысь, закидывая удочку на плечо. – Только жестче. До вечера хрюшки будут заняты.

Они повернули в сторону острова Рыси, но тут внезапно из зарослей вновь показался Рыло со своими бойцами. Кабаны словно не замечали парочку, тут же скрывшись в другой стороне. По их возгласам можно было посчитать, что те уже следуют по пятам горного человека и вот-вот схватят. Ястреб остановился, прислушиваясь к треску ломающихся веток под ногами охотников.

– Не понимаю, – обратился он к Рыси. – Они что, по кругу бегают?

Рысь в ответ только улыбнулась одними глазами и пошла дальше.

Глава 7. Белый дым

1.

Рысь пообещала накормить Ястреба отменной похлебкой из пойманной рыбы, и охотник с удовольствием согласился зайти к ней в гости. Однако уже на подходе к острову их ждала неожиданность в виде поднявшегося из камней горного человека. Он указал своей дубинкой на Ястреба, осклабившись.

– Я хочу тебя ударить по плечу!

Рысь тут же разъяснила его намерения:

– Горный человек благодарит, что ты вмешался и отвлек Черных Кабанов. Горные люди, когда друг друга по плечу бьют, выражают признательность.

– Ух ты! – удивился Ястреб чудному обычаю. – Слушай, а давай его тоже на похлебку пригласим? Никогда не делил пищу с горным человеком!

– Да? – с сомнением посмотрела на него Рысь, которой вовсе не улыбалось общество горного человека. Молодой охотник давно заметил, что она вообще тяготилась обществом других людей, и только он сам являлся почему-то счастливым исключением. Ястреб кивнул.

– Тебе что, не любопытно поговорить с горным человеком? Эй, ты кто? Я вот Ястреб, она – Рысь. А ты?

Горный человек в замешательстве посмотрел на них.

– Не-е-ет, ястреб – это птица, рысь – это такое вот с мохнатыми ушами бегает. Ты не ястреб, она не рысь. А я Буух! – для наглядности горный человек ударил дубинкой по ближнему камню, отчего и впрямь раздался глухой звук «бух».

Ударил один раз, потом второй, далее зачастил, выбивая уже с каким-то ритмом, увлекшись собственной музыкой.

– Буух! Пошли есть вместе! Рыбу! – прервал его занятие Ястреб. – Рыба вкусная!

– Рыба невкусная, – возразил Буух. – Но ты хороший, если зовешь есть вместе. Я тебе принесу красивые камни из темных пещер на той горе! – волосатая рука горного человека указала на темнеющую гряду за Кладбищем Шаманов. Ястреб хотел было отказаться, однако внезапно ему в голову пришла другая мысль.

– Буух, а можешь не красивые камни принести, а три корня оттуда? – Ястреб показал на Кладбище Шаманов. И начал объяснять подробно, что за корни ему нужны.

– Спину больно? – участливо спросил Буух. Ястреб почувствовал себя полным дураком. Похоже, он был единственным в округе, кто раньше не знал, что за корни могут излечить его мать.

– Не у меня, у матери спину больно, – махнул в сторону селения Орлов охотник. Горный человек сочувствующе почавкал губами.

– Ты еще про хулгу расскажи, – предложила Рысь, по привычке надменно фыркая. Ястреб решил, что та ревнует, вон сколько времени ее обхаживал, чтобы она сходила на Кладбище Шаманов и принесла эти корни. А тут нашелся другой человек, который сможет это сделать.

– Хулгу! – внезапно воскликнул горный человек, у которого оказался чуткий слух. – Хулгу плохо! Плохо-плохо! У него семь голов, и все не головы! У него три хвоста, и все не хвосты! Хулгу корни оттуда, с заветной долины, не давай, он тогда станет свободным! Буух спустился за целебной травой с гор. Я у себя в роду колдун, ты спрашивай, я много знаю – много скажу. Я тебя в плечо бил!

– От кого станет хулгу свободным, если корни дать? – оживилась Рысь.

Горный человек картинно развел руками.

– Этого не указать вот так тут. Надо знать, кто его заколдовал.

– А может, ты знаешь, как хулгу от человека отличить? – не унималась Рысь. Буух поднял глаза к небу, сморщил слегка покатый лоб.

– Старые предки говорили: хочешь узнать, кто хулгу, – иди в Мир мертвых. Спрашивай убитых им. Если они его видели, они расскажут, чью он шкуру натянул.

– А это хорошая мысль! – просияла Рысь.

Но ее пыл унял Ястреб.

– Цаплю и Совку хулгу убил со спины. Они его не видели. Хитрый у нас враг, знал, что могут в Мир мертвых пойти искать.

– А убитые Посвященные? – не унималась Рысь.

– Так ты сама говорила, они свои души Мруне заповедуют, нету их в Мире мертвых. А тот, кто из них на самом деле не Посвященный, вряд ли чего расскажет, – возразил Ястреб и добавил после. – Тем более когда хулгу их убивал, он еще не превращался в нашего сельчанина.

Рысь попросила его помолчать, обратив внимание на лес в той стороне, где было селение рода Орлов.

– Смотри, белый дым. Хулгу нашли!

2.

Они мчались по внезапно затихшему лесу, словно две тени от облаков, гонимых сильным ветром: неслышно и стремительно. Рысь на ходу срывала завязки на одном из мешочков, готовя к бою убийственную смесь. Ястреб крутил в руке свой боевой топор: разминал кисти, чтобы в нужный момент не подвели. Запоздало пожалел, что не взял с собою копье, приспособленное для схватки с хулгу.

Ворвались через полуоткрытые ворота, быстро сориентировались, откуда валит сигнальный дым – от дома Кулика. Туда и направились. Следом было поспешила толпа любопытной детворы, однако Ястреб так на них гаркнул, что они сразу же рассеялись.

У дома Кулика ввиду хорошей летней погоды была убрана часть кровли. Как раз оттуда и валил тонкий столбик сигнального белого дыма. Рысь замерла у входа, дав знак Ястребу также остановиться. Внутри было тихо.

– Где твое копье, дурень?! – вдруг сердито прошипела Рысь, заметив, что Ястреб держит лишь свой топорик.

– Так ведь дурень! – с сожалением отвечал Ястреб.

– Быстро за ним! – приказным тоном шепнула Рысь.

– Я туда и обратно. Ты без меня не начинай! – торопливо попросил охотник и бросился к своему дому, по пути едва не сбив Зубра, спешившего на сигнальный дым. Следом хромал Посвященный, на ходу вытаскивая кинжал. Тот еще вояка в своем состоянии. Ну хоть на месте не сидит, молодец.

Через некоторое время Ястреб вернулся с копьем наперевес. Однако ждать его не стали: полог из шкуры волка на входе уже был поднят. Внутри виднелись спины Зубра и Рыси. Там же оказался Посвященный, которого Ястреб увидел, лишь зайдя в дом.

Кулик лежал в углу, в луже крови, сжимая нож. Простой нож из камня, любовно отполированный долгими зимними днями, когда особо делать нечего, не выручил хозяина – не тот был враг, чтобы взять его обычным оружием. В груди Кулика зияла огромная рана. Ястреб вздрогнул от дикой догадки – хулгу выдрал у дядьки сердце.

Следы! Ястреб так и бухнулся на карачки перед телом, жадно всматриваясь в утрамбованный земельный пол дома.

– Стойте! Не двигайтесь! – не своим голосом рявкнул на окружающих. След… он должен быть! Обязательно должен! Ага, вот небольшая вмятинка в луже крови. Волосы. Э-э, нет, то волосы самого Кулика, только содраны сильным ударом в висок.

После долгих кропотливых поисков Ястреб нашел следы, но они его только озадачили. Еще раз осмотрел их, обнюхал. Сел.

– Есть следы? – нетерпеливо спросил Посвященный.

– Есть, – ответил Ястреб убитым голосом. Он переводил взгляд со следов на свои мягкие сапоги из двойной бобровой шкуры с костяными вставками на подошве.

– Чьи?! – выдали все разом.

Следопыт обернулся к ним, совершенно обескураженный.

– Мои следы.

3.

А за стенами уже ухнул гром, и тут же с неба полил дождь. Забарабанил по крыше из старых шкур. Зашлепал по тропкам между домов, смывая пыль, превращая ямы и рытвины в лужи.

– Опять следы замел хитрый хулгу, – скрипнул зубами Зубр.

Посвященный со злостью выдохнул, ничего не сказав. А что тут скажешь…

Только Рысь не поддержала общее уныние.

– Следы он оставил, и теперь мы сможем найти хулгу. И ты, Зубр, мне в этом поможешь.

Шаман глянул на нее с любопытством:

– В чем именно надо помочь?

Ястреб уже все понял и сам стал объяснять:

– Кулик видел перед смертью того, кто его убил. Он как-то узнал хулгу, подал нам знак, попытался потянуть время до прибытия помощи, заговаривая человека, под чьей личиной пряталась эта тварь. Но хулгу быстро заподозрил неладное и убил Кулика. Хулгу пришел в моей старой обуви, чтобы сбить со следа. Ведь под крышей дождь не устроишь.

– Кулик мне расскажет, кто его убил, – уверенно сказала Рысь.

– Кулик мертв, он никому уже ничего не расскажет, – отмахнулся Посвященный, запихивая кинжал за пояс.

– Белая Рысь не зря зовется Белой, – осклабился Зубр. – Она умеет спускаться в Мир мертвых.

Почему для спуска в Мир мертвых требовалось быть белой, шаман не стал объяснять, посчитав это само собой разумеющимся. Рысь обернулась к нему и повторила:

– Мне будет нужна ваша помощь.

– Окажу, – кивнул Зубр.

Посвященный вздохнул, пробормотал что-то вроде: «Ребята, вы хоть знаете, что затеваете?!» Но после также сообщил, что готов помочь.

К месту убийства Кулика спешили сельчане. Впереди всех бежали его сыновья. Они ревели в голос, словно маленькие дети, размазывая по щекам слезы. Кричали угрозы в адрес хулгу и требовали ото всех вокруг искать убийцу и карать нещадно.

– Успокойте нытиков, – безжалостно велела Рысь, выходя из дома. – Кулика несите на площадь для сходов. Туда же дрова тащите.

Народ вокруг замер в растерянности. С одной стороны, островной дух явно говорил по делу. С другой – кому именно все это выполнять? Раньше Кулик всегда точно говорил: ты, Цапля, неси невод, ты, Ястреб, тащи котел. А эта чего так странно распоряжается?

Рысь вздохнула, уперев руки в бока, повернулась к Ястребу.

– После Кулика кто в селении главный?

– Цапля так-то должен быть, – печально отозвался Ястреб. – А после Цапли я.

– Вот как, – усмехнулась Рысь и кивнула в сторону сельчан. – Распорядись людьми. Кулика не сжигать, пока он свежий, я легче его найду в Мире мертвых. Зубр, пойдем со мною, поможешь туда уйти. Посвященный, ты посторожишь Кулика, вдруг да восстанет. Тогда коли своим кинжалом.

Ястреб, сориентировавшись, незамедлительно принялся раздавать указания людям рода Орла. Кому за дровами отправляться, кому Кулика тащить, кому охру таскать.

– Мать-то ваша где? – спросил Ястреб двоюродных братьев, сыновей Кулика. Один указал на дом Ястреба.

– С утра там вокруг твоей матери управляется. Как только ты ушел.

– Сказать бы ей про дядьку Кулика. Кто сделает?

Зяблик грустно вздохнул.

– Давай я схожу.

– Сходи, – ласково сказал ему Ястреб, хлопая по спине.

Его жест означал, что он понимает и сочувствует горю Зяблика. Не выпуская из рук копье, Ястреб побрел на площадку для сходов. Там уже положили тело Кулика на расстеленную шкуру медведя. Рядом расстелили еще одну. Ее обихаживала Рысь. Она сидела на шкуре, немного отрешенная среди мельтешащей вокруг толпы. Рядом побледневший от волнения Зубр налаживал бубен. Посвященный, тоже весь на нервах, мешал в глиняном сосуде какое-то снадобье. Его руки слегка тряслись. Видно было, готовят колдуны нечто опасное и страшное.

Рысь между делом скинула с себя шапку, напоминающую голову рыси с ушами-кисточками. Распотрошила один из мешочков на поясе и выпростала на ладонь горку белого порошка, который сразу начал темнеть небольшими пятнышками под накрапывающим дождиком. Задержав дыхание, Рысь поднесла ладонь с порошком к щекам и стала быстро размазывать свое снадобье. Когда она отняла руки, лицо оказалось совершенно белым, яркого молочного цвета.

– Вот почему тебя Белой Рысью зовут, – пробормотал Ястреб.

Зубр услышал и усмехнулся в бороду, закрепляя тесьму на бубне. Давалась она с трудом, приходилось помогать зубами. Рысь будто почуяла, что на нее смотрит Ястреб, обернулась и жестом попросила приблизиться.

– За черту не заходи! – шикнул на него Посвященный. Ястреб остановился, как вкопанный, запоздало заметив, что его и колдунов с островным духом отделяет четкая оранжевая линия из охры.

– Ястреб! – глухо сказала Рысь. Она растрепала волосы и начала их расчесывать костяным гребешком. – Будь осторожен, Ястреб. Есть такая мысль, что следующий у хулгу именно ты.

– С чего взяла? – осведомился Ястреб, любуясь переливом ее волос.

– Хулгу убил Цаплю, который мог стать за Кулика. Хулгу убил Кулика. Совку, скорее всего, придавил просто попутно. И на тебя ее насылал неспроста. Хулгу прямо и сознательно губит лучших в вашем роду.

– Зачем?

– Помнишь, что сказал Буух? – прищурилась Рысь, отчего белая маска на ее лице покрылась легкими трещинками. – Хулгу несвободен и под чьей-то волей! Корни ему нужны, не чтобы лечиться или стать сильней, а чтобы стать свободным. Понял?

– Понял, – буркнул Ястреб, хотя мало чего понял.

– Будь осторожен! – повторила Рысь. Кажется, в уголках ее глаз застыли слезы.

– Ты как будто прощаешься, – еще раз буркнул Ястреб.

Рысь вместо ответа закусила губу и медленно улеглась на шкуру параллельно телу Кулика. Посвященный незамедлительно сел у ног убитого и стал спутывать тому щиколотки крепкими жилами кабарги. Зубр ответил Ястребу вместо Рыси:

– Так и есть. В Мир мертвых попасть легко и говорить оттуда не задача. Задача выбраться потом обратно. Не у всех получается, – он задумался, что-то подсчитывая в уме, затем продолжил. – Почти у половины не получается.

Что-то защемило тогда в сердце Ястреба, он крикнул:

– Рысь!

Она слегка приподняла голову и посмотрела в его сторону.

– Будь осторожна, Рысь. Я буду скучать по тебе. Очень сильно, Рысь!

Девушка вяло улыбнулась ему и вновь откинулась на шкуру, подняв лицо к небу. Зубр влил ей в рот какую-то смесь из глиняного сосуда. Рысь закрыла глаза. Шаман начал неторопливо бить в бубен. Обряд начался.

Глава 8. Три корня

1.

Гулко звучал бой шаманского бубна, далеко разносясь по округе. Ястреб некоторое время сидел у черты, за которой шло действо. Но потом его окликнули по одному делу, по другому… Он отвлекся, начал раздавать указания, потом сам побежал проверить, как на воротах, закрыли их или нет.

Когда он приблизился к частоколу, внезапно с той стороны ухнуло, да так, что полетела пыль с массивных бревен.

– Буух! Буух! Буух!

Ястреб заспешил к воротам, открыл одну створку и безбоязненно выглянул.

Перед входом стоял Буух, методично лупивший своей дубинкой по другой створке ворот. Заметив Ястреба, он осклабился и подскочил к нему, ткнув лапищей в плечо.

– Хороший человек с именем, как у птицы-охотника!

– Буух! – улыбнулся в ответ Ястреб.

– Держи три корня, которые ты просил, – горный человек протянул ему ладонь, в которой с виду находился обычный комок грязи.

Ястреб замер на месте, не веря в удачу.

– Ох, Буух! Хороший человек Буух! – радостно воскликнул охотник и вдарил горного человека по плечу. Тот качнулся от тычка, осклабился еще шире.

– Я побегу домой, я всем расскажу про хорошего человека в этом селении, – пообещал Буух.

– А чего торопишься, Буух? Если рыба невкусная, я найду мясо, чтобы тебя угостить!

Буух немного помялся, даже облизнулся. Но в итоге покачал головой.

– Мясо хорошо. Но сюда идет много-много тех злых человек, которых ты напугал у реки. Я не хочу их встречать, они меня съедят.

Они коротко распрощались. Ястреб сунул корни в мешочек у пояса и коротко свистнул, подзывая мальчишек.

– Поднимайте всех мужиков. Пусть берут оружие, Черные Кабаны идут на селение.

Он с грустью подумал, что если сейчас их прижмут проклятые хрюшки, уже не успеет ни к матери, передать корни, ни к Рыси, посмотреть, как там идут дела с путешествием в Мир мертвых. Нашла ли она Кулика, рассказал ли он, кто хулгу. Да хрен с ним, с хулгу, отыскала бы сама дорогу назад. Без нее все вокруг сразу стало каким-то скучным.

Недолго он простоял у ворот. Вскоре вновь с той стороны послышались удары по створкам. На этот раз сразу открывать Ястреб не стал. Сначала громко спросил:

– Кто там долбится?

– Рыло! Сын Живоглота, вождя Черных Кабанов!

Старые знакомые. Тот самый увалень, что пытался добыть горного человека и получил от него дубинкой по голове.

– Чего тебе, Рыло?

– Говорить хочу со старшим вашего рода.

– Ну я старший! – отозвался Ястреб и распахнул створку сильным пинком. Рыло стоял один, только поодаль, в самом лесу, виднелось множество бородатых рож в черных шкурах. Все с оружием: копьями да дубинками. Сколько же сюда Кабаны народу привели, страшно представить! Десять по десять, если не больше.

– Чего вы такое удумали, поросята? – с вялым интересом спросил Ястреб, осматривая округу. Сердце его екнуло, боялся он за весь род, не за себя. Но виду не подал, лишь крепче сжал свое копье.

– Слухами земля полнится, старший рода Орла, – пояснил Рыло. Он узнал Ястреба, но сделал вид, что встретился с молодым охотником впервые. Не орать же на людях, как Ястреб и его подружка отвели глаза трем Черным Кабанам и заставили бегать до упаду по лесу.

– Мы же не бабы – слухам доверять, – отозвался Ястреб.

– Говорят, хулгу у вас в селении завелся, – продолжил Рыло.

«Вот это новости, интересно, кто проболтался?» – подумал Ястреб.

– Ваша какая печаль? У нас завелся, мы и выведем.

– А если не выведете? Если он вас всех пережрет и на наши земли пойдет?

Ястреб вздохнул. Потом спросил прямо:

– Короче говори, Рыло. Чего хочешь?

– В общем, обижайся или нет, но мы ваше селение окружим своими ребятами и никого ни туда, ни сюда пускать не будем. Поймаете хулгу, забьете и покажете нам – уйдем к себе. Не поймаете… – тут Рыло посмотрел на небо. – До захода солнца не успеете, мы вас вместе с хулгу всех сожжем. Без обид, просто на ночь глядя тварь может сбежать по темноте мимо нас. А нам такое счастье в своих селениях даром не нужно. Все понял?

– Все понял, – сухо ответил Ястреб. – Мы поймаем хулгу до захода солнца.

2.

Ястреб закрыл ворота и обернулся. Перед ним стояли в хмуром молчании боеспособные мужчины рода Орла. Было их от силы полтора десятка. Взгляд Ястреба скользнул по знакомым с детства лицам. Мысленно сопоставив свое воинство с ордой, ждущей за забором, понял – без надежды. Кабаны их просто растопчут. Потом он еще раз посмотрел на бойцов и заметил отсутствующего.

– А где Зяблик?

– Не знаем, – отозвались бойцы, переглянувшись.

– Идите к сходному полю, – скомандовал им Ястреб. – Черные Кабаны до вечера к нам не сунутся. Надо до этого времени поймать хулгу. Будем охранять тех, кто обряд вершит. Теперь вся надежда на них.

– Да мы всех Кабанов победим, мы вон какие сильные! – уверенно отозвался кто-то из молодых. Ястреб заткнул его одним сумрачным взглядом.

– А их больше. И они откормленные. Просто числом завалят и весом. Все, хватит болтать, пошли.

Ястреб распорядился встать всем, ощетинившись копьями, спиною по кругу из охры, за которой были колдуны. Кто знает, вдруг да решится хулгу помешать тем сходить в Мир мертвых.

Зубр продолжал бить в бубен, качаясь из стороны в стороны. Посвященный сидел перед связанным трупом Кулика с кинжалом наготове. Рысь лежала на своей шкуре, запрокинув голову вверх и негромко говорила:

– Вижу черный лес. Мертвые деревья все в углях. Я иду по ним. Под ногами черная тропа. Плачет кто-то. Кулик! Ты где? Ты тут, Кулик? Там у куста кто-то. В этом месте должны быть недавно умершие. Вот он сидит, всего боится. Кто ты? Как тебя звали, душа убитого? Кулик, ты?

Все окружающие превратились в слух. Да и мир словно сам собою затих, исчезли звуки. И в этой потусторонней тиши Рысь продолжила:

– Это не Кулик. Он говорит, его при жизни звали Зябликом.

Ахнуло оцепление. Сразу все поняли – Зяблик умер. Скорее всего, и до него дотянулся хулгу.

– Тихо! – резким шепотом обдал бойцов Ястреб. – Всем сидеть и охранять!

Сам он вскочил с места и понесся к своему дому. Именно туда должен был идти Зяблик, чтобы известить свою мать о смерти Кулика. Если он там нашел погибель, значит, хулгу уже пробрался в дом Ястреба, а там мать и тетушка! Сердце его тревожно забилось, заломило виски. Он бежал по селению мимо домов, известных с детских лет. Тут он взапуски бегал с тем же Зябликом, тут его, малолетнего, ловил Кулик, хохотал, щекоча живот. Там его обучал плетению сетей и верш Цапля. И гордился больше самого Ястреба, когда ученик поймал огромного налима чуть ли не в свой рост.

Ястреб откинул шкуру с проема входа и заглянул внутрь. На своем ложе спала мать, мирно посапывая. В ее ногах лежала тетка, похоже, тоже спала. Ястреб вошел и внимательно осмотрелся еще раз. Вдруг хулгу где спрятался и ждет только момента напасть.

Со стороны ложа раздался шелест. Ястреб резко обернулся, но это всего лишь проснувшаяся мать слегка приподнялась на локте, пытаясь его рассмотреть в полутьме.

– Это ты, Ястреб? – спросила она слабым голосом.

– Я, – хрипло отозвался Ястреб.

– Хорошо, – сказала мать, вновь ложась на шкуру. – Думала, тебя так и не увижу перед смертью. Надоело уже болеть, умирать хочу. Нет все равно лечения от моего недуга, так чего вас тяготить.

Ястреб прислонил копье к стене. Обычно он хранил все свое охотничье снаряжение, набор разнообразных копий, от легкого метательного до огромного загонного, топоры и ножи в отдельной нише за домом. Но теперь старался не расставаться с заговоренным копьем. Кто знает, где и когда придется схватиться с хулгу.

Ястреб вытащил из мешочка заветные корни.

– Ничего, мама, я тебя вылечу.

Та недоверчиво улыбнулась одними уголками губ.

– Правда вылечу! – горячо пообещал Ястреб. – Ты у меня еще бегать будешь по горам и долам! Мне горный человек принес три волшебных корня с Кладбища Шаманов, они тебя махом на ноги подымут!

– Не верю я в волшебные корни, – проговорила мать слабым голосом, потом тяжело вздохнула и продолжила. – Но давай попробуем.

Ястреб некоторое время погремел чашками и горшками. Нашел подходящий, залил водой из мехов. Поставил на очаг и только тут запоздало вспомнил, что дров в доме нет. Сходить бы до леса, но там Черные Кабаны.

– Чего забегал? – участливо спросила мать.

– Да дров-то нету! Как разжигать, не знаю!

– Нашел беду, – усмехнулась мать и взглядом указала на угол, где лежал старый туесок. – Вон, возьми, разломай и топи.

– Туесок этот?

– Ну да, все равно старый, дырявый. Кому он нужен, – ответила мать.

Ястреб направился к туеску, и вдруг его как обухом ударило. Мать хочет сжечь память о любимом Соколе? Она не узнает свой туес, который так долго оберегала и хранила?! Сердце часто забилось, не в силах еще поверить в свою догадку, Ястреб постарался внешне погасить волнение. Он все же взял туесок и направился к оставленному у стены копью. Там встал и стал делать вид, будто ломает старое плетенье.

– Ты, кстати, Зяблика не видела? – спросил он, стараясь не смотреть в сторону матери.

– Не видела. Но я спала, может, он в это время приходил.

Ястреб вздохнул и спросил, постаравшись сделать свой голос как можно доверительнее:

– Мам, а вот скажи, я очень похож на своего отца, Ворона?

Мать задумчиво посмотрела на глиняный горшок с корнями, что стоял у холодного очага и ждал огня. Вздохнула с грустью.

– Да, сынок, ты весь в Ворона.

3.

Жало копья молнией метнулось в тело больной, но та в нечеловеческом прыжке увернулась, вскочив с места прямо на стену, а оттуда быстро-быстро по потолку – в сторону очага, к заветным корням. Тело тетки сползло на пол безжизненной куклой, открыв зияющую рану у горла. С яростным воплем охотник еще раз ударил в спину хулгу, но чудище опять извернулось. Схватило горшок, вытащило оттуда корни, метнуло с силой свободную посудину в Ястреба. Тот увернулся, показывая резвость, равную хулгу. Выхватил из-за пояса топорик и метнул его в морду твари, уже скинувшей личину матери, превратившейся в тощее уродливое существо с полусгнившим лицом. Топор глухо стукнул по черепу хулгу и беспомощно отскочил на пол.

Тварь жадно схватила один из корней и тут же сожрала, хохоча, словно безумная. Ястреб вновь бросился с копьем наперевес, но едва не подставился под мелькнувшие навстречу когти.

Противники бились с неимоверным ожесточением, мелькали руки, ноги, оружие. Под ступнями хрустели побитые плошки, хлюпала кровь убитой тетки.

Ястреб прянул в угол, пропуская бросившееся на него чудище мимо себя, запнулся о ноги Зяблика, чей труп был скрыт в ворохе шкур на полу. Упал, хулгу с воплем налетел сверху – чтобы оказаться нанизанным на копье с обрядовым кинжалом. Его охотник изловчился выставить перед собою в последний миг.

Брызнула черная кровь твари. Ястреб с хохотом поднялся, крепко сжав оружие, протащил проткнутого копьем врага до самой стены. Тварь вцепилась лапами в древко, уперлась когтистыми ногами в земляной пол, но лишь оставила две борозды в нем. Ястреб собрал все силы и резким толчком вбил хулгу в стену так, что, пронзив насквозь тело чудовища, наконечник копья впился в дубовое бревно за ним.

Раненое существо раззявило огромную мелкозубую пасть, и округу огласил такой дикий вопль боли, что задрожали стены, а у Ястреба пошла из правого уха кровь. Он присел и закрыл уши ладонями, пережидая, пока хулгу накричится. Тварь замолкла, занявшись поеданием еще одного корня. Почавкала, попутно пытаясь вырвать из тела крепкое наговоренное копье.

Ястреб схватил боевой топорик с пола, хотел было еще раз кинуть, но на руку со спины опустилась чья-то ладонь. Холодная и склизкая. Уже ныряя прочь, услышал, как позади лязгнули, промахнувшись по его шее, зубы. Это была поднятая из мертвых тетка. Она, шатаясь, брела в его сторону, намереваясь повторить попытку сожрать племянника. Интересно, сколько времени эта бедолага уже была мертва и просто притворялась живой, действуя по указке хулгу?

Чудище зашипело, шаря по древку, чтобы выдернуть оружие из тела. А позади начал ворочаться убитый Зяблик.

Ястреб сглотнул слюну, затравленно глядя то на одного, то на другого противника. В детстве молодые сынки Кулика его часто колотили. Они и сильнее были, и нападали в основном по двое– трое. Сокол просек это и стал натаскивать сына биться против многих. Главное, говорил, сделать так, чтобы враги друг другу мешали.

Тетка ловко прыгнула, целясь зубами в его шею. Позади за ноги попытался схватить Зяблик. Оба промахнулись. Ястреб никогда так быстро не двигался, как сейчас, никогда так стремительно не метался из стороны в сторону, уворачиваясь от размашистых лап мертвяков и нанося точные удары топориком. Еще хорошо, хулгу, пронзенный копьем, не вступил в полной мере в схватку. Не смог вытянуть из раны наконечник и принялся поглощать третий корень. С диким хохотом и шипением. Хотя что смешного, когда у тебя в груди торчит трехгранный наговоренный кусок камня, – непонятно. Тетка опять промахнулась, лязгнув зубами близ уха, Ястреб скользнул ей за спину и мощным толчком плеча послал прямо в лапы Зяблика. Тот слепо махнул ручищей, превращая голову матери в лепешку. Второй удар его могучей длани обрушился и на ее тело, сминая, как фигурку из невысохшей глины. Тетка рухнула на пол и уже не встала. Хулгу торжествующе заржал, отправляя в пасть остатки корня. Потом осекся, стал перхать, словно дурная коза. Схватился за горло.

Ястреб с силой вонзил топор в шею Зяблика, увернулся от его мощных ручищ, еще раз ударил. И еще… На третий раз массивная башка двоюродного брата пала на землю, заскрежетав зубами. Обезглавленное тело слепо шагнуло на выход, время от времени пытаясь залапать охотника. Вот только тот был уже совершенно в другой стороне. Он заметил, что хулгу снова пытается выдрать из тела копье и подскочил к нему. Тварь попыталась хлобыстнуть своей когтистой лапой по виску, но Ястреб играючи ушел от удара.

Хулгу раззявил рот, обливаясь сине-зелеными слюнями, схватился за древко и попытался вырвать оружие из раны. Но Ястреб не дал, снова вжав его в стену.

– Ты убил мою мать, – прохрипел Ястреб. – Моего дядьку, мою тетку, моего двоюродного брата. Я тебя на куски разорву, падаль!

Силен был хулгу, способный одной рукою вырвать сердце у Кулика и с легкостью закинуть Посвященного на высокий сук кедра. Но сейчас нашла коса на камень: хулгу выдирал копье, Ястреб загонял глубже. И никто не поддавался, напрягаясь из последних сил.

Когда раздался дикий вопль раненого хулгу, люди рода Орла у сходной площади повскакивали со своих мест. Зашевелились Черные Кабаны вокруг изгороди, запылали костры в лесу. Снаружи и внутри селения началась суматошная беготня и крики. Их было хорошо слышно, но Ястреб оставался к ним равнодушен: он вел свой бой в собственном доме. Хулгу захрипел, как оказалось, призывая тем самым на помощь безглавого Зяблика. Тот пошел на этот хрип, медленно переставляя огромные вздувшиеся ноги.

Вспыхнул яркий солнечный свет, это, одним ударом отбросив шкуру со входа, в дом безбоязненно вступила Рысь. Хулгу увидел ее и дико заверещал. На гостью повернулся Зяблик, только чтобы получить прямо в обрубок шеи полную горсть синего порошка. Снадобье соприкоснулось с оголенным человеческим мясом обрубка шеи, закипело, зашкворчало. Зяблик свалился навзничь безжизненной тушей.

Рысь была – сама смерть. Ее лицо так и осталось в белой краске, а еще полностью побелели волосы.

Ястреб обернулся с абсолютно сумасшедшей улыбкой. И немудрено после всего свершившегося.

– Р-р-рысь, как я рад тебя…

– Держи копье, дурнина! – перешла на визг Рысь, сверкнув зелеными огнями глаз.

Ястреб осекся и еще крепче вжал хулгу копьем в стену. Предательски затрещало древко. Оно было предназначено для серьезных нагрузок, но не до такой степени. Девушка торопливо разворачивала сверток в грязной, опаленной огнем шкуре. Оттуда показались сразу четыре кинжала Посвященных. Хулгу, почуяв опасность, рванулся с места, но копье мешало. Тварь обрушила на Ястреба удары когтистых лап, однако длины копья хватало, чтобы уберечься от них и не отпустить древко. Пусть это давалось нелегко и требовало от охотника запредельного хладнокровия. Рысь внезапно швырнула в хулгу горсть синего порошка. Тот совсем по-человечески закашлял и стал часто моргать, видимо, на время она его ослепила. Девушка тотчас очутилась рядом с чудищем и вонзила в его руку один из кинжалов. Хулгу снова издал такой вопль, что затряслись стены. Впрочем, особого впечатления это на противников не произвело. Чудище попыталось вырвать кинжал целой рукою. Но ее схватил Ястреб и прибил к стене вторым кинжалом. Потом резким пинком намертво вогнал трехгранное лезвие по самую рукоять.

– Теперь ноги ему прибивай, – скомандовала Рысь.

Хулгу заметно ослабел, почти не сопротивляясь. Вскоре он только и мог, что верещать со стены. Рысь уже отцепила от своей шубки большой мешок с очередным снадобьем. Привязала его к копью, прямо перед полусгнившим носом хулгу. Похоже, тварь поняла, что это, сразу рванувшись, да так, что зашатался весь дом.

– Как я скажу – быстрее ветра летишь прочь из дома, – не оборачиваясь к Ястребу, произнесла Рысь.

– А ты?

– А я следом. Помнишь гром-варево на моем острове? Оно в этом мешочке.

Ястреб понимающе кивнул.

Рысь крикнула:

– Беги!

И сама бросилась следом за ним. Ястреб выскочил, едва не сбив Зубра, который стоял у самого входа с копьем настороже. Причем конец копья почему-то горел ярким красным пламенем. Молодой охотник пролетел мимо него, поскользнулся на залитой дождевой водой тропке, пропахал животом пару метров по грязи. Зажмурился, закрывая уши ладонями. Он хорошо помнил действие гром-варева и потому решил не испытывать судьбу. Рысь же выхватила у Зубра горящее копье и с силой метнула внутрь дома. Также нырнула в ближайшую яму с криком:

– Ложитесь!

За нею свалился Зубр.

Ба-ба-ба-а-а-ах!!!

Вздрогнула земля. На месте дома возник огненный столб, рванувший высоко в небо. В стороны полетели ошметки кровли, комья земли и прочего мусора. Потом руины охватило жадное пламя, распространяя невозможный жар.

Ястреб осторожно приподнялся и осмотрелся. Зубр лежал рядом, отброшенный взрывной волной. Он часто моргал и сплевывал грязь, которой наглотался, грохаясь прямо в лужу. Рысь, теперь уже не белая, а грязно-коричневая, как в первую их встречу, хлопала себя по уху, слегка оглохнув от взрыва.

Со стороны ворот, почему-то открытых, заходила группа Черных Кабанов во главе с Рылом. А с середины селения к ним осторожно приближались мужчины рода Орла.

– Ух ты, – похвалил Рыло, наблюдая, как медленно кружатся над местом взрыва куски горящей кровли. – Занятные у вас колдуны, род Орла. Красиво костры зажигают. Нам бы таких. Я так понял, вы одолели хулгу?

– Мы нашли хулгу, – быстро сказала Рысь, едва Ястреб открыл рот, дабы поведать о жестокой битве с проклятым чудищем, – но мы его еще не одолели.

– Где же он? – спросил Рыло.

Зубр и Рысь одновременно указали на Ястреба. Тот с изумлением выпучил на них глаза.

– Да вы…

Он хотел продолжить гневную тираду, но язык не послушался, а затем и само тело внезапно стало оседать к земле. Последнее, что он увидел перед долгим крепким сном, – как Рысь деловито опускает духовую трубку, метнув иглу ему в плечо.

– Но это же Ястреб! – несмело пробурчал кто-то из подошедших рода Орла. Рысь поцокала язычком.

– Настоящий Ястреб принял смерть от лап хулгу в собственном доме. А хулгу в его обличье попытался опять всех обмануть. Но меня не проведешь. Вяжи его, Зубр!

Глава 9. Истинный враг

1.

Черные Кабаны тащили плененного хулгу, словно знатного зверя, которого требуется забить и съесть с участием всего племени на разгульном пиршестве. Пусть хулгу никто не намеревался потреблять в пищу, но почему-то вождь Живоглот решил устроить показательное представление, где отводил главную роль этой твари. А в качестве зрителей пригласил почти всех старейшин соседних родов. Плененное чудовище сопровождали Рысь и Зубр, как люди, сумевшие его обуздать. По ним никаких распоряжений вождя не было, но Рыло посчитал, что будет несправедливо лишить главных добытчиков хулгу возможности обожраться от пуза на гулянке Черных Кабанов.

Ястреба тащило четверо бойцов, замотав в шкуру мамонта и прикрепив к нему две палки вроде носилок. Рядом, судя по голосам, шла Рысь, непринужденно болтая с Рылом. Рыло, как и положено недалекому увальню, млел и пытался выдавать остроумные шутки. Потуги выглядели так себе, но островной дух был благосклонен к Черному Кабану и вежливо подхихикивал.

Ястреб сначала хотел покричать, что возникла какая-то неразбериха, и он никакой не хулгу, но затем передумал. Во-первых, потому что ему не поверят: было бы чудно, если бы любого виновника отпускали, лишь только он укажет, что никого не обижал. Во-вторых, потому что решил для начала присмотреться и узнать, почему же Рысь посчитала его хулгу, отчего ей с готовностью подпел Зубр. И в конце концов, какого островного духа, раз он хулгу, его не тащат зарывать на Кладбище Шаманов?

Потом он вспомнил обстоятельства битвы с чудищем и внезапно похолодел от страшной догадки. Ведь Рысь оставалась наедине с хулгу, когда он выбежал. Пусть и на короткий миг, но вдруг его хватило хулгу, чтобы тот успел освободиться, убить девушку и вырваться под личиной Рыси наружу. А чтобы никто не догадался – бабахнул дом со всеми мертвецами.

Через некоторое время объявили привал. Кабаны небрежно бросили пленного на землю, а сами пошли к гремевшей неподалеку реке, пополнить запасы воды. Послышались одинокие крадущиеся шаги. Охотника несильно пнули. Голос Зубра тихонько прошептал:

– Ястреб, проснулся? Ты сильно не голоси, мы знаем, что ты Ястреб. Просто так надо.

– Чего вы удумали? – прохрипел Ястреб. У него сразу отлегло от сердца. Все страшные предположения оказались ложными. Рысь не хулгу. Она просто что-то затеяла. Это вполне обычное для нее дело, Рысь постоянно выкидывает какие-то заумные вещи. Дух есть дух, пусть и в облике красивой девки.

В это время издали раздался голос Рыси:

– А ты после Живоглота самый старший в племени, да?

– Конечно! – с гордостью отозвался Рыло. – Я же его старший сын и самый толковый помощник! Хочешь провалить дело – дай кому другому. Хочешь, чтобы дело сделали, дай его Рылу! Это каждый у Кабанов знает, даже, ребята?

– Спрашиваешь! – отозвался кто-то из «ребят».

– Вот Живоглот скоро все местные роды подчинит себе, сам будет ими управлять, а я – Кабанами.

– А с чего это ему местные роды будут подчиняться? – недоуменно фыркнула Рысь.

– Так он же великий вождь! – уверенно сказал Рыло. – Как такому не подчиниться?

– Значит ты, Рылушка, – проворковала Рысь, и если бы Ястреб ее не знал, он бы не заметил издевки, звучавшей в ее словах, – завидный жених?

У Рыла что-то случилось с горлом, видать, немного переклинило от волнения, когда дошло, что Рысь набивается в невесты. Он прохрипел ей в ответ лишь что-то утвердительное. Тьфу ты, прямо как глухарь во время гона, что мало чего вокруг замечает, кроме самки и соперников. Хоть голыми руками бери.

Вперед послали самых быстроногих, известить, что идут с добытым хулгу. Потому, когда процессия вышла к огромному поселению Черных Кабанов, которое широко раскинулось вдоль Громотушки, их встретили многочисленными воплями. В шкуру мамонта, куда завернули Ястреба, ударилось несколько камней, впрочем, не причинив особой боли. В его защиту выступил Зубр, громогласно объявив, что обижать хулгу смерти подобно. Тварь очень мстительна, способна даже связанной наделать бед: проклянуть или сглазить. Народ притих и вскоре разошелся по своим делам.

2.

Само празднество решили провести поутру, когда прибудут все позванные старейшины соседних родов. Никто не отказался от приглашения. Шутка ли, своими глазами увидеть мифического хулгу!

На ночь Ястреба бросили в какую-то вонючую землянку, хотели было отрядить свою охрану, но Рысь с Зубром уговорили оставить их в сторожах, поскольку если хулгу высвободится, обычный человек с ним не справится. Ястреб от нечего делать заснул, но через какое-то время, уже, видимо, ночью, проснулся от голосов.

– Проверила?

– Все проверила. Нет у них никаких колдунов и шаманов. Странно тогда, кто же мог?

– Придется дальше в ряженых играться. Пока их колдун себя не выдаст.

– Ястреб, ты как? Живой еще? – стали тормошить шкуру мамонта.

– Чего вы удумали, колдуны полоумные? – прошипел Ястреб, высказывая недовольство своим безрадостным положением.

– Хулгу победить – это полдела, охотник, – послышался наставительный голос Зубра. – Теперь мы дадим тебе возможность отомстить за всех родных.

– Чего мстить, дурни! Хулгу их убил. А я убил хулгу! – услышав легкое фырканье Рыси, Ястреб быстро поправился. – Мы убили.

– Хулгу – всего лишь орудие, – произнес Зубр. – Если бы твою мать сразили копьем, ты бы сломал копье и на том успокоился?

Ястреб устало вздохнул. Хулгу совсем не походил на тупое орудие. Вполне себе умный и хитрый враг. Но свои возражения охотник оставил при себе.

– Чего вы от меня ждете?

– Просто подыгрывай. Завтра хулгу поведут к Живоглоту и его гостям. Кто-то из толпы попробует тебе отдавать приказы. Надо узнать, кто, и убить его, этого ублюдка.

– Тоже мне, горный человек, – усмехнулась Рысь.

А когда Зубр спросил, почему она владельца хулгу сравнивает с горным человеком, уточнила:

– У горных людей есть роды, которые живут вместе с волчьими родами. Волки их считают своими, защищают горных людей от чужаков, а те в ответ подкармливают волков. Некоторые изловчились даже говорить волкам, что надобно сделать, и звери их слушаются.

– Ишь ты, какие чудеса, – удивился Зубр.

– Кстати, скажи спасибо Бууху, Ястреб, – сменила тему Рысь, похлопывая по шкуре. – Он тебе вместо трех корней подсунул два настоящих и один ненастоящий. С виду прост, но тут, смотри, какую хитрость провернул. Третий корень для человека безвреден, а для хулгу – сущая отрава. Потому тот оказался таким слабым.

– Ничего себе, слабым, – хмыкнул из шкуры Ястреб, поминая жестокую схватку с хулгу. До сих пор ныли все кости и мышцы от диких перегрузок и побоев.

– В любом случае Буух решил, что хулгу нас так или иначе обманет и отберет корни, – жестко ответила Рысь. – И он угадал.

– Я хулгу опознал сам! – гордо ответил Ястреб. – Лучше расскажите, почему так быстро обряд ухода в Мир мертвых прекратили. И как удалось Рыси оттуда удачно выбраться.

Некоторое время царило смущенное молчание. Охотнику представилось, что шаман и островной дух переглядываются над его телом, решая, кому рассказывать.

– Ну? – напомнил про свой вопрос Ястреб.

– Там, в Мире мертвых, я встретила твою мать, – нехотя ответила Рысь. – Она и провела меня обратно. Как только мы прознали, что она там уже давно, так стало понятно, под чьей личиной скрывается хулгу. Но твоя матушка, скажу я тебе, еще та стервочка. Не хотела меня выводить обратно, пока я не пообещаю… хм…

– Она вывела Рысь с тем условием, что… – продолжил Зубр, но Рысь прошипела со злостью, чтобы он не вмешивался в их дела.

– Мамка у меня себе на уме, – с нежностью усмехнулся Ястреб. – Я даже знаю, какое условие она тебе поставила.

– Нечестно человека заставлять что-то обещать, когда он в беспомощном состоянии! – немедленно отозвалась Рысь.

Ястреб захихикал. В ответ Рысь пнула его через шкуру мамонта и вышла прочь.

– Мать, даже мертвая, заботится о твоей судьбе, – восхищенно сказал Зубр. – Хорошая у тебя мать, Ястреб. Станет сильным предком-защитником.

– Да уж, – согласился охотник. – Она наверняка потребовала с Рыси, чтоб та стала мне женой. Но это зря. Мне не нужна жена – островной дух.

– Ой, ну дело молодое, – засмеялся Зубр. – Так-то духам вход в Мир мертвых заказан.

Потом, внезапно помрачнев, вздохнул.

– Вот только бы завтрашний день пережить. А там, может, и я на старости лет себе какую красотку подженю. Только бы завтра пережить…

3.

Больше ночью никто не пришел, и Ястреб уснул спокойным сном, сильно утомившись за прошлый день.

Просыпающийся поселок шумел целой россыпью разнообразных звуков. Где-то ревел младенец, укачиваемый в люльке. Где-то ругались муж с женой из-за нечищеного котла.

Живоглот у берега шумно приветствовал прибывшего старейшину из приречного рода. Тот со своими ближними людьми приплыл на лодке. Потом заявился еще один старейшина, еще один и еще один. Ястреб умел считать до десяти, когда счет перевалил за это число, понял, что гостей собирается едва ли не больше, чем Черных Кабанов в поселке. Видать, что такое размах, Живоглот знал не понаслышке: считай, представителей всех знакомых родов и племен долины созвал.

Жарили мясо, разливали из мехов в чашки настои из трав. Отдельно – с забродившим медом. Весело смеялись женщины, хохотали мужчины. Потом настал черед и главного представления.

– Все собрались! – заорал Живоглот своим людям. – Тащите сюда хулгу!

Вокруг раздались одобрительные голоса. Вскоре в землянку вбежали Кабаны, схватили шкуру и потащили страшную мифическую тварь на общее обозрение.

Его бросили в центре большой поляны, по окраинам которой в разных позах сидели и лежали старейшины соседских родов со своими ближними людьми. Перед ними дымились на листьях лопуха огромные куски мяса. Интересно, только ли ради поимки хулгу расщедрился на богатое угощение обычно прижимистый вождь Черных Кабанов? Или хотел чего от соседей?

Наконец-то после долгого времени, проведенного в душной и темной шкуре, Ястреб увидел, что происходит вокруг. Он вдохнул свежий воздух и осмотрелся, щурясь на яркий свет утреннего солнца.

– Вот какие мы сильные! – громко прокричал Живоглот, здоровенный пузатый мужик, обросший густой рыжей шерстью. Одет он был в безрукавку черного цвета, сплетенную из тонких кожаных ремней и украшенную множеством костяных вставок. Кости – хватило беглого взгляда – шли на убор вождя человеческие. Скорее всего, горных людей, как и говорила Рысь. На бедрах Живоглота висела широкая повязка, подрезанная посередине, так удобней ходить большими шагами. За пояс был заткнут кинжал, виднелась лишь его рукоятка, все остальное было укрыто от сторонних глаз разукрашенной бобровой шкурой. В руке вождь держал дубинку, явно добытую в охоте на тех же горных людей. Ею он указывал, кому чего тащить, а иногда и бил под зад зазевавшихся подчиненных.

– Даже злой и ужасный хулгу покорился силе Черных Кабанов!

– Молодцы, что сказать! – скупо оценил удаль Черных Кабанов один из старейшин. Второй кивнул, далее покатился гул одобрения.

– А кто самый молодец?! – спросил собравшихся Живоглот. И ответил. – Мой старший сын, гордость Черных Кабанов, Рыло!

Рыло в это время пожирал здоровенный кусок оленины и весело болтал с Рысью. Он подскочил, услышав от отца свое имя, и растерянно осмотрелся.

– Давай, Рыло! – подбодрил его кто-то из старейшин. – Расскажи, как это произошло, как ты одолел хулгу в страшной схватке. О тебе будут слагать легенды!

Рыло замялся, а потом скромно пробубнил:

– Да как бы мы просто хулгу притащили… А поймали его Рысь и шаман приреченцев Зубр. Вот они.

Он сначала ткнул обглоданным куском оленины в сторону девушки, затем им же указал на Зубра. В стане приреченцев раздались крики восторга, народ стал лупить по спине своего шамана, который занял свое место среди земляков во время пиршества.

Судя по виду Живоглота, вождь совсем не то хотел услышать от своего старшего сына.

Танцующей походкой в середину поляны прошла Рысь. Она встала рядом с лежащим Ястребом. Слегка улыбнулась публике и предложила:

– А давайте лучше я расскажу, как нам удалось поймать хулгу, уважаемые?

– Рассказывай! – гаркнул один из старейшин, одобрительно глядя на ее формы, милые глазу каждого мужчины.

– Валяй! – отозвался еще один.

– Давай, давай, интересно же! – поддержали другие.

В зеленых глазах Рыси загорелся торжествующий огонек.

– Так слушайте и не перебивайте!

Глава 10. По реке

1.

– Когда умер старый шаман приреченцев Бык, по округе стал разноситься стук бубна. Это новый шаман по имени Зубр призывал служителей Мруны прийти и забрать тело, наполненное плохой силой. И Посвященные пошли к нему. Их заветы требовали участия четырех человек, вооруженных обрядовыми кинжалами. Четверо пошли на зов, но не все пришли. Одного из Посвященных по дороге к месту сбора схватили Черные Кабаны, избили, засунули в мешок с камнями и бросили в реку.

– Что ты сочиняешь! – гневно рявкнул кто-то из толпы. Остальные молчали, слегка оторопев от услышанного. Рысь подняла руку, призывая к тишине.

– Давайте я расскажу все до конца, а потом мы спросим нашего хозяина, так ли правдиво мною сказанное. Живоглот?

Тот поморщился, глаза его забегали, но в итоге кивнул.

– Говори, гостья.

Рысь мило улыбнулась ему, однако по взглядам и вождя, и гостьи легко угадывалось, что они с удовольствием убили бы друг друга на месте, будь их воля.

– Вместо брошенного в реку Посвященного Кабаны поставили своего человека, которого нарядили в Посвященного. Они воспользовались тем, что служители Мруны не знают друг друга в лицо. Правда, кинжал своему человеку вождь Черных Кабанов Живоглот дал не тот, что у служителей Мруны имеется, а свой, с колдовскими наговорами подчинения. Ударишь им хулгу, и станет хулгу твоим. Будет, что волк горных людей, волю твою выполнять. А чтобы наверняка не удалось Посвященным добраться до времени на Кладбище Шаманов и захоронить покойного, Кабаны подрыли мост, ведущий на запретный берег. И когда появился хулгу, Посвященные бились с ним. Ряженому удалось ранить чудовище и сделать послушным воле совершившего наговор. Вот только самого ряженого хулгу в ярости убил. После чего побежало чудище по лесу и наткнулось на селение Орлов. А может, не наткнулось, но было послано волею хозяина, дабы истребить их род. Да, скорее всего, так и было. Ведь Кабаны давно зарятся на земли Орлов. Выбью, думал хозяин хулгу, всех главных мужей рода Орла и предложу обескровленному селению свою защиту, а те не посмеют отказать. Хулгу ткнулся было в селение, да там наговоры сильны. Не пускают просто так. Тогда он пошел на хитрость – нашел в лесу собирающую ягоду женщину из селения и убил. Далее принял ее облик и сделал вид, будто она ушиблась спиной, падая со скалы. Родичи сами принесли хулгу в свое селение, потому защитные наговоры на него не подействовали. Что нужно было еще раненому колдовским кинжалом хулгу? Его там обихаживали, кормили. Но воля хозяина взяла свое, и он начал убивать жителей селения. К счастью, его опознал глава рода Орлов Ястреб и вступил с ним в схватку. Силы были неравны, хулгу задрал его, а сам превратился в этого великого охотника.

Рысь горько вздохнула, как бы вспоминая героическую гибель Ястреба. На что последний прыснул, мгновенно получив от нее пяткой в голень. Девушка внимательно осмотрела собравшихся. Выискивает хозяина хулгу, понял Ястреб. Видимо, не нашла подозрительного человека, еще раз горько вздохнула и завершила свою речь:

– А потом пришла я с шаманом приреченцев Зубром. И мы пленили хулгу. Вот такая история. Все ли в ней правда, вождь, по праву зовущийся Живоглотом?

2.

Некоторое время царило молчание. Живоглот не выглядел негодяем, выведенным на чистую воду. Смотрел на окружающих он скорее задумчиво, нежели испуганно.

– Отвечай, хозяин дорогой, гостям, – попросил его отстраненным голосом Зубр, поднявшийся из толпы родичей. – Так ли было, как говорит Белая Рысь? Кто сознательно вызвал в наш мир хулгу, чтобы убить мужей рода Орла? Причастны ли Черные Кабаны к этому?

– Может быть, так и к лучшему, – подал наконец голос Живоглот, – теперь, когда хулгу у меня в руках и готов выполнить мою волю, нет смысла прятаться.

В руке вождя оказался мерцающий мрачным черным цветом огромный трехгранный кинжал. Рысь жадно распахнула глаза, глядя на это оружие.

– Молодец, девка, все вызнала, все правильно рассказала. Зря только, что не утопла в том мешке, я ж тебя узнал, жаль, поздно! Это ты была четвертой Посвященной. Но мы все исправим!

Ловко подскочив к связанному Ястребу, Живоглот парой взмахов кинжалом вспорол стягивающие его тело ремни. Бросил рядом с ним дубинку горного человека и указал на попятившуюся Рысь:

– Убей-ка для начала ее!

– Ты что, безумец, думаешь, мы будем на это спокойно смотреть?! – рявкнул в гневе один из старейшин, поднимаясь со своего места и швыряя кусок мяса прямо в Живоглота.

Ястреб выбрался из пут, поднялся на ноги, растирая затекшие руки. Потом жадно сцапал дубинку и шагнул к Рыси.

– А что вам остается, дурни! – обратился в это время к гостям Живоглот. – Я повелитель страшного хулгу! Он голою рукой может вырвать у мамонта сердце! Одним воем он убивает все живое на пять шагов! Кто хочет сказать мне «нет», того он разорвет на куски!

– Ну мы еще посмотрим, кто кого! – послышались крики из толпы гостей. Трусами они не были, да и пресловутый хулгу внешне не отличался большой силой. Вдруг врет вождь.

Живоглот заулыбался еще шире.

– Хулгу не просто вас убьет, бестолковые! Он заставит ваши мертвые тела идти в ваши родные селения и жрать собственных детей и родителей! А потом их тела пойдут дальше, жрать других непослушных! Ха-ха-ха! Красиво я придумал, да?!

После таких слов даже самые смелые спали с лица. Кто-то сжимал кулаки в бессильной злобе, кто-то плевался на траву, утихомиривая брызнувшую от ярости слюну.

– Чего ты хочешь? – спросил сквозь зубы Живоглота старейшина приреченского рода.

– Вы должны принять меня своим вождем! Все вы теперь будете Черными Кабанами! Все вы теперь – мои! А кто мне не понравится, убью! Эта головастая девка по имени Рысь, я ее первую казню. Бей ее, хулгу! Кто шевельнется, того мой хулгу превратит в жеваный кус мяса! А?

Пока он обращался со своей речью к собравшимся, Ястреб держал Рысь за горло, занося дубинку, будто бы для удара. Сам же смотрел ей в глаза, молча вопрошая, что делать дальше.

– Он отвлекся на толпу, – прошептала Рысь. – Бей!

Живоглот глубоко вздохнул, собираясь продолжить свою вдохновенную речь. В этот момент, резко обернувшись, Ястреб нанес ему первый удар дубинкой, прямо в ухо. Тот пошатнулся, отступил прочь, пораженно выпучив глаза на лжехулгу. Удар пришелся вскользь, не причинив особого вреда. Больше ошеломило вождя, что хулгу посмел поднять на него руку.

Ястреб счастливо засмеялся, треснул еще раз, на этот раз сильно и точно. Вождь Кабанов осел на колени, брызгая кровью с разбитого лица. И тогда, перечисляя свирепым шепотом имена всех убитых по вине Живоглота родичей, Ястреб начал с бешеной силой его молотить, разбрызгивая в стороны мозги и кровь неудавшегося властителя долины.

– Ой! – громко прокомментировала Рысь, с издевкой прикрывая рот ладошкой, – совсем забыла предупредить: хулгу мы все же поймали и сожгли. А Ястреба из рода Орла попросили сделать вид, что он хулгу, дабы вызнать, кто же помог явиться в наш мир этой твари.

– Чего же мы сидим?! – вскочил, сразу оценив изменение обстановки, старейшина приреченского рода. – Хватай дубье, бей Кабанов!

– Бей Кабанов!!! – подхватили призыв, словно эхо, несколько разъяренных голосов. Кабаны же, завидев убитого вождя, которого любили и уважали, также в ответ гневно взревели и бросились на гостей. Вмиг вся поляна превратилась в поле битвы. Дрались руками, ногами, зубами, палками, даже кусками недоеденного мяса.

Ястреб в этой суматохе спокойно довершил казнь вождя и пошел к Рыси, продолжая сжимать окровавленную дубинку. По пути на него попытались броситься двое Кабанов, одного он уложил ударом дубинки в коленную чашечку, второго – треснув торцом деревяшки прямо в нос. Оба противника покатились по траве, воя от боли.

Рысь осмотрела поле боя. Передернула плечами.

– Чего дрожишь? – усмехнулся охотник. – Страшно, да?

– Просто я не люблю, когда людно. Вся эта суматоха… брр… еле вытерпела. – Рысь еще раз оглянулась и печально вздохнула. – Пойдем отсюда, а?

– Стой, старший рода Орла! – раздался вопль со стороны. Это, расталкивая и своих, и чужих, спешил к ним Рыло с копьем наперевес. Ястреб поднял дубину, готовясь к схватке.

Рыло остановился, не доходя четырех шагов до Рыси с Ястребом.

– Я не хочу драться, Ястреб! Я чего хочу сказать вам всем. Я не знал! Я правда ничего этого не знал, понимаете?!

– Но теперь ты знаешь, – безжалостно ответил Ястреб. Он не испытывал к Рылу ни сочувствия, ни капли приязни.

– Теперь знаю, – грустно кивнул Рыло. – Рысь, ты-то на меня не сильно сердишься? Что мне теперь делать?

– Теперь ты вождь, Рыло, – холодно сказала ему Рысь. – Бери управление, разнимай народ, пока тебе еще есть чем управлять. За такие дела соседи всех вас могут растоптать, и будут правы.

– А ты куда?

– Да он на тебя виды держит, – издевательски хохотнул Ястреб и с угрозой покачал окровавленной дубинкой. – Не лезь к ней, она моя!

Рыло все понял, взгляд его наполнился грустью. Но он быстро взял себя в руки, заставил усилием воли указать в сторону берега.

– Пешком вы долго будете идти. Лучше ступайте на берег, там стоят лодки, берите любую и плывите. Земли Орла как раз вниз по течению.

– Собственно, мы туда и направлялись, – ответила Рысь и пошла к Громотушке, не оглядываясь.

3.

Щедростью от Рыла тут и не пахло: на больших долбленках к ним в селение прибыли гости из родов, живущих выше по течению.

– В этом вся сущность Кабанов, – ядовито произнес Ястреб у берега, осматривая судна, тесным строем стоящие перед ним. – Дать, что не твое.

Охотник вскочил на борт самой маленькой лодки, человек на семь, помог забраться Рыси, затем взял шест и оттолкнулся от берега. Течение подхватило, понесло, постепенно разгоняя тяжелую посудину.

Вскоре они плыли по самой середине реки сквозь легкий утренний туман, который до сих пор парил над мощным бирюзовым потоком, упрямо борясь с восходящим солнцем.

– Вот все и закончилось, – пробормотала Рысь.

Ястреб сидел на корме, пытаясь править неповоротливой лодкой, что получалось с трудом. Еще хорошо, удавалось держать ее носом вперед, а то бы давно налетели бортом на одну из скал, что время от времени показывали свои темные клыки из воды.

– Ха, закончилось! – весело ответил Ястреб. – Все только начинается! Вернемся домой, начнем селение обустраивать, дом править, старый-то мы разнесли в клочки. Ты можешь жить у нас в селении, а если тебе не понравится, вернешься к себе на остров.

– Я не буду жить в вашем селении. Мне не нравятся люди.

– Но я-то тебе нравлюсь, – уверенно возразил Ястреб.

Рысь фыркнула, но не стала отрицать, только пожала плечами.

– Да что толку, если ты зовешь меня островным духом?

– Что было, то было. Но ты не особо отговаривала, когда я тебя им звал.

– Уговоры – не мое. К тому же я не до конца была уверена. Ты был один из главных, кого я считала возможным хулгу.

– Почему? – искренне удивился Ястреб.

– Ты вел себя очень странно. Я вполне красивая, но ты даже не пытался приставать. Спрашивала себя – почему? Вот если ты хулгу, то все сходится. Тебя девушка не должна привлекать, ты с нею на ложе ничего не сделаешь. И тогда понятно, почему ты сочиняешь диковинные истории про островного духа, с которым совершенно нельзя любиться. Иначе родятся страшные чудовища.

Ястреб усмехнулся про себя, поняв, что, когда он говорил эти слова, а Рысь делала вид, что ничего не слышала, на самом деле все она прекрасно слышала. Просто обиделась.

– И когда ты окончательно уверилась, что я не хулгу? Когда я держал его на копье в своем доме? Или когда Совка напала?

Рысь некоторое время помолчала.

– Нет. Когда увидела твое лицо перед уходом в Мир мертвых. Ты плакал. И у тебя в глазах была такая тоска по мне, которой никогда не бывает у злобных духов. Они никому никогда не сопереживают.

– Я не плакал! – вспыхнул Ястреб. – Это был дождь! А ты…

– Ну, тогда и я не плакала, – поморщила нос Рысь. – Дождь так дождь.

Потом они засмеялись.

Лодка медленно плыла по туманной реке.

КОНЕЦ

От автора

На этот раз я решил сделать книгу бесплатной. Конечно, кто-то скажет – дядя, ты дурак, ведь все равно же время тратил, мозги напрягал сюжет выдумывать?

Не знаю, но как-то постоянно гложет мысль – а вдруг читатель заплатить деньги, прочитает и ему не понравится? И будет ходить, плевать мне в карму, мол, зря только потратил, лучше бы на пиво или конфеты. Оно мне надо? В общем, я не голодаю, могу себе позволить писать просто так.

Если же кто-то считает, что писательский труд должен быть оплачен, тем более, что книга понравилась, милости просим, мой номер карты Сбербанка 4276 0200 1264 7027.

Под занавес же своего выступления хочу просто поблагодарить тех, кто помог мне оформить книгу. А это корректор Юлия Савилова, художник Татьяна Заякина и дизайнер-верстальщик Юрий Фещенко. Спасибо вам большое!

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg