«Жизнь на Марсе: Кровь, пули и Blue Stratos (ЛП)»

Жизнь на Марсе: Кровь, пули и Blue Stratos (ЛП) (fb2) - Жизнь на Марсе: Кровь, пули и Blue Stratos (ЛП) 788K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Том Грэм

Том Грэм Кровь, пули и Blue Stratos

Публиковать этот перевод разрешено где угодно, но, если это не слишком затруднит — предваряйте его ссылками на соответствующую страницу Нотабеноида:

и на группу Фила Гленистера вконтакте:

поскольку, если бы в роли Джина Ханта был кто-то другой, этого перевода, возможно, и не существовало бы.

ГЛАВА 1 ВЫБРАТЬСЯ ИЗ РУИН

Мужчина в черном кожаном пиджаке пробирался через мрачный район, полный разрушенных зданий и обгоревших машин. Добравшись до вершины невысокого холма из разбитых булыжников и раскрошенного бетона, он бросил взгляд на бледный солнечный диск, а затем заковылял в мертвую долину, где дымились и тлели перевернутые грузовики. Кирпичная пыль вздымалась и забивала ему ноздри. Пронзительный ветер гулял по равнине, жаля его глаза. Наполовину ослепший и задохнувшийся, он стал искать укрытия в останках здания, зловеще возвышающегося над обломками.

Неожиданно он очутился среди руин со снесенными крышами, разломанными стенами и пустыми зияющими окнами. И еще — что-то в расположении этого места будило его воспоминания. Это здание когда-то было ему хорошо знакомо. Оно цвело и гудело жизнью. Он вспомнил униформу и столы, груды бумаг, шутки, драки, грубые товарищеские подначки. Здесь когда-то была его школа?

Внезапно тишину пронзил резкий голос.

— Чего ты встал здесь? Это тебе, черт возьми, не автобусная остановка.

Мужчина подскочил и развернулся. За грудой камней и щепок, когда-то бывших письменным столом, стояла, недовольно взирая на него, женщина. Ее выражение лица — безрадостное, безжалостное, не-в-настроении-для-твоего-проклятого-вздора — было поразительно знакомым.

— Я тебя знаю… — пробормотал мужчина. — Я знаю, как тебя зовут.

— Рада за тебя, милый! Запиши себе десять очков.

— Филлис. Тебя зовут Филлис! Мы знали друг друга.

— Да конечно — познали. Размечтался, сынок. А теперь двигай задницей, пока я не засунула тебя в третью камеру к Грязному Дуги Корригану. В третьей камере есть лужа старой блевотины, и я сказала Грязному Дуги насрать в нее посерединке, так что шевелись, если только не горишь желанием повозиться со шваброй и ведром!

Филлис раздраженно провела его через разбитый дверной проем в распотрошенный зал. По мертвому зданию плыло призрачное эхо клацающей пишущей машинки, где-то раздавался длинный телефонный звонок, и человек в кожаном пиджаке сказал вслух:

— Я здесь работал. Я работал прямо здесь.

Он представил свой стол, телефон, стул — а затем непроизвольно перед глазами вокруг возникли другие столы, стальные шкафы, набитые папками, полицейские снимки разыскиваемых людей, пришпиленные к стенам и потеснившие фотографии грудастых полуголых фотомоделек и футболистов прошлых лет.

Внезапно без предупреждений за столом возник молодой человек, похожий на призрака, его темные волосы нависали над бледным, не слишком взрослым лицом. Он что-то изучал на столе, какую-то бумагу, щуря глаза и насупливая брови, как усердный ученик, корпящий над задачей.

— Что думаешь? — вдруг произнес молодой человек. — Выглядит не слишком прилично. Наверное, ты можешь забрать это, Рэй.

Позади него возникла другая фигура — мужчина постарше, поплотнее, со светлыми усами и колючими голубыми глазами, привыкший к конфликтам и жестокости. Он хрустнул суставами пальцев и перегнулся через стол, чтобы изучить бумагу в руках молодого человека.

— Нет ничего настолько неприличного, чтобы вселить в меня ужас, малыш Крисси, — сказал он. — Дай взгляну поближе.

Он сгреб бумагу со стола и внимательно ее изучил. Это была потрепанная фотокопия журнала "Мыльные Буфера". — Не так уж неприлично, Крис — не обязательно свет гасить и все такое. Да, я считаю, я бы мог немного поболтать вот с этой, если бы она постаралась.

— Я знаю вас двоих, — сказал человек в черном кожаном пиджаке. Две бесплотных фигуры обернулись к нему. — Крис Скелтон. Рэй Карлинг. Я знаю вас… вас обоих…

— Нас обоих? — спросил Крис.

— Или их обеих? — спросил Рэй, разворачивая журнал, чтобы показать пару массивных взмыленных грудей.

— Мы вместе работали, — настойчиво продолжал мужчина в пиджаке. — В этой комнате. Ваши столы были здесь — прямо здесь, а мой здесь, а сразу напротив… там сидела женщина… с темными волосами… ее звали… звали… черт, парни, вы же помните. Она была одной из нас, и ее стол был прямо там, и ее звали…

Имя в голове крутилось, но на ум не шло.

— Почему я не помню ее имени? Почему я не могу вспомнить?

Рэй обменялся с Крисом понимающими взглядами и постучал пальцем по голове.

Человек в пиджаке увидел этот жест и воскликнул: — С моей психикой все в порядке. Я знаю, кто я.

— Как скажете, босс.

— Я знаю, что реально, а что нет. И я знаю, как звали ту женщину. Она сидела прямо здесь и ее звали… ее звали…

В ярости мужчина схватил кирпич и швырнул его в разваливающуюся стену.

— В нем сидит дьявол, в этом парне, — подмигнул Рэй.

— Возможно, он бы мог выйти против большого Генри, — сказал Крис.

— Ты это говорил раньше, — мужчина в кожаном пиджаке ткнул пальцем в сторону Криса. — Когда я сюда пришел в первый раз, ты сказал то же самое — ты сказал, что я выгляжу так, как будто провел десять раундов с большим Генри. Ты это сказал, когда я первый раз зашел в ту дверь.

— Какую дверь, босс? — спросил Крис.

Там, где раньше была дверь, теперь осталась только неровная дыра и кучи булыжников.

— Здесь нет двери, — сказал Рэй, жуя резинку. — Ничего больше нет.

— Все сломано, — сказал Крис.

— Все пропало.

— Разрушено.

— Как и вы, босс. Сломан и разрушен.

Человек в пиджаке перевел взгляд с Криса на Рэя и обратно. — Что вы имеете в виду?

— Здесь для вас ничего нет, — сказал Рэй, выуживая из нагрудного кармана сигарету и закуривая. — Вы могли вернуться туда, откуда пришли. У вас был шанс. Но вы его выбросили. Вы сами себя выбросили. Не помните?

Крис пальцами изобразил ноги, которые бегут, прыгают, летят вниз. Он издал долгий снижающийся свист, закончившийся шлепком.

Мужчина в пиджаке попятился, обхватив руками голову. Сознание разворачивалось. Воспоминания дико метались внутри черепа: он стоит на крыше, вокруг него развернулся весь город; он принимает решение, и потом он начинает бежать. Он вспомнил разбег, прыжок, падение, твердый бетон, несущийся ему навстречу.

— Сами себя головы лишили, босс, — сказал Крис, забирая обратно свою копию "Мыльных Буферов" и перелистывая ее. — Раскололи сами себя на кусочки.

— И вместе с собой все остальное, — вставил Рэй, выпуская из губ струйку дыма. — Только посмотрите. Видите, что вы наделали.

— Я помню… — запинаясь, произнес мужчина, пытаясь собрать вместе разбегающиеся фрагменты в своем сознании. — Какой год… Это был 2006. Это был несчастный случай. Меня… Меня подстрелили…

— Сбила машина, — поправил его Крис. — Очень скверно.

— Сбила машина… да, да, — сказал мужчина, начиная видеть, как из событий складывается узор. — И я очнулся… Но это больше не был 2006… Это был тысяча девятьсот… семьдесят… семьдесят…

— …третий, — хором провозгласили Крис и Рэй.

— Тысяча девятьсот семьдесят третий. Да, именно так, — сказал мужчина. — Я не знал, сошел ли я с ума, или я умер, или я в коме…

— Или сошел с ума, намертво застряв в коме, — нараспев протянул Крис. — Три по цене одного.

— Но я знал, что должен вернуться домой, обратно в свое время, обратно в 2006 год. И я это сделал. Я вернулся туда. Но это было как… такое чувство, будто…

— Быть мертвым? — подсказал Рэй.

— Быть в коме? — добавил Крис. — Быть сумасшедшим, намертво запертым в коме, снова и снова?

— Да, — сказал мужчина в пиджаке. — Я чувствовал, что схожу с ума, намертво застряв в коме. И я обнаружил, что после всего этого я больше не принадлежу тому миру. Я принадлежу 1973 году.

— Но это не семьдесят третий, босс, — сказал Рэй, уставившись прямо ему в глаза. — Это ничто.

— Может, преисподняя, — пожал плечами Крис.

— Похоже на то, — сказал Рэй.

— Нет, — сказал мужчина. — Нет, это неправда. Я вернулся в 1973. Я спрыгнул с крыши в 2006 и приземлился здесь — в 73 — которому теперь принадлежу.

— Вы нигде не приземлились, — сказал Рэй. — Простите, босс — вы запутались. Вы должны были остаться в своем времени. Здесь для вас ничего нет — ни жизни, ни будущего. Однако… Теперь слишком поздно. Слишком поздно.

Мужчина в пиджаке был близок к обмороку. Чтобы удержаться, он ухватился за стол, обнаружил, что он иллюзорен, как сгусток дыма, споткнулся и упал возле разрушенной стены.

— Он повредил голову, Крис, — сказал Рэй, у него под усами начала зарождаться ухмылка. — Должно быть, когда стукнулся об землю.

Крис печально кивнул. — Хряпнулся башкой. Сотрясение.

— Притом, значительное.

— Череп, наверное, треснул, как ваза.

— Мозги все наружу.

— Яйца всмятку.

— Тушеные помидоры.

Рэй поморщился: — И его милую старушку мать зовут опознать ошметки.

— Спорим, она тоже повредилась головой, — предположил Крис.

Рэй кивнул, глубоко затянувшись сигаретой, и прищурился, пристально глядя на мужчину в пиджаке. — Спорим, так и есть. Хотя — он считает, что все сделал правильно.

— Я… Я все правильно сделал, — сказал мужчина в пиджаке, выпрямляясь и пытаясь придать голосу уверенности. — Я должен был сюда вернуться… Должен.

— Как скажете, босс, — пожал плечами Крис.

— Важно было вернуться. Я знаю — это было важно.

Рэй рассмеялся. — Ни черта вы не знаете. Даже своего собственного имени.

— Я знаю, кто я такой.

— Тогда скажите. Кто вы? А? Давайте.

Мужчина в пиджаке открыл рот, но промолчал. Рэй издевательски фыркнул, и тогда Крис тоже начал смеяться. И пока они смеялись, завыл холодный ветер, их фигуры рассыпались, как песчаные столбы, вместе со столами и шкафами для папок.

— Не уходите! — закричал человек в пиджаке. — Я знаю, кто я такой!

— Теперь вы никто, — ухмыльнулся Рэй, и с этими словами они с Крисом исчезли.

— Я знаю, кто я такой! — вопил мужчина в пустой комнате. — Мы были командой. Там были вы двое, и я, и женщина отсюда… И парень. Большой парень. Начальник. Наш начальник. Шеф. Вот! Он был наш шеф. Мы все были полицейскими. Помните. Вы помните меня. Меня зовут… О, ради бога, вы помните, как меня зовут… Проклятье, меня зовут…

Он запинался, заикался, потом со злости ударил кулаком по воздуху. Что за чертовщина с ним творится? Почему он не может вспомнить? Неужели его сознание разбито и сломано, как и все вокруг?

Разбито… Сломано…

Будто читая его мысли, стены вокруг затрещали и поехали. По голой штукатурке, как молния, прошла большая трещина, наполняя воздух удушливыми облаками пыли. Кирпичная кладка начала заваливаться и рушиться. Даже пол вспучился и проломился.

Прикрывая нос и рот рукой, шарахаясь от каскадов кирпичей, рушащихся вокруг, мужчина в кожаном пиджаке побрел обратно в мрачную долину. Отряхнувшись, он обернулся и увидел, что каркас полицейского участка промялся, как хрупкие останки египетской мумии, крошащиеся под воздействием воздуха. Через несколько секунд там уже ничего не было — только еще один курган из булыжников среди многих таких же, окутанный пеленой цементной пыли, начинающей медленно оседать.

Как только мужчина в кожаном пиджаке поднялся на ноги, раздался внеземной шум, очень непохожий на треск и вой рушащихся каменных стен. Это был странный скребущий, стонущий звук, тут же вызвавший поток воспоминаний в его сознании: вечерний чай; ожидание, пока прогреется телик; спиральный туннель света; наводящая ужас музыкальная заставка, звучащая как визг робота-убийцы; диван, за которым его тянуло спрятаться.

Мужчина тревожно оглянулся, затем лихорадочно вскарабкался на гребень отвала из скрученных балок, чтобы иметь обзор пошире. На плоском участке равнины среди развалин медленно материализовалась синяя полицейская будка. Звук умолк, и несколько секунд будка стояла в тишине и неподвижности. Затем дверь отворилась, и показалась женщина — та самая, та женщина, чье лицо он мог увидеть в памяти, но чье имя совершенно ускользало от него.

— Энни… — выдохнул мужчина, и его сердце при виде ее заколотилось. — Энни Картрайт…

Но она не была в точности такой, какой он ее помнил. Ее темные волосы теперь стали мышиного цвета, одета она была в тускло-коричневый сарафан и скучную блузку в цветочек, он был уверен, что никогда не видел на ней раньше такой одежды. Почему? Почему она старается выглядеть как Джо Грант из старых эпизодов «Доктора Кто»?

— Где мы? — сказала она кому-то у себя за спиной. — Доктор?

Как и Энни, Джон Пертви тоже изменился. Серая шевелюра была все той же, те же бархатная домашняя куртка, гофрированная рубашка и обвислый галстук-бабочка; но живот стал потолще, грудь больше похожа на бочку, поза более вызывающая, лосьон после бритья мощнее. Прическа и костюм были от Доктора, но человек внутри был совершенно другим существом[1].

Мужчина в кожаном пиджаке ощутил болезненный укол узнавания. Это был он, тот самый парень — шеф.

— Что это за место, Доктор? — спросила Энни.

— Нестабильная дырка в жопе, милая, — ответил Доктор Хант, сердито осматривая мрачные окрестности. — Похоже, мне придется перепрограммировать координатор межгалактической схемы ТАРДИС подошвой моего ботинка двенадцатого размера.

— Выходит, мы здесь не останемся?

— Нет, если только ты не захочешь пописать на гравий, как белозадая собачка. Давай, милая — прыгай обратно в будку, сваришь нам по дороге кофе.

Он шлепнул Энни по заду, и она исчезла обратно в ТАРДИС, затем зажал во рту наполовину скуренную сигарету, бросив напоследок на окрестности взгляд, не исполненный восторга.

— Джин! — закричал мужчина в кожаном пиджаке, это имя пришло к нему, как озарение. — Джин Хант! Шеф. Подожди. Не уходи.

Джин затянулся сигаретой, не обращая внимания на крики.

— Джин! Пожалуйста! Не оставляй меня здесь!

Джин исчез в ТАРДИС и захлопнул дверь. Через мгновение полицейская будка начала дематериализовываться.

— Нет! Подожди, Шеф! Это я! Не бросай меня здесь! Мы команда! Мы команда, жалкий ты ублюдок!

Перед тем, как ТАРДИС полностью исчезла, дверь открылась ровно настолько, чтобы показать руку Джина, два пальца, сложенных буквой V, а потом и они окончательно испарились вместе с синей полицейской будкой.

— Не оставляй меня здесь. Я хочу домой!

Только что он боролся против чего-то душащего и давящего, и вдруг в следующий момент времени обнаружил, что запутался в скомканных постельных простынях, а его лицо утонуло в пропитанной потом подушке. Он сел, восстанавливая дыхание, и огляделся, на мгновение ошарашенный тем, что пустырь с булыжниками сменился знакомой обстановкой его квартиры: бежевые с коричневым обои, абажуры в цветочек, огромный черно-белый телевизор с громоздкими кнопками, водонагреватель, вечно включенный для тепла. За пропитанными никотином занавесками над Манчестером забрезжил холодный серый день. С какой-то дальней улицы послышался вой патрульной машины. Кто-то в квартире рядом включил дребезжащий транзисторный приемник — песню «Whiskey in the Jar».

Он дома.

Мужчина медленно выбрался из спутанных простыней, прошел по шершавому нейлоновому ковру и встал напротив зеркала в ванной. В нем он увидел лицо где-то под сорок, с тонкими задумчивыми чертами, и с зачатками морщин от слишком многих беспокойств, слишком многих нерешаемых дилемм, слишком многих бессонных ночей.

— Это был просто еще один страшный сон, — говорило ему лицо. — Не позволяй ему преследовать тебя.

Он провел рукой по коротко остриженным волосам, взъерошив неровную кромку над высоким лбом.

— Ты точно знаешь, кто ты такой. Тебя зовут Сэм Тайлер.

Над узкими задумчивыми глазами тревожно хмурились брови. Он потер их, чтобы разгладить морщины.

— Ты детектив-инспектор Сэм Тайлер, уголовный розыск, подразделение А.

Детектив-инспектор. Звание по-прежнему его раздражало. Вернувшись в 2006, он был повыше должностью — старшим детективом-инспектором. Он был старшим инспектором Тайлером, который остановил машину на обочине дороги, когда из колонок mp3-плеера доносился голос Дэвида Боуи. Он был старшим инспектором Тайлером, который сделал шаг в сторону от машины, пытаясь очистить мысли от беспорядочной кутерьмы, слишком захваченный своими переживаниями, чтобы заметить другую машину, несущуюся на него. Он был старшим инспектором Тайлером, который почувствовал внезапный удар от той машины, и сразу же следом такой же внезапный удар от дорожного покрытия. Он был старшим инспектором Тайлером, который лежал там с расфокусированным взглядом, когда его сознание слабело, и голос Боуи проникал в пустоту, обгоняя его.

And her friend is nowhere to be seen

As she walks through a sunken dream

— Ты знаешь, кто ты и где ты, — сказал себе Сэм, глядя отражению прямо в глаза. — Ты там, где твое место. А именно — здесь. Это твой дом.

Его дом. Тысяча девятьсот семьдесят третий год. Каким странным и чужим был этот год, когда он очутился здесь впервые, одинокий и потерянный, как человек с Марса. Он шарил по карманам в поисках знакомых вещей из двадцать первого века — мобильника, смартфона, пачки пластиковых банковских карт — и не находил ничего, кроме десятипенсовых монеток и удостоверения, информирующего о том, что он больше не старший, а просто детектив-инспектор, переведенный в Манчестер из Гайда. Он хватался за длинный воротничок рубашки и высокие остроносые ботинки, которые обнаружил на себе, и брел, как зомби, через когда-то знакомый полицейский участок, который должен был гудеть от терминалов и кондиционеров, но теперь был полон звуков клацающих пишущих машинок и огоньков от сигарет.

— Здесь — мой офис! — вопил он, окруженный пустыми, непонимающими лицами. — Это мое подразделение! Что вы с ним сделали?

От мужчин, взирающих на него, ответа не последовало. Ответ пришел в форме глубинного бесстрастного рокота и звука тяжелых шагов, шаркающих по полу. Тайлер обернулся, и увидел там его, скрывающегося, будто людоед, в прокуренной берлоге своего кабинета, увидел своего нового старшего детектива-инспектора — Джина Ханта, шефа — красную, воспаленную от бритья кожу на шее, алкоголь вместо лосьона для бритья, брюхо, выпячивающее пуговицы на нейлоновой рубашке, пятнистые пальцы, вечно тянущиеся к следующей пачке сигарет или следующему стакану скотча, ну или к горлу следующего негодяя.

Хант ввел Сэма в его новое подразделение выбившим дух ударом в живот: — Никогда не вплывай в мое королевство, как какой-нибудь король джунглей! — и определил его во времени и пространстве чуть менее научно, чем Эйнштейн или Хокинг[2]. — Сейчас 1973 год. Почти что обеденный перерыв. Я буду есть суп. — И Сэм медленно, но уверенно, пришел к осознанию, что может стать счастлив здесь. В этом месте была жизнь — жаркая, вонючая, шумная, грязная жизнь на полную катушку.

И еще была Энни.

Сэм пустил в раковину воду и плеснул ее себе в лицо, думая об Энни Картрайт. С самых первых секунд их встречи он почувствовал связь, убежденность, что из всех чужаков, населяющих его новый мир, она единственная, кому он может доверять. И со временем она стала яркой звездой в его вселенной, вокруг которой все и вращалось. Именно по ней, больше, чем по чему-либо другому в этом месте, он так сильно скучал, когда вернулся в 2006, и именно ее лицо он видел перед собой, так резво прыгая с крыши и ныряя обратно в 1973. Будущее — его будущее — было вместе с ней. Без вопросов. Он отбросил свое собственное время и свою старую жизнь, чтобы убедиться в этом.

Но до сих пор, ночь за ночью, его донимали сны, непрестанно рассказывая одно и то же: у него нет будущего, тем более с Энни; возвращение сюда было страшной ошибкой, гораздо более ужасающей, чем он может представить; та жизнь, что была у него здесь в 1973, окончила существование среди руин, в боли и полной безысходности.

— Просто сны, — сказал он своему отражению. — Бессмысленные.

Но что-то глубоко внутри него, казалось, говорило — э, нет, ты же знаешь, что это не так.

— У меня есть будущее.

Ты знаешь, что это неправда.

— И оно связано с Энни. Мы будем вместе. И мы будем счастливы.

Сэм, Сэм, ты не можешь вечно себя обманывать.

— Мы это сделаем, я и Энни — никто и ничего нас не остановит.

Бах! Бах! Бах!

Раздались тяжеловесные, как пушечные выстрелы, удары кулаком в дверь.

— Кого там черти несут? — крикнул Сэм.

Сквозь замочную скважину донесся слишком хорошо знакомый голос. — Прости, что прерываю интимные встречи, которыми ты, должно быть, наслаждаешься вместе с мадам Ладошкой и ее пятью дочурками, Сэмми, но я просто подумал, что тебе стоит найти время для поимки нескольких негодяев.

Сэм вздохнул, дошел до входной двери и открыл ее. В дверном проеме на всю его ширину замаячил бочкообразный медведь гризли, одетый в верблюжье пальто и желтоватые мокасины с бахромой. Запах несвежих сигарет "Woodbines" и лосьона "Blue Stratos" витал вокруг него, как дымка. Черные простроченные водительские перчатки поскрипывали в руках, неумолимо их сгибающих и сжимающих. Бросая на Сэма такой взгляд, будто еще не до конца решил, совсем не обращать на него внимания или вколотить в землю, как колышек для палатки, этот твердокаменный, чудовищный, упакованный в нейлон викинг сощурил ледяные глаза и выдвинул вперед несокрушимый подбородок.

Это был он. Тот самый человек. Это был шеф. Старший детектив-инспектор Джин Хант. Вот так вплотную к нему, заслоненный массивной тенью, Сэм почувствовал свою уязвимость и нелепость, будучи одетым лишь в футболку и трусы.

— Довольно соблазнительная экипировка, Самбо, — повысил голос Хант. — Пытаешься меня совратить?

— Вообще-то, Шеф, я обдумывал метафизическую дилемму.

— Надеюсь, потом смыл за собой, — он пронесся мимо Сэма и остановился в центре комнаты. Комната казалась слишком маленькой, чтобы вместить его. Он огляделся вокруг, казалось, его тяжелый взгляд почти способен был выбить окна. Развернул плечи, выпятил грудь и откинул голову, готовясь нанести звуковой удар, уже зарождающийся где-то в районе шеи. — Прошу прощенья за столь ранний визит, Тайлер, но долг зовет. У нас вызов. Суматоха. Прямо таки чертово ЧП.

— Какого рода ЧП? — спросил Сэм, подпрыгивая и натягивая брюки.

— Террористы.

— ИРА?

— Нет — недовольные дамочки из "Avon". Само собой, это проклятая ИРА, Сэм. Давай, застегивай штанишки и веди себя подобающе.

— Есть шанс получить от тебя некоторые подробности о том, что случилось, Шеф? — спросил Сэм, надевая черный кожаный пиджак. — Или, пока до них дойдет очередь, будет еще пара часов сарказма?

— Не злись, Милдред, — сказал Джин, разворачиваясь на каблуках и держа путь к двери. — Я все расскажу по дороге. Это отвлечет тебя от моей манеры езды.

ГЛАВА 2 ПОСЛАНИЕ В КРАСНЫХ ТОНАХ

Визжали шины. Серые городские улицы мелькали мимо. Джин давил на газ, а Сэм на воображаемую педаль тормоза.

— Так, слушай внимательно, — приказал Джин, лихо дергая туда-сюда руль и лавируя в потоке. — Чуть меньше часа назад мы получили предупреждающий звонок о том, что в архиве местного Совета установлено и готово бахнуть мощное взрывное устройство.

— Они сказали кодовое слово ИРА? — спросил Сэм.

— Нет, но мы не пойдем на риск, — сказал Джин. — В недавней акции участвовала уйма сердитых пэдди. Мы ждали чего-то подобного, так что допускаем, что бомба настоящая.

— Логично, — сказал Сэм. — А что насчет саперов?

Джин пожал плечами.

— И что это пожимание значит, Шеф? Тут нужна Саперная служба. Этим они должны заниматься.

— Мы все еще ждем, пока эти ленивые ублюдки вытащат себя из постельки, — проворчал Джин, невозмутимо проскакивая на красный свет.

— Так что мы собираемся делать?

— Ну, до тех пор, пока они не соизволят объявиться и начать кромсать провода, это наш вызов.

— Шеф, нас не обучали, с чего начинать всю эту возню со взрывчаткой.

— Их тоже. Ты видел когда-нибудь этих нытиков из Саперной службы? Половина из них даже читать не умеет.

— Нам надо оцепить архив и охранять территорию, пока не прибудут саперы и Специальный Отдел, — сказал Сэм. — Это террористический акт. Это их юрисдикция.

— Их "юрисдикция"? Арестовать негодяев, Сэмми, вот это — моя юрисдикция, и без разницы, какой формы, размера, цвета и запаха они будут. Для меня все одинаково — бомбы, разные ублюдки, большие парни с пушками. И я не собираюсь рассиживаться на своей элегантной идеально сложенной заднице, ожидая, пока подгребет Специальный Отдел, по крайней мере не тогда, когда такие вещи разворачиваются прямо у меня под носом. Так что, если не возражаешь, Тайлер, — "Кортина" с грохотом завалилась на два колеса, пока Джин закладывал крутой поворот, и Сэм вцепился в приборную панель, — просто вспомни, кто из нас двоих начальник. Зря ведь тратишь время?

— Шеф, ты не можешь браться за это, там же Специальный Отдел коорди…

Джин свирепо швырнул "Кортину" в другой крутой поворот, обрывая Сэма на полуслове.

— Ты не ответил на вопрос, Тайлер. Я спросил, ты ведь зря тратишь время?

Сэм сдался. — Зря, Шеф.

— Славный парень.

"Кортина" ревела, подскакивая и разворачиваясь в стремительной гонке, пока впереди не показалось тусклое серое здание архива Совета, уткнувшееся крышей в мрачное манчестерское небо. Поперек дороги криво стояли полицейские машины. Полицейские в форме растягивали голубую ленту оцепления и пытались управлять уже собравшейся толпой любопытных зевак.

Джин дал по газам, и, не сдерживаясь, устремился вперед, заставив людей разбежаться с пути, как испуганных кроликов. Когда он вдарил по тормозам и остановил машину, накренившуюся над землей, Сэм вдруг понял, что сидел, затаив дыхание.

Джин бросил на него быстрый взгляд. — Ну теперь-то мы проснулись?

— Для меня это все еще кажется ночным кошмаром, — сказал Сэм, выкарабкиваясь из машины.

Шагая вместе с Джином мимо офицеров в униформе и вытягивающих шеи любопытствующих, Сэм заметил сержанта Рэя Карлинга и констебля Криса Скелтона. Рэй расслабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы своей синей рубашки с воротником крыльями, чтобы показать миру мужскую грудь с зарослями светлых волос. Он был в своей стихии, огрызался на копов в униформе и рявкал на публику, требуя оттащить свои дурацкие задницы назад, назад, назад! Рядом с ним находился молодой напарник, Крис, его темные волосы низко нависали над левым глазом, трикотажная безрукавка уже успела потемнеть от пота, с таким усердием он по каждому зову кидался на помощь Рэю. Он выглядел подавленным и раздраженным, как будто ожидая, что толпа вдруг восстанет и линчует его, или что служащие Совета вдруг начнут ядерную войну и отправят всех на тот свет.

На мгновение Сэм припомнил, как Крис и Рэй предстали перед ним в его ночном кошмаре. Их насмешки тут же отозвались у него в голове:

Ты не в 1973. Ты в аду.

Потом он увидел, как Крис изо всех сил старается остановить парнишку на велосипеде, пролезшего под полицейское заграждение, а Рэй заталкивает в рот одну пластинку "Juicy Fruit" за другой, расхаживая с гордым видом, агрессивно тыча во всех пальцем и горланя приказы, и сразу вся угроза, исходившая от них во сне, испарилась, как утренняя роса.

Забудь ты эти чертовы сны, сказал сам себе Сэм. Это просто Крис и Рэй, твоя старая команда. И ты, Сэм, ты — полицейский, и у тебя есть работа.

Джин пробирался вперед, плечи расправлены, живот втянут. Он отодвинул ребенка на велосипеде с дороги, поднырнул под полицейскую ленту и оглядел здание архива.

— На пару слов, Рэй. Какой у нас расклад? Есть кто внутри?

— Из здания все эвакуированы, Шеф, — сказал Рэй. — По крайней мере, должны быть. Крис полагает, что видел кого-то наверху в одном из окон.

— Не могу в этом поклясться, — сказал Крис. — Мне показалось, там двигался парень, спокойный, как удав.

— Должно быть, один из утренних уборщиков, — сказал Сэм.

— Может быть, — произнес Крис, хмуря брови и смущаясь. — Или это могло быть отражение… знаете, чайки или кого-то такого.

— Чайки? — рявкнул Рэй. — Ты не говорил, что думаешь, что это чайка.

— Я не думал, что это чайка, не в тот раз.

— Ты сказал, что это определенно парень, Крис.

— Да, сказал. Это определенно был парень — или чайка.

— Ты не видишь разницы?

— Обычно вижу. Но чем больше я стараюсь вспомнить, тем меньше уверен.

— Ну, у него были швабра и ведро или клюв и чертовы крылья?

— Теперь я не знаю, Рэй. Это меня с ума сводит. Лучше бы я ничего не говорил.

Сэм внимательно вглядывался в ряд окон, и вскоре, чисто случайно, заметил, как там что-то мелькнуло.

— Ты, вообще-то, был прав, Крис, — сказал он, указывая на здание. — Там наверху парень. Второй этаж, третье окно от края здания.

Все его видели. Человек маячил в окне второго этажа, не прилагая усилий, чтобы спрятаться.

Выражение лица Криса за мгновение поменялось с несчастного и смущенного на самодовольное. — Видите? Видите? Я был прав. Я сказал, что это был парень, Шеф. Я же так сказал. До смерти зоркий — орлиный глаз, знаете ли.

— Орлы, чайки, — пробормотал Джин. — Отмените вызов Саперной службы и тащите сюда Джонни Морриса[3], бегом.

На втором этаже открылось окно и оттуда высунулась фигура. Это был мужчина, одетый в черный комбинезон, его лицо полностью скрывала черная маска. В дырках для глаз поблескивали маленькие кружочки света — на нем была пара очков с тонкой оправой, как у Джона Леннона.

От его вида Сэм почувствовал холодную дрожь в позвоночнике. Это не был уборщик, это совершенно точно не был пришедший пораньше работник Совета, идущий по архиву. Это был террорист.

— Какого черта он делает в здании? — сказал Сэм.

— Ставит бомбу, — предположил Крис.

— Само собой, Крис — вот только ИРА предпочитает взрывать других людей, а не самих себя.

— Обдолбанный пэдди, сбит этим с толку, должно быть, — проворчал Рэй.

— Может, он новенький, — сказал Крис. — Еще не набил руку.

— А может, тебе лучше заткнуться и спрятаться, — внезапно произнес Джин. — Пригнитесь!

Мужчина в маске внезапно высунул в окно длинный ствол штурмовой винтовки и уставился прямо на них через прицел. Сэм бросился влево; Рэй и Крис вправо. Джин остался стоять без движения и не моргая, в то время, как пули, завывая, врезались в тротуар у его ног. Очередь прошила полицейские патрульные машины, стоящие поперек дороги; приземистый полицейский "Austin 1300s" бледно-зеленого цвета закачался и содрогнулся, зеркала разлетелись, а шины спустили воздух.

Толпа зевак завизжала и отхлынула, копы теряли в давке шлемы; полицейское заграждение порвалось и обвисло, будто спущенный флаг.

— Отойдите, все, — завопил Сэм, укрываясь за полицейской машиной. — Джин! Ради бога, пригнись!

Джин, не торопясь, шагнул за машину и присел там, не сводя глаз с мужчины с винтовкой.

— Вонючий ирландский ублюдок, — сказал он. — В здании нет бомбы. Это была ловушка, чтобы пустить нас поближе, так, чтобы можно было стрелять в упор.

Его рука в черной перчатке уже полезла в складки пальто за Магнумом 45 калибра. Он выпрямился, прицелился, уперевшись в крышу патрульной машины, и сделал два выстрела один за другим. Магнум грохотал и подскакивал. В открытом окне разлетелось стекло. Мужчина в маске скрылся.

— Беру ситуацию под свой контроль, — провозгласил Джин. — Прямо сейчас.

Держа повыше дымящийся Магнум, он ринулся вперед, но Сэм ухватил его за руку и потащил к себе.

— Шеф, подожди.

— Руки прочь от моего пальто, Тайлер.

— Нам нужно держать все в рамках и под контролем, — убеждал его Сэм. — Нам нужно очистить пространство от гражданских лиц, убедиться, что стрелок по-прежнему в здании, установить заграждение и засесть покрепче, пока не прибудут саперы и вооруженная поддержка.

— Вздор все это, ты, баба. Все, что нам нужно — вот это, — Джин потряс Магнумом перед лицом Сэма, — и чуть-чуть черной магии от старого Джини.

— Шеф, перестань вести себя как чертов…

Но Ханту и этого уже было достаточно. Он вырвался от Сэма и двинулся вперед, его пальто из верблюжьей шерсти вздымалось сзади него, как очертания огромных, потемневших от никотина, крыльев.

— Джин, не строй из себя чертова героя, — крикнул ему вслед Сэм. — Подожди Особый Отдел. Шеф! Шеф!

Но даже выкрикивая это имя, он знал, что выбора у него нет, что сделать он может лишь одно. Проклиная шепотом своего наставника, он выхватил у Рэя новую, по последнему слову техники, полицейскую радиостанцию. Она была по размеру больше кирпича. Сэм закрепил это громоздкое устройство у себя на поясе.

— Ждите здесь, — приказал он. — Будьте наготове. И никого не пускайте.

И прежде, чем успеть передумать, он прорвался сквозь прикрытие, припустив за Джином.

Пока Сэм бежал, он видел его впереди, грузного, как слон, с поднятым Магнумом в руке, и готового к действию. Шеф хлопнул парадной дверью архива и исчез внутри. Сэм заскочил за ним внутрь, вытаскивая свой собственный пистолет и готовясь к неприятностям. Он метнулся в дверь и резко затормозил в пустынном коридоре. Снаружи доносились звуки паники, крики и вопли полицейских.

Джин одарил Сэма сердитым взглядом. — Если ты думаешь, что я буду стоять здесь, выслушивая твои очередные причитания про то, чтобы подождать поддержку, то ты даже дурнее, чем на первый взгляд можно ожидать, Тайлер. Я иду прямиком наверх, чтобы схватить этого ублюдочного пэдди, и это, Сэмюэл, и называется охраной правопорядка.

— Я знаю, что не могу остановить тебя, Шеф, — сказал Сэм. — Но я не могу позволить тебе разбираться с этим в одиночку.

— Очень по-братски. Но если ты собираешься сесть мне на хвост, Сэмми, тебе придется постараться держать свой рот на замке, просек?

— Просек, Шеф.

— Не хочу валять дурака, Сэм, — внезапно наклонившись поближе, прошипел Джин. — Никаких предупреждений, никаких приказов стоять. Мы находим этого ублюдочного ирландского убийцу, мы вырубаем его, мы идем пить пиво. Въехал?

— Мы не можем этого сделать, — сказал Сэм.

— Ты сказал, что будешь помалкивать, ну так давай же!

— Мы не можем открыть огонь без предупреждения, Шеф. Такие правила.

— Слушай, молокосос, мы уголовный розыск. Мы сделаем то, что должны сделать.

— Нет, Джин — в отличие от ИРА, мы играем по правилам. Вот что делает их плохими ребятами, а нас — представителями закона.

— Я и есть закон, малышка Бо Пип, и ты, разумеется, сыграешь по моему сценарию.

— Но Шеф, в этом здании бомба, готовая взорваться.

Джин выпятил грудь и произнес: — Да можно своими яйцами поклясться, что это так, и он не в настроении идти на переговоры. Теперь — прикрой меня.

Он шагнул на лестницу, за раз перескочив две ступеньки. Сэм бросился за ним, его нервы звенели от напряжения, напрягаясь от любого намека на человека в маске.

На первом этаже перед ними предстали пустые коридоры и тихие кабинеты. Джин пробрался вперед, мимо столов, заставленных громоздкими пишущими машинками и заваленных ящиками с бумагами. Он проскользнул мимо установки из пневмотруб для переправки внутренней почты и протиснулся вплотную к ряду металлических картотечных шкафчиков. Наклонил голову и принюхался, как камышовый кот, глаза прищурены, палец в перчатке застыл на стальном спусковом крючке Магнума. Затем, без предупреждения, он кинулся вверх по лестнице, ступая еле слышно мягкими мокасинами.

Сэм нагнал его на втором этаже, к тому времени сердце уже выскакивало у него из груди. Он обнаружил Джина безбоязненно вышагивающим, заглядывающим в кабинеты, сующим нос в каждую дверь, размахивающим Магнумом во все стороны, будто он был продолжением его тела.

Что-то зашевелилось, и Сэм с Джином тут же отреагировали. Они развернулись, нацелив оружие вдаль коридора, сразу же, как там появился мужчина в маске, решительно сверкнувший очками с круглыми линзами, высоко держащий свой автомат, по-военному, уперев прикладом в плечо.

— Стоять! Полиция! — завопил Сэм, это сработало автоматически, годы тренировки дали знать.

Оружейным огнем вспороло стены. Джин ответил выстрелом, которого оказалось достаточно, чтобы проделать в двери дыру размером с тарелку. Вторым выстрелом то, что осталось от двери, полностью сорвало с петель. Человек в маске скрылся из вида.

— Я сказал — без предупреждений, Тайлер, — ощерился Джин.

— Мы полицейские, — зашипел в ответ Сэм. — Не время начинать играть в Чарльза, сгореть ему в аду, Бронсона.

Джин запихнул новые патроны в горячий казенник Магнума, что подразумевало как раз противоположное, затем поспешно нырнул в колышущиеся слои голубого оружейного дыма. Он выбил ногой остатки разбитой двери, направил в помещение ствол пушки и прицелился — но комната была пуста.

— Четырехглазый мерфи смылся, — прошептал он Сэму. — Иди через кабинеты и постарайся его отрезать. Я пойду за ним этим путем.

— Шеф, не думаю, что разделиться — это х…

— Христа ради, Тайлер, будешь ты играть в "казаки-разбойники" или нет?

С этими словами Джин исчез, устремившись в погоню за своей добычей.

— Чтоб тебя, Хант! — прошипел Сэм, рванув вдоль коридора и через ряд пустых кабинетов, стараясь придерживаться того же направления, куда могли уйти Джин и мужчина в маске.

Он потихоньку проскользнул в длинный тусклый кабинет и увидел разбитое окно, из которого мужчина в первый раз открыл по ним огонь. На полу он увидел линию из кровавых брызг, ведущую через всю комнату. Но, последовав по ней, Сэм обнаружил, что это вовсе не кровь, а краска — густая, яркая, кроваво-красная. След вел к дальней стене, где был грубо намалеван рисунок руки, ладонью наружу, с растопыренными пальцами. Под ним были небрежно накорябаны буквы — "ФКР".

Мы должны были это увидеть, подумал Сэм. Вот для чего он заманил нас сюда. Он хотел, чтобы мы увидели эту эмблему. Но что, черт возьми, она значит? Что за чертова ФКР? Какая-то отколовшаяся от ИРА группировка?

Как бы там ни было, сейчас не время начинать разгадывать загадки. Сэм услышал жесткий треск автоматической винтовки, и сотрясающийся, как у пушки, ответ Магнума. Дверь вылетела, и Сэм бросился за стол, нацелив пистолет и приготовившись стрелять. Но его указательный палец расслабился при виде Джина, ввалившегося с Магнумом наготове.

— Куда он ушел? Сэм, какого черта, куда он ушел?

Джин огляделся вокруг, наполняясь желчной злобой, осознав, что был обманут своей добычей, что мужчина в маске ускользнул.

— Ублюдок! — выпалил он, сорвав со стены календарь с Бритт Экланд[4].

Сэм поднялся из-за стола и вытащил полицейскую рацию. — Рэй? Слышишь меня? Стрелок от нас ушел — я думаю, он попытается скрыться. Огородите здание полностью. Перекройте каждую улицу. Установите "железное кольцо". Я хочу, чтобы и таракан не пролез непойманным, тебе ясно?.. Рэй? Рэй, ты там? Ответь, Рэй!

— Я здесь, босс, — наконец послышался голос Рэя.

— Ты слышал, что я только что сказал? — спросил Сэм.

— Ну… Вроде того, — пробормотал Рэй. — Я не слушал, вообще-то.

— А какого черта?

— Потому что я… вроде как… слежу за Крисом.

— А что делает Крис?

— Сидит на бомбе. То есть, прямо на ней. Прямо на ней, босс. Задницей.

Сэм и Джин обменялись непонимающими взглядами, потом Джин схватил радио.

— Говори, Рэймондо — и на этот раз начни более внятно.

Они нашли Рэя внизу, на цокольном этаже, разгуливающего по коридору и беспокойно жующего "Juicy Fruits".

— Мы подумали, что вам может понадобиться поддержка, — сказал он, — поэтому пошли вслед за вами сюда. А потом Крис занервничал — и сказал, что ему нужно в уборную…

— Уборную? В смысле, ту, что здесь? — спросил Джин. Рэй кивнул. Джин произнес: — Это ведь женская.

— Я знаю. Думаю, его эта идея… возбудила.

Сэм открыл дверь и вошел. Крис был в одной из кабинок, сидел на стульчаке, устремив на него взмокшее и бледное от ужаса лицо. Его голые коленки дрожали.

Джин протиснулся внутрь, навис над Крисом и через несколько секунд молчания решительно произнес: — Объясняй.

— Мне приспичило, — запнулся Крис. — Вся эта беготня придавила мне кишки. Ну, я пришел сюда, чтобы… ну вы знаете.

— Продолжай.

— Я просто уселся, Шеф — я даже не успел начать, потому что, вроде как, вдруг обнаружил…

Он посмотрел вниз. Как и все остальные. Сразу под ободком сиденья виднелись провода, черный и красный, уходящие в унитаз.

— Я услышал щелчок, — сказал Крис, — а потом увидел провода, и когда я узнал…

— Похоже, мы нашли наше взрывное устройство, народ, — сказал Джин. — Крис — не хочу больше никогда говорить тебе такое, но разведи-ка ноги, медленно и красиво.

Дрожа и потея, Крис вынужденно подчинился. Джин заглянул в унитаз.

— Что вы там видите, Шеф? — спросил Рэй.

— Шрапнель, — ответил Джин.

— Это не правда, Шеф, — захныкал Крис. — Я еще ничего не наложил, все держу при себе.

— Это не эвфемизм, придурок — это тип бомбы, на которой ты сидишь, — сказал Джин. — Там брикет взрывчатки размером с кирпич, упакованный с гвоздями, металлическими осколками и шариками от подшипников — славная выдумка, названная ИРА "шрапнелью". Ты включил детонатор, плюхнувшись своими булками на сиденье, Крис.

— О господи! Можно, я уйду, Шеф! Пожалуйста!

— Тебе просто придется подождать саперов, — сказал Джин. — Если попытаешься встать, запустишь механизм, и следующее, что случится — ты получишь полтонны металлоконструкций прямо в свой Уругвай.

— Мне правда было нужно по-большому, когда я пришел сюда, — захныкал Крис, — и сейчас мне правда-правда нужно, срочно, как не знаю что.

— Сри сверху, может, обезвредишь, — сказал Джин. — Рэй, хватит торчать, как запасной кусок дерьма, иди оцепи это место. Наш стрелок, наверное, уже в миле отсюда, но на всякий случай перекрой весь район.

— Будет сделано, Шеф.

— И разберись с этими ленивыми педиками из Саперной службы, пусть они тащат сюда свои задницы двойным галопом! — выкрикнул Джин вслед убегающему Рэю. — Я не намерен потерять сегодня одного из моих офицеров, даже если это просто обдолбанный идиот.

— Сиди крепко, — сказал Сэм. — Ты будешь в порядке, если не будешь двигаться.

— Вы же не собираетесь бросить меня здесь, нет? — заплакал Крис.

— И отказаться провести с тобой время в дамском нужнике? — спросил Джин. — После стольких лет мечтаний об этом?

— Мы останемся с тобой, Крис, не волнуйся, — сказал Сэм, похлопав Криса по плечу. — Джин, я не понимаю. Это не похоже на ИРА.

— А для меня так чертовски похоже, — влез Крис.

— Не их обычный способ действия, соглашусь с тобой, — сказал Джин.

— Нас сюда намеренно заманили, — сказал Сэм. — Эта ловушка здесь, она что-то значит. И этот стрелок, он хотел, чтобы мы увидели то, что я нашел наверху — красную руку, Джин, нарисованную на стене, и буквы — ФКР. Говорит это тебе о чем-нибудь?

— Сэм, могу я, как старший по званию, предложить обсудить тонкости ситуации в более благоприятный момент? Прямо сейчас меня больше волнует большая сраная бомба, готовая взорваться под кормой у нашего коллеги.

— Не напоминайте об этом, — завопил Крис.

— Сложно не напомнить, Кристофер, эта тема изрядно доминирует.

Крис закрыл лицо руками и начал раскачиваться взад и вперед.

— Крис, сиди спокойно, — сказал Сэм. — Ты в безопасности, пока не двигаешься.

Разглядывая два видимых провода, Джин размышлял: — Красный провод… черный провод…

— Даже не думай, Джин, — сказал Сэм.

— Пятьдесят на пятьдесят. Достойная ставка, как считаешь?

— Оставь это саперам. Это их дело.

— Саперам! — усмехнулся Джин. — Если уж эти обдолбыши могут разрядить одну из таких штучек, разве это может быть сложным?

— Джин, не вмешивайся. Я серьезно.

— Я не могу здесь оставаться, — стонал Крис, уткнув лицо в ладони.

— Спокойствие, Крис, — сказал Сэм, стараясь, чтобы его собственный голос прозвучал спокойно. Джин шептал "эники-беники-ели-вареники", выбирая между красным и черным проводом.

— Я не хочу умирать таким образом, — закричал Крис.

— Никто не собирается умирать! Джин, отстань от этих проклятых проводов! Крис, тихо!

Но паника набирала обороты. Крис трясся и раскачивался, глядя сквозь пальцы безумными глазами. Сэм положил руки Крису на плечи, чтобы удержать его на месте, но это только все ухудшило, поскольку Крис заныл, что он слишком молод, чтобы умирать, и начал вырываться. Он уцепился за Сэма и оттолкнул его, вскочив с сиденья и тут же запнувшись о брюки, намотанные на лодыжки.

Сэм услышал свой вопль: "Нет, Крис!" и инстинктивно бросился назад, прикрывая лицо руками, сжимаясь всем телом, чтобы уберечься от разрушительного воздействия взрыва, от агонии, когда тысяча гвоздей на огромной скорости вонзится в плоть.

Но взрыва не последовало. Повисла тишина, и раздался звук запинающихся, спотыкающихся шагов Криса, лихорадочно убегающего прочь по коридору.

Опустив руки, Сэм увидел перед собой Джина, держащего в перчатке оборванный конец красного провода.

— Если б мне на скачках так везло, — сказал Джин.

ГЛАВА 3 НОЧЬ В "ARMS"

— Бомбы, пули, взрывающиеся в ночи сортиры, — провозгласил Джин. — Неправдоподобно крутой старый мир. Так или иначе, дамы, мы добрались до следующего дня. Время напиться.

Возражений не последовало.

Джин, Сэм, Рэй и Крис скрылись от тяжелой манчестерской ночи за двухстворчатыми дверями "Railway Arms". Сразу же, как они пересекли порог, Сэм почувствовал знакомые тепло и вонь этого места, окружающего и утешающего его, как пьяное, прокуренное материнское чрево. Холодный серый мир снаружи был решительно отодвинут. Он покосился на измятые окурки, сваленные тлеющей кучкой в пепельницу и наполняющие воздух насыщенным мужским ароматом "Senior Service", "Embassy Gold" и "Player’s No. 6". В баре гостеприимно мерцал алкогольный строй — дружелюбные "Courage", "Whitbread " и "Flowers" в розлив, густые, темные, полные обещаний "Guinness", "Mackeson" и "Watney’s Cream Label", а дальше, в постыдной глубинке слабенького светлого пива, прихорашиваясь и приукрашаясь, стояли неприличные, запретные для настоящего мужчины "Harp", "Skol" и омерзительный даже для женщин "Double Diamond". Казалось, в удивительном выборе бочек и бутылок был заключен весь мир.

И как всегда, за стойкой бара, как шкипер за штурвалом корабля, стоял Нельсон, белозубый, с косичками и бьющим через край ямайским шармом. Он поднял глаза, когда Джин, Сэм, Рэй и Крис шумно ввалились в паб, и, как актер по условному знаку, тут же приступил к своим обычным действиям. Он ухмыльнулся, как большой черный Чеширский кот, с готовностью протянув свои крепкие, искусные руки к пивному насосу, и воскликнув: — Ну вот и снова они, полицейские мальчики. Вы, должно быть, сильно любите это место.

— Второй дом, — проворчал Джин, усаживаясь за стойку. — Нельсон, на твоей территории четверо кошмарно трезвых копа. Исправь ситуацию — срочно.

— Трезвых копа? — сказал Нельсон из-за стойки, потирая подбородок и закатывая глаза в глубокомысленной гримасе. — Трезвых копа? Осмелюсь поразмыслить.

Рэй, небрежно развалившись рядом с Джином, выудил из-за уха начатую сигарету "Woodbine" и закурил. Крис неуверенно топтался рядом, по-прежнему тихий и замкнутый после унизительного бесштанного приключения этим утром.

А вот Сэм чувствовал себя отстраненно. Ему не по душе было выпивать с мальчишками этой ночью, несмотря даже на чрезвычайные утренние события. Тот факт, что они обманули смерть, здорово повлиял на Джина и Рэя, оставив их чувствовать себя несокрушимыми, как парочка закоренелых манчестерских Джеймсов Бондов. Крис был сильно потрясен, но оказался более сильным и стойким, чем даже мог предположить, и в скором времени вернулся к своему обычному юношескому самосознанию. Но у Сэма все эти события с перестрелкой и бомбой лишь усилили чувство незащищенности. Они всколыхнули в нем глубокие и пока безымянные переживания, которыми он не мог поделиться с ребятами. Зато Энни была из тех, кто его понимал. А если и не понимала, могла по крайней мере выслушать его, не перебивая постоянно и не начиная издеваться.

Он пытался оправдаться и избежать выхода в свет с парнями этой ночью, но его присутствие в "Railway Arms" на этот раз даже не обсуждалось. В конце концов, проще было согласиться, чем спорить.

— Иди, выпей с ними, Сэм, — сказала ему Энни, наклонившись над его столом в Отделе уголовного розыска. — Я загляну в "Arms" попозже, сразу как вы, ребята, смочите свои глотки.

Внезапная близость к ней заставила сердце Сэма перевернуться. Она выглядела очаровательно, в своем бледно-розовом жилете, застегнутом поверх бежевого свитера с высоким воротом, ничего вызывающего, ничего сексуального — практичная одежда для рабочего дня в уголовном розыске — и все же было что-то привлекательное в этой обыденности.

— Но я хочу поговорить с тобой, Энни, — сказал Сэм.

— Тогда говори.

Она незаметным движением откинула свои каштановые волосы, и густые пряди поверх ее плечей изящно заколыхались. Сэм сглотнул.

— Я не могу говорить здесь, — сказал он.

— Хорошо. Поговорим потом, в пабе.

— В пабе? Чтобы Джин и Рэй заглядывали нам через плечо? А Крис трещал без умолку о своем опыте близкой смерти в туалете?

— Я понимаю тебя.

— Нам нужно время, Энни. Время для нас с тобой.

— Тогда мы найдем его, Сэм — так или иначе.

В этот момент Энни взглянула на него с такой нежностью и серьезностью, что Сэм внезапно почувствовал отчаянное стремление наклониться и поцеловать ее. А если парни в отделении начнут подвывать и свистеть, как толпа незрелых школьников, что такого-то?

Но его нервы сдали, и он заколебался. Момент тем временем был упущен, Энни развернулась и отправилась обратно к своему столу, возможность — как всегда — была потеряна. Пока она удалялась, Сэм чувствовал все ту же боль утраты, какую испытывал всегда, когда она оставляла его. Быть вдали от нее было намного тяжелее, чем быть вдали от того мира, откуда он когда-то пришел — еще предстоящего мира 2006 года, который существует лишь в его памяти, в который он так болезненно стремился вернуться, веря, что там его дом, только затем, чтобы обнаружить чужую страну, лишенную чувств и сущности, место без значения, без цвета, без жизни. Убогий, отсталый, прокуренный мир 1973 года, со всеми своими недостатками и пороками, был, во всяком случае, живым — кроме того, в нем была Энни, ясный, надежный свет в центре его странной вывихнутой жизни.

Но, даже так, что-то его тревожило. Он не мог выразить это чувство словами, смутное, но настойчивое ощущение того, что кто-то зовет его, влечет, вынуждает двигаться дальше. Оно постоянно терзало его разум. В разгар полицейской работы он мог обо всем забыть, сосредоточившись исключительно на деле — но стоило Энни промелькнуть перед ним, и чувство возвращалось.

И теперь, вследствие их пребывания на волоске от гибели, похожие чувства нахлынули с избытком. Здесь, на задымленной территории "Railway Arms", с Нельсоном, понимающе ухмыляющимся ему из-за стойки, он ощутил глубоко внутри себя тянущее чувство, будто тоску по дому, ностальгию, но в то же время не совсем такое. Неописуемое. Неизмеримое.

Задумчивое состояние Сэма нарушил Нельсон, звучно опустивший перед ними четыре кружки горького пива.

— Держите, джентльмены, — ухмыльнулся он. — Это придаст вам сил.

— Слышали это, мальчики? — сказал Джин, поднимая кружку. — Я еще сделаю из вас мужчин.

— Если не пристрелишь раньше, — сказал Сэм, устало глядя на пивную пену. — Ты в ответе, Шеф, за то, как ведешь себя.

— Захлопни варежку, Сэмюэл. Если бы я утром послушался тебя, мы бы до сих пор дожидались, пока объявятся саперы.

— Ты не шериф Додж Сити, Шеф. Ты не можешь просто выскочить и открыть огонь каждый раз, как тебе приспичит.

Джин выхлебал кружку, слизнул пивные усы с верхней губы, задумался на секунду и сказал: — Вообще-то, Сэм — могу.

— Нет, не можешь. Беспорядочное слоняться, как Клинт Иствуд, значит, подвергать всех опасности. Ты обязан заботиться о сослуживцах, так же, как и об общественности.

— Я временами задумываюсь, что вы делаете на этой работе, босс, — вклинился Рэй, уже осиливший половину кружки. — Как будто она вам почти не нравится.

— Я знаю, что бьюсь головой об стену с вами, парни, но в этом отделе что-то должно поменяться, — сказал Сэм. — Ты, конечно, понимаешь, о чем я, Крис.

— Почему я, босс? — насупился Крис.

— Потому что ты сегодня чуть не умер.

— Не напоминайте!

— Но в этом суть, — напирал Сэм. — Это работа, а не шутка. Это серьезно. Люди получают увечья — и не всегда те люди, кто этого заслуживает.

— Думаю, нам всем на сегодня уже достаточно твоих речей, Тайлер, — вмешался Джин. — Это паб, а не чертова кафедра. Прибереги проповеди для сентиментальной птички Картрайт, которой ты всегда плачешься. Нельсон, нам нужно чего покрепче к этому пиву. Двойного — два раза!

Нельсон потянулся к стоящей на виду перевернутой бутылке ирландского виски.

— Я к этому не притронусь! — надулся Крис. — Не хочу трогать ничего ирландского, никогда — виски, картошку, лук-порей…

— Лук — это Уэльс, — сказал Сэм.

— Не волнует. Не хочу давать им ни шанса.

— А я не умираю от жажды только лишь потому, что ты сегодня утром споткнулся о свои трусы, — объявил Джин. — Нельсон — четыре скотча. Слышишь, Крис, скотч. Шотландская вода, не ирландская моча.

Нельсон любезно выставил на стойку четыре стопки шотландского виски.

— Шотландцы не лучше ирландцев, — пробормотал Крис, все же неохотно соглашаясь примкнуть к остальным выпивающим.

— Твоя предполагаемая полюбовница Энни сегодня честно отработала свои гроши, — сказал Джин, выпуская в сторону Сэма дым через ноздри. — Она выполнила кое-какую полезную полицейскую работу — не то что некоторые, Кристофер. — Крис снова поник. — Похоже, она наткнулась на интересный след, возможное звено в цепочке пэдди.

— Какой цепочке? — нахмурился Рэй.

— Я тебе покажу, — сказал Джин, ставя на стойку пустой стакан из-под виски. — Этот стакан — группа пэдди у них там в Ирландии, прячущая оружие и взрывчатку. А здесь, — другой стакан приземлился в тридцати сантиметрах от первого, — другая группа пэдди, на этот раз на нашем острове, все накачанные Гиннессом и готовящиеся взорвать восемь баррелей дерьма на территории чего-нибудь, имеющего британский флаг на верхушке. Что связывает эту группу с вот этой, — он провел тлеющим окурком от одного стакана к другому, — звено в цепочке, курьеры, везущие товары по морю и поддерживающие ячейки террористов в Великобритании. Так вот, Энни откопала возможное соответствие этому среднему звену, дуэт, муж и жена, и — сюрпризов никаких нет — они ирландцы. Похоже, это они могли участвовать в обеспечении пиротехникой для сегодняшней потехи.

— Если это была ИРА, — сказал Сэм. — Я не настолько уверен, что это было устроено ими.

Джин запрокинул голову и закатил глаза к закопченому потолку. — Ой, Христа ради, не начинай снова.

— Подумай об этом, Шеф, — наседал Сэм. — Рука, нарисованная на стене — буквы ФКР…

Джин выдохнул дым, как заскучавший и весьма раздраженный дракон. Сэм взглянул на Криса и Рэя в поисках поддержки, но никто из них не выглядел особо убежденным.

— Я останусь при своем мнении, — настаивал Сэм. — Мы имеем дело с какой-то террористической организацией, но это не ИРА. Даже способ размещения бомбы — в туалете, да ради бога! Для меня — Прово[5] там и не пахнет.

— От Криса точно попахивало Прово, когда он выпрыгнул из сортира, — ухмыльнулся Рэй.

— Неправда, я сдерживался, — запротестовал Крис.

— Мы все этим утром видели содержимое твоих подштанников, Кристофер, — вмешался Джин. — Барри Шин[6] так много не обделывается.

Нельсон наклонился вплотную к уху Сэма и прошептал: — Я бы не старался взывать к разуму этих ребят, Сэм — по крайней мере, сегодня. Они не в настроении.

— Ты все понимаешь правильно, Нельсон, — сказал Сэм и сделал глоток пива.

Именно в этот момент появилась Энни, шагнув из ночной тьмы в теплое свечение паба. Она куталась в коричневое кожаное пальто, приподняв широкий воротник, чтобы уберечься от холода. Как будто приветствуя ее, динамики позади стойки зарыдали песню "Angie" Rolling Stones.

Увидев ее круглое лицо, уложенные "Гармонией" локоны и теплые, озорные глаза, Сэм снова почувствовал внезапное волнение в сердце. Он приказал себе перестать вести себя как подросток, поскольку слишком стар для таких бурных, кипящих эмоций.

Но потом Энни оглядела бар, поймала его взгляд, и ее лицо тут же засветилось. Это заставило сердце Сэма биться чуть быстрее — на короткое мгновение он ощутил себя королем вселенной — и он простил себе эту мальчишескую реакцию. Чувство было слишком приятным, чтобы сожалеть о нем.

Энни прошла внутрь, цокая каблуками, и окинула взглядом четыре кружки и четыре пустые стопки, сгрудившиеся на стойке.

— Расслабляемся сегодня, да? — сказала она.

— Нельсон — еще по пиву! — приказал Джин. — И какой-нибудь фруктовый сок для пташки. — Повернувшись к Сэму, он сказал, — Не позволяй нам запретить тебе взять свою кружку и ушлепать в другой уголок, Сэм.

— Почему ты так говоришь?

— Долгая служба в полиции, Сэмми — она сделала меня чувствительным к улавливанию вибраций. А прямо сейчас я их улавливаю — они говорят, что вам с ней, пожалуй, стоит уже уединиться.

— Ну да, Шеф, я бы обрадовался возможности побыть наедине с Энни. Знаешь, небольшой тет-а-тет.

— Никогда не слышал, чтобы это так называли, — пробормотал Рэй. Крис захихикал.

— Вот вам, — заулыбался Нельсон, выставляя выпивку. — Ром с колой для дамы моей мечты, и свежую кружку моего наилучшего — для моего хорошего друга Сэмюэла.

— Убирайтесь и займитесь своей пустой болтовней — вы портите сегодня всю компанию, — приказал Джин. — Только обещайте, что утром оба будете в хорошей форме — нам предстоит уничтожить цепочку контрабандистов оружием для ИРА.

— Происшествие сегодня утром, Шеф — это не ИРА, — сказал Сэм.

— Обсуди это с полицейским Пышечкой, — категорично отрезал Джин. — Мне еще нужно над печенью надругаться.

И, как только Сэм и Энни забрали свою выпивку, он поднял стакан и прорычал тост: — Ваше здоровье, амигос, — забрасывая чистого виски на три пальца прямо себе в глотку.

— Иногда, — прошептал Сэм, когда они отошли, — иногда, Энни, я серьезно подумываю его убить.

— Шефа? — улыбнулась в ответ Энни. — Тогда у тебя работы по горло. Думаю, тебе будет нужна серебряная пуля. Или кол ему в сердце.

— Или атомная бомба, — сказал Сэм. — Хотя, если подумать, он, вероятно, выживет — вместе с тараканами.

— И будет радиоактивным. Станет ходить огромный, как Годзилла.

— О господи, Энни, даже в шутку…

Они уселись в уголке, Rolling Stones все так же плакали из колонки на стене над ними.

— Ну вот, — сказала Энни, — мы здесь, наступил наш момент, только для нас двоих.

— Я надеялся на что-то большее… Немного большее…

Они оба мельком взглянули на Джина, Рэя и Криса, обсуждающих непристойную шутку всего лишь в паре метров от них. Рэй рисовал руками в воздухе формы какой-то чудовищного вида сосиски.

— Просто веди себя, как будто их там нет, — сказала Энни. — Поверь мне, Сэм, я именно так и делаю. Каждый день. Ты думаешь, я бы задержалась на это работе так долго, если б не делала этого?

Сэм возбужденно крутил свой стакан. — Ненормально, да? Я все твержу и твержу, что нам двоим нужно найти время, посидеть и поговорить — а теперь мы здесь, и я не знаю, как сказать тебе, что у меня на уме.

— Тебя угнетает работа?

— Не работа, Энни. Это… Это как… Даже не знаю, как сказать, чтобы не выглядедеть идиотом.

— Ну, скажи как-нибудь. Ты похож на идиота не больше, чем некоторые люди, которых я могу припомнить.

— Я вижу сны, — наконец сказал Сэм.

— Вот как?

— Нет, не так. Глупые сны. Я всегда одинок. Я всегда потерян, застрял где-то, где не должен быть, и нет возможности попасть домой. Все разрушено… Будто миру наступил конец, и я потерян, и… — он пожал плечами и вскинул руки. — Я же сказал, что это будет звучать по-идиотски.

— Эти сны у тебя, — сказала Энни, — то, какие чувства они вызывают. Это остается, даже когда ты просыпаешься?

— Да. Да, остается.

— Это чувство, что ты обязан быть где-то еще? Где-то в действительно важном месте?

— Да.

— Но ты не знаешь, где, или почему тебе нужно быть там. И это чувство не уходит, даже если не обращаешь на него внимания, и тогда говоришь себе, что это просто такая работа, или день не задался. А оно все возвращается, овладевает тобой, все время.

Сэм наклонился вперед, пристально вглядываясь в ее лицо. — Энни, ты будто читаешь мои мысли.

— А ты читаешь мои, Сэм. Мне знакомы чувства, о которых ты говоришь. Я тоже это чувствую.

— Да? Энни, ты никогда не говорила.

— Сказала. Только что.

— Но… Почему ты не рассказывала мне раньше?

— А почему ты мне не рассказывал?

Сэм сжал ее руку, она ответила тем же. Он чувствовал тепло ее кожи, улавливал нотку ее духов "Yardley", видел свет, лучащийся у нее из глаз, пока она пристально смотрела на него. Это был довольно напряженный момент — реальный, более реальный, чем те, что он мог вспомнить из своей старой жизни, среди лэптопов и айподов, спутниковых антенн и блютусов.

— Что это значит, Энни? Почему мы это чувствуем?

Он ощущал это прямо сейчас и полагал, что Энни чувствует то же. Беспокойство. Глубокое чувство того, что надо сделать работу, успеть на поезд, провести встречу, завершить важное дело. Держа Энни за руку, он оглянулся на стойку бара. Там насмехался и шутил Рэй, перед ним накапливались пустые стаканы; там сидел Крис, на вид такой молодой и неуверенный, ерзающий от добродушных издевок над ним. И, нависая над всеми, там стоял Джин — незыблемый, твердый, как скала, окутанный голубым табачным дымом, в котором запутывался свет, озаряя пространство вокруг него наподобие ауры.

Но теперь Сэм отчетливо выделил Нельсона, стоящего сразу за ними, накачивающего насосом горькое пиво в кружки и улыбающегося бессмысленным комментариям от своих завсегдатаев из Отдела уголовного розыска. Не меняя выражения, Нельсон медленно поднял глаза на Сэма и Энни и понимающе подмигнул им обоим.

На короткий момент Сэм почувствовал внезапную убежденность, что все здесь, в этом паршивом, мерзком пабе, переполнено смыслом — стойка, пепельницы, липкие круги от пива на столах, и тем более, люди — Крис, Рэй и Джин. И Энни тоже, и сам Сэм. И больше всех — Нельсон.

Мы все здесь по какой-то причине, подумал Сэм. Здесь действует некая система, и мы все — ее часть.

А в следующее мгновение все растворилось обратно в тусклой повседневности, ощущение неизбежного разоблачения тайны исчезло. Джин, Рэй и Крис были просто тремя горластыми, совместно выпивающим копами. Нельсон был просто Нельсоном. Паб пока еще был одной из вонючих манчестерских забегаловок.

— Что там творится, в твоем котелке, а? — спросила Энни, наклоняясь к нему.

— Я размышлял, — Сэм бесшумно вздохнул. — Я размышлял о том, что сначала думал, что я останусь здесь. В этом месте. В этой жизни. Я думал, это дом. Но теперь я начинаю подозревать, что дом где-то еще.

— Я тоже, — пробормотала Энни.

— Я не могу объяснить лучше.

— Как и я.

— Но я точно знаю одно, — сказал Сэм, заглядывая Энни в глаза. — Куда бы я ни пошел, я не смогу назвать домом место, где не будет…

Но, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, их перебил пьяный голос Рэя: — Смотрите-ка, парни, у них там маленькое, мать их, свидание.

Крис приложил к сердцу обмякшую руку, захлопал ресничками и очень правдоподобно изобразил Селию Джонсон. — Ой, дорогуша, я так страшно тебя люблю и все такое. Женисся на мне — когда-нибудь. Ой, скажи же, что женисся на мне.

Джин заставил его заткнуться, отвесив подзатыльник, словно директор, отшлепавший непослушного школьника. На мгновение он, казалось, сам был не слишком уверен, зачем так сделал — потом отвернулся от Сэма и Энни и пожаловался Нельсону, что все еще недостаточно пьян. Даже наполовину не пьян!

— Поговорим в другой раз? — очень тихо спросила Энни.

Сэм вздохнул и кивнул головой. Момент был испорчен. Ему придется ждать следующего.

ГЛАВА 4 ЦЕПОЧКА ПЭДДИ

Еще больше табачного дыма, еще больше небритых копов, еще больше тестостерона, как мускусный запах, зависло в воздухе — но на этот раз это был не "Railway Arms", а Подразделение А великолепного манчестерского Отдела уголовного розыска. На потолке пылали резкие полосы света, отбрасывая немигающее сияние на снимки преступлений и на красоток с разворотов журналов, прилепленных скотчем к унылым серым стенам. Звенели телефоны, стучали пишущие машинки, горы бумаг угрожающе кренились с подставок.

Мутноглазый, страдающий от похмелья Крис облокачивался о стол, даже не притворяясь, что не настроен на работу. Напротив него жевал резинку и маялся от безделья Рэй.

— Что, немного скверно этим утром, Крисси?

— Я могу с этим справиться, — пробормотал Крис.

— Выпил лишние полпорции пива, а?

— Мне просто попался грязный стакан, вот и все.

Рэй ухмыльнулся и потянулся на стуле, прогибая руки и выпячивая грудь. — Что касается меня — я в порядке. В отличной форме. А я пил прошлой ночью наравне с тобой, Крис, что только показывает…

— Отвали, — пробормотал Крис.

— Тебе следует научиться контролировать выпитое, — продолжал Рэй. — Нельзя называть себя мужиком, настоящим мужиком, пока не можешь уверенно опрокинуть рюмку, впитать ее в себя и отлить на стенку, как профи. Думаешь, Ричард Харрис[7] скис бы, как ты, после парочки рюмок на скорую руку?

— Мог бы, если бы у него был обмен веществ, как у меня, — проворчал Крис. — В любом случае, он ирландец. Не хочу и вспоминать ни про каких ирландцев.

— Прими совет, юноша — придерживайся своих границ, и оставь серьезное пойло взрослым.

— Соглашусь, возможно один или два раза были для меня лишними, — сказал Крис. — Но у меня травма. Не могу выбросить из головы эту картинку — роковой сортир, полтонны семтекса готовы взорваться и отправить меня в Розерхит. Это меня донимает, Рэй. Просто представь, что эта штука сработала бы.

— Ты бы в итоге чувствовал себя не хуже, чем сейчас, — предположил Рэй.

— Боже, это же не правда? — простонал Крис и медленно наклонился вперед, пока его мертвенно-бледный лоб не уперся в стол.

Без предупреждений распахнулась дверь кабинета Джина Ханта, и объявился шеф собственной персоной, задумчивый и поглядывающий на всех, как медведь гризли в дурном расположении духа.

— Детектив-инспектор Тайлер, Бренда Бристолз[8], с вашего позволения, составьте мне компанию.

Переглянувшись, Сэм и Энни прошли в кабинет Джина и закрыли за собой дверь. Джин расхаживал позади стола, даже не потрудившись припрятать стакан скотча, стоящий среди бумаг. Опохмелка. Его утренний заряд бодрости. Может быть, это и разрушало его печень, но полицейской работе, похоже, не вредило.

— Как вы знаете, — провозгласил он, — стрелку, которого мы, так доблестно рискуя своими задницами, пытались вчера задержать, удалось от нас ускользнуть. Даже больше, ему также удалось ускользнуть от наружного окружения славных патрульных и их непробиваемого "железного кольца", а из всего этого следует, что я получаю по шее от Специального Отдела за то, что не передал операцию им. Они сказали — цитирую — что мы "прямо по-свински напортачили". Жирный минус отделению А. Жирный минус мне. И я этому совсем не рад, детки, я этому всему совсем не рад.

Он остановился и на секунду пристально уставился на Сэма, вызывая того на выступления типа "Я же говорил, Шеф". Но Сэм знал, когда лучше помалкивать.

Через несколько секунд Джин продолжил мерять шагами пространство и сказал: — Однако, что насчет положительных сторон — наш проницательный начинающий репортер Энни Картрайт достала для нас полезные сведения. Давай, милая, расскажи, что там у тебя.

По его сигналу Энни достала несколько отпечатанных листов и прочитала с них: — Майкл и Кайт Дири. Муж и жена. Ирландцы, проживающие где-то в Манчестере. В последние месяцы на них были материалы у Министерства Внутренних Дел. Определенно, они действуют в качестве курьеров между Ирландией и Великобританией, перевозя по морю огнестрельное оружие, боеприпасы и пластиковую взрывчатку для обеспечения ячеек ИРА.

— Если Министерство о них знает, почему их не арестовали? — спросил Сэм.

— Потому что намного полезнее дать им делать свои дела, — сказал Джин. — Узнать, с кем встречаются, с кем идут на сделку. Это позволит вскрыть целую цепочку, связывающую заводы по изготовлению бомб в Дублине с предполагаемыми угрозами у нас на острове.

— Насколько мы уверены, что они причастны к тому, что случилось в здании архива Совета?

— За неимением лучшего, я основываюсь на предположении, что Дири были задействованы, — сказал Джин. — Если на нашем участке работает блок ИРА, мы выйдем на него через них. Арест формирования ИРА запросто компенсирует наше вчерашнее фиаско. Эй, инспектор Тайлер, ты уж прости, тебе что, сегодня утром кто-то повидла в трусы наложил? К чему это тупое выражение лица?

— Ты трудишься над гипотезой, что случившееся вчера было работой ИРА, — сказал Сэм.

Джин вздохнул. — О боже, Сэм, опять двадцать пять!

— Я знаю, что ты невосприимчив к моим рассуждениям…

— Как напыщенно.

— Говорю тебе, Шеф, рано или поздно обнаружится, что то, что произошло вчера, имеет мало общего с ИРА.

— Бомба, парень в маске и очевидный негатив по отношению к британской полиции — я, конечно, не долбаный Шерлок Холмс, но первым делом предположу…

— Я уже говорил, Шеф, я в этом не уверен, — сказал Сэм. — Бомба в туалете была своего рода посланием. Это что-то значило. Это было более символично, чем истинная угроза.

— В отличие от этого, — рявкнул Джин, подняв сжатый кулак с лицу Сэма.

Сэм проигнорировал его и продолжил: — А как насчет красной руки, нарисованной на стене, и букв ФКР?

— А как насчет рапорта от Саперной службы, который я нашел утром на своем столе? — парировал Джин. — Они изучили взрывчатку из сортира и подтвердили, что это классическая вещь из арсенала ИРА.

— Может быть, — сказал Сэм, пожимая плечами. — Но я все еще отношусь к этому скептично.

— Меня это не волнует, — проревел Джин. — Хозяином здесь по-прежнему я, и пока ты не убедишь меня в обратном, я продолжу строить расследование на не лишенном смысла предположении, что за этим стоят пэдди, а не какие-то гребаные ФКР. Что вообще значат эти чертовы ФКР, бога ради? Фаллос Королевских Размеров?

— Что-нибудь с Красными Руками? — вдруг предположила Энни. — Просто догадка. Как считаете?

— Что-нибудь с Красными Руками — конечно же! — вскричал Сэм. — Конечно!

— Что-нибудь с Красными Руками? — сказал Джин без особого восторга. — Так что же тогда Ф?

— Я знаю, для чего там Ф, — влез вдруг Рэй, просовывая голову в дверь и подмигивая Энни. Он бросил Джину на стол лист бумаги. — Вот, Шеф. Адрес Дири. Доуэлл Роуд, на другом конце города.

— Отличная работа, Рэймондо, — сказал Джин. — Ладно, товарищи, начинаем доказывать Специальному Отделу, что мы умеем вести себя, как правильные взрослые копы. Энни, посмотрим, найдешь ли, что значит буква Ф. Это выглядит, как задачка твоего уровня. Если хочешь, возьми у Криса кубики с буквами. Сэм, ты со мной. Заскочим на минутку к Дири и увидим, не готовится ли там что-нибудь.

— Хочешь, я поведу, Шеф? — спросил Сэм.

Джин посмотрел на него в упор и сказал: — И какого хрена я захочу пустить тебя за руль?

— Ну, знаешь, видя, как ты… Ты же пару раз…

Сэм собирался что-нибудь сказать про стакан скотча на столе у Джина, затем напомнил себе, что никто здесь не обсуждает такие вещи. Это было лично его частичкой, в каком-то уголке мозга всегда оставался 2006 год, неважно, как долго он живет в 1973.

— Прости, Шеф. Забудь, что я что-то сказал.

— Всегда прощаю, — сказал Джин, гремя ключами от машины и хватая свое пальто.

Они сидели в "Кортине" в конце Доуэлл Роуд. Номер 14, жилище Майкла и Кайт Дири, был одним из многих неприметных двухквартирных домиков, с небольшим аккуратным садиком и автомобилем "Vauxhall Cresta", припаркованым у дороги.

— Зайдем? — спросил Сэм.

Джин сжал рукой руль, заставив кожаную водительскую перчатку зловеще скрипнуть.

— Нет, останемся здесь, — сказал он. — Если Дири посредники в цепочке ИРА, лучше расслабимся и будем наблюдать, как и советовали в Министерстве Внутренних Дел. Рано или поздно они выведут нас на террористическую ячейку, которую поддерживают.

— Шеф, я знаю, что тебя это не волнует, но я думаю, то, что произошло вчера…

— …не было работой ИРА. Я знаю, Сэм. Ты думаешь, что это часть кампании Бригады Розовых Ладошек против уборных. Может быть. Факт остается фактом, наши ребята по другую сторону пролива слишком рьяно ссали в осиное гнездо и вызвали проблемы. Выследим Дири — сможем раскрутить ячейку ИРА, это зачтется мне и моему отделу охапкой таких нужных нам плюсиков.

— Шеф, не совсем понимаю. Что ты имел в виду — "ссали в осиное гнездо"?

Джин повернул голову и уставился на него, а затем сказал, будто глухому идиоту: — Кровавое. Воскресенье. Ты. Тупой. Недоумок.

Кровавое Воскресенье. Конечно. Для Сэма Кровавое Воскресенье было далеко в прошлом, как приземление Аполло на Луне или черно-белый "Blue Peter[9]". Но здесь, в мире Джина Ханта, это было свежей новостью, болезненной, незаживающей раной. В 1972 — всего лишь в прошлом году — британские десантники открыли огонь по гражданской демонстрации в… Белфасте, кажется? Или в Ольстере? Или в Дерри? Черт, он не помнит. Где бы это ни произошло, там погибло более десятка человек, и это перевело ИРА в наступление. Последствия такого "ссанья в осиное гнездо" все еще будут звучать эхом в далеком будущем — даже в 2006 году, когда молодой детектив из уголовного розыска, только оправившийся от комы после страшной аварии, по непонятным причинам прыгнет с крыши навстречу смерти.

Сэм помотал головой, избавляясь от этих мыслей. Сейчас он был здесь — в 1973 — чтобы делать работу, выполнять обязанности, управлять жизнью. Будущее было историей. Все, что происходило, было здесь и сейчас.

— Знаешь, Сэм, — сказал Джин, — у нас с тобой сейчас удобная минутка, только ты да я, мне бы хотелось немного поболтать с тобой кое о чем.

— Да, Шеф?

— Я думал о том, что ты сказал вчера вечером в пабе, про мой способ вести дела. Ты сказал, что я безответственный. Ты сказал, я отношусь к работе, как к игре.

— То, что я сказал, Шеф… Что я имел в виду, это что я был воспитан с совершенно иным подходом к полицейской работе, чем у тебя. Меня учили — и я всегда в это верил — что правила поведения и действий, установленные для нас, совсем не для того, чтобы затруднить нашу работу или дать злодеям возможность сорваться с крючка. Эти правила существуют, потому что они верные, они справедливые, и они останавливают человеческие смерти.

— Продолжай, Тайлер, я слушаю.

— Я знаю, Шеф, для тебя это звучит напыщенно, но если полиция играет не по правилам, какой тогда смысл? Можно просто вернуть толпы линчевателей и вешать людей на улицах только за то, что они произвели плохое впечатление.

— А ты бы на это не пошел?

— А ты?

Джин на секунду задумался, потом произнес: — Зависит от того, чьи ноги в конечном итоге будут болтаться. Думаю, если каких-то нужных мне нахалов, то я не пролью ни слезинки.

— Ты просто так говоришь, Шеф. На самом деле ты в это не веришь. Смотри, в чем вся суть, я не хочу умирать, и не хочу, чтобы вообще кто-то из нас погиб — ни ты, ни Крис, ни Рэй. И как бы это ни оскорбляло твои ничем не ограниченные чувства, Джин, я считаю, что придерживаться правил — по крайней мере, сущности правил — это лучший способ сохранить нам всем жизнь. Мы здесь не для того, чтобы идти на неоправданный риск, мы здесь не для того, чтобы творить правосудие под дулом пистолета, и конечно же, мы здесь не для того, чтобы еще сильнее почувствовать себя настоящими мужчинами.

— Вот так ты обо мне думаешь, да? — спросил Джин без сарказма. Он казался искренне заинтересованным. — Ты думаешь, я пытаюсь что-то доказать?

— Иногда, Шеф, это так.

Джин задумался, покачивая головой, и сказал: — Я был прав насчет тебя, Тайлер. Говоришь и думаешь ты дерьмово.

Сэм откинулся на спинку сиденья. Он старался. По-настоящему.

— Ладно, малыш, давай вернемся к работе, — сказал Джин. — Не спускай глаз с хаты Дири. Дай мне знать, сразу, как что-нибудь увидишь.

— Что? А ты куда пойдешь?

— Никуда, — сказал Джин, вытаскивая и разворачивая сложенную газету "Mirror". — Хочу погрузиться в бумажную работу.

Он зарылся в спортивные страницы. Сэм помотал головой — потом зацепился взглядом за первую страницу газеты Джина.

КОНГРЕСС ТРЕЙД-ЮНИОНОВ ВЫЗЫВАЕТ НА МАССОВЫЕ ЗАБАСТОВКИ ПРОТИВ ПОВЫШЕНИЯ ЦЕН И СДЕРЖИВАНИЯ ЗАРПЛАТ — ОТКЛИКНУЛОСЬ БОЛЕЕ 1.5 МИЛЛИОНОВ РАБОЧИХ

КРУПНЫЕ ПЕРЕБОИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ УСЛУГ ПРИВЕЛИ К ЗАБАСТОВКЕ — ОБЪЕДИНЕННЫЙ СОЮЗ МАШИНИСТОВ И ПОЖАРНЫХ ПРИЗЫВАЕТ ВОДИТЕЛЕЙ И ПЕРСОНАЛ СТАНЦИЙ НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ ЛИНИЙ ПИКЕТА

Забастовки, массовые беспорядки, обанкротившиеся железные дороги. Некоторые вещи никогда не меняются, подумал Сэм. Он продолжил читать по диагонали:

АВТОЗАВОДЫ, УГОЛЬНЫЕ ШАХТЫ И УЧАСТКИ ОТГРУЗКИ ПРИОСТАНОВЛЕНЫ

ПОЖАРНЫЕ БРИГАДЫ УГРОЖАЮТ МАССОВЫМИ ЗАБАСТОВКАМИ

АРМИЯ В ГОТОВНОСТИ ЗАНЯТЬ МЕСТО ПОЖАРНЫХ ЧАСТЕЙ

СТРАНА НА ГРАНИ БЕСПОРЯДКА

Я все это смутно помню, подумал он — забастовки, отключения электричества. Мне было всего четыре года — весь этот мир был от меня далеко. Я никогда не осознавал, насколько плохо шли дела.

ПРАВЛЕНИЕ ХИТА[10] В КРИТИЧЕСКИХ ПЕРЕГОВОРАХ С ПРОФСОЮЗАМИ

ДЖЕК ДЖОНС, ЛИДЕР ТРАНСПОРТНОГО ПРОФСОЮЗА И ПРОФСОЮЗА РАБОЧИХ, ПРЕДУПРЕЖДАЕТ, ЧТО ПРАВИТЕЛЬСТВО "ПОСТУПАЕТ ГЛУПО, ЧТО ИГНОРИРУЕТ НЕ ТОЛЬКО СЕГОДНЯШНИХ ПРОТЕСТУЮЩИХ, НО И ТЕ МИЛЛИОНЫ, КОТОРЫЕ СЫТЫ ПО ГОРЛО ПРОДОЛЖАЮЩИМСЯ РОСТОМ ЦЕН"

— Хватит читать мою чертову "Mirror", — проворчал из-за газеты Джин.

Сэм послушно переключил внимание на дом Дири. Через мгновение он увидел, что входная дверь открылась.

— Шеф, подъем, у нас движение.

В дверях дома номер 14 появилась молодая пара. Майкл Дири был невзрачным мужчиной — темноволосый, гладко выбритый, одетый в клетчатую рубашку с воротничком крыльями и вельветовые брюки; у его жены Кайт волосы были, как у молодой Шер — очень темные и прямые — на ней был надет бежевый вельветовый сарафан, который напомнил Сэму о ведущих детских передач.

— Они так по-обычному выглядят, — сказал Сэм. — Сложно поверить, что они боевики из ИРА.

— А ты чего ожидал? Футболки с надписью "Проклятые Британцы" поперек груди?

Дири вместе притащили из дома тяжелый замотанный ящик и погрузили его в багажник "Cresta".

— Как думаешь, что это, Шеф?

— Уж точно не передвижная кухня, Сэмми, готов поставить на это деньги, — пробормотал Джин.

Дири огляделись вокруг, сели в машину и выехали задом на дорогу. Джин запихал газету на заднее сиденье и завел "Кортину".

— Не показывай, что мы их преследуем, — сказал Сэм. — Держись незаметно.

— Так вот как это делается, да? Спасибо, что просветил, Сэмюэл, а я-то думал вытащить на крышу мигалку и включить сирену.

— Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь, Доксон из Дик Грин[11]. Теперь захлопни варежку и не мешай мне вести машину.

Они последовали за Дири по Доуэлл Роуд и скоро оказались на пути в западном направлении. Джин держался на расстоянии, временами позволяя другим машинам вклиниться между "Cresta" и "Кортиной", но ни разу не потеряв их из виду. Один раз он проскочил на красный, чтобы не отстать, и когда мужчина в спортивном "MG" загудел и закричал ему, чтобы он смотрел, куда нахрен едет, Джин ответил ему выразительным жестом.

— Мы выезжаем из города, — сказал Сэм.

— Открытая местность — болота — где-то в пустоши, вдали от любопытных глаз, — проворчал Джин. — Это передача, Сэмми, попомни мои слова.

— Но не обязательно передача для ИРА.

— Не можешь просто прекратить, Тайлер?

— Как офицер полиции я обязан информировать старшего по званию о моих соображениях по поводу текущего дела, — сказал Сэм.

Джин мельком бросил на него взгляд. — Ты не можешь быть вполовину меньше задерганным недоумком, Сэмюэл.

Они покинули серый пригород и приближались к плоской пустынной равнине, покрытой тусклой травой и примятыми ветром деревьями.

— На дороге все меньше машин, — предупредил Сэм. — Ты что, хочешь, чтобы нас засекли здесь. Заглуши мотор, Джин.

— И рискнуть потерять их? Ни за что.

— Мы их в любом случае потеряем, если они заметят, что мы следим за ними.

— Тайлер, я буду признателен, если ты перестанешь обращаться со мной, как с новичком в полиции. Знаешь, я уже делал такое раньше.

— Шеф, если ты прав, и у них в машине взрывчатка, они будут в повышенной боевой готовности к преследованию полиции. Просто приглуши мотор, вот и все.

Джин нехотя съехал на обочину. Они наблюдали, как автомобиль Дири уезжает вдаль по дороге — а затем, совершенно неожиданно, метров через сто, он повернул и исчез за скудной кучкой деревьев, и больше не появлялся.

— Вот оно, — выдохнул Джин. — Это место встречи.

— К нам приближается белый фургон, — сказал Сэм.

Джин выпрямился в кресле, его чувства обострились, нервы звенели.

— Это связной, — пробормотал он, когда фургон подъехал ближе. — Я это чувствую. Я могу это унюхать.

И Сэм спинным мозгом знал, что Джин был прав. Шеф был в форме. Выпивка не отупляла его, так же как и шестьдесят сигарет в день не делали слабее. Он был расистом и сексистом на грани алкоголизма, неандертальцем, грубо нарушающим общественные правила и попирающим основные права человека — но, как бы там ни было, Джин Хант по своей сути был отличным полицейским.

Белый фургон прогромыхал мимо припаркованной "Кортины". Они уловили мимолетный проблеск со стороны водителя, пока он проезжал рядом.

— Видишь, Сэм? Видишь, что на нем?

— Я видел, Шеф. Очки с круглыми стеклами. Точно как на вчерашнем стрелке.

Они наблюдали, как белый фургон свернул с дороги и скрылся в той же рощице, что и Дири.

— Все еще не уверен, что есть связь между вчерашним сабантуйчиком и ИРА, Сэм? — спросил Джин, включая зажигание и давая "Кортине" потихоньку ползти вперед.

— Если честно, Шеф, я все еще не уверен.

— А должен бы. Мы знаем, что Дири курьеры ИРА. Они не возят пушки и бомбы лишь затем, чтобы раздавать их, как конфеты.

— Это все еще не объясняет красную руку на стене, — сказал Сэм.

— Да насрать на красную руку на стене. Мне нужен этот ублюдок с лицом Джона Леннона, Тайлер — мне он нужен. Он не ускользнет от нас снова, только не сегодня. Я собираюсь заполучить его вместе с грузом в целости и сохранности в свой карцер к вечеру, поскольку именно так делают настоящие копы, Сэмми, мальчик мой, они ловят злодеев — можешь вымазанным в красной краске пальцем затолкать значение этой таинственной Ф глубоко себе в словозагадочную букворешающую задницу, Тайлер. Я достаточно ясно выразил свои настроения?

— Иногда, Шеф, — сказал Сэм, — ты бываешь на пике поэтической формы.

— Только как поэт правосудия, Сэмми, — протянул Джин, медленно продвигая "Кортину" вперед. — Хватить говорить, как напыщенный гомик, давай мы сами возьмем этих гребаных отморозков из ИРА.

ГЛАВА 5 ПЕРЕДАЧА

Джин заглушил мотор и позволил "Кортине" бесшумно катиться до полной остановки.

— И какие теперь планы? — прошептал Сэм.

— Сидим здесь и разгадываем кроссворды, — ответно прошептал Джин. — Сам-то как думаешь, Тайлер, не будь тупым. Вылезаем и присматриваемся. И чтоб ни звука. Даже пукнуть нельзя.

Джин беззвучно выскользнул из "Кортины", Сэм последовал за ним, низко пригибаясь на всем пути до группы деревьев впереди. Сквозь ветви они могли разглядеть борт белого фургона, припаркованного у самой дороги; еще ближе — и они начали различать голоса.

— Мы хотим убедиться, что вы ничего не сделали, — голос был мужской, с ярко выраженным североирландским акцентом. Конечно же, это был Майкл Дири.

— Потому что, если вы что-нибудь сделали, ты об этом пожалеешь, ублюдок — клянусь богом, пожалеешь, — женский голос. Ирландка. Это была Кайт.

Очень непохожий голос ответил: — Проблема с такими, как вы, в том, что вы слишком привыкли поступать по-своему. Думаете, можете всех запугать. Так вот — меня не можете. Нас не можете.

Третий голос был английским — очень английским. У него были оттенки среднего класса представителя Юга, не самый обычный голос для боевика ИРА. Сэм и Джин, притаившиеся среди деревьев, переглянулись и подкрались ближе.

— Я не угрожаю, Коупер, — сказал Майкл. Его голос звучал глухо и сдержанно, будто он говорил сквозь стиснутые зубы. Из него прорывалась едва скрываемая злость. — Я тебе не угрожаю, я тебе говорю. Если вы, ублюдки, что-нибудь сделаете — все равно, что — мы придем за вами, понятно? И не только за вами. Мы придем за вашими детьми. Мы придем за вашими семьями. Мы раскопаем и оскверним проклятые могилы ваших родителей. Мы разгромим ваши грязные вонючие дома со всеми вашими ублюдками внутри, и спалим их дотла, и зароем их в дерьмо. Все, чем вы являетесь, все, что вам дорого, будет разодрано на куски — мы это сделаем — я сам это сделаю.

— Нахожу все это весьма замысловатым, — рассмеялся Коупер. — Но, в самом деле, вам не стоит лезть в бутылку, ни одному, ни другой. Мы не сделали ничего предосудительного. Ничего. Пока что не сделали.

— Докажи это, — внезапно завопила Кайт.

— Боюсь, тебе придется просто поверить мне на слово.

— Мы выполнили нашу часть сделки. Нам нужны доказательства того, что вы ничего не сделали.

— У меня нет никаких доказательств, — сказал Коупер.

— Тогда достань их! — ощерилась Кайт.

Коупер театрально вздохнул и произнес усталым голосом: — По всей видимости, мы ходим по одному и тому же кругу. Я не могу ничего вам доказать. Я могу только пообещать. Что, как я знаю, для вас ничего не значит. Но подумайте сами — зачем нам портить наш ценный приз, который приносит такие прибыли? Мы очень довольны текущей ситуацией и не видим причин чего-то менять. Так что, будьте добры, перейдем ближе к делу. Я бы хотел увидеть товар. Он в багажнике вашего автомобиля, я правильно понимаю?

— Ты от нас ничего не получишь, пока не докажешь, что вы ничего не сделали.

Сэм выглянул из-за дерева. Он мог разглядеть Дири, стоящих возле открытого багажника своей машины, Коупер располагался напротив них, подпирая плечом фургон, его круглые очки поблескивали на свету. Даже на расстоянии Сэм чувствовал, как воздух между Коупером и Дири искрит от враждебности. Ненависть, казалось, как электрический заряд, пробивалась из ледяных, блестящих глаз Кайт Дири; челюсти Майкла Дири конвульсивно подрагивали, руки крепко сжимались в кулаки, будто он в любой момент готов был рвануть вперед и выбить все дерьмо из англичанина. Но Коупер стоял расслабленно, с полуулыбкой, как человек, хорошо себя контролирующий, ни малейшим знаком не показывающий, что его что-то тревожит, или ему что-то угрожает. Сэм изучил его поближе. Он был молод, белокурые волосы доставали до воротника джинсовой куртки; лицо было худое, интеллигентное, кажущееся более серьезным из-за очков с круглыми линзами, высоко посаженными на узком носу.

Коупер… Коупер…

Сэм снова и снова прокручивал имя в голове, ища, куда бы его пристроить. Но оно ему ни о чем не говорило.

— Мое терпение на исходе, — сказал Коупер, и в его голосе прорезались резкие нотки. Он по очереди посмотрел на Кайт и Майкла. — Вообще-то, я начинаю подозревать, что это какая-то уловка.

— Мы просто хотим знать…

— Я совершенно точно знаю, чего вы хотите. И вы совершенно точно знаете мой ответ. Почему вы не хотите понять ситуацию? Вы не можете диктовать нам условия. Совершенно никак. Вы будете выполнять условия нашего соглашения, и будете делать это без споров или жалоб. А теперь, если вы не передадите мне то, что принадлежит нам, я доложу, что вы отказались сотрудничать. Вы знаете, что случится. И вы этого не хотите, так ведь? Конечно, нет. Так что давайте вернемся к повестке дня, хорошо? Я верю, что вы привезли товар с собой. Не будете ли вы так добры позволить мне взглянуть, пожалуйста?

После напряженной паузы Дири склонились над багажником машины и вместе вытащили пакет.

— Я хочу заглянуть внутрь, — кротко сказал Коупер.

— Это то, о чем вы просили, — сказал Майкл.

— Уверен в этом. Но удостовериться не повредит.

— Ты думаешь, мы бы стали рисковать? — огрызнулась Кайт. — Ты думаешь, мы настолько глупы?

— Если это то, о чем мы просили, то вы не будете возражать, если я гляну, — улыбнулся Коупер. — Так что открывайте.

О чем мы просили, отметил Сэм. Поскольку Коупер использует королевское "мы", это подразумевает, что он часть большой организации. И это однозначно не ИРА.

Конечно же, он из ФКР, подумал Сэм — что бы там на самом деле это ФКР ни значило.

Майкл Дири полез в карман и достал выкидной нож. Лезвие угрожающе выскочило. Сэм видел, как Майкл борется с желанием вонзить его Коуперу в сердце — это видел и Коупер, который улыбался, подбивая Майкла на удар. Рука Майкла тряслась. Кайт что-то шепнула ему, Сэм не расслышал.

— Твоя жена права, — нестерпимо самодовольно заявил Коупер. — Так что, продолжим.

Майкл воткнул лезвие в бок картонной коробки и вырезал прямоугольный лоскут. Даже не потрудившись вытащить из карманов руки, Коупер неторопливо подошел и приник глазом к отверстию. Если бы ярость Майкла взяла верх, и он решился на удар ножом, Коупер был бы полностью открыт, совершенно не защищен. Но по его поведению было ясно, что он знал — Майкл не сможет — никогда не сможет ударить — потому что вокруг Коупера была аура, дымка неприкасаемости. Чем бы он ни удерживал Дири, это было нерушимым.

Это не передача для ИРА, подумал Сэм. Это однозначно что-то другое. Само собой, даже Джин мог это сейчас видеть.

Коупер улыбнулся тому, что увидел в коробке, и медленно выпрямился. — Ну, как будто бы все в полном порядке. Блестяще. Высший класс. Теперь будьте так добры, уложите осторожно в заднюю часть фургона.

— Ты нам не начальник, вонючий английский ублюдок, — прошипела Кайт.

— Наоборот, — откликнулся Коупер. — Покуда мы у вас в няньках, мы определенно должны быть вашими "де боссо". — Последние слова он произнес с насмешливым ирландским акцентом.

В няньках? — подумал Сэм. Он бросил взгляд на Джина, но его начальник всецело сосредоточился на происходящем перед ним.

Несколько мгновений Майкл Дири не двигался, просто стоял, уставившись на англичанина, и Сэм видел, что его самообладание достигло переломной точки. В любой момент он набросится. Но вдруг на глаза Майкла навернулись слезы ярости и разочарования, и в следующую секунду готовность драться покинула его. Он опустил голову и с трудом сдержал слезы.

— Если со спектаклем покончено, вероятно, мы можем продолжить рассматриваемое дело, — сказал Коупер. — Положите коробку в фургон, и давайте больше не тянуть кота за хвост.

Покорно, хотя и пылая негодованием, Дири перенесли коробку в фургон и разместили ее там.

— Молодцы, очень хорошая работа, — ухмыльнулся Коупер. — Думаю, это почти что закрывает дело на текущий момент, да?

Кайт Дири застыла, уставившись на англичанина с выражением чистой ненависти, почти что нос к носу с ним. Майкл мягко дернул ее за руку, но несколько секунд ее было не сдвинуть с места.

Англичанин медленно, холодно улыбнулся и сказал: — Вы можете себе представить, что они сделают, если вы хотя бы пальцем меня тронете?

Лицо Кайт от ярости пылало алым цветом. Секунду спустя, кровь отхлынула напрочь, оставив ее щеки и даже губы землистыми и бесцветными. Коупер похлопал Кайт по плечу издевательски дружеским жестом, затем повернулся, надменно сверкнув джон-ленноновскими очками, и залез обратно в кабину фургона, как будто бы имел уйму времени.

— Добренького вам обоим утречка, — насмешливо окликнул он парочку и завел двигатель.

Джин внезапно похлопал Сэма по плечу и ткнул большим пальцем, показывая, что им как можно быстрее нужно вернуться в "Кортину".

— Вот оно, — сказал Джин, усаживаясь за руль. — Преследуем этого длинноволосого педика-южанина. Прилипнем к нему, как приклееные.

— Дири, может быть, и относятся к ИРА, но никаких признаков, что и Коупер тоже, — сказал Сэм, глядя, как белый фургон выкатывается задом на дорогу, разворачивается и начинает отъезжать тем же путем, каким приехал. — Что там было насчет няньки?

— Позаботимся об этом позже, — проворчал Джин. — Сейчас мы играем в "Догони ублюдка". Готовься вызывать подмогу — похоже на то, что он приведет нас прямиком к своим соратникам из ИРА,

— Шеф, он не из ИРА. Сколько можно повторять? Он — часть ФКР.

— Ах, да, эти выдуманные плохиши, о которых ты все разглагольствуешь.

— Давай, Джин, открой глаза. Кем бы ни был Коупер, он точно не друг Дири. Он вынуждает их отдать оружие или взрывчатку, предназначенные для ИРА. Он их шантажирует, поэтому может обеспечивать ФКР вместо ИРА. Ты же видишь это, Шеф. Конечно же, видишь.

— Если бы я с тобой согласился, Сэм, сначала я должен был бы признать, что был неправ, а потом — что еще неприятнее — что прав был ты, а я к такому не готов.

— Почему нет?

— Потому что ты раздражающий самоуверенный сосунок, а я не в настроении любезничать. Теперь готовься вызывать подмогу в том случае, если все пойдет слишком хитромудро.

Джин дал фургону отъехать от них на добрые полсотни метров, потом надавил на газ и последовал за ним. Сэм оглянулся и увидел мельком Дири. Они ненадолго появились на обочине, утешая друг друга, обнимаясь и рыдая, пока совсем не исчезли из виду.

Фургон держал путь обратно в город длинной извилистой дорогой через мрачный пригород и обветшалые промышленные окраины. Джин ехал, придерживаясь на расстоянии, но с течением времени становился все более нетерпеливым и раздражительным. Он начал подгонять "Кортину" ближе к фургону, как если бы собирался с досады протаранить его.

— Да чтоб его! Этот мудак живописную дорогу выбирает или как?

— Не подходи слишком близко, Шеф. Изящнее.

— Изящнее? Ты о том, чтоб мы попали в проклятую Вестсайдскую Историю, да, Сэм?

— Если будешь так вот висеть у него на хвосте, ясно, как божий день, что он нас обнаружит.

— Я знаю, что делаю, — объявил Джин. — А теперь дай своим губам и моим ушам отдохнуть, Сэмюэл. Хуже, чем с девкой в машине ехать.

Сэм досадливо вскинул руки и замолк. Но затем выглянул в окно.

— Шеф!

— Я сказал заткнуть фонтан и дать мне вести машину.

— Но, Шеф…

— Я сейчас кого-то катапультирую.

— Шеф, мы проезжали мимо этой фабрики десять минут назад.

— Какой фабрики?

— Той, мимо которой мы сейчас едем. Я запомнил эту ребристую крышу и две трубы.

— Это какая-то жалкая попытка впечатлить меня своей наблюдательностью? Потому что, если так, Тайлер, могу заверить тебя…

— Шеф, Коупер ездит кругами. Ты знаешь, что это означает.

Джин впал в молчание. Он очень хорошо знал, что это означает. Ездить кругами — стандартное средство проверки, не преследует ли тебя автомобиль, который постоянно видно в зеркале заднего вида.

— Он нас засек, — сказал Сэм.

— Ну тогда прекращаем баловство и арестовываем его, — рявкнул Джин, вжимая газ в пол. "Кортина" рванула вперед и вылетела на встречную полосу. Заревели гудки, и машины рассыпались в стороны. Сэм обнаружил, что отчаянно хватается за руль.

— Ты собираешься нас убить.

— Ласты прочь от моей чертовой тачки, — зарычал Джин. Он оттолкнул Сэма и на высокой скорости вывел "Кортину" бок о бок к белому фургону. — Арестовывай, Тайлер! Черт бы побрал, арестовывай!

Сэм опустил стекло и помахал полицейским значком.

— Полиция! — завопил он. — На обочину!

Коупера было хорошо видно в кабине фургона. Он поглядывал на них, на его губах еще играла все та же приводящая в бешенство улыбка.

— На обочину! Полиция! Не буду повторять…

Коупер дернул руль вправо. Фургон вильнул в их сторону, ударив о пассажирскую дверь и заставив "Кортину" тяжело подпрыгнуть на амортизаторах.

— Маленький наглый гомик, — прорычал Джин, давя по тормозам и прячась обратно за фургон. — Ладно, он свой ход сделал — теперь моя очередь.

Он вытащил из-под пальто Магнум, высунулся в окно и выстрелил. Из дула плюнуло огоньком. Заднее колесо фургона хлопнуло. По дороге разлетелись полоски резины, разодранные остатки бешено наматывались на вращающуюся ось. Фургон вильнул, выскочил на встречную полосу, неуверенно пробился обратно.

— Ради бога, Джин, ты так устроишь массовое столкновение.

Но Джин сделал чуть большее, чем ожидал от него Сэм. Он ударил по газам. "Кортина" рванула вперед, напропалую обдирая поверхность фургона. Управляя одной рукой, Джин пристроился напротив кабины и тщательно прицелился. Коупер успел оглядеться, увидел поблескивающий ствол Магнума, и проклятая самодовольная улыбка наконец исчезла с его лица.

Шеф нажал на спусковой крючок. — Скажи "сыыыр".

Джин попал точно в переднюю шину, разодрав ее. Фургон страшно накренился и бешено зашатался перед ними. Джин ударил по тормозам; капот "Кортины" прошел в паре сантиметров от фургона, и тот врезался в обочину. Пробив барьер, он закувыркался по насыпи вниз к сухому гравийному карьеру.

С пронзительным визгом резины по асфальту, "Кортина" резко остановилась в развороте, и Джин в мгновение ока выскочил и побежал, держа в руке дымящийся Магнум. Сэм распахнул дверь и помчался за ним. Они бросились вниз по крутой насыпи, приближаясь к фургону, который лежал на гравии перевернутый, выпуская струю пара из разрушенного двигательного отсека. Джин вскочил на кабину и, стоя сверху на перевернутом окне, направил ствол Магнума прямиком на человека там.

— Ну? — возвысил он голос. — Так что? Салага?

Оттуда донеслась вспышка света и резкий треск выстрела, и на долю секунды Сэм подумал, что Джин действительно пристрелил Коупера, хладнокровно казнив его. Но в следующий момент до него дошло, что стреляли изнутри кабины. Джин откинулся назад, тяжело приземлившись на гравий.

Сэм выхватил свой пистолет и побежал прикрывать Джина, который уже в ярости поднимался на ноги. Из открытого окна перевернутой кабины выскочил Коупер, лицо вымазано кровью, длинные волосы в диком беспорядке, в руке пистолет.

— Стоять! Полиция! — завопил Сэм, направляя на него оружие.

Коупер выстрелил без колебаний, пуля прошла мимо и взметнула колючий фонтан гравия рядом с ногами Сэма. Сэм тоже ответил ему выстрелом; пуля сильно ударила Коупера в плечо, отбросив его назад и выбив у него из руки пистолет. Коупер вскрикнул, яростно зажимая плечо, откуда брызнула кровь, затем соскользнул обратно в кабину и застонал.

— Подозреваемый разоружен, — крикнул Сэм. И затем: — Ты в порядке, Шеф?

— Счастлив до безумия, — сказал Джин. Но затем оценил состояние своего верблюжьего пальто, покрытого слоем грязного гравия. — Поправочка: замени на "смертельно обижен".

Он подошел к фургону, забрался на задранную вверх сторону, открыл дверь и спрыгнул внутрь. Из кабины раздалась серия отчаянных воплей — Ааа! Аай! Нет! Нет! Неее! — это Джин Хант объяснял Коуперу, как важно относиться к верблюжьему пальто с надлежащим уважением.

ГЛАВА 6 АУДИЕНЦИЯ У ДЖИНА ХАНТА

Коупер молча сидел в комнате забытых вещей, безучастно глядя сквозь треснутые стекла очков, его взгляд застыл в одной точке пространства, в полуметре от кончика его расквашенного носа. Он находился среди невостребованных велосипедов, забытых портфелей, таинственным образом заброшенных стереосистем, бумажников, протезов и колясок, огромных куч пыльных обломков, помеченных и отложенных, записанных в журнал и оставленных обращаться в прах, год за годом, ненужных, неугодных. Весь манчестерский потерянный и выброшенный хлам рано или поздно всплывал здесь — и Коупер, со своими разбитыми очками и окровавленным лицом, вписался сюда в совершенстве: просто еще один обломок, нуждающийся в доме.

Не происходит ли то же самое со мной? — подумал Сэм, стараясь сфокусировать мысли на допросе, а не на себе самом. Я просто еще одна часть потерянного багажа? И потому я чувствую это побуждение двигаться дальше? Я здесь дома не больше, чем весь этот забытый хлам? Он потряс головой, чтобы прояснить мысли. Соберись. У тебя есть работа.

Сэм присел напротив Коупера и аккуратно разместил перед ним набор машинописных страниц. Но Джин Хант был не в настроении рассиживаться. Он расхаживал, как тигр, туда-сюда, вперед-назад за спиной Коупера. Его глаза опасно поблескивали. Если б у него был полосатый хвост, он бы угрожающе им размахивал. Он все еще был раздражен после погони и перестрелки, и не прилагал никаких усилий, чтобы успокоиться. Это было только вопросом времени, когда он сорвется, и интервью перерастет в мешанину из сжатых кулаков, выбитых зубов и отдавленных яичек. Но покуда он мог сдерживаться, и Сэм постановил, что какая-то доля профессионализма у него все же присутствует.

— Значит, так, — сказал Сэм, придерживаясь управляемого, нейтрального тона. — Вас зовут Коупер. На настоящий момент, это все, что мы о вас знаем. Мы хотим знать немного больше. Давайте приступим. Назовите ваше полное имя, пожалуйста.

Коупер не отрываясь, смотрел прямо перед собой. Даже веко не дрогнуло.

— Давайте же, не будем убивать время, — подтолкнул его Сэм. — Ваше полное имя, мистер Коупер.

Ничего.

— Вы отказываетесь сообщать ваше полное имя, мистер Коупер?

Тишина.

— Ясно. Может, вы окажете нам содействие с этим интервью, если вам предоставят адвоката? У вас есть право запросить его.

Ни шороха.

— Мистер Коупер, вы понимаете, что молчание не принесет вам абсолютно ничего хорошего, — продолжил Сэм. — В конечном счете, с вашим участием или нет, мы получим все детали вашей личности — кто вы, где живете, с кем связаны. Сидя здесь в тишине, вы ничего не добьетесь, только потратите время, ваше и наше.

— И доведешь кого-нибудь из нас, — вставил Джин, прекратив на мгновение сверлить Коупера взглядом. — Прямо-таки доведешь кого-нибудь из нас.

После зловещей паузы Джин возобновил медленную, угрожающую ходьбу.

Но Коупер не сказал ничего, не дрогнул ни одним мускулом, даже не моргнул хоть немного.

Сэм вздохнул и открыл папку с полицейским делом перед собой на столе. — Так, очень хорошо, мистер Коупер. Если вы не отвечаете на вопросы прямо, давайте посмотрим, не получится ли уговорить вас откликнуться каким-нибудь другим способом. У меня тут список вещей, извлеченных из вашего фургона. Почти как пещера Аладдина. Позвольте зачитать. Как только захотите ответить — пожалуйста. Хорошо? — он замолчал. Все так же ничего. — Хорошо, значит так. На момент вашего ареста у вас присутствовало — и это внушительный список, мистер Коупер.

— Пункт первый: полностью автоматический пистолет "Steyr" с четырьмя неотстреляными патронами и тремя запасными обоймами. Это оружие, из которого вы произвели выстрелы в старшего инспектора Ханта во время ареста.

— Пункт второй: штурмовая винтовка "AR-18 ArmaLite". Старый любимчик ИРА, "Вдоводел". Тот самый, из которого вами произведены выстрелы по старшему инспектору Ханту, лично мне, нашим офицерам и различным членам общества два дня назад в офисе архива Совета. Нам это известно, поскольку патроны, обнаруженные на месте преступления, определенно соответствуют пятидесяти трем патронам, найденным в вашем фургоне. Не горите желанием рассказать нам что-нибудь? Будете отрицать, что это ваше? Присматривали за этим по просьбе друга? А? Все еще не хотите ничего сказать? Тогда мы продолжим.

— Пункт третий: шесть с половиной фунтов пластиковой взрывчатки семтекс, доставленной вам семейством Дири непосредственно перед вашим арестом. Опять же, идентичной семтексу, найденному в дамском туалете в здании Архива.

— Пункт четвертый — вам все еще нечего мне сказать, мистер Коупер? Ладно. Пункт четвертый: десять детонаторов и восемь катушек электрического провода, которые — и здесь без сюрпризов — также совпадают с детонаторами и проводами, найденными в архиве Совета.

— Пункт пятый: маска, идентичная той, в которую был одет таинственный стрелок в Архиве.

— Пункт шестой: куртка, также идентичная той, в которую был одет таинственный стрелок в Архиве.

И, просто по наитию, мистер Коупер, я хочу добавить еще один пункт. Пункт седьмой: вы, мистер Коупер — сам таинственный стрелок. Тот же рост, то же телосложение, те же круглые очки, и масса доказательств на месте преступления, прямо указывающих на вас. Теперь, получив то, что я вам предоставил, вы видите, насколько в ваших интересах начать говорить, мистер Коупер? У вас серьезные проблемы. Молчание вам не поможет.

— Ты теряешь время, — проворчал Джин. — Коупер страшно молчаливый тип. По крайней мере, он так думает. Но я его разговорю. Потому что, видишь ли, Коупер, ты больше не у себя на юге, щеголяешь со всеми этими пидарасами, читающими финансовые газеты, пьющими вино и смотрящими "Повседневные игры". Здесь Манчестер, сынок. Это Отдел уголовного розыска. Подразделение А. Мое поместье.

Джин с силой припечатал массивным кулаком стол.

— Ты слышал про вещдоки, болван ты высокомерный! Так вот, если хочешь, чтобы твоя мошонка осталась прикрепленной к остальной анатомии, а не хранилась в неудобстве где-нибудь в глубине пищевода, бросай свои монашеские привычки и начинай говорить. Имя. Назови свое имя. Полностью. Говори!

Высокомерно и совершенно равнодушно Коупер наклонил голову и хладнокровно начал изучать Джина сквозь разбитые стекла очков.

— Имя, Коупер. Скажи свое имя. Скажи свое гребаное имя!

Коупер приоткрыл рот, замер на несколько секунд, а потом тихо, с безрадостной улыбкой, произнес: — Вы снова начнете избивать меня, буду я с вами сотрудничать или нет. Это лишает желания что-то для вас упрощать.

— Избивать? — выдохнул Джин, приблизив лицо к Коуперу. — Кто говорил хоть что-то про избиения? Я не избиваю. Я не из таких. Я, скорее… Ну, на словах тяжело понять, правда. Проще, если я покажу.

Джин переместился внезапно и с необычной скоростью. Через мгновение ока его сильная рука цепко сжимала гениталии Коупера. Коупер неуклюже вскочил на ноги, его щеки и лоб запылали, позади него с грохотом опрокинулся стул. Джин сжимал руку, будто выдавливая сок из лимона, а потом, одним отточенным движением закрутил ее так безжалостно, что Коупер тут же растянулся на полу, взмокнув от пота и задыхаясь.

— Спорю, теперь ты жалеешь, что не согласился дать коротенькое изложение, я прав? — сказал Джин, принюхиваясь к ладони и брезгливо вытирая ее о рубашку на спине Коупера. — На ноги.

Коупер застонал и пошевелился. Он начал с усилием подниматься. Но Джин внезапно нанес ему безжалостный удар по подбородку, от чего голова Коупера откинулась назад, а сам он врезался в стену. Очки свалились с него и прокатились по полу.

— Я сказал, на ноги, паршивый бездельник! — рявкнул Джин.

На этот раз взгляд Коупера был полон ненависти, по подбородку начал растекаться багровый синяк. Секунду он молча шевелил ртом, потом выплюнул кусочек зуба.

— В системе медицинского обслуживания ты бы прождал этого полгода, — сказал Джин. — Теперь поднимайся с пола. И поставь стул. Не хочу, чтобы моя комната для допросов была похожа на свалку.

Медленно, превозмогая боль, Коупер поставил стул на ножки, все время не сводя с Джина глаз в ожидании следующего удара. Но теперь Джин держал себя в руках, его дыхание было размеренным, вулканический нрав снова хоть как-то контролировался.

— Нацепи обратно свои стекла, — приказал Джин.

Скованный и сгорбившийся, будто ставший вдруг в три раза старше, Коупер заковылял туда, где на полу лежали его джон-ленноновские очки. Когда он добрался до них, Сэм заметил, что руки у Коупера трясутся.

Теперь ему страшно, подумал Сэм. Джин достал его. Но черт возьми! Это не тот способ, которым надо вести допрос.

Только лишь прилагая усилия, Коуперу удалось закрепить дужки очков за ушами и нацепить их на нос. Он посмотрел на Джина, потом на Сэма, потом обратно на Джина — и позволил себе растянуть губы в медленной, наглой улыбке.

Я неправильно оценил Коупера? недоумевал Сэм, разглядывая эту улыбку. У него легкий шок? Поэтому его руки тряслись? Он готов стерпеть все, что Джин отвесит ему, и удержать рот на замке? Или эта улыбка напоказ?

— Значит, так, — сказал Джин. — Ты получил свои глаза обратно. Теперь усаживайся.

Коупер сел, морщась от боли.

— Прекрасно. Давай еще раз, с самого начала. Меня зовут старший детектив-инспектор Джин Хант. Это мой коллега, детектив-инспектор Сэм Тайлер. А кто, скажи на милость, ты, молодой человек?

Коупер издал слабый, сиплый, хрипящий звук.

— Выкладывай, сынок, держу ушки на макушке.

— Бретт… Бретт Коупер.

— Бррретт Коупер, — провозгласил Джин, смачно растягивая "р". — Наконец, мы добились успеха. Бррретт Коупер. Очаровательное имя. Не представляю, почему ты так стеснялся раскрыть его.

— Ты же не ирландец, так? — вклинился Сэм.

— Англичанин. Из Лондона.

— Так как же ты связан с Майклом и Кайт Дири?

Коупер бросил на Сэма мрачный взгляд. — Как связан? А это не очевидно?

— Ну, что очевидно — так это то, что Дири снабжают тебя оружием и взрывчаткой ИРА, — сказал Джин. — И если бы твое имя было Пэдди О'Райли и голос у тебя был бы соответствующий, я бы без колебаний записал тебя в Прово. Мой коллега, однако, питает подозрения, что ты — нечто совсем другое, что-то там с причудливым значком и буковками, которых я не помню.

— ФКР, — сказал Сэм. — Ты нарисовал эти буквы красной краской на стене в здании Совета, вместе с красной рукой. К чему все это? Что это значит?

Глаза Коупера метались между Джином и Сэмом, а потом, сквозь маску из запекшейся крови и зарождающихся синяков, он улыбнулся. Холодной, перекошенной, нахальной улыбкой. Этого оказалось достаточно, чтобы сорвать Джину предохранители, и он ринулся вперед, игнорируя протесты Сэма, и схватил Коупер за шею, подтащив к себе настолько близко, что мог бы поцеловать его. Но, прежде, чем он стал говорить, Коупер нанес ему упреждающий удар.

— Давай, фашист! Ты можешь сломать каждую косточку в моем теле, но ты не сломаешь волю. Я солдат Фракции Красных Рук. Все, что ты можешь, это замучить меня. Я готов умереть за свободу. Так что давай, ублюдок, сделай это! Сделай!

Джин толкнул Коупера обратно на стул. На секунду Сэм подумал, что он набросится на Коупера с кулаками, возможно, схватит за руку в том месте, куда стрелял Сэм, и разорвет рану еще шире. Но хотя Джин и дышал тяжело, раздувая ноздри, как взбешенный бык, он как-то сдерживался.

— Продолжай рассказывать, Коупер, — задыхаясь, проговорил он. — Фракция Красных Рук — что это? Кто еще в ней участвует? Что это такое — кучка троцкистов, швыряющих бомбы, или что?

Но Коупер вдруг начал петь — холодно, агрессивно — слова на мотив "Интернационала".

Никто не даст нам избавленья:

Ни бог, ни царь и не герой

Добьемся мы освобожденья

Своею собственной рукой.

Джин встряхнул его, как будто хотел переломить позвоночник. — Имена. Мне нужны имена, а не совместные ленинские пения.

И это есть наш последний

И решительный бой,

С Красными Руками

Восстанет род людской.

Это окончательно вывело Джина из себя. Он отшвырнул Коупера на стойку с полками. Коупер рухнул на пол, на него каскадом обрушилась груда невостребованного барахла.

— Я не слишком увлекаюсь либерастическими хоралами, — сказал Джин, пристраиваясь прямо над распростертым телом и шумно похрустывая костяшками пальцев. — Марксу я предпочитаю Макса. Старый добрый Байгрейвз. Вот мой выбор в хоровом пении. Классику, вроде "Баллады о Дэви Крокетте".

Он ухватил Коупера за волосы и рывком поднял на ноги.

— И встретишься мне на углу…

От удара в живот Коупер согнулся пополам.

— И все совсем не так, как раньше…

Удар в лицо отбросил его обратно к стене.

— А потом мою любимую, "Ковбойскую Кантату", — сказал Джин.

Возможно, третий удар сломал бы Коуперу челюсть или разбил и без того кровоточащий нос, возможно, Джин отшвырнул бы маленькие круглые очки и вдавил бы в глаза Коуперу большие пальцы — но вмешался Сэм. Это был полицейский участок. Это был Отдел уголовного розыска. Это была Англия, черт побери, а не гестаповские застенки. И помыслить о том, что Джин может сломать Коуперу под исполнение "Вам нужны руки", было уже больше, чем он мог вынести.

— Достаточно, Шеф, — сказал Сэм.

— Достаточно? Да я только раскачался, Тайлер. Я еще даже не приступил к "Джилли Джилли Оссенфеффен". А тебе нравится эта песня — так, парень?[12]

— Я сказал, достаточно, Джин. Отпусти его. Дай ему сказать.

— Дать ему сказать? — прорычал Джин. — У меня нет намерения даже дать вздохнуть этому мешку с дерьмом. Я видел, что могут сделать ублюдки вроде него, Сэм. Парней, разодранных на куски. Женщин с обвисшими лицами. Мертвых детишек на улице. А все эти высокомерные оборванцы, называющие себя солдатами, сказали бы, что он выступает за свободу.

Отодвинув Джина в сторону, Сэм толкнул Коупера обратно на стул. Он сидел там, тяжело дыша и истекая кровью, волосы упали на лицо, проволочная оправа очков закручена безумным штопором.

— Ну все, теперь давайте просто угомонимся, ладно? — сказал Сэм, снова усаживаясь напротив Коупера. — Итак, Бретт, ты не работаешь на ИРА, ты участник этой Фракции Красных Рук. И кто вы, парни, тогда — коммунисты?

Коупер насмешливо фыркнул.

— Анархисты? — спросил Сэм.

— Студенты? — предположил Джин. — Хуже, чем студенты?

Коупер медленно поднял лицо и сказал: — Я скажу тебе, кем мы не являемся. Мы не трусы. Мы не маленькие послушные овечки, которых ведут на скотобойню. Еще мы не лакеи буржуазного фашистского строя и его объединившихся повелителей-плутократов, накапливающих жир на крови рабочих всего мира.

Джин удовлетворенно кивнул себе. — Значит, студенты.

— Мы не усердные рабы для элиты неоколониальных кукловодов, которые держат таких вот подкованных громил, как вы, танцующими на военно-экономических нитях, свисающих с кончиков их олигархических пальцев.

Джин сказал, нахмурившись: — Ты в это врубаешься, Сэм? Переведешь мне? Мой норвежский что-то хромает.

— Мировая революция — вот ваше дело? — спросил Сэм.

— Наше дело? — ухмыльнулся Коупер. — Ой, послушайте маленького полицейского. Да, в этом наше дело, если тебе хочется так сформулировать.

— Так как же вы получаете доступ к вооружению ИРА? — напирал Сэм. — Они вам не передают оружие по доброте душевной. Дири определенно тебе не симпатизировали.

— Я бы сказал, их манера поведения по отношению к тебе была однозначно неприветливой, — добавил Джин. — У тебя есть на них влияние. В чем оно заключается?

Коупер закрыл распухший рот и больше не открывал.

— Мы подслушали твой разговор при встрече с Дири, — сказал Сэм. — Ты сказал, что вы у них "в няньках". Что это значит? У вас есть что-то, для них нужное — что именно? Это вещь или человек? Бретт, в твоих интересах сотрудничать с нами. Я не могу в достаточной мере выразить, насколько глубоко в дерьме ты сейчас находишься. Поможешь нам — поможешь себе. Теперь скажи, Бретт — какие соглашения между тобой и Дири?

Молчание.

— Кто еще состоит во Фракции Красных Рук?

Тишина.

— Где они располагаются? Где хранят запасы оружия? Куда намереваются нанести удар?

— Ты что-то сейчас сказал, — тихо проговорил Коупер. — Что-то про глубину дерьма, в котором я нахожусь.

— Это технический термин, — сказал Джин. — Полицейский жаргон. Оно означает, что у тебя неприятности.

— Ты все правильно сказал, — проговорил Коупер, не обращая внимания на Джина и продолжая замечать только Сэма. — Верное определение. Единственное, я бы добавил, что в дерьме не я, а вы. Вы оба. Все вы. Каждый из вас.

— Бомба в туалете, — сказал Сэм. — Символично. Послание. Общество — это туалет, а ваши парни из ФКР собрались разнести его вдребезги. Я прав?

— Какой же ты яркий маленький фашист, — сказал Коупер. — Знаешь, тридцать лет назад в Испании анархисты, борющиеся с Франко, обычно прятали бомбы в букеты цветов. Мы решили переосмыслить эту тактику для своей собственной борьбы — ведь у нас, как и у них, есть фашистская диктатура, которую надо свергнуть.

— Эдвард Хит? — недоверчиво сказал Джин. — Фашист? Он отменная задница, скажу я тебе, но ведет честную игру.

— Бомба в унитазе, — продолжал Коупер, — выплескивающая наружу отбросы и грязь; уничтожающая влиятельных паразитов, таких, как вы сами; избавляющая мир от монетаристских пиявок и от их размахивающих дубинками подхалимов, в готовности к новой эре равенства и справедливости.

— Мы здесь не для того, чтобы слушать политические речи, Коупер, — сказал Сэм.

— Больше не мистер Коупер? — улыбнулся тот. — Это знак для твоей гориллы снова всыпать мне?

— Я не чертова горилла, — прорычал Джин. — Тем более не его. Я шеф.

— Ну, тогда, твоя Фракция Красных Рук — это военизированная террористическая организация, — продолжил Сэм, — выкачивающая оружие и взрывчатку у ИРА — бог знает как — и оснащающая себя для военной кампании.

— Мы можем использовать военное имущество ИРА лучше, чем они сами, — с гордостью сказал Коупер. — Наши цели обширнее. Кроме того, они нас не пугают.

— Значит, вы собираетесь учить ИРА, как на самом деле нужно взрывать граждан?

— Гражданского населения нет, — сказал Коупер. — Не в этой войне. Поле битвы прямо здесь — прямо здесь, на этих улицах; а мужчины и женщины этого города — солдаты на линии фронта. В Манчестере, в Ливерпуле, в Лондоне, везде все одинаково. Вы или с нами, или против нас. Между не получится. Нельзя уклониться, нельзя отказаться. Там рубеж, понимаете? Рубеж, и если вы не с одной стороны, то, значит, с другой. Это очень-очень просто. — И, глядя прямо на Джина, он добавил: — Черное или белое. Верное или неверное. Между ничего нет.

— Да нет, есть, — сказал Джин низким, угрожающим голосом. — Там я. Я между.

С этими словами он повернулся и прошел к двери.

— Филлис! Один подозреваемый готов к отправке в камеру, — проорал он в коридор.

Сэм видел, как Коупер медленно и болезненно поднялся на ноги. Он отодрал от лица взмокшие волосы, отцепляя пряди от липкой крови на щеках и вокруг рта. Аккуратно — как книгочей в своем кабинете — Коупер поправил на носу круглые очки. Избитый, окровавленный и лишенный прав, Бретт Коупер стоял в полный рост — нераскаявшийся, бесстрашный. Сэм смотрел на него и понимал, что этот человек настолько же мотивирован, фанатичен и целеустремлен, как и любой боевик ИРА. Во Фракции Красных Рук явно заблуждались. Скорее всего, они были не более чем мелкотравчатым сборищем неудачников, политических экстремистов и отъявленных умалишенных, но у них были бомбы, у них было оружие, и у них были такие, как Бретт Коупер, устанавливающие свои порядки — люди, достаточно безумные, чтобы шантажировать ИРА, ради бога!

Может, ФКР и ненормальные, но они опасны, подумал Сэм. Столь же опасны, как и ИРА. На нас надвигается буря? Придется одновременно иметь дело с двумя бомбовыми акциями? С двумя комплектами террористов? Этому нам придется противостоять? Сможем ли мы?

— Я сказал, убрать с глаз долой этого шутника и швырнуть его в камеру! — снова заорал Джин, и на этот раз служащие забегали, гремя ключами. — Не хотелось бы потерять с ним терпение. Я бы тогда стал невоздержан на язык, чего никогда не допустил бы.

ГЛАВА 7 КРОВАВЫЕ БУКВЫ

Лязгнула тяжелая дверь, прогремел ключ в замке, и Бретт Коупер остался размышлять о классовой борьбе, запертый к клетку. Сэм заметил, что Коупер, пока его выводили из комнаты забытых вещей, оставил вдоль всего кафельного пола след из кровавых пятен. Глядя на них, Сэм ощутил сильный дискомфорт; до тех пор, пока копы вроде Джина Ханта допрашивают подозреваемых с помощью кулаков, как у них может получиться уверенно занять позицию нравственного превосходства над такими, как Бретт Коупер? Трудно противостоять обвинениям в фашизме, когда офицеры ведут себя как в гестапо.

— У кого-то пончик протек, — произнес Джин, внезапно оказавшись рядом с Сэмом и размазывая кровавое пятнышко носком туфли из лакированой кожи. — Не дергайся, Сэм. Эта чудачка со слуховым аппаратом и шваброй разберется со всем утром. После ее работы ты сможешь обед есть с этого пола.

Сэм пожал плечами и пошел прочь. Он был не в настроении снова бодаться с Джином. Ему было тошно от этой старой схемы — пытаться изложить приемлемые полицейские приемы, пока Джин встает в позу, рисуется и продолжает оскорблять его.

— Как угодно, Шеф, — сказал он, двигаясь по коридору. — Как угодно.

— Эй, не уходи от меня, Тайлер, — сказал Джин. — Эти побои заставили его расколоться. И это не я всадил в него пулю, если ты помнишь.

Сэм снова пожал плечами, но Джин не заметил. Он обогнал Сэма и встал перед ним, загораживая дорогу.

— Со мной не соскучишься, — сказал он. — Я знаю, тебя это бесит. Ты тряпка, Сэм. Хуже девчонки — как хренов… хренов…

Он заметался, стараясь подобрать верное слово.

— Педик? — предложил Сэм усталым голосом. — Гомик? Содомит? Мужеложец?

Джин выпятил грудь, величаво выпрямился в полный рост и бросил на него сердитый взгляд.

— Я лишь подтолкнул его. Он не содействовал. И он вел себя решительно по-нахальному.

— Короче, Джин — я не из Дисциплинарных служб, тебе не нужно передо мной оправдываться.

— И ни перед кем вообще, — сказал Джин, разглаживая свой не слишком-то ровный галстук. — Хочешь ангелов с белоснежными крылышками — дождись Рождества. Когда в следующий раз какой-нибудь отмороженный убийца установит бомбу в местном торговом центре, и мы будем отскабливать от потолка мамочку каких-нибудь бедных детишек, спроси у себя, сколько уважения заслуживает Бретт Коупер.

— Шеф, я уже сказал, я не Дисциплинарная служба. Давай посмотрим, сможем ли раскопать что-нибудь на Фракцию Красных Рук.

Они проследовали в свой отдел. От полицейских там гудело, как в улье. Крис сидел по уши в работе, хмуро взирая на кучу безнадежно перепутанных бумаг. Рэй безуспешно попытался спрятать невзрачный журнал, полный огромных сисек, за телефонным справочником, который ему вдруг потребовалось тщательно изучить в поисках некоего номера.

— Тонкая чертова голубая линия[13], - пробормотал Джин, шагая к себе в кабинет и обозревая по пути свою команду. — Послушайте, дамочки. Фракция Красных Рук. Мне нужны факты, мне нужны личности, мне нужно все, что у вас получится на них выкопать. Кто они? Откуда? Любят ли брокколи? Предпочитают ножки или сиськи? Мне нужно все, что вы сможете достать, понятно? Я буду терпеливо ждать в своем будуаре. Не разочаруйте меня.

Он направился в свой кабинет и задницей захлопнул за собой дверь.

— В будуаре? — спросил Крис, выглядывая из-за перепутанных бумаг и нахмуриваясь еще сильнее. — А что не так с его кабинетом?

— Это "кабинет" по-французски, придурок, — сказал Рэй.

— Я думал, "бюро".

— Бюро — это штука с подштанниками внутри.

— Подштанники? Это как трусики? — лицо Криса внезапно просветлело, и он воскликнул: — Панталоны! Французские трусики! Панталоны идут в бюро де-ла-будуар! Убийственно возбуждающе звучит.

Сэм почувствовал, как силы покидают его. Слушать такое он был не в состоянии. Он направился в столовую и, к своему облегчению, обнаружил, что там практически никого нет. Унылый ряд пирожков и булочек, желтеющих за грязным стеклом, его не привлекал, поэтому он просунул пятипенсовую монету в автомат с напитками и нажал кнопку. Автомат забулькал, как бродяга, которого сейчас вырвет, и срыгнул в крошечный бумажный стаканчик немного тепленькой коричневой жидкости. Сэм посмотрел на мутную жижу и с тоской подумал о каппучино с пенкой, густом насыщенном американо, сливочном латте.

Никогда не думал, что настанет день, когда я буду скучать по кофейням Старбакс, подумал он.

Его организму вдруг страшно захотелось большую жирную порцию фраппучино, густо покрытого карамельным сиропом, со стекающими сливками.

Будете что-нибудь есть, сэр?

Я возьму чиабатта с цыпленком с соусом песто. Нет, сделайте с ветчиной, томатом и поджаренным сыром моцарелла. И одно из тех больших толстых печений с кусочками молочного шоколада внутри.

— Испортишь зубы, вот что.

Рядом с ним возникла Энни, и только тогда он понял, что сыплет бесконечный поток сахара в свой еле теплый кофе.

— А если сахар их не испортит, на это всегда есть Шеф, — сказал Сэм, вспоминая, как Коупер отплевывал отколотые кусочки своих зубов в комнате забытых вещей.

Энни непонимающе нахмурилась, но Сэм только отмахнулся.

— Не обращай внимания, Энни. Я просто забиваю себе ерундой голову. Говорю тебе, интеллектуальный уровень этого отделения колеблется где-то между "Бино" и "Отдыхом на природе[14]". Исключая присутствующих, само собой.

— Ну конечно же. Не возражаешь, если я возьму стул?

— Чувствуй себя, как дома.

Энни уселась рядом с ним. — Выглядишь так, будто на твоих плечах заботы обо всем мире.

— Это определенно так и должно чувствоваться.

— Не хочешь поговорить, Сэм? Ты собирался мне что-то сказать вчера ночью, когда мы были в "Arms". Что-то важное.

Сэм кивнул, покачал головой, затем пожал плечами.

— Что такое, Сэм? Не хочешь рассказать?

— Не сейчас, Энни. В смысле, не прямо сейчас, не здесь. И не в этом проклятом "Railway Arms", со всеми этими косящимися на нас недоумками.

— Тогда нам нужно поискать какое-нибудь другое место, да? Какое-нибудь более уединенное. В смысле, если тебе нужно рассказать что-то особенное.

Дверь столовой с грохотом открылась, и в нее зашли двое полицейских в униформе, давящихся от смеха над какой-то грязной шуткой. Сэм вздохнул. Энни потянулась и накрыла его руку своей.

— Если ты еще не заметил, — тихо произнесла она, — я пытаюсь заставить тебя пригласить меня на свидание.

— А если ты ему не по душе, милая, то я в следующий четверг свободен, — вклинился один из придурков в униформе, а его приятель оскалил на это зубы и заржал, как осел.

Сэм вытянул свою руку из-под ладони Энни и в один глоток допил оставшийся кофе.

— На вкус, как дерьмо, — он сплюнул и вытер рот салфеткой. — В этом месте ничего не знают о чашке достойного кофе. Эй, вы! — он злобно стрельнул глазами в полицейских в форме. — Кто-нибудь из вас знает, что такое каппучино? А? Знаете что, даю пятерку любому из вас, кто хотя бы сможет правильно по буквам сказать "каппучино".

— За пятерку согласен, — откликнулся полисмен с ослиными зубами. — Прямо сейчас. Еще раз — что сказать?

— Каппучино.

— Легко. Х-а-п-о-

— "Бино" и "Кошмарный Отдых на Природе"! — воскликнул Сэм, отшвыривая в сторону смятый стаканчик от кофе и вылетая прочь.

— Ну, оно же ведь на Х начинается, да? — крикнул ему вслед полицейский.

Сэм выскочил в коридор и остановился. Он подождал, пока Энни его нагонит, что она, в конечном итоге и сделала.

— Это место… — сказал он ей.

— Не давай ему сбить себя с толку, Сэм.

— Я не даю. Правда, не даю. Ну вообще-то, да. Стараюсь не давать. Но даже так, Энни — это место!

— Если уж такая слезливая цыпа, как я, может освоиться здесь, не съехав с катушек, то, я уверена, что такой большой волосатый мускулистый мужчина, как ты, должен справиться, — улыбнулась ему Энни. — Ты думаешь, я принимаю близко к сердцу все то дерьмо, которое меня каждый день окружает, когда я прихожу сюда? Думаешь, я реагирую каждый раз, когда получаю глупый комментарий в свой адрес, или когда мне задирают юбку, или оставляют презервативы у меня на столе.

— Презервативы? Господи, Энни! Если это Рэй опять взялся за старое…

— Сэм, шш.

— Я серьезно, Энни, я заставлю его отвечать, будь он проклят. Я запихну его обратно в униформу и отправлю обратно в патруль, как…

Но Энни заставила его умолкнуть, прижав палец к его губам.

— Ты не слушаешь, так ведь? — мягко спросила она. — Я выжила здесь, потому что держала голову ясной. Я это я, и неважно, что говорит шеф, или Рэй, или Крис, или кто еще, не забывай об этом ни на секунду. Я в своем уме, Сэм. И я хочу, чтобы ты был тоже.

Нехотя, поколебавшись, она убрала палец с губ Сэма.

— Если я в здравом уме, — сказал Сэм, глядя ей в глаза, — а порою это "если" весьма сомнительно — но если я в здравом уме, Энни, я знаю, кого за это благодарить.

Сэм обнаружил, что лицо Энни всего в нескольких сантиметрах от его собственного. Не сводя с него глаз, она осторожно покусывала нижнюю губу.

— Давай поговорим, Сэм — только ты и я, — прошептала она.

— Да. Давай. Только не здесь.

— Нет. В другой раз.

— В другой раз… Всегда другой раз.

— Не будь таким, Сэм, — вздохнула Энни. — Все хорошее приходит к тем, кто ждет.

— К тем, кто ждет… — произнес он, не дыша. — Да. Так они считают.

Он очень осторожно поднял руку и коснулся рукава ее жакета. Он медленно провел пальцами по ее руке, легко скользя по рукаву из дешевого полиэстера, пока не добрался до теплой кожи на ее запястье.

— Ну, тогда, — вздохнула Энни. — Может, свидание?

Он почувствовал, как ее рука уютно скользнула в его, как переплелись их пальцы, почувствовал мягкое пожатие.

А потом совершенно неожиданно он выдернул свою руку и сделал шаг назад. Энни нахмурилась.

— Прости, — сказал Сэм. — Я не хочу, чтобы еще какие-нибудь мгновения между нами были разрушены этим местом. Ты… Ты для меня слишком много значишь.

Он увидел, как ее лицо залило краской, и она отвела на секунду глаза, смущаясь, но все же будучи польщенной. Ему нравилось видеть такую ее реакцию.

— Ну же, — сказал он. — Давай вернемся к работе, пока горилла не обнаружил, что мы уроки прогуливаем, и не начал ломать прутья в клетке.

Сэм поборол желание снова взять ее за руку. Вместо этого он открыл дверь, чтобы пропустить ее вперед. Она улыбнулась, больше глазами, чем губами, и пошла первой. Они молча вернулись в Отдел уголовного розыска.

— Мы с пустыми руками, Шеф, — объявил Рэй. — Мы перекопали все архивы — Министерство внутренних дел, МИ-5, все, что угодно — и ни намека на эту Чтотутам Красных Рук. Пшик.

Угрюмый и нахмуренный, Джин сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, нейлоновая рубашка растянулась по его бочкообразной груди и круглому животу. Сэм, Энни, Рэй и Крис — все столпились в его кабинете.

— Нигде никаких записей о них? — спросил Джин. Рэй помотал головой. — А мы можем быть полностью уверены, что они вообще существуют? Откуда мы знаем, что это не просто плод грязного воображения Коупера?

— Я думаю, Фракция Красных Рук вполне реальна, — сказал Сэм. — Их там достаточно для того, чтобы держать Майкла и Кайт Дири на мушке. Дири обеспечивают оружием ИРА — они знают, на что могут рассчитывать, если начнут сливать оружие кому-то еще. Чем бы ни была Фракция Красных Рук, она достаточно велика и достаточно устрашающа для того, чтобы принуждать Дири играть на себя. Они не были бы так напуганы Коупером, будь он просто помешанным клоуном, работающим сам по себе. Без сомнений, они не начали бы выкладывать винтовки и семтекс кому попало без охренительно хорошей причины.

— Или охренительно плохой, — сказала Энни.

— И что это должно означать, Бренда? — спросил Джин.

— Это значит, что Дири не поддаются на открытые угрозы, Шеф. Это само собой. Никто не помыкает ИРА. Но что, если у ФКР есть власть над Дири по каким-то личным причинам — что-то, ради чего они будут рисковать собственной жизнью? Что если у Фракции Красных Рук содержится член их семьи или что-то подобное?

— Коупер сказал Дири что-то про "няньку", — сказал Сэм. — Он мог упоминать заложника.

Джин поразмыслил, выпил еще порцию скотча и сказал: — Итак, у нас есть приток нелегального оружия и семтекса из-за Ирландского моря. У нас не одна, а две террористических организации, и обе хотят выколотить Фреда Бассета[15] из большинства из нас — плюс, возможно, дело о похищении. И все, с кем мне предстоит работать — это вы четверо. — Он достал еще скотча. — И вас удивляет, почему вместо чая мне требуется алкоголь.

— Шеф, я тут подумала, — сказала Энни. И, торопливо, прежде чем Джин, Крис или Рэй успеют отпустить едкое замечание, она сказала: — Эта Фракция Красных Рук. Знаете, о чем они мне напомнили? О Баадер-Майнхоф[16].

— Тебе не стоит думать о них, грязная ты кобыла, — хихикнул Рэй. Но уловив взгляд Джина, он понял, что мужланские замечания сейчас никто не оценит, и заткнулся. — Простите, Шеф.

Энни продолжила: — Банда Баадер-Майнхоф. Террористы из Германии, Шеф. Левые анархисты или что-то вроде.

— Они утверждали, что многие высокопоставленные нацисты избежали правосудия после войны и укрылись на высокооплачиваемых должностях в сфере финансов и промышленности, — сказал Сэм. — Поэтому они решили свергнуть полностью все правительство.

— Они выкрикивали вздор такого же типа, как и Бретт Коупер, — сказала Энни, — про свержение строя, называли полицейских фашистами.

— Фига себе! Фашистами? Полицейских? — возмутился Крис, выглядя неподдельно уязвленным. — Но мы хорошие ребята.

— В зависимости от того, с чьей стороны забора ты стоишь, — сказал Рэй.

— Я думаю, Энни близка к истине, — сказал Сэм. — Если ФКР нацелена на революцию, они выбрали верное время. В стране бардак. Стачки, забастовки, подскочившая инфляция. Кто хочет подготовить народное восстание, найдет широкую поддержку.

— Восстание? — озабоченно нахмурился Крис. — Революция? Да ну, перестаньте! Этого здесь не сможет произойти.

— Может, и нет, — сказал Сэм, — но это не мешает им попытаться.

— Похищение, — Джин задумчиво заглядывал в стакан со скотчем. — Взрывы. Убийства. — Он допил и потянулся за добавкой. — Мы должны задавить этих психов в зародыше. Нам хватит за глаза иметь дело с ИРА, кроме того, они первыми начали. Я не принимаю этих фрице-вдохновенных, красноруких адольфоприспешников, тащущих повсюду гусиным шагом свои коммунистические задницы в кожаных штанишках.

— Шеф, твой расизм смущает, — заметил Сэм.

— Твой бы должен тоже во всей этой суматохе, — заорал Джин. — Я хочу раздавить это сборище Красных Рук. Растоптать. Как насекомых.

Он жадно допил свой скотч и сильно хлопнул пустым стаканом о стол, заставив Криса подпрыгнуть.

— Погнали, — рявкнул он. — Наводчики. Их имена. Вы не арестуете преступников, весь день слоняясь по моему кабинету и играя в карманный бильярд. Рэй, бери Криса, поставьте наблюдение за жилищем Дири. Прилепитесь к ним, как клеем намазанные — я хочу знать все, куда они ходят, с кем встречаются.

— Будет сделано, Шеф, — сказал Рэй, дурашливо отдавая салют, и они с Крисом вышли за дверь.

— Энни!

— Да, Шеф?

— Доставай пылесос. Наш Отдел чертовски засран.

Обменявшись с Сэмом понимающими взглядами, Энни сказала, — "Да, Шеф," — и отправилась к своему столу. Сэм почти уже последовал за ней, когда Джин сказал ему придержать лошадей.

— Мы с тобой отправляемся перекинуться словцом с Бреттом Коупером еще раз, — сказал он, с готовностью разминая кисти рук. — Хочу узнать, кого же из родных и близких Дири они удерживают.

— С Коупером ты зря теряешь время, — сказал Сэм. — Угрозами от него ничего не добиться.

— Кто-нибудь что-нибудь говорил про угрозы?

— Шеф, ты видел, какой он. Он ожидает от нас издевательского отношения. Поэтому он и ФКР хотят развалить страну. Он фанатик. Он лучше мученически умрет, чем что-нибудь нам расскажет.

— А еще он наш главный наводчик, — сказал Джин, — и я не намереваюсь давать ему томиться в ожидании в полицейской камере, когда мы могли бы его использовать. Дири вывели нас на Коупера, теперь Коупер может вывести на Этусамуюхрень Красных Рук. Мы отслеживаем звенья в цепочке, Сэм — или так, или все отсиживаем наши задницы в ожидании, когда начнут взрываться бомбы.

Сэм последовал за Джином из кабинета по коридору в сторону камер.

— Он не хочет говорить, Шеф.

— Я использую свое скрытое обаяние.

— Плохой способ получить от него информацию.

— В прошлом это удивительно срабатывало.

— Тут другое. Может, его могла бы расколоть Энни.

Джин как вкопаный остановился в коридоре, уставился на Сэма и сказал: — Не давай своему джентльменскому отростку вставать на пути полицейскому образу мыслей, Сэм.

— Не знаю, о чем ты.

— Знаешь, конечно. Мы здесь не в игру играем. Если мы не начнем закручивать гайки в этой ситуации, люди станут умирать, Сэм. Невинные люди — семьи, дети, пушистые зайчики, скачущие в магазин за своей еженедельной морковкой — во имя какой-то дурацкой революции их всех разнесут на кусочки ублюдки, подобные Коуперу. Последнее, о чем ты мог бы думать — как увеличить свои шансы разок перепихнуться с констеблем с сиськами.

— Это несправедливо, Шеф, я имел в виду…

— Я знаю, что ты имел в виду. Ты хочешь, чтобы я увидел твою потенциальную зазнобу в действии. Ты хочешь, чтобы я налепил золотую звезду на ее не слишком роскошные груди в награду за хорошее поведение, и ты будешь еще на шаг ближе к содержимому ее трусиков. Вот о чем ты думаешь. Тогда как я, Сэм, думаю про работу, которую необходимо делать. Думаю о долге, который на меня возложен. Я думаю о том, как остановить бойню — на моих улицах, на моем участке, прямо у меня под носом. Так что на текущий момент, Сэмми, зашей свои штаны и начинай действовать как коп. Понимаешь меня?

Джин резко развернулся и зашагал в сторону камер, по пути крича дежурному сержанту открыть дверь Коупера. Сержант подскочил и отпер тяжелую дверь камеры. В ту же секунду у него отвисла челюсть.

Джин заглянул в камеру и через несколько мгновений ровно и без эмоций произнес: — Ну бляха-муха.

— Что? — сказал Сэм. — Шеф, что там?

Он рванулся вперед, сунулся в открытую дверь и заглянул в камеру. Бретт Коупер лежал лицом вверх в луже свертывающейся крови, глаза открыты и смотрят в никуда, левое запястье располосовано. Он воспользовался большим осколком своих джон-ленноновских очков, вонзив его в плоть чуть ниже ладони и глубоко протащив вдоль всей руки почти до локтя. Артерия была разрезана по всей длине, как кусок резинового шланга.

— Мученик дела, — сказал Джин. — Он не обманывал.

— Он все еще улыбается, — сказал Сэм, глядя на самодовольную ухмылку, застывшую на бледных губах Коупера.

— Верный до последнего. Как все фанатики.

— Нужно быть очень самоотверженным, чтобы шантажировать ИРА.

Потом они заметили последний поступок Бретта Коупера перед смертью: предсмертную записку, финальное политическое выступление. Под маленьким зарешеченным окном, высоко на стене камеры, на покрашенной кирпичной кладке предумышленно был оставлен красный отпечаток ладони. Под ним, также кровью, были криво намазаны обтекающие буквы Ф и К. Р была написана неразборчиво и сходила на нет. Он рухнул, так и не завершив ее. Но это значения не имело. Его цель была достигнута, мученическая смерть исполнена — и, в своем роде, Коупер ускользнул из лап закона навсегда.

ГЛАВА 8 ЗАСТАВКА

Сэм видел сон — но на этот раз он знал, что это сон.

Из-за завесы густой темноты он шел по полу, выложенному черно-белой плиткой, которая простиралась до бесконечности во всех направлениях. Над ним нависало темное, гнетущее небо, освещаемое тут и там тусклым светом утомленных звезд. Кругом тишина. Кругом молчание.

Сэм остановился, медленно огляделся и выкрикнул: — Если что-то должно случиться, пусть уже случается.

Его голос унесся в бесконечность и затерялся там.

— Давай же, давай. Хочешь мне что-то показать? Ну так покажи.

Если подсознание и слышало его, знака оно не подало.

— Что это будет-то, а? Еще больше куч из щебня? Еще одна чертова ТАРДИС? Ну, выкладывай.

Он раскинул руки в широком жесте, говорящем "вот он я — делай, что хочешь".

Единственным ему ответом были тишина, окружавший его мрак и одинокое мерцание звезд.

— Хочешь, чтобы я подождал? Отлично. Я подожду.

Он сцепил руки за спиной и начал шагать взад-вперед. Глядя вниз на плиточный пол, он приостановился, наклонил голову и прищурился. Теперь, если внимательнее присмотреться, узор не казался таким уж черно-белым, скорее, серым. Передвигаясь, он обнаружил наборы параллельных полос, лежащих по диагонали к сетке пола. Все это казалось удивительно знакомым. Он и раньше видел похожий ряд сеток и линий — но ассоциации, вызванные ими, не сулили ничего хорошего.

Смерть, подумал он. Отчаяние. Забвение.

На самом пределе слышимости играла музыка. Военный оркестр. Поднапрягшись, Сэм различил знакомую мелодию "Боже, храни Королеву".

— Что это? — окликнул он свое подсознание. — Хочешь, чтобы я встал по стойке смирно и отсалютовал?

Национальный гимн тянул к своему величавому завершению. Потом послышался мужской голос, будто за тысячи световых лет отсюда: — Би-Би-Си заканчивает работу на этот вечер. Благодарим за внимание, пожалуйста, не забудьте выключить телеприемник.

Тут же из ниоткуда возник новый звук. Это был непрерывный свист — нечеловеческий, ровный, мертвый — как одиночная незатухающая нота, играемая на дешевом электрооргане.

— Окончание работы, — пробормотал Сэм. — Ты об этом говоришь? Все программы завершены? Больше ничего не будет? — Он помотал головой и решительно встал, возвысив голос и завопив: — Это еще не окончание работы, слышишь меня? Во мне еще осталось очень много телепрограмм. Я не выключаю свой приемник, пока что нет. Приемник Сэма Тайлера включен.

Как гневный отклик, раздался внезапный грохот, заставивший Сэма развернуться на месте. Он увидел что-то похожее на рухнувший топчан, лежавший в куче в нескольких метрах справа от него. Осторожно подкравшись, он подтолкнул его носком ботинка. Он был безопасен; никаких очевидных мин-ловушек. Но кто может — кто на самом деле может быть уверенным в чем-то во сне?

Он поднял предмет. Это была тонкий деревянный мольберт. К нему была прикреплена маленькая школьная доска, на которой недавно начали игру в крестики-нолики — сетка из девяти квадратов, одинокий нолик, одинокий крестик.

При виде этого Сэм тотчас же вспомнил, где он раньше видел этот серо-белый узор на полу. Доска. Крестики-нолики. Сетки и линии. Разлинованные квадраты.

— Ясно, — сказал он, роняя из рук мольберт и школьную доску. — Это ведь ты, да? Конечно, ты, — он повысил голос. — Покажись. Давай. Ты закончила этот спектакль, теперь давай поговорим лицом к лицу.

Опять тишина.

— Ты зря теряешь время, если думаешь, что выводишь меня из себя, маленькая ты дрянь! Я по горло сыт твоими проклятыми головоломками. Так давай продолжим. Покажись. Покажись, говорю!

И тогда она так и сделала — беззвучно выскочила на свет божий.

Невзирая на браваду, Сэм вдруг почувствовал, как у него перехватило горло и вдоль позвоночника пробежала ледяная нервная дрожь, при виде маленькой девочки с молочно-белым лицом, внезапно возникшей перед ним. Она преследовала его с той самой аварии в 2006 году. Она пробралась в его кому, возникнув откуда-то из нечистых мрачных подвалов души, улыбаясь как Мона Лиза, призывая Сэма, снова и снова, сдаться, умереть, позволить уйти из хрупкого объятия жизни и разрешить смерти захлестнуть его. Она вошла в его разум через телевизионный экран, появившись, как призрак из телезаставки, мертвый сигнал оповещения, что сообщений больше нет, только пустота. И даже сейчас, в глубинах его снов, она окружила себя теми же пустыми символами: серые и белые плитки, полосы по диагонали, мольберт, школьная доска, расбросанные по углам нолик и крестик.

Реквизит был тот же, но теперь, когда кома закончилась, и Сэм оказался в мире 1973 года насовсем, Девочка с Заставки тоже изменилась. Прошлая была в ярко-красном платье и с ободком на голове. Теперь же она была в черном — траурно-черном — и с большими каплями слез, нарисованными на щеках. Также изменилась и зеленая кукла с лицом клоуна, которую она всегда сжимала в руках. Теперь кукла была с ног до головы замотана в грязные, испещренные кровью бинты, как больничный пациент в дурацких комедиях.

— Что-то с ним не так, — сказала девочка, печально разглядывая куклу. — Он упал с полки и теперь весь переломанный.

Девочка начала петь своему перебинтованному малышу колыбельную:

Бедный кукленок,

Что ж ты не рад,

Он прыгал и упал,

И прямо в ад попал,

И плачет, и плачет, как глупая неженка.

У нее за спиной всплыла вверх черная луковица размером с человеческую голову. Через пару метров она остановилась, подпрыгивая и раскачиваясь на конце веревочки, привязанной к запястью девочки. Теперь Сэм увидел, что это был черный, как смоль, наполненный гелием шарик, будто рекламный сувенир, принесенный домой со смертельной ярмарки.

— В этот раз ты это сделал, Сэм, — сказала девочка, поднимая на него бесконечно печальные глаза. — Ты все бросил. Теперь назад не уйти. Все сломано. Все мертво. Ты бедный кукленок. Ты очень не рад. Ведь ты прыгнул, и упал, и прямо в ад…

Сэм оборвал ее на полуслове, схватив деревянный мольберт и доску и с силой швырнув их на плиточный пол. Хрупкие деревянные ножки мольберта раскололись.

— Всегда ломаешь вещи, да, Сэм? — сказала девочка.

— Я хочу, чтобы ты убралась из моей жизни, — сказал Сэм, тыча в нее пальцем. Он расправил плечи и уставился на нее.

— Но у тебя нет жизни, Сэм.

— Конечно есть. Больше, чем когда-либо. И я не позволю тебе вплыть в нее, строя из себя короля джунглей.

— Пытаешься звучать круто, Сэм? Пытаешься звучать, как он?

— Я не пытаюсь звучать как кто-нибудь. Это говорю я, понятно тебе? Я говорю, что у тебя были шансы на успех со мной. Ты с самого начала была поблизости, заставляя меня сдаться и умереть. Но я победил тебя. Я победил тебя.

— Но ты же меня не победил, Сэм. Ты мертв. Ты умер.

— Открой глаза, крыса ты злобная! — заорал на нее Сэм, разглядев за маскировкой и представлением девочки страшную реальность, полыхающую в ней. — Я все еще здесь, видишь? Я все еще здесь! Так что забирай свою доску, и игрушки, и свои жалкие намеки и проваливай в ту мерзкую выгребную яму подсознания, откуда ты вылезла.

— Твоя бедная мать, — мягко произнесла девочка.

— Моя мать не имеет к тебе никакого отношения.

— Она вынуждена жить с тем, что ты сделал.

— Я сделал то, что должен был.

— Она все время спрашивает себя: "Могла ли я что-то сделать? Могла ли я что-то сделать?"

— Я знаю, что ты делаешь, коварная маленькая сучка, и это не сработает, слышишь?

— Она винит себя, Сэм. Она никогда не перестанет винить себя. Ты разбил ее бедное сердце.

— Я знаю, кто ты такая, — сказал Сэм, стараясь говорить низким, сдержанным голосом. — Я знаю, что ты делаешь. Ты только так можешь управлять, да — воткнуть нож и повернуть его? Чувство вины. Раскаяние. Страх. Это все, с чем ты можешь работать. Но видишь? Я не слушаю. Я не слушаю!

— Она не заслужила разбитое сердце, Сэм. Только не твоя старая бедная мама.

— Я сказал, проваливай! — рявкнул Сэм и резко развернулся — и тут же снова натолкнулся на Девочку с Заставки, стоящую прямо напротив него. Он вскрикнул и отпрыгнул.

— И потом, еще бедняжка Майя, — сказала она. — Думаешь, ее это тоже не затронуло, твое самоубийство? Вы с ней были так близки, Сэм. Как ее могло не ранить то, что ты сделал?

Майя. Майя Рой. Имя из прошлого — или, скорее, из будущего. Это с Майей он был в 2006 году, они оба работали вместе и жили вместе, их отношения прогибались от натяжения, от того, что они никогда не были порознь. Деля рабочий кабинет, деля дом, деля постель, деля напряжение, и скуку, и огорчения жизни в уголовном розыске, они истрепали свои чувства, пока не осталось ничего, кроме голых нервов и пререканий. Сэм и Майя в итоге ощущали себя, как сокамерники, а не любовники, круглосуточно находящиеся взаперти вместе, и напряжение их работы к чертям разбило все то, что связывало их.

— Даже если ты не думал о маме, ты должен был подумать о бедняжке Майе, Сэм, — сказала девочка. — Ты должен был о ней задуматься, прежде, чем сделать то, что ты сделал. Прежде, чем прыгнуть.

— Я думал о Майе, — ответил Сэм. — Я только о Майе и думал, когда эта проклятая машина врезалась в меня в 2006 и перенесла сюда в первый раз. Я знал, что между нами все кончено — или почти все, черт бы побрал. Я не хотел увидеть конец всему. Я не хотел верить, что я точно такой же, как все остальные копы, которых я знаю, с их неудавшимися браками и загубленной семейной жизнью. Мне хотелось верить, что работа нас не разлучит. Мне хотелось верить, что у нас с Майей есть что-то сильнее этого.

— Может быть, Майя тоже хотела верить в это.

— Нет. Она знала, что все кончено. По крайней мере, она потом сделала это. Она меня бросила, пока я был в госпитале, без сознания. Она пришла к моей постели, я ее слышал, как она сказала, что все кончено. Она… черт, подожди-ка, тебе восемь лет. Какого ж хрена ты можешь знать об отношениях?

Покачивая больную куклу на руках, Девочка с Заставки очень мягко произнесла: — Мне не восемь лет, Сэм. Я очень, очень старая.

— У нас с Майей все в прошлом, — сказал Сэм, защищаясь. — Я не хотел ранить ее или кого-то еще, вернувшись сюда. Я просто… просто хотел найти…

— Энни.

— Да. И много чего еще. Но больше всего Энни.

— Хочешь, чтобы она была твоей девушкой?

Девочка с Заставки протянула это слово практически издеваясь: дееевушкой.

— Тебе-то какое дело, маленькая мерзавка? — огрызнулся Сэм. — Ты всего лишь жалкая выдумка, крутящаяся у меня в голове и пытающаяся заставить меня сдаться.

Она, безусловно, существовала — и она здорово справлялась с работой. Сэм уже чувствовал, как семена сомнения пускают в нем корни. Правильно ли он поступил, вернувшись обратно сюда? Есть ли, в самом деле, какое-то будущее у него и Энни? Если он постарается построить между ними отношения, если они станут настоящей парой, если они съедутся и начнут вести совместное хозяйство — не будет ли это просто грустной перепевкой его жизни с Майей? Встанет ли между ними работа? Сделают ли они те же ошибки, постигнут ли их те же неудачи? Есть ли шансы, что их совместная жизнь не обречена с самого начала?

— Нет. Нет, мы не обречены, — убежденно произнес Сэм. — Не в этот раз. В это раз я собираюсь играть по правилам. Я вернулся в 1973 не без причины. Я не собираюсь упускать это все.

— Упускать это все, — эхом откликнулась Девочка с Заставки. — Ты упустил это, когда прыгнул, Сэм. Теперь ничего не вернется. Все сломано. Все мертво.

— Убирайся из моей головы, маленькая дрянь. Предупреждаю тебя.

Черный шарик зловеще подскакивал над ее головой, девичий голос нараспев звучал, как колокольный бой: все сломано — все мертво — все сломано — все мертво.

— Проваливай и больше не приходи!

Все сломано — все мертво — все сло…

Монотонный голос обратился в непрерывный телефонный звонок. Сэм обнаружил, что сжался в ногах своего матраса, запутавшись в сетке из влажных простыней. Секунду он сидел, уставившись во тьму, телефон надрывно звенел. Потом он распутал простыни, на цыпочках прошел по полу и подобрался к телефону, который сразу же перестал звонить.

— Черт!

Он поднял трубку и набрал 1471 — а потом вспомнил, где он, что этот номер пока еще за много лет в будущем, а это по-прежнему проклятое средневековье. Он швырнул телефон.

Потрогав лоб, он обнаружил, что весь в испарине, поэтому двинулся в маленькую ванную, чтобы ополоснуться. Из зеркала на него пристально глядело лицо, бледное, с ввалившимися глазами, как у человека с больничной койки.

— Я прошел через больничные койки, — сказал он своему отражению. — Теперь время жить. Жить по-настоящему.

Плеснув в лицо холодной водой, он вдруг понял, что думает об Энни, пытаясь стереть из памяти жуткий сон. Он до глубины души желал, чтобы она сегодня была с ним здесь, чтобы он смог увидеть ее свернувшейся в клубочек и крепко спящей в его постели, когда он вернется в комнату.

Взглянув на время, он увидел, что уже почти три часа ночи, слишком рано звонить ей.

Хотя это она, подумал он, только что пыталась дозвониться до меня.

Он тотчас же почувствовал уверенность, что так все и было. С внезапным приливом возбуждения он выскочил из ванной и снял трубку, набирая номер Энни и с надеждой вслушиваясь в телефонные гудки.

— Ты же знал, что это я, да? — сказала она, подняв трубку. — Ты ясновидящий или как?

— Мне не нужно быть ясновидящим, — сказал Сэм. — Я всегда могу сказать, когда звонишь ты. Звонок всегда звучит приятнее.

— Это самый коварный подкат, который я слышала за последние годы. Ты брал уроки у Рэя?

— Давай не будем про Рэя. Как ты, Энни? Не спится?

— Не могу надолго уснуть. Не могу успокоиться. Кошмары.

— О чем, Энни? Ты их помнишь?

— Разные. Обрывки всего.

— Там есть маленькая девочка? С куклой и шариком?

— Нет, — сказала Энни. — Не знаю. Просто бессмысленная ерунда, Сэм, не могу вспомнить, что происходит. Я помню только, какие чувства оно вызывает — действительно грустные, как будто я потерялась и далеко от дома. Я знаю, это звучит по-ребячески.

— Это вовсе не звучит по-ребячески, — сказал Сэм. — Поверь мне.

— Мне это не нравится, — продолжила Энни. — Я просыпаюсь перепуганной. — Она засмеялась. — Я работаю в Отделе уголовного розыска, мой образ жизни — арест преступников, мой шеф — Джин Хант, а для меня страшнее всего — какие-то глупые сны, которые я даже не помню. Меня сны так не пугали с тех пор, как я была ребенком, Сэм. Вот почему я позвонила тебе. Просто хотелось услышать твой голос.

— Я рад твоему звонку, Энни. Мне нужно тебя увидеть. Прямо сейчас. Нам нужно поговорить.

— Ну так давай, Сэм. Вместо того чтобы говорить о том, что нужно поговорить, давай поговорим на самом деле.

— Хорошая мысль, — улыбнулся Сэм.

— Никуда не уходи, я приду, — сказала Энни.

— Нет, не ты, — сказал Сэм. — Я иду к тебе.

Он не мог позволить ей увидеть свою жилье таким — это же абсолютный свинарник.

— Не могу позволить тебе увидеть мое жилье, Сэм, — сказала Энни. — Абсолютный свинарник.

— Ну тогда мы просто созданы друг для друга.

— Я серьезно, Сэм. Я же умру от стыда.

— Обещаю, что не буду шокирован. Оставайся там, Энни, я приду как можно быстрее.

— Если ты придешь сейчас, в три утра, это будет считаться свиданием? Я имею в виду, официально?

— Не знаю, — сказал Сэм. — Зависит от того, что случится.

— А я думала, мы собираемся только поговорить.

— Да. Да, поговорить. Конечно, поговорить.

— У тебя сейчас разочарованный голос, — сказала Энни, и в ее голосе он мог услышать насмешку. — Надеешься на что-то большее?

— Не представляю, о чем ты.

— Ну, знаешь, жуткие сны и все такое. Хочется, чтоб кто-то был рядом, чтобы прижаться.

— Да, — сказал Сэм. — Но я не могу говорить об этом по телефону. Давай это обсудим уже у тебя. Смотри, у нас хорошая команда в Отделе.

— Да.

— Может, из нас получится хорошая команда и в остальном.

— Сладкая парочка, — поддержала Энни.

— Бэтман и Робин, — подхватил Сэм.

— Лорел и Харди, — сказала Энни.

— Морекамб и Вайс, — парировал Сэм.

— Эббот и Костелло.

— Литл и Лардж.

— Кто? — спросила Энни.

Сэм рассмеялся и сказал: — Совершенно верно, Энни! И в самом деле, кто?

Снаружи раздался гулкий глухой удар. Квартира содрогнулась. Абажур на потолке медленно закачался, взметнув облачко пыли. Сэм застыл, вслушиваясь. Звук раскатился, как гром. Но это был не гром.

— Ты это слышала, Энни?

— Я слышала что-то. Что это было?

— Как будто бы взрыв.

Схватив телефон, Сэм поспешил к окну и выглянул в темноту ночи. Вдалеке он мельком увидел отблеск оранжевого света, вспыхнувшего на фоне беззвездного неба.

— Что-то взорвалось, — сказал Сэм.

— ИРА?

— Или Фракция Красных Рук, на выбор. Господи, это серьезно. Звони Шефу. Я пойду прямиком туда, посмотрю, что случилось. Скажи ему, я его встречу там.

— Я тоже тебя там встречу, — сказала Энни.

— Нет.

— Почему нет? Я думала, мы Бэтман и Робин.

— Пожалуйста, Энни. Оставайся дома. Не хочу, чтобы ты шла туда.

— Там не место сопливой пташке, да?

— Энни, ты знаешь, что это не так…

— Знаю, знаю, встаю на пути у мальчишек.

— Ради бога, Энни, я не Джин Хант, — сказал Сэм, зажимая трубку между подбородком и плечом и пытаясь одеться. — Пожалуйста — я был бы намного счастливее, зная, что ты вдалеке от этого.

Снаружи на улице начали завывать сирены, несущиеся к месту взрыва. Сэм сражался с рубашкой, одновременно пытаясь говорить по телефону.

— Сделаешь это ради меня, Энни? Останешься дома?

— Только если пообещаешь беречь себя, Сэм, — сказала Энни.

— Обещаю, — сказал Сэм.

— Не говори вот так, Сэм. Звучит покровительственно.

— Обещаю, обещаю. Теперь свяжись с Шефом и скажи ему, что у нас проблемы.

— Будь по-настоящему осторожным, Сэм, — сказала Энни и положила трубку.

Сэм бежал по темным улицам к тусклому оранжевому зареву, светящемуся в небе. Добравшись до главной дороги, он увидел мигающие голубые огни, пожарные машины, струи воды, рвущиеся из шлангов, темные силуэты пожарных, снующих туда-сюда перед горящим зданием. Напротив него свирепо пылал разрушенный каркас припаркованной машины, ее перекрученный капот вырвало вверх, двери вылетели от силы взрыва, прогремевшего внутри.

Подобравшись поближе, Сэм увидел знакомые формы "Кортины", демонстративно припаркованной у самого входа в преисподнюю. Рядом стоял крепкий массивный силуэт Джина Ханта, большие пальцы засунуты за ремень, в зубах зажата длинная тонкая сигара, взгляд неотрывно следит за пылающим хаосом перед ним.

Сэм подбежал к нему, задыхаясь.

— Инвестиционный банк — вот что от него осталось, — подал голос Джин, сжимая в зубах кончик сигары.

— Удар против капиталистической системы? — предположил Сэм. — Фракция Красных Рук показала зубы?

— ИРА, ФКР, какая к черту разница? — сказал Джин. — Автомобильная бомба отрывает людям руки и ноги одинаково, без разницы, кто из этих психов нажал пуск.

— Пострадавшие?

— Поразительно, но похоже, что их нет. Нельзя сказать с уверенностью, пока ребята из службы спасения не просеют этот бардак. Но на текущий момент похоже, что это место было пустым. Но ты только представь, если это все произошло бы в час пик, Сэм, или посреди Олд Траффорд, или в субботу днем в Эрндейл Центр. — Он со злостью выпустил дым через ноздри, будто бык, готовый напасть. — Варвары, — сказал он.

— Джин, это перерастает в войну на большом острове, — сказал Сэм. — Фракция Красных Рук хочет переплюнуть ИРА. Этот город становится полем боя.

— Я не собираюсь это так оставлять, — сказал Джин. Его голос был низким, твердым и крепким, как железо. — Никто не превратит мою вотчину в чертову Хорисимо.

— Хиросима, — поправил его Сэм.

— Я остановлю это, Сэм. Я прыгну выше себя. Вот что я сделаю. Вот для чего я был создан — прыгать выше себя, будь я проклят.

Джин на мгновение задумался, безжалостно жуя свою длинную сигару, затем внезапно нырнул внутрь "Кортины" и появился снова уже с полицейским радио в руках.

— Рэй — вы там еще не спите?

— Один из нас не спит, Шеф, — ответил Рэй по рации. Послышался осоловелый голос Криса, спрашивающего: — Что там, кто? — Мы все еще снаружи жилища Дири, держим их под наблюдением. Огни на нижнем этаже включены.

— Какие-нибудь намеки на движение?

— Пока нет, Шеф.

— Дай знать, как только что-нибудь увидишь, Рэй. В смысле, хоть что-нибудь. — Джин повернулся к Сэму и проговорил: — Я поставил Рэя и Криса наблюдать за этой парочкой пэдди, за Дири. Теперь уж я не выпущу их из виду. Поскольку Коупер вне игры, им придется сбывать товар другому члену ФКР. И когда они будут это делать, мы окажемся прямо там.

— Но в этот раз мы не позволим им знать, что следим за ними, — язвительно сказал Сэм. — Так ведь, Шеф? Мы будем осторожнее, так, Шеф? Мы не раскроем себя, как в прошлый раз, Шеф?

— Вон на том костре требуется разместить сверху чучело — не хочешь пойти на эту роль добровольцем, Сэмюэл?

Сэм поднял руки и отступился. Джин сплюнул остатки тлеющей сигары, расправил плечи и выгнул пальцы в черных перчатках. Он был сосредоточен на себе, черпая какую-то неугомонную мощь в том, что горело у него глубоко внутри и просачивалось сквозь тело наружу. На его поместье напали, его замок разрушили. Для него не имело значения, что побуждало его противников, какие убеждения и манифесты вдохновляли их на то, чтобы установить бомбу и потянуть за спусковой крючок. Он был представителем закона на земле беззакония, грязный коп в еще более грязном городе — и он хотел исполнить свой долг до конца.

Сэм смотрел на него, видел неподвижное лицо Джина, уставившегося на пламя, видел оранжевый отсвет пылающих обломков, пляшущий вокруг него, танцующий, двигающий длинную черную тень, раскинувшуюся позади. На мгновение показалось, что они вместе стоят на самой кромке мира, окруженные пустотой и адским разрушением, поглощенные бесконечной ночью, где звезды рухнули, и все планеты испарились. И в то же время тень Джина, мерцающая на асфальте, казалось, всего лишь на один миг превратилась в силуэт Девочки с Заставки, баюкающей свою куклу и несущей угольно-черный воздушный шарик.

Не теряй самообладания, сказал себе Сэм, тряся головой, чтобы прочистить мысли. Когда он посмотрел снова, тень Джина была просто тенью Джина, и то, что казалось мертвой бесконечностью рухнувшей вселенной, снова превратилось просто в Манчестер — разгромленный, взорванный Манчестер, но не более того, ничего чуждого.

Полицейское радио затрещало. Оттуда послышался голос Рэя: — Шеф! Шеф!

— Я здесь, Рэй.

— У нас движение, Шеф. Дири только что вышли и сели в машину. Они что-то положили в багажник — коробку или пакет.

— Вот оно — это еще одна передача, — сказал Сэм.

— Они сейчас уедут, Шеф, — сказал Рэй. — Нам за ними следовать?

— Как мухам за обосраной коровьей жопой! — рявкнул Джин. — И будьте вы прокляты, если они увидят, что вы их преследуете.

Он бросил взгляд на Сэма, вызывая его на едкий комментарий, но Сэм уже забрался в "Кортину".

— Они направляются к северу, вдоль Теннисон Роуд, — сказал Рэй.

— Держи меня в курсе, Рэй, — попросил Джин, хватаясь за руль и заводя двигатель. — Мы перехватим их как можно быстрее и возьмем погоню на себя.

Джин швырнул радио Сэму, дал по газам и рванул, совершая самый яростный и самый ужасающий разворот в три приема, какой Сэм только мог себе представить. За несколько мгновений пылающее здание и горящий автомобиль превратились в исчезающие пятна оранжевого света в зеркале заднего вида, а потом пропали совсем.

Нет — не пропали, подумал Сэм, искоса глядя на Джина, вжимающего педаль газа в пол и без оглядки несущегося сквозь манчестерскую ночь. Огонь все еще горит в полную мощь, прямо здесь, в крови у Джина. Ночью и днем. Ежечасно и ежедневно.

ГЛАВА 9 В ЛОГОВЕ ЛЬВА

Они ехали по безмолвным улицам, оранжевое свечение в небе за ними увядало, отступая. Голос Рэя время от времени прорывался по радио, держа их в курсе своих успехов с Дири.

— Паркер Стрит… Фрейермонт Уэй, направляемся на север, переходим на новую эстакаду…

Джин гнал "Кортину" сквозь ночь в неудержимом порыве, со свистом пролетая вдоль неприглядных улиц и проносясь по встречной проезжей части, пока не добрался до примерного местоположения Дири и не засел в ожидании их прибытия.

— Отступай, Рэй, — приказал он по радио. — Они проедут с минуты на минуту. Отсюда их берем мы.

— Понял.

Радио замолкло. Сэм и Джин сидели в молчании, "Кортина" укрылась в засаде на неосвещенной обочине дороги. Приближались огни фар. Джин стиснул руками руль. Он позволил Дири на "Cresta" пройти мимо, медленно сосчитал до десяти и ненавязчиво включился в преследование.

Дири спешили, держа направление на север, строго на север. Время от времени они замедляли ход и еле ползли, читая дорожные знаки, по крайней мере дважды остановились полностью, чтобы изучить при верхнем свете карту.

— Им незнаком маршрут, — сказал Сэм. — Думаешь, они получили от ФКР направление на новую точку встречи?

— Я болел, когда мы в школе проходили чтение мыслей, Сэм, так что ответить не смогу, — отозвался Джин. — Но я знаю одно: чем бы это ни было, но на заднем сиденье их машины вовсе не корзинка для пикника.

Джин ехал осторожно, держа автомобиль Дири на большом расстоянии впереди себя. Время от времени он даже позволял им на несколько секунд скрыться из виду, потом давил на газ и нагонял их снова. На этот раз он решил оставаться незамеченным.

— Как дела, Шеф?

Это опять пробился по радио Рэй.

— Без проблем, Рэймондо, — откликнулся Джин. — Но я сейчас отключаю рацию, для безопасности. Я не хочу, чтобы кто-то засек, как я говорю в нее, и я не хочу, чтобы ты расшумелся в самый неподходящий момент. Вы с Крисом будете в резерве, на случай, если понадобитесь нам.

— Будем ждать вашего вызова, Шеф. Удачи.

Джин выключил радио, потом для самоуспокоения нащупал внутри пальто тяжелый объемный Магнум. Сэм заметил, что тоже проверяет свой пистолет, чтобы он был на своем месте в полной сохранности.

Они следовали за Дири по местности, которая начала превращаться в бесконечный пригород из блеклых домишек и многоэтажек, и теперь въехали в унылые районы с плохо различимыми в темноте складами и промышленными хранилищами. Дири ехали неуверенно, то и дело останавливаясь, но стараясь придерживаться одного направления. Джин погасил огни и крался вперед почти в полной темноте, держась за задними фарами Дири так близко, как только мог осмелиться.

— Такое место, где можно держать оружие и взрывчатку, — сказал Сэм, разглядывая безликие сараи и склады.

— А также, такое место, где можно держать заложников, — добавил Джин.

— Думаешь, мы здесь найдем именно это?

— Вот скажи мне. Зачем еще Дири сюда приехали, не для выпивки и закуски же. Смотри в оба, Сэм. Как бы ты ни драл мои нервы, я бы страх как не хотел потерять тебя прямо сейчас из-за пули в спину.

У Дири вспыхнули тормозные огни. Они остановились снаружи высоких деревянных ворот, прочно запертых на цепи и навесные замки.

В двадцати метрах за ними Джин заглушил "Кортину".

Пауза. Ничего не происходило. Джин начал нервно постукивать пальцем по рулю.

— Давай, — пробормотал он вполголоса. — Давай…

Через мгновение Дири вышли из машины. Майкл подошел к деревянным воротам, погремел тяжелой цепью и закричал: — Открывайте, ублюдки вонючие! Мы привезли вашу паршивую посылку. Тащите сюда свои грязные английские задницы и заберите ее!

— Думаю, это тот же самый парень, который приносит мне почту каждое утро, — пробормотал Джин.

Кайт открыла багажник машины, и они вдвоем с Майклом вытащили большую коробку, всю обмотанную плотной лентой.

Там наметилось движение, раздался грохот цепей, после чего деревянные ворота медленно отворились, раскачиваясь. Появился мужчина, облаченный в черный комбинезон, с автоматической винтовкой, поднятой по-боевому и наведенной на Майкла Дири. Секунду спустя появилась вторая фигура, одетая в камуфляжные брюки и рубашку цвета хаки, размахивающая полуавтоматическим пистолетом. Фигура потрясла им в жесте "руки вверх", чему Дири неохотно подчинились. Пока мужчина с винтовкой держал их под прицелом, человек в рабочей форме обыскал сначала Майкла, затем Кайт, счел их безоружными и коротко указал на пакет. Дири что-то сказали, но человек с пистолетом помотал головой. Когда Кайт двинулась в его сторону, умоляюще заломив руки, он сунул ей в лицо дуло. Мужчина с винтовкой напрягся, готовый открыть огонь.

— Мы не вмешаемся? — выдохнул Сэм, потянувшись уже за оружием.

— Мы сидим ровно, — пробормотал Джин. — Не принимай всерьез. Это все напоказ. Увидишь.

Майкл и Кайт попятились от вооруженной охраны, переглянулись, совместно подняли обклеенный пакет и потащили его в открытые ворота, исчезнув из вида.

— Говорю тебе, — сказал Джин. — Дири живыми стоят гораздо больше, чем мертвыми.

Два охранника последовали за Дири внутрь, и ворота, шатаясь, закрылись за ними. С громким лязгом и звоном их снова заперли на замки.

Джин тут же вытащил из нагрудной кобуры Магнум и снял его с предохранителя.

— Пойдем, Сэмми.

— Куда? Хочешь проверить машину Дири?

— Проверить? Мы уголовный розыск, Тайлер, а не автосервис. Я хочу пролезть в обход их ворот и произвести внутри старую добрую разведку. Вот где все действие. Вся эта возня, которая здесь творится.

Сэм на мгновение крепко задумался. Джин, конечно, был прав: бессмысленно было проделать весь этот путь, достигнуть порога ФКР, и ничего не предпринять. Но опять же, по ту сторону ворот были вооруженные люди. Вооруженные до зубов мужчины. И, если прислушаться к Бретту Коуперу, они были фанатиками.

— Мы сильно рискуем, если пойдем туда, Шеф, — сказал Сэм. — Думаешь, это мудро?

— Разве что ты предпочтешь сидеть здесь и играть в "Шпиона", пока они снова не выйдут, — сказал Джин. — Давай. Это как будто ты ребенок, стоящий на высоком трамплине — если задумаешься слишком сильно, никогда не прыгнешь. Так что прыгай.

Они вылезли из "Кортины", Сэм вытянул из-под пиджака пистолет. Если Джин собирался прыгнуть, Сэм прыгнул бы с ним. Он бы не смог сидеть в машине, пока шеф действует в одиночку.

— Чувствуешь себя бой-скаутом что надо? — спросил Джин.

— Готов на все, Шеф.

— Лучше бы так.

— Джин, держи себя в руках, — попросил Сэм. — Мы не должны соревноваться в стрельбе. Мы просто все обследуем, выясним, что к чему и вызовем подмогу.

— Ну само собой, придурок. Я здесь не для стрельбы по мишеням. Все, захлопни варежку и следуй за мастером.

Затаясь, почти не производя звуков, они подкрались по теням к припаркованной машине Дири. Их окружали мрачные контуры складских зданий, пустынные автомобильные парковки, голые стоянки для грузовиков. Сверху на них, казалось, давило черное беззвездное небо, на мгновение напомнившее Сэму о его сне. Он вытолкнул из головы воспоминание о Девочке с Заставки и об ее намеках на безнадежность и, вместо этого, сосредоточился на том, чтобы вытащить отсюда себя и Джина живыми и невредимыми.

Они подобрались к деревянным воротам, прочно запертым на цепь.

— Мы должны попасть туда, — прошипел Джин на ухо Сэму.

— Нет, — прошептал в ответ Сэм. — Это слишком опасно. Я вызову подмогу.

— Не надо подмогу, Сэм. Пока не надо.

— Почему, черт возьми, не надо?

— Потому что, Сэмюэл, кореш ты мой, Дири все время выводят нас на нужных людей, — прорычал Джин, чуть ли не по буквам, словно Сэм был недоразвитым. — Они вывели нас на Хренотень Кровавых Рук, они могут вывести нас и на свои контакты с ИРА. Они наша чертова золотая жила.

— Но Шеф…

— Если мы сейчас нападем — все, им капут. Дири для нас слишком дороги, чтобы арестовать их и просрать такие возможности. Понятно? Никакой поддержки, никакой облавы — только ты и я, держим все в тайне, наблюдаем из тени. Я ясно выразился?

— Кристально, Шеф.

— Самое главное. Так, Сэм, за мной.

Джин заскользил, двигаясь от одной тени к другой, пока не исчез из вида. Сэм успокоил дыхание, унял сердцебиение, привел в порядок натянутые нервы и бросился в тень за Джином.

Держась под прикрытием, Сэм и Джин продвигались вдоль высокого забора, огораживающего по периметру двор. Им были видны крыши различных строений, возвышающихся над забором — складов, хранилищ, мастерских — и яркое свечение уличных фонарей. В одном месте они остановились и прислушались, встревоженные возросшей громкостью голосов.

— Мы принесли, чего ты хочешь, — кричала Кайт Дири. — Теперь мы хотим ее видеть. Ты обещал. Ты обещал, что мы сможем ее увидеть, лживый английский подонок!

Ей ответил мужской голос. Он был, как у Коупера, английским, хорошо поставленным, очень интеллигентным. — Сегодня не лучшая ночь для светских визитов.

— Но вы обещали.

— Я веду войну, — холодно произнес англичанин. — Я должен определять приоритеты.

Тут же послышались звуки борьбы, было слышно, как угрожает и ругается Майкл Дири.

— Это, — сказал англичанин, — плохой способ получить привилегии.

— Она наша дочь, ты, вонючий английский ублюдок! — выпалил Майкл. — Нам не нужно получать никакие привилегии, чтобы увидеть ее.

— Мы вас во всем поддерживаем, — закричала Кайт. — Без нас у вас бы не получилось войны. Вы нам должны.

— Я ничего вам не должен, — откликнулся мужчина. — У нас разгар боевых действий. Сегодня ночью у нас была вылазка. Я в долгу перед моими солдатами, а не перед вами. Конечно, уж вам-то это понятно.

— Мы не уйдем отсюда, пока не увидим ее, — решительно сказала Кайт.

Англичанин с полным отсутствием эмоций в голосе произнес: — Хотите, чтобы мы начали присылать вашу дочь по маленькому кусочку за раз?

— Ты не можешь так сделать, — сказала Кайт.

— Я сделаю что угодно во имя революции, — сказал англичанин. — Нет ничего важнее идеи. Вы это понимаете. А теперь идите домой и ждите дальнейшие инструкции.

Кто-то сплюнул, но кто это был, Майкл или Кайт, Сэм сказать не смог бы.

— Будьте очень осторожны, — сказал англичанин низким угрожающим голосом. — В настоящее время ваша дочь находится в целости и сохранности. Это может измениться.

Послышалось движение, шаркание ногами, и люди по ту сторону забора отошли. Через несколько секунд Сэм и Джин услышали, как хлопнула дверь машины Дири, взревел мотор, и автомобиль уехал обратно в ночь.

— Энни была права, — прошептал Сэм. — У них заложник. ФКР принуждают Дири тем, что взяли их дочь.

— Самое время все там поразнюхать, Сэмми, — сказал Джин, оценивая на глаз высоту забора и прикидывая, сможет ли перелезть через него.

— Слишком высоко, — сказал Сэм. — И они нас увидят сразу же, как доберемся до верха.

— Нас? Кто-нибудь что-нибудь про тебя говорил, клоун?

Джин поспешил к участку забора, где намеревался перелезать и стволом Магнума поманил к себе Сэма.

— Видишь? — сказал он, указывая на крышу, видимую над забором. — Там здание совсем рядом. Я могу перебраться через забор и попасть на крышу.

— Не могу представить, как ты через что-то там перебираешься, Шеф.

— Под настроение я могу лазить, как натуральный дикарь, ты, наглый молокосос, а теперь слушай. Никто меня на крыше не увидит, если я пригну голову. Я там хорошенько огляжусь, посмотрю, что творится, потом бегом обратно и мы можем уходить.

— Не уверен, что это хорошая идея, Шеф.

— Вся прелесть того, что я твой босс, Тайлер, в том, что я не обязан всерьез воспринимать, что ты там думаешь. А теперь, подсади меня.

Не вполне уверенный в том, что делает, Сэм, поколебавшись, подхватил Джина за подмышки и подтолкнул вверх, но Джин раздраженно указал, что ждет, когда Сэм сцепит в стремечко пальцы. Сразу, как Сэм сделал это, Джин утвердился лакированной туфлей на его зацепленных руках и напрягся для прыжка.

— Не уронишь меня, Сэм.

— Не уроню, Шеф.

— Тогда поехали. Раз, два, три!

Сэм поднатужился. Джин, как слон, обрушился на его руки всем весом, ломая сцепку. Он рухнул на него сверху, и они вместе растянулись на земле, как парочка неумелых цирковых акробатов. Но звук падения их тел был перекрыт ревом и чиханием большого дизельного двигателя, запущенного на территории двора.

— Ты чуть не сломал мне шею, — зашипел Джин.

— Ты чуть не сломал мне руки, — зашипел в ответ Сэм.

— Моя шея дороже твоих ласт, Сэм.

Деревянные ворота откылись, оттуда выехал грузовик, укативший во тьму.

— Они действуют, — сказал Сэм. — Думаешь, будут еще бомбы и мины-ловушки?

— Мы не узнаем, если не попадем внутрь и не взглянем, — проворчал Джин. — Ладно, Сэм, вижу, ты слабачок с дохлыми пальчиками, которому и довериться-то нельзя, похоже, тогда именно тебе придется карабкаться по этой стене.

Грохот закрывающихся и запираемых деревянных ворот поглотил звук того, как Джин подкинул Сэма на верх забора. Он практически подбросил его в воздух, с такой мощью приложил усилия. Сэм подлетел и ухватился за верх забора, подтянулся, стараясь держаться вне зоны видимости за высоким строением поблизости. Ему был виден внутренний двор внизу — широкое пространство с несколькими припаркованными машинами, купающееся в ярком свете наружных фонарей. Мужчина с автоматической винтовкой запирал изнутри ворота; двое других тащили пакет, который привезли Дири, направляясь к одному из многочисленных невысоких зданий у забора по периметру. Наружные фонари выключились, вооруженные люди исчезли; все, что осталось — несколько окон с горящим внутри светом.

— Ну? — прошипел Джин. — Что ты видишь?

Сэм жестом дал Джину знак заткнуться и сидеть тихо и огляделся вокруг. Он наклонился вперед, щурясь сквозь темноту на номерные знаки на припаркованном транспорте — и затем почувствовал, что его подташнивает и он теряет равновесие. Он заметался, пытаясь удержаться, ничего не нашел под рукой, соскользнул, опрокинулся и упал.

Следующее, что он осознал, было то, что он грохнулся на землю не с той стороны забора. По телу прокатилась боль, и он прикусил себе язык, чтобы не закричать.

Послышался голос, звук шагов, шум, который мог означать, что автоматическая винтовка снимается с предохранителя. Превозмогая боль, Сэм пробрался в укрытие, втиснувшись в узкое пространство между сложенными друг на друга ящиками. Затаил дыхание и стал ждать.

Если какие-то люди и были там, сейчас они уже ушли. Стояла тишина. Все, что было слышно Сэму — бешеное биение его собственного сердца.

Он огляделся. Обратно через забор было не перелезть, разве только с шумом подтащить ящики и вскарабкаться по ним. Деревянные ворота, через которые выезжал грузовик, были накрепко закрыты на цепь. Даже если Сэм мог бы до них добраться, кто-нибудь его заметил бы, и тогда он оказался бы в ослепительном свете наружных фонарей без возможности куда-нибудь убежать. Учитывая, насколько безрассудны и непреклонны были члены ФКР, можно предположить, что они сначала пристрелили бы его, и лишь потом обеспокоились, кто он вообще, черт возьми, такой. И даже если не пристрелили бы, дружеского приветствия ожидать не приходилось, особенно после того, как они обнаружат, что он из Отдела уголовного розыска.

Вот так-то, подумал он — никак не выбраться и никак не поговорить с Джином, не привлекая к себе внимания. Я буду просто бродить, надеяться на бога, что меня никто не заметит, смотреть, что я смогу и искать какие-нибудь способы высвободиться.

Он решил проверить, полностью ли заряжен пистолет — и обнаружил, что оружия при нем нет.

Где оно? подумал он. Где оно, черт возьми.?

Он суетливо огляделся вокруг, но нигде не было и намека на пистолет.

Черт! Должно быть, потерял, когда Джин обрушился на меня сверху. Эта чертова штуковина по другую сторону забора.

Он осмотрелся. В окнах невысокой будки слева от него горели огни, время от времени там мелькали движущиеся фигуры. Сэм пополз, держась в тени, пока не добрался до будки и не прижался к стене. Очень медленно он дотянулся до уровня окна и осмелился заглянуть внутрь.

Обстановка в будке была спартанской, под потолком горела пара голых лампочек. Вдоль стены были выстроены винтовки, над ними висела пришпиленная к доске карта северо-запада Англии. Карта была испещрена линиями и пометками, которые Сэм не мог распознать — области вокруг Блэкпула, Флитвуда, Морекамб Бэй и побережья Камбрии — все несли какую-то небрежно записанную информацию.

Цели для будущих атак? Явки? Места для встреч и собраний?

Он рискнул поднять голову выше, чтобы получше разглядеть, но в ту же секунду прямо перед ним по другую сторону стекла возникла фигура, всего в нескольких сантиметрах от него. Сэм тотчас нырнул обратно, сдерживая дыхание и бешеное сердцебиение.

Здесь слишком рискованно, подумал он. Нужно двигаться.

Не покидая тени, у него получилось бы добраться до сарая с открытой дверью сразу напротив будки. Сэм стал медленно продвигаться в его сторону. Оглядев все вокруг, он не заметил никакого намека на движение, поэтому сделал к нему рывок. Он метнулся в глубокую тьму сарая и замер. Голосов не раздалось, свет не включился.

Такое счастье долго не продлится, подумал Сэм. Я не могу ползать здесь всю ночь. Где Джин? Что он делает? Красуется с Магнумом и жует сигару? Черт бы его побрал! Лучше бы он вызвал подмогу.

Сэм был безоружен, одинок и в беде. Джин был обязан позвать на помощь. Это было предписание. Джин должен следовать предписаниям. Должен. Он должен.

Господи, хотелось бы верить.

Выглянув из своего укрытия, он заметил движение. Открылась дверь, во двор лениво вышла молодая женщина, между ее пальцами загорелся огонек сигареты. Она была стройной, изящной и очень юной — возможно, не больше двадцати одного года, длинные светлые волосы заплетены в косы по обе стороны лица, как у Хайди. Однако ж, в отличие от Хайди[17], за ремень ее камуфляжных брюк был демонстративно засунут большой полуавтомат.

Странное было зрелище — эта утонченная, привлекательная девушка, полностью оснащенная для военных действий. Была ли она, как и Бретт Коупер, еще одной образованной особой, закончившей колледж среднего класса, которую ФКР соблазнила безумной смесью анархизма и мировой революции? Была ли она без ума от Фракции Красных Рук так же, как другие девчонки ее возраста были без ума от Bay City Rollers[18] или своих новых бойфрендов? Жизнь на бегу, бомбы и стрельба по полицейским давали ей такие острые ощущения, которых не было надежды достичь при том привилегированном существовании, в котором она родилась? Она присоединилась к ФКР назло родителям? Искала грязных удовольствий? Действительно ли она верила во всю эту чушь, которой учит ФКР? Что сподвигло ее стать городским партизаном, подвергнуть опасности жизнь ради безнадежных, жестоких причин?

Глядя на ее милое личико с чистыми чертами и ясными, умными глазами, Сэм мог бы увидеть молодую стюардессу, известную актрису, поп-певицу, возможно, даже начинающего детектива, неопытного и еще не закаленного в сексистских нападках и гребаных бесконечных мужских проявлениях силы. Он не мог представить ее, хладнокровно убивающей.

Девушка докурила сигарету. Она аккуратно положила ее на пол, затоптала ботинком — а затем подняла смятый окурок, чтобы должным образом выкинуть его в мусорное ведро. Она исповедовала жестокий анархизм, но была воспитана не мусорить где попало.

Эти люди действительно сумасшедшие, подумал Сэм, присев в тени. Пожалуй, этим все и объясняется.

Он отвлекся от девушки и попытался вычислить способы покинуть двор. Кажется, не было способа вылезти отсюда через забор, поэтому Сэм решил двигаться дальше и надеяться на подвернувшуюся возможность. Он проскакивал один грузовик за другим, направляясь к мастерским и гаражам с противоположной стороны будки. Его руки инстинктивно хватались за пистолет, но не находили под пиджаком ничего, кроме пустой кобуры.

Наверняка, я единственный на этой территории, у кого нет огнестрельного оружия, подумал он. Ну разве что дочка Дири тоже где-то здесь.

Майкл и Кайт, конечно, думали, что здесь. Если Сэм найдет ее и увидит способ вытащить отсюда, что он будет делать? Инстинкт, конечно, говорил, что нужно ее спасать, но если он так сделает, ФКР увидит, что она сбежала и обнаружит, что Отдел уголовного розыска вышел на их поставщиков оружия. Они сразу уйдут в подполье, исчезнут — и обозначатся только тогда, когда соберутся запустить где-нибудь бомбу.

Но если он найдет заложницу и не заберет ее с собой, что тогда? Он офицер полиции — у него долг перед этой девочкой, независимо от насильственных действий ее родителей и независимо от взглядов Джина на проведение этой операции. Он не мог оставить маленькую девочку здесь, в руках этих сумасшедших. Как бы он смотрел себе в глаза после этого?

Сделаю то, что должен, сказал сам себе Сэм и начал красться мимо будки. Нравственные дебаты подождут до следующего дня.

Он добрался до мастерской. Она была закрыта, внутри было темно, но через окно Сэм мог увидеть ржавые инструменты, висящие на крючках.

Неподалеку был виден какой-то запертый сарай, его прочные металлические двери были крепко заперты на засов, на единственном крошечном окне с толстыми стеклами была металлическая решетка. Пока Сэм разглядывал его, зажегся свет, и через долю секунды за решеткой возникло несчастное лицо маленькой девочки. Она посмотрела наружу запавшими глазами — ей было, наверное, лет десять, самое большее двенадцать — и пропала из виду.

Сэм остался прятаться в темноте в полусогнутой позе, усиленно размышляя.

Нравственные дебаты подождут до следующего дня, снова сказал он себе. Я просто сделаю то, что должен.

Он осмотрел территорию, не увидел никакого движения, собрался с духом и рванул к сараю.

ГЛАВА 10 ПЛЕННИК

Через крошечное зарешеченное окно Сэм мог увидеть ее — маленькую девочку, неумытую и всклокоченную, обреченно сидящую под незавешенной лампочкой. На кровати был голый матрас, рядом с ней стояли пустые чашка и миска. Девочка сидела, обхватив колени, и безучастно смотрела перед собой.

Первым порывом Сэма было вышибить окно, но потом он заколебался. Что если девочка запаникует, примется кричать? Кто знает, в каком она состоянии, схваченная ненормальными, запертая одна в грязном сарае, вдали от родителей? Ее нервы, должно быть, на пределе. Она могла чего-нибудь выкинуть.

Он должен быть осмотрительным. Осторожным и быстрым.

Он огляделся. Во дворе не было заметно никакой активности. Огни в окне будки по-прежнему полыхали, но не было никаких намеков на движение.

Не теряя ни секунды, Сэм метнулся к двери сарая и изучил запирающий ее замок. Это был мощный внутренний механизм, который невозможно было вскрыть или взломать силой. При хорошем освещении и куче свободного времени, у него, может, и был бы шанс разобрать его, но в этих условиях, в почти полной темноте и с вооруженными маньяками, готовыми появиться в любой момент времени, он даже и не собирался рисковать.

Пошарив по карманам, он отыскал клочок бумаги и ручку. Нацарапал "Меня зовут Сэм, я здесь, чтобы вытащить тебя, доверься мне" на бумажке, просунул под дверь и пополз обратно к окну для наблюдения.

Девочка заметила появление записки, но не сделала ни одного движения в ее сторону. Она просто сидела там, молча уставившись на нее.

Возьми, беззвучно убеждал ее Сэм. Давай — возьми!

Она в шоке? Под наркотиками? Почему она ничего не делает?

Во дворе тут же раздался голос, и Сэм вжался в тень за сараем. Несколько вооруженных мужчин прошли строем по внутреннему двору, каждый нес тяжелую автоматическую винтовку. Они были одеты в разнообразную военную форму, военизированная одежда, сделанная своими силами, была украшена портупеями и даже странного вида ручными гранатами. В их убранстве чувствовалось какое-то дилетантство, что резко контрастировало с очень серьезным вооружением, которое они несли. Они были как студенческое военное объединение — униформа от Оксфама[19], оружие от ИРА.

Сэм наблюдал, как кучка людей прошагала через двор и скрылась из виду. Через несколько секунд, не дождавшись их повторного появления, он придвинулся обратно к окну. Заглянув внутрь, он увидел, что девочка теперь стоит под голой включенной лампочкой, уставившись на записку в своих руках. Казалось, она несколько минут только смотрит на нее, и больше ничего, неподвижно, отрешенно. А потом, довольно неожиданно, она повернулась и уставилась прямиком на Сэма. Сэм улыбнулся самой дружелюбной, совершенно лишенной паники улыбкой, которую только смог изобразить. У него было ужасное чувство, что на самом деле он может выглядеть зловеще.

Но девочка не стала визжать. Она вообще не отреагировала. Она просто стояла там, глядя на него темными, печальными глазами.

Сэм жестом подозвал ее поближе и указал открыть щеколду внутри окна. Девочка подчинилась и подошла, медленно, с неприветливым видом. Приложив усилия, ей удалось открыть проржавелое окно. Петли заскрипели, этот звук, как сирена, разнесся по внутреннему двору. Сэм сжал зубы и вздрогнул, опасаясь в любую секунду окриков и стрельбы.

— Привет, — прошептал он сквозь металлическую решетку. — Я Сэм. Как тебя зовут?

Девочка пристально смотрела на него, моргнув лишь раз, затем, наконец, произнесла с ирландским акцентом: — Мэри.

— Какое милое имя, — сказал Сэм. Не самый вдохновляющий ответ, но на что-то более утонченное не было времени. Ему нужно было завоевать доверие девочки, освободить ее из запертого сарая, потом как-то вытащить их обоих с этого огороженного дворика, и не поднять при этом тревоги. Это было невозможно. Хотя шансов и не было, он попытался.

— Мэри, послушай меня — я полицейский. Я собираюсь вытащить тебя отсюда, вернуть маме с папой. Ты мне должна довериться, хорошо?

Девочка помотала головой.

— Что такое? — спросил Сэм.

— Я тебе не доверяю, — сказала Мэри.

— Почему же?

— Твой голос.

— А что не так с моим голосом?

— Ты говоришь, как они.

— Как кто, Мэри?

— Как они. Англичане. Они плохие, эти англичане.

— Не все англичане плохие.

— Достаточно плохие, — убежденно произнесла Мэри. — Так сказали мама и папа. Вы убиваете людей.

— Нет, сказал Сэм. — Некоторые из нас стараются спасти людей. Вот для чего я здесь. Спасти тебя.

Лицо Мэри оставалось безучастным.

— Я знаю, что мама и папа должны были тебе сказать, — прошептал Сэм. — Некоторые англичане делают плохие вещи, так же, как и некоторые ирландцы делают плохие вещи.

— Да, — сказала Мэри. — Протестанты.

— И католики, Мэри. Плохие люди есть везде, со всех сторон — как те, кто запер тебя здесь. Но есть и хорошие люди. Как ты. И я. Вот почему я хочу вытащить тебя отсюда и вернуть домой, где ты живешь.

Сердце у Сэма грохотало в груди, и он чувствовал, как по спине под одеждой стекает пот. Удача так долго не могла продолжаться. Рассветало; ФКР должна быть в движении, проводить свои операции, и в любой момент кто-нибудь мог направиться сюда, чтобы проверить заложницу. Часики тикали.

— Мэри, ты должна меня послушать, — низким настойчивым голосом произнес Сэм. — Меня прислали твои родители. Твои мама и папа. Разве ты не слышала чуть раньше их голоса?

— Да, — сказала Мэри. — Я слышала, как мама кричит.

— Правильно. Она кричала. И твой папа тоже был здесь. Но те плохие англичане прогнали их. Поэтому твои родители послали сюда меня, чтобы забрать тебя. Вот как я узнал, что ты здесь.

Девочка насупилась, пытаясь представить, что ее родители доверяют англичанину.

— Они в самом деле послали тебя? — спросила она.

Сэм убедительно кивнул, подумав — поверь мне. Просто поверь мне. Ради бога, просто поверь мне!

Черты лица Мэри смягчились. Сквозь ее страх, одиночество и замешательство, образ мамы с папой, отправляющих кого-то спасти ее, пришел как внезапный сигнал надежды.

— Твои папа и мама прислали меня, Мэри — а ты же ведь доверяешь им?

Мэри кивнула.

— Значит — будешь верить мне? — спросил Сэм.

Наконец, Мэри снова кивнула.

— Хорошо, — прошептал Сэм. — Теперь, слушай меня очень внимательно. Нам нужно поторопиться. Не думаю, что смогу открыть дверь сарая, но я рассчитываю, что смогу вытащить из этого окна решетку. Если у меня получится, ты сможешь выбраться?

— Наверное, да.

— Умница. Теперь ты должна сидеть тихо, как мышка. Тут поблизости есть мастерская с инструментами. Я собираюсь принести эти инструменты и с их помощью выломать решетку. В ту же секунду, как я это сделаю, ты выпрыгнешь прямо из окна и пойдешь со мной. Поняла?

— Конечно, поняла, — сказала Мэри. И тут же: — Пожалуйста, Сэм, быстрее. Я хочу домой.

— Я знаю, — улыбнулся Сэм, пытаясь ее успокоить. — Как и я.

Он провалился в тень. В тишине он проскользнул обратно в мастерскую напротив. Дверь была заперта и не двигалась с места, но грязные куски стекла в окне свободно болтались в раме. Если бы он расколол один, все оконное стекло вывалилось бы из рамы, и он бы пролез внутрь за плоскогубцами и молотком, висящими на полке.

Но как выбить стекло, не переполошив всю округу?

Сэм полез в карман и достал ключ от своей квартиры. Он осторожно просунул его между стеклом и рамой, и затем начал очень медленно выдавливать его наружу, как рычагом. Стекло скрипело и стонало по мере того, как увеличивалось давление. Все, что нужно было Сэму, это чтобы образовалась тонюсенькая трещинка, и он смог бы в почти абсолютной тишине разломать стекло, вытащить его и пролезть внутрь.

Крак!

Оконное стекло разлетелось вдребезги, внезапно обрушившись каскадом внутрь мастерской. Сердце Сэма подскочило до самого рта. Кровь застыла в его жилах.

Не стой без дела, идиот! — сказал он себе. Действуй! Быстро!

Вслепую, он схватил первые инструменты, попавшие ему под руку — молоток-гвоздодер и широкое зубило — и помчался обратно к сараю с Мэри.

Но прежде, чем достигнуть его, он услышал шум. Двери распахнулись. Послышались крики. Фонарные лучи вспыхнули и дико заметались по двору.

Сэм попытался очистить сознание от всего, кроме текущей работы. Выломать решетку из окна. Вытащить девочку. Убраться к чертям вместе с ней из этого места, пока не засвистели пули.

Не думай, просто действуй. Как прыгать с трамплина — не думай — просто действуй!

Он пронесся до сарайчика и резко притормозил там.

— Мэри! Отойди!

Девочка бросилась в сторону, когда он со всей силы размахнулся молотком. Он врезался в металлическую решетку, ослабляя крепления, которые держали ее на месте.

Вспыхнул слепящий свет, загорелись невыносимо яркие фонари. Сэм услышал звук взведенных винтовок, щелчки загоняемых патронов, топот обутых в ботинки ног через двор.

Он нанес второй удар по решетке, третий, четвертый. Дерево расщепилось, прочные металлические крепления вылетели, и решетка рухнула на пол сарая.

— Мэри! Быстро! Прыгай! Прыгай!

Мэри рванула вперед, выпрыгнула в окно, и сразу же после этого по освещенной стене хибары заметались тени бегущих людей. Сэм протянул девочке руки сразу, как она появилась в окне, а затем почувствовал болезненный удар по позвоночнику, прямо между лопаток, который кинул его вперед, будто бы он был сбит железнодорожным экспрессом. Он ударился о твердую стену и скатился по ней, соскользнув на землю в полубессознательном состоянии с заплетающимися ногами.

Меня подстрелили, в спину… Все, со мной покончено, это конец…

Он тихонько перекатился на бок и осмотрел себя. Ярко освещенный блуждающими лучами, он видел свое скрюченное тело, развалившееся по земле, но на нем не было никаких следов крови. Если его пробило пулей, то половина позвоночника должна была отказать.

Тут он увидел пару армейских ботинок — довольно маленьких и дорого выглядящих — остановившихся перед ним. Он посмотрел наверх и увидел стоящую над ним девушку со светлыми косами, с полуавтоматическим пистолетом в руках, готовую снова ударить его концом приклада, если он попробует пошевелиться.

Удар пистолетом, подумал Сэм. Так вот это что. Боже правый, это даже намного больнее, чем я представлял.

Молоток, должно быть, вылетел у него из руки, когда его ударили, но Сэм хорошо помнил, что в кармане его пиджака все еще лежит долото с широким лезвием. Он схватил его, резко дернулся вверх, и тут же почувствовал, как ему в грудь врезается ботинок, выбивая долото у него из руки. Следующее, что он осознал, было то, что светловолосая девушка склонилась над ним вплотную, ее косы щекотали его лицо. Казалось, она хочет его поцеловать. Сэм попытался ухватить ее за горло, но девушка остановила его, грубо втиснув ему между зубами холодный металл дула полуавтомата и уперев его ему в небо.

— Тебя предупреждали, — сказала девушка монотонным голосом, будто учительница католической школы для девочек. — Попробуешь дернуться, и на этот раз я разнесу тебе мозги.

Сэм лежал, глядя снизу вверх на своего миловидного противника. Он слышал, как Мэри коротко вскрикнула, и затем по приказанию мужского голоса наступила тишина. Вооруженные мужчины метались по залитому светом двору. Один из них грубо запихнул Мэри обратно в окно и поставил на место металлическую решетку, другие бегали по двору, вылавливая других лазутчиков.

Вот и все, подумал Сэм. Я все испортил. Все кончено.

— Кто ты? Кто еще с тобой? — спросила девушка с косами. Она вытащила пистолет у него изо рта, лишь для того, чтобы он мог говорить. — Давай, выкладывай. Или хочешь, чтобы я выбила тебе зубы?

— Я один.

— Я тебе не верю.

— Ты никого больше не найдешь. Только я. Я безоружен. Я пришел сюда только за девочкой.

— Я все равно не верю тебе.

— Верь, во что хочешь. Это правда.

Девушка снова сильно прижала пистолет к носу Сэма.

— Не умничай со мной, или я буду вынуждена убить тебя.

— Я не умничаю, — примирительно сказал Сэм. — Я просто честен с тобой.

— Честен! — рассмеялась девушка. — И что это означает из уст фашиста?

— Почему ты думаешь, что я фашист?

— Кто же еще может чувствовать себя достаточно грозным для нас, чтобы вломиться сюда и совать везде нос? Но хватит уже болтать. Я хочу, чтобы ты сидел совершенно тихо и спокойно, пока тебе не прикажут, а иначе пожалеешь об этом.

Она встала на ноги, держа оружие направленным прямо на него, когда к ней мимоходом подключился мужчина. Он был одет в походную форму, через его плечо свисал "Вдоводел" как у ИРА. Но что сильнее всего бросалось в глаза, так это шикарные — можно сказать, чересчур шикарные — усы; Сэм назвал бы его "Халк Хоган", но поскольку он вернулся в семидесятые, наверное, для лучшего понимания, его следовало называть "Джейсон Кинг[20]" — такие у него были эффектные, самодостаточные плейбойские усы.

— Поймала кого, Кэрол? — беззаботно спросил мужчина с усами, и Сэм тут же узнал его голос. Это был тот самый мужчина, которого они с Джином слышали, пока он разговаривал с Майклом и Кайт. Тон его голоса был точно таким же — образованным, интеллигентным, с превосходством, и очень английским.

— Он сказал, что один, — произнесла Кэрол.

— В самом деле?

— И он англичанин. Не думаю, что он из ИРА, Капитан.

— Э, англичанин, — задумчиво протянул Капитан, снимая с плеча "ArmaLite" и нацеливая его в живот Сэму. — И кто мы такие, а? Полицаи из МИ-5, так ведь?

— Уголовный розыск, — сказал Сэм, с трудом отрывая до сих пор кружащуюся голову от земли. — Убьешь меня, и света белого больше не увидишь.

— В любом случае, под солнцем не я один, — сказал Капитан. Он оттянул затвор винтовки. — Вставай. — Сэм начал подниматься на ноги, но Капитан вдруг прикрикнул на него: — Медленнее, медленнее, ради бога! Ты заставляешь меня нервничать, мистер Уголовный Розыск.

Сэм очень медленно выпрямился, он видел, что Капитан улыбается, наслаждаясь собой. Кэрол восхищенно поглядывала на него, все время держа свой полуавтомат нацеленным на Сэма.

Подбежал вооруженный мужчина со словами: — Больше никого нет, Капитан. Территория охраняется.

— Снаружи укрываются какие-нибудь машины?

— Нет, Капитан.

Нет машин? подумал Сэм. Даже "Кортины"? Джин уже уехал? Что он, скорее всего, станет делать? Оторвется, вызовет подмогу, будет ждать их прибытия. Но как скоро помощь сюда доберется?

Он смотрел на винтовку и полуавтомат, нацеленные прямо на него.

Как долго я добирался?

Капитан что-то проговорил другому человеку, тот кивнул и убежал. Потом он переключил внимание обратно на Сэма.

— Ну, Кэрол, — сказал он. — Похоже, мы добыли себе заключенного. У нас уже есть заложник, но заключенный — это даже лучше. Заложников более-менее требуется держать в целости и сохранности, но с заключенным можно и позабавиться. Сделаем это, Кэрол? Позабавимся с нашим пленником?

— Когда меня объявят пропавшим, — сказал Сэм, — они штурмуют этот объект. Специальный Отдел. Вооруженные наряды полиции. Специальная Авиадесантная Служба. Все, что только можно. Не в ваших интересах допустить, чтобы что-то случилось со мной или с девочкой.

— Как раз то, что сказала бы и я, — вставила Кэрол, — если бы оказалась в его положении.

— Что, к счастью, не так, — сказал Капитан. Он вскинул на плечо винтовку в военном стиле, будто собирался открыть огонь.

Сэм сдерживал себя, чтобы не вздрогнуть, не побежать, не заорать. Сохраняя контроль над голосом, он сказал сквозь стиснутые зубы: — Подумайте об этом. Убьете меня — всем вам будет только хуже.

Капитан резко качнул дулом винтовки — жестом, говорящим "Двигай сюда". Сэм подчинился, держа руки над головой. Он медленно повернулся в том направлении, куда указывал Капитан. Впереди он увидел мастерскую, угрожающий ряд инструментов с острыми краями, видный через разбитое окно.

— Там нам будет намного удобнее, мистер Уголовный Розыск, — улыбнулся мужчина, следя за Сэмом через прицел винтовки. — Потом на досуге мы сможем поговорить. Без спешки. Не торопясь.

— Если со мной что-нибудь случится, вы узнаете…

Но он и так уже сказал слишком много. Кэрол еще раз ударила прикладом своего полуавтомата, на этот раз в основание черепа Сэма. Он потерял сознание даже прежде, чем ударился о землю.

ГЛАВА 11 ДЕВУШКА С ОРУЖИЕМ

Я все еще без сознания?

Темнота. И больше ничего.

Я все еще жив?

По-прежнему темнота.

Он неуверенно поднял руку к затылку. Там, где Кэрол приложила его рукояткой пистолета, ничего не ощущалось — ни крови, ни опухоли, ни даже тупой боли. Он пошевелил плечами, и они тоже были в порядке, несмотря на удар по хребту, который сбил его с ног совсем недавно.

— Что-то не так, — громко сказал он. — Слишком хорошо себя чувствую, что-то должно быть не так.

Он вглядывался в темноту, не до конца уверенный в том, что смутные намеки на цвета и формы — это не просто обман зрения.

Бесконечно осторожно он вслепую стал продвигаться вперед, прощупывая дорогу впереди себя ногой, опасаясь заграждений или внезапных ям. Где он, черт возьми? ФКР заперли его в камере без света? Они похоронили его где-нибудь заживо? Вернутся за ним, или как? Его бросили? Он обречен здесь умереть, в одиночестве, в темноте, вопя о помощи, которая никогда не придет, страдая от голода, от обезвоживания, медленно загнивая?

— Эй! Есть кто здесь?

Чем больше он всматривался, тем сильнее была уверенность, что мутное пятно, которое он различал перед собой, реально, а не выдумано. Казалось, оно движется независимо от него, ускользая, как только он подбирался ближе, практически, ведя его по кругу, как очень осторожный противник на боксерском ринге.

— Эй! Кто там? Кто это?

Сэм протянул руку, ощупывая темноту. Фигура тихо стояла во мраке и позволяла медленно приблизиться к ней. Но, подходя ближе, Сэм начал сомневаться в том, что видит. Из того места, которое он принимал за туловище фигуры, на него глядели два длинных узких глаза. Широко расставленные искривленные клыки были оголены прямо на том месте, где должен был быть живот. Чем бы ни было то, что безмолвно глазело на него из тьмы, оно не было человеком.

Сэм машинально отпрянул. Но на этот раз существо в тени враскорячку двинулось за ним, сокращая расстояние.

— Отойди! Держись от меня подальше!

Сэм споткнулся, упал, тяжело приземлился и отполз назад на пятках и локтях. Дьявол навалился на него, с немигающими, уставившимися в одну точку глазами, с неподвижным ртом. Он почувствовал, как большие мощные руки обхватили его шею, он царапал мускулистые предплечья, отчаянно оттягивал безжалостные пальцы, давящие ему на горло и вызывающие звон в ушах.

Даже в паническом состоянии звон в крови напомнил Сэму пронзительный однообразный сигнал заставки с девочкой.

Это оно? Один из ее проклятых кошмаров? Но этот ощущался по-другому… Хуже!

Его легкие разрывались. Язык стал толстым и распухшим от застоявшейся крови. Его зрение заполнялось болезненным зеленым светом, будто мозг лишили доступа кислорода. Сила начала покидать его цепляющиеся руки. И только в ушах звучал и звучал нескончаемый свист.

— Вот как я с ней покончил, — донесся глубокий мужской голос, еле слышный сквозь удушливый хаос в голове у Сэма.

С кем? Покончил с кем?

— Медленно… Я делал это медленно…

Из последних сил Сэм боролся с железными пальцами вокруг своей шеи, потом почувствовал, как его руки бессильно упали по швам.

— А потом… — продолжил голос, — когда она потеряла сознание… Я отпустил ее.

Пальцы ослабли, и Сэм упал на твердый пол. Ощущая себя на пороге смерти, он ловил ртом воздух и стонал, глотая кислород надрывающимися легкими и чувствуя, как это возвращает силу в его окоченевшие дрожащие конечности. Он захлебывался и брызгал слюной, с трудом пытаясь встать на ноги, когда вдруг почувствовал, как те же великаньи руки снова сомкнулись на его шее.

— А потом, когда она пришла в себя… я начал все сначала.

Пальцы сжались. Дыхание у Сэма перехватило. Он снова начал безнадежно царапать руки, обхватившие его горло.

— Дальше и дальше… Снова и снова… Часами… Пока ее сердце не отказало.

Внутри у Сэма безумно колотилось его собственное сердце.

— Итак, теперь ты знаешь, чем все для нее закончилось, — прогудело чудовище ему в ухо низким, утробным голосом. — Теперь ты знаешь.

Сэм еще раз был отпущен на пороге смерти. Он вяло опустился на пол, задыхающийся, давящийся, жадно хватающий ртом полные легкие воздуха.

— Не забудь об этом, Тайлер, — прошептал бесплотный голос ему в ухо. — Хочу, чтобы ты это помнил, когда мы встретимся в следующий раз — что я с ней сделал, и что я сделаю снова, когда вернусь за тем, что принадлежит мне.

Сэм изо всех сил пытался говорить: — Кто… Кто ты… Что за…

— За тем, что принадлежит мне, Тайлер.

Все поле зрения заполнила ухмыляющееся лицо дьявола. Это огромная маска? Это нарисовано? Это не реально. Конечно, это не реально!

— До следующего раза.

Душившие Сэма чудовищные руки тяжело опустились ему на плечи; одним-единственным мощным толчком отпихнули Сэма назад — но вместо того, чтобы упасть на пол, он понял, что валится в темноту, вниз, вниз, еще ниже, в угольно-черную пустоту. Какая-то его глубинная животная часть уловила, что навстречу ему несется твердая неподатливая земля.

Я сломаю себе хребет, когда треснусь… Или разлетится грудная клетка… Или череп…

Напор воздуха, ужасная доля секунды в уверенности — вот оно, вот оно! — и он внезапно и сильно врезался головой в твердый пол. Сила столкновения, казалось, заставила его оцепенеть, лишая любых телесных чувств или физического определения.

Я все еще без сознания?

Темнота. Больше ничего.

Я все еще жив?

Чернота — и боль, зародившись сначала в основании черепа, затем выросла, разлилась, покуда не прокатилась по нему равномерной тошнотворной волной. Боль, которой он не знал никогда раньше.

Я живой — и в сознании. При такой боли, как эта, я совершенно определенно живой и в сознании…

Если дьявол в темноте был какой-то кошмарной фантазией разума, то это его переживание было чересчур реальным. Его череп был словно расколот. Каждое нервное окончание визжало. С трудом и все еще ничего не видя, он попытался разобраться, где находится и в какой он форме. Сквозь тошноту от боли он начал осознавать, что сидит вертикально на твердом стуле, с руками за спиной. Когда он попробовал поднять руки, в запястья ему больно врезались крепко сковывающие его наручники. Он слабо опробовал их на прочность.

— Они застегнуты, — сказал женский голос.

Сэм попытался говорить, но его язык был толстым и тяжелым. Его губы слиплись от засохшей крови.

Я в сознании, я живой… Но где я, черт возьми?

Он с трудом обрисовал в уме ситуацию. Он прикован к стулу, возможно, в одном из маленьких сараев или мастерских, разбросанных по территории объекта. Его глаза были очень туго завязаны. Кэрол, девушка с оружием и невинными косичками, стояла где-то совсем рядом, ее полуавтомат то ли нацелен ему в голову, то ли удобно устроился в полной готовности в кобуре у нее на талии. Была ли она одна, или с ней все еще оставался тот мужчина — с усами как у Джейсона Кинга, которого они звали Капитаном?

— Ммммм… Нанммм…, - сказал Сэм. Его распухший сухой язык еле двигался во рту. Попытка говорить усиливала боль, вызывала тошноту.

— Не шуми, — приказала Кэрол. — У меня полномочия держать тебя под контролем любыми средствами.

— Воды…

— Нет.

— Мне надо воды…

— Хочешь, чтобы я тебя снова стукнула?

Сэм уронил голову на грудь. В пересохшем рту чувствовался отвратительный привкус говяжьего бульона. Сколько времени прошло с его задержания? Скорее всего, несколько минут, но как можно быть точно уверенным в этом? Он мог пробыть привязанным к стулу несколько часов — может, даже дней. А если так, где черти носят Джина? Он все еще скрывается за забором? Или полез на территорию следом за Сэмом? Если так, что стало с ним? Тоже сидит где-нибудь в сарае, прикованный к стулу, с завязанными глазами и с вооруженной охраной? Они его обрабатывают перед тем, как взяться за Сэма? Или с шефом они поступили по-другому? И его нашпигованное пулями тело спрятано где-нибудь в багажнике машины? ФКР отвезли его к ближайшему каналу и набили булыжниками его пальто из верблюжьей шерсти?

— Мэри, — промычал Сэм.

— Ты молишься?

— Мэри… Маленькая девочка…

— Она под стражей, вернулась туда, куда нам надо, — сказала Кэрол. — Ты зря терял время, вламываясь сюда. С чего ты взял, что можешь всего достичь самостоятельно, идиот?

Самостоятельно!

Сэм почувствовал проблеск надежды. Где бы ни был Джин, он не в когтях ФКР. Во всяком случае, пока.

Он увидел огни, загоревшиеся на территории, услышал стрельбу и вычислил, что меня поймали. Он наполовину психопат, алкоголик и ублюдок с эмоциями подростка, но он не глуп. Единственный раз в жизни у него не будет другого выбора, кроме как следовать предписанию; он вызовет подкрепление, даст группе вооруженной поддержки развернуться на месте и обеспечит безопасное освобождение своему напарнику. Возможно, он уже связался по радио с поддержкой и сидит снаружи территории, ожидая, когда они подъедут.

Просто держись, Сэм. Поверь в Джина Ханта.

От последней мысли по телу прошла дрожь сомнения.

У тебя нет выбора. У тебя есть надежда, что Джин сделает все правильно, что он вытащит тебя отсюда. Верь. Просто тяни время и верь.

Сэм подвигал ртом, чтобы вернуть чувствительность. Он почувствовал, как сухие кровавые корочки на губах трескаются и ломаются.

— Кэрол, — сказал он. — Ты ведь Кэрол, да?

— Я сказала, сиди тихо.

— Сколько времени? Как долго я здесь нахожусь? Кэрол, ты не можешь осуждать меня за то, что я пытаюсь сориентироваться. — Его голос дребезжал и ломался. Он говорил как человек, только что выбравшийся из пустыни. — Если не хочешь дать мне воды, Кэрол, сними хотя бы повязку.

— Не будь дураком.

— Пожалуйста, Кэрол, в чем смысл делать это со мной? — ответа нет. — Кэрол. Пожалуйста, Кэрол, поговори со мной.

— Хватит вот так трепать мое имя, — сказала она. — Я знаю, что ты пытаешься сделать. Ты пытаешься установить взаимопонимание. Ты думаешь, это тебя обезопасит. Ты думаешь, это сделает тебя больше похожим на человека в моих глазах.

— Я полицейский, Кэрол. Меня так учили. В любом случае, ты на моем месте делала бы то же самое.

— Вообще-то, нет, — сказала Кэрол, ее молодой голос звучал бодро и весело, будто она обсуждала своего любимого пони. — Я бы держала рот на замке, ну разве что плюнула бы в фашиста полицейского, который меня пытает.

— Я уже сказал тебе, я не фашист, — произнес Сэм. — Я удивлен, что ты вообще знаешь значение этого слова. — Продолжай говорить с ней. Построй между вами двумя мост, хотя бы самый незначительный. Просто поддерживай разговор! — Что же сделало из тебя такую ненавистницу полиции? Схватили с поличным за курением наркоты в универе? Папа начальник полиции, или что?

Кэрол засмеялась. При других обстоятельствах это был бы дивный звонкий девичий смех. Но здесь — в наручниках, с завязанными глазами, со вкусом крови во рту и под угрозой предстоящих пыток — Сэм считал его холодным и жестоким.

— Что такого смешного? — спросил он.

— Ты, — сказала Кэрол. — Ты смешной, для фашиста.

Хорошо. Позволь ей считать себя смешным. По любой причине.

— Просто я такой парень, — сказал Сэм. — Я просто пытаюсь делать свою работу.

— Как я делаю свою. Вот только я на стороне хороших ребят. И делаю это не за деньги.

Слева от Сэма раздался грохот ботинок и звук распахнувшейся двери.

— Территория охраняется, — послышался мужской голос, такой же молодой и с грамотным произношением, как и у Кэрол. — Никаких знаков, что были другие вторжения. Похоже, он действительно был один.

Они только закончили обыскивать территорию — это значит, я был без сознания всего несколько минут. Джин, наверное, прямо сейчас в эту минуту орет по радио на команду вооруженной поддержки, чтобы они тащили сюда свои задницы в удвоенном темпе. Просто держись, Сэм!

— Капитан скоро закончит, — сказал мужчина в дверях. — Присмотришь до тех пор за свиньей?

— С преогромным удовольствием, — сказала Кэрол.

Дверь захлопнулась, и ботинки прогрохотали прочь. Сэм слышал, как Кэрол передвигается по сараю. Она открыла кран и наполнила стакан. Звук льющейся воды до невыносимости обострил кошмарную жажду Сэма.

— Ты так делаешь из особой жестокости? — спросил он.

К его удивлению, его сухих губ коснулся стакан. Ему на язык полилась грязная ржавая вода, но он был благодарен и за такую.

— Спасибо, — сказал он, когда стакан убрали.

— Ты не будешь меня благодарить, когда подействует яд, — сказала Кэрол.

— Ты не отравила меня. Ты не могла.

— И почему ты так в этом уверен? — спросила она. — Я более чем готова пристрелить тебя. Почему бы не подсунуть тебе чего-нибудь и не посмотреть, как ты умираешь?

— Я вам нужен живым, по крайней мере, в настоящее время, — сказал Сэм. — Ваш Капитан хочет допросить меня. Он даже может попытаться использовать меня как заложника для принуждения полиции — хотя он теряет время, играя в эти игры. Я полностью в вашей власти, Кэрол. Нет смысла отравлять меня.

— Ты прав, смысла нет, — согласилась Кэрол. — Может быть, позже. Яд или… Что-нибудь более творческое.

— Ты играешь со мной в головоломки, — сказал Сэм. — Делаешь меня уязвимее. Готовишь к допросу.

— Тебе об этом все известно, ты же из полиции, — сказала Кэрол. — Когда мы свергнем правительство, мы перестреляем всех полицейских и разрушим все тюрьмы.

— Кэрол, просто послушай себя. Ты слишком умна, чтобы играть в революционеров с этой шайкой неудачников. Если уж на то пошло, какого черта ты с ними спуталась?

— Я читала газеты и смотрела новости. Я видела, куда катится страна. Я вижу, что все можно изменить — и ФКР это тоже видит. Ты в курсе, сколько людей работает больше пятидесяти часов в неделю, и все еще не могут позволить себе свое собственное жилье?

— Я всего лишь коп, — пожал плечами Сэм. — Ты бы видела мою квартиру. Далеко не "Ритц".

— Обычные люди больше не могут позволить себе так жить. Пока богатые бездельники купаются в роскоши, рабочие борются за выживание.

— Я не думаю, что когда-либо было по-другому, Кэрол. Но это не оправдание для закладывания бомб.

— Правительство отклоняется вправо, — продолжила Кэрол. — Оно знает, что теряет контроль над страной, что простой народ — приличные работающие мужчины и женщины, соль земли, кто составляет суть нашего общества — не станут терпеть деревенские зарплаты и взлетевшую до небес инфляцию. Реакционные силы уже вооружены и собираются подчинить пролетариат грубой силой и бессмысленным гнетом.

— Звучит, будто ты читаешь студенческую листовку, — сказал Сэм.

— Мы не студенты, у нас все серьезно, — чопорно произнесла Кэрол, и Сэм вдруг понял, что она и вправду читает листовку — без сомнения, одну из самодельных рекламок ФКР, или, может, неофициальный манифест, напечатанный где-нибудь в студенческой гостинице каким-нибудь незрелым начинающим Гарибальди с забитой Марксом башкой.

Кэрол продолжила читать. — Искалеченный забастовками и гражданскими беспорядками, борющийся с разрушающейся социо-индустриальной инфраструктурой, столкнувшийся с широкой поддержкой публичным протестам и массовым гражданским неповиновением, генералиссимус фашистской хунты начал реагировать.

— Тед Хит? "Генералиссимус фашистской хунты"?!

Даже при таких ужасных обстоятельствах, Сэм не мог не рассмеяться.

Но Кэрол, не обращая внимания, шла напролом. — Прячась за фасадом так называемых "демократических мандатов", оно уже укрепляется за баррикадами полиции особого назначения, резиновыми дубинками и одобренным государством терроризмом.

— Этот бред, должно быть, здорово звучит в баре студенческого объединения, Кэрол, но в настоящем мире…

— В профсоюзы проникают секретные полицейские. Телефонные линии регулярно прослушиваются. Массовая слежка проникает в структуру общественных прав под носом у доверчивого населения…

— Кэрол, я слишком стар для такого.

— Средства массовой информации выдают свою диету из лжи и извращенного притворства за правду и заполняют головы обнищавших рабочих тягой к упадническим капиталистическим игрушкам, которых они никогда не смогут себе позволить.

— Лет через десять тебе будут нравиться стенд-ап комики, поверь мне, Кэрол.

— Ты часть фашистского механизма, — безапелляционно сказала Кэрол. — И нет, это я не прочитала. Государство разваливается на куски. Правительство все больше и больше прибегает к чрезвычайным мерам, чтобы остаться у власти. Скоро в любой день над зданием Парламента могут полететь свастики, вот увидишь. А ты, мистер человек из Уголовного розыска, ты — часть этого режима. Вы прислужники нацистов. Вы гестапо.

— Но тут появляешься ты и Фракция Красных Рук, чтобы поймать момент и спасти рабочих, — сказал Сэм. — Куда занятнее, чем зубрить английскую литературу, да?

— Ты как мой папа. Ты бы отправил меня обратно в Чичестерскую академию для юных леди, чтобы я одевалась в свои прелестные платьишки и строила глазки подходящим мальчикам.

— Это плохо?

— Ну если ты думаешь, что для императора Нерона правильно было играть на скрипке, пока вокруг полыхал Рим, тогда нет, не плохо, — сказала Кэрол. — Но, видишь ли, Рим полыхает. Наш Рим. И самое время встать на чью-либо сторону. Милые платьишки должны отправиться в огонь, вместе со всеми этими мещанскими школьными учебниками и всем остальным, что привязывает меня к продажной капиталистической системе, прежде всего приведшей наше текущее положение к кризису. Революция не за горами. Ей нужны солдаты, а не дебютантки.

— Ты снова проповедуешь, — сказал Сэм. — Я уже слышал такие речи раньше. Там, откуда я приехал, очень много людей говорят так же, как ты. Они используют разные слова и разные языки, но они говорят одно и то же. Они говорят, что мир нужно разделить и переделать, и чтобы сделать это, они закладывают бомбы в автобусы — и смотрят, как людям отрывает головы — и обрушивают на города самолеты.

— Самолеты на города! — восхищенно воскликнула Кэрол. Она даже всплеснула руками, как возбужденная девочка на школьных соревнованиях. — Только фашист мог такое придумать!

— Я не придумал это. Боже, это не я придумал! Это…

— Но знаешь, это неплохая идея. Просто представь, все эти изнеженные капиталистические пиявки, пристегнутые к своим креслам, вопят и воют, падая вниз.

— Если бы ты только знала, о чем на самом деле говоришь.

— А потом… Бубух! — Кэрол замечталась, погрузившись в свои фантазии. — Крушение, обрушение, прямо куда, как ты думаешь? На здание Парламента? На Букингемский дворец? А как насчет Чичестерской академии для юных леди! Да, пожалуйста! Могу я позволить себе удовольствие встать на пути делу? Да неважно. Смысл в том, что революция наступит, нравится тебе это или нет. Ты это знаешь. А ФКР ручается, что останется на правильном пути.

— Кэрол, Кэрол, — вздохнул Сэм, качая завязанной головой. — Я знаю, что произведу на тебя такое же впечатление, что и твой папа, но ты впустую тратишь свою жизнь. Тебе бы вернуться в колледж, учить экзамены, заводить новых друзей и готовиться прожить оставшуюся жизнь.

— Фракция Красных Рук — мой университет, — как и ожидалось, сказала Кэрол. — Ее солдаты мои друзья. И остаток моей жизни пройдет в содействии революции.

Сэм сдался. Это было все равно что спорить с Далеком. Она была пьяна идеализмом с чугунной самонадеянностью, которая доступна лишь с молодостью и невежеством. Сэм представил плакат с Че Гевара, пришпиленный на стене в ее спальне, как она поклоняется ему, так же, как другие девочки ее возраста поклоняются Леннону, Болану или "Bay City Rollers". Без сомнений, она представляла революцию как подобие рок-концерта без правил, с раскачивающейся, скандирующей, аплодирующей толпой, с воздухом, гудящим и потрескивающим от радостного волнения. Плохие парни должны быть повержены, и красные флаги свободы должны развернуться повсюду. И что потом? Потом солнце будет сиять каждый день, и во всем будет справедливость. Детишки всегда будут бегать босиком по парку. И взрослые не будут ничего портить.

— Знаешь, на что я надеюсь, Кэрол? — сказал Сэм. — Я надеюсь, что ты не дашь себя убить до того, как вырастешь из всего этого вздора. Серьезно надеюсь.

— Это он круто.

Сэм сразу узнал мужской голос. Это был тот чванливый усатый дурак. Капитан. Сэм тут же напрягся. Ему не терпелось сорвать с глаз повязку, чтобы, наконец, увидеть, какое оружие направлено ему в голову, какие пыточные инструменты подготовлены.

— Он не доставил тебе проблем, Кэрол? — спросил Капитан.

— Он был разговорчив, — сказала Кэрол. — Все пытался подружиться со мной.

— Так и надо. Он в затруднительном положении, и он об этом знает. Его единственная надежда — завести с нами приятельские отношения. И все же он, кажется, немного приутих, хотя, нет.

— Сними эту повязку, — дерзко потребовал Сэм. — Что бы ты ни собирался делать со мной, будь, наконец, мужчиной и взгляни мне в глаза, пока делаешь это.

— Он пытается оказать на нас какое-то влияние, — с изумлением произнес Капитан. — Без сомнений, они этому учатся в школе гестапо.

— Я сказал, сними повязку и взгляни мне в лицо, как мужчина!

Повисла пауза, во время которой Сэм не слышал ничего, кроме своего собственного частого дыхания. Затем, без предупреждения, он почувствовал, как кто-то грубо дернул за узел повязки. Тряпку сдернули, и резкий свет тут же залил Сэму глаза, обжигая ему сетчатку. Он болезненно зажмурился, чувствуя, как возобновившиеся волны агонии пульсируют в его мозге в том месте, куда его стукнула Кэрол. Глаза жгло, слезы лились по лицу, покрытому запекшейся кровью.

— Он выглядит почти как государство, — услышал он голос Кэрол.

— Если ты думаешь, что он сейчас выглядит, как государство, — засмеялся Капитан, — просто подожди, пока мы с ним покончим!

ГЛАВА 12 ЭЛЕКТРОДРЕЛЬ

Голая лампочка, светившаяся на конце гибкого провода, заливала тошнотворным желтым светом молотки и отвертки, сверла и болторезы, ржавые крючья багров и старые ножи для разделки рыбы. Юная Кэрол с косичками, как у Хайди, и нежным, милым лицом, стояла над ним, поигрывая полуавтоматом, как игрушкой. Капитан аккуратно прислонил свой "ArmaLite" к стене, закатал рукава и теперь, небрежно опершись о деревянный верстак, сверлил Сэма долгим взглядом. В задумчивости он то и дело проводил большим и указательным пальцем по контуру своих джейсонкинговских усов.

— Теперь ты видишь? — спросил он.

— Вижу, — сказал Сэм, стараясь открыть слезящиеся глаза.

— Предполагаю, ты знаешь, кто я такой.

Сэм ничего не сказал, ни в чем не сознался, ничем себя не выдал.

— Как ты разузнал про наше убежище, а?

Сэм постарался выглядеть как можно более невыразительным и уклончивым.

— Какой бы информацией о нас ты ни обладал, она придала тебе уверенности, достаточной, чтобы вломиться и попытаться удрать с нашей маленькой заложницей, Мэри Дири, — сказал Капитан. — И это заставляет меня думать, что у тебя должно быть гораздо больше знаний про ФКР, чем тебе стоило бы иметь.

Рядом с ним по верстаку были разложены клещи, зубила и ржавая щербатая пила. Сэм старался не смотреть туда, старался забыть про боль, пульсирующую у него в голове, и про засохшую кровь, сгустившуюся по одной стороне лица. Все это побуждало его поддерживать с ними разговор — о чем угодно, пусть даже об этой безрассудной революционной бессмыслице — в надежде, что снаружи, где-то там, Джин принимает меры к его спасению.

— Скажешь что-нибудь? — спросил Капитан, голос его был мягкий, но глаза жесткие. — Или я должен что-нибудь сделать, чтобы ты сказал?

— У нас под охраной один из ваших ребят, — сказал Сэм. — Бретт Коупер.

— Я знаю.

— Он раскололся. Он все нам рассказал. Полное содействие.

— Больше не содействует, я так полагаю, — сказал Капитан.

— Что ты имеешь в виду?

— Ему не посчастливится долго продержаться в одном из ваших гестаповских застенков. Впрочем, он не черный, так что это может на несколько дней увеличить продолжительность его жизни. Но… — он пожал плечами.

— Мы не гестапо, — сказал Сэм. Но у него в голове засел Джин, избивающий Коупера в комнате потерянных вещей, и красные точки, усеявшие пол снаружи камеры, и мертвое лицо Коупера, лежавшего там, улыбаясь, окруженного медленно застывающей лужей собственной крови.

Выкинь это из головы, Сэм, подумал он. Не давай этим фанатичным ублюдкам ни единственного шанса на объективность. Они плохие парни, вы хорошие парни, и не позволяй этим пидорам пудрить тебе мозги. Сосредоточься. Соображай. И выиграй как можно больше времени…

— Коупер в тюрьме, — сказал Сэм. — Он не захотел сесть на тридцать лет за свои связи с такими психами, как вы, так что он выдал нам всю внутреннюю информацию. С Фракцией Красных Рук покончено. Мы все про вас знаем. Это только вопрос времени, когда мы скрутим большинство из вас.

— О господи, — сказал Капитан. — Так вот зачем они тебя сюда прислали — одного-одинешенького — рыскать в темноте? Чтобы сейчас ворваться, спасти тебя и арестовать всех нас?

— Не слишком хорошо блефует, да? — сказала Кэрол.

— В этом его нельзя по-настоящему винить, — улыбнулся Капитан. — Ты его довольно сильно приложила, Кэрол. Непросто пытаться думать ясно с такой чудовищной мигренью, какая у него должна быть прямо сейчас.

Капитан начал лениво поигрывать со смертоносным острием от багра, катая его взад и вперед между пальцев.

— Бретт Коупер не сказал вам ничего, так ведь? — спокойно произнес он. — Он мертв. Если с ним не покончили ваши, он покончил с собой сам.

— Он живой и помогает нам.

Капитан продолжил, не обращая внимания. — Никто не знает, что ты здесь. Ты упорно преследовал какого-то проводника, так? Сам по себе. Ты думал, что выиграешь для себя со своими гестаповскими дружками какие-то бонусы. Ты думал, что ты Джеймс Бонд. Но я думаю, в своем шоу он сделал глупейш-шую ош-шибку, Мишш Манипенни[21].

Кэрол засмеялась.

— Ты прав, я пришел сюда один, — сказал Сэм. — Но очень скоро меня объявят пропавшим.

— Весьма вероятно, — сказал Капитан. — Но я не думаю, что хоть кто-то знает, где тебя искать.

— У них не займет много времени разобраться.

— Я тебе не верю. Не думаю, что кто-нибудь соберется прийти сюда, пока не будет слишком поздно. — Капитан, все еще улыбаясь, заглянул в самую глубь глаз Сэма. — Никто не спешит на помощь. У тебя крупные неприятности, мистер Уголовный Розыск.

— Меня зовут Сэм.

— Он пытается обратиться к нам как к дружественным человеческим существам, — сказала Кэрол, и Капитан кивнул.

— Меня зовут Сэм, — сказал он снова. — Сэм Тайлер.

— Меня не волнует, как тебя звать, — сказал Капитан. — Твое имя не предназначено для истории. В то же время мое…

Капитан поднял лицо, давая мягкому свету от голой лампочки упасть на него. Казалось, он витал в своих ненормальных мечтах, а Кэрол с обожанием рассматривала его. Через секунду он вспомнил, где находится и чем занят. Он положил старый багор и переключил внимание обратно на Сэма.

— Мы можем ходить и ходить по кругу всю ночь, — сказал он. — Но в моих руках война, и у меня действительно нет лишнего времени. Так что будем разбираться с делом, которое у меня под рукой. Сэм Тайлер, или как там тебя зовут на самом деле, я собираюсь тебя использовать. Я собираюсь использовать тебя, как курьера. Я собираюсь поручить тебе отнести послание твоим фашистским хозяевам.

— Ты собираешься отпустить меня? — сказал Сэм.

— Да, — сказал Капитан, опустив руки на ряд инструментов на верстаке. — Как способ поговорить.

Он поднял длинную отвертку с острым кончиком. Кэрол ухмыльнулась, ее щеки заполыхали от волнения. Сэм украдкой попробовал прочность наручников, крепость стула, к которому был прикован, но выяснил, что и наручники, и стул не поддадутся.

— Меня зовут Питер Верден, — сказал Капитан. — Запомни это. Скажи это своим бультерьерам-начальникам, когда вернешься. Еще лучше, если я напишу это тебе. На тебе. Чтобы ты не забыл.

Он сделал вид, что пишет в воздухе отверткой.

— Я напишу "Питер Верден" поперек твоей… спины, как думаешь? Твоего живота? Или поперек лба? А потом я напишу имя этого очаровательного создания, что стоит рядом с тобой — имя последней женщины, которую ты когда-либо, увы, видел, потому что, боюсь, я собираюсь выпустить тебя отсюда вообще без глаз. Я напишу "Кэрол Вайе" на твоей… заднице? Нет, для леди это неподобающе. Может, я напишу "Кэрол" на твоем левом предплечье и "Вайе" на правом.

— Я не против, если ты напишешь мое имя на его хрене, — предложила Кэрол, вульгарное слово странно звучало при ее хрустальном выговоре.

— Но хватит ли там места? — призадумался Верден.

— В чем смысл всего этого, Верден? — спросил Сэм, поднимая на него глаза. — Я думал, что вы революционеры, а не садисты.

— Я хочу, чтобы твои хозяева увидели наши имена. Имена, которые перепишут историю — или, по крайней мере, посеют семена, которые в конечном итоге низложат продажное полицейское государство, на поддержание которого вы, мистер Уголовный Розыск, взимаете кровавые деньги. И, с отказом от фашистского режима, сможет начаться новая эра свободы.

— Я все это и раньше слышал, — сказал Сэм.

— Слышал, да не услышал, — сказал Питер Верден. — Если бы услышал, не сидел бы сейчас здесь. Ты был бы на нашей стороне. Стороне победителей. Сражаясь за нас.

Он взглянул на отвертку, поменял решение и взял большую электродрель.

— Ты же не идиот, Верден, — сказал Сэм, гадая, где же черти носят Джина, и какого дьявола он так долго не появляется. — Ты знаешь, что не сможешь развалить государство, просто заложив несколько бомб и порезав на куски пару полицейских, вроде меня. Было бы это так просто, ИРА давным-давно опередила бы вас в этом.

— ИРА! — засмеялся Верден. — Все, о чем они пекутся — маленький гнилой участок болота за Ирландским морем. Мелюзга. Папистские умалишенные, такие же мерзкие, как ваши фашистские полицейские головорезы.

— Мы не фашисты, и ты это знаешь. Мы поддерживаем закон.

— А черные общины в этом с тобой согласны? А как насчет азиатов? А гомосексуалисты? А кто-нибудь, слишком бедного и низкого происхождения, чтобы обладать защищенностью аристократов с синдромом Пендреда[22], поделивших между собой эту страну, будто это кусок жареного мяса.

— Я… — запнулся Сэм. — Я не знаю, что такое "синдром Пендреда". И я не отрицаю, что в полиции есть предубеждения и коррупция. Видит бог, там, откуда я приехал, три четверти моего отдела сами бы сидели в тюрьме за то, что они творят здесь. Но все меняется. Такие копы, как я, меняют это — изнутри.

— Ну, в таком случае, все замечательно, нам всем можно идти по домам, — ухмыльнулся Верден и завел дрель. Она взревела. Кэрол в предвкушении облизнула губы. Во рту у Сэма пересохло. Дрель замолчала, и Верден произнес: — Такие копы, как ты, не могут ничего изменить. А вот славная Фракция Красных Рук — может.

— Взрывая банки, как вы это сделали сегодня? Не обманывайтесь.

— У нас есть взрывчатка. У нас есть оружие. У нас есть мужчины — и женщины. — Он сверкнул улыбкой в сторону Кэрол. — И у нас есть убеждения. И мы не собираемся останавливаться. Наша маленькая бомбочка в машине этим вечером показала, что мы не блефуем. Она показала подобным тебе, что, когда мы говорим, что можем напасть, мы говорим это всерьез. Завтра мы, возможно, ударим по зданию суда. Послезавтра — по полицейскому участку. Или бензозаправке. А как насчет большой, светлой, дорогой частной школы, где всех этих денежных фашистских деток лелеют, чтобы они переняли этот режим? Как тебе, Кэрол, ударим по частной школе? Есть какие-нибудь предложения, какую школу нам выбрать?

— Чичестерскую академию для юных леди, — сказала Кэрол.

— Аа, личная неприязнь, думаю, — улыбнулся Верден, подмигивая Сэму. — Правда в том, что, где будет следующий взрыв, не говорится. Но где-нибудь мы взорвем. А потом, пока вы собираете трупы, мы взорвем где-нибудь еще. И мы продолжим взрывать — в больницах и поездах метро, в аэропортах и торговых центрах — пока обычные люди этой грязной отвратительной капиталистической страны не начнут понимать, что вы и ваши корпоративные хозяева не в силах их спасти, и они восстанут и разорвут вас на кусочки.

— Вы убьете много людей, которых ваша революция решила спасти.

— Яичница и яйца, — презрительно сказал Капитан. — Мы играем в долгую игру. Между текущим и великим днем придется принять много сложных решений. Но мы к этому готовы. И когда однажды простые мужчины — и женщины — поймут, что мы делаем, они будут с нами бок о бок, каждый из них.

— Этого никогда не произойдет, — сказал Сэм.

— Не произойдет на моей жизни, или твоей, — сказал Верден. — Но наши имена войдут в историю, как имена тех, кто проложил дорогу. Мы вдохновим своим примером новые поколения, и они подхватят факел, когда мы погибнем и пропадем, пока однажды, через тысячу лет…

Верден умолк, погрузившись в мечты. Кэрол не отводила глаз, впитывая каждое слово в безумной речи своего героя. Сэм дико уставился на них, ища озарения. Должен быть какой-то способ избавиться от этих наручников. Он подавил нарастающую панику, угрожающую захлестнуть его. Он начал бороться.

Верден снова запустил дрель.

— Пора превратить тебя в ходячий манифест Фракции Красных Рук, — сказал он, подходя поближе.

Сэм рванул наручники, но они крепко его держали.

— Это бессмысленно! — закричал он. — Подумай, Верден! Ты восстановишь против себя закон, против тебя будут армия, Интерпол — да к черту их всех, тебе удалось разозлить даже ИРА!

— И что?

— Ради бога, Верден, какие идиоты будут злить ИРА?

Верден задумался на секунду, потом очень кротко сказал: — Британцы?

Это было безнадежно. Питер Верден и его Фракция Красных Рук жили в кошмарном сне мира Алисы в Стране Чудес, где логика не действовала, а все, что имело место — это политический фанатизм, бомбы в машинах и мечты о славной гибели под градом полицейских пуль.

— Я собираюсь высверлить тебе передние зубы, — сказал Верден. — Сначала верхние, потом нижние. Просто для разминки.

— Если тебе нужен заложник, возьми меня! — крикнул ему Сэм. — Отпусти маленькую девочку! Я буду сидеть в этом сарае вместо нее, если тебе это нужно.

— Я сказал, что мне нужно, — спокойно произнес Верден. — Я хочу, чтобы ты отнес мое послание обратно своим хозяевам.

— Верден, послушай!

Кэрол ткнула ему в голову пистолетом, чтобы он заткнулся, но Сэм не обратил внимания.

— Верден, ради бога!

Электрическая дрель завизжала.

Кэрол пристально наблюдала.

Верден кивнул на него, сказав: — Сначала зубы. Потом глаза.

Снаружи раздался громкий резкий шум — звук раскалывающейся древесины и лязг цепей со всей силой раскатился по территории. Стали слышны выстрелы, внезапный треск автоматного огня, неистовый вой мотора на повышенных оборотах, и мастерскую вдруг залило безумной вспышкой дальнего света фар.

Питер Верден и Кэрол Вайе, оба с широко открытыми глазами и разинутыми ртами, смотрели, как серебряные буквы, складывающиеся в слово "Форд" протаранили сбоку мастерскую, разломав стену и обрушив каскад расколотых балок и рассыпавшихся инструментов. Сэм бросился в сторону, сильно ударившись о пол, все еще привязанный к стулу, когда воздух прямо над ним вспороло оружейным огнем.

Я знаю эти пули, подумал он. Это Магнум.

Рука в кожаной перчатке схватила его и дернула вверх. От единственного мощного удара стул, к которому он был прикован, развалился, освобождая его. Потом Сэм почувствовал, как его грубо кинули на прокуренную кожу обивки заднего сиденья "Кортины".

Пули свистели со всех сторон, и Магнум гулко отзывался в ответ, раздирая воздух последовательностью оглушительных выстрелов. Через мгновение "Кортина" безумно помчалась прочь, шины завизжали, подвеска взвыла, винтовочные патроны застучали по кузову, багажнику и заднему бамперу, когда она выехала обратно во двор через разбитые двери и с ревом вырвалась в утреннюю зарю.

Лежа на заднем сиденье лицом вниз, Сэм слышал стремительно убывающий грохот стрельбы. Он с трудом постарался поднять голову. Вытягивая шею, он разглядел за рулем тушу Джина Ханта, дымящийся и скользящий по приборной доске Магнум, а "Кортина" тем временем летела вдоль узких подъездных дорог промышленного комплекса, приближаясь к городу. Сэм попытался заговорить, но Джин почуял, что он хочет что-то сказать, и начал первым.

— В следующий раз, если решишь упасть с проклятого забора, Сэм, получше выбирай, с какой стороны приземлиться. Я четко и ясно выражаюсь?

— Четко и ясно, Шеф, — сказал Сэм, его силы угасали, сознание покидало его. — И вот еще, Шеф?

— Что?

— Спасибо за все.

— А тебе спасибо за мою разбитую тачку, гомик. Теперь захлопни варежку и помечтай про зайчиков, пока дядя Джини сосредоточится на дороге.

Сэм послушно захлопнул варежку и, мало того, даже задремал, но вот зайчиков во сне не увидел. Ему снилась девочка в черном платье, грустно глядящая на него через просторную комнату, черный воздушный шар, вырвавшийся из ее маленькой руки, выплывший через открытое окно и понесшийся по мрачной равнине, по прежнему не тронутой лучами восходящего солнца.

ГЛАВА 13 ПУСТАЯ БЕРЛОГА

— Выживете, — сказал строгий узкоглазый врач, обследующий рану на голове Сэма. — Никаких переломов, только повреждение поверхностных тканей. Незначительные кровопотери. Вам повезло.

Сэм сидел на больничной каталке, отгороженный от остальной палаты зеленой пластиковой занавеской, натянутой со всех сторон. Доктор энергично стащил перчатки из латекса и бросил их в урну с педалью.

— Вам нужно только наложить пару швов, — сказал он. — Я пошлю за доктором Танатосом[23].

Он с холодком осмотрел Сэма, будто тот был каким-нибудь неприятным образчиком, с которым доктор был вынужден иметь дело, потом пробил себе путь через пластиковую занавеску и исчез.

Сэм уселся на каталке, опустив глаза на свои руки. Они все еще были в засохшей крови. Никто не озаботился вымыть его. Ему бы надо найти раковину и помыться самостоятельно, и, если этот доктор Танатос не объявится прямо сейчас, можно поискать телефон, позвонить Энни и сказать ей, что он в порядке.

Он неловко сполз с каталки и стал искать проход в занавеске. Но его не было. Он хлопал, шарил и дергал пластиковые полотна, которыми был обвешан со всех сторон, но они казались бесконечными, неразрывными, беспросветными. Сквозь них было не пройти. В груди начала зарождаться паника.

— Что здесь происходит? — завопил он. — Эй! Доктор! Кто-нибудь!

Что-то над ним зашевелилось. Он поднял глаза и увидел черный воздушный шарик, мягко колышущийся над кронштейном для занавески. Через пластиковое полотно был виден силуэт ребенка, неуклонно надвигающегося и нашептывающего ему.

— Швы, швы, я приду наложить тебе швы.

Сэм запнулся и тяжело упал назад на каталку.

— Шов вовремя сделать будет девятью девять…

Темная фигура стала видимой, замаячив с дальней стороны занавески. Она просочилась сквозь полупрозрачный пластик, показав безжизненные широкие глаза и чудовищный кривозубый рот.

Сэм вскрикнул, резко сел — и обнаружил, что находится на больничной койке, окруженный зелеными пластиковыми занавесками, а строгий узкоглазый врач обследует рану на его голове.

— Выживете, — сказал доктор. — Никаких переломов, только повреждение поверхностных тканей. Незначительные кровопотери. Вам повезло.

Доктор энергично стащил перчатки из латекса и бросил их в урну с педалью.

— Вам нужно только наложить пару швов, — сказал он. — Я пошлю за сестрой Эмброуз[24].

Сэм тревожно огляделся, его сердце часто колотилось в ожидании того, что может произойти.

Доктор приостановился, прежде чем пройти за занавеску.

— Какие-то проблемы, мистер Тайлер?

— Вы сказали, мне повезло, — сказал Сэм. — Пара швов, не больше. Никаких… повреждений мозга?

— Повреждений мозга? Нет, мистер Тайлер, могу вас заверить, ничего подобного.

— Сотрясение?

Насмехаясь над ним, доктор поднял три пальца и сказал: — Сколько пальцев?

— Девять, — сказал Сэм.

Доктор поднял один палец.

— Теперь сколько?

— Девятью девять.

Доктор скупо улыбнулся и сказал: — Сидите спокойно, мистер Тайлер. Сестра Эмброуз подойдет наложить пару швов, и вас можно будет выписывать.

С этими словами он исчез за занавеской.

Сэм посмотрел на свои руки и увидел, что они вымыты, должно быть, медсестрой.

— Крови нет, — сказал он, поднимая ладони. — Все чисто…

Но расслабиться Сэм не мог. Он сполз с каталки, с опаской добрался до занавесок, потянул и отвел их в сторону — открыв многолюдное приемное отделение скорой помощи. Никаких маленьких девочек, никаких черных шариков, никаких чудовищных дьявольских лиц с душащими руками — только румяная женщина в белом халате, энергично шагающая в его сторону, с иглой и хирургической нитью в руках.

— Что-нибудь случилось, мистер Тайлер? — лучезарно улыбнулась ему сестра Эмброуз.

— Ничего, — улыбнулся в ответ Сэм. — Абсолютно ничего

Зашитый, починенный и готовый к работе, Сэм вышел за дверь скорой помощи в серое манчестерское утро. Старомодная квадратная медицинская машина спешно отъехала, слабо мигая голубым огоньком, и, проходя мимо, открыла вид на стоящую в десяти метрах Энни, с беспокойством поджидающую его.

— Ты обещал, что позаботишься о себе, — холодно произнесла она.

— Я в порядке, Энни.

— Едва-едва. Я слышала, что могло с тобой случиться.

— Но не случилось же. Мой ангел-хранитель в самый последний момент вмешался.

Он придвинулся, чтобы поцеловать ее, но она отступила назад. Сэм нахмурился, а Энни сделала головой движение в сторону побитой "Кортины", припаркованной рядом с госпиталем, об изрешеченное пулями крыло которой опирался Джин Хант с дымящейся сигарой во рту.

— Не перед твоим же ангелом-хранителем, — сказала без улыбки Энни, и они вместе направились к Джину.

— Получилось обратно склеить все необходимые кусочки, да? — возвысил голос Джин, когда Сэм подошел ближе. — "Кортине" требуется больше неотложной медицинской помощи, чем этому яйцу-переростку, которое у тебя, Тайлер, взамен головы. Их ублюдки чуть не убили мою тачку. А мою тачку никто не посмеет убить.

Они трое сели в то, что осталось от "Кортины", и Джин дал по газам, едва уклонившись от старой дамы с распухшими ногами, которую вела молоденькая медсестра. Машина, гремя и содрогаясь, выехала на главную дорогу — доблестный ветеран, побитый в боях, но продолжающий борьбу.

— Пока ты наслаждался лежачими ваннами и карболовыми омовениями, Сэмюэл, остальной отдел продолжал трудиться над кое-какой полицейской работой, — сказал Джин. — Мы позвонили в группу захвата и произвели облаву. Такую облаву, как полагается, с вооруженной поддержкой и ребятами в защитных костюмах — а не с каким-то самодеятельным дуралеем в педерастическом кожаном пиджаке, прыгающем туда как Джон Уэйн.

— Я не прыгал, я упал, Шеф, — сказал Сэм. — И если на то пошло, это ты хотел, чтобы я перелез через забор.

Джин не обратил на него внимания. — Наши парни штурмовали объект, но обнаружили полную жопу. ФКР все подчистила — они упаковали оружие, боеприпасы и заложника в те грузовики со двора и свалили прочь оттуда.

— Есть идеи, куда?

— Нет. Местность была действительно хорошо зачищена перед тем, как мы ее штурмовали. У них было более чем достаточно признаков, что мы на них вышли — благодаря тебе, Сэм — так что они не торчали на месте. Мы могли взять их, Тайлер. Если б ты не провалил операцию, мы могли бы их взять.

— Шеф, не знаю, сколько раз уже говорил — это была случайность, — возразил Сэм. — Ты правда думаешь, что я бы прыгнул туда намеренно?

— А ты что думаешь, Бристолз, — спросил через плечо Джин. — Стал бы твой пацан играть в героя, чтобы спасти бедную маленькую девчушку от плохих парней?

— Он мог бы, — ледяным голосом сказала с заднего сиденья Энни. — И он не мой пацан, Шеф.

Сэм повернулся поглядеть на нее, но она отвернула лицо и уставилась в окно.

— Таким образом, ФКР знает, что мы на них вышли, и они будут разыгрывать неприступность, — продолжил Джин. — Наконец, с прошлой ночи у нас что-то есть — имена. Питер Верден и Кэрол Вайе. Энни, я хочу, чтобы ты залезла в картотеку, посмотрим, не выкопаешь ли что-нибудь на этих двоих. Сэм, если ты в состоянии убрать на десять минут в шкафчик свою маску Одинокого Рэйнджера, возможно, ты будешь настолько любезен, что поможешь мне найти местоположение Фракции Красных Рук и остановить их, пока они еще чего-нибудь не взорвали. Все с этим согласны?

— Да, Шеф, — пробормотал Сэм, откинувшись в кресле, спиной к Энни.

— Да, Шеф, — пробормотала Энни с заднего сиденья, все еще глядя в окно.

— Ну ладно, — сказал Джин, резко повернул руль, вжал газ и увлек Сэма и Энни за собой в стремительную гонку к северу.

Они прибыли на огороженную территорию на окраине города и увидели, что она обнесена большими развевающимися потоками голубой полицейской ленты. Патрульные машины блокировали въезд в промышленную зону. Джин показал значок, и их пропустили. На объекте кипела деятельность — копы в униформе, полицейские в штатском, пожарные служащие, фотографы-криминалисты, специалисты по взрывчатке.

Джин подкатил к разгромленной двери участка, выбитой прошлой ночью его взрывным силовым вторжением.

— Знаешь, что их ворота сделали с лицевой частью моей тачки? — упрекнул он Сэма.

— Это не может быть и вполовину хуже, чем то, что Питер Верден собирался сделать со мной, — ответил Сэм.

Джин угрюмо посмотрел на него. — Если это попытка вызвать сочувствие, Тайлер…

— Мне чуть было не просверлили лицо — и почему я должен напрашиваться на сочувствие? — сказал Сэм, вскидывая в отчаянии руки. — Буду просто сидеть здесь и всем позволять себя ненавидеть, так что ли?

— По-моему, звучит отлично, — пробормотал Джин. — А как по-твоему это звучит, Бристолз?

Энни ничего не сказала. Но даже отвернув лицо от Сэма, она излучала столько негативных волн, что ее чувства были более чем ясны. Сэму отчаянно хотелось перетащить ее на свою сторону, убедить ее, что он не строил из себя героя прошлой ночью, что он не бросался безрассудно в опасность ради того, чтобы добиться какого-то превосходства над Джином. Но тихое словечко один на один было здесь, внутри побитой пулями "Кортины", даже менее вероятно, чем в участке или в вонючей духоте "Railway Arms". Сэм вздохнул и попытался собрать свои чувства воедино.

Они проехали через разбитые двери и попали во внутренний двор. Все грузовики ФКР исчезли, уступив место всевозможным полицейским машинам. Сэм взглянул сквозь треснувшее лобовое стекло "Кортины" и различил разгромленные остатки мастерской, где его удерживали. Вид этого места заставил похолодеть его кровь.

Джин остановил машину и дернул ручник.

— Вот в том сарае они держали девочку, — сказал Сэм, указывая на строение. Отдел уголовного розыска и служащие МИ-5 входили и выходили из сарая, который когда-то был тюрьмой для Мэри Дири. — А вон та будка у них была командным пунктом.

— Что ты там видел? — спросил Джин. — Что-нибудь полезное?

— Карту на стене, — сказал Сэм. — Карту северо-западного побережья.

— Какие-нибудь отметки на ней? Воткнутые булавки?

— Отметки там были, Шеф, но я их не разобрал. Предполагаю, это были районы, которые они хотели атаковать.

— Или выбор места для новой штаб-квартиры, — сказал Джин. — В любом случае, это не так уж сильно сужает нашу задачу. Мы уже знаем, что они где-то на северо-западе. Ты не можешь сказать поконкретнее, что ты видел, Сэм? Перенесись мысленно назад.

— Прости, Шеф. Я видел лишь мельком. Там кругом были люди, я пытался быть незамеченным.

Джин мрачно уставился на него, распахнул дверь машины и вылез наружу.

Сэм повернулся к Энни со словами: — Да что с тобой? Зачем ты так?

— Из-за них ты чувствуешь себя, как настоящий мужчина?

— Из-за чего я чувствую себя, как настоящий мужчина?

— Из-за этих шрамов.

— Энни, ну пожалуйста.

— Что, по-твоему, ты делал, играл в Клинта Иствуда и бегал здесь повсюду в гордом одиночестве?

— Ты слишком много слушала Джина.

— Они могли убить тебя. Даже хуже. Я думала, у тебя больше здравого смысла. Ты не хуже меня знаешь, что случается с копами, которые считают себя несокрушимыми.

— Энни, ты несправедлива.

— Я несправедлива? Ты не уделил мне ни одной мысли, когда прошлой ночью вломился сюда и начал действовать, как истинный мачо.

— Я не собирался сюда вламываться. Это была случайность.

— Ты вломился по случайности? Я арестовывала подростков, у которых были такие же оправдания.

Сэм в раздражении закатил глаза. Но Энни неверно истолковала его досаду как высокомерие.

— Ой, цыпочка тебя огорчает, да? — сказала она голосом, таким же жестким, как и выражение ее лица. — И ты говоришь, я слишком много слушала Джина.

— Энни, я…

— Простите, босс, я ухожу.

— Энни, пожалуйста, ты можешь просто…

Но она уже открыла пассажирскую дверь и выбралась наружу.

— Энни, как старший по званию, я приказываю тебе остаться и…

Хлоп!

Сэм остался сидеть в "Кортине" один.

— Некоторые дали бы мне медаль за то, что я сделал прошлой ночью, — пожаловался он приборной доске. Но приборная доска ничерта не ответила, так же, как и остальное его окружение.

Вдруг он заметил офицера в униформе, торопящегося поговорить с Джином. Офицер указал куда-то, и Джин целеустремленно зашагал прочь. Сэм выбрался из машины и поспешил за ним.

— Шеф? Что такое?

Джин направлялся к въезду в промышленную зону. Когда они добрались до полицейского заграждения, Сэм услышал вопль — истерически визжащий женский голос. Это была Кайт Дири, с багровым лицом, вырывавшаяся от двух удерживающих ее полицейских.

— Вы тупые головорезы, английские ублюдки! Вы ее убили! Вы убили ее!

Джин подошел, расправив плечи и решительно глядя на нее. Кайт увидела его и сразу почуяла, что он — тот, на ком можно сосредоточить свою ненависть. Ее глаза сверкали — но Джин сверкнул на нее глазами в ответ. Кайт открыла рот, переводя дыхание, чтобы кричать дальше, но Джин ее прервал.

— Ты! — приказал он. — Женщина! Заткнись!

Кайт плюнула Джину в лицо.

Джин плюнул ответно и произнес: — Снова твоя очередь.

— Там была моя дочь, — хрипло выкрикнула Кайт.

— Мы знаем, — заорал в ответ Джин.

— Ей двенадцать лет, а вы все равно устроили облаву.

— Захлопни свою пасть и послушай, ты, мерфи с болотом в мозгах. Я не буду соревноваться, кто кого перекричит.

— Мне нужна моя дочь, — завыла Кайт. — Вас она не волнует, вонючие вы детоубийцы!

— Ну замечательно, и это говорит сучка, работающая на ИРА, — рявкнул в ответ Джин.

— Что вы сделали с ее телом, черти?

— К тому времени, как мы прибыли, твоя дочь была далеко отсюда.

— Она была тут, а вы все равно вломились, поливая все огнем, как вы, англичане, это всегда делаете.

— А ты продолжаешь вопить, как проклятая гагара, и не слушаешь ни слова, как вы, ирландцы, это всегда делаете! — заорал Джин. — Сейчас же заткнись!

— Мне нужно тело моей дочери.

— За! Ткнись!

— Мне нужно тело моей дочери.

Кайт яростно бросилась в драку с ним, потом снова плюнула. На этот раз Джин вытер слюну с лица рукой в перчатке, и этой же рукой сильно хлестнул Кайт Дири по лицу. Она по-мужски выдержала удар.

— Жалкая пощечина англичанина! — прошипела она.

— Ах так? Предоставить комнату для чего побольше?

— Вы от нас получите еще больше.

— Примите это к сведению, парни, — сказал Джин копам, которые ее удерживали. — Таким образом мыслят эти паршивые дикари. Взорвать ваших детей и оплакать своих собственных.

Подбежал Сэм. Ситуация выходила из-под контроля.

— Миссис Дири, я видел вашу дочь прошлой ночью, — сказал он.

Кайт обратила всю пылающую мощь своего гнева на Сэма, и он остановился, как вкопанный.

— Убийца!

— Она жива и невредима, — сказал Сэм. — Я говорил с ней, миссис Дири. Послушайте меня! Я пытался вытащить ее оттуда. Мне почти удалось, но меня поймали.

Кайт металась, как дикая кошка, в бешенстве от горя и ярости. Сэм попытался схватить скребущие вокруг руки и удержать ее.

— Миссис Дири, послушайте меня! Они забрали вашу дочь отсюда до того, как напали наши ребята. Она до сих пор у них, вы понимаете? И они будут держать ее живой столько, сколько смогут, чтобы шантажировать вас и вашего мужа. Мэри жива, миссис Дири, они ее даже не тронули. Мы собираемся разыскать ее и привести обратно к вам.

Несколько секунд Кайт прожигала его взглядом. Сэм подумал, что она могла бы вырваться от удерживающих ее офицеров и наброситься на него, разодрав его на куски голыми руками. Но она только закрыла лицо руками и завыла, боевой настрой уступил место мучительной боли, и она тяжело опустилась на землю.

Джин равнодушно посмотрел, как она плачет, затем повернулся к одному из полицейских в униформе и сказал: — Сунь ее в фургон и отвези в Отдел уголовного розыска. Хочу продолжить эту дружескую беседу в частной обстановке.

ГЛАВА 14 НЕТ УЛЫБКИ В ИРЛАНДСКИХ ГЛАЗАХ

Кайт Дири молча сидела в комнате забытых вещей, не прекращая крутить в пальцах смятую салфетку. Напротив нее сидели Сэм и Джин. Она отказывалась смотреть им в глаза.

— Миссис Дири, — сказал Сэм, — вы не арестованы.

— Хотя это не значит, что ты можешь куда-то уйти, — резко вмешался Джин.

— Вы и ваш муж находились под наблюдением полиции, — продолжил Сэм. — Мы следили за вами. Мы знаем, что вы получаете оружие и взрывчатые вещества от республиканцев в Ирландии и поставляете их ячейкам ИРА в Великобритании. Мы также знаем, что вы поддерживали ФКР — под принуждением.

— Мы знали, что вы за нами следите, сволочи, — сказала Кайт, сузив глаза, но по-прежнему отказываясь смотреть на них.

— Знали?

— А зачем еще, как вы думаете, мы постоянно выводили вас прямиком к ним?

Сэм и Джин переглянулись, Джин наклонился вперед и сказал: — Значит, прошлой ночью вы знали, что мы следим за вами?

— Конечно.

— И поэтому вы привели нас прямиком к убежищу Красных Рук?

— До тебя дошло.

— И чего вы надеетесь добиться? — продолжил Джин. — Большая полицейская облава, ФКР закована в цепи, ваша маленькая принцесса свободна и воссоединяется со своими торгующими контрабандным оружием, поддерживающими ИРА и совершающими дерьмовые убийства родителями, так, что ли?

— Если говорить про дерьмовых убийц, то вам стоило побывать в Дерри в прошлом году — вы бы там в изобилии увидели таких убийц, одетых в униформу Британской Армии и стреляющих из винтовок Британской Армии по невооруженным ирландским гражданам на демонстрации гражданских прав.

— Тихо, тихо! — сказал Сэм, пытаясь сохранить спокойствие вокруг. — Мы не хотим начинать большую дискуссию про Кровавое Воскресенье.

— Мы за вами, британцами, это заметили, — огрызнулась Кайт.

— Миссис Дири, за последние 24 часа я слышал много злобных политических речей, — сказал Сэм. — И, откровенно говоря, сыт по горло. Я полицейский. Как и старший инспектор Хант. Что бы вы про нас ни думали, мы здесь, чтобы отстаивать законы. Все, чем я здесь занят — это безопасность вашей дочери и исключение из картины Фракции Красных Рук. Если вы станете нам содействовать, мы сможем вернуть Мэри куда следует — обратно домой, к вам и вашему мужу.

Кайт неловко заерзала. Джин это заметил.

— А где твой муж? — спросил он.

— А что? Хочешь дать ему взбучку в кутузке за то, что он пэдди?

— Я не чувствую отвращения к такому специфическому удовольствию, если оно происходит, миссис, но в данном случае я спрашиваю потому, что ты, кажется, испытала неудобство, когда мой коллега только что упомянул его.

— Я не испытывала неудобства.

— Так я тебе и поверил, милая, а из кого Гиннесс полился?

— Я не испытывала неудобства.

— Где тогда Майкл Дири?

— Я не обязана отвечать тебе, — сказала Кэйт. — И если тебе захочется принять это за признание вины, я не смогу, черт побери, остановить тебя, так ведь?

— Так, а почему я захотел бы принять это за признание вины? — сказал Джин. — Не то чтобы случайно брошенная фраза, не находишь?

— Не строй из себя чертова придурка, ты знаешь, о чем я, — огрызнулась Кайт. — Раз Мики не здесь, значит, он должен перевозить оружие ребятам, потому что именно так делают пэдди.

— Ну и? Так и есть?

Кайт насмешливо посмотрела на Джина и повернулась к Сэму. — Мы не поддерживали вооруженную борьбу, так, чтоб по-настоящему, вплоть до прошлого года. Когда ваши расстреляли невиновных безоружных людей на улице — ради бога, просто за то, что они участвовали в демонстрации — ну, после этого все поменялось. Мы не могли просто сидеть спокойно и ничего не делать. Мы знали, что если будем размахивать плакатами и произносить речи, то это не уберет из Северной Ирландии ни одного британского солдата — и мы знали, что если не начнем вооружаться сами, то станем для вас всего лишь легкой добычей.

— Не только вы так думали, — сказал Сэм. — После Кровавого Воскресенья ИРА наводнили добровольцы. Вы думаете, взрывать людей в пабах — это ответ?

— Если бы твоего папу или твоего брата застрелили ирландские солдаты всего лишь за то, что он нес по улицам Манчестера плакат с протестом, как бы считал ты? — спросила Кайт.

— Ну, миссис Дири, как я и сказал, мы здесь не для того, чтобы обсуждать это, — сказал Сэм.

Джин внезапно сорвался. — То, как грязные ублюдки вроде тебя ищут себе оправдания, всегда будет вызывать у меня лишь расстройство желудка.

— Шеф, пожалуйста!

Джин пристально уставился на Кайт, но рот не открывал.

— Миссис Дири, — сказал Сэм, сохраняя ровный и спокойный тон. — ФКР вас шантажировала. Мы это понимаем. Но нам но сих пор не ясно, кто на самом деле эта ФКР. Можете что-то про них рассказать? Про Питера Вердена и Кэрол Вайе? Что вам про них известно?

— Идиоты напыщенные, — ощерилась Кайт. — В голове лишь мечты о рабочем государстве или чем-то таком. Мы не обращаем внимания на то дерьмо, которое они излагают.

— Насколько велика ФКР? Сколько в их организации участников?

— Не знаю.

— Кто-нибудь еще, кроме вас с Майклом, поставляет им оружие?

— Не знаю.

— А какие у них планы, по каким целям они хотят ударить?

— Не знаю. Я ничего про них не знаю. Все, что я знаю, это что они схватили нашу Мэри.

— Миссис Дири, у вас есть какие-нибудь соображения, где они могут сейчас располагаться?

— Нет.

Джин шумно выдохнул через ноздри.

Кайт посмотрела на него и демонстративно произнесла: — У меня никаких соображений.

Джин громко вздохнул и откинулся в кресле, заставив его скрипнуть.

— Зачем мне врать? — спросила Кэйт. — Какого черта мне врать?

— Потому что ненавидишь нашу суть, — предположил Джин.

— На карту поставлена жизнь моей дочери.

— Ну, это не меняет твоего отношения к нам

— Меня не волнует, кто схватит этих ублюдков, — закричала Кайт. — И меня не волнует, кто вернет мою малышку домой — если только она вообще вернется. — Кайт повернулась от Джина к Сэму и сказала: — Если бы я знала, где они держат Мэри, я бы не стала возвращаться в промзону, так ведь? Я бы была там, где она находится.

— Не сомневаюсь, — сказал Сэм. — Но почему в этот раз ваш муж не пришел с вами?

— Мы поссорились.

— Из-за чего?

Кайт горько рассмеялась и сказала: — Ну, милый, мы в последнее время слегка в напряжении, одно за другое.

— Отвечай на вопрос моего коллеги, — повысил голос Джин.

— Так я арестована, да? — сказала Кайт.

— Пока нет.

Кайт состроила Джину презрительное лицо и пробормотала: — Téigh transa ort féin[25].

Джин вдруг треснул по столу обеими руками и резко вскочил на ноги.

— Ты прямо выбешиваешь меня, миссис, — заорал он. — Вообще-то, я начинаю думать, что ты слишком много играешь с нами в игры. Проклятые тупые чертовы игры. Я начинаю думать, что ты чертовски хорошо знала, что твоего ребенка и близко к промышленной зоне не было. Я начинаю думать, что ты туда заявилась, чтобы отвлечь наше внимание от того места, где происходит настоящее действие.

Кайт с ненавистью взглянула на него и сказала, обращаясь к Сэму: — Твоему большому другу не помешает проверить голову.

— Фракция Красных Рук зацапала вашего отпрыска, — пророкотал Джин. — Вы пытались выкупить ее обратно, давая то, что им было нужно. Вы передавали посылки из запасов ИРА. Они не выполнили условия сделки и начали требовать больше. Вы обнаружили, что они вас нагрели и вообще не собираются возвращать вашу детку, по крайней мере, в целости и сохранности. Поэтому вы попытались вывести нас на их территорию, чтобы мы устроили облаву и спасли вашу дочь. План не сработал. И вы переключились на план Б.

— И каков же "План Б"? — насмешливо спросила Кайт.

— План Б для вас — отвлечь внимание полиции от того места, куда они смотрят, чтобы твой дружок Майкл мог собрать маленькую банду своих приятелей из ИРА и разобраться с этим делом самостоятельно, без вероятности быть арестованными нами в процессе. — Джин снова хлопнул по столу руками, наклонившись поближе к Кайт и задав вопрос: — Близко, да? Тепло?

— Tá tú glan as do mheabhair[26], - сказала Кайт себе под нос.

— Прекращай уже свой треклятый польский говор, — зарычал Джин.

— Я сказала, ты псих, — отозвалась Кайт.

— Где же тогда твой парень прямо сейчас? — заорал Джин.

— Я не знаю, — заорала в ответ Кайт.

— Чушь.

— Я не знаю.

— Чушь!

— Я! Не! Знаю!

— Э! То! Чушь!

Джин снова треснул кулаком по крышке стола и вылетел из комнаты. Дверь за ним захлопнулась. Сэм и Кайт молча сидели друг напротив друга, пока Сэм наконец не проговорил очень тихо: — Ну? Он прав? Вы отвлекаете наше внимание?

— Я хочу домой, прямо сейчас, — сказала Кайт Дири, вытирая платочком глаза.

Сэм догнал Джина в коридоре.

— Я думаю, ты прав насчет нее, Шеф, — сказал он.

— Что она сказала в мое отсутствие?

— Ничего. В этом весь смысл. Если бы у нее и ее мужа была просто домашняя перебранка, у нее не было бы причин не рассказать нам о ней, не тогда, когда на счету жизнь их ребенка. Она пыталась его покрыть — в любом случае, не слишком удачно. Я думаю, ты ее разволновал, Шеф.

— Это было намеренно, — сказал Джин.

— Если мы правы насчет этого — если Майкл Дири где-то там с отрядом ИРА разыскивает свою дочь — мы сможем арестовать и их, и Фракцию Красных Рук одним махом.

— Я знаю, подштанник ты бесполезный, это как раз то, что я пытаюсь сделать.

— Да, Шеф, и она тоже это знает. Мы не заставим ее стучать. Она уже сливала оружие ИРА, чтобы заплатить ФКР выкуп — если она, к тому же, сдаст отряд ИРА, ее и ее старика просто нашинкуют.

Джин бродил по коридору туда-сюда, сунув руки в карманы и беззвучно шевеля в раздумьях губами.

— Карта, которую ты видел у них на территории, — внезапно сказал он. — Ты действительно не можешь припомнить никаких деталей, Сэм?

— Только то, что это была береговая карта, — сказал Сэм.

— От куда до куда?

— От устья Мерси до залива Солвей.

Джин стал рисовать в уме перед глазами: — Ливерпуль… Престон… Блэкпул… — Он представлял береговую линию и прокладывал путь на север. — Морекамб Бэй… Барроу-ин-Фернесс… Этот отрезок вдоль Камбрии, где педики вроде тебя любят проводить отпуск… — Потом он сместился внутрь суши. — Пеннинские горы… Брэдфорд… Бернли, господи, помоги… Лидс… Хаддерсфилд… потом Манчестер, Манчестер, снова наш дом Манчестер… — Он прекратил шагать и громко выдохнул. — Это большой участок земли, Сэм. На нем легко затеряться. Предположив, что ФКР переместилась куда-то туда, и что Майкл Дири и его ячейка ИРА последовали за нею, мы ищем две иголки в чертовски большом стоге сена.

— Крюковины, — вдруг сказал Сэм.

— Как скажешь, Сэмми.

— Нет, нет, Шеф, в смысле — крюковины, крючья. Там были крюковины для багров. И ножи для разделки рыбы.

— Переведи, Тайлер.

— В мастерской, — закричал Сэм, вдохновленно забегав. — В том месте, где меня держали, Шеф — в мастерской, откуда ты меня…

— Отважно и в самый последний момент.

— Да, да, да. Там были всякие мореходные штуки. Мелочи с лодок.

— Да что ты говоришь? Они шантажировали еще и морячка Попайя?

— И они называли Питера Вердена "Капитан". Шеф, они анархисты. Без руководства. У них "капитан" не в смысле воинского звания — он капитан лодки!

— Трам-пам-пам-к-чему-весь-этот-хлам, Сэмми. Какого черта я все это слушаю?

— На карте в будке был изображен северо-запад, — сказал Сэм. — Там были значки и расшифровки над ними. Они были в районе моря, Джин — все записи были сделаны в тех областях карты, на которых было море. Так вот, я думал, они так сделали, потому что там больше чистого места для записей — там же просто все голубое, так, не забито названиями городов и дорог, как на земле?

— Я в курсе, как работают карты, Сэмюэл.

— Что, если новая штаб-квартира ФКР вообще не на суше? Что, если у них есть лодка, Шеф? Что, если Питер Верден командир лодки? Капитан! Вот подумай: у них больше свободы перемещения, они за мили увидят, что кто-то собирается напасть, они могут исчезнуть, уплыв в Камбрию, или вокруг Шотландских островов, или даже за остров Мэн. Или в саму Ирландию.

— Плавучая база? — сказал Джин без восторга. — Ты пересмотрел Джеймса Бонда, Сэм.

— Если я прав, Шеф, это сужает область. Прямо сейчас Питер Верден и ФКР могут быть где-нибудь на этом отрезке береговой линии, беспрепятственно погружаясь на лодку. Мы могли бы их взять. Даже больше, Майкл Дири и его команда из ИРА движутся прямо на берег, Шеф. Чтобы самим захватить лодку. И мы могли бы взять также и их.

Джин с сомнением покосился на Сэма. В этот момент появилась Энни, неся в руках тоненькую папку бумаг.

— Достала все, что смогла о Питере Вердене, — сказала она. — Не много. И в наших записях совсем ничего нет на Кэрол Вайе. Я положу на ваш стол и посмотрю, может, мне больше повезет с поисками еще где-нибудь.

— Лодки, — сказал Джин, обращаясь к Энни, но не сводя глаз с Сэма. — Было что-нибудь про лодки?

Энни сказала после паузы: — В смысле, лодка Питера Вердена?

— Она у него есть?

— Его арестовывали… — она пролистала страницы в папке. — В августе шестьдесят седьмого. Хранение наркотиков. Вот как его имя всплыло в наших записях, Шеф. Он оставил свой адрес — "Капелла". Это его яхта. Похоже, он жил на широкую ногу. Семейные деньги. Но он никогда не объявлялся в суде. Сбегал.

— Капитан Верден просто уплыл… — задумчиво сказал Джин.

— Уплыл, да, Шеф, — сказала Энни. — Это полезная информация?

Джин не ответил. Он развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь в сторону своего кабинета. Энни встревожено повернулась к Сэму.

— Я сказала что-то не то?

Сэм улыбнулся ей. — Ты все сказала правильно. Расцеловал бы тебя.

— Оставь это для какой-нибудь другой "птички", босс.

Она безразлично отвернулась.

— Энни, послушай, пожалуйста.

Она собралась уходить. Сэму уже надоело это демонстративное равнодушие. Он схватил ее, развернул и припечатал поцелуем в губы. Она оттолкнула его. Несколько мгновений они в тишине смотрели друг на друга, не отрываясь.

— Разрешишь попробовать еще раз? — тихо спросил Сэм. — Это важно.

Энни ничего не сказала. Сэм наклонился и нежно поцеловал ее. На этот раз она не сопротивлялась.

— Это, — сказал он, — в качестве извинения. Я не старался быть героем прошлой ночью. Все это было непредумышленно. Я действительно упал с забора и оказался на их территории по ошибке. Я бы никогда не поступил так преднамеренно, и, само собой, я не строю из себя мачо. Не смотри на меня так, будто я Джин или Рэй. Я не такой.

— Я знаю, какой ты, — сказала Энни, смягчившись. — Я слышала о том, что с тобой случилось, когда они поймали тебя. Что с тобой чуть не случилось — и это меня напугало.

— Тебя напугало? Энни, да я там… потел кирпичами.

— Могу представить, в каких масштабах.

— Скажем так, счет из химчистки был с астрономической суммой.

Они рассмеялись. Черный юмор. Это растопило лед между ними. Каждый из них размышлял над возможностью еще одного поцелуя.

Но момент был утерян из-за гремящего голоса Джина Ханта, эхом разнесшегося по коридору. — Сэмюэл! Иди пакуй плавки и раздобудь себе формочки и лопатку. Дядя Джини берет тебя на морскую прогулку.

Энни вопросительно взглянула на Сэма.

— Похоже, нам с Шефом предстоит увеселительная поездка, — сказал он ей. — Верден вышел в открытое море. Я предложил идею, ты ее только что поддержала — и, похоже, Джин убежден.

— То есть, ты уезжаешь ловить его?

— Его и боевую группу ИРА, которая, как мы думаем, идет за ним. Это обещает быть… интересным.

— А будет каюта для девочки в этой мальчуковой вылазке? — спросила Энни.

— Не вижу причин отказывать, — сказал Сэм. — Спросить не повредит. Только вот шеф может сказать нет.

— Нет! — рявкнул Джин.

ГЛАВА 15 ПЕРЕХВАТЧИКИ

В Отделе уголовного розыска толпились мужчины. Настоящие мужчины. Они протискивались в комнату, наполняя воздух тяжелым запахом несвежего табака, потных подмышек и ароматом "Blue Stratos". Слышны были грубоватые замечания, непристойные шутки, резкий смех, оглушительные кишечные залпы. Были принесены отовсюду стулья, а когда они стали заканчиваться, парни рассаживались вплотную на столах и шкафах для бумаг, отодвигая в стороны документы, чтобы расчистить место для своих задниц. Из нагрудных карманов извлеклись пачки сигарет — "Lamberts", "Embassies", "Benson & Hedges", "Senior Service". Защелкали и заискрили зажигалки. Заклубился густой, жирный сигаретный дым, завешивая Отдел уголовного розыска вулканическим туманом. Такое количество дыма и мужественности в одной комнате подняло температуру воздуха, и вскоре отросшая за день щетина и кустистые заросли бакенбард засверкали от пота. Ослабились галстуки. Небрежно расстегнулись верхние пуговицы. Вылезли на всеобщий обзор жесткие волосы на груди.

Над этим поспешно созванным сборищем офицеров и детективов всего города маячила фигура Джина, руки крепко уперты в бедра, живот уверенно торчит вперед, кожаные ремни и лямки кобуры для Магнума на всеобщем обозрении. Сэм и Энни толкались рядышком в давке мужских тел. Рэй с комфортом расположился среди пивных животов и щетинистых лиц, свой среди своих, а лицо Криса мелькало вверх-вниз, как при прыжках на батуте, позади толпы, которую он пытался перепрыгнуть, чтобы увидеть, что творится в центре комнаты.

— Значит, так! — провозгласил Джин, оглядывая лица вокруг себя. — Причина, по которой я спешно собрал вас, господа, в том, что у нас дохрена дел и нихрена времени на эти дела. У нас на руках бардак. Прямо-таки настоящий бардак. Представьте, что вы наблевали в свой собственный бумажник с бабками, потом обосрались и сразу сели — это, джентльмены, даст вам легкое представление о том, с каким бардаком мы столкнулись.

Рокот мужских голосов пронесся по комнате, и все стихло.

— Наши старые приятели ИРА приготовились дать нам пинка, — продолжил Джин. — Но теперь у нас есть еще и новая угроза отсюда, ко всем остальным в конкуренты. Она называется ФКР — Фракция Красных Рук. Не утруждайте себя понять их запросы: в целом это горстка мудаков-студентов. Все, что имеет значение, это то, что они получают свои бирюльки из военных запасов ИРА, с целью провести полномасштабную кампанию с бомбежкой и террором. Они собираются поставить эту страну на колени. Ну, они так рассчитывают. Но у них не окажется такой возможности, потому что мы собираемся их уничтожить — немедленно — прямо сейчас.

Для выразительности он с силой опустил на стол свой массивный кулак. Слова Джина, выразительный тон и заметно демонстрируемое огнестрельное оружие завоевали ему заметное одобрение со стороны мужчин, теснящихся в комнате.

— ФКР сейчас в действии, — продолжил Джин. — Мы выгнали их из одной крысиной норки и, похоже, они движутся в сторону другой, где-то вдоль северо-западного побережья. Я отправил дорожную полицию и патрульных на велосипедах пристально наблюдать за всеми магистралями, ведущими отсюда на север — на данный момент у нас уже есть некоторые отчеты о грузовиках, движущихся под прикрытием, которые вполне могут оказаться ФКР. Вам, господа, предстоит проследить за каждым из этих отчетов. Забейте это себе в башку — мы не можем позволить этим ублюдкам снова ускользнуть. У нас уже больше сердитых пэдди, искрящих электричеством, чем на строительной площадке без кипятильника — нам ни к чему еще и кучка длинноволосых детишек из колледжа, закладывающих бомбы и все такое прочее. Я выражаюсь кристально ясно?

В ответ прокатилось угрюмое гортанное "Да, Шеф." Где-то в центре выделилось на фоне остального "Да, Шеф", сказанное более мягким и женственным голосом Энни.

— Я хочу, чтобы вы преследовали и проверяли каждого потенциального наводчика, каждое подозрение на местоположение ФКР, каждый возможный проблеск или мерцание — не срезая углов, не заметая под ковер того, что вам лень разыскивать. Это не будет обычным полицейским расследованием — это будет мастер-класс. Будущие поколения станут оглядываться на то, что мы собираемся совершить в ближайшие часы, и говорить: "Твою ж мать! Как этим мудакам так все удалось?" Вам все понятно, ясно и четко?

Они ответили в один голос: — Да, Шеф.

— Супер-дупер, — сказал Джин, медленно оглядывая их, будто толстобрюхий Наполеон, обследующий свои войска. — Еще одна вещь, джентльмены. Просто чтобы добавить перчику, мы думаем, будет забавно подбросить в игру джокера. У ФКР находится заложник — Мэри Дири. Ей двенадцать лет. Ее родители — посредники в сети поставок для ИРА. Мы сильно подозреваем, что Майкл Дири и ячейка ИРА где-то там пытаются сейчас определить местонахождение новой штаб-квартиры ФКР раньше нас. Дири хочет вернуть свою маленькую принцессу, а ИРА хочет, чтобы эти краснорукие онанисты больше не воровали их пиротехнику. Так вот, с учетом нескольких недавних косяков в этом отделе, Тайлер…

Джин взглянул на Сэма. Остальные тоже повернулись посмотреть на него. Сэм молча изобразил выражение лица "Эй, какого черта ты ко мне прицепился, Шеф?"

— Мы думаем, нашему авторитету совсем не повредит, если мы арестуем ФКР и боевую группу ИРА одним движением. Все кругом в золотых звездах. Каждый из вас герой. Повышение зарплаты. Рыцарское звание. Минеты от восхищенных цыпочек. Вы со мной, джентльмены?

— С вами, Шеф, — сплоченно прорычали в ответ мужчины.

— Тогда поскакали, — скомандовал Джин. — У нас огромная область для покрытия и повсеместного отслеживания возможных наводок на ФКР. Так что для расследования мы вас разделим, будете работать в парах, отправим вас в возможно большее число мест на северо-западе. Мы с детективом-инспектором Тайлером будем искать "Капеллу", скорее всего, симпатичную прогулочную яхту, которую, как мы сильно подозреваем, лидеры ФКР используют как свою штаб-квартиру. Наша машинистка Энни будет вести дела здесь, обрабатывая поступающую информацию, так что вы не запутаетесь.

На слове "машинистка" Энни покраснела и опустила глаза. Сэм тайком пожал ее руку.

— Это сложная операция, — сказал Джин. — Но если мы все будем на связи друг с другом, и будем держать друг друга в курсе, мы сможем выйти на этот пахнущий кровью огромный букет роз.

От дверей послышались крики, и все повернулись посмотреть на молодого офицера, лихорадочно размахивающего листом бумаги.

— Сэр! Сэр!

— Какого черта тебе нужно, чудо-мальчик? — рявкнул Джин.

— Бомба в машине, сэр, — кричал молодой офицер. — Возле Суда. Взорвалась три минуты назад. Это важно, сэр.

Второй гонец ворвался в комнату следом за первым. — Стрельба с крыши здания на Кэлбек Стрит, сэр! Отчеты о потерях!

— Шеф, Шеф! По телефону было закодированное предупреждение — в торговом центре бомба. Место не указано. Может быть где угодно. Кодовое слово совпадает с отличительным знаком ИРА, Шеф. Это уже по-настоящему.

Из комнаты Отдела уголовного розыска стал разноситься хаос бормочущих голосов. Созванные сюда копы и детективы из разных подразделений сновали во всех направлениях, бросаясь обратно к своим столам и кабинетам, чтобы согласовать свои реакции на внезапный кризис. Не время гоняться за злодеями по Камбрии — кровь была на улицах, прямо здесь, прямо сейчас.

Джин молча стоял в центре этой суматохи, неподвижно глядя, как созванные им силы растворяются прямо у него перед носом.

Сэм подошел к нему.

— Это преднамеренно, Шеф! — сказал он, повышая голос, чтобы тот услышал. — Они нападают на нас со всех углов. Нас раскололи!

Джин сузил глаза, но ничего не сказал.

— Они отобрали у нас людские ресурсы, так что мы не сможем ехать искать их, — сказал Сэм. — Это то, что они обещали сделать — заставить нас бегать, как умалишенных, от одной бомбы к другой, пока отдел не рухнет от перенапряжения.

Джин по-прежнему не говорил ничего.

— Мы не можем идти прочесывать местность в их поисках, Шеф. Мы не сможем забрать людей, сейчас это невозможно, со всеми этими происшествиями.

Джин внезапно развернулся и схватил Сэма за лацканы. — Перестань говорить о том, что я и так знаю, Тайлер!

— Что мы собираемся делать? Мы не можем позволить ФКР просто утечь сквозь пальцы.

— Придерживаемся плана, — прорычал в ответ Джин. — Мы с тобой, Сэм — ищем этого ублюдка Вердена и его проклятое пиратское судно. Если у нас нет в излишке парней, значит, у нас нет в излишке парней. Ну и насрать — сделаем это сами.

— Иголка в стоге сена, — воскликнул Сэм. — Шеф, это безнадежно.

— Безнадежно? — слово, похоже, стало последней каплей, чтобы разъярить Джина, что придало ему совершенно новое направление. Его злость стала сжатой, сфокусированной, как лазерный луч. Он направил этот луч прямо на Сэма, испепеляя его. — Никогда не говори при мне слово "безнадежно", Сэм Тайлер.

Он оглядел комнату. Там, где только что стояла его собранная отовсюду армия, теперь были только Крис, Рэй, Сэм и Энни.

— Ряды игроков слегка поредели, но игра все та же, — воскликнул Джин. — Рэй, Крис, вы нужны мне здесь, отслеживайте все отчеты о возможных проявлениях ФКР на севере. Энни, веди записи обо всем, чтобы мы не потеряли ни один след, и убедись, что чайник вскипел. Сэм, с тех пор, как мы взяли это дело, ничего не изменилось. Мы отправляемся в дорогу, в сторону севера. Мы разыщем проклятую яхту, освободим заложницу, и поимеем удовольствие арестовать твоего старинного приятеля Питера Вердена прямо на палубе его чертова броненосца "Потемкина"!

Он выскочил из отдела, бряцая ключами от машины.

— Мы собираемся прочесать все побережье на "Кортине"? — недоверчиво спросил Сэм. — Шеф, она нас дальше Блэкпула не довезет.

— "Кортина" позвонила, сказала, что болеет, — произнес Джин. — В ее отсутствие я обеспечил замену.

Джин зашагал через стоянку к своей запасной машине.

— Я просто втюрился, — у Криса потекли слюнки.

— Напишу такую в свой рождественский список подарков, — пробормотал Рэй, разинув рот.

— Красивая, — сказала Энни, пожав плечами.

— Где, черт возьми, ты такую взял? — спросил Сэм. — В "Подержаных Машинах Хитрого Дэна" таких не бывает.

Широкий ребристый капот "Jensen Interceptor" темно-бирюзового цвета царственно мерцал под тусклым манчестерским небом. Джин поставил на крышу локоть и потряс ключами рукой в перчатке.

— Это потому что надо знать правильных людей, — сказал Джин. Он окинул взглядом сверкающий кузов. — Мне оказывают очень большое покровительство.

Он проскользнул за руль, завел машину и яростно дал по газам, запуская мощный восьмицилиндровый двигатель.

— Не прикидывайтесь, что у вас не встает, когда слышите такое, босс, — сказал Сэму Рэй, толкнув локтем под ребра.

— Я понимаю, почему он не дает никому остановить себя и сам отправляется рвать попу по Озерному краю — он же будет в такой машине, — пробормотал Крис, впитывая глазами каждую деталь "Jensen". — И вы поедете с ним, босс. Везучий, везучий ублюдок!

Джин высунул голову и заорал: — Пошевеливайся, Тайлер! Время, однако!

Сэм заторопился и полез было в автомобиль, когда заметил, что Энни смотрит на него. Он остановился, склонился к ней вплотную и проговорил: — На этот раз я буду действительно осторожен.

— Лучше бы так, — сказала она, не сводя с него глаз.

Если бы он не настолько осознавал, что Джин, Рэй и Крис смотрят на него, он бы поцеловал ее. Но он не хотел, чтобы этот поцелуй был испорчен, осмеян и превращен потом в повод для пьяных шуточек в "Railway Arms".

— Увидимся, — сказал Сэм, подмигнув ей и забираясь в кожаный салон рядом с Джином. Мощный двигатель отдавал вибрацией через сиденье по всему телу. — Ну что, Шеф — я так полагаю, мы собираемся рулить по очереди?

— Хрена с два собираемся, — сказал Джин, и "Jensen" рванула с места, как пантера с наскипидареной задницей.

Они неслись по манчестерским улицам, держа путь на север. Пролетали на красный. Безжалостно нарушали одностороннее движение. Сэм заметил, как Джин ласкает обрамленный деревом руль, когда он с усилием скользит под его ладонями в черных перчатках.

— Она завоевала твое сердце, эта тачка, — сказал он. — Не захочешь возвращаться.

— Это просто мимолетный роман, — проворчал Джин. — Не рассказывай "Кортине".

Они выехали из города и понеслись по окраинам, держа путь в сторону равнин. Полицейское радио непрерывно бормотало и тараторило, перехватывая огромное количество беспокойных переговоров между частями полиции. Город, который остался позади них, был в смятении, улицы перекрыты, госпитали в полной боевой готовности, каждый коп из тех, кто мог пригодиться, выходил и работал на износ.

Окружной суд был разрушен 90-килограммовой бомбой, заложенной в машине; на месте взрыва оказалось пять трупов, и кучу раненых уже вывозили из района этой кровавой расправы. Бомбу ИРА в торговом центре все еще не обнаружили, и вопреки витавшим вокруг слухам о том, что это "утка", рисковать никто не хотел. Снайпер с Кэлбек Стрит сейчас гонял по городу, пользуясь сумятицей, вызванной бомбой, ускользая ото всех — просто-напросто не хватало человеческих ресурсов, чтобы окружить его. Поступали отчеты о взрывчатке, найденной в общественных парках, на пришкольных территориях, на задних сиденьях автобусов; отчеты о мужчинах в масках с оружием, возникающих то на одной, то на другой стороне Манчестера. Полицейская радиоволна была полна паники, слухов и противоположных догадок.

— Это Верден, — сказал Сэм. — Он это обещал. Он сказал, что поставит нас всех на колени. В этом вся ФКР.

— Будут нам на завтрак их яйца, Сэм, только подожди. И раз уж эта птичка с ним, на второе я возьму бутерброд с ее сиськами.

— Как, черт побери, мы собираемся искать их, Шеф?

— Легко. Они будут на ее теле спереди сверху, бок о бок.

— Нет, Шеф, я про ФКР. "Капелла" может быть где угодно — и это еще исходя из предположения, что они вообще на борту. Мы работаем вслепую, Шеф.

— Говори за себя, — сказал Джин. — Пока ты возился с радио, я смотрел на дорогу. И я обнаружил как раз то, что искал.

Сэм нахмурился. Он посмотрел вперед на широкую автомагистраль, по которой они катились. На несколько машин на дороге перед ними.

— Три машины впереди, — сказал Джин. — Видишь что-нибудь знакомое?

Сэм наклонился, прищурившись. Он видел зад машины, на которую указывал Джин — совершенно обыкновенной "Vauxhall Cresta", гнавшей рядом.

— Подожди, — внезапно разинул рот Сэм. — "Cresta"! Это машина Майкла Дири!

— И сам Майкл Дири за рулем. Угадай, куда он едет, Сэм. Давай. Сделай попытку.

— Думаешь, он знает, где Верден?

— А откуда еще Верден собирается получать взрывчатку, Сэмми? У них до сих пор на руках ребенок. Они не станут отдавать ее сейчас, в середине своей большой кампании. Если мы притормозим Дири прямо сейчас, в багажнике этой "Cresta" мы найдем пещеру Аладдина с вкусняшками от ИРА. Он едет на север, чтобы выполнить еще одну передачу. Но на этот раз он прихватил вместо своей миссис несколько дружков.

Сэм вгляделся, но в салоне "Cresta" у Дири никого не увидел.

— Хо-хо, — сказал Джин, тряся головой. — Присмотрись-ка к "Triumph Herald", который уже много миль липнет к нему, как клеем намазанный.

"Herald" катился прямо за машиной Дири, и, присмотревшись, Сэм увидел, что в нем теснятся четверо очень крупных мужчин, как один, темноволосых и коренастых.

— Видел когда-нибудь так много пэдди битком в машине, Сэм?

— Это они, Шеф? Это отряд ИРА, который поддерживает Дири?

— Ну, я не думаю, что это местный кегельный клуб. Разве что кегли за последние годы стали слегка покруче.

Значит, они были правы. Что Дири, что их хозяева из ИРА решили, что ФКР хватит их шантажировать. Майкл Дири собирался передать оружие и взрывчатку в новую штаб-квартиру Красных Рук где-то на севере, но на этот раз он устраивал засаду. Люди в "Triumph Herald" ждали, вооруженные до зубов, готовые уничтожить Питера Вердена и его идеальное предприятие роем ирландских пуль, и избавить бунтовщиков от этих невесть откуда выскочивших паразитов.

— Шеф, — сказал Сэм.

— Если начнешь обвинять меня в том, что я не умею висеть на хвосте у подозреваемых, Сэмюэл, то я напомню тебе, что на этой отдельно взятой машине за Дири слежка не велась. Мы безлики, так что можешь размотать свои трусы и насладиться поездкой.

— Это не так, Шеф. Это просто… Ну, мы загоняем себя в очень опасную ситуацию.

— Это то, чем мы обычно занимаемся. Ты еще не заметил?

— Мы можем вызвать подмогу? Это становится очень трудным.

— У подмоги сейчас совершенно другие задачи, Сэм. Манчестер в беде. Мы можем рассчитывать только на себя.

— Но, Шеф… Я не уверен… Ну, мне не кажется правильным…

— Не порти момент! — огрызнулся Джин, обрывая Сэма на полуслове. И Сэм в тот же миг понял, что Джин и "Jensen" наслаждаются друг другом слишком сильно, чтобы позволить ему разрушить это.

ГЛАВА 16 ПОКОЙСЯ С МИРОМ, СЭМ ТАЙЛЕР

Солнце опускалось за широкие холмы Камбрии, погружая просторные равнины в глубокую тень. Сэм начинал чувствовать себя загипнотизированным монотонностью слежения за двумя машинами впереди — "Cresta" Майкла Дири и преследующей ее "Triumph Herald" — и обнаружил, что клюет носом, только тогда, когда заметил, что машины впереди таинственным образом исчезли, и по хмурому, налитому небу поплыла огромная флотилия черных гелиевых шариков.

Сэм повернул голову. Машину больше не вел Джин — ее вела маленькая девочка в черном. Ее лицо было полностью закрыто плотной черной вуалью. Маленькие ножки болтались над педалями.

— Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое, — спокойно и четко сказал ей Сэм

Девочка проигнорировала его и продолжила вести машину, несмотря на то, что едва выглядывала из-за руля.

— Ты не заставишь меня пожалеть о том, что я вернулся сюда, — сказал Сэм. — Ты зря тратишь время, изводя меня таким вот образом.

Девочка повернулась к нему лицом в вуали, потом кивнула в сторону заднего сиденья машины. Вытянув назад шею, Сэм увидел, что "Jensen" больше не был "Jensen". Во сне он трансформировался в катафалк, с гробом, размещенным в заднем отсеке. На гроб был возложен венок из цветов, отвернутый от Сэма, так что буквы в имени покойного он видел в отражении.

От увиденного к горлу подступила тошнота. Кожа стала холодной и липкой.

— Теперь назад не уйти, — сказала из-под вуали маленькая девочка. — Сжег все мосты, да?

— Я сделал свой выбор, — пробормотал Сэм, обнаружив внезапно, что ему трудно говорить.

— Но был ли твой выбор правильным, Сэм? Был? Это по-настоящему?

Сэм попытался ответить, но его голова кружилась, рот полностью пересох, а язык стал толстым, распухшим и безжизненным.

— Ой, Сэм, что ты наделал? Что ты наделал, Сэм?

В глазах у него потемнело, силы покидали его. Сэм почувствовал, как ускользает к смерти. Казалось, вокруг материализуется гроб, запечатывающий, заточающий его в себе. Он попытался кричать, но не смог издать ни звука. Он поднял слабеющие руки и надавил на внутреннюю сторону крышки гроба, которая сама закрылась над ним.

— Сэм, что ты наделал? Что ты наделал, Сэм?

В следующую секунду то, что было крышкой его гроба, стало просто приборной панелью "Jensen", опершись о которую он уснул. Он резко сел и огляделся. Стояла ночь. "Jensen" был припаркован на неровной неосвещенной тропе, в стороне от главной дороги, с заглушенным мотором и выключенными огнями. Дверь Джина была открыта, а сам Джин виднелся неподвижной темной фигурой на фоне ночного неба, всматривавшейся в унылое пространство в направлении далеких огней.

Сэм посидел в одиночестве, трясущийся и вспотевший. Посмотрел на свои руки. Они дрожали.

Мои похороны, подумал он, оцепенев от ужаса. Я просто увидел свои похороны. Они происходят прямо сейчас.

Это же объясняет сны, кошмары, непрекращающееся чувство, что он не в том месте и делает не те вещи, что где-то далеко есть что-то более важное? Его позвали на его же собственные похороны?

Я прыгнул с той крыши в 2006, потому что хотел жить, а не умереть!

Он начал гладить и хлопать по приборной доске и сиденьям "Jensen", ощущая поверхности — твердая деревянная приборная панель, мягкие кожаные сиденья, ручка передач, руль.

— Настоящее! — крикнул он невидимой Девочке с Заставки. — Настоящее! Настоящее!

Он прижал к груди руку, чувствуя, как под ребрами колотится сердце.

— Живой! Настоящий и живой!

Он распахнул дверь машины и выбрался наружу, втягивая полные легкие холодного ночного воздуха.

— Настоящий, и живой, и таково мое решение, — пробормотал он. — Две тысячи шестой мертв. Тысяча девятьсот семьдесят третий жив. Конец истории.

Но, сказав это, он тут же увидел черный воздушный шарик, пляшущий на ветру в промозглом чернильном небе.

— Я не изменю свое решение! — прохрипел Сэм. — Ты меня не заставишь!

Шарик беззвучно лопнул. Сэм вышел на заросший травой берег и присоединился к Джину на гребне откоса.

— Шеф?

— Не хотел разбудить тебя, — спокойно сказал Джин, не глядя на него. — Ты в последнее время разбитый. Ты заслужил короткий сон, я считаю.

— Я больше не хочу спать, — сказал Сэм.

— Уверен? Ты мне будешь нужен в превосходной форме, Сэм. Мы здесь не в турпоходе.

— Я достаточно спал, Шеф. Сейчас я полностью проснулся. Я готов к чему угодно.

Джин обернулся, рассмотрел его с огромной серьезностью, коротко кивнул и сказал, указав пальцем: — Вон там, Сэм. Смотри.

Сэм проследил за взглядом Джина, туда, где были видны два набора неподвижных фар, в сотне метров от них в темноте.

— Они остановились у телефонной будки посреди ничего, — сказал Джин. — Майкл Дири ждет в будке, его приятели все еще сидят в "Herald". По моим догадкам, это Дири получает указания от ФКР.

Сэм видел только маленькую телефонную будку, освещенную изнутри, и Майкла Дири, стоящего внутри в ожидании телефонного звонка.

Человек в будке, подумал Сэм. Запечатанный. Заточенный.

— Я сделал свой выбор! — еле слышно проворчал он. Когда Джин хмуро посмотрел на него, он сказал: — Похоже, мы близко. Это уже финишная прямая. Сможем мы добраться до ФКР раньше них?

— Если не сможем, нам останется арестовать горстку трупов, — сказал Джин.

— А даже если мы настигнем Питера Вердена первыми, что тогда? Что бы ни случилось, Шеф, за ними численное превосходство. Нас двое против ФКР и ИРА?

На такой расклад Джин презрительно фыркнул. Он бы горы свернул, если б такое потребовалось.

Да, подумал Сэм, глядя на гордого, высокомерного, твердолобого, своевольного, нестерпимого, несговорчивого, высокопринципиального Джина Ханта. Он мог бы свернуть горы. Я сделал правильный выбор, оставшись здесь. Это не по разумным причинам. Это нечто более глубокое.

— Похоже, Дири дождался звонка, — сказал Джин.

Две машины отъехали от телефонной будки и укатили по дороге. Джин похлопал Сэма по плечу, и они вместе скатились по склону и забрались в "Jensen".

— Готов ко всему этому, Сэм? — спросил Джин. Прямой вопрос. Без шуток. Без сарказма.

— Я готов, Шеф, — сказал Сэм.

Джин кивнул. — Ну ладно.

"Jensen" заурчал, и Джин тронул с места. В следующую секунду они катили сквозь темноту, снова включаясь в погоню.

Новым пунктом разгрузки был скалистый отрезок берегового обрыва, возвышающийся над морем. Когда они прибыли, небо начало светлеть, и Сэм потрясенно обнаружил, что совсем потерял счет времени. Ночь миновала, и первые блики рассвета начали появляться на востоке над горизонтом.

"Vauxhall Cresta" пробиралась по крутой, неровной грунтовке к зловещего вида кирпичному строению, расположенному прямо на краю обрыва. "Triumph Herald" пропал где-то в ночи, погасив огни и улетучившись в мрачной равнине. Джин воспринял это как знак, что они близки к началу разборок.

— Мальчики из ИРА самоустранились, — сказал он, сидя рядом с Сэмом в неподвижном "Jensen". — Это значит, что Дири готов разгружаться. Когда он разгрузится, налетят эти пэдди, помяни мое слово.

— Что мы будем делать? — спросил Сэм.

— Трудно сказать, что, — произнес Джин. — Но, что бы мы в итоге ни делали, это будет не здесь.

С этими словами он распахнул дверь и вылез из машины. Сэм тоже выскочил, и они оба тайком подкрались к склону. Здание на верхушке, куда отправился Дири, было неприглядное и неказистое, судя по всему, какое-то время заброшеное, прежде чем ФКР разместила там свой новый оружейный склад. Широкое серое море на заднем плане бурлило и рокотало, посылая порывы пронизывающего ветра, безжалостно хлеставшего Сэма. Небо над ними постепенно становилось ярче.

Майкл Дири выволок из багажника машины тяжелую коробку и потащил ее в сторону кирпичного строения. Внезапно он остановился. К нему приближались двое мужчин, нацеливая на него винтовки.

Сэм и Джин нырнули за островок жесткого кустарника, машинально вытаскивая оружие.

Двое боевиков ФКР прошагали к Дири и остановились перед ним — один долговязый, другой коренастый. Коренастый начал указывать и отдавать приказания, а Долговязый тем временем держал свою винтовку на изготовку.

— Не высовывайся, — прошептал Джин. — Мальчики ИРА нагрянут в любой момент — они нас засекут, и мы пропали.

— Я их не вижу, — выдохнул Сэм, вглядываясь в унылую местность.

— Они поблизости.

— Может, они не будут ничего делать. Может, они не решатся.

Джин потряс головой. — Это ловушка. Они же не проделали весь путь сюда, чтобы лишь посмотреть, Тайлер. Это все для того, чтобы занять твердые позиции. Верден и его разъездной ансамбль коммуняк-острословов донимали их достаточно долго. Это час расплаты.

Именно в этот момент раздались выстрелы. В то время, как Долговязый получил пулевую очередь в грудь, отшвырнувшую его назад, Майкл Дири отпрыгнул в сторону, схватил его винтовку, развернулся на пятках, будто исполняя балетный номер, и затем повалился вперед, прямой, с негнущейся спиной.

Сэм еще ниже пригнулся, укрываясь за кустом, упорно вглядываясь в то, что творится на вершине холма. Он видел, как коренастый мужчина неистово размахивал винтовкой, ища цель, но не находя ее. Он вслепую открыл огонь вокруг себя, а потом начал бежать. Выстрелы трещали со всех направлений — команда ИРА развернулась и окружила кирпичное здание, и теперь врывалась туда со всех сторон. Коренастый получил ранение в ногу, ему пробило коленную чашечку; его нога выгнулась назад, кость проломилась с таким громким хрустом, что его услышали из своего укрытия Сэм и Джин.

— Это ж как больно, — пробормотал Джин.

Коренастый повалился, безнадежно паля в воздух. Тут же к нему подскочил Майкл Дири, вытаскивая пистолет. Он отпихнул винтовку Коренастого, схватил его за шею и склонился над ним, тряся его, крича, тыча в лицо стволом пистолета. Что-то его взбесило, он вскочил и с силой ударил ногой по раздробленному колену Коренастого.

— Это, — прошептал Джин, — называется "допрашивать на скорую руку".

Дири ударил еще раз, и по пустынной равнине эхом разнесся вопль боли коренастого мужчины. Его подхватили, передразнивая, пронзительно кричащие чайки. Коренастый слабо поднял руки, и Дири наклонился выслушать, что тот ему собирался сказать. Через несколько секунд Дири выпрямился, оглянулся на море и повернулся обратно. Он без колебаний прижал дуло к груди Коренастого и прострелил ему сердце.

Сэм почувствовал внезапный приступ боли в своем собственном сердце, будто бы ощущая отголосок смерти Коренастого. Он стиснул зубы и избавился от боли, так же, как и от неожиданного образа облаченной в траур Девочки с Заставки, которая не покидала его разум.

Члены ИРА, подтягивающиеся со всех сторон, теперь собирались на гребне холма. Не говоря ни слова, они устремились прямиком к уродливому кирпичному строению, выбили дверь и ворвались внутрь. Послышался приглушенный выстрел, и через несколько секунд оттуда вытащили тело и бросили его поверх двух других.

— Основательно, методично, согласованно, — сказал Джин, кивнув себе, как истинный ценитель подобного насилия. Вероятно, он представил, как бы распорядился такой командой, будь они на его стороне, а не на вражеской.

— Думаю, мы ничего не можем сделать, — сказал Сэм. — Мы не можем наброситься и арестовать их — из нас просто получится еще два трупа. Мы должны отступить к машине и последовать за ними дальше. Пойдем, Шеф.

Низко пригибаясь, двигаясь с величайшей осторожностью, Сэм первым начал спускаться по склону обратно к "Jensen". По пути он начал размышлять, чего они двое могли бы достичь здесь, преследуя Дири и его команду и наблюдая, как они расправляются с ФКР в серии кровавых перестрелок. Если это и есть полицейская работа, то испытывать ее в такой форме Сэму не приходилось. Но что они еще могли бы сделать? Он отказался от жизни в 2006 году не для того, чтобы творить здесь такое. У команды ИРА не возникло бы сомнений в том, чтобы добавить парочку британских копов в список сегодняшних жертв — во всяком случае, такая возможность пришлась бы им по вкусу.

— Нам нужен план получше, — сказал Сэм, добравшись до машины. — Но будь я проклят, не могу ничего придумать. Шеф? Шеф!

Сэм увидел только, что Джин за ним в машину не последовал. Вместо этого Шеф медленно взбирался по склону, направляясь к кирпичному зданию на самой верхушке, и ни капли не стараясь скрыть свое приближение. Он снял кобуру и держал ее на вытянутых руках, не вынимая Магнума, покачивая ею над головой, будто шел сдаваться превосходящим силам.

— Господи, Джин! — прошипел Сэм.

Мужчины на вершине холма увидели, как Джин приближается. Все, как один, они по-военному подняли винтовки, уперев приклады в плечи, и смотрели на него через прицелы, готовые разнести его на кусочки.

ГЛАВА 17 ВМЕСТЕ МЫ СПРАВИМСЯ

— Подождите! — приказал Майкл Дири. — Не стреляйте!

Мужчины с поднятыми винтовками оставались совершенно неподвижными. Джин остановился, держа над головой кобуру с Магнумом. Сэм тоже замер, полуприсев за "Jensen", едва осмеливаясь вздохнуть.

Наступила тишина, нарушаемая лишь шипением и плеском моря у подножия откоса. Рассвет начал медленно просачиваться в долину.

Игра в "замри-отомри" подошла к концу, когда Майкл Дири сделал несколько шагов вперед, холодно взирая на Джина.

— Итак, — сказал он. — Это ты, да? Тот коп, который преследует меня и мою благоверную все это время?

— Один из них, да, — ответил Джин. — Другой прямо вон там.

Сэм почувствовал, как его кровь леденеет.

Боже правый, Джин! подумал он. Какого ж черта ты делаешь?

Две винтовки развернулись и взяли на прицел Сэма. Он тотчас же поднял вверх руки, тело его напряглось в ожидании града пуль.

— Брось оружие, — приказал Дири. Джин подчинился. Дири перевел взгляд на Сэма и сказал: — Ты тоже.

Сэм аккуратно опустил оружие, положил его на землю и отступил назад.

Дири что-то пробормотал своим компаньонам, потом зашагал вниз по склону к Джину, все еще держа свой пистолет в руках. Он кивком подозвал Сэма. Подчинившись, Сэм увидел две нацеленных на него винтовки, внимательно следившие за тем, как он подходит.

— Можете опустить руки, — тихо сказал Дири. — Только попробуйте что-нибудь сделать, и вы оба через секунду будете мертвы. Но вы это знаете.

— А ты знаешь, зачем мы здесь, — сказал Джин. — Мой коллега пытался прошлой ночью вызволить твою дочь с их территории. Ему чуть челюсти электродрелью не продырявили за его старания.

Майкл внимательно поглядел на Сэма, лицо его оставалось жестким и враждебным, будто бы он обвинял Сэма в тяжелом положении своей дочери.

— Мэри была в порядке, когда я ее видел, — сказал Сэм. — Физически и психически. Она держится молодцом. Она сильная.

— Ее кто-нибудь трогал? — со злостью спросил Майкл.

— Я так не думаю.

— У нее достаточно жратвы?

— Она не нужна им мертвая, — сказал Сэм. — Они сохранят ее живой и невредимой — пока смогут вынуждать вас и вашу жену снабжать их оружием и взрывчаткой. Ваша дочь будет в безопасности, если вы выплатите выкуп.

— Но мы не можем выплатить, — сказал Майкл севшим голосом. — Вот почему мы здесь. Мы здесь не по обычному заданию. Это частное дело. Не стоит вовлекать полицию. Вам лучше закрыть на все глаза, пока мы не разберемся.

— Ты не можешь этого сделать, Мики, — сказал Джин. — Это не Дикий Запад. Мы здесь все еще представители закона — я и он, а не твои ребята.

— Закон здесь сегодня не применим, — сказал Дири. — Дай мне и моим парням закончить. Никто из нас не ждет приказа отступить. То, что недавно произошло, не выставило в хорошем свете ни меня, ни ребят. А также стало причиной немилости к нам. Просто позволь нам разобраться с этим. Никто не будет плакать по красноруким ублюдкам. Мы с этим расправимся — будто никогда ничего и не случалось.

Джин медленно покачал головой. — Мне Питер Верден и его веселая шайка нужны за решеткой, а не в мешках для трупов.

— За решеткой? — с холодной улыбкой произнес Майкл. — Ты же не только их одних собираешься засадить, так ведь? Ты же нацелен на меня и на моих мужиков тоже. Я не позволю этому произойти.

— Похоже, у тебя в голове засела ошибочная идея, что я веду с тобой переговоры, — прорычал Джин. — Я не прошу о чем-то, Дири — я тебе говорю. Ты со своими ирландскими молокососами правил не диктуешь ни Отделу уголовного розыска, ни мне. До тебя это еще не дошло, мерфи?

Сэм почувствовал, как все в животе сжалось. В это время, в этом месте, с этими людьми — Джин выбрал неверный тон. Они здесь брали не горстку грабителей банка с чулками на головах, положивших глаз на фургон с зарплатой. Эти люди были совершенно другой породы. То, что их побуждало действовать, было чем-то намного более глубоким, чем жажда денег. Они были идеалистами. Они держали британскую армию в проигрышном положении, и их предназначением было сохранять их там десятилетиями. Черт возьми, это была ИРА.

И тем не менее, наряду со страхом Сэм почувствовал гордость. Джин заявился сюда как представитель закона — и никакое количество стволов, наставленных на него, не могло отклонить его от верного долга. Сдаваться перед лицом превосходящих сил он намеревался не больше, чем Майкл Дири и его товарищи из ИРА там, на холме. Всесокрушающая сила наткнулась на несокрушимую преграду. Обе стороны видели себя правыми. Ни одна из сторон не видела нужды сдаваться.

— Здесь многое поставлено на карту, — сказал Сэм. — Но первостепенная важность за вашей дочерью, мистер Дири. Даже если сегодня мы больше ничего здесь не достигнем, мы не уйдем без Мэри. Мы собираемся привезти ее к вам домой, мистер Дири — целую и невредимую, несмотря ни на что.

— Я это ценю, — сказал Дири, понизив голос. — Но нам не нужны вы двое. Мы сами можем с этим справиться. Я вам даю слово — я клянусь священной кровью нашего господа — мы здесь лишь для того, чтобы забрать моего ребенка и дать этим ублюдкам то, что они заслуживают. И все. Никаких британских целей для удара. Никакой политической направленности. Это частное дело.

— Ты мне не слишком нравишься, — вдруг произнес Джин, выпячивая грудь. — Фактически, я презираю тебя за то, что ты подлый хладнокровный убийца.

— Взаимно, могу заверить, что ты такой же, — сказал Дири.

— Но на данный момент я слегка ограничен в людских ресурсах, — продолжил Джин. — Мне нужно освободить заложника и притащить домой в наручниках кучку ненормальных прикоммунизженных хиппи с оружием, а в наличии есть только мы с ним, — он кивком головы указал на Сэма. — Но понаблюдав только что за тобой и твоими парнями в действии, как вы разделались с уродами на холме, я кое о чем подумал. Я представил, что если бы мы на время позабыли о разногласиях, то могли бы запросто выполнить эту работенку вместе.

— Я уже сказал, ты нам не нужен. Иди назад к своей тачке и едь домой.

— Ты недостаточно ясно видишь ситуацию, Дири, — проворчал Джин, наклоняясь поближе к Майклу и свирепо сверля его взглядом. — Ты хочешь видеть, как растет твоя крошка, из-за решетки тюремной камеры? Так что ли? Потому что на это можешь рассчитывать. За решеткой — вот где будешь ты и твоя миссис. Я могу посадить вас обоих на такой срок, что к тому времени, как вы выйдете, ваша дочка будет праздновать ваше освобождение в своем чертовом доме престарелых.

— Если вы не хотите по-хорошему, как я предлагаю, — сказал Дири ровным холодным голосом, — нам придется убрать вас из этого дела принудительно.

— Убитые копы привлекут много внимания, — сказал Джин. — А сколько внимания, на самом деле, ты, Мики, хочешь придать тому факту, что вы со своей чертовой ведьмой-женушкой таскали у ИРА бомбы, чтобы передать их ФКР? Не окажетесь ли вы с Кайт и четырьмя своими приятелями в крайне неприятном положении перед командованием, если они обнаружат, какие королевские ошибки вы совершали?

— Они не обнаружат, — сказал Дири, в его глазах промелькнул настоящий испуг. — Как я сказал, это частный вопрос.

— Но он перестанет быть частным, если вы тронете меня или его, — сказал Джин. — Ваши хозяева узнают, что вы сливаете оружие. Кража, Мики. Ограбление. Воровство. У своих же. И ты лучше меня знаешь внутренние дисциплинарные процедуры ИРА. Что они сделают с тобой и твоей старушкой, а, Мики? Коленки прострелят? Бейсбольной битой пройдутся? Чем-нибудь едким в глаза плеснут? Или решат вас обоих из игры вывести? Может быть, они отплатят тебе старым добрым вызовом на дом в три утра, и уведут тебя и миссис в лес, где вас будут очень кстати ждать две неглубокие могилки. Может быть, они просто утопят вас в ванне — дамы вперед, само собой, так что ты сможешь посмотреть, как прикончат твою жену, перед тем, как придет твоя очередь. Может быть, вы неожиданно для себя увидите веревку, свисающую сверху. Я не знаю, Мики, я не эксперт — но что-то мне подсказывает, ты знаешь, что вас ожидает.

Лицо Майкла Дири посерело. Сэм впервые понял, насколько они с Кайт должны были отчаяться — отчаяться вернуть свою дочь, не допустить, чтобы о шантаже стало известно высшему командованию ИРА, не оказаться в очереди на какое-нибудь серьезное наказание от рук своих хозяев.

— Ни при каких обстоятельствах республиканцы не смогут сработаться с британской полицией, — произнес Дири.

— Ты знаешь, где твоя дочь, да? — сказал Сэм. — Этот чувак оттуда, он сказал тебе, прежде чем ты его пристрелил.

Дири пару секунд смотрел на Сэма, потом коротко кивнул.

— Скажи нам, — произнес Сэм. — Где бы она ни была, мы вытащим ее оттуда.

— Мы вытащим ее оттуда, пока твои ребята нас прикрывают, — добавил Джин. — Мне нужна поддержка, а мне не к кому обратиться, кроме вас, кровавой шайки ирландских убийц.

Глаза Дири сузились, его мозг лихорадочно работал. Он видел обсуждаемое соглашение: он бы вернул Мэри, уголовный розыск получил бы Вердена и ФКР, и весь печальный вопрос о шантаже и незаконной растрате оружия ИРА сошел бы на нет. Все получают то, что хотят — но только если выдержат работу бок о бок со своими заклятыми врагами, всего один день.

Пока рассвет разгорался все сильнее, Дири вышагивал туда и обратно, грызя ногти и беспокойно размахивая пистолетом. Четверо боевиков на холме начали переглядываться.

— Решайся, Мики, — подгонял его Джин. — Твои друзья ждут.

Дири не обращал на него внимания, теребил рукой немытые черные волосы, и, наконец, принял решение. Он выпрямился, поднял голову, вызывающе поглядел на Сэма и Джина и произнес: — Моя дочь прямо там.

Он показал. Где-то в полумиле от неровного берега в лучах утреннего света становился виден большой прогулочный катер.

— По всей видимости, внизу в бухточке есть парочка шлюпок, — добавил Дири. — Возьмите одну. Другую оставьте нам.

С этими словами он развернулся и пошел. Но Сэм остановил его.

— Мистер Дири, — сказал он, и Дири оглянулся и посмотрел на него. Сэм протянул ему руку. Дири не пошевелился. — Пожалуйста. Майкл. Ради Мэри.

Сэм ждал, все еще с протянутой рукой. Внезапно Дири горько рассмеялся, развернулся, помотал головой и направился обратно в гору. Через несколько секунд он и команда ИРА ушли, забрав с собой тела застреленных мужчин. Все, что осталось — зловещее кирпичное строение, возвышающееся над морем, и далекое белое пятнышко, которое было "Капеллой".

— Господи, Шеф, ты там так рисковал, — вздохнул Сэм, когда они остались одни.

— Думаешь, Сэм? — сказал Джин, потягиваясь и набирая полные легкие воздуха. Он подобрал кобуру и пристегнул ее обратно на грудь. — Я предпочитаю перетащить на нашу сторону этих ирландцев, чем выступать против ФКР только с тобой вдвоем.

— Я знаю, Шеф, но даже так…

— Не кипятись, Маргарет, — ухмыльнулся Джин. — Я тебе уже говорил: нам платят деньги за то, что мы рискуем. Что мы и делаем. Мы все в один прекрасный день умрем, Сэм — но только не сегодня, ни ты, ни я.

При этих словах Сэм почувствовал, как сжалось его горло и в груди стало не хватать воздуха. Видя, как Джин направился вниз к бухте, он почувствовал на мгновение, что задыхается, что вполне может отключиться. Над ним кричали и вопили чайки, и на секунду их голоса превратились в плач людей, следующих за гробом к его последнему пристанищу.

Что ты наделал, Сэм? спросил он себя. Сэм, что ты наделал?

— Шевелись, лентяй долбаный! — окликнул его Джин.

Сэм силой вогнал в легкие морской воздух, бросил вызов тени смерти, охватившей его, схватил оружие с того места, где оставил его, и последовал за Джином вниз к неровному подножию откоса.

ГЛАВА 18 НАЕШЬСЯ СВИНЦА

Коренастый боевик не обманул Майкла Дири. В бухте у подножия откоса, где вдоль каменистого заливчика бурлило море, были пришвартованы даже не две, а три моторные лодки.

— Очень профессионально! — ухмыльнулся Джин, искренне изумившись тому, что на носу каждой шлюпки отпечатан логотип Красных Рук — ФКР обманывали сами себя, пытаясь выглядеть, как настоящая армия, с настоящей символикой. — Смотри-ка, Сэм, у них есть переводные картинки!

— Не стоит их недооценивать, — предупредил Сэм, когда они стаскивали одну из лодок к прибою. — Они сбитые с толку и жалкие, но они все же опасны.

— Это же смешно, Сэм, от чего пацан ловит кайф? Я имею в виду, если бы у меня были такие деньги, как у Вердена, я бы их не стал тратить на эту старую чушь, — Джин остановился и оглянулся на море. "Капелла" находилась чуть более, чем в полумиле от берега, окутанная неясным полусветом зари. — На яхту — да, но не на мировую революцию. На цыпочек, но не на длинноволосых хиппи с пушками. Что у него в башке творится, ты понимаешь?

— Согласно тому, что откопала Энни, у него был привод за хранение наркотиков в 68-ом, — сказал Сэм. — Скорее всего, он наследовал семейные деньжата, растряс свои мозги на волшебных грибках и перешел на другую сторону, возжелав мирового превосходства. Как бы там ни было, он, разумеется, нашел себе достаточно ненормальных приятелей с похожими мыслями.

— Молодость и деньги, — сказал Джин, качая головой. — Тратятся на молодых и богатых.

Они достигли линии прибоя, там, где волны шипели и перекатывались через гальку. Сэм почувствовал, как холодная вода окатила его ботинки, заставив ноги замерзнуть. Тем временем его зрение помутнело, и он в очередной раз почувствовал, что отключается. Звуки прилива принесли человеческий голос, тихий и печальный, слова его ломались и рассыпались на части: — Предаем его тело… землей, из которой… к праху, пепел…

Сэм набрал полные ладони холодной соленой воды и плеснул в лицо, чтобы очухаться.

— Помылся-почистился, да, Сэмми? — услышал он голос Джина. — Привел себя в приличный вид перед большим сражением? Приятный штрих. Стильно.

Когда Джин спихнул шлюпку в воду и неуклюже полез на борт, Сэм на мгновение зашатался, стараясь вернуть в легкие воздух. Чайки кружились над ним, крича и визжа громче, чем обычно.

Две тысячи шестой в прошлом! сказал он сам себе. То, что там случилось, ко мне больше не имеет никакого отношения. Там я мертв, но здесь я жив! Именно поэтому я здесь и сейчас. Это место — прямо здесь!

Ему потребовалось физическое усилие, чтобы вырвать себя из состояния душащего полузабытья, куда его тянуло. Он всосал свежий соленый воздух, шагнул в холодный прибой и полез в шлюпку.

И тогда он увидел ее, стоящую по пояс в воде, в забрызганном грязном платье, черной вуали с висящими на ней водорослями, баюкающую забинтованную куклу в согнутой обтекающей руке.

— Ты не принадлежишь тому, что здесь, Сэм. Ты должен был остаться там, где обязан быть.

Сэм протолкнулся мимо нее, не обращая на нее внимания.

— Что ты с собой сделал, Сэм? Назад не вернуться… Назад не вернуться…

Это сон, сказал себе Сэм. Она не настоящая — реальность только здесь и сейчас.

Как только он прыгнул в шлюпку, Джин завел мотор, заставив их скакать по набегающим волнам. Лишь когда они вырвались в море, Сэм осмелился оглянуться. Девочка по-прежнему была там, стояла в воде, но теперь она поднимала намокшую вуаль, обнажая белое лицо без плоти и глаз.

Сэм крепко зажмурился.

Не хочу это видеть! Не хочу это видеть!

— Боже правый, Сэм, у тебя ведь не началась уже чертова морская болезнь, правда?

— Я в порядке, — прокряхтел Сэм сквозь зубы. — Если ты просто оставишь меня в покое, я буду в порядке.

— Последний из великий мореходов, а? — проворчал Джин. — Флетчер Кристиан[27] из Отдела уголовного розыска.

— Я сказал уже, просто отстань, Джин!

Он раз за разом хватал открытым ртом воздух, борясь с чувством клаустрофобии, удушья, нехватки дыхания, которое грозило овладеть им. К счастью, чувство начало отступать. И когда он снова открыл глаза, девочка в черной одежде исчезла.

Сэм заставил себя снова думать о предстоящем деле. Впереди, в смутном свете зари, начала медленно вырисовываться "Капелла". Это была ухоженная круизная яхта, мерцающая белизной, придуманная и построенная для недешевого удовольствия. Кем бы ни был Питер Верден, откуда бы он ни появился, недостатка в монетах у него не было точно.

Но как им добраться до "Капеллы", не будучи замеченными? Если их встретят с палубы огнем, у них не будет другого выбора, кроме как развернуться и убежать.

Сэм разглядел на некотором расстоянии слева и чуть подальше справа другие две шлюпки, несущиеся вперед, скользя по волнам. Шлюпка справа обогнула и обошла их, и Сэм увидел сидящих в ней двух мужчин, их лица были спрятаны под масками, автоматические винтовки перекинуты через плечо. Слева были еще двое боевиков, и Майкл Дири тоже был с ними. Сэм, несмотря на маску у него на лице, смог узнать его, потому что он все еще был с пистолетом, а не с винтовкой, как у остальной группы.

Сэм и Дири встретились взглядами поверх серой воды. Станет ли Дири махать ему? Салютовать? Может хотя бы склонить голову в знак признательности за тот риск, который Сэм принимал и принимает до сих пор, освобождая его дочь из лап Фракции Красных Рук.

Дири ничего не сделал. Он повернул голову, и шлюпка понеслась вперед.

Это брак по расчету, подумал Сэм. Без любви и ненадолго.

— Если повезет, они подумают, что это их парни возвращаются с передачи, везут боеприпасы домой, — проговорил Джин.

— Они скоро разглядят, что нас намного больше, чем должно быть, — ответил Сэм. — Посмотрим только, как близко нам удастся подойти, прежде чем до них дойдет.

Две шлюпки по обе стороны нацелились на "Капеллу", хорошо оторвавшись от Сэма и Джина. Джин начал сердиться, злясь на то, что ему досталась самая уродская лодка из трех, проклиная мотор, за то, что он не такой мощный, как у остальных, нос, за то, что он не такой обтекаемый, присутствие Сэма, необъяснимо ответственного за их медленное продвижение.

— Если бы ты нас так не нагружал, я бы уже был там, — ныл он. — Выбросить бы тебя за борт, как балласт.

— Держись просто за ручку, капитан Блай[28], и будь готов начать стрельбу, если нас узнают, — огрызнулся в ответ Сэм, вытаскивая оружие и пытаясь разглядеть какое-нибудь движение на палубе "Капеллы".

— Ну кто бы мог подумать, а, Сэм? — сказал Джин. — Ты да я, сообща с отбросами планеты.

Пока он это говорил, Сэм смотрел, как отряд ИРА подходил все ближе к яхте.

— Веселый старый мир, Сэм. Все же, в бурю любая гавань хороша, понимай это, как хочешь. Если эти гиннесоголики с болотом в мозгах смогут достаточно долго вести огонь, мы сегодня получим отличный результат. Мне он нужен, Сэм. Мне нужен Верден — и та пташка с ним. Мне нужна эта парочка. Я хочу, чтобы они были живы, Сэм, когда дымка рассеется.

— Я хочу, чтобы мы все были живы, когда дымка рассеется, — вмешался Сэм.

— Мы с тобой будем в порядке, — объявил Джин, заносчиво, как греческий воин у стен Трои. — Хотя, не могу отвечать за кого-то еще.

Сэм посмотрел вперед. — Смотри, Шеф! Они уже подошли вплотную!

Две другие шлюпки замедлили ход и теперь скакали по волнам за "Капеллой", подбираясь к веревочным лестницам, свисающим с поручня палубы. Один из боевиков высунулся и поймал рукой лестницу.

— Они собираются лезть на борт, Шеф! Они действительно собираются ле…

На палубе "Капеллы" появились фигуры, и тут же раздались выстрелы. Ирландец, лезущий по веревочной лестнице, дернулся и упал, запутавшись и бессильно повиснув, его рука волочилась по воде. Лодка, взревев, отступила в пенном потоке, пока мужчина все еще находился под ответным огнем, который вели охранники ФКР.

— Давай! — прорычал Джин. — Пора сыграть в крестики-нолики, Сэмми!

Он открыл на двигателе дроссельную заслонку и направил лодку прямо в гущу событий. Левой рукой он держал ручку управления, правой вытаскивал Магнум. Когда они приблизились к "Капелле", он прищурил глаз вдоль огромного ствола, поймал на мушку движение на палубе и выстрелил. Магнум плюнул огнем и отскочил. Оттуда раздался крик боли, охранник свалился с яхты, оттолкнувшись от корпуса и оставив на девственно белом покрытии красное пятно.

Сэм сосредоточился на раскачивающихся веревочных лестницах, которые были почти в пределах досягаемости. Он затолкал пистолет обратно в кобуру и обеими руками ухватился за лестницу, удерживая ее. Изо всех сил он подтянулся на перекладинах — и в тот же миг с палубы над ним раздались крики врага. Сэм услышал лязг винтовки, почувствовал пули, свистящие и воющие в каких-то сантиметрах от него и, сжавшись, опустился в морскую воду внизу, слыша дикие вопли, крики и внезапные взрывы.

— Нюхни-ка это, хиппи! — зарычал Джин, когда Магнум проделал дыру в грудной клетке длинноволосого охранника у поручней палубы. Охранник закрутился, навалился на поручень и упал; Сэм едва успел разглядеть его тело, брызжущее кровью и резко летящее вниз, до того, как оно рухнуло на него. Удар был ошеломительный — скорее как от упавшей наковальни, чем как от человека — и Сэма швырнуло вниз. Он почувствовал, как его руки слепо хватаются за пустой воздух, и в следующий момент он ударился об воду и пошел на дно.

Он погружался в ледяное море, снова и снова переворачиваясь, исчезая в глубине, утопая, чувство пространства утратилось напрочь — верх, низ, все было одинаково. Сэм запаниковал. Он замолотил руками и ногами, избавляясь от одежды и обуви, которые теперь наполнялись водой и тянули вниз, он чувствовал, как взрываются его легкие, как в них стремительно истощаются маленькие запасы кислорода.

Удушье. Давление.

Он слышал в ушах плеск воды, но он превращался в сухой звук — в звук земли, падающей на деревянную крышку гроба. Но звук был глухой, замкнутый — как если его слышать не с края могилы, а изнутри самого гроба.

Похоронен. Похоронен навечно.

Чернота засосала, поглотила его — чернота траурной одежды Девочки с Заставки; чернота шарика с гелием, который так грустно метался на нитке в ее руке.

Я пропал! — подумал Сэм. Я не должен был приходить сюда! Я был живым, но выбрал смерть! Почему я не остался там, где должен быть? Что заставило меня выбрать это место? Что оно, черт возьми, для меня значит? Что?

Из морских глубин в его сторону стало двигаться что-то, похожее на акулу, медленно поднимавшееся из неосвещенной впадины. Соленая вода жгла Сэму глаза — его умирающий, лишенный кислорода мозг отключался, зрение рассыпалось на болезненные спирали сине-зеленых разводов — и вот, в самый последний момент перед тем, как потерять сознание и позволить забвению унести его, он уловил прощальный проблеск лица дьявола, с узкими глазами и широкой кривозубой ухмылкой.

Дьявол снова нашел его. И в этот раз он мог его забрать.

Последние мысли хлынули через разум Сэма спутанным потоком. Энни… Дома… Я не смогу вернуться… Мертв, мертв… Теперь совсем… Энни, прости, Энни, я…

Чья-то рука грубо вцепилась в него, и Сэм почувствовал, что его волокут вверх. Он проломил поверхность воды и жадно стал хватать огромные глотки воздуха, барахтаясь и молотя руками. Под руки ему попался конец веревочной лестницы, и он ухватился за нее из последних сил. Залитыми водой глазами он уловил размытый образ Джина. Свет зари обволакивал его, напоминая корону вокруг солнца во время затмения. Жгучая морская вода ослабила зрение Сэма, поэтому все, что он мог увидеть, это фигуру Джина — невыразительную, безликую, совершенную противоположность кривозубому чудовищу из глубин, дерзко обозначившуюся на фоне утренней зари, одной рукой все еще хватающую Сэма за воротник и вытаскивающую его из воды, другой выпускающую один за другим мощные заряды из ствола Магнума.

Сэм заморгал. Вода окончательно расступилась, и стало видно Джина Ханта — ясно, как днем, четко, невообразимо ярко, необыкновенно хорошо видно.

— Тащи свою задницу вверх по лестнице! — скомандовал Джин, отпуская пиджак Сэма. Сэм неожиданно для себя полез вверх со свежими силами, энергией и бодростью. Он продвигался, подтягиваясь раз за разом к палубе, и на каждом шаге ворча про себя: — Пока не умер! Пока не умер! Пока не умер!

ГЛАВА 19 РЕШАЮЩИЙ БОЙ

Замерзший и насквозь мокрый, Сэм вскарабкался на палубу и безумно огляделся. Пока он барахтался в море, на палубе "Капеллы" имела место кровавая резня. Ячейка ИРА безжалостно перебила большую часть членов ФКР, оставив трупы сваленными в кучи, забросанными поверх оружием, кровь вытекала из открытых ран и застывала под ними в темные лужи. Выяснив, что его собственное оружие осталось в море, Сэм выхватил револьвер из мертвой руки охранника и с щелчком открыл барабан. В нем еще было четыре патрона. Сэм надеялся, что это на четыре больше, чем ему понадобится для того, чтобы освободить Мэри и арестовать Питера Вердена.

Пистолеты были разбросаны по "Капелле" там и сям. Остатки команды ИРА отстреливались и неистово взбирались по веревочным лестницам, но никто из них до сих пор не выбрался на борт. Сэм оказался на яхте первым, вторым, сразу же за ним, был Джин, замаячивший над поручнем и решительно опустивший ногу на палубу, будто бы заявляя, что это его собственность.

— Мы их всех перебили? — осведомился он. В ответ вокруг него завизжали пули, изрешетив палубу и взметнув рой щепок.

Сэм заметил вооруженного мужчину в черной футболке с вызывающе нарисованной на груди красной рукой. Он выстрелил в него, но пуля прошла мимо, и мужчина нырнул за деревянную перегородку, лихорадочно перезаряжая винтовку. Перегородка внезапно взорвалась, разлетевшись на кусочки от мощного выстрела Магнума, и мужчину отбросило по палубе на два метра. Он отчаянно тянулся окровавленной рукой к своей винтовке, но второй выстрел Магнума перевернул его и оставил лежать лицом вниз без движения.

— Грязный недоумок, — пробормотал Джин.

Сэм услышал звук с нижней палубы — ужасающий вопль маленькой девочки.

— Она там, внизу! — закричал Сэм и рванул через залитую кровью палубу, проталкиваясь сквозь качающиеся двери и бросаясь вниз по крутым деревянным ступеням. Джин тяжелыми шагами последовал за ним. Они вместе вломились в узкий, обитый деревом коридор, из которого вел ряд дверей.

— Она может быть где угодно, — прошептал Сэм.

Сверху над ними раздался тяжелый грохот и стук: бойцы ИРА попали на борт и упорно пробивали себе путь через палубу.

— Наша очередь, — объявил Джин. — В этом пэдди нас не обойдут.

Он протолкнулся мимо Сэма и пнул первую дверь, выбив ее вместе с петлями. Им открылась тесная каюта, набитая коробками с пластиковой взрывчаткой — в количестве, достаточном, чтобы вести террористическую кампанию до самого нового года.

Сэм распахнул другую дверь, за которой оказались штабеля "Вдоводелов", полученных прямиком от ИРА. Вокруг них были свалены в кучу полные ящики патронов.

— Невероятно, — выдохнул Сэм.

Тогда они вновь услышали вопли девочки, этот звук раздавался еще глубже из яхты.

— Мэри! — крикнул Сэм из оружейной комнаты. — Мэри, мы идем!

Он бросился обратно в коридор, прямо под непрерывный огонь. Деревянная отделка вокруг него разлеталась вдребезги и раскалывалась от пуль, попадавших в стены. Сэм метнулся обратно в каюту.

— Верден? Это ты? — крикнул он.

— Я узнаю этот голос, — сказал Верден откуда-то снизу из коридора. — Это мой старый приятель, мистер Уголовный Розыск. Вот это приятная неожиданность.

— Сдавайся, Верден. Все кончено.

Хорошенько прикрывшись, Сэм выглянул из открытой двери каюты. На другой стороне коридора Джин защелкивал в Магнум новые патроны, готовясь к тому, чтобы выпрыгнуть и сразить выстрелом Вердена.

— Нет, Шеф! — зашипел Сэм. — Девочка! Это слишком опасно. Не делай этого!

Но Джин не обратил на него внимания, выскочил в коридор и обхватил Магнум двумя руками. Он задержался, и Сэм услышал истерические вопли Мэри. Хлопнула дверь. Джин выругался, опустив Магнум.

— Ублюдок использовал ее как щит.

— Он убьет ее, Шеф.

— Не у меня на глазах.

Сэм выбрался из каюты и помчался по коридору вдогонку за Верденом, Джин загромыхал за ним следом. Они достигли дверей и ворвались в них, неожиданно оказавшись на верху лестницы с металлическими ступенями, ведущей к моторному отсеку "Капеллы".

Сэм бросился вниз по ступеням, преодолев весь пролет одним прыжком. Тяжело приземлившись, он тут же осознал, что кто-то находится сразу же справа от него. Он пригнулся и скорее почувствовал, чем услышал, как пуля рассекла над ним воздух. Он яростно бросился на невидимого противника, стараясь со всей силы ударить его в районе головы рукояткой пистолета. Он увидел Кэрол Вайе, чьи золотые косы были теперь заляпаны кровью, с силой разбрызганной по стене. Она сползла на пол и лежала там без сознания.

— Вот! Посмотри на себя, вся в крови! — заорал на нее Сэм, и начал оглядываться, запутавшись в лабиринте труб и механизмов. — Верден. Это конец. Тебе не выйти. Отпусти девочку и прекращай все это.

Ответа не было. Сэм перехватил револьвер поудобнее.

— Я сказал, прекрати. Верден! Нет смысла продолжать это. Ты слышал, что происходит наверху на палубе? Вся твоя армия уничтожена до последнего. Вот где ты теперь, Верден. Ты зажат в угол. Революция закончилась.

Целясь пистолетом в разные стороны, Сэм начал осторожно передвигаться через машинное отделение. Он услышал, как с грохотом перемещался позади него Джин, а затем сверху раздались быстрые шаги, преследуемые стуком ботинок по металлическим ступеням. Сверху выскочил мужчина в маске — он стащил ее с лица и оказался Майклом Дири, красным и взмокшим, с дикими глазами.

— Где она? — закричал он. — Где она? Где моя малышка?

— Здесь, — сказал Верден холодным спокойным голосом.

Они повернулись, подняв оружие — Сэм, Джин и Дири, все по очереди, и все направили пистолеты на Вердена, как только он показался, толкая перед собой Мэри. Девочка двигалась неловко, трясясь, как от сильного холода, делая крошечные шажки каждый раз, как Верден пихал и подталкивал ее.

— Мэри, это папа! — закричал Майкл.

— П-п-папа! — пробормотала Мэри, стуча зубами. Ее нервы, когда-то крепкие, теперь, очевидно, были на пределе.

В мгновение ока Майкл Дири превратился из безутешного отца в убийцу из ИРА. Он поднял пистолет, прицелился в Вердена и приготовился стрелять. Без слов, без угроз, просто немедленная смерть.

— Не так быстро, — улыбнулся Верден, и поднял руку. Вместо оружия в ней был провод, другой конец которого был свободно обмотан вокруг шеи Мэри. Тогда они увидели и пластиковую взрывчатку, которую она держала трясущимися руками. — Видите это приспособленьице, джентльмены? Это аварийная кнопка на случай моей смерти. Со мной что-нибудь происходит, и мой палец срывает вот этот маленький выключатель. А когда это случится…

— Гореть тебе за это в аду, английский ублюдок, — заревел Майкл.

Верден ему улыбнулся. — Откровенно говоря, Дири, мне вовсе не наплевать. Но если ты хочешь, чтобы меня и твою дорогую дочурку разнесло на кусочки, то карты в руки. Пристрели меня. Пристрели меня, и увидишь, что случится.

Мэри уставилась на отца круглыми, полными ужаса глазами. Ее руки тряслись так сильно, что казалось, она может уронить семтекс, который несет.

— Не урони это, Мэри! — воскликнул Сэм.

— Да-да, Мэри — не урони! — засмеялся Верден. — Ради всех святых, не урони, а то мы все умрем. Мы все висим на волоске. На волоске…

Дири поднял ствол пистолета, держа Вердена на прицеле, но выстрелить не осмеливался. Ярость искрила в нем, как электричество.

— Верден, это бессмысленно, — сказал Сэм. — Фракция Красных Рук ушла в историю. Они все мертвы. Остался только ты.

— Только я, — подтверждающе кивнул Верден. — Все начиналось только с меня, и я создал армию. Я могу создать новую. Лучшую. Все, что мне нужно, это я. Меня одного достаточно, чтобы изменить мир.

— Он спятил, — решительно сказал Джин. — Верден, ты чертов Баттенберг[29], вот ты кто.

— Ты отпустишь мою дочь, Верден, или клянусь — я клянусь — я заставлю тебя перед смертью просить о пощаде, — сказал Майкл Дири. Его голос звучал убедительно.

— Я бы рад и дальше послушать вашу блестящую беседу, господа, — сказал Верден, — но мне и правда пора идти. И я знаю, что ни один из вас не будет настолько глуп, чтобы попытаться остановить меня.

Он переводил взгляд то на Дири, то на Джина, то на Сэма, все время нестерпимо улыбаясь и вызывая их открыть огонь или попробовать броситься на него. Но никто не мог оторвать взгляда от семтекса в маленьких, трясущихся руках Мэри, и от проводов, тянущихся оттуда — и от аварийной кнопки в правом кулаке Вердена.

— Хорошо, — сказал Верден. — Думаю, все будут вести себя правильно. Теперь — очень осторожно, Мэри, покажи пример. Иди следом за папочкой, вверх по лестнице, к спасательной шлюпке. А потом мы отправимся в другое маленькое путешествие.

— В ад ты отправишься, — прорычал Джин. Наклонившись к Дири, он продолжил: — Опусти пистолет, Мики. Лучшее, что ты сможешь — убить его, и даже если семтекс не сработает и ты получишь свою детку в целости, ты все равно быстро загремишь за то, что лишил этого ублюдка жизни. Вся фишка в том, Мики, что если ты дашь мне арестовать его, я могу проследить, чтобы он ушел насовсем — не в милую уютную тюремку, вроде Стренджвэйс или Скрабс, а куда похлеще — в такую суровую тюрьму, где вертухаи будут закрывать глаза на те побои, что он получит днем, и на те изнасилования, что будут по ночам. Поверь уж мне, такой смазливый паренек, как он, гарцующий по крылу С с этими вот оригинальными усиками, увлечет за собой куда больше похотливых жуликов, чем общий номер Playboy.

Дири не прекращал направлять ствол пистолета на Вердена, его челюсти конвульсивно сжимались.

— Не прибей его, Мики, — продолжал Джин. — Дай мне его арестовать. Дай мне его упрятать. А потом, Мик, ты сможешь наслаждаться убежденностью, что каждую минуту каждого дня, из года в год, проходимец, схвативший твою малютку, проживает в аду. Пока Мэри взрослеет, Верден будет стареть в тюрьме — избитый, изнасилованный, презренный, одинокий, лишь он и его разодранная задница, мечтающие никогда не родиться. — Джин повернулся, чтобы взглянуть на Дири, и произнес: — Вот почему я не хочу, чтобы ты его пристрелил, Мик. Вот почему я хочу его арестовать. Можешь назвать меня старомодным, но на мой взгляд, это справедливо.

Майкл заколебался, особенно когда Верден сильнее обычного толкнул Мэри вперед, а затем кивнул. Он не мог убить Вердена. Это позволило бы тому отделаться слишком легко. Он медленно опустил пистолет.

— Я на твоей стороне, — тихо сказал он Джину.

— Молоток! — воскликнул Джин.

Пока все это происходило, мозг Сэма лихорадочно работал. Он видел детонатор в руке у Вердена, его большой палец, удерживающий переключатель. Есть ли какой способ разомкнуть цепь, пока он не отпустил кнопку? Провод был обмотан вокруг шеи девочки. Если он схватит провод и попробует разорвать, он ее задушит.

Не слишком удачная мысль пытаться разомкнуть провод, подумал он, но если я выхвачу у него детонатор, я смогу удерживать кнопку нажатой. Смогу ли? Это возможно?

Теперь Верден был очень близко к нему, уверенный, что сможет либо уйти с заложницей, либо вместе со всеми исчезнуть во вспышке семтекса.

Если я брошусь на детонатор, получится или все, или ничего, сказал себе Сэм. Если я ошибусь — если позволю ему отпустить кнопку — я убью нас всех.

Мэри в ужасе поглядела на Сэма широко открытыми глазами — и Сэм потрясенно увидел раскрашенные капли слез на каждой щеке. Семтекс, который она держала, был куколкой, замотанной в бинты. Провод вокруг ее шеи вел не к детонатору, а к подпрыгивающему черному шарику.

— Ты мертвец, Сэм, — грустно сказала Девочка с Заставки. — Ты не сбежишь от этого. Ты мертв и похоронен. Время уходить. Это лучший выбор.

— Ты мечтаешь, чтобы я просто вот так вот уступил, да? — сказал Сэм.

— Это не уступка, Сэм. Это лишь принятие того, что не можешь изменить.

— Ты не права. Я не умер.

— Но они похоронили тебя, Сэм. Могильная плита и все такое.

— Они похоронили того, кем я был, — сказал Сэм. — Но это не я. Вот я. И знаешь что?

— Что, Сэм?

— Я собираюсь лопнуть этот твой проклятый шарик.

Сэм сделал рывок, так быстро, что даже сам удивился. Он выпустил из руки пистолет и схватился за черный шарик Девочки с Заставки — и обнаружил, что схватил за руку Питера Вердена, крепко зажав ее и детонатор своей собственной рукой. Они боролись, толкая друг друга туда-сюда, Сэм так плотно сжимал свои руки, что чувствовал, как трещат кости.

Пусть трещат! Не имеет значения — пусть происходит что угодно, пока они держат переключатель детонатора нажатым.

Наступил момент замешательства, и тогда вступил в дело тяжелый, как поршень, кулак Джина, врезавшийся в лицо Вердена. Голова Вердена отскочила назад, сильно ударившись о стальную трубу, и он без чувств опустился на пол. Из его носа хлынула кровь, обильно стекая по волоскам его усов.

— Я все еще держу детонатор! — позвал Сэм. Он крепко сжимал руками кулак Вердена, внутри которого был детонатор со все еще нажатым аварийным спусковым механизмом.

Майкл Дири кинулся вперед. Он без колебаний вырвал семтекс из рук дочери и освободил пусковой провод. Он достаточно работал со взрывчаткой, чтобы знать, что делать.

— Теперь можешь отпускать, — спокойно сказал он Сэму.

Сэм отпустил руку Вердена, и она бессильно упала на пол. Детонатор был вырублен, кнопка ослаблена. Ничего не произошло.

Секунду все переводили дыхание, без движения, в тишине — потом Мэри вдруг ринулась вперед и обхватила отца руками.

Джин, глядя на Сэма, сказал: — Отличная работа, Сэм.

— Спасибо, Шеф.

— Но, как бы — в следующий раз, когда захочешь вот так же рискнуть жизнями всех окружающих, предупреди нас как-то, ладно? — Он повернулся к Майклу Дири, который был занят тем, что крепко обнимал свою дочь, и сказал: — Ну, Мики, ты получил свою кроху назад целой и невредимой, как и было обещано, а мы получили то, за чем шли сюда — Питера Вердена. Идите своим путем, ирландец — ты и твои дружки на палубе — и дайте нам идти своим, и больше об этом ни слова, усек?

— В самый раз для меня, — сказал Дири.

— Ну тогда, — сказал Джин. — Забирай свою соплячку, убирайся, и поучи ее, как убивать британских солдат, грязный ты ублюдок.

— Может, я научу ее чему-нибудь лучшему, — сказал Дири, еще крепче обнимая Мэри. Он смотрел то на Джина, то на Сэма, и на секунду показалось, что он почти готов сказать им спасибо. Но вдруг его челюсть отвисла.

Раздался выстрел, и лицо Питера Вердена взорвалось, разметав кровь и мозги по стене, на которую он опирался. Через секунду Кэрол Вайе сунула ствол пистолета себе в рот, щелкнула курком и потянула спусковой крючок. Ее голова дернулась, и она упала. Она спасла своего возлюбленного кумира от неволи, лишив своих заклятых врагов их приза и возможности отомстить, а затем присоединилась к нему в этой романтической мученической смерти.

В следующие мгновения оглушительной тишины единственным звуком был истерический плач Мэри, приглушенный от того, что Майкл прижал ее лицо к своему телу, чтобы спрятать от ее глаз эту сцену.

Джин переводил взгляд с одного трупа на другой, с Вердена на Кэрол и обратно.

— Чертовы прикоммунизженные трусливые студенты-хиппи! — взревел он и помчался наверх, шумно топая по металлическим ступеням, чтобы вывалить побольше расистских оскорблений на людей из ИРА на палубе.

ГЛАВА 20 ГОЛОВОЛОМКИ

Сэм и Энни, Крис и Рэй, и, конечно же, старший детектив-инспектор Джин Хант собрались — где же еще? — в "Railway Arms". Работа сделана. Дело закрыто. Оставалось только напиться.

Из колонок на стене Джон Леннон пел про игры разума — головоломки.

— Ну, Шеф, — сказал Рэй, выставляя перед мальчиками кружки с пивом, а перед Энни — кислое белое вино. — Насчет "Jensen". У вас теперь постоянные отношения?

— Разошлись, как корабли в ночи, — сказал Джин. Он погремел ключами от восстановленной и отремонтированной "Кортины", потом хорошенько спрятал их в карман. — Больше об этом ни слова.

— Жаль, — сказал Крис. — "Interceptor" — классная тачка, Шеф. Отличная фигурка.

— Как станешь постарше, поймешь, что отличная фигурка это далеко не все, Крис, — мудро проговорил Джин. А потом, обращаясь к Энни: — Хорошая фигурка — это не то, о чем тебе нужно беспокоиться, Олив.

— С дамами так не разговаривают, — влез Сэм. — Ты дурно воспитанный грубиян, Джин, с благородством, как у свиных шкварок.

— Зато с телом позднего Адониса, так что жаловаться не на что, — заявил Джин. С величайшим достоинством он поднял кружку, отхлебнул из нее половину и причмокнул губами в пене.

Слушая фоном пение Леннона про "мир на Земле", Сэм вдруг понял, что думает о Майкле Дири и трех выживших из его команды. На короткий, сбивающий с толку миг, когда они после перестрелки все вместе стояли на залитой кровью палубе "Капеллы", Сэм поверил было — действительно поверил — что их скоротечный союз может продолжиться. Сражаясь бок о бок за общее дело, эти две непримиримые вражеские стороны могли бы найти между собой какой-то кусок единства. Могли бы они начать разговор взамен стрельбы и бомбежки? Могло бы измениться течение кровавых, жестоких, убитых горем лет между сегодняшним днем и Соглашением Страстной Пятницы[30]? Мог бы мимолетный союз между ИРА и полицией стать началом конца Конфликта?

Это было мечтой. Майкл Дири и его команда исчезли, забрав с собой своего павшего товарища. Они также забрали оружие и взрывчатку, которую ФКР получила от них шантажом.

— Их пули, — сказал Джин, глядя, как люди ИРА загружают полные ящики патронов. — С именами британских солдат на них, так ведь?

Ирландский солдат задержал на нем взгляд, вспыхнув глазами из дырок в маске. Пререкаться с британским копом было ниже его достоинства.

Сэм пытался улучить момент, чтобы поговорить с Мэри, сказать ей, какой храброй она была, пожелать ей всего доброго. Но девочка избегала его, плача и прижимаясь к отцу, когда он приближался,

— Ей все еще не нравится мой акцент, — сказал Сэм.

— Как и мне, — откликнулся Майкл Дири. Но что-то в нем изменилось. Возможно, он потерял свой аппетит к войне и кровопролитию — видит бог, на борту "Капеллы" этого было предостаточно. Возможно, он отвернется от вооруженной борьбы и свою дочь призовет к этому же. Но, если расклад и был таков, он и виду бы не подал, только не здесь, не перед лицом своего отряда ИРА.

Теперь, в прокуренном уюте "Railway Arms" Сэм звенел стаканами с Энни и ребятами, и втайне пил за лучшее будущее. Мировые конфликты были слишком велики для Сэма Тайлера, и слишком велики даже для Джина Ханта. Все, что они могли сделать — это отыграть свою роль, пусть даже и маленькую, и надеяться на лучшее.

Из колонок над баром Леннон убеждал их продолжать играть в головоломки, чтобы поверить в будущее…

— Как скажешь, Джон.

— Что такое, Сэмми?

— Ничего, Шеф.

Нельсон выставил кружки, и вечер становился все пьянее. Джин и Рэй — все громче. Крис все неустойчивее. Энни уже несколько часов тянула свое ужасное вино и, очевидно, намеревалась остаться с Сэмом наедине. Сэм уже почти готов был предложить им двоим пересесть в тихий уголок подальше от парней, когда зацепился взглядом за что-то за оконным стеклом. Это было маленькое бледное лицо, выглядывающее из ночи — лицо маленькой девочки, с нарисованными на каждой щеке каплями слез. Девочка надула губы и подняла руку. Она держала обвисший обрывок нитки, на конце которого болтались ошметки лопнувшего черного шарика.

Сэм смотрел на нее через весь паб, но на этот раз не чувствовал страха, паники, удушья. Он даже улыбался.

Что сделано, то сделано, подумал он. Я сделал свой выбор, и никто его не изменит. Сэм Тайлер в будущем упокоился в своей могиле, но это не я. Я здесь, я не сплю, я живой — я живой, и я собираюсь оставаться таким как можно дольше.

Девочка в окне медленно качала головой, отступая и исчезая в наружной тьме.

Теперь я свободен, подумал Сэм. Чувство того, что он не принадлежит этому миру, должен быть где-то еще, в каком-то важном месте, исчезло. Это был зов из будущего, пытавшийся утащить меня в могилу. Но я сопротивлялся. И я победил! Я могу быть собой. Я здесь дома. Я живу.

Он посмотрел на Энни и улыбнулся. Она в ответ тоже улыбнулась.

Мы можем жить. Вместе. Я и Энни. Это будет здорово. Это будет лучше, чем здорово. Это будет замечательно!

Он открыл рот, чтобы сказать это, но вдруг почувствовал, что его внезапно охватило ледяным холодом. Звуки в баре стихли, стали приглушенными. Все стало двигаться в замедленном темпе. Свет помутнел. Нельсон за стойкой бара повернулся и в упор посмотрел на Сэма странным, полным знания, взглядом.

Двигаясь, будто через патоку, Сэм с трудом повернулся к Энни — но, повернувшись, он увидел нечто, заставившее его сердце замереть в груди. Энни сидела рядом с ним, держа стакан с вином: но теперь стакан вместо вина был наполнен кровью. Она сгущалась и начинала пениться над кромкой стакана, стекая по пальцам Энни и убегая дальше по руке. Все еще улыбаясь, все еще глядя прямо на него, Энни медленным движением подняла стакан и сделала глоток. Густая кровь хлынула по ее подбородку, пропитывая блузку. За ее плечом в окне запрыгал черный воздушный шарик.

— Нет! — закричал Сэм, бросаясь вперед.

Белое вино выплеснулось на блузку Энни. Все замерли и уставились на него. Сэм застыл.

— Что за ерунда? — закричала на него Энни, вскакивая на ноги. Вино стекало по ней. Там, где блузка промокла, ткань прилипла к ее телу, отчетливо показывая бюстгальтер под ней.

— Я вижу ее базуки! — закричал Крис, бесстыдно тараща глаза.

— Если просто не можете ждать, босс, идите с ней хотя бы в сортир, — ухмыльнулся Рэй.

Джин не сказал ничего; его лицо было непроницаемо.

Энни отчаянно покраснела, в смущении глядя на Сэма, потом схватила сумочку и устремилась к женскому туалету.

Все еще борясь с головокружением от видения, Сэм закричал ей вслед: — Энни! Энни, я люблю тебя! Я не хочу тебя терять! Я испугался того, что увидел — что я тебя теряю! Я запаниковал! Не уходи! Я люблю тебя, Энни!

Дверь в женскую комнату захлопнулась. Сэм обнаружил, что стоит в середине умолкшего бара, в окружении глядящих на него лиц. Он очень медленно повернулся лицом к коллегам в баре. На этот раз они ничего не сказали — просто глазеющий на него ряд безмолвных лиц. Сэм в полной тишине уставился на них.

— Белые люди! — сказал Нельсон, потрясая дредами, и поставил Боба Марли, чтобы вернуть всех в пьяное настроение.

1

Если вдруг кто не в теме — в тексте идут ссылки на известнейший культовый британский сериал "Доктор Кто", начавшийся в 1963 году. Доктор — Повелитель Времени, ТАРДИС — полицейская телефонная будка, на которой он путешествует по времени и пространству. Джон Пертви — исполнитель роли Третьего Доктора (1970-74), Джо Грант — имя спутницы Третьего Доктора.

(обратно)

2

Кто такой Эйнштейн объяснять не буду, Стивен Хокинг — известный физик-теоретик и космолог современности, автор ряда книг, например, "Краткая история времени"

(обратно)

3

Джонни Моррис — футболист родом из Манчестера

(обратно)

4

Бритт Экланд — шведская фотомодель, популярная в Великобритании

(обратно)

5

Прово — контркультурное движение молодых людей, недовольных обществом

(обратно)

6

Барри Шин — британский гонщик-мотоциклист

(обратно)

7

Ричард Харрис — ирландский актёр, музыкант, режиссёр и писатель

(обратно)

8

У Джина привычка называть всех своих подчиненных другими именами, в данном случае хоть каким-то объяснением можно считать то, что Bristols означает в числе прочего "женскую грудь"

(обратно)

9

Blue Peter — детская телепередача, идущая с 1958 года

(обратно)

10

Эдвард Хит — премьер-министр Великобритании 1970–1974 гг.

(обратно)

11

Доксон из Дик Грин — искаженное Диксон из Док Грин — персонаж полицейского сериала. Кто досмотрел "Прах к Праху" до самого конца, до кадров после титров — те его видели.

(обратно)

12

Макс Ба́йгрейвс — британский певец, автор песен, актёр, ведущий радио- и телепрограмм. В речи Джина присутствуют названия следующих его песен:

Cowpuncher’s Cantata (1952)

Gilly, Gilly, Ossenfeffer, Katzenellen Bogen by the Sea (1954)

Meet Me On The Corner (1955)

The Ballad Of Davy Crockett (1956)

You Need Hands (1958)

Fings Ain’t Wot They Used T’Be (1960)

И еще маленькое замечание:

Fings Ain’t Wot They Used T’Be — > Things Ain't What They Used To Be — в том числе и название книги Филипа Гленистера

(обратно)

13

Тонкая голубая линия — термин в полицейских кругах, означающий, что полиция сдерживает цивилизованное общество перед хаосом, происходит от исторического термина "тонкая красная линия" — немногочисленный отряд войск, стойко сдерживающий нападение противника

(обратно)

14

"Бино" и "Отдых на природе" — детские комедийные сериалы 60-х годов

(обратно)

15

Фред Бассет — герой комиксов, собачка, тихо, но явно без симпатии комментирующая обычную жизнь людей

(обратно)

16

Баадер-Майнхоф — Андреас Баадер и Ульрика Майнхоф создали в ФРГ в 1968 г. террористическую организацию — Фракцию Красной Армии

(обратно)

17

Хайди — героиня известного фильма 1937 г., маленькая светловолосая девочка с косичками крендельками

(обратно)

18

Bay City Rollers — шотландская поп-группа начала 70-х

(обратно)

19

Оксфам — международное объединение из 15 организаций, изначально созданное, как Оксфордский комитет помощи голодающим

(обратно)

20

Халк Хоган — актер, достигший пика популярности в 80 — начале 90 ("Гром в раю" — 1993 г.), Джейсон Кинг — персонаж одноименного сериала 71–72 гг.; у них обоих были очень выдающиеся усы

(обратно)

21

Мисс Манипенни — персонаж в романах и фильмах о Джеймсе Бонде

(обратно)

22

Синдром Пендреда — генетическое заболевание, характеризующееся двусторонней тугоухостью и разрастанием зоба

(обратно)

23

Танатос (Фанатос) — древнегреческий бог смерти

(обратно)

24

Амброзия — пища богов

(обратно)

25

Téigh transa ort féin — в переводе с ирландского — что-то вроде "Иди трахни себя"

(обратно)

26

Tá tú glan as do mheabhair — в переводе с ирландского "Ты сошел с ума"

(обратно)

27

Флетчер Кристиан — помощник капитана "Баунти", который возглавил мятеж во время плавания на Таити

(обратно)

28

Капитан Блай — капитан "Баунти", которого свергли во время плавания на Таити

(обратно)

29

Речь, по всей видимости, идет об Александре Баттенберге, который в 1879 г. (в 22 года) стал правителем Болгарии, но вскоре начал стремительно терять популярность, оказавшись на пересечении интересов России, Германии и Австро-Венгрии. О ком бы ни шла речь — я поражаюсь исторической осведомленности Джина

(обратно)

30

Соглашение Страстной Пятницы — оно же Белфастское соглашение 1998 г. о прекращении конфликта в Северной Ирландии

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА 1 ВЫБРАТЬСЯ ИЗ РУИН

ГЛАВА 2 ПОСЛАНИЕ В КРАСНЫХ ТОНАХ

ГЛАВА 3 НОЧЬ В "ARMS"

ГЛАВА 4 ЦЕПОЧКА ПЭДДИ

ГЛАВА 5 ПЕРЕДАЧА

ГЛАВА 6 АУДИЕНЦИЯ У ДЖИНА ХАНТА

ГЛАВА 7 КРОВАВЫЕ БУКВЫ

ГЛАВА 8 ЗАСТАВКА

ГЛАВА 9 В ЛОГОВЕ ЛЬВА

ГЛАВА 10 ПЛЕННИК

ГЛАВА 11 ДЕВУШКА С ОРУЖИЕМ

ГЛАВА 12 ЭЛЕКТРОДРЕЛЬ

ГЛАВА 13 ПУСТАЯ БЕРЛОГА

ГЛАВА 14 НЕТ УЛЫБКИ В ИРЛАНДСКИХ ГЛАЗАХ

ГЛАВА 15 ПЕРЕХВАТЧИКИ

ГЛАВА 16 ПОКОЙСЯ С МИРОМ, СЭМ ТАЙЛЕР

ГЛАВА 17 ВМЕСТЕ МЫ СПРАВИМСЯ

ГЛАВА 18 НАЕШЬСЯ СВИНЦА

ГЛАВА 19 РЕШАЮЩИЙ БОЙ

ГЛАВА 20 ГОЛОВОЛОМКИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg