«Дело об убийствах в космическом борделе»

Дело об убийствах в космическом борделе (fb2) - Дело об убийствах в космическом борделе (Индрю Кис) 176K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Светлана Альбертовна Тулина

Светлана Альбертовна Тулина Дело об убийствах в космическом борделе

Хулиганский фантокрим

(НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ ДВУПОЛЫХ!)

Вот уже третью неделю Индрю Кис находился на Эльве — не фешенебельном, конечно, но весьма и весьма таки даже приличном межсистемном публичном доме широкого профиля и безграничной терпимости, целиком занимающем выдолбленный изнутри астероид в районе Большого Развлекательного Центра Гаммы Плеяд. Вот уже третью неделю он почти не спал и был страшно измотан — как физически, так и морально.

Он похудел.

Фунтов на шесть — как минимум, если судить по форменным брюкам, все последнее время так и норовившим свалиться с узкой инспекторовской задницы.

Он поседел.

Во всяком случае, был в этом уверен на все двести процентов, хотя светлые от рождения волосы и не могли предоставить видимых глазу доказательств.

А главное — не так давно у него появилась кошмарная мысль, что в этом месяце Эльву он уже не покинет.

Наверняка.

Можно спорить.

И чувства, которые эта страшная мысль эта вызывала в измученной инспекторовской душе, вряд ли можно было отнести к разряду положительных…

Нет, не то чтобы желания Индрю Киса были настолько извращены, что вышколенный персонал Эльвы никак не мог их удовлетворить. Весьма и весьма затруднительно было бы среди относящихся к кислорододышащим восьми гуманоидных и ста двадцати трех негуманоидных цивилизаций найти извращение настолько редко встречающееся и трудное в исполнении, чтобы не смогли склонного к нему на Эльве чем-нибудь, да порадовать. Администрация даже как-то конкурс объявила в рекламных целях, и приз был немалый, но до сих пор, вроде бы, приз этот так никому и не достался.

Но наслаждаться предоставляемыми за счет заведения услугами Индрю более не хотелось. А хотелось ему несбыточного — оказаться от астероида наслаждений как можно дальше. И забыть о нем. Навсегда. Как забывают приснившийся под утро кошмар. И еще кое-чего ему хотелось. Такого же несбыточного…

Впрочем, с нежеланием наслаждаться, в которое время от времени впадают даже самые стойкие клиенты, на Эльве тоже умели справляться давно и результативно. Это не являлось проблемой — были бы деньги.

Деньги тоже проблемой не были.

Во всяком случае, водились они у Индрю Киса в данный момент в количестве не настолько печальном, чтобы было о чем говорить. Да и расходы все его на все время пребывания на астероиде оплачивались за счет фирмы, а любой полевой агент еще со школьной скамьи отлично знает, что в смете имеется такой ну оч-чень приятный пунктик под названием «плата местным информаторам». Приятственный тем более, что по параграфу 6 «Постановления о защите прав свидетелей» от 14.09.108 категорически запрещено фиксирование любой информации относительно этих самых местных информаторов, так что живи и наслаждайся. Если можешь, конечно.

Нет, а вот это вы совсем уж зря подумали.

Не был Индрю Кис импотентом.

Во всяком случае — раньше не был. И факт этот вполне профессионально могла бы засвидетельствовать большая часть местного персонала. Поначалу, еще веря в то, что попал он сюда ненадолго, инспектор очень спешил с ними познакомиться поближе и поплотнее. И очень, кстати, доволен остался. Конечно, после этих самых трех недель интенсивного общения и прочих напряжений и могли в данной сфере обнаружится кое-какие неполадки… Хотя — ерунда все это, и не помешало бы подобное обстоятельство ни в малейшей степени, Эльва как раз-таки и славилась тем, что многоопытный персонал ее ставил на… хм-м, ну, скажем так — ноги — весьма и весьма запущенные случаи, когда опускались уже даже и… хм-м, скажем так — руки — прославленных светил от медицины…

Нет, и ханжой Индрю Кис не был, и религиозным фанатизмом на тему воздержания и повышенного аскетизма не страдал. Даже в ослабленной и неопасной для окружающих форме. Да и о каком воздержании и аскетизме может идти речь — это после трехнедельного-то загула со всеми отягчающими?! Впрочем, будь он даже и самым распоследним ханжой, это бы тоже не явилось проблемой. Персонал на Эльве отбирался такой, что уже через полчаса пребывания моральный облик любого святоши падал куда ниже уровня городской канализации — и, к слову сказать, это было бы единственное, что у него так низко падало!..

Просто хотелось Индрю Кису сейчас кое-чего такого, что не могла ему предоставить Эльва, реклама которой возвещала на три парсека: «На Эльве можно ВСЁ!!!»

Поскольку реклама врала.

Как и все рекламы. Кое-чего на Эльве было нельзя. И не просто нельзя, а НЕЛЬЗЯ!!!.. Такими же огромными буквами, видными за три парсека.

* * *

На Эльве нельзя было убивать…

* * *

А именно убивать — кровожадно и ненасытно, всех подряд и как можно больше! — и хотелось икс-инспектору секс-пола Рейву Дикси по прозвищу Индрю Кис после трех недель пребывания на такой милой, такой приятной, такой славной Эльве.

Столь плохое его настроение, кстати, частично объяснялось еще и тем, что на этой самой Эльве находился он исключительно по делам службы. И дела эти излишнего оптимизма не вызывали…

* * *

Створки дверей распахнулись.

Вошла Клейси.

У нее было до оскомины знакомое выражения лица. Видел он такое выражение на ее лице. Очень хорошо видел. И запомнил не хуже.

Он ненавидел его.

Он его обожал…

И очень-очень-очень боялся увидеть снова.

— Еще одна?

Она не сочла нужным даже кивнуть, только смерила презрительным взглядом и поджала серебристые губы.

— Где на этот раз?

— В квартале садистов.

— Сволочи. Даже не скрываются!

Индрю сам почувствовал, насколько фальшивым прозвучало его возмущение. И уже заранее знал, что ответит Клейси. Три недели — немалый срок…

— А чего им скрываться? Да и, собственно — от кого? — еще один презрительный взгляд и чуть поджатые тонкие губы, — От Вас, что ли?!

Интересно, такая вот желчь — естественное для нее состояние, или же несварение желудка является специфической реакцией на близкий контакт с отдельно взятыми икс-инспекторами? Можно, конечно, спросить. Но перед этим желательно надеть что-то типа бронежилета. Или хотя бы костюм повышенной химической защиты.

— Учтите: если доиграетесь до настоящей забастовки — иск вкачу вашему отделу. И немалый!..

А вот это — уже серьезно! Если она действительно это сделает — легко догадаться, какова будет реакция шефа. И из чьей именно зарплаты вычтет он все, выплаченное по такому иску. Самое время продемонстрировать максимальное служебное рвение.

— Где точно это случилось?

— Желаете полюбопытствовать?

— Да… — Индрю встал, стараясь принять самый деловой и целеустремленный вид. — Вы уже там были?

— Это не моя работа, — она дернула плечом, — Меня и так выдернули из постели в такую рань! Если вам тут целый день делать нечего, то о себе я такого сказать не могу… Да, с вами хотел поговорить Эйви-Фю-О. Это тот, кто ее нашел. Неполный аморфант, эксби-мазо, специализаций по расам не имеет. — голос бесцветен и предельно сух, дробный перестук высоких шпилек по каменным плитам. Выдержка у дамочки, не на прогулку же по вечернему парку идет! Позавидовать можно.

Но если чему Индрю Кис и завидовал по-настоящему, так это ее способности всегда и при любых обстоятельствах выглядеть на все сто.

Вот сейчас, для примера — ведь спала же! Другая бы на ее месте выглядела мокрой курицей, ни прически, ни макияжа, глаза красные, одета кое-как, хорошо еще, если юбка не наизнанку и босоножки одного цвета! А у этой — волосок к волоску, на шелковом черном пиджаке — ни единой складочки, о стрелки на брюках можно порезаться. Что там порезаться — бриться можно этими стрелками! Даже глаза подведены. Словно ничего не случилось. Словно порядочная деловая дама с утра пораньше просто собирается на свою порядочную деловую работу, а вовсе даже и не хозяйка межпланетного публичного дома ведет икс-инспектора при исполнении смотреть на свеженький труп…

Уже, кстати, шестой…

За какие-то три недели.

И это — на Эльве, где не было ни одного убийства за последние двадцать пять лет. В смысле — нелицензированного убийства…

* * *

Когда его сюда направили, Индрю был уверен, что объяснить подобную командировку можно только изощренной садистской шуточкой шефа — у того вообще чувство юмора было несколько странноватым. Это признавали даже ребята из анатомички, у которых представления о юморе и без того очень и очень далеки от традиционных.

Обычное убийство, пусть даже и в не совсем обычном месте, — но при чем тут секс-пол, братцы?!..

После второго убийства он понял, что опять сработала знаменитая шефская интуиция, отношение к которой у подчиненных могло быть разным, но существование коей признавалось всеми, даже не страдавшими излишней доверчивостью. Трудно отрицать существование того, что живет и активно действует. И чем время от времени тычут вам прямо в нос.

Это были не просто убийства…

А одно время Индрю даже подумывал, что без Лиги Нравов здесь явно не обошлось — убивали-то ведь исключительно профессионалок.

Причем — только из людей…

* * *

…Эта была совсем молоденькой — лет шестнадцать, не больше. Он не знал ее. Три недели — не такой уж, оказывается, большой срок, чтобы успеть профессионально и, скажем так, близко познакомиться со всем персоналом. Во всяком случае — для Эльвы.

Да и не любил он таких мелких, а ее нежный возраст не могла скрыть даже светящаяся косметика. Улыбающиеся губы чуть приоткрыты, черные волосы разбросаны по пластиковому полу, маленькие острые груди вразлет, соски подкрашены перламутром. Ноги в золотистых сандалиях отброшены к стене.

Именно что отброшены. Оторваны по поясу и отброшены, только торчит из черно-красного месива белый обломок позвоночника.

И — черная кровь, которой залита вся площадка…

* * *

Почти машинально Индрю ввел параметры в личный комп и настроил программу на счисление примененной здесь силы, хотя и без того было ясно, что не человеческих это рук дело.

Как и раньше.

Это и только это удерживало Индрю Киса от панического вызова усиленного подкрепления — в Лигу Нравов принимали исключительно землян.

Значит, это не Лига. Очень похоже — но не Лига.

Уже легче.

Вот только вопрос на засыпку — кто же тогда, если не Лига?..

— Можно убирать? — Клейси постучала длинным аккуратным ногтем по корпусу непонятно откуда взявшегося кибера-уборщика, презрительно кривя губы. Индрю в зародыше подавил возникшее было раздражение и кивнул.

Вежливо так кивнул. Старательно пытаясь не обращать внимания на аккуратно наманикюренные пальчики, бегающие по наборной клавиатуре кибера.

Он вытащил кримпа и пустил его на пол — пусть побегает, может, чего и нароет. Хотя, конечно — вряд ли…

Отвернувшись, пошел по длинному коридору к выходу из квартала. Предстояло весьма неприятное занятие — составление очередного рапорта…

* * *

Конечно, по идее (да и по инструкции — тоже, тут Клейси с ее великолепным презрением абсолютно права) при малейшей даже тени подозрения о причастности к преступлению представителя другой расы он обязан был пройти курс полной переориентировки личности — разбираться с негуманоидными невозможно, применяя земные мерки и человеческие понятия. А тем более — на Эльве, где понятия эти несколько смещены даже по общегалактическим представлениям. Так что переориентировка личности светила икс-инспектору в ближайшем будущем наверняка, и отвертеться от нее ни малейшей возможности не предвиделось.

Пока что его спасало только то, что подпадающих под подозрение видов и даже классов на Эльве было слишком много, а переориентировки по мульти-принципу от своих подчиненных не вправе требовать даже самое высокое начальство, только добровольно ежели какой кретин согласие проявит. Индрю Кис кретином не был и в добровольцы не рвался.

Подобное объяснение вполне могло и пройти, это бы даже шеф скушал — поморщился бы, конечно, но скушал, никуда бы не делся! Разве что стал бы настаивать на немедленном снижении количества подозреваемых. Любым способом, главное — чтобы немедленно. Может быть, даже явился бы лично. С него станется, он даже отпуск запросто ради интересного дела прервать может, трудоголик несчастный!

И, покопавшись как следует в местном дерьме, он бы обязательно нашел какую-нибудь зацепочку, позволяющую безапелляционно заявить что-либо в таком духе: «К преступлениям имеет место быть причастной многосуставчатая членистоногая особь из левой ветви семейства пандорианских псевдоядовитых крабопауков, на левой передней клешне имеется родимое пятно и полустертая гравировка, шестой глаз справа поврежден катарактой».

И несчастному икс-инспектору пришлось бы влезать в панцирь типичного представителя пандорианских крабопауков, чтобы с его точки зрения попытаться понять, чем же настолько непреодолимо привлекательной показалась ему перспектива оторвать ноги несчастной проститутке.

А скорее всего, шеф пососет свой знаменитый мундштук и скажет с глубокомысленным видом нечто более абстрактное, типа: «По-моему, это дело лап крысюков. Или шакалоидов. Точнее сказать не могу»… И бедному икс-инспектору таки придется переориентироваться по мульти-принципу, влезая одновременно в две-три вполне типичные шкуры, потому что для парного добровольности еще не требуется. И хорошо еще, если дело ограничиться одним только крысюком-шакалоидом, и знаменитая шефская интуиция не выкинет финт под названием: «А это я так пошутила!..»

* * *

Индрю Кис боялся переориентировки.

Шефская интуиция что-то пробуксовала в этом случае. А, может быть, многомудрый шеф просто считал расточительством тратить столь драгоценный дар на подчиненных. Честь и хвала его бережливости в таком случае! Поскольку иначе давно бы уже вышибли ко всем чертям из отдела человека, которому легче броситься с голыми руками в темной подворотне на пребывающего в скверном расположении духа пандорианского крабопаука, чем просто и цивилизованно при посредстве гипнокристалла посмотреть на мир его двенадцатью глазами.

Впрочем, нет. Не вышибли бы.

Переориентировали.

Это сейчас просто…

* * *

Индрю передернуло.

При всем желании он никогда бы не смог забыть томительно долгих вечеров в стационаре у реперверзаторов. Его туда притащили силком, прямо с работы, он был уверен, что без Мими не обошлось, иначе как бы они узнали? Он же не маньяк, в конце-то концов, чтобы прямо на работе… ну, это самое… проявлять, то есть, нездоровый интерес к шестигранным яйцекладам и острошипастым вторым коленкам на задних толчковых ногах…

Правда, еще больше его тогда возбуждали закругленные формы опорных щупалец с пикантными утолщениями присосок, но раздобыть самку осьминога оказалось значительно сложнее. А кузнечики — они в любом зоомагазине к вашим услугам имеются, еще и упакуют красивенько, если попросишь…

Мими он тогда так и не простил.

Глупая баба.

Ну чем ей, скажите на милость, могла помешать маленькая очаровательная клеточка с маленькой и очаровательной саранчой?!.. Милое украшение прикроватной тумбочки. Там был такой экземпляр!.. Форма этих коленок… И эти нежнейшие крылья!.. Нет, все-таки женщинам некоторых вещей понять просто не дано…

* * *

— Я бы Вам не советовала сейчас идти по Центру…

Он вздрогнул и остановился.

И подумал, что Клейси бы очень пошли очки — такие мерзкие маленькие очечки в грубой оправе. Они идут всем синечулочным стервам. Она же ничего не может сказать просто, все время с подначкой и провокацией, вот как сейчас, например. По типу: «А что, слабо?!..»

Он ненавидел эту ее привычку.

— Мы же прошли по нему, когда шли сюда.

— Это было тридцать две минуты назад. А семнадцать минут назад закончилась предупредительная двухчасовая забастовка. Впрочем, решение, конечно же, остается за вами…

В ее голосе было столько предвкушающего удовлетворения, что за одно это с нею мучительно хотелось сотворить то, что на Эльве было категорически запрещено. Причем в какой-нибудь самой что ни на есть изощренно-паскудной форме.

И, главное — ме-е-едленно…

Губы ее чуть изогнулись в ядовито-вежливой улыбочке. И этой острой улыбочкой, как бритвой, она отрезала несчастному икс-инспектору все возможные пути отступления.

Одно слово — стерва!..

Он ненавидел ее.

Индрю пожал плечами и свернул к Центру, понимая уже, что делает глупость. Вслед ему донеслось ехидное:

— Как знаете, конечно, но я бы не советовала! Вы слишком легко одеты!.. — и дробный перестук каблуков. Словно гвозди, забиваемые в крышку гроба.

* * *

Индрю ускорил шаг, хотя голова сама собой втянулась в плечи, а правая рука машинально нащупала в кармане рукоятку разрядника. Интересно, что это она имела в виду? Коридор как коридор, и сектор неопасный — гедонисты с легким уклоном в мазо, но так, самую чуть, для настоящих садистов место малопривлекательное. Почитание всех и всяческих удовольствий — что здесь может быть опасного?..

Правда, уровнем ниже «Неуловимые бздители» как раз заканчивают свою весьма оригинальную утреннюю программу… Говорят — не для слабонервных… Но ведь это — ниже на целый уровень…

Интересно, что Клейси имела в виду, когда говорила, что он слишком легко одет?..

* * *

Он понял это сразу же, как только миновал широкие стрельчатые двери и ступил на собственно Центр — не слишком длинную арочную площадь, на которую выходило восемь поквартальных коридоров.

На площади этой царили истинные профи.

Всевозможных полов и возрастов, от ярко выраженных Гомо до чего-то вообще несообразного.

Но — все одинаково искушенные в том, за что именно и как именно нужно хватать случайного прохожего, чтобы быть просто случайным прохожим он перестал как можно быстрее. И просто таки немедленно получил все возможные и невозможные удовольствия. Прямо тут же и получил. По полной программе. Если, конечно, оплатить в состоянии…

Десятки рук, лап, щупалец со всех сторон метнулись к Индрю, и он сразу же явственно ощутил правоту Клейси. Обычная ткань обычной формы действительно была слишком тонка и совершенно не защищала нежное и чувствительное инспекторское тело от очень и очень опытных рук-лап-щупалец.

Совершенно, можно сказать, не защищала…

Индрю затрепыхался, теряя остатки самообладания, рванулся было назад, но там толпа уже спрессовалась в монолитную массу, обуреваемую единым желанием схватить и во что бы то ни стало доставить потенциальному клиенту весь спектр дорогостоящих наслаждений. И как только им… Ведь не хотел же ничего абсолютно!..

Раньше.

Вот еще буквально пару минут назад…

Уже почти не соображая, что делает, он врезался в загородивших дорогу, стремительно работая кулаками и коленями. Но начал продираться почему-то не к выходу, а в самую глубь площади. Выхватил даже разрядник и пару раз ткнул им куда-то, не глядя…

Ни кулаков, ни тем более разрядника у профи не было.

Но это вовсе не делало их безоружными. Какое там! Наоборот. Тем более, что ранее сталкиваться как с кулаками, так и с разрядниками большинству из них уже приходилось, и не раз, а вот икс-инспектор за всю свою короткую жизнь еще ни с чем подобным не сталкивался.

После секундного замешательства массированный петтинг обрушился на Индрю с беспощадностью ракетно-ядерного удара. Индрю взвыл, задергался, словно тянущиеся к нему руки были под хорошим напряжением. Он все еще пытался куда-то пробиться, но это была уже так, агония, да и ритм ее подозрительно изменился. Правда, он еще молотил кулаками направо и налево, еще пытался переставлять слабеющие в коленках ноги, но рук-лап-шупалец вокруг было слишком много, прикосновения их были слишком мучительно-приятны, чтобы могло продолжаться все это слишком уж долго. Вот одна, щекотно-мохнатенькая, мягко скользнула снизу под брючину, пощекотала коленку так, что по всей спине прошли горячей волной мурашки, и начала медленно пробираться выше. Индрю взвизгнул и, почти теряя сознание, вдруг отчетливо понял, что обязательно умрет, если немедленно, сей же момент, прямо вот тут же, прямо сейчас, с любой из этих, да вот хотя бы с этой, мохнатенькой…

Твердые руки в количестве не менее четырех штук сгребли его за шиворот и выдернули из толпы. Как котенка из лужи — показалось даже, что сзади хлюпнуло. Прошелестела стеклянная дверь. Индрю, хватая широко распахнутым ртом воздух, почувствовал, что его поставили на пол и прислонили к стене. И это было очень даже нелишним, поскольку стоять на дрожащих и подламывающихся ногах самостоятельно оказалось бы затруднительно до чрезвычайности.

— Спасибо, мальчики. Можете быть свободны. А вы легко отделались. Я же предупреждала. Центр — показательная площадка гедонистов, своеобразный мастер-класс… Сейчас просто еще рано, девочки и мальчики после перерыва не разогрелись как следует. Да и напуганы, вот и работают вполсилы. А в разгар рабочего дня пройти здесь и не остаться можно только в защитном коконе усиленного профиля — для большинства из этих ребятишек даже скафандр не преграда… Был один инцидент, когда тут у одного новичка заклинило молнию… Он чуть не умер. Все пытался расстегнуться, и не мог, а девочки не сразу поняли, думали — сопротивляется, холодный такой, вот и удвоили усилия… по разогреву… М-да… Спасти его, правда, удалось. Но с трудом. Аппаратура у нас первоклассная. Но даже она не всесильна. Свихнулся он потом всерьез и надолго. С тех пор в дверях и поставили автоматику — в скафандрах не пускают…

Голос Клейси был привычно сух и бесстрастен. Индрю в слова не вникал, не до того ему было. С помощью полузабытых приемов дыхательной гимнастики он пытался взять себя в руки. А голос — это очень хорошо, очень-очень хорошо. Потому что он ненавидел этот голос. А ненависть давала силы…

Эта дрянь была или законченной идиоткой и не понимала, на какую пытку она сейчас его обрекла, или же не менее законченной садисткой, и тогда все она отлично понимала, более того — наслаждалась.

Но, так или иначе — дрянью она все равно была. И дрянью жуткой.

Не совсем, скажем так, законченные дела такого вот рода и ранее случались в богатой разнообразными событиями индрюкисовской жизни — то в самый неподходящий момент партнерша вдруг возьмет, да и передумает, вякнет что-нибудь визгообразное, а у него аллергия на громкие звуки. С детства еще. Или там муж с работы или из командировки не вовремя явится, тут уж не до завершения начинаний — задницу в горсть и крупными скачками…

Так что ощущения вполне знакомые. Хотя и малоприятные.

Но ТАКОГО он раньше даже представить себе не мог. В самом страшном из возможных кошмаров.

Индрю Киса никогда не били в пах тяжелым армейским сапогом на магнитной подошве. Не довелось. Бог миловал. Но теперь он знал, как это ощущается.

— Я думаю, результаты экспертизы готовы, да и кримп Ваш наверняка уже вернулся, — она повернулась и пошла, не оборачиваясь, к его кабинету. Это ей повезло, что она пошла, не оборачиваясь. Каждый шаг отдавался у Индрю Киса во всем теле нестерпимой пульсирующей болью, заставляя грызть губы и корчиться, ноги сводило судорогой, он не шел — полз, цепляясь за стенку, хромая на обе ноги, гримасничая и обливаясь холодным потом. Обернись она и скажи что-нибудь ехидное — он бы ее просто убил. Не взирая на отсутствие лицензии.

* * *

В кабинете, пока она возилась с пневмопочтой, Индрю по относительной прямой добрался до своего стола и упал в кресло. Скрестил под столом ноги. Стало немного легче, но теперь еще острее захотелось немедленно последовать примеру библейского Онана, что изливал семя свое прямо в землю, не заморачиваясь особо наличием подходящих партнерш. Как только эта дрянь соизволит уйти…

Но Клейси все не уходила, вертела в руках партию стереоснимков и экс-рапортичек, и он незаметно для себя до крови изгрыз сплетенные под подбородком пальцы, борясь с искушением наплевать на приличия. В конце концов, он же не какой-нибудь несдержанный сопляк, он взрослый мужчина, офицер, он Индрю Кис, в конце-то концов, а Индрю Кис с честью выходил и не из таких передряг, эта еще и не самая из них страшная… может быть..

В конце концов — не навечно же она приклеилась у почтового ящика?!..

Клейси удовлетворенно шевельнула тонко выщипанными бровями и со сдержанным торжеством посмотрела на Индрю:

— Я была права! Ее убили во время активной работы, практически на грани кульминации. На этот раз подтверждается не только микрофактурой крови, но и состоянием половых органов, да вот, сами взгляните хотя бы на внутренние губы… Впрочем, внешний вид сосков тоже однозначно свидетельствует… Я уже не говорю про срез матки, — она швырнула пачку снимков ему на стол.

Они легли веером, словно карты. На верхних оказались часть лица и левая грудь. Увеличенная раза в полтора, грудь эта возвышалась над столом, как сопка, а увенчивающий ее сосок напоминал вытянутую и чуть подсохшую виноградину с напряженно-морщинистой кожицей. Но добили Индрю все-таки ярко-зеленые губы — нет, не внутренние, слава Аллаху, это бы вообще смертоубийством было, — но ничуть не менее откровенные, призывно приоткрытые, пухлые и манящие…

Остальных снимков Индрю разглядеть не успел — этих губ ему хватило с головой.

Ну, знаете, для отвлеченного примера — идет себе это по улице человек, целенаправленно путь держащий к ближайшему муниципальному клозету. Пристойно так идет, без излишней торопливости или там заметной скованности движений, а окружающим вовсе даже невдомек, что не человек это идет, а полуавтомат, запрограммированный лишь на то, чтобы дойти до места назначения в целости и фасон при этом выдержать. А все остальные имеющиеся в наличии силы его направлены на то, чтобы держать и не пущать активно рвущееся наружу под давлением в несколько атмосфер, раз уж имел такую глупость — вдали от дома арбузом пиво закусывать…

И вот идет себе такой человек, идет… И до цели дойдет — почему бы и нет, человек и не на такие подвиги способен!

Но это — только в том случае, ежели не встретится ему по дороге веселый такой ручеек, с кокетливым журчанием путь прокладывающий к ближайшей сточной канаве…

Или старый бомж, кем-то оставленное пиво жадно добулькивающий…

Или бабуля с хозяйственной сумочкой, решившая отдохнуть на природе и деловито по этому поводу чаёк из термоса в пластиковый стаканчик наливающая прямо на скамеечке.

Или… Да мало ли?

Обычного питьевого фонтанчика иногда бывает более чем достаточно.

Об этом всем, обстоятельно и неторопливо, Индрю подумал уже потом, придя в себя и приводя этого самого себя в относительный порядок.

И подумал, что это очень хорошо — иметь личный кабинет со всеми удобствами. Пройти полсотни метров до удобств общекоридорных он успел бы вряд ли. Да и о фасоне речи уже, вроде бы, и не было, какой уж тут фасон, когда, выскакивая из-за стола, он, кажется, даже что-то сдавленно пискнул весьма неприличным образом.

Умывшись и вычистив костюм, он еще на некоторое время задержался перед зеркальной дверью, тщательно натягивая на лицо развязно-наглое выражение с налетом некоторой доли цинизма.

Потом взял себя за шкирку и выволок обратно в кабинет.

* * *

Выражение пропало втуне, а вот подсознательные молитвы вроде бы как подействовали — у Клейси, похоже, обнаружились где-то куда срочные дела. Более важные, чем планомерное доведения до бешенства отдельно взятого икс-инспектора.

Индрю вздохнул с опасливым облегчением и засел за разборку снимков…

Смерть действительно застала девицу в самом разгаре ее трудовой деятельности. Если в отношении предыдущих и были еще какие-то сомнения, то тут их возникнуть просто не могло. Характерно, что ни во влагалище, ни на подступах к нему — ни малейшего следа ни спермы, ни смазки, ни даже микрочастиц всевозможных имитаторов или защитных оболочек — кримп хорошо пошарил, чуть ли не помикронно.

Конечно, само по себе это еще ничего не значит, убийца мог быть импотентом или даже кастратом — у Клейси работает тут один, так к нему престарелые дамочки в очередь аж на месяц вперед записываются. Исключительно, говорят, ласковый и умелый мальчик, но это к нынешнему делу не относится. А вот действовать исключительно тактильными приемами — вполне логично и обоснованно. Особенно, если всерьез собрался отвлечь внимание от гумманоидных.

Но вот то, что у этой девочки было на губах…

То, что Индрю поначалу принял за зеленую люми-помаду, на поверку оказалось сложным органическим соединением на фреоксильной основе — одно лишь уравнение занимало три с половиной строчки. Кстати, уравнение это было подозрительно знакомым, словно он видел такое где-то, причем видел совсем недавно…

Он напрягся было, но вспомнить поточнее так и не смог. Ну и плевать. Через некоторое время само всплывет, если отвлечься, подобную особенность своего мышления он знал давно и с успехом использовал.

По-крайней мере, теперь есть хоть какая-то зацепка.

Он связался со все еще копошившимся в квартале садистов кримпом, узнал, что ничего нового тому обнаружить не удалось, и послал его к Центральному Медицинскому Банку, с заданием выскрести из архивной памяти всех завсегдатаев Эльвы, в выделения которых входила бы эта самая фреоксильная дрянь. Можно было бы, конечно, сходить туда и самому, но был риск в коридоре встретить Клейси, имеющую весьма скверную привычку появляться именно там и тогда, где и когда появление ее было бы наименее приятно.

Нет, не был Индрю трусом. И вовсе не имел намерения отныне демонстративно избегать (или хотя бы пытаться избегать) подобных встреч. Но если бы, однако, было известно ему место, по тем или иным причинам не посещаемое ею вообще — то он с удовольствием поселился бы там немедленно и на ближайшие пять-шесть лет.

Поскольку мазохистом он тоже не был…

Отключив связь, Индрю взял со стола снимок, где девчонка была снята еще до смерти.

Длинные ноги, светлый хвостик над левой бровью, открытое личико. Пухлые губки бантиком, наивные голубые глаза — этакий ангелочек, девочка-пай.

Бедная девочка…

— Эту мне не жаль. Дрянью была первостатейной. Законченная садистка, в экстазе выдирала у партнеров куски мяса, о волосах я уже и не говорю. Могла запросто откусить нос или ухо. И при этом — категорически отказывалась от подобной классификации, работала под малолетнюю нимфоманку. Постоянные жалобы клиентов, дважды пришлось выплачивать компенсации. Одно время я даже подумывала… Короче, жизнь она всем осложняла основательно. Теперь вот и Вам осложнила…

Она всегда возникала неожиданно и бесшумно — хлопали двери и выбивали быструю победную дробь шпильки лишь тогда, когда она уходила. Да и то — только в том случае, если она сама этого хотела. Эта ее манера не раздражать могла разве что самого флегматичного покойника из всех имеющихся в наличии флегматичных покойников.

Но сейчас Индрю не испытал привычного острого раздражения. Было что-то в ее интонации, от чего стало вдруг как-то неуютно и даже вроде бы холодно.

— Неприятности?

— Они, родимые, как же без них… — протянула Клейси, думая о своем. Встряхнулась, — Впрочем, Вас это не касается. Во всяком случае, пока…

— Еще один труп? — он попытался пошутить, но шутка вышла какой-то неуверенной. Можно даже сказать — испуганной.

— Хуже… Иск об изнасиловании. Точнее, сразу два иска… Кемпбелл подал на самого себя сразу два иска. И оба — по поводу сексуального насилия…

Наверное, у Индрю было очень забавное выражение лица, потому что Клейси чуть скривила губы и пояснила:

— Кемпбелл Ван О'Брайен, восемь лет и три месяца по стандартному, гидроидный, место рождения — третья Фомальгаута, двуполый, способен размножаться как половым путем, так и посредством почкования… Что он и доказал полчаса назад, когда после благополучно завершенного распочкования одна из его дочерних половинок изнасиловала другую.

— Н-не понял…

Индрю моргнул. Терпение у Клейси было ангельским, чего нельзя сказать об остальных чертах характера. Вот только голос стал еще более занудным, хотя раньше казалось, что зануднее уже невозможно.

— Полчаса назад во время мастурбации Кемпбелл Ван О'Брайен зашел слишком далеко. Не сдержался, в результате чего произошло непроизвольное отпочковывание дочерней особи. Эта новорожденная особь и была изнасилована старшим Кемпбеллом. И по предъявленному иску Эльва вынуждена будет выплатить полтора миллиарда кредиток. Причем дважды. Теперь понятно?..

— Понятно… Вернее нет, не понятно совсем! В чем, собственно проблема? Что мешает вам переадресовать этот иск самому насильнику?

— Ну хотя бы такая мелочь, что оба Нью-Кемпбелла утверждают, что они — жертва…

— Та-ак… — Индрю потихоньку начал въезжать. Или отъезжать, что, в сущности, разницы не имело. — А нельзя ли какой-нибудь там экспертизой…

— Вы поразительно догадливы для своего возраста! Именно что нельзя. Бессильны даже фомальгаутские коллеги — минут через пятнадцать дочерняя особь становится полностью идентичной материнской.

— Та-ак… А исков с самого начала было два?

Клейси бросила на него оценивающий взгляд. Если бы он знал бы ее поменьше, то мог бы принять этот взгляд за уважительно-одобрительный:

— Нет, сначала иск был один. Но каждый из Нью-Кемпбеллов утверждает, что это именно он его писал. И оба отказались писать повторно — имеют право. Пришлось просто снять копию.

— А… А почему такая фамилия?

— Он гуманист.

— В каком смысле?

— В медицинском. Существо негуманоидной природы, испытывающее сильное сексуальное влечение именно к гуманоидным. До прямых контактов дело еще, правда, у него ни разу не доходило, он пока еще с поведенческой ролью не слишком разобрался. Все никак решить не мог — какой из полов приятнее. Для Эльвы это, конечно, не проблема, но сам он был в ужасном расстройстве — их политическая религия категорически отрицает бисексуализм. Вернее, не бисексуализм даже, а собственно полисексуализм, если вы понимаете разницу… Я поручила его одной из лучших пар — Виолле и Гернике, он наверняка уже через недельку перестал напоминать буриданова осла… Но… это была та самая Виолла…

Виолле оторвали левую ногу и обе руки. Но предварительно — голову. Она была самой первой, почти месяц назад…

— А… Вторая?

— Герника после этого подалась к Сестрам. А какая девочка была!.. Конечно, большинство девочек кончают именно Сестрами, но гораздо позже, ей же еще и тридцати не было, соплячка совсем.

— А посмотреть на них можно?

— На кого? На Сестер?! — забавно, но она выглядела почти шокированной. Знать бы еще — чем?..

— Да нет. На Кемпбеллов.

— А-а-а… — она поджала губы, — любопытствуете… Впрочем…

Пожав плечами, она набрала код.

Появившаяся на экране комната была достаточно странной и больше напоминала аквариум. Поперек нее был натянут кабель с поврежденной изоляцией, а по обе стороны от него расположились два существа, напоминающие гигантских амеб. Левое забавлялось с тивидиком, лениво перебирая каналы. Правое чуть покачивалось в гамаке, свесив по бокам длинные ложноножки. При всей своей, прямо скажем, не слишком скверной профессиональной подготовке Индрю не смог бы сказать, какое поведение более типично для насильника, а какое — для жертвы.

— Их пришлось разделить — каждый обвиняет другого в маниакальности и сексуальных домогательствах. Кабель под током.

— Под высоким?

— Под ОЧЕНЬ высоким! — Клейси фыркнула невесело. Пояснила: — Сила тока действует на них двояко — высокая вызывает малоприятные ощущения и даже может парализовать, а вот низкая — наоборот, весьма приятна и даже, простите, возбуждает. Насмотрелись?

Индрю кивнул, чувствуя себя виновным в каком-то крайне извращенном виде околопрофессионального визионизма, и она выключила экран. Если уж этих тварей не смогли различить даже амебные эксперты, то что уж говорить о простом икс-инспекторе?!.. Индрю в который раз недобрым словом помянул так не вовремя смотавшегося в отпуск подлеца-шефа, бросившего несчастного подчиненного на растерзание злобных маньяков и не менее злобных бандерш..

— Ну и что Вы можете мне сказать по сути?

Сказать-то Индрю мог бы ей многое, и все — исключительно по сути, но вряд ли бы ее заинтересовало паскудство шефа в частности и мерзопакостность судьбы вообще. Поэтому пришлось ограничиться неуверенно-лаконичным:

— Н-ну… Если смотреть с юридической точки зрения… Требования вполне законны…

И получить в ответ ведро уничтожающего презрения. Не ведро даже, а хорошую канистру, или даже две канистры — столько поместилось во взгляде, которым Клейси его окатила.

— Я, кажется, понимаю, исходя из каких соображений сюда направили именно Вас. Вот уже три недели Вы настолько заняты активным инспектированием работоспособности моего персонала, что ни на что другое у Вас просто не хватает ни сил, ни времени. Насколько я понимаю, Вам обещали теплую непыльную командировочку, своеобразную награду за что-то там, Вами где-то уже совершенное — искренне надеюсь, что именно совершенное, не везде же Вы изволите вести столь праздный образ жизни! Вы настроились на обещанный отдых, расслабились, и теперь у Вас элементарно не хватает мозгов сообразить в отсутствии прямого указания начальства, что ситуация некоторым образом изменилась. Вероятно, Ваша фамилия действительно отражает внутреннюю сущность, тут Вам можно только позавидовать. Хотя я советовала бы Вам добавить приставку «Мартовский», будет и звучать интереснее, и по смыслу точнее…

У нее была неприятная манера улыбаться поджатыми губами, отчего улыбка напоминала порез очень острой бритвой.

Это было гнусным и несправедливым наездом. Да, он позволил себе кое-что… хм-м… Может быть, даже и не кое-что, а гораздо больше, кто теперь будет вспоминать и разбираться…

Но было это в самом начале. Когда все еще казалось случайностью. И уже после второго убийства он со всей ответственностью и даже некоторым чувством вины…

Индрю почувствовал, что помимо воли и наплевав на твердо принятое решение все-таки начинает злиться.

— Мне очень жаль Вас разочаровывать, но Вы ошибаетесь. — А ее манерочка говорить остро заразна, не хватает еще ножкой шаркнуть и улыбнуться поджатыми губками! — КИС — это не фамилия, это оперативный псевдоним. И не мною, кстати, выбранный, а компьютером, их присваивают чисто автоматически, при поступлении на подготовительные курсы. Причем, заметьте, псевдоним этот звучит не как просто «Кис», а именно «Индрю Кис», по имени одного сказочного доисторического робота. А на самом деле меня зовут Рейв. Вот такое вот простое и ни на что не претендующее имя. Просто Рейв, Рейв Дикси, если, конечно, вам это интересно…

— Безумно интересно! — опять улыбочка, быстрая, как порез, — Вы даже представить себе не можете, насколько интересным является то, что Вы мне сейчас сообщили!.. Я, конечно, могла бы с вами поспорить на тему того, что псевдонимы, тем более длительного ношения, НИКОГДА не выдаются компьютером без достаточных на то оснований и по сути своей гораздо ярче выражают индивидуальность, чем фамилия, но в Вашем конкретном случае мне вполне достаточно и фамилии. Насколько я помню латынь, dixi означает «я кончил»… Что Вы и делаете последние три недели прямо-таки с поразительной регулярностью, завидной выносливостью и упорством, достойным куда лучшего применения.

У Индрю заледенело от ненависти все внутри, но улыбаться он не перестал:

— Вы разрешите задать Вам вопрос личного порядка?

— Однако, это уже прогресс! Наконец-то Вы хоть кого-то начали опрашивать. Хотя, на мой непросвещенный взгляд, было бы куда полезнее, начни вы задавать вопросы свидетелям.

— Правда ли, что директорами публичных домов назначают прооперированных клинических импотентов?

— Мне, в свою очередь, очень жаль, но теперь уже я вынуждена Вас разочаровать. — Ее улыбочка была сама любезность. — На должность эту назначают исключительно вышедших на пенсию шлюх, у которых за долгие годы активной работы на мужчин выработалась аллергическая реакция. По типу рефлекса. Рвотного. Но даже им предварительно делают прививку или инфибуляцию. Надеюсь, теперь Ваше любопытство удовлетворено полностью и Вы сможете все-таки приступить к своим прямым обязанностям?..

Уходя, она еще раз подтвердила, что двери имеют привычку хлопать лишь тогда, когда ей это нужно — дверь шмякнула тяжело и неотвратимо. Словно крышка гроба над Индрюкисовским самолюбием, и острые каблучки вколотили в нее победной дробью последние гвозди.

Индрю выразился в том смысле, где и каким именно противоестественным образом хотел бы он удовлетворить свое любопытство, и самой Клейси отводилась в этом процессе весьма деятельная роль.

Выразился он хорошо — даже самому понравилось.

Убийственная фразочка получилась. Сразу и наповал.

Жаль только, что сказана она была уже в закрытые двери…

А, может, и не так уж и жаль… Кто ее, Эту клятую Клейси, знает?..

Вдруг она юмора вообще не понимает?..

* * *

После восьми с половиной часов добросовестного изучения предоставленных Банком материалов, Индрю узнал очень много полезного об инстинктах, морали, быте, привычках и поведении гидроидных, об особенностях их пищеварения и психосексуальных аномалиях, но ни на микрон не продвинулся в интересующем его направлении.

И, что было гораздо более неприятным, за все это время он не сумел придумать ни одной более или менее убедительной причины не проводить переориентировку — хотя бы в этом конкретном случае…

С каждым проходящим часом он мрачнел все больше, и на грани девятого начал жаждать крови.

И тут, разумеется, позвонила Клейси.

И поинтересовалась, имеются ли результаты у столь тщательно и кропотливо проводимой работы, и не будет ли икс-инспектор настолько любезен, чтобы предоставить вышеозначенные результаты в распоряжения директора того самого борделя, в котором, если икс-инспектор еще не окончательно запамятовал, в данный момент…

Несколько секунд Индрю просто сопел, наливаясь черной кровью. Считал. Про себя. Иногда такое помогает.

После ста двадцати он уже почти спокойно ответил, что единственным результатом на данный момент является сильнейшая головная боль, но в самом скором времени наверняка будет еще и геморрой, и что всем это он, Индрю Кис, с удовольствием поделится с небезызвестным ему директором. А с еще большим удовольствием предоставит все это в полноправное и единоличное владение вышеозначенному директору по первой же просьбе оного.

На что ему было ядовито замечено, что она и не ожидала ничего более существенного от какого-то там икс-инспектора, с которого и взять-то нечего, кроме анализов, да и те червивые.

Достойно и (ГЛАВНОЕ!) вовремя парировать этот совсем уж детсадовский выпад Индрю не успел, и все витиеватое многоэтажие досталось уже погасшему экрану.

Те с трудом различимые даже под электронным микроскопом остатки желания работать, чудом уцелевшие после восьми часов переливания из всем известного расплывчатого «пустого» в ничуть не менее туманное «порожнее» испарились окончательно и бесповоротно. Индрю еще раз покрыл виртуозной тирадой свое отражение в погасшем экране — просто так, для тренировки, — заметил, что стал повторяться, и вышел прогуляться.

Есть время собирать камни, а есть…

Короче, погода шепчет.

У сексплощадки задержался — показалось, что крутят что-то из старых хитов «Катти-Клизмы», но скоро с раздражением понял, что это просто молодежь косит под классику, причем косит неумело. Он даже узнал знаменитый в свое время хит «Все выше, и выше, и выше…», теперь намертво испохабленный секстетом «Нео-новый член» — и ускорил шаг.

А вот у задней стены женской бани он задержался уже по совсем иной причине…

И не то, чтобы его так уж заинтересовала архитектура данного сооружения или там уровень санитарно-технического обслуживания персонала и гостей астероида наслаждений. Просто у выхода вентиляционной трубы стоял андроид, с нескрываемым интересом прильнувший к окулярам многоступенчатого перископа, засунутого в эту трубу до упора.

Андроид нервно подергивался, пританцовывал и вообще находился в состоянии крайнего возбуждения. Но не моральное падение невинного визиониста заставило остановиться Индрю Киса, а формула искусственной крови, выгравированная на спинной его пластине.

На несколько секунд мысли его как бы раздвоились — половина продолжала бежать по привычной колее: подлец-шеф, паскуда-Клейси, паршивка-судьба и гнусность всех гидроидных вместе взятых и отдельных их представителей, взятых в частности, и все в том же роде. А вторая половина с некоторым недоумением пыталась припомнить, где же это она совсем недавно видела нечто похожее, такую вот очень красивую восьмиступенчатую трехстрочечную фреоксильную дрянь…

Потом обе половины как бы столкнулись в яркой вспышке осознания, ГДЕ именно и при каких обстоятельствах он это видел.

И на некоторое время мыслей не стало совсем…

Андроид заметил его присутствие, подмигнул приглашающе. Но, поскольку Индрю на подмигивание не среагировал, счел возможным оскорбиться, сложил перископ в кожаный футляр и ушел, мерзко похихикивая.

Индрю проводил его долгим взглядом, задумчиво потер переносицу.

Странно, что раньше он совсем не думал об андроидах.

А ведь, если есть среди них визионисты, то почему бы не быть и маньякам? И тогда отпадает проблема того, как могло оказаться, что на залетного садиста — а подобная мания была бы тестирована наверняка, и даже принудительно, — не подействовала библейская прививка, вкачиваемая всем прибывающим на Эльву маньякам-садистам.

Если маньяк не залетный, а свой, из андроидного персонала, то на жестокость его могли вообще не проверять, всецело полагаясь на фундаментальные три закона… М-да, только вот как быть в таком случае с этими самыми пресловутыми тремя законами?..

Надо подумать… Подумать — это можно. Это — всегда пожалуйста.

Только — молча.

И в отчете подобные раздумья фиксировать тоже не стоит. Потому что тогда уж наверняка не избежать переориентировки. А психоматрица андроида — это нечто…

А это вам не инсектоиды. И даже не спрутообразные.

Это — чревато…

Тут, если что, не сможет помочь ни один сексопатолог.

И пусть говорят, что потом все стирается бесследно и последствий не бывает! Знаем мы, как именно не бывает их. Про такие случаи по отделу ходили легенды самого мрачного толка, и отнюдь не самая страшная из них была про бедолагу, что, будучи под мухой, попытался трахнуть электрическую розетку. А та оказалась девушкой порядочной. И, будучи под током, трахнула того бедолагу сама… Это еще цветочки, а ведь был же еще и неописуемый по кошмарности случай с электромясорубкой…

Нет, кому как, а лично икс-инспектора подобная перспектива совсем не прельщала. А посему, быстро сыграв на попятную, он сделал очень глупое лицо (а что я? А я ничего! Гуляю вот просто…), вернулся к себе в кабинет и вызвал на допрос Эйви-Фю-О.

И буквально взвыл, когда в открывшиеся почти мгновенно двери вошла Клейси.

— Я, кажется, вызывал не Вас?!!

— И, смею заметить, зря. — Его вопль и убийственный взгляд не произвели на нее ни малейшего впечатления. — Поскольку я весьма сомневаюсь, имеете ли Вы хотя бы отдаленное представление о существе, с опроса которого намереваетесь столь опрометчиво начать свою бурную и столь запоздавшую деятельность. И потому считаю своим долгом…

— Смею в свою очередь заметить, что работаю в ксенополиции двенадцать лет, и за все это время еще никто!..

— …отметить, что этот малыш абсолютно безвреден, он мазохист до мозга костей или того, что…

— Никто не предъявлял мне более нелепого обвинения! Слышите?!..

— …там у него заменяет кости, как видите, явно отсутствующие, но зачастую…

— Граничащего с хамством!.. Я долго терпел, но подобное переходит уже все границы!..

— …вызывает негативные реакции из-за своего пристрастия демонстрировать не то, что надо…

— И вообще — посторонних прошу покинуть помещение!!!

— …и не там, где надо, и попозже я могла бы, конечно, поспорить с вами насчет того, кто именно является посторонним в так непосредственно узурпированном Вами МОЕМ кабинете, но только попозже, когда вы сумеете нормализовать свое кровяное давление и перестанете так волноваться, а пока только хотела бы Вам сообщить, что, собственно…

— ВОН!!!

— …присутствовать на допросе не входило в мои ближайшие планы, я здесь всего лишь в качестве сопровождающего.

Тут только Индрю заметил, что Клейси вошла не одна — ее сопровождало странное существо, больше напоминающее корабельный штурвал, сделанный из желеобразной пульсирующей резины. При передвижении существо ежесекундно чуть-чуть меняло свою форму, словно перетекало, то утолщаясь, то сплющиваясь, а странные выросты по его периметру набухали, принимая смутно знакомые очертания.

— Прияс-с-сно пос-с-снакомис-с-ся! — прошелестело оно, ловко устраиваясь на табурете по другую сторону стола и меняя свой цвет с темно-синего на оранжевый.

— Я вас покидаю, — Клейси холодно кивнула Индрю, и тут же гораздо теплее обратилась к Эйви-Фю-О, — Эйви, детка, ты кого намереваешься шокировать? Если меня — то напрасно, у меня иммунитет. А если его — кивок на Индрю, — то, надобно тебе заметить, что он несколько иного пола и ориентации. Он мужчина, Эйви, и твои ужимки выглядят по меньшей мере забавно.

— О, им с-с-сори, миль пардон, я с-с-сутко ис-с-свиняюс-с-сь! — Эйви-Фю-О весь пошел красно-зелеными пятнами и разом втянул в себя все выросты. Индрю, до которого только сейчас дошло, на что же именно они казались ему смутно похожими, посмотрел на уже закрывшиеся двери с ненавистью, но промолчал. Меж тем Эйви-Фю-О снова выпустил на пробу три свои ложноножки, но на этот раз раздул их до размеров спелого арбуза, а на концах сформировал соски размером с голубиное яйцо или хорошую ранетку.

Индрю Кис поспешил заняться вопросами, стараясь игнорировать то, что колыхалось перед ним по другую сторону стола. Официальная часть его интересовала не сильно, и потому он покончил с нею за пару минут и сразу пошел напролом:

— Клейси сказала, что ты что-то видел. Это правда?

— О, Клейс-с-си, Клейс-с-си, милая Фю, но как фис-с-ст — увы, увы! С-с-совер-с-с-сенно не понимает-с-с маленьких с-с-селовес-с-сес-с-ских с-с-слабос-с-сей… Ну, и нес-с-селовес-с-сес-с-ских с-с-слабос-с-стей тос-с-се… Вы меня понимаес-с-се?..

Грудей стало пять.

И они всей своей массой легли прямо на стол, нацелившись на Индрю дулами сосков.

Индрю занервничал…

— Меня не интересуют ее личные качества. Меня интересуете Вы…

— О, как прияс-с-сно эс-с-со с-с-слыс-с-сать! Эс-с-со так обнадес-с-сывает-с-с!..

Количество грудей удвоилось.

Индрю торопливо уточнил:

— Вернее, то, что Вы знаете.

— Ну, эс-с-со, допус-с-сим, ус-с-се вовс-с-с-се не так прияс-с-сно с-с-слыс-с-сать… Но, с-с-са неимением лус-с-сего… И потом, вес-с-сь вс-с-сегда мос-с-сно вернус-с-ся к обс-с-сус-с-сению более прияс-с-сных т-с-сем… А нас-с-сет эс-с-сого с-с-садис-с-ста… Д-с-са! Я его видел.

Такого Индрю даже не ожидал.

Переспросил тупо:

— Видели?

— Конес-с-сно.

— Вы уверены?

— Рас-с-сумеес-с-ся! Именно его. Вид-с-с-сел. На нем дас-с-се кровь была. Только я с-с-снас-с-сала не понял, с-с-сто эт-с-со именно кровь.

Такую удачу не могло омрачить даже то, что две крайние левые груди слились в нечто цельное, и это нечто начало явственно напоминать крупногабаритную оранжевую задницу. Хотя вид голой задницы шестидесятого размера, по-хозяйски расположившейся на его личном столе и не мог не подействовать на Индрю несколько угнетающе…

— Давайте-ка все сначала и поподробнее. Это было в квартале садистов? Как вы там оказались?

— О! Я нарывалс-с-ся!.. С-с-слялс-с-ся, понимаес-с-с-се ли, и наглел, в надес-с-сде, с-с-сто кто-нибудьс-с-с войдс-с-с-сет в мое полос-с-сение и с-с-стс-сукнетс-с хос-с-ся бы пару рас-с-с. Я с-с-сашел в тс-с-сот квартс-с-сал, там с-с-случаес-с-ся вс-с-сякое… Да и люди отс-с-сывс-с-сивые, врес-с-сать от дус-с-сы с-с-савс-с-сегдс-с-са радс-с-сы… И увидс-сел его. Он уходс-с-сил. Не бес-с-сал, нет, прос-с-сто с-с-сол, с-с-спокойно тс-сак, нетс-соропяс-с-сь, только с-с-сто вес-с-сь в крови. И потс-с-сому я не с-с-срас-с-су с-с-собрас-с-сил — он ведьс-с не бес-с-сал, понимаетс-с-се? Вотс-с-с я и не понял… дас-с-се когдс-с-са ее увидс-с-сел…

— Как он выглядел?

— О, как обыс-с-сный с-с-селовек. Дс-све руки, дс-све ноги, голова…

— Мужчина?

— О, с-с-снаес-с-се, мне с-с-слос-с-сно об этс-с-сом с-с-судс-сить… К тс-с-сому с-с-се, понимаес-с-се, я с-с-се не с-с-скас-с-сал, с-с-сто этс-со дейс-с-ствительно был с-с-селовек…

— Стоп-стоп-стоп! Я что-то не совсем…

— Он внес-с-сне выглядс-сел как с-с-селовек, дс-све руки, дс-све ноги… Хорос-с-сая имитс-сас-с-сия, ос-с-сень хорос-с-сая, ус-с-с я-тс-со в этс-сом рас-с-сбираюс-с-сь!..

Вот сейчас войдет злобная Клейси и скажет, что все это — дурацкий розыгрыш. Или что этот самый Эйви-Фю-О — склонный к больному фантазированию псих. Безвредный и не опасный.

Если он еще и точную расовую принадлежность убийцы указать сможет — точно псих.

Индрю достал сигареты. Заметивший это Эйви-Фю-О снова покрылся красно-зелеными пятнами. Но вслух не высказался. Поколебавшись, Индрю спросил все-таки (мама учила быть вежливым):

— Не возражаете?

— О, конес-с-сно, п-пос-с-салуйс-с-сто, н-нетс-с проблем! — пятна стали ярче, а четырехъярусная грудь, возлежавшая на столе, беспокойно зашевелилась всеми своим выпуклыми этажами.

Индрю сглотнул и закурил, стараясь не обращать на нее внимания. Ну, хотя бы не коситься поминутно в такой панике.

— Вы сказали — имитация. А чья?..

— О, дс-са… Имитс-сас-с-сия, да. Но — ос-с-сень хорос-с-сая. Пос-с-ти на с-с-сто прос-с-сентс-сов — тс-серрарис-с-ст. Поис-с-ситс-се с-с-средс-си тс-серрарис-с-стов, с-с-слис-с-ском ус-с-с хорос-с-со было с-с-сдс-селано… с-с-с нас-с-стс-сояс-с-сей любовью…

— Это мог быть андроид?

— О, пос-с-сему бы и нетс-с?.. Но — тс-серрарис-с-ст…

Индрю поморщился — Эйви-Фю-О явно понравилось звучное слово, теперь будет твердить до второго пришествия. Тоже мне, спец! Террористами тут и близко не пахло, хотя… Возможно, растерзанное на куски тело выглядит очень даже похоже на случайную жертву террора. Особенно на посторонний взгляд…

Груда на столе меж тем заколыхалась, ранетки выросли до размеров хорошего джонатана, а задница слегка приподнялась, оттопырилась и зачмокала отвислыми половыми губами, время от времени обнажая чрево габаритов прямо-таки пугающих. Индрю судорожно затянулся, стараясь смотреть куда угодно, только не на то, что происходило у него на столе.

— Почему вы решили, что это не человек?

— О-о-он ух-ходс-сил-л… Ин-нас-с-се… — показалось или нет, что голос Эйви-Фю-О стал звучать напряженней, а слова — растянутей? Раньше он тянул только свистящие, а теперь — каждую вторую согласную, и при этом еще разрывал слова на слоги и тщательно оконтуривая каждый слог легким придыханием.

— Н-но… Н-но люд-дс-си т-тс-сак не… н-не ход-дс-сятс-с… Он пере… с-с-сли… лю-у-у… маетс-се?.. Пл-лыв-в-н-но… Пл-лав-в… тас-с-сия… о-о-о!.. рис-с-ст… Вид-дс-сел! д-дс-са!..

Нет, не показалось.

Дальше пошло что-то совсем неразборчивое, сплошной шелест и свист. По многочисленным грудям, напоминающим гигантскую гроздь винограда, прошли одна за другой волнами судороги, джонатаны отпочковались и посыпались в разные стороны, прыгая по столу и полу, словно резиновые мячики, меняя цвет на ядовито-розовый, а по оставшемуся телу Эйви-Фю-О снова прошли судороги, на этот раз цветовые, ослепительные по яркости.

Эта светящаяся и переливающаяся всеми цветами радуги груда наползала на стол Индрю и на самого оцепеневшего икс-инспектора, словно собиралась затопить своей массой весь кабинет. И даже, кажется, существенно увеличилась в размере.

Индрю еще успел подумать о том, что Клейси со всей присущей ей стервозностью наверняка вполне осознанно и злонамеренно отнесла этого монстра в разряд безопасных, прежде чем заорал не своим голосом и замолотил наугад по клавиатуре связи, надеясь, что хоть кто-нибудь, да услышит. И, если уж спасти не успеет, то хоть в рапорте укажет, что доблестный икс-инспектор сопротивлялся наступающим грудям до последнего…

Заверещала где-то сирена. Эйви-Фю-О дернулся последний раз и затих, наливаясь темно-малиновым цветом.

— Поздравляю, — сказала Клейси с непередаваемой интонацией, и трудно было определить, чего больше в ее голосе — ненависти или презрения, — Вы его все-таки убили.

— В каком смысле? — голос слушался плохо.

— В прямом, — она подошла и вынула из его заледеневших пальцев сигарету. Пояснила спокойно, — Табак для представителей его вида — страшный яд контактно-наружного типа, вроде наших Розетт или Тау-8. Нервно-паралитический, вызывает дикую боль и судороги…

— Но почему же он ничего мне… Он разрешил! Ведь я же его… Почему же он?!.. Он разрешил! Сам!!!

— Разумеется. Он же мазо. Он обожал любую боль, даже связанную со смертельным риском. Если бы вы курили помедленнее, он бы просто покорчился немного, и вырубился, ограничившись легким шоком. А так…

Индрю с трудом оторвал взгляд от темно-малинового бесформенного тела и почувствовал, что хочет умереть.

Впрочем, в профессиональном смысле он уже и так умер.

Гибель ключевого свидетеля, да еще к тому же — прямо на допросе… От примененных к этому свидетелю химических средств воздействия… Можешь потом до посинения доказывать на комиссии, что не знал, что не при чем, что просто дурак…

Не поверят.

Случившееся было настолько ужасным, что он и сам никак не мог до конца поверить. Так и казалось, что Клейси вот-вот улыбнется своей фирменной ядовитой улыбочкой и скажет: «Шутка!», а Эйви-Фю-О перестанет притворяться…

Индрю укусил себя за кулак.

Не помогло.

По-прежнему хотелось умереть. Или зарыдать в голос. Или сделать еще какую-нибудь глупость.

Это не шутка.

Клейси уже стояла у пульта, вызывая утилизаторов. Все правильно, сначала — уборщики, охрана может и подождать. Куда он отсюда денется…

Это конец.

Из секспола попрут за профнепригодность. Но это еще далеко не самое страшное. А вот Лига защиты свидетелей — это хуже. Они всегда очень серьезно относились к смерти во время допроса — могут даже и на киллера раскошелиться, если принятые на Комиссии меры их не особенно…

Клейси обернулась, посмотрела презрительно сверху вниз.

Спокойная, уверенная, непоколебимая.

— Комиссии не будет. Он же мазо, группа повышенного риска, а потому еще на въездной таможне давал подписку об отказе от претензий. Так что, может быть, просто для разнообразия, вы перестанете наконец себя оплакивать и займетесь-таки своими непосредственными обязанностями? — она слегка посторонилась в дверях, пропуская киберуборщика, посмотрела с каким-то жалостливым отвращением. — И буду вам очень признательна, если при этом вы постараетесь больше никого не убивать. Крайне признательна.

Ох, до чего же неприятная у нее улыбочка!..

Он ненавидел ее.

Он ее обожал.

И мучительно хотел снова стать маленьким мальчиком, чтобы строгая гувернантка погладила по головке и дала возможность порыдать на мощной груди, успокоила, спрятала от всех ужасов мира под широкой юбкой…

Юбка — это, конечно, аллегория, юбок бандерша Эльвы не носит. Что и логично в условиях, когда гравитацию могут в любой момент отключить — из-за перебоев в сети или просто по просьбе богатенького клиента.

Да и то ребристо-костистое и напоминающее старинную батарею нечто, на что надета ее аккуратная блузка, грудью назвать можно лишь с большой натяжкой.

Но дело ведь в принципе…

Короче, отрыдав положенное время на этой самой груди, он вдруг осознал себя вовсе не таким уж маленьким мальчиком, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И руки как-то сами по себе пустились на исследование заманчивых просторов, между тем, как подбородок словно бы ненароком отодвинул воротник блузки, не мешал чтобы проводить изыскания собственно предназначенного для утешения объекта.

Он бы сделал это.

Быстро и основательно, как делал все, за что брался.

Если бы вдруг не наткнулся случайно на ее взгляд, холодный и порядком скучающий.

И все кончилось. Сразу и бесповоротно. Даже злости не осталось.

Клейси скривила в презрительной полуулыбке губы и ушла, не сочтя нужным даже поправить одежду.

Благовоспитанные дамы не шевелятся…

Злости не было. Только усталость. Даже в такой малости отказали бедному узнику профессиональных обязанностей.

Но — какова, однако!..

— Шлюха! — сказал он почти с восхищением в закрытые двери.

Слово сработало Сезамом — двери раскрылись.

— Вы меня звали? — невинно уточнила Клейси.

Тех секунд, за которые он не успел даже толком выругаться, ей вполне хватило для приведения костюма в идеальный порядок. Даже галстук сменила!

— Полагаю, в случившемся есть доля и моей вины. Я должна была сразу сообразить, что вы, как человек посторонний, не имеете ни малейшего понятия об особенностях работы на Эльве. А пытаться что-то сделать в месте, условий функционирования которого совершенно не знаешь — занятие не только бессмысленное, но и опасное. Вас, как и многих ранее, ввела в заблуждение внешняя похожесть Эльвы на большинство станций и астероидов. Только вот похожесть эта действительно чисто внешняя. Я попытаюсь немедленно загладить свою вину и указать Вам хотя бы на часть этих отличий на расширенной обзорно-ознакомительной экскурсии. Да и встряхнуться вам сейчас не помешает. Пойдемте!

— Прямо сейчас?

— А вы что, предпочтете дождаться еще чьей-нибудь смерти — исключительно из-за вашего невежества?

Ответить на это было нечем.

Хотя потом, подумав как следует, Индрю пришел к выводу, что он, возможно, все-таки предпочел бы Комиссию.

Возможно…

* * *

— Мой кабинет и каюта, в которой вы поселились, расположены в нейтральной зоне. К условному западу начинаются кварталы мазо, а немного дальше — зона садистов. Здесь, как вы понимаете, почти нет профи, вполне достаточно и любителей. Все, что требуется от персонала Эльвы — сформировать устойчивые пары.

— А это кто?

На стене висело большое стерео двух обнявшихся мужчин в завитых париках и странных нарядах, чем-то напоминающих то ли театральный реквизит, то ли маскарадные костюмы.

— Геи, что ли?

— Да нет, это писатели. Маркиз Де Сад и Львов Леопольд Захер-Мазох… Компиляция, конечно. На самом-то деле они пары не составляли, даже знакомы между собой не были. Жили в разных странах и даже, если мне не изменяет память, в разное время. Здесь аллегорически выражена сама идея квартала. А геи, если вас так интересует, дальше и выше. Если возникнет… хм-м… желание — сходите туда потом сами, уже без меня. Там турникет на входе, пропускают только по хромосомному соответствию, чтобы накладок не возникало. А вот сюда спускаться не советую — здесь располагаются подвалы малоприятных личностей, которые всех входящих угощают стаканом касторки или предлагают воспользоваться клизмой. Понимаете, им для достижения нужного эффекта необходимо с ног до головы вымазаться вторичным продуктом… а своим там или чужим — это уже не суть важно… Повторяю, заглядывать не советую, — изведут. В самом прямом смысле — на удобрения…

— А что означает надпись: «Истощайтесь на здоровье»?

— Она означает, что мы входим в самые густонаселенные сектора — кварталы эгоистов. Мне было бы трудно вот так сходу назвать посетителя Эльвы, ни разу не задержавшегося здесь хотя бы на пару дней. Высокую популярность именно этого течения психологи объясняют тем фактом, что, в отличие от большинства других направлений, Партия Последователей Онана вовсе не требует от своих приверженцев верности лишь ее идеалам. Напротив, практически каждый, здесь временно проживающий, относит себя к той или иной группе за пределами этгго квартала, что ничуть не мешает… Но мы отвлеклись. Насчет надписи — это недавно воскресшее убеждение, что мастурбация приводит к истощению позвоночника. Говорят, так считал еще Гиппократ, а кто мы такие, чтобы спорить с самим Гиппократом?! Сегодня, кстати, у них праздник — стодвадцатипятилетие торжественного принятия ППО в межгалактическую Лигу Сексуальных Меньшинств. Ранее их не признавали отдельной группировкой…

Спустившись по узкой лесенке, они попали на некое подобие Центра в квартале гедонистов, только на этой площади большинство предпочитало сидеть за вытащенными из соседнего бара столиками. Да в ритуальных корчах дергалась на танцполе группа молодежи.

В одном из углов площади местный бармен соорудил временную баррикаду, с успехом используемую вместо стойки. Было накурено и шумно, остро пахло ванилью, горячим шоколадом, вином и свежим бифштексом, пьезо-музыка холодила затылок. Какой-то юноша залез на столик и, по локоть засунув руку в ширинку, громко декламировал, стараясь перекричать окружающих и помогая себе размашистыми движениями свободной руки:

 - Мы — онанисты!  Ребята плечистые!  Нас не заманишь  Сиськой мясистой!  Нас не подцепишь  Девственной плевой!  Устанет правая —  Работаем левой!..

Его то ли поддержали, то ли опровергли хорошим скандированием из-за соседнего столика:

— ДРОЧИ С НАМИ, ДРОЧИ КАК МЫ, ДРОЧИ ЛУЧШЕ НАС!!!

И тут же откуда-то из угла откликнулся пьяненький дискантик припева:

— Онанизм — не порок, а такое хобби!

— У них всегда так? — проорал Индрю почти в самое ухо Клейси.

— Я же говорю — праздник! — он почти не слышал, увидел только, как она махнула головой в сторону выхода.

— Вообще-то обычно здесь довольно-таки тихо, — продолжала она уже после того, как они выдрались в коридор — К тому же — большинство гуманоидны, что вносит свой вклад. Вот над нами сейчас находятся куда более любопытные ребята… Я имею в виду вуйаристов. Вот там уж действительно всяких тварей полно… Впрочем, для окружающих они тоже опасны мало. Видели декламатора? Один из них. Специализировался по мотелям и гостиницам. Замочные скважины и щели считал ниже своего достоинства, предпочитал близко расположенные крыши. Оптику имел — средняя обсерватория обзавидуется. Однажды зимой сорвался с обледенелого ската, а высота там была порядочная… Повезло — в сугроб свалился. Но с тех пор старается больше не рисковать, переквалифицировался на все сто, даже вон активистом стал. Отпуск регулярно проводит на Эльве, тут имеется парочка восхитительных крыш… Да и техника безопасности на уровне, тут ему никто просто так свалиться не позволит. Кстати, это именно ему принадлежит крылатая фраза, ставшая нынче народной: «Мужчиной можешь ты не быть, но подрочить хоть раз обязан!»…

…- Ниже мы не пойдем, там начинаются служебные помещения. Кстати, та квартира, от которой вы отказались в самом начале, предпочтя выселить меня из моих апартаментов, находится тоже там. Сейчас там живут вахтовые из технарей. Как вы уже поняли, персонала как такового на Эльве очень мало, вопреки общепринятому мнению. Наша основная задача заключается в том, чтобы просто свести потенциальных клиентов друг с другом, настоящие же профи используются лишь в экстренных случаях… А чаще всего мы просто выступаем в роли обычных координаторов. Слева начинаются места обитания Эксгибициников, можете заглянуть, иногда бывает любопытно… Некоторые разновидности не ограничиваются обнажением собственно тела, считая подобное недостаточным, а настоящее удовольствие получают лишь от демонстрации вывернутых наружу внутренностей. Весьма познавательно, если вы увлекаетесь ксено-биологией. Студенты-медики из местного университета, например, очень любят тут подрабатывать в сфере обслуживания. Мы не препятствуем — выгода обоюдная…

Клейси говорила много. И долго.

Сказать, что Индрю это доставляло массу странных и весьма противоположных по знаку ощущений — это все равно, что сказать, будто в море имеется немножко воды, а в космосе кое-где попадаются звезды.

Он еще со школьной скамьи испытывал двойственное отношение к экскурсоводам и гувернанткам, и сейчас раздвоенность эта достигла предела. Ему даже пришлось несколько раз повторить про себя очень внушительным тоном, что давно уже прошли те времена, когда западал он со всей юношеской непоследовательностью на фригидных до костного мозга школьных училок. А для личности в его преклонном возрасте пересушенная вобла хороша лишь с пивом. И уж тем более глупо прельщаться подобным здесь, где полным-полно сочненьких и аппетитненьких, стоит лишь руку протянуть!

Но не сказать, чтобы этот самый внушительный тон так уж помог…

Возможно, дело тут было в неосознанном чувстве протеста. Или же, поддавшись тлетворному влиянию соседства с многочисленными извращениями, подобную же извращенность начали выказывать и некоторые части его организма, категорически не соглашаясь со своим хозяином и повелителем.

И потому Индрю испытал истинное облегчение, когда Клейси вызвала срочным кодом дежурная стыковщица-координаторша, у которой что-то там не состыковывалось. Хотя по испуганному трехглазому личику совсем еще юной квадрияночки он и понял с некоторым раскаянием, что случилось что-то не слишком приятное.

Но облегчение от этого меньше не стало.

Ни на миллиметр!..

Когда Клейси прыгнула в лифт и исчезла, не удосужившись даже извиниться, Индрю огляделся и в первый момент даже не сообразил, где это его угораздило оказаться.

Помещение походило на небольшую площадь, Чуть побольше Центра у гедонистов, но уж больно беспокойную и суетливую — народу было много и большинство куда-то явно спешило.

Причем часть народу была в скафандрах, что ассоциации навевало не слишком приятные… Носились в огромных количествах роботележки и светился огнями микро-бар. Приятно-грассирующий голос интимно вещал из невидимого динамика:

— Уважаемые транзитники! На втором ярусе вас ожидает комната отдыха и дежурные путаны. Спешите воспользоваться услугами Эльвы. Пользователям Альма-Банка оформляется кредит с трехпроцентной скидкой, пилотам внешних линий скидка до двадцати процентов. Широкий выбор, отличное качество, отменная школа. Спешите воспользоваться услугами Эльвы…

Индрю понял, что находится у самых причалов, и стал потихоньку пробираться к выходу, надеясь, что хоть на этот раз все обойдется без осложнений.

Но надеждам его сбыться было не суждено — у самых дверей его схватили сзади за локоть.

Он резко обернулся, готовый дать отпор любому инопланетному извращенцу, независимо от возраста, пола и весовой категории.

Это была девушка.

Обычная такая человеческая девушка, молоденькая и загорелая до черноты.

Даже еще и не девушка, пожалуй. Назови ее вчерашним ребенком — не ошибешься. Этакий голенастый нескладный подросток, непонятно даже, из каких соображений взяла Клейси на работу такого ощипанного дрисливого гусенка, неужели находятся любители даже вот на такие недоразвитые прелести…

Да нет, не похоже что-то, чтобы находились — безнадежная неуверенность намертво впечаталась в не по-детски усталое личико, робкая затравленность проступала в каждом движении.

— Вы Индрю Кис, да? Я вас искала!.. Вы же полицейский, да?.. Вы должны что-то сделать… Понимаете, меня недавно пытались изнасиловать… Понимаете, он очень сильный был, очень-очень… я еле-еле…

Ее трясло. Сведенные судорогой пальцы терзали рукав форменной куртки. А Индрю настолько растерялся, что не нашел ничего лучшего, чем брякнуть:

— Так вы что — не из персонала?

И осознать, что брякнул комплимент свойства весьма сомнительного. И смутиться. И увидеть, что она покраснела буквально до слез.

И умилиться — ну надо же, есть еще, оказывается, на свете такие девочки, которые краснеют, если их принимают за профи, и краснеют вовсе не от удовольствия.

— Нет, что вы!.. Я в том квартале вообще случайно оказалась… А тут он…

Она закусила губу и содрогнулась, судорожным движением еще сильнее прижав к себе уцепленный рукав его куртки — где-то на уровне груди. Индрю внезапно почувствовал себя большим и сильным, защитником домашних животных, спасителем старушек и утешителем маленьких детей.

— Знаешь что, давай-ка поговорим об этом в другой обстановке… А то встали посреди прохода, мешаем всем! Здесь где-то поблизости должна быть зона отдыха…

Он по-отечески приобнял ее за худенькие плечики.

По-отечески! И не надо, пожалуйста, так ехидно и понимающе хихикать!

Она вздрогнула под его рукой, но смолчала.

* * *

Зона отдыха представляла собой нечто вроде крохотного скверика с парой скамеек и имела одно неоспоримое достоинство — действительно располагалась в двух шагах.

Тут было светлее, и Индрю Кис рассмотрел свою спутницу повнимательнее — короткие светлые волосы, испуганные глаза, остренький носик и остренькие же плечики. Этакая маленькая потерявшаяся сиротка. Одетая в бесформенные брюки неопределенного цвета и такую же бесформенную тонкую тельняшку с оторванными рукавами.

Мальчишеский облик слегка нарушали груди — неожиданно крупные, круглые и упругие, словно мячики. Они туго натягивали тонкую полосатую ткань и словно бы сами стремились в ладони. Этакий весьма аппетитный матросик…

Индрю спрятал за спину руки от греха подальше. Вспомнил костистую грудь Клейси, больше всего похожую на доисторическую батарею центрального отопления. Вздохнул мечтательно.

— …он был очень сильный!.. И очень на человека похож! Только глаза пустые, совсем пустые, словно дырки, словно за ними ничего нет… И голый, совершенно голый, даже волос нет, ну нигде, понимаете?.. Так у людей не бывает, чтобы совсем нигде… И ходил он иначе… Я не смогу сказать, как именно иначе, но не ходят так люди… Он стянул меня какой-то горячей веревкой, даже обожглась, следы остались… Но я предусмотрительная! Меня так просто не возьмешь! Я ведь знаю, где нахожусь, понимаете?.. У меня пояс девственности категории Зет! Модель с дополнительной гарантией!.. Так что он просто швырнул меня на пол и убежал…

— Когда это было?

— Минут двадцать назад. Я сразу же кинулась искать Вас! И мне сказали…

— Где?

— Сектор Гамма, это в квартале садистов…

Ее колотила крупная дрожь. В скверике действительно было свежо — выходы вентиляции располагались слишком близко и гнали свежий ветер с запахом соснового леса и моря с силой хорошего бриза. Да и перенервничала девочка, похоже…

Индрю снял пиджак и набросил на ее голые острые плечики. Чисто рефлекторно — мама учила его быть вежливым. Особенно с молоденькими дрожащими девушками. Она задохнулась. Посмотрела неверяще, даже поковыряла лацкан грязным пальчиком, словно для того, чтобы убедить себя окончательно в его реальном существовании. Потом подняла на Индрю Киса расширенные от благодарной ошеломленности и моментально намокшие глаза.

И тому стало просто неловко — за все человечество в целом и за себя лично, как за конкретного его представителя. Надо же, до чего довели бедную девочку, если такой пустяк вызывает у нее настолько сильный эмоциональный отклик!

Девочка между тем попыталась что-то сказать, но задохнулась от избытка чувств и только затрясла благодарно головой, разбрызгивая веером хлынувшие слезы. На вдохе, надо сказать, задохнулась. На самом-самом пике его, да еще и прогнулась слегка, отводя плечики назад и пряча поглубже под пиджак. Тельняшка-предательница облепила все надлежащие выпуклости, словно вторая кожа, и на какую-то страшную долю секунды показалось даже, что ветхая ткань не выдержит напора острых сосков и лопнет.

Икс инспектор почувствовал себя еще более неловко, отдернув взгляд секунды на полторы позже, чем следовало бы для душевного и телесного спокойствия. Стиснул в кулаки глубоко засунутые в карманы руки. Сильно так стиснул, впиваясь короткими ногтями в ладони чуть ли не до крови. Попытался восстановить сбившееся дыхание, лишний раз напомнил себе, что имеет дело со свидетелем, к тому же свидетелем, похоже, несовершеннолетним. И намертво зафиксировал взгляд на уровне свидетельского подбородка — никак не ниже!

Помогало все это, правда, не очень, да и недавняя прогулка через Центр Гедонистов все еще напоминала о себе мучительно-щекотными мурашками по всему телу и периодически накатывающими волнами острейшего возбуждения. Тесные форменные джинсы причиняли уже не просто легкое неудобство, а вполне конкретную и сильную физическую боль. Он сглотнул, пытаясь одновременно выдавить не слишком вымученную улыбку и вспомнить, о чем шел разговор перед тем, как она… не думать!!! Не думать!!!

А, ну да.

Изнасилование.

Неудавшееся.

Черт. Больно-то как.

Ладно, остается надеяться, что она действительно слишком невинна и ничего не заметит…

Девица меж тем глядела благодарно и обожающе — от этого взгляда инспектора снова бросило в жар — шмыгала носом, дышала быстро и прерывисто, уйдя в огромный для нее пиджак по уши и вцепившись тонкими пальчиками в лацканы так, как утопающий обычно хватается за брошенный ему спасжилет. Дышала она настолько глубоко, что смотреть на нее было просто невыносимо.

Индрю Кис схватился за комм с той же отчаянностью, с каковой она — за его пиджак. Но, если за пиджак можно было просто держаться, комм нужно было использовать. Хоть как-то. Не вертеть же его просто в руках, в конце-то концов?!

Индрю набрал номер Клейси. Ну не шефу же звонить, в самом-то деле? Поинтересовался, чувствуя себя последним идиотом, не было ли в квартале садистов зарегистрировано в последнее время чего-либо криминального.

Клейси долго молчала.

Потом ответила утвердительно.

И — что характерно — без всякого намека на ехидство.

Да и в голосе ее явственно слышалось нечто, заставившего его потребовать подробностей.

— Кемпбелл Ван О'Брайен подал еще одно исковое заявление. На этот раз изнасилование было настолько грубым и глобальным, что привело к спонтанному делению потерпевшей стороны. Их теперь трое. И каждый требует по три миллиарда за двойное попрание чести и достоинства. Но вы-то откуда об этом…

Ого!

Вот так ткнешь пальцем в небо, и попадешь… а куда, собственно? Индрю напряг нежелающие думать мозги — похоже, вся кровь его организма устремилась совершенно в другом направлении.

— Но они же были разделены?!.. Вы же сами сказали — кабель…

— Короткое замыкание на линии вызвало резкие колебания силы тока. Если так пойдет и дальше — Эльву придется перепрофилировать в родильное отделение для гидроидных. Но вы не ответили…

— А убийств не было?

Клейси ответила не сразу, и ответ ее заключался в не слишком вежливом утверждении, что пока еще нет, но намечается, поскольку она вскорости собственноручно наверняка оборвет во цвете лет карьеру одного икс-инспектора путем удушения оного.

Индрю перчатки не принял, только посоветовал дать по кварталу предупредительное оповещение.

— Так-то, детка… — он обернулся к матросику.

Матросик плакала, содрогаясь всем своим худеньким тельцем. Слезы текли по курносому неумытому личику, капали на воротник пиджака, на побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в лацканы.

Индрю растерялся. Возбуждение схлынуло, оставив кислый привкус во рту и легкую панику.

— Ну что ты, детка, ей Богу… Все позади… — он попытался зачем-то поправить на ней свой пиджак. Растерянно заметался рядом. Вытер пот со лба.

Он совершенно не умел разговаривать с детьми, тем более — успокаивать плачущих.

К тому же он с тревогой отметил, что крупная дрожь бьет ее по-прежнему, да только вот не было это, похоже, следствием ни холода, ни пережитого стресса, как было подумал он вначале.

Пожалуй, это было что-то похуже.

Лицо ее горело, как в лихорадке, горячей была и упругая грудь, которую он потрогал — чисто из медицинских соображений! Пальцы же оказались ледяными и почти прозрачными, ногти отливали синим, и пульс подбирался к двум сотням… Чтобы в наше циничное время — и такая реакция на несовершенное насилие?!..

Не смешите мою маму!..

Здесь проблемы посерьезнее. И, вполне возможно, инфекционного характера…

Внезапно у нее задергались в судорогах руки и ноги, тело выгнулось дугой, а на прокушенных губах запузырилась розовая пена. Потом она обмякла и сползла на скамейку в глубоком обмороке.

Индрю осторожно потрогал ее за плечо. Потом пошлепал по щекам — никакой реакции…

— Бесполезно. У нее оргазмический шок, — Клейси бесцеремонно оттянула девушке веко, подергала за волосы — матросик не прореагировала, только окровавленные губы расплылись в улыбке.

— Придет в себя дня через два, не раньше.

— Это опасно?

— Ничего серьезного. Тривиальнейший наслажденческий шок, так называемая золотая пуля. Обычное дело, когда откушенный кусок оказывается слишком крупным для чьей-то глотки. Поиздержалась детка, еле-еле хватало на носки двухнедельной давности, а тут — целый пиджачок, к тому же — свеженький, прямо с барского плеча… Ваш пиджачок-то?

— Мой… Но при чем тут мой пиджак? Этого невинного ребенка только что пытались грубо изнасиловать!..

— Раз уж ты прилетел на Эльву — тебя рано или поздно изнасилуют обязательно. Вопрос времени. И никакой пояс не поможет, это она мамочке своей потом заливать будет про пояс… Невинный ребенок, тоже мне… Она ярая фетишистка со стажем, в этом-то уж мог бы разобраться даже и икс-инспектор. Очень узкая специализация — только текстиль и только носильные вещи. Обязательно чтобы натуральный, на синтетику у нее аллергия. Поиздержалась, а работать считает ниже своего достоинства — как же! Куча родовитых предков в фамильных саркофагах перевернутся! Вот и маялась тут уже больше месяца на залежалых носках да носовых платках… А тут — Вы… Спаситель, так сказать. Заберите пиджачок-то, ей и так уже выше крыши хватит!..

— А как насчет моей просьбы? — он постарался побыстрее сменить тему. Потому что сама мысль о том, что придется брать оскверненный пиджак в руки, была омерзительна до дрожи.

— Глухо. Я разбросала кримпов. Если что-нибудь произойдет…

* * *

Но ничего так и не произошло.

Если не считать того, что примерно к полуночи, измаявшись вконец от многочасового ожидания, некий икс-инспектор секс-пола Индрю Кис решительно покинул свой кабинет и направился к ныне здравствующему директору астероида наслаждений Эльва Клейси Харьянгаудержезувъеччен с весьма недвусмысленной гнусной целью совершить злостное должностное преступление, а именно — изнасиловать вышеозначенную Клейси Харьянгаудержезувъеччен в дым, в пух, в прах, в хвост и в гриву поочередно.

А можно и сразу.

Как получится…

Подтверждением же того, что гнусное сие деяние носило злостно-предумышленный характер, следует считать тот не подлежащий сомнению факт, что к означенной особе злоумышленник пошел, вооружившись тяжелым служебным иглометом системы «выдра».

И путь при этом держал не напрямик, а через Центр, дабы привести себя в окончательно боевое состояние.

Это для того, чтобы совершению задуманного им преступления не смогли бы помешать мелкие, но досадные препятствия в виде запертых дверей, поясов целкомудрия категории Зет и даже самые холодно-убийственные взгляды намеченной в жертву особы.

Проход по Центру был, конечно, риском — зазевайся Индрю хотя бы на секунду, и до намеченной цели точно бы не дошел. В смысле — не дошел бы в нужном состоянии духа и тела. Но запертые двери наверняка имелись в наличии, и взгляд Клейси замораживающей силой обладал прямо-таки убойной, что твой рефрижератор, тут без маленьких хитростей не обойтись никак. А все запасы гидрохлорида папаверина (который при введении в вену срабатывает куда мощнее устаревшей «Виагры») шеф, улетая, забрал с собой, импотент чертов! Тут работать не с чем, а он там развлекается!..

Впрочем, кое-какие меры безопасности Индрю предпринял заранее, а именно — выложил из карманов все наличные деньги вместе с кредитной карточкой, резонно рассудив, что профи ни в коем случае не допустят, чтобы клиент что-то там словил, не заплатив предварительно.

Рассуждение это оказалось верным, и профи ожиданий не обманули.

И, врываясь в пустую гостевую каюту, временно занятую под директорский кабинет — Клейси не держала круглосуточной секретарши и в лучшие времена, а сейчас, так и вообще ограничивалась находящимися на диспетчерском пункте стыковщицами, — он просил у судьбы только одного подарка.

Ма-аленького такого.

Относительно отсутствия у хозяйки каюты небезызвестного пояса, — поскольку при наличии оного изнасилование грозило принять зверски-извращенный характер, — а также относительно весьма желательного присутствия в каюте самой вышеупомянутой хозяйки. Поскольку при нынешних обстоятельствах поиски этой самой хозяйки, особенно поиски длительные, особой приятностью бы не отличались. Скорее наоборот.

Ему повезло.

Клейси, не смотря на довольно-таки поздний час, была на месте.

И никакого пояса на ней не было.

Ни категории Зет, ни вообще.

Даже обычного, для брюк.

Потому что на ней не было брюк…

А были чулки — черные и ажурные. К таким, конечно же, требовался пояс, тоже черный и ажурный, но пояса на Клейси в тот момент не было. Даже для чулок. А была юбка. Шелковая, кажется.

Но пояса — не было!..

Индрю выяснил это мгновенно, задрав на директорскую голову эту шуршащую многочисленными складочками юбку и сопровождая свои действия маловразумительным рычанием. Тем более менее вразумительным, что какая-то часть этой шелковой юбки забилась ему в рот, что, конечно же, совсем не могло улучшить и без того скверную дикцию.

Поначалу кроме этой юбки и отсутствия — есть все-таки аллах на небе! — ненавистного пояса он вообще ничего не заметил.

Даже того, что, прыгнув с порога прямо через заваленный бумагами стол, он опрокинул Клейси на пол вместе со стулом, который на первых порах тоже участвовал в их полуакробатическом атракционе, образуя триединую композицию.

Мешающую юбку не заметить было труднее, поскольку ее приходилось время от времени обкусывать и выплевывать.

Первые раза четыре (или шесть? Он не считал) были актом совершенно бессознательным, чисто по дяде Фрейду. Потом Индрю Кис немного пришел в себя, перевел дыхание, при этом по инерции загнав еще парочку зайцев в полагающиеся им места. Так, чисто по накату и поддержания формы для. А потом перешел на устойчивый стайерский ритм «девять-десять-пуск!».

И с некоторым любопытствующим удивлением обнаружил под массой частично обкусанного шелка какие-то синенькие обрывочки.

Некоторое время он размышлял о смысле жизни и о том, что бы это такое могло быть. Не отвлекаясь, естественно, от своего основного занятия, и лишь еще пару-тройку пусков спустя понял, что эти синенькие лоскутики — похоже, все, что осталось от обитавших в данной местности ранее фирменных плавок «наша честь».

Однако!..

Не пояс, конечно, но все же, все же…

Есть чем гордиться!

От некоторого потрясения он даже слегка сбавил темп, перейдя на марафонский «четырнадцать-пятнадцать-пуск!». Но потом взял себя в руки, поудобнее распластал Клейси на полу и заработал с точностью часового механизма.

Как маятник на часах с кукушкой.

Туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, ку-ку!..

Через некоторое время его стало клонить в сон.

Что, думаете — не бывает? Попробуйте как-нибудь — сами поймете. Любые ритмичные действия, продолжающиеся более двух часов, убаюкивают, будь то морская качка, кресло-качалка или технорок. Удовольствие, получаемое длительное время и по четкому графику, очень скоро перестает быть собственно удовольствием, превращаясь в аналог длинной череды белых овец, прыгающих через бесконечную изгородь.

Он даже всхрапнул разок, а темп снизил до постыдно-вялого ку-куканья на каждый сорок пятый, а то и пятидесятый раз, когда вдруг во время очередного «ку-ку» не обнаружил отсутствие на должном месте искомого объекта.

А вместо этого обнаружил, проснувшись уже, что жертва втихаря приступила к проведению отступательного маневра и уже почти что преуспела в этом предосудительной деянии, подставив вместо себя под жаркие Индрю-Кисовские объятия спинку стула.

Вид ускользающей добычи привел икс-инспектора в неописуемое негодование и практически вернул то несколько приподнятое состояние, в котором он форсировал заваленный бумагами стол.

Именно на этот стол он и вздернул Клейси, предварительно сбросив с него ногой бумаги.

Говорят, у кролика частота фрикций достигает двухсот в минуту.

Может быть.

Индрю некогда было в ту ночь смотреть на секундомер. Но, войди в тот момент в директорскую каюту длинноухий братец — заплакал бы от зависти и неминуемо утопился бы прямо в большой кастрюле у Братца Лиса, чтобы далеко тому не ходить. От горя.

Помните тринадцатый подвиг Геракла? Тот, о котором стыдливо умалчивает детская хрестоматия? Вот-вот, тот самый, с пятьюдесятью девственницами…

Конечно, можно было бы возразить, что девственницей Клейси не была. И, к тому же, была все-таки одна, а тех — целых полсотни…

Но, во-первых, никто из той полусотни изнеженных царских дочек не обладал выносливостью дипломированной бандерши шестнадцатого разряда. А, во-вторых, ни у одной из них не было фирменных плавок «ваша честь», которые, если верить рекламе, конечно не пояс верности категории Зет, но все же, все же, все же…

А в третьих, если уж на то пошло, Индрю Кис вовсе и не набивался никогда в эти самые древнегреческие герои. Бегать в звериных шкурах и с голыми ляжками?

Была халва!..

* * *

Очнулся он от сырости и холода.

Не слишком большой сырости и весьма ограниченного холода, если уточнить. Не ведро и не графин. Скорее — стакан. И температура скорее комнатная, чем даже просто из-под крана…

— Тоже шок, — констатировала Клейси, ставя пустой стакан на место. Добавила, зевнув: — Правда, сла-абенький такой…

Собрав, выкинула в утилизатор обрывки плавок и юбки. Потянулась удовлетворенно, словно сытая кошка.

На ней опять были брюки. И шелковый пиджак без единой морщинки.

Индрю потряс гудящей головой, с трудом поднялся. Все тело ломило, словно после разминки в тренажерном зале при включении четырехкратных перегрузок. Хотелось пить.

— Ты просто варвар. Протаранил до самых гланд… — Клейси фыркнула. Передернула плечами. — Слава Богу, что не все такие.

Вид у нее по-прежнему был довольный.

Индрю взглянул искоса.

Он не все отчетливо помнил. И, похоже, местами-таки засыпал, а теперь никак не мог разобраться, где же кончались обрывки сна и начиналась реальность. И очень хотелось бы знать, тот момент, когда она… хм-м… м-да… Так вот, это был, так сказать, только сон, или же все-таки…

Клейси еще раз зевнула и потянулась до хруста. Села за стол. Сказала удовлетворенно:

— Ну, вот и ладненько. Теперь, наконец, ты со спокойной совестью займешься нашим убийцей… Давно бы так. А то мне уже поднадоедать начало — сиди тут каждую ночь, жди, как идиотка…

Оказалось, он рано встал. Пришлось опять сесть.

Прямо на пол.

— Чего расселся? — спросила Клейси почти добродушно. — То-пай! На тебе еще и мои три террариста висят… Впрочем, теперь-то ты их быстро… Мне, когда твою характеристику посылали, так и выдали — ты, мол, гений, но лишь в том случае, если сперма на мозги не давит.

И тут он понял.

Все.

В частности, то, что она была права — иначе обо всем догадался бы он гораздо раньше…

Но, будучи человеком скрупулезным, все-таки уточнил:

— Террариста — это в криминальном смысле?

— В медицинском.

Ну правильно.

То-то он еще тогда подумал о некоторой странности в произношении Эйви-Фю-О… Не в произношении странность эта была — в происхождении. Слово образовано не от того корня. Терра, а не террор. Вот и все. Так просто…

Все сразу стало на свои места — слова Эйви-Фю-О, худенькая фетишистка, вакуоли, сведения о сексуальной жизни представителей хордовых, фреоксильная дрянь на губах, Виолла… «Не человек, но — террарист…» Террарист… В медицинском…

Боже мой, какого же он свалял идиота! Ведь любому кретину — при наличии у этого кретина хотя бы одной извилины, пусть даже и от форменной фуражки…

На этот раз ему даже удалось встать без помощи стенки.

Гордость помогла.

Вздернув подбородок (А вот и нет. Не угадали. Не будем мы плакать!), он отдал чопорный поклон. Сказал сквозь зубы, глядя мимо:

— О терраристах можете не беспокоиться: Эльве не придется платить ни кредитки. Полный отчет представлю через несколько часов прямо в Банк.

Мелко.

Ой, как мелко-то!

Но ведь надо же было хоть как-то… Хотя бы вот так — оставив за собой последнее слово.

Он вышел, даже не попрощавшись. Хотя и знал, что больше ее не увидит. И век бы не видеть!..

В своем кабинете он отдал несколько распоряжений, впервые применив секс-половский идентификатор. В сущности, дело об убийствах в космическом борделе было закончено. Оставалось лишь надиктовать отчет. Собрать потом разбросанные по каюте вещи и вызвать патрульный катер — дело пятнадцати минут…

* * *

— … Эти убийства относятся к категории непредумышленных, статья сто девяносто вторая, параграф сто семнадцать Трансгалактического Уголовного Кодекса, убийства по сексуальным мотивам.

Примечание — в будущем следует обратить повышенное внимание на тщательный отбор хордовой или амебообразной клиентуры в бордели смешанного типа, поскольку при отождествлении себя с каким-либо полом и вступлении в поведенческо-сексуальную роль по нетрансформантным категориям с нетрансформантными партнерами подобный клиент становится чрезвычайно опасен для партнера, так как для достижения оргазма ему необходимо самопроизвольное разделение партнера на две дочерние особи. Что, в случае непринадлежности партнера к собственно хордовым или амебообразным ведет к смерти этого партнера.

Примечание к примечанию: подобные действия ни в коем случае не являются проявлением садизма в любой из его форм, это нормальная секс-реакция нормального гидроидного или амебообразного, оказавшегося в ненормальных условиях, поэтому встречные тесты бесполезны.

Тесты-анализаторы не сработали на Кемпбелла именно по этой причине. Профи Виолла обучала нового клиента поведенческой роли добросовестно и активно, потому и оказалась первой жертвой. А потом он просто вошел во вкус. Вряд ли он даже осознавал, что убивает — для гидроидных не существует понятия индивидуальной смерти. Поэтому он и не особо скрывался, и не спешил, когда его заметил Эйви-Фю-О.

На губах его последней жертвы четко сохранившиеся следы органики (формула прилагается), которой у хордовых класса гидроидных заполнены легочные вакуоли. Это произошло из-за того обстоятельства, что последняя жертва, будучи ярко выраженной садо, любила в процессе работы кусаться, о чем свидетельствуют неоднократные жалобы предыдущих клиентов. Очевидно, прокусив Кемпбеллу кожу, она повредила и легочную вакуоль, биологический материал которой и был обнаружен на губах жертвы впоследствии. Косвенным доказательством также может служить и то обстоятельство, что, пока Кемпбелл находился под арестом, убийств не было. Случайное замыкание и перепады тока в ограде выпустило одного из Нью-Кемпбеллов на свободу, сработав, к тому же, довольно сильным афродизиаком. Кемпбеллу срочно нужен был партнер. Удаляться далеко от каюты он не рискнул, вполне резонно опасаясь, что его отсутствие скоро может быть обнаружено. Поблизости же оказалась лишь одна фетишистка, на роль жертвы не подошедшая из-за пояса верности категории Зет. Время поджимало, и Кемпбелл вынужден был вернуться в каюту.

Тот факт, что поначалу он не накинулся на своего собрата, свидетельствует о том, что он отчетливо осознавал, насколько подобное вторичное изнасилование повышает риск быть пойманным. Но короткое замыкание сыграло с ним злую шутку — удовлетворение требовалось ему немедленно, ждать, как раньше, подходящую жертву неделями на этот раз он был просто не в состоянии.

Поэтому, не обнаружив поблизости подходящего объекта, он вернулся и изнасиловал своего собрата. Может быть, к этому времени возбуждение достигло предела и он уже просто не мог рассуждать здраво. Или же надеялся, что сумеет сдержаться и не довести дело до конца. Если верен второй вариант, то короткое замыкание сыграло с ним еще одну шутку. Во всяком случае, разделение дочерней особи произошло.

Что может служить еще одним косвенным доказательством при слушании дела на Шестой Гидры.

Предварительную работу вел икс-инспектор секс-пола Рейв Дикси, личное клеймо Индрю Кис…

Он надиктовал это на Банковский ввод, одновременно отбив копию Генеральному Компу. Ответ пришел через восемь минут: «Клеймо подтверждаю, работу принял».

Внизу было добавлено: «Молодец! Топай в отпуск. Шеф».

Еще и издевается, подлец! Все равно ведь за жалованьем и отпускными топать в Контору…

* * *

Индрю вышел к причалу.

— Поздравляю! — услышал он, когда открылись дверцы причального лифта, — Премиальные от девяти сэкономленных вами миллиардов — сумма существенная.

Он не поблагодарил. И прощаться не собирался. Кивнул только. Так, не кивнул даже, лишь намекнул на кивок.

И лишь в лифте, уже поставив чемодан на пол, спросил, неожиданно для самого себя:

— Клейси, а сколько вам лет?

Скажи она — сто, и он бы не удивился.

Скажи — пятнадцать — не удивился бы тоже.

И даже поверил бы, наверное. И в том, и в другом случае. Ей могло быть сколько угодно. У таких не бывает возраста. Они — вечны.

Окажись ей далеко за тысячу — он не удивился бы тоже.

Она улыбнулась — остро, одними губами

— У женщин об этом не спрашивают.

Ей все-таки удалось его удивить.

© Copyright: Светлана Тулина, 2007 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg