«Кровавые сны»

Кей Хупер Кровавые сны

Пролог

«Ночной кошмар ожил», — подумала Дани. Видение.

Запах крови вызывал тошноту. Густой, едкий дым обжигал глаза, и то, что в течение долгого времени было смутными, образными воспоминаниями, сейчас воплотилось в реальность, которая раздирала горло и мешала дышать. На мгновение она застыла.

Сон становился явью.

Несмотря на все то, что она сделала, на все, что старалась сделать, несмотря на все предупреждения, все это вновь…

— Дани? — Рядом с ней, появившись из дыма, встала Холлис — оружие наготове, а голубые, пронзительные глаза прищурены из-за едкого запаха гари. — Где?

— Я…Я не могу. То есть думаю, что не смогу…

— Дани, ты — все, что у нас есть. Ты — все, что есть у них. Понимаешь?

Безнадежно пытаясь найти в себе силу, в наличие которой она совершенно не была уверена, Дани проговорила:

— Если бы хоть кто-то выслушал меня, когда это имело значение…

— Перестань оглядываться назад! В этом нет никакого смысла. Сейчас — вот что действительно важно. Куда идти, Дани?

Хотя это казалось невозможным, Дани должна была заставить себя сконцентрироваться на запахе крови, который никто, кроме нее, не мог почувствовать. И она знала это. Кровавый след — это единственное, что могло направить их. Ее чуть не вырвало, но она показала:

— Сюда. По направлению к задней части. Но…

— Но что?

— Глубже. Ниже. Здесь есть цокольный этаж. — Лестница. Она помнила лестницу. Помнила спуск по ней. Спуск в самый ад.

— Ее нет на плане здания.

— Я знаю.

— Не лучшее место, чтобы оказаться запертым в горящем здании, — заметила Холлис. — Крыша в любой момент может обрушиться на нас.

Из дыма, также внезапно, как и Холлис, с каменным выражением лица и беспокойством в глазах, появился Бишоп. Его оружие так же было наготове.

— Мы должны поторопиться.

— Да, — ответила Холлис. — Мы понимаем. Горящее здание, безумный убийца. И, кстати, он полон ярости. Не очень то хорошая складывается ситуация.

Несмотря на беспечные слова и легкомысленный тон, взгляд Холлис, брошенный на Бишопа, был сосредоточен и внимателен.

— Ты забыла про потенциальную жертву в руках монстра, — добавил ее начальник, даже не пытаясь соответствовать тону Холлис.

— Никогда не забыла бы. Дани, ты видела этот подвал или чувствуешь, что он есть?

— Лестница, я видела только ее. — Она чувствовала, будто держит на своих плечах весь мир и, возможно, именно это давило на нее. Или же… — И то, что я чувствую сейчас… Он — ниже. Под нами.

— Тогда будем искать лестницу.

Дани закашлялась. Она пыталась думать, пыталась вспомнить. Но сны, которые сейчас всплывали в памяти, были настолько неясными, неуловимыми, даже ее сны-видения. Дани не могла с уверенностью сказать, что помнит все четко и ясно. Она прекрасно осознавала, что драгоценное время уходит, и посмотрела на свое запястье, на большие, электронные часы, которые показывали 14.47, вторник, 28 октября.

Странно. Она никогда не носила часов. И зачем ей одевать их теперь? И почему именно эти часы, которые выглядели так…чуждо на ее тонком запястье?

— Дани?

Она стряхнула свое кратковременное замешательство.

— Лестница. Она не там, где вы ожидаете её найти, — наконец смогла произнести Дани, закашлявшись опять. — Она в каком-то шкафу или в чем-то похожем. Маленький кабинет. Комната. Не в коридоре. Коридоры…

Вспышка бесконечных, одинаковых коридоров, залитых светом…

— Что?

Картинка в ее голове исчезла так же быстро, как и появилась, и Дани отбросила ее как неважную, потому как на ее место пришла абсолютная уверенность.

— Черт! Подвал разделен. Твердой стеной. Две большие комнаты. Туда можно попасть через этот этаж по двум разным лестницам, по одной на каждую сторону здания, сзади.

— Какой сумасшедший придурок создал это? — спросила Холлис.

— Если выберемся живыми, сможешь спросить архитектора.

Запах крови был практически вездесущим, и голова Дани начинала болеть. Плохо. Коридоры. Нет, не коридоры, два раздельных пространства, две разные стороны… Она никогда раньше не пыталась использовать свои способности так долго без передышки, особенно так интенсивно.

— Ты не знаешь, с какой стороны они находятся, — проговорил Бишоп.

— Нет, мне жаль.

Ей казалось, что она только и делала, что извинялась перед этим человеком с момента их знакомства. Черт, она и правда это делала.

Холлис нахмурилась и, посмотрев на Бишопа, сказала:

— Отлично. Это просто отлично. Ты ментально слеп, мои ощущения перемешаны бурей. И мы в огромном горящем здании без долбанной карты!

— Вот поэтому Дани и находится здесь. — Эти светлые, неподвижные глаза сосредоточились на ее лице.

— Я…Я не…Я лишь знаю, что он где-то здесь, внизу. — Дани чувствовала свою полную бесполезность.

— А Миранда?

Имя повергло Дани в некий странный и непродолжительный шок, и лишь на долю секунды у нее появилось странное ощущение — что-то не так, нечто противоречивое. Но у нее был ответ для него. Вернее то, что можно было лишь назвать ответом.

— Она — не мертва. Пока. Она — приманка, и ты знаешь это. Она всегда была приманкой, чтобы привлечь тебя.

— И тебя, — добавил Бишоп.

Дани не хотела думать об этом. Не могла по причине, которую не способна была объяснить.

— Сейчас мы должны идти. Он не будет ждать, не в этот раз. — И он не единственный.

Разговор занял всего несколько коротких минут, но даже этого хватило, чтобы дым стал гуще, звук полыхающего огня громче, а температура, если такое было возможным, увеличивалась ещё на несколько градусов.

— Мы следуем по его сценарию, так же, как и раньше. Как всегда. Нас ведут, но шанса остановиться и подумать нет и в помине, — с мукой сказала Холлис.

Бишоп повернулся и быстро зашагал в заднюю часть здания, в южный угол.

— Я спущусь с этой стороны. Вы двое идите в восточный угол.

Дани задалась вопросом, не руководствуется ли он инстинктами, но спросила у Холлис абсолютно о другом:

— Он не воспользовался бы шансом, даже если бы он и представился, верно? Я имею в виду возможность остановиться и подумать.

— Если бы это означало хотя бы минутное промедление в поисках Миранды?

Черт возьми, никогда. И этого было бы, в принципе, достаточно, но вдобавок он винит себя за все, что сейчас происходит.

— Он не мог знать.

— Нет. Он мог. Возможно, даже и знал. Именно поэтому он уверен, что виноват. Ладно, пошли.

Дани последовала за Холлис, но не могла не спросить:

— А ты веришь, что это — его вина?

Холлис застыла лишь на мгновение, а затем обернулась. И в её взгляде сквозила какая-то жестокая уверенность:

— Да, я верю. Он играл в Бога слишком часто. И сейчас мы расплачиваемся за его высокомерие.

Дани вновь последовала за Холлис, ее горло сжалось, несмотря на то, что они достигли задней части здания, где дым был далеко не таким густым. Они очень быстро обнаружили то, что, возможно, когда-то служило маленьким кабинетом. Дверь открылась беспрепятственно и тихо, а за ней виднелся лестничный проем.

И он уже был освещен.

— Бинго, — вздохнула Холлис.

Какая-то часть Дани хотела, чтобы они подождали, по крайней мере, до того, как Бишоп не проверит другую часть здания, но инстинкты, также как и волны жара, опалявшие ее спину, твердили — у них просто нет на это времени.

Холлис сняла пистолет с предохранителя. После чего взяла его обеими руками, послав Дани быстрый взгляд:

— Готова?

Дани не стала тратить энергию и спрашивать, может ли хоть кто-то быть готовым к этому. Вместо этого, она сконцентрировалась на единственном оружии, которым обладала, которое находилось в ее раскалывающейся от боли голове. А затем кивнула.

Холлис сделала всего один шаг, когда сзади них раздался оглушительный грохот, и новая волна, практически невыносимой жары, угрожала сама втолкнуть их в лестничный проем. Крыша начала обваливаться. Они переглянулись, и Холлис спокойно проговорила:

— Закрой за нами дверь.

Дани собрала всю храбрость, которую только смогла найти, и даже если ее ответ и не был таким спокойным, как у Холлис, но, по крайней мере, ее голос не дрожал.

— Хорошо, — сказала она, закрывая дверь.

И они начали спускаться в ад.

Глава 1

Вторник, 7 октября

— Ночью ты опять видела этот сон, верно?

Дани продолжала пристально смотреть на свою чашку кофе до тех пор, пока тишина не затянулась чуть дольше, чем следовало бы, а затем взглянула на сестру.

— Да, опять.

Пэрис сидела напротив нее и держала свою чашку кофе обеими руками.

— Он был таким же, как раньше?

— По большей части.

— Значит не в точности. В чем он изменился?

Это был вопрос, на который Дани не хотела отвечать, тем не менее, она знала сестру слишком хорошо, чтобы бороться с неизбежным. Решительно настроенная Пэрис, была непреклонна, как прилив.

— Он был связан с определённым временем. Два часа сорок семь минут дня. Двадцать восьмое октября.

Пэрис повернула голову, чтобы посмотреть на календарь, который висел на холодильнике с помощью магнитиков в виде героев Южного парка.[1]

— Говоришь 28? Этого года?

— Да.

— Через три недели.

— Я заметила.

— А люди, ты видела тех же людей?

— Те же люди, те же разговоры, тот же горящий склад, то же чувство неизбежности, — кивнула Дани.

— Кроме фиксированного времени, все остальное во сне было точно таким же?

— Ты же знаешь, этот сон никогда не повторяется в точности до мелочей. Какие-то отрывки, возможно, символичны, и у меня нет возможности понять, какие части не стоит понимать буквально. Я только знаю то, что вижу, и в этих снах всегда есть незначительные, а иногда — странные изменения. Может поменяться слово или жест в одном или другом месте. Я думаю, пистолет Холлис был другим, не таким, как прежде. И Бишоп в этот раз был одет в черный кожаный жакет, тогда как раньше на нем была темная ветровка.

— Но они всегда там. Эти два человека всегда присутствуют во сне.

— Всегда.

— Люди, которых ты не знаешь.

— Люди, которых я пока не знаю. — Дани в течение минуты хмуро смотрела на чашку кофе, а затем, повернув голову, снова встретилась с твердым взглядом сестры. — Во сне я чувствую, что знаю их очень хорошо. И я так понимаю их… Это сложно объяснить.

— Возможно, по той причине, что они тоже обладают сверхъестественными способностями.

— Возможно, — пожала плечами Дани.

— И сон закончился…

— Так же, как и обычно. Конец не меняется. Я закрываю за нами дверь, и мы спускаемся по лестнице. Я знаю, что крыша начинала рушиться, знаю, что мы не сможет выйти тем же путем, что вошли. Я понимаю — это ловушка, что-то ужасное и зловещее ждет нас в этом подвале.

— Но ты все равно спускаешься туда.

— Похоже, у меня не было выбора.

— Или это выбор, который ты сделала до того, как ступить на порог этого здания, — сказала Пэрис. — Возможно, это то решение, которое ты принимаешь сейчас. А время? Как ты увидела его?

— Часы.

— Они были на тебе? Мы же не можем носить часы.

— Знаешь, даже если бы я могла, то все равно не стала бы их надевать, — ответила неохотно Дани.

— Так что это были за часы?

— Они выглядели…военными. Большие, черные, цифровые. Со многим числом кнопок и несколькими дисплеями. Мне кажется, эти часы могли показать мне время в Пекине, а так же широту и долготу. Черт, может у них есть функция перевода с санскрита [2] на английский — откуда мне знать.

— Как ты думаешь, что бы это могло значить?

— Ты изучала психологию один год, поэтому твои мысли, что каждая вещь должна что-то да значить, вполне естественны.

— Когда дело касается твоих снов — да — каждая деталь имеет значение. И мы обе это знаем. Да брось, Дани. Сколько раз ты видела этот сон?

— Несколько.

— Шесть раз. И это только те, о которых я знаю. Готова поспорить, что есть еще случаи, о которых ты не рассказала.

— Ну и что?

— Дани…

— Послушай, какая разница сколько раз мне снился этот сон. Это не важно, потому что это не предвидение.

— Как будто ты могла бы меня обмануть. Дани встала и понесла чашку к раковине.

— Да, но это был не твой сон.

Пэрис повернулась на своем стуле, однако, не встала с него.

— Дани поэтому ты приехала сюда, в Вентуру? Не для того чтобы я могла поплакать на твоем плече, пока длится этот ужасный развод, а из-за этого сна?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну, конечно.

— Пэрис…

— Я хочу знать правду. Не вынуждай меня самой искать ответ.

Дани развернулась, и, наклонившись, оперлась на стойку. Она еще раз, с сожалением осознала, что никогда не сможет скрыть правду от своей сестры, по крайней мере, на долгое время. Это то, что было свойственно близнецам.

У Пэрис были блестящие медно-каштановые волосы, которые сейчас были коротко подстрижены — она называла это своим возрождением после развода. Кроме того, Пэрис была слишком худой, но в остальном, смотреть на нее было всё равно, что глядеться в зеркало. Дани уже давно — еще с детства — привыкла к этому и теперь считала это плюсом. Наблюдение за игрой эмоций на выразительном лице Пэрис научило ее скрывать свои собственные переживания.

По крайней мере, от всех, кроме Пэрис.

— Мы пообещали, — напомнила ей сестра. — Оставить друг друга и жить своими собственными жизнями, своими мыслями и чувствами. И мы хорошо справлялись с тем, чтобы держать эту дверь закрытой. Но я помню, как открыть ее. Мы обе помним.

Нет ничего удивительного в том, что однояйцовые близнецы обладают особой связью, но между Дани и Пэрис она была, как сказал в детстве их друг — из ряда сверхъестественных вещей. Это было больше чем близость, более чем заканчивать предложения друг за друга, одинаково одеваться или играть в игру близнецов «поменяемся местами».

Дани и Пэрис, особенно, когда были маленькими, чувствовали себя скорей, как две половинки одного человека, нежели отдельными личностями. Пэрис считалась более веселой, ее легко было рассмешить, она много шутила, была постоянно жизнерадостна, открыта и доверчива. Одним словом — экстраверт. Дани была тише, спокойной и осторожной, можно даже сказать замкнутой. Ее было сложно вывести из себя, и ее доверие нелегко было заслужить. Дани куда более была склонна к самоанализу, нежели ее сестра.

«День и ночь» — так называл их отец. И он был не единственным, кто не правильно понимал то, что видел.

Дани и Пэрис предпочитали не спорить с этим, а правду знали только они двое. Они рано научились скрывать и маскировать ментальную и эмоциональную связь, которая существовала между сестрами. Со временем они поняли, как приспособиться к этой связи — «к двери», о которой говорила Пэрис.

Это позволило им обрести уединение в собственных мыслях — то, что большинство людей, так никогда и не научатся ценить. Это умение позволило, наконец, близнецам начать жить как две отдельные личности, а не как части одного целого.

Однако Дани скучала по прежней близости. Возможно, сейчас дело было всего лишь в одной двери. Сестры выбрали совершенно разные жизненные дороги, и в свои тридцать с небольшим, они в основном держали эту дверь закрытой.

Медленно кивнув, Дани проговорила:

— Хорошо. Сон появился несколько месяцев назад. Летом. Когда в Бостоне серийным маньяком была убита дочь сенатора.

— Тем, который до сих пор не пойман?

— Да.

— Я не вижу связи, — нахмурилась Пэрис.

— Не думаю, что она есть. Нет абсолютно никакой связи между мной и теми убийствами, я не знала ни одну из жертв, ни кого-либо из следователей. А у меня никогда не было видений, которые не касались бы меня или близких мне людей. Вот почему я не думала, что сон является провидением.

Не обращая внимания на слова сестры, Пэрис проговорила:

— Но потом что-то изменилось. Что именно?

— Я увидела выпуск новостей. Федеральный агент, который ведет расследование в Бостоне — мужчина из моего сна. Бишоп.

— Я до сих пор не вижу…

— Его жена — Миранда Бишоп.

— Черт побери! — Пэрис селя прямей. — Это ведь она рассказала нам об Убежище? [3]

— Да.

Это произошло в Атланте около полутора лет назад. Пэрис и ее муж находились в шаге от развода, а Дани была без работы и не знала, чем заняться. Никто из них не хотел становиться федеральным агентом, даже для того чтобы присоединиться к Отделу Особых Преступлений, о котором рассказала им Миранда Бишоп.

Сестры не хотели носить оружие, не желали быть полицейскими. Но работа в частной гражданской организации, которая объединяла следователей с уникальными способностями — это звучало интересно.

— Для Дэнни это была последняя капля, — рассеяно проговорила Пэрис. — Когда я захотела использовать свои способности и получила наконец-то работу, которая требовала их использование. Я видела, как он напуган. Как я могла оставаться с человеком, который так относиться к какой-либо части меня?

— Да, я знаю. Сталкивалась с подобным. Большинство парней, с которыми я встречалась, не могли спокойно отнестись к тому, что я одна из близнецов, а мои сны, которые в точности осуществляются, никогда не рассматривались, как забавный бонус.

— Особенно, когда ты видела сны о них самих?

— Ну, любой, кто входит в мою жизнь рискует этим. И потому как ко мне не приходят поговорить о прекрасной погоде или щеночках, большинство парней не задерживались на достаточно долгий срок, чтобы услышать, как им предначертано умереть.

— Был один человек, который никогда не убегал.

— Да, верно, — нахмурилась Дани. — Но он бы сделал это. Рано или поздно.

— Ты знаешь это или просто предполагаешь?

— Давай вернемся к разговору о сне, пожалуйста?

С момента заключения торжественной клятвы в детстве, каждая из сестер честно старалась держаться подальше от личной жизни другой. А из-за собственного настолько неудачного брака, Пэрис стала очень болезненно относиться к этой теме, и сейчас едва ли смогла давить на сестру.

— Хорошо. Вернемся к разговору о твоем сне — ты говоришь это как-то связно с серийным убийцей?

— Я так думаю.

— Почему?

— Чувствую.

— Что-то еще? — внимательно посмотрела на сестру Пэрис.

Дани не хотела отвечать, но в итоге все же решилась:

— Что бы ни было в том подвале — это точно зло. Такое зло, которое я никогда не чувствовала раньше. Зло, которое напугало меня до смерти. И еще одна вещь, которая всегда повторяется в каждой версии моего сна — там всегда присутствует Миранда.

— Она — заложница?

— Она — приманка.

* * * *

— Она была моим единственным ребенком.

— Да. Я знаю.

Сенатор Эйб Лемотт оторвал взгляд от рамки с фотографией, которую внимательно изучал, и обратил всё своё внимание на человека, сидящего за столом напротив него. Лицо этого мужчины за последние месяцы стало почти таким же знакомым, как и лицо его дочери — Энни.

Лемотт считал, что специальный агент Ной Бишоп — глава специального отдела ФБР — обладает незабываемым лицом. Из-за своей необычайной красоты, из-за светло-серых глаз, которые не упускали ни одной мелочи. И потому как левую щеку Бишопа прорезал бледный, но все еще заметный шрам, который служил молчаливым доказательством его опасного прошлого.

Ко всему этому, добавьте седую прядь на левом виске, которая ярко выделялась среди угольно-черных волос, и вы получите мужчину, которого нельзя не заметить в толпе, а еще труднее забыть.

— У вас и вашей жены нет детей. — Лемотт аккуратно поставил фотографию на ее привычное место, справа от книги для записей.

— Нет.

— И все же они у вас есть, — улыбнулся сенатор. — По крайней мере, братья и сестры. Семья. Ваш отдел. Ваша команда.

Бишоп кивнул в ответ.

— Вам когда-нибудь приходилось терять одного из них?

— Нет. Было несколько случаев близких к этому, но нет.

Пока нет.

Недосказанная фраза повисла в воздухе между ними, и Лемотт, нахмурившись, кивнул:

— Это обязательно случится. Работа, которую вы делаете, зло, с которым боретесь, все это приведет к подобному исходу. Рано или поздно будет затребована непомерная цена. Так всегда бывает.

Решив проигнорировать это высказывание, Бишоп сказал:

— Как я говорил, мы потеряли тот призрачный след, который имелся у нас около Атланты. Он либо в городе, либо в его окрестностях, это точно. Но пока он не сделает шаг…

— Вы имеете в виду, пока он вновь не совершит убийство?

— Он затаился, и, вероятно, больше не выйдет на охоту, пока не почувствует, что угроза миновала. Он ждёт, когда преследование утихнет. Или же пока его инстинкты, несмотря ни на что, вновь не заявят о себе.

— Это что-то личное? Между вами и им? Охотник и жертва.

— Я — полицейский. Моя работа — ловить таких ублюдков, как он.

— Нет, это всегда было нечто большим для вас, — покачал головой Лемотт. — Я вижу. Черт, да любой может видеть это! Я готов поспорить, он знал это, знал, что вы преследуете его. Он был в курсе, что вы копались в его голове.

— Я пробрался не достаточно глубоко, — ответил Бишоп с оттенком горечи в голосе. — Он все равно смог добраться до Энни. И ещё, по крайней мере, до одиннадцати молодых девушек. И единственное, в чём я уверен на все сто процентов — это не предел. Он ещё не закончил.

— Прошли месяцы. Значит, он ждет, когда утихнет эта буря? Поэтому он уехал из Бостона?

— Я полагаю, отчасти, из-за этого. Он не стремился оказаться в центре внимания. Никогда не хотел вступать в поединок с полицией, не желал противопоставлять свои умения с нашими. Он не из тех убийц, которые стремятся к этому. Он совершенно другой.

— И какой же?

— Я бы хотел уверенно ответить на этот вопрос, но, к сожалению, пока ничего не могу сказать. Да вы и сами это прекрасно понимаете. Отличительная черта серийных убийц — факты появляются только после их поимки. До этого, у нас есть только догадки и предположения. Поэтому я обладаю лишь разрозненными сведениями, ценных среди них лишь несколько. Несмотря на все тела, он не оставил нам практически ничего, с чем можно было бы работать.

— Получается, Энни он убил по ошибке, верно?

Бишоп помедлил, но затем кивнул:

— Я так думаю. Его привлекает особый тип внешности, а Энни подходила под этот критерий, также как и другие. Но убийце следовало узнать о ней больше. Для него это было крайне важным: смотреть вглубь, а не на поверхность. Он бы узнал, кем она была, узнал на какой риск идет, наметив ее в свои жертвы. Она жила тихой жизнью, как любая другая девушка в Бостоне. И этот образ обыкновенной жизни не предупредил его, что реакция на ее исчезновение будет настолько мгновенной и вызовет столько шуму.

— Значит, он прекратил убивать из-за этого?

Бишоп отлично знал, что скорбящий отец, с которым он разговаривает, в прошлом занимал должность прокурора в большом городе, поэтому не понаслышке должен был знать об ужасных вещах, совершаемыми людьми. И все равно, сложно было забыть, что мужчина перед ним не столько отец, сколько профессионал, способный обсуждать убийство своей дочери спокойно и без эмоций.

Этот убийца — не единственный кого я изучал, сенатор. Я так же изучал и вас. И я очень боюсь, что вы скоро приложите руку к расследованию. Руку, несущую смерть.

— Бишоп? Именно поэтому он остановился?

— Я думаю, отчасти, из-за этого. Слишком много внимания: полицейские, СМИ. Это помешало его планам, его возможностям свободно охотиться. Начните усиленно охранять его потенциальную жертву, заставьте людей вести себя осторожней — всё это станет для него преградой, которую он не может себе позволить, особенно сейчас. Ему требовалась полная концентрация внимания на своих действиях, потому что он, так сказать, практиковался. Экспериментировал и улучшал свой ритуал. Поэтому…

Когда Бишоп внезапно прервал речь, Лемотт закончил спокойно за него:

— Поэтому каждое убийство отличалось от предыдущего — оружие и степень жестокости были разными. Он экспериментировал. Пытался понять, что дает ему большее…удовлетворение.

Вы вынуждены слышать это раз за разом, не так ли? Это как сыпать соль на рану, вновь и вновь, причиняя себе боль. Ведь боль — это все, что у вас осталось.

— Да.

— Он пока не понял?

— Вы же знаете, у меня нет ответа на этот вопрос. У нас слишком мало материала.

— Мне будет достаточно услышать ваши умозаключения.

Потому что вы знаете, что это не просто умозаключения. И я знаю, что сделал ошибку, рассказав правду об ООП.

Бишоп также слишком хорошо понимал, что теперь поздно, да и бесполезно, жалеть об этом. Ошибка была сделана. И сейчас он вынужден иметь дело с последствиями.

Сделав вдох, он медленно продолжил:

— Я полагаю… Я убежден, что реакция на похищение и убийство Энни вывела его из равновесия. Скверно. До этого он был практически слепо нацелен на удовлетворение своих инстинктов, которые управляли им. Чуть меньше чем за месяц он убил 12 человек, а это значит, что нечто спровоцировало его, что-то очень травматическое. Но каким бы ни был этот спусковой механизм, он либо уничтожил личность, которую представлял собой убийца, либо просто высвободил что-то долго дремлющее внутри него.

— Что-то злое.

— На этот счет я даже не сомневаюсь.

— Но даже зло обладает чувством самосохранения, — нахмурился Лемотт. — И слишком бурное неожиданное внимание, которое сопровождало убийство Энни, пробудило в нем это чувство. Или, по крайней мере, заставило контролировать себя.

— Верно.

— Поэтому он остановился и нашел безопасное место

— Пока что. Он отступил перегруппироваться и все обдумать. Рассмотреть различные варианты. Возможно даже, он будет искать способ изменить свой ритуал в соответствии с новыми реалиями.

— Потому что сейчас он знает, что его преследуют.

Бишоп кивнул. Лемотт устроил себе ускоренный курс изучения психологии серийных убийц. Несмотря на предупреждения Бишопа, он глубоко погрузился в искусство и науку составления портрета убийц, и его интерес с каждой минутой рос все больше.

— Даже если он проверял свои пределы или просто старался понять, что ему нужно для удовлетворения своей тяги, странно, что он убил так многих за такой короткий период, а затем просто остановился. Интересно, как долго он сможет сопротивляться своим желаниям?

— Недолго, я так думаю.

— Но прошло уже более двух месяцев.

Бишоп хранил молчание.

— Или не прошло, — медленно предположил Лемотт. — Возможно, он не просто ушел на дно, а сделал нечто еще. Возможно, он адаптировался к тому, что на него ведут охоту, и сменил свой почерк. Скрылся из поля зрения на некоторое время, поменял место жительства и начал убивать где-то в другом месте. Убивать по-другому, не так, как раньше. Сменил свой ритуал. Вот о чем вы думаете?

—Черт.

Аккуратно подбирая слова, Бишоп проговорил:— Большинство серийных убийц действуют в течение нескольких месяцев, даже лет, пока правоохранительные органы не поймут, что они из себя представляют. Поэтому обычно у нас больше работы по составлению циклов активности и пассивности убийцы, а также моделей и фаз поведения. С этим ублюдком все по-другому. Пока у нас нет такого материала. Он двигается слишком быстро. Появился, устроил резню, а после исчез, ушел в то чертово место, где прячется. У нас практически не было времени его изучить. Единственная вещь, по которой мы вообще смогли причислить его к серийным убийцам — неоспоримый факт, что все убитые им молодые девушки, похожи, как сестры.

Единственный неоспоримый факт, который у нас был и есть до сих пор — его жертвами становятся худые, невысокие, практически невесомые женщины, с большими глазами и короткими темными волосами.

— В общем, похожие на детей, — сказал Лемотт, его голос даже не дрогнул. Бишоп кивнул. — Я знаю, что спрашивал вас раньше, но…

— Думаю ли я, что он может переключиться на детей? В соответствии с составленным психологическим портретом — может. Но всё-таки, я думаю, что этого не случится. Он раз за разом убивает похожих женщин, и это повторяется постоянно. Что бы не менялось, но он чувствует потребность в сохранении внешнего облика жертв прежним.

— Но если он меняет, или уже изменил свой ритуал, — нахмурился Лемотт. — Если он понимает, что его разыскивают, и если он настолько умен, насколько вы думаете, он должен осознавать, что конкретно будет искать полиция в любом убийстве. Убийца должен знать, что его составленный профиль есть в каждой полицейской базе данных в стране. Можем ли мы с уверенностью сказать, что он до сих намечает себе жертв, похожих на тех, которые занесены в его профиль?

Бишопа не обмануло абсолютное спокойствие сенатора и его сухой, профессиональный тон. Все эти признаки вызывали одно лишь беспокойство.

Ведь нитроглицерин в бумажном стаканчике тоже может выглядеть безобидно.

Лемотт сдерживал свои эмоции в течение долгого времени, и Бишоп знал, что рано или поздно под влиянием внутреннего давления сенатор взорвется.

Скорбящий отец — не лучший расклад. Скорбящий отец, которому нечего терять — еще хуже. А скорбящий отец, который являлся могущественным американским сенатором и бывшим прокурором с жесткой позицией по отношении к преступлениям и непоколебимой верой в то, что правосудие должно свершиться, не смотря ни на что — это было во сто крат хуже.

— Он не сможет изменить свою сущность, не важно, как сильно он старается. Он будет пробовать, конечно. Стараться преодолеть свои позывы и желания, или просто будет пробовать удовлетворить их так, чтобы не выдать себя. Но, так или иначе, это случится. Так всегда бывает.

— По крайней мере, он выдаст себя охотникам, которые знают, что искать.

— Проблема не в знании, что искать. Отвратительно понимать то, что он должен совершить преступление снова, чтобы у нас появилась хоть какая-нибудь зацепка.

— Вы предполагаете, что он не убивал после, а если убийство было другим, и поэтому мы не обратили на него внимания. — Было ясно, Лемотт не может выбросить эту идею из головы.

— Конечно, это возможно. Может, даже, правдоподобно. Поэтому я и не могу с уверенностью сказать, убил ли он кого-то после вашей дочери, — ответил Бишоп.

Если он и надеялся отвлечь сенатора, сменить тему, потрясти его тремя последними осторожными словами, то был разочарован, так как Лемотт не отступил. Даже не моргнув, сенатор отреагировал на информацию, которую Бишоп предоставил ему ранее.

— И все же вы знаете, что он направился на юг. Что он где-то рядом с Атлантой.

— Черт.

— И вы знаете, насколько я могу быть уверен в этом без каких-либо вещественных доказательств, когда федеральные агенты и полиция прочесывают Бостон в поисках любых его следов.

— Но все-таки вы уверены?

— Да. Он уже не в Бостоне. Он где-то возле Атланты. Возможно, не в самом городе, хотя Атланта достаточно большая, чтобы затеряться там.

— У вас есть там кто-нибудь?

— Сенатор, я потратил годы, составляя сеть, и она до сих пор растет. У нас повсюду есть люди.

— Обычные люди. Люди, которые склонны совершать ошибки. — Бишоп слышал горечь в словах собеседника.

— Да, боюсь, что так. Мы думаем он там. И подозреваем, что он, возможно, убил снова. Но у нас нет веских доказательств ни того, ни другого. Кроме того, его след затерялся ещё в Бостоне.

— Вы знаете много, но при этом грош цена такой информации. Как такое может быть?

Бишоп промолчал.

Лемотт покачал головой, его губы изогнулись. Моргнув первый раз за долгое время, он быстро отвел глаза в сторону.

— Извините. Господь свидетель, на поимку этого преступника вы потратили куда больше сил и времени, нежели у вас было в наличие. Просто…помогите мне понять, как мы можем тут спокойно сидеть и ждать, когда он убьет вновь.

Вновь тщательно подбирая слова, Бишоп ответил:

— Официально я могу сделать немногое. Все веские доказательства, которые мы могли найти — были найдены в Бостоне, все жертвы, точно умершие от его руки — жили и работали в Бостоне, все версии и информация касались только Бостона. Оперативные группы до сих пор следует по этим следам, и будут это делать, возможно, в течение нескольких месяцев. Моей команде было приказано оставаться в Бостоне и продолжать работать с оперативными группами еще долгое время. Не раньше, чем у нас появятся веские доказательства того, что он переместился куда-то в другое место, Бостон — то место, где мы должны оставаться.

— Я бы сказал, что это пустая трата средств Бюро.

— Официально, название этому прямо противоположно сказанному вами. Город до сих пор в опасности, национальные СМИ полны энергии, и все — от телевидения и газет до блогов в Интернете — обращаются с требованием предпринимать больше усилий для поимки этого убийцы до того, как он наметит себе в жертвы еще одну молодую женщину. И тот факт, что его последняя жертва была дочерью американского сенатора, фактически, гарантирует сохранность этого внимания и этой разразившейся бури. Еще на долгое время.

— Но ваша работа поставлена под угрозу.

— Да.

— У вас новый директор, — проговорил Лемотт.

— Верно. — Бишоп легко пожал широкими плечами. — Политик. Он появился для того, чтобы урегулировать проблемы Бюро, улучшить крайне негативный образ, сложившийся в умах населения после ряда неудачных случаев. Отзывать специальных агентов из Бостона, когда вся страна наблюдает за этим делом, будет, на его взгляд, неверным решением.

— Я мог бы…

— Лучше не стоит. Возможно, рано или поздно нам понадобится ваше влияние, но его использование на данный момент не поможет ни нам, ни расследованию.

— Я вынужден прислушаться к вам в этом вопросе, — медленно кивнул Лемотт.

— Спасибо. — Хотите ли вы этого или нет.

— Но почему бы вашему Директору просто не заменить некоторых ваших людей более подходящими агентами?

— Он не видит разницы.

— Я уловил суть. Он не верит в сверхъестественные способности.

— Да, не верит. — Еще одно легкое пожатие плечами, и Бишоп добавил: — Мы переживали смену главы и раньше. И сделаем это снова — наши успехи слишком хороши, чтобы от них можно было легко отмахнуться, и не важно, что Директор думает о наших методах. Однако, тем не менее…

— Вы должны выполнять приказы.

— Если я хочу, чтобы отдел продолжал свое существование — да, я должен следовать приказам. Пока. По крайней мере, официально.

— А не официально?

— Не официально для этого существует Убежище, — проговорил Бишоп, не желая перечислять слишком многое.

Глава 2

Лезвие ножа для бумаги было новым и острым, поэтому, вырезая часть фотографии, на которой была изображена девушка, он использовал инструмент с особой осторожностью.

Она была мила.

Она всегда была милой.

Он наслаждался изгибами ее тела. Его нож мог медленно — медленно ласкать эти изгибы, именно по этой причине он так аккуратно вырезал силуэт из фотографий и журналов. Он был очень аккуратен даже с ее лицом, хотя линии носа, подбородка и скул практически зарождали дрожь волнения в его душе.

А ее горло… Очень мягкие, изящные изгибы ее груди, с едва заметным намеком на женственность. Красивые бедра. На них его нож задержался.

Иногда он сканировал фотографии и переносил их в компьютер. А затем манипулировал с изображением, используя свою фантазию. Он мог заменить одежду обнаженным телом, поменять различные прически на короткую, темную, совсем мальчишескую стрижку, которая была у нее почти всегда. Он мог придать любую позу, которая ему нравилась, и делать сумасшедшие вещи с цветом и текстурой. Он даже нашел фотографии, сделанные на вскрытии, и накладывал ее голову на тела, которые были изображены на этих снимках, а их извлеченные органы, как будто мерцали в холодном, больничном свете.

Но он понял, что все это приносит ему лишь небольшое удовлетворение. Оно было слишком…далеким.

Возможно, он чувствовал то же самое. А возможно что-то другое.

Сейчас он знал лишь, что компьютер, который полезен как механизм для его исследований, непригоден для удовлетворения его тяги.

Но фотографии…

Он сделал последний надрез на этом особенном фото, и осторожно вынул ее силуэт. Очень жизненный снимок, который запечатлел ее выходящей из аптеки. Девушка была полностью поглощена своими мыслями, ловко держа в руках большое количество пакетов.

Несмотря на то, что стоял октябрь, день был достаточно теплым, и она надела кофту с короткими рукавами, легкую летнюю юбку и сандалии.

Он думал, ее ногти были накрашены. Светло-красным или возможно ярко-розовым лаком. Он был почти уверен в этом, хотя фото ни в коей мере не подтверждало эту догадку, такую приятную для него.

Он держал вырезанный кусочек обеими руками мгновение, просто наслаждаясь ей. Его большой палец ласкал глянцевую бумагу нежно, следуя за клешем на ее юбке, спускаясь по обнаженным ногам.

Он изучил каждую деталь, запоминая.

Закрыл глаза.

И в своих мыслях коснулся ее.

Мягкая кожа. Теплая. Практически реальная.

Холодное лезвие в другой руке.

Его рот приоткрылся, дыхание участилось.

Мягкая кожа. Теплая. Теперь рывок. Животный крик страха и боли рождал обжигающий огонь внутри него.

Мягкая кожа. Влажная. Гладкая.

Окровавленная.

Он размазал кровь по ее вздрагивающей груди. И стал наблюдать за ее блеском при каждом движении. Слушал стоны, которые были признаками предсмертной агонии. Они отдавались в его ушах как звук хлопающих крыльев, как сердцебиение, как его собственный ускоряющийся пульс.

Огонь в его крови становился все жарче и жарче, дыхание убыстрялось, лезвие в его руке вонзалось сильными ударами, снова и снова и снова…

Он практически не слышал свой собственный хриплый крик при разрядке из-за пронзительного крика умирающей.

Мягкая кожа.

Влажная.

Гладкая.

Окровавленная.

Глава 3

Среда, 8 октября

Возвращение в Вентуру — сравнительно маленький город недалеко от Атланты — было не тем, чего хотела Дани. Поэтому она и не планировала делать это — в Атланте у нее все еще была квартира, где и осталась большая часть ее одежды и других вещей. Сюда она собиралась, как для поездки длиной всего в неделю. А прошел уже месяц. Хотя одежда не была для нее проблемой, учитывая тот факт, что девушка жила со своей сестрой-близнецом. Но, будучи подростками, они усиленно старались разделить свои жизни, и нынешнее проживание в одном доме этому не очень то способствовало.

На самом деле, Дани боялась, что слишком легко может вернуться к детским привычкам и старому образу жизни. Как, например, эта еженедельная поездка в центр города — в аптеку, которая принадлежала Смитам. Это единственное место в Вентуре, где продавали действительно домашнее мороженое за буфетной стойкой, которая до сих пор пользовалась успехом. И близняшки ели это мороженое каждый вечер перед сном.

Дани скучала по этому в Атланте. Она продолжила эту традицию, потому что на самом деле не могла заснуть без, хотя бы, маленького шарика мороженого вечером. Но она вынуждена была заменить домашнее мороженое фирменным. Но оно не выдерживало никакого сравнения.

Черт возьми!

Мороженое.

Ей тридцать один год, а все о чем она мечтает целый день, так это — поесть мороженого со своей сестрой перед сном.

И спать в 11 часов почти каждый день.

— Я — жалкая, — пробормотала она и опустила две сумки, которые держала, при этом, стараясь достать ключи со дна своей сумочки.

— Позволь мне.

Дани замерла, наблюдая, как пара знакомых мужских рук подхватила опущенные пакеты. Ее взгляд медленно переместился вверх. Дани отметила, что он до сих пор худощав, но крепко сложен, его плечи остались широкими и могучими, и он по-прежнему был хорош собой, как мужчины, про которых пишут в романах.

Его темные волосы только начали седеть на висках и, возможно даже, появилось несколько морщинок в уголках спокойных голубых глаз, но у него по-прежнему было лицо ловеласа.

Маркус Перселл.

Вентура был достаточно маленьким городком, поэтому она ожидала, что столкнется с ним рано или поздно. Дани все же надеялась, что это произойдет позже.

Намного позже.

— Привет, Дани. Как делишки?

Услышав старое детское приветствие, она почувствовала неожиданный ком в горле. Но, отвечая ему старой, привычной репликой, Дани была уверена — ее голос звучит достаточно спокойно, чтобы скрыть волнение.

— Кролик убежал, но у меня остался цилиндр. Как дела в твоем иллюзионном аттракционе?

— К сожалению, не очень хорошо в последнее время. Прекрасного ассистента переманили лучшим предложением, и после этого я не вижу смысла в шоу.

Все ясно.

Можно было не сомневаться, Марк не будет ходить вокруг да около той темы, обсуждение которой, она хотела бы отложить на как можно более длительный срок.

Уклонение от разговора — было ее защитным механизмом, чего никак нельзя было сказать про него.

— Дело не в том, что это предложение было лучше, — услышала свой ответ Дани. — Просто это была… перемена, в которой я нуждалась. Мы оба нуждались в ней. Ты хотел остаться здесь, а я — нет.

— Ты никогда не спрашивала меня, Дани.

Это потрясло ее, но лишь на мгновение.

— Твои корни здесь. Мне не нужно было спрашивать. И ты прекрасно знал: раз Пэрис решила остаться здесь, то я…

— Сделаешь иначе, — пожал плечами он. — Но все же ты здесь.

— Я приехала в гости. Потому что Пэрис нуждается во мне.

— Да, я слышал: тот, кто разводится — всегда в центре внимания всей округи. Ей сейчас приходится тяжело. Но твоей сестре все же будет лучше без него.

— Да? И почему ты так думаешь?

Она была готова говорить о чем угодно, даже об ужасном разводе сестры. И это говорило нечто тревожащее об ее собственных чувствах.

— Потому что существуют такие вещи, которые муж не должен говорить о своей жене. Даже когда пьян. Нет, тем более, когда пьян. И никогда не должен обсуждать с другим мужчиной.

Дани не могла себя заставить спросить, но знала — этот вопрос повис в воздухе.

— Я не очень хочу это повторять, Дани. Но он много что говорил и, возможно, даже в барах, расположенных вдоль всего западного побережья, так как в последнее время начал много путешествовать. Он сказал, что его жена была буквально обузой, которая держала его в подчинении. Рассказывал, что ни мысли, ни даже собственные сны не принадлежали ему. Никакого личного пространства, куда бы она не смогла бы влезть. И еще, что порой она пугала его до дрожи.

— Я знаю, он не всегда адекватно относился к ее способностям, но…

— У него не было никакого отношения, поверь мне. Только не у Дэна. Он так и не принял эти способности, да особо и не старался. Он их ненавидел. И это достаточно скверно, учитывая, что он все равно женился на Пэрис. А своими рассказами всяким незнакомцам в барах о том, что жена знает буквально все его мысли и сны, и что его тошнит от всего этого, он переступил последнюю черту. — Марк пожал плечами. — Он вел себя как ничтожество, и неважно, слушал ли его кто-нибудь или же его слова воспринимали, как пьяные бредни. Ближе к концу вечера, он часто бывал пьян. Дэн провел не одну ночь у меня за решеткой, приходя в себя.

Пэрис рассказывала ей, что Марк сейчас занимает должность шерифа, но Дани должна была высказать свое мнение, тем самым, сменив тему.

— Я и подумать не могла, что ты будешь работать в правоохранительных органах.

— Ну, в жизни все меняется.

«Не все изменилось», — подумала Дани, но чувствовала, что теряет самообладание и уверенность. Кроме того, она прекрасно понимала, что они стоят на тротуаре перед аптекой в центре Вентуры, в пределах видимости половины городских жителей, и все, кто сейчас мог, рассматривали их с интересом.

— Мне надо идти, — резко сказала она. — Мое мороженое тает.

К ее огромному облегчению, Марк не ответил на это нелепое оправдание, как оно того заслуживало, а просто проговорил:

— Ты, кажется, пыталась достать ключи, я прав? Нашла?

Дани показала ключи, использовала их, чтобы отпереть джип, припаркованный всего в нескольких ярдах[4]. Когда фары моргнули в ответ, она взяла сумки, которые держал Марк.

— Всего доброго, Дани.

Это должно было поставить точку в их разговоре, и она с благодарностью должна была принять это. Но не успел он сделать и несколько шагов, когда она заговорила. При этом Дани была абсолютно уверена, что наступает решающий момент в ее жизни.

— Марк?

Он остановился и обернулся, чтобы посмотреть на нее — брови подняты, но никаких других эмоций на его лице не было видно.

— Что-нибудь…плохое недавно случалось в Вентуре? В пригороде? Я имею в виду, что-нибудь на самом деле ужасное? Я читала газеты, но…

— Ты говоришь о преступлениях?

— Да.

— Ничего из ряда вон выходящего, — теперь Марк нахмурился. — Несколько ограблений, внутренние беспорядки по поводу прав собственности, пара обнаруженных лабораторий по производству метамфетамина.

— Больше ничего?

— Двое пропавших, о которых я беспокоюсь, — медленно ответил он.

— Женщины?

— Одна — подросток, ее родители уверены, что она сбежала из дома несколько недель назад. Вторая женщина, чей очень напуганный муж уверяет, что она не могла бы оставить его по собственной воле.

— Когда это произошло?

— На прошлой неделе. И до сих пор никаких следов. Ты что-то знаешь, Дани?

— Ничего. Я не…знаю. Просто…будь осторожен, вот и все.

Он сделал шаг по направлению к ней и заговорил очень тихо, несмотря на то, что рядом никого не было:

— Что тебе снилось, Дани?

Она не могла отвести от него взгляд. И не могла врать.

Только не Марку.

— Ничего конкретного. Никаких имен или лиц. Даже никакого конкретного преступления, в котором я могла бы быть полностью уверена, за исключением…за исключением того, что это плохо. — Она подумала о пропавшей девушке, об исчезнувшей жене, и почувствовала озноб, не смотря на теплоту утреннего октябрьского солнца. — Я знаю, здесь витает что-то плохое, здесь яд. Кто-то злой, но не могу понять кто.

— Дани, мы оба знаем, что зло не имеет рогов и хвоста, поэтому мы не можем опознать его сразу. Если есть, нечто еще, что ты хотела бы мне сказать…

— Нет. По крайней мере, пока.

Марк нахмурился сильнее, и сделал еще один шаг по направлению к ней.

— Ты видела этот сон больше одного раза?

Она кивнула, не желая признаваться в том, что почти каждую ночь видит его.

— Хорошо. Сегодня ночью возьми меня. Возьми меня с собой.

Дани только позже осознала, что не была шокирована этой идеей, как оно того стоило. Но сейчас она просто покачала головой и сказала:

— Я не могу этого сделать.

— Уверен, ты можешь. Ты делала это раньше.

— Это было много лет назад, Марк. В другой жизни. — И я не представляла насколько это опасно.

Он сделал еще шаг и теперь стоял прямо перед ней, так близко, что ей нужно было лишь откинуть голову назад, чтобы посмотреть в его лицо.

— Это никогда не пугало меня до дрожи, Дани, — сказал он мягко. — Никогда не ужасало меня. Я никогда не относился с отвращением к этому. Я никогда не думал о тебе иначе чем, как об уникальной и поразительной женщине, которую я любил. Говорю это на тот случай, если ты не знала.

У нее было смутное подозрение, что она смотрит на него, открыв от удивления рот.

— Зайди за мной вечером, — повторил Марк, а затем развернулся и ушел.

Каким-то образом Дани смогла положить сумки в машину и сесть самой. Она подумала, что купленный домашний кекс с изюмом, возможно, помялся из-за того, что она изо всех сил сжимала пакеты. Дани нисколько не сомневалась в том, что её мороженое окончательно растаяло. Но сейчас все это не особо ее заботило.

На тот случай если она не знала.

На тот случай если она не знала.

Господь Всемогущий!

Она по-прежнему была смущена, когда зазвонил ее сотовый, и Дани потребовалось некоторое время, чтобы найти его в своей сумке. Сделав заметку в голове — купить себе другую сумочку или, по крайней мере, навести порядок в этой, она ответила, прекрасно зная и без определителя, что звонит Пэрис.

— У нас посетители, — проговорила сестра без приветствия.

— Только не говори… — закрыла глаза Дани.

— Боюсь это так. Миранда Бишоп здесь. С Джоном.

* * * *

Помощник шерифа Джордан Свон очень гордился своим профессионализмом. Своей преданностью и интеллектом. А также своим остроумием. Гордился способностью выглядеть сексуально в форме, благодаря изнурительным утренним тренировкам и генам, которые дали ему привлекательную внешность и светлые волосы.

Он также был хорошо известен, как человек со стальными нервами, и, тем не менее, этой поздней ночью в пятницу, он не смог сдержаться.

— Прошу прощения, — пробормотал он, возвращаясь из недолгой отлучки к кустам, которые находились в нескольких ярдах от желтой полицейской ленты.

— По крайней мере, тебя вырвало за пределами ограждающей ленты. Джордан, я был бы ужасно зол, если бы ты испортил место преступления, — проговорил шериф.

— Я не смог бы испачкать его сильнее того, что уже есть.

— Забавно.

— Вообще-то не очень.

Джордан сглотнул и попытался не думать о крови и внутренних органах, которые были вокруг них. Но это было практически нереально, так как их невозможно было не заметить — они были везде.

Дом пустовал и был выставлен на продажу. Он находился на огромном участке земли, в самом конце длинной подъездной дорожки. Возможно, именно поэтому никто не знал о резне, которая произошла на хорошо сохранившемся заднем дворе с открытым бассейном. Когда-то это было очень красивым и тихим местом.

Никто ничего не заметил, пока садовник не пришел выполнять свою плановую работу и не завернул за дальний угол дома, его тачка была заполнена инструментами и инвентарем, необходимыми для подготовки растений к приближающемуся зимнему сезону.

Опрокинутая тачка лежала там же, где он оставил ее, когда убегал, после того, как обнаружил место преступления — около бассейна.

Это было место кровавой резни. Оно выглядело так, будто кто-то поместил корову среднего размера в измельчитель древесных отходов, и это сравнение и отправило Джордана в ближайшие кусты.

— Господи, Марк, что за зверь мог сделать что-либо подобное?

— То, которое мы должны поймать. — Марк держал в руках пластиковый пакет для улик, в котором находился большой, окровавленный охотничий нож с зазубренным лезвием. Нахмурившись, он изучал улику. — Как думаешь, сколько магазинов продают такие?

— Черт, около дюжины, а может и больше в округе. И это если не считать ломбарды.

— Я так и думал, — кивнул Марк. — Мы не извлечем из ножа никакой информации. Убийца оставил его либо потому что очень глуп, либо потому что абсолютно уверен, что мы не сможем отследить его по ножу.

— Мне претит мысль, что кто-то настолько ужасающий может быть умным, — сказал Джордан. — Но я думаю, мы пожалеем, если будем полагать, что он глуп.

— Да. Тем не менее, мы найдем все, что сможем.

— Возможно, нам повезет, — с некоторым сомнением согласился Джордан.

Марк искоса посмотрел на него, а затем жестом подозвал одного из двух присутствующих криминалистов и вручил ему нож.

— Коротышка, ты или Тереза нашли что-нибудь, чего не обнаружили мы?

— Пока нет, шериф. — Коротышка, несмотря на прозвище, возвышался над обоими мужчинами и, возможно, над большинством людей, моргнул сонными глазами и постарался подавить зевоту. — Возможно, нам следует переместить ленту на несколько ярдов. Я, кажется, нашел несколько ее частей по периметру двора.

Джордан, собиравшийся было сделать ехидное замечание, чтобы убедиться, что Коротышка не спит, выслушал эту новую информацию и вновь почувствовал дурноту.

— Значит, жертва — женщина, — спокойно изрек Марк.

— Сложно сказать без…важнейших частей, — сказал Коротышка. — Но Тереза так думает. Я тоже. Мы нашли кончик пальца с наклеенным акриловым ногтем. Он накрашен розовым, по крайней мере, я так думаю.

Джордан снова удалился в кусты.

Коротышка проследил за ним, а затем обратил свое внимание на каменное лицо шерифа.

— Я не последовал за ним по той простой причине, что проработал в морге Атланты целых пять лет, — сказал он. — А ты?

— Ярость, — ответил Марк Перселл.

— Ясно. Твоя злость подобна щиту. Я знал нескольких полицейских, которым это свойственно, — кивнул Коротышка, открыто изучая шерифа.

Этот спокойный, провинциальный житель видел несколько убийств, большая часть которых происходила на бытовой почве, или же по причине зависти и обиды. Поэтому убийца, также как и жертва, был очевиден, и скорей всего, стоял над телом, сбитый с толку, с пистолетом или окровавленным ножом в руке.

Не так уж и сложно было распутать те случаи.

За два года работы в полицейском участке, это было первое настоящее убийство, над которым Коротышка работал совместно с Марком Перселлом. Интересный парень, так думал о шерифе Коротышка. Родился и вырос в этих местах. Поступил в великолепный университет в Северной Каролине, получил диплом юриста и вернулся работать в Вентуру. Весь округ считал, что он обязательно займет какую-либо выборную должность, что являлось семейной традицией, однако, все были немного удивлены, когда он выбрал правоохранительные органы, вместо других возможностей в политической сфере.

Коротышка же не был удивлен. Он провел всю свою сознательную жизнь среди копов, а этот парень был полицейским до мозга костей. Таких было немного — с врожденным чувством справедливости или же приходящих в ярость — как признался пару минут назад Перселл — из-за того, что мир хаотичен и нуждается в том, чтобы хоть кто-то попытался привести его в порядок. Положительные герои, которые будут вести эту битву.

Бесполезная затея, думал Коротышка, так как плохие парни сейчас были хорошо обеспечены и имели доступ ко многим опасным игрушкам. Но, черт, все же существовали куда худшие вещи, стремясь к которым, люди проживали свою жизнь. Он прекрасно это знал, так как его собственные цели обычно не заходили дальше, чем желание страстного секса на предстоящих выходных.

Не обращая никакого внимания на взгляд Коротышки, шериф сказал:

— Я прав, что ее убили здесь, а не просто расчленили мертвое тело?

— Мы обнаружили несколько капель артериальной крови возле бассейна, поэтому да — я так считаю. Понятия не имею, в сознании ли она была, но я полагаю — она была жива некоторое время, после того как пролились первые капли крови.

— Ты хочешь сказать, он мучил ее?

— Я лишь говорю, он хотел, чтобы она истекла кровью, шериф. А, судя по следам крови, он перемещал ее, пока все это вытворял.

— О господи! Зачем?

— Может, таким образом, он рисовал картину для нас. — Коротышка поморщился, когда шериф уставился на него. — Извини. Но я говорю серьезно. Большая часть следов говорит о том, что она лежала мертвым грузом, когда он двигал ее.

Он указал на ту часть дорожки рядом с ними, на которой остался след, и даже непрофессионал определил бы, что это следы крови.

— Как вот этот. И еще один на другой стороне от бассейна. Я не специализируюсь на составлении психологических портретов, но видел много кровавых сцен убийств и это… очень, очень странное.

— Жаль, что ты просто не сказал: «Оно — зловеще и отвратительно».

Коротышка с любопытством посмотрел на него, а затем пожал плечами.

— Как я уже сказал, я видел кровавые места преступления и раньше. Но большинство из них являлись результатом чей-то неистовой и сумасшедшей злости. Если оружие — нож, они вонзают, режут, преследуют жертву до тех пор, пока она движется. Но единственная причина, по которой убийцы двигают тело после — это стремление избавиться от него.

— Этот парень, либо не мог определиться, где намеревается оставить тело, либо…он просто развлекался. Возможно, придавал ей разные позы. Отрезая от нее кусочки то там, то здесь. Готов поклясться, по крайней мере, несколько внутренних органов были вытащены и переложены, и все это сделано очень аккуратно.

— Как сердце, которое лежит на краю трамплина для прыжков в воду? — поинтересовался без видимых эмоций Перселл.

— Да. Полагаю, у психиатров было бы здесь широкое поле для деятельности. Они бы смогли написать исследование, а может и два, почему он решил повесить ее 12 дюймовую[5] тонкую кишку на куст роз, и почему половина ее печени лежит в центре купальни для птиц. Пока мы не нашли вторую половину.

— Коротышка, как много от нее отсутствует? — вздохнув, спросил Марк.

— Ну, на самом деле, немало. Кончик одного пальца, о котором я говорил — это единственная кость, которую мы нашли. Много кожи, но она вся порезана на части, как и все остальное. Большая часть внутренних органов здесь, включая некоторые части мозга.

— Выпотрошил ее и вскрыл ей голову.

— Похоже на то. Пока мы не нашли скальп, но что-то похожее на топор или резак оставило следы на плитке, выложенной возле бассейна. Там же мы и нашли части мозга.

— Нож не мог бы..?

— Нет. Это что-то должно быть намного более тяжелым и заточенным орудием. Топор маленький достаточно и он возможно достаточно заточен. Орудие могло бы быть и больше, но порезы на камне длиной всего 4 дюйма[6], и они широкие. Поэтому не думаю, что это какое-то длинное, изогнутое лезвие. Готов поспорить, это был топор или резак.

— Мы не нашли ни того, ни другого.

— Пока нет. Может это его личная игрушка, и он не захотел оставить ее.

— Да. Возможно.

— В этих царапинах были также волосы, которые мы заметили не сразу из-за запекшейся крови. Слишком много крови, чтобы определить цвет волос, но как только мы вернемся в лабораторию, по крайней мере, мы узнаем о ней чуточку больше. Опять, я не спец по составлению психологических портретов, но думаю, он не хотел оставлять волос вообще, поэтому эта малость может оказаться важной.

Перселл пристально уставился на край трамплина у бассейна, окрашенного в красный цвет, где до сих пор лежало сердце убитой женщины. И Коротышка думал, что Марк сдерживал свое бешенство обеими руками и крепкой силой воли.

— Кончик пальца, — наконец произнес шериф. — Его достаточно, чтобы проверить отпечатки пальцев?

— Достаточно.

— Хорошо. И потом принеси их мне. И любую другую частичку информации, которую сможешь достать, включая твои теории и предположения. Я хочу услышать даже твои догадки. Понял?

Коротышка не посчитал нужным ответить вслух, а просто кивнул и пошел чуточку быстрей, чем обычно, возвращаясь к своей работе. Гнев создал превосходный щит, подумал он, но ярость Марка Перселла только начинала пылать.

И он не хотел бы оказаться рядом, когда, наконец, произойдет взрыв.

* * * *

Она знала.

Марк хотел понять — это ли снилось Дани, но, черт возьми, надеялся, что нет. Не это.

Но она знала — случится что-то плохое или уже случилось. И это было последним, что Марк хотел когда-либо увидеть.

Кроме того, у него было тягостное чувство в животе, которое подсказывало ему — это лишь начало, и дела станут намного хуже, пока вновь все не станет на свои места. Дани выглядела обеспокоенной, чего и так было очень необычно. Она не выдала всю информацию, да и никогда не выдавала. Но он почувствовал ее беспокойство, как удар в живот, и неожиданное пробуждение старой связи застало его врасплох.

Настолько, что он сказал больше, чем собирался о своих чувствах.

— Марк? Прости, — голос Джордана звучал так же болезненно, как он и выглядел. Бледное лицо и нездоровый блеск в глазах. — Я просто не думаю…

— Возвращайся в участок, — сказал Марк, отодвигая на задний план все, за исключением работы, которую он должен был делать. — Проверь, есть ли у нас отпечатки Карен — жены Боба Норвела и Бекки — дочери четы Хантли. Если их у нас не окажется, отправь команду с оборудованием в их дома и получи отпечатки оттуда.

— Семьи будут спрашивать, зачем это. Что мне ответить им? — Пожалуй, Джордан стал выглядеть еще хуже.

Марк даже не помедлил:

— Что нам нужна любая информация, которую мы сможет получить о пропавших, а отпечатки в некоторых случаях более важны, нежели фотографии. — В этот раз, прежде чем добавить, шериф заколебался: — Скажи криминалистам, чтобы они нашли вещи с ДНК. Расческа, бритва, зубная щетка, все — что даст нам необходимое. И пусть делают это незаметно.

— Мы не будем рассказывать семьям об … этом?

— Нет, до тех пор, пока не узнаем чего-то определенного. А пока я хочу, чтобы об этом никто не знал, Джордан, это понятно? Любой, кто скажет репортерам хоть слово — завтра же будет искать новую работу. И это не будет обсуждаться.

— Я понимаю, Марк. Также как и все остальные здесь. Но ты прекрасно знаешь, как впрочем, и я, что мы не сможем держать это в секрете достаточно долго.

— Мы будем делать это так долго, как только сможем. — Его сотовый зазвонил, и он ответил еще до того, как послышался второй звонок: — Да.

— Марк, это Дани. Я знаю, ты занят, но…

— Ты знаешь, где я, на что смотрю? — Марк понимал, что его голос слишком резок, но ничего не мог с этим поделать.

Молчание на другом конце трубки было недолгим, а затем она тихо ответила:

— Я знаю. Ты должен встретиться с кое-какими людьми. Здесь, в доме Пэрис. Ты сможешь приехать?

— Уже в пути, — проговорил Марк.

Глава 4

Он должен был вырезать ее изображение с другой фотографии, потому что первое все измялось. Но этого ничего.

Он всегда делал копии.

Сняв некоторую часть своего напряжения, притупив острое желание, он был способен аккуратно удалить все ненужные части с фотографии. Оставалась только она.

Он отложил изображение и взял следующую фотографию. На ней была изображена девушка на заправочной станции, стоящая возле машины и закачивающая газ.

На следующей она запечатлена гуляющей по парку с собакой. Он засомневался, но, в конце концов, вместе с ней вырезал и собаку.

Хм. Он никогда не думал о собаках, но…

Его мысли заметались, и он неодобрительно нахмурился. Нет, никаких собак. Никаких животных.

Она не любила даже животных. Никогда не могла держать их во дворе, а тем более в доме. Они — грязные.

— Грязные, грязные создания.

— Нет. Никаких собак. Никаких животных. Они не важны.

Он отрезал собаку со снимка и выбросил ее изображение в мусорное ведро.

Теперь только она.

Она одна.

Он продолжал работать с кипой фотографий, пока не закончил со всеми, тщательно вырезая ее с каждого снимка и выбрасывая остатки фотографий в ведро.

Когда работа была завершена, он нежно собрал ее вырезанные фигуры и понес их в другую комнату.

Комната была большой, а толстые, бетонные стены делали ее холодной и предоставляли возможность услышать эхо. Ему нравилось и то, и другое, хотя его недавняя работа, по крайне мере, слегка уменьшила эффект эха.

В центре комнаты стоял стол из нержавеющей стали, на который падал луч от яркого светильника. Но он проигнорировал его, подойдя к одной из стен, где на одной из балок находилась длинная направляющая маленьких галогенных светильников. Они были точно направлены и обращены на геометрически точно расположенные клетки на доске для объявлений, которая занимала всю стену от бетонного пола до балочного потолка.

Все отлично подготовлено.

Он использовал лазерный выравниватель. Отличная вещь, очень полезная.

Каждый квадрат доски размером 2 на 2 фута [7] был заключен в рамку, нарисованную черным цветом, которая отделяла их друг от друга. Три сектора были почти заполнены вырезанными снимками женщин, каждая из которых занимала свой квадрат. Но ни один из заполненных квадратов не соприкасался друг с другом, и даже не был рядом.

— Мы живем одни, — пробормотал он. — И умираем в одиночку.

Он сделал шаг назад, затем выбрал место близкое к центру, убедившись, что оно было изолировано от других секторов. Затем подкатил тележку на колесиках ближе к квадрату, аккуратно положил вырезанные фигуры на блестящую поверхность и открыл стоящую пластиковую коробку, в которой находились белые канцелярские кнопки.

На то, чтобы аккуратно прикрепить фотографии у него ушло, по крайней мере, 15 минут. Он, конечно, оставит место для других фотографий. Ведь будут и другие.

Первыми появляются фотографии. Потом начинается охота.

А затем — она.

А после снимки ее преображения присоединяются к остальным на ее доске. Пока он не заполнится. Пока она не будет завершена.

Он отвернулся от доски и пошел в центр комнаты к столу.

Конечно же, она в безопасности. Он всегда был аккуратен в этом. Наркотики сделали свое дело, она только сейчас выходит из-под их воздействия. Глаза подрагивают, стараясь сфокусироваться.

Он ждал, когда она сможет сосредоточиться. Пока сможет увидеть его. Наблюдал, как глаза расширяются и наполняются ужасом.

Он улыбнулся ей.

— Здравствуй, милая. Нас с тобой ждет много веселья.

Глава 5

К тому моменту, как Марк на своей полицейской машине без отличительных знаков въехал на подъездную дорожку отремонтированного фермерского дома Пэрис Кинкейд, солнце уже садилось и стало ощутимо прохладней, несмотря на летнее время. Дом находился на окраине города. Он предположил, что «БМВ» Пэрис находился в гараже, так как он не заметил его возле дома, а все прекрасно знали, что она терпеть не может оставлять автомобиль на улице.

Джип Дани стоял на подъездной аллее перед машиной Марка. Рядом был припаркован внедорожник скучного черного цвета.

Скучный черный, черт! Почему бы просто не использовать номерные знаки, на которых будет написано: «федералы»?

Стандартные для Джорджии номерные знаки или нет, Марк без труда узнал автомобиль федералов, лишь только взглянув на него.

И потому как он действительно не хотел думать о том, почему федеральные агенты оказались здесь, именно в этот день — незваные и, дай Бог, ненужные — он решил сфокусировать все свое внимание на раздражающе показном выборе машины.

Несмотря на большое количество внедорожников на дороге, в этом было нечто буквально кричащее об его обладателях. Это было очевидно, по крайней мере, на его взгляд. Сам же Марк никогда не надевал форму, никогда открыто не носил оружие — если этого можно было избежать, и убедился, что его полицейский автомобиль выглядит скорей как собственность бизнесмена, нежели работника правоохранительных органов.

Перселл не хотел слишком выделяться, пока внимательно наблюдал за городом,

и многие жители, возможно, смотрели на него скорей как политическую фигуру. Но сам он таковым себя не считал. Марк, вероятно, знал больше о происходящем в Вентуре, чем любой шериф, работающий до него.

Но не всегда хорошая осведомленность приносит удовольствие.

Например, сейчас. При мысли, что, по крайней мере, один житель города умер мучительной смертью, а им удалось лишь обнаружить части этого самого жителя — его начинало мутить, да и не его одного — помощник испытывал то же самое. Разница заключалась лишь в том, что Джордан мог физически лучше себя почувствовать, всего лишь очистив желудок, после чего спать как ребенок сегодняшней ночью.

Марка же кошмары будут преследовать неделями.

Если он вообще сможет заснуть.

Дани встретила его на веранде. Ее бледное лицо было перекошено, а беспокойство, которое он видел ранее, сейчас стало заметней.

— Прости, — сказала она быстро. — Когда мы разговаривали в городе, я не знала.

— Ты все равно о чем-то догадывалась. — Но это не прозвучало, как настоящее обвинение.

— О чем-то, но не об этом. То, что я знала, знаю или думаю, что знаю — пока не произошло.

Марк недолго обдумывал сказанное, после чего все же решил разобраться с этим позднее. Сейчас он должен думать только о том, что произошло, а не о том, что могло.

— Но когда ты позвонила мне несколько минут назад, ты знала.

— Потому что мне рассказали. Входи, Марк. В доме люди, с которыми ты должен познакомиться.

Федералы. Но почему они приехали? Так…неофициально?

— Ты говорила. Так что это за люди? — проговорил Марк, даже не шевелясь.

Дани не выглядела удивленной или выведенной из себя из-за его упрямства, и охотно ответила:

— Один из них — Джон Гэррет. Ты, возможно, слышал о нем.

— Я слышал, что он очень богатый и влиятельный человек. Но какого черта он делает в Вентуре?

— Он так же хороший человек, который старается принести пользу. Он и его жена Мэгги управляют…компанией, на которую работаем мы с Пэрис. Ты знаешь об Убежище?

— Я знаю только, что это — негосударственная организация.

— Ты прав, она — частная.

— Кроме этого, я мало что знаю. Я слышал, Пэрис иногда отправляется в командировки по работе, но насколько могу вспомнить — она лишь однажды упомянула название организации, на которую работает, и то вскользь. Похоже у нее достаточно гибкий график.

— Я полагаю, люди заметили это, — пробормотала Дани.

— Естественно люди начинают замечать, когда кто-то исчезает на неделю, а потом появляется на месяц или даже больше, нигде не работая. По правде говоря, большинство жителей думают, что последний год или около того Пэрис обеспечивал ее бывший.

— Черт! Она разозлится, если узнает.

— Я был бы очень удивлен, если она до сих пор ничего не знает. Сплетни в нашем городе очень трудно скрыть, в Вентуре это основное развлечение людей. Хочешь, я поведаю тебе, сколько городов Дэн исколесил по работе за последний год? Ещё я знаю то, что было несколько споров — будто бы он и Пэрис сходились, по крайней мере, дважды, для того чтобы попробовать возобновить отношения.

— Я надеюсь, ты ставил на обратное.

— Так и есть. Я лучше разбираюсь в близняшках Джастис, нежели рядовой житель Вентуры, — осторожно добавил он.

Мгновение Марк думал, что она будет оспаривать этот факт, но, в конце концов, Дани сменила тему, махнув рукой.

— Город многого не знает об Убежище. Или ты слышал что-то еще?

— Признаю, что проявлял любопытство. Поспрашивал кое-кого. Слухи в полицейском управлении говорят, что это — гражданская организация «свободных художников», которые предположительно обладают сверхъестественными способностями. Они слишком близко подошли к грани безумия.

— Премного благодарна.

— Я просто говорю тебе то, что слышал.

Несмотря на свои слова, Дани не выглядела оскорбленной, а просто кивнула:

— Хорошо. Что тебе еще удалось узнать?

— Я слышал, что услуги, предлагаемые Убежищем, включают в себя весь спектр — от консультирования полиции и ведения независимого расследования случаев мошенничества при страховании до работы под прикрытием в больших компаниях по обнаружению свидетельств промышленного и корпоративного шпионажа. Я слышал, что вы, ребята, беретесь практически за любое дело — была бы оплата.

Пытаясь прийти в себя, Дани проговорила:

— Джон был прав. Нам надо лучше работать над своим имиджем.

— Слухи неверны?

— Касательного основного все верно. Мы практически все экстрасенсы, различаются лишь способности и уровни силы и контроля. Многие из нас…далеко не обычны, даже среди экстрасенсов. Некоторые обладают такими способностями — названия которым, ты не найдешь ни в одном справочнике. У нас очень гибкий график, так как у каждого есть способность, которая может пригодиться в определенном расследовании, но точно не во всех. Пэрис и я…кому как не тебе знать, что наши умения не были бы так полезны в расследовании при обычных обстоятельствах.

— Если учитывать тот факт, что твои видения появляются только лишь во сне, а способности Пэрис едва ли проявляются, когда вы не вместе. Да, я вижу, что существуют определенные преграды для использования ваших способностей, как инструментов по борьбе со злом.

— Точно.

— Но все же работа у тебя есть.

Дани кивнула:

— Ты удивишься, узнав, как много существует экстраординарных обстоятельств. Или, возможно, не будешь. По крайней мере, я была поражена.

Вместо того чтобы спросить о подробностях, Марк сказал:

— Сплетни говорят правду об услугах Убежища?

— Да, мы консультируем и проводим расследования. Работаем с полицией и частными компаниями, а также с физическими лицами. Мы работаем под прикрытием, если обстоятельства требуют этого.

— Услуги для того, кто предложит самую высокую плату?

— Нет, эта часть информации недостоверна, — покачала головой Дани. — И причем очень сильно. Слушай, ты знаешь об особом отделе ФБР?

Присутствие федерального автомобиля на подъездной аллее начало приобретать смысл, хотя Марк был обеспокоен и подозрителен по поводу выбранного времени для визита.

— Я слышал о нем, — ответил Перселл. — За последние несколько лет он стал известен как отдел, отлично выполняющий полицейскую работу, он также известен высоким процентом раскрываемости преступлений. Правоохранительные органы на местах, где работал отдел, отзывались о нем как о внушающем доверие. Потому что они делают именно то, что говорят — консультируют и оказывают помощь, не стараясь взять руководство в свои руки. И они не хотят присваивать заслуги себе, не желают публичности. Фактически, они стараются держаться так далеко от внимания общественности, как только это возможно.

— Убежище, по сути своей — гражданское подразделение ООП. У Джона Гэретта есть там хороший друг, а, кроме того, однажды он сам стал частью расследования. С тех пор пошло-поехало. Идея о частной организации имеет место быть, так как предполагает использование экстрасенсорных талантов, которые пропадают фактически зря. Глава отдела собрал в отдел определенное число сильных экстрасенсов, не подходящих для работы в полиции, федеральных службах или в каком-либо подобном месте.

— «Свободные художники»?

Дани начала было качать головой, но затем пожала плечами:

— Некоторые — определенно да. Люди, которые не любят правил, которые не…не очень хорошо сотрудничают с другими. Душевное горе скорей норма, нежели исключение. И это может мешать — кому-то меньше, кому-то больше. Я имею в виду, что использование сверхъестественных способностей может выглядеть обманом, и многие из нас имеют не очень приятный опыт общения с полицией. Кроме того, если мы экстрасенсы, это делает нас…непригодными. С нами тяжело работать, или, по крайней мере, невозможно работать в такой жестко структурированной организации, как правоохранительные органы.

— Поэтому вы работаете за пределами закона.

— Марк, мы — не мошенники и не жулики.

— Нет?

— Нет. — Она коротко вздохнула и добавила: — Я не думала, что мне придется тебя убеждать. Только не тебя.

— Убеждать меня в чем, Дани? Что сверхъестественные способности существуют? Мы оба знаем, что я в лагере верующих. Но это не значит, что я автоматически соглашусь с тем, что взаимодействие нестабильных экстрасенсов с разыскиваемым неуравновешенным убийцей — хорошая идея

— Миранда сказала, что это плохо, но… — Дани видимо вздрогнула.

— Что за Миранда? Федерал или сотрудник Убежища?

— Она работает в ООП. Ее муж — Ной Бишоп — создал особый отдел, боролся за него, нанимал правильных людей. Официально он — глава отдела, но по факту они оба руководят им. Между ними…особая связь. Входи, Марк. Выслушай то, что мы хотим сказать тебе.

Он все еще не двигался.

— Я не вызывал подмогу.

Дани заколебалась, а затем спокойно сказала:

— Я думаю, многие шерифы на твоем месте выжидали бы. Расследовали бы это убийство, как единичное. А затем следующее. Возможно, после третьего преступления, наконец-то догадались бы, что это дело рук серийного убийцы. И только тогда они попросили бы помощи. Но к тому времени было бы уже слишком поздно.

— Многие.

— Да. Но не ты.

— Потому что..?

— В твоем случае дело не в самолюбии, а в правосудии. Ты лучше других чувствуешь, что темные силы вокруг нас постоянно. И то, что ты видел сегодня — лишь вершина айсберга. Ты это чувствуешь, знаешь в глубине души.

— Дани…

— Это зло, Марк. Оно скрыто под поверхностью, ты видел его сегодня — чистое, настоящее зло. И в борьбу с ним обычной полиции лучше не вступать. — Она вновь вздохнула, а затем добавила: — И ты прекрасно это знаешь.

* * * *

Джордан Свон помимо гордости за свою прекрасную внешность, также мог похвастаться тем, что является хорошим полицейским. Он начал работать на окружное полицейское управление совсем не потому, что это было престижней, нежели продавать страховые полисы, недвижимость или что-то в этом роде.

Он искренне хотел помогать людям.

До сих пор он продвигался по карьерной лестнице так, как и планировал.

До сих пор.

— У нас впервые появился более-менее свободный день, — хмуро проговорила Тереза Миллер. — Мы с Коротышкой обучим остальных тому, как собрать отпечатки и ДНК.

— Тереза, я знаю, что прошу слишком много, но …

— Много? Господи, Джордан, тебя стошнило прямо на месте преступления, дай-ка подумать, два раза за сегодня.

— Мне не стыдно за это, — ответил помощник шерифа со всей честностью. — Если бы я хотел внимательно изучать кровь и внутренности, я бы занялся той работой, которую делаешь ты. Но она за тобой, Тереза. И перед тем как наступит этот более-менее свободный день, мне нужно, чтобы ты возглавила одну команду, а Коротышка другую. И вы соберете ДНК и отпечатки в домах Норвеллов и Хантли.

— Черт!

— Сегодня.

— Сегодня уже не осталось дня, Джордан. И почему это надо сделать именно сейчас?

— Потому что так сказал шериф. Потому что это уже должно было быть сделано сразу же, как только мы узнали, что есть пропавшие.

— Это нестандартный порядок действий. Так делается не для каждого пропавшего.

— Сейчас это так. Послушай, Тереза, мне жаль. Но мне нужно, чтобы ты и Коротышка сделали это. Вы оба получите двойные сверхурочные, если это поможет.

Она вздохнула. Впервые за все время совместной работы, он видел её усталой.

— На самом деле — это не сильно поможет. Я не знаю, как встретиться с одной из этих семей, зная, что собирала кусочки, возможно, их любимого человека сегодня ночью.

— Да. Я понимаю.

Тереза расправила плечи.

— Ладно, я скажу Коротышке, и мы соберем команды. Они смогут взять отпечатки пальцев у всех членов семьи для исключения, в то время как мы будем собирать все отпечатки, которые сможем найти в доме. А также вещи с ДНК, если сможем обнаружить хоть что-то.

— Шериф сказал не говорить семьям о том, что мы ищем материал для анализа ДНК, — напомнил ей Джордан.

— Да, я слышала и первый раз, когда ты заговорил об этом. Но ты можешь передать шерифу мои слова — ему надо поговорить начистоту с семьями пропавших о том, что мы сегодня нашли. И как можно скорей. Потому что оба знаем — рано или поздно они все равно об этом узнают.

— Сначала нам необходимо установить личность, Тереза. Вероятно, мы сможем избавить хотя бы одну семью от мысли, что их дочь или жена была расчленена и разбросана по кусочкам.

Глухой смешок вырвался из уст Терезы:

— Ты думаешь, нам это удастся?

Вопрос застал его врасплох.

— Если мы сможем установить личность убитой, то сможем исключить… — Он замолк, холодея внутри, потому что Тереза медленно качала головой. — Что?

— Джордан, я сделала предварительные тесты крови и кожи, которые мы взяли с места преступления.

— И? — Внезапно он действительно захотел забрать свой вопрос обратно. Но было слишком поздно.

— И я могу сказать прямо сейчас, что у нас кровь и кожа, по меньшей мере, двух жертв. И это только — по меньшей мере.

* * * *

Если бы Марк не знал заранее, кем являлись незнакомцы, ожидавшие его в гостиной Пэрис, то ни за что бы не догадался, что Миранда Бишоп — федерал.

Джон Гэретт, напротив же, выглядел как один из них.

Он был высоким мужчиной, широкоплечим и атлетически сложенным, с темными волосами и пристальным взглядом человека, привыкшего командовать. А его темный костюм только усиливал это впечатление.

Миранда Бишоп была одета повседневно — в голубую блузку и джинсы, что не могло скрыть ее модельные формы, а ее длинные, черные как смоль волосы были стянуты на затылке. Марк никогда еще не встречал настолько потрясающе красивой женщины. Таковым было первое впечатление.

Позже, пожимая ей руку, он заглянул в её ярко-голубые глаза и сразу же понял, что ее ошеломляющая внешность была самым малым по значимости достоинством. Он легко мог представить Миранду в роли федерального агента, преодолевающего любые опасные ситуации, посланные судьбой.

Но даже более…

— Вы — телепат, — сказал он. — И это еще не все. Вы видите будущее. И у вас превосходный щит.

— Я же говорила, — пробормотала Дани.

Миранда отпустила его руку, слабо улыбаясь.

— А вы, — сказала она весело. — Редкая птица в нашем мире. Не экстрасенс, но обладаете способностью определять умения других. Даже скрытые способности.

— Не слишком-то полезный дар, — ответил ей Марк, при этом изо всех сил стараясь избегать смотреть на Дани. — Слишком пассивный.

— Но он может оказаться полезным, — сказал Джон Гэретт, когда мужчины познакомились и пожали друг другу руки. — При правильных обстоятельствах.

— Возможно. Однако пока я не встречал подобных обстоятельств.

— Ты просто не общался с правильными людьми, Марк. Присаживайся, — сухо заговорила Пэрис.

— У меня есть дело об убийстве, над которым надо работать, — ответил он ей.

— Ты бы не приехал в такую даль, если бы не хотел выслушать. Присаживайся.

Она права. Черт возьми.

Марк присел.

Комната была просторной для сравнительно маленького дома, но дистанция между пятью людьми, которые находились в ней, была огромной. За исключением двоих.

Дани заняла стул не дальше трех футов [8] от того места, где сидел Марк. Тем не менее, ему казалось, что она далека от него, несмотря на слабую связь, которую он все еще чувствовал. Похоже, она ушла в себя, замкнулась. И Марк знал — это не случайно.

Даже будучи ребенком, она делала это — изолировала себя от близких людей, когда что-то шло неправильно. Не потому, что ей было все равно, а потому что чувствовала вещи куда глубже, нежели хотела это показать. Потому что не хотела видеть вещи, касающиеся близких ей людей. Возможно, это было сущностью сестер, решил Марк. Стремление быть индивидуальной личностью — отдельно от Пэрис.

Возможно, поэтому она росла, стараясь не подпускать людей близко к себе. Сопротивляясь привязанностям. Марк много раз задавался вопросом, что если бы он десять лет тому назад просто увез ее, схватил бы и крепко держал в попытке удержать.

Он поймал взгляд Пэрис и понял, что сестра также беспокоиться за Дани. Это был плохой знак. В голове у Марка возник вопрос: ситуация или люди являются тому причиной?

Старалась ли она держаться подальше именно от него, особенно в свете неосторожно сказанных сегодня слов в людном месте?

— Вы знаете, я — не экстрасенс, — проговорил Джон Гэретт.

Марку пришлось сосредоточиться, чтобы вернуть свои мысли к этой теме. Это оказалось куда сложней, чем он думал.

— Я знаю. Но все равно вы руководите организацией, которая была создана, чтобы способности ваших людей приносили пользу.

— Моя жена — эмпат, а мой лучший друг — предсказывает будущее, — с грустной улыбкой пожал плечами Гэретт. — Я единственный обладаю деловым складом ума. И это нам пока не помешало.

— Я все прекрасно понимаю. Все, кроме одного — что вы делаете здесь, в Вентуре. Вы и агент Бишоп.

С губ Миранды сорвался короткий смешок:

— Просто Миранда. Многие люди называют моего мужа по фамилии, поэтому у нас только один Бишоп в семье. И в отделе.

— Хорошо, Миранда. Я — Марк.

Она кивнула, обменявшись взглядами с Гэреттом, а затем сказала:

— Мы здесь из-за чудовища, которое охотится в окрестностях. Сегодня вы нашли частичные останки одной или более его жертв.

— Одна или более… — Марк не был особо удивлен — тягостное чувство в животе говорило ему, что обе пропавшие девушки уже мертвы.

— На его счету уже, возможно, две жертвы, — сказала Миранда. — Не меньше.

— Я полагаю, вы знаете это, потому как видите будущее?

— Если вам интересно — знала ли я заранее, что он будет охотиться здесь, то мой ответ — нет. Мы преследуем этого маньяка с его последнего места охоты с помощью сети агентов и людей Джона.

— Сеть?

— У Бишопа была идея, цель — построить сеть, состоящую из экстрасенсов, которые могли бы быть задействованы в любую минуту в любом месте с целью оказания помощи полиции в особо сложных расследованиях, — проговорил Гэретт. — Он начал со своего отдела, с федеральных агентов, которые послужили основой. Он привлек работников из других правоохранительных органов, разбросанных по всей стране, работающих над собственными делами. Но они всегда могут и хотят помочь, в случае, если понадобятся нам. А я построил гражданскую ветвь сети. Убежище. Мы — не копы, но все наши специалисты — подготовленные и лицензированные частные детективы.

— Ты — частный детектив? — посмотрел на Дани Марк.

Она впервые прямо посмотрела на него с тех пор, как они зашли в дом, хоть и мельком.

— Нет. Я не являюсь активным следователем.

— Способности Дани, — сказал Гэретт. — Насколько тебе известно — специфичны.

— Пассивны, — добавила она, еще раз взглянув на Марка. — Даже экстрасенсы могут иметь полностью пассивные способности.

Марк увидел, как Пэрис и Миранда слегка нахмурились, но ни одна из них не стала оспаривать высказывание Дани. Вместо этого Миранда вернулась к прежней теме.

— Совместными усилиями ООП с другими лицами в правоохранительных органах и Убежища, наша сеть экстрасенсов выросла намного быстрей, чем мы могли ожидать. В последнее время, мы …кое-что пробуем.

— Преследуя убийц? — спросил Марк.

— Более-менее.

— Удачно?

— Результаты разные, — с готовностью призналась Миранда. — И возможно, это неудивительно, учитывая тот факт, что сила и способности наших людей различны.

— Но вы уверены, что знаете, кто безжалостно убил, по меньшей мере, одну девушку в Вентуре за последние сутки?

— Кто — да. Но нет никакой пользы от знания его имени, или даже того, как он выглядит.

— Значит, вы знаете лишь одно: он — серийный убийца, которого вы преследуете с его прежнего места охоты. — Он не спрашивал, потому что это и было ответом.

— Боюсь что так, — кивнула Миранда.

— И вы абсолютно уверены?

— Марк, я не уверена даже в том, что солнце встанет завтра. Почти уверена, имейте в виду, но не абсолютно, — она пожала плечами. — Могу ли я дать показания под присягой в зале суда? Только не с фактами. С одними только чувствами. С экстрасенсорной уверенностью. Уверена ли я в своем ощущении, кто этот ублюдок? Да.

— Потому что у вас было видение?

— Нет. Потому что один из наших экстрасенсов использовал свою способность. А она — очень точна. Это тот же убийца. Бостонский монстр.

— Вы даже не изучили место преступление, — сказал Марк, зная, что его замечание было лишь проформой.

— Нет, — ответила Миранда. — Я изучила. Меня просто не было там тогда.

Глава 6

В итоге, Джордан решил сопровождать Терезу и ее команду в дом Норвеллов. Но это было мало связано со стремлением узнать, как собирать улики, дело было в том, что хоть он и не был силен в науке, зато хорошо разбирался в людях. И как полицейский он рано понял, что для расследования намного полезней будет собирать информацию у людей, нежели из бумаг.

Но в его практике это был первый случай по делу пропавшего и, возможно, мертвого человека. И он впервые имел дело с мужем, потерявшим рассудок из-за исчезновения жены.

И этот муж когда-то ходил вместе с ним в школу.

— Ты уверен, что ничего не слышно о Карен? — Боб Новелл рукой показал команде криминалистов в сторону спальни, находящейся в задней части маленького, но содержащегося в порядке дома. Сам он продолжал внимательно смотреть на Джордана.

— Мы делаем все возможное, чтобы найти ее, Боб, ты же знаешь. — Неудобство Джордана было куда сильней, нежели он полагал. И ему пришлось сконцентрироваться, чтобы голос звучал профессионально и невозмутимо.

— Она бы не оставила меня, Джордан. Ты ведь знаешь это, верно? Что она не бросила бы меня?

— Да, Боб. Я знаю. Все говорят, что вы, ребята, были… живете счастливо.

Если Новелл и заметил заминку, то проигнорировал ее.

— Она бы не оставила меня. И ни у кого не было причины желать ей зла. Только не Карен. Карен — восхитительна. Ее все любят.

— Боб, почему бы нам не присесть? Экспертам потребуется несколько минут, чтобы сделать свою работу, поэтому…

— Да, конечно. Извини. — Норвелл направился в гостиную, добавив: — Тебе принести что-нибудь? Кофе или что-то еще?

— Нет, спасибо, — Джордан пожалел почти сразу же, понимая, что дать какое-либо занятие Норвеллу — было бы отличной идеей, по крайней мере, это предоставило бы ему некоторую передышку от тревожного взгляда.

Трус! Христа ради, делай свою работу!

Как только они присели, Джордан приложил все усилия, чтобы вести себя профессионально.

— Я читал заявление, Боб, но хочу спросить — есть ли нечто еще, что ты мог бы нам сообщить? Может, ты вспомнил что-то в последние дни.

— Например?

— До своего исчезновения Карен не изменилась? Не выглядела ли она обеспокоенной или нервной?

— Нет, она была такой же, как всегда, — покачал головой Норвелл. — Я поцеловал ее на прощание, после чего уехал на работу — у нее был выходной, а у меня нет. А когда я вернулся домой, ее уже не было. — Неожиданно он поморщился: — Мне следовало купить ей того пса. Она хотела маленькую собачку, которая составляла бы ей компанию в мое отсутствие, особенно, когда я уезжаю по делам на ночь. Мне действительно следовало сделать это.

Опасаясь эмоционального взрыва, приближение которого он уже мог наблюдать, Джордан быстро проговорил:

— А ты заметил что-нибудь необычное? Может, ты видел кого-то слоняющегося по району — незнакомца или человека, при взгляде на которого волосы встали дыбом, кажись безо всякой причины?

— Здесь? Нет.

— А Карен не упоминала ничего подобного? Она не видела никого или ничего, что заставило бы ее встревожиться?

Норвелл неожиданно кивнул:

— Подожди-ка. Она говорила, что девушки в банке дразнили ее из-за того, что кто-то фотографирует ее, что у нее появился тайный поклонник.

— Когда это происходило?

— Черт, Джордан, это было летом. Я помню, потому что она не рассказывала мне про это до тех пор, пока мы не поехали в отпуск на побережье океана. Честно говоря, это заставило мои волосы встать дыбом. Ты помнишь, что творилось летом — мы не могли включить новости и не услышать об убийцах или сумасшедших преследователях. Как будто страну заполонили психи, поэтому я и забеспокоился. Но она посмеялась над этим. И к тому моменту, как мы приехали домой…

К тому моменту, когда они вернулись домой, подозрительность и тревога были забыты.

Понятно.

— Я поговорю с девушками в банке, — живо сказал Джордан. — И посмотрю, смогут ли они вспомнить нечто, что могло бы нам помочь. Может это и неважно, Боб, но проверить все же не помешает.

— Ты дашь мне знать, если что-то обнаружишь?

— Конечно. Конечно, я дам тебе знать, — Джордан чувствовал себя подонком. Часть его хотела сказать Бобу Норвеллу, что ему уже пора начинать скорбеть. Но полицейский в нем хранил молчание.

— Мне следовало купить ей ту собаку, — пробормотал Норвелл.

* * * *

— Ты можешь, конечно, пойти официальной дорогой, — сказала Миранда Бишоп Марку. — Связаться с ФБР, сообщить об убийстве и о своих подозрениях, будто в Вентуре орудует серийный убийца.

— И?

— И Бюро, следуя процедуре, поручит отделу поведенческого анализа изучить всю информацию о месте преступления, возможно, свяжется и задаст вопросы некоторым из ваших людей и составит психологический портрет пока неизвестного объекта. Вашего убийцы.

Никогда Марка не обвиняли в том, что он туго соображает.

— Бюрократическая волокита. И сколько времени это займет?

— Возможно, ты получишь предварительный психологический портрет через неделю, но скорей всего через две-три, учитывая тот объем работы, которым сейчас завалено Бюро. И он, без сомнения, будет основываться на том, что произошло именно здесь, рассматривая убийцу и его место преступления, как нечто единичное.

Марк наклонился вперед, поставив локти на колени, и продолжил внимательно смотреть на Миранду, несмотря на растущее ощущение того, что Дани в своем абсолютном безмолвии находится всего в несколько футах от него. Черт, почему она молчит? Он не был настолько самолюбивым, чтобы поверить, что это из-за него. Но тогда в чем же дело?

Не сводя взгляда с Миранды, он спросил:

— Поэтому вы здесь? Предупредить меня, что ФБР не очень-то поможет мне в этом расследовании?

— Нет, я здесь, чтобы предупредить: существует слишком много политических и бюрократических причин, и вам не стоит в них вникать. Но из-за них у ФБР сейчас слишком много внутренних проблем, и это, к сожалению, влияет также и на ООП. В идеале, команда из особого отдела была бы послана сюда незамедлительно, учитывая ту жестокость, с которой было совершенно данное убийство, чтобы помочь вам и вашим людям любыми возможными способами.

— Но в этот раз подобного не случится. По крайне мере, официально.

Миранда кивнула:

— Ной необыкновенно хорош в политической игре, когда этого требуют обстоятельства. А сейчас это просто необходимо — если он хочет, чтобы особый отдел продолжил свое существование. Поэтому лучшие агенты, включая его самого, должны оставаться в Бостоне, работая со специальной оперативной группой, которая была создана летом для расследования серии убийств в Бостоне. Я уверена, ты помнишь их.

Теперь настала его очередь кивать:

— Была убита дочь сенатора. Она стала последней двенадцатой жертвой, а затем он просто исчез. — Миранда в упор посмотрела на Марка. — Вот черт! Он здесь? Это же ведь тот самый убийца? А прошлое место охоты, с которого вы преследуете его — Бостон?

— Боюсь, это так.

— Тогда, черт возьми, почему эта специальная группа не дышит мне в затылок? — Он остановил Миранду жестом руки, до того как она смогла хоть что-нибудь ответить: — Не говорите мне. Это неважно, несмотря на то, что вы знаете или думаете, что знаете — нет абсолютно никаких улик, которые кто-либо из нас мог бы предоставить в суде.

— Или даже директору ФБР. По крайней мере, этому директору. И к тому моменту как… Но в одной вещи, касающаяся этого убийцы, мы с Ноем абсолютно уверены — он действует очень быстро. Он убил двенадцать женщин в Бостоне меньше чем за месяц. Если он здесь, а мы подозреваем что так оно и есть — он будет нападать быстро и жестоко, а потом, возможно, переместиться на новое место охоты.

— Это именно та ситуация, которую ожидал Бишоп, и одна из причин, по которой было сформировано Убежище. Чтобы… обойти любую политическую или подобную ей ситуацию, которая могла бы подставить подножку особому отделу. У нас нет такой сильно разветвленной системы управления, также как и бюрократической волокиты, — сказал Джон Гэретт.

— Вам так же не нужны значки, — добавил Марк.

— Нет, но у нас есть очень влиятельные друзья.

— Сенатор Эйб Лемотт, — вновь кивнул Марк.

— Он — последний высокопоставленный чиновник, который присоединился к тем, кто поддерживает нас. Он твердо уверен в том, что ООП и Убежище могут многого добиться, работая как совместно, так и независимо друг от друга.

— Почему бы ему не преодолеть эту бюрократию и не послать сюда ООП официально?

— Мы не хотим использовать его влияние, до тех пор, пока в этом не будет необходимости. Особенно, учитывая тот факт, что он и новый директор не совсем сходятся в политических взглядах. Если бы директор уступил — это означало бы, что он отдает свои избирательные предпочтения сенатору Лемотту, что не совсем соответствует действительности. Из-за этого он, рано или поздно, может предъявить цену за свою услугу, которая окажется слишком высокой, — проговорила Миранда.

— Господи, ненавижу политиков, — тихо сказал Марк. И до того, как кто-либо напомнил ему, что он сам занимает избирательный пост, добавил: — Хорошо. Значит, официально особый отдел не может мне помочь. Да и какой-либо ответ из ФБР придет слишком поздно.

— Именно так.

— Что, как я понимаю, объясняет присутствие мистера Гэретта здесь.

— Просто Джон, — сказал Гэретт. — Да, это объясняет. Сенатор Лемотт нанял убежище на долгий срок. Он хочет, чтобы убийца остановился. И ему все равно, какими способами это будет достигнуто. Фактически… — Джон взглянул на Миранду, и его брови поднялись в немом вопросе.

Она вздохнула в ответ и продолжила:

— Марк, существует большая вероятность, что если мы не добьемся успеха в поимке этого убийцы, то сенатор …возьмет дело в свои руки. Сейчас он представляет собой тикающую бомбу. Он считает, что ему ничего терять с тех пор, как несколько месяцев назад его жена покончила с собой. Энни едва успели похоронить, а ее мать уже наглоталась таблеток. Карьера была важна для Лемотта, но после потери жены и дочери, он продолжает работать, как мы считаем, только потому, что этот пост дает влияние. И он намеревается использовать его по полной. Все, что ему осталось…найти убийцу, который разрушил его семью.

— Раньше он занимал должность прокурора. А еще раньше был морским пехотинцем. Он может нанести серьезный ущерб, и огромное число людей пострадает без нужды. Сейчас он в округе Колумбия и нам нужно держать его там. Что означает, нам необходимо добиться видимого успеха в этом расследовании, и как можно скорее.

— Со всем должным уважением к сенатору и его скорби, — сказал вежливо Марк. — Я хочу поймать этого ублюдка как можно быстрей, потому что он безжалостно убивает молодых женщин. — Его тяжелый взгляд переметнулся на Джона Гэретта: — И мне все равно кто отплатит по этому счету, ведь все мы преследуем общую цель.

— Так и есть, — немедленно ответил Джон.

Дани впервые за долгое время заговорила, и голос ее звучал очень глухо:

— Но ООП не будет присутствовать здесь. Миранда не останется. Правда, Миранда?

Вот в чем дело. Она беспокоится за Миранду. Что-то должно быть случилось с ней в провидческих снах. Раньше ему было интересно — поняла ли Дани за все эти годы, что она не может контролировать судьбу также как и другие, несмотря на свои мимолетные взгляды в зловещее будущее. А сейчас он знал ответ — она до сих пор боролась с этой неизбежной правдой.

Миранда посмотрела на Дани, как показалось Марку, с легкой сочувствующей улыбкой, и сказала:

— Вероятно, в этом нет разницы. Уеду я или останусь. И ты знаешь это.

Миранда понимает тоже. Судьба будет такой, какой и должна быть, несмотря на наши попытки изменить ее.

— Я знаю, тебе надо вернуться в Бостон. Или в Квантико, или еще куда-то. Только не оставайся здесь. Потому что если он в городе, то тебя здесь быть не должно.

— Что я пропустил? — спросил Марк, намереваясь подтвердить свои подозрения.

Пэрис пошевелилась и тоже заговорила впервые за долгое время:

— Это все из-за сна Дани, Марк. Из-за того, про который она говорила тебе ранее.

Марк вновь внимательно взглянул на Дани и подождал, пока она тоже не взглянет на него.

— Что по поводу сна? — спросил он.

Дани сделала глубокий вдох и медленный выдох.

А затем рассказала ему.

* * * *

Мари Гуд не была пугливой. Никогда такой не являлась. Она была не из тех, кто шарахается от теней или дрожит из-за историй о призраках. И если она слышала странные звуки в квартире поздно ночью, то хватала баллончик с перцем, и шла смотреть — было ли там что-то.

Обычно ничего не было, хотя однажды она нашла енота на веранде, который пытался залезть в кормушку для птиц. Баллончик не понадобился, так как животное испугалось и просто убежало.

Ее отец всегда повторял, что ему не нравится ее квартира, которая находиться на первом этаже комплекса. Мари состояла в листе ожидания на более крупную квартиру на верхних этажах, но она никогда не чувствовала себя слишком плохо из-за места в котором жила. На дверях были хорошие замки, и, несмотря на то, что комплекс находился на окраине города, он все равно был безопасным и хорошо освещенным местом.

Что сейчас было вдвойне хорошей вещью, так как ее автомобиль находился в автосервисе, возможно уже отремонтированный, и ей нужно было пройти пешком несколько кварталов от маленького ресторанчика, где она работала, до дома. Если конечно ее никто не подвезет.

Но в среду вечером, это было практически невозможно. И частная вечеринка по поводу приближающейся свадьбы задержалась допоздна, а это значило, что она будет возвращаться домой позже, чем обычно.

Она не нервничала.

Поначалу.

В начале октября не было сильного холода, но лето было слишком жарким и сухим, поэтому многие деревья просто сбросили сухие коричневые листья без привычного красочного шоу. Днем лежавшие повсюду сухие листья производили удручающее впечатление. Ночью же, с порывистым слабым ветром, было немного страшно.

Листья шелестели и шептали, когда потоки воздуха ловили их и заставляли скользить вдоль тротуара, рядом со зданиями мимо которых шла Мари. И создавалось такое впечатление, что небольшая толпа людей идет за ней следом, перешептываясь друг с другом, храня свои секреты.

Что за странные мысли, решила Мари. И почему это она думала о таких абсурдных вещах?

Она поняла, что ее рука начала подниматься к затылку, и могла буквально чувствовать, как тонкие волосы становятся дыбом.

Здравый смысл сделал ее слишком активному воображению строгий выговор, и Мари остановилась на тротуаре, медленно оборачиваясь, чтобы изучить окружающую обстановку. Она не заметила ничего необычного.

Легкий ветер как раз стих, поэтому перешептывающиеся листья были тихи и молчаливы. Тротуар хорошо освещался, как это и было на всем протяжении пути до ее квартиры.

Машина проехала мимо нее, затем другая в противоположном направлении.

Обычная ночь в Вентуре.

Видишь? Все в порядке. Просто твое воображение…

В полной тишине, после того как проехал автомобиль и до того как ветер поднялся вновь, Мари что-то услышала. Она распознала этот очень характерный звук.

Щелчок и жужжание фотоаппарата.

Не цифровой камеры, которые так популярны, а старомодного рода, который использует фотопленку и разные скорости действия затвора в соответствии со светом и …

Она опять услышала этот звук. В ее горле пересохло, и Мари могла почувствовать, как ее сердце глухо стучит о ребра.

Не теряя ни секунды, Мари продолжала путь домой, одну руку опустив в сумку, где схватила успокаивающий баллончик с перцем, тогда как другая рука возилась с ключами, которые она держала и пыталась нащупать большой свисток на цепочке. Она шла быстро, с поднятой головой, именно так ее и учил отец.

— Не выгляди как жертва, Мари. Иди так, как будто куда-то торопишься, но убедись, что твои глаза двигаются, осматривают пространство. И слушай свои инстинкты. Если они говорят тебе бежать, беги так быстро, как сможешь. Если они говорят кричать, кричи так громко, насколько это возможно. Используй свисток. Не бойся стеснения, если окажется что все это зря. Смущение не долговременно. А если ты умрешь — это навсегда.

Правда, которую он, будучи доктором, очень хорошо знал.

Мари наполовину поднесла свисток к губам, но не ближе. Потому что так же быстро как страх охватил ее, так же быстро он ее и покинул. Она не чувствовала ни опасности, ни угрозы, ни беспокойства. Но все же, она не замедлила быстрого шага, не прекратила осматривать окружающую обстановку.

И она не расслабилась даже чуточку до того, как попала в свою квартиру. Система включения освещения по таймеру приветливо осветила комнату, и дверь защелкнулась на тройной замок.

Она расслабилась до конца, только когда методически обошла всю квартиру, проверяя каждое окно и дверь, каждый шкаф. Она даже посмотрела под кроватью, в ванне и душе.

Только после этого она опустилась на кровать с судорожным вздохом, расслабляя руку на баллончике и свистке.

И только тогда она увидела ожерелье на своем комоде.

* * * *

«Ночной кошмар ожил», — подумала Дани. Видение.

Запах крови вызывал тошноту. Густой, едкий дым обжигал глаза, и то, что в течение долгого времени было смутными, образными воспоминаниями, сейчас воплотилось в реальность, которая раздирала горло и мешала дышать. На мгновение она застыла.

Сон становился явью.

Несмотря на все то, что она сделала, на все, что старалась сделать, несмотря на все предупреждения, это повторялось опять…

Стоп. Это не…

— Дани? — Рядом с ней, появившись из дыма, встала Холлис — оружие наготове, а голубые, пронзительные глаза прищурены из-за едкого запаха гари. — Где?

— Я…Я не могу. Я хочу сказать, я думаю, что не смогу… — Почему я так озадаченна? Я была здесь ранее. Я делала это раньше. Но почему все ощущается так по-другому?

— Дани, ты — все, что у нас есть. Ты — все, что есть у них. Понимаешь?

— Если бы хоть кто-то слушал меня, когда это имело значение… — сказала Дани.

Но они слушали. Я знаю.

Я очень хорошо помню.

Ведь так?

— Перестань оглядываться назад! В этом нет никакого смысла. Сейчас — вот что действительно важно. Куда идти, Дани?

Хотя это казалось невозможным, Дани должна была заставить себя сконцентрироваться на запахе крови, который никто, кроме нее, не мог почувствовать. И она знала это. Кровавый след — это единственное, что могло направить их. Ее чуть не вырвало, но она показала:

— Сюда. По направлению к задней части. Но…

— Но что?

— Глубже. Ниже. Здесь есть цокольный этаж.

— Ее нет на плане здания.

— Я знаю.

Я все это говорила раньше. Ведь верно?

Верно?

— Не лучшее место, чтобы оказаться запертым в горящем здании, — заметила Холлис. — Крыша в любой момент может обрушиться на нас.

Из дыма, также внезапно, как и Холлис, с каменным выражением лица и беспокойством в глазах, появился Бишоп. Он тоже держал оружие наготове.

— Мы должны торопиться.

— Да, — кивнула Холлис. — Мы знаем. Горящее здание, безумный убийца. И, кстати, он полон ярости. Не очень то хорошая складывается ситуация.

Несмотря на беспечные слова и тон произнесённой фразы, взгляд Холлис, брошенный на Бишопа, был сосредоточенным и внимательным.

— Да, — ответила Холлис. — Мы понимаем. Горящее здание, безумный убийца. И, кстати, он полон ярости. Не очень то хорошая складывается ситуация.

Несмотря на беспечные слова и легкомысленный тон, взгляд Холлис, брошенный на Бишопа, был сосредоточен и внимателен.

— Ты забыла про потенциальную жертву в руках монстра, — добавил ее начальник, даже не пытаясь соответствовать тону Холлис.

— Никогда не забыла бы. Дани, ты видела этот подвал или чувствуешь, что он есть?

Чувствую? Стоп. Мои способности работают по-другому. Я вижу вещи во сне. Я — не провидец.

А Пэрис — да.

Пэрис…

— Лестница, я видела ее. — Она чувствовала, будто держит на своих плечах весь мир и, возможно, именно это давило на нее. Или… — И то, что чувствую теперь…. Он — ниже. Под нами.

— Тогда поищем лестницу.

Дани закашлялась. Она пыталась думать, пыталась вспомнить. Но сны, которые она вспоминала, были настолько неясными, неуловимыми, такими же, как бывали иногда её видения, и Дани не могла быть уверена, что помнит все ясно и четко.

Но это и есть сон-видение. Я знаю. Это сон-видение, и впервые я знаю, что это, находясь в центре событий.

Пока сплю.

Потому что я сплю.

Я должна была спать.

Она прекрасно осознавала, что драгоценное время уходит, и посмотрела на свое запястье, на блестящие часы «Ролекс», которые показывали 13.34, вторник, 28 октября.

Стоп. Почему часы другие? Почему другое время? Раньше более чем на час. Почему бы этому произойти раньше?

— Дани?

Она стряхнула свое кратковременное замешательство, или, по крайней мере, попыталась

— Лестница. Она не там, где вы ожидаете её найти, — наконец смогла произнести Дани, закашлявшись опять. — Она в каком-то шкафу или в чем-то похожем. Маленький кабинет. Комната. Не в коридоре. Коридоры…

— Что?

Вспышка уверенности была краткой, но абсолютной.

— Черт! Подвал разделен. Твердой стеной. Две большие комнаты. Туда можно попасть через этот этаж по двум разным лестницам, по одной на каждую сторону здания, сзади.

— Какой сумасшедший придурок создал это? — спросила Холлис.

— Если мы выберемся живыми из этого, ты сможешь спросить архитектора.

Запах крови был непреодолим, и голова Дани начинала болеть. Плохо. Коридоры. Нет, не коридоры, два раздельных пространства, две разные стороны. Она никогда раньше не пыталась использовать свои способности так долго без передышки, особенно так интенсивно.

Марк возник из дыма так же внезапно, как и двое других до него, и взял ее за руку. В его другой руке был большой автоматический пистолет.

Стоп. Сотрудники полицейского управления носят револьверы. Ведь так?

— Куда сейчас? — спросил он. — Я ничего не вижу из-за этого дыма.

И почему меня радует это, хотя Марк даже не должен быть здесь?

Черт, что Марк делает здесь?

— Дани ведет нас, — ответила на его вопрос Холлис.

Он посмотрел на Дани, выражение лица профессионально, но глаза ласковы и обеспокоены.

— Я всегда знал, прекрасный ассистент был настоящим чародеем, — сказал он. — Как человек за магическим занавесом. Куда, Дани?

Она почувствовала волну головокружения, почти дикую неуверенность. Это было неправильно, так неправильно во многих аспектах.

Все должно происходить не так!

— Ты не знаешь, с какой стороны они находятся, — сказал Бишоп.

— Нет, мне жаль.

Она подозревала, что только и делала, что извинялась перед этим человек с момента их знакомства. Черт, она и правда это делала.

Холлис нахмурилась и, посмотрев на Бишопа, проговорила:

— Отлично. Это просто отлично. Ты ментально слеп, мои чувства были перемешаны бурей. И мы в огромном горящем здании без долбанной карты!

— Вот поэтому, Дани и находится здесь. — Эти светлые, неподвижные глаза сосредоточились на ее лице.

Дани чувствовала свою полную бесполезность и ужасную неловкость:

— Я…Я не… Я лишь знаю, что он где-то здесь, внизу..

— А Миранда?

Имя повергло Дани в некий странный и непродолжительный шок, и лишь на долю секунды у нее появилось странное ощущение — что-то не так, нечто противоречивое.

Как это может быть Миранда? Я предупредила ее и она уехала назад в Бостон, чтобы быть с Бишопом. Но он здесь, он всегда часть этого. Но она не должна быть здесь.

И…где Пэрис?

Где Пэрис и почему у меня ее способности?

— Дани? — Лицо Бишопа было очень напряжено.

Миранда. Он спросил о Миранде.

И у нее был ответ для него. Вернее то, что можно было лишь назвать ответом.

— Она — не мертва. Пока. Она — приманка, и ты знаешь это. Она всегда была приманкой, чтобы привлечь тебя.

— И тебя, — ответил Бишоп.

Дани не хотела думать об этом. Не могла по причине, которую не способна была объяснить.

Почему я не могу думать об этом? Что я сделала, что изменилось так многое, и все — не правильные вещи?

— Сейчас нам пора идти. — Она услышала, как настойчиво сказала это. — Он не будет ждать, не в этот раз.

И он не единственный.

Разговор занял всего несколько коротких минут, но даже этого хватило, чтобы дым стал гуще, звук полыхающего огня громче, а температура, если такое было возможным, увеличивалась ещё на несколько градусов.

— На каждом этапе нам не хватает времени, — сказал Марк. Его пальцы крепко переплелись с пальцами Дани. — Черт, в течение недель было сухо, и это место сгорит как спичка. Я вызвал…

Бишоп тихо выругался.

— Марк…

— Не беспокойся, они знают, что здесь ситуация с заложниками, и не войдут внутрь. Но черт, они могут снаружи привести в готовность пожарные шланги и постараться спасти близлежащие здания. — Он замолчал, а потом добавил: — Я один подозреваю, что этот ублюдок продумал все до мельчайшей детали, включая тот факт, что это здание — вспыхнет как спичка?

— Не, ты не один, — с горечью ответила Холлис. Мы следуем по его сценарию, так же, как и раньше, как всегда. Делаем все, что он ожидает от нас, как маленькие послушные солдатики.

Говорила ли она это раньше? Я так не думаю.

Бишоп повернулся и быстро зашагал в заднюю часть здания, в южный угол.

— Я спущусь с этой стороны. Вы втроем идите с восточной стороны.

Дани было интересно знать, руководствуется ли он инстинктами, но спросила у Холлис абсолютно о другом:

— Ему плевать в чьем мы расписании, не так ли?

— Если бы это означало хотя бы минутное промедление в поисках Миранды?

Черт возьми, никогда. И этого было бы, в принципе, достаточно, но вдобавок он винит себя за все, что сейчас происходит.

Это не его вина.

Боже. Думаю, виновата я.

— Он не мог знать.

— Нет. Он мог. Возможно, даже и знал. Именно поэтому он уверен, что виноват. Ладно, пошли.

Дани и Марк последовали за ней, но она не могла не спросить:

— А ты веришь, что это — его вина?

Холлис застыла буквально на мгновение, а затем обернулась. В её взгляде сквозила какая-то жестокая уверенность:

— Да, я верю. Он играл в Бога слишком часто. И сейчас мы расплачиваемся за его высокомерие.

Но это не его ошибка. Я почти уверена…

Она еще крепче сжала руку Марка, когда они последовали за Холлис. Дани с трудом дышала, ее горло сжалось, несмотря на то, что они достигли задней части здания, где дым был далеко не таким густым. Они очень быстро обнаружили то, что, возможно, когда-то служило маленьким кабинетом. Дверь открылась беспрепятственно и тихо, а за ней виднелся лестничный проем.

И он уже был освещен.

— Бинго, — вздохнула Холлис.

Но это ловушка. Мы все знаем, что это ловушка. Почему же мы просто идем в нее?

В этом нет никакого смысла.

Пэрис…Где Пэрис?

Дани хотела посоветовать, чтобы они подождали, по крайней мере, до того, как Бишоп не проверит другую часть здания, но инстинкты, также как и волны жара, опалявшие ее спину, твердили, что у них просто нет на это времени.

Это ловушка, и нам всем плевать.

Почему?

Холлис сняла пистолет с предохранителя. После чего взяла его обеими руками, послав Дани и Марку быстрый взгляд:

— Готовы?

Как будто, кто-нибудь в здравом уме, мог быть готов к этому. Но Дани не стала тратить энергию на ответ. Вместо этого, она кивнула.

Марк сжал ее руку, затем освободил ее и подошел на полшага ближе к Холлис. И обратился к Дани:

— Держись за мной. Ты единственная среди нас без оружия.

— Ей не нужен пистолет, — сказала Холлис.

Нет? Почему нет?

— Я все равно хочу, чтобы она держалась за моей спиной, — сказал Марк таким тоном, что мало кто поспорил бы с ним. — Если мы идем, то пошли.

Холлис сделала всего один шаг, когда сзади них раздался оглушительный грохот, и новая волна, практически невыносимой жары, угрожала сама втолкнуть их в лестничный проем. Крыша начала обваливаться.

Они обменялись взглядами, и Холлис спокойно проговорила:

— Закрой за нами дверь.

Черт!

Это всегда так кончается.

Дани собрала всю свою храбрость, которую только смогла найти, и даже если ее ответ и не был таким спокойным, как у Холлис, но, по крайней мере, ее голос не дрожал.

— Хорошо, — ответила она, закрывая дверь.

И они начали спускаться в ад.

Дани резко села на кровати, буквально мгновение она не могла дышать, чувствуя, как ее легкие все еще заполняются дымом. Но это чувство быстро ушло, и она осталась с широко открытыми глазами в приятной гостевой комнате в доме Пэрис, которую она узнает даже в полуночной тьме.

— Сегодня ночью возьми меня. Возьми меня с собой.

Это то, что он сказал. Сказал прежде, чем узнал, с чем они столкнулись. Попросил зайти за ним и взять с собой в сон.

— Но я не сделала это, — пробормотала Дани в тихой комнате. — Я не взяла его. Он был там. Когда это произойдет, в будущем. Сейчас, он — часть этого.

Что она наделала?

Господи, что я наделала?

Глава 7

Он понял, что подготовка может приносить такое же наслаждение, как и то, что следует за этим.

На самом деле, возможно даже, ещё большее наслаждение.

Первый раз он допустил ошибку, оставив ее в сознании, что повлекло за собой различные проблемы, одной из которых являлся беспорядок.

Второй раз, он настолько накачал ее наркотиками, что она представляла собой мертвый груз, и это невозможно было изменить, а что еще хуже — ее глаза оставались закрытыми.

А если она не могла видеть его, то ни о каком удовлетворении не могло быть и речи.

В этот раз он экспериментировал с одним печально известным наркотиком, который использовали в своих делишках всевозможные насильники. Это была та разновидность наркотика, при использовании которого — в правильных пропорциях — у человека сохранялось беспомощное помраченное сознание. Человек был способен двигаться или следовать указаниям, но у него фактически не было никакой физической силы.

Он сомневался, так как не мог предположить, как это подействует на ее сознание. Но все-таки сделал это.

Он действительно не хотел, чтобы она была вялой, полусонной и не ведающей, что с ней происходит.

Из-за этого уйдет все наслаждение.

— Милая, ты слышишь меня? — он практически прорычал.

Она моргнула сонными глазами, немного озадаченная, и когда забормотала — ее голос звучал так, будто она только что вернулась от похода к дантисту.

— Я слышу. Где…что…что за место?

— Это моя секретная лаборатория, а я — доктор Франкенштейн. — Он засмеялся. — Нет, милая, это — дом. Мой дом. А теперь и твой. Я очень сильно потрудился, чтобы подготовить его для тебя.

Ее брови поднялись:

— Это правда?

— Конечно.

Она попыталась двинуться, первые следы паники появились в ее расширяющихся глазах.

— Я…Я не могу…

— Ты должна оставаться неподвижной для меня, милая. — Он аккуратно проверил крепкие кожаные ремни на ее запястьях и лодыжках, а затем вернулся к столу.

К ее голове.

Он наклонился к ней и очень аккуратно уложил изогнутую подставку в основание ее шеи, затем переставил таз в раковину под ниспадающие длинные светлые волосы.

Ее волосы были слишком длинными. Чересчур длинными.

— Тебе следовало обрезать их несколько месяцев назад, — ругал он ее, беря ножницы с тележки, которая стояла рядом с ним.

— Я…Я не…

— Ну, теперь все в порядке. Я понимаю, что тебе не посчастливилось встретить меня вовремя, чтобы я напомнил тебе. Но сейчас все изменится. — Борясь с чувством неприязни, он собрал ее волосы в пучок и начал подрезать.

— О…не…не надо…

— Не будь смешной, милая. Ты знаешь, мне всегда больше нравилось, когда твои волосы коротко подстрижены.

Слезы начали катиться из уголков ее глаз, и он остановился на минуту, чтобы насладиться тем, как они мерцают под светом, падающим на неё.

После он вернулся к обрезанию ее длинных волос, радостно приговаривая:

— Ты знаешь, я и не представлял — сколько существует разных оттенков коричневого. И я не мог вспомнить, какой же мне нравился. Поэтому я купил все шесть. Мы просто подберем подходящий.

— О, Боже! — прошептала она.

— Правильный оттенок. Вот увидишь.

Он продолжил свое занятие. Тазик, стоящий под её меняющейся головой, начал наполняться длинными белыми волосами.

* * * *

Бишоп рывком сел на кровати, его сердце колотилось, дыхание было таким, как будто он пробежал несколько миль. Его начало тошнить, и несколько мгновений он думал, что лучшим выходом будет, если его вырвет.

Но нет.

Это не сработает. Не в этот раз.

Он, наконец, встал с постели и пошел в ванную, не включая свет. Он прополоскал рот, чтобы избавиться от кислого привкуса, и умыл лицо холодной водой.

Бишоп не стал смотреть в зеркало, все равно там была темнота.

Когда он вернулся в спальню, то сразу же подошел к окну, встав туда по привычке. И потянул за край тяжелой шторы, чтобы отодвинуть ее ровно настолько, чтобы можно было выглянуть из окна.

Ничего не изменилось на парковке мотеля. Да и за ней тоже. И у Бишопа появилось странное чувство, что это было большим, чем обычная полночная тишина. Это было чем-то ненормальным, угрожающим — его способности могли ощущать это.

Тебе нужно отдохнуть, Ной. Поспи.

Голос жены в голове, такой же привычный и знакомый, как и его собственные мысли. Только не в пример успокаивающий.

Мне нужно поймать этого ублюдка. До того, как он загубит еще одну женщину. До того, как он сделает это с тобой.

Я — в безопасности.

Да? Поэтому Дани до сих пор видит тебя в своем сне?

Ты знаешь ответ на этот вопрос. Мы оба знаем.

Бишоп уперся виском в твердую оконную раму и продолжал смотреть на тихую, безмолвную ночь, в этот раз, ничего не видя перед собой.

Я не могу рисковать тобой.

Я знаю. Я понимаю.

Но поймет ли Дани? Или кто-нибудь из них?

Да. Когда все закончится. Когда это животное будет мертво или посажено в клетку — мир станет безопасней. И вот тогда они поймут. Ной, они поймут.

— Я надеюсь, — пробормотал Бишоп. — Я надеюсь.

Глава 8

Четверг, 9 октября.

— Я не понимаю, почему Бишоп и Миранда прислали именно тебя, — сказала Дани.

— Аккуратнее, иначе ты можешь обидеть меня. — Холлис Темплтон стояла, опираясь руками на стол переговоров и внимательно изучая вчерашние снимки, сделанные на месте преступления.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я рассказала Миранде об этом сне все — каждую деталь, которую только смогла вспомнить. Она ведь рассказала тебе? — Дани была слишком обеспокоена, чтобы попытаться скрыть своё волнение.

— Да.

— Тогда какого черта ты здесь делаешь? Я хочу сказать — ты, а не другой агент. Если я видела то, чем это дело закончится, тогда и ты тоже там присутствуешь — в горящем здании с обрушивающейся крышей. Идешь в ловушку, чтобы встретиться со смертоносным дьяволом. И не говори мне, что ты подписалась на что-то подобное.

Холлис выпрямилась и грустно улыбнулась Дани.

— Я не знала, на что соглашаюсь, когда вступала в особый отдел. И не думаю, что кто-то из нас это знал. И это определенно был риск, который я даже и не могла себе представить, когда жила обычной жизнью.

— Риск — это одно, — сказала Дани, — но добровольно соглашаться на ситуацию, которая, возможно, обречет тебя на мучительную смерть — это просто…просто…

— Глупо?

— А разве это не так? — Дани развела руками.

— Я не вижу, чтобы ты уезжала, пытаясь избежать этого.

— Это другое.

— Да? И почему же?

— Черт, потому что это мой сон!

— И твои сны всегда сбываются? — Холлис продолжала слабо улыбаться.

— Вещие сны — да.

— Все время? В точности до ста процентов?

— Ну…В них всегда присутствуют мелкие изменения.

— И некоторые вещи из твоего сна символичны?

— Иногда. Ладно, очень часто. Но главные элементы — те, которые не меняются — почти всегда буквальны. И одна вещь, которая в этом сне оставалась неизменной, окончание. Мы спускаемся в подвал того склада, а крыша обрушивается сзади нас.

— А потом?

Дани моргнула.

— Как я уже говорила, на этом сон заканчивается.

— И ты понятия не имеешь, что случится дальше?

— Ну…нет.

— Значит, ты видела просто декорации и реквизиты. Все игроки на своих местах, атмосфера густо наполнена дымом и опасностью, все указывает на действительно трагическую кончину.

— Для тебя этого недостаточно?

— Поверь, у меня есть твердая убежденность по поводу моей кончины. Очень твердая, — улыбнулась Холлис. — Я расскажу тебе об этом как-нибудь. А пока, если я чему-то и научилась за время своей работы в ООП — так это тому, что вселенная помещает нас именно туда, где нам и следовало быть в определенный промежуток времени. Что касается твоего сна-видения — предупреждение принято к сведению. Ясно одно — ситуация плохая, с какой стороны ни посмотри. Конечно, до тех пор, пока мы не сможем ее изменить.

Дани, нахмурившись, посмотрела на нее. Холлис присела на стул по ту сторону стола, где стояла.

— Дани, я знаю у вас — ребят из Убежища — не такие правила, не такие лозунги, черт, может даже не такие представления, как у нас в отделе. Но существует правда жизни, на которую мы научились полагаться. И я уверена, ты знаешь ее также хорошо, как и я.

— Некоторые вещи должны произойти именно так, как они происходят, — с неохотой сказала Дани.

— Вот именно.

— И наши смерти в огне — в списке этих вещей?

— Я не знаю. И как ты только что призналась — ты не знаешь тоже. По крайней мере, точно. Да если бы ты знала наверняка, чем это все закончится, тебя бы уже здесь не было.

Верно, но это едва ли могло помочь. Дани ненавидела своё чувство ответственности за судьбы других и уже жалела, что рассказала о своем видении кому-то помимо Пэрис.

За исключением…

Миранда знала обо всем и без Дани. Да, она опросила у Дани про все детали сновидения, но также дала понять, что она и Бишоп и так все видели, благодаря своей совместной провидческой способности. И что бы они не увидели — это привело их к Дани.

Но это не особо помогало уменьшить беспокойство и чувство вины. Та тяжесть, которую она ощущала в течение всего сна, давление, которое она чувствовала на себе — сейчас стало реальным чувством, чувством наяву, будто что-то темное и тяжелое разрасталось над ее головой.

Она боялась посмотреть верх, опасаясь, что может действительно увидеть там что-нибудь.

Пытаясь игнорировать это гнетущее чувство, она обратилась к Холлис:

— Хорошо. Почему тогда Миранда сама вернулась в Бостон, а тебя прислала сюда?

— Потому что логически она бы так и поступила, если бы ничего не знала о твоем видении, если бы просто продолжала следовать своей дорогой, на которой и была до приезда в Вентуру, до разговора с тобой. Она не могла остаться здесь — это же очевидно — никто из значимых членов ООП не может находиться здесь официально, так как директор наблюдает за всеми, как ястреб.

— Я понимаю, почему она не могла остаться.

Холлис кивнула.

— Если бы она пропала из специальной группы Бостона более чем на 24 часа, это бы все заметили. Начали бы задавать ненужные вопросы. И тихий маневр Бишопа и Миранды по преследованию этого убийцы в течение недель, о котором не ведает даже директор, пошел бы прахом.

— А ты здесь, потому что…

— Потому что я — логический выбор. Я не была до конца раскрывшимся агентом, несмотря на долгий стаж работы, поэтому директор не следит за мной. У меня не было еще серьезного расследования. Я не входила в специально созданную группу. Собственно говоря, я сейчас официально в отпуске, так как после последнего случая я оказалась в состоянии…боли.

Дани задала безмолвный вопрос, лишь приподняв брови.

— В меня стреляли.

— Ты…

Холлис отмахнулась от беспокойства собеседницы:

— Я в порядке. Я быстро лечусь. Это даже хорошо, ведь я, по всей видимости, держу пальму первенства — будучи членом особого отдела, меня ранили больше всех за время работы. По сути, единственный кто стоит передо мной в этом списке — Бишоп, так как ко всему прочему ещё и умирал. Его смерть бьет мои многочисленные повреждения.

Дани моргнула.

— Ты это ведь не серьезно.

— Ну, смерть действительно стоит выше многочисленных ран. Так решил Квентин. Просто умерев, ты не возглавишь этот список, так как необходимое условие гласит — ты должен быть ранен не менее 12 раз или провести, по меньшей мере, месяц в коме.

Дани не встречалась с Квентином, хотя он и был одним из известных членов особого отдела, и она была наслышана о нем. Да и не отказалась бы познакомиться.

— Я не это имела в виду. Бишоп действительно умирал?

— Ну, всего-то на чуть-чуть. Точнее — на несколько минут. Я как-нибудь расскажу тебе и эту историю. Она просто сногсшибательна.

— Готова поспорить, так и есть.

Пэрис вошла в конференц-зал и закрыла за собой дверь.

— Марк уже идет, — сказала она. — Предварительные анализы с места преступления только поступили, и он несет их.

— Отлично, — ответила Холлис. — Я просто обожаю начинать свой день со снимков с места преступления и отчетов криминалистов об ужасающем убийстве. Она сделала полшага к открытой коробке с пончиками, которая неуместно стояла за фотографиями. — И с пончиков с желейной начинкой. С ними я могу пережить практически все. Ну, или благодаря холодной пицце.

Дани не проводила много времени с Холлис в повседневной жизни, но она быстро поняла, что ее показное небрежное отношение являлось смесью искреннего чувства юмора с черным, таким распространенным среди солдат и полицейских.

Кто-то мог мрачно засмеяться, а кто-то мог утонуть в непередаваемом ужасе от места преступления. Холлис всегда смеялась.

Также как и Пэрис.

— Остались пончики с карамельной крошкой? — спросила Пэрис, подходя к кофейному аппарату, который стоял у одной из стен в конференц-зале. — Мне нужен кофеин и карамель, чтобы проснуться. Дани подняла меня и вывела из дома слишком рано.

— Осталось два пончика с карамелью. Дани, ты будешь?

Чувствуя, как ее желудок переворачивается, Дани покачала головой.

— Нет, спасибо.

— Тебе лучше поесть, — ответила Пэрис, подходя к столу, за которым сидели девушки. — Твои нервы на голодный желудок никогда не были полезной вещью.

Она, как будто из ниоткуда, принесла высокий бумажный стаканчик с крышкой и соломинкой.

— Один любезный заместитель Марка принес это для тебя. Молочный коктейль с ванилью.

— Я надеюсь, ты поблагодарила его за меня.

— Конечно. Пей.

— Интересный завтрак, — прокомментировала Холлис, готовясь укусить пончик.

— Когда у нее видения, то желудок становится чувствительным, — объяснила Пэрис.

— Миранда сказала нам, что большинство экстрасенсов, с которыми они встречались в течение многих лет, платили за свои способности определенной ценой, а точнее — физическими силами, — сказала Дани.

— Совершенно верно, — кивнула Холлис. — У многих головные боли, временная потеря памяти или зрения, даже бывали случаи потери кратковременной памяти. Некоторые используют энергию так часто, что, похоже, их способности намного сильнее их тел. В общем, жуткие истории.

— А какую цену платишь ты? — спросила Дани.

— Головные боли, хотя обычно не сильные. А во время ураганов, я чувствую себя как один большой оголенный нерв. Все дело в электроэнергии, как считает Бишоп.

— Не очень смешно.

— Не очень.

— Я обычно отделываюсь очень легко, — пожала плечами Дани.

— Когда у тебя видения, может быть. Но когда ты делаешь вещи вроде переноса в свои сны, это полностью истощает тебя, — поправила Пэрис.

— Ты можешь перемещаться во сны? Это редкость. — Холлис выглядела заинтересованно.

— Ну, это не совсем так. Я не могу входить во сны людей, — объяснила Дани. — Я могу взять их только в свои. Но я не очень сильна в этом.

— Не хочешь уточнить? — сухо спросила Пэрис.

— Это правда и ты сама знаешь. Я не могу взять любого: между нами должна существовать особая связь. Кроме того, у меня недостаточно для этого практики.

— Только потому, что ты провела десять лет, пытаясь отрицать…

— Пэрис.

Ее сестра развела руками, и этот жест предназначался Холлис.

— Она не любит говорить об этом. Но, правда в том, что до тех пор, пока мы не присоединились к работе Убежища, Дани всячески старалась избежать…связи…с кем-либо. Поэтому у нее и нет практики, из-за чего эта способность заржавела. Мы смогли использовать ее лишь пару раз за последний год или около того.

Дани сконцентрировалась на питье своего молочного коктейля, надеясь, что неловкие звуки ее желудка прекратятся.

— Но способности все еще влияют на твое физическое состояние, — заметила Холлис, наблюдая за ней.

— Это обычная тошнота. Временная, а не закономерная, — пожала плечами Дани.

— Значит, обычно один и тот же сон-видение не повторяется?

— О, я видела их больше чем один раз. И третий раз, как говорят, оказывался удачным.

— Тогда они сбываются?

— Да. Но у меня никогда не было такого, чтобы одно и то же видение снилось мне каждую ночь непрерывно в течение недели. — Дани подняла молочный коктейль в легком жесте, имитирующем тост. — Именно поэтому, я очень серьезно воспринимаю чувство обреченности, которое рождает во мне это видение.

* * * *

— Марк, тебе лучше взглянуть на это.

— Джордан, этим утром меня самого чуть не стошнило, — сказал шериф, поднимаясь со стула, стоящего за столом. — Отчеты криминалистов. Тереза была права, черт — у нас кусочки от двух жертв, не от одной. Мы не получим совпадение по ДНК в течение некоторого времени, но… Черт! Просто скажи, что ничего подобного ты мне не покажешь.

— То, что я тебе покажу просто очень странно, — решительно проговорил его помощник.

— Господи! Что на этот раз?

— Коротышка сказал, что сделал для тебя примечание, в котором упомянул про вероятную картину, которую нарисовал преступник специально для нас. Он сделал это кровью и… всем остальным, что мы нашли на месте преступления.

— Да, я прекрасно это помню.

— Он, очевидно, догадался об этом. Еще до того, как поговорил с тобой. И ему было интересно — оставил ли преступник какой-либо знак, который никто из нас не смог заметить с уровня земли.

После короткого молчания, Марк сказал:

— Я ценю его инициативу. И откуда он сделал снимок?

— С крыши. В гараже была лестница, как он сказал. Я не задавал слишком много вопросов.

— И что же он обнаружил?

Джордан сделал еще один шаг и вошел в кабинет, держа в руке фотографию.

— Это не было очевидно, пока он не проделал кое-какую работу на компьютере, убрав всех нас, оборудование, все то, что меняло вид места преступления, после того как убийца оставил его. Но, черт, сейчас это очень даже очевидно!

Марк изучал фотографию всего мгновение, затем, тихо выругавшись, взял закрытую папку, которая лежала на журнале регистраций.

— Пошли. Настало время и тебе встретиться с другими членами команды.

— У нас есть команда? — Джордан последовал за шерифом, который вышел из кабинета и по коридору направился к конференц-залу. При этом Джордан добавил, понизив голос: — Мне это не понравится, не так ли?

— Тебе понравится команда. Тебе не понравится то, что они должны сказать.

— Я видел Пэрис здесь совсем недавно.

— Да.

— Дани тоже здесь? — Марк кивнул. — С каких пор мы работаем с гражданскими?

— С сегодняшних. — Марк остановился перед дверью конференц-зала и внимательно посмотрел на заместителя. — Помнишь те истории, которые бабушка рассказывала тебе в детстве?

Позыв к рвоте, который чувствовал Джордан с тех пор, когда впервые увидел снимок, сделанный Коротышкой на месте преступления, усилился.

— Да, я помню. Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, отнесись ко всему без предубеждения. — Марк открыл дверь, ведущую в конференц-зал, добавив: — И держи себя в руках.

* * * *

— У тебя хороший криминалист, — рассеяно сказала Холлис десять минут спустя, когда изучила фотографию, прикрепленную к доске для объявлений, висевшей на стене зала. — Он мыслит незаурядно.

— Но насколько незаурядно? — Дани поняла, что все вопросительно смотрят на нее, и добавила: — Мог ли убийца знать, что у кого-то появится блестящая идея сделать снимок сверху? Я хочу сказать, мог ли он рассчитывать на это?

— И было ли это нужно ему? — кивнула Холлис. — Могло ли это быть лишь его маленьким секретом, о котором как он думал никто не узнает. То, над чем он мог торжествовать в одиночку. Я готова поспорить, когда мы поймаем этого убийцу, у нас будет много фотографий. Может это будут другие трофеи, но определенно среди них мы найдем снимки его…работы.

— Потому что место преступления было настолько очевидно поставлено? — спросил Марк.

— Потому что оно поставлено очень хорошо. Так точно. В моей прошлой жизни я была актрисой, и могу сказать, что это место было хорошо спланировано, так сказать. Естественные элементы присутствуют, искусственный ландшафт и пейзаж были использованы чтобы сбалансировать и улучшить его…украшения.

Джордан, сидящий в конце одной стороны стола и пытавшийся изо всех сил не смотреть на снимки с места преступления, которые были разложены слишком близко к нему, вмешался:

— Как или почему он оставил сообщение так же важно, как и само сообщение? Я хочу сказать, посмотрите на это. И кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, что это не означает то, о чем я думаю.

Он был представлен федеральному агенту, но до сих пор пытался понять — зачем ФБР нужно было сюда посылать кого-то неофициально, почему бы не сделать это официально. Если знак, оставленный убийцей, обозначает то, о чем Джордан догадывался.

То, что он надеялся — на самом деле не означает.

— И этого до сих пор недостаточно? — обратилась к Холлис Дани. — Чтобы показать директору? Чтобы привести специальное подразделение сюда?

Холлис взяла маркер со стола и подошла к доске для объявлений. Быстрыми, уверенными штрихами она выделила то, что они все могли видеть — сообщение, оставленное для них в крови и внутренних органах. Фигура была немного неровной, но очевидной: пятиконечная звезда. И в центре находилась неровная, но для всех очевидная цифра 14.

— Полагаю, он хочет быть звездой, — пробормотала Пэрис.

— Он уже таковым является, — сказала Холлис. — С помощью своего больного, непередаваемо извращенного способа.

— Он, должно быть, выбирал это место, этот конкретный задний двор с особой тщательностью, — заговорил Марк. — И не потому что этот дом был пуст. Архитектура и природный ландшафт там практически сформировали звезду без его…добавлений, как ты и сказала. Ему не пришлось делать много, чтобы соединить эти точки.

— Значит это и есть сообщение? — осмелилась произнести Дани. — Я хочу сказать, за исключением очевидного.

Джордан сделал глубокий вдох и очень медленно и довольно громко выдохнул, ничего не говоря до тех пор, пока не убедился, что все смотрят на него. Затем, демонстрируя спокойствие святого, сказал:

— Говоря о сообщениях. Число 14. Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, что это не значит того, чего я так боюсь. Что он не наметил еще 12 жертв.

Первая вещь, которую сказал Марк другим в этой комнате, была информация о том, что криминалисты определили кровь и ткань двух разных женщин, поэтому каждый в комнате знал это.

Холлис прочистила горло и внимательно посмотрела на помощника шерифа.

— Я боюсь, что дело еще хуже. Он дает нам свой собственный счет, до настоящего момента.

— Он убил еще 12 женщин? В Вентуре?

— Нет, первых 12 он убил где-то еще. В Бостоне, мы полагаем.

— Господи! Это один и тот же убийца? Тот самый, о котором говорили во всех новостях, который бушевал летом и закончил безжалостным убийством дочери сенатора.

— Мы думаем, так и есть.

Джордан моргнул, но до того как смог задать очевидный вопрос, вмешался Марк:

— К сожалению, мы не можем вызвать специальную группу, чтобы она начала охотиться на это животное здесь.

— Черт, почему нет?

— Потому, что другой почерк. Потому что у нас нет доказательств, что это тот же убийца, — ответила Холлис.

Джордан без слов указал на фотографию, висевшую на доске для объявлений.

— Он никогда не нумеровал их ранее, насколько мы знаем, — покачала головой она. — Ни места преступления, ни жертв. Фактически, у нас никогда не было места преступления, просто…место, где он оставлял своих жертв. Никто его никогда не видел, и специальная группа никогда не могла найти какие-либо улики, которые могли бы указать на, хотя бы, потенциального подозреваемого.

— Итак, для…случайного следователя, эта цифра ничего не значила бы. Она может что-то значить, если вы полагаете, что он планирует убить, по меньшей мере, еще 12 женщин. Это так же может быть число важное для него и только для него, по причинам, которые мы пока не знаем. Черт, да это может быть его днем рождения или годовщиной, или просто цифра, которую он выбрал буквально из воздуха, просто чтобы посмеяться над полицейскими.

— Ты не веришь в это, — сказал Джордан.

— Я сказала тебе, что думаю.

Джордан склонил голову набок — при этом, не отрывая взгляда от федерального агента. Она была очень привлекательной, что он, без сомнения, заметил сразу. Но было что-то еще, какое-то качество в Холлис, которое он не мог почувствовать и понять. Возможно, спокойствие, как будто ничего в жизни не могло, да и раньше не удивляло ее. Или, возможно, он почувствовал, что ее проницательные голубые глаза видели вещи вокруг с особой ясностью, какую он мог только представить.

Чтобы это ни было, это казалось ему интригующим.

Очень интригующим.

— Хорошо, — медленно сказал он. — Тогда почему вы так считаете? Если здесь другой почерк, если нет достаточно улик, чтобы убедить специальную группу, или директора ФБР в том, что это тот же убийца, тогда как вы можете быть в этом уверены?

Холлис повернула голову и посмотрела на шерифа, подняв бровь.

— Он поверит тебе.

— Что ж, это будет неплохо для разнообразия, — Холли вновь посмотрела на Джордана и сухо сказала: — Мы используем экстрасенсов, чтобы преследовать его еще с Бостона. Мы определили, что он где-то в районе Атланты, когда один из наших медиумов два дня назад вошла в контакт с Беки Хантли. Когда ее фотография появилась в базе данных по пропавшим людям…

— Джон и Миранда не упоминали этого вчера, — сказала Дани.

— Они не видела необходимости вдаваться в подробности, — пожала плечами Холлис, а затем слабо улыбнулась Дани. — Еще одна причина, по которой я должна быть здесь.

— Потому что ты была медиумом, — проговорил Марк, в его голосе не слышалось ни малейшей вопросительной нотки.

— Я была тем медиумом, — кивнула она и посмотрела на Дани. — Это — еще одна причина, почему я должна здесь находиться. Потому что Беки вошла со мной в контакт. И когда жертва выходит на связь, это лучшее приглашение от вселенной, чтобы присоединиться к вечеринке.

Глава 9

Информация не сделала Дани более счастливой, но она была не настолько глупа, чтобы возражать. Вместо этого, она сказала:

— Я полагаю, Беки Хантли не предложила ничего, что могло бы нам помочь?

— Насколько я знаю — такое редко случается. А когда они что-то говорят, то их слова, в основном, неясны и таинственны. Беки предупредила, чтобы мы уделяли больше внимание всевозможным знакам, которые кто-то оставляет в качестве следа. Чтобы мы шли по нему.

— Кто-то? — неодобрительно посмотрел на нее Марк.

— Да. К сожалению, она не осталась, чтобы объяснить мне, что все это значит. И это досадно по многим причинам. Как правило, серийные убийцы не оставляют следов, по которым их можно вычислить. Также как и бостонский маньяк определенно не делал этого.

— Также он не оставлял загадочных знаков? — пробормотал Джордан, мельком взглянув на фотографию, висевшую на доске.

— Вот именно. С серийными убийцами обычно всегда так: если они и попадаются, то чаще всего не из-за выдающейся полицейской работы, а потому что ублюдок совершает ошибку. Оставляет жертву в живых или не до конца убирает за собой после убийства, или каким-либо другим образом проявляет небрежность.

— Но не потому, что он специально оставляет след, — сказала Дани.

— Да. Это ненормально. Было бы здорово получить что-то конкретное от Беки, но контакт был слишком коротким, — скривилась Холлис. — Хотя должна признаться — я относительный новичок в этих медиумных штучках, и только сейчас достигаю того уровня, чтобы иногда слышать мертвых.

— Ты видишь их? — спросил Джордан.

Как и обещал Марк, его помощник, казалось, без труда, даже не моргнув глазом, воспринимал существование экстрасенсов и признание Холлис в том, что она медиум.

Холлис заинтересовалась почему, но решила разобраться с этим позже.

— Иногда так четко, как я вижу сейчас тебя. А иногда, совсем плохо, — кивнула она.

— Это должно быть неприятно. И то, и другое.

— Можно сказать и так.

— Когда ты видишь их, они не выглядят как… — поинтересовался Джордан, на его выразительном лице мелькнуло слегка обеспокоенное выражение.

— Как при своей смерти? Показывают ли они мне, как были убиты или как умирали? Нет. Ни ран, ни следов болезни, ни даже особой бледности, по крайней мере, когда я вижу их хорошо.

— Они когда-нибудь рассказывали тебе о….что произойдет дальше? — спросил он, искренне проявляя любопытство.

— Нет. Но что-то ведь должно быть, верно? Я хочу сказать, они мертвы, но до сих пор существуют каким-то образом. Они общаются. Они, кажется, думают, чувствуют также как и в те времена, когда были живы. Они остаются цельными личностями, насколько я могу судить.

— И они всегда остаются такими?

— Ты имеешь в виду — бесконечно? — Холлис пожала плечами. — Я не знаю. Все, что я могу сказать: когда мы закрываем дело, то есть, ловим маньяка или убиваем его — я больше не вижу и не слышу его жертв. Другой член ООП, которая является более сильным медиумом, нежели я, говорит, что некоторые души решают остаться на этой земле, чтобы служить проводниками, но так делают отнюдь не многие. И я не знаю, почему так случается.

До того как Джордан смог открыть рот, чтобы задать еще один вопрос, в их разговор вмешался шериф:

— Джордан, я знаю — тебе любопытно. Черт, и мне тоже. Но давай правильно расставлять приоритеты. Если это — тот же сукин сын, стремительно пронесшийся по Бостону прошлым летом, то нам следует ожидать еще серию убийств и, возможно, это произойдет раньше, чем мы ожидаем.

— Это тот же самый убийца, — сказала Холлис.

— Хорошо, это тот же убийца, — ответил шериф. — Тогда почему он здесь? Почему он выбрал именно Вентуру для своей охоты? Мы далеко от Бостона, а в маленьком городе — как известно — он с трудом сможет затеряться.

Дани покачала головой.

— У него должно быть связь с кем-то здесь или с каким-то местом в городе. Нечто такое, что притянуло его сюда. Но единственная ли это причина, которая имеет место быть?

В глубине души Дани ощущала некое беспокойство, которое говорило ей, что она забыла или проглядела что-то жизненно важное. Вероятно, была какая то деталь в ее сне.

Это едва ли вызывало удивление. Но черт, заставляло усомниться в своих силах.

— Это определенно одна из причин, — сказала Холлис. — Променять анонимность большого мегаполиса на маленький городок, где незнакомцы сразу замечаются, да и при том достаточно быстро — это не очень умный шаг. Особенно, если ты планируешь оставаться активным серийным убийцей.

— Может, он запаниковал, — предположил Джордан. — Если вы, ребята, подобрались близко…

— Нет, специальная группа не подобралась к нему близко, — теперь качала головой Холлис. — А вот внимание СМИ стало ужасающе пристальным, когда пропала Энни Лемотт, и стало еще более пристальным, когда обнаружилось ее мертвое тело. Бишоп считает, что именно это спугнуло его из Бостона.

— В этом есть смысл, — согласился Марк. — Но Дани права. Я сомневаюсь, что этот ублюдок выбрал Вентру, просто ткнув пальцем в карту.

— Я так понимаю, мы ищем эту связь, — сказал Джордан.

— И это, — добавила Пэрис, — будет очень нелегко, учитывая то, что у нас нет конкретных фактов об этом человеке.

— Да, будет нелегко, — вздохнула Дани. — И я бы сказала, что нелегко — это мастерское преуменьшение. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем найти верные знаки и следовать по ним, ведь они, возможно, оставляются специально для нас.

— Это при условии, что след существует, — проговорил Джордан. А затем добавил, обращаясь к Холлис: — Без обид.

— Никто и не обиделся. Я буду очень удивлена, если мы действительно обнаружим след. Обычно вселенная не так щедра.

— И с чего убийце быть таким щедрым? — сказала Дани, ни к кому конкретно не обращаясь.

Мари Гуд помимо того, что не была слишком впечатлительной, также не была и глупой женщиной. Поэтому находка ожерелья, которое ей не принадлежало, поздней ночью в ее, как она думала, запертой квартире — заставило внутренний будильник тревоги зазвенеть. Особенно после вчерашней прогулки до дома и того страшного чувства, что за ней следят и наблюдают.

Поэтому Мари сделала именно то, что сделала бы любая рационально мыслящая женщина при подобных обстоятельствах — позвонила в полицию. Приехали помощники шерифа без формы, записали ее показания, проверили все окна и двери и забрали ожерелье, сказав, что изучат его. Они пообещали, что патрульная машина будет проезжать мимо её дома каждый час до окончания ночи, для того чтобы убедиться, что там никто не скрывается.

Это и должно было послужить концом.

И все равно Мари ворочалась и беспокойно металась, оставив лампы в гостиной и во второй спальне включенными. Освещение на улице также работало в полную силу. Но, несмотря на это, она вставала, по меньшей мере, три раза, чтобы проверить все двери и окна.

Когда, наконец, наступило утро, она едва ли смогла отдохнуть. Но ей надо было идти на работу. Мари с трудом заставила себя встать с постели и быстро принять душ, но так и не смогла расслабиться, даже после того как вытерлась и оделась. Она заменила свой обычный кофе тостом и некрепким чаем, надеясь успокоить желудок. И это даже сработало.

До тех пор, пока она не открыла входную дверь.

На порог упали двенадцать красных роз, которые были прислонены к двери.

Ей даже не пришлось нагибаться, чтобы прочитать карточку, которая лежала внутри зеленой обертки из ткани. Конверта не было, просто обычная белая карточка с двумя словами, написанными ровным почерком.

Здравствуй, милая.

Возможно, другая женщина и была бы очарована тайным поклонником, оставляющим цветы. Вероятно, другая женщина даже смогла бы наслаждаться этим днем, ставшим более ярким при мыслях о подарке.

Да возможно и Мари тоже наслаждалась бы, если бы не та страшная прогулка до дома вчерашней ночью.

И ожерелье, оставленное в ее запертой квартире.

Волосы на затылке вновь встали дыбом, несмотря на дневной свет и то, что квартира Мари находилась всего лишь в двенадцати кварталах от полицейского управления.

Она закрыла и заперла дверь, оставив цветы на улице. Мари вытащила свисток и баллончик с перцем, продолжая держать их в трясущихся руках.

После чего позвонила шерифу.

* * * *

— Все, что мы можем на данный момент — работать с информацией, которая у нас есть, — обратился Марк к людям, сидевшим в конференц-зале. — У нас в наличие данные с места преступления, отчеты криминалистов и информация о жертвах — из Бостона и отсюда. Правильно?

Он посмотрел на Холлис, подняв брови. Она кивнула и жестом показала на толстую папку с файлами, лежащую на столе.

— Здесь вся информация, которая, как посчитал Бишоп, нам потребуется в этом расследовании. Эта не все данные об убийствах — они бы заполнили коробки. Но здесь практически полная информация о прошлом каждой бостонской жертвы, а также их психологические портреты.

— Мы считаем, его предпочтения в выборе жертв очень важный знак. В Бостоне это был единственный видимый след, и Бишоп думает, что убийца не отойдет далеко от этого в настоящем или в ближайшем будущем. Он всегда выбирал женщин определенной внешности: маленькие, изящные брюнетки с карими глазами. Которые выглядят как дети.

Джордан нахмурился, но прежде чем смог прокомментировать, Холлис добавила:

— У нас также есть последний психологический портрет нашего убийцы, который составил Бишоп.

— Последний? — спросила Пэрис.

— Бишоп начал менять первоначальный, как только мы узнали, что его следующее место охоты будет так далеко от Бостона. В месте, настолько отличном от Бостона. Единственная ценная информация, которую я смогла получить от Беки — убийца увеличил свою безжалостность по отношению к жертве. Он совершил необычайно большой скачок. Серийным убийцам свойственно это, но скачок был слишком большой, и именно это странно. Одно этот факт требует пересмотра психологического портрета.

— Скачок? — нахмурился Марк.

— Скорость и степень, на которую он увеличил жестокость. Двенадцатая жертва — Энни Лемотт — была жестоко, варварски избита. У нее обнаружены многочисленные колотые раны, но ее тело было оставлено более-менее неповрежденным. Как и все жертвы в Бостоне.

— Но не Беки, — сказал Марк. — И не Карен.

— Черт, — пробормотал Джордан. И когда все посмотрели на него, добавил: — Я полагаю, мы считаем, что Карен тоже мертва.

— Мы уверены в том, что у нас, по меньшей мере, две жертвы, — проговорил Марк. — Я готов поверить Холлис, что Беки одна из них, до тех пор, пока результаты ДНК экспертизы не опровергнут эту информацию. Джордан, а Карен — единственная пропавшая, помимо Беки.

— Да. Я знаю. Я просто не хочу быть тем, кто скажет Бобу, что его жена мертва.

— Друг? — спросила Холлис.

— Не очень близкий, хотя мы вместе ходили в школу. — Он пожал плечами. — Что скажешь — маленький город.

— С традиционным для маленького городка «сарафанным радио»? — Она хотела разузнать про это, меняя тему разговора.

— Люди здесь стараются держать свои дела при себе, когда это касается посторонних, но это не значит, что они не знают о происходящем вокруг них, о чем и говорят друг с другом, — ответил ей Марк.

— Но они не будут торопиться делать что-то, например, сообщать в СМИ?

— Такое правило здесь с той поры, которой я уже и не помню. По крайней мере, таково правило для большинства местных жителей. Но у нас много приезжих, и я не знаю, какое у них может быть отношение к вниманию прессы. Некоторые любят внимание.

— В том то и дело, — вздохнула Холлис. — Поэтому у нас мало времени до того, как обо всем станет известно.

— Я полагаю не много, — покачал головой Марк и вернул разговор к прошлой теме. — Ты сказала, этот убийца поднялся на ненормальный для маньяка уровень?

— Да, — нахмурилась Холлис. — Временной промежуток может объяснить интенсивность роста агрессии, по крайней мере, частично. Если он хотел убивать, нуждался в этом, но не мог по каким-либо причинам. Полное крушение планов могло легко ожесточить его еще сильнее.

— Если этот временной промежуток вообще был.

— Существует возможность того, что он убивал еще где-то, а мы пропустили эти знаки, — кивнула в ответ Холлис.

— Но ты сама не веришь в это.

— Нет. Мы думаем, он выжидал все эти недели, не убивал до Беки Хантли, до двадцать второго сентября, когда она исчезла. До этого… может, он искал место похожее на Вентуру. Или, возможно, он сразу приехал сюда из-за связи, про которую говорила Дани, и все это время провел, готовясь к очередному убийству.

Теперь настала очередь Марка нахмуриться.

— Он ведь раньше не проводил какую-то особую для этого подготовку, верно? Он просто хватал женщину, которая шла из дома или с работы в том месте, где плохо обеспечена или вообще отсутствует безопасность.

Холлис кивнула

— Да, он действовал как хищное животное — хватал и убегал, достаточно удачливый или умный для того, чтобы идеально рассчитать время каждого похищения. При этом никогда не попался на глаза ни одному свидетелю, а это значит, что у нас нет даже приблизительного его описания.

— Он может быть, кем угодно, — пробормотала Дани. — Мы может пройти мимо него на улице, и никогда этого не поймем.

— Вероятно, — согласилась Холлис. — Если бы монстры выглядели как монстры, то их, черт возьми, было бы куда легче поймать.

Марк еще раз повернул разговор в прежнее русло:

— Но если он провел тот период времени — между последним убийством в Бостоне и первым убийством здесь — готовясь, то это — что-то новенькое.

— Да, это одно из многих его возможных отличий.

— Важное отличие?

— Бишоп думает — да. И я с ним согласна. Подумай об этом. В маленьком городе, большее чем он рискует это то, что его вычислят. Он не сможет похитить, а затем жестоко убить 12 человек в двенадцати разных районах в течение короткого промежутка времени. Только не в таком месте как Вентура. Он, вероятно, сможет сделать это один раз, ну два раза, если он действительно окажется удачливым, но не больше этого. Ему нужна база. Что-то безопасное, изолированное, где он сможет делать то, что пожелает, едва ли опасаясь обнаружения.

— Как, например, склад. Или подвал заброшенного склада, — пошевелившись, проговорила Дани.

— Да, как склад, — кивнула в ответ Холлис. — Когда вселенная дает тебе указатель, ты обращаешь на это внимание.

— Но является ли это частью того следа, по которому мы собираемся идти? — Тревога Дани росла. — Или же это что-то абсолютно не имеющие к нам отношения?

— Вообще-то, — проговорила медленным, задумчивым тоном Холлис, — этот вопрос еще более сложный. Ведь Беки не сказала, что мы должны идти по следу. Она просто сказала, что кто-то оставляет для нас след.

В комнате на долгое время воцарилось молчание, после чего Дани сказала:

— В моем сне, мы идем прямо в ловушку.

Прежде чем кто-либо смог прокомментировать ее слова, старший помощник постучал в дверь, и, заглянув в комнату, обратился к Марку извиняющимся тоном:

— Шериф, нам кажется, вам следует знать кое о чем.

— Что?

— Вчера поздно ночью к нам поступил звонок от молодой девушки. Она подозревала, что за ней кто-то следовал по дороге до дома, и, кроме того, кто-то смог проникнуть в ее запертую квартиру.

— Украли что-нибудь?

— Нет, и это-то странно. Он оставил кое-что. Ожерелье. Коротышка изучает его сейчас.

— Я так полагаю, она уверена, что оно не было оставлено ее парнем или кем-то еще, — нахмурился Марк.

— Она абсолютно в этом уверена, шериф. Мари очень потрясена, а она не из тех, кто будет вести себя так без причины. Недавно, перед тем как выйти на работу, она нашла около своего порога двенадцать красных роз и записку, которая напугала ее еще сильней. Она позвонила нам и в этот раз помощники решили, что вам следует поговорить с ней лично.

— Я полагаю, ты был одним из этих помощников? — поинтересовался Марк, внимательно смотря на своего сотрудника.

— Да, сэр.

— Ты ведь был вчера на месте преступления, не так ли Гарри?

— Да, сэр. — И со спокойствием в голосе, которое явно далось ему с трудом, помощник Уолкер добавил: — Я знаю Боба Норвелла и знаком с родителями Беки Хантли. И действительно думаю, что вам стоит встретиться и поговорить с Мари Гуд. Возможно, у нее есть уважительная причина быть такой напуганной.

* * * *

Гэбриэл Вульф припарковал свой джип багажником вперед к резкому концу старой грязной подъездной дороги и вылез из машины. Он не стал подъезжать слишком близко к краю, а лишь подкатил достаточно близко для того, чтобы выглянуть и отметить, что когда-то в прошлом весеннее половодье изменило курс широкого притока и позволило ему смыть длинный отрезок старой дороги.

Это, конечно же, не было Большим Каньоном, но все же до медленно текущего притока оставалось большое расстояние.

— Черт, — сказал он. — Полагаю, это место достаточно близко.

Он достал бинокль из большой спортивной сумки, лежащей на заднем сидении, и осторожно подкрался к лучшей точке обзора, с которой можно было видеть большую часть округа, не взбираясь на эту чертову гору. На этот раз Гэбриэл не только держался достаточно далеко от опасного края обрыва, но так же находился под защитой растительного покрова многочисленных деревьев, которые только сейчас приобретали приглушенные осенние цвета.

Он не хотел быть замеченным.

Гэбриэл настроил фокус бинокля и сначала осмотрел отдаленное пространство, где был виден маленький город Вентура, который растянулся на большее расстояние, чем он того ожидал. Когда-то этот город существовал как довольно важная остановка на путях железной дороги, ведущей из Атланты на север. Дорога проходила через Вентуру и шла дальше к восточным склонам Голубого хребта. По ней перевозили хлопок, табак, орех пекан и другие зерновые, а также товары, которые производил штат, такие как драгоценные камни и другие минералы, которые добывались немного дальше к югу.

Гэбриэл изучал все, что только мог увидеть, слегка наклонившись. Он и раньше видел маленькие городки, которых стороной обошел прогресс, заброшенные, после закрытия железной дороги. Он видел результаты неправильной техники по заготовке древесины — сухие склоны и зерновые поля, такие как хлопок и табак, которые не взросли или были куда-то перемещены. А этот маленький город либо восстановился после подобных экономических ударов, либо никогда их и не испытывал.

И сейчас…поезда даже не останавливаются здесь, лишь немного притормаживают, потому что рельсы держали путь в горы, где развивать скорость было смерти подобно. Как мог видеть Гэбриэл, в этом месте не было крупных предприятий, за исключением одинокой бумажной фабрики на реке — в милях от города.

Несколько маленьких ферм гордились своими молочными коровами, рогатым скотом и мелкой домашней птицей. Он заметил, по меньшей мере, три фермы, где лошади и наездники тренировались в конном спорте и беге по пересеченной местности. Часть лесоматериалов заготавливалась на западе города, но не в крупном масштабе, несмотря на близость бумажной фабрики. Он заметил пару табачных полей, но большая часть сельского хозяйства, как он заметил, состояла из небольших огородов на заднем дворе, которые были нацелены на пополнение или составление большей части рациона семей, которые владели и сами же работали на этих участках.

— И откуда у них появляются деньги, — пробормотал он.

Ты подозрительный человек.

— Да. Да. Это моя работа — задавать жесткие вопросы.

Вообще-то нет. Твоя работа — найти этот склад. Или, по крайней мере, исключить столько тупиков, сколько сможешь.

Гэбриэл еще раз окинул взглядом пространство и вздохнул.

— Раньше здесь была крупная остановка для двух железных дорог, по меньшей мере. И одна очень большая бумажная фабрика работала здесь в течение целых поколений, а сейчас тут, в основном, заброшенные склады, пустые здания и вымершие складские хозяйства по всему чертову периметру.

Вымершие?

— Да, тебе не нравиться это слово?

Мне просто любопытно, как такой процветающий маленький городок не снес все эти заброшенные постройки.

— Это удивляет, правда?

Они, наверное, не засоряют природный ландшафт слишком сильно? Может поэтому.

— Если они не уродливы, так пусть остаются?

Ну, даже их снос стоит денег.

— Опять назовешь меня подозрительным?

Нет, я разделяю твое подозрение. Но не знаю, даст ли нам это хоть что-то.

— Сейчас, ты просто пессимистка. — Гэбриэл продолжил изучать Вентуру через бинокль, настраивая резкость на чистом и очень привлекательном центре города. — Ха.

Что?

Он вздохнул и опустил бинокль.

— Либо правая рука не знает, что творит левая…Нет, это не так, так никогда не бывает, даже если так выглядит.

Что ты там бормочешь?

— Я думаю, мы опять имеем дело с козлом «мне надо знать все». Мы не одни в округе Профит.

Ну, мы знали это.

— Я не имею в виду Дани и Пэрис. Или даже Холлис Темплтон.

Тогда кто?

— Кто-то, кого мы не ожидали. Кто-то, кого действительно не должно быть здесь.

Кого ты…О.О, черт!

— Точно, — пробормотал Гэбриэл, опять поднимая бинокль к глазам, чтобы с удивлением наблюдать за неприметной фигурой, прогуливающейся по старомодному тротуару центра. — Я думаю, он воспринял предсказанную угрозу для Миранды очень, очень серьезно.

Глава 10

У Марка не нашлось никакой логической причины, чтобы взять Дани с собой, когда он отправился в свой кабинет, где его дожидалась Мари Гуд. Поэтому он и не стал ее изобретать.

И почувствовал облегчение, когда Дани не стала задавать вопросов.

Однако это чувство длилось лишь до того момента, как они вошли в кабинет, и Мари Гуд встала с одного из стульев, предназначенных для посетителей.

Она была изящной, худой, с короткими темными волосами и большими темными глазами, и выглядела ребенком в форме официантки.

Черт.

Марк обменялся быстрым взглядом с Дани, и когда они вошли в комнату, представил женщин друг другу, не объясняя, однако, при этом — кто такая Дани и почему она должна присутствовать при их разговоре. А Мари Гуд была, очевидно, слишком расстроена, чтобы беспокоиться об этом.

— Шериф, помощник Уолкер наверное уже рассказал вам? Об ожерелье и цветах? О том, что кто-то преследовал меня прошлой ночью?

— Он рассказал мне, мисс Гуд. Но у меня не было пока возможности прочитать ваше заявление, поэтому, если не возражаете, расскажите мне об этом еще раз? Вы считаете, кто-то начал преследовать вас со вчерашней ночи, когда вы вышли с работы?

— Знаете, сначала я подумала, что это все мое воображение, но …

Дани смотрела, как молодая девушка продолжает пересказывать случившееся Марку, но по ее коже начали пробегать мурашки страха, когда она поняла, что не прошло и нескольких секунд как голос Мари в комнате постепенно стих. И наступила тишина.

Такое случалось с Дани и прежде, но только это было в ее провидческих снах. Когда она спала — ее разум, видимо, принимал эти внезапные замолкания людей, мест и вещей вокруг нее, так как понимал, что о произошедшем надо слушать глубже того, что находится на поверхности. Слушать о чем-то более важном. И оно почти всегда было ключевым для понимания того, что же на самом деле значило ее видение.

Но сейчас ее блуждающее сознание пребывало в панике, непроизвольная реакция — вроде страха, была такой быстрой, что она почти пропустила шепчущий голос, который был слышен за голосами в комнате, за светом и за тем, чего можно было коснуться руками. За всем, что казалось реальным.

Я хочу тебя.

Она тихо вошла внутрь своего сознания, с трудом сдерживая панику. Дани переместила взгляд на Марка и пожелала, чтобы этот шепот, который она слышала в своей голове, принадлежал ему. Она хотела поверить в то, что это его шепот.

Но это оставалось лишь желанием.

Этот голос был холодным. Жестким. Непреклонным.

И он был злым.

Я хочу тебя, Дани. И ты будешь моей. Даже если убежишь. Даже если спрячешься. Не важно, что он сделает для того, чтобы защитить тебя. Не важно, что тебе снится. Не важно…

— Дани?

Она поняла, что стояла перед столом Марка вполоборота к двери. Она так же осознала, что Мари Гуд уже ушла, и Марк, должно быть, провожал ее, так как возвращался от двери. Он, нахмурившись, глядел на нее.

Дани резко села и со всей силы втянула в легкие воздух, будто сдерживала дыхание на очень долгий промежуток времени.

— Дани, черт, что случилось?

— Я …Я не… — Она взяла себя в руки и приложила все усилия, чтобы ее голос звучал ровно. — Думаю, я что-то услышала. Ты назначил охранника для Мари Гуд? Она подходит под описание и если он уже наблюдает за ней…

— Конечно, я это сделал. — Марк присел на другой стул для посетителей, не сводя с нее хмурого взгляда. — Что ты слышала?

— Я сказала — думаю, что услышала… — Она снова взяла себя в руки, сдерживая панику, которая была готова завладеть ею. — Я не совсем уверена. Может это все игра моего воображения. Я думаю, что слышала шепот, вот и все.

— Шепот? Кто-то старается добраться до тебя? Ментально?

— Мои способности не работают таким образом.

— Просто потому что такого с тобой еще никогда не случалось, — медленно проговорил он, — это не значит, что твои экстрасенсорные способности не могут этого. Они, как правило, растут и развиваются также как и любые другие человеческие способности. О чем поведал тебе этот шепот?

— Марк, я не…

— Что он сказал, Дани?

Она не хотела отвечать, но между ними и так была достаточно напряженная атмосфера, и Дани не хотела еще сильней осложнять ситуацию.

— Он сказал…что хочет меня. Что все равно получит меня.

— Кто?

— Не знаю. Даже если бы я слышала этот голос ранее, кто смог бы узнать шепот?

— Как я вижу, — взвешенно ответил Марк, — это напугало тебя до чертиков. Поэтому я думаю, что хоть ты и не уверена, но все же подозреваешь — этот голос принадлежал нашему убийце.

— Это невозможно.

Нахмуренное выражение на лице Марка ушло, и теперь оно выглядело суровым, даже более чем раньше.

— Ты уже…подключилась к сознанию этого убийцы, правильно? Видя его во сне?

Она никогда не слышала подобной терминологии, но для нее это имело смысл.

— Можно сказать и так.

— Мы оба знаем, все это связано с тобой. Я полагаю, у тебя было видение, потому что Миранда — твой друг, и угроза нависла над её головой.

Дани заколебалась, но потом ответила:

— Я тоже так думаю.

— Есть ли какая то вероятность того, что убийца подключился к тебе из-за этого видения? Что он каким-то способом уцепил конец этой связи, ведущей к тебе?

— Я не знаю. — Господи, надеюсь, что нет. — Возможно. Если это и случилось, то было сделано как-то через Мари Гуд. Если он все же наблюдает за ней…

— Она не экстрасенс, — сказал Марк. — А что если убийца сам является им?

Дани судорожно вдохнула и ответила:

— Мне не нужно быть опытным следователем чтобы понять — если он экстрасенс, то у нас возникнут большие неприятности.

— В любом случае, экстрасенс он или нет, ты напугана до дрожи в коленях, Дани. Потому что он прикоснулся к той части тебя, которой касались не многие. Ты ли создала эту связь или он, уже не важно, но она — реальна. Она существует. Ты думаешь, я этого не вижу? Думаешь, я этого не чувствую?

— Марк…

— Мы оба знаем, связи подобного рода не так легко порвать после их создания. И он может навредить тебе, ведь так? Он может прийти за тобой туда, где нет физических преград, нет стен, запертых дверей, охранника, который оружием может остановить его.

Она не хотела об этом думать, потому что такая мысль панически пугала ее. Особенно, учитывая то, что шепот, который она слышала, странно вторил.

Но Дани постаралась ответить с наигранной легкомысленностью:

— Я в безопасности. По крайней мере, до тех пор пока мы не найдем этот склад.

Она слышала, с какой уверенностью сказала эту фразу.

Вот только сомневалась, сможет ли сама поверить в это.

Гэбриэл съехал на джипе к обочине запрошенной дороги за клубком какого-то растения, которое он не смог распознать.

— Ненавижу, когда кто-то меняет правила, — проворчал он.

Мы не знаем, что кто-то это сделал.

— Это — бред. ООП должен быть здесь незаметен, а он видим настолько, насколько это возможно.

Ты сказал, он выглядел незаметно.

— Выглядел — ключевое слово. Временно — подойдет лучше. Как только город узнает, что две его жительницы были убиты, и сделано это было крайне зверски, можешь быть уверена, незнакомцев начнут замечать. И возможно начнут стрелять.

Я думаю, ты преувеличиваешь. Но лучшее что мы можем сделать — не высовываться и работать так быстро, как это возможно.

— Я уже слышал это.

Он вылез из джипа и остановился рядом лишь на то время, которое потребовалось ему, чтобы вытащить маленький рюкзак из большой спортивной сумки, лежащей на заднем сиденье, а затем закрыл машину. Гэбриэл двигался сквозь деревья вдоль дороги двадцать или тридцать ярдов,[9] затем натолкнулся на полуразрушенную дорожку, покрытую щебёночно-асфальтовым покрытием. Она вела к группе больших зданий, которыми раньше владел какой-то завод.

Что он производил?

— Опять тебе нужны подробности.

Это может быть важным, ты же понимаешь.

Гэбриэл вздохнул и стряхнул рюкзак с плеча. Он открыл карман и достал карту округа, на которой многие места были обведены красным. Несколько мгновений он изучал пометки, небрежно сделанные на полях.

— Пластик.

И никаких подробностей кроме этого?

— Не на карте. Но я помню из вчерашнего исследования — пластиковые кронштейны, балки и что-то подобное, безобидное. Просто место, где производились полезные вещи.

И которое было закрыто в результате сокращения штата компании. Я вспомнила теперь.

Он положил карту в рюкзак и продолжил свой путь, следуя по покрытию на протяжении всей дороге, ведущей к зданиям. Первое сооружение, к которому он подошел, было настолько невыразительным, что он не мог представить, для чего оно было воздвигнуто. Все что он видел — большой ржавый замок на двери без стекол.

Гэбриэл поднял замок так, чтобы можно было видеть днище, и понял — при таком большом количестве ржавчины его отмычки бесполезны. Молоток и зубило, он подумал, возможно, смогут пробраться через многолетнюю ржавчину.

— Эй, мне нужно немного помощи.

Извини. Мои мысли блуждают.

— Хорошо. Верни их обратно. Открой. Я не смогу взломать его без зубила. Или без С-4[10].

Секунду. Подожди…там.

Он услышал резкий щелчок и обнаружил открытый замок в руках. Он был по-прежнему ржавым, но открытым.

— Ты по-прежнему владеешь магическим касанием, Рокс.

Да, да. Проверь это место и давай уходить.

— Ты начинаешь нервничать?

Я тоже не люблю, когда кто-то нарушает правила. Будь осторожен, Гейб. У меня плохое предчувствие.

В мире существовало немного вещей, которые он уважал так же сильно, как и предчувствия сестры, поэтому он остановился около отпертой двери лишь для того, чтобы достать фонарик и пистолет. Затем он поставил плечо к двери и толкнул ее, пробивая путь к заброшенному зданию.

* * * *

Вернувшись в конференц-зал, Марк посвятил остальных в разговор с Мари Гуд и рассказал о произошедшем с Дани.

— Мне это не нравится, — произнесла Холлис.

— Что именно? — спросила Пэрис. — Хотя мне тоже. Марк, я надеюсь, ты не собираешься оставить Дани без охраны.

— Нет.

Дани не протестовала, а просто смотрела на Холлис и ждала. Она изо всех сил старалась казаться спокойной. Делала вид, что мерзкий голос убийцы в ее мыслях не заставил ее содрогнуться от ужаса до мозга костей, хотя и знала — по крайней мере, двое в этой комнате понимали ее настоящие чувства.

Трое вообще-то, учитывая слова Холлис.

— Иметь такой контакт со злом — настолько плохо, насколько это вообще может быть, — обратилась она к Дани, ее голос был сухим, хотя в ее интонациях скользила симпатия. — Ты ощущала, что связь была устойчива?

Дани заставила себя подумать об этом, а затем покачала головой:

— Не совсем. Фактически, она прервалась очень внезапно.

Когда Марк назвал мое имя.

— Ты никогда не была телепатом, — заметила Пэрис. — Даже внутри установленной связи, ты больше чувствуешь, нежели думаешь.

Дани тщательно избегала смотреть на Марка.

— В этот раз было и то, и другое. Были холодные, жесткие, полные предложения. Но они звучали, как эхо. — Она покачала головой. — Я не могу вспомнить все детали моего видения, возможно, в нем было все так же — остаточное эхо того, что я сознательно не вспоминала.

Марк посмотрел на Холлис, подняв брови:

— Такое возможно?

— Конечно. Еще существует вероятность, что способности Дани развиваются, либо же убийца каким-то образом установил связь между ними. Или…

— Или что? — спросил Марк.

Дани знала о чем он спрашивает и понимала — он не хочет подавать идею ни Холлис ни кому-либо еще о том, что убийца, как он подозревал, может быть экстрасенсом. Дани была благодарна Богу, когда Холлис нахмурилась и покачала головой.

— Или…дай-ка мне подумать еще некоторое время.

— У меня есть выбор? — спросил сухо Марк.

— Вообще-то нет, — проговорила Холлис мягко, с улыбкой, которая, однако, быстро пропала. — Другая деталь, которая мне совсем не нравится — это растущее подтверждение того, что наш убийца меняется или уже изменился основательно. Мари Гуд попадает под описание — подходящий возраст и внешние приметы — все то, как он любит. Но… проявлять свой интерес к ней так явно — это совершенно новый элемент. Позволить ей услышать щелчок затвора своего фотоаппарата, оставленные розы и … — Она, нахмурившись, посмотрела на Марка. — Что известно по поводу ожерелья?

— Коротышка мне доложил насчет него, когда мы выходили из кабинета. Оно похоже на то, которое носила Беки Хантли перед исчезновением. Никаких отпечатков. Химическая экспертиза показала, что его недавно вычистили, используя аммиак или один из растворов, предназначенных для чистки украшений, который можно купить в любом ювелирном магазине. По описанию подходит. Для уверенности родителям необходимо будем посмотреть на него.

— Пожалуйста, не заставляй меня это делать, — пробормотал Джордан.

— Поедет Гарри. Холлис, если это ожерелье Беки, что это говорит нам об этом ублюдке? Для чего он оставляет трофей, полученный от одной из жертв, в доме другой потенциальной жертвы, которую преследует?

Она нахмурилась, и практически отсутствующим тоном сказала:

— Я не составляю психологических портретов, разве не помнишь. По крайней мере, официально. Хоть Бишоп и убедился в том, что большинство из нас знает больше о психологии убийц, нежели обычный психиатр. Я должна рассказать ему о последней известной нам информации и как можно быстрее. Между тем, последний прием убийцы говорит нам о том, о чем я уже упоминала ранее — он продолжает меняться, развиваться.

— То есть его почерк?

Она кивнула.

— Значит, произошло что-то, изменившее его. Что-то перевернулось в нем, в его жизни, в ходе его мыслей и чувств. Если он вообще способен чувствовать, конечно.

— Может, он изменился, потому что вынужден был покинуть Бостон, — предположил Марк.

— Может быть, пребывание его самого в роли зверя, на которого ведется охота, сделало его…более категоричным… при рассмотрении себя заново как охотника.

— Поэтому стало больше тщательной продуманности в его ритуале. Больше продуманных шагов до поимки жертвы. Преследует, делает фотографии, может даже в мыслях ухаживает за ней, — сказала Дани.

— Какая гадость, — пробормотала Пэрис.

— Это может помочь нам, — обратила внимание Холлис. — Пока это ожерелье не опознают родители Беки Хантли, у нас нет связи между Мари Гуд и убийцей. Но если оно будет опознано, тогда, возможно, мы впервые будем идти на шаг впереди этого ублюдка.

— Не слишком ли очевидно мы делаем это? — полюбопытствовал Джордан. — Я хочу сказать, не будет ли наше присутствие рядом с Мари слишком заметным для убийцы?

— Это риск в любом случае, — сказал Марк. — Мне все равно, я лучше перестараюсь в защите потенциальной жертвы.

Холлис на мгновение перевела на него внимательный взгляд, а затем кивнула:

— Твое право.

— И я готов рискнуть и следовать за следующей возможной жертвой. И я надеюсь, мы найдем его еще до того, как он сделает хотя бы один шаг. Итак, что мы знаем о нем?

— Мы знаем типаж жертвы, который он выбирает.

— Хм…Я начал размышлять об этом ранее, но если вы видели Карен… — сказал Джордан.

— Я знаю. Она блондинка с голубыми глазами. И согласно заявлению о пропаже — Беки Хантли была голубоглазой с рыжими волосами.

— Хотя в остальном они подходят идеально, — медленно произнес Марк. — Они — маленькие и хрупкие. Беки недавно исполнилось 18.

— Можно изменить цвет волос с помощью краски или парика. Цветные контактные линзы обычно достаточно меняют цвет глаз. Пойдет ли он настолько далеко? — сказала Пэрис.

— Чтобы осуществить свои фантазии, удовлетворить то желание, которое движет им? Я думаю, да, — ответила Холлис.

— И Бишоп полагает так же? — спросил Марк.

— Да. — Вздохнув, Холлис добавила: — Бишоп — одаренный профайлер, но даже ему придется постараться изо всех сил, чтобы согласовать разницу между убийствами — здесь в Вентуре и прежними двенадцатью в Бостоне. А эта новая информация, думаю, не слишком поможет прояснению ситуации.

— После всего случившегося, у него было немного времени, — прокомментировала Дани.

— У него было всего несколько дней, с тех пор как я видела Беки, — пожала плечами Холлис. — Обычно для него этого бывает достаточно для того, чтобы почувствовать убийцу или изменения, происходящие в нем, особенно, если он изучал этого убийцу месяцами. Но этот монстр — совсем другой случай. Даже для Бишопа.

Ни к кому конкретно не обращаясь, Джордан сказал:

— Я не знаю агента Ноя Бишопа, но по некоторым причинам эти крупицы информации пугают меня больше, чем что-либо другое, — проговорил Джордж, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Тогда у тебя хорошо развиты инстинкты, — серьезно ответила ему Холлис. — Потому что Бишоп сталкивался со злом достаточно близко и намного чаше, чем кто-либо из нас может себе представить. Но этот парень, убийца, действительно что-то новенькое.

— В чем конкретно? — сосредоточено спросил Марк. — В злобе? В коварстве?

— Даже учитывая резню, которую мы видели вчера, и, принимая во внимание тот факт, что это было самое ужасное, что я когда-либо хотел увидеть, существует бесчисленное количество книг, сайтов в Интернете, посвященных серийным убийцам, которые были жестоки и хитры в свое время. Каннибалы, некрофилы, и животные, которые делали такие вещи, определение которым, боюсь, даже не существует, — добавил Джордан.

— Да. У правоохранительных органов и в психологических исследованиях полно подобных примеров, — кивнула Холлис.

Марк повторил свой вопрос:

— Так что нового в этом убийце? Что делает его настолько необычным, что даже специальная группа во главе с лучшими охотниками из ФБР даже близко не подобралась к нему? А она пыталась месяцами.

Холлис колебалась достаточно долго, а затем медленно сказала:

— Мы полагаем, что узнаем ответ только, когда узнаем про его окружение, про его прошлое. Вот тогда и найдем то, что находим почти во всех историях о серийных убийцах. Возможно, это было оскорбление в детстве, психологическое расстройство, какая-то травма головы в прошлом, или что-то вроде этого.

— Если ты хочешь чтобы я жалел этого подонка…

— Нет, нет, — отмахнулась Холлис. — Почти все мы полагаем, что серийные убийцы рождаются с чем-то отсутствующим. Можешь называть это душой или совестью. Что позволяет им быть ужасными чудовищами. Мы не знаем конкретно, действительно ли эта отсутствующая часть — вот и все, что требуется или человек все же может прожить нормальную жизнь, по крайней мере, внешне, не причинив вреда никому. Если ее или его окружение в детстве было заботливым и добрым, и не случилось травмы, существует ли хотя бы возможность того, что человек никогда не совершит злое деяние.

— Но? — Марк продолжал внимательно смотреть на нее.

— Но. Мы абсолютно уверены, что этот отсутствующий элемент в совокупности с детской травмой и оскорблением, раной в голову или какого-либо рода эмоциональным и психологическим шоком фактически всегда рождает что-то злое. Серийный убийца, насильник, педофил, поджигатель и даже террорист. Наклонности, инстинкты, потребности были и раньше. Но что-то случилось, и со временем или в результате одного травматического события, они выплыли на поверхность.

— Я все еще жду, что ты скажешь дальше, — проговорил Марк.

— Прости, что тяну так долго. Вот в чем дело. Касаясь этой темы, мы заходим на неизведанную территорию. У нас есть теории. Есть несколько исследований ООП касательно ситуаций с личностными характеристиками, которые, как мы думаем, были спорны, и не предоставили нам достаточно времени для какой-то настоящей проверки и понимания. Но у нас нет доказательства. Черт, у нас даже нет ничего близкого к доказательству.

— Холлис…

Она подняла руку.

— Марк, травма в детстве или во взрослой жизни, может так же послужить спусковым механизмом для экстрасенсорных способностей. Фактически, некоторые исследования отлично продемонстрировали, что секторы мозга необъяснимо активные у большинства экстрасенсов, так же активны и у действующих серийных убийц.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Ты говоришь, что у нас серийный убийца, находящийся в Вентуре, и он — экстрасенс?

Будто он сам не рассматривал эту идею, думала Дани с легким удивлением.

— Ситуация ухудшается, — сказала Холлис. — В особом отделе есть экстрасенсы, которые сверхчувствительны к колебаниям электромагнитных полей. Они могут определить необычную экстрасенсорную активность даже на расстоянии. Мы зовем это — отличное понимание вселенной.

— Хорошо. И поэтому?

— И поэтому, в соответствии с отчетами, которые Бишоп получил от этих экстрасенсов, он подозревает, что наш неизвестный объект — один из самых беспокойных экстрасенсов, каких мы, когда-либо встречали, и у него больше одной основной способности. Они — не второстепенны и не вспомогательны. У него они очень сильны и полностью развиты. Мы даже не знаем, сколько способностей у него, и в чем они конкретно заключаются. Может быть он — телепат и ясновидящий одновременно или же обладает способностью телекинеза и исцеления. Может меньше. Может больше. Он может быть живущим, дышащим чудом, созданным тем же неизвестным ужасом, которое и спровоцировало его побуждение к убийствам. Неразбавленное зло — помноженное на десять. И никто из нас, даже Бишоп, никогда не встречался с чем-то подобным.

Глава 11

Ему потребовалось несколько часов, чтобы правильно подрезать ей волосы, но он не возражал. В этом месте сложно было определить, какое время суток снаружи, поэтому он редко смотрел на часы и просто отдыхал, когда чувствовал усталость. Собственно говоря, он был немного помешан, когда дело касалось ее волос. И сам это понимал. Все должно быть идеальным: длина, прическа, цвет. Все было важно.

Он злился, когда какая-либо мелочь была неправильна. Уродливые желтые волосы он срезал и аккуратно сложил в мешок, который был отодвинут в сторону. Он сожжет их позже, так же как и одежду, которую она носила.

В то время как окрашивались её волосы, он аккуратно срезал с нее джинсы и блузку, частенько останавливаясь, чтобы послушать ее стоны и понаблюдать, как ее маленькие холмики груди подрагивают и колышутся. Он оставил ее нижнее белье напоследок. Не спешил. Наслаждался.

Он медленно скользил очень острым нижним лезвием ножниц по ее коже, подхватывая тонкую лямку лифчика, а затем отрезал ее одним точным движение. Затем другая лямка.

Улыбаясь, он немного понаблюдал, как ее маленькие груди поднимаются и опадают. Послушал, как она жалобно стонет. Он положил кончики пальцев на ее живот, закрывая глаза на мгновение, чтобы лучше почувствовать мягкую, теплую кожу и дрожащие мышцы.

Он мог чувствовать свое возбуждение и наслаждался этими ощущениями, но вовремя напомнил себе — это просто прелюдия.

Он хотел продлить ее.

Ее лифчик был обычной хрупкой вещью, и потребовалось лишь одно легкое движение ножницами, чтобы отделить шелковый материал между ее грудями. Он вновь понаблюдал несколько мгновений, практически сдерживая дыхание, потому что каждый судорожный вдох, который она делала, заставлял чашечки скользить дальше друг от друга. Очень медленно, освобождая ее плененную плоть.

Он ждал пока не начал появляться розовый сосок, а затем нетерпеливо убрал лифчик сам, бросая его в стоящий рядом мусорный мешок, где лежала остальная часть ее одежды.

Его рука потянулась, чтобы с жадностью коснуться ее. И ему пришлось заставить себя использовать только кончики пальцев, чтобы медленно обвести формы ее маленьких грудей, по кругу ее вставших сосков.

— Тебе ведь нравится это, милая, правда?

Она издала дикий, приглушенный звук, натягивая ремни на запястьях и лодыжках, и он неодобрительно посмотрел на полоску клейкой ленты на ее губах.

— Я не хотел заклеивать тебе рот. Эта лента просто безобразна. Но ты говорила глупости, а я не хотел это слушать. — Он использовал свой указательный палец, чтобы обводить ее сосок по кругу снова и снова, потер взад и вперед его верхушку. — Я хочу, чтобы ты сказала насколько это хорошо. Я хочу услышать это. Ты будешь непослушной, если я уберу ленту? Или ты выучила урок?

Она издала еще один неразборчивый звук, на этот раз менее дикий.

— Ты будешь вести себя хорошо? Ты скажешь мне, как сильно любишь мои прикосновения?

Она закрыла глаза, слезы потекли из уголков ее глаз, затем она открыла их и кивнула.

Он сжал кончик соска, прежде чем отпустить. А затем с помощью той же руки, потянулся и медленно снял ленту с ее губ.

— Пожалуйста…

— Я ведь говорил тебе ранее, милая — мольбу оставим на потом, — его голос был терпелив, но он позволил ей увидеть сжатые ножницы в его руке. — Не беспокойся. Я скажу тебе когда. А сейчас я просто хочу услышать, насколько ты любишь мои прикосновения.

Она снова закрыла глаза, лишь на мгновение, затем открыла их и судорожно кивнула

— О…Да. Я могу сделать это.

Он скользнул взглядом по поверхности тележки из нержавеющей стали, на которой лежало несколько подготовленных шприцов, и немного нахмурился. Она слишком рассудительна, подумал он. Возможно, даже слишком. Прошли часы с момента последней инъекции, и ему, возможно, скоро придется сделать ей еще один укол.

— Коснись меня, — прошептала она и судорожно втянула в себя воздух. — Я…мне нравится, что я чувствую когда…когда ты трогаешь меня.

Он улыбнулся и аккуратно положил ножницы на низ ее живота, лезвием вниз — к ногам, так, чтобы конец лезвия практически касалось верхушки ее трусиков. Он наблюдал за ее ответной дрожью, услышал ее короткий стон, который она старалась приглушить, и его улыбка стала еще шире.

Он положил обе руки на ее грудь, сжимая, водя ладонями назад и вперед по ее затвердевшим соскам.

— Да, — ее голос был чуть громче шепота — хриплый и скрипучий. — Дотронься до меня. Вот так. Мне нравится это.

Ощущения были приятными для него, но не настолько, чтобы перестать следить за таймером на тележке. Таймер, который отсчитывал оставшиеся несколько минут до того, как он сможет помыть ей волосы. Высушить их и убедиться, что насыщенный коричневый цвет, обещанный на коробке, являлся правильным оттенком.

Он должен быть таким.

Она издала сдавленный звук.

— Я…Я никому не скажу. Пожалуйста, не причиняйте мне вреда! Пожалуйста, о, пожалуйста, не…

Таймер, наконец, зазвонил, и он улыбнулся.

— Хорошо. Время посмотреть — правильный ли цвет.

— О Боже, пожалуйста, не причиняйте мне боли!

— Сейчас, Одри. Я предупреждал тебя об этом. Я решаю, когда придет время умолять меня, помнишь?

— Одри? Я не…Меня зовут не Одри.

Он внимательно посмотрел на нее.

Она облизала губы и быстро проговорила:

— Хорошо. Хорошо. Я могу быть тем, кем ты хочешь.

— Не будь смешной, Одри. Кем ты можешь быть кроме себя самой?

— Да. Прости. Я…я просто забыла. — Ее взгляд метнулся к рабочему столу. — Это должно быть те уколы, которые ты делаешь мне. Я забываю некоторые вещи.

— Правда? Хмммм. Я должен запомнить этот эффект. Для следующего раза.

— Что?

Он слегка наклонился и использовал гидравлический регулятор, чтобы наклонить стол, так, чтобы Y-образная нижняя половина, где были пристегнуты ее лодыжки, поднялась, а верхняя — медленно опустилась.

Она задрожала и прикусила нижнюю губу, но продолжала молчать.

Он подошел к головной части стола, которая сейчас была опущена, убедился, что специально созданная раковина твердо стояла под ее головой, и включил воду. Он подправил температуру, сделал воду настолько горячей, насколько только мог вытерпеть и начал мыть ее волосы.

Она беззвучно ловила воздух, но не кричала.

— Прости, милая, но вода должна быть горячей. Чтобы смыть всю краску.

Он мыл ее волосы, его взгляд отвлекся от этого занятия, чтобы поблуждать по ее телу.

Ему нравилось, как она выглядела на специальном столе. Каждая нога лежит в индивидуальном желобе из нержавеющей стали. Лодыжки с особой любовью привязаны с помощью толстого кожаного ремня. Два канала встречались, скорей в U-образной, нежели Y-образной форме, около 8 дюймов[11] от ее промежности. Однако он и делал это место стола с откидными элементами так, чтобы у него был полный доступ к ее телу. Стол был сделан, чтобы подходить Одри, и он подходил ей идеально.

Он всегда подходил ей хорошо.

Начиная от бедер и вплоть до того места, где находилась ее грудь, стороны стола были прямые и закрытые, с каждой стороны виднелась лишь полоса нержавеющей стали, шириной около пяти дюймов [12]. И повыше, возле ее плеч, стол разветвлялся в букву Т — так, чтобы ее руки лежали в отдельных желобах, а запястья пристегнуты, таким же способом как и лодыжки.

Над крестовиной Т, была поверхность из нержавеющей стали достаточная только для подставки под шею, которая держала ее голову над раковиной.

Он посмотрел на Одри, которая была так красиво привязана к столу, и его улыбка стала шире. Идеально. Просто идеально. Так будет, как только она будет полностью чиста и гладко выбрита в нужных местах.

— Мистер, пожалуйста, вы…

— Одри, не зли меня. Никогда не зови меня мистер, ради Бога!

Она смотрела прямо на него, ее глаза расширились.

— А…уколы. Я не…не помню.

— Дорогой. Ты называешь меня — дорогой, Одри. Всегда.

— Мне жаль. Мне жаль, дорогой. Я больше не забуду, обещаю.

— Я очень надеюсь, что нет. — Он взял шампунь. — Я не хочу злиться на тебя, Одри. Действительно не хочу.

— Нет, дорогой, — прошептала она. — Разозлить тебя…это последняя вещь, которую я бы хотела сделать.

Глава 12

Порочный серийный убийца — это достаточно плохо, думала Дани. Порочный серийный убийца, обладающий неизвестным количеством экстрасенсорных способностей — это, без преувеличения, из рода ночных кошмаров.

Ее ночных кошмаров.

Да и ночных кошмаров кого угодно.

Наконец, Марк, поведя плечами так, будто стряхивая с себя что-то, сказал:

— Хорошо, мы разберемся с этой возможностью или вероятностью, когда придет время. Сейчас же мы просто работаем над этим делом — встаем, узнаем, как движется расследование в Бостоне, и продолжаем расследование здесь. Есть какие-либо возражения?

Все молчали.

И когда он обратился к Холлис, его фраза скорей прозвучала как утверждение, нежели как вопрос:

— Как скоро ты доложишь агенту Бишопу эту информацию?

— С твоего разрешения, в ближайшие пять минут. Конечно это будет строго между мной и им, во всяком случае до тех пор, пока мы не найдем достаточно улик, чтобы убедить директора, что это тот же самый убийца. Или пока СМИ не прознают об этом, и не начнут вести разговоры в этом русле.

— Сколько времени у нас есть до того, как будет привлечено внимание прессы? — спросила Пэрис.

Марк в ответ пожал плечами.

— Ты знаешь, у нас нет местной телевизионной станции и наша ежедневная газета вообще-то известна далеко не своей энергичной работой. Плюс влияет географический фактор — мы практически изолированы, поэтому у нас не так много незнакомцев или людей, которые просто проезжают мимо. К тому же, сейчас много чего происходит в Атланте, так же как и в других крупных городах, расположенных вокруг нас. Поэтому везде есть масса новостей.

— Но зверское убийство двух женщин, — сказала Дани. — Это громкая новость, и не важно какого размера город. Особенно в наши дни, когда СМИ стараются заполучить что-нибудь сенсационное. Когда информация начнет просачиваться…

Холлис посмотрела на шерифа, подняв брови.

— На самом деле сложно сказать по фотографиям, но думаю — место преступления, мягко говоря, было достаточно отдаленным. Но насколько надежным оно было? Как скоро информация начнет просачиваться?

— Мои люди не заговорят. Семьи жертв будут в шоке какое-то время, когда им скажут эту новость. У Боба и Карен не было детей, родители Беки старше и будут все держать в себе. Я считаю, никто из них не пойдет к журналистам, и они будут не очень рады, если пресса пожалует к ним.

— Даже чтобы обратиться к широкой общественности, для того чтобы воззвать к правосудию? Так иногда поступают в наше время.

— Возможно, через несколько недель или месяцев. Но не раньше.

Холлис кивнула.

— Они, вероятно, будут не слишком громко говорить об этом? Возможно, обратятся к обществу за эмоциональной поддержкой? Пойдут в церковь или что-то подобное?

Марк посмотрел на Джордана, который покачал головой и ответил:

— Хантли даже не являются прихожанами церкви, насколько я знаю. А Боб Норвелл никогда не был социально-активным человеком. Я был удивлен, когда он женился.

В комнате воцарилось молчание на несколько минут, после которой Пэрис пошевелилась и сказала:

— Я единственная, кто чувствует вину, потому как знаю о случившемся с двумя пропавшими. А в это время об этом не знают даже их собственные семьи?

— Ты привыкнешь к этому, — ответила Холлис, а затем покачала головой. — Хотя нет, ты не привыкнешь. По крайней мере, я не привыкла. Кто расскажет семьям о случившемся?

— Я, — проговорил Марк. — Я расскажу, когда сможем точно идентифицировать жертв. По результатам ДНК или…

…или найдем остальные их части.

Ему даже не потребовалось это говорить.

* * * *

— Почему ты не взяла меня вчера в свой сон, Дани?

Дани подняла глаза от файла, который изучала, только сейчас осознавая, что она и Марк одни в конференц-зале.

— Только не паникуй, — сказал он. — Джордан повез Холлис на место преступления. Пэрис вернется сюда с минуты на минуту. Так что насчет сна, Дани. Ты опять видела его прошлой ночью.

— Я и не собиралась паниковать, — она, было, собиралась напомнить ему, что они уже находились наедине — в его кабинете, но почувствовала дрожь, засомневавшись — действительно ли они были там вдвоем.

— Дани?

Он видел слишком много, даже не обладая экстрасенсорными способностями. Было в этом что-то мудрое, думала она.

— Просто…хоть я и не взяла тебя с собой, ты все равно был там. Ты был частью моего сна. Ты был там, также как Холлис и Бишоп. И я обладала способностями Пэрис.

— Что?

Дани кивнула.

— Я думаю, что обладала ими и раньше. Просто прошлой ночью я впервые поняла это. Ее самой не было, хотя ей и следовало быть там. Но у меня были ее способности. Даже больше чем ее способности, я думаю. Холлис, казалось, чувствовала, что я… у меня есть какое-то оружие, поэтому мне не нужен был пистолет.

— Подожди. У тебя были способности Пэрис? Я и не знал, что ты и Пэрис можете обмениваться ими, я думал — вы можете просто усиливать способности друг друга.

— Мы не можем обмениваться ими. По крайней мере, раньше не могли. Я никогда не была ясновидящей, да и никогда не обладала второстепенными способностями Пэрис. А она никогда не видела пророческих снов и видений.

— И никогда не могла брать других людей в свои сны?

— Нет. Она никогда не могла делать это. Хотя мы и пытались, когда были детьми.

— А после?

— Однажды, — улыбнулась Дани, — это перестало быть нашим забавным секретом и стало просто-напросто нашей жизнью. Развитие наших паранормальных способностей не было приоритетом для нас. Но так было не всегда. С тех пор как мы начали работать на Убежище, мы сделали много чего в этом направлении, по большей части из-за того, что Джон и Мэгги верят — сестры и братья могут стать лучшими партнерами. И им важно было знать, сможем ли мы.

— И вы обнаружили это?

— Не совсем. Мы знали, что каждая из нас всегда становится сильней, когда мы работаем вместе, как ты и сказал. Мои ночные видения становятся более четкими, а Пэрис становится более сильной ясновидящей.

— Но никакого обмена способностями.

— Я даже и не представляю, как это сделать.

— Но ведь существуют признаки того, что твои способности, по крайней мере, развиваются.

— Возможно. Хорошо, скорей всего так и есть, — Дани пожала печами, несмотря на напряжение, которое чувствовала. — Те ситуации, в которые мы вовлечены, могут полностью изменить нашу жизнь.

— Что ты имеешь в виду?

Дани не хотела разговаривать с Марком на эту тему, но продолжила:

— Команду ООП, так же как и членов Убежища редко вызывают, за исключением тех случаев, когда все более консервативные методы уже использованы. Да и ставки обычно очень высоки, поэтому мы выкладываемся по полной.

— Ты всегда так делала.

— Но не так, как я делаю это, подписав контракт с Убежищем. Правда в том, что мы не знаем каковы наши пределы, никто из нас этого не знает. Всевозможные расследования, ситуации, такие как эта … своего рода тестирует наши пределы. Возможно даже, они позволяют нам миновать их.

— Но? — он внимательно посмотрел на нее.

— Но… иногда результаты не всегда положительны. Мы попадаем на неизведанную территорию, Марк. Вспомни, мы имеем дело с электроэнергией. Ее полно в человеческом теле и в человеческих мозгах. И попытки контролировать эту энергию не всегда работают так, как мы ожидаем.

— Именно поэтому ты не взяла меня в свой сон? Так как поняла, что это опасно.

Она слегка кивнула.

— Видимо, эта способность — хождение по снам — редка, поэтому нам известно слишком мало конкретной информации. Черт, да практически и нет никакой информации. Но теория, созданная особым отделом с помощью докторов и исследователей такова: так как я беру чье-либо сознание в свои мысли, уровень электромагнитной энергии выше нормы и это может навредить тому, кого я взяла. Обычные люди не привычны к такому уровню энергии, их мозги не приспособлены справляться с ней, как может это делать разум экстрасенсов.

— Ты хочешь сказать, что кто-то пострадал, когда ты взяла его к себе во сны? Или это все теория?

— Просто теория — это то, с чем приходится работать большинству экстрасенсов. Жить с ней. По крайней мере, до тех пор, пока что-то очень плохое не превратит теорию в практику. И эта теория имеет смысл. Поэтому единственная, кого я брала в свои сны после присоединения к Убежищу — Пэрис. Она — экстрасенс и мой близнец. Мы подумали, что если кто-то и сможет пережить это без вреда, то это будет она.

— Мне кажется, на меня это не влияло, — напомнил он.

Дани опять пожала плечами, но на этот раз судорожно.

— Возможно, по этой же причине ты можешь распознавать сверхъестественные способности в других. — Или, может быть, между нами всегда была особая связь.

— Или, возможно, причина в том, что мы были любовниками, — спокойно сказал Марк.

— Возможно, — ответила она, стараясь соответствовать его спокойствию.

— Связь между нами до сих пор существует, Дани.

— Да, — произнесла она. — Я знаю.

* * * *

Холлис стояла на заднем дворе пустого дома, на краю того, что раньше было красивым местом с бассейном. Сейчас же оно превратилось в место кровавой резни, огороженное желтой полицейской лентой. Органы и другие части тела уже были убраны, но следы крови засохли под горячим солнцем Джорджии и казались пятнами поржавевшей краски. Они до сих пор портили кафель и камень, а бассейн, окрашенный в красное, был осушен лишь наполовину.

Она могла слышать жужжание мух.

Джордан прочистил горло, когда заметил направление ее взгляда и сказал:

— Стоки засорены. Мы должны позвонить в компанию, которая занимается техническим обслуживанием бассейнов. Они, возможно, захотят вызвать компанию по уничтожению насекомых.

— В наши дни каждый специализируется в своем, — пробормотала Холлис.

— А твоя специализация — быть медиумом.

Холлис хотела и дальше обсуждать тему «человек, больше всего раненный в отделе», но решила не делать этого. По большей части из-за того, что она пока не оценила степень толерантности помощника (который, кстати, был очень симпатичным). Он определенно преодолевал все, что свалилось на него с видимым одобрением, но никогда не знаешь, какой момент будет переломным.

— Да, — сказала она. — Это — моя способность.

— Поэтому ты захотела приехать сюда? Надеешься, что одна из жертв придет к тебе?

— Ну, не говори это так, будто она появится из-за магической шторы, — сухо ответила Холлис.

— Я не это имел в виду. Честно, я не хотел. Я просто не знал, как выразиться.

Холлис подумала об этом, а затем пожала плечами.

— Ладно, твои слова так же хороши, как и любые другие. И да, я думала, что смогу что-то увидеть. Или кого-то. Обычно так и происходит на месте преступления. Не всегда, заметь, но достаточно часто, чтобы ожидать этого.

Джордан аккуратно огляделся.

— И… что? Кого-нибудь видишь?

— Пока нет.

— И? Я так понимаю, что мы ждем?

Холлис чувствовала его изумление и любопытство.

— Помощник, скажи мне кое-что…

— Называй меня Джордан, пожалуйста. Я думал мы миновали эту стадию.

— Так и есть. Расскажи мне кое-что, Джордан. Как ты можешь быть настолько терпимым ко всем этим вещам, связанным с паранормальным миром? Большинство полицейских не такие.

— Ты ведь тоже коп.

— Да. Ну, почти. В любом случае, я вхожу в специальный отдел, правило которого — быть экстрасенсом. А какое оправдание у тебя?

— Я вырос с этим, — ответил Джордан.

Холлис повернула голову и внимательно посмотрела на него.

— Ты ведь не седьмой сын седьмого сына или что-то подобное, верно?

— Нет. Ничего подобного, — улыбнулся он. — Не сумасшедший фанатик паранормального. Моя бабушка не была цыганкой, предсказывающая будущее. Но она могла Видеть. Это было распространено здесь в течение поколений.

Он смотрел, как ее брови поднимаются, и добавил:

— Причина — округ Профит[13].

Теперь заговорила Холлис:

— Ха. Это не всплывало при исследовании. Интересно, знает ли Бишоп. — Затем она покачала головой. — О, черт, конечно, он знает. Дани и Пэрис родились здесь, ведь так?

— Да. Их мать была медиумом, также как и ты. Марк тоже родился здесь, в его семье дар всегда очень интересно модифицировался. Не совсем экстрасенс, но у него есть своего рода чувство — детектор — которое намного лучше развито, чем у обычных людей. Перселлы всегда знали, кому можно доверять и кто лжет. Это одна из причин, почему они были так успешны в политике. И возможно, поэтому Марк так удачно справляется с должностью шерифа.

— Ха, — проронила вновь Холлис, и посмотрела на него еще внимательней. — А ты? Твоя бабушка обладала Зрением и …?

— А я нет, — он пожал плечами. — И я так и не решил, что же чувствую по этому поводу — тоску или облегчение. Но, проводя время с вами — людьми, которые постоянно сталкиваются с подобными вещами, я начинаю немного склоняться в сторону облегчения. Кажется это больше груз, нежели дар.

— Знаешь, я пришла к заключению, что это и то, и другое. Иногда дар, иногда груз. Но ведь во всем есть свой риск.

— Это наверно, самый трезвый взгляд на этот вопрос.

Слова только лишь успели сорваться с его губ, как Холлис поняла — что-то происходит. За все время ее физическая реакция всегда была одинаковой: все тонкие волоски на ее теле вставали дыбом, как будто электрическая энергия наполнила воздух, и ее тело покрывала гусиная кожа, будто кто-то неожиданно открыл дверь зимней порой. То же происходило и сейчас.

Она медленно начала осматриваться, зная, что на самом деле здесь нет дымки, но, тем не менее, видя, как она поднимается с земли. Страшное зрелище было трудно игнорировать, но Холлис смогла сделать это, когда увидела женщину, выходящую из бассейна — она медленно делала шаги из воды. При этом она не оставляла за собой никакой ряби.

На ней не было купальника — обычные шорты и топик с короткими рукавами. Она была абсолютно сухой, учитывая тот факт, что она, казалось, покинула бассейн. Ее длинные, светлые волосы даже немного блестели под лунным светом.

Холлис сделала шаг навстречу ей, полностью сфокусировавшись на том, что видит. Абсолютно забывая, что рядом с ней стоял помощник шерифа.

— Кто ты? — спросила она. — Я не узнаю тебя.

Она имела в виду фото пропавших девушек.

Женщина, оглянувшись, посмотрела на бассейн и ответила:

— Сейчас ты ничего не найдешь.

Холлис была удивлена, услышав вполне нормальный голос, но постаралась отодвинуть эту мысль на задворки своего сознания как неважную на данный момент.

— Кто ты? — повторила Холлис.

— Пока ты ничего не знаешь обо мне. — Женщина снова посмотрела на бассейн, и выражение ее лица стало обеспокоенным. — Но это не важно. Ищи ее в воде. И будь аккуратна. След, который он оставляет для вас, не такой как вы думаете.

Холлис открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, опыт подсказывал ей, что визиты не длятся долго, но до того, как она смогла сказать…

— Холлис?

Она посмотрела на ладонь Джордана на своей руке, затем на его обеспокоенное лицо, уже понимая, что температура вновь стала нормальной, и энергия ушла из этого места. Она оглянулась к бассейну, только чтобы подтвердить свои подозрения.

Никакого призрака женщины, стоящего на краю бассейна.

— Черт, что произошло? — потребовал ответа Джордан.

— Я не совсем уверена, — медленно сказала Холлис. — Когда должны приехать люди, занимающиеся техническим обслуживанием бассейнов?

— Предположительно завтра или в понедельник.

— Позвони им, — посоветовала Холлис. — Скажи им приехать завтра. И как можно раньше.

* * * *

— И эта связь для тебя ничего не значит? — спросил Марк.

— А должна? — Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно и неэмоционально. Старалась, но не смогла.

— Ты скажи.

— Что ты хочешь знать, Марк? Ждет ли меня мужчина в Атланте? Нет. Обрела ли я нормальную жизнь, которую так искала? Нет.

— Дани…

— Но вообще-то я нашла определенное спокойствие, — заговорив, Дани не могла остановиться. — Когда, наконец, приняла тот факт, что не могу убежать далеко и достаточно быстро от своего дара так, чтобы он остался позади. Когда приняла тот факт, что никогда не буду спать без кошмаров, и для меня это — норма. Когда поняла, что со знанием приходит ответственность, что Бог или вселенная, или мои собственные чертовы моральные принципы, не дадут мне уйти, убежать, даже когда я вижу вещи, которые пугают меня до ужаса.

Она вымучено засмеялась и поняла — в ее смехе слышна горечь.

— Когда я приняла все это, то обрела мир с…

— Бред. Ты не приняла ничего. И в меньшей степени саму себя.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Не знаю? Дани, я — парень которого оставили позади. Я — часть того, от чего ты убегала.

— Ты льстишь себе.

— О, я не рассматриваю это как плюс в своей жизни, поверь. Знаешь, я был чертовски туп, не видя, что ты собрала вещи и одной ногой уже за порогом, в тот момент, когда я поздравил себя с такими крепкими отношениями, что ты даже решила поделиться со мной своими снами. В буквальном смысле.

— Я не хотела делать этого, — сказала она глухо.

— О, уверен, ты хотела, Дани. И не важно во что ты веришь, ты проверяла свои способности даже тогда. И меня, а я думал это проявление доверия. Но это было не так, по крайней мере, знак не того доверия, которого я хотел. Пределы, Дани. Даже тогда ты проверяла их. Ты просто хотела понять — существует ли связь между любовниками, о которой не ведают даже близнецы — узы, настолько сильные, что откроют двери, которые ты не могла открыть ранее.

Дани уставилась вниз на открытую папку — слова, описывающие жизнь девушки, которая оборвалась в Бостоне, расплывались. В ее груди заболело, и она была совершенно не уверена, что продолжает дышать.

— Ты хотела понять, — мягко добавил Марк. — Но когда поняла, когда связь открыла дверь, широко распахнула ее — это напугало тебя до чертиков. Настолько сильно, что ты захотела убежать в первый раз. Но даже тогда ты была достаточно смела, чтобы попробовать снова, сейчас я понимаю это. Я был… напуган… этим опытом, и попросил сделать это снова. И ты сделала. Я не знал, о чем просил, не понимал, что это будет стоить тебе всей энергии. А ты никогда не говорила ни слова об этом. До той последней ночи, когда сон, в который ты меня взяла, оказался одним из твоих видений.

Дани, наконец, подняла взгляд и через стол посмотрела на Марка:

— Я видела твое лицо, когда мы проснулись. Я видела твой ужас.

Он покачал головой, не прерывая зрительного контакта.

— Ужас был из-за сна, а не из-за тебя. Никто не хочет увидеть, как его мать погибает из-за ужасной болезни, а именно это ты показала мне.

— Мне всегда снится чья-то смерть. Ты еще не понял этого?

— Я знаю. И что? И поэтому надо обвинять тебя? Дани, я никогда не винил тебя за то, что ты показала мне, что случится. Пусть это и было ужасным.

— Я не верю тебе.

— Я знаю. Но ты поверишь. Когда наберешься смелости, чтобы попробовать снова.

— Я не возьму тебя в этот сон, — Дани сделала вдох. — Только не в этот. Ты уже там, часть видения, только Бог знает, что случится, если, если…

— Давай узнаем.

Дани так резко встала на ноги, что едва не опрокинула стул, на котором сидела.

— Нет. Мы не будем. Не сегодня. Никогда.

В своем паническом стремлении как можно быстрей убраться из комнаты, она почти столкнулась с сестрой в дверях.

— Вот это да! — Пэрис вошла и села за стол для переговоров. — Уже некоторое время я ждала, когда же, наконец, произойдет этот взрыв. Спасибо.

— Говоришь так, будто это хорошо, — вздохнул Марк.

— Это так. Поверь мне. Дани нуждалась в том, чтобы выговориться. Она была слишком занята, предоставляя мне личное пространство, чтобы я решала свои проблемы. И я не могла помочь ей. Я думаю, возможно, ты только что смог.

— Правда? Почему-то мне показалось, что она до сих пор подавлена и убежала как сумасшедшая.

— Я видела ее лицо. Она в дамской комнате. Плачет.

— Это заставляет чувствовать себя дерьмом. Я не хотел причинить ей боль. — Марк резко откинулся на стуле.

— Ты не причинил ей боли, ты просто встряхнул ее. Ты сделал то, в чем она нуждалась.

— Черт, как ты можешь знать это? Ясновидение?

— Это и… — Пэрис сделала неопределенный жест пальцами одной рукой, — вещь, свойственная близнецам. Не волнуйся, она в порядке. Она стояла парализованная на перекрестке, а ты подтолкнул ее.

— Я не думаю, что тебе надо было искать метафору.

— Все хорошо. У меня их сотни в запасе, — улыбнулась Пэрис. — Передай мне, пожалуйста, ту папку?

* * * *

Холлис ждала вечера, когда сможет вернуться в комнату отеля, чтобы доложить информацию Бишопу. Этой информации было много, хоть и по большей части она была бесполезна. И это в лучшем случае. В худшем, эта информация представляла собой одни лишь догадки.

Но это нормально, когда дело касается ООП, думала Холлис.

— Если Дани установила связь, — сказала она своему начальнику, использую громкую связь мобильного телефона, в это же время она копалась в чемодане, стараясь найти нечто подходящее, чтобы одеться для пиццы и мозгового штурма в доме Пэрис. — Это может очень помочь нам. Или же будет жутко опасно для нее. Или то и другое вместе.

— Может быть и хуже, если связь установил он.

— Серьезно. И мы можем как-то это определить? До того как все произойдет прямо перед нашим носом?

— Мы на неизвестной территории здесь, Холлис.

— А мы бываем когда-нибудь на другой? — Она вздохнула. — Просто скажи мне. Что я могу сделать?

— Если Дани захочет, ты можешь войти в сон. Между вами может существовать еще одна связь.

— Что если мы окажемся в ее видении?

— Будьте очень осторожны.

— Кто-нибудь когда-либо говорил тебе, что из-за тебя люди чувствуют недоверие к своим собственным силам? — Холлис вздохнула опять. — Не важно, можешь не отвечать. Это был риторический вопрос.

— Нам надо знать, есть ли у Дани экстрасенсорная связь с убийцей, Холлис.

— Да, конечно. И было бы неплохо узнать, кем была моя светловолосая гостья. Было слишком поздно, когда мы с Джорданом вернулись в участок, поэтому у меня не было возможности поговорить об этом с остальными. Хотя Джордан проверил — больше заявлений о пропавших женщинах не поступало. Поэтому не о чем здесь говорить.

— Она сказала поискать ее в воде?

— Да. Ее. Ссылаясь на кого-то другого или, по крайней мере, это так звучало. Но она вышла из бассейна. У которого засорены водостоки. К сожалению.

— Я сомневаюсь, что это было сказано буквально, Холлис. Что мы найдем чьи-либо останки в бассейне.

— Посмотрим, я напугала Джордана достаточно для того чтобы быть уверенной — он будет там на рассвете с людьми из компании по техническому обслуживанию бассейнов и командой криминалистов. Поэтому мы скоро узнаем, что находится в водостоках.

— Учитывая то, что было на месте преступления, я бы ожидал даже больше.

— Да. Черт. — Холлис подумала, а затем сказала: — Все эти очевидные изменения в его почерке. Либо он становиться неряшливым, либо…что?

— Либо что-то произошло — или с ним, или в его жизни. Это может быть переезд из Бостона. А может быть что-то другое. Но чем бы это ни было, оно глубоко влияет на него. И может влиять на тех, кого он убивает и на то, как он убивает.

— Хммм. Что ты знаешь, но не говоришь мне?

Бишоп даже не стал отрицать это.

— Ничего такого, что могло бы помочь вам в расследовании.

— Угу. Ты понимаешь, что твоя секретность однажды вернется и укусит тебя за задницу?

— Возможно, но не сегодня.

Холлис хотела сказать, что сегодня почти закончилось и что он думает о завтрашнем дне, но не сделала этого, и даже была удивлена собственной верой в него.

Ее доверие нелегко было заслужить.

— Вы получите новый профиль так скоро, как только это будет возможно, — проговорил Бишоп. — Тем временем, будь осторожна. Пусть ты не подходишь под описание жертв, но ведь и Дани тоже, но он ясно дал понять, что хочет ее. Все, что мы знаем о нем, или думаем, что знаем — может меняться или просто быть неправильным.

— Понятно.

Это было не самым обнадеживающим напоминанием, подумала Холлис после того, как разговор был закончен.

Особенно, учитывая видение Дани.

Глава 13

В эту ночь Дани действительно не хотела идти спать, по большей части потому, что не желала видеть сны. Мозговой штурм с Холлис и Пэрис не принес ничего полезного, насколько они могли судить, и знание того, что Бишоп полностью переписывает психологический портрет убийцы, не помогало. На самом деле, даже наоборот — усугубляло ситуацию.

Может поэтому, Пэрис и Холлис уговаривали взять их в ее сны.

— Ты когда-нибудь брала сразу двух человек? — с любопытством спросила Холлис.

— Я даже не уверена, что смогу это сделать, — покачала головой Дани.

Холлис выпила немного вина, а затем подняла бокал в легком жесте приветствия.

— Я в игре, если решишь попробовать. Если случится так, что мы окажемся в твоем видении, то, по крайней мере, попытаемся запомнить все детали, которые только сможем. Вероятно, ты что-то пропустила.

— А если будет простой, обычный сон?

— Тогда мы станем вуайеристками, — с ухмылкой ответила Пэрис.

— Замолчи, Пэрис!

— Дай-ка я догадаюсь. Это имеет отношение к Марку? — вмешалась Холлис.

Дани прочистила горло.

— Пэрис считает, что это было забавно. Такое случилось лишь однажды. Я даже не знаю — почему именно он приснился мне в ту ночь, ведь я не видела Марка в течение долгих лет.

— Такое случалось с тобой когда-либо прежде? — спросила Пэрис. — Или, возможно, я была тому причиной? Я имею в виду причиной того, что тебе приснился Марк.

— Что? Разве такое возможно?

— Вскоре, после того, как мы начали работать на Убежище, Мэгги посоветовала мне опробовать кое-что. — Пэрис подняла руку, до того как Дани успела произнести слова, которые, очевидно, подыскивала. — Не вини ее. Совет заключался в следующем — мне следовало думать о ком-то или о чем-то, имеющим сильную связь с тобой, и попытаться удерживать это в своих мыслях, перед тем как пойти спать, в ту ночь, когда мы решим пойти в твой сон. Я так и сделала.

— Ты думала о Марке?

— Знаешь, ты так старалась не говорить о нем, что я начала подозревать — у тебя до сих пор сохранились чувства к нему. Поэтому я и решила думать именно о нем. — Пэрис слегка улыбнулась. — Совсем не планировала очутиться в таком страстном сне, но …

— Господи, Пэрис. — Дани почувствовала, как ее лицо начинает пылать, и мысленно поблагодарила вселенную, что смогла положить конец тому сну достаточно быстро.

Или, по крайней мер, вытолкнуть Пэрис оттуда. И с чего бы ей видеть эротические сны о Марке? К тому времени, она уже исключила его из своего мира. Она действительно это сделала.

— Давайте не будем думать сегодня о Марке, хорошо? Не то, чтобы я хочу лишить тебя удовольствия, Дани, просто… — проговорила Холлис.

Дани выставила вперед руку.

— Никаких объяснений не требуется, правда. Послушайте, я даже не знаю — смогу ли взять сразу вас обеих.

— А ты попробуй, — предложила Холлис. Она опустошила свой бокал с вином и добавила: — Одна из многочисленных теорий Бишопа заключается в том, что если в одном пространстве находится достаточное количество экстрасенсов, сфокусировавшихся на одном деле, то их энергия как бы…частично накладывается друг на друга. Возможно, что-то пойдет не так. Может возникнуть любая непредвиденная ситуация. Но обычно, судя по нашему опыту, происходит следующее — способности начинают меняться, принимать новые формы. Поэтому, даже если у тебя и не получится взять нас в свои сны, сама попытка может помочь нам или твоим способностям развиться.

— Помочь нам как? — серьезно спросила Пэрис.

— Ну, мы все вовлечены в это расследование. И все пытаемся понять — что из себя представляет этот убийца. Где он сейчас находится. Подсознание — чертовски сильная штука, особенно, подсознание экстрасенса, и когда оно освободится от условных оков, которые мы, бодрствуя, накладываем на наш разум и способности — может случиться все, что угодно.

Пределы. Каковы мои пределы? Дани стало любопытно. Это был вопрос, который она никогда не рассматривала, даже когда ее просили сделать это.

— Когда ты говоришь «все что угодно», я не могу не спросить — всегда ли это хорошо? — поинтересовалась Пэрис.

— Нет, всегда существует риск, — без промедления покачала головой Холлис. — Когда мы используем свои способности — это всегда риск. Твои сны — своего рода неизведанная территория, особенно для экстрасенсов. Энергии могут начать взаимодействовать таким образом, что мы даже представить не можем.

— Скажи мне еще раз, что в этом хорошего? — вздохнула Дани.

— Ты прекрасно знаешь что, — быстро ответила Холлис. — Нравится нам или нет, но наши способности развиваются. Когда мы используем их, когда просто пытаемся использовать, и когда тестируем свои пределы. Мне самой не нравиться бродить по кладбищам, чтобы увидеть мертвых. Больше не нравится. Но я делаю это время от времени, потому что не хочу, чтобы существовало место, где бы я боялась применять свой дар.

— Я вижу сны независимо от того, хочу этого или нет, — сказала Дани.

— Но у тебя есть выбор — брать или не брать кого-либо в них. Я уверена, что ты делала это всего лишь несколько раз в своей жизни. Я права?

— Совершенно верно.

— И большинство случаев пришлось на наше детство, — проговорила Пэрис.

— Если ты не используешь мышцы: они атрофируются, — пожав плечами, сказала Холлис. — И мне кажется, ты не хочешь, чтобы это случилось с мышцами, которые однажды могут спасти тебе жизнь. Это твое решение, конечно, но все дело в контроле для большинства из нас.

— Я не знаю, — в итоге сказала Дани. — Я подумаю об этом.

Она не хотела признавать, что идея взять кого-то в свой сон, особенно в этот, пугала ее, но она не могла найти этому причину.

* * * *

Этой ночью Дани металась и ворочалась, хотя хорошо сознавала, что полицейская машина, которая довезла их до дома, так и осталась припаркованной рядом. В ней находились помощники Марка, приглядывающие за ней, несмотря на протесты. Это было еще одним напоминанием о возможной угрозе, которое добавило ей стимула для проверки своих пределов.

Плюс ко всему, Дани призналась, наконец, себе, что слова Холлис заставили ее почувствовать тревогу, и не только потому, что она не хотела потерять способность, которую едва ли понимала. Кроме того, ее взволновал этот пугающий голос, и крайне важный вопрос — кому или чему он принадлежал.

Может, Пэрис и Холлис смогут помочь понять это, когда будут в глубине ее спящего разума.

А если эта прогулка каким-то образом поможет опознать или найти убийцу, а также предотвратить огненное завершение ночного видения Дани. Стоит ли это того, чтобы попробовать?

Будет ли она способна простить себя, если не воспользуется возможностью, и сон станет явью?

Нет.

Ведь они обе были экстрасенсами, и скорей всего не пострадают от ее действий. Верно?

Верно.

Дани перестала ворочаться и крутиться в постели, заставляя себя расслабиться. Она закрыла глаза и начала использовать медитативную и расслабляющую технику, которой ее обучали, продолжая размышлять над тем, кем же является убийца и где он находится.

Готовы вы или нет, получайте.

— Ого, это что-то новенькое. — Дани обнаружила, что стоит на пересечении двух, кажущихся бесконечными, коридоров. Каждый из них похож на больничные коридоры своей сверкающей чистотой. И в каждом были закрытые двери.

— Эй, — сказала Пэрис, которая стояла справа позади нее. — Я думала, ты всегда начинаешь со знакомого места, чтобы «закрепиться» во сне. Это же место не похоже на те, в которых я когда-либо была.

— Я тоже, — послышался голос Холлис слева от Дани.

— Я всегда начинаю со знакомого места, — подтвердила Дани, слабая тревога начала пробуждаться в ней. — Но здесь я никогда не была раньше.

— Твое подсознание перенесло нас сюда по какой-то причине, — сказала Пэрис, пожав плечами. — Здесь четыре коридора. Нас трое, поэтому надо разделиться.

— Нет, — заспорила Дани. — Мы останемся вместе, чтобы всегда быть в поле зрения друг друга.

— Это одно из ее правил, — проговорила Пэрис, обращаясь к Холлис. — Она боится, что кто-то может затеряться в ее снах.

— А ты уверена, что этого не произойдет? — спросила Дани свою сестру.

— Я всегда говорила — чувство самосохранения выкинет посетителя, даже если этого не сделаешь ты, — ответила Пэрис.

— Да, но ты не знаешь этого наверняка. И я бы действительно не хотела, чтобы чье-либо сознание обжилось в моих снах. Спасибо, мне такого не надо.

— Хорошо, не кипятись.

— Я почти рада, что у меня нет сестер и братьев, — вмешалась Холлис. — Слушайте, если мы не собираемся разделиться, тогда пусть кто-то подкинет монетку или что-то вроде этого. Я знаю, что время во сне отличается от реального. Мои сны обычно заканчиваются прямо на хороших моментах, поэтому давайте не будем спорить и тратить время даром, когда можем вместо этого поискать следы этого урода или его связи с Дани.

— Так и знала, что у тебя есть еще, по меньшей мере, одна причина для того, чтобы попытаться проникнуть в мой сон, — ответила Дани.

— Совет Бишопа. Но он прав: у нас, возможно, появился шанс найти эту связь. Если она, конечно, вообще существует.

Дани пожала плечами, чувствуя, что обретает покой, тогда как первоначальная тревога затухает. Так всегда бывает в ее снах. Она выбрала коридор, лицом к которому стояла.

— Тогда сюда. Впрочем, у меня нет ни одной идеи, что мы ищем. Я сомневаюсь, что это будет он.

— Возможно, некоторые его образы. — Холлис проверила первую дверь слева. — Заперто. Черт.

— Эта тоже, — доложила Пэрис с правой стороны.

Дани замешкалась, но все-таки продолжила идти.

— Возможно, они все заперты. Может быть, у моего подсознания нет ключа.

— Дани, вероятно нам следует остановиться и все хорошенько обдумать. — Пэрис придвинулась, чтобы дотронуться до руки сестры, и они обе подпрыгнули.

— Ай! Пэрис…

— Что случилось? — поинтересовалась Холлис.

— Извини, я забыла, — обратилась Пэрис к сестре, а затем посмотрела на Холлис. — Второстепенная способность. Я являюсь проводником энергии. Наяву этого едва хватает, чтобы создать помехи в радиоприемнике — если держу его обеими руками. Но когда сплю, эта способность становится намного сильней.

— А когда она спит и находится вместе со мной, — сказала Дани. — Она сильнее во много раз. И мы не знаем почему.

Холлис выглядела заинтересованной, но до того, как смогла озвучить свои мысли, вздрогнула от резкого крика.

Это был крик женщины, находящейся в агонии. Он оборвался так же внезапно, как и начался. После чего многократно отозвался эхом в коридорах, отскакивая от твердых поверхностей, пока не стало казаться, что криков уже множество, сотни. Казалось, по ним ударяют бесконечные крики.

— Куда?

— Я не могу сказать…

Дани…

— Дани, твой нос…

* * * *

Дани проснулась и поняла, что клубком свернулась на своей половине кровати. Кровь стучала в ее висках, как никогда прежде. Она старалась привстать на один локоть, отчасти удивляясь, как одеревенело ее тело и как болезненно она себя чувствует.

Затем почувствовала еще что-то и подняла руку вверх, после чего обнаружила вязкую влажность вокруг носа и рта.

Ее рука была испачкана кровью. Она дотянулась до тумбочки, взяла бумажную салфетку и приложила к носу, а затем посмотрела в дверной проем спальни. Туда, где стояла Пэрис.

Она также не выглядела свежей, хоть у нее и не было кровотечения из носа. Ее сестра была бледна и подавленно смотрела на Дани и Холлис.

— Только что звонил Марк, — сказала она. — У нас еще одна пропавшая женщина.

* * * *

Пятница, 10 октября.

— Это точно не Мари Гуд? — спросила Дани, как только Марк вошел в конференц-зал.

— Нет, она дома. Она находится под охраной и думает о поездке во Флориду, чтобы навестить родню. В общем, с ней все в порядке.

— Тогда кто пропавшая женщина? — произнесла Холлис.

— Ее имя, — сказал Марк, — Ширли Орлидж. 22 года, рост — 5 футов и 2 дюйма[14], вес -110 фунтов [15], изящная фигура. Еще одна голубоглазая блондинка. Ее муж только что вернулся из деловой поездки из Атланты и обнаружил, что ее нет. Ни записки. Ни пропавшего чемодана, ни исчезнувшей одежды, а ее машина стоит на подъездной аллее. И самое важное, что его поразило — кот жены остался дома. А она никогда не уезжала без него.

— Мы знаем, как долго она отсутствует? — спросила Холлис.

Как и Пэрис она выглядела усталой и, казалось, ушла в себя с момента прихода в участок несколько минут назад. Дани чувствовала себя ужасно виноватой.

— Сложно сказать. Ее муж уехал во вторник. Он сказал, что они не планировали созваниваться — ведь поездка была очень короткой. Она собиралась всю неделю работать в саду, подготавливать его к зиме. Так сказать — «вила гнездышко». Они готовились к тому, чтобы завести малыша.

— Господи, — пробормотала Холлис.

Она внимательно изучала фотографию Ширли Орлидж и бессознательно покачала головой. Это была не та женщина, которую она видела у бассейна.

— Джордан только что звонил и сказал, что они нашли корзину с некоторыми садовыми инструментами на кирпичной дорожке за домом. Подтверждение тому, что она там работала, но ничего не указывает на борьбу или какое-либо насилие. Тереза уже выехала на место, но уверен — там не будет найдено ни одной улики, — добавил Марк.

— А кот? — спросила Дани. — Он голоден?

— Нет, но это ничего нам не говорит. У них один из этих дозаторов сухого корма, в котором еды, по меньшей мере, на неделю. И в ее привычку входило наполнять его каждый понедельник.

Дани начала было говорить, а затем передумала.

— Что? — спросил Марк, очевидно, поняв что-то.

Или просто прочитав по выражению ее лица. Возможность, которую Дани находила более чем тревожащей.

— Я не полицейский, — сказала она.

— И? Дани, ты здесь, чтобы внести свой вклад в это расследование. Это включает все, что имеет отношение к происходящему: сны, мысли, подозрения, предчувствия, интуицию. Позволь нам их услышать.

— Хорошо. Господи, я надеюсь, что ошибаюсь, но давайте предположим, что Ширли Орлидж и есть, или будет третьей жертвой серийного убийцы. Именно здесь, в Вентуре.

— Возможно, четвертой, — поправила Холлис и рассказала о том, что видела на месте преступления.

— Ты уверена, что это — не та женщина, которую ты видела? — спросил Марк, указывая на фотографию.

Холлис покачала головой и подошла к доске, чтобы прикрепить на нее снимок, рядом с фотографиями Беки Хантли и Карен Норвелл.

— Абсолютно. Я не знаю, кто она или почему никто пока не заявил о ее пропаже, но уверена, она — жертва этого убийцы.

— Коротышка уже на месте преступления с людьми из компании по обслуживанию бассейнов, — сказал Марк. — Джордан сегодня утром первым делом разбудил всех. Что бы ты не увидела тогда, это должно быть ужасно напугало его.

— Наверное, его напугала я, — уныло ответила Холлис. — Я слышала: это немного пугает — наблюдать за тем, как медиум пытается общаться с духом.

— Значит, мы узнаем в ближайшие несколько часов, есть ли в бассейне какие-либо улики. — Марк посмотрел на Дани. — Так что ты говорила: «…если Ширли — жертва…»?

— Тогда возможно мы знаем, что убийца делал все эти недели. Возможно, он приехал сразу сюда, в Вентуру, уже имея подготовленное безопасное место. А затем начал выбирать себе жертв.

— Охотясь, — сказала Пэрис. — Но не на одну, а скорей….на группу потенциальных жертв. Он достаточно хорошо изучил каждую, до того как напасть на первую.

— Это имеет смысл, — ответила Дани. — Как и в Бостоне, все женщины были похищены, когда жили своей обычной жизнью, и в каждом случае выбор времени был идеален: они находились на улице, без защиты, без свидетелей. Ему никогда не пришлось выламывать дверь или разбивать окно, чтобы добраться до них.

— И это далеко не простая случайность. Я имею в виду, три убийства здесь и те 12 в Бостоне, — добавила Холлис.

— Но в Бостоне у него не было времени для охоты между жертвами, и я абсолютно уверен, что здесь у него времени было не больше, — возразил Марк, но затем кивнул. — Вот именно. Кроме того, существует фактор Х — является ли он экстрасенсом или нет. Это то, о чем предупреждал Бишоп, не так ли? Охотник двигается слишком быстро, и не тратит много времени на поиск жертв между своими атаками. Идеальное время, идеальное место, идеальная возможность. Именно когда и где он их хочет, когда и где он их ожидает. Почти магия.

— Или как будто он все знает наперед, — внесла свою лепту Дани.

Холлис кивнула.

— Более традиционные специалисты по составлению психологических портретов настаивали, что этот убийца скорей всего загодя выбирал большинство или почти всех жертв, что он знал их привычки и образ жизни задолго до того, как напал. И это имеет смысл. Но если и так, что же тогда касательно некоторых случаев похищения, в которых жертва была одна и уязвима — в ситуации, которая не являлась нормой ее жизни. Однажды, возможно, ему повезло. Но не больше одного раза.

Пэрис закрыла папку и оттолкнула ее от себя с пренебрежительной гримасой, которую, как считала Дани, многие посчитали бы скорее неприязненной. Но это была всего лишь реакция на раскалывающуюся боль в голове.

— И что насчет Энни Лемотт, — сказала она. — Если я помню правильно, даже традиционные профайлеры согласились, что убийца не был заинтересован во внимании и не схватил бы Энни, если бы знал, кто она такая.

— Но неужели он не знал? — возразил Марк. — Если он все же экстрасенс, охотящийся таким образом на своих жертв?

— Может и так, — Холлис нахмурилась, но не смотрела ни на кого в отдельности. — Черт, не удивительно, что даже Бишоп до сих пор пытается справиться с этим парнем.

Дани потерла заднюю часть шеи в бесполезной попытке успокоить напряжение, но заставила себя остановиться, когда поняла, что Марк наблюдает за ней.

— Смотрите, одно не обязательно должно противоречить другому. У нас есть два варианта. Первый — если он не экстрасенс и ему действительно нужно было потратить время для изучения и охоты на каждую из жертв. Тогда у нас имеется ряд случаев, в которых он не мог знать заранее, где будет находиться жертва, так как она была не в обычной для себя ситуации. Второй вариант — он настолько удачлив, потому что все-таки является экстрасенсом и охотится с помощью своих способностей. В этом случае, единственная жертва, которая противоречит этому суждению — Энни Лемотт. То, кем она была, делало ее опасной жертвой. Если бы он был экстрасенсом — он должен был знать это.

— Может быть, он просто не смог прочитать ее, — предположила Пэрис. — Даже самые сильные экстрасенсы не всегда способны на это.

— Насколько нам известно — это правда, — сказала Холлис. — Плюс, некоторые люди обладают щитами, дарованные им от природы, так как нуждаются в них по жизни, чтобы защитить себя. И даже самые сильные экстрасенсы, насколько мы знаем, не могут пробиться через подобные стены.

— Точно, — кивнула Пэрис. — Поэтому даже если он и экстрасенс, обладающий большим количеством способностей, чем у нас, мы не можем знать наверняка — есть ли у него пределы, подобные нашим. Фактически, он должен ими обладать, учитывая, что он, по крайней мере, номинально человек. Он вышел на охоту, и у него было уже одиннадцать зарубок на поясе, а если я правильно помню — временной промежуток между одиннадцатой жертвой и Энни составлял примерно неделю. Правильно?

Холлис согласно кивнула.

— Правильно. Бостон был чертовски неспокоен в то время. И очень немного женщин гуляло по улице в одиночку.

— Поэтому он не мог быть просто удачливым в этом смысле. Если все потенциальные жертвы неуязвимы, защищены, и не остаются в одиночестве — ему смысла нет выходить в ночь. И вот тогда он начинает очень-очень нуждаться в корме.

— Я знаю, что ассоциации с животным подходят, но… — вмешалась Дани.

— Прости. В любом случае, он не мог охо…искать, и пересечь дорогу Энни абсолютно случайно, — нахмурилась Пэрис. — Кто-нибудь знает, что она делала одна на улице?

Опять кивнув, Холлис ответила:

— Она и ее подруга собрались в кино, вместе. Ехали вместе, сидели в кинотеатре тоже вместе. Старались не быть по одной, как их и предупреждали. Вернулись назад в многоквартирный дом, где жили — опять же вместе. Приблизительно через полчаса сосед увидел, как Энни выносит мусор. Он был последним, кто видел ее живой.

Пэрис слегка покачала головой, и, услышав напоминание о молодой девушке, чья жизнь была разрушена, отвлеклась от умственного упражнения — попытки решить головоломку.

— Люди, вы делаете все абсолютно по правилам, и именно из-за этого попадаете в ловушку.

— Такова жизнь, — заметила Холлис. — Судьба или рок, если ты веришь в это. Потому что Энни не только провела несколько драгоценных минут жизни на расстоянии 10 ярдов от дверей своего дома, но также точно подходила под описание его жертв. Кроме того, он неожиданно оказался достаточно близко от нее и по какой-то неизвестной причине не смог догадаться, что, схватив ее, он сделал свою первую настоящую ошибку.

Глава 14

— Если так пойдет и дальше, — со вздохом сказал Гэбриэл. — Мы проведем здесь чертовски много времени.

Мы не можем остаться здесь надолго. Ты ведь сам это сказал — незнакомцы начнут выделяться. Особенно, когда станет известно о жертвах.

— Да уж, должен сказать: шериф проделал отличную работу, заставив своих людей молчать. — Гэбриэл одно мгновение внимательно изучал карту, а затем искоса посмотрел вдаль. — Эта старая текстильная фабрика находится прямо в центре района. Никаких шансов приблизится к ней днем.

Тогда я сделаю это ночью.

— Вот это будет правильно. — Он поставил маленькую галочку рядом с обведенным местом на карте. — Почти на каждом заднем дворе есть собака, поэтому будь осторожна.

Собаки любят меня.

— Они производят много шума, когда ты оказываешься поблизости. Я просто хочу сказать — если ты решила вломиться в здание под покровом ночи, то тебе лучше не привлекать внимание всего района. Договорились?

Хорошо, Гэбриэл.

— Покорность тебе не свойственна. Поэтому твои слова — гнусная ложь, — сказал он, немного передвигая карту и ближе наклоняясь к капоту джипа, чтобы иметь лучший обзор. Он нахмурился, а затем наклонился и достал ноутбук из рюкзака. Открыл его и поставил вверху карты. — Знаешь, этот городок из рода маленьких мистических мест.

Почему ты так говоришь? Я имею в виду — за исключением очевидного присутствия серийного убийцы — он кажется абсолютно нормальным городком.

— С ужасно огромным количеством церквей.

В южных маленьких городах всегда много церквей.

— Ага. С такими названиями, как «Церковь Вечного Греха»?

Ты, должно быть, шутишь.

— А вот и нет.

Хммм. Может это просто баптистская версия нашей «Леди Вечной Печали», или что-то вроде этого.

— Я так не думаю.

И почему же?

Он быстро начал печатать, при этом беспрепятственно поддерживая разговор.

— Каждая баптистская церковь, которая мне попадалась, была красивой, с блестящими церковными скамейками и толстым ковром, а так же с огромным количеством цветов, и иногда даже с витражными стеклами. Я не думаю, что в Церкви Вечного Греха есть что-либо подобное.

Почему?

— Потому что, — ответил Гэбриэл, — если верить последней карте: сегодня церковь занимает помещение, которое раньше было старым хранилищем для зерна. И в соответствии с базой данных, которую мы до сих пор составляем о городе, пастор Церкви Вечного Греха — некий Иедидиа Батлер — в последнее время вступил в борьбу с советом города. Он настаивает на проведении служб именно в этом месте — таком, каким оно является, а совет настаивает на его перестройке и ремонте.

Никогда не вставай против города. По крайней мере, до тех пор, пока Бог не встанет на твою сторону.

— В принципе, я не уверен, что этот парень так и сделает. — Гэбриэл сердито посмотрел на экран ноутбука. — Пятнадцать лет назад копы выслеживали его в Калифорнии. И это произошло далеко не из-за протеста по поводу свободы религии.

Тогда из-за чего?

— Кажется, наш правильный пастор подозревался в убийстве жены.

* * * *

— Прошлая ночь была…такой странной, — сказала Дани, стараясь говорить тихо, наблюдая, как люди в специальных защитных костюмах аккуратно работают в бассейне, разбитом на секторы. А также около него.

— И не говори, — ответила Пэрис. — Моя голова до сих пор раскалывается. А как обстоят дела у тебя, Холлис?

— У меня тоже самое, — нахмурилась Холлис. — Мне изменяет память или я действительно слышала там еще один голос, помимо наших?

— Сложно ответить на этот вопрос со всеми теми криками, — произнесла Пэрис.

— Ты — ясновидящая, которая так и не смогла его зацепить?

— Ну… — Пэрис заколебалась, смотря на Дани.

— Он точно там был, — Дани посмотрела на двух женщин и с трудом улыбнулась. — Да, тот же самый голос. Его. Я думала об этом. Этот…перекресток, состоящий из коридоров, в моем сне… Он похож на центр паутины.

— Наверное, еще одна ловушка, — сказала Холлис.

Дани кивнула:

— Я думала обо всех тех женщинах в Бостоне, об убитых женщинах здесь — как будто он ставит ловушку и ждет, когда они попадут в нее.

— Вот значит, что ты чувствуешь по поводу значения символизма? — спросила Холлис.

— Я не могу определить, что чувствую, за исключением того … что, я нечто пропустила. Что-то очень важное.

Марк присоединился к ним как раз в тот момент, когда Дани говорила эту фразу, но вместо того, чтобы прокомментировать, он посмотрел на каждую из них по очереди и сказал:

— Итак, кто-нибудь расскажет мне, что произошло с вами прошлой ночью? Я не могу с уверенностью говорить насчет Холлис, но я никогда бы не подумал, что Дани и Пэрис способны напиться до такой степени, чтобы страдать от похмелья на следующий день. А именно так вы все и выглядите.

— Я бы с удовольствием высказала свое справедливое негодование, — сказала ему Пэрис. — Но я видела их и себя в зеркале сегодня утром, поэтому совершенно с тобой согласна.

— Это из-за похода в мой сон, — быстро проговорила Дани.

— Все трое?

— Да. — Дани избегала смотреть на него. — Мы думали, у нас есть шанс узнать что-нибудь новое.

— И что, узнали?

На его вопрос ответила Холлис:

— Еще одна символичная ловушка, которая наполнена бесконечными коридорами и криками. И так же тот голос, который Дани слышала ранее.

— Это точно был он, — сказала Дани. — Он просто назвал мое имя, прямо перед тем, как мы вышли из сна.

— Мне это не нравится, — заговорила Холлис. — Я не была экстрасенсом всю свою жизнь, но не нужно быть экспертом, чтобы догадываться — злой голос в твоих мыслях — это не есть хорошо.

— Вероятно, я просто схожу с ума, — предположила Дани, и это звучало далеко не как шутка.

До того, как кто-либо смог ответить, к ним присоединился Коротышка.

— У меня есть три новости: хорошая, плохая и странная. Хорошая — мы не нашли тело новой жертвы в бассейне, в стоках или в каком-либо другом оборудовании.

— Что же тогда за плохая новость? — спросил Марк.

— Плохая новость — мы нашли даже больше того, что обнаружили в среду. А именно — части тела. Невооруженным взглядом сложно определить какие именно. Мы не узнаем этого точно, пока не будут готовы результаты из лаборатории, но я все же предполагаю — новой жертвы нет.

— И странная новость? — спросила Холлис.

Коротышка достал большой прозрачный пластиковый пакет, в котором лежал серебряный браслет.

— Странная новость — у нас появилось еще одно украшение, и на нем выгравировано имя. Только, похоже, имя не принадлежит ни одной из наших жертв или никому из тех, кто пропал. По крайней мере, насколько нам известно.

— Что за имя?

— Одри.

Марк взял пакет и внимательно изучал содержимое в течение минуты, затем передал его Дани.

— Это имя ничего мне не говорит. А вам?

Дани посмотрела на изящный браслет — имя его предполагаемого владельца было написано красивыми, ровными буквами. Она никогда не была особо чувствительна к предметам, и этот тоже ни о чем ей не говорил.

— Прости. Это ничего мне не дает, — сказала она, передав его Пэрис.

И сразу же поняла — Пэрис почувствовала что-то. Но ее сестра лишь подержала браслет в руках в течение минуты, а затем, пожав плечами, передала его Холлис.

Дани промолчала. Она подождала, пока Холлис вернула пакет Марку, также пожав плечами, и посмотрела, как Марк передал его обратно Коротышке.

— Может, в лаборатории что-нибудь разузнают, — сказала Марк. — Спасибо, Коротышка.

Он наблюдал, как его специалист вернулся к огороженной территории рядом с бассейном.

После чего добавил:

— Пэрис, ты все же что-то уловила?

— Я не уверена в том, что мне нравится тот факт, что ты так хорошо читаешь меня, — нахмурившись, ответила Пэрис.

— Я не могу читать тебя. Для меня только Дани — как открытая книга, — сказал Марк и посмотрел на нее. — Ты напряглась, как только Пэрис прикоснулась к пакету.

Дани встретила его взгляд, после чего спросила сестру:

— Расскажи же, наконец, что ты уловила?

— Мои способности, похоже, тоже начинают меняться, — все еще хмурясь, ответила Пэрис. — Вместо того чтобы ощутить только слабое предчувствие — я кое-что увидела. У меня было странное, быстро промелькнувшее видение парня, покупающего цветы. Розы. Я думаю, это было в том магазине — возле старой железнодорожной станции.

— Ты сможешь опознать его, если еще раз увидишь? — спросила Холлис.

— Нет, я не разглядела его. Только его руки берущие цветы, и мелькание старой женщины за прилавком, улыбающейся ему.

— Поехали, — сказал Марк.

Холлис, сидевшая на заднем сиденье, заговорила лишь тогда, когда они уже проехали половину пути до места назначения.

— Нужно искать ее в воде. Это ведь ясно, как божий день. Браслет с именем.

— Я все-таки надеюсь, что имя приведет нас куда-нибудь, — сказал Марк. — И, желательно, до того, как мы найдем остатки убиенной Ширли Орлидж.

* * * *

Он действительно хотел, чтобы все было по-прежнему. Так почти и было.

Почти.

Но наркотик, который он использовал, работал до определенного времени, после чего она уже не хотела с ним сотрудничать.

Она кричала. Он ненавидел, когда она это делала. Это не было тихими всхлипываниями, приглушенными девичьими мольбами, которые он ожидал от Одри.

Он, наконец, не выдержал, снова пригрозив заклеить ей рот. Это было не лучшее решение, и он чувствовал раздражение от этого.

— Одри, ты все усложняешь, — сказал он ей.

Она застонала, а ее влажные глаза смотрели на него умоляюще.

Он наслаждался этим в течение минуты, улыбаясь ей.

Она была готова. Ее короткие волосы покрывали маленькую, четко обозначенную голову. Они были густыми, темными. Карандаш красиво покрасил в темный цвет ее брови. Но в следующий раз, он сделал заметку у себя в голове — нужно использовать при этом ту же краску, что и при окрашивании волос. Он сбрил уродливые светлые волосы с лобка, а так же как остальные волосы на ногах и подмышках.

Сейчас чтобы ее полностью очистить.

Он наполнил ведро горячей мыльной водой. Для начала, используя только щетку, протирал ее от ступней до шеи. Затем использовал кран со специальным длинным шлангом, чтобы ополоснуть ее тело. И даже когда она была розовой и блестящей, он использовал второе ведро с мыльной водой и мягкую губку, чтобы обмыть ее повторно.

Он ополоснул ее опять, заботясь о том, чтобы подвинуть ее настолько, насколько это было возможно, так, чтобы мыльная, а затем и чистая вода попала именно туда, куда не достала щетка и губка.

Он использовал два больших мягких полотенца, чтобы вытереть ее, уделяя особое внимание углублениям и задней части ее тела. В уже самом процессе, высох и стол. Поэтому, закончив, он использовал рычаг, чтобы вновь привести стол в горизонтальное положение. После чего использовал запрограммированные настройки, чтобы немного понизить уровень стола, где находились ее ноги.

Встав между ее ступней, он убедился, что она смотрит на него своими влажными глазами и начал расстегивать свою рубашку.

Она издала пронзительный плачущий звук, мускулы на внутренней поверхности ее бедер сжались в коротком спазме.

— Я уже очень чистый, — сказал он ей. — Я всегда такой. Но для начала все же помою себя, чтобы ты могла быть абсолютно уверена — ничто грязное не коснется тебя, Одри.

На этот раз она издала приглушенный вопль, и ее ступни и руки дернулись, когда она натянула ремни.

Его руки были на поясе, когда он остановился.

— Одри, неужели ты хочешь, чтобы я сделал тебе еще один укол?

Он увидел такую милую нерешительность в ее глазах, и наслаждался этой реакцией. Хотела ли она быть практически полностью нечувствительной к тому, что с ней произойдет, и в то же время быть абсолютно беспомощной, чтобы остановить это? Или она хотела рискнуть и испытать ужас, боль и унижение за маленький шанс повлиять на исход дела?

Ее глаза быстро закрылась, и она со стоном обмякла, молча соглашаясь.

— Вот так, моя девочка, — сказал он, и, улыбаясь, начал расстегивать ремень.

* * * *

Время, которое он проводил с Одри, всегда наполняло его энергией, но оно одновременно и истощало его, и ему нужно было планировать постоянные передышки для себя, чтобы поесть или вздремнуть, или просто передохнуть немного.

Это был, как он понял, еще один способ продлить процесс, в то же время, наслаждаясь им.

Но, тем не менее, казалось, это ужасно истощает Одри.

Он вышел из комнаты после их недавнего занятия любовью, чтобы принять быстрый душ, и вернулся чистым, сухим и обнаженным. Когда Одри была чисто вымыта, он предпочитал оставаться голым. Она казалась спящей, когда он тихо вернулся, но когда снял ленту с ее губ, она вздрогнула, и ее глаза открылись. Постоянно влажные, умоляющие глаза, сейчас немного впавшие и окруженные темными кругами.

Это странно. Он никогда не бил ее по лицу, но все равно эти круги всегда возникали уже ближе к концу.

Казалось, глаза умирали первыми.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не причиняйте мне больше боли. Пожалуйста, отпустите меня. Я обещаю, что никому не скажу. Пожалуйста…

— Мы уже обсуждали это, Одри. Мы оба знаем, что ты и так никому ничего не расскажешь. Тебе не нужно обещать мне это. И мы обсуждали твое наказание за эту провинность.

— Но я не Одри. Я не та, кто оставила…

Он быстро протянул руку, практически полностью обхватив ее изящную шею. Лишь немного сдавил, и сжимал свои пальцы, до тех пор, пока она не начала задыхаться.

Он научился узнавать и уважать свою силу.

— Молчи, Одри, — сказал он нежно.

Ее глаза расширились, и ее обнаженное тело задергалось. Он подождал до тех пор, пока не посчитал, что уже достаточно для того, чтобы она поняла, а затем убрал руку.

Она тяжело вздохнула и закашлялась.

— Теперь, посмотри, что ты заставила меня сделать, — проворчал он. — Я поставил тебе синяк на шее. Мне так жаль, милая.

Ей пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла прошептать:

— Прости. Я не хотела…Я не хотела быть плохой.

— Я знаю. Сейчас, молчи. И не двигайся, пока я чищу тебя.

* * * *

Джордан встретил их у магазина с цветами — как раз вылезал из джипа, когда они подъехали к нему.

— Мы с помощниками уже проверили — кто приобрел те цветы, которые нашла Мари Гуд возле своей двери, — сказал он им. — В двух продовольственных магазинах продаются идентичные букеты в специальных отделах, и это, кажется, места, где можно приобрести цветы анонимно, поэтому ребята начали именно оттуда. Они обнаружили практически одинаковую обстановку в обоих магазинах, и кроме того, одинаковые карточки и цветы. Никто из работников, с которыми они поговорили, не помнит, что кто-либо заказывал розы за последние несколько дней.

— А отпечатков пальцев на той карточке не было, — сказал Марк. Он посмотрел на Пэрис, приподняв брови.

— На данный момент я могу сказать тебе лишь то, что видела. И почти уверена, что это был магазин цветов, но окончательно буду в этом уверена, когда войду внутрь. Там точно были странные штуки справа от кассы, очевидно подготовленные к Хэллоину. По крайней мере, я на это надеюсь, — добавила она, когда они шагнули внутрь.

Дани увидела то, что имела в виду ее сестра. Маленький цветочный магазин был под завязку полон настоящими и искусственными букетами, а также различными чучелами животных, вазами и другими украшениями, выглядевшими достаточно безопасно.

За исключением красивого дисплея справа от регистратуры, в котором лежали яркие оранжевые цветы, черепа и черные пауки.

— Это именно то, что я имела в виду, — сказала Пэрис.

Мисс Пэтти, которая владела магазином с таких давних пор, что никто и не мог вспомнить, когда она приобрела его, появилась из задней комнаты, чтобы поприветствовать гостей.

— Могу ли я помочь…Ох, здравствуйте, шериф. Чем могу помочь? — Ее ясные голубые глаза являлись единственной запоминающейся деталью на лице, которое полностью было покрыто глубокими морщинами, и напоминало старую папиросную бумагу. — О, милый. Как я догадываюсь, это из-за убийств?

Чувствуя себя очень глупо, как будто бы он опять говорит со своим учителем из средней школы, Марк сказал:

— Мисс Пэтти вы вообще-то не должны знать об убийствах.

— Господи, шериф, все знают о них.

— Тогда почему никто не говорит об этом? — спросил Джордан.

Мисс Пэтти с улыбкой посмотрела на него.

— Все говорят, помощник, — мягко сказала она. — Просто не с тобой.

— А также не с прессой? — полюбопытствовал Марк.

— Конечно не с ними. Из уважения к семьям. И, кроме того, никто не хочет, чтобы репортеры и команды с телевидения сновали здесь туда-сюда. Тем более, это не поможет вам распутать убийства и, наверняка, осложнит нам жизнь. А сейчас, — оживленно продолжила она, — что я могу для вас сделать?

— Мисс Пэтти, вы помните, как продавали дюжину роз…

Дани.

Она вновь почувствовала тишину внутри себя. Ожидая, прислушиваясь. К нему. К его голосу.

Они не могут помочь тебе. Они не могут защитить тебя. Ты все равно придешь ко мне. Как это бывает в твоих снах. Ведь это неизбежно. Ты принадлежишь мне, Дани.

— …поэтому боюсь, что ничем не смогу помочь вам, шериф. Он оплатил наличными, и у него была среднестатистическая внешность. Я сомневаюсь, что узнала бы его, даже если бы он появился в дверях прямо сейчас.

Дани была немного удивлена, что никто, казалось, не слышал тот голос, который только что звучал в ее голове. Она была поражена, что никто не смотрит на нее с удивлением и не спрашивает — почему так неровно она дышит. Ведь это было слышно каждому, кто стоял рядом с ней.

Но нет.

Даже Пэрис, казалось, не обращает на нее никакого внимания, заинтересовавшись разговором Марка с Мисс Пэтти.

— Скажите мне, пожалуйста, сколько лет вы бы ему дали? — терпеливо произнес Марк.

— Ну, я никогда не была специалистом в определении возраста, и с годами это дается мне все труднее и труднее. Скажи вы мне, что это мой билет на небеса, я бы все равно не смогла бы с уверенностью вам ответить. Возможно, он немного старше вас, шериф. И примерно такого же роста. Я думаю, он был в шляпе или в одной из этих толстовок с капюшоном, потому что не могу вспомнить цвет его волос. — Она улыбнулась, будто бы извиняясь. — Видите ли, он был здесь совсем недолго. Подошел прямо к месту, где мы храним цветы, и сам выбрал розы. У нас, обычно, всегда есть в наличии дюжина или две готовых букетов. В тот день у нас были только красные и желтые розы. Он выбрал красные. Также прихватив карточку, одну из тех, которые лежат в подставках на прилавке. А затем оплатил покупку наличными, и, пожелав мне хорошего вечера, ушел.

— Мисс Пэтти…

— Мы готовились к свадьбе, шериф. Были очень заняты в кладовке, поэтому я не очень-то и думала о нем, вы ведь понимаете. Мне жаль. Я бы очень хотела вам помочь. Правда.

— В любом случае спасибо, Мисс Пэтти. О, и если не возражаете…

Ее глаза сверкнули.

— Не говорить об этом? Конечно же, шериф. Вы можете положиться на мое благоразумие.

— Итак, кто поспорит со мной, что она сейчас в кладовке и говорит по телефону, рассказывая о нашем визите? — спросил Джордан, выйдя из магазина.

Но никто не принял его спор.

Глава 15

Имя «Одри» на браслете мало что значило, или, по крайней мере, казалось, что оно не поможет им сузить поиски в каком-либо из направлений. Джордан нашел трех Одри в текущих налоговых ведомостях по округу Профит. Все они родились в Вентуре и, возможно, будут похоронены в этом же месте. И ни у одной из них — на данный момент — нет живого мужа или сына.

— Впрочем, я не и ожидала найти ее именно здесь, — сказала Холлис. — Только если предположить, что наш убийца приехал домой, в Вентуру. И почему-то…это не представляется мне возможным.

— Тогда по какой причине он приехал сюда? — спросила Дани. Она потерла заднюю часть шеи, чтобы снять напряжение, так как сегодняшний день был слишком долгим, а она уже утром чувствовала себя не очень-то отдохнувшей. — Почему он выбрал Вентуру в качестве своего места охоты?

— Это вопрос на миллион, — сказала Пэрис. — Должно быть нечто такое, что привело его сюда, какая-то причина тому, почему его выбор пал именно на этот город из всех возможных мест. Наверное, что-то такое есть в Вентуре, чего нет в любом другом маленьком южном городке. И мы не имеем ни малейшего представления, о чем идет речь.

Встав со стула, Марк сказал:

— Единственное, что я знаю наверняка: я провел, по меньшей мере, лишний час своей жизни в этой комнате. Мне нужно подышать свежим воздухом. Пойдем, Дани. Тебе, думаю, это тоже не повредит.

— Я чувствую, что меня не любят, — Холлис посмотрела на Пэрис с притворной печалью.

— И не хотят, — добавила Пэрис.

Они уставились друг на друга, на этот раз нахмурившись.

— Странно, — сказала Холлис. — Почему-то у меня возникло ощущение Дежа вю[16].

— Да, и у меня тоже.

Дани не имела ни малейшего представления, о чем они говорят. Она не горела желанием снова препираться с Марком, но была более чем сыта по горло этим конференц-залом и постоянными попытками собрать частички пазла больного разума какого-то монстра.

Она поднялась и направилась к дверям, при этом добавив:

— Если вас посетят какие-либо гениальные мысли, дайте знать.

Пэрис рассеяно махнула рукой, ее внимание вновь было полностью направлено на открытую папку, лежащую на столе перед ней.

— По крайней мере, она не думает о Дэне или о разводе, — тихо сказал Марк, когда они спустились в холл и подошли к приемной управления шерифа.

— Серебряная облицовка? — спросила Дани.

— Почему бы и нет.

Дани ничего не ответила на это, пока они не вышли на тротуар, и оба автоматически повернулись по направлению к безлюдному центру города. Это было местом, где было приятно гулять поздними теплыми вечерами

По крайней мере, в большинстве случаев.

— Пэрис сказала… — Дани замолчала на полуслове.

— Что же сказала Пэрис?

— Ничего. Это уже не важно.

Марк кивнул проходящему мимо человеку, который поднял руку в знак приветствия, и сказал:

— Дани, я бы очень хотел, чтобы ты перестала тщательно контролировать свои инстинкты и импульсы, когда оказываешься рядом со мной.

— Прости? — моргнула она.

— Ты прекрасно слышала, что я сказал. Ты поступала точно так же в прошлом. Сводила меня с ума. Я не мог решить, кому ты больше не доверяешь — мне или себе. И каждый раз, когда старался разобраться в этом, ты делала свой классический трюк — каким-то образом избегала и отвлекала меня.

Дани мельком взглянула на него.

— Ты думаешь, я делала именно так?

— Черт, ты знала все правильные струны моей души, за которые стоит дергать, с тех пор, как тебе исполнилось семнадцать.

— Тебе, возможно, не стоило говорить мне это, — прочистила горло Дани. — Я ведь могу еще раз этим воспользоваться.

— Можешь не стесняться.

Это был, по меньшей мере, второй раз, когда он говорил нечто подобное. Но его сухой тон заставил Дани свернуть обсуждение этой темы. По крайней мере, здесь и сейчас.

Она чертовски хорошо знала, что на сегодня слишком устала для этого. Кроме того, ее голова до сих пор ужасно раскалывалась, отчасти потому, что она старалась закрыть свои мысли, и совсем не была уверена, что сможет установить эту незнакомую для нее экстрасенсорную защиту.

Этот голос. Этот чертов голос. Она никогда не захотела бы услышать его снова. И была ужасно напугана тем, что он связан с какой-то частью ее самой, которая находилась глубже ее мыслей.

Как будто бы не ожидая ответа с ее стороны, Марк продолжил:

— Я был уверен: все дело в доверии. После нашего совместного путешествия в один из твоих снов, я полностью укрепился в своей правоте. Потому что ты уехала в течение недели.

— Дело было не в тебе. Я хочу сказать, дело было не в доверии.

— Тогда в чем?

Дани была слегка удивлена: почему-то, кажется, легче говорить об этом сейчас, когда они просто медленно идут, не смотря друг на друга. В этом ли заключалась причина? Или просто наступил момент, когда они могут вот так просто поговорить по душам?

— Дани, некоторые вещи должны идти своим чередом. И происходить тогда, когда для этого наступает время, — пожала плечами Миранда. — Не важно — что мы видим или что нам снится — у вселенной на этот счет всегда заготовлен свой план.

— Дани?

Было ли это делом времени? Она помедлила, а затем сказала:

— Все дело было…в монстрах, которых я вижу. В злых людях, которые творят ужасные вещи. В ужасных событиях, которые я не могу остановить. Я…не хотела быть той девушкой, только не для тебя.

— Той девушкой?

— Кассандрой[17].

— Она услышала свой дрожащий смех. — Глас судьбы. Я никогда не вижу хорошие вещи, ты ведь помнишь, Марк? Я никогда не видела счастливые вещи. Счастливые концовки. Я просто вижу монстров.

— Дани…

— Пэрис сказала, что именно по этой причине я покинула Вентуру. Я думала, что таким образом смогу увезти монстров с собой. Всех монстров. Таким образом, люди, которых я оставила здесь, будут…в безопасности. Но этого не случилось. Твоя мать все равно умерла от рака. Все произошло так, как я и видела…мы видели. И другие монстры, которых я видела, например Денни, также остались здесь. Некоторые из них всегда были и будут в Вентуре. С этим ничего не поделаешь, но… — Марк ждал. — Но затем я вернулась. И боюсь…что именно я привезла этого монстра с собой. Каким-то образом. Я привезла это зло в Вентуру.

Марк остановился и повернул ее лицом к себе, положив руки Дани на плечи.

— Бред.

Она опять слабо засмеялась, понадеявшись, что это не прозвучало так, будто она себя не контролирует, хоть и чувствовала себя именно так.

— Да, это все что мне нужно было услышать: одно громкое слово «бред». Это все уладит.

Марк слегка улыбнулся и сжал руками ее плечи.

— Послушай меня. Ты — не Кассандра. Не глас судьбы. И ты не привезла монстров в Вентуру, когда вернулась сюда и не увезла их с собой, когда покинула этот город. Монстры просто есть, Дани. Они часть жизни. Темнота, которую большинство из нас стараются держать под контролем. Но разница заключается лишь в том, что иногда ты можешь видеть приход этих самых монстров. Вот и все.

— И что тогда в этом хорошего, если я не могу изменить то, что вижу? — спросила она.

В это же время часть нее спрашивала: действительно ли это так? Это ей еще предстояло узнать. И, возможно, именно в этот раз. Если она влияла на то, что видела, может, она уже повлияла на увиденное?

А вдруг она сделала ситуацию только хуже?

— Монстры продолжают выигрывать, Марк.

— Дани…

— А что если победит и этот?

Суббота, 8 октября.

Роксана действительно любила собак, но признавала правоту брата, предупреждающего ее не будить район своим ночным визитом. Поэтому, продвигаясь к заброшенной текстильной фабрике, она старалась быть настолько тихой, насколько это было возможно.

Вымершее. Правильное название этому месту — вымершее.

— Каждый раз, когда ты говоришь это, — прошептала она, — это звучит все более жутко. Но сейчас это не важно. Лучше взгляни на окрестности и предупреди меня, если почувствуешь что-то неладное.

Хорошо, подожди минутку.

Она ждала ответа в тени здания, которое когда-то было маленькой уютненькой заправкой, которые сейчас так редко встретишь. Роксана опять задавалась вопросом: почему этот процветающий маленький городок красуется таким большим количеством заброшенных зданий? Так много умерших предприятий. И почему это, кажется, не волнует никого. Сооружения просто оставляют, вместо того чтобы снести их или использовать по другому назначению.

Роксана не была настолько подозрительной, в отличие от Гэбриэла, но отклонения от нормы бесили ее. А это было самым большим отклонением в Вентуре.

Ну, за исключением серийного убийцы.

Я ничего не нашел. По существу, здесь чертовски тихо для пятничной ночи.

— Сейчас уже утро субботы, — мягко подсказала Роксана, выходя из тени и продолжая свой путь.

В любом случае — немного странно, что на улицах никого нет.

— Мы оба видели большую часть того, на что стоит посмотреть в этом городке, Гэйб, и я не заметила здесь ни ночных клубов, ни баров, — продолжала она говорить шепотом, который был едва ли громче звука дыхания.

У них есть кинотеатр в том магазине, который стоит на автостраде. Я думаю, там все и находятся.

— Послеполуночные сеансы? Я что-то в этом сомневаюсь, но может у них сейчас проходит кинофестиваль или что-либо подобное. В любом случае — если они там, то пусть там и остаются. Мне сейчас не желательно чье-либо внимание…

Кстати, прячься.

Она спряталась по одну сторону высокого забора за секунды до того, как машина тихо проехала мимо нее и повернула за ближайший угол.

Роксана ждала в тени до тех пор, пока медленно не досчитала до десяти, а затем продолжила свой путь. На этом участке горели фонари. Чисто технически — как она полагала — фонари были промышленными и скорей всего принадлежали региональной компании по производству электроэнергии. Но ближе к центру города, они чаще всего освещали пространство вокруг домов, нежели улицы.

Поэтому на улице, по которой она передвигалась, было темно, что позволяло ей лучше прятаться.

Исследовать. Здесь масса темноты для исследования.

— Ни ты, ни я не очень правильно подобрали слово, — Роксана быстро остановилась, чтобы сориентироваться, затем сделала последний поворот, который привел ее к массивному зданию, которое когда-то было текстильной фабрикой.

Правильность не важна. Тебе действительно надо быть аккуратной сейчас, Рокс. Не забывай на кого ты охотишься. На что ты охотишься.

— Я прекрасно помню.

Просто ищи знаки, вот и все. Найди что-нибудь, и мы вызовем кавалерию. Хорошо?

— Перестань беспокоиться. Я ни в коем случае не хочу столкнуться с этим монстром, поверь мне. Впрочем, я не его типаж.

Судя по его здешним жертвам, для него это больше не проблема. Он лепит из этих женщин все, что хочет.

— Он придерживается одинаковой фигуры. А я слишком высокая. — Она нашла главный вход на фабрику с другой стороны ворот, которые были заперты на висячий замок. — Черт. У этого места только две большие стальные двери и нет ни одного окна, и какого черта обносить еще высоким забором?

Старая проверенная безопасность. Как и везде в заброшенных зданиях: никто не бывал здесь с тех пор, как последний человек закрыл ворота. Ты говоришь, висячий замок?

— Да, большой. Ты можешь снять его?

Конечно.

Она подождала контрольного щелчка, затем убрала открытый замок и повесила его на сеточный забор. После чего остановилась.

— Ты знаешь, до меня только что дошло: текстильные фабрики забиты большим, тяжелым оборудованием, поэтому их обычно строили на фундаменте в виде плиты. Сплошной бетон. Без подвалов или каких-либо подземных структур.

Ха. Ну и что из этого? Я бы никогда не…

— Черт возьми, Гейб. Нам предстоит еще один серьезный разговор.

Я просто не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Черт, ну конечно! Помести этот защитный щит на меня еще раз и я…

Ты — что?

— Поищу другого партнера.

Да, желаю тебе удачи в этом. Мы навечно застряли друг с другом, детка. В любом случае, почему бы тебе быстренько не проверить это место? Сейчас неважно, что ты там думаешь о моих мотивах. Дело вот в чем — мы бы сделали большую ошибку, вмешавшись во сны Дани. Именно поэтому мы проверяем каждое возможное место укрытия серийного убийцы, который нуждается в пространстве и уединении. Правильно?

Нехотя она ответила:

— Правильно. Но тебе действительно надо принять тот факт, что я сама могу позаботиться о себе.

Ладно-ладно. Но сейчас просто двигайся побыстрее, хорошо? Почти рассвет.

Роксана осторожно открыла старые ворота и сделал несколько шагов по щебневой дорожке к главным дверям, когда внезапно остановилась и повернулась, чтобы внимательно изучить темноту позади себя.

Что случилось?

— Машина — та, которая проехала мимо меня несколько минут назад.

Что с ней?

— Я наблюдаю за этим районом с полуночи и это единственный автомобиль, который я видела двигающимся.

Ну и?

— Я не видела, как он поворачивает на подъездную аллею. Кроме того, он двигался медленно и по странному тихо.

Может быть, человек просто искал адрес?

— В четыре-то часа утра? Сделай мне одолжение — проверь территорию снова, сделаешь? У меня плохое предчувствие насчет этой машины.

Гэбриэл не стал спорить.

Хорошо. Подожди секунду.

Роксана ждала, ее беспокойство росло, когда она зрительно сканировала пространство так тщательно, как только могла в темноте.

Уходи, Рокс. Сейчас же.

— Гейб…

Уходи оттуда к чертовой матери. Не останавливайся, чтобы запереть ворота, просто беги!

Роксана начала продвигаться к выходу немедленно, спокойно вытаскивая оружие, как только ступила за ворота. Но какой бы быстрой и аккуратной она ни была, она не увидела и не услышала его приближение. Она даже не успела встать в защитную позу, когда сильные руки обхватили ее руку с оружием.

* * * *

Пэрис опять наполнила до краев чашку кофе и подтолкнула ее через стол к сестре.

— Слушай, а ведь Марк прав. Особенно по поводу его матери. Ведь люди заболевают. Тот факт, что ты видела сон о его матери, не стало тому причиной. Но он помог дать ей больше времени, так как именно благодаря нему, Марк немедленно заставил мать сходить к доктору провериться.

— Так он и сказал. — Дани обвила пальцы вокруг теплой чашки. — И я сделала вид, что верю ему.

— И он притворился, что поверил? — Пэрис покачала головой. — Он всегда знал тебя лучше, чем ты думаешь, дорогая.

— Был какой-то момент, возможно…а затем его не стало, — пожала плечами Дани. — Я закрылась или, возможно, это сделал он, когда его помощник встретил нас, чтобы вызвать Марка в управление, и мы пошли обратно. Для этого был плохой выбор времени.

— Плохой выбор времени, — нахмурилась Пэрис. — Ты видела какой-нибудь сон прошлой ночью?

— Я не помню. — Она даже не ложилась спать, слишком опасаясь потерять контроль над своим спящим разумом и погрузиться в видение. Или передать контроль голосу, который продолжал забираться к ней в голову.

Единственный плюс — решила она — был в том, что она, казалось, лучше могла установить щит или кокон вокруг своих собственных мыслей — даже Пэрис, кажется, не знала о той борьбе, которая происходила в голове Дани. В первый раз, это осознание послужило причиной внутренней волны беспокойства.

Было так странно, думала Дани, с ней происходит нечто важное, но оно проходит мимо внимания ее сестры.

— Итак, ты уже пробовала взять Марка?

Дани усилено старалась вернуть свои мысли к разговору.

— Я ведь говорила тебе, что не собираюсь этого делать. Посмотри, что случилось тогда ночью с тобой и Холлис, а вы обе экстрасенсы.

— Мы обе в порядке. Больше стоит беспокоиться о тебе, особенно, учитывая тот факт, что только у тебя из носа пошла кровь.

— Да. И это действует мне на нервы. Я не думаю, что это произошло из-за того усилия, которое я приложила, чтобы взять вас двоих.

— Почему нет?

— Потому что не было никакого усилия, даже слабой попытки. Я только хотела, чтобы вы вдвоем были со мной, и так оно и было. И после того, как мы услышали этот ужасающий крик, я почувствовала…

— Что, неужели испугалась? Лично меня это напугало до чертиков.

— Нет, это был не страх. То есть, я была напугана, но так же почувствовала что-то еще.

— Что конкретно?

— Я еще не знаю. Возможно, давление? Или, во всяком случае, что-то похожее. — И голос. Едва слышимый голос.

— У тебя была кессонная болезнь во сне[18]?

— Очень смешно. Я не могу понять конкретно, что это было.

— Но ты ведь ощущала что-то за пределами себя?

— Возможно, — теперь нахмурилась Дани.

— Пожалуйста, не говори мне, что во всем виноват наш убийца-экстрасенс. Я хочу сказать, мы все слышали его голос или, по крайней мере, чей-то голос, но он не мог ничего сделать с тобой, ведь правда? Он не мог вызвать у тебя кровотечение из носа?

— Я не вижу способа, которым бы он смог сделать нечто подобное, — Дани нахмурилась еще сильней.

— Думаю, нет способа узнать это точно.

— По крайней мере, до тех пор, пока я снова не столкнусь с ним в следующем сне. Я, наверно, возьму тебя или Холлис просто ради компании. — Дани поежилась, а затем покачала головой. — Забудьте. Вы двое выглядели истощенными весь день: поход в мой сон был определенно плохой идеей.

— Это не причинило мне огромного вреда.

— Может быть, тебе просто улыбнулась удача.

— Мы были слишком глупы, когда были детьми, чтобы узнать все побочные эффекты лучше, — согласилась Пэрис. — Мы даже не стремились к этому. Мы просто играли на детской площадке у тебя в голове.

— Это звучит довольно жутко, — сказала Дани.

— Как бы это не звучало, твоей способности нашлось применение, особенно с тех пор, когда мы начали работать на Убежище.

— Едва ли. Я смогла взять тебя в свой сон лишь дважды. Дважды. За срок работы чуть больше года.

— И это пригодилось в обоих случаях. Я запомнила пару деталей, которые не смогла ты, и те детали действительно помогли расследованию.

— Это не изменило того, что я видела. Я вижу уже итог, и он никогда не меняется.

— Откуда ты знаешь? — Дани уставилась на сестру. — Серьезно, откуда ты можешь знать? Дани, может то, что ты видишь…меньшее из двух зол. Это то, о чем нам говорила Миранда. Предвидения — они как хитрые животные: ты видишь итог той ситуации, в которую вмешалась или той, которую прошла стороной.

— Это имеет смысл. Я хочу сказать — вещи могут быть еще хуже тех, которые я вижу. И ты чертовски проницательна.

Пэрис вздохнула.

— Просто стараюсь представить ситуацию под другим углом. Тебе надо принять тот факт, что ты — предсказательница, или пророчица судьбы, и твоя способность полностью негативна. Это давило на тебя с тех пор, как мы были детьми.

— Я просто…Хоть иногда хотела бы предвидеть что-то хорошее.

— Может вселенной не нужна помощь с хорошим. Разве нет теории энтропии, которая говорит о том, что для некоторых вещей естественно состояние — разрушение? — Дани посмотрела на сестру. — Эй, у меня тоже есть идеи. Иногда. В любом случае, может, вселенной нужна помощь в том, чтобы сдержать все от полного разрушения. Зачем показывать тебе счастливые концовки, если она нуждается абсолютно в другом — в помощи пробраться через всю эту тьму на своем пути?

— Ты стараешься развеселить меня, сестренка.

— Ты не понимаешь. — У Пэрис появилось необычное для нее решительное выражение лица, и ее карие глаза почти потемнели до коричневого оттенка. — Например, я в какой-то определенный момент могу уловить несколько фактов или частичек информации, как это и произошло с тем браслетом, хотя этот случай и не принес ничего полезного. В любом случае эти мелькания могут помочь мне с этим расследованием или с любой другой проблемой или, на худой конец, просто помочь мне пережить день. Но такие люди, как ты и Миранда, или этот Квентин, о котором мы столько слышали — вселенная посылает вам, ребята, знаки. Не спрятанные за декорациями, как для остальных, а яркие и видимые настолько, что их нельзя пропустить. Избегая эти знаки или следуя по указанной тропе, все равно благодаря им вы будете впереди всех остальных.

— Дани, мы все блуждаем в темноте, а у вас есть факелы. — Отсутствующее выражение неожиданно исчезло из ее глаз, и Пэрис тихонько засмеялась. — Мои слова похожи на бред, не так ли?

— Немного. — Тем не менее, Дани почувствовала себя немного лучше из-за способности, которую в течение многих лет считала ужасной и тягостной. Но затем покачала головой и добавила: — Разве Миранда не говорила в чем разница между предвидением и пророчеством? Предвидение — это то, на что ты можешь повлиять, оказать воздействие, а пророчество… оно раз и навсегда? Неужели оно неизбежно, и не важно, что ты стараешься сделать для его изменения?

— По большей части так и есть.

— Тогда как я могу знать, что же действительно видела: версию будущего, которую я еще способна сформировать или то, чего уже не могу избежать?

— Думаю, ты никогда не сможешь узнать это наверняка. По крайней мере, до тех пор, пока не поймешь, как устроена вселенная, и понять тебе нужно будет куда больше, чем знает кто-либо из нас. — Пэрис посмотрела на сестру, а затем сказала: — И мы разделяем это тонкое отличие. Хватит увиливать, допивай свой кофе, чтобы мы, наконец, смогли добраться до управления.

— Я не…

— Да, да. Если ты и Марк не разберетесь в ближайшее время с тем, что происходит между вами, кто-то должен будет столкнуть ваши головы собственноручно. Плохие времена или хорошие — вы нужны нам работоспособными, для того чтобы найти и обезвредить этого убийцу.

Это было грубое напоминание, хоть и необходимое. Дани с момента присоединения к Убежищу поняла, что возможность использовать свои способности в позитивных целях, также медленно меняла и ее отношение к ним, и хотела бы, чтобы так оно и продолжалось.

Нуждалась в том, чтобы так продолжалось.

Особенно сейчас.

Поэтому она закончила пить кофе и приготовилась вернуться в полицейское управление с Пэрис. И они были почти там, когда она вдруг задалась вопросом: почему Пэрис за все время ни разу не задала вопрос о сне-видении Дани, который просто обязана была задать.

Сестра не спросила, где была она.

Потому что не хотела знать ответ?

Или потому что, как и Дани, была напугана тем, что уже знала?

Глава 16

Холлис и не ожидала, что будет хорошо спать, потому что день был слишком долгим, да и предыдущая ночь оказалась необыкновенно активной — хоть и на подсознательном уровне.

В этом было что-то занятное, решила она. То, что такое короткое пребывание во сне, могло потребовать так много физических усилий. Принимая во внимание тот факт, что все сны, по большей части, быстрые, даже если некоторые и кажутся бесконечными.

Но чувство истощенности в течение всего дня определенно доказывало, что это — правда. Это также подвигло Холлис перед сном позвонить Бишопу и все рассказать ему. Абсолютно ничего не утаивая.

— Ты тоже слышала этот голос? — спросил Бишоп.

Сидя на краю кровати в комнате мотеля и используя телефон на тумбочке, потому как ее мобильный заряжался, Холлис недовольно посмотрела на ведерко со льдом, которое стояло на комоде.

— Отчасти, да. И это было скорее чувство, нежели звук.

— Какое рода чувство?

— Давление, — немного подумав, ответила она. — Как будто что-то давило на меня. На нас. Возможно, больше всего на Дани, так как она единственная проснулась с кровотечением из носа. Или, возможно, это произошло из-за приложенных усилий для перенесения меня и Пэрис в сон?

— Мне тяжело даже предполагать, — медленно сказал он. — Я думаю, ее способности всегда были непредсказуемы, но Миранда всегда чувствовала, что Дани гораздо сильней, чем казалась, даже более года назад. Но я ничего не припомню насчет кровотечения, когда она докладывала мне о делах ранее.

— По словам Пэрис — такого не было раньше. Хотя, должна сказать, меня намного больше беспокоит этот голос. Дани, кажется, абсолютно уверена в том, что голос — или мысли, энергия, или чем бы еще это ни было — принадлежит нашему убийце. И хоть она не особо распространялась на эту тему, или попросту не показывала нам многое из того, что чувствует — я думаю, она напугана.

— Она чувствует опасность?

— Да, возможно. Он сказал, что она не сможет убежать или спрятаться, и никто не в силах защитить ее от него. Он проделывал это внутри ее головы. И не только во снах, но даже когда она бодрствовала. Чувствует опасность — это мягко сказано. Она, должно быть, напугана до чертиков. Если бы я была на ее месте, то лежала бы в кровати с покрывалом натянутым на голову.

Минуту спустя Бишоп заговорил вновь:

— Как у тебя обстоят дела?

Холлис хотела дать ему легкомысленный ответ, но знала, что сейчас — когда Бишоп обеспокоен — это бесполезно.

Пусть она не была телепатом, но это не значило, что он не сможет прочитать ее, даже не смотря на расстояние, разделявшее их. Поэтому она ответила со всей честностью.

— Я устала и обеспокоена. Хотя и думаю, что должна радоваться, ведь умершие приходят ко мне куда легче, нежели было в начале. Но этот факт продолжает нервировать меня.

— Это ведь хорошо, — напомнил ей Бишоп.

— Это пугает. И к твоему сведению, не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому. — Она резко сменила тему. — Послушай, есть ли какой-нибудь прогресс в изменении психологического портрета? Сейчас он бы чертовски нам пригодился.

— Ты предоставила мне новую информацию, — сказал ей Бишоп. — Место преступления, обнаруженное в среду, открытое преследование Мари Гуд, если мы предположим что это он…

Холлис перебила:

— Поверь, навряд ли в этом маленьком городке найдется еще один странный тип, рыскающий повсюду и фотографирующий девушек. И это было бы совпадением даже с натяжкой.

— Ты предполагаешь, что убийца делает фотографии своих убийств, — спокойно отметил Бишоп.

Холлис в ответ кивнула, хотя и не совсем осознанно.

— Из-за места преступления, над которым на данный момент мы работаем. Меня как ударило, когда я в первый раз увидела те снимки, которые с высоты сделала команда криминалистов Марка. Место выбиралось настолько тщательно не просто потому, что было изолировано: оно составляло идеальную композицию с его…художеством. Он оставил картину для нас, а также сделал снимок для себя. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

— Я бы сказал, что это больше, чем обычное предположение, — сказал Бишоп. — Судя по всему, он фотографирует не только место, где происходит убийство, но так же своих потенциальных жертв, когда преследует их. Этот, плюс ожерелье и браслет, которые были оставлены так явно. Все это радикально отличается от его прошлого почерка. Он оставляет следы, возможно, даже дорожку к себе. Прибавь еще ко всему этому нашу уверенность в том, что мы имеем дело с экстрасенсом, который обладает неизвестной способностью…

— И получается, что мы влипли? — язвительно закончила Холлис.

— Тебе надо быть осторожной, Холлис. Всем вам, но особенно — тебе, Дани и Пэрис. Потому что если необходимость напугать является эпицентром болезни этого ублюдка — а та малость, что мы знаем о нем, указывает именно на это — тогда установление контакта с Дани, возможно, добавит ему уверенности в том, что у него есть новый инструмент. Новое оружие. Возможно, ему не важна определенная внешность жертв. Уже не важна.

— Я не профайлер, но даже я знаю — это огромный скачок в развитии серийного убийцы.

— Скорее всего, это не эволюция, — сказал Бишоп. — Он возможно…разваливается. Заложенная личностная матрица может разрушаться.

— Господи! Я и не знала, что такое возможно.

— При правильном психологическом спусковом механизме, возможно, практически, все.

— И правильный психологический механизм в этом случае может быть…?

— Я не знаю.

— Никогда не думала, что скажу это, — вздохнула Холлис, — но я бы предпочла услышать один из твоих более таинственных ответов. По крайней мере, тогда я могла бы лелеять иллюзию, что кто-то знает, что же все-таки на самом деле происходит.

— Извини, что разочаровал тебя, — вздохнул Бишоп. — Просто будь осторожна, Холлис. Я предоставлю измененный портрет так быстро, как только смогу. Но, тем временем, не торопись и не сторонись того, что умершие должны поведать тебе. Любой след, который он оставляет — случайно или намеренно — может привести нас куда-то, а может завести в тупик. Практически всегда в случае с серийными убийцами верен тот факт, что их жертвы могут быть лучшими ключами к поимке убийцы.

После этого разговора, да еще и после того дня, который был у нее, Холлис действительно не ожидала, что будет спать хорошо. Так и получилось — она ворочалась, металась, просыпалась, по меньшей мере, дважды, чтобы посмотреть на время. А также проверить замки на дверях.

Где-то около трех часов ночи она провалилась в мучительный, тяжелый сон, который, казалось, погрузил ее куда глубже обычного сновидений. И когда Холлис проснулась, это произошло так неожиданно, что вначале она могла чувствовать лишь быстро бьющееся сердце.

Спустя несколько секунд, Холлис поняла, что не одна.

Она оставила свет включенным за приоткрытой дверью ванной комнаты, и этого хватило ей, чтобы различить фигуру в ногах у постели.

Ее оружие лежало в ящике тумбочки, но вместо того, чтобы потянуться за ним, Холлис дотянулась до лампы, не отводя взгляда от этой неясной, расплывчатой фигуры.

— Он знает, кто ты.

Рука Холлис замерла на выключателе лампы, мурашки пробегали вверх и вниз по ее позвоночнику. Все же надеясь, что она ничего не увидит, и тихая фраза была только в ее голове, Холлис включила лампу.

— Он знает, кто ты, — повторила Ширли Орлидж. Ее лицо было неподвижным, а глаза беспокойны. — Он знает, кем ты являешься.

Она уже начала исчезать.

— Подожди, — быстро проговорила Холлис, стараясь говорить так, чтобы ее голос звучал мягко. — Кто он? Как мы можем найти его, остановить его?

Ширли Орлидж покачала головой, и ее голос затих в тот же момент, когда она слабо ответила:

— Он обманывает вас…

Холлис медленно села в кровати, продолжая смотреть на место, где стоял дух девушки. Затем медленно повернула голову и проверила всю комнату: обыкновенная, скучная и немного депрессивная. Она посмотрела на часы — пять утра.

Наконец, убедившись, что она действительно находилась в комнате одна, Холлис посмотрела на свои обнаженные руки, на гусиную кожу, которая проступила так явно.

— Нет, — пробормотала она. — Я никогда…никогда….не привыкну к этому.

* * * *

— До сих пор никаких следов Ширли Орлидж, — сказал Марк, когда присоединился к остальным в конференц-зале. — И никаких следов, которые указывали бы на какое-либо насилие, связанное с ее исчезновением.

— Она мертва, — произнесла Холлис.

Все в комнате сидели неподвижно, внимательно смотря на нее, и Холлис устало улыбнулась им.

— Я начинаю думать, что в мире духов существует дорожка, усыпанная крошками хлеба, которая ведет ко мне. Тем не менее, дух впервые выдернул меня из глубокого сна.

— Твои способности развиваются, — почти отсутствующим тоном, и немного нахмурившись, сказала Пэрис.

— Ты в порядке? — поинтересовалась Дани у Холлис.

— Я бы с удовольствием поспала часов двенадцать, но, не считая этого, я в порядке. Правда, расстроена, что есть еще одна вещь, которая, кажется, никуда нас не приведет.

Марк, наконец, пошевелился, собираясь наполнить чашку кофе перед тем, как вернуться к столу, и каждое его движение было размеренно. Он не заговорил до тех пор, пока не сел во главе стола.

— Я предполагаю, она не рассказала тебе ничего полезного?

— Она только сказала, что он знает кто я, и кем я являюсь. После чего добавила, что он обманывает меня или нас. Я полагаю, что все-таки он обманывает нас. Она исчезла почти сразу же после этого. — Холлис открыла папку, лежащую на столе рядом с ней, и вытащила фотографию Ширли Орлидж. Внимательно смотрела на нее в течение минуты до того как положить ее лицом вверх на стол и толкнуть ее в центр стола. — Без сомнения — это та женщина, которую я видела в пять часов утра. У меня не бывает подобных визитов от живых, поэтому могу сказать с полной уверенностью — она мертва.

Марк сделал глоток кофе, а затем посмотрел на чашку, будто желая, чтобы в ней было налито нечто другое.

— Вот черт, — тихо сказал он.

— Мне жаль. Я бы очень хотела предложить тебе что-то более полезное, но не могу. Я только могу с уверенностью сказать — Ширли Орлидж умерла от рук этого убийцы. Его список жертв пополнился, по меньшей мере, до пятнадцати. Насчет него я знаю не больше, чем когда только приехала сюда. Я бы очень хотела, чтобы было наоборот — но нет.

— Никто из нас не знает о нем больше, — сказал Джордан. — У нас есть крайне жестокое место преступления с кровавым знаком, который не характерен для убийц такого рода, но нет тел. Пока нет. Только части и кусочки двух жертв. Результаты ДНК будут готовы, по меньшей мере, в течение недели. Сейчас мы можем рассчитывать только на предварительное совпадение между пальцем, найденным на месте преступления, и некоторыми отпечатками, которые мы смогли обнаружить в комнате Беки Хантли.

— Тогда он, возможно, ее. Этот кончик пальца. Слишком много для случайности: если предположить, что палец принадлежит кому-то, кто приходил в гости к одной из наших жертв на достаточно долгий срок, чтобы оставить отпечатки в ее спальне, — сказала Дани. После чего нахмурилась. — Подожди, Беки и Карен…

Марк уже качал головой.

— В деле Ширли Орлидж это предварительный результат, но насколько мы смогли определить — никто из этих женщин не знал друг друга. Одним тупиком больше.

— В подавляющем большинстве случаев с серийными убийцами так оно и есть. Именно поэтому составление психологического портрета, которое до сих пор является больше искусством, нежели наукой, так охотно принимается и используется в правоохранительных органах. Лучше иметь хоть какой-то инструмент, дающий небольшую надежду на сужение или фокусирование на чем-то определенном в расследовании, нежели его отсутствие.

— У нас едва ли есть психологический портрет, — напомнил Марк. — Мы до сих пор ждем, пока твой босс перепишет его. На данный момент, мы обладаем следующими сведениями о нашем убийце: белый мужчина, в возрасте 25–35 лет, у которого, вероятно, имело место быть насилие в прошлом и он, скорее всего, экстрасенс. Черт, я, возможно, проходил мимо него по улице в течение этой недели.

— Если он — экстрасенс, то ты не пожимал ему руку, — пробормотала Дани. — Иначе ты бы знал.

Холлис подняв брови, посмотрела на шерифа.

— Это твой диапазон? Прикосновение?

— Да. Если бы мы не пожали друг другу руки, я мог сидеть с тобой рядом и никогда бы не узнал, что ты — медиум.

— Позаботишься о составлении списка, содержащего всех, кому ты пожал руку в Вентуре? — с иронией спросила Пэрис.

— Не совсем. Я даже не имею представления, с чего начать этот список.

Джордан посмотрел на папки, уложенные на столе, и тихо выругался.

— Я знаю, мы только начинаем с точки зрения временных рамок для расследования дела о типичном серийном убийце, и мне не нравится то, что я говорю, но кто-нибудь еще чувствует, что мы просто теряем время? Огромная команда специалистов оперативной группы, включая команду экстрасенсов, месяцами пыталась разобраться с этим парнем и никакого успеха. Мы — в отличие от них — имеем сравнительно небольшое место для охоты, я имею в виду население, не территорию; у нас нет СМИ, которые дышат нам в затылок…

— Это пока, — перебил его Марк. — Несмотря на то, что сказала Мисс Пэтти, я думаю, по меньшей мере, несколько наших горожан, были бы рады телевизионным камерам и микрофонам, которые пихают им в лицо.

— Да, но вопрос остается: что есть у нас такого, чего нет у специальной группы?

— У нас есть сон Дани, — ответила Холлис.

— Сон, который продолжает видоизменяться, — напомнила Дани.

— Всего лишь несколько довольно незначительных деталей. Локация всегда та же — склад.

— Мы уже начали составлять список складов. Требуется куда больше времени, чем я ожидал, для того, чтобы найти некоторых владельцев собственности. Но мы обязательно сделаем это, — пообещал Джордан.

— Отлично. — Холлис замолчала на несколько секунд, после чего добавила: — Итак, во сне всегда есть в наличие склад. Всегда есть огонь. Крыша начинает обрушиваться позади нас, и мы всегда спускаемся в подвал, где, как мы знаем, нас поджидает ловушка. Интересно, что приманка всегда одна и та же. Насколько я знаю, сейчас Миранда вместе с Бишопом находится в Бостоне.

— Который был прежним местом охоты этого убийцы, — сказал Марк. — А мы ведь уверены, что это тот же самый убийца.

Это прозвучало, как вопрос.

— Да, мы абсолютно уверены, — кивнула Холлис. — Экстрасенсы, которые определили его местонахождение в Вентуре, это подтверждают. Так же в этом уверен и Бишоп. И этого мне достаточно. Даже если убийства здесь настолько отличаются от предыдущих, что идентичность, кажется, не имеет смысла. Если Бишоп прав снова, то — по его словам — потребности и ритуалы этого убийцы скорей всего разрушаются, нежели развиваются.

— Думаю, это будет частью переписанного психологического портрета, — сказал Марк.

— Так, кажется, думает Бишоп, — нахмурилась Холлис. — По крайней мере, таково мое впечатление.

— Могу я задать вопрос, которого мы все так стараемся избегать? — спросила Дани, слегка повысив голос.

Холлис кивнула. У нее на лице было такое выражение, которое ясно говорило о знании того, что последует дальше.

— Задавай.

— Хорошо. Если мы правы и этот парень — экстрасенс, если с помощью этого он с таким успехом охотился в Бостоне, тогда откуда нам знать, что он, как минимум, не на шаг впереди нас?

— Мы этого и не знаем, — ответил Марк.

— Нет, мы знаем. Во всяком случае, у нас есть некоторое доказательство того, что он…играет с нами. Оставляет знаки, тогда как раньше этого никогда не делал.

— Может это происходит ненамеренно. Возможно, он просто распадается на части, — предположила Холлис.

— А что если намеренно? Он не хотел внимания в Бостоне, но может быть, оглядываясь назад, что-то внутри него полюбило это внимание. Может сейчас он хочет доказать, что умнее всех тех, кто ведет на него охоту.

— Может быть, — согласился Марк. — И вероятно это различие мы можем использовать как наше преимущество.

— Он обманывает вас, — пробормотала Холлис, повторяя слова, которые произнесла в предрассветные часы Ширли Орлидж. — Я не из тех, кто обычно делает предупреждения, но, думаю, нам лучше быть осторожными, если у нас появится хотя бы один шанс играть в игру этого урода. Нам лучше быть весьма и весьма осторожными.

* * * *

— Скажи мне еще раз, почему я не должен ударить его как следует? — спросил Гэбриэл.

— При всем уважении, Гейб, я бы даже не стал пробовать, будь я тобой. — Глухая сотовая связь ни капли не скрывала сухость в голосе Джона Гэретта. — Насколько бы хорош ты ни был, он все равно — лучше.

— Я очень хочу проверить эту теорию.

— Это не теория. Последняя вещь, в которой мы все сейчас нуждаемся — это твоя ругань с Бишопом. Просто не делай этого, ладно? У него была весомая причина приблизиться к Роксане именно тогда и таким способом, каким он это сделал. Я согласен с его причиной. И Роксана тоже.

Знаешь, я, правда, согласна. Еще три шага на пути, по которому я шла, и я бы поймала луч того датчик, следящего за перемещениями. И разбудила бы всех собак в округе. И Бишоп едва ли мог остановить меня каким-либо другим способом, без предупреждения тех самых собак. Верно?

— Хорошо, я…

— Гейб. Забудь об этом.

Гэбриэл был упертым, но далеко не глупым человеком.

— Если ты так говоришь, Джон. Но мне не обязано это нравиться.

— Я и не ожидал чуда.

— Да, да.

Гэбриэл продолжал смотреть на Бишопа, который стоял в нескольких ярдах от него вне предела слышимости — на участке, с которого открывался вид на Вентуру.

Он — телепат, Гейб. Ты думаешь, есть такая вещь, как «вне предела слышимости», когда он сосредоточен?

Бишоп повернул голову и, подняв бровь, посмотрел на Гэбриэла, затем опять обратил свое внимание на город.

— Черт.

Джон, который хоть и не стоял рядом, и не был телепатом, тем не менее, провел достаточно времени с экстрасенсами за последние годы, чтобы узнать невербальное общение даже на большой дистанции.

— Что-то, о чем мне следует знать? — спросил он спокойно.

— Нет. Просто напоминание, почему я не люблю работать с телепатами. Вот и все.

— Ты можешь доверять ему, Гейб.

— При всем моем уважении, Джон, — сказал Гэбриэл, намеренно используя слова своего нанимателя. — Я оставлю свои мысли на этот счет при себе.

— Достаточно честно. Но в этой особенной работе, твои приказы включают подчинение его указаниям, также как и моим.

— Ты уверен насчет этого? Ведение параллельного расследования с полицией — одно, и мы делали это раньше. Но в этот раз мы охотимся на настоящего, видит Бог, монстра; и чем быстрее все, вовлеченные в это дело стороны, встретятся и сравнят свои заметки, тем больше у нас появится шансов выследить этого ублюдка, прежде чем еще кто-нибудь умрет.

— А ты действительно веришь в то, что я или Бишоп сделали бы хоть что-нибудь, чтобы преднамеренно увести расследование с правильной дороги или отложить хотя бы на мгновение поимку подобного животного?

— Нет, я не верю в это. — Это признание далось ему нелегко. — Но кто-то всегда имеет тайные планы, и репутация Бишопа идет впереди него.

— То есть?

— Ты понял, что я имею в виду. Он никогда не выкладывает все карты на стол, Джон, и я готов поспорить — он не сделал подобного и в этот раз. Видел ли Бишоп или Миранда что-то такое, чего он теперь старается избежать, или он уверен, что его план лучше нашего — он будет хранить это при себе.

— Никто из нас не хочет, чтобы сон Дани осуществился, — напомнил ему Джон.

— Я знаю. И если бы я был на месте Бишопа, и узнал бы о видении, предупреждающем меня о возможном ужасном конце дела, я бы, черт побери, не успокоился, пока не убедился в том, что моя жена и мой партнер под замком и ключ находится далеко-далеко в безопасном месте. У меня бы не было проблем с этим.

— Но?

— Но ему не следует быть здесь. Он также был частью сна, и каждый игрок, которого мы допускаем в предел досягаемости убийцы, увеличивает возможность осуществления того, что видела Дани во сне.

— Может быть. А может быть правильный человек в правильном месте — это все что необходимо для изменения концовки.

— Джон, сколько раз ты и Мэгги говорили нам быть аккуратными в ситуациях, где замешаны предсказания, так как мы не знаем наверняка — могут ли наши действия ухудшить ситуацию? Черт, фактически, это — наша молитва.

Возникла короткая пауза, а затем Джон сказал:

— Иногда дела должны ухудшиться, чтобы затем улучшиться.

— И что, черт возьми, это должно значить?

— Это значит — работайте с Бишопом, Гейб. Ты и Роксана. Держите каждое чувство открытым и будьте начеку. И, пожалуйста, постарайся помнить, что все мы на одной стороне, хорошо? Выходи на связь каждый день.

— Хорошо.

Гэбриэл медленно закрыл телефон и был не очень удивлен, увидев, что Бишоп уже идет по направлению к нему. Он подождал, пока мужчина не приблизится к нему, и заговорил.

— И что же теперь, шеф? — Фраза содержала легкую нотку насмешки, но в ней не было ни капли уважения. — Еще склады?

— Нет, — сказал Бишоп. — Сейчас мы будем наблюдать за Дани.

Глава 17

Дани пристально посмотрела на гигантский список складов, складских сооружений и других отдаленно расположенных зданий, которые могли обеспечить пространство и уединение, в которых, возможно, так нуждался серийный убийца, и сделала глубокий вдох.

— Черт, — сказала Пэрис, прежде чем это смогла произнести сестра.

Кивнув, Дани проговорила:

— Я и представить себе не могла. Я не имела ни малейшего понятия, как много подобных зданий, которые были заперты и заброшены на годы.

— На десятки лет, — поправил Марк. — Мои помощники при патрулировании проверяют двери, если вспоминают про них. Но у нас нет вандалов, и до тех пор, пока не поступят жалобы…Честно говоря, про эти места очень легко забыть, пока не смотришь прямо на одно из них.

Холлис немного погрызла ноготь большого пальца, когда внимательно изучала копию списка.

— Я прекрасно понимаю, что большие заброшенные здания очень сложно эксплуатировать вновь, но мне кажется — некоторые из них можно было бы как-то приспособить. Либо это, либо снести их и освободить место для новой постройки.

— У меня, возможно, есть ответ на это. — Джордан, нахмурившись, так же внимательно изучал другую копию списка. — Марк, взгляни на это. И скажи мне, почему, черт возьми, мы не знали об этом?

Дани наблюдала, как Марк взял лист в руки и, нахмурившись, спросила:

— Что там?

— Похоже, около восьмидесяти процентов этих старых зданий были выкуплены компанией, занимающейся управлением недвижимостью.

— Я не вижу, что управление имеет место быть здесь. Подождите минуту. Выкуплены одной компанией? — сухо спросила Холлис.

Марк пробормотал что-то в знак согласия, а затем произнес:

— Ха. Как вам это. Компания, управляющая недвижимостью, принадлежит церкви.

— Церкви? — спросила Пэрис. — Одной церкви?

— Да. Церкви Вечного Греха.

Они все обменялись взглядами, затем Холлис сказала:

— Я провела быструю разведку, когда только приехала в город, для того чтобы прощупать почву. И одна вещь определенно привлекла мое внимание. Церковь Вечного Греха. На данный момент она занимает здание, бывшее когда-то зернохранилищем. Верно?

— Да, — подтвердил Марк.

— Это показалось мне не совсем нормальным. Если не сказать больше.

Джордан, казалось, был сбит с толку.

— На последнем собрании городского совета Преподобный Батлер объявил, что он не может позволить себе отремонтировать это место. Но если его церковь владеет всей этой собственностью…

Холлис подошла к другому концу стола, где располагался открытый и готовый к работе ноутбук. Она села и быстро начала печатать, затем отклонилась и стала ждать, ее взгляд неподвижно был устремлен на экран.

Пока они ожидали, вероятно, новую информацию, заговорила Дани:

— Я знаю, меня не было некоторое время, но насколько я помню — церкви в районе всегда были…обычными. Я имею в виду, проповедующими Протестантизм, по большей части Баптизм. Ничего из ряда вон выходящего.

— Сейчас мы имеем редкую, нетрадиционную церковь, — сказал Марк. — Может сгореть маленькое блочное здание или трейлер, либо на старой витрине магазина, на окне, появится новый нарисованный знак. Вот и все, ничего такого исключительного как, например, укрощение змей или, скажем, сатанизм, но пошли разговоры, простите за повторение, о разговорах на неведомом языке в состоянии религиозного экстаза. И к нам поступало несколько жалоб от соседей, когда в воскресенье богослужение проводилось слишком громко. Большинство этих церквей не остаются надолго, даже, несмотря на то, что у них есть прихожане.

— Может приход недостаточно большой, чтобы поддерживать церковь, — предположила Дани.

— Вероятно и так. Все что я знаю — один день они здесь, а на следующий — их уже нет. А Церковь Вечного Греха остается здесь уже достаточно долгое время. По меньшей мере, около десяти лет.

— Не удивительно, что я не помню, — пробормотала Дани.

— Ты бы и не могла, — кивнул Марк. — Преподобный Батлер осел здесь летом, уже после того, как ты уехала.

Она отказывалась возвращаться в прошлое, поэтому просто сказала:

— Я не могу представить, что он мог бы собрать достаточно много прихожан. Может это просто обычная баптистская церковь со странным именем?

— Я и сам этого не знаю, честно говоря, но паства у этой церкви многочисленна. К нам поступало несколько жалоб, особенно, за последние годы, по поводу некоторых их действий, но ничего такого, что я мог бы использовать как настоящее свидетельство, — пожал плечами Марк. — Это сплоченная община, и это я могу сказать с полной уверенностью. И редко можно увидеть кого-то за ее пределами по одному. Вообще-то это немного странно.

— Это пугающе, — перевел Джордан. — Насколько я понял, мы никогда не увидим их по одному в отдельности. Ну, за исключением Преподобного. Марк, разве не было ли каких-то слухов о нем, когда он впервые появился здесь?

— Да, ходили слухи, что он убил свою жену.

— И эти слухи были ложными? — поинтересовалась Дани.

— Зависит, от личной точки зрения. Став шерифом, я проверил его прошлое и то, что обнаружил, было, по большей части, туманным, за исключением этой части его биографии. Его жена умерла при мистических обстоятельствах около пятнадцати лет назад. Детективы были практически уверены в том, что он убил ее, очевидно, с целью получения страховки, но улик было недостаточно для того, чтобы арестовать Преподобного, и еще меньше для того, чтобы признать его виновным. Затем он присоединился к этой церкви и более-менее пропал из поля зрения, насколько было известно полиции.

— Я полагаю, было бы слишком наивным надеяться, что он — наш убийца? — спросила Пэрис.

— По возрасту, он не подходит, учитывая последний психологический портрет, который мы имеем; он — не экстрасенс, и, насколько мне известно, он находился в Вентуре все лето.

— Тогда, вероятно, нет, — пробормотала Пэрис.

— Скорей всего, — сказал ей Марк. — Но это не говорит о том, что он не знает ничего такого, что могло бы помочь. Притом, что его церковь является владельцем практически всех заброшенных зданий и складов в Вентуре.

— Значит, Церковь Вечного Греха богата, вне зависимости от состоятельности ее общины, — заговорила Холлис, после чего, нахмурившись, посмотрела на экран ноутбука. — Внутренняя налоговая служба имеет свои подозрения насчет Преподобного Батлера, хотя полиция так и не смогла доказать свои. Но, кажется, у него очень хороший бухгалтер в Атланте, и ВНС ничего не смогла пришить ему. Но церковь, это что-то другое.

— В каком смысле? — спросила Пэрис. — Я слышала несколько диких слухов, но…

— Может и не настолько они дикие. Говорят, Церковь Вечного Греха впервые появилась около двадцати пяти лет назад, на западе. Слухи говорят, что среди их обычаев был своего рода очищающий ритуал, который включает крики на членов, включая детей, для того чтобы напугать и выгнать из них грехи.

— Здесь до меня тоже доходили такие разговоры, — признал Марк. — Но мы никогда не могли найти какое-либо доказательство жестокого обращения, как впрочем, и социальные службы.

— Не смогли найти ничего и на западе, в соответствии с данными ФБР, — сказала им Холлис. — В начале Бюро было вызвано, потому что бывший член объявил, будто бы церковь похитила его детей и перевезла их через штат в другой приход — они так это называют. Значит у нас, в Вентуре, оказывается приход Церкви Вечного Греха. В любом случае, оказалось, что жена, с которой он живет раздельно, до сих пор является членом церкви, и она взяла детей с собой, так как получила легальную опеку над ними.

— Неужели ФБР держит файл с делом открытым? — спросил Джордан.

— Похоже на то. Спустя годы у них появились отчеты от некоторых наблюдательных групп, которые следят за сектами, и жалобы от нескольких бывших членов, но ничего такого, что Бюро могло бы предъявить в суде.

— Звучит знакомо, — сказал Марк.

— Да, только эта церковь кажется не получает богатство от своих членов, как большинство культов. Никто не передает церкви право собственности на недвижимость или бизнес, фактически, это под запретом. Ожидается, что члены заплатят десятину, но не более.

— Тогда как они могут позволить себе скупать всю собственность здесь? — спросил Джордан.

Холлис прокрутила несколько страниц, внимательно читая, а затем сказала:

— Это одна из причин, почему Внутренняя налоговая служба настроена подозрительно. Все выглядит так, будто они используют членские взносы, чтобы приобретать землю и другую собственность, а бизнес членов церкви делает взносы в виде товаров и услуг, чтобы содержать церковь и все ее действующие приходы.

— Джордан, я могу вспомнить, по меньшей мере, три местных бизнеса, которым владеют или управляют члены церкви Преподобного Батлера. Давайте посмотрим: сможем ли мы составить список остальных, — сказал Марк. Когда его главный помощник кивнул и покинул комнату, он добавил: — Впрочем, я не вижу в этом ничего, что могло бы помочь нам выследить убийцу.

— Значит, дело обстоит следующим образом, — спокойно проговорила Холлис. — Церковь владеет огромным количеством зданий, похожих на склады, которые на внешний вид являются заброшенными. Церковь, фактически, владеет большой частью подобных зданий в других своих приходах по всей стране. Во многих маленьких городах, похожих на Вентуру. И вероятно в некоторых более крупных городах. Портленд, Канзас, Кливленд, Балтимор, Ноксвилл.

— И Бостон? — предположила Пэрис.

— Да, и Бостон.

* * * *

Запах отбеливателя забивал его ноздри, но он все равно глубоко дышал. Ему нравился запах отбеливателя. Он означал чистоту.

Он любил, когда вещи были чистыми.

Его рабочий стол был очищен щеткой, после он налил отбеливатель на нержавеющую поверхность, и оставил ее на некоторое время, полностью дезинфицируя, перед тем как смыть.

Тем временем, он подошел к своей трофейной стене, изучая фотографии. Наслаждаясь ими. Все снимки сделаны в естественной среде, без ведома жертвы, в тот момент, когда они занимались обычными делами.

Каждая индивидуальная доска рассказывала обычную историю жизни.

Прогулка. Поход в магазины. Получение почты. Поход в церковь. Остановка на тротуаре, чтобы поговорить с другом. Прогулка с собакой. Поцелуй с мужем. Работа в саду.

— Это — ваши жизни, — пробормотал он, и тихо засмеялся.

Такие обычные, унылые, маленькие жизни, которые они ведут.

До тех пор пока он не изменил их, конечно.

Первая Беки. Затем Карен. После Ширли. Все изъяты из своих легких жизней и изменены.

Он знал, что они не были настоящими Одри.

Он ведь не был сумасшедшим.

Они попадали в его руки кем-то другим, кем-то скучным и неинтересным. Кем-то, кого мир не заметил бы, если бы не его работа. Они были Никем.

Он сделал их Кем-то.

Он сделал их Одри.

Стоя перед первой доской, он протянул руку и дотронулся до одной из двух центральных фотографий, восемь на десять, сделанные им самим — своего рода архив всех его приготовлений.

Беки, как Одри. Обнаженная на его столе, ее темные волосы блестят, карие глаза смотрят в объектив камеры, ведь это он повернул ее голову так, до того, как сделать фотографию.

Карие глаза наполнены ужасом.

Он наслаждался этим, энергия пробуждалась в нем, его тело пошевелилось, твердея. Он расстегнул штаны и освободил себя, но продолжал смотреть на фотографии.

Другое центральное изображение — финальный снимок Беки как Одри — было сделано, когда он закончил свою работу. Он легко дотронулся до снимка, его указательный палец медленно поглаживал ее изображение. Все открыто лежало на его столе — удаленные груди, половые органы и ее туловище, разрезанное от горла до промежности, ее вытащенные органы блестели под холодным люминесцентным освещением.

Ее глаза были закрыты для последнего снимка.

Он всегда закрывал их для этого, потому что хоть и наслаждался умирающими глазами, мертвые глаза беспокоили его.

Преследовали его или будут преследовать, если он позволит им. Но он не верил в привидения. Не верил в жизнь после смерти. Поэтому он работал так усердно, чтобы жизнь подходила ему, потому что каждый момент, каждая секунда должна иметь значение.

Он погладил фотографию еще минуту, чувствуя, как твердеет еще сильнее, затем двинулся по направлению к своей второй трофейной доске.

Карен как Одри. Та же поза, те же наполненные ужасом карие глаза, которые смотрят в объектив. И то же растущее чувство энергии внутри, чувство, что он может сделать все что угодно, согнуть любого своей волей.

Любого.

У него перехватило дыхание из-за силы знания, уверенности в собственной несокрушимости. Он был настолько тверд, что даже чувствовал боль, но испытывал самоконтроль, касаясь лишь своего архива, но не себя.

Он прикоснулся к каждой из центральных фотографий, гладил их, наслаждался ими. Пульсация его силы распространилась по всему телу, отдавалась в ушах, и он мог слышать, как сейчас убыстряется дыхание, но это не отдышка. Его зрение начинало смазываться, но он заставил себя перейти к третьей доске.

Ширли как Одри.

Ее трансформация была пока самой полной. Он провел долгие минуты, поглаживая изображения, вспоминая каждое действие, каждую деталь процесса.

— Почти идеальна, — прошептал он.

Он сделал шаг назад, но затем наклонился вперед и положил руки на обратную сторону доски, его взгляд был направлен на центральные фото, и он отказывался дотрагиваться до себя. Его неподвижные ноги тряслись, бедра желали, нуждались в толчках, в движениях, но он заставил себя остаться абсолютно неподвижным. Его глаза полностью потеряли ясность видения, дыхание отрывисто вырывалось изо рта, но он все равно хранил молчание. Воспоминания о последних моментах Ширли-Одри заставили его твердую плоть пульсировать и сокращаться, и, наконец, опустошить себя в спазмах наслаждения.

Стиснув зубы, он перенес волны освобождения без звука. Не потому что ему так надо было, а потому что он мог это сделать.

Он был Силой, и мог сделать все что угодно.

Так сказано в Пророчестве.

* * * *

Дани…

— Дани, ты готова… — Марк замолчал на полуслове, и, нахмурившись, посмотрел на нее. — Что такое?

Она заставила себя встать со стула из-за стола для переговоров.

— Ничего. Должно быть, мои мысли были где-то далеко. Пэрис и Джордан уже доложили тебе?

— Да. — Он все еще продолжал хмуриться. — Пока они смогли спокойно без свидетелей поговорить с двумя подругами Карен Норвелл, работающими кассиршами в банке. Одна из них сказала, что помнит какого-то мужчину с камерой прошлым летом, возможно, делающим фотографии Карен, но она не запомнила, как он выглядел. Пэрис сказала, что обе девушки беспокоятся из-за того, что не отнеслись к этому серьезно и не сообщили об этом кому-нибудь. Они, конечно, ощущают за собой вину. Джордан сказал, они очень боятся, что Карен мертва.

— Умно было поговорить с ними дома, а не в банке, — отсутствующим тоном заговорила Дани. — Но ты прекрасно осознаешь, что это новость просочится к понедельнику, не так ли? Даже не просто просочится, а разнесется по округе с огромным размахом.

Он кивнул.

— Нам чертовски повезло, но каждый разговор с очередным жителем уменьшает наши шансы на неразглашение.

— Нам остается делать только то, что мы и делаем. Итак, где Холлис? Разве мы не собирались навестить Преподобного?

— Она в общем рабочем помещении — разговаривает с одним из моих помощников, чьи родственники являются прихожанами церкви. Мы подумали, что немного внутренней информации нам не повредит. Дани, что ты так усердно старалась скрыть в течение всего дня?

Пэрис была права — он с легкостью мог прочитать ее.

— Возможно, это все мое воображение.

— Голос? Опять его голос?

— Будет преувеличением назвать это голосом, по крайней мере, сейчас. Слабый отголосок шепота.

— Потому что ты можешь выкинуть его?

— Хотела бы я дать положительный ответ, — пожала плечами Дани. — Но меня научили лишь основным моментам экранирования, и так как мне это никогда не требовалось, я не очень то практиковалась. Поэтому, не думаю, что дело во мне.

— Что и беспокоит тебя больше всего.

— Ну да. Мне следует уметь прерывать экстрасенсорный контакт. Если то, что со мной происходит, этим является. Черт побери, я просто…

— Дани, — Марк положил руки на ее плечи. — Почему ты пытаешься нести эту ношу в одиночку? Ты — не Кассандра, но если надвигается война, ты определенно не сможешь сама остановить ее. Позволь нам помочь. Позволь мне помочь.

Она внимательно посмотрела на него, чувствую его руки на своих плечах, осознавая связь с ним, которую изо всех сил старалась заблокировать с тех пор, как этот другой голос грубо влез в ее голову. Она не хотела, чтобы Марк чувствовал или осознавал его — этот холодный, безжалостный, злой голос. Только не в ней, даже, несмотря на то, что он и не принадлежал Дани.

Особенно, если он не принадлежал ей.

Инстинктивно она постаралась заблокировать большую часть себя.

— Ты и так помогаешь мне. Стоит мне сделать хотя бы один шаг из этого здания, и я буквально окружена твоими помощниками.

— Ты преувеличиваешь. И это не то, что я имел в виду, и ты чертовски хорошо это знаешь, — его голос звучал расстроено, а брови еще сильнее нахмурились.

— Лучшая вещь, которую ты можешь сделать для меня — это продолжать поиски убийцы, — медленно проговорила она. — И Преподобный Батлер — возможный ключ, верно? Поэтому не будем терять времени. Если то, что я услышала несколько секунд назад — гром, тогда мы рискуем попасть в ураган.

Дани хотелось верить в то, что она говорит буквально, в душе надеясь, что только погода станет свирепой.

Его пальцы на минуту сжались на минуту, и Дани не была уверена — собирается ли он прекратить этот разговор, по крайней мере, сейчас. Но, наконец, он отпустил ее и сказал в соответствии с ровным, неторопливым тоном, который использовала она:

— Ты как никто другой должна знать, что никто из нас не может пройти по жизни в одиночку. Когда ты будешь готова — я здесь, Дани. И всегда был.

Марк отпустил ее плечи и развернулся. Дани последовала за ним из конференц-зала, желая больше не ощущать сильное чувство, которое буквально кричало ей, что она только что совершила ужасную ошибку.

* * * *

Преподобный Иедидиа Батлер был импозантным мужчиной, по крайней мере, в своих мыслях. Для остальной же части мира — за пределами его обожающей паствы — у него скорей было среднее телосложение и рост; ему можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Единственной запоминающейся деталью его облика являлась копна седых волос.

Он даже не мог похвастаться рокочущим голосом, распространенным среди проповедников на Юге, и заговорил с Марком немного носовым голосом, как у человека, страдающего сильной аллергией.

— Шериф, я не понимаю цели вашего визита. Я уже объяснял городскому совету — у меня нет средств…

Марк жестом отмахнулся до того, как начнется обычная тирада. Гром накатывал со всех сторон, и так как они не были приглашены внутрь помещения, он хотел закончить этот разговор до того, как, наконец, разразится буря.

По крайней мере, он надеялся, что она начнется. Им позарез нужен был дождь.

— Я здесь не из-за беспокойств городского совета, Преподобный, — Марк мельком посмотрел на Дани, увидел практически незаметное покачивание головы и сдержал вздох.

«Ну, стоило попытаться», — подумал он. Но даже без пользы видения Дани его собственное суждение говорило — это здание, бывшее когда-то зернохранилищем, вряд ли было тем складом, которое она видела во сне. Прежде всего, силосное зернохранилище до сих пор стояло, но даже с ним, здание сложно, даже обладая воображением, назвать огромным. Ему, тем не менее, не хватало серьезного ремонта, и здание сильно пахло курами.

Кроме того, пожав руку Преподобному — что было сделано далеко не случайно — Марк уже знал: человек не обладает экстрасенсорными способностями или даже просто высоким уровнем восприятия, таким как интуиция.

— Тогда почему вы здесь? — потребовал ответа Преподобный Батлер. — Это касается убитых женщин?

Марк внимательно посмотрел на него, будучи не настолько удивленным, как ему хотелось бы, особенно после разговора с Мисс Пэтти. Было немного сложно искать что-то зловещее или даже подозрительное в знании местного пастора, когда местная флористка поделилась этой же информацией. Он мысленно убрал еще несколько минут на часах, которые показывали время прибытия СМИ в Вентуру.

Холлис шагнула вперед, демонстрируя пастору свой значок и удостоверение.

— Что вы знаете об этом, Преподобный? — любезно спросила она.

Он внимательно изучал ее удостоверение в течение долгой минуты, а затем ответил с преувеличенным спокойствием:

— Все знают об убийствах, агент Темплтон. Но из уважения к семьям, конечно, мы держим дистанцию и храним молчание. Особенно, пока вы и шериф не идентифицировали жертвы.

Марк заставил себя не переходить в защиту, хотя сделать это было нелегко.

— Лабораторные результаты требуют времени, — сказал он.

— Да, один из моих прихожан был садовником в Блэнтон-Плейс. Он нашел…останки.

Марк и Холлис обменялись взглядами, но шериф лишь сказал:

— Это — информация, которую он должен был хранить при себе.

— Он поведал мне ее по секрету, шериф, как поступила бы любая обеспокоенная душа, — Батлер пожал плечами. — Но, как я сказал, ситуация уже тогда начала обсуждаться.

Голос Холлис был далеко не легкомысленным, когда она заговорила вновь:

— Это будет происходить до тех пор, пока не начнут выстраиваться толпы для линчевания виновного.

— Мы — богобоязненные люди, агент Темплтон. Если у нас и были бы подозрения насчет того, кто же этот жестокий убийца, уверяю вас, мы не…никогда бы не вышли на его поиски самостоятельно, а уж тем более не стали бы наказывать его. Это дело закона, суда и Бога.

Это была отличная небольшая отповедь. Но Дани стало интересно: почему она не верит в это.

Может, потому что была циником?

А может, дело было в чем-то другом.

Она попыталась сконцентрироваться на этом возможном «чем-то», при этом, пропуская мимо ушей то, как Марк задавал Батлеру несколько стандартных вопросов о том: не видел он или не слышал ли чего-либо подозрительного за последние несколько недель. Вместо этого — хоть она и уверяла в обратном — Дани поняла, что вновь ожидает услышать этот голос.

Его голос.

Потому что с каждой проходящей секундой, ей становилось все тревожней, все более некомфортно. Она остро ощущала необходимость обернуться через плечо, посмотреть назад, но когда сделал это — не увидела ничего кроме сельской местности, которую знала.

Тогда что это было за чувство? Ощущение?

Волосы на затылке встали дыбом, руки похолодели, и она почувствовала тошноту. Когда Дани взглянула на Батлера и на своих провожатых, то ничего из увиденного, казалось, не служило причиной того, что она почувствовала. Гром прозвучал сильнее на этот раз, накатывая со всех сторон, как это частенько происходит в горах, будто окружая их. И Дани подумала — может все дело в этом? Могло ли быть так? Она никогда не была настолько чувствительна к ураганам, как многие экстрасенсы, она лишь чувствовала дискомфорт, но они воздействовали на ее обычные чувства — усиливали, улучшали?

Поэтому, вероятно, дело было в этом. Все же, она знала, что старается услышать что-то за своими обычными чувствами, и честно говоря, не знала радоваться или огорчаться из-за того, что не услышала ни слабого намека, ни эхо шепота, который так пугал ее.

— Дани?

Она, моргнув, посмотрела на Марка и мысленно пришла в недоумение, когда поняла, что Преподобный уже повернулся, чтобы вернуться в церковь, а Марк и Холлис удивленно смотрели на нее.

— Извините.

Она забралась на переднее сидение машины Марка, надеясь, что не пропустила ничего важного.

— Ты в порядке? — спросил он ее.

— Все нормально. Просто мои мысли были далеко, вот и все.

Дани до сих пор была в ожидании этого голоса, но в тоже время понимала — чувство, которое она сейчас физически ощущает, ей знакомо. Давление.

Как в прогулке по сну. Может ли это быть из-за приближающегося урагана?

Она тайком дотронулась до носа и была немного удивлена, не обнаружив там крови.

Потому что давление росло, и она вынуждена была бороться со стремлением подвигаться, постараться каким-то образом освободиться от того, что давило, толкало ее.

Ничего. Ничего нет. Просто приближается ураган. Это просто мое воображение.

Марк, нахмурившись, задержал на ней взгляд на мгновение дольше обычного, затем завел машину и начал аккуратно вести ее по длинной, изрытой колеями «подъездной аллее», которая извивалась около мили по сельской местности по направлению к старому складскому сооружению.

— Я ненавижу ураганы, — послышался с заднего сидения голос Холлис. — Но, кажется, я поняла почему. Может потому, что никогда раньше не могла видеть ауры.

Глава 18

Дани повернулась на своем сидении, замечая при этом, что Марк кинул быстрый взгляд в зеркало заднего вида, чтобы увидеть лицо Холлис. Лицо, которое выглядело — как заметила Дани — слегка напряженным и намного бледней, чем было нормой для Холлис.

— Я полагаю — это не было лирическим отступлением, хотя именно так твои слова и прозвучали? — спросила Дани.

Холлис же смотрела на нее. Или скорей ее взгляд, казалось, зондировал пространство, на расстоянии около фута от тела Дани.

— Да. Это не было лирическим отступлением. Это было…. абсолютно в тему.

— В какую тему? — поинтересовался Марк.

— Тему монстров.

— Кто, неужели я — монстр? — выдавила смешок Дани.

— Нет. — Холлис, наконец, встретилась взглядом с Дани, в ее глазах полыхал таинственный свет. — Дани, ты можешь прикрыться щитом?

— Немного. Не сильно, но…

— Сделай это. Немедленно. Сосредоточься.

Дани без колебания подчинилась, закрывая глаза и прилагая все усилия, которые только могла, чтобы вспомнить еще раз, как ее учили укрываться защитным покровом из собственной энергии. Это оказалось нелегким делом.

— Что, черт возьми, ты видишь? — сквозь стиснутые зубы обратился к Холлис Марк.

— Что-то, чего я никогда не видела раньше. — Голос Холлис был тихим и напряженным. — Но думаю…это не нормальная человеческая аура. Это — атака какого-то рода. Кто-то или что-то старается добраться до Дани. Марк…

Он не стал ждать того, что собиралась сказать Холлис, быстро протянул руку и положил ее на холодные, сильно сжатые ладони Дани, не убирая ее даже после того, как почувствовал, как содрогается тело Дани. Даже когда она заплакала с такой болью, из-за которой, казалось, поломалось что-то и у него в душе.

А потом Дани без звука обмякла.

* * * *

Дани осмотрелась вокруг, озадаченная на мгновение, потому что насколько она могла видеть — вокруг не было ничего кроме темноты и тишины, и у нее появилось чувство, что она одна. Возможно, это должно было напугать ее, но как ни странно этого не произошло.

Она не чувствовала под ногами ни пола, ни земли. Она не могла, в общем-то, чувствовать свои ступни и когда посмотрела вниз, не смогла их увидеть, потому что ее тело растворялось в темноте.

Это тоже, вероятно, должно было напугать ее.

Это, вероятно, должно было очень сильно напугать ее.

— Нет, ты всегда чувствовала себя более уютно с такими вещами, нежели я, — сказала Пэрис, выплывая из темноты перед сестрой.

— Именно я пыталась убежать от этого, — напомнила Дани, будучи не настолько растерянной, как должна была быть, из-за того факта, что тело Пэрис, казалось, начиналось только с талии.

— Ты убегала от других вещей — от тех, которые ты не можешь контролировать. Люди. Отношения. Эмоции. Экстрасенсорные вещи всегда давались тебе легче.

— Я не могу контролировать их.

— О, конечно, ты можешь. Ты всегда могла.

— Бред.

— Перефразирую то, что ты сказала Марку: конечно же, отличное, громкое слово «бред» все наладит.

— Я не рассказывала тебе того, о чем говорила с Марком.

— Мммм. Это сейчас не важно. Просто напомни себе, что действительно можешь держать все под контролем. Позже, когда подумаешь об этом, когда это будет действительно важно. Не забывай.

— Что произойдет позже?

— Тебе необходимое будет знать кое-что.

— Пэрис…

— Все в порядке Дани. Некоторые вещи должны идти своим чередом. Мы обе знаем, это — одна из таких вещей, верно? Мы обе знаем, что именно поэтому ты вернулась домой.

Только сейчас, беспокойство зашевелилось в Дани — холодное и глубокое.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Конечно, ты знаешь.

— Нет, не знаю.

— Я не была в твоем видении. С самого начала меня не было там. До того, как ты рассказала хоть кому-то. До того, как приехала сюда. До того, как ты сделала хоть что-то, чтобы воздействовать на увиденное. Я должна была быть там с тобой, но меня там не было.

— И что? Я знала, что эта вещь одна из тех, которые могут измениться.

— Нет, Дани. Это одна из вещей, которые — как ты знала — не изменятся. Поэтому ты так замкнулась в себе. Поэтому держала Марка на расстоянии, не подпускала его настолько близко, насколько он хотел. И именно поэтому ты закрывалась от меня.

— Я никогда…

— Дани. Единственный раз, когда ты открылась для меня — во время прогулки во сне. Но ни разу до этого. Ни после этого. Потому что ты боялась. Потому что ты думала — наступит момент, когда ты сможешь все поменять. Сможешь изменить именно это. Если будешь достаточно сильной. Достаточно быстрой. Если приложишь достаточно усилий. Но это так не работает, ты и сама знаешь.

— Пэрис…

— Так сказала Миранда: не важно, что мы видим или что нам снится, у вселенной свой план. Все это было частью плана.

— Я никогда не смирюсь с этим, — прошептала Дани.

— Боюсь, у тебя просто-напросто нет выбора, сестренка. Кроме того, ты уже приняла это. Мы обе это сделали. Поэтому нам не надо было говорить на эту тему в течение всех этих недель, когда ты позволяла мне плакать на своем плече, и сама плакала о неудачной концовке моего замужества. Мы обе знали, что не только этот исход мы оплакиваем.

— Пэрис…

— Я рада, что ты вернулась сюда после моего развода. Я уже говорила тебе, как много для меня значит твой приезд?

— Тебе ничего не надо было говорить. Я это и так знала.

— Мы всегда все знаем, не так ли? Это самая лучшая часть близнецов. Нам не нужно озвучивать все эти вещи.

— Но есть вещи, о которых мы должны говорить. Пэрис…

— Послушай, то, что Ширли Орлидж сказала Холлис — правда: он обманывает тебя. Смотри сквозь обман, Дани. Ты знаешь правду — она там, в твоем сне. Просто доберись до сути.

— Я не могу сделать это одна.

— Ты не будешь одна. Близнецы никогда не бывают одни, несмотря ни на что. — Пэрис уже возвращалась в темноту. — И ты сможешь сделать то, что должна, Дани. Когда придет время. Ты узнаешь. Ты сделаешь правильный выбор.

— Пэрис, вернись!

— Все хорошо, — ее голос был тихим и постепенно исчезал. — У меня есть кое-что для тебя — то, что ты можешь использовать. Я думаю, в любом случае предполагалось, что это будет твоим. Приходи навестить меня до того как уедешь, хорошо?

Дани старалась прислушиваться изо всех сил, но больше не могла услышать сестру.

И наступила тьма.

* * * *

Воскресенье, 12 октября.

Дани очень долго не хотела открывать глаза, даже после того как поняла — она в сознании и уже не спит. Часть нее желала спрятаться, вернуться назад во тьму и искать Пэрис.

Но более сильная половина знала — есть только один путь назад во тьму и надеялась, что все-таки это был не он.

Дани открыла глаза. «Больничная палата», — подумала она. Тусклый свет и тишина, рядом тихо пищит оборудование. В палате не было чувство времени, поняла Дани, а был лишь порядок и обыденность, и ночи и дни выглядели здесь всегда одинаково. Ее собственные внутренние часы говорили — сейчас, по меньшей мере, позднее утро воскресенья.

И это означало, что она долго пролежала без сознания. Дани почувствовала легкое изумление и удивление — что же доктора сделали с ней.

Где-то в здании, возможно, заполнялись бланки пациентов.

Она отвлеклась от этой мысли, поняв, что в дальнем углу палаты стоит темная фигура. Но Дани очень хорошо ощущала эту фигуру, так, будто человек стоял куда ближе.

— Дани…

Она повернула голову, чтобы посмотреть на Марка, который стоял рядом с кроватью и держал ее за руку. Он, казалось, почувствовал невероятное облегчение и выглядел очень изнуренным, даже больше чем вчера.

Мы платим подобную цену.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Недолго подумав, Дани кивнула:

— Хорошо. Я хорошо себя чувствую. — На самом деле даже более того. Она чувствовала себя сильной. Сильней, чем когда-либо, и это чувство было абсолютно незнакомо ей. Это были не мускулы, это была…

Сила.

— Дани…кое-что случилось.

— Я знаю. Пэрис, — Дани кивнула вновь.

Он не выглядел удивленным из-за ее знания, но все-таки рассказал детали.

— Она не мертва. По крайней мере… Доктора говорят, это — кома. Они не могут ничего объяснить. Как впрочем, и произошедшее с тобой. — Марк покачал головой. — Они говорят, у Пэрис наблюдается некоторая активность мозга, и пока это продолжается — существует надежда.

Дани знала. Она слышала, как тикают часы, отсчитывая оставшиеся дни или часы, или, возможно даже минуты надежды для Пэрис. Осталось так мало времени.

Бишоп появился из тени и встал в футе от ее кровати.

— Мне жаль, Дани.

— Я никогда не думала, что наша встреча начнется с этих слов, — посмотрела на него она. — Даже, несмотря на то, что видела их во сне. Отчасти. Но я поняла. Ты знал, что он придет за одной из нас.

— Да. Маринда увидела это. Но…но это могла быть любая из вас. Мы не могли быть абсолютно уверены.

— До тех пор пока я не начала слышать в своей голове голос.

— Сначала я думал, что он выбрал Пэрис в качестве одной из своих жертв, — не отрицая, проговорил Бишоп. — Потому что она не являлась частью твоего сна, ее не было рядом с тобой, хотя она должна была быть, а Миранда занимала место за пределами картинки, это казалось очевидным предположением.

— Ты собирался использовать ее. Наблюдать, следить за ней. Ждать, когда он придет за ней. Так сказать — ловля на живца.

— Мне жаль, — повторил он. — Но это казалось лучшим вариантом для того, чтобы поймать его. Меня с самого начала беспокоило, что никто из вас не подходит под описание его жертв, но в Вентуре он с самого начала отклонился от своего почерка, по меньшей мере, касательно цвета волос. Я вынужден был признать — его ритуал изменился в самом фундаментальном смысле, и это значит, что, возможно, он выбирает жертв по какому-то другому критерию и потом…делает их подходящими. Вы обе могли подойти ему.

Ты все еще видела сны, но Пэрис по-прежнему не было в том сне. В том пророческом сне. Но затем почерк убийцы начал радикально меняться — непредсказуемо и быстро. Очень быстро. То…буквально кричащее место преступление. Он вел себя слишком открыто, преследуя и фотографируя Мари Гуд. А тут еще и украшение прошлой жертвы оставленное в ее комнате, и цветы.

— Слишком заметен, — сказала Дани скорее себе. — Он как будто говорит: «Посмотри на меня, посмотри на то, что я делаю».

— Это совсем не характерно для убийств в Бостоне, — кивнул Бишоп. — Ни по прогрессии, ни по росту, которые я не видел ранее ни в одном серийном убийце.

— И все же, это он.

— Да, — Бишоп кивнул вновь. — Мы были уверены в этом даже до того, как приехали сюда. Знали, что это тот же самый убийца; мы были уверены в своих мыслях даже без доказательств. С тех пор как Холлис увидела Беки Хантли, а позже и Ширли Орлидж. Они обе, также как и Карен Норвелл, подходили физически, совпадая с описанием жертв в Бостоне. И ты слышала этот голос. Это подтверждало наши подозрения — мы имеем дело с убийцей-экстрасенсом.

— Как это может служить подтверждением хоть чего-то? — резким тоном поинтересовался Марк.

— Я знала, — просто сказала Дани, посмотрев на Марка. — Я старалась убедить себя, что на самом деле не слышу незнакомый голос в своей голове, что это было просто…странная экстрасенсорная случайность, остаточное эхо одного из зловещих снов, которых я не могла вспомнить. Что угодно. Что угодно, только не правда. Что он настоящий. И он нашел способ установить связь со мной.

— Это и заставило меня поверить в то, что он нацелился на тебя, а не на Пэрис, — сказал Бишоп.

— Я продолжала идти в его ловушку, — произнесла Дани. — Во сне всегда что-то менялось, но только не это. Я всегда знала, это — ловушка, и раз за разом продолжала идти в нее.

— Да, и это еще один знак того, что ты была его целью. Мы так же не оставляли Пэрис незащищенной, — сказал Бишоп. — Но все же я думал — он придет именно за тобой.

— Если вы знали, что убийца — экстрасенс, почему вы не предвидели такого рода атаку? — спросил Марк, его голос по-прежнему оставался резким.

— Потому что подобная атака, экстрасенсорная атака крайне редка, — ответил ему Бишоп. — Такое не случается просто так, тем более без кровной связи. И он не подавал никаких признаков того, что осуществлял подобное ранее.

— Ты не мог знать об этом, — сказала Дани, ее пальцы сжались в руке Марка. — Если бы наши способности так работали — у нас были бы все ответы.

— Мне бы хватило одного или двух, — сказал ей Марк. — Черт побери, Дани, ты ведь почти умерла. Ничто не касалось тебя, никто пальцем не дотронулся до тебя, а ты почти умерла.

В его голосе звучало не только беспокойство, и она слышала это. Дани хотела завернуться в это чувство и заставить все остальное остановиться. На какое-то время. Всего лишь на какое-то время. Но часы в ее голове не переставали отсчитывать время, и, вновь сжав руку Марка, Дани заставила себя сконцентрироваться на том, о чем говорил Бишоп.

— Поэтому защитник из ООП на пути сюда, чтобы вести наблюдение. За тобой.

— Мне не нужен защитник.

— Дани…

— Но кое-кто нуждается в этом, если я права. Этот твой защитник, какова его способность?

— Ее способность. Я выбирал защитников тщательно, помимо всего прочего, у нее есть щит, который она может расширять и набрасывать на других.

— Экстрасенсорная защита. Хорошо. Тогда мне нужно, чтобы она охраняла Пэрис.

Бишоп нахмурился, но немедленно кивнул.

— Понял.

«Он считает, что должен мне», — подумала Дани. И она не была уверена на все сто процентов, что он не прав на этот счет.

Дани посмотрела на Марка.

— Я подозреваю, что ты не отойдешь от меня еще долгое время, так? — Это было больше, чем подозрение.

Она просто знала.

— Можешь быть уверена, — кивнул Марк. — Но я не экстрасенс-защитник, Дани. Я не смогу защитить тебя от еще одной подобной атаки.

Она не была так же уверена на этот счет, но лишь сказала:

— Мне кажется, он атаковал Пэрис куда яростней, чем меня. И думаю, что знаю причину. Я не уверена насчет выбора времени всего этого, но я поняла его мотив. По крайней мере, думаю, что поняла. В любом случае, если видение не изменится радикально, я буду там до конца. Пэрис…никогда не была там. — Она опять посмотрела на Бишопа. — Как ты и говорил.

Он молчал.

— Но Миранда была там. Или, по крайней мере, думаю, что она там была, хотя я никогда не видела ее. Что, как полагаю, должно было натолкнуть меня на мысль. Но этого не произошло. — Дани не стала объяснять, что же имела в виду, а просто спросила: — Она в безопасности?

— Я воспринял угрозу очень серьезно, — кивнул в ответ Бишоп. — Она в безопасности настолько, насколько я только мог ее этим обеспечить. У Миранды невероятно сильные щиты, кроме того, она круглосуточно охраняется другими экстрасенсами, которые также обладают не менее сильными щитами. У нас есть несколько таких защитников в отделе.

Дани вспомнила еще что-то.

— Вы соединены, вы двое. Телепатически.

— Да, — Бишоп даже не колебался.

— На твоем месте я бы закрыла эту связь.

— Легче сказать, чем сделать. — Он пожал плечами. — Мы можем сузить связь, но существует лишь единственный способ, обнаруженный нами, который способен полностью захлопнуть, разорвать ее.

— Это смерть?

— Да.

Она взяла на заметку спросить подробности этой истории, если они выживут, и сказала:

— Хорошо, я советую тебе сузить эту связь, насколько это возможно. Он использовал связь между мной и Пэрис, чтобы атаковать нас обеих, и я подозреваю, он использовал при этом не всю силу, которой обладает. Холлис предупредила меня как раз вовремя, и я смогла отвлечь его, по крайней мере, ненадолго. И это несмотря на то, что моя связь с Пэрис является кровной и экстрасенсорной, и, кроме того — очень старой; тем не менее, она не была активна в течение многих лет, во всех смыслах этого слова. Если связь между тобой и Мирандой…настолько глубока, как я думаю, он может использовать это против вас обоих. Он знает — ты здесь, поэтому все, что ему надо сделать — последовать по этой самой связи обратно к Миранде.

— Ты так говоришь, будто это — дорога, — еле слышно проговорил Марк.

— Так и есть, говоря на языке экстрасенсорики, — ответила ему Дани.

Мысли же Бишопа двигались в другом направлении.

— Дани, что ты знаешь об этом убийце, чего не знаю я?

Она сделала глубокий вздох и заговорила:

— Если я права, то знаю вещь, которую убийца очень не хочет, чтобы знал ты. Мы имеем дело не просто со смертоносным серийным маньяком, который является ко всему прочему экстрасенсом. Этот враг — твой враг. Помнишь, ловушку, которую я видела с самого начала? Та, в которую мы все идем, даже зная, что это западня? Так вот — эта ловушка установлена специально для тебя.

Глава 19

— Мне жаль Пэрис, — сказала Холлис Джордану, когда они ждали прибытия остальных в конференц-зале.

— Да, мне тоже. — Он покачал головой. — Господи, было страшно находиться с ней в момент, когда это случилось. Помнишь, я говорил тебе, что не знаю, облегчение или сожаление не быть экстрасенсом? Ну, так сейчас я принял решение. Это облегчение.

Холлис криво улыбнулась.

— Мы более уязвимы к негативной энергии, чем люди, не являющиеся экстрасенсами, и у нас были проблемы из-за этого и раньше. Но атаки подобные этой…они редки. Очень редки. Мы просто не нашли достаточно экстрасенсов, которые могут воздействовать на других даже в меньшей степени.

— Ха, оказывается, нет никакого контроля сознания как у джедаев?

— Боюсь, что нет. Или, по крайней мере, мне об этом неизвестно. — Она повернула стул так, чтобы оказаться лицом к доске, на которой висели фотографии трех известных жертв в Вентуре, и сидела так некоторое время в тишине. — Бишоп всегда говорил, что если когда-нибудь родится экстрасенс, который будет способен полностью контролировать свои способности, то изменится весь мир.

— Думал ли он когда-либо, что этот экстрасенс может играть за команду противника? — проворчал Джордан.

— Я никогда не думала об этом ранее, но Бишоп не был бы Бишопом, если бы не рассматривал любой вопрос со всех возможных ракурсов. Поэтому я полагаю, такая мысль имела место быть в его голове с самого начала. Этим объясняется его настойчивость за последние годы в создании особого отдела и основании Убежища.

— Создание армии экстрасенсов? — предположил Джордан не так легкомысленно, как планировал.

Холлис вновь повернула стул, на этот раз лицом к нему, и улыбнулась.

— Мы не планируем захватить мир, честно.

— Я знаю. — Джордан чувствовал, как его лицо начинает пылать. — Серьезно. Просто… видеть, что этот ублюдок сделал с Пэрис, сознавать, что он может атаковать кого-либо из нас даже не касаясь пальцем или даже не быть в поле видимости… чертовски пугает.

— Да, — ответила Холлис. — Так и должно быть.

А затем она нахмурилась, когда над этим вопросом начала задумываться та ее часть, которая была детективом.

— Но…мы вообще-то не знаем, был ли он достаточно близко, чтобы видеть ее, или нет. Вы находились в пределах города, так?

— Да. Мы просто остановились попить кофе после разговора с кассиршей в банке. Сразу скажу, пока ты не спросила, все впустую — она даже не работала прошлым летом с Карен Норвелл, когда ее, по всей вероятности, преследовали.

— Ну, в любом случае это была возможная ниточка, которую надо было проверить.

— Даже если она и оказалась тупиком. Господи, как я ненавижу тупики. В любом случае, мы как раз выходили из кофейни и готов поклясться, что для Пэрис это также было абсолютной неожиданностью, так как в течение минуты до этого она смеялась и острила, подбирая различные бессмысленные метафоры для наших бесполезных поисков, и вдруг ни с того ни с сего оказалась на земле.

— Она ничего не успела сказать?

— Холлис, она умолкла на половине слова, а затем упала камнем. Я подумал, что в нее стреляли и начал прислушиваться. Но не было ни звука. — Он нахмурился, когда собственные слова донесли до его сознания понимание. — Подожди минутку. С чего это нашему убийце атаковать кого-либо подобным образом, даже учитывая тот факт, что он — экстрасенс и способен на такое? Это ведь не его почерк как здесь, так и в Бостоне. Я думаю, для него это слишком бескровный способ преступления.

— Да, это озадачивает и меня.

— Есть какая-то теория, которую ты бы хотела изложить?

— Не совсем.

— Я не могу даже передать, как мне не нравится то, что ты говоришь, — вздохнул Джордан.

— Прости.

— Угу. — Мгновение спустя, Джордан добавил: — Мы просто стараемся сохранять жизнерадостность даже при таких ужасных обстоятельствах, так?

— По большей степени — да.

— Так я и думал.

* * * *

Дани не собиралась покидать больницу, не повидав Пэрис. Доктора были обеспокоены из-за ее выписки, но так как ее жизненные показатели были в норме, и она вежливо, но твердо настояла, что с ней все в порядке и она готова уехать прямо сейчас, то у них не оставалось иного выбора, кроме как отпустить ее.

После того, как она оделась, Марк и Бишоп, не отходя от нее, проводили ее к плате интенсивной терапии, где лежала Пэрис. Она была подключена к различным аппаратам, которые отслеживали слабые признаки ее жизни.

Защитник, присланный Бишопом, находился уже там. Она сидела на стуле около кровати, а после их прихода встала, и Бишоп представил ее как Бейли. Она выглядела на удивление хрупкой — высокая, стройная брюнетка с большими темными глазами, которые были настолько спокойны и глубоки, что казались гипнотическими.

Дани почувствовала внезапный приступ сомнения, но оно быстро прошло, когда она и Бейли пожали друг другу руки. Дани никогда не была особенно чувствительна к другим экстрасенсам, но смогла почувствовать силу этой женщины, ощутить энергию, которая была подобна теплому одеялу, накрывающему ее.

— Вот это да, — только и смогла сказать она.

— Я не позволю никому и ничему добраться до вашей сестры. — Бейли слегка улыбнулась.

— Я верю тебе. — Дани взглянула на мужчин и добавила: — Но если вы, ребята, не возражаете, я бы хотела провести несколько минут наедине с Пэрис.

Мужчины обменялись взглядами, а затем двинулись к выходу вместе с Бейли. Но дошли всего лишь до дверного проема, как поняла Дани, чтобы можно было держать Пэрис и ее в поле зрения.

Пэрис…

Дани подошла к кровати и посмотрела на свою близняшку, а затем взяла безвольную, холодную ладонь сестры обеими руками.

— Ты просила заглянуть к тебе, — сказала Дани. — По крайней мере, я думаю, ты имела в виду именно это. Не беспокойся, Пэрис. Я…

Сначала она почувствовала простое покалывание, которого едва ли было достаточно, чтобы привлечь ее внимание. Но затем Дани внимательно посмотрела на руку, которую держала, и увидела, как пальцы Пэрис сжались вокруг ее собственных, и покалывание стало чем-то еще, чем-то намного более сильным.

Первым инстинктивным порывом Дани было желание вырваться, но она поборола его и продолжала держать руку, наблюдая за лицом сестры, надеясь увидеть в нем хотя бы проблеск сознания.

Ничего. Лицо Пэрис оставалось полностью расслабленным, не выражающим никаких эмоций, даже когда ее пальцы сжали руку Дани.

Ее пальцы сжали руку и…

Когда Дани осознала, что происходит, она попыталась освободиться от хватки сестры, но это было невозможно. Может, у Пэрис и оставалась не более чем искра сознания, но ее хватило, чтобы сделать то, что она собиралась.

У меня есть кое-что для тебя — то, что ты можешь использовать. Я думаю, в любом случае предполагалось, что это будет твоим.

Это длилось всего несколько секунд, а затем пальцы Пэрис расслабились. Дани испугалась на мгновение, что это жизненная сила сестры перешла к ней, но аппараты, следящие за ее жизнедеятельностью, продолжали тихо и постоянно попискивать.

Дани еще немного понаблюдала за дыханием сестры, думая, вспоминая, затем нежно положила руку Пэрис поверх простыни и сделала шаг назад.

Бейли оказалась рядом практически мгновенно, лишь немного задержавшись перед тем, как вернуться на стул, чтобы посмотреть на Дани, и тихо обратилась к ней:

— Постарайся держаться на расстоянии от аппаратов в больнице.

— Почему?

— Позже ты все поймешь. Не беспокойся, я присмотрю за Пэрис. Все, что придет за ней, должно будет пройти сначала через меня. А я не сдамся без боя.

— Спасибо.

Дани не понимала, что она имела в виду, говоря об аппаратах. Но Бейли была права — она поняла позже.

* * * *

Холлис и Джордан молча сидели в конференц-зале в управлении шерифа, их уединение прервалось только когда Дани, Марк и Бишоп приехали…вместе с двумя незнакомцами.

Гэбриэл и Роксана Вульф были настолько очевидно братом и сестрой, что об этом даже не стоило и говорить; чуть позже Джордан узнал, что в действительности они были двуяйцовыми близнецами. Гэбриэл был высоким, худым, но очевидно сильным и у него были курчавые очень светлые волосы; Роксана также была высокой, стройной, но не слишком худой, и у нее также были очень светлые волосы, которые были подстрижены даже короче чем у брата. Им было около тридцати, их тела атлетически сложены, и у обоих были одинаковые зеленые глаза очень редкого типа: яркие, настолько насыщенные, что, казалось, в них можно было увидеть все оттенки зеленого.

После знакомства, группа уселась за стол, и Холлис решила заговорить первой:

— Дани, мне очень жаль Пэрис. Я надеюсь, она выкарабкается.

— А я очень надеюсь, что мы сможем помочь ей в этом, — ответила Дани.

— Ты знаешь, мы все готовы помочь. Только скажи слово, — добавил Джордан.

— Это вопрос времени. — Она обвела взглядом всех сидящих за столом. — Я знаю, мы все здесь для того, чтобы найти и остановить этого монстра так быстро, насколько это возможно, до того как он доберется до еще одной женщины. Но атака на меня и Пэрис…поменяла ситуацию.

— Поменяла как? — спросил Гэбриэл.

— В нескольких моментах. Во-первых, когда кто-то касается твоего разума своим, у тебя появляется ощущение идентичности. Или, по крайней мере, я получила это чувство, может еще и потому, что это был не первый его визит. И одна вещь, в которой я сейчас абсолютно уверена — кто бы ни атаковал нас ментально, его игровой план включает куда больше, чем убийство женщин.

— В смысле? — нахмурилась Холлис. — Между прочим, сейчас я вижу ауры, и твоя выглядит немного странно. Какая-то она…металлическая.

— Я и не удивлена, — ответила Дани.

— Ты видишь ауры? — внимательно посмотрел на нее Джордан.

— Похоже на то. Кажется, что каждое расследование приносит мне новую игрушку. — Она посмотрела на него. — Твоя аура на удивление спокойна, по большей части голубая и зеленая.

Джордан не имел ни малейшего представления, что это значит, но решил не спрашивать. Он подозревал, что ему лучше этого не знать.

— Я мельком заглянула в его мысли, но этого оказалось достаточно, чтобы понять две вещи: у него выдающийся ум, и он очень силен. У меня появилось чувство, что он планировал это очень долгое время, по меньшей мере, он потратил на это месяцы. Возможно, еще даже перед Бостоном, — сказала Дани.

— Планировал что? — спросила Холлис.

— Стать более сильным. И избавиться от врага, которого он рассматривает как очень опасного, — Дани кивнула в сторону Бишопа.

— У Бишопа есть враг, — пробормотал Гэбриэл. — Кто бы мог подумать.

— Гейб, — с предупреждением сказала его сестра.

— Нет, он прав, — покачал головой Бишоп. — Я наживаю много врагов.

— Тогда, что выделяет именно этого? — спросила она.

— Спроси Дани.

Дани не стала ждать, когда этот вопрос будет обращен к ней.

— Его план каким-то образом сконцентрирован на Бишопе и на ООП. И мы все здесь, потому что он хочет, чтобы так было.

— Я совсем не люблю быть марионеткой, — нахмурился Гэбриэл.

— Тогда у нас есть что-то общее, — сказал ему Бишоп.

— Хорошо, может это и глупый вопрос, но при условии, что нам нужно найти этого ублюдка до того, как у него будет время нанести еще какой-либо ущерб, что тем временем делать с Пэрис? Боюсь, он вернется и попробует завершить свою работу? — спросил Джордан.

— Боюсь, он просто обязан будет сделать это.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что у нее есть или было то, что он желает заполучить. И думаю, он совершил свою первую настоящую ошибку, поверив, что может получить от нее все, что захочет и в то же время атаковать меня. На это потребовалось больше энергии, чем он планировал, и ее не хватило, чтобы доделать работу.

— Я до сих пор мало что понимаю, — пожаловался Джордан.

— Он хотел нечто такое, что смог бы использовать как оружие, — объяснила Дани. — Не многие экстрасенсорные способности могут быть использованы таким образом, но у Пэрис есть одна из них.

— Ее второстепенная способность? — спросил Гэбриэл, и весь подобрался.

Дани взглянула на Марка, а затем кивнула.

— Да. И больше не такая уж она и второстепенная, по крайней мере, для меня, как мы поняли в больнице. Думаю, доктора были просто счастливы из-за моего решения выписаться, после того как я замкнула два их аппарата.

— Что ты сказала? — голос Джордана прозвучал робко.

Она помедлила, а после подняла правую руку, сведя вместе большой и указательный палец. Когда она потерла их, все в комнате смогли услышать потрескивание энергии, которое явно усиливается с трением, которое она совершает. Когда Дани внезапно развела пальцы, видимая ниточка электричества дугой появилась между ними.

— Я кажется более хороший проводник, чем Пэрис, — отсутствующим тоном сказала Дани, наблюдая за маленьким световым шоу. — Она не могла спать с электрическим будильником на тумбочке, потому что происходило замыкание, пока она спит. Когда Пэрис бодрствовала, единственная вещь, на которую она изредка воздействовала — старый, слишком чувствительный компьютер.

— Ого, — прокомментировал Джордан.

Дани посмотрела на него, затем едва заметно покачала головой. С парой хлопков и потрескиванием энергия рассеялась.

— Большинство из нас проводят статистические заряды в тот или иной момент, ведь тело человека наполнено электрической энергией. А мой разум просто знает, как проводить ее в данный момент. Концентрировать и направлять.

— А! Вот это оружие. Как лазер?

— Только не настолько нацеленное.

— Пока нет, — пробормотал Бишоп.

Несмотря на него, Дани проговорила:

— Эта способность у меня временно и я отдам ее обратно Пэрис, как только это будет возможно. Один из защитников Бишопа находится в больнице и наблюдает за ней, но думаю этому парню необходимо лишь время, чтобы…вновь накопить энергию и повторить попытку снова.

— Ты думаешь, он нацелился на Пэрис преднамеренно? Из-за ее способности? — поинтересовалась Роксана.

— Это лишь мое предположение.

— Как он узнал про неё?

— Я точно не знаю. Но…

Но ее перебил Марк:

— Бывший муж Пэрис — большой любитель выпить. И когда пьет, он склонен громко рассказывать о Пэрис любому, кто даже просто притворяется слушающим. Абсолютно все про Пэрис, особенно о тех вещах, которые пугали его. Я думаю, может, Дэн сказал не те вещи не тому человеку. На самом деле я даже уверен в этом.

Роксана посмотрела на Дани, подняв брови.

— Твоя сестра вышла замуж за парня с именем…[19] — подняв брови поинтересовалась Роксана.

— Поверь, мы изучили подтекст имен, — иронично сказала ей Дани. — Возможно, по Фрейду это что-то и значит. А может просто несчастливая случайность — подобное происходит сплошь и рядом.

— Давайте перейдем к делу, — пробормотал Гэбриэл.

— Спасибо, что напомнил, — кивнула Дани. — Возвращаясь к делу, я думаю, что этот парень попытается снова напасть, как только восстановит свою силу.

— С чего ты взяла, что он потерял ее? — спросил Джордан.

— Горький опыт. Каждый экстрасенс, которого я знаю, при использовании своих способностей истощается до определенной степени. Подобная атака требует огромное количество энергии, особенно, из-за того, что он не был в экстрасенсорном контакте с Пэрис и не находился поблизости к кому-либо из нас. Я была в отключке около восемнадцати часов, и это после того как он использовал большую часть своей энергии, атакуя нас обоих. Поэтому готова поспорить — он до сих пор без сознания.

Гэбриэл слегка потер мочку уха.

— Итак, ты говоришь, что бывший муж Пэрис осуществлял свои пьяные загулы в баре, где оказался и наш убийца? Я люблю совпадения, но…

— Не такое уж это и совпадение, если хорошенько подумать, — сказал Марк. — Дэн работал на компанию в Атланте. Мы немного нетрадиционны, чтобы быть настоящим спальным районом, но у нас намного больше загородных жителей — тех, кто живет в Вентуре, а их работа предполагает многочисленные поездки. Вверх и вниз, вдоль всего Западного побережья. Он заезжал в Бостон, по меньшей мере, три раза прошлым летом.

— Сейчас все становится на свои места, — сказала Роксана. — Итак, этот серийный убийца залег на дно в Бостоне, может быть, следя за расследованием убийств, может, просто попивая виски между жертвами, и вдруг услышал, как пьяный продавец рассказывает о своей очень талантливой бывшей жене. И мысль убраться от внимания и направиться на юг — показалась ему хорошей идеей.

— Я думаю, все было более тщательно спланировано, — проговорила Дани. — Я не могу доказать это, потому что пока нет ничего, что можно было бы рассматривать как доказательство, но я получила это знание от того голоса в моей голове. Это — другая личность. Он был уже нацелен на Бишопа, на ООП. Он планировал битву. Может даже, намеревался остаться в Бостоне, или уже планировал переезжать. В любом случае, услышанное о Пэрис привело его в Вентуру, так как она находилась именно здесь, а у нее была очень ценная способность, которую он хотел заполучить.

— Он энергетический вампир? — нерешительно предположил Джордан, опасаясь, что кто-нибудь посмеется над этим предположением.

Но эта были не те люди, которые легко отметили бы в сторону что-то, кажущееся фантастическим на первый взгляд.

— В обычном мире, не имеющем никакого отношения к экстрасенсорике, полно энергетических вампиров, — сказал ему Бишоп. — Ты, возможно, даже знаешь одного. Они истощают своих друзей, просто поговорив с ними, могут сосать энергию даже из компании людей.

Джордан нахмурился.

— Вообще-то я знаю двоих таких. Но этот парень, если я прав, обладает своего рода специальной способностью? Я имею в виду, он может красть другие способности?

Слушая, как часы тикают в ее голове все громче, Дани сказала:

— Все может быть. Если быть честной, то мне все равно как он это делает. Или почему. Я просто хочу найти его, и сделать это до того, как у него вновь появится сила, чтобы закончить начатое. Он придет за Пэрис опять и, несмотря на защитника, может убить ее до того, как поймет, что у нее нет больше способности, которую он так отчаянно хочет заполучить.

— Итак, мы возвращаемся к складам, — быстро кивнул Джордан.

— И, — сказал Марк, — начинаем проверять записи о регистрации собственности за последние несколько месяцев. Я готов поспорить — где бы он ни осуществлял свою грязную работу, ему нравится, чтобы помещения были более удобны, чем склады. Я сомневаюсь, что он остановился в одном из отелей на эти недели, потому что это бы сразу заметили. Более вероятна аренда на короткий или длительный срок. Но, в любом случае, мы пошлем помощников проверить отели.

— Что тоже будет замечено, — обратил внимание Бишоп.

— Сейчас выходные и слишком поздно, поэтому может это и не привлечет много внимания. В любом случае у нас есть сорок восемь часов до того, как новости станут известны широкой общественности, — Марк посмотрел на Бишопа. — И говоря о новостях: не лучше ли вам быть в Бостоне, чтобы вас мог видеть директор?

— Директору пришлось вылететь на Западное побережье на несколько дней, и он должен вернуться в округ Колумбия к среде, — ответил Бишоп. — У меня есть несколько людей в Бостоне, которые проводят время, играя в игру «наперстки», чтобы прикрыть мое отсутствие, поэтому я под прикрытием. Если охота до сих пор будет открыта в Вентуре, я вернусь в Бостон, но буду приезжать сюда так часто, как только смогу на корпоративном самолете, который делает регулярные рейсы дважды в день из Атланты в Бостон и обратно.

— Правильное решение, — вежливо сказал Гэбриэл. До того как кто-либо смог ответить, он встал и начал раскладывать большую карту на столе. — Мы с Роксаной проверяли склады и другие похожие здания в течение последних дней; думаю, если мы сравним наблюдения — вы сможете вычеркнуть более половины в вашем списке.

Глава 20

Почти наступила полночь, когда Марк припарковал автомобиль на подъездной аллее своего дома в нескольких кварталах от полицейского управления, в то время как Дани до сих пор продолжала с ним спорить.

— Марк, я спала восемнадцать часов. Я…

— Ты не спала восемнадцать часов — ты была без сознания восемнадцать часов. Это большая разница. И, — добавил он до того, как она успела перебить его, — я не спал.

— Я не говорила, что тебе не надо отдыхать; я сказала, что мне это не нужно.

— Ты так же говорила, что я — твой охранник, или что-то вроде этого, и твой охранник всегда должен быть рядом с тобой. А ты должна быть рядом с ним.

— Просто я чувствую, что мне следует помогать в поисках этого маньяка, — сказала Дани.

Марк заглушил мотор и открыл дверь просто для того, чтобы загорелся внутренний свет. А затем внимательно посмотрел на нее.

— Ты просто боишься заснуть, вот в чем дело?

— Я всегда боюсь засыпать. Но сейчас дело не в этом. Я не верю, что убийца уже собрал достаточно энергии, чтобы прийти за кем-либо из нас. И я не могу планировать свои видения, ты ведь знаешь. Это либо происходит, либо нет. Эта способность пассивна, помнишь? Я устала быть пассивной. Мне нужно делать что-то, Марк, что-то полезное.

— Послушай меня. Все, что в наших силах, уже делают. Каждый, кто еще может стоять на ногах в нашей группе, ищет здания или находится в управлении. Они занимаются внимательным просмотром записей о регистрации собственности. Единственная вещь, которую ты и я можем добавить к этому — это еще две пары уставших глаз. Нам обоим нужна передышка, Дани.

Она действительно не могла спорить с этой правдой, да и не хотела. Но все же тихо сказала:

— Все мои вещи остались в доме Пэрис.

— А все мои вещи здесь. Давай, я найду тебе что-нибудь, в чем ты ляжешь спать, а утром мы съездим в дом Пэрис, и ты переоденешься.

— Ты хочешь сказать, что у тебя нет никакой женской одежды оставленной ночными гостьями? Я думала, у каждого мужчины целый ящик таких трофеев.

— Выуживаешь информацию, Дани?

Она выбралась из машины, ожидая, когда он присоединится к ней на дорожке, и сухо сказала:

— Конечно, я выуживала информацию. С каких это пор я была ловка в подобных вещах?

— В подобных вещах?

Дани подумала, что ему, возможно, повезло — она действительно чувствовала себя уставшей, иначе схватила бы что-нибудь тяжелое и стукнула бы его, вместо того чтобы отвечать со всей искренностью.

— В попытках восстановления отношений. — Он уставился на нее, подняв одну бровь, поэтому она призналась: — Я действительно слишком устала, чтобы играть в игры. А это то, что мы делаем в последние дни. Не так ли?

Свет на веранде был включен, и Марк остановился около двери, держа ключи в руке, и внимательно посмотрел на нее.

— Может быть и так. Ты планируешь остаться в Вентуре в этот раз?

— Я думаю, что останусь. — Она и не осознавала этого, пока слова не сорвались с ее губ.

— Тогда, — сказал Марк, открывая дверь, — мы определенно попробуем все восстановить.

Она последовала за ним в дом, шокированная тем фактом, что он полностью переделал его. Десять лет назад это был дом, оставленный ему родителями, но сейчас он, бесспорно, принадлежал одному только Марку. В нем было совсем немного вещей — мужской и утонченный дом, выполненный в стиле Крафтсмэн[20].

— Красиво, — сказала Дани, оглядываясь вокруг.

— Ну, обстановка восьмидесятых делала дом слегка устаревшим. И мне не очень нравилось сочетание темно-зеленого цвета с розовым.

— Мне эти цвета тоже не очень-то нравятся.

Она прочистила горло, ощущая напряжение между ними. Собственное решение удивило ее, но не потому, что Дани приняла его, а потому, что, наконец, смогла сделать это.

Ха. Наша связь, как открытие двери. Я могу контролировать это, хотя раньше мне это было не доступно. Прикрывалась ли я щитом, даже не думая об этом? Или просто сдерживалась до тех пор, пока не появилось достаточно времени и энергии, чтобы разобраться с этим?

— Я знаю, сейчас поздно, — сказал Марк. — Но у меня есть немного мороженого от Смитов в морозилке. Если это по-прежнему является твоим ритуалом.

— Я до сих пор следую ему.

Они вместе вошли в ярко освещенную кухню и быстро разделили шарик лучшего домашнего ванильного мороженого в мире.

— Одно это могло заставить меня вернуться сюда, — сказала она ему.

— Мммм. А я то думал, тебя привело видение. И угроза для Пэрис.

— Я не знала, что эта угроза предназначалась именно ей.

— Думаю, на каком-то подсознательном уровне ты догадывалась, — пожал плечами Марк. — Но в любом случае, ты знала, что нечто плохое идет сюда. И ты вернулась, чтобы помочь.

Дани положила ложку на стол и пристально посмотрела на него.

— Ты хочешь знать, вернулась бы я сюда без того видения?

— У тебя появилась еще одна способность Пэрис? — поинтересовался Марк. — Ты теперь вдобавок еще и ясновидящая?

Не отвечая прямо, она сказала:

— Не нужно быть экстрасенсом, чтобы видеть очевидное, Марк. Мне нравится думать, что однажды я бы созрела — даже без видения — для того, чтобы не убегать от того, кем на самом деле являюсь. Но точно я знаю лишь то, о чем говорила тебе ранее: никто не ждет меня в Атланте. И никогда не ждал.

В течение минуты, Дани не думала, что он ответит, но затем Марк заговорил:

— У меня нет ящика, заполненного одеждой ночных гостий. Я не был монахом, Дани, но…не было никого, кого бы я захотел привести в дом. С тех пор как прекрасный ассистент покинул мое магическое шоу.

Дани не поняла, кто сделал первый шаг навстречу, это ее и не заботило. Она лишь осознала, что в то мгновение, когда его руки обняли ее, а рот накрыл ее губы, она первые за долгое время почувствовала себя дома.

* * * *

«Ночной кошмар ожил», — подумала Дани. Видение.

Запах крови вызывал тошноту. Густой, едкий дым обжигал глаза, и то, что в течение долгого времени было смутными, образными воспоминаниями, сейчас воплотилось в реальность, которая раздирала горло и мешала дышать. На мгновение она застыла.

Сон становился явью.

Несмотря на все то, что она сделала, на все, что старалась сделать, несмотря на все предупреждения, это повторялось опять…

О, черт. Только не снова.

— Дани? — Роксана, появившись из дыма, встала рядом с ней — оружие наготове, а ярко-зеленые, пронзительные глаза прищурены из-за едкого запаха гари. — Где?

Ха. Это что-то новое. Но я полагаю…

— Дани, ты — все, что у нас есть. Ты — все, что есть у них. Понимаешь? Куда идти?

Хотела бы я хоть что-то видеть в этом дыму. Что-то, что подсказало бы мне, где это здание находится.

В этот раз, казалось, ей легче сконцентрироваться на запахе крови, который, как она знала, никто кроме нее, не мог чувствовать. Кровавый след — это единственное, что могло направить их.

Хорошо, это одно и то же видение. Почему я продолжаю автоматически делать то же самое? Должна же быть тому причина.

Ее чуть не вырвало, но она показала:

— Сюда. По направлению к задней части. Но…

— Но что?

— Глубже. Ниже. Здесь есть цокольный этаж.

Лестница. Она помнила лестницу. Помнила, как спускалась по ней вниз, словно в ад. И коридоры, они везде и…Нет, стоп. Это ведь не в этом видении. Это было во время той прогулки во сне.

Ведь так?

Коридоры в разном направлении, ярко освещенные, невыразительные, но до основания наполненные энергией.

Энергией?

— Ее нет на плане здания.

— Я знаю. — Она вернула свои мысли назад, потратив лишь мгновение на раздумывание, при этом, тем не менее, не отклоняясь от сценария видения.

Я говорила все это раньше, черт. Нет, подождите-ка…Я говорила все это раньше Холлис. И где же она теперь? И почему кто-то другой говорит ее слова?

— Не лучшее место, чтобы оказаться запертым в горящем здании, — заметила Роксана. — Крыша в любой момент может обрушиться на нас.

В точности ее слова.

Из дыма, также внезапно, как и Роксана, с каменным выражением лица и беспокойством в глазах, появился Бишоп. Он тоже держал оружие наготове.

— Мы должны торопиться.

— Да, — кивнула Роксана. — Мы знаем. Горящее здание, безумный убийца. И, кстати, он полон ярости. Не очень то хорошая складывается ситуация.

Несмотря на беспечные слова и тон произнесённой фразы, взгляд Роксаны, брошенный на Бишопа, был сосредоточенным и внимательным.

Это всегда говорила Холлис. Почему ее нет сейчас?

— Ты забыла про потенциальную жертву в руках маньяка, — сказал Бишоп, даже не пытаясь соответствовать ее тону.

— Никогда не забыла бы. Дани, ты видела этот подвал или чувствуешь, что он есть?

А, точно — у меня ведь есть способности Пэрис.

— Лестница, я видела ее. — Она чувствовала, будто держит на своих плечах весь мир и, возможно, именно это давило на нее. Или… — И то, что чувствую теперь…. Он — ниже. Под нами.

— Тогда поищем лестницу.

Дани закашлялась. Она пыталась думать, пыталась вспомнить. Но сны, которые она вспоминала, были настолько неясными, неуловимыми, такими же, как бывали иногда её видения, и она не могла быть уверена, что помнит все ясно и четко.

Черт, почему я продолжаю делать все автоматически? Почему я просто не пойду к этой чертовой лестнице?

И где, черт побери, Холлис?

Почему в этот раз изменилась эта деталь?

Неужели из-за меня?

Что, ради всего святого, я сделала?

Она прекрасно осознавала, что драгоценное время уходит, и посмотрела на свое запястье, на нелепые детские часы в форме Микки Мауса с красным ярким ремешком и картонным лицом, которые показывали 16.17, понедельник…13 октября.

Что? О, Боже мой! Это ведь уже завтра.

Что происходит?

Что, черт побери, заставило изменить дату?

— Дани?

Она стряхнула свое кратковременное замешательство.

— Лестница. Она не там, где вы ожидаете её найти, — наконец смогла произнести Дани, закашлявшись опять. — Она в какой-то маленькой комнате или шкафу, или в чем-то похожем. Но не в коридоре. Коридоры…

— Что?

Вспышка уверенности была краткой, но абсолютной, и придало слову «дежа вю» полностью новое значение для Дани.

Господи, как будто я застряла в петле…

— Черт! Подвал разделен, — услышала она свой голос. — Твердой стеной. Две большие комнаты. Туда можно попасть лишь через этот этаж по двум разным лестницам, по одной на каждую сторону сзади здания.

Две ловушки. Не одна.

Нет…две части одной ловушки.

— Какой сумасшедший придурок создал это? — спросила Роксана.

— Если мы выберемся живыми из этого, то сможешь спросить у архитектора.

Запах крови был практически непреодолим, и голова Дани… Странно, на этот раз у нее не было головной боли.

Хорошо, я определенно сильней сейчас…

Ловушка с двумя частями…

Завтра! Как это может быть так быстро?

Что произошло, чтобы изменить дату? Неужели потому что мы нашли, или найдем склад быстрей? Или потому что Пэрис смогла передать свои способности мне?

Нет, подожди…

Бишоп сказал: «потенциальная жертва».

Боже. О, Боже.

Где Холлис?

Марк возник из дыма так же внезапно, как и двое других до него, и взял ее за руку. В его другой руке был большой револьвер.

На этот раз верное оружие. Опять дежа вю.

— Куда сейчас? — спросил он. — Я ничего не вижу из-за едкого дыма.

— Дани нас ведет, — ответила на его вопрос Роксана.

Он посмотрел на Дани — выражение лица спокойное, но глаза ласковы и обеспокоены.

Вау. Никогда раньше не знала, что мужчина может выразить всю свою любовь одними только глазами. Вот это да.

— Я всегда знал — прекрасный ассистент был настоящим чародеем, — сказал он. — Как человек за магическим занавесом. Куда, Дани?

Все то же, но не совсем. Почему все продолжает меняться?

— Ты не знаешь точно, с какой стороны они находятся, — сказал Бишоп.

— Нет, мне очень жаль. — Она подозревала, что только и делала, что извинялась перед этим человек с момента их знакомства. Черт, она и правда это делала.

Это не правильно. Ведь это он извинялся перед ней. Первые его слова с момента встречи со мной — извинения. Из-за Пэрис. Так как он использовал ее как приманку.

Приманка…

Я начинаю понимать ловушку?

Неужели я являюсь ее частью?

Роксана нахмурилась и, посмотрев на Бишопа, сказала:

— Отлично. Это просто отлично. Ты ментально слеп, Гейб и я бесполезны, за исключением того, что у нас есть оружие, и мы в огромном горящем здании даже без долбанной карты!

— Вот поэтому, Дани и находится здесь. — Эти светлые, неподвижные глаза сосредоточились на ее лице.

Дани чувствовала легкое головокружение, но так же в ней появилась и странная уверенность.

— Я знаю лишь то, что он где-то здесь, внизу.

— А Холлис?

Холлис. О, Боже мой.

Она — потенциальная жертва.

Она у монстра.

— Дани? — лицо Бишопа стало еще более напряженным.

Холлис. Он спросил о Холлис.

И у нее был ответ для него. Вернее то, что можно было лишь назвать ответом.

— Она — не мертва. Пока. Она — приманка, и ты знаешь это. Она всегда была приманкой, чтобы привлечь тебя.

— И тебя, — ответил Бишоп.

Привлечь меня?

Привлечь нас.

Всегда приманка, чтобы привлечь нас. Но он всегда лишь хотел поймать одного из нас. Он хотел тебя растерянного, безоружного…

— Сейчас нам пора идти. — Дани услышала, с какой настойчивостью сказала эти слова. — Он не будет ждать, только не в этот раз.

Разговор занял всего несколько коротких минут, но даже этого хватило, чтобы дым стал гуще, звук полыхающего огня громче, а температура, если такое было возможным, увеличивалась ещё на несколько градусов.

— На каждом этапе нам не хватает времени, — сказал Марк. Его пальцы крепко переплелись с пальцами Дани. — Ураган может разразиться рядом с нами, так же как и несколько предыдущих, поэтому нам не следует рассчитывать на дождь. Черт, в течение недель было сухо, и это место сгорит как спичка. Я уже вызвал парней.

Бишоп тихо выругался.

— Марк…

— Не беспокойся, они знают, что здесь ситуация с заложниками, и не войдут внутрь. Но, черт, они могут снаружи привести в готовность пожарные шланги и постараться спасти близлежащие здания. — Он замолчал, а потом добавил: — Я один подозреваю, что этот ублюдок продумал все до мельчайших деталей, включая факт, что это здание вспыхнет как спичка?

— Нет, ты не один, — ответила Роксана. — Мы следуем по его сценарию, как он того хочет.

Бишоп повернулся и быстро зашагал в заднюю часть здания, в южный угол.

— Я спущусь с этой стороны. Вы втроем идите с восточной стороны.

Дани было интересно знать, руководствуется ли он инстинктами, но сказала Роксане другое:

— Ему плевать в чьем мы расписании.

— Я уже заметила. Почему-то у меня складывается ощущение, что за все он винит только себя?

— Он не мог знать…

— В соответствии с тем, что я о нем слышала, он определенно мог знать. Вероятно, он и знал. По крайней мере, частично. Нечто, что могло остановить ситуацию до того, как все зашло так далеко. Ладно, пошли.

Дани и Марк последовали за ней, но она не могла не спросить:

— А ты веришь, что это — его вина?

Роксана застыла буквально на мгновение, затем обернулась…

И на мгновение Дани увидела вместо нее Пэрис.

И затем Холлис.

И Миранду.

И когда Роксана начала отвечать, ее голос звучал как жуткая смесь четырех разных голосов:

— Он играл в Бога слишком часто. Он думает, что может остановить пророчество. И сейчас мы расплачиваемся за его высокомерие.

Мы платим цену.

Мы.

Пророчество? Какое пророчество?

Дани еще крепче сжала руку Марка, когда они последовали за Роксаной. Дани с трудом дышала, ее горло сжалось, несмотря на то, что они достигли задней части здания, где дым был далеко не таким густым. Они очень быстро обнаружили то, что, возможно, когда-то служило маленьким кабинетом. Дверь открылась беспрепятственно и тихо, а за ней виднелся лестничный проем.

И он уже был освещен.

— Бинго, — вздохнула Роксана.

Бесполезно предупреждать их. Мы уже знаем, что это — ловушка. Почему мы просто идем в нее?

Стоп.

Я знаю почему. Ловушка — вот в чем была вся идея.

Она не заключалась в простом убиении женщин. Не здесь, не в Вентуре. Это было просто…украшение витрины.

Это была первая часть ловушки, чтобы привлечь…нас.

Нас. Бишопа, потому что он — угроза, и должен быть…обезоружен. Пэрис, потому что он хотел ее способность. И сейчас он знает, что эта способность моя, и поэтому ловушка предназначается именно для меня.

Ловушка всегда предназначалась для меня.

Роксана сняла пистолет с предохранителя. После чего взяла его обеими руками, послав Дани и Марку быстрый взгляд:

— Готовы?

Как будто, кто-нибудь в здравом уме, мог быть готов к этому. Но Дани не стала тратить энергию на ответ. Вместо этого, она кивнула.

Марк сжал ее руку, затем освободил ее и подошел на полшага ближе к Роксане. И обратился к Дани:

— Держись за мной. Ты единственная среди нас без оружия.

— Ей не нужен пистолет, — сказала Роксана.

По крайней мере, теперь я знаю, почему он мне не нужен. Если она имеет в виду то, что я думаю.

— Может, и нет, но я все равно хочу, чтобы она держалась за моей спиной, — сказал Марк таким тоном, что мало кто стал бы спорить с ним. — Если мы идем, то вперед.

Роксана сделала всего один шаг, когда сзади них раздался оглушительный грохот, и новая волна, практически невыносимой жары, угрожала сама втолкнуть их в лестничный проем. Крыша начала обваливаться.

Обменявшись взглядами, Роксана спокойно сказала:

— Закрой за нами дверь.

Черт!

Это всегда так заканчивается.

Дани собрала всю храбрость, которую только могла найти, и даже если ее ответ и не был таким спокойным, как у Роксаны, то, по крайней мере, ее голос не дрожал.

— Хорошо, — ответила она, закрывая дверь.

И они начали спускаться в ад.

Глава 21

Понедельник, 13 октября

8.30

— Это утро — одно из тех, когда мне определенно требуется нечто большее, нежели пончики с карамелью, — сказала Холлис, зевая. При этом она вылезала из автомобиля Джордана, который был припаркован на стоянке маленького и не слишком заполненного людьми кафе, которое находилось на расстоянии одной улицы от Мэйн-стрит.[21]

— Я уже не могу выдерживать все эти ночные бдения, как раньше.

— Аналогично, — он захлопнул дверь со своей стороны и потянулся, чтобы размять затекшие мышцы, а затем посмотрел вперед и застонал. — О, черт, сюда идет Мэтт Кондри.

— Твой друг? — спросила она, изумленно наблюдая, как крепкий бородатый мужчина примерно того же возраста, что и помощник шерифа, лавировал среди машин, чтобы сократить дорогу до Джордана.

— Миф, что мужчины никогда не сплетничают, — сказал Джордан, едва шевеля губами. — К нам приближается самый большой сплетник во всем округе Профит. Ставлю десять баксов, что первые слова, которые он произнесет, окажутся вопросом. И почему мы до сих никого не арестовали за преступления, о которых общество вообще не должно знать.

— Не думаю, что приму твою ставку. Встретимся внутри.

— Бросаешь меня на произвол судьбы? Большое спасибо. Ты — жестокая женщина. — Он повысил голос, чтобы обратиться к подошедшему: — Привет, Мэтт. Я могу чем-нибудь помочь?

— Джордан, вы с шерифом должны что-то сделать с теми подростками, которые зажимаются около моего дома каждые выходные. Я понимаю — гормоны, но…

А мне ведь следовало поспорить с ним. Все еще удивленная, Холлис пошла своей собственной тропинкой, обходя вокруг здания, чтобы подойти к той стороне, где находился вход.

Это было не самым удачным местом для парадной двери и, следовательно, этот факт мог навредить большинству заведений, но Джордан сказал ей, что в этом месте делают лучшие печенья и крема в районе четырех округов, да и на всем Юге. А это о чем-то да говорило.

Покупатели в любом случае найдут вашу дверь, если действительно любят то, что вы им продаете, даже если вы заставите их пройти через заросший кустарник. Заставите их втиснуться между огромным количеством хлама, сложенного штабелями, по-видимому, предназначенного для ремонта, который так и не был начат.

— Ай! — И быть укушенной пчелой…

Холлис уставилась на предмет, который уколол ее бедро. Мгновение она ничего не чувствовала, кроме полнейшего непонимания.

А затем пришло осознание.

У нее была лишь секунда пожалеть о том, что она не ввязалась в спор с Джорданом и не осталась с ним около машины, чтобы получить выигрыш.

А затем мир дико закрутился вокруг своей оси, и наступила тьма.

* * * *

Дани выключила телефонную трубку Марка и поставила ее обратно на базу, видя, как дрожат пальцы.

— Вот черт. Бишоп сказал, что Джордан и Холлис отправились позавтракать. Джордан звонил две минуты назад. Кто-то остановил его на парковке ресторана, чтобы спросить о чем-то «очень важном». Холлис отправилась внутрь. Когда он вошел в ресторан, она просто…исчезла. Ничего, указывающего на борьбу. Никто ничего не видел.

— Меня всегда удивляло, что никто ничего не видит, когда происходит событие из ряда вон выходящее, — сказал Марк, вручая ей чашку кофе. — Тем не менее, как много сообщений от очевидцев НЛО ты получаешь ежегодно?

Дани оценила его попытку пошутить, но не хотела быть сбитой с толку.

— И почему, черт подери, я не предвидела этого? Ах да, я забыла — я же видела.

— Не будь так жестока по отношению к себе.

— Марк, я должна была знать, как все случится. Видение продолжало меняться и каждый раз знаки практически прыгали перед моими глазами, чтобы привлечь внимание. Разные часы, предупреждающие меня с самого начала, что время — важный фактор, его осталось меньше, чем я думала. Неизбежная, неминуемая, ждущая нас в конце всего этого ловушка с наживкой. Потенциальные приманки в ней легко менялись, несмотря на то, что я делала. Как будто это едва ли имело значение — кто из них будет там: Миранда, Пэрис или Холлис…

— Что? — спросил он, когда она замолчала.

— Это был самый больший знак из всех, — медленно сказала она. — И я пропустила его.

— Дани, о чем ты говоришь?

— Приманка. Это была Миранда, даже после того как Бишоп убедился, что она вне зоны досягаемости, хотя это никогда и не казалось мне правильным. Это была приманка для него, чтобы держать его в этом деле и в отдельности от Миранды. Его половина ловушки. Поэтому он всегда оставлял нас в моем видении, когда шел в одну часть ловушки.

— В отдельности ото всех, — проговорил Марк. — И его сила ослаблена.

— Точно. Отчасти для этого и была создана ловушка. Вся идея была направлена именно на это.

— А вторая часть? Еще одна сторона?

— Та часть была с зубами. Сторона, которая должна была поймать жертву для экстрасенсорного убийцы, стремящегося получить ее способности.

— Для чего эта ловушка вообще придумывалась? — спросил Марк. — Почему просто не взять то, что он хочет? Атака на тебя и Пэрис оказалась почти успешной. Почему он не попробовал завершить начатое?

Она нахмурилась.

— Я думаю…Я чувствую…его способности ограничены, как и у любого экстрасенса. Поэтому, чтобы украсть чьи-либо способности, он должен соблюдать определенные условия. Электромагнитные поля. Энергия. В тот день была угроза урагана, и он каким-то образом мог подключиться к нему, и это позволило ему попытаться забрать способности Пэрис. Ему нужна была энергия.

— Этим и объясняется ураган в моем сне. Ведь это — часть ловушки. Ему нужна энергия извне, чтобы атаковать кого-либо из нас.

— Это не лишено смысла, — признал Марк. — Должно быть, он был ужасно взбешен, когда погода не помогла. Он оставил Бостон, зная, что по его следу идут охотники, приехал сюда с целью прибрать к рукам способности Пэрис и…ему это не удалось. Возможно, это и спровоцировало твой первый сон. Он пытался добраться до Пэрис.

— Тогда он не обладал достаточной силой, чтобы добраться до кого-либо из нас сознательно, — согласилась Дани. — Но мое подсознание поняло это. И мои способности взяли контроль, стараясь предупредить меня. Пока он искал то, что ему нужно — я видела сон о ловушке.

— Возможно, поэтому убийства в Вентуре были настолько жестоки, — предположил Марк. — Тот же убийца, только выведенный из себя. В течение недель не было дождя и ураганов — соответственно, у него не было энергии, чтобы атаковать вас таким образом, каким это ему было необходимо, чтобы добиться желаемого.

— И когда атака была отложена, он понял: ему нужно что-то делать с охотниками-экстрасенсами, которые идут по его следу. Я была права — он знал, что Бишоп будет здесь, возможно, даже хотел этого. Именно его. Именно здесь и без Миранды, которая сейчас находится далеко отсюда и их связь ослаблена так сильно, как это только возможно.

— Ты имеешь в виду телепатическую связь между ними?

— Да, — подтвердила Дани. — Как между Пэрис и мной, у Бишопа тоже есть вторая половинка. Вместе — он и Миранда — необыкновенно сильны. По отдельности, каждый из них намного более уязвим. Убийца должен был знать, что Бишоп пойдет по его следу. И потому что этот ублюдок вынужден был ждать правильных условий или же возможности самому их создать, он должен был убедиться, что его враг ослаб так сильно, как только это вероятно.

— Именно поэтому он устранил вторую половинку Бишопа. Даже пальцем до нее не дотронувшись.

— Я так думаю. — Дани медленно вдохнула и выдохнула. — Я полагаю, даже Бишоп играл по правилам убийцы, реагируя именно так, как того и ожидал этот подонок.

— Подожди минутку, — нахмурился Марк. — Разве не твой сон заставил Бишопа убедиться, что его жена под защитой и находится далеко?

— Да, — ответила Дани. — Именно как. Как и говорила Миранда: пророчества — хитрые звери.

* * * *

Ее разбудил ужас, поняла Холлис. Она лежала на холодном столе в комнате, которая во всех смыслах была холодной. Сначала она не открывала глаз, потому что слишком боялась того, что увидит, и хотела отложить необходимость иметь с этим дело на как можно долгий срок.

Она встречалась со смертью не раз, но это не облегчало ситуацию.

Я должна найти другую работу.

Что же случилось? Она пошла с Джорданом позавтракать и…и что? Она смутно вспомнила, что была отвлечена, но не могла вспомнить — чем именно. Затем что-то ужалило ее в ногу, она протянула руку и обнаружила, что держит какой-то дротик.

Вот дерьмо. Не удивительно, что там, где исчезали женщины, не было никаких следов борьбы… Он использует наркотики.

И как все остальные женщинами, Холлис оказалась именно там, где убийца ее и поджидал.

Это открытие далеко не помогло Холлис, а лишь приоткрыло завесу тайны на один из вопросов, которые изводили ее.

И дало ей еще немного времени, до того как встретиться с неизбежностью. Но всего лишь пару минут, и к тому времени Холлис пришла в себя окончательно, но глаза ее оставались по-прежнему закрытыми, так как она услышала его где-то поблизости от себя. Он напевал что-то под нос.

Она была в логове у монстра.

И судя по всему тому, что они знали о нем — ее шансы выжить были практически равны нулю.

Лучшей частью того, когда встречаешься со смертью — как обнаружила Холлис — было то, что после первых мгновений, когда по телу пробегают мурашки, после первых мгновений ужаса, потрясающего душу, наступало удивительное освобождение. По крайней мере, для нее. Активизировалась, своего рода, функция выживания, и вся ее концентрация и энергия уходила в ту необходимую попытку, которая могла увеличить ее шансы на выживание.

Она не хотела умирать.

Возможно, это происходило не случайно, так как сейчас у нее было как раз то состояние души, которое необходимо для лучшего использования способностей медиума. Холлис особо не удивилась, когда наконец-то открыла глаза и увидела Беки Хантли, склонившуюся над ней.

— Не двигайся, — прошептала Беки. — Ты все равно не сможешь освободиться; все мы пытались изо всех сил. Он думает — ты все еще без сознания. Как только он поймет, что ты очнулась, то захочет начать. А ты ведь не хочешь этого.

Холлис немедленно закрыла глаза и заставила свое тело расслабиться, отнюдь не из-за того, что ее беспокоило это необычайно легкое общение с умершей.

Есть что-то еще, что ты можешь сообщить мне, Беки? Она знала, что ей не надо спрашивать вслух, и это играло ей на руку, но в тоже время было странно.

— Мы попробуем помочь. Но…у нас не слишком много энергии. Карен печальна, так как при жизни не стала матерью, а Ширли не может до сих пор поверить, что для нее все кончено. А он…он не человек больше, Холлис. Ты думаешь — он знает о существовании ада? Ты думаешь, это имеет для него значение?

Нет, если он больше не человек…

Но Холлис не была уверена на этот счет, потому и не стала отбрасывать эту информацию. Любая крупица знания могла быть инструментом, оружием, которое могло спасти ее жизнь.

Если она поймет, как использовать ее.

И когда это сделать.

— Твои друзья стараются найти тебя, — сказала ей Беки. — Мы думаем есть шанс…может быть. Если Дани вспомнит, что может сделать.

Не спрашивая, что же это такое, Холлис просто сформировала мысль:

Пойди и напомни ей, сделаешь?

— Она не увидит меня. И не услышит. Так же как и он не может видеть и слышать меня. Я постараюсь заставить его увидеть, потому что это может отвлечь внимание от тебя, но чтобы пробиться — требуется больше энергии, чем есть у меня и у всех нас. Старайся не двигаться, Холлис. Он приближается. Постарайся не дать ему знать, что ты очнулась.

О, Господи.

* * * *

— Я не думаю, что он вызвал или изменил мое предсказание, — проговорила Дани. — Я могу очень легко ошибаться на этот счет, но я так не думаю. Я полагаю, он нацелился именно на Пэрис, и когда я появилась, то решил использовать это себе во благо.

— Звучит так, как будто ему чертовски сильно повезло.

— Нет, я не думаю, что он слишком уж полагается на удачу. Его изначальный план — забрать способности Пэрис, особенно ту, которая позволяла ей проводить энергию. Ту, которая сможет стать оружием в правильных руках. Или в неправильных. Он хотел это потенциальное оружие. Это никогда не менялось, он просто добавил к плану еще кое-что, — Дани покачала головой. — Но я имела в виду то, что и сказала: мне, в принципе, все равно как или почему он это делает. Только не сейчас. Главное, найти и остановить его, до того как он причинит боль Холлис и до того как у него вновь появится шанс вернуться за Пэрис.

— Хорошо. Послушай, мы оба знаем, что работа с бумагами и поиски складов займут больше времени, чем есть у Холлис, возможно, даже больше чем есть у Пэрис. Почему бы нам не пойти напрямик?

— То есть?

— Прогулка в твой сон.

— Марк…может, прошлой ночью мы и легли поздно, но все же спали и я не смогу ничего сделать в своем сне, пока он не настоящий. Поверь мне, я сейчас далека от него так, как никогда в своей жизни.

— Я не думаю, что тебе нужно спать Дани. Больше не надо, а может быть — никогда этого и не требовалось. Я мало понимаю в способностях экстрасенсов, но одна вещь, которую знаю наверняка — экстрасенсы могут сами вводить себя в транс, чтобы подключиться к своим способностям.

— Я никогда не могла этого делать. Меня учили всем правильным медитативным техникам, также как и всех в Убежище. Это срабатывает для большинства экстрасенсов. Но мне никогда не удавалось вводить себя в транс.

— Как сильно ты старалась? Будь честна.

Она помедлила.

— Я не знаю. Я хочу сказать…Я думала, что старалась, но…

— Но ты все равно убегала. Тогда. Но не теперь. А сейчас у тебя есть самая весомая причина в мире, чтобы вложить в эту попытку все, что у тебя есть. Я готов поспорить, этого будет более чем достаточно. — Он взял ее за руку и повел через гостиную к дивану. — Я помогу тебе.

— Как? Ты когда-нибудь пробовал подобное раньше?

— Нет. Но моя пассивная способность — распознавать способности других. У меня есть подозрение, что она не такая уж и пассивная, как я всегда считал, или, возможно, она просто развивается, из-за того, что я использовал ее слишком часто в последнее время. Или из-за связи с тобой. Нет способа узнать точно, но по какой-то причине, думаю, я смогу помочь тебе сфокусироваться и пройти.

Она не имела ни малейшего представления — сработает ли это, но часы в ее голове тикали громче. Бросив взгляд на электронный будильник, она увидела — 9.05.

У Пэрис и Холлис заканчивается время.

— Хорошо, — сказала она. — Медитативные техники. Глубокое очищающее дыхание…

— К черту все это, — прервал ее Марк. Он взял ее вторую руку, теперь держа обе. Сел в полу-разворот к ней так, чтобы они оказались лицом друг к другу. И слегка улыбнулся. — Энергия следует за желанием. Если чего-то очень сильно хочешь — ты найдешь это. Просто закрой глаза и думай о Холлис и о местах, где могут прятаться монстры.

Дани никогда бы не поверила, что это может быть так легко. Но она закрыла глаза, очень хорошо чувствуя связь между ними, которая после совместной ночи лишь углубилась. И сделала в точности то, что он сказал.

Она подумала о Холлис и о том, где могут прятаться монстры.

В отличие от ее всех предыдущих опытов, в этот раз перенос был практически мгновенным, даже не потребовалось никаких усилий. Теперь она не сидела рядом с Марком в его гостиной, а стояла рядом с ним на Мэйн-стрит Вентуры. Очень легко узнаваемая улица — с шумом, людьми, машинами. Только с одной небольшой разницей.

— Я собирался спросить тебя об этом еще несколько лет назад, — сказал Марк. — Почему всегда так много фиолетового?

Он внимательно изучал фиолетовый пожарный гидрант, который неправдоподобно стоял посередине тротуара возле них, а недалеко были припаркованы три фиолетовые машины.

— Мне нравится этот цвет. — Она никогда не задумывалась об этом, но предположила, что и этому должна быть какая-то причина, также как и всему остальному. Кроме того, это ведь мир ее снов.

— Мне, в принципе, нравится, — философски пожал плечами Марк. — Почему мы в центре? А, подожди, ты ведь делала так и раньше: выбирала легко узнаваемый ориентир, чтобы начать с него. Говорила, что это закрепляет тебя.

— Да. И сейчас это…Мне нужно знать, где Холлис. Мне нужно знать, где прячутся монстры.

Она не загадывала желание для джина из магической лампы, она скорей проговаривала свои собственные мысли; ее сон, как и энергия, требовал указания направления.

И либо из-за необходимости, которая вела ее, либо потому что и так многое изменилось, знакомый пейзаж вокруг них быстро сменился в цвете и звуке, и они оказались в другом — не таком знакомом, но все же узнаваемом месте на самом краю округа Профит.

— Черт, — сказал Марк. — Это не склад. Это бывшая лечебница для душевнобольных, это было давно, когда их еще так называли. И разве не здесь пытались основать отель, когда мы были детьми?

— Так и было. Хотя это и длилось недолго. Марк, подвал этого здания должен быть огромным.

— Отыскать его будет нелегко, и это займет много времени, — согласился он. — Нам лучше вернуться и начать.

Она колебалась всего мгновение.

— Я хочу зайти туда и начать поиски Холлис. Глупо, так как это мой сон. Она будет там, такой, какой я и желаю ее видеть. Чтобы ей не причиняли боли. Чтобы ее не держал монстр.

— Нам нужно вернуться, Дани. — Марк сжал ее руку. — Нам нужно собрать остальных и придумать, как проверить весь участок. И если я правильно помню — поход в сон всегда занимает больше реального времени, чем ты ожидаешь, правильно?

— Да. Да, все верно.

— Тогда, мы должны поторопиться.

— Да, ты прав. Конечно, ты прав. Я не могу остановить время, верно? Может, здесь и могу, но не в реальности.

— Мы победим время, — уверил ее Марк.

Дани было интересно узнать, что он имеет в виду, но как парадоксально это не звучало — у нее не было времени, чтобы обдумать это.

— Хорошо, — сказала она. — Возвращаемся назад, домой…

И только намного позже поняла, что, сказав слово «дом» — подразумевала дом Марка.

* * * *

Холлис подумала, что она, должно быть, обманула своего похитителя, когда он в первый раз проверял ее, но, вернувшись, он воткнул в ее руку иголку.

Это произошло так внезапно, что она никак не могла притворяться и дальше. Когда пронзающая боль заставила ее вздрогнуть — у нее перехватило дыхание.

— Ага. Значит, ты проснулась. Я подумал, что ты, возможно, притворялась спящей, Одри. Такая непослушная. Я должен буду наказать тебя за это.

Одри? Значит, имя на браслете что-то да значило. Господи, в прошлый раз серийный убийца также был уверен, что я — другая женщина. Он называл меня — Одра [22]. Какая связь между мной и вариантом этого имени?

Так как он знал, что она уже в сознании, Холлис медленно открыла глаза, моргнув из-за яркого света, который отнюдь не беспокоил ее, когда Беки наклонялась над ней.

Ей стало интересно — почему? Ведь это что-то да могло значить.

— Здравствуй, милая, — мягко сказал он, его губы, казалось, ласкали слова.

Она не знала — кто он, что он из себя представляет. И в который раз поразилась: как такие монстры могут выглядеть настолько нормальными.

Как «обычный парень», сосед.

Зло, одетое в человеческое обличье.

Он был невысокого роста, но и не маленького. Средний рост, среднее строение тела, обычный цвет. Но его маленькие, бесцветные глаза были…необычайно блестящими, практически металлическими, и он, кажется, очень редко моргал.

За этим исключением, он выглядел…нормальным.

Не вводись в заблуждение тем, как он выглядит, черт побери. Если ты хочешь это пережить — работай, чтобы это осуществить. Ты делала это раньше, сможешь и сейчас. У тебя, твою мать, девять жизней, как у кошки.

Так сказал ей Квентин.

Конечно, он также сказал, что я уже использовала, по меньшей мере, семь из них, а это было несколько месяцев назад…

— Привет. — Она не старалась подделать улыбку для своего тюремщика, но придала шутливое звучание своему голосу. — Итак, я…Одри? Отлично. Эй, а ты когда-нибудь задумывался о реальном существовании ада?

* * * *

Джордан мрачно улыбнулся Марку и Дани, когда они встретились возле управления шерифа, и сразу же заговорил:

— Господи, я не представляю, как мог потерять ее.

— Не вини себя, — покачал головой Марк. — Если Дани права, то этот ублюдок всегда был на шаг впереди нас.

Дани смотрела на Бишопа, понимая теперь, что обеспокоенное выражение лица, которое было знакомо ей по повторяющимся снам, было не из-за угрозы его жене, а из-за знания, что его маневры, его решительность в охоте на этого особенного убийцу, поместило одного члена его команды прямо в руки убийцы.

— Это будет стоить того? — спросила она его, не уверенная в том, что ей движет — любопытство или нечто еще. — Если Холлис заплатит своей жизнью — это будет стоить того?

— Я не знаю. — Он вдохнул, и его широкие плечи опустились, будто под тяжелой ношей. — Если мы найдем этого монстра, поймаем…посадим…убьем его. Сколько других жизней будет спасено? Я не знаю. В этот раз, не знаю.

— Мы сможем обсудить мораль позже. Сейчас мы должны двигаться. Дани, ты уверена насчет этой старой психиатрической больницы? — спросил Гэбриэл.

— Да, — она опять посмотрела на Бишопа. — Твоя защитница. Она…

— Доложила мне о состоянии твоей сестры десять минут назад, — его голос был спокоен, как и взгляд. — Может это и не очень хороший показатель для Пэрис, но он является таковым для любой угрозы извне. Мозговая активность снизилась до минимального уровня и некоторые из ее жизненных функций ухудшились. Доктора говорят, что ты, возможно, захочешь быть там.

Тяга быть с сестрой, ее близняшкой, была невыразимо сильна, но Дани колебалась лишь мгновение.

— И ты сможешь сделать то, что должна, Дани. Когда придет время. Ты поймешь. Ты сделаешь правильный выбор.

— Я должна сделать это, — сказала она больше себе, нежели кому-то еще. — Я должна. Пэрис поймет.

— Поехали, — только и сказал Марк, взяв ее за руку.

Часы показывали 12.35

* * * *

Холлис закашлялась и отчаянно попыталась вдохнуть воздух в сплошь покрытое синяками горло.

— Следи за своим языком, — строго сказал ее тюремщик. — Еще одна вещь, и я вынужден буду наказать тебя, Одри.

Хорошо, это было плохой идеей. Очень плохой идеей. Памятка на будущее: безумные серийные убийцы не любят, когда им задают умные вопросы.

О, Господи, мне страшно…

Глава 22

После звонка Марка из дома и до их прибытия в управление, кто-то предоставил исходные планы старой психиатрической больницы — они развернули их на капоте машины, когда все припарковались в начале длинной подъездной аллеи.

Было 13.15

— Я полагаю, этот парень поджидает нас, — сказал Джордан, когда они изучали планы.

Дани склонилась над ними, желая изо всех сил вспомнить больше деталей из видения, не находясь непосредственно там. Разве не должно быть урагана?

Эта мысль едва успела промелькнуть в ее голове, когда она услышала где-то вдали гром, прямо в нужный момент.

Иногда она думала, что у вселенной есть чувство юмора.

Это был не один из тех случаев.

— Мы вынуждены признать — он ждет, — ответил Марк Джордану. — Дани верит, что собрать нескольких экстрасенсов — это всегда было его целью. Разделить и победить, так сказать, и составить свое собственное резюме. Он, возможно, хотел начать с Пэрис, потому что ее возможность могла быть использована как оружие, но…

— Но, думаю, он будет рад любой способности, которую сможет заполучить, — закончила Дани, с тревогой наблюдая за темнеющим небом.

Гэбриэл проверил свое оружие, и проворчал:

— Он разочаруется во мне и Рокс. Каждый из нас экстрасенс, только когда спит. Немного похоже на Дани. Черт. Дани…

— Прости.

— Ты всех нас бьешь током, — сказал Джордан, сдвигаясь немного, чтобы прибавить еще дюйм в расстоянии между его и ее рукой. — За исключением Марка.

Дани и Марк обменялись взглядами, и она сказала:

— Да, мы заметили. Простите за статические разряды, ребята. Я не знаю, почему это происходит. Возможно, из-за урагана или…ну, в любом случае, я не могу контролировать эту способность.

— Она настолько интенсивная, что я не удивлена, — сказала Роксана. Она более внимательно посмотрела на планы. — Два главных здания, в обоих вероятно имеются подвалы. Мы разделимся?

— Больше нет никакого способа покрыть это пространство, при условии, что надо торопиться, — кивнул Марк. — А нам это необходимо. Дани, ты чувствуешь что-нибудь от зданий?

Она нахмурилась, сконцентрировалась, а затем вздрогнула.

— Повсеместная боль и уныние, старое эхо. Это место не было позитивным на любом этапе своего существования.

— Бишоп? Ты чувствуешь что-нибудь?

Он покачал головой.

— Мы с Мирандой закрыли связь между собой настолько, насколько смогли. Без этого я, по меньшей мере, наполовину ослабел. Погода без ее щитов также влияет на меня. Я едва могу прочитать Джордана, а он вещает как сигнальный огонь.

— Я? — моргнул Джордан.

— Да, ты. Напомни мне поговорить с тобой об установке щита, если у нас выдастся свободная минутка в конце всего этого.

— Если мы выживем, хочешь сказать? Так как у меня сильное чувство, что это маловероятно.

— Не будь пессимистом, — сказал Марк. — Дани, если у тебя нет сильного предчувствия по поводу одного или другого пути, я выбираю переднее здание для себя, тебя и Бишопа. Гэбриэл, Роксана и Джордан, вы возьмете то, которое находится позади.

Роксана обменялась взглядами с братом, а затем обратилась к Марку:

— Мне надо быть с вами, ребята.

— Почему?

— Если этот монстр собирается собрать все способности, каждой группе нужен один не экстрасенс с оружием наготове, который не подвержен воздействию любого вида ментальной атаки. И это буду я. Когда я не сплю, у меня нет ни малейших способностей.

— А как же моя пассивная способность, — напомнил Марк.

— Она развивается. Возможно из-за связи с Дани. И, поверь мне, если этот парень собирает редкие способности, он захочет и твою. Способность определить других экстрасенсов может стать необычайно полезной, когда эти самые люди охотятся за тобой.

— Она права, — сказала Дани.

— Должен сказать тебе, — пробормотал Бишоп. — Прямо сейчас ты подобен каналу, ведущему к Дани. А это значит, что он сможет добраться до нее через тебя.

— Или наоборот, — пробормотала Дани.

Бишоп кивнул.

— Заднее здание на порядок меньше того, которое впереди, поэтому думаю, Гэбриэл и я сможем легко обыскать его вдвоем. И Дани, ты уверена насчет подвала? — спросил Джордан.

— Я знаю лишь, что не видела ни одного окна, — ответила она. — По крайней мере, я так помню.

— Мы должны поторопиться, — вздохнул Джордан.

— Да, и мы тоже.

— Марк, а что если мы встретим этого парня, каковы будут наши действия?

— Стрелять на поражение.

Джордан моргнул еще раз.

— Это всегда звучит так драматично в романах. В реальной жизни, не настолько. А что если он не вооружен?

— Он вооружен. Вооружен и опасен. Это мое официальное заявление как шерифа округа Профит. — Марк посмотрел внимательно на своего главного помощника. — Мы не можем войти сюда по закону, и у нас дефицит времени. Холлис там, и, возможно, он мучает ее. Это — монстр, Джордан. Если ты увидишь его, стреляй не задумываясь.

— Понял, — сказал Джордан.

Марк посмотрел на других:

— Хорошо. Тогда Роксана ты с нами.

— Так точно, — ответила она.

* * * *

К тому времени, как они добрались до зданий, двигаясь предельно аккуратно, ураган уже бушевал над их головами. Это был не просто опасный ураган для места, который не видел дождя в течение недель, скорее он был похож на сухой электрический шторм.

Чистая энергия крутилась вокруг них, и это ни в какой мере не помогало контролю Дани — когда она дотянулась до металлической дверной ручки, искры зажгли траву, которая дико росла вокруг.

— Черт, — сказала она.

— Позволь мне. — Бишоп проскользнул мимо нее, игнорируя скользящие искры, которые танцевали по рукаву его кожаной куртки, и остановился затоптать маленький огонь только тогда, когда начал работу с замком.

— Если вся эта энергия наполняет его так же, как и меня, то это — куда хуже ловушки, — с беспокойством обратилась Дани к Марку. — Чем глубже мы входим в это здание, тем легче будет накапливать энергию, фокусировать ее. Стены, потолки, полы — все будет играть нам на руку. Помогать экстрасенсу, если он практиковался в своем контроле. Но я не практиковалась. Я вообще не знаю — могу ли контролировать это. Даже и не представляю.

— Сделай это оружием, — посоветовала Роксана, ее собственное было уже наготове. — Не знаю, смертельно ли оно, но ты определенно можешь чертовски удивить кое-кого.

— Она права, — сказал Марк. — Я знаю, ты не хочешь брать оружие, тогда используй то, что имеешь.

— Со временем ты все больше становишься экстрасенсом. — Когда он без слов, вопросительно поднял бровь, она добавила: — Тема оружия. Мы не обсуждали этого. По крайней мере, вслух.

Они стояли возле здания позади двух других, и когда она огляделась, то не увидела абсолютно ничего, что выглядело бы знакомым.

И ничего, что выглядело бы как склад.

Они прошли через огромную кухню и оттуда нашли путь в центральное пространство, которое должно быть было первым этажом.

Это была странная и несовместимая смесь Викторианского госпиталя и стиля «Арк Деко» в отеле — мебель все еще на местах, медная арматура и пыльные бархатные занавески, которые скрывали все окна, так что пространство находилось во мраке и наполнялось тенями.

— Пугающее место, — сказала Роксана. — Большое страшное место. Как у нас со временем?

Дани не нужно было смотреть на ручные или настенные часы.

— У нас оно заканчивается. Оно заканчивается у Холлис. И я не вижу ни одной чертовой вещи, которая выглядела бы знакомо.

— Один плюс — здание пока не в огне, — сказал Марк. — Может это символичное отображение энергии?

— Возможно, — согласилась Дани.

— Это здание может поймать удар молнии и тогда оно загорится как спичка, — пожала плечами Роксана. — Как говорится: ожидай худшего и тогда ты можешь быть удивлен только приятно. Разделимся?

Марк посмотрел на Дани, затем кивнул.

— Мы должны. Поищем лестницу, ведущую вниз. Но никто не спускается туда в одиночку. Договорились?

Бишоп и Роксана кивнули и направились в разные стороны.

— Марк, этого не было в видении.

— Это так удивительно? Ты всегда говорила — оно постоянно меняется. Может это просто его финальная версия.

— Может и так. Но изменилось так много. Или вещи являлись просто символическими, а не буквальными. Тогда, может, мы должны искать не подвал?

— Если я все помню правильно, единственное, что оставалось постоянным на протяжении всех твоих снов — знание того, что надо спуститься вниз, в ловушку, а здание обрушивалось сзади нас, — заметил Марк.

— Так и есть.

— Звучит как финальная версия ловушки. Рок. Может, поэтому все было так…досконально. Огонь, здание, дым, который мешал тебе рассказать многое об этом месте. Спуск вниз, чтобы встретиться с убийцей. Может, это и был знак, который важен. Может, просто твой рассудок вызывал в воображении худшую ловушку, которую только мог представить, и этим можно объяснить остальное.

Несмотря на сильную духоту вокруг них, Дани поежилась.

— Может быть. Я ненавижу огонь. Он пугает меня до чертиков.

— Тогда понятно.

— Хорошо, но…

— Послушай. — Он дотронулся свободной рукой до ее щеки. — Я не хочу, чтобы ты оставалась открытой для любого рода атаки, и он, возможно, уже готов напасть и наблюдает за нами поблизости, но ты можешь забыть об этом видении на одну минуту и сказать, что же говорит тебе это здание? Ведь оно разговаривает со мной.

Как только она остановилась, чтобы вспомнить видение, как только поняла, что ее разум становится спокойным, Дани услышала здание громко и четко.

— Подвал. Здесь есть подвал.

— Да. С холодным и мерзким монстром в роли владельца.

— Ребята. — Роксана появилась внезапно в коридоре слева от них. — Сюда. Бишоп нашел лестницу.

Меньше чем за минуту они были там, смотря на освещенную лестницу.

— Хорошо, — сказала Дани. — Это именно то, что мы ищем. Но зачем делать ловушку настолько очевидной? Я ожидала что-то более хитрое.

— Вероятно, именно поэтому он сделал ее настолько очевидной, — сказал Марк. — Ничего в ней не меняя.

Дани кивнула в знак согласия.

— Сейчас я могу чувствовать Холлис.

— Она… — Бишоп прервал сам себя.

— Она жива, — сказала Дани. — Но…ей больно. Идем.

Они начали спускаться по лестнице очень осторожно, но в конце обнаружили лишь пространство, от которого отходили несколько длинных коридоров с неприметными, ничем не выделяющимися дверьми.

— Черт, — прошептала Дани. — Они выглядят знакомо.

Не из-за видения, а из-за прогулки в сон, вместе с Пэрис и Холлис. Но здесь куда хуже — в этом месте было слишком много железа и стали, слишком много твердых, отражающих поверхностей, которые хорошо могли помочь в проведении и направлении любого вида энергии.

— Помещение для заключения жертв? — Роксана была напряжена и тревожна.

— Возможно, — сказал Марк. А затем добавил: — Здесь мы не будем разделяться.

Очень знакомо.

Дани поняла, что двигается к центральному коридору, следуя за той силой, которая тянула ее; и была отчасти удивлена тем, что не увидела веревки, привязанной к ней и тянувшей ее вперед.

— Сюда. В самом конце, я полагаю.

— Дани, подожди…

Но она уже сделала три шага в коридор, и хотя Марк и другие быстро следовали за ней, Дани была впереди них на значительном расстоянии. Тогда они все и увидели ее ауру, которая стала не только видимой, но и начала мерцать всеми цветами радуги.

— Дани…

— Я знаю, — сказала она. Ее руки двигались по бокам, будто она возводила ограждение. — Он идет за мной. Я просто не уверена…как он может делать это. Я не слышу его голоса… как это было ранее.

Дани сделала быстрый вдох, и Марк увидел, как она бледна.

— Мы должны добраться до Холлис. Сейчас. Я, возможно, смогу…держать его занятым…достаточно долго.

Он попытался добраться до нее, но аура окружающая ее начала потрескивать и искриться, и Марк быстро убрал руку назад, опасаясь, что может только еще больше навредить.

— Пошли, — сказал он Бишопу и Роксане.

Но Дани не стала ждать их и уже медленно двигалась, перемещая облако жизненной энергии вместе с собой.

Сначала Марк подумал, что эта энергия истощает ее, но она медленно повернула голову и послала ему быстрый, чистый взгляд и в это мгновение он понял, что она делает.

— Сделай это оружием.

То, что она делала, было опасно. Потенциально смертельно, потому что проводник не мог принимать и направлять достаточно энергии без того, чтобы не быть разрушенным в процессе.

Он не знал — откуда она качала энергию, хотя и предполагал, что ее по-прежнему наполняет ураган, даже на такой глубине. Она была права, когда считала, что это место будет помогать ей собирать энергию.

Черт, может ублюдок выбрал отличную ловушку, зная, что сможет использовать ее, обладая временем в эти последние недели, чтобы протестировать зависимость энергии.

У Дани не было времени на эксперименты, теории или практику. Все, что было у нее — инстинкты и отчаяние. Все, что было у Марка — уверенность, что она рискует жизнью, и не было вещи, которую он мог использовать, чтобы остановить ее.

Бишоп умудрился проскользнуть мимо Дани, не повредив ее потрескивающую ауру, но когда он достиг двери, там не оказалось ничего. Ни кнопки, ни ручки, ни замка, а просто гладкое пространство твердой стали.

Он посмотрел назад на остальных и решительно покачал головой.

Никто не принес с собой ничего, чем можно было вышибить дверь. На ней не была замка, чтобы использовать отмычки, и петли не то чтобы не были доступны, их просто не было видно.

Достигнув конца коридора, Дани очень тихо проговорила:

— Я возьму дверь на себя. Просто двигайтесь как я. Не знаю, что случится, если я…просто двигайтесь быстро.

— Дани, Господи, будь осторожна, — сказал Марк так же тихо.

Он думал, что готов к чему угодно, но в последние несколько секунд, когда энергетическое облако усилилось, и она явно собралась с силами, он увидел кого-то еще внутри этой ауры.

— О, Господи, — произнес он.

Звук был похож на взрыв. Это и было взрывом. Настоящая волна чистой, неограниченной энергии ринулась вперед от Дани со зловещей тишиной, которая вынесла дверь во внутрь с громким звуком «крэээк», и понеслась вперед со все возрастающим грохотом.

Марк последовал за Бишопом и Роксаной к дверному проему комнаты, но не зашел в нее, оставаясь в коридоре — его рука обнимала Дани, когда она вдруг осела рядом с ним, потратив всю свою энергию.

То, что он увидел, сильно удивляло, и он знал — Роксана и Бишоп, замерев, были так же ошеломлены сценой, которая развернулась перед их глазами.

Мужчина обычной внешности — большинство прошло бы мимо него на улице, даже не взглянув — съежился в дальнем углу комнаты, в его руке было что-то похожее на скальпель, и он дико резал воздух вокруг себя, производя гортанные звуки, которые могли быть гневом или ужасом. Казалось, он борется или пытается защитить себя, но что бы его таинственные, широко раскрытые, блестящие глаза не расценивали как угрозу, это было не видимо для вновь прибывших.

Но к их большому облегчению в центре комнаты лежала Холлис, привязанная к столу из нержавеющей стали, который был поднят со стороны головы под углом в 45 градусов. У нее было много синяков и кровоподтеков, и было очевидно, что монстр начал срезать ее одежду, до того как …его перебили…но она была жива.

— Холлис? — обычно холодный голос Бишопа дрожал.

Она повернула голову и посмотрела на него, и ее распухшие губы растянулись в улыбке, лишь самую малость.

— Босс, мне нужно повышение. Либо это, либо я ищу новую работу.

— Черт, что ты сделала с ним? — спросила Роксана, не отводя взгляда от отчаянно бьющегося монстра.

— Ты не можешь видеть их, но у меня есть компания в этой комнате. Все его жертвы пришли навестить своего убийцу. И позволь сказать, они очень злы. Прямо сейчас, они рассказывают ему об аде во всех подробностях.

Бишоп жестом показал Роксане направить оружие на убийцу и вставил свой пистолет в кобуру, когда пошел освобождать Холлис.

— Все его жертвы?

— Ну, большинство из них. Я была напугана и открыла очень много дверей, — она слегка вздрогнула. — Ой.

— Я возможно должна выстрелить в него, чтобы забрать у него скальпель, — сказала Роксана.

— Не стесняйся, — ответил Марк. Затем он посмотрел на Дани. — Ты в порядке? Это выглядело…

— Пэрис тоже помогла. В самом конце.

— Она..?

— Она ушла. — Дани не знала, когда начала плакать, но, казалось, она не может остановиться. Она чувствовала пустоту, и знала — это было не из-за того, что она сделала, а из-за того, что потеряла. — Я думаю, она просто была здесь так долго, для того чтобы помочь мне.

Дани не очень-то утешало напоминание того, о чем — она и Пэрис — знали уже давно. И понимание того, что у них, по крайней мере, было время попрощаться, не помогало.

Половина ее души ушла навсегда. Пэрис отдала сестре свои способности, даже свою жизненную силу, Дани это чувствовала. Но она так же знала, что не будет настолько одинока, как другие будут воспринимать ее.

Но это тоже не помогало.

— Мне жаль. Господи, Дани, мне так жаль.

— Да, мне тоже. — Она попыталась улыбнуться, но знала — это была лишь тень улыбки. — Хотя я все время подозревала, что это случится.

— Ты знала?

— Да. И Пэрис тоже. Поэтому она и отдала мне свои способности, когда пришло время.

— Он пришел за тобой, вместо того, чтобы вернуться за ней.

— Может, он попытался добраться до нее, но столкнулся с твоим защитником. А может, он намеревался сразу прийти за мной. Но думаю, я удивила его, вероятно, даже причинила ему боль. Думаю, он не считал, что я могу так быстро научиться управлять энергией. На самом деле я и сама так не считала.

Она посмотрела на монстра, который забрал так много у нее и так много у других людей, и даже сквозь свое беспомощное чувство потери, в ней шевельнулась тревога.

— Я не думаю…

— Что? — спросил Марк.

— Я слишком устала, чтобы дотянуться, но то, что я чувствую от этого монстра…это только зло и болезнь, но…я не думаю…

— Господи, посмотри туда, — сказала Роксана, кивнув головой по направлению к стене, где висели фотографии, в деталях рассказывая о преследуемых и подвергавшимся мукам женщинах.

— Я не думаю, что у нас будут какие-то проблемы с доказательствами того, что это наш убийца. Если он вообще дойдет до суда. Что касается меня, то я считаю, что он выбрал это место, благодаря подсказке вселенной, которая указала ему — именно здесь он и должен находиться. В психиатрической больнице.

Дани избегала смотреть на трофеи, но почувствовала, что хмурится.

— Мне интересно, был ли этот монстр человеком.

— Дани, — рука Марка сжалась вокруг нее.

Она поняла, ему не надо задавать вопрос, чтобы понять, в чем дело.

— Там в коридоре…то, что я чувствовала во время атаки. Это никогда не шло из этой комнаты. Это никогда не было в этой комнате, Марк.

— Что ты имеешь в виду?

— Это — убийца, я знаю. — Даже истощенная и чувствующая боль, она знала это. Она чувствовала это. — В нем столько много темных и извращенных вещей, они как черви. Личинки.

Она быстро закрыла глаза, пытаясь изолировать нежеланную информацию.

— Одри…

— Его мать. — Холлис, освобожденная из своей темницы, аккуратно проверяла свои синяки, а затем сказала: — Его жертвы узнавали многое о ней в конце. Она тряслась над ним. Очень необычным способом.

Дани покачала головой.

— Он уже родился извращенным, она просто сделала его еще хуже.

— Да. До того как они начали наводить на него страшный ужас некоторое время назад, одна из его жертв сказала мне, что мы, возможно, захотим взглянуть в комнату смежную с этой. Она видимо думает, что мы будем удивлены.

* * * *

Еще до того, как они начали исследовать пространство, у них уже была на руках тяжелейшая загадка, так как Марк, лишь дотронувшись до убийцы, уже мог подтвердить подозрения Дани.

— Он — не экстрасенс.

— Может, перегорел? — предположила Роксана. — Эта последняя атака на Дани была интенсивной. Может слишком много для него.

До сих пор будучи на удивление спокойной, Холлис, сказала:

— Если ты говоришь о той энергии, которая выбила дверь, я сомневаюсь, что он имеет к этому какое-то отношение. Он был полностью занят, поверьте мне, по меньшей мере, в течение 10–15 минут до того, как вы, ребята, ворвались сюда.

— Я не думаю, что этот…человек…когда-либо был экстрасенсом, — сказал Марк, в полубессознательном состоянии вытирая руки, после прикосновения к убийце. — Я был способен улавливать латентные экстрасенсорные способности, но от него я не чувствую ничего.

Они посмотрели друг на друга, и Холлис проговорила:

— Я думаю нам надо поискать то, что, как думала Беки, удивит нас.

Они нашли искомое спустя примерно десять минут, когда осматривали комнаты ближайшие к камере пыток. Сейчас монстр, который казался неподвижным, оставался в наручниках и под внимательным взглядом Гэбриэл и Роксаны, их оружие было наготове.

Это была чистая и аккуратная комната, такая же маленькая и скромная, как келья монаха. Всего лишь койка, металлический стул и стол, и незаконченный сосновый шкаф, где была аккуратно сложена одежда.

— Он вел альбом собственной жизни, — сказал Бишоп, найдя его в одном из ящиков стола. И использовал ручку, чтобы перелистать пару страниц назад. — Рождение…Карл Брустер, достаточно обычно. Здесь больше ничего о его ранней жизни, просто свидетельство о рождении и то, что выглядит как аттестаты. Достаточно для того, чтобы мы поняли, где искать больше информации. Страницы рисунков, в которых психиатры найдут много работы для себя, включая слово Пророчество, написанное снова и снова.

— Только это слово? — спросила Дани.

— Похоже на то. Затем начинаются газетные вырезки. Поэтому нет никакого шанса определить, что послужило окончательным спусковым механизмом, но, похоже, мы были правы насчет его первоначальных убийств в Бостоне. Здесь нет вырезок о каких-либо более ранних убийствах.

— Когда умерла его мать? — спросила Дани.

Бишоп продолжил листать альбом, и, наконец, остановился, пролистав около половины.

— Да, это может быть он. Ее некролог здесь. Она умерла прошлой весной, после долгой болезни.

— Кажется, она была деспотичной, — сказала Холлис, — но являлась его поводком и держала его в ежовых рукавицах при жизни. Когда она умерла, у него не осталось никого, кто остановил бы его.

— У меня вызывает отвращение тот факт, что он проведет всю свою жизнь в тюремной камере, которая куда удобней, чем эта, с психологами, полицейскими и специалистами по составлению психологических портретов, которые выстроятся в ряд, чтобы понять его мотивы.

— Это поможет поймать следующего, — напомнил ей Бишоп.

— Я знаю, знаю. Но все же.

До того как он смог сказать что-то еще, Джордан появился в дверном проеме, держа манильский конверт в руках, обтянутых перчатками.

— Ребята, посмотрите на это. И, пожалуйста, скажите мне, что это не значит то, о чем я думаю.

Он вошел в комнату, пересек кровать и опустошил конверт.

Фотографии.

— Мои снимки, — сказала Холлис.

— Да, — Джордан внимательно посмотрел на нее. — У него, очевидно, была рабочая комната, где он любил вырезать фотографии. Я нашел это, лежащим там, на столе, все готово. Заметили что-то необычное?

Но Дани увидела это первой.

— У них есть даты. Все сделаны цифровой камерой. И…некоторые датированы больше года назад.

— Ублюдок охотился за мной больше года? — Холлис была слишком сбита с толку, чтобы злиться. По крайней мере, сейчас.

— Я так не думаю, — показал им конверт Джордан. — Он был прислан на почту сюда, в Вентуру. Из Вашингтона. Два дня назад.

— Он был здесь два дня назад, — медленно сказал Марк.

— Да. Там так же несколько пустых конвертов. Вашингтон и Нью-Йорк. Разные даты, но все в течение последнего месяца.

Они посмотрели друг на друга, некоторые детали и моменты встали на свои места.

— Обученный монстр, — сказал Бишоп. — Или возможно просто…орудие. Марионетка. Но не кукловод.

— Вот почему было другое ощущение, — медленно проговорила Дани. — Вот почему я не почувствовала ту же энергию в его…его пыточной камере, когда вошла сюда из коридора. Потому что он не ответственен за атаку. Марк был прав — этот убийца никогда не был экстрасенсом. Это не его голос появлялся в моей голове.

— Он был такой же приманкой, — медленно произнес Бишоп.

— Наживка, чтобы привлечь нас, — кивнула Дани. — Если ты хочешь поймать охотников на монстров, ты должен сначала создать этого самого монстра. Найти. Освободить. Или превратить. Каждый раз, когда мы наталкивались на стену в расследовании, еще одна маленькая деталь, факт или возможный ключ приманивали нас. Чтобы мы задавались все новыми вопросами, способными вывести нас из равновесия. Чтобы мы двигались всегда вперед, к ловушке.

— Но он ведь ничего не поймал, — напомнил Джордан. — Не так ли?

— Он не получил способности Пэрис, — сказала Дани. — Но эта атака…она была другой. Она была сильней, более направленной. Он, должно быть, получил что-то, даже если это и не было новой способностью. Сам опыт дал ему что-то ценное.

— Ты думала, что навредила ему, — напомнил ей Марк.

— У меня было такое чувство. Чувство боли, разочарования. Но…это не было калечащей травмой. Это было эхом чего-то очень сильного. Отчетливое присутствие личности — особенно в конце, когда я использовала всю свою энергию. Он понял, что проиграл…этот раунд.

— Дерьмо. Этот раунд? — произнес Джордан.

— Это еще не конец, — пробормотал Марк.

Эпилог

Бостон

Сенатор Эйб Лемотт отвернулся от окна и посмотрел на мужчину, сидящего на стуле для посетителей.

— Так значит это конец?

— Монстр, убивший вашу дочь, проведет остаток своей ничтожной жизни, крича на стены. Все, что осталось от его разума, было окончательно разрушено в конце. А возможно и задолго до этого, — ответил Бишоп.

— А монстр, который дергал за ниточки? Холодный, расчетливый разум, стоявший за этим убийцей?

— Мы ни разу не видели его, — сказал Бишоп. — Хотя считаем, он был достаточно близко, чтобы наблюдать. Достаточно близко, чтобы причинить вред некоторым из нас. Достаточно близко, чтобы охотиться и ловить…жертв…для своего ручного убийцы.

Губы сенатора скривились.

— Как кормежка паука.

— Да.

— Так кто же сплел паутину?

— Пока мы не нашли даже намека на доказательство его существования. За исключением, конечно, того, что знаем — он действительно есть.

— Что еще вы знаете?

— Думаю, что знаю — откуда начать его поиски.

Сенатор Лемотт улыбнулся.

— Это хорошо, Бишоп. На самом деле, это — просто прекрасно.

Примечания

1

Мультсериал «South Park /Южный парк».

(обратно)

2

Санскрит — древний литературный язык Индии.

(обратно)

3

Убежище — частная организация, основанная Ноем Бишопом, Мэгги и Джоном Гэретт, которая занимается как самостоятельными расследованиями, так и содействию правоохранительным органам.

(обратно)

4

Ярд = 91,4 см

(обратно)

5

12 дюймов = 30, 48 см.

(обратно)

6

4 дюйма = 10, 16 см.

(обратно)

7

2 фута = 60, 96 см.

(обратно)

8

3 фута = 91,44 см.

(обратно)

9

20–30 ярдов = 1.828 — 2.742 м.

(обратно)

10

С-4 — распространённая в США разновидность пластичных взрывчатых веществ.

(обратно)

11

8 дюймов = 20, 32 см.

(обратно)

12

5 дюймов = 12, 7 см.

(обратно)

13

Prophet — англ. пророк.

(обратно)

14

5 футов 2 дюйма ≈ 157 см.

(обратно)

15

110 фунтов ≈ 50 кг.

(обратно)

16

dйjа vu — уже виденное.

(обратно)

17

Кассандра — троянская царевна. Влюбленный в Кассандру Аполлон наделил ее даром пророчества, но, отвергнутый ею, сделал так, что ее пророчествам никто не верил.

(обратно)

18

Кессонная болезнь, или декомпрессионная болезнь — состояние, развивающееся вследствие резкого снижения атмосферного давления.

(обратно)

19

Дан (англ. Dan) — пятый сын Иакова от Валлы, служанки Рахилиной, родоначальник колена Данова. По некоторым предположениям Антихрист произойдет именно из его колена.

(обратно)

20

Стиль Крафтсмэн характеризуется наличием многих, сделанных вручную, вещей.

(обратно)

21

Мэйн-стрит — главная улица небольшого американского городка. На ней находятся магазины, один или два банка, ресторан, кафе быстрого обслуживания, гостиница; здесь сконцентрирована социальная и культурная жизнь.

(обратно)

22

История описана в книге «Послание из ада».

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте