«Песнь праха»

Джон Мини «Песнь праха»

1

Из густой темноты, что начиналась сразу за каменными ступенями, на лейтенанта смотрели янтарного цвета глаза. Донал пальцами изобразил нечто вроде приветствия. Засунув руки в карманы пальто, обернулся и окинул взглядом все двести этажей здания Управления, с бескомпромиссной мрачностью возвышавшегося у него за спиной. Час был поздний, на улице царил неприятный сырой холод, небо приняло глухой темно-лиловый оттенок.

Где-то там, далеко наверху, лейтенанта ждали в кабинете комиссара Вильнара. Насколько Доналу удалось понять по отдельным намекам во время утреннего телефонного разговора, комиссар приготовил для него новенькую работенку, причем явно поганую.

— Сукин сын! — пробормотал он.

Из темноты раздалось тихое рычание.

— О, извини, не хотел, — добавил Донал.

Он расстегнул пальто, легко взбежал по ступенькам, прошел между двумя каменными колоннами с оранжевыми светильниками наверху и остановился перед высокими дверями из бронзы и стали.

— Лейтенант Донал Риордан, — отчетливо произнес он. — Удостоверение номер два-три-омикрон-девять.

Легкое покалывание на коже, затем громадные замки с глухим стуком повернулись, и двери открылись. Донал вошел в приемное помещение, напоминавшее склеп.

Справа от него дежурный сержант Эдуардо казался тенью над грандиозным гранитным столом. Кроме него здесь больше никого не было. Донал проследовал к нескольким цилиндрической формы лифтам, располагавшимся в задней части «склепа». Эхо его шагов разносилось по всему помещению, а пальто от вентиляционных сквозняков вздымалось подобно старинному камзолу.

Донал вошел в пустой лифт.

— Привет, Герти, 187 этаж, пожалуйста.

Мгновение молчания, затем:

«Для тебя какой угодно, милый».

Слова прозвучали как ласковое прикосновение.

Как только лифт рванулся вверх, Донал почувствовал спазм в желудке.

Десять секунд спустя он вышел в коридор, залитый матовым светом.

«До скорого, дорогой».

— Увидимся.

В приемной комиссара Вильнара его секретарша, известная любому копу под именем «Глазастая», сидела спиной к входу. Изящные серебристые кабели свисали вокруг её шикарного компьютерного столика. Не поворачиваясь к Доналу, Глазастая взмахнула бледной ручкой. Донал понял, что нужно без лишних разговоров проследовать в кабинет к шефу.

— Спасибо.

— Не за что, лейтенант.

Он прошел мимо ряда вполне обычных шкафов с документами. На каждом имелся крошечный значок в форме сжатого кулака, означавший, что доступ к ним посторонним воспрещен. Что же там хранится? Не иначе отчеты о расходах комиссара.

Перед лейтенантом распахнулись черные двери, и он вошел в кабинет комиссара Вильнара. У внушительного стола стоял черный стул для единственного посетителя. Двери за спиной Донала с едва слышным скрежетом захлопнулись.

С противоположной стороны стола повернулось большое кресло, и Донал узрел лысину комиссара и широкие плечи его черного пиджака.

— Садитесь.

— Спасибо.

— Вы когда-нибудь бывали в опере, Риордан?

— Сэр?

— Именно такой реакции, — плоские черты лица комиссара задвигались — некое подобие улыбки, — я и ожидал. Прочтите это.

Комиссар Вильнар выдвинул один из ящиков стола и извлек оттуда газету. Издание было шикарное, на желтоватой газетной бумаге с витиеватым фиолетовым шрифтом. Номер «Фортиниум таймс». Видом он походил на «Тристополитан газетт», хотя и был далеко не столь хлипким — плебейская газетенка распадалась на листы за несколько часов.

— Гм…

В самом низу первой страницы лейтенант обратил внимание на заметку об убийстве в ходе бандитских разборок. На черно-белой фотографии была изображена случайная жертва — медицинская сестра, волею судьбы оказавшаяся между затормозившей машиной и настоящей целью нападения, Багсом Лэндером.

— Не туда смотрите, — услышал он голос комиссара. — Загляните в раздел «Искусство». Под заголовком «Театр».

— Вы шутите? — Донал медленно переворачивал тяжелые газетные страницы. — Это? Насчет какой-то оперной певицы?

Лиловая типографская краска рябила перед глазами; Донал просматривал описание выступления Марии даЛивновой в «Белой маске».

— Не понимаю… Ах, вот оно. Она приезжает в Тристополис. Театр «Дю Лу Мор».[1]

Упомянутый театр представлял собой роскошное здание неподалеку от Хордуэй, мимо которого частенько проходил Донал.

— Совершенно верно. И пока дива находится здесь, — комиссар протянул руку и забрал газету, — ничего дурного с ней не произойдет. Я правильно выразился?

Донал закрыл глаза и открыл их снова.

— Вы предлагаете мне организовать охрану, сэр?

— Я ничего вам не предлагаю.

— Гм… Да, конечно, сэр.

Комиссар выдвинул другой ящик и вытащил оттуда несколько отдельных листов плотной бумаги. Это были краткие отчеты о нескольких преступлениях, отпечатанные шрифтом цвета индиго. На каждом из них указывалось место происшествия и время. Первое, судя по всему, произошло в Фортиниуме. Ещё на двух листах были копии газетных статей.

— Шесть месяцев назад? — уточнил Донал.

— Прочтите внимательнее.

В отчете говорилось о смерти на сцене знаменитого актера, за которой последовали аплодисменты той части зрителей, которые перепутали реальную смерть со слишком рано наступившей развязкой пьесы.

— Мнимая карета «скорой помощи», — добавил комиссар Вильнар до того, как Донал дочитал заметку до конца, — забрала тело. За пять минут до прибытия настоящих медиков.

— Танатос! — пробормотал Донал.

Комиссар Вильнар нахмурился: ему не нравилось, когда подчиненные богохульствуют. Донал продолжал читать отчеты о происшествиях, имевших место на территории трех других государств в Трансифике, и одного в Зуринаме.

— Трупы. Вот что здесь общее. — Донал поднял глаза на шефа. — Кому-то нужны трупы актеров.

— Верно. — Комиссар Вильнар указал на третий отчет. В нем говорилось о телохранителях у хорошо охраняемого фамильного мавзолея, которые открыли стрельбу, не задавая никаких вопросов. Двоих незваных гостей им удалось убить, остальные сбежали. — Речь идет о Трелвее Боскине Третьем, и его тело до сих пор спокойно лежит в саркофаге.

Одного из умерших актеров, сэра Эйлина Конроли, успели доставить в городской морг. Это случилось в Лоргонне, на сыром южном побережье. В теле актера медэксперты обнаружили микроскопические отверстия, оставляемые ядовитыми осколками, растворимыми в биологической среде.

Но на следующее утро после проведения экспертизы, когда ассистент открыл выдвижной ящик, в который положили тело Конроли, его там уже не было.

— И ведь речь идет об убийстве, — прокомментировал Донал, — а не только о похищении трупов.

— В суде это не будет иметь принципиального значения.

— Понимаю.

— В отчетах сообщалось в целом о двенадцати преступлениях.

— В Зуринаме, где гастролировала популярная зарубежная певица Шалария — просто Шалария, без фамилии — произошло то же самое. Однако после внезапной кончины Шаларии городские чиновники в соответствии с местным обычаем приказали отдать её тело на съедение блестящим змеям-альбиносам, живущим в самом большом храме Зуринама.

— На черно-белой фотографии змеи равнодушно обвивали каменные колонны, а жрецы молились рядом. Останков певицы нигде не было видно.

— В статье, принадлежащей перу тристополитанского журналиста, отцы города восхвалялись за поспешность, с которой они отдали труп несчастной Шаларии на съедение змеям «без утомительного промедления, вызываемого процедурами судебно-медицинской экспертизы». К счастью, говорилось далее в статье, чиновники — люди вполне достойные, иначе «можно было бы усомниться, что в храм передали тело именно Шаларии».

Донал отложил отчеты.

— Возможно, просто совпадение.

— Возможно. А что ещё?

— Грандиозный заговор, распространяющийся на два континента. Подкрепляемый огромными средствами и основанный на четком и неукоснительно исполняемом плане.

— И на страстном желании, — продолжил за него комиссар Вильнар, — дойти до счастливого числа тринадцать?

— Возможно. — Донал похлопал рукой по отчетам. — Но даже если и нет, упомянутая вами дива все равно нуждается в охране. Вопрос только, в какой.

Донал намекал на очень конкретную вещь: сколько денег департамент готов на это выложить. На краткое мгновение в глазах комиссара мелькнуло нечто похожее на хитроватую усмешку.

— В нашем городе она будет в полной безопасности.

Доналу дальнейшие объяснения не потребовались.

— Когда я могу приступить, сэр?

— Вы уже приступили.

На столе в секретарской лейтенанта ждала папка. Он открыл её и извлек письмо.

— Вам необходимо его прочесть.

— Да, конечно, — ответил Глазастой Донал. — Спасибо.

Предельная вежливость к секретарше комиссара входила в число важнейших условий выживания в Департаменте.

Донал взглянул на печать с тисненым знаком Древесной Лягушки — символом Федерации Городов, а также с федеральной эмблемой Саламандры-и-Орла.

Совет города Ксорам

Фосфорное шоссе, 99

Административный

Округ Ксорам

Тристополис

Т366А-298-омега-2

Управление полиции Тристополиса

Проспект Василисков, 1

Тристополис ТS 777-000

42 кватрембря 6607 г.

Re: Встреча с Малфаксом Кортиндо, директором Городского управления энергетики.

Дорогой комиссар Вильнар!

Я имел удовольствие стать инициатором встречи между одним из Ваших сотрудников и директором Кортиндо из Городского управления энергетики. Функционирование упомянутой организации на территории нашего города — большая честь для всех нас. Господин директор без колебаний заверил меня, что с радостью предоставит Вам любую помощь, которую Вы сочтете необходимой.

Я передал директору Кортиндо, что лейтенант Донал Риордан должен встретиться с ним, как было указано в Вашем запросе от 40-го прошлого месяца, вечером 37-го квинтембря в девятнадцать часов на Центральной станции. Все необходимое будет передано лейтенанту в полное распоряжение.

С наилучшими пожеланиями,

член Городского совета Кинли Финросс

P.S. Передайте мой сердечный привет Вашей досточтимой супруге. Мы с Сэлли надеемся увидеть Вас обоих на Стигийском балу.

Донал сверил часы, которые носил по-военному на внутренней стороне запястья. Встреча назначена на сегодняшний вечер и должна состояться меньше, чем через час.

— Прекрасная кровавая Смерть, как же мне добраться туда вовремя?

Глазастая пожала плечами, даже не повернувшись к нему.

— Извините, не я договаривалась.

— О, я никого не упрекаю! — Донал возвратил письмо в папку. — Его нужно оставить здесь?

— Да, пожалуйста.

— В таком случае я пошел на встречу.

Герти отвезла лейтенанта на двадцать седьмой этаж без единого слова: слишком очевидным было настроение Донала. Он пронесся через приемную, не обратив внимания на Левисона, размахивавшего листком бумаги. Времени было в обрез.

Войдя в кабинет, Донал захлопнул за собой дверь ударом каблука.

— Во имя Смерти! — процедил он сквозь зубы.

Приложив телефон к уху, набрал внутренний номер и стал ждать.

— Гараж.

— Привет, Сэм. Говорит Донал. Какие-нибудь из наших департаментских машин у тебя сейчас на ходу?

— Извините, лейтенант. О'Дойл с Зачиновым забрали последнюю. Остальные пока…

— Черт!

Донал повесил трубку. Как же?..

За окном кабинета висел темный трос, и Донал вспомнил, что на нынешней неделе там работают уборщики.

Должно быть, я сошел с ума.

Но он действительно очень торопился, поэтому сунул руку в ящик стола, достал оттуда пару черных перчаток из жидкого металла и надел их. Открыв оконные шпингалеты, ухватился за трос и глубоко вздохнул.

Падение предстоит долгое.

А, черт!

Он несколько раз сжал и разжал кисти в перчатках из черного металла, ещё мгновение размышлял, затем залез на подоконник и прыгнул.

Перчатки сами собой ухватились за трос. Всякий раз, как примерно через каждые пятьдесят футов ноги Донала касались стены, он ощущал запах, сходный с запахом горящего масла, и резкий холод… Безумный спуск. А за окном какая-то женщина отскочила, раскрыв рот в беззвучном вопле ужаса.

Он ухватился за трос ещё крепче, перчатки замедляли спуск. Ступни Донала мягко коснулись земли.

Рядом притормозило лиловое такси, шофер заметил Донала, но тут же снова прибавил скорость.

— Эй! — крикнул Донал.

Именно в это мгновение из-за ступеней управления на дорогу выскочило что-то темное. Сверкнули янтарные глаза, и такси со скрежетом остановилось, покачиваясь на рессорах. Несколько секунд Донал смотрел на происходящее, затем сунул перчатки в карман и прошел к машине. Сердце бешено колотилось от физического напряжения и выброса адреналина.

Он открыл дверцу рядом с местом пассажира и остановился.

— Спасибо, ФенСедьмой!

Громадный волк-убийца сверкнул клыками, присев на задние лапы перед машиной. Как только Донал залез в автомобиль и захлопнул за собой дверцу, зверь кивнул и засеменил прочь на свое место в темноте.

— Важная полицейская операция, — произнес Донал.

— Э-э… да?

— Тысяча седьмая улица. И побыстрее, пожалуйста.

Водитель обернулся, изо рта у него свешивалась погашенная сигара черного цвета.

— Полиция?

— Хотите, чтобы я вам показал наручники? Или пистолет?

— Э-э… Нет, шеф. — Водитель дал газу и отъехал от обочины. — Не надо.

— Ну, вот и хорошо. — Говорил Донал тихо и спокойно. — Отлично.

* * *

На перекрестке проспекта Василисков и Адского бульвара белокожая женщина в светло-серой юбке наблюдала за тем, как отъехало такси. Ей понравилось, что Донал вышел из здания напрямую, наплевав на то, что подумают о нем окружающие.

— Качество, которое со временем может оказаться полезным.

Дворник в черной форме остановился на противоположной стороне улицы, с удивлением отметив: такая милая белокожая леди, а стоит и разговаривает сама с собой… Но тут на долю секунды заметил мгновенное движение в воздухе и отскочил. На некоторые вещи нельзя так откровенно пялиться, это он прекрасно понимал. Схватив метлу со своей тачки, дворник принялся мести канаву, стараясь больше не оглядываться по сторонам. Даже краем глаза.

«Ты думаешь, он честен?» — прошептало что-то в воздухе.

Женщина в светло-серой юбке достала из сумочки пудреницу и щелчком открыла её. Зеркальце на треть было посеребрено, остальные две трети были черные, но отлично все отражали: у неё ещё много времени.

Она захлопнула пудреницу, положила её рядом с пистолетом в платиновом корпусе и снова повесила сумку на плечо.

«Ну и что ты думаешь?»

— Не знаю, — ответила женщина. — А как по-твоему, сможем мы им воспользоваться, если он все-таки не честен?

«Нет».

— Пожалуй. — Женщина задумчиво всматривалась в уходящую вдаль перспективу темного проспекта, наблюдала за тем, как такси резко повернуло налево и, набрав скорость, скрылось из виду. — Если он погибнет, это уже не будет иметь никакого значения.

«А мне казалось, я была отрицающей стороной».

Женщина повернулась и зашагала по направлению к ближайшему черному гидранту. Её автомобиль темного цвета — «Виксен» — ждал у обочины. Она шла, а рядом по воздуху пробегала едва заметная рябь.

Может быть, ты боишься им увлечься? А?»

Женщина остановилась, коснулась ручки автомобильной дверцы, подняла голову и внимательно на что-то взглянула.

— Неужели я настолько прозрачна?

По воздуху снова пробежала рябь, слегка изменив очертания здания картинной галереи перед ней.

«Это была шутка?»

— Не знаю, но мне, по крайней мере, было смешно. — Женщина в серой юбке села в машину и захлопнула за собой дверцу.

Мгновение спустя она открыла дверцу рядом с сиденьем пассажира, подождала примерно секунд тридцать, затем протянула руку и закрыла её.

— Подождем. Если лейтенант Риордан не появится, мы найдем, кого обвинить в его гибели. Во всем есть светлая сторона, Ксалия. Разве ты не знала?

«Я предпочитаю темноту, Лора».

— Не сомневалась.

«А ты нет?»

Автомобиль отъехал от обочины.

* * *

Две громадные каменные колонны уходили высоко вверх. Если бы вы запрокинули голову, то заметили бы, что каждая из них на фоне лилового неба увенчана черепом, обвитым уроборосом — плоской змейкой, вывернутой, подобно ленте Мебиуса, и заглатывающей свой собственный хвост.

А если вы немного опустите взгляд, то сразу же увидите невероятной величины и веса черные цельнолитые стальные ворота и громадные гранитные стены, протянувшиеся в обе стороны и замкнувшие в кольцо весь комплекс Центра Города.

Такси остановилось, крошечное по сравнению со всем, что его окружало здесь, на дорожке, внезапно обрывавшейся у ворот. Позади, за такси, за улицей возвышались давно пришедшие в упадок старые ободранные строения. По пустым нишам в зданиях можно было понять, где когда-то гнездились горгульи, прежде чем покинуть насиженные места.

— Мужик, — пробормотал таксист. — Это место…

— Сигнальте, — попросил Донал.

— О, я не…

— Сигнальте!

Громкое завывание разнеслось из-под лилового капота машины.

— Вот. Ну, вы?..

Раздался скрежещущий звук, и автомобиль содрогнулся, когда ворота начали медленно раздвигаться. Донал равнодушно наблюдал за их движением, а водитель трижды нервно сглотнул и поехал вперед.

Как только они въехали в гигантский двор, шофер почти зажмурился от страха, но Донал внимательно осмотрелся вокруг, вглядываясь в бойницы на стенах, отмечая внутренние лестницы, что вели к сторожевым башням.

Такси замедлило ход и остановилось на круглом пятачке в центре двора. Диаметр пятачка был примерно вдвое больше длины фургончика для доставки продуктов на дом.

— ПОЖАЛУЙСТА, ЗАГЛУШИТЕ МОТОР! — раздался голос, разнесшийся по всему огромному двору.

— Но, мужик…

— Делайте, что вам сказано.

Как только водитель выключил мотор, такси ещё раз сильно вздрогнуло. Стена, окружавшая двор, начала отъезжать в сторону.

— Священный Аид!

Отъезжала, естественно, не стена, а просто медленно начал вращаться пятачок, на котором стояло такси.

— Ручной тормоз включен? — спросил Донал.

— Да. — Водитель, тем не менее, ещё сильнее надавил на рычаг. — Да, все в порядке.

Стена вращалась уже гораздо быстрее, и Донал почувствовал, что они вместе с центральным пятачком начали опускаться вниз. Водитель закрыл лицо руками, стараясь не смотреть на то, как за окнами его машины вверх устремились громадные стены.

Диск, на котором стояла машина, постепенно ввинчивался в землю, унося такси вниз.

Донал взглянул на часы — спуск в шахту занял семь минут. Грандиозные стены исчезли, их место заняло обширное подземелье, а гигантский винт продолжал опускать такси на самое дно пещерного комплекса.

Перед Доналом было то, что именовалось «котлами некросинтеза» — реакторы, снабжавшие энергией город и поддерживавшие жизнь в его обитателях.

Когда центральный диск, наконец, замедлил вращение и остановился, водитель продолжал бормотать молитву, повторяя её снова и снова:

— Святой Магнус, победитель зла, обезглавь моих врагов и сохрани мне жизнь. Святой Магнус, победитель…

Донал вытащил бумажник, отсчитал тридцать флоринов, в точности столько, сколько показывал счетчик.

— Мне нужен чек.

— …обезглавь моих врагов… что?

— Чек. Пожалуйста.

— О, конечно. — Водитель извлек из-под приборного щитка чековую книжку и стал искать ручку.

— Она у вас за ухом, — намекнул Донал.

— А? О!.. — Шофер нашел ручку, снял колпачок. Он пытался что-то писать, бросая испуганные взгляды через лобовое стекло и боковые окна, но руки у него дрожали. — Послушай…

— Что?

— Возьми чек, мужик, и впиши в него сам любую сумму. Хорошо?

Донал протянул водителю банкноты и взял пустой бланк чека.

— Хорошо. Если подождешь меня наверху на улице — на улице, заметь, — получишь ещё пятьдесят за обратную поездку.

Водитель бросил на Донала испытующий взгляд в зеркало и поспешно кивнул. Снаружи к ним приближались фигуры в комбинезонах.

— Тебя там не будет, — произнес Донал.

— Мужик, я…

— Лучше не лги. — Доналу предстояла работа. Он открыл дверцу и вышел на круглый диск.

Донал захлопнул за собой лиловую дверцу, сошел с диска на твердый камень. За спиной у него медный цилиндр начал вновь подниматься вверх.

Но внимание Донала уже приковали к себе трое мужчин в серых комбинезонах. От его взгляда не ускользнули эмблемы с изображением Черепа-и-Уробороса у них на груди, спокойное выражение на лицах, защитные платиновые затычки в ушах и жидкие янтарные жилеты под верхней одеждой.

— Я прибыл на встречу с Малфаксом Кортиндо.

Колонна уже достигла потолка пещеры и продолжала вращаться, поднимая такси наверх сквозь твердый грунт.

— Да, конечно, сэр. Кабинет директора Кортиндо здесь.

— Откуда вы знаете, что он меня примет?

— Вы в его дневном расписании, — ответил самый высокий из трех. — Лейтенант Риордан.

Донал не предъявлял никаких документов.

— Превосходно, — сказал он.

Высокий мужчина сделал вопросительный жест.

— Сэр?

— Ведите меня.

Они обступили Донала сзади и по бокам и повели по широкому проходу, разделявшему два ряда котлов некросинтеза. Даже несмотря на свинцово-углеродную обшивку, Донал чувствовал дрожание в воздухе, и ему было тяжело дышать.

— У вас здесь когда-нибудь бывала утечка? — Голос Донала прозвучал мягче, чем он хотел.

Никто из сопровождавших ничего не ответил. До Донала доносился лишь приглушенный шум реакторов (сопровождавшийся тошнотворным инфразвуком), резкий запах озона, раздражавший обоняние, и что-то ещё… ощущение чего-то одновременно сухого и влажного, словно кто-то отравленным шелком осторожно водил по его коже.

Здесь мертвые расплачивались за удовольствия жизни.

Очень долго расплачивались.

— Вверх по лестнице, сэр. Помощник директора будет ждать вас наверху.

Вечно расплачивались.

— Спасибо.

Лестница представляла собой обычную стальную спираль, и Донал стал подниматься.

2

Наверху винтовая лестница заканчивалась площадкой, тоже из черной стали. В каменной стене виднелась круглая дверь из полированной стали со сверкающей медной эмблемой Черепа-и-Уробороса.

Дверь отодвинулась внутрь с едва слышным чавкающим звуком.

— Доброе утро, лейтенант. — Седовласая секретарша немного опустила плечи и как будто сжалась, словно боясь занять слишком много места. — Директор Кортиндо сейчас вас примет.

— Весьма польщен. — Донал окинул взглядом приемную. Низкий потолок, свечи, горящие темным пламенем, в нишах вдоль стен. Истинное же освещение исходит снизу, из специальных каналов по краям пола.

Донал снял пальто и повесил его на черную стальную вешалку.

— Чашку чаю, лейтенант? Зуринамский черный или красный аксиль?

— Ни то, ни другое.

Доналу хотелось сказать секретарше, что ей стоит распрямиться и дышать поглубже и посвободнее. Всегда ли она так сутулилась, подумал он, или темная давящая масса этого места за долгие годы так подействовала на неё, что у старушки выработались специфическая поза и походка.

Он улыбнулся, но когда секретарша нажала на три стеклянных тумблера и стала ждать, в глазах у неё появилась неуверенность. Распахнулась большая стальная дверь в кабинет.

Человеку с седой эспаньолкой, поднявшемуся из-за стеклянного стола голубоватого цвета, на вид было за шестьдесят.

— Лейтенант Риордан. Очень рад нашей встрече.

По всей вероятности, перед ним стоял сам Малфакс Кортиндо. На директоре был серебристый шейный платок вместо галстука и костюм из какой-то мягкой темной ткани. Рядом с креслом стояла трость — из черного дерева с простым серебряным набалдашником вместо ожидаемого Черепа-и-Уробороса.

— Спасибо. Я тоже.

Они обменялись рукопожатием. Рука Кортиндо была мягкая и нежная, от неё исходил довольно сильный аромат сирени. Донал подумал, что чисто внешней элегантностью суть этого человека не исчерпывается.

— Пожалуйста, садитесь.

— Спасибо.

Донал сел. С противоположной стороны стола расположился Малфакс Кортиндо в своем значительно более шикарном кресле с изогнутыми ручками и спинкой. Кортиндо закинул ногу на ногу и сложил пальцы «домиком».

— Поверьте, я рад оказать вам помощь. Ваш визит весьма необычен, лейтенант, — для сотрудника вашего учреждения. Я благодарен вам хотя бы за это.

— А Управление выражает вам свою благодарность за согласие помочь.

Донал и Кортиндо внимательно смотрели друг на друга. В полностью изолированном кабинете директора, щедро украшенном разнообразной резьбой, звук реакторов был всего лишь отдаленным, едва различимым шумом. Золотые часы в виде переплетающихся металлических костей с миниатюрным серпом, отсекавшим каждые полсекунды по отдельной капельке от вертикальной нити из текучей янтарного цвета жидкости.

Они падали в специально приготовленный сосуд: кап-кап, кап-кап.

Малфакс Кортиндо прервал затянувшуюся паузу.

— Однако должен признаться, я не совсем точно представляю себе, чем смогу быть вам полезен.

Донал вздохнул.

— Хотите слышать правду? Я тоже не знаю.

— В таком случае, — элегантная усмешка, — позвольте предложить вам выпить немного бренди? У меня есть «Синтро Мундо», недавно привезенный из Алфрикстана.

— Спасибо, не стоит. — Только не здесь, подумал Донал. — Я не могу раскрыть все детали нашего дела.

— Да, конечно, я понимаю.

— Кроме того, речь идет скорее о предотвращении преступления, нежели о раскрытии. — В беседах с коллегами Донал никогда не употреблял слово «раскрытие». Ему не нравилось, когда его работу рассматривают как игру или головоломку. — В нескольких других городах совершены убийства. Жертвами стали известные люди…

Что-то мелькнуло в глазах Кортиндо.

— Убийства? Это серьезно.

— Серьезно. — Донал не стал говорить то, что вертелось у него на языке: если бы все не было так серьезно, я бы здесь не сидел. — В нескольких случаях убийство было совершено на глазах у публики. Общее у всех преступлений то, что кто-то похищает трупы, порой с вызывающей наглостью.

Малфакс Кортиндо склонился над темно-синим столом.

— Создается впечатление, что речь идет о каком-то грандиозном заговоре.

— Вовсе нет, — солгал Донал. — Просто было совершено несколько однотипных преступлений. И сейчас мы стараемся предотвратить подобные.

— Интересно. — Малфакс Кортиндо не сводил глаз с Донала. — Интересно… Если я правильно вас понял, вам поручена охрана Марии даЛивновой?

— Что? — Донал выпрямился в своем кресле. — Я ничего о ней не говорил.

— А… Действительно не говорили, лейтенант, но весьма прозрачно намекнули, а сейчас подтвердили свой намек.

— Это не игра.

— А я всегда полагал, что небольшой элемент игры помогает в работе. Однако не думаю, что мы должны придерживаться одинакового мнения во всем… Вы хотите, чтобы я объяснил вам, как я догадался?

— Да, пожалуйста.

— Примерно так: когда вы упомянули о том, что убийства совершались на публике, и что также имели место похищения трупов, я предположил, что… жертвами были артисты или вообще люди искусства. Ну, а догадаться обо всем остальном уже не составляло большого труда.

— Вы имеете в виду, догадаться о том, что речь идет о диве?

— Конечно, о Марии даЛивновой. Полагаю, вам хорошо известно, что её выступления должны стать гвоздем сезона.

— Безусловно.

— А, я вижу, вы не большой любитель оперы, лейтенант?

— Иногда пою, принимая душ.

Малфакс Кортиндо обвел рукой свой кабинет.

— Взгляните. Видите вон ту статуэтку? Она из Зуринама, и ей уже четыреста лет. А вот то полотно, в темных тонах, написано Туринеттом за месяц до смерти. А вон орнамент из стихов; если вы посмотрите внимательнее, то увидите, что это строки из эпоса Зара Кучона «Gladius mortis»,[2] из той части, где он описывает свое пребывание в лесу и…

— Потрясающе!

Донала гораздо больше всех статуэток и прочих украшений интересовал сам Малфакс Кортиндо. Поток красивых слов не мог заставить лейтенанта забыть о блестящем пируэте интуиции, позволившем Кортиндо понять, что жертвами преступлений были именно артисты.

Кортиндо обладал необычайным хладнокровием и выдержкой, поэтому раскусить его было не так просто. Кроме всего прочего, он ведь считался его помощником, а не подозреваемым.

— Дело в том, лейтенант, что создатели всех этих творений были весьма своеобразными людьми. Даже несмотря на то, что они не всегда сами осознавали значение своих произведений, плоды их творчества бесценны, непереводимы ни в какую материальную стоимость.

— Да, конечно, сэр.

— Возможно, нам стоит взглянуть на то место, где вы сейчас находитесь. Тогда вам станет понятнее, что я имею в виду.

Предложение Кортиндо не вызвало особого энтузиазма у Донала. Однако он давно привык скрывать свои истинные чувства и потому ответил:

— Неплохая идея.

— Вначале давайте ознакомимся с общим видом. — Не вставая с кресла, Малфакс Кортиндо провел рукой по синему стеклу стола. По стеклу прошло какое-то волнообразное движение. — Ну вот.

Раздался едва слышный скрип, и стена справа от Донала медленно поползла в сторону. Широкая глыба гранита толщиной в ярд вошла в специальное углубление, обнажив скрывавшиеся за ней пещеры. Помещение, в котором находились лейтенант и Кортиндо, располагалось довольно высоко, почти на самом верху. Внизу виднелись семь рядов котлов некросинтеза. Другие были скрыты колоннами и стенами. Взору Донала открылась целая сложная система пещер.

— Взгляните туда, — указал Кортиндо, — где под землей воздух как будто слегка движется и дрожит.

— Да… Вижу.

— Это каналы, по которым проходит энергия. Сам некропоток должен оставаться внутри реакторов, в противном случае могут возникнуть колебания, которые способны вызвать катастрофу.

— Вы имеете в виду взрыв?

— Именно! — Малфакс Кортиндо взял свою элегантную трость и встал. — Давайте спустимся вниз и рассмотрим все поподробнее.

* * *

Когда они спустились на нижний уровень, Доналу показалось, что воздух сразу же сгустился, а жужжание переместилось к нему прямо в голову. Реакторы были выше и внушительнее, чем представлялось лейтенанту раньше, когда он смотрел на них из кабинета Кортиндо. Среди них мельтешили рабочие в серых комбинезонах, и Донал обратил внимание на глубокие морщины, избороздившие их лица — плата за постоянное напряжение.

Малфакс Кортиндо и Донал в течение десяти минут шли по широкому проходу, не говоря ни слова. Масштаб увиденного намного превосходил все то, что раньше предполагал Донал и с чем рассчитывал столкнуться. Наконец они подошли к реактору, у которого была открыта оболочка.

— Не беспокойтесь, — предупредил Кортиндо. — Его очистили и обезвредили, и он готов к прекращению эксплуатации.

Семь человек в тяжелых защитных костюмах и шлемах трудились над оболочкой.

— Мне можно сунуть голову в эту дырку? — спросил Донал. — Ради любопытства.

Малфакс Кортиндо отрицательно покачал головой.

— На вашем месте я воздержался бы, лейтенант.

— Ну, вы же только что сказали, что его очистили и обезвредили.

— Чистота, — едва заметная улыбка на лице, — вещь всегда относительная, сэр. Здесь у всего есть память, что и является источником многих проблем.

Один из рабочих вдруг остановился и как-то напряженно замер. Затем другой открыл свинцовую коробку.

— Я готов, Карл.

Донал хотел было шагнуть вперед, но Кортиндо удержал его, коснувшись рукава.

— Полагаю, нам следует сохранять дистанцию.

— Хорошо.

На наклонившемся рабочем по имени Карл были тяжелые рукавицы — часть его защитного обмундирования. Из-за этого ему, вероятно, сложно было выполнять требовавшуюся здесь достаточно тонкую работу. Но через несколько секунд он выпрямился и вышел из пустой оболочки реактора, держа что-то в руке. Кусочек чего-то серого, осколок кости, не более.

И в то же мгновение Донал ощутил приступ сильнейшей дурноты, пол поплыл у него под ногами.

— Идемте. — Малфакс Кортиндо крепко сжал плечо лейтенанта. — Не будем мешать этим джентльменам выполнять их работу.

Вопли, туманное смешение не до конца оформленных лиц и неопределенных прикосновений, ощущение разорванного чрева и выпадающих внутренностей, слезы и вонь…

И вот они снова идут по проходу, и воздух вновь кажется чистым, хотя и немного тяжелым.

— Что, во имя Аида, там такое было?

— Извините, лейтенант. Осколок оказался больше, чем я первоначально предполагал, иначе я не позволил бы вам пройти так далеко.

— Осколок кости? Всего лишь осколок?

— Да… Кусочек, который довольно долгое время был частью топлива в реакторе. Вы имеете хоть какое-то представление о том, что происходит там внутри?

— Нам что-то говорили в школе, — Донал вытер лицо тыльной стороной ладони, — а это было чертовски давно.

— В лучшие годы нашей жизни. Ведь так мы обычно говорим своим детям.

Донал сомневался, что они с Кортиндо ходили в одинаковые школы. Есть такие учебные заведения, для успешного окончания которых крепкие кулаки не менее важны, чем хорошие мозги.

Малфакс Кортиндо тростью указал на ближайший реактор.

— Чтобы сформировать критическую массу для одного реактора, — пояснил он, — необходимы кости двух тысяч трупов. Я имею в виду эндовибратор, где стоячие волны некропотока вибрируют, усиливаются и испускают обилие колебаний.

Останки двух тысяч человек, только в одном реакторе.

— Да-а… — Донал озадаченно заморгал, пытаясь подавить вполне естественный ужас. — Две тысячи. Довольно много.

— У нас не бывает нехватки в сырье, лейтенант.

— Да, наверное, — произнес Донал после несколько затянувшейся паузы.

На обратном пути к лестнице Малфакс Кортиндо продолжал рассказывать о технологии процесса. Донал внимательно слушал, не зная, пригодится ли ему эта информация при выполнении задания.

Кортиндо объяснял, каким образом костные микроструктуры изменяются под воздействием восприятий и поступков того тела, в котором они находятся. После смерти, когда те же самые кости становятся материалом для реакторов, некропоток стонет и воет, преломляемый внутренней структурой костей, воспроизводя воспоминания умерших.

— Но, конечно, не в виде связного целого, — продолжал Кортиндо. — Это мешанина из осколков воспоминаний двух тысяч разных индивидов. Сам сгусток энергии, естественно, ничего не может чувствовать и ни о чем не способен мыслить.

Донал остановился и взглянул на длинные прямые ряды реакторов.

— Даже боль?

— Даже боль. — Несколько мгновений Малфакс Кортиндо внимательно всматривался в него, а затем постучал по каменному полу своей тростью. — По крайней мере, именно так я отвечу любому, кто задаст мне подобный вопрос официально. Вы меня поняли, лейтенант?

Прикусив губу, Донал подумал, как отреагировал бы город, если бы вдруг перестал снабжаться энергией. Остановился бы транспорт, в магазинах исчезло бы продовольствие.

— Я вас понял.

На стене рядом с лестницей находился ряд круговых шкал в медном корпусе и под стеклом. На крайней слева стояла отметка MNf2, и Кортиндо немного отстал, чтобы проверить её. Располагавшаяся рядом шкала была помечена символом GW, и на ней, как заключил Донал, в гигаваттах отображались показатели общего выхода энергии.

— Для чего та первая шкала? — спросил он.

— Средняя величина некропотока по всем реакторам, — ответил Кортиндо, — в меганекронах на квадратный фут.

— Ах, вот как…

— Гм… Может быть, вернемся ко мне в кабинет, — дежурная элегантная улыбка, — и выпьем по чашке чая?

* * *

На сей раз Донал принял предложение Малфакса Кортиндо выпить с ним чаю. Седовласая секретарша внесла на подносе сервиз из великолепного костяного фарфора.

В надежде, что при производстве чашек не использовались настоящие человеческие кости, Донал взял одну из них за хрупкую ручку и сделал глоток крепкого темного чая. Такого вкусного напитка он никогда не пробовал.

— Хороший чай. — Он осторожно поставил чашку на блюдце. — Очень хороший.

— Рад, что он вам понравился, лейтенант. Ну… Как только вы закончите, я вам кое-что ещё покажу. Не беспокойтесь, идти никуда не придется.

«А я и не беспокоюсь», — хотел ответить ему Донал. Но вместо этого молча сделал ещё глоток чаю.

Превосходно!

— Не стоит откладывать, — сказал он. — Что бы вы там не наметили.

— Ну, если настаиваете… Минутку подождите. — Кортиндо прошел к книжным полкам, закрывавшим всю заднюю стену. Мгновение он как будто рассматривал корешки книг, а затем постучал по полкам тростью. У стука был определенный ритм, который Донал, правда, не смог определить.

Малфакс Кортиндо повернулся, и тут же круглый участок пола начал вращаться, металлический цилиндр в ярд шириной поднялся на уровень груди и остановился.

— Ну вот. — Кортиндо прислонил трость к стене и вставил пальцы в медные углубления внутри металлического цилиндра. Мгновение спустя в цилиндре распахнулась стальная дверца. — То, что вам обязательно нужно увидеть.

Перед ними была платиновая коробка с золотым замком. Размером примерно с футляр для старинного пистолета, она выглядела довольно тяжелой. У Донала сразу же пробудилось любопытство.

С явным почтением Малфакс Кортиндо взял коробку, открыл замок и поднял крышку. Затем повернул коробку так, чтобы Доналу было видно содержимое футляра.

На алом бархате лежала высушенная кость.

— Вы можете к ней прикоснуться, — сказал Кортиндо, — но…

Слишком поздно.

Кто-то словно потянул лейтенанта за пальцы, и он как будто утратил контроль над своей нейромышечной системой. Он коснулся кости — и все было потеряно.

У Донала возникло ощущение, что он стал куда-то погружаться…

…в какое-то море серебристого цвета. Нежные волны били о розовый берег, а над головой летали прозрачные птицы, распевая столь величественные и прекрасные песнопения, что Донал не смог сдержать слез. Дальше по берегу он заметил цветы на фантастических структурах из зеленого стекла, которые могли быть и растениями, и произведениями искусства. Мельчайшие детали их поверхности поражали и завораживали. Капелька воды блестела на ней, словно…

Что-то схватило его.

Нет!

…кристаллический мир и все вокруг было пронизано каким-то насыщенным цветом; вдалеке двигались странные обнаженные фигуры, и пейзаж был наполнен…

Его снова кто-то дернул, и он попытался кого-то оттолкнуть.

…полосы густого желтого, красного цвета и цвета индиго; деревья, которые…

И все вдруг исчезло.

Все исчезло.

_ НЕТ! — Донал бросился на Малфакса Кортиндо, но тому удалось ловко увернуться от его удара. — Дайте…

— Извините. — Кортиндо ещё раз ускользнул от выпада лейтенанта.

— Дайте…

Донал согнулся, тяжело дыша, словно только что закончил десятимильный кросс. Он прищурился, пот застил ему глаза. Донал вытер лицо рукой.

Что, во имя Владычицы Смерти, происходит?

— Вы заблудились, — усмехнулся Кортиндо, — в сновидениях художника.

— Но вы…

Тяжелые перчатки на руках у Кортиндо, по всей вероятности, защищали его от воздействия кости. Двигаясь с подчеркнутой неторопливостью — плавная медлительность его движений была обманчива, — Кортиндо уложил кость в платиновый футляр и захлопнул крышку. И мгновенно воздух в помещении стал проясняться.

Донал с трудом дошел до своего кресла и рухнул в него.

— О священный Аид! — Он поднес к губам чашку и сделал большой глоток чая. — Ух!

Чай уже остыл.

— Извините, лейтенант, вы должны были это испытать. — Малфакс Кортиндо вновь устанавливал коробку внутрь цилиндра. — Если бы вы не почувствовали все на собственном опыте, мои слова очень скоро затерялись бы среди прочих воспоминаний.

— У меня хорошая память. — Донал угрюмо взглянул на своего собеседника и поставил чашку. — Как же оно смогло?..

— А вы помните, сколько времени прошло в вашем видении?

— Простите? — Донал поправил часы на запястье и взглянул на циферблат. — Нет. Это… — часы показывали 22.63, — …невероятно.

Как только Малфакс Кортиндо захлопнул металлическую дверцу, цилиндр начал вращаться и опускаться вниз, Уходя в пол.

— Вы думаете, лейтенант? Конечно, невозможно.

Малфакс Кортиндо был прав, так как у Донала не было причин полагать, что его часы кто-то околдовал или с помощью какой-то сверхъестественной силы охладил чай в его чашке. Нет, существовало только одно объяснение.

Донал был погружен в видения кости примерно в течение трех часов.

Снова усевшись за свой стол из темно-синего стекла, Малфакс Кортиндо снял тяжелые защитные рукавицы.

— Я ведь мог выхватить кость у вас из рук, — заметил Донал. — И что бы тогда произошло?

— Мой дорогой лейтенант, с раннего детства я занимаюсь борьбой па-куа, достойным искусством, позволившим мне без труда увернуться от ваших, простите, несколько неловких выпадов.

— Вы же понимаете, что меня пытались изгнать… — Донал не закончил фразы.

Из рая…

— Я понимаю. И я все прекрасно предвидел. Если бы риск был большим, я бы пригласил охрану.

Создавалось впечатление, что Кортиндо ждет от Донала благодарности. Вместо этого Донал, садясь, распахнул куртку, как бы невзначай продемонстрировав кобуру с «магнусом».

— Может быть, вы все-таки объясните, что произошло?

— А… Возможно, мне стоит извиниться за демонстрацию…

— Возможно…

— …но она была проведена ради нашего общего блага, уверяю вас. Кость, к которой вы прикоснулись — всего лишь часть обычного материала, потребляемого реакторами.

Донал покачал головой. Он вдруг понял, что ему не следовало приходить сюда.

— Наши сотрудники преданы своей работе, — продолжал Малфакс Кортиндо, — и отличаются высочайшей квалификацией. Все партии костей проходят тщательную некроскопическую проверку. Если талантливый художник умер в нищете, это последний шанс обнаружить, что он вообще когда-то существовал в нашем мире.

Цилиндр опустился в пол, став его частью, и исчез.

— К чьей же кости я прикасался? — спросил Донал. — Кто был тот человек?

— Вы прикасались к локтевой кости Ямикса Холандсона — ответил Малфакс Кортиндо с приятной улыбкой, — произведения которого ныне продаются за астрономическую цену. Несколько его творений в настоящее время выставлены в Федеральном центре современного искусства в Фортиниуме.

— Ах, даже так!

— Наша технология очень точна, а сотрудники хорошо подготовлены.

— Как жаль, что ваш Соренсон…

— Холандсон.

— …Холандсон не стал знаменит при жизни.

— Как я уже говорил вам, — Малфакс Кортиндо одним пальцем потер свою седую эспаньолку, — это последний шанс художника.

— Я бы назвал его запредельным шансом, — возразил Донал, — если такое сочетание вообще возможно.

— Думаю, что нет, старина.

Донал взглянул на собеседника. За его элегантной наружностью явно скрывалось множество тайн, но, насколько они были связаны с заданием Донала, лейтенант не знал. Ему страшно захотелось как можно скорее убраться отсюда, но он усилием воли отогнал это желание.

— Какое отношение все, что вы мне здесь демонстрируете, имеет к преступлениям? — спросил он.

— Разве вам непонятно?

— Не знаю. Объясните, если можно, господин Кортиндо.

Дощечки на стене гласили, что он беседует с директором Кортиндо или доктором Кортиндо, или, как говорилось в Дипломе Доннерхеймского университета с герром доктором Директором Кортиндо.

— Если бы вы были коллекционером — богатым и влиятельным коллекционером, естественно, — разве вы не заплатили бы значительную сумму денег за обладание такими костями?

Донал не сводил глаз с Кортиндо.

— Возможно.

— Ну вот… И, возможно, если бы вы были по-настоящему фанатичным коллекционером, вы бы не стали дожидаться, пока судьба сама предоставит вам столь вожделенные останки великого художника.

— О черт!

— Кроме того, вообще нет никакой гарантии, что вы переживете объект своего желания. Ведь так, лейтенант? Никому из нас не дано знать, когда наступит наш срок.

Донал встал.

— Спасибо за чай. И за… просвещение.

— Ну что вы, лейтенант! — Малфакс Кортиндо тоже встал. — Мне было очень приятно принимать вас у себя.

Они обменялись рукопожатием.

— Надеюсь в скором времени увидеть вас снова здесь у себя, — добавил Кортиндо. — О… я имел в виду — в гостях, конечно. Не…

— Я вас понял.

* * *

Донал забрал свое пальто в комнате у секретарши. Черные перчатки из жидкого металла все ещё лежали в карманах. На мгновение в мозгу Донала мелькнула мысль надеть их, вернуться в кабинет Кортиндо и затолкать локтевую кость покойного художника директору в глотку.

Однако Доналу предстояла серьезная работа, и подобные выходки могли только затруднить её.

— Большое спасибо, лейтенант. Надеюсь, ваш визит был вполне успешен.

— Чай был превосходен. Спасибо, мэм.

Донал проследовал к винтовой лестнице и спустился по черным стальным ступеням на самое дно большой пещеры. Здесь его ожидали те же трое в серых комбинезонах, которые должны были препроводить его наверх на поверхность земли.

— До скорой встречи, ребята.

— Сюда, офицер. Вы без машины?

— Мне она не нужна.

— Подъемник для людей вот здесь.

Троица подвела Донала к изогнутой черной двери в каменной колонне. Она с грохотом открылась. Донал вошел внутрь и очутился на стальном полу. На коротких металлических постаментах вокруг него были установлены светильники. Запрокинув голову, Донал увидел только сгущающиеся тени наверху, переходящие в сплошную темноту.

— Это?..

Но дверь уже захлопнулась за ним.

— О!

Пол немного заскрипел, когда лифт стал подниматься. Прошло несколько секунд, и ускорение сделалось ощутимым. Ноги лейтенанта прижимало к стальному полу. Каменная стена шахты с молниеносной скоростью проносилась мимо. Безумием было бы протянуть руку и попытаться прикоснуться к ней.

Наконец поднимавшийся вверх пятачок пола стал замедлять свое движение, и как только он с грохотом и толчком остановился, Донал почувствовал, что вес его тела пришел в норму. Лейтенант находился в черной пустой полусфере.

— Как же я?..

В то же мгновение металлическая полусфера раздвинулась, и Донал оказался на открытом бетонном участке посреди небольшого дворика.

Он поспешно сошел с диска, опасаясь, как бы тот не стал снова опускаться. Его кивком приветствовали охранники. В одном из них Донал узнал бывшего патрульного офицера, уволенного из полиции за взятки в Алом квартале. Направляясь к выходу, Донал отсалютовал им взмахом руки.

Судя по высоте и ширине двери, выход предназначался для одного человека, но, когда дверь отодвинулась внутрь, Донал увидел, что она изготовлена из металла толщиной в фут, и вес её громаден. Донал неопределенно махнул рукой всем остававшимся у него за спиной и вышел. За ним зашипели клапаны, и мощные поршни закрыли дверь.

— Превосходно!

Донал очутился в заброшенном районе за пределами крепости, являвшейся надземной границей Центра Города. Редко кто из жителей города осмеливался выходить сюда, кроме тех, кому это было необходимо по службе. Последние приезжали на собственных автобусах Энергетического управления.

Доналу следовало бы ещё от секретарши вызвать такси или полицейскую машину, но их пришлось бы дожидаться, а лейтенант торопился как можно скорее удалиться из зловещего заведения Кортиндо.

На расстоянии нескольких сотен метров от него стоял темный ребристый автомобиль — «Виксен». Донал подумал, что, вероятно, можно попросить водителя подвезти его в город, однако как только он захотел осуществить свое решение, автомобиль отъехал от мостовой.

— Черт возьми!

За рулем сидела женщина — Донал обратил внимание на завитые светлые волосы. Было бы странно, если бы она согласилась подвезти мужчину, одиноко разгуливающего в таких местах.

Вокруг располагалась местность, пребывающая в полном запустении — громоздились горы мусора с торчащими из них ребрами ржавых металлических балок. Три бледные ящерицы, шмыгавшие по руинам, замерли, почувствовав, что Донал смотрит на них.

Донал покачал головой и взглянул на затянутое облаками бледно-лиловое небо.

Затем запахнул поплотнее пальто и пошел. Начался легкий ртутный дождь. Крошечные капельки ртути разлетались в разные стороны от его длинного пальто.

Ненавижу это место.

На тротуаре возникали лужицы жидкого металла, мерцающего и клейкого. Если бы не регулярные инъекции, которые делали Доналу как сотрудники полиции, он не мог бы так беззаботно расхаживать по улицам без шляпы.

Кто-то заскребся неподалеку — ящерицы прятались от дождя.

Донал подумал, где сейчас может быть дива Мария даЛивнова. Репетирует в каком-нибудь шикарном театре или обедает в роскошном ресторане богатого отеля. В любом случае, не бродит бесприютно по улицам, на которых ящерицы прячутся от непогоды.

И тут у него в памяти невольно всплыло воспоминание — великолепие мира, увиденное глазами Ямикса Холандсона.

С помощью одной из его высохших костей.

3

Вернувшись к себе в кабинет, Донал вызвал Левисона. Левисон был высоким и долговязым, почти лысым, за исключением клоков ярко-рыжих волос над большими оттопыренными ушами. И, как всегда, верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук приспущен.

Взяв папку со стола, Левисон вошел в кабинет Донала, ударом локтя закрыв за собой дверь. Садясь перед Доналом, он поправил кобуру с пистолетом на левом бедре. Оружие Левисона никогда не участвовало в операциях, но производило обманчивое впечатление из-за потрепанного вида кожаной кобуры. Левисон не относился к числу тех, кто путает меткого стрелка с хорошим полицейским.

— Знаешь, — начал Левисон, — в сутках всего двадцать пять часов. Возможно, тебе стоило бы поговорить с комиссаром и напомнить ему о таком очевидном факте.

— И ещё о том, наверное, что мыс ним закадычные дружки, только он почему-то редко об этом вспоминает.

— Да-а… — вздохнул Левисон и положил папку на стол. — Поступила сверху, пока ты прохлаждался с сильными мира сего. Кстати, как там дела с Энергетическим управлением?

— До отказа забито кучами костей, как тебе прекрасно известно.

— Неплохое местечко. — Левисон покачал головой. — Но не для меня, босс. И тебе что-нибудь удалось выведать?

— Только то, что у каких-то психов… — Донал вдруг вспомнил прекрасные сны, увиденные в заведении Малфакса Кортиндо, в которых не было никакого безумия, — …появились причины укокошить диву и похитить её кости.

— Превосходно!

— Или у профессионалов, работающих на богатых психов… И такой сценарий представляется вполне правдоподобным.

— Ну, тогда нам предстоит гораздо более сложная работенка, Донал, чем если бы это было делом рук одного придурка. Упомянутая дива через неделю прилетает в Темпелгард. Вся информация здесь. — Левисон указал на папку.

— Закон никогда не дремлет.

— Не-а, у него просто из-за недостатка сна появляются шизофренические галлюцинации, и потом он вышибает себе мозги из «магнуса», заряженного серебряной пулей. — Ирония на лице Левисона пряталась за маской абсолютной серьезности. — Ты слышал о Петерсе из сто первого?

— О Петерсе?

— Покончил с собой прошлой ночью.

— Черт, а я ведь был у него на свадьбе. — Донал невидящим взглядом уставился в окно на офисное здание из черного камня на противоположной стороне улицы. — Его вдова…

— Ребята собирают деньги.

— За мной пятьдесят флоринов. Завтра отдам.

Левисон кивнул. Он знал, что Донал в денежных вопросах никогда не подводит.

— Ты уходишь?

— Да… — Донал взял папку и открыл её. — Нужно посмотреть обстановку… дорогу от аэропорта. И все такое.

— Она собирается остановиться в «Экземпларе». — Левисон протянул руку и перевернул две страницы. — Вот, видишь. Снимает огромный номер. Денег не жалеет.

— Черт!

— Да. Тебе придется организовать постоянное, но ненавязчивое наблюдение. Нужно будет поселить ребят в номере напротив. А также в номерах по обе стороны от её номера. И этажом ниже. Это три отдельных комнаты. И этажом выше — такой же громадный номер, как и у неё.

— О великий Танатос!

— Когда я разговаривал по телефону с Глазастой, — Левисон скорчил гримасу, — она произнесла любимую фразу комиссара Вильнара.

— Скажи им, чтобы не сходили с ума из-за сверхурочной.

— Именно.

— Счета по нашему делу явно зашкалят. Вначале съезжу в отель, посмотрю — возможно, мне удастся уговорить их дать нам большую скидку, чем обычно.

— Попробуй лучше убедить их, что не мы, а они должны будут заплатить нам за то, что мы избавим их от страшного скандала, — заметил Левисон. — Не говоря уже о финансовых потерях.

— Зависит от того, с какой стороны посмотреть, — возразил Донал, взгромоздив ноги на стол. — Возможно, людям, напротив, захочется остановиться в том самом месте, где была убита знаменитая дива.

— Священный Аид, Донал. Только не говори этого при посторонних.

— Ну конечно… Могу невзначай кому-нибудь подать блестящую идею. Или, наоборот, темную.

* * *

Донал решил не пользоваться лифтом Герти и прошел по темному коридору к более холодному подъемнику, где стальная обшивка обросла инеем, и дух, заключенный в шахте, выполнял свои обязанности в полном молчании.

Времени было мало, но Донал сегодня не тренировался. А если один раз пропустишь тренировку, то потом все легче становится находить оправдания, чтобы от неё отказаться. И не успеешь оглянуться, как станешь чем-то вроде размякшего бюрократа комиссара Вильнара, чей опыт работы в полиции складывался из давних воспоминаний и чтения бесконечных докладных записок и отчетов.

Войдя в темную шахту, Донал сразу же прыгнул. Поток ледяного воздуха вздымал вверх его пальто, но он не обращал внимания. Примерно этажей через тридцать его движение замедлилось. К тому моменту, когда он достиг минус тринадцатого этажа, скорость была уже совсем ничтожной.

Донал вышел в холодную полутемную комнату.

Он извлек свой «магнус» из кобуры, щелчком открыл магазин, чтобы проверить, насколько он полон пулями с серебряным крестом, снова захлопнул его и положил в кобуру. Затем Донал сделал глубокий вдох, наполнив легкие холодным воздухом, и бесшумно выдохнул.

Перед ним была окованная железом дверь. Донал толкнул её и вошел. Напротив находился пустой прилавок.

— Это Риордан. Ты здесь, Брайан?

— Конечно, лейтенант. — Из-за прилавка поднялся лысый мужичок с синеватым цветом кожи и внушительным брюшком. — Чем могу быть полезен сегодня?

— Мне нужна, — Донал бросил быстрый взгляд на часы, ему было необходимо управиться со всем как можно скорее, — коробка с пятьюдесятью боевыми патронами. Как обычно.

— Само собой, лейтенант. — Брайан просунул руку под прилавок и вытащил оттуда трехдюймовую картонную коробку, набитую патронами. — Будете расписываться?

— Да, конечно. — Донал пододвинул к себе пюпитр с бумагой. Большими буквами он написал: «ЛЕЙТ. Д. РИОРДАН» и поставил подпись. — Шесть мишеней, пожалуйста.

В коридоре у него за спиной раздался вой.

— Что там такое?

— Небольшое соревнование по стрельбе. — Брайан выдвинул из стены за спиной плоские ящики. — Ребята из семьдесят третьего против наших. Вы ведь не подумывали о том, чтобы делать незаконные ставки, лейтенант?

— Мне бы такое никогда не пришло в голову. Но, если — чисто гипотетически — кто-то делал бы ставки, сколько бы он поставил на победу наших ребят?

— Шансы примерно равны. Не будь у семьдесят третьего в прошлом году столько проблем с бандитами, у наших было бы втрое больше шансов. Ну а теперь у парней из семьдесят третьего за плечами хороший опыт тренировок на улицах. Не хотите поучаствовать?

Донал отрицательно покачал головой.

— Как-нибудь в другой раз.

— Ну что ж, вы в проигрыше, босс. — Брайан вытащил из ящиков несколько листов. — Ладно, вот у нас здесь есть несколько замечательных картинок. На одной упырь с человеком-пленником, а на другой человек с упырем-пленником. А ещё на одной…

— Беру вот те две.

— Хорошо. И ещё одно… — Брайан положил на прилавок несколько листов бумаги в два фута на четыре. — Я слышал, кое-кто рисует известные фигуры на больших листах бумаги. К примеру, разных начальников, таких, как Финросс, О'Коннел. Может быть, даже комис…

Донал протянул руку и положил её Брайану на плечо. Он продолжал дружелюбно улыбаться, стискивая ему плечо и впиваясь пальцами в тело.

— Брайан, а ты знаешь, почему мы больше не стреляем по круглым мишеням?

— Гм… Нет, босс. Послушайте…

— Потому что после тренировок вот на таких картинках нам бывает легче убивать реальных людей. Или реальных… ну, ты понял. Это называют выработкой оперативного рефлекса, который помогает копам быть копами и при том чаше оставаться в живых. Потому что мы не теряем самообладание на улице, когда становится по-настоящему горячо.

— Ну да, конечно. Мне больно, лейтенант…

— Поэтому мы никогда ничем подобным не шутим и конкретных людей на мишенях не рисуем. Ведь так? — Донал отпустил Брайана. — Ведь так, Брайан?

— Да, конечно, лейтенант. Конечно, да. Ради священного Аида. У меня никогда и в мыслях…

— Превосходно. И завтра, когда придет инспекция, здесь у вас все будет тип-топ. И если до меня дойдут слухи… Но они до меня не дойдут, ведь так?

— Не дойдут, сэр.

— Ну, вот и замечательно. — Донал взял с прилавка четыре листа бумаги. — Мне нужно ещё четыре мишени.

В полном молчании Брайан извлек из ящика ещё две стандартные мишени и положил на прилавок.

— Большое спасибо, Брайан.

* * *

У Донала ушло пятнадцать минут на то, чтобы отстрелять все те шестьдесят пять патронов — пятнадцать уже были у него в магазине, а ещё пятьдесят он взял у Брайана. Довольно долго, но потолочные тросы, переносившие мишени на разное расстояние в подземном тире, работали очень медленно.

…Какое-то море серебристого цвета, нежные волны бьют о розовый берег, а над головой летают прозрачные птицы…

Донал был правшой, но с доминантным левым глазом. Из-за чего ему, прицеливаясь, приходилось наклонять голову к правому плечу. Со стороны это выглядело немного странно — когда он ещё был начинающим копом, товарищи прозвали его «Косоглазый Риордан» — но благодаря такой позе стрелял он более уверенно и метко.

Большую роль тут, конечно, играла и ежедневная тренировка.

Когда патроны подошли к концу, Донал отправил мишень назад, а сам отвернулся. Потом, перед тем как снова повернуться, зажмурился и сделал десять выстрелов «вслепую».

Когда он открыл глаза, мишень была буквально измочалена.

— Ну что ж, неплохо.

Ведь улицы не всегда бывают хорошо освещены. Иногда подонки нападают на тебя прямо из темноты. Звук нескольких выстрелов гулким эхом разнесся по тиру. А Донал-то думал, что он здесь один. Тот, другой, пользовался весьма крупным калибром. Донала разбирало любопытство, но… он взглянул на часы. В первую очередь ему необходимо сегодня вечером посетить отель «Экземплар» и осмотреть этаж, на котором собиралась остановиться дива.

Вновь серия выстрелов.

«Одним глазком все-таки взгляну», — сказал себе Донал.

Передвигаясь медленно, стараясь не испугать полицейского неожиданным появлением на периферии его зрения, Донал прошел семь пустых дорожек тира и наконец увидел стрелявшего.

Это был настоящий громила в семь футов роста, с широченными плечами, на которых едва не расходилась по швам кожаная куртка цвета темного вина. На длинном носу сидели круглые очки с синими стеклами.

Он стрелял из тяжелого серебряного оружия, держа его одной рукой. Оружие было действительно очень тяжелое, рассчитанное на то, чтобы его удерживали двумя руками — что-то вроде укороченного пулемета.

— Вот! — Здоровяк положил свой опустошенный пулемет и вытащил из ушей затычки. Донал сделал то же самое.

— Что это за?.. О, священный Аид! Посмотрите сюда. — Донал уставился на мишени, а затем положил руку на зеленую кнопку «Возврат» у себя за спиной. — Можно?

— Валяйте, лейтенант.

Значит, ему известно, кто такой Донал. Что ж, такое случалось. Один из главных минусов его чина: они тебя знают, а ты их нет. Донал нажал кнопку и удерживал её, пока держатель мишеней, постанывая, двигался по потолку.

Мишень была практически полностью уничтожена. К тому моменту, когда она приблизилась к Доналу, он уже убедился, что от неё осталось лишь несколько уныло болтающихся бумажных лент.

— Неплохо, совсем неплохо. А что это за зверь такой?

— А, она? — Здоровяк провел пальцем по своему оружию, лежащему на столике рядом. — Я зову её Бетси. Это «Хаулер» 50-го калибра.

— Я так и думал. Читал о них. Неплохая пукалка.

— Хотите попробовать, лейтенант?

— Э-э… Черт, конечно, да. Но не сегодня. У меня ещё масса работы.

— И все-таки у вас нашлось время, чтобы прийти сюда, в тир. Я вас понимаю, сэр.

Здоровяк был небрит, с сильно загорелым непривлекательным лицом. И Доналу он сразу понравился.

— А как вас зовут, детектив?

— Виктор Харман, сэр. Работаю в семьдесят седьмом. Там меня зовут Большим Виктором.

— Неудивительно. Вы здесь часто бываете?

— Да, сэр, будьте уверены, мы с вами здесь ещё не раз встретимся.

— Ну что ж, тогда до встречи.

— До встречи, лейтенант.

* * *

Выйдя на улицу, Донал без труда поймал такси — машину лилового цвета. Несколькими часами ранее после ухода из Энергетического управления он прошел целую милю, прежде чем набрел на телефонную будку с работающим телефоном и смог вызвать оттуда такси. Приехало оно, однако, очень быстро.

Теперь же водитель, присоединившись к бесконечному потоку автомобилей, сразу же сбавил скорость. Начинался час пик, и Донал пожалел, что не воспользовался подземкой. На противоположной стороне улицы он заметил ещё двоих, пытавшихся поймать машину — парочку туристов из провинции Калтрин, судя по голубым пальто. Они беседовали с водителем такси. Тот отрицательно качал головой: им ехать недалеко, и ему их брать было невыгодно.

Добро пожаловать в Тристополис.

Водитель такси Донала тупо смотрел в пространство перед собой. Он не спросил Донала, куда ему нужно, пока тот не сел в машину. Таким преимуществом ты пользуешься, если ловишь такси у здания Управления полиции.

Донал скрестил руки и откинулся на спинку сиденья, решив немного расслабиться. Он вспомнил «Большого Виктора» Хармана и то, как он ловко обращался с оружием пятидесятого калибра.

Работаю в семьдесят седьмом.

Именно так сказал Большой Виктор… Но теперь у Донала возникли вопросы относительно номера отделения. Может быть, Виктор оговорился, и речь шла о семьдесят третьем, о том самом, которое устроило соревнование с местными полицейскими? Тогда было бы понятно, почему офицер из окраинного отделения полиции находится в центральном тристополитанском районе.

Брайан, выдававший патроны, совсем не новичок в вопросах безопасности. И Игл Доукинс, офицер, отвечающий за охрану тира, всегда на месте и внимательно следит за всем, что там происходит. Чужаку никогда бы не удалось незамеченным проникнуть на их подземный полигон.

Донал вновь вернулся к реальности. Такси едва проехало один квартал, как снова угодило в очередную пробку.

Сунув руку за бумажником, лейтенант произнес:

— Пойду-ка я лучше пешком. Вот, держи. — Он протянул шоферу два флорина.

— О… как же я?..

Донал наклонился к нему, взгляд сразу сделался суровым.

— Развернешься в конце квартала и поедешь обратно. Вон там стоят двое в голубых пальто.

— Я их видел.

— Отвези их туда, куда они попросят, мистер… — Донал бросил взгляд на лицензию на лобовом стекле, — Будро, водитель номер четыреста три. Понятно?

— Да, сэр, с удовольствием.

— Ну, вот и прекрасно. — Донал сунул руку в карман, нашел там семиугольную монетку в пол-флорина и бросил её на пустое сиденье рядом с шофером. — Ты ведь порядочный парень, Будро.

Шофер нервно сглотнул.

— Спасибо, сэр.

Донал тихо выскользнул из машины.

* * *

Первой его остановкой стал отель «Экземплар» на пересечении Девяносто девятой и Двести первой улиц. Это было величественное старинное здание темно-серого цвета в пятьдесят этажей, завершавшееся массивной орлиной головой из гранита. Восточная и западная стены имитировали крылья. На уровне первого этажа на изначально свободных от каких-либо украшений «когтях» теперь пылал ярко-оранжевым светом вечный огонь. Огромные движущиеся тени, отбрасываемые им, плясали на мраморных ступенях, которые вели в фойе гостиницы.

Донал никогда прежде не бывал внутри.

Войдя в отполированный до блеска приемный зал, он прошел мимо бронзовых готических драконов, мерцавших отраженным пламенем. Изящные дамы в меховых боа, сжимая в тонких пальцах длинные мундштуки, ожидали здесь своих дородных и богатых мужей.

Дух-портье, почти ощутимый физически, произнес:

— Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?

Донал взглянул в темноту, туда, где должны были находиться глаза бестелесной сущности.

— У вас в отеле есть свой детектив?

— Гм… А почему вы?..

Донал продемонстрировал свое удостоверение.

— Мне бы хотелось с ним поговорить, если вы не против.

— Следуйте за мной, сэр. — Дух начал двигаться от Донала. Его шапочка быстро плыла над медным полом.

За столом регистрации сидел человек в темно-зеленом костюме и с поразительно бледной кожей. Он поднял голову, почувствовав приближение духа.

Дух наклонился вплотную к человеку за столом, почти слившись с ним. Он что-то шептал ему на ухо.

Человек с бледной кожей кивнул, дух отплыл прочь, а человек встал и подошел к Доналу.

— Меня зовут Шонован. Кажется, вы хотели со мной поговорить?

— Мы можем побеседовать на ходу? — спросил Донал. — Тем временем вы познакомите меня с вашим заведением.

— Никаких проблем. — Шонован провел Донала в дальний конец зала. — Начнем с ресторана и кухни?

— Конечно.

— Значит, речь идет о диве. Она самый важный из всех ожидаемых в ближайшее время гостей нашего отеля.

— Вы следите за бронированием номеров?

— Это часть моей работы, офицер. Гм, Фред не назвал мне вашего имени.

— Риордан. Донал Риордан.

— Ах, лейтенант. Да, конечно.

Он прошли через помещение бара. Мимо проплыли два бокала, покачиваясь и дрожа — воздушные коктейли, направляющиеся в один из укромных уголков в глубине бара.

— У вас есть напарник? — спросил Донал. — Тот, кто работает в другую смену?

— Нет, только я. — Странное выражение появилось во взгляде Шонована. — Я нахожусь здесь круглые сутки.

— И никогда не спите?

— Нет. — Тон Шонована сделался ледяным. — Никогда.

* * *

На Донала внутреннее расположение помещений в отеле произвело сильное впечатление: оно сочетало высокий уровень безопасности (легкий доступ к пожарным лестницам и запасным выходам, наличие духов — экстренных эвакуаторов) с надежностью. Но руководство гостиницы до предела ограничило число внутренних наблюдателей и охраны: постояльцы «Экземплара» не любят, когда суют нос в их частную жизнь.

— Приходите завтра в полдень, — предложил Шонован, — и Уитроуз сделает заказ на номера для ваших людей. Он старший менеджер. И имеет большую возможность манипулировать ценами, чем обычно признает.

— В ходе переговоров он заявляет, что цены на номера стабильные?

— Именно так. На самом же деле может снизить настолько, насколько сочтет удобным, если… вы сумеете его убедить.

— Вы хороший парень, Шонован.

— Вы уверены?

— Ну… В любом случае неплохой. — Донал протянул руку. — Было приятно с вами познакомиться.

— Взаимно, лейтенант. — Рукопожатие Шонована напоминало холодные стальные тиски. — Взаимно.

* * *

До Девяносто второй улицы было не так уж далеко. Рядом со Складским перекрестком возвышалось массивное строение театра «Дю Лу Мор». С противоположной стороны улицы Донал заметил у главного входа группу школьниц — запланированное посещение театра целым классом.

Сегодняшняя пьеса была хорошо известна Доналу, он изучал её в школе. В ней говорилось о воинах, вступающих в последнюю битву, и Донал прекрасно помнил летающие по сцене копья в финале драмы, вой, разносящийся по залу в эпизоде гибели героев.

В то время она его потрясла, да и сейчас казалась жуткой, несмотря на все те ужасы, которые Донал пережил, начав работать в полиции.

Высоко вверху, в окне, он заметил силуэт женщины, её роскошную грудь, клубничного цвета сосок на фоне бледной кожи, но мгновение — и все исчезло. О, всемогущий Аид!..

Это было окно артистической уборной, а до начала вечернего спектакля оставалось меньше часа. Донал шумно выдохнул, ещё мгновение смотрел на окно, затем усилием воли заставил себя отвернуться.

Боковой переулок. Улочка за театром и стоянка для больших фургонов с декорациями. Пожарные выходы. Да, здесь будет трудновато. Такое количество возможностей для профессионального стрелка…

Ещё одна актриса прошла мимо окна, на ходу натягивая блузку. Если бы Донал тут же не сошел с места, постовой арестовал бы его за нескромное подглядывание.

Он прошел до перекрестка с Тысяча первой и завернул в небольшое кафе, где заказал эспрессо. Ему принесли густой и темный кофе в крошечной чашке, и приятная дрожь пробежала по телу, когда лейтенант сделал первый глоток ароматного горячего напитка.

Затем Донал проследовал до большого янтарного цвета знака в форме буквы «П», подсвечиваемого изнутри и находившегося при входе на железные ступеньки, которые вели вниз под землю. Донал вместе с сотнями других пассажиров спустился на станцию Пневмометро и пошел к платформам.

Он искал глазами красный значок линии «Z». Донал редко ездил с Тысяча первой, поэтому плохо знал расположение платформ.

Интересно, как часто постояльцы «Экземплара» пользуются Пневмометро? — подумал Донал.

Поезд, остановившийся у платформы, был выпуклый и практически прозрачный, хотя гексиглас уже поцарапали и испачкали, и его следовало бы поменять на новый лет пять назад. Каждый красный вагон вмещал двести пассажиров. Донал прошел в третьи двери. Его линия была «Z3».

Лейтенант был одним из последних, кто сумел втиснуться в вагон перед тем, как захлопнулись двери. Все ждали, тяжело дыша и потея, зажатые, как сельди в бочке. Затем послышалось что-то среднее между взрывом и оглушительным чихом — и все семь вагонов одновременно рванулись вперед.

До своего района Доналу нужно было ехать минут двадцать — правда, без пересадок. Поезд перешел на третью ветку линии «Z» без каких-либо неожиданностей. Ещё семь остановок и семь взрывных ускорений — и они прибыли в Холлз.

Донал шел по направлению к дому по улице, заполненной зданиями цвета медного купороса и реконструированными храмами. Никто не узнавал его здесь, никто не здоровался. Он открыл входную дверь своего подъезда в тот самый момент, когда оттуда выходила миссис Макзоран, держа в руках корзину с грязным бельем.

— Я сам сейчас заскочу в прачечную, — сказал ей Донал. — Посмотрю, все ли там в порядке.

— Обо мне не беспокойтесь.

— Я просто хочу…

Он не успел закончить фразу, так как миссис Макзоран уже ушла. Она удалялась, низко склонив голову и слушая только те голоса, что звучали у неё в голове — воспоминания давно минувших дней.

— …пройтись.

Донал взбежал наверх, прошел в свою квартиру на шестом этаже и запер за собой дверь. Не сбавляя темпа — так как стоило ненадолго присесть, и потом выполнить все запланированное было бы уже гораздо труднее, он проследовал в крошечную ванную, переоделся в черный костюм для бега и старые черные туфли.

Донал несколько раз отжался на голых досках и сделал ряд других упражнений, затем занялся подтягиванием на проходивших под потолком трубах. Завершил он свою спортивную пятиминутку подъемами из положения лежа.

Потом встал и вытащил из костюма две вонзившиеся щепки.

С оружием во время занятий спортом всегда возникали проблемы, и потому сегодня Донал решил пойти на пробежку без него. Повесив кобуру на столбик кровати, он вышел из квартиры и запер за собой дверь. На все три замка. Сжимая ключи и удостоверение в кулаке, спустился вниз.

На улице лейтенант медленно побежал по направлению к перекрестку.

Лиловое небо казалось мрачным. Прачечная, известная под названием «Тряпки Фоззи» светилась ослепительно яркими огнями. Миссис Макзоран уже сидела там вместе с ещё одной местной старой склочницей. У ног обеих женщин стояли ивовые корзины для переноса выстиранного белья в большие сушилки.

Никого из здешнего хулиганья поблизости не видно.

Хоть это хорошо…

Донал добежал до следующего перекрестка, где находилась мокрая от сырости каменная тумба немного шире средней человеческой фигуры и высотой примерно восемь футов. На одной её стороне были едва различимы очертания каменной двери. Рядом имелось отверстие размером с человеческую ладонь.

Донал вставил туда полицейское удостоверение, подождал несколько мгновений и вновь извлек его оттуда. И у его профессии есть свои преимущества.

Тяжелая дверь с грохотом отодвинулась в сторону.

Внутри тумба была пуста. В ней начиналась каменная винтовая лестница, уходившая далеко вниз под землю. Донал прошел первые пять ступенек, остановился и прислушался. Дверь со стоном закрылась за ним.

Немного наклонив голову, он продолжил спуск. Благодаря мертвенному свету, исходившему от фосфоресцирующих рун, лейтенант мог различать ступеньки под ногами. Да он практически помнил их наизусть, так как бывал здесь уже тысячу раз.

Минут через десять Донал достиг туннеля и ступил на хлюпающую серую почву: влажные осколки камней поверх истертых плит. Ступня Донала внезапно погрузилась в черную лужу.

Здесь не было машин, загрязняющих воздух и забивающих улицы. Да и людей здесь тоже практически не было. Можно было иногда встретиться с охраной, но новые мавзолеи располагались дальше к центру города. Тут все было очень древним: останки когда-то могущественных семейств, ныне полностью забытых.

Он находился в катакомбах, тихих и холодных.

Закончился ещё один день.

Донал побежал.

* * *

Донал вот уже десять минут бежал по извивающемуся туннелю, спускавшемуся вниз и расширявшемуся по направлению к пещере с низким сводом, где находилось полдюжины каменных саркофагов. Каждый из них как будто врос в пол и стены, напоминая некое подобие кокона.

Донал пробежал мимо, уловив едва слышное перешептывание, словно легкое прикосновение паутинки к коже.

Но вот он снова в безымянном туннеле, и странного ощущения как не бывало. Донал пробежал один из трех своих обычных маршрутов, сделав петлю и вернувшись к подножию каменных ступеней. Он тяжело дышал, тело сделалось скользким от пота — Донал был готов к восхождению.

Подъем по ступеням заставил лейтенанта немного сбавить скорость, а когда он достиг верха, напряжение в икрах и бедрах отдавало приятной болью. Донал вышел на тротуар.

Он пробежал мимо «Тряпок Фоззи» и завершил свой кросс у дома, затем не спеша поднялся по лестнице до квартиры.

Оказавшись у себя, Донал принял душ в жестяной кабинке, смыл пот и вытерся одним из старых колючих полотенец. Затем надел свежее нижнее белье, рубашку, тот же костюм, который был на нем раньше, но с другим темно-зеленым галстуком, и снова вышел на улицу.

На расстоянии двух кварталов находилась лавка букиниста, куда и направился Донал. Там он взял потрепанную книжку под названием «Человек: месть» — часть фантастического сериала с местом действия на параллельной Земле, где единственными разумными существами являются люди, а некропоток либо ещё не открыт, либо вообще не существует. Он пока ещё не понял.

— Тридцать центалов, но только для тебя.

— Привет, Торф. Как дела?

У Торфа было очень точное имя. В нем воплощалось многое из того, что отличало Торфа, от губчатой текстуры кожи до густого древесного запаха, исходившего от него. Таковы были ассоциации Донала, которому, в общем, очень немного было известно о сельской жизни.

Руки Торфа заканчивались тремя короткими и толстыми пальцами, которые в данный момент держали большие стопки старинных книг. Он весил примерно четыреста фунтов, был втрое сильнее человека и знал наизусть все поэмы и сонеты, написанные за последние три столетия.

— Ну, Донал, как всегда.

— Хорошо. — Для существа с такими литературными познаниями склонность Торфа говорить отрывочными фразами была просто противоестественной. — Послушай, мне нужно немного поесть. Но…

— Потом, дружище.

— Ладно. — Донал положил монеты на прилавок. — Потом.

С книгой в руках он перешел улицу к кафе «У Фриды». Там Мари, невысокая официантка с приятными манерами, приняла у Донала заказ.

Потягивая слабенький кофе, Донал читал купленную у Торфа книжку и ждал, пока принесут еду. Он не прервал чтение, когда на стол поставили яйца с фаршированными клубнями. Погрузившись в книгу, он съел слишком много этой жирной и не очень здоровой пищи.

Потом возвратился домой, снял одежду, повесил её, улегся в постель и стал читать. Так закончился один из обычных дней Донала Риордана.

* * *

Но стоило лейтенанту, задремав, отложить книгу, как его начали посещать невиданные доселе сновидения, яркие, Цветные, полные впечатляющих образов: поля невероятного изумрудного цвета под бледным, а не привычно темным небом, милые полупрозрачные фантастические создания, мирно щиплющие траву на голубоватых лужайках. Вдруг на безмятежном небе появилась черная трещина, и Донал побежал. Он бежал все быстрее и быстрее, не разбирая дороги, а слова — или чьи-то ногти? — царапали ему кожу. И он слышал шепот, который поначалу не мог понять.

Мы — кости, казалось, шелестела у него под ногами трава.

Донал побежал ещё быстрее.

Мы — кости. Теперь мы тебя знаем.

4

Девять дней спустя Донал сидел в своем офисе вместе с Левисоном, смотрел на часы, задаваясь вопросом, вовремя ли приземлится самолет дивы. Весь вчерашний день над Тристополисом висел такой густой туман, что прекратилось практически всякое движение. Сегодняшний день мало чем отличался от предыдущего.

— Бухгалтеры с меня кожу сдерут живьем, — простонал Донал, — если нашим ребятам придется провести ещё одну ночь в отеле, а дива не прилетит и сегодня.

— Прилетит, — откликнулся Левисон, подняв глаза от головоломки в газете. — Могу поспорить.

— Угу… Ладно. — Донал немного наклонился в кресле, пытаясь разглядеть что-нибудь за окном. Со своего места он не мог видеть небо, только свет в искусственном каньоне из громадных зданий и серебристо-сиреневые отражения в окнах. — У меня возник соблазн заключить с тобой пари.

— Послушай! — воскликнул вдруг Левисон. — Ты ведь не задумал ничего безрассудного, босс?

— Никогда в жизни, — глаза Донала встретились с встревоженным взглядом Левисона, — я не совершал ничего противозаконного. А о чем ты подумал?

— Ни о чем особенном.

— Ну, давай, выкладывай…

— Да вот я тут разговаривал с Хельвен из Архивного отдела…

— Ну и как она? Пригласил ты ее уже на чашечку кофе? Или она тебя пригласила? А твоя уважаемая половина знает?

— …и среди личных дел сотрудников заметил одну дамочку.

— В то время как должен был все внимание обращать исключительно на Хельвен. Продолжай, продолжай, Лев.

— И знаешь, что та миловидная блондиночка держала в руках, Донал? Твое досье.

— М-м?.. — Кресло Донала заскрипело под ним. Он снова всем весом откинулся на спинку. — И что?

— При ней было оружие. И она была явно не из чиновников. — Произношение Левисона выдавало в нем парня, выросшего на улицах. — Понял? У меня сложилось впечатление, что она из ВнутБеза.

— Не вижу никаких причин, чтобы эта самая Внутренняя Безопасность или Безопасность Внутренностей беспокоилась по моему поводу, дружище.

— Ну что ж, — Левисон кивнул, — если так, ладно.

— Если только не считать те несколько миллионов, которые я припрятал…

— Священный Аид, Донал! Не шути с такими вещами!

— Ладно. У тебя машина наготове?

— В аэропорт? Да. — Левисон глянул на маленькие часы на книжном шкафу Донала. Внутри двухкамерных часов темно-зеленая жидкость просачивалась из нижней камеры в верхнюю, заставляя стрелки двигаться. — Ещё пятьдесят пять минут.

— Прекрасно. Продолжай пить кофе. — Донал встал с кресла. — А я пойду по делам.

— Хорошо, босс.

Донал схватил куртку и, выходя из кабинета, натянул её на ходу. На случай, если ему придется до возвращения говорить с кем-то из гражданских. Беседа с ними идет легче и свободнее, если оружие спрятано под верхней одеждой. Конечно, если это не допрос.

Шахта лифта открылась, когда он был ещё на расстоянии десяти футов от неё.

— Привет, возлюбленный. Скучала по тебе. — Донал вошел внутрь. — Сколько времени прошло!

— Около часа.

— А кажется, гораздо больше.

— В тир, Герти, пожалуйста.

— С тобой хоть в преисподнюю. — Донал почувствовал, как невидимые пальцы коснулись его торса.

Но он уже летел вниз.

— Веди себя прилично.

— Хорошо. — Незримые руки замедлили спуск Донала. — Объясни, что ты понимаешь под словом «прилично»?

— Да поглотит тебя Аид!

— Какой непристойный язык! — Донал почувствовал, как Герти давит ему в спину. — Плохой мальчик.

Донала с силой вышибло в коридор. Он повернулся для достойного ответа, но шахта уже закрылась. С ответом придется подождать.

Из помещения тира доносились сухие выстрелы. Кто-то активно тренировался.

Когда Донал подошел к входу, он сразу же заметил, что Брайан сидит за столом в новой стильной рубашке и галстуке. Его кожа казалась ещё более голубой, чем обычно. За спиной Брайана двое мужчин с непроницаемыми лицами листали папки и просматривали коробки с документами о выносе и возврате оружия.

— Привет, Брайан. Как жизнь?

— Вот, видишь, наведались ребята из ВнутБеза. Верно говорю, парни? А во всем остальном обычная работа, лейтенант.

Брайан подмигнул Доналу, как бы в благодарность за предупреждение, что Служба Внутренней Безопасности должна к нему наведаться. Однако никто иной, как сам Донал и позвонил в Службу Внутренней Безопасности и попросил их проверить тир. Если бы Брайан вовремя не сумел избавиться от своих идиотских мишеней — карикатур на тристополитанских политиков и тому подобного, — его бы вышибли в два счета.

Донал наклонился над прилавком. Люди из ВнутБеза подняли на него глаза.

— Постарайтесь никакого дерьма от Брайана не выносить, — обратился к ним Донал. — Хорошо?

— Не будем, лейтенант. — Ответили они ему абсолютно без всякой иронии, с предельной серьезностью.

Ребята из ВнутБеза, что сейчас стояли перед ним, ни в малейшей степени не напоминали очаровательную блондинку с его делом в руках, о которой говорил Левисон.

— Дай мне двести патронов, — обратился Донал к Брайану. — И стопку мишеней, чудищ и людей вперемешку.

— Получай.

— Э-э… лейтенант… — Один из офицеров ВнутБеза, тот, что был с виду поскромнее, поднял папку. — Вы вчера брали боеприпасы. Здесь стоит ваша подпись. Вы помните точно, сколько патронов?

Голубая кожа Брайана начала бледнеть. Донал отрицательно покачал головой. Неужели Брайан такой кретин, что занимается приписками, завышает количество выданных патронов, а разницу присваивает себе?

— Извините, ребята, — ответил Донал. — Не припоминаю.

* * *

Донал отстрелял свои двести патронов и вернулся в комнатку Брайана. Ребята из ВнутБеза были ещё там. Они просматривали ящики с мишенями и архивные стеллажи. Донал попросил Брайана дать ему ещё сотню патронов, вернулся в тир и расколошматил мишени в мякину.

Когда он вернулся к Брайану во второй раз, тот уже был один.

— Ну что, — спросил Донал, — ребята из ВнутБеза на сегодня тебя оставили в покое? И не нашли никакого криминала?

— Э-э… Конечно. А какой криминал они могли найти?

— Уверен, у тебя с документацией все в полном порядке. Ведь в порядке, Брайан?

— К-конечно.

— У тебя же большой опыт оперативной работы. И я тебя за это уважаю…

— Спасибо, лейтенант.

— …но если я узнаю, что боеприпасы или оружие уходят налево, я сам собственноручно засажу тебе пулю между глаз. Понял?

У Брайана отвисла нижнюю челюсть. Таким ответом Донал удовлетворился вполне.

— Проклятие! — Донал глянул на наручные часы. — Вот, я из-за тебя опоздал.

— Из-звини.

Донал вышел из тира и направился к лифту. Дверцы распахнулись перед ним, и дух поднял лейтенанта до гаражей, на сей раз только что-то нежно напевая ему на ухо — обрывки какой-то старой песенки, которую Донал так и не смог припомнить.

Донал выбежал из лифта и бросился к машине. Его шаги по бетонному полу гулким эхом разносились по гаражу. Задняя дверца машины была открыта. На передних сиденьях сидели двое полицейских в форме, рядом с ним — Левисон.

— В аэропорт, — крикнул Донал водителю, — и как можно быстрее!

Закрывая, он слишком громко хлопнул дверцей.

Водитель сразу же понял, что от него требуется. Он вывел машину из транспортного потока, воспользовавшись черным стробоскопическим сигналом, а сирену переключил с «воя» на «гром».

Однако на протяжении нескольких кварталов движение было таким, что не помогали никакие сигналы и сирены. Потом им удалось выехать на улицы, где машин было поменьше — дело шло к полудню, час пик уже миновал, — и тактика запугивания водителей стала приносить первые плоды.

Автомобиль набирал скорость, и черные вспышки сигнального строба отражались от стен. Они проехали три светофора, прежде чем достигли шоссе Левой Дуги.

Все девять трасс вели прямо к центру черепа высотой в две тысячи футов, отмечавшего восточную границу города. Затем они поднимались вверх, внутрь левой глазницы этого грандиозного сооружения (а возможно, и чьих-то останков, никто точно не знал) и входили в круговой туннель длиною в милю, освещаемый лишь бестелесными духами огня, парившими вверху.

С духами теперь договоры заключались на очень короткое время, так как транспортная нагрузка постоянно увеличивалась, и все ещё хорошо помнили катастрофу в туннеле 93-го года на шоссе Правой Дуги. Тогда духов огня охватила какая-то коллективная истерия, а ведь многие из них работали там уже второе столетие. Они вдруг стали взрываться, превращаясь в фонтаны ослепительных искр. Водители от неожиданности резко сворачивали. В результате разбилась сотня машин, жертвы исчислялись десятками.

Вскоре автомобиль выехал из туннеля. Небо затянули лилово-серые тучи. У Донала сохранялось легкое ощущение клаустрофобии. Они проехали через коммерческий район Призматического транса с его напоминающими радугу рекламами и мириадами видений.

Наконец выехали на шоссе, что вело прямо к аэропорту. Водитель вывел машину на скоростную трассу и резко нажал на акселератор.

* * *

К тому времени как они въехали в ворота Пантер-Близнецов Аэропорта Броди (названного так в честь Фистикаффса Броди, лучшего мэра из всех, когда-либо управлявших городом), туман у них над головой начал сгущаться. Подъехав к специальному входу для полиции, сбавили скорость, затем свернули на пандус и стали спускаться в глубины терминала Алеф.

— Прекрасная работа, ребята! — сказал Левисон и взглянул на Донала.

— Да, неплохая.

— Сэр. — Водитель аккуратно провез их на место парковки.

— Вы уверены, что самолеты прилетают по расписанию? — спросил второй полицейский.

— При таком тумане, конечно, нет, — пробормотал Левисон. — По крайней мере, у нас будет время все тут осмотреть. Верно, босс?

— Верно. — Донал ещё мгновение сидел, не шевелясь, в машине. Его тревожило какое-то внезапно возникшее дурное предчувствие…

— С вами все в порядке, босс?

— В порядке. — Донал попытался восстановить в памяти путь до аэропорта. Но ничего подозрительного припомнить не смог.

Проклятие!

Его беспокоил успех всей операции в целом. Убийца может нанести удар практически отовсюду.

— Вперед!

Полицейские вышли из машины.

Что бы ни говорил комиссар Вильнар о том, что не будет доплачивать за сверхурочные, существовал только один способ помешать преступлению — обеспечить постоянное присутствие охраны рядом с певицей. В этом случае можно быть уверенным, по крайней мере, в двух важных вещах. Во-первых, убийца в подобных обстоятельствах пойдет на преступление только ценой собственной жизни. Во-вторых, потом никому не удастся похитить тело.

Эскалатор состоял из стеклянных дощечек. Их подъемные руны мерцали темным светом. Левисон взошел на ступеньку выше Донала, и эскалатор повез их через семиэтажный атриум.

Донал оглядывал толпу внизу. Он заметил людей по углам зала, у колонн и в других пригодных для обозрения местах. На них были широкополые шляпы, низко надвинутые на глаза, руки они держали в карманах пальто.

— Это все наши, — сказал Левисон.

— Отлично.

— Вы ведь хотите, босс, чтобы я сам прошелся там? И лично их проверил?

Донал искоса взглянул на Левисона.

— Ненавижу, когда предугадывают мои желания.

— Я знал, что вы именно так и отреагируете.

— Вали-ка ты отсюда, Лев.

— И я знал также, что вы…

— Ты меня слышал?

Но Левисон широко улыбался, сходя с эскалатора. Оба понимали, что в этом раунде победил он.

* * *

Самолет приземлился с опозданием. Бледно-серый туман покрывал все вокруг, когда четырехмоторный самолет авиалиний «Даггер» остановился неподалеку от здания терминала.

Наземная группа обслуживания подкатила трап и развернула длинный ковер малинового цвета. Репортеры и фотографы старались протиснуться как можно ближе к самолету. Дорогу им преградили сотрудники 1005-го отделения полиции. Встречать диву приехали также несколько местных чиновников. Среди них — член Городского совета Алексей Браун.

Пропеллеры вращались все медленнее и наконец один за другим остановились.

Как только из открывшейся двери самолета появилась дива и на мгновение остановилась на верхней ступеньке трапа, повсюду засверкали фотовспышки. Донал находился у самого края толпы. Он поднял глаза и увидел те прелестные, слегка заостренные черты, которые помнил по фотографиям.

Однако до этого момента он не представлял, насколько хороша Мария даЛивнова. Когда певица стала спускаться по трапу, в каждом её движении чувствовалась жесткое сдержанное изящество, а когда она ещё раз остановилась на самой нижней ступеньке, Донал понял, что перед ним по-настоящему потрясающая женщина. Ослепительной улыбкой она словно говорила: «Я так счастлива быть здесь, с вами».

Дива скользнула взглядом и по Доналу, не задержавшись на нем даже на долю секунды.

Он ожидал, что она будет далеко не в восторге от того, как они организовали охрану. Но столкнулся с чем-то худшим, значительно более оскорбительным для себя — даЛивнова не желала замечать его присутствие.

А собственно, с какой стати он должен был её интересовать? Донал выполнял свои профессиональные обязанности. Дива была товаром, который он был призван охранять. И если бы ему пришлось закрыть её своим телом от пули наемного убийцы, то ведь он знал, на что идет, поступая на работу в полицию. Именно за это ему и платили жалованье.

— Как вам нравится в Тристополисе? — крикнул кто-то из репортеров. На нем была черная шляпа, он держал наготове блокнот и ручку.

— У вас тут замечательный туман.

Смех среди репортеров.

Затем последовал обмен рукопожатиями, после чего на бетонированную площадку перед входом в аэропорт въехали три черных лимузина с затемненными окнами. Помощники члена Городского совета проводили диву в тот, что находился посередине. Она села в автомобиль, но не захлопнула дверцу, словно ожидая последней фотовспышки, последнего щелчка камеры.

Наконец она убрала с малиновой дорожки ножку в туфле на шпильке, и помощник захлопнул дверцу. Донал издал вздох облегчения. Это было первое возможное место нападения, и они успешно его миновали. Если все его люди будут постоянно начеку, день и ночь, не жалея нервов, на протяжении ближайших восемнадцати дней, они справятся.

Целых две недели…

Что ж, по крайней мере время пройдет незаметно, так как у них просто не будет возможности передохнуть. Правда, Донал рассуждал сугубо теоретически. Перед ним затормозила одна из полицейских машин, и Донал сел в неё. Другие автомобили из Управления выстроились в кортеж перед лимузинами и позади них.

Лейтенант оглянулся на самолет. Журналисты расходились, чиновники расселись по лимузинам. По трапу стали спускаться обычные пассажиры, которым разрешили покинуть самолет.

Их никто не снимал, никто не задавал вопросов о том, как им нравится в Тристополисе.

По обе стороны кортежа с дивой ехали полицейские на мотоциклах.

Все автомобили тронулись с места. Донал внимательно смотрел по сторонам.

Перед началом операции он думал заказать вертолет слежения, но туман великолепно заменял любой вертолет, обеспечивая отличную защиту от возможных снайперов на крышах. Собственно, здесь он их особенно и не опасался. Но вот ближе к центру, там, где много небоскребов, они могут представлять определенную проблему.

Правда, подумал Донал, вот там-то как раз, в каньонах из высотных зданий, туман будет явно не таким густым.

Черт!

Возможности для нанесения удара окружали его повсюду.

* * *

Лимузин дивы затормозил у «Экземплара». Здесь на тротуарах у отеля собрались уже не только журналисты, но и поклонники. Нервы Донала были на пределе, когда он поспешно выходил из автомобиля, держа перед собой удостоверение, чтобы охрана без задержки пропустила его в отель.

— Рад снова видеть вас, лейтенант, — произнес один из них, седовласый ветеран, которого Донал сразу же узнал. — Такое впечатление, что здесь все собрались, чтобы взять у вас автограф.

— Это они вас фотографируют. Разве вы не заметили? — Донал поспешно приветствовал старого знакомого, а сам внимательно оглядел окна в верхних этажах домов на противоположной стороне улицы. — Ладно, она идет.

Дива выходила из автомобиля. Полицейские взялись за руки, сформировав живую изгородь от все возраставшего хаотического давления толпы. Народ, находившийся с краю, начинал давить все сильнее. Пляшущие язычки пламени над ступенями отбрасывали на диву золотистые блики. Она остановилась и помахала толпе — да не останавливайся ты на открытых местах, черт тебя подери! — а затем поднялась по ступенькам и оказалась под декоративным балдахином у входной двери.

Даже здесь опытный стрелок мог без особого труда «снять» её, как пташку с ветки. Донал махнул рукой швейцарам, чтобы те поскорее провели диву внутрь помещения. Один из них наклонился к певице, пробормотал приветствие и жестом пригласил войти. Дива вплыла в фойе.

Внутри гостиницы люди Донала уже были расставлены в нужных местах. Он немного успокоился.

И пока дива ехала в лифте, обслуживаемом человеком смиренного вида, а не духом, Донал взбежал по лестнице, перескакивая по три ступеньки за раз. Когда лейтенант добежал до четвертого этажа, он уже прерывисто и тяжело дышал, а тело покрылось потом в предчувствии тяжелого кросса.

Номер дивы находился на сорок восьмом этаже, слишком высоко даже для такого тренированного офицера полиции, как Донал, поэтому он прошел по коридору до лифта прачечной, где его уже ждал Левисон, придерживая медную дверь. Левисон прибыл сюда ещё до приезда кортежа. Он сонным голосом спросил:

— Какой этаж, сэр?

Но сам уже нажимал на кнопку с числом 48 и закрывал дверь, едва дав возможность Доналу войти. Кабина лифта рванулась, поднялась на несколько футов и загрохотала, после чего стала подниматься более плавно, постепенно набирая скорость.

— Приятно видеть тебя таким спокойным, — заметил Донал.

— Если сам комиссар Вильнар вам полностью доверяет, — отозвался Левисон с совершенно серьезным выражением лица, — какое может быть беспокойство?

— Ты совершенно прав. — Донал проверил свой «магнус». Все в порядке. — На твоем месте я бы тоже был совершенно спокоен.

— А на своем?

— Признаться, жутко боюсь. Жду не дождусь, пока гастроли закончатся и дива улетит куда-нибудь ещё, в какой-нибудь Рио-Экзотико.

— А… — Левисон кивнул, стрелка-указатель миновала деление 40, и лифт начал сбавлять скорость. — Вот почему мы все расслабились. Если вы так напряжены, значит, все под контролем.

— Приятно слышать.

Лифт с лязгом остановился, и Левисон распахнул медную дверь.

— Кажется, мы пребываем в полной готовности.

Двенадцать полицейских в форме выстроились вдоль коридора. Так же, как и детективы этажом выше и этажом ниже. Двое полицейских из группы Донала приоткрыли дверь номера, находившегося напротив номера дивы, и выглянули оттуда, широко улыбаясь.

— Эй, босс, Лев, не хотите чего-нибудь заказать в номер?

— Ради священного Аида…

— Шутка, Донал.

— Где ди?..

— Она идет. — Левисон коснулся руки Донала. — Вот.

Они подошли ко входу в главный лифт в тот самый момент, когда прибыла кабина с певицей, и золотые дверцы распахнулись. Из лифта вышла Мария даЛивнова, Великая Дива собственной персоной. Рядом с ней в подобострастной позе стоял старший менеджер отеля Уитроуз.

— Гм, мадам даЛивнова, вы знакомы с лейтенантом… гм… Риорданом? Он отвечает за… гм… подготовку к вашему приезду.

— Нет, к сожалению, не имела удовольствия. — Взгляд на Донала, легкое изумление, не более.

Но у него перехватило дыхание и, кажется, даже остановилось сердце.

Так хороша!..

Какой же совершенной мишенью она может стать, если он не справится со своими обязанностями.

— Для меня это большая честь, мадам, — с трудом произнес Донал. — Если вы позволите сказать вам несколько слов о требованиях безопас…

— Какой обаятельный детектив! Ради меня? Боже, как я тронута!

И она прошла мимо него, сопровождаемая двумя компаньонками. Обе женщины были сотрудницами театра «Дю Лу Мор» и были назначены руководством в качестве горничных к диве (они приехали в лимузине встречать её). Донал опросил их ещё до приезда певицы. После него Левисон, которому легче давались беседы с незнакомыми людьми, переговорил с каждой по отдельности. На первый взгляд, никаких опасений ни одна не внушала. Кроме того, обе переживали не меньше Донала из-за свалившейся на них ответственности.

Какой обаятельный детектив!

Донал увидел, как захлопнулась дверь в номер дивы. Он громко выдохнул.

Я справлюсь.

* * *

Первое же представление все изменило.

Донал стоял в ложе верхнего яруса. Комиссар Вильнар был одним из шести высших чиновников, расположившихся в ней.

Внизу, за пределами зрительного зала повсюду были расставлены многочисленные вооруженные полицейские. В самом зале два опытных снайпера из Управления в гражданской одежде расположились в соседней ложе. Винтовки лежали у ног. Левисон сидел в партере. Другие члены команды Донала были рассеяны среди публики.

Полицейские за пределами зрительного зала представляли первый «видимый» уровень сдерживания. Однако Донал понимал, что профессиональный киллер без труда определит обоих снайперов по настороженным взглядам, которые те бросали вниз на публику. Несмотря на смокинги, ни тот, ни другой ни в малейшей степени не напоминали любителей оперы.

Они были вторым, также «видимым», уровнем. Третьим уровнем являлась непосредственно команда Донала. Если бы Левисон не сказал ему, Донал никогда бы не догадался, что седовласая полная дама в шикарном боа и брильянтах — сержант Мириам Дельветер, один из лучших стрелков Управления.

Сегодняшним представлением гастроли открывались, и, если кому-то в голову пришло бы совершить покушение на диву, сейчас оно выглядело бы наиболее трагично.

Свет погас, по залу поползли неровные тени, Донал напряженно всматривался вниз. Любое неловкое движение заставляло его насторожиться. Вспышка отраженного света. Вон там… Ах, нет, лейтенант заставил себя успокоиться, всего лишь театральный бинокль.

А на сцене началось представление. Яркие разноцветные костюмы мерцали на периферии зрения Донала: начальный эпизод «Смерти Аланкина» разворачивается при королевском дворе среди роскоши и блеска.

Яркий свет, исходивший со сцены, отвлекал Донала от темного зала. Тем не менее он настойчиво продолжал наблюдать за публикой.

Он не видел, но чувствовал, что на сцене танцуют. Затем танцы прекратились, все замерло, и лейтенант услышал пение. Из левой кулисы появилась дива. Она находилась у входа в королевский дворец. Взгляд Донала метался по залу: партер, бельэтаж, ложи, наконец сама сцена, ряды ближайшие к ней.

И вот она запела.

О Блаженная Смерть!..

Дива пела чистым, необыкновенно хрустальным голосом, очаровывая придворных наивным вопросом: здесь ли великий государь вершит суд?

Когда ария закончилась, дива слегка наклонила голову, а волны аплодисментов прокатились по залу. Донал провел рукой по лицу и вдруг понял, что те несколько минут, пока продолжалось пение, он видел только её, забыв обо всем остальном.

Минуты, которые могли стоить жизни.

Нельзя позволять себе отвлекаться.

В опасности находилась не только дива. Если пули начнут летать по залу, если его собственные люди откроют стрельбу, ответственность будет нести он. И если кто-то погибнет, а родственники убитого потребуют платы кровью, расплачиваться будут им, а не комиссаром Вильнаром.

Тем не менее когда дива запела свою следующую арию, как ни старался Донал смотреть в зал, его взгляд постоянно возвращался к ней. Так бывает и со смертельно уставшим человеком: как ни пытается он не задремать и удержать голову, она все равно падает на грудь.

Во время антракта Донал выскользнул из ложи. Он прошел вниз и дальше за кулисы мимо двух громил в форме, которых хорошо знал, братьев Бродовски. В тренажерном зале сослуживцы называли их «варварами».

— Все в порядке, ребята?

— В порядке, но Эл, кажется, плакал, когда она пела последнюю песню.

— Как будто ты не плакал.

О священный Аид, они ещё хуже, чем он. Донал взбежал по нескольким деревянным ступенькам и прошел под массивными занавесами.

Люди в коричневых комбинезонах толкали на сцену тяжелый фасад — декорацию замковых укреплений на громадных роликах. Участники спектакля, исполнявшие не слишком значительные роли, оживленно беседовали. Остальные сидели у себя в уборных, восстанавливаясь к следующему действию.

Мимо пробежала гибкая полуобнаженная девушка, на ходу натягивая крестьянскую блузу. Донал тяжело перевел дыхание.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил рабочий сцены.

— Нет… Хотя, пожалуй… Не видели ли вы здесь кого-нибудь чужого?

— Э-э… не думаю. — Рабочий взглянул на актрису, поправлявшую блузку, потом снова на Донала. — Кроме вас, офицер. Мы-то к этому привыкли.

— Должно быть, тяжело.

— Скорее, весело. — Рабочий подмигнул.

Священный Аид!

Донал в последний раз оглядел сцену. На самом верху чуть ниже софитов находился подъемник, с которого опускали различные части декораций на почти невидимых тросах. Там стоял очень толстый человек с текстом в руках. В следующем действии он исполнял роль голоса-призрака.

Там же стояли ещё два переодетых в штатское полицейских, один из которых помахал Доналу рукой. Донал ответил.

Пока все в порядке.

Донал проследовал к братьям Бродовски.

— Ребята, хорошо, что здесь оборону держите именно вы. За сценой настоящий ад.

— Почему, лейтенант?

— Обнаженные актрисы переодеваются прямо у тебя на глазах. Сиськами чуть ли не в нос тычут. У меня давление зашкалило.

— Ну вы даете…

* * *

Третий акт…

Донал не мог уследить за всеми перипетиями сюжета, но ему ведь платили не за это. Тем не менее время от времени он бросал взгляды на сцену. Комиссар Вильнар тоже был полностью захвачен представлением. Дива, пела ли она соло или, как теперь, участвовала в сложном дуэте, обращаясь к принцу с просьбой быть более снисходительным к народу, потрясала и зачаровывала Донала вместе со всеми находившимися в зале.

Четвертый и последний акт…

На сцене все участники спектакля. Эпизод сражения и оплакивания павших с обеих сторон. И когда дива запела траурную песнь по погибшему принцу, Доналу почудилось, что у него из тела вытягивают нервы, и чьи-то цепкие когти впились ему в душу.

Слезы потоком лились по щекам лейтенанта.

Не было звуков выстрелов. Никто не бросился на сцену и не вонзил кинжал в сердце дивы. Но все это можно было сейчас совершить без препятствий, так как и Донал, и другие сотрудники полиции, даже снайперы в ложе в противоположной части зала забыли об опасности и пребывали в неком трансе, пока из уст дивы исходил божественный голос необыкновенной чистоты и совершенства.

И вот ария закончилась.

Донал молча опустил голову. Он спиной протиснулся к выходу из ложи, вытирая слезы тыльной стороной ладони. К тому времени, когда он дошел до фойе, лейтенант уже был в своем обычном нормальном состоянии. У двух детективов, стоявших у бокового входа в зал, глаза все ещё были мокрые.

— Не забывайте о том, кто вы такие, — напомнил им Донал, проходя мимо.

— Да, сэр.

Отсюда, снизу, Донал наблюдал за тем, как один за другим вздымаются валы аплодисментов. Один громче другого. Исполнители вышли на поклон, но больше всего восторгов и криков «браво» досталось, естественно, самой диве (а потом уже принцу или, точнее, певцу, исполнявшему эту партию, имя которого было известно далеко не всем присутствовавшим в зале и, конечно, никому из полиции).

На сцену летели букеты цветов от фанатичных поклонников оперы, и Донал нервно морщился всякий раз, как замечал какое-то движение в ложе со снайперами. Никто из них, к счастью, так и не поднял оружия.

Какая-то девочка принесла на сцену громадный букет, который был выше её самой. Дива приняла его и расцеловала девочку, что вызвало новый взрыв восторгов в зале.

Наконец занавес опустился и больше уже не поднимался. Зажегся свет, и Донал, успевший привыкнуть к темноте, даже зажмурился от его ослепительной яркости. Счастливые слушатели, делясь впечатлениями, продвигались к выходам, а напряжение Донала достигло предела.

Он испытал некоторое облегчение после эмоционального напряжения финальной арии. Теперь все его люди спустились в фойе, и вновь наступил опасный момент. Ведь диву могли убить, не только когда она находилась на сцене.

— Не теряйте бдительности, черт вас возьми! — крикнул он Бродовски, зайдя за кулисы.

— Конечно, лейтенант!

* * *

В уборной дивы было множество поклонников, шампанское в серебряном бокале с резными рунами, гептаграммы из голубых орхидей и роз цвета индиго и какофония восторженных возгласов. Левисон, как всегда не бросаясь в глаза, помогал певице принимать букеты.

— Огромное спасибо, — пробормотал он румяному сыну известного бизнесмена, владельца сети супермаркетов «Черная гадюка».

Бизнесмен даже не взглянул в сторону Левисона.

Донал с порога наблюдал за тем, как Левисон принимает билеты от визитеров. По лицу Левисона пробежала едва заметная улыбка. Он понимал, что никто не обращает на него ни малейшего внимания и не представляет, что его присутствие здесь обеспечивает безопасность дивы в её уборной.

Донал всматривался в физиономии льстивых богачей, атаковавших великую артистку и безумно завидующих её славе и таланту. Возможно, это преклонение перед талантом знаменитой певицы несколько оправдывало их в его глазах. Платиновые запонки в форме черепов, золотые перстни с брильянтами… кажется, никакого явного оружия. И никаких движений, которые свидетельствовали бы о чем-то, кроме всепоглощающего желания причаститься славы гения.

На какое-то мгновение дива заметила присутствие Донала и приветствовала его легким кивком. Возникло ощущение, как будто множество крошечных эльфов коснулись его спины. Но дива практически тут же все свое внимание обратила на пышную даму, рассыпавшуюся в комплиментах, и как будто забыла о существовании Донала.

Донал вновь прошел в узкий коридорчик. Оттуда за кулисы, по дороге проверяя все углы и закоулки. Кажется, все в порядке.

Братья Бродовски теперь стояли у бокового выхода, и Эл, тот, что повыше ростом, открыл перед Доналом металлическую дверь.

На улице его уже ждал лимузин. Рядом с автомобилем два помощника — Петров и Дюкесн в своих лучших костюмах. Они внимательно осматривали крыши ближайших зданий и тротуары вокруг театра.

— Пока что все в норме, — сообщил Дюкесн. — На крыше сидит Аврам. Там тоже никаких проблем.

— Однако пока не расслабляйтесь.

— Хорошо. — Петров вопросительно взглянул на Донала. — И сколько ночей нам ещё стоять на страже?

Донал не ответил. Вопрос относился к числу риторических.

Черт, черт, черт!

А ведь он прав, на пределе бдительности невозможно находиться слишком долго.

* * *

На официальном приеме, который затем последовал, были самые разнообразные канапе, закуски, экзотические деликатесы. Комиссар Вильнар выглядел потрясающе в шикарном смокинге, и он даже похвалил Донала за хорошую подготовку встречи дивы. И за то, что все пока идет неплохо.

— Спасибо, сэр, — отозвался Донал, не обратив внимания на слово «пока».

Если все пройдет без осложнений, на комиссара обрушится поток поздравлений от городских чиновников. Но если с дивой что-нибудь случится, нужно будет ожидать совсем другого потока, и направлен он будет на Донала.

Донал переходил от одной группки гостей к другой, остановился поговорить с Левисоном, который жевал что-то с тарелки со странными угощениями, напоминавшими пальцы, заканчивавшиеся маленьким черным глазом.

— Что ты ешь, Лев?

— Не имею ни малейшего представления, но выглядит соблазнительно. Попробуете?

— Воздержусь.

Он прошел дальше, и тут его заметила дива и поманила к себе. Вокруг певицы собрался плотный кружок важного вида господ.

— А это, — провозгласила она, — мой блистательный личный детектив. Видите, как меня ценит городское начальство?

— Вы для нас огромная честь, — воскликнул тристополитанский советник, у которого поверх жабо висела платиновая цепь — свидетельство его высокой должности. — А вы капитан?..

— Лейтенант Риордан. Рад служить, советник.

— Нельзя жалеть средств на охрану, — изящный взмах рукой, — такого бесценного таланта и такой божественной красоты.

— О, Эдвард, вы льстите мне!

Донал с легким поклоном отошел в сторону. Дива бросила на него ещё один прощальный взгляд, и ему показалось, что он заметил иронию в темных и необыкновенно красивых глазах. Затем все свое внимание она обратила на советника, возобновив свой изысканный, но совершенно бессмысленный диалог.

Блистательный детектив…

Весь остаток вечера до двух часов пополуночи Донал оставался на периферии, и, когда дива наконец спустилась к своему лимузину, Донал последовал за ней. Они ехали к отелю «Экземплар», и пустые улицы без людей и машин напоминали жуткие призрачные долины.

В этот час языки пламени, пляшущие над входом, казались усталыми. Швейцары, напротив, были полны энергии, они живо распахнули двери перед певицей. Она с двумя своими компаньонками взошла по ступенькам, с обеих сторон её сопровождали Петров и Дюкесн, за ними следовал Донал.

Внутри отеля свое место уже заняла ночная смена, и Донал мог отдохнуть. Тем не менее он не смог удержаться от того, чтобы ещё раз пройтись по опустевшим коридорам отеля, по темному ресторану и тихому (хотя и не совсем безлюдному) бару. Все было спокойно.

* * *

Домой Донал возвращался по гипотрассе, стараясь не обращать внимания на пьяницу, который не сводил с него глаз всю дорогу. Пока лейтенант шел к дому от станции, его никто не потревожил.

У себя в квартире, несмотря на поздний час и стоны неисправного водопровода, Донал принял горячий душ в старой жестяной кабинке. Но вода неожиданно кончилась до того, как он успел смыть с себя мыло.

Донал вытерся полотенцем и уселся за простой деревянный стол с бутылкой «Жака Дофена». Открутив пробку, поднял рюмку и, повернувшись к теням на стене, выпил её до дна.

Вкус у напитка был огненный.

Ещё две рюмки, и Донал закрутил пробку. Затем, чувствуя, как чешется все тело от не до конца смытого мыла, заставил себя улечься в постель и долго смотрел в потолок, терпеливо ожидая, когда же придет сон.

Ну вот и славы добился, подумал Донал. Хоть какой-то.

* * *

В пять часов утра по пустынной улочке на расстоянии двух кварталов от отеля «Экземплар» по тротуару двигалось безжизненное тело. Нечто невидимое удерживало голову, ноги послушно тащились по земле.

За ним мерцали волны темного свечения. Нечто тащило человека, пребывавшего в бессознательном состоянии.

Оно заволокло его за угол и отпустило. Голова человека упала на тротуар с отвратительным глухим стуком. Нос был разбит, в щеках образовались раны.

Рядом с головой сверкнули две дорогие элегантные туфельки черного цвета. На их владелице был серый костюм, а волосы и кожа были пепельные.

— Что это? — спросила она.

«Шатался рядом с отелем. Я его нашла».

— И все?

«Не совсем. Загляни ему в карманы».

Женщина оглянулась по сторонам, затем опустилась на одно колено и сунула руку в перчатке в карман избитого мужчины. Оттуда она извлекла пистолет, заряженный небольшими стрелами. Заряд был покрыт темной жидкостью, запах которой невозможно было спутать ни с чем другим.

— «Лунная тень». Смертельная доза.

При нем также была удавка, автоматически затягивавшаяся при соприкосновении с шеей жертвы. Она сокращалась до размеров кулака… но довольно медленно. Смерть неизбежная и при том весьма мучительная.

Женщина выпрямилась, держа в руках оба орудия планировавшегося преступления. Человек судорожно дернулся, веки слегка затрепетали, и затем он снова погрузился в полную неподвижность.

— Ну, Ксалия, что ты предлагаешь с ним сделать?

Воздух вновь покрыла темная рябь, и голос произнес:

«Ничего».

— То есть как?

«Просто так».

Женщина снова оглянулась по сторонам и увидела их: две пары янтарных глаз, сверкнувших в темноте.

— Просто оставить его? Для них?

«Пойдем, Лора. Он хотел убить диву».

— Я знаю. Но он не из Черного Круга. Просто одинокий псих.

«Я высказала, — слова как будто повисли в воздухе, — свое мнение».

Лора снова взглянула на израненного человека и пошла прочь. Через мгновение загадочная рябь в воздухе последовала за ней.

5

Донал проснулся в 5:23 за семь минут до того, как должен был зазвонить будильник. В памяти остался обрывок последнего кошмара, уже стекавшего в глубины подсознания, подобно струйке воды в слив раковины. Он все ещё слышал удалявшийся вопль. И вот все прошло.

Лейтенант воспользовался удобствами, которые предоставляло ему его жилище, глотнул противной воды из-под крана — по крайней мере, сегодня она оттуда текла, — натянул на себя старый черный спортивный костюм и выбежал из квартиры. Улицы были пусты, как обычно в этот час.

Вверху на расстоянии ста футов над ним летел управленческий сканбат, и Донал помахал ему. Возможно, потом кто-нибудь из Отдела по надзору, просматривая память сканбата, узнает его.

У каменного постамента на углу лейтенант проделал то же самое, что делал всегда, — вставил свое удостоверение в нужную ячейку, и дверца открылась. Донал спустился по каменной винтовой лестнице.

Ты чувствуешь?

Донал остановился, дрожь пробежала у него по телу, но он заставил себя успокоиться. Здесь никого нет. Он продолжал спускаться, пока не достиг катакомб.

А там он побежал по древнему каменному полу.

Ты чувствуешь песню?

Могильный холод обжигал кожу Донала, заставляя его бежать быстрее, пока он не разогрелся. Наконец лейтенант добежал до того помещения, где стояли саркофаги.

Ты слышишь?

Он заставил себя бежать ещё быстрее, а когти, которые, конечно же, были всего лишь плодом его воображения, терзали его нервы и крюками впивались ему в тело.

Ты слышишь песнь праха?

Когда Донал вернулся к каменной лестнице, руки его дрожали, крупные мышцы бедер почти занемели от напряжения, и, поднимаясь по ступенькам, он боялся упасть. Когда дверь со скрежетом стала открываться, на какое-то мгновение её заклинило, и Донала пронизал леденящий ужас.

Но вот она открылась, и Донал неловкой походкой вышел на тротуар и направился домой.

* * *

В середине дня Донал выкроил немного времени на то, чтобы соснуть на заднем сиденье полицейского автомобиля. Возможности потренироваться в тире у него не было, поэтому, проснувшись и не открывая глаз, он заставил себя войти в транс.

Донал представил, как засаживает пули прямо в самые жизненно важные места своей жертвы. Затем с долгим, глубоким и судорожным вздохом он вернулся к реальности.

— Эй, лейтенант, может, кофейку выпьете?

— Если только с пончиками.

— И это можно устроить.

Двое полисменов, Бельден и ОТрейди, оставили Донала одного в машине, пока он спал, сами же стояли неподалеку, чтобы услышать рацию, если они кому-то понадобятся. Теперь они снова сели в автомобиль и выехали из переулка. Остановились они на ультрафиолетовых линиях, запрещавших парковку, перед кафешкой «Вкусно и сладко». Бельден пошел за кофе.

— Он любит сладости от «Тарантула», — пробормотал ОТрейди, — от которых зубы чернеют.

— Прекрасно.

Вернулся Бельден с простенькими пончиками с красникой и большими стаканами из змеиной кожи, полными весьма посредственного кофе. Количество в ущерб качеству.

— Становитесь культурным, лейтенант? — Бельден уселся на сиденье пассажира спереди и снял маленький змеиный ротик, служивший крышечкой для стакана. — Оперу полюбили?

— Весьма, дружище. С возрастом волей-неволей становишься интеллигентом.

— Слышал, что эта дива — супер. — ОТрейди, сидевший за рулем, откусил здоровенный кусок пончика и запил его большим глотком кофе. Громко чавкая, он спросил: — Она, что, на самом деле такая красавица, как про неё говорят?

— О да, — ответил Донал почему-то очень тихо и отставил свой кофе в сторону. — Она именно такая.

* * *

Второе представление превзошло первое. Публика, богатая, но не принадлежавшая к самым влиятельным семействам города, была менее скована в выражении чувств. И, чувствуя столь теплый прием, участники спектакля ответили поистине блестящим исполнением.

В тот вечер не только дива, но и все остальные певцы исполняли свои партии с невероятным совершенством. Некоторым из них снова удалось довести публику до слез.

Братья Бродовски несли службу за кулисами. Оказалось, что они уже успели переговорить с Левисоном, и после представления Эл Бродовски отозвал Донала в сторону.

— Священный Аид, лейтенант! Вы были правы. Двадцать голых тел, шикарные сиськи со всех сторон. Трудно с собой справиться.

— Э-э… Замечательно, что вы наконец обратили внимание.

Выговорившись, Бродовски ушел, оставив Донала в полном недоумении, на самом ли деле тот видел двадцать обнаженных женщин или просто решил посмеяться над лейтенантом.

— Эй, — позвал его Левисон. — Что-нибудь случилось? Стоите и так озадаченно смотрите перед собой.

— Размышляю над стратегией. Петров и Дюкесн подготовили её автомобиль?

Её означало автомобиль дивы.

— Все в порядке. Она все ещё намерена поехать в «Пять сезонов»?

— Да. Обед из семи блюд. — Доналу и всем остальным придется стоять вокруг обедающих и внимательно следить. — И разные салаты в придачу.

— А вы успели перекусить? — спросил Левисон.

— Конечно. А ты?

— Захватил с собой бобовый сандвич. Тилли сделала мне его вчера вечером. А вы?

— Два пончика с красникой и громадную порцию кофе из «Вкусно и сладко». С Бельденом и ОТрейди.

— «Вкусно и сладко»? — Левисон вздохнул. — Счастливчики!

Через несколько мгновений появилась дива, сопровождаемая толпой поклонников. Донал с удивлением подумал, неужели ей это до сих пор не опротивело?

Сидя на заднем сиденье машины Бельдена и ОТрейди, Донал внимательно смотрел из окна. Внутри у него было гадко и вовсе не из-за плохого кофе, а из-за понимания того, что убийца может находиться где угодно.

И вновь члены команды Донала были распределены по важнейшим пунктам. Трое провели целый день в «Пяти сезонах», постоянно путаясь под ногами у шеф-повара, но пытаясь не попадаться на глаза посетителям. Донал бродил от одного поста к другому, выходил на улицу, смотрел, не появилось ли что-то необычное, странное, бросающееся в глаза, но ничего такого не обнаружил.

Три часа спустя они вернулись в «Экземплар».

Смена Донала закончилась, но он не смог удержаться от искушения пройтись по коридорам и барам отеля. Немного поболтал с Шонованом, детективом отеля, который, по его словам, никогда не спал, и — что тоже вполне вероятно — никогда не покидал здание гостиницы.

Было уже очень поздно, когда Донал наконец добрался до дома.

На следующее утро он встал в семь. Страшно хотелось пробежаться. И хотя к этому времени движение на улицах было уже довольно интенсивным, лейтенант решил не спускаться в катакомбы, а удовольствоваться небольшой пробежкой по тротуарам. Донал никак не мог забыть жуткий шепот, который преследовал его вчера под землей.

Он принял душ — горячая вода шла без перебоев, — съел на завтрак омлет, натянул чистую рубашку и надел свой второй костюм, прошедший основательную стирку в «Тряпках Фоззи».

День вроде бы обещал быть удачным.

* * *

На сегодня было запланировано дневное представление, собравшее совсем иную публику — детей в сопровождении родителей. Они хлюпали носами и смеялись там, где требовалось, хотя сюжет был явно выше их понимания.

Доналу с третьего раза удалось наконец-таки ухватить суть происходящего на сцене — истории, в которой невинность столкнулась с честолюбием, право и справедливость — с желанием отомстить любой ценой. Он научился скрываться за тяжелой портьерой, как только дива начинала петь свою заключительную арию над телом мертвого принца Тюроля. Именно в это мгновение профессиональный инстинкт изменял Доналу, и его охватывала неземная печаль.

После спектакля дива вернулась в отель отдохнуть, и, пока она там находилась, Донал патрулировал улицы вокруг «Экземплара». И тут среди автомобилей лилового цвета он увидел темный «Виксен». Он сразу же вспомнил машину, припаркованную рядом с комплексом Энергетического управления.

Машина была не совсем обычная, но не уникальная. Когда Донал подошел поближе, загорелся зеленый свет, «Виксен» рванулся вперед, и лейтенант даже не разглядел, кто сидит за рулем.

Вечером дива пела в театре «Дю Лу Мор». И вновь по центру города мчался лимузин, сопровождаемый двумя автомобилями без опознавательных знаков и двумя полицейскими машинами.

Это был час пик, и Донал настоял, чтобы Левисон и Дюкесн — самый лучший в Управлении стрелок в сложных условиях дорожной обстановки — ехали в лимузине вместе с дивой. Она была возмущена и успокоилась, только когда Левисон спросил её, какими дыхательными методами она пользуется, чтобы достичь такого голосового диапазона.

Доналу перемена темы разговора показалась надуманной и слишком бросавшейся в глаза, но Левисону, как всегда, удалось все проделать таким образом, что беседа потекла непринужденно и в том направлении, в каком он хотел. Возможно, это объяснялось полной его сосредоточенностью на обсуждаемом предмете. Создавалось впечатление, что Лев больше всего на свете желает получить ответы на свои вопросы.

Сегодня братья Бродовски находились в зале.

— Нам нужно перевести дух, лейтенант. Слишком много голых тел вокруг, мы не можем сконцентрироваться.

Донал же, как обычно, занялся проверкой окон в зданиях на противоположной стороне улицы и оглядыванием толп, проходящих мимо, в поисках какого-либо необычного поведения.

Наступил третий вечер его работы с дивой, и Донал уже начал привыкать.

А привыкать — значит понемногу терять бдительность.

Семейству, которое приобрело билеты в роскошную верхнюю правую ложу, Донал представился сотрудником администрации театра, сказав, что находится в ложе, чтобы удостовериться, что их уважаемые зрители не испытывают никаких неудобств. Глава семейства был в полном восторге от такого внимания к нему и, выпятив грудь, наставительно заметил сыновьям, что самое главное в жизни — влияние и связи.

Его жена просто кивнула, внимательно выслушав Донала, но от него не ускользнула искорка удивления, промелькнувшая у неё во взгляде, когда она усаживалась на свое место. Дети были больше похожи на неё, чем на отца, и Донал решил, что это хороший знак.

Свет медленно начал гаснуть.

Раздался стук барабанов, зазвучала увертюра.

* * *

Первые два действия прошли в том же волшебном трансе, как и на двух предыдущих представлениях. Во время антракта Донал прошелся по зрительному залу и зашел за кулисы. Кажется, все в порядке.

Нет. Проверь ещё раз…

Лейтенант ощущал, что исполняет свои обязанности чисто автоматически, почти рефлекторно. А это уже опасный признак. Поэтому он совершил свой обход во второй раз, проверив всех работников сцены и всех исполнителей, кто попался ему по дороге. Он осмотрел осветительные леса и пространство между кулисами. Затем вернулся в зрительный зал, воспользовавшись внутренней лестницей, и прошелся по всем ложам.

Вроде все в порядке.

Антракт окончен, публика занимает места. Донал стоял у входа в зал рядом с одним из билетеров. Когда начался третий акт, он скрылся за своей портьерой, как всегда, захваченный пением дивы.

Лейтенант аплодировал вместе со всеми. И когда в четвертом акте пришло время гибели принца Тюроля, он был потрясен даже больше, чем во время предыдущих спектаклей. Дива остановилась у каменной скамьи, у которой принц когда-то признался ей в любви, и на которой теперь лежало его распростертое тело, и повернулась лицом к залу.

Подняв руки, она начала арию, и именно тогда это и произошло.

Что-то черное полетело по воздуху, и все в зале застыли.

* * *

Донал никак не отреагировал на происшедшее. Небольшая группа исполнителей на сцене, бывшие союзники принца, предавшие его, застыли, словно статуи… и только дива продолжала петь свою завораживающую арию, ничего не заметив.

Но всего через мгновение первые три ряда зрителей одновременно поднялись так, словно они все были единым телом. Донал ничего не мог сделать, он только наблюдал, завороженный, как и все остальные. Весь первый ряд зрителей сделал шаг вперед, два других ряда стали продвигаться к проходам.

Неверно взятая нота…

Транс. Должен…

Все вставшие со своих мест одновременно сделали шаг вперед. Потом второй.

Это напоминало начало какого-то жуткого танца.

…сбросить его с себя.

Словно околдованные, люди толпой продвигались вперед, тупо глядя перед собой. Мелодия оборвалась, голос дивы затих. Она стояла, парализованная не загадочным гипнозом, а обыкновенным страхом.

Нечто подобное происходило во всех других театрах. Какой-то частью своего разума, пока остававшейся свободной, Донал понимал, что все отчеты и статьи об убийствах певцов, которые он прочел, готовясь к заданию, были ложью. Сила, достаточно могущественная, чтобы подчинить себе целую сотню зрителей, способна изменить воспоминания всех здесь присутствующих.

Что-то щелкнуло у Донала внутри.

НЕТ!

У него внутри как будто что-то обломилось — навыкам преодоления транса удалось-таки взять верх, и словно громадные глыбы льды стали спадать с его тела, и вот он уже свободен.

Двигайся же!

Донал присел, внимательно оглядывая публику, но все присутствующие — даже члены его группы, даже Петров, который теоретически был защищен от гипнотического воздействия — застыли в трансе.

Ну же, двигайся!

Оркестр пребывал в полной неподвижности. Сотня зрителей вышла вперед и наступала. Донал быстро преодолел пространство, отделявшее его от сцены, и прыгнул в оркестровую яму.

Его прыжок стал чем-то вроде сигнала — все музыканты повернули головы к Доналу. На него были устремлены пустые, ничего не выражающие глаза. К нему потянулось множество рук, но ударом локтя в висок Донал сбил с ног виолончелиста, отбросил в сторону скрипачку и ухватился за край сцены.

Он вскарабкался на помост, отбиваясь от тянущихся к нему рук и крикнул:

— Скорее! Мария!

Звук собственного имени, казалось, вывел диву из оцепенения. Она стала оглядываться по сторонам, тяжело дыша от ужаса, и, с трудом передвигая ногами, начала отходить вглубь сцены. У неё за спиной принц неожиданно привстал на скамье, а все исполнители одновременно сделали шаг вперед.

Черт!

Донал бросился к диве, схватил её за талию и прошептал:

— Нам нужно бежать. Вы понимаете?

— Да…

Она должна попытаться справиться с волнением, подумал он, выровнять дыхание, но, вероятно, певческая подготовка дивы помогла ей самой преодолеть страшное волнение, сковывавшее дыхание. Она сделала глубокий вдох и сбросила туфли.

— Куда?

— Налево!

Донал продолжал держать диву за талию, пока они добежали до боковой кулисы. Здесь какой-то работник сцены протянул к ним руки, и Донал заехал ему локтем в подбородок. Они сбежали вниз по ступенькам до аварийного выхода. Донал ударом заставил механизм двери заработать. Она открылась.

Перед ними был темный переулок. Но тут сзади к ним снова протянулись чьи-то руки — хористы из предыдущей сцены. Они схватили диву за край длинного платья.

Донал повернулся и с размаху ударил ближайшего из преследователей в шею — получил! — тот замертво упал на пол, но из темноты наступали следующие. Донал саданул второго в колено, сломав ему ногу, затем схватил его за голову и резко повернул её на бок.

Дива пыталась самостоятельно отбиться от последнего из нападавших, но Донал извлек свой «магнус» из кобуры и ударом приклада сбил его с ног.

— Быстрее!

С пола к нему протянулась чья-то рука, но Донал с силой опустил ногу, раздался тошнотворный хлюпающий звук. И вот лейтенант уже ведет диву к выходу.

Выйдя на улицу, Донал присел на мгновение и затаился. Какой-то прохожий у поворота улицы вдруг застыл, по его телу пробежала дрожь, и он сделал шаг в переулок.

Тоже в трансе.

Танатос! Как далеко может простираться воздействие чар?

— Сюда!

Донал бежал вокруг театра к входу. Дива следовала за ним. Земля была холодной и твердой, а на певице не было обуви. Им приходилось быть крайне осторожными, вокруг было много осколков битого стекла, мерцавших в свете уличных ламп — остатки разбитых бутылок из-под пива.

Впереди был ещё один темный переулок, слишком узкий, чтобы они могли пройти по нему бок о бок. Там их могла ожидать ловушка, но выбора не было. Первым вперед рванулся Донал и потащил за руку певицу.

И вот они уже вышли на тротуар Девяносто второй улицы.

Яркий свет, оживленное движение, толпы прохожих. Секунд двадцать казалось, что здесь они в безопасности. Донал начал уже было ловить такси, но вдруг заметил, что группа зуринских туристов с видеокамерами в руках застыла на месте, содрогнулась, и лица у них всех приобрели тупое, бессмысленное выражение.

И сразу же туристы обратили внимание на диву.

Она — главная точка притяжения.

Куда бы они пошли, чары, вызывающие транс, нагонят их повсюду, подчинив себе любого, кто окажется на ближайшем расстоянии от дивы. Чары подобны инфекции. Донал оттолкнул тянувшиеся к ним руки туристов и снова потащил за собой диву.

Её одеяние цвета слоновой кости немного съехало вниз, и Донал увидел грудь — священный Аид, у нас нет на это времени! И тут на противоположной стороне улицы он заметил каменную тумбу размерами немного шире человеческого тела.

Донал положил оружие обратно в кобуру, схватил диву за левое запястье, пригнулся и взвалил её себе на плечи.

— Держитесь!

Лейтенант рванулся вперед с дивой на плечах.

Завыли сирены, кто-то закричал, две машины столкнулись, фонтан осколков стекла разлетелся в разные стороны — результат того, что двое водителей обратили все свое внимание на бегущую пару. Донал бегал трусцой ежедневно вот уже двадцать лет. И теперь, когда он посреди улицы огибал автомобили, его охватил какой-то непонятный восторг. Он прыжком выскочил на тротуар и необычайно сильным ударом ноги несмотря на то, что на плечах у него лежала дива, сбил здоровенного мужика, попытавшегося загородить им дорогу.

Ещё двадцать ярдов — и Донал немного присел, почти сбросив с себя диву, нащупал бумажник, вынул его, вытащил оттуда удостоверение и приложил его к отверстию в камне.

Металлическая дверь сдвинулась с места, перед ними были ступени, ведущие вниз, в подземелье.

— Идите первая, — Донал буквально втолкнул диву внутрь. — Быстрее.

— Хорошо…

На обнаженных ступнях дивы сверкала кровь. Она могла поскользнуться и упасть, но у них опять не было выбора. Донал снова слегка подтолкнул её, затем проследовал за ней, закрывая за собой дверь. За ними тупо двигались уже человек десять, а дверь закрывалась крайне медленно…

…и все же закрылась она вовремя. Теперь они были одни.

Им нужно идти к… к…

— Просто будем идти вперед. Расстояние и камни защитят нас.

Единственным, что могло остановить чары, было отсутствие людей.

— Но куда мы пойдем?

— Мы просто должны идти вперед.

Две минуты у них ушло на то, чтобы дойти до туннеля, начинавшегося у подножия лестницы.

— Где мы находимся, детектив? В катакомбах?

— Называйте меня Доналом. Да, в катакомбах.

Они продвигались вперед со скоростью, средней между быстрой ходьбой и бегом трусцой. Донал, конечно, предпочел бы бежать, но понимал, что дива не сможет за ним угнаться.

Звук…

Донал резко остановился.

— Что случилось, де… Донал?

Где-то впереди послышался отдаленный грохот.

— Нам нужно сменить направление. Быстрее!

— О…

Донал потащил её назад по туннелю, затем они повернули направо. Дива выбилась из сил и постоянно спотыкалась. Мгновение спустя она высвободилась от него, но продолжала быстро — насколько ей позволяли силы — двигаться вперед.

— Вы что, здесь совсем не ориентируетесь?

— В этих катакомбах — нет.

— Дерьмовая ситуация.

В устах дивы последняя фраза прозвучала более чем странно.

Под городом находилось несколько разных катакомб, они не соединялись, но тянулись на целые мили. Иногда они вливались в гипотрассы или заканчивались в канализационной системе.

В отдалении раздался какой-то стук.

— Вы можете двигаться быстрее?

— О священный Аид…

— Можете?

— Да.

Здесь некоторые саркофаги были настолько древние, что казались просто выступами в камнях. Другие выглядели совсем новыми. Донал и дива пробежали мимо.

Ты чувствуешь кости?

Донал задрожат.

— Что случилось?

— Ничего. Бежим.

Они побежали ещё быстрее.

Ты целуешь её кости?

Страшные ощущения проснулись в Донале, когда они вошли в обширную пещеру. Странные обрывочные образы обрушились на него. И прежде всего голод, словно каждая клеточка его тела хотела впитать… что-то.

Или ты пробуешь песню?

Вскоре ужас остался позади — они миновали саркофаги. Перед ними была керамическая дверь с красным символом «???» на щите в форме буквы «альфа». Муниципальное управление подземным транспортом.

И вновь замок открылся, как только Донал вставил свое удостоверение в щель. Он наклонился вперед, осторожно потянул дверь, и она со стоном стала отодвигаться в сторону.

— Идите первая.

— Но там темно.

— Я знаю. Идите.

Дива вошла внутрь, Донал последовал за ней и помог двери побыстрее закрыться за ними. Как только дверь закрылась, он сразу же ощутил изменение давления. Они находились внутри системы подземного транспорта и в абсолютной темноте.

— Возьмите меня за руку. Хорошо… Другую руку вытяните, попробуйте пальцами. Чувствуете что-нибудь?

— Нет…

— Тогда идемте.

Донал шел первым. Протянув руку вперед, он нащупывал стену туннеля. Пока им ничто не препятствовало.

Так они продвигались довольно долго — хотя, возможно, всего десять минут, — пока его пальцы не коснулись листа тяжелого гибкого материала, вероятно, резины. Это была завеса от пыли.

Донал нашел в ней вертикальный разрез и отдернул завесу. И сразу же заморгал — его на мгновение ослепил луч отдаленного света.

— Безопасно… — пробормотала дива.

— Может быть. — Донал помог ей пройти. — И все-таки нам лучше никому не попадаться на глаза. Там впереди рабочие из Управления подземным транспортом.

— Чары…

— Да, они могут проникать и сюда. — Донал был резок и прям.

— Но что мы тогда можем сделать? Они когда-нибудь ослабеют?

— Нет, пока вы живы. — Донал сжал ей плечо. — Доверьтесь мне. Просто нужно найти какое-нибудь достаточно изолированное место с телефоном. Один звонок — и из Фортиниума прибудет помощь. Федералы способны справиться с любыми чарами.

— Ну что ж…

— Они в течение нескольких минут направят к нам вертолет. Мне нужен только…

— Телефон. Сюда?

— Сюда.

На путях стояла плоская тележка. Донал подумал, что здесь её, кажется, называют «кареткой».

Как бы то ни было, она явно передвигалась с помощью энергии, получаемой от рельсов, и предназначалась для ремонтных работ. Вдали на освещенном участке путей что-то делали рабочие, и Доналу не хотелось похищать у них тележку без крайней необходимости.

Да и нестись сквозь темноту, возможно, прямо навстречу летящему на них поезду также было откровенным безумием.

Дива схватила его за руку и крепко сжала её — характерный жест ребенка, обращающегося к взрослому за помощью.

В то же мгновение из коридора послышалась серия глухих ударов, и заработал компрессор, звук которого заглушал абсолютно все. К его грохоту добавился шум ещё нескольких пневматических буров.

Донал с дивой продолжали продвигаться по пыльному туннелю, пытаясь держаться подальше от путей. Наконец они дошли до какой-то платформы — старая заброшенная станция. Чуть дальше стояли переносные прожектора и большой компрессор, за ними в глубине туннеля находились рабочие.

Ты слышишь песнь праха?

Во всей этой какофонии какое-то случайное сочетание звуков, возможно… Нет! Донал сразу же попытался забыть услышанное. У него слишком ответственная работа, чтобы обращать внимание на подобные вещи.

Он взобрался на серую заброшенную платформу и втащил за собой диву. Они прошли в короткий коридор в поисках какого-нибудь помещения с телефоном. И вот там-то Донал столкнулся лицом к лицу со здоровенным, напоминающим шкаф, усатым мужиком.

О священный Аид!..

Донал что было сил оттолкнул мужика от себя, и тот ударился о твердую стену, выложенную керамической плиткой. Затем Донал врезал ему локтем «под дых». Громила рухнул на пол, глотая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. И продолжал лежать там, издавая глухие стоны.

Донал вначале подумал было его связать. Но чем? Да и к тому же им нужно было спешить. Он перешагнул через мужика и открыл дверь. Какой-то офис. Бывший… На стене пустая телефонная розетка, круглая и черная, словно смеющийся глаз.

— Что… Что с ним? — пробормотала дива. — Вы его… не убьете? — Дрожащей рукой она указала на лежащего на полу мужчину.

Если подонок придет в себя, мы погибли.

Донал, конечно, мог только предполагать, но он исходил из того, что если этот мужик тоже зомбирован, то велик шанс, что и ремонтники, работающие чуть дальше на путях, при их приближении впадут в транс, и тогда ему и диве уже ничто не поможет.

— Он враг?

— Я… я не знаю.

К стене было прикреплено какое-то расписание, на столе лежала карта.

Она даже не помнила, как меня зовут.

Ерунда! Нужно понять, где они находятся и куда им нужно идти.

И мне пришлось ей напомнить.

Скорее всего, они находятся на заброшенной ветке Двадцать третьей линии.

Она уже, наверное, снова забыла.

Донал провел пальцем до пункта пересечения линий. Полицейский участок находился на расстоянии примерно двух миль, но прямого туннеля до него не было. Чтобы до него добраться, нужно было миновать три действующие станции, нет, даже четыре.

В любом набитом пассажирами вагоне, на любой многолюдной платформе они столкнутся с огромным количеством тех, кто в любое мгновение может превратиться в паразомби, несущих смерть и уничтожение.

— Черт, черт, черт!

— Что случилось, Д… Дональд?

Больше всего на свете он не любил, когда его называли Дональдом.

— Все в порядке. — Он, кажется, нашел выход. — Отсюда есть дорога.

Но тут он заметил, что на них уставился мужик, лежащий на полу.

Танатос!

Донал с размаху ударил его ногой в висок.

— Вы… вы же сказали, что он не враг.

— Да, но… — Донал смотрел на человека, без сознания валявшегося у его ног. Большой, с явным избытком веса, дышит неровно, — они способны видеть его глазами.

Донал задумался. Он ничего не говорил о том, куда они должны бежать. Небольшой логотип на карте — Череп-и-Уроборос — особенно не бросался в глаза. Если враги подключились к его органам чувств, они ничего не узнают… если только они не способны улавливать мысли человека о его местонахождении.

— Нам нужно идти.

* * *

Через десять минут они уже сидели на тележке. Завернув за изгиб туннеля, включили прожектора и отправились в южном направлении.

Спустя некоторое время миновали ещё одну заброшенную станцию, на которой тоже велись ремонтные работы. Несколько человек одновременно повернули головы в их сторону, но они быстро проехали мимо.

Дива прижалась щекой к плечу Донала.

Ха!

Ещё недавно она не обращала никакого внимания на того, кто рисковал всем ради её безопасности, а теперь…

Ты пробуешь песню?

Ему нужно быть предельно сосредоточенным, вот и все. Донал считал заброшенные станции, мимо которых они проезжали. Эти были заброшены в самом прямом смысле, если не считать двадцатифутовой белой змеи, свернувшейся кольцом на одной из платформ.

Затем Донал уменьшил скорость, и тележка стала тормозить благодаря трению. Неровное пятно бледно-серого цвета впереди постепенно делалось все ярче и ярче.

Они остановились.

Перед ними была пустая платформа. Непрямое освещение на ней становилось все сильнее, когда Донал и дива слезали с тележки. Она функционирует? На карте, которую видел лейтенант, отсюда не было выходов на поверхность, но, возможно, здесь отстаивают грузовые вагоны.

— Где мы?

Донал молча ткнул пальцем в то место, где должно было находиться название станции. Там Уроборос, подобно ленте, обвивая череп, заглатывал свой хвост.

— Энергетическое управление, — произнес он. — Подземное отделение.

— Здесь мы будем в безопасности?

— Надеюсь. — В конце платформы Донал заметил дверь примерно в рост человека с тем же логотипом, только небольшого размера. — Нам остается только надеяться.

6

Они прошли мимо горизонтальной шахты и вышли с края обширного заполненного пещерами комплекса. Огромное темное пространство заполняли ряды грандиозных реакторов.

Миллионы невидимых пальцев, казалось, скользнули по коже Донала, а дива застонала.

— Здесь есть защитное экранирование, — прошептал Донал. — Взгляните. Вон там, наверху.

Он говорил о небольшом знаке на стене слева — кабинет Директора. Пальцем Донал проследил направление черной металлической лестницы, поднимавшейся наверх.

— Хорошо, — едва слышно произнесла дива, сжимавшая его за руку.

Они сделали шаг в проход. Он напоминал настоящую дорогу. Они держались левой стороны, стараясь не отходить от основания реакторов, переходя от одного к другому. Никого не было…

Проклятие!

Человек в громоздком защитном костюме что-то делал с оболочкой одного из реакторов на расстоянии примерно двадцати футов справа от них. Но он не поднял головы, и они быстро прошли мимо.

— Он нас не заметил, — прошептала дива.

Донал тоже понизил голос до едва различимого шепота.

— Он в защитном костюме. Вероятно, костюм предохраняет его и от любых воздействий.

Именно на это Донал и рассчитывал, направляясь сюда с дивой.

Они продолжали идти вперед, миновали ещё семь реакторов, и лестница, поднимавшаяся к директорскому кабинету была уже на расстоянии небольшой пробежки, когда все вдруг рухнуло в Аид. Четыре человека в серых комбинезонах преградили им дорогу.

— Гм… Привет. Я лейтенант Риордан. Я здесь для того…

У них в глазах была абсолютная пустота. Донал взглянул на диву. Её бледное прекрасное лицо сделалось мертвенно белым.

Заметила ли она, что эти люди не вздрогнули, когда увидели её? Так, словно они почти…

Донал нанес удар ногой в бедро ближайшему из мужчин, отчего тот сразу же рухнул на пол. Второму он дважды засадил кулаком в живот, затем схватил диву за руку и побежал на оставшихся. Ткнул третьему пальцами в глаза — и путь был свободен.

— Быстрее…

Но тут ещё одна группа — семь или восемь человек — преградила им путь. Донал остановился, оглянулся — там тоже шло подкрепление — и оттащил свою спутницу в сторону, в боковой проход. Дернул диву за руку так, что дело чуть было не закончилось вывихом…

О нет!

…и вынужден был остановиться, так как здесь им уже тоже преградили дорогу.

— Извините.

Они были в тупике.

Рубашка Донала насквозь пропиталась потом. Он мог ещё бежать довольно быстро, но вот дива… Ноги её были в крови, одежда изорвана в клочья. И при всем том лицо и тело оставались самыми прекрасными творениями во вселенной. Она была воплощением совершенства.

— Спасите меня, Д… Д… Пожалуйста, спасите.

Донал тяжело сглотнул и достал «магнус». Поднял его, прицелился и нажал на спуск. Дива вскрикнула от громкого выстрела.

Один из наступавших упал.

Он был ни в чем не повинен…

Однако его смерть ничего не изменила. Остальные даже не заметили его падения. Они продолжали продвигаться по направлению к Доналу с обоих концов прохода. Донал бросил взгляд вверх. Сам бы он, наверное, смог взобраться на реактор… но дива? Нет, невозможно.

О Танатос!

Донал выстрелил в наступающих, затем резко развернулся и следующим выстрелом сбил двоих из другой группы.

Но тут к тем и другим присоединилось подкрепление — люди в комбинезонах Энергетического управления. В руках они держали винтовки. Да, теперь у Донала не осталось ни малейшего шанса.

Он опустил «магнус».

— Спасите…

Ты пробуешь песню?

— …меня.

В магазине оставалось шесть патронов, потом ему пришлось бы перезарядить оружие. На них наступало более двадцати человек. Половина из них вооружена так, что сможет разнести его на мелкие кусочки. Все кончено. Они продолжали наступать.

— Пожалуйста…

Доналу вдруг захотелось спросить диву, помнит ли она, как его зовут. Замечательный вопрос накануне собственной смерти, когда его личная вселенная вот-вот исчезнет, подобно надписи, стираемой с грифельной доски в приютской школе.

Он вспомнил сестру Мари-Анн Стикс, преподававшую у них математику, и то, как она забинтовывала ему раны после драки с тремя крепкими старшеклассниками.

Наступавшие внезапно остановились.

Что произошло?

Группа зомби расступилась, пропуская ещё одного человека. К ним направлялся стройный немолодой мужчина с седоватой эспаньолкой, и у Донала вдруг возникло странное ощущение, что на протяжении всего их злосчастного бегства он постоянно ожидал появления именно этого человека. Перед ними был Малфакс Кортиндо, директор.

Взгляд темных и ярких глаз Кортиндо был жив и пронзителен. Никакой мертвенной тупости и пустоты, что царила во взглядах окружавших его людей.

— А, лейтенант. Как приятно… Осторожно!

Стоило Доналу поднять свой «магнус», как винтовки всех зомби мгновенно нацелились на диву. При их нынешнем расположении, если бы они открыли стрельбу, то в первую очередь перебили бы друг друга. Но, как известно, такие «мелочи» «околдованных» не останавливают.

Они пешки-камикадзе в руках другой более могущественной силы.

Донал опустил оружие и, помедлив мгновение, бросил его на пол. Оно с грохотом упало на каменные плиты.

— Я пришел сюда по собственной воле? — Ему не нужно было произносить свой вопрос вслух.

— Разве мотивы наших поступков, — тон Малфакса Кортиндо был предельно вежлив и абсолютно лишен всякого напряжения, — не являются вечной тайной для нас?

Донал грубо выругался.

— О, умоляю вас. — Небольшой крупнокалиберный пистолет, который Малфакс Кортиндо извлек из кармана, вероятно, был антикварным предметом. Два его укороченные ствола мрачно и злобно взирали на Донала. — Вы теряете чувство стиля.

Кортиндо направил пистолет на лицо дивы.

— Пришла пора умереть, милашка.

Ты чувствуешь песню?

— Нет!

Момент настал.

Ты касаешься костей?

«Околдованные» работники Управления продолжали целиться в Донала, но причина была не в этом. Во имя Великой Смерти, страх никогда не может быть причиной.

И, тем не менее, момент настал.

— С… Спасите…

— Он не может.

Мгновение, когда Донал мог бы решиться.

Ты пробуешь…

Раздался выстрел из пистолета Кортиндо, стронциево-красная вспышка.

Фонтан капель малинового цвета из идеальной точеной шеи. Дива повернулась и рухнула на каменный пол, артериальная кровь густым потоком вытекала из её тела.

Она умерла…

…кости!

Слишком поздно.

Мгновение, когда…

Второй выстрел, ярко-красное пламя, во лбу дивы появился третий глаз…

…когда Донал мог бы спасти её, но было уже слишком поздно, теперь всегда будет поздно — целая жизнь и вселенная отделяют его от той секунды, когда он мог бы начать действовать, и все было бы по-другому.

— Нет!

…лужица наполнялась темной кровью, вытекавшей из её разбитого черепа.

И тут Донал все-таки сдвинулся с места.

Он рванулся вперед. Малфакс Кортиндо повернулся на сто восемьдесят градусов, готовый воспользоваться приемом па-куа, но он был не единственным, кто изучал боевые искусства. На его прием Донал ответил своим — ударом ладонью по ладони. Пистолет вылетел из руки Кортиндо, затем он вонзил пальцы в его глазницы, локтем заехал мерзавцу в глотку, а коленом — между ребер, целясь в селезенку, и не промахнулся.

Обхватив одной рукой шею Кортиндо, Донал резко развернулся. Он крепко прижал его к себе, словно возлюбленного, потому что так требовала техника борьбы. Наконец со всего размаха швырнул Кортиндо на каменные плиты.

«Околдованные» стояли, не шелохнувшись.

Ты чувствуешь…

Он повержен, но ещё не мертв. Кортиндо — это страшная, смертельная опасность. Донал поднял колено.

…песню?

И опустил его вниз.

Резко и жестоко.

* * *

И в то же мгновение все «околдованные» упали на пол и застыли в сложных позах тауматургической[3] комы. Однако ещё живые.

Мертвы были только Малфакс Кортиндо и дива.

Она надеялась, что я спасу её.

Донал тыльной стороной ладони стер с лица что-то горячее и влажное. Это мог быть пот, могла быть и кровь.

Спасти её. Даже не помнила…

Все-таки кровь. Какая-то рана, которую он не заметил.

Сучка даже не помнила моего имени.

Но она была так хороша. Даже сейчас, распростертая на каменных плитах, с вечностью, застывшей во взгляде, бледной кожей, забрызганной алой кровью, в прекрасном театральном платье, насквозь пропитавшемся горячей липкой влагой жизни. А вокруг реакторы словно излучали какой-то темный свет, а гул их был страшнее гробового молчания.

Ты слышишь кости?

Не спеша и не сводя глаз с дивы, с прекрасной дивы, Донал поднял с пола «магнус» и положил его в кобуру.

Затем присел на корточки рядом с её прекрасным телом.

Так хороша!

Донал просунул руки под её совершенное тело.

Идеальное…

Постарался успокоиться.

Ты пробуешь…

И снова встал, держа её на руках. Он сделал один шаг, затем другой. Он… они уходили, Донал и самое совершенное творение во всей вселенной навсегда уходили отсюда.

…песню?

* * *

Донал воспользовался лифтом для транспортировки людей, который помнил с прежнего своего посещения. Он гордо стоял посередине стального поднимающегося диска с дивой на руках. Одна её рука безжизненно повисла.

Вдруг диск резко содрогнулся и застыл посередине черного рельефного купола. Купол раскрылся, и Донал оказался посередине небольшого закрытого дворика.

Стальная дверь во внутренней стене была приоткрыта. Два человека без сознания валялись на земле. Как и их товарищи внизу, они тоже были «околдованы» и находились в такой глубокой коме, что спасти их могло только тауматургическое вмешательство.

Однако Донала это не заботило.

Совершенство.

Он перешагнул через лежащих на земле людей и вынес диву в более обширный двор, где стояли три черных автомобиля. На дверцах каждого из них был изображен черный череп с Уроборосом. Все вокруг было совершенно неподвижно.

Высвободив одну руку, Донал взялся за дверцу ближайшего из автомобилей. Она без труда открылась.

Хорошо.

Он перенес её к багажнику, свою божественную диву, немного присел, чтобы повернуть ручку — осторожно, не урони! — и отступил, когда поднялась крышка. Затем с предельной осторожностью и нежной улыбкой на губах положил прекрасное тело дивы в багажник.

И захлопнул крышку.

Донал проследовал к воротам, там он нашел ещё двоих лежащих на земле людей. Три ключа от машин висели на крючках, и он забрал их сразу все. Покончив с этим, с помощью нескольких медных рычагов открыл внешние ворота.

Вернувшись к машине, Донал стал подбирать ключи. Подошли вторые. Перед ним со стоном медленно открывались громадные стальные ворота, Донал тем временем подошел к канализационному колодцу в земле и бросил в него сквозь решетку оставшиеся ключи. В темноте послышался зловещий всплеск.

Он сел в машину, включил зажигание и на первой скорости рванул вперед. Проехал в громадные ворота, которые все ещё продолжали открываться, и повернул на пустынную улицу, где давно заброшенные здания взирали на него слепыми глазницами окон.

Небо над ним пульсировало оттенками темно-лилового цвета.

* * *

У лейтенанта ушло два часа на то, чтобы выбраться из центрального района Тристополиса. Он пользовался малолюдными улицами и переулками, стараясь не выезжать на крупные магистрали. Он ни разу не превысил скорость, ехал осторожно и внимательно.

Так прекрасна…

…Донал пытался все внимание сосредоточить на дороге, несмотря на то, что у него в багажнике лежало самое прекрасное создание во всей вселенной. Это было трудно, ему постоянно хотелось остановиться и позволить отупляющему трансу полностью овладеть им. Ему хотелось выйти из машины, открыть багажник и прикоснуться к несравненной красоте… но нет, не сейчас. Не сейчас.

Так прекрасна…

И не просто прекрасна, а безраздельно принадлежит ему.

Выехав за пределы города, Донал повернул машину к Черному Железному Лесу, в который немногие смельчаки отваживались проникать, а ещё меньше храбрецов задерживалось там надолго. Возможно, поэтому приюту так и не удалось с выгодой для себя продать домик. А может быть, Донал должен быть благодарен сестре Мари-Анн Стикс, которая все устроила ради него.

Родители Донала погибли, когда младенцу была всего неделя от роду, дед же его, человек суровый и одинокий, пережил их на тринадцать лет. Он не желал связываться с воспитанием ребенка, но и не отказался от него. Когда же Джек Риордан умер за год до «окончания» Доналом приютской школы — парня просто вышибли оттуда в день его четырнадцатилетия! — Доналу по наследству достался домик и небольшие сбережения, которые позволили ему продолжить учение и подготовиться к вступительным экзаменам в Высшую военную школу.

Насколько ему было известно, об этом месте никто из его коллег не знал. Он никогда о нем не упоминал, крайне редко посещал и уж наверняка никого туда не привозил.

До сих пор…

* * *

Длинный автомобиль мчался по все более темным улицам, деревья превращались в тени неправильной формы на фоне непроглядной ночи. Какое-то время и довольно долго Донал ехал, полностью погрузившись в прекрасные грезы — о моя дива! — и когда он пришел в себя, перед ним уже расстилался Пустынный Лог.

Теперь они — он и мертвая дива — находились глубоко внутри Черного Железного Леса. Наверное, уже всем стало известно о происшедшем в Комплексе. Полиция работает на месте преступления.

Момент, когда он мог все бросить и вернуться в Управление, давно прошел.

Все в порядке, любовь моя.

Пусть лучше путь будет свободен, ему не нужна никакая альтернатива.

Донал понимал, что с таким огромным бензобаком автомобиль может ехать бесконечно. Но вот он заметил на часах-черепе со стрелками в форме изящных костей, бедренной и лучевой, что время приближается к утру.

Донал продолжал ехать.

Воет элдритч, в темноте движутся едва различимые тени с янтарными глазами. Донал съехал с узкой лесной дороги на Тартарову тропу и сбавил скорость. Глаза начали болеть и слипаться.

К четырем часам он уже был в знакомых местах. Донал выехал на опушку и остановился.

Подождал.

И выключил мотор.

* * *

Какое-то время он пребывал в трансе, но в конце концов пришел в себя. Сделал глубокий вдох и заставил себя немного пошевелиться, открыл дверцу машины и вылез из автомобиля на темную грязную лужайку. Небо было затянуто лиловой пеленой. Взглянув вниз, Донал увидел озеро.

Огромная его тень никогда не рассеивалась, ни днем, ни ночью. У озера не было названия, воды его, пребывавшие в вечной темноте, были всегда неподвижны. Донал с детства помнил его только таким.

Донал прошел к широкому серебристому дереву на небольшом холмике и вытащил ключ из кармана. Вставил ключ в крошечное дупло в коре. Короткая пауза, затем раздался треск. Мульча, покрывавшая склон холма, съехала вниз, и стали видны стальные окна домика и резная дверь из черного дерева.

Наследство, доставшееся от деда.

Донал открыл дверь домика, затем вернулся к машине и вытащил из багажника драгоценное тело дивы. С предельной осторожностью он донес её до дома, их дома, и положил на длинный обеденный стол.

Затем Донал зажег две масляные лампы. Поначалу их желтоватый огонек мерцал и прыгал, но постепенно сделался ярче и спокойнее.

Она идеальна…

Нет. Ему предстояла работа.

Пытаясь не смотреть на совершенство, распростертое перед ним на столе, Донал прошел по комнате с невысоким потолком в поисках чего-нибудь тяжелого, стараясь не задеть за низко нависшие потолочные балки.

Остановился он перед старым зуринским каменным черепом, любимым тотемом его жалкого старого деда по имени Джек, ни разу не только не забравшего своего внука из той мерзкой тюрьмы, но даже не навестившего его там.

Но теперь это уже не имело значения.

Она так прекрасна.

С черепом в руках Донал спустился по склону холма к машине. Он опустил крышку багажника, сел на водительское место, положил череп на колени и очень медленно объехал длинные выступающие из земли корни большого дерева. Потом остановился, но мотор не заглушил.

Там, внизу, перед ним простиралось широкое безымянное озеро, темное и непроницаемое, как всегда.

Донал соскользнул с водительского места, предварительно придавив педаль акселератора каменным черепом и отпустив педаль сцепления, и отпрыгнул в сторону. Машина с грохотом покатилась по направлению к терпеливо ждущему её озеру.

Может застрять.

Какое-то мгновение Доналу казалось, что машина не доедет до воды, но вот она уже на самом краю и через мгновение с тяжелым всплеском погрузилась в вечную темноту озера. Черные вязкие воды сомкнулись над ней, затягивая в свои недра.

Одна длинная изогнутая волна пробежала по поверхности, подобно довольной улыбке, и вновь все вернулось к прежней неподвижности. Озеро и лес вновь в своем вечном молчании взирали на Донала.

Мгновение спустя Донал повернулся и направился к дому, к объекту своей мечты.

7

В течение следующих трех дней и ночей Донал практически не спал. Он ненадолго выскальзывал в смутную реальность и вновь возвращался в странные видения, в которых дива пела бесконечные арии и принадлежала только ему среди немыслимых белых песков у ртутного моря, порожденных фантазиями другого художника, Ямикса Холандсона, к чьим останкам Донал прикасался.

Но рядом с ним была дива, распростертая на длинном столе под низким потолком. Её чистая, белоснежная плоть, казалось, излучала свет.

Она так прекрасна.

Донал промыл её раны, очистил идеальную кожу от сгустков крови — ему помогла в этом лопаточка, найденная на кухне — обрезал окровавленные куски одежды — о Великий Танатос, как хороша! — и завернул тело в белые простыни.

Затем Донал подвинул единственное кресло, повернул его спинкой к столу и воспользовался им для коленопреклонений. Он молитвенно созерцал высыхающее совершенство, воплощавшее в себе все его желания.

Скоро можно будет приступать к операции.

Ты слышишь кости?

Однако не все время он проводил в созерцании. Для совершения главного мрачного и прекрасного действия было необходимо, чтобы дива — и Донал — были в нужном физическом состоянии. Поэтому он мог, хотя и с трудом, доходить до кухни, выпивать там банку холодного консервированного супа.

Живя в таком лесу, дедушка Джек должен был готовиться к любой опасности. На кухне он хранил различные приспособления для защиты: узкие, тяжелые предметы длиной в полруки, заканчивавшиеся грубым острием, так, что их можно было вонзать в землю.

Специально предназначенные для защиты от стай волков-убийц, эти орудия могли при необходимости помочь при столкновении с любыми крупными живыми существами.

Донал почувствовал, насколько они тяжелы, когда выносил их на улицу. Он вонзал их в твердую почву, опираясь на них. Острия легко входили в землю. Работа заняла у него примерно час — время текло как-то странно. В конце концов Донал расположил их вокруг дома в форме не совсем правильного круга.

Как только он вогнал в землю последний кол, сверху спустилась огромная мерцающая полусфера, закрыв дом от вторжения извне.

Теперь они в безопасности.

Донал вернулся к молитвенному созерцанию дивы.

* * *

Спустя определенное время, проведенное в восторженном созерцании, Донал пришел в себя. Он стоял на коленях на кресле, спинкой прислоненном к столу. Встав на ноги, он почувствовал, как ноют у него все мышцы от непривычной позы, в которой он пребывал слишком долго.

Донал провел рукой по лицу и ощутил под ладонью жесткую колючую щетину. Он пошел в ванную, и каждый шаг был для него нестерпимой мукой.

Приложившись ртом к крану, выпил немного мерзкой затхлой воды. Потом прошел на кухню. Движение все ещё причиняло Доналу боль, но идти ему было уже несколько легче. Он открыл ещё одну банку супа, сделал три глотка холодной жидкости и поставил его обратно.

Ему предстояло сделать что-то ещё и что-то очень важное.

Но что?

Коробка с инструментами.

Он вытащил оттуда уже давно заржавевший серп, которым когда-то дед срезал длинную бурую траву, отыскал каменное точило, капнул на него семь капель масла от моли и начал долгий и монотонный процесс затачивания серпа.

Скоро тело начнет размягчаться благодаря естественным процессам.

Прекрасна. Так…

Потом и только потом Донал сможет начать процесс разделения и очищения тела, в завершении которого он получит драгоценные кости, одну за другой. И ради этого он готов применить все свои способности.

Донал работал до тех пор, пока ситуация, в которой он находился, не стала казаться ему нестерпимой — он здесь оттачивает лезвие о камень, а в соседней комнате лежит само совершенство.

И он вернулся в гостиную, вновь взобрался на кресло и принял коленопреклоненную позу. Он снова созерцал лежащую на столе мертвую и совершенную диву.

Так совершенна…

Именно в таком положении пребывал он, коленопреклоненный и застывший в благоговейном трепетном созерцании, когда внезапно входная дверь разлетелась на мелкие кусочки, и одновременно лопнули все окна.

* * *

Нет…

В дом ворвался облаченный в черное десант в гексларовой защитной броне. Все их оружие было нацелено на Донала.

Вы не можете…

Рука Донала потянулась к кобуре.

…взять её!

Он крепко сжал рукоятку «магнуса», вытаскивая его из кобуры.

В это мгновение женщина в светло-серой юбке прошла сквозь остатки входной двери. Она подняла тяжелый стреломет и нацелила его прямо в сердце Доналу.

Ему показалось, что все вокруг как-то неожиданно замедлило свое движение.

— Слишком поздно.

Она выстрелила.

Потолок метнулся куда-то в сторону, и Донал рухнул на пол. Конечности его застыли в тяжелом параличе, он едва мог дышать. По краю поля зрения Донала кружила и металась тьма.

— Как?.. — Ему было так тяжело говорить. — А защита?..

— Вы немного просчитались. Это была защита от жизни, а не от смерти.

Женщина наклонилась над ним, отводя рукой в перчатке прядь белокурых волос со лба. Губы Донала задвигались, он хотел задать ещё один вопрос, но изо рта вырвался только тяжелый выдох.

— Устроенная вами защита охраняет, — она улыбнулась, — только от живых.

Донал перевел взгляд на десант.

— О, они-то как раз живые. — Женщина постучала одним пальцем по лбу Донала. — Вы не рассчитывали на меня.

Темнота продолжала сгущаться.

— …возьмите диву и… — было последним, что он услышал.

Затем тишина приняла Донала в свои объятия.

Нет. Она моя.

Даже воздух стал плотнее, более вязким. Его было все труднее втягивать в легкие.

Ты слышишь…

Тишина.

Кто-то сжал мир в кулак, и в одно мгновение от мира ничего не осталось.

8

За хаотическими сновидениями следовал бред, а затем лихорадочные метания в постели, конечности разрывала нестерпимая боль, а Донал — или, точнее, то почти лишившееся рассудка существо, которое когда-то было Доналом — пытался разорвать сковывавшие его путы и выл от бессилия. Но потом его в очередной раз засасывала коматозная тьма.

А спустя какое-то время жидким огнем наполнялся каждый его нерв по отдельности, исходя жуткой мукой, и цикл страшных пыток начинался вновь.

На протяжении девяти долгих дней и ночей сиделки с вертикально расположенными зрачками наблюдали за ним. Их кожа чередовала оттенки фиолетового цвета, когда его корчащееся в мучениях тело отбрасывало преломленную энергию тауматургического поля. На них поле не действовало, ночных сестер с изящными клыками и элегантными конечностями, так похожих на кошечек, дальними родственницами которых они были.

Они наблюдали и ухаживали за ним.

На десятую ночь что-то взорвалось внутри Донала, что-то у него в мозгу… Он испустил жуткий мучительный вздох и впервые за все эти дни провалился в спокойный сон. А над ним ярко светился десятифутовый щит, излучавший целительное поле. И вот он начал постепенно гаснуть. Тауматургическое поле меняло цвет и вскоре приобрело бледно-голубой оттенок и стало источать запах озона и сирени.

Обе ночные сестры переглянулись. Вертикальные щелочки их глаз округлились, а свет бледнел все больше и больше.

— Он выздоровеет, как ты думаешь?

— Выздоровеет. Ты хорошо поработала, сестра Фелиция.

— Спасибо. Мне позвонить командиру, или ты сама?..

— Позвони.

Ночная сестра помоложе, которую звали сестра Фелиция, прошла по центральному проходу палаты. Была ночь, и помещение находилось почти в полной темноте, кроме одной из кроватей, мерцавшей сапфировым светом. Это лучилась энергия, исходившая от одной из жертв парализующих чар, наведенных укусом жука смерти.

Другие спящие лежали под одеялами в абсолютной неподвижности, а тем временем над каждой подушкой парили крошечные эльфы-наблюдатели, готовые в любое мгновение вспыхнуть ярким светом в том случае, если какие-то жизненно важные показатели упадут ниже тех параметров, которые установили ночные сестры.

Войдя в ординаторскую, сестра Фелиция подняла телефонную трубку. Одним своим коготком она настроила все десять дисков на соответствующую комбинацию цифр. Подождала гудков. И, хотя была самая середина ночи, на противоположном конце кто-то сразу же после первого гудка снял трубку.

— Алло?

— У телефона командир Лора Стил?

— Да.

— Вы хотели узнать, когда в состоянии пациента по имени Риордан наступит перелом?

— Что случилось?

— К счастью, наступило улучшение. Исходя из того, что он не умер в течение первых трех дней, у него есть все шансы…

— Он будет жить?

— Да, это…

Связь прервалась.

Сестра Фелиция опустила трубку.

— Как вам угодно. — Её шепот напоминал шипение хищника.

* * *

На семнадцатый день — после того, как Донал в третий раз за двадцать пять часов пришел в себя — сестра Фелиция помогла ему перейти из кровати в инвалидное кресло, представлявшее собой переплетение серебряных гептаграмм.

— Чтобы привлечь удачу, — пробормотала она, когда Донал провел пальцами по мягкому металлу. — И для скорейшего выздоровления.

— Куда? — прохрипел он. — Куда… мы едем?

— На реабилитацию. — Сестра Фелиция толкнула кресло вперед. — Не верьте тому, что говорят о мистических терапевтах.

Кресло теперь двигалась само, а сестра шла впереди, проходя сквозь двойные двери. Они вышли в коридор, пересекавшийся множеством других коридоров. Кресло следовало за ней вместе с измученным страданиями телом Донала.

— А что… говорят?

— О! — Сестра Фелиция бросила на него взгляд через плечо. — Что они злобные садисты и получают огромное удовольствие от пыток и мучают вас до тех пор, пока вы не закричите.

Они отправились дальше. Наконец перед ними появился плавающий знак в виде руки. От него в разные стороны расходились пять коридоров.

— Реабилитация, — громко произнесла сестра Фелиция.

Рука повернулась налево.

— Здесь все вращается. — Она покачала головой и направилась в тот коридор, в который указывала рука. — Идемте.

Кресло последовало за ней.

— А… терапевты. — Донал говорил с трудом, но не мог не задать вопрос. — Они… не пытают пациентов?

— Конечно, пытают. — Сестра Фелиция сбавила шаг, приблизившись к черным непрозрачным дверям, на которых стояли две большие буквы: «ОР». — Но делают это просто по необходимости, а вовсе не из удовольствия. — И улыбнулась, продемонстрировав тонкие белые клыки. — Я пошутила.

Двери сами собой распахнулись, сестра Фелиция отошла в сторону, а кресло с Доналом вкатилось в отделение.

Как только двери за ним захлопнулись, послышался тихий женский смешок.

— Ах, значит, вы и есть жер… то бишь наш новый пациент. — Перед Доналом вырос андрогин в белой рубахе и брюках. У него были широченные плечи и пальцы длиной десять дюймов. Тонкие острые черты растянулись в улыбке. — Это всего лишь наша маленькая шутка. Не бойтесь.

— О священный Танатос! — Донал был к таким вещам совсем не готов.

— Ну, прекрасно. Меня зовут Ян, и прежде всего мы с вами займемся восстановлением некоторых мыслительных и двигательных моделей. Вы меня понимаете?

— Э-э… если вы говорите, что…

Вдруг из дальнего угла Отделения реабилитации раздался странный сдавленный вопль. Взглянув туда, Донал поначалу не совсем понял предназначение аппарата загадочной геометрической формы, стоявшего там одному Аиду известно для каких целей, но затем он заметил, что в аппарате находится человек.

Тело этого человека корчилось в жутких конвульсиях. Его правая рука взметнулась, наверное, фута на четыре, и он завыл от боли.

Затем на одно короткое мгновение все тело расползлось в стороны, подобно амебе десяти-двенадцати футов диаметром, а потом вновь приобрело обычную человеческую форму. Мужчина согнулся, схватившись за живот — его рвало. Ещё один андрогин-терапевт поднес ему ко рту картонное ведерко.

— Перед вами Энди, — Ян ткнул своим длинным устрашающим пальцем в пациента, — его терапевта зовут Алике.

— Очень, очень хорошо, — пробормотал Алике несчастному, которого звали Энди.

— Вы что, хотите разорвать его на части? — Доналу захотелось вскочить с кресла и броситься наутек, но, стоило ему немного напрячь мышцы, как он ощутил страшную жгучую боль. — Вы же убьете его.

— Нет, не убьем. Расслабьтесь. — Ян провел своими длинными пальцами, заканчивавшимися мягкими подушечками, по лицу Донала. — Энди подвергся воздействию дезинтегрирующего поля. Мы пытаемся научить его самовосстановлению.

— О! — Веки Донала вздрогнули.

И вновь руки Энди вздулись, правая сделалась больше левой, а лицо все увеличивалось и увеличивалось.

— Видите естественное стремление к полному расширению? — Ян сделал жест в сторону пациента, и кресло Донала подъехало к Энди. — Именно так ваша нервная система воспринимает мир с точки зрения осязания. Руки и лицо более чувствительны, чем…

Все тело Энди начало как будто рваться вперед, растекаться по комнате, но Алике крикнул ему:

— Нет! Соберитесь!

— Не могу…

— Должны!

Энди взвыл, но вновь привел свое тело в нормальное состояние. Затем взглянул на Донала и едва заметно улыбнулся ему, хотя по щекам у него текли слезы.

— Некоторые люди заплатили бы за это неплохие деньги.

— Я бы отдал все, что имею, только чтобы оказаться где-нибудь ещё.

— Пожалуйста, — по груди и лицу Энди пробежала жуткая рябь, — не смешите меня.

Но тут кресло Донала резко развернулось. Настало время и для его лечения.

* * *

Когда Донал вернулся в палату, тело его разрывалось от боли, но, чувствуя, что лечение идет на пользу, Донал пребывал в странном состоянии между мукой и радостью. Он сидел рядом с кроватью на жестком деревянном стуле, и тут услышал какие-то голоса, доносившиеся из сестринской, которые вели загадочную беседу.

— …командир, я не уверена, что он к этому готов.

— Уверяю вас, сестра, я буду очень сдержанна и немногословна.

— Вы хотите сказать, — послышался голос сестры Фелиции, и перед тем, как продолжить, она издала своеобразное кошачье шипение, — вы оба?

Мгновенная пауза и ответ:

— Вы очень проницательны, сестра. Вижу, что лейтенант Риордан находится в хороших руках.

— Возможно. Сюда, пожалуйста.

Сестра Фелиция прошла по широкому проходу между кроватями, прищурив свои кошачьи глазки, а ушки прижав к голове. Волосы у неё соблазнительно струились по спине. За ней шла та самая бледная женщина, которая стреляла в Донала из стреломета. Сегодня на ней были светло-голубой костюм и темно-синие перчатки. А у неё за спиной…

Нечто?

Сестра Фелиция обнажила свои очаровательные клыки.

— Хорошо, Донал. Вызовите меня, если вам что-нибудь потребуется. — Она положила ему в руку зеленый камень. — Сожмите его, и я буду здесь через секунду.

За спиной у пришедшей к нему женщины зарябил воздух. И рябь приняла почти человеческие очертания.

— Спасибо, — обратился Донал к сестре Фелиции. — Вы самая лучшая.

— Я знаю. — Она тихо рассмеялась. — Помните, вам нужно будет просто надавить на камень.

И она вышла, немногословная и элегантная. Донал и его бледная гостья проводили её взглядом. Выдержав небольшую паузу, гостья спросила:

— Вы помните, кто я такая?

— Помню… — Над правым глазом Донала начал формироваться очаг боли. — Конечно, не как вас зовут, но я помню, как тогда в домике…

Ты слышишь кости?

Однако слова теперь звучали далеко и уже совсем ненавязчиво, просто как неприятное воспоминание. Но вот из-за возникшего у Донала перед глазами образа дивы, распростертой на столе — мертвой дивы — все внутри у него перевернулось. Он отодвинулся, схватил урну, и его вырвало.

— Возможно, мы поспешили.

— Нет, все нормально. — Донал вытер рот тыльной стороной ладони. — Итак, кто же вы такая?

— Лора Стил. — Она протянула ему руку в перчатке. — Рада теперь уже по-настоящему познакомиться с вами.

— Э… — засопел Донал. — По-настоящему мы познакомимся, когда я буду в нормальной форме. Ну, как бы то ни было, вы та самая командир Лора Стил?

— Та самая. А это, — Лора кивнула на рябь в воздухе, — Ксалия. Она член федеральной опергруппы, которую я возглавляю.

— А! — Донал откинулся на спинку своего твердого стула. — Вы пришли, чтобы поднять мне настроение или чтобы допросить?

— Ни то и ни другое. Наша цель — завербовать вас.

— Вы шутите. — Донал закрыл глаза и вспомнил свою долгую поездку в лес и неизвестно сколько дней продолжавшееся пребывание в домике деда в полубреду над распростертым телом дивы и подготовку к очищению её костей. — Сколько законов я нарушил?

— Вас очень хорошо зомбировали.

— Да, но все-таки… Разве упомянутый факт освобождает меня от ответственности?

— Из вас сделали жертву. И вы вели и продолжаете вести себя, как самая настоящая жертва.

— Священный Танатос! — Донал бросил взгляд на неё, а затем перевел его на почти незримые очертания Ксалии. — Ну и манеры у вас! Вы говорите, что возглавляете особую опергруппу. И какова же основная цель вашей деятельности?

— Это определенная задача…

— Не превращайте меня в глупого подростка, ради святого Аида!

— Мы расследуем деятельность небольшого закрытого клуба, к которому принадлежал Малфакс Кортиндо. Мы называем его Черным Кругом…

— Весьма оригинально.

— …так как их истинное название засекречено и известно только его членам.

И тут прозвучал едва слышный шепот, который можно было легко спутать с шумом ветра за окном.

«Я предлагала назвать их "Голубым Союзом"».

Донал, несмотря на боль, не смог сдержать улыбки.

— «Заговор цвета индиго» был бы более тактичным вариантом.

Призрачное тело Ксалии зарябило.

— И насколько же опасен этот заговор? — спросил Донал.

— Ну, я бы сказала, что, — Лора перевела взгляд в самый конец, где за перегородкой в сестринской сидела сестра Фелиция и потягивала хелеборовый чай, — в вопросах кадров они погнались за количеством в ущерб качеству.

— Но они ведь действовали не только в Тристополисе?

— Почему вы так думаете?

— Потому что вы федералы, даже если находитесь здесь. И потому что я очень хорошо помню, что предшествовало моему нынешнему положению. Наше начальство требовало от нас быть начеку из-за того, что произошло в других городах. Да и за морем тоже.

— Гм… — Лора подошла к тумбочке. На ней стояла дешевая матовая ваза с двумя черными одуванчиками. — Мне кажется, вы очень нравитесь сестре Фелиции.

— Она просто выполняет свои обязанности. И при том неплохо.

— Вы же, со своей стороны, не уберегли свою подопечную, а через несколько мгновений после её гибели убили главного подозреваемого.

Донал принял более свободную позу.

— Вы только что сообщили, что прибыли сюда с целью моей вербовки, а теперь говорите, как плохо я исполнил свой Долг. Интересная тактика, командир.

— Дело в том, что, — Лора кивнула на едва заметные колебания воздуха, которые были Ксалией, — мы знаем о зомбировании и способах манипуляции его жертвами гораздо больше вашего начальства. Или, по крайней мере, больше того, в чем они склонны публично признаваться из политических соображений.

— Вы намекаете на то, что я выступаю в роли козла отпущения? Но знаете, это ведь была моя операция.

В моменты просветления Донал задумывался над тем, что с ним теперь будет. Вышвырнут ли его со службы, посадят в тюрьму или сделают что-нибудь похуже?

— Вы оказались единственным человеком в театре, не исключая полицейских, кто сумел преодолеть транс, — объяснила Лора. — Если бы вас не было в театре, дива все равно погибла бы, какой бы ни была окружавшая её охрана. В памяти у людей осталась бы совсем иная картина происшедшего.

— Значит, мне все-таки удалось устоять перед воздействием. — Донал смотрел в пол, вспоминая. — По крайней мере, перед одним из них.

— Кортиндо заранее посеял семена того, что потом случилось с вами, — продолжала Лора, — когда продемонстрировал вам кости художника. Ведь вы прикасались к костям, не так ли?

— Во имя Танатоса, да… А откуда вы знаете?

По смутным очертаниям Ксалии вновь пробежала легкая рябь. На сей раз Донал не почувствовал в ней ни малейшего восторга.

— Мы обыскали его кабинет. — Лора кивнула на Ксалию. — Все потайные уголки. И нам не понадобилось делать слишком сложные сопоставления, чтобы понять, что произошло. Мы уже знали, что вам было приказано прийти туда.

Донал пристально всматривался в бледное лицо Лоры, пытаясь понять, что стоит за её словами. Неужели, не называя имени комиссара Вильнара, она пытается обвинить его в участии в заговоре? Или в невольном попустительстве?

Сестра Фелиция находилась за перегородкой в противоположном конце палаты, но Донал уже хорошо знал, насколько она чувствительна и насколько тонкий у неё слух. В её присутствии лучше не обсуждать детали.

— Значит, единственная причина, по которой я должен вступить в вашу группу, — заключил Донал, — состоит в том, что меня, по сути, кинуло мое начальство.

«Отнюдь. — Призрачные очертания Ксалии приблизились к Доналу. — Это вовсе не единственная причина».

— И какова же другая?

Лора ответила за Ксалию:

— Она имеет в виду месть.

— Ах вот оно что.

Обсудив некоторые детали относительно их предложения, Лора заявила, что ей необходимо выяснить у сестры Фелиции, как продвигается его лечение. Лора с Ксалией прошли в сторону сестринской.

Разговаривали они недолго, Донал издалека равнодушно наблюдал за ними. Затем Лора вернулась одна, Ксалия осталась рядом с сестрой Фелицией.

— Ваша реабилитация может занять как девять дней, так и девятнадцать или даже девяносто, — сообщила Лора. — Кстати, а в чем она заключается? В полной перестройке тела и души?

— Разные упражнения по восстановлению изначальных психических и поведенческих структур, — ответил Донал. — Очень болезненно, чтобы вы знали, что это идет вам на пользу.

— Интересно…

— Угу. — Доналу хотелось узнать, о чем она думает. — Кстати, я ведь не дал согласия на вступление в вашу группу.

— А мы вас не торопим.

— Ну и прекрасно.

— Между прочим, мне пришло в голову… Вы поняли, кто такая Ксалия?

— Кто такая? Наверное, свободный дух?

— Совершенно верно. Она не связана ни с краном, ни с лифтом, ни… с инвалидной коляской. Она полноправный член нашей группы, а не какое-нибудь устройство.

— Я прекрасно все понял. Хотя, полагаю, вам не известна Герти.

— Кто такая Герти?

— Лифт номер семь в нашем Управлении. В следующий раз, когда будете на нем подниматься, скажите ей, что знаете меня.

Светлые глаза Лоры сузились.

— Большинство полицейских отнеслись бы к этому совсем иначе.

— Потому что они придурки.

Лора открыла рот, видимо, намереваясь что-то сказать, потом снова его закрыла, не произнеся ни слова, и, наконец, заговорила снова:

— Надеюсь, что вы все-таки решите присоединиться к нам, лейтенант Риордан.

— Спасибо за доверие. — Доналу все-таки хотелось знать, что же она решила не говорить. — И спасибо за визит.

Он смотрел женщине вслед. За ней вилась воздушная рябь, которая звалась Ксалией. На Лоре были туфли на высоких каблуках и идеального покроя костюм. Её движения вызвали в нем совершенно неожиданные ощущения.

— О… — Сестра Фелиция уже стояла рядом с кроватью Донала, её узкие глаза-щелочки почти округлились. — Кажется, госпожа командир произвела на вас сильное впечатление.

— Не преувеличивайте.

— Ха! — Сестра Фелиция по-кошачьи ухмыльнулась, а затем выпустила и убрала свои коготки. — Не лгите мне, лейтенант.

— О…

— Вам случайно не нужно подать судно?

— Нет, не нужно. — Донал перекинул ноги через край кровати. — Я сам доберусь до туалета.

— Неужели? — Её глаза снова сузились.

— Да. — В голосе Донала чувствовалось напряжение из-за сильной боли.

— Ну, что ж, превосходно. Если упадете, просто крикните.

* * *

На следующий день постоянно растекающийся пациент по имени Энди, тот самый, у которого были трудности с сохранением стабильности тела, начал тихо подвывать. Эльфы, летавшие над его кроватью, тоже как будто взбесились, стали издавать жуткие вопли, меняя цвет от ярко-оранжевого до ослепительно белого и обратно.

К нему подбежала сестра Фелиция, бросила встревоженный взгляд на серебряные ленты, закрученные вокруг постели Энди, затем проверила сложное устройство, встроенное в корпус кровати, после чего метнулась к телефону на стене.

— Срочно требуется Таум-поддержка. У нас сбой в системе обеспечения сна.

Донал привстал на своей кровати, наблюдал за происходящим, но помочь ничем не мог. Даже сестра Фелиция казалась совершенно беспомощной, она потянулась было к вздувающемуся телу Энди, но сразу же отдернула руки, не желая ещё больше нарушать равновесие.

А что если кожа Энди лопнет? — подумал Донал.

Через некоторое время в отделение вошел молодой человек восточной наружности и с оливковым цветом лица, за ним следовали двое седых мужчин постарше. На всех троих были короткие камзолы ржаво-коричневого цвета с вытесненными на них рунами бронзового оттенка.

— Спасибо Танатосу, ты пришел, Кюшен. Ты сможешь его исправить?

В руках у молодого человека по имени Кюшен был стальной ящик с инструментами. Один из мужчин постарше кивнул, когда Кюшен извлек оттуда серебряный раздвоенный прутик и провел им над кроватью Энди.

— Сбой непрерывности гекс-потока. — Кюшен поднял взгляд и на мгновение задумался. — Это мы сможем исправить.

Они работали с разными инструментами, что-то приговаривая о резонирующих частотах и сместившихся октавах, затем заменили почерневший клапан новым, сверкающим янтарным блеском.

Внезапно над кроватью распростерлась полоса чистого света, и исстрадавшееся тело Энди вздрогнуло несколько раз и замерло. Оно все ещё оставалось в причудливой позе, но метаться перестало.

— Хорошо поработали, — похвалила их сестра Фелиция. — Я вызову доктора Дракса, и мы уберем это отсюда.

— Но оно же зафиксировано, — возразил Кюшен.

— Знаю, — отозвалась сестра Фелиция и указала на изогнувшееся и удлинившееся тело Энди, теперь пребывавшее в полной неподвижности, — однако он не зафиксирован.

— А… Пациент.

— Речь идет о незначительной детали, — с улыбкой ответила сестра Фелиция. — Оставьте все нам, простым смертным. А вы, тауми, возвращайтесь в свои лаборатории.

— Хорошо.

* * *

К концу недели Донал уже ковылял по серебристой лужайке среди не слишком густого тумана (а туманные эльфы тем временем летали вокруг хаотическими группками, бормоча какие-то подбадривающие фразы) под темно-лиловым небом. Конечно, ему было ещё очень далеко до бега.

Его оружие находилось в надежном месте, по крайней мере, в этом его заверила сестра Фелиция. Поэтому Доналу не оставалось ничего иного, как встать на краю лужайки и, представив нападающих, воспользоваться воображаемым оружием. Он чувствовал, как нажимает на спусковой крючок, и вполне реально ощущал отдачу. И «стрелял», и «стрелял» в надвигающиеся на него тени.

Реабилитация продолжалась: на него воздействовали давлением и психологическим стрессом с целью восстановления ментальных структур прежнего Донала. Ян сообщил ему, что старые структуры в новом варианте будут сильнее и устойчивее исходных, и это само по себе станет надежной гарантией от старческого слабоумия в будущем.

На третье утро Донал притащился в сестринскую и попросил у сестры Линксе разрешения воспользоваться телефоном.

— Ну конечно.

Она вышла, решив не мешать ему. Он воспользовался секретным номером.

— Чем могу быть полезна, лейтенант?

— Соедините меня, пожалуйста, с командиром Стил.

— Одну секунду.

В трубке послышался странный вздох. Возможно, духи, защищающие линию от проникновения эльфов-вредителей, приняли какие-то дополнительные меры.

— Говорите.

— Алло?

— Командир Стил, это Донал Риордан.

— Лейтенант, вы приняли решение относительно нашего предложения?

— Да, я его принял… В самом прямом смысле слова.

И вновь на линии раздался вздох.

— Прекрасно. — Голос Лоры. — В таком случае сразу же по выписке вы должны приступить к исполнению своих обязанностей.

— Хорошо.

— Я не стану поручать вам никаких сложных заданий до полного выздоровления.

— Хорошо, а я и не ожидал…

На противоположном конце провода положили трубку.

— Ну что ж, приятно было поболтать, — произнес Донал в молчащую трубку.

Возвратившаяся сестра Линксе бросила на него недоуменный взгляд.

* * *

За ним приехала черная низкая карета «скорой помощи», чтобы отвезти в город. Автомобиль был довольно просторный.

Сестра Фелиция везла Донала в кресле, которое ему было уже практически не нужно, а сестра Линксе шла рядом. Они остановились на краю темно-синей посыпанной гравием дорожки. Задняя дверца машины поднялась, и Донал встал. Он поцеловал сестру Фелицию в щеку и пожал сестре Линксе руку.

— Вы чудесные, — сказал он. — Обе.

— Да, мы это знаем.

— Ну, вот и прекрасно. — Он улыбнулся сестре Фелиции. — Счастья вам.

— Вам тоже, лейтенант.

Из кареты скорой помощи вышли два санитара с кожей костного цвета и в черных костюмах.

— Я сам залезу, — обратился к ним Донал, — без чьей-либо помощи.

Санитары молча и не моргая наблюдали за тем, как Донал забирался в машину. Он сел на носилки, прикрепленные к стенке. Оба санитара обменялись красноречивыми взглядами, затем кивнули друг другу.

Один из них также забрался в машину и сел на носилки напротив Донала. Второй залез в кабину и плюхнулся на водительское сиденье.

Сестра Фелиция помахала Доналу.

Он послал ей воздушный поцелуй, задняя дверца опустилась и, щелкнув, закрылась.

Вот и все.

Карета «скорой помощи» отправилась в путь, голубоватый гравий скрипел под колесами. Наконец они доехали до шоссе, водитель прекрасно справился со сложным поворотом — санитар, сидевший напротив Донала, едва заметно улыбнулся, — затем автомобиль стал постепенно набирать скорость, направляясь к Танатополису.

И вот, когда они находились на расстоянии примерно мили от территории больницы, и дорога была достаточно широка, задняя часть автомобиля раскрылась. С обеих сторон выдвинулись крылья.

Гул мотора стал постепенно затихать, передняя часть машины приподнялась, набирая скорость.

И автомобиль поднялся в воздух.

9

Карета «скорой помощи» на крыльях летучей мыши неслась по воздуху над влажными заболоченными пустошами, пока не достигла границ города. Здесь плотность тауматургически заряженных частиц в воздухе заставила её опуститься на землю из-за опасности срыва пламени в моторах. Подобное могло иметь фатальные последствия.

Снизив скорость до минимума, принятого здесь, в городе, санитар-водитель доехал до центра через пустынные улицы западной его части.

— Вы живете в Нижнем Районе? — спросил санитар, сидевший напротив Донала.

— Да, но… Отвезите меня в Управление.

— В Управление?

— Управление полиции. Проспект Василисков, дом номер один.

— Да… — Голос санитара сделался неожиданно хриплым. — Нам известно, где оно находится.

Он заморгал: неторопливое движение влажной мигательной мембраны, предшествовавшее подрагиванию век. Санитар медленно кивнул.

На протяжении всего остатка пути никто больше не произнес ни слова.

* * *

Донал обменялся приветствиями с ФеномСедьмым и ещё одним волком-убийцей, которого знал плохо и которого звали ФенДевятыйБета. ФенСедьмой принюхался, чтобы понять, насколько здоров Донал. Затем высунул язык в радостной волчьей улыбке.

Оказавшись внутри Управления, первым делом Донал спустился в тир. Во время спуска в лифте Герти была немногословна и не острила, а при выходе в коридор тактично помогла ему. Это больше всего насторожило Донала.

У Брайана, стоявшего за прилавком, кожа была здорового средне-голубого оттенка. Он дружелюбно помахал Доналу.

— Привет, лейтенант. Как жизнь?

— Как видишь, живой, — ответил Донал. — А у тебя?

— Цвету. — Брайан похлопал себя по плеши. — По крайней мере ещё полон соков.

— И тебя явно ещё не собираются срубать?

— Лейтенант, на что вы намекаете? У меня все в порядке. Клянусь.

— Ну и прекрасно. Дай мне двести патронов и стопку мишеней. Разных.

— Не… особых?

— Брайан…

— Да я шучу. У нас тут с законом все без сучка без задоринки.

Вместе с полученными мишенями Донал отправился в тир, послал первую из них на максимальное расстояние, выхватил «магнус» и расстрелял её в клочья. Сменил мишень, перезарядил пистолет и снова принялся за дело.

Он стрелял и стрелял, без пауз и передышек, пока воздух не пропах дымом и не закончились патроны.

Все отлично.

* * *

Донал вернулся к лифту.

— Кое-что новенькое, Герти. Отвези меня на минус двадцать седьмой.

«Ты плохо себя вел, Донал?»

— Новая работа. Теперь я буду работать там.

«Значит, ты плохо себя вел».

Донал больше ничего не произнес за все время спуска. Приближаясь к нужному этажу, Герти вела лифт все медленнее и медленнее, словно хотела, чтобы Донал передумал.

У самого выхода Донал из-за колебаний Герти завис на несколько долгих мгновений. Наконец она произнесла:

«Твои похороны, любимый».

И она вытолкнула его.

Там его ждал какой-то здоровяк. Донал почти сразу же его узнал. Это был тот парень, которого Донал встретил в тире накануне истории с дивой. Виктор Харман — так, по собственным словам громилы, его звали, и, по его же утверждениям, он служил в 77-м отделении.

— Меня на самом деле зовут Виктор Харман, — начал он свой разговор с Доналом. — Но я никогда не служил в семьдесят седьмом.

— Да ладно… У меня такое чувство, что у нас один начальник.

— У тебя правильное чувство. Лора с нетерпением ждет твоего прихода.

Когда Донал вошел в комнату со стеклянными стенами — кабинет Лоры Стил, она сразу же подняла на него глаза, и на короткое мгновение в них мелькнуло что-то серое и холодное. Затем взгляд потеплел.

— А я думала, вас выпишут только сегодня утром.

— Меня и выписали сегодня утром. И я приехал прямо сюда.

— Чем же вы думаете заняться в свой первый рабочий день у нас?

Донал обвел взглядом кабинет, темные полированные столы, телефоны старых моделей, громадную фигуру Виктора Хармана, беседующего с самим собой… нет, конечно, с едва различимым призраком — Ксалией.

— Только не говорите мне, что у вас тут есть стопка интереснейших папок, которые мне следует прочесть все до одной, — ответил Донал.

— В самую точку!

— И кое-что такое, что не подлежит письменной фиксации?

— Кое-что, верно. Однако то, что хранится здесь, — и Лора указала на свою голову, — совсем не застраховано от уничтожения. Большая часть этой информации на всякий случай сдублирована в письменной форме.

— Что ж, звучит убедительно, — откликнулся Донал. — Чье дело мы расследуем?

— Тех, кого мы называем Черным Кругом.

— Да, я помню.

— Когда я беседовала с вами о них, вы не очень хорошо выглядели. И я подумала, что многое вы можете не удержать в памяти.

— Угу. Но я прекрасно помню, что вы упоминали о Малфаксе Кортиндо.

Словно отдаленное затухающее эхо в его мозгу прозвучал полузабытый шепот «Ты чувствуешь кости!». Правда, практически сразу же тревожное воспоминание ушло, и Донал снова был самим собой.

— Не бойтесь непроизвольных воспоминаний, — предупредила его Лора. — Они… ладно, это не мое дело.

Она права, его воспоминания — не её дело.

— Малфакс Кортиндо, — продолжал Донал. — Вы говорили, что он входил в тот клуб. Был членом Черного Круга.

— Да, был. Кажется, членом ЧК — странное название, не правда ли? — был также и ваш любимый представитель Городского совета. Знакомясь с папками, вы найдете некоторые свидетельства его причастности.

— Вы имеете в виду Финросса? У меня никаких дел с ним не было. Э-э… По крайней мере, лично мы никогда не встречались.

Донал, конечно, не мог забыть, что Энергетическое управление посещал по поручению Финросса.

— Полагаю, они пытались выяснить, насколько вы информированы и какие усилия готовы приложить для защиты дивы.

Донал печально покачал головой. Ему ведь так и не удалось её защитить. Но теперь собственные действия представлялись ему поступками другого человека.

— Думаю, что вначале с Финроссом связался комиссар Вильнар. Комиссар у вас тоже под подозрением?

Лора наклонила голову, но ничего не ответила.

— Священный Танатос! — пробормотал Донал. — Он же вводил меня в курс дела.

— Это было частью его служебных обязанностей. Ведь ему поручили организацию защиты дивы. И приказы исходили не от него, а от Городского совета.

— А-а…

— Названной информации, конечно, нет в письменном виде. А какие у вас отношения с комиссаром, Донал?

— Мы… — Донал сделал вид, что ему трудно соединить пальцы, словно они превратились в два отталкивающихся магнита, — вот примерно в таких отношениях. Черт! Именно в таких.

— Неплохой ответ. Мне следовало задать вам этот вопрос раньше.

— Возможно, Лора… Если позволите, я буду вас так называть.

— Ну, если вы…

— Наверное, я поторопился. Может быть, чашку кофе, командир?

— Да, черного и крепкого.

— Великолепно.

Донал принес кофе в чашках из эктопены и одну из них поставил на стол Лоре. Она с кем-то говорила по телефону, но дверь оставила открытой, значит, разговор не был конфиденциальным.

Пройдя в основную часть офиса, потягивая свой слишком горячий кофе, Донал кивнул Виктору и проследовал к единственному не заваленному бумагами столу.

«Это мой стол. — Внезапно воздух перед ним задрожал. — Ваш — вон тот со стопками бумаги».

Едва различимые очертания поднятой руки указали ему на другой стол.

— Большое спасибо.

Донал сел за стол, ногой выдвинул из-под него корзину и сбросил в неё все бумаги со стола. Затем выдвинул самый большой ящик и засунул туда корзину.

— Вот и чудесно. Все в порядке.

Донал закрыл ящик ударом ноги.

«А разве вы не хотите спросить, зачем мне нужен стол?»

Донал обернулся.

— Ну, Ксалия, я же вижу тебя насквозь, что в принципе нетрудно. Ты нарываешься на комплимент.

«Как будто я их никогда не слышала раньше! О чем ты?»

— О том, что ты потрясающе красива. Восхитительна. Почему бы тебе не сесть где-нибудь?

«Ха! Ты сам не простая штучка, Донал Риордан…»

— А как ты думала!

«…но тебе меня не обдурить. Я знаю, на кого ты на самом деле положил глаз».

— Я не…

Но взгляд Донала уже успел помимо его воли устремиться по направлению к двери кабинета Лоры.

— Черт!

«Ха!»

Тут появился Виктор. Он возвращался к своему столу, сжимая в громадном кулачище какой-то хлипкий отчет. Ксалия практически растворилась в воздухе. Донал сделал вид, что нашел что-то интересное в верхнем ящике своего нового стола.

По комнате прошел какой-то детектив. Обладатель мощной фигуры, почти как у Виктора, и с глазами агатового цвета — казалось, вместо глаз у него просто вставлены два агата. Доналу уже приходилось и раньше видеть линзы, изготовленные из камня, в армейские дни. Это были имплантаты, предназначенные для снайперов, и устанавливавшиеся на всю жизнь.

Когда Крешэм пожимал Доналу руку, у того возникло ощущение, как в прошлый раз при знакомстве с Виктором, что он способен её раздавить.

— Рад с вами познакомиться.

— Взаимно.

Крешэм кивнул так, словно немногословный ответ сразу резко поднял Донала в его глазах. Впрочем, при чрезвычайной необщительности большинства снайперов подобная реакция не вызывала удивления.

— Кто теперь работает с Бланцем? — спросил Виктор.

— Харальд.

— С достаточного расстояния?

— Да. А теперь я пойду за свой стол, хочу немного отдохнуть. Не тревожьте меня.

Донал перевел взгляд с одного на другого.

— Ребята, вы ведете речь о Шермане Бланце?

Виктор пожал плечами.

— А почему бы и нет?

— О сенаторе Шермане Бланце?

— Именно.

— У вас под наблюдением командированный сюда федеральный сенатор?

— Угу.

— Черт! — Улыбка медленно расползлась по физиономии Донала. — Я уже почти уверен, что мне тут у вас понравится, если, конечно, всем нам удастся в ближайшем будущем не попасть за решетку.

«Нам нужно не тюрьмы бояться, а кладбища».

Донал бросил взгляд на Ксалию, образ которой на мгновение сделался похожим на густой туман. Он вспомнил, что духи, подобные Ксалии, по законопроекту «О новых подходах к оценке живых форм», предложенному Бланцем, относятся к числу неразумных существ и должны обладать не большими правами, чем этот стол, за которым он сидит.

— Но мы ведь не станем делать Бланцу ничего дурного и противозаконного?

«Мы профессиональные сотрудники полиции».

— Даже при том, что Бланц надутый продажный кретин, заслуживающий медленной и мучительной смерти.

«Именно».

Донал тяжело вздохнул.

— Ну а ещё какие-нибудь сюрпризы у вас для меня есть, ребята?

— Масса, и самых разнообразных, — ответил Виктор. — Правда, если мы тебе о них всех сразу расскажем, они перестанут быть сюрпризами.

— Черт!

* * *

В тот вечер Доналу предстояло пережить ещё один неприятный сюрприз — он внезапно оказался бездомным.

Когда Донал приехал в свой район, никто не обратил на него ни малейшего внимания, но в этом не было ничего необычного. Проходя мимо прачечной «Тряпки Фоззи», Донал заметил, что миссис Макзоран как-то странно вздрогнула, увидев его, затем повернулась и что-то тихо произнесла на ухо толстухе, сидевшей рядом. У них за спиной громко гудели стиральные машины.

Донал остановился бы на несколько минут поболтать с нею, но выпил слишком много кофе, и ему срочно нужно было добраться до туалета. Когда же лейтенант дошел до своего дома и взлетел на пятый этаж, то, ещё даже не обратив внимания на новый слой черной краски на входной двери, мгновенно почувствовал: что-то изменилось.

И тут он заметил написанную от руки табличку «Давиния Стрихен», а это означало, что он стоит перед дверью в квартиру, которая за время его отсутствия стала чужой.

В течение какого-то мгновения, сунув руку под куртку и сжав рукоятку «магнуса», Донал хотел просто выбить замок и войти, но потом подумал: возможно, новая обитательница его квартиры — милая старушка, ничего не знающая ни о каком Донале Риордане, и при виде наставленного на неё пистолета тут же умрет от сердечного приступа.

— Черт с ними со всеми!

Донал спустился вниз, пробрался среди пустых коробок, сваленных на площадке первого этажа, и проследовал в кабинет управдома. Вот эту дверь грех было не вышибить, что он и сделал.

Она распахнулась с приятным звуком ломающегося дерева.

— Эй!..

— В самом деле, эй, мерзкая твоя рожа, Ферд. Ну-ка объясни мне, что случилось.

— О, во имя Аида! Э-э… Лейтенант. Это все хозяин. Я ни при чем. Ублюдок меня заставил.

— Заставил что, Ферд?

Фердинанд был старый, толстый и уже дней десять не брился. Драка с ним не доставила бы Доналу ни малейшего удовольствия, да и место не то.

Хозяин жил далеко на окраине.

— Нам сказали, что ты в больнице и вряд ли оттуда выйдешь.

— Весьма польщен таким вниманием.

— Ну да… Старая миссис Макзоран даже хотела послать цветы, но не знала, где расположена больница.

— Где мои вещи?

— О священный Тана… Извини. Они… — Голос Ферда сорвался, он нервно сглотнул.

— Вы их выбросили?

— О, Аид, конечно, нет. Они там, снаружи.

— На заднем дворе?

— Нет… То есть, да, но это была не моя инициатива. Честное слово.

Донал уже поднял кулак, потом передумал, отвернулся и ударом ноги вышиб заднюю дверь. Она распахнулась, а он ещё раз ударил её ногой. Донал вышел в узкий переулок, крытый давно потрескавшимся асфальтом.

Из щелей торчали пучки черного мха. Донал сразу же заметил четыре помятые коробки в пятнах от ртутного дождя. Одна из коробок была разорвана. От старой коричневой куртки Донала остались одни лохмотья.

Донал вернулся в кабинет Ферда. Ферд уже успел натянуть пальто и теперь пытался застегнуть его, но безуспешно, оно не сходилось на громадном пузе. Ферд прервал свои усилия, увидев Донала, и, тяжело дыша, уставился на него.

— Я был просто… э-э… просто…

— Вызови мне такси. Хорошо?

— Э-э… хорошо, лейтенант, хорошо…

За квартиру он не платил целый месяц, что правда, то правда. Но кроме этого… черт, завтра он все выяснит. Как бы то ни было, ему требуется место для ночлега.

Донал оглядел крошечный кабинет Ферда с клоками свисающих со стены рваных обоев. В помещении стоял запах сырости и гнили. Кушетка в углу была просижена насквозь, из неё торчали пружины. Конечно, он мог бы заставить Ферда разрешить ему переночевать здесь, но, видимо, лучше спать на улице, чем в его свинарнике.

— Такси. К подъезду. И как можно скорее. Понял?

— Понял. Спасибо, лейтенант.

За что спасибо? За то, что я ему мозги не вышиб?

Донал вышел в задний двор, взял две из четырех коробок — половину своего имущества, только представить! — и вернулся в кабинет Ферда. Тот уже крутил диск телефона. Донал с коробками пробрался на площадку первого этажа.

Он поставил коробки на пол прямо перед закрытой входной дверью. Отправившись за оставшимися двумя, услышал голос Ферда:

— Ну, пожалуйста, Джо, ради священного Аида. Иначе он меня убьет.

Донал почувствовал, как поднимается в нем тяжелая волна, и на какое-то мгновение ему захотелось выхватить «магнус» и расквасить им опухшее лицо Ферда, содрать с него грязную, угреватую кожу. Через секунду ему все-таки удалось справиться с гневом. Донал загнал его в самую глубь своего существа, зная, что он ещё пригодится ему в более серьезной ситуации.

Он будет во всеоружии, когда встретится с истинными виновниками гибели дивы.

* * *

Выйдя на тротуар, Донал стал ждать такси, одновременно размышляя о том, где, во имя Танатоса, он сможет провести ближайшие ночи. Деньги, которые лейтенант сэкономил, месяц не платив за квартиру, могли обеспечить ему всего две ночи в какой-нибудь гостинице.

Слева выехало такси, и тут же в противоположном конце улицы появился «Виксен», его изогнутая, ребристая поверхность казалась совершенно неуместной в трущобном районе, где жил Риордан. Автомобиль развернулся и затормозил. И Донал увидел знакомый силуэт блондинки за ветровым стеклом.

— Эй, дружище. — Таксист высунулся из окна. — Ты Риордан?

— Никогда о таком не слышал, — ответил Донал. — Я жду другую машину.

— О, Аид! Как же я ненавижу этот загаженный крысами район! — Водитель презрительно уставился на ободранную входную дверь в подъезд.

На противоположной стороне улицы два жуликоватого вида желтоглазых подростка (племянники Фоззи, владельца прачечной) стояли, прислонившись к кирпичной стене, и наблюдали за Доналом и таксистом. Одного взгляда на них таксисту было достаточно, чтобы снова сесть за руль и включить зажигание со словами:

— Послушайте моего совета, как можно скорее убирайтесь с этой свалки.

Донал ничего не ответил, такси развернулось и укатило тем же путем, каким прибыло сюда. Как только оно исчезло, к Доналу подъехал «Виксен» Лоры.

— Выбрасываете мусор, лейтенант?

— Мусор — это я, командир. Я со своими бренными пожитками выброшен на улицу и сейчас вынужден искать ночлег.

— Ради всего святого, — Лора злобно уставилась на бывшее жилище Донала, — неужели вы хотите сказать, что вас вышвырнули из собственного дома?

— Да, в мое отсутствие.

Лора молча смотрела на него несколько мгновений. Затем проговорила:

— Крышка багажника не заперта. Чего же вы ждете?

— Спасибо.

Донал обошел машину. Низкая и прочная, она как будто мурлыкала, прислонившись к тротуару. Доналу пришлось воспользоваться обеими руками, чтобы приподнять крышку, но, послушная его усилиям, она тут же подскочила вверх на пружинах. Багажник был практически пуст.

В некоторой нерешительности Донал перенес одну из коробок с тротуара в багажник и затолкал в угол, затем поступил точно так же со всеми остальными коробками, после чего захлопнул крышку, открыл дверцу и плюхнулся на сиденье пассажира.

— Вы уже заказали номер?

— Я подумал, что можно попробовать «АА». — «Ассоциация агностиков» держала сеть общежитий, а также ряд гимнастических залов, в которых Донал тренировался. — Одно из их отделений расположено на Тысяча третьей улице.

— Наверное, я могу предложить вам кое-что получше.

— Я…

— У меня есть свободная комната. И даже не одна. — Лора включила мотор. — Однако вам придется самому позаботиться о еде. У меня в запасе практически ничего нет.

— Никаких проблем. — Донал увидел в окно, как мимо пронесся его бывший дом. Создавалось впечатление, что от жизни Донала оторвался большой кусок и упал в бурный холодный океан. — Я не привык к… Большое спасибо.

Лора кивнула, сжав губы, словно что-то молча обдумывая. Донал решил, что ему тоже лучше помолчать.

А почему она вообще сюда приехала?

Старый ветхий район остался позади, а «Виксен» понесся вперед, взлетел на изогнутую эстакаду, проскользнул между быстроходными цилиндрической формы грузовиками. Лора не обратила ни малейшего внимания на взвывшие сирены, когда промчалась перед трехъярусным транспортером, заполненным пятиколесными велосипедами. «Виксен» прибавил скорость.

Они выехали на Центральное шоссе, и сердце Донала забилось сильнее. Лора намного богаче его. Начинать ухаживать за ней сейчас, когда она действует из сострадания по отношению к своему сотруднику, к подчиненному, было бы глупо.

Ты слышишь?..

Заткнись!

Они влетели в центр города, пронеслись среди остроугольных небоскребов в стиле «готик-деко», а затем съехали на спиральный спуск с магистрали.

О черт!

Донал не выносил спиралей.

— Как вы относитесь к тауматуннелям? — Лора уже въехала внутрь спирального спуска. — Не против?

— Я… Конечно, нет.

Автомобиль практически переворачивался вверх колесами, спускаясь по спирали.

Черт, черт, черт!

Но вскоре он выровнялся, въехав в подземный гараж, скрежещущее эхо понеслось вдоль каменных стен, расчерченных зловещими остроугольными защитными рунами.

Большая часть припаркованных здесь машин были значительно крупнее и внушительнее спортивного «Виксена», но всех их объединяло одно — Донал не смог бы ни одну из них не то что купить, но даже взять напрокат на уик-энд.

— Дом, милый дом, — произнесла Лора без тени эмоции в голосе и резко затормозила, отчего Донала отбросило вбок, прижав к дверце. — Ну, вот мы и приехали.

И снова скрежет, и вой…

Что она пытается сделать?

…«Виксен» остановился всего в нескольких дюймах от стены из серо-черного полированного гранита. Островки кварца в ней сверкали зловещими отсветами.

Хочет, чтобы я умер от сердечного приступа?

Лора искоса взглянула на него.

— Извините, — пробормотал она. — Я забыла, вы же простой… Не имеет значения.

Возможно, эта её полупренебрежительная фраза о Донале, как о «простом», была самой большой неприятностью, которая произошла с ним за всю ту безумную и хаотическую ночь.

К машине подъехала черная тележка, и, прежде чем выйти из автомобиля, Лора нажала на кнопку автоматического открывания багажника. К тому времени как Донал подошел к багажнику, все его четыре помятые коробки лежали на плоской платформе повозки, крепко удерживаемые четырьмя толстыми пульсирующими руками.

В передней части повозки Донал заметил два больших желтых глаза, которые пристально взглянули на Донала и затем медленно задумчиво моргнули. Повозка тронулась с места.

Донал последовал было за ней, но Лора окликнула его:

— Лифт для людей здесь.

— А… Хорошо.

Донал видел, как повозка проехала мимо гигантского лимузина «Небьюла» к пустой бетонной стене. В ней вдруг возникло отверстие, и повозка вкатилась в темную пустую шахту. На несколько мгновений зависла в воздухе, пока стена не захлопнулась за ней.

Где, во имя Великого Танатоса, я нахожусь?

Лора следовала по направлению к основанию громадного сверкающего осколка скалы из гранита и кварца, внутри которого виднелась серебристая дверца лифта. Над ней был циферблат, стрелка которого указывала 228-й этаж.

По мере того как Лора приближалась, вниз по двери двигалась полоска голубоватого света. Стрелка на циферблате задрожала: лифт начал спускаться.

И вот его двери распахнулись, и перед ними возник внутренний салон подъемника со стальным полом и стенами, сужающимися кверху. Стоило Доналу сделать шаг по направлению к лифту, как из стен, подобно кошачьим когтям, вылезли острые металлические пики. Лора прикоснулась к руке Донала — и они исчезли.

Система безопасности.

Донал не мог не задаться вопросом, что сделали бы с ним стены, будь один.

Двери захлопнулись, и лифт с огромной скоростью понесся вверх, так что Доналу казалось, будто пол давит ему на ноги. Какое-то время скорость оставалась довольно высокой, затем началось постепенное торможение. Наконец лифт остановился, и дверцы распахнулись.

Они находились в коридоре высотой примерно футов двадцать. В нем была всего одна-единственная дверь: массивная двойная из черной стали. Когда к ней приблизилась Лора, створки распахнулись внутрь. Донал послушно плелся сзади.

Они вошли в обширный зал, отделанный металлическими панелями стального серого и матово-черного цвета. На изогнутых спиральных постаментах в металлических чашах плясали языки голубоватого пламени. Они двигались в такт медитативной мелодии иллурийских арф, доносившейся откуда-то снизу из-под обсидианового пола.

Внезапно в воздухе появилась бледная прозрачная рука и потянулась к Доналу. Её пальцы вытягивались, устремляясь к «магнусу», который был спрятан под курткой. Но стоило Лоре каким-то междометием выразить свое недовольство, как рука замерла в воздухе, а затем покорно убралась внутрь стены.

— Все почти как у меня дома. — Донал оглянулся по сторонам. — Там тоже пытаются стянуть оружие у тебя из-под носа.

Лора улыбнулась краем губ.

— Не бойтесь. Я о вас позабочусь.

— Да вы уже и так обо мне заботитесь, как о ребенке.

— Не преувеличивайте. Квартира вон там. — Кивком головы она указала на стену, производившую впечатление абсолютно непроницаемой. Поверхность стены была украшена двенадцатифутовой стальной маской — мужское лицо с крючковатым носом и закрытыми глазами.

— Квартира? В таком случае, где же мы сейчас с вами находимся?

— Это что-то вроде вестибюля. Или прихожей.

— Прихожей, — с иронией в голосе повторил Донал.

Глаза маски открылись и на мгновение уставились на Донала, затем открылся рот. Он делался все шире и шире, превращаясь в огромную зияющую дыру, которая вдруг образовала широкий вход в просторную комнату с темно-синим полом, изготовленным из какой-то очень прочной разновидности стекла. Первой вошла Лора. Донал нагнал её, затем оглянулся и увидел, как стальная маска захлопнула свою пасть.

Здесь было довольно холодно.

— Извините, — произнесла Лора. — Я не ожидала… Знаете…

— За что вы извиняетесь?

— Здесь очень холодно.

При её словах всполохи оранжевого пламени скользнули вверх из специальных отверстий в полу у стен. Тепло густой волной окутало Донала, а он оглядывал огромную комнату: намного больше его старой квартиры, здесь могли бы уместиться почти все квартиры, находившиеся на его этаже.

— Вы богаты! — выдохнул Донал. — По-настоящему богаты!

Лора пожала плечами.

— Таким способом вы хотите задать мне вопрос, зачем я пошла работать в полицию?

— Нет, но… Действительно, почему вы в полиции? Ведь, насколько я понимаю, у вас нет необходимости зарабатывать себе на жизнь.

— На жизнь… — Лора повторила его слова, и какое-то странное выражение появилось на ее лице. — Звучит очень верно.

Она провела его по немыслимо высокому холлу к двадцатифутовым темным стрельчатым окнам. Окна выходили на ночные небоскребы. Вдали одинокая летучая мышь парила на фоне облака, подсвеченного луной.

— Тристополис, — медленно проговорила Лора. — Стоит он того, как вы думаете? Нужно ли нам спасать его от самого себя?

Донал покачал головой.

— Город можно воспринимать, как угодно. Даже как живое существо… Но знаете, мы работаем в полиции не для того, чтобы защищать город. Простые мужчины и женщины, изо всех сил старающиеся удержаться в нашей нелегкой жизни. Они не должны стать жертвами. И вот именно их мы и призваны защищать.

Донал не мог сдержать любопытства. Он разглядывал зал, черные люстры из железа и кварца, высокую изогнутую скульптуру, стоящую в углу и изображающую, по всей видимости, погибающего воина.

— Вам неприятно мое богатство? — спросила Лора. — Вас раздражает эта роскошь?

— Вовсе нет! — Донал тяжело выдохнул. — Я просто вас не понимаю. Я не думаю, что вы хотите сделать политическую карьеру. Если бы такова была ваша цель, вы бы не возглавили спецгруппу по расследованию деятельности федеральных сенаторов… Хотя, может быть, вы надеетесь заработать себе репутацию великого защитника нравственности.

— О Танатос! Я — защитник нравственности?! С меня хватает проблем с… ладно. — Лора скрестила руки на груди. — Если я позволю вам остаться здесь до тех пор, пока вы уладите свои дела, надеюсь, у нас с вами не возникнет никаких не нужных осложнений?

— Вы же возглавляете группу. Вы босс. И хотя предполагается, что я останусь у вас только до тех пор, пока не разберусь со своими делами, но ведь, — Донал не смог удержаться от улыбки, — на работе нам придется мириться с присутствием друг друга гораздо дольше.

— Ха! — Лора опустила руки. — Пойдемте, я покажу вам квартиру.

10

Помещение было поистине огромным. И слово «квартира» казалось смешным применительно к просторному жилищу в готическом стиле, которым владела Лора. Ей принадлежал весь 228-й этаж здания, «Башни Темного Солнца», самый верхний жилой этаж. Более высокие и узкие уровни Башни отводились под технические нужды, под громадные моторы и «барабаны» семи лифтов, обслуживавших строение.

В роскошных, но мрачных комнатах было холодно, и у Донала, когда он вошел в музейных размеров спальню с обсидиановым полом, изо рта шел пар. Перед ним стояла большая кровать с пологом, все белье на ней было из серебристой ткани, на которой вышиты темно-лиловые руны, ему совершенно не знакомые.

В черных, похожих на вазы конструкциях, расставленных по всей комнате на низких столиках, вспыхнули язычки светло-синего пламени, как только Лора щелкнула пальцами, подойдя по очереди к каждому из них.

— Не духи пламени, — Донал нахмурился. — Я не чувствую… Здесь нет духов. Вообще никаких.

— А вы полагаете, что их здесь не хватает? Что мне стоило заселить все свои вещи духами-рабами?

Донал вспомнил о стонах, оглашавших подземные проходы между реакторами, выбросы волн некропотока, текущего в костях мертвецов.

Ты чувствуешь?..

Нет, больше не чувствую.

— Возможно, их положение ничуть не хуже того, — пробормотал Донал, — что ждет всех нас.

Выражение лица Лоры оставалось совершенно непроницаемым.

После паузы она произнесла:

— Я должна показать вам кухню. Вы сможете сами приготовить себе ужин. Вот здесь будет ваша комната. Вон там, дальше, ванная.

Перед ним была сплошная стена, украшенная вертикальными десятифутовыми панелями серого и черного цвета.

— Третья панель — дверь в ванную.

Четыре коробки с вещами Донала были уже аккуратно уложены в углу. Повозка — управлявшаяся духом, — по-видимому, воспользовалась другой дорогой, нежели Донал с Лорой, возможно, поднялась сюда на грузовом лифте. В любом случае, к их приходу повозки в комнате уже не было.

Наверное, она принадлежит тем, кто осуществляет управление домом, а не Лоре.

Донал последовал за Лорой в холодную кухню. По её команде распахнулись шкафы и буфеты, демонстрируя множество разных коробок с едой и обилие всякой посуды, которой, судя по виду, никто давно не пользовался.

— Ну что ж, не стесняйтесь, здесь все в вашем распоряжении, — произнесла Лора. — Увидимся утром.

— Гм… Ладно. Спасибо.

Донал был смущен. Он понимал, что отреагировал не совсем так, как нужно.

Вы…

Никогда.

После того, что Лора для него сделала, с его стороны было бы, конечно, глупо приглашать её поужинать с ним. Она отправится обедать со своими богатыми знакомыми, вращающимися в таких кругах, которые простому полицейскому и не снились.

— Я вам очень благодарен, — произнес он ей вдогонку, когда Лора уже выходила из кухни.

— Всегда рада оказать услугу.

Дверь, подчинявшаяся специальным чарам и не требовавшая помощи духа, сама собой захлопнулась, как только каблуки Лоры застучали по полу коридора. Вскоре их звук затих вдали.

— Что ж, — пробормотал он, обращаясь к самому себе, — посмотрим, что у нас тут на ужин.

На самом деле Донал уже не чувствовал никакого голода, но помнил слова сестры Фелиции, говорившей, что ему нужно регулярно питаться, в противном случае выздоровление займет гораздо больше времени. По размышлении он пришел к выводу, что время пренебрегать подобными советами ещё не настало.

Донал отыскал завернутый в пергамент кусок алкадийского розового сыра и картонную коробку супа из черных бобов. А также немного черных крекеров. Этого с него вполне хватило. Он стал искать какую-нибудь кастрюлю.

И ничего не нашел.

— О кровавый Танатос!

В конце концов он решил, что придется съесть суп холодным прямо из коробки. У сыра и черных крекеров вкус был довольно… интересный.

На коробке с крекерами стояла дата: 22-е секстембря 6604 г. Кладовая казалась вполне надежной. Продукты здесь не должны были испортиться.

Что ж это за «пентхаус» такой, в котором в комнатах адский холод, на кухне нет свежих продуктов, а только крекеры трехлетней давности и замороженный сыр?

Донал ел медленно, затем смел крошки и сложил тарелки в раковину. Из закашлявшего крана вначале полилась ржавая вода — создавалось впечатление, что здесь ею уже давно не пользовались. Доналу пришлось довольно долго ждать, прежде чем вода очистилась и стала пригодной для мытья посуды. Затем раковина сама ополоснула тарелки — из неё вытянулись маленькие ручки, которые вымыли, вытерли всю посуду и расставили её сушиться.

Донал вернулся по гулкому коридору в высокую темную спальню. Он долго смотрел на громадную кровать, затем разделся, отыскал нужную картонную коробку, из которой извлек потрепанную книжку с оторванной обложкой. Это был тот самый роман «Человек. Месть», который он начал читать накануне событий, связанных с дивой.

Чув?..

Нет.

Он взял книгу с собой в постель.

Донал сел, откинувшись на подушки с шелковыми наволочками, отливающими серебристо-ртутным сиянием, и стал читать при свете мерцающих бледно-голубых язычков пламени. В этом фантастическом повествовании он находил какое-то утешение. Реальная жизнь и реальный мир во многом утратили для него логику и смысл.

Через какое-то время Донал закрыл глаза, положил книгу на колени, и его начал понемногу окутывать теплый оранжевый сон.

Проснулся Донал от жажды. В нижнем белье прошел на кухню…

И замер.

Ты чувствуешь?..

О моя Смерть, да!

В коридоре стояла Лора, совершенно обнаженная. За ее спиной были распахнуты высокие стрельчатые окна. В них врывался обжигающе холодный воздух морозной ночи. Ртутный дождь из-за сильного ветра шел почти горизонтальной полосой.

А прекрасная белая кожа Лоры отливала серебром. Глядя на неё, можно было подумать, что она вот так, без одежды, выходила на улицу.

— Ты такой теплый, — прошептала она. Веки её дрогнули. — Я не хотела…

Что-то в Донале пыталось его удержать, но большая часть его естества толкала лейтенанта вперед. И он сделал шаг по направлению к Лоре.

— Так близко к живым. Целый день на работе…

— Ты само совершенство, — хриплым голосом произнес Донал.

Чувствуешь песню?

Нечто, какая-то мощная сила прокатилась по всему естеству Донала.

Я не знаю.

Наверное, какое-то мгновение он пытался побороть влечение, или же ему это просто показалось, так как практически сразу же он отдался происходящему.

Донал провел рукой по одной из округлых холодных грудей. Сосок был набухший и ледяной, как сталь.

— О Танатос!

И они заключили друг друга в объятия. Время здравых размышлений миновало.

* * *

Лора, бледная и сильная, оседлала его и громко рассмеялась, когда Донал вошел в неё. Новый прилив восторга у неё вызвали его ласки, то, как Донал касался её груди. Он откатился на бок, и Лора оказалась внизу. Донал целовал ледяные соски, вводя палец ей в вагину. Ещё мгновение — и Лора издала громкий крик, задрожала и снова рассмеялась.

Ты…

Не сейчас.

Донал покрывал поцелуями бледную мягкую кожу, холодом обдававшую его губы, его тело. Всего через несколько минут Лору снова охватило возбуждение. Она выгнулась дугой, когда Донал воспользовался языком. Затем он снова вошел в неё и достиг вершины наслаждения одновременно с ней.

— О Смерть!..

— Ты чудесна, — произнес он. К нему вернулась способность говорить.

— А ты гениальный любовник.

Они прижались друг к другу.

— Черт! — Доналу вдруг судорогой свело ребра. — Извини.

Он откатился в сторону.

— С тобой все в порядке, возлюбленный?

— В порядке. — Донал потянулся, хотя это причинило ему сильную боль. — Подожди, пока ко мне вернется вся моя сила.

Он снова приблизился к Лоре и поцеловал её холодные губы.

— Да, хорошо… Тебе нужно поспать, мой дорогой Донал. Или утром от тебя не будет никакой пользы.

Какую пользу она имеет в виду, на работе или в постели? Улыбнувшись, Донал хотел было задать ей вопрос, но он лежал на самой удобной кровати в своей жизни, утомленный любовью и ослабевший от боли.

Ты чув?..

Не знаю. Не помню. Какое это имеет значение?

Донал погрузился в состояние, которое могло быть как сном, так и трансом, но в любом случае никак не было связано с реальным миром. Он испытывал то несказанное наслаждение, которое так редко выпадает на долю простого смертного.

Он уплывал куда-то в сновидениях или фантазиях.

Когда Донал проснулся, в комнате вновь стоял жуткий холод. Было темно, горел только один бледно-голубой язычок пламени. Лоры в постели не было.

Что мы наделали?

Желание лишило их разума. Как вообще такое могло случиться?

— Лора? — Донал заморгал и сел в постели. — Ты?..

Она была в комнате.

О черный Танатос.

Обнаженная, Лора сидела, скрестив ноги, на полу. Узкий черный кабель соединял её с источником питания в стене. Провод пульсировал некротонической энергией. А на её левой груди…

Нет. Я не знал.

…отделился большой лоскут бледной кожи, треугольник той неописуемо прекрасной кожи, которую он покрывал поцелуями, по которому скользил языком и пальцами…

Неужели? Неужели я не мог понять?

…у неё в груди образовалась дыра, и там что-то скользкое и черное ритмически сокращалось, заряжая её на следующий день и ночь.

В памяти всплыли полузабытые слова: «Устроенная вами защита охраняет только от живых». Слова Лоры, произнесенные в тот момент, когда она ворвалась к нему в дом.

Теперь глаза Лоры скрывала тень, но Донал понимал: она видит, что он смотрит на неё.

— В чем дело? — наконец услышал он её резкий голос. — Разве ты никогда раньше не занимался любовью с зомби?

Донал хотел было ответить, но какой-то комок застрял у него в горле, и ему показалось, что его кто-то душит. Он пытался объяснить, что для него это не имеет значения, но не смог, так как Лора встала, выдернула провод из своего бьющегося черного сердца, отбросила кабель в сторону, запечатала отверстие и прикрыла его лоскутом кожи с груди.

Края тут же слились с окружающей их тканью, и уже мгновение спустя никаких признаков происшедшего не осталось.

— Я…

— Не расстраивайся, Донал.

Одежда Лоры осталась лежать на полу, и она обнаженной ушла из комнаты, соблазнительно покачивая ягодицами. Оставшийся в одиночестве Донал осыпал себя проклятиями.

— А, Смерть!..

Он свесил ноги с кровати и одним резким движением спрыгнул с неё.

Она сожалеет о происшедшем. На неё тоже что-то нашло… желание…

Донал привык к резким движениям, однако он совсем забыл о своем нынешнем состоянии. Кровь отлила у него от головы, он закачался, заскользил по полу, и ему показалось, что простыни поднялись и падают на него. О Аид, я теряю сознание. Донал повалился на кровать, а все вокруг него покрылось…

Тьмой.

* * *

В большой гостиной стояла Лора, все ещё обнаженная. Она дрожала, но не от холода, ведь она уже давно не была человеком, а мертвецы холода не чувствуют. Лора оглядывалась в коридор на дверь спальни, её собственной спальни, в которой сейчас лежал Донал.

Комнаты, которой она не пользовалась с тех пор… с тех пор, как это случилось.

В квартире было шесть спален для гостей, но седьмая принадлежала только ей. Хотя она, конечно, сознательно не планировала, что будет заниматься с Доналом любовью, но в глубине своего естества, несомненно, с самого начала знала, что нечто подобное должно произойти.

О священный Танатос!

Предоставив Доналу ещё одно мгновение на то, чтобы последовать за ней и извиниться — О Прекрасная Смерть, какой же он теплый! — она вспомнила о другом — Я же его командир — повернулась к огромному распахнутому окну и вскочила на подоконник.

Значит, я, наконец, нашла себе настоящего мужчину.

Лора находилась на высоте ста двадцати семи этажей над улицей. Лиловое небо по краям окрасилось серебром: за непроницаемым облаком скрывалась луна.

Как жаль, что я сама не настоящая женщина.

Она ухватилась за череп, вделанный в стену, и выпрямилась во весь рост. Пользуясь всеми возможными выступами в стене, в основном разнообразными барельефами. Лора стала взбираться вверх по стене.

Огромные каменные головы демонов, часть массивной инфраструктуры Башни Темного Солнца, взирали на неё своими темно-зелеными глазами, каждый из которых по величине был больше автомобиля. Они следили за восхождением Лоры на другой, более узкий уровень.

Наконец она достигла края крыши, которая обрамляла высокий шпиль, пронзавший ночную темноту.

Лора села, прижавшись голыми ягодицами к основанию шеи одной из четырех демонических фигур. Она смотрела в ночь, но не видела ничего, кроме бездн своей собственной глупости.

К ней подошел темно-серый кот.

— Привет, — прошептала Лора.

Глаза кота засверкали алым цветом.

— Ты не посидишь со мной немного? — спросила она.

Пауза, затем:

— Да, посижу.

И кот сел рядом, моргая своими ярко-алыми глазами.

Лора устремила свой привычный к темноте взгляд через узкий каньон, построенный людьми и духами и называемый улицей, на многоэтажные здания на противоположной стороне и на узкие каменные балки, соединявшие их между собой. Внутри балок находились некротонические кабели и телефонные провода.

Человек не мог передвигаться по балкам, так как внутреннее пространство было слишком узким, но духи перемещались там вполне свободно и, если требовалось, быстро перелетали по ним от здания к зданию. А с внешней стороны и другие живые существа — если они, конечно, не боялись мощных ветров, которые дули наверху — вполне могли прогуливаться (или скользить) по каменным балкам, пересекая большие пространства и не обращая внимания на глубокие пропасти под ними.

И теперь при появлении обнаженной Лоры у основания шпиля Башни Темного Солнца на других крышах тоже замерцали пары алых глаз, кошачьих и все понимающих.

А она всматривалась в ночную тьму, которой принадлежала.

* * *

Донал снова пришел в себя. Он проследовал в ванную, выпил немного затхлой воды из крана и оставил её течь. У второго стакана, который он налил себе через несколько минут, вкус был уже лучше.

Нигде не было никаких признаков Лоры.

Донал прошел к своим коробкам, порылся в них и вытащил оттуда старую скакалку. Она была черная, гладкая и блестящая от частого использования — узкая кишка мантикоры, уже довольно потрепанная.

В одних шортах Донал приступил к медленной разминке. Он начал с простых прыжков на одном месте, постепенно усложняя их. В общем, все шло неплохо. Мэл О'Брайен, его старый тренер по боксу, гордился бы им.

Примерно полчаса спустя, когда Донал собирался закончить зарядку, в спальню вошла Лора, уже полностью одетая. На ней был один из её строгих официальных костюмов, на сей раз темно-синего цвета и туфли на высоких каблуках в тон ему. Даже сверкавшая на губах помада была того же оттенка.

— Вижу, вы вполне в форме, — сказала она.

— В форме для всего, чего угодно, — Донал мгновенно обмотал себя скакалкой и с такой же быстротой освободился и швырнул скакалку на кровать, — хотите испытать меня?

— Простите?

— Сейчас я чувствую себя уже значительно лучше.

— Полагаете?

Донал шумно выдохнул.

— Я…

Нет. Он не станет извиняться.

Ты чувствуешь?..

Постоянно!

Доналу хотелось признаться ей в любви, даже несмотря на то, что разумная часть его «я» вопила: ты всего лишь переживаешь похмелье от чар, следствие восстановления базовых животных инстинктов.

— Нам не стоит говорить об этом.

— Хорошо, — согласился он.

Они внимательно смотрели друг на друга.

Ты?..

Он попытался проглотить комок, подступивший к горлу.

Лора расстегнула пиджак и блузку, взяла Донала за правую руку и приложила её к черным кружевам своего бюстгальтера на левой груди у самого сердца.

— Ты чувствуешь, как черный насос… скользит… там внутри.

— Да. — Донал закрыл глаза и задрожал. — Да. Чувствую.

— О священный Танатос!

Они прильнули друг к другу в столь тесном объятии, что, казалось, каждая клеточка их тел стремится слиться в едином организме, словно они могли соединиться в некую единую сущность, исполненную восторга похоти и любви в одуряющем смешении пота и других физиологических жидкостей. Донал начал срывать с Лоры одежду, а с себя шорты, хотя на сей раз значительно мягче и осторожнее, чем прошедшей ночью.

Теперь их соединение было гораздо более восторженным, гораздо более упоительным, чем прежде. Они кричали, смеялись, одновременно достигая вершины наслаждения: в первый, во второй, в третий раз. Потом лежали, обнаженные, на смятых серебристых простынях и снова смеялись тихим и удовлетворенным смехом.

— Ну что ж, — сказала Лора, — думаю, на этот раз достаточно.

— Думаю, да. Вы соблазняете подчиненного, а я…

— …стали любовником неличности, по крайней мере, по критериям сенатора Бланца.

— Много тот подонок знает.

Они взглянули друг на друга.

— И так будет всегда? — спросила Лора.

Донал покачал головой.

— Я не знаю.

— Я тоже.

Он, конечно, мог догадаться о причинах желания, охватившего его. Но почему такое же желание охватило и Лору?

Я не знаю.

Тем не менее Донал знал наверняка, что она чувствует примерно то же, что и он.

Опершись на локоть, Донал разглядывал её, осторожно проводя пальцем по безупречной холодной коже. Ледяные темные соски сразу же напряглись от его прикосновения.

— А… Тебе нравится? Так почему же ты занимаешься делом сенатора, Лора? Почему Бланц — твой враг?

— Я не говорила, что он мой враг. — Губы Лоры изогнулись в полуусмешке, она приподняла голову, чтобы поцеловать его, затем снова откинулась на подушки. — Ну конечно, враг… Я просто не произношу этого вслух. Он враг всех таких, как я. Как я и как Ксалия.

— Ксалия — дух. Её вряд ли можно отнести к той же категории, что и тебя…

— Значит, ты тоже думаешь, что она ниже людей?

— Нет, я так не думаю. Глупо даже задавать мне подобный вопрос.

Лора покачала головой, её белокурые волосы рассыпались по подушкам из серебристого атласа.

— Извини. Я пока не привыкла… Как правило, мир не меняется за одно мгновение.

— Да, но иногда все-таки может измениться.

Знала ли она, что нечто подобное должно произойти? Планировала ли?

Да какое все это имеет значение?

— Ладно. — Лора села и глянула на часы, стоявшие на шкафчике рядом с кроватью. 11.07. — О Смерть! Тебе известно, насколько мы опоздали?

— Да… Наверное, нам лучше поехать в Управление по отдельности.

— Нет.

— Или ты могла бы высадить меня где-нибудь на расстоянии пяти кварталов, так, чтобы не бросаться в глаза. И я смогу выпить там хорошего кофе, а не ту бурду, которую готовит Виктор.

— Не думаю.

— Тебе же не может нравиться кофе Виктора. Скажи, что не может.

— Я его никогда и не пробовала, — ответила Лора. — Никогда не возникало желания. И у меня пока не возникло желания расстаться с тобой, мой горячий возлюбленный.

Кончиками пальцев она прикоснулась к его груди, и на краткое мгновение что-то похожее на пар взвилось из-под них и исчезло.

— Э-э… Я не причинил тебе боли? — Донал впервые за все время осознал, насколько разная температура у их тел. — Моя кожа не обжигает тебя?

— Обжигает, мой возлюбленный. Но это так приятно!

— Ты сама сказала, — произнес Донал, отвечая на её поцелуи и все больше возбуждаясь, — что мы опоздали на работу, помнишь?

— М-м-м… К счастью, я начальник.

И они снова слились в объятии.

— К счастью, к счастью…

Они устремились к новому восторгу, ожидавшему их.

* * *

Лора вела «Виксен», который идеально ей подходил. Даже руль в форме лунного серпа как будто специально был разработан под её стиль. Она вела машину, преодолевая сложные повороты с немыслимой легкостью и почти беззаботностью.

Они мчались по улицам, на которых количество автомобилей уже было не столь велико, как утром, и наслаждались этой передышкой от транспортных пробок в часы пик. И только неподалеку от Управления полиции въехали в пробку, и тогда Лора воспользовалась черным сигнальным стробом. Взвыла сирена, темные тени заскользили по улице, пешеходы шарахались в стороны от «Виксена», въехавшего одним колесом на тротуар и продолжавшего двигаться по самому краю дорожной полосы.

На перекрестке горел красный свет, но водители заметили строб и резко затормозили, пропуская машину Лоры.

— Я хочу, чтобы ты занялся «следом дивы», — сказала она, поворачивая машину направо, пересекая три полосы и не обращая никакого внимания на вой сирен. — Согласен?

Стальные ворота с вырезанными на них драконьими головами при приближении «Виксена» распахнулись. Створки двигались с невероятной для такой массивной конструкции быстротой.

— Что-то вроде соревнований по ориентированию на сложной местности? — спросил Донал, пытаясь немного расслабиться. Руки у него невольно сжимались в кулаки, когда они проносились мимо каменных колонн со стилизованными мрачными орлиными головами наверху. — Верно?

— Если след выведет тебя на сложную местность, значит, так тому и быть, — отозвалась Лора. Покрышки взвизгнули и взвыли, когда Лора вписала «Виксен» в ещё один сложный поворот, удивив шофера в форме, который выводил со стоянки бронированный лимузин. — Но пока я имела в виду только документы, след, скучный и, на первый взгляд, совсем не опасный.

— А дива? — Донала удивило то, что воспоминание о ней не вызвало у него никаких неприятных ощущений. Он вдруг понял, что никогда, по сути, не знал Марию даЛивнову.

И как же мало это значило для него теперь!

— Нас интересует Малфакс Кортиндо, — произнесла Лора и сбавила, наконец, скорость, проезжая мимо бронзовых колонн, а затем спускаясь по длинному красному металлическому пандусу, который вел на стоянку, построенную в форме чаши.

Места для автомобилей были расположены по окружности в виде похожих на капельки углублений в полу, подобно отметинам гончара в глине. Три таких слота были уже заняты шикарными пустыми автомобилями.

— Тебе нужно будет отыскать «бумажный след». Узнать, почему члену Городского совета Финроссу так хотелось направить тебя именно к Малфаксу Кортиндо.

— Неужели ты хочешь, чтобы я допросил Финросса?

— Нет, пока нет, Донал. На данном этапе следствия мы не можем раскрывать свои карты. Подонок, вероятно, полагает, что ему удалось сухим выйти из воды… И сейчас я даже не знаю, в чем могла бы его обвинить. У меня такое впечатление, что он, скорее всего, выступал в качестве посредника в какой-то сделке… В общем, я не знаю.

— Кортиндо был посредником. — «Виксен» резко затормозил, Донал закрыл глаза и перевел дыхание, затем снова открыл их. — Что, конечно, не исключает и возможной подобной роли для Финросса. Один посредник связывается с другим посредником. Две лживых дорожки между преступлением и тем, кто его оплачивал.

— Гм… Ну, в общем, это твоя работа, любимый. — Лора наклонилась к нему, поцеловала, подмигнула, распахнула дверцу и, поставив одну ногу на бетонированную площадку, произнесла: — Давайте, лейтенант, довольно прохлаждаться.

Донал ответил ей хитроватой улыбкой и вылез из машины. Как только он вышел на твердую поверхность стоянки, дверца выскользнула у него из рук и сама собой захлопнулась с громким щелчком.

— Э-э… — Он и не знал, что «Виксен» управляется духами.

— О, не бойся. Она же совсем ручная. — Лора похлопала по уже закрытой дверце. — Не так ли, сестричка?

— Что?

Лора пожала плечами.

— Расскажу как-нибудь в другой раз… Но мы только сводные сестры, так что ничего необычного.

Танатос!

Да, жизнь Донала сделала крутой вираж. Тут он заметил, что к трем шикарным лимузинам следуют богато одетые мужчины в темных деловых костюмах в сопровождении еще более роскошно разряженных жен. Донал решил промолчать, не говорить то, что пришло ему в голову, когда они с Лорой проходили мимо этой группы.

— Мы ведь ещё не в Управлении, — заметил он, взглянув на вогнутый красно-коричневый потолок с барельефами, изображающими нечто похожее на улыбающихся попугаев. — Где мы? В Центре Редберна?

— Верно. «Пять кругов» находятся наверху, на расстоянии двухсот этажей, если когда-нибудь захочешь пообедать с сенаторами, членами Городского совета и другими зверушками из зоопарка местной политики.

— Великолепная характеристика. Не думаю, что меня туда пропустят. — Донал шел рядом с Лорой, касаясь её плечом, однако не беря за руку. — Не с моими костюмами и галстуками.

— Возможно, все-таки, тебя туда пропустят скорее, чем меня. И мне было бы очень интересно отвести тебя туда хоть один разок на экскурсию.

Донал представил, как дородный швейцар пытается остановить Лору у дверей ресторана и её холодный ответ:

— В чем дело? Вы никогда раньше не обслуживали зомби?

Они прошли мимо входа на верхние этажи и продолжали продвигаться по серебристо-белому туннелю, таблички рядом с которым гласили: «Скоростное подземное шоссе № 17». На табличках рядом имелся список зданий, к которым оно вело, включая и Управление полиции.

По сторонам были расположены маленькие магазинчики и кафе, но, увидев цены, Донал поморщился.

— Кажется, я переместился в те круги, к которым ещё не привык.

— Ха! — откликнулась Лора, покачав головой. — Пока ты со мной, это не будет иметь для тебя принципиального значения.

Они шли дальше молча. Доналу очень хотелось взять её за руку, но он понимал, что подобное здесь невозможно. Лора — старший офицер, а он всего лишь её подчиненный.

Они остановились у подземного входа в Управление. Перед ними возвышался огромный волк около тридцати футов высотой с разверстой пастью. Над их головами нависли его верхние клыки, а длинный высунутый язык служил пандусом.

Донал кивнул реальным волкам-убийцам, сидевшим у входа.

— Привет. — Он двигался медленно, вытаскивая из нагрудного кармана бумажник, открыл его и продемонстрировал им удостоверение. — Риордан.

— Не знаю… вас. — Волк-убийца, сидевший слева от Донала, поднял голову и устремил на него взгляд янтарных глаз. — Лей-те-нант.

— ФенСедьмой — мой друг. — Донал поднял руку, чтобы волку было легче его обнюхать. — Не узнаешь?

— А-а. Да-а-а.

Второй волк-убийца внимательно смотрел на Лору. Она тоже смотрела на него. Они молча обменивались взглядами. Затем волк зарычал, опустил голову и затрусил в здание. Через некоторое время он вернулся ещё с двумя волками.

— Это Донал. — Лора кивнула на Донала, затем на каждого волка-убийцу по очереди. — Он мой…

— Друг. — Самый крупный из волков, с шерстью серебристого цвета оттопырил нижнюю губу и рассмеялся своим волчьим смехом. — Мы знаем.

Затем волчья стайка расступилась, сгруппировавшись по двое с каждой стороны. Они внимательно наблюдали затем, как Донал и Лора вошли в здание. В их поведении была какая-то необычная церемонность.

Донал не осмеливался взглянуть на Лору.

Несколько секунд спустя они уже поднимались в лифте — но не в лифте Герти.

* * *

Донал ощущал необычное волнение — собственно, ничего особенно необычного в нем не было, если вспомнить о последних переменах в его жизни, — но у лейтенанта возникло то знакомое ощущение начала нового периода, которое ощущаешь с наступлением нового года, в предвкушении новых приключений. Они вместе прошли через их отдел по направлению к кабинету Лоры.

Виктор сидел за столом. Надев на руку проволочные перчатки, он пытался справиться с наборным устройством, напоминавшим трехмерные счеты, пользоваться которым было гораздо сложнее, чем пишущей машинкой. В комнату вошла незнакомая Доналу женщина с чрезвычайно серьезным взглядом.

— Алекса, — сказала Лора. — Я хочу представить тебе…

— С Сушаной что-то случилось, — перебила её та, кого звали Алекса. — Никто не видел её уже тринадцать дней. Прошлым вечером она должна была заехать к своей двоюродной сестре, но так и не появилась.

— Проклятие! — Лора отвернулась. — Проклятие!

Донал переводил взгляд с одной на другую.

— Чем она занималась?

— Она агент-волшебник, — ответила Алекса и, заметив, что Лора не вмешивается, продолжила объяснения. — Участвовала в смешанных шабашах, тридцать семь участников, собиравшиеся на окраине над складом старых покрышек. Ходили слухи, что финансирует их Сэлли К., Сэлли Клешня.

— Шабаши или гараж с покрышками?

— И то, и другое. Вам что-нибудь известно о Сэлли?

— Я как-то встречал его брата Эла. Эла Клаузевица.

Алекса удивленно раскрыла глаза.

— Я не знала, что у Сэлли есть брат.

Донал выдержал паузу.

— У него нет брата, — сказал он. — Больше нет.

Холодные губы Лоры искривились в улыбке.

— Вижу, ты вполне подходишь для этой работы.

— Поисков Сушаны?

— А как насчет Харальда? — спросила Алекса. — Если он воспользуется своей сетью для поисков Сушаны, она найдется. Так или… иначе.

— Послушай, она же тайный агент, — заметила Лора. — Как только заарканенные Харальдом сутенеры и гадалки начнут распускать слухи, всем сразу станет понятно, что мы испытываем особый интерес к Сушане. Ничего страшного, если они будут думать, что она из «Селвикин-сити», как гласит её легенда. Но вот если они решат, что она подсадная утка…

— Или что она просто из полиции. — Донал пожал плечами. — Ей не жить в любом случае.

— Пропущенная встреча должна была состояться вчера, — напомнила Алекса, — но прошло уже тринадцать дней с тех пор, как Сушану видели в последний раз.

Несколько мгновений Лора молчала. Донал прекрасно знал, как ему следует поступить в данной ситуации, и он бы все объяснил Лоре, если бы она задала вопрос.

— Приступай к работе, — произнесла она наконец. — Попробуй организовать все, что от тебя зависит. Любой намек на то, что кому-то что-то известно о Сушане, — и, если этот человек нам не знаком, мы берем его и выпытываем у него всю возможную информацию.

Алекса резко повернулась к своему столу и сняла телефонную трубку.

— Решено! — проговорила она в трубку, положила её и взглянула на Лору с шаловливой девичьей улыбкой. — Я уже все устроила, потому что предвидела твое решение.

— Ненавижу быть предсказуемой, — пробормотала Лора.

— Напомните мне как-нибудь, что мне нужно познакомить вас с моим другом Левисоном, — заметил Донал, обращаясь к Алексе.

Исчезновение агента полиции в первый день работы Донала в группе… К счастью, он не верил в предзнаменования.

Ты слышишь?..

Ради святой Смерти, не сейчас.

11

Группа привела в действие все свои контакты, агентов, «сочувствующих», платных информаторов, доносчиков. Начался поиск по неофициальным лабиринтам, опутывавшим город. Они искали сержанта Сушану О'Коннор, а точнее, колдунью Шару Конраль, которая проявляла столь активный интерес к исследованию самых темных сторон своей профессии.

Ту ночь Лора провела на работе. Она занималась координацией усилий по поиску Сушаны. Донал уже начал дремать, и Лора сказала ему, что он может идти домой отдыхать. У них в офисе были раскладушки, которыми они могли бы воспользоваться, но пребывание Донала здесь вместе с Лорой на протяжении всей ночи стало бы ненужной демонстрацией их отношений.

После не слишком большого сопротивления Донал покорился и сделал то, на чем она настаивала. Он вышел через центральный вход, там минут десять поболтал с ФенСедьмым, пока не прибыло лиловое такси.

Улицы были пусты, и потребовалось совсем немного времени, чтобы доехать до дома. До его нового дома.

Охраняли «Башню Темного Солнца» восьмифутовые одноглазые бегемоты. При виде Донала они расступились. Лифт за несколько мгновений донес его до квартиры. Там он некоторое время бродил по холодным пространствам в стиле готик-деко, а затем просто рухнул на постель и уснул.

Его окутали темные сновидения.

Проснулся Донал поздно — признак того, что он ещё не совсем выздоровел. Переоделся в свой старый спортивный костюм и спустился на лифте вниз в подвал. Какой-то замызганный механик, у которого за спиной вились два духа-помощника, показал Доналу дорогу к глубокой винтовой лестнице, спускавшейся в катакомбы.

Он бежал по дорожкам, которые были ему незнакомы, по сложному хитросплетению давно заброшенных троп. В конце концов Донал достиг района множества пещер, где у недавно выстроенных фамильных мавзолеев, часть из которых была отделана бронзой и серебром, мерцали янтарные фонари. Вскоре он добежал до того района, который знал хорошо. И тут Донал понял: здесь что-то изменилось.

Катакомбы существуют уже много столетий или даже тысячелетий. Если что-то и изменилось, то не они. Тем не менее он слышал странный шепот, мгновенно замолкавший, как только Донал приближался к саркофагу или мавзолею. Так, словно…

Не сходи с ума.

Так, словно мертвые стали его бояться.

* * *

Вернувшись домой, Донал позавтракал холодным черно-стручковым супом и кофе. Ели его пребывание здесь продлится, придется самому заботиться о хождении по магазинам и приготовлении пищи. Он проверил заряд в «магнусе», затем позвонил консьержу и попросил его вызвать такси.

— Постепенно я к этому привыкну, — пробормотал Донал, положив трубку. — Может быть.

Лифт, в котором он спускался, напоминал гигантскую пулю, так быстро он мчался. Он остановился на пятьдесят девятом этаже и впустил ещё двоих пассажиров: мужчину в темном костюме с синусоидальным узором и женщину с одутловатым лицом и избытком дорогих украшений, ни одно из которых не было фальшивым.

Мужчина носил монокль. Они вдвоем уставились на Донала с высокомерным удивлением, словно задаваясь вопросом, что это за нового сотрудника решило нанять управление домом.

Когда лифт достиг первого этажа, Донал прижал ладонь к его стальной стенке и тихо произнес:

— Спасибо.

Парочка возмущенно зашмыгала носами, выходя в двери перед Доналом. Стенка лифта слегка содрогнулась, и Донал понял, что был прав: подъемник — капсула с заключенным в ней духом. И сколько же времени здесь работает этот дух?

Когда Донал сообщил водителю такси, куда ему нужно ехать, черты того исказились брезгливым разочарованием. Наверное, он рассчитывал на щедрые чаевые от одного из богатых подонков, что живут в «Башне Черного Солнца». Но человек с жесткими чертами лица, направлявшийся в Управление полиции, явно к упомянутому типу не относился.

На углу Пятой улицы и проспекта Василисков поток машин был настолько плотный из-за служащих, возвращавшихся в офисы после обеденного перерыва, что такси практически остановилось. Водитель нахмурился, минуту подумал, затем повернулся и сказал:

— Знаешь что, приятель? Ты быстрее доберешься, если пойдешь пешком.

Донал взглянул на тротуар. Вряд ли таксисту удастся здесь кого-то подобрать. Поэтому предложение с его стороны было вполне здравое и без всякого подвоха.

— Видимо, так, — отозвался Донал, отсчитал десять банкнот из бумажника и протянул их водителю через окошечко в перегородке. — Сдачу оставьте себе.

— Вы уверены?

— Уверен. — Донал выскользнул из машины и захлопнул за собой дверцу. — Я не жмот какой-нибудь.

Небо над ним было средней лиловости. В воздухе чувствовалось присутствие ртути, но дождя ещё не было. Донал поднял воротник пальто и быстро прошел ещё пять кварталов, отделявших его от знакомого здания Управления.

— Привет, ФенСедьмой. Вчера видел одного из твоих родственников.

— Да-а-а. — Янтарные глаза сверкнули. ФенСедьмой приподнял верхнюю губу, обнажив клыки. — У тебя появилась… самка.

— О, Танатос! Неужели здесь все всем обо всем рассказывают?

— Не… лю-ди.

— Ну, хоть на том спасибо.

Из-за ближайшей колонны появились ещё два волка-убийцы и сели рядом с ФеномСедьмым.

— Лей-те-нант Риордан, — представил его ФенСедьмой, затем начал представлять ему волков. — ФенСедьмаяТретья. Гримвал Вторая.

Оба волка выглядели очень молодо, слишком молодо для подобной должности.

— Рад с вами обоими познакомиться. — Донал приставил палец ко лбу в знак приветствия. — У дочерей ФенаСедьмого есть на кого равняться.

Волчица поменьше, ФенСедьмаяТретья, наклонила голову и издала рык признательности.

— Увидимся. — ФенСедьмой кивнул Доналу.

— Конечно, дружище.

Донал взбежал по темным ступенькам, прошел через вестибюль по полу в лилово-белую клетку, обогнул группку громко спорящих моложавых, но израненных проституток из доков. У гранитного стола Эдуардо, нижняя часть тела которого практически вросла в гранит, помахал рукой Доналу.

— Тебя хотят видеть наверху, — крикнул Эдуардо.

— Комиссар?

— Ты сам должен понимать, что значит «наверху».

Одна из проституток подняла палец и проговорила:

— А не лучше ли тебе подняться по другой лесенке?

Худощавый мужчина, который, вероятно, был её сутенером, с размаху ударил её по лицу.

— Заткнись, грязная свинья.

А полицейский в форме саданул её по ноге.

— Эй…

Когда Донал отвернулся, Эдуардо крикнул ему вслед:

— Буду ждать твоего возвращения!

Возможно, подумал Донал, то, что он испытал с покойной дивой и в больнице, ещё далеко не самое худшее.

— Спасибо, Эдуардо. Пока.

— У-у, Э-ду-ар-до, какое милое имя! — выпалил сутенер. — Ты человек или статуя там, где у тебя должен быть… м-м-м…

Раздался сухой звук удара, все проститутки мгновенно замолкли, а сутенер едва слышно взвыл.

Донал, не оглядываясь, проследовал к лифтам.

* * *

Секретарша комиссара Вильнара, Глазастая, повернулась к Доналу, но не прервала работу. С помощью серебристых волокон, прикрепленных у самых глаз, она была присоединена к консоли, напоминавшей коммутатор, состоящий из множества маленьких рычажков. Консоль связывала её с общегородской сетью обзорных зеркал, размещаемых на крышах зданий.

Донал всегда видел Глазастую только такой. Иногда ему казалось, что, если бы он встретил её на улице, то не узнал бы.

— Комиссар примет вас немедленно, лейтенант.

— У него хорошее настроение?

Пальцы Глазастой застыли в воздухе, как будто она собиралась набрать произнесенные им слова на невидимых клавишах для семантического анализа. Затем секретарша молча повернулась к своей консоли.

Двери в кабинет комиссара распахнулись.

Ты чувствуешь?..

Нет. Никогда.

Доналу почудилось, что прошло бесконечно много времени, прежде чем ему удалось перешагнуть порог, словно что-то удерживало его и тянуло назад. Ощущение было совершенно новым для него.

Или я все-таки действительно изменился?

В определенных местах, там, где требовалась особая защита, использовались гексополя, искажавшие временной континуум. Подобные поля могли на достаточное время задержать непрошеных гостей, чтобы можно было приготовить против них более эффективные меры противодействия или же, наоборот, позволить кому-то скрыться незамеченным.

Но здесь, внутри здания Управления полиции? Неужели подобные способы защиты действительно необходимы?

Комиссар Вильнар с толстой незажженной сигарой в руке жестом предложил Доналу сесть в кресло из черной стали для посетителей.

— Садитесь.

— Сэр.

— Вы включены в оперативную группу, Риордан, деятельность которой мне не очень нравится, понятно?

— Гм… понятно.

— И что же значат ваши слова?

— Что теперь понимаю, а раньше понимал не до конца… Сэр, я принял их приглашение.

— Та зомби, как её там зовут…

Донал почувствовал, что его голос стал ниже на октаву.

— Командир Стил.

— …верно, она руководила отрядом, который вывел вас из лесного домика, поэтому я не мог отказать в их просьбе. Но… — Комиссар Вильнар не договорил. — Я мог бы и пренебречь своими обязанностями по отношению к вам. И подобная возможность у меня ещё есть.

— Сэр, я нахожусь под наблюдением Внутренней Безопасности?

— Нет. — Вильнар положил на стол свои широкие бледные ладони. — Вы пригласили людей из ВнутБеза для проверки работы тира, но ведь это вовсе не значит, что вы сами абсолютно чисты. Вы подпали под действие транса, выполняя важное задание, которое я лично дал вам здесь.

— Да, я отлично помню.

— И есть люди, которые крайне недовольны тем, как вы его выполнили. — Комиссар Вильнар имел в виду очень важных людей, занимавших самые высокие посты в тристополитанской иерархии. — И некоторые из них пытались отыграться на мне.

— О!

— Поэтому я даю вам возможность исправить ситуацию, так как не желаю, чтобы мне угрожали. Кто бы то ни было.

Донал с огромным трудом сдержал улыбку. При всех своих недостатках Вильнар обладал железным характером. И это в нем Донал уважал.

— Если в ходе ваших расследований, — продолжил Вильнар, — вам станет известно нечто такое, что может представлять опасность для нашего города, — на самом деле он имел в виду опасность для собственной карьеры, — вы немедленно сообщите мне. Здесь, с глазу на глаз.

— Да, конечно, сэр. Обязательно.

— Ладно, можете идти, Риордан. — Вильнар приподнял свои светлые и редкие брови. — Насколько мне известно, тут на днях возникла какая-то суета. Из сети Хаммерсена доходят всякие слухи.

— Пропал офицер.

— Да-да, я знаю. Какая-то там Сушана. Но судя по тому, что мне становится известно здесь, — Вильнар обвел толстой рукой свой кабинет, — все наши уличные сети буквально трясет.

— Я ничего не знаю об агентах Хаммерсена, — ответил Донал. — Пожалуй, только то, что они у него есть.

Харальд Хаммерсен относился к числу самых значительных членов группы. Бывший морской офицер, он обладал самой широкой сетью тайных агентов. О нем ходили легенды.

— Мне было бы интересно, — заметил Вильнар, — подробнее узнать об этом.

— Да, конечно, — пробормотал Донал, поднимаясь с кресла. — Думаю, что да.

Если Вильнар полагает, что Донал будет передавать ему информацию о сети тайных агентов другого сотрудника полиции, то он, видимо, совсем свихнулся. В глазах Вильнара вдруг блеснул какой-то огонек. Он мог означать как гнев, так и изумление.

— Идите, — сказал Вильнар. — И помните, что я жду от вас новостей.

— Да, сэр.

Донал вышел, проследовал мимо Глазастой, склонившейся над консолью, её пальцы быстро мелькали между крошечными рычажками. Донал хотел было сострить на прощание. Но потом понял, что бы ему сейчас ни пришло в голову, все прозвучало бы очень плохо.

Ты хочешь, чтобы я шпионил за Лорой? Не дождешься!

* * *

В лифте Герти Донал пробормотал:

— Опусти меня, пожалуйста, в тир.

«В чем дело, любимый? Так отчаянно захотелось нажать на спусковой крючок?»

— Помолчи, Герти.

«Хорошо».

И она очень быстро опустила его вниз.

Под землей, там, где был расположен тир, она резко затормозила.

«Ну, иди, поиграй».

Невидимые руки грубее, чем обычно, вытолкнули его в коридор.

* * *

Пока Донал расстреливал мишени в тире, армия информаторов просматривала тайные тропы в лабиринте криминального мира. В дело были вовлечены самые разные люди от владельцев фруктовых лавок на Миксатинском рынке, расположенном неподалеку от доков, так часто не замечавшие, что с грузовых фургонов, принадлежащих крупным супермаркетам, падала то одна, то другая коробка, до крутых парней, работавших на Сэлли «Клешню».

Одного из последних года три назад удалось заарканить Харальду Хаммерсену с помощью фотографий, сделанных спецами из полиции. Харальд послал его обратно в организацию Сэлли, прозрачно намекнув, что тому будет выгоднее шпионить за собственным боссом, чем оказаться в официальной тристополитанской темнице, где безумные кровожадные духи пустят в ход свои острые когти и клювы, чтобы утолить вожделение, которое они испытывают к живому человеческому телу.

Последним доводом в таких беседах для Харальда было то, что он называл «опусканием молота». Он был мертвенно бледен и худ, со снежно-белыми волосами и странным непроницаемым взглядом. О Харальде ходил слух, что он съел глаза своего информатора, когда тот по какой-то причине не смог сообщить Харальду о том, что в ящиках с селедкой в Булдонские доки доставили оружие.

Была какая-то доля правды в подобных историях или нет, но Харальд умело пользовался ими, чтобы наводить ужас на своих агентов. Видимо, по этой самой причине Бридзак Нельсан, бригадир грузчиков, у которого вместо рук были два крюка, решил распить с Харальдом бутылку водки в грязном «офисе» в задней части своего склада. На горы старых ящиков здесь были натянуты сети, из которых Харальд сделал себе что-то вроде гамака, сидя в котором, наблюдал, как багровеет физиономия Бридзака, пропускавшего стаканчик за стаканчиком.

— Будешь? — спросил Бридзак, протягивая Харальду бутылку.

— Нет. Допивай.

— Ну ладно.

— И что же ты слышал?

— Ничего.

— Бридзак…

— Ничего о том, почему склад для хранения нерастаможенных товаров в Северном доке будет пустовать завтра ночью. То бишь, в нем не будет охраны.

— Ограбление? — Харальда сведения Бридзака разочаровали. Пропала Сушана, а ему тут толкуют про украденную партию сигарет или выпивки.

— Не знаю, может статься, что и так. А может, хотят что-то перевезти.

Харальд запустил пальцы в свои седые волосы. У него была кожа восемнадцатилетнего юноши и волосы глубокого старика, но на самом деле Харальд не являлся ни тем, ни другим. У него были тонкие изящные руки, обладавшие необычайной силой и твердостью.

— Расскажи поподробнее.

— Про перевозку? Вот если тебе нужно попасть на корабль, ну, к примеру, в Зуринам, как ты поступишь?

— Ты имеешь в виду, помимо покупки билета, как это делает любой нормальный человек?

— Нормальный? — Бридзак скорчил брезгливую рожу. — Такое слово мне не знакомо.

— Ладно, выкладывай свои соображения.

— Товар переправляют в другой док, сюда он попадает проездом. Укради что-нибудь, и через какое-то время кто-нибудь обязательно заметит. А вот если ты добавишь к нему что-нибудь, то вряд ли кто-то вообще обратит внимание. Особливо если ты к тому же и бумаги сумеешь оформить.

Харальд задумался.

— Ты хочешь сказать, что кто-то собирается совершить нападение на склад с тем, чтобы не украсть, а наоборот, оставить там какой-то ящик?

— В самую точку.

— Ага. — Харальд достал бумажник, отсчитал три голубых банкноты по двадцать семь, одну трешку и одну одиннадцатку и протянул их собеседнику. — Интересная история.

— Это и есть то самое, что ты ищешь?

— Не совсем… Но все равно, спасибо.

— Ну как, не хочешь глотнуть, кишки ошпарить?

— Как-нибудь в другой раз.

Харальд вышел, старясь не привлекать лишнего внимания. Неподалеку его ожидал мотоцикл костного цвета. Керамическое сопло, напоминающее клюв утконоса, почти прижималось к земле, фары были словно широко открытые глаза, рычаги — как загнутые рога.

Когда Харальд подошел ближе, то заметил на мотоцикле ярко-красное пятно.

— Что случилось?

Что-то едва различимо замерцало в фарах. Харальд присел, вдыхая специфический аромат доков, и мгновенно все понял: перед ним было пятно крови. На расстоянии примерно сотни ярдов от него две крупные фигуры в бесформенном тряпье пытались бежать, помогая друг другу, насколько им позволяли покалеченные конечности.

— Я сам воров не очень-то люблю… — Фары замигали янтарным огнем, потом погасли. — Но я рад, что ты их не убил. — Харальд перекинул ногу через сиденье. — Готов? — Он ухватился за приподнятые рычаги, немного изменившие конфигурацию, как только Харальд к ним прикоснулся. — Так как я вполне готов.

Мотоцикл взревел и сорвался с места.

* * *

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Донал, махнув Лоре рукой. — Если… если ты, конечно, не против.

Виктор и Алекса, сидевшие за своими столами, одновременно подняли головы. Донал не знал, догадываются ли они относительно их с Лорой отношений.

— А отложить нельзя? — Лора рассматривала чертеж какого-то здания.

— Я только что беседовал с комиссаром Вильнаром.

— И ты пристрелил старого подонка? — Алекса вдохнула воздух, как будто к чему-то принюхиваясь. — Я чувствую запах дыма и пороха. — Она облизала губы. — Очень аппетитно.

Донал мгновение внимательно смотрел на Алексу, затем повернулся и проследовал в кабинет Лоры. Дверь за ними захлопнулась.

— Священный Танатос! — воскликнул Донал. — Неужели я здесь единственный нормальный?

Какое-то мгновение лицо Лоры напоминало бледную маску. Затем она расслабилась и почти улыбнулась.

— Если ты действительно среди нас самый нормальный, — произнесла она, — тогда да поможет нам святая Смерть!

Донал бросил взгляд на кресло для посетителей, но решил не садиться.

— Насколько высоко ты ценишь меня как секретного оперативника? — спросил Донал.

— Если ты имеешь в виду, могу ли я послать тебя вместо Сушаны, — лицо Лоры снова превратилось в маску, — я отвечу: нет, даже если бы могла найти для тебя какую-то работу. Ты не маг, а она была…

— Ты меня не поняла. Вильнар хочет, чтобы я оставался в группе, потому что думает, я буду работать на него и поставлять ему информацию. И шпионить за тобой.

— О! — Лора дохнула холодом, и в теплой комнате появилось облачко пара. — Подобные вещи делают нашу жизнь по-настоящему увлекательной.

— Вот как? Глазастая, случайно, не твой агент, шпионящий за ним?

— Нет, но очень жаль. Эта холодная сучка — настоящая тайна для меня. — С губ Лоры снова сорвалось облачко пара, и она заметила, как внимательно Донал смотрит на него. На её лице появилось что-то среднее между улыбкой и плаксивым выражением. — Черт! Что ты так на меня смотришь? Неужели я так уж странно выгляжу?

— Ты самая поразительная женщина, которую я когда-либо встречал, — отозвался Донал. — Или одна из самых поразительных.

— Эй! — Лора заморгала. — Что ты имеешь в виду, «одна из»?

— Мне так нравилась сестра Мари-Анн Стикс в приюте. А все остальные считали её настоящей сволочью.

— О! — Лора перевела взгляд на поверхность своего стола, словно она вдруг сделалась чрезвычайно интересной. — И ты думаешь, что мне до неё далеко?

Вопрос не требовал ответа. Донал очень хотел спросить Лору, каким образом произошел для неё переход в эту загадочную зону между жизнью и смертью… но не здесь и не сейчас. Не в её рабочем кабинете.

Он просто сказал:

— Я буду продолжать выполнять задание, искать след. Если Вильнар причастен к чему-то, тогда я обязательно разыщу в архивах связь между ним и Кинли Финроссом. Единственное, что мне придется сделать — просто порыться в многолетних горах дерьма и в конце концов отыскать ту не слишком красивую драгоценность, которая нам нужна. Верно?

— Верно.

— И… — Донал отбросил страхи и сомнения в сторону. Жизнь человека, да и паражизнь зомби одинаково коротки, чтобы их можно было излишне усложнять из-за пустых предубеждений, — …я люблю тебя Лора, если ты ещё не догадалась.

У Лоры от удивления приоткрылся рот.

О Великая Смерть, я ведь не хотел этого говорить.

Донал заморгал, не понимая, что на него нашло.

Ты слышишь?..

Не сейчас.

Донал повернулся и бросился к двери. Он двигался достаточно быстро, и дух, управлявшей дверью, не успел опомниться. Донал ударился о дверь, и только тогда она дернулась и распахнулась, пропустив Донала в комнату, где Виктор и Алекса удивленно уставились на него.

Дверь захлопнулась за Доналом, и он проследовал к лифтам. Он уже почти подошел к ним, когда за спиной послышался хлопок и хохот, а затем прозвучал голос Алексы:

— Ну, ты даешь, Риордан!

Когда Донал вошел в шахту и начал свободное падение, мышцы у него на лице напряглись. Кому-то могло показаться, что лейтенант улыбается. Наверное, секунд двенадцать он летел, никем не поддерживаемый, и сердце его бешено колотилось, но Донал сумел подавить вопль ужаса. И вот тут-то невидимые руки подхватили его и затормозили падение.

Куда направляемся, дорогой?

— В самый низ, Герти. В архив.

Тогда я тебя прощу. Может быть.

Она осторожно опускала его вниз внутри шахты глубиной в две тысячи футов.

Почему тебе так нравится все мертвое, любимый?

Какие-то непонятные чувства терзали Донала, и он не смог ответить на её вопрос.

12

Сводчатые галереи, заполненные обсидиановыми табличками с руническими письменами, плавающими среди арок; странные полуматериальные, полудуховные существа, напоминавшие птиц, голосившие и рыдавшие при чтении записей бесед давно умерших людей, с абсолютной точностью подражая их голосам и интонациям (по крайней мере, так утверждали хранители архива).

Здесь были и ямы с магматическим огнем, где исследователь мог приковать себя цепью и переживать видения давно прошедших событий до тех пор, пока способен был выносить нестерпимую боль. Были тут и запечатанные шахты, из которых время от времени доносились загадочный шорох и таинственные нечеловеческие стоны; обычному посетителю не давали никаких объяснений происходившего там.

Но хуже всего были «Вакуа», зоны абсолютной пустоты, способные довести до безумия даже опытного борца с чарами и трансом. Существовало мнение, что они способны даровать высшую интуитивную мудрость тому, кто сможет выдержать девятидневную пытку прохождением через Зону.

Таков был внешний круг Архивов.

Пальто Донала, когда он проходил по освещенной тусклым светом колоннаде у Отдела Младших Архивариусов, вздымалось от порывов чередовавшихся холодных и горячих испарений. Сморщенные серокожие существа неподвижно сидели, сгорбившись над древними рукописями на полуистлевшей коже, Танатос ведает, с кого содранной.

Создавалось впечатление, что они все работают над каким-то одним проектом, но Донал понимал, что останавливаться и расспрашивать было бы глупо. Один из Архивариусов поднял голову. Глаза его кишели крошечными красными клещами, каждый из которых участвовал в сложном процессе распределения крови между всеми тридцатью семью членами группы архивариусов. Следы от передвижений клещей в их бесконечных перемещениях между дряхлыми Младшими Архивариусами протянулись по всем рабочим столам.

Почему Архивариусы таким странным образом обменивались друг с другом кровью, было ещё одной тайной для посторонних.

— Что, во имя Танатоса, вы здесь делаете?

Голос прозвучал резко и громко, заставив Донала остановиться. Он огляделся по сторонам и ничего не увидел. И лишь глянув себе под ноги, заметил энергично жестикулирующую девятидюймовую каменную фигурку.

— Свою работу, — откликнулся Донал, вытаскивая «магнус». — А ты?

— Я принимаю этот ответ, — произнес крошечный человечек и вдруг задрожал…

…и стал таять, сливаясь с каменной стеной. Донал убрал свой «магнус».

— Ну и местечко у вас тут, — пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Где-то вдали послышался звук камней, падающих в воду, или просто хохот. Возможно, кто-то насмехался над наглостью Донала, посмевшего войти в Архивы.

Он пошел дальше и наконец очутился в помещении, состоящем из листов стекла с острыми краями. Они были расположены в разных конфигурациях по отношению друг к другу, как в трехмерном пространстве, так, возможно, и в иных измерениях. На периферии зрения Донала время от времени возникали какие-то внезапные смещения, он вдруг замечал геометрически немыслимые расположения стеклянных плоскостей, но, когда пытался более пристально их рассмотреть, они расплывались и исчезали.

— Лейтенант Донал Риордан, — произнес он, — удостоверение номер два-три-омикрон-девять, запрашивает помощи Слушателя Праха для знакомства с Архивами.

Вокруг него громадные стеклянные листы перегруппировались, хотя Доналу и не удалось проследить, как это произошло. Создавалось впечатление, что они перемещались, не двигаясь.

Говорят, существовала вероятность того, что в том самом месте, где в данный момент стоял Донал, могла появиться новая стеклянная структура, и тогда его просто разрезало бы на геометрически правильные куски мяса.

Критерии Архивариусов, по которым пришедший принимался или отвергался, постороннему могли показаться совершенно произвольными, и среди сотрудников полиции ходили слухи, что некоторых следователей разрубало на части острыми стеклянными плоскостями без всяких на то причин (хотя поговаривали, что Кристаллу нужны свежие останки).

Воздушные массы пришли в движение — в каком направлении, понять было трудно, — и Донал слухом ощутил вибрацию, сходную с той, что иногда возникает в кишках.

НАМ НЕОБХОДИМА ИНФОРМАЦИЯ: ЗАЧЕМ ВЫ ЗДЕСЬ?

Донал весь сжался, пытаясь справиться с естественной реакцией на вибрацию. Ещё в приюте он узнал важнейшее жизненное правило: показать страх — значит проиграть.

— Чтобы отыскать следы сети преступных колдунов и политиков, — ответил Донал, — и призвать негодяев к ответу.

Воцарилась тишина, похожая на то обманчивое спокойствие широкой реки, что течет с огромной быстротой, однако при беглом взгляде на поверхность кажется почти неподвижной. Но там, в глубине, и Донал это прекрасно понимал, темные создания ведут свой зловещий диалог. Личная безопасность Донала для них ничего не значила.

Лора хотела, чтобы он отследил бумажный след, а не след останков, но реальная информация содержалась в Кристалле. Всегда. И всегда будет там храниться.

УБИЙЦ ДИВЫ

— Да. И их тоже.

А КОСТИ РАЗВЕ НЕ ПОЮТ?

Те, кто беседовали с ним, насмехались над ним или сочувствовали? Донал не знал. Слова, произнесенные ими — хотя отчасти и ожидаемые, — смутили его.

— Не знаю.

МЫ ВСЕ ЕЩЁ ЧУВСТВУЕМ ИХ ВКУС НА ТЕБЕ.

— Да идите вы знаете куда!

Среди стеклянных поверхностей разнесся звук, который явно был смехом, но не человеческим. Донал почувствовал, как кровь отхлынула у него от лица, да и от других частей тела тоже.

— Вы мне будете помогать, или как?

Звуки, которые окутали его вслед за этим, представляли собой хаотический поток из перешептывающихся голосов, волна за волной он накатывался на лейтенанта, все нарастая и заглушая даже звук пульсирующей крови в висках Донала.

И затем:

ДА.

На высоте человеческой фигуры по воздуху поплыло белесое свечение. Оно постоянно меняло форму: вначале крошечная крылатая человеческая фигурка, затем извивающаяся белая гусеница, потом клубок каких-то нитей толщиной в палец, казавшихся живыми. Что это было, Донал понять не мог.

Он сконцентрировал внимание на клубке и сделал шаг по направлению к нему. Сияющая форма претерпела ещё одно превращение — она как будто вывернулась наизнанку, затем поплыла по влажному воздуху к Доналу и, наконец, застыла перед ним, слегка покачиваясь в воздухе.

— Ты хочешь, чтобы я следовал за тобой?

Донал сделал шаг по направлению к клубку, и сияющий шар отодвинулся от него на ярд. Донал сделал ещё один шаг, и загадочная форма стала двигаться перед ним по направлению к темному сводчатому туннелю, сложенному из каменных кубических глыб, истершихся и кое-где обвалившихся от времени.

Откуда-то послышался крик. Донал заставил себя не обращать внимания на подобные звуки.

Вниз вели ступени. Донал стал осторожно спускаться по ним, понимая: один неверный шаг — и он поскользнется и останется лежать здесь со сломанной ногой. Вряд ли ему кто-то здесь поможет.

Затем перед ним открылись несколько хитроумно переплетающихся туннелей. Некоторые из них, по-видимому, изначально были прямыми, но затем изменили конфигурацию. Другие, напротив, были намеренно закольцованы, а в одном месте, где между камней сочилась жидкость с запахом крови, туннель начал спиралью спускаться вниз.

Донал оказался на значительно более глубоком уровне Архивов, чем ожидал. И все это время впереди двигался светящийся шар — иногда он приобретал какие-то странные очертания, но всегда вновь возвращался к форме клубка, которая, вероятно, и была ближе всего к его истинному облику.

Когда они достигли помещения с грязным песком на полу, из которого открывались входы в семь темных туннелей, клубок внезапно остановился и завис посередине, вращаясь на месте.

— Значит, дальше ты не пойдешь? — полувопросительно произнес Донал.

Загадочная форма ещё раз вздрогнула, сморщилась посередине, словно в прощальном приветствии, и пулей умчалась в один из туннелей.

— Спасибо! — крикнул Донал вдогонку.

— Пожалуйста, — сухо ответил голос у него за спиной.

О священный Танатос!..

Донал не слышал ни приближавшихся шагов, ни ощутил присутствия какого-то материального существа, но, повернувшись, увидел вполне реальную женщину: высокую, с кожей бледного оттенка, выбритым лбом и гладкими молочного цвета волосами, начинавшимися где-то на макушке и спускавшимися до пояса.

Женщина была худощава и стройна, но руки её производили впечатление крепких и сильных; у неё была квадратная челюсть, спокойный взгляд, в котором, правда, чувствовалось знание чего-то такого, что Донал вряд ли мог даже вообразить. Темно-карие зрачки были вдвое больше обычного размера, поэтому белки глаз едва виднелись только по краям.

Она и была Слушателем Праха.

— Меня зовут Феораг Каррин, — представилась женщина. — Вы можете называть меня просто Феораг, лейтенант.

— В таком случае зовите меня просто Донал.

Феораг молча кивнула и после паузы спросила:

— У вас достойная цель поиска? Нечто такое, ради чего можно побеспокоить Кристалл?

— Не знаю, — ответил Донал. — Мне ничего не известно о Кристалле, но цель моего поиска для меня лично очень важна. Речь идет о… политическом деле…

Феораг нахмурилась.

— …на что мне, конечно, наплевать с высокой вышки, — продолжал Донал, — но суть в том, что из-за этого во много раз труднее найти убийц. Обычными методами мне вряд ли удастся найти истинных виновников.

— Убийц… — прошептала Феораг.

— В том числе и Марии даЛивновой, дивы. Они пытались похитить её прах.

— А…

Феораг заморгала, и её глаза вдруг стали черными. Донал содрогнулся.

— Расскажите поподробнее, Донал. Расскажите все, что вам известно.

Донал пересказал все, что ему было известно. Период, предшествовавший его пребыванию в больнице, представлялся Доналу несколько расплывчато, а воспоминания о последних днях, проведенных в лесном домике до его штурма Лорой и освобождения Донала от чар праха, вызывали у лейтенанта острую психологическую боль, но помнил он, в общем, довольно многое.

Все началось со встречи с комиссаром Вильнаром, с газетных статей с сообщениями из иностранных городов о случаях внезапной смерти театральных знаменитостей. Донал сам удивился тому, с какой точностью он вспомнил все имена и названия местностей… или, по крайней мере, ему показалось, что он все хорошо помнил.

Затем была встреча с Малфаксом Кортиндо…

— Ах, да, — вдруг вспомнил Донал. — Совсем забыл. Было ещё письмо от члена Городского совета Кинли Финросса, который и организовал мой визит в Энергетическое управление. Он наверняка знал Кортиндо…

Под пристальным взглядом темных глаз Феораг Донал в точности вспомнил все письмо от начала до конца.

Затем он описал сам визит. Когда он говорил о прикосновении к кости и о погружении в странные видения, Феораг шумно вдохнула воздух. Он рассказал ей о том, как Кортиндо вырвал кость у него из рук и вернул его в реальный мир по прошествии трех часов, хотя ему почудилось, что прошла всего одна минута.

И, наконец, дрожащим голосом он описал последнее выступление дивы, публику в трансе, и их с дивой бегство по туннелям, которые вели к Энергетическому управлению.

— Это была ошибка. — Грудь Донала тяжело вздымалась, кожу покрывал слой липкого пота, словно он только что закончил долгую пробежку. — Так как за всем стоял Кортиндо.

Он поведал о столкновении у реакторов, в окружении находившихся в трансе рабочих, о выстреле в диву.

— Я мог бы… — У Донала перехватило дыхание, словно призрак дивы душил его. — Я был в замешательстве. Я мог бы спасти её, но замер на долю секунды…

— А…

— …так, словно мне хотелось, чтобы она погибла. Как будто я хотел прикоснуться к её праху, ласкать его. Черт! Ну, вы понимаете…

Ты чувствуешь кости?

Да.

Всегда.

Донал смотрел на Слушательницу Праха.

— Да, — прошептала Феораг. — Я понимаю.

И Донал тоже понял, что Феораг Каррин прекрасно известно все то, о чем он ей говорит.

— Малфакс Кортиндо! — воскликнул он после секундной паузы. — Танатос! Я же не просмотрел отчет о вскрытии…

— Я помогу вам все выяснить, — предложила Феораг. — Пойдемте со мной.

Они проследовали по каменному туннелю с песчаным полом и остановились у простой двери зеленого цвета. Феораг открыла её и вошла. Внутри находились деревянный стол, запечатанные коробки с документами на полке и одинокий телефон. Феораг взяла трубку.

— Падрейга Фашина, — проговорила она. — Пожалуйста.

Донал покачал головой, про себя улыбаясь собственным стереотипам: он ожидал увидеть здесь какое-нибудь эзотерическое устройство, а не обычный телефон.

Феораг прикрыла микрофон рукой.

— Падрейг — мой кузен. Работает на Мину в ОГМС.

— Вы говорите о Вильгельмине д'Алькарни?

— О ком еще я могу говорить?

— Да… Хорошо. — Донал хотел было заметить, что тот факт, что её кузен работает в Отделе Главного Медицинского Слушателя, — интересное совпадение, но потом подумал, что это, вероятно, никакое и не совпадение. Что ему известно о Слушателях Праха?

— Вы не могли бы спросить своего кузена, — начал Донал, — что…

Феораг подняв руку, прервала его.

— Падрейг… Отчет о вскрытии Малфакса Кортиндо. Да, того самого, из Энергетического управления.

Донал внимательно наблюдал за происходящим, пытаясь что-нибудь понять по выражению её напряженного лица.

— Ты уверен, — произнесла Феораг, и интонация у неё была совсем не вопросительная.

И вновь наступила пауза, во время которой Донал так и не смог догадаться, что же говорил Падрейг своей кузине.

— Да? Хорошо… Ты можешь попросить её сообщить лейтенанту Доналу, когда это произойдет? Если произойдет. Отлично. — Она взглянула на Донала глазами, которые снова стали темнее ночи. — Спасибо, Падрейг.

Она положила трубку.

— Только не говорите мне, что они потеряли отчет, — сказал Донал.

— Отнюдь. — Феораг отрицательно покачала головой. — Они просто ещё не проводили вскрытия. Тело Кортиндо пребывает в кристалле хранения.

— Но… это невозможно. Я больше недели провел в больнице… — Донал понимал, что в морге большого количества тел быть не может. Экспертизу по значительно менее важному делу не стали бы так затягивать. — В чем же дело?

— Ни в чем.

— Я не могу поверить…

— На основании приказа, исходящего из отдела комиссара Вильнара, — предельно жестким тоном произнесла Феораг, — все приостановлено.

— А-а… — пробормотал Донал. — Вот оно что.

— Именно.

Донал невидящими глазами уставился на каменную стену. Ни кто иной, как Вильнар поручил Доналу защиту дивы, Лора же полагала, что сделал это комиссар исключительно под особым давлением сверху.

Мог ли Вильнар лично препятствовать проведению расследования происшедшего?

Но ведь группа, в которую теперь входил Донал, была федерального подчинения. Власть Вильнара на неё не распространялась.

— Ладно. — Донал задавался вопросом, может ли он попросить Феораг обойти запрет и убедить ОГМС провести вскрытие. Вряд ли. — А относительно информационного следа? В Кристалле?

Странная улыбка растянула мышцы лица Феораг.

— Для этого вы ведь сюда и пришли?

— Да…

— В таком случае идемте.

* * *

Невозможно было сказать, насколько велик Кристалл. Донал проследовал за Феораг по спиральному коридору, который привел их в длинное низкое помещение, заполненное стойками и сложными соединениями: стойки из костей в титановой оболочке, узлы из резных костей, выложенных кусочками какого-то минерала зеленовато-черного цвета.

Помещение напомнило Доналу винный погреб. Здесь все было расположено таким образом, чтобы Феораг могла собственноручно достать до каждого узла. Правда, для этого ей иногда потребовалось бы встать на четвереньки и немного проползти или, наоборот, подняться на цыпочки и вытянуть руки вверх.

Но они находились только в одном из множества помещений, одной маленькой клеточке среди тысяч, а возможно, десятков тысяч или более подобных ей.

По пути туда они прошли по каменному мосту, и Донал остановился посередине и глянул вниз, втемную бездну. Она уходила вглубь, насколько хватало глаз, и он не увидел дна, а ведь медики из Управления полиции оценивали зрение Донала как идеальное. Здесь повсюду были узкие мостики. Они соединялись с огромной подземной постройкой, содержавшей трехмерную структуру из костей, во много раз по своим размерам превышавшую самые грандиозные строения, о которых когда-либо слышал Донал.

Далеко внизу, на отдельных мостиках Донал различил фигуры трех Слушателей Праха. Двое из них входили в Кристалл, а один где-то на полпути замешкался, остановился и наклонился, пытаясь отдышаться. Тяжелую же цену им приходится платить за свою работу.

— Я готова.

Звук голоса Феораг вернул Донала к реальности, в холодное помещение, в котором они сейчас находились. На таком близком расстоянии от Кристалла у Донала возникало ощущение, что воздух раскалывается, и его собственное тело становится необычайно хрупким. Казалось, стоит сделать неловкое движение, и у него глаза вывалятся из орбит.

— К запросу информации, — продолжала Феораг. — Вам необходимо будет внимательно выслушать все, что я произнесу. Ничего из того, что я услышу, я не скрою от вас.

Атмосфера здесь была не похожа на атмосферу в Энергетическом управлении с его рядами реакторов. Там на периферии сознания Донала бурлил воинственный хаос, угрожая сорвать все преграды. Здесь же, в клетке Кристалла, создавалось впечатление, что воздух заполняют стеклянные лезвия. Тут его пугало ощущение чего-то острого, пронзающего и невероятной плотности к тому же.

— Нам необходимо установить связь, — он заставил себя выговорить вслух, — между дивой и членом Городского совета Финроссом, и между…

— Это я прекрасно помню.

Оскорбилась ли Феораг его напоминанием или нет, Донал не понял. Она постепенно входила в некое подобие транса, не сопровождавшегося, однако, расслаблением. Её конечности конвульсивно подергивались, судорога несколько раз искажала лицо, веки неестественно трепетали.

Затем темные глаза Феораг широко открылись, но лицо было лишено всякого выражения. Она прошла в середину Кристалла и простерла руки к одному из узлов. Рукав откинулся назад, и острый край узла провел красную полосу по её бледной коже. На руке Феораг выступили крошечные капельки крови.

Они становились все меньше и меньше, поглощаемые костью, подобно воде, впитываемой губкой.

Рот Феораг широко открылся, и она закричала… но совершенно беззвучно. Донал смотрел на неё, и ему казалось, что она стонет от нестерпимой боли, но звук стонов почему-то не достигает его ушей: что-то в окружающем их воздухе, что-то незримое уничтожало колебания, поглощало, проглатывало их.

Феораг наклонила голову, и Донал подумал, что она узрела какие-то темные вибрации, что пробежали по стойкам и узлам и ушли внутрь Большого Кристалла.

То, что она делала, причиняло ей сильную боль, более того, было настоящей пыткой, но Донал понимал, что, если будет необходимо, он снова попросит её начать поиск. Он чувствовал, успешный кандидат для общения со Слушателями Праха должен сам обладать толикой жестокости. Они не соглашались работать с любым, выразившим подобное желание.

Ходили слухи о клиентах, вошедших в самые глубины строений Кристалла… и никогда не вернувшихся назад.

Феораг ещё раз содрогнулась всем телом.

— Идет…

Её голос достигал слуха Донала откуда-то издалека, словно пробиваясь через могучие океанские волны, приглушенный и отрывочный.

— …в Илл…

Странная рябь пробежала по воздуху.

— Иллуриум. Там, где…

Феораг крепко сжала губы и пребывала теперь в полном оцепенении, не двигаясь, только из верхней губы у неё начала сочиться кровь, которая тонкой струйкой стекала по подбородку.

— Очнитесь! — крикнул Донал, передумав. — Какой бы ни была информация, она мне не нужна такой ценой.

Однако его решение опоздало. Феораг снова задрожала и отдернула руки от костяных узлов, как будто обжегшись. И всем телом рухнула на пол.

На какую-то долю секунды Доналу показалось, что он не сможет достаточно быстро отреагировать, но реакции, выработанные годами тренировки, сохранились у него великолепно. Мгновение спустя он уже стоял на коленях, держа Феораг на руках. Её голова находилась на расстоянии всего двух дюймов от каменной плиты пола.

Он положил её на холодный пол.

— Проклятие!

И что ему теперь делать? Неужели подобное происходит со Слушателями Праха постоянно? Или Феораг просто больна? А может, причина её болезни — в том, что она обнаружила внутри Кристалла?

Донал придал Феораг более удобную позу, убедившись, что она не прикусила язык, и встал на ноги. В помещении не было никаких средств связи с внешним миром: ни телефона, ни кнопки экстренного вызова. Ничего.

Он прошел к колоннаде, которая вела в другие подобные помещения. Там никого не было.

— Эй! Может кто-нибудь помочь?

Он наклонился вниз, перегнувшись через балюстраду и всматриваясь в темную пропасть, которую пересекали тонкие каменные мосты. И снова никого и нигде. Он поднял голову вверх и взглянул на нижнюю сторону тех мостов, что проходили выше, но и там не было никаких признаков движения.

— Здесь несчастный случай со Слушателем Праха! — Голос Донала отозвался эхом от каменных переходов. — Феораг Каррин нужна помощь!

Ничто не шелохнулось вокруг.

— Танатос! — пробормотал он и вернулся туда, где лежала Феораг.

Но Феораг уже не лежала, а сидела на полу. Увидев Донала, она протянула к нему руку, чтобы он помог ей подняться.

— Такое иногда случается, — опередила она его вопрос. — Когда глубина информации слишком велика, когда нужно обойти тауматургические посты, нам приходится платить такую цену.

— Простите.

— Здесь нет вашей вины.

— О… — Донал, не отрываясь, смотрел на костяные узлы, на опоры из титана и костей, поддерживавшие и соединявшие узлы.

Ты чувствуешь?..

Да, но мне очень тяжело.

— Это совсем не то, что я ощущал около реакторов. Они излучали опасность, которую я чувствовал. Обрывки нестерпимых мук…

— Да.

— Здесь все другое.

— Здесь у нас чистая информация, извлеченная из глубин. — Феораг помолчала, а затем добавила: — Кости являются проводником с рудиментарными следами воспоминаний, сохранившихся от закончившейся жизни. Новые кости форматируются первыми, а используются позже.

Донал кивнул, хотя из сказанного ею понял очень немногое.

— И, конечно, она довольно расплывчата, — предположил он. — Информация. Не сфокусирована.

Феораг отрицательно покачала головой.

— Дистилляция информации — очень точный процесс, — возразила она. — Результаты вовсе не туманны. Нисколько.

Она, как показалось Доналу, совершенно механически потерла пальцем лоб.

— А в чем суть процесса? — спросил он. — Того, что вы назвали дистилляцией… Как он работает? Или вам запрещено рассказывать?

Феораг очень долго, не отрываясь, смотрела на него.

— Посредством страдания, — произнесла она наконец. — Только через страдание приходит необходимая концентрация.

Донал не знал, что на это ответить.

13

Поиск информации не только разбередил душевные раны Донала. Окровавленная Феораг стояла перед ними и спокойным, почти равнодушным голосом объясняла ему, что значит быть Слушателем Праха. И кое-какие ощутимые результаты она все-таки получила.

Она сообщила Доналу о том, что ей удалось узнать о тех загадочных личностях, что стояли за убийством дивы и других известных исполнителей. Существуют «нереализованные связи», как она их охарактеризовала, с Зуринамом и другими странами.

Феораг зачитала ему список, который Донал запомнил наизусть.

— Самый отчетливый след ведет в город Сильвекс. Советник Гельбтхорн — вот главное для вас имя. Девяносто три шанса из ста, что он принадлежит к той же группе, что и Кортандо.

— Сильвекс? Это в…

— Да, в Иллуриуме. И одна из ваших коллег иллурийка. Хотя мне не удалось обнаружить у неё каких-либо значимых контактов, она сможет просветить вас насчет жизни в Сильвексе, когда вы решитесь туда отправиться.

Донал не обратил внимания, на то, что Феораг употребила слово «когда» вместо «если». Коллегой, на которую она намекала, была Ксалия, и Донал не представлял, что дух мог рассказать ему об условиях жизни в упомянутом городе.

— Сенатор Бланц имел какие-то связи с кем-то в Сильвексе, — добавила Феораг. — Я не смогла выяснить имя, но уверена, что оно известно Малфаксу Кортиндо.

И тут Донал кое-что понял.

— Кортиндо мертв, — проговорил он. — Но почему его тело до сих пор находится в кристалле хранения?

— Я не пыталась найти ответ на этот вопрос, — призналась Феораг. — Нет смысла искать в Кристалле такую свежую информацию.

— Черт!

Доналу было необходимо как можно скорее получить результаты вскрытия. Возможно, влияние Лоры… но нет, даже она не может открыто пойти против комиссара Вильнара. Если на совести Вильнара действительно что-то есть, и если он заподозрит, что группа Лоры ведет расследование, в том числе и против него, у него хватит влияния наложить запрет на их деятельность, так как для достижения этой цели он не побрезгует воспользоваться самыми грязными средствами.

Донал понимал, что Вильнар, если встанет вопрос о его личной безопасности, не остановится перед применением самых подлых из известных ему методов, начиная от попыток дискредитации Лоры и её сотрудников и заканчивая их арестом или того хуже.

Много страшного может произойти с полицейским, если его врагами станут его же начальники.

— Поговорите с Падрейгом, — посоветовала Феораг. — Скажите ему, что я вас послала.

— Хорошо.

— Только не считайте это обещанием, что он обязательно вам поможет.

— Понимаю. Спасибо. И спасибо вам за… — Он указал на клетку. — Ну, вы понимаете.

Феораг наклонила голову.

— Что ещё я могла для вас сделать?

— Я не знаю. Но все равно спасибо.

* * *

Харальд низко склонился над своим «Фантазмом Мк IV». Он мчался по эстакаде со скоростью сто миль в час. В столь позднее время движение здесь было небольшое, хотя и сейчас такая быстрая езда все ещё была опасна, особенно когда он выезжал из глазницы тысячефутового черепа, возвышавшегося над центром города.

Харальд увеличил скорость, лавируя между тремя грузовыми контейнерами с перепуганными ящерицами в ящиках, предназначенными для продовольственных рынков. Рычаги управления «Фантазма» уже приняли самую низкую конфигурацию, и мотор зарычал, как бы демонстрируя Харальду, что мощности хватает с избытком.

Вскоре они подъехали к спиральному спуску, по которому Харальд съехал на предельной скорости, физически ощущая радость мотоцикла от успешного прохождения опасного пролета. И вот он уже на ровной поверхности, и проносится между двумя колоннами, и летит дальше на кроваво-красный свет, и резко тормозит. Даже в этот поздний час здесь есть люди, которых пугает его безумная гонка.

Далее он следует по зигзагу, обходящему девять городских кварталов, затем съезжает по пологому пандусу на проспект Василисков. Улица та же самая, но на расстоянии нескольких миль от Управления полиции. Проспект протянулся более чем на сотню кварталов.

Здесь он видит зеленые фары.

Бридзак, его агент, говорил правду. В том месте, о котором упоминал ему Бридзак, действительно имеется склад для хранения нерастаможенных товаров.

Одинокий низкий автомобиль затормозил у ворот.

Водитель вышел из машины и пару минут беседовал с охранниками, затем снова сел в автомобиль и уехал. На нем был черный костюм, и он внимательно оглядел улицу вокруг, как будто боясь слежки, и только после этого подошел к будке с охранниками.

Но Харальда он все равно заметить не мог, тот со своим бесшумным мотоциклом спрятался в самом темном месте.

Когда автомобиль отъехал, Харальд подождал ещё минуты две, установил переключатель на самый тихий уровень, включил мотор и не спеша отправился в нужном направлении. Собственно, из района складов существовал только один выезд.

Харальд не выводил мотор на обычную мощность до тех пор, пока не достиг шоссе. Из-за уличных фонарей красного цвета шоссе превратилось в мерцающую кровавую реку. Очень скоро Харальд почти нагнал автомобиль.

Харальд прекрасно помнил, как внимательно водитель оглядывал окрестности. Проклятие! Харальд следовал за ним по широкому и почти пустому шоссе, негодяй наверняка его заметил.

Когда автомобиль съехал на улицу, которая на расстоянии пяти миль отсюда вливалась в проспект Василисков, Харальд решил изменить тактику: он свернул на винтовой спуск, по которому в часы пик осторожные водители съезжали с черепашьей скоростью. На минуту Харальд исчез из поля зрения водителя машины.

Теперь Харальд манипулировал рычагами и произносил пароли, которыми обычно старался не пользоваться: от них «Фантазму» сделалось не по себе. Мотоцикл вытянулся, колеса продолжали вращаться на удлинившихся вдруг шасси, затем резко откинулся назад, вертикально подняв рычаги управления.

Легкая дрожь пробежала по обшивке бледно-костного цвета. Обтекатели расширились и потемнели, приобретя зеленоватый оттенок. Он совсем перестал походить на «Фантазм».

Любителю мотоциклов своими очертаниями он сейчас напомнил бы «Мальвиль Седьмой», классическую модель невысокой мощности. Лучшее, на что был способен мотоцикл ради маскировки.

Впереди появился автомобиль. Зеленые фары, осторожный стиль вождения. Да, перед ними тот самый негодяй.

— Поехали. — Харальд положил руку на бак с горючим. — Спасибо за работу.

* * *

Первая остановка была у служебного выхода магазина одежды, который в этот час должен был быть закрыт. Автомобиль затормозил в переулке напротив.

Водитель вылез из машины, подошел к металлической двери и произнес пароль, который Харальд не разобрал. Когда начало растворяться защитное гекс-поле, по металлу пробежали серебристые звёздочки. Хозяин автомобиля открыл дверь и вошел внутрь.

Харальд спрыгнул с мотоцикла. Тот тихо посапывал в режиме «сна», но был в полной готовности на случай, если кто-то решится посягнуть на него в отсутствие Харальда.

Харальд прошел по переулку, стараясь держаться подальше от середины. Дорога вывела его во двор, мощеный черным маслянистым гравием. Удивительно, но Харальду удавалось передвигаться практически бесшумно. Приблизившись к освещенным зарешеченным окнам, он заглянул внутрь.

Двое коренастых мужчин с квадратными челюстями, широченными плечами и здоровенными мускулистыми ручищами водружали на стол какой-то ящик размером с гроб. Человек в костюме стоял перед дверью, соединявшей два внутренних помещения, и Харальду был виден плохо.

Они обменялись несколькими словами, и человек в темном костюме отошел от двери, Харальд понял, что встреча на этом закончилась. Он двигался очень быстро, успев скрыться в темном переулке до того, как металлическая дверь с громким стуком отворилась.

— …конечно, он легкий, когда пустой, — произнес грубый и хриплый голос. — Ну ясно же.

— А тогда какие проблемы? — В голосе говорившего слышался легкий акцент. — Ведь так?

— Э-э… Никаких, босс.

Харальд ещё подождал в надежде, что они назовут что-либо конкретное, место или время. Если он услышит что-то в этом роде, придется решать, правду ли они говорят или ложь. Последнее будет означать, что его заметили.

Но больше не было произнесено ни единого слова, только скрип шагов по гравию. Дверца машины открылась и захлопнулась практически одновременно с металлической дверью. А Харальд уже торопился к своему мотоциклу. Звук мотора автомобиля не смог полностью заглушить грохот мотоцикла, переходившего в активный режим и готовившегося к преследованию.

— Отлично.

К тому времени когда автомобиль появился на проспекте Василисков, Харальд на своем принявшем форму «Мальвиля» мотоцикле выехал ему навстречу. Автомобиль нагнал его, но не на слишком высокой скорости, так как они были недалеко от Управления полиции, и водитель явно не хотел, чтобы его остановили. Когда угодно, только не сегодня ночью.

Затем автомобиль свернул направо на Килбери-секл, и Харальду пришлось быстро выбирать направление. Он выехал на площадь Мельвиль, а оттуда в небольшой переулок, понимая, что больше не может позволить себе ехать на виду у водителя автомобиля. Он понимал, что машина нагонит его, но так это вызывало меньше подозрений.

Вот и она.

Харальд заметил автомобиль, увидел отблески его фар лимонного оттенка на мусорном баке. Они находились в жилом районе среди пятиэтажек, с начала столетия заменивших здесь небоскребы. Харальд повернул свой мотоцикл по направлению к автомобилю.

— Думаю, ты можешь немного расслабиться, — шепнул он ему и сжал коленями.

Харальд почувствовал тепло на внутренней стороне икр — знак благодарности со стороны мотоцикла, который снова начал принимать свою обычную форму.

Он удлинился, сделался ниже и вновь приобрел бледный оттенок высохших костей.

Харальд наклонился вперед, почти прижался к бронированному баку с горючим, а «Фантазм» удовлетворенно заурчал, вернув себе истинную форму. И они на полной скорости влетели на территорию Семиугольника Паллады.

Автомобиль уже успел миновать две стороны семиугольного центрального парка. На противоположной стороне улицы, несмотря на поздний час, во многих старинных величественных зданиях продолжали гореть огни. У входа в два из них стояли часовые в незнакомой форме.

Харальд въехал в район дипломатических представительств, где на протяжении многих столетий располагались консульства и посольства.

Мотоцикл отключил фары и затормозил мгновенно, как только у Харальда появилось намерение это сделать. Было не совсем ясно, кто из них кем управляет. Иногда возникало ощущение, что они действуют совместно как единое существо.

Для парковки Харальд-мотоцикл рефлекторно выбрал самое темное место. Огромный стоявший неподалеку лимузин с обсидиановыми окнами помог им надежнее скрыться. Оттуда они смогли спокойно наблюдать за тем, как автомобиль, ещё больше сбавив скорость, затормозил у бронированных ворот, которые вели во двор рядом с одним из самых старых и самых шикарных посольских зданий.

Охранник в белом шлеме вышел из своей будки, взглянул на водителя и молча кивнул. В то же мгновение бронированные ворота без малейшего звука отодвинулись в сторону — спокойный сон дипломатов тревожить не должен никто, подумал Харальд — и автомобиль въехал в темный двор. Он исчез из поля зрения Харальда, как только ворота столь же бесшумно задвинулись. И в Семиугольнике Паллады вновь воцарилась абсолютная тишина.

Харальд сжал колени, и мотоцикл перешел в режим невидимки. Затем они отъехали назад до следующего угла семиугольника, а оттуда уже на значительно большей скорости отправились до ближайшего телефона полиции.

До рассвета было ещё далеко, но Харальд знал, что по крайней мере один человек сейчас не спит. У каждого члена группы Лоры был её домашний телефон, а на коммутаторе в Управлении полиции им пользовались как служебным.

Однако Харальд должен был тщательно продумать, что он ей скажет.

Пропала Сушана, это ясно. Но поможет ли её поискам что-то из того, что ему удалось выяснить? Склад для нерастаможенных товаров, тайная перевозка чего-то… Ведь все перечисленное может не иметь никакого отношения к исчезновению Сушаны.

На углу располагался круглосуточный магазин. Харальд находился в районе старых и разрушающихся строений. Он остановился и припарковал «Фантазм».

— Я только на минутку.

Мотор тихим мурлыканьем выразил свое согласие.

Зайдя в магазин, Харальд кивнул владельцу, высокому мужчине с кожей светло-коричневого оттенка и тремя лиловыми шрамами на левой щеке.

— У тебя есть какие-нибудь карты? — спросил Харальд. — Местные?

— Да, кажется, есть… — Он начал было выполнять просьбу Харальда, но случайно глянул на улицу. — Это ваш мотоцикл?

— Угу.

— Наверное, надо позвонить в полицию. Там какой-то парень хочет его украсть.

Харальд демонстративно расслабился и прислушался.

— Все в порядке, — сказал он владельцу магазина.

— Но он же собирается забрать ваш мотоцикл!

Харальд спокойно листал карты, пока не нашел нужную.

Открыл её, просмотрел указатель, отыскал план центра Тристополиса и нашел страницу с Семиугольником Паллады. Как он и рассчитывал, на карте были отмечены названия посольств.

Человек, за которым он следил, вошел в Иллурийское посольство.

— Пожалуйста, сэр, послушайте, я думаю, что в самом деле следует вызвать…

С улицы послышался вопль.

— Без паники, — предупредил Харальд.

* * *

Чтобы дозвониться до Лоры, Харальду не пришлось пользоваться никакими коммутаторами. Она вместе с Доналом находилась у себя в кабинете. На складе в конце коридора лейтенант нашел вполне удобную раскладушку, на которой можно было при необходимости отдохнуть.

Виктор и Алекса находились в соседней комнате. Под глазами у них уже были заметны темные круги — признак переутомления. Ожидание было страшнее любых уличных столкновений.

Через какое-то время Виктор натянул кожаную куртку и сказал, что ему нужно прогуляться. Алекса, тупо смотревшая перед собой, практически не обратила внимания на его слова.

Когда зазвонил телефон, Донал стоял в кабинете Лоры, она же сидела за своим столом и листала доклады, прочитанные уже раз двадцать. Донал чувствовал себя отвратительно — потный, давно не мывшийся, в мятой рубашке и несвежем пиджаке, с приспущенным галстуком.

Лора подняла трубку.

— Харальд? Ты что-нибудь нашел?

Пауза.

— В общем, малоубедительно, — прокомментировала она. — У меня такое впечатление, что ты следовал по ложному следу… Нет, я вовсе не виню тебя. То, что ты сообщил о складе нерастаможенных товаров, конечно, очень важно. А ты не думаешь, что это может быть простое совпадение?

Лора продолжала слушать Харальда, затем взглянула на Донала.

— Ну что ж, возможно, нам повезло, — произнесла она в трубку. — Позволь, я переговорю с Доналом. Как тебе известно, он отыскал ещё один след, и он тоже ведет в Иллурию. В Сильвекс.

Лора прикрыла микрофон рукой.

— Харальд обнаружил водителя из иллурийского посольства, — сообщила она Доналу, — который каким-то образом связан со складом нерастаможенных товаров. Они собираются тайком перевезти на склад какой-то груз. — Затем она пересказала ему подробности, услышанные от Харальда. — Что ты по этому поводу думаешь?

Донал привык сам быть руководителем и самостоятельно принимать решения. И Лора дала ему такую возможность.

— Думаю, надо продолжать, — ответил Донал. — Но не направлять туда все наши ресурсы.

Несколько мгновений Лора размышляла. А в трубку она сказала:

— Извини, Харальд. Мы здесь планируем. У тебя есть ещё какая-нибудь информация?

Она слушала, её взгляд становился все более жестким.

— Разведка? — произнесла она, наконец. — Проклятие!

Донал сразу понял, о чем они ведут речь.

— Вы хотите привлечь призраков? — Даже для тех, кто привык к духам, некоторые оперативники из ОРИ представлялись чем-то чрезмерным. — Они расползутся здесь повсюду и заткнут нам рот.

Лора постучала по столу своими твердыми, как алмаз, ногтями.

— Это нехорошо… Послушай, Харальд. — Свое внимание она полностью переключила с Донала на разговор с Харальдом. — Ты знаешь Альфа Зентрила? Из Отдела духослежения? Прекрасно. Я хочу обратиться к нему. Не удивляйся, если его группа скоро появится где-нибудь неподалеку от тебя. Если мне не удастся договориться, мы пришлем наших людей. Понятно?

Лора выслушала его ответ и кивнула.

— Ну что ж, звучит интересно. Но постарайся, чтобы тебя никто не заметил. — И после паузы: — Удачи.

Лора положила трубку.

— Думаю, что ты все-таки не относишься к животным, любой ценой отстаивающим свою территорию, — обратилась она к Доналу. — На карту поставлена жизнь нашего офицера, и в разведке имеются ресурсы, которые мы никогда бы…

— Я думаю сейчас не о Сушане, — начал было Донал, но тут же осекся. — Ой, извини, я неправильно выразился.

— Ты уверен?

— Тот водитель, за которым следил Харальд, — продолжал Донал, — не иллурийский агент.

— Вот как? И почему же?

— Потому что, если бы вы были иностранным агентом, и вам нужно было бы вывезти что-то или кого-то, но уже мертвого из страны, вы бы воспользовались дипломатическими грузовыми перевозками.

— Дипломатическими грузовыми перевозками?..

— Да, и в любой таре. Если речь идет о посольстве, то грузы оттуда не проверяются таможней.

— Проклятие! — воскликнула Лора и, помолчав, добавила: — Отлично, я поняла. Но не исключена ведь и другая возможность. А что если какому-нибудь сотруднику посольства по какой-то причине потребовалось провернуть собственную тайную операцию? Я слышала, такое иногда случается.

Едва заметная улыбка коснулась губ Донала.

— Ужасно.

— Именно, как будто мы не позволяли себе ничего подобного.

— Танатос упаси нас от такого! — Донал уселся в кресло для посетителей. — Ну и что же мы будем делать, босс?

— Мы будем и дальше стараться напасть на след похитителей Сушаны, — ответила Лора, — а потом разделаемся с подонками.

— Официально или неофициально?

— Обоими способами.

* * *

Агентурная сеть Харальда была довольно обширной, но он являлся не единственным обладателем подобных ресурсов. У Виктора были свои, и в данный момент он пытался выколотить информацию из одного из осведомителей. Он со злобным упорством и жестокостью бил его об стену.

Тем не менее Франц отказывался говорить. Глаза его расширились при виде сине-белой фотографии, которую тыкал ему в нос Виктор, фотографии Сушаны, но он отрицательно покачал головой и плотно сжал губы.

Нехарактерное поведение для Франца. Но Виктор был преисполнен решимости выбить из него ответ любой ценой.

— Как твое предприятие? — спросил Виктор, воспользовавшись бумажным полотенцем, чтобы стереть кровь с кулака. Кровь, понятно, была не его. — Будет о чем пожалеть, когда ты его потеряешь?

Они находились на заднем дворе большого игрового зала, принадлежавшего Францу. В самом зале находились каменные скамьи, на которых впадали в транс галлюциноманы. Их фантазии подхватывались духами, которые устремлялись в подземные туннели под городом, где участвовали в настоящих бегах.

Виктор ухватился пальцами за ключицу Франца и рванул вниз. Гримаса боли перекосила физиономию осведомителя. Затем Виктор вывернул Францу руку, втолкнул его в здание и потащил по грязному коридору в сам игровой зал.

На пустых каменных скамьях не было ни одного клиента. Каждая скамья представляла собой цельный полый камень, доставленный из Оребери, где находились Звучащие Пещеры, в которых их и добывали. Для игрового зала не очень высокого класса они были самой настоящей роскошью.

Губы Виктора зловеще растянулись, и кому-то могло показаться, что он улыбается. Он оттолкнул Франца, сунул руки во внутренние карманы своей кожаной куртки, достал оттуда два автомата «Граузер» и прицелился в ближайшую скамью.

— Нет! — выдохнул Франц. — Вы что, не знаете, сколько они?..

Виктор одновременно спустил оба курка.

Осколки камня фонтаном разлетелись в разных направлениях. Один из них порезал щеку Виктору, но он не обратил на это ни малейшего внимания.

— Нет!.. — прошептал Франц.

Виктор повернулся и прицелился в скамьи с обеих сторон, приняв позу человека, решившегося довести свой план до конца. Тактике запугивания он учился в уличных столкновениях.

— Ладно. — Плечи Франца покорно опустились, во взгляде появилось отчаяние. — Женщина… Была похожая на ту, на фотографии.

— Говори.

— Я слышал… — Франц сглотнул. — Она была в доках с группой Такса Зильбермана. Вы их знаете.

Виктор кивнул.

— Там был дух-вынюхиватель, — Франц говорил очень быстро, как будто у него прорвало какую-то внутреннюю дамбу, — я расскажу только то, что до меня дошло. Они её проверили и выяснили, что она стукач, и…

— И что?

— И они либо сразу сбросили её в Плакс, обкрутив цепями, либо отправили к Сэлли Клешне, и он все сам провернул. Точно не знаю, как они все обделали, да и особой охоты выяснять у меня не было.

В душе Виктора росла ярость, но он понимал, сейчас не время её демонстрировать.

Сушана, любовь моя.

Франц поднял на него глаза, к нему начала возвращаться уверенность в себе.

— Она была одной из ваших?

— Была?..

Виктор больше не мог сдерживаться, он дал волю всей той энергии злобы и мести, которая накапливалась в нем все эти дни. Он снова выхватил оба «Граузера», и каменные скамьи одна за другой фейерверком острых осколков взлетели на воздух.

Франц рухнул на пол, встал на четвереньки и пополз по направлению к своему кабинету в надежде укрыться от кошмара, который устроил полицейский, затем понял бессмысленность своего поведения и остановился. Он скорчился на полу в позе эмбриона, бессильно дрожа, пока его мир рассыпался над ним в жуткой какофонии…

— Сушана, — прошептал Виктор.

…послышался щелчок, свидетельствовавший о том, что патроны кончились, и ярость Виктора испарилась в одно мгновение, словно дымок под внезапным порывом ветра. В сердце Виктора осталось нечто более суровое и страшное, то, что могло терпеливо ждать благоприятного момента для мести.

Непросто будет добраться до Сэлли Клешни. Придется преодолеть множество преград, поработать с массой связных и агентов, но Виктору было не впервой. Что произойдет потом, зависит от Сэла, но он не из тех, кто позволит себя арестовать.

И именно на это и рассчитывал Виктор.

* * *

Донал валился с ног. Алекса ушла, наконец подчинившись приказу Лоры хоть немного отдохнуть. Ничего нового за наступившее утро произойти не могло.

За остаток ночи после звонка Харальда Лоре удалось только направить группу на подмогу Харальду.

— Тебе нужно идти домой, — обратилась она к Доналу.

— А ты? — спросил он. У Донала не было сил на долгий спор, но не хотелось оставлять её здесь.

Лора окинула взглядом свой кабинет и быстро приняла решение: она скатала в рулон две схемы, лежавшие у неё на столе, и сунула их под мышку.

— Пойду с тобой. Мне нужен только телефон, а здешний коммутатор соединит любого с моим домашним.

— Вот и отлично!

— Лора подняла трубку, подождала, пока к телефону подойдет внутренний оператор, дала ему соответствующие инструкции, поблагодарила духа и повесила трубку.

— Пройдемся по улицам, — предложила Лора. — Мне нужно подышать свежим воздухом.

— Мне тоже.

Донал подумал, что предложила она это ради него, так как сама выглядела не слишком усталой.

Донал и Лора вышли из кабинета вместе и вместе спустились в лифте, обслуживавшимся Герти, молчавшей до самого конца и с подчеркнутым равнодушием вытолкавшей их из шахты.

На первом этаже они проследовали по каменному вестибюлю мимо того места, где Эдуардо сидел на вечном посту, давно впаянный в ту каменную глыбу, что служила ему столом.

— С ней все будет в порядке! — крикнул Эдуардо, имея в виду Сушану. — Я уверен.

Донал кивнул, но Лора отрицательно покачала головой. Она с ходу отвергала все подобные попытки успокоить её. Да и она была уверена — почти уверена — что Сушана уже мертва.

На тротуарах было скользко от только что прошедшего дождя. В лужах плавали тонкие серебристые нити, отливавшие оранжевым или малиновым там, где на них падал свет уличных фонарей. Донал и Лора шли молча, пока не появилось лиловое такси и Лора не замахала ему рукой.

— Это быстрее, чем забирать машину из гаража, — пояснила она.

— Гм… Хорошо.

Возможно, она слишком устала и не хотела садиться за руль. Или просто ей ненадолго хотелось расслабиться и не «рулить» во всех значениях слова. Донал сел в машину и назвал водителю адрес: «Башня Темного Солнца», попросив довезти их как можно скорее.

На дорогу ушло всего несколько минут.

— Ты отличный водитель!

Прежде, чем Донал успел пальцем пошевелить, Лора уже заплатила.

Они вышли из машины и прошли мимо охранников у входа в Башню. Каблуки Лоры стучали по полу из черного стекла, когда они проходили по вестибюлю по направлению к скоростному лифту и оттуда поднялись прямо в квартиру.

Поначалу Донал думал, что он слишком взволнован и напряжен, чтобы быстро и легко заснуть, но стоило ему войти в спальню, стянуть с себя куртку, сесть на край кровати, снять обувь — и он тотчас почувствовал непреодолимое притяжение постели. Он откинулся на подушки, немного расслабился и не заметил, как заснул.

— Прекрасно, — пробормотала Лора.

Она сбросила туфли, сняла куртку, расстегнула юбку, и та упала на пол. Затем за ней последовала блузка. В своем черном белье она долго стояла и смотрела на спящего Донала.

Сама Лора почти не помнила, что такое спать и видеть сны.

Она вышла в коридор и остановилась перед темно-серой стеной с пятнадцатифутовыми зеркалами в форме удлиненных перевернутых щитов. Собственное отражение Лору не интересовало.

Тихо хлопнув в ладоши, она произнесла пароль, который активировал тайные заклятия внутри скрытых механизмов. Лора сделала паузу, прислушалась — из спальни не доносилось никаких звуков, кроме тихого посапывания — и ещё раз хлопнула в ладоши.

Так было гораздо быстрее, чем взбираться по внешней стороне здания. Подобным образом Лора поступала, только когда ей нужно было почувствовать себя живой… или хотя бы попытаться вернуть это давно утраченное ощущение.

Зеркало переместилось и ушло внутрь, обнаружив узкий вход, который вел в темную шахту. Внутри изящная лесенка, перекладины которой, возможно, когда-то были костями, отливала зеленовато-серым свечением.

Лора прошла внутрь прямо на лесенку. Ухватилась за неё обеими руками, поставила другую ногу на ту же перекладину и замерла. Дверь за ней захлопнулась, зеркало вновь возвратилось на место.

Быстро глянув вниз — конец лесенки исчезал в черной пустоте внизу, — Лора запрокинула голову, сконцентрировавшись на едва различимых очертаниях семиугольника у неё над головой. Затем все внимание вновь сосредоточила на лесенке.

Очень медленно Лора начала подниматься.

Через десять минут она уже была у люка. Лора шепотом произнесла заклинание, люк засверкал серебристыми отсветами и открылся. Резкий коварный порыв ветра ворвался в отверстие, и Лора покачнулась, но держалась она крепко. Выждав мгновение, снова стала подниматься. Затем вылезла на крышу и вышла в бурную ночь.

Люк захлопнулся за ней.

Теперь Лора находилась высоко над улицами города, на шпиле комплекса в стиле готик-деко, высоко возносившегося над «Башней Черного Солнца» на сотни футов над её квартирой на двести двадцать восьмом этаже. Как всегда, длинными черными цепями свисали некротонические кабели, соединяя её жилище с другими многоэтажными зданиями, возвышавшимися подобно гигантским стражам над городскими улицами.

Присев на корточки, не из-за холода, который был ей совсем не страшен, а чтобы было легче сопротивляться сильным порывам ветра, его капризной силе, готовой в любой момент сорвать её с крыши и унести с собой в темную пропасть внизу, Лора всматривалась в ночь и ждала.

Вскоре посреди густой ночной темноты, в которой острое зрение Лоры могло различить только нити кабелей и переходы, связывавшие небоскребы, стала видна пара ярко-алых глаз. Крошечные алые маячки двигались сквозь тьму, приближаясь к ней.

Собирались её кошки.

14

Одно за другим маленькие создания скользили по узким каменным переходам, висячим кабелям и прозрачным проводам, по которым обычно передвигались лишь духовные сущности, порожденные отделением незначительных фрагментов от крупных духовных форм.

Кошки уверенно передвигались по узким проходам. Волнистые очертания тел помогали им противостоять хаотическому неистовству ветра на этой высоте. Глаза кошек ярко светились, загораясь алым огнем, когда на них попадал далекий отраженный свет.

Когда над ними пронеслась крылатая мышь, две кошки присели на переходе, который в то мгновение пересекали, пытаясь воспользоваться возможностью схватить ещё одну жертву. Но мышь спокойно пролетела мимо, и мгновение спустя кошки продолжили свой путь по направлению к «Башне Темного Солнца».

Лоре необходимо было точно знать, жива ли ещё Сушана. Ей и прежде приходилось терять подчиненных, но не в этой команде, не при выполнении нынешнего задания. Самым основным в существовании Лоры, тем, что определяло его суть, всегда была её работа. И теперь, когда она позволила Доналу войти в её жизнь — точнее, «нежизнь», — работа стала значить для неё ещё больше.

Не служебные отношения, не деньги, а люди, реальные люди.

Первая из кошек лизнула Лоре ладонь, и уселась рядом, выжидающе глядя на неё.

И пока Лора размышляла над тем, куда ей лучше направить своих ночных подружек, какие здания исследовать, за какими людьми втайне понаблюдать из темноты, кошки собирались на крыше вокруг неё все расширяющимся кругом. А у неё за спиной в небо взмывала острая игла, завершавшая «Башню Темного Солнца» и оставлявшая свою тонкую отметину на черном небе.

Наконец все кошки собрались, и Лора заговорила.

* * *

Пока Донал спал и его мучили странные сны, загадочные разорванные образы, которые могли быть кошмарами, а могли быть и особым более «щадящим» способом борьбы с темной реальностью; пока Лора излагала свои планы окружившим её кошкам, все остальные члены группы занимались своим делом.

Алекса зашла в бар для полицейских и, проглотив одну за другой три огненных текилы, вернулась к себе домой, а там предалась вдыханию сиреневого дымка, поднимавшегося от сломанных побегов, тлевших в медной чаше, и дававшего ясность рассудку. Теперь она пыталась отрезвиться и с помощью кашля вернуться к реальности.

Другие члены группы были более активны. Харальд, не смыкавший глаз уже три ночи подряд, выглядел удивительно свежим и, сидя на своем фантастическом мотоцикле, рассказывал новым коллегам — ребятам из разведки — все, что ему было известно о расположении зданий посольства и о водителе, который был их главной целью.

— Когда он отъедет, мы тут же за ним последуем, не слишком бросаясь в глаза, но и не слишком отставая, чтобы не потерять. — И с абсолютно спокойным выражением своих добрых глаз Харальд добавил: — Если он нас заметит, нам придется обезвредить его.

— Обезвредить? До какой степени?

— В опасности жизнь полицейского.

Разведчики переглянулись.

— Понятно, — произнес один из них.

— Что понятно?

— Почему наш босс решил услужить вашему боссу.

— И, — добавил другой, — почему официально считается, что мы в данный момент не на службе. От нас не требуется никаких отчетов о нашем нынешнем задании.

— То есть, все совершенно неофициально? — переспросил Харальд.

— Абсолютно. Если только кто-то или что-то нас не выдаст.

— Отлично, — отозвался Харальд. — Давайте всё будем делать тихо. Мне нравится, когда дела делаются без лишнего шума.

Все члены группы кивнули. У каждого была семья и своя жизнь, к которым они хотели бы вернуться после того, как все закончится.

* * *

Тем временем друг Харальда Виктор находился в западной части города неподалеку от района доков на расстоянии всего нескольких миль от склада нерастаможенных товаров, откуда начинался след, по которому шел Харальд. Но цель у Виктора была совсем другая.

За цепным ограждением располагалось несколько акров земли, заваленных грудами ящиков и другой пустой тары, среди полудюжины хаотически расположенных офисных зданий и складов. Здесь можно было без труда спрятаться от мелькавших серебряных световых полос, излучаемых светящимся студнем. За каждым плывущим там наверху светящимся студнем тянулись ядовитые похожие на нити усики.

В офисе горело очень много окон. Мужчины в одних рубашках, но при галстуках занимались своим делом (большая часть которого была вполне законной, что Виктор прекрасно знал, так как находился рядом с офисом зарегистрированной торговой компании).

Вдруг вдоль цепного ограждения на фоне темного воздуха возникла странная рябь. Наверху появилась острая, как лезвие, проволока, которая начала медленно изгибаться и поворачиваться под воздействием духов. Их сделали тонкими, как нить, и протянули вдоль всей длины проволоки. Духи были обречены на вечный неизбывный стон в том пространстве, где их никогда не услышит ни один человек. Им была оставлена только одна надежда: захватить в свой плен какое-то живое существо и передать ему хоть часть своей муки.

У входа стояли и курили охранники, наблюдая за улицей и за неосвещенными зданиями вокруг; время от времени, чтобы набраться храбрости, они касались своего оружия. Тут Виктор заметил, что к ним подошел пожилой седоватый мужчина. Охранники бросили на землю сигареты и поспешно затоптали их.

От них требовалось предельное внимание.

Тем не менее, подумал Виктор, когда пожилой мужчина удалился по направлению к одному из зданий, опасность гораздо больше, чем все они предполагали. Отчасти потому, что бизнесом здесь владел Сэлли Клешня. Но если расчет основывался только на репутации Сэлли как бессердечного, готового на все убийцы с бандой из не менее жестоких психопатов за спиной, то подобный расчет был явно ошибочным.

Внешнее кольцо охраны показалось Виктору вполне надежным. Однако внутри периметра охрана была значительно слабее.

Размышляя над этим, он заметил, что седовласый человек вошел в здание, не произнеся никакого пароля и не подвергшись рутинной в подобных случаях проверке. Двери здания не были даже закрыты.

Из своего укрытия внутри темного входа в переулок Виктор улыбался холодной, хищнической улыбкой, жестокой и беспощадной, как те чудовищные преступления, перед совершением которых никогда не останавливался Сэлли.

* * *

В квартире Лоры Донал вдруг проснулся и сел, выпрямившись, в постели, одеяло свалилось с его обнаженного торса. Глаза у него открылись, но он ничего не видел, кроме угасавших обрывков своих собственных кошмаров. В комнате кроме него никого не было, никаких признаков присутствия Лоры.

— О, священный Танатос! — воскликнул он.

Веки у Донала дрогнули, он опустился на матрац, дрожь пробежала по его телу, и он вновь провалился в тяжелые сновидения. Лейтенант на мгновение улыбнулся, но даже при закрытых глазах в его улыбке не было ни малейшего признака веселья, она была злобной и хищнической и удивительно напоминала улыбку Виктора, которая появилась у него на лице практически в то же самое мгновение.

Донал все глубже погружался в тяжелый муторный сон.

* * *

Виктор остался стоять в переулке, понимая, что должен что-то предпринять и не понимая, почему ему не хочется сходить с места. Но он слишком долго работал в полиции и потому полностью доверял своему чутью, своему подсознанию. Он знал, что его подсознанию о мире известно гораздо больше, чем сознанию.

Прошло несколько минут, и он заметил его.

На самом краю периферийного зрения на расстоянии пяти этажей над ним в совершенно, на первый взгляд, пустом доме на фоне темноты мелькнула какая-то тень. Едва заметное движение, не более.

Снайперы.

По крайней мере один снайпер в том здании… Даже если там всего один человек, это вовсе не означало, что кроме него других снайперов по периметру нет. В остальных зданиях, вне всякого сомнения, сидят другие такие же «наблюдатели», вооруженные винтовками, и следят за окружающими улицами, а возможно, есть ещё и те, что держат периметр под прицелом снаружи.

Существовал, правда, не очень большой шанс того, что там затаился кто-то из врагов Сэлли Клешни, полицейский или просто уголовник, наблюдающий за территорией компании примерно с теми же целями, что и Виктор… Однако по здравом размышлении такое показалось Виктору маловероятным.

Снайпера оставили там одного, потому что одиночество в кромешной темноте провоцирует страх, а вместе с ним приходит особое напряженное внимание к малейшему шороху. А это давало Виктору неожиданный шанс. С такими мыслями он стал продвигаться вдоль переулка, стараясь не слишком торопиться.

Он случайно задел носком туфли осколок кирпича и остановился, опасаясь, что царапанье кирпича по бетону будет слишком громким. Затем обошел маленькое препятствие и сделал ещё один беззвучный шаг. При такой скорости у него ушла целая вечность на то, чтобы обогнуть здание.

Дверь с черного входа была металлическая, уже изрядно проржавевшая, но ещё вполне прочная.

Виктор порылся в кармане и достал оттуда связку гексоключей, которые всегда носил с собой. Ключи отливали бледно-голубым свечением.

На двери имелась защита.

Вокруг порога появилась цепочка крошечных светящихся семиугольников. Они распространились по покрытому ржавчиной дверному косяку. Виктор понимал, что должен начать с боковых сторон и счистить защитные сочетания, чтобы разрушить чары, воспрещавшие ему вход в здание. Работа предстояла трудная. Незначительная ошибка могла стоить Виктору жизни.

И увидел бы он ту последнюю вспышку яркого света, которая предшествовала бы его смерти? Или его мир просто навеки покрыла бы тьма?

Виктор позволил интуиции направлять его руку, которая уверенно двигалась по периметру двери. Затем перешел к узлу на пороге. Ключ вспыхивал сине-белым сиянием, обжигая его то огнем, то холодом…

Проклятие! Как больно!

…и когда цепь и анти-цепь сталкивались, он загорался изумрудным светом…

Ах ты, гад!

Первый барьер пал.

Виктор распознал наличие ещё трех барьеров. Но внутри могла быть ещё и дополнительная защита. Виктор хорошо знал свою работу, и она доставляла ему настоящее удовольствие.

Сушана, я иду!

Он перешел ко второму уровню защиты и принялся за дело.

* * *

Вильгельмина д'Алькарни, известная своим немногим друзьям просто как Мина, шла по длинному каменному коридору, который вел в подземные лаборатории. Глубоко под городскими улицами вокруг центральных моргов существовали два концентрических семиугольника.

Немногим ранее один из её наиболее талантливых молодых сотрудников, младший Слушатель Праха по имени Падрейг сообщил Мине, что Феораг Каррин делала запрос по поводу одного из множества тел, хранящихся у них в морге. Их держали в специальном состоянии, препятствующем распаду, в ожидании решения относительно проведения вскрытия.

Обычно из Энергетического управления к ним поступали прямые намеки на то, что запасы костей иссякают и им как можно скорее необходимо пополнение. Однако на подобные намеки Мина, как правило, не обращала внимания.

Её отвращение к реакторам некросинтеза было результатом гораздо большей информированности, чем та, которой располагали рядовые граждане. Мине было прекрасно известно, сколько страдания, усиленного до пределов, не представимых обычным человеческим воображением, сохранялось в реакторах с их волнами некропотока, доставлявшего тепло и энергию живым обитателям Тристополиса.

Таким образом торжествовала справедливость: люди расплачивались за удовольствия жизни по её окончании. Однако подобная форма справедливости Мину совсем не устраивала.

В данном случае запрос исходил от лейтенанта Риордана, которого Феораг называла Доналом (нехарактерная для неё фамильярность). Падрейг провел ряд изысканий, в ходе которых установил, что приказ о помещении трупа в специальное состояние исходил из отдела комиссара Вильнара.

Сам по себе запрос был делом вовсе не таким уж и необычным, но и далеко не повседневным. Больше всего Мину заинтересовало то, что он поступил от одного из подчиненных комиссара Вильнара.

Однако вряд ли что-то из этого могло заставить Мину взять расследование на себя. Здесь она занимала должность начальника, отвечала за благополучие и бесперебойное функционирование всей организации. В обязанности Мины входило не только проведение вскрытий, но и своевременная выплата зарплаты, и поддержание на должном уровне трудовой дисциплины, и проблемы с обслуживающим персоналом, и нормальная работа канализации, и мириады других административных вопросов, которые приходится решать почти каждому начальнику.

Однако в нынешнем запросе был ещё один необычный аспект — личность покойного.

Его звали Малфакс Кортиндо. До своей гибели от руки некоего лейтенанта Донала Риордана упомянутый Кортиндо был известен как лживый и коварный директор Энергетического управления. Его резиденция находилась в Центральном комплексе среди реакторов некропотока, стонавших от страданий.

Почему бы ему самому теперь не стать топливом для реакторов?

Два полицейских в форме вытянулись при виде Мины по стойке смирно, распрямив плечи и уставившись прямо перед собой. Мина ощутила аромат феромонов страха. Её обоняние воспринимало запах норадреналина как горько-сладкий с привкусом миндаля — синэстетическая иллюзия. Тем не менее она не улыбнулась. За многие годы Мина научилась не обращать внимания на то, что обычные люди думают о ней.

Она была криминалистом и Слушателем Праха, лучшей во всем её поколении. И сознания этого с неё было вполне достаточно.

— Мне нужно пройти внутрь, — сказала Мина.

— Конечно, госпожа.

За спиной у охранников большая круглая стальная дверь представлялась совершенно непроницаемой и, вероятно, таковой и была. Правда, до сих пор никому в голову не приходила безумная мысль испытать её на прочность. Бледные волны пробежали по высокой суховатой фигуре Мины. Незримые духи-хранители завершили осмотр и дали свое разрешение.

И в то же мгновение на двери пришла в движение сложная система семиугольных колесиков и шестеренок. Все они вращались в разных направлениях. А один вообще очертил немыслимую дугу, существовавшую вне законов нормальной геометрии. И вот сильный порыв ветра потянул вперед длинные прямые волосы Мины — это открылась металлическая дверь, втягивая воздух из окружающих коридоров во внутренние холодные помещения с низким давлением.

Мгновение Мина колебалась, размышляя, наверное, в тысячный раз над тем, как повезло ей в жизни, что она имеет возможность находиться здесь, в том месте, которое многие считают жутким. Мина родилась с призванием Слушателя Праха.

Она вошла внутрь, большая дверь закрылась за ней, и сильный порыв ветра толкнул её вперед. Мина проскользнула сквозь тонкий слой переливающегося холодного огня, который мог в одно мгновение стать испепеляюще горячим, и проследовала во внутренние помещения.

Два младших Слушателя Праха сидели на рабочих скамьях и заполняли карточки в металлических ящиках, которые находятся в склепах перед обязательным просмотром, предшествующим передаче в Архив. На обоих Слушателях Праха были лиловые одеяния с черными подтеками в тех местах, где какой-нибудь мертвец во время работы забрызгал их трупной жидкостью.

Самой важной здесь была работа с костями, а не с холодной мертвой плотью. Как бы то ни было, Слушатели Праха практически не подвержены обычным инфекциям и то, что они носили испачканные трупной жидкостью одеяния, тоже было здесь обычным делом.

— Как продвигается работа? — спросила Мина молодых людей.

— Ну, госпожа, — ответил ей один из них с чрезвычайно бледной физиономией и мертвым выражением на ней, — мы только заносим результаты вчерашней операции. Девятнадцать новых поступлений.

— Все просто великолепно! — воскликнул другой, и лягушачья улыбка исказила черты его тощей физиономии. — Удалось уловить резонирующий след у девушки, сожженной с помощью духов. Хотя там, конечно, уничтожат её прах, но нам, — и он бросил взгляд на своего товарища, — удалось вытащить из неё нужные впечатления.

— Как вы думаете, достаточно для точной идентификации? — спросила Мина, имея в виду идентификацию убийцы.

— Мы уже его идентифицировали, — ответил тот, что посерьезнее.

Тем не менее по интонации Мина поняла, что основную работу сделал его энергичный товарищ, а суровый работяга только помогал ему. Да, к этим ребятам нужно присмотреться внимательнее.

— Хорошо, — сказала Мина. — Мне нужно провести небольшую проверку. В вашей помощи я не нуждаюсь, — поспешно добавила она, заметив, что энергичный парень уже поднимается со своего места. — Я поброжу здесь одна.

Он сразу же улыбнулся ей понимающей улыбкой, и Мине нетрудно было догадаться, что она назвала его любимое занятие: прогуливаясь по проходам, лабораториям и депозитариям морга, позволять вибрациям, сохраненным в останках, проникать на периферию сознания. Таким способом можно тоньше ощутить здешнюю атмосферу, заранее отметить нечто необычное и тем самым лучше подготовиться к вскрытию.

— Вы Лексар, верно? — спросила Мина.

— Э-э… Да, госпожа.

— Отлично работаете. Продолжайте в том же духе. — Мина про себя рассмеялась собственной банальной фразе.

— Спасибо.

Когда Мина вошла во внутренний туннель, она вспомнила, что второго молодого человека зовут Бриксхани и что он бросил ей вслед хмурый и враждебный взгляд. Неужели полагал, что она не заметит?

Да спасет её Танатос от таких подчиненных… С другой стороны, крайне непредусмотрительно заводить себе врагов даже среди неопытной молодежи. Особенно в том случае, когда вы намерены нарушить те самые законы, охраны которых от вас ждут.

Мина вошла в металлическое пространство, называемое «Соты». В стальных семиугольных клетках находились мертвые тела в ожидании вскрытия. Клетки были запечатаны постоянным туманоподобным дрожанием воздуха — побочный эффект чар хранения, заполнявших клетку.

Чары хранения предотвращали распад особых информационных структур, заложенных в прахе, которые наиболее опытные из криминалистов — Слушателей Праха могли как реконструировать, так и деконструировать в ходе переживания последних мгновений жизни покойного.

Чаще всего расшифровка названных структур лишь подтверждала диагноз — по крайней мере в рамках обычных медицинских параметров. Слушателям Праха более, чем кому-то ещё, известно, какое большое место в медицинской практике занимает элементарная догадка.

Мина со своими коллегами, по определению, имела дело только с мертвыми пациентами.

Металлические полы были с небольшим уклоном и время от времени зигзагом проворачивали в сторону, таким образом уходя далеко вглубь подземной части «Сот». Спустившись на пять уровней, Мина оказалась в нужном ей отделении. Она немного замедлила шаг, сверяя номера на табличках с информацией о пациентах.

Теперь Мина находилась близ клеток наиболее длительного хранения. Тела пребывали здесь в течение многих лет и даже десятилетий — как правило, в ожидании завершения длительных юридических процедур. Здесь был один труп, известный под душевной кличкой «Толстяк Фредо», находившийся на хранении более ста двадцати лет, а тем временем несколько поколений адвокатов вели о нем спор со своими коллегами в далеком Зуринаме.

Фредо был младшим сотрудником посольства, погибшим в кабацкой драке. Однако возникли определенные осложнения, связанные с тем, что причиной столкновения была дочка тристополитанского мэра; кроме того, против Фредо были также выдвинуты обвинения в использовании служебного положения с целью оказания влияния на исход важных финансовых сделок. И закрутился сложный клубок судебных тяжб, раскрутить который не представлялось возможным даже через много десятилетий после смерти его виновников.

Наконец Мина обнаружила клетку, которую искала. Имя было нанесено на табличку тем причудливым орнаментальным шрифтом, который большинство тристополитанцев уже давно разучились читать.

Мине, впрочем, прочесть его не составило труда.

Малфакс Кортиндо.

Она задумчиво смотрела на мерцающее поле хранения, размышляя над тем, что ей предстоит сделать. Большинству криминалистов — Слушателей Праха для работы требовались помещения с хорошим резонансом, каковыми и были комнаты для вскрытия.

Мина прекрасно знала свои возможности, хотя это знание не пробуждало в ней ни малейших признаков гордыни. При наличии необходимых инструментов — скальпеля, костной пилы и, возможно, ещё гадательного экрана — она могла провести анализ черепа Кортиндо прямо сейчас.

Единственное, что волновала её в данный момент, был вопрос, сколь долго власти собираются продержать здесь труп. Если срок будет достаточно длительным, Мине ничто не угрожает, так как никто никогда не притрагивался к телам, пока поле хранения включено. До начала вскрытия.

Но если документ с разрешением на вскрытие придет скоро, тогда станет ясно, что к телу прикасались без соответствующего дозволения. И сразу станет понятно, куда ведет след.

— Проклятие!

Коллеги Мины удивились бы, услышь они её сейчас. Она была известна своей уравновешенностью в сложных ситуациях.

Мина положила руку на стальную перекладину у входа в семиугольную клетку, словно пытаясь получить силу и уверенность от металла. Затем решительно повернулась и пошла по длинному наклонному коридору к помещениям для вскрытия, где она хранила свои личные инструменты.

* * *

Кошки скользили по крышам зданий, как будто ища чего-то; проворные и ловкие, они так любили ночную темноту, получая особое удовольствие от собственного умения совершать фантастические прыжки через черные пропасти. Они охотились за крошечными серебристыми мошками, мелькавшими в воздухе. Теперь же кошки разбежались по всему городу в поисках тех людей, которых пыталась найти Лора Стил.

Порой кошки встречали своих сородичей и способом, не доступным пониманию людей (хотя Лора, присутствуй она при этом, могла бы, наверное, кое-что понять), рассказывали им о своем поручении.

Именно по упомянутой причине один из них, тощий маленький серебристый табби,[4] прозванный Шипом теми людьми, которые иногда кормили его, уселся на сырую кирпичную стену в районе доков и внимательно наблюдал за здоровенным мужиком в кожаной куртке, пытавшимся открыть запертую чарами дверь в почти пустое здание.

Почти пустое, но не совсем. Кошачьи чувства Шипа, позволявшие ему читать ароматы, носившиеся в воздухе, словно книгу, сообщили ему, что где-то внутри здания есть винтовка и затаившийся снайпер. Шип ощутил также кисловатый привкус и горький аромат агрессии, едва сдерживаемой необходимостью подчиняться строгим правилам дисциплины и страхом наказания, исходившим от кого-то значительного более страшного, нежели сам снайпер.

По двери пробежали огоньки, рассыпались и исчезли, вместе с ними пропали и защитные чары. Человек в кожаной куртке, которого звали Виктор, достал из-под мышки «граузер», а левую руку высвободил, чтобы открыть дверь.

Кот по имени Шип слишком часто проникал в мысли Лоры Стил, чтобы не знать, что она отнеслась бы к действиям Виктора с одобрением.

В фантазиях Лоры — Шип проникал и в них, но умел отличать их от объективных мыслей, отсутствие такого умения могло быть смертельно опасно для любого кота — полицейские проходили в дверь, держа оружие в вытянутой руке. В результате преступник мог выскочить из темноты, схватить полицейского за руки и вывернуть их, в результате чего оружие превратилось бы в прекрасный рычаг, который можно использовать, чтобы сломать полицейскому пальцы. Затем нападающий вырвет оружие из рук полицейского и воспользуется им для своих целей.

Виктор вошел в дверь, пригнувшись, левым боком, вытянув левую руку вперед, а правой крепко прижав «граузер» к груди. Отнять оружие у него никому не удастся.

Большинство полицейских, погибающих от пулевых ранений, становятся жертвами выстрела из собственного оружия.

Виктор вошел в здание, и Шип потерял его из виду. Кот свернулся бархатистым клубком на стене и довольно замурлыкал.

* * *

Донал скатился с кровати, споткнулся, но в конце концов все-таки принял вертикальное положение, потянулся, выставив напоказ позвонки и сухожилия. Босиком он прошелся по спальне в поисках признаков присутствия Лоры, прекрасно зная, что её там нет.

Затем прошлепал на кухню, в которой до сих пор не было его собственных запасов. Вокруг не было слышно никаких звуков, за исключением тихого шипения внутренних систем обеспечения «Башни Темного Солнца». Он громко позвал Лору, но в ответ услышал лишь едва различимое эхо собственного голоса.

Определенно, её нет.

Возможно, она ушла сразу же после того, как он упал на постель и уснул. Последнее, что Донал запомнил, было то, как она стояла на пороге. Наверное, она отправилась прямо в Управление, позволив Доналу хорошенько отдохнуть в одиночестве.

— Проклятие, проклятие, проклятие! — пробормотал Донал. — Лора, ради Танатоса!

Затем шумно выдохнул и широко улыбнулся. Ну что ж, приятно хотя бы то, что Лоре он небезразличен.

Подняв пиджак с пола, Донал порылся в карманах и нашел клочок бумаги для заметок, который как-то сунул туда. Это был список телефонных номеров, рабочих и домашних, членов их группы, чтобы с ними можно было связаться в любой момент дня и ночи.

Донал глянул на стальные стрелки часов на стене: одиннадцать минут десятого утра. Однако все работали всю ночь, поэтому обычные стандарты рабочего времени в данном случае вряд ли применимы. Наверное, они ещё спят.

Тем не менее решил попробовать. Задал телефону на прикроватном столике номер Алексы и стал ждать сигнала.

Послышалось два гудка, затем щелчок и голос Алексы:

— Алло.

— Привет, это Донал. Рад, что ты уже встала.

— Конечно. — Голос у Алексы был хриплый. — Ты идешь в Управление?

— Я бы пошел туда, но… — Донал бросил взгляд на скомканные простыни на постели, в которой он провел сегодняшнюю ночь в полном одиночестве, — но у меня такое ощущение, что туда никто не собирается, даже Лора.

— Как! Разве вы не… — Алекса закашлялась. — Извини. Забудь. Не мое дело.

— Возможно. — Донал рассмеялся, легко и весело. Его самого удивила эта беззаботность. — Я у неё дома. Но её самой здесь нет. Мне кажется, ей очень хотелось, чтобы я хорошо выспался.

— Ну и что? Куда она сама-то оправилась? На улицу, что ли?

— Видимо, да. А куда ещё она могла пойти?

— Подожди-ка минутку.

Донал услышал звуки кашля на противоположном конце линии, затем звук льющейся воды, наполняющей стакан. Через несколько мгновений Алекса вернулась к телефону, голос у неё теперь был чище и отчетливей.

— Есть два варианта, — начала Алекса. — Первый: она отправилась к Харальду, чтобы присоединиться к его группе. Второй…

— И какой же второй?

— Что-то ещё. Возможно, она попыталась проверить какое-нибудь собственное подозрение. Она ведь… Ну, в общем, она такая.

— Танатос!

— Да, именно. А с тобой все в порядке?

— Не совсем. Увидимся рядом с иллурийским посольством.

— Хорошо.

Донал положил трубку, нашел свой «магнус», проверил его, извлек магазин, осмотрел и вставил снова. Пора приступать к работе.

15

Виктор прошел ещё дальше, все больше погружаясь в темноту.

Перед ним была лестница. Осторожно ногой он нащупал ступеньки. Они были старые и в любой момент могли заскрипеть, но края казались вполне надежными. Виктор начал свое восхождение, старясь ступать как можно легче. Он продвигался осторожно, замедлив шаг, дойдя до первой площадки. Но где же растяжки?

Их нет. По крайней мере, он их не заметил.

Вынув левой рукой ключи, Виктор продолжил подъем, зная, что они тут же начнут светиться, стоит ему приблизиться к месту с магической защитой. Однако помимо неё существовали и другие многочисленные и не менее опасные ловушки. Темнота сгущалась, и пришлось ещё больше замедлить шаг.

От снайпера его отделяли ещё четыре этажа. На таком близком расстоянии, если Виктор наступит на что-то и даже если ловушка сама по себе не будет смертельной, реакция снайпера будет мгновенной и беспощадной. Он выйдет из укрытия, начнет стрелять по лестнице, и все будет кончено.

Медленнее… медленнее…

Тем не менее, пока часть сознания Виктора была предельно сосредоточена на происходящем и все его внимание сконцентрировалось на возможной опасности, другие уровни психики изменили свое восприятие времени и перешли к некой разновидности динамической медитации.

Виктор поднимался все выше и выше, все дальше продвигаясь в опасную зону. Наконец он достиг четвертой площадки, и сразу у него в голове все встало на свои места. Ночь осветилась серебристо-темной жизнью.

Откуда проник этот лунный луч, понять было невозможно. Но его было достаточно, чтобы при виде серебристого блеска, подобного единственной нити, выпущенной ночным пауком, волоски на шее у Виктора поднялись от ужаса — О Танатос и Аид! Нить тянулась по полу и касалась, всего лишь касалась материи его брюк.

Растяжка!

Ещё один миллиметр, и он задел бы за неё.

Виктор отступил на три шага.

За проволокой находилась дверь, открывавшаяся внутрь. И, как всегда, у него было лишь две возможности: медленно подкрасться или же быстро рвануть вперед в надежде, что находящийся за дверью человек не успеет опомниться. Третья возможность состояла в том, чтобы ударить по двери ногой, а затем отступить в ожидании реакции находящегося в комнате… Но там был снайпер, и Виктору совсем не хотелось сразу же получить очередь в грудь.

На противоположной стороне улицы протянулись несколько акров земли со зданиями, принадлежащими Сэлли Клешне. Многие из людей, работавших там, были простыми сотрудниками офисов, но имелись среди них по меньшей мере и десятка два хорошо обученных солдат, готовых в любой момент вступить в схватку.

Ключи Виктора сохраняли темный цвет — значит, здесь никакой магической защиты не было. Возможно, снайпер счел достаточной защитой сложный охранный код при входе.

Понимая, что времени на размышления нет, Виктор стал продвигаться вперед. Удар ноги пришелся чуть ниже дверной ручки, замок разлетелся вдребезги. Дверь распахнулась внутрь. Виктор прыгнул вперед, преодолев в одном прыжке сразу футов десять. Лежавший на полу снайпер успел только вскочить.

Внизу, на улице, ворота комплекса внезапно распахнулись, и вспышка необычно яркого желтого цвета отвлекла снайпера на несколько десятых долей секунды.

Сам же Виктор даже не успел обратить внимания на происходящее за окном. Он нанес снайперу сильнейший удар ногой в зад — движение, которое при других обстоятельствах могло бы выглядеть комично, — но у парня был сломан копчик, он откинулся назад не в силах даже издать вопль боли. И в это мгновение на него сверху опустился Виктор.

Коленом он надавил на позвоночник снайпера, прикладом «граузера» нанес удар ему по затылку, затем сунул левую руку ему под подбородок, надавил правым локтем.

Скорее всего, парень уже потерял сознание, но Виктор должен был действовать наверняка (увеличивая вероятность того, что стрелок может никогда больше не прийти в себя). Выдержав тридцать секунд, Виктор отпустил его и встал.

Снайпер неподвижно лежал на полу.

Теперь необходимо было проверить обстановку, и Виктор быстро погрузился в транс, чтобы почувствовать признаки магической защиты. Если различные составляющие его психики окажутся рассинхронизированы, это будет означать, что какие-то магические защитные чары разрушают нервные структуры в мозгу, вызывая галлюцинации.

Вроде ничего.

Значит, здесь не только отсутствовали коварные капканы, но и то странное видение, что бросилось в глаза ему перед схваткой, вовсе не было иллюзией.

Однако почему распахнулись ворота и впустили двух карликов на двойном велосипеде канареечного цвета, было абсолютно непонятно, но именно это и увидел Виктор. Карликов… или двух детей-близнецов, по странной причине приклеивших себе бороды.

Снайпер на полу зашевелился и застонал.

Отлично!

* * *

Тем временем Шип, бродячий кот, уже отправился в путь, ловко передвигаясь среди ночных теней. Он стрелой промелькнул по стене, усыпанной осколками битого стекла. Они предназначались для того, чтобы отпугивать наглецов, покушающихся на частную собственность. Шип же без особого труда обходил их острые края.

Затем он вскарабкался на давно засохшее дерево, напоминавшее скелет, распростертый на фоне ночи, и проскользнул по одной из веток, которая вела прямо на крышу. Высоко вверху ночной орел плыл под подсвеченными луной облаками. Шип прекрасно чувствовал опасность. В мгновение ока он скрылся под проржавевшей цистерной с водой и выждал, пока крылатый охотник пролетит.

С крыши за ним внимательно следила ещё одна пара желтоватых глаз. Это был паралис, не волк-убийца, но взгляд его был далеко не дружеским. И тут только Шип понял, в какой он опасности. Неожиданно пара следивших за ним глаз вдруг сделалась алой, и к ней присоединилась ещё одна пара, а за ней третья и четвертая.

Паралис заморгал при появлении других котов, поджарых и мускулистых. Не прошло и мгновения, как он резко развернулся, взмахнув своим роскошным хвостом, и драпанул прочь. Выдержав паузу, один из котов, старый седой с оборванными ушами, проследовал к цистерне с водой, за которой спрятался Шип.

Остальные коты остались на посту. Они находились на незнакомой им территории.

Пригнувшись к земле, старый кот воззрился на Шипа. Старик был крут, но спустя несколько секунд Шип понял, что он справедлив и надежен. Шип ответил ему взглядом, и оба кота — старый воин и решительный юнец — замкнули цепь кошачьего общения. Информация передавалась из глаз в глаза по незримым каналам пространственной геометрии.

Шип замурлыкал, после чего старик повернулся и стал уходить — он вспрыгнул на крышу и оттуда помчался прочь. Всего несколько секунд потребовалось другим котам, чтобы понять, что произошло. И вот они тоже снялись со своих мест и бросились в ночную тьму, спеша на свидание с Лорой Стил.

* * *

В её шкафчике был запасной халат. Мина вытащила его и накинула поверх обычной одежды. Халат был чистый и с приятным запахом. Она провела рукой по ящику с инструментами, но затем отказалась от этой идеи: проклятая штуковина была слишком тяжела, чтобы тащить её несколько этажей.

У Мины была ещё одна, дорожная коробка с инструментами, который подарил ей Алдинов, её дружок аспирантских времен. Алдинов терял к Мине интерес пропорционально с её научными успехами и появлением перспектив опередить его буквально во всем. Алдинов был богат, точнее, богатыми были его родители, и дорожная коробка с инструментами в качестве дорогого, но весьма полезного подарка пришлась как нельзя кстати.

После их печального разрыва Мина практически не пользовалась этими сверкающими инструментами, служившими неприятным напоминанием о её былой наивности. Она как-то даже хотела их выкинуть. Однако в конце концов решила сохранить, но прибегала к ним крайне редко, только когда пользоваться полным набором по тем или иным причинам не имело смысла.

Мина опустила маленькую коробку с инструментами в карман халата, взглянула на себя в маленькое зеркало, вставленное в дверцу её шкафчика, и захлопнула дверцу. Через несколько минут она уже была в помещении для вскрытий № 3, где вогнутые стальные скамейки с встроенными в них стоками и отверстиями, через которые поступали антисептики, были пусты и сверкали идеальной чистотой.

Ни одного пятнышка на кафельном полу, никаких подозрительных запахов, проникающих сквозь тяжелую завесу дезинфицирующих средств, навеки пропитавших это холодное место. Пар от дыхания напомнил Мине, сколь много оно значит для неё.

Поморщившись от воспоминаний, Мина покачала головой, пересекла помещение и прошла через тройные двери. Не оглядываясь, она следовала по покатому полу, спускавшемуся по направлению к «Сотам», где её ожидало тело Малфакса Кортиндо.

Что-то загрохотало под ногами. Мина остановилась.

— Во имя Танатоса?..

Несколько мгновений Мина стояла неподвижно, ожидая продолжения. Но ничего не последовало. Звук был похож на проходящий мимо поезд метро, однако никаких туннелей здесь не было. Если это была просто случайность, тогда бояться нечего, тем не менее Мина решила, что о происшествии необходимо сообщить начальству.

Тем более её план следовало осуществить как можно быстрее, тише и не привлекая лишнего внимания.

Под её тонкой бледной кожей Слушателя Праха было видно, как бьется пульс. Мина вынула коробку с инструментами, открыла её и извлекла оттуда длинный изящный скальпель.

Мина приблизилась к семиугольной клетке, в которой содержался труп Кортиндо, остановилась, внимательно оглядела стальной коридор, ничего особенного не почувствовала, за исключением неприятного ощущения от липкого пота, покрывавшего все её тонкое тело. Пол ещё раз содрогнулся. На сей раз чувства её не обманывали.

Что бы это ни означало, Мина поняла, что ей угрожает серьезная опасность.

— Проклятие!

Весь опыт многих десятилетий врачебной подготовки, политических игр с власть имущими, погружения в самые мучительные испытания, на которые идут Слушатели Праха — все ушло, осталась лишь её природная жесткость и решительность.

— Ах… Проклятие!

Мина ударила кулаком по кристаллу, вделанному в край клетки, и увидела, как ярко вспыхнул магический щит и тут же начал постепенно угасать. И в этом гаснущем сиянии стали проступать очертания мертвого тела, ничем не отличающегося от тысяч других, что проходили через её руки.

Но сейчас Мина ничуть не сомневалась, что кто-то хотел забрать тело.

Тот, кто был способен проникнуть сюда… но здесь были её владения. Мина резким движением вонзила скальпель в мертвую голову Малфакса Кортиндо. Скальпель вышел оттуда весь в липкой и вязкой наполовину свернувшейся крови.

Времени прибегать к другим инструментам не было, Мина вложила пальцы в образовавшееся отверстие в черепе. И в это мгновение у неё за спиной в коридоре раздался сильный взрыв. В воздух вместе с пылью взлетели обломки металла.

Я слышу тебя.

Когда Мина кончиком языка коснулась вскрытого черепа, она почувствовала, что у него солоноватый вкус сырого мяса.

Кортиндо, теперь я слышу тебя.

Мина откинула голову назад и приложила кончики пальцев к кости. Она начала поиск одной главной песни среди множества зачаточных неразвившихся тонов внутри его…

Чьи-то руки сжали лодыжки Мины.

— НЕТ!

Сильные руки потащили её от Кортиндо…

— Нет…

…Мина задрожала, чувствуя, как обрывается контакт…

— Пожалуйста. Не надо…

…они вытащили её в холодный пыльный воздух. Два маленьких человечка пристально рассматривали Мину, обычные крепкие мужички не более четырех футов ростом, но довольно сильные. В то же мгновение, когда Мина встретилась взглядом с их мертвыми, ничего не выражающими глазами, она поняла, что правила, которые она только что нарушила, и правила, по которым жила всю свою жизнь, теперь не имели никакого значения. Ибо это был её последний день.

Один из карликов поднял топор, от которого исходили магические волны — его лезвие могло прорубить самый твердый камень и металл. Тем более — любой биологический материал. Губы карлика растянулись, но выражение, появившееся у него на лице, было совсем не похоже на улыбку.

Сконцентрируйся. Попробуй ещё раз.

Мина зажмурилась, пытаясь вспомнить давно полученные знания.

Вспомнить боль.

Сконцен…

Вселенную покрыла тьма.

Все было кончено.

* * *

Группа из разведки состояла из профессионалов высшего класса. Ко времени прибытия Донала и Алексы парни уже заняли свои места.

Они образовали два концентрических круга вокруг иллурийского посольства. Харальд — в его добрых светлых глазах уже появились признаки усталости — провел Донала и Алексу по улицам, демонстрируя им расстановку сил.

— И лимузин, — сказал Харольд, когда они переходили одну из узких улочек, что вели в семиугольник.

Алекса улыбнулась. Донал краем глаза взглянул на автомобиль, не поворачивая головы, на тот случай, если кто-то, подозреваемый или его сообщник, ведет собственное наблюдение.

В районе, подобном этому, где роскошные особняки принадлежали дипломатам и посольствам и немногим очень богатым тристополитанским семействам, любой обычный автомобиль, предназначенный для наблюдения, сразу бы бросился в глаза, даже какой-нибудь фургон булочника, к примеру. А вот лимузин с затемненными окнами подходил идеально.

— А кто там внутри? — спросил Донал.

— Один парень, с которым я не знаком, — ответил Харальд, — по имени Ралфинко, и другой постарше, сержант. У меня такое впечатление, что они свое дело знают.

— Отлично.

Алекса коснулась руки Харальда.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Нет.

— Э-э… Мы почти не знакомы, старина, — начал Донал, — но я думаю, что она права.

— Ерунда! — ответил Харальд своим обычным спокойным голосом. — А впрочем, ладно. Мой старый сержант говорил мне: только настоящие друзья откровенно скажут тебе, что с тобой что-то не так.

Они стояли под уличным фонарем. Харальд сунул руку в карман и достал оттуда небольшую коробку для еды. Открыл крышку и протянул Доналу и Алексе.

— Хотите подкрепиться?

— Гм… Нет, спасибо, — пробормотал Донал. В коробке лежали цветочные лепестки, в основном оранжевые и темно-лиловые. — Не представляю, как можно есть нечто подобное.

— Он только это и ест, — заметила Алекса. — Мистер Нежный, мы его зовем.

— Вот как? — Донал взглянул на Харальда, жевавшего один из лепестков. — А что за сержанта вы упомянули?

— Мы его называли Ублюдок Балабол.

— И был он в?..

Харальд взглянул на Алексу, затем перевел взгляд на Донала и улыбнулся своей доброй улыбкой.

— В Боевой Семерке.

Донал за годы, проведенные в армии, редко встречал людей из 777-го, но те немногие, с которыми его все-таки сводила судьба, абсолютно во всем соответствовали славе своего подразделения, известного как «Проклятые коммандос». Ему пришлось быть свидетелем того, как одноглазый сержант из 777-го уложил шестерых вооруженных полицейских, а потом сам пришел в барак и сдался властям.

— Мистер Нежный, — задумчиво повторил Донал.

Харальд снова улыбнулся.

— Какие же у нас планы? — спросила Алекса.

— Обычные. — Харальд закрыл коробку и сунул её в карман. — Найдем самое удобное место и будем оттуда долго наблюдать.

Так оно всегда и бывает. Слежка состоит в основном из скучного однообразного наблюдения и страшного желания сбегать куда-нибудь помочиться. Самое невыносимое в ней — скука, из-за которой не заметишь, как начнешь клевать носом.

Где-то за спиной послышался звук мотора.

— Ты сказал, будем долго наблюдать? — пробормотал Донал.

— Иногда я ошибаюсь, — ответил Харальд.

В переулок въехал автомобиль, его фары горели жидкой зловещей зеленью. Водитель тут же увеличил скорость, и автомобиль пронесся мимо них. Перепуганная крылатая рептилия соскочила с каменного дерева и исчезла в темном бездонном небе.

— Проклятие! — воскликнула Алекса.

У лимузина, припаркованного у обочины, включился мотор и распахнулась дверца рядом с сиденьем пассажира.

— Ребята, не хотите прокатиться? — Вопрос задавал крепкий седой мужик с квадратной челюстью, тот самый сержант, о котором говорил Харальд. — Тогда поторапливайтесь.

Лимузин был повернут не тем концом, поэтому водителю пришлось развернуться и подъехать к Доналу и Алексе. Донал открыл дверцу, втолкнул в машину Алексу и последовал за ней.

— Поезжайте! — крикнул им вслед Харальд. — Я вас догоню.

— Хорошо.

Донал захлопнул дверцу, то же самое сделал и сержант. Автомобиль рванулся вперед, отбросив Донала на спинку сиденья.

— Он не должен вас видеть, — прошептал он водителю. Как его там зовут? — Вы Ралфинко, верно?

— Да, а вы, наверное, шутите. Ублюдок уже скрылся.

Покрышки взвизгнули, когда Ралфинко резко повернул налево и ещё прибавил скорости.

* * *

На углу Лесного проспекта и Пятьсот четвертой улицы находилось напоминающее громадную скалу высотное здание кроваво-красного цвета, известное своей странной архитектурой, черными овальными окнами, напоминающими ряды глаз, и зловещими посетителями, входившими в его двери.

На подоконнике четырнадцатого этажа неподалеку от того места, где некротонический кабель входил в стену, присел серый кот. Пристальным взглядом своих малиновых глаз он следил за посольской машиной, мчавшейся внизу, за ней следовал черный лимузин, затем ещё одна совсем маленькая машина и, наконец, на огромной скорости мотоцикл костного цвета.

Кот замигал.

Мгновение спустя он прыгнул на свисавший кабель, не задумываясь о том, что возможное падение с него было бы смертельным, и отправился по нему по направлению к соседней крыше. Его как будто совершенно перестало интересовать преследование, разворачивавшееся внизу. Два других кота уже успели передать сообщение, полученное от Шипа через старика Дильвена. Но кошки понимали, что больше всего Лору Стил заинтересует то, что происходит в доках.

«Башня Темного Солнца», место, где она ожидала известий, черной громадой выделялась на фоне лилового неба.

* * *

Виктор надавил двумя пальцами, и снайпер издал приглушенный вопль — все, на что были способны его парализованные голосовые связки. Однако он даже не понимал, какая информация нужна Виктору.

— Женщина невысокого роста. — Виктор говорил тихим, гортанным голосом, специально, чтобы ещё больше напугать парня. — С зелеными глазами. Ты её видел?

— Нет… — Снайпер был способен только на шепот и хрип. — Не видел.

Виктор снова надавил на свою жертву с ещё большей силой, и спина снайпера изогнулась дугой, а руки и ноги беспомощно повисли. Виктор начинал с плеч и бедер, и в этих местах, парень, должно быть, сейчас испытывал самую сильную боль.

— У вас есть пленник? Женщина?

— Я… Да! — Палец у снайпера дернулся — единственное, на что было сейчас способно его тело. — Там… Сэл. У него кто-то там… есть.

Виктор выглянул в окно.

— На вашей территории? А сам Сэлли Клешня здесь?

Снайпер кивнул. Глаза у него вылезали из орбит от боли.

— С пленницей? — Челюстные мышцы Виктора напряглись. — Говори!

— Привез её… Сегодня вечером.

— Её имя! Как её?..

Снайпер отчаянно качал головой. Если бы он знал имя, он бы уже давно назвал его.

— В каком здании?

— Блок номер… Три.

Виктор, конечно, не знал, что это за блок, но спрашивать не стал. Чтобы доминировать, необходимо поддерживать у своей жертвы иллюзию, что тебе известно почти все.

— Что ещё ты мне можешь рассказать?

Снайпер отрицательно покачал головой.

Виктор взглянул на него. Когда парень пришел в себя, ужас и растерянность окончательно сломили его защитные механизмы. И он стал отвечать на однозначные вопросы Виктора. Но у Виктора больше не осталось подобных вопросов.

— В следующий раз, — посоветовал ему Виктор, — выбирай хозяина повнимательнее.

— Нет, вы…

Удар кулака не позволил ему закончить начатую фразу.

Вслед за этим на тот случай, если он пропустил что-то во время первого обыска, Виктор тщательно ощупал карманы лишившегося чувств снайпера и обнаружил там небольшой бронзовый прямоугольник удостоверения личности. На нем были изображены крылья дракона — известный логотип «Кэл-ТрансПорт», главной холдинговой компании Сэлли Клешни, его почти законной импортно-экспортной группы.

Никакого имени на удостоверении не было. Мгновение Виктор раздумывал над тем, не стоит ли содрать со снайпера его бронированный и снабженный специальной защитой жилет и самому занять его место с винтовкой в руках. Однако ему было неизвестно, знает ли охрана снайпера только в лицо или же и по имени.

А может быть, Виктор был просто слишком привязан к своей кожаной куртке, чтобы бросить её в этой грязной крысиной дыре.

Покачав головой, он забрал винтовку у опять потерявшего сознание снайпера, осмотрел её и извлек магазин. В нем оставалось пять удлиненных изящных пуль. Если у парня имелась запасная обойма, он должен был её где-нибудь припрятать, сейчас же он пребывает в таком состоянии, что добыть от него подобную информацию практически невозможно.

Виктор положил обойму в карман куртки. Напоследок осмотрев снайпера (парень будет жить — при том условии, конечно, что кто-то найдет его в течение ближайших нескольких часов), Виктор ушел. Лестничная площадка и остальная часть заброшенного здания были пусты, он поспешно и почти бесшумно спустился по истершимся ступеням.

Дойдя до первого этажа, Виктор переступил через груду осколков на полу, согнувшись, пролез под лестничный пролет и нащупал там подходящее место для укрытия. Он сунул винтовку в отверстие между ступенькой и сломанной полкой, которая когда-то была частью буфета, дверцу в нем давно выломали и, наверное, использовали на дрова.

Ну, вот и хорошо. Винтовка слишком бросалась в глаза, чтобы её можно было вынести с собой на улицу, но если придется отступать, то здесь его будет ждать превосходное оружие. Пятью выстрелами можно уложить одного или двух преследователей, а то и больше.

Виктор, держа медный прямоугольник в левой руке, вышел из дома и захлопнул за собой дверь. То, что с двери сняты чары, без специального детектора определить было невозможно, все выглядело в точности так, как было до прихода сюда Виктора. С помощью детектора можно, конечно, понять, что магическая защита снята. И в этом случае Виктор ничего сделать не мог.

Выйдя в тупик рядом с домом, Виктор остановился и окинул взглядом улицу, черные провалы окон в пустых зданиях вокруг. Затем сделал глубокий вдох, на мгновение задержал дыхание и выдохнул.

Он вышел на широкую улицу и проследовал к главным воротам. Шел Виктор свободной и уверенной походкой, создававшей впечатление абсолютной непринужденности. Но внутри его потихоньку сжимал страх. Адреналин делал свое дело, и мелкие волоски у него на плечах и спине вставали дыбом.

Кто-то за проволочной изгородью посветил в сторону Виктора фонарем.

16

Они следовали за ним по пятам, стараясь не напоминать настоящую погоню. Объект их преследования вызывал подозрения хотя бы потому, что на него не обращала внимания полиция. Дважды он проехал на красный свет на большой скорости.

Правда, было раннее утро, и находились они в пользовавшемся дурной репутацией районе, известном как Долина Вулкана или Кровавая Аллея. Сюда полицейские автомобили либо приезжали конвоем, либо не приезжали совсем (что бывало чаше).

— Мне это не нравится, — пробормотала Алекса, сидевшая слева от Донала.

— Ралфинко знает, что делает, — отозвался сержант с переднего сиденья.

— Ну конечно. — На лице Донала на долю секунды появилась широкая улыбка. — Мы видим. Но почему объект едет так быстро?

— Потому что имеет право, — ответил Ралфинко. — У него же на бампере дипломатические флажки.

— Или…

Донал не закончил фразы, так как на приборном щитке зашипела рация. Сержант снял микрофон.

— Автомобиль ноль-семь-девять слушает. Что случилось?

— Лейтенант Риордан с вами?

— Да.

— Вы можете соединить его с нами?

— Да, конечно.

Донал наклонился вперед, а сержант тем временем передал ему наушники и микрофон. Кабеля едва хватило до заднего сиденья.

— Риордан слушает, — проговорил он в микрофон.

— Сэр, Слушатель Праха Каррин сказала, что вам необходимо это сообщить. На офис Главного Слушателя совершено нападение.

— Что? — недоуменно переспросил сержант.

— Невозможно! — пробормотал Ралфинко.

— На данный момент насчитывается четверо погибших, сэр, среди них доктор д'Алькарни.

— Повторите, пожалуйста. — Донал взглянул на Алексу. — Вы сказали, Вильгельмина д'Алькарни?

— Да. Свидетели видели, что оттуда отъезжал зеленый фургон, возможно, с похищенным.

— Похищенным? Из морга?

— Сэр, Слушатель Праха Каррин просила передать вам, что из морга исчезло тело директора Кортиндо.

— Проклятие! Вы можете связаться с командиром Стил?

— Извините, сэр, не можем. Мы уже пытались.

За окном автомобиля мимо них на огромной скорости проносились здания. Кровавая аллея осталась позади, и машина начала крутой подъем к десятиполосной эстакаде.

— Как там? — спросил Донал.

— Вон там впереди ваш парень из посольства, — ответил Ралфинко.

— Да, но…

— И он едет рядом с зеленым фургоном.

Донал мгновение внимательно смотрел на Ралфинко, затем включил микрофон.

— У вас есть точное описание того зеленого фургона? Принимавшего участие в инциденте?

— Нет, сэр.

— Проклятие!

— Нам нужно четко скоординировать действия с другими нашими автомобилями, — сказала Алекса. — Мы можем перекрыть эстакаду?

Движение было не слишком активное. Однако автомобили мчались довольно быстро. Они преодолели ещё один спуск, прежде чем достигли громадного тысячефутового черепа и въехали в его разверстый рот.

— Послушайте, — обратился Донал в микрофон, — у вас есть машины, чтобы перекрыть путь на Северное сорок седьмое? Нам нужна преграда.

— Сэр. — Громкий треск в наушниках. — Уже выполняется. Две машины направляются туда для блокирования.

Шоссе извивалось, делая вираж, и всего на мгновение Донал увидел бело-лиловые сигнальные огни впереди и немного ниже. Автомобили перекрывали выезд внизу.

— Прекрасная работа! — проговорил Донал в микрофон. — Вполне возможно, что зеленый фургон, за которым мы следуем, свяжет два дела в одно.

— Я передам эту информацию.

Впереди бело-лиловые вспышки освещали изнутри пустую правую глазницу громадного черепа. Прибыло ещё несколько полицейских машин. Однако на той дороге, по которой следовал Ралфинко, не было видно никаких заграждений. Зеленый фургон и посольский лимузин набрали скорость, ускользая от преследования.

И в то же мгновение приземистый мотоцикл костного цвета пронесся мимо по скоростной линии, так, словно все автомобили вокруг него стояли совершенно неподвижно. Даже Ралфинко вздрогнул.

— Танатос его побери! Кто такой?

— Это Харальд, — ответила Алекса.

* * *

У самого края огороженной территории у доков к проволочной изгороди подкатил автомобиль темного цвета. «Виксен», великолепная модель. Создавалось впечатление, что машина, подъезжая к ограде, словно «пожимает плечами».

По изгороди пробежали серебристые волны и мгновенно исчезли, как только дверцы «Виксена» распахнулись. Из машины на потрескавшийся асфальт вышла Лора.

— Здесь защитные чары, сестричка, — тихо произнесла она. — Ты можешь что-нибудь сделать?

Передние фары замерцали. Автомобиль продвинулся вперед, практически к самой изгороди, и его задняя часть практически коснулась проволоки. По ней вновь пробежали серебристые волны и устремились вниз, словно увлекаемые силой притяжения. Вскоре прямо над «Виксеном» на изгороди образовалась темная область — автомобиль отводил поток магической энергии вдоль шасси.

— Капот чист? — И не обращая внимания на свой офисный костюм и туфли на высоких каблуках, Лора взобралась на капот. — Неплохо, сестричка.

Лора проверила наличие оружия в кобуре, перевесила сумочку через плечо и легко прыгнула с капота на изгородь. Она ухватилась за проволоку обеими руками и ногами.

На самом верху ограждения острая, как бритва, проволока извивалась и закручивалась петлей. Но, когда Лора приблизилась к верхней части сплетения, она предельно сосредоточилась, готовясь. Когда ей удалось дотянуться до проволоки, она ухватилась за неё сразу обеими руками. Проволока вздыбилась и задрожала, но вдруг та часть, которую она держала в руках, обмякла и замерла.

Мгновение спустя Лора перелезла через ограждение и приземлилась на противоположной стороне.

Вот то, что я не смогла бы сделать, когда была жива.

К тому времени когда Лора достигла земли, проволока вновь шевелилась, но как-то вяло.

— Если я не вернусь…

«Виксен» замигал фарами.

— Да-да, конечно, буду. — Лора открыла свою сумочку и проверила оружие, лежавшее внутри, «граузер» 35-го калибра. Калибр был меньше, чем у оружия Виктора, но с Лоры вполне хватало. — Особенно не беспокойся.

В салоне «Виксена» зашевелилось маленькое пушистое существо и свернулось в клубочек. Шип закрыл глаза, расправил усы и задремал.

Он сделал все, что от него зависело, передал сообщение по кошачьей сети, следил за человеком по имени Виктор, когда тот вошел на огороженную территорию. Он сообщил Лоре, в каком здании находится Виктор. Все остальное пусть сама решает.

В автомобиле было тепло и спокойно. Через несколько мгновений Шип уже мирно посапывал во сне, перебирая коготками, мечтая об очередной охоте. Сам же автомобиль продолжал наблюдать за Лорой, насколько у него хватило возможностей, пока Лора не скрылась среди груды ящиков и прочей тары.

* * *

Наконец съезд с эстакады перекрыли, зеленый фургон и лимузин вынуждены были оставаться наверху. Никому не пришло в голову перекрыть также и въезд на эстакаду даже при наличии свободных машин, но как только Донал заметил второй большой грузовик, он сразу же понял, что все не так просто.

Их было шесть, больших машин, поднимавшихся на эстакаду на огромной скорости несмотря на то, что они тащили за собой большие трейлеры. Трейлеры, скорее всего, были пустые.

— Быстрее, — крикнул Донал Ралфинко. — Надо проехать мимо этих растреклятых грузовиков. Вон тех, видишь?

— Видеть-то я их вижу, но не могу туда пробраться, — пробормотал в ответ Ралфинко. — Только после… Проклятие!

Три первых грузовика заняли скоростные трассы и начали сбавлять скорость. Харальд на своем мотоцикле был как раз за ними. Через мгновение он оказался у самого откидного борта одного из них.

И только Харальд увеличил скорость, чтобы проскочить в промежуток между двумя грузовиками, они сблизились настолько, что полностью перекрыли путь Харальду. Ему пришлось отстать.

Появились ещё два грузовика и окончательно блокировали дорогу. Потом к ним присоединился ещё и шестой, и вся группа резко сбавила скорость.

— Черт! Черт!

Сержант в микрофон описывал сложившуюся ситуацию. Алекса заметила, что Донал извлек из кобуры «магнус», проверил и снова сунул в кобуру. Она прикусила губу.

— Что такое? — спросил Донал.

— Они очень хорошо организованы. — Алекса смотрела прямо перед собой. — Даже сейчас. И что ещё ждет нас впереди?

Сержант опустил микрофон.

— У нас заграждения по всем выездам из черепа. Они никак не смогут из него выбраться.

В это мгновение он увидел нечто вверху — черную тень высоко в небе.

— Думаю, — произнес он, — они собираются уйти от нас совсем не по дороге.

— Должно быть…

— Харальд никогда не подведет! — воскликнула Алекса.

Мотоцикл пронесся сквозь узкий проход между грузовиками и уже ехал перед ними, набирая скорость. За грузовиками гражданские автомобили тормозили, налезая друг на друга. Впереди одна из машин продолжала двигаться очень медленно, а другие три водителя, которые были видны Доналу, воспользовавшись информацией, полученной из зеркала заднего обзора, набирали скорость и все больше отрывались от тормозящих и фактически перекрывающих эстакаду грузовиков.

Грузовик слегка задел медленно движущийся автомобиль сзади и толкнул его. Водитель запаниковал, развернулся сразу через две полосы, но затем совладал с управлением. А далеко впереди неслись зеленый фургон, темный лимузин и мотоцикл костного цвета, который уже почти нагнал их.

И тут ночь осветилась чередой ослепительно ярких вспышек.

— Из чего, черт возьми, Харальд стреляет? — Донал наклонился вперед, пытаясь понять, что происходит.

— Не спрашивай, — откликнулась Алекса. — Уверена, это вопрос регулировки.

Ралфинко фыркнул.

— Уверена, — проворчал он. — Может быть, ты к тому же знаешь, как нам объехать тех парней впереди?

Грузовики сбавили скорость чуть ли не до предела. Гражданские машины уже остановились. Сержант оглянулся на Донала. Оба кивнули и опустили стекла в своих окнах. Физиономия Ралфинко сделалась похожей на маску из-за предельной сосредоточенности. Он подъехал к заднему борту грузовика, стараясь вести машину как можно ровнее.

Донал и сержант опустошили магазины своих винтовок, пытаясь пробить заднюю покрышку грузовика. Когда же это, наконец, произошло, зрелище было потрясающее. Ралфинко резко повернул машину влево одновременно с тем, как грузовик занесло, и он столкнулся с соседним, едущим справа, затем с тем, что слева.

Ралфинко рванул ручной тормоз и вдавил ногу в тормозную педаль, резко отвернул автомобиль в сторону, а тем временем грузовики впереди продолжали биться друг о друга, словно бильярдные шары. Столкновение превратилось в настоящую катастрофу, когда к первым двум присоединились ещё два грузовика. Пятый накренился и опрокинулся. И только шестому удалось благополучно затормозить, пока все остальные сталкивались, разбивали друг у друга стекла, скользили юзом сразу по нескольким полосам. Один из них вынесло через центральное заграждение на полосу встречного движения.

Из лежащего на боку грузовика вырвались языки пламени.

Автомобиль Ралфинко остановился.

— Мы можем проехать? — Донал указал на полосу, остававшуюся более или менее свободной между разбитыми машинами. — Вот здесь.

— Придется. — Ралфинко включил зажигание. — Не оставаться же нам здесь.

— Будь осторожен. — Донал уже вставил запасную обойму в свой «магнус».

Алекса ничего не сказала, а только плотно сжала губы: она прекрасно понимала, что Ралфинко хотел помочь водителям грузовиков, но для Донала главным было продолжать преследование.

Ещё несколько ослепительно ярких вспышек отлетели от мотоцикла Харальда, и черный лимузин резко отклонился в сторону, но затем вновь выровнялся. До выхода из черепа, освещенного оранжевыми огнями, им оставалось меньше минуты езды, и преследование становилось все более напряженным.

Донал высунулся в окно, прищурившись от сильного встречного ветра, и устремил взгляд вверх, в небо. Вроде, ничего. Наверное, просто померещилось…

Ах, нет, вот оно.

— Проклятие! — произнес он, возвращаясь на свое сиденье. — Что-то довольно крупное, типа птеробата.

— Что же они задумали, Смерть их забери? — спросил сержант.

— Не знаю, — признался Донал. — Но давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы не позволить им уйти.

Сержант надел микрофон и передавал в Центр, что они должны организовать поддержку с воздуха, но события развивались слишком быстро — все понимали, что времени практически не осталось.

Впереди они снова увидели ослепительную вспышку, и на сей раз черный лимузин занесло на скоростной полосе, и он рикошетом отскочил от центрального ограждения назад. На мгновение Доналу показалось, что водителю удалось справиться с машиной. Однако лимузин закачало из стороны в сторону, Харальд выстрелил ещё дважды, и задние покрышки не выдержали.

Лимузин почти развернуло, и он со всего размаху врезался в балюстраду, пробил бетонное насквозь заграждение и стал падать вниз. Донал зажмурился в ожидании взрыва, но ничего не услышал среди рева моторов, шума ветра и криков Алексы и Ралфинко.

— Невероятно!

— Что за?..

— У лимузина молискарабейная броня, — пояснил сержант. — Мне и раньше приходилось такое видеть. Способна пробить что угодно.

Впереди зеленый фургон, казавшийся черным в оранжевом свете натриевых паров, въезжал в туннель, в открытый рот черепа.

— Неужели лимузин мог выдержать такое падение? — Алекса не отрываясь смотрела на пробоину в балюстраде.

— Корпус вполне мог, — ответил сержант. — А вот колеса и валы — совсем другая история. Да и от водителя, думаю, мало что осталось…

— То-то и оно, — Ралфинко прибавил скорость. — Решающий момент приближается.

— Вот именно, решающий момент, — пробормотал Донал, щелкая предохранителем «магнуса». Хотя он и не держал палец на спуске, любой неожиданный толчок мог привести к непроизвольному выстрелу.

— Ну, вот.

Ралфинко прочертил автомобилем дугу по асфальту, из-за чего от колес поднялся синевато-серый дымок. Машина застыла, встав диагонально посереди полосы движения. Чуть дальше стоял и зеленый фургон, все его, двери были распахнуты. На островке безопасности для пешеходов с глухим стуком захлопнулась дверца аварийного выхода.

Первым из машины выскочил Донал, на ходу вытаскивая «магнус». Примерно в ста ярдах от него дальше по туннелю какой-то здоровяк, вылезший из своей машины, чтобы посмотреть, что произошло, остановился, дернулся и с поразительной быстротой нырнул обратно в машину, захлопнув за собой дверцу.

В нескольких ярдах от него была каменная лесенка, но Донал не мог терять ни секунды, поэтому он воспользовался капотом фургона в качестве трамплина, одной рукой ухватился за перила ограждения, перепрыгнул через него и приземлился на бетонной дорожке. Дорожка предназначалась для эвакуации людей из туннеля в случае возникновения аварийной ситуации, значит, лестница за металлической дверью ведет вниз, на землю, и, возможно, вверх на более высокие уровни туннеля.

Вполне вероятно, что и на эстакады, пронизывавшие пустые глазницы громадного черепа на высоте сотен футов.

Ралфинко закричал за спиной у Донала:

— Фургон пуст. В нем только желтый тандем.

— Желтый что?!

— Велосипед для двоих.

— Проклятие!

Если пассажиры зеленого фургона несли с собой тело Кортиндо, то бежать быстро они, кончено, не могли. Донал ногой открыл железную дверь и нырнул внутрь. Освещение там было тускло янтарного цвета, по стенам скользили темные тени.

Рядом с собой он обнаружил красную аварийную кнопку. Донал саданул по ней рукояткой «магнуса».

— Эй!

Внутри туннеля начался искусственный ливень: заработали мощные противопожарные разбрызгиватели. Замелькали лиловые сигнальные огни. И что самое главное, внутреннюю часть лестницы озарил ослепительно-белое магнезиевый свет.

Донал нырнул в дверь и остановился.

— Куда? — тихо спросила его Алекса. — Вверх или вниз?

Донал отрицательно покачал головой. Вполне вероятно, что они залегли где-нибудь с винтовками наготове, но он не заметил ничего подозрительного и не слышал звука выстрелов. Кроме того, он был почти на сто процентов уверен, что немногим ранее из окна автомобиля видел птеробат. Довольно дорогое развлечение.

Донал указал вверх.

Сержант в свою очередь ткнул пальцем в землю, и Донал кивнул. Он прав, будет хорошо, если, на всякий случай, кто-то один спустится вниз.

Готовы…

Донал пригнул голову и прошел к лестнице. Никаких выстрелов не слышно.

А, Танатос!

С «магнусом» наготове Донал сделал шаг на первую ступеньку лестницы и начал подъем.

* * *

Виктор затаился на восьмом этаже офисного здания, прислушиваясь к тихим голосам, что доносились из-за закрытых двойных дверей. На бронзовой табличке значилось «Зал заседаний совета», но судя по тихому стону, раздававшемуся внутри, там проходило отнюдь не обычное заседание.

Да и то сказать, в три часа утра обычные заседания не проводят.

Проникнуть в здание было и труднее, и легче, чем Виктор первоначально предполагал. Снаружи двери совершенно не охранялись, никаких замков и сторожей. Однако стоило ему открыть входную дверь, как все изменилось.

Он сразу же заметил в углу у потолка маленькую парящую сферу. Затем понял, что их здесь полно повсюду.

Впрочем, к этому Виктор как раз был вполне готов. Он вытащил широкий носовой платок, осмотрел его, поморщился и обвязал им нижнюю половину лица. Из внутреннего кармана куртки достал две маленькие серые колбочки со спреем и сделал несколько глубоких вдохов.

Вначале Виктор распылил немного сонной жидкости в коридоре, подождал, пока пары распространятся настолько, чтобы ослабить внимание летающих глаз. Затем вошел внутрь и прыснул из флакона прямо в первую плавающую в воздухе сферу.

Глаз затянуло мембраной, и он мгновенно заснул.

Виктор продолжал распылять сонный туман, проходя дальше вглубь здания. Сквозь стеклянную перегородку, отделявшую обширное офисное пространство, он разглядел несколько усталого вида сотрудников, склонившихся над стопками счетов, накладных, отчетов о перевозках — документацией по законной части бизнеса Сэлли Клешни.

Дойдя до внутренней лестницы, Виктор преодолел несколько неосвещенных пролетов, остановился на восьмом этаже и присел у двери.

Из зала заседаний послышался ещё один стон.

Сушана!

Никакого сомнения!

Виктор проверил дверь. В ней была не обычная круглая, а длинная медная ручка. Хорошо… Скрестив руки на груди, Виктор извлек из-под куртки оба «граузера». Затем, присев, медленно положил левый локоть на ручку двери.

Она повернулась.

И события начали развиваться с молниеносной быстротой.

Виктор ввалился в комнату с оружием наготове.

Семеро, нет, восемь мужчин уже потянулись за пистолетами. В дальнем конце комнаты стоял какой-то здоровяк в костюме жемчужно-серого цвета. К креслу была привязана окровавленная Сушана, одежда на ней разорвана, два пальца вывернуты так, что на них было страшно смотреть.

Виктор начал стрелять сразу из обоих пистолетов, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, не останавливаясь ни на мгновение. Зал сотрясался от оглушительного непрерывного грохота выстрелов. Но мертвые тела, падавшие вокруг стола заседаний, уже больше никогда ничего не услышат.

Цели достигал примерно один из трех выстрелов, но при семнадцати патронах в каждой обойме этого было более чем достаточно. В воздухе висела пелена кордитового дыма, Виктор быстро двигался по комнате, проверяя лежащие на полу тела. Он, не задумываясь, выстрелил, заметив, как умирающий дернулся и попытался дотянуться до окровавленного пистолета.

Шальная пуля попала Сушане в левое плечо, и её глаза расширились от ужаса и боли, а лицо побелело от потери крови. Однако у Виктора не было времени, чтобы ей помочь, так как крепкий мужчина в шикарном костюме, стоявший в глубине комнаты, был ни кто иной, как Сэлли Клешня собственной персоной, и сейчас, по-видимому, наступал решающий момент в его жизни.

Правая рука у Сала была обычная, зато левая представляла собой длинные блестящие клещи. Она быстро поднялась, и Виктор стал стрелять по ней, но пули отлетали от брони, защищавшей её. И тут рука вдруг вытянулась и выбила оба пистолета из рук Виктора.

Виктор попытался отскочить, но Сал опередил его, клешня раскрылась, вновь вытянулась и за десятую долю секунды нанесла удар, и не успел Виктор пальцем пошевелить, как она уже схватила его за шею. Он понял, что ни о каком сопротивлении больше и речи быть не может.

— Кто ты такой? — спросил Сэлли Клешня.

* * *

Донал бегом продвигался вверх по лестнице. Эхо от его шагов оглашало внутренность колодца. Дважды он останавливался из-за сильной боли в легких при дыхании и жжения в бедрах. Кожу под одеждой покрывал тонкий слой липкого пота, а он ведь пробежал всего каких-нибудь триста шагов. Что-то внутри заставляло Донала вести их счет.

Сверху доносился звук шаркающих ног, но никто оттуда не стрелял по нему. Те, за кем он гнался, стремились как можно скорее добраться до верха громадного черепа, другого выхода у них не было.

— Танатос! Ну же, ну!

Донал заставлял себя продолжать погоню, несмотря на боль и усталость. И тут губы у него сами собой раздвинулись в широкой улыбке — странная первобытная реакция на тяжелые усилия и чувство смертельной опасности, ощущение того, что в этом и заключается его главное жизненное предназначение.

И он побежал ещё быстрее.

* * *

Лора присела на корточки рядом с водостоком, где звуки выстрелов были особенно отчетливо слышны, и откуда были хорошо видны вспышки за жалюзи на восьмом этаже ближайшего здания. Она спряталась за горой использованных ящиков.

Ещё раз проверила сумочку, висевшую на бедре, ремень от неё по диагонали пересекал плечо. Пистолет лежал в сумке.

Но тут что-то пронеслось по воздуху, разрезало ремень, а другие руки выхватили сумочку у неё из рук. Она бросилась было вперед, но два здоровяка выпрыгнули из-за большого ящика и схватили Лору за руки.

Ещё один здоровенный мужчина появился перед ней и направил ей в лицо пистолет.

— Что будем делать? — спросил один из них.

— Я бы вам предложила, — пробормотала Лора, — убира…

— Скажите-ка мне, — произнес загробный голос, — что там в сумке.

Человек или некое подобие человека был высотой футов семь, с кожей сероватого цвета и большим шрамом, диагональю пересекавшим квадратное лицо. В его взгляде, когда он воззрился на Лору, отсутствовало всякое выражение.

— Автоматическое оружие, — ответил другой мужчина, раскрывая сумку. — Довольное маленькое… И удостоверение личности. Она из полиции.

Вторая одна группа охранников приближалась к зданию. Даже если Виктор и Сушана ещё живы, шансов у них с каждым мгновением оставалось все меньше и меньше.

— Командир. — Серокожий внимательно осмотрел удостоверение Лоры и положил его себе в карман. — Большая честь для нас.

— Вы не…

— Убейте её. — Серокожий отвернулся. — Сейчас же.

Лора зажмурилась.

Донал…

Она почувствовала какой-то толчок и звук, похожий на всхлип. Открыла глаза и увидела, что из трещин в асфальте поднимается полупрозрачное подобие человеческого тела.

Почти нематериальные руки появившегося существа проникли в голову и грудь вооруженного охранника.

— Ксалия!

Конечности Ксалии приобрели материальную плотность, и она изо всех сил надавила ими.

Когда несчастный уронил оружие и издал последний предсмертный вздох, Лора резко повернулась, сбросила куртку, вытащила из заднего кармана второй пистолет и успела трижды выстрелить, прежде чем остальные охранники поняли, что происходит.

Забыв о дисциплине, они бросились врассыпную, и только двое из них на бегу попытались отстреливаться. Но Лора успела отбежать в сторону и пригнуться, а Ксалия вновь сделалась нематериальной, и пули, не задерживаясь, пролетали сквозь прозрачные очертания её тела.

Выждав мгновение, Ксалия набросилась на тех двоих, что пытались отстреливаться. Кровавая пена появилась у охранников на губах, когда она разорвала их сердца, и они тоже замертво упали на асфальт.

Серокожий человек просто бежал, не оглядываясь, но, в отличие от остальных, не поддался панике, и, как сразу же поняла Лора, бежал за подкреплением. Необходимо было принять решение немедленно. От этого зависела жизнь многих её коллег и подчиненных. Собственно, у неё и не было никакого выбора.

Она нажала на спуск, маленький пистолет двадцать третьего калибра вздрогнул у неё в руке, и на затылке у мужчины раскрылся алый кровавый бутон. Серокожий упал и больше не двигался.

Опасность отнюдь не миновала, поэтому Лора откатилась в сторону к лежавшему на земле другому трупу и вырвала у него из рук свой второй пистолет побольше. Оставшиеся в живых охранники разбегались в разные стороны от тех, с кем расправилась Ксалия. Впрочем, это им не помогло, так как пальцы Ксалии превратились в подобие стальных когтей, наносивших беспощадные смертельные удары.

Один упал с жалобным всхлипываньем, у него были разорваны сухожилия на конечностях, так что все они мгновенно стали совершенно бесполезными. Он мог только дрожать, пока кровь вытекала из рассеченных артерий, и пока смерть не положила конец боли и ужасу.

Пока Ксалия двигалась к ней, Лора оглядывалась по сторонам. Теперь реальной опасности вокруг не было, и Лора на долю секунды позволила себе порадоваться спасению.

— Откуда ты появилась? — спросила она. — Как узнала, что я здесь?

Прозрачное тело Ксалии двигалось так, словно его нес ветерок, но вокруг была полная тишина.

«Оттуда же, откуда и ты».

— И что это значит? — Лора встала на одно колено и начала перезаряжать пистолет. — Оттуда же, откуда и я?

«Ну, Лора!»

Ксалия поднялась на несколько футов в воздух, как будто принюхиваясь, а затем снова спустилась.

«Неужели ты полагаешь, что только ты общаешься с кошками?»

Из здания донесся звук выстрела. Лора и Ксалия поспешили ко входу, стараясь не напороться на очередную группу охранников.

17

Донал находился двумя лестничными пролетами ниже, когда услышал, как с грохотом распахнулась дверь на крыше. Он успел заметить две коротенькие, но крепкие фигурки, которые несли что-то большое, завернутое в серую ткань — тело Кортиндо. Через мгновение карлики исчезли из виду на крыше, а Доналу оставалось только посылать им вслед проклятия.

Он удвоил скорость, буквально пролетев остававшиеся тридцать ступенек, поскольку слышал не только звук сильного ветра наверху, но и глухое грохотание — вибрацию невероятной мощи. Это был птеробат, зависший над громадным черепом.

Ну же, ну!

Дыхание вырывалась из груди Донала хрипло и с присвистом.

Ну, давай.

Конечно, о бесшумном преследовании в подобной ситуации не могло быть и речи. Лейтенант с тяжелым топотом преодолел последние ступени и практически ввалился на верхнюю площадку, остановившись в дверях. Снаружи грандиозное пространство купола огромного черепа простиралось на двести ярдов, прежде чем начать искривляться вниз к практически вертикальному обрыву. Преследуемых нигде не было видно.

Донал продолжал бежать из последних сил. На влажной и скользкой поверхности на вершине громадного черепа его ноги как будто налились расплавленным свинцом. Ветер дул резкими порывами, к нему присоединился сильный дождь. Донал, прищурившись, увидел две приземистые крепкие фигурки, которые сразу же бросили свой груз и разбежались в разные стороны, как только заметили, что Донал целится из «магнуса».

— Сдавайтесь, или я стреляю! — Его слов никто не услышал, так как очередной резкий порыв ветра мгновенно унес их. Что ж, по крайней мере, удалось соблюсти все юридические формальности. — Стоять!

Птеробат закрыл половину неба. Разрез у него на брюхе вздулся и раскрылся, и оттуда показались узкие черные веревки. Через несколько секунд по ним начали спускаться фигуры в черных капюшонах.

Донал сделал предупредительный выстрел, но спускающиеся не обратили на него никакого внимания.

Танатос…

Присев, Донал прицелился в человека, находившегося ближе всего к поверхности черепа — нет, будь осторожен! — затем резко развернулся, так как один из карликов прыгнул на него и почти коснулся предплечья Донала ногой. Вновь прозвучал выстрел из «магнуса», ещё один промах, Донал развернул оружие, но карлик уже кубарем катился прочь.

Донал почувствовал сильный удар в копчик и полетел вперед.

Падая, он сумел развернуться и стал стрелять по второму карлику, который и нанес ему удар. Ткань толстого свитера на карлике разорвалась, но рана была не опасная, а тем временем маленькая, однако очень тяжелая нога уже метила Доналу в глаз — это был второй карлик — Донал успел откатиться в сторону как раз вовремя.

Что-то тяжелое ударило Донала в лоб, перед глазами поплыли яркие желтые круги, он упал на одно колено, прицелился, выдохнул — спокойно! — и спустил курок.

Выстрела не последовало.

Осечка!..

Карлики навалились на него, один из них вонзил зубы ему в предплечье, а маленький твердый кулак нанес удар в пах, который вывел бы из строя большинство мужчин, но Донал умел продолжать сопротивление даже при самой адской боли.

Он изо всей силы ударил укусившего его карлика, разворотом бедра отбил второго, ещё три последовательных удара нанес кусавшемуся в шею, и тот упал. Второй карлик, по-бычьи наклонив голову, понесся на Донала — не трус! — но Донал уже ждал его. Удар пришелся уроду в нижнюю челюсть.

Затем туда же Донал заехал коленом и ещё раз кулаком — и недоросток упал.

Первый карлик зашевелился, но Донал со всего размаху нанес ему удар ногой в лицо, отчего тот сразу отрубился и откатился в сторону. На какое-то время у Донала, казалось, не осталось противников.

На самом деле карликам не было особой нужды серьезно калечить Донала, в их задачу входило только отвлечь его, пока фигуры в капюшонах будут обматывать канатами труп Кортиндо.

Донал поднял пистолет, затем вспомнил об осечке, отвел затвор и ударил левым кулаком по «магнусу», чтобы выбить не выстреливший патрон.

Готово.

Это заняло меньше секунды, но Донал опоздал, так как птеробат поднялся, и труп Кортиндо вместе с ним оторвался от поверхности черепа.

— Нет, проклятие, нет!

Карлик потянулся к лодыжке Донала, но тот ногой ударил его по пальцам и побежал, на ходу поднимая «магнус». В руках у фигур в капюшонах, висевших на черных канатах, не было никакого оружия.

Донал мог, конечно, перестрелять их, но что это даст?

Он прицелился.

На какое-то мгновение, переведя взгляд на цель, лейтенант почти встретился глазами с одним из них. Глаза человека в капюшоне были устремлены на Донала. Он знал, что должен умереть.

Спокойно…

Донал выдохнул, напряг мышцы живота и палец, который находился на спусковом крючке.

— О, проклятие!

Он убрал палец с крючка и опустил оружие. Сделал глубокий вдох, наполнив легкие влажным воздухом.

Ты слышишь?..

Нет, просто нет никакого смысла убивать этого человека.

Птеробат продолжал подниматься.

Конечно, Донал мог бы выстрелить в труп Кортиндо. Но какой смысл? Какой вред можно причинить трупу? Кроме того, он уже был привязан канатами и поднимался в птеробат. А расстрел безоружных людей в капюшонах представлялся Доналу делом совсем уж недостойным.

Лейтенант оглянулся на карликов — один из них поднялся на четвереньки, мотал головой, по лицу у него текла кровь, смешиваясь с потоками дождя — и снова повернулся к летательному аппарату. Канаты втягивались в корпус птеробата по мере того, как тот поднимался все выше и выше.

— О сладчайшая Смерть! — Голос Алексы донесся с какой-то невероятной четкостью, несмотря на шум птеробата. — Я чуть не умерла на этой лестнице.

Она согнулась, упершись левой рукой в бедро, чтобы не упасть, и никак не могла отдышаться. Что, однако, не помешало ей правой рукой извлечь пистолет и прицелиться в ближайшего из двух карликов.

— Только попробуй… — Она втянула воздух. — По… пошевелись.

Затем из-за двери появился Ралфинко. Он плотнее запахнул пальто от внезапного сильного порыва ветра и прицелился во второго карлика. Донал внимательно оглядел их обоих, вложил «магнус» обратно в кобуру и снова перевел взгляд на темное небо.

Тело Кортиндо уже затащили в птеробат, не было видно и фигур в капюшонах. Отверстие в подбрюшье птеробата задраили, и он, слегка покачиваясь, стал подниматься вверх по направлению к пелене облаков, соединившись с которой, его очертания утратили отчетливость, и вскоре он вообще исчез.

Все!

Один из карликов расхохотался.

* * *

Клешня сжималась вокруг горла Виктора.

— Я же спросил тебя, — голос Сэла прерывался, так, словно душил не он, а его, — кто, во имя Танатоса, ты такой? И кто тебе эта женщина?

— Моя… — Виктор с трудом выдавил из себя ложь, — …сестра.

Клешня, которой заканчивалась левая рука Сэла, могла в любое мгновение сжаться и в мгновение ока отделить голову Виктора от туловища. Если бы Сэлли поступил так, он тут же обнаружил бы на обезглавленном трупе Виктора удостоверение сотрудника полиции.

Даже если бы удостоверение залила кровь, Сэлли Клешня все равно понял бы, кто перед ним. Но каждое мгновение жизни для Сушаны казалось Виктору настоящей победой, и…

Вдруг Сэлли Клешня жутко вскрикнул.

Рука духа тянулась к его паху, и Сэл отреагировал, как любой нормальный мужчина: он согнулся, резко подняв голову, и ослабив хватку клешни на горле Виктора. Острые когти, которыми заканчивалась клешня, разорвали кожу на шее Виктора, и его собственная скользкая кровь позволила ему вывернуться из жуткого объятия.

В дверях появилась бледная фигура в элегантном костюме, подняла пистолет и выстрелила. Правый глаз Сэлли взорвался.

Ксалия вновь утратила материальность, как только труп Сэлли Клешни навалился на неё, а затем пополз вниз и шлепнулся на пол. Ксалия отплыла в сторону, её очертания стали более определенными.

«Ты в порядке?»

В ответ раздался хрип:

— Никогда… не было… лучше.

— Черт! — Лора быстро проверила трупы, лежащие на полу, удостоверилась, что это действительно трупы, а не раненые, готовые в любой момент вновь схватиться за оружие. Затем попыталась освободить Сушану от веревок, которыми та была привязана к стулу.

Виктор с трудом проследовал туда, где лежали его «Граузеры».

— Позвольте-ка мне.

Он подобрал оружие, подошел к телу Сэлли Клешни и открыл по нему огонь, целясь по запястью. Чередой выстрелов он раздробил его на мелкие кусочки. Затем положил оружие в кобуру, взялся за почти оторванную клешню и потянул за неё.

— Сейчас…

Виктор потянул ещё раз, и на сей раз клешня с мерзким хлюпаньем оторвалась. После чего он подошел к Сушане и разрезал клешней все веревки, которые опутывали девушку.

— Неплохо, — похвалила его Лора.

Сушана, наконец-то освобожденная, потеряла сознание и стала падать со стула. Правда, Лора с Виктором успели её подхватить.

«Полагаю…»

Над ними появилось прозрачное тело Ксалии.

«…мы можем считать это успехом».

Лора окинула взглядом трупы на полу.

— Да, боюсь, что ты чертовски права.

Через три часа все члены группы, за исключением Харальда, собрались вокруг большого стола в комнате для допросов на сотом этаже Управления. На столе лежал велосипед-тандем канареечного цвета.

— Ну и что мы будем делать? — спросил Виктор. — Угрозами выбьем из этого велосипеда правду?

Ксалия положила едва различимую руку на раму, остальная часть её тела подобно легкой дымке колебалась в воздухе рядом.

«Духа в нем нет».

— Я пошутил, — прохрипел Виктор.

«О!»

Алекса поморщилась. Ксалия всегда умела заводить Виктора.

— Ты говорил, что видел подобный тандем, — Лора стояла в глубине комнаты, прислонившись к стене и закрыв глаза, она думала, — у Сэлли Клешни. До того, как появились мы с Ксалией.

«И спасли тебя».

— Я сам бы справился.

«Ты бы что?»

Виктор широко улыбнулся.

— Ты, кажется, чувствуешь себя недооцененной, Ксалия?

— Спокойно! — вмешался Донал. — Я думаю, мы все здесь правильно оцениваем шанс появления двух одинаковых тандемов в двух разных местах в один вечер. Этот велосипед находился в кузове фургона, в котором карлики-близнецы везли тело Кортиндо. Сэлли Клешня — звено в той сети, которую мы пытаемся отследить.

— Карлики-близнецы со стальными челюстями на замке, — пробормотала Алекса.

Она имела в виду и рану Донала, из-за которой он теперь сидел с забинтованной рукой, и то, что с момента ареста близнецы крепко сжали челюсти и не произнесли ни единого слова. Нет, как только на них надели наручники, они тут же перестали сопротивляться. Более того, рухнули на землю, вынудив полицейских тащить их через несколько лестничных пролетов до полицейского фургона.

— Ничего удивительного, — произнесла Лора, — Сэл одной клешней мог сразу несколько дел контролировать.

— Было бы неплохо, если бы мы смогли что-то отследить в ретроспективе.

— Согласна, было бы неплохо, — отозвалась Алекса. — Если бы ОГМС удалось что-нибудь вытянуть из трупа Сэла.

Донал шумно выдохнул, а Виктор пробормотал:

— Проклятие!

— Да уж верно.

Теперь уже все знали, что Вильгельмина д'Алькарни, главный эксперт — Слушатель Праха, сама лежит на одном из своих стальных столов для вскрытия где-то в глубине ОГМС. Виктор и Харальд очень хорошо её знали, настолько хорошо, что звали её просто Мина. Именно поэтому Харальд в данный момент находился в ОГМС, а не в Управлении.

— Откровенно говоря, я мало что во всем этом понимаю, — признался Донал. — Зачем пользоваться карликами для организации взрыва, чтобы заполучить тело Кортиндо?

— А каким ещё способом они могли добиться цели? — Алекса протянула руку к велосипеду, как будто собираясь сбросить его со стола, но потом словно передумала и отошла в сторону. — Кому бы пришло в голову, что кто-то может провести нападение таким способом?

— Нет. — Лора внимательно взглянула на обоих. — Донал прав. Если они способны нанести такой удар, зачем наносить его именно сейчас? Зачем выдавать себя из-за одного-единственного мертвеца?

— Потому что Кортиндо было известно нечто важное. — Голос Виктора звучал, как гравий, сыплющийся в железное ведро. — Если бы Мина провела вскрытие, она узнала бы что-то принципиальное о Черном Круге.

— Возможно, имя того, с кем был связан Кортиндо? — предположила Алекса. — Или, может быть, его непосредственного начальника. Или кого-то, кто занимает ещё более высокий пост.

Несколько мгновений все молчали. Затем Донал сунул руки в карманы и уставился на потолок.

— Знаете, — начал он, — было бы интересно узнать, почему так долго затягивали со вскрытием Кортиндо. Я понимаю, конечно, есть какая-то очередь, но не думаю, что она так велика.

— Ты считаешь, кто-то отдал приказ подождать со вскрытием? — спросила Лора.

— Кто-то, занимающий очень высокий пост. — Виктор перевел взгляд с Лоры на Донала. — Тот, чей авторитет значительно больше авторитета Мины.

— По-видимому, ты прав.

— Тот, с кем, — добавил Виктор, — мне лично очень хотелось бы переговорить.

* * *

Харальд находился в приемной ОГМС. Молодой Слушатель Праха по имени Бриксхан принес Харальду чашку чая из розы с терновником, но сделал недовольное лицо, когда Харальд попросил его на минутку задержаться.

— Вы знаете… знали… Мину, верно?

— Да, я работал на доктора д'Алькарни.

— Вам известно, что, Танатос побери, случилось?

— Полагаю, что доктор д'Алькарни решила провести неразрешенное…

В комнату вошел ещё один Слушатель Праха.

— Проверка «Сот» была её прерогативой, — вмешался в их разговор вошедший. — Более того, такая проверка входила в её обязанности, разве не так, Бриксхан?

— Гм… Технически, да.

— Технически, а как же ещё. Правда, офицер?

— Как вас зовут? — Голос Харальда бы мягок и вкрадчив. — Я не расслышал.

— Лексар Пиндервин. Надеюсь, вы поймаете подонков, которые это сделали.

— Мы уже их поймали. По крайней мере тех, кто непосредственно выполнял поручение.

Бриксхан нахмурился.

— Вы имеете в виду, — спросил Лексар, — что схватили исполнителей, но не хозяев, нанявших их?

— Да, именно так, — подтвердил Харальд.

— Ну что ж, для начала хотя бы их.

— Для начала, верно. — Харальд заморгал своими красивыми добрыми глазами. — Возможно, вам известно нечто такое, что поможет нам отыскать упомянутых заказчиков.

— Доктор д'Алькарни не совершала ничего дурного. — Лексар пристально смотрел на Бриксхана.

— Ну что ж, хорошо. — Харальд коснулся плеча Бриксхана. — У неё было какое-нибудь расписание? Дневник деловых встреч? Или что-то подобное?

— Гм… Да, думаю, что да… Да, конечно, да. Он должен быть в её…

— Пожалуйста, принесите его мне.

— Я не…

— Мне он нужен немедленно. Вы, как я вижу, исполнительный молодой человек.

Бриксхан нервно сглотнул.

— Гм… конечно, офицер.

Бросив многозначительный взгляд на Лексара, Бриксхан вышел. Харальд сосчитал до двадцати, затем подошел к двери и выглянул в коридор с металлическими стенами. Там никого не было.

— Превосходно. — Харальд вернулся в свое кресло и махнул рукой на пустое кресло рядом. — Посидите со мной, Лексар.

Лексар сел.

— И мы побеседуем.

— Я про д'Алькарни ничего дурного сказать не могу, — откликнулся Лексар. — Она была лучшим экспертом из…

— Мина была моим другом. — Харальд наклонился вперед, и внезапно его добрые глаза сделались холодными, как сталь. — Очень близким другом. И я должен знать все.

Лексар нервно сглотнул, заморгал глазами, которые внезапно увлажнились.

— Мне, конечно, не следовало заглядывать туда, — начал он. — Но она… Там было одно тело на хранении по особому приказу. И доктор д'Алькарни решила выяснить, почему.

— По чьему приказу?

— Гм… Я не знаю точно. Это так важно? — Лексар сделал движение, порываясь подняться с кресла. — Я могу достать…

— Немного позже, — остановил его Харальд. — Бриксхан хотел что-то сообщить, но вы его прервали. Почему?

— Ему ведь ничего не известно. У него только подозрения и то исключительно из-за моих слов. У него нет чувствительности, чтобы понять все самому.

— О чем вы таком говорите? О какой чувствительности?

— Чувствительности к следам, оставшимся у неё на пальцах, в её костях…

Харальд невольно отшатнулся.

— Простите?

— Доктор д'Алькарни проводила вскрытие, — продолжал Лексар, — несмотря на запрет, на специальный приказ.

— Вы уверены в этом?

— Гм… — Лексар мгновение колебался, затем кивнул: — Да, уверен.

Харальд оглядел комнату. Если сейчас вернется Бриксхан, Харальду придется приковать его наручниками к столу и вывести Лексара в коридор для продолжения беседы, так как то, о чем говорил молодой человек, представлялось ему крайне важным.

— Мина обладала особым талантом, ведь так? — спросил Харальд.

— Да. И в большей степени, чем кто-либо ещё, кого я знал. Больше, чем любой другой Слушатель Праха.

— Талантом, который помогал ей читать мысли умерших?

— О, Танатос…

— И впечатывать информацию в собственную плоть?

— Да. — По щекам Лексара покатились слезы, но он решил не скрывать своих чувств. — Да. Она была самой лучшей.

Харальд встал.

— Я хочу, чтобы вы провели вскрытие.

— Это невозможно. — Лексар запнулся. — Я ведь только младший…

— Я хочу, чтобы вы провели вскрытие прямо сейчас.

* * *

Остальная часть их группы прибыла примерно через час, когда вскрытие уже началось. Вначале они остановились на самом нижнем уровне ячеек, где карлики специальными серебряными обручами были прикованы к холодным каменным стенам.

Никто из них не демонстрировал ни малейшего желания заговорить, даже когда Ксалия приблизилась к ним и провела своими незримыми пальцами по их мозгу, проникнув в него сквозь кости черепов. Ах, если бы она могла читать мысли… но единственное, на что Ксалия ещё была способна, так это вонзить свои длинные ногти в вязкую материю мозга, от чего она удерживалась с большим трудом. Ведь подобным способом она ничего не добьется.

Вначале Донал позвонил в Архивы, и у него состоялась короткая беседа со Слушателем Праха Феораг Каррин, с которой он встречался раньше. В её голосе звучала печаль, смешанная с чем-то ещё. С чем, Донал понял не сразу. Спустя некоторое время до него дошло, что Феораг чувствовала собственную вину в гибели Мины.

— Не стоит винить себя, — попытался утешить её Донал. — Во-первых, вы передавали доктору д'Алькарни мою просьбу. Ваша совесть совершенно чиста.

— Пожалуйста, не…

— Мне очень жаль, но вы должны это понять. На одном конце цепи событий люди, совершившие нападение, на другом — мои действия, а вы где-то посередине. Вы ни в чем не виноваты.

— Да, конечно. — Донал услышал тяжелый вздох Феораг на противоположном конце провода. — Теоретически я понимаю ваши доводы, но сейчас принять их не могу.

— И что же тогда может помочь?

— Выяснение того, кто убил Мину и почему. И… расплата за преступление.

— Отлично, — откликнулся Донал. — Именно этим мы и занимаемся.

Он положил трубку и представил, как Феораг спускается в Кристалл, и все глубже и глубже погружается в архивированную память праха. Каковы бы ни были другие последствия гибели Мины д'Алькарни, по крайней мере один Слушатель Праха будет заниматься поиском в Архивах с невиданными ранее решимостью и интересом.

И что бы ни замышляли члены Черного Круга, или как они там себя ни называют, группа Лоры будет всеми средствами преследовать их, пока не добьется полного уничтожения.

* * *

Донал спустился на первый этаж, прошел мимо оскалившихся волков-убийц и вышел на главную лестницу. В янтарных глазах ФенаСедьмого, когда тот взглянул на Донала, пылал гнев. Он слышал об убийстве Мины. Донал кивнул волку.

У обочины ждал «Виксен». Дверца пассажира открылась, и Донал сел в машину. Лора уже сидела за рулем и, как только дверца захлопнулась, тут же включила зажигание.

— Все остальные тоже ушли? — Донал смотрел в окно машины, здание Управление быстро уносилось назад. — Виктор был какой-то нервный после всего, через что ему пришлось пройти.

— О чем ты?

— Знаешь, я ожидал сильного выброса адреналина. Как реакции на все. В особенности потому, что… потому, что ему так нравится Сушана.

Врачи унесли Сушану, и все были поставлены в известность, что некоторое время, возможно, в течение нескольких дней к ней никого пускать не будут.

— Да, — откликнулась Лора. — Но ему также очень нравилась Мина.

— О!

— Ему и Харальду, обоим. Некоторые говорят… — Лора вдруг замолчала.

— Что говорят?

— Что они трое, Харальд, Мина и Сушана, были… э-э… чем-то большим, чем просто друзья.

— О! — произнес Донал. — Я… гм… понимаю.

Лора протянула руку, взяла Донала за запястье и положила его руку себе на левую грудь.

— Что, тем не менее, более нормально, чем заниматься любовью с тем, у кого в груди не бьется сердце. Ведь так?

— Я люблю тебя.

— Проклятие! — Лора заморгала и покачала головой. — Это не должно случиться.

Что?..

Ш-ш-ш…

Донал убрал руку.

— И?..

— И, ради Танатоса, да, я тоже люблю тебя. Ты доволен?

— Да, — выдохнул Донал. — Очень.

«Виксен» остановился, дверцы сами собой открылись.

— Приехали, — сказала Лора.

Надземная часть офиса Главного Слушателя Праха представляла собой неуклюжее здание из голубого камня, напоминавшее какое-то замороженное животное с крошечным выступом головы, прикрепленным к громоздкому телу. Даже окна были похожи на громадные глазницы. Судя по тому, что по периметру строения стояло около двух десятков патрульных машин, можно было понять: в подземной части офиса совершилось нечто экстраординарное.

На этаже, располагавшемся даже ниже того, где обычно проводились вскрытия, в данный момент юный Слушатель Праха, преклонявшийся перед Миной при её жизни, рассекал на части её тело, возлагал руки на её ещё теплые кости в липкой крови, пытаясь прочесть послание, запечатленное в них в последние мгновения жизни Мины.

18

— Я не могу. — Лексар отложил в сторону пилу для костей. — Я ничего не могу.

— Можете. — Голос Харальда приглушала хирургическая маска на лице. — Попробуйте ещё раз.

— Нет… — И, тем не менее, дрожа, Лексар заставил себя ещё раз опустить руки в распростертое перед ним вскрытое тело Мины. — А-а…

Веки Лексара задрожали.

— Проклятие! — Харальд едва успел подхватить Лексара, когда тот чуть было не рухнул на труп Мины. — Ради Танатоса!

Но Лексар тут же пришел в себя, оттолкнул Харальда и остался стоять, хоть и слегка покачиваясь.

— Два приземистых человечка, — произнес он, — карлики.

Харальд выдохнул. Слова юноши подтвердили то, что сообщила по телефону Лора относительно пойманных Доналом и Алексой близнецов. Однако возможность использования этих свидетельств на суде полностью зависела от того, сумеет ли он задним числом признать нынешнее вскрытие законным.

— Топор, — добавил Лексар. — У них был топор.

Харальд покачал головой.

Чудесно! Нам, что, теперь придется допрашивать всех торговцев домашним инвентарем в Тристополисе?

Да, пока пользы от парня немного.

Их не больше пары тысяч.

И тут взгляд Лексара прояснился и устремился на Харальда.

— Не обычный топор, — сказал он, — а настоящий магический резонатор. Такие на деревьях не растут.

— Хорошо. — Харальд, не отрываясь, смотрел на труп Мины. — Уже кое-что.

— Мне кажется, что он иллурийский, — произнес Лексар. — Точнее, Мине кажется…

В голосе Лексара звучала явная боль, и Харальд подумал, что юноша переживает те муки, которые может понять и оценить только Слушатель Праха. В это мгновение чьи-то ногти застучали по прозрачному стеклу окошка в двери. Лора.

Туманные очертания какой-то фигуры прошли сквозь закрытую дверь.

— Что такое? — Рука Лексара инстинктивно потянулась к одному из хирургических инструментов.

— Это наша коллега. — Харальд кивнул. — Ксалия, познакомься, Лексар. Очень хороший молодой человек.

Ксалия отплыла на шесть футов и поднялась к потолку.

«Рада познакомиться, Лексар».

— Я… тоже рад, Ксалия. Простите мне мою невольную реакцию.

Но Ксалия уже повисла над телом Мины, и её тень и очертания почти невидимого лица были не менее выразительны, чем горе самого Лексара.

«Она была очень хорошим человеком».

— Да.

Ксалия повернулась к Харальду.

«Виктор не войдет».

— Ты его осуждаешь?

«Нет…»

После короткой паузы Харальд сказал:

— Я выйду к нему. Лексар?

— У меня, наверное, все. Больше я вряд ли что-то могу сделать, кроме как… привести её в порядок.

— Да-да, постарайся, чтобы она выглядела пристойно.

— Конечно. — Лексар протянул руку к мертвому неподвижному лицу Мины. — Пристойно.

В уголке глаза Харальда появилась единственная слеза.

Ксалия больше не произнесла ни слова, а просто поднялась к самому потолку и наблюдала оттуда за тем, как Харальд вышел из комнаты, стараясь держать эмоции под контролем. Ей ничего не было известно о слухах относительно «тройной семьи», хотя Ксалия могла проходить сквозь стены и тайком смотреть на все, на что ей заблагорассудится.

Не знала она об этом по очень простой причине: Ксалия считала непристойным шпионить за друзьями.

«Мы их найдем, — произнесла она, обращаясь к Лексару, склонившемуся над трупом. Тот размышлял перед тем, как начать зашивать обширную рану, зиявшую в торсе Мины. — Мы обязательно найдем их, в том числе и тех, кто отдавал приказ».

— Возможно.

Голос Лексара звучал глухо, и Ксалия поняла, что означает его интонация. Месть не имеет значения, справедливость в юридическом смысле слова тоже не имеет значения. Единственная реальная справедливость для него заключалась в том, чтобы вернуть Мину к жизни. А этого не может сделать никакой Слушатель Праха и никакой тауматург.

«Вполне вероятно, что они закончат здесь, на вашем столе».

Лексар взглянул на Ксалию.

— Да, и я надеюсь, что, попав сюда, они будут ещё не совсем мертвы.

Ксалия задумалась над тем, что способен сделать Слушатель Праха с чувствами и нервной системой человека — врага! — который находится в его власти, и который ещё жив.

«Посмотрим, возможно, я смогу вам кое в чем посодействовать».

С этими словами она прошла сквозь потолок и исчезла.

* * *

Лора воспользовалась кабинетом Мины, чтобы сделать несколько звонков. Первый — в больницу. Здесь ей пришлось довольно долго ждать, пока к телефону позвали, кого нужно. На сестру, поднявшую трубку, не произвели ни малейшего впечатления звание и пост Лоры. Наконец ей кратко сообщили, что состояние Сушаны «вполне удовлетворительное». Лора попыталась подыскать в ответ реплику порезче, но не слишком оскорбительную, не смогла и повесила трубку.

В кабинет вошла Алекса и с громким стуком захлопнула за собой дверь.

— Что случилось? — спросила Лора, подняв на неё глаза.

— Гм… я могу говорить все, что думаю?

— А разве ты не всегда говоришь то, что думаешь? Так все-таки, что случилось?

— Ты и Донал. — Алекса нервно сглотнула и поспешно продолжила: — Ведь взять его была твоя идея?

— К чему ты клонишь?

— Я знаю, что вы близки. Мы… все… считаем, что это прекрасно, но, видишь ли…

— Танатос, Алекса! Неужели ты не можешь сказать все прямо?

— Дело в том, что… Речь идет о точности расчета. Мы проникли в Черный Круг глубже, чем когда-либо раньше, и задели что-то такое, что вызвало очень сильную реакцию. Которая распространилась даже сюда. — Алекса сделала жест в сторону стен, покрытых металлом. — Скоро о происходящем будут знать все.

Лора скрестила руки.

— Какое отношение ко всему этому имеет Донал? Кроме того, что с него фактически началось расследование дела?

— Я вовсе ему не завидую, можешь меня ни в чем подобном не подозревать. — Алекса начала тереть глаза, и Лора напомнила себе, что обычным живым людям нужен сон.

— Ну и что? Думаю, ты перепутала причину со следствием. — Голос Лоры прозвучал жестче и напряженнее, чем она хотела. — Вначале Донал присоединился к нашей группе, и лишь потом мы стали понемногу раскручивать клубок преступлений.

— Расследование мы начали ещё до него. — Алекса зашаркала ногами, что свидетельствовало о её смущении. — Извини, но именно по этой причине я и хотела спросить тебя о Донале. Из-за причины и следствия…

Мгновение Лора молчала, потом медленно произнесла:

— Мы с Ксалией практически вытащили Донала с больничной койки. Нам пришлось работать с ним. Убеждать.

— Ладно… Спасибо, — отрезала Алекса. — Ты с тем же успехом могла бы сказать мне: убирайся отсюда и не лезь не в свое дело.

— А я разве сделала что-то другое? — отозвалась Лора и улыбнулась. Через мгновение улыбнулась и Алекса. — Но твой вопрос, насколько я понимаю, состоял в другом. Ты хотела спросить, не сможет ли Донал управлять, манипулировать мной? И я отвечу тебе: нет.

— Прекрасно.

Лора снова выдержала паузу, затем указала Алексе на пустой стул.

— Садись. Что стоишь?

Алекса села.

Лора прекратила дышать. Для зомби дыхание необязательно.

— А, проклятие! — произнесла наконец Алекса и стала рыться в кармане куртки. — Вот. Возьми.

Она вытащила сложенную вдвое розовую картотечную карточку и протянула Лоре. Надпись на карточке была сделана лиловыми чернилами в готическом стиле с множеством изящных завитушек. Там значилось:

Находится в состоянии стасиса по приказу комиссара А. Вильнара от 3-го квинтобря 6607 г.

Ниже, другим почерком, чернилами винного цвета была сделана приписка:

Продолжительность: неопределенная.

Лора положила карточку на стол перед собой.

— Вопрос, о чьем теле здесь идет речь, думаю, излишен.

Алекса прикусила губу.

— Ты доверяешь Доналу.

— Ты же была рядом с ним, когда вы пытались вернуть тело. — Лора нахмурилась, странные огоньки замелькали у неё в глазах. — Неужели ты хочешь сказать, что Донал каким-то образом задерживал преследование? Что вы могли бы догнать похитителей, если бы не он?

— Я… — Алекса выдохнула. — Он бежал самым первым, мы от него все отстали. Думаю, он справился с заданием лучше, чем можно было предположить.

— Прекрасно. И что?

— Я не об этом…

— А о чем же?

— Я наблюдала за тем, как он взбегал по ступенькам в большом черепе, и сама старалась нагнать его.

— Ну и что?

— А то, что у него поджарая задница и тело настоящего атлета. — Алекса широко улыбнулась. — Тебе повезло, босс.

— Танатос! — воскликнула Лора, но не смогла сдержаться и рассмеялась. — Уберешься ты, наконец, отсюда!

Как раз в тот момент, когда Алекса встала со стула, раздался стук в дверь. Она открылась, и в комнату заглянул Донал.

— Привет, — сказал он. — Я не помешал?

Лора и Алекса переглянулись.

— Нет! — ответили они хором и громко расхохотались.

— Извини, — произнесла в конце концов Лора.

Донал мгновение смотрел на них, затем покачал головой и с улыбкой закрыл дверь.

* * *

Однако улыбка исчезла с лица Донала, когда он продолжил свой путь по коридору. Ему нравилось, что Лора и Алекса — друзья. Алекса представлялась ему, в принципе, неплохим человеком или, по крайней мере, неплохим полицейским. Над тем, насколько одно связано с другим, он решил пока не размышлять.

Было что-то в атмосфере кабинета Лоры заставлявшее предположить, что смех, по-видимому, вызванный им, был реакцией на предшествовавшее ему напряжение. А причина напряжения была ясна: розовая картотечная карточка, лежавшая на столе перед Лорой.

Хотя Донал видел карточку вверх ногами, понять, чей на ней почерк, не составило для него никакого труда. Он вспомнил сестру Мари-Анн Стикс из приюта и вопросы, которые она задавала трехлетнему Доналу, заявившему, что он может прочитать газету, лежащую в дальнем конце комнаты, и то, как он подтвердил справедливость своих слов, прочитав все заголовки.

Значит, документ о сохранении тела Кортиндо подписал комиссар Вильнар.

— Нужно отследить бумажный след, — говорила ему Лора.

Вильнар просил Донала шпионить за членами группы. И Лора подозревала Вильнара. Но ни то, ни другое не было доказательством.

Вдруг Донал ощутил покалывание в спине и обернулся. За ним из-за открытой двери наблюдал бледный молодой человек — Слушатель Праха.

— Вам что-нибудь нужно? — спросил Донал.

— Гм… Это касается доктора д'Алькарни.

— А кто вы такой?

— Бриксхан Дектролис. Не уверен, но мне кажется, что один из моих коллег в данный момент проводит вскрытие доктора д'Алькарни.

— Мы же находимся в ОГМС, организации, специально предназначенной для проведения вскрытий, не так ли?

— Да, конечно, но… — Бриксхан покраснел. — Человек, который проводит вскрытие, недостаточно квалифицирован и, как мне представляется, испытывал к доктору д'Алькарни эмоциональную привязанность.

— О господи!

— Видите ли, это явное нарушение профессиональной…

— Да-да, конечно, я понимаю. Послушайте, вы выполняли какие-либо просьбы моей коллеги, детектива Сиирлинг? Алексы Сиирлинг?

Бриксхан заморгал.

— Да, я открыл для неё архивное помещение…

— И провели сверку с… — Донал хотел было сказать «с файлами хранения», но передумал, — …с ярлыками в «Сотах»? Чтобы удостовериться, что мы получили нужное тело.

— Никаких ошибок быть не может. — Бриксхан нахмурился, старясь выглядеть более авторитетно. — Записи ведутся с предельной точностью.

— Ни малейшего сомнения. Вы прекрасно выполняете свою работу. — Взгляд Донала внезапно затуманился. — Вам можно только позавидовать.

— Очень многие люди реагируют так же, как и вы, — проговорил Бриксхан с самодовольством в голосе. — Мы получаем превосходную подготовку.

— Нам очень нужны гении криминалистики. — Донал приподнял бровь. — И люди, умеющие быть настоящими профессионалами. Думаю, что вы один из них, и вас ожидает блестящее будущее.

— А… Благодарю вас, лейтенант Риордан.

Значит, Бриксхану уже известно его имя, подумал Донал, хотя их никто не знакомил.

— Возможно, — продолжал Донал, и взгляд его скользил по металлическим стенам, за которыми находились помещения для вскрытия, — со временем вы займете место доктора д'Алькарни.

Губы Бриксхана задвигались, тем не менее он ничего не сказал.

— Не принимайте близко к сердцу, — добавил Донал.

Он расстегнул куртку, так, чтобы Бриксхану на мгновение бросилась в глаза рукоятка «магнуса». Тот невольно сделал шаг назад. А Донал повернулся и пошел дальше, оставив Бриксхана размышлять над их разговором.

Какой неприятный болван!

Однако способность вызывать отвращение — это не преступление, а, скорее, что-то вроде наследственного заболевания. Донала такие люди, как Бриксхан, уже давно не волновали.

С другой стороны, он прекрасно понимал, что комиссар Вильнар его тоже не волнует, он вызывает у него откровенный ужас. Донал уважал комиссара. Но если Вильнар связан с Черным Кругом, его можно только убрать. Просто физически уничтожить. Другого выхода нет.

На самом краю лабораторного отсека располагалось нечто вроде комнаты ожидания, куда приходили гражданские лица, нуждавшиеся в опознании тел или в какой-то справке. Донал бывал здесь несколько раз с родственниками жертв… А однажды он прибыл сюда в сопровождении одной жирной старухи, которая надеялась отыскать тело сына. Ей показали огромный расплывшийся труп, в который она ткнула узловатым пальцем и многозначительно произнесла:

— Какая громадная куча дерьма! И, тем не менее, слишком хороша, чтобы быть моим сыном.

Вот он и снова здесь. Донал сразу же вспомнил маленькую телефонную будку у стены с акустической защитой. Помещение пустовало, Донал нащупал в кармане несколько семиугольных монет, снял трубку и бросил монетки в щель.

Ему ответил женский голос.

— Алло? Офис комиссара Вильнара слушает.

— Привет, — произнес Донал, он не знал имени секретарши, а только её прозвище — Глазастая. — Гм… Он у себя? Это Риордан.

— Секундочку. — Глазастая была слишком самоуверенной особой, чтобы лгать и говорить Доналу, что ей нужно проверить. Она могла любому сказать, что её босс слишком занят, чтобы тратить время на разговоры с кем бы то ни было. — Соединяю, лейтенант.

Послышался щелчок и скрежет, а Донал представил, как Глазастая переключает тумблер на консоли. А кстати, она ведь, наверное, слышит все разговоры своего шефа.

Впрочем, какая разница. Если дело обстоит именно так, значит, Вильнар доверяет ей, в противном случае он принял бы соответствующие меры.

— Риордан.

— Сэр, я нахожусь в ОГМС, откуда было похищено тело Кортиндо.

— Вы полагаете, что сообщили мне новость?

— Что касается похищения, конечно, нет. И я также думаю, вам известно, что доктор д'Алькарни была убита в ходе незаконного проникновения сюда.

Наступила долгая пауза, гораздо более долгая, нежели ожидал Донал.

— Расследование по этому поводу ведется? Я имею в виду её гибель.

— Двое подозреваемых, которые почти наверняка и являются её убийцами, задержаны. Вполне вероятно, что с минуты на минуту я получу полное подтверждение своих слов.

— Подтверждение?

— Сэр, доктор д'Алькарни была Слушателем Праха. Она могла очень четко запомнить свое последнее мгновение, и теперь её видение может быть… восстановлено.

— Вы хотите сказать, что в данный момент проводится её вскрытие?

— У нас просто не было времени на получение официального разрешения, — ответил Донал.

— Ну, и?.. — Тон Вильнара был предельно сух. Он уже давно не рядовой полицейский, но прекрасно понимает структуру бюрократических систем и способы их преодоления.

— В данный момент проводится вскрытие. Неофициальное.

На линии раздался звук, который мог быть просто помехами, а мог быть и тяжелым вздохом комиссара Вильнара.

— Прекрасно. Держите меня в курсе. Хорошая работа, Риордан.

— Э-э… Ещё одно, сэр. Тело Кортиндо находилось на хранении.

— Вот как? Но он же погиб несколько недель назад, когда вы…

— Да, когда я убил его.

Донал ещё многое мог добавить, но понимал, что сейчас для этого не время и не место. Он просто сказал:

— Думаю, тут просто какая-то обычная бюрократическая оплошность. Наша главная нить — карлики.

— Карлики?

— Те двое подозреваемых, которых мы задержали. Они фута по четыре ростом, но очень крепкие.

— А… — Шорох бумаг на противоположном конце линии: Вильнар проверяет документы на столе. — Да-да, вижу.

Значит, у Вильнара уже есть копии документов об аресте и задержании.

— А ваша группа? Вы получили какие-либо сведения, о которых мне следовало бы знать?

Донал мгновение колебался.

— Командир Стил — очень способный офицер, — произнес он наконец. — Одна из её подчиненных была захвачена, затем спасена, но никакой определенной информации пока нет. У меня такое впечатление, что нашу группу пытаются… отвлечь от главного.

Пусть Вильнар считает, что они потеряли след.

— Отлично. — Вильнар откашлялся. — Держите меня в курсе.

— Да…

Но комиссар уже положил трубку. Донал ещё несколько мгновений слушал океанский прилив атмосферных помех, затем повесил трубку и вышел из комнаты для ожидания, не заметив туманных очертаний фигуры у той самой стены, на которой висел телефон. Длинные пальцы духа распрямились, ладонь приподнялась вверх.

Затем Ксалия подняла средний палец и повела им в сторону двери, в которую вышел Донал.

«Облажался, любовничек». И Ксалия растворилась в стене.

* * *

Харальд смотрел на членов группы (за исключением Сушаны, ей предстояло ещё много времени провести в больнице) добрыми милыми глазами, которые казались ещё добрее и мягче, чем обычно, и говорил своим привычным голосом, лишенным всякой интонации. Результаты вскрытия, проведенного молодым Слушателем Праха Лексаром, были вполне определенны и вряд ли допускали возможность какого-либо иного толкования.

А вот представить полученные данные в суде в качестве вещественных улик преступления — это уже совсем другое дело.

Донал стоял, прислонившись к стене, скрестив руки. Он был удивлен, когда Ксалия резко «отплыла» от него, когда он вошел в комнату.

— Нам не составит особого труда связать братцев-уродцев, — Алекса имела в виду схваченных карликов, — с преступлением. Я же видела их на крыше, когда птеробат без опознавательных знаков поднимался в небо.

— Птеробат, — добавила Лора, — не только не включенный ни в какие планы полетов, но также не регистрируемый никакими системами слежения. Ни один из наших геликоптеров не смог отыскать его.

— Проклятие!

— Вот так. Да и зеленый фургон карликов тоже почти наверняка не идентифицирован. Единственная зацепка — Лора кивнула в сторону Харальда, — предсмертные воспоминания доктора д'Алькарни о нападающих на неё карликах. Если мы сумеем задним числом добиться разрешения властей на вскрытие, проведенное Лексаром, то сможем представить это в качестве улик.

Алекса подняла обе руки.

— Ну и что. Их же вполне достаточно.

— Чтобы поймать исполнителей, — прохрипел Виктор, — но не заказчиков убийства Мины.

Харальд медленно кивнул.

— Проклятие! — выругалась Алекса.

Несколько мгновений все молчали. Затем заговорил стоявший у стены Донал.

— Ты упомянул об оружии, Харальд. О топоре.

Харальд пожал плечами.

— Лексар говорит, что он был иллурийский.

— Ещё одна связь с Иллурией, — пробормотала Лора. — У тебя там, кажется, есть свои контакты?

Донал удивленно поднял брови.

— Я пробыл там почти два года, — ответил Харальд. — В военной полиции при ВМС.

— Да-а, — пробурчал Виктор, — как будто по одному топору можно найти магазин, в котором его приобрели. Тот единственный магазин в стране, где он продавался. Даже если предположить, что это действительно именно иллурийский топор… Но ведь ваш Лексар не может быть абсолютно уверен.

— Топор был каким-то образом заклят, — продолжил Харальд. — Из него шло излучение… Точно не помню, что сказал парень.

— Ты что, ничего не записывал? — В тоне Алексы чувствовался укор.

— Нет, там был дух-писец, который вел официальный протокол.

— Без точной датировки, я надеюсь? — спросила Лора.

Если дух датировал протокол, он сможет стать свидетельством того, что вскрытие было проведено без официального разрешения, что, в свою очередь, не позволит использовать полученные сведения в качестве улик на суде.

Жидкие волны, пробегающие по растекающемуся человеческому телу…

Перед умственным взором Донала внезапно возникло видение, он отмахнулся от него, вспомнив своего соседа по больничной палате по имени Энди, тело которого принимало самые невероятные формы, а он не способен был удержать его. И однажды растекающееся тело Энди чуть было не разорвалось на части, когда как-то ночью вышел из строя генератор поля у него над кроватью.

— Вполне возможно, что я случайно разрядил спарклер, — пробормотан Харальд, взглянул на Ксалию и, пожав плечами, добавил: — Извините.

«Это вовсе не смешно».

— Я знаю.

«Нет, не знаешь. Ты же не дух».

— Я знаю, что спарклеры причиняют боль.

Ксалия поднялась над полом, не произнеся ни слова.

Лора вздохнула.

— Ссоры нам не помогут, ребята.

— Извини.

— Возможно, мы что-то упускаем, — заметил Донал, не обращая внимания на странный взгляд, который устремила на него Ксалия. — Ты говоришь, Харальд, что на топоре было какое-то необычное заклятие? И очень сильное?

— Гм… Да. Так говорил Лексар.

— Значит, он должен был оставить ощутимый след в ауре братцев-уродцев, ведь так?

Харальд кивнул.

— Верно. Надо заставить Лексара…

— Нет! — Лора хлопнула ладонью по столу. — Мы не имеем права пользоваться услугами Слушателей Праха для проведения пыток над живыми людьми.

— Возможно, нам и не придется прибегать к тому, что предложил Харальд. — Донал оттолкнулся от стены. — Возможно, кто-то ещё сможет пройти по найденному следу, проникнуть в ауру заключенных.

Его бессознательное выдало Доналу воспоминание о несчастном Энди, растекающемся на больничной кровати. Когда генератор поля дал сбой, сестра Фелиция пригласила экспертов.

Как же звали того молодого гения? Кьюшол? Кьюшен? Что-то в этом роде.

Ксалия подплыла поближе.

«Хотелось бы мне поприсутствовать при таком допросе».

Донал попытался сосредоточить взгляд на полупрозрачных очертаниях её тела, но оно то исчезало, то возникало снова, словно играя с ним.

— Хорошо, — спокойно ответил Донал. — Если хочешь.

«Хочу».

— Тогда мне нужно позвонить по телефону.

На какое-то мгновение Доналу показалось, что Ксалия хочет возразить. Но вместо этого она покачала своей почти невидимой головой, после чего все её прозрачное тело опустилось на пол и исчезло.

— Как же меня злит, когда она так поступает! — пробормотала Алекса.

Лора пристально смотрела на Донала.

И что теперь? — подумал Донал.

— Вернусь через минуту, — заявил он и вышел, чтобы позвонить в больницу.

19

По телефону голос сестры Фелиции звучал вкрадчиво и очень мило, и Донал даже удивился, как это он не попытался встретиться с ней после выписки из больницы. Но теперь рядом с ним была Лора, и внезапность охватившей его страсти поражала Донала.

Сестра выразила удовольствие по поводу того, что Донал хорошо себя чувствует, и была немного удивлена, когда услышала, что он спрашивает имя молодого тауматурга. Как оказалось, его звали Кюшен Джю, или просто доктор Джю, но он никогда не использовал при представлении свое звание, так как опасался, что его могут принять за врача.

Когда Донал дозвонился до Кюшена, ему потребовалось немало усилий, чтобы убедить тауматурга, что поездка в город будет достаточно интересной и стоит нескольких часов, отнятых у его обычной работы. Лишь упоминание об иллурийском артефакте, топоре с заклятием, смогло заинтересовать Кюшена по-настоящему.

— Заклятие? Резонирующее лезвие?

— Гм, да, — ответил Донал. — Кажется, именно так мне сказали.

— Ух ты!

— Но вы ведь можете чувствовать следы в аурах подозреваемых?

— Аурах? Что вы имеете в виду? Никакой ауры не существует, это всего лишь зрительная метафора, используемая некоторыми людьми. Аура не есть физическая реальность.

— О! — воскликнул Донал.

— Послушайте, современная тауматургическая технология основана на ФМ, по сравнению с которой все традиционные заклятия — такое старье, что вы представить себе не можете. Поняли?

— Вы не могли бы объяснить, что значит ФМ?

— Неужели вы никогда не слыхали о Фантазийной Магии? Все в нашем мире имеет качественные характеристики и склонности, и в ФМ мы моделируем это в заклятии. Как правило, раньше мы соединяли оба показателя вместо выделения телеологических функций тех сущностей, на которые они воздействуют. В настоящее время подобный подход считается устаревшим.

— Да, конечно, бесспорно, разумеется, — откликнулся Донал.

— И теперь мы… Послушайте, я объясню вам все более подробно по прибытии.

— Жду вас с нетерпением.

— Хорошо, — откликнулся Кюшен. — Я буду у вас в шесть часов.

— В шесть? Немного…

Раздался щелчок, и в телефоне послышалось жужжание. Донал несколько мгновений смотрел на трубку.

— …рановато, — закончил он.

И повесил трубку.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Лора.

— Связался с нужным человеком?

— Связался. Похоже, нам придется попробовать Фантазийной Магии.

— Ну что ж, хорошо.

— Приносит больше удовольствия, чем секс, уверял меня мой собеседник.

— А у него есть подружка? Когда-нибудь была подружка?

— Сомневаюсь, — ответил Донал. — А откуда ты узнала, что я говорил с мужчиной?

— Просто догадалась. — На лице Лоры появились ямочки от улыбки.

— Ладно… Чую, ты тоже задумала воспользоваться своими чарами.

— Если вы правильно сыграете свою партию, лейтенант.

— Постараюсь, командир.

* * *

Ксалия, за мгновение до того прятавшаяся внутри стены, появилась в коридоре рядом с Харальдом, державшим в обеих руках по спарклеру. Ксалия затрепетала.

«Что ты здесь делаешь?»

— Смотрю, как ты выходишь из стены.

Ксалия немного «отплыла» от Харальда, с опаской поглядывая на спарклеры у него в руках.

«Мне такие вещи не нравятся».

— А Дональд Риордан? Он тебе нравится?

Ксалия отрицательно покачала головой, потом сделала паузу и начала кивать.

«Спросишь, нравится? Отвечу: да. Спросишь, доверяю? Отвечу: нет».

— Алекса говорит, он хорошо справился с заданием.

Медленным торнадо Ксалия взвилась вверх. Затем развернулась и опустилась пониже к Харальду.

«Он за нами шпионит. На Вильнара».

Харальд заморгал и уставился на Ксалию своими добрыми глазами.

— Это нехорошо, — сказал он.

* * *

Вернувшись в Управление, Донал заметил, что Виктор исчез. Алекса при упоминании об отсутствии Виктора мгновение пристально смотрела на Донала, а потом ответила:

— Он ушел в больницу.

— А, Танатос! — пробормотал Донал. — Извини. Я забыл про Сушану.

— Вполне тебя понимаю, — смягчилась Алекса. — Ведь ты даже не знаком с ней. А ведь некоторые из нас знают её уже очень давно.

— Работа тайного агента опасна по многим причинам.

— Ты хочешь сказать, что она могла не выдержать?

— Нет. — Донал прислонился к столу. — Она смела, решительна, но ведь она постоянно находилась в сильнейшем стрессе. Нужно обладать недюжинной силой характера, чтобы согласиться на такую работу. И меня не удивляет, что Виктор и она…

— Виктор и она? Только не в том смысле, который ты вкладываешь в эти слова.

— Насколько мне известно, она, доктор д'Алькарни и… — Донал замолчал.

— И Харальд, — произнесла за него Алекса. — Тебе Лора сказала, или сам догадался?

— Думаю, и то, и другое.

— Любому кто-то нужен.

— Гм, да, конечно. — Донал надеялся, что Алекса не собирается подобным способом предложить ему себя. Такое с ним раньше случалось с другими женщинами. И лейтенант не всегда вовремя понимал, что происходит. — Дело в том, что с Лорой…

— Если ты её обманешь, — заметила Алекса, — кто-то из нас убьет тебя.

— А-а… — Донал улыбнулся. — Спасибо, что сразу разъяснили свои намерения.

— Ну и?..

— Я не собираюсь её обманывать, — ответил Донал. — Но если что-то подобное сделает кто-то другой, я убью его сам.

— Этого вполне достаточно. — Алекса протянула ему руку.

Донал взглянул на неё, затем протянул руку в ответ. Они обменялись крепким рукопожатием.

— Что вы тут задумали? — послышался голос Лоры.

— Создаем свою команду, — откликнулся Донал.

— Простите мне мое любопытство. Донал, а ты вообще уверен, что тебе нужна такая команда? — Лора держала в руке длинный изящный конверт, на котором было вытеснено стилизованное изображение серебряного самолета. — Инкогнито и без официальных полномочий ты можешь подвергнуться серьезной опасности.

Алекса нахмурилась.

— Неужели ты предлагаешь Доналу работу секретного агента?

— Мы только что говорили о Сушане, — отозвался Донал. — Но то, что ты предлагаешь, нечто совершенно иное. Я лечу в Иллуриум в качестве…

— Управление никогда не оплатит такой полет.

— Э-э… Тогда что ты такое держишь? — И Донал указал на билет в руке у Лоры.

— Да-да, спроси-ка у Лоры, кто приобрел билет, — послышался сзади голос Алексы, — и кто заплатил за него.

Лора положила билет на стол.

— Разве имеет значение, кто за него заплатил?

— Ну, Лора, — пробормотал Донал, — ты что, сама заплатила за билет? Он же стоит…

— Я живу в «Башне Темного Солнца». — Лора усмехнулась. — Ты все ещё не понял, что это значит?

— По крайней мере ясно одно: твои деньги его не интересуют, — вмешалась Алекса.

— О чем вы вообще обе говорите?

Алекса кивнула на Лору.

— Твоя подружка, лейтенант Риордан, не просто твой босс. Она одна из самых богатых женщин Тристополиса.

Лора пожала плечами.

— Богата до омерзения, — добавила она.

— Однако советую не забывать мое предупреждение, — заметила Алекса, обращаясь к Доналу.

Донал кивнул.

— Не забуду.

Алекса все равно нахмурилась, и Донал подумал, что знает причину. Он только что сам говорил об опасностях работы тайного агента, а теперь без малейших сомнений отваживается на неё и при том за границей, в далекой стране, где карательная система действует гораздо быстрее и жестче, чем в их родном Тристополисе. И если он даже сознательно не желает причинить Лоре никакого вреда, то, погибнув там, он нанесет ей страшную, а возможно, и неисцелимую рану. Доналу показалось, что именно такие мысли он прочел на лице Алексы.

— Если у нас не появятся более конкретные улики, — заметил он, — не думаю, что есть какой-то смысл отправляться в Иллуриум. Билет можно вернуть, не потеряв деньги?

Лора отрицательно покачала головой.

— Не имеет значения. У Харальда масса связей в Иллуриуме. Тебе будет на что опереться.

— Осведомители? — спросил Донал.

— Возможно. Или кто-то повыше.

— Откуда у нас возьмутся более конкретные улики? — вмешалась Алекса. — Кто нам их предоставит?

— Братцы-уродцы, — ответил Донал.

— Их пока не удалось разговорить.

— Пока нет.

* * *

На следующее утро в пять часов Донала разбудил аромат кофе. Лора, уже одетая в официальный костюм оливково-зеленого цвета, держала в руках серебряный поднос с чашкой кофе.

— Ух! — воскликнул Донал.

— Доброе утро, возлюбленный!

— М-м… — Донал взял чашку и отхлебнул кофе. Он был очень горячий. — А… Спасибо.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я встречалась с твоим интеллектуалом?

— Да. Нет. — Донал потер ладонью лицо. — Ты его напугаешь, дорогая.

— Я должна воспринимать твои слова как комплимент? — Лора наклонилась и поцеловала его. Её обычно холодные губы были просто ледяными. — Или как оскорбление?

— Несправедливо. Я беззащитен.

Лора провела рукой по щеке Донала.

— Какая легкая добыча!

— Я… — Донал взял с хрустального столика свои наручные часы. — Ты посмотри, сколько времени.

— Не хочешь, чтобы я вместе с тобой пошла в душ?

— Ну что ж, уверен, доктор Джю нас подождет.

— Не так уж ты и уверен.

— Гм, не…

Лора уже выходила из спальни.

— Не задерживайся, возлюбленный. Буду ждать тебя у входной двери.

* * *

«Виксен» затормозил у ступенек Полицейского управления прямо за лиловым такси, из которого выходил Кюшен Джю. Донал и Лора тоже вышли из машины и проводили взглядом Кюшена, не заметившего их.

Когда Кюшен проходил мимо волков-убийц, глаза у них сверкнули янтарным огнем — что для волков вполне нормально, — но затем вся стая и ФенСедьмой в том числе легла на брюхо, вытянув передние лапы, и раскрыла пасти в характерной волчьей улыбке, высунув языки и обнажив клыки.

— Как на собачьей выставке, — иронично произнесла Лора.

Донал нагнал Кюшена в центральном вестибюле. Проходя мимо Эдуардо вросшего в мраморную столешницу, Кюшен окатил его волной тестовых чар.

Эдуардо широко улыбнулся.

— Спасибо, доктор Джю. Никогда не думал, что я в этом смысле какой-то особенный.

— Вы шутите? — Повинуясь жесту Кюшена, серебристый туман приобрел некую определенность и предстал в виде плавающих в воздухе рун. — Вы лучший гемиморф, которого я когда-либо видел, и градиент интеграции потрясающий. Не возражаете, если я опишу вас в статье для одного научного журнала?

— Э-э… конечно. Конечно, не возражаю. А моя фотография будет в статье?

— Безусловно! — ответил Кюшен. — Возможно, сделанная по технологии ТРС, возможно…

— А что такое технология ТРС? — вмешался в их разговор Донал.

— А, привет, лейтенант. Тауматическое резонансное сканирование. Разве ваши криминалисты не пользуются им для проведения экспертизы?

— Не знаю. — Донал почему-то вспомнил разрушенный взрывом коридор, в котором обнаружили тело доктора д'Алькарни. — Арестованные, которым я хотел вас… э-э… представить…

— А, объекты проверки. Да, конечно.

Эдуардо недовольно нахмурился, но было непонятно, что стало причиной его раздражения, то ли характеристика арестованных как объектов проверки, то ли вмешательство Донала в его беседу с Кюшеном.

— Они убили Главного Медицинского Слушателя.

— Простите?

— Убили в самом прямом буквальном смысле.

— Убили доктора д'Алькарни?

— Именно.

— Потрясающе! То есть, я хотел сказать, чудовищно! — Кюшен нервно сунул руки в карманы. — Насколько далеко, по-вашему, я должен заходить?

— Простите? — на сей раз не понял Донал.

— Видите ли, человеческая мысль — вещь преходящая, но она формируется на основе нервных структур, которые способны сохранять информацию. Степень и длительность сохранения структур… Предположим, вы часто обращаетесь к некому воображаемому образу.

Донал покосился налево, туда, где, по его мнению, должна была находиться Лора.

— Вот в этом-то и суть, — продолжал Кюшен, — вы просто в очередной раз воспользовались структурой, к которой прибегали много раз до того, хотя, конечно, не стоит забывать, что каждый случай её использования уникален по сравнению со всеми предыдущими.

— Гм… да, конечно, понятно…

— Но вы также усваиваете, к примеру, определенные стратегии обучения, которые формируют метаструктуры, а те, в свою очередь, используются для создания таких структур, которые затем тоже воспроизводятся. Понятно?

Донал решил, что настало время показать мальчишке, что копы совсем не дураки.

— И я полагаю, что также существуют метаметаструктуры, которые формируют метаструктуры.

Кюшен улыбнулся.

— Вижу, вы поняли.

— Однако вы спросили что-то насчет того, насколько далеко вы должны заходить?

— Когда вы оглядываете помещение, в которое только что вошли, — продолжал Кюшен, — большая его часть предстает в виде смутного фона, но, так или иначе, вы строите его ментальную модель.

— Да-да, хорошо…

— Тем не менее глубинные пласты вашей психики могут обнаружить такие подробности, на которые не обратило внимание сознание. Существуют способы вытаскивания таких структур из «фонового тумана». Вы проводите фильтрацию через специальный отладочный фрейм, вашей основной целью является стохастический анализ шума, который сознательные слои не… Извините, вы меня слушаете?

— Да, конечно. — Донал смотрел Кюшену прямо в глаза. — Вы пытаетесь мне объяснить, насколько сложна ваша работа.

— Гм… Отчасти да, возможно… Тем не менее, отслеживающие инструменты проникают глубоко в нервные структуры. Боль — это исключительно нервное явление.

— Короче говоря, чем глубже вы проникаете, тем большую боль вызываете.

— Ну, в общем, если прибегать к подобным упрощениям, то да.

— И вы хотите знать, какую степень боли вы можете причинить нашим арестованным?

— Э-э… да.

— Если вы пойдете до конца, вытянете из них все, что можно, они погибнут?

— Вряд ли. Просто…

— Что?

— Ну, скорее, им захочется умереть. Процесс может занять несколько минут или час, самое большее два. Но, знаете, скорость течения индивидуального времени зависит от внутреннего психологического состояния человека.

— Вы хотите сказать, что для них оно продлится значительно дольше?

— Да, возможно, для них это будут годы или, — Кюшен улыбнулся очаровательной улыбкой, — или даже столетия. Скорее всего, дольше средней человеческой жизни.

— Ну что ж, значит, вы даже окажете им услугу. Продлите их духовную жизнь.

— Каковая пройдет в немыслимых муках.

Донал пожал плечами.

— За свои поступки надо отвечать.

Кюшен кивнул.

— Да, — подтвердил он, — надо.

* * *

Харальд вошел в центральный офис их группы и сел за свой стол. И так сидел несколько минут, молча уставившись своими красивыми добрыми глазами в пространство перед собой.

— Эй! — позвала его Алекса. — С тобой все в порядке?

Харальд перевел взгляд на неё.

— Думаю, что нет.

Он открыл ящик своего стола и вытащил из него желтые папки с документами. Положил их на стол и начал листать страницы. Однако было ясно: он делает это, только чтобы немного успокоиться. Алексе было прекрасно видно, что взгляд Харальда устремлен куда-то мимо отчетов.

Лора вышла из своего кабинета, выдвинула стул, поставила его посередине между столами Харальда и Алексы и села.

— Есть какие-нибудь новости относительно птеробата? — спросила она Алексу.

— Извини. — Алекса просмотрела список официальных адресов и телефонных номеров, которые выписала в блокнот. Рядом с каждым номером стояла галочка. — Я связалась со всеми официально зарегистрированными компаниями, которые мне известны, — сказала она, — начиная с Федеральной авиационной службы и Управления гражданскими авиаперевозками. Я даже вышла на метеорологическую службу в надежде, что они заметили что-нибудь с помощью своей наблюдательной аппаратуры.

Управляемые духами наблюдательные метеорологические шары часто называли «Бегемотами», но Алекса избегала этого слова из опасения оскорбить Ксалию. Кстати, Ксалии уже довольно давно не было видно.

— Ну и что ответила ФАС? Птеробат не мог проникнуть в наше воздушное пространство незамеченным.

— Лора, не будь так наивна, — Алекса постучала пальцем по блокноту. — Граница протянулась на несколько тысяч миль и в основном по незаселенной территории. Шансы засечь нарушителя минимальны, если он будет двигаться над самой землей вне зоны действия следящих устройств.

— Насколько понимаю, я выслушала экспертную оценку? — На лице Лоры появилась ироничная полуулыбка. — Ты говоришь очень уверенно.

Алекса слегка покраснела.

— Я беседовала с сотрудником УГА. Довольно приятный парень.

— И что же он сообщил тебе? — спросила Лора.

— Только то, что я уже сказала. Передающие мачты посылают сигнал на высоту тысячи футов. В плохую погоду ночью даже птеробат может пролететь ниже соответствующего порога и ускользнуть от патрульных духов.

Харальд потер лицо рукой.

— А вы уверены, что он прилетел из Иллуриума? Я про птеробат. Он не может быть нашим, родным?

— Ну, Дэвид говорит… — Алекса замолчала, взглянула на Лору, затем на Харальда. — Да бросьте вы! Он действительно очень приятный парень. Он работает в отделе безопасности УГА, и он сказал, что птеробат слишком велик для обычного летного поля небольшой величины, поэтому обслуживать его на маленькой ферме практически невозможно.

— Он не женат? — спросила Лора. — Этот твой Дэвид?

— Я не… послушайте, о чем вы вообще говорите? Возможно, он мне больше никогда не позвонит. — Алекса перевела дыхание и продолжила: — Танатос! Как бы то ни было, Дэвид считает, что подобный полет можно организовать только в хорошо оснащенном аэропорту. А никаких вылетов птеробатов, совпадающих со временем появления нашего, не зарегистрировано. Никаких.

— Что бы ты ни говорила, все равно возможность появления незарегистрированного птеробата не равна нулю, — возразил Харальд.

— Ошибаешься. Птеробат мог взлететь и приземлиться только внутри федерального воздушного пространства.

— А почему ты так настаиваешь, Харальд? — спросила Лора. — У тебя что, есть какая-то другая информация? Какая-то причина, по которой мы можем усомниться в правильности иллурийской версии?

Харальд отрицательно покачал головой.

— Я просто пытаюсь просчитать логически возможные варианты. Чтобы мы не шли только по одному следу, который мне вовсе не кажется таким уж стопроцентно правильным.

— Но ты ведь принимал участие в слежке за посольской машиной, — возразила Лора.

— Да, я следовал за водителем… — Харальд замолчал. — Я ничего не имею против Донала.

Алекса удивленно взглянула на него.

— А что такого с Доналом?

— Я просто сказал…

— Сказал-то ты одно, а вот голос твой при этом звучал совсем по-другому, — возразила Лора. — Я слышала и Алекса тоже.

Взгляд Алексы помрачнел, и она кивнула.

Харальд закрыл глаза, выдохнул, затем снова открыл их.

— Его в нашу группу направил Вильнар, помните? Просила ты лично его присоединиться к нам или нет, но его прежним начальником был Вильнар, который дал согласие на перевод Донала к нам.

— К чему ты клонишь? — произнесла Лора ледяным тоном.

— Ни к чему. — Харальд встал, держа в руках папки с документами. — Я еду в больницу. Нужно дать Виктору передохнуть.

Лора долго молча смотрела на него, потом тихо произнесла:

— Ладно. Отправь Виктора домой отдохнуть.

— Попытаюсь.

Лора наблюдала за тем, как Харальд уходит, ожидая, что тот раздраженно хлопнет дверью. Но когда дверь закрылась с тихим щелчком, она все равно вздрогнула и тут же поняла, что за ней внимательно наблюдает Алекса.

— Думаешь, я что-то упустила? — спросила её Лора.

— Надеюсь, что нет, — ответила Алекса. — Потому что, если ты что-то упустила, то я тем более.

Не совсем понимая, что имела в виду Алекса, Лора кивнула и вернулась к себе в кабинет, села у большой настенной карты города и стала думать о том, что же предпринять дальше.

20

Это напоминало вскрытие.

Когда Донал вошел в комнату для допросов, он увидел совсем не то, что ожидал. Вместо воплей, скорчившихся тел, покрытых потом и кровью, он разглядел бледное тельце карлика, едва различимое за множеством ярких разноцветных образов, паривших по комнате. Подозреваемый, казалось, находился в коме, лицо его сохраняло непроницаемо-напряженное выражение.

Кюшен же сидел у противоположной стены у маленького столика и манипулировал каким-то сложным оборудованием, которого Доналу раньше никогда не приходилось видеть.

И тем не менее, все это напоминало вивисекцию, но, конечно, скорее ума, или, возможно, души, а не тела. В воздухе висели рамки, окутанные золотистым свечением со следующими надписями:

[образ: школьная прогулка ежедневная]

qlist список: [продолжительность:? 30 мин.

боль: избиение; ещё одно избиение (степень жестокости = 3,2)

выброс адреналина (коэффициент = 5)]

plist [бегство (окружение, вой: аудиоинформация)]

[начало бега (скорость = физич. макс,

попытка [осуществление стратагемы]

успех [ожидание (22), наблюдение (макс.) продолжение]

альтернатива [начало бега (скорость = перемен.) жалость к себе = суб. 1]

]

конец образа]

Донал ничего в этом не понял. Рамки соединялись в упорядоченные структуры, связанные дугами с надписью рунами: «сдерживание-материализация», «диагностический признак» и «заговор».

— О, ради Танатоса!

До Донала вдруг дошло значение мерцающих в воздухе рамок — он вспомнил собственное детство.

Проклятый приют!

Его воспоминания тоже были воспоминаниями заключенного, избиваемого по пути в школу и обратно. Но именно такое отношение к нему в приюте и сделало из Донала настоящего человека.

Кюшен откинулся на спинку кресла и отер пот со лба.

— Извините, лейтенант. Тяжелая работенка. Его очень хорошо подстраховали защитным заклятием.

— Э-э… Вы хотите сказать, что не можете проникнуть в его мысли? — Донал сделал жест в сторону образов, повисших в воздухе. — Разве они не?..

— Да, они часть души Дильвокса.

— Дильвокса?

Кюшен кивнул на связанного карлика.

— Так его зовут.

Глаза Кюшена сверкали, но огонь в них не имел ничего общего с теми письменами, что плавали в воздухе и отражались на роговице его глаз. Он был охотником за знаниями, которые были для него чем-то вроде наркотика.

— Ну, и?.. — Донал оглядел сверкающие рамки. — Вы приблизились к сути его мыслей?

— О нет! — Кюшен удивленно взглянул на Донала. — На это уйдут часы. Здесь вы видите среднеуровневые образцы типичного поведения. Мне придется ввести его в глубокий транс.

Пальцы Кюшена скользили по шкалам и крошечным переключателям. Среди пылающих рамок появились новые сложные геометрические узоры темно-синего и темно зеленого цвета.

— Мы можем отследить мгновенные впечатления и проникнуть сквозь сеть действий его потенциированных мыслей.

— Потенциированных мыслей? — переспросил Донал.

— Да, сохраненных.

В воздухе появлялось все больше и больше рамок. Кюшен ещё раз провел пальцами по своему оборудованию, и на сей раз карлик задвигался. И тут он издал вопль такой жуткой, невыносимой муки, что Донал содрогнулся. Он и не предполагал, что человеческая глотка способна исторгнуть подобное.

Донал открыл было рот, чтобы попросить Кюшена прекратить пытку, но заметил на лице ученого улыбку истинного наслаждения. Своей улыбкой он словно говорил лейтенанту: «Все вы, непосвященные, так реагируете». Донал решил промолчать.

— И это все, на что вы способны? — спросил он. — Причинять боль? Так я могу вызвать ещё большую без ваших приспособлений, просто голыми руками.

— Подождите, подождите, — Кюшен повернул несколько дисков. — Я восстанавливаю его воспоминания трехдневной давности.

На сей раз вой был настолько громкий и душераздирающий, что Доналу пришлось закрыть уши руками, но вопли продолжались, и лейтенант больше не мог выносить этого. Он бросился к двери из комнаты, она распахнулась при его приближении, Донал выскочил в коридор, и она захлопнулась за ним.

Засовы, на которые было наложено специальное заклятие, закрылись сами собой. В коридоре царила гробовая тишина.

— Танатос! — тихо произнес Донал, ни к кому не обращаясь.

Но тут какая-то рябь пробежала по воздуху по самому краю поля зрения лейтенанта. Донал зажмурился, затем снова открыл глаза.

— Проклятие! — пробормотал он, понимая, что должен вернуться в помещение для допросов.

Это ведь мой заключенный.

Без какой-либо особой надобности Донал сунул руку под куртку и достал «магнус». Вытащил магазин, внимательно его проверил, затем вернул на место.

Резким движением Донал схватил дверную ручку и вошел в помещение для допросов.

* * *

Ксалия пребывала в темноте, она проникала сквозь холодные камни, ощущая вертикальные потоки, которые были доступны только её особым органам чувств, таким отличным от человеческих. Она чувствовала нечто подобное «прикосновению» ледяных металлических труб, находящихся на расстоянии нескольких ярдов.

Плотность тела Ксалии в материальных измерениях была близка к нулю. Она поддерживала минимальный объем, необходимый для предотвращения рассеивания. Ксалия как будто шла по лезвию ножа, но опасность, которая ей угрожала, не понятна никому из людей. Стоило ей ещё хоть на йоту выйти из вселенной смертных, и, возможно, она никогда больше не смогла бы вернуться обратно.

Она побывала в «Башне Темного Солнца» и с разрешения Лоры блуждала вверх и вниз по тамошним шахтам, общаясь с некоторыми из заточенных там духов. Башня представляла собой обширное, напоминающее лабиринт древнее строение, но оно бледнело по сравнению с чрезвычайной сложностью структуры и мрачной историей здания Полицейского управления.

Защитные поля отталкивали Ксалию.

Если бы не то, что случилось с Сушаной, не гибель Мины, Ксалия никогда бы не отважилась на проникновение сюда.

На том уровне Полицейского управления, на котором сейчас находилась Ксалия, защитные поля горизонтальным слоем покрывали все здание. Поля магических заклятий заполняли резонансные полости с одной целью: не допустить проникновения квазиматериальных форм, подобных Ксалии, на верхние этажи здания.

На те этажи, где располагались кабинеты и секретные архивы таких крупных чиновников, как комиссар Вильнар.

А глубоко внизу другие защитные поля, начинавшиеся под землей на минус пятидесятом этаже, не позволяли духам (а также эльфам и эктоплазмам) постигать мрачные тайны камер пыток. Не говоря уже о гробницах с прахом прежних комиссаров.

Ксалия никогда прежде не пыталась забраться так высоко. И вот теперь она с предельной осторожностью пробиралась сквозь плотные сети, покрытые заклятиями высочайших степеней, по сложным трехмерным лабиринтам смертельно опасной энергии. Стоило ей на мгновение зазеваться, и она навеки покинула бы пределы не только этой материальной вселенной, но и всех остальных.

Вильнар направил Донала, чтобы следить за Лорой и, хуже того, чтобы соблазнить её. Как только Ксалия соберет все необходимые доказательства, она ни минуты не станет медлить с разоблачением.

Донал заплатит за все, умрет в каком-нибудь темном переулке в ожидании помощи, которая так и не придет.

* * *

Ксалия прошла уже третий уровень защиты, как вдруг перед её внутренним взором яркой вспышкой проплыл вопрос:

«Кто ты?»

Ксалия остановилась. Поначалу она попыталась отплыть в сторону, но здесь отовсюду её окружали сильнейшие защитные заклятия, поэтому ей ничего не оставалось, как застыть на месте.

«Кто меня спрашивает?»

Ответили ей холодно и громко:

«Ты когда-нибудь размышляла над природой вечности?»

«Над чем?»

«Над продолжительностью времени, которое пройдет после того, как тебя не станет».

Ксалия не сразу поняла, что ей угрожают.

«Убирайся!»

На несколько мгновений тишина наполнила каменные стены. Затем холодная рябь пробежала по всему, в том числе и по Ксалии, и она начала понимать природу того существа, которое охраняло верхние уровни. Ей явился тесселан, конгломерат, составленный из разных духов, разорванных на части, переделанных в новые формы и перепрограммированных в одну псевдодушу каким-нибудь специалистом из самых мрачных школ черной магии, занимающихся контролем над разумом.

«Я тебя сожру».

«Очень в этом сомневаюсь».

«Разорву тебя на части и присоединю к себе».

Ксалия уже начала двигаться.

«К себе и к своей орде?»

Но в данный момент они находились уже глубоко внутри камня у сверхновых ярких сетей, где пылали смертоносные энергии, и куда не смели проникать такие большие формы, как тесселаны-хранители. Почувствовав огромную резонансную мощность, исходившую от тесселана, слепые, лишенные разума энергии огненных сетей уже начали закрываться.

Ксалия вытянулась и проскользнула в огненные сети.

Теперь ей грозила настоящая опасность.

«А, проклятие!»

Сзади раздался голос охранника.

«Это была твоя смертельная ошибка, малютка».

Ксалия попыталась продвинуться вперед, но всепожирающие силовые линии оттолкнули её, и понимание самого страшного пронзило её: сейчас она умрет.

* * *

Донал вернулся в помещение для допросов. Над теми рамками и мерцающими узорами, которые он видел раньше, теперь появились сложные матрицы растекающегося света, сети, в которых двигались различные символы и изображения.

За всем этим сверканием очень трудно было разглядеть Кюшена за рабочим столом. Его оборудование жужжало и потрескивало. Арестованного карлика, душу которого подвергали жесточайшим пыткам, вообще не было видно из-за хитросплетения знаков, символов и узоров, паривших в воздухе.

— Танатос… Что вы с ним делаете, Кюшен?

— По капле выжимаю душу, — усмехнулся Кюшен. Его голос было очень трудно разобрать из-за хаоса щелчков и подвывания аппаратуры. — Мысли, порождаемые схемами и образами. Видите: я вызываю некую склонность, чтобы выявить определенные качества, ассоциируемые с…

— Вы сумасшедший.

— Напротив. Видите? — Рукав Кюшена осветился всеми цветами радуги, когда он указал в самый центр зрительного мальстрема. — Вот. Данная структура совершенно не соответствует рациональному мышлению, по крайней в мере в его человеческой модификации.

— Вы намекаете на то, что наш задержанный не человек?

— Нет, я просто говорю, что он психически ненормален. Чтобы решить проблемы этого парня, потребуется чрезвычайно опытный маг-терапевт.

Донал несколько мгновений пристально смотрел на перемещающиеся светящиеся узоры.

— Мы здесь находимся не для того, чтобы решать его проблемы.

— Не для того.

— Но я не могу вам позволить…

— Тише. Вот. О Страшная Смерть! Я нашел!

— Что вы нашли?

— Подождите! Я нашел след, по которому можно пойти…

Донал попытался было задать ещё вопрос, но понял, что это бесполезно.

— Я нашел номер телефона, — пробормотал Кюшен.

— Вы шутите.

— В виде резонансного впечатления. — Кюшен взглянул на Донала. — Он воспринял его не непосредственно. Мне необходимо отследить его впечатления и построить тень.

Донал покачал головой.

— Вы хотите сказать, что наткнулись на догадку, а не на точное воспоминание.

— Тем не менее, если у нас будет полный образ, он будет достаточно точен.

Пальцы Кюшена прыгали по переключателям и тумблерам.

— Я близок к ответу.

Пальцы двигались по консоли все быстрее.

— Нет! Проклятие!..

Донал ничем не мог помочь.

— О!.. Аид!

— Потеряли? — спросил Донал.

— Вовсе нет. — Кюшен снова перевел взгляд на лейтенанта. — Я могу вам совершенно точно сказать, с какого номера был звонок: семь-семь-семь, два-девять, три-пять-один, семь-два-ноль.

Донал смотрел на него, не сводя глаз. После паузы он кивнул.

— Все регистрируйте, — напомнил он. — Все, что найдете.

— Да, конечно. — Кюшен покачал головой. — За кого вы меня принимаете?

Донал промолчал, голова у него шла кругом. Они получили вторую улику.

Полагаю, что вы спрячете её, если поймете, что можете затронуть Вильнара.

Более опасного врага, чем комиссар полиции, Донал не мог себе представить.

* * *

Ксалия попыталась вырваться, но огонь хлестал её и толкал назад, псевдоогонь, способный уничтожить её духовное тело, вызвав нестерпимую боль, которая продлилась бы столетие субъективного времени — жертвоприношение, удлиняющее время. Сеть огня сжимала её и сжигала, постепенно уничтожая.

«Проклятое место!»

И тут прохладная волна пробежала по сети, освобождая проход.

«Кто?..»

«Меня называют Герти».

Ксалия вспомнила духа, явившегося ей. Когда Лора пользовалась лифтами — самой Ксалии они были не нужны, — Ксалия иногда сопровождала её, и у неё была возможность познакомиться с некоторыми из заточенных в подъемниках духов.

«Герти? Ты, кажется, заключена в лифте номер семь? Связана с ним?»

«Ну… связи связям рознь».

Не совсем понимая, на что намекает её собеседница, Ксалия подогнала частоту своего векторного вращения под частоту Герти. У духов это происходит примерно так же, как у людей, когда те берутся за руки. Вместе они скользнули сквозь плотную материю, устремившись вверх по направлению к тому месту, которое должно было открыть им правду.

К кабинету комиссара Вильнара.

* * *

Харальд остановил свой чудесный мотоцикл. Из него выдвинулись две изогнутые опоры, и, как только Харальд спрыгнул с сиденья, тут же уперлись в землю.

— Будь наготове, — прошептал Харальд. — И настороже.

Когда Харальд отошел от него, мотоцикл, казалось, окутала аура предельного внимания. Харальд быстро проследовал по переулку, поперек которого были вбиты острые шипы, чтобы помешать любителям покататься по узким улочкам между расписанных граффити стен.

Сегодняшний вечер выдался слишком холодным, чтобы местные молодцы устраивали свои обычные сходки. Но внезапно оконные стекла осветились красно-желтыми бликами, и раздался оглушительный треск петард — традиционные забавы юных идиотов.

Будучи начинающим полицейским, Харальд чуть было не убил четырнадцатилетнего парнишку, швырнувшего в него петардой — напряженные нервы отреагировали на это, как на настоящий выстрел. Теперь он рефлекторно чувствовал разницу — и не только благодаря опыту работы в полиции, но и благодаря годам, проведенным в флоте до возвращения в полицию.

Когда Харальд был сержантом в Боевой Семерке, он однажды привел свое подразделение в безопасную гавань в Каменном лесу Конгала на спорной территории в Фуэрильской долине за зуринамской границей. Харальд воспользовался услугами местного проводника: тот жил с ними на военной базе и даже готовил еду. Проводника звали Гам Синтил. По крайней мере, под таким именем они его знали.

Проклятые подонки, предатели и доносчики!

Никто не предполагал тогда, что Гам Синтил сочувствует сепаратистам. Никто ничего не знал до тех пор, пока поток магических пуль не обрушился на группу Харальда из-за деревьев. И прежде, чем они успели понять, что наткнулись на засаду, половина из них была уже мертва.

Всех бы перерезал, подонков!

Самому Харальду удалось уйти с тремя ранеными товарищами. Единственным утешением стало то, что Билли — так они называли капрала Билкена Флевелора — всадил Гаму Синтилу в спину целую обойму. А ведь гад чуть было не ушел.

Всего мгновение спустя череп Билли взорвался, окрасив все вокруг в алый цвет. Снайпер сработал точно. Харальд его так и не увидел. Ему самому едва удалось ускользнуть.

Всех перерезал бы!

Именно так он и поступит с Доналом Риорданом, если выяснится, что тот виноват в происшедшем с Сушаной.

Харальд, конечно, пользовался услугами доносчиков и, когда нужно, бывал с ними мягок и дружелюбен, но никогда не доверял им и всегда ненавидел.

* * *

Он находился в районе иммигрантов, беженцев из Иллуриума. Харальд знал, куда пойти вначале: в кафе под названием «Стельто», где восемь вечеров в неделю проводил Биртрил Кондалис (девятый день — Хачи — он отводил для молитвы в храме Кситроса).

Из «Стельто» доносились томные звуки привычных мелодий. Харальд отодвинул шторы из металлических шариков и открыл деревянную дверь, сверху донизу покрытую рунами. Петли были хорошо смазаны, поэтому отворилась она быстро и беззвучно. Харальд вошел в атмосферу, пропахшую опиумом.

Трое мужчин с удлиненными лицами, сидевшие в дальнем углу, задумчиво посасывали спиралевидные трубки. Они повернули голову в сторону вошедшего Харальда, но, судя по суженным зрачкам, видели не его, а свои туманные фантазии, порожденные наркотиком. Они просто отреагировали на движение.

Справа от Харальда, где за столом собралось целое семейство, круглолицый мужчина с кожей кофейного цвета — это и был Биртрил — закрыл и глаза и проглотил очередной кусок еды. Затем снова открыл глаза и натужно улыбнулся.

— Привет, сержант, — произнес он.

— Биртрил, что у тебя есть для меня?

— А?

— Какая информация? Ты же знаешь, что мне нужно. — Добрые глаза Харальда, казалось, мгновенно расширились. Он придвинул к столу, за которым сидел Биртрил, свободный стул, прочертив полосу по дешевому линолеуму, и сел. Кивком Харальд приветствовал худощавую женщину и двух мальчиков, сидевших рядом с Биртрилом.

— Госпожа Кондалис, — обратился к ним Харальд. — Мне очень приятно вас видеть. И ваших сыновей тоже.

Супруга Биртрила Лаксара настороженно кивнула ему в ответ. Им с Биртрилом были прекрасно известны особенности их нынешнего семейного статуса. Первая — и по закону единственная — жена Биртрила в настоящее время оставалась в Сильвексе, в Иллуриуме.

Деньги, которые Биртрил высылал ей еженедельно, пока заставляли женщину молчать. Если бы начальство Биртрила в посольстве узнало об этом, его карьера по обслуживанию дипломатического корпуса немедленно бы закончилась. Отчего пострадали бы все, а не только один Биртрил.

— Собственно, э-э… ничего нет… — Биртрил бросил взгляд на владельца кафе Зегрола (основатель заведения, имя которого оно носило, Стельто, был убит во время стычки в соседнем ночном клубе; тамошние охранники были вооружены ятаганами и пользовались ими великолепно), который высунул голову из-за штор в глубине зала.

Зегрол заметил Харальда, мгновенно понял, в каком тот настроении, и тут же исчез. Занавеска бесшумно задвинулась за ним. Биртрил выразил разочарование (но не удивление), быстро, по-детски, заморгав глазами.

— Я вам честно говорю, сержант. Никто в посольстве ничего не замышляет.

— Даже водитель «ХSА899-омега-бета-дель»?

— А?

— Водитель лимузина. Худощавый, бледный, с черными волосами. Припоминай-ка, Биртрил. — Харальд наклонился к нему. — И сосредоточься, пожалуйста.

— Гм… Да, конечно, сержант.

— Итак, как его зовут? Водителя.

Биртрил скосил взгляд налево.

— Иксил Дельтрассол. Он бывший армейский водитель. Ни с кем особо не общается.

— И?..

Биртрил взглянул на Лаксару.

— Гм… мы не могли бы пройтись, сержант?

— Да, конечно, — Харальд улыбнулся. — Пошли.

Он быстро встал и помог Биртрилу подняться, словно тот глубокий старик и нуждается в помощи. Харальду важно было любыми способами показать, что он здесь хозяин. Выходя из кафе вместе с Биртрилом, он не обратил никакого внимания на курильщиков опиума и на семью Биртрила — его вторую семью. Но периферийным зрением внимательно следил за всем остальным.

Все было спокойно, пока они шли по залу к выходу и через дверь и шторы на холодную улицу. Двое парней на углу, один с ещё не зажженной петардой в руках, заметили Харальда и тут же исчезли в переулке Раксмана. Здесь Харальда хорошо знали.

И ему это нравилось.

— Ну, говори, Биртрил.

— Мне ничего не известно, — быстро выпалил Биртрил. — У Дельтрассола нет друзей. Врагов у него тоже нет, но друзей в первую очередь.

— Ты что-то пытаешься от меня утаить, Биртрил.

— Я ничего не утаиваю… Дьявол! — Билтрил резко остановился у одного из металлических ограждений. — Мне ничего неизвестно о каких бы то ни было совершенных им преступлениях. Понятно?

— Ладно. Положим, у него нет друзей, но знакомые-то есть?

— Не знаю… Время он проводит в учреждении сэра Альвана, но ведь он на него работает. Вот и все.

— И?..

Харальд смотрел Биртрилу прямо в глаза, понимая, что мало кто способен вынести подобное психологическое давление.

— Ходили слухи, и… я сам видел машину Дельтрассола на стоянке рядом с…

— Угу. Продолжай, Биртрил. До конца.

— Рядом со «Все-вижу-и-все-слышу», — продолжил Биртрил. — Я видел, как он оттуда выходит.

— Ты уверен?

— Да, и швейцар попрощался с ним по имени, так, словно он у них частый гость. Ну, в общем, вы понимаете.

— Отлично.

Биртрил облегченно вздохнул.

— Вот так, босс. Сержант. Все, больше я о нем ничего не знаю.

— Я тебе верю. — Харальд вытащил из кармана бумажник и извлек из него три тринадцатифлориновые бумажки. — Вот, купи Лаксаре новое пальто.

Биртрил поспешно сунул банкноты в карман.

— Огромное спасибо, сержант.

Он молча ждал разрешения вернуться к семье.

— Иди. — Харальд кивнул на кафе. — Лаксара, наверное, заждалась.

— Спасибо.

Харальд дождался, пока Биртрил дойдет до самой двери кафе и тогда окликнул его.

— Биртрил, Лаксаре ничего не говори.

Биртрил остановился и весь напрягся.

— О том, что ты бывал в переулке Лунной Четверти, — продолжил Харальд. — Мне даже не хочется думать о том, что ты там делал. Ты меня понял?

Биртрил опустил голову и застыл у входа в «Стельто». Его лицо покрывала тень, и Харальд не видел, как он отреагировал на его слова. Возможно, плакал. Затем Биртрил выпрямился, толкнул дверь и вошел внутрь.

Дверь с грохотом закрылась за ним.

Несколько мгновений Харальд стоял молча и смотрел на закрытую дверь. Затем вспомнил лицо Сушаны, превращенное в кровавое месиво, и его собственное лицо стало каменным.

Где-то неподалеку с оглушительным воем вверх взвилась ракета, разбрасывая во все стороны серебряные и черные звезды.

Харальд подошел к мотоциклу, перекинул ногу и устроился на сиденье.

— Если этот Дельтрассол у них главный, — сказал он своему мотоциклу, — я его выпотрошу, как свинью. Но если он просто марионетка…

Мотоцикл зарычал и загрохотал, стоило Харальду взяться за рычаги. Он рванулся вперед, втянув в себя обе опоры.

— …тогда я сделаю все, чтобы гадина Донал Риордан лишился яиц и всего остального. Ради Лоры, а не только Сушаны.

Мотоцикл выехал на улицу.

21

Ксалия с трудом пробиралась через те преграды, которые легко поддавались Герти. На протяжении ста двадцати лет Герти перемещалась по шахтам лифтов и значительно менее известным уголкам Полицейского управления. Ей было прекрасно известно, где можно свободно проникнуть сквозь каменные стены, а где из соображений безопасности давно установили сложные защитные системы.

И вот теперь Герти задержалась у входа в последний лабиринт в ожидании Ксалии.

«Вот сюда. Видишь?»

«Да. Спасибо».

Так помогать другому духу, как это делала Герти, было совсем не безопасно, но у неё в характере была бунтарская жилка, да и повседневная работа ей давно и страшно наскучила. Ксалия же работала с Доналом, входила в его группу, а симпатия Герти к Доналу росла с каждым годом.

Ксалия, тем временем, скользила, извиваясь и вытягиваясь до предельной степени в попытках преодолеть преграды. Ей хотелось заполучить доказательства предательства Донала и представить их Лоре. Но огненный лабиринт перед нею был творением настоящего мастера.

«Ну как, Ксалия?»

Слова Герти донеслись до Ксалии сквозь магическое полотнище пламени подобно отдаленному эху. Ксалия направила узкий луч связи сквозь лабиринт скорее, просто чтобы проверить, насколько ей это удастся, нежели из желания ответить на вопрос Герти. Ей нужно было сконцентрироваться.

«Прекрасно. А ты как думала?»

Возможно, она на мгновение расслабилась, отвечая Герти, возможно, причина была иная, но, как бы то ни было, магические преграды, плававшие среди более тонких барьеров, вдруг уплотнились и сделались ещё горячее и жестче. Ксалия сжалась и застыла на месте.

Затем преграды, раскалившиеся ещё больше, стали выпускать сгустки энергии, похожие на рога полумесяца, и Ксалия почувствовала, что на сей раз ей выпутаться не удастся.

Продвигаться дальше по лабиринту было невозможно. Вторичные и третичные лабиринты, качаясь и вращаясь, вырывались из восьмиугольных вселенных, в которых они были скрыты. Они врывались в материальный континуум, заполняя собой пустоты в основном лабиринте.

«Вильнар, чтоб ты…»

Проклятия Ксалии в адрес комиссара оборвались на полуслове в тот самый момент, когда два сгустка энергии пронзили её полуэфирное тело, и страшная боль прошла по всей длине её паранервов — жестокая мука, которую человеческим существам, к счастью, не дано испытать.

«Ксалия?»

«Он захватил меня».

Длинная тонкая нить прошла сквозь постоянно выраставшие новые перегородки перекрывающих друг друга лабиринтов. Это Герти вытянулась, насколько могла, чтобы помочь Ксалии… или хотя бы лишь попытаться.

В мгновение просветления Ксалия поняла, что делает Герти и зачем. Она вспомнила, как Герти подшучивала с Доналом, а также то, что Донал без колебаний принял в качестве одного из своих коллег духа.

Проклятие! Ксалии нравился Донал, но если он связан с врагами…

«Герти, я здесь для того, чтобы собрать улики против Донала Риордана».

На мгновение растянувшаяся часть тела Герти вновь сжалась, подобно слепой змее, ускользающей от электрического удара.

Но потом снова вытянулась, проникая в сужающийся лабиринт, словно пытаясь понять что-то. И Ксалии стало ясно, что нет смысла призывать Герти уйти отсюда. Будет лучше прямо показать ей, как обстоят дела.

Ксалия вытянулась так, чтобы её тело касалось тела Герти. Оба духовных существа очутились в одном пространстве. В то же мгновение два новых сгустка энергии пронзили тело Ксалии, и она застонала, передавая свою нестерпимую муку с помощью частот и энергий, недоступных людям.

Тело Герти, те его части, которые ощущала и Ксалия, запульсировали, задрожали от боли, переданной ей в тот момент, когда магическая преграда ударила по её паранервной системе. Ксалия услышала вопль муки.

«Ну, а теперь убирайся отсюда, Герти».

Не прошло и сотой доли секунды, как ответ Герти проник в паранервную систему Ксалии.

«Мы находимся в моем доме, и никто не смеет так поступать со мной!»

В то же мгновение тело Герти начало лучиться энергией такой силы, с которой Ксалия никогда раньше не сталкивалась.

* * *

Тем временем Донал получил то, что давно искал: телефонный номер, второй номер офиса комиссара Вильнара, но он практически не сомневался, что номер нельзя будет предъявить в качестве улики в суде. Его технический эксперт, Кюшен, сидел неподвижно в полной прострации, пока два служителя выносили из комнаты на носилках неподвижного карлика.

Состояние карлика делало все его свидетельства недостоверными.

Оно не было смертью в прямом смысле слова, а носило название «транс Василиска». Известными Кюшену методами вывести из него было невозможно. С юридической точки зрения, подобная форма кататонии считалась смертью. Никто за всю тристополитанскую историю никогда не выходил из транса Василиска.

Кюшен тупо смотрел прямо перед собой.

— Вам нехорошо? — спросил Донал.

Он внимательно наблюдал за тем, как унесли носилки и захлопнулись железные двери. Образы, которые ещё совсем недавно ярко пылали в воздухе, потускнели и исчезли, осталось только несколько крошечных бледных следов.

— Наверное, вы сможете воспользоваться собственным инструментарием, чтобы изменить свое состояние…

Кюшен взглянул на него.

— …однако не стоит предпринимать никаких усилий, — продолжал Донал. — Ведь вы убили человека. Подобное невозможно забыть, невозможно принять… с этим нужно просто жить.

— Но я не хотел… Вы же знаете.

— Да, знаю, — отозвался Донал. — Тем не менее мы понимали, на что идем.

Спустя мгновение Кюшен задрожал. Он весь побледнел — наступила следующая стадия шока. Донал наблюдал, как приступ сильнейшей дрожи овладевал юношей.

— Расслабьтесь, — произнес Донал. — Не пытайтесь справиться со своими чувствами. Позвольте им овладеть вами.

Кюшен закрыл глаза и застонал.

— …так как ваше нынешнее состояние вполне естественно. А потом… потом все придет в норму.

Кое-что из сказанного Доналом поднялось из глубин его собственного подсознания, где хранились воспоминания о том гипнотическом трансе, в который ввел Донала маг из полиции сразу же после его первой кровавой стычки с бандитами. Тогда Донал убил не одного, а троих сразу же вслед за тем, как горло Фредрикса взорвалось потоками алой артериальной крови.

На глазах у Донала сержант Фредрикс Паульсен — самый близкий ему в то время человек — испустил последний захлебывающийся вздох и как-то весь сжался. Взгляд его сделался тусклым и пустым, и вот от человека не осталось ничего, кроме топлива для реакторов.

Через две минуты (хотя для Кюшена это, наверное, длилось гораздо дольше) дрожь перешла в отдельные редкие подергивания и наконец совсем прекратилась. Кюшен закрыл голову руками.

Спустя мгновение Донал ушел.

* * *

Ксалия стонала, вращаясь, словно в сушильном автомате. Она выпадала из реальности и снова возвращалась в неё, а Герти продолжала тащить её сквозь крошечные, все более сужающиеся щели. Жгучая боль была результатом малейшего движения по сжимавшимся лабиринтам. Духовное тело Ксалии сдавливалось и разрывалось враждебными энергиями.

И все-таки оно оставалось целым благодаря хитроумному умению Герти пользоваться здешними силами и топологией. Как бы то ни было, они потихоньку пробивались сквозь смертельные защитные преграды по направлению к периметру. И вот, наконец, они свободны, наслаждаются холодной твердостью цельного камня. А над ними внешние барьеры продолжают вздыматься и пылать.

Слова Герти проникли в сознание Ксалии.

«Ну и что тебе удалось сегодня доказать?»

Любое движение причиняло Ксалии нестерпимую боль.

«О… чем… ты?»

«Ты ведь пыталась обвинить в чем-то Донала Риордана. Обличить его».

Тело Ксалии, совершенно нематериальное внутри каменной стены, вздыбилось — оно все ещё разрывалось от сильной боли. Она не могла сосредоточиться и почти не могла общаться.

«Да…»

«Ты получила какой-либо личностный резонанс там? В энергиях лабиринта?»

Ксалия извивалась, пытаясь сосредоточиться.

«Резонанс?»

«Да… А кстати, к какой разновидности духов ты принадлежишь?»

Ксалии потребовалось мгновение, чтобы втянуть достаточно энергий для ответа.

«Убирайся».

Герти ухмыльнулась.

«Вот так-то лучше. И чем скорее ты сможешь понять, чей аромат ты там ощутила, — под ароматом она имела в виду резонанс, — тем скорее оставишь молодого Донала в покое».

«Он тебе… нравится?»

И вновь Ксалия рассмешила Герти.

«Мне нравятся и молодые волчата. Ты когда-нибудь была в логове волков-убийц?»

Если бы у Ксалии были глаза, она бы их закрыла. Ей жутко надоела болтовня Герти. Боль никак не проходила.

«Не… понимаю».

«Молодой Донал для меня все равно что щенок. А ты — как соседский малыш. И давно пора уже прояснить свои чувства к Лоре Стил».

«Заткнись ты…»

«Ведь ты дух, поэтому, возможно, тебе не следует… По крайней мере не с людьми».

Это было уже слишком. Но слова, которые Герти произнесла потом, были мягче, они успокаивали, уводили Ксалию ещё дальше от пылающего лабиринта. Оба духа начали опускаться вниз, оставаясь внутри холодного твердого надежного камня.

«Идем, Ксалия. Здесь есть уголки и гроты, о которых никто ничего не знает. Некоторые из них полны целительных энергий».

«Я не… знаю».

Герти переместилась поближе к Ксалии.

«Поверь мне. Я смогу исцелить тебя».

Спустя мгновение Ксалия ответила.

«Да, хорошо…»

«Тогда пошли».

* * *

Донал сидел в кабинете Лоры. Лора приказала внутренним стеклянным стенам потемнеть, так чтобы их с Доналом никто не видел. Они ласкали друг друга и покрывали поцелуями. Лора застонала, когда Донал провел руками по её тонкой блузке, по шелку бюстгальтера, но они решили не заходить далеко в своих ласках.

В здании было слишком много полицейских и других сотрудников, обладавших способностью чувствовать сильный резонанс. Любовь может подождать и до возвращения домой к Лоре. Донал шумно выдохнул.

— О Танатос!

— Да…

Донал сглотнул и взглянул на непрозрачную стену, как будто заметив что-то интересное.

— Я не хочу ехать, — сказал он после паузы. — Ты должна понять.

— Не хочешь съездить заграницу?

Донал отрицательно покачал головой.

— Вообще-то, я до смерти боюсь летать. Конечно, я всегда могу упиться до полубессознательного состояния. Приютским детям редко выпадает на долю такое удовольствие, как поездки заграницу, поэтому здесь дело не в пресыщении.

— Я понимаю, — прервала его Лора почти шепотом. — Страшновато, верно? То, как быстро все происходит у нас тобой.

— Именно.

— Ты не хочешь уезжать от меня, и этого с меня вполне достаточно. — Лора взглянула на него с печальной полуулыбкой. — Я тоже не хочу отпускать тебя. Однако мы оба понимаем, что твоя поездка в Иллуриум — единственный способ отыскать преступника.

После паузы Донал кивнул.

— Думаю, ты права. Я не хочу подвергать тебя опасности… Но ты ведь могла бы поехать со мной и…

— Нет.

Донал нервно потер рукой лицо.

— Ты могла бы устроить себе отпуск, а я бы занимался расследованием. Я не хочу, чтобы ты выступала там в качестве агента. Извини, я помню, босс — ты. Но ты могла бы поселиться совсем в другом месте, отдельно от меня. А у меня настоящий талант ускользать от шпиков…

— О, мой любимый!

Лора подошла к нему, прикоснулась к его лицу своей холодной рукой — её холод успокаивающе подействовал на Донала — и нежно поцеловала его.

— Что?

— Ты относишься ко мне, как к самой обычной женщине.

— Ну… — Донал улыбнулся. — Не совсем как к обычной.

— Ха! В этом-то вся суть.

— Э?.. И какая же?

— Что, по-твоему, находится здесь? — Лора указала на свою левую грудь. — Я совсем не такая, как другие женщины. За такими людьми, как я, всегда внимательно следят, где бы мы ни находились. Я даже не уверена, что в Иллуриуме я буду считаться полноправным человеком, как здесь.

— Ах, проклятие!

Лора улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

— Хорошо. — Она кивнула, переводя разговор в другое русло. — Необходимо составить первоначальный план твоего путешествия. Очень важно учитывать те контакты, которыми там располагает Харальд… А где он, кстати?

— Сто лет его не видел, — ответил Донал. — Возможно, в больнице у Сушаны.

— Нет, я совсем недавно туда звонила. С ней Виктор. Кажется, они с Харальдом дежурят там по очереди.

— Отлично.

* * *

Харальд на своем мотоцикле на предельной скорости мчался по шоссе, выходящему из правой глазницы Большого Черепа. Он понимал, что всего несколько минут отделяют его от открытия, которое разрушит счастье командира Стил. Лора Стил была самым лучшим офицером из всех, под чьим командованием он когда-либо служил. Когда она узнает, что Донал принадлежит к Черному Кругу, она будет не просто потрясена, это может стать самой страшной трагедией в её жизни.

Но тут Харальд вспомнил лицо Сушаны, все то, что сделали с ней Сэлли Клешня и его люди. Виктор пробыл в кабинете её лечащего врача, как показалось Харальду, целую вечность, а когда вышел, у него в глазах застыло страшное мертвое выражение, а у рта играли желваки ненависти и жажды мщения.

Харальд пойдет на все, чтобы кто-то заплатил за то, что произошло с Сушаной… чтобы все заплатили за это, начиная с лейтенанта Риордана, и он не остановится до тех пор, пока не свалит самого комиссара Вильнара. Ему просто нужно ещё немного улик. Он всегда чувствовал, что не все ладно во владениях комиссара Вильнара. Странные энергии резонировали в офисе комиссара на самой грани отлично натренированной во флоте интуиции Харальда.

«Фантазм» накренился, поворачивая за угол, и испугал изысканно одетую пожилую женщину, собиравшуюся перейти улицу, затем снова выпрямился и увеличил скорость.

— Иксил Дельтрассол, — сообщил Харальду его информатор Биртрил. — Он бывший армейский водитель. Ни с кем особо не общается.

Этот Дельтрассол, работающий в посольстве, ничего не подозревающий об истинном характере Черного Круга, помощь которому он вынужден оказывать, скорее всего, ничтожная пешка в большой игре. Простой шофер, в армейской табели о рангах едва дотягивавший до рядового среди сотен кретинов и извращенцев (хотя офицеры среднего звена у них могут быть исключительными экземплярами в своем роде, достаточно вспомнить Сэлли Клешню), управляемый сверху незримыми руками.

Но вряд ли у кого хватит смелости расследовать деятельность своего собственного комиссара полиции. И если бы Харальд позволил разуму возобладать над чувствами, он тоже выкинул бы подобную мысль из головы.

Они заплатят за все.

Значение имела только Сушана. Только Сушана имела значение в тусклом мире Харальда.

Отъехав подальше от старых городских зданий с причудливыми украшениями, с полированными бронзовыми перилами, Харальд затормозил и въехал в пятиугольник, образованный бывшими особняками, давно превращенными в гостиницы, которые тоже пришли в упадок. Там же располагался пятиугольный сад, в который теперь было небезопасно входить ночью одному и без оружия.

Затем Харальд ехал по сужающимся и темным улочкам, пока вновь не достиг ярко освещенного района, на сей раз в нем преобладали ослепительно-голубой и красный цвета. Он оказался в квартале, о существовании которого пожилые дамы, подобные той, что он чуть было не переехал несколько минут назад, вряд ли подозревали.

Крошечное создание, закованное в цепи, било кожаными крыльями над входом в заведение Сида. Сложный узор из рун на теле крылатой твари свидетельствовал о том, что Одноглазый Сид прекрасно владеет бритвой.

Здесь, на улице Лунной Четверти искусство Сида было очень хорошо известно. Но Харальд отлично помнил дни его и Сида юности, когда они принадлежали к одной банде и бродили темным кварталам, Сид пользовался тогда бритвой совсем для других целей, нежели искусство нанесения шрамов и сбор подати со своих упрямых подданных.

В том, как Сид манипулировал своей идеально заточенной бритвой, было некое особое мастерство.

Харальд начал тормозить, и мотоцикл громко забурчал. Они проезжали мимо черных многоугольных зданий, лишенных окон, известных как «Безымянные», мимо тотализатора, ночного клуба, который из-за постоянно снижавшейся конъюнктуры по своему статусу все больше приближался к публичному дому, каковые в Тристополисе были строжайше запрещены законом, но, тем не менее, всегда существовали.

Был ли на свете когда-либо большой город без проституции? Харальда удивляла географическая близость этого района к району Дворца Правосудия и Милосердия, расположенного на расстоянии менее двух миль отсюда и в то же время пребывавшего как будто совершенно в другом мире. По крайней мере, Верховный Судья, решивший наведаться на улицу Лунной Четверти, оставлял свою мантию в Суде.

Харальд проехал светящиеся рекламы ещё трех заведений и заметил небольшую руку, висевшую прямо над переулком и выходившую из стены, как бы застывшую в жесте приглашения. Она звала прохожих заглянуть на огонек. Заведение выглядело поприличнее многих подобных ему ночных клубов. Впереди было припарковано такси лилового цвета, и Харальд затормозил свой мотоцикл прямо за ним. Из такси вывалились трое зуринамских моряков. Они громко гоготали, едва держась на ногах. Какие бы приключения ни ожидали вас сегодня вечером, подумал Харальд, желаю вам, чтобы вы испытали хотя бы иллюзию счастья (каких бы денег она вам ни стоила) и чтобы вас потом на протяжении всей оставшейся жизни не мучило тяжелое сожаление из-за того, что вы совершите сегодня.

Там, где они сейчас находились, последним впечатлением спутанного пьяного сознания легко могло стать сверкание лезвия бритвы или вспышка летящей пули перед тем, как тьма навсегда сомкнётся над ними. И чьи-то пальцы будут рыться у них в карманах, ища бумажники и документы, но они уже ничего об этом не узнают. На мгновение у Харальда возник соблазн продемонстрировать им свое удостоверение и отпугнуть таким образом от здешних мест порока и смертельной опасности, но потом он решил, что они все равно найдут другое не менее опасное место.

Харальд вспомнил о Сушане и тут же забыл о моряках. Мотоцикл осторожно выдвинул одну из опор, Харальд наклонился и заглянул в открытую дверь ночного заведения.

Там он увидел четверых мужчин в плащах темно-лилового клубного цвета. Самым высоким и крепким из них был Валун. Харальд знал Валуна довольно давно (и знал его только под этим именем). Однако в данном случае прозвище оказалось как нельзя более точным.

— Ну ладно, — произнес Харальд, обращаясь к мотоциклу. — Я пройду через главный вход, а ты спрячься где-нибудь так, чтобы не сильно бросаться в глаза.

Мотоцикл согласно буркнул, убрал опору и покатился дальше.

Здесь, в темном переулке, забросанным отходами тары и битым стеклом, Харальд остановил мотоцикл. Тот выдвинул обе опоры, Харальд спрыгнул с сиденья и заметил бледного ребенка с чешуей рептилии на лбу.

Мальчику на вид можно было дать лет пять, но, если принимать во внимание скудное питание, то вполне возможно, что ему было уже лет восемь.

— Эй! — позвал его Харальд. — Ты не мог бы оказать мне услугу?

После секундной паузы мальчишка с чешуей на лбу кивнул. Харальд сунул руку в карман и достал оттуда горсть девятиугольных монет и бросил их ему. Мальчишка поймал деньги.

— Постереги мотоцикл. Никого к нему не подпускай, и, когда я вернусь, ты получишь ещё больше.

Чешуйки на лбу мальчишки замерцали. Глаза его расширились.

— Да, кстати, — добавил Харальд, — это ради их безопасности, а не ради мотоцикла.

Рот мальчишки раскрылся в широкой улыбке.

Харальд улыбнулся ему в ответ, после чего, крепко сжав пистолет, проследовал по переулку по направлению к главному входу в ночной клуб.

Валун заметил Харальда с расстояния в сотню ярдов и вышел на середину тротуара. Он напоминал громадный камень, закрывающий проход к клубу. Прохожие осторожно обходили его с обеих сторон.

— Привет, сержант, — прорычал Валун низким басом, обращаясь к Харальду.

— Привет, Валун.

— Тебе он точно понадобится? — Валун указал на пистолет Харальда. — У нас тут что, какие-то проблемы возникли?

— Надеюсь, что не понадобится. — Харальд держал пистолет дулом вниз. — Но я предпочитаю всегда быть готовым к худшему.

— Не клонишь ли ты к тому, сержант, что кто-то из наших клиентов плохо себя ведет? — Когда Валун хмурился, кромки кусочков гранита, защищавших его лоб, начинали тереться друг о друга. — У нас здесь достойное заведение, сержант.

— Охотно верю, — отозвался Харальд. — И убежден, что таковым ты хочешь его и сохранить.

— Ну, давай без лишних слов. Говори, кто тот злодей, которого ты ищешь.

— Злодей?

— А ты, наверное, думаешь, что я не умею пользоваться словечками из книг? — Камешки на лице у Валуна шевелятся, когда он улыбается.

— Я такого не говорил, дружище. Злодея зовут Дельтрассол, хотя никому не известно, каким именем он будет называться в здешних краях.

— Ах, этот. — Улыбка Валуна становится ещё шире. — Ему нравятся дамочки… ну, как бы нематериальные. Шоферскую униформу не помнут. По крайней мере, снаружи. Понимаешь, к чему я клоню?

Харальд прекрасно понимал намеки Валуна.

— А сам-то ты, Валун, когда-нибудь задумывался над тем, чтобы найти приличную работу?

— И что, по-твоему, приличная работа? Служба в полиции? Красивая форма, прогулки по улицам, задержание нарушителей…

— На самом деле мы называем их не наруши…

— Ну, понятно, для вас даже слово «злодей» слишком сложное.

— Ладно. — Харальд улыбнулся, представив Валуна в полицейской форме, изучающего теорию межличностной коммуникации и криминалистику в Академии. — И где же наш Дельтрассол?

— На верхнем этаже, — ответил Валун. — В самом конце.

— Для злодеев все самое лучшее.

— Проходите, сержант, — пригласил его Валун. — Вы выглядите совсем неплохо…

— …для тупого копа, — закончил за него Харальд. — И на том спасибо.

Войдя внутрь, Харальд прошел сквозь эктоплазмовую завесу, заполнявшую коридор — он ощутил её влажное прикосновение, — и вот он уже в коридоре, оформленном в красно-черных тонах. В нишах вдоль стен пляшут огненные духи.

Справа от Харальда находился арочный проход в главные помещения клуба. В освещенных голубоватым светом альковах находились мужчины средних лет и их оплаченные партнеры, некоторые из которых были обычными людьми женского и мужского пола — клуб обслуживал широкую клиентуру.

У барной стойки танцевали три духа, их нижние конечности находились внутри стойки. Они раскачивались в такт оглушительно громкой музыке. Одна из танцовщиц воззрилась на Харальда. Точнее, темные провалы, находившиеся в том месте, где у неё должны были располагаться глаза, устремились на сержанта. И, казалось, она подмигнула ему, не прерывая танца.

Танцовщица кивнула в сторону задней части здания, словно зная, зачем пришел сюда Харальд — чтобы рассчитаться с Дельтрассолом. Её жест подкреплял слова Валуна. Харальд в знак признательности едва заметно прикоснулся кончиками пальцев ко лбу и проследовал в залитый красным светом коридор.

22

Свет исходил от ярких букв, что плавали в воздухе за спиной у Харальда. Перейдя на другую сторону коридора, чтобы его силуэт не бросался в глаза, Харальд проследовал дальше.

Оказавшись у входа в заднее помещение, Харальд вначале осторожно заглянул внутрь на случай, если его объект не там, где предполагал Валун, да и просто из предосторожности.

Он сразу же заметил братьев Типлогов. Они сидели спиной к Харальду, и он подумал, что надо бы выяснить, что они тут замышляют. Все остальные были ему незнакомы и не представляли интереса.

Харальд возвратился в коридор и прошел к лестнице, где два огненных духа отпрянули при его приближении. Один из них открыл рот, обнажив зубы — желтые язычки пламени.

Харальд не обратил на них внимания и начал подниматься по лестнице. Ковер на ступеньках был липкий и черный от грязи. В этом дальнем углу заведения руководство клуба считало излишним наводить тот глянец и лоск, что отличали бар и главные залы. Туман похоти застилал глаза посетителям, и они не замечали грязную реальность, отдававшую затхлым ароматом отчаяния и засохшей спермы.

Пол в коридоре на верхнем этаже был из простых досок. Краска давно облезла с хлипких дверей. Из-за двух из них доносились ритмичные глухие стоны. Харальд вытащил пистолет. Сейчас он ударом ноги вышибет двери в тот и другой «кабинеты» по очереди, и его не волнует, кого он там может обнаружить.

Но один из духов уже проник на второй этаж, как будто предчувствуя намерения Харальда, и указал ему на самую последнюю дверь. Он неподвижно висел в воздухе, пока Харальд кивком головы не подтвердил, что понял намек. Тогда дух вновь спустился на положенное ему место на нижнем этаже.

Харальд двигался быстро.

Половицы скрипели у него под ногами, но Дельтрассол, если бы даже и услышал их скрип, все равно ничего не успел бы предпринять до того, как каблук Харальда въехал в дверь чуть-чуть пониже замка. Удар ногой, и щепки полетели в разные стороны, дверь распахнулась, Харальд влетел в комнату, целясь от бедра (в его пистолете использовался режим инстинктивной стрельбы, так как процесс наведения на цель занимал слишком много времени), и остановился.

— Привет, Иксиль. — Харальд назвал Дельтрассола по имени, так как понимал, что для взрослого мужчины, не знакомого с ним, оно будет звучать предельно унизительно. — Все в норме?

На кровати неподвижно лежал бледный мужчина в темном пиджаке. Едва различимый человеческим зрением дух женского пола, сидевший на нем, сделал ещё несколько ритмичных движений бедрами и замер.

Суккуб повернулся и взглянул на Харальда, приоткрыл рот, напоминавший темную бездну усеянную звездами. Это была улыбка.

После чего эфемерное создание почти полностью растаяло в воздухе, а Харальд отвел глаза от бугра на брюках Дельтрассола и расхохотался.

— Вот так всегда, Иксиль. Мгновение удовольствия прошло — и все рассеивается, как дым. — И, повернувшись к едва различимым очертаниям духа, добавил: — Правда, милашка?

Но дух уже «просачивался» сквозь доски пола. Суккуб кивнул Харальду и махнул в сторону постели. Ещё секунда — и он совсем исчез.

Рот Дельтрассола открылся и снова закрылся. Затем он нервно сглотнул и произнес:

— Что?..

— Я здесь, чтобы арестовать вас по обвинению в убийстве, — пояснил Харальд.

— Нет…

— Да. Если только вы не представите мне убедительных оснований того, что я могу вас отпустить как невиновного. И тогда вы немедленно вылетите в Иллуриум, ведь так?

— Я… Нет, я останусь здесь. Честное слово, офицер. Я…

— Мимо цели, Иксиль. — Рука Харальда пришла в движение, он потянулся к пистолету. — Ещё одна попытка.

Капельки крови выступили на лбу Дельтрассола. У оружия Харальда была масса способов применения.

Харальд снова поднял оружие. Теперь оно готово было причинить Дельтрассолу более серьезный вред.

— Э-э… офицер. Что… что вы хотите, чтобы я сделал?

Пистолет Харальда был направлен Дельтрассолу в пах.

— Мне нравятся маленькие мишени. Есть на чем испытать меткость.

— Послушайте, офицер. Я на самом деле не знал, что затевали эти карлики. Клянусь. Я только потом по радио услышал, что произошло. Танатос!.. Я никогда раньше не впутывался… в подобные дела.

Харальд опустил пистолет немного ниже, чтобы он не казался столь угрожающим. Тем не менее ему хватило бы незначительного движения пальца, чтобы прострелить Дельтрассолу бедренную артерию.

— Мне бы очень хотелось тебе поверить, Иксиль. — Харальд наклонился вперед и пальцами левой руки сжал Дельтрассолу горло. — Но боюсь, что не смогу.

Если Дельтрассол действительно принимал активное участие в том, что случилось с Сушаной, тогда пальцы Харальда сомкнутся и раздавят хрящ гортани. И Дельтрассолу обеспечена долгая мучительная смерть от удушья.

— Нет, мужик… прошу тебя… не надо.

— У тебя ещё есть шанс. — Харальд постучал Дельтрассола по лбу. — Расслабься.

— Я не…

— Знаю… знаешь ли ты, как легко… потерять контроль и… просто отдаться течению… и плыть… плыть… — Интонация стала глуше, он говорил все медленнее, вглядываясь в глаза Дельтрассола. — …ты можешь закрыть глаза… вот так… опасность уходит…

Веки Дельтрассола опустились. Глаза закрылись.

Служба во флоте научила Харальда убивать с помощью пистолета и ножа, с помощью рук и ног, но она же наделила его способностью использовать и более тонкие методы.

Иксиль Дельтрассол погружался во все более глубокий транс. Обезоруженный страхом, он оказался совершенно беспомощен перед гипнотическими интонациями натренированного голоса Харальда.

— …не надо держаться за эти ощущения… они слишком болезненны… не нужно защищаться… нужно просто отдаться чужой воле…

Как шофер посольства Дельтрассол получил специальную подготовку, предусматривавшую и навыки сопротивления введению в транс. Однако подготовку очень слабую. После того как Харальду удалось справиться с первоначальным защитным механизмом, подготовка Дельтрассола сделала его ещё более уязвимым — беднягу так часто вводили в тренировочный транс, что теперь снова войти в него ему не составило никакого труда.

— Полицейский, — пробормотал Дельтрассол.

Харальд немного изменил тон голоса, чтобы он ещё больше соответствовал нейрофизиологическим особенностям Дельтрассола.

— …так как я единственный, кто может… избавить тебя от боли… как через оконное стекло ты вглядываешься в свои воспоминания… о тех вещах, о которых ты должен… рассказать мне… твое подсознание знает, что мне нужно… чтобы помочь тебе… ты должен сообщить мне…

— Полиция. Наш связной. Он… Провокатор.

Харальд подвинулся ещё ближе.

— …расскажи мне все…

* * *

Лора вышла из своего кабинета. Донал давно отправился за кофе, и она уже заждалась. Кофеин никак не действовал на черную кровь зомби, но и Донал никогда так долго не задерживался.

Несколько раз со времени их знакомства Донал прикладывался к алкоголю, он пил дешевое плохо очищенное виски, которое Лора никогда в машину не брала — её «Виксен» подобное возмутило бы. Зомби вкус алкоголя напоминал кислый уксус, смешанный кое с чем похуже: крысиной мочой или лимфой раздавленных жуков.

Тем не менее в языке каким-то образом появился странный оксюморон: «быть пьяным, как зомби». Для Лоры в этой фразе был заключен один из множества парадоксов, которыми полна жизнь.

— Привет, Лора. — Алекса держала в руке телефонную трубку, прикрывая микрофон ладонью. — Харальд на линии… — Она вдруг нахмурилась, затем взглянула на Лору и пожала плечами. — Извини. Он положил трубку.

— Все в порядке?

— Он сказал мне закрыть дело об иллурийском шофере, — Алекса глянула в свой блокнот, — Иксиле Дельтрассоле.

Лора бросила взгляд на открывшуюся дверь, в которую вошел Донал с тремя чашками кофе. Неудивительно, что он так долго отсутствовал.

— А что случилось? Только не говори мне, что он… — Лора внезапно замолчала. — Ладно.

Алекса мгновение смотрела на неё, не отрываясь.

— Не думаю, что Харальд убрал парня, если ты это имела в виду.

— Да, конечно, — отозвалась Лора. — Уверена, что никто из моих офицеров не способен ни на что подобное.

— Я тоже. — Донал подошел к столу Алексы с тремя чашками, морщась от напряжения, попытался поставить их на стол, ничего не расплескав, но потерпел неудачу. — Ой, прости! И о чем таком страшном мы говорим?

— О том, что некоторые способны взять закон в свои руки.

— Упаси Танатос!

— С летальными последствиями, — добавила Лора. — Чтобы полностью избавиться от подозреваемого.

— О! — Донал взглянул на Алексу. — О ком мы говорим?

— О Дельтрассоле Иксиле. Разыскивается по подозрению…

— А, вспомнил. Шофер посольства, верно?

— Он. — Лора присела на краешек стола. — А Харальд объяснил, почему мы должны закрыть его дело? Он же должен понимать, насколько сложно мне было добиться его открытия.

— Да, конечно, — согласилась Алекса.

— Только его это не сильно заботит, — усмехнулся Донал.

— Кажется, — Алекса сверилась со своим блокнотом, — он заполучил того парня в качестве свидетеля.

Лора прикусила губу.

— Хорошо.

Донал взглянул ей в лицо и понял, что у Харальда, по-видимому, будут проблемы. У самого Донала не раз случались столкновения с разным начальством. Во время допроса свидетеля частенько возникала возможность получить от него дополнительную информацию, и лейтенант пользовался этой возможностью, пообещав, к примеру, подозреваемому более легкое наказание.

Однако проблема заключалась в том, что если ты дал обещание, то должен был его выполнить, так как в уголовной среде полицейский, способный на обман такого рода, воспринимался как самая последняя мразь со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Хорошо, — повторила Лора. — Ладно. Если меня не будет, когда появится Харальд, пусть подождет меня.

— Гм… Постараюсь. — Алекса сделала глоток кофе и кивнула Доналу. — Спасибо.

Лора тоже сделала глоток из своей чашки, поставила её на стол Алексы и забыла о ней. Она, конечно, могла пить кофе, но удовольствия он ей не доставлял.

— Донал, ты уже проработал все детали своей командировки?

— Да. Минуточку. — С чашкой кофе в руке Донал прошел к своему столу и достал из него бледно-зеленый блокнот. — Вот. Ты все ещё настаиваешь на моей поездке?

— Настаиваю.

— Ну что ж… хорошо.

Он, сирота с обочины, поедет за границу.

Проклятие! Я лечу в Иллуриум.

Сестра Мари-Анн Стикс гордилась бы им.

* * *

Харальд наклонился ещё ближе к Дельтрассолу.

— …погружайся глубже и глубже, — произнес он, — и скажи мне… находишь ли ты там… какие-нибудь приказы…

Он проникал в подсознание Дельтрассола, и с совершенно определенной целью: если Черный Круг вложил в него те или иные защитные механизмы, даже обычный гипноз мог их выявить.

Если он наткнется на скрытую глубоко в подсознании ловушку, запрограммированную на стирание воспоминаний, Дельтрассол неизбежно истошно завопит, как только она начнет процесс уничтожения его воспоминаний до самого отдаленного детства. Харальд решил идти до конца. Ему даже хотелось, чтобы произошло нечто подобное.

— …воспоминания о… боссах, отдававших тебе приказы…

— Нет, — Веки Дельтрассола задрожали. Он отрицательно покачал головой.

Значит, в его подсознании нет никаких программ, его личность пока не разрушена.

— …и ты хочешь сообщить мне… какой груз увозили карлики…

— Да. Шампанское. Очень дорогое. Ящики шампанского. Стоят тысячи. У нас был план. Как поступать, если полиция узнает о приземлении птеробата на череп.

Шампанское?

Все из-за какого-то растреклятого шампанского?

— …и когда ты увидел, что у карликов в руках труп… когда ты увидел фургон…

— Я все бросил, мужик. Все. Мне совсем не хотелось таких проблем.

— …это как раз то, чего ты избежишь, если решишь помочь мне по-настоящему…

— Да.

— …и мне нужно знать имя твоего начальника… сэр Альван…

— Верно.

— …он твой друг?

— Нет.

— …но ты проводишь время у него в кабинете…

— Из-за клуба.

— …из-за этого места? Того, где мы находимся? Говори…

— Сэр Альван заходит сюда. Как-то случайно я увидел его. Узнал.

— …хотя он был замаскирован…

— Да, он был в маске. Заколдованной. Но я узнал его по походке.

— …узнал и стал шантажировать.

— На очень небольшую сумму для такого человека, как он.

— …и он при случае не отказал бы тебе в услуге…

— Его тайна. Она способна его уничтожить. Если бы я сообщил о ней.

— …и мог организовать твой отлет обратно в Иллуриум.

— Да.

Значит, Дельтрассол занимался шантажом в собственном посольстве. Харальду страшно захотелось прикончить подонка, однако если в Иллуриуме, в Сильвексе, куда направляется Донал Риордан, есть какие-то ресурсы…

Я до тебя доберусь, зомбоеб!

У негодяев, которым удалось удрать с телом Кортиндо и ко всему прочему с дорогим шампанским, был свой человек в полиции. Именно он и передал им наши планы. Сами по себе данные сведения имели небольшую ценность, но с их помощью замыкалась цепь причин и следствий, которая, вне всякого сомнения, тянулась к кабинету комиссара Вильнара.

Однако вначале самое главное.

Риордан. Ты мертвец.

Харальд разрешил Дельтрассолу на минуту уснуть. А сам воспользовался этим временем для размышления.

И звено за звеном соединил свой план в стройную структуру.

— …и когда ты вернешься в посольство, ты спросишь его… — Харальд растянул предложение, услышав хриплые крики из коридора. Там орал какой-то пьяница. Один из клиентов клуба потерял контроль над собой.

Если шум выведет Дельтрассола из транса, могут возникнуть проблемы.

Вдруг из коридора донесся смачный звук удара, и в то же мгновение проклятия пьяницы прекратились, а затем раздался голос Валуна:

— Это его прекрасно охладит, ребята. Будьте с ним помягче.

Вслед за тем послышался звук каблуков по полу. Харальд изменил интонацию, его голос сделался жестче, настойчивее.

— Есть дом… в Верхнем Северном Килтрине…

Он говорил об одном из богатейших районов Сильвекса, где жил Харальд в бытность свою в Иллуриуме. Военный лагерь располагался на расстоянии двадцати миль от города. Харальд же служил в военной полиции и проводил время в самом городе, устанавливая связи с местными жителями.

Он помогал расследовать некоторые дела, а также принимал участие в рейдах «восьмого дня» по барам, когда патрульным «тройкам» приходилось вытаскивать погрязших в кутежах военных моряков из-под обломков столов и улаживать их конфликты с гражданскими. И стараться при этом обходиться без жертв, что не так-то просто — ведь пьяные, с которыми они имели дело, были крепкими, хорошо тренированными солдатами, прекрасно умеющими убивать.

— Килтрин, — пробормотал Дельтрассол. — Холм Пулквилл.

— …верно, и с холма Пулквилл ты спускаешься… дорога идет зигзагами… — Харальд дождался, пока Дельтрассол едва заметно кивнет, — …к особняку серебристо-белого цвета с тремя стальными… горгульями… на фасаде, одна из них с распростертыми крыльями…

— Движется.

— …движутся, верно. Горгульи движутся… — Голос Харальда сделался ещё тише. — …И в этом доме… в этом особняке… живет некто дон Фальвин Ментрассоре…

— Дон Ментрассоре.

— …верно, и у дона есть дочь… по имени Раша… и слуги, главного дворецкого, наверное, зовут… Адамнол…

Прошло уже больше двух лет со времени последней поездки Харальда в Иллуриум. Адамнол, скорее всего, все ещё служит, но жизнь — такая непредсказуемая штука.

— …ты произнесешь сейчас кодовое слово… которое ты забудешь до того, как… настанет момент вспомнить… что кодовое слово — Молния Темной Песни… и ты не будешь против того, чтобы оно исчезло из… твоей памяти… в доме дона Ментрассоре.

* * *

Дон был элегантным худощавым человеком с серебристо-седенькой бородкой и двумя жемчужинами в мочках ушей. Он вел свои дела с тем же упорством и одновременно легким изяществом, какие отличали его и в общении.

Именно поэтому тяжелым разочарованием стало для дона известие, что его дочь Раша влюбилась в студента сомнительной репутации и происхождения. А упомянутый студент, имевший связи в криминальном мире, а через него и с продажными снабженцами на военных базах, стал одной из жертв Харальда. Он с четырьмя другими офицерами из военной полиции как-то ворвался в лагерный арсенал и накрыл там несколько человек, пытавшихся унести оружие и боеприпасы.

Двое преступников достали собственное оружие, и через несколько секунд завязалась перестрелка. В помещении, битком набитом взрывчаткой. Им несказанно повезло, что арсенал не взлетел на воздух. Взрывом был бы уничтожен весь лагерь целиком вместе с двумя тысячами населяющих его военнослужащих обоего пола.

Жених Раши Ментрассоре был слишком глуп, чтобы сразу же сдаться полиции.

Он совершил ещё одну глупость, не оставив девушку дома. Желая продемонстрировать ей свою значимость среди важных людей, он взял её с собой, усадив на заднее сиденье украденного армейского джипа.

Когда началась стрельба, Раша выбралась из машины.

Возможно, именно случайный выстрел Харальда задел Рашу в правое плечо, а может, и чей-то ещё. Как бы то ни было, Раша повалилась на землю, пытаясь кричать, звать на помощь, но была не в силах произнести ни звука — её плечо было разнесено в клочья, развороченное окровавленное мясо смешалось в нем с осколками костей.

После того как Харальд и его люди расправились с теми, кто не хотел сдаваться, им пришлось оказывать помощь Раше и двум соучастникам бандитов, раненым в перестрелке. Воспользовавшись бинтами из сумок, которые с парадоксальной предусмотрительностью вынесли из арсенала похитители, они перевязали главные артерии всем троим пострадавшим.

По закону они должны были передать Рашу гражданской полиции. Но Харальд решил, что девушка практически ни в чем не виновата, а просто стала невинной жертвой обмана, доверившись своему возлюбленному, тело которого, разорванное на три части, лежало на земле.

Отца же Раши отличало высокое чувство долга. Он всегда расплачивался по долгам.

* * *

— …ты объяснишь… дону Ментрассоре… что скоро его посетит… человек по имени… Донал Риордан… и скажет, что он друг… Харальда Хаммерсена… и дон будет вести себя так, как будто это правда… скажи ему… как будто это правда… но это… ложь…

Харальд ввел Дельтрассола в ещё более глубокий транс, вложив в его подсознание постгипнотические команды. Придя в сознание, Дельтрассол не будет их помнить.

— …потому что Риордану нельзя доверять… нельзя доверять… и дон должен завести Риордана… в ловушку… и захлопнуть её… чтобы Риордан погиб…

Дельтрассол начал было хмуриться, но затем вновь расслабился. Он находился в слишком глубоком трансе, чтобы сопротивляться Харальду.

— …и таким образом… — Харальд заговорил ещё медленнее, как бы убедиться, что он делает все правильно, — …дон… убьет… Риордана…

* * *

Примерно час спустя Донал возвращался в отдел ещё с двумя кофейниками и с темно-синей папкой под мышкой. Он заметил Харальда, который шел ему навстречу по коридору, посасывая что-то из серебряной фляжки.

Харальд тоже заметил Донала. Он закрутил пробку на фляжке и сунул её во внутренний карман куртки.

— Привет, Донал. Как дела?

— Хорошо. Кажется, там уже волнуются из-за твоего долгого отсутствия.

— Позволишь тебе помочь? Ну, вот так. — Харальд взял из рук Донала один из кофейников. — Что там в папке?

Донал помахал ею перед Харальдом.

— Документы к моей командировке. Я на самом деле еду в Иллуриум.

Они проследовали ко входу в отдел. Харальд открыл дверь и придержал её, пока Донал не вошел.

— Хорошие новости, — ответил Харальд. — Я это предвидел.

— Да… А о Сушане есть новости? Мы думали, ты вернулся к ней в больницу.

— Нет. Ведь там Виктор.

Они вошли в отдел. Донал нахмурился, почувствовав перемену в настроении Харальда и не понимая, чем она вызвана.

— Привет, Донал! — окликнула его Алекса. — Ты пошел за кофе, а вернулся с моряком.

— Рад тебя видеть, Алекса, — поздоровался с ней Харальд.

— Я тоже.

Харальд кивнул. Увидев Лору, выходящую из своего кабинета, он как-то слишком уж широко ей улыбнулся.

— Привет, босс.

— Привет. У тебя все в порядке?

— Конечно. — Посерьезнев, Харальд спросил: — Слышал, наш парнишка Донал отправляется в Иллуриум?

— И правильно слышал, — ответила Лора. — Ну, рассказывай о Дельтрассоле.

— Дельтрассоле?

— Угу.

— Я просто отвез его до Семиугольника Паллады. Нужно было, чтобы ребята из разведки не заметили его. Они, наверное, тебе чем-то очень сильно обязаны, раз так долго держат там своих людей.

— Мы их отпустили.

— Ну… — Харальд взглянул на Алексу. — Наш друг Дельтрассол шантажировал в своем посольстве сэра Альвана.

— Каким образом? — спросил Донал. — Что такого задумал посол?

— Скажем, ему нравится время от времени ночку-другую провести в городе. Ничего криминального.

— Ну и почему же ты отпустил Дельтрассола? — спросила Лора.

— Потому что он был до смерти напуган, слишком напуган, чтобы лгать, и ему на самом деле ничего не было известно относительно похищения Сушаны. — Харальд взглянул на Лору. — Ты ведь не думаешь, что я отпустил бы его, если бы он действительно был виновен?

Лора задумалась.

— Нет, полагаю, что нет.

— А теперь у нас появился свой источник внутри иллурийского посольства, — заметил Донал. — Прекрасно сработано, Харальд.

Харальд молча кивнул.

23

В аэропорту было шумно. Пассажиры от усталости пребывали в неком трансе. Следившие за порядком духи перемещались внутри стен, время от времени материализуясь.

Донал не был здесь со времени прилета дивы.

Ты чувствуешь песню?

Ты же прекрасно знаешь, что да.

Виднеющееся сквозь огромные окна темное небо было густого цвета индиго. Сильный ветер вздымал тяжелые пальто пассажиров, шедших на посадку, обдавая их холодом. Вокруг суетились носильщики.

Когда Донал подошел к окошку регистрации, несколько человек из охраны узнали его. Два офицера в гражданском подошли к нему.

— Летите в Иллуриум? — спросил один из них, когда Доналу вернули билет и паспорт. — Неплохо, лейтенант.

— Вопрос не для обсуждения, — отозвался Донал. — Будем считать, что я еду на отдых.

Офицеры переглянулись. Мысль об отдыхе как-то не вязалась с внешним видом Донала.

— Не хотите осмотреть аэропорт?

— Конечно, — ответил Донал. — Надеюсь, здесь мало что изменилось с прошлого раза.

— Возможно, только система безопасности стала надежнее. — И вновь офицеры переглянулись. — Жаль, что покушение на диву они не попытались совершить здесь, у нас.

— Что вы имеете в виду?

— Дело в том, лейтенант, что мы внедряем новые способы защиты от трансового воздействия. Нам, конечно, не следует об этом распространяться, но на всех самолетах среди пассажиров постоянно находятся замаскированные маги.

— Не знал, — отозвался Донал.

— Немногие знают.

Но возможно, знает кто-то из высших полицейских чинов и политиков. Интересно выяснить, кто конкретно может обладать подобной информацией.

Ведь они прекрасно понимали, что лучшее место для нападения на диву — город.

— Вы не против, если я проверю ваш багаж, сэр?

— Гм… Да, конечно.

— Проход или иллюминатор?

— Э?..

— Вы предпочитаете сидеть у прохода или у иллюминатора?

Донал заморгал.

— Не знаю. Я ведь бедный сирота из приюта. Откуда мне знать такое!

— Другими словами, что вы предпочитаете, любоваться прекрасным видом из иллюминатора или не наступать на ноги соседям, когда пойдете в туалет.

— А! — Донал задумался. — Тогда дайте мне у окна.

Они проверили обе сумки Донала. Одна из них, из крысиной кожи, старая, видавшая виды, была подарком Мари-Анн Стикс Доналу в день его ухода из приюта. Обычно он хранил в ней книги, те, с которыми не хотел расставаться.

Вторая сумка, новая и сверкающая — подарок от Лоры. Доналу было немного не по себе от понимания того, что на деньги, уплаченные за сумку, можно накормить целый приют.

— Хотите посмотреть зверей, лейтенант? Кстати, меня зовут Пирсен.

— Зверей?

— Которые летят вместе с вами. Их поместят в багажное отделение.

— Разве это не опасно?

— Некоторые отсеки багажного отделения герметически закрыты. Пойдемте, я вам все покажу.

Донал последовал за Пирсеном в дверь, на которой значилось «Посторонним вход воспрещен», и почувствовал, как его кожи коснулись чьи-то незримые пальцы. Донал одними губами произнес: «Спасибо».

— Итак, вы знаете, что произошло, — сказал Донал Пирсену, как только они вошли в унылый коридор. — С дивой.

— У некоторых наших сотрудников есть друзья среди тех кто дежурил в тот вечер, лейтенант. В театре, я имею в виду. Один полицейский рассказывал нам, что там началось настоящее безумие. Он с тех пор посещает мага-специалиста по трансам, который пытается избавить его от последствий.

Пирсен остановился у дверей из тяжелого маслянистого на вид материала.

— Складывается впечатление, что присутствующие были околдованы, а пару десятков несчастных полностью зомбировали. Верно?

— Да, примерно так, — ответил Донал. — А что там?

— Грузы. — Пирсен открыл двери. — Скоро их перенесут на борт самолета.

— Танатос! Так много?

Лейтенант увидел множество тележек, доверху заваленных багажом. Грузчики с каменными лицами толкали их по направлению к большим дверям выхода. Среди прочих грузов здесь были и серые шестиугольные ящики с животными, которых было трудно разглядеть сквозь маленькие зарешеченные отверстия.

В одном из ящиков Донал заметил переливающуюся чешую металлически-голубого цвета, а в другом бледно-розовые перепончатые крылья. До него доносились жалкое блеянье и отчаянный вой.

— Разве им нельзя ввести какое-нибудь успокоительное?

— Можно, — ответил Пирсен, — только вряд ли в этом есть смысл. Некоторых из них уже накачали транквилизаторами их владельцы, но стресс настолько сильный, что животные почти сразу же просыпаются.

Прошлой ночью Доналу самому потребовалось ввести себя на час в транс, чтобы вытеснить страх перед полетом восторгом от первого в жизни посещения иностранного города.

— Клетки выглядят довольно надежно. — В голосе Донала прозвучало сомнение. — Авиалинии, конечно, не могут рисковать.

Пирсен положил руку на один серый ящик, не обращая внимания на раздававшееся оттуда шипение.

— Они скоро уснут.

— Кажется, вы говорили…

— Верно. — Пирсен широко улыбнулся. — На борту каждого самолета находится маг или колдун, разве вы не знали? Будьте уверены, там на вас никакие паразомби не нападут. А правда, что вам пришлось нескольких из них уложить в Энергетическом управлении?

— Э-э… В общем, да.

— Проклятие! — Пирсен окинул взглядом ящики, а потом ударил по одному из них кулаком. — Как жаль, что меня там не было. Меня от зомби любых разновидностей дрожь пробирает.

Донал шумно выдохнул.

— В самом деле?

— А что, разве вам никогда не хотелось взять на мушку их всех и?..

— Да катись ты знаешь куда, Пирсен!

Донал отвернулся и пошел в регистрационную часть аэропорта, где присоединился к остальным пассажирам.

* * *

По бетонной дорожке Донал прошел несколько сот ярдов под холодным колючим ветром, пока не оказался на посадочной площадке. Здесь женщина в форме проверяла билеты и заменяла их на специальные полетные пропуска. Донал стоял вместе с другими пассажирами. Спустя какое-то время подошла его очередь.

— Летите один, сэр?

— Да. И впервые в жизни.

Донал осекся. Кожа у женщины была невероятно бледная, и по рисунку серых вен на руке он понял, что по ним течет черная и холодная кровь.

Ты чувствуешь прах?

Да-а…

Женщина прищурилась и молча пристально посмотрела на Донала.

Затем опустила глаза, вписала что-то лиловыми чернилами в журнал серебристого цвета, поставила свою подпись на белой карточке и вручила её Доналу.

— У нас в этом рейсе небольшой недобор, сэр…

— Гм, а что?..

— …и я перевела вас в первый класс.

Донал смотрел на неё, не зная, что сказать.

— Приятного полета, сэр.

— Э-э… и вам… тоже приятно провести время.

Женщина улыбнулась ему холодной улыбкой зомби.

— Да, конечно. Спасибо вам.

* * *

Наступила очередь Харальда сидеть у постели Сушаны в больнице. И Виктор, поспавший часа два, с огромным трудом заставил себя вернуться к работе. Когда же позвонили снизу и сообщили, что Слушатель Праха хотел бы побеседовать с лейтенантом Риорданом — побеседовать с глазу на глаз, — трубку поднял Виктор. Он спустился на первый этаж, чтобы встретить Слушателя Праха и проводить его наверх.

Слушатель Праха оказался женщиной. Она стояла в вестибюле и телепатически общалась с волками-убийцами. Их глаза пылали темно-янтарным огнем. Виктор, не совсем сознавая, что делает, скрестил руки, чтобы при необходимости мгновенно выхватить оба «граузера».

Затем откашлялся и произнес:

— Меня зовут Виктор Харман. Я работаю с Доналом Риорданом.

— А что, лейтенанта нет? — Феораг, Слушатель Праха, взглянула на Виктора своими странными нежными глазами, такими темными на фоне бледной кожи. — Что-нибудь случилось?

— В данный момент он в аэропорту. — Виктор взглянул на часы. — Наверное, как раз садится на самолет.

— Жаль. — Феораг встала. — А мне хотелось поделиться с ним кое-какой информацией.

— О чем? — Виктор не сразу понял, насколько грубо прозвучал его вопрос. — То есть, я хотел сказать, не могу ли я вам помочь? Или кто-то ещё из нашей группы?

— Кто ещё с ним работает?

— Мы оба работаем под руководством командира Стил. Она…

— Лоры Стил? — В больших глазах Феораг сверкнул какой-то огонек.

— Э-э… Да.

Феораг протянула руку к каждому из волков-убийц по очереди и произнесла что-то на каком-то древнем языке, которого Виктор не только не понимал, но даже и названия его не знал. Волки-убийцы широко открыли пасти, обнажили громадные клыки — они улыбались Феораг. Затем одновременно поднялись, кивнули ей, повернулись и направились к входной двери.

От своего большого стола, частью которого он был, сержант Эдуардо Колеманн широко открытыми глазами наблюдал за тем, как уходят волки-убийцы. Тем временем Феораг уже шагала по направлению к ближайшему бронзовому цилиндру лифта.

Виктор растерянно заморгал, но потом все-таки овладел собой и последовал за ней.

— Вы знакомы с командиром Стил? — спросил он, нагнав Феораг.

— Нам известно, кто она такая. — Феораг улыбнулась Виктору, но без теплоты. — Кроме того, у нас есть свой интерес в вашем деле. В той операции, которую вы сейчас проводите.

Они ехали в лифте вместе. Когда дух заключил Феораг в невидимую капсулу, она засияла неярким голубоватым светом, которого Виктор никогда раньше не видел. Его самого дух обхватил обычным холодным объятием эфирного существа. Подъем на сей раз проходил гораздо быстрее и мягче, чем обычно.

Когда подъем начался, Феораг повернулась к Виктору. Она заговорила, и голос её покрывало странное, волнующее эхо.

— Те люди, которых вы разыскиваете, — сказала она, — убили больше, чем просто нашего коллегу. Мина д'Алькарни скорее всего стала бы одним из величайших Слушателей Праха в истории. Однако не думаю, что вы понимаете суть моих слов.

— Гм… Мы пытаемся…

— Я знаю, что вы пытаетесь. — Феораг взглянула вверх (скорость движения начала уменьшаться), затем снова перевела взгляд на Виктора. — И мы на вашей стороне, иначе меня бы здесь не было.

— Да, я понимаю.

Лицо Феораг как-то вдруг смягчилось, и она провела кончиками пальцев у лба Виктора, а дух тем временем остановился, и они зависли посередине шахты. Виктор ощущал, как сквозь его тело пробегают теплые и прохладные импульсы, сменяя друг друга.

Феораг кивнула, и дух вытолкнул их с Виктором в коридор, покрытый серым ковром.

— У вас есть серьезная проблема, Виктор Харман, — заметила она. — И я надеюсь, что вы с ней скоро справитесь.

— Коллега, — пробормотал Виктор. — Один из моих коллег попал в беду.

— Физически, — добавила за него Феораг. — Но духовные проблемы порой бывают гораздо тяжелее и страшнее.

Виктор открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг понял, что сказать ему, собственно, нечего.

— Пойдемте, — обратилась к нему Феораг. — Представьте меня своему командиру. Я с нетерпением жду встречи с прославленной Лорой Стил.

Виктор шел впереди, но ощущение у него было такое, будто он следует за Феораг. Чувство было необычным, и он несколько раз протирал саднящие от бессонных ночей глаза, пытаясь отыскать признаки трансового воздействия. Потребность часто моргать и зевота были важнейшими симптомами гипноза.

Однако когда Виктор проверил себя с помощью методики внутренней визуализации, навыки которой получил в ходе антитрансовой подготовки, то не обнаружил ничего подозрительного.

* * *

Лора вышла из своего кабинета, чтобы приветствовать Слушателя Праха.

— Здравствуйте, я Лора Стил. — Она протянула руку. — Примите мои соболезнования по поводу гибели доктора д'Алькарни. Я вам очень сочувствую.

— Спасибо. — Феораг кивнула и коснулась руки Лоры. — Кажется, ваши слова совершенно искренни.

— Гм… Чем я могу быть вам полезна?

— Вы не могли бы связаться с лейтенантом Риорданом, — спросила Феораг, — до его отлета в Иллуриум?

— Не знаю… не уверена. — Лора повернулась к Алексе. — Свяжись с офисом комиссара и попроси Глазастую позвонить…

Лора осеклась на полуслове, заметив, что Харальд качает головой.

— Ладно. Не надо, — продолжала Лора. — Сделай сама обычным путем. Позвони в контрольную башню или в отдел безопасности. С кем сможешь связаться.

— Хорошо. — Алекса сняла трубку. — Коммутатор? Мне необходимо…

Но Лора уже провела Феораг в свой кабинет и закрыла за собой дверь.

Оставшись наедине с Феораг, она спросила:

— У вас есть информация из Архивов?

— Из самой глубины Кристалла, — ответила Феораг. — Лейтенант Риордан расследовал дело о заговоре или о возможности такового. Именно оно и заставило вас обратить на него внимание, я полагаю.

— Верно. И вам, конечно, известно о диве.

— Да, и о предыдущих прецедентах. О тех выдающихся исполнителях, которым пришлось умереть раньше времени, чтобы кто-то мог получать удовольствие от их праха.

Феораг произнесла эти слова с такой интонацией, вкрадчивой и одновременно злобной, что даже у Лоры мороз пробежал по коже.

— Я, кажется, чего-то не понимаю или не знаю, — призналась Лора. — Ведь упомянутые вами исполнители не выступали в Тристополисе. Ведь так? Они же…

— Очень многое указывает на Иллуриум, в противном случае лейтенант Риордан не отправился бы туда. Но есть и кое-что ещё. Вы слышали о «Трингулианских Тройняшках»?

— Нет. — Лора попыталась вспомнить свои посещения театра с родителями в те времена, когда была совсем юной, и мир представлялся ей теплым, ярким и простым. Мать Лоры всегда внимательно следила за журнальными новостями о театральных знаменитостях. — Постойте, постойте… Там ведь тоже есть знаменитые оперные певцы, верно?

— Верно… И тауматургические гении из Свалтирно недавно провели операцию на упомянутых Тройняшках, но не для того, чтобы разделить их, а для предотвращения осложнений, возможных в их положении. Состояние Тройняшек в последнее время ухудшалось, но после операции, — Феораг словно буквально воспроизводила текст газетной статьи, — представитель госпиталя, в котором их оперировали, сообщил, что прогноз превосходный, а председатель тауматургической комиссии заявил, что операция может рассматриваться как потрясающий прорыв современной науки.

Сквозь стеклянные стены кабинета Лоры было видно, как машет рукой Алекса и указывает на телефонную трубку — она связалась с аэропортом. Лора подняла руку, прося её подождать минутку.

— Уважаемая Слушатель Праха, если вы хотите сообщить мне нечто важное для лейтенанта Риордана, вам необходимо…

— Уверена, что вы с ним в очень близких отношениях, — заметила Феораг. — Возможно, контрольная башня в аэропорту может направить сообщение на борт самолета, пока ещё есть такая возможность. Даже в том случае, если самолет уже в пути.

— Вы предлагаете нечто чрезвычайное, — ответила Лора. — Что вы хотите сообщить Доналу?

— Я на девяносто семь процентов уверена, что заговорщики, которых вы, по моим сведениям, именуете Черным Кругом, избрали в качестве очередной жертвы «Трингулианских Тройняшек». «Тройняшки» вполне соответствуют тем характеристикам великих исполнителей, чьи кости представляются столь соблазнительными тем… людям.

На сей раз в голосе Феораг звучала откровенную ненависть.

— И сообщение, что «Тройняшки» проживут на несколько десятилетий дольше, чем все ожидали, вызвало страшное раздражение у заговорщиков. А тот факт, что «Тройняшки» вскоре собираются выступить в Сильвексе, предоставит злодеям ту возможность, от которой они не смогут…

— Значит, вы полагаете, что следующий удар будет нанесен в Сильвексе?

— Да, и это сообщение вы должны передать Доналу Риордану. И то, что мне удалось сократить список возможных подозреваемых. Из-за многочисленных слоев дезинформации, с помощью которых им удалось скрыть правду, я могу дать прогноз с точностью лишь в пятьдесят три процента, но интуиция подсказывает мне, что я права.

Лора, не отрываясь, смотрела на Феораг. Интуиция Слушателя Праха гораздо важнее фактов, по крайней мере, так часто говорил её наставник капитан Фелтхорн (умерший за месяц до самой Лоры, но в его случае — навсегда).

— Вы имеете в виду, что вам известно, кто является членом Черного Круга? Кто организовал убийство дивы?

— Не уверена, что инициатором операции был именно он… Однако советник Гельбтхорн имеет банковские и энергетические интересы, которые совпадают с долговременной стратегией Черного Круга. Он и есть тот человек, которого должен задержать Донал Риордан. Я полагаю, у лейтенанта есть соответствующие полномочия?

— Есть, три бланка с необходимыми подписями Председателя Высокого Суда. Если вы на самом деле абсолютно уверены в том, что говорите, мы можем прямо сейчас приступить к делу.

— Мы можем доставить сообщение Риордану?

Лора перевела взгляд на Алексу.

— Они у тебя на связи? Полицейские из аэропорта?

— Только что повесила трубку, — откликнулась Алекса. — Парень по имени Пирсен сказал, что Донал уже прошел на посадку. Мне ещё нужно проверить, сможем ли мы связаться с самолетом, но Пирсен утверждает, что это невозможно.

Харальд, сидевший за своим столом, улыбнулся, но так, чтобы никто не заметил его улыбки.

На город опускался лиловый полумрак, и Алекса зажгла настольную лампу. Незадолго до того духи протерли окна изнутри и снаружи, и теперь на стеклах отражался интерьер их отдела. И в нем Алекса увидела улыбку Харальда.

Он улыбается, услышав известие о том, что с Доналом невозможно связаться?

Алекса снова сняла трубку и решила испробовать другой способ. Она попросила оператора соединить её с контрольной башней. Если и здесь не получится, она придумает что-нибудь ещё.

Харальд резко встал, пробормотав, что ему надо спуститься вниз, в тир. Ему явно необходимо было выпустить пар, но тир не всегда лучшее место для этого. Начальник тира быстро определит, что в подобном эмоциональном состоянии офицеру нельзя разрешать заниматься стрельбой.

Алекса внимательно смотрела вслед уходившему Харальду.

24

Лора выдвинула ящик стола и взглянула на лежащий там «магнус». Это было оружие Донала. Он не смог его взять с собой, так как ни одна авиакомпания не разрешает проносить на борт оружие никому, кроме сотрудников авиационной службы безопасности, находящихся при исполнении.

Как жаль, что он не смог захватить «магнус» с собой.

— Я могу подождать, — сказала Феораг. — Судья может подождать. Полет займет по меньшей мере три часа, а возможно, и больше. Вы ведь знаете, какие бури бушуют на границах Иллуриума. Заполненные ордера мгновенно получают соответствующую санкцию.

— Я знаю. — Лора глянула сквозь стеклянную стену, там Алекса, жестикулируя, разговаривала по телефону. — Но если будем сидеть здесь, мы ничего не добьемся. Идемте.

Влажные глаза Феораг замерцали.

— Интуиция подсказывает мне, что против вас действуют могущественные враги, командир Стил.

— Э-э… Ну, и?.. — откликнулась Лора. — Кто конкретно?

— Пока мне это неизвестно, в противном случае я бы вам сообщила. Дело в том, правда, что… они совершили ошибку. Они убили Мину д'Алькарни.

— Что вы имеете в виду?

— По Кристаллу расходятся причинно-следственные волны. Они проявятся по информационным векторам. И…

— Что?

— …и мы ведь только люди. — Она с горькой улыбкой взглянула на Стил. — В широком смысле слова, командир. Предполагается, что Слушатели Праха беспристрастны, и мы действительно беспристрастны, но ведь есть вопрос мотивации.

За стеной Алекса с грохотом опустила трубку и выругалась.

— Значит, вы хотите найти её убийц? — произнесла Лора.

Феораг едва заметно кивнула.

— В таком случае вам с Алексой надо отправляться в путь. — Лора смотрела, как Алекса проверяет наличие револьвера у себя в сумочке. — Председателя Высокого Суда, думаю, придется убеждать, но, уверена, что вы произведете на него впечатление.

— Надеюсь.

Алекса захлопнула сумочку.

— Я готова.

* * *

Донал поблагодарил духа-контролера, пройдя последние ворота на пути к выходу. Вдоль бетонной дорожки дул холодный ветер. Худощавая женщина перед Доналом одной рукой придерживала белую широкополую шляпу, а другой — пальто и платье. Она шла напряженной походкой, изо всех сил пытаясь сохранить равновесие на каблуках-шпильках.

Они направлялись к трапу, который служители уже подкатили к самолету. Лопасти пропеллеров пока замерли в полной неподвижности. Пройдет совсем немного времени, и они придут в стремительное движение и поднимут громадную металлическую конструкцию в небо.

Супруг худощавой дамы, дородный мужчина в двубортном пиджаке, шел, набычившись и не делая ни малейшей попытки помочь жене. Донал осуждающе покачал головой и перевел взгляд на других пассажиров, что шли рядом с ним. Все одеты гораздо богаче, чем он, но многие из них явно летели не первым классом.

Вдруг он подумал, что, возможно, дух-контролер позволила бы ему пронести на борт самолета самую необходимую вещь. Но дела уже не поправить: «магнус» остался лежать в ящике стола Лоры.

Первые пассажиры стали подниматься по трапу, а на самом верху две стюардессы в черных накидках приветствовали их широкими улыбками.

Путешествующим первым классом все равно приходилось подниматься на борт самостоятельно, но Донал представил, что когда-нибудь, возможно, их станут доставлять туда духи. Донал поднимался по ступенькам, а ветер вздымал его пальто. Положив руку на поручни, Донал почувствовал, насколько они холодные. Казалось, ещё мгновение — и рука примерзнет.

Лейтенант дождался, пока женщина перед ним дойдет до конца трапа, затем, перешагивая через две ступеньки за раз, достиг входа и вошел в самолет.

— Добро пожаловать на борт, сэр.

— Спасибо.

— Ваше место вот здесь.

Он находился в отсеке первого класса. Дородный мужчина с худощавой женой уже устроились на своих местах, и теперь толстяк потягивал бренди, которое подала ему стюардесса. Вытащив из серебряного портсигара толстую сигару, он с наслаждением затянулся ею. Почти незримый занавес окружал его кресло, отделяя от остальных пассажиров.

Донал всегда ненавидел сигары. А мысль о духе пламени, который использовался для вдыхания самовозгорающегося табака, заставила Донала ещё больше презирать этого самодовольного господина.

— Вам принести чего-нибудь выпить? — спросил у него худощавый и женственный стюард. — Может быть, херес?

— Виски, — ответил Донал. — Ординарный неочищенный солодовый, на ваше усмотрение.

— Хорошо, сэр.

Когда стюард удалился, Донал решил взглянуть на обслуживающий персонал соседнего отсека. Он увидел вяловатого парня, болтающего со стюардессами, и двух стюардов, которые были совсем не похожи на предыдущих — крепкие, поджарые с большими сильными кулаками и рубцами вокруг глаз.

Плохо информированных пассажиров их облик, вероятно, мог бы напугать, но Донал понимал, что офицеры из Федерального бюро по охране воздушных средств передвижения обеспечивают реальную безопасность на борту самолета. Теперь он пожалел, что выбрал место у иллюминатора. Если в самолете начнется какая-то заварушка, лучше сидеть около прохода.

Правда, прошло уже двенадцать лет с тех пор, как террористы из Союза за независимость Голадола захватили несколько самолетов — семь в общей сложности — и потребовали, чтобы они летели в Зуринам. Две последние группы пассажиров были казнены по приказу зуринамских властей, так как террористы посадили самолет на Восьмой день Недели Плача — день, когда неверующим не позволяется выходить из дома, и епископы-меченосцы рыдали, приводя в исполнение приговор над ни в чем не повинными иностранцами, силой привезенными в Зуринам. С тех пор меры безопасности в авиации были усилены, да и сами пассажиры, понимая, что им угрожает в подобной ситуации, готовы были дать серьезный отпор.

За последние девять лет повстанцы больше не делали попыток захвата.

Как бы то ни было, провинция Голадол оставалась частью Иллуриума. И если можно было доверять тем немногим сообщениям, что просачивались через границу и через постоянно бдящих цензоров, беспорядки там продолжались. Неудивительно, что тристополитанские власти совместно с федеральными делали все, от них зависящее, чтобы обеспечить безопасность полетов.

— Вот, пожалуйста, сэр. Ваш виски.

Донал сделал глоток и почувствовал дурманящий аромат напитка. Он закрыл глаза, чтобы лучше ощутить весь букет вкусов… и рассмеялся.

— Пристегните, пожалуйста, ремень, сэр.

— Да, конечно.

Впереди на расстоянии примерно десяти футов от входа в кабину экипажа располагалась центральная перегородка. Небольшую площадь закрывали темные занавеси, и поначалу Донал подумал, что это дополнительная кухня, возможно, небольшой бар для пассажиров первого класса.

Но затем он обратил внимание на то, что стюард возвратил бутылку виски на кухню, находившуюся на корме, а другой стюард крепкого телосложения как-то особенно напрягся, проходя мимо черной занавеси. Там явно располагалось нечто, имевшее отношение к обеспечению безопасности полета.

Может быть, оружие?

Прошло ещё минут восемь, пока последние пассажиры взошли на борт и стали гуськом пробираться по проходу по направлению к более дешевым местам в самом конце. Пропеллеры дернулись и начали вращаться, не дожидаясь, пока восемь почти невидимых духов откатят трап в сторону.

Салон задрожал, самолет медленно повернулся к взлетно-посадочной полосе и стал готовиться к взлету. Лиловое небо над головой потемнело.

Двигатели загрохотали.

Донал сделал ещё глоток виски.

— Леди и джентльмены, добро пожаловать на борт самолета. Руководит полетом капитан Йершвин. Мы готовы к вылету. Надеемся, что путешествие будет для вас приятным.

В приюте сестра Мари-Анн Стикс так увлекательно объясняла основные законы физики, те, которые знала сама. Правда, её маленькая аудитория не придавала особого значения тому, что она говорила.

Но Донал всегда внимательно слушал, и знал, что его прижимает к обивке кресла сила инерции, так как самолет, набирая скорость, мчится по взлетно-посадочной полосе. Свет прожекторов стал расплываться и меркнуть, а звук моторов понемногу затихать. И вот огни за бортом исчезли совсем, самолет пошел вверх. От корпуса двигателей исходило бледно-зеленое свечение, это обеспеченные магической защитой турбины поглощали энергию из некроскопических элементов, находящихся в крыльях и фюзеляже.

Я лечу в Иллуриум.

Донал вновь покачал головой и одним большим глотком допил остатки виски.

* * *

Алекса сидела в отделе одна. Перед ней стоял кофейник, но она решила не пить больше кофе, в противном случае придется провести остаток вечера, бегая в туалет. Как удавалось Доналу выпивать такое количество кофе, она понять не могла.

Возможно, мочевой пузырь у мужчин больше. Когда Сушана поправится, она обязательно задаст ей этот вопрос, та должна знать.

Алексе так и не удалось передать сообщение Доналу до его отлета, и теперь она не знала, что делать. Рассудительный человек просто отправился бы домой.

Но, с другой стороны, рассудительный человек никогда не оказался бы в группе Лоры.

Если удастся добиться успеха, их, вероятно, ждет повышение и награды… Однако доносчиков и шпиков нигде не любят, а особенно полицейских, которые следят за своими же товарищами. Пока они расследовали дела о коррупции за пределами Управления, все вроде бы было в порядке.

Хотя даже тогда городские правители могли перекрыть перспективы карьерного роста любому из них. Достаточно было пошептать кому нужно на ухо, распустить порочащий слушок или начать откровенный (или не совсем откровенный) шантаж.

Алекса же была настроена решительно: она хотела когда-нибудь сама стать командиром. Она открыла левый ящик своего старого рабочего стола. Там лежали несколько книжек из того собрания, большую часть которого Алекса хранила дома. Фолианты, написанные сухим, заумным языком, который ей необходимо заучить, чтобы через месяц успешно сдать сержантский экзамен.

Некоторые книжки в этой стопке представляли собой изящные томики в дешевой обложке. Один из них лежал на самом верху, Алекса не часто обращала на него внимание. «Наблюдение, т. II. Чтение по губам».

У Алексы были все семь томов серии «Наблюдение» плюс «неофициальный» восьмой том, чтение которого считалось позором для любого офицера. Он назывался «Бегство».

Автором серии была женщина-полицейский в отставке. В восьмом томе она подробно описывала стратегию ухода от преследования, то, как правильно прятаться, умело использовать особенности укрытий. (Обычная тактика, например, состоит в том, чтобы резко повернуть в одном направлении, но преследователь часто в этом случае идет по гипотенузе прямоугольного треугольника, преследуемый же продолжает бежать по сторонам упомянутого треугольника, что может привести к фатальным для него последствиям.)

Все понимали, что названные книги очень полезны. Но если бы кто-то увидел вас за чтением последней части серии, вы были бы обречены на недели и даже месяцы насмешек и уколов. И не только здесь, в Управлении, но в любом отделении полиции.

Алекса вытащила том, посвященный чтению по губам, и раскрыла. Она листала книгу, выискивая наиболее интересные отрывки и перечитывала их. (Автор умело приводила примеры из собственного опыта, с юмором и, видимо, иногда немного преувеличивая, чтобы подчеркнуть основные моменты изложения.) Наконец Алекса отложила книгу.

Существовали и многие другие эзотерические умения, необходимые сыщикам, и не последним из них было умение входить в глубокий транс и вводить в него других. Харальд дал Алексе несколько базовых уроков в этом деле, показал, как проводится гипнотическое воздействие и внушение, как можно манипулировать сознанием и подсознанием других людей и своим собственным.

Самой Алексе до сих пор ни разу не приходилось вводить подозреваемого в транс. Но она пользовалась приемами визуализации и благодаря им значительно улучшила свои результаты в стрельбе, за что была очень признательна Харальду.

Харальд, мне совсем не понравилось, как ты сегодня улыбался.

За внешней мягкостью в Харальде скрывалось нечто опасное — результат многих лет, проведенных во флоте, где он научился такому, что неизвестно и даже не представимо многим гражданским… да и большинству сотрудников полиции.

Чему-то плохому…

Работа с гипнозом, первоначально использовавшимся исключительно в медицине, предполагала в том числе и развитие способности вызывать подавленные воспоминания, заново переживать давно прошедшие события, причем в таких подробностях, что человек мог проанализировать стимулы, которые не воспринимал сознательно в момент самого события.

В психотерапии это позволяло пациенту сделать приятные воспоминания более яркими, более насыщенными и с их помощью более уверенно и позитивно относиться к окружающему миру. А с тяжелыми воспоминаниями можно было поступить прямо противоположным образом, так, чтобы они утратили большую часть своей депрессивной энергии.

Полицейские, сыщики пользовались перечисленными умениями и со многими другими целями.

Веки Алексы затрепетали, когда она вспомнила, как Донал и Лора беседовали после возвращения Донала из архивов. Она видела их сквозь стеклянную перегородку, отделявшую кабинет Лоры. Это было в тот день, когда Донал встретился со Слушателем Праха Феораг, которая приходила сегодня…

Нет, не то… Память Алексы плавно переместилась к тому моменту, когда Донал вернулся с допроса, о котором он особенно не склонен был распространяться. Того, на котором лейтенант работал вместе с доктором Кюшеном Джю. После допроса медики в черной форме перенесли одного из карликов-близнецов в специальную палату.

Да…

Алекса погрузилась немного глубже.

Именно это воспоминание.

Там что-то было, что-то очень существенное. И, возможно, Харальду многое было известно, решила Алекса, судя по тому, как он взглянул на Донала.

Временная точка была установлена. Теперь необходимо отправиться назад в своих воспоминаниях и вновь посетить то мгновение. Откинувшись на спинку кресла и улыбаясь, Алекса закрыла глаза и начала обратный отсчет от семисот. Веки её слегка подрагивали.

Она погружалась ещё глубже.

Алекса видела, как движутся губы Лоры, видела, как Донал повернулся спиной, но напряжение у него в плечах было достаточно красноречиво… Затем он снова повернулся, и теперь Алекса смогла прочесть по движению губ каждое произнесенное им слово.

— Семь-семь-семь. — Донал сделал паузу, затем продолжил: — Два-девять-семь-два, шесть-шесть-девять-шесть.

— Это было у карлика в?.. — Лора отступила в сторону, и Донал загородил плечом лицо Лоры от Алексы.

Но «прочитанного» было вполне достаточно.

Я не верю…

Алекса задрожала, сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя себя подобно ныряльщику, всплывающему на поверхность. Судя по словам Донала, получалось, что в расследуемом ими преступлении замешан комиссар. Причастность комиссара Вильнара подтверждал уже второй источник. Алекса была уверена в правильности своей догадки.

Донал сообщил Лоре сведения, по которым выходило, что Вильнар — один из подозреваемых.

И тем не менее, отношение Харальда к Доналу почему-то вдруг переменилось к худшему.

Нет, только не он!

Поверить в подобное было трудно. Особенно после всего, что случилось с Сушаной.

Харальд — шпион Вильнара? Невозможно!

Веки Алексы продолжали трепетать, она вновь погрузилась в воспоминания.

Пять минут спустя она широко открыла глаза.

— Харальд, ты долбаный кретин!

* * *

Примерно через час после вылета где-то в нижней части самолета послышалось негромкое постанывание. Донал, не на шутку испугавшись, выглянул в иллюминатор, однако разглядел только ярко-зеленое свечение турбин на фоне темного индиго ночного неба.

Снова послышалось постанывание, за которым последовал тяжелый рокот. Стюарды с жесткими лицами и накачанными мышцами уже бежали в заднюю часть самолета. Донал понял, что они направляются туда, где расположены грузовые отсеки.

Может быть, звуки издает какое-то из перевозимых животных? Донал вспомнил клетки со зверями. Некоторые из них могут представлять реальную опасность, если вырвутся на свободу.

Впереди, в отдалении, ярко-белой стрелой прорезала небо молния — первый знак Бури Перехода. В небе на иллурийской границе постоянно бушевали вихри и грозы, вызываемые специальными защитными чарами.

Однако, судя по заявлениям капитана Йершвина, которые он сделал вскоре после вылета, они должны были достичь района постоянных бурь ещё через целых два часа. Явления, вызываемые защитными чарами, начались подозрительно рано.

Тем временем внизу, в грузовых отсеках, за жутким скрежетом последовал чудовищный вой. Что-то встревожило практически всех животных. В их завывании чувствовались страх и ярость.

Одна из стюардесс, бледная и взволнованная, бежала по проходу. Она остановилась у черной занавеси за передней перегородкой. И вновь у Донала возник вопрос, что же там спрятано.

— Извините. — Донал встал и стал протискиваться к проходу мимо пожилой седой дамы на соседнем сиденье. — Простите, пожалуйста.

— Будьте осторожнее, молодой человек.

— Извините, мадам.

— Нет, я совсем не то имела в виду. Я хотела сказать, что если вы хотите помочь им справиться с этими опасными животными, то должны быть очень осторожны.

— Постараюсь, мадам.

Однако если звери вырвались на свободу, без оружия Донал вряд ли чем-то мог помочь.

— Пожалуйста, не беспокойтесь. — В репродукторе прозвучал голос не капитана Йершвина, а какого-то значительно более молодого человека. — Говорит старший помощник Смелтил. Ситуация полностью под контролем. Оставайтесь на своих местах. Убедитесь, что ремни безопасности пристегнуты.

Ещё одна стюардесса взяла Донала за руку.

— Сэр, вернитесь, пожалуйста, на свое…

— Я полицейский. Позвольте мне помочь вам, — произнес он ей на ухо.

— О, лейтенант, да…

Значит, звание Донала было указано в списке пассажиров вместе с именем.

— Извините. — В проходе появилась первая стюардесса, за ней следовала смуглая женщина, которую Донал раньше не видел. На женщине были черно-лиловые одеяния, а между небольших грудей серебром и агатом отливал одиннадцатиугольный амулет.

По напряженному, покрытому морщинами лицу и худым рукам мелькали движущиеся семиугольники. Возраст женщины невозможно было определить. Она напоминала какое-то древнее, покрытое песком изваяние посреди бескрайней пустыни.

Донал хотел было протянуть к ней руку и попросить женщину остаться на месте, но глаза её излучали странное мерцание, подобно маслянистой поверхности прудов, в чьих глубинах водятся причудливые создания.

Ведьма?

Конечно.

Кажется, это была собственная мысль Донала.

* * *

Спустя несколько мгновений Донал полностью пришел в себя. Пробудились от оцепенения и обе стюардессы.

— Что?..

Ведьма уже дошла до конца прохода.

— Хорошо, что она на нашей стороне, — пробормотал Донал. — Э-э… она?..

— О да!

— Слава Аиду!

В это мгновение самолет толкнуло в сторону. Несколько человек истошно завопили.

— Проклятие! — воскликнул Донал, хватаясь за спинку ближайшего сиденья. Поднос с грохотом упал из рук стюардессы на пол.

— Скорее! — вскрикнула стюардесса.

Донал проследовал по направлению к кухне в корме самолета, именно туда до него прошла и ведьма. Стюард с мрачным выражением лица открыл внутренний люк. Металлические ступеньки вели вниз в какое-то темное помещение. Донал заметил край одежды ведьмы.

— Танатос! Туда. — Лейтенант ухватился за стальные перила и прыгнул. Он съехал по перилам, как когда-то, в далеком приютском детстве. И опустился на пол нижнего отсека.

— Тише!

Ведьма сидела, скрестив ноги, перед рядом клеток, руки вытянуты вперед, глаза закрыты. Она наклонила голову, посылая потоки энергии по направлению к встревоженным животным. В ушах Донала звучал скептический голос сестры Мари-Анн Стикс, с презрением отвергающей любое упоминание о мистике. В клетках сверкали серебристые чешуйки, лиловая шкура и серые когти.

За спиной Донала послышался грохот, затем проклятие. Обернувшись, лейтенант увидел, что один из крепышей-стюардов лежит на полу. Донал сразу понял, что у парня сломана нога.

— Меня зовут Риордан, — проговорил лейтенант. — У вас есть оружие?

— Да… — прохрипел стюард сквозь стиснутые зубы. — На лодыжке. Другой ноги.

— Нашел.

Донал быстро выхватил черный короткоствольный пистолет из кобуры. Сломанную ногу необходимо закрепить, но если звери вырвутся на свободу или турбулентность за бортом самолета усилится, это уже не будет иметь никакого значения.

Присев на корточки, Донал навел оружие на ближайшую клетку, затем на другую, потом на третью. Грузовой отсек наполнил прозрачный поток сероватого света.

Лишь тогда Донал понял очевидное. Они попали не в простую грозу, и перед ним не обычные звери. И чтобы справиться с ситуацией, необходимо нечто большее, чем обычные пули.

Темное свечение окружало ведьму.

Самолет снова резко дернулся. Сверху доносились крики и звон разбитого стекла. Но к этому добавилось и кое-что ещё: воздух как будто сгустился, за порогом человеческого слуха появилась какая-то новая вибрация.

Вокруг ведьмы воздух продолжал сгущаться. В клетках звери понемногу затихли, но глаза их вспыхнули ещё более ярким огнем. Затем они тоже начали издавать какие-то непонятные звуки, глотки рептилий присоединились к едва слышимому гипнотическому напеву ведьмы. Донал опустил пистолет.

Иди вперед.

Какое-то мгновение лейтенант не мог понять, кто к нему обращается. Ведьма продолжала что-то монотонно бормотать, но до Донала вдруг дошло, что у него в голове звучат её слова.

— Прикоснись к животным, — прозвучал голос. — К каждому по очереди.

— Я не…

— Ну!

Донал оглянулся на охранника со сломанной ногой. В глазах у парня блестели слезы, но он изо всех сил старался не потерять сознание. Донал вернул ему оружие.

— Мне оно не понадобится, — сказал Донал.

— Что вы… будете делать?

— Если бы я мог ответить на твой вопрос, парень.

Самолет снова накренился, и Донал покатился по полу. Через какое-то время ему удалось встать на одно колено. Ведьма загадочным образом оставалась неподвижна. Она сидела, скрестив ноги, погрузившись в себя.

Донал так и не понял, какую битву и с кем она вела, и сколько энергии ей требовалось на это. Он мог только выполнять её команды. И потому подполз к первой клетке.

— Не надо! — крикнул охранник со сломанной ногой. — Не подходите туда.

— Я должен, — ответил Донал, ухватился за решетку и встал почти в полный рост. — Я знаю, что не…

Холодный черный язык коснулся руки Донала и исчез.

Ты чувствуешь кости?

— Танатос! — прошептал он. — Это был васи…

Быстрее. — В голове Донала вновь прозвучали слова ведьмы. — Времени очень мало.

Затем последовал другая мысль с совершенно другим «привкусом».

Ты ощутил вкус песни?

25

Самолет постепенно выровнялся. Последовало ещё несколько толчков, и раздался ещё один вопль из пассажирского отсека наверху. Он был настолько громкий, что перекрыл звуки продолжающейся паники. Донал подтянулся, держась за перекладины, к следующей клетке и просунул руку внутрь.

— А!..

Острые клыки вцепились ему в запястье. Обжигающая боль пронзила лейтенанта. Донал усилием воли заставил себя не отшатнуться. Острые загнутые клыки могли разорвать ему сухожилия.

Ты чувствуешь?..

Замолчи. Я работаю.

Доналу потребовалась вся сила воли, натренированная в трансовых упражнениях, чтобы подавить рефлексы и не двинуться с места, пока давление зубов зверя не ослабло. Он пополз дальше, но жгучая боль все ещё разрывала ему руку. Впереди ещё четыре клетки.

Опасность здесь гораздо более велика, нежели за бортом самолета, какой бы сильной ни была вызванная магическими заклятиями буря. И присутствие Донала каким-то загадочным образом имело к упомянутой опасности непосредственное отношение.

Ты чувствуешь музыку?

Она здесь из-за меня.

Одно из созданий, заключенных в клетки, было почти нематериальным, близким к духам, но оно и отдаленно не напоминало человека. Прутья его клетки служили проводниками некромагнитного поля, и это не позволяло созданию ускользнуть.

Когда Донал просунул руку внутрь поля, и к жжению, сохранявшемуся на коже от прикосновения клыков предыдущего животного, присоединилось ощущение ледяного холода от слияния с ним странного существа. Впрочем, оно длилось всею мгновение. Геометрия пространства здесь постоянно менялась, проходя через невероятные сочетания углов и пересекающихся плоскостей. Мир виделся Доналу подобным кубистскому полотну, в таких перспективах, в которых его не видит обычный человек.

И тут жуткая мигрень словно топором рассекла его голову. Донал с криком упал на спину… и мгновенно почувствовал себя лучше.

— Что такое, Танатос побери?!

Ведьма дрожала. В голове Донала больше не звучали слова, но до него дошла информация, посланная ею: долго она не продержится. Ему необходимо как можно скорее успокоить остальных животных, вступив с ними в некое подобие телепатической связи, в противном случае самолет рухнет вниз.

Это моя вина. Они должны понять, что я им не угрожаю.

Оставалось три клетки. За прутья следующей Донал ухватился обеими руками, пытаясь удержаться на ногах во время очередного толчка. Он просунул лицо между прутьями.

Идиотский риск…

Лиловые чешуйки спиралями мелькали у него перед глазами, и Донал не мог уследить за ними. Животное плюнуло ему в лицо какой-то кислотой, Донал невольно отшатнулся, выпустил из рук прутья решетки, покатился по твердому металлическому полу и ударился о соседнюю клетку.

— Нет… — Ведьма скорчилась на полу, она находилась на грани обморока. — Оно не нападало.

— Оно прощает меня, — произнес Донал. — Я понимаю.

— Нет…

Мгновение Доналу казалось, что ведьма с ним не согласна. Затем самолет накренился, и она рухнула на пол, а Донал понял, что все кончено: самолет падает, и это его, Донала, вина.

Фюзеляж заскрежетал, металл стало корежить. Донал изо всей силы ударил кулаком по ближайшей клетке, и что-то скользнуло по его руке. Оно стало ввинчиваться ему в кожу, нечто, напоминающее ртуть проникало в кости Донала, вызывая жуткую боль.

Донал вскрикнул, ударной волной его отшвырнуло на перегородку.

Ведьма, лежавшая на полу, по-видимому, была без сознания. Парень со сломанной ногой скорчился от боли, его трясло.

Оставалась одна клетка.

Самолет падал, но шанс спасения ещё был. Донал бросился к последней клетке, и в это мгновение грузовой отсек перевернулся вверх ногами и все…

НЕТ!

…исчезло.

* * *

Когда Донал пришел в себя, несколько человек пытались помочь охраннику, сломавшему ногу. Один из стюардов и хорошо одетый пассажир накладывали шину из подручных средств. Ведьмы нигде не было видно.

Кто-то поставил рядом с Доналом бутылку воды. Он взял её, отвинтил пробку и сделал несколько глотков, затем взглянул на этикетку: горная вода из Голадола в северном Иллуриуме.

Полет проходил нормально.

— Уф! — Донал поднялся на ноги. — Наверху есть аптечка… Я видел её.

— Да, мы знаем. — Стюард взглянул на него. — Но проблема в том, что там, наверху, ещё десяток раненых. А у одного к тому же и сердечный приступ.

— С ним все будет в порядке, — пробормотал хорошо одетый мужчина, продолжая заниматься сломанной ногой охранника.

— На земле нас будет ждать скорая помощь, — сообщил стюард.

— Это при том условии, что мы не попадем в очередную бурю. Не разумнее ли повернуть обратно?

Мгновение стюард молчал, а затем произнес:

— Гм… Знаете, погода за нами значительно хуже, чем впереди. Метеорологическое бюро ничего подобного не предсказывало.

Врач ухмыльнулся.

— Никогда не доверял пророкам и вам не советую.

— А что случилось… — Донал сделал жест в сторону того места, где некоторое время назад сидела ведьма, — …с… дамой?

— Вы имеете в виду ведьму? — переспросил стюард. — С ней все в порядке. А что?

— Ничего. — Когда Донал в последний раз видел её, она лежала без сознания, но ведь ведьма есть ведьма, с ними никогда ничего нельзя знать наверняка. — А звери?

В клетках царила тишина.

— Успокоились. Я даже и представить не могу, что их так завело. Наверное, все-таки, буря. А с другой стороны, откуда они могли узнать о её приближении?

— Ума не приложу, — откликнулся Донал.

Тем не менее у лейтенанта было ощущение, что ему прекрасно известны ответы на все вопросы, и что ведьма права: причина случившегося — его присутствие на борту. Он вспомнил, как тогда в театре передние ряды зрителей под воздействием магических чар встали и единой колонной пошли вперед, наступая на диву и… на Донала.

Ты слышишь кости?

Нет.

— Где она? — спросил Донал. — Ведьма?

— Пытается помочь одному из пассажиров, — в голосе медика прозвучала досада, — я там оказался бессилен. Здесь мои познания уместнее.

Ты чувствуешь музыку?

Это была не моя вина.

Стюард со сломанной ногой застонал от боли, затем снова потерял сознание.

Донал улыбнулся и вновь повернулся к клеткам.

— Что смешного?

— Ничего, — ответил Донал. — Извините. Я просто ударился головой, и у меня странная реакция на все вокруг.

Я чувствую себя превосходно.

Врач бросил на Донала тревожный взгляд.

— Подождите минутку, я осмотрю вас…

— Нет-нет, не беспокойтесь, сотрясения у меня нет. — Донал поднял правую руку и большим пальцем согнул мизинец. — Три пальца, верно? Нет, здесь другая странность… я просто слишком хорошо себя чувствую.

На самом деле очень хорошо.

— Эйфория, — заключил медик. — Возможно, кислород здесь несколько… Ну ладно. Если вы нормально передвигаетесь, значит, ничего страшного. Может быть, вам лучше возвратиться в пассажирский отсек? Вполне вероятно, что там понадобится ваша помощь. Вы выглядите вполне здоровым.

— Да, вполне, — Донал усмехнулся, поднимаясь по лесенке. — Вполне.

Хотя сам понимал, что реакция у него все-таки крайне странная.

* * *

Когда Донал добрался до самого верха стального трапа, чья-то тонкая рука схватила его за запястье, сжала изо всей силы и потащила вверх. Это была та самая старая ведьма в черно-лиловой одежде. Когда она отпустила его, запястье запульсировало от боли.

— Э-э… Спасибо, — произнес он.

Его не учили, как следует правильно обращаться к ведьме. Как обращаться к монахиням, он знал. Болезненными ударами по ногам Донала приучили с почтением произносить «сестра» (или «Мать» в случае с Матерью Настоятельницей, начальницей приюта, холодной и высокомерной сучкой). Но ведьма — совсем другое дело, и Донал понимал, что отсутствие особых церемоний её раздражать не будет.

— На тебе прикосновенье черной крови, — произнесла она. — Поле бури сегодня покрывает слишком большую территорию, оно принимает резонансы издалека. Даже от… Может ли кто-то его направлять сознательно?

— Возможно, у меня есть какие-то враги в Сильвексе, но я там никогда раньше не бывал. — Донал пожал плечами. — Просто у меня такая работа.

— В этом нет ничего хорошего, молодой человек.

— Да, наверное, мадам.

Морщин на старческом лице стало ещё больше из-за внезапной улыбки.

— И все-таки ты смело идешь навстречу опасности? Отлично, Донал Риордан!

— Откуда вам известно, как меня зовут?

Ведьма кивнула в сторону задней перегородки, где под стеклом находился небольшой отпечатанный список.

— Декларация пассажиров.

— О…

— В нашем мире нужно быть очень наблюдательным. Только так в нем можно чего-то добиться.

Донал слегка наклонил голову в знак согласия.

— Вот. — Ведьма сунула руку под свои одежды и вытащила амулет из серебра с агатом, который он уже видел на ней. — Это тебе.

— Я не могу…

— Бери. Сейчас же.

— Э-э… — Но амулет уже лежал в руке у Донала. — Танатос! Как вам удаются подобные вещи?

— Какие вещи? Неужели ты хочешь сказать, что я управляю твоими руками?

— Ну, не думаю, что возможно…

— Повесь амулет себе на шею. Сейчас же!

— …командовать мною и заставлять делать… — Донал завязал шнурок на шее, и амулет повис у него на груди, — гм… то, что я сам бы не захотел сделать…

— Именно так. — Ведьма снова улыбнулась, и Донал понял, насколько молода и пронизана теплом её душа, несмотря на почтенный возраст физического тела. — Ты рад, что захотел сделать именно то, что сделать было необходимо?

— Необходимо…

— Извини. — Ведьма коснулась руки Донала. — Есть ещё несколько человек, которые нуждаются в моей помощи.

— Да. Я только…

— Иди-ка лучше на свое место.

Донал пропустил ведьму, которая прошествовала дальше по проходу, а сам пошел к себе в первый класс. Люди спокойно посапывали в креслах, словно ещё несколько минут назад не было никакой паники.

Усевшись на место, Донал прикрыл глаза, наслаждаясь мягким оранжевым свечением, проникавшим сквозь прикрытые веки. Он понимал, что разрешение на это ему дала ведьма. И спокойно растворился в обволакивавшем его тепле.

Ты…

С улыбкой на устах Донал заснул.

* * *

Центр Бури Перехода формировался из громадной вздымающейся пелены серебряного и лилового свечения — сияющего центра ураганов, бушевавших в течение столетий (а возможно, и тысячелетий) над иллурийской границей. Серебристая молния могла ударить в любой момент.

Внезапно она на самом деле ударила.

Белая вспышка озарила кабину, пробежала по проходам и по выпуклым стенам и исчезла. Тем не менее все системы самолета продолжали функционировать нормально. Не возникло ни малейшей паники. В этот момент на панику была способна только ведьма, но она была слишком занята, чтобы тратить время на волнение. Всю свою энергию она направляла на поддержание спокойного состояния у пассажиров и в особенности у Донала Риордана, который улыбался, досматривая какой-то приятный сон, и бормотал одно-единственное слово: «Лора».

Услышав его или почувствовав каким-то другим способом, ведьма улыбнулась. Она сама когда-то была влюблена, а потом вышла замуж за мага, которого боготворила всю жизнь. Ведьма прожила с мужем тридцать пять лет до момента его столкновения с группой паразомби, управляемых какой-то неизвестной ему силой. Это случилось во вполне, на первый взгляд, безопасном отделении больницы.

Врачи пытались сами справиться с паразомби и отказывались впускать в палату полицию. Тогда её муж Валктон решил в одиночку провести акт группового экзорцизма, не желая дожидаться помощи. Концентрация чар, воздействовавших на паразомби, увеличивалась с каждой минутой. Источник, управлявший ими, сам физически приближался к ним, что увеличивало мощность трансляции.

Ведьма ощутила резонанс Черного Круга в эманациях, окружавших мертвое тело её мужа. В тот момент ей было ещё неизвестно название группы заговорщиков. Но сейчас она уловила те же следы на Донале Риордане.

Ты ведь все понимаешь.

Все это она выудила из подсознания Донала во время двадцатиминутного разговора с ним в проходе, когда лейтенант поднялся из грузового отсека. Для Донала разговор длился всего несколько секунд.

Ты ведь начинаешь понимать, что они сделали с тобой, Донал Риордан.

* * *

Когда Донал проснулся, самолет уже пошел на посадку. Лейтенант отдернул маленькие белые занавески на иллюминаторе и сразу же обратил внимание на две вещи: на почти черное небо над головой и на сверкающие отражения на идеально плоском рельефе местности у Сильвекса.

Он пропустил начало Стеклянных Плоскостей, листов стекла площадью в сто квадратных миль, напоминавших трехмерные шахматные доски какого-то божества. Они располагались одна над другой с промежутками в пятьдесят — сто футов (расстояние между ними было неодинаковым). Плоскости держались на мраморных колоннах, каждая шириной с небольшой город.

Существовали многочисленные легенды о происхождении этих Плоскостей, возраст которых измерялся тысячелетиями. У каждой легенды были тысячи или даже сотни тысяч последователей. И все они, как водится, противоречили друг другу. Никто не знал правды, хотя многие претендовали на обладание всей полнотой истины.

Донал проспал все то время, пока самолет пролетал над зоной Бурь Перехода и вышел из неё уже на иллурийской территории. Странным было то, что в памяти у Донала каким-то загадочным образом сохранились мельчайшие подробности практически постоянных грандиозных ураганов, охраняющих границу Иллурии.

Звук моторов изменился. В изумрудном свечении появился новый оттенок, оно сделалось ещё более темным: самолет наклонился вниз и налево, начав снижение по дуговой траектории по направлению к ожидающей его посадочной полосе.

Сильвекс сиял алыми и изумрудными огнями, золотом и синевой, кое-где виднелись стеклянные шпили, вырванные из темноты лучом фиолетового света. В них плавали желтоватые структуры, напоминавшие туманности.

Совсем другая страна.

Широкая улыбка осветила лицо Донала, увидевшего, как городской ландшафт под крыльями шедшего на посадку самолета увеличивается в размерах, становится все более подробным, все более удивительным. Через несколько минут они приземлились. Голову Донала отбросило назад, как только тормозные приспособления коснулись непрозрачной шероховатой стеклянной поверхности посадочной полосы.

Оставалось совсем немного времени до того мгновения, когда Донал вступит на территорию Сильвекса.

* * *

Наконец самолет остановился, подкатив к одному из семи зданий терминалов, расположенных на стеклянной плоскости в виде завершения лучей семиконечной звезды. От стены отделился овал и стал приближаться к самолету, за ним тянулся удлиняющийся туннель, составленный из перекрывающихся металлических листов.

— Мы хотели бы поблагодарить вас за выбор компании «Лэроиллуриум» и с нетерпением ждем…

Даже самые обессиленные пассажиры стали вслух благодарить команду. Полная дама, набрасывая на себя меховое боа, сказала, обращаясь к мужу:

— Мы прекрасно провели время, не правда ли, дорогой? Скоро мы снова полетим?

— …нашей следующей встречи с вами. Огромное спасибо всем.

— Думаю, что да, дорогая.

Никто из стюардесс при этом и глазом не моргнул, даже девушка с забинтованной рукой. Интересно, каким образом она объясняет себе появление травмы? Тем, что у неё что-то разбилось в руках?

Охранника со сломанной ногой нигде не было видно. А в том месте, откуда вышла ведьма, были задернуты занавеси, но Донал не сомневался: она там.

Все абсолютно счастливы.

Донал медлил, сделав вид, что ему необходимо вытащить вещи из шкафчика для багажа, хотя при нем были только пальто и потрепанный экземпляр романа «Человек. Еретики», очередного тома его любимой серии, который лейтенант намеревался прочесть.

Но черные занавеси, скрывавшие ведьму, даже не шелохнулись.

Донал ждал. Он оставался последним пассажиром на борту.

— Полет был великолепен, — сказал он стюарду. — За исключением нескольких мелких интересных эпизодов.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду, сэр.

Донал остановился у занавесей, подумав, что, возможно, их стоит отдернуть. Однако если ведьма находится в магическом трансе, то внезапный выход из него может быть опасен.

Амулет, находившийся у Донала под рубашкой, был твердым и холодным.

Ты?..

Ш-ш-ш…

На борт самолета поднимались люди в черных одеждах. Самый высокий из них взглянул на Донала, и глаза его как будто сделались больше.

— Кто вы такой?

— Донал Риордан.

Один из магов указал Доналу на грудь, прямо на амулет, сокрытый под рубашкой и галстуком Донала.

— Он не украл его, ему его подарили.

— Верно, — подтвердил третий маг.

И все три мага одновременно поклонились.

— Вы получили благословение, — произнес их предводитель. — Примите же и наши благословения вместе с её.

— Э-э… Да, — ответил Донал. — Спасибо. Особенно… — Он вновь обернулся на занавеси. — Наверное у вас свои важные дела. Не хочу вам мешать.

Никто из магов не пошевелился, пока Донал не покинул самолет.

* * *

С потолка на переплетенных бронзовых цепях, инкрустированных граненым стеклом, напоминавшим драгоценности, свисали роскошные пятисторонние бронзовые часы, приводимые в действие водяными духами. Пол покрыт плитами из какого-то блестящего темно-зеленого камня, в котором мелькали туманные спирали.

А ведь это всего лишь багажное отделение.

Пассажиры самолета, на котором прилетел Донал, дожидались своих чемоданов. Те должны были опуститься по специальному стеклянному желобу, расположенному высоко в стене. Когда Донал подошел к желобу, оттуда выскользнул его чемодан. Несколько пассажиров, стоявших поблизости, взглянули на Донала так, словно он сам все подстроил.

Конечно, появление его чемодана было простым совпадением, но Донал улыбнулся так, словно определенная лепта его усилий в этом странном совпадении все-таки была, и с улыбкой оглянулся по сторонам, забирая чемодан. Никаких указателей нигде не было, но по тому, в каком направлении двигались люди, он интуитивно понял, под какую арку следует идти.

Пройдя под аркой, Донал заметил парящий в воздухе дух огня. По его движениям он догадался, где проходят досмотр, и проследовал по коридору.

Коридор был оформлен в привычном Доналу стиле готик-деко, но с большим количеством стекла и бронзы. В воздухе стоял запах чистоты, немного отдающий антисептикой. У последних дверей в вестибюль таможенники проверяли документы, а нервные пассажиры стояли в очередях, ожидая, когда их вызовут.

Офицер в белых перчатках мгновенно поманил Донала и кивнул, как только тот стал вытаскивать паспорт, давая понять, что он может идти.

— Добро пожаловать в Иллуриум, лейтенант.

— Гм… Спасибо.

Все проходило необычайно просто.

Чуть в стороне лейтенант заметил фигуру человека в темных одеждах, черных или темно-лиловых. Человек сделал едва заметный жест. Приятное ощущение разлилось по всему телу Донала от этого благословения.

Ты?..

Скоро. Очень скоро.

Донал миновал ограждение и вышел в обширный вестибюль, покрытый громадным куполом. Отыскал окошко обмена валюты — в Тристополисе у него не было времени на получение иллурийских денег — и поморщился, увидев, какую небольшую кучку монет дали за его флорины.

Затем лейтенант подошел к ряду красных телефонов-автоматов и воспользовался ближайшим из них. Прежде чем набрать номер, бросил в щель две четырнадцатигранные монетки. В трубке что-то зашумело и зашипело, и ему ответил дух коммутатора. Донал назвал нужный номер. Через пять секунд трубку подняла Лора.

— Ну что, возлюбленный, ты уже, наверное, догадался? Тебе снова придется отправиться в оперу…

26

Над головой среди стальных брусьев, между которыми плавали янтарные формы с духами огня, сиял хрусталь. Магазины и кафе, блистающие немыслимой чистотой, располагались в потрясающей структуре из множества стеклянных ярусов. Вокруг Донала стоял шум двух тысяч голосов, создававший в этом огромном пространстве грандиозное эхо.

Его внимание привлек кофейный бар. Написанная от руки вывеска предлагала двадцать три разновидности кофе и семнадцать — чая. Донал улыбнулся, почувствовав густой аромат.

Он вошел в бар и уселся за столик у стены. Крошечная прозрачная фея вспорхнула со столика и повисла над лейтенантом, размахивая своими почти невидимыми крыльями, чтобы удержаться на месте. Донал указал на «Зуринамский чоко» и произнес:

— Среднюю чашку… Нет, ладно, пусть будет большая.

Фея улыбнулась или изобразила на своем крошечном, почти человеческом личике некое подобие улыбки и на секунду исчезла в столешнице. Затем появилась снова и скользнула по направлению к стойке, за которой работали три вполне обычных человека.

Кофе Доналу принесла самая очаровательная из официанток. Он улыбнулся ей своей самой ослепительной улыбкой и провозгласил:

— Выглядит просто фантастически!

Она ответила такой же широкой улыбкой.

— Вам понравится.

Все вокруг было пронизано атмосферой мира.

Вернувшись за стойку, официантка улыбнулась одной из своих коллег, которая отрезала кусок от большого торта.

Вторая официантка обслуживала дородного мужчину средних лет, сидевшего в углу за чашкой чая с тортом; он ответил на её шутку какой-то любезностью, но Донал не разобрал слов. Отломив вилкой кусочек торта, мужчина поднес его ко рту и от наслаждения прикрыл глаза.

Донал почувствовал, что каким-то загадочным образом его простое удовольствие от кофе за несколько секунд распространилось среди всех присутствующих. Как было бы чудесно, если бы в жизни все было так!

А почему бы и нет?

Единственное, что Донал знал о будущем: оно ещё не наступило.

А относительно недавнего прошлого ему было известно, что, садясь на самолет в Тристополисе, он чувствовал себя вполне обычно, но с тех пор как проснулся на подлете к Сильвексу, ощутил себя потрясающе счастливым человеком, и названное ощущение сохраняется у него до сих пор. Возможно, происшедшее имеет какое-то отношение к высоте местности над уровнем моря? Или к составу здешней атмосферы?

Допив кофе, Донал сам отнес чашку к стойке и поблагодарил обеих стоявших там официанток (третья куда-то отошла). Они весело заулыбались ему.

Единственное, что расстраивало Донала в данный момент — невозможность поделиться своей радостью с Лорой.

Запрокинув голову, лейтенант воззрился на стеклянный купол и вечную темноту за ним. Привыкший к небу, цвет которого ограничивался различными оттенками лилового, Донал хотел получше разглядеть небо другой окраски. Наверное, в практически черном небе отсутствуют всякие очертания, подумал он, или, все-таки, даже в нем есть какая-то видимая топология? Видимая невооруженным глазом.

Донал огляделся по сторонам в поисках таблички «Выход» и заметил вывеску, на которой значилось: «Наземные перевозки». Скорее всего, такси и автобусы, решил лейтенант. Отдельный знак, указывавший вниз, сообщал о местоположении станции метро.

Необходимо найти такое место, откуда бы он мог… Ах, вот оно. «Смотровая площадка». Донал вышел на движущуюся ленту эскалатора, вначале перемещавшуюся горизонтально, а затем идущую вверх. Эскалатор поднял его на два уровня, мимо ресторанов и магазинов одежды.

Наверху лейтенант прошел мимо стеклянной барной стойки, не обратив внимания на соблазнительные напитки, к выходу. Большинство людей вокруг довольствовались тем, что сидели у стеклянных стен и смотрели наружу. Однако в зале имелась дверь, которая вела во дворик. Донал открыл её и вступил в холодную темноту.

По черному небу были разбросаны крошечные желтые точки и бледно-голубые сферы.

Это настоящая ночь.

То, чего никогда не увидишь в Тристополисе и где бы то ни было ещё на территории Федерации. Только здесь перед Доналом открылась вселенная, наполненная светом звезд, миллиарды лет распространявшимся по бескрайней пустоте.

Пока Донал, как завороженный, всматривался в небосвод, темную сферу малиновой линией прочертил метеор, за ним другой, потом третий.

Лейтенант долго сидел там, созерцая бесконечные просторы вселенной.

* * *

Когда Донал вернулся в вестибюль с двумя чемоданами в руках, было уже больше двадцати пяти часов. Он провел на улице значительно больше времени, чем предполагал.

Алекса забронировала по телефону номер в гостинице, не полагаясь на Отдел командировок Управления. Они с трудом добились разрешения на заграничную командировку даже при том условии, что Лора согласилась оплатить все расходы сама. И Донал не знал, сумеет ли он зарегистрироваться в отеле «Нова» такой глубокой ночью.

Спустившись по спиральному эскалатору, Донал миновал семь этажей вестибюля и вышел на уровне наземных перевозок. Там среди семейств, ожидающих прибытия родственников или заранее заказанных дешевых такси, стояла группа мрачных водителей. На некоторых была темная форма — они держали планшеты с именами постояльцев гостиниц.

На одном из них значилось «Э. ААЛСИГСЕН; СОВЕТНИК ЛИВКО»; на другом было нацарапано что-то вроде «СЕМЕЙСТВО ЛАБРУШВИО». А вот и надпись «Д. Риордан», а за ним плакат «ПРЕСТАВИТЕЛЬ «LEXCO INC.» — либо ошибка, либо какой-то иностранный язык.

Донал направился к человеку в остроконечной шапке с табличкой «Д. РИОРДАН».

— Кто вас направил?

Меня ведь никто не должен ожидать.

— А… господин Риордан. Могу я взять ваш чемодан?

Сосредоточившись на контроле своих эмоций и дыхания, Донал спросил:

— У кого вы работаете?

— О, извините. Мне следовало с этого начать… У дона Фалвина Ментрассоре, друга Харальда Хаммерсена.

— А… Хорошо. Идемте. — Значит, он имеет дело с одним из связных Харальда. — Но свои чемоданы я понесу сам.

— Да, конечно, сэр. Сюда, пожалуйста.

— Вы здесь с момента приземления самолета? — Донал взглянул на часы. — Уже целый час.

— Гм, да, сэр.

— Извините, что заставил вас ждать. Может быть, вам нужно куда-то зайти перед тем, как мы отправимся?

После секундного колебания водитель произнес:

— Я отойду на минутку.

Донал широко улыбнулся ему вслед. Водитель устремился по направлению к комнатам отдыха. Донал поставил чемоданы на полированные плиты пола и огляделся по сторонам.

Вокруг были киоски, торговавшие напитками, простенькими закусками и даже лекарствами.

К Доналу приближался молодой бедно одетый человек с лютней на кожаном ремне через плечо.

— Извините, сэр. — Цвет лица у юноши был смуглый, глаза узкие, а акцент явно шоринезский. — Вы не подскажете, как мне добраться до Далишвиля?

Представления Донала об иллурийской географии были весьма туманны, но даже он знал, что Далишвиль находится на расстоянии нескольких сотен миль отсюда.

— Нет, вряд ли. Поезда отходят вон оттуда. — Донал указал в сторону пандуса, спускавшегося вниз. — Полагаю, поезд — самый дешевый вид транспорта.

— Да, автобусы туда не идут.

— Счастливого пути, — пожелал ему Донал.

— Спасибо, сэр.

Молодой человек направился в сторону пандуса.

— Кто это, сэр? — спросил вернувшийся водитель. — Он вас беспокоил?

Все здесь называли Донала «сэр».

— Нисколько. Просто попросил совета.

— О! И он подошел именно к вам, а не к кому-нибудь другому.

Донал пожал плечами. Если вы кажитесь спокойным и сосредоточенным, у многих создается естественное впечатление, что вы местный. Да и город здесь такой же, как все остальные, может быть, только чуть-чуть почище и поаккуратнее.

Ты чувствуешь кости?

Нет, но здесь поблизости что-то есть.

Донал перевел взгляд на указатель железнодорожной станции.

— Сэр? Мы на самом деле…

— Как вас зовут? — спросил Донал. — Меня вы можете называть Донал.

— А меня Рикс.

— Прекрасно, Рикс. А что, если вы все-таки возьмете мой багаж? — Донал поднял чемоданы и протянул шоферу, — и отвезете домой к дону Ментрассоре.

— Э-э…

— Да-да, именно так, только чемоданы. Я подъеду позже. Кстати, по какому адресу?

— Дом дона Ментрассоре? — переспросил Рикс, словно не веря, что кто-то может не знать, где живет дон.

— Угу.

— Верхний Северный Килтрин, — ответил Рикс. — Дорога спускается вниз с Холм-Пулквилл, а особняк дона…

— А название улицы?

— Холм-Пулквилл — главная улица. А сам дом расположен на частной улице, у которой нет названия.

У Донала сразу же возник вопрос, как туда доставляется почта. Но сейчас единственное, что ему нужно было знать — это как туда добраться самому.

— Таксист, наверное, знает дорогу. А что мне ему сказать? Особняк Ментрассоре?

— Да, конечно. Найти его нетрудно, — ответил Рикс. — Поезжайте по улице, пока не увидите здание с тремя стальными горгульями на фасаде. Обычно крылья у них распростерты вот так. — Рикс развел руки в стороны, изображая горгулий. — А возможно, там будут только две горгульи и один пустой насест. На цоколе.

— У дона ремонт?

— Нет. Просто… все как-то движется, знаете ли. Стоит вам отвернуться, и вещи могут переместиться.

Рикс держал чемоданы Донала без малейшего усилия.

— Сэр? Э-э… Донал… А что вам ещё нужно сделать? Дон обо всем позаботится.

Донал оглянулся на витрины.

— Мне просто нужно кое-что купить. Ну и хочется поводить носом по магазинам, осмотреть достопримечательности.

Рикс взглянул на часы. Они у него были на внутренней стороне запястья, как у Донала. Значит, бывший военный.

— Обо мне не беспокойтесь, — добавил Донал. — На улице мне спать не придется.

— Ну что ж, в таком случае, — Рикс коснулся козырька своей шляпы, — удачи, сэр.

Донал дождался, пока Рикс уйдет, а затем устремился к витринам магазинов. Дойдя до них, он тоже взглянул на часы, словно вспомнив о чем-то, повернулся и пошел туда же, куда направился Рикс. Взглянув на заасфальтированную площадку, где расположились лимузины и темно-зеленые такси, он увидел, что Рикс садится в низкий черный лимузин.

Лимузин плавно тронулся с места и преследовал по дороге. Вскоре он исчез из поля зрения под потолком из непрозрачного стекла.

Ты?..

Да.

Донал проследовал к пандусу, по которому спустился к железнодорожной станции. В Тристополисе отребье всякого рода собиралось в основном на автобусном вокзале. Здесь нужно искать в другом месте.

На подземной станции имелось семнадцать длинных темных платформ. Там было очень холодно. Все покрывал отстраненный серебристый свет флуоресцентных ламп. По концам трех платформ располагались пандусы, которые вели вверх на уровень автомобильный дорог.

По одному из этих пандусов поднималось такси. Донал отошел от платформы, на которой стояли только мешки с вещами. В столь поздний час здесь было совсем немного пассажиров. Донал, спустившись на одну из платформ, заметил полицейскую машину, остановившуюся за большой колонной неподалеку от ближайшего пандуса. Двое полицейских в форме обогнали его и медленно прошли мимо. Тот из них, что покрупнее, широкоплечий, с крепкой мускулистой шеей, взглянув на Донала, ещё больше замедлил шаг.

Сделав вид, что не обратил внимания на пристальный взгляд полицейского, Донал достал из внутреннего кармана бумажник с билетами, раскрыл его, затем бросил взгляд на знак на платформе — движущаяся рука духа лиловым курсивом писала на нем место назначения поезда — и задумчиво кивнул, словно окончательно сделав выбор. Полицейские прошли мимо.

Оглядев небольшие группки пассажиров и одиночек, стоявших на платформе, засунув руки в карманы, или сидевших, сгорбившись, на холодных скамейках, Донал уже было решил, что ошибся.

И тут заметил на одной из скамеек молодую девушку, почти совсем девочку. Девушка выглядела лет на четырнадцать, не больше, и была совсем одна.

Полицейские сели в машину и захлопнули за собой дверцы. Донал подождал, пока они со скрежетом развернулись, сделали круг и въехали вверх по пандусу на уровень автомобильных дорог.

Через несколько секунд после того, как исчезли полицейские, из-за колонны появился худощавый небритый мужчина и пошел по платформе, своими громадными глазищами рассматривая стоящих на ней. Донал сгорбился, наклонился вперед, всем телом изображая страх и растерянность.

Большинство законопослушных граждан почувствуют страх, очутившись в этот час ночи в таком месте.

Мужчина что-то пробурчал, проходя мимо Донала. Донал задрожал и ещё больше сжался, запахнув пальто. Но мужчина забыл о Донале и направился к одинокой девушке на скамейке.

Так я и думал.

Когда мужчины приблизился к скамейке, на которой сидела девушка, в походке его появилась специфическая развязность. Он изобразил на своей физиономии улыбку и спросил?

— Привет, можно мне сесть рядом с вами?

Девушка, которая немного дрожала, по-видимому, от холода, пожала плечами. Взглянула на него и отвела глаза.

— Не бойся меня, девушка, — произнес мужчина. — Я проповедник. Меня не надо бояться.

Проповедник? Возможно, Донал чего-то недопонял.

Ты чувствуешь кости?..

Опустив голову, Донал подошел ближе. Пристально оглядев мужчину с ног до головы, предположил, что у того в пальто может быть спрятан железный прут или дубинка. Пистолет у него висит на левом бедре, скорее всего, рукояткой вперед. Несмотря на холод, пальто было расстегнуто.

Жаль! Глупец или самоуверенный негодяй застегнул бы пальто и тем самым осложнил доступ к оружию.

Донал подошел ещё ближе.

— Сдается мне, что тебе нужен дружок. — В голосе мужчины звучало почти искреннее сочувствие. — И горячая еда. Я знаю дом, в котором…

Он заметил Донала.

— Эй, ты! — Голос его звучал ледяной ненавистью, и Донал сразу понял все, что должен был понять. — Убирайся! Сейчас же!

— Э?.. — Донал растерянно заморгал.

Мужчина поднялся со скамейки, выпрямился, сунул руку под пальто, сплюнул и процедил сквозь зубы:

— Ты. Дерьмо собачье. Захотел… Вот этого?

То, что негодяй перешел на односложные предложения, означало, что он готовится к нападению, и времени практически не осталось.

Сейчас!

Как только рука бандита начала вытаскивать пистолет, психологическое состояние Донала мгновенно переменилось. Он превратился в самую настоящую рептилию — левой ладонью нанес удар подонку в лицо и перехватил ту руку, которая тянулась за оружием, а правой всадил смертельный хук в шею. Бандит без чувств упал на пол.

Донал нанес ему ещё один удар коленом. Послышался омерзительный хруст.

В завершение Донал вырвал пистолет из рук бандита. Оружие можно отнимать только тогда, когда человек уже не в состоянии им воспользоваться.

Затем он обыскал лежащего без сознания мужчину, нашел длинную стальную дубинку — она ещё могла пригодиться — и горсть патронов. Нет, это не профессиональный бандит.

Настоящая профессия лежащего перед ним человека заключалась в поиске молоденьких девочек, которых он затем вводил в жуткий мир проституции и самых разнообразных преступлений. Он получал от их доходов свой жирный куш, а они опускались все ниже и ниже.

На сей раз он просчитался.

У бандита был бумажник. Донал вынул из него все банкноты и восьмиугольные иллурийские монеты.

— Вот, — сказал он, обращаясь к девушке, — думаю, он предполагал передать это вам.

— Мистер… Простите. За что?

— За что? — переспросил Донал. — Он хотел сделать из вас жертву, но вы ведь не жертва, вы настоящий достойный человек и сумеете… постоять за себя. Ведь так?

Распростертый на полу человек застонал.

— Правильно? — продолжал Донал. — Вы купите себе еды и позвоните. В вашем городе есть отделение «Сестер Смерти»?

В памяти Донала мгновенно всплыл образ сестры Мари-Анн Стикс, которая так выделялась на фоне презрительной холодности других сестер. Как бы то ни было, орден умел работать с людьми, попавшими в беду, отвергнутыми обществом. И они не занимались промыванием мозгов, это противоречило их религии.

— Думаю, что да…

— Тогда прямо сейчас поднимитесь на уровень главных магазинов и, во-первых, купите себе чего-нибудь поесть, а потом позвоните сестрам.

— Да, сэр. — Девушка поднялась со скамейки. — Хорошо.

Она пошла к пандусу для пешеходов. Потом вдруг остановилась и повернулась к лежащему мужчине.

— А что вы?..

— Идите.

Опустив голову, девушка повернулась и пошла по направлению к уровню вестибюля, где, по крайней мере, было более светло и безопасно. Донал чувствовал, что она последует его советам. Большего для неё он сделать не мог.

Бандит дернул головой. Донал взял его за плечи и усадил, затем оглянулся по сторонам. Никто не смотрел в их сторону — все здравомыслящие пассажиры старались не обращать внимания на то, что здесь происходит.

Надавив на особые точки в задней части шеи, Донал вернул бандита в полусознательное состояние.

— Если бы я оставил тебя лежать здесь, — прошептал он на ухо парню, — ты бы сдох, как собака. Думаешь, кто-нибудь обратил бы внимание на такое дерьмо, как ты?

— У-у…

— И если ты вернешься сюда, тебя ждет неминуемая смерть.

Бандит что-то прохрипел в ответ, сглотнул, открыл рот, попытался что-то произнести, но вместо слов у него получился только всхлип. Донал ещё сильнее сжал руку у него на шее.

— Если ты вернешься сюда, чтобы снова искать девочек, можешь считать себя мертвецом.

И снова только хрип в ответ. Донал немного ослабил давление.

— Ты их содержишь у себя дома? Девчонок?

— Да…

— На какой улице?

— Проспект Грюйтилвик.

— Номер дома.

— Сем… надцать.

— Если вернешься туда, тоже умрешь. Понял?

Бандит кивнул и сморщился от боли.

— Тогда вставай. — Донал поднял его на ноги. — И уходи.

— Куда?..

— Отсюда. И из своей прежней жизни.

— Ладно…

Вместо того чтобы направиться к пандусу, бандит неверной походкой подошел к металлической двери, выкрашенной в желтый цвет, с трудом открыл её и почти провалился внутрь. Оттуда донеслось только эхо шагов по железным ступенькам. Донал последовал за ним.

Аварийный выход вел в грязный туннель, где рядом с сырыми стенами в кучи был свален вонючий мусор. Вот оно — грязное нутро вылизанного снаружи до блеска Сильвекса.

Донал смотрел, как сутенер ковылял по ступенькам, а затем исчез. Какая-то тень метнулась ему навстречу из темноты — видимо, такой же хищник, почуявший своего раненого и обессиленного собрата. Донал взглянул на пистолет в руке, затем вниз, в темноту, и просто пожал плечами.

Он захлопнул тяжелую дверь. И вернулся на платформу как раз в тот момент, когда по серебристым рельсам пробежала радостная дрожь приближающегося поезда. Поезд влетел на станцию, и из него высыпали пассажиры. Некоторые с багажом — им нужно было успеть на самолет.

Донал вернулся на уровень вестибюля вместе с большим семейством, члены которого радостно болтали о предстоящем путешествии, и вновь оказался среди блистающих фасадов цивилизованного мира, того самого, в котором двуногим крысам выжить сложнее, как по наивности полагают многие люди.

27

Алекса догнала Лору в жаркой и душной столовой. В рекламе заявлялось, что теперь это «Ресторан Волкована», но на самом деле это была та же самая старая столовка с той же самой старой едой. Лора не нуждалась в еде, но ей необходимо было поддерживать контакты с обычными людьми, заводить друзей и манипулировать теми, кто был нужен для работы подразделения ну и… для продвижения по службе. Когда доходишь до уровня командира, другого способа держаться на плаву просто нет.

Алекса все понимала, но особого внимания на подобные ухищрения не обращала. Её цель состояла в том, чтобы самой сделаться командиром, и в значительно более молодом возрасте, чем Лора. Тем не менее, чтобы реализовать свою Цель, она, конечно, должна быть живой и здоровой.

А слежка за коллегой, который оказался повинен в служебной ошибке, редко бывает эффективным инструментом продвижения по карьерной лестнице. Харальд намеренно подставил Донала, теперь Алекса в этом не сомневалась. И собиралась безотлагательно побеседовать с самим Харальдом, никому не сообщая о происшедшем.

Был и ещё один повод для беспокойства — Ксалия.

Алекса подошла к Лоре.

— Привет.

— О, Алекса! Все в порядке?

— Ну, в общем, да… Правда, я давненько что-то ничего не слышала о Ксалии. Никто её не видел, и она сама не появлялась.

— Не беспокойся, я Ксалию знаю… Хотя, постой-ка…

— Что случилось?

Лора смотрела на часы.

— Она так и не появилась?

— Нет. — Алекса вспомнила о своем чтении по губам, и высказала пришедшую ей в голову догадку. — Это имеет какое-то отношение к комиссару? Какое задание ты ей дала?

— Почему ты спрашиваешь?

Обе женщины оглянулись по сторонам, желая удостовериться, что их беседа никому неслышна. Они находились достаточно далеко от стен и колонн, в которых мог притаиться какой-нибудь дух. Пол здесь был покрыт пеньковым ковролином. В нем буквально увязали каблуки-шпильки, но ковролин служил превосходной изоляцией.

— Догадалась.

— Ладно. — Лора огляделась по сторонам, заметила черный телефон на голубом кафеле стены. — Нужно позвонить и выяснить, что с Ксалией. Пойдем со мной.

— Хорошо. Донал разделяет твое мнение относительно Вильнара?

Лора была готова улыбнуться, но вовремя сдержалась.

— О чем ты?

Алекса шумно выдохнула.

— О том, что Донал либо шпионит на Вильнара, либо шпионит за Вильнаром для тебя. Я правильно определила?

Лора отрицательно покачала головой. Подойдя к телефону, сняла трубку и попросила оператора соединить её с Центром связи с духами. После паузы она произнесла в трубку:

— Говорит командир Стил. Вы не могли бы отыскать Ксалию для… — Она осеклась. — Что вы имеете в виду? И как долго? Что с ней?

Лора выслушала ответ, поблагодарила оператора и повесила трубку.

— Проклятие!

— Что стряслось? — спросила Алекса.

— Ксалия ранена. Она не сможет говорить, пока не проведет определенное время в каком-то лечебном поле. На что может потребоваться несколько дней или даже недель.

Алекса и Лора переглянулись, сразу же вспомнив о Сушане, которая все ещё находилась в больнице в довольно тяжелом состоянии. Для их группы наступали сложные времена.

— И все-таки я попытаюсь с ней встретиться, — решительно произнесла Лора. — А ты пойдешь обратно в отдел?

— Да, конечно. Но Донал ведь на нашей стороне, правда?

— Можешь полностью положиться на меня в этом вопросе, — ответила Лора без малейших колебаний. — Если когда-нибудь меня не будет рядом, а будет только Донал, относись к нему так же, как ты относишься ко мне. Поняла?

— Поняла.

— Увидимся позже. — Лора быстрым шагом вышла из ресторана.

Алекса ещё некоторое время продолжала смотреть ей вслед. Затем подошла к телефону и попросила соединить её с Виктором. После первого же гудка послышался голос Виктора:

— Алло.

— Привет. Это я, Алекса. Ты ещё пробудешь на дежурстве примерно час?

— Я тут долго буду, — ответил Виктор. — А почему ты спрашиваешь?

— Я иду ужинать. — Алексе очень не хотелось лгать Виктору. — Тебе чего-нибудь принести?

— Не надо. Постой… Может быть, пончик. Ну, что-нибудь такое.

— Хорошо. У тебя все в порядке?

— В общем и целом…

Прозвучал характерный щелчок — Виктор положил трубку.

У первой шахты стояла группа людей, ожидающих лифта. И Алекса поспешила по направлению к шахте № 7. Она вступила внутрь лифтового поля.

«Куда везти?»

— На первый этаж, Герти. Спасибо.

Алекса закрыла глаза, начав падение в шахту. У Герти была очень хорошо развита интуиция, она сразу же почувствовала напряжение в голосе Алексы и поняла, что та очень торопится.

«Ну вот и приехали».

Герти вытолкнула Алексу в фойе.

— Спасибо.

Алекса спустилась на улицу, где из лилового такси только что вышли два пассажира. Алекса наклонилась к окошку и спросила водителя:

— Не против ещё покататься?

— С такой куколкой! И куда же вам?

— В больницу, пожалуйста.

Двое полицейских в гражданском ждали, пока шофер выпишет им чек, и заплатили в точности ту сумму, которая в нем значилась, без чаевых. Водитель поморщился, но ничего не сказал, пока оба не удалились, поднявшись по ступенькам в Управление, а Алекса не уселась на заднем сиденье.

— Жлобы, — пробормотал он.

Из Внутренней Безопасности, чуть было не прокомментировала Алекса, но потом решила промолчать. Быть полицейским, расследующим преступления своих же коллег, далеко не самая лучшая участь. Ведь ты постоянно должен следить за каждым своим шагом. Вокруг масса врагов, которые в любой момент готовы воспользоваться малейшей твоей оплошностью.

— Проведать кого-то хотите? — спросил шофер, выводя машину в общий поток транспорта.

— В общем, да, — ответила Алекса.

Возможно, стоит купить цветов в киоске рядом с больницей. Но ей нужен Харальд, а не Сушана, и то, что Алексе предстояло ему сказать, дешевыми подачками не смягчить.

Харальд, ты по уши в дерьме.

Как бы то ни было, сейчас Алексу интересовала только опасность, угрожавшая Доналу.

* * *

Такси остановилось у широких ворот. Последние двести ярдов водителю пришлось медленно и осторожно вести машину по зигзагообразной и скользкой дороге, круто спускавшейся с холма, и он с каждым мгновением все больше нервничал. Уличных фонарей здесь тоже практически не было, чтобы не привлекать бродяг.

— Это место называют районом миллиардеров, — сказал водитель. — Я себя чувствую здесь чужим.

— Ваших клиентов тут маловато, полагаю?

— Откуда? У них собственные лимузины и собственные шоферы.

— Понятно. Послушай, ты можешь высадить меня где-нибудь здесь. Особой нужды заезжать внутрь нет.

Водитель облегченно расслабил плечи, и Донал подивился, что же за репутация у обитателей здешних особняков. Он отсчитал причитающуюся сумму, пока водитель выписывал чек.

— Сдачу оставь себе.

— Спасибо. В чек поставить полную сумму?

— Нет, не надо, пусть будет, как есть. — Лейтенант проворно соскользнул с сиденья.

— Приятной вам ночи.

— И тебе тоже, — откликнулся Донал, выходя на идеально вычищенную дорожку и захлопывая за собой дверцу.

Странная мерцающая вуаль покрывала ночное небо — поразительный черный занавес небес, усеянный золотыми и бледно-голубыми звездами. Когда же ещё один метеор алого цвета проскользил по ночному небосводу, а за ним последовал его значительно более бледный двойник, Донал понял, что над ним простирается огромный слой стекла, отделяющий улицу и город от реального неба.

Звук мотора такси изменился, когда водитель повернул машину и начал спуск по извилистой дороге с холма. Потом он вдруг притормозил, оглянулся на Донала, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Донал поднял руку и вошел в открытые ворота между двумя высокими колоннами. Лейтенант сразу же ощутил, что проходит через какое-то мощное заклятие, так как, стоило ему оказаться под аркой, волосы на голове, да и по всему телу поднялись дыбом.

Он на мгновение остановился, потом пошел дальше.

Бледные тени мелькнули на посыпанной гравием дорожке, затем послышалось чье-то шумное дыхание. Донал увидел отливающие малиновым цветом глаза, и вспомнил, что у их тристополитанских сородичей глаза янтарного цвета.

Волки-убийцы в личной собственности у владельца особняка?

Донал понял, что они не собираются нападать. Он сделал шаг в направлении дома, потом второй. Волки последовали за ним.

Бронзовые парадные двери распахнулись в то же мгновение, как Донал приблизился к посеребренным мраморным ступеням. Неподалеку он заметил высокого улыбающегося мужчину в форме.

— Меня зовут Хикс, сэр. Добро пожаловать. Давайте пройдем в дом.

— Хикс?

— Да, сэр.

Донал прошел в обширный вестибюль, столь же роскошный, как и все остальное в этом особняке.

— Вы, случайно, не родственник Риксу, водителю?

— Он мой кузен, сэр, к сожалению.

— А он о вас очень хорошо отзывался.

— Гм… Превосходно.

Вокруг было множество прекрасных картин и статуй. Однако время близилось к часу ночи, и Донал чувствовал сильную усталость. Хикс провел его к винтовой лестнице и жестом предложил пройти первым.

Стоило Доналу вступить на неё, как лестница ожила и пронесла его до площадки следующего этажа. Там он дождался Хикса.

— Сюда, сэр.

— Нам следует говорить тише?

— Сэр? А, нет… Здесь больше никого нет. Это крыло здания пустое.

— А, конечно.

Хикс первым вошел в комнату и оставил дверь открытой. Донал проследовал за ним.

Кровать была огромная, с мягкими подушками и золотым корпусом, над которым едва заметно колыхался светло-голубой полог, хотя в помещении не ощущалось никакого сквозняка.

— Ванная комната — вон там. — Хикс сделал жест в сторону двери, располагавшейся в глубине комнаты. — Вы ужинали? Может быть, хотите выпить?

Донал кивнул на шкафчик.

— Бар с напитками?

— Совершенно верно, сэр. А если заглянете в шкаф, то найдете там одежду, специально приготовленную для вас.

— Постараюсь привыкнуть к такой роскоши.

— Превосходно, сэр.

— Кстати, что это значит?

— Простите, сэр?

— Что значит — «превосходно, сэр»? Значит ли это, что вам понравилось мое замечание? Или что вам приятно общаться со мной?

— Гм… Я не совсем вас понимаю, сэр.

— Не беспокойтесь, Хикс. Извините меня.

— Сэр, вам нет нужды извиняться.

— Тем не менее извините. И я очень вам благодарен за то, что приютили меня на ночь. — Донал взглянул на часы. — Ну что ж, кажется, все. Не хочу вас больше задерживать и отнимать у вас драгоценное время сна.

— Сэр.

Хикс заученно поклонился и попятился из комнаты, закрыв за собой дверь. Раздался щелчок, потом второй: запирался дополнительный замок.

Я в ловушке.

Но Донал прибыл туда, где его ждали, и он очень устал. Он огляделся по сторонам в поисках выключателей, однако не нашел ничего похожего.

Проклятие! Как они тут управляются со светом?

Интересно, так всегда бывает, когда приезжаешь в чужую страну?

Крошечные огоньки мерцали в лампе рядом с кроватью, но в лампе не было ничего, чем можно было бы регулировать свет. Подумав мгновение, Донал решил действовать наугад и щелкнул пальцами, хотя жест этот ему самому показался идиотским.

В то же мгновение весь свет в комнате погас.

Донал разделся, лег в постель и мгновенно погрузился в…

Ты чувствуешь?..

Да, они повсюду.

…сон.

* * *

От духов-наблюдателей, паривших над пациентами, раздавались самые разные звуки, от чирикания до тяжелых стонов. Харальд держал спящую Сушану за руку. Через трубку ей в вену вливалось наркотическое вещество, чтобы успокоить нестерпимую боль, пока тело исцелялось от ран.

Кровать была окружена световым облаком. За ней другие кровати под пологами были погружены во тьму. В них спали больные, большей частью медленно приближавшиеся к концу своего земного пути. У Харальда не было никаких иллюзий относительно состояния Сушаны.

И тут быстрым шагом по проходу между кроватями прошла Алекса, на ходу пряча в сумочку удостоверение детектива, которое ей пришлось продемонстрировать, чтобы попасть в палату. Время посещений давно закончилось, и Сушана была ей всего лишь коллегой, а не родственницей.

Но Алекса пришла не к Сушане, а к Харальду.

— В чем дело? — Харальд удивленно взглянул на Алексу, но лицо его мгновенно вновь приобрело каменное выражение. — Что-нибудь случилось?

— А именно этого ты и ждешь? — Алекса осталась стоять. У неё было немного других психологических преимуществ перед бывшим военным моряком с таким богатым опытом. — Что случится нечто плохое?

— Что ты хочешь сказать?

— Ты ждешь плохих вестей из Иллуриума, о Донале Риордане?

Харальд взглянул на неё, затем поднял руки и произнес:

— Тише… Я не знаю, о чем ты, но не забывай: ты находишься в палате для тяжелобольных, где…

— Донал Риордан ведет слежку за комиссаром Вильнаром для нас. Для Лоры. Сомневаюсь, что ты это понимаешь.

— Не понимаю.

— Кстати, ведь и Ксалия тоже ранена. Кто-то из нас вольно или невольно помогает Черному Кругу. Возможно, ты что-то от нас скрываешь, Харальд. То, что ты не сообщил Сушане. Что ты предал нас всех.

Даже находившаяся в глубокой наркотической коме Сушана громко застонала и замотала головой, затем снова затихла. На израненном лице появилось выражение глубокой печали, но глаза, как и прежде, были закрыты.

— Ты же не можешь, — Харальд вскочил на ноги, — считать меня предателем! Посмотри, что они сделали с… — Он указал на Сушану.

— Точно так же, как я не могу считать предателем Донала после всего, чем он рисковал и что перенес от нас. Кто, по-твоему, добыл нам телефонный номер Вильнара?

— Что?

— Если бы Донал не пригласил Кюшена Дзю, специалиста, с которым познакомился во время своего пребывания в больнице, куда попал благодаря действиям того же Черного Круга, то… и он же беседовал с Феораг Каррин, помнишь? Обе нити в наших расследованиях — результат работы Донала.

— Я не… — Харальд нахмурился. Он повернулся и взглянул на изуродованное лицо Сушаны. — Нет. Я не мог совершить такую ошибку.

— Может быть, тебе стоит серьезнее размышлять над своими поступками?

Харальд так сжал челюсти, что они заскрипели.

— Танатос!

— Там внизу есть часовня священного Танатоса. Возможно, тебе следует сходить туда и помолиться, Харальд? И подумать над тем, что ты делаешь?

Алекса понимала, что рискует. Она обвиняла Харальда в преступной деятельности. Если Алекса обнародует свои обвинения, и их признают обоснованными, Харальда арестуют и приговорят… а с полицейскими, оказавшимися в тюрьме, порой происходят очень странные вещи.

Наверняка он понял, что пока она ни с кем своими подозрениями не делилась.

— Харальд?

Возможно, ей следовало бы быть более откровенной с Лорой.

— Верно, — произнес вдруг Харальд, чем очень удивил Алексу. — Думаю, мне следует именно так и поступить.

— Ты?..

— Пойду в часовню помолиться.

И он почти беззвучно проскользнул мимо Алексы, оставив ее в полном замешательстве.

* * *

Пройдясь босиком по мягкому толстому ковру, Донал вначале воспользовался роскошной ванной, затем проследовал к ближайшему окну и выглянул на улицу. Небо все ещё было темным, и по нему время от времени проносились алые метеоры.

Так красиво!

Внизу на лужайке уже работали садовники. Кто-то из прислуги разравнивал гравий на дорожке.

Судя по великолепным часам, стоящим на столике в барочном стиле, время близилось к полудню. И Донал не чувствовал необходимости вставать раньше.

Чем сейчас занимается дон Ментрассоре? — подумал Донал. Работает он дома или же в каком-то другом месте и чем вообще зарабатывает себе на жизнь? А может, он только и делает, что пересчитывает деньги, которые сами текут к нему рекой.

Донал понял, что весьма туманно представляет себе, как живут богачи.

Он вернулся в ванную, открыл кран, налил стакан воды и выпил его. Затем размялся, сделал несколько упражнений, побоксировал, почувствовав, что зарядка возвращает ему радостное ощущение уверенности в себе.

Все, в общем, складывалось неплохо. Он чувствовал себя так с тех пор, как…

Ты чувствуешь кости?

Это не имеет никакого значения.

…ведьма в самолете дала ему амулет, и он был на лейтенанте даже сейчас.

Донал провел по нему рукой. Амулет на счастье? Талисман, который позволит ему на протяжении всей жизни воспринимать чудеса как нечто само собой разумеющееся?

В приюте его научили быть кузнецом собственного счастья. А сестра Мари-Анн Стикс частенько говорила ему, что если у парня правильный склад характера, то счастье ему принесет верное понимание своих преимуществ и стремление бесстрашно следовать жизненному предназначению.

Итак… Он находится в особняке, принадлежащем богатому союзнику, который не откажет ему в помощи. У Донала есть имя человека, которого он должен отыскать: советник Гельбтхорн. Именно это имя Феораг удалось «извлечь» из Кристалла.

Возможно, Доналу Риордану наконец-то по-настоящему повезло в жизни.

Лора, как жаль, что тебя нет рядом!

28

Надев чистую рубашку и костюм, Донал попробовал нацепить амулет поверх рубашки, но сразу стал похож на сутенера из предместий, так что ему ничего не оставалось, как снова засунуть его под одежду. Затем он начал искать, чем бы позавтракать.

— Мистер Риордан, — прозвучал знакомый высокомерный голос.

— Хикс. Доброе утро.

— Если желаете поесть, можете пройти на кухню. Там готовят обед для дона.

— А как туда пройти?

— Вначале по коридору. Затем поверните налево, вторая дверь справа и будет кухня.

— Понял. Расслабься, Хикс.

Донал радостно улыбнулся, потому что чувствовал он себя превосходно и потому что никогда не позволял окружающим своим видом портить ему настроение.

Хикс фыркнул и принялся чистить древний щит, висящий на стене. Щит по диагонали пересекал короткий меч. Доналу приходилось не раз видеть дешевые подделки, но этому, по всей вероятности, истинное место было в музее.

Насвистывая под нос какую-то старенькую танцевальную мелодию, Донал отыскал кухню. Она была отделана красным кафелем, вся сияла чистотой — настоящая мечта повара.

— Привет, ребята, — Донал поздоровался с четырьмя поварами. — Не найдется ли у вас чего-нибудь перекусить?

— Без проблем. Садитесь. — Один из них кивнул в сторону деревянного стола. — Что желаете? Колбаса, омлет?

— Омлет звучит очень аппетитно, — отозвался Донал. — В общем, полностью полагаюсь на ваш вкус.

Доналу было приятно сознавать, что для него кто-то готовит. Такое ощущение, что сидишь в бесплатном ресторане. На какое-то мгновение он представил, что находится в отпуске, который, к сожалению, вынужден проводить в одиночестве. И тут же затосковал по Лоре.

Ему уже приготовили крепкий черный кофе, и Донал наслаждался им, потягивая маленькими глотками, пока не прибыл омлет с различными разновидностями голубого перца, странными оранжевыми грибами и расплавленным зеленовато-синим сыром поверх всего. К омлету подали два толстых куска поджаренного хлеба с маслом. Донал жадно набросился на еду, а повара продолжали готовить обед.

— Просто потрясающе! — воскликнул Донал.

— Но вы недоели.

— Я уже сыт, и ваш омлет — лучшее из всего, что я когда-либо пробовал.

— Спасибо. — Повар смягчился. — Нам очень приятно слышать ваши слова.

Донал махнул рукой на кастрюли, из которых поднимались притягательные ароматы.

— Скольких же гостей дон ждет к обеду?

— Троих, — ответил другой повар. — Крупных шишек с севера.

Налив себе ещё чашку кофе, Донал спросил:

— Интересно, когда дон сможет встретиться со мной?

Словно подслушав слова Донала, на кухню вошел человек с гладко выбритым черепом и в костюме дворецкого. Один из подчиненных Хикса, предположил Донал.

— Дон приглашает вас встретиться с ним сейчас, — произнес дворецкий, — в Красной Библиотеке. Если вы соблаговолите проследовать за мной…

— Не имею ни малейших возражений.

Донал все ещё пребывал в очень хорошем настроении. Но почему-то ему в голову пришел странный вопрос: а что будет, если он снимет амулет?

* * *

В это самое время Алекса с Виктором находились на подземной стоянке больницы и беседовали с одной из сестер, спешившей на очередное дежурство. Они уже поговорили с членами семьи смертельно больного пациента, которые всю ночь провели в молитве в больничной часовне.

Эти люди сообщили им, что человек, по описанию похожий на Харальда, действительно некоторое время пробыл рядом с ними в часовне. Он был в состоянии, напоминавшем либо транс, либо страстную молитву. После чего встал и пробормотал: «Проклятие!», затем взглянул на священные останки и добавил: «Прошу прощения».

Затем поспешно вышел из часовни. Куда направился, неизвестно. Одно было ясно: в палату к постели Сушаны он не вернулся. Алекса была уверена, потому что она прождала там больше часа, пока не стало понятно, что Харальд исчез.

— Да-да, верно, — сказала сестра, теперь обращаясь к Виктору, — мотоцикл костного цвета, «Фантазм IV». У меня есть знакомый, которому нравятся мотоциклы, и он мне как-то говорил… Ну, что они довольно мощные машины, и я заметила, что у вашего знакомого одна из таких.

Виктор продемонстрировал ей снимок Харальда.

— И он как раз ехал на нем?

— Да, прямо вниз по ступенькам. — Сестра махнула в сторону двери в бетонной стене. — Вон оттуда. Он скакал на своем мотоцикле, который, могу поклясться, завелся ещё до того, как он к нему прикоснулся, и укатил отсюда быстрее, чем вы можете себе представить.

— Вы уверены? — спросила Алекса.

— О да! Это был он. А что, он совершил что-то противозаконное?

— Нет, ничего страшного, — машинально ответила Алекса.

— По крайней мере пока, — пробормотал Виктор.

* * *

Если вы называете себя доном, то должны выглядеть соответствующим образом, так полагал Донал. Человек, поднявшийся с кресла при виде вошедшего Донала, был одет в жемчужно-серый костюм и белую расшитую кружевами рубашку с серебристым галстуком. В булавке сиял громадный голубой брильянт.

Что же касается самого дона, то он был худощав, с загорелым лицом и элегантной седой эспаньолкой. Каким-то загадочным образом дон отдаленно напоминал покойного Малфакса Кортиндо. Но аура, исходившая от него, была совершенно иной.

— Насколько я понимаю, вы дон Ментрассоре. — Донал протянул руку.

— А вы лейтенант Риордан. — Они обменялись рукопожатием. — Если вы не против таких жестких кресел, как здесь у меня, то, прошу вас, садитесь.

— Спасибо.

— Хотите кофе?

— Я только что выпил чуть ли не целый кофейник на кухне. С поварами.

— А… — Дон улыбнулся. — Знаете, они едят гораздо больше, чем я и мои официальные гости. И, полагаю, они этого заслуживают.

— Харальд передает вам привет.

— А как у него дела, лейтенант?

— Великолепно. Что касается вас, то мне нет нужды спрашивать. — Донал сделал жест в сторону книжных полок красноватого цвета, заполненных книгами в основном в переплетах из алой кожи. — Здесь у вас просто великолепно.

— Ну что ж, чувствую, вы говорите искренне.

— Ещё бы! — Донал смотрел на названия книг. На полках стояли философские сочинения, о которых Донал когда-то что-то слышал, но сам никогда не пробовал читать.

Дон Ментрассоре взглянул на часы. Донал ожидал увидеть карманные часы на золотой цепи, но обнаружил очень современные и очень дорогие наручные.

— Я попытаюсь поскорее отделаться от гостей и освобожу вечер для вас. Надеюсь, что смогу быть вам полезен.

— Спасибо. Гм… Насколько мне известно, скоро здесь будут давать оперу с участием этих знаменитых тройняшек, или как их там называют…

— Трингулиане.

— Верно, о них. Возможно достать билет на представление?

— На какой из спектаклей? — Дон откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. — Вы, по-видимому, имеете в виду премьеру?

— И последующие спектакли тоже, если возможно.

— Все спектакли? Зачем?

Донал взглянул на собеседника.

— Чтобы расплатиться по долгам, думаю, именно так это можно определить.

— Ах, лейтенант, вы не знакомы с моей дочерью Рашей. В настоящее время она за границей. Раша известный ученый, а ведь всего несколько лет назад… Я готов оплатить сотню подобных ваших желаний, и все равно мои затраты не возместят и малой доли того, что сделал для меня Харальд. Он вернул мне дочь.

— Понимаю.

— И у меня есть своя ложа в театре, я её постоянно абонирую, хотя сам посещаю театр крайне редко. Поэтому выполнить ваше желание, лейтенант, для меня не составит особого труда.

— Спасибо, дон Ментрассоре.

— Что же касается моей деловой встречи, которую мы условно именуем обедом…

— Не хочу вам мешать.

— Как вам будет угодно, лейтенант. Но должен добавить, что деятельность моих гостей имеет отношение к энергетическому бизнесу, так же, как, собственно, и моя. Кстати, до меня дошел слух, что существует некая связь между тристополитанским Энергетическим управлением и теми людьми, которых вы ищете. Полагаю, я правильно истолковал эту информацию.

— Не отрицаю, — ответил Донал, не желая полностью открывать карты.

— И у меня возник вопрос, не связаны ли они и с нашими энергетическими центрами. Не то чтобы я получил какие-то определенные сведения на сей счет, но знаете, мне принадлежит довольно большая часть акций энергетического бизнеса. Восемь процентов, если быть совсем точным, что делает меня вторым по значимости индивидуальным держателем акций в корпорации.

— Я не совсем вас понимаю.

— Если я смогу получить для вас гостевой пропуск в главный Энергетический центр с правом доступа к архивам… Полагаю, для вас это будет небесполезно. И я, конечно же, позабочусь об опере. Если мои помощники успели передать кому-нибудь право пользования ложей, я аннулирую их соглашения.

— Огромное спасибо.

Донала подмывало задать дону ещё один вопрос, о советнике Гельбтхорне. Но вдруг все до сих пор сказанное Доном Ментрассоре простая уловка? Нельзя с самого начала ставить следствие под удар. Донал решил сперва попытаться отыскать обходные пути получения информации о советнике, а потом уже, если представится такая возможность, просить о конкретной помощи.

— Мой шофер отвезет вас туда, — предложил дон. — Вначале я сделаю несколько звонков, а когда все организую, Рикс заберет вас. Я устрою все таким образом, чтобы вы не опоздали на оперу. Кстати, у вас есть соответствующий костюм?

— Гм… — Донал смущенно теребил пиджак.

— О, не беспокойтесь. Я прикажу одному из духов у меня в услужении снять с вас мерку. — Дон взял со стола небольшой колокольчик и позвонил. Однако если он и зазвенел, то звук его был не уловим для человеческого слуха. Тем не менее почти мгновенно откуда-то появился голубоватый дух. — Флиссвелл, снимите мерку с этого джентльмена для вечернего костюма.

Вокруг Донала на несколько мгновений образовалось облако, похожее на дым, затем он ощутил нечто напоминавшее прикосновение влажных пальцев к коже, и не успел лейтенант опомниться, как дух исчез.

— Все? — спросил Донал.

— Да, все сделано. Портные сейчас же приступят к работе.

— Тогда я пойду и подожду где-нибудь в другом месте, чтобы не мешать вам… А можно мне попросить у вас книгу почитать?

— Мой дорогой друг. — Дон встал. — Скоро будет готов обед, и я буду должен встречать своих гостей. Вы можете оставаться здесь, сколько вам угодно, и читать все, что захотите. Если вам нужно будет пригласить кого-то из дворецких, воспользуйтесь вон тем черным колокольчиком. А если вам захочется вернуться к себе в спальню или пойти куда-то ещё, вы вольны делать это без всякого предупреждения. У меня в доме нечего и некого бояться. И нет нужды запирать двери.

— Гм… Хорошо. Большое спасибо.

Дон кивнул и вышел из библиотеки. А Донал уже стоял рядом с полками, проводя пальцами по переплетам роскошных старых фолиантов.

* * *

Лишь через три часа стук в дверь библиотеки отвлек Донала от чтения. Он поднял голову, понимая, что кто-то ждет разрешения войти, и крикнул:

— Входите же.

На человеке, открывшем дверь, был черный костюм, как и прошлой ночью, но на сей раз он был без кепки.

— Добрый день, сэр.

— Я же просил вас называть меня…

— Да, помню, Донал. А я Рикс, вы, наверное, тоже помните.

— Да-да, конечно, помню. Я уже познакомился и с вашем кузеном Хиксом.

— Ах вот как? Мне вас жаль. — Рикс криво усмехнулся. — Старый симпатяга. Вот если бы кто-нибудь вытащил из него тот кол, который он ненароком проглотил.

— А мне кажется, он неплохой парень.

— Ха! — Рикс хлопнул в ладоши. — Ну что, готовы к следующему приключению? Дон уже составил для вас увлекательный маршрут, начиная с Энергетического центра.

— Да, он мне сообщил.

— Ваш пропуск вас ждет, — добавил Рикс. — Все вполне официально. Я подгоню машину ко входу ровно через десять минут.

Донал захлопнул том «Энциклопедии Йелбиники», которую читал до прихода Рикса. В ней обсуждалась проблема нелинейной гексодинамики в ключе, явно противоречившем тем истинам, которым его учила сестра Мари-Анн Стикс в приюте. Голова у Донала шла кругом.

— Десять минут? — переспросил Донал. — Отлично!

Время на то, чтобы выпить чашку кофе на кухне, забежать в туалет и проверить краденый пистолет. Разумная предосторожность с оружием, которым он никогда не пользовался.

* * *

Энергетический центр располагался неподалеку от доков. По крайней мере, так сказал Доналу Рикс. А это значило, что они едут на окраину Сильвекса, где воздушные корабли нетерпеливо покачивались у швартовочных колонн. Они ожидали своей очереди к отправлению, чтобы войти в ламинарный поток, в один из постоянных ветров, которые дули горизонтально между Стеклянными Плоскостями.

Рикс притормозил, чтобы Донал мог полюбоваться.

— А как они возвращаются? — спросил он.

Рикс указал на воздушный корабль, поднимавшийся из громадного круглого углубления в стеклянной поверхности.

— Потоки воздуха между разными слоями движутся в разных направлениях. Система очень сложная, её трудно понять, как мне кажется, но все к ней привыкли.

— Потрясающе!

Через какое-то время Рикс вновь включил зажигание, и миль через пять они выехали на шестиполосный спиральный пандус со стеклянной поверхностью, который вел вниз, пересекая различные горизонтальные уровни города. Они съехали с него пятью уровнями ниже и сразу же, миновав стальную арку, очутились в гулком туннеле. А вскоре достигли ворот, у которых и остановились.

По салону машины замелькали духи. Они успокоились, только когда осмотрели все. Затем появился охранник-человек и проверил документы, которые Рикс протянул ему через окошко.

— Привет, Рикс, — поздоровался охранник. — Как дела? Обычная морока?

— Да, но, как всегда, у меня никаких проблем.

— Верно, у тебя всегда так. — Охранник вернул документы. На Донала, сидевшего на заднем сиденье, он даже не взглянул. — Проезжайте.

Высокие ворота открылись, и Рикс въехал внутрь. Когда он остановил машину на стоянке, а ворота плавно закрылись за ними и тут же открылись внутренние двери, Донала как будто обдало одновременно жаром и холодом. Он опустил глаза — от его рубашки исходило сияние.

Танатос…

Но дело было вовсе не в рубашке, начал светиться амулет, реагируя на какие-то здешние энергии.

* * *

Войдя внутрь, Донал запахнул пиджак, чтобы скрыть светящийся талисман.

Охранники и обслуживающий персонал носили темно-зеленую форму, настолько темную, что она казалась практически черной, и её истинный цвет проступал только там, где освещение было особенно ярким. Несколько человек обоего пола кивком приветствовали Рикса и Донала, когда они проходили по территории комплекса, пересекая несколько коридоров, в лабиринте которых Донал самостоятельно вряд ли смог бы разобраться.

Наконец они дошли до платформы лифта, которая напомнила Доналу точно такую же платформу в Энергетическом управлении в Тристополисе и день, когда погибли дива и Малфакс Кортиндо.

— Только не говорите мне, — сказал Донал, когда они начали спускаться в шахту, — что Архивы находятся внизу, там же, где и реакторы некропотока.

Вместе с ними ехала женщина, подстриженная «под мальчика». Она удивленно оторвала взгляд от папки с бумагами.

— Не совсем. — Рикс улыбнулся, взглянув на женщину (и Донал заметил, что она улыбнулась Риксу в ответ, автоматически отреагировав на его шарм). — Я подумал, что вам будет интересно познакомиться с процессом производства энергии, прежде чем мы начнем, так как, по правде говоря, мы прибыли немного рановато. — Рикс посмотрел на часы. — Но у нас здесь нет реакторов.

Женщина продолжала внимательно смотреть на них.

— Мой друг, — пояснил Рикс, — из Тристополиса.

— О! — Женщина кивнула и улыбнулась Доналу. — Добро пожаловать в Энергетический центр.

— Спасибо.

Платформа лифта остановилась, дверцы распахнулись, и женщина вышла.

— Как вас зовут? — крикнул Рикс ей вслед.

— Дебби Шантол из Отдела настройки. — Она подняла на прощанье руку, и дверцы захлопнулись.

Рикс нахмурился, когда платформа лифта возобновила спуск. Он взглянул на Донала и пожал плечами.

— Извините. Мне трудно запоминать имена.

— Бывает.

Через минуту платформа остановилась, и дверцы открылись. Первым вышел Рикс, за ним последовал Донал. Пока они двигались по коридору с каменными стенами, обитому дешевым ковролином, а затем ещё по одному рабочему коридору, им не встретилось ни души.

Рикс и Донал вышли на квадратный каменный балкон над прямоугольным залом, в котором рядами были расставлены статуи сидящих людей.

Не движутся.

Они действительно не двигались, но на самом деле это были не статуи.

Перед ними, скрестив ноги, в несколько рядов сидели дети в бледно-голубых туниках и с наголо обритыми головами. Их взгляды были устремлены куда-то вдаль… в бесконечность.

— Что?.. — Донал не мог понять, что перед ним.

Из центра груди каждого ребенка выходила гибкая стеклянная трубка, тянувшаяся дальше вниз и исчезавшая в полу. Что-то в Донале почувствовало волны, пробегавшие по трубкам, они отливали ярким цветом, которому он не мог подыскать названия. Амулет у него на груди запылал.

Все две тысячи детей, сидевших внизу, одновременно заморгали.

Ужас сжал сердце Донала.

Он увидел, как бледная грудь всех детей одновременно поднялась и опустилась. Он понимал, что биение их сердец, которого он не слышит, тоже абсолютно синхронно. Атмосфера была полна холодных энергий.

Рикс выхватил пистолет.

Ну же!

Ловко увернувшись от выстрела, лишь слегка задевшего его рукав, Донал нанес удар левым локтем.

По помещению прокатилось гулкое эхо.

Возможно, все заключенные здесь дети на мгновение затаили дыхание, но Донал был слишком занят самозащитой, чтобы обратить на это внимание. Он ударил Рикса головой в лицо, а коленом в селезенку и вырвал пистолет из ослабевшей руки.

А удар рукояткой пистолета пришелся Риксу как раз над бровью.

Пистолет, похищенный прошлой ночью, был Доналу знаком, поэтому он решил воспользоваться им, пистолет же Рикса взял в левую руку. Периферийным зрением Донал заметил какое-то темное движение, упал на колено, резко повернулся и открыл огонь. Выстрел, второй, третий, пока вооруженные охранники не разбежались по укрытиям.

Ты?..

Только не сейчас, ради…

За спиной Донала зашевелился Рикс, и Доналу пришлось ударить его в шею.

Как только охрана открыла стрельбу, Донал откатился в сторону. Коридор мог оказаться как временной защитой, так и постоянной ловушкой, но ему необходимо было получить хотя бы минутное преимущество, и потому лейтенант одним прыжком преодолел балкон и исчез из поля зрения охраны.

И что теперь?

Он проверил оружие, которое вырвал из рук Рикса. «Магнус». Донал улыбнулся.

С пистолетами в обеих руках он одновременно взял на прицел зал и коридор. Голова шла кругом, он пытался спланировать дальнейшие действия.

Рикс издал глухой стон, который не смог заглушить стук солдатских ботинок по полу. Охрана меняла позицию.

Сколько здесь этих ублюдков?

Скорее всего, они воспользуются методом «прыгающей лягушки»: одна группа будет служить прикрытием, пока вторая побежит вперед. И очень скоро окажутся рядом с балконом, а затем у входа в коридор. Тем временем появится подкрепление…

«ВСЕМУ ВООРУЖЕННОМУ ПЕРСОНАЛУ ПОКИНУТЬ ЗАНЯТЫЕ ПОЗИЦИИ! СТРЕЛЯТЬ ТОЛЬКО В СЛУЧАЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ УГРОЗЫ. НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ ЗАНЯТЫЕ ПОЗИЦИИ!»

Голос прозвучал из репродукторов и эхом разнесся по помещению, в котором находились дети.

«НАМИ ПОЛУЧЕНО ЛОЖНОЕ СООБЩЕНИЕ. ПОВТОРЯЮ, ЛОЖНОЕ СООБЩЕНИЕ. ЛЕЙТЕНАНТ РИОРДАН НЕ ЯВЛЯЕТСЯ, ПОВТОРЯЮ, НЕ ЯВЛЯЕТСЯ УГРОЗОЙ ДЛЯ НАС. ЛЕЙТЕНАНТ РИОРДАН, ВЫ МОЖЕТЕ НЕ УБИРАТЬ ОРУЖИЕ, НО ИМЕЙТЕ В ВИДУ, ЧТО ВЫ В БЕЗОПАСНОСТИ».

Голос звучал убедительно. Именно по этой причине Донал ему не поверил.

Спустя какое-то время в коридоре послышался кашель. Донал, стоявший за колонной, прицелился, однако человек, приближавшийся к нему, был в одних лишь темно-зеленых трусах. Худощавый, но совершенно не спортивного сложения. Боец из него никакой. В одной руке человек держал бледно-голубой листок бумаги.

— Гм… Сэр? Можно вам это передать?

Донал продолжал внимательно всматриваться в коридор. Его взгляд метался из стороны в сторону.

— Положите на пол, а сами уходите.

— Сэр! — Человек положил бумагу у ног Донала и, дрожа, отошел. Как только он завернул за угол, то тут же бросился бежать, как будто в любой момент ожидал пули в спину. До Донала ещё какое-то время долетал звук его тяжелого дыхания.

Донал положил один пистолет на ковер, расстегнул рубашку, снял амулет, накрутил цепочку, на которой тот висел, на левую руку, после чего поднял пистолет. Затем присел на корточки и, передвигаясь в таком положении, приблизился к записке, поднес к ней амулет и стал ждать реакции в нем: малейшего покачивания или мерцания.

Амулет оставался неподвижен. И записка была вполне обычной, написанной на обычной бумаге.

Послание, полученное от дона Ф. Ментрассоре: Гость по имени Донал Риордан, лейтенант полиции, является нашим союзником и выполняет специальное задание. Предшествующая информация о его связях с преступниками не верна. Просьба оказывать помощь этому человеку во всех его действиях.

Донал отполз от записки, не прикоснувшись к ней, и снова надел амулет, который теперь болтался у него поверх рубашки.

— И вы думаете, я поверю вашей писанине? — крикнул он в пространство, держа оба пистолета наготове.

29

Лора сидела на корточках на толстом голубом коврике. Вокруг каменные стены. Для обычного человека в одном костюме было бы слишком холодно. Слишком холодно для живого человека.

Рядом с Лорой плавало полупрозрачное тело Герти. Она снова решила на какое-то время пренебречь своими обязанностями в лифте. Герти плавала над прутьями серебряной решетки, скрытой в полу — прутьями, которые пронизывали стены и перекрытия.

Лора и Герти находились в камере для временного содержания магов с психическими нарушениями, которые могли причинить намеренный или случайный вред окружающим, так как в подобных случаях, как правило, теряли контроль над своими магическими способностями. Но серебряные решетки предназначались совсем для другой цели. С помощью Герти Лора сумеет увидеть нечто такое, о чем большинство простых смертных и даже зомби, уже перешедшие границу жизни и смерти, даже и мечтать не могут.

Невидимые пальцы Герти коснулись холодной кожи Лоры и после секундного колебания проникли внутрь её тела. Они достигли мозга Лоры, вошли в зрительную кору. Нейрохимические каналы запульсировали энергиями, изливаемыми Герти.

Через несколько мгновений перед глазами Лоры возникли голубоватые формы, и у неё перехватило дыхание.

— Что это?

«Ты различаешь образы?»

— Нет…

«Подожди немного. Сейчас все придет в норму».

— А, вот!

Перед внутренним взором Лоры предстало поле яйцевидной формы, мерцающее голубоватым светом. И внутри голубоватого…

«Ты её видишь?»

— Ксалию, да, я вижу Ксалию.

«Вот».

Лора мало что понимала в формах и разновидностях духов, в той невероятной сложности, которая оставалась большей частью невидимой для человеческого взгляда, так как в трехмерном пространстве, в котором привыкли существовать люди, проявляется очень немногое из мира духов.

Но сейчас, увидев Ксалию мысленным взором, Лора кое-что начала понимать. Она поняла, что яркие белые ленты, протянувшиеся вдоль плывущего тела Ксалии — это нечто, имеющее отношение к её лечению. Загадочные магические волны резонировали вдоль её тела, исцеляя те разрывы и раны, которые вызвали силовые поля вокруг кабинета Вильнара.

— Ксалия… — помимо воли произнесла Лора, она вздрогнула, когда волна бледного цвета пробежала вдоль тела Ксалии.

«Не пытайся вступать в общение».

— Да-да, извини.

Это являлось одним из важнейших условий сеанса, но реакция Лоры была вполне естественна. Она ощутила ту боль, которую испытывает Ксалия.

Ту боль, которую причинил ей комиссар Вильнар.

«Теперь тебе лучше уйти. Пусть она лечится дальше».

— Можно мне?..

«Сейчас же, командир».

— Хорошо. Выводи меня.

По образу перед мысленным взором Лоры пробежала рябь, он сделался туманным и расплывчатым, а когда незримые пальцы Герти медленно выскользнули из мозга Лоры, у неё возникло странное грустное ощущение одиночества в своей почти человеческой оболочке.

— Танатос…

* * *

Через некоторое время после того, как Лора вышла из транса, в тяжелую металлическую дверь камеры кто-то тихо постучал. Сквозь крошечное окошко с толстыми прутьями решетки Лора смогла различить силуэт лица Алексы.

— Да, — сказала Лора. — Заходи. Я закончила.

«Да».

Герти уходила через пол, удлинившись, чтобы избежать соприкосновения с прутьями скрытых серебряных решеток.

— Спасибо…

Вошла Алекса в сопровождении Виктора. Герти уже не было.

— Что случилось? — спросила Алекса, оглядывая камеру. — Я знала только, что ты здесь, но не знала, чем занимаешься.

— Смотрела Ксалию. Мне немного помогли. — Лора провела рукой вокруг. — Пыталась проникнуть в те частоты, где обитают духи.

— Ну, и как она? — спросил Виктор.

Он сжимал в руке лист бумаги с какой-то печатью.

— Лечится, — ответила Лора, — но общаться не может. А что это у тебя, Виктор?

— Телеграмма, — ответила Алекса, которой явно не терпелось все рассказать. — Военная.

Немногим было известно, что военные располагали собственной сетью защищенных кабелей, по которой духи со сверхвысокой скоростью разносили закодированные сообщения. Лора до сих пор только однажды видела подобную телеграмму.

— Кому она адресована?

— Нам. Тебе и всем остальным. — Виктор имел в виду их группу. — Она от этого олуха Харальда.

Лора пристально взглянула на Виктора.

— О чем в ней говорится? И почему он послал её по военным каналам?

— Он договорился со своими дружками из ВМС, — ответил Виктор. — С теми ребятами, с которыми поддерживает контакт со времени своей службы… Ты же его знаешь.

Алекса с Лорой обменялись едва заметными улыбками. Способность Харальда решать самые разные вопросы посредством знакомых была общеизвестна.

— И что? — продолжала расспросы Лора.

— Здесь говорится: «ПРОСТИТЕ Я ОБЛАЖАЛСЯ ДОЛЖЕН ИСПРАВИТЬ ОШИБКУ X». — Виктор опустил телеграмму. — Я ему не верю.

— Как вы думаете, что он имеет в виду? И что вообще происходит? — Лора переводила взгляд с Виктора на Алексу. — В чем дело?

— Гм… Харальд думал, что Донал засланный к нам агент, — ответила Алекса, — работающий на Вильнара.

— Что?!

— Ну, в общем, это был разумный… — начал было Виктор, но тут же исправился: — Нет, не разумный… Почему он мне ничего не сказал?

Алекса коснулась его руки, затем повернулась к Лоре.

— Не беспокойся. С Харальдом я все прояснила. Теперь он знает, что Донал на нашей стороне. Гм… Ведь так?

От Лоры не укрылось внезапное сомнение, отразившееся во взглядах Алексы и Виктора.

— Ну конечно, ради Танатоса, конечно!

Виктор нервно сглотнул.

— Алекса полагает… что Харальд устроил ловушку для Донала в Иллуриуме.

— Танатос!

— Да. Он поспешно сбежал из больницы, как только Алекса потребовала, чтобы Харальд сказал ей правду. Укатил на своем знаменитом мотоцикле.

— И куда же он направился?

— Хотите знать мое мнение? — Виктор махнул телеграммой. — На военном самолете в Иллуриум. У нас есть базы там, у них базы здесь… Самолеты постоянно летают туда-сюда.

— Но нельзя же просто так взять и сесть на первый военный птерокоптер.

— Нам нельзя. — Виктор натужно улыбнулся. — А Харальду можно.

* * *

Когда прибыли сильвекские полицейские в форме, Донал понял, что настало время подчиниться. Вперед вышел детектив в штатском. На нем было дорогущее пальто из голубого крота, которое, работай он в Тристополисе, вне всякого сомнения, заставило бы Отдел Внутренней Безопасности завести на него дело.

Детектив заявил, что его зовут Темесин, и что человека, который нападал на Донала, арестуют в больнице, если Донал позволит санитарам забрать его и отвезти туда в карете скорой помощи.

— Вы говорите о Риксе? — спросил Донал.

— Да, о нем.

Донал положил пистолеты на пол, а сам встал и поднял руки. Четыре полицейских пробежали мимо него к балкону.

— Возможно, ему понадобится трахеотомия, — сказал Донал. — Но пока он дышит, поэтому, может быть, все обойдется. При нем было два пистолета.

На лице Темесина появилась едва заметная улыбка.

— Жаль, что у него плохая координация, не говоря уже о том, что он прихватил с собой пистолеты разного калибра, которым требуются разные патроны.

— Да уж, не слишком предусмотрительно.

— У него разрыв трапециевидной мышцы, — крикнул кто-то из полицейских. — И артерии, но не очень крупной.

Темесин взглянул на Донала.

— Это не я. — Донал пожал плечами, не опуская рук. — Здесь же велась стрельба, и я был мишенью. Может быть, все-таки, мне кто-нибудь объяснит, почему?

— Насколько мне известно… Послушайте, да опустите вы руки. — Темесин сделал соответствующий жест. — Кто-то принял вас за диверсанта. Потом поняли, что ошиблись, В общем, путаница. Как для вас, так и для меня. Возможно, вы сами сумеете что-то разъяснить?

Донал расслабился, затем указал на записку, все ещё валявшуюся на полу.

— Я остановился в доме дона Ментрассоре. — И когда брови Темесина удивленно поднялись, добавил: — Друга одного моего друга. По крайней мере, насколько я понимаю, он меня в конечном итоге и спас.

— Гм… — Темесин наблюдал за тем, как полицейские и санитары выносят носилки с Риксом, веки которого подрагивали, свидетельствуя о том, что морфий начал действовать. — Как жаль, что его шофер был, по-видимому, иного мнения.

— Да уж, настоящая загадка.

— Вы полагаете, именно дон первым забил тревогу по поводу того, что вы в беде?

— Возможно… Скажите мне, Темесин, насколько важное место Ментрассоре занимает у вас в городке?

— Ха! — Темесин потер свой длинный подбородок. — Очень богат и с большими связями. По-вашему, я должен знать всех здешних крупных бизнесменов? Наш город очень большой.

— Вам не понравилось, что я назвал Сильвекс городком?

— Я чувствителен к подобным вещам. — Темесин улыбнулся и поднял с пола оружие, которое Донал отобрал у сутенера на вокзале, затем махнул рукой одному из своих подчиненных, и тот, подобрал пистолет, принадлежавший Риксу. — Отлично. Я возьму этот.

Он положил пистолет в карман пальто.

— И я напечатаю отчет, офицер Рейли, — продолжил Темесин. — Не возражаете?

— Конечно, нет, сэр.

— Так как, уверен, из меня вышел бы гениальный секретарь. — Темесин взглянул на Донала. — Что вы предпочитаете, чтобы вас отвезли назад в дом Ментрассоре или в какую-нибудь спокойную гостиницу? Между прочим, моя тетушка держит небольшой пансион, там очень разумная цена…

— Вероятно, мне стоит вернуться и поговорить с доном.

— И как это я догадался, что вы примете именно такое решение?

— По очень простой причине. Потому что на моем месте вы поступили бы точно также.

* * *

Алекса наконец завершила долгий телефонный разговор с руководством больницы. В её блокноте был записан номер, который духи, работающие на коммутаторе, извлекли из памяти, а их начальник-человек продиктовал Алексе.

Это был тот самый номер, по которому звонил Харальд с одного из платных телефонов в больничном коридоре, не зная, что все звонки проходят через коммутатор больницы. Было совсем непросто добиться от духов с городского коммутатора, чтобы они нашли номер, набранный когда-то в прошлом. У Алексы ушла масса времени на получение соответствующего разрешения. Однако, к счастью, в больнице, равно как и в Управлении полиции, отслеживались все входящие и исходящие звонки.

— Это какой-то иллуриец, — сказала Алекса. — Хочешь, чтобы я попыталась узнать, кто он? В разведотделе могут иметься справочники по зарубежным городам и их жителям… Хотя я не уверена.

— Дай-ка мне. — Лора взяла блокнот. — Я сейчас просто наберу номер и посмотрю, кто ответит.

Она набрала номер, и ответивший ей голос был напряженным и отличался странным выговором:

— Дом дона Ментрассоре.

— Извините, я пытаюсь отыскать лейтенанта Донала Риордана из Тристополиса. Он должен быть…

— А, да. Вот как раз… автомобиль… подъезжает к особняку, и мне кажется, что я вижу лейтенанта на заднем сиденье. Может быть, я попрошу его перезвонить вам?

— Он приехал или уезжает?

— Простите, не понял, мадам?

— Лейтенант Риордан сейчас войдет в дом?

— Да, полагаю, что да.

— В таком случае я подожду, если вы не возражаете.

— Хорошо, мадам.

Через две минуты к телефону подошел Донал.

— Алло?

— Привет, возлюбленный.

— Лора! Привет…

— Все в порядке?

— Ну, раз я разговариваю с тобой, значит, все в порядке. И… Да, думаю, что теперь все в порядке.

Лора обратила внимание на слово «теперь» и спросила:

— А что, были какие-то проблемы?

— В общем, ерунда, небольшое недоразумение.

Бросив взгляд на Алексу, Лора сказала:

— Возможно, все объясняется неверной информацией, которую Харальд передал одному своему знакомому в Сильвексе. Вероятно, этому самому дону Ментрассоре.

— Да, именно ему. Но Харальд… с какой стати он?..

— Наверное, он считал тебя шпиком.

— Но… — Наступила пауза, затем раздался такой знакомый заразительный смех. — Если бы не шпики, Харальду нечего было бы делать на свете. Они его специальность.

— Его специальность в том, чтобы повсюду их выискивать, — заметила Лора с улыбкой.

— Именно так… А у вас всё в порядке? Как там все?

— Всё пока без изменений. Сушана в больнице. И Ксалия тоже лечится.

— Ксалия? А что случилось?

— Она попыталась проникнуть в офис комиссара Вильнара. В поиске улик. Ты получил номер телефона, но мне были необходимы и другие улики.

В трубке раздался океанический звук атмосферных помех.

После короткой паузы Донал сказал:

— И насколько я понимаю, вы ничего не нашли.

Лора отрицательно покачала головой, так, словно Донал находился рядом с ней и мог увидеть её жест. Вслух же она произнесла совсем иное:

— О, у меня улик вполне достаточно. Ты не думаешь, что раненный дух — это неоспоримое свидетельство вины? Пусть даже она пока не может ничего сама сообщить.

— А…

И вновь какие-то неопределенные текучие звуки заполнили пространство между ними.

— Береги себя, хорошо? Я люблю тебя.

— Хорошо. И я, — Лора взглянула на Алексу и Виктора, — тебя тоже. Понял?

— Понял.

Донал положил трубку.

— Ладно. — Лора тоже положила трубку и вновь посмотрела на Алексу и Виктора. — Вы готовы к сражению?

— Только не с тобой, босс, — ответил Виктор, улыбаясь.

— Я имела в виду комиссара полиции. Пора бы ему спуститься со своих высот.

* * *

Донал положил трубку телефона в передней, затем сел так, чтобы было легче проверить наличие пистолета за поясом на спине.

Когда Донал выходил из полицейской машины, Темесин незаметно передал ему оружие.

— Надеюсь не слишком скоро с вами увидеться, лейтенант.

— А я с вами, — отозвался Донал. — И большое спасибо за все.

— Пожалуйста. — Темесин похлопал по спинке водительского сиденья и произнес, — поехали, Рейли.

— Да, сэр.

Донал отступил в сторону, когда из-под колес автомобиля в разные стороны полетел свежий гравий, и машина проследовала к воротам, а оттуда вниз по зигзагообразной дорожке, спускавшейся с крутого склона. Стоило Доналу войти в дом, как перед ним появился Хикс и сообщил, что Донала просят к телефону.

Донал пристально взглянул Хиксу в глаза.

— Из-за вашего кузена, — сказал Донал, — у меня возникла масса проблем.

— О, мне очень жаль, сэр. — Хикс на мгновение прикрыл глаза. — Многие считают его обворожительным проходимцем. Надеюсь, он не причинил вам никаких серьезных неудобств.

Донал был начеку, он вслушивался в интонацию каждого слова, оценивал особенности каждой паузы. Но Хикс был совершенно искренен, честен, несмотря на всю свою неприятную чопорность, в то время как Рикс был тайным и беспощадным врагом, несмотря на внешнюю простоту и дружелюбие.

— Наверное, дона нет дома? — спросил Донал.

— Отнюдь, он дома. И настаивает, чтобы вы поднялись к нему, как только вернетесь. Могу я проводить вас к нему?

— Почему бы и нет.

* * *

— За кого вы, Танатос вас побери, меня принимаете?! — воскликнул Донал, распахивая дверь кабинета.

У следовавшего за ним Хикса от неожиданности перехватило дыхание. Он выглядел не менее потрясенным, нежели его хозяин. После небольшой паузы дон сделал жест Хиксу выйти.

— Я понимаю, что заслужил это, — произнес дон Ментрассоре. — Входите, входите же… Однако надеюсь, что теперь и вы понимаете, что я действовал, основываясь на ложной информации. И мне все-таки удалось вовремя остановить Рикса.

— Не совсем. — Донал прошел внутрь кабинета. — Остановил вашего долбаного прислужника я сам. И если он умрет, то поделом.

Дон Ментрассоре поморщился. Однако было не совсем ясно из-за чего, из-за тона Донала или из-за тех мыслей, которые вызвали у него слова лейтенанта.

— Я приношу свои извинения. И должен сообщить, что выполнил вашу просьбу — организовал для вас места в театре.

— Какие?

— На премьеру. Которая состоится сегодня. И я потратил… Ну, не имеет значения. И вы сможете посетить все спектакли в течение трех следующих недель, если таково ваше желание.

Донал все ещё злобно сжимал зубы.

— Меня не интересует, что вы там организовали с Хаммерсеном. Вычеркните меня снова, и я вас уничтожу, Ментрассоре.

Дон нервно сглотнул.

— Я вам верю, — выговорил он.

* * *

Три часа спустя Донал занял свое место в роскошной театральной ложе, располагавшейся высоко над партером. Он поправил воротник рубашки и пробежал пальцами по отворотам пиджака. Впервые в жизни лейтенант надел смокинг.

Ему никогда не было свойственно стремление быть похожим на официанта.

Рядом с ним в темно-фиолетовом бархатном смокинге, который выглядел бы нелепо на большинстве нормальных людей, сел дон и сразу же начал расправлять кружевные манжеты рубашки.

Какая глупость!

У Донала при себе не было оружия, так как он понимал, что при входе в театр зрителей будут осматривать специальные невидимые духи. Несмотря на то, что они были невидимы — именно за эту особенность их и наняли богатые владельцы театра, — амулет Донала мгновенно отреагировал на их присутствие едва слышным звоном.

Наконец свет погас, оркестр заиграл увертюру, и Донал откинулся на спинку кресла. В театральный бинокль он ещё раз оглядел погружавшийся в темноту зал. От него не ускользнуло, что в соседнюю ложу, находившуюся как раз напротив ложи Дона, вошли два опаздывавших на спектакль зрителя.

Одного из них он не узнал, человека, одетого в темный бархатный костюм, похожий на костюм дона Ментрассоре… но черты второго были лейтенанту отдаленно знакомы, и не прошло и минуты, как Донал вспомнил.

Это был член Городского совета Кинли Финросс из Тристополиса.

Его имя практически не упоминалось во время расследования, но Донал помнил письмо, на основании которого и состоялась его встреча с Малфаксом Кортиндо.

Совет города Ксорам

Фосфорное шоссе, 99

Административный

Округ Ксорам

Тристополис

TS66A-298-омегa-2

Управление полиции Тристополиса

Проспект Василисков, 1

Тристополис TS 777-000

42 кватрембря 6607 г.

Re: Встреча с Малфаксом Кортиндо, директором Городского управления энергетики.

Дорогой комиссар Вильнар!

Я имел удовольствие стать инициатором встречи между одним из Ваших сотрудников и директором Кортиндо из Городского управления энергетики. Функционирование упомянутой организации на территории нашего города — большая честь для всех нас. Господин директор без колебаний заверил меня, что с радостью предоставит вам любую помощь, которую вы сочтете необходимой. Я передал директору Кортиндо, что лейтенант Донал Риордан должен встретиться с ним, как было указано в Вашем запросе от 40-го прошлого месяца, вечером 37-го квинтембря в девятнадцать часов на Центральной Станции. Все необходимое будет передано лейтенанту в полное распоряжение.

С наилучшими пожеланиями,

член Городского совета Кинли Финросс

P.S. Передайте мой сердечный привет Вашей досточтимой супруге. Мы с Сэлли надеемся увидеть Вас обоих на Стигийском балу.

Донал и Лора полагали, что Вильнар воспользовался Кинли Финроссом как инструментом в своих грязных делах, в качестве некоего прикрытия, чтобы никто не заподозрил прямой связи между комиссаром и Кортиндо.

Но вот Финросс появляется в том самом месте, где, по свидетельству Слушателя Праха, всем сердцем желающей отомстить за смерть своей коллеги, ожидается очередной удар Черного Круга.

Судя по тому, что человек, сопровождавший Финросса, был одет сходным с доном Ментрассоре образом, Донал заключил, что он, по всей вероятности, местный. Донал наклонился к дону и прошептал:

— Вы случайно не знаете, кому принадлежит ложа напротив?

Дон шепотом ответил:

— Советнику Гельбтхорну. Я могу вас представить во время антракта, если не возражаете.

Увертюра заканчивалась, сцену осветили софиты, Дон подался вперед в своем кресле и приготовился слушать оперу.

Гельбтхорн.

То самое имя.

Прямо в точку!

Именно это имя Феораг извлекла из Архивов и дала Доналу, имя местного советника, который с вероятностью в девяносто семь процентов принадлежит к заговорщикам. Основанием для такого вывода служили стохастические предсказательные процедуры, использовавшиеся Слушателями Праха из Архива.

Независимо от того, сегодняшний ли вечер был выбран ими для нанесения удара, Донал теперь не сомневался, что находится в нужном месте и напротив него сидят те самые люди, которых он должен обезвредить.

* * *

— Значит, вот как выглядит дом судьи, — пробормотала Алекса, когда они пошли по дорожке, ведшей к особняку. За ними мотор «Виксена» тихо промурлыкал свое согласие.

— Я здесь не была с тех пор, как… в общем, довольно давно, — сказала Лора.

Уже совсем стемнело, небо приобрело насыщенный темно-лиловый цвет, подчеркивая свечение, исходившее от духов огня, заключенных в бронзовые клетки, и озарявшее дорожку и статуи парка.

Здешняя местность была застроена роскошными зданиями, среди которых не было двух одинаковых. Их окружал обширный Фессельский парк, за которым простирались темные пространства. Трудно было поверить, что находишься внутри Тристополиса, который со всех сторон окружал район парка и особняков.

При их приближении автоматически зазвонил дверной колокольчик. Через несколько мгновений дверь открыла домоправительница судьи, седовласая госпожа Фогерти. В отраженном свете рядом с её старушечьей головой на медной табличке было написано: «А. Прайор, судья».

— Чем могу быть вам полезна?

— Очень срочное дело. Пожалуйста, сообщите судье, что к нему пришла командир Стил. — Лора показала удостоверение. — Или даже просто назовите мое имя — Лора.

— Ну знаете, сейчас уже довольно поздно, и судье необходимо…

— Я дочь Владила Стила. И судья не откажется со мной встретиться.

— Батюшки… Да входите же.

Лора и Алекса взбежали по ступенькам и вошли в дом. Они остановились в передней, дверь за ними захлопнулась, а госпожа Фогерти поспешила во внутренние комнаты особняка. Вначале они слышали только её голос, доносившийся оттуда, затем раздался голос пожилого мужчины.

Вновь появилась госпожа Фогерти и поманила их за собой.

— Сюда, дорогие мои, сюда.

Судья Прайор сидел в своей маленькой библиотеке, укутавшись в теплый халат. Перед ним рядом с креслом на маленьком столике стоял стакан молока. Судья улыбнулся Лоре и встал с кресла.

— Я не видел вас с… с…

Улыбка исчезла с его лица.

— С момента моей смерти, — закончила за него Лора.

Судья закашлялся и вновь опустился в кресло. Алекса подошла к нему и протянула стакан молока.

— Спасибо… — Он сделал глоток. — Спасибо.

Рука судьи дрожала, когда он возвращал стакан Алексе.

— Ваша честь, мне необходима ваша помощь. — Лора протянула судье лист пергамента с текстом, написанным лиловыми чернилами старомодным почерком с завитушками. — Это ордер на обыск и арест.

— Дорогая моя, я… — Судья замолчал и после паузы продолжил. — Здесь явно такой вопрос, который не может решить судья на ночном дежурстве.

— Или не захочет, — возразила Лора.

— И кого же, — спросил судья, принимая у неё из рук документ, — вы хотите арестовать?

Лора сделала глубокий вдох.

— Комиссара Вильнара. Мне необходимо обыскать его кабинет и его дом.

— Комиссара? — Судья опустил бумагу на колени. — Невозможно.

— Отнюдь, — вновь возразила Лора, — все возможно тому, кто готов многим пожертвовать. Она сунула руку в сумочку.

30

Где-то в середине второго действия несколько рядов зрителей вдруг тяжело задышали в унисон, и амулет начал обжигать грудь Донала.

— Танатос!

Кто-то обернулся и шикнул на него.

Проклятие! Проклятие! Проклятие!

Донал сорвал амулет с шеи, и после этого события ускорились. На сцене тройняшки пели столь блестяще, что на Донала нахлынули воспоминания о диве.

Ты чувствуешь кости?

О Смерть, да!

Амулет лежал на ковре, его сияние постепенно угасало. Его защитные чары также постепенно исчезали после того, как амулет перестал соприкасаться с телом Донала. Он больше не мог защищать его от прилива темных сил.

Свет софитов на сцене стал золотистым (по сюжету оперы в заколдованном царстве Брисмангидор вот-вот должен был начаться сельский праздник). Донал заметил вспышки ярко белого цвета, напоминавшие молнии. Софиты наверху направляли в глаза зрителям специальные невидимые руны, гипнотизировавшие их. Донал по какой-то загадочной причине видел их.

И теперь, когда он лишился защиты амулета, им вновь могли воспользоваться люди из Черного Круга.

Танатос, я же сам иду к ним в руки!

Но амулет не был предназначен для защиты Донала от внешних сил, а лишь для того, чтобы скрывать его собственную внутреннюю тьму от мира. Теперь у него не было этого щита.

Ты чувствуешь кости?

— НЕТ!

Кто-то из сидевших в зале с ужасом взглянул на Донала, но большинство уже находились в трансе, вызванном рунами. Массовый транс уже давно охватил бы всех присутствующих в зале, но члены Черного Круга не знали, что сегодня вечером на спектакле будет Донал Риордан.

А если бы знали, то все находившиеся в зале давно пребывали бы в трансе, как это произошло в театре «Дю Лу Мор». Ибо совсем не дива была тогда центром охватившего всех магического оцепенения. Она была целью, а кто-то другой сфокусировал тауматургические волны, передававшиеся в театр, кто-то другой выступал в качестве линзы для магов Черного Круга.

Ты чувствуешь вкус музыки?

— Да! Да, чувствую.

Центром был Донал.

Донал был линзой.

Он был орудием смерти дивы.

* * *

Донала сковывал транс, каждая мышца напряглась в кататоническом оцепенении. Он пытался стать тем старым Доналом, тем человеком, которым был до того, как им овладела сила праха.

Странные гармонии вились вокруг него: стоны и завывания, не имевшие никакого отношения к звукам, исходившим из оркестровой ямы.

Ты чувствуешь кости?

Всегда.

Ты…

Каждое треклятое мгновение.

На противоположной стороне театрального зала в гостевой ложе, такой же роскошной, как та, в которой Донал сидел вместе с доном Ментрассоре, два человека внимательно всматривались в зрителей внизу. Не совсем… Член Городского совета Финросс делил свое внимание между погружавшейся в транс аудиторией и Тройняшками на сцене.

А глаза советника Гельбтхорна загадочно мерцали, излучая тауматургические энергии вниз, в зал.

Гельбтхорн.

Какой-то частью сознания Донал воспринимал волны тьмы, что катились сверху на зрителей в зале, хотя, скорее, это была всего лишь иллюзия, нечто вроде метафоры: передававшиеся энергии не имели никакого отношения к свету. Человеческая сетчатка не способна воспринимать некроны.

Лора.

Сделай это ради Лоры!

Как-то старому тренеру Донала по боксу Мелу О'Брайену пришлось поднимать его с пола на ринге. Предполагалось, что Донал будет участвовать в спарринговом матче, но его гораздо более сильный противник был с самого начала по каким-то своим причинам преисполнен ненависти к нему. И Донал, падая на пол, сломал руку, кроме того, несколько ребер у него уже были сломаны в ходе боя ловким ударом противника.

«Раны заживут, малыш, — сказал тогда Мел. — А как твой дух? Он ведь цел и невредим, правда?»

И Донал крикнул своему противнику, уходившему с ринга:

«Ну что, не смог одолеть меня и бежишь?»

После этого случилось невероятное. Донал испытал, возможно, самое острое наслаждение в своей жизни, когда здоровой рукой нанес противнику от бедра такой удар, от которого тот рухнул на пол и остался лежать до тех пор, пока его не подняли.

Но сейчас Доналу вспомнились другие слова Мела, которые он произнес, когда на раны Доналу накладывали повязки из змеиной кожи.

«Не беда, — сказал он Доналу. — Сломанные кости делаются сильнее, когда срастаются. Ты не знал?»

И вот теперь в театре вокруг Донала клубились волны темной энергии. Наконец настал момент, когда тайный маг и их главный противник советник Гельбтхорн бросил из своей ложи взгляд на Донала. Он мгновенно почувствовал, что перед ним за человек, что за инструмент — тот, которым может и должен воспользоваться маг.

Гельбтхорн сконцентрировался.

Ты слышишь кости?

Донал продолжал бороться, стараясь держаться за свои обычные мысли. Он понимал: чтобы остаться человеком, необходимо усилить повседневные мысли и чувства и тем самым помешать перестройке нервных путей, к которой стремился Гельбтхорн, чтобы сделать из Донала передатчик.

Сломанные кости делаются сильнее, когда срастаются.

Ты чувствуешь музыку?

Конечно, это была очередная иллюзия, но Доналу показалось, что глаза Гельбтхорна сделались яркими, громадными, словно растущие прожектора, сосредоточенные на одном — на источнике, способном сконцентрировать и усилить излучаемую ими энергию.

На Донале.

Сломанные кости…

Ты…

Становятся…

…чувствуешь…

Сильнее…

…му…

Чем… Раньше…

…зыку?

И все мгновения ненависти из его приютских дней, и все минуты любви к Лоре и воспоминания о ней соединились, сделав Донала сильнее в этой незримой битве, и где-то в глубинах его существа возник и стал рваться наружу презрительных смех.

Нет!

Я и есть музыка!

Магические чары распались.

Донал был свободен.

* * *

Аудитория из-за сильнейшего воздействия наполовину оставалась под воздействием чар. Софиты со сцены продолжали излучать магические сочетания рун прямо в глаза зрителей. Хотя далеко не каждый подчинится командам, направляемым Гельбтхорном, но таких среди присутствующих в зале все равно будет довольно много.

Донал в одиночку должен противостоять сотням. Взгляды из разных концов зрительного зала устремились на него.

Рядом с одним из аварийных выходов в полумраке стояла группа людей в одежде санитаров. Их внимание было сосредоточено на Тройняшках. Когда наступит нужный момент, они схватят умирающих (или уже мертвых) Тройняшек и унесут через запасной выход.

Сами ли они очистят их тела от плоти? Или это удовольствие припас для себя Гельбтхорн, а ассистировать ему будет Финросс?

Я и есть музыка!

Выходы… Донал вспомнил кнопку пожарной тревоги в коридоре. Теперь память помогала ему справляться с последствиями чар.

Он перескочил через спинку своего кресла, отмахнувшись от дона Ментрассоре, который полностью подпал под влияние Гельбтхорна, выбежал в коридор, подскочил к красному треугольнику кнопки и ударил по нему нижней частью кулака.

Театр наполнился жутким завыванием.

Сверху с потолка из множества форсунок полилась вода. Дальше по коридору находился шкафчик со шлангом, ведром с песком и топором. Донал схватил топор и с ним вернулся в ложу.

Вода хлынула и в зале, исполнители внезапно замолчали, звучание оркестра оборвалось в хаосе звуков. Те зрители, которые пребывали в трансе, мгновенно вышли из него.

Какая-то женщина истошно закричала, началась паника.

— Пожар!

На короткое мгновение взгляд советника Гельбтхорна застыл на Донале. Гельбтхорн предельно сосредоточился, изо всех сил стараясь ввести Донала в транс.

Сзади к нему потянулись руки дона, но лейтенант врезал ему локтем в лицо, кровь брызнула во все стороны из разбитого носа, а Донал выскочил из ложи, сжимая в руке топор.

Теперь он бежал по направлению к ложе Гельбтхорна. Негодяй не должен уйти.

Я и есть музыка!

Зрители в панике заполняли коридоры и проходы. Донал добежал до двери, выходившей на сцену. Она медленно открывалась с противоположной стороны. Донал ухватился заручку, распахнул её и, крепко сжимая в руке топор, бросился за кулисы. При том смятении, которое царило среди публики в зале, это был самый надежный способ добраться до ложи Гельбтхорна.

И Финросса. Не следует забывать и о члене Городского совета Финроссе.

Пробираясь среди исполнителей и рабочих сцены, Донал достиг её противоположного конца и выглянул в зал. Мощная фигура в форме полицейского руководила тремя другими полицейскими, которые направляли перепуганных зрителей через запасной выход. Один из полицейских показался Доналу знакомым. Это был Рейли — тот, что вел машину.

Но нигде никаких признаков Гельбтхорна.

И тут Донал заметил темно-синее пальто Темесина. Невероятно, но детектив совершенно спокойно стоял и курил сигарету, а вокруг него потоками лилась вода и сотни на смерть перепуганных людей бежали мимо.

Донал сразу же решил, что Темесину можно доверять.

Он пробрался к нему и без лишних слов сразу же перешел к делу:

— Он был там. Вон в той ложе. Тот самый маг, от которого исходили чары… Должно быть, успел смыться.

— Да-да, понятно. — Мгновение Темесин подозрительно смотрел на топор в руке у Донала, затем поднял глаза туда, куда указывал лейтенант. — Советник Гельбтхорн. С ним был какой-то гость.

— Он из Тристополиса. Член Городского совета Кинли Финросс.

— Потрясающе! Ещё один политик! Кстати, что это были за чары?

На санитарах, стоявших у пожарного выхода, уже были наручники. Их окружали пятеро полицейских в форме.

— Я думаю, вам следует…

— Гельбтхорн успел исчезнуть, пока вы добрались сюда.

— У вас есть люди на улице, которые могли бы начать его поиски?

— Люди-то есть. — Темесин вынул сигарету изо рта. Он всю её изжевал. Потеребив в руке, швырнул сигару на влажный ковер. — Но я сомневаюсь, что у нас достаточно улик для ордера.

— Ордера на арест? — спросил Донал. — Или ордера на обыск?

— И того, и другого. — Темесин, прищурившись, смотрел на Донала сквозь струи искусственного ливня, который никак не прекращался. — Очень жаль.

— Да уж…

Донал оглянулся на ложу, в которой он сам сидел несколько минут назад. Дона там не было.

— Вы когда-нибудь обращали внимание на то, что некоторые вещи происходят парами или даже тройками?

Темесин сжал кулаки в карманах своего пальто.

— О чем вы?

— Представьте, что в доме советника случился пожар или что-то в этом роде. Вы без колебаний вломились бы к нему в дом вместе со своими людьми, чтобы с риском для собственной жизни спасти достойного политика. Ведь так?

— Возможно. — Темесин взглянул на Рейли, который пропускал людей через запасной выход. — Кажется, я уловил ваш намек.

Подобное необходимо было планировать… но Донал прекрасно понимал, что Финросс — трус, и теперь, когда убийство и похищение праха провалилось у него на глазах, он с первым же самолетом вылетит в Тристополис. Необходимо захватить его как можно скорее.

Две тысячи детей, дышащих в унисон…

Возможно, ритмичное дыхание зрителей в зале, когда на них начали действовать чары Гельбтхорна, напомнили Доналу о детях в Энергетическом центре.

Кто они? Пленники или жертвы, специально выращиваемые там с момента рождения? Донал не мог вспомнить, видел ли он в их глазах признаки сознания. Он пребывал в растерянности. Перед ним вставал вопрос: что хуже, пользоваться для своих целей костями мертвецов или живыми людьми?

На память Доналу пришла беседа в комплексе Энергетического управления, когда Кортиндо сказал: «Сам сгусток энергии, естественно, ничего не может чувствовать и ни о чем не способен мыслить».

«Даже боль?» — спросил тогда Донал.

«Даже боль. По крайней мере, именно так я отвечу любому, кто задаст мне подобный вопрос официально».

Донал тяжело выдохнул.

— Каким образом энергия поставляется в здания? Крупные здания.

— Такие, как тот, в котором живет Гельбтхорн? У них есть собственные… генераторы, если их можно так назвать.

— Я видел, какие у вас энергетические центры.

— М-да… Но должен вас заверить, что, когда они умирают, хороним мы их по-человечески.

— Да уж…

— Я понимаю ваши чувства. Однако специальные шахты соединяют субгенераторы с главными центрами на случай нехватки энергии и аварий. Вполне возможно, если бы вам было знакомо какое-нибудь влиятельное лицо в Корпорации, вы могли бы получить схемы системы.

Поток воды начал уменьшаться, переходя в мелкий дождик.

— Да, если бы мне действительно был знаком такой человек, — отозвался Донал.

— М-м-м…

* * *

В своем кабинете судья откинулся на спинку кресла и сказал, обращаясь к Лоре:

— Юная леди, я в течение многих лет знал вашего отца и помню все ваши дни рождения, ваши и других малышей…

— Детей из других богатых семей.

— Да, если хотите. Но я не могу выполнить вашу просьбу.

— Пожалуйста, ваша честь. Это очень важно.

— Не могу по причинам юридическим. И из соображений приличия. — Судья снял очки и отложил ордер. Потер переносицу. — Извините, Лора.

Алекса сделала шаг к выходу, полагая, что Лора собирается уходить, потом остановилась.

— Ещё минутку, судья, — Лора извлекла из своей сумочки небольшой предмет. — Мы не могли бы побеседовать наедине?

— Это у вас конус конфиденциальности? — Судья взглянул на Алексу. — Ну что ж, моя дорогая. Если вы так желаете. Тем не менее своей точки зрения я не изменю.

Лора активировала чары талисмана, и «конус тишины» зарябил в воздухе, опускаясь и окружая судью и Лору щитом, непроницаемым для звуков.

Прозрачным щитом.

Алекса сидела, не двигаясь, и наблюдала за Лорой и судьей в надежде, что они вообще забудут о её присутствии. Так она смотрела на них примерно минуты две.

Наконец поле конфиденциальности исчезло, и Лора убрала устройство в сумочку и захлопнула её. Судья дрожащей рукой открутил колпачок дорогой авторучки и медленно написал свое имя под ордером.

— Вот, — процедил он. — Вы удовлетворены?

— Вполне. Спасибо, сэр. — Лора взяла ордер: — Провожать нас не нужно.

Судья внимательно наблюдал за Лорой и Алексой до того момента, когда они дошли до двери его кабинета. И тогда он произнес:

— Вы изменились, Лора Стил. Вы такой не были.

— Да, — отозвалась Лора, — смерть меняет людей.

Когда Лора с Алексой спускались по ступенькам, фары «Виксена» загорелись ярким светом. Ни Лора, ни Алекса не проронили ни слова до тех пор, пока не сели в машину и не отъехали от дома судьи.

Когда они выехали на улицу, Алекса громко перевела дух.

— Мне даже не верится.

— Мы получили документ, — сказала Лора. — Все остальное не имеет значения. Уверена, что ты воспользовалась своим умением читать по губам.

— В общем, да. Твой отец на самом деле говорил тебе, что дал судье взятку? Старому неподкупному судье?

— Не совсем мне. Он действительно это говорил, но только не мне. А я стояла и слушала под дверью.

— О!

Когда автомобиль проезжал мимо парка, выглядевшего темным и страшным, Алекса спросила:

— А что ты имела в виду, когда говорила о готовности пожертвовать многим? Чем?

— Дружбой и многолетней привязанностью. Дело в том, что сегодня у меня стало одним врагом больше.

— Проклятие!

— Разве я похожа на того, кто станет переживать по этому поводу?

* * *

Дон Ментрассоре, нос которого был обмотан зеленой повязкой из змеиной кожи, был вне себя от возмущения. Однако объектом его негодования являлся вовсе не Донал. Напротив, он не только сообщил лейтенанту всю необходимую информацию, но вместе с ним отправился в Энергетический центр (машину вел Хикс, а не Рикс), где они прошли через помещения с детьми-пленниками.

У Донала возникали сомнения по поводу того, правильно ли он поступает, преследуя одного человека, пока лейтенант не вспомнил диву и собственные приключения.

Сотрудники центра передали им рулон с картой и большой фонарь.

— Там есть тележки, — предупредил один из техников, — вы сможете ими воспользоваться.

Дон все ещё был одет в вечерний костюм. Он кивнул Доналу и сказал:

— Для человека моего возраста слишком много приключений. Желаю вам удачи, сэр.

— Спасибо, — Донал кивнул, понимая, что даже очень большим усилием воли не может вызвать в себе теплых чувств к этому человеку. Он помахал в воздухе картой. — Большое спасибо.

Прошло уже примерно пять часов с тех пор, как водитель дона сделал попытку убить Донала здесь. Возможно, позднее Донал будет винить во всем Харальда, а не дона.

— Сюда.

Двое рабочих провели его через люк по металлической лестнице в узкий технический туннель, по которому была проложена одна железнодорожная колея. Там, как и было обещано, имелась тележка: небольшая двухколесная платформа. Донал не мог понять, каким образом она управляется.

— Некромагнитная индукция, — пояснил один из сотрудников. — И посмотрите вон там, вверху.

Донал взглянул наверх. Высоко вверху рядом с люком оранжевым цветом горело число — 327.

— Вы поедете до номера 201, — продолжил разъяснения техник, — затем сойдете с тележки и поднимитесь по лесенке на уровень, откуда расходятся домашние туннели, ведущие к частным жилищам. Вы проследуете по туннелю номер пять. Второй дом будет тот, который вам нужен.

— Отлично, — отозвался Донал, — 201, 5, второй дом.

— Вам понадобится вот это. — Техник протянул ему тяжелые защитные очки. — Тележки движутся очень быстро.

Донал надел очки, взобрался на тележку, сел, скрестив ноги, на плоской платформе, вновь вспомнив несчастных, лишенных разума детей, сидящих рядами, так же скрестив ноги, совсем неподалеку отсюда.

— А что мне?..

Квадратный участок платформы рядом с правой рукой Донала начал светиться неярким оранжевым светом.

— Нажмите здесь и не отпускайте…

Донал нажал, и тележка пришла в движение.

— …и не отпускайте, пока вам не захочется остановиться.

Ускорение нарастало, но что-то удерживало Донала на платформе, не давая ему упасть.

Хорошая прогулка для детишек.

Если бы его могли сейчас увидеть дети из приюта, если бы рядом с ним оказалась Мари-Анн Стикс…

Но вот туннель повернул налево и вниз, и, если бы Донал оглянулся, то не увидел бы уже Энергетического центра, а только пустые стены и ряды проносящихся мимо горящих ламп дежурного освещения.

Я и есть музыка!

Левой рукой Донал проверил наличие пистолета за спиной.

* * *

В Тристополисе тем временем Виктор вел группу детективов вверх по короткой тропинке к особняку комиссара Вильнара, выстроенному из черного камня. Какая наивность со стороны Лоры, думал Виктор, ожидать, что ребята из разведки с готовностью помогут им. Врываться в дом комиссара полиции с ордером на обыск — отнюдь не самый лучший способ обеспечить себе быстрый карьерный рост.

Виктор решил все разговоры с комиссаром взять на себя. Держа ордер в руке, он изо всей силы постучал кулаком в дверь. Секунд через пять она распахнулась. Женщина с изборожденным морщинами лицом злобно взирала на Виктора.

— Что вам надо в такое время, да проклянет вас Танатос?!

Виктор продемонстрировал ей ордер.

— Комиссар дома, мадам?

— Нет, его нет. Он зачем-то отправился на свою треклятую работу. Вы женаты, детектив?

— Э-э… нет, мадам. Не совсем.

— Сделайте тогда одолжение бедной женщине и задумайтесь на мгновение над вопросом, хотелось бы ей быть замужем за целым долбаным отделом полиции. А что это я такое сейчас прочитала? Ордер на обыск?

— Да, вы…

— Не знаю, что там у вас происходит, но должна вас предупредить, что Аррениус будет очень-очень зол на вас, ребята. Хотите кофе?

— Аррениус?

— Вы врываетесь в дом человека и даже не знаете его имени?

Виктор нервно потер лицо.

— Мне очень жаль, мадам.

— Боюсь, что пока нет, но очень скоро вы действительно сильно пожалеете.

* * *

В то же самое время Лора с Алексой вели ещё одну группу из шестерых детективов к шахтам лифтов. Рука Герти поманила их и скрылась в своей шахте.

Восемь человек переглянулись и вместе шагнули в шахты.

Они поднимались молча и вышли на 187 этаже в коридоре, в котором полосы пронизывающего холода перемежались с полосами испепеляющей жары. Лора, не говоря ни слова, прошла по внешней части отдела.

Глазастая, как обычно, сидела за своим столом, её длинные черные волосы мерцали светом, отраженным от серебристых кабелей, соединявших глазницы через консоль с зеркалами на крыше здания… с тем, что, по сути, было личной коммуникационной и разведывательной сетью комиссара, нависавшей над всеми улицами города.

Наверное, Глазастой каким-то образом стало известно о получении Лорой ордера, так как Алекса заметила, что она сунула руку под стол и нажала на кнопку. Дверь во внутреннюю часть офиса комиссара открылась.

Алекса проследовала за Лорой в кабинет комиссара. За ними шли детективы.

— Что случилось? — прозвучал голос комиссара; он жестом отвел металлическое кресло для посетителей, которое уже начало превращаться в искривленное, ощетинившееся когтями чудовище, приготовившееся к нападению. — В чем дело?

Здесь было множество и других защитных приспособлений. Большая часть из них — весьма хитроумные и неожиданные, вплоть до пепельницы, которая могла превращаться в разрывную гранату.

— Дело в Черном Круге, — ответила Лора, протягивая комиссару ордер так, чтобы он не смог прочесть в нем собственное имя. — Он проник в гораздо более высокие слои администрации города, чем первоначально предполагалось.

— И у вас есть доказательства? — спросил комиссар.

— По нашему мнению, их у нас вполне достаточно.

— Вы уверены? — Кулаки комиссара сжимались. — В самом деле уверены?

— Достаточно для того, — продолжала Лора, — чтобы получить подпись судьи вот на этом документе.

Квадратная физиономия комиссара раздвинулась в хищнической улыбке.

— Ну что ж, в таком случае, пойдемте и возьмем её — произнес он. — Я уже давно жду подобной возможности.

Лора застыла, продолжая держать ордер в руке.

— Что вы сказали?

— Я сказал… Что, по-вашему, во имя Танатоса, я мог сказать? Вы что, оглохли?

— Нет, но…

В кабинете раздался страшный грохот, от которого воздух пошел рябью. Все рухнули на пол и остались лежать. Ордер выпал из рук Лоры и скользнул прямо в короткопалые руки комиссара. Он приподнялся и сел на полу, пристально глядя на бумагу.

Затем перевел взгляд на Лору.

— Вы полная идиотка, — бросил он.

Через несколько мгновений к Лоре вернулся дар речи.

— Сэр. — Её уверенность явно пошатнулась. — У нас имеются свидетельства из надежных источников. Нам известен телефонный номер, по которому вы звонили…

Лора осеклась.

— И какой же номер?

— Семь-семь-семь, два-девять, три-пять-один, семь-два-ноль, — назвала номер Алекса. — Никаких сомнений.

Комиссар, пыхтя, поднялся на ноги.

— Это номер телефона на столе Марни.

Двери не было. Детективы уже подползли к тому месту в стене, где несколько минут назад была стена. Двое из них уже вошли в глубокий транс, пытаясь определить, какое магическое заклинание использовалось в данном случае. А ещё один их коллега в бессильной ярости ударил кулаком в стену.

— На чьем столе? — спросила Лора.

— Марни, моей секретарши.

— О, вы имеете в виду Глазастую! — воскликнула Алекса.

Губы комиссара искривились в презрительной усмешке.

— Да, я имел в виду Марни Финросс, племянницу члена Городского совета, которую, как мне казалось, я держал под постоянным наблюдением. И вот теперь вы все развалили.

Лора попыталась сосредоточиться на происходящем. Всем было прекрасно известно: когда дело доходит до прямого столкновения, комиссар Вильнар бывает крут, но уклончив.

— Неплохая попытка, комиссар. Но на ходу сочиненная ложь не поможет вам опровергнуть улики.

— Согласен. Однако ваш волюнтаризм приведет только к одному: Марни благополучно скроется.

Лора открыла было рот, чтобы возразить, но одна из женщин-детективов, сопровождавших её, сказала:

— Он говорит правду, мадам.

— А вы?..

— Я Петра Хальстед. Меня попросили вам помочь.

— Лора, я слышала о ней, — вмешалась Алекса. — Она правдовед с сертификатом федерального значения.

— Проклятие!

Комиссар откашлялся.

— Оставим взаимные обвинения. Сейчас не время для них. И давайте лучше подумаем, как нам выбраться из этой переделки.

* * *

Донал вынул пистолет и, пригнувшись, направился по узкому туннелю, который вел к частным жилищам. В главном туннеле, как только лейтенант сошел с тележки, управляемой духами, она мгновенно укатила. Возможности при необходимости быстро скрыться у него не осталось.

Насколько он мог понять, все узкие разветвлявшиеся туннели вели к подземным этажам жилых зданий. Ни один из них не выходил на поверхность. Это было бы очевидным нарушением техники безопасности.

Лейтенант приблизился к следующей двери и остановился. Некромагнитный замок на ней выглядел внушительно, и тут только Донал понял, что недостаточно продумал план действий.

Вдруг он услышал приглушенное жужжание, и тяжелые засовы отодвинулись.

Дверь распахнулась.

— Проклятие!

Два громилы высоченного роста с бледными лицами зомби подняли пулеметы — «Граузеры-Хаулеры» с дисковыми магазинами — и направили их прямо в грудь Донала. Легкое касание пальца — и взрыв пламени разорвет Донала надвое, окровавленные половины рухнут с влажным хлюпаньем на землю, и на том все закончится.

31

Катастрофа витала вокруг Донала, она обступала его со всех сторон, и ему ничего не оставалось, как признать, что он совершил невероятную, грандиозную глупость. Если бы не тот хаос, который он намеревался учинить, у подчиненных Темесина, даже если бы они находились неподалеку, не было бы другого основания ворваться в дом советника якобы с целью спасения Гельбтхорна.

Лора, мне очень жаль!

Жаль, что он так её подвел. Жаль, что он никогда её больше не увидит.

Танатос!

И тут произошло нечто настолько странное и неожиданное, подобного чему Донал не мог припомнить из всей истории полицейских операций.

Оба охранника-зомби опустили пулеметы, воззрились друг на друга и отрицательно покачали головами. Затем повернулись к Доналу, и один из них провозгласил:

— На тебе печать черной крови.

— Э-э…

— Этот дом, — произнес другой, — место смятения и порока.

— Как вы сказали? — Донал понимал, что не следует с ними спорить, но никак не мог взять в толк, что же все-таки происходит.

Первый зомби передал пулемет товарищу, расстегнул рубашку и несколько раз надавил пальцами на свою бледную грудь в определенной последовательности. Раздался отвратительный звук разрывающихся тканей, и прямо на глазах у Донала грудь несчастного разверзлась, обнажив черное, блестящее, ритмично сокращающееся сердце. Зомби коснулся кончиками пальцев его пульсирующей поверхности и произнес:

— Я не причиню тебе вреда, брат.

Его товарищ положил свой «Граузер-Хаулер» на землю, выпрямился и также коснулся бьющегося черного сердца.

— Я тоже клянусь, что этот смертный будет моим братом.

Оба зомби взглянули на Донала.

— Гм… спасибо. Я просто… Большое спасибо.

— Хорошо.

Зомби обеими руками соединил края разрыва на груди, и рана мгновенно затянулась. Затем он застегнул рубашку.

— Мы больше не служим советнику Гельбтхорну, — пояснил Доналу второй охранник. — Мы уходим от него. Нам никогда не нравилось на него работать.

— Гельбтхорн тревожит тьму, — подтвердил первый.

И все-таки Донал так и не смог понять, что происходит.

— Меня зовут Бриал, — представился первый зомби, — а его — Синвекс.

— Мне… очень приятно, — отозвался Донал.

Оба зомби повернулись и отправились вдоль по полутемному пустому проходу. Донал смотрел им вслед в полном недоумении, не зная, как объяснить происходящее.

Пулемет лежал у его ног.

— Эй, постойте… Вы же забыли…

Но зомби уже и след простыл.

— Ну что ж, никогда не знаешь, что найдешь, что потеряешь.

Донал подобрал пулемет, проверил магазин, который оказался полным и готовым к бою, и широко улыбнулся, вспомнив, что был вторым в своем батальоне в стрельбе из пулемета. Он полагал, что это вышло по чистой случайности — Доналу всегда было трудно обращаться с таким оружием.

Однако сегодня ему предоставлялась возможность из вторых стать первым.

* * *

Их спасла Герти. В своей невидимой духовной ипостаси она проскользнула сквозь стены, чтобы установить, в каком положении они находятся, а затем вернулась под стол к Глазастой, к специальному переключателю.

Под столом у Марни Финросс…

Лора тем временем проклинала себя за то, что упустила очевидное.

Герти нажала на переключатель. В стене вновь появилась большая дверь.

Из кабинета выскочила вся мебель, движимая духами. Первым вышло металлическое кресло, за ним последовало множество всяких мелких вещичек, окружавших громадный стол на коротких толстых ножках. Наконец и люди, убедившись, что выход действительно свободен и безопасен, поспешили вслед за мебелью.

Как только все покинули кабинет комиссара, врата в него вновь закрылись.

«Извини, Аррениус».

— За что? — спросил комиссар Вильнар.

«Боюсь, твой кабинет навеки потерян».

Комиссар улыбнулся.

— Я всегда могу получить другой.

Лора заморгала. Комиссар на «ты» с духом-лифтером? Возможно, она все-таки его очень плохо знает.

— Командир Стил, — обратился к ней комиссар. — Чего же вы ждете?

— Гм… Сэр?

— Я хочу, чтобы вы немедленно арестовали Марни. — Он указал на пустой рабочий стол Глазастой. — Найдите и приведите её сюда.

— Слушаюсь, сэр.

Лора поспешно вышла из комнаты. За ней последовала Алекса. Детективы обменялись взглядами, кивнули комиссару и тоже вышли.

Комиссар сунул руку в карман пиджака, вытащил оттуда пистолет голубоватой стали, проверил предохранитель и положил обратно. Затем подошел к вешалке, снял тяжелое пальто и натянул на себя. Одеваясь, комиссар заметил в корзине для бумаг рядом со столом Марни салфетку со следами губной помады. Он извлек салфетку из корзины и положил в карман пальто.

— Герти?

«Да, Аррениус?»

— Ты можешь очень быстро доставить меня на первый этаж? Как в старые добрые времена?

«С огромным удовольствием».

— Тогда давай.

* * *

В нижних коридорах особняка советника Гельбтхорна ощущалось загадочное присутствие чего-то. По воздуху пробегали странные холодные волны.

Горничные и прочий персонал разбегался в разные стороны. Люди спешили скрыться в кабинетах, укромных уголках, запирали за собой двери. Донал шел посреди этого хаоса. Он заметил два неуклюжих серокожих создания с мозаичной броней, вплетенной прямо в кожу, которые пытались втиснуться в бельевой шкаф, с ужасом оглядываясь по сторонам.

Чем бы ни было то, чего они все так боялись, Донал явно не хотел с ним встречаться.

По короткому лестничному пролету он поднялся до открытой площадки из красного кирпича. Перед лейтенантом был обширный атриум, окруженный белыми стенами, выложенный красной плиткой и с пятнадцатью или даже большим числом балконов, расположенных под разным углом друг к другу. Краем глаза он заметил темную чешую, но решил не останавливаться и побежал вверх по ступенькам, стараясь передвигаться как можно более бесшумно.

Ещё несколько слуг пронеслись мимо, когда Донал подходил к двойным стеклянным дверям. Здесь он увидел крошечную красную кнопку, очень похожую на кнопку пожарной сигнализации в театре, и поступил так же, как тогда в театре: изо всех сил ударил по ней кулаком.

Ничего не последовало.

— Проклятие! Проклятие! Проклятие!

Наверное, перед ним действительно была кнопка пожарной сигнализации. Но Донал не предполагал, что в ней может использоваться не обычное завывание сирены, способное привлечь людей со всей округи, а тихие способы оповещения обитателей особняка. Однако в этом-то и заключалась суть…

Из пола стала подниматься металлическая перегородка, преграждая проход в ту часть здания, которая находилась впереди.

Скорее!

Донал отреагировал инстинктивно, руководствуясь интуицией — я и есть музыка! — и бросился вперед — быстро, очень быстро! — а позади него в атриуме вздымалось нечто холодное и вонючее — быстрее! — и вот он уже перескакивает через поднимающуюся решетку, цепляется ногой за ковер, спотыкается, падает.

Стены и потолок пронеслись мимо лейтенанта, он откатился в сторону, в последнее мгновение заметив, словно в жутком кошмаре воззрившийся на него огромный темный глаз рептилии. И вот стальная преграда захлопнулась, отделив от него весь внешний мир со всеми его ужасами.

Донал был в безопасности.

Оно поет…

Он ощутил в костях холодное жуткое пение и сразу понял, что оно значит: маг где-то поблизости.

* * *

Комиссар Вильнар спустился из огромного здания, подобно летучей мыши, позади него темным крылом раздувалось пальто. Опустился он на четвереньки. Изумленные волки-убийцы заметили светящиеся голубоватые очертания, окружавшие комиссара — это была Герти, деятельность которой в Управлении полиции всегда ассоциировалась с определенным… свободомыслием, что ли.

Герти мгновенно упорхнула под надежное прикрытие громадной черной башни Управления. Вокруг комиссара зарычали волки-убийцы, их янтарные глаза настороженно замерцали.

— ФенСедьмой, — обратился к ним комиссар. — И ФенДевятыйБет. Вы готовы к погоне?

— Гр-р-р…

— Идемте. — Комиссар шел первым, двигаясь удивительно быстро для своей комплекции. — Давайте проверим. А, проклятие!

Проспект Василисков был полон народа, выходившего из театров и направлявшегося в рестораны. Марни могла находиться где угодно среди этих тысяч, движущихся по длинной, напоминающей каньон улице, или в любом из двухсотэтажных небоскребов, возвышающихся с обеих её сторон.

— У неё темные волосы, — пробормотал комиссар Вильнар, — и вот её запах.

Из кармана он вытащил салфетку, которую несколько минут назад извлек из мусорной корзины Марни.

— Ну, если только она не наложила на неё какое-нибудь специальное заклятие, — добавил он, обращаясь к волкам-убийцам. — Так что, ребята, будьте внимательны.

Волки-убийцы ринулись в толпу, стройные, проворные, опасные, но почти невидимые всем этим богачам, не привыкшим к столкновениям с настоящими хищниками. Они никогда бы не поверили, что в мире существуют опасности, гораздо более страшные и смертельные, нежели те, с которыми им приходится сталкиваться в залах заседаний советов директоров и в клубах в ходе проворачивания очередной многомиллионной сделки.

Лора с Алексой тоже выбежали на улицу. Алекса резко остановилась, увидев комиссара, роту неё открылся, но она так и не смогла ничего произнести.

К ним подъехал «Виксен» Лоры, развернулся, взвизгнув тормозами, остановился, гостеприимно распахнув двери. Внутри машина была пуста.

Лора взглянула на комиссара.

— Ну, поезжайте же. — Он сделал жест, словно подталкивая их вперед. — Найдите её!

Лора заморгала, прыгнула в машину и тронулась с места прежде, чем Алекса успела как-то отреагировать.

— Отлично, — обратился комиссар к Алексе, как только «Виксен» въехал в поток уличного движения. — Вы остаетесь со мной.

Алекса рванулась было за «Виксеном», но потом остановилась.

— Нет, не надо, — проговорил комиссар, — мы возвращаемся.

* * *

Донал вошел в длинную галерею костей. Они не двигались, но притягивали его к себе.

Окаменевшие кисти, стенды, отделанные золотом (подсвечиваемые спокойным нераздражающим светом), с одной совсем небольшой косточкой, несколько отдельных ребер и в виде триптиха три полных черепа, как будто улыбавшихся Доналу, когда он проходил мимо.

Они пели.

Вокруг Донала носились туманные видения, он выронил пулемет, даже не заметив, как боль разливается по всему телу, словно предостережение против попытки сражаться с прекрасными видениями.

Они пели ему.

Нет… Помогите…

Вокруг Донала кости взывали к нему, обещая потрясающие, соблазнительные, фантастические сны.

Дива, помоги мне.

Но разве она захотела бы прийти на помощь Доналу сейчас, даже если бы была жива? Может быть, он заслужил падение и смерть в чудесном трансе?

Лейтенант заметил внутренние двери с великолепными резными ручками и уже ухватился за них, когда вдруг понял свою ошибку… ручки были сделаны из резных костей, костей давно умерших художников.

Нет…

Вихрь видений окутал его.

Вот рубиновые моря с влекущим пением притягательных сирен, зовущих его в…

Нет.

…живой лес, где цветы дышат ароматами, каких он никогда…

Я не…

…мириады их рук нежно касаются и скользят по его коже, доходят до его…

…позволю этому…

…тянут его…

…случиться.

…клубящиеся пастельные краски и ощущение…

НЕТ!

Ему удалось разорвать пелену видений.

Потому что…

И он, тяжело дыша, весь в поту, распахнул двери и открыл последнюю комнату.

Невероятным усилием воли Доналу удалось сбросить с себя чары праха, но как только лейтенант увидел, что находится в последней комнате, он понял, что опоздал.

Ему едва удалось сдержать сильнейший рвотный позыв.

Вокруг плоского алтаря стояли три человека: советник Гельбтхорн, член Городского совета Финросс и ещё некто третий. Копна седых волос и фотогеничные черты были знакомы Доналу. Он напомнил ему какого-то политика, часто встречающегося на страницах газет и уже давно примелькавшегося. Тело же, распростертое на алтаре, было не просто знакомо лейтенанту. Именно от его руки и погиб этот человек.

Перед ним было тело Малфакса Кортиндо.

А вокруг…

О Прекрасный Танатос, нет!

…лежали ненужные бледные остатки того, что они использовали в своей работе, в источнике энергии, который питал те странные магические чары, которые они применяли. И следующим потрясением для Донала стало то, что веки трупа вдруг задрожали.

Пол был усеян десятками тел несчастных детей. Глаза у всех открыты. Мертвым взглядом они взирали на чудовищный мир, который их силой заставили покинуть.

Гельбтхорн поднял руку и указал на Донала. Оранжевая молния осветила комнату.

И разлетелась на искры, коснувшись груди Донала. Он сделал полшага назад, понимая, что у него нет времени на то, чтобы бежать обратно в галерею костей и подбирать пулемет, который выронил, когда его одолели видения.

Последний шанс…

Именно в это мгновение труп Малфакса Кортиндо дернулся, повернулся на алтаре и сел, затем сошел на пол и зашагал по комнате, и всякий раз, когда он наступал на очередной детский труп, раздавался омерзительный чавкающий звук.

— Будьте вы прокляты! — воскликнул Донал и бросился бежать.

Жуткий хохот следовал за ним, когда он выбежал в дверь в галерею, где искус праха, словно омут, тянул к себе его душу. Однако лейтенанту потребовалось всего мгновение, чтобы схватить пулемет, повернуться и нажать на спуск.

Оглушительный грохот очереди эхом огласил замкнутое пространство. Донал сжал челюсти, выпуская пулю за пулей в распахнутую дверь по трем мишеням: сидящему трупу и трем стоящим живым, которые…

Раздался щелчок опустевшего магазина.

…продолжали, как ни в чем не бывало, стоять.

Облако черной пыли висело перед ними. Остатки пуль, разбившихся о тот незримый щит, который маг Гельбтхорн воздвиг на их пути.

Губы на мертвом лице Кортиндо раздвинулись, но не в человеческой улыбке. За почерневшими зубами зашевелился разложившийся язык. Донал заметил рядом с языком копошащихся червей. Рот трупа снова закрылся.

Ладно хоть эта тварь пока не способна говорить. К тому времени, когда он оживет до такой степени, Донал будет уже мертв.

О, Лора. Про…

Все четыре мага, не исключая и Кортиндо, одновременно подняли руки, чтобы уничтожить его.

…сти.

За спиной у Донала прозвучал взрыв, от которого распахнулись стальные двери. Ударной волной Донала отбросило обратно зал, где стояли маги.

Он рухнул на детские трупы.

В дверях возвышалась человеческая фигура с тяжелым чарометом на плече. А за ней в большом атриуме мотоцикл костного цвета наезжал на громадную чешуйчатую рептилию, брызгающую от ужаса слюной.

— Высадка морской пехоты, — с улыбкой прокомментировал Донал.

— Мы всегда приходим вовремя, — откликнулся Харальд.

Вокруг четырех темных магов, приготовившихся к отпору, образовалось огненное облако оранжевого цвета… Но в это мгновение со скрежетом и завыванием в атриум въехало ещё несколько мотоциклов с горящими фарами.

Вслед за ними двор наполнили пешие полицейские в темно-зеленой форме, белых шлемах и с автоматами наперевес. Замыкала процессию худощавая фигура Темесина, как всегда спокойного и невозмутимого, с сигаретой в зубах и с бляхой детектива в руке.

Донал взглянул на четверых магов.

— Игра окончена, — сказал он.

— А-а-а-а… — Звук, исторгнутый из мертвой глотки Кортиндо, не мог принадлежать человеку.

В то же мгновение советник Гельбтхорн и седовласый мужчина с обеих сторон обхватили воскрешенного Кортиндо, заключив его в жуткое объятие.

Седовласый одну секунду отвел на то, чтобы бросить на Донала исполненный злобной ненависти взгляд, а затем вместе с остальными магами опустил голову и сосредоточился. Воздух в комнате сгустился, задвигался и начал вращаться. В нем стали возникать необычные формы.

— Нет. Не уходите, прошу вас… — Это прозвучал голос насмерть перепуганного члена Городского совета Финросса.

Но трио, образовавшееся из магов, слилось в нечто цельное и неразделимое и стало вращаться, все быстрее и быстрее, пока наконец не изогнулось под каким-то совершенно невероятным углом, ортогональным по отношению ко всем тем осям, с которыми когда-либо имел дело Донал, и… исчезло.

Остался лишь сломленный, плачущий Финросс, прислонившийся к брошенному алтарю и окруженный полусотней (а возможно, и больше) детских трупов.

Донал встал.

— Нет! Это Бланц. Он… Он околдовал меня! — бормотал член Городского совета Финросс. — Пожалуйста, пожалуйста, не убивайте… Я все расскажу. Они не оставили мне другого выбора…

Он замолчал, внезапно осознав, что своими словами выдает себя с головой.

— Сенатор Бланц! — воскликнул Донал. — Тот ублюдок!

Финросс рухнул на пол и остался лежать, не двигаясь.

— Думаю, у него обморок. — Темесин уже находился в зале, хотя Донал не заметил, как он вошел. — Жаль. Мне очень понравился тембр его голоса.

Ноздри Донала расширились от возмущения.

— А вас это не беспокоит?

Темесин бросил задумчивый взгляд на крошечные детские тела.

— Мне приходилось видеть и худшее.

— Проклятие!..

Темесин повернулся к Харальду.

— Вы произвели на всех потрясающее впечатление, — произнес он.

— Да уж… — Харальд сплюнул и улыбнулся. — Хотите, чтобы я повторил в каком-нибудь другом месте, пока я ещё в Иллуриуме?

* * *

Лора в своем «Виксене» кружила по проспекту Василисков, высматривая в толпе темноволосую женщину — Глазастую… Марни Финросс.

Сложность, однако, заключалась в том, что Лора представляла Марни только с серебряными проводами, соединявшими её глаза с преломляющим аппаратом, подключенным к системе зеркал на крыше Управления. Узнать Глазастую без всех этих проводов было чрезвычайно трудно.

Кроме того, по улицам непрестанным потоком двигались сотни и тысячи прохожих. А если она забежала внутрь здания…

— Больше нет смысла, — сказала Лора своему «Виксену». — Шанс найти сучку нулевой.

Вдруг она заметила волчьи очертания между ногами прохожих, затем какое-то замешательство, и два волка-убийцы клыками стянули с женщины пальто. Женщина бросилась бежать от волков, а её длинные белокурые волосы развевались по ветру…

— Танатос! Это она! Даже цвет волос успела сменить.

…она сбросила свои туфли на шпильках, прыгнула на стену ближайшего небоскреба и ловко поползла вверх. Ладони и пятки Марни Финросс сразу же приклеивались к поверхности стены, как только она к ней прикасалась. Поднималась Глазастая необычайно быстро, а двум волкам-убийцам ничего не оставалось, как сидеть внизу и злобно выть.

«Виксен» резко остановился и задрожал.

— Ну, давай, давай, — прошептала Лора. — Я знаю, ты сможешь.

Лора едва коснулась рычага, и «Виксен» развернулся и покатился вперед, направляясь к тому зданию, по которому ползла Марни Финросс. Затем «Виксен» оттолкнулся от земли задними колесами, словно пружинами, и подскочил вверх на десять футов.

Колеса «Виксена» мгновенно расширились и превратились в лапы с когтями, похожие на стальной раскрывшийся бутон. Всеми четырьмя своими «лапами» автомобиль вонзился в стену и стал подниматься вверх. Мотор тихо урчал от напряжения. Но вот машина остановилась, зависнув и дрожа.

Лора прикусила губу.

Затем автомобиль вновь медленно спустился на тротуар, застонал и откатился на проезжую часть, колеса так и не приняли окончательно своей прежней нормальной формы.

— Ладно, ладно, не расстраивайся. — Лора похлопала по рулю. — Не надо.

Даже будучи совсем новенькой машиной, «Виксен» очень боялся высоты.

Мотор «Виксена» тяжело вздохнул, фары поднялись вверх, и свет их стал ослепительно ярким, вся мощность автомобиля ушла в лампы, превратившиеся в настоящие прожектора, ослепительные лучи которых достигали чуть ли не самой вершины небоскреба. Они высветили все ещё ползущую вверх по стене фигурку Марни Финросс.

— Ну что ж, прекрасно, — пробормотала Лора, — думаю, этого нам будет достаточно.

Прожектора «Виксена» следовали за Марни Финросс, пока она не достигла крыши, после чего Глазастая исчезла из виду. Мгновение Лоре казалось, что их преследование закончилось полным провалом. Но тут крошечный красный огонек, а за ним уже несколько крошечных красных огоньков сверху сообщили ей, что все в порядке: дело благополучно завершилось.

Лора коснулась дверцы, и та распахнулась. Она вышла на тротуар.

— Я ненадолго.

* * *

Консьерж здания воспользовался собственным ключом, провожая Лору в скоростной лифт пентхауса. Он стрелой взлетел на самый верхний этаж и затормозил только на самом финише. Консьерж прошел с ней по коридору, открыл бронированные стеклянные двери, которые вели на крышу, и остановился, потеряв дар речи.

— Не беспокойтесь, — попыталась успокоить его Лора. — Они вам не причинят вреда.

О Марни Финросс того же самого сказать было нельзя.

— Они… они…

— Мои друзья, — пояснила Лора. — Просто мои друзья.

Всю крышу оккупировали коты.

Сотни котов.

И глаза каждого кота светились малиновым огнем, завораживая любого, кто осмелился соперничать с мастерами гипноза в зверином царстве.

Марни Финросс попыталась «переглядеть» кошек.

И вот теперь её оцепеневшее тело лежало, свернувшись калачиком, парализованное, словно какое-то окаменевшее ископаемое прошедших эпох, её сознание распалось на мириады не связанных между собой элементов и погрузилось во тьму безумия. Навеки…

Лора улыбнулась.

— Спасибо.

* * *

Тем временем в самых глубоких подвалах Управления Алексе потребовалась вся её сила, чтобы вытащить бесчувственное тело комиссара Вильнара из комнаты, в которой он пытался найти ответы. Он заранее знал, что поиск завершится для него потерей сознания. В лучшем случае… И потому попросил Алексу вытащить его, так как помедли он там ещё немного, и комиссара ждала бы неминуемая смерть.

Огромным напряжением сил — комиссар был очень тяжелый — Алекса вытащила его в темный каменный коридор. Ещё раз заглянула в ту комнату, из которой вызволила комиссара, на кипящий всепожирающий белый свет… и в то же мгновение дверь сама собой захлопнулась, скрыв за собой таинственную комнату.

Лежащий на полу комиссар Вильнар застонал.

— Вот. — Алекса открыла бутылку с водой, которую он попросил её захватить с собой, приподняла ему голову и влила в рот несколько капель. — Замечательно.

Через минуту комиссар пришел в себя, глубоко вздохнул и вытянул руку, чтобы Алекса помогла ему подняться.

— Вы далеко пойдете, — сказал он Алексе. — Отнюдь не всякая тайная организация настолько пронизана злом, как Черный Круг.

— Гм… Да. — Алекса не могла отвести глаз от закрытой двери.

— Но вы ведь никому не расскажете о том, что там видели. — Глаза комиссара Вильнара сделались большими и круглыми. — Я могу на вас положиться?

Алекса нервно сглотнула.

— Н-не расскажу.

— Я так и думал. А теперь мы с вами проинформируем остальных. Хорошо?

— Да, сэр.

Улыбка, появившаяся на лице Вильнара, казалась нечеловеческой. После того, через что он прошел несколько минут назад, было удивительно, что комиссар вообще способен улыбаться.

— Этот сенатор Бланц, — произнес вдруг комиссар, — считает себя исключительным хитрецом.

— Сэр?

— Даже и не пытается скрываться. Но мы его прижучим…

Алекса молчала, не осмеливаясь задавать вопросы. События развивались очень быстро.

— Подобная честь должна принадлежать вашей группе. Лора Стил произведет арест. Вполне достойное её поручение. Вы согласны?

Алекса наконец смогла улыбнуться.

— Да, — сказала она. — Думаю, это будет то, что нужно.

32

Капитолий был большим девятиугольником неправильной формы, над которым постоянно плыли темные облака, похожие на полосы черной краски, разлитые по небу цвета индиго. Несмотря на ртутный дождь, на ступеньках собрались журналисты, чтобы фотографировать прибывающих сенаторов. Сегодня был очень важный день.

И не имело значения, что человек, внесший законопроект на рассмотрение, отсутствовал. Голосование по Закону о Жизненно Необходимом Обновлении не требовало присутствия сенатора Бланца. Однако интерес журналистов во многом подкреплялся также и противоречивыми слухами, связанными с внезапным исчезновением сенатора. Никто из его коллег не пожелал прокомментировать названный факт… по крайней мере, официально.

Вспыхнули прожектора — маги-санитары вынесли из подъехавшей кареты скорой помощи легкий паланкин. Сегодняшнее голосование обещало быть крайне напряженным, так как мнения сенаторов разделились почти поровну, поэтому сюда сегодня прибыли даже больные и умирающие.

В паланкине сидела скрюченная высохшая фигурка — сенатор Уилл Шарпинг, великий либерал старой школы, идол нескольких поколений. Шарпинга уважали даже противники как истинного джентльмена в исконном значении этого слова, того, кто никогда не шел ни на какие компромиссы с совестью и убеждениями.

Строилось много догадок относительно того, как станет голосовать советник, ибо его выбор мог решающим образом повлиять на мнение других участников голосования и отнюдь не только членов его собственной партии.

Лора и Донал находились внутри Капитолия на галерее для зрителей. Они стояли у высокой каменной колонны и видели, как советники заняли свои места, как маги внесли внутрь паланкин и с помощью определенных манипуляций превратили его в обычное кресло, сидя в котором, Шарпинг производил впечатление обычного советника на обычном заседании.

— Начинаем, — прошептала Лора.

— Начинаем.

Прошло всего три дня с тех пор, как Донал вернулся из Иллуриума, и вот теперь, когда они проходили среди высокопоставленных чиновников, у них с Лорой каждый нерв вибрировал от напряжения. Неужели все скоро закончится?

Перед началом голосования спикер палаты огласил условия законопроекта.

«…чтобы прав на представительство адвокатом в суде, на законный брак, на защиту профессиональных интересов были лишены все нечеловеческие, недочеловеческие и псевдочеловеческие существа…»

Голос спикера дрогнул, когда, говоривший заметил спускающихся по ступенькам Донала и Лору. Возможно, спикер также был магом и с первого взгляда узнал в Лоре зомби.

«…и… э-э… передать в государственное пользование все движимое и недвижимое имущество, которое в данное время находится в распоряжении упомянутых…»

Первой остановилась Лора. У неё за спиной Донал расстегнул пиджак, демонстрируя свой любимый «магнус» в новой наплечной кобуре — подарок Лоры.

Затем Лора сунула руку в сумочку, извлекла оттуда удостоверение детектива и громко произнесла:

— Я командир Стил из Управления полиции Тристополиса. И у меня имеется, — она снова положила удостоверение в сумочку и достала из неё документ на веленевой бумаге, подписанный лиловыми чернилами, — ордер на арест сенатора Бланца…

Весь огромный зал наполнился шепотом. Неужели этой женщине не известно, что сенатор исчез?

— …другими словами, я беру под арест вас.

В другой руке Лора держала наручники и, не медля ни секунды, направилась к высохшей фигурке с жалкими остатками седых волос на практически голом черепе.

У неё над головой раздался кашель спикера.

— Юная леди, вы, кажется, самым прискорбным образом обознались. Перед вами всем нам хорошо известный советник Шарпинг, чей…

Тут вперед вышел Донал и крепко сжал высохшее запястье старика. Как Донал и предполагал, обновленная сила собственного «я» — дар ведьмы и праха — не оставляла его.

Он был способен видеть сквозь пелену иллюзорного.

Я и есть…

И он был способен разрушать иллюзии, владевшие другими.

…песня.

У собравшихся здесь высокопоставленных чиновников создалось впечатление, что воздух заколебался и раскололся, а человек, которого держал за руку Донал, вдруг из дряхлого старца сделался сильным и полным энергии, а волосы у него на голове, хоть и сохранили седину, стали густыми и жесткими.

— Ты попался, Бланц.

Оранжевая молния осветила зал заседаний Капитолия.

Ударной волной Донала отбросило назад. Он был защищен специальным жилетом, который ещё больше укрепили федеральные разрушители чар, поэтому сам удар не причинил ему никакого вреда. Какое-то мгновение лейтенанту казалось, что все нормально и операция идет по плану.

И тут он понял, что сенатор Бланц совершил трюк, в котором ему больше помогла ловкость рук, нежели волшебство.

Он выхватил у Донала «магнус» и направил его лейтенанту прямо в грудь.

Нет…

Затем Бланц резко развернулся и нажал на спуск. Донал прыгнул вперед, уже зная, что произошло.

Голова Лоры взорвалась фонтаном костных осколков и мозговой жидкости.

НЕТ!

Пальцы Донала потянулись к глазам Бланца, но следующий выстрел поразил его в сердце, грохот донесся до него откуда-то издалека, и все покрыла непроницаемая тьма. Донал умер…

33

…и пришел в себя, а маги-врачи все ещё продолжали проделывать с ним какие-то манипуляции. Он лежал на каменном полу капитолийского зала, а несколько советников с ужасом взирали на происходящее.

Донал попытался что-то сказать.

— Молчите, — пробормотал один из магов. — Все будет в порядке.

Нет, не будет.

Он приподнял голову и уставился на свою вскрытую грудную клетку. Два мага что-то ворошили там внутри, их руки были по локоть в черной липкой жидкости. А внутри его груди…

О Танатос!

…билось скользкое черное сердце…

О беспощадная Смерть!

…взятое у той, которой оно уже было не нужно.

НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ!

Ведь даже зомби не может жить без мозга. Если череп разлетелся на мелкие влажные кусочки.

Нет…

* * *

Три дня спустя наперекор всем запретам медиков Донал был на кладбище на темных вересковых просторах у края Черного Железного Леса. Могильщики забрасывали могилу влажной землей, а ртутный дождь все шел и шел.

Жрица и члены их группы молча наблюдали за происходящим. За ними — наперекор всем советам политических консультантов — находился комиссар Вильнар. Кем бы Лора ни была в своей первоначальной жизни, в данный момент они предавали земле тело зомби… конечно, с репутацией Бланца было покончено, но основанное им политическое движение продолжало существовать.

Её сердце ровно билось у него в груди.

Сердце Лоры.

Билось в груди у Донала.

Лора, я люблю тебя.

Что ж, по крайней мере тело Лоры удалось спасти от утилизации в реакторах. Так же, как и тело Донала, когда придет его время.

О Танатос…

Ибо кости зомби сильны, а их песнь свободна.

Слишком свободна, чтобы кому-то удалось её укротить.

Примечания

1

Театр Мёртвого Волка (фр.).

(обратно)

2

Меч смерти (лат.).

(обратно)

3

Вызванной магией крови. — Примеч. пер.

(обратно)

4

Пятнистый окрас кошки. — Примеч. пер.

(обратно)

Оглавление

Джон Мини . «Песнь праха»

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33 . . . . .

Реклама на сайте