«Трансформация»

Трансформация (fb2) - Трансформация 833K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Андреев (СИ)

Трансформация

Глава 1

Пасмурно, безветрие в такую пору воспринимается необычно, движение отсутствует полностью и неподвижное небо ощущаешь, как огромный потолок с наклеенными хлопьями серой ваты. Серые дома, если бы не их рубленные формы, могли показаться порождением этого неба. Коробки девятиэтажек органично вписываются в открывающийся из окон моего шестого этажа вид: детский сад, старый теннисный корт, огороженный заржавленными секциями из металлической сетки, голые березы, липы, тополя. Повсюду клочья снега. Только избалованного городского обывателя угнетает такая картина, достаточно пожить некоторое время в «сельской глубинке», как обязательно прочувствуешь разницу, въезжая в город, и открывая для себя красоту и гармоничность ровных параллельных линий домов, дорог, тротуаров. Большинство моих знакомых утомлены «серыми буднями» и грезят яркими красками юга или восторгаются ухоженностью Западной Европы. Восторги эти не мешают бросать мусор мимо урны, не замечать экскременты своих домашних питомцев, богато удобряющих тротуары, газоны, детские площадки школьные территории. Мне же всегда радостно дома, в своём городе, «хорошо там, где мы есть» — это про меня. Осенние и зимние пейзажи «средней полосы» милы моему сердцу, в них есть то, что, наверное, на уровне ДНК коренного обитателя Среднерусской возвышенности идентифицируется как Родина. Жирный минус подобного «великолепия» — непроходящие сонливость и апатия, наступающие то ли из-за длительного отсутствия Солнца, а может причиной тому недостаток резких раздражителей, не знаю.

Как бы то ни было, сегодня к одиннадцати часам дня умиротворённый плотным завтраком и перспективой ничегонеделания, вдоволь налюбовавшись видом из окна, я дал себе очередной зарок отправиться в ближайшее безветренное утро за город, в поля. И весьма довольный подобным «волевым» решением, прилег на диван — подремать. Уже засыпая, проваливаясь из полудрёмы в глубокий сон, уловил какой-то запах, определив его как: «что-то кислое». Досада на соседей, которые «подвезли» под нос подобный аромат, не позволила с головой погрузиться в «объятия Морфея». Запах усиливался, понимая, что благородный полуденный сон уже не принесёт ничего кроме разбитости и головной боли, через силу поднялся — надо бы смыть подступающий угар. Смеситель на повороты рычага вправо-влево, ответил тонкой неуверенной струйкой. Слабое утешение. Блин, а голова-то потрескивает, вот ведь соседи–суки…, еще и лампочка перегорела… От недавнего чудесного настроения не осталось и следа. Уткнулся лицом в полотенце, помассировал. Надавливание на глаза, растирание висков избавило от сонливости, о бодрости же при головной боли, говорить не приходится. Как назло, основной раздражитель, виновник испорченного сна, ну и соответственно, всего оставшегося дня — запах, исчез. Что за внезапное «благорастворение воздусей» приключилось? За ответом, первым делом, выглянул в окно.

Какой яркий, натуральный сон, редко во сне различаешь такое количество деталей, а тут как вживую — все воспринимается абсолютно реально, только за теннисным кортом есть лишь дорога, а детского сада с большинством девятиэтажек нет — поле, чистое поле. Даже снега нет — пашня. По полю к нашему девятиподъездному дому приближаются…, быстро приближаются…, странные фигуры, три штуки. Антропоморфные уроды, чудовища. Да это, блин, не сон. Но и наяву так не бывает. Зрительные галлюцинации, внезапная жажда, рвотные позывы, голова болит. Заболел, траванулся? Ох, я же как раз утром открыл банку грибов, собственноручно собранных и закатанных. Промелькнула мысль: «я гений, теперь озолочусь!»

Тем временем, невозможные создания добрались до города, трое пешеходов также, как и я, впавшие в ступор, были смяты и разорваны на месте. Самая крупная тварь, махнула лапой, или рукой — непонятно, — повалив одного из прохожих навзничь, другой лапой ловко сорвала с него одежду и вгрызлась зубами в грудь, рванула, задрала голову, закидывая в пасть человеческую плоть. Ощущение чужого взгляда хлестнуло по сознанию — заметила! Меня! Конец! Прятаться, БЕЖАТЬ! Рванулся вглубь квартиры.

Паника. Чёрт, да у меня же паника! Я же так однажды едва не утонул, из-за этой чертовой паники, всего-то капелька на связки попала, закашлялся, хватанул еще воды, и вместе с ней пришло понимание — не выбраться, сейчас я утону. Тогда пронесло, уже на берегу доктор растолковал в чем ошибка — надо было задержать дыхание, дождаться, когда капля стечёт со связок — и все дела.

Сейчас эта сцена всплыла перед глазами. Успокоиться. У меня есть винтовка, пневматическая, 6,35, а ещё арбалет, топор, а ещё нож. Я дам бой. Ещё есть бинокль. Собрать вещи, бежать. Или наоборот — затаиться? Чёрт, что же делать? А тварь уже в доме, слышал удар резко открытой двери подъезда по стене — так всегда бывает, когда нет электричества, и резко дёргаешь ручку. Бог мой, если тварь умеет дверь открывать «на себя», значит она, скорее всего, разумна. А может это не она? Точно она, знаю, откуда-то я это знаю наверняка, она уже в подъезде и поднимается. Крик! Скорее визг. Резко обрывается.

Первым делом винтовка. Накачана до трехсот Бар,[1] но толку от неё не будет, вряд ли эту тварь остановит энергия выстрела из пневмата. Арбалет? С ним не развернуться, та еще бандура. Топор! На балкон… есть! На месте! Тяжелый плотницкий топор, ещё где-то есть маленький с чёрной обрезиненной рукояткой — томагавк, но он тупой, зачем-то купили его во времена моего раннего детства, наверное, дань моде была, всё-таки не по-советски элегантная вещь.

Чёрт, суечусь, бегаю как курица, хватаю одно-второе… Надо собраться! Для начала — сориентироваться. Выглянул в окно. Та тварь, что орудует в моем подъезде, оставила лишь разодранные окровавленные куски, по сути в один-два приема проглотив человека. Две другие остервенело терзают тела людей, ставших первой добычей. Вот одна подняла голову, разглядывая что-то (кого-то) в стороне, за пределами моего поля зрения, резко рванула, вторая, оторвавшись от своего кровавого занятия, уставилась в ту же сторону, и выждав мгновенье рванула следом. Из подъезда послышался грохот удара, второй, третий… Да эта тварь дверь выбивает в одной из квартир! Бежать. Перебраться через балкон в соседний подъезд и там переждать, оценить ситуацию. Схватил дорожную сумку в неё топор, бинокль, стрелы арбалетные, запасные законцовки, тетиву. Арбалет на плечо — всё. Быстрее «рвать когти». Только сунулся на лоджию, как услышал где-то внизу звон бьющегося стекла, метнулся к краю балкона — тварь выпрыгнула на улицу. Отлегло — опасность миновала. Испытал укол совести.

Причиной моего спасения послужило то, что зверюга, вломившись в квартиру, выходящую окнами на улицу, походя задрав хозяев, заметила оживлённое движение внизу и выскочила к месту предстоящей массовой бойни. Сразу обратил внимание, что с этой стороны дома город наличествовал также, как и обычно, по крайней мере, рынок напротив, дома соседнего микрорайона, и даже пара высоток следующего за ним, были на месте. Как и автобусная остановка с застывшими, ошеломлёнными людьми. Невероятный, доселе невиданный зверь устремился к беззащитной толпе. Бег его нельзя было назвать стремительным, скорее это было неспешным приближением хищника к обречённой жертве, наверное, он опасался вызвать стремительным броском преждевременную панику, которая приведет к рассеиванию вкусной добычи по большой территории, где потом её и поискать придётся, да и побегать, наверняка.

Преодолев половину из двухсот метров, разделявших охотника и намеченную цель, монстр дёрнулся, как от удара, его развернуло, и в следующее мгновение, голова этой машины смерти раскололась, выпустив красное облако. Прогрохотало — «ду-ду-ду». Высунувшись на улицу, посмотрел влево — по улице, в километре, может чуть меньше, катила колонна бронетехники. Через минуту первая машина остановилась возле рынка напротив моей лоджии.

Бронетехника была необычной, если головной БТР ничем не отличался от аналогичных, ранее виданных машин, то две сопровождаемые представляли из себя нечто вроде броневиков постапокалипсиса. Изначально это были четырёхосные МАЗы-самосвалы. Кузов каждой машины не претерпел существенных изменений в нём были только прорезаны пять бойниц на каждом борту и верх забран металлической решёткой, сразу за кабиной смонтирована огневая точка –турельная установка с пулемётом. А вот кабина водителя, уже ничем не напоминала привычную конструкцию, скорее она была похожа на ощетинившегося ежа. Во все стороны торчали заострённые прутья арматуры разной длинны, а основанием этой щетины служила сваренная из труб конструкция, напоминающая кабину багги. Выскочившие из бронетехники бойцы разделились на две группы: часть заняла позиции по периметру боевых машин, а часть устремилась на территорию рынка. То, что это не разбойное нападение сразу стало очевидным, боевики проигнорировали главные ценности на нашем рынке — три банкомата установленные на обращенных к магистрали павильонах. Как это всё понимать?

Отошедшие от шока граждане стали подходить к бойцам охранения, что-то спрашивали, им отвечали, даже что-то передавали из рук в руки. Надо срочно туда: люди не проявляют агрессии, делятся информацией. Вперёд. Метнулся к выходу из квартиры. Лифт не работает — плевать, бегом всё равно быстрее. На третьем этаже проломленная металлическая дверь, половина полотна выгнута во внутрь, вертикальный разрыв и вторая половина отогнута наружу. Как такое возможно, что за невероятная сила, и чем так может зверь разрезать металл? На втором, одна из дверей распахнута настежь, в проём видны женские ноги и запах — тяжелый специфический запах убоины. Уже на первом этаже вспомнил о ещё двух зверюгах. Назад, нужно взять хотя бы топор с арбалетом.

Рывок на шестой этаж, затем снова вниз. К бронемашинам подходил, стараясь контролировать себя и не сорваться на бег с выпученными глазами — хотел выглядеть адекватным. Вооруженных людей не было видно за собравшейся толпой. Хорошим командным голосом, кто-то осаживал гомонящую напирающую массу:

— Дистанцию. Назад. Отошли назад. Ещё один шаг стреляем на поражение.

Выстрел. Толпа подалась назад, гомон затих.

— Всем разойтись. Действовать согласно розданных вам памяток. Всё! Всем назад. Кто полезет вперёд, прострелю ногу.

Сквозь толпу пробилась группа из четырёх бойцов, и энергично двинулась в мою сторону. Я опешил от такого внимания, но сразу сориентировался, что это они не ко мне, а к магазину за моей спиной. Универсам, ещё советской постройки, на первом этаже продуктовый зал, кафетерий, на втором промтовары, отдельный вход в почтовое отделение. Он располагался на той же стороне улицы что и мой дом. Вооружённые люди наискосок пересекли улицу, поравнялись со мной. Понимая, что сейчас они пройдут, проигнорировав меня, я выдал, то что первым пришло в голову:

— Там ещё две твари.

Резко остановились. Оружие у всех и так было наготове, один полностью развернулся ко мне:

— Говори.

— Их было трое, самая крупная пробежала через наш подъезд, спрыгнув с третьего этажа на улицу, вон она лежит, а две других побежали в обход дома с этой стороны.

— Эти две такие же?

— Нет — мельче. Значительно, и на людей походят.

— Что там дальше, по ходу улицы, за магазином?

— Рынок ещё один: фрукты, овощи, шмотки. Ещё дальше, в торце девятиэтажки, водочный магазин, в другом торце - магазин запчастей.

— О! Нормально, жаль, что раньше никогда эта сторона улицы не подгружалась, — Это к диалогу подключился ещё один боец, пристально рассматривающий обозначенные мной строения.

Параллельно, старший группы, по крайней мере, так его определил я, держал связь по рации:

— Аптекарь — Филину.

Пауза. Дождался внимания неизвестного Филина, доложил:

— Впереди, справа предположительно два лотерейщика. Магазин продовольственный и промтоварный, дальше по ходу есть ещё одна точка с запчастями.

Выслушав ответ, не глядя протянул мне сложенные пополам листы формата А4:

— На, иди домой, изучай внимательно, собирайся и после двигайся из города на юг по дороге. Через 20 камэ будет наша база. Дойдёшь, скорее всего будешь жить. Всё, бывай.

И парни, при близком рассмотрении, оценил их возраст 25–30 лет, также уверенно двинулись дальше к магазину. Я развернулся и озадаченный отправился выполнять рекомендации. Сделав два шага, услышал:

— А топор, это нормально. Только лезвие широкое, лучше что-нибудь узкое. Клевец — слыхал?

— У меня еще арбалет и пневмат есть, дома.

Эх! Заискивающе как-то получилось. Да, плевать.

— Барахло, забудь. Только если в висок, или затылок. Да и то максимум против бегунов. Ну, им ещё в колено если попадёшь… Всё свежак, время! Удачи.

— Да какой он Свежак, вилами по воде ещё.

— Пусть… Арбалет, пневмат — упакованный… Ха-ха. Может и побарахтается, да привалит кого…

Дальше я не разобрал, отошли далековато.

[1] Единица измерения давления

Глава 2

Совет уверенного в себе, бывалого человека это как инструкция. Заметно приободрившись, двинулся назад к своему подъезду. Настоящей инструкцией, оказались два листа скреплённых степлером: «Памятка оказавшимся в мире Улья».

Споры ни то плесени, ни то грибка поражают организм человека после чего подавляющее большинство теряет разум, превращаясь в монстров, а ничтожная часть приобретает иммунитет, и паразит в качестве симбионта одаривает носителя различными необыкновенными качествами. Трижды прочитал — мозг отказывался принять смысл написанного. Это конец. Опять впал в ступор. Навалилась жажда, и как раньше не замечал. Мутит и голова болит. Всё как в Памятке.

Мои! Как же мои? Если город провалился в Улей, я должен быть рядом с ними. Вот. Теперь порядок — цель определена. Если я правильно понял разговоры рейдеров, то моя сторона улицы (сторона с четными номерами домов) обычно не загружается с этим кластером, а в этот раз почему-то загрузилась как минимум первая линия. Мои живут по этой же стороне улицы, но ближе к центру города и, к счастью, на значительном удалении от первой линии — метров триста-четыреста. Это нужно проверить незамедлительно. Итак, вначале к нужному дому.

Сборы. Топор на пояс. На антресолях имеется старый рюкзак, брезентовый. В рюкзак переложил бинокль, литровый баллон со сжатым воздухом, заправочную станцию, коробку с пулями (несколько штук разложил по карманам, с ними нужно аккуратно, нельзя чтобы юбка пули замялась — свинец с оловом сплав мягкий). Дальше паковался вдумчиво, в рюкзак отправились, смена белья, гигиенические средства, термос, заполнил его обычной водой из шестилитровой бутылки, саму бутылку (почти полную) в дорожную сумку. Также в сумку пару ношенных, но ещё крепких ботинок с высокими берцами, в них по лесу хорошо идти, плотная шнуровка не даёт набиваться мусору. Одеяло, свитер, джинсы, шапку меховую (спать в ней буду). Собираясь, отметил, что на улице заметно потеплело, до переноса термометр на балконе показывал ноль, теперь +15, и надо полагать будет ещё теплее, но всё равно ночевать теперь придется в условиях, не предполагающих центрального отопления. Из еды взял только то, что не портится быстро, как-то не держу запасов: одну (!) консерву — икра красная лососевая, заготовил к масленице; полбуханки хлеба магазинной нарезки; сыр, грамм так думается двести; два стакана китайской лапши; банку меда. Везде, в карманы, в рюкзак, в сумку, разложил замотанные в пластиковые пакеты зажигалку плюс коробок спичек. Нож! Вот нож у меня не очень. Острый и порезать можно чего, а вот бить… Это вряд ли, крестовины или упора для большого пальца нет, металл пружинит, в общем, удар не нанести. Быстро пакуя вещи, отметил усиливающуюся стрельбу: «да там уже настоящий бой, быстрее — пока колонна не ушла». Итак, рюкзак за спину, сумку на плечо, в руки арбалет, идти можно, но бежать… Сумку придётся бросить сразу, надо сыр и консерву в рюкзак, а всё что касается пневматики переложить в сумку. Топор на поясе в петле тоже не позволит бежать — долой. Заменить молотком, и так его разместить в рюкзаке, чтобы можно было нащупать рукой, не снимая сам рюкзак. Всё, вперёд! Да, не забыть во дворе аптечку достать из машины.

Спускаясь во двор, отметил оживление в подъезде, на третьем этаже на вопрос соседа «что творится?», просто сунул в руки памятку и побежал вниз.

Колонна разбилась на отдельные машины, в которые из магазинов быстро загружали запечатанные ящики. А ребята действуют грамотно, потрошат закрома, где весь товар ещё затарен, время на торговый зал не тратят. Впереди раздался резко оборвавшись истошный крик, вопль, я никогда не слышал, чтобы так кричали. Из-за угла дома в метрах ста прямо по курсу моего движения вывалила группа из семи– восьми человек. Остановившись в замешательстве, я оглянулся. Боец охранения мародёрки сделал знак рукой: «отойди, не перекрывай сектор». На полусогнутых потрусил под стену дома. Черт, неужели сейчас на моих глазах будут убивать людей? Мне казалось раньше, что я как-то активнее буду в такой ситуации, протестовать там, или негодовать, участвовать, в конце концов, но точно не вжиматься в стену.

Близкие выстрелы, две «двойки», заставили дважды вздрогнуть. Всё-таки не по людям, стрелок бил поверх голов, после первых выстрелов люди бежали согнувшись. Две пули выпущенные второй очередью ударили в голову монстра похожего на одного из тех двоих, которых я увидел первыми в этом мире, грузное тело повалилось как подкошенное. Однако, это пока не победа, на поле боя появились ещё две особи местного бестиария. Впереди, выдавая невероятную скорость мчалась тварь, развитая до уровня, на котором ей полагается костяная броня, укрывающая голову и фрагментарно корпус. Опытный боец сразу же сменил рисунок боя: не пытаясь пробить голову в лоб, стал также «двойками» бить в правое колено. Приём сработал и монстр, вначале споткнувшись, упал, но прокатившись кубарем два-три метра вновь оказался на ногах. Тем не менее, атака была обречена, выигранного времени хватило чтобы к стрелку присоединились товарищи. Мощно грохнул выстрел крупного калибра, и костяная броня лопнула расколотым орехом. Спутник первого нападавшего был менее защищён и упокоился одновременно со своим лидером — на улице уже были все, кто «потрошил» магазин.

Два парня направились к поверженным: один вооружённый автоматом бегом, второй, положив на плечо оружие похожее на полицейский дробовик, не спеша. Проходя мимо меня беззлобно спросил:

— Чего не стрелял?

Только теперь я вспомнил про арбалет в руках, настороженная тетива позволяет держать его в постоянной готовности к выстрелу. Но всё прошло так быстро… Говорят, страус прячет голову не от страха, а из-за того, что маленький мозг не успевает переработать быстро сменяющуюся информацию, поступающую от его огромных глаз в минуты опасности. Вот так и мой мозг не смог выдать ни одной приличной команды.

— Так это…

— Пошли. — он приглашающе мотнул головой, — Из свежих?

— Да.

— Молодец. Быстро собрался, сориентировался. Только под стенами держись аккуратней, через пару часов свежие массово начнут обращаться, к вечеру разделение на заражённых и иммунных почти закончится, а к утру первые жруны оформятся. Из квартиры или балкона кто-нибудь спрыгнет прямо на голову… Жажда?

— Да.

Я, вытащив огромную бутылку из сумки, надолго приложился, почти не сбившись с шага. Парень, половчее перехватив карабин, протянул флягу.

— Глотни. Будет легче. Хотя с тобой еще рано определяться.

Ловко запустив руку в рюкзак за спиной, я скрутил крышку с термоса.

— Э-э, ты не горячись, на пару глотков плесни, злоупотреблять не стоит. В медицинских целях только.

Два глотка оказалось много, еле протолкнул. Мерзкий крепкий алкоголь. Что это за дрянь такая? Точно, лекарство — на клопах. Но результат! Мир изменился: краски стали ярче, предметы более чёткими, а звуки… Про это говорят — мир взорвался тысячами разных звуков. Это же на сколько мне было плохо, как сузилось восприятие. Голова! Как-будто разжались тиски.

— Что это было? Живец, как в инструкции?

— Просветили. Хорошо наши работу поставили, так действительно «свежаков» больше станет выживать. Глянь, как на практике выглядит добыча.

Автоматчик уже вскрыл мешок на затылке самого крупного монстра и вытащил двумя руками серую паутинообразную массу, из которой быстро выбрал два круглых жёлтых шарика и три предмета формой и цветом похожие на зелёный виноград — горох и спораны. Спрятав добычу в нагрудный карман, парень поспешил к двум оставшимся монстрам.

Все, уже виденные мною заражённые, разительно отличались как размерами, так и степенью развития конечностей, клыков и когтей. Памятка разделяла их по шкале опасности: зелёная часть, включающая едва инициировавшихся и почти неопасных заражённых, жёлтая вторая по многочисленности и умеренно опасная, фиолетовая чрезвычайно опасная и красная фактически неодолимая без тяжёлого вооружения. Сейчас передо мной лежит кто-то из верхней части жёлтой шкалы: костяная броня, высокая стойкость к огнестрельным ранам и целых две горошины в споровом мешке. Вооружение мутанта тоже впечатляет: когти сантиметров десять с Т-образным профилем как у кошачьих; в оскаленной пасти просматривается второй ряд острых зубов; тело в местах неприкрытых костяной бронёй бугрится мощной мускулатурой. Из оцепенения, охватившего меня при подсчёте исчезающе малых щансов пережить встречу с подобным кошмаром, вывел голос бойца, угостившего живцом:

— Ну вот, можно сказать, что ты уже бывалый попаданец. Осталась малость — сохранить разум и добраться до базы. Сразу скажу: с собой не возьмём, техника безопасности такая. Я другим провалившимся в улей даже живца не дам. Здесь место такое, понимаешь? Нужно барьер поставить у себя в голове. Всё что на загрузившемся кластере происходит, тебя не касается, нужно не воспринимать людей как людей... Понимаешь?

— Зачем тогда со мной говоришь? В твоем понимании я выгляжу куском биомассы.

— Это очень сложно. Для меня есть две опасности: превратиться в кваза или в психа. В психа вернее. Многие такой барьер ставят, что как ты верно заметил, воспринимают всех новичков как биомассу со всеми вытекающими. С девочками, мальчиками побаловаться, ведь они ещё не люди. Потом больше, все вокруг уже не люди… Тут вариантов извращений масса: и торговля органами тебе, и жертвоприношения. А некоторые не в силах барьер поставить и либо гибнут, пытаясь всех спасти, либо с ума сходят, либо наглухо в стаб забиваются, ну а там и пьянство, и суициды, а в итоге отрицание всего и опять — в извращения.

— Да уж, Достоевский тут отдыхает.

— Тут все отдыхают.

— Бледный, два гороха и восемь споранов — автоматчик возвращался к магазину и проходя мимо нас сообщил о добыче.

— Всё дружище, бывай, у нас ещё дел… — Бледный поднял в прощальном жесте руку и вслед за автоматчиком направился к магазину.

Странное слово «Дружище». Слово-то нормальное, но вот применять его стали как-то… Придавая ему обратный смысл. Оппоненты, ведя спор о происходящем в нашей или в одной соседней стране, по мере нарастания градуса дискуссии перестают обращаться к другу по именам, но еще не опускаются до оскорблений и вот тогда: «Дружище, но ты ведь должен понимать, что нельзя перекраивать границы…» или «… конечно, друг мой, это только в вашем исполнении захват администраций означает борьбу с режимом, а в нашем — сепаратизм». Обращением «Дружище» задается определенная эмоциональная отрешенность: «ты Андрюха, классный пацан, но в данном вопросе ты заодно с этими козлами, и нет тебе прощения». Вот и Бледный оборвал беседу этим «дружище».

Надо спешить. Памятка предупреждала, что зараженных привлекает грохот выстрелов, следовательно, надо убираться подальше от этого места и держаться на удалении от магистральной улицы, где постоянно раздаются очереди и одиночные выстрелы. Отдельные жители, выбирающиеся из своих подъездов, тут же собираются в кучки пытаясь прояснить происходящее, несколько раз и меня пытались расспросить, но я имею четкую цель, примерно представляю, что происходит и поэтому не могу терять драгоценное время. Вместе с тем, пришло осознание — если бы не долг, не обстоятельство непреодолимой силы, то сидел бы точно также возле подъезда, в отсутствии душевных сил пуститься в неизвестность со стрельбой и нечеловеческими криками.

Глава 3

Приняв к сведению, что бойцы неизвестной армии в гражданских стараются не стрелять и в случае чего нужно убегать от преследователей под защиту профессиональных стрелков, продвигаться решил прямиком по улице. И под прикрытием вооруженных людей, до соседнего микрорайона добрался без приключений. Дальше колонна экспроприаторов не продвинулась, старая хрущевская застройка не представляет интереса для крупной экспедиции.

На новой территории оказалось неожиданно пустынно. Никого — ни людей, ни монстров. Пройдя несколько десятков метров, обратил внимание на некоторые странности: деревья растут не на своих местах, ветви на них не так расположены, да и асфальт имеет совсем другие выщерблены, совсем не такие к каким я привык за много-много лет. Определенно эта часть города не из моей реальности. Чудно, вроде и место знакомое, родное, а вроде и чужое совсем. Занятый наблюдениями и проводя параллели с «моим» миром, я тем временем продвинулся еще на сотню метров и вышел к небольшой площади перед стареньким универмагом и здесь на меня напали.

В этот раз нападали именно на меня, не гнались за другими, не штурмовали подъезд, в котором я находился, а непосредственно на меня. Одновременно услышал специфическое урчание и краем глаза отметил движение. Слева от угла дома приближался пренеприятный субъект. Штаны отсутствуют напрочь, так же, как и обувь. Темный крупной вязки свитер обтягивает массивный плотно сбитый торс. Голова сохранила человеческие черты, только челюсти немного раздались и зубы вот-вот начнут выпирать наружу. Думаю, смогу успокоить этого типа ударом молотка по лбу. Молотком в отличие от топора можно нанести серию быстрых ударов, а почти полуметровая рукоять позволит держать урода на дистанции. Сбросил сумку, положил на неё арбалет и нашарив в рюкзаке деревяшку рукоятки, двинулся навстречу мутанту. Их, кажется, следует классифицировать как спидеров или бегунов. До сшибки остается пара шагов, а из-за того же угла вываливается еще один почти такой же красавец, только менее плотный, ниже ростом и с остатками длинных светлых волос — не иначе бывшая представительница прекрасной половины человечества. Надо было бить из арбалета! Теперь уже поздно. Тем временем первый из нападающих, буквально в последнее мгновение, ускорился и с нечеловеческим проворством ринулся на меня.

Будь я вооружен топором, то гарантированно не успел бы нанести встречный удар. Увернуться от броска, избежать цепких лапо-рук — да, но никак не ударить. А поднырнуть под эти лапы, это и скорость потерять, и позволить вцепиться в рюкзак на спине, что окончательно погасит скорость. Тогда людоеды вдвоем разорвут на куски.

Удар получился звонким. Боёк молнией пролетел между рук твари, даже не пытавшейся поставить блок и отскочил от головы оставив белый след на глазах превратившийся в красный, заполненный кровью. Нападающий получил потрясение и уселся на пятую точку, явно потеряв ориентацию. Это нокдаун — можно открывать «счёт». Сумка и уложенный на неё арбалет, уже в двух шагах позади, второй соперник пытается атаковать аналогичным первому образом, а на сцене появляется третий враг…

И этот третий, настоящий, первостатейный монстр: выше своих «коллег» на голову, вдвое шире в плечах, низкий покатый лоб, глаза глубоко посажены и прикрыты надбровными дугами, мощные челюсти с очень серьезными, начинающими выпирать, клыками. И двигается целеустремленно. Если первые двое похожи на роботов, которых ведет программа, то этот амбал явно настроен творчески подойти к процессу добычи пропитания.

Единственный мой шанс — немедленно завладеть арбалетом. «Барышня» в паре шагов от меня делает уже знакомый рывок, но я готов — смещаюсь в сторону и бью буквально за мгновенье до броска. На этот раз мечу в висок и наношу удар обратной, клиновидной, стороной бойка — череп пробит. Оставляю молоток в ране и мгновенно хватаю арбалет. Враг уже рядом. Ох, как же он быстр и сколько в нем мощи: небрежно, походя отшвырнул с дороги пришедшего в себя первого монстра и уже следующим движением сомнет меня. Стреляю в упор, мысленно вложив в выстрел всю ярость отчаянного, загнанного в угол человека. Выстрелил в оскаленную пасть, стрела, выбив один из передних верхних зубов, пронзила нёбо и вошла в мозг. Гигант вскинулся, попытался ухватить лапами поразившую его стрелу и упал навзничь.

Всё, отбился. Больше никто меня не атакует, только поднимается на ноги незадачливый тип, атаковавший первым. Перезарядив арбалет охотничьей стрелой, бью ему в сердце. Гадина валится, но вновь пытается подняться. Да что же ты не угомонишься-то никак? Вынимаю молоток из башки уже окончательно «не очаровательной блондинки» и иду на добивание…

После боя немедленно накрыло «откатом», в теле слабость, трясет всего, язык во рту словно наждак. Мне нужен живец. Эта мысль принесла облегчение. Первым делом собрать трофеи и добраться до магазина, что в пятидесяти метрах от меня, там наверняка добуду спиртное и материал, чтобы процедить спорановый раствор. Из двух бегунов добыл только один споран, зато в «мешке» на затылке гиганта я обнаружил уже две заветные «виноградины» и одну горошину — не иначе лотерейщик.

Магазин не был разграблен, но хранил следы борьбы: часть витрин была повалена, товар разбросан и местами раздавлен в труху. В отделе ликёро-водочных изделий выбрал бутылку дорогой импортной водки — идеальная основа для любого коктейля. Вылил половину и бросил внутрь один из добытых споранов, взболтал. Почти готово. Достав из аптечки бинт, быстро процедил раствор в опорожненный термос. Два глотка сняли особо мучительные симптомы — жажду и головную боль, но слабость и потеря остроты чувств по-прежнему ощущались. Загадка! Еще и часа не прошло, как я впервые испытал волшебное действие живца, а тут такое разочарование. Или я что-то сделал не так, хотя какое там «не так» — все проще пареной репы. Или нужен еще один допинг — горошина. По инструкции эту штуку надо растворять уксусом. Ну что ж, будем экспериментировать, благо все ингредиенты под рукой. Если первый напиток получился просто противным, но испытывая тяжелейшее недомогание пил его как «эликсир счастья», то второй, оказался невероятной гадостью. Превозмогая рвотный рефлекс протолкнул в себя три глотка, потом еще некоторое время сидел не дыша, ждал, когда «приживётся» эта мерзость. Прижилась и даже подарила полное просветление. Однако! А ведь в памятке говорилось, что это зелье прокачивает Дар Улья, получается я стал счастливым обладателем какой-то сверхестественной способности, вот уж по-настоящему отличная новость. Но главное — я иммунный и уже точно не пополню ряды местной бесштанной команды.

Впервые выиграл в лотерее. До этого предпринимал попытки сыграть в эту игру для оптимистов, но тщетно –однажды проиграл всю стипендию. Как-то раз, мой товарищ, прежде чем играть, решил проверить удачливость, напечатал на принтере стопку лотерейных билетов и отмечал их все, сидя перед телевизором. Ни разу не выиграл и тоже навсегда охладел к этой забаве.

Итак, я стал иммунным, во мне есть какой-то скрытый дар и я оказался в новом кластере. Странные неточности ландшафта на протяжении последних сотен метров дополнились незнакомыми этикетками на привычных товарах и нулями на ценниках, от которых в моём прежнем мире отказались уже несколько лет, как. Теперь дальнейшее путешествие утрачивает смысл, здесь уже все и всё чужое и значит нужно озаботиться собственными перспективами в новой реальности.

Необходимо выбраться из города, а самый оптимальный вариант, это вернуться тем же путём. Выйти к колонне и снова, но уже в другую сторону, пройти до городской окраины под защитой вооружённых людей, занятых разграблением магазинов. Как я понял, в сельской местности риск нарваться на заражённых значительно меньше. С тех самых пор как я покинул «свой» кластер прошло чуть меньше часа времени и есть надежда, что команды мародёров еще не закончили свою работу. Выстрелы, которые постепенно сливались в несмолкаемую канонаду, подтверждали справедливость моих предположений. Только бы самому не попасть под дружественный огонь.

Размышлял я подобным образом, сидя без движений в глубине торговых витрин и отрешённо глядя на улицу. Эта пауза и спасла меня, заставив отказаться от, казалось бы, такого хорошего плана.

Я как раз задумался о своем Даре: прокручивал в голове недавний бой, стараясь вспомнить что-нибудь сверхестественное, но ничего необычного так и не выделил. Разве что лёгкость, с которой завалил главного монстра. ведь тварь менее грозную я уложил лишь после третьего подхода. Посчитав, что подобное времяпрепровождение уж слишком беззаботно для человека, спешащего покинуть смертельно опасное место, я решил «на посошок» хлебнуть живца и замер, взявшись за термос. По улице на звуки оружейной стрельбы трусила очень представительная компания: во главе отряда из не менее чем двух десятков перерождённых, по большей части бегунов, двигались четверо весьма развитых заражённых, трое из них не уступали недавно упокоенному мною горошнику, а один был заметно их выше, массивнее и лучше защищён. Человеческого в нём почти не осталось, можно лишь предположить, что раньше Это было человеком. Теперь монстр за два метра ростом обладал длинными жилистыми лапами с хорошо различимыми ножеподобными когтями, ноги с массивными наростами на коленях производили различимый даже из магазина цокот, а в форме головы было что-то от гиены — мощные челюсти с уже полностью изменившимся жевательным аппаратом, широкий приплюснутый нос и маленькие, бинокулярно ориентированные глазки, хорошо прикрытые надбровными дугами, превратившимися в настоящие щитки. Не удивлюсь, если в момент опасности они, как человеческое веко, закроют глаз надежной бронешторкой. Как такого одолеть? Грудь, живот, паховая область прикрыты пластинами костяной брони. Уязвимыми кажутся только небольшие открытые участки шеи, щели между пластинами, а также бока где между передней и задней броней имеется серьёзный разрыв. С моим вооружением встреча с подобным монстром фатальна даже без учёта «группы поддержки».

Как же здесь люди передвигаются по кластерам, неужели только в составе крупных конвоев? Это же боеприпасов нужно иметь прорву. Да и огневая мощь не всегда спасёт. Вот навалится толпа неожиданно, хорошо если техника поможет вырваться, а если затор какой? Всё — рукопашная, а что ты против такого рубаки сможешь, ну даже если и привалишь одного, другие разорвут. Три-четыре таких отряда и от виденной мною колонны мародёров мало что останется, выживут лишь те, кто под бронёй укроется. Будучи же одиночкой от такой опасности можно либо убежать, либо где-то спрятаться. Убежать, наверное, кто-то и сможет, имея соответствующие способности, но с какой скоростью нужно перемещаться, чтобы оторваться от людоеда, сделанного из одних мышц и сухожилий. Да и спрятаться… Разве что стать невидимым.

Мой Дар явно другой природы. Мой дар — броню пробивать. Точно! Я вспомнил: скривился в гримасе напряжения, выстрелил и выбил здоровенный зуб, а стрела не растеряла энергию и прикончила «моего» горошника. Зуб у него, что та броня — здоровенный крепкий, совсем-совсем не человеческий.

Ну вот с Даром, похоже, определился, даже появилось ощущение правильности, уверенности, что именно такая у меня теперь способность имеется. А с перемещением по опасной территории вопрос остается открытым. Придётся дождаться окончания стрельбы, ещё выждать часок-другой и двигаться в обход кластера, к которому сейчас стягиваются окрестные заражённые.

Вскоре стрельба начала отдаляться и в течении получаса всё стихло. Выжидая, наблюдал перемещение как отдельных заражённых, так и разных по численности отрядов. Как фантастически огромных монстров, так и еле волочащих ноги доходяг. Для себя отметил, что поток не сильно и уменьшился — гады всё пёрли и пёрли, даже вспомнилось из песни: «как на буфет вокзальный». В конце концов, в известном направлении протопали последние монстры, но к этому времени на улице уже густели сумерки. Выдвигаться «на ночь глядя» я посчитал не разумным и решил заночевать здесь же, в магазине.

Глава 4

В качестве спальни выбрал комнату позади барной стойки, здесь стоял массивный канцелярский стол с офисным креслом, а также диван с журнальным столиком перед ним. Разместился на полу за столом, оставив дверь в бар открытой. Так я буду слышать, что твориться в магазине, а стол послужит дополнительной защитой, если придётся драться.

Наскоро перекусил подобранными в магазине продуктами, ограничившись хлебом и сыром. Почистил зубы и улёгся спать. Кстати оказались тёплые вещи. Несмотря на летнюю погоду, свитер и одеяло для ночёвки на полу здорово пригодились.

Однако поспать удалось недолго. Хоть и уснул почти мгновенно, но и, как мне показалось, практически сразу открыл глаза. Я ещё не идентифицировал опасность, а организм уже был накачан адреналином. Через мгновение понял, что так взбудоражило меня на уровне подсознания — из торгового зала доносились звуки присутствия посторонних. Кто-то пробирался к бару, я рядом со входом предусмотрительно рассыпал упаковку сухариков, черные и незаметные в темноте они своим хрустом просигнализировали о появлении гостей, и теперь ночной визитёр прокладывал себе дорогу, отбрасывая с пути предательские кусочки жаренного хлеба. В полной тишине этих звуков оказалось достаточно, чтобы определить направление движения и приготовиться к встрече. Смущает лишь то, что приближающееся существо определённо находится в здравом рассудке, не прёт напролом, а способно на осмысленные действия по устранению такого несущественного препятствия. Через несколько секунд я уже знал, что это люди, двое, и цель у них, это моё убежище.

— Ёлки, невидно ничего.

— Да вот же, левее дверь.

— Я под ногами ничего не вижу. Опять что-нибудь начнёт хрустеть.

— Ты Хвост идиот, высокочастотный звук через витрины снаружи никто не услышит. Разговаривать в голос нельзя — от басов будут вибрировать стёкла пакетов, и какая-нибудь тварь может почувствовать колебания, и то если будет смотреть в эту сторону. Пакет двойной и наружное стекло слабых колебаний не передаст вообще, если конечно не орать. В прошлый раз с той бабой всё ровно вышло.

— Да классно было, жаль теперь эта тёлка переродилась. Щас бы как раз пришлась — стресс снять. Я и настроился уже. Три раза попадалась, а тут облом… Может ещё поищем, может забилась куда?

— Заткнись. Нет её здесь. Отдыхаем и завтра рано двигаем в соседний кластер.

— Ты чего Рус, там же сейчас адский ад, прихлопнут нас в момент. Я туда ни ногой.

— Можешь топать назад, Адди тебя самого на запчасти отдаст, подонноришь пару месяцев и нормуль. Опять будешь свободным человеком, никому ничего не должным… Не дрейфь, не полезем мы на сам кластер. Вначале пёхом выйдем к границе, займём позицию, осмотримся. Затем тихонечко подгоним тачку и станем ждать, как только появится иммунный — мы его спасём. Сечёшь?

— Рус, ты прикинь сколько там тварей крутых? Погорим, не уйти нам. Я баранку кручу здесь уже три месяца. Тормознуть, посадить человека это нужно остановиться полностью, а потом разгоняться как минимум до сотни, чтобы наперерез нас не перехватили. Нам даже от рубера не уйти, на ходу ты не сможешь его подстрелить наглухо.

— Если мы завтра не привезем «мясо», то нам начислят ещё десятку гороха, потом три дня и ещё десятку. А тут представь: есть шанс не одного, а сразу двоих или троих подхватить. А? Мы и план выполним, и долг на половину спишем. Если баба будет — твоя!

— Угу, моя… Мы ж их сразу сдавать поедем. Ты, блин, Рус, брехло.

— Завали рот свой поганый. Ты Хвост берега не теряй, зубы-то только-только отросли, могу опять проредить.

— Извини Рус, извини, это всё от нервов, еле ведь вывернулся от этих топтунов. Давай так: если за иммунными погоня будет, то я решаю — стартовать или нет… А, на обратном пути, если будет баба, то всех выводим из машины, вырубаем и я её отдеру. Первым. Идёт?

— Договорились. Маньяк ты, Хвост.

— Я же говорю нервы, мне нужно напряжение снять. Кстати, я нас сегодня обоих из задницы выдернул. Я вкачу дозу.

— Борзеешь Хвост. Тебе и дозу, и бабу, может еще путёвку от профсоюза? Давай лучше раскатим горошину на двоих. Я за уксусом схожу сейчас.

— А с какого… горошину? Нам долги надо отдавать, сам только что сказал. И этого топтуна я завалил. У тебя был шанс, и ты не смог, а я смог. Так что горошины эти мои, и я решаю, что они пойдут в уплату долга. Нашего с тобой долга. Или я опять берега попутал?

— Ладно Хвост, ты сегодня себя проявил, но я твой гонор запомнил, и он тебе ещё выйдет боком. Я дежурю первым. Через три часа чтобы был в порядке, а нет, то я тебя простимулирую.

За время этого диалога парочка ночных гостей расположилась на диване. Судя по звукам, на журнальный столик была выставлена провизия и фонарь, дающий тусклый красный свет. Муры, а из разговора следовало, что это именно охотники за людьми, уже не в первый раз используют это убежище, и по этой причине или по какой-то иной, не озаботились обследованием помещения.

Я, пребывая необнаруженным, стал свидетелем разговора, не оставляющего сомнений в исходе нашего знакомства если мне вдруг вздумается вылезти из-за стола и представиться: «Добрый вечер! Эмм-м, я…» Дальше… Сложно сказать, что именно будет дальше, но скорее всего я попаду в разряд «мяса» для дальнейшей поставки на местную станцию вивисекции. Поэтому есть лишь две линии поведения: тихонечко лежать до утра и ни в коем случае не позволить себе уснуть, либо дождаться удобного момента и перебить незваных гостей по одиночке. Второй вариант более безопасный, парни собираются разделиться, и один, который остается в комнате, вообще готовиться принять дозу наркотика. А вот выдержу ли я несколько часов до утра, не имея возможности поменять позу, уснуть, сходить по нужде? Вряд ли. Значит надо приготовиться и правильно определить момент для нападения. Готовиться особенно нечего, арбалет взведён, мне нужно только подняться и выстрелить в лежащего на диване бандита, затем перезарядиться и выстрелить во второго, когда тот ворвётся в комнату привлеченный звуком выстрела.

Даже если я буду контролировать каждое свое движение: поднимусь плавно без рывков, наведу оружие на жертву и плавно спущу курок… Потом-то всё равно придется торопиться, у меня будет лишь три-четыре секунды, и я могу не успеть. Значит надо по-другому.

Перерезать горло спящему? Треснуть ему молотком по голове? Я не смогу — нет у меня сноровки истреблять человеков.

Терзаясь подобным образом, я внимательно слушал, что происходит в комнате. С характерным придыханием один из муров шлёпнул ладонью по телу — надо полагать сделал себе укол. Второй хмыкнув вышел вон. Ну что ж, хватит рефлексий — как только услышу ровное дыхание лежащего на диване, поднимаюсь и стреляю ему в глаз. Перегнувшись через стол и держа арбалет на вытянутой руке, я почти смогу коснуться его стрелой — не промахнусь. Потом сразу на пол, перезарядиться и стрелять во второго бандита из лежачего положения, когда тот окажется в комнате. Если повезёт, то перехвачу его еще в дверном проёме.

Глава 5

Ждать пришлось долго, в абсолютной тишине я ничего не слышал кроме своего собственного дыхания. Сколько прошло времени сложно сказать, но только инициатором первого действия в последовавшей череде событий был вовсе не я. Беззвучно, сопровождаясь лишь движением воздуха, открылась дверь, осторожные шаги обозначили приближение к журнальному столику первого действующего лица разыгрывающейся трагедии. О происходящем я мог судить только по характерным звукам, и судя по всему, бандит по кличке «Рус» покинул свой пост, вернулся и стал копаться в вещах, пытаясь что-то отыскать. Несколько секунд и звуки возни сменились треском электрического разряда, хрипом и эмоциональным истерическим полушепотом-полувизгом:

— Ну что падла, крысятничать… Думал, я и в самом деле раскумарился? Чё думал, фуфлыжника себе нашёл? Всё Рус, я к тебе в долю не иду. Бил понты… Ну щас я тебя…

Прикинувшись одурманенным Хвост, подловил своего напарника на попытке в одиночку употребить горошину, и ударил его разрядом электрошокера. Рус, сотрясаемый конвульсиями, упал и его глаза оказались на уровне моих глаз. Удивление. В его глазах отразилось неподдельное удивление, они едва не вылезли из орбит, но тут усевшийся на него сверху Хвост вторично ударил его шокером, схватил за лицо развернув его к себе, продолжая шипеть оскорбления и угрозы, которые сводились к обещаниям продать его на органы предварительно совершив сексуальное насилие. Лучшего момента уже не будет. Я поднялся на ноги перевалился через стол и выстрелил в спину распластавшегося на напарнике сексуально озабоченного Хвоста. Тот как раз перевернул беспомощно дергающегося подельника, придавил его грудью и ножом кромсал штаны жертвы.

Стрела пронзила обоих, как я примерялся — прямо в сердце. Хвост лежавший сверху, выгнулся и забился в агонии. Из художественных фильмов я запомнил, что агония длится недолго, но на практике всё совсем не так. Хвост попытался дотянуться рукой до засевшей в спине стрелы. Не получилось. Тогда он, перенеся вес на правую руку, левой ухватил пронзившую его стрелу стал приподниматься и вытаскивать ее из тела Руса. Да что же это такое? Ведь это совсем уже какой-то сюр. Нужно немедленно ставить точку, иначе этот терминатор возьмётся уже за меня.

Подобрав нож, которым только что орудовал Хвост, я ухватил бандита за волосы и завел руку как для захвата шеи чтобы одним сильным движением произвести рез. Тело сразу обмякло, на лежащего снизу Руса обрушился поток крови, тот забился и замычал, у него почти получилось закричать — отходит от воздействия шокера. Ударил его ножом в затылок, сразу не получилось вбить глубоко, пришлось ухватиться двумя руками и давить всем своим весом. Я почувствовал, как под лезвием расходится плоть, прорезаются мышцы и сухожилия удерживающие шейные позвонки.

Убил двух человек. И никакой реакции, заторможенности, рефлексии. Более того, сумев почти не испачкаться в крови поверженных врагов, я быстро перескочил через стол и подхватил с пола свои вещи, чтобы растекающаяся лужа их не затронула.

Нужно быстрее покинуть это помещение, запах убоины очень быстро распространится по магазину, выберется наружу и тогда сюда набежит всякой нечисти. Свои вещи собраны. Трофеи! Первым делом горошины. Быстро осмотрев вещи из рюкзака, который начал потрошить Рус обратил внимание на тубу из-под шипучего аспирина, внутри среди обилия ваты два желтых шарика — ценный трофей. Теперь карманы поверженных врагов. Чёрт, все в крови, ни в коем случае нельзя в ней извозиться, отмыться негде, сменной одежды нет, а чутьё у некоторых тварей отменное. Плевать на спораны в карманах муров, а вот стрелу нужно вытащить и отмыть, их осталось всего четыре штуки. Упёршись ногой в спину Хвоста потянул стрелу на себя. Ага, не тут-то было, мертвая плоть не хотела отпускать двадцать процентов моего боезапаса. Пятая стрела мне нужна, и я её достану, даже если придётся вырезать ножом. Расшатывая, качая из стороны в сторону, дёргая, мне таки удалось вытащить окровавленную алюминиевую трубку со стальным спортивным наконечником. Взял со стола флягу Хвоста и вылил половину содержимого, обдавая спиртовым раствором извлечённый снаряд со всех сторон. Влажными салфетками оттёр кровавые разводы и еще раз промыл стрелу остатками трофейного живца. В красном свете фонаря сложно оценить качество проведённой работы, но вроде бы везде прошёлся.

Так, теперь трофейное оружие. В изголовье кровати «Сайга-12», на спинке дивана разгрузка с магазинами к ней. На поясе у Руса кобура с АПБ, две запасные обоймы и глушитель. На полу валяется АК «сотой серии». Из этого арсенала, мне подойдёт только АПБ, всё остальное грохочет так, что желающие познакомиться со стрелком в избытке набегут в течение считанных минут. Без транспорта или серьёзной группы поддержки такое оружие применять опасно. Надо найти к АПБ проволочный приклад и можно использовать его как основное оружие. В рюкзаке Руса нашлись две упаковки по шестнадцать патронов в каждой и требуемый приклад. Теперь все заражённые низших рангов, для меня не так опасны.

Можно конечно взять всё остальное оружие воспользовавшись машиной муров, судя по логотипу на ключе — тойота, самый популярный джип у разного рода боевиков. Но куда я на нём поеду? Известная мне дорога перекрыта большим скоплением агрессивных тварей, а убираться отсюда необходимо до того момента как они начнут разбредаться в стороны от разгромленного кластера.

Я уже составил приблизительный план и собирался по дуге обойти «мой» участок городской застройки и осторожно вдоль дороги пробираться к стабу «Южный». Когда вчера я оказался в этом мире, то из окна своей квартиры видел вполне себе сельский пейзаж, вот как раз там нужно найти лесополосу и по ней выйти южнее города, это и есть моя текущая задача.

Машина мне не к чему, но ключи я взял, надо проверить её на предмет всяких нужных вещей. Теперь, когда я вооружён можно отказаться от пневмы — винтовка, баллон и заправочная станция тянут почти на три килограмма. Только прицел заберу, вряд ли здесь они в изобилии, и ценность этого предмета явно выше, чем в прежнем мире.

В принципе можно уходить, вот только «жаба» не пускает. Оставить спораны из-за боязни испачкаться кровью? Бред, я только что завалил двух человек, ножом добивая обоих.

Скинул куртку, свитер, закатал рукава рубашки, приготовил влажные салфетки. Жаль извёл трофейный живец — за дверью бар полный алкоголя. Трудно привыкнуть к положительным моментам новой реальности. Запачкать руки конечно пришлось — у обоих искомое находилось во внутренних карманах, а у Руса еще и разгрузка мешала. Добыча оказалась небогатой, всего по два спорана с каждого, наверное, где-то имеются нычки, но поиски это дело долгое, ведь их специально устраивают таким образом, чтобы быстро было не найти. Теперь можно уходить, вот правда еще не помешают патроны, наверняка они имеют хорошую цену…

Я покинул убежище, ставшее местом кровавой расправы, и припомнив, что между торговым залом и баром есть проход во внутренние служебные помещения, осторожно на ощупь отправился на поиски нового ночлега.

Глава 6

Остаток ночи прошёл без происшествий. На сон грядущий выпил пару глотков живца, чтобы утром не будоражить организм алкоголем, а вот с утра принял раствор горошины и тут же почистил зубы дабы перебить мерзкое послевкусие. День обещает быть долгим и дар мне обязательно понадобится, может и не один раз.

На заднем дворе магазина обнаружилась тойота «Хайлюкс» переделанная по местной моде с неизменным крупнокалиберным пулеметом в кузове. Ребята, оставшиеся лежать в магазине, предпочитали передвигаться на автомобиле — экипировка и вооружение мало подходили для пеших прогулок. Я даже не стал менять молоток для рукопашной, их клевцы полное барахло — длинные и тяжелые — во вчерашнем бою против бегунов я бы таким не отбился.

А вот в машине оказалось много полезного добра: РПГ-7 с дюжиной выстрелов; МОН-90, не менее десяти штук; АСВК с разбитым прицелом и развороченной рукоятью. Пройти равнодушно мимо такого арсенала это кощунство. Десяток мощных мин, подрываемых дистанционно, можно легко конвертировать в горошины и спораны и я даже знаю где их расположить — вчера вдоволь насмотрелся на марширующих монстров. Конечно день потеряю, сидя в засаде: сразу после атаки не стоит идти собирать трофеи, надо выждать пару часов, а если набегут возбужденные любители человечины, то и того дольше.

Размышляя подобным образом, я оглядывал окрестности и возле одного из подъездов соседней пятиэтажки, заметил человека, смотрящего на меня. Незнакомец не был вооружён, явно не относился к категории зараженных, и не был напуган. Больше всего он походил на дачника, который оторвался от своей грядки, разогнулся и взглядом провожает идущего мимо путника. Это очень странно, всех бывалых иммунных отличает наличие оружия, новичков напряженная поза, а заражённых неестественные движения. Я поднял в приветственном жесте руку, человек жест продублировал. На последовавшее с моей стороны приглашающее движение рукой он отрицательно покачал головой, и не хитрой пантомимой обозначил, что не вооружён и сам меня приглашает подойти. Ну что ж, пойду, познакомлюсь.

Приближался не спеша, арбалет заброшен за спину, АПС визит на ремне, придерживаю его рукой. Я поздоровался первым:

— Доброе утро! Вы иммунный?

— Те парни, что хозяева машины… Вы их угомонили? — не очень-то вежливо проигнорировал мой вопрос «дачник».

— Они мертвы. Это были Ваши друзья? Соболезную. — почему не ответить дерзкому, но безоружному человеку в его же нагловатой манере.

— Отнюдь. А утро, действительно доброе…

Человек представился как Александр Николаевич, он иммунный, попал в этот мир почти год назад, жил в одном из стабов некоторое время, а теперь стал отшельником в добровольном изгнании. Обладает любопытной способностью — может проникать за любые препятствия при наличии небольшого, пусть даже, самого малого отверстия. Из его рассказа выходило, что у меня не самый жёсткий вариант знакомства с новым миром, можно сказать тепличные условия, в то время как подавляющему большинству уготована страшная участь.

— Мне просто повезло. Выходил их города вместе с другими, всегда разными людьми. Нас дважды рвали, оба раза твари были очень развитыми. Второй раз они действовали осмысленно — загоняли нас в ловушку, в тупик. И ведь уже почти вышли из города… Там мой дар и проявился. Когда нас зажали и стали есть, сверхестественные способности открылись у многих: один запрыгнул на подоконник на втором этаже, но не смог выбить стеклопакет, свалился назад; девушка отбросила здоровенного монстра и рванулась на свободу, но как-то сникла уже метров через десять. Просто замедлилась и осела. Дальше я не видел, метнулся в крошечную отдушину подвала, это уже в полубезумном состоянии. Отчаяние оно даже страх затмило. Очнулся через несколько часов, мутило страшно. Выбрался с другой стороны дома, дверь в подвал была, на моё счастье, не заперта. Ну а там уже и новый кластер, дорога через лес… Шёл на заплетающихся ногах и встретил компанию рейдеров. Они меня и спасли.

— А как назывался Ваш стаб?

— Гнездо.

— Я пробираюсь в Южный, слышали о таком?

— Нет, мой «родной» кластер далеко на северо-востоке, Гнездо на севере в километрах десяти. А здесь я веду уединённый образ жизни — ни с кем не общаюсь.

— Но с парнями «из магазина» контактировали… Я столкнулся с ними неожиданно, а они в амбицию — за стволы схватились — ну и вот…

Александр Николаевич заметно стушевался. Мне показалось, что он затягивает паузу ожидая услышать, что я ещё выдам о парочке из магазина.

— Да как Вам сказать. Неприятные субъекты. Регулярно сюда приезжают. Стреляли в меня как-то раз.

Врёт, определённо врёт, причём совершенно не умеет этого делать — мнётся, глаза отводит. Надо решать с этим деятелем. Мы уселись у подъезда прямо на бетонную плиту и имели возможность обозревать подступы к дому, но беседа явно затянулась. Клиент безусловно темнит: угостился моим живцом, причём руки изрядно дрожали; наверняка знает о роде занятий тех двух муров; ему что-то очень нужно от меня. Надо его встряхнуть хорошенько.

— Значит так, Александр Николаевич! То, что Вас угораздило попасть в муровские дела, — он вздрогнул, — мне совершенно не интересно. А вот как Вы, будучи безоружным, добываете спорановые тела для выживания и развития, мне не ясно. Также любопытно узнать куда делась девушка из магазина?

У собеседника полезли глаза на лоб. Надо дожимать.

— Уважаемый, я не собираюсь покушаться на то или на тех, кого Вы считаете своей собственностью или добычей. Мне уже давно пора двигаться своей дорогой, вот только не хочется оставлять за спиной недосказанность — понимаете?

— Да Вы хват. По внешнему виду явно из свежих. Именем представились настоящим, а тут это не принято. Но лихо у Вас получилось: и про муров, и про девушку. Да, и с этими двумя гадами разобрались… — немного задумался — Девушка здесь в подвале и ещё двое вместе с ней, естественно они ни какая не добыча. С живцом и обычно-то туго, а тут сразу четыре человека. Огнестрелом не пользуюсь, очень шумно получается, набегает заражённых… Я отдельных особей заманиваю в ловушки. Мне одному хватает обычно.

Дальнейшее общение проходило в более доверительной атмосфере. Человек он хоть и безоружный, но очень осторожный. Признался, что испытывал на мой счёт сомнения, не из муровской ли я команды, хотя эти бандиты регулярно приезжали сюда и всегда вдвоём. Каждый раз выводили из магазина одну и ту же девушку, а два дня назад он сам пошёл и отыскал её, спас. Спас и ещё двоих, семейную пару, с которой произошло настоящее чудо — они оба стали иммунными. Вот только живца на всех не хватает.

Я предложил свою помощь, вместе сходили в универсам за спиртным. Забрали и мою пневматику. При возможности заманить жертву в определённое место, можно где-нибудь в подвале оборудовать комнату с небольшим окошком чтобы исключить проникновение заражённых, и получится настоящий «расстрельный коридор». Мощная пневматика в этом случае идеальный выбор — бесшумная, запасов пуль и сжатого воздуха на триста выстрелов. Если не связываться с развитыми заражёнными, то проблем со спорановым голоданием не возникнет примерно в течение года.

Глава 7

Девушку звали Алесей, было заметно, что она не в себе. Сидела на оборудованной в углу подвала лежанке с головой закутавшись в одеяло.

— На контакт не идёт, отвечает односложно, ничего не просит, от еды отказывается. Я сплю чутко и могу точно сказать, что за ночь она единственный раз поднимается и уходит, наверное, по нужде. Хочется надеется, что «отойдёт» со временем.

— Да, время лучший доктор.

Семейной парой оказались цыгане: Оксана, женщина на вид от тридцати пяти и выше; Игорь, — выглядел значительно моложе, высокий толстый парень. Каждый раз, когда кто-то из нас начинал говорить он пытливо смотрел на говорившего и морщил лоб, казалось, что он прикладывает невероятные усилия чтобы вникнуть в суть произносимого. Ел громко, правда не чавкал, но зато чай или кофе пил, сёрбая и кряхтя на весь подвал. К собеседнику обращался «слышь» или «командир». Очень трогательно общался с женой, никаких «слышь» и прочих слов-паразитов. Периодически ему требовалось выйти из помещения и тогда он всякий раз прощался с ней так, будто уходит навсегда: «прости меня если что, ты же знаешь, как я тебя люблю». Оксана улыбалась, скромно отводя глаза и смуглая от природы женщина заливалась краской, по крайней мере, моё воображение живо рисовало рдеющие щёки.

Одной виноградины, растворенной в спиртном, для всех хватило только-только, львиную долю выпили испытывающий первые признаки споранового голодания Александр Николаевич и огромный Игорь.

В обсуждении дальнейших планов прошёл весь день. Намерения старожила этого мира и обладателя удивительной всепроницаемости, были непоколебимы. Александр Николаевич не желал менять устоявшийся способ существования — миграции из подвала в подвал на границах трёх кластеров. Мы ели почти по-домашнему выготовленную еду, пили ароматный — дорогой, наверное, — чай. Хозяин поведал о нехарактерные для него дальних вылазках.

— В моём родном кластере есть магазинчик где торгуют исключительно чаем, там есть очень дорогой. В прежней жизни мне никогда бы не перепробовать все сорта. А разные чаи и заваривать надо по-разному — в одном аромат, в другом вкус. Один из минусов бедности, это иметь техническую возможность коснуться чего-то стоящего и невозможность потратиться, чтобы освоить, сжиться с этим стоящим и определить, нравиться тебе или нет. Это как с шампанским, есть старое доброе «Советское» и другое, очень дорогое. Там и там пузырьки, а избыточно охладив и разницы-то не почувствуете, а она есть. Вот я периодически набираю разные чаи и дегустирую.

— Вкусно, раньше, при социализме, такой был «со слоном».

— Да, это хороший черный чай. Признаюсь, я сейчас проникся желтым, но он к температуре воды и выдержке чувствителен. Мне не жалко, просто не хочется портить вам впечатление об этом напитке. В дни, когда активность на кластерах падает до нуля, я по утрам забираюсь на крышу и там целый ритуал получается, можно очень хорошо посидеть — насладиться и тишиной, и простором. А удачно заваренный напиток дополняет и подчеркивает всё это.

— Да Вы настоящий дзен-буддист, монах. Чай, крыша, покой, это конечно хорошо, а общество, люди? Здесь не пустошь, молитвами и подаянием не проживешь. Спораны, вообще, смертоубийством добываются. Противоречия между желаемым и действительным, потребностью жить на крыше и необходимостью почти всегда прятаться в подвале без социальной терапии приведут Вас либо к шизофрении, либо к чему-то подобному, я не специалист.

— Не специалист, да ещё и новичок. За всё время пребывания здесь единственное проявление человечности, это поступок рейдеров, меня подобравших. Почему-то они изменили свои планы и отвели в стаб. С тех пор только лицемерие, подлость, паталогическая жестокость и никаких иных качеств я не встречал в людях. Но тот удивительный, почти мистический случай проявления сострадания, заставляет думать, что до животного состояния опустились не все окружающие. Тщусь отчаянной надеждой, вновь оказаться среди людей нормальных, пускай страхом наказания, но загнанных в рамки общественной морали похожей на ту, что была дома.

— Из стаба Вы сами ушли?

— Да, — мой собеседник улыбнулся. — Дезертировал. Накопил восемь споранов и во время очередного выезда на перезагрузившийся кластер, ушёл. Отдал казённые клевец с арбалетом напарнику и ушёл.

— Это же авантюра, без оружия и только с восемью споранами уйти в «свободное плаванье».

— Дольше находиться среди моральных уродов, за споран готовых на любую мерзость, было не выносимо.

— И кто Вам мешал устроиться внутри стаба на приличную работу? Прилежание и трудолюбие всегда востребованы, а они определяются честностью и ответственностью. Если вы честны, то не станете делать работу «как попало», а если ответственны, то выполните порученное вам.

— Ровно на столько, на сколько мой труд оценят. Если твоя задача — драить полы, стены, мыть посуду, или обслуживать клиентов, или крутить болты в гараже, или варить листы с арматурой в цеху, хорошо! Если тебе за эту работу готовы заплатить споран в смену, тоже пусть будет так! Но когда у тебя через плату за проживание, питание забирают практически всё, то ты есть раб! Ты низведен до уровня скотины. Когда таких как ты больше чем один человек, то формируется определенная среда обитания, где царит уныние и безнадёга. Питательная среда для всевозможных негодяев. А ведь иммунных обладающих не бойцовскими дарами подавляющее большинство, это всё лишние люди. Записываясь на военную службу, они записываются в пушечное мясо, в расходный материал. Им никогда не стать профессионалами, которыми станут дорожить. В общем, социальные лифты — это не про этот мир. Я просто ушёл, почувствовал: «ещё не много и меня раздавит, алкоголь, наркотики». А это тупик, я за три месяца накопил восемь споран — доза дешёвого спека. Разжиться ещё на дозу, значит идти в рисковый самоубийственный рейд. Я думаю, что распространение дурмана, это драйвер местных экономик как алкоголь в нашем старом мире с его государственной монополией на спаивание народонаселения. Кстати, алкоголь здесь безвреден, абсолютное лекарство-антидепрессант. Конечно, употреблять нужно только на защищенной территории. Я вот не могу себе позволить — обязательно в невменяемом состоянии вылезу на улицу, под молотки. Очень страдаю от этого.

— Наркотики, если это не антишоковая терапия или обезболивающее, всегда яд, рано или поздно распад личности неизбежен, собственно, как и с алкоголем — здесь это тот же наркотик — похмелья нет, печень с почками не отваливаются, бухай хоть каждый день.

— Ну личности тут распадаются и без наркотиков и бухла. С тем и другим просто нужно знать меру, как там у Володи Розенкруга? Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз!

— У кого, у кого!!!?

— Розенкруга. Поэт, великий. Вы что, он же в школьной программе.

— Ну, у нас это три разных человека, а в школьной программе, вообще, только один. Ну, пока один…, по крайней мере, на момент моего отбытия был один.

Наверное, это и есть культурный шок. Интересно, есть ли реальность где негр Киплинг написал «Бремя Чёрных»?

— Да? Здорово! Не могу даже представить, как можно разделить, в принципе неделимое, на три части. Вот, как раз в тему:

Полем, полем, полем

Белым, белым полем дым

Падал я и полз на брюхе

Ко бутыли медовухи

И будто не было разлуки

Две судьбы мои, две слезы мои –

пьянь с ханыгою…[1]

— Обалдеть!

— Ну вот как такое можно разделить, да еще и на три части?

Александр Николаевич производил двойственное впечатление: история бегства от социального падения вполне правдоподобна, но пафос, он всегда маскирует что-то неприятное. Да и с даром не всё понятно. Безусловно, с такой способностью избавляться от преследования в плотной застройке очень удобно, но вот как-то слабо коррелируются высокопарные речи с обитанием исключительно в вонючих подвалах. «Бытие определяет сознание», думаю, что к старику Марксу в случае с этим человеком нужно прислушаться.

В новой компании я решил провести ещё один день посчитав доводы Александра Николаевича вполне справедливыми: сегодня заражённые громят свежий кластер, а завтра начнут расползаться по округе, наиболее развитые, у которых в мозгах есть подобие памяти, потопают как раз через этот район — неподалёку через пару дней ожидается очередное обновление. За матёрыми тварями увяжется какая-то часть новоиспечённых монстров и тех, кто в своём развитии не далеко от них ушёл, но уже имеет в споровом мешке ценный приз. Подобные противники нам с ним вполне по силам, если действовать сообща.

Мы уговорились переждать первую половину дня в подвале, а затем провести своего рода сафари, где Александр Николаевич будет в роли приманки, а я, надёжно укрывшись в одном из помещений магазина, буду расстреливать пробегающих мимо заражённых. План мне показался великолепным, даже лучше варианта с минированием путей миграции тварей. Я уже представлял себя усевшимся в удобном кресле перед распахнутым окном, рядом бокал с коньяком или лучше с виски — более аутентично. Ещё бы сигару в зубы и вместо арбалета какой-нибудь «слонобой».

Действительность внесла коррективы в мои представления о нашем мероприятии. Комната с решёткой и открывающимся внутрь окном, удобное кресло, дорогое бухло, с этим всё вышло как надо. А вот с добычей всё сразу пошло не так.

Сектор обзора с моего места не позволял видеть начало преследования, всё планировалось таким образом, чтобы я мог видеть спину пробегающего заражённого и произвести прицельный выстрел по споровому мешку. Поэтому, пробежавшего Александра Николаевича я наблюдал всего секунду, а когда следом за ним появились двое бегунов, не колеблясь словно в тире, произвёл образцовый выстрел пробивший голову одному из преследователей. В следующее мгновение в прутья решётки вцепились гигантские…, наверное, всё-таки уже не руки, а лапы. Первым рывком тварь забросила себя на подоконник, а вторым легко выдрала решётку, мое везение что грохнулась она с ней не внутрь, а наружу, и у меня появились драгоценные секунды чтобы ретироваться в глубь магазина.

Едва я захлопнул за собой дверь, как она практически развалилась от мощного удара, пластиковая филёнка вылетела полностью и в образовавшуюся дыру метнулась огромная лапа в попытке меня достать. Однако образовавшегося просвета преследователю хватило протиснуться только по плечо. Отбежав на несколько метров, я перезарядился, ошеломление первых секунд прошло и руки почти не тряслись.

Зверюге не составило труда навалившись выломать замок, однако, воткнувшись в проём, оставшийся на месте филёнки она по сути надела на себя дверь, высвобождаясь из которой она повернулась ко мне боком. Я выстрелил под самое ухо, тварь дёрнулась издала утробный рёв и забилась словно в приступе эпилепсии. Я вновь перезарядился, поднимая арбалет для добивания почти поверженного врага, но почувствовал за спиной движение и резко развернулся со вскинутым арбалетом. Вовремя! По коридору со стороны торгового зала на меня нёсся ещё один заражённый.

Этого я сразил на повал, стрела, попав между ключиц, прошла на вылет, перебив позвоночник и разорвав споровый мешок. В следующий миг, выпуская из рук арбалет и выхватывая «Стечкина», я снова развернулся к монстру, разгромившему мою засаду, но того и след простыл. Искорёженная дверь и погнутая стрела остались на память о способностях и живучести местных объектов охоты. Продолжать сафари расхотелось.

Владимир Маяковский, после посещения корриды как-то посетовал: жаль, мол, что нельзя установить на бычьих рогах пулеметов и выдрессировать стрелять. Думаю, увидев местных «жертв» кровавого развлечения, он бы пришёл в восторг.

Итог нашей охоты: три спорана и минус одна стрела. Александр Николаевич посчитал это прекрасным результатом и предложил сыграть ещё разок. Я опешил:

— Да Вы что, меня же два раза могли прикончить и съесть, не стану я «ещё разок»!

— Перестаньте, клин клином вышибают, если сейчас дадите волю страху, потом всегда будете бояться. А Стикс этого не любит, он любит, когда на кураже, когда по-залихватски.

Удивил. Кто бы говорил: «по-залихватски»? Сам по щелям разным ныкается, а мне про кураж толкует. Но про возможный психологический барьер, блок на активные рискованные действия я слышал давно и решил, что и вправду нужно не позволять страху поселиться в подсознании.

Учитывая полученный опыт, план полностью переработали. Теперь стрелковую позицию разместили на застеклённом балконе третьего этажа, нависающего почти над самым подъездом. Прорезав в нижней части слои обшивки и утеплителя получили прекрасный обзор на прилегающую к крыльцу территорию. Предполагалось заманить жертву к подъезду где выстрелом сверху я смогу пробить голову любому лотерейщику, а если тварь прорвётся в подъезд, то двойная дверь в квартиру обеспечит мне возможность уйти в соседнюю через лоджию, расположенную на противоположной стороне дома по отношению к моему балкону.

Один из добытых споранов мы пустили на раствор, больше необходимый моему партнеру, у которого опять дрожали руки: «одному сложно управиться даже с бегуном, а тут сразу четверо нас организовалось, вот дефицит образовался» — прокомментировал он своё состояние.

Я с удовольствием оттягивал начало очередного тура нашего сафари, и постепенно во мне зрела решимость покончить с этим крепнущим от минуты к минуте страхом, а иначе я останусь с Александром Николаевичем навсегда и как крыса буду прятаться в подвалах. Представив себе такую перспективу сразу задался вопросом: «А ведь этот парень, должен источать зловоние как профессиональный бомж, амбре от которого ощущается едва ли не на ощупь, а тут никакого, даже лёгкого, намёка на козлиный запах».

— Всё очень просто, здесь рядом еженедельно загружается кластер с ФОКом где есть сауна с одним маленьким бассейном и другим, большим, двадцати пяти метровым, бассейном. В сауне жара хватает и попариться, и помыться, а в большом бассейне я целых два дня по часу плаваю, так что с гигиеной проблем не возникает.

Вот есть же люди, которые могут где угодно устроиться с комфортом: чайная церемония, сауна, плавание, не хватает только тёлок с блэк-джеком.

Бегал Александр Николаевич своеобразно, это нельзя было назвать атлетическим спринтом с мощной отмашкой рук и выбрасыванием ног далеко вперёд. Наблюдая как свора заражённых преследует моего партнёра, возникала стойкая ассоциация с изворотливостью таракана, выскользнувшего из-под тапка, и стремительностью крысы, удирающей от терьера. Я был настолько увлечён наблюдением за столь необычным и совсем неграциозным способом передвижения, что едва не пропустил нужный момент. Выстрелил навскидку, благо что мишень не нужно было выцеливать — огромная туша нависала над человеком.

Тварь, пожалуй, перешагнула на следующую ступеньку после лотерейщика и стала обрастать костяной бронёй, но ещё не издавала характерного цокота. Пытаясь быстрее схватить добычу, преследователь старался лапой подцепить жертву, но Александр Николаевич, каким-то образом предвосхищая удар, выполнял манёвр уклонения и вопреки законам физики, совершенно не сбавляя скорости, делал зигзаг и возвращался на прежнюю траекторию движения, а бегущий следом монстр, продублировав вираж, неизменно сбивался с шага, заметно теряя темп.

Пара была уже у самого подъезда и мой выстрел пришёлся едва ли не в упор. Попал в голову, почти в висок, стрела пробила не успевшую покрыться дополнительной защитой часть головы — тварь рухнула замертво. Оставшиеся три стрелы выпустил в лотерейщика-маломерка и двух бегунов. В подъезд за приманкой заскочили только двое преследователей.

Отложив в сторону арбалет, я достал из рюкзака уже опробованный в деле молоток — но не патроны же тратить на всего лишь двух заурядных бегунов.

То неприятное, которое я подозревал в Александре Николаевиче проявилось при дележе вполне приличной добычи — двух горошин и шести споранов. Как-то так вышло что и горошины и спораны нужны Александру Николаевичу все и прямо сейчас. У него и беженцы, и дар затрачен на полную силу. Единственный компромисс, это совместное употребление раствора одной горошины.

Да! С этим парнем дерьмо хорошо жрать — себе всё заберёт. На этом наше сотрудничество я посчитал законченным, сомнения на счёт того чтобы остаться развеялись полностью. Мы вернулись к нашим товарищам в подвал, где я и озвучил своё желание — на утро отправиться в стаб, представители, которого мне показались людьми порядочными. В компанию к себе никого не звал, семейные Игорь с Оксаной не дадут себя в обиду, а выпавшая из реальности Алеся… Ну не в том я нынче положении чтобы спасать красавицу от дракона. Ну пусть не дракона, а крысы, но что-то мне подсказывало - участь девушки будет незавидной, меркантильная сущность Александра Николаевича не смирится с её несостоятельностью в вопросах добычи споровых тел.

[1] Центон из стихотворений: «Вещая судьба» А.Розенбаум, «Две судьбы» В.Высоцкий, «Две судьбы» М.Круг

Глава 8

Супружеская пара сразу же объявила, что они решили рискнуть и вместе со мной пробираться в Южный. Игорь в прежней жизни занимался косметическим ремонтом автомобилей, глубоко в механику не лез, больше по визуальным эффектам, но всё равно обладал знаниями о технике более обширными чем среднестатистический горожанин. И теперь предприимчивый цыган рассчитывал устроиться в безопасном месте на привычную работу. Также он настоял на использовании машины муров — они с супругой в кабине, а я в кузове. Завтра с утра разведаем все улицы, до начала пересечённой местности. Затем наметим маршрут с высоты многоэтажного дома и будем ехать покуда позволит дорога. На малых оборотах практически новый двигатель не производит много шума, а современная коробка передач вкупе с полным приводом обеспечат продвижение по распаханному полю.

— Будем ехать пока не упрёмся в непреодолимое препятствие. Поверь, с помощью ножовки, лома и лебёдки можно забраться в настоящие дебри. Если заметим этих мутантов, то издалека, и сможем по своему следу вернуться и спрятаться в городе. Даже если проедем всего пять-шесть километров, это всё равно значительная часть пути.

Проехали значительно больше. По асфальтовой дороге добрались до поля, где обрезанная словно ножом городская улица обрывалась и начинался просёлок, который фактически оказался съездом на поле для сельхозтехники. Цыган стравил давление в шинах для повышения проходимости по рыхлому грунту и теперь машина пусть не спеша, но зато уверенно продвигалась по пашне. Слева виднелась полоса леса и постройки промышленного назначения, но до них было очень далеко, не меньше пяти километров. Справа начинался овраг и тянулся вдоль линии нашего маршрута на всю видимую часть пути. За оврагом отчётливо просматривались дома «моего» кластера и в бинокль я даже смог разглядеть окна своей квартиры.

Перед отъездом в качестве напутствия Александр Николаевич объявил, что согласно условностей, почитаемых иммунными, всем обитателям стабов положено иметь погоняло, кличку, или как принято говорить позывной - новое имя. Так вот, лучше он нам подберёт благозвучные прозвища, нежели это сделает какой-нибудь хам. Меня он окрестил Хватом, а Игоря — Цыганом, что мне показалось вполне естественным, для полного соответствия имиджу не хватало только серьги в ухе и красной рубахи. Оксане он предложил самостоятельно определиться с именем:

— Любое на выбор, женщин выживает гораздо меньше. В местных разборках они участвуют редко, за пределами стабов работают считанные единицы из них, поэтому все эти забубённые суеверия на женщин не распространяются.

— Мне тридцать лет и все вокруг, кроме моих детей, зовут Оксана. Было, что в школе Ксюхой называли, вот в то время не задумываясь поменяла бы имя, а теперь нет, я — Оксана.

Вспомнилось как в прежней жизни очень многие меняли имена, фамилии, причём, это по большей части были публичные люди. Козлов или Чичикайло обречены на разного рода подшучивания, иногда крайне неприятные. Мне казалось, за парней с фамилией Струй или Вагин не выйдет замуж ни одна девушка, ну только вот, если по очень большой любви. Понятно, что одна фамилия не склоняется, а во второй ударение на первом слоге, но ведь злые языки… И вот обычные нормальные люди с гордостью носят свои фамилии поколениями, а публичные люди начинают стесняться своих родовых названий: Вальцман, Гиркин, Кац, Эдельштейн, Зильбертруд. Хотя, получив по наследству обычную русскую фамилию, наверное, не стоит рассуждать на подобную тему.

Заранее были определены сектора наблюдения: Цыган обозревал всё что слева и впереди, Оксана контролировала правую строну, на меня была возложена задача следить за всем что твориться позади нашей машины. Но все понимали, что наиболее опасен правый фланг. Где-то там в городской застройке хозяйничает толпа опаснейших тварей и угрозу представляют те, что могут находится достаточно высоко, чтобы разглядеть нас за складками местности и те, что покидают кластер, посчитав его уже достаточно оскудевшим.

Всё шло к благополучному завершению нашего заезда, подвело стремление шофёра к комфортному перемещению в пространстве. Местность стала понижаться и растительность, росшая в овраге, уже не позволяла рассмотреть нас даже с самых верхних этажей опасных девятиэтажек, но и грунт тут был влажный, тяжелый. В одном месте машина увязла, Цыган прибавил газу. Мотор взревел, я испуганно бросился к водительской двери:

— Убавь обороты придурок, жить надоело?

— Не ссы братуха, осталось рукой подать, не переться же пешком, вон впереди сосновый лес, это по любому уже «за городом». С километр где-то. — и снова надавил на газ.

— Тебе себя не жаль, подумай о жене, её ведь тоже сожрут, заживо.

Мы уже почти кричали друг другу, рёв мотора не позволял говорить обычным голосом.

— Типун тебе… — азартно-радостно прокричал водитель, этот идиот вошёл в раж борьбы с бездорожьем и увещевать его тем более из кузова я счел бесполезным.

Машина, выбрасывая суглинок из-под колёс, и то виляя кузовом, то ползя боком, медленно продвигалась вперёд. Я не сомневался, разгром, это теперь только вопрос времени.

Нападение оказалась совсем не внезапным, о его начале я понял по заходившему ходуном лозняку в овраге. Успел прокричать Цыгану, что на нас напали и получилось прямо как в песне: «хорошими делами прославиться нельзя», он резко выкрутил руль, сменил направление нашего черепашьего движения на перпендикулярное к линии оврага и я тут же оказался на острие атаки пятерки заражённых. Первым на поле выскочил и в несколько прыжков добрался до машины лотерейщик, точно такого я уложил перед магазином. Его спутники несколько уступали предводителю кондициями, но тоже находились в стадии перехода от бегуна к лотерейщику.

В тот момент, когда первый заражённый был уже в прыжке, заскакивая в кузов машины, в кабине завизжала Оксана — увидела остальных четверых. Они парами заходили к дверям с правой и левой стороны. Игорь поднял боковые стёкла и продолжал давить на газ, но летние шины с обычным шоссейным малошумным протектором полностью забились глиной и не могли разогнать автомобиль.

В этот раз я метил в шею, туда где у обычного человека сходятся ключицы. В открытую пасть или маленькие глазки попасть сложнее. Бить в покатый лоб? Так ведь он выше меня ростом и стрела с его лбом встретится под таким углом, что наверняка выйдет рикошет.

В шею тоже получилось удачно, всего-то мгновение эта зона была открыта, и я вбил туда свой снаряд. Машину водило из стороны в сторону, и поверженный монстр, шатаясь, пытался одной лапой найти опору, второй удерживать пробитое горло. На очередном вираже он вывалился за борт.

Оставшиеся монстры, только-только отъевшиеся до уровня горошников, пытались пробиться в салон автомобиля, сотрясая двери градом ударов. Первым не выдержало боковое стекло со стороны водителя — осыпалось мелкой крошкой. Сунувшийся было заражённый получил в глаз удар ножом, обмяк и пусть на секунду, но задержал своего менее прыткого товарища. Цыган ещё не успел выдернуть нож из первой жертвы, а по салону полетели брызги стекол пассажирской двери. Опять завизжала Оксана, а её муж, перевалившись со своего места, всадил нож в череп твари успевшей запустить когти в супругу.

На этом моменте к разборке в салоне успел подключиться и я. Бросив разряженный арбалет, и метнувшись на правую сторону кузова к пассажирской двери, в упор расстрелял монстра, выдравшего из оконного проёма своего погибшего собрата с застрявшим в черепной коробке ножом. Две пули в темя и монстр кулем валится на землю. Переместился к водительской двери и также из кузова всадил в последнего мутанта почти десяток пуль — все убойные зоны жертвы уже были скрыты в салоне автомобиля где Цыган голыми руками пытался отбиться от совсем не рядового заражённого. В какой-то момент одна из пуль перебила позвоночник, монстр забился и вывалился наружу. Добил его выстрелом в голову.

Это было похоже на автомобильную аварию, пять секунд и машина изувечена, а в салоне окровавленные тела. С такими ранами без экстренной медицинской помощи не выживают: у женщины разорвана грудь, у мужчины бок. Рана Оксаны представляла собой три глубокие, до кости, борозды через всю грудную клетку оставленные когтями мизинца, безымянного и среднего пальцев. Коготь указательного вначале зацепил лицо, разодрал щеку, десну и только потом прошёл по груди оставив тоже кровавую, но не такую страшную рану как три других. Женщина была без сознания. У цыгана на боку плоть висела лохмотьями, кровь лила рекой. Сунул ему в руки бутылку с живцом.

— Пей и полей на рану, так здесь положено — медицина такая.

Кинувшись доставать из салона Оксану, услышал за собой шипение и поток грязных ругательств. Однако, когда я вынес пострадавшую, то на земле уже было расстелено одеяло. Осмотрел рану, и как умел произвёл перевязку: рассечения прикрыл сменной футболкой Цыгана, промочил живцом и наложил тугую повязку. Вся эта конструкция по мере сооружения мгновенно пропитывалась кровью. В завершении я приподнял голову пациентки и влил в губы немного живца. Вот и всё лечение.

— Она умрёт? — Цыган прикрыв растерзанный бок окровавленной тряпкой привалился к капоту машины.

— Нет. Не успеет, нас всех очень скоро съедят, если не уберёмся отсюда прямо сейчас.

— Хорошо. Сейчас переведу дух и поедем.

— Вот…, мы же только что чудом уцелели. Пешком и только пешком. Вдоль оврага к лесу. Перевяжу твою рану, сменишь окровавленные штаны, обувь и пойдём.

— Оксана без сознания, я ранен. Слышь, поехали назад, а? — в его голосе чётко звучали просящие, почти умоляющие нотки.

— Цыган, посмотри, какую колею мы пробили, увязнем. Тем более, посмотри, сколько мы проехали под уклон, а теперь нужно наоборот — вверх. Мы застряли, дороги назад нет. Если через десять минут мы не тронемся, то к лесу живыми не дойдём.

Пока перевязывал рану, мой товарищ всё причитал, что нельзя трясти его девочку, что она слаба, что надо положить её в кузов и потихоньку ехать, а он будет толкать, и вообще можно воспользоваться лебёдкой.

— Цыган дружище, лебёдка не поможет в чистом поле, толкать вообще не вариант. Мы даже по бровке не проедем, в этой низине... Первые двести метров с одной остановкой я пронесу Оксану на руках, потом ещё двести метров мы её будем нести вдвоём — в одеяле, как на носилках. Всего-то километр.

Первые сто метров были самыми лёгкими. Через пятьсот метров, мы в очередной раз повалились без сил — шли по самой границе распаханного поля где и ноги в земле не так сильно вязнут, и не путаются в некошеной траве. А как же это во время войны раненых выносили, причём женщины огромных мужиков? Тут-то всё наоборот — два мужика одну женщину не могут километр пронести. В прежнее время, я как-то нёс из магазина домой тридцати двух килограммовую гирю на плече… Икроножная мышца на правой ноге неделю ныла.

Спустя бесчисленное количество времени мы добрались до леса.

— Знаешь Хват, я дальше не смогу, сил нет.

— Всё, Цыган, самое тяжёлое позади. Сейчас я сделаю пару эликсиров — оживём! Мы с тобой затрофеили очень богатую добычу. Жаль вещи почти все бросили, но это дело здесь наживное.

Нашу добычу составили одна горошина и десять споранов. Из вещей прихватили только два литра воды, бутылку уксуса, две бутылки водки, перевязочный материал, бинокль, арбалет, трофейный пистолет с патронами и все те мелочи, которые я взял с собой из дома.

Водка и уксус пошли на изготовление энергетиков. С помощью живца, произвели перевязку Оксаны и Цыгана. После всех процедур Цыган приободрился:

— Слышь, а чё дальше будем делать?

— Ты отдыхать, а я пойду на разведку, постараюсь раздобыть машину. Мы уже явно за городской чертой, в бинокль видно крайние многоэтажки и дорогу из города, до неё километра полтора, пойду к ней не прямо, а через лес, чтобы выйти вне видимости из города. Там найду машину, и вернусь за Вами, заодно надо отыскать что-нибудь вроде тропинки.

— Ты не бросишь нас, Хват?

— Нет. Даже оставлю АПС со всеми патронами, живец и добытые потроха. Так что не переживай.

— Спасибо! Я если честно, уже сказал себе, что теперь всё, не выбраться, только для неё стараюсь, она знаешь...? — Цыган сделал паузу, шумно, всхлипывающим дёрганным движением втянул в себя воздух. — Мне трёх сыновей родила, я ей так благодарен, должен спасти её.

— Всё хватит! Каждые полчаса делай по глотку живца, и плескани им на рану. Не жалей его в общем. Пистолетом умеешь пользоваться?

— Да. Там всё просто, я двигатель жигулевский могу раскидать, а тут пистолет. Вот курить очень охота, жаль не взяли. Пачка в куртке, ещё одна в кабине, блок в сумке, эх…

Глава 9

Я уходил и сам до конца не верил, что вернусь. Все свои вещи забрал, и свою горошину и шесть споранов добытые мной лично. Была внутренняя уверенность, что я не вернусь, хотя шёл и твердил себе, что полтора-два часа и я снова буду здесь, обязан быть. Гнал мысль бросить своих попутчиков: «ведь это они сами виноваты: не слушали меня, шумели, не хотели пешком идти». С другой стороны, одного меня, те пятеро заражённых уделали бы на раз-два. Ладно, хватить яриться, копить злость и настраивать себя на неблаговидный поступок. Вернуться за ними нужно, но на будущее вывод однозначен — или добиваться беспрекословного выполнения приказов, или избавляться от подобных умников ещё до выхода на территорию кластеров.

В чащу глубоко забираться не стал, шёл в сторону дороги змейкой, то удаляясь вглубь леса, то вновь выходя к его окраине. Передвигаясь подобным образом, можно обнаружить тропинку или лесную дорогу, а можно просто натолкнуться на противопожарную канаву, по ним гораздо легче идти, а если раненого тащить, то и вообще речи нет.

К намеченной цели вышел минут через тридцать, ещё столько же потратил на изучение обстановки. Машин на дороге хватало, но вот пригодных для перемещения по принципу «сел и поехал» было не много. Часть находилась в кюветах, часть была либо разбита, либо затёрта другими автомобилями. Исходя из степени удалённости от моего наблюдательно пункта, наметил себе для изучения четыре перспективных машины: одна была протаранена в багажник и её развернуло на девяносто градусов, еще одна была прижата к отбойнику другими машинами. Два оставшихся перспективных авто стояли целыми с открытыми на распашку дверями, их бросили перед образовавшейся пробкой до того, как из города прошёл караван мародёров и с помощью броневика, оборудованного отвалом, расчистил одну из полос дороги. Правда, как раз наиболее подходящие машины находились на значительном удалении и возиться рядом с ними это значит привлекать ненужное внимание новых хозяев города.

Теперь, когда со средством передвижения появилась какая-то определённость, можно возвращаться за моими товарищами. С пистолетом, оставшимся у Цыгана к машинам идти будет спокойней.

Возвращался быстрым шагом под защитой леса и только на подходе к нашей стоянке вышел осмотреться. До места где меня ждали Цыган с Оксаной оставалось не больше ста метров. Я устроился поудобнее у сосны, после интенсивной ходьбы смотреть в бинокль лучше если упереть его в твердую поверхность.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Обзор местности я начал с того злополучного поля, по которому нам довелось только что пройти. От увиденной картины я испытал просто физическое недомогание, почти явственную боль — по нашим следам, растянувшись, трусила стая разномастных заражённых. Впереди, с большим отрывом три лотерейщика, за ними четвёрка бегунов. Если я сейчас рвану изо всех сил, из всех сухожилий, то имею шанс оказаться на поле боя одновременно с первыми нападающими, но надо ли мне это? Первый монстр уже явно перерос тех уродов, которых я валил до сих пор, здесь уже начинает появляться костяная броня, и с трясущимися после забега руками я просто не смогу попасть по месту. Цыган естественным образом начнёт палить в первого и самого опасного заражённого, даже если всадит в него всю обойму, то не факт что завалит. Я имел опыт расстрела гораздо менее развитого гада, по сути недолотерейщика, так половину магазина на него извёл. Даже если мы одолеем самого здорового, и пусть, дополнительно, ещё одного мутанта, что уже будет фантастическим результатом, то третий нас всё равно достанет… По крайней мере, одного из нас. Картина сражения пронеслась в сознании за секунду — шансы уцелеть минимальны. Находись я сейчас рядом с товарищами, то принял бы неизбежное, не бросил раненых. Но я здесь, не с ними, и бежать в самоубийственную атаку? Я развернулся и пошёл в глубь леса.

Глава 10

Стаб «Южный» представлял собой провинциальный городок, перенесшийся в Стикс в 60–70-ых годах двадцатого столетия. Отцы основатели, получив в распоряжение поселение, обустраиваться начали вокруг местной угольной электростанции. Спустя пятьдесят лет защитный периметр представлял собой квадрат со стороной равной одному километру, внутри которого из старых строений сохранились здания самой электростанции, механического цеха, общественной бани и школы, в настоящий момент используемой в качестве казармы. Остальная застройка это трех-, реже двухэтажные здания современного типа. Вся прилегающая к крепостной стене территория на удалении в восемьсот метров была расчищена от любых сооружений, мусора и растительности. По середине полосы отчуждения с интервалом в сто метров двумя рядами располагались противотанковые ежи с паутиной колючей проволоки между ними. Дорога ведущая ко въезду в город на финальных шестистах метрах оборудована мощным отбойником, что позволяет предположить минные поля защищающие подступы к городу.

На неискушенный взгляд гражданского человека все выглядит надёжно, солидно, можно сказать грозно. Секции бетонного забора, окружающего город, каждые сто метров чередуются массивными бастионами, выступающими за линию крепостной стены на четыре-пять метров. Высота защитных сооружений, учитывая насыпной вал, на котором они расположены примерно шесть метров на участках, защищенных бетонным забором и до восьми на участках бастионов.

Внутри периметра числится пять с половиной тысяч коренных жителей и до пяти сотен гостей. Подавляющее большинство «местных», то есть не менее четырех тысяч, это различного рода служащие. И если основная масса ничем не отличается от таких же «служивых» везде и во все времена, то несколько сотен «государевых людей» следует считать местной знатью с необременительным перечнем обязанностей и значительными привилегиями. Оказывается, что таким людям администрация стаба платит приличное жалование, гарантирует защиту, вплоть до выделения персональной охраны во время профилактических выездов на плэнэр. Попасть из первой группы во вторую, на самом деле, просто — развивай свой дар до уровня, на котором он станет востребован обществом. Ксеры, сенсы, знахари иные обладатели сверхспособностей должны отрабатывать повинность перед обществом, получая оплату, и при этом им не возбраняется иметь дополнительный заработок на обслуживании гостей стаба. Особое место занимает группа свободных граждан, или как они предпочитают сами себя называть — обывателей. Люди эти уплачивают городу налог за пребывание на защищенной территории и никогда не имели ни каких обязательств, кроме как быть мобилизованными в случае смертельной опасности для стаба.

Вот в это поселение в компании нескольких таких же новичков я и ехал в кунге обычной вахтовки. После пяти часов одиночного скитания по пересечённой местности, намеренно избегая дорог, мне посчастливилось выйти к одному из постов стаба Южный, откуда после очередной смены в составе небольшого конвоя я отправился в безопасное обжитое людьми место.

За массивными воротами нас ожидал местный карантин, довольно просторный каменный мешок с тремя гаражными роллетами на противоположной стене и металлическими дверьми по левой и правой стороне. Офицер патруля велел нам выбираться из кунга и указал на дверь:

— Вам туда, бедолаги! Не робей, небольшой блиц-опрос, и потом вас накормят, напоят и всё — отдыхать.

Глава 11

Наша компания оказалась в комнате с выложенным плиткой полом, бетонными стенами три на восемь метров и металлической дверью на противоположной от входа стороне с забранным решёткой окошком. Вдоль стен, обычные деревянные лавки из трёх параллельных брусьев — комфорт на уровне камеры предварительного задержания. Встречающие практически не заставили себя ждать, через пять минут решётчатое окно открылось и хмурый голос скомандовал:

— По одному встаём и заходим в той очерёдности как вы сейчас сидите. Начинаем с правого от меня ряда. Первый пошёл.

Я оказался последним — девятым. Ждать пришлось не менее часа. Процедура опроса была короткой, несколько вопросов предполагающих ответ «да» или «нет», вручение памятки-путеводителя, жетона на проживание в казарме, роспись в том, что ознакомлен с правилами поведения в стабе и ответственностью за их нарушение, в качестве напутствия указание как пройти в столовую где нас с дороги накормят — и всё. Только что коленом под зад не дали, с подобным формализмом никогда до сих пор не сталкивался. Однако, наученный особенностям этого мира, я не обманулся на счет серьёзности проверки: из двух участвовавших в опросе представителей администрации, непосредственно интервьюировал один, второй же, с отсутствующим видом рассматривал собственные ногти — наверняка, именно он «прочувствовал» мои ответы, оценил и вынес молчаливый вердикт: «не опасен».

В столовой я застал только двоих парней из нашей вновь прибывшей команды, иных посетителей не было. Женщина на раздаче, опрятно одетая, подпоясанная белым фартуком, раздала мне внушительных размеров тарелку с остывшей гречневой кашей, вывернутой сюда же тушёнкой в количестве пол-банки и примерно такое же количество (пол-банки) консервированной фасоли.

— Хлеба нет, будешь хлебцы?

К хлебцам, было предложено определиться с компотом или чаем, холодным, но зато крепким и настоящим индийским. В дополнение ко всему, в качестве широкого жеста от администрации стаба, скромная доза живца.

Да! Встретили хорошо, душевно. Спасибо большое Отцам Города! Как же это здорово, чувствовать себя частью большой могучей общности людей. Я ощутил небывалый подъём, прилив сил, появилась уверенность что дальше всё будет хорошо. И как мало для этого надо: защитить и накормить. За время пребывания на крошечной обжитой людьми территории, я не услышал громких ободряющих речей, не почувствовал горячих объятий, лишь обычное ровное сухое общение, но вот то, что для тебя приготовлены еда, крыша над головой и перспектива на будущее, это заставляет проникнуться искренним уважением к неизвестным организаторам процесса. Ты только попал сюда, ещё не успел узнать всех трудностей и противоречий местного общества, но ты уже патриот. Тебя купили не идеологической истерией приправленной килограммом гречи, а тонко сыграв на струнах души.

Казарма для поступивших на иждивение располагалась в бывшей школе и представляла собой класс, заставленный двуярусными кроватями, точнее будет сказать нарами. Обстановка спартанская, кроме кровати жильцу, полагается только тумбочка и один стул на двоих. На вахте дежурный коротко проинструктировал о необходимости сдать вещи на санобработку, пройти необходимые водные процедуры, получить казённый камуфляж, постельные принадлежности после чего можно занимать отведённое спальное место и отдыхать, утром всех нас ждет общий сбор в актовом зале, где будет определена наша судьба. Ну что ж, административная машина взяла нас в оборот, завтра каждый винтик найдёт своё место. Из личных вещей забрали почти всё: оружие, рюкзак, одежду, нижнее бельё, обувь. Разрешили оставить только то что представляет собой ценность: мобильный телефон, ключи от квартиры (решил, оставить их как артефакт) запас споранов и гороха. Оружие можно будет забрать уже завтра, после собрания, а одежду через пару дней. Добравшись до вожделенной кровати, застелил ее чистым, абсолютно новым бельем, рухнул и впервые в этом новой для меня реальности заснул мирным сном.

Глава 12

Утро началось с открытий. Никакой побудки, построения и организованного перемещения людей по заведённому распорядку — меня просто аккуратно потрясли за плечо. Проснулся сразу же от первого прикосновения.

— Вставай, через десять минут нужно быть в актовом зале, — парень, один из вчерашних попутчиков, говорил приглушённо, как будто извиняясь, что потревожил.

— Черт, чего же раньше-то не разбудили? — спросил, сиплым со сна голосом. Парень пожал плечами, улыбнувшись в извинение.

— Давай, дружище… народ уже двинул туда. Зал на втором этаже, с лестницы направо и по переходу.

— Да, спасибо, помню…

Собрался меньше чем за минуту, застелил постель и бегом в уборную. Холодной водой умыл лицо, освежился. Накануне, в душевой первый раз, за все время в Стиксе, почистил зубы. Щётку выдали вместе с бельём, а вот зубную пасту не предусмотрели, полагая, видимо, что и мыло подойдёт на первое время. Так и есть, для ощущения чистоты во рту мыла вполне достаточно.

К указанному времени успел с запасом в минуту, влетел в зал «на всех парах».

— Извините, опоздал, — выпалил, обращаясь к невысокому сухонькому человеку, одетому в ладный, форменный костюм серого цвета, такие раньше в милиции носили. Человек стоял перед рядами кресел где собралось человек двадцать слушателей — значит не одни мы пополнили вчера население стаба.

— Нет, Вы как раз вовремя, благодарю, что не заставили ждать. Проходите присаживайтесь, — точно милиционер, эти товарищи «садитесь» вместо «присаживайтесь» не употребляют, как это обычно делают граждане, не сталкивавшиеся с Законом. И в отношении этого человека, как-то оказался неприемлем жаргонизм «мент». Ага, наверное, это эмпат, во многих фантастических книгах были персонажи способные вызывать положительные эмоции, располагать к себе.

— Итак, я понимаю, теперь все в сборе. Ко мне можете обращаться «Опер», можно на «ты», так проще, и всем вам советую оставить расшаркивания свойственные прошлому миру. В определенных кругах «вы», по-прежнему, употребляется, но вам подобное обращение на ближайшее время следует оставить. И причина на то, достаточно веская — ваша жизнь. В боевых условиях чем короче сформулирована команда, тем больше времени на её исполнение. Сразу хочу донести до вашего сознания одну наиважнейшую истину — никто вас не заставит заниматься тем чего вы не желаете, выбор есть всегда. Вы можете не покидать границы стаба, а можете лихо колесить по окрестностям. В первом случае вы можете рассчитывать на минимальный потребительский набор: кровать, тумбочка, полотенце, зубная щётка. Вам даже вилка с ложкой ни к чему, поскольку еду можно либо получить в столовой бесплатно как социальную гарантию, либо купить, но для этого нужны платёжные средства, а с этим будет туго. Развитие дара происходит медленно и каким бы редким он ни был, достатка вам не принесёт…, на первых порах. Есть вариант, что вы обладаете специальными навыками, профессией: строители, архитекторы, программисты, механики, слесари, все военные профессии. Если это про вас, то стабу требуются ваши умения чрезвычайно. Плюс женщины с низкой социальной ответственностью, эта специальность востребована в Стиксе повсеместно. Это то, что касается жизни безвылазного обитателя стаба. Во втором случае, вы становитесь, по сути своей, военным человеком, со всеми вытекающими: дисциплина, безоговорочное выполнение приказов непосредственного командира. За невыполнение приказа в боевых условиях, за трусость, расстрел на месте. Вы все должны были видеть с чем или с кем приходится иметь дело на кластерах, противопоставить этому мы можем только слаженные действия боевых групп, умноженные на сверхспособности отдельных бойцов. Не стоит проводить параллели с той армией, что знакома многим по прежнему миру. Никого не будут нагружать работой ради работы, никто не потерпит дедовщины и самодурства командиров. Периодически, раз в неделю, максимум дважды вам необходимо будет выезжать на «боевые», это может быть, как патрулирование территории, так и рейд на перезагрузившийся кластер за необходимыми стабу материалами, или продуктами. Время между «боевыми» заполняется караульной службой, то есть охраной периметра. Раз в неделю, обычно сразу после выезда за пределы стаба, положен выходной. За добровольный, внеочередной выезд положен дополнительный выходной. Минимальный оклад бойца вооруженных сил стаба «Южный» составляет два спорана в неделю. По мере развития вашего дара и применения его в боевых условиях полагается персональная надбавка и разовая выплата — премия. Отдельно скажу о расследовании конфликтных ситуаций, споров, преступлений, это запомните пожалуйста особенно твёрдо. Выявление злого умысла, корысти, в действиях или в бездействии происходит со стопроцентной гарантией. Есть специалисты, не один, не два и даже не три, которые проявили себя в расследованиях неоднократно и имеют непререкаемый авторитет. Все преступления, кроме убийств, караются компенсацией причинённого вреда, либо изгнанием. Для вновь прибывших изгнание самый распространённый вид наказания и, по моему разумению, неоправданно жестокий, но расстреливать за кражу банки консервов на кухне или спорана у соседа по комнате это чересчур. Еще раз хочу сделать акцент на том, что вам это необходимо уяснить максимально чётко. Опыт работы с новичками говорит о том, что люди не хотят, психологически не могут допустить мысль о возвращении на кластеры. Пытаются жить на минимальный набор жизненно необходимых продуктов и услуг, то есть на гарантированный соцпакет, и не замечают, что со временем этого становится недостаточно, потребности увеличиваются, а средств для их удовлетворения достать негде. Хорошо, когда осознание этого факта приводит человека в систему социальной кооперации, но порой случается, что неспособность побороть страх и лень толкают человека на путь иждивенческого шовинизма — «я имею права», «я знаю свои права», «вы ущемляете мои права», «я требую больше прав». Существование в парадигме иждивенчества, со временем, формирует ложное чувство несправедливости и людей, по натуре деятельных энергичных, толкает на опрометчивые поступки. Здоровое общество должно иметь силы противостоять «психологии беженцев», не позволять себе мягкотелость, поскольку это нарушает право остальных членов общества на результаты своего труда. Депортация наказание жестокое, равносильное смертной казни, но абсолютно необходимое для сохранения равновесия, стабильности.

Пауза. В зале повисла тишина, докладчик изучающе рассматривал слушателей. Люди, вчера получившие долгожданную поддержку, участие в своей судьбе, по-новому переосмысливали своё положение. Да, концепция поменялась, хотя с другой стороны, Опер не отменил советское «человек человеку друг, товарищ и брат» просто на первый план вышел армейский принцип: «не можешь — научим, не хочешь — заставим». Если трезво оценивать услышанное, то нам только что объяснили по-настоящему либеральную концепцию: «свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого». Остаётся на деле проверить насколько широки мои права и тяжелы обязанности.

Между тем, Опер продолжал:

— Первым делом я сейчас отберу тех людей чья ментальная карта позволяет судить о готовности принять реальность такой какая она есть, с вами будет немедленно заключён контракт на месяц, по истечении которого все дальнейшие решения и действия принимаются самостоятельно. Называемый должен подняться и переместиться в левый сектор зала.

Интересно где они взяли эти ментальные карты и что это вообще такое? Единственно что можно предположить: то молчаливое присутствие на вчерашнем блиц-опросе человека, увлечённого собственными ногтями было совсем не случайным.

За несколько секунд Опер переместил в левую часть зала пятнадцать из девятнадцати человек, на своих местах остались три девушки и парень. Настроение всей нашей группы и в начале выступления Опера нельзя было назвать бодрым, чувствовалось напряжение, люди сидели тихо, лишь некоторые обменивались короткими фразами наклоняясь к собеседнику. После проведённого отбора, оставшаяся четверка выглядела раздавленной: парень согнулся, закрыв лицо руками, упертыми в колени, одна из девушек отвернувшись плакала, две других напряженно смотрели на вершителя наших судеб. Как по мне, так ещё неизвестно кому записывать себя в ряды отверженных. Опер, отправляя нас в левый сектор, называл людей по фамилии и лишь трижды упомянул прозвища-клички, значит, восемьдесят процентов отобранных, никак не успели проявить себя в новом мире и своему спасению обязаны лишь стечению обстоятельств, следовательно, большинству будет предложено поработать банальным «пушечным мясом».

Глава 13

Дальнейшие события до самого вечера носили рутинный характер. В администрации мы все заполнили стандартные бланки договоров, вписав только свои прозвища или фамилии, дату и поставив автограф. Затем завтрак и распределение по отрядам.

Я попал в подразделение, названное именем командира, в «группу Катрана». Забирать меня из здания администрации явился сам Катран, невысокий парень, чрезвычайно худой с глубоко запавшими щеками. Невыдающиеся внешние данные в сочетании с твёрдым пронзительным взглядом производили, тем не менее, очень сильное впечатление смертельно опасного человека. По дороге к месту несения службы, на один из двенадцати бастионов, мой командир кратко ввёл в курс текущих дел отряда:

— Сегодня наша смена до двадцати ноль-ноль, завтра утром, к шести часам ты должен быть готов, за тобой зайдет один из наших. В девять выезжаем на кластер, будем прикрывать фуражиров. Перед этим тебе надо с ребятами отработать взаимодействие. Ты, мне сказали, неплохо управляешься с арбалетом, двух горошников завалил? Позже сходишь заберешь своё барахло, там, где его сдавал, затем пойдёшь в мехцех, найдёшь Гуру, смотри не лажанись, Гуру не склоняется, в том смысле, что он Гуру в оружейном деле. Понял? Скажешь — я тебя послал, и тебе нужен новый максимально мощный, исходя из твоих сил и способностей инструмент. Уяснил? Ну вот и молодец. Жить пока будешь, там, где поселили, потом, при случае, переберёшься к ребятам. До этого времени, каждый день, кроме выходных, к шести утра ты должен быть возле комнат где живут наши бойцы. Твоя пунктуальность, это проявление уважения к отряду, безалаберность в этом отношении не допускается. Один раз заставишь себя ждать, второй, в третий раз могут не дождаться и произойти это может на кластере. Уловил?

За время своего монолога, Катран, задавал вопросы, ответы на которые не предполагались, он даже пауз не оставлял, на мои попытки ответить и поучаствовать в разговоре не обращал внимания. Резкая манера разговора, выдавала в нём человека умеющего и любящего повелевать, подружиться с таким не получится.

Бастион представлял собой коробку, возведённую из железобетонных плит используемых при строительстве домов, в результате, несмотря на грозное название, имел вид обычного трехэтажного дома без чердачного помещения. У входа нас поджидал боец, к которому обратился Катран:

— Свист, это наш новенький — Хват, — будет с Тундрой и Петровичем. Проведи его по бастиону познакомь с ребятами, — на этом мой командир, посчитав свою миссию выполненной, отправился назад в центр.

— Пошли, дружище, будем знакомиться. Недавно в Улье?

— Да, меньше недели. Послушай, Свист, а чего «Петрович», это ведь как будто не по правилам?

— Нормально, Петрович от слова «пять», дар у него на пять мощных ударов рассчитан, так с самого начала повелось, как только дар проявил себя. Пять ударов и всё, потом откат. Мощь ударов растёт, время отката уменьшается, но число ударов неизменно — пять. Может бить чем угодно, кулаком, клевцом, неважно, удар страшный, ты с ним не ссорься, — Свист заливисто засмеялся.

Уровень настроения сразу же пополз вверх, этот Свист тоже, определенно эмпат. Способность мирная, но и в драке, преодолеть панику или уныние, дорогого стоит.

Первый этаж бастиона номер три, номер был выведен рядом со входом, на всю стену, синей краской, представлял собой технический этаж, полностью лишённый окон. Пространство восемнадцать метров на шесть в большей степени использовалось как склады. Под них была отдана половина площади. Разделение произведено по продольной оси, и необитаемая часть этажа «выходит» во вне, а обжитая часть «смотрит» во внутрь, во двор. Учитывая, плотность населения стаба — пять с половиной тысяч жителей на один квадратный километр, — решение, использовать свободное от проживания и несения службы пространство для хранения полезных вещей, выглядит вполне разумно, кроме того, при пробитии или разрушении наружной стены цитадели, агрессор первоначально попадает в запертые комнаты хранилищ, и ему потребуется затратить дополнительное время на преодоление узких проходов между стеллажами и на вышибание внутренних дверей, даря защитникам дополнительные секунды жизни.

На первом этаже мы встретили единственного члена нашей команды — Че. Ничем не примечательный парень, в майке с портретом пламенного революционера, сидел в информационном центре перед двумя мониторами: на одном была сетка из картинок, транслируемых камерами наружного наблюдения, на другом открытый текстовый редактор, похоже, парень перед нашим приходом был увлечён чтением. На мое приветствие, после слов Свиста обо мне как о новом соратнике, Че отсалютовал энергичным жестом «рот фронт».

Информационный центр размещался сразу за входной дверью и занимал своеобразный просторный холл, здесь находился лестничный марш на второй этаж и выход в коридор, из которого можно попасть во все остальные помещения первого этажа: санузел, комнату приема пищи, складские помещения. На втором этаже были оборудованы позиции крупнокалиберных пулеметов «корд», установленных на станки, позволяющие вести стрельбу из положения стоя. Этаж пустовал. Шесть комнат, по числу смертоносных механизмов, были оборудованы лишь узкими бойницами, из которых можно любоваться пейзажами только фактически уткнувшись в проделанные отверстия. Во двор же, как и на первом этаже, окон предусмотрено не было вовсе. Зато на третьем этаже окон было с избытком, отсюда предполагалась стрельба из гранатомётов. Посреди зала, в который был превращен весь третий этаж, на станке был установлен ПТУР, у стен располагались ящики с выстрелами к РПГ-7, здесь же находились и сами трубы. Высокие потолки и огромные оконные пролёты, выходящие во двор, должны исключить травмирование стрелка реактивной струёй.

Солнце уже перевалило зенит и от раскаленной крыши ощутимо обдавало жаром, но сквозняками мгновенно уносило все избыточно тепло и на этаже было — чудо как хорошо. Вот здесь и собралась вся оставшаяся часть нашей команды. Выставив одного наблюдателя народ развлекался самой распространённой забавой — игрой в карты. За неимение стола, игроки расположились прямо на полу, играли в дурака, проигравший отправлялся на пост наблюдателя. Мой провожатый обратился к честной компании:

— Камрады, позвольте отвлечь вас от битвы умов, и представить нового бойца отряда. Хват, — Свист отошёл, картинно указывая на меня ладонью.

— Он, как известно. будет в звене Тундры и Петровича, — также ладонью последовательно указал на молодого парня у штатива со зрительной трубой и на обернувшегося в полоборота мужчину 35–40 лет.

Первый имел ярко выраженные монгольские черты, был среднего роста и коренаст, второй походил на дубовую бочку, настолько был плотно сбит, русые волосы и синие глаза выдавали в нём славянина. Когда с представлением было покончено закончилась и экскурсия по бастиону.

— На крыше еще есть две ЗэУш-ки, но мы туда не пойдём, там никого нет, да и жарко — сейчас там настоящее пекло. В общем, знакомство состоялось, можешь отправляться по своим делам, по-взрослому, служба у тебя начинается завтра. Бывай друг! — взяв меня за руку хватом борца армрестлера, второй прижал к себе и похлопал по спине.

Глава 14

Из своих вещей, я смог забрать только оружие — рюкзак и одежда еще были на дезинфекции. Закинув арбалет за спину, я отправился на обед, в столовую. Здесь впервые воспользовался выданным электронным удостоверением личности, вставил его в карт-ридер и тем самым отметился в получении положенного пайка. То, что в моём мире существовало на уровне идеи, здесь было реализовано в полной мере. Мое фото, позывной, личный номер и наименование стаба, все это было нанесено на стандартную пластиковую карточку с электронным чипом. Отобедав тушёнкой с гарниром, сегодня это были холодные слипшиеся в конгломерат макароны, я отправился на поиски Гуру — к последней на сегодняшний день запланированной цели.

У сверхплотно заселённых колоний есть свои достоинства, например, не требуется далеко идти в поисках желаемого. Выйдя из столовой, в считанные минуты я добрался до механического цеха и еще через пять минут имел удовольствие видеть нужного мне оружейного гуру. Выслушав молча объяснения, Гуру кивнул на мой арбалет:

— Эту штуку оставишь, я переделаю замок, и поставлю плечи на восемьдесят семь кэ-гэ., твои на сорок три, и их только выкинуть, а больше…, — Гуру окинул меня критическим взглядом. — Ты не сумеешь быстро перезаряжаться, итак по началу придётся нелегко. Катрану скажешь, что забрать можно будет к половине девятого…, ничего успеете. Стоить это будет одну горошину, сюда ещё десять спецстрел добавлю, тяжёлых, специально для тебя, накоротке бить.

— Горошина, это больно, — зашёл я со своей козырной, при любом начинающемся торге, фразы.

Неудовольствие, точнее сложно это чувство идентифицировать, потоком било от всей фигуры Гуру: взгляд с презрительным прищуром, кривая линия губ, сама поза оружейного мастера. Всё как бы говорило: «ну куда ты лезешь, убогий», нервное перевозбуждение подчеркивал подрагивающий подбородок.

— Ну и пшел отсюда, вали в магазин, там тебе втюхают «дуру» за тридцать споран, которую ещё неделю будешь подгонять, пристреливать и стрелы подбирать.

— Да ладно, ладно, я человек подневольный, мне Катран сказал, я сделал, — вот ведь какой нервный товарищ оказался.

— Вот так-то лучше. Ты потом ещё благодарить придёшь, что я тебе настоящую Вещь построил. Тем более, в твой карман никто не лезет, платит отряд, по сути, сам Катран.

Гуру оказался классическим холериком, вспыхнув как порох, тут же успокоился, и как ни в чём не бывало, продолжал разговор. Яркие рыжие волосы, белая кожа с обилием веснушек, манера говорить «сто слов в секунду», дополняли образ вспыльчивого, гораздого на скоропалительные выводы человека. В прежнем мире у меня был товарищ, — мог горы свернуть — Гуру был его точной копией. На таких не принято обижаться, у них всё по максимуму: если ругаться, то только «в пух и прах», если помогать, то тоже досконально, от души, как для себя. Спорить с такими людьми…, уж лучше дёргать тигра за усы.

— Хорошо, Михаил, как скажешь, — я развернулся и пошёл прочь.

— Э! Эт сама, ты откуда моё имя знаешь? Как там тебя…?

— Хват, раньше…, там ещё, мы пересекались с тобой.

Обернувшись, застал Гуру в полном растерянности виде, с открытым ртом, готовым выдать очередную тираду, но так и не получившим от мегамозга нужных инструкций.

Глава 15

Будильник на мобильном надёжно разбудил за полчаса до назначенного времени. В раннем подъёме я оказался не одинок, большинство соседей уже бодрствовали, кто-то так же, как и я заправлял кровать, кто-то уже отправился на утренний моцион.

Отработка взаимодействия заключалась в ознакомлении с функциями каждого члена экипажа в уже знакомой переделке МАЗа. Петрович — водитель, Тундра — стрелок пулемётной электрофицированной башни. Моё место в десантном отделении. Задача экипажа доставить до пункта назначения и обратно грузчиков трофейной команды. Основная функция, закрепленная за мной — организованная выгрузка и погрузка пассажиров. Инструктаж проводил Петрович:

— Смотри чтобы никто не стал палить внутри кузова, если им прижмут хвост на мародёрке, то они все на адреналине грузятся, если у кого автомат, то проверяй поставлен ли на предохранитель, самострелы среди новичков обычное дело. Некоторых, вообще только клевцами вооружают, но таких преимущественно на расчистке прилегающей территории используют. Сегодня, кстати, тоже едем не далеко, кластер ещё вчера утром перегрузился, там все уже разбежались, пусто должно быть, как и всегда на быстрых кластерах. Гипермаркет здоровенный прилетает каждые три дня. С обитателями Южного договорено, что его никто не потрошит, мол это добыча всего стаба. Залётные рейдеры там тоже не появляются, от нас всего пять километров до туда. Беспилотники висят со вчерашнего утра, сразу, как только «прилетел» этот гипер. Так что всё под контролем, но тем не менее не расслабляйся, из кузова ни ногой, опасно: внутри кто-то из персонала мог отъесться на коллегах до начинающего жрача. Ну вот собственно и всё. Итак, наши действия: выдвигаемся, приезжаем на место, ты выпускаешь грузчиков, они выносят добычу, набивают фуры — с нами кстати, две двадцати-тонные фуры едут — грузятся снова к нам, ты визуально проверяешь их на вменяемость, и всё, через пять минут мы дома. Вот видишь, всё довольно просто, главное не забывай запирать дверь. Гляди чтобы тангета всегда была подключена, это связь экипажа, а Тундра ещё и с Катраном на связи. Мы с тобой парни с заурядными способностями, а наш Тундра целый сенс, он, конечно, пока в самом начале пути, но все равно, если кто-то очень злой, будет про наш броневик плохое думать, то…

— Ладно Петрович, харе баки забивать, сглазишь ещё ненароком… Давай Хват двигай за своим чудо-убивальником, надо скоро принимать пехоту.

Гуру вручил мне мой арбалет с новыми плечами и демонтированным «ласточкиным хвостом»:

— Плечи тугие и в горячке боя прицел будет только мешать, всё равно твоя работа — бить накоротке.

К арбалету прилагался десяток увесистых болтов и небольшой бонус от мастера — перчатка с крюком. Очень удобной вещицей оказалась эта перчатка, скорее даже крага: до середины предплечья, с двумя широкими ремнями для надёжного фиксирования, и небольшим крючком в основании большого пальца для зацепа тетивы. В результате при взводе не нужно использовать пальцы и соответственно все мышцы до локтя практически не участвуют в этой тяжелой работе.

— Спасибо Гуру, вот это вещь, всегда мечтал, — не стал я скрывать искренний восторг.

— Наслаждайся. Обрежь только пальцы на перчатке, сразу коротко не обрезай, а помаленьку, подгоняя под себя. С необрезанными пальцами «болото с лягушками» внутри случится, — мастер был доволен и с наслаждением внимал восторженным отзывам на свою работу, тон его при этом был покровительственно-отеческим.

Глава 16

Из Южного выдвигались колонной в пять машин, впереди два наших шушпанцера, затем две фуры и замыкающим шёл футуристический фалькатус с боевым модулем оснащенным тридцатимиллиметровой пушкой. Интересно, откуда здесь несерийная машина с модулем, на неё не устанавливавшимся?

На месте были действительно через пять минут. Колонна остановилась перед гипермаркетом в трёхстах метрах. Затем два бронированных монстра с десантом из мародёров двинулись на приступ: один, наш, к центральному входу; второй к погрузочно-разгрузочной рампе. Задача «моих» грузчиков вынести из торгового зала элитный товар, преимущественно дорогой алкоголь, и содержимое бутиков, среди, которых затесался магазин пива, в котором три десятка кег немецкого и бельгийского хмельного напитка. Можно смело утверждать, что нашего возвращения ожидает весь стаб.

Петрович остановил броневик в тридцати метрах от центрального входа, повернувшись к нему левым бортом. Я открыл заднюю сваренную из арматуры дверь. Бойцы, ловко ссыпавшись наружу широким фронтом двинулись к входной группе, состоящей из двух прозрачных дверей обычного размера и одной двойной автоматически открывающейся двери. Автоматика сработала, значит где-то внутри включен генератор независимой системы энергоснабжения. Трофейная команда с оружием наизготовку скрылась внутри. Я взвёл свой арбалет.

Вооружение у грузчиков было разнообразным: двое с автоматическими карабинами под патрон двенадцатого калибра, остальные с обычными дробовиками. И конечно, у всех членов нашей экспедиции имелись клевцы, у большинства казённые, а у отдельных товарищей эксклюзивные, сделанные на заказ вещи. Из средств защиты лишь пара человек имела шлемы, и никто не обременил себя тяжелой бронёй. Лёгкие самые простые кроссовки, пол-литра живца в пластиковой бутылке и пара десятков патронов — минимум лишнего веса, только сбить темп первой атаки и быстрее добежать до машины.

Внезапно, ствол нашего «Корда» дёрнулся вверх и вправо, одновременно Тундра выдал возбуждённое:

— Опасно! Очень опасно!

Внутри четыре раза грохнули выстрелы: «бах», «бах-бах», «бах». Одна из прозрачных дверей разлетелась на осколки. Тундра, тем временем, уже орал по внешней связи:

— Катран, пехота всё! Вызывай спецназ. Петрович, ходу!

Дальше все происходило, почти одновременно, события разделяли доли секунды. Грохнуло гораздо громче, но всего один раз. Тундра снова дернул ствол в направлении входа. И как будто дождавшись этого манёвра, окно на втором этаже, которое он держал под прицелом, было выбито. И на асфальт, в гигантском прыжке преодолев больше десяти метров, приземлились сразу два кошмарных создания. Длинные черные тела, короткие относительно туловища лапы и вытянутые морды с массивными челюстями. Не оставалось сомнений, что изначально монстры были животными, скорее всего, стайными — тела и движения почти идентичны. Наш «Корд» не сделал ни одного выстрела, а машина успела только лишь дёрнуться, обозначить движение, как обе твари были на броне в мёртвой зоне пулемёта.

Слажено действуя когтями передних лап они мгновенно срезали шипы из заточенной арматуры и также легко вскрыли каркас башни, защищающий стрелка. Не прошло и пяти секунд с момента начала атаки, а Тундра уже мёртв, одна из тварей рвёт кабину, машина теряет ход, другая разворачивается ко мне. И в этот момент, на пятой секунде атаки, я стреляю… Свозь прутья решётки с дистанции в один метр попадаю врагу в голову, под челюсть, в стык с шеей. Именно эта тварь убила Тундру и в момент выстрела вытаскивала лапу из башни стрелка задрав вверх голову, совсем чуть-чуть, но этого хватило нанести серьёзное, а без поправки на регенерацию, наверняка и смертельное ранение. Однако ни мозг, ни споровый мешок поражены не были, поэтому монстр только взвился в пароксизме боли и свалился с нашего броневика. Между тем, в кабине шёл бой, вторая тварь рвалась внутрь, а судя по раздающимся в наушниках характерным «хек», Петрович наносил свои знаменитые удары. Надо перезарядиться, вылезти на крышу, и расстрелять гадину сзади, всадив болт в споровый мешок. Машина совсем остановилась, разблокировать и сдвинуть по направляющим верхний эвакуационный люк не составило труда. Предварительно перезарядившись, уже секунду спустя я был на крыше, перебрался через развороченную башню и оказался в идеальной позиции — противник у моих ног, распластавшись на обрешётке крыши, он орудовал внутри одной лапой, окончание другой представляло собой кровавые лохмотья. Петрович размозжил её до состояния блина, и глубоко забившись в дальний угол кабины, пытался защититься от уцелевшей лапы хищника. Положение отчаянное, и счёт, как и весь бой, измеряется секундами, долями секунд. Дистанция боя «в упор», позволяет выстрелить непосредственно в споровый мешок по едва заметной линии, условно делящей уязвимую чесночину на две части. Это второй подряд выстрел с использованием дара, вложиться надо полностью, без остатка, отступить не получится. Прицелившись так, чтобы стрела вошла в мешок снизу, где нарост не защищён начинающим свое формирование гребнем, жму на курок, успеваю отметить точное попадание и мгновенно проваливаюсь в темноту бессознательного состояния.

Глава 17

Возвращение к жизни не зря иногда сравнивают с подъемом на поверхность из морской пучины. Звуки появляются вначале как неясный отдалённый шум, усиливаясь и набирая чёткость, за ними появляется свет и в теле вновь просыпается сознание.

Всё-таки я сумел! Несмотря на полуобморочное состояние, тошноту и общее скверное самочувствие, испытал запоздалый триумф победителя. Тщеславие? Ну и пусть, ведь я только что, в одиночку решил исход боя с двумя невероятно развитыми заражёнными. Может это вообще элита? Душевный подъем вызвал общий прилив сил и сознание окончательно прояснилось. Я с удивлением обнаружил себя на кровати посреди больничной палаты, а звуки, отметившиеся в моём сознание при возвращении из беспамятства, издавала аппаратура поддержания жизнедеятельности. К телу прикреплены датчики, а из вены торчит катетер с подсоединённой к нему капельницей. Тут же открылась дверь и в палату зашла медсестра:

— Очнулся, ну вот и прекрасно. Ничего серьёзного, обычное для иммунных, крайнее истощение. В «поле» может закончится летально, а у нас гарантировано полное восстановление.

— А как я здесь оказался, как там всё вышло, в гипере?

— Ну откуда я могу знать, дорогой? Тебя под спеком привезли. Глотательного рефлекса уже не было, поставили капельницу с местным физраствором, а основную терапию выполнил известный неизвестный паразит. Вот и всё. Приборы подключили, чтобы вывести на дежурный монитор твою телеметрию, не садить же рядом с тобой молоденькую практикантку. Сейчас поставлю тебе укольчик, поспишь пару-тройку часиков и всё, можно опять на баррикады.

— Да я в норме. Мутит только.

— Вот. А укольчик поставлю и сразу перестанет, поспишь и кушать сможешь с аппетитом и любые другие радости жизни получать без тягот абстиненции. Ну ка, дай я отсоединю капельницу, нам же не нужен передоз, такой интересный молодой человек не хочет превратиться в кваза?

Сюсюканье, особенно когда отошёл от самого края, очень даже прелестно услышать в свой адрес. Решено — буду послушным.

Повторное пробуждение в палате было восхитительным, лежал, ещё с минуту пытаясь прочувствовать момент до конца. Прочувствовал. Дальше лежать не было сил, энергия бурлила, во всем теле пел Цой:

«Перемен, требуют наши сердца,

Перемен, требуют наши глаза,

В нашем смехе и наших слезах

И в пульсации вен.

Перемен!»

Откинул одеяло — костюм Адама. Нормально. В том плане нормально, что в сиделки определена медсестра, а не брат. Хрен его знает какой он там на самом деле брат, тем более здесь, в Улье, где у многих в голове сплошное «ку-ку».

На табурете рядом с кроватью, аккуратно сложенной стопкой, лежала моя одежда, в которой, бесчисленное количество времени назад, я вышел из родного дома. Ох уж эти сантименты… Но ведь приятно, черт возьми, кто-то же позаботился. Кстати, что там с моей командой, как Петрович, выжил? Оделся в считанные секунды, положил в карман, пакетик с моими двумя горошинами и восемью споранами и вышел в больничный коридор.

На посту дежурной медсестры, оборудованном несколькими мониторами сидел парень в белом халате, шапочке и зауженных белых брюках — брат, мать его…, мед-сука-брат. От сентиментального настроения не осталось и следа. А так хотелось обнять давешнюю медсестру, погладить по спине и сказать простое человеческое «Спасибо». Вместо этого бросил:

— Я Хват, иду на выписку. Будь здоров.

Парень оторопело проводил меня взглядом. Я шёл к дверям и лопатками ощущал его глумливый взгляд: «иди, иди, Вписка была зачётной». В глазах потемнело, хотелось вернуться и вбить ему эту поганую ухмылку в самую глотку.

Пришёл в себя на улице. Липкий пот и тяжёлая отдышка. Ох, чёрт! Это что такое было? Я же едва не бросился на человека, псих. Вначале умиление и сразу же бешенная ярость зверя, без всякого перехода. Укольчики блин, вначале спек, потом ещё какое-то ширялово, уж лучше бы пару часов помучился. Тискать медсестру расхотелось.

Глава 18

На часах уже вечер, формально рабочий день, но наш «боевой выход» завершен и ребята должны быть «у себя». Бойцы отряда проживали в большом трехэтажном доме: на первом размешались кафе, минимаркет, парикмахерская; на втором и третьем этажах имелось два десятка комнат для сдачи в наем. Отряд снимал три, по два или три человека в комнате. Командир квартировал отдельно. Во дворе дома на скамейке я застал Че и Мачете, парни были из одной группы, и сейчас сидели, в расслабленных позах, подставляя лица вечернему солнцу. Я подошел незамеченным, и невольно услышал часть разговора:

— Власти всё равно будут расширяться, город переполнен, многих «крутых» задолбала теснота, хотят отдельное жильё, наш Катран, например, тоже хочет дом. Поэтому будем всё энергичней и энергичней «чесать» окрестности, забираясь всё дальше и дальше.

— Это тупик. Сегодня у парней почти без шансов было.

— Да нет, держи мы более тесную связь с броней, распределяя сектора обстрела по радио, завалили бы тварей без потерь, а так пока среагировали они уже на броне были.

— А пехота?

— Пехота, да, пехота в минус гарантированно. Но на то она и пехота, не жалко. Ну, должно быть не жалко.

Я изобразил деликатное покашливание, обращая на себя внимание.

— О, Хват! здорово чертяка! Оклемался! — парни дружно поднялись, приветствуя меня рукопожатиями и хлопаньем по спине и плечам.

— Ну, ты брат дал сегодня — в одиночку завалил двух кусачей, а по силе и скорости так вообще руберы почти.

— А что с Петровичем, и как там всё дальше было? — приятно купаться в лучах славы, но и любопытно же, что случилось, и неужели я один уцелел?

— С Петровичем порядок, ему кисть когтем отрезало, и тоже откат получил, но он привычный к этому, наложил жгут сразу, всадил спек и сидел ровненько, ждал, когда придёт герой, то есть я, и спасёт его.

— А Тундра? — ободрённый шутливым тоном, я надеялся, что и наш стрелок уцелел, благодаря невероятным новым возможностям организма.

Парни сразу скисли, Че скривив лицо ответил:

— Тундру они достали, нет его больше. Я в оптику видел всё и не стрелял, боялся вас зацепить. Да и быстро всё было.

— А с пехотой как вышло? Они же на первом этаже, а эти со второго сиганули.

— О, так там вообще, картина маслом, — Мачете продолжил, вместо, разом поскучневшего Че. — Полный гипер элиты, и как такое аэроразведка прозевала? Им конечно теперь влетит, оргвыводами не отделаются, наверняка расстреляют кого-то.

— Как расстреляют? — я опешил. Вот это поворот!

— А что им, талоны на усиленное питание? Под самым носом пролюбили матёрого элитника вместе со свитой, а это ещё два молодых, только оформившихся элитника и два почти уже сформировавшихся рубера. Куда это годится? Теперь нужна показательная порка, и учитывая заскорузлые, привычные ко всему сердца рейдеров, на эту роль подходит лишь одна экзекуция — смертная казнь. Назначено расследование — по ТэВэ сообщили. Теперь поднимут записи с дронов, если обнаружат, что заражённых фиксировали камеры, то оператора, а может и всю смену, в расход. Если на камеры стая не попала, будут стрелочника искать, кто виновен, кто не обеспечил сплошное поле наблюдения.

— А если все было обеспечено, а твари пробрались незаметно.

— Ну, и такое может быть, главный элитник там был «мама не горюй». Верно Че? Че валил его вместе со спецназом. Расскажи нашему герою, я же баранку крутил и многое упустил, не видел.

— Да! Твари оказались прыткие, хитрые и организованные донельзя. Говорят, что это переродившаяся семья из трёх человек и две их собаки.

— Ой, Че, не распространяй ты эти байки офисного планктона. Ты же на кластерах полгода уже и знаешь, что так не бывает.

— Всё бывает, друг мой Мачете, а если ты такой умный, то или рассказывай сам, или не перебивай.

— Извини, извини, продолжай, — Мачете примирительно протараторил, и продублировал извинения миролюбивым жестом, выставив вперёд полусогнутые руки с поднятыми вверх ладонями.

— Ну, так вот, как прокрались они в гипер, это пока не известно, но вот как там они действовали, это установили. Представь, они не стали гоняться за отдельными людьми, а как стая касаток всех загнали в центр и уже там устроили бойню. И отряды пехоты положили грамотно. Действовали двумя группами, против вашей пехоты был матерый и два кусача, а второй отряд встретили два молодых элитника. Причем работали по одинаковой схеме: пропустить, дать отойти от дверей и затем отрезать путь к отступлению. Опоздай на немного спецназ, и эти твари ушли бы безнаказанными, ну почти - ты все-таки наказал двоих. Одну наглухо, а той, которую подстрелил первой, повредил позвоночник. Она билась в конвульсиях, за броневиком, и я её не видел. Всё пыталась и пыталась встать на ноги, но тело не слушалось, и как только она вывалила из-за броневика, я ей башку прострелил, — последние слова Че проиллюстрировал жестом, ударив кулаком по раскрытой ладони с характерным «чвак».

— Вот! Спецназ же, Катран вызвал немедленно, как только Тундра поднял тревогу. И эти ребята не подкачали, примчались меньше чем за десять минут. На трех фалькатусах, точно таких же как у Катрана. Сразу, с ходу стали брать гипер в клещи. А что? там у них в каждой машине сенс, а в одной сенс, так вообще, оператор модуля, он сквозь стену стал бить. Твари только брали разгон, ещё стену не проломили, а он уже стрелял. И ведь попал, завалил, прямо внутри. Вот и Тундра смог бы так со временем…

— Всё Че, не нагнетай, сегодня еще похороны и поминки, там и будешь, а здесь не надо. Сам ведь мне так говорил раньше, когда ребят теряли.

— Говорил, вот только Тудра… Мы же все с ним надежды связывали, берегли. Катран уйдет — отряд развалится, а он уйдёт, город расширится, получит он свой дом и уйдёт. Тундра же мог стать командиром, чутьё на опасность имел, ещё полгода и тоже смог бы за стенами чувствовать гадов. Стрелять на поражение — нет, а ощущать, причём не смутную только на него направленную опасность, а пассивную, потенциальную.

— Может так, а может и нет. Теперь-то, чего уже?

— Смог бы, смог. Алмаз не ошибается в таких вещах, и Катран в это верил, не зря же он Тундре горох подсовывал.

Как много нового я узнал, надо про Алмаза запомнить, сейчас бы спросить, но очень интригующе рассказывал Че, и я постарался повернуть беседу к событиям утреннего боя:

— И что там дальше было, Че?

— Дальше была короткая погоня, я думал к вам рванём, но Катран приказал за спецназом, и правильно приказал, как оказалось. Твари проломили противоположную от нас стену, а мы ещё только тронулись, рванули точнее. А спецназ уже был там. Одну тварь, как я сказал, грохнули прямо в гипере, вторую практически сразу разобрали на запчасти, как только они выскочили, а вот третью, этого матёрого элитника, завалили с трудом. Он очень быстрым оказался, прикрыл голову и споровый мешок лапами и дал дёру. Хорошо, что вокруг гипера открытое пространство, но всего метров двести, это ему в десять секунд промахнуть. Били в три пушки, под острым углом и мазали много, а мы были последними и так удачно встали, что относительно линии прицеливания смещение было незначительным — из шести попаданий, четыре были моими. Седьмой, контрольный в голову сделали уже в упор, эта гадина сумела вырваться, ну почти…, свалилась уже в кустах живой изгороди. Живучая какая оказалась, первым двум по одному разу прилетело и всё, а тут шесть раз.

— Класс! Очень эпично получилось, — Я действительно впечатлился, четыре тридцатимиллиметровых пушки едва расправились с живым существом. Мне с моим арбалетом, выстоять против такого монстра не получится ни при каких раскладах. Ведь и с теми, от которых удалось отбиться, всё получилось только потому, что нас разделяла броня машины, а так я бы и поднять оружие не успел, не то чтобы выстрелить, пусть хотя бы и не прицельно.

— О! А как с добычей получилось! С матёрого элитника подняли шесть красных жемчужин, под сотню гороха и больше сотни споранов, янтарь — красивый оранжевый с узелками. С молодой элиты взяли две чёрныё жемчужины и десятка три гороха, около полсотни споранов. Ну и «твои» красавцы тоже оказались богатыми, шесть горошин на двоих и десять споранов. Эй, ты чего погрустнел, Хват?

— Да чему тут радоваться, едва отбился от двух заурядных монстров, товарища потерял, при этом одного монстра только ранил, а второго добил уже раненого. И оба при этом нападали не на меня, дали собраться и прицелиться.

— Всё так и не так. Ты действовал, сумел мобилизовать дар на два убойных выстрела, вылез из укрытия и спас товарища. Из арбалета пробить горошника, причем новичку, это также нереально как ветерану накоротке уложить элиту, а такое здесь тоже случается, сам видел, — Катран подошёл, также как перед ним подошёл я, с того же направления, и поэтому я его не заметил. — Будешь жить в комнате с Петровичем, Свист уже перенёс твои вещи.

Катран занял место в центре нашего маленького сборища, и обратился ко всем:

— Так парни, в двадцать ноль-ноль похороны Тундры, встречаемся за десять минут в траурном зале, потом поминки, здесь — в нашем кафе, потом каждый по индивидуальной программе.

До назначенного командиром срока, ещё почти час времени, все остались во дворе, и по мере истечения этого запаса вся наша команда собралась, чтобы с командиром во главе двинутся в сторону электростанции. Ну да, а куда же ещё? Там котельная и она же крематорий.

Прощание проходило в тишине, речей никто не говорил. Бледный осунувшийся Петрович, долго держал Тундру за руку, неотрывно смотря на своего погибшего напарника. Лицо Тундры осталось целым, тварь его убившая, пронзила когтями грудь и рывком её разорвала. Когда гроб закрыли, и он стал уезжать в раскрывшийся зев печи, Петрович за всех громко произнес: «Прощай». Собравшиеся как по команде развернулись и двинулись к выходу. Никто не захотел смотреть, как гроб с телом погибшего заберёт пламя.

Глава 19

Поминки прошли также быстро, Катран озвучил общую мысль, что надо слаженность отрабатывать и такие потери никогда не позволят отряду занять достойное место в стабе. Петрович, нарушая принцип субординации, «срезал» командира, в том смысле, что поминают человека, а не отряд, и сам произнес короткую речь, из которой я узнал, что это вторая потеря отряда за последние две недели и обе в группе, теперь уже Петровича. После третьего тоста народ стал расходиться, первым поднялся и не прощаясь ушёл Петрович.

— Худо ему, на спеке, а ещё водки сверху…, — прокомментировал Свист его уход.

Под общие улыбки и смешки я рассказал про вывихи собственного сознания от чередования различной наркоты.

— Этого парня зовут Хилер, умеет сосуды, кости сращивать без оперативного вмешательства, Петровичу вон, ускорит регенерацию руки. А девушка…, она из институтских, здесь кем-то вроде представителя от них, Инна зовут, толк в разной химии знает. Это она тебя откачала, я тебе пытался, залить живца, а ты не глотаешь даже, пульса почти нет, думал не довезём, а теперь жив и как ни в чем не бывало. Вот, с побочным эффектом…, это меня нужно было позвать, эх жаль не предупредили, — прокомментировал Свист мои «психи» в больнице, и я окончательно уверился в его способности управлять чужими эмоциями.

— Да она, я слышал, и дар предвидения имеет, — поддержал тему Щит, тоже боец нашего отряда, они вместе с Кремнем и Смайлом составляли экипаж другого броневика, благополучно избежавшего потерь в последней экспедиции. — Вот бы нам такую девушку в отряд.

— Бабы, для нас революционеров, это, братец ты мой, чистый опиум для народу,[1] — мгновенно отреагировал Че. — Поубиваем друг друга из-за бабы.

Че, стоя за спиной ещё сидящего Мачете и положив ему руки на плечи, обратился ко мне:

— А пошли брат-Хват с нами к женщинам. Мачете это он теперь Мачете, а раньше был просто Мачо, у него гигантская скидка у работниц коммерческого секса. После таких качелей тебе надо расслабиться. Сегодня «крутое пике» до утра, завтра отоспаться, а к послезавтрашнему дежурству будешь огурцом.

— Нет, спасибо, после такого пике, потом месяц лечится придётся.

— Да ты что, здесь никакая зараза не пристанет, это Улей здесь от СПИДа ещё никто не умер, а нос если и проваливается, то исключительно от неумеренного приёма жемчуга.

— Хорош Че, не цепляй его пока, парень «до суха» дар слил, неизвестно как у него пойдет восстановление, а с учётом нынешних реалий не ровен час, выгонят нас на кластеры во внеочередном порядке. И сами умерьте пыл, ведь завтра еле тиукать будете, а от перегара даже в коридоре можно топор вешать. Если что, поедете на броне, я вас в машину не пущу, — наш командир оказывается тоже умеет шутить. — Хват, составь мне компанию, вечерняя прогулка улучшает сон.

На этом поминки закончились, компания наша распалась окончательно. На улице искусственное освещение, иллюминация вывесок и витрин вызывала иллюзию мирного времени, я ощущал себя гуляющим по тротуару родного города, главное не присматриваться к витринам и надписям вывесок, там через одну сплошное оружие. Защемило сердце. Мы некоторое время шли молча, и лишь бы задать вопрос, но только не молчать дальше, я спросил первое что само пришло на язык:

— Катран, скажи, а кто такой Алмаз?

— Знахарь, видит дар человека, может помочь его раскрыть, может описать его, расскажет, как с ним жить и как развивать. Этот знахарь дело своё крепко знает, потому и Алмаз. Глаз-алмаз, слышал такое выражение?

— Дорого берёт?

— Если просто консультация, то десятка. Если править дар, или открывать, то пара-тройка горошин. Тебе, кстати, на карту утром зачислят два спорана, считай первую неделю отработал. Сегодняшний бой снимал беспилотник, твои действия высоко оценило руководство. От города тебе премия одна горошина, и от меня лично вторая. Держи, — Катран протянул маленький полиэтиленовый пакетик на зажиме, внутри лежали два маленьких желтых шарика. — Один обязательно прими сегодня, со вторым волен обращаться по своему разумению, но чувствую, раз спросил про Алмаза, то пойдёшь к нему. Да, там может и пригодится, только знахарь он правильный и вряд ли будет с новичка драть три шкуры. Как разводить знаешь?

— Да, конечно. Ещё у меня просьба есть.

— Излагай, — сказал спокойно, как будто заранее знает просьбу.

— Домой хочу, — понимая, что сказал глупость, что это можно истолковать как «вернуться в прежний мир», поспешил добавить. — В свой дом, в квартиру. Мой кластер ведь еще не перегрузился, мне сказали период у него полтора месяца. Вот и хочу домой сходить, попрощаться с прошлой жизнью. Собирался впопыхах, и вот теперь тянет к родному. Потом же прилетит не мой дом, а чей-то чужой.

— То, что понимаешь про чужой дом, это молодец, и человек там будет… не ты, а чужой, совсем чужой. То, что тянет, так про это забудь, выкинь из головы и не думай — отрезанный ломоть.

— Если сейчас не схожу, потом до конца жалеть буду. Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть, что не сделал.

— Глупость. Кто-то слепил красивое словцо, а ты и рад ляпать, не думая. Как там у классика: «повторяя слова, лишённые всякого смысла».[2]

— Это кто? Тоже Розенкруг?

— Не знаю такого, а песню Мачете гоняет в машине.

— И все-таки, мне надо сходить, чувствую тоску, порой так тяжело на душе — спасенья нет.

— Будет хуже только. Придёшь, а там кости повсюду разбросаны, а на потолке, на стенах, везде бурые брызги. Даже если что-то для тебя дорогое и заберёшь, то потом сам и выбросишь, потом всё выбросишь, стараясь забыть эти кости и брызги, — обычно сухая речь Катрана, на этот раз была на удивление образной.

— Да нет, я там один был, прилетел один. Выходя дверь запер. Если чьи кости там и встречу, так только соседей. Люди они конечно не плохие, но будучи костями они для меня кости и есть. Отпусти командир. Пожалуйста, — есть! дрогнул, ещё не зная ответ, я почувствовал, что решение принято положительное. — Я туда и назад за день-два управлюсь. Там всё равно уже никого нет, все разбежались.

— Сегодня утром тоже думали, что там никого нет и все разбежались.

О, черт! Как это я так сморозил глупость, тысячу раз давал себе зарок не трепать языком попусту. Ещё в той жизни излишняя словоохотливость обращалась против меня. А если выпил алкоголя, то всё — грейте уши все, кому не лень. Не лень обычно было женам моих друзей. Эх! Как сейчас помню, сядет такая красавица рядом, возьмёт меня за руку, второй рукой подливая незаметно, и спрашивает: «Ну, ну, так, а что ты там говорил, на рыбалке… кто там с вами был?»

— Хорошо, неделю восстановиться, потом иди. Всё это время готовься, карту изучай, в сети есть хорошая карта с несколькими слоями разных масштабов. Особенно хорошо изучи расписание перезагрузок окрестных кластеров, чтобы не попасть под мигрирующую стаю. До перезагрузки больше месяца, не суетись, умение ждать порой ценнее обретённого дара.

— Понял, так и сделаю.

Пару минут шли молча, наконец, Катран остановился возле обычного дома, отличающегося от большинства других отсутствием на первом этаже какого-либо коммерческого предприятия, полностью жилой дом.

— Ну раз дело пошло на исполнение желаний, то и у меня к тебе будет просьба, — собеседник взял паузу, неужели это нерешительность? — Знаешь, я в этом стабе уже больше года и год как командую этой группой. Всё это время отряд постоянно несёт потери, сменилось несколько составов. От самого первого никого не осталось, а вот старожилами у нас три человека: Щит, Кремень и Смайл. Ты новый человек в группе, что можешь о них сказать?

— Да, ничего, собственно. Совсем ничего. Щит может заблокировать удар, Кремень может искрами сыпать, когда пальцами щёлкает, а Смайл вообще явных талантов не имеет.

— А между тем они уже десять месяцев со мной, и не царапины. Первое время никто внимание не обращал, а три месяца назад мы в качестве лёгкой завесы прикрывали бронегруппу… Бронегруппа до единого человека полегла, нашу завесу всю размотали, мне руку по локоть оторвало, а у этих парней опять ни царапины.

— Отсиделись где может?

— Какое там, на рожон не лезли, но бой вели. Пока мой броневик не подбили всё писал беспилотник, потом специально отправляли людей запись достать. Упрекнуть их не в чем.

— И как я могу помочь прояснить с ними?

— Вопрос правильный. После, я их пытался тасовать с другими бойцами, но ничего это не дало, только людей переводить. Единственное отличие в том, что ты теперь всё знаешь, а раньше я ничего людям не говорил. Наблюдал, хотел расспросить, по мере нарабатывания статистики.

Интересно, что это я такого сейчас узнал, кроме невероятного везения группы лиц? Ведь вся странность ситуации заключается только в слове «группа». Несмотря на усилия командира объяснить мне ненормальность такого везения, я не мог понять, почему это вообще важно. Вокруг столько загадок, и стоит ли «ломать копья» в безобидной, с моей точки зрения, ситуации.

— Пойми же ты на конец, что в случае классического везения, все переменные носят случайный характер. Проведём опыт с группой туристов: на горной тропе случайным камнепадом из цепочки путешественников выбивает каждого второго строго через одного, при повторе эксперимента опять выбьет каждого второго и в той же последовательности, повторяя опыт и имея одинаковый результат мы будем искать ответ в выявлении закономерностей движения камней, но если раз за разом три человека, всегда одни и те же будут совершать какие-то действия случайные на первый взгляд, но неизменно выводящие их из под удара, то где нужно искать ответ? Ответ в том, что они либо управляют летящими камнями, либо знают о камнепаде и более того им известна траектория каждого камня.

— То есть сегодня утром, они либо направили удар на наш броневик, либо поехали к заведомо безопасному выходу?

— Да. Одно из двух. И твоя задача добыть хотя бы намёк на информацию. Во всех наших машинах будут установлены камеры, на шлемах «гоу-про». Все события будут писаться.

— Катран, если на чистоту, то ведь в Южном, как и в любом здешнем поселении царит абсолютный тоталитаризм. Почему нельзя этих парней забрать «на подвал» и всё узнать? Методы позволяют, отделить агнцев от козлищ можно со стопроцентной гарантией.

— Всё не так просто. После того случая, с ними сразу эксперты поработали, и затем негласно специальные люди снимали с них данные. Всё мимо. Ничего не понятно.

— Ну и чёрт с ними, если прикопать по-тихому принципы не позволяют, то выгнать их из стаба, и дело с концом. Я вообще, здесь проблемы не вижу. Катран, здесь что, филиал «Пиквикского клуба»?

— А ты страшный человек Хват. «Прикапывать» в Южном не принято, здесь больше пятисот квазов проживает, а это всё очень странные люди, и на них держится и экономика, и безопасность. Если администрация примется «прикапывать» всех подозрительных, то через месяц народ начнёт или бунтовать, или разбегаться. А только за аренду домов город имеет полторы тысячи красных жемчужин в год, квазы-ксеры делают «тридцатку» для стаба и на продажу, квазы-бойцы ходят в походы за фалькатусами, а за каждый такой красавец стабы готовы платить по сотне красных. Толерантность, это девиз города. Выгнать тоже не вариант, если это агенты, то они на виду, остается их только раскрыть и узнать планы. А выгонишь и концы в воду. Так что администрация давит на службу безопасности, а поскольку мы как бы и есть служба безопасности, то давят на меня.

— Отличный борщ! Вы знаете, что они агенты; они знают, что вы знаете, что они агенты; вы знаете что они знают, что вы знаете что они агенты. И вот теперь я приду и скажу: «Здраствуйте, меня зовут Хват, и я знаю, что вы агенты и сейчас вас буду разоблачать».

— Не юродствуй. Ситуация выглядит естественной, ваш экипаж разгромлен, на ногах только ты остался, поэтому временно будете одним экипажем, а на зачистках разделяетесь на две группы. И не дрейфь, тут есть мнение, что никакие они не агенты, а гигантская флуктуация. Эти трое собрались в конкретной точке Улья, и формируют ложный сигнал для коллективного Сознания, состоящего из всех паразитов о том, что они не являются целью. В результате по ним не стреляют иммунные, на них не кидаются заражённые.

— А такое может быть? — из свалившегося массива фантастической информации выудить что-то правдоподобное казалось задачей нереальной.

— Не знаю Хват, но делать с этим что-то надо, поэтому завтра мы отдыхаем, а послезавтра опять на кластеры. Скоро город будет переносить южную границу на сто метров, для чего нужно накопить ресурсы, поэтому все команды будут ездить чаще, и забираться всё дальше и дальше от стаба.

[1] Из книги М.Шолохова «Поднятая целина»

[2] Из песни Б.Гребенщикова «Мы стояли на плоскости»

Глава 20

После разговора с Катраном первоначальный план «отравиться спать», я решил скорректировать и немного расслабиться, пропустив рюмку-другую в ближайшем заведении, унять разгоряченные мысли и подумать о том куда же меня «завела кривая».

Искать питейное заведение не пришлось, достаточно посмотреть по сторонам и в поле зрения окажется не менее дюжины вывесок. Остановил свой выбор на соответствующей моему текущему настроению надписи: «Забей».

Единомышленники заполнили зал до отказа, свободными остались лишь места у стойки. Взгромоздившись на табурет, я тут же встретился взглядом с барменом — узнали друг друга одновременно. Это тот самый парень, который «голову повесил» на распределении, оставшись на правой стороне памятного зала.

— Привет, ты Хват, я тебя запомнил вчера. Меня зови Шот, самому пришлось выбирать себе прозвище. Это из слэнга ресторанного. Я до переноса тоже был барменом, вот и здесь по профилю устроился.

— Ну и как?

— Нормально. Вчера до обеда потренировался местные особые напитки делать и всё — на самостоятельную работу, «сутки через сутки» с хозяином попеременно. Ещё одну девчонку из «наших» взяли — Люба. Жизнь налаживается. Ну а ты? Второй день, а ты уже при деньгах. Здесь конечно всё недорого, средний чек копеечный и кассу делаем за счет огромной проходимости, но споран уйдёт минимум, — ловко он намекнул на мою платежеспособность, профи.

— У меня тоже всё налаживается. Сегодня в рейде был, руководство оценило, наградили. Вот сделай мне коктейль из этой штуки для начала, — я выложил перед ним жёлтый шарик. — И налей выпить чего-нибудь хорошего, на твой выбор.

Шот улыбнулся, подхватил горошину, и быстрыми тренированными движениями стал делать раствор.

— Я тебе винным уксусом растворю, и выжму сок сельдерея, шэф говорит так лучше всего. Рад за тебя, заходи чаще. Ты для себя ничего ещё не решил? В том смысле куда податься, в каком направлении двигаться.

И это спрашивает человек, который вчера был раздавлен судьбой, а на текущий момент не имеющий никаких способностей кроме перемешивания и взбивания бухла.

— Да нет, как-то не успел. А ты, имеешь план?

— Представь да! Шэф, он тут уже больше года, и в прежней жизни был бизнесменом, рынок держал. Так он говорит, что здесь тоже подняться можно, работай честно, не опускайся и всё получится. Жизнь ничем не ограничена и маленькими шажками… Как там у китайцев: «дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага».

— Должен тебя огорчить, в этом мире невозможно долго прожить, не обладая сверхспособностями. И эти десять тысяч ли нужно бежать семимильными шагами, иначе сожрут.

Шот аккуратно поставил передо мной широкий стакан с зелёной бурдой:

— Давай залпом! …А ты в курсе, что способности, это дело наживное?

В три глотка осушил весь стакан, резкий вкус сельдерея позволил выпить содержимое без рвотного рефлекса, но вот послевкусие было ужасным. Бармен, добрый человек, тут же сунул в руку стакан с ямайским ромом.

— Спасибо Шот! От всей души, сегодня я первый раз гуляю в этом странном месте, и вот прими скромные чаевые, — я выложил на стойку зелёную виноградину. — Но я тебя сразу же разочарую, здесь ничего не бывает просто так, Стикс, это не твой подгулявший посетитель и чаевых не оставит. За всё придется платить, за способности он забирает тебя самого. В прямом смысле. Ты становишься квазом. Слышал такое?

Всю мою речь бармен улыбался и слегка кивал головой:

— А ты про белый жемчуг слышал? — победно бросил мне мой новый товарищ.

Что ещё за хрень? Вроде со всеми основными аномалиями и культовыми явлениями этого мира ознакомился и уж точно не бармену открывать для меня Америку. Как же я ошибся, удивительное рядом и порой аутсайдеры способны нас удивить. Всегда был противником навешивания ярлыков, но мы невольно всегда ранжируем окружающих: тот умнее, та красивее, один лидер, другой в отстающих…

— Шот, без обид, я сегодня чудом вылез из невероятной переделки, в тех тварях которых валил я, жемчуга не оказалось вовсе, но одному из ветеранов они руку оторвали, второй погиб. Носителей жемчуга спецназ успокоил только из пушек, а ты рассуждаешь о цвете жемчужин, хотя даже примерно не можешь представить, как выглядит элита, — я не вольно начал заводится. — Не место здесь для таких разговоров.

Собеседник перегнулся ко мне через стойку, в его в глазах плясали огоньки. А ведь этот парень считает, что уел меня.

— Хват, ты чего правда не слышал ничего о белом жемчуге и о скреббере? — последнее слово он произнес громким шепотом. — То, что не место здесь об этом говорить, это так. Люди тут суеверные, и за одно название этой твари может прилететь не слабо. Никто об этом не хочет говорить.

Я расхохотался: напряжение этого дня, алкоголь, конспирология. Причём, если первая теория заговора в изложении непосредственного командира казалась прикосновением к тайне, то вторая на её фоне выглядела абсолютно нелепой.

— Скреббер! Шот, дружище, ты не слышишь себя со стороны… — я споткнулся на середине фразы, почувствовав легкий удар в спину.

Развернувшись к залу встретил взгляды полутора десятка человек. По полу, дребезжа, скакала пустая банка из-под пива. Один из рейдеров, полностью развернувшись в мою сторону, сидел на стуле по-хозяйски расставив ноги и положив одну руку на стол. Если судить по взглядам людей, обративших внимание на конфликт, то именно этот парень бросил в меня банку, он единственный смотрел с вызовом, во взглядах остальных был только интерес или осуждение, два или три человека покачивали головами. Между тем парень, спокойно без всякой агрессии сказал:

— Командир, ты в заведении не один и следи за своим языком, никто не хочет неприятностей, но я с друзьями пришёл расслабиться и не желаю, чтобы мне портили вечер.

Сосед говорившего, картинным жестом «х-х-ха» махнул рукой:

— Забей!

Окружающие заржали. Самым лучшим продолжением было бы вернуть шутку, тем более посетители были настроены позитивно, но что-то пошло не так. Вместо этого, нащупав стакан с недопитым до конца ромом, я швырнул его в обидчика. Уже в уплывающем сознании пришло понимание, что я спонтанно вложил дар в этот бросок.

Глава 21

Возвращение к жизни… Ох! Это же уже было: подъем из глубины, звуки, простыни. Я лежал в той же палате, те же приборы… Сейчас зайдет Она. Блин! Это же «День сурка»!

— Очнулся, ну вот и прекрасно, — очень красивая женщина, правильные черты лица, длинная шея и короткие чёрные волосы, синие глаза… — А ты оказывается плохой мальчик, драчун. Зачем дяденьке череп раскроил?

— Они первые начали, — голова соображала туго. — Я не хотел, оно само.

— Ситуация скверная, сейчас придет следователь, мы обязаны сообщать, когда пациент приходит в себя. Ты опять применил дар на полную, расколол череп парню, он при смерти был. Хилер его спас. Не пропорциональное применение силы. В твоё оправдание только то, что подвергался терапии сильнодействующими препаратами как пострадавший при защите интересов стаба. Катран и я подтвердили твоё критическое состояние, а Хилер неадекватное поведение при выписке. Кстати, спасибо тебе от него за ту чудесную историю, что ходит по сети.

Вот же незадача, сплошные траблы.

— Инна, послушайте, не колите пожалуйста мне тот страшный укол, я лучше помучаюсь пару часов.

— Да уж не буду, это вчера ты был герой, и стаб за всё платил, а сегодня и так лечение влетит в копеечку, а ещё штраф наверняка назначат. Поэтому всё по минимуму стараюсь. Хилер тебе ключицу сделал и нос откорректировал вообще бесплатно, просил даже не говорить.

— А что с носом и ключицей?

— Нос набекрень, ключица сломана. Весь в крови, как будто поросёнка резал. Подрались-то хоть из-за девушки?

— Да нет, из-за скреббера какого-то.

Девушка посмотрела на меня в изумлении приподняв одну бровь. Очень, очень хороша.

— Ну тогда понятно. Жаль, хотелось романтической истории, всё так классно могло получиться: не поделили девичью улыбку и теперь оба лежат при смерти в соседних палатах.

— Мне бармен сказал. Я подумал байка офисная, ну знаете, когда рафинированные мальчики от бессилья начинают выдумывать себе разные чудеса, что вот-вот произойдет счастливый поворот твоей дороги.[1] А что да как, узнать не успел, сказал слово «Скреббер» и всё…

— Да уж, глупо вышло. Скреббер это местное существо, предположительно изначальный обитатель Стикса. Разумно, в отличии от заражённых не страдает жаждой убивать, но также, как и у них имеет споровый мешок. Содержимое — исключительно жемчуг и янтарь. И если янтарь скреббера обладает пусть выдающимися, но все же аналогичными обычному янтарю свойствами, то с жемчугом всё не так. Этот жемчуг белый, он гарантировано даёт ценный обычно редко встречающийся дар. Он не просто не имеет побочных эффектов, но отменяет те изменения, которые вызваны применением любых споровых тел до него. И самое главное, он отменяет превращение новичка в заражённого, делая его иммунным.

— Вот то да! — растягивая фразу пораженно пробормотал я. — И от чего же нельзя вслух про него упоминать?

— Суеверие. Рейдеры, трейсеры, и вообще любые бродяги считают, что произнесение вслух имени этого существа вызывает возмущение Стикса с неизбежной карой для находящихся рядом пассивных участников разговора. Примерно, как с кличками-погонялами, только ещё хуже. Ну, ты и сам уже знаешь.

— Спасибо большое, никогда не думал, что паду жертвой мракобесия.

[1] Из песни Б.Окуджавы «Давайте делать паузы в словах»

Глава 22

В палату без всяких церемоний вошёл следователь: полный, высокий коротко стриженный брюнет, на вид ему можно было дать 40–45 лет. Так же, как и Опер, очередной представитель доблестных сил охраны правопорядка, игнорировал местную моду на армейскую камуфлированную одежду и носил цивильный серый костюм, чёрные вычищенные туфли и в один тон подобранные синий галстук с сорочкой. Почему-то сразу пришли на ум два слова «ксива» и «волына», такие типы очень любят правильную речь сдабривать жаргонизмами.

— Прошу меня извинить, что прерываю вашу беседу, молодые люди, но времени у меня мало поэтому и без церемоний. Ко мне можешь обращаться Майор, — последние слова он адресовал мне, устраиваясь на табурете, предварительно сняв с него и положив прямо мне на ноги мою же одежду. Действительно бесцеремонно. Специально их этому где-то учат что ли? — Коротко, только самое главное, излагай как всё вчера вышло.

— Разговаривал, в меня бросили банкой из-под пива, развернулся бросил в ответ стаканом из-под рома.

— Тебе известно, что применение в драке боевого умения, обращающего подручные предметы в оружие, и повлекшее тяжелые увечья не совместимые с жизнью, карается смертной казнью?

— Откуда мне это должно быть известно и какое это имеет ко мне отношение?

Следователь пытался «буравить» меня взглядом, пришлось сдерживать себя в неодолимом желании улыбнуться. Если взгляд Катрана, это холод морской пучины и уставившегося на тебя акульего глаза, то Майор смотрел мёртвой селёдкой с витрины рыбного отдела.

— Ты получил убежище, работу и социальные гарантии, тебе известно понятие «административная ответственность»? Второй день в нашем городе и уже залёт, а открытая травма черепа, это именно залёт.

Следователь явно не «орёл», начал со смертной казни и сразу «сдулся» до административки. Вряд ли Майор был в прошлой жизни серьёзным силовиком — пытается прокачать психологическую обработку на новичке. Наверное, тоже устроился на службу формально, по прошлому профилю.

— Конечно мне известно о гражданской ответственности, я признаю, что был неправ и готов компенсировать городу издержки.

Я намеренно не стал ловить моего обличителя на неточностях, нужно чтобы он принимал мою невозмутимость, за полную информированность о текущем положении, и будто я просто не утруждаю себя мелочами. Я ошибся в определении его статуса, купившись на дорогой костюм, а здесь это ничего не значит, как и другие условности прошлого мира: золото, дорогие напитки, статусные вещи. Этот мужик просто клерк, прокладка, он должен зафиксировать показания, определить их правдивость и сообщить размер ответственности.

— Применил своё умение неосознанно, и в подобном виде, то есть без метательного приспособления, впервые.

— Ну вот и молодец, то есть ты признаёшь, что устроил драку и применил боевое умение?

— Нет, драку начал не я, меня в неё втянули, боевых умений не применял, это произошло помимо моей воли под воздействием текущего момента и введённых мне накануне психотропных препаратов. Прошу зафиксировать именно такой ответ и иных комментариев у меня больше не будет.

— А что ты скажешь о своей намеренной провокации, направленной против посетителей бара «Забей»?

— Майор, я попросил тебя зафиксировать и оценить правдивость моего ответа на претензии, выдвинутые по отношению ко мне, если ты не в состоянии этого сделать, то продолжим разговор под запись.

— Ты отказываешься отвечать на вопросы дознавателя?

Ага. Не следователь, а дознаватель, и скорее всего не майор, а капитан, тот самый, который никогда не будет майором.

— На вопросы твои, капитан, — дернулся, попал! — я отвечаю, а загадки разгадывать, не обучен. И давай на чистоту, ведь ты же всё выяснил и понял, что я не твой клиент, давай сворачиваться. За разборки в баре заплатят те парни, что меня там по полу возили. Я заплачу за больничку и административку. И всё! Зачем тянуть кота за тестикулы?

— Хорошо. Десять гороха — штраф. Плюс услуги больницы, — он встал и направился к выходу, уже в дверях бросил. — И меня зовут Майор.

Глава 23

Что-то здесь не чисто, этот держиморда, наверняка осведомлен о моём финансовом состоянии, и с его страстным желанием распоряжаться человеками, проигнорировать возможность тыкнуть перспективой депортации за неплатёжеспособность это верх самообладания, а поскольку подобным типам корректность тоже несвойственна, то вывод очевиден: сумму «загнул», и быстрее удрал, чтобы не «палиться», отвечая на неизбежные вопросы. А так вывалил на голову «благую весть» и счастливый удалился.

Инна озвучила цифру ценника за сутки, полные либо не полные, в этом чудесном месте, — десять споранов, а вот если бы с памятным укольчиком, то десять горошин. Укол этот снимал последствия отравления внутривенной инъекцией споранового раствора, и в отличии от восстановления и стимулирования дара горохом не имел побочных эффектов, ведущих к перестройке организма с медленным превращением в кваза, благо что при моей повторной реанимации раствор внутривенно не был жизненно необходимым.

Со штрафом тоже всё благополучно устроилось. Покинув больницу, полностью разбитый, со страшной головной болью, не унимающейся даже порцией живца, я первым делом направился в городскую администрацию. Необходимо решить вопрос с долгами, чтобы оставшуюся ликвидность употребить, в прямом смысле этого слова, для поддержания жизненного тонуса.

Озвученный мерзавцем-Майором штраф представлял собой максимальный размер довольно демократичной «вилки», и с меня, как имеющего уважительные причины, подлежит взыскать десять процентов от максимума, кои я и уплатил, потратив уже вторую из всех четырёх моих горошин.

Разменяв третью горошину на спораны и рассчитавшись за своё излечение, последнюю горошину я употребил на стимулирование дара, за что тут же был вознагражден снятием головной боли, но тошнота и недомогание от перенапряжения, полученного накануне, никуда не исчезли.

Решив, что мои финансовые ресурсы расходуются с катастрофической скоростью, и в значительной степени бестолково, я решил потратить оставшиеся средства с пользой и после — уйти в «глухую оборону» — не выходить из своей комнаты. Нужно больше не отрываться от коллектива, и вообще, набираться сил. Последним мероприятием на свой первый выходной день я определил посещение знахаря.

Алмаз, принадлежал если не к местной элите, то уж точно не был рядовым гражданином — проживал в отдельной квартире. Меня он принял в комнате, которую можно назвать и кабинетом, и гостиным залом, и смотровой комнатой. Массивный кабинетный стол с установленным на нём компьютером, под стать столу книжный шкаф, журнальный столик, старинный телефон, пара глубоких кресел из кожи, окрашенной в темно-бордовый цвет и ультрасовременный массажный стол — обстановка, которую можно назвать как угодно: эклектичной, безвкусной, функциональной. Мне привелось как посидеть в кресле, так и полежать на столе, и там и там было чертовски комфортно.

— Дар твой проявился ярко, с самого начала, и это хорошо, но вот то что ты его два раза за короткое время полностью исчерпал, и даже более того, зачерпнул уйдя почти в минус, это очень плохо. Сеть, выстраиваемая паразитом, сломана, и восстановлена, опять сломана и опять восстановлена. В результате каналы энергии тела и каналы энергии дара, то есть паразита, размыты и по мере того как они будут сливаться друг с другом, будет происходить трансформация тела, то есть формирование новой формы для меняющегося содержания.

— Это как? — обескуражено, промямлил я. — Это чего со мною станет?

Я уже знал ответ, но испугался так, как до этого не мог и представить, что такой ужас возможен. Враг внутри меня, и он забирает мое тело. Он сделает его другим, совершенно не моим. Бывает, что просыпаешься ночью, и твоя нога или рука полностью онемела. Сон был таким крепким, что в неудобной позе тебе пережало нервные стволы и конечность полностью онемела. Ты ей пытаешься шевелить, а она висит как плеть, и ничего не чувствует, как будто не твоя. Мне всегда было смешно, я окончательно просыпался, растирал свои члены и дивился этому ощущению, когда твоё становится не твоим — отнимается. А тут отнимусь весь я, полностью и навсегда. Стоп! А как же…

— Белый жемчуг! Меня спасёт белый жемчуг?

— Белый жемчуг — вещь легендарная. Все про него слышали, но никто, по крайней мере, из моих знакомых ни то что не видел сам жемчуг, но и не знает никого из бывших квазов, вернувшихся к своему человеческому обличию. Зато историй про знакомых, которые лично знают людей, которые видели или сам жемчуг, или его невероятное действие великое множество.

— То есть ты в его существование не веришь?

— Сложно сказать. Среди трейсерских команд очень много квазов обладающих развитыми уникальными дарами. Что они ищут? Стикс — феноменальный мир, здесь имеет место любое чудо: регенерация, сверхспособности, неограниченный срок существования организма.

— Как ты загнул цветасто. Почему не сказать просто: «нет старости»? — спросил и пожалел, что едва не увел разговор в сторону.

— Потому что старость есть. Некоторые проваливаются сюда стариками, но кто-то, безусловно став крепче и избавившись от болячек, так и остаётся стариком, а кто-то в буквальном смысле молодеет. Видел и тот и другой вариант.

— Действительно, чудеса возможны. Получается белый жемчуг, это местный «джек-пот», «награда для смелых».

— Все гораздо сложнее. На высокоразвитых заражённых охоту ведут группами, про сумасшедших трейсеров-одиночек я не слышал. Отшельники, которые в одиночестве промышляют, не в счёт. Речь идёт о серьёзной охоте на серьёзных противников. Группы сколачивают из опытных рейдеров, подбирая в команду носителей определенного дара для выполнения узкого функционала. В результате боевая единица, то бишь группа, может превзойти любого элитника по любому боевому качеству: скорость, сила, сенсорика, невидимость, ментальное воздействие или противодействие. Главное здесь это сплочённость коллектива, это достигается наличием общей цели — жемчуг, много жемчуга. Трейсеры, как правило, действуют в досконально изученных кластерах, по отработанным схемам, то есть успеху предшествует опыт, который, как известно, сын ошибок трудных. И даже такие команды не застрахованы от провала.

— Это как раз-таки понятно. Охотник и жертва меняются местами — закон жанра. На каждую хитрую гайку найдётся болт с левой резьбой.

— Верно. Концептуально с организацией трейсерских команд дело обстоит так: уникальные индивиды совместно ведут промысел в охотничьих угодьях по определенной программе. Теперь представим — подобная команда отправилась за белым жемчугом. Отправиться придется в мало посещаемые области Стикса, невозможно даже предположить куда. Мы сразу лишаемся двух преимуществ: исследованная территория и уже отработанный, то есть, проверенный план. Остаётся единственный козырь — сплочённая команда. Теперь представь: ты сам находишься в такой команде из пяти — шести человек, вам удалось завалить носителя, вы вскрыли мешок, а там всего три жемчужины. Как считаешь, что случится дальше?

— Хочешь сказать: «Боливар не вынесет двоих»?

— Именно. Золотые слова! Будет гарантированное мочилово. Вот и получается: во-первых, места обитания носителей белого жемчуга неизвестны, во-вторых, цель уникальна и поэтому чрезвычайно опасна и наверняка гарантирует потери среди охотников, в-третьих, дележ добычи, это не простое распределение богатства, это поворот судьбы, переход на другой уровень. Даже если ты приличный человек, всё равно, гарантировано заподозришь «чёрные мысли» у других. В итоге мы имеем, что шанс вернуться, даже в гордом одиночестве, исчезающе мал, обратный путь опаснее дороги «туда».

— Сложно спорить, моральная устойчивость в мире Стикса в дефиците. Все закоренелые обитатели этого мира так или иначе ломали себя, проходя мимо бесчисленных трагедий, немыслимо ужасных. Чёрт побери! Но ведь как-то Легенда появилась, кто-то ведь донёс жемчуг, с кем-то поделился, продал, в конце-то концов?

— Я предполагаю, приносят его команды, удерживаемые не внутренними скрепами, а внешними, например, долгом, то есть, воинской, служебной, или иной подобной повинностью.

— Институтские?

— И они, и разные сектанты, и конечно внешники. То есть, каналы поступления имеются, но завязаны они не на основное сообщество иммунных. Иногда внешники захватывают крупные стабы с большим населением — три, четыре, пять тысяч человек. Как такое возможно? Рядом с внешкой такие поселения редкость, и по сути, это чрезвычайно укрепленные военные базы. Поселения, удалённые от внешки, тоже не пацифистами населены. Отребью из муров они не по зубам, а штурмовать их отрядами внешников невозможно — выдвижение, развёртывание необходимых сил займет дни, если не недели. Вариант один — предательство. Причём предать должен кто-то из первых лиц, а у этих товарищей уже всё есть, они здесь давно и научились решать проблемы, причём проблемы любые. Что можно посулить такому человеку? Тем более, что внешникам белый жемчуг не так интересен, как внутренности иммунных, особенно старожилов.

— Всё понятно. Обычному рейдеру не стоит и дергаться. Собственно, становится объяснима суеверная реакция на упоминание носителя белого жемчуга — назови вслух его имя и следующим этапом разговора будет составление плана охоты, а это приведёт к гарантированной смерти.

Вот теперь я уверен в существовании скреббера. Стихийное появление такого серьезного блока в общественном сознании не случайно, и только что мы популярно разобрали механизм возникновения этого табу — люди в течении долгого времени уходили на охоту, с которой никто не возвращался.

— Очень даже может быть. Хорошая гипотеза.

— Да. Хотелось бы заполучить такой ценный ресурс, — мечтательно протянул я.

Алмаз добродушно хмыкнул:

— Дар у тебя бойцовский, причём воздействовать на выпускаемую стрелу можно не только в плане её разгона, но и точности полёта. Не отрывай глаз от точки прицеливания и микронаведение с учетом баллистики, смещения убойной зоны при движении цели, всё будет учтено, само собой. При должном развитии, дополнительный импульс можно будет придать не только арбалетному болту, но и другому метаемому орудию: ножу, копью, да чему угодно. Тренироваться надо. Отвязывай свой дар от тетивы, и наоборот, постарайся освоить максимально мощный арбалет. Вдруг получится пробить череп жемчужника, вот тогда появиться универсальность: сможешь и от мелочи отбиваться и сделать призовой выстрел. Может быть и не один.

— И сколько у меня есть времени? — рассеяно пробормотал я.

— Год если горохом стимулировать развитие, два если не спешить, сидеть на стабе и максимально беречь себя, не рисковать. И тот и другой вариант одинаково опасны, второй может даже опаснее, Стикс не жалует «умеренных людей середины». Тут или сидеть на тихом стабе и условно «склисов разводить», или бегать по кластерам «бошки рубить». Вот я, обладаю мирным даром, сижу здесь и на кластеры выбираюсь только на профилактику, и, не поверишь, ни разу за полтора десятка выездов без приключений не обходилось. А некоторые рейдеры за месяц по десятку раз выходят на кластеры и никого крепче бегунов не встречают, — Алмаз замолчал, глубоко задумавшись о своём.

— А потом?

— Что потом?

— Ну, когда дар максимально разовьётся?

— Странный вопрос, я вижу только потенциал твоего дара, а не судьбу. Да и дар развиваться будет до бесконечности, новые грани будут всё открываться и открываться. Может ещё что-нибудь зародится в тебе. Кто знает? — ответ прозвучал сухо и немного резковато, разговор пора сворачивать, не стоит злоупотреблять добродушием знахаря.

— Извини, я неудачно сформулировал. Просто задумался, что будет потом, вот и получилось вслух, — я постарался сгладить конфуз. — Ещё просьба есть, можно даже это назвать заказом.

Знахарь изумлённо посмотрел на меня:

— Удивил! Без году неделя, в карманах, надо полагать, мышь повесилась, а уже заказ знахарю. Ну давай, излагай.

— Просьба моя проста. По роду службы к тебе приходят разные люди: хорошие и плохие… с разными дарами: боевыми и мирными… Я бы хотел, чтобы ты мне приметил людей из новичков, таких, в которых гнили нет, и дар прорезался. Интересуют два конкретных дара: сенс и контрсенс, те кто смогут и опасность заранее обнаружить и обеспечить визуальную невидимость.

— Сделать можно всё, найти кого угодно. Готовь жемчужину, красную, и я тебе укажу двух интересующих тебя специалистов. Если посчитают тебя достойным, то согласятся говорить о походе за Легендой.

Вот это поворот! Невероятно, план ещё даже не оформившийся, возникший как идея, получил свой пролог.

— Жемчужина, красная, это больно! — не задумываясь, на автомате, прокомментировал озвученную цену. Игра на понижение — полезная привычка из прежнего мира.

— Для человека, задумавшего «дело на миллион», в самый раз, — знахарь расплылся в довольной улыбке.

Глава 24

Расплатившись за консультацию, я направился в столовую получить положенный социальный обед, от моих и так скудных финансов, имевшихся перед посещением знахаря, осталось лишь восемь споранов и элементы сладкой жизни, как то: алкоголь, яства и сервировка стола, теперь не для меня. Тошнота и недомогание после манипуляций Алмаза с моей энергетической структурой исчезли, но озвученная перспектива превращения в кваза угнетала.

Нужен план, просто желать заполучить панацею от любых трансформаций организма, не достаточно. В общих чертах последовательность действий ясна: раздобыть красную жемчужину и выйти на специалистов, без которых перемещение вне стаба по неразведанной местности невозможно; заполучить средства передвижения и ресурсы необходимые для путешествия. План — так себе — все пункты на текущий момент неосуществимы.

Подбивать на опасное мероприятие старожилов этого мира, не имея на руках серьезных аргументов, и будучи новичком? Не стоит и пытаться. Желательно таких аргументов иметь более чем один и самым главным будет определение точки на карте, в которой находится цель предстоящей охоты. Со средствами передвижения, на первый взгляд, проблем нет, на кластерах предостаточно любой техники, причем огромное число автомобилей брошено людьми вместе с ключами, но передвижение по кластерам требует значительных изменений конструкции. И можно только догадываться сколько захотят содрать местные самоделкины за апгрейд авто, если за манипуляции с арбалетом пришлось уплатить целую горошину. С вооружением ситуация то же имеет свои особенности — совершенно непонятно, какие средства поражения необходимы для битвы с легендарным существом. В прежнем мире самыми эффективными способами уничтожения противника были ракетно-бомбовые удары. В нынешней реальности авиация применяется ограниченно в силу наличия аномалий, природа которых не до конца понятна местным ученым, и развитие в большей степени получила тема беспилотных летательных аппаратов. Из ракетной техники используются гранатометы, ПТУРы, различные неуправляемые реактивные снаряды. Я не верю в высокую эффективность их боевого применения против высших зараженных, рассказ Че о сложностях расправы с элитником в четыре тридцатимиллиметровых ствола меня в этом убедил. Требуется что-то более надежное.

Итак, круг проблем очевиден, дело за малым — всё оперативно порешать. Сколько у меня есть времени? Знахарь говорил о годе или двух, именно в течение этого времени дар должен прижиться на столько, что… Эх, лучше про это не думать. Лучше всего начинать решать проблемы и первым делом разгадать задачу Катрана с тремя неизвестными.

Глава 25

С текущими делами было покончено, и я добрался до своего нового жилища. Мой сосед Петрович пребывал под воздействием спека, его рукой занимался Хилер. Медик держал пациента за искалеченное предплечье, был напряжен — пот крупными каплями выступил на лбу, серая блуза на спине промокла. Я осторожно, стараясь не нарушить процесс, прошёл и присел на свою кровать, единственное в комнате кресло было занято сумкой доктора. Сеанс продолжался ещё минут пять, затем Хилер, не обращая на меня внимания, поднялся, взял сумку и прошёл в ванную комнату, откуда раздался шум воды. Через десять минут, переодевшись в свежую медицинскую блузу он усаживался в кресло. Наконец, я мог с ним поздороваться и сказать те слова признательности за восстановление и извинения за безобразную сцену в больнице, которые тщательно подбирал, дожидаясь его возвращения в комнату.

— Пустяки, — он дежурно улыбнулся. — Укол препарата, разработанного институтом я не одобряю, очень дорог, можно и без него обойтись, но соглашусь с тем, что он мгновенно нейтрализует все производные споровых тел в крови.

— А как с Петровичем? — я постарался быстрее увести беседу с темы, где я показал свои не лучшие качества.

— Несколько часов, может и до утра, будет спать, затем со зверским аппетитом позавтракает, примет ударную дозу живца и на утреннюю процедуру. Будем работать: Катран желает, как можно быстрее увидеть его в строю, город платит, я лечу. Качественный спек, много белковой пищи, живец вёдрами и через месяц кисть будет даже лучше прежней.

— А зачем спек? Это же, вроде как, наркотик.

— Обычная скорость регенерации отнятых конечностей один-полтора миллиметра в сутки, а я, стимулируя процесс, разгоняю её — в случае Петровича — до шести миллиметров. При такой скорости, восстановление организма лучше протекает во сне, кроме того, рост нервных волокон в формируемых заново тканях, процесс болезненный и будет лучше если пациента держать на сильном обезболивающем. Спек в этой ситуации не вызывает наркотической эйфории, следовательно, и психологического привыкания.

— И сколько стоит такое восстановление, весь курс?

— За месяц, город мне заплатит сотню гороха, ещё двести пятьдесят уйдёт на спек, ну и дополнительно уйма живца. Так что береги руку Сеня, — теперь доктор улыбался искренне, втянулся в разговор.

Хилер явно хорошо разбирается в специфической местной биохимии, нужно и его расспросить на интересующие меня темы.

— Я прошу меня извинить за несколько личный вопрос. Вы, я видел, прилагаете немалые усилия для излечения моего друга, а это требует постоянной подпитки дара. Как в этом случае можно решить проблему вероятного превращения в кваза?

Собеседник глубоко вздохнул, сцепил пальцы обеих рук, и с явным удовольствием потянулся.

— Вы говорили с Алмазом, он оценил повреждения Вашей энергетической структуры и это так страшно?

— Да, он говорит, я обречен на превращение, — эта мысль вызывала одновременно и злость, и уныние.

— Поверьте, в визуальных трансформациях нет ничего страшного, внутренние незаметные глазу изменения психики гораздо страшнее. Представьте, из ста человек иммунных проживших в Улье год, изменения тел наблюдаются у двадцати процентов, а психика поменялась у всех. Я хочу сказать, что диапазон трансформации внутренних, личностных изменений гораздо шире, масштабнее. Порой рождаются настоящие монстры, они живут среди нас, и мы про это ничего не знаем до поры. А потом раз, и сюрприз. Маньяки, извращенцы, и прочие социопаты это норма, каждый третий. Совесть как основа общественной морали исчезает. Представьте себе, что всё наше общество держится исключительно на опыте из прежнего мира, знании того, что без соблюдения неких норм сложно устроенное общество не может существовать, всё развалится: никто не будет вывозить мусор, чинить проводку, с риском для жизни обеспечивать стаб всем необходимым. На смену нравственному контролю здесь приходит функция надзора за неукоснительным соблюдением законов.

Действительно, в случае с Майором, я столкнулся с невозможной в прежнем мире «беззубостью» наделённого властью представителя Власти.

— Естественно, если бы этот безопасник, начал качать права, продавил нужный ему результат, а потом всё открылось, то участь нашего Майора была бы печальной. Отправился бы в команду фуражиров, а если бы попробовал выслать из стаба, то сам бы вылетел в два счёта.

— И все же, перспектива отрастить хвост, гребень или стальные когти меня пугает. Да что там пугает, приводит в полное отчаяние. Это же и с практической точки зрения неудобно, могут принять за заражённого и подстрелить.

— К тому времени когда всё зайдёт настолько далеко, Ваши таланты разовьются так, что выбираться за границы стаба будет необходимо в исключительных случаях и оплата за эти вылазки будет настолько щедрой, что можно будет вести здесь уединённый образ жизни и не испытывать проблем от своей внешности.

— А что Вы скажете о возможностях белого жемчуга?

— Выкиньте его из головы, те кто был одержим этой идеей — исчезли навсегда. Все, кто ушёл на его поиски уже не возвращались, а стаб «Южный» один из самых спокойных и комфортабельных. Земные условия и порядки здесь воссозданы максимально близко к оригинальным. А это в Улье очень большая редкость.

Беседа продолжалась ещё какое-то время, доктор был увлечен проблемами нравственного контроля в обществе где старожилы лишены моральных основ и соблюдение законов объясняется памятью, о тех временах, когда это был осознанный выбор в результате сложного внутреннего духовного совершенствования. И теперь от того чтобы захватить максимум материальных благ, подчинить себе более слабых и неопытных горожан, превратить их в бесправных рабов, местных отцов-основателей удерживала хрупкая стена из воспоминаний, что когда-то подобные действия приводили к хаосу и гибели правителей в пучине бесконечных конфликтов и стихийных бедствий.

— Все более или менее развитые и уважаемые стабы прошли период становления, с иерархией стада обезьян и криминальной субкультурой. В конце концов, изначальные лидеры заматерев уходят со сцены, но продолжают контролировать ситуацию через своих ставленников, которые в свою очередь тоже уходят «на покой» формируя основу гражданского общества.

— А как же неутолимая жажда власти?

— Отбиваться от многочисленных угроз, можно только в коалиции. Самые одарённые иммунные способны на какое-то, порой и продолжительное время сколотить вокруг себя команду единомышленников и основать стаб. Со временем команда настолько разовьёт свои способности, что подчинённое положение для каждого станет невыносимым. Их места начнут занимать молодые и дерзкие и подобная ротация может длиться долго, но не бесконечно — разрыв между правителем и ближайшим окружением будет ужасающе огромен. И тут возможны варианты. Во-первых, глава стаба к этому времени уже гарантированно превращается в кваза и запросто может, предчувствуя переворот, всех продать внешникам за пресловутый белый жемчуг. Во-вторых, подчинённые постараются устранить правителя, как чужака, как внутреннюю угрозу, настолько он становится непонятным и чуждым. А вот коалиция, чем она больше, тем устойчивей и не страшны ей никакие опасности, даже если все её члены отошли от дел. Соответственно уже изначально нет упоения единоличной властью, единственного приза достойного всех этих аппаратных игр. Всё как в прежнем мире: где из среды промышленников сформировался класс сверхбогатых людей, определяющих политическую повестку, и не пускающих в информационное поле инакомыслящих, по сути они корпоративно управляют передовыми государствами. Правители ничего не решают, а лишь осуществляют администрирование процессов, всё решают магнаты, при этом не имея проблем с обществом, — про них почти никто ничего не знает. Вот что Вам известно про руководство нашего стаба?

— Да ничего. У меня командиром Катран, он получает указания из администрации, там какой-то коллегиальный орган, а как там что? Я и не знаю.

— А там Председатель, его так и зовут — Председатель. Я его в лицо тоже не знаю, как собственно и всех других членов Совета, кроме начальника медицинской службы. А ещё есть военная, тайная, снабжения, производственная, жилищно-коммунальная и совершенно новая — телекоммуникационная служба. Город в ближайшие полгода увеличит территорию на двадцать процентов, появится мобильная связь, уже как год театр работает, даже на гастроли ездили за сто километров отсюда, гороха несколько вёдер привезли. Почти нормальная привычная жизнь. Поэтому не нужно гонятся за химерами.

— Ага, отрастить хвост, гребень, обзавестись усадьбой и сидеть там не высовываясь, утром попивать кофеёк, читать прессу, смотреть телек, а вечером выбираться в оперу — «Евгения Онегина» слушать.

— Ну да! Это и есть тихая, размеренная жизнь.

— Согласен, но только без гребня и хвоста.

— Да чего Вы пристали с этим хвостом? В прежней жизни, к тому моменту, когда у Вас появится хороший дом и средства, чтобы утром попивать кофеёк, а вечером ходить в театр — ревматизм, простатит и распухшая печень заменят и хвост, и гребень, и стальные когти. Здесь у Вас, по крайней мере, ничего из этого болеть не будет.

— Спасибо доктор, наполовину уже уговорили.

Глава 26

Пробуждение под трели будильника настроило на позитивный лад. Самостоятельно, в последнее время, я просыпался после злоключений, приводивших меня на больничную койку.

Петрович тоже пробудился от мелодии с моего мобильника. Осунувшийся, с тёмными кругами вокруг глаз, мой сосед, тем не менее, излучал оптимизм:

— Давай Хват, завтракать скорее. Ты доставай из холодильника самый большой судок и суй его в микроволновку на пятнадцать минут, а я пока заварю нам кофе.

Холодильник был полностью заставлен контейнерами с готовой едой, банками консервированной икры и большими ломтями завёрнутого в пищевую плёнку сыра. Каких сортов тут только не было! И с огромными дырками, как будто мастер-сыродел из начинающей застывать сырной массы разнокалиберными ложками специально повыхватывал куски ценного продукта для придания вычурной формы нарезаемым пластинам. И похожий на масло кремовый сыр с прожилками голубой плесени, такой я пробовал лишь однажды — мягкий и совсем неупотребимый в будничной жизни. Утренний бутерброд с таким сыром будет несъедобен, но зато на шпажке с виноградиной и оливкой очень хорош как закуска к белому вину. И прекрасный, с ломкими осыпающимися краями, твёрдый как подошва при нарезании, но таящий во рту, старый двухлетний сыр. Вкус его бесподобен, но по причине чрезмерного содержания соли применим либо в малых количествах, восхитительно раскатывать кусочек во рту и затем запивать его крепким горчащим кофе, либо в перетёртом виде в качестве посыпки хоть на макароны, хоть на запекающееся мясо.

— Что ты там разглядываешь, друг мой! Несвоевременно поданный завтрак может испортить любое самое распрекрасное утро. Смелее, всё что есть в печи, всё на стол мечи.

Я быстро достал с самого низа здоровый, на два литра, пластиковый контейнер и не глядя что там внутри, засунул в микроволновую печь.

— Не теряй темпа, Хват, доставай икру, намазывай бутерброды. Молодой растущий организм требует стройматериалы. Мне положи на булку сыр с плесенью и чёрной икрой сверху пройдись. Себе наделай бутеров побольше, сегодня на весь день уезжаете, я тебе в термосе кофе заварю. Поедете сборной колонной за пятьдесят километров, ЖэДэ станцию чистить, там вагоны с углём, баллоны с кислородом, ацетиленом, цистерны с бензином, арматура. Вначале зачистите станцию, потом будете в охранении стоять. Кормить конечно будут, но это только сухпай да казённый живец.

Колонна в четыре десятка автомобилей растянулась на два километра. По мере приближения к границе кластера и ожидания его перезагрузки, машины рассредоточивались для того, чтобы въезжать в кварталы города по двум магистралям, сходящимся в районе железнодорожного вокзала.

Поездка по улице, ещё две-три минуты назад жившей обычной жизнью, вызывала странное чувство. Наблюдая гражданских через проём бойницы, я завидовал их беспечности. Меня напряжение уже ни на миг не отпускало с того самого момента, когда я впервые увидел местных монстров. Им ещё остаются минуты, ну может секунды прежней жизни, а смотрю на них, и тоска берёт.

Как же было здорово раньше! Ну и что с того, что выписали штраф — погасим и попробуем обмануть это ублюдочное государство в другом месте. Машина сломалась, ну так и прекрасно, надо думать, как новую купить, хватит на «чермете» ездить, ведь взрослый человек уже. Денег мало платят? Ну так ведь никогда не кормился из одного корыта, всегда искал приработок: курсовые писал, бухгалтерию вёл, лекции читал, так ещё и бизнес параллельно основной работе завёл. А когда всё равно не хватало — переставал пить. Всё было у меня просто чудесно. Я жил в лучшей стране. Ну как лучшей? Как-то менты загребли и ночь продержали в обезьяннике, но ведь извинились, правда только следователь и тот скорее ныл, чтобы не писал в прокуратуру жалобу, а то его тоже из-за этих «козлов в опорке» премии лишат. Ну было ещё несколько неприятных моментов с органами власти, так то, такое — житейское. Власть на то и власть чтобы унижать, принуждать и эксплуатировать, хорошо хоть многие её представители люди вполне приличные, можно даже сказать душевные. А теперь? Дикое поле, охота «всех на всех».

Наша машина, выбив ворота какой-то базы, расположенной на территории прилегающей к железнодорожному полотну, выкатила непосредственно к путям. За нами проследовала колонна бензовозов и три уже хорошо знакомых фалькатуса, два из которых отправились сопровождать автоцистерны, а третий остался с нами. На ближайшую мачту освещения поднялся снайпер. Казалось бы, ну вот сейчас постоим часок, второй, третий и всё, назад, но нет — надо проверить ангар, прилегающий к точке въезда нашей колонны на ж/д-пути. Если при выдвижении домой, из этого ангара кто-нибудь атакует бензовозы и возникнет пожар, то колонна будет надежно разделена на две части и станет особенно уязвима.

На разведку отправили наш экипаж — меня с тремя «подозреваемыми». Я и Щит двигались впереди, чуть сзади и правее Смайл с Кремнем. Группу вёл Смайл, получивший прозвище за постоянную щербатую улыбку на абсолютно круглом лице.

— Хват, внутри тепловоз, обходим его парами с двух сторон, позади него открытые настежь ворота, они наша цель. Возле них занимаем позицию и дожидаемся сигнала к отходу. В прошлый раз ситуацию мониторили с беспилотника, сегодня техника подвела, и мы вместо неё.

Я забрался на крышу маневрового локомотива, продвигаясь подобным образом имеешь лучшую обзорность и твари тебя достать будет труднее, если конечно она не прячется под потолком среди огромных сводчатых конструкций. Но за столь малое время, прошедшее после перезагрузки, туда никто бы и не успел забраться.

Мы миновали стоящий в ангаре ТЭМ2, я прошёл по крыше и уже примерялся половчее спрыгнуть вниз, как в открытые ворота ангара повалили заражённые. Вначале появился один, уставился на меня и в следующую секунду утробно заурчав бросился. Ну как бросился, — зашагал энергично. Одет в рабочую одежду железнодорожника, явно новообращённый из этого кластера.

Одновременно с хлопком тетивы, клацнул затвор где-то внизу, слева, а бывший путеец рухнул на колени. Ещё мгновение и в воротах ангара уже более десятка целей. Неожиданно за спиной услышал жужжание, обернулся — квадрокоптер. Это что же, подстава, эксперимент? Ну ладно, это после.., сейчас всё внимание в противоположную сторону.

До атакующих не менее тридцати метров, прицельный выстрел «по месту» сделать сложно, поэтому просто навожу арбалет на ближайшую фигуру и жму на спуск. Теперь перезарядиться и повторить.

В отсутствие прицельного приспособления поддерживать быстрый темп стрельбы оказалось неожиданно легко: подцепить крюком тетиву, завести в замок, вложить стрелу в направляющую, навестись на жертву и энергичным, но плавным нажатием спустить курок. Дар не задействовал, метил в центр фигуры и этого хватало, поверженные противники даже не пытались подняться.

После первого выстрела отметил справа и слева хлопки, лязг металла, но заражённые прут только на меня, это длится меньше секунды и ощущение, что ты в центре всеобщего внимания исчезает, монстры атакуют нас уже по всей ширине фронта.

Глава 27

Расправились с нападающими быстро и без риска для нашей группы. Сбор трофеев в этот раз оказался безрезультатным, хоть и потребовал больше времени чем собственно отражение атаки. Парни ловко вскрывали новообразованные органы, а я так и не сумел заставить себя воткнуть нож в человеческий затылок, слегка изменённый едва наметившимся споровым мешком. Хотя, казалось бы, что меня то подобное занятие никак не должно смущать. Но с другой стороны, в настоящий человеческий затылок я воткнул нож лишь однажды, и, что называется, в состоянии аффекта, в затмении рассудка охваченного мороком инстинкта самосохранения. А вот так запросто, кромсать человеческое тело… Я так и просидел с занесённым ножом над трупом одного из путейцев – не получилось. Ладно, будем расти над собой.

Всё время, что колонна тянулась назад, я размышлял об этом нелепом бое: «На абсолютно свежем кластере появляется толпа зараженных, которые лезут именно на нашу четверку. Нет, конечно, в таком странном месте как Стикс возможны любые сюрпризы, но вот беспилотник вовремя появившийся за спиной добавляет остроты моменту. Специально на нас вывели группу переродившихся? Стоп. А ведь верно, все нападающие были из едва переродившихся, не было никого из развитых заражённых. Поэтому я и успел зафиксировать эту их странность — все ориентировались только на меня, не замечая, игнорируя Смайла, Кремня и Щита. Все нападающие были одинаково медленные и действовали почти синхронно, вот эта особенность и проявилась со всей очевидностью».

Прокручивая ситуацию раз за разом, я пришёл к неожиданному выводу, дающему ответ на поставленную передо мной задачу. Ответ возник в голове сам по себе, это как подбирать пароль. Перебираешь массу возможных вариантов: день рождения, цифры от единицы до восьми, заглавную букву фамилии и номер телефона… И вдруг, БАЦ!!! Очередная комбинация подошла. Теперь получилось именно так: из множества перебираемых фантастических вариантов, один вдруг показался реальным, рабочим.

От возбуждения стал ёрзать на лавке, не терпелось озвучить идею компетентному человеку. Почувствовал себя на месте ученого из «закрытого» НИИ, окрылённого своим открытием до степени одержимости, и потерявши чувство самосохранения, разглашающего тайну первым «благодарным ушам».

Перед Южным образовалась пробка из грузовых машин и лёгкие броневики сопровождения в том числе наш фалькатус заняли посты на обочинах вдоль трассы. Я сумел привлечь внимание вышедшего из машины Свиста и попросил передать Катрану просьбу о встрече в уже знакомом баре «Забей».

Глава 28

В условленное время я вошёл в достопамятный бар. Шот выразил удивление картинно поднятой бровью и приветливо улыбнулся. Кивнув в ответ, я направился к столику с ожидающим меня командиром.

— Катран, я строго ко времени…

Он оборвал мои оправдания, нетерпеливо махнув рукой.

— Брось. Есть что сказать? Удивил, если честно.

— Да вот как-то озарило. Мне признаться всё стало очевидно, после сегодняшнего.

— Хват, давай без лапши, сразу к делу. Непростые люди полгода не могут что-то правдоподобное предположить, а тебе всё очевидно. Балабола в тебе не заметил, но всем нам свойственно ошибаться.

— Грубо, но справедливо. Я, если позволишь, тоже быка за рога… Мне нужна жемчужина, красная. Я сейчас выдвигаю версию, ты слушаешь, советуешься и затем я её или подтверждаю, или не подтверждаю. В первом случае, от стаба мне нужна жемчужина, а во втором я просто дальше не пытаюсь решать эту загадку.

— Во втором, ты сидишь в стабе, выполняешь мои приказы и никаких походов в увольнительные.

Ах ты… Вот чёрт белоглазый, поймал меня. Во взгляде серых глаз, я не чувствовал ни торжества, ни гнева, вообще ничего. Уверенности как не бывало, вся стройная картина, которую нарисовал в голове, показалась ересью, полной чушью. Наверно вот как раз для такой ситуации и придумали: «взялся за гуж — не говори, что не дюж». Надо постараться быть убедительным.

— Мое предположение строится на единственном бесспорном факте — эту троицу не трогают заражённые. Нет, конечно, они их тоже атакуют, но только с того момента, когда кто-то из этих парней начинает наносить ущерб нападающим, но если представить траектории движений тварей, то все они изначально направлялись ко мне, только после выстрелов и на них тоже пошла агрессия.

— Так они открыли огонь одновременно с тобой, или почти одновременно.

— Вот именно, а изначально, в самые первые мгновения, вектор движения любой твари был направлен на меня. Я в этом уверен на все сто, я это чувствовал. И теперь могу утверждать, что Смайл, Щит и Кремень не являются живыми людьми. Вообще, не являются людьми. И никогда ими небыли.

Катран был растерян. Нет, внешне он нисколько не изменился, но неуловимое изменение ощущалось, как будто из моего командира вынули стержень. Да, он был растерян.

— Хват, теперь подробно, всё по полочкам. Не стану скрывать, это что-то новое, пока такие версии никому в голову не приходили.

— Кино такое помнишь — «Терминатор»? Вот и здесь, то же самое, мы имеем дело с кибернетическими организмами. А заражённые, как собаки в фильме, чувствуют их, но только не облаивают, а наоборот игнорируют. А когда по ним начинают стрелять, бросаются также, как и на любой орудийный модуль. И ещё. Их умения — они все какие-то искусственные, технически созданные. Сыпать искрами, отразить мощный, смертельный для обычного человека удар…

— Ты понимаешь, как это дико звучит, я даже не смогу это повторить для других посвящённых в тему. Какой, к собакам, кибернетический организм? Кто его, вернее их, к нам прислал?

— Ну тут всё ещё проще. Есть внешники. Эти нехорошие люди охотятся за нашими внутренностями и наружностями. Самые развитые из них — нолды — люди, шагнувшие в своем техническом развитии на недосягаемую высоту. А теперь нужно сделать допущение, что есть кто-то более развитый, кому не нужны наши органы. Что такая цивилизация будет делать в мире Улья? Правильно! Исследовать, изучать, оценивать угрозы, ведь способности некоторых иммунных необъяснимые, сверхестественные, просто фантастические. А как это сделать? Ответ очевиден.

- Всё равно не верю. Тогда почему на них аномалии не действуют?

- Здесь я бессилен что-то предположить, наверное, ломаться там нечему, электроники нет и сделаны они из мяса. Точно! Их не «киборгами» называть нужно, а «синтетиками». Ткани организмов этих парней синтезированы, произведены по какой-то технологии делающих их невосприимчивыми к грибку.

Мой собеседник, сложил перед собой руки и вперев в них взор, погрузился в себя. Минуты через три-четыре он прервал затянувшуюся паузу.

— Ну хорошо, и как ты собираешься подтвердить свою версию?

— Опять-таки, всё просто. Подойду и всё им выложу: «парни мы вас раскрыли, не знаем ваши истинные цели, поэтому предлагаем просто уйти без эксцессов». Тут главное не переборщить, обойтись без угроз. Сказать и отвалить, они пусть думают. Если уйдут, то я прав, если не уйдут — не прав.

— Так ведь не уйдут, это же очевидно, кто станет так палиться.

— Катран, моё дело предложить. Других идей не будет. Вы подозреваете парней, ну вот и прекрасный повод озвучить претензии. И ещё…, рискну предположить, что в ДНК этих парней есть что-то общее.

— Хорошо. Будь на телефоне: или оставайся здесь, или возвращайся домой, — мой собеседник поднялся и не прощаясь ушёл.

Глава 29

Я переместился за барную стойку. Шот откровенно скучал, бар был пуст.

— Что предпочитаешь в это время суток, есть аукционный коньяк, пятидесятилетний.

— Ничего не хочется, день еще не закончился, надо быть в форме.

— А хочешь щи, да с потрошками, а? Люба часов пять уже томит, будет просто бомба, как дома. А?

— Давай, когда с потрошками то томление, это половина успеха. А чего так пусто у вас, дело ведь уже к вечеру.

— Набегут. Сегодня много колонн на кластеры ходило¸ теперь возвращаются, и свободные рейдеры вынуждены ждать своей очереди на въезд, а их пропустят только после наших снабженцев. Ты тоже ходил?

— Да, служба…

— Ну как, намяли бока?

Выслушивать от тылового человека легкомысленное суждение о событии, которое ты едва пережил, было неприятно. Но бармен хороший, вежливый парень, и пока просто не в состоянии понять болезненность вопроса. Ему срочно нужно объяснить, помочь избежать крупного скандала, возможно с мордобоем.

— Шот, друг мой, это некорректный вопрос, даже однополчане не склонны обсуждать едва миновавшую опасность, каждый ещё не успел забыть свой недавний страх и всю серьёзность момента, и твой фривольный вопрос звучит насмешкой. Могут и бока намять! Конечно, позже все с юмором вспоминают приключение, естественно если не погиб кто-нибудь близкий. Но вот так сразу — не годится. А тем более ты сугубо штатский.

— Извини, я… — парень заметно стушевался.

— Брось, меня просто покоробило, так самую малость, а кто-нибудь полезет в амбицию. Ты расскажи новости какие-нибудь, особенно про ту белую штуку, из-за которой… ну ты понял.

— А! — Шот снова вернулся к своему естественному виду, жизнерадостного довольного всем вокруг человека. — Здорово тогда ты выступил. И молодец что, хотя бы меня предупреждаешь, когда тебе «не в нос» услышанное, а не кидаешься стаканами.

Бармен заливисто рассмеялся, я усмехнулся в ответ, — парень умеет «сглаживать углы». Затем уже серьезным тоном Шот продолжил:

— Особенных новостей про это нет. Я, кстати, тоже не ожидал такого резонанса как тогда. И вот…, я тебе всё же плесну пятидесятилетнего, за счет заведения, — на стойке появилась рюмка и мой собеседник наполнил её искрящейся янтарной жидкостью, аромат я уловил даже на расстоянии.

— О! Ну тогда неси и любины щи. Как там у классика: «супом закусывают только недорезанные большевиками помещики».

Щи на куриных потрохах удивительная вещь, на мой взгляд, это по-настоящему «высокая кухня». Вареная капуста и вареная печёнка по отдельности имеют довольно мерзкий вкус и запах. Даже если готовить просто капустные щи, то вкуснее получается из квашенной или молодой капусты, но всё меняется если мы берём куриные потроха — капуста уже не имеет значения, все получится замечательно в любом случае, только надо всё это дело держать в духовке несколько часов на медленном огне. Вот именно такие щи мне и посчастливилось едать в этот раз.

— Приходил дознаватель, расспрашивал… въедливый тип. А потом ещё один приходил, тоже спрашивал, про тебя, про парней. Я сказал хозяину, тот попросил, чтобы я его на записи показал, увидел и присвистнул даже. Я спрашиваю: «чего?» А он говорит, что это Лич. Подробно про него ничего не сказал, только что таскает с кластеров разное, под заказ. И теперь наверно примеряется к белому жемчугу, раз интересуется фигурантом скандала. И да, это действительно — легендарная штука. Но хозяин говорит, что видел его однажды, очень давно.

Я перестал есть и уставился на бармена.

— Говорит, что ещё только входил в силу и его с тремя другими уважаемыми людьми пригласили быть свидетелями при обмене: одна белая жемчужина против двух вёдер красного жемчуга. Прикинь!

— Ну и что там было дальше? Что это за жемчужина?

— Так хозяин собственно её не видел. Какой-то крутой чувак показал её в шкатулке двум квазам, что вёдра с жемчугом притащили, а задача свидетелей была сидеть и пересматривать каждую жемчужину, чтобы не было подделок. Представь, даже не пересчитывали, а только просматривали и ощупывали. Им тогда за это по две красных отвалили. Здорово — правда? Я бы тоже так хотел. Хозяин говорит, что для этого нужно быть честным, и надо зарабатывать репутацию.

— Да не про то. Дальше что было?

— Ничего, хозяин тогда решил перебираться в более благополучный и дорогой стаб. Продал потихоньку бизнес…

— Да блин, не про то, что с квазами дальше стало? — я так сжал кулаки, что кожа местами стала белой.

— А я не знаю, как-то не спросил, — Шот развёл руками и недоуменно уставился на меня. — Ну хорошо, хорошо, я спрошу. Не пузырись.

— Извини дружище, просто как-то неожиданно получилось. Все, с кем я говорил на эту тему, не до конца верят в реальность этого вида жемчужин. А тут ты, и так вот вдруг…

Я снова принялся за остывающие щи.

— А где можно найти этого Лича? И что за имечко, мрачное такое?

— Ага, я тоже сразу подумал, что кличка для кваза страшного. Оказалось, что это сокращенное от «Васильевич» и «Гогич». Васильевич, это вроде как его настоящее отчество, а Гогичем его раньше здесь звали. У него фирма, называется «Товары и услуги».

Ещё некоторое время мы обсуждали житейские дела. На вопрос «сколько с меня», Шот махнул рукой: «за счет фирмы». Ладно, буду должен, божественные щи и пятидесятилетний коньяк мне нынче не по карману. Со всей возможной признательностью в голосе сказал «спасибо», попрощался и отправился домой.

Глава 30

Петрович встретил новостью — меня разыскивал командир и велел передать приказ: «никуда не уходить». Через пятнадцать минут явился Катран и было заметно, что он возбужден и не может полностью этого скрыть.

— Хват, действуй. Вызовешь парней вниз, в кафе, на разговор. И там всё как ты и говорил — коротко, спокойно, предельно чётко. Главное, так повернуть разговор, что их уход будет означать согласие с твоей версией. Естественно можешь заверить, что всё будет чинно-мирно. Они даже могут забрать свой автомобиль, он заправлен и ожидает у южных ворот.

Я молча поднялся и вышел в коридор. Смайл, Щит и Кремень занимали комнату через одну дверь от нашей. Постучал, услышав «да», вошёл. Кремень чем-то занимался в планшете, Смайл и Щит играли в шахматы. Мирные занятия, обычных, нормальных людей, но сейчас не время для рефлексии. Зашёл, позвал, озвучил, отвалил.

— Парни, разговор есть, пойдемте вниз, там как-то… Нейтрально там в общем. У меня к Вам очень серьёзное дело, — я развернулся и сразу вышел.

Спустился вниз, занял свободный столик. Странно, когда проходил здесь менее четверти часа назад людей было побольше, а сейчас почти пусто. Ребята пришли почти сразу за мной, уселись напротив. Смайл развёл руками и пожал плечами в жесте недоумения:

— Хват?

— Парни, у меня к Вам два очень важных дела. Первое, я уполномочен сделать заявление. Мы, это я и люди меня приславшие, считаем, что трое из команды Катрана — Смайл, Щит и Кремень — не являются людьми, как и не являются живыми организмами естественного происхождения. Мы считаем, что они присланы в стаб «Южный» с исследовательской миссией и не имеют враждебных намерений. Исходя из подобного понимания ситуации, мы предлагаем Смайлу, Щиту и Кремню выбрать одну из двух линий поведения: либо признать наличие указанной миссии и перейти к сотрудничеству, либо покинуть стаб «Южный» с миром, забрав необходимую амуницию и средства передвижения. Автомобиль закрепленный за Вашей тройкой ожидает у южных ворот.

Я закончил, на несколько секунд установилась абсолютная тишина, затем все трое разразились дружным хохотом. Как мне показалось — неестественно дружным.

— Хват, это розыгрыш такой?

— Нет Смайл, совсем-совсем не розыгрыш. Вы должны были заметить настороженный интерес несколько месяцев назад. Сегодня меня попросили посмотреть на ситуацию взглядом нового человека. Результат Вы только что услышали.

— Так это лишь твои домыслы?

— Не совсем, я озвучил солидарное мнение, а Вы уже принимайте решение. На Вас никто не давит, не угрожает и не требует объяснений…

— Ты толком можешь сказать, что сегодня произошло, что тебя переклинило так?

— Вы не представляете интереса для заражённых. Гастрономического интереса, не привлекаете их в качестве еды. Из нас четверых они стремились ко мне, а вас пытались убрать как препятствие, источник разящего металла, отнимающего у них жизни.

— Но Хват, дружище, неужели ты считаешь, что подобное решение всерьёз возможно обосновать субъективными ощущениями одного единственного человека, тем более новичка?

— Конечно нет, прежде чем озвучить свои подозрения, окрепшие до полной уверенности, я проанализировал нашу утреннюю драку, а специально обученные люди изучали записи прошлых боёв. Вы не интересны тварям.

— Ты понимаешь, что абсурдность обвинения граничит с нанесением личного оскорбления?

— Я всего лишь уполномоченное лицо. Да, я выдвинул гипотезу, а специалисты, занимающиеся проблемой Вашей неуязвимости, с ней большинством голосов согласились. Повторюсь — это официальная позиция стаба и я больше ничего не имею сказать.

— Ну а второе, какое к нам у тебя дело? — к разговору подключился Кремень. — Ты сказал, что имеешь два вопроса.

— Второй вопрос личного характера и не интересен посторонним ушам. Я бы с удовольствием проводил вас наверх и заодно озвучил бы свой вопрос.

— У нас и по первому-то вопросу остается одно сплошное недоумение. Нам предъявляют нелепое обвинение фантастичное по своей глупости и предлагают убираться вон. Что вторым номером у тебя идёт, ты будешь умолять Высший Разум, вернуть тебя в свой родной мир?

— Друзья, Вас никто не обвиняет и тем более не собирается изгонять, «охоту на ведьм» здесь не допустят. Вот только постепенно все про всё узнают, коситься будут, по окрестным стабам молва пойдёт. Зачем Вам это?

— А Катран почему не пришёл, не по-командирски как-то?

— Придёт, посидим ещё минуту и подойдёт, я уверен, что он нас слышит.

Катран зашёл в кафе через считанные секунды и молча уселся за стол. Встретился глазами с каждым из парней и продолжая молчать, принялся рассматривать свои руки.

— Чудесно! Получается командир имел подозрения и продолжал водить нас в бой. Это конечно не подвиг, но что-то героическое в этом есть.

Комментариев на реплику Смайла не последовало.

— Хорошо! Мужики, если нам здесь не рады, то оставаться в Южном не имеет смысла. Косые взгляды не для меня, — Кремень поднялся. — Ну что у тебя там вторым номером программы?

Я понялся одновременно со Смайлом и Щитом, Катран остался сидеть. Просьба моя может показаться вершиной бестактности и даже наглости, но в моём положении стоит хвататься за любую возможность.

— Я бы не стал обращаться к Вам, ведь только что я выступал в роли обличителя, а теперь приходится нижайше просить об огромном одолжении. Но как мне кажется я очень удачно провёл переговоры. Администрация уже полгода теряется в догадках, институтские опять же подключились, как мне кажется.

— С чего ты это взял?

— Да просто теория о гигантской флуктуации, я считаю, сформулирована никак не местными специалистами. Под флуктуацией предлагается понимать неосознанную коллективную способность транслировать Стиксу сигналы о Вашей несъедобности. Выдумать такую ахинею — нужно иметь особо вывихнутые мозги для этого.

— Ну тогда тебе в Институте самое место. Там оценят твой полёт фантазии, и сразу ректором назначат. Но давай ближе к делу.

— Да, конечно. Я в кваза начал превращаться и мне нужен белый жемчуг. Вам подобные вещи ни к чему, а места, где можно найти соответствующих обитателей, Вам известны. Буду Вашим должником и готов свидетельствовать о чём угодно, перед кем угодно и где угодно.

— Лучше бы тебе было вовсе помалкивать.

— Ага, и про Вас бы думали разное, и в конце концов не известно бы чем всё закончилось. А так вы точно знаете на чём прокололись, никто не станет злословить и. вообще, постепенно история эта сойдёт на нет.

— Так мы должны быть теперь благодарны тебе? — Смайл говорил без тени улыбки, и я его откровенно боялся, неизвестно что там в его нечеловеческой голове происходит.

Я пожал плечами. Превращение из обличителя в просителя далось тяжело и моего запала хватало теперь только на оправдания:

— Нет, ну я старался сгладить углы: мне поручили, я исполнил со всей возможной деликатностью.

— Кто-нибудь, однажды, со всей возможной деликатностью возьмёт и оторвёт твою глупую башку.

Дверь захлопнулась перед самым моим носом, я остался в коридоре один. Дело сделано, теперь остаётся одно — ждать. Идти вниз к Катрану не хотелось, разговор с парнями получился выматывающим сам по себе, да и другие события утомили изрядно.

Глава 31

Парни ушли, им никто не чинил препятствий - под утро погрузились в свой автомобиль и уехали. Я же в очередной раз проснувшись под аккомпанемент будильника обнаружил на тумбочке незнакомый мне атлас автомобильных дорог, на мягкой обложке которого от руки было написано: «стр.28». Раскрыв атлас на указанной странице обнаружил ещё одну надпись: «150 км. на северо-восток, трасса М3 в 20 км. от стаба». Синей ручкой был подчеркнут населенный пункт с названием «Новка», пригород крупного города. Значительная часть карты, в левом верхнем углу была отчерчена жирной линией и имела пометку «чернота». Также ручкой были очерчены кластеры, прилегающие к нужному мне поселку с указанием скорости перезагрузки. Сама Новка перегружалась раз в пять лет, надпись также сообщала и дату последней загрузки. Здесь всё нормально, прошло чуть больше трёх лет, а вот та часть города что всего в полутора километрах от поселка прилетала в Стикс, раз в три дня, и это очень опасно. Пусть быстрый кластер всего-то менее пяти квадратных километров, но многоэтажная застройка вмещает в себя несколько тысяч человек, а это такая богатая кормовая база, что не одного элитника сможет прокормить. Задача не из простых, надо готовиться основательно.

Кроме быстрого кластера с городской застройкой, на небольшом удалении имелись ещё три массивных кластера перегружающихся за короткое время, но они в стороне от дороги и не имеют значительных поселений. Даже если ежедневно будет подгружать один из трёх, то в редких строениях, разбросанных среди полей, вряд ли наберётся хотя бы сотня человек.

Итак, у меня есть козырь в виде карты и сегодня вероятно будет красная жемчужина, которая должна помочь определиться с главными участниками экспедиции. Всё идёт по плану. Теперь нужно продумать вопросы, связанные с рекогносцировкой на местности, передвижением и средствами поражения сверхзащищённой цели.

Заполучить беспилотник, как и специализированный бронеавтомобиль можно либо за очень большие деньги, в местном их эквиваленте, либо найти самостоятельно на кластерах и то и другое является пусть важной, но не первостепенной потребностью и поэтому будет финансироваться по остаточному принципу, или добываться самостоятельно. На сегодняшний день главной проблемой является вооружение. Причём требуется оружие эпического уровня, чудовищное по своей разрушительной силе.

Первое что приходит на ум это мина - фугас на радиоуправлении подходит идеально. Но при ближайшем рассмотрении перспектив такого выбора, возникает масса вопросов. Необходимо на территории проживания скреббера незаметно установить заряд и так его замаскировать чтобы существо, которому приписывают фантастические способности его не учуяло. В прежнем мире с проблемой обнаружения взрывчатых веществ самым распрекрасным образом справлялись служебные собаки. Значит вариант с закладкой взрывного устройства никуда не годится. Остаётся только огневое воздействие с дистанции, тут конечно, вариантов масса. Но все они имеют один изъян — время подлёта. Как ни крути, а даже пуля из снайперской крупнокалиберной винтовки за одну секунду пролетит не больше километра. А секунда, это очень много, по движущейся цели попасть проблематично. Даже подумать страшно, что будет со стрелком в случае промаха. Получится ли уцелеть, помогут ли способности контрсенса уберечься от невиданного монстра?

Ещё можно попытаться поразить цель противотанковой управляемой ракетой, но скорость её ещё меньше, а выстрел более заметный. Вдруг этот скреббер настолько чуток, что сумеет засечь выстрел, отследить полёт ракеты и своевременно укрыться. Нет, всё что я знаю об оружии никуда не годиться. Мне требуется комплекс с компактным самонаводящимся снарядом, имеющим сверхзвуковую скорость и минимальный демаскирующий эффект. В моём мире нужным мне функционалом обладали барражирующие боеприпасы, но и там они были редки, а здесь и подавно. Тем более близость мёртвых кластеров, обозначенных как «чернота» ставит под сомнение использование интеллектуальных систем.

Глава 32

Получив свою первую честно заработанную жемчужину, я решил тотчас же потратиться, боялся, что искушение её употребить, пересилит страх когда-то потом превратиться в кваза.

Алмаз встретил меня с улыбкой, как будто знал, чем я разжился. Хотя странного в этом ничего нет, наверняка и его привлекали к решению проблемы с тремя странными бойцами Катрана. Сопоставить уход парней, мою принадлежность к общему с ними отряду и теперешний визит, для этого особого таланта не нужно.

— Определённо ты оправдываешь своё прозвище, твой Крёстный оказался весьма проницательным человеком, — знахарь сразу, без церемоний, проглотил жемчуг и теперь пребывал в крайне добродушном настроении, — Умение строить планы и следовать им, не считаясь с затратами, жертвовать необходимым и верить, что всё окупиться в конечном итоге, это отличает людей не просто деловых и хватких, но и масштабных. Помните, как у Пушкина в «Пиковой даме»? Герман был тоже парень не промах, но уж больно широко замахнулся. Я бы на его месте ограничился романом с несчастной воспитанницей старухи и со временем получил бы изрядно. А этот тип повёлся на мистическое, захотел получить всё и сразу. В результате вышел «пшик», и девку даже не трахнул. А ведь с головой дружил на пятёрку, как он отвечал игрокам: «не хочу рисковать необходимым в надежде получить избыточное».

— Намёк Ваш в целом понятен. Правда, не совсем ясно с «девкой» — кого Вы там имеете ввиду — хотя в целом всё очень образно. Но дело сделано, платеж произведен и теперь я…

— Ой, ну какой Вы бестактный человек! — В разговоре как-то само по себе вышло, что мы перешли на вежливую форму обращения друг к другу, сохраняя общий шутейный тон, — Я всё помню, наберитесь немного терпения, интересующие Вас люди должны в скором времени подойти.

Я в изумлении поднял бровь, Алмаз широко улыбнулся в ответ:

— Их зовут Ольга и Дарья, они работают в паре: сенс и контрсенс. Вам невероятно повезло. Девушки здесь давно, ремеслом своим владеют крепко и сами выбирают с кем и где им работать. Скажу больше, они здесь имеют свой дом, а такой уровень, думаю, Вы уже можете оценить.

— И как их угораздило снизойти?

Алмаз усмехнулся.

— Ну вот, представьте себе, как-то так вышло. Ваши действия не остались без внимания, более того их сумели соотнести с собственными попытками решить одну проблему. И вот как Вы выразились, снизошли, чтобы обсудить решение ещё одной, очередной проблемы.

— Про свою проблему знаю и я, и Вы, и полагаю, они тоже, а что за проблема у них?

Знахарь на секунду скривился.

— Это не этично, но Ваша правда, они осведомлены полностью. Мне пришлось выложить все карты на стол, но действовал я в Ваших интересах, они вот-вот подойдут и там уже самостоятельно выясняйте что да как.

— Постойте. Я не совсем понял, каким образом… Я хотел сказать, что пришёл без приглашения, встреч здесь никому не назначал и Вы тоже при мне ничего такого не делали. Так как же?

Мой собеседник довольно осклабился, сложил руки на животе и вид при этом имел очень довольный.

— Ну знахарь я или не знахарь? Узнал. Предупредил девочек, чтобы сегодня запланировали ко мне визит, нужный момент они должны определить сами, вот Ольга как раз на практике и подтвердит репутацию суперсенса. Давайте дадим им ещё немножко времени, им же нужно собраться. Знаете, их все эти штучки с расческами, косметикой… Вы играете в шахматы?

Мы играли третью партию. Здесь также, как в предыдущих всё было для меня безнадежно. От очередного разгрома меня спасло появление давно ожидаемых посетительниц. Они вошли тихо — дверная композиция из колокольчиков едва отозвалась. Две девушки: одна затянута в черную кожу с глухими перчатками на руках, другая в обычном, по фигуре, платье серо-голубого цвета. Брутальный стиль «кожаной» дамы дополняли короткие черные ботинки, к ансамблю дамы в платье очень хорошо подошли нежно-розовые туфли.

Приветствия ограничились лаконичным «здравствуйте», а знахарь ещё удостоился лёгкой улыбки девушки в сером. Алмаз нас представил друг другу и покончил с формальностями предложив дамам устраиваться в креслах, а нам принёс два обычных табурета, — увы, размеры кабинета знахаря не позволяли с комфортом разместиться всей компании.

Беседа оказалась недолгой, от имени девушек говорила Дарья:

— Вы проявили интерес к обладателям специальных умений. Мы перед Вами, и можете поведать нам о своих планах, ожиданиях, мы будем рады помочь.

Девушка говорила тоном спокойным ровным лишённым эмоций. Возникло ощущение, что она произносит дежурные слова, а на самом деле вряд ли способна ощутить радость от оказания помощи кому-то кроме своей мрачной подруги.

Я испытал ощущение дежавю. Однажды, я повстречал именно таких девчонок, увлечённых только друг другом, для которых весь мир с его обитателями существует где-то в другой реальности.

***

Девушка ехала в соседнем купе. Мы сидели на двух разных лавках имеющих общую спинку. Обычно взгляд редко цепляется за кого-то в толпе, но не в этот раз. Машинально оглянулся на вошедшего в вагон контролёра, и тут же вернулся в исходное положение, но какой-то неведомый центр в головном мозге уже обработал зрительную информацию и в отличии от Сознательного, выдал свою команду: «обернись ещё раз». Теперь обернулся специально — рассмотреть свою соседку.

Она была красива. Главное в такой красоте осанка, прямая спина. Шея при этом удерживает голову так, что даже читая книгу поза не утрачивает грациозности. Я, как и большинство путешествующих читателей, свешиваю голову, упираясь подбородком, ну по крайней мере одним из трёх, в грудь. При таком положении совершенно не понятно, читает человек или спит. Здесь сомнений не возникало — бодрствует. Отметил, что и я подтянулся — сел ровно, втянул живот, недоброжелатели мне обычно уточняют, что этот предмет уже стоит называть пузом.

В переполненном вагоне впериться и пожирать взглядом интересующую особу, почему-то считается неприемлемым, а по мне, сидеть вот такой богиней и будоражить окружающих, это есть мелкое хулиганство, в Кодексе так и записано: «…другие умышленные действия, нарушающие общественный порядок». Степенный порядок моих мыслей был явно нарушен, и я периодически оборачивался, чтобы еще раз ощупать взглядом незнакомку. Через некоторое время я пришел к выводу, что погорячился и преждевременно очаровался красотой, как мне показалось, просто невероятной.

Черты лица «моей» богини были излишне резкими. Изящные, очень густые брови, грива черных слегка вьющихся волос в сочетании с тоненьким, но длинным пушком на висках, не оставляли сомнений в волосатости рук и ног, да и намекали на возможность наличия, о боже! Усов! Вот ведь какой удар — усы!!!

Постепенно я успокоился и оставшуюся часть маршрута занимался обычным в моих путешествиях занятием — смотрел в окно и мечтал, периодически незаметно проваливаясь в сон и тогда волшебным образом перемещался в мир грёз. Такое ещё бывает в утренние часы, когда ты на секундочку проснулся и вновь нырнул в недосмотренный сон, но продолжаешь помнить, что проснулся, и от этого всё воспринимается особенно остро.

Но вот дизель-поезд прибыл на конечную станцию — довольно крупный провинциальный город. Все на выход. Я постарался пристроиться за девушкой так взбодрившей меня в самом начале поездки. Зачем? Ну любой мужчина меня поймёт — рассмотреть ноги и зад, составить, так сказать, окончательный портрет. Зад был что надо, тренированный: от узкой талии под углом градусом в тридцать он расходился, чтобы, через сантиметров пятнадцать-двадцать, закончиться вполне аппетитной округлостью бёдер. Ноги также оказались стройными, но немножечко коротковатыми, хотя с таким аккуратным задом это даже прекрасно. Незнакомка снова стала превращаться в Богиню.

Всё завершилось конфузом. Мы находились в самом начале головного вагона и на платформу вышли в числе немногих поспешивших выстроиться в очередь.

Обычно вперед ломятся бабки-дачницы, которые потом еле плетутся по ступенькам, переходам, перронам. Ну и ладно бы если они выстроились гуськом и так друг за другом тянулись себе, но нет они выстраиваются шеренгами подружек или устраивают гонки с другими бабками — кто быстрее дошкандыбает до троллейбуса. У меня это всегда вызывало ассоциацию с ездой по четырех-полосному шоссе, когда перед тобой на дорогу вываливается скособоченный набок древний «москвич», ты пытаешься его объехать слева, а там уже пыхтит еще более древний «запор», а за ним с той же левой полосы, немолодой «жигуль», пытается тебя подрезать и втиснуться сразу «за москвичом» — ну как, ведь ему через километр надо повернуть направо! Всё это тянется со скоростью быстро идущего пешехода. Но вот шоссе превращается в восьми-полосный проспект и в один миг этих древних заслуженных и глубокоуважаемых раритетов начинают обгонять со всех сторон и на огромной скорости уноситься прочь современные быстрые машины. И вот чего вам не ехалось в правом ряду?

Обычно я сижу в вагоне, не дёргаюсь, пережидаю эту толпу немолодых пассионариев. В школьные годы, на большой перемене мы такой толпой вываливали из класса и неслись в столовую, а случайные взрослые прижимались к стенам пережидая наш бурный поток. Вот и я, наученный или скорее проученный черепашьим продвиженьем, тычками и непредсказуемым маневрированием, сижу на своем месте, заранее добавив к заявленному перевозчиком времени в пути ещё пару минут. И если в давке на вокзальных коммуникациях можно просто не участвовать, то от другой напасти, сопутствующей пожилому дачному элементу, избавиться невозможно никак. Это когда они начинают есть. Почему-то поесть этим людям надо не на даче, перед дорогой, не дома, после возращения, а именно в дороге, в вагоне, прямо перед тобой. Еда раскладывается на лавке между туловищ или, если сидят рядочком в три человека, прямо на коленях. Поедание сопровождается разговорами с набитым ртом, чавканьем, хрустом и «шмоном» — сильным, иногда даже приятным, но всегда раздражающим, дразнящим запахом. Справедливости ради надо отметить что явление это сезонное — август-сентябрь, время урожая. В остальное время подобные персонажи тоже присутствуют, но они редки и не так бесцеремонны, стараются расположиться уединенно.

Так вот, в этот раз, имея целью рассмотреть все интересующие подробности моей попутчицы, я подорвался со своего места минут за десять до окончания путешествия, реагируя на её стремление занять место среди наиболее ретивых дачников. Таким образом, на перроне мы оказались вдвоем в окружении десятка весьма пожилых людей. «Богиня», энергично работая бёдрами, устремилась к переходу через ж/д пути выполненному в виде деревянного настила, я не отставал. Уже почти выбравшись из толпы и достигнув перехода, я заметил, что с другой стороны, от здания вокзала, навстречу нам идет девушка, совсем молодая, наверное, только после школы. Лицо светится широкой улыбкой, в глазах радость, искорки. В руках она несёт цветы. Моя попутчица уже шла самая первая. Они встретились на середине настила, поцеловались, цветы были переданы из рук в руки и обнявшись девушки возглавили нашу колонну. «Богиня из поезда» ухватила подругу за ягодицу так, что развеяла сомнения о сложившихся отношениях. Её молодая подруга разворачиваясь встретилась со мной взглядом… В нём я прочитал триумф, ликование, неподдельную радость и немножко презрения адресованного лично мне.

Конечно же я не пострадал, моя психика осталась невозмутимой, но неприятный осадок появился. Меня, мужчину! Большого специалиста в области взаимоотношения полов, девушки никогда не встречали с цветами, да что там…, просто не встречали. Да и потом, если я свою подругу на публике ухвачу за ягодицу способом только что продемонстрированным, за последствия не ручаюсь, но что она не засияет золотым червонцем на всю привокзальную площадь, это точно.

Данный случай я часто вспоминал и не смог сделать ни одного толкового вывода, что же нужно поменять, чтобы девушки ко мне бежали с цветами и с радостью подставляли свои зады? В итоге предположил, что это системная ошибка: девушки бросаются в объятия иностранцев, других девушек, просто игнорируют нас — местных мужчин. Но «Баг» ли это? А вдруг это «фича», но только в другой, не нашей игре, где русские красавицы бонусом идут к воспитанию, трудолюбию, энергичности, трезвому и спортивному образу жизни.

***

Ольга и Дарья были удивительно похожи на тех подружек. Прямая, словно проглотившая линейку, Ольга и мягкая, вся в округлостях Дарья. Аллегория про две половинки, это как раз про них.

В беседе я не стал ничего скрывать и честно ответил на вопросы потенциальных партнёров, в том числе о том, как стал носителем тайны о скреббере. Это принесло свои плоды: после моего прямого вопроса зачем им понадобилась жемчужина и попыток Дарьи вначале «соскочить», а затем почти прямым текстом объявить, что это не моего ума дело, в разговор впервые вступила Ольга:

— Я тоже меняюсь, только в моём случае всё зашло уже слишком далеко, — голос Ольги был неестественно низок и скрипуч, фраза из двух-трёх слов, произносимая на выдохе, заканчивалась коротким вдохом сопровождаемым звуком похожим на похрюкивание. — Мы согласны отправиться в поход… Нужно готовиться — быстро, но тщательно. Вы новичок, будьте осторожны с иммунными. Не стоит набирать большой отряд, мы и втроём сможем управиться. Когда будете готовы встретимся ещё раз, за всё необходимое заплатим мы с Дашей.

Длинный монолог Ольге дался тяжело, на лбу выступила испарина, под конец было особенно заметно как трудно ей управляться с речевым аппаратом. Я, забыв о приличиях, в оцепенении уставился на Ольгу — неужели Такое ждёт и меня в скором времени? К действительности меня вернуло быстрое движение - ольгина рука метнулась и легла на колено Дарье. Я посмотрел на девушку и вздрогнул от неожиданности.

Настоящее олицетворение ярости, на фото разгневанной Дарьи можно ставить подпись: «За ВДВ!». С такими гримасами голыми руками рубят кирпичи и крушат челюсти врагов. Если бы не реакция Ольги, вовремя успокоившей подругу, эта фурия располосовала бы мне лицо, и это как минимум. Я конечно тоже хорош — пялился как деревенский дурачок, только что пальцем не показывал.

— Дарья простите мне эту бестактность, но повторюсь следом за Вашей подругой: «Я тоже меняюсь». Вы должны меня извинить.

Ответила Ольга, изобразив на лице подобие улыбки, похоже она теряла контроль не только за голосовыми связками, но и за всей мелкой мускулатурой нижней части лица:

— Проехали. Ближайшие дни мы будем заняты, потом свяжемся с Вами. Готовьтесь.

Я счёл переговоры оконченными, повестка исчерпана, стороны пришли к полному взаимопониманию и согласию. Поднявшись попрощался с участниками встречи, хозяину крепко пожал руку и удалился.

Глава 33

Элита. В мире Улья коннотация этого слова связана только с результатом естественного отбора в среде заражённых, и на людей не распространяется. Для обозначение местной знати используют либо «руководство», либо полушутливое «лучшие люди нашего города». В стабе Южный не принято выставлять на показ ни богатство, ни заслуги с уменьями, поэтому значимость информации о невидимых механизмах административной машины и о частной жизни обитателей стаба велика чрезвычайно, в силу практически полного её отсутствия. Единственным открытым источником является локальная компьютерная сеть, где люди ищут единомышленников, попутчиков, партнеров. Страницы различных групп по интересам представляют собой основной контент виртуального Южного.

Сайт городской администрации выдаёт местные новости, причём судя по интенсивности, с которой они выдаются, жизнь в стабе скучна и рутинна: население стаба неуклонно растёт, новички самым органичным образом вписываются в сплочённый коллектив поселенцев. Последняя «новость», выпущенная три дня назад, рассказывает о показательном выступлении воспитанников местной музыкальной школы. И вот именно эта страница является самой посещаемой, как я решил, по причине размещения здесь объявлений о найме на работу, причём не только административных, но и частных.

Имелась здесь и страница фирмы «Товары и услуги», в закрепленной области шло описание деятельности предприятия: «проведем поиск и доставку любых товаров и необходимого оборудования, оказываем широкий спектр услуг». Далее шли сообщения посетителей страницы, где преобладали негативные отзывы, и сводились они к тому, что невозможно связаться с представителями компании и офис всегда закрыт. Из положительного я обнаружил только один отзыв годичной давности, который содержал лаконичное «спасибо». То есть уже год назад фирма могла что-то сделать настолько полезное, что заслужила отзыв. А ведь за год в Улье способности иммунных могут вырасти многократно.

Идти по указанному адресу было не больше четырехсот метров — рядом, как и всё в этом крошечном стабе.

На вывеске значилось по-деловому конкретное: «Товары и услуги». Ни о чем, это как «Рога и копыта» — сидит там какой-нибудь проходимец и водит за нос честных граждан. А что? Вполне может быть. Это в нашем мире у Ильфа и Петрова «Великий Комбинатор», антигерой, создаёт фирму со смешным названием и промышляет мелкой аферой — при социализме единоличнику невозможно развернуться во всю ширь. Но могут быть миры где бессмертный роман называется…, например, «Остап расправил плечи», и сын турецко-подданного беззаветно, на пару с господином Корейко, служит идеалам абсолютной свободы и противостоит государственному волюнтаризму, пытаясь за счет собственного таланта и энергичности построить своё личное счастье. При этом один из чудесной пары, талантливый изобретатель придумавший около четырехсот различных приёмов монетарной политики, второй - владелец поволжской железной дороги - стал известен высокоэффективной системой менеджмента. Уважаемые люди, трудяги, соль земли, столпы общества.

Ладно, посмотрим, что тут у них за товары и какие-такие услуги в Улье можно оказывать на коммерческой основе. Другой сферы услуг кроме индустрии секса в стабе я не заметил.

Оказалось, что фирма на заказ привозит с кластеров любые товары, а услуги оказывают различные иммунные, обладающие выдающимися способностями, с платы за которые коммерсант удерживает свою небольшую комиссию. В голове пульсом бился единственный вопрос «а что, разве так тоже можно?» Какие негодяи эти частники — дерут с трудящихся. Хорошо устроились, сами ничего не производят — таскают уже готовое и всю работу делают не сами, а как посредники нанимают других…

— Мы обеспечиваем безопасное путешествие на просторах Стикса, поможем в переговорах с обладателями требуемых Вам навыков и умений, можем раздобыть любой известный продукт или товар.

— Меня интересует беспилотник, желательно устойчивый к воздействию черноты, а также автомобиль достаточно бронированный и резвый для передвижения по кластерам. Но самое главное меня интересует оружие нолдов — мощное, компактное и точное.

— Готовьте, Уважаемый, ведро жемчуга. И получите беспилотник нолдов, который медленно, но верно пролетит рядом с аномалией способной сжечь любую самую защищенную электронику. Получите броневик нолдов способный выдержать подрыв фугаса, защитит он и от когтей высших зараженных, но только один раз — ходовую раскурочат в любом случае. И оружие нолдов тоже можно раздобыть, основанное на неизвестных нам принципах действия. Вот это действительно толковое приобретение, но и с ним есть минусы, боекомплект редок и очень дорог. Я, за гораздо меньшую плату, могу предложить свои услуги сопровождения, а это не менее эффективно. Стая дешевых беспилотников, микроавтобус на электрической тяге, крупный калибр, пусть и не такой как у нолдов, но тоже от весьма развитой цивилизации.

— Дешевые беспилотники звучит неубедительно. Мне нужна высотная разведка местности, разрешающая способность оптики должна позволять предметно исследовать поверхность, не рискуя быть обнаруженным спустившись на малые высоты. Электромобиль, это конечно интересно, но ехать нужно не одну сотню километров и зарядиться соответственно будет негде. С оружием разговор вообще отдельный. Бить нужно один раз, издалека, чем-то сверхзвуковым и очень точным.

Возникла пауза. Мужчину напротив меня нельзя было назвать грузным. Плотно сбитый, наголо обритый, с широким восточным, почти круглым лицом, он вдобавок имел хорошо заметный под обтягивающим свитером живот, но тем не менее толстым назвать его было нельзя. А живот это Хара, вместилище неисчерпаемой энергии, хотя и делает обладателя подобной внешности похожим на гоблина из диснеевских мультфильмов. Лич также смотрел на меня, испытующе, затем решившись на что-то хлопнул себя по бёдрам.

— Ладно. Давайте ближе к теме. После известного скандала в баре «Забей» я заинтересовался вашей персоной, а когда очаровательные Ольга с Дарьей пошли с вами на контакт, то подозрения — назревает экспедиция — окрепли. Мне не совсем ясно откуда уверенность, что в конце задуманного Вами маршрута будет желанная цель, но пока опустим этот момент. Я хотел бы принять участие в подобном мероприятии, и как уже сказал: транспорт, беспилотники, оружие с меня.

— Транспорт, беспилотники и оружие я добуду самостоятельно и такого качества, которое меня устроит. А на счет мероприятия я не стану ничего обсуждать, и партнеры мне не нужны. И, пожалуй, я лучше пойду.

Я стал подниматься. Лич улыбнулся и попытался меня остановить, сопровождая слова успокаивающим усаживающим жестом:

— Сядьте, не горячитесь, ведь Вы не выслушали меня до конца, ещё одну минуту Вашего внимания, пожалуйста.

Нехотя и не скрывая раздражения, я снова опустился в кресло: «Это мой план, и это я должен набирать людей, а этот тип пытается на меня давить».

— Уважаемый, в компании таких сильных сенса и контрсенса как Ольга с Дашей лучше передвигаться на моём микроавтобусе, можете это у них самих спросить. Мощный электромотор разгоняет бус, с грузом и четырьмя пассажирами, до сотни за семь секунд и шума при этом меньше чем от любого авто с ДэВээС. При остановке машина за считанные минуты сливается с естественным тепловым фоном, а обычный двигатель, вернее масло и антифриз остывают несколько часов, демаскируя привал. Для зарядки батарей у меня предусмотрен дизельгенератор, а полного заряда хватает на двести километров в «рваном» темпе. Теперь немножко о себе. Я в Улье уже несколько лет и, как Вы должно быть понимаете, приобрел некоторые навыки выживания на кластерах. Так вот, среди моих способностей есть суперзрение, это когда мне не требуются средства усиления чтобы разглядеть наблюдаемый предмет, достаточно чтобы он находился в поле зрения, причем не важно аппаратного зрения или непосредственно моего личного. Эту способность зрением я называю условно, скорее это чувство пространства, проецируемое в мозг в виде зрительных образов.

— Кем проецируемое?

— Стиксом разумеется. Паразит адаптирует под себя организм носителя, и вариантов адаптаций невероятное множество, но мы интерпретируем их понятными для нас терминами, обзывая дарами, способностями. Объективная реальность, это мир, данный нам в ощущениях. Так, по-моему, учил дедушка Ленин, у меня по «научному коммунизму» не очень было… Перечень ощущений в этом новом для нас мире не исчерпывается словами, которые мы вынесли из мира прежнего. Вернее, ощущения всё те же, просто способности превышают возможности наших органов чувств. Представьте, что Вы можете без последствий взять в руки предмет раскалённый до трёхсот градусов, как Вы сформулируете свои ощущения? Как очень горячо или очень-очень горячо? В любом случае другие иммунные Вас не поймут, потому что сами не могут так. Даже не так — поймут с поправкой на непостижимость, так как сами обладают способностями рождающие ощущения непостижимые для окружающих. Поэтому поверьте мне на слово: аппаратное зрение должно передавать картинку, а детали я сумею ощутить.

— Сразу возникает вопрос…

Я на мгновение задумался и Лич с усмешкой перебил меня:

— Расстояние и длительность контакта ограничены, а необходимость подробной детализации дополнительно снижает эти параметры. Удовлетворил?

— Вполне. А что Вы говорили про оружие?

— Все что имеет в своей основе кумулятивный эффект, нам не годиться. Броня высших зараженных не размывается разжиженным металлом. Поддаётся это да, но струя рассеивается и даже если отдельные капли прожигают защиту, то заброневое воздействие не всегда бывает фатальным. По нашей цели нужно работать очень мощным оружием, энергетика должна соответствовать подкалиберному выстрелу танка.

— И чем же мы будем стрелять?

— Радует обнадеживающее «Мы». Работать будем крупнокалиберным оружием внешников: полукилограммовые стальные снаряды, разогнанные до двух километров в секунду.

Да уж, классика жанра: «…а этот прохвост ловок, и может пригодится в моём нелёгком предприятии».

— Давайте сразу решим главный вопрос. Зачем Вам это надо? Открыть новую сверхспособность, решить проблему обращения в кваза? Даров мало не бывает, это понятно, но рисковать всем ради одного дополнительного? Да и с проблемой искажения энергоструктуры, Вы похоже, всё порешали.

Лич потянулся, разминая плечи. Довольная улыбка закончила образ человека, получившего желаемое — он ждал этот вопрос.

— Вы правы, трофеи для меня не главное. Хотя, конечно же, получить целое состояние заключённое всего в одной жемчужине это очень интересно. Правда в умозрительном выборе — употребить самому или обменять на статус или красный жемчуг — я так и не решил для себя ничего.

— Если кто-нибудь узнает, что у Вас в кармане лежит такая жемчужина, в стабе начнутся беспорядки. Под раздачу могут попасть и другие участники экспедиции.

— Это точно, но пока это шкура неубитого медведя. Возвращаясь к моему мотиву… Главное, это убедиться в наличии легендарного Существа. Если это подтвердится, то и другие истории, связанные со Скреббером получат подтверждение. Наверное, Вы слышали рассказы и о Великих Знахарях, и о центре Пекла с пунктом управления Стиксом, и о подчинении Скребберов воле Избранника. Одна из историй говорит о выходе из этого мира назад, туда откуда случился перенос. С одним из Великих я встречался однажды. Вот теперь хочу повстречать ещё одну Легенду.

У меня не было слов. Поэт в своё время выразился очень точно: «у них денег — куры не клюют, а у нас — на водку не хватает». Мне, с перспективой превратиться в кваза, рассуждения о достоверности рейдерских баек казались настоящим кощунством. По существу, возразить мне было нечего, но я решил повременить с окончательным решением:

— Хорошо. Давайте соберёмся все вместе и обсудим детали, осмотрим транспорт, оружие, и уговоримся о порядке раздела добычи. Что делать если жемчужина будет вообще одна, две, три, четыре, ну и так далее.

— С этим вопросов, думаю, не возникнет, при трезвом подходе всё очевидно. Если жемчужина одна, то отдадим её девушкам, а мы с Вами поделим пополам жемчуг. Если две, то одна им, другая Вам, мне весь жемчуг. Если три, то тут всё делим на три части. Если четыре, то жемчужины на четверых, а жемчуг на троих. И так далее.

«Какого чёрта! «Отдадим девушкам» — хрен вам!» - меня, словно одеялом, накрывало бешенство: вначале тело становиться ватным, глаза не видят, уши не слышат; затем прошибает пот, в глазах круги, в ушах звон. В подобный момент можно натворить дел, благо длиться он пару-тройку секунд, потом возвращается способность мыслить и контролировать свои действия и слова:

— А Вы всё уже продумали, всё порешали. Мне, лично мне, необходимо остановить, повернуть вспять процесс, м-м-м… — охваченный возмущением, даже не смог подобрать слово, — и я отправляюсь в путь с этой единственной целью. Я инициатор, я соответственно главный и имею основные претензии на главный приз.

— Ну вот, вы опять горячитесь. И совсем напрасно. В моих словах Вы упустили ключевое «при трезвом подходе»…

Я не слушал начало монолога, но постепенно смысл предложения Лича стал до меня доходить. Успокаиваясь я отметил, что подобный подход не лишён здравого смысла.

— Посудите сами, кто из ветеранов ради Вас полезет на рожон? Ольга с Дарьей редко работают вообще, а с незнакомцами никогда. В большинстве перечисленных мною раскладов они выступают как один выгодоприобретатель, а единственный вариант, когда они получают преимущество, это вариант с одной жемчужиной.

— Но ведь это самый вероятный исход! Я не могу упускать свой шанс, — возражение моё, прозвучало горячо, но уже без агрессии.

— Никто не хочет упускать свой шанс. Я пропускаю вперёд Вас и предлагаю пропустить необходимых нам сенса и контрсенса, причём как одного человека. И предлагаю более критично взглянуть на собственное участие в предприятии. Что вы можете предложить? Своё, прямо скажем, посредственное умение? Эксклюзивное оружие или средства передвижения?

Лич взял паузу. Я, не дождавшись продолжения, озвучил единственный свой аргумент:

— Карта. Я знаю место, а время могу выбрать любое. Могу готовиться — месяц, полгода, год.

Лич глубоко задумался, сложил на груди руки. До этого момента, в течение всего разговора за лёгкой усмешкой, покачиванием головы, прищуром с искоркой в глазах угадывалась некая снисходительность, теперь же он казался собранным и серьёзным:

— Вы наверняка в прежнее время смотрели и художественный фильм, и мультфильм под названием «Остров сокровищ». Помните, там сквайр Трелони, собирая команду, умудрился нанять по большей части одних негодяев, с которыми потом герои имели массу проблем. Вам в команде достаточно будет одного пирата. И чем дольше будете тянуть, тем явственнее будут намерения отправиться в серьезный поход, а значит и внимание будут Вам уделять всё больше и больше. Через год, следом за Вами… Знаете, — он улыбнулся, — есть хорошая аллегория. По весне собираются «собачьи свадьбы», это когда…

— Я понял, можете не продолжать, объяснили вполне популярно, — невольно и я улыбнулся, живо представив себе вереницу преследователей.

Глава 34

Следующий день прошёл без происшествий — рутинный выезд на патрулирование — даже не дошло до стрельбы. На все мои просьбы «сходить до дому», Катран неизменно отвечал отказом: «Погоди, пока еще не время».

Два дня отдыха — сорок восемь часов добровольного затворничества в компании Петровича — и на очередной выезд я готов бежать впереди броневика. Досужие разговоры к середине ещё только первого дня выродились в бесконечные монологи Петровича. Хороший человек этот Петрович, крепко стоит на ногах, в житейских вопросах эксперт и здоровый прагматик, но вот сам устроен просто и о мире вокруг рассуждает также: все новости о свежепривезённом пиве, у кого какая новая пушка и о бабах, конечно. При обсуждении последних Петрович понижал голос и говорил полушёпотом, наверное, подчёркивая интимность беседы. Послушать рассказы о любовных похождениях я не дурак, но тут другая история: рассказчик рисовал не чувственный образ возлюбленной, пускай и на одну ночь, а лавку мясника с ценником за разные особенно выдающиеся части тела или предоставляемые услуги. Пытаясь абстрагироваться от навязываемых повествованием образов, я принялся за решение задачи: как правильно говорить — услуги «предоставляются» или «оказываются»? Получалось, что в историях Петровича часть услуг предоставляется, а часть, оказывается.

Хотя иногда рассказы моего соседа были весьма любопытны. Особенно понравилась история про то, как в одном месте он наткнулся на квартиру где, на плите доходил невероятно вкусный плов, в холодильнике пятилитровый баллон хозяйского кваса, ещё прохладного, а на балконе просевренная говяжья нога.

— Вот оклемаюсь, мы с тобой сразу же туда рванём. Надоела уже икра и, вообще, вся эта магазинная еда, хочется домашнего. Хват, а давай борщ сварим! С тебя только картошку почистить, остальное я сам, ну ещё можешь свеклу облупить, когда сварится.

Ага, щас! Этот проныра, тихой сапой решил меня впрячь в выготавливание ему домашних борщей и котлеток! Чёрта с два! Я конечно умею готовить и если всё не сгорит, и удаётся угадать с солью, то выходит очень даже съедобно, но три часа стоять у плиты, чтобы потом всё съесть за десять минут — нет, лучше закинуть в микроволновку блинчики из магазина. Ладно в прежней жизни, там постоянно была необходимость экономить и варить «суп из топора», но когда вопрос денег не стоит, то только из большой любви к искусству можно надеть на себя передник.

На прощание, уже уходя на очередную смену, посоветовал Петровичу навестить бар «Забей» и отведать там что-нибудь из любиных произведений: «Щи она делает просто бомбические –душу продашь».

То, что затевается нечто грандиозное, я понял, очутившись в пункте сбора, на который меня направил Катран: «сегодня ты поедешь с другим отрядом, может это даже к лучшему», — и указал мне место где ожидать новую группу.

Впервые я оказался в настоящей армейской колонне. КШМ с двумя операторами беспилотников, два танковых тягача с установленными на пятидесяти тонных полуприцепах танках и наш бронегрузовик. Нашим я его считал по привычке, из людей Катрана на этот раз в экипаже кроме меня никого не было.

В неизменном виде пребывала только командно-штабная машина, а на гигантских четырёхдверных кабинах седельных тягачей были смонтированы турельные установки, вооруженные крупнокалиберными пулемётами. Таким образом, даже без танков и в отсутствии десантной группы, огневой мощи достаточно чтобы отразить нападение крупных заражённых.

Компанию мне составили девять парней, из которых семеро были явными новичками — напряженные позы и бледные лица. Два парня, одного из них зовут Джонсон, вооружены автоматами «Вал» с коллиматорными прицелами, все остальные, как и положено новичкам, дробовиками чтобы не перестрелять друг друга в горячке боя. Джонсон у них за старшего подошел ко мне и сам представился: «Меня зову Джонсон, ты едешь с нами». Я не нашел, что на это сказать, просто кивнул в ответ.

С десантом наша манёвренная группа насчитывала двадцать два человека.

Задачу поставили перед самой погрузкой: пехотное сопровождение танковой атаки в рамках разгрома новой базы муров в тридцати километрах от стаба. Нужно выжечь это гнездо, пока они не закрепились, пока не начато запланированное расширение Южного и все наличные силы, все средства не брошены на защиту ставшего уязвимым стаба. Первыми на исходные выдвигаются артиллеристы, за ними мы и последними штурмовики, те кто проведёт зачистку.

Аэроразведка может дать прогноз на час относительно безопасного пребывания на позиции, но после инцидента в гипермаркете достоверность прогноза вызывает сомнение. За этот час танки должны покинуть транспортные платформы, на которых их доставят на максимально близкую к противнику дистанцию, проехать четыреста метров до огневого рубежа, отстреляться, и вернувшись к тягачам вновь погрузиться на платформы. В шестьдесят минут, из которых десять уйдут на стрельбу уложиться будет крайне сложно.

Мы и не уложились. Через час только появилась связь, которую обеспечивал телефонный кабель. Связать четыре позиции, разделённые десятками километров, оказалось нелегко. Но наконец, расчёт "Града" бьющий прямо из стаба, спецназ, мы и миномётная батарея, выдвигавшаяся вместе со штабом, получили время скоординированной атаки — десятиминутный обстрел и штурм спецназа, который за это время должен на бронемашинах преодолеть пять километров и сходу провести зачистку.

Выгрузились в девятиэтажной застройке на огромной стоянке перед гипермаркетом. Наш броневик оборудованный отвалом легко расталкивал брошенные автомобили в сторону и к концу выгрузки танков расчистил значительное пространство. Машины встали треугольником с КШМ-кой в центре и теперь стрелки имели возможность контролировать подступы на пару сотен метров вокруг.

Танки ползли медленно, мы успевали за ними неспешным шагом. Вот и край жилой застройки. Через поле в километре от нас белеют дома коттеджного посёлка. Даже отсюда становится понятным, что это постройки из начала девяностых: ещё нет массивных металлических или бетонных заборов, и дома крыты шифером, а не металлопрофилем с ондулином.

Вокруг тех домов где муры разместили свою базу, строения снесены, земля вычищена и вспахана. Надо полагать эта зона отчуждения ещё и заминирована. Огневых позиций не видно, но это и неважно, артиллерийский налёт никому не позволит нос высунуть, а наши танки в щебёнку размолотят все потенциально опасные точки.

Наблюдать за работой танка это как оказаться на своеобразном оупен-эйр. Дизельный двигатель отбивает ритм, прерываемый могучей перкуссией выстрелов. Каждый танковый выстрел отдаётся дрожью во всём теле, огромные полотнища пламени, вырывающиеся из орудия, сопровождаются чудовищным давлением, отправляющим снаряд в сверхзвуковой полёт. Прокатываясь над землёй, ударная волна оставляет за собой разряженную область в которую стремительно втягивается окрестный воздух, поднимая огромные клубы пыли. Пыль поднимается ещё и отдачей, передаваемой через гусеницы, тогда фонтаны мелкодисперсной взвеси взмывают вверх словно кто-то исполинской выбивалкой бьёт по земной поверхности как по ковру. Стоит ветру немного отнести её в сторону как следует очередной выстрел и, если ветер не справляется, танк уходит на новую позицию. Финальным аккордом этой композиции звучит звонкое стаккато несгорающей части гильзы, скачущей по броне и асфальту.

Фугасное действие снарядов, уничтожающих муровские укрепления выглядит не менее эпично: небольшое огненное облако… и во все стороны с огромной скоростью разлетаются осколки, вверх летят камни, куски кровли, и даже целые железобетонные плиты Демонстрация мощи танковых ста двадцати пятимиллиметровых пушек завораживает.

Всё сработало идеально — танки поразили свои первые цели одновременно с первыми разрывами ракет града. За реактивными снарядами пришла очередь ста двадцатимиллиметровых миномётов.

Артналёт длился ровно десять минут, и здесь слаженность оказалась на высоте — последний танковый снаряд и последняя мина разорвались почти синхронно. Наше дело сделано, теперь зачистка, а мы можем уходить.

Отстрелявшись, танки двинули на исходную гораздо более резво. Часть из нашего отряда пыталась не отставать, переходя на бег. Командир приказал не ломать строй, следить за этажами вокруг и быстрым шагом повёл отряд за оторвавшимися танками, ругаясь на ходу из-за пропавшей связи.

До места погрузки ещё оставалось не меньше трёхсот метров, когда совершенно неожиданно одна из машин остановилась и выстрелила. Тут же этот манёвр повторил другой танк.

Что было целью первого выстрела никто разглядеть не успел, зато прекрасно рассмотрели, как второй снаряд снёс огромного монстра с крыши одного из тягачей, успевшего разнести пулемётную установку. Одновременно с первым выстрелом танковой пушки ударили КОРДы в нашем лагере, и захлебнулись один за другим. Похоже охранение проморгало нападение. Танковые экипажи произвели по выстрелу, параллельно отрабатывая по мелким целям курсовыми пулемётами, и стали откатываться назад.

Джонсон в этом моменте проявил себя как грамотный опытный боец. Первым делом - увести людей с улицы, если даже танки поползли назад, то значит впереди кто-то страшный. Команду «за мной» почти все истолковали как «спасайся кто может» и рванули на перегонки к ближайшему подъезду.

— Отставить! Идиоты, в подвал, в подвал! На верху всех переловят.

Но бойцами уже овладела паника. Это в одиночку с адреналиновой атакой и чувством самосохранения ещё можно совладать, а когда паника носит коллективный характер и люди не просто заражают страхом друг друга, но и возгоняют градус до такой степени, что удирают, не разбирая дороги, не видя и не слыша ничего вокруг. В этом случае спасение лишь в выучке, опыте и дисциплине. Все семеро новобранцев ринулись в подъезд, устроив давку в узком коридоре, согласно требованиям энергосбережения, оборудованном тамбуром меж двух дверей, разнесённых не более чем на метр. Лишь командир, я и парень с автоматом ринулись к подвалу, как и положено запертому металлической полосой с винтовым замком.

Я даже не успел испугаться или пожалеть, что не ломанул вместе с остальными в подъезд. Джонсон моментально прилепил к щеколде накладной заряд и отпрыгнул. Грохнуло, перебитая полоса звякнула об асфальт.

Благополучно укрыться в подвале мы не успели, не хватило каких-то мгновений. Командир распахнул дверь и первым шагнул вниз, я прыгнул следом. Перед этим успел сделать выстрел.

Огромная трёхметровая зверюга возникла совершенно неожиданно. Секунду назад, когда бабахнул накладной заряд, и Джонсон потянул на себя ручку двери, никого ещё не было перед нами. Я лишь моргнуть успел, а когти огромной лапы проткнули двоих парней, остававшихся ещё на крыльце. Рывок, и они летят за спину чудовищу. Парень, с которым мы прикрывали командира, начал стрелять первым, его пули дважды щёлкнули тварь по морде. Когти второй лапы проткнули уже его. Я нажал на курок одновременно с прыжком в створ подвальной двери, видел, как стрела отскочила от раскрытого глаза, не причинив ни малейшего вреда и тут же врезался в спину спускающегося вниз товарища. Мы кубарем покатились вниз, а следом за нами уже рассекали воздух окровавленные когти. Но узкий вход в подвал теперь уже играл в нашу пользу, и лапа лишь метра на два проникла внутрь. Нас она не достала, но на стене, в месте где когти ударили в бетон остались четыре глубоких отметины.

Джонсон катался по полу и рычал раненным зверем, протяжно выплёвывая матерные слова. Я даже не понял в какой момент он сломал ногу, понятное дело, что не без моей помощи — я и в спину всем весом его толкнул, и ещё в конце падения припечатал к полу.

Разбив на куски одну из дощатых дверей, и влив пострадавшему в рот дозу живца, под его стоны и ругань наложил на ногу шину — бинтами из ИРП примотав к внутренней и внешней стороне ноги две длинные доски. Скоро я стану настоящим доктором.

— Что там было, Хват? — парень не стал разбрасываться обвинениями, раз я так лихо кинулся вниз и следом больше никто из наших не появился, то значит наверху всё серьезно.

— Гигантская и неуязвимая тварь. Я ей в открытый глаз попал и ничего, твой боец, из винтореза дважды в морду и даже не дёрнулась. Людей швыряет как котят.

Перевязка и наша короткая беседа сопровождались ружейными выстрелами снаружи. Паузу, возникшую после очередного выстрела, Джонсон прокомментировал, вынося общее суждение о возникшей ситуации:

— Наверху с парнями всё кончено, похоже это стая, причём крупная с несколькими элитниками. Одного танкисты снесли. Танки не слышно значит ими кто-то занимается, один здесь у подъезда. Сам внутрь пролезть не может, погнал в подъезд мелочь, значит сейчас и к нам кого-то пришлёт. Сколько у тебя болтов? — получив ответ он продолжил, — Бей сразу как кто появится, нам нужно постараться сделать завал из трупов и забаррикадировать таким образом вход. Я буду прикрывать пока ты перезаряжаешься.

Через некоторое время в дверном проёме показалась первая отвратительная рожа. Я выстрелил, попал между глаз, тварь свалилась на пороге — ноги на улице, сама туша внутри. Снаружи раздавалось урчание разных тонов, сопение, однако, никто к нам больше не лез, и вскоре всё стихло.

Серию взрывов, прозвучавшую несколько позднее, Джонсон комментировал уже с заметным облегчением:

— Пошли муровский стаб чистить, пронесло.

Я подумал, что сейчас придётся идти на улицу чтобы, пользуясь моментом, удрать на каком-либо автомобиле. И так разволновался, что, не без дрожи в голосе, предложил:

— Всё равно лезть наверх боязно, может дождёмся подмоги?

— А подмоги не будет, списали нас уже. Если и пришлют кого, то только забрать броню и тягачи.

— Но там же наверняка будут сенсы, они нас почувствуют и что твари ушли тоже почувствуют.

— Если это стая, в которой есть элита способная танк вскрыть, то никто не станет рисковать. Кластер послезавтра уходит на перезагрузку, и значит у нас есть хороший шанс. Даже самые развитые заражённые не чувствуют точные границы кластеров и время перезагрузки. Они убегут сразу, как только появится кисляк. Соответственно у нас будет минут двадцать, чтобы убраться отсюда. Этот расклад знают все, поэтому и не станут напрасно рисковать. Стая вряд ли появилась случайно, скорее всего кто-то из элиты откармливается здесь регулярно и примерно ориентируется в графике перезагрузок. Значит они тоже будут сидеть и ждать обновления, тем более сегодня взяли добычу богатую.

— А мы успеем? Я хочу спросить: это большой кластер? Ведь машину найти может оказаться не так уж и просто.

В подвале было сумрачно, света от двух узеньких и грязных окошек было совсем мало, если бы не раскрытая на распашку дверь, то я бы не смог рассмотреть выражение лица собеседника. Джонсон смотрел на меня очень внимательно, словно сканировал позу, жесты, мимику моего лица.

— Должны успеть. Если не суетится, то успеем наверняка. Но успевать придётся тебе, я не смогу оклематься к сроку.

— То есть нужно сходить найти машину с ключами, вернуться и выехать на поле перед муровским лагерем? — я прекрасно понимал его сомнения, давление цейтнота может любого сломать и старался быть спокойным и убедительным — излучать надёжность.

— Туда никак нельзя, думаю заражённые у муров будут пережидать перезагрузку. Надо уходить по дороге, по которой мы сюда приехали, это километров пять. И ключи не обязательны, любую иномарку можно завести без ключа, но тебе нужна обычная «жига», там даже без опыта, работы на пару минут.

Остаток дня и весь следующий мы провели в разговорах. Прозвище командира пошло от названия известного шампуня, густые и длинные волосы требуют ухода и в прежнем мире проблема перхоти у многих стояла остро. Будущий обладатель такого странного, на английский манер, позывного, при побеге из ставшего смертельной ловушкой города прихватил с собой лишь бутыль любимого шампуня. Чем он занимался в прошлой жизни, я так и не понял – фрилансер, ни то профессия такая, ни то просто название для бездельников. Нечто подобно я и предполагал, хоть и закалился парень в местной мясорубке, но с вверенным личным составом не работал: «…дали людей, сказали поведешь их туда-то, туда-то». Сколько раз сам попадал в переделки, так уже и со счёта сбился, а во главе отряда только четвёртый раз, и четвёртый раз отряд выносят почти под ноль. Катрана я зауважал ещё больше, всё-таки трудно представить его группу охваченной паникой.

Однако опыт индивидуального выживания Джонсон имел колоссальный. Я многое усвоил в поведении заражённых. У слабых особей нет даже намёка на интеллект, в отсутствии раздражителей могут подолгу стоять на одном месте и лишь почувствовав присутствие живого организма или приближающуюся перезагрузку, начинают двигаться. У более развитых интеллекта по-прежнему нет, но появляется что-то вроде приобретённого рефлекса, понимание: чтобы найти еду, необходимо перемещаться. Эти охотно сбиваются в стаи и следуют за лидером. Постепенно количество опыта переходит в новое качество, заражённые получают память и могут возвращаться на кластеры где много добычи, способны к селективному отбору целей по принципу «опасна — не опасна». Ну и наконец, по-настоящему разумные твари, которые способны хитрить обустраивать засады и даже управлять более мелкими заражёнными. По мере развития число контролируемых участников растёт, появляются стаи, а у вожаков обнаруживаются сверхспособности, похожие на дары у иммунных. Уйти от стаи, ведомой элитником, можно либо используя различные камуфлирующие умения, либо вот так — дожидаясь перезагрузки. Из всего выходило, что нам повстречалась необычная стая, ведомая не одним элитником, а несколькими. Мой собеседник считает, что это ядро нарождающейся орды, это когда, либо несколько стай объединяется на путях миграций, либо в одной из стай несколько заражённых откармливаются до уровня, на котором сами могут начинать контролировать других.

— Чего же эта стая до сих пор не разнесла базу муров? Со стороны та выглядит не очень: в разы меньше нашего стаба, вместо стен лишь забор, — я представил себе, что как бы хорошо было если операция случилась на сутки позже: мы приехали, а базы муров уже нет.

— Сложно сказать, может разнесли бы, а может и нет. Пробежать километр под огнём из крупного калибра это не шутка, если всю мелочь положить, то через минное поле вовсе некого будет гнать.

— И долго ещё им собираться в эту орду? Я так понимаю, что там счёт уже будет идти на тысячи особей, и тогда уже и Южный можно на зуб попробовать?

— Орда безусловно снесёт Южный, и собраться может быстро. Десятка два элитников смогут привести не меньше тысячи заражённых, а то и все две. Но я думаю, такую массу тварей у нас не прозевают, да и сложно на окрестных кластерах в одном месте прокормить такую прорву плотоядных, а к оперативному планированию и координации действий на значительном удалении твари не способны, даже самые развитые из них. Ну, по крайней мере, хочется на это надеяться.

— А как ты думаешь, сколько сейчас вокруг нас элитников и заражённых вообще?

— Элиты, осталось не меньше двух штук. А всего заражённых не менее сотни. Но управляет ими какая-то умная тварь, раз сумела оценить перспективы штурма подвала. И это плохо — снаружи наверняка засада и сидеть она будет до самого последнего момента.

Весь следующий день прошёл в тягостном ожидании, не имея запасов приходилось растягивать воду и живец. К последнему я не прикасался вовсе, раненому он был нужнее, оставил лишь глоток, чтобы во время бегства не подвели дрожащие руки.

Наконец, Джонсон объявил часовую готовность. Я было направился к по-прежнему раскрытой двери, но он меня остановил:

— Не время. Снаружи кто-то есть наверняка, выдернет, глазом моргнуть не успеешь.

Его слова вскоре подтвердились, осыпавшаяся бетонная крошка вперемешку с зелёными квадратиками керамической облицовки стен, предваряли грохот спрыгнувшей откуда-то сверху туши одного из особенно развитых монстров. Заражённый не стал яриться у входа в бесплодных попытках добраться до нас, а словно забыв о присутствии в подвале вожделенной добычи, энергично затопал в направлении ближайшей границы кластера.

Командир объявил, что вот теперь «пора» и времени у меня будет пятнадцать минут, а ровно через двадцать три мы должны покинуть этот кластер.

Я бежал вдоль рядов брошенных машин, каждую дёргая за ручку и неоднократно дверь очередной машины открывалась, но либо в замке, отсутствовали ключи, либо они находились в положении включенного зажигания. В этом случае тоже не было никакого результата — аккумулятор разряжен, да и бензин скорее всего выработан на холостых оборотах.

Наконец, я увидел «классику», старую кофейного цвета «шестёрку». Дверь закрыта, но молоток в три секунды решает эту проблему. Сейчас нужно спокойно сделать всё как объяснял Джонсон: толстый красный провод это плюсовой, коричневый с синим скрепляем изолентой, и красным нужно чиркнуть по обоим проводам; автомобиль должен завестись.

С замиранием сердца я замкнул цепь, затрещал стартер, крутанулся маховик, проворачивая коленвал, мотор чихнул и завёлся. Ура! Теперь главное не заглохнуть. Работая педалью газа вывел работу двигателя на стабильные обороты, включил первую передачу и не жалея чужого сцепления тронулся.

Джонсон ждал у дороги и мне не пришлось ехать к подъезду. Я был уверен, что управился минут за пять, но за это время человек на одной ноге не смог бы подняться на улицу и проскакать почти сто метров. Ответ на вопрос о потраченном времени меня обескуражил, оказывается я потратил больше отведённого лимита и теперь у нас остаётся чуть более пяти минут на пять с половиной километров пути, из которых первые сотни метров необходимо проехать по пустырю, где двумя сутками ранее прошли наши танки.

Детище отечественного автопрома в полной мере отвечает гордому званию «народный автомобиль». Высокий клиренс и короткие свесы вкупе с небольшим весом позволяют ехать по бездорожью, лишь бы грязи не было.

Можно на жигулях и разогнаться до серьёзных «ста двадцати». Потеряв на пустыре едва не половину временного запаса, я выжимал максимум из семидесяти-сильного двигателя. На прямых участках лёгкая машина, с формами далёкими от требований аэродинамики, в некоторые моменты едва ли не отрывалась от асфальта и тогда приходилось сбрасывать скорость, чтобы тут же снова вдавить педаль в пол.

Уже городская застройка осталась позади, мы вылетели на самую окраину: впереди кольцо конечной автобусной остановки…, одна заправка…, другая, за ними начинается сельская местность, поля. Метров за сто до границы Джонсон стал мне кричать предупреждения, и я его не сразу понял за шумом двигателя и ветром, ревущим в открытом окне. Однако, убрав ногу с педали акселератора и включив четвёртую передачу сумел вовремя затормозить коробкой переключения передач. Подвеска жигулей не может похвастать высоким энергопоглощением и стык дорог на границе двух кластеров обозначил себя, изрядно тряхнув машину, не сбрось я скорость, удержаться было бы проблематично.

Ну вот мы и выскочили, в последние минуты кислый запах гнал меня не хуже, чем заражённого. Но расслабляться оказалось явно преждевременно, над самым ухом раздался вопль: «ходу, ходу, быстрее…». Я, не разбираясь в причинах, опять утопил педаль газа. Стрелка спидометра поползла к сотне. Я стал бросать быстрые затравленные взгляды по сторонам. Увидев, что так возбудило Джонсона, крепче вцепился в руль изготовившись парировать манёвром любую дорожную угрозу, но только не сбавлять скорость.

Перпендикулярно линии нашего движения, на всех парах словно набравший ход локомотив, втаптывая в землю зелёные побеги сельхознасаждений мчался, используя все четыре конечности, исполинских размеров зверь. Сходство с исходным биологическим объектом было уже утрачено полностью, в огромные габариты можно вписать любое земное создание за исключением слона, пожалуй. Длинные толстые лапы, отталкиваясь почти одновременно, отправляли тело в длинный затяжной прыжок. Тварь скакала так резво, что к точке пересечения наших путей она явно успевала первой.

Догадка и узнавание пришли в голову одновременно: «да это же, та самая тварь, что растерзала наш отряд у подвала». Изумление моё было явно не к месту, но работа мысли заражённого действительно восхищала. Он или отследил наш путь, или заранее предвосхитил выход в этой точке и устроил засаду. В любом случае, что-то в этой уродливой башке умеет вынашивать сложные планы.

Навалившись на руль всем телом, я предоставил возможность сидящему рядом Джонсону вести огонь в разбитое окно передней двери. Максимально откатив назад своё пассажирское кресло, откинув спинку моего водительского, он короткими очередями бил в набегающую тварь. Та, первоначально игнорируя попадания, после одной из очередей полетела кубарем.

Уже через мгновение, сознание восстановило справедливость, дополнив образ поражения врага опущенной в первый момент незначительной подробностью — с левой стороны туши, под нашим углом зрения уже невидимой, сверкнула вспышка и полетели ошмётки биологической брони и плоти, а по ушам ударила звуковая волна. Кто-то всадил в бок чудовища управляемую ракету.

В подтверждение версии с подмогой далеко впереди с секундным перерывом начали сверкать вспышки выстрелов. Мы уже проскочили точку, в которой пересекались наши с монстром пути. Хотя последнему уже было не до нас. Тяжело раненный он убегал прочь от настигающего металла. Как только он выскочил на дорогу и пытаясь уклоняться побежал к городу, я съехал на обочину дабы не перекрывать линию огня. Точные выстрелы несколько раз поразили гиганта, один раз он снова упал, а поднялся с явным трудом, но всё-таки сумел укрыться за ближайшими строениями.

Собиравшийся было туман рассеялся, специфический запах исчез — кластер перезагрузился.

— Ушёл, теперь отожрётся, — несмотря на то, что мы чудом избежали смерти, я был расстроен бегством твари, уж больно драматичной оказалась развязка погони.

Снова вырулив на шоссе, я направил автомобиль на встречу нежданным спасателям.

Мы сошлись во мнении, что это из стаба прислали патруль на случай если кто-то, из разгромленного отряда, сумеет воспользоваться перезагрузкой и выбраться из западни. Но реальность и на этот раз оказалась невероятной. На перекрестке, откуда отлично просматривалось шоссе ведущее из злополучного города, стоял хорошо знакомый мне броневик Катрана. Это безусловно приятный сюрприз, но в большей степени удивило другое — он был в единственном числе. Отправиться за несколько десятков километров в рейд на спасение выживших после разгрома мотоманёвренной группы усиленной танками, это рисковать и людьми, и ценным имуществом.

Во избежание недоразумений, заранее сбросив скорость я остановился метров за пять —мало ли что подумают в броневике, надо ведь показать, что это мы, свои. Выбравшись из-за руля, и обойдя машину подставил плечо Джонсону. Тут же из броневика показался Свист:

— Привет парни, в футбол играли? Джонсон, ты ногу потянул? Мы хоть тому грубияну показали красную карточку?

На пару с «Повелителем эмоций» занесли раненного в салон, где оказались все оставшиеся от нашего отряда бойцы. Уменье Свиста или же просто я стал считать этих парней своими, но на душе стало тепло и приятно. Бездушная бюрократическая машина, посчитав все «за» и «против», вынесла решение, что мы не стоим того, чтобы подвергать риску полтора десятка человек патруля усиленного состава. А Катран посчитал иначе, и парни тоже.

Пускаться в излияние признательности и клясться в том, что никогда не забуду? Слишком выспренно и высокопарно, всем станет не по себе. Мы уже несколько минут ехали в полной тишине. И прерывая тягостное молчание, Джонсон прекратил и мои мучения:

— Спасибо Катран! Парни, Вы нас из задницы вытащили — спасибо братья!

Вот блин, умеет же формулировать, всё емко и просто. Я поспешил присоединиться к благодарностям:

— Да, мужики спасибо огромное! Я думал всё — сожрёт нас эта тварь…, а что стаб забил на нас, списали? — вот ведь как неуклюже получилось. И зачем я про «списали»? Хотелось как-то усилить благодарность, привести сравнение: «какие вы молодцы, и какие они уроды». А получилось, как претензия. Вот так всегда у меня: «язык мой — враг мой».

Ответил Катран. Как всегда, ровным лишённым эмоций голосом:

— Мы же приехали, — после небольшой паузы добавил, — ну рассказывай, что у вас тут случилось?

Я рассказывал: как погиб наш десант, про танки, про гигантскую тварь, её засаду, про сломанную ногу и взломанную машину. Джонсон свой комментарий вставил лишь в самом конце:

— Хват молодец, не оставил, там, у подъезда. Хотя я почти и не сомневался, что он не бросится спасать свою шкуру.

И только тут я понял: вот ведь, оказывается и так тоже можно было! Память мгновенно подсунула образ: «Цыган с женой и я, исчезающий в лесу». Нет, второй раз, это уже паталогическое предательство, а предателю, хвост рога и копыта — в самый раз, для завершения образа. Я же пока от возможности остаться нормальным человеком отказываться не желаю.

Глава 35

До стаба доехали без приключений. Уже на месте Катран объявил, что теперь я смело могу отправляться в своё собственное небольшое путешествие и даже взять в арсенале стаба что-нибудь из лёгкого вооружения:

— Особенно разогнаться не дадут, но какой-то минимум отжалеют.

Ни Лич, ни девушки на связь не выходили, контора «Товары и услуги» оказалась заперта. Весь следующий день прошёл в сборах.

АПБ в качестве основного оружия себя не оправдал, да и носить его как вторичное оружие в кобуре с прикрепленным глушителем неудобно, слишком длинный. Поэтому я решил придерживаться, как и в своём первом путешествии, концепции максимального уклонения от столкновений с любым противником. К арбалету и клевцу добавились два тяжелых дротика и пистолет бесшумный, так и называемый — ПБ. Прибавка не ахти какая, но пробиться через толпу не сильно развитых зараженных вполне достаточно.

Пистолет предназначен прежде всего для быстрого реагирования на угрозу — выхватил и открыл огонь. Известен случай из «благословенных девяностых», когда знаменитый киллер, стреляя с двух рук, расправился с парой милиционеров, вооруженных автоматами. В случае с ПБ такой номер не пройдет, машинка хранится в кобуре с частично разобранным глушителем и прежде чем открыть стрельбу надо быстро закрепить переднюю часть саундмодератора, носимую отдельно. Держать его на ремне как основное оружие нецелесообразно, опыт подсказывает, часто первым успевает напасть самый сильный зараженный, и пистолет окажется бесполезен. Зато все недостатки полностью компенсируются дешевизной боеприпасов. Обычные патроны к пистолету Макарова в изобилии у любого торговца и за один споран можно выменять их целый десяток. Так что, имея дюжину снаряженных магазинов, можно не бояться встречи с парой десятков тварей уровнем до лотерейщика. На случай внезапной атаки, за левым плечом закрепленные в специальных чехлах, имеются простейшие дротики, — острозаточенные тридцатисантиметровые обрезки арматуры. Брошенный с пяти метров без придания дополнительного импульса такой снаряд легко пробьёт голову бегуна. Ну и главная ударная мощь, это конечно арбалет, вложив в энергию выстрела Дар Улья гарантировано смогу пробить голову самого развитого лотерейщика, а при должном везении и зараженного перешедшего эту стадию, называемого кусачем, тварь вот-вот готовую стать топтуном. А большего, на кластере, перезагрузившемся месяц назад, не стоит и ожидать — нет кормовой базы. Я вообще никого не планирую встретить, но готовиться нужно к любым неожиданностям, вот только из казённого вооружения мне не положено ничего интереснее автомата Калашникова.

До окраины города добрался без приключений, через перелески шёл осторожно, останавливаясь перед каждым поворотом и прислушиваясь к тишине. Через открытые участки старался прейти как можно быстрее, иногда срываясь на бег. Прежде чем выйти из-под защиты леса, подолгу изучал окрестности в бинокль, и сделал для себя неприятное открытие. Это только на первый взгляд, «чистое поле» действительно чистое и ровное как стол, а при изучении любого открытого пространства, находятся места откуда можно получить сюрприз: это либо балка; либо отдельно стоящие среди поля огромные дубы; да и просто волнистый характер местности, не позволяющий гарантировано просканировать пространство больше чем на шестьсот-семьсот метров.

Десять километров по сельской местности одолел за два с половиной часа, и пришёл к выводу, что без транспорта в одиночку подобное путешествие неминуемо закончится гибелью — неожиданное столкновение среди леса или в чистом поле с двумя или тремя горошниками оставляет мало шансов на спасение. В городе можно, например, заскочить в подъезд и крупным тварям в тесных коридорах станет сложнее атаковать. Если на лестничной клетке привалить одного монстра, то появится лишняя секунда перезарядить арбалет, или выпустить в упор лишнюю пулю, а на открытой местности быстрые и ловкие твари просто сомнут за секунду.

Под конец идти пришлось по изрядно увлажнённой почве, под ногами хлюпало. Свежая трава как изумрудный ковёр. Этот цвет сохранится до первых пожухлых перьев, что появятся с ближайшей засухой. Трава и молодая листва указывали, что кластер загрузился весенний, здесь даже дышится легче — всё только начинает расти, выбирая из воздуха двуокись углерода, а гнилостных процессов, расходующих кислород, пока что минимальное количество. Здорово! Ещё прохладно, и комары не расплодились до своих обычных полчищ. Из паразитов в эту пору только клещи могут доставить неприятностей, заберётся такой под штанину вопьётся и сиди потом, выкручивай его.

Но это в обычном прежнем мире, здесь же опасен лишь один паразит и выживаемость после его атаки на организм не превышает десяти процентов. И ладно бы обычная смерть была результатом такой атаки, на деле части заражённых грозит жуткое посмертие в виде ужасного монстра, в которого перерождается человек, полностью утрачивая осознание себя прежнего. А основная масса заражённых, как, впрочем, и новоиспеченных иммунных, становится кормом для наиболее сильных, проворных и удачливых бывших людей. Обилие белковой пиши, успешное противостояние конкурентам и со временем из новообращённого монстра, на первых порах не отличимого от прежнего человека, может вырасти настоящее чудовище размером с микроавтобус и способное противостоять современной бронетехнике. Радует, что на подобных кластерах риск нарваться на развитого заражённого невелик — нет здесь корма для огромных плотоядных тварей. Однако, всё меняется если вблизи есть пастбище или какой-либо скотный двор. Стадо домашних животных лёгкая добыча и регулярно «проваливаясь» в мир Улья способно выкормить воистину кошмарных созданий. Но подобные места всегда можно определить по вытоптанной траве, коровьим "лепёшкам" или же по костям, обглоданным до белизны и растащенным по округе различными доходягами, только вступившими на путь превращения в Монстров.

За небольшим лугом — лес, вначале заболоченный, берёзы и ёлки, затем, с повышением местности, превращающийся в сосновый бор, который подступает к той самой окраине города где я потерял своих спутников, вернее будет сказать убежал, бросил их. Впрочем, рефлексии здесь совсем не уместны, случайные попутчики навязали свою линии поведения и, что называется, накликали. Идти в одиночестве тоже не лучший вариант, но личный опыт и множество услышанных здесь историй заставляют осторожничать с выбором товарищей. Боевая группа, экипированная и вооруженная под поставленную задачу, соответственно проинструктированная это да, — надёжно. Все иные варианты коллаборации чреваты сюрпризами: кто-то иначе видит маршрут и способ передвижения, кто-то одержим идеей спасения окружающих, у кого-то свербит в одном месте и банально хочется приключений.

Город встретил мертвой тишиной, даже птиц не слышно. Прошел месяц после разгрома. Все иммунные кому посчастливилось уцелеть, давно покинули это место, кости тех, кого растерзали монстры, разбросаны по улицам и дворам, размозжены и обглоданы дочиста. Обычным соседям человека, галкам, воронам и голубям, здесь уже давно нечего делать, город умер.

Расстояние до моего дома в два с половиной километра, ставшей уже привычной волчьей рысью, можно одолеть за пятнадцать минут, но прежде надо осмотреться. Башня шестнадцатиэтажного дома, возвышающегося над преимущественно девятиэтажной застройкой, прекрасно подходит для этой цели.

Панорама, обозреваемая с высоты — огромные бетонные коробки, освещенные полуденным солнцем, машины, застывшие на дорогах — выглядит вполне мирной, в том смысле, что нет здесь развалин от бомбежек, воронок от разрывов бомб и снарядов, нигде не видно копоти на стенах. Иногда летом, в воскресное солнечное утро город выглядит также безжизненно, но длится это какие-то секунды, а потом взрыкнёт заводимый двигатель, или в абсолютном безмолвии зацокают каблуки по асфальту. Теперь я стоял и за четверть часа не заметил, не услышал, ни движения, ни звука.

Передвигаться старался по дворам вдоль домов, вплотную прижимаясь к стенам, обходя россыпи стекла в тех места, где кто-то выпрыгивал или выбрасывался из окон, не успевая, или не утруждая себя их открытием. Потенциально опасным, уже по обыкновению, казался проспект. Тщательное, в оптику, рассматривание мест откуда за магистралью могут наблюдать, бесполезная затея — на двухсотметровую дистанцию, открывается вид не менее чем с сотни наблюдательных точек. Так что переход из одного микрорайона в другой, мероприятие очень опасное, лотерея — увидят тебя злые глаза или не увидят. В этот раз повезло.

Приближаясь к дому, зашёл в магазин, взял пару шестилитровых бутылок воды и дюжину банок различных консервов.

Снаружи дом выглядел потрёпанным — в основном из-за разбитых окон, — дом словно смотрел на мир десятком выбитых глаз. В подъезде всё спокойно, а на некоторых этажах даже разрушений не было. И лишь в пяти квартирах двери стояли на распашку или были выбиты и раскурочены, но туда я даже не стал заглядывать. Костей, как и кровавых брызг на лестничных клетках я не обнаружил.

Квартира встретила позабытой атмосферой. Не ощутимая в будни, она остро воспринимается после долгого отсутствия. На несколько мгновений я перенёсся в прошлое и ощутил себя вернувшимся из дальней и тяжелой поездки. Скинул рюкзак, сел в прихожей положив на колени арбалет. Всё на своих обычных местах, только пыли больше обычного. Сняв кроссовки, я переобулся в свои мягкие тапочки, если быть более точным, то пантолеты, именно так было написано на ярлыке. Сразу захотелось ещё и переодеться в свои старые вещи. Здесь ждало полное разочарование: огромные балахонистые майки и футболки, гигантские паруса рубах, безразмерные парашюты брюк. Единственной одеждой по размеру оказался школьный костюм, но и он висел на мне и казался снятым с чужого плеча.

Импровизированную кухню устроил на полу в прихожей. На сухом спирте разогрел банку консервированной гречневой каши со свининой. Пока управлялся с основным блюдом, а к нему добавились огурцы и помидоры собственноручно замаринованные, в турке сварился кофе. С чашкой ароматного напитка отправился полежать на своём диване, которому отданы лучшие годы жизни. Эх, забрать бы его с собой!

Не диван, а берлога! Такое ощущение, что не тело знает все продавленности этого ветерана, а диван истосковавшись по телу хозяина обнимает его одновременно бережно и страстно. Я дома! Вот сейчас допью кофе, потом заварю чаю и пойду сидеть на кухне.

Побуду дома до завтра, а может быть и завтра тоже побуду дома. Для полного погружения в почти забытую атмосферу не хватает только окна монитора распахнутого на просторы интернета. Но зато есть полка с книгами. Вот что действительно надо перетащить на новое место, так это книги, десяток точно не обременит обратную дорогу.

Итак, «Трудно быть богом», «Сто лет одиночества», «Сердце пармы» с «Золотом бунта», «1984», «Зависть» Юрия Олеши, собрания сочинений Фазиля Искандера, Булгакова и Владимира Высоцкого. Хотя если задуматься, то по нескольку раз я перечитывал только Стругацких, Оруэлла, Булгакова и иногда листал сборник Высоцкого. Даже не удостоенный мною Мандельштам открывался неоднократно, очень уж атмосферные стихи писал поэт. Но атмосфера двадцатых-тридцатых годов кажется мне удушающей, каким-то пост-декадансом. Не люблю я поэтов и писателей той эпохи. Зощенко, Бабель, Платонов описывают будни тех лет так, что кажется всё было беспросветно убогим. А вот Олеша написал гениальный роман. Читая «Зависть» мне казалось, что автор за мной подглядывал, подслушивал именно мои мысли и ощущения. И Булгаков тоже писал больше о внутренней жизни героев нежели о каких-то житейских неурядицах. Москва на Патриарших предстает вымышленным миром. И в «1984» антиутопия лишь декорации, а роман на самом деле о любви, это, как мне кажется, лучший роман о любви. Но остальные книги, тоже покоряли по мере прочтения и хочется вновь пережить прежние эмоции, поэтому - всё в рюкзак.

Уже сидя на кухне и прихлёбывая зелёный чай из огромной литровой кружки, ощутил свой дом по-другому, минорнее… и решил, что не буду оставаться здесь надолго. Кухня, это сердце дома, и нынче оно мертво: стиральная машина уже никогда не будет биться эпилептиком в своём углу, из крана не будет шипеть вода, холодильник не загудит за спиной, а на плите не загорится синим цветком газ. Надо уходить.

Течение мрачных мыслей было нарушено хлопками, цокотом и снова хлопками, прозвучавшими со двора.

Пригодилась новоприобретённая привычка всегда держать оружие под рукой, за доли секунды, со взведенным арбалетом я занял позицию на застеклённом балконе у раскрытого окна.

Прямо под окнами моей квартиры проходила одна из тех скоротечных схваток, которыми наполнены будни иммунных, оказавшихся на кластерах. Человек в синем (милицейском) камуфляже, наколенниках и лёгком шлеме приготовился к бессмысленной рукопашной против топтуна, которому клевцом невозможно нанести фатальных повреждений. С высоты шестого этажа хорошо было видно, что предшествовало этой развязке. Рядком по направлению движения погони лежали тела заражённых — с десяток бегунов и один лотерейщик. Беглец бил прицельно, экономно, это легко определить по дистанции, на которой разбросаны тела. А затем, когда патроны были израсходованы на статистов, появился главный хищник этой стаи. Человек отбросил пустой автомат и бил из пистолета, но это против топтуна не многим эффективнее клевца. В общем мой выстрел сверху в споровый мешок сминающего жертву монстра пришёлся как никогда к месту — человека к земле придавило уже мёртвое тело. Я поспешил вниз, топтун хорошая добыча, да и выслушать благодарности за спасение тоже чертовски приятно.

До выспренных речей дело не дошло. Оказавшись внизу я застал спасённого за разделкой поверженного топтуна.

— Бро, спасибо, я бы и сам его уделал, почти пробил, всего одного патрона в барабане не хватило, — Он копошился руками в серой паутине, периодически демонстрируя мне свою улыбающуюся физиономию.

Я без слов отступил в подъезд. Связываться с подобными типами бессмысленно. Действуют они, обычно намеренно игнорируя устоявшиеся нормы поведения, и любые увещевания встречают снисходительно улыбаясь. В Улье такие мгновенно теряют налёт цивилизации и с девизом «выжить любой ценой», становятся одними из самых опасных обитателей. Правильным решением было бы завалить его прямо там, на трупе топтуна, но это значит самому начать превращаться в «Бро».

Отступив, я, однако, не вернулся в свою квартиру — подобная беспечность здесь невероятная роскошь. Спасение в постоянном анализе собственных действий и самоконтроле, хоть это порядком и выматывает: иногда приходится всё начинать заново, потому что выловил ошибку на предшествующем этапе.

Прямиком отправившись на чердак, я чувствовал, что ситуация с типом на улице до конца не исчерпана. Он наверняка принял меня за лоха, а обобрать фраера до нитки — дело святое. Но и мой выстрел нельзя не оценить, поэтому Бро поостережётся переть напролом в подъезд и скорее всего полезет в обход, через чердак.

Чердак был заперт, но петли и навесной замок, это не препятствие для заматеревшего обитателя Улья — пара минут работы клевцом и одна из петель выдрана «с мясом». Выбирая позицию для засады, услышал возню возле чердачной двери соседнего подъезда. Ну вот, — что и требовалось доказать.

Позицию занял, за спиной у нападающего и так чтобы в определённый момент на него падал свет от чердачного окошка. Бандит, вероятно разбирается в психотипах людей и теперь спешит провести гоп-стоп, надеясь поймать мямлю, так легко отвалившего от добычи, врасплох — рассчитывает на рефлексию лоха. От сильнейшего рывка дверь распахнулась, человек решительно вошёл внутрь, глаза не успевали подстроиться к полумраку, и он замедлился. В свете от дверного проёма цель хорошо видно и с четырёх метров промахнуться было невозможно, даже не стал использовать Умение. Метил в шею намеренно, иммунные в отличии от обычных людей очень крепки на рану, а на такой короткой дистанции промахнуться сложно, даже будучи смертельно раненным этот парень может меня достать. Стрела пробила плоть нисколько не растеряв энергию и улетела куда-то в полумрак.

Бро выпустив револьвер, и, двумя руками зажимая пробитое горло, развернулся ко мне. Глаза вылезали из орбит, кровь била между пальцев, ртом он пускал кровавые пузыри, при этом делая ритмичные махающие движения правым локтем. Я понял его жест, в кармане на плече был перевязочный пакет. А что, это для человека рана смертельная, иммунному же: вкатить дозу спека, влить «по самые гланды» живца, снаружи наложить повязку, крепко промочить её тем же живцом. То есть за спасение умирающего можно побороться, но не в этом случае — по окончании перевязки, этот Бро спокойно может воткнуть нож под ребро спасителя. Поэтому подобрав револьвер, я выбрался в подъезд, из которого появился незадачливый любитель чужого добра.

На площадке у лесенки лежал полупустой рюкзак с уложенной сверку снайперской винтовкой — ВСС — под дорогой и редкий патрон. Отстреливать со средних дистанций, заражённых уровнем «до рубера» с такой штуки очень хорошо, но один бронебойный патрон в «Южном» стоит горошину и если бить различную мелюзгу, включая лотерейщиков, то можно разориться. А ведь бывают ситуации, когда выбирать не приходится чем валить наседающих бегунов, вот как недавно это делал Бро — расстрелял целый магазин и подстрелил лишь одного лотерейщика из возможных носителей гороха. Сплошные убытки.

Так…, в рюкзаке пусто, только сменное бельё и личные средства гигиены. Надо вернуться и осмотреть, наверняка уже труп, подстреленного бандита. Но перед тем как подняться в полумрак чердака, решил ознакомиться с интересным револьвером, оказавшимся у меня в руках.

Сразу показалось, что оружие имеет два ствола, но нет — всё-таки один. Просто на привычном месте размещается лазерный целеуказатель, а сам ствол находится на одной оси с нижней каморой барабана. Открывается барабан не переламыванием или откидыванием вбок, нет, барабан после смещения ползунка распахивается на правую строну словно створка двери поворачиваясь на вертикальной оси с центром, расположенным перед барабаном. Заряжание производится с помощью мунклипа на пять выстрелов. Подобная система снаряжения мне понравилась, на первый взгляд очень удобно и быстро. ЛЦУ не работал, да он и не нужен, этим револьвером пользоваться нужно в упор. Оружие не имеет глушителя, а отсутствие грохота выстрела реализуется за счет специального патрона с системой запирания пороховых газов, аналогичной в боеприпасах к «Винторезу». Кстати, в отличии от последнего револьвер не имеет затвора и лишён таких демаскирующих на коротких дистанциях факторов как металлический лязг и звон падающей гильзы. К сожалению все очевидные плюсы оружия перечеркиваются не менее очевидным минусом — дорогие патроны, мне не по карману. Но на будущее надо брать. Разбогатею, если жив останусь.

Бро был уже мёртв. Предательских мыслей из разряда «А может он шёл просто познакомиться» даже не возникало. Осмотр тела подтвердил мои опасения на счет предательского удара. Ножей парень носил аж три штуки: финка на поясе; выкидной нож с очень острым широким лезвием на правом предплечье и узкий обоюдоострый кинжал с маленькой рукоятью в ножнах спрятанных на левом берце. Финка показалась мне достойным трофеем. По-настоящему бесшумное оружие, только пользоваться надо научиться.

Дальнейший осмотр принёс неожиданно богатую добычу. Стандартный медицинский пакет был дополнен шприцем с коричневой жидкостью. Это наверняка спек — противошоковое средство широкого спектра действия, мобилизует все силы на поддержание функционирования основных органов жизнедеятельности. Если целыми остались мозг и сердце, а в сосудах есть кровь или её искусственный заменитель, то человеку «на спеке» ничего не угрожает, по крайней мере, так рассказывал Петрович. Однако, с выводами спешить не стоит и пусть лучше его вначале проверят, Инна или Алмаз. Оставлю в стабе кому-нибудь из них на анализ, тут торопиться не нужно, мало ли какую дурь носил с собой этот огрызок.

В подсумках на поясе обнаружился снаряженный мунклип к револьверу и свёрток с тремя десятками споранов. Флягу с живцом я не тронул — своего хватает. А вот в нагрудных карманах Бро хранил настоящее сокровище: в традиционной у иммунных тубе, из под шипучих витаминов, набитой ватными шариками, были упакованы семнадцать горошин и одна жемчужина.

Жемчужина чёрная, максимально опасная по возможным последствиям с изменением организма, но это всё же жемчуг. Проглотил и у тебя новая способность. Хотя Стикс может сыграть со своим обитателем злую шутку: способность будет пустяковая, сыпать искрами, например, а расплата, наоборот, жуткой — вырастут рога, или хвост, а то и всё вместе. Тем не менее, я почти не колеблясь закинул эту штуку в рот и проглотил.

Решение безусловно правильное, в преддверии похода за белым жемчугом способным отменить все трансформации, нужно попытаться получить новую способность. И ничего не произошло, не почувствовал я никаких изменений. Ну и ладно нечего рассиживаться, надо убираться отсюда.

Вернулся в свою квартиру, подобрал собранные вещи, вышел, запер дверь на ключ и упёрся лбом в старинную, из восьмидесятых, обивку. Перед глазами калейдоскопом пронеслись картины прошлого: как заселялись; родители; как пьяный не мог попасть ключом в замочную скважину; радость с которой выскакивал и летел вниз по лестнице, перескакивая половину пролёта за раз, на встречу приключениям; как шёл после вступительных экзаменов по двору, а родители уже с балкона кричали и махали руками. Внезапно пришло умиротворение, я принял мысль, что всего лишь являюсь копией того дяденьки, который остался в прежнем мире и продолжает жить в этой квартире, и совсем скоро начнёт стареть, затем будет дряхлеть, а через какое-то время и вовсе перестанет быть. Я же здесь и если перестану распускать сопли, то смогу пережить ещё много прекрасных моментов, обзавестись домом и дорогими мне людьми. Решительно повернулся и заспешил вниз — нужно по-быстрому распотрошить мешки тех заражённых, что успел наколотить Бро.

Глава 36

На улице разжился ещё десятком споранов и одной горошиной — хорошо домой сходил! Пока возился с добычей, появилось чувство беспокойства, это как будто внутри есть таймер, который отсчитывает время до часа «икс» и подсказывает, что ты не успеваешь. Надо или ускориться, или бросить всё.

Я ускорился, перепачканный содержимым споровых мешков, отряхиваясь на ходу я бегом покидал свой двор. Спринт на сто метров занял секунды, а решение повалиться за припаркованный автомобиль, организм встретил с радостью. Похоже это проявляется новая способность, ещё вчера не было у меня таких внутренних переживаний. А тут, словно появился наездник где-то внутри сознания, который побуждает делать разные вещи, не характерные для моего нормального поведения. Это совсем не то чего хотелось от жемчужины. Я ожидал получить способность, а не проявление чужеродной воли.

Ну ладно, надо осмотреться и выяснить что же побудило проявиться этой…, будем пока называть её способностью. Осторожно выглянув в ту сторону, откуда прибежал, я сразу же отпрянул. Двое развитых заражённых, уже совсем не топтуны, массивнее и явно лучше защищены. Вот тебе и тихий кластер. Какого лешего, к моему дому вообще явился этот упакованный рейдер и чего ради в пустой кластер набежали твари, представленные очень развитыми особями, да ещё и в таком количестве? Загадка!

Надо уносить ноги. Сняв рюкзак, я гуськом под прикрытием ряда машин стал удалятся от новой напасти. Машины выстроились под углом к линии обзора хищников, поэтому можно не опасаться быть замеченным в разрывах между отдельными авто. Главное, чтобы они не пошли по моим следам прямо сейчас, мне нужно минут пять форы.

То, что я успел разглядеть, давало мне небольшую надежду. Одна из тварей заинтересованно рассматривала и тянула носом в сторону верхних этажей моего дома, вторая, припав к земле что-то вынюхивала среди своих распотрошённых собратьев. Хочется надеяться, что монстры первым делом наведуются к остывшему уже Бро, а только потом пойдут по моим следам.

Полезным человеком оказался этот Бро, хотя и бандитом. От машин я перебрался за теплопункт, и уже под его защитой убрался на безопасное расстояние, где припустил во весь дух прочь из города.

Через минуту сумасшедшего бега понял, что без машины мне не уйти, но останавливаться у каждого автомобиля это только время терять. Надо ещё поднажать и тогда будет шанс добраться до машин, которые приметил во время своего первого отступления из города. Придётся бросить рюкзак и винтовку — мешают, да и лёгкие уже не могут обеспечить нужный газообмен, я буквально задыхаюсь. Внутренний таймер просигнализировал, что время пошло. Похоже, заражённые встали на мой след.

Бросать ничего не пришлось, выручил «рояль в кустах» — велосипед. С разгона подхватил его за руль и прыгнул в седло. Разобрался с педалями и уже стоя на них стал набирать скорость, внутренний голос твердил: «быстрей, ещё быстрее, тебя настигают». Летел по расчищенной от брошенных автомобилей полосе даже не оглядываясь назад, своей новой способности я доверял на сто процентов.

Вот и памятное место. Ударил по тормозам у первой раскрытой машины, велосипед запрыгал задним заблокированным колесом. Соскочил, бросив выручивший меня велик, и запрыгнул теперь уже на сиденье автомобиля. Ключи оказались на месте и, хвала водителю, в положении выключенного зажигания — аккумулятор цел. Поворот ключа, мотор завёлся. С оглушительным рёвом на максимальных оборотах, с включенной второй передачей, автомобиль сорвался с места. Правой стороной зацепил соседний автомобиль и раскрытые настежь двери захлопнулись, издав почти слитный звук.

Преследователям не хватило всего ничего, втыкая третью передачу, почувствовал сильный рывок. В боковом зеркале увидел отстающего монстра с исковерканной задней левой дверцей в лапах.

Адреналиновый угар прошёл прежде, чем я это осознал. Дорога хоть и была расчищена от крупных препятствий, тут и там была усеяна мусором, в основном кузовщиной отброшенных в сторону машин, и налететь на достаточно крупный кусок будет неприятно, а может и чревато крушением. Неожиданно отметил, что еду с вполне умеренной скоростью, на которой маневрировать достаточно комфортно. В другое время, наверняка, обнаружил бы себя отчаянно выкручивающим руль бешено мчащегося автомобиля.

Да уж, способность я приобрел безусловно полезную, но и пугающую одновременно. Мне срочно нужно к доктору.

Глава 37

Минут через пять я встретил один из наших патрулей, с которым благополучно добрался до стаба, правда ждать пришлось окончания их смены, но хватит с меня одиночных променадов.

Как и планировал первым делом зашёл к Алмазу. Был уже поздний вечер, но Знахарь встретил улыбкой. Приветствия, предложенный чай, моё согласие и пара стильных удобных кресел.

— У меня появился постоянный клиент?

Я выложил на стол три горошины:

— Думаю теперь точно «Да».

Я рассказал в подробностях о своём визите домой.

— С Бро вы поступили абсолютно справедливо, историй о таких шакалах множество, хуже них считаются только внешники и муры. О содержимом шприца скажу завтра, стоить будет трёшку, — я без промедления добавил нужную сумму. — Уменье проявилось почти тотчас за приёмом жемчужины, это явная аномалия, тут радостного мало, да Вы и сами уже понимаете… А, собственно новый дар, ощущение угрозы, вполне себе распространён. Некоторые считают это аналогом умений сенса, но я другого мнения. Сенс как бы ощупывает окрестности и сам решает есть опасность или нет, но он не может оценить уровень опасности. В Вашем случае не получится определить есть кто-либо в соседней комнате или нет, нельзя обнаружить мирного иммунного или слабого заражённого, а по мере усиления бойцовских качеств вся жёлтая шкала монстров станет для Вас неопасной, а значит и неразличимой. Зато приближение перезагрузки всегда будет вызывать панику и не хуже инстинкта гнать прочь из опасного кластера. Ощущение угнездившегося в сознании «чужого», это субъективно, и я могу подправить, наверное, даже избавить совсем, но надо ли? Это всего лишь усиленная собственная подсознательная реакция.

Я хотел было попросить убрать этот неприятный эффект, но не успел. Алмаз говорил размеренно, но пауз не делал, а в следующее мгновение мне было уже не до того.

— Есть более серьёзная проблема. Среди коренных южан пронесся слух, что некто Хват имеет карту с точным местом обитания скреббера. Все квазы, а их среди влиятельных людей большинство, возбудились чрезвычайно. Вам нужно немедленно покинуть стаб, сию же минуту отправиться за периметр. Лучше, конечно, тайно, но без договорённости с патрулём или караваном это не сделать. Девушки и Лич уже где-то снаружи, и странно, что не перехватили Вас — на это был весь расчёт. Теперь сложнее, но желающие заполучить Вас разобщены и провести захват прямо на улице или на КПП не смогут, однако домой лучше не ходить, там наверняка ждут. Прикажут явиться куда-либо, а то и отконвоируют сразу же, причём Ваши товарищи — приказ есть приказ. За пределами стаба ждут охотники за головами и думаю их количество растёт прямо сейчас.

— Так, а что же Вы сразу мне не сказали? Мы же потеряли прорву времени!

— Ну, во-первых, к Знахарю просто так не приходят, мне хотелось узнать, с чем пришли Вы. Во-вторых, есть надежда что Ольга всё же почувствует Ваше появление и нам дадут знать.

Как по заказу отворилась дверь, в квартиру вошёл Лич:

— Хват, пошли, бросай своё барахло здесь. Алмаз, привет ещё раз!

— Почему бросать, что с машиной и где Ольга с Дарьей?

Предприниматель закатил глаза, но ответил спокойно:

— Машина с небольшими повреждениями в десяти километрах отсюда, столкнулись недалеко от твоего дома с группой захвата, надеюсь девчонки добрались до нужной точки. И не сиди ты сиднем, не будь дураком.

Я подскочил как ужаленный, из рюкзака вытащил разобранный «винторез» и пакет с книгами.

— Можно я оставлю у Вас пока, на хранение?

— О! Нашего полку прибыло! Отлично, оставляйте конечно. Мне можно будет глянуть? Рейдеры народ грубый, выбрать «что-нибудь интересное» не в состоянии, а про мои профилактические рейды я рассказывал, это всегда форс-мажор.

На этой его фразе Лич фыркнул, улыбнулся, но от комментариев воздержался. Знахарь принялся выуживать из пакета книги и раскладывать их на столе.

— Патронов к ней нет. Верно? — Лич задержал взгляд на трофейной винтовке, не дожидаясь ответа на собственный вопрос, решительно закончил — Всё ходу, мы и так форы дали всем желающим.

Уже на пороге Знахарь задал нам тему беседы:

— Хват, не забудь рассказать о своём новом даре, пока рядом нет Ольги, вам пригодится.

Глава 38

— Что за дар? — сразу ухватился Лич.

— Реакция на опасность. От лёгкого беспокойства, до предпанического состояния.

— Сейчас что чувствуешь?

— Ничего. Абсолютно.

— Дерьмо дар, — у меня поджилки трясутся от страха. Нас в любой момент могут скрутить, вернее тебя скрутить, меня в распыл. Тебя, кстати, потом тоже «того». Южный, мать его, законы соблюдающий стаб и беспредельщиков ждёт суровое наказание. А мы свидетели, правда, пока ещё не состоявшегося ограбления.

— Так значит, всё, мы сюда не вернёмся?

— Да нет, отчего же? Отработаем дело, и твоя ценность опять упадёт до нуля. Свидетелями тогда будут те дурачки, что сейчас на нас охотятся. Возможно мы даже возьмём заказ на устранение «диверсионных команд внешников и муров».

На КПП проволочек не возникло и всего пять минут спустя мы шагали вдоль отбойника к тёмной полосе леса, вот-вот, и сумерки загустеют до черноты безлунной ночи.

Моему спутнику хорошо, он зрением одарён необычным, а я как тот герой анекдота про слепого и одноглазого идущих на свидание по ночному лесу: ведущий, напоровшись на ветку единственным глазом, выразился нецензурно и двусмысленно, а незрячий товарищ, накачанный гормонами, не почувствовав сарказма в матерной версии: «всё - конец, пришли», отреагировал непосредственно: «Здравствуйте девочки!».

До леса оставалось около ста метров, когда проявил себя мой новый дар.

— Лич, впереди опасно, я это отчетливо ощущаю.

Напарник по моему примеру также громким шёпотом ответил:

— Встань у меня за спиной, немного усложним им задачу.

— Ложись! — я почти проорал, так резануло чувство опасности.

Лич грохнулся на землю едва не быстрее меня. Встав за спиной товарища, я оказался с ним на одной линии, и невидимые стрелки выцеливающие директора конторы «Товары и услуги», активировали моё Умение.

Пули едва просвистели над нами, а Лич уже бил в ответ. Несерьёзная с виду винтовка издала ещё более неубедительные, какие-то детские звуки: «пух-пух-пух», но где-то впереди они отозвались одним громким металлическим «дзанг» и резким выдохом «эгх» с последующим мучительно-болезненным протяжным «эм-м-мм».

Лич шёпотом осведомился о моём здравии и приказал бежать следом за ним. Метров десять мы неслись вдоль отбойника, затем свернули с дороги и бросились к близкому лесу. Лич выпустил ещё одну очередь в сторону засады.

На черноте перепаханной земли ничего невозможно было разглядеть и не мудрено, что практически сразу я споткнулся и упал, приложившись о собственный арбалет. Грохнулся шумно и продублировал только что услышанное «эм-м-мм».

Лич подхватил меня за воротник, помог подняться и перехватив за руку возобновил бегство теперь корректируя и предупреждая очередные падения. Так мы добрались до леса, где перешли на шаг. Лич по-прежнему вёл меня за руку.

— Молодец, уменье зачётное. Первую рогатку мы прошли, теперь вторая часть балета — преследование, — он, выпустив мою руку, снял с пояса два небольших предмета и бросил по обе стороны нашего маршрута.

— Я повяжу на рюкзак сменную футболку, — продолжил он, — чтобы тебе легче ориентироваться. Дорогу буду стараться выбирать, чтобы под ногами ничего не было, но это лес, а не парк, ты тоже там не спи.

— Мы оторвались?

— Какое там. Погоня только начинается. Напряги свой Дар, если что почувствуешь или даже покажется что почувствовал, сразу говори. Поясняю: в данный момент охотники запускают дроны. Эти штуки летают очень быстро, если их тепловизоры нас засекут, то уйти будет практически невозможно. Мы идём по сосняку и сверху нас легко засечь, через пару километров будет старый еловый лес, там даже днём темно и воздух не движется, настолько всё плотно. Доберёмся — считай погоня закончилась.

Минуты три шли молча, затем за спиной дважды грохнуло.

— Ну вот и погоня, надо ускориться. Ты как, Хват?

Я хотел согласиться, но опять навалилось чувство тревоги.

— Опасно, Лич, — тревога нарастала. — Очень опасно!

Впереди неясные движения, судя по звукам крайне энергичные, тут же сменившиеся продолжительным шипением распыляемого аэрозоля.

— Что это? — на открытых участках кожи я почувствовал прохладу.

— Накидка. Аэрозоль такой. В облаке этой штуки тепловые объекты становятся неразличимы на общем фоне… Тихо!

Сверху раздалось отчётливое жужжание. Аппарат с приличной скоростью, не задерживаясь над нами пролетел в сторону объявленного Личем спасительным ельника.

— Вот так и пойдём: ты предупреждаешь, я маскирую.

Ещё дважды лопасти рубили над нами воздух, унося беспилотного наблюдателя прочь. Затем целый час мы продвигались в тишине. Мой провожатый беспрестанно маневрировал среди деревьев. Я спотыкался редко, но ветки, отклоняемые проводником несмотря на то, что он рукой притормаживал их возвратное движение, неприятно хлестали по лицу.

Наконец, я почувствовал лёгкое беспокойство, едва различимую смутную тревогу. Лич сменил вектор движения на перпендикулярный. Тревога не отпускала. Мы остановились, выждали - без изменений.

— Судя по всему они отрезали нас от глухомани. Или поставили цепь стрелков, что невозможно, или натыкали датчиков, что наиболее вероятно. Выбора у нас нет — идём на прорыв.

Движение до самых елей, действительно огромных, сопровождалось таким же ощущением тревоги, лишь под самый конец, когда мы входили под защиту раскидистых лап я почувствовал всплеск, но даже не успел уведомить своего товарища — всё утихло.

— Это, наверное, дрон. Послали, проверить кто возбудил датчики, — прокомментировал Лич, моё запоздалое признание.

— И что теперь?

— А кто их знает? Прибежит пара-тройка бойцов, может быть даже возьмут след. Может даже смогут догнать на свою беду. Главное, не дать, связать себя боем. Это как охота с лайками в тайге: охотники находят след, причём неважно какой свежести, и пускают по нему собак, а сами неспешно едут на лошадях за ними. Собаки догоняют зверя и не дают двигаться: облаивают, хватают его за задние ноги. Целый день могут держать. А охотники спокойно подъезжают и расстреливают жертву словно в тире. Вот и здесь также, только вместо собак иммунные с уменьями ходить по следу, а охотники, это профессиональные ликвидаторы. С этими нам лучше не встречаться.

Лич говорил в голос, не громко, но и не таясь, как это мы делали совсем недавно. Продвигались мы немного быстрее, чем по густому ещё не спелому сосновому лесу. Иногда приходилось перелазить через буреломы — вывороченные с корнем гигантские ели. Ель не заглубляет корни в землю — растёт либо на бедных хвойных почвах, где толщина плодородного слоя невелика, либо на болотах, где невелик вообще слой земли. В результате огромное дерево с плотной тяжелой древесиной имеет огромную систему из толстенных корней, которые цепляются за почву только своими концами — непосредственно у ствола грунта нет вообще и весь исполин держится на честном слове. Мощный порыв ветра и дерево валится. Валится медленно, цепляясь своими огромными мохнатыми лапами за соседние деревья и в результате оно по сути ложится на землю, опираясь на обломившиеся выгнувшиеся сучья и вывороченное на девяносто градусов корневище.

Перелезть через такое препятствие и днём это целая проблема, а ночью настоящий квест, причём в исполнении Лича. Он, используя весь свой словарный запас, управлял моими действиями, я же не видел перед собой ничего, даже собственных рук. В конце концов, он стал перетаскивать меня через препятствия как мешок картошки, это несколько ускорило наше продвижение. После очередного такого препятствия мой спутник вновь разбросал не то мины, не то гранаты. В этот раз грохот разрывов прозвучал гораздо позже чем на старте преследования. Мы оторвались.

Глава 39

Ближе к утру начал моросить дождь. Я слышал, что так здесь бывает, когда загружается большой кластер с холодной осенней погодой. Начинается всё с мороси, а заканчивается бурной грозой.

— Теперь точно оторвёмся, затеряемся. Кластер большой загрузился, под миллион жителей, далековато конечно, но всё равно заражённых набежит, а люди на машинах даже сюда прорвутся. Многие добираются до наших патрулей, а это ещё дальше — в объезд лесного массива, через который мы прошли.

Развиднелось, мне поддержка не требовалась и шли мы довольно быстро. Лич продолжил комментировать текущий момент:

— Надо быстрее найти транспорт, а то промокнем и под ногами всё развезёт. Скоро ливень ударит.

— А до твоей машины далеко?

— Нет, если на колёсах, то минут десять езды.

Вскоре вышли на дорогу. Я зашагал было по асфальту, но Лич меня остановил:

— Погоди, не торопись. Это не магистральная трасса, но кто-нибудь из беженцев и сюда доберётся. Подождём, а так можно нарваться на неприятности, ещё ничего не закончилось — дороги наверняка патрулируют.

Несмотря на низко клубящиеся облака, окончательно рассвело, дождь заметно усилился, вдалеке слышались раскаты грома. Машину заметили по включенным фарам, за шумом дождя звук двигателя расслышать было невозможно. По фарам же определили, что авто гражданское — в Улье все стараются быть максимально незаметными. Лич вышел на обочину и вытянул руку с поднятым вверх большим пальцем. Вначале показалось, что машина пронесётся мимо, проигнорировав международный знак автопутешественников, но метров через пятьдесят водитель ударил по тормозам. За пеленой дождя яркими красными огнями зажглись фонари стоп-сигнала, чтобы тотчас смениться белыми сигналами заднего хода. Рейдер зашагал на встречу по середине дороги.

Несколько секунд разговора через опущенное стекло водителя и Лич приглашающе машет мне рукой. Я поспешил забраться в тёплый и сухой салон просторного минивэна.

За рулём сидела молодая женщина, на месте переднего пассажира мужчина в бессознательном состоянии, он был чуть постарше — на висках проступала седина. Женщина выглядела напуганной и повернувшись к нам всем телом, переводила взгляд с одного на другого. Лич продолжал уже хорошо известную мне лекцию для новичков. Осведомился о состоянии здоровья и дал глотнуть живца.

— Вы бы пересели, будет лучше если поведу я. И стоять на открытом месте в этом мире не рекомендуется.

— Мой муж, ему нужно помочь. Вы знаете, что с ним?

— Конечно. Трансформация, он меняется и прямо сейчас перестаёт быть вашим мужем. Те создания, которых вы видели, начинали также.

В машине воцарилось молчание: женщина теперь сидела ровно, двумя руками взявшись за руль; Лич молча ждал, закинув ногу на ногу и уставившись куда-то вбок; я и муж тоже молчали — он трансформировался, я недоумевал. Первым не выдержал я:

— Девушка, нужно ехать, здесь, недалеко, нас ожидают друзья. У вас будет время обдумать и принять услышанное. Мы оставим Вам машину и дадим оружие, только давайте уже ехать. Опасно здесь.

— Куда? — осипшим голосом готовой заплакать женщины ответила наш водитель. — Поведу я, говорите куда.

— Развернитесь и через двести метров сверните на гравийку по правой стороне, — мы тронулись и с Личем в качестве навигатора через несколько минут остановились у автозаправки.

На дороге заправочные станции выступают своеобразными точками сборки. Сюда приезжают не только заправиться топливом, но и перекусить, отдохнуть, размять затёкшие спины. Со временем рядом появляется придорожный сервис, останавливаются на отдых дальнобойщики. Особо успешные коммерсанты переманивают клиентуру общепита из ближайших населённых пунктов. Как-то был свидетелем курьеза возможного, наверное, только в нашей стране. Хозяин придорожного кафе, как раз расположенного вблизи заправки, устроил на Масленницу бесплатную раздачу блинов — хотел заявить о себе. У него это получилось в высшей степени громкогласно. Народ на бесплатное угощение повалил из города в таком количестве, что на всех не хватило. Обиженных оказалось достаточно, чтобы из их числа выделилась группа хронических потерпевших, устроивших скандал, суть которого точно отразила запись в книге жалоб: «…мы проделали долгий путь из города, затратили время и собственные средства, а нам не дали бесплатных блинов…».

На этой заправке, тоже было тесно. Брошенные машины располагались хаотично, складывалось ощущение, что водители заехали сюда не за топливом, а по иной причине. Возможно их гнала общая для всех вновь прибывших жажда, а может стремление получить информацию о несуразностях в окружающем пространстве и о придурках неведомо откуда появившихся в товарных количествах. Так или иначе, но машин было столько, что объезжать их пришлось по газону и пешеходной зоне.

Остановились на тротуаре у стеклянных дверей торгового павильона заправочного комплекса. Другого свободного места под широким навесом, слово крыло гигантской птицы, укрывшим раздаточные колонки, не было. Совсем не лишняя мера предосторожности от ведущих разведку беспилотников. Но где же электромобиль Лича?

У дверей нас ожидала Дарья, вид у неё был помятый: ссадины на лице, одежда, заляпанная кровью. На моё приветствие девушка лишь кивнула и обратилась к Личу:

— Как всё прошло?

— Как и ожидалось. Ольга не ошиблась — он был у знахаря. На выходе попали в засаду, потом погоня, потом оторвались. Ольга как? Ты?

— Я в норме, у неё тоже всё нормально, правда шевелиться больно.

Я был озадачен: с группой, пытавшейся захватить меня возле дома, вышла не просто стычка, а настоящий бой. Странно как я мог не услышать перестрелку, хотя при повальном увлечение системами бесшумной стрельбы это не удивительно. Вот взять того же Бро… Однако, на текущий момент меня больше заботила судьба женщины-водителя. Она вышла и смотрела на нас из-за машины, было заметно что ей не терпится привлечь внимание к себе, и судьбе своего мужчины. Я решил немедленно покончить с этой проблемой:

— Лич подожди, — он обернулся в дверях, проходя мимо посторонившейся девушки. — Что будем делать вот…?

Я жестом указал на минивэн и его хозяйку. Мой товарищ вопросительно поднял брови.

— Я имею ввиду, нужно помочь им, хотя бы в качестве ответного жеста.

— Ну и? В чём проблема? Помоги, конечно, — он снова отвернулся, закрывая тему. Я услышал, как он спросил у Дарьи куда они умудрились спрятать его машину.

Проблемы негров шерифа не волнуют. Он безусловно прав: где-то против нас враги замышляют недоброе, наш товарищ ранен, транспорт с оборудованием повреждён и вся экспедиция в опасности. Но уделить пять минут своему ближнему необходимо, я на текущий момент не готов перешагивать через людей, оказавших мне услугу.

В главном, высадить из машины теперь уже наверняка бывшего мужа, она была непреклонна. Остаётся надеяться, что изготовленный к стрельбе пистолет ей поможет. Я разместил его с установленным глушителем и со снятым предохранителем в кармане водительской двери, чтобы при нападении можно было первым движением его взять, вторым упереть в живот нападающему и просто нажать на спуск. Несколько пуль в упор должны остановить начинающего людоеда.

Глоток живца, и я свою миссию выполнил. Сейчас только попрошу кого-нибудь из моей команды объяснить, как проехать к нашему стабу. Мы вдвоём вошли внутрь. В зале никого не было, после непродолжительных поисков обнаружили в одном из внутренних помещений, офисе, откинувшуюся в кресле Ольгу.

При нашем появлении сенс открыла глаза. Я был потрясён. Краше только в гроб кладут: осунувшееся лицо с пожелтевшей кожей; обвисшие теперь, а некогда обтягивающие брюки; продырявленная в двух местах кожаная куртка топорщилась и казалось, что она не по размеру велика. Да, - от Ольги осталось полчеловека. Дырки на кожанке не оставляли сомнений, ранения пришлись в область жизненно важных органов. Разорванные печень, желчный пузырь, желудок, поджелудочная железа — смертельные и крайне болезненные повреждения. Но это Улей здесь всё лечится.

В ответ на мою просьбу Ольга отправила меня в торговый зал за картой, на которой и начертила маршрут, дорисовав «новые» дороги, ведущие к стабу Южный. Всё это время женщина, я так и не спросил, её имени, пристально рассматривала Ольгу, уже у машины озвучив те же выводы, которые сделал я:

— Она тяжело ранена, там следы от пулевых попаданий. Я думаю раны смертельны, но эта девушка не производит впечатления умирающей, хотя конечно совсем плоха. Что здесь такое творится, чёрт возьми?

— Вы действительно попали в другой мир, одни здесь теряют личность и превращаются в монстров, другие тоже превращаются, но личность сохраняют. Вы сохранили, муж –нет. Утешьте себя тем, что в Стиксе вы всего лишь копии, а оригиналы остались дома и там всё по-прежнему.

Ещё она попросилась остаться с нами, на что получила отказ:

— Начинается ливень заражённые не любят воду и риск встречи с опасными тварями минимален. Максимум через полчаса Вы встретите один из наших патрулей и будете в полной безопасности. А путешествия по кластерам, Вам пока категорически противопоказаны, только что Сами видели, чем это чревато. Организм, не закалённый Ульем, таких ранений не перенесёт. И знаете, — я подошёл к машине со стороны пассажирской двери, взялся за ручку, — Вам это тяжело сделать, это понятно, поэтому…

— Закройте немедленно дверь! — голос зазвенел металлом, я защёлкнул замок и примирительно поднял ладони вверх.

Женщина не отличалась высоким ростом и по другую сторону автомобиля нельзя было рассмотреть выражение лица, только глаза. В них была Уверенность. С таким выражением можно сложить пальцы в жесте «мир вам», а можно давить на спусковой крючок. Ну, да ладно, наше дело предложить. Я улыбнулся и сделал два шага назад.

На удивление спокойная и вменяемая женщина и похоже имеет отношение к медицине, будет здорово если доберётся до Южного. Когда всё закончится надо её найти, пора и мне становиться старожилом, уважаемым ветераном, а зарабатывать авторитет лучше всего среди перспективных вновь испечённых иммунных. Да и подкупает её отношение к этому бывшему… человеку в машине. Я бы так не смог, наверное.

Глава 40

Дождавшись пока габаритные огни скроются за потоками падающей сверху воды, я поспешил присоединится к нашей команде. Ольга указала дорогу в ангар автомойки, в который, к моему удовольствию, можно было попасть, не выходя под разошедшийся ливень.

Мне до сих пор не доводилось видеть электромобиль Лича и я представлял его как что-то имеющее минималистические формы и размеры. В действительности же это был настоящий монстр: пассажирское место рядом с водителем было рассчитано на двух человек; второй ряд кресел отсутствовал и на свободной площадке можно работать как с оборудованием, так и с пострадавшим членом команды; за третьим рядом, выполненным в виде сплошного дивана, располагался грузовой отсек, заполненный ящиками и неизвестными мне приборами. А ещё над салоном располагался багажник, в котором предположительно тоже имелось что-то либо смертоносное, либо исследовательское.

Мои партнёры по опасному путешествию были заняты спором. При этом Дарья не на шутку разошлась, пытаясь доказать хозяину электромобиля, что этот драндулет уже никуда не годиться и надо перегружать имущество в грузовик, который она, Дарья, уже подогнала ко входу в ангар. Машина действительно выглядела изрядно потрёпанной: лобовое стекло было покрыто густой сетью трещин и в двух местах имело сквозные пробоины; левое переднее колесо отсутствовало полностью, как и левое крыло с фарой; на кузове имелись многочисленные отметины от пулевых попаданий, одна из пуль попала в правое зеркало заднего вида и теперь вместо зеркального элемента зияла огромная дыра. Но Лич тем не менее отстаивал свое транспортное средство, что казалось иррациональным. Мне, новому участнику спора, он также, как и Дарье, невозмутимо без намёка на раздражение принялся объяснять:

— Бус, как ты видишь, получил изрядно и своё, надо признать, отъездил. Мы его поменяем, но через километров пятьдесят, шестьдесят. Это расстояние мы вполне себе одолеем. Сейчас закончится дождь, запустим квадрокоптеры, и двинемся по разведанной местности. Ехать нам нужно прямиком к чёрным кластерам, в этом направлении нас точно никто не станет искать.

— Ну и почему бы нам не перегрузиться и не двинуться прямо сейчас? Под дождём нас ни дроны, ни заражённые не заметят.

Я задал, судя по всему, вопрос, на который Дарья не могла добиться убедительного ответа, потому что с раздражением добавила:

— А на этой развалюхе выехать в ливень, так через пять минут все до трусов промокнем, да и этим твоим электричеством шарахнуть может. Нет, ну Лич перестань ты цепляться к этому бусу, ну, дорог он тебе, так ведь это просто железо, жизнь дороже.

— Согласен, что дождь нам в масть, и до черноты мы гарантированно доберёмся, но затем потеряем много времени, я даже не берусь предположить сколько. Причину раскрыть не могу, единственно скажу, что нам необходимо перебраться через мёртвые кластеры. Если поедем на бусе, то я гарантирую оперативную и безопасную переправу.

Дарья в раздражении мотнула головой. Я, признавая за Личем больший опыт выживания в мире Улья, не решился примерять на себя роль судьи, вместо этого заявил об отсутствии позиции по этому вопросу и предложил принять решение, выслушав мнение Ольги, заранее настраивая себя на готовность к разгрузочно-погрузочным работам.

Ольга с момента как я её оставил даже не переменила позы, было заметно что девушка с трудом превозмогает боль: губы покусаны; на лбу выступила испарина, на щеках нездоровый румянец; в глазах лихорадочный блеск. Дарью, поспешившую к ней с дозой спека, она остановила:

— Позже, дорогая, — как только сбросим погоню.

Я передал Ольге суть задерживающего нас спора, и к моему удивлению она поддержала сторону Лича, и сделала это весьма деликатно, нисколько не обидев подругу, одна тёплая улыбка на искорёженном болью лице стоила тысячи слов извинений. Да, уровень доверия внутри этой пары непоколебимо высок. Дарья сразу приняла мнение оппонента как рабочее и предложила немедленно выступать:

— Хват, ты берись с одной стороны я с другой и прямо в кресле занесём её в машину. Лич, нужно козырёк над лобовым стеклом соорудить — всё меньше будет затекать. И выдвигаться нужно прямо сейчас.

Глава 41

Кусок прозрачного пластика вырезанный из витрины, хозяин нашего электромобиля закрепил с помощью клея прямо на лобовом стекле и через считанные минуты после принятого решения мы выехали под утихающий ливень, в скором времени сменившийся лёгкой моросью. Низко летящие чёрные тучи сменились высокими кучевыми облаками, сквозь которые тут и там просматривалось синее небо.

Лич запустил сразу два беспилотника: один вперёд по маршруту, другой куда-то в сторону где, по его мнению, могли находиться наши преследователи. Почти сразу он привлёк моё внимание к планшету, на экран которого транслировали изображение камеры дронов:

— Погляди Хват, узнаёшь?

В зелёной рамке автофокуса был захвачен серебристый минивэн съехавший с дороги и завалившийся на бок. По следу, протянувшемуся от шоссе, можно было сделать вывод, что машина уже потеряла управление, когда оказалась на неасфальтированной поверхности, колёса сразу увязли в размокшем под ливнем грунте, а инерция продолжала тащить почти две тонны металла вперёд, колёса вывернулись до упора и минивэн опрокинулся. Стёкла в автомобиле были целы, двери закрыты и создавалось впечатление, что из салона никто не выбрался. Но я посчитал иначе:

— Она могла выпрыгнуть на ходу, а могла выбраться после крушения, просто дверь под собственным весом захлопнулась. Может…

Лич перебил меня, упреждая предложение съездить посмотреть, а то и помочь пострадавшей:

— Заканчивай Хват. Твой диалог с реальностью ни к чему толковому привести не может - говорил он резко, совсем не так как спорил с Дарьей, - Этот конец был предопределён, её психика недостаточно быстро подстроилась под изменившийся мир, инертность мышления, как и лабильность, это изъян, который нельзя исправить, по крайней мере быстро. Ей нельзя было помочь, это я сразу понял. Если выкинуть того мужика из машины, то значит её спасти — безусловно. Но тогда мы автоматически записываемся к ней во враги, на первое время уж точно. Потом, спустя месяцы, наверное, она бы поняла всё правильно, но неприязнь затаила навсегда. А зачем плодить людей, которым ты неприятен?

— Но…

— Всё! – отрезал Лич, - Мы ей помогли в достаточной степени: сориентировали, дали живца, вооружили. И знаешь что? Тебе нужно сменить прозвище. Хват — это не совсем корректно. Раньше повсеместно, а теперь кое-где так называют жрачей в стадии предшествующей превращению в рубера. Кому-нибудь из старожилов это может не понравиться. Вот, Дэйл — классное имя, и тебе в самый раз. Или Чип.

— Угу. Тебе тоже Лич не походит. Тощий скелетообразный немёртвый маг, это явно не про тебя. Вот, Гоблин, это классно, тоже по-демонически…

С заднего ряда раздалось воронье: «кх-кхр-кх». Я от неожиданности едва язык не проглотил. Смеялась Ольга.

Дальше ехали молча. На ровных участках машина уверенно разгонялась и Лич не отрываясь от монитора осаживал водителя:

— Не гони, интенсивное торможение или ухаб добьют подвеску, обидно будет ведь совсем немного осталось.

На трёх колёсах машина держалась вполне уверенно, хозяин объяснил это смещённым к середине центром тяжести и независимым вращением всех четырёх колёс, каждое из которых следует правильно называть — мотор-колесо. Настал момент, когда он посадил дроны прямо на крышу электробуса и объявил, что теперь мы достаточно близко подобрались к мёртвым кластерам и можно не опасаться, что кто-то сумеет отследить нас с воздуха. Ещё через несколько минут езды Лич скомандовал остановку:

— Дальше, пожалуй, не стоит. Ольга, ты не чувствуешь чужого присутствия? — получив отрицательный ответ, продолжил раздавать указания, — Ждите меня здесь, из машины не выходить, Ольга постарайся сосредоточиться на дороге, по которой мы приехали, Дарья, на всякий случай организуй прикрытие по максимуму.

Мы остановились на одной из улиц коттеджного посёлка: с двух сторон двухметровые заборы из зелёного профильного железа, впереди небольшой взгорок, за которым ничего нельзя было разглядеть, да и сзади вид ограничен — мы только что повернули с одной из главных улиц в узкий проезд и у нас за спиной теперь красовался всё такой же зелёный забор.

Здесь наш, как я считаю временный, руководитель покинул салон автомобиля, не посчитав нужным поставить в курс дела вообще никого и проигнорировав мою попытку его расспросить. Глядя на удаляющуюся спину, я ощутил беспомощность и злость на самого себя — упустил инициативу. Я должен был осуществлять общее руководство экспедицией, а меня оттёрли в сторону. Что теперь делать? Сесть за руль и поехать по одному мне известному маршруту? Это глупо: я не знаю точного нашего местоположения, не представляю, как пользоваться дронами, не имею понятия о тех системах вооружения, что лежат у нас в грузовом отсеке. Да! Свалял дурака, так свалял. Размышляя на эту тему пришёл к выводу, что ошибку допустил ещё в самом начале, когда попёрся с жемчужиной к знахарю, нужно было затихариться и не спеша готовиться. Эх, крепки же мы задним умом.

Спустя четверть часа Лич вернулся, и он был не один. В первый момент я даже дёрнулся, хватаясь за арбалет, но тут же успокоился. За спиной человека вышагивал настоящий кваз. Я видел подобных созданий в Южном, но мимолётно и чаще издалека. В стабе определить, что мимо тебя проходит кваз порой можно лишь по гигантской фигуре, замотанной в плащ, а вот так открыто и близко изменённого иммунного я видел впервые. Он был за два метра ростом, абсолютно худой и чёрный, как антрацит. Из одежды на нём был только кусок чёрной материи, обёрнутый вокруг бёдер на манер юбок йеменских хуситов. Следуя той же моде, он был бос, да и нелегко, наверное, подобрать обувь на лапу размера так…, сорок девятого. И в самой худобе его было что-то от жителя пустыни, в том смысле, что фигура складывалась из выпирающих костей, переплетений сухожилий и огромных суставов похожих скорее на шарниры. И самое главное — он был безоружен.

Парочка подошла к машине со стороны пассажирской двери, Лич распахнул её и тоном, не предполагающим возражений, скомандовал:

— Хват, давай назад, с нашим гостем вы здесь не поместитесь. Дарья, давай тоже к Ольге, — и уже обращаясь к сенсу, одновременно распахивая боковую сдвижную дверь: — Ну? Как?

— Плохо, рядом три машины, наверное, пикапы — в каждой по два человека. Прочёсывают, через пару минут будут здесь.

— Отлично, теперь успеем. Хват, блин, ну чего ты расселся…, давай, давай, шевелись…

Глава 42

Занимаясь последние пятнадцать минут самоуничижением, я настроил себя впредь не выполнять приказы, как я его окрестил, «самозванца» и критически рассматривать все его действия. Однако, дураком и тугодумом я не был и сейчас быстро сообразил, что к чему: секунда и я уже на полу возле дивана, на котором лежит раненная Ольга. Дарья среагировала быстрее меня и перескочила назад, не покидая салон. Теперь она удобно сидела, положив голову подруги себе на колени и как мне показалось, торжествующе улыбалась. Я принял это на свой счёт и расценил как насмешку, злорадство. Блин, да заколебали они меня, никто не желает со мной считаться: Ольга обнаружила преследование и ничего мне не сказала, Лич тоже не считает нужным ставить в известность о своих намерениях. Ну уж дудки — я заставлю себя уважать. На ближайшем привале, отплачу той же монетой — возьму и отправлюсь назад, никого ни о чём не уведомляя.

Между тем наш электромобиль, рванув с места устремился на горку, и я впервые увидел Черноту, мёртвый кластер. Пролёты заборов, чередующиеся с калитками и воротами, тянулись далеко вперёд, но метров в пятидесяти они из зелёных становились угольно-чёрными, также как асфальт и редкие деревья, торчащие из-за заборов, как и крыши некоторых, особо больших и богатых домов, видимых с улицы. Ещё метров через триста забора уже не было, деревья лишь угадывались — крупные ветки, а на высоких деревьях ещё и макушки, отвалились, листья опали - теперь они стояли, напоминая огромные чёрные термитники. Дома проявили несколько большую стойкость: провалившиеся внутрь крыши и вывалившиеся окна — других разрушений заметно не было.

Полминуты езды по чёрному посёлку, и мы оказались в чистом поле, если к угольной черноте применимо определение «чистая». Дорог здесь не было, и водитель следовал указаниям нашего провожатого, тот жестами задавал направление, в котором следовало двигаться. По мёртвому пространству мы проехали не меньше десяти километров и попав в стандартный кластер оказались на разбитом просёлке, по которому едва тащились на нашем изуродованном электромобиле — за час одолели расстояние не больше, чем можно было пройти пешком. Кваз первым оценил перспективы езды без одного колеса по ухабам и, знаками уговорившись о чём-то с Личем, покинул нашу компанию.

Ещё в самом начале, как мы оказались на Черноте, Дарья вколола своей подруге дозу наркотика, и Ольга пребывала в бессознательном состоянии — мы лишились сенса. Вопрос Лича о моём ощущении угрозы я принял за опасения возможной засады на пути следования, но ошибся.

— Нет Хват, меня интересует погоня, развитым иммунным вполне по силам преодолеть несколько километров Черноты. Да, останутся они без техники, но и мы едва плетёмся, так что соберись. Кстати, и с засадой тоже нельзя ничего исключать: на этой стороне приличных стабов на десятки километров не найти, соответственно муров расплодилось…, ну и заражённых нельзя сбрасывать со счетов, хотя элиты я здесь не встречал ни разу.

За то время, что мне пришлось провести сзади, сидя на корточках, двумя руками схватившись за подголовники передних сидений, ноги изрядно затекли, и теперь я, вытянувшись на полу, пережидал, когда нервные окончания, на долго лишённые кислорода, прекратят возмущаться и самопроизвольно посылать в мозг ругательные сигналы, как будто в ноги тычут сотни острых иголок. Внезапно для себя отметил, как же это здорово чувствовать собственное тело, ну и пусть неприятные ощущения, но они пройдут и будет опять всё здорово, а вот взять Ольгу или кваза недавнего — одна утрачивает себя, второй уже потерял, переродился, и у них это само не пройдёт. Нет, нужно подальше засунуть собственные обиды и идти к намеченной цели, к спасению. Тем не менее, на пассажирское место рядом с водителем возвращаться не хотелось, даже осознавая всё ребячество подобного бунтарства. Не имея возможности следить за дорогой, я попытался прислушиваться к ощущениям — нет ли засады или погони, но ослабляя волю, опять скатывался в своих мыслях к планам возмездия за нанесённые оскорбления чувств и величества, поэтому окончание тряски и набор скорости я отметил лишь перед самой остановкой.

На ногах оказался одновременно с Личем, он вышел, захлопнув дверь и никак не прокомментировав обстановку. Я поспешил присоединится к нему, суетливо выскочил на улицу и оббежал машину:

— Ну что, где это мы?

Однако самозваный лидер не спешил прояснить ситуацию, дождался, когда подойдёт Дарья и только тогда ответил на мой вопрос:

— Здесь я вас оставлю на некоторое время, постараюсь за час обернуться. Чтобы сэкономить время, нужно отрезать от буса отбойник, — он указал на металлическую трубу, вынесенную перед бампером примерно на пол метра. — Сейчас мы находимся на территории мехдвора одного из колхозов и нужно поискать где тут у них ремзона, загоняйте туда бус, но не разгружайте, я приеду на точно таком же и перекинуть всё из одного в другой будет проще и быстрее, чем потом всё это грузить с земли. Нам останется только установить старый отбойник на новую машину и всё.

С этими словами он, поправив на ремне свой необычный автомат, отправился прочь, оставив нас посреди огромного двора, обнесённого высоким бетонным забором и заставленного различной сельхозтехникой, начиная жатками, косилками, и заканчивая огромными комбайнами.

Я критически оглядел пространство с фрагментами асфальтового покрытия среди колейных следов от больших колёс выдавленных в глине и застывших до состояния бетона — здесь не то что ездить на легковом транспорте, пешком ходить опасно. Дарью созерцание картины суровых будней битвы за урожай не трогало, и она вернула мои мысли к нашим насущным проблемам:

— Ну, Босс, командуй, что делать будем?

— Как чего? Пойдём поищем эту ремзону.

— А чего её искать, видишь две эстакады и колонка со шлангом, наверное, там технику осматривают, делают мелкий ремонт, и если нужно, то смывают грязь и заезжают прямиком вон в тот бокс, — девушка указала на ворота одного из многочисленных типовых боксов под крупногабаритную технику.

«Чёрт, мог бы и сам догадаться. Всё-таки я не прав по отношению к команде и надо умерить собственный пыл. Самостоятельно уйти от погони, перейти черноту — всё это мне не под силу». Здравая по своей сути мысль тут же ушла на задний план, так как возникла под давлением обстоятельств — ткнули носом в собственную бестолковость. А инерция мышления вещь неумолимая, через минуту я опять негодовал в душе, когда Дарья, не говоря ни слова, забралась на водительское место и нетерпеливо с раздражением мотнула головой: «ну, чего встал, давай залазь, поехали».

Указанный девушкой бокс действительно оказался ремонтной зоной с ямой и помещениями, оснащёнными для сборки-разборки узлов и агрегатов. Автоген, баллоны с ацетиленом и пропаном, кислородный баллон…

Факел оранжевого пламени после подачи мощного напора кислорода превращается в длинный и узкий клинок, синим прозрачный телом играючи прорезающий металл, оплавляя по краям и испаряя его на острие своей атаки.

Пять минут работы и отбойник лежит на бетонном полу. Назначение этого элемента сродни назначению кенгурятника, предотвратить повреждения кузова при столкновении с крупными живыми объектами, только в нашем случае отбойник располагался не параллельно бамперу, а под углом, имеющим скос на правую сторону, чтобы жертвы отбрасывало прочь с дороги, на обочину. Мощное оружие.

***

Однажды, на моих глазах легковая машина на переходе сбила пешехода: шёл дождь, было темно — часть уличного освещения не работала и скудная иллюминация от дальних фонарей и окон квартир, только ухудшала видимость, всё бликовало. Человек ещё и быстро бежал, причём выскочил на проезжую часть задолго до разметки.

Водитель же, предварительно сбросив скорость уже на самом переходе снова стал разгонятся и ударил беднягу, как только передние колёса проехали зебру.

Скорость была небольшая, в пределах допустимой, но человека как куклу подбросило метра на два и вниз он рухнул мешком костей, я подумал тогда, что он уже мёртвый падал, потому что не пытался сгруппироваться, перевернуться или выставить руку, он даже не издал ни звука.

Водитель, совсем молодой парень, выскочил и пытался поднять его, тянул за воротник бушлата. Кто-то из прохожих резко выкрикнул: «Отпусти, нельзя». Он тут же отпустил и опять схватился за него…

Остановилась машина, стали подбегать пешеходы, у некоторых в руках появились телефоны, в то время мобилы у меня ещё не было, они только-только входили в повседневную жизнь и большинство граждан считали их излишеством и совершенно бестолковой вещью навроде пейджера. К слову сказать, пока значительная часть населения не обзавелась мобильниками, звонить приходилось главным образом на стационарные телефоны, а это было очень дорого.

Так что я остался безучастным свидетелем ДТП, но впечатление от того, что может сотворить с человеком машина было очень сильным. Потом я посчитал какую энергию получил при ударе пострадавший, получилось примерно 50 кДж., примерно, как килограммовая гиря на скорости звука.[1] С тех пор, при проезде пешеходных переходов, заблаговременно снимаю ногу с педали газа и ставлю её на тормоз.

***

Время в ожидании возвращения Лича тянулось долго, нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Мы перекусили, вместе приготовили живец, а вот разговор не клеился, Дарья не отказывалась поговорить, но на попытки завязать беседу она больше пожимала плечами чем отвечала по существу, со своей стороны интереса ко мне она тоже не проявляла, это напомнило мне общение на сайте знакомств.

Вот, как можно завязать беседу с создателем объявления: «Жду любимого мужчину, который не станет врать, предавать и огорчать. Только любить и заботиться. Женатые, зануды, алкоголики, бабники, с биполярным расстройством, тираны, добро пожаловать отсюда! Только серьезные отношения!» Примерно на пятом сообщении я получил: «Мда, очередной озабоченный».

Теперь я почувствовал, что нечто подобное стало закрадываться в голову моей собеседницы и решил оставить это бесполезное занятие. То, что в электронной переписке мне казалось милым и очень смешным, теперь могло оказать опасным, я хорошо помню ярость Дарьи в безобидной ситуации.

Половой диморфизм он не только про черты лица, первичные половые признаки и тембр голоса, это в первую очередь про мышление. Я всегда считал и считаю себя полностью соответствующим требованию: «с хорошим воспитанием и манерами, уверенного в себе (с чувством юмора и интеллектом), без комплексов (сейчас я не об извращениях)». Однако автор забраковала меня по всем пунктам этой заявки: манеры так себе; ни интеллекта, ни юмора. До извращений дело естественно не дошло. Я думаю, что просто всё работает наоборот: вначале должны быть «извращения», а потом придёт черёд и воспитанию, и интеллекту, и юмору с манерами. В общем, тот неудачный опыт «удалённого склеивания» оказался первым и последним – противоестественно всё это, павлиниха вряд ли сможет оценить по интернету красоту оперения своего избранника.

[1] Сравнение не корректное с точки зрения продолжительности удара, но эффектно иллюстрирует масштаб сил и разрушений.

Глава 43

Одним словом, дружбу с Дарьей завязать не удалось. Зарядив арбалет и повесив на шею бинокль, я отправился на исследование окрестностей. Первым делом поднялся на крышу «нашего» бокса. Вид отсюда был самый обычный: собственно, двор за ним пустырь с раздолбанной на украинский манер дорогой — куски относительно ровного асфальта сменяются огромными во всю ширь и глубиною «во всё колесо» ямами. Вдали чернеют лесопосадки.

Уже давно прошёл час, отмеренный нам на ожидание, солнце перевалило зенит и на крыше припекало, спасал лёгкий ветерок дневным бризом, дувший в сторону чёрных кластеров. Меня разморило, мысли текли вяло, в попытках расшевелить самого себя, задумываясь о коварстве и кознях моих попутчиков, я неожиданно получил отпор со стороны Альтер Эго. «Другой Я» возмутился детскими обидами готовыми перерасти в открытую фронду: «Кому ты решил оппонировать? Из тебя карбонарий как из говна пуля – завалишь всё мероприятие. Лучше перестань к чужим бабам клинья подбивать, Идиота Кусок. А если захотелось «Любви большой и чистой» раздобудь себе голубое трико и натянув сверху красные трусы сможешь бегать по кластерам, спасать красавиц и купаться в лучах славы и обожания». Чёрт, а ведь верно может и нет никакой предвзятости ко мне и тем более заговора, а всё дело в банальном спермотоксикозе и достаточно просто зайти в аптеку, брома попить? Хватит, надо заканчивать копить обиды сбраживаемые в раздражительность и злобу.

Погоню я заметил издалека, как только они вышли из-под защиты деревьев в полутора километрах от моего наблюдательного пункта. Три человека, издали сложно разглядеть вооружение, но все что-то несут за плечами. Где-то в глубине заворочалось известное уже чувство опасности, пока в форме неясной тревоги.

Я поспешил вниз, предупредить Дарью. Та находилась в нашем бусе, успокаивала, гладя по голове, стонущую и пытавшуюся подняться Ольгу. Я сообщил о своём открытии, и девушка сменила тактику. Теперь она не успокаивала подругу, а наоборот пыталась привести в чувство, растирая щёки, пощипывая мочки ушей. Попросила меня подать бутылку с водой и набрав её в горсть умыла девушке лоб, и глаза. Ольга пришла в себя, посмотрела на нас ещё мутным взглядом, тряхнула головой, поморщилась и сиплым голосом сообщила о приближающихся людях. Выслушав доклад о положении дел выдала неутешительный прогноз:

— Раз в округе других объектов нет, то сюда они точно зайдут, попытаются раздобыть транспорт. Нас они не обнаружат, а вот машину нашу точно. Приближения Лича я не ощущаю, поэтому готовим засаду — самим придётся отбиваться. Дарья держит ментальную защиту и наводит морок невидимости. Хват, найди брезент, плёнку или что другое, укрыть машину, чтобы не так в глаза бросалась, ворота не закрывать. Ты, — она кивнула на Дарью, — найди в кузове мину, их Лич всегда возит в избытке, положи сзади буса так, чтобы её прикрывал брезент или чем там Хват укроет. Электронику на мине не включай, только провода.

— А ты, — теперь уже кивок мне, — сядешь там, где Дарья укажет, так чтобы и осколками не зацепило, и чтобы оставался под её прикрытием. Бьёшь первым и валишь последнего, третьего. Первого успокоит мина, второго может зацепит или контузит, но наверняка ошеломит, а вот третий скорее всего не пострадает. Всё работаем!

Засаду приготовили оперативно. Чёрной плёнки нашёл в избытке, это не брезент и не белая плёнка, которые всегда в хозяйстве востребованы. А вот чёрная, не котируется у трудящихся и такую халяву домой тащить просто «в лом».

После того как всё было установлено и я занял свою позицию, прошло ещё довольно много времени. До чего же муторное дело это ожидание. Но вот в проём ангара заглянул один из противников. Сразу же отпрянул, чтобы вновь заскочить, замерев в полуприседе.

Парень делал всё заученными движениями вяло, без огонька. Не встретив опасности бросил за спину обычное «чисто» и опустил автомат. Следом за первым рейдером, отправившимся к спрятанному электробусу, в ангар зашли двое других, оба остались у входа лишь сместившись в сторону, чтобы не маячить в свете открытых ворот. У одного за спиной огромная снайперская винтовка у другого вьюк для переноски пары «шмелей». Надо полагать группа уже обошла часть ангаров, и парни ничего кроме тракторов и грузовиков не нашли, а наш замаскированный бус очертаниями похож на обычную буханку.

До начала схватки остаются мгновения, а в мозгу крутится песенка из детского мультфильма: «сейчас прольётся чья-то кроооовь, сейчаас, сейчааас». Ничего нет, сознание пусто, только эта мелодия и стишок в одну строчку.

Первый боец вошёл в зону поражения, которую мы оговорили для подрыва мины, надо стрелять, это сигнал Дарье. Первоначально выбрал парня, что стоял дальше от меня, но потом здраво рассудил — если огнемётчик со шмелями выскочит, то всех нас здесь и похоронит. Дистанция десять метров, попал куда и прицеливался — в шею.

В следующую секунду произошло сразу несколько событий практически одновременно. Грохнул фугас, на невероятно высокой ноте взвыло моё чувство опасности и ноги сами, на рефлексах, отправили тело в прыжок прочь из укрытия. Раненный мною противник ещё только заваливается на спину с пробитой шеей, а стоявший рядом с ним боец уже исчез — растворился в воздухе.

Вторая секунда: я врезаюсь в бетонный пол. Удар вышел крайне болезненным — по какой-то причине я не сумел сгруппироваться чтобы, упавши на вытянутые руки, перекатиться гася энергию падения, вместо этого шлёпнулся на пол куском сырого мяса. Тут же грохнуло ещё раз, очень близко, похоже вообще в том месте где я только что сидел в засаде, острая боль в ушах, и я перестал что-либо слышать, только вой одной протяжной ноты в голове. Ударная волна протащила тело по полу, и я остался лежать не в силах пошевелиться.

Звон в ушах, серый пол перед глазами и полный паралич. Страха не было, одно недоумение — чёрт побери, что же случилось? Тянулось это, как мне показалось, очень долго я предпринял, наверное, тысячу попыток пошевелиться, и вот тысяча первая оказалась удачной — меня отпустило. Дёрнувшись я тут же снова замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Чувство опасности молчит, звуков громе звона я не слышу, потрогал уши — кровь из обоих. Нашёл глазами арбалет — всё, нет у меня больше арбалета, композитные плечи сломаны, раскололись сразу в нескольких местах. Теперь только трофейный револьвер. На правой ноге нет кроссовка и болит страшно. Стопа вывернута под неестественным углом. До момента пока я не видел характер повреждения, боль существовала где-то на заднем плане, главное было: "где противник, враг?", но после того как обратил внимание на свою ногу, то ни о чём другом думать не мог. Боль накатывает волнами в такт ударам сердца, иногда очередной приступ длится дольше и тогда из груди непроизвольно вырывается стон, словно пар из перегретого котла. Через какое-то время терпеть становится невмоготу, и я начинаю раскачиваться на полу пытаясь «укачать», утихомирить боль.

Чьи-то руки удерживают меня за плечи, резкий острый прострел в ноге отдаёт вспышкой в глазах, как говорят: «искры из глаз». Кажется, что на секунду теряю сознание, но тут же прихожу в себя. Рядом Дарья, вот она лежит метрах в трёх-четырёх от меня, упавши навзничь, вот поднимается с пола и что-то говорит в мой адрес, выражение лица не оставляет сомнений — сыплет ругательствами. Это она пыталась меня удержать за плечи и отлетела в сторону, пока Лич вправлял повреждённый сустав, и я непроизвольно отбросил девушку вложив энергию дара. Сам костоправ сидит на корточках у меня в ногах, смотрит - как это он взял в последнее время — совершенно без эмоций, оценивающе.

Дальше последовало стандартное для Улья лечение — ударная доза живца. Мне даже никто не стал колоть обезболивающее, Лич наложил фиксирующую повязку до самого колена, принёс черенок от лопаты и жестами показал, что нужно подниматься и ковылять к нашему новому транспортному средству. Ну хоть работать не заставили и на том спасибо.

В новом электромобиле все ряды сидений были на месте. Боковая дверь сдвинута, на заднем диване сидит Ольга. Увидела меня, поприветствовала улыбкой и жестом «виктория». Я завалился на средний ряд кресел и спросил у сенса, нет ли у неё ещё дозы спека. Вопрос чисто риторический, кто же разорится ради временного партнёра, хорошо, что ответ услышать не могу, но спустя секунду вздрогнул — в бедре кольнуло, и я успел увидеть опускающийся поршень шприца. В глазах сразу всё поплыло, и сам я превратился в туман, невесомый всемогущий всё знающий туман, боль растаяла, а я узрел суть вещей и с жаром устремился в эту бездну открытий, пронзая собой неведомое, лопающимися плёнками отмечая покорение нового знания: «Ещё, ещё, больше, больше…».

Глава 44

Пробуждение было тихим и спокойным, в теле полная опустошённость, мышцы так расслаблены, что не могу сжать кулак — пальцы в фигуру складываются, а сжать не получается, с детства не помню таких ощущений. Главное нет боли и звон исчез, я слышу. Правда вокруг ни звука, но я слышу эту тишину. Однако, центральное ощущение, это нестерпимое требование организма немедленно посетить уборную.

Огляделся: я в нашем бусе - на полу, средний ряд кресел удалён, лежу на его месте. Да, под головой подушка, и укрыт шерстяным одеялом, но чёрт побери, где все? Внутри опять зашевелилось давешнее недовольство, и я поспешил задавить это мерзкое отравляющее душу чувство. В схватке с врагом мне пришли на помощь, помогли с вывихнутой ногой, и даже поделились спеком. «Это всё из-за того, что ты им нужен, до поры», — внутренний голос развеял благостное настроение.

Да, надо завязывать с этим. Не откладывая, самым первым делом нужно объясниться с Личем, вот только доберусь до уборной.

Нога туго забинтована, наложена шина. Ожидал, что появится боль, как только встану и кровь прильёт к повреждённым отёкшим тканям, но нет — терпимо. Выбравшись из машины оказался посреди гаража: ворота опущены и скудное освещение обеспечивает открытая межкомнатная дверь, за которой что-то вроде хозяйственного блока. То, что это не предприятие, а жилой дом сразу понятно — очень чисто, безукоризненно белый кафель, огромные окна обеспечивают прекрасное освещение. Явно обитал здесь человек хозяйственный, из многочисленного оборудования смог опознать только стиральную машину, ультразвуковую мойку, и газовый котёл отопления. Уборная тоже сделана «по-богатому», лишь синее пластиковое ведро с водой портит дизайн в стиле «Хай-тек» - без электричества техника не работает, даже в бачке унитаза нет воды, рулит старое доброе ведро.

Ну что же, можно приступать к поискам остальных членов команды, вот только прыгать на одной ноге не очень-то удобно. Вооружившись в гараже шваброй в качестве эрзац-костыля, я отправился на поиски.

Лестница на второй этаж из двух маршей советского образца, затем широкий коридор, тоже совсем не по последней моде.

Наша экспедиция в полном составе обнаружились в небольшой гостиной. В центре столик заставленный различными закусками. Похоже, что они меня ждали, никто не сидел «спиной ко мне», а Ольга ещё и улыбалась, как бы говоря: «ну, конечно, я отслеживала твоё приближение». Я поспешил захватить инициативу:

— Всем доброго утра! Ольга, спасибо огромное за анестезию! Тебя, кстати, совсем не узнать, хотелось бы и мне так быстро восстановиться.

Ответил мне Лич:

— Восстановишься, может даже быстрее. Мы здесь немного задержимся, отдохнём — не дело, когда половина команды инвалиды.

— Отдых, это очень даже хорошо, тем более у меня серьёзный разговор, надо разобраться с проблемой.

Дарья хмыкнула, не отрываясь от планшета, где судя по всему гоняла беспилотник, то ли из интереса, то ли давая возможность расслабиться подруге. Ольга с интересом разглядывала меня, а Лич с видимым безразличием предложил:

— Присаживайся, вот в термосе специально для тебя горячий кофе, хотя если хочешь, можешь сделать свежий, на кухне через генератор работает варочная панель.

Жажда справедливости, безусловно благородное чувство, но организм, почуяв близость еды, потребовал немедленного завтрака издав моим собственным желудком прямо-таки вой, протяжно-заунывный и очень громкий. Присутствующие деликатно промолчали, лишь Дарья, так и не прерывая своего полёта, выдала отвлечённое:

— Пусть ярость благородная вскипает как волна![1]

Выпад все оставили без внимания. Я налил кофе, закинул в рот кусочек козьего сыра и собравшись с мыслями приступил к обличению:

— Начало нашего путешествия вышло несколько сумбурным и это, пожалуй, первая подходящая пауза выяснить отношения между нами. Никто не станет спорить, что инициатива отправиться за белым жемчугом моя, следовательно, я имею право реализовывать свой план похода и все действия во время нашего совместного мероприятия должны если не согласовываться со мной, то по крайне мере я должен знать, что происходит: куда мы движемся, зачем, кто те люди, которые присоединяются к нашей компании. Замалчивания, утаивания, это такие же недружественные действия, как и преследование, от которого мы так долго отрывались. Всё это вызывает в ответ раздражение, которое отравляет пребывание в общей компании и вызывает опасения за итог всей операции. Делёж возможных трофеев в такой психологической обстановке может вызвать ненужные эксцессы.

Прежде чем ответить Лич поморщился и речь его впервые была полна неприязни и ядовитого сарказма:

— У классиков есть хороший момент про «ключ от квартиры где деньги лежат». Не буду говорить за наших дам, но ты, Хват, и ста метров не смог бы пройти по Черноте, а мы проехали километры, это первое. Второе, с какой стати я должен дарить тебе информацию о человеке, который может провести транспорт через мёртвую зону, и о месте где я «поднимаю» бус? Ну и в-третьих, чего ради, мне раз за разом вытаскивать из задницы иммунного с раздутым самомнением и способностями на зачаточном уровне?

Несмотря на давление более авторитетного, матёрого иммунного я не желал отступать:

— Какой из этого следует вывод? Разбегаемся, или решаем проблему здесь и сейчас? Все твои претензии мимо, я не претендую на секреты и признаю твоё лидерство в вопросах выживания. Но я требую прозрачности, если я задаю вопрос: «где мы?», то желаю получить на него не минуту молчания, а ответ. Если это не моё дело, то значит и ответ должен быть: «не твоё дело». Если это по делу, то о-кей, если нет, то это повод выстрелить первым при дележе добычи. Неужели это не понятно? А если понятно, то тогда становится очевидным исход путешествия.

— Ты не совсем правильно оцениваешь ситуацию. Например, как ты полагаешь, как всё было в недавнем бою?

Я пожал плечами:

— Первого мина, второго я нейтрализовал, с третьим не знаю, ты, наверное, подоспел. Но это не суть.

— Почти всё так. Я знал всех троих. Первый неплохой сенс, но не ему с Дарьей тягаться. И ты прав, он умер мгновенно. Тот которого ты подстрелил, звали Красный: из старожилов, «каменной кожей» обладал, дар распространённый, но он мог на долгие десять минут становиться неуязвимым. Повезло, что ты именно его продырявил, не позволил мобилизоваться, а так бы он всех разделал. Я едва не опоздал, в самый последний момент…, он уже на улице был, стрела насквозь прошла, а с дыркой в теле Дар не работает, но ему только раны живцом залить, да залепить хоть скотчем. В общем должен был прийти в норму, даже «шмели» не трогал, сбросил их на землю… Третий, слабенький клокстоппер и не плохой станнер — мог обездвиживать жертву. Этот просто попытался удрать, но кто ж его снайпера с крупным калибром отпустит.

Лич говорил без всякой иронии и бахвальства, просто излагал как было.

— Я для чего всё это? Схватки как с заражёнными, так и с иммунными выигрывает тот, у кого Дар боевитее и лучше развит, иногда даже везение не помогает. Вы трое поймали в засаду тоже троих, и повезло вам здорово - рисунок боя пошёл по вашему сценарию, но, даже имея такие козыри, вы бы проиграли, силы не сопоставимы, там все трое бойцы тёртые. Тот, последний, если бы он вместо того чтобы разорвать дистанцию и выйти из боя, вначале к тебе рванул, то на одного, среди нас стало бы меньше. Думаю, он на Красного понадеялся, тот всегда выручал, но тут не вышло. Везение тому виной или их долгий марш по мёртвому кластеру — не знаю. Ольга с Дарьей высокопрофессиональные спецы узкого не боевого профиля к ним вопросов и быть не может, а вот себе вопрос задать ты должен: как так получилось, что тебя вырубили первого и единственного из команды?

Он сделал паузу, прошла минута — все молчали.

— Теперь о поведении. Здесь также, всё просто. Профессиональные команды, выходящие на кластеры, обычно имеют ровный состав где у каждого своя функция. Когда каждый на своём месте, то подобных вопросов не возникает, ты заметил, что с девушками у меня всё ровно? Я рейдер, а не нянька. Если кто-то желает стать капитаном, пусть становится им, но сделать это надо было прежде чем собираться в поход. Процесс становления очень долгий и вот так вдруг, без опыта, без закалённого Дара, не то что других людей водить, самостоятельно далеко удалятся от стаба не стоит. Популярно?

В течение всего монолога Лич не отрываясь смотрел мне в глаза, я не сдавался:

— Весьма. Не стоило идти к Алмазу - рано, ну и говорлив он больно. Но жребий брошен, мы на маршруте: ты ведёшь группу, а я не могу найти своё место и веду себя инфантильно — капризничаю и хочу, чтобы все меня слушались. Так?

В ответ собеседник развёл руками, даже Дарья оторвалась от своего занятия и тоже смотрела на меня.

— Очень хорошо! — я лихорадочно подбирал правильные слова.

Теперь у меня есть понимание ситуации. Дело за малым, нарисовать свою картину текущего момента и постараться максимально ярко и точно перенести этот образ в головы моих компаньонов. Основной посыл — я первый в очереди и никому не позволю оттереть меня в сторону. В прежней жизни не единожды наблюдал взрослых дядек, попавших в подобную житейскую ловушку: сорок лет — лимит времени на становление, развитие и «выход в люди» исчерпан, дерзкая молодежь не просто оттирает, наступая на пятки, а обгоняет, со свистом проносясь мимо, опрокидывая в грязь лицом. У большинства в этом возрасте уже пониженный гормональный фон, лишний вес, одышка. С таким набором остаётся только глотать пыль и слёзы. Это не инфантильность — это её последствия. Человек, как правило, уже понимает, что что-то пошло не так, но сделать ничего не может, боится или не хочет — запал иссяк.

— Надо заслужить место в команде? Согласен полностью. Вопрос — кому? Дарье с Ольгой? Не думаю, они основа команды, с их поиска я начал подготовку к походу. Мне? Думаю, подобное утверждение вообще лишено смысла. Оригинальный план, определение цели, это суть всей операции, это и есть Я. Ну и последняя кандидатура на должность соискателя очевидна.

У меня не было намерений принуждать противника к оправданиям — не такой это человек, его не заставишь. Не было здесь и проявления строптивости, скорее это демонстрация независимости. Я желал одного — избавиться от ощущения собственной неполноценности, заткнуть этот мерзкий внутренний голос, постоянно подбивающий меня фрондировать в мелочах, выставляя самого себя в дурацком свете.

Лич на мой выпад отреагировал спокойно. Я и не ожидал какой-то бурной реакции, но приготовился к чему-то провокационному в стиле «ну давай командир, командуй». Однако, оппонент неожиданно закрыл тему:

— Ну что же, обмен мнениями состоялся, теперь, надеюсь, всё пойдёт ровно.

Слова он сопроводил пантомимой, адресованной мне — высоко поднятые брови, ладони разведённые в жесте ожидания чего-либо: «ещё что-то хотите предъявить?»

Я ответил тем же — энергичное мотание головы, опускание век и пожимание плечами: «нет, нет, спасибо, я вполне удовлетворён».

Лич как ни в чём не бывало продолжил разговор теперь уже о насущных делах:

— Предлагаю задержаться в этом доме на пару дней, здесь индивидуальная система водоснабжения и гелиоколлектор. Мощности генератора хватит: можно будет принять ванну и запустить стиралку.

[1] Из песни «Священная война» (сл. В.Лебедева-Кумача)

Глава 45

Ещё некоторое время шёл вялый разговор о наших житейских делах. Оживление возникло при обсуждении дальнейшего маршрута, я лишь задал общую цель — выйти на известную мне трассу и проехать определённое расстояние. Информацию о кластерах в конце пути, скорости их перезагрузки решил придержать — проницательному человеку этого может оказаться вполне достаточно.

К концу следующего дня, я уже мог опираться на пострадавшую ногу, и чувствовал, что завтра вполне смогу обойтись без дополнительной опоры в виде уже не костыля, а обычной палки. Ольга тоже почти полностью оправилась после ранения, передвигалась вполне уверенно, но резко бледнеющее лицо и крупные капли пота на лбу говорили о накатывающих время от времени приступах боли.

Утром третьего дня мы наконец продолжили путешествие. Формально ничего не поменялось, Лич по-прежнему задавал тон, но теперь это меня не задевало. Дьявол кроется в деталях, раньше именно нюансы вызывали раздражение и мою неадекватную реакцию. Складывалось впечатление, что Лич намеренно меня провоцировал, устраивая проверку, эдакий стресс-тест на эмоциональную устойчивость. Я невольно улыбнулся, вспомнив «бородатый» анекдот: «Петя всю жизнь считал себя пофигистом, пока ему не объяснили, что это называется — высокая стрессоустойчивость».

Мы ехали уже не менее четверти часа и за это время никто не издал ни звука. В отличии от боевых рейдов с ребятами Катрана, когда музыка не возбраняется и даже помогает скрасить ожидание или снять напряжение, аудиосистема нашего электробуса всегда была выключена. Оно и понятно — нельзя шуметь это и нас выдаёт и маскирует потенциально опасные звуки. Скрипучий голос Ольги заставил вздрогнуть:

— На тринадцать часов в километре примерно.

Водитель тут же, сбросив скорость, свернул с дороги — обычного пригородного шоссе обсаженного высоченными тополями и оборудованного гравийной обочиной. В моём старом мире я бы посчитал что мы на подъезде к какому-то областному центру — всё ухожено, но не шибко богато. Однако, сплетаемый Стиксом узор затейлив, и впереди может быть всё что угодно: хоть чистое поле, хоть мегаполис.

Остановились возле тополей, стволы, не менее метра в обхвате, колоннадой уходили далеко вперёд и для наблюдателя проезжая часть доступна лишь в небольшом секторе обозрения, всё что от него под острым углом, скрыто сплошной непроницаемой стеной. А «тринадцать часов и километр впереди» это как раз то что надо, мы надёжно укрыты перекрывающими друг друга деревьями.

Лич из машины выбрался первым, мы тоже не заставили себя ждать. Оптические приборы оказались у всех кроме меня: Дарья с Ольгой передавали друг другу бинокль; Лич подкручивал увеличение на прицеле своего элегантного автомата. Я же невооружённым глазом на удалении в километр смог разглядеть только какие-то строения, даже этажность не получилось определить.

— Ну что же Хват, пришло и твоё время.

У меня в руках оказался автомат. После секундного замешательства я приник к прицелу и… ничего не увидел. Потребовалось не меньше минуты чтобы приноровиться и поймать цель объективом — маленькое поле зрения, а также отсутствие резинки наглазника требуют определённой сноровки.

Пока я возился с прицелом, вернулся Лич, на плечах притащив здоровенную треногу с установленном на ней агрегатом неизвестного назначения. Хотя назначение — оружие — угадывалось по характерному отверстию с одной стороны полутораметровой прямоугольной коробки, судя по всему оружие имеет одинаковый форм-фактор во всех вселенных мультиверсума.

— Давай сюда, — он сделал приглашающее движение рукой, — держи за ручки смотри на монитор и лови цель курсором, под левым большим пальцем тугая клавиша, это захват цели, под правым — спуск, он очень лёгкий, осторожно с ним. Я пока схожу за коробом боепитания.

Такой стрелковый комплекс я видел впервые, рукояти управления располагались в торце короба как у пулемёта системы Максима, только здесь, с более широкой казённой частью, не было нужды при стрельбе принимать позу боксёра известную по фильмам о гражданской войне. Сверху казённика имелся монитор в походном положении также, как и рукояти управления складывающийся заподлицо с гладкой поверхностью корпуса.

На развёрнутом мониторе была выведена картинка, транслируемая сенсорами с переднего торца коробки, на котором я, ещё только увидев это чудо техники, разглядел дульный срез. Система наведения сложная в технологическом плане, оказалась понятной и простой в применении: надавливая на переднюю часть клавиши я приближаю изображение на мониторе, надавливаю на заднюю часть — отодвигаю. На дистанции в километр поле зрения на экране было никак не меньше десяти метров.

Я легко навёлся на интересующие меня строения и испытал состояние близкое к шоку, разглядев то создание, которое Ольга «засекла» своим даром.

Существо сидело на крыше пятиэтажного дома, на самом краю, наполовину свесившись вниз. Судя по застывшей и напряженной позе тварь устроила засаду и караулила выход одного из подъездов.

Чёрное тело хорошо выделялось на светлом фоне стены, наведя прицельный оранжевый маркер на загривок, туда, где обычно располагается споровый мешок, я медленно надавил на спуск и… ничего не произошло. Я оторвался от монитора ища глазами владельца этого удивительного агрегата. Лич как раз подошёл с небольшой пластиковой коробкой, которую снизу со щелчком и присоединил – «ну вот теперь порядок». Я вновь вернулся к изображению на экране, но курсор сбился и мне потребовалась секунда, чтобы вернуть оранжевую точку на своё место. И именно в этот момент картинка ожила, всё закрутилось.

Из подъезда вышел человек, я даже не успел рассмотреть его, только силуэт отметился в сознании. Тварь махнула невероятно удлинившейся лапой, точнее сложно передать: то ли лапа удлинилась, то ли вся она растянулась так, что, оставаясь задними лапами на парапете крыши, когтями передней смахнула голову стоявшему на крыльце человеку. Мгновение и задние лапы уже на земле, а одну переднюю она запустила внутрь подъезда и словно кошка, пытается закогтить кого-то на ощупь.

— Ну, ну, что же ты…, стреляй — Лич полушёпотом с каким-то отчаянием в голосе возвращает меня в реальность.

Оцепенение, нахлынувшее на меня при виде фантастической твари, проходит и я снова жму на спуск. С резким «ффвых» вылетел первый снаряд и через долю секунды второй. Я отпускаю гашетку.

Скорость у выпущенных зарядов оказалась приличной, секунда и первый выстрел разносит монстру левый бок, но второй уже не находит цель. Казалось жертва обречена, но не тут-то было, рывок вправо, крик Лича: «Ну, уйдёт, уйдёт же…», тварь вытягивается в струну по направлению к правому краю дома, силуэт размывается. Неожиданно приходит осознание как она двигается: выбрасывает себя в нужную сторону цепляется и ещё с большей скоростью подтягивает тело на новое место. Я выпускаю снаряд за снарядом по углу дома, за которым ей удаётся-таки скрыться, правда в частично разобранном состоянии. Было отчётливо видно, как от заражённого летят куски разрываемой плоти, а одна из конечностей, отстреленная, бешено вращаясь, подлетела высоко вверх.

— Быстрее за ним, надо добить. Хват, пулемёт с собой в салон, дверь блокируй открытой и будь готов.

Лич раздавал команды, уверенно, нисколько не сомневаясь в их исполнении. Все метнулись к электромобилю. Под нагрузкой голеностоп отозвался утихнувшей было болью, Ольга тоже заметно побледнела, но сумела добежать в энергичном спринтерском темпе.

Рванули с прокруткой передних, менее нагруженных колёс, и через несколько секунд были возле нужных нам пятиэтажек.

— За домом в ста, ста двадцати метрах, — выдала целеуказание Ольга, — еле живой…, на грани, но если не добить, то регенерирует.

— Хват?

Я и забыл, что тоже могу быть полезным в вопросах сенсорики, но я ничего не чувствовал, угрозы нам не было, что и озвучил:

— Ровно, ничего не ощущаю.

Мы уже промахнули дом, возле которого разворачивалась бойня, и Ольга дала уточнение:

— Забор бетонный, за секцией с граффити «DEE…»

Наш водитель направил машину к воротам, распахнутым невдалеке от нужной нам секции. Там он остановился таким образом, чтобы мне из раскрытой боковой двери открывался обзор опасного места. Бросив: «страхуй», — Лич вылез наружу и отправился с изготовленным к стрельбе автоматом на добивание заражённого.

Шёл он, приближаясь к цели по широкой дуге, чтобы самому не попасть на линию огня. Мне ничего не было видно, заросли крапивы надёжно укрывали раненного монстра. Не доходя до цели пару десятком метров, стоя на асфальте парковки, Лич выпустил короткую очередь по невидимой мне цели. В ответ заросли вскипели и по направлению к человеку метнулась волна качающейся травы, я надавил на гашетку. Четыре выстрела с упреждением в метр и всё снова замерло, до Лича твари оставалось ещё порядком.

— Всё, готов, — подвела итог Ольга, — пойдёмте смотреть кто это такой прыткий.

Зверю крепко досталось: один из моих последних выстрелов пришёлся по корпусу в район самого первого попадания и фактически разорвал тело на две части; задняя нога оторвана в районе коленного сустава. Пули Лича практически полностью разворотили огромную голову с пастью в два ряда зубов и толстыми чешуйками костяной брони. Часть чешуи была оторвана, но сквозных пробитий я не заметил. Особенно впечатлили когти, длинные и очень тонкие, с кривизной, обеспечивающей не захват и удержание, а в большей степени рез — четыре маленькие сабли и один, противопоставленный им серп.

— Ну вот, Хват, примерно так выглядит охота на элиту: расход безумно дорогих ресурсов с сомнительной выгодой. По размеру эта, — он мотнул головой на поверженного врага, — вообще может оказаться рубером. Не стой. Ты её уделал, ты и вынимай трофеи. И поторопись, надо глянуть, кого это она там поджидала.

Сразу вскрыть мешок заражённого не получилось, пришлось дважды ударить по ножу рукоятью револьвера, прежде чем удалось располовинить нарост. В качестве награды нам досталась всего одна жемчужина, чёрная, и семь горошин. Те полтора десятка споранов, что также вытащил из серой массы, заслуживающим внимание трофеем я уже не считал.

— Патронов настреляли, горошин на двести пятьдесят минимум, примерно столько и подняли, может даже в убыток сработали.

С этими словами Лич протянул руку в жесте не оставляющим места для иного толкования нежели: «ну давай сюда, что там у тебя». Отдал молча, мне не жалко. Я завалил Элиту! Пусть из чужого оружия и не в одиночку, но чёрт побери, это уровень!

К месту расправы над людьми ехали не торопясь. Лич давал наставления по итогам стрельбы:

— Нужно было сразу метить в голову или в основание шеи, первым выстрелом необходимо так зацепить, что если не наглухо, то хотя бы лишить значительной части функционала. Но в целом получилось хорошо: заднюю лапу отстрелил, переднюю зацепил серьёзно. По такой быстрой твари это хороший результат. Дар задействовал?

— Не знаю, даже не понял. Из первых двух выстрелов, попал только первым, потом ещё четыре выстрела, из них два мимо. Результат получается одинаковый по движущейся и неподвижной мишени. Может и задействовал Уменье, — я пожал плечами.

— По разделу добычи тоже молодец. Иногда молодые поднимают волну, что, дескать, несправедливо. Что по этому поводу думаешь?

В ответ я вновь пожал плечами: «Не знаю, без претензий».

— Ствол уникальный, бэ-ка вообще только из-под ксера, минимум, пятьдесят горошин штука. Поэтому основная добыча мне, потом сенс и контрсенс, и только потом исполнитель — в конце списка. Сейчас посмотрим, что там за команда под раздачу попала, и тогда поделим трофеи. Наверняка трейсеры, им здесь раздолье: стабы далеко, много быстрых кластеров, заражённые всегда в движении.

Трейсеров было двое — снайперская пара. Тот, которому отрезало голову, так и лежал на ступенях крыльца. Головы нигде не было видно, а Лич сказал, что видел, как тварь закинула её себе в пасть, я этого не заметил, настолько всё было молниеносно. Второй боец пытался увернуться от лапы, пытавшейся его нашарить, и несколько раз ему это удавалось, на лестничной клетке первого этажа везде были видны борозды от страшных когтей: железные прутья поручня лестничного марша измельченными макаронинами валялись на полу; в бороздах на бетоне стен, пола, потолка блестел металл — продрано до самой арматуры. Парню не хватило всего ничего, когти его схватили и тут же разжались, когда мои снаряды стали рвать тварь.

Хабар, добычу, нёс тот что погиб первым — три разнокалиберные железные банки. Пара процветала: полсотни жемчужин, из них девять красные, несколько сотен гороха и споранов без счёта.

Делил Лич. Я не возражал, после «выяснения отношений» в моей душе всё улеглось, я чувствовал уверенность в своих силах. Да я слаб, но у меня есть воля, чтобы не прогибаться, и никакая сила меня не сдвинет с занимаемого места, разве что мой труп за ноги оттащат в сторону.

Мне досталась одна чёрная жемчужина, два десятка гороха и споранов без счёта. Девушкам — чёрная и красная, весь оставшийся горох. Соответственно все остальные жемчужины, Лич забрал себе. Не сказать, что поделил поровну, но точно по справедливости — так как он её понимает.

Свою жемчужину я сразу забросил в рот, а Ольга, спрятав чёрную, красную заставила принять Дарью.

Погибших не хоронили, здесь это не принято, просто перетащили одно тело в подъезд и всё.

Мы продолжили движение. Ехали молча. Дважды Ольга просила остановиться, причём второй раз я даже мог видеть причину остановки — мимо нас метрах в пятидесяти протопали несколько развитых заражённых, а на некотором удалении от них ещё одна такая же группа: «Стая мигрирует», — понял я. По напряженной позе Дарьи было видно, что она работает со своим Уменьем — маскирует нас. То, что ей далось это нелегко стало ясно, когда Ольга потребовала привал до завтрашнего дня. Как и при дележе добычи никто не возражал.

Вновь остановились в частном доме, наверное, это у нашего предводителя что-то личное. На обед тоже всё как обычно, сухая не издающая сильных запахов еда: овощи, фрукты, сыр, хозяйские закатки из подвала. Из горячего: чай, кофе и запаренная овсянка для Ольги. Мне подобная диета осточертела, но Лич был непреклонен:

— Колбаса в частности и мясо вообще издают сильный запах не только в момент приготовления и употребления, но и после — от тела шмонит специфически. Даже я могу определить, ел человек недавно что-то мясное или нет.

Сошлись на том, что можно ещё сварить рис или макароны, они в отличии от гречки или даже картошки запаха не издают совсем. Я остановился на рисе, сваренный без соли он хорош с маринованными грибами. Дарья, а потом и сам Лич присоединились и высоко оценили подобную комбинацию — вкусно и запаха нет.

Глава 46

Я проснулся рано, ещё было темно. Обильный обед ставший и ужином, порция живца, горох и ранее проглоченная жемчужина настраивали на оптимистичный лад — всё идёт по плану. Чёрт с ним с лидерством — ну не сумел бы я вчерашнюю ситуацию разрулить так, как это смог сделать Лич.

Вот закончится поход и тоже буду как он… А что, собственно, такое «Он»? Суперзрение, заявленное как одна из способностей, нам ещё ни разу не понадобилась. И вообще, ни одна из его способностей не понадобилась, я даже не узнал какие-таки дополнительные умения у него есть. Да, странный тип, очень странный. Тот бой на мехдворе… Если действительно Красный выжил после моей стрелы, то выходит, что это Лич его добил, а потом разделался с тем третьим, который может останавливать время и парализовывать врагов? Разделался и даже ничего не рассказал, а у меня всё повыспросил. Вот и вывод: быть как Лич, это значит, во-первых, не болтать, во-вторых, не стеснятся льстить, пытаясь разузнать о пределах чужого Уменья. Это как ловко всё он вчера провернул: дал пострелять из фантастической пушки и ненароком поинтересовался о применении дара. А самое главное это, в-третьих, — провокация лучший способ узнать человека. Всё то первое время, до «откровенного» разговора, он обострял наши отношения, даже вчера при дележе добычи, он намеренно меня обделил, тот же стресс-тест. Да, он гад такой, вертит мной как хочет, манипулятор…

Разгорячённый подобными мыслями я уже не мог заставить себя лежать, энергия бурлила и требовала выхода. До рассвета ещё не менее часа, готовить завтрак лучше при свете, а включать искусственное освещение не стоит — светомаскировка. Я отправился в гараж, там окон нет и двери плотные.

Вчера у погибших трейсеров я забрал всё оружие, Лич не возражал, девушки тоже не выказывали претензий. «Вал», «Винторез» и под сотню бронебойных патронов к ним, но главным калибром у парней был 12,7. Тяжеленная булл-пап винтовка с огромным глушителем, мощной оптикой и ручным механизмом перезаряжания. К ней три полных магазина по пять патронов в каждом.

Для умелого стрелка этого вполне достаточно: работая по принципу «один выстрел — один трофей», можно настрелять добычи на год безбедного существования. Но я никогда не обучался снайперскому ремеслу, мне этого запаса даже «на пристреляться» может не хватить. Тем более одному. У парней дальномер, мощная зрительная труба: один стреляет, другой определяет скорость цели, силу ветра, выдаёт поправки. Вдвоём можно безопасно «провесить» сектор обстрела указателями силы ветра. Но найти партнёра и в прежнем мире было не просто, если не кидалово, так обычное разгильдяйство губят совместный бизнес не хуже вчерашнего элитника. В придачу и оборудование корректировщика пришлось выбросить — всё разбито в хлам. «Вал» с колиматорным прицелом, наверное, лучший выбор на текущий момент. Вот вернёмся, тогда и поэкспериментирую с «тяжелой артиллерией».

Перебирая оружие, пересчитывая патроны и прикидывая сколько можно выручить на продаже трофеев, сделал очередное открытие — находиться в компании умелых и опытных иммунных прибыльное и относительно безопасное дело. Свой предыдущий «Винторез», причём без боекомплекта, заполучил рискуя жизнью, причём рискуя дважды. Первоклассное оборудование, фантастические возможности лидеров и твоё обычное рядовое участие гарантирует безбедную жизнь, главное это попасть «в обойму». Это как устроиться на работу в Газпром — подставляй карманы.

Ну что же, если от моих умений и экипировки пользы пока никакой, то буду стараться быть хоть в чём-то полезным, пойду попробую приготовить завтрак на всю нашу бригаду.

На улице начинался рассвет. Пока в гараже бутилированной водой промывал овощи, на кухне уже стало достаточно светло чтобы нарубить салат, нарезать бутербродов и вскипятить на газовой горелке воду для утреннего туалета.

Прогиб не прогиб, но признательный кивок и улыбка Ольги показались вполне приемлемой платой за общественно полезную нагрузку, которая вовсе не в тягость, а наоборот отвлекает от вредных мыслей. Благо, что посуду в этом мире мыть не нужно, оставил как есть и «всех делов» — перезагрузка всё утилизирует и по полочкам новую расставит.

За завтраком Лич поднял неожиданно любопытную тему:

— Хват, скажи, а ты бы почувствовал вчерашнюю тварь, если сам оказался в том подъезде?

Ольга с Дарьей оторвались от трапезы и все трое уставились на меня с неподдельным интересом.

— Да, наверное, на уровне смутного беспокойства, как на выходе из Южного, когда тебя выцеливали. Но сейчас-то нам это ни к чему, — я растянул рот до ушей, в надежде, что теперь тот-кто-надо оценит мой комплимент.

Вместо этого, прерывая возникшую паузу Ольга проскрипела:

— Не совсем так, Дарья…, — она кивнула подруге.

— Дело в том, — продолжила уже Дарья, — иногда попадаются заражённые способные блокировать Уменье сенса, пару раз мы попадали в такие ситуации, а учитывая, что этими возможностями обладают лишь твари из самых развитых, то ситуации были, скажем так…, экстремальные. А мы сейчас путешествуем по кластерам, где заражённые предоставлены сами себе, их тут почти никто не трогает и пусть редко, но можно нарваться на по истине фантастических монстров. Вчерашнего красавца Ольга за километр почувствовала, теперь представь создание, которое может оставаться не обнаруженным до самого последнего момента.

— Я и монстра такого не представляю, и не представляю, как вы оставались оба раза живы?

— Есть такие люди, что и танк на ходу остановят, — Дарья невольно покосилась на Лича.

Вот это поворот, среди нас оказывается есть иммунный, обладающий тем, что в фентезийных романах называют оружием «эпического уровня».

— Поэтому, — слово взял предположительный обладатель такой суперспособности, — всегда сообщай, как только появится подозрение на беспокойство, пусть это будет ложной тревогой, пусть это даже будет ложной тревогой в сотый раз, но как говориться: «лучше перебдеть…».

Двинулись в дальнейший путь сразу после завтрака. Изучая карту, пришёл к выводу, что через несколько километров мы окажемся на магистрали, которую можно считать трассой, указанной мне в качестве дороги к заветной цели. Лич подтвердил мои расчёты. Пока всё шло без происшествий, и я снова погрузился в размышления.

В принципе, мой главный инструмент, это арбалет, нужно постоянно расти над собой. Даже оружие развитых цивилизаций не способно гарантировать победу: разодранный бок с выбитыми рёбрами, отстреленная полностью одна конечность и изуродованная вторая, не уложили тварь и если бы не сенс, то нам её не добить. Сумел бы я справиться с таким противником в ближнем бою? Если попасть точно в мозг или споровый мешок, пробить броню, то конечно. Но эта гадина своими когтями могла пластать на недоступной мне дистанции, а стойкость лицевой чешуи такова, что и пули автомата Лича всего лишь её отрывали, не причиняя заброневого ущерба. А это ещё не самое кошмарное создание Улья. Получается, что на сегодняшний день меня спасёт только чувство опасности — забиться в самый дальний крысиный угол. Для победы над развитым заражённым мне нужен как минимум ещё один Дар, что-нибудь связанное со скоростью, неуязвимостью, невидимостью, способностью парализовать жертву. Ну или вывести имеющуюся способность на совершенно новый уровень. Сейчас я могу придать дополнительный импульс снаряду на участке разгона и на короткой дистанции обеспечить точное попадание в убойную зону. По мере стимулирования Дара масса снаряда, скорость будут увеличиваться, точка прицеливания будет относиться всё дальше и дальше, но стрелять килограммовыми стрелами из обеднённого урана, наверное, можно, но не практично, да и нелепо. Убойные зоны развитых заражённых настолько малы что с дистанции в двадцать, тридцать метров их просто не разглядеть. Выбрать более мощное метательное оружие? Копьё! Но чтобы получить приемлемую энергетику, нужно запустить на околозвуковую скорость нереально тяжелое копьё, килограмм в десять веса. Вот тогда можно и стены железобетонные прошибать и на местный бестиарий ужас наводить. Реально? Конечно, тот недавний Рубероид, что возил нас по мёртвым кластерам, с удовольствием составит мне компанию в клубе разумных чудовищ. Ещё можно попробовать развить способность до уровня "выстрелил и забыл", хотя задать стреле сложную траекторию полёта невозможно даже в этом сумасшедшим мире. Как не крути, а без новой сверхспособности не обойтись.

Мы не менее часа ехали по нужному маршруту, трасса из четырёх полосной магистрали то сужалась до захолустного шоссе с облупленной белой полосой посередине и развалившимися на куски краями дороги, то опять превращалась в ухоженный, хорошо оборудованный автобан. Выходит, это или уровни развития миров, в которых пролегала трасса были настолько разными, или это просто куски разных дорог хаотично подобранные и сшитые Ульем. В прежней жизни подобное покрытие в рамках одной магистрали мне не попадалось никогда. Размышляя на отвлечённые темы, я пропустил момент, когда именно появилась тревожность, и спохватился только после Ольги, жестом попросившей остановиться. Все трое моих спутников теперь размешались на первой линии сидений и Лич, глядя, в зеркало заднего вида вопросительно мотнул головой: «как?»

— Да, есть ощущение, почти неуловимое, — не без лукавства ответил я.

Тревога ощущалась явственно, причём, как будто волнами, то усиливаясь, то утихая. Очень похоже на групповой источник, отдельные элементы которого то приближаются, то удаляются, а может просто - переключают свою агрессию на иные объекты. Лич озвученные мной предположения подтвердил:

— Мы добрались. Как раз под перезагрузку густонаселённого кластера и там сейчас самое веселье, подъедем ближе — под шумок произведём первую разведку.

Говоривший был возбуждён, наверное, впервые с момента бегства из стаба, когда за нами гнались профессиональные убийцы.

— Не встреваем, реагируем на всё происходящее вокруг абсолютно индифферентно. Всё что не относится к достижению нашей цели, нас не касается. Чтобы не происходило — проходим мимо. В мире очень много проблем и людей, которым необходима помощь, принимая участие в судьбе других, мы обрекаем собственные планы на неудачу. Хват, в первую очередь это касается тебя. Если что-то начнёт пронимать, просто отворачиваешься, как в автобусе, когда не хочется уступать место бабушке: «постоит не развалится». Ясно?

Я кивнул, что ж тут неясного опыт отворачиваться имеется, до сих пор Цыган со своей женой перед глазами стоит.

Глава 47

Наш электробус тронулся, водитель выдерживал минимальную скорость, все были заметно напряжены. Стёкла опустили для лучшей слышимости и теперь впереди отчётливо различались звуки выстрелов. Я уже на слух мог различать разные виды вооружения. Бахали в основном охотничьи дробовики, пистолеты и изредка их перебивали автоматные очереди. Город переваривал сам себя.

Не прошло минуты, как мимо нас пронёсся первый автомобиль, за отблеском на лобовом стекле не было видно лица водителя, но судя по характеру вождения, шофёр был явно не в себе. Этот лихач предварял настоящий кармагеддон.[1] Машины неслись беспорядочно по всем полосам движения, подрезая других водителей, сталкивая их на обочины и сами опрокидываясь в кюветы. Мы съехали с дороги и наблюдали этот хаос со стороны. Полицейский автобус пролетел на большой скорости, не пытаясь маневрировать и расталкивая всех без разбору — машина позволяет. После него часть авто, сброшенных с дорожного полотна, вспыхнула, люди сгорали заживо, зажатые заклинившими дверьми, впавшие в ступор от потрясения, просто потерявшие сознание.

Я, как учили, оставался безучастным. Безразличие, это очень легко: сиди смотри как мимо проплывают трупы врагов, друзей, просто посторонних людей. Легко улыбаться, когда какой-нибудь бедолага перепачканный, в порванной одежде и мокрых штанах, пробегая мимо с перекошенным от страха лицом и глазами полными безумия, истошно вопит о конце света. Здорово «открывать» фруктовые нотки нового йогурта и сопереживать группе подростков, удирающих от кровожадной твари. Я даже испытал удовлетворение от собственной отчуждённости — выполнил установку тренера.

В ожидании окончания массового исхода автомобилистов время тянулось медленно, наша компания развлекалась кто во что горазд: Дарья на планшете играла в какую-то игру, Ольга прямая и сосредоточенная была похожа на медитирующего йога, Лич, привалившись головой к дверце, с отсутствующим видом наблюдал за редкими теперь автомобилями, всё также проносящимися из города мимо нас. На дороге стали появляться велосипедисты и пешие беженцы. Не заставили себя ждать и заражённые, вначале обычные бегуны, следом за ними лотерейщики. Людей догоняли, валили на землю и после непродолжительной борьбы пожирали. Я наблюдал за этим с эмоциями телезрителя в новостях следящего за разгоном митингующих: «итц май лайф».

Всё случилось неожиданно: пара беженцев украдкой пробиралась под прикрытием деревьев лесопосадки. Мы как раз, съехав с трассы на примыкающую дорогу, стояли в непосредственной близости от линии бегства. Как мне показалось, я первым обратил на них внимание: впереди, быстро перебирая ногами, шла молодая женщина с большим свёртком в руках, пятью метрами позади, регулярно оборачиваясь, прихрамывая, шёл огромный мужик в светлой камуфляжной куртке, судя по тёмным пятнам, изрядно заляпанной кровью. Бейсбольная бита в руках, нож на поясе, колени и локти, прикрытые роллерной защитой, рюкзак за плечами, свидетельствовали, что перед нами настоящий боец.

Возможность полюбоваться на танец смерти в исполнении этого богатыря, представилась тотчас. За спинами бегущих показались заражённые — не меньше десятка. Парень их заметил, но не поменял темп отступления, только чаще стал оборачиваться. Я заёрзал на своём месте, мои товарищи тоже обратили внимание на завязывающуюся битву.

Выдержка у здоровяка была отменная, он продолжал отступать, оттягивая развязку до самого конца. Даже когда монстры приблизились на дистанцию одного рывка не остановился, а лишь изменил стиль — с быстрого шага перешёл на приставной, раскручивая при этом биту. Первым под раздачу налетел лотерейщик, ещё не заматеревший, но уже достаточно прыткий чтобы на несколько метров опередить десяток бегунов. Бита чертила восьмёрку вокруг человека и вдруг..., раз! Звон от удара, бита отскакивает, чтобы, описав ещё одну восьмёрку, вновь прозвонить в этот импровизированный колокол. Дезориентированный противник по инерции пролетел на пару шагов вперёд, споткнулся и рухнул после третьего удара, пришедшегося по затылку. Эх, добить бы! Но не дали: группа поддержки налетела, оттеснив победителя. В воздухе опять завертелось грозное оружие. Головы бегунов оказались менее приспособленными на роль шаманского бубна, раскалываясь после первого же удара. Очередные три молниеносных взмаха и три противника картофельными мешками валятся под ноги наседающим приятелям, ещё три-четыре заражённых тормозят, и атака вот-вот захлебнётся. Человек разносит следующие две головы — схватка почти окончена. Но исход боя решает вернувшийся в драку лотерейщик, раскидав незадачливых людоедов, он прыгнул на своего обидчика и опять поймал только биту на свою многострадальную голову. Однако, устоял на ногах и к тому же оказался за спиной у человека — теперь не вырваться. Монстры бросились со всех сторон одновременно, лишь предводитель, в очередной раз получивший нокдаун, на мгновенье замешкался. Бегуны наседали с трёх сторон, путь к отступлению перекрыт тушей приходящего в себя лотерейщика. Бита мелькнула лишь однажды, заражённые повисли как волки на сохатом, вцепившись в крепкую армейскую куртку Человек не сдавался. Вот один заражённый осел на землю, второй отпустил свою жертву — парень, ловко работая ножом, за секунду почти избавился от обузы. Но вожак стаи в очередной раз возвращается в сражение: имея преимущество в росте и массе, он налетел на утратившего подвижность человека, сбил с ног и подмял под себя. Короткие когти ещё не имели той разрушительной силы, чтобы терзать плоть с лёгкостью идущего сквозь масло ножа, обмен ударами продолжился в партере. Не в человеческих силах удержать голыми руками откормившегося заражённого, тварь продавила удерживающую её согнутую в локте руку, парень понял, что проиграл и прежде чем клыки врага вцепились горло, успел крикнуть:

— Беги Настя!

Женщина замерев смотрела на неравный бой, как будто верила, что никакая сила не может одолеть её защитника. Крик вернул её в действительность, она вскинулась и бросилась прочь от места кровавого побоища, но было поздно. На ногах оставались ещё два бегуна, они-то, будучи не удел, с утробным урчанием устремились к новой жертве.

В голове моей сложилось «дважды два» — я понял, что эти двое муж с женой, а в руках у женщины ребёнок. С мыслью, что первый урок обучения навыкам холодной отстранённости окончен и нужен небольшой перерыв, я вылез из электробуса. Игнорируя гневный окрик: «Твою мать, Хват, назад!», — одним за одним метнул два заточенных обрезка арматуры, выхваченных из заплечного чехла. С удовлетворением отметил, что при втором броске сумел обуздать волну адреналина и удержался от применения Дара — после, первую арматурину я даже не смог найти.

Пройдя мимо вновь оцепеневшей женщины, переступив через поверженных бегунов, я отправился на расправу с главарём нападавших. Для верности, во избежание совсем неуместных сейчас травм, достал револьвер.

Добивать никого не пришлось, человек за те секунды что удерживал морду твари одной рукой, второй наносил удары ножом, пытаясь пробиться сквозь огромную тушу к жизненно важным органам. Лотерейщик, разорвав горло противника, неудачно рванул нож, глубоко засевший в теле, и оружие, уже выпущенное мёртвой рукой хозяина, совершило-таки своё смертельное движение, перерезав какую-то главную жилу врага. В конвульсиях монстр откатился прочь от своей жертвы.

Героическая смерть. В ней проявилось нечто из древнегреческих мифов или даже русских сказок, когда богатыри в одиночку бились с различными чудовищами и полчищами врагов. Я отстегнул ножны с пояса погибшего парня и оттерев нож, подобранный рядом, забрал себе на память — с ножом против лотерейщика, это мне и сейчас не по силам.

Лотерейщик действительно оказался из ранних, всего один споран. Потрошить бегунов под осуждающими взглядами товарищей мне показалось не корректным.

Я побрёл назад, выволочка за безответственное поведение неминуема: «…команда, …цели, …проблемы, …умерить пыл», — я зарёкся не возражать и мысленно подбирал слова извинений.

У машины двое — Лич и Ольга, Дарья со спасённой внутри. Уже хорошо, теперь пусть даже оскорбляют, я полностью удовлетворён.

— У подлости тоже есть масса оттенков, — проскрипела Ольга, — одно дело не броситься в омут на помощь утопающему, другое дело оставить умирать уже спасённого.

Это надо полагать обвинение в форме объяснения: «мы поступаем по совести, но ты вынудил отряд принять обременение». Ольга после небольшой паузы продолжила, подтвердив, что я всё понимаю правильно:

— Ты Хват, нас очень подставил. Наша миссия, совсем не гуманитарная. Теперь ты повесил нам на шею якорь. Стоило тебя выгнать вместе с ней, но…

Речь ей далась тяжело, она задыхалась, захлёбываясь словами. Развернувшись девушка отправилась в машину, помогать подруге с беженкой. Все трое разместились на заднем диване.

Лич смотрел на меня обычным для последнего времени пристальным взглядом, только сейчас смотрел долго, а я потупил виновато глаза. После, он развернулся и молча занял свое место за рулём, я поспешил забраться на сиденье рядом с водителем.

— Мы у цели, правее должен быть указатель на Новку, это и есть нужное нам место, — я говорил и сам удивлялся неудержимости словесного потока, ведь первоначально планировал открыть место непосредственно перед указателем.

В ответ не удостоился даже кивка — гробовое молчание. Ладно, едем дальше.

С заднего дивана раздался женский голос:

— Ой, это же спирт, мне нельзя, я грудью кормлю!

— Это лекарство, — голос Дарьи звучал неожиданно ласково, — голова перестанет болеть, в глазах сразу просветлеет. Ну как?

— Да нет, голова по-прежнему раскалывается и пить опять хочется.

— Без иммунитета, — Лич пробормотал как бы под нос, но услышали все.

Раньше мне часто снился один и тот же сон: я абсолютно голый оказываюсь посреди своего города, обычно в центре, откуда мне необходимо добраться до дома. И вот я иду, испытывая невероятный стыд и унижение. На открытых участках где никого нет я стремительно бегу, ощущая радость от того, что скоро всё закончится. Там, где я вижу людей, стараюсь спрятаться или укрыться за кустами, скамейками, оградами. Но всегда наступает момент, когда необходимо пересилить себя и пройти на виду у всех, чтобы наконец покончить с этим. Это всегда апофеоз: я иду не таясь, медленно — наплевав на улюлюканье и смех. Стыд прокатывая волнами, в конце концов оставляет меня, я испытываю облегчение и обычно просыпаюсь. Не знаю, к чему снятся подобные сны.

Сейчас я сидел, не в силах пошевелиться и ощущал этот стыд из своего сна — с оцепенением и липким потом. Чёрт меня дёрнул, вылезти из машины. Слабак! А ещё хотел вести людей за собой. Ольгино предложение выгнать, наверное, было спонтанным и не совсем продуманным, но чёрт возьми, справедливым, каждый тогда продолжит свою миссию — я спасаю, они добывают жемчуг.

Сколько людей в перезагрузившемся кластере? Десятки тысяч и в течении суток более девяноста процентов из них погибнет или переродиться, это одна сплошная трагедия.

Считается, что среднестатистический человек не может сопереживать миллионам. За сотни тысяч лет, которые насчитывает история человека разумного, только последние пять тысяч он живёт крупными колониями, а до этого понятие «человечество» для конкретного индивида включало в себя от силы пару сотен особей — численность стада, или племени. По мере развития цивилизации, с её медициной и доступным качественным питанием, отдельные сапиенсы развиваются интеллектуально и нравственно, овладевают умением сопереживать далёким и незнакомым людям — близкие родственники, друзья благополучны и не требуют расхода душевной энергии, ставшего обязательным в ходе эволюции. Это умение, значительно повышает конкурентоспособность: творческий человек сможет написать картину, которая отзовётся в сердцах миллионов, изобретатель сумеет произвести продукт, востребованный в сотнях тысяч домохозяйств. А вот в подростковом возрасте человеку свойственна любовь или точнее привязанность только к ближнему кругу. Все, кто выходит за эти рамки, встречаются или с безразличием, или с агрессией. Многим из нас знакома, иррациональная на первый взгляд вражда «пацанов» из соседних районов. Или отношение к новичкам и соответственно отношение новичков в(к) новом(у) классе(у). Даже, если благодаря учителю, отношение класса будет ровным или приветливым, новичок первое время внутренне напряжён – он готов к неприятию. В последствии, многие, становясь взрослыми, «застывают» в этом отсутствии способности сопереживать посторонним, и требующая выхода энергия достаётся бездомному котику или сублимируется в ненависть, адресованную людям «чёрствым и бессердечным», например, охотникам или гражданам, выказывающим недовольство «собачниками» и «кошатницами». Общество получает гражданина в советское время именовавшегося мещанином, что не совместимо с образом «строителя коммунизма» с его интернациональным долгом: «Я хату покинул. Пошёл воевать, чтоб землю крестьянам в Гренаде отдать».[2]

Строитель коммунизма из меня вышел никудышный, я убеждённый сторонник частной собственности, но способность «примерить ситуацию на себя» во мне присутствует. Я искренне не понимаю защитников животных, но редко обхожу вниманием просящих подаяния — оказывать человечеству более масштабную помощь мне по карману.

Очень быстро, трагедии людей, гибнущих на кластерах в массовом порядке, я стал воспринимать как фон — они погибли с первым вдохом зараженного воздуха, а сама смерть от когтей и клыков это обёртка, определённый ритуал: заражённые, которые прошли инициацию, убивают заражённых, которым вот-вот предстоит её пройти. Чего я вылез из машины? Просто проявил слабость, сломался — поддался на инстинкт самца, обнаружившего угрозу для самки с детёнышем.

— Извини Лич, сорвался, сам не знаю, что на меня нашло. Больше не повторится, а девчонку я спроважу. Как только начнёт выпадать из реальности, так сразу и спроважу.

— А ребенка, вместе с ней?

Я замялся, а действительно, как быть с ребёнком? Я лихорадочно соображал и не только не нашёл решения, а рассмотрел проблему «во весь рост»: ребёнок, по сути грудной младенец, мамаша, в ближайшие часы, от силы двое суток переродится, малыш пока не наберёт положенные для инициации пятнадцать кэге будет вполне нормальным ребёнком, и кто же будет о нём заботиться? Я не умею и не хочу. Но уклончивое «не знаю» вряд ли прокатит, Лич парень конкретный. По всему выходит, что это теперь исключительно моя забота.

С тоской обречённого я обернулся назад. Насте было нехорошо. Почувствовав движение, она подняла на меня взгляд и попробовала улыбнуться. Получилось не очень, физические страдания, горечь утраты, страх за судьбу малыша в её глазах и растянутые в улыбке губы породили гримасу, название которой сложно подобрать. Ответная моя улыбку тоже замышлялась как ободряющая: «всё позади, теперь мы с тобой». Но я сам не поверил, что вышло убедительно. Чёрт побери! Поход итак не задался в части межличностных отношений и психологического климата, а тут ещё она…

[1] Компьютерная игра в жанре «гонки на выживание».

[2] Из песни «Гренада моя» (сл. М.Светлова)

Глава 48

Повернув на указателе, Лич остановился и заглушил мотор. В ответ на его просьбу Дарья передала планшет, и спустя минуту, за окном раздалось надсадное жужжание пропеллеров в резком вираже уносящих вверх беспилотник, затем ещё один и ещё — уже третий. Четверть часа ничего не происходило. Наконец я заметил, что Лич выжидающе смотрит в зеркало заднего вида: через пару минут Ольга сообщила о первом контакте, говорила она медленно, делая частые перерывы:

— Я его почувствовала, но едва-едва. И ближе не стоит подбираться, судя по всему, он тоже способен ощущать присутствие — моё касание, пусть не сразу, но ощутил. А ещё, я вам скажу, он разумен, генерирует эмоции. Твари их лишены начисто, а от этого исходила волна умиротворения, сменившаяся замешательством. Ну это я так для себя определила, а на самом деле это совсем не человеческие эмоции. Просто вначале был ровный фон, так пчела жужжит у цветка, а потом фон изменился, как будто пчелу потревожили.

— Я заметил. Он замер на мгновение, и сразу двинулся дальше. Думаю, вблизи любого крупного и быстрого кластера всегда появляются обладатели дара, завязанного на сенсорику. Наш клиент к этому привык.

— Да, тем более и монстры могут обладать такими способностями. Я же отступила сразу, так, наверное, делают все окрестные сенсы, вот он и не проявил интереса.

— Значит придётся работать с максимальной дистанции. В общих чертах предлагаю такой порядок действий. Разведка, сроком «сегодня и завтра», на этом этапе нужно выяснить маршруты перемещения и выбрать место для засады. Затем следует оборудовать огневые точки, обеспечивающие перекрёстный обстрел и задающие противнику маршрут отступления. Необходимо загнать его в небольшое помещение и всадить следом реактивный снаряд.

— А шарахнуть сразу, прямо по нему? — я справедливо посчитал конфликт исчерпанным ввиду вновь открывшихся обстоятельств. Мы у цели!

— Трудно гарантировать что-то. Если в метре разорвётся… Может и убьёт, может оторвёт чего. Внутри надёжнее. Второго шанса у нас не будет. Расчёт на то, чтобы ошеломить вначале, ударить пусть не смертельно, но чувствительно. Наш главный калибр, а это большой реактивный снаряд, летит относительно медленно, от него даже элитник сумеет увернуться.

— Нам нужно разместиться где-то, те строения что есть на карте, могут отсутствовать и наоборот, оказаться в неожиданных местах.

— Это самая малая из наших проблем, — на карте Лич, глядя на монитор, карандашом зачёркивал и рисовал новые квадратики домов, заново расчерчивал дороги.

Временную базу решили разместить подальше от нашей мишени. Для чего пришлось возвращаться назад. Пересекая шоссе забитое бегущими из города людьми, и охотящимися на них монстрами, отметил отличную работу Дарьи — нас никто не побеспокоил.

На другой стороне магистрали Лич сразу остановился у многоэтажного делового центра с примыкающим к нему торгово-развлекательным комплексом. Такую коммерческую недвижимость сейчас можно встретить на въезде в любой мегаполис. Не очень удобно людям, не очень выгодно торговле, но куда деваться — города не резиновые.

Обустроились хоть и в подвале, но с комфортом. Генератор обеспечил нас электричеством, а офис какой-то фирмы кухней, удобной мебель и богатым баром в огромном кабинете руководителя. Странная была фирма без вывески и с отдельным выходом в поземный паркинг.

Настя со своим малышом и Лич остались на вновь обустроенной базе, а мы втроём отправились по магазинам. Оживление Дарьи и её вульгарное «пошопиться» меня ничуть не насторожили, а зря.

Всю жизнь ходил в магазин за покупкой нужных в данный конкретных момент вещей. Никогда я не покупал впрок, холодильник не для того чтобы в нём хранить, а только остудить, заморозить или чтобы «до завтра не испортилось». В общем, он у меня всегда пустой. Ещё поход в магазин оправдан, когда кроссовки порвались, или куртка истрепалась до неприличного вида. Но пойти по магазинам, чтобы там «чего-нибудь купить», в том смысле, что заранее не известно на что будут потрачены деньги, это мне совершенно чуждо.

Начали мы с продуктов. Здесь я хотел пройтись по чисто мужским хотелкам, ну пиво там, орешки. Но не тут-то было, моя роль была сразу же закреплена как главной мускульной силы в таскании тележки: «Хват, вначале нужно всё купить для малыша…, ну ты же сам во всём виноват».

Спорить я не стал. В самом деле виноват, вот кто меня тянул связываться с той девчонкой. Хорошо хоть не самому приходится копаться в этих детских питаниях, смесях. А если ребёнок вообще на мне останется, как я тогда с ним в одиночку? Подобные размышления загоняли весь мой гонор в самый дальний угол, и погружённый в самокопание, не заметил, что дамы покончили не только с продуктами для нас всех, но и с памперсами, распашонками, чепчиками, а я оброс второй тележкой и мы по неподвижному траволатору поднимаемся на следующий этаж. Теперь, тем более брыкаться не имеет смысла, проще дождаться окончания этого бестолкового блуждания среди тряпок и прочего барахла.

Абстрагируясь от экзекуции, я принялся разглядывать названия бутиков, оценивать рациональность планировки: «Какой молодец этот архитектор, как здорово придумал, что и без искусственного освещения всё прекрасно видно!» Металл и стекло — настоящая классика двадцатого века. В нашей стране широкие массы смогли к ним приобщиться лишь в двадцать первом, а до этого господство фанеры, вагонки и панелей из массива было бесспорным.

Постепенно мысли перескочили на более жизненные темы: «Как торжественно выглядит огромный зал с высоченным потолком и стеклянными рядами бутиков, когда нет людей». Для меня обычная публика, посетители, в этих стенах выглядит уместной, даже возникает ощущение что именно такие человечки были прорисованы на дизайн-проекте. Они не напрягают глаз в отличии от большинства работниц прилавка, которые со своими нелепыми нарядами больше подходят стихийным рынкам из девяностых, а здесь они только нарушают гармонию творения… И тут меня осенило — нет ни людей, ни заражённых, а ведь кластер загрузился днём в разгар рабочего дня. Я застыл как вкопанный, тревога ударила по нервам колоколом-рындой. «Если нет людей значит их разогнали заражённые, если нет заражённых, значит их разогнал…»

Мой крик совпал со звуком бьющегося где-то вдалеке стекла:

— Девчонки назад, засада!

Я отталкивал в сторону тележки, расчищая путь для бегства, а Дарья с Ольгой замерли на середине своего диалога и секунду оставались в замешательстве. В это время тварь уже ломилась прямо через прозрачные панели магазинчиков, не замечая оные, словно лось бегущий по кукурузному полю. Рассмотреть атакующего монстра было невозможно, был виден даже не силуэт, а только тень, но она была невероятно огромной. В сознании непроизвольно родился образ ныряльщика в толще воды, видящего, как на него надвигается циклопический нос подводного ракетного крейсера.

А в следующее мгновение мы втроём несёмся назад к траволатору, потом вниз и к выходу, ведущему в паркинг. Грохот и скрежет сминаемых металлических ограждений, установленных перед резиновой лентой подъёмника, для регулирования потоков покупателей, проинформировали, что тварь уже на нижнем этаже и у нас считанные секунды выскочить за двери и отыграть ещё пару-тройку секунд.

Едва мы оказались на подземной парковке, как вначале первый внутренний ряд дверей, а затем и внешний был разнесён на куски могучими лапами. Элитник вырвался следом за нами на стоянку. Мы кинулись в разные стороны, ища спасения среди припаркованных машин. И наш манёвр, и скопление автомобилей, и низко свисающие балки, к которым крепились ряды дверей, вновь задержали тварь. Заминка была короткой, но и меня и девушек от преследователя отделяли теперь сразу по нескольку автомобилей. То, что полуторатонные легковушки не являются для него серьезным препятствием, монстр продемонстрировал тотчас. Расшвыривая лапами так не кстати возникшие преграды, он продолжил преследование, устремившись за девушками.

На этот раз укрыться не получится — огромный паркинг, масса машин и не одного надёжного убежища способного остановить напор чудовища. Казалось спасения нет, я со своим револьвером не смогу даже привлечь внимание увлечённого погоней гиганта. Но тем не менее помощь пришла, в нашей экспедиции оказался человек готовый к любым поворотам сюжета.

Лич вышел из распахнутой в офис двери, держа в руках небольшой продолговатый предмет, в сумраке подземного паркинга трудно было разглядеть подробности. Освещение давали раскрытые ворота, да проём от разнесённых в хлам дверей открытый в торговый комплекс, с его светодиодными лентами, запитанными от какого-то аварийного источника питания.

Сверкнула вспышка, по ушам ударило грохотом выстрела и звуковой волной от снаряда, выпущенного на сверхзвуке. Ослеплённый, со звоном в голове, я на время утратил контроль за окружающим, и в следующий раз увидел Лича уже возле сражённого зверя. Сумрак ограничивал видимость, но мне казалось, что заражённый пытается подняться, во всяком случае, его огромная туша шевелилась. Но, когда я подошёл, всё было кончено, элитник мёртв и лежит поверх раздавленной машины, рядом стоят невредимые Ольга с Дарьей.

Наш предводитель казался львом, пришедшим на помощь прайду избиваемому стаей гиен. Вот он появился, могучим ударом переломил хребет вожаку и теперь, как ни в чём не бывало, стоит у трупа врага. Однако, для меня этот победитель тотчас превратился в старого властного самца гамадрила, который с придирчивостью самодура помыкает молодыми:

— Хват, глянь что там у него есть полезного.

Сказано это было без повелительного наклонения, скорее вальяжно, но внутри всё прямо-таки вскипело. Тем не менее я подчинился, самому было жутко любопытно.

Споровый мешок сам по себе открыть было сложно, а размеры тела заражённого задачу только усложняли. При весе не менее двух тонн монстр и в лежачем положении был выше моего роста, так ещё туша громоздилась поверх автомобиля, что делало сбор трофеев занятием вовсе не тривиальным.

Намучился я изрядно, но усилия были вознаграждены сразу пятью красными жемчужинами, десятками горошин и примерно сотней споранов. А ещё здесь был янтарь. Вместо обычной серой массы, оранжевая. Присвистнул даже Лич:

— Матёрая зверюга, — после небольшой паузы он закончил, — Делим как в прошлый раз: жемчуг мне, горох дамам, тебе спораны. Янтарь отдадим в переработку, полученный спек на четыре части.

Я не возражал, гамадрил на то и гамадрил, чтобы устанавливать свои «пацанские» правила.

Неожиданно подала голос Ольга, сипела она больше обычного, а натужность речи была особенно неестественной, для себя я решил, что ей было неприятно признавать свершившийся факт:

— Лич, я ничего не заметила…, как в тот раз… Хват его почувствовал…, нас едва не застали врасплох.

Тишина. Затем, также без слов, Лич протянул мне одну из новых жемчужин — «держи». Главный гамадрил решил наградить молодого одним из добытых корешков, подтверждая статус лидера, сурового, но справедливого. «Нет уж, играй в свои обезьяньи игры сам, мне подачки не нужны». Опуская череду образов и внутренние диалоги, в слух я произнёс лишь: «Спасибо, обойдусь».

Ничем не выдав своих эмоций, Лич убрал протянутую руку. Даже бровью не повёл. Зато высказалась Дарья:

— Ну и глупо! И раз мы такие обидчивые, то и топайте, уважаемый, а ещё гордый и несгибаемый, за брошенными покупками. На обиженных воду возят, тем более мы с Ольгой сторона пострадавшая, эта тварь нас почти сожрала.

Я хотел было возмутиться, но и Ольга и Лич смотрели на меня с выражением полным солидарности произнесённым словам.

Мне не то что спорить не хотелось, я уже их видеть не мог. Повернулся и пошёл прочь, вернее за покупками. Хотя какие это покупки — мародёрство сплошное. Чёртовы бабы! Если бы не они, то вообще бы ничего не случилось. Попёрлись за тряпками и еле ноги унесли.

Я решил не забирать все эти пакеты с коробками и прочим женским барахлом. Взял только тележку с едой и товарами для малыша. Уже когда катил по нулевому уровню, то подумал, что эскапада Дарьи, это не выпад против меня, а наоборот, попытка разрядить напряжение. Я опять взбрыкнул в ситуации, в которой этого делать не стоило. Лич нас всех спас, он убил невероятно опасную тварь — матёрую элиту, в прошлый раз подобное существо унесло жизни нескольких десятков рейдеров, а расстреливали его в четыре пушечных ствола и едва не упустили. А тут одним выстрелом раз… И что? А то, что не убил он его этим выстрелом. Я же сам видел, как монстр шевелится и даже пытается подняться. И как же он его тогда угомонил, ножичком чикнул? А если учесть, что это уже не в первый раз, то получается…, наш предводитель умеет накоротке, в упор успокаивать фантастических тварей. Эврика! Это же Умение! Я просчитал его, вычислил! Ай да я, ай да сукин сын!

Настроение развернулось на сто восемьдесят градусов, я тоже развернулся и пошёл за пакетами с дамским добром.

На базу вернулся уже не столь восторженный. Лазанье по разбитому траволатору, перетаскивание вещей через хаос устроенный на входе в паркинг, не столько утомили, сколько вернули часть той досады, которую я испытывал по поводу необузданной тяги некоторых персонажей к совершенно ненужному излишеству.

Моё появление было встречено с неподдельным интересом, причём разглядывали не меня лично, а то что я принёс. Девушки совсем не обрадовались моему рвению, а даже несколько погрустнели при виде своих нарядов и прочего. Дарья при этом вытащила из кармана нечто и шлёпнула по протянутой руке нашего предводителя. Уже не сдерживаясь я зарычал:

— Вы что тут ставки на меня ставите? Тотализатор…

— Ну ставим, — оборвала мою гневную речь Дарья, — чего здесь такого? Перестань Хват, ты настолько непредсказуем в своих капризах, что это прекрасный объект для пари. Я была уверенна — ты ничего кроме еды не принесёшь.

Вскипевший было гнев, мгновенно сменился апатией и безразличием. «Да и чёрт с ними, мне с этими уродами детей не крестить, вот закончится эта авантюра, вернёмся в стаб, я даже здороваться с ними не стану».

Остаток дня базу никто не покидал. Ольга с Дарьей занимались приготовлением ужина, Настя пыталась им помогать, её ребёнок спал, как и Лич, что было на него не похоже. Постепенно пришло понимание, что это откат, ему худо после применения своего дара, а то что я по началу принял за вальяжность, не иначе как усталость иммунного «слившего» до конца энергию. Да уж, и тут я наколбасил.

Возникнув, эта мысль меня не покидала и мучила, в конце концов я сдался, решив деликатно всё прояснить у девчонок, они что-то должны наверняка знать.

Увидев меня на кухне Дарья перестала крошить салат, Ольга улыбалась. Странная у неё была улыбка, без участия губ, они оставались почти недвижимы, и получалось, что она улыбается практически одними глазами — в углах появляются морщинки, а в глазах загораются огоньки, и лишь затем, с некоторым отставанием, растягиваются губы.

Спрашивать в лоб я счёл бестактным, поэтому обратился вначале к Насте, справляясь о самочувствии. Девушка ответила ровно без заминок, характерных для людей, стоящих на пороге перерождения:

— Лучше, конечно, но по-прежнему голова болит, и жажда не отпускает. Я как будто заболела лихорадкой, но девочки говорят так бывает и скоро должно пройти.

— Угу, должно…, — я не слушал её и согласился на автомате, подбирая слова, чтобы половчее перевести разговор на нужную мне тему.

— И спасибо Вам, — Настя оборвала мою не начавшуюся речь, а я и воздуха полную грудь набрал уже, — Девочки сказали, что здесь не принято помогать новеньким, почти запрет, табу. Я не за себя, за Славика, за сына…

Она заплакала, Ольга, успокаивая, положила ей руку на плечо, та закивала, закрыв лицо руками — «да, да, не буду, не буду»

Вот ведь как не кстати, совершенно сбила меня с мысли, зараза, но отступать я не желал:

— А…, скажите, — я попеременно смотрел, то Ольгу, то на Дарью, — что там с этим элитником…, как его Лич уделал? — я мотнул головой в сторону спящего. — Это ведь откат?

Нестройность в формулировании мыслей, я компенсировал активной жестикуляцией: вертел руками, мотал головой — вёл себя как подросток в одиночку представший перед компанией девчонок. «Всё из-за этой Насти - встряла, чёрт её дери, разлохматила и разметала все мои заготовленные слова».

— Вот ты и спроси у него, как проснётся, — Дарья улыбнулась во все свои тридцать два ровных ослепительно белых зуба.

Ольга, после недолгой игры в гляделки, опять улыбаясь одними глазами, медленно опустив веки, без слов ответила на мой вопрос.

Глава 49

С утра первым делом объяснился с Личем, банальные слова извинений показались мне пустыми, о чём я сразу и сообщил, но пояснил: что не знаю о нём ничего и реагирую в соответствии с устоявшимися представлениями об окружающих, поэтому-то всё так и выходит - невпопад и, наверное, обидно; что я сожалею о своих выходках и если он настаивает, то произнесу все нужные слова. Он не настаивал. В этот раз говорил я чётко, твёрдо, без ужимок. Отсутствие комментариев от язвительной в такие моменты Дарьи, посчитал за одобрение и для себя решил тему исчерпанной.

Разведку вели с помощью дронов и за день сумели составить трёхмерную карту предстоящего сражения. Вычертили дома с обозначенными на них дверными и оконными проёмами. Подробно прорисовали складки местности. Установили маршрут перемещений скреббера. Существо выбиралось из укрытия — отдельно стоящего одноэтажного здания магазина — дважды за день и после длительных прогулок с продолжительными же остановками возвращалось.

Рассматривая картинки местности с разной степенью приближения, я обратил внимание Лича на странные дорожки радиально расходящиеся от логова существа. Протоптаны они были странным образом, совершенно игнорируя старое асфальтовые покрытие. Более того, можно было рассмотреть прежние пешеходные тропинки теперь заросшие и едва различимые. Мы сошлись во мнении, что это маршруты Скреббера. Главной странностью было то, что все они резко обрывались в несколько сотнях метров от центральной точки. То есть это скорее всего зона обитания, за пределы которой он не выбирается без особой нужды.

Изображения, поступившие с трёх беспилотников обработанные специальной программой, предоставили возможность хорошенько разглядеть само существо. Скреббер был совершенно чужд человеческому восприятию. Сложно было определиться не только с частями его тела, но и с формой и даже цветом. Цвет, на первый взгляд был белым, но в какие-то моменты отливал то матовым, то наоборот серебристым блеском, из молочно-белого вдруг становился светло-серым. Перемещаясь, зверь принимал форму шара, но делая остановки, мог превратиться и в конус, и в подобие валторны, в этом случае мне казалось, что широко распахнутой горловиной он не то слушает, не то смотрит на окружающий мир. Последняя поза находила какой-то отклик, смутное узнавание, догадку.

Лич тоже оценил нетипичную внешность объекта:

— Удивительный зверь. Сомнений быть не может, это то, что мы ищем.

— Ещё бы разобраться, где у него чего находится. Какой-то колобок-трансформер. Куда стрелять-то?

— Думаю стрелять нужно по середине. Что касается странного вида, то обычный домашний кот имеет похожие формы: сидит — профиль треугольный, идёт — почти прямоугольный, а свернётся в клубок, так и вовсе на мяч похож. Меня больше изменения цвета смущают. Это не структурная окраска, не игра преломлённого света, как на оперении птиц. Больше похоже на химическую пигментацию, как у хамелеона. Если промахнёмся, то он исчезнет, а через минуту может появиться прямо перед носом. Как тебе такая перспектива?

— Пугает. Ведь всё наше самое мощное оружие против элиты сработало совсем не безупречно. Оба раза приходилось добивать.

— Это точно. Поэтому стрелять будем одновременно в момент, когда он неподвижен или движется с предсказуемой траекторией. Короче, нужно подгадать момент, когда промахнуться будет невозможно. Для этого необходимо всё рассчитать и выбрать правильно позиции.

Вечером, когда скреббер вернулся после очередной прогулки, мы принялись за непосредственные приготовления к завтрашней потехе. Огневые точки оборудовали в километре от логова существа, причём основным действием было прокладывание телефонного кабеля и проверка связи. А затем Лич вытащив несколько металлических швеллеров и уголков, собрал хитроумное сооружение, в котором я без труда узнал направляющую для реактивного снаряда.

Отыскался в чудо-автомобиле и сам НУРС, ракета чем-то похожая на боеприпас от системы «Град». Хозяин машины хранил его в багажном отделении, расположенном над салоном.

Весь следующий час мы вдвоём занимались наращиванием ударной мощи «главного калибра». Содержимое нескольких пластиковых банок с густой массой кремового цвета и более десятка детонаторов, распределённых по всему телу снаряда, были туго затянуты слоями пищевой плёнки в особо ответственных местах продублированные скотчем. Лич прокомментировал наши приготовления:

— Сотню килограмм тротилового эквивалента в замкнутом пространстве выдержать невозможно, кратковременно во фронте избыточное давление может быть до тысячи атмосфер, ударная волна обязательно заберётся в обход брони. Главное предварительно пробить её, ранить клиента.

Пусковую установку разместили гораздо ближе к цели, произведя наведение ракеты и протянув провода для дистанционного управления стартом.

Глава 50

Поднялись ещё затемно. Быстрые сборы, завтрак на скорую руку и скорее в машину.

Настя выглядела скверно: бледная кожа, испарина на лбу и быстрые взгляды на своего ребёнка, перекочевавшего на руки Дарьи. Сегодня она переродится. Даже смотреть не хочется. Но надо пройти этот путь до конца: её никто не выгоняет, все держатся с ней приветливо, решать и действовать придётся мне.

В автобусе Лич всех проинструктировал. Мы с ним оправляемся на позиции, а девушки ждут рядом в машине, если всё пойдёт наперекосяк, то у нас будет не больше пары минут удрать от гнева легендарного существа, которому приписывают невероятные способности.

— Ольга, ты до поры ничего не делай, после того как мы начнём, отслеживай состояние мишени. Дарья, ты тоже пока ничего не применяй, заражённые обходят это место и пока скреббер жив, нам здесь ничего не грозит. Хват, держи его постоянно в прицеле, стрелять по команде. Валить будем или в самом начале, когда он только выйдет из дома, или в конце, но тоже на самом пороге. Нужно обязательно загнать его внутрь.

Я внутренне готовился к появлению жертвы, но всё равно скреббер застал меня врасплох: поймал его в прицел лишь через пару секунд, а спустя всего мгновение, вновь потерял — цель исчезла из поля зрения. Выбрав для сегодняшней прогулки дальнюю от нас тропинку, существо почти сразу оказалось в безопасности, укрытое разросшимся бурьяном и кустарником.

Всё произошло очень быстро, я даже подумал, что никто ничего и не заметил. В полном недоумении сидел и смотрел на телефон, не зная, что предпринять. Наконец, жужжание зуммера и мигание диода вывели меня из лёгкого ступора. Лич дал отбой и сообщил, что теперь, как только дрон заметит возвращение нашей цели, то тогда и начинаем: он мне позвонит ещё раз чтобы задать обратный отсчёт, а я стреляю по команде «огонь».

Время тянулось невероятно медленно. Я не находил себе места, любая поза казалась неудобной, то рука затекала, то нога. Накануне, заниматься обустройством огневой точки не посчитали нужным, о чём теперь можно только сожалеть. В конце концов я лёг на землю, уставился в синее небо и даже успел задремать.

Ближе к полудню стало припекать, и на позиции расположенной на небольшом возвышении появились мухи — оводы и слепни. Среди городской застройки эти насекомые редки, но высокая трава, близость водоёма и в жаркий полдень обеспечено жужжание с навязчивым желанием залететь в рот или усесться прямо на глаза.

Безделье вредит психике, толкает мысль в самые пагубные для душевного здоровья области. Оставшись наедине с самим собой в блужданиях по дебрям своих предположений, подозрений, догадок я незаметно обратился к мыслям о разделе трофеев, справедливости и возможных эксцессах. Спокойствие, с которым Лич расправлялся с очень развитыми заражёнными, выдавало в нём многоопытного бойца, а последняя расправа над огромным элитником делала его в моих глазах вообще всесильным на коротких дистанциях. И что теперь? С одной стороны, мы уже уговорились о разделе добычи и до сих пор этот человек следовал каким-то старым договорённостям о распределении трофеев, а с другой — он очень опасен и желательно что-нибудь превентивно предпринять. Чем больше я старался не думать на эту тему, тем более коварные планы, вынашиваемые Личем, раскрывал в своём воображении. Но и эти буйные фантазии отступили, унося с собой нервное возбуждение, я опять начал «клевать носом».

И всё-таки любому ожиданию приходит конец. Едва слышное жужжание телефона подействовало словно песнь горна на боевую лошадь, заставив встрепенуться, полностью выдернув из полудрёмы, к счастью без её липких объятий с головной болью и общей неустроенностью в организме, которые всегда сопровождают тревожное забытьё постоянно прерываемое, в моём случае, докучливыми насекомыми. Адреналиновый всплеск смыл весь этот угар и в трубку я отвечал уже уверенно и бодро.

Лич был на взводе, азарт в его голосе оказался заразителен. Вцепившись в рукояти своего оружия, я слушал как из трубки, оставленной лежать на земле, раздаются уверенные "...дцадь". Но вот числительные перешли на цифры — однозначные числа, а я увидел скреббера, вновь в своём прицеле. Передвигался он медленно, не спеша, как будто был полностью удовлетворён и доволен жизнью. До тёмного провала распахнутого настежь входа остаются считанные метры, цель вот-вот опять исчезнет из поля зрения. Если не сейчас, то в следующий раз уже можно банально перегореть и наверняка будет сложно отстреляться точно. Поэтому, когда вопль "Агонь" ещё только сотрясал мембрану телефона, я уже давил на гашетку, вылавливая на мониторе ускользающего зверя.

Существо дёрнулось на неуловимую долю секунды раньше, чем прозвучали первые выстрелы — не иначе уловило эманации зла, источаемые охотниками. Первый выстрел ушёл мимо. Скреббер сразу стал меняться: очертания его размылись, он стал полупрозрачным и как бы присел, поменяв шарообразную форму на овальную, вновь избегая моих попаданий.

"Мазила...! Мазила...!". Снаряды крушили бетон стен выбивая брызги осколков и клубы цементной пыли. Попал ли я хоть раз? Мне казалось — да, как минимум второй выстрел должен быть удачным.

Лич был более успешен, его ракета попала точно — огненная вспышка и исчезнувший было скреббер замерцал, а затем и вовсе стал ярко-серебристым. С момента нашей атаки прошло не больше трёх секунд, объект скрылся в тёмном провале входа, а я продолжаю давить на гашетку, но оружие молчит — полностью расстрелял кассету с двадцатью снарядами. Фиаско? Оказывается - нет, через секунду интрига возвращается. Строение, в котором укрылась наша добыча, набухает огромным пузырём изнутри разрываемым огненным шаром. Пламя рвётся наружу яростно, с огромной силой сметая стены и выбрасывая высоко в небо плиты перекрытий. Глядя на их полёт, я вспоминаю отстреленную два дня назад у монстра конечность, она выписывала точно такие пируэты.

Отдельные осколки долетали даже до моей огневой точки, но их было мало, и я без страха стоял в полный рост, наблюдая как оседает пыль, поднятая чудовищным взрывом. От созерцания этого грандиозного зрелища меня оторвал зуммер телефона, на проводе был естественно Лич:

— Хват, двигай к машине. Всё кончено, мы справились.

Объезд пустырей, отделяющих нас от места побоища, занял считанные минуты. Ольга подтвердила, что больше не чувствует зверя, она только так и говорила «Зверь», Лич использовал слово «клиент», а я в слух, как, впрочем, и про себя называл его «скреббер», что не встречало никаких возражений от других участников команды.

Ольга была не к месту бледна, ведь травм она не получала, да и использования дара ситуация не требовала. Казалось, что она растеряна и даже подавлена. Мой дежурный вопрос о самочувствии неожиданно поддержал Лич, отвлекаясь от вождения машины, он бросал на задний диван вопросительные взгляды. Девушка не стала запираться и сообщила любопытную подробность, что в последние мгновения жизни «Зверь» излучал очень сильные эмоции — боль, страх, ужас и отчаянное нежелание умирать.

— Мне показалось, — задумчиво продолжила девушка, — что он позвал на помощь, я уловила образ маленького колобка в окружении двух других, больших, нависающих над ним.

Эта деталь, совершенно неожиданно, вновь что-то всколыхнула внутри. То смутное чувство чего-то знакомого, зародившееся в сознании ещё при первом контакте со скреббером опять заставило почувствовать себя на пороге важного открытия.

К самому развороченному чудовищным взрывом строению подъехать не удалось, последние пару сотен метров можно было одолеть разве что на танке. На поиски из машины выбрались все, кроме потерявшей сознание Насти. В возбуждении, охватившем нашу компанию в бусе оставили и малыша.

Поиски не заняли много времени. Ударная волна сорвала крышу, развалила стены и разметала по окрестности весь лёгкий хлам. Наша добыча обнаружилась внутри развалин лишь слегка присыпанная мусором.

Поверженный скреббер оказался размеров, совсем не выдающихся, чем сразу же вызвал нехорошие предчувствия о трофеях. Благо, что выемку потрохов Лич закрепил за мной, а я ещё негодовал – болван – вот теперь-то традиция как раз к месту. Я поспешил разрешить все сомнения, которые наверняка возникли и в мыслях моих компаньонов. Сомнения расшатывают волю, заставляют мысль метаться в поисках самых фантастических путей развития событий. Паузы здесь недопустимы, нужно немедленно добраться до содержимого спорового мешка легендарного обитателя Стикса, проявив при этом сдержанность — нервозность, спешку могут принять за нетерпение алчущего и сделать опасные выводы.

Тело добытого существа, при ближайшем рассмотрении, было необычным — кожа, или как еще назвать абсолютно гладкое похожее на мягкий пластик покрытие, и на вид, и на ощупь вызывающее восхищение своим совершенством? Уж точно не панцирь, я хорошо помнил, как легко скреббер мог менять свою форму. Лезвие ножа не оставляло на коже отметин, а копоть от разрыва снаряда легко оттиралась, не оставляя следов. Раны ставшие смертельными выглядели по-разному. Одна, от моего попадания, аккуратная и совсем маленькая. Другая, настоящая пробоина, оставленная ракетой Лича, имела неровные оплавленные края, потеки вскипевшей и вырвавшейся наружу плоти. Стоял мерзкий запах, такой остается после сгоревших насекомых, только здесь он был густой до рези в глазах. За время пребывания в Мире Улья я привык и совершенно не обращал внимания на запах убоины разной степени свежести, но тут было совсем другое, унять рвотные спазмы можно только отойдя в сторону. Поэтому привычными уже движениями, и тем не менее не без труда, я поспешно вскрыл заветную «чесночину».

Добыча оказалась действительно небогатой, точнее будет сказать — ниже моих ожиданий, всё-таки, даже одна белая жемчужина, это невероятно много. Жемчужин оказалось две штуки, и янтарь — крупный яркого оранжевого цвета с многочисленными узелками похожими на икринки.

По имеющемуся уговору одна из двух жемчужин моя, вторая принадлежит девчонкам. Личу причитается весь янтарь. Поделили и сразу отошли от трупа. Чувствовалось напряжение, нет не агрессия, не опасность, а пока просто напряжение, все ожидали от ещё партнеров какого-нибудь фокуса, вывиха. Я по праву начальника экспедиции решил проявить инициативу:

— Ну вот, товарищи, цель достигнута, мы разделили добычу и смогли не поубивать друг друга. Давайте поздравим всех нас и отправимся в обратную дорогу, приключение только перевалило середину, и я предлагаю скорее его завершить. Собственно, я удовлетворен результатом и ни к кому из присутствующих не имею претензий.

Лич не заставил себя ждать и высказался едва я закончил свою речь:

— Сказать, что полностью удовлетворен, это значит покривить душой, естественно и я рассчитывал на заветный приз. Но согласен — всё по-честному.

— Мы получили минимум, но и это считаем несомненным успехом — Дарья говорила за себя и за подругу, голос её звенел, щёки пылали румянцем.

Жемчужину из моих рук приняла она и сразу передала Ольге, та её тут же закинула в рот. Преображение не заставило себя ждать: подавленность исчезла, от бледности не осталось и следа. Сенс выглядела возбужденной, нет, она не прыгала от радости не жестикулировала своими красивыми руками. По-прежнему оставаясь спокойной, добавила резкости в движениях, как будто внутри её проснулся вулкан энергии, и конечно глаза. Глаза горели огнем — Ольга ликовала.

Свою жемчужину я, против первоначального плана, спрятал в нагрудный карман. Не знаю почему сразу не проглотил. Наверное, этот невероятно противный запах, выворачивающий нутро наружу, удержал меня от правильного решения.

А уже на пути к нашему электробусу меня стали донимать совершено ненужные терзания, сделавшие приём жемчуга снова не к месту. Убийство существа, безусловно разумного, ради уникальной добычи, жемчуга, способного отменять перерождение организма. Это настоящее преступление, циничное хладнокровное убийство из корыстных побуждений. Перед внутренним взором возник образ отшельника, ведущего тихую уединенную жизнь, подолгу замирающего в одной позе и раскрывающегося навстречу миру.

Калейдоскоп мыслей и образов, проносящихся в моей голове, вдруг внезапно остановился, услужливо подобрав ответ на вопрос о скреббере, застывающем в позе валторны. Это же фильтратор! Ну точно, вот кто он есть на самом деле. Диковинное создание разворачивалось против ветра и пропускало сквозь себя воздух. Соседство быстрых кластеров, где при перезагрузке в воздухе собирается туман, состоящий предположительно из спор местного грибка и существо, прогоняющее через себя набегающий поток воздуха — всё это очень даже напоминает процесс питания. Ведь за то время, что мы наблюдали будущую жертву, ничего похожего на приём пищи мы так и не зафиксировали.

Обиталище скреббера находится в центре среди быстрых кластеров, где каждый день что-нибудь перегружается и соответственно перемещаются гигантские объёмы спор паразита. Ежедневно вокруг происходит концентрация пищи в огромных количествах, ее масштабы таковы, что невидимый микроорганизм можно осязать: чувствовать запах и видеть туман.

Мы убили не просто разумное, но и мирное по своей сути создание. Скреббер оказался Моби Диком этого мира, могучий, но такой же безобидный, питающийся невидимой мелочью. И слова Ольги о маленьком колобке тоже обрели свой смысл. Получается, что убили мы не взрослого скреббера, а пусть и не детёныша, но всё равно малыша, в свой последний миг зовущего на помощь маму с папой.

Глава 51

Самым решительным образом не испытываю ни к кому никакой симпатии. Бесят все без исключения, если кто-то из них раскроет свой рот… Стоп. Такого со мной ещё не бывало, чтобы ярость, злобу абсолютной чернильной тьмы испытывать ко всем без разбора и не какие-то мгновения, а вот прямо несколько минут, пока сам себя не испугался. Это явно перебор, пришло понимание того о чём говорил Хилер: трансформация тела по сравнению с трансформацией психики практически ничего не меняет. Изменение формы, это ещё не значит превратиться в мутанта, а вот потеря содержания это собственно и есть смерть человека.

В автобусе царило молчание, шум от покрышек, шелестящих по асфальту, высокочастотный голос электромоторов, срывы набегающего воздушного потока, они — эти звуки — несколько разряжали напряжение, излучаемое людьми. Настя сидела в забытьи, опустив голову на грудь, руки безвольно повисли плетьми — отходит. В принципе, этого пассажира можно высаживать, в себя она уже не придёт, а минут через десять-пятнадцать и вовсе заурчит плотоядно.

— Ольга, — мой голос прозвучал неожиданно, даже для меня, сухо и зло. — что чувствуешь, есть какие-нибудь изменения, может почувствовала себя новым человеком?

Девушка повернулась ко мне, не обращая внимания на мой тон, улыбнулась самой открытой «гагаринской» улыбкой и как старому приятелю, другу ответила очень подробно:

— Нет, никаких таких ощущений нет, но ты знаешь, появилось чувство уверенности, что-то большее чем надежда, что теперь всё будет хорошо, всё будет как раньше — благополучно! — она снова отвернулась и уже знакомым мне движением, по-хозяйски, обняла Дарью за плечи.

Минуту ехали молча, затем обернулась Дарья, на руках у неё мирно сопел настин малыш. Оказывается, нетрадиционные увлечения девушек друг другом не исключают умений и сноровки в обращении с детьми, даже такими крошечными и беспомощными. Мы с Личем в этом деле сразу объявили себя вне игры, а вот подруги не растерялись и как только Настя стала понемногу выпадать из реальности, тут же присвоили себе мальчишку. Упакованы…, теперь эти двое уже всем обеспечены. У них всё есть для полноты существования в этом мире. Со мной и Личем добыли местную панацею из внутренностей безобидного аборигена, от несчастной Насти перехватили…

— Хват, как там она, может остановимся?

Я не стал отвечать, отвернулся рассматривать пейзаж за окном. Дарья пожала плечами. Лич со своего места, периодически бросал взгляды то на меня, то на Настю, на меня неодобрительно. В очередной раз я, так же через зеркало заднего вида, неотрывно уставился на него. Лич, как и Дарья, пожал плечами, мол: «тебе там виднее, сам разберёшься с мертвяком».

Конечно разберусь, я со всеми разберусь. Со скреббером разобрался — вот вам жемчуг и янтарь, бабу сейчас выкину — вот вам пацан... Быстро вынув из кармана жемчужину, сильным движением протолкнул её в безвольно раскрытый девичий рот, при этом так глубоко засунув палец, что надавил на основание языка. Настя издала квакающий звук и ухватила меня зубами. Ощущение крайне неприятное. Лич ударил по тормозам, всех бросило вперёд, а мой палец оказался на свободе.

— Всё, блин, выкидывай её на хрен.

— Да, Хват, кончай этот цирк, она уже всё, сейчас ещё обделается… Салон будешь сам мыть.

Пресекая упрёки, отрезал:

— Идите все в жопу, я тут главный, и я решаю кого выкидывать, а кто поедет дальше.

Конец.

Декабрь 2019.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg