«Зона желаний»

Павел Шорников Зона желаний

ГЛАВА 1

Капитан трансгалактического экспедиционного крейсера «Гея» Пол Эриксон несколько секунд пребывал в полной растерянности. Но никому из его людей, кто в эту минуту находился вместе с ним в рубке управления основного модуля, не пришло в голову, что капитан впервые не может найти выхода из сложившейся нештатной ситуации. Со стороны казалось, будто Пол спокойно взвешивает все «за» и «против», прежде чем принять окончательное решение. Взгляд Эриксона был устремлен на главный терминал, на котором медленно вращалась, переливаясь всеми оттенками зеленого, планета Алдан. Над ее горизонтом, ярко сияя, зависла крупная звезда — крейсер «Селена», ведомый «Геи». Там, на «Селене», тоже напряженно ждали, что скажет капитан и начальник всей экспедиции — Пол Эриксон.

Правее «Селены» медленно всплывал над Алданом один из трех его спутников — планета Веера, нежно-голубого цвета, с изумрудными пятнами материков. Вокруг Вееры, подмигивая миллионами огней, вращался орбитальный пояс: научные станции, промышленные комплексы замкнутого типа, космоверфи, пересадочные станции, зоны развлечений, но в основном жилые стационары. Вполне мирная картина. И казалось, капитан любуется и не может налюбоваться ею. Но так только казалось.

На самом деле мысли Эриксона были сейчас далеко в прошлом, в том прошлом, где он еще не был капитаном, а всего лишь рядовым десантником, входившим в состав специальной штурмовой группы; где Алдан не был еще его домом, а был всего лишь вражеским объектом первого типа; где орбитальный пояс Вееры представлял собой обыкновенный непроходимый пояс астероидов. И задание тогда у них было совсем другое: уничтожить космический док, в котором выращивалась будущая «Гея». Тогда они попали в засаду. Из полутора сотен десантных капсул уцелела лишь жалкая горстка. О выполнении задания никакой речи уже быть не могло. «Уходим!» — приказал командир группы, капсула которого тут же была атакована и уничтожена. В самую драматическую минуту Эриксон взял команду на себя и увел оставшихся в живых десантников за собой в пояс астероидов. Это походило на коллективное самоубийство… Но именно такой неожиданный маневр спас жизнь всем, кто последовал за ним… Тогда было проще. Тогда была война. А сейчас… От слов, которые должен был сказать сейчас Пол, зависела жизнь экипажей двух трансгалактических крейсеров — самых мощных экспедиционных звездолетов в космическом флоте Содружества Кольца.

Из оцепенения Эриксона вывел грубый голос: на вспомогательном терминале появился человек и форме особого отряда полиции Содружества — полковник Ник Смол.

— Повторяю, капитан, он блефует! — прорычал полковник. — Приказываю вам прервать программу полета, открыть причальный отсек и ждать моих дальнейших указаний!

В этот момент на главный терминал наползла тень, заслонив собой и Алдан, и «Селену», и Вееру, — тень от полицейского звездолета, который, словно акула вокруг своей жертвы, медленно кружил вокруг «Геи».

Капитан блокировал общий канал связи, по которому шли переговоры, и обратился к корабельному «мозгу»:

— Где он? Удалось что-нибудь выяснить?

— Сигнал поступает со всех модулей одновременно. Точные координаты определить невозможно.

— Принято, — спокойно сказал Эриксон, успев поймать на себе с десяток тревожных взглядов и один заинтересованный. Именно так всегда смотрела на капитана командир основного модуля Эва Смит.

Пол вдруг смутился и поспешно вновь инициировал общий канал связи.

— Слушайте лучше меня, капитан! — раздался другой голос. По вспомогательному терминалу побежали яркие бессмысленные картинки, окрасившие причудливый рисунок «ребер» обшивки и не менее причудливые цвета. Тот, кто говорил, явно не хотел, чтобы его еще и видели, — Да, я игрок. И шахматам предпочитаю карты. Сейчас на карту, как вы поняли, поставлена моя жизнь. Я не блефую! Если гиперпрыжок не состоится, вы подпишете тем самым себе и своим людям смертный приговор. Я не хочу жертв! И никогда их не хотел! Я хочу только одного: чтобы корабли ушли в гиперпространство!

Пол Эриксон бросил вопросительный взгляд на своего первого помощника Ивана Сенькова. Иван виновато пожал плечами и отрицательно покачал головой.

«Дурной знак, — подумал капитан, сохраняя на лице невозмутимость, — ситуация, без дураков, серьезная. «Мозг» сплоховал… И Сеньков — цептунианин! — не может вычислить, где окопался этот… террорист. Тоже мне экстрасенс!»

Сеньков родился на Цептуне — планете экстрасенсов. Иметь цептунианина в экипаже считалось крупным везением. Эриксон с большим трудом добился разрешения включить Сенькова в состав экспедиции — его и еще нескольких человек. Все они были с «Аскольда» — малого трансгалактического крейсера, личный состав которого всего несколько десятков человек. «Аскольд» специализировался на поиске в глубоком космосе ценнейшего сырья — лаулита. В последней экспедиции с командой малого крейсера произошла скандальная история, сразу же обросшая всевозможными слухами и домыслами. Когда Эриксон обратился в Управление освоения глубокого космоса со своей просьбой, с ним даже разговаривать не стали. Была рекомендация сверху: воздержаться от включения бывших членов экипажа «Аскольда» в состав глубоких экспедиций. Но, поскольку это была всего лишь рекомендация, Эриксон просто так не сдался. Он упирал на важность миссии «Геи» — поиск новых пригодных для жизни планет, в которых Содружество, с его непомерно возросшим населением, остро нуждалось, и в конце концов добился своего. Иван Сеньков и еще четверо аскольдовцев были включены в состав экипажа «Геи»…

— Право, жаль, что именно вы подвернулись мне под руку, капитан, — продолжал ироничный, нагловатый голос. — Но у меня нет выбора. Впрочем, выбор есть всегда. Хотя бы между жизнью и смертью… Будет лучше, если экспедиция уйдет в глубокий космос. Поверьте, мы тут же вернемся, но подальше от этого места. А когда я буду покидать крейсер, у вас, капитан, появится шанс поймать меня. Уверяю, мы оба получим удовольствие от этой игры в кошки-мышки. В противном случае мне придется выбрать смерть. Но это будет уже коллективная смерть.

— Полковник, — окликнул капитан. — По-моему, он говорит дело. Вы отпускаете нас, а я, вернувшись, передам вам с рук на руки этого парня.

Полковник Смол неожиданно громко рассмеялся.

— Ваша наивность, капитан, смешна. Я не говорю о той легкости, с которой преступник меняет внешность. Этот парень, как вы изволили выразиться, только на моей памяти восемь раз менял пол. Я и сам не знаю, кто он сейчас. Очень может быть, что он водит всех за нос и его мужской голос — это всего лишь обыкновенный трюк. А на самом деле у этой твари шикарные буфера и маленькая штучка, которая есть у каждой бабенки. И возвращение, на которое вы надеетесь, капитан, очень проблематично! Приказываю: перейти на ручное управление, или я вынужден буду открыть огонь.

— Ого! Похоже на объявление войны!

— А мне плевать! У меня приказ Совета: арестовать опасного преступника или уничтожив его. Вы добьетесь того, что я просто расстреляю ваш крейсер!

— Не сходите с ума, полковник! Куда вам тягаться с нами!

— Черт побери! Капитан, вспомните наконец Фрагию! Четыре миллиарда человеческих жизней! И все это на его совести!

— Не отрицаю, — донеслось с мигавшего всевозможными цветами терминала. — На Фрагии мне тоже пришлось выбирать между жизнью и смертью. Я всего лишь заметал следы… Но четыре миллиарда — цифра явно завышенная. Ну было там миллиарда три — три с половиной, не больше. А что касается твари… Право, полковник, это не по-джентльменски. Зовите меня, скажем, мистер Чаминг. Прекрасно! Мистер Чаминг.

— Капитан, — тихо позвал первый помощник. Эриксон блокировал связь.

— Он в навигационном модуле, — все так же тихо проговорил Иван, но то, что он сказал, услышали все, кто был в рубке.

Пол Эриксон побледнел. И на сей раз это не осталось незамеченным. Среди навигаторов находилась жена капитана — Белла Эриксон. И первая его мысль, естественно, была о ней.

— И еще, — продолжал первый помощник. — У этого Чаминга очень сильная защита. Я чудом обнаружил его. Интересно, кто он на самом деле, этот мистер? Навигаторам сейчас не позавидуешь.

«Белла…» — прошептали губы Эриксона. «Белла!» — прокричал он про себя. И тут же устыдился своих чувств: кроме его жены в навигационном модуле сейчас находилось еще больше сотни человек. Что там? Что там сейчас происходит?

— На Фрагии погибла моя семья — жена и двое сыновей, — вступил в разговор новый собеседник. На экране появился Сергей Чернов, капитан крейсера «Селена». — Пол… Мне бы очень хотелось взглянуть мистеру Чамингу в глаза. И не только мне. Половина моих людей с Фрагии. И ты, Пол… Ты потерял там отца…

— Предупреждаю, капитан, я настроен очень серьезно, — вновь заговорил мистер Чаминг.

Эриксон сжал от злости зубы.

«Действительно тварь! — согласился капитан с полковником Смолом. — Вот она — там!» — Пол взглянул на второй вспомогательный терминал, на котором была обозначена схема крейсера и корабельный «мозг» непрерывно выдавал информацию по тысячам параметров, определявшим жизнеспособность «Геи».

Капитан огляделся по сторонам, ловя на себе внимательные, тревожные взгляды.

«Бред! Жизнь экипажей двух крейсеров — четырнадцати тысяч человек! — держит сейчас в руках какой-то… — Пол не смог подобрать подходящего ругательства для мистера Чаминга. — И неужели нельзя ничего сделать?»

Мысль капитана лихорадочно заработала.

Попасть в навигационный модуль можно было из основного, к которому пристыковывались все остальные функциональные модули, или из двух смежных с ним модулей.

«На месте Чаминга, — рассуждал Эриксон, — я непременно принял бы меры на случай, если меня все-таки обнаружат… Взял и перешел бы на автономное снабжение… И сделал бы ошибку! Чаминг уверен, что мы не сможем узнать точно, в каком модуле он находится… Чаминг не станет ничем обнаруживать себя. Единственное, что он наверняка сделал, — это установил визуальный контроль за всеми тремя входами».

Эриксон еще раз взглянул на схему крейсера.

«Через модуль отдыха, — решил он. — Оттуда — в карантинный… А там… Ты слишком самоуверен, Чаминг, и будешь за это наказан!… Рискованно, но именно поэтому все может получиться… На всю операцию уйдет минут десять. Трех человек будет вполне достаточно. Только бы не ошибиться. Как же там?… Неужели забыл? Ну же! — Эриксон с силой сжал подлокотники кресла, и от напряжения на лбу у него выступили капельки пота. — Карантинный модуль… Секция четырнадцать… Камера три тысячи сто одиннадцать… Препарат номер семьдесят три ноль девять… Все верно!»

Капитан хотел блокировать связь, как вдруг по кораблю пошла вибрация, словно дрожь по живому телу.

— Внимание экипажа! — раздался голос, который очень легко можно было принять за женский. Этот голос капитан лично выбрал для корабельного «мозга». — Крейсер покинул орбиту Алдана, вошел в зону разгона. До гиперпрыжка — двадцать минут.

На экране главного терминала теперь ярко светили одни неподвижные звезды, навстречу которым, набирая скорость, летел крейсер. На вспомогательном терминале заднего обзора стремительно уносился в пустоту светло-зеленый диск — планета Алдан. С этого расстояния были хорошо видны все ее спутники — Веера, Аркс и Юпет, которые так же стремительно уменьшались в размерах. И только две крупные, яркие звезды следовали за «Геей» не отставая — это были крейсер «Селена» и полицейский звездолет.

— Я вижу, слов вы не понимаете, Эриксон, — прозвучал спокойный голос полковника Смола, и параллельно курсу «Геи» пронесся белый короткий луч.

— Угроза от «своего» — сектор «шесть», — сообщил «мозг». — Защитный экран поставлен. Требуется подтверждение для ведения ответного огня.

— Не открывать! — крикнул капитан.

— Не хотелось давить на вас, капитан, — вступил в разговор мистер Чаминг, — но раз игра пошла по новым правилам… Скажите что-нибудь, дорогая.

У Пола Эриксона сжалось сердце: он понял, чей голос сейчас услышит.

— Пол, он не шутит. Он уничтожит корабли. Я знаю, что тебе противно и унизительно подчиняться… Но…

Эта говорила Белла. Эриксон вслушивался в ее голос, пытаясь по еле уловимым интонациям понять, что с женой, не сказала ли она больше, чем ей позволил Чаминг. Но голос ее был лишь слегка взволнован, и только.

Полицейский звездолет совершил небольшой маневр, перейдя из сектора «шесть» в сектор «три», и произвел еще один залп, перечеркнув лучом курс «Геи».

— Угроза от «своего»! — среагировал «мозг».

— Следующий залп будет по крейсеру, Эриксон! — на этот раз прорычал полковник. — И никакие экраны вам не помогут! Я знаю, куда стрелять!

— Кишка у тебя тонка, — отозвался Чаминг, — правда, капитан?

«Вот! Сейчас или никогда», — мелькнуло в голове у Пола.

— Да пошли вы все к чертовой матери! — с чувством выругался он и блокировал связь по всем каналам.

Иван Сеньков с удивлением смотрел на своего капитана — таким взвинченным он еще не видел его никогда.

— Я в полном порядке, — успокоил всех Эриксон. — В нашем распоряжении меньше двадцати минут. Иван, Полонский и Эва — за мной! Всем остальным ничего не предпринимать! Ждать!

С этими словами капитан решительно поднялся и быстрым шагом направился к выходу. Он ни разу не оглянулся, потому что хорошо знал: те, кого он выбрал — Иван Сеньков, Александр Полонский — второй помощник и Эва Смит, — не колеблясь последовали за ним, а оставшиеся сожалеют, что капитан обошел их своим вниманием.

Попав о переход, связывавший основной модуль и модуль отдыха, Эриксон бросился бежать.

— Внимание экипажа! — вновь раздался голос корабельного «мозга». — До входа в гиперпространство — пятнадцать минут. Напоминаю…

Дверь модуля отдыха бесшумно открылась, в глаза ударил ослепительный свет — все системы автоматически пришли в рабочее состояние.

Капитан и его люди, не сбавляя темпа, побежали по аллее, вдоль которой цвели липы. Над головами бегущих вовсю сияла искусственная Коиса, припекая не хуже настоящей. Листва деревьев и кусты слегка подрагивали. В аллее щебетали птицы.

Они срезали путь и побежали прямо по траве. Слева голубела полоска моря, покалывая глаза яркими бликами. Справа ослепительно белели вершины гор. На секунду Эриксону показалось, что он на Алдане, что нет никакой «Геи». Он только что встал и совершает свою обычную утреннюю пробежку. А там за деревьями — его дом, недавно перестроенный в аттическом стиле, снова вошедшем в моду. Несколько минут — и Пол, сбросив с себя одежду, нырнет в прохладный бассейн… А потом — завтрак на веранде, увитой плющом, и напротив — Белла…

— Полонский! — крикнул Эриксон.

— Слушаю… — отозвался тот. Голос Полонского звучал так, как будто он сидел в кресле в расслабленной позе. Судя по ровному дыханию, Эва и Иван тоже чувствовали себя неплохо. Да по-другому и быть не могло. Полонский — бывший профессиональный спортсмен. Иван — единственный из экипажа «Геи», кто на беговой дорожке был сильнее Эриксона. А у Эвы просто был такой жизненный принцип: не уступать капитану ни в чем. Когда Пол занялся политикой, она тоже ушла в нее с головой и очень скоро добилась серьезных успехов.

Эва Смит стала членом Совета Содружества Кольца, превратившись в значительную политическую фигуру: она вершила судьбы вселенной… Когда капитан вернулся в космический флот, Эва тут же хотела бросить все и последовать за ним, но это оказалось не так-то просто. Нужен был неформальный повод, очень серьезная уважительная причина. Слишком высокий пост она занимала. Помог случай. На одном банкете, посвященном открытию памятника погибшим в планетарных войнах, на который ее пригласили в качестве главного официального лица, был совершен террористический акт. Некто, прямо на глазах у всех, расстрелял троих гостей. Стрельбой дело не кончилось: в довершение всего был взорван еще и фугас, заложенный почему-то на кухне. Эва получила легкое ранение, благодаря которому смогла уйти из большой политики навсегда…

— Полонский, займешься испарителем! — приказал Пол. — Эва — оружием!… Иван — легкими скафандрами! Встречаемся на выходе!

Они ворвались к карантинщикам, словно банда налетчиков. Для дежурной группы, только что следившей за действиями капитана по одному из своих терминалов, его появление здесь было полной неожиданностью.

Эриксон, не тратя времени на объяснения, бросился к секции четырнадцать, где хранились образцы биопрепаратов.

— Внимание! До входа в гиперпространство — семь минут… «Только бы выбраться из этой передряги, — раздраженно подумал Эриксон, скользя взглядом по номерам камер. — Чтоб у меня еще когда-нибудь «мозг» говорил бабским голосом!… Вот он, нужный препарат — «семьдесят три ноль девять».

Капитан сунул в карман несколько ампул, заткнул за пояс вакуумный впрыскиватель и побежал к месту встречи со своими людьми.

— …До входа в гиперпространство шесть минут…

В переходе, ведущем к навигационному модулю, Эриксона уже ждали Сеньков, Полонский и Эва Смит. Капитан бросился к люку коммуникационного туннеля. Тяжелый щит легко отъехал в сторону и… Вход в туннель преграждал робот-ремонтник. Эриксон попытался сдвинуть его с места, но это было бесполезно: робот не подавал признаков «жизни». Создавалось такое впечатление, что он специально был оставлен здесь загромождать собой проход.

«Неужели Чаминг предусмотрел и это? — мелькнуло в голове у капитана. — Но и мы тоже кое-что предусмотрели!»

Он выхватил из рук Полонского испаритель, включил его и направил жало на робота. Прочный металл задымился и начал быстро исчезать.

— Надеть скафандры! — приказал Эриксон, не оглядываясь. — Иван, сменишь меня.

Теперь план капитана стал понятен. Все функциональные модули соединялись между собой и основным модулем системой коммуникаций. По ним, словно по артериям и венам, циркулировало все необходимое для жизнедеятельности крейсера: энергия, вода… и, самое главное, воздух! Этим и решил воспользоваться Пол Эриксон.

Первый помощник быстро надел скафандр, легкий и удобный, как спортивный костюм, и отрапортовал:

— Я готов.

Эриксон резко поднялся, передал испаритель Сенькову.

— …До входа в гиперпространство — пять минут… Иван принял ту же позу, что и капитан, и продолжил его работу.

Эриксон привычными, быстрыми и уверенными движениями надел скафандр.

— Кончено! — воскликнул первый помощник.

— …До входа в гиперпространство — четыре минуты… Эриксон зарядил впрыскиватель несколькими ампулами, заглянул в туннель, осветив его источником света, вмонтированным в шлем.

— Боже! — невольно воскликнул Пол. — Они все одинаковые!

Взгляд капитана беспорядочно перескакивал с одной коммуникационной линии на другую. Их здесь оказалось несколько десятков. И среди них — та, которую Эриксон отчаянно пытался отыскать: воздуховод, идущий от главного компрессора.

— …До входа в гиперпространство — три минуты… Эриксон уже был готов положиться на удачу, уже выбрал место на кожухе одной из линий, сквозь которую нужно было распылить в атмосфере навигационного модуля препарат «семьдесят три ноль девять», но в этот момент кто-то мягко взял из его рук впрыскиватель. Это была Эва. Пол увидел ее горделивый профиль, капельку пота, стекавшую по виску, и испытал смешанное чувство, что-то среднее между приступом бешенства — за то, что нижний чин смел действовать без его приказа, благодарностью за помощь, подоспевшую весьма кстати, и сильнейшей страстью, которая внезапно охватила его в такой неподходящий момент, в таком неподходящем месте.

Эва уверенно приставила впрыскиватель к воздуховоду, и через секунду все было кончено.

Все четверо не сговариваясь бросились к двери, ведущей в навигационный модуль.

— …До входа в гиперпространство — две минуты…

«Еще успеваю! — лихорадочно размышлял Эриксон. — Только бы этот неврастеник полковник не дал залп по крейсеру раньше времени. Белла… Я спасу тебя!»

Счет шел на секунды. Эриксон продумал каждое свое движение. Получалось, что после окончания операции (нужно было еще убедиться, что все прошло гладко) до входа в гиперпространство останется не больше четверти минуты. Вагон времени для того, чтобы связаться с «мозгом» и дать отбой. Ну а после уже можно без суеты перейти на ручное управление, принять на борт полицейский звездолет и спокойно отыскать среди спящих крепким сном навигаторов мистера Чаминга.

Эриксон первым вбежал в навигационный модуль, держа наготове излучатель, и вдруг резко остановился, выронил оружие, хотя мог спокойно выстрелить: у него было небольшое преимущество — поднятая рука. Сзади на капитана налетел Полонский, на Полонского — Сеньков. Эва чуть приотстала.

То, что увидел Эриксона, подействовало на него парализующе. Дежурная смена навигаторов, казалось, мирно спала в своих креслах. У всех довольные, блаженные лица, румянец на щеках. И только один человек избежал воздействия препарата. Он стоял у пульта управления модулем, на вспомогательном терминале которого ярко сияли две звезды — трансгалактический экспедиционный крейсер «Селена» и полицейский звездолет, неутомимо следовавшие за «Геей». Человек был одет в скафандр, такой же, как на Эриксоне и его людях. В опущенной правой руке он держал пучковый излучатель, в левой, согнутой в локте, — небольшой плоский предмет черного цвета.

— …До входа в гиперпространство — одна минута…

— Белла… — только и смог вымолвить капитан.

Белла Эриксон, с широко открытыми глазами, побелевшими губами, подняла вверх левую руку.

— Не-е-ет! — крикнул Пол, но этим криком только подтолкнул жену. Рука ее дрогнула… и на терминале, в абсолютном безмолвии, одна из двух ярких звезд вдруг превратилась в ослепительную вспышку света…

Трансгалактического крейсера «Селена» не стало. Семь тысяч членов экипажа в одно мгновение превратились в поток фотонов — произошла аннигиляция. И сделал это не кто-нибудь, а жена капитана.

Да, она не шутила, когда обещала уничтожить оба крейсера, если события будут развиваться не по ее сценарию. Конечно, и на полицейском звездолете видели то, что произошло с «Селеной». Там тоже наверняка все пребывали в шоке, включая полковника. Через несколько секунд «Гея» уйдет в гиперпространство, и «мистер Чаминг» опять останется на свободе. Вот только свидетели…

Белла подняла правую руку, в которой крепко сжимала излучатель.

— …До входа в гиперпространство — десять секунд… Девять…

По бледным губам Беллы скользнула улыбка.

— …Восемь…

Эриксон увидел, как указательный палец женщины мягко нажимает на спусковой механизм.

— …Семь…

И в этот момент оружие, которое сжимала Белла, подпрыгнуло — заряд ушел вверх, а жена капитана с рваной, сквозной раной на груди отлетела к переборке.

— …Шесть…

Чьи-то сильные руки толкнули Эриксона в сторону кресла, без которого пережить гиперпрыжок и остаться живым и невредимым было почти невозможно.

— …Пять…

Краем глаза капитан увидел, как Полонский, Сеньков и Эва Смит быстро занимают места в соседних свободных креслах. Эва… А ведь это именно она выстрелила в Беллу.

— …Четыре…

В этот момент Эриксон почувствовал толчок, сотрясший навигационный модуль.

— …Три…

Все, что лежало на пульте управления, как по команде взлетело и унеслось за спину капитана и его людей.

— …Две…

Экраны терминалов рассыпались на мелкие бриллиантовые брызги, которые унеслись туда же.

— …Одна…

Приборный щит пошел трещинами и стал крошиться. Оторвавшиеся от него куски словно снаряды проносились мимо…

— …Ноль…

Вдруг навалилась темнота, в мозг как будто вонзили острую тонкую спицу…

«А полковник все-таки выполнил свою угрозу…», — успел подумать капитан Пол Эриксон.

ГЛАВА 2

В тысяче километров к востоку от Петербурга в покосившемся от ветхости деревянном доме тяжело дышавшая в агонии старуха неожиданно открыла глаза.

— Бабушка, — бросилась к ее постели девушка лет семнадцати.

— Он идет… — прошептала старуха, — слышишь, Злата? Он идет…

— Да, бабушка, слышу, — всхлипнув, сказала девушка. — Он идет… Выпей вот это. — И протянула старухе кружку с неприятно пахнувшей жидкостью.

— Перстень… — продолжала шептать старуха. — Ты должна занять мое место… Теперь ты… Хранитель…

— Бабушка, какой перстень? Какой хранитель? О чем ты говоришь?

— Чертово озеро… Сделай это… Не успеваю…

Старуха перешла на хрип, рука ее потянулась к чему-то невидимому, голова приподнялась и вдруг бессильно упала на подушку. Глаза старухи закрылись, дыхание остановилось.

Злата поднялась с колен, поставила кружку на стол. Лицо ее было спокойным, как будто ничего не произошло. Только во взгляде появилась еле заметная жесткость и движения стали более решительными.

Девушка встала у окна, за которым сгущалась ночь, замерла и стояла неподвижно, терпеливо дожидаясь только ей одной известного момента. Когда на небе появился первый, еле уловимый утренний свет, Злата взяла корзинку и вышла из дома.

Она не таясь пошла по улочке, небольшой, всего в несколько домов.

«Ничего не случилось, — повторяла Злата про себя, просто я иду за ягодами».

Во дворе дома на околице, подсвечивая себе фонариком, подвешенным на ветку яблони, копался в моторе небольшого колесного трактора мужчина лет пятидесяти.

— Здравствуйте, Семен Петрович, — первой поздоровалась девушка, — раненько вы сегодня…

— Ничего, зимой отосплюсь. Фермер я или тварь дрожащая? Как говорится: взялся за гуж, не говори, что мало каши ел… Проклятый! — замахнулся он на трактор. — Чтоб тебя до последней шестеренки ржа проела!… Как твоя бабулька, Златочка?

— Спасибо, хорошо. Вот ягодок попросила. Денька через два совсем поправится.

— Ну и слава Богу! Если б не ее чудесная настойка… На прошлой неделе в городе я врача встретил… Так у него глаза на лоб полезли. Как, говорит, вы еще живы?… И не обращай внимания, что твою бабку колдуньей называют. Да, колдунья. Но побольше бы таких, как она.

Злата хотела ответить, но Семен Петрович не дал ей и слова сказать.

— Новости вчера не смотрела? — без паузы перескочил он на другую тему. — Показали НЛО над Вашингтоном. Просто жуть. А говорят кто что. Кто: атмосферные аномалии. Кто: нашествие инопланетян. Кто вообще конец света обещает… — Фермер посмотрел в черное небо. — Я представляю, если сейчас над нами зависнет эта громадина километров эдак несколько в диаметре! Огни по периметру. Луч света в землю… Жуть… — Семен Петрович вздохнул. — Витек приехал.

— Мы уже виделись.

— Ах, вот оно что… А я-то думаю, что это сыночек мой не в духе? Сидит надутый, ни с кем не разговаривает. Поссорились, что ли?

Отвечать не пришлось: в этот момент мотор натужно взревел. Девушка кивнула Семену Петровичу и пошла дальше по тропинке, что вела в лес.

Из-за треска мотора, из-за того, что было еще темно, она не заметила человека, который крался за ней от самого ее дома.

Углубившись немного п лес, девушка остановилась и прислушалась. Все было тихо. Только потревоженные комары и мошкара, учуяв запах теплой плоти, радостно звенели на все лады.

— Ну подождите, я до вас еще доберусь… — сердито проворчала Злата, отмахиваясь от насекомых. — Ральф! — тихо позвала она. — Ральф!

Где-то далеко послышался шорох.

— Ральф, я здесь!

Неожиданно из кустов выпрыгнул матерый широколобый волк и бросился к Злате. Девушка протянула волку ладонь, и волк провел по ней своим шершавым прохладным языком.

— Ральф, умница мой! — приговаривала девушка. — Один ты у меня остался. Умерла наша бабушка. Понимаешь? Умерла.

Волк перестал виться вокруг хозяйки, опустил голову и тихонько завыл.

— Ну, хватит реветь! — прикрикнула на него Злата. — Видишь, я не плачу! Случилось то, что должно было случиться. Пойдем со мной. У меня сегодня очень трудный день. Будешь мне помогать. Только бы успеть сделать все, как она говорила…

Девушка потрепала волка за ухом, но тот вместо благодарности вдруг ощетинился, оскалил клыки.

— Ты чего? — удивилась Злата. — Кого-то почуял? Ральф сделал несколько осторожных шагов и вдруг скользнул в густой кустарник.

— Назад! — возмущенно приказала девушка. — Нашел время для охоты!

Волк, виновато поджав хвост, вернулся к хозяйке.

— И чтоб мне больше не отвлекаться на всякую ерунду, — на сей раз более миролюбиво выговорила Злата.

Солнце уже осветило верхушки елей, когда Злата и волк, не отстававший от нее, вышли к небольшому озеру. Ветра не было. Деревья и небо с легкими, похожими на глубокие царапины облаками отражались в неподвижной воде. Обычный уголок девственного леса. Не самый хороший, не самый плохой. Но какая-то жуть была скрыта во всем, чего ни касался взгляд. Птицы пели свои первые утренние песни глухими, испуганными голосами, а Ральф непрерывно вертел головой, как будто ждал нападения со всех сторон одновременно.

Злата подошла к самой кромке воды и медленно, словно боясь причинить себе боль, сняла платье. Под платьем никакой другой одежды не оказалось. Девушка плавными движениями завязала волосы в тугой узел, исподтишка поглядывая на Ральфа, сидевшего чуть в стороне. Волк смотрел ей прямо в глаза. Но ему было не обмануть хозяйку. Стоило Злате отвернуться, и она чувствовала, как волчий взгляд, щекоча, скользит по ее обнаженному телу.

— За мной! — крикнула Злата и бросилась в воду. Кожу обожгло холодом — где-то рядом, у самого берега, бил подземный ключ.

«Только бы не свела судорога…» — подумала она и поплыла на середину озера. Волк прыгнул в воду следом за ней и поплыл рядом, тяжело дыша. Он явно нервничал.

— Ну что ты, дурашка? Все хорошо, — успокоила его хозяйка.

На середине озера девушка сделала глубокий вдох и нырнула. Ее тело было ослепительно белым на темной глади воды.

Злата открыла глаза и отчетливо увидела дно, сплошь покрытое слоем побуревшей прошлогодней листвы, из которой кое-где выглядывали одинокие чахлые водоросли.

Здесь, на глубине, было куда холодней, чем на поверхности.

Девушка поплыла возле самого дна, внимательно глядя вокруг.

«Мне тепло, мне очень тепло», — повторяла она про себя.

Злата несколько раз выныривала, делала глоток свежего воздуха и снова уходила под воду. Силы постепенно покидали ее тело теряло чувствительность, а пальцы с трудом слушались. Одновременно ее все больше охватывал ужас: все напрасно, она не справилась даже с таким пустяком…

Злата в очередной раз вынырнула на поверхность, с беспокойством посмотрела на восток: еще несколько минут, солнце опустит свои лучи в озеро и тогда — все! Она сделала вдох поглубже и вновь нырнула.

Ральф поспешил к тому месту, где исчезла хозяйка.

И вновь Злата плыла у самого дна, распугивая одиноких, еще сонных рыб.

Это последнее погружение. Солнце уже играет в камышах…

Нужно было всплывать: воздуха уже не хватало, перед глазами вспыхивали и гасли разноцветные круги и с каждой секундой становились все ярче и ярче. Злата до хруста стиснула зубы. Почувствовав, что сейчас потеряет сознание, она решила подняться на поверхность и в этот момент вдруг увидела то, что так долго искала: нитку абсолютно белых, словно седых, водорослей. Злата почти вслепую сорвала их, в тот же самый момент она потеряла над собой контроль и сделала вдох…

Она все-таки вынырнула, беспомощно колотя руками по воде.

Волк быстро подплыл к ней, Злата судорожно вцепилась в его густую шерсть.

«К берегу!» — хотела приказать девушка, но не смогла вымолвить ни слова. А Ральф и без ее приказов знал, что нужно делать.

Тяжело дыша, она выползла на берег и рухнула в густую осоку, порезав посиневшую от холода кожу об острую траву. Волк медленно начал слизывать выступившие капельки крови, потом взялся вылизывать лицо хозяйки, шею, руки…

— Спасибо, Ральф, — тихо произнесла Злата, — что бы я без тебя делала?

Отдышавшись, девушка положила нитку белых водорослей на дно корзинки, набросала сверху травы. Волк смотрел на нее грустными глазами.

— Еще рано прощаться, дурашка, — успокоила его Злата, надевая платье, — нужно собрать немного ягод… Я же в лес пошла за ягодами! Понимаешь? Конспирация! — И она звонко засмеялась.

Злата с нетерпением дожидалась вечера, заставляя вести себя так, как будто ничего не произошло. Она возилась в огороде на виду у всей деревушки, иногда громко кричала:

— Иду, бабушка! — и бежала в дом.

Она сбегала за хлебом в автолавку и на обратном пути долго и обстоятельно беседовала с соседкой Аграфеной Митрофановной.

— Настасья, бабка твоя закалки крепкой, — сказала тетка Аграфена. — Даже не переживай — выкарабкается. Я сколько лет ее знаю, а чтоб она чем-то болела… такого не припомню. Железная твоя бабка. Надо бы вечерком зайти навестить ее. Соседи все-таки. Даром что она у меня Петра отбила… Э-хе-хе…

— Бабушка еще очень слаба, — осторожно ответила Злата. — Может быть, завтра?

— Можно и завтра, — охотно согласилась тетка Аграфена. Ближе к вечеру у калитки появился Витек… Виктор — высокий, крепко сложенный, по-армейски подтянутый молодой человек.

— Зайти-то можно? — небрежно спросил он, но было видно, что небрежность эта от робости перед девушкой… нет, девчонкой лет на семь младше его.

— Нет, — отрезала Злата, — потом тебя с собаками не прогонишь!

— С собаками?… Мне отец говорил, ты сегодня за ягодами ходила? Страшно в лесу одной?

Злата испытующе посмотрела на Виктора.

— Ты ведь в Москве служил? — неожиданно спросила она.

— Как будто не знаешь.

— Почему ты там не остался?

— Как будто не знаешь, — повторил Витек, но уже с такой тоской в голосе, что это не осталось незамеченным даже для него самого. — Ладно, пойду я, — нахмурился Виктор. — Знаешь… приходи вечером к реке… Я буду ждать.

Злата отрицательно покачала головой.

— Ты стала какая-то другая… Чужая… Виктор, не оборачиваясь, быстро зашагал прочь.

А ближе к ночи мимо дома Златы на тракторе, который тащила старенькая скучная лошадка, проехал фермер Семен Петрович — отец Виктора. Увидев Злату, идущую навстречу с полными ведрами воды, он сокрушенно воскликнул:

— Эх, девка, где ж ты раньше была? Хреновый из меня фермер, как из балерины — монтажник-настройщик электронной аппаратуры. Зачем я в деревню подался? Сидел бы сейчас в своем НИИ, просиживал штаны… Только не надо говорить, что я неудачник! Мне просто не везет!

Злата проводила Семена Петровича долгим взглядом и прошла в дом.

Она занавесила все окна, села на стул рядом с неподвижно лежавшей бабкой Настасьей и сидела так до тех пор, пока кукушка в часах не прокуковала двенадцать раз.

Только тогда Злата встала и выглянула в окно. Светила полная луна — то, что надо.

Злата чуть раздвинула занавески — лунный свет залил комнату густым серебряным светом, — взяла корзинку и вытряхнула из нее ягоды прямо на пол. Они, подпрыгивая словно живые, раскатились по всем углам и потом долго скользили под ногами, когда Злата наступала на них.

В руках девушки оказалась белая нитка водорослей.

— Все… Отступать некуда, — произнесла она вслух. Целых два часа Злата отваривала водоросли в старинной серебряной чаше, добавляя все новые и новые травы, которыми были увешаны сени. Помешивая отвар, она что-то нашептывала, и глаза ее светились в темноте, как у кошки.

Наконец снадобье было готово. Злата подождала еще немного, пока оно остынет, и медленно, маленькими глоточками выпила все до последней капли.

Через несколько минут на лбу ее выступила испарина, а тело свела судорога. Злата упала на пол, корчась от дикой боли, но не вскрикнула ни разу. Она смогла заставить себя не кричать.

Еще через несколько минут она поднялась с пола и начала с удивлением прислушиваться к своему телу. Девушка ясно понимала: с ним — с ее телом — что-то произошло. Она чувствовала странную вибрацию в каждом мускуле, в каждой клеточке. Словно звонили миллионы серебряных колокольчиков, которых никто, кроме нее, не слышал. И на этот звон слеталось нечто… Льнуло к ней, как к магниту, сгущалось, стекая по рукам разрядами искр…

Злата посмотрела на свои ладони, потом вокруг себя. На столе, в двух шагах от нее, лежала деревянная ложка. Девушка направила на нее ладонь — ложка дрогнула и вдруг скакнула прямо к ней.

Злата с торжествующим видом подняла руку вверх, в чертах ее лица появились демонические черточки, а горящие глаза уже не напоминали глаза кошки. Это были глаза дьявола…

Взгляд ее случайно скользнул по кровати, на которой лежала бабка Настасья… Секунда — и Злата опять стала сама собой, деревенской девушкой семнадцати лет.

Она подошла к бабке и, помедлив немного, начала делать пассы руками над головой умершей, выговаривая вполголоса несвязные фразы. Неожиданно старуха открыла глаза и села. Злата продолжала делать пассы руками, лицо ее побледнело, а по виску скользнула капелька холодного пота.

Лунный свет вдруг иссяк. По крыше прокатился порыв ветра, и под его напором в саду застонали деревья.

— Спрашивай, — прохрипела старуха.

Не опуская рук, Злата задала бабке Настасье вопрос:

— Кто идет? Имя! Что ему нужно?

— Его зовут Черный Охотник. Ему нужен кристалл, вмонтированный в перстень, Хранителем которого теперь будешь ты, и «книга».

— Тот самый перстень с черным треугольным камнем? Я думала, он потерялся еще в Афинах.

— Нет… Я спрятала его… Хотела уберечь себя и тебя от верной смерти…

— Смерти?… Подожди, бабушка, давай все по порядку… Ты сказала: «книга». Что за «книга»?

— Книга с перечнем кодов.

— Что это? Почему ты ничего не говорила раньше? Почему ты молчала столько лет о перстне, «книге», Хранителях?… Бабушка!

Как Злата ни старалась сохранять внутреннее спокойствие, все равно она была потрясена.

— А мои родители? Ты говорила, что ничего не знаешь о них… мой отец?!

— Тот, кто называл себя твоим отцом — чудовище! Он же твоей смерти… и был виновен в смерти многих Хранителей! Я не хочу говорить о нем… и о ней…

— А моя мать? — заупрямилась Злата.

— Я не хочу говорить о ней… Спрашивай о другом. Злата молчала.

— Спрашивай! — повторила старуха скрипучим голосом. — Время!…

— Хорошо… — медленно проговорила девушка. — Где «книга» и перстень?

— Перстень здесь. Книга у Хранителя с личным кодом: три пятерки, девятка, две тройки, четыре, единица, четыре восьмерки. Хранитель в Петербурге. Это город, где он обязан жить до очередного чрезвычайного совета, который будет не скоро. Очень не скоро. Он помнит тебя еще девочкой. И ты должна помнить его. Найди способ быть на виду — он сам выйдет на тебя. Вы должны быть вместе. В одиночку ни тебе, ни ему с Черным Охотником не справиться: Помни про личный код.

— Что такое личный код, бабушка?

— Проведи рукой по предплечью, чуть ниже локтя — здесь, — проскрипела старуха.

Злата, продолжая делать одной рукой пассы, другой провела вдоль места, на которое показала бабка Настасья.

— Ты почувствовала? — спросила старуха.

— Да. Я прочитала твой личный код… Но я не успела прочитать твое настоящее имя!

— И не надо.

— Откуда там… в тебе… эта информация?

Старуха прохрипела какое-то непонятное слово, которое Злата не расслышала, и в руке ее вдруг появился обоюдоострый кинжал с золотой, украшенной крупным рубином рукояткой.

— Бабушка… — испуганно прошептала Злата.

Старуха надрезала себе кожу — ткани разошлись, но крови не было — и извлекла из раны небольшую тонкую пластинку величиной с ноготь.

— Это мой биком. После гибели гражданина Содружества и должен быть уничтожен. — И с этими словами старуха сломала в своих пальцах тонкую пластинку. — Вот и все… Меня больше нет… Спрашивай!

— Зачем хранить перстень? Для кого?

— Для Содружества. Мы послали сигнал. Нас вот-вот отыщут. Ты сразу узнаешь их — своих братьев. У каждого есть биком. Если перстень попадет в чужие руки… для Земли может наступить конец света… Ты чувствуешь?

— Что я должна чувствовать?

— «Поле», которое окружает тебя?

— Да… Это я почувствовала сразу: что-то произошло вокруг… И сейчас… Мое тело как будто вибрирует…

— Все правильно. Я работала над этим долгие годы… Вибрация концентрирует вокруг тебя остатки «поля»… Запомни несколько кодов, которые помню я. В трудную минуту ты будешь иметь все необходимое… «Поле» поможет тебе… Но будь экономна… Пока не заработает в горах Тибета…

В этот момент под окном, прорываясь сквозь вой начинающейся бури, послышались странные звуки: как будто кто-то крикнул… Злата на мгновение отвлеклась, и это было непростительной ошибкой — бабка Настасья рухнула на постель.

ВСЕ!

Девушка сорвалась с места и в бешенстве выбежала на двор. Дождя еще не было. Ветер срывал с деревьев листву и плоды, грохотал всем, чем только придется. Сверкнула молния, В ее свете Злата увидела под окнами своего дома лежавшего на земле мужчину и волка, поставившего на грудь человека когтистые лапы.

Волком был Ральф. В человеке Злата узнала Виктора.

Не произнося ни слова, Злата подняла руку. Зверь и человек, поднявшийся на ноги, как по команде, послушно пошли в ее сторону. Девушка завела их в сени, включила свет. Волк растянулся у двери, Виктор озирался по сторонам.

— Ты что здесь делаешь? — выкрикнула Злата. Виктор ничего не отвечал, только смотрел на нее полными ужаса глазами.

Злата подняла руку и направила ладонь в его сторону. Виктор качнулся, поза его стала безвольной. Казалось, еще секунда — и он потеряет сознание.

— Что ты здесь делал? — повторила вопрос Злата уже спокойным голосом.

— Наблюдал за тобой, — тихо и послушно ответил Виктор.

— Что ты видел?

— Все. Ты снюхалась с волком. Ты купалась голая в Чертовом озере. Ты оживила покойницу. Ты — ведьма.

— Я не ведьма! — воскликнула Злата. — Ты ничего не знаешь! Зачем ты шпионишь за мной?

— Я люблю тебя. Я не могу без тебя.

Злата опустила руку. Виктор, словно очнувшись ото сна, начал озираться по сторонам.

— Что за черт, — бормотал он, — веники какие-то… Это баня? Злата, где мы? Куда я попал? Что ты сделала с бабкой Настасьей?

Теперь Злата подняла обе руки и подошла вплотную к Виктору.

— Ты ничего не помнишь, — медленно и отчетливо проговорила она, — ты забыл Чертово озеро и эту ночь. Ты сейчас пойдешь домой и ляжешь спать. Когда ты мне понадобишься, я позову тебя. Жди!

Она выпустила Виктора, вернулась в дом.

Перстень!… Бабка Настасья сказала, что он где-то здесь. Но где? Год ищи — не найдешь.

Злата вдруг рассмеялась: она все еще представляла себя девчонкой, которая ничего не знает, ничего не умеет. А это уже не так!

Девушка вытянула правую руку.

«Получится!» — сразу поняла она.

Рука дрожала от напряжения. Стена напротив вдруг дала трещину, и из образовавшейся щели прямо к Злате прыгнул перстень с небольшим, невзрачным на вид черным треугольным камнем.

Девушка с любопытством, долго разглядывала перстень. Это был тот самый перстень — из ее детства. Металл, похожий на серебро не самой высокой пробы, сам камень, не отражавший ни единого лучика света, — маленькая черная дыра… Все без затей — словно нарочно, чтобы не привлекать любопытных глаз.

Злата надела перстень на палец, уже не таясь включила везде свет и начала собираться. Личные вещи, немного денег на первое время — деньги теперь для нее не проблема. Джинсы, кроссовки, удобная, со множеством карманов, куртка… Старинный кинжал с золотой рукояткой девушка тоже взяла c собой.

Злата все еще была зла на Виктора, из-за которого она теперь, быть может, никогда не узнает, каким образом это кинжал прямо из воздуха — ниоткуда — появился в руках бабки Настасьи… Не получит ответа на вопрос: какие такие коды хотела передать ей покойница? Что это за загадочное «поле», которое отныне будет окружать ее? И что именно должно заработать в горах Тибета?

Но главное ей все же узнать удалось. В Питере живет человек — Хранитель, которому она может доверять, как доверяла бабушке. Вот он-то как раз и может рассказать все то, что не успела рассказать бабка Настасья.

Все время, пока Злата собиралась, возле ее ног беспокойно крутился волк. Он явно выказывал признаки беспокойства, но девушка принимала его поведение за предчувствие разлуки: Злата не могла взять волка с собой в Питер.

Когда, собравшись, она открыла дверь, то увидела на крыльце, в свете сверкнувшей в этот момент молнии, высокое взлохмаченное существо — полузверя-получеловека с длинными, ниже колен, руками, горящими, близко посаженными глазками и оскаленными желтыми клыками… От неожиданности. Злата замерла, и это могло стоить ей жизни… Существо протянуло руку — и вдруг, опрокинувшись навзничь, покатилось по ступенькам.

Вновь сверкнула молния. Девушка успела разглядеть огромный рычащий и скулящий ком, барахтающийся на земле, и поняла, что в очередной раз волк спас ее.

Ральф перегрыз полузверю горло.

«Похож на снежного человека, — подумала Злата, склонившись над окровавленным огромным телом, на которое падала полоска света из окна. — А ведь он пришел за моей жизнью! Откуда пришел? Кто послал его?…»

Опять вопросы! И снова она не может ответить ни на один из них. Только уверенность: это чудовище появилось здесь неспроста.

Девушка перекинула через плечо спортивную сумку, скрипнув калиткой, вышла на улицу, а потом — на дорогу, ведущую к железнодорожной станции.

Ветер усиливался. Он повалил уже несколько деревьев. Молнии сверкали непрерывно. Хлынул дождь. Злата провела над собой рукой — и капли дождя шарахнулись от нее в разные стороны, как будто над ее головой раскрылся невидимый зонтик. Ральф увязался за хозяйкой, и та не гнала его. Так они и шли вдвоем по дороге, поднимавшейся в гору, — волк и человек.

Наверху Злата остановилась и оглянулась.

Сверкнула молния. Вся деревушка выпрыгнула из темноты — маленькая, словно бутафорская, — и вновь прыгнула во мрак. Лишь окна в ее доме светились слабыми огоньками.

— Прости… — коротко проговорила девушка и подняла руку.

В тот же миг опять сверкнула молния, чиркнула по небу причудливой ломаной линией и ударила прямо в дом, где лежало тело старухи. Вспыхнул огонь, в один миг охвативший избу, баньку, вплотную прилегавшую к ней, и давно пустовавший хлев.

Злата повернулась спиной к деревне и уже не оборачиваясь зашагала дальше.

Но если бы она обернулась, то увидела, как, разорвав низкие грозовые облака, мерцая по периметру тысячами огней, над домами зависло огромное сигарообразное тело. Тонкий розоватый луч метнулся вниз и медленно заскользил по крышам, лоснившимся от воды. Наткнувшись на пожарище, луч надолго замер. Сверкнула ослепительная молния, а через мгновение все погрузилось во мрак.

ГЛАВА 3

В кают-компании трансгалактического экспедиционного крейсера собрались командиры всех модулей. Всех, кроме одного — карантинного. Шел чрезвычайный совет «Геи», за которым по всем терминалам внимательно наблюдал экипаж — около семи тысяч человек.

Командиры во главе с Полом Эриксоном расположились за круглым столом. Капитан был мрачен, и лицо его напоминало сейчас каменную погребальную маску с планеты Вудху. Вдоль переборок на мягких диванах сидели еще несколько десятков человек — это были представители рядового состава «Геи».

Универсальный робот, выполнявший сейчас функции официанта, бесшумно передвигался от одного астронавта к другому, предлагая напитки и фруктовые брикеты. Но угощение никого не соблазняло: было не до еды.

— …Последствия гиперпрыжка для «Геи» — катастрофические, — докладывал первый помощник капитана Иван Сеньков. — Погибла в результате множественных осколочных ранений дежурная смена навигационного модуля. При выходе из гиперпространства крейсер столкнулся с малым астероидом, который оказался в мертвой зоне. Нам еще повезло, что мы потеряли только карантинный модуль и его команду… Чуть не закончилась трагедией, прямо скажем, непродуманная операция по обезвреживанию мистера Чаминга. Мы остались живы только благодаря скафандрам, защитившим нас от осколков. Капитан в этой ситуации оказался не на высоте…

Это был открытый вызов Эриксону. По кают-компании прокатился легкий ропот. Пол с удивлением посмотрел на своего первого помощника. В докладе Сенькова, с которым он ознакомился раньше, ничего подобного не было.

— Комиссия, которую я возглавлял, — как ни в чем ни бывало продолжал первый помощник, — пришла к категорическому выводу: разрушения, полученные навигационным модулем, не связаны с воздействием каких-то внешних сил. Иными словами, полицейский звездолет, вопреки сложившемуся мнению, никакого залпа по крейсеру не производил. На «Гее» прогремела серия тщательно подготовленных взрывов, цель которых очевидна: вывести из строя все навигационное оборудование крейсера. Навигационный модуль практически прекратил свое существование. Сказать спасибо за все за это мы должны мистеру Чамингу — ныне покойному…

Внимание всех сразу же было обращено на капитана Эриксона.

— Корабельный «мозг», слава Богу, не пострадал. Жизнеспособность крейсера поддерживается в полном объеме. «Гея» может продолжать полет либо в обычном линейном режиме, либо в режиме визуальных гиперпрыжков, что не намного лучше. Катастрофа, о которой я говорил выше, как раз в этом и заключается! Полковник Смол оказался прав: возвращение на Алдан при таких условиях для нас невозможно. Мы пленники глубокого космоса!

По кают-компании вновь прошел легкий ропот.

— Прошу всех соблюдать спокойствие, — усталым голосом произнес капитан Эриксон, и взгляд его неожиданно встретился со взглядом Эвы. Женщина смутилась и поспешно опустила глаза.

— Минуту! — поднялся со своего места Александр Полонский. — Иван, нельзя ли более подробно: какие повреждения получил навигационный модуль? Что из оборудования мы потеряли? Возможно ли восполнить эти потери собственными силами и восстановить работу модуля в полном объеме?

— На последний вопрос я могу ответить сразу. Восстановление модуля собственными силами невозможно. Такие глобальные потери в оборудовании и коммуникациях не мыслились даже теоретически. В стационарных условиях ни одна бригада ремонтников, у которой все необходимое для ремонта под рукой, не взялась бы реанимировать наш бывший навигационный модуль. Разве что за особую, дополнительную плату. А насчет того, что конкретно мы потеряли и сколько… об этом я и хотел сейчас поговорить, — с улыбкой ответил Сеньков.

Он пошуршал бумажками, лежавшими на столе, нашел список, состоявший из бесконечного числа пунктов, и нарочито нудным голосом стал зачитывать его, вызывая всеобщую зевоту.

Внимание Пола Эриксона отключилось на четвертом пункте, констатировавшем факт выхода из строя «швейцара» — прибора, с помощью которого корабельный «мозг» тестировал точку выхода из гиперпространства…

Мысли капитана понеслись по привычному кругу…

«Белла… Нет, не верю! Чаминг и она — одно лицо?! Невероятно! На совести этого хрупкого создания четыре миллиарда человеческих жизней?»

Капитан живо вспомнил день, когда они познакомились. Это было на концерте поющих улиток в Адугае. Она незаметно села рядом, коснувшись его локтем. Он невольно повернулся к ней… и уже до окончания концерта не мог отвести от нее глаз. Такого с Эриксоном никогда не было. Он влюблялся, да, но это скорее походило на игру в большие чувства. И только когда появилась Белла, он понял, что по-настоящему еще никогда никого не любил… И вдруг — Белла не женщина! Какой-то Чаминг!… Бред!

Из задумчивости капитана вывел все тот же голос Сенькова. Но теперь помощник капитана говорил с напором, как будто хотел убедить всех в правоте своих слов.

— …Предварительный анализ показал, что звезда, в поле тяготения которой мы попали, — чеканил первый помощник, — имеет те же характеристики, что и Коиса. И, что самое интересное, третья планета, скорей всего, пригодна для жизни и может быть даже населена разумными существами. (Вновь оживление присутствующих.) У меня есть доказательства, что мы попали в этот сектор вселенной не случайно, а согласно замыслу все того же Чаминга. Вот! — Сеньков бросил на стол небольшой обугленный предмет.

— Что это? — спросил Эриксон.

— «Жучок». Мы нашли его на линии связи корабельного «мозга» с гиперпространственным двигателем.

— Ну и что? — спросил кто-то из членов экипажа.

— А то, что с помощью «жучка» были изменены параметры гиперпрыжка и на все время работы гиперпространственного двигателя заблокирована обратная связь с корабельным «мозгом». Мы куда-то прыгнули, а куда — никто не знает. «Мозг» в том числе! После выхода из гиперпространства «жучок» саморазрушился. Теперь становится понятной логика поступков Чаминга. Появился ответ на вопрос: зачем Чаминг вывел из строя навигационный модуль? Да просто он не собирался возвращаться! А почему он не собирался возвращаться? Потому, что у него была планета! Планета, о которой никто, кроме него, не знал. Откуда Чаминг взял эту планету, мне неизвестно. Можно было бы спросить у него самого, но он мертв. Планам его помешали осуществиться два обстоятельства: полковник Смол и меткий выстрел Эвы Смит.

Теперь внимание всех присутствующих в кают-компании было обращено на Эву.

— Фактически «Гея» выполнила свое задание — нашла планету, пригодную для жизни. Но в сложившейся ситуации никто и ничто не запрещает нам пойти дальше! Было бы верхом глупости, если бы мы не высадились на доставшейся нам в наследство от Чаминга планете и не начали бы ее колонизацию! Со всех сторон понеслись одобрительные возгласы.

— Мы устроимся на ней не хуже чем на Алдане! — продолжал чеканить помощник капитана. — Мы создадим новою суперцивилизацию, не зависящую ни от каких Содружеств!

— Это призыв к неповиновению! — крикнул со своего места командир навигаторов Игорь Тинетин, высокий белокурый гигант с застенчивой полуулыбкой на губах. — Мы — представители Содружества Кольца и должны подчиняться его законам всегда и везде. Мы не имеем права колонизировать обитаемые планеты. Это не входит в задание крейсера. Наша задача — найти планету, определить ее пригодность для жизни, и все! Мы не имеем права на контакт! Это дело других служб, подготовленных специально… А «Гея», ко всему прочему, потеряла свой карантинный модуль, без которого всякий контакт становится вообще невозможным… Мне известно, что, несмотря на отсутствие навигационного оборудования, крейсер тем не менее способен совершать не только короткие, но и длинные гиперпрыжки! Скажи это всем!

— Способен-то он способен! Но куда прыгать? Туда? Туда? Туда? И что нас ждет на выходе из гиперпространства? Хорошо, еще один карликовый астероид. А ведь можно запросто оказаться в точке, которая уже занята другим физическим телом. Со стороны последствия этого выхода будут смотреться очень и очень красиво!

— Мы должны сделать все для того, чтобы вернуться на Алдан! — упрямо сказал Тинетин. — К нашим друзьям, семьям… На родину! Иначе какой смысл…

— Во-первых, почему витанианин называет Алдан своей родиной? — с усмешкой спросил Сеньков, и это был уже вызов всем присутствующим в кают-компании. Алданиане и витаниане были непримиримыми врагами в последней планетарной войне. — А во-вторых, кто это говорит? Это говорит командир навигаторов, который не разглядел врага у себя под носом, который даже приблизительно не может определить, в каком, в конце концов, секторе вселенной мы оказались!

— Это не так! — вновь крикнул со своего места Игорь Тинетин. — Мои люди проводят сейчас кропотливейшую работу. Мы рассчитываем параметры обратного гиперпрыжка. Нам известно главное — время полета в гиперпространстве. Да, в памяти корабельного «мозга» нет информации о режиме, в котором работал гиперпространственный двигатель. Но есть показания тысяч датчиков о поведении корабля во время гиперпрыжка… Анализ этих показаний может дать ответ на вопрос: куда и как прыгать? Нам нужно три дня, чтобы получить точный результат! Возвращение возможно!

— Я не ослышался: точный результат?

— Ну… почти!

— Я понимаю командира навигаторов, — спокойно продолжил свою речь помощник капитана. — Налицо — попытка защитить честь мундира… Плюс — тоска по родине!

— Иван, — прервал Сенькова Пол Эриксон, — давай без перехода наличности. А ты, Игорь, прислушайся к словам моего первого помощника. В них есть смысл. Мне лично нравится идея высадки и контакта. Я ознакомился с вашими вычислениями. Это очень интересно с точки зрения науки… Но все равно: без показаний навигационного оборудования точные расчеты невозможны. Этого же мнения придерживается «мозг», активно вам помогающий. Нам нужно думать о будущем… Продолжай, Иван.

Игорь Тинетин резко поднялся со своего места и демонстративно направился к выходу. Эриксон останавливать его не стал.

В дверях Тинетин столкнулся с доктором Алмером Ликони, который был настолько взволнован, что командир навигаторов остановился и решил подождать, что скажет доктор.

— Капитан! — с порога воскликнул Алмер. — У меня для вас важная конфиденциальная информация. Очень важная!

— Подождите, доктор, — оборвал Ликони капитан Эриксон, — присядьте. Я выслушаю вас после совещания.

Доктор, махнув досадливо рукой, сел за стол. Игорь Тинетин поспешно покинул кают-компанию.

— Мы все находимся под впечатлением от недавних событий, — вновь взял слово Сеньков. — Гибель карантинного модуля и его команды. Гибель дежурной смены навигаторов… Гибель экипажа «Селены». Наконец, перспектива стать вечными пленниками глубокого космоса… Комиссия по выяснению последствий гиперпрыжка, которую я возглавляю, обращает внимание командиров модулей на настроение экипажа. Точнее, некоторой его части. Обратный гиперпрыжок, на котором они настаивают, неизбежно станет последним для «Геи». Противники и сторонники гиперпрыжка превратились уже в две непримиримые партии. Дисциплинарной службой отмечено несколько столкновений… если хотите, потасовок на этой почве. А капитан между тем ситуацией не владеет. То, что мистер Чаминг и Белла Эриксон оказались одним и тем же лицом, сильно подорвало авторитет капитана. Быть может, настало время подумать о новом капитане, пока все не закончилось открытым вооруженным столкновением, когда каждый припомнит соседу все старые обиды времен становления Содружества.

Кают-компания буквально взорвалась. Со всех сторон одновременно раздались крики протеста.

«Кажется, действительно я что-то проморгал, — подумал капитан Эриксон, — пахнет жареным! Неужели все начнется сначала? Алданиане, — на витаниан, цептуниане, — на тахониан, иллирийцы, — на кимвров, — и все вместе, на одного-единственного илионианина, Вуху Иотахо. А каков Сеньков! Ловко он под меня копает».

Пол Эриксон открыл было рот, чтобы вновь призвать всех к порядку, но его опередил доктор Алмер Ликони, сидевший напротив. Алмер поднял руку и встал. Сразу наступила тишина. Вид доктора, его решительный жест, взгляд — все говорило за то, что сейчас что-то произойдет.

— Пусть извинит меня капитан, — тихо произнес он, но его услышали все: и те, кто был сейчас в кают-компании, и те, кто в этот момент внимательно наблюдал за ходом чрезвычайного совета по своим терминалам во всех модулях «Геи», — но в сложившейся ситуации будет лучше, если я доложу о результатах исследования, которое он мне поручил, не ему лично, как было условлено, а всем. Здесь, сейчас. Мною доподлинно установлено, что…

Доктор Ликони не договорил.

Неожиданно он выпучил глаза, с хрипом сделал длинный вдох и рухнул в кресло.

Иван Сеньков резко вскинул руку, в которой оказался излучатель, но тут же, задохнувшись, согнулся пополам. Он все-таки успел выстрелить, но заряд попал в грудь доктора Ликони: этот день был явно не его днем.

Один за другим все, кто находился в кают-компании, стали вскакивать со своих мест, но тут же, хватая ртом воздух, падали на пол…

«Кто?» — пронеслось в мозгу капитана Эриксона. Он обернулся и увидел в дверях Игоря Тинетина и его людей — навигаторов, одетых в ярко-желтые комбинезоны.

— Мне очень жаль, Пол, — произнес командир навигаторов и направил на Эриксона оружие, — навигаторам кажется, что потеря жены помутила твой рассудок. Если тебе плевать на себя и на закон, то нам — нет! Именем Содружества Кольца, ты арестован, Пол. Командовать крейсером с этой минуты буду я.

— Чего ты добиваешься, Игорь? — мягко спросил Эриксон.

— Я добиваюсь и добьюсь возвращения на Алдан. Мы потерялись, но я знаю, как найтись. Мои слова, Пол, обращены не только к тебе. Мои слова обращены ко всем, кто слышит меня в эту минуту. Три дня подготовки — и мы дома. Три дня! Всякое сопротивление будет жестоко подавляться.

Командир навигаторов вплотную подошел к Полу Эриксону.

— Ты делаешь ошибку, Игорь! Все это кончится очень плохо. Ты все равно не сможешь сделать точных расчетов. Ты просто врежешься в какую-нибудь планету… А еще чего доброго — прямо в Алдан! Мы все погибнем и прихватим с собой целую цивилизацию!

— Мы еще поговорим на эту тему, — улыбнулся Тинетин и выстрелил.

Эриксон почувствовал, как у него перехватило дыхание, захрипел, пытаясь сделать вдох… Кают-компанию вдруг быстро стал заполнять золотистый, болезненно-яркий пузырь, надуваемый неизвестно кем. Очертания всех предметов до странного исказились. Пузырь достиг невероятных размеров и вдруг… лопнул, вонзившись в тело миллионом осколков, — тишина… темнота…

Капитан Эриксон стоял на просторной смотровой площадке десантного модуля — места их временного заключения — и смотрел на большой прозрачный участок обшивки — экран. Внизу простирался гигантский корпус «Геи», составленный из нескольких десятков модулей, способных в любую минуту отстыковаться от основного и самостоятельно продолжить полет. Все остальное пространство заполняли звезды. Миллионы разноцветных, немигающих звезд, сбившихся в кучки, — чужие причудливые созвездия, несколько туманностей, преимущественно густого багрового цвета, и поперек экрана — широкая белая полоса, которая странным образом напомнила Эриксону разрез на левой руке Беллы, откуда был извлечен и уничтожен биком, он же — средство связи, а на планетах Содружества — удостоверение с личным кодом гражданина Содружества, страховой полис, кредитная карточка, водительские права, записная книжка, личный секретарь, дистанционный пульт управления бытовыми приборами и так далее. Этот разрез на руке Беллы Эриксон увидел накануне слушания доклада Сенькова, закончившегося так трагически. Капитан тайком заглянул в модуль генетиков, где в прозрачных саркофагах с физиологическим раствором хранились тела погибших… Он все еще любил ее. Тысячу раз любил, будь она хоть Чаминг, хоть сам дьявол…

— Как молоко пролили…

— Что? — Эриксон совсем забыл про Эву, ради разговора с которой один на один он находился здесь, на смотровой площадке.

— Я говорю: эти россыпи звезд похожи на пролитое молоко, — сказала Эва. — Неужели ты ничего не можешь сделать с собой, Пол? Ты второй день сидишь сложа руки, смотришь в одну точку, вместо того чтобы действовать. Слушай… — Эва перешла на шепот. — Сеньков наладил связь с Петром Мейси. Он и его люди забаррикадировались в дисциплинарном модуле. Они готовы начать войну с навигаторами. Для этого у них достаточно сил и оружия. Одно твое слово и… Очнись, Пол. Ты же капитан!

Оттого ли, что Эва назвала его по имени, или же потому, что не было сейчас рядом лишних глаз и ушей, Эриксона словно прорвало.

— Одно слово, говоришь, и сотни, а то и тысячи трупов?… Мне странно, что до сих пор погиб один только доктор Ликони. Мне странно, что Тинетин приказал своим людям стрелять, но не убивать нас… Какая разница? Останься мы здесь, вернись мы на Алдан — что изменится? Ничего.

Эва крепко сжала руку Эриксона.

— Прекрати. Хочешь знать, что чувствую я? Белла не имеет к Чамингу никакого отношения.

— При чем здесь Белла? — попытался возразить капитан.

— При том! Из-за нее ты до сих пор не можешь прийти и себя!

— Из-за нее или из-за него? — усмехнулся Эриксон.

— Не ерничай, Пол. Мы вместе были там. Но ты видел одно, а я видела совсем другое. Белла сама — жертва. Я уверена, что именно это хотел сказать доктор перед своей нелепой смертью. Но если бы я тогда не выстрелила первой… — Эва замолчала, поняв, что затронула тему, о которой стоило забыть совсем.

Эриксон высвободил свою руку, бросил на Эву брезгливым взгляд.

— Стрелок ты отменный, — медленно проговорил он. Эве Смит ничего хорошего эта похвала не предвещала.

Женщина отвела взгляд, посмотрела туда, куда только что смот-рел капитан Эриксон, и вдруг от неожиданности вскрикнула Пол, забыв обо всем, что собирался наговорить Эве, резко повернулся к экрану.

— Боже мой… — только и мог выговорить он.

На сравнительно небольшом расстоянии от крейсера, величиной с сам крейсер, если не больше, висело бесформенное, со множеством отростков, розоватое тело.

— Откуда это взялось? — шепотом спросила Эва. — Кажется… Кажется, оно живое! Смотри, Пол!

Отростки, похожие на недоразвитые конечности, до сих нор неподвижные, торчавшие во все стороны, зашевелились, начали удлиняться… Они тянулись! Тянулись к «Гее»!

— Полонский! Сеньков! Ребята, сюда! — крикнула Эва. Через минуту все, кто по приказу самопровозглашенного капитана Тинетина разделил участь Пола Эриксона, собрались на смотровой площадке. Эриксон оказался прижатым к самому экрану и чувствовал себя неуютно, если не сказать больше.

Отростки огромного тела продолжали удлиняться и все так же тянулись к «Гее». Их было невероятное количество — по нескольку сот на каждый модуль.

— Это «пожиратель звездолетов»! — взволнованно выпалил кто-то. — Я слышал много раз о нем! Но чтобы так!…

— Я тоже слышал. Гость из других измерений.

— Кажется, эта штука действительно хочет нами пообедать!

— Подавится!

— Что же Тинетин?! Ничего не видит! — воскликнул Иван Сеньков. — Хоть бы защитный экран поставил!

В этот момент по кораблю прошла легкая дрожь. Тело, тянувшее к крейсеру свои отростки, затуманилось.

— Есть защитный экран! — опять послышалось сзади.

— Александр, — обратился Эриксон к Полонскому, — мне нужна связь с Игорем.

— Есть, капитан, — отчеканил тот и стал протискиваться сквозь многочисленную толпу к выходу, который охранялся навигаторами. Связь с основным модулем была блокирована, и только через людей Тинетина можно было добраться до него.

Вслед за Полонским к выходу со смотровой площадки стал пробираться командир биологического модуля Федор Шумаков.

— Смотрите! — раздался чей-то крик.

Отростки, наткнувшиеся на защитный экран, долго ощупывали его, в какой-то момент замерли — и вдруг дымка, покрывавшая гигантское бесформенное тело, исчезла.

— Оно слопало наш защитный экран!

— Надо же было чем-то подстегнуть аппетит.

— Всем назад! — крикнул капитан, но уже было поздно. Отростки, медленно продолжавшие вытягиваться, в один миг Вдруг многократно увеличили свою длину и коснулись смотрового экрана.

Эриксон думал, что у них есть немного времени, чтобы отступить в соседний отсек и перекрыть выход на смотровую площадку, прежде чем тварь, угрожавшая им, успеет справиться с обшивкой, но он ошибся.

Отростки… нет, уже не отростки, а гигантские щупальца проникли сквозьсверхпрочный прозрачный материал, как проникали сквозь него лучи света. Эриксон не успел понять, что же на самом деле произошло. Он только почувствовал, как одно из щупалец скользнуло по его руке и обхватило того, кто был за его спиной. Раздался крик первой жертвы. И этого было достаточно, чтобы началась паника.

Быстрые отвратительные щупальца, которые от соприкосновения с атмосферой «Геи» покрылись слизью, находили одну жертву за другой. Люди капитана Эриксона гибли, а он стоял неподвижно, парализованный ужасом. Стоял неподвижно!

— Всем замереть! — что есть силы крикнул Пол, стараясь перекрыть крик уже неуправляемой толпы и не делать резких, размашистых движений. — Всем замереть!

К счастью, его услышали. Толпа еще не была толпой в роковом смысле этого слова. Люди подчинились приказу капитана. Вмиг повисла зловещая тишина, которая в любую секунду могла быть нарушена истерическим визгом. Эриксон не мог оглянуться. Движение — смерть! Это капитан даже не понял, а почувствовал сразу, как только щупальце скользнуло мимо него и жертвой стал тот, кто попытался спастись бегством. Что творится у него за спиной, Пол и так знал: нелепые позы, вытянутые лица, покрытые холодным потом, с гримасами, которым позавидовал бы самый искусный комик… И еще капитан понял, почему не произошло разгерметизации десантного модуля, в котором они находились. Тот, кто сказал «гость из другого измерения», был абсолютно прав. Тварь, атаковавшая крейсер, выползла минимум из четырехмерья. А понятий «обшивка корабля», «замкнутое пространство» для гостя из других измерений не существует.

Десятки щупалец, исходя зловонной слизью, тоже замерли. Пол стоял все так же вплотную к смотровому окну. Он видел, как тысячи других щупалец впились в остальные модули «Геи». Там сейчас гибли его люди. Им Эриксон ничем не мог помочь. «Ну что же ты, Игорь!» — воскликнул про себя капитан. И в этот момент в сторону бесформенной массы метнулся короткий луч — залп главного орудия, способный развеять в пыль даже небольшую планету, не то что какого-то «пожирателя звездолетов».

«Наконец-то», — облегченно подумал Эриксон.

Но радоваться было рано.

Получив несколько пучковых зарядов, тварь пришла в движение, все ее бесчисленные щупальца втянулись внутрь.

Капитан быстро обернулся, ожидая увидеть множество погибших, но, к своему удивлению, увидел только живых, с бледными, искаженными ужасом лицами.

Пол встретился глазами с Сеньковым.

— Они всего лишь исчезли, капитан, — пояснил тот. — «Пожиратель» просто сворачивал вокруг них пространство… Медленно… Я видел, как утекала в никуда плоть, перемолотая в фарш вместе с лохмотьями комбинезона… Даже пятнышка крови, даже ниточки с одежды не осталось…

— Прекрати! — умоляюще попросил женский голос. Цептунианин замолчал, и все взоры вновь были обращены на «пожирателя звездолетов».

Бесформенная масса поеживалась, принимая в себя уже непрерывные залпы с крейсера, но казалось, ей эта процедура доставляет только удовольствие.

Еще один залп, и тварь стала надвигаться на «Гею» всей своей массой, медленно увеличиваясь в объеме, словно раскрывая безразмерную, бездонную пасть.

Что же он не попробует оторваться?!

В этот момент по кораблю вновь прошла легкая дрожь. Звезды на смотровом экране вычертили длинные дуги — «Гея» развернулась и мгновенно набрала предельную скорость. Странное, зловещее существо запульсировало, но осталось на своем прежнем месте, как будто крейсер не летел со скоростью, близкой к скорости света, а продолжал неподвижно висеть там, где висел.

— Подныривает в гиперпространство! Словно дельфин! — тихо сказал кто-то рядом с Эриксоном.

«Это конец!» — понял капитан.

— Аннигилятор!…– прошептал тот же голос.

Только сейчас Эриксон осознал, что говорила Эва. Она все это время стояла рядом, готовая разделить с капитаном страшную участь, уготовленную им.

— Какой аннигилятор? — не понял капитан.

— Который Чаминг оставил на «Гее».

— Нет никакого аннигилятора. Мы обыскали все.

— Он в одной из десантных капсул.

— Откуда ты знаешь? — вцепился в Эву Эриксон.

— Я не знаю! Это у меня в голове.

— Номер капсулы! Живо!

На глазах у Эвы выступили слезы.

— Номер я смогу назвать, только когда все капсулы покинут «Гею».

— Я все понял! — зло прошептал Эриксон. Он оттолкнул от себя Эву и повернулся к своим людям. — Внимание — приказ всем! На каждого — по капсуле! Через пять минут мы должны покинуть «Гею»!

Оказывается, было большой удачей, что Тинетин выбрал в качестве тюремной камеры десантный модуль, что под домашним арестом оказалось достаточное количество народу и можно было стартовать одновременно всем десантным капсулам, находившимся здесь.

И вновь быстрый бег по узкому тусклому переходу, на сей раз ведущему в причальный отсек. Пол хотел запрыгнуть в одноместную капсулу с номером тринадцать, но его опередили. Пришлось занять четырехместную, с номером семнадцать… В какой-то момент Эриксону показалось, что за спиной, на месте второго номера, кто-то сидит. Он оглянулся — никого. Действительно показалось.

— Третий готов, — услышал капитан. — Первый готов… Одиннадцатый готов… Сорок четвертый готов… Сотый готов…

Голоса слились в сплошной гул и вдруг смолкли — все капсулы были готовы покинуть «Гею».

— Старт! — крикнул Эриксон.

Мгновение — и перед ним вдруг разверзлось звездное небо.

Пол стартовал согласно своему порядковому номеру. Четким строем капсулы понеслись в сторону бесформенной бледно-розовой массы, продолжавшей медленно надвигаться на крейсер и увеличиваться в размерах.

С «Геи» уже не палили почем зря, поняв, что это бесполезно. Все следили за десантными капсулами. За действиями капитана!

— Капитан! Слышите меня? — раздалось в голове Эриксона.

— Чаминг!

— Да, это я. Как видите, капитан, игра продолжается. Я же говорил, что со мной будет интересно.

— Значит, Белла…

— Значит, значит, капитан. Скажите спасибо непредвиденным обстоятельствам. Признаюсь, хотелось хорошенько отдохнуть на третьей планете. Верите ли — устал от злодейств. Но судьба корректирует даже мои планы. Сегодня у нас с вами одна цель — выжить!

— Хватит! Я понял, что ты задумал. Назови номер.

— С удовольствием. Прикажите всем держать курс прямо в брюхо этому монстру.

— Внимание! Делай как я! — приказал Эриксон, выравнивая курс своей капсулы.

Все остальные повторили его маневр.

— Номер! — потребовал Пол. — Можно еще спасти пилота!

— И потерять драгоценные секунды?! Могу сказать только, что лично вам, капитан, повезло. Вы вытянули счастливый номер.

У Эриксона екнуло сердце — не он! И тут же стыд обжег его. В голове капитана послышался глухой щелчок и вслед за ним — голос:

— Я тринадцатый! У меня проблемы! Потеря управления!

— А вот и номер будущего героя, — спокойно заметил Чаминг, — тринадцатый.

И еще раз екнуло сердце Эриксона. Он ведь чуть было не занял место в тринадцатой капсуле!

— Гад! — прокричал тринадцатый. — Я не хочу!

— Вот этого я и боялся больше всего. Но теперь, к счастью для остальных, уже нельзя ничего изменить… Что сейчас будет! А ну, все — врассыпную!!!

И хотя приказ исходил не от капитана, а от неведомого Чаминга, все десантные капсулы тут же поменяли направление движения на противоположное.

Тем же курсом продолжали двигаться только две — номер тринадцать и номер семнадцать.

— Это, конечно, ваше дело, капитан, — раздался голос Чаминга, — но, поверьте, без вас мне будет скучно.

— Капитан! Не бросайте меня! — кричал тринадцатый.

— Прости, брат, — прошептал Эриксон.

Бесформенная, колышущаяся масса рванулась вниз и вправо — и перед капитаном возник корпус «Геи». Выровняв курс, Пол взглянул на терминал заднего обзора. Капсулы номер тринадцать уже нельзя было различить…

«Сейчас это произойдет!» — подумал Эриксон. Корпус крейсера неожиданно залил яркий свет, и из серого он стал ослепительно белым. Спасены…

— Чаминг, — спокойно сказал капитан, — я найду тебя. Ответом ему было молчание.

ГЛАВА 4

На ступеньках бывшего Дома культуры пищевиков стоял молодой человек и пристально глядел куда-то в противоположный конец улицы. Он явно кого-то ждал и явно нервничал. Моросил дождь, по-осеннему нудный, но молодой человек не обращал на него внимания и теребил в руках нераскрытый зонтик.

Вокруг, несмотря на ненастье, суетились люди, то и дело спрашивая лишний билетик. Молодой человек только молча отрицательно качал головой на все вопросы.

— У вас лишнего билетика не будет? — опять кто-то обратился к нему. На сей раз это была очень миловидная девушка. Единственное, что ее портило, — мелкие красноватые пятнышки на подбородке.

— Какой лишний билетик! Как бы вообще не пришлось отменять встречу, — недовольно ответил молодой человек, но вдруг, смягчившись, произнес: — У меня действительно нет лишнего билета, но я могу провести вас в зал. Я — ее менеджер. — И он кивнул на афишу, висевшую за его спиной. На афише была фотография женщины, простиравшей руки над невидимой толпой.

— Вы не шутите? — Глаза девушки широко распахнулись.

— Честное слово… Вас как зовут?

— Светлана.

— Держитесь, Светлана, рядом.

Молодой человек так увлекся разговором, что не заметил, как к бывшему Дому культуры подъехали белые «Жигули». Из машины вышла женщина, та самая — с афиши, в черном платье и ярко-красном блейзере. Женщина выглядела довольно молодо. Никаких украшений: ни сережек, ни цепочек, ни колец на ней не было. Только нитка черного жемчуга, стягивающая волосы в тугой «хвостик» на затылке.

Женщина кивнула водителю и начала подниматься по ступенькам. Именно в этот момент ее и заметил молодой человек.

— Злата Петровна! — бросился он к ней, поспешно раскрывая зонтик. — Я уже волнуюсь: не случилось ли чего-нибудь?

— Машина подвела. Пришлось ловить частника. Глаза Златы и глаза Светланы встретились.

— Злата-Марина! — крикнул кто-то из оказавшихся рядом. Тут же набежала толпа.

— Волшебница наша!

— Златушка-Маринушка — спасительница! Злата остановилась, подняла руку:

— Я всем помогу! Никто не останется без моей помощи. Пожалуйста, проходите в зал.

— А у кого нет билетов? — раздалось из толпы.

— Сейчас я поговорю с администратором и все устрою. — Злата пошла дальше, и больше ее никто не останавливал. — Сережа, — обратилась она к молодому человеку, — неужели нельзя было договориться?

— Да я… — стал оправдываться молодой человек.

— Ну ладно, ладно, — успокоила его Злата, — я поняла: он не внушаемый.

Администратор, по фамилии Безобразов, действительно оказался трудно внушаемым. Злата пожалела, что взялась разговаривать с ним один на один в кабинете, скорее напоминавшем антикварную лавку: каминные часы, подсвечники, хрустальная люстра…

— Зал не резиновый! — возмущался администратор, и хрусталь на люстре тоненько звенел. — А если, не дай Бог, пожар?! Почему я должен продавать стоячие места в два раза дешевле?

Что я скажу директору? Думаете, он мне поверит, что я не прикарманил часть денег? Мало нам ночных дискотек, малолетних наркоманов и сопливых проституток? Мало! Ему еще и всяких заразно-прокаженных подавай! Умолял же: Василий, никогда, никогда больше не связывайся с экстрасенсами и прочими гипнотизерами-шарлатанами. Не про вас будет сказано, Злата Петровна. Хватит, хватит с нас одного покойничка! Злата насторожилась.

— О чем вы говорите? Какой покойник? — спросила она администратора.

— О чем, о чем… Вы разве не слышали эту историю? Что здесь у нас произошло год назад?

— Год назад я еще жила в Сибири…

— А-а-а! — досадливо махнул рукой Безобразов. — Гипнотизер выступал. Загипнотизировал одного до смерти. Пришлось «скорую» вызывать. «Глубокий гипноз», — сказали и увезли. Верите ли, чуть меня с работы не сняли. А куда бы я пошел? У меня жена и любовница. И обе, представьте себе, есть просят.

— Неприятная история.

— Еще бы! Я бы даже сказал, пренеприятная. И где-то даже мистическая. Все это было аккурат в день рождения моей жены, и фамилия бедняги, — представьте, совпала с девичьей фамилией моей благоверной — Чеботарев.

— А когда день рождения вашей жены?

— Ровно через неделю. В самом деле! Совсем забыл. Ровно через неделю была годовщина смерти бабки Настасьи.

— Ладно, — подытожил администратор, — только для вас, Злата Петровна. — И Безобразов неприлично захихикал. — По правде говоря, я с месяц назад побывал на вашем выступлении. Если бы вы знали, как вы мне помогли!

Злата хотела поподробней расспросить о человеке, которого не смогли вывести из глубокого гипноза, но что-то ее удержало.

«После выступления, — сказала она себе. — Скорее всего администратор самое важное успел забыть и придется помочь ему вспомнить все».

— Значит, договорились. — Безобразов перешел на шепот. — «Стоячие» билеты продаем как «сидячие», а разницу пополам. — Злата промолчала.

— Вот и отлично! Как говорится, Злата Петровна, деньги хоть и малые, а все же к деньгам. Лично на меня ваш взлет производит большое впечатление. Меньше года в Питере, а уже свое прибыльное дело. Клиника, школа экстрасенсов, домик на Каменном острове с охраной… Видите, я про вас все знаю… В общем, после выступления заходите ко мне за своей долей. Я буду ждать.

— Зайду, — холодно ответила она, а про себя подумала: «Придется тебе, дорогой, сделать очень серьезную промывку мозгов».

Разговор с администратором оставил у Златы неприятный осадок. Она прошла в отведенную для нее комнату и несколько минут, расслабившись, сидела неподвижно на стуле, прислушиваясь к себе, пытаясь определить, насколько она сильна сегодня.

В последние несколько дней Злату не покидало ощущение надвигающейся опасности. Самое главное, она не могла определить, откуда опасность исходит.

После той ночи, в которую было выпито зелье, приготовленное по рецепту бабки Настасьи на белых водорослях из Чертова озера, Злата какое-то время изучала себя, определяя границы своих новых способностей. Она не без удивления заметила, что ее экстрасила — величина непостоянная, напоминавшая морские приливы и отливы. После долгих размышлений Злата поняла одно: сила ее зависит от силы вибрации тела. Зелье подарило ей способность подчинять своей воле даже самых сильных людей, способность делать всевозможные прогнозы на будущее, способность делать погоду — в прямом смысле, способность исцелять даже самых безнадежных больных. Если вибрация была слабой, Злата превращалась в обыкновенного человека. Но если с вибрацией было все в порядке, она вдруг чувствовала в себе настоящую силу… Она достаточно точно могла ответить на любой вопрос, касающийся будущего; могла заставить кого угодно делать все, что угодно ей; могла летом вызвать снег, а зимой грозу… Но такое состояние, когда ей было дано очень и очень многое, овладевало Златой всего несколько раз. Первый — в ту ночь, когда заговорила мертвая бабка Настасья. Второй — когда она решила попробовать свои силы в игре на бирже…

Все зависело от силы вибрации ее тела… От чего зависела сама вибрация, Злате оставалось только догадываться. Причины могли быть самыми прозаичными: от магнитных бурь на Солнце до неправильного рациона питания.

Да, теперь она могла многое, но для полного комплекта Злате не хватало телепатии. Читать чужие мысли она не умела, о чем сожалела не раз. Она могла, притронувшись к человеку, точно сказать, что тот задумал: хорошее или плохое. Но что именно — это оставалось для нее закрытым. Телепатии ей не хватало… очень…

Злата прислушивалась к себе, сидя в комнате, заставленной фикусами и пальмами в кадках, но чувство смутного беспокойства мешало точно определить, на что она сегодня способна.

Три дня назад девушка приняла решение: вызвать Виктора. Ей нужен был человек, на которого она могла полностью положиться. Который, в случае чего, ценой собственной жизни мог спасти ее жизнь. Таким человеком был Виктор.

Это произошло в ее доме на Каменном острове. Злата зашторила окна в кабинете и сосредоточилась. Долго ничего не получалось, и вдруг появился двор фермера Семена Петровича. Был ранний вечер. Виктор, до пояса голый, рубил дрова. Его отец таскал колодезную воду в баньку, из трубы которой вился легкий дымок.

«Это я», — сказала про себя Злата.

Топор выпал из рук Виктора. Он выпрямился и замер.

«Ты нужен», — вновь произнесла про себя Злата.

Молодой человек быстро прошел в дом… картинка тут же затуманилась и исчезла.

Сейчас Злата сомневалась, удалось ли ей вызвать Виктора. По идее, он должен был уже объявиться в Питере.

— Пора! — заглянул в комнату Сергей.

Злата вздохнула и поднялась со стула.

Все же она сумела избавиться от мешавшего ей беспокойства и сразу почувствовала, что сегодня может сделать многое. Злата легко овладела залом, и выступление пошло по хорошо отработанному сценарию: слова приветствия — пятиминутная вступительная речь — коллективная медитация — и наконец работа индивидуально.

К сцене выстроилась длинная очередь жаждущих почувствовать на себе прикосновение волшебной руки Златы-Марины — ведуньи, знахарки, экстрасенса.

Люди сменяли друг друга. На каждого Злата тратила всего несколько секунд. Она проводила в воздухе рукой, чувствуя, как ее тело чутко реагирует на все чужие болячки, потом брала человека за руку, другой рукой касалась его лба — человек делал рефлекторный вдох, с удивлением оглядывался, словно видел мир впервые, и непременно улыбался.

И конечно, никто не мог догадаться, что она успевала за такое короткое время не только исцелить больного, но и проверить, есть ли у него биком с личным кодом, который назвала ей старая Настасья.

Каждый, кто пришел на выступление, мог задать ей один-единственный вопрос, и Злата тут же, опять взяв человека за руку, давала ответ.

— У меня пропал сын. Он жив или погиб?

— Жив. Он находится в плену. Это в Африке. Но вам не нужно ничего предпринимать. Через месяц он бежит, а еще через три будет с вами.

— Муж ушел к другой. Я хочу, чтобы он вернулся.

— Не обижайтесь, но в вас говорит гордыня. Вы не любите своего мужа. Но вы полюбите очень скоро. Это будет настоящая, чистая и большая любовь.

К Злате подошла девушка, с которой она виделась накануне, — Светлана. Сергей успел представить ее. Злата взяла девушку за руку, коснулась ладонью прохладного лба. Она бы не удивилась, если бы перед ней оказался долгожданный Хранитель. Было в ауре девушки что-то, что резко выделяло ее из общего ряда, что обнадежило Злату, но… перед ней был обыкновенный человек.

Когда Светлана спустилась со сцены, Злата вдруг почувствовала: происходит что-то не то. Вроде все было как обычно, но что-то ей мешало. Что? Она никак не могла понять.

— Когда я умру? Не подскажете, Златушка? — спросил ее бодрый старикан, которого Злата только что избавила от болей в спине. — Хотелось бы погулять напоследок… Извиняюсь…

Она взяла его за руку, но ничего не почувствовала! Тогда она прислушалась к себе — так и есть: тело вибрировало уже совсем по-другому…

Старику Злата сказала первое, что пришло в голову, — соврала… Будущее на неопределенный срок стало для нее закрытым.

Злата-Марина с трудом закончила выступление. Зал не хотел ее отпускать, но она ушла.

За кулисами ее встретил Сергей.

— С вами все в порядке? — предупредительно спросил он.

— Все в порядке, — Злата потрясла кистями рук. — Сергей, мне нужно поговорить с администратором один на один. На сегодня — все. Завтра в девять в клинике.

Она даже не стала заходить в отведенную ей комнату, чтобы немного отдохнуть, привести себя в порядок, а сразу направилась в кабинет Безобразова.

Постучав и не дождавшись ответа, Злата открыла дверь, хотела переступить порог, но замерла на месте.

На полу с широко раскрытыми глазами лежал администратор. Он был мертв. Это Злата почувствовала сразу. Она медленно подошла к трупу и дотронулась рукой до виска Безобразова.

— Он мертв? — послышалось сзади. Злата узнала голос своего менеджера.

— Хорошо, что ты не ушел, Сергей. Нужно вызвать милицию. Кажется, я вхожу в черную полосу.

* * *

Милиция приехала только через полчаса. У Златы было достаточно времени, чтобы обдумать произошедшее.

Следователь оказался довольно молодым человеком, в потертых джинсах, кроссовках. Карман куртки оттопыривал плейер.

Кабинетом администратора занимались криминалисты и фотограф. А следователь, который попросил называть его Алексеем, вел допрос прямо в коридоре, пристроившись на широком подоконнике. Показания он заносил в портативный компьютер, действуя одной рукой, но довольно быстро.

— Как давно вы знали господина Безобразова? — спросил Алексей, не переставая с удовольствием жевать резинку.

— Вы совершенно не похожи на следователя, — сказала Злата.

— Это не ответ. Хорошо. Пойдем другим путем. Имя, фамилия, отчество.

— Злата Тихомирова. По батюшке — Петровна.

— На афише — Злата-Марина…

— Это мой псевдоним.

— Очень хорошо. Возраст?

— Восемнадцать.

— Сколько?! Выглядите на двадцать с лишним. Лицензия на проведение сеансов лечения, конечно, имеется?

Злата достала из сумочки лицензию. Следователь внимательно изучил ее, переписал для себя какие-то данные.

— Интересно, сколько такая бумажка стоит в баксах?

— Хотите, избавлю вас от зубной боли?

— Какая боль… — смутился следователь, — как вы догадались? — смутился он еще больше. — Хотите доказать, что вы действительно что-то можете? Валяйте.

Злата потерла ладони одну о другую и провела рукой вдоль щеки Алексея. Тот изменился в лице.

— Ей-богу, прошло!

В этот момент мимо них пронесли носилки, на которых, покрытый простыней, лежал администратор Безобразов.

— О, кабинет освободился. Пройдемте. А вы ждите своей очереди! — сказал следователь Сергею, смирно стоявшему в сторонке.

Злата бросила внимательный взгляд на своего менеджера. Ее удивила необычная бледность Сергея, но самое главное, от него шли еле уловимые флюиды страха. Злата остановилась. Она уже почти поняла, чего боится менеджер, но следователь подтолкнул ее легонько в спину:

— Проходите, проходите, — и это все испортило. Обстановка администраторского кабинета придала дальнейшему разговору официальность.

— Вы знали, что Безобразов приторговывал наркотиками?

— Что-о-о?!

— О том, что он вербовал малолетних девочек для подпольных публичных домов, вы тоже не знали?!

— Для меня это откровение.

— С зубами-то у вас, Злата Петровна, здорово получается. Но человек, знаете ли, это не только тело, это еще и душа.

— Я догадываюсь.

— Почему вы не носите драгоценностей?

— Странный вопрос… Это мой стиль.

— Кассир призналась, что часть денег из кассы — неучтенных денег– передала Безобразову, который в связи с ними — с деньгами — упомянул ваше имя. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Только то, что деньги, причитающиеся мне, всегда перечисляются на банковский счет моей клиники. С наличными я дела не имею.

— Так и запишем!…– Он застучал по клавишам компьютера.

Алексей задал еще несколько вопросов. Злата отвечала односложно. Следователь стал потихоньку раздражать ее, и она ничего не могла с собой поделать. Можно было бы взять и просто усыпить надоевшего Алексея, но она не хотела вступать в конфликт ни с милицией, ни с какими другими службами. Тем более что один подобный конфликт у нее уже был.

— Ну вот и все. — Алексей распечатал показания, и Злата, не глядя, подписала все три экземпляра.

— Наверное, придется встретиться еще раз, Злата Петровна. Я вызову вас повесткой… И еще один вопрос. Не для протокола. Если вы настоящий экстрасенс, вы должны знать: кто переломал Безобразову шейные позвонки?

— Я могу идти? — ответила Злата вопросом на вопрос. В ответ следователь молча кивнул.

В коридоре Злата перекинулась несколькими словами со своим менеджером, подтвердила, что будет ждать его завтра в клинике. Сергей уже был совершенно спокоен. От флюидов страха, исходивших от него, ничего не осталось.

— Дождитесь меня, — сказал Сергей, — уже поздно. У меня машина. Я отвезу вас домой.

— Спасибо, Сережа, я доберусь сама.

— Все-таки я прошу вас: дождитесь. У меня нехорошие предчувствия.

— Кто из нас провидец? Я или ты?! – Злату рассердила настойчивость Сергея.

— Поливайло! — послышалось из кабинета администратора._ Сколько можно ждать?

Злата вышла на улицу — уже пустую, без восторженных почитателей ее необыкновенного дара, каждый раз поджидавших «волшебницу Злату-Марину» после выступлений.

Было довольно светло — стояла белая ночь — и непривычно тихо.

Она очень удивилась, когда нигде не увидела своей машины, но тут же вспомнила, что бросила ее на другой улице.

Нет, один человек все же поджидал ее. Из-за колонны вышла Светлана. Она молча смотрела на Злату, не пытаясь ни подойти, ни заговорить. Это было очень странно. Злате даже стало не по себе. Ей, которая могла подчинить своей воле кого угодно за считанные минуты! Она была смущена, сбита с толку.

Молчание и борьба взглядов, в которую Злата включилась слишком поздно, становились все невыносимее, но, к счастью, в конце улицы послышался шум мотора. Злата торопливо махнула рукой. Рядом с ней остановился черный «мерседес» с тонированными окнами. Дверца открылась, и Злата, даже не посмотрев, что за люди сидят в машине, не перекинувшись с водителем ни словом, быстро села на переднее сиденье. И только тогда, когда из-за спины чья-то рука нажала кнопку блокировки двери, она поняла, что допустила роковую ошибку.

Ощущение опасности пришло слишком поздно.

Другая рука зажала ей рот носовым платком, сладко пахучим. Тут же в плечо, прямо сквозь одежду, впилась игла.

— Готово! — услышала она голос.

— Пристегни ее, и поехали. «Папа» уже, наверное, все ногти сгрыз, — ответил другой голос.

Тихо заурчал мотор. Злату мягко вжало в сиденье.

Она не потеряла сознания. Хотя, судя по разговорам, те, кто находился в салоне, были уверены, что она полностью отключилась.

— Ладная девочка. Прямо Спящая Красавица. Может, попользуем, мужики? Только, чур, я первый.

— А потом тебя попользует «папа». Что было сказано? Привезти в целости и сохранности.

— Ну дай хоть ее понюхаю.

— Это можно. Пахнет от нее клево, французскими духами.

— Майкл! Что ты все молчишь? Ты сегодня какой-то не такой.

— Съел чего-то. Нехорошо.

— Если ты начнешь харчи метать, я тебя заставлю вылизать все языком! Понял? Мне «мерс» по заказу у самого Шнитки угнали.

Злата слышала разговор, находясь в состоянии полусна. Она пыталась шевельнуться, но тело не подчинялось ей. И все равно она не сдавалась, мысленно прощупывала каждую мышцу, возвращая их одну за другой к жизни.

Только бы они ехали подольше. Тогда она сумеет сбросить с себя оцепенение и… держитесь!

— Не нравится мне этот «жигуль» сзади. Бобер, ну-ка проверь.

— Точно — спецы. Слава Богу, смогли оторваться. Как они нас «вычислили»? Ладно — потом. Бобер, давай, на всякий случай, сворачивай на проселок.

Значит, они уже за городом…

Машину стало кидать на ухабах. Злата воспользовалась тем, что ее тоже стало кидать в разные стороны, — пробовала незаметно шевелить руками, к которым постепенно возвращалась привычная чувствительность.

Прошло еще несколько минут такой езды, и Злата сказала себе, что теперь может сделать с теми, кто находился рядом, — все!

При очередном толчке Злата как бы случайно коснулась водителя, но ничего не произошло. Она не поверила и еще раз дотронулась до Бобра, мысленно приказывая ему: «Тормози!» И вновь — никакого результата.

«Чем они накачали меня? — в отчаянии подумала девушка. — Неужели самой теперь не выкарабкаться?»

Неожиданно машина затормозила. Злата чуть приоткрыла глаза и тут же закрыла, сумев разглядеть, что они подъехали к одинокому дому на берегу залива, окруженному забором. У ворот — несколько человек, судя по всему — охрана.

Злате ничего другого не оставалось, как продолжать играть роль Спящей Красавицы.

Заскрипели ржавые петли, машина въехала во двор и вновь остановилась. Открылись двери.

— Майкл, помоги выволочь эту куклу. Да смотри, чтоб тебя не пронесло от натуги.

Ее взяли на руки, и в этот момент что-то произошло. Злата вдруг почувствовала, что падает. Она напрягла тело — удар о землю не был болезненным. Падая, она открыла глаза.

Молодой человек, стоявший над ней, держал наготове пистолет. Перед ним в нелепых позах замерли трое громил.

— Майкл, ты случайно не белены объелся? Пушку-то опусти. Майкл нажал на курок — и говоривший, не охнув, упал. Еще два выстрела — и двое других, не успевших даже пошевелиться, легли рядом со своим дружком.

Злата успела вскочить на ноги. Майкл схватил ее за рукав:

— К сараю! Пригнись!

Она пригнулась, и вовремя. Раздалась автоматная очередь. Пули просвистели чуть выше.

— Не стрелять! — крикнул кто-то со стороны дома. — Она нужна мне живая!

Сараем оказалось небольшое бревенчатое строение без окон, заваленное всяким хламом.

— Здесь можно продержаться с полчаса, — деловито сказал Майкл, занимая позицию у двери.

В сарае было темно. Злата никак не могла разглядеть лица своего спасителя.

— Я ничего не могу понять. Что происходит? Кто вы такой?

— Миша! — опять раздалось со стороны дома. — Не валяй Дурака! Отдай мне девчонку — и можешь убираться на все четыре стороны!

— Подумать можно? — крикнул в ответ Михаил.

— Даю тебе пять минут! Майкл посмотрел на Злату.

— Вы как? Отошли? — спросил он. Она сразу поняла, о чем говорит ее неожиданный спаситель. Злата потерла ладони друг о друга, потрясла кистями, посмотрела по сторонам. Она разглядела на земляном полу ржавый гвоздь и направила на него руку. Гвоздь шевельнулся и вдруг прыгнул — Злата поймала его на лету.

— Я в порядке!

— Вот и отлично. Здесь направо, в пяти метрах, в заборе не хватает нескольких досок. Нужно отвлечь бойцов. В подвале дома — баллоны с газом… Сможете взорвать?

— Я не фея и не колдунья. Это выше моих сил.

— Пять минут прошло! — послышалось опять со стороны дома.

Раздался хлопок, по воздуху чиркнула огненная линия, над их головами зазвенело разбитое стекло — и сразу сверху потянуло дымом.

— Чердак подожгли, собаки. Ну, что будем делать? А приказать этим архаровцам, чтобы они побросали оружие и строились по двое во дворе, сможете?

— Вы зря иронизируете. Могу. Но для этого нужно особое состояние. Сейчас я как минимум должна видеть человека. Но лучше до него дотронуться.

Дым становился все гуще. Сверху стали сыпаться искры. Тут и там в куче хлама вспыхивали язычки пламени.

Михаил и Злата легли на землю — так еще можно было дышать.

Наконец-то девушка получила возможность разглядеть человека, который, наверное, спас ей жизнь. У него были широко расставленные глаза, густые брови и тонкий, правильной формы нос. Не красавец. Нет. Но обаятельный. Его лицо показалось ей знакомым.

— Придется выходить, — с досадой сказал Михаил. — Ну нет! Не может быть, чтобы здесь не было выхода! — И, вскочив на ноги, он с остервенением, кашляя и отплевываясь, стал разгребать кучу хлама, заодно сбивая с него еще слабое пламя.

— Вы мне так и не ответили: кто вы такой? — перекрикивая шум огня, гуляющего по крыше, спросила Злата.

— А еще экстрасенс называешься! — перешел Михаил на «ты». Злата хотела подняться и дотронуться до него, но тут в углу что-то зашевелилось… и вдруг из дыма на них кто-то бросился.

— Не стреляй!

— Волк! — удивился Михаил.

— Ральф! — обрадовалась Злата. — Ральф, умница! Как ты нашел меня?

— Он что, из-под земли появился?

— Выходите! — опять донеслось со стороны дома. — Я не переношу запаха жареного мяса!

Майкл с еще большим остервенением стал раскидывать в разные стороны сваленные в угол тряпье, сломанные детские игрушки, стоптанную до дыр обувь, книги без обложек…

— Точно! Из-под земли! — радостно воскликнул он.

В другом углу уже вовсю бушевал огонь, подбираясь к двери, отрезая путь к выходу.

— Пожалуй, даже я сюда пролезу… Злата!

Они не без труда, царапая кожу и ломая ногти, проползли подземным лазом, по которому в сарай попал Ральф, и, низко пригибаясь, бросились бежать.

Ральф не отставал, бежал все время рядом.

Только после получасовой сумасшедшей гонки по ночному стонущему лесу они остановились, повалившись без сил на влажную траву. Волк, не подавая признаков усталости, смирно лег в сторонке.

Отдышавшись, Злата в третий раз задала свой вопрос:

— Кто ты?

— Догадайся сама, — последовал уклончивый ответ. Злата дотронулась до предплечья Михаила и тут же отдернула руку.

— Не может быть! — прошептала она.

— Может. Я — Хранитель…

ГЛАВА 5

Вот уже несколько недель трансгалактический экспедиционный крейсер «Гея» висел между восьмой и девятой планетами звезды, в поле тяготения которой он попал. Капитан Эриксон объявил войну мистеру Чамингу и имел неосторожность заявить во всеуслышание, что не приблизится к третьей обитаемой планете, пока Чаминг не окажется в его руках. Сделал он это заявление сгоряча, сразу после того, как было покончено с «пожирателем звездолетов». Но если бы капитан, прежде чем открыть рот, хорошенько подумал да припомнил все, что успел сообщить о Чаминге полковник Смол, то, скорей всего, он просто прикусил бы себе язык.

Чаминг, поиски которого по приказу Эриксона непрерывно вела команда дисциплинарного модуля, словно превратился в невидимку. Не помог и Сеньков, не по приказу, а по просьбе капитана пытавшийся «вычислить» его.

Командир дисциплинарной службы Петр Мейси каждый вечер докладывал Эриксону о ходе поисков Чаминга, но эти поиски велись обычными, проверенными способами, их результаты тоже были нулевыми.

На крейсере зрело недовольство.

В сложившейся ситуации капитан вынужден был принять решение: никаких карательных мер к навигаторам, поднявшим на крейсере бунт, не применять. Что касается командира навигаторов, то судьба сама вынесла ему приговор. Игорь Тинетин стал одним из двух сотен геян, погибших во время нападения «пожирателя звездолетов» на крейсер. От командира десантников не осталось ничего: ни тела, ни комбинезона, ни личного оружия…

Первые два-три дня Чаминга дружно ловили всем экипажем. Началась настоящая шпиономания. Каждый замечал во всех остальных странности поведения и сообщал куда следует — в дисциплинарную службу, что такой-то или такой-то, скорей всего, и есть ненавистный всем Чаминг. Даже на Эриксона пришла анонимка, в которой говорилось, что капитана видели на Фрагии за несколько часов до гибели планеты. Отсюда: Эриксон — это преступник, которого разыскивала полиция. Это он, замаскировавшись под капитана «Геи», хладнокровно уничтожил планету…

— И ты что, серьезно веришь в эту чушь? — возмутился Пол, когда командир дисциплинарной службы Петр Мейси пришел к нему производить допрос по всей форме.

— Я ничего не знаю, капитан. У меня приказ. Ваш приказ. Проверять каждый сигнал. Вот я и проверяю. Что вы делали на Фрагии в тот злополучный день?

— Ты сошел с ума… Ну, хорошо… Я гостил у отца.

— Сколько вы у него гостили?

— Всего несколько часов. Я вернулся тогда из одной экспедиции и тут же должен был отправиться в другую.

— У вас есть свидетели, которые могут подтвердить ваши слова? Что вы все это время были у отца, а не монтировали устройство, вызвавшее цепную реакцию легких элементов?

— Какое устройство?! Я гостил у отца! Понимаешь?

— Ваш отец, профессор Эриксон, был личностью известной, неоднозначной и загадочной… Я даже слышал, что он не погиб во время взрыва. Будто его видели на последнем стартовавшем с планеты пассажирском звездолете…

— Я тоже слышал… Но это полнейшая чушь.

— Вам видней… То, что профессор Эриксон недолюбливал Содружество, то, что у него были крупные неприятности в связи с его последним проектом под названием «Голем», нисколько не повлияло на его материальное положение, а скорее даже наоборот… У меня есть информация, что вы, капитан, получили солидное… очень солидное наследство… С этой точки зрения, смерть отца вам была выгодна. И может быть, поэтому вы так уверены в ней!

— Здорово! В чем ты еще меня подозреваешь?

— Хорошо… Предположим, никакого отцеубийства не было. Но вспомните, что говорил про Чаминга полковник. «Способен запросто менять не только внешность, но и пол». А теперь смотрите… На каком-то этапе Чаминг убивает капитана Эриксона и занимает его место. Отец капитана обнаруживает подмену. Лже-Эриксон убивает беднягу и избавляется от тела очень оригинальным способом: уничтожает планету. Получается, что вы, капитан, — Чаминг. Логично?

— О Господи! — простонал Эриксон. — Тогда… подозреваются все! И ты в том числе, между прочим!

— И это логично! Однако… речь о вас, капитан. Повторяю вопрос: кто-нибудь из экипажа может подтвердить, что вы эти несколько часов на Фрагии не покидали дома отца?

— Отчасти. Мы прилетели на планету вместе с Вуху Иотахо. Было утро, и я пригласил его к отцу позавтракать. Вечером он ужинал с нами. А после ужина мы улетели на Туату.

— Ага! Значит, физик Иотахо тоже был на Фрагии в последние ее часы. Так и зафиксируем!

Эриксон поднялся и стал расхаживать по каюте.

— Это невозможно, Петр! Так работать нельзя. Экипаж потихонечку сходит с ума. И дернул же меня черт вставать в позу. Я не могу отменять своего решения в этой ситуации. Мы не тронемся с места до тех пор, пока не «вычислим» Чаминга. Но если мы не разыщем его в ближайшие день-два… Ты понимаешь меня, Петр?

Командир дисциплинарного модуля смотрел на Эриксона своими ясными голубыми глазами. И в них можно было прочитать только два слова: есть, капитан!

А через несколько часов после этого разговора, когда Пол уже спал беспокойным сном, кто-то разбудил его, инициировав связь по чрезвычайному каналу.

— Это Мейси, капитан!

— Что опять, Петр? Тебя интересует, не было ли в поведении моего отца чего-нибудь странного? Было! Он не пустил меня в свою домашнюю лабораторию…

— Мы подстрелили Чаминга, капитан!

Эриксон вскочил с постели и стал лихорадочно одеваться.

— Ты уверен, что подстрелили именно его? Где вы находитесь?

— В резервном модуле.

Через несколько минут капитан стоял над телом десантника по имени Табер Маккадум, изуродованным выстрелом из пучкового оружия. В рубке управления резервным модулем, где Маккадума настиг роковой выстрел, были видны следы короткого боя. Табер расстрелял дежурную смену в полном составе. Телами резервщиков уже занимались медики во главе с Назаром Серовым.

— …в модуле отдыха между ними завязалась драка, — стоя рядом с Эриксоном, рассказывал Петр Мейси. — Несколько человек слышали, как Риттер назвал Табера Чамингом. Табер убил его и бросился бежать в направлении десантного модуля. Тут же сообщили нам. Я попытался связаться с командиром десантников, но связь уже была заблокирована. Тогда я разделил своих людей на две группы. Одну послал к десантному модулю, другую — к резервному.

— Резервному?

— Ну да! Он идет сразу за десантным. Убийство в глубоком космосе карается корректировкой памяти. Это — та же смерть. Единственная возможность избежать наказания для Табера — затеряться на третьей планете, пригодной, как он знал, для жизни. Но до нее еще надо добраться. Десантная капсула не подходит. Крейсер ее легко догонит. А то и догонять не будет, просто даст по ней залп! Другое дело гравитационный тайник. Спрятаться в него без дополнительной подготовки, на которую нужна уйма времени, может только резервный модуль! Мы ворвались сюда на мгновение раньше того, как прошла команда на подготовку к расстыковке… но, к сожалению, на мгновение позже того, как погиб последний из дежурных… Двоих моих ребят убил. Вот что мы нашли у него. — Мейси протянул Эриксону значок десантника. — Блокировщик связи.

— Да, это улика… Еще есть что-нибудь?

— Вот. — И Мейси передал капитану металлическую нашивку сержанта «смертников космоса».

— Еще один блокировщик?

— Нет. Синтезатор голоса. Нашли в его личных вещах.

— И это тоже улика, — кивнул Эриксон. — Но почему нашивка «смертников»?

— Маккадум участвовал в планетарных войнах. Проявлял особую, патологическую жестокость. Был неоднократно задействован в карательных экспедициях… Обладал экстрасенсорными способностями… Обучался трансформации тела у снайпов… После окончания последней войны попал под всеобщую амнистию.

— Да-а, — задумчиво протянул Эриксон. — Получилось все очень удачно… Подумать только! Неуловимый Чаминг — и такой глупый, бесславный конец… Командир дисциплинарного модуля! — официальным тоном сказал Пол. — За своевременную ликвидацию опасного преступника объявляю вам и всем вашим людям благодарность от народов Содружества Кольца и от себя лично! — И уже отеческим тоном добавил: — Ну что, Петр, полетели к третьей планете?

— Полетели, капитан! — улыбнулся довольный Мейси.

* * *

Через несколько дней после смерти Чаминга «Гея» подлетела к планете, с которой все связывали большие надежды. Те, кто не мог смириться с мыслью, что возвращение на Алдан невозможно, ждали чудес от предстоящего контакта с братьями по разуму, которые должны были объяснить геянам, куда их выбросило из гиперпространства, и показать им дорогу домой. Те, кто понимал, что от предстоящего контакта многого ждать не следует — за все время полета «Гея» не встретила ни одного чужого звездолета, а сама планета упорно «молчала», не проявляя никаких признаков разумной жизни, — были рады самой возможности высадиться хоть где-нибудь и начать жизнь заново.

Весь экипаж напряженно следил по всем терминалам во всех модулях, как на глазах растет, загораживая собой все космическое пространство, голубой приплюснутый диск с белыми причудливыми разводами облаков от Северного полюса до Южного.

Планета не была похожа на родной Алдан. Скорее она напоминала один из трех спутников Алдана — Вееру.

По давней традиции с крейсера запустили вымпел, на котором было обозначено имя первооткрывателя: «Гея». Вслед за вымпелом около сотни зондов-разведчиков, каждый размером с ладонь, покинув корабль, унеслись в сторону третьей планеты. Еще с десяток зондов стартовали в противоположную сторону — к единственному ее спутнику.

Несколько минут — и все зонды вошли в атмосферу третьей планеты. А еще через несколько минут на «Гею» обрушился целый поток информации, разобраться в котором мог не каждый.

На терминалах, быстро сменяя друг друга, возникали картины — леса, степи, льды, пустыни… Но в основном вода, вода, вода…

Картинки были изрезаны колонками цифр: химические и биохимические, физические и биофизические параметры всех без исключения объектов, попавших под анализаторы зондов.

Корабельный «мозг», которому Эриксон придумал новое имя — Эл и новый голос — приятный, мягкий баритон, — и командир биологического модуля Федор Шумаков, удачно дополняя друг друга, давали краткие комментарии, выхватывая из всей массы информации, на их взгляд, наиболее важную.

Пол Эриксон поймал себя на том, что не вникает в смысл слов, сказанных Шумаковым, а внимательно вслушивается в интонацию, с какой эти слова были произнесены.

Капитан никак не мог избавиться от ощущения, что в голосе Шумакова есть нотки, которые присутствовали в голосе Чаминга.

В то, что Табер Маккадум — Чаминг, Эриксон не поверил. Петр Мейси понял откровения Эриксона по поводу скорейшей поимки Чаминга слишком буквально… Блокировщик связи… Синтезатор голоса… И вот уже обычная драка, закончившаяся смертью одного из дерущихся, и попытка угона резервного модуля, приведшая к гибели еще нескольких человек, превратились в целую историю о последних минутах жизни Чаминга.

Нет, Чаминг — это кто-то другой. Но для всех им стал десантник Маккадум. Как только об этом было объявлено, Эриксон просто физически почувствовал: напряжение, висевшее в воздухе все эти недели, спало. А приказ лететь к третьей планете и вовсе вызвал у людей небывалый трудовой энтузиазм… И в каком-то из модулей трудился не покладая рук настоящий Чаминг… И теперь Эриксон один на один с ним. И нельзя ни с кем поделиться, посоветоваться… Разве что с корабельным «мозгом» — с Элом. Один из вечеров Эриксон провел в долгой беседе с ним. Тема: снайпы и трансформация.

Эл выдал все, что ему было известно.

Снайпы — негуманоидная раса, ставшая гуманоидной. Случалось и такое! Когда была открыта планета, названная Снайп, ее посчитали необитаемой. Сильно разреженная атмосфера, жесткое излучение… На планете были найдены «мягкие камни». С виду камни как камни, но на ощупь — мягкие. Вот это «на ощупь»… Прикосновение к «мягкому камню» вызывало У человека ощущение разрядки, освобождения от отрицательной энергии. Не было никого из членов экипажа звездолета, открывшего планету, кто не прикоснулся хотя бы раз к какому-нибудь из камней… Про планету забыли… Когда она вновь попала в поле зрения космического флота Содружества, Снайп оказался уже обитаемым! На планете, практически лишенной атмосферы, с жестким, уничтожающим все живое излучением, жили люди!… Но, как оказалось, это были не совсем люди. Точнее, совсем не люди. Это были все те же «мягкие камни», которые впоследствии задним числом были признаны одной из форм разумной жизни, владеющей способностью трансформироваться в любые другие живые и неживые формы, примерно равные им по массе. Ничего нового снайпы — так прозвали «мягкие камни» — Содружеству дать не могли, потому что повторяли то, что было известно донорам — людям, касавшимся их. Но с одной областью знаний они все же познакомили людей — с трансформацией. Чтобы овладеть ею, человеку приходилось жить на Снайпе несколько лет в полнейшем одиночестве, в специально оборудованном бункере, без всякой информации о том, что происходит в мире. Выдержать курс обучения мог не каждый. Но сумевшие победить себя обретали способность менять свою внешность и даже пол. Снайп так и не был включен в состав Содружества. В первое время Совет Содружества смотрел на уроки снайпов по трансформации сквозь пальцы. Но потом одумался. Планета была закрыта. Обучение трансформации было объявлено противозаконным, все бункеры на планете, пригодные для жизни человека, разрушены. Но все равно находились смельчаки, которые ради уникальной способности — менять что-то в себе на физическом уровне — прилетали на Снайп, терпели невероятные лишения и, как правило, умирали. Немногие возвращались назад… Чаминг наверняка был одним из счастливчиков, кто смог завершить обучение и остаться целым и невредимым.

Из долгой беседы с Элом Эриксон понял одно: для трансформации нужно минимум семь дней. Во время трансформации те участки тела, которые ей подвергались, теряли свою обычную форму. Если Чаминг захочет стать, например, капитаном Эриксоном незаметно для других, он должен исчезнуть, поменять сначала внешность, а уж потом делать что-то с настоящим капитаном.

Пол дал распоряжение «мозгу»: в случае пропажи кого-нибудь из членов экипажа немедленно сообщать ему лично…

Капитан продолжал вслушиваться в знакомые интонации в голосе Шумакова: Чаминг или нет?…

Командир биологов был у него с самого начала под большим подозрением. Во время нападения на крейсер «пожирателя звездолетов» Федор покинул смотровую площадку десантного модуля вслед за Полонским. Шумаков имел достаточно времени, чтобы подготовить трюк с десантной капсулой номер тринадцать…

— …Предварительные данные подтвердились: очень высокое содержание кислорода.

— На семь и три десятых процента выше, чем на Алдане. Докладывали Федор Шумаков и корабельный «мозг» — Эл.

— Растительный и животный мир по форме отличается от флоры и фауны планет Содружества, но все основные отряды представлены почти полностью.

«Значит, с охотой здесь все в порядке», — отметил про себя Пол.

— Продолжительность суток — двадцать четыре часа. Это на час меньше, чем на Алдане.

— Климат суровый. Наиболее благоприятные условия на экваторе. Шесть больших континентов.

— Видимых следов разумной жизни на планете не обнаружено. Судя по всему, разумной жизни здесь нет!

Эриксон услышал всеобщий вздох разочарования. Надежда, что на планете существует достаточно развитая цивилизация, представители которой могли бы точно ответить на вопрос, в каком секторе вселенной оказалась «Гея», — надежда эта рухнула.

— Есть человекоподобные существа — гоминиды, — словно оправдываясь, сказал Федор Шумаков. — Я предполагаю, они должны были занять биологическую нишу, предназначенную человеку… Найдены примитивные орудия труда, возраст которых… около двадцати пяти тысяч лет. Видимо, тогда эволюция затормозила процесс превращения человекоподобного существа в человека. Хотя… по идее, такого быть не могло. Это противоречит тем же законам эволюции. Боюсь, что здесь совсем другие причины.

После короткой паузы командир биологов и корабельный мозг продолжили свои комментарии.

Покончив с третьей планетой, они перешли к ее спутнику, Успели сказать всего несколько фраз и вдруг неожиданно замолчали.

Капитан Эриксон, внимательно слушавший эту своеобразную перекличку и не менее внимательно разглядывавший изображение, передаваемое со спутника зондами-разведчиками, хотел спросить, что случилось. Но в этот момент увидел… нет, не увидел — осознал, чем на самом деле является странный объект, мелькнувший на одном из терминалов.

— Капитан, вы видели? — взволнованно спросил Шумаков. — Сейчас мы вернем картинку.

На главном терминале — чуть в стороне от длинной цепочки гор, на краю глубокого кратера — появился тот самый объект, который попал в поле зрения зонда номер два. Правильной формы, с ободком тусклых огоньков по краю…

— Голову даю на отсечение — это космический корабль! — выкрикнул командир десантников Жан Браге. — Но к кораблям Содружества он не имеет никакого отношения.

— Что мне твоя голова, Жан! Эл, ты подтверждаешь?

— Данный звездолет не является кораблем Содружества и никогда им не являлся, — последовал ответ «мозга».

— Если планета необитаема, — сказал Эриксон, — значит, он такой же пришелец, как и мы.

Капитан оторвал взгляд от экрана, посмотрел вокруг. Он почувствовал, какое напряжение повисло в воздухе рубки управления основного модуля.

«Чужак! Друг или враг? Будем надеяться, что нас еще не заметили и есть время подготовиться», — пронеслось в голове Эриксона.

— Внимание всем службам! — не без волнения в голосе сказал капитан. — Полная боевая готовность! Время пошло!… Без суеты, ребята, — добавил он неофициальным тоном.

Напряжение тут же спало. Астронавты, стремительно повскакавшие со своих мест после слов «боевая готовность!», без суеты, со знанием дела стали готовиться к предстоящей операции.

Сделать из «Геи» — бывшего флагмана военно-космического флота Алдана — боевой корабль не составляло особых трудов. Экспедиционный крейсер по своим функциональным возможностям по-прежнему оставался десантным кораблем стратегического назначения, на котором алданиане захватывали планеты своих врагов. Все модули переходили на полное автономное обеспечение, обретая способность действовать самостоятельно. Команды модулей из мирных специалистов — физиков, биологов, аналитиков, генетиков — за несколько минут превращались в боевые, хорошо вооруженные группы, способные эффективно нападать и искусно защищаться.

Каждый член экипажа надевал тяжелый скафандр — на самом деле он был не тяжелее легкого, но в нем можно было летать, погружаться на большую глубину в самые афессивные среды, жить, в конце концов, и достаточно продолжительное время… Каждый брал из арсенала полный боевой комплект: излучатель с максимальной зарядкой, генератор биопомех — защиту от телепатической атаки потенциального противника, дополнительные источники энергии, контейнер с пищевой пастой… А к стимулирующим прививкам, которые десантники всегда получали перед каждой вылазкой, была добавлена еще и «фотопрививка», позволявшая организму работать в режиме «растения», используя для своих нужд энергию света. Были раньше во всей этой амуниции еще «скручи» (скручиватели) — фанаты, способные мгновенно свертывать заранее установленный объем пространства, перемалывая все, что попадало в данный объем. Но именно с этой экспедиции они, скручиватели, отлично зарекомендовавшие себя во времена планетарных войн, попали под запрет…

Капитан Эриксон решил подождать, пока от основного модуля отстыкуется резервный.

— Мы начали, — отрапортовал командир резервщиков. Все прошло как нельзя лучше. Из стыковочных узлов вырвались остатки газа и воды тут же распылились в вакууме.

— Прошла расстыковка. Уходим в гравитационный тайник. Резервный модуль стал медленно дрейфовать в сторону третьей планеты и вдруг исчез — стал невидимым, искривив вокруг себя пространство, превратив его в кокон-обтекатель, который отнял у резервщиков возможность принимать активное участие в предстоящей боевой операции, но дал взамен Другое: почти стопроцентную неуязвимость. Почти! В коконе было несколько пеленгационных окон и один проход для людей, позволявший попасть в модуль и покинуть его, не выводя из рабочего состояния. Таким образом, существовала пусть ничтожная, но вероятность прямого попадания.

— Даю пеленг, — вновь раздался голос Ричарда Прайса.

Пол закрыл глаза. Да, он слышал эти позывные, улавливаемые бикомом. Теперь, если, не дай Бог, все боевые единицы погибнут, последняя надежда оставшихся в живых — резервный модуль, на котором они смогут спастись.

«Уверен, до этого не дойдет», — сказал себе Эриксон.

* * *

Уже несколько часов «Гея» находилась в пределе видимости чужака; Были отработаны все возможные инструкции по экстремальным контактам. Но результатов не было никаких. В конце концов по приказу Эриксона зонд номер два, обнаруживший чужой космический корабль, совершил посадку на небольшом расстоянии от него.

— Скорей всего, корабль мертв, — наконец сказал вслух Полонский то, о чем, наверное, думали все. На экране главного терминала, рядом с тем местом, где зонд совершил посадку, в мощных лучах света, исходивших от него, виднелась груда искореженного материала, похожего на металл, — остатки либо малого летательного аппарата, либо вездехода. Неподалеку — обломки еще одного аппарата, и еще. Их было много, очень много.

В борту самого космического корабля, словно скала нависшего над зондом, зияла огромная брешь.

— Нет, это не пробоина, — вырвалось у Эвы Смит. — Идеально ровные края. Это что-то вроде нашего причального отсека.

Пол приказал поднять зонд и направить его прямо в причальный отсек чужого космического корабля. Зонд, повинуясь командам с «Геи», оторвался от поверхности и медленно, словно ощупывая перед собой дорогу, полетел в раскрытую пасть звездолета.

Без особых приключений он проник в причальный отсек, и в тот же миг со всех сторон в зонд ударили мощные пучки света.

— Сработала автоматика…

— Ты была права, Эва, — сказал Эриксон, — это действительно причальный отсек. Бывший причальный отсек.

В огромном пустом отсеке стояло несколько летательных аппаратов. В том, что это именно летательные аппараты, не было никакого сомнения. Места, размеченные для остальных, пустовали.

— Голову даю на отсечение — это дверь!

Зонд медленно плыл по причальному отсеку, его «глаза» были направлены на обшивку, в которой и в самом деле угадывалась дверь. Вскрывать ее не пришлось. Часть переборки исчезла, беспрепятственно пропуская разведчика.

— Зонд попал в шлюз, — прокомментировал Шумаков.

За шлюзом оказался отсек, напоминавший склад. Тут стояли ровными рядами большие, с закругленными вершинами и ребрами параллелепипеды, очень похожие на контейнеры, поверхность которых была испещрена непонятными вмятинами и выщербинами. Здесь же — несколько механизмов для транспортировки грузов.

Зонд-разведчик беспрепятственно попадал с одного уровня на другой по узкому пространству винтовой лестницы, из одного отсека в другой — по широкому пространству закругленных переходов. О назначении некоторых отсеков можно было легко догадаться: жилые каюты со столами, стульями и кроватями, несколько небольших бассейнов, залы, лаборатории…

— Все как у людей!

— Да, с большой долей вероятности они такие же, как мы. Они — люди! Были людьми…

— Чем они дышали, Шумаков?

— Кислородом… Состав воздуха почти идентичен нашему.

— Что значит «почти»?

— Никак не могу понять. В воздухе присутствует субстанция, которая анализу не поддается. Очень малая, исчезающая масса. Это все, что можно сказать об этой субстанции… Капитан, наверное, надо увеличить количество зондов, а то провозимся неизвестно сколько.

— И все же, где люди? — задал вопрос Полонский. — Такое впечатление, что экипаж внезапно покинул звездолет. Что у них там произошло?

— А это мы узнаем в ближайшее время, — ответил Эриксон. — Внимание экипажа! Даю отбой полной боевой готовности. Всем вернуться к нормальному режиму работы.

Пол первым снял шлем и сделал глубокий вдох.

— Мне всю ночь снилось, что я выгуливаю свою собаку, — весело сказал он. — Сон в руку… Десант!

* * *

В отряде десантников, который получил задание высадиться близ звездолета-чужака, был почти пятидесяти процентный недокомплект. Десантники больше всех пострадали от встречи с «пожирателем звездолетов».

С недокомплектом покончили достаточно быстро. Было столько желающих участвовать в вылазке, что пришлось выбирать лучших из лучших.

Среди счастливчиков, отобранных командиром десантников Жаном Браге, оказалось несколько навигаторов и их новый командир — Иван Сеньков. Эриксон сместил Сенькова с должности своего первого помощника. Иван сделал попытку выдернуть из-под Эриксона капитанское кресло. Пол не мог больше работать с ним бок о бок. Они не становились врагами — ни в коем случае. Но они уже не были друзьями. Сначала капитан хотел назначить Сенькова рядовым «мусорщиком» в модуль вторичной переработки, но нашел более компромиссное решение — назначил Ивана командиром навигаторов вместо погибшего Тинетина.

Вместе с навигаторами в сборном отряде десантников оказались Эва Смит и сам Эриксон.

Исполняющим обязанности капитана «Геи» Пол оставил своего нового первого помощника — Полонского. Александр тоже прошел отбор в отряд десантников, ему тоже было интересно высадиться близ чужака — первого чужака в его непродолжительной карьере астронавта.

— Я ваш помощник, капитан, а не заместитель, — злился на Эриксона Полонский. — Я должен всегда быть рядом с вами. Если уж на то пошло, вы не имеете права покидать крейсер!

— Я не приключений ищу, — оправдывался Эриксон. — Я бывший десантник. И остаюсь им в душе до сих пор. Мой опыт может пригодиться. Кто из людей Жана имеет возможность похвастаться такой находкой? Никто! А на моем счету три чужака.

Все же Эриксон изменил свое решение: в этой ситуации он смог позволить себе такое. Исполняющим обязанности капитана в последний момент был назначен командир биологов.

Эве и Эриксону выпало лететь одной капсулой. Скорее всего, это не было простой случайностью. Пол видел, как Эва Смит подошла к Жану и о чем-то попросила его. Командир десантников, некрасивый угловатый коротышка, смутился и только кивнул в ответ.

Эва быстро заняла место второго пилота, капитан — место первого.

— Семнадцатый готов! — отрапортовал Пол.

Перед его глазами вдруг разверзся космос — россыпи звезд и большой голубой шар, приплюснутый на полюсах, — планета, которая была обречена стать их второй родиной.

Отряд из двух десятков капсул сделал виток вокруг «Геи» и взял курс на спутник — в тот квадрат, где совершил свою последнюю посадку чужак.

— У нас есть несколько минут, капитан, чтобы поговорить, — сказала Эва. — Не бойтесь, нас никто не слышит.

«Чего мне бояться!» — хотел возмутиться Эриксон, но осекся.

— Я слушаю тебя, Эва, — твердо сказал он.

— Не знаю, с чего начать…

— Начни с главного.

— Хорошо… Я люблю вас, капитан Эриксон! — с грустью в голосе сказала женщина.

Вот этого Пол никак не ожидал. Эва — железная женщина, никакой жалости к себе и другим, никогда ни слова жалобы, никаких сантиментов… разве что нечаянный взгляд… И вдруг!… Рука капитана дрогнула, капсула вильнула, рискуя столкнуться с номером шестнадцатым.

— Семнадцатый, — раздался окрик командира десантников, — перейти на автопилот!

Эриксон беспрекословно повиновался.

— У меня уже больше нет сил скрывать это. Может быть, я нашла бы в себе мужество молчать… Но, Пол! Мне кажется, что ты тоже… Что ты готов… Но тебе нужен маленький толчок… — Эва замолчала. — Боже мой, — вновь заговорила она после короткой паузы, — какая же я дура! Дура! Дура! Дура! Прости меня, Пол! Прости! Забудь все, что я здесь тебе наговорила.

И вслед за этими словами послышался ее плач.

— Эва, перестань реветь… — будничным тоном сказал Эрик-сон. — Я понимаю… Неудачный гиперпрыжок, ощущение близкого конца… Мы все на пределе… Ну хочешь, я скажу тебе то, во что еще сам не верю? Если я забуду Беллу…

Имя Белла сразу разрушило особое, почти нежное чувство, которое вдруг возникло между ними.

— Никогда не прощу себе тот выстрел, — упавшим голосом сказала Эва. — Никогда… Откуда… Откуда взялся в ее руках пульт?… И оружие?

— Чтобы больше не возвращаться к этой теме… Ты стреляла в Чаминга. Мы все были уверены: Белла — это Чаминг. Он подставил ее вместо себя. Если бы не «пожиратель звездолетов»… Ты всего лишь спасла нам жизнь… Можешь не винить себя.

Повисло тягостное молчание. Оно было невыносимым, но, слава Богу, отряд десантных капсул уже подлетал к чужаку.

Они прошли над самой поверхностью спутника планеты, повторяя маневр зонда-разведчика. Чужак — неопознанный звездолет — поразил Эриксона своими размерами. С борта «Геи» он казался таких же размеров, как и крейсер. Но отсюда, с нижней точки, сразу становилось ясно, что чужак раза в два больше.

— Черт те что! — невольно вырвалось у Эриксона.

— Да, звездолетик что надо! — подхватил кто-то.

— Здесь и заблудиться недолго.

— Это что! Помню, мы высадились на красный астероид. Четыре таких корабля, как этот. Так он оказался куском какой-то планеты, которую разнесло в клочья ядерным взрывом. Представь, весь астероид испещрен ходами, переходами, ловушками. И мумии на каждом повороте. Как потом выяснилось, мы наткнулись на фрагмент подземного мегаполиса. Чего там только не было!

— Разговорчики! Идем на посадку. Перейти на ручное управление.

Пол Эриксон взял управление на себя. Он выбрал место, плавно сел и, долго не раздумывая, покинул капсулу. Вслед за ним на покрытие чужого причального отсека спрыгнула Эва. Оба с нескрываемым любопытством стали озираться по сторонам. Несколько маленьких летательных аппаратов с прозрачными фонарями, защищавшими кабину пилота, — и это было все, за что мог зацепиться взгляд.

— Похож на жука, — сказала Эва, дотронувшись до одного из них.

Пол нагнулся, чтобы получше разглядеть, что там внутри. К своему удивлению, кроме кресла, на вид вполне удобного, больше в кабине он ничего не увидел.

— Все очень просто, — словно прочитав его мысли, сказала Эва Смит. — «Жук» управляется с помощью биотоков.

Десантники собрались у входа в шлюз. Командир Жан Браге счел нужным еще раз, вкратце, повторить инструктаж:

— Быть постоянно на связи со мной и с «Геей». — При этом он бросил многозначительный взгляд на Эву. — Быть начеку. В особо подозрительные места не соваться. Все самое интересное собирать в карантинные контейнеры… Наша основная задача — поиск любых носителей информации, которые дадут ответы на вопросы: что это за звездолет? откуда он? с какой целью оказался здесь? Причина, по которой экипаж покинул его? И еще что-то важное… Да, поосторожней с личным оружием. Не палите в первого встречного. Этим встречным, скорее всего, буду я или кто-то из наших. На звездолете никого нет. Вопросы есть?

— Все ясно! — ответил за всех Иван Сеньков. Он улыбнулся, бросил на Эву и Эриксона насмешливый взгляд и подмигнул им.

«А что, если Чаминг — это Сеньков? — задал себе вопрос капитан. — Он настаивал на высадке и контакте. Он подсиживал меня — пытался захватить власть на крейсере законным путем. Если бы не Тинетин, неизвестно, чем бы закончилось заседание чрезвычайного совета. Сеньков — Чаминг?! Нет… слава Богу, нет… Еще на орбите Алдана Иван был все время рядом. Второй выстрел Беллы предназначался бы ему… Нет, Сеньков — не Чаминг. И еще два человека вне подозрений — Полонский и Эва. В тот день они тоже были со мной до конца…»

Десантники беспрепятственно прошли в шлюзовую камеру, оттуда– в складской отсек. Дальше они спустились на нижний уровень звездолета, где все разбрелись в разные стороны.

Эриксон и Эва оказались опять в паре. Так приказал Жан.

На них были скафандры, оставаться в которых на все время десанта приказал сам Пол. Эта неуловимая субстанция в воздухе чужака не давала покоя Эриксону. Зачем она здесь? Или все же те, кому принадлежал звездолет, не простые люди и чем-то очень существенным отличались от них, раз для дыхания им требовалось еще что-то. Или эта субстанция — именно та причина, по которой звездолет остался без экипажа. Или что-то третье, о чем догадаться невозможно. Во всяком случае, пока оставалась неизвестной природа этой субстанции, нужно было защищаться от нее!

Пол и Эва переходили из каюты в каюту — все помещения были обставлены скромно, без излишеств. Светло-серые переборки: ни тебе «ребер жесткости», ни световых табло, ни указателей… Если смотреть на них день за днем, да еще несколько лет подряд, — взбесишься!

— Кажется, я догадываюсь, почему они все сбежали с корабля, — нарушил молчание Эриксон. — Скучновато здесь.

— Я думаю, дело опять в биотоках. Здесь все управляется биотоками. Наверняка переборки — это что-то наподобие экранов. Видишь, — опять углубление и выпуклость, как в кабине «жука». Если бы наши биополя совпадали… здесь сейчас такое бы началось!

По общему каналу связи вдруг раздался истошный крик. Эриксон невольно схватился за оружие.

— Ура! — завершил свой вопль один из десантников. — Мы нашли лаулит! Звездолет использует его в качестве топлива. Теперь мы все — миллионеры!

«Глупец, — подумал Эриксон. — Здесь твой лаулит ничего не стоит».

После короткого всеобщего ликования осмотр чужака был продолжен. В одном из отсеков Пол и Эва вдруг наткнулись на целую кучу вещей. И это было очень странно.

— Кладовка, что ли? Или мусорный контейнер?

— Обычный жилой отсек. Вот это, между прочим, кровать. Эва сбросила часть вещей на пол, легла, придав позе соблазнительный вид.

Эриксон с вожделением посмотрел на нее.

— Я знаю, о чем ты подумал, — поднимаясь, сказала Эва. — Ты подумал: жаль, что мы в скафандрах.

Она угадала! Пол почувствовал, как краснеет, и отвернулся.

— Наверное, здесь жил обыкновенный мелкий воришка, — сказал он. — Обкрадывал своих товарищей и получал от этого удовольствие. Надо прихватить с собой самое интересное.

Эриксон взвесил на руке прозрачный, слегка голубоватый шар. Они собрали в контейнер с десяток занятных вещиц и пошли дальше. По винтовой лестнице, узкой и неудобной, они поднялись на следующий уровень.

Здесь Эриксон остановился и внимательно осмотрелся. Вокруг все те же невзрачные переборки и больше ничего.

Эва бросила на капитана вопросительный взгляд.

— Странно, — пробормотал тот, — у меня такое ощущение, что за нами все время кто-то наблюдает… Нервы, конечно.

— Семнадцатые! Как дела? — позвал командир десантников. — Что-то вас давненько не было слышно.

— Жан, у меня есть кое-какие соображения. Ты на каком уровне сейчас? — спросил Эриксон.

— Шестой… Нет, кажется, седьмой.

— Как ты туда попал? По лестнице?

— Лифтов здесь я что-то не заметил.

— Ты обратил внимание, что лестницы рассчитаны на одного человека? Вдвоем здесь еле разминешься. А представляешь, если нужно что-то большое тащить с уровня на уровень?

— Представил. Смешно. А ты к чему клонишь, семнадцатый?

— Да к тому, что лестницы им не нужны были вовсе. Лестницы — что-то вроде запасного варианта.

— То есть… ты хочешь сказать…

— Да — телепортация!

— Что?! -донеслось одновременно несколько голосов.

— Телепортация.

— Ой ли? Каким образом?

— Это нам и предстоит выяснить. Чувствует мое сердце, нас здесь ждут настоящие чудеса.

Капитан так увлекся разговором и своей гипотезой, что потерял из виду Эву.

— Эва! — позвал он. — Эва!

Но ответа не последовало.

Эриксон посмотрел по сторонам и увидел неподалеку в переборке характерное углубление — дверь. Это была ближайшая к нему дверь, и Эва наверняка вошла в нее.

Капитан хотел последовать за Эвой, но вдруг почувствовал, что не может этого сделать. Нет, все было в порядке, но его вдруг охватило такое волнение, какого он никогда еще не испытывал.

Неожиданно из-за угла на него двинулась чья то тень.

Эриксон среагировал мгновенно — вскинул оружие и выстрелил… Но выстрела не последовало.

— Капитан!

Эриксон тряхнул головой. Перед ним стоял Иван Сеньков.

— Иван! Кто ж так подкрадывается! Скажи спасибо, что оружие подвело!

В этот момент дверь, за которую хотел шагнуть Эриксон, открылась сама и на пороге появилась Эва. Она была бледна и как-то по особенному грустна.

— Что случилось? — в один голос выкрикнули Эриксон и Сеньков.

— Пол, — медленно проговорила Эва, — даже не знаю, как тебе сказать…

Эриксон хотел отстранить своего напарника и пройти в помещение, из которого она только что вышла, но Эва задержала его.

— Подожди, Пол, — все так же медленно проговорила она. — То, что ты там увидишь… В общем, настройся… Иди… — и подтолкнула Эриксона вперед.

Он оказался в замкнутом пространстве. Посередине возвышалось что-то похожее на узкий высокий стол. На этом столе Пол увидел женщину. Она лежала головой к нему. Но с этой точки было видно, что на женщине нет никакой одежды. Руки ее были вытянуты вдоль тела, волосы собраны в тугой пучок на затылке.

Чтобы взглянуть в лицо незнакомки, Эриксон должен был обогнуть стол. С замирающим сердцем он сделал шаг, потом еще один. Пол старался не смотреть на женщину. И только тогда, когда оказался у нее в ногах, поднял глаза.

— Белла! — только и смог прошептать капитан.

ГЛАВА 6

Крыша деревянного сарая словно нехотя занялась, повалил густой дым, и вдруг из-под черепицы вырвались языки пламени, ярко осветившие сад и людей, в спешке оттаскивавших от машины три трупа. Неожиданно поднялся ветер. Хлопья пепла понеслись в сторону двухэтажного дома, на веранде которого стоял мужчина лет тридцати — тридцати пяти, с оспинкой на скуле, на мизинце его левой руки тускло поблескивал серебром массивный перстень с черным непроницаемым камнем треугольной формы.

Мужчина стоял, широко расставив ноги, заложив руки за спину, мрачно глядя на усиливавшееся с каждой минутой пламя.

— Выходите! — крикнул он, и в глазах его появилось любопытство. — Я не переношу запаха жареного мяса!

Ему никто не ответил.

— Они что, самоубийцы, Красавчик? — удивленно спросил у мужчины молодой человек с квадратными плечами и туповатым лицом. — Может, пора тушить сарай?

— Кто будет с ведрами бегать? Ты, Сталлоне?

— А хотя бы и я. С нее с мертвой денег мы не получим. А с Майклом — падлой — я хочу с живым поговорить… Бобра кончил… Да мы с Бобром с первого класса водной спортивной школе.

Трупы тех, в кого стрелял Майкл, рядком лежали под яблоней. Мухи, разбуженные стрельбой и жаром огня, лениво пили еще не успевшую свернуться кровь.

— Откуда он вообще взялся на нашу голову? Красавчик ничего не ответил. Он смотрел, как огонь все больше и больше охватывает бревенчатые стены, с воем вырываясь из распахнутой настежь двери.

— Слушай, Красавчик, — повернулся к мужчине молодой человек с квадратными плечами, — не нравится мне все это. Возьму-ка я двоих ребят и обойду их с тыла.

Красавчик продолжал смотреть на огонь и молчал.

— Ну что же ты! Уйдут ведь. Пол в сарае земляной!

— Пожалуй, — согласился мужчина. — Только учти: она мне нужна живая! Действуй…

— Стас! Витек! — позвал Сталлоне, и все трое, пригнувшись, опасаясь выстрелов со стороны сарая, побежали к воротам.

В этот момент рухнула сгоревшая наполовину крыша. Сноп искр рванулся в небо.

— Затушить огонь! Затушить! — крикнул Красавчик и, издав короткий стон, сжал виски руками. Он покачнулся, перед глазами у него все поплыло. Догоравший сарай вдруг превратился в костер, на котором, страшно крича, заживо горела молодая, обнаженная по пояс женщина. Несколько монахов в черных одеждах стояли чуть поодаль. Лица их были скрыты под капюшонами. В руках у каждого — небольшой деревянный крест…

«Спаси меня! — кричала женщина, пытаясь из последних сил освободиться от веревок, которыми была привязана к деревянному столбу. — Спаси меня, Гишар!»

«Я не Гишар! — прошептал мужчина. — Я…»

— Все-таки они сбежали! Я же говорил, говорил тебе! — чуть не плача, наседал на Красавчика Сталлоне.

— Что ты орешь! И так башка раскалывается. Догнать! Сталлоне часто захлопал глазами и вновь бросился к воротам. За ним побежали еще несколько человек.

Мужчина помассировал себе виски, опустил руки.

— Я не Гишар, — тихо произнес он. — Я не Гишар…

* * *

— Что теперь будем делать? — отдышавшись, спросила Злата. — Нужно пойти в милицию и все рассказать.

— И про три трупа ты им роже расскажешь? Хранитель погладил волка по спине. Злата мысленно приказала ему оставить Ральфа в покое.

— И не надо пробовать на мне свои штучки!

Михаил поднял на девушку глаза. В полумраке они таинственно поблескивали. Борьба взглядов продолжалась бесконечно долго. Их силы не были равны. Хранитель не умел нападать. Но у него была очень сильная защита.

— Всего лишь генератор биопомех, — ответил он на ее комплимент, показал на медальон, висевший на шее, и продолжил: — В Питере оставаться нельзя. Красавчик нас все равно достанет. Надо уезжать.

— Куда?

— Пока не знаю. Может быть, в Москву. В большом городе затеряться легче. Там есть Хранитель. Но мне неизвестны его точные координаты. Но у меня есть точные координаты Хранителя во Франции.

— Расскажи мне про Черного Охотника.

— Что?… Слушай, а что ты вообще знаешь?

— Немного… Знаю, что до меня Хранителем была моя бабка… И хранила она перстень…

— Что-то не видать перстня на твоей руке! У меня нехорошее предчувствие: тебе его просто не успели передать…

В голосе Михаила Злате почудилась напряженность, замаскированная равнодушием. Если бы не личный код Михаила, который ей назвала старая Настасья — сама назвала, — девушка заподозрила бы неладное.

— Перстень в надежном месте, — ответила она. — Ты расскажешь мне про Черного Охотника? Я хочу знать все!

Михаил тихо свистнул.

— Для этого нужны годы… Про «Гею», надеюсь, твоя бабка рассказать успела?

— Это звездолет Содружества Кольца. Капитан — Пол Эриксон. О нем я слышала еще в детстве, но мне всегда представлялось, что он просто капитан, моряк… О Содружестве и обо всем остальном я узнала только год назад, да и то… без подробностей… Неужели это все правда?

— Правда?… Вот тебе раз! Она знает… Похоже, ничего ты не знаешь!… Ее личный код ты запомнила?

— Бабушки? Да! — Злата назвала личный код Настасьи.

— Хранитель с этим кодом должен был находиться в Хабаровске до следующего чрезвычайного совета.

— Мы уехали оттуда десять лет назад… Бабушка говорила, что она смертельно от всего устала.

— Устала она! А я не устал?! Твоя бабка не имела права! — возмутился Михаил, но тут же успокоился. — Хотя какая она тебе бабка. И никакая она не Настасья.

— А вот это мне известно точно. Я начала помнить себя и ее с Афин, откуда мы, все бросив, неожиданно уехали. Сначала приходилось обращаться к ней как к матери, а когда она состарилась, началась другая игра — «внучки-бабушки». Так было менее подозрительно. Мы постоянно меняли страны и имена. Все время от кого-то убегали… Но своего настоящего места рождения и настоящего имени она мне так и не открыла. Ты знал ее настоящее имя?

— Нет… Когда я стал Хранителем, мне ее представили только по личному коду. Кстати, от нее я узнал твой личный код. Но… Она говорила о тебе в прошедшем времени!

— Что значит «в прошедшем»?!

— Твоя бабка объявила совету, что тебя нет в живых.

— Нет в живых? — удивилась Злата. — Но зачем? Михаил пожал плечами.

Девушка замолчала. Теперь многое в их с бабкой Настасьей долгой жизни бок о бок ей становилось ясным. Теперь было понятно, почему Настасья упорно молчала о Хранителях. Ведь она, Злата, для них умерла! Но зачем? Зачем старуха сделала это?!

— Ты меня так и не вспомнила? — тихо спросил Михаил. Девушка с удивлением посмотрела на него.

— Ну, напрягись… Берег моря. Пустынный пляж. Мальчик, выходящий из воды с огромной рыбой на трезубце.

— Афины… Помню! Это был ты?! – Злата порывисто обняла Хранителя. — Как здорово, что это был ты!

Они, перебивая друг друга, предались афинским воспоминаниям, потом сбивчиво заговорили о том, куда, на какие континенты и острова выносили их волны судьбы, пока вновь не прозвучало имя: Черный Охотник.

— Перед смертью Настасья, сказала, что он идет.

— Это невозможно, — ответил Михаил. — Ему сделали корректировку памяти. Если он еще жив, никаким Охотником он себя не ощущает. Твоя бабка ошиблась.

Злата сразу успокоилась.

— А кто этот… Красавчик?

— Папа. Пахан. Или вор в законе. Из молодых. Из новых.

— Что они от меня хотели?

— А сколько у тебя денег на валютном счете? Я не говорю уже о заграничных счетах!

Злата промолчала.

— Вот то-то… Плюс, если бы осталась жива, они обложили бы тебя таким налогом… Рабство под крышей охранного агентства «Валькирия» — вот что тебя ждало. И никакие экстраспособности тебе не помогли бы.

— А ты? Как ты попал к ним?

— Очень просто. У Красавчика есть перстень с черным треугольным камнем.

— Треугольным?! – вырвалось у Златы.

— Именно! То, что Красавчик к Хранителям не имеет никакого отношения, это я понял сразу. Обыкновенный бандит. В Питере всего год, но сумел себя поставить. Потеснил кое-кого. Его побаиваются. Пять покушений за три месяца, а Красавчик живее всех живых. Ему просто по страшному везет! Чутье у него волчье. — Михаил потрепал Ральфа, оскалившего острые клыки, по холке и продолжал: — Но перстень! У Красавчика оказался перстень Хранителя! Пока разбирался что к чему, на горизонте появилась ты. Я бы тебя так и так вытащил. Но в машине вдруг понял, с кем на самом деле имею дело.

— А вот я не поняла, — отозвалась Злата. — Ты сказал: у Красавчика перстень Хранителя… Но перстень у меня! Как так может быть? Их что, два?

— Больше сотни. У каждого Хранителя есть такой же перстень, как у тебя. У меня он тоже был, но его сняли с пальца в долине Форш, пока я был без сознания. В каждом перстне — кристалл. Но только один — настоящий. Черный Охотник искал настоящий. Он охотился за Хранителями… Там какая-то темная история… Чрезвычайный совет признал его виновным в смерти чуть ли не десятка Хранителей. А по законам Содружества убийство карается корректировкой памяти.

— Так он был один из вас?

— Один из нас, дорогая, — поправил Михаил.

— Зачем ему кристалл? Что он дает? Зачем вообще было делать столько одинаковых перстней?

— Тот, кто владеет кристаллом, — владеет всем! Он может накормить всех голодных на планете, дать каждому все необходимое для счастливой (в житейском смысле слова) жизни и пошатнуть тем самым мировую экономику. Может пойти дальше и пустить эту самую мировую экономику под откос, к чертовой матери, заполонив планету всем чем угодно в умопомрачительных количествах. В конце концов, он может просто уничтожить Землю. Сказал парочку-другую кодов, и пожалуйте вам — конец света. Но для этого нужно опять запустить Большой генератор, сердцем которого и является кристалл…

— Большой генератор?… Запустить?… Постой, этот твой генератор… он случайно не в Тибете?

Михаил утвердительно кивнул.

— А можно с помощью кода получить… прямо из воздуха, скажем, кинжал?

— Можно и кинжал. А почему ты спросила?

— Так… Моя Настасья хотела подарить мне парочку кодов после… перед смертью, но не успела.

— Зачем тебе коды? Они все равно не пригодились бы. От «поля», которое вырабатывал генератор, давно остались одни воспоминания — так, жалкие остатки.

— А если я скажу, что твое «поле» сейчас вокруг нас?! Что бабушка нашла способ концентрировать его?

— Это невозможно по двум причинам! Первая: такие работы были категорически запрещены советом. И вторая: это невозможно в принципе.

— Проверь!

— Для этого нужно помнить хоть один код… Я не помню ни одного. Зачем забивать мозги всякой ерундой, тем более что есть «книга». Вот доберемся до нее и проверим. Хотя… Могу повторить еще раз: это невозможно. Пока кристалл в перстне, пока сердце генератора…

— Маленькое треугольное сердце большого-пребольшого генератора…

Злата вдруг поняла, что проболталась. Судя по всему, старая Настасья разрабатывала и держала рецепт отвара в тайне от всех остальных Хранителей. А она… То, что Михаил ей не поверил, девушку очень даже устраивало. Нужно было только увести разговор в сторону.

— Напрасно иронизируешь. У этого кристалла больше трех десятков измерений. В нашем трехмерном мире он выглядит так. А как он выглядит на самом деле, каковы его истинные размеры? Это вопрос. Тот, кто владеет кристаллом, вполне может стать диктатором Земли. Это большое искушение. Противиться ему очень трудно. Никто из Хранителей не знает наверняка, что он хранит: фальшивку или настоящий камень. Будь я уверен, что у меня настоящий… Сомневаюсь, смог ли бы я устоять перед соблазном и не воспользоваться им в личных целях. Но у меня, к счастью, нет уже никакого… Представляешь, что будет, если хоть одна секретная служба узнает про генератор и кристалл? На тебя, на всех Хранителей начнется такая охота, что Черный Охотник со своими домогательствами покажется милым шалуном. Но, слава Богу, одного знания мало. Нужно еще поверить в такое. А мозги у землян устроены так, что поверить просто в чудо им легче, чем в техническое чудо… Ну а если поверят… Даже страшно подумать. Я бы сказал: если раньше мы хранили перстень для людей, то теперь храним его от людей!

— Но Настасья сказала, что кристалл — для Содружества Кольца. Что послан сигнал…

— Сигнал послан. Послан так давно, что никто уже не верит, что он дойдет… дошел по адресу.

— Что собой представляет Большой генератор? Почему его остановили? Что может «книга»? Вообще, как оказались на Земле Хранители? Почему они сами — все вместе — не запустят генератор, не возьмут власть на планете в свои руки и не объявят о наступлении «золотого века»? Почему…

— Стоп! Слишком много вопросов для первого раза. У нас будет достаточно времени для бесед на эту тему… — Михаил неожиданно вскочил на ноги. — Ничего не слышишь?

Злата поднялась, прислушалась. Стонали, сгибаясь под ветром, деревья. Шелестя, накатывали на берег волны Финского залива.

— Вроде все тихо.

— Тоже мне экстрасенс… Взгляни на Ральфа. Волк, ощетинившись, смотрел в темноту.

— Надо потихонечку уходить. Боюсь, Красавчику нужны уже не твои деньги, а наши жизни. — Михаил достал пистолет, вынул обойму, пригляделся. — Два патрона. Хватит для того, чтобы застрелить тебя и застрелиться самому…

Ральф вдруг сорвался с места и бросился вперед.

— Стой! — крикнула Злата.

Михаил зажал ей рот, повалил на землю.

— Ты что! — шепнул он ей в самое ухо. — Тихо! Где-то неподалеку раздался крик:

— Волки! Стас, стреляй!… А-а-а-а!!! Раздался выстрел, потом еще.

Повисшую внезапно тишину вдруг снова разорвал чей-то вопль. И снова выстрелы.

— Во дает твой приятель! — восхитился Михаил.

— Может быть, ты все-таки перестанешь меня обнимать? — спросила Злата.

Они лежали на траве в двусмысленной позе: Злата на спине, Михаил на ней. Она чувствовала на себе тяжесть его тела, вдыхала запах его пота, который был ей приятен.

Михаил коснулся губами ее уха, щекотнув, укусил. Губы его закружили по лицу Златы и вдруг наткнулись на ее губы. Поцелуй был головокружительно долгим. Кажется, опять кто-то кричал. Опять раздавались выстрелы. Но Злата не хотела ничего этого слышать. Она почувствовала, как участилось дыхание Михаила, как его сильная рука нежно и требовательно стала гладить ее плечо, грудь, живот, бедро…

Внезапно перед ними появился Ральф. Он оскалил пасть, показав окровавленные клыки, и царапнул когтистой лапой Михаила.

— Светает… — сказал тот, поднимаясь. — Надеюсь, твой друг волк понимает, что с собой мы его взять не сможем.

Злата села. В голове еще шумело. По всему телу шла нестерпимая, изнуряющая волна… Она была зла на Ральфа и в то же время благодарна ему за то, что ничего не произошло.

— Он все понимает, — наконец ответила она. — Меня познакомила с ним бабушка, когда Ральф был еще щенком…

Она тоже поднялась на ноги.

— Я так полагаю, Ральф сделал за меня мою работу. Погони как не бывало. Теперь можно прогулочным шагом отправиться к новой жизни, которая ждет нас впереди.

* * *

Они добрались до автострады без приключений. Ральф затаился в кустах на обочине и оттуда грустными глазами смотрел на Злату. Было уже совсем светло: солнце взошло. Длинные тени деревьев перечеркивали шоссе, по которому на большой скорости проносились еще редкие в этот час машины.

— Ты ножку, ножку выстави вперед, — издевался Михаил. — Глядишь, кто-нибудь клюнет и остановится.

— Иногда мне кажется, что мир существует для того, чтобы досаждать мне, — сказала Злата. — Все! Если вот этот не затормозит, я применю силу! Клянусь!

Вишневый «жигуленок», не сбавляя скорости, пронесся мимо.

— Ну, держитесь! — рассердилась Злата. Она потрясла кистями, разогрела ладони.

Далеко впереди показалась машина. Скоро стало ясно, что это — джип.

— Ого, — оценил Михаил, — на ловца и зверь бежит. Джип замедлил ход и мягко затормозил. Кроме водителя, потного толстяка с короткой стрижкой, с золотой массивной цепочкой на шее, в машине больше никого не было.

Толстяк, ни слова не говоря, открыл дверцу.

Джип рванул с места. Из кустов выскочил Ральф и бросился вслед за машиной.

Злата сердито махнула рукой — волк прыгнул в придорожную канаву и больше уже не появился.

— Тебя как зовут? — деловито спросил Михаил.

— Петруня, — послушно ответил толстяк.

— Это имя или фамилия?

— Фамилия. — Глаза у Петруни были остекленевшие, как будто он заснул и забыл закрыть их.

— Ну а имя-то у тебя есть? — не унимался Михаил.

— Зигфрид.

— Зигфрид Петруня?! Гениально!

Стрелка на спидометре качнулась за сто сорок километров.

— Чем занимаешься, Зигфрид? — продолжил допрос Михаил.

— Водку делаю.

— Что, подпольный цех?

— Четыре подпольных цеха.

— Ого! Да тебя прямо сейчас бери и сажай… Зигфрид! Мы устали и хотим есть. Как у тебя решен жилищный вопрос?

— У меня четырехкомнатная квартира на Вознесенском, трехкомнатная на Плеханова, двухкомнатная на Индустриальном…

— Достаточно. Нам подойдет четырехкомнатная на Вознесенском. Мы там поживем немножко. Ты вообще как, не против?

— Не против! Злата рассмеялась:

— Хватит приставать к человеку. Но насчет квартиры ты прав. Ко мне нельзя. Красавчик наверняка уже там. Честно говоря, я его побаиваюсь, хотя ни разу и не видела.

— И это говоришь ты?! Та, которая превращает независимых подпольных цеховиков в обыкновенных зомби?!

— Превращаю. Но это не всегда у меня получается. И самое главное, нужно время. Вот его-то может и не хватить в решающий момент…

— Смотри! — вдруг крикнул Михаил и показал на небо. Злата высунулась из окна, посмотрела вверх.

Прямо над джипом, на небольшой высоте, висело серебристое тело около десяти метров в диаметре. Объект не отставал и не обгонял машину. Летел беззвучно и от этого казался миражем. На Злату навалилась жуть — точно такая же, как тогда у бывшего Дома культуры пищевиков, когда она пропадала под взглядом странной девушки по имени Светлана.

Злата закрыла глаза.

— Мне это кажется? Или это действительно «тарелка»? — пришел в себя Михаил. — Да-а-а! Бессонная ночь дает о себе знать.

Злата вновь открыла глаза. Над ними было чистое небо, если не считать нескольких ленивых туч. Джип вдруг стал тормозить.

— Патруль, — сказал Михаил. — Надеюсь, время у тебя есть! Несколько гаишников и омоновцев с автоматами наперевес подошли к машине.

Они проверили документы у водителя и осмотрели салон.

— Никого не подвозили? — задал вопрос один из гаишников. — Мужчину и женщину.

— Да нет! Из Выборга гоню без остановок. А что случилось?

— Неподалеку опять разборки были. Восемь трупов. Если что-нибудь подозрительное — сообщите в ближайшее отделение.

— Есть, командир, — ответил Зигфрид, заводя мотор.

— Вот так! — прокомментировал Михаил, когда патруль скрылся из виду. — В милицию, в милицию… А на нас восемь трупов и перспектива оказаться за решеткой. А ты молодец. Экстрасенс без дураков… без дурочек!

* * *

Они с комфортом расположились в четырехкомнатной квартире на Вознесенском проспекте, которую им любезно «уступил» Зигфрид Петруня.

Видимо, Зигфрид в принципе ничего из вещей не воспринимал всерьез в единственном экземпляре. По нескольку телевизоров в каждой комнате. Четыре музыкальных центра… Два рояля! В платяных шкафах — меньше трех одинаковых «тряпок» не висело.

— Уникальный человек Петруня, — после беглого осмотра квартиры сказал Михаил. — Он напомнил мне моего однокурсника, который носил наручные часы на обоих запястьях.

Первое, что они сделали, — смыли с себя всю грязь, которая налипла на них за эту длинную ночь. Зигфрид жил на широкую ногу. Ванна оказалась не просто ванной, а мини-бассейном с гидромассажем, подогревом и прочими возможностями. Злата получила настоящее наслаждение, кувыркаясь в ней, подставляя под тугие водяные струи самые чувствительные части тела, сожалея о том, что не купила себе в дом на Каменном острове точно такую же.

Расслабиться окончательно мешала дверь. На ней не было ни задвижки, ни запора — ничего, что могло бы ее оградить от внезапного вторжения Михаила. Правда, она и сама не могла однозначно ответить себе, чего больше хочет: чтобы он вошел… вот сейчас, когда она, чистая, благоухающая, медленно, с наслаждением вытирается нескромным, как мужские руки, полотенцем, или чтобы он не смел входить ни под каким видом!

Закрутив волосы в узел, Злата повертелась перед большим, в человеческий рост, зеркалом, внимательно осматривая себя со всех сторон, нежно лаская свое похорошевшее после гидромассажа тело. Вздохнув, она надела только коротенький кокетливый махровый халатик, который выбрала из огромной стопки еще ни разу не надеванных халатов, и вышла из ванной.

— Твоя очередь, — небрежно бросила она Михаилу, как ни в чем не бывало сидевшему в кресле.

Михаил с готовностью поднялся. Прихватил полотенце, еще один махровый халат Петруни.

— А тебе без макияжа лучше, — заметил он. — Да, кстати, советую повнимательней исследовать квартиру. Наш Зигфрид, оказывается, большой проказник.

Михаил улыбнулся и скрылся за дверью.

Злата почувствовала подвох.

Исследования ее продолжались недолго. Рядом с кухней она обнаружила бывшую кладовку. Злата вошла в нее и обомлела. Она снова оказалась в ванной комнате. Вот ванная, в которой с блаженной улыбкой на лице плещется Михаил. Вот его махровый халат на вешалке… Злата покраснела до корней волос. Большое зеркало, перед которым она так долго демонстрировала себя, оказалось зеркалом только с той стороны! А с этой… С этой оно было обыкновенным стеклом в витрине!

В этот момент Михаил посмотрел на Злату и помахал ей рукой! Не помня себя от возмущения, она выскочила из кладовки и вмиг оказалась по ту сторону зеркала. Михаил смотрел на нее, пряча улыбку в переливавшейся всеми цветами радуги пене.

— Извращенец! — крикнула Злата, сделала шаг к Михаилу, размахнулась и ударила его по щеке. Нет, удара не получилось. Ладонь не нашла щеки — Михаил ловко увернулся. Злата потеряла равновесие… и полетала прямо в ванну. Пена и брызги разлетелись во все стороны.

Смех Михаила, его руки, крепко и нежно обнявшие Злату, вмиг не оставили от ее возмущения и следа. Она еще посопротивлялась немножко, совсем немножко, для вида. Сказала пару раз «отпусти», но это уже означало «не смей меня отпускать ни в коем случае».

Халат прилип к коже и никак не хотел сниматься. Михаил разорвал его на части и высвободил гладкое, горячее, скользкое тело Златы. То, что они делали потом, было сплошным безумием. Воды в ванне почти не осталось — она вся выплеснулась на пол.

Из ванной они перебрались на большую, как аэродром, постель и там продолжили свои игры, не обращая внимания ни на шум улицы за окном, ни на ругань соседей за стеной. Даже телефонные звонки, нагло нарушавшие интимность момента, не в силах были помешать им.

Чувство реальности вернулось к ним тогда, когда опять воцарилась белая петербургская ночь.

— Есть хочу! — объявила Злата. — Одной любовью сыт не будешь!

В трех холодильниках, которыми заботливо окружил себя Зигфрид Петруня, они нашли все, что требовалось для обеда, ужина и завтрака одновременно. Было и шампанское.

— За знакомство, Хранитель, — сказал Михаил, подняв изящный хрустальный фужер.

Злата сразу погрустнела, но повторила вслед за Михаилом:

— За знакомство! Раздался мелодичный звон.

— Не нравится мне твое настроение, — сказал Михаил, аппетитно вгрызаясь в куриную ножку, — м-м-м, ты прекрасно готовишь! Не понимаю, что ты скисла? Все отлично складывается. Завтра мы в Москве. А через неделю во Франции. Если тебе не нравится Европа, выбирай: Азия, Америка, Австралия… Что хочешь.

— Сегодня я должна была быть в клинике. У меня сотни пациентов. Завтра у меня занятия в школе экстрасенсов…

— Все, дорогая, — Михаил тоже посерьезнел, — можешь забыть про ту жизнь. Настоящая жизнь начинается только сейчас. Ты — Хранитель перстня!

На слове «перстень» Михаил сделал особое ударение. Злата поднялась из-за стола, встала у окна. — Что я должна делать? — спросила она.

— Прежде всего — кристалл… Если он настоящий…

— Что-что? — переспросила девушка, внимательно глядя в окно.

— Я говорю… Да куда ты все смотришь? — Михаил, вытерев руки о халат, тоже встал.

— Видишь эту красотку? — задала вопрос Злата.

На перекрестке, под светофором, стояла девушка. Стояла спокойно, словно кого-то дожидаясь. Мимо, не обратив на нее никакого внимания, прошла компания пьяных подростков.

— Она была вчера на моем выступлении. А после караулила меня у выхода. На выступлении она подошла ко мне. Я ее диагностировала. Ничего особенного. Легкое расстройство гормональной системы, которое было очень просто устранить. Но после выступления… Ты бы видел ее глаза! Она парализовала меня своим взглядом. Если бы не ваша машина, я не знаю, чем бы все это кончилось… Или… Она что, из вашей шайки?

— Я вижу ее в первый раз. Но то, что ты рассказала, очень серьезно. Что еше было вчера?

— Убили администратора Безобразова. Во время моего выступления.

— Вот так так… Я тебе могу сразу сказать: Красавчик не имеет к этому никакого отношения. Ты сама-то что думаешь?

— Ничего… Я еще не думала об этом. Сейчас я совершенно опустошена.

— Вот что… Мы не останемся здесь больше ни минуты. Они быстро прошли в спальню, где всего час с небольшим назад стонали в объятиях друг друга. Скинув почти синхронно халаты, Хранители начали одеваться, не спуская глаз друг с друга. Но обнаженные желанные тела чуть было не сыграли с ними злую шутку.

На Злате был только лифчик, на Михаиле — только носки, когда они, забыв обо всем, упали на кровать, лихорадочно обмениваясь беспорядочными поцелуями и ласками. В какой-то момент рука Златы быстро и требовательно скользнула по шее и плечу Михаила; цепочки, на которой висел медальон — генератор биопомех — оборвалась, но ни он, ни она этого не заметили. Они уже были готовы пойти в своих излияниях чувств дальше — до самого конца, но вдруг раздался звонок в дверь.

Так же дружно, как сбрасывали халаты, они дружно вскочили с постели.

— Ты действительно ничего не можешь? Потри ладошки… — прошептал Михаил.

Злата прислушалась к себе.

— Мне нужно хотя бы минут пятнадцать, чтобы восстановиться. Не нужно было заниматься любовью.

— Нужно, нужно! Ручонки устали?… Так у нас есть две пары прекрасных ног. Ими мы и воспользуемся.

Где-то секунд через тридцать звонок в дверь повторился. Злата и Михаил были уже почти одеты. Окно спальни выходило на ту же сторону, что и окна кухни.

— Девки нет! — сказал Михаил, осторожно выглянув на улицу. Он отдернул занавески, открыл окно и высунулся.

Снова раздался звонок, и в дверь посыпались громовые удары.

— Здесь рядом — пожарная лестница. Всего два метра по карнизу. Сможешь?

Злата уверенно кивнула.

Удары в дверь становились все чаще и сокрушительней. Кто-то просто выламывал ее. Без лишних слов Михаил вылез из окна на узкий карниз и, осторожно ступая, пошел.

Он благополучно добрался до пожарной лестницы и стал ждать Злату.

Она в своем коротком черном платье, хранившем следы ночных приключений, в красном, с золотыми пуговицами блейзере, вымазанном соком травы, вылезающая из окна… Зрелище было очень странным, эротичным и смешным. Злата сама чувствовала это.

Она тоже, делая короткие, осторожные шажки, добралась до лестницы. Михаил на полпути протянул ей руку.

— Дамы вперед, — шутливо приказал он.

— Я же говорила, что ты извращенец, — парировала Злата. Меньше чем через минуту они были на крыше.

Она бросилась к распахнутому настежь слуховому окну.

— Сюда нельзя! — остановил ее Михаил. — Здесь нас могут ждать! Дальше!

Они пробежали по крыше, спустились на другую. Пробежали и ее почти всю.

— Сюда! — приказал Хранитель.

Злата и Михаил оказались на чердаке и, пробираясь вперед, распугивая спящих голубей, стали искать выход. Было темно, что-то жалобно хрустело под ногами.

— На всякий случай запомни… Бетельгейзе… — Михаил не закончил фразу. — Свет! — перебил он сам себя. — Выход на лестничную клетку.

Но он ошибся. Свет шел из комнаты, совсем не похожей на чердачное помещение. Хранители поняли это слишком поздно, когда уже находились на середине.

— Ловушка! — крикнул Михаил. Он выхватил пистолет.

— Бросьте оружие. Это бесполезно, — раздалось за их спинами.

ГЛАВА 7

Эриксон обманулся. Перед ним лежала не Белла. Он понял это через несколько минут, когда чувства, захлестнувшие его, перестали заглушать голос разума.

— Это не она, — сказал капитан, и в голосе его слышалось и разочарование, и облегчение, — хотя очень похожа. Значит, они все-таки люди.

— Она жива?

Эва протянула к женщине руку.

— Кажется… она под колпаком. Сеньков тоже протянул руку.

— Скорее всего, это какой-то защитный экран.

— Иван, ты можешь работать в скафандре?

— Не знаю. Если не помешает защита.

— Попробуй определить, что с ней.

Сеньков стал медленно водить рукой вдоль экрана. Вмиг на лбу у него выступили капельки пота и участилось дыхание.

— Капитан! Она живая!

— Ты что делаешь?! -Эриксон бросился к Сенькову, но было уже поздно. Иван быстрым движением снял с головы шлем, швырнул его в сторону и стал стягивать скафандр.

— Он мне мешает, — улыбнулся цептунианин. Эриксон и Эва невольно отступили на несколько шагов.

— Тебе не следовало делать этого, — сказал Пол. — Мальчишество! Ты понимаешь, в какую историю влип?

Сеньков энергично растирал ладони.

— Я все понимаю, капитан. Биологи еще не сделали никакого заключения насчет атмосферы на звездолете… В воздухе что-то плавает — непонятно что. А меня ждет в лучшем случае карантин. В худшем я вообще не возвращаюсь на «Гею». А теперь попрошу не мешать!

Цептунианин встал в изголовье ложа и протянул к ней руки. Глаза его были закрыты. Тело слегка раскачивалось. Эриксон и Эва Смит, готовые к любым неожиданностям, внимательно наблюдали за действиями нового командира навигаторов. Пол осторожно достал оружие, поймав на себе поощрительный взгляд Эвы.

— Она живая, — медленно проговорил Сеньков, — но мозг ее чист. Вся информация стерта… Почти вся… Осталось только… Кажется, я понял. Это касается…

Фразу цептунианин не закончил: открылась дверь и в отсек с излучателем на изготовку влетел Полонский — напарник Сенькова. Александр направил оружие на капитана и выстрелил… Но, так же как у Эриксона несколькими минутами раньше, у нового первого помощника капитана оружие тоже дало осечку.

Сеньков резко обернулся на своего напарника. А Эриксон, досадуя на себя за то, что, как желторотый юнец, стоял и ждал, пока Полонский выстрелит в него, убрал свой излучатель.

— Сначала надо думать, а потом стрелять, — пробурчал он. — И в следующий раз, будь любезен, проверь перед вылазкой оружие.

Капитан сразу же обратил внимание на то, что у него и у Полонского отказали излучатели. Такое бывало, но очень редко.

«Совпадение!» — сказал себе Эриксон и тут же забыл об этом, переключившись на незнакомку, так похожую на его покойную жену. Мысль, что нужно разобраться в причине осечек, мелькнула у него еще раз, но тут же исчезла без следа… Потом, много позже, капитан вспоминал этот эпизод не раз. И каждый раз приходил к выводу: если бы он выяснил, почему оружие отказалось стрелять, все пошло бы по-другому… Все сложилось бы менее драматично. Не было бы хаоса и потоков крови, не было бы падения в пучину варварства и долгого мучительного возрождения… Нужно было только ответить на простой вопрос: почему оружие дало осечку?!

— Да я проверял… — Полонский недоуменно повертел в руках излучатель. — То есть… Я же чуть не убил вас, капитан… Иван куда-то пропал, не отзывается… И еще такая жуть навалилась…

Только сейчас первый помощник понял, что напарник стоял перед ним без скафандра.

Возникла немая сцена, которую нарушил голос Жана Браге:

— Семнадцатые! Поднимайтесь-ка на последний уровень. Мы здесь такое нашли! На эту штуку стоит посмотреть. Такой грандиозности я еще никогда не видел.

— Мы тоже кое-что нашли, — отозвался Эриксон. — Гуманоида… Женщину…

— Что-что? — не понял Жан.

— Мы нашли человека. Женщину.

— Хорошенькая? — раздался чей-то голос.

— Ноги длинные? — подхватил другой.

— Замолчать, животные, — осадил всех командир десантников. — Ты не шутишь, Пол? Мы обшарили уже весь звездолет. Ни одной живой души.

— Какие шутки! Она без сознания. Точнее… Сеньков говорит: ее мозг пуст. Стерта память.

— А он-то откуда знает?

— Иван снял скафандр…

— Час от часу не легче. Иду к вам.

* * *

Перед будуаром — так вмиг окрестили помещение, где лежала незнакомка, — выстроилась настоящая очередь. Все, кто был на чужаке, и мужчины и женщины, прямо с ума посходили — хотели видеть прекрасную инопланетянку, хотя каждый из них повидал на своем долгом веку немало…

Кое-кто из экипажа «Геи» помнил контакты с торнами — гигантскими разумными ящерами. Дело многотысячелетней давности, закончившееся настоящей большой войной, в которой торны вполне могли победить… Да что там — стереть с лица вселенной только-только зарождавшееся Содружество. Но в самый решающий момент ящеры вдруг отказались от борьбы и исчезли. Просто взяли и исчезли вместе со своей планетой и всей звездной системой, хозяевами которой они были.

Кто-то не мог забыть планету Грёз с ее неправдоподобно прекрасными двуполыми обитателями. Планета Грёз! Это был настоящий рай. Воздух там, казалось, пропитался флюидами беспечности, беззаботности… самого настоящего животного довольства. И казалось, флюиды эти были живыми! Как потом выяснилось, так оно и было. Человек, побывавший на планете, заражался странной, неизлечимой болезнью. Он пребывал в не проходящем ощущении счастья, сладострастного непрерывного горения, лишаясь сна и аппетита. Такие люди могли жить только на Грёзе. На Алдане, на любой другой планете Содружества они погибали.

А кое-кто из геян мог похвастаться, что нес патрулирование в секторе «Г». Правда об этом уголке вселенной давно превратилась в легенду, сказку. Сектор «Г» ничем не отличался от всех остальных. Звездная система с пятью планетами, вторая из которых была пригодна для жизни. Экспедиционный крейсер, открывший ее, совершил несанкционированную посадку и замолчал. Его ведомый вызвал спасателей, которые тоже замолчали, лишь только коснулись планеты. Когда число пропавших звездолетов достигло полутора десятков, комиссия по аномальным явлениям наложила запрет на посещение этого участка вселенной. Но для всех искателей приключений он стал самым лакомым кусочком. Ходили слухи, что того или иного астронавта с очередного исчезнувшего звездолета видели на самых дорогих планетах Содружества, что эти астронавты расшвыривали деньги направо и налево. А когда в одном из исторических архивов была найдена единственная прижизненная фотография легендарного Масаро Сайто и весь космический флот Содружества единодушно признал в самом богатом человеке прошлого капитана экспедиционного крейсера, открывшего сектор «Г», его — сектор — пришлось охранять уже с помощью оружия. Здесь явно попахивало временными аномалиями, если не сказать больше: перемещениями во времени. И чем это могло кончиться для безопасности Содружества Кольца, одному Богу было известно…

Десантники, дождавшиеся своей очереди, выходили из будуара притихшие, с вытянутыми лицами. Сходство незнакомки с женой капитана «Геи» сбивало с толку. Большинство было уверено, что перед ними и есть Белла Эриксон.

— Очень похожа. Очень, — сказал Жан, отводя Эриксона в сторону, — такое ощущение, что это на самом деле она.

— У меня тоже, — признался Пол.

— Почему ты позволил Сенькову снять скафандр, капитан? — строго спросил Жан Браге, меняя тему.

— Это произошло слишком неожиданно. Скафандр мешал ему работать.

— Ты, наверное, и сам понял, что Сеньков — твоя ошибка. Столько сил затратить, чтобы включить его в экспедицию… Что касается меня, я никогда не доверял цептунианам. Эти экстрасенсы — непредсказуемый народ. А Сеньков к тому же еще и тщеславен. Вот увидишь, он еще попьет нашей кровушки… — Жан вздохнул. — Что ты думаешь с ним делать, капитан? Для нас Сеньков теперь потенциально опасен. Карантинного модуля нет. Пускать Ивана на корабль нельзя. Я бы не хотел получить второй крейсер «Смелый». Как вспомню, просто жуть берет.

— Я, честно говоря, в растерянности. Сеньков уже чужой. В него вошло нечто. Будь моя воля, я бы… Но ему симпатизирует половина команды. Я не могу тронуть Сенькова даже пальцем. И так поговаривают, что я свел личные счеты с цептунианином, сделав его командиром навигаторов… Есть только одно решение: оставить Сенькова здесь. Но я сильно подозреваю, что он сам этого хочет…

— Ситуация… — протянул Жан. — Если хочет, пусть остается. В конце концов…

— В том-то и дело, что одного его оставлять нельзя, — покачал головой капитан. — Здесь масса вещей, о назначении которых мы представления не имеем. А Сеньков уже что-то знает. И видимо, хочет узнать еще больше.

— Да, ситуация, — высказался опять Жан. — Хочет узнать — пусть узнает. В конце концов, всегда можно уничтожить вражеский звездолет вместе со всем содержимым — не впервой!

Эриксон с интересом посмотрел на Жана.

— Пожалуй… — согласился он. — Сеньков не вернется на «Гею», пока не будет четкого ответа от биологов, как влияет на человека вещество в атмосфере чужака.

Командир десантников кивнул.

— Ты ничего не сказал о своей находке, Жан!

— Да-да… Мы нашли очень странное сооружение… Очень странное… Я ничего подобного никогда еще не видел. Даже ума не приложу, для чего эта штука была им нужна. Это точно не двигатель. С двигателем мы уже разобрались. То, что мы нашли, с точки зрения функциональности совершенно бесполезная конструкция. Это… такое… большое… оно…

— Ладно, — перебил Пол Жана, — лучше один раз увидеть.

— Берлиц! Каедов! — окликнул командир двух молодых людей — видимо, самых толковых из десантников. — Пойдете с нами. Остальным продолжить осмотр!… Да не бабы, животные! Звездолета!

Пол хотел взять с собой Эву — почему-то он чувствовал свою вину перед ней за то, что инопланетянка была похожа на Беллу, — поискал ее глазами, но не нашел.

Они дошли до лестницы и стали подниматься наверх.

— Нет! Эти ребята точно владели телепортацией. Или мы имеем дело с кораблем, принадлежавшим цивилизации мазохистов! — сказал слегка запыхавшийся командир десантников.

Наконец они добрались до самого верхнего уровня и вошли в дверь, послушно открывшуюся перед ними, — тут же вспыхнул яркий рассеянный свет. Небольшая площадка без перил, на которую они попали, казалось, парила над бездной. Десантники находились под самым куполом огромного отсека, имевшего цилиндрическую форму.

— Ей-богу, они еще и летали, — вырвалось у Эриксона. Не обращая внимания на противное щекотание в мышцах ног, капитан подошел к самому краю платформы, посмотрел вниз, но ничего не увидел. Мощности всех источников света, включая их собственные, не хватило, чтобы осветить дно гигантского колодца. Мерещился только один слабый красный огонек, который Пол принял за оптический эффект. По всему периметру странное сооружение было покрыто каким-то материалом темного цвета. Когда Эриксон пригляделся повнимательней, то понял, что это никакой не материал, а тонкие, еле различимые волокна. Они беспорядочно переплетались между собой и еле заметно шевелились.

— Может, это оранжерея какая? — предположил десантник по фамилии Каедов.

— Или большая сушилка, — высказался Берлиц.

«Я ошибся! — подумал Эриксон. — Это не самые толковые десантники. Просто самые сильные».

— Надо вернуться сюда в тяжелых скафандрах и сойти вниз, — сказал Эриксон. — Вещи, назначения которых я не знаю, смущают меня.

— А меня пугают, — отозвался Жан Браге.

* * *

Примерно часа через два отряд десантников покинул чужой звездолет, оставив на его борту Сенькова и приставленных к нему Берлица и Каедова как самых сильных.

— Ты знал, на что идешь, Иван, — сказал напоследок Эриксон. — Биологи сделают все, чтобы вытащить тебя отсюда.

— Не переживайте за меня, капитан. Звездолет большой… Я найду, чем заняться.

В этих словах Сенькова Пол почувствовал некий намек пополам с издевкой. Он тут же вспомнил, как, просканировав мозг незнакомки, Иван сказал, что он что-то там понял. Понял что? Эриксон спросил об этом впрямую, но Иван извинился:

— Ошибка вышла… Просто померещилось…

Но капитан ему не поверил. Какую-то информацию все же экстрасенс с Цептуна снял с мозга, который он объявил «почти пустым». Какую? Не просто же так он расстался со скафандром! Ведь он понимал, что рискует жизнью! Так ради чего он рисковал своей жизнью? Ради какой информации?

«Задавать ему вопросы бесполезно, — сказал себе Эриксон. — Он уже что-то решил. У него есть какой-то план. Ничего. Мы тоже кое-что придумаем».

— Глаз с него не спускайте, — предупредил Пол Берлица и Каедова. — Передавайте непрерывный видеосигнал на «Гею». Через шесть часов вас сменят.

На выходе Эриксона ждала еще одна загадка. Жан Браге не удержался и вскрыл контейнер, которых в отсеке, похожем на склад, было несколько сот, если не больше.

— Узнаешь, семнадцатый? — спросил командир десантников.

— Похоже, это те самые волокна, покрывающие «сушилку»?!

— Да. Если в остальных контейнерах то же самое — вопрос: зачем они тащили их с собой?

Эриксон чуть было не застонал.

— Меня утомили эти вопросы без ответов, — проговорил он. — Все!… На «Гею»!

* * *

Вернувшись на крейсер, капитан первым делом организовал непрерывное наблюдение за Сеньковым. Для этого, кроме двух десантников, которых цептунианин-экстрасенс запросто мог вывести из строя, воспользовавшись своими сверхспособностями, были задействованы несколько десятков зондов-разведчиков. Пол распорядился нашпиговать ими все переходы вокруг каюты, выбранной Сеньковым в качестве, как он сам сказал, камеры.

— Хорошо устроился, — оценил Эриксон, понаблюдав несколько минут за своим бывшим первым помощником.

Сеньков, под пристальным вниманием Каедова, Берлица и десятков «глаз» зондов-разведчиков, обошел ближайшие каюты, собирая все, что попадется под руку. Он набрел на отсек, где Эриксон и Эва нашли целый вещевой склад, и вскоре его «камера», в которой изначально, кроме кровати, стула и столика, больше ничего не было, превратилась в подобие антикварной лавки. Появилась еще мебель, какие-то подносы с замысловатыми узорами, статуэтки, напоминавшие культовые статуи с планеты Атлантея. Появились зверюшки, сделанные из материала, похожего на фарфор. Сеньков нашел несколько клинков с рукоятками, украшенными переливавшимися всеми цветами радуги камнями. Холодное оружие он тут же прикрепил к переборке.

Обустроившись, бывший первый помощник капитана помахал с главного терминала ручкой.

— Вы как хотите, капитан, — зевая, сказал он, — а я чертовски устал и хочу спать.

И с этими словами Сеньков лег на ровное упругое возвышение, которое, иначе как за кровать, ни за что другое принять было нельзя. Картинка на терминале стала меркнуть и вскоре совсем погасла.

— Наглец, — скорее с симпатией сказал Эриксон. Он задействовал общую связь и объявил экстренное заседание чрезвычайного совета ровно через сорок минут в кают-компании…

А через три с небольшим часа Пол вошел в модуль отдыха, разделся в кабинке, оставшись в плавках, пропускавших ультрафиолет, и лег на горячий песок под жаркие искусственные лучи Коисы.

Рядом с Эриксоном, бережно положив в изголовье небольшой, круглой формы сверток, улегся Александр Полонский. Он не был на экстренном совещании: торчал в биологическом модуле — руководил обработкой трофеев, собранных на чужаке.

Несколько минут они молча слушали шум прибоя. Внимательно наблюдали за группой стройных загорелых девушек, азартно игравших в волейбол. На них, как на Эриксоне и на Полонском, тоже красовались лишь изящные миниатюрные плавочки. Было приятно смотреть на гибкие, безупречные женские тела, на то, как вздрагивают при каждом прыжке упругие холмики обнаженных грудей…

— Что-то я их не помню, — сказал Пол, кивнув на девушек.

— Вон те — сестры-близняшки из генетического модуля. Та, смугленькая, — химик. Остальные — медицинский модуль, — отозвался Полонский, — вот эта, беленькая, — зубной техник. Черненькая, в оранжевых трусиках — Сюзи, сексопатолог.

— Да? — удивился Эриксон. — А ты откуда знаешь?

— Был у нее пару раз на профилактическом осмотре… Но мне кажется, капитан, что девушки волнуют вас меньше всего. Недовольны результатами совещания?

— Я еще сам не понял.

— А вы порассуждайте вслух. Иногда это бывает очень полезно. Да и мне интересно знать, чем там у вас дело кончилось. Я так закрутился, что даже краем глаза не смог следить заходом совета. А потом я покажу кое-что интересное. — И Полонский осторожно похлопал рукой по свертку.

— Хочешь заинтриговать? — улыбнулся Эриксон. — Ну-ну…

— Нет, серьезно, капитан! Вам удалось выяснить причину, по которой чужак остался без команды?

— Почти. Скорей всего, они встретились с «пожирателем звездолетов», напавшим на «Гею». Только нам чудом удалось спастись — спасибо Чамингу, — а им — нет.

— Есть доказательства?

— Косвенные. Эта женщина… Она одна сохраняла неподвижность во время нападения. Открытый причальный отсек… Остатки летательных аппаратов вокруг звездолета… Экипаж хотел спастись бегством. А «пожиратель» давил людей, как сырые яйца… Но это только предположение. Все могло быть по-другому.

— Они ведь владели телепортацией? Может быть, это и есть причина? Телепортировались на третью планету, а вернуться не смогли. Или еще не пришло время возвращаться.

— Телепортация здесь ни при чем. Если они ею и владели, то исключительно в пределах звездолета. Среди десантников были механики. В двигателе звездолета нет принципиально ничего нового. Работает на лаулите… Но самое главное, позволяет совершать такие же гиперпрыжки, какие совершает «Гея». Отсюда вывод: телепортации для космических путешествий они не использовали. Да и телепортация в пределах звездолета у меня под большим сомнением. Не могли они просто телепортироваться без специальных приспособлений: порт отправки, порт прибытия… Мы не нашли их… Еще меня поразило то, что мы не нашли ни одной крошки пищи! У них на камбузе — шаром покати. Хорошо! Пусть провизию вместе с астронавтами слопал «пожиратель», но где личные вещи? Одна расческа на двадцать человек! Абсурд!

— Пол! Александр! — окликнула их молоденькая врач-сексопатолог. — Присоединяйтесь к нам.

— Извини, Сюзи. Как-нибудь в другой раз! — улыбнувшись, ответил Эриксон.

— Советую вам уйти в тень. Вы рискуете получить тепловой удар. И кстати, — посмотрела она долгим взглядом на Полонского, — излишние дозы ультрафиолета снижают потенцию.

Ее подружки весело засмеялись.

— Что, действительно снижают? — с нотками беспокойства в голосе спросил Александр.

— Она пошутила, — успокоил его Эриксон.

— Но сегодня в самом деле чересчур припекает, так и хочется сделать потише.

Капитан медленно приподнялся на локтях:

— Что ты сказал?

— Жарковато, говорю.

— Нет! Самое последнее!

— Кажется… Так и хочется сделать потише, — недоумевая, повторил Полонский.

— «Сделать потише»?! Я все понял! — воскликнул Эрик-сон. — Ну, Сеньков!… Только бы успеть!

Капитан вскочил на ноги и стал лихорадочно одеваться.

— А ты чего разлегся! — прикрикнул он на Александра. — Делай как я!

Под удивленными взглядами окружающих они, чертыхаясь, натянули на себя одежду. Эриксон бросился к выходу. Полонский кинулся вслед за ним.

На песке остались носки капитана и небольшой сверток, который Александр принес с собой.

Вдвоем они влетели в причальный отсек и подбежали к капсуле номер семнадцать.

— Я не имею права выпустить вас без скафандров, капитан, — взмолился дежурный. — Инструкция!

— Кто подписал инструкцию?

— Капитан!

— Кто капитан?

— Вы!

— Приказываю: открыть ворота!

На пререкания ушло ровно столько времени, сколько требуется, чтобы занять место в капсуле. Конечно, дежурный был прав. Скафандр необходим. Но важнее скафандра было сейчас время. Быть может, счет уже шел на секунды…

Эриксон даже не стал ждать, когда ворота причального отсека полностью откроются. Лишь только образовалась щель, в которую могла протиснуться капсула, капитан оторвал ее от причала.

Гигантский диск — спутник третьей планеты — стремительно полетел им навстречу.

«Надо бы его назвать как-нибудь… — совершенно некстати пронеслось в мозгу Эриксона. — Чтобы на века. И планете дать имя позвончее, да со значением…»

Полет продолжался недолго. Вскоре они вышли прямо на звездолет: цепочка тусклых огней, жерло открытого причального отсека.

— Ну, держись, Саша! — крикнул Эриксон.

— Держусь, — ответил тот. Это были его первые слова с того момента, как он последовал за капитаном.

Эриксон, как всегда, рассчитал все до мелочей. Не сбавляя скорости, он направил капсулу под верхний предел причальных ворот… И то, чего он больше всего опасался, произошло! Ворота стали медленно закрываться.

Увеличить скорость было невозможно. Эриксон выжимал из капсулы все, на что она была способна. Оставалось надеяться, что они успеют проскочить… А если не успеют?…

Пространство уменьшалось с нарастающей скоростью. Одновременно с еще большей скоростью на них надвигался почти отвесный корпус звездолета.

Проскочим, не проскочим… Проскочим, не проскочим…

— Не проскочим! — крикнул Полонский, и Пол Эриксон направил капсулу резко вверх…

* * *

Вновь все командиры модулей сидели на своих местах в кают-компании, понуро опустив головы.

— Удалось восстановить связь? — спросил Эриксон у командира связистов.

— Нет, — виновато ответил тот.

— Продолжайте работать.

— Этот цептунианин просто маньяк какой-то! — неожиданно сказал командир десантников Жан Браге. — Самое главное, непонятно, чего он добивается. А что, если на звездолете есть оружие большой разрушительной силы, которое мы просто не приняли за оружие? Пол, помнишь эту странную «сушилку»? Вдруг это какой-нибудь генератор каких-нибудь сверхразрушительных лучей? Что, если Сеньков возьмет и пойдет на нас войной? Может быть, пока не поздно, уничтожить этот злосчастный звездолет вместе с цептунианином к чертовой матери?

— Это слишком опасно, — возразил командир физического модуля. — В качестве горючего звездолет использует лаулит. Если его окажется слишком много, так сверкнет — на Алдане будет видно, где бы Алдан ни находился. Вот если бы вывести чужака на орбиту…

Эриксон и Жан Браге переглянулись.

— Но не надо забывать: там наши товарищи! — закончил свою речь главный физик.

Пол посмотрел на терминал, на котором неприступной крепостной стеной высился корпус чужого звездолета.

— То, что Сенькову удалось закрыть ворота, доказывает только одно: моя догадка верна. — Капитан еще раз прокрутил в сознании эпизод, когда Иван демонстративно лег спать, после чего в «камере» погас свет. Но свет не погас! Его погасил Сеньков! И погасил не просто так, а с помощью мысленного приказа!

Если бы капитан сразу понял это…

— Цептунианин научился управлять системами корабля с помощью биотоков, частоту которых узнал, осматривая… — Эриксон в ужасе замолчал, потому что хотел произнести вслух имя своей жены: осматривая Беллу!… Полу удалось быстро справиться с волнением, охватившим его, и закончить фразу, не выдав себя, — …осматривая… ту женщину, зондируя ее мозг. Вот почему командир навигаторов так легко расстался со скафандром! Чтобы остаться на звездолете, и не просто так, а в качестве его единоличного хозяина.

— Значит, Берлиц и Каедов…

— Значит!

То обстоятельство, что он чуть было не назвал незнакомку Беллой, не на шутку испугало капитана. Он не хотел признаваться себе, но факт оставался фактом. Та женщина… Он думал о ней как о Белле, как о своей жене! Белла жива! Она вернулась к нему, чтобы уже навсегда остаться рядом. И вдруг… Сеньков!

«Так вот откуда у меня такая прыть! — с удивлением думал Эриксон. — Так вот истинная причина, по которой я рисковал своей жизнью и жизнью Полонского! Я не хотел потерять ее еще раз! Кажется, я схожу с ума. Нет, только не это! Белла погибла! Погибла от руки Эвы Смит… От руки Чаминга!»

— Смотрите! — вдруг крикнул Полонский, показывая на терминал, на котором гигантское тело звездолета, мигая цепочкой ярких огней, медленно отрывалось от поверхности спутника третьей планеты.

ГЛАВА 8

Голос был настолько будничным, не соответствующим драматичности ситуации, что Михаил не подчинился. Он резко развернулся, вскинул руку, в которой сжимал пистолет, и тут же выронил его.

— Медальон… — Михаил схватился за голову, застонал от боли. — Медальон… Черт…

— Ошибаетесь, любезнейший. Не имею чести.

В чердачном проеме, ведущем в странную чистенькую комнатку, в нескольких метрах от Михаила стоял мужчина в длинном сером плаще и шляпе, надвинутой на глаза. Правая рука его была вытянута в сторону Хранителей.

Злата, как могла, мобилизовала все свои силы и взглянула незнакомцу в глаза, поблескивавшие под широкими полями.

— Бесполезно! — тем же будничным голосом сказал мужчина.

И это было правдой. Она еще не восстановилась полностью и не смогла оказать достойного сопротивления. Человек в плаще шевельнул пальцами — Михаил и Злата сделали по шагу назад. Еще одно еле заметное движение пальцами — еще один шаг назад… Они отступали до тех пор, пока их спины не коснулись необычно холодной стены. Незнакомец, не опуская руки, почти вплотную подошел к ним.

— Что вам от нас нужно? — зло спросил Хранитель.

— Лично от вас — ничего. — Под полями шляпы скользнуло подобие улыбки.

— Черный Охотник! — воскликнула Злата. — Не имею чести.

— Тогда кто вы такой и чего вы, в конце концов, от нас хотите? — разозлилась девушка.

— Только то, что вам не принадлежит, — ответил незнакомец. Он коснулся ладонью лба Златы, и мозг ее обдало жаром.

Комната осветилась ослепительно ярким золотым светом, скручивавшимся в спираль. Перед глазами, словно в окне несущегося с огромной скоростью поезда, замелькали обрывки каких-то образов, чьи-то лица, фигуры, тени… По полю, осыпаемая тучей стрел, неслась конница. Рушился, сотрясаемый мощными подземными толчками, город… Стая крупных зверей, обросших длинной шерстью, бежала по заснеженной пустыне… Что-то огромное, заслонявшее полнеба, парило в воздухе… У самого берега тонул, напоровшись на рифы, трехмачтовый парусник… Появился и исчез мальчик-пастух, игравший на дудочке… Взлетел в небо воздушный шар… Двое всадников, закованные в железо, с копьями наперевес, понеслись навстречу друг другу… Изнуряющая, слепящая метель из бесконечного числа картинок, сопровождаемых одним-единственным словом: «перстень»!

Перстень! — ревело в ее ушах. И было только одно желание: сказать все, но вырваться, прорваться назад в привычный, свой, родной мир…

Перстень!… Перстень!… Перстень!…

И вдруг все прекратилось. Прекратилось вместе с тихим хлопком, который мгновенно вернул Злату к действительности. Она увидела странного мужчину в плаще и широкополой шляпе, опускавшего руку.

— Это бесполезно, — сказал незнакомец тому, кто стоял на пороге чердачной комнаты и… исчез!

— Бред какой-то… Прямо как сквозь землю провалился. А еще говорил, что не имеет к чертям никакого отношения… Ты кто такой? — обратился Михаил к молодому человеку, шагнувшему в комнату и направившему на него его же собственный пистолет.

— Его зовут Виктор, — ответила Злата, растирая себе виски. — Тот, в шляпе… посланец дьявола… Он просто вывернул мой мозг наизнанку.

— Приятель, опусти-ка пушку.

Виктор даже не шевельнулся. Он только переводил взгляд с Хранителя на Злату и снова на Хранителя.

— Виктор, это мой друг. Отдай ему пистолет, — приказала Злата.

Виктор беспрекословно подчинился.

— Ого, — оценил ситуацию Михаил, — где ты откопала такого послушного молодца? Во как на тебя смотрит! Сейчас в любви начнет признаваться.

— Мой сосед… — коротко пояснила Злата. — И ты зря стараешься. Он твоих шуток не оценит.

Злата положила руку на плечо Виктора.

— Спасибо тебе. Ты успел как раз вовремя.

— Вон они! Вон! — раздался крик с дальнего конца чердака.

В свете, льющемся из комнаты, Злата увидела людей, которые пробирались к ним через завалы из отслужившей свой век мебели.

— Красавчик! Все-таки достали, гады, — ругнулся Михаил. — Быстро сюда — на крышу!

Он вытолкал Злату из помещения, в котором над ними проводил свои странные опыты незнакомец в шляпе, и подтолкнул к слуховому окну.

— Стреляй! — раздался чей-то крик, и вслед за этим прогремел выстрел.

Пуля расщепила оконную раму и выбила стекло. Михаил выстрелил в ответ — и попал. Тот, кто кричал «стреляй!», завизжал на весь чердак, как подвешенный за ноги поросенок.

— Прикажи своему рабу задержать их! Иначе можно прямо сейчас сигать вниз. Если схватят нас живыми — все! — выбравшись на крышу, сказал Михаил.

— Останови их, — быстро проговорила Злата, даже не взглянув на Виктора, — и найди нас потом!… Откуда здесь взялся Красавчик?

Ее вопрос остался без ответа.

Они опять бежали по крыше, но теперь в обратную сторону — к пожарной лестнице.

— Ты как? — на ходу спросил Хранитель. — В форме?

— Не знаю! — запыхавшись, ответила Злата. — Мне нужно пять минут.

— Нужно — значит, найдем.

Они начали спускаться по пожарной лестнице. В этот момент ночную тишину разорвал вой нескольких сирен одновременно, и прямо под ними остановились три милицейские машины.

— Вот теперь точно все в сборе, — произнес Михаил.

До окна квартиры Петруни Злата добралась, сделав всего два больших шага. Опасность напрочь лишила ее страха перед высотой.

Оказавшись в спальне, Михаил выглянул в окно.

— По лестнице уже лезут. Я их задержу, а ты готовься. Злата стала энергично растирать ладони.

— Еще шаг — и я взорву дом ко всем чертям! — крикнул Хранитель куда-то вниз и тут же исчез из проема. — Гарантирую тебе неограниченный лимит времени, — с гордостью сказал он.

Они несколько минут стояли у входной двери, прислушиваясь к звукам на лестничной площадке.

— Тоже мне спецы, — пренебрежительно прошептал Михаил, — даже не потрудились за ручку подергать. Дверь-то была открыта!

— Там девять человек, — сказала Злата, — можно спокойно выходить. Кажется, у меня все получилось.

— Подожди, — остановил ее Михаил, — ты что, собираешься вот в этом идти по улице?

Злата посмотрела на себя в зеркало, висевшее в прихожей. Вся перемазанная неизвестно чем, порванное платье, порезанный осколком стекла рукав блейзера… Вид у Михаила был не лучше.

В обширном гардеробе подпольного заводчика Зигфрида Петруни они нашли более или менее подходившую им по размерам одежду. Злата натянула на себя джинсы и тонкую красную майку.

— Очень сексуально. — Хранитель провел пальцем по бугоркам сосков под материей.

В последний момент Михаил вспомнил про медальон. Он нашел его там, где потерял, — на постели.

Они как ни в чем не бывало вышли на лестницу, аккуратно прикрыв за собой дверь.

За дверью, по обе стороны, не обращая на Злату и Михаила никакого внимания, стояли два омоновца из группы захвата — в масках, бронежилетах, с оружием на изготовку. Третий стоял на ступеньках. Он переговаривался по рации:

— Понял, первый! Штурм через пять минут, после выстрела гранатомета. Есть, живыми можно не брать!

Хранители стали спускаться по ступенькам. Этажом ниже собрались остальные шестеро омоновцев. Они курили, вяло обсуждая вчерашний футбольный матч. Никто из них даже не взглянул в сторону молодого человека и девушки, спускавшихся по лестнице.

На улице Злата и Михаил увидели еще несколько милицейских машин — плюс к тем трем, которые подъехали раньше, и еще две пожарных и одну машину «скорой помощи». Везде сновали люди в форме и штатские с кабинетной бледностью на лицах. Из противоположных окон выглядывали сонные, но любопытные обыватели. Несмотря на глубокую ночь, в стороне, сдерживаемые отрядом оцепления, волновались любопытные.

— Сейчас начнут! — радостно крикнул кто-то.

И точно. Прогремел выстрел из гранатомета, и в окно прекрасной четырехкомнатной квартиры, принадлежавшей производителю фальсифицированной водки господину Петруне, полетела граната со слезоточивым газом. Зазвенело разбитое стекло. Из глубины квартиры послышался еще один выстрел — группа захвата вышибала незапертую дверь.

— Мне кажется, Зигфриду все это не понравится, — сказал Михаил, наблюдая, как вторая группа захвата штурмует Петрунину спальню, воспользовавшись пожарной лестницей. — Ужасное зрелище. Пойдем отсюда, дорогая.

Они свернули за угол и не видели, как от толпы зевак отделился человек и последовал за ними.

За углом Михаил приостановился, решительно взял Злату за руку, подвел к краю тротуара.

— И куда ты меня хочешь отвезти? — с вызовом спросила девушка.

— На вокзал. В Москву!… Нет… ты права. На вокзал нельзя. Милиция уже, наверное, обложила нас, как волков. Хотя что я говорю. С тобой нам бояться нечего… кроме внезапности! Тогда к черту вокзал — в аэропорт.

Машин видно не было, они продолжали стоять на краю тротуара.

— Мне нужно домой.

— Это невозможно! Ты что, не поняла?! Там нас поджидает либо Красавчик, либо та же милиция, либо этот, в шляпе… если он еще жив. Я не знаю, кому ты еще понадобилась. Но очень может быть, что у тебя дома собралась сейчас превеселая компания.

— Мне нужно забрать перстень. Он дома, в тайнике.

Михаил выпустил руку Златы. В конце улицы появилась машина, но Хранитель забыл, что хотел «проголосовать».

— К черту перстень! — зло сказал он. — Все! Хватит! Я устал играть в этих Хранителей! Я хочу стать нормальным, обыкновенным человеком, не посвященным ни в какие тайны! Хочу тихой… Да-да! Тихой, сытой, обывательской жизни. Я серьезно.

Михаил обнял Злату, прижал к себе.

— Извини за банальность, — проговорил он, — но сегодня я мог потерять тебя уже несколько раз. А я не хочу потерять тебя. Уедем. Прошу тебя, уедем. Европа, Америка — мне все равно. Я устал. Честное слово, устал.

— Ты действительно устал, — подтвердила Злата его слова. — Вот заберем перстень… и отдохнем.

Михаил отстранился.

— Хорошо, — холодно сказал он. — Пусть будет по-твоему. Он тормознул проезжавший мимо «жигуленок».

— Друг, до Каменного острова?

Друг, взлохмаченный очкарик, заломил такую цену, что рисковал стать врагом Михаила на всю оставшуюся жизнь. Но торговаться Майкл не стал, просто хитро подмигнул Злате.

— Откуда ты знаешь мой адрес? — сев в машину, спросила она.

— От Красавчика, — коротко ответил Михаил.

— Вообще-то я никого не подвожу, — признался очкарик, тронувшись с места. — Всего три дня назад права получил. Вот езжу по ночам. — практикуюсь. Вы мои первые клиенты…

Они проехали совсем немного, когда Михаил заметил «хвост». Красный «порше» вынырнул из первого же переулка и пристроился за ними метрах в десяти. Михаил хотел попросить водителя ехать побыстрее, но это было невозможно. Очкарик и так на каждом повороте, даже на такой сравнительно маленькой скорости, закусывал себе до крови губу.

Просить остановиться было еще хуже. Они сразу попадали в руки тех, кто их преследовал. Хранитель нащупал рукоятку пистолета — и пистолет тоже не помощник: нет патронов.

При въезде на Дворцовый мост, который в этот час был сведен, «порше» на большой скорости вырвался вперед.

— Козел! — крикнул ему вслед очкарик.

В конце моста «порше» с ужасным визгом ловко развернулся на сто восемьдесят фадусов и помчался на «жигуленок», целясь ему прямо в лоб.

— Камикадзе, — сказал очкарик, еще не веря в то, что может произойти.

— Не-е-ет! — закричала Злата.

— Тормози! — крикнул Михаил.

Водитель понял, что сейчас произойдет неизбежное, и с испугу вывернул руль влево, одновременно нажав что есть силы на газ вместо тормоза.

— Упрись ногами! — успел еще крикнуть Михаил. «Жигуленок» резко развернуло, он стал заваливаться на правый бок, вдруг подпрыгнул и закувыркался, словно покатился с крутой горы. Машина перемахнула через высокий защитный барьер, снесла два пролета чугунной решетки и полетела вниз.

Их спасло то, что «жигуленок» ударился о воду днищем. Сиденья смягчили удар, но подбросили вверх. Если бы Злата не успела упереться ногами, она рисковала сломать себе шею о потолок.

Машина начала быстро тонуть. Несколько секунд — и наступил абсолютный мрак.

Через все щели в салон заструилась вода. Злата с удивлением поняла, что она совершенно спокойна, как будто ничего не происходит.

— Как ты? — спросил в темноте Михаил.

— Я в порядке. Эй, мужик, ты жив? Я его не чувствую…

— Ему уже все равно… Допрактиковался… Главное, не дергайся. Сейчас начнем выбираться. Запоминай. Когда вода затопит полностью дверцу, только тогда открывай ее. Да не резко. Нежно. И не правую: ее заклинило. Левую. Под потолком еще останется немного воздуха. Глотни побольше — и наверх. Постарайся вынырнуть как можно дальше от этого места. Плыви к Васильевскому. Там и встретимся. Все поняла?

— Все, — послушно ответила Злата.

— Тогда я пускаю воду.

Послышался характерный нарастающий шум. Злата почувствовала, как холодная щекочущая полоска, словно живая, быстро ползет по ее телу. Почти сразу ощущение это притупилось. В темноте не было видно, до какого уровня затоплен салон. Злате приходилось все время держаться начеку, чтобы не пропустить момент, когда надо открывать дверцу.

Она все сделала так, как говорил Михаил. Дверь открылась тяжелей, чем она думала: мешал толстый слой ила. Прежде чем устремиться наверх, Злата прикоснулась губами к самому потолку, сделала несколько интенсивных вдохов и выдохов, наконец вдохнула последний раз и, оттолкнувшись от «жигуленка», стала быстро всплывать. Она постаралась как можно дольше продержаться под водой. Это ей живо напомнило ее утреннее купание в Чертовом озере год назад.

Злата вынырнула в нескольких метрах от берега и вдруг поняла, что потеряла под водой ориентацию. Она была уверена, что плывет к Васильевскому острову, как сказал Михаил, но оказалось, что она плыла к Адмиралтейству.

Плыть назад уже не имело смысла.

Она вышла из воды, увязая в илистом дне.

— Как водичка? Теплая? — ехидно спросил кто-то из немногочисленных зевак — свидетелей происшествия. Вероятно, когда-то он был боксером — нос его был переломан.

— Как тебе не стыдно! — возмутилась его спутница.

— Да я что? Я так… — испугался боксер.

Злата не обратила внимания на его слова. Она пристально вглядывалась в противоположный берег, пытаясь угадать фигуру Михаила среди нескольких человек, стоявших на нижних ступеньках спуска к воде. Но было слишком далеко. Она не могла с уверенностью сказать, есть ли он там или его там нет.

— С тобой все в порядке? — Девушка заглянула Злате в лицо.

— Кажется, да… Там остался водитель. Надо вызвать милицию.

— Костя уже вызвал по сотовому. Молодой человек с готовностью кивнул.

— У нас машина. Хотели посмотреть, как мосты разводят… Мы отвезем тебя домой.

Злата отрицательно покачала головой.

— Не нужно. — Она дрожала от холода и нервного напряжения. Ледяное спокойствие, сковавшее ее под водой, давно улетучилось. Злата прижала руки крест-накрест к груди и пошла на мост.

— Злата Петровна! — остановил ее знакомый голос.

— Это ты? — Она ничуть не удивилась молодому человеку, стоявшему перед ней. — Как ты здесь оказался?

— Это вы как здесь оказались? Мы просто с ног сбились — вас ищем. Весь город на уши поставили. Больные штурмуют клинику. Ваши ученики штурмуют школу. Я, как могу, держу круговую оборону. Злата Петровна, как это здорово, что вы нашлись. Я теперь от вас ни на шаг. Домой! Вы так простудитесь. Вам надо срочно домой! Я отвезу, пока мост опять не развели.

— Нет, — подумав, ответила Злата. — Сначала на Стрелку. Там меня должен ждать человек.

У обочины стояло несколько машин. Они подошли к красному «порше». Сергей отключил сигнализацию, открыл дверцу.

— Ну что же вы, Злата Петровна? Садитесь, — с улыбкой сказал он.

Злата не двинулась с места.

«Так вот оно, значит, что! — воскликнула она про себя. — Мой менеджер! Вот уж никогда бы не подумала. На кого он работает? На Красавчика? На того странного типа в шляпе? Еще на кого-то? Или сам на себя?… А Безобразов? Неужели смерть администратора на его совести? Те флюиды страха!… Зачем было убивать этого мелкого клубного шкодника? И что происходит сейчас? Почему он не таится? Откуда эта наглость? Или… пошла открытая игра? Я покажу тебе открытую игру!»

— Хорошо, — решительно сказала Злата и села на переднее сиденье.

Сергей завел двигатель, но тронуться с места не успел. Со стороны Дворцовой на большой скорости прямо к ним свернула милицейская машина. Она резко затормозила в нескольких метрах от «порше». В одну секунду из нее выскочили три человека в «камуфляжках».

— Из машины, живо! — стукнул один из них дулом автомата в боковое стекло.

Сергей все еще держал руку на ключе зажигания. Он заглушил мотор, открыл дверцу.

— Из машины! — вновь крикнул омоновец. Теперь эти слова относились к Злате.

— Руки на капот! Ноги на ширине плеч! Сержант, обыщи…

— Есть! — Сержант завел автомат за спину и протянул свои огромные лапы к девушке.

— Ее-то за что? — вступились за Злату боксер и его девушка, которые все еще были здесь. К ним присоединилось еще человек пять. — Она только что из воды. Она — свидетель!

— Свидетель? — засомневался лейтенант, брови у которого срослись в одну длинную-предлинную дугу. — Сержант! Отставить ее обыскивать. Давай этого.

— И парень здесь ни при чем! — зашумела толпа. — Лишь бы повязать кого! А кого — не важно! Он уже здесь стоял, когда «жигуленок» с моста ухнул!

— Ладно, разберемся, — сбавил обороты лейтенант. — Сержант, перепиши свидетелей.

«Стоял здесь? — не поняла Злата. — Значит, это не машина Сергея шла на них в лобовую атаку? И значит, сам Сергей здесь действительно ни при чем?»

— Поедете с нами! — бросил лейтенант.

— Мне надо на тот берег! — наотрез отказалась ехать Злата.

— Опоздали: мост развели.

— У нее шок, лейтенант, — предположил сержант. — Дай ей плед, что ли. Дрожит вся! — обратился он к Сергею, который все еще стоял, положив руки на капот. — И хватит зад отклячивать!

За руль красного «порше» сел третий омоновец, молчаливый, с непроницаемым лицом.

В отделении их подробно расспросили о случившемся, а точнее — допросили.

На просьбу предъявить документы Злата ответила, что они остались в утонувшей машине. На самом деле документы остались в черном «мерседесе», в который она так опрометчиво села у бывшего Дома культуры пищевиков.

— Это Злата-Марина. Целитель, экстрасенс, прорицатель… Ее афиши по всему городу висят, — вступился за Злату Сергей. — Я могу привести миллион свидетелей, которые подтвердят вам это.

— Миллион… — проворчал дежурный, снимавший показания. — Разберемся, откуда у вас миллион… Но лицо ваше мне и в самом деле знакомо.

Когда наступило раннее утро, их отпустили. Злата уже обсохла. Дежурный оказался в общем-то человеком. Напоил ее горячим чаем, куда плеснул ложку спирта из фляжки, которую достал из сейфа.

— Извини, Сергей, — были первые слова Златы, когда они остались вдвоем. — Я подумала, что в той машине был ты.

— Теперь все понятно. А то я никак сообразить не мог, почему вы так странно на меня смотрите. Теперь куда? Домой? Или на Стрелку?

— На Стрелку. Вдруг он все еще ждет меня.

Сергей не стал спрашивать, кто ждет Злату Петровну на Стрелке Васильевского острова. Он завел мотор и тронул машину с места.

Конечно, Михаила Злата не нашла. Если он просто не дождался ее — это одно. Но Злату не покидала мысль, что Михаил мог вообще не выплыть. Она пыталась настроить себя на его волну, как делала это, когда ее просили ответить: жив человек или нет? Но очень скоро поняла, что из этого ничего не получится. Михаил вновь повесил себе на шею генератор биопомех.

— А теперь куда, Злата Петровна? — спросил Сергей, готовый выполнить любую ее просьбу.

— Я должна подумать, — ответила она.

Машина стояла напротив здания Биржи. Уже пошли первые троллейбусы. Утро было хмурым, не предвещающим ничего хорошего.

«Куда мы ехали в этом злополучном «жигуленке»?» — спросила себя Злата. Все очень просто! Она вспомнила о перстне, и они поехали к ней домой, за ним… Не дождавшись ее на условленном месте, Михаил наверняка поехал туда, где в конце концов должна появиться и она, — на Каменный остров. Адрес ему известен.

— Домой! — неожиданно воскликнула Злата повеселевшим голосом.

Они добрались до Каменного острова без приключений.

Злата попросила Сергея ехать потише и приготовилась. Никакой опасности она не почувствовала.

Дом ее не был виден с дороги. Его заслоняли два других, огороженных высокими заборами. Нужно было сделать небольшой полукруг, чтобы глазам открылся двухэтажный особняк, построенный по индивидуальному проекту, с благодарностью подаренный «магу и волшебнику Злате-Марине от бывшего пациента и вечного ее должника»…

— Вот это да! — невольно воскликнул Сергей. Он так резко затормозил, что ремень безопасности впился в плечо Златы.

Они вышли из машины и подошли к поваленному забору, огораживавшему совсем недавно ее дом. Злата не поверила своим глазам. Это не укладывалось в ее голове. От великолепного особняка, где она так трудно, но так счастливо прожила последний месяц… от ее дома осталось только остывшее уже пепелище…

ГЛАВА 9

Звездолет на главном терминале продолжал медленно подниматься и вдруг, мгновенно поменяв направление движения и так же мгновенно развив огромную скорость, понесся прямо на «Гею».

«Пожалуй, Жан был прав, — мелькнуло в голове Эриксона. — Нужно было расстрелять его без всякой жалости».

Лучшего момента для атаки Сеньков выбрать просто не мог. Все модули крейсера были обезглавлены: их командиры в который раз за эти дни заседали в кают-компании. Теперь судьба крейсера целиком зависела от рядового состава и Александра Полонского, выполнявшего функции капитана. На все про все у геян было не больше десяти секунд.

Через три секунды после того, как чужак, управляемый Сеньковым, сделал боевой маневр, был поставлен защитный экран. Отлично сработали энергетики, не ставшие дожидаться, пока ситуацию проанализирует «мозг».

Еще через три секунды было приведено в боевую готовность и наведено главное орудие «Геи». Сердце Эриксона сжалось. Сейчас Полонский отдаст приказ открыть огонь… и все будет кончено. Будет расстреляна надежда на возвращение домой, будет превращена в элементарные частицы тайна чужого звездолета, и… для самого Эриксона во второй раз будет потеряна Белла…

Залпа не последовало ни на десятой секунде, ни на двадцатой. Звездолет, мчавшийся на «Гею», еще раз резко изменил курс, сделал вокруг крейсера несколько витков и опустился на поверхность спутника третьей планеты — на прежнее место.

— Полонский! — вышел на общую линию связи Эриксон. — Ты почему не открыл огонь?… Молчишь?! Я с тобой после поговорю!

— Капитан! — послышался голос Сенькова, и на всех терминалах одновременно появилось его довольное, улыбающееся лицо. — Докладываю: проверка принципа управления звездолетом закончена. Могу теперь научить любого. Это проще пареной репы. Жду в гости. Втроем здесь, ей-богу, скучновато.

Пол молчал, от неожиданности не зная, что ответить. Ворота причального отсека открылись. Огни на звездолете потускнели.

— Каедов, Берлиц! — позвал Эриксон. Появился заспанный Каедов.

— Да, капитан? — виновато проговорил он.

— Ладно. Ничего. С вами я тоже после разберусь. Инцидент был исчерпан. Для Пола все было ясно, кроме одного. Каким образом Сеньков блокировал связь? Но это он собирался выяснить уже на месте.

Эриксон приказал посадить крейсер неподалеку от чужака. Теперь, когда им удалось разобраться с принципом управления звездолетом, капитан принял решение готовить его к посадке на третью планету в качестве ведомого «Геи».

И вновь к чужаку первыми отправились десантники, и в их числе — капитан.

Пол открыл дверь в кабину предподготовки номер семнадцать. Теперь номер этот числился за ним и за Эвой. Эва уже была там. Она как раз сняла с себя одежду, оставшись в полупрозрачных трусиках, и вошла в инъекционную камеру. С десяток зажимов обхватили в разных местах ее руки и ноги, с десяток пневмоигл коснулись ее нежной кожи.

Эриксон стал раздеваться.

— Хорошо, что все хорошо закончилось, — сказала Эва, выйдя из камеры. — Сегодня можно было и не колоться на радостях.

— Всякое может случиться, — ответил Пол. Он уже разделся и подставил свое тело под пневмоинъекторы. — Лишние силы, согласись, не помешают.

Эриксон старался не смотреть на Эву, но ничего не мог с собой поделать. Он буквально пожирал взглядом ее стройное, сильное тело, созданное, казалось специально для того, чтобы его ласкали любящие руки.

Эва не торопилась одеваться. Более того, она без всякого стеснения сняла с себя все, что на ней еще оставалось. По инструкции делать это было не обязательно. Но той же инструкцией раздеваться догола не запрещалось. Оставаясь обнаженной, Эва расхаживала по кабине туда-сюда, занималась какими-то пустяками: проверяла снаряжение, перезаряжала оружие…

— Эва, — взмолился Эриксон. — Я тебя прошу… Не надо… Только после этого Эва, пожав плечами, стала медленно, не таясь надевать легкий скафандр прямо на голое тело.

«Со смешанными парами что-то недоработано. Или все дело во мне?» — подумал Пол и тоже начал надевать скафандр, но не легкий, как Эва, а тяжелый. Они с Жаном договорились спуститься в этот раз на дно «сушилки».

За тонкой перегородкой переговаривались шестнадцатые. Кто там был, Эриксон затруднялся сказать. Накануне в отсеке предстартовой подготовки царила неразбериха. И только с этого раза они готовились к заданию, строго соблюдая свои порядковые номера.

— Что-то наш капитан зачастил на «карусель». «Карусель» — это чужой космический корабль», — понял Эриксон.

— Еще бы. Ты видел эту женщину? Вылитая его жена. Он, наверное, сейчас ходит сам не свой. Одна Белла плавает в физиологическом растворе здесь, на «Гее», а другая Белла покоится под каким-то энергетическим колпаком, да еще на неизвестно кому принадлежащем звездолете. А кто из них настоящая? Поди разберись. И вообще…

— Тихо, — остановил его первый из говоривших, — вдруг капитан где-нибудь рядом…

И вновь отряд из десантных капсул стартовал по направлению к чужаку или, как сказал разговорчивый десантник, к «карусели».

Сеньков встретил их на выходе из шлюзовой камеры.

— Бьюсь об заклад, капитан, что ты принял меня за Чаминга, — сказал он, инициировав связь с Эриксоном.

— Чаминг мертв! — отрезал Пол.

— Ах да… Совсем забыл… Преданный Мейси сделал то, что не удавалось так долго никаким спецслужбам, — самолично подстрелил неуловимого преступника из своего именного оружия.

— Кстати, насчет оружия, Иван. Как и чем вооружен этот звездолет?

— Оружие, конечно, есть. Но как им управлять… мне узнать не удалось. Эта область памяти инопланетянки стерта!

Сеньков и Эриксон обменялись взглядами.

— Я догадываюсь, о чем ты подумал, капитан. Рассуди сам, зачем мне обманывать тебя? «Гея» была в полной моей власти! Раз — и нет ее! Тебе ничего другого не остается, как доверять… Я действительно ничего не знаю об оружии. Может быть, и удастся восстановить часть памяти женщины, но мне необходима помощь. Нужно продолжать работу с ее мозгом.

Пол задумался.

— Хорошо, — сказал он, — продолжай… Ты получишь все необходимое. И еще… Тебе удалось узнать что-нибудь о ней самой?

— Ничего… Очень странная картина. В отношении всего личного мозг пуст. Пуст, как выпитая до дна бутылка вина. Но вполне можно наполнить эту бутылку вином еще раз.

Эриксон не вникнул в смысл последних слов цептунианина.

— Пойдемте прямо в командную рубку, дорогие мои, — вышел Сеньков на общий канал связи. — Хотя ее за рубку принять трудно.

Десантники прошли складской отсек, заставленный стройными рядами контейнеров, и попали в переход.

— Алдан! — удивленно воскликнул кто-то.

Эриксон обомлел. Переборки, которые во время прошлого их посещения были скучного серого цвета, теперь представляли собой сплошной экран, за которым медленно вращались планета Алдан и три ее спутника. Неподалеку висела самая крупная стационарная научная станция «Фос». И весь видимый космос был усеян знакомыми созвездиями… Картина оказалась такой реальной, что у капитана Эриксона пошла голова кругом.

Как? Каким образом? Может быть, Сеньков, пока они проходили через шлюзовую камеру, послал звездолет в гиперпрыжок?

— К сожалению, — сказал Иван, — это все иллюзия. Смотрите!

Картина на переборках мгновенно изменилась. Теперь за экраном было океанское дно. Столбы солнечного света раскрашивали коралловый лес в яркие, праздничные цвета. Стая полосатых рыбок с достоинством плыла мимо. Акула, вяло пошевеливая плавниками, смотрела в упор на десантников…

— Здорово! — не выдержал кто-то. — А еще что-нибудь?

— Больше пока подготовить ничего не успел. Это хоть и просто, но времени и сил требует порядочно… Мне бы часика на два-три в модуль отдыха — разгрузиться. Как, капитан?

— Нет. Субстанция в атмосфере чужака еще не идентифицирована.

— Я вижу, ты собрался спуститься на дно «сушилки». Мне кое-что удалось узнать про это сооружение… Это генератор. Именно он генерирует твою субстанцию, создавая на звездолете «поле».

— Какое «поле»?

— «Поле желаний»! Каких «желаний» и зачем это «поле», мне понять не удалось… Пока…

«Ну, конечно, — подумал Эриксон, — тайны нужно открывать постепенно. А еще лучше не открывать их никому».

— Вот она, — командная рубка, — сказал Сеньков. Десантники вошли в отсек, который в первое посещение они приняли за кают-компанию. Несколько десятков кресел, и больше ничего. Ничего похожего на экраны терминалов, пульты управления или что-нибудь в этом роде.

— И что дальше? — недовольно спросил Эриксон. Ему не нравилось, что Сеньков явно чувствовал себя хозяином звездолета.

— Иван, хватит томить! — попросила Эва.

— Желание женщины, да еще такой, для меня закон! — щелкнул тот каблуками десантных ботинок.

Отсек вдруг преобразился. С него, словно невидимой гигантской бритвой, в один момент снесло купол. Десантники увидели черную бездну, утыканную звездами. Тут же часть купола вдруг стала непрозрачной и на нем появился политерминал, а на составлявших его экранах засветились схемы, таблицы, странные значки и пиктограммы…

— Что это? — спросил кто-то.

— Информация о состоянии всех систем корабля. Во всяком случае, я заказывал именно ее. Но… есть проблемы с расшифровкой письменности чужаков…

— Ну что ж, — подвел черту Эриксон, — начнем серьезно готовиться к высадке на третью планету.

Иван предложил продолжить экскурсию. Он нашел несколько интересных отсеков, один из которых наверняка был архивом, другой, судя по всему, — настоящим игродромом, и еще один — поражавшим своими эффектами иллюзионом. Эриксон отказался идти вместе со всеми. И поскольку никому не надо было объяснять, куда он собрался, Пол именно это и сделал.

— Проверю, как там наша инопланетянка, — не глядя ни на кого, сказал он. — Эва! За мной!

Они заблудились. Перепутали уровень; Когда в положенном месте Эриксон ничего не нашел, даже узкого белого стола, его чуть удар не хватил. Хорошо, Эва догадалась, что, скорее всего, нужно спуститься ниже.

Они вошли, и сразу же зажегся рассеянный свет, источник которого невозможно было определить. Женщина лежала в той же позе: на спине, вытянув руки вдоль тела.

— Вот видишь, ты напрасно волновался. Никуда она не сбежала, — беззаботно сказала Эва.

Эриксон промолчал.

Он подошел вплотную к женщине, долго смотрел на нее, внимательно разглядывая лицо, тело. Это продолжалось так долго, что Эва, наблюдавшая за ним, с досады стала кусать себе губы.

Пол хотел уже уходить, кода его обожгла одна мысль. Родинка… Небольшая, чуть припухлая, под правой грудью женщины… Точно такая же была у Беллы! Эриксон невольно протянул руку, желая убедиться, что это ему не кажется, и тут же отдернул…

— Что случилось, Пол? — встревожилась Эва.

— Исчез защитный экран, — обескураженно ответил капитан…

* * *

Несмотря на то что чужак теперь всегда был полон геянами, которые появлялись здесь по своим профессиональным делам: биологами, химиками, физиками, аналитиками, лингвистами, — Эриксон оставил присматривать за своим бывшим первым помощником все тех же Берлица и Каедова, снабдив их на сей раз генераторами биопомех.

Сеньков применил против опытных десантников свои экстраспособности, сославшись на то, что Берлиц и Каедов мешали ему работать с мозгом женщины.

С зондами-разведчиками все оказалось проще. Для них личный код Ивана все еще был личным кодом первого помощника капитана. Сеньков просто послал приказ: прекратить работу. И этот приказ мог отменить только капитан. Но ни Эриксону, никому другому такое простое объяснение даже в голову не пришло.

Личный код Сенькова был стерт из памяти всех зондов.

— Все-таки ты до конца не доверяешь мне, капитан, — улыбнулся бывший первый помощник.

Эриксон ничего не ответил. Ему вдруг вспомнилось, как его рука, стянутая перчаткой скафандра, коснулась груди женщины. А руки Сенькова перчаток не имели. И вообще он был без скафандра. Каедов и Берлиц были в отключке, связь не работала… Что, если Сеньков осмелился…

— А с защитным экраном ты прав, — улыбнулся Иван, — снимать его совсем нельзя. Он ведь еще и питательная среда для тела. Роскошного, надо заметить, тела! — Иван улыбнулся еще шире. — Не волнуйся, капитан, она не в моем вкусе. Ничего с твоей Беллой не случилось и не случится.

— Моя жена погибла! — сдерживая себя, ответил Пол. Цептунианин только покачал головой.

Эриксон не смог отказать себе в удовольствии прогуляться по спутнику третьей планеты. Он сделал бы это сразу, но слишком горячими были эти последние несколько часов — не до того.

Он не приказал — попросил Эву воспользоваться какой-нибудь другой капсулой, а сам взял курс на ту сторону спутника, что всегда была обращена к планете. Его обратная сторона почему-то действовала на Пола угнетающе.

Капитан посадил модуль в центре огромного, почти ровного, если не считать следов от падения мелких метеоритов, пространства и ступил на твердый грунт.

Сколько таких планет было в жизни Пола Эриксона? Он никогда не считал их. Но всегда находил возможность уединиться. Подумать. Ему нравилось это острое ощущение покинутости, почти абсолютного одиночества. Он представлял себя последним из людей, оставшихся во вселенной, — без прошлого, без настоящего, без будущего. Это было странное ощущение. Это было сильное ощущение.

Пол осмотрелся. Весь горизонт по кругу — изломанная линия гор. В абсолютно черном небе не было ничего, кроме двух тел: звезды, похожей на Коису, и третьей планеты — вечного пленника этой звезды.

«А мы обречены стать пленниками планеты, — думал Эриксон. — И некуда деваться, нужно полюбить ее. Если не как Алдан, то хотя бы как наш крейсер… — Пол повеселел. — Кажется я знаю, как назвать эту странную планету», — подумал он.

Перед тем как вернуться на «Гею», капитан совершил еще одну посадку. Он сел возле обломков летательного аппарата, одиноко лежавших в стороне от целого кладбища таких же обломков.

Капитан представил, как «жуки» пытались спастись бегством, как их настигал «пожиратель звездолетов»… Судя по обломкам, «пожиратель» просто сбивал «жуков» ударом своих щупалец. Именно сбивал, хотя спокойно мог поймать любого «жука» в кольцо, размолоть в муку со всем, что внутри, и втянуть этот коктейль в то измерение, откуда он пришел… Скорей всего, ему не понравился материал, из которого были сделаны «жуки». Но все остальное: от самого человека до его личного оружия — он употребил, и с большим удовольствием.

В луче света, который Эриксон направил себе под ноги, он заметил черную ленту, замкнутую в кольцо.

«Похожа на головную повязку», — подумал Пол, нагнулся и поднял ее. Капитан держал повязку в руке со странным ощущением брезгливости и любопытства.

Быть может, вот эта безделушка поддерживала волосы какой-нибудь прекрасной инопланетяночки, которая любила, страдала… жила! И вот — это все, что осталось от нее.

Эриксон натянул повязку на шлем — она оказалась эластичной и сделать это было не трудно. Ему захотелось взглянуть на мир глазами инопланетянина или инопланетянки… Ребячество, конечно, но все равно, свидетелей-то рядом нет… Можно слегка расслабиться.

Капитан посмотрел по сторонам со странным чувством — как будто он не имеет к тому, что вокруг, никакого отношения.

Слева, сзади, справа — непроглядная тьма. Но зато впереди — грандиозное зрелище: два звездолета, освещенных яркими огнями. От «Геи» в направлении чужака на малой скорости летело звено десантных капсул. По грунту в том же направлении двигались вездеходы, а за ними почти стройной колонной шла большая группа геян.

«Победители и побежденные, — мелькнуло в голове Эриксона. Он снял повязку. — Может быть, никакого «пожирателя» не было? Что же на самом деле произошло со звездолетом? Об этом теперь не узнает никто…»

Эриксон бросил повязку на обломки, ощущая приятную легкость собственного тела, запрыгнул в капсулу и взял курс на крейсер.

* * *

Несколько недель «Гея» оставалась на орбите третьей планеты. Рядом с крейсером покорно дрейфовал чужак. Это было время интенсивной работы. Зонды-разведчики продолжали сбор информации. Пять спутников связи уже были выведены на свои стационарные орбиты. От крейсера был отстыкован промышленный модуль и отправлен вниз со всей командой. Промышленники, в помощь которым были отданы все имевшиеся на корабле универсальные роботы, вели к завершению строительство первого на планете города на семь тысяч жителей, заканчивали монтаж промышленной зоны, разбивку сельскохозяйственной зоны и укладку космодрома для посадки «Геи» и ее ведомого. Весь жилищно-промышленно-сельскохозяйственный комплекс решено было возводить на большом экваториальном острове с многокилометровым кратером потухшего вулкана в середине. Длинный и узкий перешеек, который на несколько часов во время отливов превращал остров в полуостров, был не в счет. Этот остров по своим климатическим и прочим показателям лучше всего подходил для проживания геян. Все уже свыклись с мыслью, что возвращение на Алдан невозможно. Отчаянные попытки навигаторов сделать точные вычисления координат «Геи» потерпели крах. Эл забраковал все расчеты. Так что устраиваться на новом месте нужно было основательно, с комфортом.

Таинственная субстанция в атмосфере чужака идентифицирована так и не была. Но кое-что узнать все же удалось. Вещество «X», или просто «поле», действительно вырабатывала «сушилка» — генератор. В процессе генерации вещества не последнюю роль играли «живые» волокна. Они выполняли роль легких, «выдыхая» субстанцию в атмосферу. А вот откуда они ее «вдыхали», осталось загадкой. Это мог быть вакуум, мог быть какой-нибудь из параллельных миров… Все что угодно… Но самое главное — экспериментальным путем удалось установить, что для здоровья человека «поле» никакой угрозы не представляет.

Цептунианин Сеньков был свободен в своих действиях. Но дать команду снять скафандры всем, кто работал на чужаке или отправлялся туда просто развлечься в иллюзионе или на игродроме, Эриксон не торопился.

— Больше, чем возвращение на Алдан, меня сейчас волнует это «поле желаний», — поделился он с Полонским после очередного посещения чужака. — Никак не могу взять в толк: зачем оно инопланетянам? Меня смущает это слово: «желаний»… Что-то здесь не то. Чувствую, это связано каким-то образом с телепортацией, но даже предположить не могу каким. Жду в гости. Втроем здесь, ей-богу, скучновато. Наши лингвисты сутками не вылезают из архива звездолета. Архив не может не дать ответ на этот вопрос. Я надеюсь. Но они пока бессильны расшифровать хоть одну букву. По всей видимости, мы имеем дело с самым сложным видом письменности — флексивным, когда одно и то же слово каждый раз пишется по-разному. Все зависит от контекста, стиля, смысла, места и прочее, прочее, прочее… Настоящий код, ключ к которому черта с два подберешь…

— Про письменность я ничего не знаю… Я и на родном-то языке пишу с ошибками. Но что касается «поля», здесь наверняка должна быть какая-то подсказка, — убежденно сказал Александр. — Надо еще раз внимательно перебрать все трофеи с чужака. И вообще еще раз прочесать звездолет. Вдруг найдется что-нибудь такое же интересное, как тот шар.

— Какой шар? — удивился Эриксон.

— Тот, что я показал на пляже… Когда Сеньков чуть было не угнал чужака… Черт возьми… А ведь я так и не показал его!

Эриксон почувствовал, что из его рук ускользает что-то архиважное.

— Где шар? — чуть ли не выкрикнул он.

— Я о нем только сейчас вспомнил. Как отрезало, капитан.

— Так, спокойно… Мы были тогда на пляже. Ты положил сверток рядом с собой. Раз в сутки «уборщик» собирает весь мусор. Мусор накапливается в модуле вторичной переработки и раз в месяц утилизируется. Не подлежащий утилизации мусор уничтожается. Сегодня как раз такой день!

Разговор проходил на выходе из причального отсека. Эриксон немедленно связался с модулем вторичной переработки.

— Командир Семен Выпивайко слушает, капитан. Удивлен, что вы вспомнили о нашем существовании.

— Утилизация была?

— Отстаем от графика. Прикажете начать немедленно?

— Ни в коем случае! Остановить все работы. Сейчас буду у вас, поковыряюсь в вашей помойке.

Не сговариваясь, Эриксон и Полонский сорвались с места. Никогда еще капитан не бегал по крейсеру так много, как в эту экспедицию. Они попали в модуль вторичной переработки как раз в тот момент, когда начальник дежурной смены мусорщиков отдал команду включить линию.

— Стойте! — крикнул Эриксон.

Рука оператора повисла в воздухе.

— Я же, черт возьми, приказал остановить все работы!

— А я думал, меня кто-то разыгрывает, капитан! Я с вами летаю черт знает сколько, а в мое ведомство вы еще ни разу не заглядывали, — пожал плечами Выпивайко.

— Нам надо срочно найти одну вещь, — пояснил Полонский.

— В мусоросборнике несколько тонн мусора, — в свою очередь пояснил командир модуля, — и это не только бумажки, но еще и… — Он не осмелился закончить фразу. Только добавил: — Прокопаетесь не одни сутки.

— Пойдете с нами! — подвел черту Эриксон. — Вся смена!

Но вся смена пойти все равно не смогла. Не хватило спецодежды — комплектов было всего три. Массовых посещений мусоросборника создатели «Геи» не предусматривали.

Через шлюз, узкий и грязный, Эриксон, Полонский и Выпивайко попали в мусоросборник. Добровольцев не нашлось, поэтому Выпивайко лично взял на себя почетную обязанность сопровождать капитана и его первого помощника.

Горел жиденький свет, но его вполне хватало, чтобы разглядеть, куда они попали. Эриксон стоял разинув рот от удивления, разглядывая горы мусора, которые накопились всего за один месяц. Чего здесь только не было! Бумага, тряпки, пластиковая упаковка от продуктов, использованные средства личной гигиены. Какой-то железный лом. Обломки мебели. Осколки стекла. Мотки проволоки, лежалые серые комья пыли… Повсюду стояли лужи и целые озера, наполненные жижей непонятного происхождения, на поверхности которых то и дело всплывали пузыри.

— Сразу видно, что вы никогда здесь раньше не были, капитан, — сказал Выпивайко.

— Я понятия не имел, что здесь творится такое.

— Ничего такого здесь не творится. Все по инструкции. Что ищем, капитан?

Они вручную — лопатами — разгребали мусор. Но уже было ясно, что это бесполезное занятие.

— Шар — это что, — ловко орудуя лопатой, говорил главный мусорщик, — помню, когда я служил на «Молнии», капитан случайно выбросил свою любимую трубку. Он был просто безутешен. А надо сказать, что экипаж его любил, ну просто обожал. Нашлись добровольцы, и много, которые взялись отыскать трубку в мусоросборнике. История та же — спецодежды на всех не хватает. Так верите ли, народ так — без спецодежды — мусор раскидывал. А амбре, я вам скажу, здесь такое, что больше десяти минут не выдержать. Хотя я знал человека, который на спор прожил в мусоросборнике неделю.

— А трубку-то нашли? — прервал Эриксон разговорчивого командира модуля.

— Да он сам ее нашел. Сунул накануне вечером в карман брюк, утром другие надел… Ну и запашок стоял на «Молнии»! Хотели даже корабль на проветривание поставить.

Они покидали мусор еще немного, и Эриксон дал отбой.

— И вот из этого дерьма делают одноразовую посуду? — ни к кому не обращаясь, сказал он. — Не знаю, смогу ли я теперь с аппетитом съесть хоть что-нибудь.

— Если бы только посуду, — улыбнулся мусорщик.

На крейсере все уже были в курсе, что капитан лично посетил самое романтичное место корабля — помойку, долго копался в завалах мусора, все искал какой-то необыкновенный шар с чужака.

Даже несмотря на то что Полонский и Эриксон приняли все процедуры, положенные после такой вылазки, избавиться полностью от запаха помойки они не смогли. Когда они возвращались в основной модуль, все, кто попадался им навстречу, невольно воротили носы. Пол просто страдал от этого. Капитан — и вдруг от него так дурно пахнет!

Александр начал было на ходу рассказывать, чем его по-. разил шар, но Эриксон раздраженно прервал его:

— Слышать ничего не хочу про это! Попадись он мне в руки — разбил бы его вдребезги, а осколки растер бы в муку!

И все-таки шар к нему в руки попал. Его принесла Сюзи — врач, знакомая Полонского. Принесла прямо в каюту Пола, где был в этот момент и Александр.

— Каждый день собираюсь отнести его тебе, — сказала она Полонскому, — если бы я знала, что это так важно…

Уходя, она бросила с порога:

— Как врач, советую вам ежевечерние ароматизированные ванны. Расслабляет… И все такое прочее… Я пришлю вам эффективное средство.

Но ни Эриксон, ни Полонский ее уже не слушали. Первый помощник, глядя на капитана, прижал палец к губам, что означало: ни слова больше, и разорвал бумагу, в которую был завернут шар.

Он опустил его на стол и сел рядом. Эриксон сразу узнал «игрушку», которую они с Эвой нашли на чужаке. Капитан и помощник сидели молча минут пять. Наконец Полу это надоело.

— Ты что, издеваешься? — не выдержал он и тут же осекся. Шар вспыхнул причудливой гаммой красок, погас, и внутри его Эриксон увидел нечто, скорее напоминавшее ландшафт какой-то экзотической планеты.

— Что это? — удивился Пол.

Шар вновь вспыхнул и погас. Теперь в нем были переплетения разноцветных неправильных геометрических фигур. Там творился хаос, но прекрасный хаос.

— Ничего не понимаю! — вновь подал голос капитан.

И повторилась та же история: непродолжительный, радующий глаз всполох — и опять странные, причудливые фигуры внутри.

Эриксон забыл, что напротив него сидит помощник, и стал произносить вслух все, что только приходило ему в голову. И каждый раз внутри шара что-то появлялось. Из бесконечного числа слов, которые он успел перебрать, нашлось одно, заставившее работать «игрушку» как обыкновенный светильник. Наконец, почувствовав, что начинает повторяться, Пол накрыл шар полотенцем и посмотрел на Полонского.

— Знаете, сколько вы забавлялись? — спросил первый помощник. — Полтора часа!

— Да, забавная вещица! Но я разочарован. К ответу на вопрос: зачем на чужаке «поле»? — я лично ни на шаг не продвинулся. Боюсь, что мы зря с тобой, как два петуха, рылись в куче навоза. Жемчужины там не оказалось.

— Может быть… — согласился Александр. — Я возьму его себе, покажу физикам. Пусть тоже поломают головы: как да что?…

Вечером по совету Сюзи Эриксон принял ароматизированную ванну.

Эффективное средство Сюзи не прислала, как обещала, а принесла лично.

— Могу помочь, Пол, — по-простому сказала она. — И не смотри на меня такими большими глазами. Я тебя не съем. Что я, мужиков не видела? Я врач. К тому же, не забывай, сексопатолог… Кстати, капитан, что-то я не помню, чтобы вы хоть раз явились ко мне на профилактический осмотр.

Последнее замечание сбило Эриксона с толку. Сюзи осталась. Сначала для того, чтобы помочь, а потом до утра…

На следующий день капитан в смысле запаха был в полном порядке. Это оказалось приятно само по себе и вдвойне приятно по той простой причине, что день этот отличался от всех прочих: «Гея» должна была совершить посадку на третью планету.

Космодром был готов. Экипаж был готов. Дело оставалось за капитаном.

Ровно в двенадцать по корабельному времени капитан трансгалактического экспедиционного крейсера «Гея» дал команду:

— На посадку!

Крейсер сделал вокруг планеты последний виток и вошел в плотные слои атмосферы. Несколько секунд стремительного падения — и корабль мягко коснулся покрытия космодрома.

— Отключить искусственную гравитацию! — приказал Эриксон. И тут же почувствовал, что тело стало немного легче. Сила тяжести на третьей планете была меньше, чем на Алдане, — Открыть причальные отсеки и шлюзовые камеры, — был его следующий приказ.

«Все, — подумал он, — атмосферы перемешались, как перемешивается кровь любовников. Свершилось…»

— Свершилось! — крикнул вслух Эриксон.

По всему крейсеру прокатилось многоголосое, продолжительное «ура».

А еще через час, стоя на краю причального отсека резервного модуля, он крикнул собравшимся внизу членам экипажа:

— Мы первые люди, ступившие на эту планету! Судьбе было угодно сделать ее нашей второй родиной. Так будем же любить ее так, как если бы мы все родились здесь… Властью, данной мне, в честь нашего славного экспедиционного крейсера я даю этой планете имя… ЗЕМЛЯ!

ГЛАВА 10

Всю дорогу до юго-западной окраины города, где жил Сергей, Злата не проронила ни слова. Она никак не могла поверить в то, что перстень пропал. Раз за разом девушка прокручивала в мозгу те полчаса, в течение которых она искала реликвию, заранее зная, что ее на пепелище нет. Что произошло в доме? Куда делся перстень? Вопросы эти оставались без ответа. Может быть, она просто потеряла часть своего дара и уже не способна на «чудеса»?

Злата увидела на сиденье пуговицу, разогрев руки, направила ладонь прямо на нее — пуговица послушно прыгнула к ней.

Нет, все в порядке. Значит, перстня действительно на пожарище не было. Перстень, а значит и кристалл, оказался в чужих руках. В чьих? Михаил сказал, что старая Настасья ошиблась и никакой Черный Охотник ни на какую охоту выйти не мог… Но может быть, ошибся Михаил? И кристалл уже в руках Черного Охотника? Тогда нужно радоваться, что она сама осталась жива…

— А вот и мой дом, Злата Петровна, — вывел ее из задумчивости Сергей. — И правильно сделали, что согласились передохнуть у меня. Куда вы сейчас в таком состоянии? Даже экстрасенсу прыжки с моста — нагрузка будь здоров… Заодно и о делах поговорим.

Сергей жил в однокомнатной квартире, скромно обставленной, но опрятной. Злата буквально рухнула на диван — так она устала: двое суток без сна.

— Давайте я вам постелю, — предложил Сергей. — Мне не привыкать, я ведь совсем один. Или постелите сами. Постельное белье там. — И он кивнул на шкаф.

— Нет, не надо, — отказалась Злата. — Днем я все равно спать не могу.

— Снотворное?

— Только не снотворное! У меня на него неадекватная реакция. Становлюсь чем-то вроде сомнамбулы. Куда-то иду, что-то делаю… А куда, что?… сама потом не помню… Если можно… Я бы приняла ванну… И хорошо бы еще кофе…

— Без проблем!

Сергей хотел добавить еще что-то, но в этот момент раздались характерные мелодичные трели.

Менеджер Златы достал из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон.

— Извините, — виновато улыбнулся он.

Сергей остался на месте, как бы показывая: у меня ни от кого нет секретов. Но говорил односложно, в основном «да» и «нет» — явно не хотел, чтобы Злата догадалась, о чем разговор.

— Невеста звонила. — поделился молодой человек, убрав трубку в карман, — может быть, к зиме поженимся.

— Что ж, дело богоугодное, — сдержанно ответила Злата. — Обычный телефон есть?

— Когда переехал сюда, с телефоном были сложности. А сейчас он мне не нужен. Вот! — Сергей похлопал себя по груди. — Я пойду, похлопочу на кухне… Полотенце там, в шкафу… И вообще, чувствуйте себя как дома.

Сергей вышел из комнаты, но Злата его вернула.

— Оставь телефон! Я сделаю пару звонков. Сергей положил трубку на журнальный столик.

Злата прошла в ванную комнату, включила воду. Бросив полотенце на стул, она быстро набрала номер.

— Дежурный по городу слушает, — раздалось в трубке.

— Чувствую, у вас все в порядке, Семен Теодорович! — бодро сказала девушка, стараясь не повышать голос.

— Златушка-Маринушка! Вот радость-то! Каждый день вас добрым словом вспоминаю. Навек ваш должник.

— Семен Теодорович, у меня к вам пустяковая просьба. Не скажете мне, кому принадлежит красный «порше» номер… — Злата продиктовала номер машины своего менеджера. — Вчера этот лихач царапнул мою «вольву»…

— Да я сейчас!…– возмутился дежурный по городу.

— Семен Теодорович, — успокоила его Злата, — вы мне, пожалуйста, скажите, где его искать, а уж дальше я сама разберусь.

— Понял! Ждите у телефона…

Через несколько секунд дежурный по городу докладывал:

— Машина зарегистрирована на охранное агентство «Валькирия». Кстати, на них зарегистрирована еще одна такая же машина — красный «порше», — доложил Семен Теодорович и, запнувшись, добавил: — Тут вас… В общем, Злата Петровна, вы мне не звонили. Будьте осторожней. Вас разыскивают по подозрению в убийстве. Я, конечно, в это не верю…

Злата машинально пробормотала в трубку «спасибо». Этого ей только не хватало для полного счастья. Кого она убила? Скорей всего, администратора Безобразова. За то, что тот косо посмотрел на нее. Интересно, кому это надо?…

Стоп!… Красный «порше» ее менеджера принадлежит «Валькирии». Значит, Сергей и «Валькирия» — одно и то же! Вот что сейчас главное! «Валькирия» — это Красавчик. Значит, Сергей _ человек Красавчика. Он принимал участие в ее похищении! Он мог убить Безобразова, тоже замешанного в это дело либо ставшего невольным свидетелем — подслушал разговор и осмелился шантажировать… Почему молчал Михаил? Он должен был знать, что ее менеджер рыл ей яму! Или он был у бандитов обыкновенным мальчиком на побегушках, которому много знать не положено?…

Осторожно положив трубку на зеркало, Злата подошла к двери, прислушалась. Сергей на кухне громко напевал какую-то песню.

Она посмотрела на свои руки…

Нет! Слишком рискованно. В любой момент в квартиру могут ворваться сотоварищи менеджера, а вот с ними она уже просто ничего не успеет сделать.

Девушка тихо вышла из ванны, тихо открыла входную дверь и бросилась вниз. Выбежав на улицу, Злата спряталась за угол дома, и в этот момент к парадной подкатил черный «мерседес».

Из машины выскочили четверо дюжих молодцев.

— Быстрее, быстрее, пока она еще не очухалась, — подгонял их самый плечистый.

Злата торопливой походкой дошла до остановки, села в первый попавшийся автобус и поехала сама не зная куда.

* * *

Уже вечерело. Она сидела на скамейке напротив памятника Петру Великому и решительно не знала, как ей быть. Еще два дня назад у нее было все: работа, дом, слава, деньги, поклонники, ученики… Но вдруг судьба вновь сделала крутой поворот, который на поверку мог оказаться самым крутым в ее жизни. Идти ей было некуда. Дом сгорел дотла. Ее искали люди Красавчика. Ее разыскивала милиция. Ее домогался этот странный тип в шляпе. К ней подбиралась не менее странная девушка Света…

Но самым тяжелым для Златы было то, что при таком столпотворении вокруг нее она осталась одна. Совершенно одна.

Единственный человек, который с готовностью мог выслушать ее, понять и помочь — Михаил, — пропал. Хорошо, если он жив, а если нет?

На глаза Златы навернулись слезы. Она живо вспомнила все, что было между ними на квартире Зигфрида Петруни. Если Михаил погиб, то сделал он это как раз вовремя. Еще несколько часов общения с Хранителем — и Злата прикипела бы к нему сердцем накрепко. И вот тогда его смерть стала бы и ее смертью. А сейчас… У нее еще есть силы забыть Михаила. Как-никак он у нее не первый…

Мысли Златы перескочили на Виктора.

Ее раб… Да, Михаил был прав! Нужно называть вещи своими именами. Преданный ей не по своей воле раб — Виктор — тоже пропадает неизвестно где. Может быть, и его уже нет в живых. На чердаке он остался один против нескольких вооруженных людей Красавчика.

Теперь мысли девушки перескочили на Сергея.

Менеджер, этот скромный молодой человек, почти ровесник, оказался обыкновенным бандитом, был замешан в ее похищении… Так убивал он Безобразова или нет? Все-таки надо было не бежать себя не помня, а пойти на кухню, где Сергей «хлопотал», и… Нет, нельзя! И правильно она сделала, что не осталась там ни на минуту дольше. Те четверо мордоворотов… Она бы не успела с ними справиться. Догадалась бы чуть раньше, кто есть Сергей, было бы время применить против него силу, он рассказал бы все, что знает, как миленький… Но что теперь кулаками махать?

Если с Сергеем, Красавчиком и милицией все было ясно, то со Светланой и незнакомцем в шляпе ясности не было никакой.

— Вот! Я же был прав! — с радостью в голосе воскликнул крепкий старичок, сидевший рядом. — Мне моя — глюки, глюки! А вот в газете черным по белому написано… — И старик принялся читать выдержки: — «Вчера ранним утром сотни петербуржцев стали свидетелями аномального явления… Круглое серебристое тело диаметром около десяти метров несколько минут кружило в районе поселка Лисий Нос… По тревоге в небо было поднято звено истребителей-перехватчиков… Неопознанный летающий объект поменял траекторию своего движения на девяносто градусов, мгновенно набрал высоту и скрылся из виду…»

Злата вырвала из рук старика газету и пробежала глазами небольшую заметку: «Конец света или низкая облачность?»

Старик прочел самые важные отрывки статьи.

Значит, это им не показалось. Что-то действительно висело над машиной Зигфрида Петруни… Старая Настасья говорила, что звездолеты Содружества должны вот-вот прилететь… Может быть, они уже прилетели и пытаются выйти на контакт с Хранителями?…

А человек в шляпе? Он просто испарился в воздухе! Нет! Это не человек! Не мог обыкновенный человек вот так запросто залезть в ее мозг и копаться там, доставая из глубин памяти воспоминания!

— Газетку-то отдайте, — услышала она обиженный голос старичка, — не ваша…

Оказывается, она была уже на ногах и не заметила этого. Злата вернула газету старику и пошла по аллее.

— Э-хе-хе, — услышала она за спиной, — газеты отбирают, «тарелки» летают… Не к добру все это. Ох, не к добру…

О чем она подумала? Ах да… воспоминания.

Злата увидела свободную скамейку и вновь присела.

Ее мысли вернулись к незнакомцу в шляпе. На сей раз она думала о нем как о равном, имевшем тогда, на чердаке, перед ней лишь одно преимущество — внезапность.

Злата еще раз мгновение за мгновением прокрутила в памяти все, что произошло между ними: борьба взглядов, которую она проиграла сразу, обрушившиеся лавиной воспоминания… Что искал незнакомец в ее памяти? Во всех картинках, промелькнувших перед ней, во всех фразах, доносившихся до нее, всегда зримо и незримо присутствовал какой-нибудь перстень… Он перебирал их один за одним… Конечно! Ему был нужен тот самый черный треугольный кристалл, принадлежащий Хранителям! Он искал ее последнее воспоминание о кристалле, но найти не успел — она могла сказать это наверняка. И еще одно она могла сказать с уверенностью: незнакомец не искал кристалл, а охотился за ним по всему пространству ее сознания и подсознания. Охотился! Черный Охотник?! Все-таки это был он! И если бы даже он тысячу раз повторил «Это не я», это — он! Михаил слишком верил в то, что появление его невозможно. Но он появился!

Злата невольно поежилась. Бабушка была права. В одиночку ей с ним не справиться… Не справиться? Может быть. Но противостоять можно. И если еще раз произойдет подобная встреча, она не доставит Охотнику удовольствия вновь по-хозяйски копаться в ее воспоминаниях. Она знает, как запереть свою память от него!…

Злата сделала несколько интенсивных вдохов, закрыла глаза и погрузилась в безмолвие…

Из глубокой медитации ее вывело чье-то присутствие рядом. Она открыла глаза и посмотрела на молодого человека, сидевшего чуть ли не вплотную к ней.

— Вам нехорошо, девушка? — спросил молодой человек. Злата ответила не сразу. Несколько секунд она внимательно прислушивалась к себе, пока не поняла две вещи. Первое: память ее закрыта для любопытных глаз навсегда — ей все-таки удалось это сделать. И второе: молодой человек, сам того не зная, помог ей, и очень. Если бы не он, ей вряд ли бы удалось выйти из глубокой медитации, в которую она погрузилась. Девушка с благодарностью посмотрела на него. Нормальный парень. Можно даже сказать, обаятельный. На вид ему не больше двадцати пяти.

— Спасибо. Со мной все в порядке, — наконец с улыбкой ответила она.

Молодой человек заметил, что имеет у девушки успех, и решил развить его. Делал он это по-простому, без излишнего напора. И вообще он понравился Злате с первого взгляда.

— Вас как зовут? — спросил незнакомец. Злата ответила.

— Очень редкое и красивое имя. Честно, честно. А меня зовут Олег. Давайте на «ты». Ты не против?

— Не против… Который час? — спросила она.

— Уже десять, — посмотрел Олег на часы. — Кстати, в десять открываются ночные клубы. Здесь неподалеку есть отличный ночной клуб «Бетельгейзе». Я тебя приглашаю от чистого сердца.

— Как?! Как называется твой клуб?! – встрепенулась Злата.

— «Бетельгейзе», — с удивлением повторил Олег.

«На всякий случай запомни: Бетельгейзе», — услышала Злата голос Михаила. Тогда на чердаке он не успел пояснить, что имел в виду, и она тут же забыла его слова. Но может быть, Хранитель назвал место, где они должны были встретиться, если бы потеряли друг друга? Может быть, он как раз и имел в виду ночной клуб, присвоивший себе имя одной из красивейших звезд на ночном небосводе?

— Я не совсем одета, — сказала Злата. Нельзя было соглашаться сразу на предложение незнакомца. Он мог принять ее не за ту… Он мог все испортить.

— Ерунда. Сейчас все одеваются кто во что горазд — раз. Хозяев интересует исключительно выручка — два. И потом, у меня там все схвачено.

— Даже не знаю… — продолжала играть Злата.

— Соглашайся. Просто посидим, как старые знакомые. Поболтаем… Хорошая закуска, хорошее вино — вот и вся программа. Ну как, предложение принимается?

— Принимается, — ответила она. У Олега оказалась машина.

— Я сейчас сделаю вид, что говорю правду, — сказал он, заводя мотор, — а ты сделай вид, что мне поверила. У меня сегодня день рождения.

— В самом деле? Подарок за мной.

— Считай, что ты мне его уже сделала. Приняла мое приглашение. На языке задних мыслей это означает: ты хороший парень и я тебе верю…

В клубе «Бетельгейзе» у Олега действительно все было схвачено. Они прошли через служебный вход. Охранник, стриженый, в «камуфляжке», с улыбкой приветствовал его:

— Олежек! Наконец-то осчастливил! Да, с днем рождения! С тебя причитается!

— Ладно, не зажму. Все будет честь по чести.

— У тебя действительно день рождения? — удивилась Злата, когда они сели за свободный столик рядом со сценой. В машине ей показалось, что Олег пошутил.

— Такими вещами, как день рождения, не шутят! И вновь Злата не поняла, шутка это или нет.

Она украдкой осмотрела полутемный зал с лампами в красных абажурчиках на каждом столике. Публика была однотипная — красивые женские плечи, сытые мужские лица… Нет, Михаила нигде не было видно.

Улыбчивая официантка, с предельно возможным декольте, приняла заказ.

— Спасибо, Олечка, — заранее поблагодарил ее Олег. — Ты сегодня прекрасно выглядишь.

С соседних столиков несколько человек помахали Олегу рукой. Он по-свойски ответил им.

— Кто ты такой? — спросила Злата.

— Не гадай. И не делай самых невероятных гипотез. Я не мафиози, не чемпион и даже не телезвезда. Я совладелец этого клуба.

Через пару минут перед ними появилась легкая закуска, бутылка вина и сок. При виде еды Злата сразу почувствовала голод. Она отключилась от всего и занялась фруктовым салатом.

— Видно, тебе сегодня здорово досталось, — глядя на нее, сказал Олег. — Не хочешь поделиться?

— Рада бы, но пока не знаю чем.

— В каком смысле?

— Понимаешь, — сказала Злата, делая маленький глоток вина и наслаждаясь его ароматом, — я не сплю третью ночь. Сейчас ничего не соображаю.

В этот момент к столику подошел худощавый парень, шепнул Олегу что-то на ухо. Олег, извинившись, вышел с парнем в коридор и тут же вернулся, растирая себе кулак, был серьезен, даже хмур.

— Ты ему съездил по физиономии? — поняла Злата.

— Пришлось. Предлагал партию наркотиков, представляешь! Уже не первый раз приходят.

— Они вернутся…

— Что-то не получается у нас светский разговор. Не день рождения получается, а опера «Вильгельм Телль» — длинно и скучно.

Началась шоу-программа.

За столиками оживились. Мужчины, сидевшие к сцене спиной, повернулись к ней в пол-оборота. Заиграла обволакивающая, создающая интим музыка. В лучах яркого света появилась девушка в черных одеждах. Под одобрительное улюлюканье зала она стала сбрасывать с себя одну деталь туалета задругой. И чем меньше на ней оставалось одежды, тем больше мрачнел Олег. Чтобы заметить это, не требовалось никаких экстраспособностей.

— Ты ее любишь? — напрямик спросила Злата.

— Моя одноклассница, — ответил Олег. — Одиннадцать лет за одной партой. Четыре предложения руки и сердца. Столько же отказов. Знаешь, кого она любит? Тоже нашего одноклассника. Он был лучшим из нас. Спортсмен, мастер спорта — прыжки в воду. Судьба обожает ставить подножки. Мастер спорта становится инвалидом — перелом позвоночника. И вот тогда одноклассница, не взглянувшая до этого случая в сторону спортсмена ни разу, благосклонно принимавшая ухаживания другого, приходит к экс-прыгуну, чтобы остаться с ним навсегда. А потом она приходит к тому, кого обнадеживала все эти годы, и, даже не сказав «прости», просит у него работу. Он предлагает ей стать танцовщицей стриптиза. Она занималась бальными танцами. Она очень любила танцевать. Он хорошо помнил это. И она согласилась…

Олег сделал паузу, отпил немного сока из бокала.

— Ты смотри, смотри на сцену. Сейчас будет самое интересное.

Злата повернулась лицом к сцене.

Девушка, ослепительно улыбаясь, сняла с себя лифчик и осталась в одних кожаных трусиках. Казалось, номер закончился. Но номер только начался. Девушка, очень красиво изгибаясь и кружа вокруг пилона, стала медленно снимать с себя последнюю деталь своего туалета. Она подняла одну ножку, другую и осталась совершенно обнаженной перед залом, битком набитым возбужденными вином и сигаретами мужчинами и любопытными, все замечающими женщинами.

Девушка на сцене продолжала свой танец. Очаровательная улыбка ни на секунду не исчезала с ее лица. Она показывала себя всю. Широко раздвигала ноги, глядя в зал. Доставала головой колен, повернувшись ко всем спиной. Садилась на шпагат и выходила из него медленным переворотом…

Злата повидала в своей клинике немало. Ей приходилось иметь дело со всеми болезнями всех человеческих органов, мужских и женских… но такую физиологичность… естественную, животную, а потому невинную, ей видеть еще не приходилось. Глядя на девушку, Злата испытала стыд и ликование одновременно…

Свет погас, а когда зажегся, одноклассницы Олега уже не было. Зал разразился улюлюканьем и аплодисментами. На сцену полетели денежные купюры.

— И это происходит каждую ночь. Вот в такие странные игры мы играем, — грустно сказал Олег. — Самое интересное, что я ее даже ни разу не поцеловал. Не позволила. Она всегда была очень стыдливой. — Олег сделал еще глоток сока. — Ну, что это я о себе да о себе. Давай о тебе. Ты сказала, что не спишь третью ночь подряд. Бессонница? Обстоятельства?

— Обстоятельства.

— Прости… Тебе есть где ночевать? — как можно деликатней спросил Олег.

Злата несколько секунд взвешивала, стоит ли до конца довериться человеку, которого она совершенно не знает.

Она коснулась Олега рукой… И после короткой паузы сказала:

— Ужасно стыдно… Но… мне негде ночевать.

— Очень хочется тебе помочь, Злата. Я бы пригласил тебя домой, но ко мне приехала сестра из Красноярска с тремя детьми и мужем. Я сплю в одной комнате с ее сыном… Постой-ка!… Как ты смотришь на то, чтобы отдохнуть денек-другой в двухкомнатном коттедже на берегу лесного озера в Кавголово? У моего приятеля небольшой туристский городок. Он давно звал меня в любое время дня и ночи… Радушный прием гарантирую. Нас встретят как родных. Что скажешь?

У Златы была еще надежда, что в клубе в любую минуту может появиться Михаил.

— Надо подумать. Посидим еще немного. Мне здесь нравится. С удовольствием бы пришла сюда еще раз.

— Приятно слышать. К сожалению, я не часто бываю здесь. Все руководство делами на моем компаньоне. Но я предупрежу охрану. И милости просим… За счет заведения…

Они поговорили еще немного о том о сем, но разговор уже явно не клеился. Злата односложно отвечала на вопросы — расстроилась. Нужно было честно признаться, что клуб оказался ложным следом. Если бы Михаил имел в виду именно его, он был бы уже непременно здесь.

«Куда теперь? — думала она. — С Олегом? Нет. Парень он, конечно, хороший, но первому встречному, каким бы хорошим он ни казался, лучше не доверяться. В гостиницу… Придется снова применить силу. А дальше? Опять новое имя, новое место жительства, новая работа… Перстень! — вспомнила Злата. — Перстень пропал!»

На глаза ее навернулись слезы.

— Ну вот, — искренне огорчился Олег. — Что-то вспомнила грустное?…

— Я, пожалуй, пойду.

— Ночью! Одна! Я провожу тебя. Или… Есть еще вариант — мой кабинет. Там диванчик… Правда, ноги на нем не вытянешь, уже проверено, но отдохнуть с грехом пополам можно.

— Я пойду. У меня есть запасной вариант… И вообще мне нужно побыть одной.

Как Злата ни отказывалась, но Олег настоял на том, чтобы подвезти ее. Служебный вход, у которого осталась машина, был в глухом переулке. Не успела за ними закрыться тяжелая, железная дверь клуба, как Злата почувствовала опасность. Тут же кто-то высокий и сильный схватил ее за волосы и приставил нож к горлу.

— Пикнешь — прирежу, — услышала она.

Олег лежал на асфальте. Злата даже не заметила, что произошло. Двое в кожаных куртках подхватили его за руки и потащили в подворотню рядом.

— Что делать с девчонкой?

— Давай ее тоже в подвал! — сказал худощавый парень, в котором Злата узнала того, кто получил от Олега по физиономии.

Девушка не испугалась. Она просто знала, что нужно делать.

Их затащили в грязный подвал, освещенный тусклой лампочкой. Несколько крыс шмыгнули в темноту.

— Хорошее местечко для душевной беседы, — сказал худощавый и ударил Олега, которого продолжали держать двое в кожаных куртках. — Знаешь, у меня такое предчувствие, что один из нас живым отсюда не выйдет.

«Ну хватит, — подумала Злата. — Как бы поздно не было».

Нож из руки громилы, державшего Злату, упал со звоном на цементный пол. Сам громила, схватившись за голову, завертелся на месте волчком.

Остальные с удивлением посмотрели в их сторону. Но понять, что произошло, им было не суждено. Двое, державшие Олега, и худощавый с дикими криками тоже схватились за головы.

Злата подошла к Олегу, тут же севшему на корточки, склонилась над ним.

— Ты как, в порядке? — спросила она.

— Не знаю… Что это было?

— Так… Ураганная мигрень…

Злата сделала несколько пассов руками над головой Олега.

— Все нормально, — сказала она, — жить будешь.

— А эти? — Олег кивнул на четырех человек, корчившихся на полу.

— Ничего страшного. Боль очищает. Десяток таких сеансов по полчаса каждый — и они станут совершенно другими людьми. Это я гарантирую.

Злата и Олег вышли на свежий воздух.

— Пожалуй, придется принять твое предложение, — сказала она. — Вдруг тебе еще понадобится моя помощь.

Олег смущенно развел руками…

Через пятнадцать минут они выехали за город, взяв направление на Кавголово.

Этот незапланированный массовый антитерапевтический сеанс окончательно выбил Злату из сил. Глаза ее слипались. Короткие яркие видения проносились в сознании. Она заставляла себя открывать глаза, смотрела на дорогу. Пустынное ночное шоссе. Спящие, укутанные мраком деревья. И странная, какая-то нечеловеческая музыка в салоне. И вновь ее глаза закрывались.

Когда Злата снова с трудом открыла глаза, то увидела, что машина едет по лесной дороге. Со всех сторон — заслонявшие небо деревья… И неестественная тишина. Музыка больше не играла. И даже мотор работал как-то по особенному глухо.

«Опасность!» — почувствовала Злата. И ей стало жутко.

— Далеко еще? — спросила она осипшим голосом.

— Уже приехали.

Машина выехала на большую поляну и остановилась.

— Можно выходить.

Ничего не понимая, Злата вышла из машины. Олег вышел следом за ней.

От абсолютной тишины звенело в ушах. Было непривычно темно, и только сверху лился непонятный липкий свет. Она подняла глаза… Над поляной, в тусклом ореоле, висело блюд-цеобразное серебристое тело…

Злата резко обернулась на Олега.

— Я же говорил, что это бесполезно, — изменившимся голосом сказал тот. И по его губам скользнула улыбка, которую она заметила под шляпой незнакомца еще там, на чердаке…

ГЛАВА 11

От птичьего гомона звенело в ушах. Но Эриксону этот звон доставлял огромное удовольствие. Все было почти как на Алдане. Вот только запахи… и еще деревья чуть повыше, чуть погуще их зелень, и не было ни одного листочка, который по форме совпал бы хоть с одним листом с деревьев, росших на Алдане.

Капитан осторожно шел по сухой, опавшей листве — уже несколько недель не было дождя — и прислушивался. Кроме птичьей трескотни, стона качавшихся на ветру деревьев, ничего не было слышно.

Пол остановился, огляделся по сторонам. Неподалеку он увидел еле заметные следы и сломанную ветку. Улыбка азартного охотника скользнула по губам капитана. Он определил направление следов и взял влево. Еще десять минут быстрой беззвучной ходьбы, и Эриксон вышел с подветренной стороны к большой, залитой солнцем поляне.

В центре поляны, дергая ушами и поворачивая морду в разные стороны, стоял красавец олень. До него было метров пятьдесят — предельное расстояние для выстрела. Пол уверенным движением стянул с плеча лук, достал стрелу… Тетива приятно сопротивлялась. Мускулы блаженно напряглись. Эрик-сон рассчитал траекторию полета стрелы, сделав поправку на ветер, пальцы его начали плавно разжиматься, и вдруг…

Он почувствовал за спиной нечто — и инстинктивно бросился на землю. Что-то грузное и горячее пронеслось над головой капитана, обдав его волной специфического, резкого запаха. Стрела с мелодичным дребезжанием воткнулась в дерево. Олень в три прыжка исчез в чаще.

Эриксон тут же вскочил, выхватив охотничий нож, и встал в боевую стойку. На него, скаля зубы, ритмично виляя хвостом, утыканным острыми шипами, наступало нечто черное, со сверкающими глазами и широкой пастью. Капитан видел на Земле такого зверя впервые. Он был похож на пантеру с планеты Илион. Только у той чешуя, а у этой короткая, лоснящаяся шерсть.

— Значит, ты будешь пантерой. Да, малышка? Пантера прыгнула без подготовки, но сумела только ударом лапы выбить нож из руки капитана, разорвав сверхпрочный материал комбинезона. Пол почувствовал, как по руке потекло что-то липкое, горячее — кровь!

Честной схватки не получалось.

Пантера снова наступала на Эриксона. В ее взгляде он не прочитал ничего: ни любви, ни ненависти. В них был только отраженный свет. Уцелевшей левой рукой капитан выхватил излучатель, перехватил его поудобней и выстрелил. Заряд попал зверю прямо в голову и снес ее как бритвой. Зверь сделал еще несколько шагов без головы и вдруг встал на задние лапы… Капитан выстрелил в брюхо — во все стороны брызнула кровь и полетели ошметки мяса. Все, что осталось от пантеры, рухнуло на траву.

— Мы тоже умеем быть беспощадными, — сказал Эриксон, глядя на обезглавленное, разнесенное в клочья выстрелом тело хищника.

Нужно было срочно заняться собой. Капитан открыл аптечку, которая висела у него на ремне, достал инъектор, сделал себе комплексную противоинфекционную прививку.

Убрав инъектор, Эриксон раскатисто свистнул и позвал:

— Аркад!

Дважды кричать не пришлось. Вдалеке послышался топот копыт и треск сломанных сучьев. Минута — и передним вырос конь вороной масти, без единого светлого пятнышка.

Кровотечение уже прекратилось. Эриксон внимательно осмотрел рану. Она шла от локтя к кисти, широкая, глубокая.

«Кажется, задет имплантант, — с сожалением подумал капитан, разглядывая тонкую, похожую на кость пластинку размером с ноготь, торчавшую из-под кожи. — Нужно проверить связь».

— Дежурный по городу Каедов слушает, — услышал он голос, прерываемый помехами.

— Это Эриксон, — сказал капитан, — проверка связи.

— Чего? — переспросил Каедов.

— Чего, чего… — передразнил Пол, — говорю, проверка связи.

— А, капитан! — узнал его десантник. — Плохо слышно. Наверное, что-то со связью!

«Тьфу!» — с досады плюнул Эриксон. Но узнал главное: связь плохая, но была. Значит, случись что серьезное, он всегда может позвать на помощь. А еще более серьезное… тело его всегда найдут.

Эриксон поднял лук, прикрепил его к своей сумке. Он уже собрался вскочить в седло, но тут его внимание привлек предмет, блеснувший из развороченного желудка пантеры. Капитан подошел поближе, без чувства брезгливости опустил руку в теплые, обволакивающие внутренности зверя и достал кусок металла правильной формы. С минуту Эриксон смотрел на него, ничего не понимая. В голове его проносилась настоящая буря…

— Так вот значит что! — наконец воскликнул он, — Теперь ты у меня в руках, Чаминг!

Пол быстро спрятал находку в карман, вскочил в седло. Через час с небольшим он оставил коня в конюшне.

— Зря вы, капитан, в одиночку охотитесь, — пожурила его Дежурный зоолог, девушка по имени Надя, — что вы, что генетик Серов… Вон, смотрю, рукав порван… Кровь… Попали в переделку? И это накануне помолвки!… Кстати, поздравляю вас, капитан.

— Спасибо, Надежда, — ответил Эриксон, — но пока еще не с чем. Что-то еще хочешь спросить?

— Капитан… Это правда — то, что рассказывают о «Прометее»? Там нашли «книгу»… которая творит чудеса… Она исполняет любые желания человека…

— Глупости! — уверенно сказал Пол.

Капитан прогулочным шагом пошел домой, обдумывая то, что сказала ему зоолог. О «книге», найденной на «Прометее», он ничего не слышал. Надежда была первой, кто упомянул о ней.

Домой Эриксон попал еще не скоро. То и дело его кто-то останавливал, и с каждым приходилось перекидываться хотя бы парой слов.

— Взгляните! — поймал Эриксона молодой человек с удивительно длинными руками и сунул ему под нос статуэтку. — Это будет пятидесяти метровая статуя капитана «Геи», то есть ваша. Обнаженная… Я хочу поставить ее в бухте. Мне нужна бронза. Горы бронзы. Не дадите распоряжение геологам, пусть поищут?

«Мне больше делать нечего», — с досадой подумал Эриксон.

— Молодой человек, по этому вопросу свяжитесь с моим новым первым помощником — Эвой Смит.

— Капитан! Это чертежи самого экономичного передатчика сигналов о помощи. — Какой-то нервный юноша развернул перед Эриксоном прямо на земле большой чертеж, сделанный от руки.

— Пирамиды! С их помощью спаслась экспедиция Фабиана!

— Совершенно верно. Пирамиды нужно построить на континентах, в Западном и Восточном полушариях. Этого будет вполне достаточно, чтобы охватить весь видимый космос. Передатчик будет работать вечно.

— Как тебя зовут?

— Томас Хеоп, физик.

— Прекрасно! Я готов поддержать твой проект, Томас. A детали согласуй с моим первым помощником Эвой Смит.

Оказавшись дома, Пол тут же прошел в свой кабинет. Он хотел связаться с Элом, но вспомнил о зоологе Надежде и тут же связался с командиром дисциплинарной службы.

— Мейси! Что тебе известно о «книге», найденной на чужаке?

— Я давно собирался вам доложить, капитан. Среди низового состава ходят разные слухи… Но ни подтвердить, ни опровергнуть их я пока не могу. Якобы есть некое устройство, которое все называют «книгой»… Не подумайте, что я впадаю в детство, но это что-то наподобие волшебной палочки. Махнул — и любое твое желание исполнилось…

— И ты в это веришь?

— Кто его разберет… Дыма без огня не бывает. Но все словно сговорились — молчат! Похоже, что-то интересное действительно попало кому-то в руки.

— Вот это интересное завтра же, после посадки «Прометея», должно лежать у меня на столе!

— Будет лежать! — пообещал Петр Мейси.

Все еще пребывая в задумчивости по поводу свалившейся на него «книги», Эриксон связался с Элом.

— Привет, капитан, — услышал он голос «мозга», как ни странно, слегка ироничный. — Что-то у вас барахлит биоком…

— Вот черт… — Эриксон помял рану на руке. — А сейчас?

— Лучше, капитан. Готов ответить на любые ваши вопросы. Эриксон достал из кармана металлический предмет правильной формы, выставил вперед:

— Узнаешь?

— Да. Это вымпел с малого крейсера «Аскольд».

— А как ты думаешь, откуда он у меня?

— У вас, капитан, вымпел мог оказаться только в одном случае: планету Земля первым открыл крейсер «Аскольд».

— Отлично, Эл. Теперь следи за моей мыслью. История «Аскольда»… Малый крейсер возвращается из глубокого космоса, не выполнив задания. Более того, вся его команда находится в коматозном состоянии. Память корабельного «мозга» чиста. Что-то или кто-то стер ее. Аскольдовцы, как оказалось, тоже частично потеряли память. Они не помнили того, как и где проходил полет! Это внешняя сторона дела… Что нам дает вымпел? А вымпел дает нам возможность взглянуть на историю «Аскольда» с другой стороны… «Аскольд», искавший в глубоком космосе лаулит, — продолжал капитан, — случайно открывает пригодную для жизни планету. На борту звездолета Чаминг. Подвернувшаяся планета ему очень нужна. Полиция наступает Чамингу на пятки, и он давно обдумывает вопрос: где бы схорониться? Но беда в том, что планета необитаема. А на «Аскольде» — всего несколько десятков человек. Маловато для колонизации… Чаминг принимает решение: вернуться сюда, прихватив с собой побольше народу! Он отключает всех аскольдовцев, стирает у каждого из них и у корабельного «мозга» память о полете. Сам же ловко прикидывается одним из пострадавших. Планета — его! О ней теперь никто не знает — только он! Для того чтобы, вернувшись, положить начало новой цивилизации, Чамингу нужно минимум пять — семь тысяч человек. Такое количество народа есть на трансгалактических экспедиционных крейсерах. На первом этапе для Чаминга все складывается удачно. Я сам предлагаю ему место в экипаже «Геи». Но планам его помешал полковник Смол. Помешал отчасти. Чаминг все-таки заставляет «Гею» прыгнуть туда, куда ему нужно, уничтожает навигационное оборудование и ставит нас в положение, из которого только один выход: сесть на планету. Ему остается всего лишь захватить власть в свои руки — и все! Он — хозяин Земли! Он — Бог!… Теперь ответь мне на вопрос: был ли в составе экипажа «Аскольда» Табер Маккадум?

— Маккадум никогда в составе экипажа «Аскольда» не был.

— И какой из этого вывод?

— Маккадум ничего не знал о планете Земля. Маккадум не мог стремиться к ней. Маккадум — это не Чаминг.

— Что и требовалось доказать. А теперь проверь меня. На «Аскольде» служили пятеро из нынешних геян. Это: Иван Сеньков, Вуху Иотахо, Федор Шумаков, Назар Серов и Игорь Тинетин. Тинетин погиб. У Сенькова алиби. Остаются трое: Вуху Иотахо, Федор Шумаков и Назар Серов. И кто-то из этих троих — Чаминг!

— Похоже на правду. Но что-то не торопится Чаминг захватывать власть. Может быть, у него изменились планы?

— Вот! Я тоже задал себе этот вопрос. И не могу найти ответа на него. Есть только один фактор, который Чаминг никак не мог предусмотреть, планируя свое возвращение на планету, — это чужой звездолет и все, что связано с ним! Чаминг затаился и ждет. А я ума не приложу, что делать.

— Свести количество подозреваемых до нуля! — отозвался Эл.

— Физическое устранение?! Впервые я слышу подобные слова от корабельного «мозга»!

— Я этого не говорил. И не мог сказать… — В голосе Эла послышались нотки обиды, и это удивило Эриксона. — Слова вы подобрали сами. Но согласитесь, капитан, нет проще способа избавляться от нарыва на одном из пальцев с помощью ампутации руки!

— Да… В этом что-то определенно есть… Если бы я еще был уверен, что Чаминг наверняка среди подозреваемых… Вот что, Эл… Следи за всеми троими: Иотахо, Шумаковым и Серовым. Днем и ночью… И за Сеньковым тоже, пожалуй, следи…

* * *

Утро следующего дня было для Эриксона хлопотным. Он, как обычно, начал его с легкой пробежки. Потом еще раз с грехом пополам — связь стала работать хуже — связался с приглашенными и напомнил, что вечером ждет всех у себя. Еще Пол связался с Вуху Иотахо, Федором Шумаковым и Назаром Серовым и, как мог непринужденно, пригласил и их на вечеринку…

Ровно в пять часов пополудни капитан надел свой парадный китель, на котором тремя стройными рядами красовались награды Содружества: за проявленный героизм, за внесенный вклад, за последовательное воплощение, за победу при Тахоне — боевые и мирные награды. Их Эриксон надевал только по особым дням.

Сегодня как раз и был такой день — день его помолвки с Сюзанной Можаевой, врачом.

В доме Эриксона, в гостиной на втором этаже, собрались все приглашенные. Всего не более двух десятков человек. По уважительной причине отсутствовал Полонский. Но зато присутствовал командир мусорщиков Семен Выпивайко. Ведь без главной помойки «Геи» с ее ароматами не состоялось бы счастье Пола и Сюзи.

В середине праздничного стола, уставленного всевозможными блюдами, стоял на подставке тот самый шар, за которым Эриксон и Полонский полезли в святая святых модуля вторичной переработки. Шар непрерывно испускал сияние, реагируя на шумные возгласы гостей, не обращавших на игрушку никакого внимания.

Капитан украдкой поглядывал на трех аскольдовцев, пытаясь определить, кто из них Чаминг. Наиболее вероятной кандидатурой на эту роль был… Вуху Иотахо. Физик — раз! Что ему стоило изготовить пару аннигиляторов? Что ему стоило сделать «жучок» для манипуляции каналами связи? Ветеран планетарных войн — два! Неравнодушен к деньгам — три. В свое время ловко провернул дело с астероидным поясом вокруг Сармоса. Купил его как дешевый материал для строительства на орбитальных заводах Илиона партии малых крейсеров, но продавал уже как дорогой отделочный материал для дворцов в аттическом стиле, только-только входивших в моду. Правда, все нажитое удачной спекуляцией состояние он очень быстро спустил на «планете удовольствий»… И наконец, четыре: Вуху был на Фрагии за несколько часов до ее гибели!

— Ты какой-то странный сегодня, — сказала Эриксону Сюзи, улучив минутку. — Что-нибудь случилось?

— Да нет. Ничего особенного.

— Ладно. Не хочешь говорить — не говори. Но может быть, пора начинать? Все уже заждались.

— Сю, дорогая, не торопи. Давай дождемся посадки Полонского и уж тогда выпьем и за нас, и за всех.

Помолвка пришлась как раз на день посадки чужака. Можно было развести два этих события, но капитан, не находя объяснения своему решению, сделал так, как сделал.

Сю улыбнулась, погладила Эриксона по плечу и направилась к гостям. Пол поставил свой бокал с вином на стол и подошел к Вуху Иотахо — единственному илионианину в экипаже «Геи». Вуху коротал время в одиночестве, и Эриксон не устоял перед искушением поговорить без свидетелей с предполагаемым Чамингом. Вот уже полчаса илионианин стоял возле стола с шаром в центре, гипнотизировал его своими узкими, вечно смеющимися глазами и через равные промежутки времени повторял одно и то же слово.

— Так зовут моего коня! «Аркад» по-илиониански — это «судьба»? Не так ли, Вуху? — улыбнулся Эриксон. — Ты не перепутал мой дом с лабораторией? Может, расскажешь, в чем суть эксперимента?

— Смотри, Пол. В центр шара смотри, — сказал Вуху Иотахо. — Аркад! — четко произнес он.

Шар полыхнул красками, и внутри его появился пейзаж. Узнаваемый пейзаж: холмы, долина, река и… одинокий домик на берегу. Еще ни разу Эриксон не видел в шаре ничего подобного.

В этот момент раздался громкий дружный смех. Шар вновь полыхнул причудливыми красками, и внутри его появился бесформенный комок из светящихся сочленений.

— Черт возьми! — рассердился Эриксон. — Я не успел разглядеть! По-моему, там было что-то узнаваемое. Река? Хорошо бы вернуть эту картинку, Вуху!

— Нет ничего проще, — улыбнулся тот и произнес: — Аркад! Внутри шара появился тот же самый пейзаж.

— Не может быть! — воскликнул Эриксон, склонившись над шаром. И тут же понял, что сделал ошибку. Шар полыхнул красно-желтыми цветами и выдал опять что-то бесформенное.

— Аркад! — сказал Эриксон, ожидая, что сейчас пейзаж появится вновь, но он не появился.

Пол вопросительно посмотрел на Вуху.

— Верным путем идешь, капитан, — сказал тот, — но произношение твое оставляет желать лучшего.

Вуху сделал паузу и произнес волшебное слово «аркад».

И вновь появилась река, дом на берегу, деревья, растущие в саду. Эриксону показалось, что деревья еле заметно шевелят листвой, — ветер! А в окне дома… мелькнула чья-то тень!…

— Пол! — крикнул командир десантников. — У нас тут возник спор. Адмирал Брюхоненко алданианин или фрагианин?

— Так мы никакого толку не добьемся, — сказал Эриксон илионианину. — Пойдем-ка ко мне в кабинет.

Они взяли шар, прихватили бутылку вина и спустились в кабинет.

Капитан закрыл окно, выходившее в сад, зашторил (в помещении наступил полумрак) и жестом приказал поставить шар на письменный стол.

— Аркад! — четко произнес Вуху.

Мысль Эриксона остановилась. Он вдруг увидел, как из дома внутри шара вышла женщина в легком, коротеньком, развевавшемся на ветру платье. Пол не понял, что произошло. Просто ему очень захотелось рассмотреть лицо женщины… И вдруг — он увидел ее лицо!

Капитан оказался рядом с незнакомкой, которая не замечала его присутствия. Она была необыкновенно красива. От нее шла волшебная энергия, наливающая каждый мускул неиссякаемой силой, а сердце — ощущением непроходящей радости.

Женщина легко сбежала к реке, раскинула на несколько секунд руки, подставив лицо под лучи ласковой звезды, сиявшей на небе, и, подхватив подол платья, стала медленно снимать его…

— Довольно, — сказал Эриксон. Шар полыхнул. Картинка исчезла. Эриксон отдернул шторы, открыл окно.

— Что скажешь? — спросил он. Илионианин взял шар и положил его в стол.

— Несомненно, слово «аркад» — это кодовое слово, — сказал он. — Я не знаю, что оно значит на языке тех, кто сделал эту игрушку, но я подозреваю, что таких слов может быть немеренно. Нам повезло: мы наткнулись на одно из них.

— Всего лишь иллюзион, — разочарованно протянул Эриксон.

— Не совсем… Мы в моей лаборатории крутили этот шар и так и сяк… Единственное, что нам удалось установить: он наполнен той же субстанцией, которая присутствует и в атмосфере чужака.

— Точно, точно, — встрепенулся Эриксон. — Это было указано в отчете, но я не обратил на это внимания…

— Я тоже.

— Подожди, — остановил Вуху капитан, — я сам! Субстанция в шаре реагирует на слово… на вербальный код. И согласно этому коду совершает определенные действия. Та же субстанция присутствует в атмосфере звездолета… Можно смело предположить, что и она тоже реагирует на вербальный код! То есть я произношу слово «аркад» — и у моих ног прямо из воздуха вырастает дом, сад, огород и все что хочешь… Не может быть!

— Может! — убежденно сказал Вуху Иотахо.

— Я вчера впервые услышал о «книге», найденной на чужаке, которая исполняет желания… Выходит, это правда?

— Я тоже что-то такое слышал… Почему бы и нет?!

— Вуху! А человека можно собрать из этой субстанции? Илионианин почесал затылок:

— Субстанция обладает ускользающе малой массой. Можно предположить, что мы имеем дело с первоосновой всего вообще и живого в частности. Это своего рода кирпичики. Путем присоединения одного кирпичика к другому по определенным правилам можно получить любые физические объекты с любыми химическими свойствами, любой сложности… Значит… и человека тоже!

— Вот вам и телепортация! — воскликнул Эриксон. — Они использовали «поле»!

— «Поле желаний»! — поднял палец вверх илионианин. Эриксон пошарил по всем углам, нашел два стаканчика из-под сока, и они с Вуху выпили кое-что покрепче, чем сок.

— Да, но что нам это дает? — немного поостыв, спросил капитан. — Кодов мы все равно не знаем!

— Я думаю, их знать и не обязательно. Тот, кто придумывал эту штуку, не мог не понимать, что появятся новые вещи, в которых будут нуждаться люди… Должен существовать способ передачи информации «полю». Если это делалось на физическом уровне: какая-то камера, куда вещь помещается, какой-то носитель, на который записывается код, то у нас есть шанс отыскать их на чужаке.

— Кажется, я знаю, где искать твою камеру…

— Пол! Вуху! — послышался сверху голос Сю. — Ну что же вы! Полонский идет на посадку.

— После поговорим, — подмигнул капитан илионианину.

* * *

За пять минут до посадки звездолета все вышли на балкон, с которого хорошо был виден космодром.

Чужаком командовал Полонский. Управление звездолетом оказалось действительно несложным — Сеньков не обманул Эриксона, когда сказал это. После двух месяцев бесчисленных мягких посадок на Луну, Марс и Венеру Пол решил, что пора сажать чужака на Землю.

И вот этот день настал.

Эриксон завороженно смотрел, как чужак садится рядом с «Геей», и честно признавался сам себе, что волнуется. Если сейчас Полонский напортачит… от Земли ничего не останется, да, пожалуй, и от Луны тоже.

Идея назвать спутник Земли Луной пришла в голову Эве. Эриксон даже пожалел, что поторопился дать название третьей планете. Имя Луна в честь погибшей «Селены» — ведомого «Геи» — было бы правильней. Но дело сделано…

С названиями вообще творилось черт те что. Их просто переносили из мира, который геяне потеряли, в мир, который они приобрели.

Звезда, восходившая каждый день на востоке, получила имя Солнце. Так называлась первая искусственная звезда, зажженная в системе Ореол. Город, построенный рядом с космодромом, все не сговариваясь стали звать Туату. Это имя носила одна из баз трансгалактического флота Содружества. Марс, Венера и Юпитер получили свои имена в память о спутниках Алдана. Сириус, Плутон, Уран — столицы планет Содружества. Остров, который они избрали своей тихой пристанью во вселенной, был назван Атлантеей. Имя это носила одна из мертвых планет и город на Фрагии.

— Что он делает, Господи! — вывел Эриксона из задумчивости чей-то крик.

«Прометей», минуту назад спокойно висевший над космодромом, сейчас прыгал в воздухе, как мячик. И с каждым разом все сильнее и сильнее.

Еще пять-шесть таких прыжков — и он ударится о землю! Нет, не зря капитан переживал. Чуяло его сердце.

— Полонский! Черт тебя побери! Что у вас там происходит? — вскричал Эриксон. Но его крик остался без ответа.

Звездолет прыгнул вверх и стал стремительно падать. «Все!» — понял Эриксон и невольно закрыл глаза. Когда он их открыл, «Прометей» преспокойно «сидел» рядышком с экспедиционным крейсером.

— Ура-а-а! — раздалось вокруг.

Эриксон бросился вниз, выскочил из дома и побежал к ангару на краю сада.

— Пол! — услышал он отчаянный крик Сюзи. — Вернись! Но капитан даже не обернулся. Он запрыгнул в десантную капсулу номер семнадцать и меньше чем через десять секунд был уже на космодроме.

Причальный отсек звездолета открылся. На землю спустились по крутым сходням Полонский, Сеньков и еще несколько десятков человек — временный экипаж «Прометея».

— Капитан Полонский! — рявкнул Эриксон. — Доложить о происшествии… Нашли развлечение, понимаешь ли!

Полонский подошел к капитану, отрапортовал по всей форме и вдруг вместо объяснения тихо сказал:

— Она ожила, Пол.

— Кто ожил? — переспросил Эриксон, хотя сразу понял, о ком идет речь.

— Белла!

— Что? — Эриксона качнуло. — Ты что мелешь?! Она мертва… Вы все просто посходили с ума.

— Если бы… Вам нужно видеть все самому. Я провожу.

Они поднялись на звездолет, миновали распахнутую настежь шлюзовую камеру и пошли по длинным переходам и бесчисленным уровням. Всю дорогу Эриксон ломал себе голову над тем, что же на самом деле могло произойти. У капитана не выходила из головы улыбка цептунианина Сенькова, которую тот «подарил» ему, спускаясь с «Прометея».

— Далеко еще? — хмуро спросил Эриксон.

— В рубке управления, на следующем уровне. Она появилась неожиданно… Ей удалось взять управление звездолетом на себя. Если бы не Сеньков, не знаю, чем бы это все кончилось…

…Полонский вдруг резко остановился.

— В чем дело? — Пол тоже остановился.

— Капитан, ничего не замечаете?… Посмотрите на переборки!

Эриксон огляделся по сторонам. На переборках угадывался бледный рисунок, но что именно за рисунок — сказать было нельзя.

— Здесь был вид с «Башни согласия». После посадки мы шли на выход этим же путем. Я еще поразился полной иллюзии того, что мы на Тахоне. И вот… Мне это все не нравится…

У двери, ведущей в рубку управления, Полонский остановился:

— Дальше идите один, капитан.

Пол вошел в уже знакомый отсек: только кресла и купол, усеянный пиктограммами и схемами — информацией о состоянии всех систем корабля, в смысле которой они так и не смогли разобраться. Ключа к флексописи неизвестной цивилизации подобрать не удалось. Но звездолетом они все же управляли! Да, диалог с кораблем вести было невозможно: его запросы, рекомендации, предупреждения оставались непонятными для геян, но отдавать команды, которым «Прометей» беспрекословно подчинялся, было можно. И за это Эриксон скрепя сердце не раз говорил Сенькову спасибо.

К своему удивлению, Пол никого не увидел. Он еще раз внимательно осмотрел помещение и остановил свой взгляд на кресле, повернутом к нему высокой спинкой. Он сделал шаг по направлению к нему, и в этот момент кресло резко развернулось. Эриксон замер… В кресле, укутавшись во что-то белое, сидела и смотрела на него… Белла!

У капитана перехватило дыхание. Он и рад был бы что-то сказать, но не мог. Они смотрели друг другу в глаза. Женщина пыталась что-то вспомнить. Эриксон все больше и больше цепенел от внезапно охватившего его ужаса.

— Пол, — прошептала женщина. — Пол… Я думала о тебе… Эриксон сделал шаг назад.

Женщина медленно поднялась, и белая ткань, в которую она была укутана, соскользнула с плеч.

Эриксон почувствовал, как рубка поплыла куда-то, а он остался… На плече незнакомки была родинка! Такая же, как у его жены. Еще одна родинка! Но этой родинки у инопланетянки не было!

— Пол, — вновь прошептала женщина, и в голосе ее была мольба. — Пол, подойди ко мне, пожалуйста. Обними меня…

Она стояла перед ним, не замечая своей наготы, хмурила брови. Белла! Настоящая Белла! Такая, какой он помнил ее! По которой тосковал все это время!

— Ну что же ты? — И она сделала к нему последний шаг…

Ее руки обняли его за шею, а губы коснулись его губ.

Единственным желанием Эриксона было желание убежать! Но он не сделал этого. Руки его сами заключили женщину в объятия, а губы сами ответили на ее поцелуй.

ГЛАВА 12

К дому за высоким забором на Каменном острове подъехал красный «порше». За рулем сидел человек лет тридцати — тридцати пяти с оспинкой на скуле. Вокруг было пустынно и тихо — обычная петербургская белая ночь. Незнакомец достал из «бардачка» оружие: причудливая форма, светящееся мини-табло, ряд кнопок, — покачал головой, спрятал оружие во внутренний карман пиджака и вышел из машины.

Он нашел на заборе звонок и нажал кнопку.

Ждать пришлось недолго, дверь в заборе широко открылась.

— Кто такой? Что надо? — грубо спросил охранник — здоровенный детина в футболке, от которого пахло водкой и духами.

Незнакомец, ни слова не говоря, нанес детине несильный, но молниеносный удар в переносицу. Охранник даже не дернулся. Он просто медленно стал заваливаться на бок. Человек схватил детину за горло и взглянул в его остекленевшие, уже мертвые глаза.

— Во-первых, — сказал незнакомец, — не надо хамить. Папа этого не любит. Во-вторых, какого черта вы не установили видеокамеры? Этим могут воспользоваться такие нехорошие ребята, как я. И последнее: больше не пей на работе.

Он прошел в сад, волоча за собой, как большую тряпичную куклу, мертвого охранника. Аккуратно положив тело на траву, незнакомец направился к дому, из которого доносились музыка и женский смех. Дверь была нараспашку. Человек спокойно прошел в нее и попал в просторный холл с камином, черной кожаной мебелью и роскошными гобеленами на стенах.

В углу на диванах за небольшим столиком, на котором стояло несколько бутылок водки, неаппетитная закуска и орущий магнитофон, кувыркались два охранника и две полуголые девицы.

Незнакомец выхватил оружие и выстрелил пять раз. Звука выстрелов слышно не было — только шипение. Все четверо — девицы и охранники — затихли в нелепых позах, а магнитофон, сброшенный на пол, умолк.

— Животные, — брезгливо проговорил незнакомец, убирая оружие. — Женщины и безопасность — вещи несовместимые.

Он принялся осматривать дом. Начал с первого этажа: холл, столовая, кухня, две комнаты, роскошная ванная и туалет. Потом поднялся на второй этаж. Здесь была гостиная, две спальни со своими отдельными «удобствами», кабинет и еще одна пустая, без мебели и окон, с голыми черными стенами комната. Здесь незнакомец остался надолго, размышляя, как быть дальше. Он еще раз обошел дом и, видимо не найдя того, что искал, выругался:

— Черт возьми! Где может быть этот тайник? — и тут же ответил сам себе: — В подвале!

В кухне он нашел дверь, которую принял за дверцу стенного шкафа. За дверью оказались ступеньки, ведущие вниз — в темноту.

Незнакомец нашарил выключатель — лестница ярко осветилась. Спустившись вниз, человек оказался еще перед одной дверью, бронированной. Даже не попытавшись дернуть за ручку, незнакомец достал оружие, перевел его в новый режим, приставил к замку и выстрелил. На том месте, где только что был замок, появилась дыра. Человек открыл дверь и вошел в помещение, путь в которое она так «надежно» защищала только что. Зажегся сам собой свет.

— Неплохо, неплохо, — похвалил незнакомец. — Лувр! Настоящий Лувр! Да, пожалуй, и Эрмитаж в придачу.

Комната была просторной и скорее напоминала зал какого-нибудь музея. На стенах — картины. Вдоль стен — по периметру — витрины, за стеклами которых на черном бархате были разложены драгоценности. Незнакомец обошел комнату по кругу. В одной из витрин рядом с обоюдоострым кинжалом с золотой, украшенной крупным рубином рукояткой он заметил серебряный перстень с черным треугольным камнем.

— А вот и он, — улыбнулся незнакомец, разбил локтем стекло и осторожно взял перстень. — Наконец-то! Кристалл мой!

И тишину разорвал сухой, бесстрастный смех.

Незнакомец снял с пальца свой собственный перстень — точную копию первого, с витрины. Перстень номер один оказался на его руке, а перстень номер два перекочевал в карман.

Не прихватив с собой больше ничего из того богатства, которое было вокруг, незнакомец поднялся наверх. Он был уже на середине холла, когда одно из черных кресел развернулось к нему.

— Здравствуй, Красавчик, — поздоровался молодой человек, сидевший в кресле. — Присаживайся. Поболтаем. — Он показал дулом пистолета на кресло.

Красавчик криво улыбнулся и подчинился.

— Что, не ожидал увидеть меня живым и невредимым? — поинтересовался молодой человек.

— Отчего же, Миша. Вы — Хранители — народ живучий. Как водичка? Переодеться не хочешь? Терпеть не могу мокрой одежды…

— А я терпеть не могу, когда меня предают. А тем более пытаются отобрать у меня самое дорогое — жизнь.

— Скажите пожалуйста, его предали! А кто предлагал девочке бросить все и бежать? Европа… Америка…

Михаил не нашелся что ответить и произнес только одно слово:

— Подслушивал?…

— Жизнь у него хотели отобрать, — продолжал Красавчик. — И зачем бы мне выделывать акробатические номера на машине, когда у меня есть излучатель и все, что я хотел знать о перстне, я уже знал? Всего лишь маленькая авария, чтобы первым оказаться здесь. Но вам не повезло с водителем. Я здесь ни при чем!

Михаил смутился, но тут же, вспомнив о чем-то, вновь принял независимый вид.

— Не держи меня за простачка, — ответил он. — Я знаю про дезинтеграцию…

— Не ожидал… — искренне удивился Красавчик. — Сам разобрался? Или девочка поделилась? Что же ты не воспользовался моментом? Не поверил?

— Не твое дело… Перстень, полагаю, уже у тебя? — Михаил кивнул на четыре трупа в углу. — Ты сейчас отдашь его мне. Я выхожу из игры.

— Нет, это ты предал меня! — еле сдерживаясь, прошипел Красавчик.

— Я не предавал. Я просто передумал.

— Ах, ты передумал! Ну что ж… Папа хороший. Папа все понимает. Я готов вернуть перстень с одним условием. Спроси меня: с каким? Ну-ну… Ты стал плохо соображать, Майкл. Когда мы вместе решали, как половчее одурачить и братву и Хранителя, соображаловка у тебя работала лучше. Твой ход с пальбой и с боевыми, настоящими трупами просто гениален. А твое усердие? Две ночи рыть лаз под стеной, который ты в самый драматический момент должен был якобы случайно найти! И вообще, я должен сделать тебе комплимент. Ты прирожденный лицедей. Обвести девушку вокруг пальца да еще внушить любовь к себе… А ну как она узнает, что ты обманывал ее все это время? Что тогда?

Михаил снял пистолет с предохранителя.

— Ты умеешь уговаривать, Майкл.

Красавчик пошарил в кармане, достал перстень, показал молодому человеку.

— Но прежде я задам тебе вопрос. Ты стараешься для себя или для нее? Неужели ты действительно думаешь, что любовь этой девочки стоит дороже дружбы со мной? Что вы будете делать с кристаллом? Хранить дальше? До самой смерти? Не думая о том, что храните? Какой силой, какой властью обладаете?

— Злата здесь ни при чем. Просто мне стало стыдно, что я связался с такой мразью, как ты. Нельзя отдавать кристалл в твои руки. Это может плохо кончиться для всех.

— Мразь — это обидно, — поморщился Красавчик. — Очень обидно. И обиднее вдвойне, потому что говорит это человек, на совести которого только за последние несколько дней девять трупов. Трое из покойников считали тебя своим товарищем. Ты не меня — ты их предал.

Рука Михаила дрогнула.

— Это были бандиты: убийцы, воры, насильники. Они получили то, что заслуживали.

— А условие мое таково, — не обращая внимания на слова Михаила, продолжал Красавчик. — Ты скажешь своей девочке… сам скажешь, Что с самого начала имел ее в виду, что мы с тобой хотели красиво одурачить ее. Михаил долго молчал. Наконец произнес:

— Перстень я могу взять без всяких условий.

— Вот-вот! Узнаю прежнего Майкла… Согласен или нет? Считаю до трех. Раз, два, три!… Обмен не состоялся. — И с этими словами Красавчик убрал перстень в карман. — Ты ничего не понял, Миша. Я хотел сделать тебя своим доверенным лицом. Я собирался разделить с тобой власть над миром. Все женщины планеты были бы твоими. Но все это ты предпочел послать подальше ради какой-то простушки, которая, узнав правду, возненавидит тебя…

— Я буду стрелять, — предупредил Михаил.

— Не будешь! И не из человеколюбия. У тебя просто нет патронов. А я был экономнее… — Красавчик плавным и по-театральному нарочитым движением потянулся за оружием.

В тот же миг Михаил подкинул вверх свой пистолет, поймал его за дуло и бросил. На все это ушло одно мгновение. Рукоятка пистолета угодила в голову Красавчика — брызнула кровь. Красавчик обмяк, тело его безвольно завалилось на бок.

Михаил вскочил. Два прыжка — и он был уже рядом с Красавчиком, потерявшим сознание. Хранитель сунул руку в карман — тот, в котором исчез перстень, достал его вместе с ключами от машины и бросился бежать.

Оказавшись на улице, он быстро сел за руль красного «порше» и рванул с места. В этот момент на улицу выбежал Красавчик. Лицо его было залито кровью. Кровь была на костюме и на ботинках.

— Стой! — крикнул Красавчик, вскинул излучатель и сразу поймал Михаила в прицел — прозвучал тихий, шипящий выстрел.

Он мог выстрелить еще раз, но вдруг опустил руку. «Порше» скрылся за углом.

— Черт с тобой! Живи, если выживешь. Неожиданноокровавленноелицо Красавчика исказила маска боли — он застонал, пошатнулся. Но боль так же неожиданно отпустила. Красавчик улыбнулся, вытер кровь с лица.

Он поменял режим на излучателе, отвел руку в сторону и не глядя выстрелил. Послышался звон разбитого стекла. Двухэтажный особняк вспыхнул одновременно со всех сторон. Рыжее беспокойное пламя взвилось в небо.

Красавчик поднес к глазам руку, с улыбкой взглянул на перстень.

— Игра продолжается, Миша, — сказал он.

* * *

К своему удивлению, Злата поняла, что нисколечко не боится. Жуть, охватившая ее в самом начале, бесследно улетучилась. Зависшая «тарелка» над поляной, странный незнакомец напротив, совсем недавно выдававший себя за прекрасного парня Олега… Все это должно было доконать ее, парализовать волю, заставить делать бесполезные глупости: бежать, кричать, умолять о пощаде… Ничего этого Злата делать не стала, потому что вдруг отчетливо поняла: она сильнее того, кто стоял перед ней, кем бы он ни был. Сильнее, даже несмотря на смертельную усталость.

Незнакомец поднял правую руку.

Ничего подобного, что было тогда на чердаке, сейчас не произошло. Лже-Олег не мог заставить ее выполнить свои мысленные приказы. Злата улыбнулась, и сама подняла руку. Незнакомец закрыл глаза, застонал и вдруг неожиданно выкрикнул слово, смысл которого Злата не поняла. В тот же миг в его руке появилось что-то наподобие оружия и прямо в лицо девушки ударил яркий луч.

Как во сне, Злата увидела себя со стороны. Вот она медленно, очень медленно падает на траву. Незнакомец склоняется над ней, что-то говорит. Рядом с ним, словно из воздуха, ниоткуда, появляются какие-то люди… нет, не люди — пришельцы…

Злата почувствовала, как она оторвалась от земли и поплыла. Пришельцы шли рядом, о чем-то переговариваясь.

Она оказалась на середине поляны — под «тарелкой», которая медленно стала снижаться. Злата хотела закричать, вскочить, побежать, но не смогла; она не сумела даже пошевелиться… В отчаянии девушка закрыла глаза.

Когда она их открыла вновь, то увидела, что находится в каком-то небольшом, хорошо освещенном замкнутом пространстве — светло-серой полусфере, в которой не было ничего, кроме возвышения прямоугольной формы.

Вновь Злата поймала себя на мысли, что ей нисколечко не страшно. Может быть, дело было в элементарной логике: если с ней до сих пор ничего не случилось, значит, и сейчас с ней не может произойти ничего плохого.

«А эта миленькая комнатка? — возразила она сама себе. — Ведь это же тюрьма! И к какому сроку ты приговорена, неизвестно. А вдруг это пожизненное заключение?…»

Злата прогнала подальше эти глупые мысли и еще раз, уже более внимательно, стала осматривать полусферу и тут с радостью поняла, что способность двигаться вновь вернулась к ней. Теперь, по крайней мере, она снова может сопротивляться.

Девушка обшарила глазами и руками все вокруг, но не заметила ничего нового, только несколько небольших отверстий. Зачем они, Злата так и не смогла понять. Закончив свое исследование, пленница села на возвышение, которое сразу окрестила кроватью, и стала ждать.

Ждать пришлось недолго.

— Землянин, — раздался за ее спиной голос. От неожиданности она даже вздрогнула.

Злата узнала Олега. Или того пришельца, который ловко прикидывался человеком по имени Олег. На нем был комбинезон без швов из темной материи и высокие облегающие ботинки без шнуровки. И еще… В лице бывшего Олега появилось что-то нездешнее, потустороннее, отталкивающее и притягивающее одновременно.

За спиной пришельца стояли двое мужчин, которых Злата никогда раньше не видела. Они были в таких же комбинезонах и ботинках. Нет, одного Злата все же узнала — долговязого, того, кто в ночном клубе «Бетельгейзе» предлагал «липовому» Олегу партию наркотиков.

— Можешь называть меня Эрдом, — сказал бывший Олег. — Мне поручено провести с тобой переговоры. Предупреждаю сразу… Никаких таких штучек! Один из нас успеет парализовать тебя! Я надеюсь на твое благоразумие, землянин…

Злату резануло это «землянин», но она решила пока хранить молчание. Пусть пришелец, назвавшийся Эрдом, выскажется.

Все трое сели на стулья. Только сейчас Злата осознала, что в помещении появились три стула. Откуда? Пришельцы принесли их с собой, мешая друг другу и с шумом ставя их на пол? Не было такого! Она даже не слышала, как они вошли! Осталось впечатление, что пришельцев не было, а потом они вдруг появились… вместе со стульями…

Эрд долго молчал — и вдруг стал говорить:

— Около пятнадцати тысяч лет назад по вашему земному времени в глубоком космосе потерялся наш звездолет. На его борту был кристалл — черный камень треугольной формы. Этот камень не имеет цены. И нелепо в связи с ним говорить о какой-то цене. Он вне подобных понятий. Он единственный во вселенной. Он — наша реликвия. Он — символ нашей Империи. Мы так и называем его: Священный камень. В нем наше благополучие и надежда выжить тогда, когда все сущее, совершив положенный ему круг, исчезнет. Нам он достался от самой древней цивилизации во вселенной, которая пошла дальше в своем развитии, и камень потерял для нее всякое значение. Пятнадцать тысяч лет мы ищем пропавший звездолет. И вот наши поиски увенчались успехом. Если это можно назвать успехом. Экипаж звездолета и его пассажиры погибли. Причина их гибели… вы — земляне! Расследование уже проведено. Собраны неопровержимые доказательства вашей вины. Но это еще не все. Сделана экспертная оценка тремя независимыми группами, использующими три различных методики предсказания будущего… Во всех трех случаях результат один: Земля несет в себе реальную угрозу не только безопасности Империи, но и самому ее существованию. В ближайшие несколько ваших столетий земляне должны выйти в глубокий космос с оружием, способным уничтожать целые звездные системы. Как молодая, очень агрессивная суперкосмическая раса, вы неизбежно начнете войны за передел космоса. Первыми на вашем пути окажемся мы. К тому времени вам станет известно о нас и нашем местонахождении из источников, о которых вы сейчас не подозреваете, а мы не в силах их скрыть. По мнению всех трех экспертных групп, есть только один способ остановить вас… Лично я не одобряю решения, которое было принято — по вашим меркам — час назад… Но… Согласно воле правителя Третьей Империи Земля приговорена… к уничтожению.

Злата вскинула брови и дурашливым голосом спросила:.

— Ты опять шутишь, Олежек? Прямо — к уничтожению? Но на самом деле ей стало не по себе… С таким лицом, как у пришельца… Какие там шутки!

Лже-Олежек выдержал паузу и продолжил:

— Как только камень снова окажется у нас, для вас настанет конец света. Ты поняла меня?

«Это подсказка! — вдруг осенило Злату. — Он против приговора. Он подсказывает, что нужно делать для того, чтобы как можно дальше отодвинуть «конец света», попытаться предотвратить катастрофу! Нужно подыграть ему…»

— Прекрасно поняла! — Злата кивнула. — И после этих слов ты надеешься, что я возьму и отдам тебе перстень?

Бывший Олег закрыл глаза: и это означало: молодец!

Он надолго замолчал. Потом повернулся к своим спутникам и, посовещавшись с ними на странно певучем языке, снова обратился к Злате:

— Нам нечего скрывать от тебя, землянин. Ты оказалась достойным противником. Только случайность помешала отнять у тебя камень силой в первую нашу встречу. Ко второй встрече ты уже была готова, и действовать против тебя пришлось очень и очень осторожно. Ты единственная из живых существ на этой планете, кто смог оказать нам достойное сопротивление. Мы не можем не уважать твою силу. Но уважать не значит пощадить. Если ты не отдашь нам камень, ты умрешь. Камень все равно вернется к нам. Но мы не хотим напрасно рисковать им. Мы не хотим потерять камень тогда, когда он уже почти в наших руках. Мы слишком долго искали его. Мы хотим исключить всякую случайность. Отдай камень — и у тебя, землянин, появится шанс выжить и стать одним из нас… Думай…

Эрд снова сделал паузу.

— На размышление тебе — шесть часов, — сказал он, а сам незаметно показал Злате два пальца.

«Значит, два часа, — поняла девушка. — А потом должно что-то произойти! Что? Побег?»

Эрд поднялся. Вместе с ним поднялись и двое его спутников.

«Ну вот, — подумала Злата, — сейчас узнаем, где у них здесь дверь или что там вместо нее.

Но, к ее изумлению, никакой дверью пришельцы не воспользовались. Эрд шевельнул губами — и растворился в воздухе. То же самое произошло и с его спутниками. А вместе с ними в воздухе растворились все три стула, один из которых через какое-то время вновь появился в полусфере.

От удивления Злата долго не могла прийти в себя. «Ну и что? — подумала она наконец. — Обычная телепортация, и все дела».

Она подошла к тому месту, где сидели пришельцы, и провела рукой по воздуху. Ощущение было странным. Такое, наверное, чувствует обычный человек, когда подставляет руку под сильную водяную струю, да еще закрученную в спираль. «Это след, — поняла Злата. — Значит, действительно никаких чудес. Обычные физические процессы, законы которые скрыты от нее… Точнее, от землян. Пока скрыты!» Злата села на стул и задумалась. А подумать было над чем. Эрд, которого она снова стала называть про себя Олегом, предлагал ей помощь… Такое вполне могло быть. Какая там, у них возня происходит в Империи, Злата не знала. Но не было ничего странного в том, что Олегу сегодня выгодно помогать Злате, потому что с гибелью Земли он лично мог потерять больше, чем если бы Земля осталась в неприкосновенности.

Но Олег мог и блефовать. Опять долгий, сложный розыгрыш, цель которого завладеть камнем либо для Империи, либо, что более вероятно, опять лично для себя.

Но все дело в том, что Олег не знал главного: у нее нет перстня с кристаллом. И у кого он находится, она понятия, не имеет.

Сколько времени она просидела на стуле, не меняя позы, девушка сказать не смогла бы. Но в какой-то момент она поняла, что сидеть вот так дальше не может. Организм требовал своего. Человек она или нет?!

Злата поднялась, еще не зная, что собирается предпринять, как вдруг увидела, что в полусфере образовался проход, словно открылась невидимая дверь. Осторожно ступая, она прошла в хорошо освещенное, покрытое белым кафелем помещение. Это была обыкновенная земная ванная комната. Сама ванна, в которой можно было вытянуться во весь рост, белый, до рези в глазах, унитаз, биде, зеркало, а под ним — с десяток флаконов с шампунями на любой вкус, никелированные краники, два махровых полотенца, рулон туалетной бумаги… и даже стопка чистого белья.

«Они, наверное, подглядывают за мной, — мелькнула у нее мысль, — ну и черт с ними».

Злата вздохнула и стала раздеваться.

Легкая, воздушная пена щекотала ей шею. Злата лежала в горячей, приятно пахнущей воде и вновь предавалась размышлениям.

Как пришельцы нашли ее? На Земле живет чуть не десять миллиардов человек, но они находят именно того, кто хранит перстень… Значит, есть в ней что-то такое, что отличает ее от остальных, что не заметно для землян, но сразу обратило на себя внимание инопланетян… Это может быть «поле», которое окружает ее с тех самых пор, когда она выпила зелье на белых водорослях из Чертово озера. Это может быть след от кристалла на ее руках, ведь она касалась его, и не раз… В конце концов, это может быть что-то другое, но от чего она не в силах избавиться… Ну, а раз она не может избавиться от этого, значит, побег бессмыслен. Олег не может не знать об этом и все равно предлагает ей бежать! Значит, опять ловушка?…

Злата ударила рукой по воде — во все стороны полетела пена.

Но почему она решила, что Олег предложит именно побег? Он только дал понять, что встретится с ней раньше официально объявленного срока… Нужно дождаться этой встречи, тогда станет многое понятно. Может, не все так грустно, как ей кажется.

Настроение у Златы заметно улучшилось. Она вышла из ванны и вернулась в свою «каюту». К своему удивлению и Удовольствию, она увидела в полусфере шикарно накрытый стол. В середине стола стояла фарфоровая супница, из-под крышки которой вился аппетитный парок. Было несколько вторых блюд: фаршированный судак, филе индейки и еще одно блюдо, вкус которого Злата помнила лучше, чем название. На другом краю стола она обнаружила брусничный пирог, варенье, фрукты и шампанское.

Набор блюд показался Злате знакомым. А когда она обратила внимание на фирменные салфетки, где было вышито название ресторана, то сразу все вспомнила. Четыре дня назад в этом самом ресторане проходила закрытая вечеринка, куда она была приглашена среди немногих. Меню ужина было именно с той вечеринки!…

Злата протянула руку к большому, красному с желтым яблоку и вдруг замерла.

А что, если пришельцы — это те, для кого и ее бабка, и все остальные хранили все это время перстень? Вот это был бы номер. Братья по крови прилетают с тем, чтобы уничтожить планету, ставшую для Хранителей родной. Спрашивается: стоило ли их ждать?

Злата опять глубоко задумалась. Нет, это не они. Она касалась руки Олега — тогда, в ночном клубе. Бикома у него нет. Бикома не было и у громилы, приставившего ей нож к горлу, она тоже касалась его… Это не те, кого ждут Хранители. Это другие. Но они говорят, что камень принадлежит им. Как же тогда он попал к геянам? Может быть, геяне действительно виновны в гибели звездолета пришельцев?

С этими мыслями Злата села за стол.

Она уже стала потихонечку привыкать к чертовщине, которая творилась на корабле пришельцев, но когда, покончив с едой, встала и увидела, как стол буквально растворился в воздухе, рот ее открылся, словно у маленькой удивленной девочки.

Быстро подойдя к тому месту, где она только что пировала, Злата провела рукой по воздуху. Опять то же ощущение: тугая струя, закрученная в спираль.

— У вас, землянин, говорят: после сытного обеда полагается поспать, — услышала она голос за спиной.

Злата обернулась. Перед ней стоял Олег.

— Спать тебе опять не придется. Мы сейчас недалеко от вашего Петербурга… От Питера. Я помогу тебе бежать. Я хочу, чтобы ты, в свою очередь, помогла своей планете. Даже у планет должен быть шанс. Но так бежать нельзя. Тебя сразу поймают. «Поле» выдаст тебя. Заметь, я не спрашиваю тебя, откуда ты узнала системный код…

— Какой код? — удивилась Злата.

Олег тоже с удивлением посмотрел на нее.. – Что-то подобное я предвидел и приготовился, — сказал он. — Не важно, как ты добилась концентрации «поля», но тебе надо избавиться от него. Вот… возьми. Это… не знаю, как перевести… Это «книга». Ты сама поймешь, как ею пользоваться.

Олег протянул ей небольшой цилиндр серебристого цвета, похожий на обрубок цинковой трубы.

«Книга»? — пронеслось в голове у Златы. — Та самая, которую хранил Михаил? Что они с ним сделали? Убили?»

Волна ненависти захлестнула ее. Она была готова обрушить свой гнев на голову инопланетянина, для которого эта минута могла стать последней минутой в жизни, как вдруг кто-то грубо крикнул несколько непонятных слов.

Они обернулись одновременно. Злата увидела молчаливого третьего, который присутствовал на ее допросе. В его руке было все то же нелепое по форме оружие. Яркий луч ударил Эрду в грудь, и тот, не издав ни звука, повалился на пол.

Злата вскинула руку, но на мгновение раньше вновь сверкнул белой молнией луч света…

Глаза ее были открыты, и сознания она не потеряла. Она увидела, как третий встал прямо над ней и посмотрел на нее превратившимися в узкие щелки глазами.

— Бежать хотела?…– проскрипел он ржавым голосом, и слова его можно было разобрать лишь с большим трудом. — От нас не убежишь! Разве только в ту страну, где тебя дожидаются твои праотцы. Вот туда я тебе бежать помогу… сам…

С этими словами пришелец вновь направил на Злату оружие.

ГЛАВА 13

Дно генератора, названного Каедовым «сушилкой», капитан Эриксон уже исследовал на парус командиром десантников Жаном Браге. Это было сразу после того, как Сеньков посадил на Луну угнанный было звездолет — будущий «Прометей».

Тогда ничего особенного они не нашли. Плоская чаша метров пять в диаметре с тускло светящейся поверхностью — больше ничего. Обсудив увиденное, они решили, что генератор похож на культовое сооружение. Чаша — это место, где приносились жертвы, и, судя по ее размерам, не исключено, что и человеческие жертвы тоже. Получалось, что женщина, найденная на чужаке, — очередная жертва какого-нибудь варварского обряда, связанного с «полем желаний». Дикари, на службе у которых звездолеты с двигателями на лаулите! Что ж, подобное нелепое сочетание капитан уже встречал на своем долгом веку.

Гипотеза имела право на существование, потому что находилось объяснение тому, почему мозг женщины был очищен от всего личного. Обезличивание — условие жертвоприношения. Но, по иронии судьбы, все вышло с точностью до наоборот. Те, кто хотел принести жертву, сами стали жертвами нападения «пожирателя звездолетов», а та, кого хотели принести в жертву, оказалась единственной, кто избежал гибели.

Шар с чужака, реагирующий на илионианское слово «аркад», неожиданно расставил все по своим местам. Названия «генератор» и «поле желаний» следовало понимать в буквальном смысле.

Капитан был готов спуститься на дно гигантского колодца с чашей сразу же после того, как «Прометей» под командованием Полонского совершил посадку на Землю, и собирался начать эксперименты, но Белла перепутала все карты.

Три дня Эриксон шатался по окрестным лесам, не обращая внимания на дичь, шнырявшую тут и там. Связь молчала, и Пол был полностью предоставлен сам себе. Как он ругал себя за то, что ответил на ее поцелуй — там, на «Прометее». Если бы кто-то подошел к нему в кромешной тьме и поцеловал вот так, по-особенному, он бы не задумываясь сказал: Белла. Да, так умела целовать только она. Как женщина с чужака стала второй Беллой, Эриксон догадался сразу: расстарался Сеньков. Если он хотел отомстить Полу за понижение в должности, за неудавшуюся попытку самому стать капитаном, то это ему удалось, и даже очень.

Может быть, Эриксон смог бы уговорить себя, что новая Белла — эта та самая Белла, которую он любил, но… Через час после встречи со своей женой на «Прометее» капитан поднялся на борт «Геи» и прошел в мавзолей генетического модуля. Он знал, что должен увидеть там, а увидев, все равно был потрясен. Белла — его настоящая Белла — лежала в прозрачном саркофаге, наполненном физиологическим раствором. Длинные волосы с рыжеватым оттенком распушились вокруг головы, черты лица были разглажены, а на губах застыло подобие улыбки…

Кто же тогда та? Кто угодно, но только не Белла!

К концу третьего дня скитаний его отыскало звено десантников под личным командованием Жана Браге. Эриксон увидел такие знакомые, родные лица: Александр Полонский, Эва Смит, Каедов, Берлиц — и понял, что счастлив видеть их, как будто и в самом деле он потерялся, а они его нашли.

— Ваш биком не отвечает на инициацию, капитан, — сказал командир десантников вместо приветствия. — Мы уже начали волноваться.

Эриксон был благодарен Жану за эти простые слова. Да, он все еще капитан! У его людей на этой планете неплохие перспективы на будущее. У самого капитана неплохие шансы на победу в заочной схватке с Чамингом. И… они стоят на пороге разгадки тайны «поля желаний»!

— Я рад тебя видеть, Эва, дорогая, — сказал Эриксон, занимая место второго пилота в десантной капсуле.

Эва обернулась и бросила на Пола взгляд, от которого ему стало нехорошо.

Несколько минут стремительного полета — и Туату прыгнул им навстречу, раскрыв свои зеленые объятия.

— Ты мне очень помог, — признался Эриксон, прощаясь с Жаном Браге на пороге своего дома.

Командир десантников молча кивнул и запрыгнул в капсулу.

— Да! — вспомнил Пол. — Раз уж у меня связь не работает, предупреди Назара Серова, что я завтра с утра у него. И вызови мне Вуху Иотахо: я хочу его видеть.

Эриксон прошел в дом, где его ждал командир дисциплинарной службы Петр Мейси.

— Вот, — протянул он ему какой-то черный продолговатый предмет.

— Что это? — удивился капитан.

— «Книга». Та, о которой все говорили.

Эриксон с недоумением покрутил в руках пресловутую «книгу». Идеально ровная поверхность. Ощущение монолита.

— Ничего не понимаю. И эта штука что-то может?

— Ничего она не может. Все это байки от скуки. Ребята болтались в космосе, осваивая «Прометей», несколько лишних месяцев. Вот они и придумали историю про «волшебную книгу», исполняющую любые желания, чтобы все завидовали им, а не они всем.

— Что-то здесь не то, — сказал Эриксон, вспомнив опыты с шаром. — Ладно, считаем тему закрытой… Еще что-нибудь есть?

Командир дисциплинарной службы помялся, было видно, что в душе его идет борьба… Победило чувство долга.

Мейси достал целую пригоршню золотых украшений: брошки, браслеты, кулоны — и положил все это перед капитаном.

— Откуда? — только и смог спросить Эриксон.

— Вчера мои ребята разнимали драку из-за этих безделушек…

— Где они взяли золото?

— Говорят: нашли на «Прометее»…

— Странно… Очень странно… — пробормотал Эриксон. «Книгу» капитан положил в стол.

* * *

Утром следующего дня Пол был уже в рабочем городке медиков на южном побережье Туату.

Последствия схватки с пантерой оказались серьезней, чем можно было предполагать. Биком, имплантируемый под кожу каждому гражданину Содружества в день его рождения, все же вышел из строя. Самое вероятное — его доконала комплексная прививка, в которую входили регенеранты. Пострадавшие ткани, проводившие сигналы бикома, слишком быстро были замещены новыми, и биком не мог использовать их при работе, потому что не были налажены необходимые биосвязи.

— Такого не может быть! — заявил командир генетиков Назар Серов. — На моей памяти это впервые.

Он тщательно обследовал руку Эриксона, которая превосходно зажила, и никаких шрамов видно не было.

Пока он это делал, Эриксон внимательно осматривал помещение, надеясь наткнуться взглядом на что-нибудь странное, ненужное генетику Серову, но необходимое Чамингу. Ничего особенного Пол не заметил. Приборы, стеллажи с препаратами, целая коллекция океанских ракушек на широком подоконнике.

Пообщавшись очень тесно с Вуху Иотахо, Эриксон понял, что на роль Чаминга илионианин не подходит. Кандидатом номер один теперь стал генетик Серов. И для этого были основания.

У Назара сложились очень напряженные отношения с полицией в связи с нашумевшим делом о клонах с Роброя. На Роброе было поставлено на широкую ногу выращивание клонов, которых продавали на дальние сельскохозяйственные планеты в качестве даровой рабочей силы. Тысяча клонов и их содержание стоили дешевле, чем один сельскохозяйственный робот… Ткани для клонирования забирали прямо у живых людей… За это преступление, так же как и за убийство в глубоком космосе, полагалась корректировка памяти. Генетик Серов проходил по делу клонов как один из главных обвиняемых, но суд признал его невиновным за отсутствием улик. Эл хранил информацию о том, что Назар во время планетарных войн работал на орбитальных ремонтных боксах Алдана — занимался регенерацией твердых тел или, проще говоря, возвращал к жизни поврежденные боевые звездолеты, то есть хорошо был знаком с устройством всех кораблей алданианского военно-космического флота, в том числе и «Геи». Еще Эл хранил несколько научных статей Назара о проблемах трансформации живых организмов, из которых можно было понять, что проблемы эти прочувствованы автором на собственной шкуре…

После долгого размышления Эриксон пришел к выводу, что Серов вполне годился в Чаминги.

— Ничего не понимаю, капитан… Биком, по идее, должен работать. Ладно… Мы сделаем новую «закваску» с ускоренной программой роста биокомпьютера.

Назар позвал своих ассистенток. Ими оказались сестры-близняшки — подружки Сюзи, которых Эриксон видел на пляже в модуле отдыха. Тогда на девушках кроме трусиков не было больше ничего. Сейчас стройные тела скрывала униформа генетиков — голубые с красным комбинезоны. Ассистентки выслушали указания шефа и, о чем-то тихо переговариваясь друг с другом, поглядывая на Эриксона, вышли в соседнее помещение.

— На «закваску» нужно время, — сказал Серов. — После прививки придется пожить без связи еще с недельку. Быстрее никак. Пока биком вырастет, пока организует все необходимые связи… Старый, думаю, можно оставить… Не резать же тебя, в самом деле.

Генетик Серов внезапно повеселел.

— Может быть, у тебя была травма? Несчастный случай на охоте? Это все бы объяснило.

— Никакого несчастного случая! — отрезал Эриксон. Пол вынужден быть соврать. Назар, так же как и он, был заядлым охотником. Его интересовала традиционная спортивная охота с использованием в качестве оружия лука, стрел с обычными наконечниками и самого простого ножа. Между ними шло негласное соревнование — кто кого. Эриксон, может быть, и признался бы в том, что на него напала пантера и ему пришлось воспользоваться современным оружием — излучателем, чтобы спасти себе жизнь. Но именно в тот день Назар одолел саблезубого тигра с помощью обыкновенного ножа.

— Тогда очень, очень странно, — опять пробормотал Назар. — Но на твоем месте я послал бы этот бикомпьютер подальше. Лично меня блага нашей цивилизации, затерявшейся непонятно где, просто доконали. Вот! — Назар показал ладони. — На них мозоли. Самые обычные мозоли. Я построил себе в лесу избушку, пользуясь обычным ножом и — не смейся — каменным топором, который нашел в пещере на берегу океана. И представляешь, чувствовал себя вполне счастливым — валил деревья, снимал с них кору, обтесывал, накатывал друг на друга бревна… Даже появилась мысль: а что, если…

В этот момент в помещение вошла Сюзанна.

— Капитан, — сказала она даже не поздоровавшись, — через третьих лиц я узнаю, что четыре дня назад вы были ранены на охоте. У вас была кровь на рукаве! Вы делали прививку?

— Никакого ранения не было…

— Как главный эпидемиолог, я требую, чтобы ты… вы немедленно явились в изолятор и… и…

— Сю, перестань, — устало сказал Эриксон, а про себя отругал как следует зоолога Надюшу за длинный язык и сестер-близняшек, предупредивших Сюзи, что капитан у них в гостях. — Еще раз повторяю: не было никакого ранения. Кровь была, но это кровь пантеры…

Сюзи не смогла больше говорить. Она, еле сдерживая слезы, развернулась и выскочила из комнаты.

— Боже мой, — пожаловался Пол, — как я устал за эти несколько дней. Если бы кто знал.

— Не надо было назначать ее главным эпидемиологом, — покачал головой Назар. — Сейчас это похоже на откуп. А ей не надо было использовать свое служебное положение в личных целях. Но я ее понимаю, Пол. Если бы мне довелось оказаться на ее месте, без обид, я бы тебя давно прирезал своим любимым охотничьим ножом. Пообещать девушке жениться и не исполнить обещанного.

Назар осекся и даже смутился. Прокашлявшись, он продолжил говорить на ту же тему, но уже в другом ключе:

— Кстати, капитан, насчет женитьбы… Если, например, взять меня, то я на Алдане оставил жену и двоих детей… Дай Бог, чтобы с ними все было хорошо. Но мне-то что делать прикажешь — молодому, здоровому мужику? Раз уж мы здесь навсегда, я бы хотел обзавестись семьей… Новой семьей. Или двумя! А законы Содружества, по которым мы продолжаем жить, запрещают мне это сделать. И не я один нахожусь в таком дурацком положении. Здесь нужно мудрое решение… Подсказываю: все браки, подобные моему, должны быть признаны недействительными. Должны быть расторгнуты. Иначе они все равно будут расторгнуты, но уже стихийно.

— Насчет двух семей это ты слишком круто загнул, — сказал Эриксон, сразу определив, откуда ветер дует: сестры-ассистентки для генетика Серова были больше чем просто товарищи по работе! — Но по существу ты прав.

Капитан поднялся со стула и направился к выходу.

— Ты куда, Пол? — остановил его Назар. — А прививку кому я буду делать?

Эриксон вернулся на место, а генетик Серов начал колдовать над своими приборами.

— Тебе нужно собраться, — говорил Назар. — У тебя слишком серьезное отношение к женщинам. Это я тебе как охотник охотнику заявляю. Женщина, по большому счету, та же дичь. А к дичи не должно испытывать ни любви, ни ненависти. Охотник любит процесс, а не то, что получается в результате этого процесса.

«Речь, достойная Чаминга», — подумал капитан.

— Довольно цинично, — сказал он вслух.

— Цинично не значит ошибочно. На то и бессмертные, чтобы отнимать жизнь у смертных. Высшая справедливость в праве сильного быть сильным. Не так ли?

Эриксон ничего не ответил. Появились сестры-близняшки.

— Ну вот, капитан, «закваска» готова, — сказал Назар и зарядил инъектор. — Подставляй-ка руку, капитан!

Эриксон послушно засучил рукав.

— Все! С днем рождения, Пол!

Эриксон кивнул в знак благодарности и направился к выходу. На пороге он остановился:

— Вот жизнь! Назар, не в службу, а в дружбу: передай Вуху, что все остается в силе:

Эриксон вышел из небольшого дома с портиком, завершенным фронтоном, и направился к берегу океана, где он оставил свою капсулу номер семнадцать. Капитан проходил мимо многочисленных зданий-лабораторий, похожих на дворцы древних аттиков, живших на Алдане много веков назад. Когда крейсер «Гея» отправлялся в экспедицию, аттический стиль был снова в моде… Вполне логично было строить все здания на Земле в этом же стиле: как будто на родной планете! Эриксон ничего не имел против этого. Его дом тоже был похож на дом какого-нибудь богатого купца, сколотившего состояние на спекуляции зерном. Капитана наводило на грустные мысли само наличие городков-спутников!

Народ разбегается по острову, размышлял он, и этот процесс нельзя остановить. Пока еще власть в его руках. Но через лет пятьдесят — сто появятся коренные земляне — дети геян. Им станет тесно на Атлантее. Они покинут остров — свою родину — и пойдут дальше, покоряя все новые и новые пространства Земли, избавляясь от бикомов, чтобы обрести независимость. Лишенные связи, отрезанные от источников информации, они неизбежно сделают шаг назад в своем развитии. Просто деградируют: превратятся в дикарей и сами не заметят этого. Воспоминания о «Гее», Алдане, Содружестве превратятся в легенды, которые будут лишь отчасти совпадать с событиями, имевшими место…

Хотя, впрочем, все может сложиться и по-другому…

Эриксон дошел до своей капсулы, по дороге перекинувшись парой слов с несколькими медиками, повстречавшимися на пути. Он уже готов был занять место первого пилота, но что-то его удержало.

Солнце стояло в зените. Было жарко. От океана веяло прохладой. Волны, дразня, добегали до его ног и убегали прочь.

«Искупаться бы», — подумал Пол и посмотрел по сторонам.

Неподалеку он увидел женщину. Она шла к нему по кромке прибоя. Ветер трепал ее легкое платье, играл ее длинными волосами…

«Белла! — узнал Эриксон и тут же застонал. — О Боже, да какая же это Белла?…»

Капитан быстро запрыгнул в капсулу.

— Пол! — услышал он такой знакомый голос. — Пол!

Эриксон резко взмыл вверх.

Вмиг женщина превратилась в маленькую точку. Потом в точку превратился остров… Капсула преодолела земное притяжение и вырвалась в открытый космос. Несколько минут Пол летел вперед — в никуда, выжимая из двигателя все что можно.

Вот так бросить управление и лететь, лететь, лететь…

Звезды, навстречу которым он несся, оставались неподвижными, и от этого казалось, что капсула тоже неподвижна. Эриксон сделал то, о чем подумал: бросил управление и расслабился… Один в открытом космосе, без связи, без скафандра, без оружия и запаса пищи… это было похоже на попытку самоубийства…

«Ну хватит, — решил он через какое-то время. — Опять нарушил свой же приказ — вышел за пределы атмосферы Земли без разрешения капитана».

Эриксон развернул десантную капсулу и… открыл рот от удивления: Земля исчезла!

* * *

Когда на Туату опустилась ночь, теплая, тихая, лунная, из небольшой рощицы возле космодрома вышли два человека и направились в сторону «Прометея». У каждого из них за плечами были внушительного вида десантные сумки. Люди шли молча, стараясь держаться мест потемнее. Один вдруг резко остановился.

— В чем дело?

— Показалось… Кто-то пробежал — там… Огромный…

— Какой-нибудь хищник. Они здесь даже днем бродят. А вообще ты прав. Не космодром получается, а зверинец. Так и до несчастного случая недалеко… Вперед!

— А если нас все-таки кто-нибудь застукает?

— Кто охраняет «Прометей» сегодня?

— Ты и я — согласно графику дежурств.

— Ну вот и все. Не паникуй!

— А если все-таки кто-нибудь… А?

— Тогда придется сказать правду. И если мы ошиблись, нас просто засмеют. А я такого удара судьбы не переживу.

Двое зашли на борт «Прометея», прошли шлюзовую камеру и оказались в складском отсеке.

— Что делать, Пол? Одеваться? — спросил первый.

— Подожди, Вуху, — сказал Эриксон. Он прокашлялся и нерешительно произнес: — Аркад!

— Зря стараешься, капитан. Я еще три дня назад глотку себе здесь надорвал, выкрикивая всякие илионианские сло-вечки, приличные… и не очень. Никакого эффекта. И потом, ты забыл, у тебя жуткий акцент. Смотри… Аркад! — крикнул Вуху Иотахо.

Эхо подхватило слово и долго играло с ним, отрывая пс букве.

— Одеваться! — приказал Пол.

Они открыли сумки и стали облачаться в тяжелые скафандры.

— Почему ты опоздал? — спросил Вуху. — Еще минута — и я бы пошел спать.

— Что? И это ты говоришь мне? Капитану? Так вы все несете охрану! Спать он пошел бы!

— Ладно, не горячись. От кого здесь что охранять? Я хотел сказать: еще минута — и ты бы меня не застал на условленном месте. А связи с тобой нет… Ты почему опоздал?

— Представляешь, чуть не заблудился в космосе. Так далеко забрался, что Земля просто исчезла из поля зрения. Еле отыскал.

— Что тебя туда понесло?

— Увидел Беллу… то есть ее двойника.

— Зря ты ломаешься. Эта женщина настоящая Белла. Так получилось… Сеньков, конечно, скотина порядочная, но по большому счету ты должен сказать ему спасибо. Он вернул тебе любимую женщину. Просто ты еще сам не понял, что она тебе нужна.

— Ладно, психоаналитик… Дай время — разберемся, кто есть кто! И кто кому нужен… Эй, шлем надевать не надо! Я же без связи!

Эриксон и Вуху Иотахо облачились в тяжелые скафандры, прихватили сумки, в которых остались шлемы и материал для предстоящего эксперимента.

— Вперед! — скомандовал капитан.

Две фигуры с непропорционально широкими плечами плавно поднялись вверх и поплыли по воздуху к выходу из складского отсека. В переходе Эриксон обратил внимание, что картинки на переборках звездолета вновь приобрели четкость…

— Я все понял! — воскликнул он.

— Что именно? — отозвался Вуху.

— Переборки! В день посадки все шлюзовые камеры были нараспашку. Атмосферы «Прометея» и Земли перемешались, мощность «поля» уменьшилась, и поэтому картинка стала нечеткой… Картинки — это тоже работа «поля»! Вот и весь секрет.

— Это очень плохо! — крикнул Вуху, который ловко повторял все маневры Эриксона, — мы не сможем использовать «поле» в масштабах всей планеты. Для Земли генератор на звездолете слишком маломощен.

— Разберемся, — поставил точку в разговоре капитан. — Лишь, бы мы в принципе оказались правы.

Они быстро долетели до самого последнего уровня и оказались перед дверью, которая вела на небольшую площадку, нависшую над гигантским колодцем с «живыми» волокнами.

В дверь Пол и Вуху вошли на своих двоих.

Они долго, без страха упасть и разбиться, стояли на краю площадки, всматриваясь вниз.

— Прыгаем! — приказал капитан и первым ринулся вниз. Они плавно опустились на самое дно колодца, отключили для чистоты эксперимента мощные источники света, в тированные в скафандры. Очень скоро глаза привыкли к тусклому красному свету, исходившему от поверхности большой плоской чаши…

Пол и Вуху опять долго стояли, боясь нарушить тишину, царившую здесь. Было в этом месте что-то особенное, что заставляло трепетать душу и учащенно колотиться сердце.

— Начнем, пожалуй, — сказал Эриксон. Он открыл сумку, порылся в ней и достал несколько простых предметов: расческу, чайную ложку, пачку печенья и довольно увесистый камень.

— Значит, так… — напомнил Вуху. — Алгоритм должен быть очень простой, для дураков… Мы кладем вещь в чашу и ждем какое-то время, что произойдет. Если ничего не происходит, ты произносишь вслух название предмета, и мы снова ждем. Если опять ничего не происходит, достаем предмет из чаши… А там поглядим.

Эриксон выбрал белый камень с коричневыми и зелеными крапинами. Теперь нужно было положить камень на чашу…

— Ну что ты медлишь, Пол? — нетерпеливо спросил Вуху.

— Кажется… здесь на полу какие-то черные волосы…

— Плюнь на них! Клади камень!

Эриксон, как мог дальше, положил камень в чашу и быстро убрал руку.

Прошло не больше пяти секунд, и вдруг над чашей вспыхнул яркий свет. Он был настолько ярок, что геяне невольно вскрикнули от боли в глазах. Свет иссяк. Но потребовалось еще около минуты, чтобы глаза вновь привыкли к полумраку.

Вуху молча толкнул Пола в плечо и показал на чашу. Камень исчез! Эриксон чуть было не вскрикнул еще раз, но уже от предчувствия удачи. Он пошевелил пересохшим языком и как можно четче произнес:

— Камень…

Вновь вспыхнул яркий свет. Но на сей раз геяне предусмотрительно отвернулись. Когда они снова посмотрели на чашу, то увидели камень на прежнем месте.

— Что теперь делать? — шепотом спросил капитан.

— Действовать по плану, — еле шевеля побелевшими от волнения губами, сказал Вуху.

Эриксон убрал камень из чаши. Стояла такая тишина, что нарушить ее было невыносимо тяжело. Капитан сделал над собой усилие, вдохнул поглубже и выпалил:

— Камень!

В ту же секунду раздался глухой стук и шорох, будто упало что-то не очень тяжелое и покатилось. Они бросились на колени.

— Вот он! — крикнул Вуху, включил источники света на скафандре и подставил камень под луч. Пол поднес к этому камню другой — тот, который он достал из чаши и все еще держал в руке.

— Близнецы! — оценил капитан. — Неужели получилось? Они вертели камни и так и этак. Сомнения не было: второй камень был точной копией первого.

— Вот тебе и камень! — воскликнул илионианин. И в ту же секунду к их ногам упал еще один камушек.

Оба — и Пол, и Вуху — рассмеялись, нервно, неестественно.

— Камень! — крикнул Эриксон.

Произошло то, что и должно было теперь произойти. В их распоряжении оказалось четыре совершенно одинаковых камня. Капитан находился в каком-то странном, лихорадочном возбуждении. Перспективы в связи с «полем желаний», неожиданно свалившимся на них, были ошеломляющие.

Но прежде чем продолжить эксперимент, они попытались выяснить, откуда взялись эти вспышки яркого света. Четыре мощных луча разорвали полумрак над чашей.

— Видишь его? — спросил Эриксон.

— Похоже на черный треугольный кристалл.

Эриксон невольно протянул руку к кристаллу и… тот прыгнул к нему в ладонь, превратившись из черного в ослепительно алый.

— Что за черт!

Прыжок кристалла был таким неожиданным, что Пол невольно отбросил его от себя, как мерзкое насекомое. Кристалл тут же оказался на своем месте над чашей.

— Странно, — сказал илионианин и тоже потянулся к камню, но ничего не произошло.

Вновь капитан поднял руку, и камень опять оказался него, став из черного ослепительно алым.

— Похоже, он дается в руки не каждому, — усмехнулся Byxy. Геяне оставили кристалл в покое и занялись экспериментами. Они перепробовали все, что было у них с собой. Клали предмет на чашу, произносили код. И получали потом… нет, не копию предмета, а сам предмет — его второе абсолютное повторение, третье, четвертое и так далее…

— Ну если и это сработает, тогда я не знаю, — пробормотал Вуху и сорвал со своего пальца золотой перстень и положил его в чашу.

Эриксон не успел ему помешать, слишком поздно сообразив, что их эксперименты зашли очень далеко. Полыхнул кристалл, и Вуху истошно закричал. После второй вспышки он поднял руки вверх. В его глазах горели огоньки безумия.

— Золото! — крикнул илионианин.

К ногам Пола с мелодичным звоном упал массивный драгоценный перстень.

Вуху засмеялся, и смех его был страшен.

— Ладно, все. Слышишь? — Капитан попытался остановить илионианина, но тот не обратил на его слова внимания. Он просто не слышал их.

— Золото! — еще раз крикнул Вуху, и вновь раздался мелодичный звон.

— Остановись, Вуху! Ты похож на безумца!

— Золото, золото, золото, золото, золото… — вдруг часто-часто запричитал илионианин. Дождем посыпались вниз перстни, воздух наполнился непрекращающимся тонким, сладким для уха звоном.

Эриксон положил руку на плечо илионианина.

— Вуху, я тебя прошу: прекрати. Это безумие.

— Прочь, капитан! — крикнул тот и толкнул Эриксона в грудь, тут же продолжив выкрикивать: «Золото!»

Капитан оказался на полу, и на него, словно тяжелые дождевые капли, падали драгоценные перстни.

— Ты сам не понимаешь, что попало нам в руки! — не переставая вставлять между другими словами слово «золото», прокричал илионианин. — Даже не думай мне мешать, капитан! Я столько проигрывал, что никому не позволю отнять свой главный выигрыш!

«…Да, я игрок, — всплыло в памяти Пола. — И шахматам предпочитаю карты…»

И вдруг его пронзила мысль: Чаминг! Перед ним — Чаминг, сошедший с ума от вида сокровищ!

— Чаминг! — позвал Эриксон.

— Ну что Чаминг?! Что?! – крикнул в ответ илионианин. — Говорю же: лучше не мешай мне!

Эриксон вскочил и хотел броситься на Вуху, но тот быстро завел руку за спину и молниеносно выхватил излучатель.

— Стоять!

И вновь бесконечное «золото», «золото», «золото»…

«Оружие», — похолодел Пол. Насчет оружия между ним и физиком уговора не было! Никакого сомнения — это Чаминг!

Один из перстней задел илионианина по кончику носа. Чаминг моргнул, и этого мгновения Эриксону было достаточно, чтобы выбить у него излучатель.

Они схватились врукопашную. Перстни под их ногами скрипели и визжали на разные лады. Чаминг оказался достойным противником. Ни один удар Эриксона не попал точно в цель. Правда, илионианину тоже не удалось одолеть капитана.

Эриксон ушел от очередного удара Чаминга, нанес ответный, вложив в него всю массу тела, — удар прошел мимо, капитан поскользнулся, и этим воспользовался его противник. Он ловко провел борцовский прием. Эриксон упал на спину. Тяжелый скафандр не защитил от чувствительного удара, а перстни, как острые осколки, впились в кожу.

Чаминг с торжествующим воплем бросился добивать свою жертву, схватил Эриксона за горло и стал душить.

Вот когда Пол оценил всю прелесть связи через биком. Была бы связь, был бы шлем на голове, и Чаминг не душил бы его сейчас. Капитан был уверен, что в конце концов сможет отбиться от своего противника. И это ему почти удалось, но у Чаминга вдруг открылось второе дыхание.

Еще минута — и для Эриксона все было бы кончено…

Пол отчаянно рванулся, одновременно отведя руку в сторону, и, хрипя, выкрикнул:

— Камень!…

Он почувствовал, как в ту же секунду отяжелела его кисть… Получилось! У капитана еще хватило сил на то, чтобы ударить камнем Чаминга в висок…

ГЛАВА 14

Новой вспышки света не последовало. Кто-то ударил по руке узкоглазого пришельца, и оружие, направленное на Злату, отлетело в сторону. Рядом с узкоглазым девушка увидела мужчину веером комбинезоне, со строгим, холодным выражением лица. Мужчина выкрикнул несколько коротких певучих слов. Узкоглазый, низко поклонившись, буквально растворился воздухе.

Человек в сером склонился над Златой, заглянул ей в лицо и долго-долго не сводил с него глаз. Наконец коснулся рукой ее лба, глаза девушки закрылись сами собой, и мрак окутал сознание.

«Не поддаваться!» — мысленно крикнула она себе и тут же очнулась.

Злата посмотрела вокруг и увидела, что находится в своем деревенском доме, лежит на своей, такой привычной кровати. В окне — яблоня, на ветках которой пушистый снег. Значит, зима…

Минут пять она оставалась неподвижной, пытаясь понять, что, собственно, произошло. Слишком ошеломительным был переход от корабля пришельцев к ее дому, который…

Наконец Злата поднялась, накинула халат на голое тело и направилась к двери.

— Дверь все равно никуда не ведет, — услышала она и обернулась.

Возле ее распахнутой постели стоял тот самый мужчина в сером комбинезоне, который спас ей жизнь.

— Я догадалась, — ответила она, — дом давно сгорел. Мужчина произнес длинную фразу на своем языке, и они вновь оказались в полусфере. Злата обратила внимание, что на ней уже не ее халат, а комбинезон — такой же, какой был на Эрде.

Так вот как они здесь меняют одежду! Несколько слов — и готово! И все равно на лице ее, наверное, было удивление, потому что пришелец сказал:

— Нет, это не чудеса. Придет время, и я тебе объясню, что это, по какому принципу работает и как этим пользоваться.

— Вы хотите сказать, что я останусь у вас надолго?

— Навсегда, — ласково, но холодно ответил мужчина.

— Что стало с Эрдом?

— С ним все в порядке. Небольшая ссылка для его же пользы.

— Кто вы такой?

— Называй меня адмирал. Это ваше земное звание соответствует тому положению, которое я занимаю.

— Перстень я вам все равно не отдам, адмирал! — твердо сказала Злата.

Мужчина произнес какое-то короткое слово, и рядом с ним появилось кресло, в которое он сел, как садятся на трон.

— Твоя память закрыта для нас, — тихо проговорил он, — твой дом — единственное воспоминание, которое нам удалось прочитать. И слава Богу, что нам это удалось. Иначе мы сейчас с тобой не говорили бы…

Адмирал долго молчал.

— Сколько тебе лет? — наконец спросил он.

— Восемнадцать, — не задумываясь ответила Злата. — Кто твои родители?

— Не знаю… Сколько себя помню, мы жили вдвоем с бабушкой. О родителях она никогда ничего мне не рассказывала.

— Есть ли у тебя сестры… или братья?

— Если и есть, то я о них тоже ничего не знаю.

Адмирал задумался.

— Я хочу, чтобы ты знала, чем был для нас звездолет, который уничтожили твои предки, — вновь заговорил он. — Хочу, чтобы ты почувствовала всю горечь нашей утраты. Хочу, чтобы ты приняла участие в судьбе Империи. Хочу, наконец, чтобы ты ощутила себя одной из нас…

И пришелец протянул Злате черную ленту, замкнутую в кольцо, очень похожую на обычную головную повязку.

— Это не повязка, это… записывающее устройство. Здесь еще не обработанные материалы для отчетов, собранные моим лучшим офицером. Я нашел это устройство на малой планете, которую вы называете Луной. Нашел среди обломков штурмовика. Они пролежали там пятнадцать тысяч ваших земных лет… Лу — так звали этого офицера — возглавляла подразделение личной охраны джада — нашего верховного правителя. Нашего Великого. Ее звание… оно почти соответствует вашему званию «майор»… Хотя нет… скорее «бригадир». Да, «бригадир». В те роковые дни меня не было рядом с ней. Мы подверглись нападению извне. Я командовал военным космическим флотом и готовил ответную операцию на самой дальней окраине Империи. Мне слишком поздно сообщили, что на Эйхоне переворот. Джад вынужден был скрыться на своем личном звездолете со всей своей семьей и немногочисленными преданными ему до конца людьми. Священный камень он взял с собой. Лу была с джадом до конца. С помощью этого записывающего устройства мы разгадали самую страшную тайну нашей Империи. Я хочу, чтобы ты увидела все своими глазами. Увидела мою родную планету Эйхон. Увидела так, словно ты сама находишься на ней. Я хочу, чтобы ты оценила ту силу, которой обладает Священный камень, который вы, земляне, отняли у нас… Тебе будет понятно каждое слово — мы позаботились об этом. Ты будешь обонять все запахи, различать все цвета. Тебе станут доступны все вкусовые ощущения, которые только были доступны женщине по имени Лу. Ты превратишься в нее и по-прежнему будешь оставаться той, кто ты есть на самом деле — жительницей Земли по имени Злата… Надень это.

Злата приняла черную повязку из рук адмирала и медленно, с дрожью в пальцах надела на голову… Пришелец что-то коротко крикнул, и вдруг свет перед глазами Златы померк и она словно лишилась собственного тела…

— Четыреста тридцать третий год правления Великого джада — первого лица на Эйхоне и тридцати девяти планетах-сателлитах, — зазвучал чей-то голос в ее мозгу. — Месяц сбора урожая. Час золотой воды. Столица Эйхона — Падуга. Новый информационный блок. Дозапись автоматическая. Просмотр: коды доступа не ниже первой степени и мой личный код.

Злата открыла глаза. Нет, глаза открыла не она. Открыла их та, на голове которой была повязка.

— Привет, Лу!

Ощущение у Златы было такое, будто с ней что-то сделали, важное, но лишенное безысходности. Она смотрела в большое, во весь рост, зеркало и видела совершенно чужое лицо, чужое тело, руки, ноги — все чужое! Она попыталась закрыть глаза, но ничего из этого не получилось. Она все так же продолжала внимательно смотреть на свое чужое отражение.

— Привет, адмирал. Привет, полковник. Если, конечно, отчет попадет к вам в необработанном виде. Но не будем о грустном. Адмирал, обещаю не забывать снимать повязку, когда занимаюсь личной гигиеной. А вам, полковник, обещаю обратное.

Женщина в зеркале рассмеялась. — Дорогая, ну что так долго?!

За спиной Лу появился мужчина: смуглая кожа, прямой нос, большие темные глаза.

— Да ты совсем не готова, — покачал он головой и обнял ее. — Стоишь тут, полуголая, говоришь сама с собой.

Мужчина поцеловал Лу в плечо — и от плеча горячая волна пробежала по телу Златы. Из груди ее невольно вырвался стон.

— Никуда не пойдем, — прошептал мужчина, подхватил Лу на руки и понес.

Она упала на постель, как падают в сновидение…

Лицо любовника мерно качалось над ней. Тело ее горело ровным, нестерпимым огнем, и этот огонь был сейчас самым главным в жизни… Но было еще нечто, не объяснимое словами, что уже подкрадывалось к ней, сотрясая каждую мышцу сладостными конвульсиями еще, снова и снова, все сильней — и это нечто вот-вот завладеет ею полностью, поглотит вместе с ее плотью, духом, волей… мыслями… Лу стала плакать и умолять своего любовника, чтобы он ни в коем случае не останавливался… и вдруг, вонзив ногти в мускулистую влажную мужскую спину, закричала… Провал…

— Тебе идет эта повязка, дорогая. Только чуть подправь… Лу послушно поправила повязку, которую она потеряла во время любовных игр.

— Это не повязка, милый, — сказала она, бросив взгляд в зеркало, — а знак офицерского отличия. Вы там на своем Арнариане совсем отстали от жизни. Учу, учу тебя…

На лице мужчины появилась странная улыбка, на которую Лу не обратила внимания.

— Ну, мне пора во дворец, дорогой, — торопливо сказала она.

— Подожди… Я хочу тебе что-то сказать…

— Говори. Только побыстрей. У меня столько работы. В городе, да и на планете, что-то происходит, какие-то волнения. Кое-кто сомневается в победе нашего флота… Уже есть случаи открытого неповиновения… Все гораздо серьезней, чем нам казалось еще несколько дней назад.

Лу, уже одетая, в форме бригадира личной охраны джада, стояла и смотрела на молодого человека, лежавшего в постели.

— Ладно, — сказал тот, — поговорим потом…

— Боже мой, — прошептала она, — как же я люблю тебя. Нет, добром все это не кончится… Ну, до вечера, дорогой.

Лу произнесла несколько слов — затем Злата провалилась в мгновенное небытие — и оказалась в просторном кабинете: стол несколько стульев, шкаф… серые, голые стены.

Не успела она сесть за стол, как в кабинет вошел ее помощник — гигант с пухлыми губами.

— Привет, Траут! — радостно приветствовала его Лу.

— Бригадир, — сказал вошедший, окинув ее хмурым взглядом, — у меня для вас плохие новости.

— Что-нибудь с адмиралом?

— Хуже. Нападение на Большой генератор. Похоже на заговор.

— Не может быть! — Лу вскочила с места. От ее радужного настроения не осталось и следа. — Доложи подробности.

Траут произнес кодовое слово, и одна из стен превратилась в экран. На экране в полутемном помещении шел бой. Не переставая звучали хлопки выстрелов, были слышны крики раненых. Что-то гудело, грохотало, взрывалось.

— Десять минут назад на генератор напали арнариане, — стал докладывать Траут. Лу нервно ходила по кабинету. — Заговорщики в количестве нескольких сот человек прошли два внешних заслона. На первом внутреннем заслоне охране удалось завязать бой.

— Этого не может быть! — отрезала Лу. — Внешние заслоны пройти невозможно!

— Да, невозможно, — подтвердил Траут. — Но если использовать телепортацию…

— Что?! Телепортацию? — Лу смотрела во все глаза на своего помощника и вдруг, ни слова не говоря, сильно толкнула его в грудь. Траут упал на пол, Лу упала рядом, успев выхватить оружие. В ту же секунду в середине комнаты появился человек. Он был во всем черном. Лицо его скрывала маска, тоже черного цвета.

Едва появившись, человек открыл огонь из плазматора, который уже держал наготове. Если бы Лу и Траут все еще стояли на ногах, нападавший давно бы разрезал их плазменными зарядами. Раздался звон разбитого стекла, шкаф в углу взорвался и вспыхнул, повалил дым…

Лу выстрелила — черный коротко вскрикнул и упал. Тут же на освободившемся месте появился другой человек, и тоже вчерном. Но этому открыть огонь не удалось. Заряд, посланный Лу, попал ему прямо в глаз.

Траут уже достал свое оружие, и вместе они начали расстреливать все появлявшихся и появлявшихся непрошеных гостей.

— Не входить! Теледесант! — крикнула Лу, но слишком поздно.

Охранники, поспешившие на помощь своему бригадиру, тут же попали под беспорядочный огонь очередного теледесантника, появившегося в кабинете Лу. Из коридора по кабинету открыли огонь такой силы, что стена, сделанная из сверхпрочного материала, не выдержала и обрушилась наружу. Потолок с ужасным треском раскололся. Было такое ощущение, что сейчас рухнет весь дворец. Лу невольно прикрылась рукой, и в этот момент наступила тишина: «засорился» телепортационный канал. Точка прибытия была закрыта горой трупов.

Прежде чем подняться на ноги, Лу крикнула в коридор:

— Не стрелять! Здесь бригадир.

Они вышли из кабинета, в котором догорала нехитрая мебель. Тут же со всех сторон к ним бросились охранники.

— Бригадир, вы не ранены?

— Со мной все в порядке! — попыталась улыбнуться Лу. Она отдала несколько приказов по обороне дворца и дворцового космодрома и вызвала всех начальников смен, дала им код караульного помещения возле покоев джада и сама тут же телепортировалась туда. Вслед за ней телепортировался Траут.

— Черт побери, — выругалась бригадир. — Почему я ничего не знаю об этом заговоре? Где были наши агенты? И чего мы после этого стоим?

— Не знаю, — сокрушенно ответил Траут.

— Приказы от полковника поступали?

— Полковник Зиу, судя по всему, погиб. Бои идут уже по всему Эйхону.

Глаза Лу затуманили слезы. Не стало полковника Зиу… Не стало ее учителя, друга… Больше чем друга…

— Что известно о заговорщиках? — хмуря брови, спросила она.

— Информация не из приятных… У нас есть основания полагать, что во главе заговора Ви — ваша двоюродная сестра.

— Только не это! Не могу поверить! Джад знает?

— Скорей всего, нет.

— Где она сейчас? — На Арнариане.

— Я хочу переговорить с ней.

— Дальняя связь не работает, — бодро отрапортовал гигант.

— Этого следовало ожидать. Ладно, отложим разговор… Начальники смен уже собрались, и Лу обратилась к ним с короткой речью:

— Итак, еще раз. Около получаса назад на Эйхоне началось хорошо спланированное вооруженное выступление. Похоже на заговор. Но кто, что, почему… к своему великому стыду, мы не знаем. Полковник Зиу погиб, оставив нас без связи с армией, флотом и спецслужбами. Мы оказались в изоляции. Информация поступает только от наших агентов. Надо сказать, самая общая информация. По всей планете идут вооруженные столкновения. От нас требуется по-прежнему одно: обеспечить личную безопасность джада! Приказываю… Раотрар! Ты немедленно возьмешь крейсерский звездолет джада и достанешь мне адмирала хоть откуда, хоть из другой вселенной. Без космического флота нам не устоять… — Олифер! — обратилась она к следующему начальнику смены. — Как только я переговорю с джадом, ты немедленно обеспечишь его эвакуацию со всей его семьей и свитой на флагман. Твоя задача — выстоять до моего прихода…

Разговор с Великим состоялся сразу же после того, как был отпущен с подробными инструкциями последний начальник смены. Лу произнесла код и телепортировалась.

Помещение, куда она попала, было спальней. Тусклый свет, не режущий глаза. Скромное, очень скромное убранство: широкая кровать, несколько диванов и голые стены. Джад слишком хорошо знал истинную цену вещам. И все же Великий был не так прост, как обстановка его апартаментов. На столике возле кровати Лу заметила «книгу».

Согласно этикету, бригадир должна была встать на одно колено, но она ограничилась лишь легким поклоном.

Джад лежал в постели с полуоткрытыми глазами. Его желтое морщинистое лицо было страшно. Джад умирал.

«Неужели и ты смертен, Великий?…» — подумала Лу.

«Вечна только Вечность, девочка», — вмешался в ее мысли джад.

Кроме него и бригадира, в спальне было еще шесть человек: четверо охранников, супруга джада и его дочь. Лу сдержанно кивнула им.

«Великий, — телепатировала она, — на Эйхоне беспорядки — похоже на хорошо подготовленный заговор. Появилась угроза твоей жизни. Я прошу тебя дать согласие покинуть на время столицу… и планету».

«Камень…» — еле слышно прошептал джад.

Он замолчал, и вновь Лу услышала в себе его голос:

«Без него все теряет смысл».

«Я лично займусь этим, Великий, — поклонилась Лу. — Но мне нужны твои личные телепортационные коды».

«Личные коды — тайна джада… и наследницы имперской власти — его дочери».

Лу бросила удивленный взгляд на дочь Великого, которая старательно отвела глаза в сторону.

«Наследница? — воскликнула про себя бригадир. — А как же… Нет, просто я не так поняла…»

«Да, — подтвердил джад, — ты поняла меня не так… Но лучше исходить из худшего».

Лу смутилась. Она забыла покинуть телепатический канал связи, и джад невольно подслушал ее мысли. И еще… Она имела в виду совсем другое.

Поклонившись, Лу развернулась и вышла из спальни.

— Черт бы его побрал, — зло прошипела она Трауту, поджидавшему ее, — он не дал нам свои личные коды…

— Тихо, — предупредил помощник.

Мимо них, шурша платьем, слишком нарядным для такого драматического момента, прошла дочь Великого.

В этот момент со стороны главного входа в дворцовый парк послышался одинокий выстрел — и тут же началась ожесточенная перестрелка. Раздался мощный взрыв, дрогнули стены дворца, и откуда-то потянуло дымом.

— Дай Бог, чтоб мы успели, — пробормотала Лу.

Они вернулись в караульное помещение, где Лу вызвала на телепатическую связь несколько человек, самых умелых и опытных, с которыми она прошла огонь и воду, и отдала приказ о срочном сборе. В тот же миг в комнате стали появляться люди. Здесь были не только охранники, но и военные, вышедшие только что из боя — оружие в их руках дымилось. Им не нужно было объяснять, что происходило на Эйхоне: там, откуда они телепортировались, было очень и очень жарко. Самым последним появился штатский, с виду весьма хлюпкий, но стоило ему сделать шаг по направлению к Лу, как перед ним все почтительно расступились. Бригадир произнесла вслух кодовую фразу, на стене появился экран с планом Большого генератора и всех подходов к нему.

— Наша цель — Священный камень. Он — здесь. Мы можем телепортироваться только сюда, в административное здание, — показала Лу. — Я знаю, что есть телепорт на самом дне генератора… Но джад предпочитает рисковать нашими жизнями… Сделаем так. Я пройду этим каналом, ты, Траут, — этим. Дальше можно передвигаться с помощью коротких телепортации… На телепатическую связь не надейтесь. Ее глушит излучение генератора. Кажется, все… Да! Траут, передай всем код телепорта причального отсека имперского звездолета, капитаном которого я назначаю себя.

Лу оглядела присутствующих, назвала несколько имен:

— Вы пойдете со мной. Остальные с Траутом. Цайх, смотри не перепутай, пункт прибытия как в прошлый раз. Разыскивай тебя потом по всем публичным домам.

Послышалось дружное гоготанье. Шутка прошла.

— Ну, вперед! — И Лу назвала код телепорта… Короткое небытие — и она оказалась в пустом и темном, длинном коридоре. Лу сразу отскочила в сторону: на том месте, где она только что была, появился Цайх и через равные промежутки времени еще трое: Вавва — морячок, Були — тот самый невзрачный штатский и Санса — профессиональный военный. На них уже были одинаковые комбинезоны, которые тут же поменяли свой цвет на цвет стен. У всех вошедших в группу Лу с собой было легкое плазменное оружие и обыкновенные ножи.

Где-то далеко в лабиринтах коридоров были слышны редкие выстрелы. Охрана Большого генератора продолжала держать оборону.

— Санса, — сказала бригадир, — нужно на всякий случай перекрыть вход в телепортационный канал. Поищи что-нибудь подходящее — сейф, диван… Или рвани, в крайнем случае, гранату.

— Сделаю, сестричка, — ответил тот.

Коридор был большим подспорьем для врагов. За десять метров — уже темнота. Зато там, где ты, освещение что надо. Лу решила не рисковать и вместо коротких телепортации идти пешком. Мало ли что впереди. Они сделали не больше двадцати шагов. Успели погаснуть одни источники света, ярко вспыхнуть — другие, как вдруг сзади раздались выстрелы.

Лу бросилась на пол — и вовремя. Она почувствовала, как дохнул жаром плазменный заряд, пронесшийся над ней.

— Арнариане! — послышался крик Санса, и в следующее мгновение прогремел страшный взрыв. Он был такой силы, что осел потолок. Но вдруг совершенно неожиданно зажглись все светильники: вышла из строя автоматика. На том месте, где был выход из телепортационного канала, высился завал.

Судя по всему, Санса погиб, подорвав себя вместе с арнарианами.

Лу и ее люди — теперь их осталось четверо — бросились по коридору. Ни одного выстрела вслед больше не последовало. Впереди показался свет. Коридор оборвался. Здесь тоже совсем недавно прогремел взрыв, обрушив несколько этажей здания.

— Короткая телепортация, — скомандовала Лу и, прикинув «на глазок» расстояние, произнесла код.

Мгновенное небытие — и она оказалась на той стороне. Рядом с ней появились Цайх, Вавва и Були.

— Все целы? Вперед!

Отряд Лу неожиданно ударил по заговорщикам, осаждавшим последний внутренний уровень Большого генератора. Помощь подоспела вовремя. Охрана генератора — все, что от нее осталось, — воспряла духом. Тут же с другой стороны ударил еще кто-то.

— Траут! — обрадовалась Лу. — Жив, чертяга! Заговорщики попали в клещи. Но их было слишком много.

Даже понеся значительные потери, они все равно опрокинули бы и охранников, и Лу с ее людьми.

— Цайх, Були, Вавва, — сказала Лу, — братишки… остаетесь здесь. Я — за камнем.

Бригадир несколько секунд помедлила, мысленно нащупывая безопасное для телепортации место, и произнесла код. Ей не повезло: она вдруг оказалась среди заговорщиков. Правда, выход из канала был свободен и она осталась жива. Да, это были арнариане. У всех — смуглая кожа, прямые носы и большие глаза — знакомые, так хорошо знакомые ей, характерные черты лица…

Лу среагировала первой. Она выкрикнула новый код телепортационного канала и одновременно успела несколько раз выстрелить точно в цель. Вот на этот раз ей повезло, и очень. Код Лу назвала почти наугад — не было времени для точного расчета. Ствол плазматора, который она сжимала в руках, увяз в стене. Стена раскалилась добела — оружие мгновенно нагрелось и стало плавиться. Лу едва успела выпустить его.

Бригадир произнесла вслух короткий код, и в ее руках оказался легкий, одноручный плазматор. В этот момент из-за угла показался человек в черном. Он заметил Лу, но она заметила его первой… Раздался выстрел.

— Работает прекрасно, — оценила бригадир приобретение.

Она как можно точнее рассчитала новую точку выхода из канала, телепортировалась и оказалась на краю гигантского провала. Сквозь прозрачный купол проглядывали первые звезды — уже было довольно темно. Но света от трех лун, зависших над Эйхоном, вполне хватало, чтобы оценить масштабы Большого генератора. Его края, закругляясь, исчезали за горизонтом, а дна не было видно.

Лу не знала глубины генератора. Ее ждало одно из двух: либо она телепортируется ниже уровня дна, либо выше. В первом случае она погибала наверняка. Во втором — у нее был шанс выжить. Лу глубоко вздохнула — и телепортировалась.

Все-таки она взяла выше. Бригадир почувствовала, как падает, и закричала. Она ожидала страшного удара о грунт, но, к ее изумлению, удара не последовало. Лу легко тряхнуло — чьи-то сильные руки поймали ее.

— Летать без крыльев — признак безрассудства, — услышала она. — Я ждал тебя.

Ее поставили на ноги, но продолжали обнимать. Лу отстранилась.

— Ты?! – воскликнула она, разглядев в тусклом сиянии, которое шло от чаши, того, кто заговорил с ней. — Я так и думала, что ты — один из них.

— А если думала, чему так удивляешься? — улыбнулся арнарианин.

— Ты предал меня! — Лу вскинула плазматор.

— Это в благодарность за спасенную жизнь, любимая?

— И ты еще смеешь говорить о любви?! – возмутилась Лу.

— Хорошо… Давай поговорим о Священном камне. Да, я заговорщик. Да, я воспользовался той информацией, которую случайно узнал от тебя. Мы оказались по разные стороны баррикад. Ты защищаешь счастье джада, а я веду борьбу за счастье на всех тридцати девяти планетах Империи!… Почему генератор построен только на Эйхоне? Кто сказал, что камень — собственность джада? Камень — достояние всех! Мы найдем способ, как поделить его на тридцать девять частей, построим везде Большие генераторы, и на всех планетах Империи настанет новая жизнь. Каждый будет джадом… Мы будем равны…

— Вы безумцы! — ужаснулась Лу. — Это невозможно! Но даже если вам удастся… камень потеряет свою силу! Вы просто лишитесь того, что уже имеете… Или вообще произойдет непредсказуемое!

Лу вновь направила на мужчину оружие.

— Ты арестован, арнарианин, — твердо сказала она.

— Лу, послушай, — быстро-быстро заговорил мужчина. — Если бы ты была мне безразлична… Но я действительно люблю тебя. Переходи на нашу сторону. Нам нужны такие люди, как ты…

— А-а-а-а, — протянула бригадир, — кажется, я поняла… Священный камень не идет к вам в руки… А тут я…

— Хватит с ней возиться, лейтенант, — вдруг услышала Лу за своей спиной. Тут же кто-то с чудовищной силой сжал ей руки. Она вскрикнула и выронила плазматор. — Обойдемся без нее.

— Помолчи, сержант… Последний раз, Лу… Ты с нами?

— Нет!

— Вот и отлично! Сейчас я буду отвинчивать ей башку. Лу почувствовала, как сильные руки сержанта начинают ломать ей шейные позвонки.

Неожиданно мертвая хватка ослабла. И только мгновение спустя Лу поняла, что почти одновременно прозвучали два выстрела — стреляли друг в друга арнариане.

У сержанта снесло выстрелом верхушку черепа. У любовника Лу оторвало руку.

Бригадир, уже пришедшая в себя, оказалась рядом с раненым.

— Мне кажется, что ты меня все-таки немножечко любишь, — улыбнулся арнарианин. — У тебя на лице слезы… Твое лицо… Я так любил целовать его…

— Перестань, слышишь, дорогой, перестань. С тобой будет все в порядке. Вот увидишь.

— С нами со всеми будет все в порядке, — прошептал уже без улыбки мужчина. — Приходи скорей. Я буду ждать тебя… любимая…

Последнее слово угасло на середине… Лу, забыв обо всем, обняла мертвое тело и громко закричала…

Она совсем потеряла чувство реальности. Забыла, зачем здесь, и не имела понятия, что будет делать в следующую минуту… Она трясла арнарианина за плечи и кричала:

— Нет! нет! нет!…

И вдруг все прошло. Неожиданно ею овладело ледяное спокойствие. Лу отпустила бездыханное тело, обернулась. Перед ней стоял Траут. Комбинезон на нем был разорван и опален.

Траут бросил на грунт инъектор, который сжимал в руке.

— Извините, бригадир. Небольшая доза успокоительного без вашего разрешения… Вы не ранены? — спросил он.

— Со мной все в порядке, — поднимаясь, хмуро ответила Лу. — Ты один?

— Да. Нас ждала засада. Вырвался только я. Бригадир, его нужно допросить, — Траут кивнул на мертвого арнарианина. — Еще немного, и будет поздно.

— Мне страшно, Траут.

Лу собралась. Она встала на колени, растерла ладони и направила их на мертвеца. Арнарианин открыл глаза.

— Спрашивай, — еле слышно сказал он.

— Кто руководит заговором? — спросила бригадир.

— Твоя двоюродная сестра, — последовал ответ.

— Где сейчас Ви?

— На Арнариане. В храме «Новое сознание».

— Позывные «свой-чужой»?

— «Око Вечности».

— Позывные вашей группы?

— «Черные бабочки»… — Мертвец замолчал. Лу тяжело поднялась с колен.

— Это все, — устало проговорила она.

Бригадир подобрала свой плазматор, обошла вокруг чаши, оставив Траута на той стороне. Она нашла глазами черную точку, свободно парившую в вышине, и медленно подняла руку вверх. В ту же секунду ладонь ее приятно обожгло — Священный камень сам скользнул в нее и мгновенно сделался ослепительно алым.

— Лу! Прыгай! — крикнул Траут, и тут же раздались выстрелы.

«Арнариане», — поняла бригадир. Она скороговоркой назвала код телепорта имперского звездолета — и провалилась в короткое небытие. Мгновение спустя Л у оказалась в причальном отсеке.

Ворота были открыты, и под шквальным огнем роботы-такелажники грузили на борт звездолета контейнеры.

— Вы что, с ума сошли?! – крикнула Лу Олиферу, оказавшемуся рядом. — Звездолет под обстрелом, а они грузят черт те что!

— А что мы можем? Приказ джада: взять на борт секретный груз. Остался последний контейнер!

— Черт побери! — вырвалось у Лу. Не теряя ни секунды, она отдала приказ закрыть ворота. В следующее мгновение бригадир уже была в рубке управления и отдавала корабельной системе приказ на старт. Последний контейнер с секретным грузом остался на Эйхоне.

Когда разгон звездолета прекратился, Лу не мешкая теле-портировалась в каюту джада.

Отсек, куда она попала, как две капли воды напоминал спальню во дворце. Лу вложила в сухую ладонь Великого Священный камень, и словно свежие силы влились в старческое тело.

«Кажется, ты была права, Лу. Империя на грани гибели, — донеслось до нее. — Я хотел сделать мой народ свободным от бремени желаний, приравняв имена вещей к самим вещам. Я хотел избавить его от ужаса бесконечности, подарив власть над пространством. Я хотел сделать вас счастливейшими во вселенной… Хотел… У меня мало времени, девочка… Теперь я хочу только одного: чтобы ты, именно ты помогла моему телу поменять миры».

«Нет!» — крикнула бригадир.

«Да!… Слушай внимательно… — Мысль джада прерывалась, и Лу с трудом понимала его. — Я ждал сегодняшних событий и подготовился к ним. Империи принадлежит не тридцать девять планет, а сорок. Сороковая — моя личная тайна. Об этой планете никто не знает. Те, кто знал, унесли с собой тайну в другой мир. Такова была моя воля. Я берег эту планету для себя на подобный случай… И вот этот случай настал. Если все-таки Империя падет, ты сможешь укрыться на ней. Сможешь построить Большой генератор, накопить силы и вернуться. Вернуться, чтобы отомстить! Запомни координаты гиперпрыжка…»

Лу еле разобрала то, что сказал ей джад… и мысль Великого угасла.

— Нет! — крикнула бригадир уже вслух и упала на колени перед постелью, на которой лежало мертвое старческое тело. Заголосили жена и дочка. Один из охранников выскочил из каюты. На глаза Лу набежали слезы… Она зарыдала горько, еще более безутешно, чем над телом своего погибшего любовника. Рука ее потянулась к повязке… Наступила темнота.

* * *

Вспыхнул яркий свет. Прямо в глаза светила большая белая звезда, на треть закрытая мрачного вида планетой.

Ворота открылись полностью, и только тогда «жук» стремительно вылетел из причального отсека и понесся в направлении Арнариана, на орбите которого находился имперский звездолет. Лу поправила повязку на голове, оглянулась. За ней, словно преследуя врага, летели еще два «жука», чуть поменьше.

Лу посмотрела на свободное место подле себя. Оно предназначалось для Ви — ее двоюродной сестры, заговорщицы, повинной в смерти Великого…

«Траут, Були!» — позвала Лу.

«Да, бригадир!» — оба отозвались почти одновременно.

«Еще раз предупреждаю: Ви мне нужна живой. Никакого самосуда. Мы отомстим ей… но по-другому!»

Лу замолчала. Они приближались к орбитальному поясу противокосмической обороны — к мрачным, бесформенным глыбам-астероидам, стационарным боевым точкам, в которые специально для этой цели был превращен единственный спутник планеты.

С одного из астероидов по опознавательному каналу прошел запрос «свой-чужой».

«Око Вечности», — послала ответ бригадир.

Ответ был принят.

«Проскочили!» — обрадовалась Лу.

«Пока еще не ясно… — вздохнул Були. — Меня смущает ваша черная повязка, бригадир. Ни дать ни взять — знак отличия офицера личной охраны джада».

Бригадир, Траут и Були сделали маневр, позволявший войти в атмосферу планеты как можно эффектней, расцвечивая ночное небо над центральным материком огненными полосами. Еще несколько мгновений, и три «жука» — один крупный и два поменьше — опустились на космодром, принадлежавший храму «Новое сознание».

Лу выбралась из кабины, сняла шлем, проверила, не выглядывает ли повязка из-под берета, оправила комбинезон лейтенанта армии самообороны Арнариана и критически осмотрела Траута и Були. На них была точно такая же форма, как и на ней, но звание их было пониже — рядовые.

На космодроме, освещенном мощными источниками света, несмотря на поздний час, царило оживление. Туда-сюда сновала техника, отряды хорошо вооруженных арнариан грузились на звездолеты.

Лу с тревогой прислушивалась к разговорам вокруг. А из разговоров выходило, что дела Империи плохи, и даже очень.

Никто не обращал на бригадира и ее людей внимания. Они беспрепятственно дошли до главного входа в храм «Новое сознание». Здесь их окликнул какой-то арнарианин — лейтенант, который стоял на самом ходу руки в брюки, мешая всем и поплевывая на носки своих ботинок.

— Это вы с Эйхона? Он отвел их в сторону.

— Может, вам и все равно, — позевывая, бросил он. — Мне-то лично все до лампочки. Но я не люблю грязную игру. Кто-то с вашего корабля пытался наладить телепатический канал с нашим полковником… Хотел предупредить о вашем прибытии и вашей миссии… И еще о том, что какой-то груз с ним, то есть на личном звездолете джада. И что он ждет… Сообщение принял я: полковник, которому оно предназначалось, в эту минуту как раз на операционном столе. Выводы делайте сами. А я иду домой, спать… Надоело все — сил нет!… Арнарианин развернулся и пошел не оглядываясь, а Лу и ее люди остались стоять в полном недоумении.

— На звездолете враг!… Бригадир, а что если, пока мы ищем Ви, эта собака захватит звездолет?

— В одиночку? Невозможно! — отозвалась Лу. — Поэтому он и передал полковнику, что ждет… ждет подкрепления!

Лицо бригадира неожиданно просветлело.

— А между прочим, все складывается не так уж и плохо! Даже можно сказать: очень удачно!… Полковнику сейчас делают операцию… Нам остается только узнать номер операционной… А от самого полковника мы узнаем и имя его человека на имперском звездолете, и где скрывается Ви! Кому же знать об этом, как не ему?!

Они вошли в здание и прямиком направились к дежурному офицеру, который только и делал, что отдавал приказания направо и налево.

— Лейтенант Фанни. Спецподразделение «Черные бабочки», — представилась бригадир. — Мы только что с Эйхона с важным сообщением для полковника. Где его разыскать?

— Что еще за сообщение? — повернулся к ним дежурный и тут же крикнул кому-то: — Я же сказал: не на Одельман, а на Дельмаон! Неужели не понятно? — Молоденький арнарианин густо покраснел и бросил на Лу виноватый взгляд. Дежурный отмахнулся от непонятливого молодого офицера и снова занялся Лу. — Что, нельзя было передать ваше сообщение по дальней связи? Обязательно было тащиться через всю вселенную? Полковник в четвертом операционном зале. Освободится только к утру. Ждите! — И офицер показал на стулья, стоявшие вдоль стены.

— Вы не поняли, мой друг, — улыбнулась Лу. — У нас на звездолете тело джада! Джад умер!

— Что? — взревел дежурный. Он вскочил на стол и закричал во всю глотку: — Господа офицеры! Внимание! Великий… Бессмертный… джад — умер!!!

Дружное «ура!» разорвало тишину. Началось всеобщее ликование. Дежурного офицера подхватили на руки и стали качать.

— Ну, нам пора, — сказала Лу.

Четвертый операционный зал они отыскали с большим трудом.

Посередине огромного помещения на двух белоснежных столах лежали обнаженные мужчина и женщина. На их головы были надеты шлемы, скрывавшие лица. Возле тел стоял бородатый врач и с удивлением смотрел на вошедших.

— Вон отсюда! — наконец крикнул он. — Вы добьетесь своего! Я сделаю из вашего полковника круглого идиота… Вон!

Лу достала оружие, направила на бородача.

— Операция окончена, — тихо сказала она. — Если ты хочешь полюбоваться завтрашним рассветом, отойди в сторонку.

— Хорошо, хорошо… — сразу подобрел бородач. — Но, дорогие мои, хочу предупредить вас, что операцию ни в коем случае нельзя прерывать. На данном этапе это может повредить женщине.

— Нам нужен полковник! — отрезал Були, подошел к столу, на котором лежал мужчина, осмотрел шлем, надетый ему на голову, нашел замок.

— Остановитесь! — крикнул бородач. — Вы сотрете ей память! Були посмотрел на Лу. В знак согласия она кивнула.

— Нам нужен полковник! — повторил Були и снял шлем.

— Боже! — воскликнула бригадир. — Не может быть! Мужчина на столе медленно открыл глаза.

— Бригадир, — проговорил он как ни в чем не бывало, — если бы ты знала, как ты мне надоела.

Неожиданно мужчина провел короткий удар — и Лу упала как подкошенная. Следующий удар опрокинул на пол Були, третий молниеносный удар отключил Траута.

Мужчина вскочил со стола и бросился к выходу.

Лу уже пришла в себя. Она, не вставая, схватила вылетевший из рук плазматор и выстрелила. Мужчина, охнув, упал и схватился за ногу.

Бригадир поднялась и подошла к раненому. Глаза их встретились. Лу навела на мужчину оружие.

— Именем Великого джада!… Полковник Зиу!… Ты арестован!

ГЛАВА 15

В двухэтажном дворце на окраине Туату, прозванном кем-то «Домом последней надежды», должно было состояться заседание чрезвычайного совета. Это было второе заседание после посадки «Геи» и «Прометея» на Землю. На нем предстояло решить судьбу Беллы Эриксон.

Дворец стоял на холме, окруженный лесом. Отсюда, сверху, открывался прекрасный вид на город и космодром. То и дело по небу проносились десантные капсулы, улетая на очередные задания. По городским улицам сновал народ. На западе Туату, словно экзотические животные, копошились роботы — велось новое строительство, которое затеял капитан Эриксон после своего же указа «О пересмотре брачных обязательств». На геян этот указ произвел огромное впечатление. Разразилась свадебная лихорадка. Не нужно было быть крупным специалистом-урбанистом, чтобы понять: в ближайшее время на Атлантее ожидается демографический взрыв — появятся на свет первые земляне, дети геян. Эриксон распорядился подготовиться к этому событию заранее. Строился храм «Посвящение в жизнь», «Детский уголок», новые жилые дома-дворцы в аттическом стиле, ставшем уже обязательным для всех построек в Туату…

На посадочную площадку возле «Дома последней надежды» приземлялись члены совета — командиры модулей. Кое-кто из них прискакал на это совещание верхом.

Что касается представителей рядового состава экипажа, то их, как и в первый раз, решено было не приглашать.

На террасе, нависшей над крутым спуском, облокотившись на перила, стояли Пол Эриксон и Александр Полонский и молча смотрели на город. Они прилетели на заседание совета пораньше. Об этом капитан «Прометея» попросил капитана «Геи», но говорить они не торопились, да и не могли. Рядом стоял командир биологов Федор Шумаков и невольно своим присутствием мешал начать важный для обоих капитанов разговор.

Эриксон уже собирался попросить непонятливого главного биолога отойти в сторонку, но в этот момент над их головами беззвучно и стремительно пронеслось с десяток капсул, ведомых капсулой командира десантников.

— Капитан, — инициировал связь Жан Браге, — хорошие новости. Мы нашли место для строительства Большого генератора — в горах, на востоке от Туату.

— Ты вовремя управился, Жан, — подключился к разговору Полонский. Сейчас начнется заседание совета… Твой голос может оказаться решающим.

— Понял… Только приведу себя в порядок — и к вам, на гору! — Жан блокировал связь.

— Это судьба! — оживился Шумаков. — Может быть, именно за «полем желаний» нас закинула в эти космические дебри судьба. Вы видели, сколько золотых перстней наворотил Вуху? На это золото можно было бы жить на самой дорогой планете Содружества безбедно до конца света.

«Простачка из себя строит», — подумал Эриксон.

— Золото мы видели, — отозвался Полонский.

— Фу, жарко, — выдохнул командир биологов. — Пойду выпью чего-нибудь.

— Вот как раз по поводу этого золота я и хотел с вами поговорить, капитан, — сказал Александр, когда они остались вдвоем. — Почему о Большом генераторе известно только командному составу? Почему «книгой» пользуетесь только вы один? Почему на сегодняшнем заседании присутствуют исключительно командиры? Вы не видите очевидных вещей, капитан. Высшие офицерские чины потихонечку превращаются в высшую касту. Как говорит Жан, даю голову на отсечение, капитан, что вы подумываете о двойной системе кодов: для всех и для избранных. И… об особых кодах… лично для себя! Вам не кажется, капитан, что вы превращаетесь в маленького божка? В таких условиях долго не проживешь. Все может окончиться кровью. Большой кровью.

— Капитан Полонский! — вспылил Пол и тут же взял себя в руки. — Извини. Можешь продолжать. Я хочу выслушать все до конца.

Полонский пожал плечами.

— Мне не нравится, — сказал он, — что мы, как маленькие дети, пользуемся благами, которые предлагают взрослые инопланетные дяди и не имеем ни малейшего представления, что стоит за этими благами. Откуда все это? И чем в итоге придется расплачиваться за «поле желаний»? Когда я думаю обо всем этом, мне становится не по себе. Я чувствую свое ничтожество и бессилие…

— Это все? — спросил Эриксон.

— Нет, не все. Даже если вы возьметесь за ум и сделаете достоянием экипажа все свои секретные коды, все равно появится тот или те, кто захочет или захотят что-то лично для себя. И начнет… начнут действовать.

— Если ты имеешь в виду Чаминга, то с ним покончено!… На самом деле капитан Эриксон не был уверен в том, что сказал. Для всех, в том числе и для Полонского, Чамингом оставался Маккадум. Некоторое время для Эриксона им был Вуху Иотахо, истинное лицо которого капитан не стал открывать никому: Чаминга наконец-то не стало и какая разница, кто им был.

Но одно обстоятельство заставило усомниться Эриксона в смерти своего неуловимого, неведомого врага: черные волосы на дне генератора…

О смерти илионианина и о том, что собой представляет генератор, Эриксон тут же известил свое ближайшее окружение на чрезвычайном совете — первом после посадки «Геи». Обстоятельства гибели Вуху были признаны несчастным случаем. А когда Эриксон сообщил, что есть возможность построить точно такой же генератор, как на «Прометее», но только большой, который будет действовать в масштабах Земли, все единогласно, с энтузиазмом проголосовали «за».

На следующее утро после первого заседания совета капитан один отправился на «Прометей» проверить, как работает «книга»… На дне генератора, чисто выметенном накануне, Эриксон вновь обнаружил несколько черных волос…

Биологи категорически заявили, что эти волосы принадлежат человекообразному существу — гоминиду…

Гоминид был на дне генератора? Как он мог спуститься туда? Только одним-единственным способом: его спустил туда человек! Зачем? Кто он, этот человек? Только не Вухо — Вухо мертв! Вновь Чаминг? Чаминг жив? Один из оставшихся аскольдовцев — Чаминг?! Тогда что за злодейство он опять готовит? Эриксон окончательно был сбит с толку.

Он приказал немедленно организовать усиленную охрану «Прометея», а заодно и «Геи» и взял исполнение приказа под свой контроль.

Пол еще раз просмотрел личные дела Серова и Шумакова — двоих из трех оставшихся в живых аскольдовцев. Дело Сенькова Пол пока отодвинул в сторонку. Как бы он ни ненавидел в последнее время цептунианина, но у того было стопроцентное алиби. Значит, командир генетиков и командир биологов… Кто из них? Да, Серов казался более подозрительным. Но зачем настоящему Чамингу привлекать к себе внимание своим бурным прошлым и настоящим? Если бы Эриксон был Чамингом, он бы выбрал себе биографию Шумакова — скромного и одинокого ученого. Но при этом последил бы за своей манерой говорить!… Интонации в голосе Шумакова! Они совпадали с интонациями в голосе Чаминга! Если Чаминг жив — это Федор!…

— В каждом из нас, капитан, прячется маленький Чаминг! — сказал Полонский, выведя капитана из задумчивости.

Повисла тягостная пауза.

— И еще… — нарушил молчание Александр. — Эти контейнеры в складском отсеке «Прометея» и то, что в них… Сдается мне, что пришельцы тоже оказались на орбите Земли не случайно! Сдается мне, что они сами хотели построить здесь Большой генератор. Хотели обосноваться на планете с комфортом и навсегда! Они обязательно вернутся, Пол…

— Ты слишком мрачно смотришь на вещи. Полонский хотел сказать что-то еще, но тут председатель совета и первый помощник капитана «Геи» Эва Смит, инициировав связь, предупредила их о начале совещания.

Заседали в круглом зале на втором этаже, куда вела широкая пологая лестница из белого мрамора. Из того же белого мрамора были высокие колонны по периметру зала. Окна между ними высотой в два человеческих роста создавали ощущение торжественности, значимости происходящего в этих стенах. Зал украшал длинный стол, замкнутый в кольцо. За ним свободно разместились все, кто принимал участие в решении судьбы Беллы Эриксон.

— …Что проку в красивом женском теле, если оно без головы. Фигурально выражаясь, конечно… — говорил главный свидетель — навигатор Иван Сеньков, в упор глядя на председателя Эву Смит. Собравшиеся — около полусотни человек — внимательно слушали его. — Зачем нужны мертвой Белле Эриксон ее воспоминания? У меня появилась уникальная возможность из двух половинок составить целое. Если бы я не сделал этого, то отнял бы шанс БЫТЬ у той, кто теперь считает себя женой нашего уважаемого капитана.

— Иван, — мягко сказала Эва Смит, — твои философские выкладки к делу не имеют никакого отношения. Совет интересуют факты. Нам предстоит принять решение: стирать ли всю информацию, касающуюся Беллы… — Эва запнулась, покосилась на Пола, — касающуюся Беллы Эриксон, из памяти инопланетянки или признать женщину… Беллой Эриксон… со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Зал оживился, кое-кто зашушукался.

— Я все помню, — успокоил Эву Иван. — С любезного разрешения капитана я получил доступ к корабельному «мозгу», к файлам виртуального сознания членов экипажа «Геи». Помимо карты нейронных связей, на момент начала нашей, я бы сказал, не совсем удачной экспедиции в моем распоряжении оказались личные дневниковые записи жены капитана, сотни результатов тестирования ее интеллектуального потенциала… Была разветвленная модель ее поведения во всех стандартных и нестандартных ситуациях, перечень ее тайных и явных пристрастий, ее эмоциональная кривая, сезонное распределение либидо и много чего еще… Поначалу я совсем не думал об этой милой шутке и, пользуясь случаем, приношу капитану свои извинения за поломанную личную жизнь. К сожалению, я ничего не знал о его романе с Сюзанной Можаевой. Знай я об этом, все было бы по-другому. Наверное, я смог бы вовремя остановиться. Тогда, на чужаке, меня интересовало только одно: как добраться до информации, которую еще хранил мозг женщины? Не знаю уж, по чистой случайности или нет, но эта информация касалась звездолета… системы телепатических команд управления. Я это понял в первый же день, когда в составе десантной группы высадился на нем. Совершенно непостижимым образом женщина оказалась похожа на Беллу Эриксон… Капитан ни за что не согласился бы на эксперимент с ней. Это я тоже понял тогда же. Для этого наш капитан слишком сентиментален. Решение пришло мгновенно — я снял скафандр. Ну а когда я показал класс управления звездолетом, тут уж передо мной открылись все информационные ворота, и уже никто и ничто не могло мне помешать… Вскоре я заметил одну любопытную особенность: стоило наполнить мозг женщины новой информацией, как он тут же начинал делиться старой, до этого момента скрытой. Вот тут мне и пришла в голову озорная мысль: воспользоваться информацией, касающейся Беллы Эриксон, и сделать из незнакомки «знакомку» — жену всеми нами любимого капитана. Эриксон бросил на Сенькова быстрый взгляд.

— Дальше — больше. На каком-то этапе я понял, что происходит коррекция тела. Информация, которую я переносил в мозг Беллы, касалась не только ее ментальности, но и витальности тоже. Эта была точка принятия решения. Здесь еще можно было остановиться. Если бы кто знал, каких трудов мне стоило превратить бездушную плоть в живую, прекрасную женщину. Но я справился с этой задачей, и, как мне кажется, на «отлично». Белла Эриксон вернулась! И против этого факта не пойдешь. Она работает навигатором под моим началом. И я со всей ответственностью заявляю: неплохо работает! И последнее. Прошу совет учесть, что мной двигало не желание отомстить капитану за якобы нанесенные мне обиды, а чувство ответственности за человеческую жизнь. Жизнь! Я закончил.

Как ни странно, раздались аплодисменты, правда жидкие. Слово взял капитан Эриксон.

— Навигатор Сеньков любит запретные плоды. Страсть эта недавняя. Началась она с неудачной попытки захватить капитанское кресло. То, что эта женщина похожа на мою… на Беллу, ничего не значит. Мы не знаем, с какой формой разумной жизни имеем дело. Мы не знаем, как поведет себя сознание… алданианки, перенесенное в чужое тело, пусть даже очень похожее на человеческое. Этические нормы Содружества запрещают нам такие эксперименты… Нечто подобное уже имело место в нашей истории, о чем, я вижу, многие забыли, а зря… Напомню: «панцирники»!

Эриксон сделал эффектную паузу. В зале повисла гробовая тишина. «Панцирниками» назвали гуманоидов, потерпевших тяжелую аварию при посадке на одну из планет Содружества.

Пришельцев спасли только благодаря имплантации донорского сознания. Планета же была переведена на карантинный режим, который длился несколько лет и закончился благополучно. К тому времени пришельцы уже адаптировались и стали полноправными гражданами Содружества. У них появились семьи и дети. Только это были не дети! Это были… куколки «панцирников». В момент рождения они ничем не отличались от обычных детей. Но по мере того, как они росли, спины их покрывались прочным слоеным панцирем, похожим на чешую. Дети пришельцев превращались в полулюдей-полуящеров — в «панцирников». «Панцирники» обладали живучестью гидры, подвижностью десантной капсулы и целями, которые так и остались не понятыми. Они не уничтожали людей, нет. Просто превращали их в себе подобных. «Панцирники» обездвиживали человека и сантиметр за сантиметром, надкусывая кожу, впрыскивали под нее ядовитую слюну. Час с небольшим — и на одного «панцирника» становилось больше. Планету пришлось сжечь со всем, что на ней было. Она стала мрачным памятником человеческой беспечности…

— Надеюсь, совет учтет мое пожелание… Я за то, чтобы женщине… инопланетянке стерли память!

Выступили еще несколько человек. Мнения разделились. Но большинство поддерживало капитана. Все должно было решить тайное голосование.

Результаты подсчитали немедленно.

Председатель комиссии Эва Смит поднялась со своего места.

— Я объявлю решение совета, — тихо сказала она. — Подавляющим количеством голосов чрезвычайный совет постановил…

Какое именно решение было принято, Эва договорить не успела. Одно из оконных стекол в зале заседаний вдребезги разлетелось, и в помещение, задев голову Шумакова, влетел булыжник.

В следующую секунду зазвенело еще одно разбитое стекло, а за ним и остальные. Все, кто находился в зале, мгновенно выхватили личное оружие и рассредоточились.

Эриксон оказался за колонной, возле окна, разбитого первым. Он осторожно выглянул наружу и ужаснулся. Посадочная площадка возле дома кишела человекоподобными существами.

Это были гоминиды.

Еще один камень полетел в уже разбитое окно. И летел он прямо в лицо Эриксону. Капитан едва успел увернуться.

— Эва! Сообщи в город. Пусть приготовятся на всякий случай к встрече. Нет… Я сам! — Пол связался с дежурным по городу.

Гоминидов было много. У всех черная, длинная, слипшаяся от грязи шерсть, маленькие, красные, злобные глазки, выдающиеся вперед челюсти с желтыми острыми клыками, огромные, сильные руки. Они были бы похожи на обыкновенных обезьян, если бы не явные признаки зачатков разума. Огромный самец с белым пятном на лбу раскатистым рыком и жестами заставлял остальных совершать осмысленные действия.

— Вот они, истинные хозяева планеты, — бросил кто-то.

— Обычный материал для генетических манипуляций, — тихо проговорил стоявший рядом с Эриксоном Назар Серов. Капитан внимательно посмотрел на него. Назар перехватил этот взгляд, криво улыбнулся.

— Это же хорошо спланированная военная операция, начинающаяся с захвата высшего руководства пришельцев, — послышался голос с другого конца зала.

— Этих тварей можно понять. Мы вторглись на их территорию. Ими руководит даже не зачаток разума, а обыкновенный инстинкт самосохранения.

Вожак грозно рыкнул. Гоминиды кинулись с холма вниз по крутому склону на город. Сам белолобый скрылся в лесу, нависшем над «Домом последней надежды».

Через несколько минут внизу послышались характерные шипящие звуки — словно перекличка тысяч змей. И следом — визг смертельно раненных полулюдей-полузверей. В воздух одновременно взмыли сотни десантных капсул. Они закружили над Туату, атакуя непрошеных гостей со всех сторон одновременно. Гоминидам с их клыками ни при каких условиях было не устоять против пучкового оружия, да еще в таком количестве.

«Вот и все, — подумал Эриксон. — Маленькая кровавая бойня за право владеть планетой… и вечный мир».

Капитан уже хотел убрать оружие, но в этот момент из-за деревьев, там, где они почти вплотную подступали к зданию, посыпались гоминиды, словно камни с горы. Их вел белолобый вожак. Эриксону даже не пришлось кричать «огонь». Разом заработали десятки стволов. Несколько человек бросились вниз и оттуда повели прицельную стрельбу. Предсмертные крики гоминидов слились в сплошной гул. Их тела усеяли все свободное пространство перед домом. Но полузвери-полулюди все лезли и лезли. Они ворвались на первый этаж и, смяв сопротивление геян, находившихся там, прорвались на второй. Произошедшее дальше можно было бы назвать бойней. Широкая мраморная лестница почернела от крови и мертвых тел гоминидов. Но, смертельно раненные, они успевали сделать несколько шагов, помогая продвинуться вперед живым.

И наступил такой момент, когда гоминиды и люди сошлись в рукопашной.

У Эриксона сразу же выбили оружие, но он успел выхватить охотничий нож. Одежда Пола насквозь пропиталась кровью, от ее сладковатого запаха кружилась голова.

Люди капитана держались. В ход пошло все, что попадало под руку: стулья, бутылки с водой, вазы с цветами, осколки оконных стекол. Труднее всего приходилось женщинам — среди командиров их было несколько. Гоминиды чувствовали самок, в них просыпался инстинкт, но самки оказывали сопротивление. Это страшно бесило самцов.

В самый разгар рукопашной Эриксон увидел, как один из крупных самцов схватил за руку Эву и потащил вниз. Эва закричала от боли и ужаса. Капитан не мог броситься к ней на помощь: на него наседали, скаля желтые клыки, сразу три гоминида. К счастью, рядом с Эвой оказался Иван Сеньков. Он снес голову нападавшему выстрелом из пучкового оружия, спрятал Эву за свою спину, и уже никто из самцов не мог подобраться к женщине живым.

Пол расправился с очередным противником и вдруг увидел, как на него несется белолобый главарь. Капитан сделал шаг в сторону — вожак пронесся мимо, напоровшись на нож, который выставил человек.

Гоминид взревел, вытащил из тела окровавленный клинок, бросил на пол и пошел на Эриксона. Возня вокруг моментально прекратилась. И люди, и гоминиды, тяжело дыша, внимательно смотрели, чем закончится схватка двух вожаков.

Белолобому сразу удалось схватить капитана поперек туловища. Эриксон ударил тяжелым десантным ботинком по коленной чашечке вожака. Тот взревел и ослабил хватку. Капитан тут же высвободился из его объятий: если бы не скользкая кровь на одежде, такой маневр вряд ли бы удался. Гоминид все еще кричал, когда Эриксон схватил его за пасть и стал разрывать ее. Лицо капитана побагровело от напряжения, на глазах выступили слезы. Гоминид хрипел и бестолково колотил в воздухе руками… Вдруг раздался сухой треск переломанных костей, и на мгновение наступила тишина. В этой тишине один раз успела крикнуть лесная птица…

Все гоминиды, как один, подняли жалобный, трусливый вой и тут же бросились к окнам и вниз по лестнице, топча мертвые тела своих сородичей.

Эриксон без сил опустился рядом с тушей белолобого.

Все было кончено.

В результате нападения гоминидов на Туату погибло около тридцати геян и несколько сот было ранено. Эту информацию от дежурного по городу Эриксон получил почти сразу. В той или иной степени пострадали все здания в городе. Ни одного неразоренного дома в Туату не осталось.

— Что-нибудь еще важное есть? — спросил Пол.

— Гоминиды пытались завладеть «Прометеем» и «Геей», — ответил дежурный.

— Что?! Именно «завладеть»?

— Гоминиды, атаковавшие звездолеты, были вооружены излучателями… Мы сравнили номера… На всех, я не могу объяснить почему, один и тот же номер…

Один и тот же номер! В отличие от дежурного, у капитана объяснение этому нашлось сразу. Чаминг умел пользоваться генератором! Он успел закодировать излучатель, но успел вооружить не всех гоминидов, а только часть из них. Ему наверняка помешали чрезвычайные меры по охране «Прометея» и «Геи», которые, как оказалось, были приняты весьма вовремя…

Попытка захватить звездолеты — это понятно… Попытка уничтожить весь командный состав «Геи» понятна тоже… Но зачем было громить город? Понять этого капитан пока не мог…

— Хорошо… Что еще?

— Данные уточняются, — сказал дежурный, сделав долгую паузу, на которую Эриксон не обратил внимания.

Среди тех, кто в момент нападения находился в «Доме последней надежды», тоже было много раненых. Срочно вызванные медики вывезли на десантных капсулах около десятка человек с очень серьезными травмами: оторванные конечности, черепно-мозговые травмы, обширные раны мягких тканей… Командиру резервного модуля гоминид откусил мизинец.

Погиб только один — командир биологов Федор Шумаков.

Эриксон долго стоял над его телом. Мысли капитана были все о том же — о Чаминге. Шерсть гоминидов на дне генератора и нападение гоминидов на Туату — звенья одной цепи. Для Пола это было ясно. И если Шумаков действительно был Чамингом, то независимо от того, что он хотел сделать руками полулюдей-полузверей, он совершил роковую ошибку.

А если Чаминг все еще жив, то он не кто иной, как генетик Серов. Или нет? Опять этот проклятый вопрос: кто? Шумаков или Серов? Даже сейчас… именно сейчас, когда биолога уже не было в живых, Эриксон не мог однозначно сказать, кто из них двоих Чаминг.

У тела погибшего остановился Иван Сеньков. Он постоял над трупом и, не проронив ни слова, развернулся и пошел.

— Иван! — окликнул его Пол.

Цептунианин оглянулся и посмотрел на капитана.

— Спасибо тебе за Эву, — сказал Эриксон. Цептунианин усмехнулся и пошел дальше — к своей десантной капсуле.

Посадочная площадка перед дворцом постепенно пустела. Первым ее покинула капсула командира генетиков Назара Серова. Вскоре на площадке остались только три капсулы. Одна — с номером семнадцать, возле которой стояла Эва Смит, и две другие — Жана Браге и Полонского.

Пол подошел к своей капсуле и хотел занять место пилота, но в этот момент почувствовал невыносимую головную боль.

— Что-нибудь не так, капитан? — тревожно спросила Эва.

— Возьми-ка управление на себя, — с трудом выговаривая слова, сказал Эриксон. — Что-то я сегодня не в форме.

Они сели плотной группой на космодроме.

Головная боль у капитана уже прошла. Он легко спрыгнул на землю, провел рукой по корке уже засохшей на одежде крови гоминидов.

— Переодеться бы! — сказал Пол. — Ладно, потом. Сначала посмотрим, что стало с хозяйством… Так что там решило подавляющее большинство насчет Беллы?

Эва медлила с ответом.

— Нужно ей имплантировать биком… — продолжил Эриксон. — Без связи — не жизнь! Так что решило большинство, первый помощник? Почему молчим?

Эва опустила глаза.

— Большинство решило… — медленно проговорила она, — считать женщину… Беллой Эриксон.

Когда Эва подняла на капитана глаза, то увидела на его губах улыбку.

Они шли по улицам Туату. Мертвых гоминидов видно уже нигде не было. Геяне — кто вручную, кто с помощью роботов — разгребали завалы, собирали мусор — следы погрома, устроенного непрошеными гостями.

Когда они проходили мимо его дома, капитан вдруг вспомнил про «книгу». «Книга» представляла из себя не что иное, как обычный список всех вещей, закодированных инопланетянами. Эриксон сразу догадался, что это устройство может работать только на «Прометее». То, что «книга» не заработала у командира дисциплинарной службы, объяснялось просто. Была нарушена герметизация звездолета, и концентрация «поля» упала ниже необходимого уровня — устройство просто превратилось в обыкновенную болванку.

Геяне из экипажа «Прометея», у которых «книга» была все это время, решили, что она исчерпала свой ресурс, и без сожаленья отдали ее Петру Мейси по первому требованию.

Пол опробовал «книгу» на борту загерметизированного «Прометея», и результат превзошел все ожидания. Принцип управления устройством оказался таким же, как принцип управления всем, что было на чужаке, с помощью биотоков. Капитан мысленно представил себе экран — и на черном фоне появился экран с объемным изображением треугольного кристалла. Капитан представил себе еще один экран — и ниже первого появился второй экран. Пол повернул кристалл по часовой стрелке — на втором экране появилось изображение какого-то золотого украшения. Поворот кристалла — и новая вещь. Еще поворот — еще вещь… Стоило мысленно нажать на кристалл, женский голос ниоткуда произносил длинную певучую фразу — и вещь появлялась в воздухе, только успевай подставлять ладони… или убирать их, если вещь была слишком массивная…

Очень просто, но слишком медленно. Эриксон сразу понял, что чужаки не могли разработать такой примитивный алгоритм поиска нужной вещи. «Книга» сама — на ходу — разрабатывала алгоритм, ориентируясь на того, у кого она в руках.

Эриксон придумал более быстрый способ поиска, ознакомился с полным перечнем вещей. В основном это были бесчисленные украшения, предметы роскоши, самая разнообразная еда — прямо на золотых блюдах, в золотых сосудах, украшенных драгоценными камнями, одежда — не столько удобная, сколько роскошная… Была там настоящая старинная библиотека — сотни тысяч томов в переплетах из кожи неизвестного Эриксону животного, с причудливым рисунком. Было старинное оружие: ножи, мечи, луки, красиво инкрустированные, — не оружие, а произведения искусства. Чего не было в «книге», так это современного оружия. Не было ни одной вещи, дающей понять, что цивилизация, которой принадлежит «книга», техногенная, имеющая в своем распоряжении трансгалактические звездолеты…

Из-за золота, которое могло свести с ума кого угодно, как оно свело с ума Вуху, независимо от того, был он Чамингом или нет, Пол оставил «книгу» у себя — спрятал ее в доме в надежном месте… Отсюда слухи, что капитан пользуется «книгой» единолично.

— Я сейчас, — сказал Эриксон всем сопровождавшим его и побежал в дом.

Он увидел у себя настоящий разгром. Все, что могло быть разбитым, было разбито. Все, что могло быть сломанным, было сломано. Капитан бросился к тайнику — тайник был пуст. «Книга» исчезла!

«Серов! — мысленно воскликнул Эриксон. — Серов — Чаминг!»

Вот теперь ему стало понятно все. Но… опять слишком поздно.

Да, Чаминг-Серов догадался о назначении генератора чуть раньше Эриксона. Как только «Прометей» сел на Землю, Чаминг начал действовать. Капитан невольно дал ему фору в три дня, слишком увлекшись своими переживаниями, связанными с Беллой.

«Книга», о которой, конечно, слышал и Чаминг, в руки к нему не попала. Она оказалась у капитана. И где капитан ее прятал, Чаминг не знал, но знал наверняка, что она где-то в городе. Тогда в Чаминге заговорил генетик Серов. Он решил использовать в качестве помощников гоминидов. Каким образом Серову удалось заставить гоминидов подчиняться его приказам? Капитан на этот вопрос ответить не мог. Но он мог сказать наверняка, что, помимо захвата звездолетов и уничтожения командного состава «Геи», перед армией полулюдей-полузверей стояла еще одна задача: завладеть «книгой». Гоминиды перевернули Туату вверх дном, и «книга» оказалась у Чаминга… Но ни «Прометей», ни «Гея» ему не достались. А командиры сумели отбиться.

Эриксон тут же хотел инициировать связь с главным генетиком… бывшим главным генетиком, послать на его голову все известные ему проклятия, но удержался.

Капитан инициировал связь с командиром дисциплинарной службы.

— Мейси, — твердым голосом сказал Эриксон, — найди мне Серова. Только без суеты. И не надо, чтобы о его аресте знали все…

Эриксон как ни в чем не бывало продолжил обход.

Он говорил с людьми, но те вели себя как-то странно. На вопросы отвечали односложно… И вообще прятали глаза.

— Ничего себе дружественная планетка, — сказал Полонский, показывая на разрушенный до основания дом Сюзанны.

Сюзи сидела на лужайке, среди желтых цветов. Вид у нее был самый несчастный. Эриксон просто не мог не подойти к ней.

— Все ведь обошлось, Сю… — примирительно сказал он. Сюзи вскинула на него удивленные глаза.

— Значит, ты еще ничего не знаешь, Пол?

— Чего я не знаю? — упавшим голосом спросил Эриксон.

— Эти твари… Они похитили Беллу…

ГЛАВА 16

С каким удовольствием Лу всадила бы сейчас заряд между глаз полковника Зиу, в которых было много смеха и совершенно отсутствовал страх. Но этот человек был нужен ей живым.

— А ведь я тебя похоронила, полковник, — сказала она. — Вставай и прикрой свой срам. Меня тошнит от твоей наготы.

— До недавнего времени ты была о моей наготе другого мнения, дорогая. — Полковник поднялся и накинул на себя халат, который ему подал бородач.

— Не слишком ли он болтлив? — подошел Траут, очухавшийся после сногсшибательного удара полковника. Следом за ним подошел Були и встал за спиной арнарианина.

Помощник бригадира размахнулся и ударил своего обидчика.

— Обожаю боль, — улыбнулся полковник.

— Всегда рад сделать тебе приятное, — ответил Траут и вновь замахнулся, но бригадир жестом остановила его.

Лу приставила ствол плазматора к животу арнарианина.

— У меня к тебе будет два вопроса. Первый: где Ви? И второй: кто из твоих людей окопался на имперском звездолете?

— Большое спасибо за вопрос номер два. Теперь я знаю, что ты меня не убьешь, потому что имя этого человека известно только мне. Впрочем, я не такой несговорчивый, как ты думаешь, бригадир. Даю подсказку: это тот, кто «да» и «нет»…

Полковник сделал эффектную паузу.

— Не понятно, правда?! Обожаю загадки. А на первый вопрос ответ простой… Ви перед вами!

Полковник Зиу кивнул в сторону стола, на котором лежала женщина.

Бригадир нерешительно подошла к женщине и сняла с ее головы шлем.

— Ви… — прошептала она. — Как же так?!

Ви лежала на столе, не подавая признаков жизни.

— Эй, ты! — позвала Лу бородача. — Что с ней?

— Что говорил, то и случилось. Она потеряла память. Ее мозг, скорее всего, чист… Перед вами — живой труп!

— Что здесь вообще происходило, черт побери?

— Перекачка информации — мозг в мозг. Лу бросила взгляд на полковника.

— Мы обменивались мыслями… У влюбленных это принято. Старинный арнарианский обычай в современном варианте. Сначала я, потом она… Но бедняжке не повезло… Я ее так любил, — издевался полковник.

— Нужно уходить. В любой момент здесь могут появиться арнариане, — беспокойно бросил Траут.

— Хорошо… Мы берем их с собой.

— На всех не хватит места.

— Ничего, — примирительно сказал Були. — Я его возьму в свой штурмовик, посажу в ногах. Тесновато будет. Придется полковника сложить пополам. Но долететь — долетим.

— У меня встречное предложение, — подал голос арнарианин. — Вы сдаете оружие, а я обещаю сохранить вам жизнь. Надеяться вам все равно не на что. Эйхон — наш.

Лу даже не стала отвечать на слова предателя. Она долго стояла, вглядываясь в лицо сестры, потом медленно провела вытянутой рукой над ее головой.

— Не получается! Були, попробуй ты!

Траут отошел подальше от полковника, продолжая держать его на мушке, а Були направился к Ви.

Он проделал те же манипуляции, что и Лу. Женщина неожиданно села, свесив со стола ноги, открыла глаза. Но во взгляде ее была пустота.

— Все в порядке, — сказал Були. — Она сможет идти сама. Впятером они вышли из операционного зала. Лу бросила прощальный взгляд на бородача, лежавшего на полу.

«Что, если он очнется раньше, чем мы покинем планету? — мелькнуло у нее в голове. — Ну не убивать же, в самом деле, невиновного!»

— Так как насчет моего предложения, бригадир? — как бы между прочим спросил полковник Зиу.

— Предупреждаю, — сказал ему Траут, — одно твое неосторожное движение или слово… Или одно неосторожное движение твоих людей… Обещаю, что это будет очень больно… Очень! Ты напоследок получишь истинное наслаждение.

Полковник ничего не ответил, только ухмыльнулся.

Они благополучно выбрались из здания. Снаружи всеобщее ликование по поводу смерти бессмертного джада было в самом разгаре. Ночное небо то и дело разрезали ослепительные полосы — арнариане салютовали из всех видов оружия. Из нескольких мест одновременно доносилась бравурная музыка. Солдаты армии самообороны, не стесняясь младших и старших офицеров, накачивали себя спиртным и наркотиками.

Полковник Зиу, шедший впереди, Лу, Ви, Траут и Були уже подходили к «жукам», когда их остановила компания пьяных арнариан-астронавтов из подразделения «Черные бабочки».

— Полковнику Зиу — ура! — крикнул один из них.

Тут же раздалось оглушительное «ура!». Набежал еще народ.

— А ну, ребята, качай офицеров!

Полковника, Лу и Ви, на которой тоже были офицерские знаки отличия, подхватили на руки и стали качать. Були и Траут не знали, что предпринять. Они стояли чуть в стороне, лихорадочно просчитывая всевозможные варианты развития событий.

Десятки нескромных мужских рук подбрасывали и ловили бригадира, и казалось, конца этой процедуре не будет. И вдруг все прекратилось. Лу поставили на ноги. Она оказалась в плотном молчаливом кольце арнариан.

— Тю! Эйхонианка! — сказал кто-то.

— Ты потеряла берет, бригадир, — улыбнулся полковник. — Я бы на твоем месте, идя на такую серьезную операцию, снял офицерскую повязку с головы. Арестовать их!

Траут и Були ничего не могли сделать. Слишком много было вокругарнариан. Но и арнариане еще не вполне осознали, что на самом деле произошло. Враг разгромлен — и вдруг он здесь, в самом сердце Арнариана!

В этот критический момент по толпе, окружившей Лу и Ви, кто-то открыл частый прицельный огонь. Все разом бросились на поле космодрома, но чуть позднее, чем требовалось. С десяток арнариан было убито наповал, еще с десяток оказалось ранено. Послышались стоны и крепкая брань.

— Бегите! Я задержу их! — раздался крик из темноты. — Мне все до лампочки!

Первым среагировал Траут, он тут же поддержал огнем добровольного помощника и следом за ним крикнул:

— Беги, Лу!

Лу не заставила себя уговаривать. Она вскочила, схватила за руку сестру, которая все это время оставалась на ногах, и бросилась к «жукам». Ви послушно побежала за ней. Були, уложив нескольких вскочивших на ноги арнариан, тоже побежал вслед за бригадиром.

За их спинами вновь прозвучали выстрелы. Это добровольный помощник и Траут не давали подняться оставшимся в живых солдатам. На пальбу никто не обратил внимания. В эту ночь вокруг храма «Новое сознание», да, наверное, и по всему Арнариану, подобных выстрелов прозвучало немало.

Лу толкнула Ви в кресло, прыгнула на место пилота и через мгновение уже оторвалась от поверхности вражеской планеты. Еще через мгновение она вырвалась за пределы атмосферы. За бригадиром, не отставая, повторяя все ее маневры, следовал Були.

Когда до имперского звездолета осталось совсем немного — уже был виден причальный отсек с открытыми настежь воротами, — над Арнарианом показались сотни ярких точек — погоня. Это могло значить только одно: Траут погиб…

Еще больше точек вынырнуло из-за горизонта: на обратной стороне планеты находился основной космодром мятежников. Полковник Зиу времени даром не тратил.

Штурмовик, управляемый Були, развернулся и понесся в обратную сторону.

«Були!» — крикнула Лу.

«Я придержу их немного, бригадир», — послышалось в ответ.

«Будь ты проклят, Зиу, — сказала про себя Лу, — из-за тебя я теряю лучших людей. Чтоб тебя черт побрал с твоими загадками…»

И тут Лу чуть не вскрикнула от радости.

«Это тот, кто «да» и «нет», — повторила она слова полковника… Бригадир вдруг поняла, кого имел в виду начальник службы безопасности Эйхона. Все в один момент встало на свои места. Вся картина заговора с его тайными и явными связями и течениями во всей красе предстала перед ее внутренним взором.

Лу попробовала установить телепатический канал связи с полковником, и у нее это получилось.

«Что ты хочешь сказать мне, бригадир?» — услышала Лу.

«Только то, что я отгадала твою загадку, полковник. Большое спасибо. Ты всегда недооценивал меня».

«Будь ты проклята…»

Но слушать дальше брань изменника и предателя Лу не стала.

Причальные ворота мгновенно закрылись за ее «жуком», совершившим мягкую посадку.

«Священный камень!» — крикнула себе Лу, едва спрыгнув на палубу. Но первым делом она телепортировалась в рубку управления и отдала Системе команду на разгон звездолета. Только после этого бригадир назвала код порта Малого генератора… Ей повезло: Священный каменьбыл на месте. Тусклый красный свет едва освещал все вокруг. Лу сразу заметила человека, приближавшегося к чаше. Судя по всему, он спускался сверху, пользуясь примитивной веревкой. Лица человека в полумраке различить было нельзя — только силуэт.

— Знание — сила, не правда ли? Если бы тебе были известны секретные телепортационные коды, то не пришлось бы рисковать шеей. А?

Лу потянулась за оружием. Для того чтобы его выхватить, времени требовалось всего ничего. Но человек успел выкрикнуть короткую фразу — и исчез. Стрелять уже было бесполезно.

— Дура! — обозвала себя бригадир и повторила фразу, только что произнесенную человеком полковника Зиу.

И вновь Лу оказалась в причальном отсеке, успевшем опустеть, в летном комбинезоне и шлеме. Быстро открывались ворота. Уже можно было проскочить на «жуке» в щель между створками. И один из штурмовиков сделал это, и очень ловко. Он сорвался с места и провалился в черноту космоса.

Бригадир вскочила в первого попавшегося «жука» и вдруг расслабилась, сорвала шлем.

«Нет, не догнать, — поняла она. — Там туча арнариан…»

Причальные ворота так же быстро стали закрываться.

— Проклятье! — воскликнула Лу. — Все равно я достану тебя! Я отомщу! Клянусь! — Она сняла с себя черную повязку… Провал…

* * *

Вдруг брызнул свет… Перед глазами Златы появилась поверхность безжизненной планеты. Она увидела два космических корабля, оба — необычной формы, оба — резко отличавшиеся друг от друга. Один был похож на детский конструктор, собранный из большого числа гигантских обтекаемых деталей. Другой напоминал собой перевернутую огромную слоеную пирамиду.

Звездолеты были освещены яркими огнями. От одного из них в сторону другого летели небольшие, похожие на капсулы летательные аппараты. По поверхности в том же направлении двигались вездеходы. За ними медленно, шли люди в скафандрах…

От картины веяло грандиозностью и опустошением…

И вдруг…!

«Победители и побежденные…» — услышала Злата усталый мужской голос, мелькнула перед глазами рука — и вновь наступила абсолютная темнота.

* * *

А потом откуда-то издалека — голос, чужой, раздражающий. Ей хотелось крикнуть: «Да помолчите же!» — но она не смогла. А голос все звал и звал:

— Злата, открой глаза! Слышишь, Злата, открой глаза!

И она открыла глаза.

В первые несколько секунд Злата ничего не могла разобрать. Она хотела подняться с кресла, в котором сидела, но руки не слушались ее. Как будто ее руки ей не принадлежали… Как будто она была не она… А кто? Лу?

«Я — Злата», — сказала она себе и пошевелила пальцами. Перед ней появился человек с холодным выражением лица, веером комбинезоне — адмирал.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Ее удивил этот вопрос, но она ответила не без труда: — Злата-Марина.

— Ты помнишь, где ты находишься?

Девушка приподняла голову, огляделась еще раз повнимательнее и… все вспомнила.

— Боже, — прошептала она.

— Тебе нужно прийти в себя, — сказал адмирал, — переосмыслить все, что ты видела. Привести себя в порядок… Все, что тебе потребуется, называй вслух — и ты получишь это тотчас же.

— Так уж и все? Так уж и тотчас же?

— Ну вот, — заключил адмирал, — чувство юмора вернулось к тебе. Значит, все окончилось хорошо. Отдыхай…

И он растворился в воздухе.

Злата с удивлением отметила, что телепортация для нее стала уже привычным делом. И вообще она стала привыкать…

— Черт побери! — ругнулась девушка и поймала себя на том, что так любила ругаться Лу.

«Что с ней стало? — подумала Злата. — Нужно непременно расспросить адмирала…»

Оставшись наедине с собой, она поняла, что неплохо бы принять душ, вкусно поесть и завалиться в теплую постель. Но вокруг было серо и пусто… Злата уже было собралась отчаяться, но тут вспомнила слова адмирала: все, что тебе нужно, называй вслух.

Попробуем…

— Ванная комната, — сказала она.

К ее великому удивлению, полусфера стала менять свою форму. Появились нормальные стены, и они были покрыты белым кафелем… Меньше чем через минуту Злата оказалась в знакомой ванной комнате, где она уже была. Недоверчиво потрогав все руками и убедившись, что перед ней не мираж, Злата хотела раздеться, но не тут-то было. Одежда не имела швов и снять ее можно было не иначе как разорвав или разрезав… Так она и сделала.

— Ножницы, — произнесла девушка вслух и вытянула вперед руку, в которую упали самые обычные ножницы.

Злата разрезала красивую материю и думала о том, что пошла каким-то очень сложным путем. Наверняка было слово, которое сбросило бы с нее одежду одним махом. Но попробуй догадайся, что это за слово.

Она приняла ванну, вкусно поела и, как и мечтала, заказала спальню. Злата легла в огромную постель, показавшуюся ей сказочно удобной, и тут ей в голову пришла одна идея.

— Телевизор… — как ни в чем не бывало произнесла она. Рядом с кроватью появился телевизор, а на одеяло упал пульт.

Здесь уже Злата не удержалась, схватила пульт дрожащей рукой и нажала первую попавшуюся кнопку. Она попала на питерский канал, и как раз шли новости.

— …назад. Злата-Марина вышла из воды у Дворцового моста. В тот же вечер она была замечена в ночном клубе «Бетельгейзе».

Злата увидела на экране своего бывшего менеджера Сергея. Он сидел в ее кабинете, в ее кресле. Вид у Сергея был самый-самый что ни на есть хозяйский.

Ему задавала вопросы молоденькая девушка-корреспондент с короткой мальчишеской стрижкой. Девушка всеми силами старалась держать себя уверенно, но она слишком часто делала оговорки — это выдавало ее волнение.

— Правда ли, что появление… исчезновение!… связано с убийством администратора Безобразова? Что Марина… Злата-Марина занималась торговлей наркотиками в особо крупных размерах? В подвале ее дома на Каменном острове — дом сгорел, но подвал уцелел — были найдены картины, которым бы позавидовал любой музей мира?

«Что-то она ничего не сказала про мои бриллианты, которые ни одному музею мира и не снились», — мрачно подумала Злата.

— В отношении убийства Безобразова, — бодро отчеканил Сергей, — могу сказать одно. В момент убийства Злата-Марина находилась на сцене. У нее, как говорится, железное алиби.

Наркотики — это такая чушь, что и говорить об этом не хочется. А все ценности, найденные в подвале сгоревшего дома, приобретены на совершенно законном основании.

— Злата-Марина исчезла. Куда… Что стало с ее империей?

— Злата-Марина не исчезла. Она незримо присутствует рядом с нами. С империей ничего не случилось, потому что никакой империи не было. Была клиника и школа целителей и экстрасенсов. Все это есть и сейчас. Я, как временно исполняющий обязанности генерального директора нового Центра нетрадиционной медицины, спешу успокоить наших больных: Центр ни в ближайшее, ни в какое другое время не закроется. Мы с радостью примем всех, кто к нам обратится…

«Генеральный директор! — возмутилась Злата. — Все-таки добились своего, гады! Обобрали меня подчистую».

— И еще… — сказал Сергей, и в этот момент телевизор исчез, словно его и не было.

«Ага, — подумала Злата, — меня привели в чувство. Что ж, все понятно. Я все еще на Земле, где-то под Питером. И времени со дня моего «исчезновения» прошло немного».

Она на всякий случай попробовала вернуть телевизор, но из этого ничего не вышло. Неудача постигла и попытку обзавестись оружием. После слова «пистолет» на постель падали белые фасолины, слова «автомат Калашникова» вызвали целый обвал конфетти… Злата сердито сбросила все это на пол и укрылась одеялом с головой.

И вдруг перед ее глазами отчетливо всплыла картина: ствол оружия увяз в стене. Стена раскалилась добела. И мгновенно раскалилось само оружие. Руки обожгло, но она успела разжать их… Но почему она? Это была Лу! Это ей было больно!

Картинка не исчезала. Словно в кино, Злата увидела и услышала все, что произошло дальше. Вот Лу произнесла вслух короткое слово — и в ее руках оказался новенький плазматор!… Злата задохнулась от предчувствия того, что, произнеси она то же самое слово вслед за бригадиром, оружие, которым пользовалась девушка с Эйхона пятнадцать тысяч лет назад, может оказаться в ее руках…

Только одно слово… И она произнесла его…

— У меня к вам вопрос, — сказала Злата адмиралу, как только тот появился перед ней на следующий день и они обменялись долгими, изучающими взглядами.

В принципе можно было обойтись и без вопросов. Хватай оружие, наводи, диктуй свои условия…

Злата нарочно не приказала исчезнуть спальне, в которой царил легкий беспорядок. Кровать была не прибрана, одна из подушек валялась на полу. Да, пленница походила на обычную неряху… Но именно такого эффекта она и добивалась. Только так — под скомканным одеялом — можно было спрятать плазматор.

Плазматор! Злата уже хотела потянуться за ним, но тут ее поразила одна мысль: ведь прошло пятнадцать тысяч лет! А оружие все то же, нисколько не изменилось за такой огромный срок! Такого не может быть! Ее обманули? Зачем?

— Я внимательно слушаю, — сказал адмирал. — Спрашивай.

— Вы сказали, что после тех событий, в которых принимала участие Лу, прошло пятнадцать тысяч лет. Но, судя по уровню техники… по вашим техническим достижениям, прошло лет пятнадцать! Те же звездолеты. Та же телепортация… и все остальное…

Тут только Злата поняла, что напрасно подняла панику. «Поле» реагировало на старый код, который оно «помнило», и все! Но звездолеты? Они-то все те же!

— Все правильно, — подтвердил адмирал. — Наша цивилизация пошла по техногенному пути развития. Как мы убедились на собственном опыте, это тупиковый путь. Вашу цивилизацию ждало бы то же самое — застой, технокриз, который может длиться сколь угодно долго, пока не произойдет скачок. Скачок не вперед, не в сторону, не назад, а в таком направлении, о котором мы сейчас помыслить не можем. Та цивилизация, которая передала нам Священный камень, сделала подобный скачок, но нас с собой не позвала, ограничилась камнем… У каждой цивилизации свое время скачка. А до тех пор — криз.

Отвечая, адмирал недовольно смотрел по сторонам.

— Это все, о чем ты хотела спросить меня?

Злата смутилась. Наверное, по части беспорядка она чуть переборщила.

— Нет, не все, — ответила пленница. — Скажите, что стало с Лу? Она тоже погибла?

Адмирал задумчиво покачал головой.

— Понимаю… Она пришлась тебе по душе… Да, конец истории печален. Звездолет джада ушел в гиперпространство в тот момент, когда мой флот появился на орбите Арнариана. Те штурмовики, вынырнувшие из-за горизонта, которые Лу приняла за мятежников, были моими штурмовиками. Я даже не успел связаться с ней. Если бы Лу подождала еще немного… все пошло бы по-другому. Тысячу лет длилась та война. Потом был мир, и снова война. Мы воюем непрерывно вот уже пятнадцать тысяч лет. Империя распалась на три малых Империи, и каждая претендует на абсолютное господство. Первой фактически правит полковник… теперь адмирал Зиу. Он привел к власти нового, послушного своей воле, Великого джада и обосновался на Арнариане. Второй Империей правит Конгресс девяти планет. Девятипланетники — это те, кто поднял восстание против Великого… Мятежникам удалось немногое. Тридцать планет не захотели идти за ними до конца. И Третьей Империей, состоящей из пятнадцати планет, управляю я…

Адмирал долгое время хранил молчание, потом вновь заговорил:

— Джад бессмертен, но истребим… Я верил в лучшее. То, что от звездолета нет никаких известий, ничего не значило. Однажды в беседе со мной Великий обмолвился, что у него, на случай непредвиденных событий, есть сороковая планета, где можно переждать худшие времена. Координаты этой планеты джад мне не дал — никто, даже наследница не знала их… Я ждал долго. Очень долго. Потом понял, что ждать бесполезно, и начал методические поиски. В самом начале этих поисков мы потеряли наш лучший — после пропавшего имперского — звездолет. Это была ощутимая потеря. Вскоре после этого вспыхнула новая планетарная война, в которой уже адмирал Зиу и девятипланетники выступили как союзники. Но мы выстояли, и я продолжил поиски джада. И вот — нашел… Нашел цивилизацию, виновную в гибели Великого, его семьи, его личной охраны под командованием бригадира Лу и гибели всего экипажа.

Злата опустила голову. Ей было жалко бригадира. Лу выходила победительницей из стольких трудных ситуаций, и вдруг…

— А кто все же предал джада и всех вас?… Кто тот человек, которому удалось в последний момент скрыться? Лу поклялась отомстить ему…

— Поклялась, но не отомстит, потому что вы, земляне, убили ее…

Злата возмутилась, не заметив, что вопрос ее остался без ответа.

— Но почему вы уверены, что смерть этих людей на совести землян?! – воскликнула она. — Ведь… Ведь в смерти джада они не виновны точно! А вы обвиняете их! Джад умер сам!

— Ты не поняла… Джад бессмертен. Его убили. Великого не стало… Но на звездолете была его дочь — наследница верховной власти, новый Великий джад. Пятнадцать тысяч лет назад кто-то — не подданный Империи — надел черную повязку на голову и этим автоматически включил запись… Он назвал себя и таких, как он, «победителями»… Если бы он знал, что тем самым подписывает смертный приговор своим потомкам, всей планете.

— Но это несерьезно! — возразила Злата. — Может быть, они — эти, как вы говорите, «победители», были здесь пролетом. Побыли — и улетели. При чем здесь земляне?

— Мы обнаружили на Земле Большой генератор, — холодно сказал адмирал. — Он был построен землянами. В нем много просчетов, но основное вам удалось: Большой генератор работает. Точнее, работал. Священного камня — сердца Большого генератора — мы там не нашли. Мы знаем: камень у вас, землян. Как только он вернется к нам, наступит ваш конец света, который вы справедливо ждете из года в год…

— Большой генератор на Земле?! – Злата была смущена. Она живо вспомнила то, что пришлось ей увидеть глазами Лу, — огромный, многокилометровый провал, «живые» волокна, чаша на дне… О генераторе ей успел сказать Михаил… Но она и представить себе не могла, что он выглядит именно так… Неужели все это есть на Земле, в горах Тибета?

Слова пришельца о том, что земляне виновны в смерти экипажа имперского звездолета, начинали походить на правду.

— Скажите, адмирал, камень стоит того, чтобы обменять его на такую планету, как наша?

— Камень стоит всех планет во вселенной.

— Если я все же не скажу вам, где его можно искать?

— Мы сами найдем Священный камень. И, уверяю тебя, быстрее, чем ты думаешь.

— А если я скажу…

— Теперь это ничего не изменит. Земля обречена. Злата долго сидела, глядя на смятую постель, в которой было спрятано оружие.

— Вы мне не оставили выбора, — наконец сказала она… и откинула одеяло.

Девушка схватила плазматор и направила на адмирала.

— Если вы произнесете хоть одно слово вслух, я стреляю, — предупредила она. — Если вы попробуете позвать кого-нибудь на помощь, воспользовавшись телепатическим каналом, я стреляю тем более. А теперь поговорим не раскрывая ртов.

«Чего ты добиваешься?» — услышала Злата голос адмирала.

«Мы сейчас покинем вашу «тарелку» вместе. Я обниму вас нежно-нежно, а вы назовете код телепорта где-нибудь подальше от этого места».

«Телепортироваться наружу нельзя».

«Только не надо врать. Я помню, какие фокусы показывал на чердаке в Питере ваш самозваный Олег».

«Мы потратили полдня, чтобы устроить вам ловушку. Но даже этот канал уже не работает. Он был временным. Мощность «поля» безнадежно мала. За столько веков, без подпитки, оно практически сошло на нет. На Эйхоне та же история».

«Вы опять меня хотите обмануть, адмирал. Вы спокойно появляетесь и исчезаете, когда захотите, и никакая малая мощность «поля» вам не мешает».

«На звездолете «поле» имеет необходимую концентрацию. Мы научились собирать «поле» по крупицам и создавать особые зоны. Когда нужно, мы прокладываем между зонами коридоры. Но мощность «поля» все равно падает. Без Священного камня оно скоро исчезнет совсем».

«Тогда мы выйдем из звездолета на своих двоих!»

Адмирал изменился в лице.

«Я не могу отпустить тебя, — сказал он. — Не могу!»

«Это еще почему?»

«Ты не знаешь главного».

«И чего же я не знаю?»

Адмирал собрался ответить, но ответить ему было не суждено. Раздался мощный взрыв — «спальня» исчезла в дыму и огне. Злата почувствовала, что начинает проваливаться куда-то, стремительно, неотвратимо… Она закричала и потеряла сознание.

ГЛАВА 17

В двухэтажном особняке с колоннами, расположенном в тихом дворике в центре Петербурга, с утра хозяйничали телевизионщики. Шагу нельзя было ступить, чтобы не споткнуться о какой-нибудь кабель или не задеть какой-нибудь осветительный прибор. Работали одновременно три независимых телекомпании, одна из которых была из Соединенных Штатов. Охранник пытался в самом начале навести хоть какой-то порядок, но очень скоро отчаялся, махнул на все рукой, сбегал в магазин за поллитровкой и уже не реагировал ни на какие шумы, звонки и прочее.

В этот день каждый, кто хотел полюбопытствовать, как выглядит изнутри особняк, который арендовала под клинику и школу экстрасенсов целительница и прорицательница Злата-Марина, мог сделать это беспрепятственно.

В самый разгар работы трех телегрупп в особняк вошли два молодых человека. Один из них, с бледным, осунувшимся, как после болезни, лицом, заглянул в каптерку к охраннику.

— Охрана не дремлет, — сообщил он своему спутнику — крепкому, молчаливому и до странности спокойному. — Охрана спит. Попробуем разобраться сами.

Молодые люди осмотрели первый этаж. Здесь работали американцы. Их внимание было направлено на пациентов клиники, проходивших лечение в стационаре.

— Метод называется «ретонинг», — докладывал исполняющий обязанности генерального директора Центра нетрадиционной медицины, бывший менеджер Златы Сергей Поливайло, слова которого тут же переводили на английский.

— Это он, — шепнул своему молчаливому спутнику разговорчивый молодой человек, достал темные очки и надел их — очки изменили его внешность до неузнаваемости.

— Пациенты с самыми различными заболеваниями, — продолжал Сергей, — живут здесь три дня. Инструктор все эти три дня непрерывно вводит их в особое состояние «диалога» со своим прошлым и прошлым предков. Пациент находит истинную причину своих страданий, отстающую от сегодняшнего дня на сто, двести, тысячу и больше лет, сам устраняет ее и возвращается в нормальное состояние уже совершенно здоровым. Как видите, все очень просто.

Американские телевизионщики дружно зааплодировали. Сергей взглянул на часы.

— Уважаемые господа, — обратился он к американцам, — позвольте представить вам лучшего ученика Златы-Марины. Он ответит на все интересующие вас вопросы. А мне, к сожалению, нужно идти. Дела, понимаете ли…

Поливайло быстро проскочил между осветительными приборами и побежал на второй этаж.

Молодые люди поднялись вслед за ним по широкой лестнице. В школе экстрасенсов, расположившейся на втором этаже, тоже шли съемки. К своему удивлению, молодые люди и здесь увидели Сергея.

— …только люди с настоящими экстраспособностями. Мы сотрудничаем с институтом, возглавляемым профессором Брюхоненко, который на основе своего уникального метода дает нам заключение об экстрасенсорных способностях тех, кто претендует на место в нашей школе. Здесь, в этих стенах, мы всего лишь помогаем нашим ученикам высвободить дремавшую в них силу и учим, как правильно, с пользой для людей, приложить ее.

Сергей вновь взглянул на часы.

— Позвольте представить вам нашего лучшего преподавателя… Он ответит на все интересующие вас вопросы, а если захотите, может кое-что и показать… А мне, господа, к сожалению, нужно идти… Дела…

Сергей прошмыгнул мимо молодых людей и исчез в кабинете Златы-Марины, дверь в который осталась чуть приоткрытой. Закрыться ей мешали три жилы кабеля. Молодые люди заглянули в щелку и увидели Сергея. Он сидел за огромным столом перед камерой и давал интервью молоденькой девушке-корреспонденту с короткой мальчишеской стрижкой.

— Во дает Серый! — искренне восхитился разговорчивый молодой человек.

Новый генеральный директор бойко ответил на все вопросы молоденькой корреспондентки, которая запиналась на каждом слове.

Когда телевизионщики не спеша смотали провода и в кабинете остался один Сергей, к нему, выждав еще минут пятнадцать, неслышно вошли двое. Сергей оторвал взгляд от документов, лежавших перед ним, и часто-часто заморгал.

Разговорчивый молодой человек снял очки и улыбнулся.

— Майкл?! – удивился Сергей.

— Значит, не забыл, — удовлетворенно кивнул Михаил.

— Ты знаешь, что ты в розыске? Ты и Красавчик. Все остальные арестованы.

— Первая приятная новость за сегодняшний день. Здорово ты здесь расположился. — Хранитель посмотрел по сторонам: шкаф с книгами, сейф, столы поставлены буквой «Т», телевизор, на стене — карта области, под ней — диван. — Устал сидеть — прилег. Если очень хочется, то прилечь можно и вдвоем… Ну прямо хозяин… Так где, ты говоришь, Красавчик? У меня к нему небольшой разговорчик есть.

— Откуда мне знать, Майкл! — пожал плечами Сергей и незаметно потянулся к кнопке сигнализации.

— Можешь не стараться. Охранник пьян и спит… Я вижу, ты кое-чего недопонял. Разговор у меня к тебе серьезный, и я не хочу, чтобы нам мешали. Виктор, покажи успокоительное.

Молчаливый Виктор с готовностью достал пистолет, снял с предохранителя и направил на Сергея.

— Он что, псих? — поморщился тот. — У него случайно дернется рука, а я останусь с дыркой?

— Вот и веди себя так, чтобы никаких случайностей. А Витя не псих. Просто очень исполнительный.

— Что тебе нужно, Майкл?

— Ответ на вопрос, который я уже задал: где Красавчик?

— Зачем он вам?

— Видишь ли, он оказался заурядным воришкой. Украл у моей девушки одну вещицу — подарок от папы с мамой. Перстенечек. Такой же точно, как на пальце Виктора… Покажи! — Виктор показал левую руку. На мизинце был перстень Красавчика, который Хранитель в спешке принял за перстень Златы. — Это копия. Теперь твоя очередь быть откровенным. Где Красавчик?

— Рад бы был помочь твоей девушке, но…

— Ты так нагло врешь, Серж, что от возмущения у Вити сейчас дернется рука. Слушай внимательно и постарайся проникнуться тем, что я тебе скажу. Если я сейчас получаю отрицательный ответ — ты труп. Даже если положительного ответа ты действительно не знаешь. В чем я лично сомневаюсь. И так все сначала. Виктор, приготовились… Где Красавчик?

Сергей помедлил с ответом, взвешивая все «за» и «против».

— Хорошо, я скажу все, что знаю. Но исключительно из симпатии к тебе, а не из чувства страха… Мы упустили Красавчика. Он ушел от нашего наблюдения в ночь похищения Златы-Марины.

— Что-то я не понял. Кто это мы и сколько вас? Сергей сделал еще одну паузу.

— Не знаю чем, — сказал он, глубоко вздохнув, — но чем-то ты определенно мне нравишься… Мы — это Федеральная служба безопасности. Специальный отдел…

— Что-что?! Я не ослышался? Безопасность?… Вот это номер! — воскликнул Михаил. — Кто бы сказал мне об этом раньше… Хочу лично сообщить Красавчику эту новость, чтобы посмотреть на его рожу. Если ты, конечно, не разыгрываешь меня.

— Чем тебе насолил Красавчик, Майкл? Одной обиженной девочки для такой нелюбви мало.

— Ты прав. Красавчик стрелял в меня, и довольно метко. Спасибо Виктору. Нашел полуживого, поставил в несколько дней на ноги. Если бы не он, нашей беседы не было бы… Постой-ка, — встрепенулся Михаил. — Тогда… Раз ты не имеешь к Красавчику никакого отношения, кто же убил администратора? Я был уверен, что это твоя работа! Помнишь, в день похищения Златы ты неожиданно прервал разговор по сотовому?… Ты успел только сказать: кажется, я на крючке! Я решил, что это Безобразов сунул свой нос в наши дела. А самый простой способ избавиться от свидетеля — убрать его.

— Разговор я прервал специально, чтобы вспугнуть вас. Вы начали операцию на день раньше, и мы не успевали с контроперацией. А кто убил Безобразова — ума не приложу. Здесь какая-то темная история. Просто мистика.

— Витя, опусти пистолет, но будь начеку, — приказал Михаил. — Разговор становится интересным, и не хотелось бы резко прерывать его. Значит, служба безопасности и Злата-Мари на?! – опять обратился он к Сергею. — Только не говори мне, что ты окопался возле Златы для того, чтобы приготовить ловушку Красавчику. Когда мы на тебя вышли с предложением помочь наехать на богатую целительницу, ты работал у нее уже несколько недель, а за услуги взял красный «порше» — вперед! Жадного из себя строил, да? Зачем службе безопасности заштатный экстрасенс — Злата-Марина?

— В том-то и дело, что она никакой не заштатный экстрасенс! У нее феноменальные показатели… У нас есть статистика… Где-то месяца два назад мы сделали ей предложение о сотрудничестве: прогноз политической ситуации — внутренней и внешней; имена, даты и прочее… Она отказалась… Тогда было решено принудить ее к сотрудничеству… Я занимался сбором компромата на гражданку Тихомирову…

— Что вам удалось узнать о ней?

— Только то, что ее способности еще круче и выходят за границы понятного, объяснимого. Она несколько раз сыграла на бирже через подставных лиц: Нью-Йорк, Токио, Лондон… Это принесло ей столько денег, что хватило бы на покрытие дефицита федерального бюджета. Но все операции велись законно, за исключением того… что ей было точно известно, во что вкладывать деньги и сколько процентов прибыли это принесет. Складывалось впечатление, что она предвидела будущее!

Михаил надолго задумался.

— Спецслужбе… выгодна смерть Безобразова? Можно ее использовать для вербовки Златы?

Сергей странно посмотрел на Михаила.

— Вообще… это лежит на поверхности. Даже не нужно никакого компромата. Ее обвиняют в убийстве, и одно из двух: либо тюрьма, либо сотрудничество. Но… Ты что, думаешь, что это хорошо спланированная операция? Не может быть! Почему я ничего не знал о ней?…

— Похоже, Серж, ты не пользуешься у начальства абсолютным доверием. Может быть, вашей службе и нужны были политические прогнозы Златы, но сейчас, я уверен, речь идет о банальном — о деньгах. О больших деньгах! Миллионы долларов! Миллиарды! Без всяких усилий — руками девушки по имени Злата. Знаешь что… Ты прав — это хорошо спланированная операция. Но сдается мне, что планировали ее частные лица, а не служба безопасности! У вас ведь тоже работают не боги, а люди. И все человеческое им не чуждо…

Сергей закусил губу.

— Что ты делаешь в школе и клинике? Не верится, что ваш брат из ФСБ бескорыстно решил продолжить дело, начатое деревенской девушкой.

— Школу взял под свой контроль специальный отдел при нашей службе. Здесь действительно готовятся высококлассные экстрасенсы… Но все они одновременно наши агенты. У каждого — своя узкая задача. Но в целом все работают на четырех стратегических направлениях: сбор информации среди населения, борьба с терроризмом, политический и экономический прогноз, прогноз чрезвычайных ситуаций…

— И все это возглавляешь ты.

— Я — человек для прессы… Мне как администратору Златы-Марины было проще всего сесть в кресло, принадлежавшее… принадлежащее ей. Но решения, конечно, принимаю не я. И вообще… Теперь я сомневаюсь, что до конца понимаю то, что здесь происходит. Я чувствую себя даже не пешкой, а головкой от пешки, втянутой в грязную игру… Злате повезло, что ее забрали…

Сергей замолчал, посмотрел на Майкла.

— Забрали?! Кто забрал? Я не видел ее с того момента, когда мы кувырнулись с Дворцового моста.

— Злата и ты в той машине? Так твоя девушка — это Злата?… Быстро же у вас все получилось!

— Не надо лишних эмоций, а то я подумаю, что перебежал тебе дорогу. Ты сказал, что ее забрали…

— Это секретная информация… Но теперь… все можно… Слушай! От ночного клуба «Бетельгейзе» ее увез какой-то мужчина, личность которого установить не удалось. Через несколько часов машину нашли в лесу, довольно далеко от города. Теперь спокойней… Это немножечко не укладывается в голове, но на поляне метрах в двадцати от машины обнаружены следы посадки летающей «тарелки». Есть показания свидетелей. Примерно в это время, в этом районе они наблюдали в небе НЛО. Я не берусь ничего утверждать, но, похоже…

— Только не это, — тихо проговорил Михаил.

— Не раскисай! — подбодрил его Сергей. — Судьба подбрасывает варианты. Все еще можно исправить.

В этот момент раздались мелодичные трели — это пел мобильный телефон в кармане Сергея.

— Слушаю, — сердитым голосом произнес он, и вдруг лицо его прояснилось. — Так, понял, понял. Немедленно выезжаю. Да, непременно… Самого способного. Даже двух! Хорошо — одного! Все!

Сергей убрал трубку в карман, посмотрел на Михаила озорным взглядом.

— Я же говорил: судьба подбрасывает варианты. Нашелся Красавчик!

— Где он? — оживился Михаил.

— Повезли в наш загородный филиал… Он в полном нашем распоряжении. Сейчас с ним начнут работать специалисты. Поехали. Я беру тебя с собой. Будешь экстрасенсом.

— Подожди… За городом, говоришь?… Дай подумать… — Михаил прошелся по комнате, — Кажется, есть возможность покончить с Красавчиком раз и навсегда… Только… Можно узнать поточнее, где этот ваш филиал? Карта есть?

— Над диваном…

Они подошли к карте, Сергей показал место, куда везли сейчас Красавчика.

— Так, так… Отлично! Это совсем рядом, — сказал Михаил.

— Рядом с чем?

— Потом узнаешь… Такой возможности, может, больше никогда не представится… Слушай, мне нужно срочно сделать один звонок во Францию…

За окном приемного покоя Нейрохирургического института имени профессора Поленова, заглушая все остальные звуки, работал компрессор.

В приемном покое было два человека: бывший врач «скорой помощи» Вадим, работающий теперь под боком у медсестры Ксении, и сама медицинская сестра, изнывающая от жары, сходящая с ума от трескотни, прорывавшейся с улицы.

Оба они смотрели телевизор, где давал интервью питерскому каналу исполняющий обязанности генерального директора Центра нетрадиционной медицины господин Поливайло.

— И еще, — сказал Сергей с экрана, — Пользуясь случаем, я хочу попросить откликнуться человека, который последним видел Злату-Марину. Вот его портрет, который нарисовал один из лучших ее учеников.

На экране телевизора появился очень похожий портрет Олега — фальшивого совладельца ночного клуба «Бетельгейзе».

— Если он — этот человек — сейчас не смотрит телевизор, просим всех, кто знает о его местонахождении, позвонить в нашу школу. Номер вы можете найти в любом телефонном справочнике.

— Надоели… Вадик, выключи телевизор, — томно попросила Ксения.

— Может, заглянем в ванну: не течет ли кран, киска? Ксения закатила глаза, обдумывая предложение.

— Не хочется, — заключила она. — Голова болит. Эти козлы за окном просто достали. Каждый год роют, роют, роют… Да и заявиться кто-нибудь может.

Вадим собрался привести веские аргументы в пользу своего предложения, но в это время действительно скрипнула дверь и в приемный покой из больничного коридора вошел бледный молодой человек.

— О! не прошло и года! — обрадовалась Ксения. — Больной Филимонов! На выписку?

— Да, — скромно подтвердил молодой человек, — пришел попрощаться. — И больной Филимонов положил на стол медсестры коробку конфет. — Я ведь в прошлом году к вам на обследование лег всего на несколько дней… Но перед самой выпиской я хотел угостить всю палату. Стал спускаться по водосточной трубе, а она возьми и оборвись… Мне сделали трепанацию, но неудачно… Вот с третьего раза только все вправили на свои места.

Сестра Ксения еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Когда она поняла, что сейчас у нее начнется истерика, дверь с улицы раскрылась и два измочаленных санитара внесли носилки. На них лежал мужчина лет тридцати — тридцати пяти с оспинкой на скуле, лоб его был аккуратно заклеен широким пластырем.

— Откуда? — живо поинтересовалась медсестра.

— Из аэропорта, — ответил один из санитаров, абсолютно лысый. — Говорят: стоял, стоял и вдруг как брыкнется!… Я так думаю, последствия черепно-мозговой травмы будут. — Лысый показал на залепленный лоб вновь принесенного. — Наш человек!

— Что у него было при себе? — строго спросила Ксения санитаров. Те переглянулись. Лысый полез в карман и достал не очень свежий носовой платок, в который было что-то завязано.

— Вот. Здесь — все. Чуть-чуть денег и прочая дребедень… Больше ничего не было.

Второй санитар хотел еще что-то сказать, но лысый наступил ему на ногу: молчи! Медсестра видела все.

— Ну-ка выворачивайте карманы!

— Да я что? — стал оправдываться лысый. — Сыну игрушку… — И достал из-за пазухи нечто напоминавшее пистолет.

Ксения брезгливо развязала платок и стала составлять опись личных вещей: заграничный паспорт на имя Юрия Ломовцева, авиабилет до Пекина, бумажник, часы, связка ключей, электронная записная книжка, расческа… дешевенький, с черным треугольным камнем перстенек, который снять с пальца мужчины так и не удалось. Даже старый трюк с мылом не помог.

Предмет, похожий на ручное огнестрельное оружие, она записала как «игрушка для мальчика десяти — двенадцати лет».

Молодой человек по фамилии Филимонов, с первых минут уставившийся на лежавшего посреди приемного покоя мужчину, прекратил морщить лоб и закатывать глаза, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо лицо человека на носилках.

— Это Чеботарев! — неожиданно крикнул он. — Я узнал его! Бывший врач и медсестра вскочили со своих мест.

— Он! — уверенно сказал Вадим. — Тот, кто убил Петровича…

Тут же началась бестолковая беготня. Ксения вызвала милицию и заместителя главного врача по хозяйственной части, который мгновенно появился в приемном покое, как джинн из бутылки, и привел с собой еще человек десять персонала — подкрепление. Началась толчея и неразбериха. И в этой кутерьме кто-то как бы между прочим склонился над телом Чеботарева-Ломовцева и стал, прилагая активные усилия, скручивать с его пальца перстень. Этой процедуре помешал больничный завхоз.

— Оставьте его палец в покое! — возмутился он. — Прямо мародерство какое-то!

Покушавшийся на перстень удовлетворился лежавшим на столе медсестры Ксении предметом, «похожим на пистолет», и вышел на улицу. Через десять минут в приемном покое появилась группа товарищей в штатском. Они разогнали толпу, оставив только завхоза, врача Виктора и сестру Ксению.

— Вы его уже на учет взяли? — спросил старший из штатских.

Ксения утвердительно кивнула.

— Тогда вот что. Отчетность мы вам портить не будем. Благодарить не надо… Лечите! А как вылечите, тут мы его тепленького и возьмем. Вот, значит, такой будет тактический план. Надеюсь, возражений нет?

Возражений не было.

Сразу после ухода «группы товарищей» в институт имени Поленова нагрянула еще одна компания людей в штатском. Их без разговоров провели в палату номер один, в которую успели отвезти Ломовцева-Чеботарева. Штатские выгнали всех «ходячих», а всех «лежачих» распорядились «выкатить» вон. Они окружили мужчину, все еще пребывавшего в бессознательном состоянии. Молчание было недолгим.

— Красавчик!

— Он! Кто бы мог подумать, что брать его будем вот так — голыми руками. — Оставим его здесь? С охраной, конечно?

— Слишком крупная птица. Повезем к себе.

— Что мы с ним будем у нас делать? Он похож на покойника…

— Злата… — вдруг отчетливо сказал Красавчик, и все, как по команде, посмотрели на него. — В твоем имени много золота… В твоем имени свет и желанье…

— У меня идея, — сказал один из штатских. — Его нужно допросить под гипнозом… Он слышит, говорит… Не может быть, чтобы он не рассказал нам что-нибудь интересное. Про золото, например… Нужно вызвать младшего лейтенанта Коробейникову.

— Идею поддерживаю. Но предлагаю взять кого-нибудь из учеников Златы-Марины. Нужно срочно связаться с Поливайло.

— Что ж, так и сделаем, — сказал третий. — Пригласим двух экстрасенсов-гипнотизеров. Но здесь допрос проводить нельзя. Год назад Красавчик бежал из приемного покоя, убив санитара. Перевезем его в наш загородный филиал.

Через несколько минут после того, как Ломовцева-Чеботарева-Красавчика увезли из института, в приемный покой вошла очередная группа людей в строгих штатских костюмах.

Старший из них предъявил документы и сказал:

— Нам нужен Чеботарев Владлен Нагаевич.

К счастью для Ксении, бывший врач «скорой помощи» Вадим был все еще рядом. Вместе они объяснили хмурым штатским, что, вероятно, произошла накладка. Чеботарева увезли буквально пятнадцать минут назад.

Старший внимательно прочитал расписку, особо обратил внимание на подписи и печать, развернулся и ушел. За ним, так и не проронив ни слова, вышли остальные.

— Узнала его, Ксения? — озадаченно спросил Вадим.

— С первого взгляда. Это тот самый тип, с которым видели эту целительницу… Злату-Марину в последний раз. Только что портрет по телеку показывали…

— Может быть, позвоним?

— Ты видел, какие корочки он предъявил? Сам черт не разберет, чего у них там происходит… Сунешься, потом сам рад не будешь. Лучше вообще забыть, что они сюда приходили.

Вадим кивнул.

Машина вырвалась из города и помчалась по Московскому шоссе. За рулем сидел Виктор. Сергей и Михаил расположились на заднем сиденье.

— Не слишком ли он быстро едет? — кивнул на Виктора Сергей. — Так ведь можно и не доехать.

— Доедем в лучшем виде, — пообещал Михаил. — Только вовремя говори, куда рулить.

Машина свернула на проселочную дорогу, свернула еще раз, проехала под знак «Запретная зона» и оказалась на улочке с десятком дачных домиков.

— Как быстро меняется мир… — с интересом глядя в окно, сказал Майкл. — Когда я был здесь в последний раз, никаких построек в этом районе не наблюдалось вообще… Озеро было, болото…

— Вон тот двухэтажный зеленый домик, — сказал Сергей. Виктор, миновав распахнутые настежь ворота, въехал во двор, где уже стояло несколько машин. Михаил надел темные очки.

— Вам чего, ребята? — подошел хмурый детина, которого легко можно было принять и за хозяина дома, и за садовника, и за случайного прохожего.

Сергей показал книжечку и небрежно бросил:

— Эти двое со мной. Экстрасенс пройдет вниз. Детина кивнул и исчез так же незаметно, как появился.

— Мы — последние, — оценил обстановку Сергей.

Они оставили Виктора в машине, а сами прошли в дом. Сергей открыл дверцу обычного платяного шкафа, где висели шикарные женские платья и один потертый мужской костюм, и, нагнув голову, шагнул внутрь.

— Ты уверен, что нам сюда? — озадаченно спросил Михаил.

Сергей ничего не ответил. Он протянул руку, раздалось легкое шуршание, и за платьями вдруг открылся широкий проход.

Михаил шагнул вслед за Сергеем и оказался в просторной кабине лифта с ослепительно белыми стенами без кнопок.

— Слушай, — сказал Сергей, — у тебя есть хоть какие-нибудь экстрасенсорные способности? Как бы нас не раскололи в первую же минуту.

— Способности есть у каждого. Просто одни умеют талантливо скрывать их, а другие нет. Я отношусь к первым.

Сергей с интересом посмотрел на своего спутника.

— Сейчас все и откроется, — сказал он.

Они вышли из лифта и пошли по длинному коридору с бесконечными дверями по сторонам и переплетениями проводов и кабелей под потолком.

— Это что? Прямо как из кино про шпионов.

— Бывший бункер номер три. Для особо ценных лиц. За неимением средств на содержание снят с учета. Наша фирма выхлопотала его для себя и переоборудовала.

Сергей подошел к последней двери, набрал код…

Они оказались в полутемной комнате без окон, без мебели. Пол был из мягкого материала. Михаил почувствовал это, как только сделал несколько шагов. Точно таким же материалом были покрыты стены и потолок. Посередине комнаты было возвышение — ложе. На возвышении, под белой простыней, лежал Красавчик. Лоб его был залеплен пластырем. Вокруг Красавчика вудобных креслах сидели несколько человек. Возле ложа стояла женщина — строгий черный брючный костюм, длинные, рассыпавшиеся по спине волосы.

Женщина обернулась на вошедших и… Михаил узнал девушку, на которую ему показала Злата из окна четырехкомнатной квартиры Зигфрида Петруни.

Девушка скользнула по вошедшим холодным, равнодушным взглядом и отвернулась.

— Кажется, я знаю, кто убил администратора Безобразова, — в самое ухо Михаила прошептал Сергей.

ГЛАВА 18

Несколько десантных капсул, возглавляемых капсулой номер семнадцать, прыгнули в небо с посадочной платформы, вынесенной далеко в океан, и на малой скорости сделали круг над столицей Атлантеи Туату. Эриксон по-хозяйски рассматривал город внизу, не переставая удивляться тому, как он изменился. Да и как он мог не измениться за столько лет, прошедших со дня посадки трансгалактического крейсера на планету, названную Землей? Прежде всего, столица необыкновенно разрослась, поглотив территорию, занятую когда-то космодромом. Для «Геи» и «Прометея» по приказу капитана был построен новый космодром — в жерле потухшего вулкана в центре острова, и городу ничего другого не оставалось, как заполнить собой освободившееся место. В Туату проживало сейчас около пятидесяти тысяч человек — почти половина всего населения Атлантеи. Другая половина проживала в городах-полисах — бывших профессиональных городках, основанных давным-давно командами модулей «Геи».

Дворцы в аттическом стиле, один роскошнее другого, с развернутыми великолепными портиками, делали столицу похожей на города из глубокой истории Алдана. Центром Туату стал храм «Посвящение в жизнь». Сейчас там шли приготовления к завтрашнему празднику, к которому Эриксон имел самое непосредственное отношение. Храм был смоделирован «мозгом» «Геи» и являлся почти идеальной копией настоящего «Храма посвящения в жизнь» все из того же далекого прошлого Алдана. Если бы не десантные капсулы, постоянно мелькавшие в вышине, можно было вполне поверить, что время сошло с ума и скакнуло на сотни веков назад. Впечатление это усиливала одежда — в основном короткие, всевозможных расцветок туники, наиболее удобные для климата Атлантеи, которые геяне предпочли слишком многофункциональным, надоевшим комбинезонам. Стопятидесятиметровая бронзовая статуя, отлитая по образу и подобию капитана и установленная в океане при входе в бухту, делала эффект обратного скачка во времени почти абсолютным. Размеры статуи по приказу Эвы Смит были увеличены в три раза против скромных первоначальных пятидесяти метров. Бронзовый капитан, как и задумывал автор — молодой человек с удивительно длинными руками, — был нагим, как бог, не ведающий стыда. Но сам Эриксон стыд ведал и приказал прикрыть многометровое причинное место своей бронзовой копии фиговым листом. Весть о том, что у статуи появится «одежда», всколыхнула народ, и если раньше редко кто смотрел в ее сторону, то теперь взглянуть на обнаженного легендарного капитана — правителя Атлантеи, Великого джада, люди стекались со всех окрестностей и даже прилетали, приезжали, приплывали с материков, куда шагнуло новое поколение геян, осваивая новые территории.

Эриксон не препятствовал исходу молодежи, родившейся на Земле, с острова. Он предвидел подобную ситуацию. Задача была в том, чтобы новые поселения, отстоявшие от Туату на тысячи километров, были его, Эриксона, поселениями, признавая за ним его, Эриксона, единоличную власть.

Была еще одна причина, по которой капитан приветствовал проникновение на материки геян-землян. Они должны были стать естественной преградой для аргунов — племени, которое Великому джаду не подчинялось.

Появление аргунов на материке было окутано тайной. Негласное расследование, проведенное по приказу Эриксона Петром Мейси, результаты которого капитан строго засекретил, показало, что аргуны, скорей всего, это не что иное, как клоны. На это указывали многочисленные косвенные улики. В день нападения гоминидов на Туату исчез один из универсальных роботов. Из медицинского городка, тоже подвергшегося нападению, пропала установка для производства физиологического раствора — ее можно было легко переделать в установку для производства клоновой закваски. Пропало несколько фраг-ментаторов и еще кое-что из медицинского оборудования. Тогда все эти пропажи утонули в длинном списке потерь, но с появлением аргунов становилось понятным, что эти потери были далеко не случайными. Главным доказательством того, что аргуны — это клоны, стала пещера, обнаруженная Петром Мейси. В ее гранитном основании были высечены тысячи ванн для клонирования — углубления неправильной звездообразной формы со специфическим энергорисунком на дне. Ответить на вопрос, кто из членов экипажа крейсера выращивал клонов, было очень просто. Тот, кто умел их выращивать, — Назар Серов! То есть Чаминг!

«Мозг» потерял Назара сразу после того, как тот поднялся в воздух в своей капсуле с посадочной площадки «Дома последней надежды» в день нападения на город гоминидов. Приказ Эриксона арестовать генетика Серова остался невыполненным. Много позже удалось обнаружить только его капсулу. Назар исчез, замолчал и его биком. Капитан понимал, что необходимо бросить все силы на его поиски, но… Все силы он бросил на поиски Беллы, которую увели с собой оставшиеся в живых полулюди-полузвери. Бывшему главному генетику удалось скрыться и — Эриксон в этом был уверен — изменить внешность, а может быть, и пол. Каждый из аргунов мог оказаться Чамингом!

Чрезвычайный совет отклонил предложение капитана провести военную операцию — упреждающий удар — против аргунов. Это вывело Эриксона из себя, и он провел операцию против самого чрезвычайного совета, упразднив его и объявив себя Великим джадом, единоличным правителем Атлантеи. Акция эта, начало которой положил когда-то совет, исключив из своего состава рядовых членов экипажа крейсера, прошла безболезненно, поскольку по большому счету ничего не изменилось. Поменялись только названия. А вольница, основанная на бесперебойно работавших заводах замкнутого цикла, выпускавших все необходимое для беззаботной жизни островитян, осталась. Власть Эриксона, не сдерживаемая волей чрезвычайного совета, казалась чисто символической. Но так только казалось.

Командир промышленного модуля, команда которого осуществляла надзор за производственным комплексом, давно уже докладывал капитану, что заводы работают в экстремальном режиме, с трудом справляясь с дневным заданием, и могут остановиться в любой момент. Докладывал… не подозревая, что капитан только этого и ждет. Используя Малый генератор «Прометея», Эриксон мог бы обеспечить промышленников всем необходимым для нормального функционирования комплекса, но… Заканчивалось строительство Большого генератора, возможности которого делали бессмысленным существование каких бы то ни было заводов вообще. Весь секрет заключался в том, что производственный комплекс был всеобщим достоянием, а Большой генератор и список кодов должны были стать собственностью Великого джада. И тогда власть его из символической превращалась в реальную!

Эриксон давно уже держал в голове схему распределения всяческих благ от «поля желания», и по этой схеме от него, Великого джада, зависело буквально все! Он, взяв себе в помощники Полонского, Эву Смит и Жана Браге, используя чашу Малого генератора, провел гигантскую работу, закодировав все, что только можно было. Коды, таким образом, превращались в рычаги власти. Народ получал все необходимое, кроме них. Непослушные лишались подачек, а значит, лишались всего. Единственным пунктом, не вписывавшимся в эту схему, был Чаминг. Опять он!

Эриксона до сих пор смущала черная шерсть на дне Малого генератора. Откуда она там взялась? Пол так и не смог ответить на этот вопрос. Если гоминидов таскал туда Чаминг, то зачем он это делал? Получается, что он пытался закодировать их! И пытался сделать это неоднократно! Задумка неплохая: произносишь код — и перед тобой появляется существо, готовое исполнить любое твое желание… Сотня кодов — и перед тобой свирепый отряд, готовый выполнить любое твое задание! Капитан тут же приказал провести серию экспериментов. Работами руководила Сюзанна Можаева. Экспериментов этих было множество… Но после первого же стало ясно: для живых организмов нужен другой алгоритм кодирования. После каждого очередного опыта в чаше оставалось всегда одно и то же: горка фарша, из которой торчали, посверкивая, осколки костей. Подумав, Эриксон пришел к выводу, что с кодированием гоминидов, если их действительно кодировали, Чаминг должен был потерпеть неудачу.

Удачей же Чаминга была «книга». Что она даст ему, когда заработает Большой генератор? Золото, еду и одежду. Ну, еще груду мечей, кинжалов и прочее холодное оружие, которое против пучкового оружия геян было не страшней комариных жал. Но… В руках Чаминга был код излучателя! Излучателями были вооружены гоминиды, штурмовавшие звездолеты!… Капитан потратил массу времени на то, чтобы найти алгоритм декодирования и в конце концов добился своего: оставил врага с одними луками и мечами.

А тем временем аргуны, жившие в нескольких десятках компактных поселений, расположенных в четырех часах пешей ходьбы друг от друга, потихоньку вели между собой странные войны.

Это были действительно странные войны, с малочисленными жертвами, и скорее напоминали жестокое театрализованное представление. Аргуны были вооружены деревянными мечами и тупыми копьями и очень преуспели в искусстве фехтования. Иногда капитан получал настоящее удовольствие, глядя на то, как «рубятся» между собой две полураздетых армии повздоривших поселений. Впоследствии Эриксон понял, чем на самом деле являлись эти войны, но было уже слишком поздно…

— Слава Великому джаду! Слава Великому джаду!…

Эти крики по общему каналу связи вывели Пола из задумчивости. Кричала толпа внизу, размахивая руками, и капитана вдруг захлестнула детская радость, что люди кричат и радуются не кому-нибудь, а ему…

Сделав круг над Туату, капсулы во главе с номером семнадцатым взяли курс на Тиб, где высоко в горах все было готово для пуска Большого генератора.

— Капитан, здесь Эл… — услышал Эриксон голос «мозга» «Геи». — Я потерял Ивана Сенькова. Его биком замолчал.

— И что? — Пол еще не осознал смысл происшедшего.

— Час назад командир Сеньков взял коня и поскакал, как он сказал, поохотиться… Пять минут назад его биком замолчал. Одно из двух, капитан: либо его биком разрушен, либо он сам разрушил его. Первое означает, скорей всего, что Сеньков мертв.

— Спасатели предупреждены?

— Три капсулы только что поднялись в воздух.

— Хорошо. Держи меня в курсе. — Эриксон блокировал связь и вновь глубоко задумался.

Иван был последним аскольдовцем, что оставался в поле зрения Эриксона. Тинетин, Иотахо, Шумаков погибли. Серов исчез. Если Серов тоже погиб, тогда… Тогда Сеньков — это Чаминг!

В голове Эриксона мгновенно все перевернулось. Еще минуту назад он твердо знал, кто есть кто и что нужно делать. Сейчас все вопросы, которые он так долго и мучительно закрывал, вновь потребовали ответов. Игра в кошки-мышки, обещанная Чамингом, началась вновь… Или она не прекращалась?

Несколько минут стремительного полета — и внизу показался прозрачный многокилометровый ажурный купол, черневший на фоне ослепительного снега вокруг. Кое-где еще можно было разглядеть неуклюжие фигуры роботов-строителей, наполовину засыпанные снегом. На пологих склонах Эриксон увидел нескольких лыжников — развлекались люди из надзорной команды. Пол, сбросив скорость, направил свою капсулу в туннель, соединявший Большой генератор с внешним миром, и, миновав его, полетел вертикально вниз. Еще несколько секунд — и Эриксон приземлился неподалеку от чаши. Рядом с ним сели капсулы Александра Полонского, Жана Браге, Эвы Смит и остальных, приглашенных на процедуру запуска Большого генератора, — всего было не больше двух десятков человек.

Момент был бы торжественный, если бы все на сто процентов верили, что генератор заработает. Но он вполне мог и не заработать, как это уже было неоднократно. Причину многочисленных неудач — не хватало одного контейнера с «живыми» волокнами, то есть «легкими» генератора, — нашел Иван Сеньков. Он же предложил выход: пожертвовать Малым генератором, взяв от него недостающие волокна. Поколебавшись, Эриксон вынужден был рискнуть. Слишком много сил и времени было вложено в Большой генератор, и слишком многого все от него ждали. Он был уже обещан геянам тем, кто провозгласил себя правителем Атлантеи, взяв странный титул — Великий джад.

Сегодняшний запуск был первым после того, как перестал существовать Малый генератор. Сегодня у капитана было предчувствие, что Большой генератор наконец-то заработает. И вот это как раз и сбивало его. Было еще одно предчувствие: что запускать его нельзя ни в коем случае. Через месяц, а лучше через год — да! Но сегодня — нет! Но если генератор не будет запущен сегодня, завтра могут остановиться заводы промышленного комплекса. Избалованные, изнеженные геяне, их дети и внуки останутся без благ, к которым они привыкли, и крайним окажется он, капитан Эриксон, Великий джад… И уже нельзя будет подстраховаться Малым генератором, превратив «Прометей» в заводу по производству запчастей для других заводов или в сам завод по производству всего необходимого для нормальной жизни стотысячного населения…

Капитан медлил. Глаза присутствующих были устремлены на него.

«К черту все предчувствия на свете!» — сказал себе Эриксон, достал кристалл, протянул руку в сторону той точки над чашей, где он должен зависнуть, и разжал ладонь… Кристалл скользнул вверх, чаша вспыхнула тусклым красным светом, и дружное «ура!» вырвалось невольно у всех присутствующих.

— Получилось, Пол! — бросилась к Эриксону Эва и поцеловала его.

— Поздравляю… Сеньков оказался прав, — сказал Полонский, пожимая руку капитану, но лучше бы он не упоминал имени командира навигаторов.

— Ты что такой мрачный? — поздравив капитана, спросил Жан Браге. — Я уже сообщил в Туату, что запуск генератора прошел успешно. Завтра все и отметим разом… Полная победа!

— Боюсь, как бы полная победа не обернулась полным поражением… — ответил Пол.

* * *

На следующий день перед Эриксоном неожиданно встала дилемма: чем воспользоваться? Десантной капсулой? Минута — и ты уже на месте. Или приказать оседлать одну из двадцати четырех лошадей, стоящих в его личной конюшне?

Капитан неторопливо прогуливался по галерее своего нового дворца с видом на океан и тщательно взвешивал все «за» и «против» по этому, казалось бы, пустяковому вопросу.

На самом деле Эриксон пытался отвлечься от вчерашних воспоминаний: два растерзанных тела, почерневшая кровь на зеленой траве… Вот и все, что осталось от Ивана Сенькова и… Назара Серова!… Как они оказались вместе? Случайно или нет? Встречались ли раньше? Если встречались, то что связывало их? Общие цели? Значит, они были заодно? А если были заодно, почему схватились за оружие? Что-то не поделили? Что?…

Сразу после запуска Большого генератора Эриксону поступило сообщение, что найдено два трупа: навигатора Сенькова и генетика Серова. Капитан тут же прибыл на место происшествия, беглого осмотра которого было достаточно, чтобы понять: между навигатором и генетиком произошла стычка, ставшая смертельной для обоих. А прежде чем трупы были обнаружены, ими успели еще поживиться дикие звери…

Всплывшая в памяти кровавая картина вызвала у Эриксона приступ тошноты, и он вновь вернулся к своему пустяковому вопросу: капсула или конь?

Капсула была, конечно, удобней. Но она все чаще раздражала Эриксона тем, что навевала воспоминания об Алдане. На Алдане он был один из многих — просто капитан трансгалактического крейсера «Гея». На Земле Пол вдруг оказался выше всех. Он стал Великим джадом! И уже выросло несколько поколений землян — молодежь, для которой он уже никем другим, как правителем Атлантеи, не был. Молодежь всегда была рада услужить Великому. Возле дворца постоянно ошивалось около сотни человек. Чтобы как-то рассеять эту толпу, Пол объявил о создании группы порученцев, в которую вошли его самые рьяные почитатели. В обязанности порученцев входило выполнение мелких просьб. Ничего особенного, но зато можно было считать себя доверенным лицом Великого. Впоследствии порученцы превратились в обыкновенных слуг.

Один из таких слуг, готовивших большую охоту джада, и наткнулся на трупы Сенькова и Серова.

«Теперь получается, что все пятеро аскольдовцев мертвы, — подумал капитан. Но один из них на сто процентов — Чаминг! Значит… Чаминг тоже мертв? Такого не может быть! Но есть тела… Тела? Может быть, это всего лишь клоны! По крайней мере, один из них. Чаминг в последний момент оставляет вместо себя труп клона… Но зачем? И кто из двоих клон?… Стоп! Или я все усложняю, и Чамингу действительно не повезло… Или он задумал что-то такое, на что моих мозгов не хватает… Так десантная капсула или конь?» — в который раз задал себе вопрос Эриксон.

Он перестал мотаться из одного конца галереи в другой, остановился, оперся плечом о мраморную колонну и стал смотреть на океан. Ночью свирепствовал жесточайший шторм. Ветер ломал деревья, волны крошили прибрежные скалы. Казалось, этому кошмару не будет конца. Но пришло утро — и все изменилось. Светило приветливо солнце, волны лениво поеживались под его лучами. И теперь казалось, что страшная буря — это всего лишь дурацкий сон.

В этот момент кто-то инициировал связь с ним по его личному каналу.

— Пол, — услышал он женский голос, — я тебя понимаю: джад никогда не опаздывает! Просто его подданные не обладают достаточным терпением. Жена Великого — тоже его подданная, но речь не обо мне. Речь о ней. Она еще не знает, что ты — джад, и ждать не хочет. Поторопись…

— Хорошо, — вздохнул Эриксон, блокировал связь и хлопнул в ладоши.

Тут же появился юноша с длинными вьющимися волосами, в белых свободных одеждах с алой каймой. Войдя, он сделал легкий поклон и стал ждать приказаний.

— Арепа, — сказал капитан, — распорядись на конюшне, чтобы оседлали жеребца повыносливей.

— Он подойдет, Великий джад?

— Вполне, — не стал спорить Эриксон. Эти слова «Великий джад» сейчас почему-то больно резанули его слух.

Эриксон миновал несколько просторных залов с мраморными мозаичными полами, спустился вниз по лестнице, украшенной вазами величиной в рост человека, сделанными из нефрита, и вышел на улицу.

Слуга протянул ему пурпурный плащ с золотой застежкой, который капитан привычным движением накинул себе на плечи.

Он вскочил на коня и дал команду «вперед!». Ош рванул с места. Вслед за Эриксоном устремилась его личная охрана — трое человек на отличных конях. Всадники оказались в городе через каких-нибудь четверть часа. Здесь Эриксон заставил Оша перейти на шаг: все дороги в Туату были выложены мрамором, а это не очень подходящий материал для головокружительных скачек.

Его уже ждали. Вдоль улиц стоял народ и искренне приветствовал своего джада.

— Поздравляем тебя, Великий! — надрывались земляне.

— Капитан! Поздравляем! — перекрикивали их геяне.

В знак ответного приветствия капитан поднял правую руку и так ехал до самого храма «Посвящение в жизнь».

Здесь Эриксон спешился, бросил поводья подбежавшему слуге и по широкому людскому коридору прошел в храм.

Его появление было встречено музыкой. Эриксон окинул взглядом присутствующих и с удовлетворением отметил, что прилетели все главы городов-спутников, в которые превратились бывшие профессиональные поселения.

К Эриксону подошла молодая жрица храма, красивая и соблазнительная, и преподнесла «чашу очищения». Капитан выпил все до капельки и поцеловал жрицу в губы.

Поцелуй был встречен восторженными возгласами.

Началась церемония посвящения в жизнь.

В центр круглого зала вышла все та же молодая жрица. Она попала в солнечный луч, и ее распущенные по плечам волосы вдруг вспыхнули всеми оттенками рыжего. Эриксон невольно улыбнулся.

Музыка прекратилась.

— Сегодня мы посвящаем в жизнь еще одного рожденного на Земле человека, — торжественно сказала она. — Событие это радостное само по себе, но оно радостно для нас вдвойне, потому что отец новорожденного землянина… — жрица сделала паузу, — наш Великий джад!

Восторженные возгласы пронеслись под сводами храма. И снова зазвучала музыка. И под ее мощные аккорды из боковой ниши появилась сияющая Белла с ребенком на руках.

Эриксон, в нарушение всех правил, бросился к ней.

Белла подставила щеку для поцелуя, но капитан этим не удовлетворился. Он сгреб ее в охапку, так что ребенок на руках Беллы заплакал.

— Осторожней, джад, — сердито сказала Белла, — это нежная и хрупкая девочка, а не твой любимый конь.

Дальше процедура посвящения пошла точно по сценарию, и сводилась она, по сути, к одному-единственному акту: имплантированию. Новорожденному делалась биопрививка, благодаря которой через какое-то время под кожей формировался биком.

В самый разгар церемонии с Эриксоном связался Александр Полонский. Он, Жан Браге и Эва Смит по приказу капитана проводили изменение тех кодов, которые могли быть известны Сенькову, на тот случай, если Сеньков и Чаминг окажутся одним лицом.

— Задание выполнено, — сказал капитан «Прометея». — Но… Мы кое-что обнаружили на материке, капитан. Кажется, у нас проблемы. Нужно переговорить. Нужно, чтобы вы сами это увидели…

— Хорошо. Прилетай. Сядешь во дворе храма.

После имплантирования, которое ребенок перенес, не издав ни звука, началась вторая часть посвящения: речи, подарки, напутствия. Вторая часть должна была плавно перейти в третью — большую феерию. А феерия по случаю рождения наследницы Великого, в свою очередь, должна была слиться с торжествами по случаю запуска Большого генератора.

Когда слово взял первый из приготовивших длинные поздравительные речи, в храм со стороны внутреннего двора вошел Александр Полонский.

Великий склонился к жене:

— Извини, дорогая, мне надо идти.

— Береги себя, — последовал ответ.

Пол сделал знак охране: оставаться на своих местах — и вместе с Полонским незаметно вышел из зала.

— Я видел Сюзи, — сказал Эриксон Александру. — Кажется, она в интересном положении? Кого ждете?

— Мальчика… Все же я вернусь к аргунам…

Пройдя извилистыми коридорами, они оказались в одном из внутренних двориков храма, в котором с трудом разместились две десантные капсулы. Возле одной из них, с номером семнадцать, стояла Эва Смит. Возле другой — Жан Браге.

— …думаю, это угрожает нашей безопасности. Их больше двухсот тысяч. А нас вместе с младенцами около ста, — закончил свою мысль Полонский.

Пол поздоровался с Жаном и Эвой.

— Поздравляю, капитан, с рождением дочери, — сказал Жан.

— Поздравляю, Великий джад, с рождением наследницы, — улыбнулась Эва.

Они взлетели по очереди. Первыми — Жан и Александр, за ними Пол и Эва.

Туату быстро скрылся в дымке. Капсулы взяли курс на северо-восток, на материк.

Через несколько минут полета капсула Жана Браге юркнула вниз. Эриксон мгновенно скопировал маневр командира десантников. Жан сбросил скорость до нуля и завис над землей. То же самое сделал Эриксон.

— Что скажешь, капитан? Как тебе вид сверху?

Пол долго смотрел на то, что было внизу, и не мог поверить своим глазам. Под капсулой, на берегу реки, окруженное горами и лесом, было поселение. Настоящий небольшой город, напоминавший типичный город алданиан на заре цивилизации. Дома, сложенные из камня. Простолюдины, одетые в грубую одежду. Домашний скот, пасущийся в пойме реки. Ребятня, плескавшаяся на мелководье… Но не это поразило капитана. Поселение — дело привычное. Эриксон увидел бессчетное количество воинов в костяных панцирях, бронзовых шлемах с разноцветными перьями, в коротких белых туниках с алой полосой по подолу и в кожаных сандалиях. Воины были вооружены стальными, богато украшенными короткими мечами и дротиками… В руках у каждого был маленький, круглый, сверкавший на солнце щит. Среди воинов выделялись лучники в голубых туниках, у которых, кроме лука, был еще только меч.

«Откуда все это? — воскликнул про себя Эриксон. — Откуда у них оружие, амуниция? Неужели «книга»?… Воспользовались запуском Большого генератора для того, чтобы подготовиться к новому, настоящему походу на соседнее поселение?»

Один из воинов неожиданно посмотрел вверх. Он что-то крикнул и вскинул руку. Все, кто был рядом с ним, подняли головы.

— Заметили, — сказал Жан.

В небо полетели стрелы. Было смешно смотреть, как в десантные капсулы, корпус которых мог пробить далеко не всякий мощный заряд, целятся из лука.

— В остальных поселениях творится то же самое?

— Да! Там тоже готовятся к походу.

— Не похоже, чтобы они собрались воевать друг с другом, — сказала Эва. — Повозки с провизией и женщинами… Значит, путь неблизкий.

По дну капсулы продолжали барабанить стрелы.

— Вон там на скале удобный выступ. Сядем, — предложил капитан. — Меня начинает раздражать эта комариная назойливость.

Эриксон совершил несложный маневр и приземлился на ровный участок скалы, словно специально предназначенный для того, чтобы послужить малой посадочной площадкой. Жан посадил свою капсулу рядом. Солнце было в зените. Внизу, в долине, воины закончили приготовления и тронулись в путь.

Капитан произнес код — и в его руках появился небольшой, легкий шлем черного цвета. Пол надел шлем, и одна из повозок внизу вдруг приблизилась к нему так, словно капитан шел рядом. Он почувствовал запах конского пота и немытого человеческого тела. Услышал скрип колес, жужжание мух и голоса…

Пол сорвал шлем.

— Они идут на Туату! — воскликнул он.

В руках у всех тут же появились черные шлемы. Эриксон поспешно вновь надел свой. И опять полное ощущение присутствия среди аргунов: запахи, звуки…

— Боже мой, — услышал Пол голос Эвы, — капитан, посмотрите на всадника впереди.

Эриксон повернул голову и от изумления даже перестал дышать. Прямо в его глаза смотрел… Вуху Иотахо.

Рядом с Вуху гарцевал на черном коне всадник с черной повязкой, закрывающей нижнюю часть лица — только поблескивали глаза, — и в черном глухом десантном комбинезоне, не оставлявшем ни одного открытого участка тела.

Всадник повернулся и помахал рукой:

— Добрый день, капитан. Узнаете? — отчетливо услышал Пол. Да, он узнал этот голос. Это был тот самый голос! И принадлежать он мог только одному человеку…

— Наконец-то! — сказал Эриксон, обращаясь ко всем. — Позвольте представить — Чаминг!

— Как Чаминг?! – в один голос воскликнули Полонский и Браге. Эва нисколечко не удивилась.

— Он самый! — подтвердил Пол.

— Что ж ты прячешь лицо? — крикнула Эва. — Может быть, тебе стыдно?

В ответ на это по общему каналу связи раздался смех. Чаминг отвернулся, стал как ни в чем не бывало отдавать приказания и больше ни разу не взглянул в их сторону, словно капитана и его людей не было рядом.

У Эриксона появилось непреодолимое желание дать по черному всаднику, по аргунам, гарцевавшим рядом с ним, залп, и не один, но он удержался. Без разговора по душам теперь, когда личный враг вдруг обрел плоть, убивать его было глупо.

Они наблюдали за аргунами еще около часа, в течение которого Пол рассказывал историю своей тайной борьбы с Чамингом. Капитан не забыл ничего, восстановив всю цепочку событий, начиная с гибели Беллы и кончая вчерашней смертью двух аскольдовцев — Сенькова и Серова.

Никто — ни Эва, ни Жан, ни Александр — не стал задавать лишних вопросов. Все и так было понятно.

Внимательно вглядываясь в лица воинов, Эриксон и все остальные признали, что среди них очень много «двойников» геян, ушедших из жизни по тем или иным причинам. Они узнали навигаторов, погибших в момент гиперпрыжка, узнали геян, которые пали при стычке с гоминидами.

Среди женщин в обозе аргунов капитан заметил одну, которую тоже мгновенно узнал, и ему стоило больших усилий, чтобы сохранить спокойствие.

— Все это странно, — сказал Эриксон. — Странно и требует объяснения. Они идут на Туату, вооружившись мечами против пучкового оружия… На что они надеются?

Капитан и его люди осмотрели все остальные поселения аргунов. Их было девятнадцать. И везде готовились к дальнему военному походу.

— Надо установить за ними постоянное наблюдение, — задумчиво произнес Эриксон. — У нас еще достаточно времени, чтобы все как следует обмозговать.

У капитана было на размышление не больше семи дней. Именно столько аргунам и иллирийцам потребовалось бы для того, чтобы, соединившись в одну двухсоттысячную армию, достичь побережья и по перешейку перейти в часы отлива на Атлантею.

Вечером Эва Смит, Александр Полонский и Жан Браге собрались у капитана. Окна его кабинета выходили туда же, куда и окна галереи, — на Туату. Город был весь в огнях. Рождение дочери Великого джада и пуск Большого генератора отмечались с размахом.

Капитан сидел в кресле перед большим терминалом и смотрел репортаж о событиях в городе, управляя одним из зондов-разведчиков.

— Садитесь, — кивнул Эриксон Полонскому, Эве и Жану Браге и инициировал связь с другим зондом-разведчиком, на сей раз исполнявшим свои прямые обязанности.

На терминале появились костры. Много костров. Картинка увеличилась… Аргуны жарили мясо, некоторые заигрывали с женщинами, кто-то занимался оружием, а кто-то уже спал…

— Когда они все до единого заберутся на перешеек, мы уничтожим их, — сказал капитан. — В живых нужно оставить только одного Чаминга. После этого займемся поселениями. Я предчувствую возражения: «Это люди… они такие же, как мы… среди них — женщины и дети…» Нет! Это всего лишь клоны, которые по законам Содружества подлежат уничтожению! Ни о какой жалости речи быть не может, кто бы из наших друзей и знакомых ни был на той стороне…

Капитан остановился и уже более спокойно добавил:

— Правда, здесь есть одно «но», о котором я скажу чуть позже.

— Я хотела бы возразить… — тихо произнесла Эва. — Они идут на нас войной. Но какая это война?! Мечи против пучкового оружия… Это будет настоящая бойня! Но там действительно женщины и дети. Дети и внуки клонов! А это уже люди! Я против уничтожения людей, что бы там ни говорили законы Содружества. Мы даже не на Алдане! Мы — на Земле!

— Это все ерунда, — возразил Жан. — В конце концов, над перешейком можно поставить защитный экран, а то и над всем островом. Сюда не то что аргуны, ни одна муха без нашего ведома не сунется.

— Нет, ерунда — твой защитный экран! Он спокойно выдержит залп из главного орудия, но сквозь него пройдет человек! Чем меньше усилие на экран, тем меньшее сопротивление он оказывает! И потом… перешеек — это слишком очевидно…

— Именно это «но» я и имел в виду, когда говорил об уничтожении аргунов одним ударом. Такое решение: перешеек — залп десантных капсул — напрашивается само собой, и его, конечно, не мог не предвидеть Чаминг. И тем не менее он идет на Туату, идет на перешеек. Мне непонятна его логика, а это наводит на мысль, что ситуация совсем не та, какой представляется нам.

— Да, что-то здесь не то, — задумчиво сказала Эва. — Должна быть какая-то простая причина, объясняющая, почему Чаминг выбрал меч вместо излучателя…

С этими словами Эва достала личное оружие, перевела в щадящий режим и прицелилась в одну из колонн.

— Прекрати, Эва, — сказал Жан. — Испортишь интерьер… Эва выстрелила… но выстрела не получилось. Она еще несколько раз нажала на гашетку — результат был все тем же: никакого результата.

Уже догадавшись обо всем, но еще не веря самому себе, капитан достал свой излучатель, даже не настраивая его, не целясь, нажал на спуск. Пучковое оружие капитана тоже не сработало, как не работало оно у Полонского и Браге…

Эриксон срочно связался с дежурной командой «Геи». Крейсер, так же как и его ведомый, находился в эти дни на Земле — небольшая передышка между затяжными, из-за обычного режима полета, экспедициями, цель которых была самой прозаичной: исследование ближнего космоса.

По приказу капитана было проверено во всех режимах работы главное орудие «Геи» и орудия всех модулей. Результат в точности совпал с ожидаемым: «Гея» в одночасье стала безоружной, так же как безоружными стали в один момент все десантные капсулы. Правда, за пределами атмосферы Земли излучатели работали, и работали прекрасно, но стоило заряду влететь в атмосферу, и с ним происходила странная вещь: он мгновенно дезинтегрировался.

Это был настоящий нокаут. Эриксон долго не мог прийти в себя после таких новостей.

— Теперь все встало на свои места, — подвел черту Жан.

— «Поле» дезинтегрирует пучок… — отозвался помрачневший Полонский. — Чаминг знал об этом с самого начала…

— «Чаминг знал», — передразнил его капитан. — Я тоже должен был знать! Те две осечки на чужаке, во время первого десанта! Мне сразу показалось, что это неспроста! Почему я прошел мимо такой простой мысли? Почему?…

Эриксон расхаживал из угла в угол, лихорадочно обдумывая, что можно предпринять в сложившейся ситуации.

А ситуация в который раз перевернулась с ног на голову. Теперь получалось, что вооруженная до зубов, объединенная, многотысячная армия Чаминга шла на безоружных геян. Бойня должна была состояться, но бить будут Эриксона и его людей.

— Возьми себя в руки, Пол! — сказала Эва, и это подействовало на капитана, как холодный душ.

— Первое, что приходит в голову: остановить генератор, а «поле» истощить, начав производство тяжелых металлов — золота, свинца… Но сколько уйдет на это времени? Может быть, час, а может быть, год… У нас есть минимум четыре дня, максимум шесть. Хотя и так уже ясно: Чаминг будет здесь раньше, чем наше пучковое оружие заработает вновь. Он наверняка учел и этот вариант развития событий. Но все равно проверим.

Эриксон связался с «мозгом» «Геи» и дал задание: рассчитать, сколько времени уйдет на то, чтобы избавиться от «поля желаний».

Ответ поступил почти сразу.

— Понизить концентрацию «поля» до критического значения, — доложил Эл, — можно за считанные часы. Но остаточной концентрации хватит для того, чтобы все так же успешно дезинтегрировать пучок энергии, интегрируемый излучателем. Чтобы дезинтеграцию окончательно свести на «нет», необходимо истощить «поле» производством мелких вещей, например зубочисток. Но на это уже уйдет не меньше недели.

— Что и требовалось доказать, — скрипнул зубами Эриксон.

Как тут было не вспомнить карантинный модуль, потерянный «Геей» при выходе из гиперпространства уже здесь, в Солнечной системе. Нескольких граммов любого из препаратов массового воздействия, хранившихся на нем, хватило бы на то, чтобы усыпить, обездвижить, свести с ума… наконец, уничтожить всю армию Чаминга вместе с его лошадями.

А «скручи»! Парочка таких гранат — и от аргунов остался бы один сероватый, мягкий на ощупь порошок…

— Ничего, ничего, — успокаивал всех и себя капитан. — Иметь «поле» не так уж и плохо. «Поле» — это одежда, еда и все самое необходимое. У нас есть десантные капсулы — а это возможность для неожиданного маневра… У нас, в конце концов, «Гея» и «Прометей» — две неприступные крепости, за стенами которых мы можем укрыться в любой момент… Или даже спастись бегством… Этого вполне достаточно, чтобы разделаться с Чамингом… Так!… Первое. Бикомами для передачи секретной информации пользоваться нельзя. Нас запросто могут подслушивать. Дальше… Полонский и Жан! Завтра вы займетесь изготовлением образцов холодного оружия. Мечи, ножи, копья, панцири, щиты и прочее… Всю информацию возьмете у Эла. Поворошите в его мозгах как следует. Может, найдете оружие покруче — огнестрельное, например… Сейчас ничего другого в голову не приходит. На это вам сегодняшняя ночь! Жан! На тебе программа создания физического стереотипа хорошо подготовленного воина. Кажется, ты занимался фехтованием? Мы ознакомим с этой программой всех наших людей, которые будут стоить двоих аргунов, — вот вам и равенство сил… Эва! Ты должна мягко подготовить островитян к мысли, что рай для них кончился. Атлантея погружается в ад. Ты выступишь по общему информационному каналу от моего имени. И последнее… Жан, подготовишь завтра небольшой отряд, который вылетит навстречу аргунам. Попробуем переговорить с ними. Это все!

Полонский, Жан Браге и Эва Смит поднялись и направились к выходу.

— Эва! — позвал Эриксон. — Задержись на несколько минут. Они остались вдвоем. Стояли у окна и смотрели на столицу Атлантеи, в небе над которой неистовствовал грандиозный фейерверк в честь рождения дочери Великого джада.

— Красиво, — сказала Эва. — Почти как на Алдане в День рождения Содружества…

— Хочешь домой, Эва? На Алдан? Прямо сейчас?! – неожиданно спросил Эриксон. И в голосе его было что-то такое, что сразу заставило поверить: это возможно!

— Что ты хочешь сказать, Пол? — взмолилась Эва. — Можно подумать, ты знаешь, как это сделать!

Капитан уже собрался было ответить, но в этот момент в кабинет вошла Белла.

Эриксон, забыв о разговоре, шагнул ей навстречу.

— Извини, Великий джад, — сказала Белла, подставляя щеку для поцелуя, — я думала, ты один.

— Я через несколько минут освобожусь. Ты оставила ее одну?

— Как бы я смогла?! С ней две служанки.

— Без меня не ложись.

Белла кивнула, поцеловала. Эриксона, насмешливо посмотрев при этом на Эву, и тихо вышла из кабинета.

— Не знаю, как тебя, — с нотками раздражения в голосе сказала Эва, — а меня трясет от этого слова «джад». Да еще не просто «джад», а «Великий джад»! Это из ее прошлой жизни, да? Что она еще помнит?…

— Не будь злюкой, Эва. Ты — хорошая!

— Хорошая?! – Эва прищурила глаза. — Знаешь, мне почти каждую ночь снится, как мы преследуем гоминидов. Я продираюсь сквозь кустарник, смотрю на скалу и вдруг вижу: высоко — на самом краю — стоит один из них. На руках у него Белла. Он поднимает ее над головой, я вскидываю оружие и… не стреляю! Гоминид бросает Беллу в пропасть. Белла страшно кричит — и в следующую секунду я понимаю, что кричу сама… во сне… Я желаю ей смерти, Пол. Не знаю… Если бы сейчас повторилась та же ситуация, я бы, наверное, как в своем кошмаре, не стала бы стрелять в гоминида.

— И все равно ты хорошая. Я тебе всегда буду благодарен за тот отменный выстрел. Ты спасла Беллу от верной смерти, а меня от вечной тоски.

— Я тебе не верю! — не могла успокоиться Эва. — Я знаю, ты каждую неделю бываешь на «Гее». Ты ходишь к ней — к той — настоящей Белле. Ты продолжаешь метаться между ними двумя…

Эва неожиданно замолчала. Эриксон смотрел на нее такими глазами, что у нее похолодело все внутри.

— Ты ошибаешься, — роняя слова, словно капли крови, произнес капитан. — Теперь их уже три…

— Что?! Что ты сказал? — не поняла Эва.

— Я сказал, что теперь их уже три. Среди клонов есть еще одна Белла Эриксон…

ГЛАВА 19

От досады Михаил чуть было не выругался. Из-за простыни, которой Красавчик был накрыт до самого подбородка, нельзя было понять: есть у него на руке перстень или нет.

Седой человек приложил палец к губам и молча показал на два свободных кресла. Они сели.

Светлана стояла в изголовье Красавчика и делала пассы руками. Михаил стал с интересом разглядывать ее. Хрупкая, но стройная фигурка, приятное личико… Вот только глаза. Это не женский взгляд. Но почему?… Хранитель попытался представить, как Светлана убивала администратора Безобразова. Сергей сказал, что его нашли с переломанными шейными позвонками. Вряд ли она сломала их ребром ладони — не те у нее ладошки. Тогда как?… Очень просто — ногами! Девушка Света вошла к Безобразову по какому-нибудь пустяковому поводу, тот шагнул ей навстречу — прыжок! — она зажимает голову администратора ногами, увлекает его вниз — хруст сломанных позвонков!… Так оно и было. Просто чудовище, а не женщина!

— Его память блокирована, — вдруг сказала Светлана. — Кто-то частично провел разблокировку. У бедняги должно быть было раздвоение личности и ужасные головные боли. Я попытаюсь сделать что-нибудь. Но гарантий мало.

Светлана отошла от Красавчика, встала лицом к стене и долго собиралась с силами. Потом вернулась на прежнее место и стала работать. Это была настоящая работа. Лицо ее побледнело, на лбу выступала испарина, а кончики пальцев дрожали…

— Нет, — наконец сказала она и пошатнулась. Тут же кто-то вскочил, усадил ее в кресло. — Пусть он, — кивнула Светлана на Михаила.

Все головы повернулись в сторону Хранителя.

— Приступайте! — скомандовал седой. Михаил поднялся.

— Я должен осмотреть тело, — сказал он, взял простыню, которой был накрыт Красавчик, за край и резким движением сдернул.

Руки Красавчика были сложены на груди. На мизинце левой руки перстень — черный треугольный камень в серебряной оправе. Все складывалось как нельзя лучше.

Михаил для вида растер ладони, сделал несколько небрежных пассов над головой Красавчика и… вдруг отдернул руки.

— В чем дело? — заинтересованно спросил седой.

— Я… Я увидел… женщину на костре… — сказал Михаил.

— Продолжайте! — приказал седой. — И если можно, рассказывайте то, что видите.

* * *

Костер вокруг помоста и позорного столба, к которому была привязана молодая, обнаженная по пояс женщина, разгорался. Огонь лизнул уже ее ноги.

— Спаси меня! — кричала несчастная, пытаясь из последних сил освободиться от веревок, глубоко врезавшихся в тело.

Несколько монахов в черных одеждах стояли чуть поодаль. Лица их были скрыты под капюшонами. В руках у каждого — небольшой деревянный крест.

Еще дальше стояли арбалетчики, направив заряженные арбалеты в сторону толпы крестьян из окрестных поселений, делавших попытки подойти ближе к месту казни. Крестьяне вяло переругивались с солдатами и переговаривались между собой.

— Сам колдун, а туда же — костры жжет. Сказать про его дела святому отцу.

— Да барон и святой отец как два яйца из-под одной курицы. Глазом моргнуть не успеешь — сам на костре окажешься.

Крестьянин — бородач в зеленом, прожженном во множестве местах кафтане — замолчал и хмуро посмотрел на пилигрима, одетого в просторный, выцветший от времени плащ и с посохом в руке, стоявшего рядом и прислушивавшегося к разговору.

— Что, собака, ищешь дичь для хозяина?

Пилигрим не стал выяснять отношений, а спокойно отошел в сторону. И только после этого бородач продолжил:

— Взять и пустить самому барону красного петуха в его замок, пусть попляшет вместе со своей московиткой!

— Дело… Дело… Тише… Потом договорим…

Толпа подалась вперед. Особенно усердствовали два пилигрима. Один из них, примеченный крестьянами — его посох напоминал скорее хорошую дубину, — хотел прорваться сквозь оцепление, но в грудь ему уперлась алебарда.

— Из тебя получится аппетитный жареный окорок, — сказал солдат. — Смелее! Ну, шагай!

Пилигрим хмыкнул и отступил. Он шепнул что-то на ухо своему товарищу, развернулся и скрылся в толпе.

На стенах замка, высившегося в отдалении, тоже были люди: женская фигура в белом и вокруг нее черные силуэты…

— Спаси меня, Гишар! — задыхаясь от дыма и обезумев от предчувствия боли, кричала женщина.

Палач бросил взгляд на человека лет тридцати пяти, с оспинкой на скуле, одетого в черное, который сидел в красном бархатном кресле. Человек отрицательно покачал головой. Для палача это означало: женщина должна сгореть заживо. Дарить ей легкую смерть нельзя.

— Я не Гишар, — вполголоса, так, чтобы его никто не слышал, проговорил мужчина в кресле. — Я…

— А-а-а-а! — закричала женщина. — Будь ты проклят! Его зовут маркиз Маже!

От напряжения, страха и отчаяния женщина потеряла сознание.

— Остановитесь, барон! — крикнул один из монахов. — Вы узнали все, что хотели!

— Я не против, святой отец. Хотите — таскайте воду сами. — Гишар небрежно кивнул на ключ, бивший неподалеку из-под земли.

В этот момент небо, затянутое низкими облаками, разрезала молния. Хлынул дождь — сразу, и такой силы, что через минуту костер погас. А еще через минуту дождь внезапно прекратился.

Барон встал и внимательно посмотрел на толпу, все так же сдерживаемую солдатами.

— Не нравится мне это совпадение, — сказал он вслух.

Женщина слабо застонала. Монах — тот, что кричал, — откинул капюшон, из-под которого показалось старое, измученное лицо.

— Спасена Господом, барон Гишар! — сказал он.

Барон пожал плечами:

— Что толку, святой отец! Она была бы уже на небесах. А так ей придется долго и мучительно умирать в подвалах моего замка в компании с огромными крысами, которые уже знают, что такое человечинка.

— Дьявол, — процедил сквозь зубы монах. — Будь ты проклят!

— Чем вы лучше меня, святой отец? Не вы ли чуть было не убили меня несколько лет назад? И за что? За какой-то перстенечек. Даже не за золотой. С камнем вовсе не драгоценным. Тогда вы хотели того же, чего я хочу до сих пор… Вы хотели владеть миром…

Барон посмотрел на разбредавшуюся в разные стороны толпу, на облака, в разрывах которых показалось голубое небо.

— Немедленно отправляйтесь к Ариньи, святой отец, — сказал он, — Пусть собирает всех своих людей. Завтра утром я жду его у стен замка Маже. Я не могу тратить время на дополнительных клонов. Сдается мне, кто-то сильно интересуется нашими планами.

— Я бы не советовал вам связываться с Ариньи, барон. Это настоящий сын греха…

— Вот сейчас ты действительно похож на святого отца… Я не нуждаюсь в твоих советах. Отправляйся! Этих возьмешь с собой. — Барон кивнул на монахов, продолжавших стоять все в тех же позах. — Они обеспечат твою безопасность. Может быть, кому-то из Хранителей надоело носить фальшивку и он тоже ищет настоящий перстень. Конкурентов мне только не хватало… — В башню! — обращаясь к солдатам, крикнул барон и показал на женщину.

Двое дюжих молодцев, звеня железом, направились к столбу, развязали несчастную, закинули ее на холку одной из лошадей покрепче и поскакали в замок, разбрасывая вокруг комья мокрой земли.

Барон Гишар тоже вскочил на коня и пришпорил его. Пять минут бешеной скачки — и подковы отбили дробь по подвесному мосту. Попав во внутренний дворик замка, барон спешился. С крепостной стены ему махнула рукой женщина в белом плаще. Гишар махнул в ответ и стремительно вошел в распахнутую настежь дверь. Он попал в общий зал, где проходили трапезы и военные советы. На открытом огне у одной из стен слуги жарили целую тушу кабана. Рядом издавали булькающие звуки большие кастрюли. Несколько собак сидели поодаль, терпеливо ожидая подачки.

Из зала барон попал в узкий, с темными нишами вместо окон коридор, тускло освещенный факелами. Коридор заканчивался винтовой лестницей, ведущей наверх. Барон поднялся на несколько ступенек, остановился и прислушался. Убедившись, что все тихо, нажал на один из камней — тот утонул в стене, и в следующую секунду беззвучно открылась потайная дверь. Барон шагнул в черный проем — дверь за ним так же беззвучно закрылась.

Из темной ниши, расположенной рядом с винтовой лестницей, вышел человек с увесистым посохом в руке. Это был пилигрим. Он достал из переметной сумы странный предмет со светящимся табло, выбрал один из режимов и заткнул оружие за пояс под широким, неопределенного цвета плащом, потом надавил на тот же камень, что и барон Гишар, и сделал шаг в темноту.

Дверь беззвучно закрылась. Абсолютный мрак окутал пилигрима. Он постоял немного без движения, принюхиваясь, вглядываясь, прислушиваясь… Когда глаза привыкли к темноте, пилигрим различил слабый свет внизу и, вытянув руку, начал медленно спускаться по крутым ступенькам.

Пилигрим оказался в большом сводчатом помещении, напоминавшем алхимическую лабораторию. Оно было освещено ровным светом непонятного происхождения. На стенах, сложенных из каменных блоков неправильной формы, висело холодное оружие всех времен и народов, начиная от копья с каменным наконечником и кончая самурайским мечом. Пол — тоже каменный — был присыпан тонким слоем земли. На многочисленных столах вперемежку стояли примитивные колбы, сепараторы, смесители, банки с какими-то порошками и жидкостями и многочисленные приборы, поблескивавшие в этом странном свете. В углу помещения стояли несколько керамических ванн странной, несимметричной звездообразной формы, наполненные мутным раствором, под которым все же угадывались контуры человеческих тел.

За одним из столов, обхватив голову руками, сидел барон.

— Занимаешься клонированием?

Барон резко поднял голову и долго смотрел на человека, стоявшего перед ним.

— Капитан! — наконец узнал он.

— Какой я капитан без корабля?!

— Столько лет! Я уже стал забывать, что ты есть на свете.

— А вот я всегда помнил о тебе… Черный Охотник.

— Смешное прозвище… Если тебе все равно, называй меня просто — барон Гишар.

Пилигрим присел на краешек стола в двух шагах от барона. Посох положил рядом.

— И давно ты барон?

— Несколько месяцев. Титул этот дался мне труднее всего. То ли на Солнце повышенная активность, то ли теряю квалификацию… То ли что-то произошло с волей землян — сопротивляются. Пока внушал всем этим болванам в округе, этим худосочным потомкам аргунов, что барон Гишар, чудесным образом вернувшийся из крестового похода, — это именно я, сам почти поверил, что говорю чистую правду. А вообще… кем я только не был: философом Зеноном Коринфским, халифом Али Беем, алхимиком Николя Булемом, придворным музыкантом Жерардом Люкотом, аббатом де Веллемоном, доктором Парацельсом, художником Джакомо Тоффано, конаном Марко ван Тилло, воеводой Светояром… и… кем я только не был! Был даже сапожником Александром Полонским…

— А говорил, что забыл обо мне.

— Дождь — твоя работа?

— Выпивайко. Он дал залп из излучателя — это и спровоцировало грозу.

— Семен? Командир мусорщиков? Помню, помню… Теперь он у тебя вторым номером? Так с ним на пару и шатаетесь по эпохам?

— Мы встретились несколько дней назад. По одному важному для Хранителей делу, — особо выделяя слово «Хранителей», сказал Полонский, но на барона это не произвело никакого впечатления.

— Я так и подумал, что кто-то из наших балуется с погодой… Не отобедаешь со мной, капитан? Твоего второго номера я, естественно, тоже приглашаю. Не бойся, травить вас не буду.

У меня отменный повар. Даже из дерьма может приготовить такое, что пальчики оближешь…

Пилигрим неопределенно пожал плечами.

— Ты неплохо сохранился, капитан.

— Да и ты, барон, тоже. Вот только этот шрам…

— Нам крупно повезло, что мы фрагиане, — перебил Гишар пилигрима. — Странным образом судьба оказалась благосклонна именно к фрагианам.

— И к тевтонианам, — добавил Полонский.

— Да-да… Будь в наших жилах любая другая кровь, эта беседа не состоялась бы. Еще витаниане цепляются за жизнь. Но, увы, они превратились в жалких стариков… А прошло-то со дня запуска Большого генератора не так уж и много… Ты узнал святого отца?

Пилигрим кивнул:

— С трудом. И невольно задал себе вопрос: почему он с тобой?

— Почему? — Гишар усмехнулся. — Скажем так: он просто понимает меня, как никто другой… Да, «поле желаний» сыграло с нами злую шутку. Мы снова смертны… И все же «поле» стоит того! Стоит! И еще тысячу раз: стоит! И я буду продолжать борьбу с Хранителями… С тобой! Большой генератор должен работать!

Теперь усмехнулся капитан:

— На благо одному тебе? Ты знаешь, что крестьяне терпеть не могут барона Гишара и считают его колдуном?

— Мало ли что думает чернь о своем господине! А это… — Гишар кивнул на стол, уставленный приборами, колбами, банками. — Так… Балуюсь… Здесь раньше была пыточная. Укромно, тихо… Идеальное место для лаборатории.

— Пытаешься концентрировать остатки «поля»? Совет запретил все работы в этом направлении! Это наказуемо!

— А что мне совет? Я не Хранитель! Да, я провожу опыты по концентрации «поля желаний»… И я был бы последним дураком, если бы сидел, как вы, сложа руки. Посмотри вокруг, что делается! Мало-мальски наблюдательные земляне все потихоньку колдуют. «Поле» само концентрируется в аномальных зонах. Стоит наткнуться на такую зону, подобрать парочку-другую вербальных кодов-заклинаний — и вот ты уже маг, чародей и все такое прочее… Но аномальную зону еще надо поискать… А я, представь себе, научился, правда на короткое время, концентрировать «поле» в любом месте вот с помощью этого невзрачного на вид порошка.

Гишар встал и потряс в воздухе банкой, в которой было вещество серого цвета, и сел на место.

— Философский камень! — догадался Полонский.

— Если хочешь… Мощности «поля» хватает на что-то одно. Как ты думаешь, какой код я произношу, посыпая порошком расплавленный свинец?

— Золото?!

— Совершенно верно. Золото! Кстати, капитан, не покажешь мне свой перстенечек? Вдруг настоящий — у тебя?

Полонский поднял левую руку. В глазах Гишара вспыхнули хищные огоньки, он начал медленно подниматься с места. Пилигрим сунул правую руку под плащ.

— Спокойно, — предупредил он, и барон действительно сразу успокоился.

— А что, капитан, оставайся у меня погостить — вместе с Выпивайко, конечно. Или ты все еще не доверяешь мне?

— Я все еще сомневаюсь, что ты — это ты… Но не сомневаюсь, что ты — Черный Охотник.

Барон усмехнулся:

— Опять? Запомни, Черного Охотника уже нет. Я снимаю черные одежды, траур окончен.

— Поздновато… Для Хранителей ты так и останешься Черным Охотником… Подожди… Неужели ты нашел ее?

Барон кивнул, и лицо его осветила улыбка.

— Через неделю моя свадьба, — сказал он. — Почему бы вам не стать на ней почетными гостями?

— Я думал, что она — твоя болезнь… А ты все-таки нашел ее… — задумчиво проговорил Полонский.

— Представь себе, среди русичей… Варварская страна. Меня там приговорили к страшной казни и чуть было не привели приговор в исполнение. Привязали к двум молодым березкам в поле, наклонив их сначала до самой земли… Просто чудом спасся. Что там костры инквизиции!

— Та девушка на костре… я ее не узнал. Кто она?

— Всего лишь моя собственность, которая имела неосторожность сказать, что видела у одного из своих любовников точно такой же перстень, как и у меня… Я еще в глаза не видел этого маркиза Маже, даже понятия не имел, что это кто-то из Хранителей… Кстати, кто?

— Жан Браге.

— Боже, командир десантников! Не могу поверить! Скромняга Жан соблазнил мою любимую наложницу! Вот, значит, с кем изменила мне эта девка!

— И за это ты решил ее…

— Ты что, капитан, — перебил барон пилигрима, — всерьез полагаешь, что я хотел сжечь несчастную живьем и таким образом отметить годовщину смерти Анни?

Полонский удивленно вскинул брови.

— Да-да, — подтвердил Гишар. — Сегодня как раз очень круглая дата. Забыли уже? А ведь это вы, Хранители, повинны в том, что она поменяла миры. Ей бы жить да жить… Бедная крошка.

— Только не пытайся меня разжалобить, барон. Всем известно, что ты Анни терпеть не мог: считал ее виновной в смерти жены… Уверен, ты был рад, когда узнал, что она погибла. И девушка на костре погибла бы, если бы не мы… Я так думаю.

— Плохо же ты обо мне думаешь.

— Тому, кто убивает Хранителей, ничего не стоит убить обыкновенного человека. А на очереди у тебя, стало быть, Жан? Интересно, какую смерть ты приготовил ему?

— Ты не должен был говорить этого! — зло сказал барон. — Да… До меня доходили слухи… Но при чем здесь я? Я охочусь за перстнем, а не за Хранителями.

— Я не решаю, виновен ты или нет. Это решит чрезвычайный совет. Наша с Семеном задача проста: доставить тебя в Тверь.

— Боже, опять Русь.

— Там будет принято решение, что с тобой делать… барон. За воротами замка нас ждет Выпивайко и держит в поводу трех лошадей. И прошу тебя, без фокусов…

Последнее слово пилигрим проговорил только одними губами. Барон сидел все в той же позе, но в руке у него совершенно непостижимым образом появилось оружие.

— Ну хватит, Александр, — холодно сказал Гишар. — Сейчас ты снимешь и передашь мне перстень. А потом… посмотрим.

Полонский медленно снял перстень, покрутил его в пальцах и бросил… Перстень взлетел высоко вверх. Барон поднял руки, чтобы поймать его. Быстрым движением пилигрим схватил посох — и оружие барона полетело в дальний угол. Следующим движением Полонский выхватил излучатель, но направить его на Гишара не успел. Барон вскинул ногу — и теперь уже оружие капитана покатилось куда-то по каменному полу.

Гишар хотел развить свой успех — броситься на пилигрима, но тот перехватил посох половчее и ударил им подскочившего противника. Барон еле успел увернуться. Он перемахнул через стол, опрокинув с десяток колб и банок с маслянистыми разноцветными растворами — раздался звон разбитого стекла, — и бросился к стене, на которой висели клинки.

Капитан бросился за ним, сбрасывая на пол новые склянки.

Гишар схватил первый попавшийся под руку меч, развернулся и успел отразить удар сверху, который нанес Полонский.

Они замерли друг против друга. Барон и безродный пилигрим. В руках Полонского был длинный узкий меч, который он успел вытащить из посоха — посох служил мечу ножнами.

— Ну что, капитан, — сказал барон, — проверим, не разучился ли ты владеть клинком? Только я тебе не аргун. Учти это!

Полонский и Гишар сняли плащи.

Они скрестили мечи со всей яростью, на которую были способны. Барон нападал, пилигрим умело защищался. Загремели опрокинутые столы, вновь зазвенело разбитое стекло. Пол мгновенно окрасился в ядовитые цвета.

Барон стал упорно теснить капитана в угол — к керамическим ваннам, туда, где висели кинжалы. Полонский понял слишком поздно, что делалось это не просто так. Гишар схватил со стены один из кинжалов и метнул. Капитан отскочил — наткнулся на ванну с «недозревшим» клоном, взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и упал в нее, выронив меч. Барон с радостным возгласом бросился добивать жертву. Но близость победы лишила его осторожности. Нога барона попала в лужу из красного желе, Гишара подбросило и… он упал на спину, ударившись со всего маху затылком об пол.

Полонский снял со своего бедра еще не сформировавшуюся, без кожи, руку клона и вылез из ванны. Он поискал пучковое оружие свое и барона — оно улетело так далеко, что найти его удалось с трудом, — и подобрал. Потом нашел перстень, надел на палец.

Внимание капитана привлекла небольшая шкатулка, валявшаяся на полу в луже среди осколков. Он поднял ее, открыл и извлек черный продолговатый предмете закругленными ребрами и вершинами. Пилигрим покачал головой и спрятал находку в суму.

Гишар застонал, приподнялся на локтях. Полонский направил на него излучатель.

— Тебе не повезло, барон, — сказал он. — Сейчас ты поднимешься и пойдешь на три шага впереди меня. В случае чего — я стреляю. А стреляю я лучше, чем фехтую. Ну!

— Ладно, твоя взяла. Надеюсь, ты догадался спрятать где-нибудь поблизости десантную капсулу? Не скакать же до твоей Твери на лошадях.

Барон поднялся, поморщился от боли. Полонский указал ему на черный проем в стене.

— Темно… — капризно пожаловался Гишар.

— У меня кое-что на этот случай припасено.

Капитан пошарил в суме свободной рукой, достал оттуда небольшой шар и произнес кодовую фразу. Шар засиял ярким, ровным, не режущим глаза светом.

— Тот самый шарик, с которого все началось? — узнал барон.

Преодолев с десяток ступеней, барон незаметным движением нажал на выступающий из стены камень. Послышался лязг. Полонский вскрикнул — и вдруг стало темно… Капитан попал в ловушку — провалился в разверзшуюся под ним пропасть.

Спустившись чуть ниже, барон стал ощупывать ступеньки. Его старания не пропали даром. Рука наткнулась на излучатель, который выронил капитан.

— Извини, Александр, — сказал Гишар, — без фокусов я жить уже не могу…

Михаил пробормотал еще что-то… В ушах продолжал звучать голос барона, а перед глазами стояла его фигура — черная на черном фоне… Но все это очень быстро затихало и таяло, уступая место другим звукам и другой картинке: тишина и обнаженное мужское тело, лежавшее на возвышении…

— Это все? — спросил седой.

— Все. На сегодня — все…

Михаил добрался до своего кресла и с наслаждением ощутил его нежные объятия.

— Какие будут соображения? — снова заговорил седой.

— Полнейший бред. Крестовые походы, излучатели, Большие генераторы, клоны, десантные капсулы, философские камни… Если это не воспоминания о каком-нибудь фантастическом боевике или фантастическом романе, то это — заурядная шизофрения. Вопрос только… чья?

— Поддерживаю, — сказал седой. — Полнейший бред. Повисла неприятная пауза, во время которой все внимательно изучали лицо Михаила.

— Так мы ничего не добьемся, — послышался задумчивый голос– Бред… Слишком просто… Память Красавчика была блокирована — вот что главное! Кто-то не хотел, чтобы он помнил то, что с ним было… Да, все это в самом деле воспринимается как чистой воды фантастика. Но кто с уверенностью скажет, что эти события не имели места в действительности?

— Во всяком случае, к нашему делу эти воспоминания… эти исторические навороты не имеют никакого отношения. Про целительницу мы так ничего и не узнали.

— Да, дело распадается на два… — сказал седой. — Значит, слушай мою команду. Глушко, ты прослушаешь запись всего того, что нам здесь наговорил… экстрасенс. Внимательно прослушаешь. Я свяжусь с историческим архивом. Они ответят на все твои вопросы… Имена, даты… Нужно проверить… Если совпадет хоть одно имя, хоть одно событие — будем думать. Остальным быть здесь завтра в девять ноль-ноль. Все свободны. Светлана, останься еще на пару минут, и поедем…

Все вышли, обмениваясь впечатлениями. Общее мнение сложилось не в пользу существования средневекового общества «Хранителей» и всего остального: клонов… десантных капсул…

Уже был поздний вечер. Машины одна за другой покинули тихий двор неприметного дачного домика.

Михаил, Сергей и Виктор выбрались на шоссе, но направились не в город, а в противоположную сторону и, проехав несколько километров, свернули в лес. Когда дорога исчезла из виду, Михаил и Сергей вышли из машины.

— Так, — по-деловому сказал Хранитель, — нас не будет дня три… Вот что, Виктор. Из города ни ногой. Ровно через три дня встретимся в ночном клубе «Бетельгейзе», в одиннадцать… Вечера, конечно. Думаю, для тебя будет небольшая работенка.

Виктор тут же завел мотор и дал задний ход.

Через несколько минут шум двигателя умолк вдали. Михаил и Сергей остались один на один. Густой, еле проходимый смешанный лес и небо, затянутое облаками, сводили усилия белой ночи на нет. Было темно и тихо. И только разбуженные комары пищали в воздухе, и писк их казался оглушительным.

Хранитель шел впереди. За ним продирался сквозь заросли, поминутно спотыкаясь о низко растущие ветки и корни, Сергей.

— Далеко еще?

— Через минуту-другую будем на месте.

Они вышли прямо на гранитную глыбу, поросшую мхом.

— Пришли, — сказал Михаил.

Сергей с удивлением огляделся по сторонам:

— Куда пришли? Ничего не понимаю.

— Сейчас поймешь.

Михаил обошел вокруг камня и внимательно, словно искал что-то, разглядывал его.

— Есть! — наконец воскликнул он. — Так давно здесь не был, что забыл, как снимать защиту…

Сергей с недоумением посмотрел на него.

Хранитель вложил руку в выемку на камне. Место, до которого он дотронулся, ярко осветилось изнутри, и вдруг раздался глухой хлопок. Вверх взлетела пыль. Вниз посыпалась сухая земля, и вместо нормального, привычного для глаз и рассудка камня появился чуть вытянутый, обтекаемой формы объект, похожий сразу и на миниатюрную подводную лодку, и на гоночную машину, и… на летающую «тарелку».

— Догадался, что это такое? — с улыбкой спросил Михаил.

Сергей, ничего не понимая, замотал головой.

— Десантная капсула! Да-да… Та сама, из воспоминаний Красавчика.

— Так… Значит, все это правда? — спросил Сергей осипшим голосом.

— Чистая правда.

Михаил дотронулся до капсулы, на корпусе которой можно было разглядеть цифру «семнадцать», — фонарь из непрозрачного материала быстро и беззвучно отъехал назад. Под ним оказалась кабина на четыре кресла. Впереди — пульт управления, терминалы, манипуляторы… Сзади тоже несколько терминалов и пульт управления.

Михаил забрался на место первого пилота.

— Садись, — показал он Сергею на заднее сиденье. — Ты теперь мой второй номер — напарник!

Сергей не двинулся с места.

— Ты кто? Пришелец? — спросил он, еле шевеля одеревеневшими губами.

— Иван Пикто. Это что-то меняет? Или ты боишься? Сергей плюнул себе под ноги и решительно запрыгнул в капсулу.

— Так, так, так… — проверяя все системы, приговаривал Хранитель. — Энергатор подсел… Последний раз я заряжал его… страшно сказать, в каком году… Но ничего, потянет. Сто махов я тебе не покажу, а на десять можешь рассчитывать. С такой скоростью, напарник, ты даже во сне не летал! Ну, пристегни ремень!

Сергей стал искать ремень безопасности, а Михаил вдруг от души рассмеялся:

— Шутка, землянин!

Они резко взмыли вверх, но перегрузок Сергей не почувствовал.

— Везет же мне на такие штуки. Вы откуда? С какой звезды? Фомальгаут? Процион? А может, с твоей любимой Бетельгейзе?

— С Коисы.

— Никогда не слышал. Вы люди или на тебе скафандр? А ваши женщины хорошенькие? Сколько тебе лет? Как твое настоящее имя? Что вам нужно от нас? — закидал Сергей вопросами Михаила.

— Слушай, помолчи, а? — ответил тот. — Все узнаешь, но не сейчас. Потом. Сейчас наша цель — Красавчик, а потом замок Маже в Шампани.

— Тот самый замок?

— Вот, ты уже начинаешь ориентироваться. Красавчика оставлять им нельзя ни в коем случае. Будет очень плохо… всем будет плохо, если его мозги продолжат потрошить. Может открыться такое, что для Земли добром все это не кончится…

— А я думал, что тебе нужен перстень и больше ничего… Михаил бросил на Сергея заинтересованный взгляд.

— Вот мы и на месте.

Сергей посмотрел через его плечо на панель управления. На одном из терминалов стремительно вырастал в размерах дачный домик, который они покинули не больше часа назад. Секунда — и капсула села возле крыльца.

На терминале бокового обзора Сергей увидел, как во двор откуда-то из-за кустов выскочили два охранника — в ватниках, резиновых сапогах — и уставились на капсулу.

— Они нас видят?

— Нет. Я с этой стороны поставил защитный экран. Они видят сияние. Что-то наподобие аномального атмосферного явления.

Прозрачный верх капсулы отъехал в сторону, и Сергей с Михаилом быстро выбрались наружу. Они спустились в бункер, остановились возле дальней двери. Поливайло набрал код и шагнул через порог. Михаил хотел шагнуть следом, но Сергея резко отбросило назад — он упал и увлек Михаила вниз. В коридор выскочила Светлана. Волосы ее были растрепаны, в глазах сверкали два жестких огонечка.

— Встать! — направила она на Михаила пистолет. Михаил выбрался из-под Сергея, поднялся.

— Мы ждали тебя, — улыбнулась женщина.

Из комнаты вышел седой. В руках у него тоже был пистолет.

— Прекрасно, прекрасно… Сейчас в интимной обстановке послушаем продолжение захватывающей истории… Про десантные капсулы, излучатели, Большой генератор, «поле желаний» и перстень… вот этот, с пальца барона Гишара! — Седой поднял руку, в которой сжимал перстень с черным треугольным камнем.

— Ловко, — похвалил Михаил.

— Ну так! — улыбнулся седой. — Работать я умею. Особенно когда работаю на себя. Ты понимаешь меня? Думаю, мы сумеем договориться. Заходите.

— А как же он? — Михаил кивнул на Сергея.

— Перестаралась, Светик, — с шутливым упреком сказал седой. — Отменный был удар. Впрочем, Сережа этот удар заслужил: нечего нос совать, куда начальство не велит. Затаскивай…

Михаил взял Сергея под мышки и потащил его мимо женщины в комнату, где на возвышении все так же лежал Красавчик.

Между Светланой и седым было слишком большое расстояние. С одним из них Михаил еще мог справиться. Но второй успел бы уложить его. Вот если бы Сергей не отрубился сразу…

«Тоже мне напарник!» — невесело усмехнулся Михаил.

В тот момент, когда ноги Сергея оказались прямо под Светланой, напарник неожиданно ожил. Он выбил носком ботинка из рук женщины пистолет. И в тот же миг пистолет вылетел из рук седого — это Михаил быстро и верно оценил ситуацию. Следующим ударом он отправил седого в нокаут. У Сергея следующего удара не получилось: Света сама отключила его.

Безоружные, в боевых стойках, они замерли друг против друга: мужчина и женщина.

— Мадам! Даже как-то неловко бить вас, — учтиво сказал Михаил. — Может быть, сдадитесь на мою милость без боя?

Светлана ничего не ответила. Она вдруг высоко подпрыгнула — хотела зажать голову Михаила ногами. После чего ей оставалось бы сделать только один резкий поворот корпусом — и враг рухнул бы на пол с переломанными шейными позвонками.

Но все получилось не так, как она задумала.

Хранитель ждал, что против него применят этот прием. Он успел отреагировать на стремительный прыжок — Светлана поймала ногами пустоту и рухнула на пол. Михаил навалился сверху на неудачно упавшую агентку спецслужбы и стал заламывать ей руки.

— Я тебе не администратор Безобразов, — приговаривал он.

— Я тебя зубами в клочья разорву! — рычала Светлана.

— Во избежание этого я, мадам, и вынужден быть с вами невежливым.

Михаил снял с себя ремень, притянул руки Светланы к ногам и связал.

— Мразь, ублюдок, дерьмо… — каталась та по полу.

В этот момент очнулся Сергей. Он сел, тряхнул головой и устало сказал:

— У женщины есть одно, но главное преимущество перед мужчиной. Удар между ног для нее менее чувствителен. Может, перерезать ей горло?

Светлана сразу перестала ругаться и затихла.

— Надо убираться отсюда поскорей. — Михаил нашел перстень, надел на палец, сунул за пояс пистолет. — Подняться сможешь?

Сергей с трудом поднялся на ноги.

— Пошли…

— Без Красавчика нельзя.

Они кое как дотащили завернутого в простыню Красавчика до капсулы. Михаил бросил взгляд на мониторы. Вокруг дома бегало с десяток вооруженных людей. Они что-то кричали, размахивали руками, но ничего серьезного не предпринимали.

— Надо быть начеку, — сказал Хранитель и поднял капсулу. Земля вдруг провалилась, и вместе с ней внизу исчезли люди и дом.

— А это что такое? — спросил Сергей, который, устроившись поудобнее, вновь следил за терминалами.

— Опять не узнал? — съязвил Михаил. — НЛО. Или, если хочешь, обыкновенный звездолет среднего класса.

Михаил неожиданно вильнул вправо и развернулся на сто восемьдесят градусов. В тот же миг по тому месту, где только что была капсула, со звездолета открыли огонь — появился шар болезненно красного цвета, навстречу которому из капсулы, управляемой Михаилом, мгновенно вырвался тонкий белый луч.

Вражеский звездолет тряхнуло, и он начал падать.

— Сами виноваты, — менторским тоном произнес Хранитель. — Надо было или защиту ставить, или не наглеть, сделать попытку договориться по-хорошему. Ну-ка, посмотрим…

Звездолет упал на редколесье. Михаил без труда посадил рядом капсулу. Они долго не выходили, ожидая какого-нибудь подвоха. И вышли только тогда, когда увидели, что корпус подбитого космического корабля стал разламываться на части сам собой. Сначала на две, потом на пять… Куски звездолета все дробились и дробились: большие — на мелкие, мелкие — в песок… Пока ничего не осталось, кроме песка.

— Вот и все, — сказал Михаил. — Акт самоуничтожения состоялся. Полетели.

— Подожди, — остановил его Сергей. — Что это там?

— Да ладно. Полетели. Сюда в любую минуту могут нагрянуть перехватчики.

— Нет. Давай посмотрим… Они подошли ближе.

Из песка торчала чья-то рука. Сергей и Михаил принялись быстро разгребать тяжелый, как свинец, песок. В два приема они откопали руку в серебристом комбинезоне без швов… плечо… шею… И вот показалось лицо…

— О Боже! — прошептал Михаил.

— Черт! — воскликнул Сергей.

Перед ними, не дыша, засыпанная по пояс остатками звездолета пришельцев, лежала Злата.

ГЛАВА 20

Сообщение об угрозе безопасности Атлантеи со стороны аргунов, которое сделала первый помощник капитана Эва Смит, большинство островитян в первые минуты всерьез не восприняло. Это было понятно. Молодежь еще ни разу не участвовала ни в каких войнах, не говоря уж о космических. Только бывшие члены экипажа крейсера «Гея» сразу осознали, какие бедствия ждут их впереди, лишь только прозвучало: «Чаминг жив».

— Чаминг жив! — с ужасом вникая в истинный смысл этих слов, сообщила Эва.

Чаминг жив… И можно уже было не объяснять, каким образом под самым носом у островитян незаметно появились клоны. И не просто появились, а уже дали потомство, создали зачатки примитивной цивилизации и выбрали в качестве врагов жителей Атлантеи.

Целая армия полудиких, безжалостных, готовых на все клонов продвигалась сейчас к перешейку. Армия, вооруженная мечами, копьями и луками… Смех! Но островитянам стало не до смеха, когда из того же сообщения первого помощника капитана они узнали, что сами остались вообще без какого-либо оружия. Им нечем было встретить врага, разве что голыми руками.

— Работы ведутся, — сухо ответила Эва на вопрос Семена Выпивайко, как они дошли до жизни такой. — У нас есть все необходимое для того, чтобы заменить пучковое оружие оружием не менее эффективным. В крайнем случае, без мечей никто не останется.

Больше вопросов не было. Наконец-то до каждого островитянина вдруг дошло, что со старой, развеселой, привольной жизнью покончено и Атлантея… Да что там Атлантея!… Земля! Земля вступает в новую эру, мрачную, кровопролитную…

Попытка договориться с аргунами по-хорошему окончилась короткой стычкой. Парламентеров, среди которых была Эва Смит, обстреляли лучники. Несколько геян погибли. Эва получила тяжелые ранения. Десантники тут же на бреющем полете, используя капсулы как тараны, атаковали колонну аргунов, возглавляемую Чамингом. С первого захода им удалось выбить из седла нескольких всадников, но со второго десантные капсулы уже встретил защитный экран. Геяне вынуждены были отступить. Они все еще оставались безоружными.

А для того чтобы вооружиться, им нужно было как минимум сделать один-единственный, хотя бы плохонький меч, не говоря уже о копьях, кинжалах, дротиках, щитах и прочей амуниции. Или же сделать один плохонький образец любого другого оружия, которое можно было противопоставить оружию аргунов. Но парадокс заключался в том, что сделать этого геяне не могли. Они не могли выковать даже элементарного кинжала, потому что так далеко ушли вперед по пути прогресса, что забыли, как это делается. «Мозг» «Геи» тоже был бессилен. В недрах его бездонной базы данных не было рецептов изготовления ни холодного оружия, ни огнестрельного, ни какого-то другого, кроме пучкового. Исключение составляли только луки, которые геяне использовали для спортивной охоты. Может быть, это было и правильно. Зачем экипажу трансгалактического экспедиционного крейсера знания о том, как сделать хороший дротик или пороховое ружье, если каждая десантная капсула, каждый модуль оснащен мощным пучковым оружием, а основной — главным орудием, одного залпа которого, по идее, было бы достаточно, чтобы от аргунов не осталось и следа. Но пучковое оружие сделалось совершенно бесполезным, а замены ему так и не нашлось.

Полонский доложил об этом Эриксону утром.

— Ты уверен, что на сей раз обошлось без Чаминга? — спросил капитан.

— Уверен. В противном случае он не стал бы охотиться за «книгой», где, кроме мечей, ничего нет.

— Ну что ж, — подвел черту Эриксон, — у нас осталась последняя возможность обзавестись оружием — сам Чаминг! Мы заставим его поделиться!… Сегодня же ночью!

* * *

Вдали, в непроглядной ночной темени, вдруг показались огоньки — костры аргунов, которые стали лагерем у горной гряды, неподалеку от узкого ущелья. Только по этому ущелью могла пройти конница и обоз аргунов. За горами вновь начиналось ровное пространство, где должны были слиться в одну все девятнадцать колонн, идущих в сторону перешейка, соединяющего материк с Атлантеей.

— Ущелье — это хорошо, — сказал Жан Браге, управлявший капсулой. — Нужно будет приготовить аргунам сюрприз.

— Прекрасная мысль, — отозвался Эриксон.

В кабине их было только двое. В это же время еще восемнадцать десантных капсул незаметно подлетали к остальным колоннам аргунов. Цель у всех геян была одна: добыть как можно больше образцов холодного оружия и амуниции.

Капитан не мог не принять участия в этой вылазке. Да, цель — оружие… Но он надеялся сделать главным своим трофеем в эту ночь Чаминга!

Жан взмыл высоко вверх, завис и перевел главный терминал в режим поиска биологических объектов, чтобы выяснить, где выставлены посты, но потерпел неудачу. Защитный экран, который аргуны теперь и не думали снимать, наводил большие помехи, размазывая сигнал, идущий от человека. Только в одном месте за пределами экрана были четко обозначены две точки, которые вдруг слились в одну.

— Любовью кто-то занимается, — догадался Жан. — Может, с них и начнем?

Они мягко приземлились в нескольких метрах от влюбленной парочки.

— Иди один, — сказал Эриксон. — Мало ли что… Бесшумно отъехал прозрачный верх капсулы, Жан сунул за пояс инъектор, заряженный десятком ампул сильного снотворного — единственное оружие, которое можно было придумать на ходу, исключая, конечно, вульгарную дубинку, — спрыгнул на землю и исчез в темноте.

Прошло всего несколько секунд, как вдруг раздался крик командира десантников:

— Засада!

Одновременно с этим криком раздался звон мечей. Видимо, Жану удалось завладеть клинком и он дал аргунам, устроившим эту засаду, бой.

Первым желанием Эриксона было бежать на помощь Браге. Но верх взяло благоразумие. Эриксон отдал с места второго пилота команду на старт. Верх капсулы начал стремительно закрываться, но вдруг затормозил, раздался чей-то ужасный крик и хруст, и в лицо Полу ударила горячая липкая струя. Верх капсулы медленно, переламывая что-то, закрылся, и капсула взмыла вверх.

Протерев глаза и посмотрев на свои ладони, Эриксон понял, что они в крови. Он взглянул на переднее сиденье и увидел на нем… руку, сжимающую короткий прямой меч. Вся кабина капсулы была залита кровью. Получалось, что Пол невольно спас сам себе жизнь, вовремя дав команду подняться в воздух. Секунда промедления — и меч, который стал его трофеем, опустился бы на его голову.

Капитан невольно поежился. Подумать только, он мог уже быть покойником. Чаминг оказался более серьезным соперником, чем можно было предполагать.

«Но и у него не все получается, — холодно сказал себе Эриксон. — Он упустил меня и будет за это наказан».

— Здесь семнадцатый, — вышел Эриксон на общий канал связи. — Нарвались на засаду. Всем быть начеку. Ухожу на базу.

Капитан перелетел через хребет, резко снизился, развернулся на сто восемьдесят градусов и, не снижая скорости, нырнул в ущелье, ведущее прямо к лагерю аргунов, где сейчас находился Жан, если он еще был жив, и… Чаминг.

Капсула несколько раз задела днищем грунт. Ущелье было узкое, Эриксон едва успевал повторять все его изгибы. Когда до конца ущелья оставался один поворот, капитан резко сбросил скорость и посадил капсулу.

Пол поискал свой инъектор, но не нашел его. Тогда он произнес вслух код инъектора, но ничего не произошло.

«Замкнутый объем, — догадался капитан. — Кабина герметична, «поля» внутри нее недостаточно, чтобы выполнить команду… А зачем делать укол, после которого аргуна ждет сладкий, здоровый сон?»

Капитан, нисколько не брезгуя, взял с переднего сиденья обрубленную краем фонаря руку, все еще сжимавшую меч, разогнул обескровленные пальцы, украшенные драгоценными перстнями, и меч перешел к нему.

Снова беззвучно отъехал верх капсулы. Пол хотел выбросить обрубок руки, но не сделал этого. Он принялся внимательно рассматривать перстни на мертвых пальцах — в одном из перстней капитану почудилось что-то знакомое. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Нужно было опять закрывать верх. Но в этот момент в разрыве облаков показалась Луна.

Вот он, незатейливый перстенек с черным треугольным камнем. Этот камень как две капли воды был похож на кристалл, паривший сейчас за много тысяч километров отсюда над чашей Большого генератора.

Пол снял перстень с мертвой руки и спрятал его в одном из карманов комбинезона. Луна, миссия которой на этом была исчерпана, скрылась в облаках. Снова стало темно. Эриксон спрыгнул на землю, осторожно пошел вперед и тут же почувствовал невидимую, с трудом преодолимую преграду — защитный экран. Полу повезло: он посадил капсулу возле самой его кромки.

На выходе из ущелья капитана ждал сюрприз — костер, возле которого сидели три аргуна. Они пили вино и что-то оживленно обсуждали. До Эриксона долетали отдельные фразы, по которым можно было понять, что разговор шел о женщинах.

«Вот и все, — мелькнуло в голове у капитана. — Незаметно к ним не подойдешь… Нужно искать обходной путь! А жаль… Здесь они меня, судя по всему, не ждут…»

Пол принюхался: пахло мочой…

Нет, кажется, есть вариант. Немного терпения…

Ждать пришлось недолго. Один из аргунов, гремя доспехами, поднялся и, покачиваясь, пошел прямо к тому месту, где притаился капитан. Вслед ему, отпустив по сальной шутке, громко засмеялись оставшиеся у костра.

Аргун завернул за скалу, за которой прятался Эриксон, и наткнулся прямо на него. Капитан не стал пускать в ход меч: был риск, что он не убьет наповал аргуна и тот успеет крикнуть. Пол ударил его в переносицу — короткий, не сильный, но точный удар. Аргун постоял немного, раскачиваясь, словно раздумывая, в какую сторону упасть, и начал заваливаться на бок. Эриксон подхватил его и едва удержал в руках, настолько аргун оказался тяжелым.

Он оттащил тело к капсуле, не мешкая раздел мертвеца, сняв с него даже белую тунику, разделся сам и через минуту стал обыкновенным аргуном: кожаный панцирь с позолоченными прямоугольными пластинами, на правой руке — железный наручник, богато инкрустированный, на левой ноге — железный подколенник с острыми шипами, на голове — кожаный шлем со стальным забралом, закрывавшим половину лица. Подумав, капитан достал перстень и надел его на палец.

Эриксон вышел из-за скалы и пошатываясь пошел к костру. Меч он держал в опущенной правой руке, острием вверх — спрятав его за рукой, лезвием назад. Если они посмотрят на него, то не сразу поймут, что их приятель почему-то вооружен, хотя его оружие осталось у костра.

Полоснуть по горлу того, кто справа… Потом того, кто слева. Или наоборот? Нет, второй успеет поднять переполох… Что делать? А ничего! Могли они ему надоесть или нет?!

Капитан взял правее костра прямо на лагерь, ловко выписывая ногами кренделя.

— Ты куда? — полетело ему в спину.

— Вина еще принеси! — крикнул второй и пояснил первому: — К Белле пошел. Сегодня его очередь.

Эти слова больно кольнули Эриксона в самое сердце, он с трудом подавил в себе желание вернуться и перерезать горло двум наглым аргунам.

Белла… А какая, собственно, Белла? Клон!., который по законам Содружества подлежит уничтожению!

Капитан выбросил Беллу из головы и заставил себя думать о командире десантников.

Где его искать? Лагерь большой, в каждую палатку не заглянешь, да особенно-то и заглянуть не дадут. Аргуны вымуштрованы что надо. Можно связаться с «мозгом» «Геи», он выведет на Жана в два счета… Но все каналы прослушивает Чаминг. Придется придумать что-то другое…

Эриксон уже был достаточно далеко от костра, полыхавшего рядом с ущельем. Он выправил походку и, все так же пряча меч, не таясь прошел мимо костра, у которого сидел, а точнее, спал сидя всего один солдат. Все же пройти мимо него незамеченным не удалось. Аргун вскочил. Капитан уже был готов пустить в ход оружие, но солдат вскинул руку вверх в знак приветствия.

«Да я, оказывается, офицер», — отметил про себя Эриксон.

— Почему один? — строго спросил он. — Где остальные?

— Пошли смотреть на казнь геянина.

— До утра, конечно, потерпеть было нельзя… Где казнь?

— У палатки стратега. — В голосе аргуна уже чувствовалось удивление.

«Еще один вопрос — и пришлось бы всадить в него меч по самую рукоять. Офицер не может задавать подобных вопросов», — понял Эриксон.

— И не спать, не спать! Кругом враги! — прикрикнул капитан и пошел дольше, оставив солдата у костра в полнейшем недоумении.

«Все пошли на казнь… Казнь рядом с палаткой стратега», — повторил про себя Эриксон.

Он прошел еще мимо нескольких костров деловым шагом, пробираясь в центр лагеря, законно полагая, что там самое безопасное место, а значит, и палатка стратега должна быть там.

Так оно и оказалось.

В центре лагеря ярко пылал большой костер. Вокруг него плотным кольцом стояла возбужденная толпа. Эриксон с трудом стал протискиваться в первый ряд, прислушиваясь к тому, что говорили вокруг.

— Сколько наших положил уже…

— Ну иди, расправься с ним одним ударом…

— Он дерется, как дьявол…

— Всадить ему стрелу между глаз, и все дела…

— Нет, стратег сказал, что его разорвут лошадьми…

Пол не пропустил ни одного слога, сказанного аргунами, и сразу понял: Жан Браге жив, а значит, есть шанс спасти его.

В первый ряд капитану протиснуться все же не удалось: ему помешали солдаты с копьями и большими прямоугольными выпуклыми щитами. Солдаты стояли вокруг какого-то подобия арены. И на этой арене стоял Жан. Из одежды на нем была только набедренная повязка, в руках — маленький круглый щит и короткий кривой меч. Тело командира десантников было в многочисленных, но легких порезах, оно блестело от пота, свет от костра гулял по нему, подчеркивая хорошо разработанные мышцы, тот же свет отражался в широко раскрытых глазах геянина. Прибавить еще сантиметров десять росту Жану — и он стал бы похож на настоящего полубога.

Двое аргунов, с уважением оглядываясь на Жана, волокли за ноги прочь с арены третьего — из его груди лилась кровь, оставляя на земле черную полосу.

— Кто убьет его? — раздался крик.

Эриксон узнал голос Чаминга и тут же увидел его самого, сидевшего на возвышении, за воинами, прикрывавшими его щитами.

«Эх, был бы в руках лук, — с сожалением подумал капитан, — все мог бы решить один-единственный меткий выстрел».

Чаминг оглядел толпу, взгляд его замер на капитане — у Эриксона похолодело все внутри — и скользнул дальше. Капитана спасло опущенное забрало, и Чаминг не узнал его.

— Или доверить смерть геянина лошадям? Он слишком хороший боец для такой смерти!

Вперед вышел аргун на две головы выше Жана и в полтора раза шире его в груди — настоящий гигант. Он демонстративно снял с себя панцирь, шлем, наручник и подколенник, оставшись в одной тунике. Из оружия у аргуна был короткий прямой меч и такой же, как у Жана, щит. Таким образом, шансы их были равны, но вот силы…

Они скрестили мечи, и сразу стало ясно, кто чего стоит.

Капитан только порадовался тому, что среди геян оказался человек, умеющий держать в руках холодное оружие, и как держать! Чаминг, наверное, не подозревал этого. И наверное, предположить не мог, что Эриксон хотел с помощью Жана сделать программу динамического стереотипа приемов фехтования… Хотел… но не создал. Если командир десантников сейчас погибнет, можно тут же сдаваться на милость победителя — противостоять аргунам они не смогут!

Пол с волнением и удвоенным вниманием принялся следить за ходом поединка.

Оба бойца прекрасно владели мечом, отлично защищались. Но то в Жане, что сначала расценивалось как недостаток, обернулось вдруг преимуществом — небольшой рост. И, соответственно, гигантские размеры аргуна стали его недостатком. Аргун был неповоротлив ровно настолько, насколько геянин проворен. Он ловко увертывался от меча своего противника и менял позицию. Но ни одна внезапная атака Жана не застигла аргуна врасплох: несмотря на свою неповоротливость, гигант все же успевал не только отразить выпад командира десантников, но и перейти в контрнаступление, которое геянин легко сводил на нет, используя высокую маневренность.

Трудно было сказать, кто стал бы победителем. Скорей всего, будь это обычный поединок, бойцы, обессилев, рухнули бы в объятия друг друга и дело кончилось бы миром, но все вышло иначе.

Жан был один. Толпа, окружавшая его, желала ему только смерти. Эриксон по себе чувствовал, как действуют ему на нервы несмолкающие оглушительные крики:

— Убей его! Убей!…

Каково было слышать это Жану? Плюс ко всему аргуны в первом ряду, вооруженные копьями и защищенные щитами, исподтишка подыгрывали своему товарищу, нанося геянину чувствительные уколы копьями. И каждый такой укол оставлял на теле Жана небольшую, но кровоточащую рану.

В один из моментов, когда командир десантников бросился в очередную атаку, кто-то из солдат подставил ему под ноги копье. Это был предательский прием. Жан упал, выронив меч. Гигант, находившийся в этот момент в трех шагах от геянина, ринулся добивать его. Однако Жан успел вскочить. Аргун с разбегу сделал поспешный выпад, намереваясь пронзить геянина, и это была его ошибка — роковая ошибка. Командир десантников развернул корпус, и клинок только царапнул его по коже. Затем Жан перехватил руку аргуна и что есть силы дернул, придавая стремительному движению гиганта новое ускорение. Все произошло быстро и неожиданно. Солдаты даже не успели убрать выставленные вперед копья. Аргун наткнулся на одно из них грудью, издав предсмертный вой. Меч вылетел из его руки, ударился о щит и отскочил прямо под ноги Жанна ловко подхватившего оружие. Прыжок — и в руках геянина оказалось два меча. Повисла зловещая тишина, которую тут же разорвало конское ржание и крик Чаминга:

— Взять его! Живым!

Кольцо воинов стало медленно сжиматься вокруг Жана. Эриксон не стал смотреть, чем окончится новая схватка: один геянин, вооруженный двумя мечами, против армии аргунов. Он выбрался из толпы и пошел в ту сторону, откуда донеслось конское ржание. За спиной он слышал звон мечей, крики и брань.

«Они не посмеют его убить, — сказал себе Эриксон. — Приказ — взять живым!»

Капитан подошел к одинокому дереву, окруженному со всех сторон походными палатками, освещенному светом костров. К дереву были привязаны два коня. Один из них скосил на Пола черный блестящий глаз и, фыркнув, мотнул мордой. Эриксон подошел к нему, потрепал по холке.

— Хороший конь… — шепнул он коню на ухо.

— Коней! — донесся крик Чаминга.

«Значит, они уже схватили Жана», — додумался капитан.

Двое солдат подбежали к дереву, отвязали лошадей. Эриксон пошел следом за ними, но в этот момент услышал грубый голос, донесшийся из ближайшей палатки:

— Ты обозная девка, Белла! Поняла?

— Не хочу ничего понимать! Понял? — послышалось в ответ. Голова у Эриксона пошла кругом: Белла… ее голос! Капитан сделал шаг по направлению к палатке, из которой доносился шум борьбы, мужские рычания и женские стоны.

— Привязывай! Крепче! — раздалось с другой стороны. Капитан остановился, не зная, что ему делать, кого спасать:

Беллу, которую сейчас растерзает похотливый аргун, или Жана, которого сейчас разорвут на две неравные части…

«Какая Белла?…» — в который раз спросил себя Эриксон, развернулся и бросился туда, где готовилась казнь геянина.

Он успел как раз вовремя. Руки Жана уже были привязаны к одному из коней — к тому, которого капитан гладил по холке. Ноги тоже были почти привязаны. Тут же лежали трупы — Жан успел положить еще нескольких аргунов. Мертвые тела спешно оттаскивали в сторону. Кто-то подбрасывал ветки в костер, кто-то собирал оружие, разбросанное на земле тут и там. Оттого, что делалось все одновременно, вокруг царил хаос. Никто не обратил внимания на офицера, подошедшего к солдату, который возился с ногами геянина. Жан брыкался, стремясь отдалить страшную для себя минуту.

— Не так! — гаркнул Эриксон. Солдат в испуге поднял на него глаза. — Смотри!

Эриксон спокойно разрубил веревку, освободив ноги Жана. Тот с удивлением смотрел на странного аргуна, уже о чем-то смутно догадываясь.

Пол старался не делать резких движений: — пусть ломают себе головы: что задумал офицер? Повезло еще, что нигде не было видно Чаминга.

Капитан спокойным шагом под недоуменными взглядами солдат подошел к коню — тому самому, которого он приласкал несколькими минутами раньше и к которому сейчас были привязаны руки Жана, потрепал жесткую холку и запрыгнул в седло.

— Эй, ты чего делаешь? — раздалось из толпы.

— Сейчас увидишь, недоумок! — огрызнулся Эриксон. Это на несколько секунд сняло напряжение.

Пол повернулся к Жану, сделал ему знак подняться и прыгнуть на круп коню. Все действие происходило без суеты, чинно, как будто так и надо было.

Жан медленно поднялся.

— Ты чего делаешь? — вновь раздалось из толпы. И тут же властный крик:

— Взять их!

Командир десантников не стал дожидаться, пока на него вновь гурьбой навалятся аргуны. Он вспрыгнул на лошадь позади капитана, тот легонько ударил коня пятками в бока, а конь, будто только этого и ждал, разметав ошеломленных воинов, поскакал что есть силы туда, куда велел его новый хозяин — на горную гряду, к ущелью.

Эриксон был готов к короткой стычке с солдатами у входа в ущелье и держал меч наготове, но тем сегодня явно везло. Пьяные, они спали вповалку у догоревшего костра. Это было очень кстати. Два конских прыжка — и темнота поглотила геян. Если аргуны сразу не догадаются рвануть к ущелью, тогда беглецов придется поискать. А шум погони уже был слышен.

У десантной капсулы Эриксон поднял коня на дыбы. Жан соскользнул на землю.

— Отлично, капитан! Я твой должник! Секунда — и Пол тоже оказался на земле.

— Сочтемся позже!

Он перерезал веревку, которой все еще были связаны руки командира десантников, вместе они быстро расседлали коня, и седло полетело в капсулу. Меч полетел туда же.

— Он жив? — кивнул Жан на аргуна, лежащего чуть в стороне. — Может, возьмем его с собой?

— Мертв, — коротко ответил капитан. — Ну,– потрепал он конское ухо, — спасибо за посильную помощь…

Конь фыркнул, мотнул головой.

Эриксон и Жан Браге запрыгнули в кабину, и как раз вовремя: из-за поворота показались всадники во главе с Чамингом.

Капсула взмыла вверх. Эриксон взглянул на терминал и успел заметить, что конь, вынесший их из лагеря аргунов, поскакал по ущелью в сторону океана.

* * *

Результаты вылазки за образцами оружия были неутешительными. Из девятнадцати капсул вернулось одиннадцать. Потери могли быть чувствительнее, если бы капитан не передал открытым текстом по общему каналу связи, что возможны засады. Но образцы всех мыслимых видов холодного оружия и амуниции все же были добыты. Состоялся своеобразный обмен — капсулы на мечи, копья и прочее…

Все оружие было передано Полонскому, который тут же улетел на Большой генератор. Вместе с ним Эриксон отправил сорок лучников. Нужно было отправить, конечно, больше, но геян, умевших владеть луком — спортивным луком, — оказалось всего сорок. Капитан предвидел следующий ход Чаминга: помешать закодировать оружие, отбить его образцы. Предположение оказалось верным. На восьми капсулах, доставшихся аргунам, в горы Тиба был выброшен десант. Геяне атаковали его из засады, неожиданно и дружно. В результате семь капсул опять перешло в руки людей Эриксона. Восьмую, пойдя на таран, уничтожил десантник Каедов… Полонский получил возможность спокойно закодировать все трофейное оружие.

Вечером капитан «Геи» прямо у себя во дворце смог удостовериться, что с заданием капитан «Прометея» справился на «отлично».

Эриксон стоял в центре большого зала, который слуги между собой именовали «тронным», и называл все коды оружия подряд.

За этой процедурой наблюдали Жан Браге, не только вполне пришедший в себя после ночного приключения, но и уже успевший поработать над созданием программ динамических стереотипов владения различными видами холодного оружия, и Александр Полонский.

У ног Эриксона постепенно вырастала целая гора из мечей — коротких и длинных, кривых и прямых; кинжалов — трехгранных, четырехгранных, обоюдоострых, зазубренных и нет; луков, стрел с наконечниками различной формы, копий, дротиков, шипованных железных перчаток, наручников и подколенников; щитов — больших и малых; кожаных, костяных и металлических наплечников и нагрудников, двусторонних и односторонних панцирей, всевозможных шлемов с забралами и без, украшенных перьями и короткой щетиной…

— Ну, мне все ясно, — сказал Эриксон. Он хлопнул в ладоши и приказал появившимся слугам убрать оружие. Приказание тут же было исполнено.

В большом пустом зале с каменным мозаичным полом, лепным потолком, большим терминалом на одной из стен и фресками на остальных остались только капитан «Геи», капитан «Прометея» и командир десантников.

— Сядем, — сказал Эриксон. Он произнес код, и возле него появилось удобное резное кресло.

Жан и Александр последовали его примеру. Еще несколько кодов — и появился стол, на столе — вазы с фруктами, серебряный кувшин с разбавленным вином и три золотых кубка, украшенных крупными драгоценными камнями.

Эриксон налил себе вина, сделал глоток и инициировал связь с одним из зондов-разведчиков, наблюдавших за аргунами. Тут же на терминале появились две колонны, сливавшиеся в одну большую. Заходящее солнце играло последними лучами на металлических деталях амуниции, лениво клубилась пыль, слышались ржание лошадей, женский смех и грязная солдатская ругань.

— Происходит то, что должно было произойти, — сказал Жан. — Они объединяются.

Эриксон инициировал связь с «мозгом» «Геи» и попросил дать на терминал карту местности, по которой шли аргуны.

— Вот смотрите. Четыре самых крупных колонны перешли горы и идут по равнине берегом океана. Но остальным пятнадцати колоннам горы еще только предстоит перейти! Смотрите на карту. Мы сделаем завалы в самых узких ущельях. Мы попытаемся похоронить под этими завалами все пятнадцать колонн. Таким образом, против нас будет всего лишь стотысячная армия. По аргуну на каждого из наших. Послезавтра утром мы дадим генеральное сражение вот здесь! Мимо этого места Чаминг пройти никак не сможет.

На терминале появилось широкое пространство, усеянное камнями, — кругом ни деревца, ни кустика. Только высоко на неприступных скалах, ограничивающих будущее поле битвы слева, начиналось плато, поросшее густым лесом. Справа, разбиваясь о рифы, плескался океан.

— Как же здесь воевать? — изумился Полонский. — Укрыться негде… Да и ноги переломаешь!

— Правильно, переломаешь! У аргунов сильная конница. По этому пункту мы проигрываем безоговорочно. На камнях они своей конницей воспользоваться не смогут. Мы лишаем их конницы одним верным выбором поля сражения. А насчет «негде укрыться» ты, Александр, совершенно прав. Укрыться негде! И Чаминг видит это, и ошибается! Есть! Есть отличное место, где ты прекрасно укроешься со своими людьми. Я приму лобовой удар, завяжу драку… Когда аргуны поверят, что от нас ждать больше нечего, по моему сигналу, не раньше, ты ударишь им в тыл!

— А мне что делать? — с обидой в голосе спросил Жан. — Прохладительные напитки разносить?

— Для тебя у меня будет особое задание…

Они совещались до поздней ночи, расписывая план сражения до мельчайших деталей. Когда не осталось ни одного неучтенного пустяка, Полонский и Жан Браге поднялись и, поклонившись, вышли из зала.

Перед тем как пойти к Белле, которая как всегда терпеливо ждала своего Великого джада, Эриксон принял ароматическую ванну и пропустил свое тело через бархатные «руки» робота-массажиста.

Белла в прозрачном пеньюаре, освещенная призрачным ночным светом, сидела у окна и смотрела на океан, игравший в таинственную игру с отражением Луны. Эриксон подошел к жене, которая при его появлении даже не шевельнулась, обнял за плечи.

— Заждалась? — Он нежно поцеловал ее в шею. — На Великого джада нельзя дуться.

После этих слов Белла запрокинула лицо, подставляя губы для поцелуя. Пол жадно припал к ним, подхватил жену на руки и отнес на постель — точную копию той постели, которая была в их доме на Алдане.

Горячее ароматное тело Беллы выскользнуло из прозрачной материи, тело Эриксона освободилось от купального халата. Началась великая борьба двух тел: мужского и женского. Руки Беллы скользили по плечам, спине и ягодицам мужа. Она металась на постели, повторяя: еще, еще, еще… Изредка выкрикивая еще одно певучее длинное слово. Эриксон слышал его каждый раз, когда Белла впадала в транс, переставая понимать, где она и что с ней происходит… Что значит это певучее длинное слово, Эриксон понял не сразу. И только совсем недавно он открыл для себя, ЧТО оно есть на самом деле. Слово, которое повторяла женщина, ставшая по воле рока второй Беллой… слово это было ключом к навигационным картам на «Прометее» — звездолете, принадлежавшем неизвестной Содружеству цивилизации. И в этих картах была отмечена точка во вселенной, абсолютные координаты которой Эриксону вычислить не представляло никакого труда. И точкой этой была планета Земля.

ГЛАВА 21

Где-то далеко послышался нарастающий гул, и через считанные секунды над лесом на бреющем полете пронеслись истребители-перехватчики. Михаил и Сергей невольно вжались в песок — все, что осталось от звездолета пришельцев.

— Сейчас накроют нас ракетами, — то ли пошутил, то ли всерьез сказал Сергей.

— Она жива! Сердце бьется! — Михаил прижал ухо к груди Златы. — Жива!

Самолеты пошли на разворот.

«А ведь могут дать залп», — пронеслось в голове Хранителя.

До капсулы метров двадцать, а еще нужно было полностью откопать девушку…

— Быстро! — крикнул Михаил и стал мощными гребками разбрасывать тяжелый, как свинец, песок.

Гул моторов нарастал.

— Тащим!

Михаил схватил Злату за одну руку, Сергей за другую. Они потянули сначала нежно, потом без церемоний, что было силы — и вытащили ее из песка.

Гул моторов перерастал уже в рев.

Михаил и Сергей, волоча Злату по земле, бросились к десантной капсуле.

Рев моторов уже разрывал барабанные перепонки.

— На переднее сиденье! — приказал Михаил, запрыгнул в капсулу и потянул Злату на себя. Напарник поймал ее ноги, и девушка перевалилась через борт.

К оглушительному реву моторов вдруг добавился пронзительный звук.

Сергей запрыгнул на место второго пилота — оказался рядом с Красавчиком, голова которого тут же склонилась на его плечо.

— Кто это? — испуганно крикнул Сергей: в ноги ему метнулась тень, верх капсулы мгновенно закрылся, и в этот момент мощная взрывная волна подбросила капсулу вверх и вбок.

— Успели! — усмехнулся Михаил и добавил: — Не бойся, это всего лишь Ральф, приятель Златы. Не обращай внимания.

В ногах Сергея разместился матерый волк с очень подозрительным взглядом.

— Свой, Ральф! Спокойно!

Сила взрывной волны тут же иссякла, и капсула стала стремительно падать, но земли она не достигла: Михаил взял управление на себя и мгновенно набрал высоту.

— Куда мы сейчас? — спросил Сергей.

— Или забыл?

— Ах да… Замок Маже…

Они летели из ночи в день. Внизу уже можно было различить линии автострад, большие полосатые квадраты полей, деревушки и города. Под ними была Европа.

Несколько минут полета — и капсула пошла на снижение. Внизу, на холме, показался одинокий замок, окруженный вековым лесом. Капсула летела прямо на него, в одну из стен.

— С ума сошел! — крикнул Сергей, невольно дернул ногой и задел Ральфа по морде коленкой. Волк щелкнул зубами, и человек тут же успокоился.

В высокой каменной стене неожиданно открылась брешь. В нее-то и проскользнула капсула, оказавшись в пустом, просторном, без окон, но хорошо освещенном помещении, никак не похожем на ангар, но вполне пригодном для этих целей.

— Прибыли! — сказал Михаил.

Он открыл капсулу и выбрался наружу. Ральф выскочил вслед за ним и тут же принялся исследовать незнакомое ему место. Последним выбрался Сергей.

— И кому все это принадлежит? — спросил он, с интересом разглядывая каменный сводчатый потолок, каменные стены, увешанные почерневшими от времени гобеленами.

— Хозяин замка — мой друг, — ответил Хранитель.

В этот момент часть стены беззвучно отъехала в сторону и в помещение вошел человек на вид лет сорока, невысокого роста, не симпатичный, но обаятельный, в джинсах и теплом свитере.

— Дядя Жан! — воскликнул по-русски Михаил и бросился к нему.

Они обнялись.

— Вижу, как ты рад, — тоже по-русски ответил Жан. — Но вот уже сорок лет я Жерар. Жерар Маже, последний в старинном роду Маже. Ты просто запамятовал… Михаил.

Имя «Михаил» было подчеркнуто особо, так что Сергей сразу понял: Михаил на самом деле никакой не Михаил.

Жан строго посмотрел на Сергея, потом на волка, занявшего пост возле капсулы.

— Это друзья, — пояснил Михаил. — Сергей Поливайло — менеджер. А это Ральф, волк. Сергей, Ральф — это друзья, — похлопал он по плечу Жана.

— Считаю своим долгом предупредить, что кроме русского я владею в совершенстве еще английским, немецким и французским… Меня готовили для работы в странах Европы, но оказалось, что внутри страны такие парни, как я, нужнее, — сказал по-французски Поливайло.

Жан с уважением посмотрел на друга своего «племянничка».

С этой минуты разговор шел на французском языке.

— Ну, с чем пожаловал? — спросил Жан, он же — Жерар.

— Причин много. Две в капсуле. Третья касается «поля»… Маркиз вскинул руку: молчи! И бросил взгляд на Сергея.

— Хорошо. После поговорим! — отрезал он и направился к капсуле. — Между прочим, здесь твои родители. Все, кто мог, явились на твой зов, бросив все дела… — Жан остановился в полушаге от капсулы и уставился на тела, лежавшие в ней. — Как?… Почему?… Как они оказались здесь? — еле слышно проговорил он.

— Долгая история…

Жан быстро овладел собой, внимательно осмотрел женщину и мужчину.

— Да, это, несомненно, она. Живая!… Честное слово, живая! А это, несомненно, он… Но они без сознания! Что произошло?

— Я же говорю: долгая история.

В этот момент Злата застонала и открыла глаза.

— Это вы?…– слабым голосом спросила она.

— Да, моя маленькая Анни… Если бы ты знала, как я рад тебя видеть! Мы думали…

— Я знаю, — еле слышно прошептала Злата, и глаза ее вновь закрылись.

Сергей удивленно посмотрел на Михаила, Михаил недоуменно посмотрел на Жана.

— Ты ее знаешь?

— Знаю… Это дочь… дочь одного моего знакомого, — Имени знакомого маркиз не назвал. — Впрочем, это не важно. Я позабочусь о ней… И о нем тоже… А вы отдыхайте.

* * *

Маркиз Маже не хотел, чтобы на заседании внеочередного чрезвычайного совета присутствовал посторонний. Но Михаил уговорил его, объяснив, что Сергей знает уже предостаточно и у Хранителей только два выхода из создавшегося положения: либо кончать с ним, либо попытаться сделать из него своего.

— Ладно, — согласился Жан, — все равно он унесет с собой тайну в могилу, и очень быстро, лет через шестьдесят…

Разговор между ними состоялся еще до беседы маркиза с пришедшей в себя, но еще слабой Златой. То, что она рассказала, заставило Жана пересмотреть сроки, отпущенные Сергею. И не только ему… Но больше всего в разговоре со Златой маркиза заинтересовал эпизод, когда волк разделался с волосатым существом, невесть откуда взявшимся во дворе деревенского дома.

— Он был похож на снежного человека, — сказала Злата.

— Очень странно… — пробормотал маркиз.

В этот момент в комнату вошла служанка с подносом, на котором стоял бокал с водой.

— Что это? — взяв бокал в руки, спросила Злата.

— Снотворное. Оно поможет тебе быстро восстановить силы. Девушка поставила бокал на поднос.

— Спасибо, я лучше сама. Снотворное действует на меня странно. Появляются симптомы лунатизма: я куда-то иду, чего-то делаю, а потом ничего не помню.

— Не бойся. Ты будешь все время под присмотром. Это не только снотворное, это еще и лекарство. Выпей…

* * *

Зал, где за круглым столом разместились около двадцати человек, вполне обычных на первый взгляд людей от сорока до шестидесяти лет, с полным правом можно было назвать рыцарским. Старинное оружие на стенах, старинные портреты людей в доспехах, с лицами, удивительным образом похожими на лицо хозяина замка, пара манекенов, больше похожих на чучела, облаченные в железо…

— …Еще одна корректировка памяти ничего не даст, — говорила эффектная брюнетка с короткой стрижкой — единственная женщина за столом. — Может опять возникнуть ситуация, подобная той, о которой рассказал Михаил: кто-то опять залезет в мозги Черного Охотника и он опять выйдет на тропу войны с Хранителями…

— Что ты предлагаешь? — спросил мужчина спортивного вида и поправил очки в тонкой золотой оправе.

— Смерть! — был короткий ответ.

— Мама! — воскликнул Михаил.

— Да, смерть! — твердо повторила женщина. За столом повисло тягостное молчание.

Сергей покачал головой и в очередной раз украдкой с интересом осмотрел присутствующих. Обычные люди, только у всех какая-то непонятная усталость в глазах, и у каждого на руке перстень с черным треугольным камнем. Все эти люди были заодно! Их объединяла общая тайна. Но… Оказывается, у Хранителей были тайны и друг от друга! Когда Сергей вышел из комнаты, отведенной ему для отдыха, он невольно подслушал разговор, который маркиз вел с какой-то женщиной. Сергей искал Михаила или Злату, заглядывая во все помещения подряд… Открыв очередную тяжелую дубовую дверь, не издавшую ни скрипа, и убедившись, что за ней никого нет, молодой человек хотел пойти дальше, но тут вдруг услышал из смежной комнаты женский голос:

— Почему ты не сказал об этом тогда, Жан?!

На вопрос женщины ответил мужчина — это был маркиз:

— Потому, что пришлось бы рассказывать все про наши эксперименты. Я нарушил запрет плюс потратил золото, принадлежавшее всем! Я украл это золото! Понимаешь? Украл! Но дал себе слово, что верну его, как только… Тогда… тогда нас осталось только двое: я и Эва. Все остальные были уже мертвы. Я испугался. Впервые в своей жизни испугался. Я умолял ее остановиться, но она отказалась. Она сказала, что нашла другой путь, что теперь «поле» не только концентрируется, но уже и стабилизируется в этом состоянии на несколько часов… Пока… Но я уже ни во что не верил, только в смерть! Смерть! Они шли на запах смерти! Вот ответ на вопрос: кто? Вспомни… — Жан назвал несколько имен. — Там всегда были трупы, потому что они все хотели покончить с Охотником!

— Это Охотник хотел покончить с ними и покончил!… И только сейчас выясняется, как именно!

— Ты не поняла, Сюзи!… Это его оправдывает!

— Нет, это ты не понял!… Постой… Кажется, сквозняк… Проверь-ка…

Что должен проверить маркиз, Сергей слушать не стал. Он сорвался с места, успел спрятаться в соседнем помещении, а потом тихонечко перебраться в свою комнату.

— Хорошо, — прервал маркиз затянувшуюся паузу. Он обвел взглядом собравшихся в рыцарском зале и тихо добавил: — Вернемся к этому вопросу позже… Потому что… У нас неожиданно появилась еще одна тема для непростого разговора… Пришельцы!…

Слово «пришельцы» произвело на всех большое впечатление.

Когда всеобщее возбуждение улеглось, маркиз Маже вкратце пересказал присутствующим то, что услышал от Златы.

— Похоже, это те самые пришельцы, о которых ты мне рассказывал, отец! Помнишь? — сказал Михаил.

Мужчина в золотых очках кивнул.

— Все правильно… По закону подлости так и должно было случиться: ждали одних, а прилетели другие! Я всегда был против этих дурацких пирамид с их сигналом о помощи, — сказал кто-то.

Все посмотрели на Сергея.

— Да я-то здесь при чем? — не выдержал тот.

— А при том, молодой человек, — ответил за Хранителей Жан, — до вас, я чувствую, или не дошло, или ваш французский не так хорош… Вы, скорей всего, последнюю неделю на свете живете.

— Поставить в известность общественность! — хлопнул Сергей ладонью по столу. — Пусть государства объединятся, как в том фильме… помните… и дадут отпор межпланетному агрессору!

— Молодой человек, это не кино. Что вы скажете своей общественности? Кто поверит хоть одному вашему слову? Даже здесь, за этим столом, среди людей, которые сами… и то звучит неправдоподобно: пришельцы, планетарные войны, конец света…

— Может быть, отдать им кристалл? Пусть подавятся! — предложил один из Хранителей.

— Дело уже не в кристалле. И даже не в том, что они видят в нас своих могильщиков. Это месть! Элементарная, заурядная, вульгарная, пошлая месть! — сказал другой.

— А что, если запустить Большой генератор?

— Боже, только не это!

— Спокойно, мадам! Почему бы и нет? Ну, состаритесь вы еще лет на десять… на вид. И мы вместе с вами… Но что в действительности нам даст генератор? И в каком состоянии он сейчас?

— Я был там месяца три назад. Купол под многометровым слоем снега… Вход в тоннель мне найти не удалось…

— Так что же, погибать? — не выдержал Сергей. Вновь повисло тягостное молчание.

— Эвакуация…

— Бросить все?! Это бессмысленно… И нечестно. Да, погибать! Мы должны разделить общую участь.

— Вопрос философский… Но лично я предпочитаю тянуть как можно дольше. Может быть, нам повезет: найдем какую-нибудь подходящую планетку… там или там… и начнем все сначала.

— Уйти незамеченными все равно не удастся… А вот переждать год-другой, а то и дольше можно.

— Найдут… Кстати, а как они нашли эту девушку… Злату? Жан выпрямился в кресле.

— Если они нашли ее тогда, то найдут и сейчас, — медленно проговорил он.

Все Хранители тут же повскакали со своих мест.

— Только без паники! — крикнул маркиз, и в этот момент замок Маже содрогнулся от мощного взрыва. Из всех щелей рыцарского зала вырвалась многовековая пыль. Со стен с мелодичным звоном посыпалось старинное оружие. С ужасным грохотом опрокинулись на каменный пол чучела, облаченные в доспехи.

Тут же прогремел еще один взрыв. Окна, больше похожие на бойницы, озарило пламя пожара.

Но никто из Хранителей и не думал поддаваться панике.

— Командуй, Жан, — спокойно сказала брюнетка. Маркиз кивнул, быстро подошел к одной из стен, в которой оказался хорошо замаскированный тайник, а в нем легкое и тяжелое пучковое и обычное огнестрельное оружие.

— Пучковое оружие не брать! Возможна дезинтеграция! Только огнестрельное! — предупредил Жан.

— Дезинтеграция?! – донеслось со всех сторон одновременно.

— Я все потом объясню! — пообещал Жан. — Сейчас главное выкарабкаться отсюда!

Через минуту все Хранители и Сергей были вооружены. Ему достался неподъемный ствол, больше похожий на портативную пушку.

— Стреляет фугасными снарядами. Вот здесь дергаешь, здесь нажимаешь, — быстро подсказал Михаил.

В этот момент в зал ворвалось несколько фигур в черном. Это было так неожиданно, что никто ничего не успел сделать. Ствол в руках Сергея как раз был направлен в ту сторону, палец сам собой нажал гашетку, и одна из стен обрушилась на непрошеных гостей, накрыв всех, кто был в зале, облаком дыма и колючей пыли.

— Схватываешь на лету, — чихая, похвалил выстрел Михаил. Жан отдавал приказания, выкрикивая имена, ни одно из которых, как заметил Сергей, не совпадало с именами, произносимыми во время разговора за столом.

— …В южное крыло!… В северное крыло!… Вниз!… Не дайте им подобраться к ангару!

Последнее приказание, которое маркиз отдавал уже под звуки разгоравшегося в разных местах замка боя, получил Михаил. Сергей стоял рядом и жадно ловил каждое слово.

— Возьмешь Злату, своего друга — и в капсулу. Мы прикроем и уйдем подземным ходом… Ждите нас…

В этот момент снова что-то где-то взорвалось, и Сергей не расслышал, где же они должны ждать всех остальных.

— Злата наверху, в спальне, рядом с ангаром… — закончил Жан. — Я, как назло, дал ей большую дозу снотворного.

До спальни, куда вела лестница прямо из рыцарского зала, Михаил и Сергей добрались в одно мгновение.

Злата лежала на широкой кровати с балдахином. Возле кровати сидел Ральф. Шерсть на нем стояла дыбом, он скалился и рычал. Михаил, не обращая внимания на волка, подхватил девушку в просторной полосатой пижаме на руки.

По коридору они, как могли быстро, направились к ангару. Волк, поджав хвост, трусил за ними. Здесь звуки боя были еле слышны: окон не было, а в узкие окна в комнатах не смог бы пролезть даже ребенок. Сергей повесил оружие на плечо и хотел помочь нести Злату.

— Держи пушку наготове, — приказал ему Михаил.

— Откуда этим чертякам здесь взяться? — проворчал Сергей, но подчинился.

Они открыли потайную дверь ангара, вошли внутрь — зажегся свет, и вдруг у противоположной стены появились две черные фигуры, словно материализовались из воздуха.

Спасло то, что один из пришельцев дико заорал: его рука и плечо оказались в стене, моментально раскалившейся докрасна. Второй на мгновение замешкался, не зная, что делать, и этого мгновения вполне хватило Сергею, чтобы выстрелить. Полстены с грохотом вместе с пришельцами мгновенно рухнуло наружу, и пол качнулся. Сквозь дым и пыль Сергей увидел офомную розовую луну, повисшую в небе над полоской леса. Тут же луна исчезла — ее заслонил вдруг очередной черный, невесть откуда взявшийся… Шикнуло оружие в его руках, но за мгновение до этого Сергей успел выстрелить сам и тут же, вскрикнув, выронил ствол: чужой заряд попал ему в руку. Самого стрелявшего выбросило, разорвав на части, следом за двумя его приятелями.

— В капсулу! — крикнул Хранитель.

Морщась от боли, Сергей запрыгнул на место второго пилота, вслед за ним прыгнул Ральф, верх капсулы захлопнулся, и она устремиться в небо.

— Пронесло… — выдохнул Сергей. — Что это была за чертовщина? Откуда они появились?

— Обычная телепортация…

— Понятно… — протянул Сергей и тут же крикнул: — Ты что делаешь?

Михаил развернул капсулу на сто восемьдесят градусов и понесся на одну из стен замка.

— Я не могу бросить его! — крикнул он в ответ. Короткий луч унесся вперед, проделав брешь в старинной кладке. В нее, своротив корпусом пару глыб, торчавших как сломанные зубы во рту великана, влетела капсула и мгновенно сбросила скорость до нуля.

В плотной пелене дыма и пыли не было видно, куда они, собственно, попали. Верх капсулы отъехал, и на колени Сергею полетел гранатомет…

— Следи за дверью… Михаил выскочил наружу.

Сергей повел полуослепшими от боли глазами — рана давала о себе знать — и наконец в полумраке нашел дверь с полоской света под ней. Он взял оружие в левую руку и прицелился. За дверью были слышны выстрелы и удаляющиеся крики…

Что-то плюхнулось на место рядом с Сергеем, он скосил глаза.

— Красавчик! Откуда?

На переднее сиденье запрыгнул Михаил. Узкая полоска света под дверью неожиданно стала быстро расти, верх капсулы поехал, и в его край вдруг ударилось что-то огненное, рассыпавшееся тысячами ослепительных брызг. Сергей выстрелил в ответ. Дверь мгновенно скрылась в огне, сверху посыпались камни, глухо забарабанив по корпусу. Верх закрылся, капсула, подпрыгнув, развернулась на месте. Михаил дал залп, расширив брешь, и рванул вперед. На терминале заднего обзора, словно карточный домик, складывался замок Маже, запуская в ночное небо миллионы искр, как миллионы маленьких ракет…

— Вот теперь точно пронесло!

Они какое-то время летели над автострадой — низко-низко, обгоняя одну машину за другой, но не слишком увлекаясь. Капсулу вполне можно было тоже принять за автомобиль… только без колес. Когда стало ясно, что «хвоста» за ними нет, Михаил мгновенно взмыл вверх.

— Я представляю лица тех, кто остался внизу, — прокомментировал его маневр Сергей.

Вскоре на одном из терминалов показалась хорошо угадываемая прибрежная полоса, и через минуту вокруг был уже один океан.

— Куда мы теперь? А, понял… Курс на Америку?!

— Уже прилетели, — сказал Михаил и направил капсулу резко вниз.

Сергей не успел даже вскрикнуть, как они врезались в волны Атлантического океана и, не сбавляя скорости, понеслись ко дну. Все терминалы закрыл непроглядный мрак.

— Ты что, с ума сошел?! – закричал Сергей, когда вновь обрел дар речи.

— Все в порядке, старичок. Любуйся пейзажем. Я даже могу сбавить скорость и дать полный свет.

Михаил действительно сбавил скорость и включил источники света. На одном из терминалов, словно в иллюминаторе, в мощном луче замелькали морские обитатели от крохотных рачков до гигантских змееподобных монстров.

— Мы все еще на Земле? — удивлялся Сергей, разглядывая существо, напоминавшее дракона, которое попало в свет луча. — Куда мы, собственно?

— В прошлое. Смотри и молчи.

Десантная капсула достигла океанского дна и поплыла над ним на высоте нескольких десятков метров. Дно было словно отутюжено. Растительность отсутствовала — слишком большая глубина. Изредка в луч света попадала какая-нибудь удивительная рыба, непременно огромных размеров. Иногда на дне возникали и тут же пропадали останки кораблей… И вдруг дно словно провалилось. Они оказались над бездной, черной, непроглядной. У Сергея от неожиданности даже екнуло сердце.

Михаил направил капсулу круто вниз.

Оказалось, что у бездны тоже есть дно. Оно было испещрено дырами, в одну из которых и нырнул Михаил.

— Фантастика! — изумился Сергей, когда капсула преодолела короткий тоннель и Михаил отключил источники света. — Что это?

Вдалеке в абсолютном мраке мерцала цепочка огней. Михаил вновь задействовал источники света.

— «Наутилус»! — вырвалось у Сергея.

— Обижаешь. Звездолет. «Прометей».

Он направил капсулу в открытый причальный отсек. Проплыл над несколькими «жуками», припорошенными донными отложениями, и оказался у шлюзовой камеры. Через несколько минут они попали в хорошо освещенный складской отсек, уставленный когда-то очень давно контейнерами, но сейчас совершенно пустой.

Михаил открыл, фонарь, выбрался наружу. Ральф тут же занял его место — рядом со Златой.

— Отличная машина, — погладил Сергей капсулу. — Чем стреляет?

— Пучковое оружие…

— Пучковое? Так чего же мы за огнестрельное схватились?! В тайнике этого пучкового оружия было навалом!

— Все дело в Злате, в ее способности концентрировать «поле»… Когда она находится в закрытом пространстве, оружие работает…

— В каком еще пространстве?

— Слушай, не приставай! Дай прийти в себя… Из такой переделки выбрались…

— Ого! Почти футбольное поле… — сказал Сергей, оглядываясь по сторонам. — Это и есть место сбора?

Михаил ничего не ответил. Он склонился над Златой, внимательно осмотрел ее. Волк незлобно зарычал.

— Он спрашивает: что с ней? — перевел Сергей.

— Переведи ему: все нормально, спит. Давай займемся твоей раной.

Михаил произнес вслух непонятную фразу, и вдруг в его руке появилось нечто, сильно напоминавшее оружие.

— Как это? — не понял Сергей. — Что это?

— Все еще удивляешься? Давай руку. Да не бойся, это обычный инъектор. Сделаю тебе комплексную прививку, и все… Теперь — Красавчик… — Михаил повернулся к нему.

После прививки Сергей сразу же почувствовал облегчение.

— А Злата? Мы что, оставим ее здесь? — спросил он. — Что с ней?

— Ничего страшного… Скоро должны появиться наши, тогда и будем устраиваться…

Подумав, Михаил снял с пальца перстень и надел его на палец Злате.

— Вот теперь все правильно!

Ральф остался внизу, а Хранитель и его напарник понесли Красавчика подлинным закругленным переходам, поднимаясь с одного уровня на другой. Они занесли его в отсек, посередине которого было возвышение, похожее на ложе. Михаил указал на него глазами.

— Давай сюда. Здесь он у нас обретет наконец-то покой. — Они уложили Красавчика. Михаил стянул с него простыню, в которую тот был завернут, встал у изголовья и закрыл глаза.

— Что ты делаешь? — не выдержал Сергей.

— Не мешай, дай сосредоточиться.

Около минуты Михаил стоял неподвижно, напоминая Сергею экспонат из музея восковых фигур. Наконец он открыл глаза.

— Ну вот и все, — сказал Хранитель. — Теперь можно оставить его без присмотра, ни о чем не беспокоясь. Пойдем проверим, на месте ли одна вещица.

Сергей протянул руку к плечу Красавчика и наткнулся на невидимую преграду.

— Защитный экран. Он же — энергетический колпак, он же — питательная среда для тела, — пояснил Михаил. — Его легкие, почки, печень и так далее… В свое время… Ну да это уже другая история. Расскажу как-нибудь при случае. Тронули.

Они вышли из отсека.

— У меня такое ощущение, что за нами следят, — сказал, оглядываясь, Сергей.

— Ерунда. Здесь всегда такое ощущение.

— Слушай, Михаил, кроме твоего питательного экрана, здесь есть еще что-нибудь питательное? Я такой голодный и усталый, как спортсмен после трех марафонских дистанций. В замке дали пару галет, от которых у меня еще тогда аппетит разыгрался…

— Сейчас что-нибудь изобразим.

Михаил вошел в какую-то каюту, дверь в которую открылась сама. Каюта напоминала собой уголок в каком-нибудь зажиточном доме времен античности: мраморный мозаичный пол, стены, украшенные фресками с батальными сценами, ниши с бронзовыми статуями богинь и богов, низкий огромный стол с перламутровой поверхностью, низкие кушетки, на которых, наверное, было неудобно сидеть, но возлежать на них наверняка было одно удовольствие.

— Нравится? Дизайн мой!

Михаил подошел к одной из статуй — обнаженной, хорошо сложенной женщине с кувшином на плече, — привстал на цыпочки, дотянулся до кувшина и достал оттуда небольшой черный прямоугольный предмет.

— На месте, — с удовлетворением сказал он.

— Что это такое? — поинтересовался Сергей.

— Это называется «книга». Или попроще — устройство. Здесь записаны все коды, которые воспринимает «поле желаний».

— Если ты думаешь, что я хоть что-нибудь понял, то ты ошибаешься. Ни хрена я не понял!

Михаил внимательно посмотрел на Сергея.

— Вообще-то это как бы секрет. Но ты и так уже слишком много знаешь. Тебя либо надо кончать побыстрей, либо посвящать в Хранители. Смотри, — подозвал он Сергея к себе. — Самый простейший способ управления «книгой»…

Напарник Хранителя быстро уловил суть дела и долго перелистывал «книжные» страницы, пока не наткнулся на то, что искал.

— Слушай, это все можно есть? Вроде как живность не наша, не земная…

— Все съедобно… Еще и пальчики оближешь.

Через несколько минут перламутровая поверхность стола ломилась от яств.

— Нам никогда этого не съесть, — ужаснулся Михаил. — Зачем столько-то?

— Всю жизнь мечтал посидеть именно за таким столом, на котором горы еды. Он мне даже по ночам снился.

Молодые люди вымыли руки в серебряном тазу и сели за стол.

Налив вина в золотые кубки, они чокнулись, и в этот момент Михаил неожиданно полетел с кушетки. Сергей полетел вслед за ним. За Сергеем полетели все блюда, которыми он во множестве уставил стол, начиная от неизвестного животного, запеченного в чем-то похожем на сахар, и кончая ягодами, напоминавшими клубнику.

В один момент они оказались облитыми с ног до головы соусами, вином и жиром. Михаил получил удар кувшином с вином в голову, Сергей — ребром огромного, золотого блюда в живот. Корпус звездолета мелко трясло. Резкий крен, который бросил все, что можно было, в один угол, стал медленно выпрямляться. Появилось ощущение дополнительной силы тяжести.

— Что это? — спросил Михаил.

— Тебе лучше знать, что это… Но по-моему, мы всплываем.

— Всплываем? Взлетаем! Неужели ты был прав и мы здесь не одни?…– Михаил выхватил пистолет. — За мной! Живо!

С трудом преодолевая все нараставшую силу тяжести, он поднялся на ноги и пошатываясь вышел вон. Сергей, чертыхаясь, последовал за ним. Они нашли узкую, крутую винтовую лестницу и начали карабкаться вверх. Вибрация усилилась.

— Куда мы? — прохрипел Сергей, с трудом ворочая одеревеневшим языком.

— В рубку… управления!… Они там!

Вибрация стала еще сильнее. Михаил и Сергей не могли уже идти, они ползли на четвереньках… В тот момент, когда до цели оставалось буквально рукой подать, на них навалилось нечто, вдавившее обоих в пол. Ощущение было такое, словно на тело сбросили железобетонную плиту… нет, десять плит…

Михаил почувствовал, как захрустели его косточки, не выдержал боли — хотел закричать, не смог и потерял сознание.

* * *

Возвращение было таким же мучительным. Каждую мышцу сводило от боли, каждая косточка, казалось, была раздроблена в порошок. Хранитель открыл глаза, застонал. Рядом кто-то застонал ему в ответ. Первые несколько минут было так плохо, что он не мог пошевелиться. Но постепенно боль затихла, вернулась способность двигаться.

Михаил с трудом сел, прислонился спиной к переборке. В метре от него лежал Сергей. Его глаза были открыты и смотрели на Хранителя.

— У тебя щека в крови, — сказал Сергей совершенно нормальным голосом и моргнул.

Михаил вздрогнул.

Сергей подполз к Хранителю, сел рядом.

— Может, объяснишь, что произошло?

— Я знаю только одно: мы уже не на дне Атлантического океана. И даже, что всего вероятней, уже не на Земле. А где — сейчас попробуем выяснить.

Михаил подгреб ногой пистолет, взял в руки, проверил.

— То есть как не на Земле? Почему не на Земле? Я не хочу! — дошли до Сергея слова, сказанные Михаилом.

Хранитель поднялся. Сергею ничего не оставалось делать, как подняться вслед за ним.

Дверь в рубку управления беззвучно открылась. Михаил ворвался в нее с оружием наготове. Его напарник шел след в след, умело прячась за его спиной.

Сделав несколько шагов вперед, оба остановились, невольно попятились и вновь остановились.

В рубке никого не было. В жидком свете можно было разглядеть несколько пустых кресел, повернутых в разные стороны. Но на кресла и освещение Хранитель и его напарник обратили внимание в последнюю очередь. Повсюду, куда ни падал взгляд, чернела бездна — космическая бездна.

Первым в себя пришел Михаил.

— Ну вот, — сказал он, — я оказался прав. Мы в глубокой… в глубоком космосе.

— Я немного недопонимаю… Что это значит?

— Это значит, что сегодня ты видел Землю в последний раз.

— В последний? Ты сказал: «в последний»?…– Сергея закачало. — Мне срочно нужно сесть.

Напарник Хранителя, словно пьяный, доковылял до ближайшего кресла, повернутого к нему спинкой, обогнул, но не сел, а проворно отскочил в сторону.

— Здесь кто-то есть!

В два прыжка Михаил оказался рядом.

— Так вот кто управлял звездолетом! Как она смогла? Как? В кресле, поджав под себя ноги, положив голову на плечо, мирно спала… Злата.

ГЛАВА 22

Утро выдалось на редкость приветливым. Жаркие солнечные лучи быстро расправились с туманом, обнажив огромное пространство, выбранное капитаном Эриксоном — Великим джадом Атлантеи как поле решающего сражения со стосорокатысячной армией Чаминга.

Днем раньше, как и задумывал Пол, прошла операция по отсечению пятнадцати отрядов, пробиравшихся через горы, от четырех самых крупных, уже соединившихся и направлявшихся по берегу океана к перешейку. Все прошло не совсем гладко. С помощью фугасов, которые с трудом, по памяти восстановив несколько старинных рецептов, изготовили химики, предполагалось завалить ущелья и естественные тоннели на пути следования колонн. Но из всех фугасов взорвался только один, да и то сделанный не химиками, а каким-то подрывником-любителем. Завалы фактически пришлось делать вручную. Удалось остановить продвижение только части армии Чаминга. Около пятидесяти тысяч воинов прорвались сквозь все преграды и все-таки слились с основными силами. Таким образом, на одного геянина приходилось почти два аргуна.

Мысль о фугасах была находкой, сулившей мгновенную победу над врагом. Но старинные алданианские и прочие рецепты, как оказалось, не работали в земных условиях. Тот единственный взрыв в горах, унесший жизни тысяч аргунов, унес с собой и жизнь подрывника-любителя, изготовившего нормальный фугас. А любитель, в свою очередь, унес с собой секрет изготовления взрывного устройства.

Эриксон отдал приказ химикам: повторить, докопаться до этого пресловутого секрета. Химики попросили два дня. Но через два дня Чаминг должен был быть уже под Туату — его армия продвигалась быстрее, чем рассчитывал капитан. Эриксон вынужден был дать бой, который мог быть совершенно не нужен, будь у геян еще немного времени для изготовления фугасов.

Эриксон еще раз окинул взглядом поле предстоящей битвы и еще раз согласился сам с собой, что место выбрано верно: открытое пространство, где так искусно можно расставить ловушки Чамингу, хаотичное нагромождение камней, которые не дадут аргунам использовать свою конницу… Все должно было решить искусство владения холодным оружием, и в этом искусстве — капитан был уверен — они превосходили своего врага.

— Я их вижу! — услышал Эриксон по общему каналу голос наблюдателя и невольно поднял глаза. В небе серебряной, ослепительной точкой зависла десантная капсула.

Капитан, поскрипывая кожаным панцирем со множеством позолоченных защитных металлических пластин, подошел к своей капсуле номер семнадцать, наклонился и заглянул внутрь. Алые перья на его шлеме, украшенном золотыми крыльями, тоже наклонились вниз — Пол отвел их рукой в сторону. Несколько зондов разведчиков, следивших за передвижением аргунов, непрерывно передавали крупные и общие планы по всем каналам связи. Эриксон увидел человека в черном десантном комбинезоне, верхом, возглавлявшего бесконечную, хорошо выстроенную колонну. На человеке была уже ставшая привычной черная повязка, закрывавшая по самые глаза нижнюю часть лица.

— Чаминг… — прошептал капитан.

И, словно услышав его, черный всадник помахал рукой.

— Наглец, — вырвалось у Эриксона. — Идет не таясь…

— Через полчаса он будет здесь, — сказал подошедший Петр Мейси, люди которого — и лично он сам — отвечали за безопасность джада во время битвы. — Авангард аргунов уже занял боевые позиции. Может быть, атаковать их… для разминки?

Капитан внимательно посмотрел на командира дисциплинарной службы. Его начищенный до блеска шлем без забрала весело блестел на солнце, панцирь превращал и без того не худенького Петра просто в гиганта. Алая короткая туника, ослепительно белый плащ — все это делало его похожим на кого угодно, только не на члена экипажа транс галактического экспедиционного крейсера.

Левая рука Мейси спокойно лежала на рукояти короткого прямого меча, спрятанного в богато украшенные ножны. Взгляд у Петра был прямой, спокойный — воин! Настоящий воин!

— Не хотел бы я скрестить с тобой мечи, — произнес Эриксон. — А разминки никакой не надо… Не хватало только вспугнуть Чаминга. Пусть подтягивается…

Восьмидесятитысячная армия геян уже была построена. Впереди с большими выпуклыми прямоугольными щитами стояли фалангисты. Они с помощью своих длинных копий должны были свести на нет первый, самый яростный натиск аргунов. Как только бой перейдет в ближний, копьеносцы станут обычными пехотинцами, вооруженными мечами и маленькими щитами, которые были укреплены у них за спинами.

На флангах, защищенные щитами фалангистов, расположились лучники. Их задача — осыпать стрелами приблизившихся на выстрел врагов. Проблем с боекомплектом у лучников не должно было быть никаких: «поле» обеспечит любую потребность в стрелах. На случай все того же ближнего боя лучники тоже должны были взяться за мечи.

В центре, за фалангистами, сосредоточились главные силы геян — тяжелая пехота. У каждого — прочный панцирь, шлем с забралом, украшенный белыми перьями, меч, железный наручник на левой руке, железные подколенники на обеих ногах, десять дротиков за спиной, обоюдоострый кинжал в ножнах. Рассчитывать на «поле» во время битвы, когда ситуация будет меняться каждую секунду — ведь стоять и ждать, когда прибудет «заказ», не позволит враг, — им не приходилось. Надежда у тяжелой пехоты была только на собственные силы. Кое-кто из людей Эриксона был «вооружен» еще и инъекторами, заряженными большой дозой препарата, способного мгновенно вывести из строя даже самого сильного аргуна.

Как только стало понятно, что стычки на мечах не избежать, Эриксон еще раз вернулся к вопросу: во что одеть армию? Что предпочесть: панцири или десантные комбинезоны, которые как амуниция для ведения боя на мечах в принципе ничем не отличались от скафандров?

Комбинезоны были достаточно прочными, чтобы защитить тело от открытых ран, но слишком эластичными. Сильный удар мечом по ключице ломал кость, как сухую ветку, выводя солдата из строя. Капитан вспомнил Эву, которой комбинезон спас жизнь, защитив от аргунских стрел, но не смог уберечь от многочисленных переломов, вызвавших разрывы внутренних тканей…

Сильный удар мечом по ключице, защищенной прочным панцирем, не приносил абсолютно никакого вреда. Но оставались открытыми руки и ноги. Усиление комбинезона панцирем, наручниками, наколенниками приводило к сбою системы внутреннего микроклимата, что тоже очень быстро выводило солдата из строя — он получал тепловой удар. Избежать подобного можно было только одним способом: сделать разрезы. А это те же самые открытые участки тела!… Взвесив все «за» и «против», Эриксон выбрал панцири, а к ним короткие алые туники с золотой каймой, белые плащи и белые с алыми перья…

«В конце концов, — повторял про себя капитан, — все равно победит тот, кто лучше подготовлен. Кто лучше владеет мечом».

А подготовка геян, судя по тем «показательным» боям, которые Жан провел в лагере аргунов, была отменной. Именно с помощью командира десантников были сделаны программы физических стереотипов владения всеми видами холодного оружия. Программы моментально размножили, их быстро изучили все в Атлантее и поддержавшие капитана континентальные поселенцы, способные держать оружие. Более того, каждый из будущих солдат прошел полную десантную обработку, получив все положенные прививки, включая и фотопрививку тоже.

Но армия Эриксона, пусть даже хорошо обученная, хорошо вооруженная и физически крепкая, составила всего около восьмидесяти тысяч человек.

Такой армии было, конечно, недостаточно для того, чтобы одержать полную победу над стосорокатысячнои армией Чаминга, тоже отлично обученной, не ведавшей ни страха, ни жалости. Но шансы на победу — реальные шансы — были. Эриксон очень надеялся на Жана Браге и Александра Полонского, которые еще ночью заняли свои боевые позиции и теперь ждали только приказа Великого джада о вступлении в бой.

Пол в который раз украдкой бросил взгляд туда, где сидели в засаде командиры… Ему очень хотелось спросить у обоих, как дела, но это могло демаскировать его людей: Чаминг прослушивал эфир. Капитан ограничился одним только взглядом. Там, куда он посмотрел, было пусто и голо…

Меньше чем через полчаса полоска горизонта из светлой стала черной — там остановилась армия Чаминга, который, видимо, был п растерянности и решал вопрос: отступить или принять бой на пространстве, где он не сможет развернуть конницу — свое главное преимущество.

Внимательно осмотрев место предстоящего побоища, Чаминг принял решение.

По тому, как он начал раздавать приказания своим порученцам, как все пришло в движение, капитан понял, что вызов принят…

Аргуны пошли вперед тремя колоннами, вслед за которыми развернулись шеренги с копьями наперевес. Те, кто находился впереди, чья задача была проста — сделать проходы в фалангах геян, не могли не понимать, что идут на верную смерть от копья или стрелы. Но казалось, слово «смерть» им неведомо. Казалось, они озабочены только одним: как удержать идеально ровный строй на усеянном камнями пространстве. Развевавшиеся на ветру алые плащи и разноцветные перья, сверкавшие на солнце металлические детали амуниции, ритм, который аргуны отбивали для самих себя ударами мечей о щиты, — все это могло поколебать стойкость кого угодно, но только не людей Эриксона.

Они сошлись со звуком, который, наверное, издает лавина, сходящая с горы в самый триумфальный миг своего сокрушительного скольжения к подножию.

Тысячи щитов разом ударились о тысячи вражеских щитов. Тысячи глоток изрыгнули одновременно слова проклятий, а которых потонули крики первых убитых и раненых. Землю накрыла густая тень, отброшенная бесчисленным количеством стрел, взметнувшихся с обеих сторон в небо…

Эриксон стоял на возвышении в нескольких десятках метров от своего арьергарда и хмуро наблюдал за ходом сражения. Иногда он снимал шлем, украшенный перьями, и надевал другой — десантный и вдруг словно оказывался в самой гуще дерущихся: крепкий запах пота, сладковатый запах крови, перекошенные яростью лица, мелькавшие перед глазами руки с почерневшим от крови оружием.

В поле его зрения случайно попал главный мусорщик Семен Выпивайко. Он обрушивал меч на головы воинов в белых и голубых туниках и вновь и вновь повторял растянутую на два, по количеству слов, удара фразу:

— Будет… чисто… Будет… чисто…

Пол видел, как впилась ему в шею стрела. Выпивайко резким движением выдернул ее и рухнул на землю…

Капитан ничем не мог помочь ему. Как не мог помочь уже тысячам убитых и раненых, стоны которых превратились в сплошной гул, прорывавшийся сквозь звон нашедших друг друга мечей.

Пол душой рвался туда, где шла сеча, где решалась судьба Атлантеи, где погибали его — ЕГО! — люди. Но он руководил сражением, а потому оставался на месте, стараясь не пропустить момент, когда нужно подать сигнал Полонскому и Жану Браге: ударить по аргунам с той стороны, откуда удара они никак не ждут.

И такой момент настал. Люди Чаминга смяли фалангистов и были встречены тяжелой пехотой, которая держалась очень неплохо, настолько неплохо, что Чаминг вынужден был ввести в бой новые силы, создав вдруг в центре численное превосходство.

Белые туники врубились в ряды алых и стали теснить их. Пол, с десантным шлемом на голове, видел, что на одного геянина приходится по три аргуна. Медлить было опасно. Еще немного, и алые могли дрогнуть, перестать действовать согласованно и тогда исход сражения был бы предрешен.

Эриксон инициировал связь с Полонским.

— Пора, Александр! — коротко сказал он.

Взгляд капитана был направлен на скалу в тылу аргунов, на то место, где прямо из камня росло чахлое деревце. После команды «пора!» вдруг, словно ниоткуда, рядом со скалой, паря в воздухе чуть выше человеческого роста, появилась громада резервного модуля. Мгновенно открылись причальные ворота, и вниз, сразу по нескольку десятков человек, посыпались геяне. Они быстро строились в короткие цепи и тут же бросались в бой.

Это и была домашняя заготовка капитана. Ночью по его приказу от «Геи» отстыковался резервный модуль, который сразу спрятался в гравитационный тайник, став невидимым; и так, невидимым, модель продрейфовал к месту, которое предназначил для него Эриксон.

Появление свежих геян, да еще в тылу, было для Чаминга полной неожиданностью. В причальные ворота полетели тучи стрел, но было уже поздно: весь десант высадился, а резервный модуль взмыл на несколько десятков метров вверх и завис неподвижно.

Теперь алые туники врубились в ряды белых и голубых, и центром сражения стал многочисленный обоз аргунов, стоявший заслоном у кромки загроможденной камнями территории, на которой разворачивались все основные события битвы. Из повозок бросились врассыпную женщины. Эриксону вдруг показалось, что он узнал одну из них…

Она или нет?… Что, если она?…

Капитану стоило больших трудов вновь переключить свое внимание на главное — на сражение.

Обоз аргунов прикрывал небольшой отряд лучников, не очень уверенно владевших клинками. Люди Полонского тут же расправились с ними, но вынуждены были отступить на камни — по ним ударила аргунская конница, остававшаяся до этого момента незадействованной. Конница хотела развить успех, смело, без приказа пошла вперед, но остановилась: с десяток лошадей переломали себе ноги, и воздух, помимо звона клинков, криков живых и раненых, наполнило еще жалобное ржание.

Чтобы как-то исправить свое пошатнувшееся положение, Чаминг приказал всадникам спешиться и вступить в бой — всадники были последним резервом аргунов. Но это позволило только уравнять силы. Настал решающий момент всего сражения. Пришел черед действовать Жану и его людям.

— Жан! — сохраняя спокойствие, сказал капитан. — Давай!

Из резервного модуля, продолжавшего висеть высоко над землей, во главе с Жаном вылетели одновременно несколько сот десантников в тяжелых скафандрах. Все они были вооружены луками.

Десантники по двадцать человек пикировали вниз, делали «залп», взмывали вверх, и тут же вниз устремлялась другая двадцатка. Отстрелявшие лучники быстро получали новые стрелы прямо из «поля» и вновь были готовы к атаке.

Аргуны не дрогнули, нет. Но они начали нести ощутимые потери. У тяжелой пехоты геян словно открылось второе дыхание, она стала теснить пехоту аргунов. Казалось, еще один нажим, еще чуть-чуть — и Чаминг побежит…

Но этого не произошло.

Эриксон как раз надел свой шлем с перьями, сняв десантный, как вдруг перед ним, откуда ни возьмись, вырос гоминид.

Он был почти на голову выше капитана, с раскрытой вонючей пастью, желтыми горящими глазами. Если бы не Петр Мейси, стоявший рядом с обнаженным мечом, джаду пришел бы конец, потому что гоминид тоже был вооружен мечом и уже занес его над головой капитана.

Мейси сделал выпад, гоминид издал предсмертный рык, но вместо того, чтобы рухнуть к ногам Эриксона… исчез!

— Что это? — удивленно спросил Петр.

— Телепортация! — крикнул капитан, мгновенно обнажая меч. — Это — телепортанты! Ну теперь жди их со всех сторон…

Эриксон успел передать по общему каналу, какой сюрприз приготовил им Чаминг, и впервые за эту битву пустил в ход оружие.

Вот когда капитан нашел ответ на вопрос, что означала эта черная шерсть на дне Малого генератора «Прометея». Нет, Чаминг не экспериментировал, как Эриксон, на грызунах. Он все-таки кодировал гоминидов! Ему стал известен секрет телепортации… но откуда?! Был только один источник информации такого рода, недоступный Эриксону: это мозг женщины с чужака, ставшей по прихоти Ивана Сенькова Беллой Эриксон. И если ее память действительно хранила алгоритм, по которому любой живой организм мог приобрести способность к телепортации, то узнать этот алгоритм не мог никто, кроме цептунианина Ивана Сенькова.

Сеньков — Чаминг!

Но… Иван ничего не понимал в клонах, из которых состояла армия Чаминга… Зато в них очень хорошо разбирался генетик Серов. Цептунианин был связан с ним. Чамингом мог спокойно оказаться Назар Серов. А Иван, ставший из друга Эриксона его недругом, мог просто передать Серову-Чамингу секрет телепортации на определенных условиях…

Серов — Чаминг!

Или… Чье же все-таки лицо скрывает черная повязка на человеке в черном десантном комбинезоне? Чье?…

Самым неприятным в телепортантах оказалось то, что было непонятно, убиты они или нет. Как только меч входил в невесть откуда взявшегося гоминида, он тут же исчезал… Телепортанты, как догадался Эриксон, были растворены в «поле» и материализовывались из него не по команде стратега-Чаминга, у которого просто не было физической возможности управлять этим своим многочисленным спецподразделением: он только отдал приказ о вступлении в бой. Ими управляли сами геяне, невольно вызывая на себя телепортантов. Сигналом на вызов могло быть все что угодно: запах пота, звон клинка, победный клич или крик боли… кровь, в конце концов. Скорей всего, убить телепортанта было невозможно. Он просто опять возвращался туда, откуда появлялся, и преспокойно ждал очередного вызова.

Ситуация на поле боя круто изменилась. Люди Эриксона сразу же понесли большие потери. Белые туники прорвались сквозь алые ряды тяжелой пехоты геян, началась обыкновенная драка, и капитан оказался в самой ее гуще. Первые десять минут после появления гоминидов он даже не мог отдать ни одной команды по общему каналу связи, потому что было не до этого. На него насели со всех сторон аргуны, и Эриксон успевал только отбиваться. Если бы не Петр Мейси, который защищал спину капитана, последнему пришлось бы совсем плохо.

— Лучник слева! — кричал Петр, и капитан, мгновенно сделав пол-оборота, прикрывал щитом шею и голову.

— Дротик справа! — в свою очередь кричал капитан, и уже Мейси был благодарен ему за спасенную жизнь.

Очень помогал Жан со своими людьми. Они кружили над полем боя, продолжая наносить урон и отвлекая на себя внимание. Благодаря «летающим лучникам» сопротивление геян не было сломлено. Они сумели выстоять в самые трудные первые минуты после появления гоминидов.

Пол с трудом овладел ситуацией и дал команду войскам подтянуться к нему. Собрав всех в «кулак», Эриксон отдал следующее приказание: отступать к резервному модулю, который отдрейфовал в противоположную от аргунского обоза сторону и снизился. Капитан не знал точно, сколько своих людей он потерял, но все говорило за то, что треть армии все же удастся спасти.

Чтобы дойти до перешейка, Чамингу нужны сутки, — просчитывал Эриксон возможные варианты.

«Этого времени вполне хватит для того, чтобы наконец решить задачу с фугасами. Химики уже близки к этому, разговор идет о часах. С помощью фугасов, размноженных «полем», надо взорвать перешеек, остановить Чаминга, а потом… Потом все десантные капсулы превратятся в носителей взрывных устройств, которые полетят на головы аргунов и их поселения…»

Но это было не столь отдаленное, но все же будущее, а в настоящий момент у капитана и его людей была одна задача: добраться до резервного модуля. Он — спасение и завтрашняя победа!

Капитан приказал охранять подходы к «резервному» Жану и его «летающим лучникам». Они не давали подойти к нему аргунам и не жалели для этого стрел, которые исправно пополняло «поле желаний».

Эриксон передал на Атлантею по общему каналу, чтобы женщины, дети, а также химики, оставленные на острове для работ над фугасами, и десятитысячный отряд тяжелой пехоты — охрана Туату и самый последний резерв геян — не выходили на воздух, а сидели бы в помещениях, и только в герметичных помещениях. Эта была мера предосторожности против внезапного появления в столице и городах-полисах гоминидов-телепортантов. Конечно, капитан беспокоился прежде всего о жене и дочери. Еще ему было бы невыносимо больно потерять Эву, своего первого помощника, верного друга и человека, который любил его ни за что — просто так. Раненую Эву он оставил на Сюзи… Да… еще Сю… Ее гибель тоже огорчила бы Эриксона. Она ведь была ему не чужая…

А что до остальных островитян… Все они — верноподданные слуги Великого джада, жизнь которых принадлежала ему…

Пока на Атлантее было спокойно. Видимо, Чаминг не хотел распылять свои силы или ему самому нужны были женщины, дети, остров и вообще весь мир.

До резервного модуля Эриксону оставалось совсем немного, когда перед ним оказался очередной аргун, почему-то без шлема. Видимо, шлем был потерян в бою. Пол взглянул аргуну в лицо, не прикрытое забралом, и чуть не оступился на камне: перед ним стоял Федор Шумаков — командир биологов, погибший в стычке с гоминидами тогда, в день похищения Беллы.

— Федор! — вырвалось у Эриксона.

Федор молча обрушил на капитана меч. Пол едва успел отразить удар, но он был настолько сильный, что меч Эриксона вылетел из его руки. В левой руке капитана был только щит, и следующий удар Шумакова капитан отразил уже щитом…

— Федор! — крикнул капитан. — Это я, Эриксон!

Еще один мощный удар, расколовший щит пополам, обрушился на капитана. Оставался только нож, прикрепленный к голени, но тянуться за ним не было времени. Мейси помочь не мог. За спиной капитана так гремела сталь, что было понятно: Петр отбивается от десяти аргунов, не меньше. И вокруг шла такая рубка, что секунда, потраченная на взгляд в сторону Великого джада, могла стоить жизни любому из его подданных.

Пол сделал шаг назад и оступился. Он упал, все еще глядя на командира биологов, восставшего из мертвых. Блеснул на солнце клинок…

«Все, — пронеслось в мозгу капитана, — конец приключения!»

Меч, который должен был снести Эриксону голову, вдруг выпал из мгновенно ослабевшей руки клона. Из его глаза, вспенившегося от крови, торчала стрела.

Капитан, подхватив меч и вскочив на ноги, бросил взгляд вверх — ему махнул рукой Жан Браге, паривший над землей. Это он, сделавший меткий выстрел, спас Великого джада от верной смерти. Пол махнул в ответ и воткнул меч в горло появившегося перед ним гоминида, который тут же исчез.

Эриксон еще раз посмотрел вверх: что-то его смутило, когда он благодарил Жана, что-то там, высоко в небе…

Геяне теснее сомкнули ряды и, поддерживаемые «летающими лучниками», отражая яростный натиск белых и голубых туник, еще ближе подступили к резервному модулю. Жан и его люди уже не оставляли своего капитана без присмотра.

А Эриксон все чаще и чаще бросал взгляд на небо.

— Жан, — отбиваясь сразу от трех аргунов, прикрывавшихся щитами от стрел десантников, позвал Эриксон, — что там в небе?

— Не разберу, капитан… Нужен шлем… Сейчас… — Браге замолчал и через минуту вновь заговорил: — Кажется, кто-то поднял в воздух «Прометей»…

— Что?! – не понял капитан.

Он увидел, что Чаминг применил новый тактический ход: все телепортанты-гоминиды вдруг появились в непосредственной близости от причальных ворот, преградив путь геянам, рвущимся на резервный…

— Жан, опрокинь их! — крикнул Эриксон.

Командир десантников тут же кинулся исполнять приказание Великого джада. Но стрелы десантников практически не причинили телепортантам никакого вреда: в них невозможно было попасть. Они не оставались на одном месте больше нескольких секунд, исчезали и тут же появлялись в другом — на метр, на два в стороне.

Значит, предстоял еще бой за резервный модуль — последний и, может быть, самый кровавый…

Капитан уже начал уставать, и это несмотря на полный комплекс подготовки, рассчитанный на самые невероятные нагрузки. Каждый его удар еще был сокрушителен, еще мог уложить наповал аргуна, но силы быстро таяли…

«Прометей», — вспомнил Эриксон слова Жана. — Откуда здесь «Прометей»? Я не приказывал… Или кто-то самовольно… Какая глупость…»

В этот момент густая тень наползла на землю.

Капитан поднял глаза и замер. Тут же кончик меча аргуна впился ему в подбородок, но Эриксон даже не обратил внимания на это незначительное ранение… А аргун, сделавший выпад, не заметил, на что наткнулся его меч, потому что атаковал он по инерции, чуть раньше геянина подняв глаза в небо.

Звон мечей вдруг смолк, и повисла давящая, пронзительная тишина. В наступившем полумраке лица всех только что рубившихся насмерть были обращены вверх.

А там, прямо над полем боя, совсем низко, от горизонта до горизонта, зловеще и неподвижно завис звездолет, очень похожий на «Прометей»…

Но это был не «Прометей»!

ГЛАВА 23

Лицо Златы было безмятежным. Более того, на губах ее играла загадочная улыбка. Ощущение было такое, словно она сыграла с Михаилом и Сергеем какую-то безобидную шутку. Как будто не было сумасшедшего старта со дна Атлантического океана и во время старта их тела не истязала адская боль. Как будто не было убийственной мысли, что они уже не на Земле, и не в пределах Солнечной системы… и даже не в пределах своей Галактики, а черт знает где.

— Она еще и улыбается! — возмутился Сергей. — Наломала дров и еще улыбается! Я домой хочу! На Землю!

Сергей принялся трясти Злату за плечо, невольно заглядывая за широкий оттопыренный ворот пижамной куртки.

— Нервы, однако… — понимающе сказал Михаил. — А что ты скажешь по поводу вот этого? — Хранитель указал на несколько ярких пятнышек, отчетливо видимых на фоне черноты космоса.

Сергей посмотрел на них и в изнеможении застонал.

Прямо по курсу звездолета яркие, с виду безобидные точки вдруг увеличились в размерах и превратились в армаду космических кораблей. Из чрева самого крупного звездолета вылетели сотни штурмовиков, тяжелых и легких, после чего корабль дал по «Прометею» залп.

Это было так неожиданно, что ни Хранитель, ни его напарник не успели ни удивиться, ни испугаться. И само осознание того, что их хотели уничтожить, пришло после, когда были произведены второй, третий и четвертый залпы… Но все заряды, не достигнув корпуса «Прометея», вдруг превращались в облачка и мгновенно таяли.

Пятого залпа не последовало.

Первым дар речи обрел Михаил.

— Кажется, мы напоролись на чью-то флотилию, — сказал он.

— А почему…

— Потому, что при выходе из гиперпространства был поставлен защитный экран.

— А что им…

— Не знаю…

В этот момент один из секторов купола рубки затуманился, стал непроницаем для взгляда, превратившись в подобие вытянутого экрана. На экране, как в нише, в полный рост появился человек на вид лет сорока, в черном комбинезоне, на груди — несколько нашивок и золотых значков, по которым можно было понять: перед ними военный… Может, кто-то из старших офицеров.

Мужчина произнес несколько слов на непонятном языке и чуть подался вперед. У Михаила екнуло сердце — ему показалось, что незнакомец шагнул в командную рубку, но, слава Богу, этого на самом деле не произошло.

— Говорите по-русски! — крикнул Сергей, который, видимо, все еще неадекватно оценивал происходящее.

Офицер в нише замолчал, кивнул, и тут же Хранитель и его напарник услышали голос, доносившийся уже не откуда-то со стороны, а рождающийся прямо в их мозгу.

«Предлагаю вам снять защитный экран, пустить моих людей на борт и выполнять мои дальнейшие приказания, — сказал незнакомец, не открывая рта. — Жизнь гарантирую…»

«Телепатия», — догадался Сергей.

— Кто вы, собственно, такой и что вам, собственно, нужно? — спросил он вслух.

«Не надо говорить вслух! Думайте… Ищите телепатический канал связи. И не отвлекайтесь на посторонние мысли».

Сергей старательно повторил вопросы, которые он задал незнакомцу, только уже про себя. Но потребовалось несколько попыток, прежде чем он нащупал этот самый пресловутый телепатический канал связи. Михаил не произнес еще ни слова, полностью предоставив свободу действий своему напарнику. Злата продолжала безмятежно спать в кресле.

«Зовите меня адмирал Зиу, молодые люди. А нужно мне просто попасть на борт звездолета».

«Зачем же тогда было его обстреливать? А если бы у нас не было защитного экрана, как бы вы тогда попали на борт переставшего существовать по вашей милости звездолета?»

«Обстрел — это недоразумение. Вы попали в зону разгона… И вообще сейчас в этом секторе идут боевые действия. Ваш звездолет был оценен корабельной системой как «враг». К счастью, все обошлось… Я вовремя понял, что вы не имеете к Третьей Империи, с которой мы воюем, никакого отношения».

«Все вроде складно… Но зачем вам нужно попасть на наш звездолет?» — продолжал задавать вопросы Сергей.

Адмирал продолжал терпеливо отвечать на них:

«Если мы не займем его, он неизбежно перейдет в руки враждебного нам космического флота, многократно увеличив его силы… Как видите, я с вами откровенен… А вас я распоряжусь отправить обратно на Землю».

«Что?! На Землю?!»

Сергей вдруг понял, на что походил черный комбинезон, в который был одет адмирал Зиу: на комбинезоны пришельцев, которые атаковали замок Маже.

«Мы должны подумать…»

«Хорошо… Даю вам пятнадцать ваших минут…»

Нишу заволокло туманом, и купол вновь стал прозрачным.

— Десять, двадцать, тридцать… — принялся считать Сергей крупные корабли, окружившие «Прометей», а Михаил в это время расхаживал взад-вперед, обдумывая ситуацию, в которую они попали. — Сто сорок три… Что будем делать? Я ему не верю… Это те самые черные, которые напали на нас в замке.

— Я понял это с самого начала. Нужен им, конечно, кристалл. И там, в замке, им тоже был нужен кристалл. Отдавать его нельзя ни в коем случае… Так. Прежде всего необходимо привести в чувство Злату. Она умеет, а откуда — ума не приложу, управлять звездолетом. И вполне может быть…

Михаил тут же принялся трясти девушку за плечо и легонько шлепать ее по щекам.

— Я знаком с системой управления только в самых общих чертах… Злата, очнись!… Когда я еще был сопливым пацаном… Нет, не то… Злата, очнись!… На звездолете есть главное орудие, с помощью которого можно разметать всю эту эскадру к чертовой матери… Но как из него стрелять?… Для Хранителей это осталось тайной… Злата! Черт побери, очнешься ты или нет?!

— Ты говоришь так, будто этот звездолет не ваш!

— В том-то и дело, что не наш. Трофей! Понимаешь? Он принадлежит, скорее всего, тем, с кем воюет этот адмирал Зиу. А враги адмирала Зиу — это, скорее всего, те, чей звездолет я сбил! Те, чьей пленницей была Злата… Злата, открой глаза!… Ну!… Открой!… Так что мы оказались между двух огней!

Сергей в изнеможении опустился на пол.

— Все! — сказал он. — У меня башка уже от этих штук распухла… Звездолеты, гиперпрыжки, планетарные войны… Вчера… Вчера было все понятно, все правильно… Вот — служба, вот — все остальное… И вдруг… Где Земля? Где все? Ничего не понимаю…

Сергей обхватил голову руками и начал раскачиваться из стороны в сторону.

Хранитель оставил Злату и занялся своим напарником.

— Хватит раскисать, нытик! — Он схватил Сергея под мышки и легко поставил на ноги. — Не все так мрачно, как кажется. Звездолет наш. Экран стоит. Как мы прыгнули сюда, так прыгнем и обратно. Я очень надеюсь, что Злата знает, как это сделать, и, может быть, даже знает, как управляться с главным орудием.

— Черт дернул появиться адмирала Зиу в этом месте в это время…

— Скажешь тоже: черт… Его наверняка… Договорить Михаил не успел. Вновь появилась ниша, а в ней — адмирал.

«Время истекло, — послышался его голос. — Ваше решение?»

Теперь говорил Михаил, а Сергей молчал.

«Нам нужно еще время подумать».

«Я расцениваю этот ответ как отказ… Если вы сейчас же не снимете защитный экран, мы сделаем это сами».

«Как, елки-палки? Если бы мы знали, как его снять!»

Адмирал внимательно посмотрел на Злату, продолжавшую безмятежно спать.

«Экран снимается с помощью телепатической команды. Вот она!…– Адмирал несколько раз повторил одну и ту же комбинацию слов. — Один из вас должен сесть в кресло управления. Это место занято сейчас женщиной».

Ни Михаил, ни Сергей даже не шелохнулись.

«Я так и знал, что вы меня водите за нос… Сами виноваты. Я предлагал вам жизнь и возвращение на Землю, но вы предпочли смерть в глубоком космосе!»

Адмирал Зиу исчез.

Хранитель тут же бросился приводить в чувство Злату.

Звездолеты по ту сторону командной рубки пришли в движение.

— Злата, Злата!…– Михаил уже чуть ли не в полную силу хлестал ее по щекам. — Ну, спасибо тебе, дядя Жан. Удружил со своим снотворным…

Корабли адмирала быстро перегруппировались и открыли пальбу, целясь в одну точку защитного экрана и стараясь синхронизировать огонь… Одновременно несколько штурмовиков попытались протаранить экран на малой скорости, но их собственная масса была слишком велика, экран прогибался и отбрасывал наглецов назад.

— Что ты измываешься над человеком? — не выдержал Сергей. — Хватит ее бить! Расколдуйте ее! Ты же можешь! Потребуй у своего «поля желаний» что-нибудь возбуждающее — для нее!

Михаил уставился на Сергея, и в этот момент «Прометей» слегка качнуло. Хранитель и его напарник резко повернулись в ту сторону, откуда звездолеты продолжали обстреливать защитный экран. Делали они это уже более синхронно.

Тут же один из секторов купола превратился в политерминал, по экранам которого побежали непонятные значки, появились таблицы, схемы всевозможных систем корабля… Появилось и стилизованное изображение кокона защитного экрана.

— «Мозг» опомнился, — предположил Михаил. — И он явно что-то от нас хочет.

— Так, может, он сам расправится с этим Зиу?

— Если бы он мог, давно бы уже расправился. Ему нужно подтверждение для ответного огня… Он принимает корабли Зиу за союзников…

В этот момент звездолет опять качнуло, и корабли адмирала мгновенно переместились вверх и влево. «Прометей» маневрировал, не позволяя расстреливать одну и ту же точку защитного экрана.

Михаил произнес код — в его руке появился инъектор. Прикосновение к нежной девичьей коже — и Злата открыла глаза.

— Дурак я… С самого начала можно было так сделать. Звездолет тряхнуло очень и очень чувствительно, и на одном из экранов с изображением кокона замигала красная точка: произошел разрыв. В образовавшуюся дыру в защитном экране ринулись штурмовики, проскочить удалось только трем, сразу скрывшимся под брюхом «Прометея», — они устремились к причальному отсеку. Остальные штурмовики, наткнувшись на тут же восстановленную защиту, были отброшены назад.

— Черт! Прорвались! — крикнул Сергей. — Хорошо бы… — и замолчал, потому что посмотрел на Злату, на которую уже как загипнотизированный смотрел Михаил.

Злату было не узнать. Она сидела в кресле выпрямив спину, плотно сжав губы. Ее глаза, большие, немигающие, перебегали с одного экрана политерминала на другой — на свободных участках купола появлялись, исчезали и вновь появлялись новые экраны с непонятными картинками. Между системой управления звездолета и Златой шел оживленный диалог, содержание которого оставалось тайной и для Михаила, и для Сергея.

В коконе защитного экрана появилось еще одно отверстие, но уже синего цвета, и в него от «Прометея» в сторону флагмана инопланетян метнулся заряд, тут же поглощенный защитным экраном чужого корабля. Вслед за первым залпом последовали еще и еще, но уже через другие «окна» в коконе. Ярко вспыхнули и мгновенно исчезли несколько штурмовиков — уничтожены! Бой продолжался не больше десяти минут. В какой-то момент звезды за бортом «Прометея» вдруг вытянулись в сплошные нити. Хранитель и его напарник, стоявшие все это время сбоку от Златы, не обращавшей на них никакого внимания, почувствовали знакомое нарастание силы тяжести.

— В кресла! — скомандовал Михаил и оказался в одном кресле со своим напарником.

Звездолет продолжал бешеный разгон… Все экраны политерминала начал заливать молочный свет, который, вдруг сделавшись нестерпимым, мгновенно обернулся непроницаемым мраком, длившимся, казалось, вечность, и вновь внезапно вспыхнут ослепительный свет, непостижимым образом превратившийся в столбы обыкновенного огня, и откуда ни возьмись — поломанные дымящиеся деревья, два солнца, проглядывающие сквозь причудливые кроны уцелевших растений…

— Это не Земля, — приходя в себя, сказал Сергей, на коленях которого все еще сидел Михаил.

— Это Арнариан! — раздался спокойный голос Златы. — Резиденция адмирала Зиу… Между прочим, у нас на борту гости.

Хранитель и его напарник вскочили со своего общего места и стали не говорить, а кричать одновременно:

— Какой, к лешему, Арнариан?! На Землю давай!

— Зачем ты полезла в командную рубку?!

— Что мы здесь забыли?!

— Что ты о себе думаешь?!

Злата встала, сняла с себя пижамную куртку, надетую на голое тело. Мужчины дружно умолкли и уставились на нее во все глаза. Девушка начала медленно стягивать с себя пижамные брюки, но остановилась, увидев, что и под ними тоже ничего нет…

— Ну-ка, отвернитесь! — приказала она. Хранитель и его напарник нехотя подчинились.

— Как я попала в рубку, не помню, — сказала Злата, и пижамные брюки полетели в кресло рядом с Михаилом и Сергеем. — Не оглядываться! Нахалы!… Я предупреждала маркиза, что снотворное действует на меня… странно… Как вернуться на Землю, я тоже не знаю! — очень убедительно соврала она, еще в самые первые секунды после пробуждения решив, что, коль скоро звездолет попал в места боевой славы бригадира личной охраны джада, нужно воспользоваться случаем и попытаться сделать то, что не суждено было сделать теперь Лу: сдержать клятву и отомстить!

Злата произнесла несколько непонятных певучих слов…

— Можете поворачиваться…

Она стояла перед ними, облаченная в комбинезон, явно предназначенный для ведения военных операций. Волосы стягивала черная повязка. Вид у нее был решительный, боевой.

— Где ты научилась управлять «Прометеем»? — справившись с удивлением, спросил Михаил.

— Меня научила этому женщина по имени Лу, когда я была на звездолете пришельцев. — Это уже была не совсем ложь, а полуправда. Пускаться в пространные объяснения, вдаваться в подробности… На это сейчас у Златы просто не было времени.

— Ты уверена, что не можешь вернуться на Землю? — задал свой любимый вопрос Сергей.

— Лу как раз прервала занятия, когда мы начали это проходить… Может, хватит разговоров? До вас не дошло, и я повторяю: у нас гости!

И Злата показала на экран политерминала, на котором были видны шесть белых неподвижных точек в одном из отсеков.

— Это корабли, прорвавшиеся сквозь защитный экран, — штурмовики. Штурмовики двухместные. Стало быть, шесть человек. А эти три точки — мы. По два на брата. Слава Богу, они не знают телепортационных кодов, иначе нам пришлось бы туго… А так у нас есть даже преимущество: мы знаем, где они.

— А это кто? — показал Сергей на еще одну бледную, еле заметную точку.

— Ральф!… Честное слово, это Ральф! — обрадовалась Злата. — Ну что стоите? Раздевайтесь… Чего уставились? Не в костюмчиках же с ними воевать!

Через пять минут Михаил и Сергей были в полной боевой готовности и уже с интересом разглядывали незнакомое оружие, выданное на руки все тем же «полем» по приказу Златы.

Самой Злате оружия не досталось.

— Что-то не то… — задумчиво сказала она, несколько раз подряд назвав код плазматора. — Кажется… «поля» больше нет… Вы ничего не делали с ним? — Злата в упор посмотрела на Хранителя, потом на его напарника.

— Так… — покраснев, ответил последний. — Легкий ужин… то есть завтрак… то есть обед на двоих…

Плазматор Михаила Злата забрала себе. У Хранителя был пистолет с полной обоймой — какое-никакое, а все же оружие.

— Чем это штука стреляет? — спросил Сергей.

— Плазменными зарядами, — выполняя роль инструктора, ответила девушка. — Наводишь, нажимаешь… Все просто… Нужно торопиться. Вот, смотрите, они уже поднимаются сюда. Глупцы… Выбрали самый неудачный маршрут. Устроим им засаду. Одного надо оставить в живых.

— Вы ли это, Злата Петровна? — удивился Сергей. — Такое ощущение, что вы родились с плазматором в руках.

Злата решительно направилась к выходу, следом за ней пошел Михаил.

— Стойте! — крикнул Сергей, который послушно последовал за ними, но бросил последний взгляд на один из экранов политерминала. — Смотрите!

На экране люди адмирала — шесть белых точек — шли по одному из переходов несколькими уровнями ниже рубки управления. Но точка «Ральф» двигалась совершенно в другую сторону…

— Ничего не понимаю, — пробормотала Злата.

— А я, кажется, понимаю, — сказал Михаил. — Эти точки — всего лишь трюк. Нет их там. Вот они где! Ральф идет за ними!… А они идут к этой лестнице… Хороши бы мы были… Нас бы перестреляли всех, как куропаток!

— Да-а, — протянула Злата, — Лу из меня не получается. Она замолчала и сосредоточилась. Появился еще один экран, по которому забегали колонки символов.

— Они запустили в корабельную систему вирусную программу, — наконец сказала она, — которая искажает данные биосканера. И они тоже видят нас — у них ручной терминал. Система сообщает им наши координаты… принимает чужаков за своих… Сейчас мы отплатим гостям той же монетой…

Все произошло быстро и почти гладко. Почти…

Бесшумно открылась дверь, и в закругленный переход скользнули шесть человек в черном. Первым шел «проводник». В руках он держал небольшое устройство, с которого не спускал глаз. За ним — все остальные. Люди адмирала Зиу были на сто процентов уверены, что трое пришельцев именно там, где им положено быть согласно «подсказке» Системы, и покорно позволили ввести себя в заблуждение контрвирусной программой.

Когда появился последний из штурмовиков, Злата, чтобы не стрелять им в спины, крикнула:

— Эй!

Все шестеро разом обернулись, но сделать уже ничего не смогли. Прозвучали шесть выстрелов: четыре — из плазматоров, два — из огнестрельного оружия, отработавшего на «отлично». Трое штурмовиков, подброшенные в воздух зарядами из плазматоров, упали замертво. Двое, получив по пуле, тоже упали и остались лежать. Шестой, легко раненный в руку, закрутился на месте, но оружия не выпустил и смог открыть беглый огонь.

Злате и ее людям ничего не оставалось, как кинуться на пол. Оставшийся в живых штурмовик, превозмогая боль, прислонился к переборке и уже приготовился вести прицельный огонь сверху вниз.

— Черт, — выругался Михаил. Он держал непрошеного гостя на мушке, хотел уже выстрелить, но тот вдруг повалился; лицом вниз и оружие вылетело из его рук… Хранитель даже не понял, что произошло, и только задним числом сообразил: штурмовика сбил с ног бросившийся ему на спину Ральф!

— Умница ты мой! — Злата нежно запустила пальцы в густую волчью шерсть. — Ты даже сам не понимаешь, что спас всех нас от верной смерти… И эту… вражину тоже спас… Спаситель ты наш.

Они перенесли раненого в рубку управления и усадили в дальнее кресло. Злата хотела остановить кровотечение, но у нее ничего не получилось. Она удивленно посмотрела на свои руки.

— Вот и все, — меланхолично проговорила девушка. — «Поля» нет, и нет великого экстрасенса Златы-Марины.

Раненым занялся Михаил, оказал ему первую помощь, которую тот воспринял совершенно равнодушно.

«Можете не стараться, — телепатировал он, — вы ничего от меня не добьетесь. Мне все до лампочки…»

«Все до лампочки?…– встрепенулась Злата. — Где-то уже слышала эти слова… Кажется, это было… Ну да, точно! Это было здесь, на Арнариане!»

«Ну хоть как тебя зовут, сказать можешь?» — спросила она.

«Пожалуйста… если вам угодно — лейтенант Спайс…»

«Все еще лейтенант, — усмехнулась Злата. — Помнится, в че-тыреста тридцать третьем году правления Великого джада у тебя было то же звание. Но тогда ты был предан полковнику Зиу — не адмиралу, а полковнику — не столь рьяно. Ты даже позволял себе помогать его заклятым врагам. Ты помог бежать с Арнариана бригадиру Лу, положив столько народа, что даже срок давности тебя не спасет, узнай адмирал о твоих подвигах, Спайс!»

Михаил и Сергей в разговоре не участвовали, сидели не-подалеку, направив оружие на лейтенанта. Они прислушивались к телепатической беседе, но у них не все получалось. С адмиралом было как-то проще, и это была исключительно заслуга арнарианина, его способности точно выходить на частоту собеседника.

«Кто ты? Откуда ты это знаешь? — Спайс внимательно посмотрел на Злату. — Где-то я тебя уже видел… Ты принимала участие в тех событиях? Вы люди адмирала Ра или девятипланетники?»

«Мы не имеем ни к Первой, ни ко Второй, ни к Третьей Империям никакого отношения. Мы вообще не отсюда».

«Пришельцы!… Чего же вам нужно, пришельцы?»

«Прежде всего хотелось бы разобраться, что здесь происходит. Твой адмирал сказал, что мы лопали в зону боевых действий. Что за боевые действия? Кто воюет? Против кого воюет?»

Спайс кивнул и начал рассказывать. Злата тут же мягко прервала его, подозвала Михаила и Сергея, помогла им получше настроиться на телепатическую волну лейтенанта и попросила того продолжить свой рассказ.

Это была двадцать шестая война. Причиной ее возникновения послужила так называемая Планета джада — сороковая планета бывшей когда-то единой и неделимой Империи.

— Земля! — воскликнула Злата и тут же телепатировала: «Земля?»

«Может быть, и Земля, я слышал это название».

«Мы оттуда!»

«С чем вас и поздравляю. Думаю, Ра очень удивился бы, увидев вас здесь».

«Ра?! – воскликнул Михаил. — Бог-солнце?»

«Ну, до Бога адмиралу еще далеко, — улыбнулся Спайс, — вот когда в его имени будет только одна буква, тогда он — Бог. Такое имя носит один лишь Великий джад, и произносить это имя вслух не имеет права никто. Для всех он просто Великий джад. А пока в имени адмирала целых две буквы, и это значит, что он всего лишь родственник Великого».

«Не отвлекайся, — потребовала Злата. — Ты сказал, что адмирал Ра удивился бы, увидев нас здесь… Почему?»

«Потому, что вы последние земляне, оставшиеся в живых».

— Что? — в один голос воскликнули земляне.

«Вы телепатируйте, а не говорите, — вежливо попросил Спайс, — а то у нас никого разговора не получится».

«Повтори, что ты сказал!» — потребовала Злата.

«Я сказал, что вы, может быть, последние из землян».

«Так последние? Или может быть?» — Михаил схватил лейтенанта за грудки.

«Спокойно, — с достоинством ответил тот, — сейчас разберемся. Ко мне самому эта информация попала случайно… Моя девушка… Короче… Пока адмирал Ра искал своего пропавшего в глубоком космосе джада — старого джада, в смерть которого он не верил, — возле него все время находился человек по имени Зиу. Сам Зиу знал твердо, что старый джад умер, но на имперском звездолете оставалась наследница — новый законный джад, и не в интересах Зиу было, чтобы поиски звездолета увенчались успехом. Если бы Ра действительно нашел законного Великого живым и невредимым, то это означало бы только одно: началась бы очередная война, в которой Зиу наверняка потерпел бы поражение, потому что джада поддержали бы те арнариане, что сейчас поддерживают своего местного Великого, поддерживают лишь потому, что они вообще за власть джада. С появлением законного Великого свой становился обыкновенным самозванцем. Перевес сил сразу стал бы на стороне Ра, и большой перевес. В этой ситуации девятипланетники тоже поддержали бы законного Великого и его верного адмирала. Они всегда поддерживали тех, кто сильнее. Но, к счастью для Зиу, все, кто был на имперском звездолете, погибли. В смерти законного Великого, в смерти всех его слуг Ра признал виновными вас, землян…»

«Признал!» — презрительно фыркнул Сергей.

«Да, признал и приговорил Землю к уничтожению. Ho только все это ерунда. Мне кажется, на самом деле Ра боялся, что о сороковой планете со всеми ее тайнами узнает Зиу. И правильно боялся. Зиу узнал обо всем от своего человека, и, заметьте, вовремя узнал. Сороковая планета! Лакомый кусочек! Иметь такой кусочек в своем распоряжении… Кто бы отказался? Мы как раз разгонялись для прыжка на орбиту Земли, хотели помешать адмиралу Ра привести свой приговор в исполнение, а тут вы — прямо в точке входа в гиперпространство… Боюсь, что из-за вас флот адмирала Зиу опоздал и от вашей планеты даже пояса астероидов не осталось…»

Злата сидела оглушенная, силы вдруг покинули ее.

Из-за них… из-за нее, потому что это она подняла в небо звездолет, погибла целая цивилизация! Погибла Земля!

Михаил и Сергей чувствовали, о чем она думает, и знали, что Злата винит себя в гибели родной планеты. И все трое тихо, стыдясь своих чувств, радовались тому, что чудесным образом смогли избежать верной смерти.

«Да вы так не переживайте, — сжалился над ними Спайс. — Может, все обошлось. Может быть, Зиу успел спасти Землю. И даже, может быть, кто-нибудь из землян при этом остался в живых…»

«Что значит остался в живых?»

«А вы как думали? Вы хоть представляете, что такое война с использованием звездолетов крейсерского типа с той и с другой стороны, да еще на орбите обитаемой планеты? Когда в тебя целятся из главного орудия, ты уже не думаешь, что там внизу… Думаешь, как бы самому ноги унести… Залп! — и заряд проходит мимо! И попадает прямо в планету!… А Зиу, в сущности, на землян наплевать… Ему нужно то же, что и Ра: Священный камень! И еще Большой генератор, которого у него нет ни на одной из планет. И это не все!… Адмирал Ра нашел на Земле человека, которого Зиу приказал захватить живым или уничтожить во что бы то ни стало, потому что этот человек…»

Спайс вдруг замолчал, взгляд его был устремлен вверх.

Злата проследила этот взгляд и невольно охнула…

Прямо над «Прометеем», блестя обшивкой в лучах двух солнц, зависла армада кораблей военного космического флота под командованием адмирала Зиу.

ГЛАВА 24

В замкнутом пространстве без всего того, что походило бы на окна или двери… без единой щелочки, но с землей и камнями внутри, — пространстве, напоминавшем собой сферу, их было человек тридцать: вперемешку аргуны и геяне, мужчины, женщины и дети… Что стало с остальными участниками битвы за Атлантею, что стало с теми, кто в битве участия не принимал, Эриксон не знал, но из разрозненных рассказов пленников, которыми они все стали по воле злого рока, складывалась очень неутешительная картина.

Как погиб резервный модуль, капитан еще смутно помнил сам. Звездолет, зависший над ними, выпустил жалящий заряд, который вошел в «резервный» с уханьем, очень похожим на крик ночной птицы, и вслед за этим прогремел мощный взрыв. В одно мгновение модуль превратился в раскаленный шар… На этом воспоминания Эриксона обрывались…

Жан Браге, который оказался в числе тридцати чудом спасшихся человек, видел чуть больше и смог дополнить картину происшедшего. Когда по модулю открыли огонь, тот уже частично свернул вокруг себя пространство. Взрыв «резервного» получил направленный характер, и вся его энергия, сдерживаемая воронкой уже свернутого пространства, мгновенно прорвалась вверх, в самого чужака. Получалось, что пришелец подбил сам себя: выброс вещества, раскаленного до сверхвысоких температур, был такой силы, что защитный экран звездолета не справился со своей задачей и был разрушен. Чужак получил серьезные повреждения и начал терять управление… На этом кончались воспоминания командира десантников.

Здесь же вместе с Эриксоном оказался рабочий надзорной команды с космодрома на Атлантее. Он рассказал, что произошло у них — там, в жерле потухшего вулкана, — после того, как было получено предупреждение о вторжении вражеского звездолета. Дежурная команда «Прометея» приняла сообщение к сведению и стала ждать дальнейших указаний. Но дежурная команда «Геи» тут же подняла звездолет в воздух. «Гею» расстреляли почти в упор. Стартовав по вертикальной траектории (маневрировать не позволяло жерло вулкана), крейсер тут же оказался в окружении штурмовиков пришельцев, поджидавших его. «Мозг» успел поставить защитный экран, но с десяток вражеских летательных аппаратов попали в мертвую зону и расправились с кораблем в несколько секунд. Крейсер упал на северную, малонаселенную оконечность острова и взорвался. Взрыв был такой силы, что вызвал землетрясение. Половина острова тут же ушла под воду… Под водой оказался и космодром, на котором оставался «Прометей»… Часть надзорной команды погибла, часть успела спастись на десантных капсулах. Их, как втире, принялись расстреливать штурмовики пришельцев… Здесь воспоминания рабочего надзорной команды заканчивались.

О том, что произошло в Туату, рассказали Эва и Сюзи, которые, к радости Эриксона, тоже оказались вместе с ним.

Получив предупреждение о телепортантах, большинство геян, оставшихся в столице, собрались в храме, все многочисленные просторные подвальные помещения которого были герметичны. Сюда же, со своей личной охраной и слугами, прилетели жена капитана и его дочь.

Сообщение о вторжении пришельцев вызвало панику, грозившую перейти во всеобщее безумие. В эти роковые минуты мужественно повела себя лишь Белла. Она сумела успокоить людей, не дать им выскочить наружу и разбежаться. И именно то, что все продолжали оставаться под землей, многим и многим спасло жизнь.

Мгновенное погружение в океан части острова, вызванное взрывом «Геи», в свою очередь вызвало гигантское цунами, обрушившееся на Туату вслед за ударной волной. Город был полностью разрушен. Женщины, Эва и Сюзанна, видели это своими глазами, но позже, когда их, уже взятых в плен, вели по руинам, в которые превратилась когда-то прекрасная столица Атлантеи.

Да, те, кто оказался в храме, смогли пережить стихию. Но то, что не удалось ей, удалось чужакам. Они ворвались в подвалы храма, легко устраняя преграды с помощью своего разрушительного оружия. Белла, доверив своего ребенка Эве Смит, первая с мечом в руке бросилась на пришельцев, за ней — все остальные, у кого имелись клинки… Как ни странно, увидев разъяренную женщину во главе, с точки зрения чужаков, безоружной толпы, пришельцы, с изумлением на вполне человеческихлицах, отступили. Белла и те, кто поддержал ее, начали преследование… Что с ними стало дальше, ни Эва, у которой на руках осталась дочь Эриксона, ни Сюзи не могли сказать…

Эриксон ни за что не хотел поверить в смерть Беллы. «Она жива», — упрямо повторял он.

Спасение дочери, казалось, не произвело на него никакого впечатления. Эве, которая уже вполне оправилась после ранения, было очень легко уговорить капитана оставить девочку ей.

Был среди тридцати еще один человек… Его Эриксон увидел первым, когда открыл глаза после неизвестно сколько длившегося небытия. Узнавание было долгим и мучительным и закончилось болью, внезапно пронзившей мозг:

— Чаминг! — крикнул капитан.

— Вот и отлично, Великий джад, — с иронией в голосе сказал тот. — С возвращением! Мне исключительно повезло, что вы оказались без сознания. Я смог выторговать свою жизнь в обмен на вашу у ваших же подданных. Меня хотели убить. Не пришельцы, заметьте, а свои, земляне.

— Свои! — фыркнул командир мусорщиков Выпивайко.

— Семен?! – изумился Пол. — Я видел тебя со стрелой в шее! Ты жив?

— Помог вот этот изверг! — Выпивайко кивнул на Чаминга.

— Я здесь многим помог, — подтвердил тот, — и в благо-дарность меня хотели разорвать на части, придя к выводу, что я основной виновник всех наших бед.

— Наших! — вновь возмутился Семен.

— Да, наших! — подтвердил Чаминг. — У нас вновь общий враг! Хотите вы этого, капитан, или нет, а мы союзники. И поверьте, я вам нужен. Очень нужен…

Как оказалось, пришельцы держали их в каком-то сферическом помещении, которое трудно было назвать тюрьмой, но именно тюрьмой оно и являлось. Держали уже несколько суток. Что пришельцы собирались делать с пленными, оставалось неясным. Сфера была освещена, но источник света невозможно было определить. Это, как ни странно, вселяло в людей надежду.

Свет оказался весьма кстати еще по одной причине. У геян, принимавших участие в сражении с Чамингом, у всех до единого было на лбу, прямо между бровей, густо-зеленое пятно — результат фотопрививки. Люди Эриксона получали энергию, необходимую для нормального функционирования организма, прямо из этого пятна, где шел обычный процесс фотосинтеза, как в любом из растений на свету… Пятно заменяло собой желудок.

Люди Чаминга страдали от голода, но в сложившейся ситуации геяне пришли им на помощь. Вместе с Жаном в сфере оказались еще несколько «летающих лучников». Их тяжелые скафандры были под завязку заряжены питательной пастой, и вот этой-то пастой люди Эриксона делились со своими бывшими смертельными врагами и с главным из них — Чамингом.

— Я должен увидеть твое лицо! Сними повязку! — сказал Эриксон, когда они с Чамингом впервые остались вдвоем, чтобы прийти к какому-то решению и относительно друг друга, и относительно сложившейся ситуации.

— Кое-кто пытался уже сделать это, — ответил Чаминг. — Вы готовы, капитан, к тому, ЧТО увидите?

— Я даже знаю, КОГО увижу…

Чаминг медленно снял повязку. Эриксон, жадно взглянул в его лицо и тут же невольно отвернулся, испытывая отвращение и подступившую к горлу тошноту. Он увидел вместо ожидаемых человеческих черт какое-то кровавое месиво, находившееся в непрерывном движении.

— Что это? — брезгливо спросил капитан. Чаминг вновь закрыл лицо повязкой.

— Трансформация… И вы о ней догадывались, капитан.

— Я не представлял, что это так омерзительно… Зачем меняешь внешность? Опять заметаешь следы? Все равно я знаю, что ты один из тех пятерых… Даже один из двоих…

— Назар Серов или Иван Сеньков? Вы почти угадали, капитан. Но не стоит сбрасывать со счетов и тех троих.

— Чего ты вообще добивался? Ты правильно заметил, я догадывался о многом, но хотелось бы узнать истину.

— А мы с вами похожи, капитан. Мыслим одинаково. Хотите узнать мою историю? Что ж… Не все, но кое-что я, пожалуй, вам расскажу. Это поможет вам лучше понять меня…

Чаминг сделал паузу, посмотрел по сторонам. Все находившиеся в сфере разбились на группки, разговаривали. Никто ни на Эриксона, ни на его собеседника внимания не обращал.

— Да будет вам известно, капитан, что косвенно вы сыграли в моей судьбе роковую роль. Вы сын человека, который подарил мне жизнь.

— Подарил жизнь? — Эриксон чуть не вскочил на ноги, и вскочил бы, если бы не был еще так слаб.

Чаминг остановил его движением руки.

— Спокойно, капитан. Имейте терпение и берегите силы — они вам еще пригодятся… Конечно, я не ваш брат… Скажем так: он создал меня, как создают вещь. Я — модель УБЕ номер ноль девяносто семь. УБЕ — это универсальная боевая единица. Профессор Эриксон, ваш отец, как вы, наверное, слышали, работал над проектом «Голем». Первоначально цели этого проекта были безобидными: изыскать средства, многократно увеличивающие физические возможности человека. На этом этапе были созданы инъекторные камеры, которыми десантники пользуются до сих пор. Фотопрививка, это зеленое пятно на вашем лбу, которое отнюдь вас не красит, тоже часть проекта «Голем»… Работы были уже почти завершены, когда вспыхнули планетарные войны. Фрагия, где проживал тогда ваш отец, оказалась в этих войнах одним из главных действующих лиц. Проект «Голем» неожиданно получил новый толчок и направление. Теперь цели его были куда глобальней: создание универсальной боевой единицы, то есть солдата, способного выполнять самые немыслимо сложные задания, обладающего феноменальной живучестью и столь же феноменальной реакцией, силой, памятью, но… лишенного самосознания — такая биологическая машина-убийца… Работы были сверхсекретными, велись с использованием последних достижений в клонировании и генной инженерии. Если бы они были закончены чуть раньше, то Содружество Кольца называлось бы сейчас как-нибудь по-другому: Фрагийская Империя или что-то в этом роде. Но развернуть выпуск суперсолдат Фрагия не успела: война закончилась, образовалось Содружество, которое очень многим пришлось по душе… Многим, но не всем. На этом этапе проект «Голем» получил третий, и последний, толчок и третье, последнее, направление. Фрагиане фактически потерпели в этой войне поражение. Они потеряли все свои колонии, которые стали вдруг равными им. Потеряли свои многочисленные, разбросанные по всей вселенной рудники по добыче лаулита. Потеряли свое прежнее значение в глазах гуманоидных рас, вошедших в Содружество. Нашлись «патриоты», а по-нашему — заговорщики, которые захотели восстановить былое могущество Фрагии или, иначе говоря, вернуть свое и заполучить еще больше — все Содружество. К этому времени проект «Голем» был свернут и во всеуслышание осужден. И уже без всякого шума были уничтожены все лаборатории, вся информация… Но Совет понятия не имел об истинных размерах проекта «Голем». Уничтожена было только часть лабораторий, да и то второстепенных. Информацию же заговорщикам удалось сохранить полностью. Работы тайно продолжались, готовились новые планетарные войны. Вы представляете себе, что такое армия, состоящая из миллиарда универсальных боевых единиц? Миллиард безмозглых головорезов, подготовленных для десанта на планеты Содружества?

— Представляю… Но не представляю, где можно спрятать такую армию.

— В том-то и дело, что прятать ее не было никакой необходимости… Заговорщиками была разработана очень простая и эффективная операция под названием «Лавина». Она напоминала собой обычную цепную реакцию. Но только в этой цепной реакции участвовали люди — фрагиане. Каждой из уцелевших боевых единиц была введена новая программа — найти двух доноров, взять фрагмент, вырастить клон-УБЕ, подменить донора клоном. Каждый полученный таким образом новый клон тут же автоматически включался в операцию «Лавина». Он искал еще двух доноров и подменял их клонами — универсальными боевыми единицами. Отличить настоящего человека, обладающего самосознанием, от его клона, обладающего лишь поведенческой программой своего донора, практически невозможно… Фрагия превратилась в казарму, хотя со стороны все казалось обычным: мужчины, женщины, дети — ваши знакомые, которых вы знаете с незапамятных времен. До новой войны оставалось совсем немного… И здесь, на счастье Содружества, открыли планету Снайп с ее «мягкими камнями», обучающими любого, кто их попросит, трансформации. Заговорщики решили воспользоваться этим. Зачем крутить рулетку под названием «Война», испытывать судьбу, когда можно сорвать банк наверняка! Заговорщиками с самого начала обсуждалась одна идея: взять и подменить клонами Совет Содружества Кольца в полном составе… Но сделать это на практике было попросту невозможно. Но… После открытия Снайпа подмена первых политиков Содружества стала вполне реальной. На свет появился план операции «Двойник»… Группе универсальных боевых единиц, куда попал и я, придали новое свойство: способность к трансформации. Из клонов нас превратили в суперклонов. Мы должны были незаметно, очень осторожно подменить членов Совета одного за другим, и власть автоматически переходила к тем, кто задумал эту операцию… Заговорщики предусмотрели все… кроме одного!… Чаминг вновь сделал паузу.

— Я, как можно догадаться по моему номеру, был одной из первых боевых единиц… Своих подвигов на излете планетарных войн я не помню. Все боевые единицы — я уже об этом говорил — были лишены самосознания. Но первым условием овладения искусством трансформации как раз и было самосознание! И снайпы вернули нам его. Это условие было известно нашим хозяевам, и они его приняли… Я обладаю сознанием случайного человека — моего донора, погибшего в результате несчастного случая. Но у меня уже давно собственные воспоминания, намного богаче, чем у бедняги, и вообще, способности, которыми я обладаю, моему донору и не снились! После Снайпа, когда мы вернулись на Фрагию, нас держали в одном из бункеров, глубоко в недрах планеты. Операция «Двойник» уже шла полным ходом. Для того чтобы трансформироваться в другого человека, нам нужно было сначала снять копию с его информационной матрицы — витальные и ментальные параметры. А для этого было необходимо, всего лишь дотронуться до этого человека. Дотронуться же незаметно можно было только на официальных приемах, затерявшись среди приглашенных, — простое рукопожатие, а дальше дело нескольких дней: выравнивание массы тела, трансформация — и ты уже стал тем, кто подал тебе, ничего не подозревая, руку. Мне досталась женщина…

Здесь Чаминг опять замолчал. Эриксона поразил его взгляд, полный глубочайшей печали, скрыть которую он не хотел или был не в силах.

— Да, женщина. Но это была не просто женщина. Это была любимая женщина моего донора! Вот когда он, мой бедный донор, отомстил мне за пренебрежительное отношение к нему. Он любил ее, извините, капитан, за банальность, больше жизни… беззаветно, безответно, безнадежно, тайно… Всепоглощающая, изнуряющая, сводящая с ума любовь… Этим чувством были пропитаны не только все его мысли, с которыми я легко справился, но и его тело! Каждая клеточка, каждый ее фрагмент, каждый фрагмент фрагмента… И вот из одного такого дурацкого фрагмента был выращен я, клон. И унаследовал эту дьявольскую любовь телом, а не только разумом, как я думал вначале. Любить именно эту женщину — вот единственный талант моего несчастного донора… Я встретил ее… И вот именно этого никак не могли предусмотреть заговорщики! Тело мое заговорило… В общем, я не посмел дотронуться до нее. Что меня ждало? Меня ждала смерть!… А жизнь, моя жизнь, для меня тогда уже представляла самую высшую ценность. И расставаться с этой ценностью я не собирался. Нужно было бежать сразу, пока еще шел банкет. Из бункера бежать я бы уже не смог. Да будет вам известно, капитан, что, даже обзаведясь самосознанием, все мы, суперклоны, были заинтересованы в доведении операции «Двойник» до логического конца. Мы ощущали себя людьми и даже — что там скромничать! — сверхлюдьми. И естественно, те условия, в которых нас содержали, были не для нас. А тут такая возможность: занять место одного из крупнейших политиков Содружества со всеми вытекавшими отсюда последствиями. И условие пустяковое: быть послушным воле тех, кто послал тебя… Я тоже был не прочь занять место какого-нибудь самовлюбленного индюка. Но… Все получилось не так, как планировалось… Решение пришло мгновенно. Со мной было трое сопровождающих, но не телохранителей, а, скорее, телоуничтожителей. В бедро моей правой ноги была вживлена капсула — фугас большой разрушительной силы, как раз на тот случай, если я вздумаю вдруг бежать или повести себя как-нибудь не так. И каждый из троих имел возможность взорвать фугас в любой момент… Вы никогда не пробовали, капитан, резать себя до кости обыкновенным десертным ножом, а потом ковыряться в ране щипчиками для колки сахара, сидя за столом и мило улыбаясь?… На том банкете я проделал все это… Капсулу унес с собой официант. Когда банкет подошел к концу, в толчее я обезоружил одного из охранников той женщины и расстрелял прямо на глазах у публики троих моих сопровождающих. Но один, как я и предполагал, все же успел привести в действие взрывное устройство… Вы слышали об этой заварушке на Фрагии во время банкета по случаю открытия памятника жертвам планетарных войн?

— Слышал. И даже знаю подробности. О них мне рассказала Эва. Она как раз была там.

— Да, Эва была там… Я помню… Но она не помнит меня. Тогда я выглядел по-другому… Те трое, которых я убил, были людьми. Подчеркиваю: не клонами, как я, а настоящими людьми! Погибли еще несколько человек на кухне… Так я стал убийцей, хотя на моем счету было уже бесчисленное количество жертв: одна операция «Лавина», в которой мне «посчастливилось» участвовать, чего стоила!… Правда, тогда я еще не обладал самосознанием… На меня началась охота. Охотились за мной, естественно, и власти, и заговорщики… Я сразу же ушел на дно… Сейчас я скажу вам одну вещь, капитан, которая потрясет вас… Прошу сохранять спокойствие… К тому времени… Предупреждаю еще раз: только спокойно. К тому времени вашего отца уже не было в живых…

— Что?! – крикнул Эриксон так громко, что все обернулись.

— Да… К тому времени вашего отца не было в живых. Он был просто не нужен заговорщикам. И еще: профессор тайно искал выход на службу безопасности Содружества… Но профессор Эриксон был слишком крупной фигурой, чтобы его взять вот так и убить или подменить безмозглым клоном… Его убили… тайно. И подменили двойником — суперклоном: тогда нас уже стало намного больше. Профессор погиб от руки своего же детища…

— Значит, в последний свой прилет на Фрагию я встречался не с отцом, а с тем самым суперклоном?

— С суперклоном, но не с тем самым… Вы, капитан, встречались со мной!

— Что? В их сторону опять посмотрели.

— Однажды в коридоре бункера… а жили мы все в отдельных помещениях, нам нельзя было касаться друг друга, чтобы случайно не считать один с другого матрицы… Так вот, однажды в коридоре бункера я коснулся руки одного из суперклонов… Это не было случайностью. Просто в этот момент за нами никто не следил и я решил воспользоваться удачным стечением обстоятельств. Мы обменялись матрицами. Но тогда у меня, кроме своей собственной, никаких других матриц не было… А у него была — матрица вашего отца! Через некоторое время тот клон исчез. Из чего я сделал вывод: он «ушел на подмену»… Я убил клона и занял его место: стал Эриксоном-старшим!

— Ты уверен, что убил клона, а не моего отца? — сжав зубы, прошептал Эриксон.

— Вполне. В его теле я обнаружил капсулу с фугасом. И потом, вы опять забываете о матрицах! Их у покойного было три: вашего отца, моя и своя собственная. Когда мы мило так, с вами и вашим другом Вуху Иотахо, провели время…

— Ага! — обрадовался Пол. — Значит, ты — не Вуху! Осталось четверо!

— Что это меняет, капитан? Я продолжаю… Когда вы с вашим другом ушли, ко мне неожиданно, без предупреждения, чего никогда прежде не было, пожаловал «контролер» — один из нас. Он являлся регулярно: давал инструкции, получал от меня информацию. В качестве профессора Эриксона я бывал на многих конференциях, имел доступ к секретам, которые могли заинтересовать заговорщиков… Помните, капитан, я не пустил вас в домашнюю лабораторию, сославшись на то, что там ремонт?

— Помню. Мне это показалось странным.

— Вот вам истинная причина: в лаборатории в этот момент находился мой клон, мой безмозглый двойник. Держал я его в подвале, в клоновой ванне. Но когда был свободен от посещения людных мест, я выуживал его оттуда, оставлял дома вместо себя, а сам, чуть подправив внешность, пускался во все тяжкие… Так я хотел сделать и в тот день, подготовил клона, но мне помешали вы, капитан. Я был готов пойти развлечься сразу же после вашего отъезда, но вдруг появился «контролер». Без предупреждения! Это было подозрительно, но вполне могло иметь место. Если бы не клон в соседней комнате, я бы наверное, сам вышел к нему… Но в лаборатории был мой двойник… Я послал его вместо себя… Войдя, «контролер» тут же в упор расстрелял клона, а я тут же расстрелял «контролера», положил оружие рядом со своим двойником и незаметно покинул дом. Мне удалось успеть на пассажирский звездолет, отправлявшийся на Иллирию, — просто повезло… А то пришлось бы гореть в адском пламени вместе со всеми.

— Гибель Фрагии — это действительно твоих рук дело?

— Да… Заметал следы…

— Там погибли четыре миллиарда человек: женщины, дети…

— Наверное, вы невнимательно меня слушали, капитан. Не было к тому времени на Фрагии уже никаких людей. Были только клоны! Ваши женщины и даже ваши дети — клоны! Я не мог все это так и оставить… После того как я вышел из игры, судя по всему, на операции «Двойник» был поставлен крест. Заговорщики исходили из самого худшего: службе безопасности уже все известно. Была срочно возобновлена операция «Лавина». Угроза войны вновь нависла над Содружеством.

— А переждать войну ты решил на Земле, но чуть было не помешал полковник Смол.

— Да какой он Смол! Он один из нас — суперклон! Такой же, как я. Если хотите знать, треть экипажа «Селены», включая ее капитана Сергея Чернова, были суперклонами, не успевшими принять участия в операции «Двойник»…

— Не может быть!

— Может! Вы не представляете, что ждало экспедицию из двух бывших флагманов военно-космического флота Алдана… Крейсеры вернулись бы на базу, полностью укомплектованные универсальными боевыми единицами… А операция «Лавина» была возобновлена не где-нибудь, а на Алдане!

— Я тебе не верю, Чаминг!

— Как хотите, капитан. Но Алдан уже давно, наверное, планета клонов! Столько времени прошло! А Содружества, может быть, уже никакого и нет, и в лучшем случае идет война! Еще вчера это можно было легко проверить: достаточно было слетать туда… И вы запросто могли это сделать, капитан! Вам же известны координаты Земли относительно владений Содружества…

— Тише! — прервал Чаминга Эриксон. — Говори тише!

— Правильно… Вдруг кто-нибудь услышит и поймет, что вместо того, чтобы вернуть всех и вернуться самому на Алдан, но простым капитаном какого-то там крейсера, вы пожелали остаться здесь, на Земле, но в качестве Великого джада! И оставить подле себя своих подданных — не подчиненных, заметьте! — а подданных, жизнь которых, как вы уверены, принадлежит вам!

— Еще раз: говори тише! Да, я знал координаты и мог бы вернуть «Гею» назад. Но риск все равно существовал! Я не имел права рисковать! Я в ответе за тех, кто доверил мне свои жизни!

— Видел я, как вы — Великий джад, распоряжались этими жизнями, которые вам доверили! Треть вашей армии полегло!

— Кто же мог предположить, что ты приготовил такой кровавый сюрприз — телепортантов!

— А ваши «летающие лучники» — они что, ангелы?…

— Какого черта ты вообще затеял эту дурацкую рубку на мечах? Что, сразу не мог всех порешить?

— А кто бы построил Большой генератор?

— Как бы мы его построили, если ты пытался захватить «Прометей», на котором оставался кристалл?!

— Мне нужна была только «Гея»! «Прометей» вы бы успешно отстояли. Но эти безмозглые твари, на которых я ставил, посмели действовать самостоятельно. Нападение на «Дом последней надежды» — это их инициатива. Они спутали мне все карты. И вообще, с самого начала все пошло не так, как я планировал. Я имею в виду не полковника Смола, а этот неизвестно откуда взявшийся звездолет на Луне!… Иметь у себя на планете такую замечательную вещь, как «поле желаний»…

— Что значит: «у себя на планете»? — возмутился Эриксон.

— А то и значит, что это планета моя! Я вас сюда привел! Я задумал эту цивилизацию. Я должен был стать главным человеком на Земле! Но все было против меня, начиная с «пожирателя звездолетов», из-за которого мне пришлось обнаружить себя, и кончая вами, капитан…

Эриксон помрачнел. Он вспомнил вдруг о Белле, которая погибла из-за… вот этого клона, сидевшего напротив! Пол хотел перевести разговор на свою жену, задать один-единственный вопрос: «Почему именно Белла?!» — но не посмел. Он побоялся услышать в ответ все то же: «Какая ваша жена, капитан?! Она была одним из нас! Суперклон!»

— Вы начали на меня охоту, как на дикого зверя, и с этой минуты все ваши решения, — продолжал Чаминг, — принимались с оглядкой на меня. Вы стали таким бдительным, что отнять у вас власть мирным путем уже не представлялось возможным. Воевать с вами на мечах я не собирался, но вы не оставили мне выбора. И моей целью не было полное истребление геян. По крайней мере, один из вас нужен был мне живым…

— Подожди, подожди… Та женщина из Совета Содружества… Ведь это же…

— Тише, капитан… Вы же сами говорили: тише. Не будем выдавать тайн друг друга. Давайте лучше подумаем, как выбраться отсюда… Ситуация такова: мы остались без оружия, без «Геи» и «Прометея», без десантных капсул, зондов-разведчиков и, судя по всему, без наших спутников связи — все бикомы молчат… Но… звездолет пришельцев точно такого же класса, как «Прометей». Значит, я знаю его как свои пять пальцев.

— Слушай… можно на чужаке вернуться на Алдан?

— Да. Но для этого как минимум нужно выбраться отсюда…

— Чаминг… Если мы выберемся отсюда… Ты же понимаешь, мы не сможем захватить чужака. Мы должны будем первым делом уничтожить именно его! Поэтому ни о каком возвращении на Алдан не может быть речи… К сожалению… Я правильно рассуждаю?

— Кажется, взаимопонимания мы уже достигли… Так что, капитан? Будем считать, что достигнуто перемирие до полного уничтожения нашего общего врага? Вот вам моя рука…

После исторического рукопожатия геяне и аргуны собрались в тесный круг, и начался мозговой штурм.

Вот когда Эриксон вспомнил Эла, как живого человека, к которому успел привязаться… Был бы «жив» Эл…

Задачу для мозговой атаки поставил Чаминг. Нужно было любым способом нарушить герметичность сферы, в которой они находились. Это позволило бы впустить внутрь «поле желаний» — пришельцы оставили пленников без него. А с «полем» положение становилось далеко не безнадежным!

Прежде всего была сделана попытка выяснить, что собой представляет сфера и где, в какой точке Земли, и вообще на Земле ли она находится…

— Мы на Земле! — уверенно заявил Полонский. — После взрыва резервного модуля нас стали методично расстреливать. Я был ранен и потерял сознание. Пришел в себя уже здесь. Все — человек двадцать — еще были без памяти. Я хотел подняться, но в этот момент примерно треть «стены» исчезла, и пришельцы транспортировали сюда остальных — из Туату. Все они были без сознания, кроме ребенка, которого Эва мертвой хваткой прижимала к себе. Я успел заметить звездное небо, услышать шум океана, почувствовать запах гнилых водорослей… Мы там, где шла битва…

— Хорошо… Значит, на «поле» надеяться можно… — рассеянно заключил Эриксон. У него мелькнула какая-то мысль, которая тут же исчезла с поверхности сознания… Спасительная мысль…

— У нас есть тяжелые скафандры. — Слово взял Жан. — В каждом — источник энергии. Если их соединить последовательно и закоротить на сферу…

— Вот это было бы лучше всего! — обрадовался Эриксон, а вместе с ним и все остальные, включая Чаминга. — Только… один скафандр оставь на всякий случай…

Жан тут же занялся воплощением в жизнь своей идеи.

Дальше пошли совсем бредовые предложения: попытаться раскачать сферу и укатить ее подальше отсюда! Построить «живую» пирамиду и проверить, нет ли наверху люка! Плюнуть на все и начать здесь, в этой сфере, новую жизнь или, наоборот, взять и совершить коллективное самоубийство — пусть чужака позлятся…

— Вот что, — сказал Эриксон и посмотрел на Чаминга. — Сними информационные матрицы каждого из нас да проанализируй их… Может быть, откопаешь что-нибудь стоящее…

Чаминг кивнул, но ему пришлось подождать с выполнением задания капитана, потому что к этому моменту Жан Браге уже собрал довольно мощную энергетическую установку, соединив, как и хотел, последовательно источники энергии всех тяжелых скафандров, кроме одного.

— Все готово, капитан, — сказал Жан. — Только…

— Ну что еще? — нетерпеливо спросил капитан.

— При счете «три» я замкну контур… Но… Это немножечко смешно, но при счете «три» всем придется подпрыгнуть, иначе… Слишком мощный выброс энергии.

Эриксон собрал всех, кто находился в сфере, и объяснил, что им предстоит сделать. Многим действительно было смешно.

— Один!… Два!… Три!…

Капитан, уже чувствовавший себя намного лучше, подпрыгнул одновременно со всеми. Он увидел голубой всполох в том месте, куда Жан направил разряд, и еще что-то за ставшей на мгновение полупрозрачной, сферой.

В первую минуту после приземления все молчали.

— Кажется, получилось! — сказал кто-то. — Я видел огни, посадочную площадку и штурмовиков… Была дыра!

— Я тоже видел! Но смутно…

И еще несколько голосов подтвердили: они видели нечто, что было снаружи.

Капитан произнес вслух первый пришедший на ум код… «поле» не работало! А это означало только одно: герметичность сферы нарушить не удалось.

— Не надо было оставлять скафандр про запас! — злился Жан. — Надо было использовать его тоже. Тогда энергии хватило бы!

— Может, хватило, а может, и нет! — пытался защититься Эриксон, понимая, что совершил ошибку, «зажав» скафандр, и из-за этого был упущен единственный шанс вырваться из плена.

— Я собрал и проанализировал все матрицы, — подошел к капитану Чаминг, когда страсти улеглись. — Кое-что прояснилось. Я соединил в один блок to, что успел заметить каждый а отдельности в том «окне», которое сделал Жан. Теперь мы знаем наверняка, что снаружи. Там — океан. А там — посадочная площадка, девять штурмовиков и жилой блок для охраны и пилотов… Но к сожалению, это вся полезная информация.

В этот момент заплакал ребенок на руках Эвы.

— У нее ты тоже считал матрицу? — кивнул Эриксон на свою дочь.

— Это смешно… — Чаминг замолчал. — Вы думаете?…

— Она единственная, кто видел сферу со стороны. Полонский сказал, что моя дочь не спала, когда ее и всех остальных доставили сюда… — Это была та самая, ускользнувшая от капитана мысль!

Чаминг направился к Эве, которая, прижав ребенка к себе, стала отступать.

— Прекрати, Эва! — крикнув Эриксон. — Не до сантиментов! Анализ информационной матрицы дочери капитана почти уверил всех, что они смогут спастись.

Расчистив небольшой участок земли от камней, Чаминг начертил схему.

— Вот здесь, здесь и здесь — три силовые установки. Они создают три энергетические плиты, из которых и состоит сфера. Но из-за того, что их три, есть «швы» — места соединения плит. И вот как раз эти «швы» являются слабыми местами, но не самыми слабыми. Вот в этом месте — точка, в которой соприкасаются все три энергетические плиты, составляющие сферу. Не знаю, смогли бы ты, Жан, проделать дыру в плите, даже будь у тебя задействованы все скафандры. Скорее всего, нет. Но теперь встает другой вопрос: хватит ли нам энергии оставшегося скафандра, для того чтобы проделать дыру в точке схода?… Дай-то Бог, чтобы хватило…

Жан срочно сделал новое устройство — в несколько раз слабее того, которое уже было использовано. Чтобы добраться до точки схода, пришлось-таки строить «живую» пирамиду. Она получилась четырехъярусной. Четвертым, на самом верху, стоял Чаминг.

— Надеюсь, прыгать не придется? — спросил кто-то в наступившей тишине, и это чуть не погубило дела: раздался дружный смех и пришлось долго успокаивать друг друга.

— Если я промахнусь, — сказал Чаминг, — никому никогда отсюда не выбраться.

Это подействовало.

Чаминг закоротил устройство на сферу — вновь появилась голубая вспышка, и послышался его спокойный голос:

— Получилось.

Да! У них получилось. На несколько секунд удалось нарушить герметичность. Теперь в их руках было «поле».

— Нам нужны излучатели! — сказал Эриксон.

— Но дезинтеграция! — возразил кто-то.

— Ты знаешь коды ручного оружия пришельцев? — спросил капитан у Чаминга.

Тот развел руками.

— Тогда мы выберем всю энергию поля, и излучатели будут работать. Ударим одновременно в ту плиту, которая выходит на океан. Энергии должно хватить, чтобы вышибить ее к черту!

— Но это только начало, — сказал Чаминг. — Самое главное будет тогда, когда плита исчезнет! Действовать придется быстро и согласованно. А для этого нам нужно время, чтобы оговорить все детали операции и еще кое-чему научиться…

Чаминг вновь начертил схему.

— Вот наша сфера. Здесь — девять штурмовиков. Здесь — жилой блок пришельцев. Здесь другие сферы, где томятся наши… Информация о них была в матрице дочери капитана… Мы надеваем тяжелые скафандры, и после этого все дружно стреляют в плиту. Когда она исчезнет, мне нужно секунд пятнадцать на то, чтобы отдать приказ, как вы их назвали, телепортантам… Это самое слабое место. Я не знаю, как повлиял на моих гоминидов взрыв «резервного»… И смогу ли я вызвать их… Если да, то они ликвидируют всех пришельцев в жилом блоке, на что уйдет еше секунд пятнадцать. Если нет, это придется сделать нам самим с помощью тех же мечей. И сделать тихо… К этому пункту мы еще вернемся… После того как все пришельцы в блоке будут уничтожены, мы садимся в штурмовики и стартуем!… Теперь все зависит от того, где звездолет чужаков. Это мы сможем узнать только тогда, когда займем штурмовики. Будем надеяться, что повреждения, полученные им при взрыве «резервного», были не очень серьезными и он сейчас на орбите. Звездолет необходимо уничтожить… — Чаминг бросил многозначительный взгляд на Эриксона. — Но если он на Земле, задача усложняется намного. Тогда уничтожать его нельзя: в качестве топлива пришельцы используют лаулит и последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Однако… у нас есть очень важное преимущество: корабельная Система считает нас «своими» и защитного экрана не будет. Первым же общим залпом мы должны обездвижить звездолет, уничтожить все штурмовики на его борту, уничтожить Систему… и при этом не задеть емкости с лаулитом — это сложно, но возможно…

Для этого нужно очень хорошо знать штурмовик. Теорию я дам сейчас, а практикой придется заниматься уже во время операции. Я сам отберу тех, кто пойдет со мной…

В число девяти вошли Эриксон и сам Чаминг. Капитан к этому моменту чувствовал себя вполне нормально, но еще не настолько, чтобы участвовать в подобной операции. Серия тонизирующих прививок окончательно восстановила его силы. «Поля» хватило на то, чтобы снабдить всех, кто был в сфере, пучковым оружием, а каждого из отобранных Чамингом — коротким мечом и тяжелым скафандром, в которые девять мужчин тут же и облачились.

От шлемов пришлось отказаться: бикомы молчали и команды можно было отдавать только голосом.

Все было готово. Каждый знал, что он должен делать. Но пучковое оружие не работало. Концентрация «поля» была все еще высока. Нужно было срочно избавляться от него. А для этого был единственный способ: заставить «поле» работать.

Очень могла бы помочь «книга», но Чаминг сказал, что выбросил ее, чтобы она не досталась пришельцам. Эриксон хотел спросить: «Куда выбросил?» — но промолчал. Вопрос мог насторожить Чаминга, заставить его действовать осторожнее. А вот этого как раз капитан и не хотел. У него по поводу личного врага уже был разработан свой, отдельный ото всех, план… А «книга»… «Книгу» все равно далеко не выбросишь. Ее поиски — дело времени.

Для того чтобы погасить «поле», пришлось использовать личные коды джада. Эриксон сообщил их с легким сердцем, потому что в любой момент мог заменить новыми. Вслух произносилось до сотни кодов в минуту. Посередине сферы вскоре скопилась огромная куча самых разнообразных вещей, начиная от слитков золота и кончая роботами-массажистами. Наконец «поле» сдалось. Эриксон произнес вслух очередной код… вещь не появилась.

Но пробный выстрел показал, что это еще не все. Концентрация «поля» еще была такова, что оно по-прежнему дезинтегрировало энергопучок. Пришлось выскребать его остатки мелочью — зубочистками.

— Все! — наконец воскликнул капитан после долгой, изнурительной для языков работы: каждый из пленников в течение часа без остановки произносил одно и то же слово — код зубочистки. Весь пол был усеян ими… — Приготовились!

Все, кто мог держать оружие, выстроились полукругом перед плитой, которая была обращена к океану.

— Проверить оружие! Уровень — максимальный!

При счете «три» послышалось шипение, которое могли бы издать одновременно тысячи рассерженных кобр, и энергетическая плита моментально исчезла.

Чаминг чуть склонил голову. И хотя лица его никто не видел — мешала все та же черная повязка, — было понятно, что сейчас он испытывает величайшее напряжение. Чаминг отдавал телепатический приказ своему спецподразделению — телепортантам, «растворенным» в «поле желаний», и у него явно что-то не получалось. Вместо отведенных пятнадцати секунд ему понадобилось больше минуты.

— Путь свободен! — наконец доложил он.

— Начали! — приказал Эриксон.

Девять человек в тяжелых скафандрах без шлемов взмыли в воздух. Оставшиеся на земле поспешили наружу. Впереди были Эва, с дочерью капитана на руках, и Сюзанна.

Да, пленники были на Земле. Стояла ночь, тихая и звездная. Лениво дышал океан, таинственно мерцая…

Сюзанна первая обогнула сферу, осторожно ступая по камням. Как раз в этот момент девять штурмовиков одновременно стартовали с посадочной площадки пришельцев. Старт был вертикальный. Все, кто видел его, невольно посмотрели на небо — там сияла очень крупная незнакомая звезда. Несомненно, это был звездолет. Еще минута — и звезда вдруг превратилась в ослепительное солнце. На мгновение стало невыносимо светло, легли резкие тени… А еще через несколько мгновений на землю полился огненный дождь.

— Назад! В сферу! — крикнул кто-то, но никто даже не шелохнулся.

Огненный дождь — осколки звездолета — прошел стороной. А еще через минуту на посадочную площадку сели все штурмовики, кроме двух. Между ними вдруг завязался бой.

Никто ничего не мог понять, пока кто-то не сказал:

— Эриксон и Чаминг…

И тогда все стало ясно: перемирие окончилось. Бывшие временные союзники опять стали непримиримыми врагами!

Два «жука», одетые в мерцающие коконы защитных экранов, метались по небу. Вот они развернулись и понеслись навстречу друг другу… Два одновременных залпа — и штурмовики, столкнувшись, начали стремительно снижаться. Они все же сели, сели рядом, метрах в ста от того места, где стояли Эва, Сюзи и все остальные.

В лунном свете было видно, как из «жуков» выскочили две фигуры и бросились одна на другую.

Несколько штурмовиков с посадочной площадки поднялись в воздух, остальные бросились к месту, где выясняли отношения два вожака, бросились прямо по камням, рискуя переломать себе ноги.

Последней прибежала Эва. Ребенок на ее руках заливался громким плачем.

Эва протиснулась сквозь толпу. Источников света на приземлившихся штурмовиках было более чем достаточно, чтобы подробно рассмотреть всю представшую перед ее глазами картину. На лицах геян и аргунов читалось крайнее удивление и растерянность. Взгляды перебегали с человека, который стоял в центре круга, образованного толпой, на другого человека, лежавшего на камнях у его ног лицом вверх.

Тот, что стоял, поднял на Эву глаза.

— Ты что-нибудь понимаешь?… Это не укладывается в голове… Посмотри…

Эва опустила глаза на бездыханное тело внизу… снова подняла… вновь опустила… и опять подняла… И вдруг закричала дико и страшно:

— Не-е-е-е-е-ет!

Человеком, стоявшим в центре круга, был капитан трансгалактического экспедиционного крейсера «Гея» Пол Эриксон. Но человек, который лежал у его ног, тоже был не кто иной, как капитан трансгалактического экспедиционного крейсера «Гея» Пол Эриксон!

Черная повязка, некогда скрывавшая лицо Чаминга, лежала чуть в стороне от обоих Эриксонов…

ГЛАВА 25

Вслед за лейтенантом Спайсом и Златой подняли головы Михаил и Сергей. Сквозь прозрачный купол рубки управления Хранитель и его напарник увидели армаду боевых звездолетов, неподвижно зависших над «Прометеем».

— Адмирал Зиу! — вырвалось у Златы.

— Нет, — спокойно сказал лейтенант. — Это флот девятипланетников. Если среди них звездолет моего старого знакомого… считайте, что нам повезло!

Они с удивлением посмотрели друг на друга: разговор они вели вслух, но не по-русски, а на языке, который был в ходу на всех тридцати девяти планетах бывшей Империи.

— Откуда… Откуда ты знаешь язык? Или… Подожди… Ты была на Земле с особой миссией и теперь возвращаешься с задания? Но тогда… Ничего не понимаю, — вновь заговорил Спайс.

— Никаких миссий. Я с Земли… Просто у меня были хорошие учителя…

Услышав их разговор на незнакомом языке, Михаил и Сергей запротестовали. Их поддержал Ральф, которому мелодичные звуки чужого языка, судя по всему, весьма не понравились: шерсть на нем встала дыбом, он оскалился и тихонечко, жалобно завыл. После легкой перебранки между землянами было решено, что все дальнейшие разговоры будут вестись только по общему телепатическому каналу.

«Откуда на Арнариане девятипланетники? — спросила Злата, внимательно разглядывая висевшие в небе корабли, которые пока никаких действий против «Прометея» не предпринимали. — Ведь это же самое логово Первой Империи!»

«На каком Арнариане? — усмехнулся Спайс– Это главная военная база девятипланетников — Пангела».

«Как же это получилось? — не могла прийти в себя Злата. — Я точно помню, что назначила координаты Арнариана… Или…»

«Бывает… — снисходительно пожал плечами лейтенант. — Но это Пангела, старый имперский космодром с выходом из гиперпространства за пределами зоны слежения. Этим космодромом никто не пользовался со дня раскола Империи».

«А ты откуда знаешь?» — спросил Михаил.

«У меня на девяти планетах есть старинный приятель. Мы с ним побывали во многих переделках, пока… пока не оказались в разных Империях. Я — в Первой, у Зиу. Приятель — у девятипланетников… А вот, кстати, и он».

Спайс кивнул за спины землян. Они обернулись: в нише, где раньше они видели арнарианского адмирала, теперь стоял мужчина очень крупного телосложения, с пухлыми губами и добродушным лицом, в сером военном комбинезоне.

— Траут! — воскликнула Злата, и вновь послышался жалобный вой Ральфа.

— Полковник Траут, — поправил мужчина и удивленно посмотрел на Злату. — Кажется…

— Привет, полковник! — радостно крикнул Спайс, взглянул на волка и тут же перешел на телепатический канал.

«Мои друзья! — кивнул он на Михаила и Сергея, хмуро поигрывавших оружием, а заодно и на Ральфа. — С Земли! С ними можно общаться только телепатически».

«Не ожидал тебя увидеть здесь, да еще в такой компании, — сказал полковник и тут же обратился к Злате: — Вы тоже с Земли?»

«Да», — подтвердила она.

«Откуда знаете язык?»

«Адмирал Ра дал мне просмотреть последний отчет бригадира Лу — ее черную ленту».

— Лу! — воскликнул полковник и даже сделал шаг вперед. — Что с ней?

И вновь Ральф зарычал.

«Что с ней? Она жива?»

«Не могу сказать точно… Но, судя по всему, она погибла».

Гигант опустил голову и долго молчал.

«Я предполагал… — наконец сказал он. — Столько времени прошло… Но у меня всегда было такое чувство, что она жива… Надеюсь, она не очень мучилась».

Полковник наконец взял себя в руки.

«Вам придется перебраться на действующий космодром и покинуть звездолет. Кстати, я бы хотел узнать, как он попал к вам. Сохранился ли Малый генератор, у вас ли Священный камень? И многое другое…»

«Конечно, это просьба, полковник?» — спросила Злата.

«Конечно, — подтвердил Траут, — мы не поддерживаем ни Зиу, ни Ра, сохраняем пока нейтралитет, и вам нечего опасаться… Но, согласитесь, было бы странно, если бы мы никак не отреагировали на ваше вторжение… то есть на появление на нашей базе».

Через считанные минуты «Прометей» совершил посадку на обратной стороне Пангелы, где царила глухая ночь. Но и за эти несколько минут Спайс, которого тоже удивило и обрадовало то, что Злата знает о бригадире Лу, успел вкратце рассказать, что стало с ним и с Траутом после того, как Лу стартовала вместе со своей сестрой Ви и помощником Були с Арнариана. Это был приватный разговор. Ни Михаил, ни Сергей в нем участия не принимали. Они, отойдя подальше, вели свой собственный разговор — обменивались впечатлениями по поводу всего происшедшего.

— Зиу, тогда еще полковник, — говорил Спайс вполголоса, чтобы не тревожить волка, который предпочел их смешанную компанию компании, состоявшей исключительно из землян, — Зиу установил связь со спецподразделением, которое одно только и оставалось трезвым в ту ночь на Арнариане, и отдал приказ о преследовании бригадира Лу. К этому моменту мы с Траутом отстреливались спина к спине и уже думали, что нам пришел конец, но оказалось, что это было только начало. Налетела целая туча имперских штурмовиков адмирала Ра, и они начали перепахивать космодром сначала вдоль, а потом поперек. Мы с Траутом еле пробились к его штурмовику. Но только мы оказались в воздухе, как на нас началась охота. Уж мы и по одному каналу кричали, что здесь свои, и по другому. Но, видимо, у атаковавших была четкая задача: всех! Трауту оказалось нелегко: штурмовик рассчитан на одного, а нас было двое. Он долго уклонялся, но потом принял бой. На его счету около десятка своих штурмовиков. И… таким образом путь к возврату под крылышко адмирала Ра был для Траута отрезан. А мне тогда было все до лампочки. Тут началась война, в которой мы принимали участие на своей стороне: подцепляли законсервированные межпланетные станции, грабили транспортные корабли обоих адмиралов… А вот когда появились девятипланетники, мы с удовольствием примкнули к ним и участвовали в войнах за независимость Девяти, которые вел с нами то Зиу, то Ра…

— Подожди! — прервала Злата лейтенанта. — Ты сказал: «с нами»… Как ты вообще оказался среди людей Зиу?

— Как, как… — заерзал Спайс. — Вот так!…

— Миссия, говоришь? Задание, говоришь? Что за миссия? Что за задание?… Теперь мне понятно, как мы оказались не на Арнариане, а на твоей любимой Пангеле… Эту вирусную программу в Систему «Прометея» запускал ты! И программа была намного сложнее, чем думали твои дружки!

— Сдаюсь! — сказал лейтенант. — Только, Злата, большая просьба: Трауту ничего не говори, а то он меня оставит без премиальных…

* * *

Им дали отдохнуть несколько часов, накормили — блюдо было традиционным для пангельской кухни: что-то наподобие земных овощей, тушенных в крови животного, которое здесь называли «плагплог», — и после этого Михаил и Сергей прошли через небольшую операцию: перезапись информации мозг в мозг, ту самую операцию, которая закончилась для двоюродной сестры Лу потерей памяти.

Когда Злата рассказала Хранителю и его напарнику, чем может обернуться ускоренное обучение языку инопланетян, те наотрез отказались проходить его.

— Давайте сначала проведем эксперимент на животных, — кивнул Сергей на Ральфа. Волк показал клыки.

Но, выяснив, что перезапись будет производиться с мозга Златы, оба землянина тут же согласились на операцию. Однако теперь против была сама Злата.

— Почему я? — возмущалась она.

— Потому, что у тебя сформировались более сильные ассоциативные связи между двумя языками. Ты одна годишься на роль хорошего учителя, — терпеливо пояснил Траут.

— Мы прекрасно общались на телепатическом уровне… Почему бы и дальше на нем не общаться?

— Это небезопасно. К телепатическим каналам могут подключаться посторонние — наши потенциальные враги. Мы научились этому совсем недавно… Избежать подключения да и обнаружить его никак нельзя. У нас будет серьезный разговор, и его лучше вести без всякой телепатии, как обычно.

Злата была непреклонна. В туманной дымке перед ней стоял образ Ви: живое тело, лишенное души. Она испытывала к этой женщине жалость, хотя как к врагу Лу должна была питать к ней только ненависть, как питала ее к адмиралу Зиу.

— Испугалась, — подвел черту Траут, — а вот бригадир не испугалась бы…

И Злата поддалась на эту нехитрую провокацию и согласилась.

К счастью, все обошлось благополучно.

Был только один смущающий момент: ей-таки пришлось раздеться донага и остаться в чем мать родила на виду у обоих землян мужского пола, но сделала она это легко и просто, как будто не в первый раз.

Им дали еще немного передохнуть — есть земляне наотрез отказались, — и только после этого состоялся долгий, но полезный для всех разговор. Ральфа пришлось сразу же вывести в другое помещение. Повторилась та же история: после первого же слова, сказанного на певучем незнакомом языке, он стал нервничать, подбегать то к Злате, то к Михаилу, то к Сергею, заглядывать им в глаза.

— Мы нужны друг другу, — сказал Траут в самом начале беседы, которая проходила в зале переговоров с искусственным, безмолвным водопадом подзащитным экраном и окнами во всю стену, выходившими на многоэтажно-башенную столицу Пангелы.

Кроме землян в полном составе, Траута и Спайса в переговорах участвовал еще один человек — Були. Злата сразу узнала его: совершенно неспортивного вида, почти хлюпик, он обладал мощной энергетикой, почти такой же, как у нее… в лучшие времена.

— Вы воевали с Лу! Вы — Були! — не дожидаясь, пока их представят друг другу, воскликнула Злата.

Були не удивился тому, что его знает женщина с Земли: его уже обо всем предупредили. Михаилу и Сергею помощника Лу представили особо.

Они перекинулись несколькими фразами.

— Вы извините, Злата, — сказал Були, — но мне нужно кое-что сообщить полковнику. Я только что прилетел, нужно дать хотя бы предварительный отчет.

Девятипланетники подошли к искусственному водопаду, который вдруг зашумел, и начали говорить о чем-то.

Злата сразу поняла, что разговор шел о ней. Она чувствовала это. Что-то их в ней не устраивало. Что? Злата никак не могла понять. После короткого совещания у водопада все сели за стол, где стояла целая батарея прохладительных напитков, и переговоры начались.

— Да, мы нужны друг другу, — повторил Траут еще раз и продолжил: — О сороковой планете у нас ходили легенды. Искал ее не только адмирал Ра, все искали эту планету. Но первым нашел все-таки он. В результате мы имеем новую планетарную войну. И, как это было всегда, нас опять тянут на свою сторону и Ра, и Зиу. Раньше мы становились на сторону сильнейшего, но тайно помогали слабейшему. Как это ни кажется парадоксальным, но до сих пор существование трех Империй гарантировало максимум степеней свободы для простого человека. Всегда можно было переметнуться из одной Империи в другую. Во всех прежних войнах, не добившись моментального успеха, нападавшая сторона шла на заключение мира. Но в этой войне все по-другому. Слишком высоки ставки: Священный камень, символ верховной власти распавшейся единой Империи, и Большой генератор на ничейной планете…

— Что значит «на ничейной планете»?! – возмутился Сергей.

— Прошу простить… — Траут сделал легкий поклон. — Но по тем скудным сведениям, которые нам удалось собрать о сороковой планете, планете джада, ясно, что она должна быть необитаемой. Великий приказал провести ее спецобработку и остановить эволюционирование аборигенов… Отсюда вывод: вы, земляне, не есть коренное население планеты, вы — пришельцы. И на планету вы попали намного позднее, чем она оказалась в поле зрение джада. Нас интересует — согласитесь, это не праздное любопытство, — откуда вы на самом деле? Как очутились на сороковой планете? Как попал к вам имперский звездолет? Что стало с его экипажем? Каким образом вам удалось построить Большой генератор? И почему уровень вашей цивилизации оказался сегодня настолько низким, что вы не в состоянии даже покинуть пределы собственной звездной системы? Хотя на планету вы могли попасть только на гиперпространственных кораблях.

Сергей пожал плечами, налил себе желтоватого напитка и сделал глоток.

— Мне самому интересно услышать ответы на эти вопросы. Я сам давно ломаю над этим голову. Я ощущаю себя гостем из ниоткуда… И Земля уже не Земля, и вселенная уже не вселенная… Да и я вроде как не я… Из чего сделан этот напиток?

— Это трехлетняя выдержка лимфы тартора, — чмокнув губами, ответил Спайс. — Но я бы порекомендовал вот этот! Он сделан из слюны така-тука. Очень полезен для здоровья.

Сергей поставил свой стакан на стол и сидел до конца разговора с плотно сжатым ртом.

Злата посмотрела на Михаила, тот кивнул и начал говорить.

— Я родился уже на Земле. После битвы за Атлантею. Но по рассказам моих родителей мне достаточно подробно известна история землян. Предупреждаю, рассказ будет долгим…

— Мы очень благодарные слушатели, — сказал за всех Були. — Чем больше подробностей, тем лучше мы поймем вас.

Михаил стал рассказывать очень подробно о Содружестве Кольца, трансгалактическом экспедиционном крейсере «Гея» и его капитане Поле Эриксоне, о мистере Чаминге, о звездолете, принадлежавшем неизвестной цивилизации, который был найден на Луне и назван «Прометеем», о посадке на Землю, о жизни на острове Атлантея, о строительстве Большого генератора, пока наконец не добрался до роковой битвы между армиями аргунов и геян и смертельной схватки между Эриксоном и Чамингом.

…Между ними произошла стычка, в результате которой один из них погиб.

— Один из них? — удивился Були. — Кто же именно?

— Ответить точно на этот вопрос невозможно. Чаминг, как я уже говорил, обладал способностью к трансформации и к моменту смертельной схватки с капитаном фактически был уже вторым Полом Эриксоном. Чамингу оставалось только избавиться от тела настоящего Эриксона и занять его место. Никто подмены не заметил бы. Но… либо Чамингу не удалось осуществить свой план до конца и тело настоящего Эриксона попало на глаза его людям, либо сам капитан оказался намного сильнее и хитрее, чем думал Чаминг. На обоих были совершенно одинаковые скафандры. Оба обладали совершенно идентичными физическими показателями. Сказать наверняка, кто из них кто, было нельзя. Вокруг капитана постепенно стала возникать стена отчуждения: каждый в глубине души полагал, что Эриксон — это Чаминг. Схватка, в которой погиб непонятно кто, состоялась сразу после того, как был уничтожен ваш корабль, отправленный на поиски звездолета Великого джада. Последствия вашего вторжения на Землю были ужасны.

— Давайте уточним еще раз, — перебил Михаила Траут, — это был один из звездолетов адмирала Ра. Девятипланетники к этому вторжению не имеют никакого отношения. И потом, вы сполна отомстили за себя: был уничтожен нетолько корабль, но и весь экипаж до единого человека…

— Принимается. Но результат вторжения все равно был печален. От Атлантеи осталась только жалкая часть, да и та ушла под воду при очередных, последовавших вскоре за первым землетрясениях. Сколько землян осталось в живых, сказать тоже было нельзя. Связь отсутствовала: пришельцы уничтожили все спутники связи. Построить и запустить новые не представлялось возможным. Здесь не могло помочь даже «поле»: спутники не были закодированы. Уцелело несколько десантных капсул, и все! Экспедиционный крейсер «Гея» был уничтожен. «Прометей» затонул…

— Но вы же прилетели на нем?! – воскликнул Спайс.

— Да… Я и сказал, что он просто затонул. То, что «Прометей» цел и невредим и покоится на дне Атлантического океана, мы узнали намного позже. Тогда, когда появились Хранители.

— А это что такое?

— Подождите, сейчас доберемся и до них. Оставшиеся в живых земляне — где-то около пятидесяти — ста тысяч — рассеялись по всей Земле. Каждая из горсточек спасшихся людей была предоставлена сама себе. Им уже помочь ничто не могло. Они были обречены на деградацию. Битва за Атлантею и нашествие инопланетян произошли через несколько дней после пуска Большого генератора, так что с системой кодов рядовое население острова ознакомлено не было: на это не хватило времени. С Эриксоном осталось около десяти тысяч человек включая бывших командиров модулей «Геи». Остальные, как я уже сказал, были предоставлены сами себе. С этого момента начинается период, который земляне считают своей настоящей историей. О том времени сохранились лишь легенды и предания. Никаких документов, никаких серьезных указаний на то, с чего начиналась земная цивилизация, до современных землян не дошло. После тысячелетий дикости и варварства началось постепенное возрождение. Как показало время, потомки геян повторили пути развития в области культуры, техники и прочего, пути, которые прошли их предки у себя на родных планетах, ставших потом членами Содружества Кольца. Тому, что информация об Атлантее — сейчас ее называют Атлантидой — затерялась во времени, способствовал еще один, самый главный фактор… Средняя продолжительность жизни человека, рожденного на Земле, упала до семидесяти лет — ничто по сравнению с тем, сколько жили их предки на планетах Содружества. Резкое падение продолжительности жизни коснулось не только коренных землян, оно коснулось и бывших членов экипажа «Геи». Из практически бессмертных они стали смертными. По приказу Эриксона, все еще державшего власть в своих руках, но уже к тому времени находившегося под пристальным вниманием чрезвычайного совета, который превратился в постоянный орган и проверял каждый шаг капитана, было проведено расследование. Результаты его показали, что виной всему…

— …Большой генератор! — невольно перебил Михаила Тра-ут. — Вы наверняка совершили ту же ошибку при его строительстве, которую совершили и мы, когда строили свой на Эйхоне.

— Скорее всего, — согласился Михаил. — Во всяком случае, именно к этому выводу пришла комиссия, занимавшаяся расследованием… Нужно было срочно остановить Большой генератор: это должно было снизить скорость старения землян. Но капитан распорядился не останавливать генератор ни и коем случае! Такое решение Эриксона было продиктовано двумя причинами. Первая: капитан был по рождению фрагианином, а на продолжительность жизни фрагиан, единственный из представителей всех рас, которые находились на «Гее», «поле» не оказывало никакого влияния, — ни на них, ни на их детей, зачатых до пуска генератора. Вторая: большинство кодов было известно только капитану, благодаря чему он мог диктовать всем свою волю. Чрезвычайный совет, состоявший отнюдь не из одних фрагиан, но исключительно из членов экипажа «Геи», отменил решение Эриксона и вынес свое: Большой генератор остановить! Жизнь последнего из землян дороже, чем те блага, которые давало «поле желаний»! Кристалл был снят с «орбиты». Ожидаемый результат — приостановка старения — был частично получен. Частично… К сожалению, все, кто был зачат и рожден после пуска генератора, уже без исключения, по-прежнему доживали где-то в среднем до семидесяти лет и умирали. Но все члены чрезвычайного совета, повторяю, люди, рожденные не на Земле, обеспечили себе остановкой генератора пусть не вечную, но достаточно долгую жизнь. И здесь, в ситуации, когда совет пошел против капитана, он повел себя уже не как Эриксон, но как Чаминг. Он попытался завладеть кристаллом и вновь запустить Большой генератор. Чрезвычайный совет усилил противостояние, упразднив звание Великого джада, которое Эриксон все еще носил, и лишив его звания капитана. А чтобы впредь у бывшего капитана не было соблазна овладеть кристаллом, было решено избавиться от него.

— Священный камень не уничтожим! — сказал Траут.

— Да?…– задумался Михаил. — Хранители не знали об этом… Вопрос об уничтожении камня поднимался, но расстаться с ним навсегда не хватило духа… А делать с камнем все равно что-то было нужно! Он должен был все время находиться под наблюдением. Кто-то должен был хранить его. Но владеть кристаллом большое искушение, особенно если ты фрагианин. Ситуация казалась тупиковой, грозила перейти в вооруженный конфликт: нашлись люди, которые согласны были поддержать Эриксона в его борьбе за кристалл. Решение подсказал перстень на пальце бывшего капитана: треугольный черный камень — копия кристалла, — вмонтированный в довольно невзрачную оправу. С помощью остатков «поля» было получено столько перстней, сколько насчитывалось членов чрезвычайного совета. Один из камней заменили на кристалл, перстни перемешали и раздали. Получилось, что каждый из членов совета отныне хранил черный треугольный кристалл. Но кто хранит настоящий? Этого никто не знал. Идея запустить Большой генератор жила и живет среди Хранителей до сих пор. Но, согласитесь, прежде чем пойти на запуск, нужно разобраться, почему «поле желаний» так пагубно влияет на продолжительность жизни. Тогда сделать это сами мы не смогли, но у нас была надежда, что такая задача по силам ученым Содружества Кольца… Мы построили очень экономичные передатчики — пирамиды, использующие энергию магнитного поля Земли для отправки в глубокий космос сигналов о помощи. Это было еще за несколько десятков веков до нового летосчисления… Построили… и стали ждать спасателей…

— И дождались… да не тех, — заключил Спайс. — Адмирал Ра нашел вас по этим самым сигналам…

— Можно было предположить… пока мы ждали помощи с Алдана, Эриксон или Чаминг не сидел сложа руки. Ключевым в судьбе капитана стало время последних крестовых походов — средневековье. Хранителей разметало тогда уже по всей Земле. Маленький островок цивилизации, который они создали на побережье одного из континентов, уже несколько тысячелетий как был разорен дикими племенами — потомками тех, кто выжил после гибели Атлантеи. Но хранителям удалось сохранить связь между собой. Мы встречались раз в столетие. Обменивались информацией, принимали назревшие решения, давали координаты, по которым в случае чего могли найти друг друга. Была еще одна причина необходимости подобных встреч: золото… Когда остановили Большой генератор, концентрация «поля» была еще достаточно высока. Понизили ее очень простым способом: полумили из «поля желаний» большое количество золота. Хранилось оно в тайниках. Та жизнь, которую мы вели среди смертных, позабывших обо всем: откуда они? кто они? — требовала больших средств: переезды, обустройство, достойная жизнь и так далее… И это золото, выброшенное из «поля», как балласт, очень нас выручало… и выручает… Эриксон не участвовал в этой акции — он уже не был тогда капитаном и, конечно, не был членом совета. Сам он делать запасы золота на будущее не стал: проявил недальновидность… или слишком надеялся на то, что вновь заработает Большой генератор… Но все случилось совсем по-другому. Это был не самый достойный период в жизни бывшего капитана транс галактического крейсера… или его двойника — Чаминга. Конец этого периода пришелся на тринадцатый век от рождения Христова, место действия — Франция, Шампань, замок Гишар…

— Рождения кого? — спросил Спайс, но Михаил ответить на его вопрос не успел: дверь в зал переговоров отворилась и вошел адъютант Траута.

— Извините, полковник, что не воспользовался телепатической связью: не хотел, чтобы вы в глазах наших гостей выглядели невежливым. — Адъютант замолчал.

— Продолжай, — разрешил Траут.

— У границ Империи флот адмирала Ра…

ГЛАВА 26

Капитан «Прометея» Александр Полонский вынырнул из кромешной тьмы… Первое ощущение: в его закрытые глаза бьет яркий свет. Второе: он лежит на чем-то жестком. Капитан открыл глаза и увидел рядом с собой, прямо у лица, светящийся шар. Он сразу узнал его. Этот шар нашли на чужаке капитан Эриксон и Эва Смит, а он, Полонский, использовал его вместо светильника у себя в каюте…

«Значит, я на «Гее», — заключил капитан. — Нет… «Геи» давно не существует. Тогда… Тогда я в Афинах…»

Он хотел погасить шар и позвать Банбу — эфиопа, своего раба, но в его мозгу молнией пронеслись новые воспоминания: Рим… Галлия… Византия… Венеция… авары… тюрки… персы… арабы… баски… Засверкали на солнце сотни тысяч клинков, в безумной скачке помчалась навстречу друг другу конница… Яркие перья на шлемах, потные, полуголые тела, знамена, плещущиеся на ветру, города, охваченные пожарами и эпидемиями, виселицы, стоящие вдоль дорог… Мелькнула и исчезла во мраке времен роскошь дворцов и продуваемая всеми ветрами нищета крестьянских лачуг… Тяжелое весло вырвалось из рук, и по спине прошлась плеть надсмотрщика… И тут же — губы, целующие эти же руки, ухоженные, с массивными перстнями…

«Нет, — решил капитан, — пожалуй, и Афины уже где-то далеко в прошлом… Черт, где же я?»

В этот момент он узнал, что за звук давно тревожил его…

«Ну конечно, так могут пищать только крысы… Вспомнил! Я — пилигрим… А это Франция, замок барона Гишара, Черного Охотника… Он же ушел от меня!»

Полонский приподнялся на локтях, огляделся.

Он лежал на истлевшем тряпье и человеческих костях, в каменном мешке, высеченном в скальной породе. В одной из стен, у самого пола, было несколько дыр, из которых появлялись и появлялись большие черные крысы. Они сбивались все плотней, подталкивая друг друга вперед, и недовольно пищали. Броситься на человека им мешал яркий свет.

Полонский поискал глазами свою дорожную сумку. Она была там, где и должна была быть, — на боку. Он хотел открыть ее и тут только заметил, что руки его разодраны в кровь. И не просто разодраны: на подушечках пальцев мясо висело клочьями.

Запрокинув лицо, Полонский понял, в чем дело. Стены, сужаясь конусом, уходили вверх, образуя узкий выход из каменного мешка. Видимо, когда барон Гишар открыл люк, капитан успел раскинуть руки и смягчить падение, цепляясь за неровности стен… Скорее всего, так и было. Иначе костей бы ему не собрать.

В этот момент черное месиво из крыс медленно поползло в сторону капитана, который, как мог быстро, достал излучатель — пальцы с трудом слушались, надсадно ныли.

От стаи вдруг отделилась крупная, матерая крыса. Она стремительно бросилась на Полонского — тот едва успел выстрелить. Ему повезло, что был выставлен минимальный уровень, иначе этим выстрелом он мог натворить дел и пострадал бы сам. Крысу отбросило далеко назад. Тут же поднялся оглушительный писк: сородичи убитой разрывали неудачницу на части. Полонский сделал еще с десяток метких выстрелов. Заняв таким образом остальных крыс делом, он начал обдумывать, как выбраться из ловушки.

Капитан порылся в суме, но ничего стоящего не нашел. Значит, в его распоряжении было только пучковое оружие: от посоха сейчас пользы никакой не было.

Положение осложнялось тем, что он находился глубоко под землей. Если бы его окружали обычные, сложенные из камней стены, пусть даже многометровые, можно было бы одним выстрелом максимальной мощности проделать дырку и выйти на свободу. Но пытаться пробить с одного выстрела скалу рискованно: заряд мог расколоть монолит и вызвать обвал. Тогда каменный мешок, в который капитан попал, автоматически становился его могилой.

Наверх ходу тоже не было, это очевидно: наклонные стены, высотой метров пятнадцать. Только где-то на высоте метров семи они сближались так, что, вытянув руки, можно было достать до них кончиками пальцев. Дальше вверх шла горловина — это в ней капитан замедлил свое падение.

Ждать помощи от командира мусорщиков Выпивайко не приходилось. Откуда Семену знать, что он здесь? Оставалось только одно: прорубаться наверх, используя оружие как кирку… Но легче сказать, чем сделать. Даже если бы все получилось, прорубаться пришлось бы несколько дней, а может, и недель, в самых неблагоприятных условиях: крысы, нагрев породы… Придется подолгу ждать, чтобы она остыла, прежде чем можно будет ее отваливать, и отваливать не чем-нибудь, а голыми израненными руками… И самое главное — отсутствие еды и воды…

Полонский облизнул пересохшие губы.

«Вода!» — вдруг осенило его. Неподалеку от костра — того самого места казни — бил подземный источник! Замок стоит очень далеко от реки, лихорадочно рассуждал капитан, и на случай длительной осады у его обитателей должны быть большие запасы воды. Вполне логично предположить, что подземный источник и есть те самые большие запасы. И находятся они не где-нибудь, а может быть, в метре-двух под его ногами.

Капитан пристрелил еще пару крыс, чтобы остальные не отвлекали его, встал на колени и приложил ухо к скале.

Да, он слышал какие-то характерные мелодичные звуки… Можно пробовать… Но… нельзя торопиться!

Прикинув в уме еще раз, на какой глубине он находится, Полонский решил, что пора начинать. Он заткнул посох за спину, отошел к стене, подальше от той, где занимались каннибализмом грызуны, направил ствол на место, куда падали сверху несчастные жертвы, и выстрелил. Брызги гранита врезались в стаю крыс, и послышался незатихающий визг боли: несколько грызунов тут же было убито — и визг радости при виде легкой добычи.

Полонский продолжил разряжать оружие, стараясь попадать в одно и то же место. Через два десятка выстрелов вверх с шумом ударил фонтан горячего пара вперемешку с осколками породы: подземный источник все-таки протекал прямо под каменным мешком! Еще несколько выстрелов — и голосисто забил мощный фонтан воды. Крысы в панике заметались. Некоторые из них успели скрыться по ту сторону стены, но некоторые остались по эту. Капитан стал методически уничтожать их — потом, когда вода затопит все, делать это будет поздно: крысы начнут искать спасения на его голове, штурмуя ее, как остров.

Вода поднималась довольно быстро. Когда она достигла подбородка, Полонский вспомнил, что не освободил проход вверху. Он прицелился и выстрелил в плиту, закрывавшую выход из каменного мешка, и успел отстраниться. Вниз, грохоча, посыпались крупные камни. Они неминуемо упали бы на него, если бы он сделал этот выстрел в последний момент.

Все получилось так, как и предполагал капитан. Вода подняла его к отверстию, через которое он угодил в каменный мешок. Когда Полонский ухватился за выступ — ступеньку лестницы, по руке, больно царапаясь коготками, пробежала крыса. Сердце капитана ушло в пятки. Но это была последняя неожиданность, которую уготовил ему замок барона Гишара. Даже Семен Выпивайко, которого он не чаял увидеть живым, ждал его на условленном месте с тремя лошадьми.

Уже вечерело, но ворота замка еще были открыты. На мокрого с ног до головы пилигрима никто не обратил внимания, и он смог беспрепятственно выйти за крепостную стену.

Только у самых ворот один из стражников внимательно посмотрел на него и бросил своему напарнику:

— Жужу прибегала. Сказала, что в деревне появился рыцарь Ариньи со своими людьми.

— Барон сам позвал его.

— Позвал, для какой-то вылазки… Почему рыцарь здесь, а не с бароном? Барон Гишар еще днем покинул замок…

— Разминулись…

— Нет… Чует мое сердце: здесь что-то не то… Выпивайко, увидев капитана, удивленно вскинул брови:

— Один? Неужели упустил?

— Ты ничего подозрительного не заметил? Кажется, Ариньи решил воспользоваться отсутствием барона…

— Да что нам до этого Ариньи! Где Охотник? Упустил?

— Вот уж нет, — ответил Полонский, с трудом забираясь в седло — мешала мокрая одежда. — В замок Маже, к Жану Браге!

* * *

Уже была ночь, когда они остановили взмыленных лошадей у придорожного трактира. Лошадям да и им тоже нужен был отдых.

Трактирщик с сальной, невыносимо чадящей свечой в руке, в длинной ночной рубашке и длинном колпаке, сам открыл дверь. Он с сомнением посмотрел на двух людей в одеждах пилигримов, в распоряжении которых было три лошади.

— Мы на службе у барона Гишара, — сразу пояснил Полонский и потряс кошельком.

Вопросов у трактирщика больше не имелось никаких, было только желание услужить. Наскоро был собран скромный, но сытный ужин, во время которого Александр вкратце рассказал о том, что произошло в замке Гишар. Потом — трехчасовой отдых, и, едва взошло солнце, они вновь скакали во весь опор по еще пустынной, гулкой, покрытой туманом дороге в сторону замка Маже.

Лошадь Выпивайко пала, когда вдали показались башни замка. Семен пересел на лошадь, которая была предназначена для барона, и они, свернув с дороги в сосновый лес, поскакали дальше.

На краю леса, возле самого замка, Хранители встретили несколько полураздетых, но хорошо вооруженных людей — солдат маркиза. Те, сбившись в кучу, сидели под раскидистым кустом, который рос у самой дороги. Завидев всадников, появившихся из леса, солдаты вскочили и быстро встали полукругом, выставив мечи, как пики. Двое целились в пилигримов из арбалетов.

— Это друзья маркиза! — воскликнул один из них, лопоухий. На нем одном была кольчуга с короткими рукавами.

— Что произошло? — спросил Полонский грозным голосом. — Почему вы здесь, а не в замке?

— Там — слуги дьявола! — содрогнувшись от страха, сказал лопоухий.

Остальные согласно закивали, и все вдруг разом заговорили. Поднялся галдеж.

— Так. Не все сразу и без дьявола! Рассказывай, что произошло, — капитан кивнул на лопоухого.

— С утра пораньше к нашему маркизу пожаловал барон Гишар, которого тут же было приказано арестовать.

— Барон был один?

— Ну да… Мы набросились на него. Одного из наших он успел уложить, но мы посадили его в башню, а через пять минут, откуда ни возьмись, на нас навалились слуги дьявола.

— Дался тебе этот дьявол!

— А как вы прикажете называть существо, покрытое с ног до головы длинной черной шерстью, огромное, да еще вооруженное коротким мечом?…

— Телепортант!…– воскликнул Выпивайко. — Откуда?!

— Тихо! — остановил его Полонский и вновь обратился к лопоухому, на лице которого был уже не страх, а удивление: — Ты сказал «существо»… Так сколько их было? Одно?

— Мне хватило одного. Остальных я уже дожидаться не стал, ноги в руки — и за ворота…

— Что стало с маркизом?

— Не знаю… Все разбежались…

— Это все?

— Нет… Вскоре после того, как мы засели здесь, в ворота замка въехали люди рыцаря Ариньи.

— Рыцарь здесь?

— Рыцаря здесь нет… И людей его совсем немного — около десяти человек, не считая монахов. Монахи — люди барона.

В этот момент послышался цокот копыт по подвесному мосту. Полонский и Выпивайко быстро спешились.

Осторожно раздвинув густые ветки, на листьях которых еще играли капли росы, капитан увидел, как из ворот не спеша стали появляться всадники. Впереди ехал барон Гишар. По бокам и сзади — монахи все в тех же капюшонах, надвинутых на глаза. За монахами шли в пешем строю вооруженные арбалетами и мечами люди Ариньи. За ними, отчаянно скрипя, тащилось несколько повозок, фуженных сундуками. На последней повозке стояла клетка, в которой маркиз Маже, командир десантников Жан Браге, держал медведя. Теперь в этой клетке сидел он сам.

Никакими телепортантами и не пахло… — Приготовились, — тихо, но так, чтобы слышали все, сказал Полонский. — Как только они поравняются с нами — атакуем! Гишара не трогать. Я беру его на себя. Самое главное… Но договорить пилигриму не дали люди Ариньи. Они дружно, словно по команде, подняли арбалеты и разрядили их в монахов, окружавших барона. Послышались предсмертные крики и ржание испуганных лошадей, шарахнувшихся в сторону. С одной из повозок верхний, плохо закрепленный сундук свалился на землю.

Барон остался совершенно один против десятка вооруженных, желавших ему только смерти, людей.

Полонский выхватил из дорожной сумки излучатель. Гишар развернул коня и обнажил меч. Солдаты Ариньи в спешки перезаряжали арбалеты. Барон налетел на них на полном скаку. Его лошадь сбила грудью одного из солдат, сам Гишар успел зарубить двоих. Но третий, самый проворный, уже целился в него из арбалета. Выстрелить ему не дал заряд, выпущенный Полонским. Еще несколько выстрелов — и последний из людей Ариньи, бросив оружие, побежал вдоль крепостного рва. Капитан поймал его на мушку прицела, но стрелять не стал: солдата догнал барон и сбросил ногой в ров. Оттуда еще долго были слышны крики о помощи. Сам барон Гишар спрыгнул с коня и побежал к клетке. Теперь Полонский взял на прицел его. Барон выпустил маркиза, отдал ему свой меч и стал что-то говорить, размахивая руками и показывая на дорогу.

— Вот и все! И нечего было бояться, — бросил Полонский за спину слова, предназначенные людям маркиза.

— Если ты это мне, — сказал Выпивайко, — то пучковым оружием меня не удивишь и не испугаешь. А вот солдатики Жана давно деру дали.

Александр обернулся: действительно, они были одни. Вокруг слышалось только пение птиц и шум потревоженного леса.

Они выбрались из кустов и направились к месту короткого побоища. При их приближении барон замолчал. Капитан и мусорщик прошли мимо упавшего и раскрывшегося сундука, из которого на землю высыпались сокровища: жемчуг, золотые украшения, золотые подсвечники, золотая посуда, драгоценные камни…

— Откуда? — вновь задал вопрос Выпивайко и посмотрел на остальные сундуки, оставшиеся на повозках.

Пилигримы подошли к маркизу.

— Ничего, и за клетку ты тоже ответишь, — сказал Полонский, посмотрев барону в глаза. Излучатель он специально не убрал — держал на виду.

— Вот как раз за клетку я на него не в обиде, — сказал Жан. — Когда появились люди Ариньи, я выпустил из клетки медведя… Он заломал двоих, прежде чем его уложили… Жалко мишку-то… Эти головорезы "хотели тут же расправиться со мной, но барон предложил посадить меня в клетку вместо медведя, отвезти в замок Гишар и там позабавиться…

— Вот гад! — воскликнул Выпивайко.

— Не знаю… — сказал Жан. — Но жизнь он мне спас.

— Я все равно помог бы тебе бежать при первом удобном случае… Жан! Ты же видел, что произошло! Дай мне капсулу. У меня душа не на месте. Чувствую, Ариньи что-то замышляет.

Маркиз Маже молчал.

В этот момент послышались стоны — стонал святой отец.

— Бог ты мой! — удивился командир мусорщиков, оказавшийся рядом с раненым. — Петр Мейси!

Монах, старый обрюзгший человек, открыл глаза.

— Как ни странно сознавать… но это я.

— И ты помогал Охотнику?

— Помогал.

— Зачем?

Старик-монах, в котором с большим трудом можно было узнать командира дисциплинарной службы «Геи», только улыбнулся, и изо рта у него потекла ленивая струйка крови.

— Не судите… — прошептал он, и глаза его вновь закрылись.

— Черт! — бросился на колени Выпивайко. Он попытался что-то сделать, чтобы спасти святого отца, но что сделаешь, имея в своем распоряжении только голые руки? — Кончено… — поднялся с колен командир мусорщиков.

Возникла долгая скорбная пауза, во время которой барон и пилигрим встретились взглядами.

— Рад, капитан, что тебе удалось выбраться, — сказал Гишар. — У меня не было выхода… Извини… Жан, мне нужна капсула! — обратился он снова к маркизу. — Повторяю: Ариньи что-то задумал. Не зря же он хотел убить меня!

На подвесном мосту показалось несколько мужчин и женщин, сумевших отсидеться где-то по углам. Маркиз тут же приказал им убрать трупы, собрать драгоценности, отвезти повозки в замок.

— Крестовые походы, — коротко ответил Жан на все тот же вопрос Выпивайко по поводу сокровищ: «Откуда?»

— Жан, — вступился за барона Полонский, — в замке Гишар действительно что-то происходит или вот-вот произойдет. Я слышал разговор двух стражников: Ариньи в ближайшем поселении и крестьяне настроены недружелюбно…

— Нет, вы мне объясните, — глядя на то, как волокут за ноги тело последнего убитого солдата, воскликнул Выпивайко, — откуда здесь взялись телепортанты?

— Не было никаких телепортантов, — зло ответил Жан и тут же добавил: — Хорошо! Летим!

К этому моменту лошади, оставшиеся без всадников, были уже пойманы и уведены в конюшню. Повозки с сундуками стояли во дворе замка. На земле остались валяться несколько железных шлемов и сломанный арбалет.

Маркиз, барон и два пилигрима быстро взошли на подвесной мост и скрылись в шротах. Четвертым шел Выпивайко. Если бы он в последний момент оглянулся, то увидел, как на том месте, где они только что стояли, вдруг появилась фигура гоминида с коротким мечом в руке. Гоминид сделал несколько шагов, озираясь кругом, словно ища кого-то, и неожиданно пропал…

Часть глухой стены замка Маже, выходившей на лес, исчезла, и из образовавшегося провала вылетела десантная капсула, похожая с земли на серебристое, правильной формы небольшое облако.

В четырехместной капсуле находилось трое: Жан Браге, Александр Полонский и Черный Охотник. Место первого пилота занимал Жан.

— Только бы все обошлось, — проговорил барон Гишар, и это были единственные за все время полета слова, произнесенные вслух.

Сам полет длился несколько минут. На главном терминале вдруг появился низко стелющийся по земле дым. Маркиз сбавил скорость, потом и вовсе завис над замком, охваченным со всех сторон огнем.

Во дворе лежала гора трупов: солдаты и мирные обитатели замка. Не было видно ни одной живой души. Огонь с ревом рвался в небо — казалось, он хотел схватить капсулу и утянуть ее в самое пекло. Помочь уже никому было нельзя.

— Нет!…– простонал барон.

— Вон они! — показал Полонский на терминал, где была видна исчезавшая за горизонтом дорога и очень далеко — пыль, клубившаяся над ней.

Несколько секунд — и они догнали большой отряд всадников.

— Ариньи! Он похитил ее!

Впереди ехал всадник в коричневом монашеском плаще, из-под которого выглядывали руки и ноги, затянутые в кольчугу. Впереди мужчины сидела женщина в платье цвета морской волны и белом плаще.

Жан пронесся над самыми головами всадников. Те, остановившись, вдруг рванулись по сторонам, но не все. По оставшимся на следующем заходе командир десантников дал залп.

Когда поднявшаяся в воздух густая пыль чуть рассеялась и можно было разглядеть, как по дороге во весь опор скакала только лошадь Ариньи, вынося двоих, Полонский крикнул:

— Огонь, Жан!

— Ничего не могу сделать. Слишком высоко. Нужно стрелять из ручного излучателя.

Они летели в хвосте всадника, и мелкие камушки попадали в капсулу. Барон ничего не говорил. Ему уготовили роль зрителя, и он смотрел на терминал, застыв в напряженной позе.

— Так садись же! — опять крикнул Полонский, выхватывая оружие.

Капсула плюхнулась на дорогу — пилигрим спрыгнул на землю одновременно с бароном.

Женщина на лошади вдруг вскрикнула и полетела в густую придорожную траву. Гишар тут же бросился вперед.

Александр вскинул руку и выстрелил. Ариньи, которому выстрелом снесло голову, по инерции проскакал еще немного и рухнул. Одна нога его осталась в стремени — лошадь, обезумев от страха, продолжала скакать дальше, волоча по камням обезглавленный труп…

Пилигрим поймал в прицел убегавшего барона, но тот вдруг упал на колени. Полонский опустил оружие, присмотрелся и пошел к тому месту, где в траве виднелось тело в белом плаще. Вслед за капитаном пошли Жан Браге и Семен Выпивайко.

Барон стоял над окровавленной женщиной, на боку которой зияла широкая рана, и плакал, повторяя только одно слово:

— Белла…

На него было жалко смотреть. На его лице было настоящее, неподдельное горе.

Командир десантников тяжело вздохнул.

— Капитан… — сказал он, — Пол, перестань… Этой Беллы ты тоже не вернешь…

Полонский и Выпивайко удивленно, но без осуждения посмотрели на Жана: впервые за столько лет имя капитана «Геи» Пола Эриксона было произнесено вслух…

— Очень жаль, капитан, — сказал Полонский. — Очень жаль, что все так получилось.

— Примите и мои соболезнования, — присоединился к остальным Выпивайко и добавил: — Капитан…

Но Эриксон не слышал их слов и даже не понимал, что они, его люди, стоят с ним рядом. Перед его глазами был берег океана, бледный, неприветливый рассвет, сферы, которые только-только покинули освобожденные капитаном и его людьми земляне и… тело женщины на камнях, которое Жан вынес из жилого блока пришельцев. Женщиной была Белла, и на боку у нее зияла точно такая же резаная рана. Телепортанты Чаминга расправились и с ней, как они расправились еще с двумя десятками инопланетян.

Тогда Эриксон точно так же стоял на коленях и, не стесняясь своих слез, оплакивал смерть жены, не переставая спрашивать себя: как… почему… зачем… Белла оказалась среди пришельцев? И именно там, в жилых блоках, и именно в то время…

Но тогда ему было легче, потому что он знал, что где-то ходит по земле живая Белла… Она жива… Умер кто-то другой. Сейчас он встанет и пойдет ее искать… И обязательно найдет, сколько бы времени для этого ни потребовалось…

— Хватит, капитан, — сказал Жан. — Тут уж ничего сделать нельзя. Нас ждут.

Эриксон поднялся с земли, обвел всех пустым взглядом.

— Делайте со мной что хотите, — сказал он.

ГЛАВА 27

В зале переговоров повисла зловещая тишина, подчеркиваемая «немым» водопадом, в брызгах которого, словно от страха, дрожала радуга. Траут, Спайс и Були медленно поднялись со своих мест. Вслед за ними поднялись Злата, Михаил и Сергей.

Но адъютант, сообщивший о появлении космического флота адмирала Ра на фаницах Империи девятипланетников, был совершенно спокоен и даже скучноват.

— Война?…– невольно спросил Траут.

— Флот адмирала ведет себя относительно мирно, полковник.

— Тогда какого черта ему надо?

— Полчаса назад он вышел на волну «свой-чужой» и потребовал ваш телепатический код связи.

— Чего захотел… Пусть действует через послов.

— Диспетчер не посмел давать адмиралу советы и по цепочке вывел его на меня. Я попытался выяснить, что же все-таки ему нужно, но связь оборвалась…

— Хорошо. Можешь идти. Адъютант откозырял и вышел из зала.

— На вашем месте, полковник, — сказал Сергей, — я бы привел ваш флот в полную боевую готовность.

— Именно это я и сделал несколько секунд назад.

— Телепатический канал, — понимающе кивнул землянин и продолжил: — А на месте адмирала я бы воспользовался старым имперским космодромом, на котором приземлился «Прометей».

Траут с интересом посмотрел на Сергея и подозвал к себе Спайса и Були. Втроем вполголоса они начали обсуждать создавшееся положение.

Земляне тоже сбились в кучку.

— Раз адмирал здесь, значит, он сделал то, что хотел: вычеркнул нашу планету из всех списков, — сказал Михаил.

— Перестань! — потребовала Злата. — С ума сойти можно от мысли, что… — Она не смогла закончить фразу.

— Дело-то, в общем, житейское, — вздохнул Сергей. — Во вселенском масштабе. Все равно все это когда-нибудь да кончилось бы. А если честно… так им и надо. Мне лично на Земле никогда не нравилось. Что я там потерял? Ни родных, ни друзей. Только служба. А служить можно и здесь.

— Знаешь что?! – возмущенно сказала Злата, но договорить ей не дал адъютант полковника, который вновь появился в зале.

— В чем дело? — недовольно спросил Траут.

— Прибыл посол Империи Ра. Он… — Адъютант запнулся.

— Не нравишься ты мне сегодня, лейтенант, — нахмурился полковник. — Что «он»?

— Он просит, чтобы на встрече присутствовали земляне… Злата, Михаил и Сергей переглянулись. Переглянулись и девятипланетники.

— Пусть заходит! — принял решение Траут. Адъютант распахнул двери, и в зал вошли три человека. Злата от удивления вскинула брови.

Первым шел, по всей видимости, сам посол — в свободных белых одеждах из материала, напоминавшего шелк. За ним шли двое сопровождающих тоже в чем-то белом. Но на них Злата взглянула лишь мельком, потому что все ее внимание было обращено на того, кто был впереди этой маленькой процессии…

Посол улыбнулся и подмигнул Злате.

Сомнений быть не могло. Посол — это… Олег, заманивший ее на звездолет, или, как он потом просил называть себя, Эрд!

Злату возмутила улыбка Эрда, но она вдруг вспомнила, что тот пытался загладить свою вину, хотел помочь ей бежать… Возмущение улеглось, и девушка улыбнулась в ответ.

Тут же ей припомнились слова адмирала Ра.

Так вот что он имел в виду, когда говорил, что его офицера по имени Эрд за попытку освободить пленницу ждет небольшая ссылка. Ссылкой оказалось место посла на Девяти планетах!

Эрд, улыбка с лица которого слетела едва появившись, остановился посередине зала и несколько секунд пристально смотрел на Злату, так что у нее даже возникло чувство неловкости. Но то, что произошло дальше, просто повергло ее в шок.

Посол вдруг встал перед ней на одно колено и низко склонил голову. То же самое сделали его сопровождающие… И это бы еще ничего… На одно колено, склонив головы, тут же опустились полковник Траут, лейтенант Спайс и Були! Продолжали стоять только изумленные до крайности Михаил и Сергей.

Злата хотела крикнуть — все равно что, лишь бы прекратить эту нелепую сцену. Но в этот момент Эрд резко вскочил на ноги, выхватил из-под одежды оружие и направил прямо на нее…

«Все!…» — пронеслось в мозгу девушки. Она вдруг увидела то, что происходило в зале переговоров, с верхней точки, будто душа ее уже покинула тело и искала лазейку в небо. Вот Михаил и Сергей: на их лицах еще написано удивление. До них еще не дошло, что ее сейчас не станет… Вот Траут, Спайс и Були: они так и стоят, опустив лица вниз, не замечая, что происходит вокруг. Вот сопровождающие посла, которым тоже невдомек, что никакой мирной беседы не состоится. А вот… Нет, этого человека здесь не должно было быть…

Негромкий выстрел из плазматора прозвучал оглушительно. Девятипланетники тут же вскочили, хватаясь за оружие. Сопровождающие посла тоже вскочили на ноги — и это все, что они могли сделать: оружия у них не было. Михаил и Сергей бросились вперед, но тут же остановились: уже было поздно что-либо предпринимать.

На полу из темно-красных, с черными прожилками плит распласталось бездыханное тело с вывороченной, почерневшей от жара заряда грудной клеткой. Над телом стоял адмирал Ра. За ним, направив оружие на девятипланетникон, стояли несколько человек в маскировочных комбинезонах, сразу принявших цвет стен.

— Успели, — устало произнес адмирал. И тут же обратился к Трауту: — Прошу простить, полковник, за это маленькое вооруженное вторжение на Пангелу. Но я очень боялся опоздать.

— Это не объяснение, адмирал! — проговорил Траут, оружие в его руках слегка подрагивало, и было понятно: одно неосторожное движение какой-нибудь из сторон — и начнется перестрелка.

Адмирал повернулся к своим людям и приказал:

— Бросить оружие!

Приказ был тут же исполнен, и обстановка в зале разрядилась. Но только в зале. Где-то далеко — на нижних этажах здания — послышались выстрелы.

— Только не это! — воскликнул полковник.

Он чуть наклонил голову, вслед за ним голову склонил адмирал: по своим телепатическим каналам они отдавали приказ о прекращении боевых действий. Стрельба постепенно начала затихать и вскоре прекратилась совсем.

— Обошлось, — облегченно вздохнул полковник, все еще держа на «мушке» и адмирала, и его людей. — Будем считать инцидент исчерпанным… Но я жду объяснений.

— Человек полковника Зиу! — Ра кивнул на труп.

— Эрд?! – удивленно воскликнула Злата.

Траут и остальные тут же убрали свое оружие. А зал переговоров стали постепенно заполнять вооруженные люди в маскировочных комбинезонах и в форме внутренней охраны главного штаба девятипланетников.

— Да, — подтвердил адмирал. — У нас была небольшая стычка с Зиу. Мы взяли до тысячи пленных. Среди них — полковник секретной службы. Он и назвал имя Эрда. Я не поверил. Но…

Мы тут же прыгнули в ваше нейтральное пространство. Я пытался связаться с вами, полковник, но понял, что понапрасну трачу время. На активные действия меня побудил телеперехват. Эрд делал запрос на переговоры с вами, полковник. Я принял решение десантироваться! Мы воспользовались старым имперским космодромом.

Сергей поймал взгляд Траута и подмигнул ему.

— Почему вы раньше не воспользовались им? — уже миролюбивым тоном спросил полковник.

— Ждал… Ждал чего-то подобного… Надеюсь, та нервотрепка, которой вы подверглись, стоит жизни…

Адмирал не договорил. Словно опомнившись, он вдруг встал на одно колено и преклонил перед Златой голову. И тут же в едином порыве все, кто находился в зале, оказались у ног земной женщины. Даже Михаил и Сергей, поймав на себе несколько хмурых взглядов, чуть было не подчинились всеобщему порыву, но гордость не позволила.

— Кто-нибудь, в конце концов, объяснит мне, что здесь происходит?! – в отчаянии крикнула Злата.

* * *

Флот адмирала Зиу неожиданно был атакован флотом адмирала Ра, вынырнувшим из гиперпространства в тот момент, когда арнариане начали преследование пустившегося наутек «Прометея». Первым же общим залпом флотилии Ра удалось вывести флагман Зиу из строя. Лишенные поддержки главного орудия, легкие звездолеты и штурмовики арнариан пытались организованно сопротивляться, но, понеся большие потери, бросились врассыпную…

Новая планетарная война между тремя Империями, обещавшая быть самой кровопролитной, окончилась, едва начавшись, с небывало малыми потерями. Возможно, адмиралу Зиу, успевшему унести ноги на одном из малых крейсеров, удалось бы собрать все свои уцелевшие корабли и нанести ответный удар по флоту адмирала Ра, но сделать это ему помешало известие о том, что найден имперский звездолет, пропавший Бог весть когда. Все три Империи, забыв о вражде, ждали подтверждения этого и еще одного сенсационного сообщения…

— Все, хватит темнить! — твердо сказала Злата и посмотрела в глаза каждому из немногочисленных гостей полковника Траута, в доме которого проходил скромный ужин. — Я послушно прошла через все эти… странные тесты, и теперь мне хотелось бы все-таки знать, что во мне такого, что все, завидев меня, тут же бросаются на колени.

Кроме Траута и Златы, за столом сидели адмирал Ра, Спайс, Були, Михаил и Сергей.

Прислуга полковника — удовольствие, которое мог позволить себе не каждый девятипланетник, — без лишней суеты внесла вторую перемену блюд. Преобладала все та же традиционная пангельская кухня. Слуги наполнили бокалы прозрачным тонизирующим напитком.

— Мне… — Сергей с наслаждением сделал глоток из своего бокала, — мне тоже хочется знать, что в Злате Петровне такого, что успех ее на Пангеле ошеломительнее… оглушительнее, чем на Земле?

— Присоединяюсь, — сказал Михаил, — хотя… кое о чем я, кажется, догадываюсь…

— Вам слово, — обратился к адмиралу Траут.

Спайс и Були поддержали полковника, сдержанно кивнув.

Ра тоже кивнул в знак согласия, посмотрел в окно, за которым два раскаленных шара медленно тонули в темно-зеленых океанских водах Пангелы, и сказал:

— Я готов… Но… Прямо не знаю, с чего начать…

— Начните лучше издалека, — подсказала Злата, которая была рада видеть адмирала целым и невредимым. Экипаж подбитого Михаилом звездолета смог в последний момент телепортиро-ваться. Воздушный бой проходил в одной из патогенных зон с повышенной концентрацией «поля», и им повезло… — А еще лучше начните с корабля на обратной стороне Луны. Вы сказали, что в его гибели виновны земляне… Помните?

— Помню, — задумчиво проговорил адмирал. — И рад, что ошибался. Рад, что для Земли все окончилось хорошо. Теперь многое открылось. Я знаю главное… Я знаю, кто предал джада! Кто тот человек, которому удалось убежать от Лу! Которому она поклялась отомстить. Этим человеком… — адмирал сделал паузу, — этим человеком была дочь Великого! Она до сегодняшнего дня вместе с Зиу хозяйничала в Первой Империи.

— Как? — удивилась Злата. — Наследница погибла вместе с остальными там, на Луне.

— Наследница… Наследница не погибла, как я думал. Но она погибла… много позже.

И вновь пауза, во время которой Сергей успел положить себе в рот жирный кусок мяса, и ему было все равно, бегал, прыгал, ползал или летал этот кусок, когда был частью чего-то целого, живого. Пангельская кухня все больше нравилась землянину.

— Я не зря дал тебе посмотреть отчет моего лучшего офицера Лу, — вновь заговорил адмирал. — Но сказал не все… В моем имени две буквы… Ты знаешь, что это такое?

— Да, — ответила Злата, — вы приходитесь родственником Великому джаду.

— Это так. Я брат старого джада… Младший брат. В случае смерти Великого джадом становится его старший ребенок… Нашего отца не стало, и Великим сделался мой брат, старший ребенок в семье. Я воспринял это совершенно спокойно, потому что политика меня никогда не интересовала… Интересовал меня только глубокий космос и моя семья: жена и дочь… В имени Лу тоже две буквы. Она тоже приходится родственницей Великому. Она его племянница…

— Значит, адмирал, если у вас больше нет ни братьев, ни сестер, тогда…

— Лу была моей единственной дочерью. Если бы у джада не было своих дочерей, то Лу могла бы стать джадом…

— Дочерей?! Но у джада была только одна дочь! Я помню это по записям Лу. Такая… ничего собой не представляющая.

— Их было две. Старшая — Ви, и младшая — Ди.

— Ви — дочь джада? Она же была просто двоюродной сестрой Лу… То есть… — Злата замолчала, пытаясь решить эту нехитрую головоломку.

— Постойте, адмирал… — вмешался Сергей, проглотив тщательно прожеванный кусок мяса. — Как у нас говорят, «прошу пардону», но тогда я ничего не понимаю. Злата перед ужином рассказала нам эту историю. — Михаил утвердительно кивнул. — Если Ви была старшей дочерью, зачем ей было нужно заваривать всю эту кашу с заговором? Она и так получала все после смерти отца!

— Джад, молодой человек, бессмертен. В том, что им стал мой брат, повинен тайтаттер — существо из другого измерения, которое нападает на звездолеты…

— «Пожиратель звездолетов»! — воскликнул Михаил.

— Можно назвать его и так, — посмотрев на землянина, ответил адмирал. — Наш отец погиб… И мой брат тоже умер не своей смертью… Сейчас это уже невозможно доказать, но я уверен, что к его смерти причастен полковник Зиу: он был начальником службы безопасности Эйхона. Сразу видно, что вы не знакомы с отчетом Лу. Там сделано всего лишь предположение, что Ви причастна к заговору. На Эйхон, прежде чем была прервана дальняя связь, успели сообщить, что Ви в самом логове заговорщиков, на Арнариане. Отсюда поспешный вывод, что она сама — главный заговорщик. На самом деле все нити заговора были в руках двух человек: младшей дочери джада, Ди, и полковника. Ви нужна была им как носитель информации, доступ к которой имеет только Великий. Не знаю, от чего джад медленно умирал, — он был совершенно здоров и в то же время день за днем угасал. Это его медленное умирание, именно медленное, было необходимо заговорщиком для того, чтобы Великий на всякий случай передал все секретные коды, всю другую секретную информацию наследнице, Ви. Так и произошло. Джад еще был жив, а Ви уже обладала самой полной информацией обо всех имперских секретах. Оставалось только заманить ее на Арнариан в храм «Новое сознание» и переписать эту информацию себе мозг в мозг. И сделать это было легко. Ви еще не являлась джадом. У нее даже не было мало-мальски стоящей охраны… Но планам полковника помешала бригадир. Она оказалась в храме как раз в тот момент, когда началась перекачка информации. Лу прервала процесс, не подозревая, что на операционном столе Ви. Нет, Ви не погибла… всего лишь потеряла память… Зато полковник не получил того, что хотел. Ничего из секретов джада ему не досталось. Ви, которую Зиу все равно уничтожил бы, потому что вокруг нее впоследствии могли сплотиться силы, выступившие против заговорщиков, таким образом была спасена и оказалась на имперском звездолете. Может быть, полковник избавился бы и от Ди, но она понадобилась ему. После исчезновения старшей сестры Ди стала единственной наследницей Империи… Но тогда только пятнадцать планет признали ее Великим джадом…

Адмирал опять сделал небольшую паузу, во время которой прислуга наполнила уже опустевшие бокалы.

— Здесь я воспользуюсь информацией, которую любезно предоставил нам… Михаил. — Ра кивнул землянину, тот в ответ пожал плечами, что должно было означать: мне это ничего не стоило.

— Имперский звездолет, на борту которого были умирающий джад, его старшая дочь Ви и его племянница Лу, прыгнул на орбиту сороковой планеты, названной впоследствии Землей… Я долго думал и пришел к выводу, что истинной причиной гибели всех, кто был на звездолете, является все тот же тайтаттер — «пожиратель звездолетов», с которым чуть позже повстречался капитан Эриксон. Из всего экипажа в живых осталась только Ви… Ей суждено было стать женой капитана «Геи»-и твоей…

Адмирал запнулся.

— Я подошел к самому главному, — сказал он.

Злата слушала его, едва дыша. Да, она уже догадалась, какое слово не договорил адмирал.

— Помнишь, я спросил: сколько тебе лет? Злата кивнула.

— Так сколько тебе лет?

Сергей положил вилку и с интересом посмотрел на молоденькую женщину, которой по паспорту едва исполнилось восемнадцать.

— Много, — покосившись на своего бывшего менеджера, ответила она.

— Помнишь, я спросил, кто твои родители и есть ли у тебя братья и сестры?

— Да, помню…

И вдруг стало совсем тихо, так тихо, как только бывает перед самой торжественной минутой в жизни человека.

— Вы хотите сказать… — прошептала Злата.

— Да! Ты — законная наследница Империи. Ты — Великий джад! И все тридцать девять планет признали это!

Вновь наступила тишина, которую тут же нарушил спокойный голос Сергея:

— Сорок!

По идеально ровному полю главного космодрома планеты Пангела прохаживались два землянина — Михаил и Сергей. Было раннее утро. Одно из солнц уже взошло над горизонтом, корона второго только появилась, и на нее можно было смотреть не щурясь. Вдалеке виднелись новенькие, будто только что с конвейера, корпуса звездолетов — часть космического флота девятипланетников. За ними пролегало свободное пространство синевато-зеленоватого цвета — степи Пангелы. Еще дальше выглядывали из дымки многочисленные причудливые здания — башни столицы. Напротив боевых звездолетов, но тоже в отдалении, неуклюже высился «Прометей». Было безлюдно, только у бывшего имперского звездолета копошились люди. Все располагало к откровенной беседе, но земляне молчали.

— Странно… — сказал наконец Сергей.

— Что странно? — спросил Хранитель.

— Вот это все странно. Земля где-то там… А небо — вот оно!… Вон птицы летят, и отсюда они похожи на наших дурных голубей… Мошкара… Я чувствую себя вполне в своей тарелке. Врет пословица!… Хорошо там, где мы есть!

— Может быть, все-таки передумаешь?

— Зачем? С этой техникой, — Сергей кивнул на звездолеты, — до Земли ближе, чем от Москвы до Петербурга… Эта мысль согревает… Я бы себе никогда не простил, если бы отказался от такого предложения.

— Ты же не понимаешь в их делах ничего. Как ты будешь работать? Тридцать девять планет, и у каждой свои погремушки.

— Это все преодолимо. Траут согласился поделиться со мной частью служебной информации. Завтра перекачка мозг в мозг.

— Чем будешь заниматься, уже знаешь?

— Буду курировать Землю… Но это в отдаленном будущем. А на сегодня… Полковник дает мне толковых ребят, мы будем искать адмирала Зиу и младшую дочь джада. Они где-то в Империи… На одной из планет. Ничего… От меня не уйдут.

Сергей бросил взгляд на Михаила — у того на лице было написано настоящее, неподдельное страдание. Хранитель перехватил этот взгляд, криво улыбнувшись, приложил ладонь к боку.

— Печень прихватывает, — очень убедительно пожаловался он. — Мне эта традиционная пангельская кухня…

— Зря… Все, что шевелится, съедобно! Нужно только тщательно прожевывать пищу. В первый день меня тоже тошнило… А теперь я нахожу в этой кухне удовольствие.

Сергей еще раз посмотрел на Хранителя.

— Злата появится, нужно ей сказать, чтобы занялась тобой.

— Ты забыл, что на Пангеле нет Большого генератора и «поля желаний» тоже нет. А без «поля» наша Злата может только отвары прописывать.

— Но зато генератор есть на Эйхоне! А у Златы — Священный камень. Это же очень просто. Генератор запускают, «поле» закачивают в баллоны и доставляют на все планеты Империи.

— Только своему новому начальнику это не говори. А то он живо отправит тебя вместе со мной на Землю. Во-первых, твои баллоны — это глупо и неэкономично, а во-вторых, Священного камня у Златы нет.

— Позволь… А перстень?!

— Это всего лишь одна из копий. Кристалл остался на Земле. Скорее всего, он потерян…

— Жаль…

— Ты не понял. Кристалл неуничтожим… Просто потерян. Столько времени прошло… Хранителей осталась жалкая горсточка. Своей смертью умерло всего несколько человек. Последней — Эва Смит. Остальные погибали по-глупому, случайно… или были убиты, а то и вовсе пропадали без вести… И у каждого на пальце был перстень с камнем. И у меня он был. Я свой перстень потерял в войне Севера и Юга.

— За независимость Соединенных Штатов Америки?

— Именно! Сняли мародеры.

— Странно слышать. Как подумаю, что тебе… Прямо голова кругом… Траут обещал похлопотать, чтобы мне подправили что-то там в генах старения… Может быть, удастся дождаться конца света.

— Искренне желаю тебе этого. А Священный камень мы все равно найдем, где бы он сейчас ни находился: на морском дне, под землей или у случайного человека. Это вопрос времени. Со мной летит Були, он уже на «Прометее». Говорят, у него на этот камень нюх… Задействую еще Виктора. Он, наверное, до сих пор ждет меня в ночном клубе.

— Значит, будешь в Питере? — с ностальгическими нотками в голосе протянул Сергей. — Не забудь про Светлану и ее дорогого начальничка. Надо было их тогда…

— Не надо. Я их не боюсь. А боюсь я другого… Хранителей! Отец, мать, дядя Жан и все остальные… Они могут помешать нам. Хранили перстень не одно тысячелетие, и вдруг… На мне переговоры с ними… Злата попросила.

— Ты думаешь, им удалось спастись?

— Надеюсь… Шансов было, прямо скажем, маловато, но Хранители бывали и не в таких переделках. Думаю, они откажутся от претензий на камень на тех условиях, которые предложил адмирал. Ра обещал помочь нам вернуться на Алдан.

— На историческую родину? А надо ли… возвращаться?

— Надо. Хотя… Столько времени прошло. Там может быть все что угодно. А может уже ничего не быть. Но возвращаться надо.

— Тогда можешь лететь хоть завтра! Если черные наведывались в замок Маже именно за перстнем… за своим Священным камнем, а у Златы его нет, то он у одного из тех Хранителей, который был тогда с нами!

— Увы… Все немножечко по-другому. Им нужна была Злата! Эрд предупредил о ней адмирала Зиу, а тот приказал выманить наследницу джада со звездолета, где ее держали, но не получилось. Злата попала в замок Маже. Туда был послан спецотряд. Задача все та же — взять живой. Зиу хотел использовать нашу Злату как разменную монету в начавшейся войне. Они нашли нас по «полю желаний». Вокруг Златы всегда была очень высокая концентрация «поля», и в центре — она. Ну а когда черным захватить живьем ее не удалось, Эрд получил приказ: уничтожить…

— Концентрация… Получается, остальные Хранители были не способны концентрировать вокруг себя «поле»? Получается, Злата какая-то особенная?

— Ничего подобного. Не особеннее меня. Насколько я понял, ей был известен рецепт, как заставить остатки «поля» слетаться на зов тела. Секрет рецепта она получила от Эвы, у которой «поле» отняло сначала молодость, а потом и жизнь…

— Еще кто-нибудь знал про этот рецепт?

— Нет, больше никто… Эва в одиночку, несмотря на запрет, разработала его и, естественно, ни с кем не поделилась.

— Странно… В замке Маже я невольно подслушал разговор между маркизом и женщиной, которую он называл Сюзи…

— Это моя мать.

— Да? Что тебе говорят имена… — Сергей перечислил несколько имен, которые назвал маркиз Маже в своем замке.

— Это Хранители. Всех их уже давно нет в живых: они были убиты Черным Охотником. Его вину признал чрезвычайный совет в Твери. Охотника приговорили к корректировке памяти.

— Охотника?… Говори прямо: капитана Эриксона… или — есть ведь и такая версия — мистера Чаминга! Кто из них остался в живых, вы так и не разобрались… Впрочем, это теперь не важно. Важно другое… Все якобы погибшие от руки капитана Хранители и еще Жан и Эва втайне от всех остальных работали над рецептом концентрации остатков «поля желаний».

— Вот как… — только и смог сказать Михаил.

— Да! Вот так! — Сергей хотел упомянуть еще про золото Хранителей, которое маркиз Маже, не спросясь, потратил на эксперименты, но не стал этого делать. Зачем портить репутацию командира десантников, который давно сам осудил себя за неблаговидный поступок… — Маркиз сказал: есть доказательства того, что Эриксон — пусть будет Эриксон — в смерти Хранителей не виновен.

— А кто же убивал?! Приходил следом за Охотником злой дядя и перерезал всем глотки?

— Да! Кто-то приходил! Жан сказал: они шли на запах смерти! Кого он имел в виду? Разберись на досуге!

Михаил вдруг улыбнулся.

— Знаешь, я буду рад, если окажется, что капитан не виновен. Быть может, и мне тогда простятся мои грехи…

— Какие? — живо поинтересовался Сергей.

— Все тебе скажи… Жаль, я не попрощался с ним… Когда увидишь его, передай… Нет, не надо… Надеюсь, мы еще встретимся.

В этот момент в небе над космодромом показалось несколько штурмовиков.

— Наконец-то… Великий джад пожаловали, — проворчал Сергей. — Конечно, такие владения — тридцать девять планет! И везде хочется побывать, увидеть все своими глазами, пощупать руками…

Штурмовики сели неподалеку. Из одного тут же выскочил Ральф и понесся на землян, словно хищник на добычу.

— Кстати, Майкл… Я сегодня с утра упражнялся в подслушивании телепатических каналов, — сказал Сергей, подставив подбежавшему волку ладонь, которую тот с энтузиазмом принялся лизать, — кто-то кому-то сказал, что видел собственными глазами в окрестностях Империи «пожирателя звездолетов» и еле унес ноги… Понимаешь?

— Только не говори это ей… Не пугай девушку… Вот она!

Из самого крупного штурмовика выпрыгнула Злата и быстрой, но полной достоинства походкой направилась в сторону Михаила и Сергея. За ней поспешила многочисленная охрана.

Злата, не дойдя до Хранителя и его напарника десяти шагов, вдруг бросилась бегом к ним. Они обнялись втроем и так стояли долго и молча, касаясь головами друг друга.

Свита Великого скромно стояла в сторонке и ждала. Ральф стоял в другой стороне, сам по себе, поджав хвост, глядя на два светила над горизонтом. Что при этом творилось в его волчьих мозгах? Одному Богу известно…

— А с тобой-то чего я прощаюсь! — воскликнула наконец Злата, обращаясь к Сергею. — Ну-ка, оставь нас вдвоем!

Сергей пошел поздороваться с охраной джада, с которой успел наладить уже неплохие отношения. Поздоровавшись, он стал внимательно наблюдать «сцену у фонтана» — самое интересное…

Злата, улыбаясь, что-то говорила, вдруг посерьезнела и тихо произнесла всего два слова… Михаил тут же схватил ее за руку… и вдруг встал перед ней на одно колено, низко склонив голову.

— Готов… — прокомментировал происшедшее Сергей.

Через несколько минут «Прометей» прыгнул в голубовато-зеленоватое небо и тут же исчез.

Провожающие еще долго стояли, глядя вверх, кто-то — пытаясь скрыть слезы, кто-то– проникнувшись странной грустью…

— Еще пару недель назад я мучился вопросом: где провести очередной отпуск? — тихо произнес Сергей и, поймав на себе внимательный взгляд Златы, продолжил: — Теперь передо мной такой вопрос не стоит… На Земле!

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

Реклама на сайте