«Город семи ветров»

Город семи ветров (fb2) - Город семи ветров [litres] 2692K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Константин Иорданович Бенев - Ирина Владимировна Баранова

Константин Бенев, Ирина Баранова Метро 2035: Город семи ветров

© Глуховский Д., 2019

© Бенев К., Баранова И., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Городу, которого нет…

Часть первая

Доверив свою тайну ветру, не вини деревья.

Халед Хоссейни «Бегущий за ветром»

Пролог

Любая история начинается с первого слова, любое приключение – с первого шага. Свой первый шаг навстречу моему приключению я сделал в далеком 2009 году. Почему именно в 2009-м? Да просто неизвестно, как бы сложилась судьба, не отправь меня тогда отец учиться в далекую Москву. Все было бы иначе: может, лучше, может, хуже, но точно – не так.

Что ж, дверь открыта, вот он, порог. Пора.

Август 2009 года.

Международный аэропорт Гейдар Алиев

Лето заканчивалось, но жара и не думала спадать. Горячий ветер гонял по земле сухую траву, обдавая печным жаром лица редких прохожих. На открытой веранде аэропорта за столиком сидели трое парней. Длинноволосый юноша в белоснежном костюме – Вадим, стильно одетый паренек с щегольскими усами – Эл, и я, Али, или Алишка, как меня называли друзья.

Разговор не клеился. Прощание вообще мерзкая штука.

– И когда приедешь? – спросил Вадим.

– Не знаю. Как только, так сразу…

– Конечно! Все так говорят! – проворчал Эл.

– Почему ты так говоришь?! Получу образование и вернусь. Стану большим человеком и возьму вас в компаньоны!

Я искренне верил в это, хотя учеба в «керосинке» совсем не привлекала. Но воля отца… Посмотрел бы я на того, кто в шестнадцать осмелился бунтовать против родителей.

– Потому. Фара тоже так говорил. И свадьба с Радкой должна была быть. Денег поехал заработать, на пару месяцев, и уже год там. А Радка все ждет.

– Не надо всех ровнять, Эл! – возразил Вадим.

– Ребят, давайте не будем ругаться!

– А кто ругается?! – воскликнул Эл. – Лично я просто констатирую факты. Только ты для начала сам компаньоном стань. Братца своего старшенького, – усмехнулся он.

– Кстати, где Кярим? Он будет?

– Наш Кярим вчера крепко погулял на чьей-то свадьбе, но обещал приехать, – я опустил глаза: на самом деле Кярим и не собирался меня провожать. – Вам чего из Москвы привезти?

– Сам приезжай! – проворчал Эл.

– Да приеду! Говорите – принимаю заказы!

– Конфет привези. Мама их очень любит, – сказал Вадим.

– А тебе, Эл?

– Ничего не надо.

– На мое усмотрение можно?

– Можно…

Эл достал из сумки бутылку «Хеннеси» черт знает какой выдержки и три железные стопки.

– Ты с ума сошел? Ему же столько лет, – Вадим аж подпрыгнул на стуле.

– На черный день берег…

– Считаешь, он настал? – Под ложечкой у меня засосало, как-то сразу нехорошо стало вот от этого «на черный день».

– А фиг его знает. Закурим?

– Мы ж договорились – не курим, забыл?

– Да помню я. А вдруг…

– Оставь. Потом как-нибудь перед девчонками похвастаешься, – сказал я.

– Еще куплю. – Эл решительно откупорил бутылку.

ПРОДОЛЖАЕТСЯ РЕГИСТРАЦИЯ ПАССАЖИРОВ НА РЕЙС НОМЕР…

– Ребят, давайте еще чаю закажем, на дорожку! Эл, сходишь? Попроси покрепче, и сахару чтоб побольше накололи.

– Как скажешь…

Я специально отправил за чаем Эла, какой-то он не такой сегодня – может, Вадим скажет, что случилось.

– Вадя, что с ним?

– Бесится, разве не видишь. Не хочет, чтоб ты уезжал. Сначала Фара, теперь ты.

– Да ладно вам. Я ж буду приезжать.

– Конечно, будешь…

Вскоре официант принес поднос с чайником, вазочкой колотого сахара и тремя армудами, расставил их перед нами и разлил ароматнейший чай. От преломления лучей солнца грани стакана заиграли, как гибкие девушки. Эх, когда я еще увижу такую красоту…

– Почему ты так не хочешь, чтобы я уезжал? – спросил я Эла.

– Да потому. Появятся новые друзья, девочки. Не до нас будет!

– Вы мои друзья! И потом, у меня Лена есть!

– Вот, кстати о птичках, где она? – поинтересовался Вадим.

– Опаздывает. У нее сестренка заболела, не с кем было оставить.

– Сестренка у нее заболела, – проворчал Эл.

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ РЕГИСТРАЦИЯ ПАССАЖИРОВ НА РЕЙС НОМЕР…

– Все… Пошли. Пора, – Вадим первым поднялся из-за стола.

Друзья проводили меня до самого зала вылета, настало время прощаться.

– Ты держись там. Будь молодцом! – Вадим первым обнял меня.

– Спасибо! Вы тоже тут…

Подошел Эл.

– Ты это, не обижайся. Будет плохо, звони. Приеду, помогу.

– Спасибо, Эл. К маме заходите, пожалуйста.

– Слушай, зачем напомнил?! Конечно, будем заходить. Лети спокойно.

Мы обнялись все втроем и так простояли несколько минут. Вот и все. Пора.

В самолете было ужасно душно. Люди суетились, занимали свои места. Мое оказалось рядом с иллюминатором – стыдно сказать, но обрадовался этому как ребенок: я мог видеть веранду, Вадима и Эла, само здание аэропорта. Вдруг на веранде появилась Лена. Заметила моих друзей, кинулась к ним; что-то объясняет, даже отсюда мне было понятно – плачет.

Вот она смотрит в сторону самолета, но видит меня или нет, непонятно. Эл обнимает ее.

Монотонно работавшие прежде двигатели взревели со всей силой и самолет тронулся с места. За стеклом побежала выжженная солнцем земля, ангары, и вскоре поплыло море… До свидания, Баку! Я обязательно вернусь! Обязательно, слышишь?

Июнь 2013 года. Баку

Поезд сбавлял скорость. Одноэтажные глиняные постройки за окном сменились высотками, скоро вокзал. Вдруг из-за домов и буйно разросшейся зелени сверкнуло ярко-синее пятно. Море… Как же долго я ждал встречи с ним, видел во сне, разговаривал. И сейчас через стекло пытался уловить его дыхание, услышать шум волн. Ждать не было сил.

Сколько я не был тут? Всего четыре года… Целых четыре года! За это время город очень изменился. Великаны из стекла и бетона, залитые лучами яркого южного солнца, сделали его похожим на большой золотой слиток. Как я ни всматривался, найти хоть что-то из прежнего родного мне города, который покидал не так уж и давно, не удавалось…

Я обещал вернуться и вернулся. Но не думал, что возвращение будет таким грустным.

Кярим позвонил глубокой ночью.

– Али! Салам, брат!

– Ва-алейкум ас-салам[1], Кярим! Что-то случилось?

– Отец хочет увидеть тебя. Самому позвонить никак, гордость не позволяет, – выдохнул Кярим. – Меня попросил. И не тяни. Старик плох, хоть и старается держаться. Боюсь, до юбилея не дотянет.

С отцом мы не общались как раз два года. Не смог он простить, что я бросил институт. Обиделся, очень обиделся и разозлился, конечно.

– Сейчас закажу билеты и буду собираться.

– Иншаллах[2]. Ждем тебя!

День на сборы, и вот я уже в Баку.

Еще немного, и из-за поворота показалось здание вокзала. В вагоне сразу началась суета: мои попутчики, толкаясь в узком проходе, поразительно дружно повытаскивали чемоданы из купе, сразу загородив ими проход.

Отстучав последний дорожный мотив, состав остановился.

– Бизим достлар! Дорогие друзья! Наш поезд прибыл в город Баку! – широко улыбаясь, пропел наш проводник Фаик. – Отличного всем отдыха!

– Спасибо, дорогой! – обнял я его.

Стоило мне на секунду замереть в дверях вагона, как лицо тут же обжег сухой ветер. Вот и все… Только пара вагонных ступенек отделяют от встречи с домом. Набрав в легкие воздуха, я задержал дыхание и сделал шаг.

– Здравствуй, мой родной город! Я вернулся!

Асфальт на перроне был мягким, как перина. Всему виной, конечно же, раскаленное солнце, но так хотелось верить, что город ждал все эти годы и теперь каждой мелочью показывал мне свою радость.

– Родной, давай помогу с вещами! – раздалось рядом.

Носильщик в новой спецодежде, вылитый Мимино, стоял и улыбался, глядя на меня. Выглядел он настолько комично, что я невольно засмеялся.

– Ты чего смеешься? – смутился Мимино, оглядывая себя со всех сторон.

– Ничего, родной! Просто очень рад тебя видеть! – пожал я ему руку. – Спасибо, это я сам донесу. Вещей не так уж много!

– Удачного отдыха! – услышал я за спиной и помахал в ответ.

Привокзальная площадь бурлила, словно пчелиный рой. Такое событие – поезд из Москвы! Носильщики наперебой предлагали свои услуги, а таксисты, словно биржевые брокеры, в погоне за клиентом пытались перекричать друг друга. Цены за провоз менялись ежесекундно, доходя до абсурда:

– Гардаш[3], я ва-апще бесплатна давэзу! Толька садысь ка мне!

Что такое Родина? Для каждого – свое. По мне, так это место, где все близкое, теплое и уютное. Где каждый встречный радуется тебе и называет родным. В холодной Москве такого не было, хотя мой дом и вся жизнь теперь именно там: и друзья, и работа, и девушка. Эл тогда совсем не зря переживал. Я уезжал на время, оказалось – насовсем…

– Родной, давай довезу тебя куда хочешь! – подбежал ко мне еще один Мимино. – Посмотри, куда идешь. Целый день будешь стоять в пробка! – продолжал он, указывая на длиннющую очередь к автобусу, который, впрочем, даже и не думал двигаться с места. Да и как? Улица сплошь была забита машинами. Шум, гвалт, ругань на разных языках, гудение клаксонов и сизый бензиновый туман. Содом и Гоморра.

– Но как же тогда ты-то, родной, повезешь меня туда куда хочу? – стараясь сохранить серьезный вид, на самом деле внутри я содрогался от хохота. – Уж не на ковре ли самолете ты тут подрабатываешь?

Знойный кавказский парень покраснел и опустил глаза.

– Зачем обижаешь? – произнес он.

– Извини, и не думал обижать! Просто сам же видишь, – я кивнул в сторону автомобильной пробки – теперь уже мне стало неловко. – Сто лет не был дома, пешком пройдусь…

– Зачем пешком?! Метро же есть, – просиял мой новый знакомый.

Я проследил за его взглядом. Толпа, словно река, тянулась ко входу в вестибюль станции метро. Точно, совсем забыл о его существовании. Когда-то, в далекие времена, мы редко пользовались этим видом транспорта – метро казалось чем-то особенным, загадочным. Да и город тогда еще не разросся так, как сейчас, и добраться до нужной цели не составляло особого труда: можно было прогуляться пешком или воспользоваться трамваем. Лично мне этот наземный двойник метро был очень даже по душе, нигде больше не встречал таких вагончиков. Но время сделало свое дело. Город рос, и вместе с новыми районами с шикарными высотками появились и автомобильные пробки – этот бич всех больших городов. Судя по всему, наше метро сейчас мало чем отличается от московского. От этой мысли передернуло, но выбирать было не из чего. Метро так метро…

– Спасибо, дорогой! Я и забыл про него, – поблагодарил я парня.

– Меня Ильхам зовут, – гордо произнес он, протягивая мне руку.

– Али! С твоего позволения, я тогда пойду.

– Иди, конечно, дорогой! Удачной поездки тебе!

– И тебе хорошего дня!

Взяв поудобнее сумку, я влился в толпу, спешащую в метро.

Глава первая

Все-таки Баку – удивительный город. Самый красивый, самый теплый и уютный. Али, как и все бакинцы, был искренне уверен в этом. Как и в том, что это был самый вкусный город, просто фантастически вкусный!

Одно упоминание о Баку всегда вызывало у Али приступ неудержимого слюноотделения. Даже сейчас, когда ветер смерти выдул из города жизнь, уничтожить память ему все равно не под силу. Воспоминания помогали тем, кого война загнала под землю, выживать и надеяться, что ветер сменится и все вернется на круги своя. Ведь не зря говорят, что мир движется по спирали.

Сегодня Али решил прогуляться на рыбный рынок.

Тогда, летом две тысячи тринадцатого, бакинцам повезло: до города не долетел ни один ядерный заряд, зато по полной досталось соседям – Ирану и Турции, и пыльные бури, пришедшие оттуда, засыпали город радиоактивным песком. Каспий тоже чуток побунтовал, но и этого хватило, чтоб вид города изменился до неузнаваемости. Сказать по правде, это странное море и раньше чудило – то приближалось вплотную к городу, то уходило, оголяя дно, но сейчас вода подступила почти к станции «Сахил», которая при открытии получила имя Двадцати шести бакинских комиссаров. Переименовали ее в девяностых, и новое название – «Сахил», или «Берег», подходило ей больше: вестибюль находился недалеко от моря, вернее от Приморского бульвара, красивейшего и популярного места отдыха горожан. Простой сменой имени дело не ограничилось: если менять, так все – и революционное панно на стене сменил вид моря и солнца, то ли рассветного, то ли закатного. Получилось, что как в воду глядели: теперь «Сахил» и в самом деле стала берегом – воды Каспия шумели прямо у выхода из вестибюля, и вот уже добрых двадцать с лишним лет и не думали отступать.

Надо ли говорить, что это место облюбовали люди, которые не мыслили себя без моря, отчаянные и мужественные. Именно благодаря им бакинцы всегда имели на своих столах рыбу, моллюсков, морскую капусту – все, что мог дать (и давал) человеку щедрый Каспий. Морская рыбалка и раньше была делом рисковым, а теперь и вовсе превратилась в чистый экстрим и стала своеобразным посвящением во взрослую жизнь и экзаменом на зрелость; прибыль же была далеко не на первом месте.

Рынок тоже находился здесь, в вестибюле станции. Только тут всегда можно было отовариться свежей рыбой и морскими деликатесами. А в дни Большой рыбалки можно было и самому попытать счастья – поучаствовать в морском сафари. Удовольствие не из дешевых, но зато когда еще получится самому завалить гигантского осетра. Если повезет, само собой. Продашь такого тут же, на станции, и не только все расходы окупишь, но еще и с наваром останешься.

Запах свежей рыбы через туннель окутывал всю станцию, тухлой же тут не бывало никогда: товар разбирали моментально, а что оставалось, пряталось в морозильники и шло в переработку. Вот только не надо обманываться и считать рыбаков какими-то кристально честными и на обман генетически не способными, все намного проще: кому охота нюхать тухлятину у себя в доме? Мороженую рыбку продавали за отдельным прилавком и малость дешевле свежей. Были на станции и разделочный цех, и своя электростанция, и сушильня.

Конечно, на такой лакомый кусок грешно не наложить лапу и пощипывать время от времени. Как итог, встал вопрос с «крышей». Но бакинцы – умные люди. Тратить драгоценное время на бесполезные разборки во вред себе? Да ни за что! Результат: «баиловцы» взяли рыбацкую общину под надежную охрану на поверхности, «артемовцы» прикрывали рыбаков в море, «Союз нефтяников» надежно обеспечивал бесперебойную доставку мазута на электростанцию. Все довольны, всем выгода, и всем – спасибо.

Али нравилось это место, оно не шло ни в какое сравнение с базарными рядами Старого города, и он мог подолгу ходить тут, прицениваться к товару, обсуждать его достоинства и недостатки. Это были те редкие минуты, когда ему удавалось вырваться из будничной суеты, тут он был в своей стихии. Когда-то и сам Али был заядлым рыбаком, знал рыбьи повадки, а скалы и косу Бильгя и Мардакянов он изучил, как свои пять пальцев.

Али Бабаев не был богатым человеком, но его «Жемчужина» – небольшое кафе – была известна далеко за пределами родной станции. И все это благодаря жене. То, что творила на кухне его Мехри, иначе как волшебством не назовешь. А об их лявянги[4], рыбной долме и шашлычке из осетра по всему метро ходили настоящие легенды.

Дела в кафе шли хорошо, репутация у Бабаевых была безупречная: все расчеты в срок, кредиты гасятся вовремя. Все, за что они брались, рано или поздно начинало приносить доход. Все, чего касались руки Али или его жены, словно расцветало.

За все время он ни разу не пожалел, что бросил тогда институт. Да, было трудно, кем только не приходилось работать, но эти навыки сейчас и сгодились, а научиться можно чему хочешь, было бы желание. У Али оно было. Он был готов отдать все, только чтобы Мехри и маленькая Наргиз не чувствовали себя обделенными. Особенно Наргиз, появившаяся на свет уже тут, под землей, и ни разу пока еще не видевшая солнца. Посоветовавшись, Бабаевы открыли еще и мастерскую, больших вложений это дело не требовало, но дополнительный гарантированный доход давало.

Теперь, когда Али закупил все, что хотел, можно сделать то, о чем мечтал уже несколько недель: прогуляться по берегу. Последнее время ему редко удавалось вырваться на поверхность: работы было очень много. Хотя что это он? Работы много не бывает, работа – это деньги, это кусок хлеба и маленькие радости для его девочек. А если они рады, то рад и он, Али.

Увесистый баул мужчина оставил у знакомого продавца – не тащить же все это с собой наверх?

Уже у самого выхода на поверхность его кто-то окликнул.

– Эй, Али, погоди чуток.

Мужчина оглянулся, его догонял один из сыновей главы рыбацкой общины Пономарева – Славка.

– Славик, здравствуй! – Али попытался его обнять, но парень отстранился.

– Погоди, не надо: я сегодня иваси специального посола, можно хоть прямо сейчас подавать с пивом. Или с картошкой. – Пономарев-младший засмеялся. – Я рад тебя видеть.

Славка был моложе Али, но это совсем не мешало им дружить.

– Взаимно, – рассмеялся Али. – Что, много работы?

– А, – Славик махнул рукой, – работы много всегда. Но в такую духоту хочется самому внутрь холодильника спрятаться.

Последнюю неделю на самом деле стояла испепеляющая жара. Духота чувствовалась даже под землей: от нее не спасали ни гермодвери, ни туннельные сквозняки.

– Отойдем-ка в сторону, разговор есть. – Славик осмотрелся по сторонам и указал взглядом на выход.

– Интригуешь, брат.

Они вышли на улицу. Прохладный ветер, ударивший им в лицо, был как нельзя кстати.

– Пойдем к берегу, хочу посмотреть на море. Соскучился.

Каспий штормило, пока еще не сильно. Увенчанные белыми барашками волны тяжело набегали на пирс и разбивались о него, окатывая мужчин мелкой соленой пылью.

– Море волнуется, – покачал головой Али. – Что-то случилось, Слава?

– Да, погода меняется. Слушай, тут такое дело, – парень еще раз посмотрел по сторонам. – Отец на днях вернулся с рыбалки. Говорит, еще чуть-чуть, и можно будет устраивать охоту. Они встретили парочку особей, которым сам Бог велел перебраться в наши желудки.

– Шутишь? Рано же еще.

– Именно. Для большой охоты рано. Но… Если затариться сейчас, то цена будет, сам понимаешь. Чего щуришься? Деньги не нужны? – Славик дружески хлопнул Али по плечу. – Отец не хочет афишировать, чисто для своих. Я поговорил с ним, он не против, ты в доле.

– Спасибо, брат. Но у меня сейчас нет ни одной свободной монеты, все в деле. И кредит надо платить.

– Брось, Али. Ты – и не сможешь извлечь из этого выгоду?! – Славик развел руками. – Это же я безголовый. Тебе это на раз-два, и в дамках. Одной рыбины хватит, чтоб все твои долги закрыть, да еще и останется.

– Хочешь, чтобы я покрылся щербетом? – рассмеялся Али. – Рыбалка стоит денег, рыба стоит денег. Подскажи, где их взять? Ты вот можешь мне дать в долг? – Али ткнул парня пальцем в грудь.

– Я? – удивился Славка.

– Да, ты. Дай мне в долг. Верну с процентами! – улыбался Али. – Слушай, не упускай такую возможность, да.

– Я тебе лучше дам два дня на их поиски, – сказал парень, нагнувшись прямо к уху Али. – А потом ты мне еще миллион раз скажешь спасибо, – уже улыбаясь во весь рот, сказал он.

– Я подумаю, – Али не хотелось упускать такую возможность. Хорошая осетрина плюс икра… Заманчиво!

– Думай, гардаш. Думай, – Славик уже бежал обратно ко входу на станцию.

Вариантов, где можно было занять денег на эту авантюру, у Али не было. Вернее, был, один: братец. Кярим своего родственника не очень жаловал и считал его бедняком, начисто забыв, что сам в этом виноват. Да и ладно, Али не в претензии, у него же все и так отлично. Главное, есть ради кого жить. Есть жена, дочка.

Когда он вернулся из Москвы, то первым делом стал искать Лену. Не успел. Все навалилось сразу – и похороны, и Катастрофа. Пытался разыскать и потом, уже после Катастрофы, и опять тщетно. Переживал, хотя понимал, что детская любовь ушла безвозвратно. А потом судьба дала ему Мехри, а позже и Наргиз. Есть ли такое счастье у брата?

Шикарная квартира брата походила на филиал Караван-сарая[5]. Кярим, как и его жена Зухра, были безумно падки до всего блестящего, золотого, нарочито роскошного. Али часто думал, когда же Кярим стал таким? Вспоминал детство. Брат был немного старше, и казалось, что между ними не должно было быть различий. На самом деле они были похожи друг на друга так же, как дождь и ветер, дующий из пустыни. У них и компании были разные. Это был брат, и только. Всегда собранный, деловой и… жадный. Даже конфеты из подарков ел всегда один, никого не угощал. Маленький Али на брата обижался, подросток Али над подобным смеялся, взрослому Али было просто грустно. Богатство не принесло брату счастья…

Тогда, вернувшись домой из московского изгнания, Али едва успел застать отца живым. Хорошо, что они помирились, но в завещании имени младшего сына не было. Невесть какое богатство, не миллионы – но все, что было, отец отдал Кяриму. «Сам понимаешь, прости, но тебе не доверяю». Али не обиделся. Если совсем начистоту, то действительно все это было не его. Кяриму отец наказал младшего брата не бросать и пристроить его к себе на достойную зарплату – тот и пристроил, но не Али, а Курбана, своего друга. Али и тут не расстроился, обидой дело не поправишь. Не пропадет. И не пропал!

А Кярим… Нет, он не промотал отцовское богатство и даже сумел приумножить его, а после Катастрофы еще и выгодно вложить капиталы в нефтяное производство. Тут, конечно, ему помог старинный друг отца – Шумилов Евгений Павлович, или попросту Хоттабыч. Именно он был главой Союза нефтяников, именно ему брат был обязан тем, что жил в шоколаде, ни в чем не нуждаясь. Только Али не хотел бы такой жизни. Ни за что.

Квартира была на Дружбе Народов, в столице Союза нефтяников. Простых «домов» тут не было, но даже среди них жилище Кярима выделялось роскошью. На вкус Али – просто дешевыми понтами: обитая бархатом дверь, золоченая ручка…

Али постучал.

– Зухра, стучат, дверь открой. И если это голодранец Али, то гони его в шею. Сегодня меня для него нет!

Ай, Кярим, как же не стыдно: даже не подумал, что тебя прекрасно слышно.

– Нет его, – передразнила мужа Зухра. – И где ты можешь быть, если не на любимом диване?!

Послышался шум открывающихся замков. Один, второй, третий… Кярим боялся, что его ограбят, даже нанял охрану, что ночами дежурила у него под дверью. Хотя, может, это были просто слухи, им самим и распускаемые.

– Али, здравствуй, родной! – Зухра сияла золотыми зубами. – Как мы рады, что ты к нам зашел. Эй, Кярим, вставай, брат пришел. Али, проходи, чаю с нами попей.

Раздвинулась штора, и в коридор выполз Кярим. Уже на ходу он запахнул на себе махровый халат и обвязался поясом.

– Зухра, солнышко, – Кярим сделал попытку обнять жену за плечи, – дай, пожалуйста, водички со льдом. Очень жарко, да.

– Пить надо меньше! – нахмурила брови Зухра.

– Солнце мое, кто пил? Для нас же стараюсь, – развел руками Кярим.

– Для нас, для нас, – Зухра провела ладонью по губам мужа и развернула его лицом к брату.

– Али?! – Кярим был плохим актером, но Али давно привык к выходкам брата и не обижался. Тем более что тот несколько раз здорово помог ему, как по просьбе, так и по собственной инициативе. Своих детей у них с Зухрой не было, и племяшку Кярим просто обожал, насколько вообще мог испытывать подобное чувство. Когда девочка подросла, он выхлопотал для брата новое жилище с отдельной комнатой для ребенка.

– Здравствуй, брат, – Али обнял Кярима.

Кярим с укоризной посмотрел на жену: ай, зачем впустила? Но вслух пропел:

– Рад тебя видеть, Али, что редко заходишь? Зухра! Где моя вода?

– Да сейчас, погоди немного.

– Али, а тебе чего налить? Что пить будешь?

– Чаю он будет, – Зухра вовсю гремела посудой на кухне и недовольно бурчала себе под нос. – Вот пьянь подзаборная, только и ищет повод, как бы напиться!

– Кярим, есть дело, – Али решил не тянуть кота за хвост.

– Денег не дам. Не дам, брат, не проси, – Кярим похлопал брата по плечу и кинул быстрый взгляд в сторону кухни. Убедившись, что Зухра занята, вытащил из шкафчика бутылку.

– Будешь?

Али помотал головой.

– А я выпью. А то потом у моей мегеры хрен допросишься.

Сделав пару глотков прямо из горлышка, Кярим зажмурил глаза от удовольствия, постоял так пару секунд и с шумом выдохнул.

– Вах, как хорошо. Так что ты там говорил?

– Осетрина, брат. Икра. – Али знал, чем можно зацепить своего жадного родственника.

– Икра, говоришь? – Кярим отвлекся от своих мыслей и даже не заметил, что жена вошла в комнату и пристально наблюдает за ними.

– Кярим, а Кярим, хватит гостя голодным держать, давай, помоги мне стол накрыть. – Она держала в руках поднос со стаканами, дымящимся заварным чайником и крохотной баночкой. Еще там была пиала, а в ней – деликатес: несколько кусочков колотого сахара.

– Для тебя хоть тысячу раз! – пропел Кярим и одним движением собрал со стола какие-то бумаги. – Садись, дорогой, – обратился он уже к Али.

Тут же все содержимое подноса перекочевало на стол.

– Нашего Алишку трудно удивить, но я попробую. Вот смотри, в этой баночке – варенье. Мне сказали, что с самого Самарканда. Там земля чистая и люди живут, как и прежде.

Наверное, соврали караванщики. Какой Самарканд? Скорее всего, из дальнего пригорода, где сохранились сады. Но вслух Али, конечно же, этого не сказал. А что до удивить, так это и сахара достаточно – редкая диковина.

А вот брат молчать не стал, разозлился.

– Слушай, врут все. Как ты только веришь этим шайтанам? – он почти кричал. – Им лишь бы обобрать тебя до нитки. Завтра они тебе продадут шафран аж из самого Тебриза, а ты и рада будешь!

– Кярим, ты чего это так разошелся? – удивился Али. – Давайте лучше пить чай.

Он уже потянулся было к заварному чайнику, собираясь разлить чай по стаканам, как Кярим резко ударил по столу кулаком.

– Дай нам поговорить с Али. Видишь, он пришел по делу! – махнул он жене, делая знак покинуть комнату.

Видно было, что женщине очень не понравилась выходка ее мужа. Но спорить с ним, да еще и в присутствии постороннего, пусть и родственника, не входило в ее планы. Зухра была умной и расчетливой женщиной. Свое она не упустит, а дать мужу почувствовать себя хоть немного значимым – почему нет?

Надув губки и хлюпнув для вида носиком, она прикрыла лицо краем платка и удалилась из комнаты.

– Ну зачем ты так? Какая муха тебя укусила?

Кярим встал из-за стола и, уже не таясь, налил себе целый стакан настойки.

– Все хорошо. Поплачет и отойдет, – махнул он в сторону двери и залпом осушил стакан. – Давай о деле, что ты там говорил?

Али еще раз удивился своему брату. Вернее, тем метаморфозам, которые произошли с ним за неполные полчаса. Сначала обрюзгший, плохо соображающий с похмелья, потом капризный, желающий лишь одного – поскорее отделаться от родственника. И вот теперь – третий Кярим. Словно не было никакого перепоя и не влил он в себя только что добрый стакан горячительного: взгляд ясный, речь четкая – брат почуял запах денег.

Торг был недолгим: Кярим все понимал с полуслова – что-что, а деловая хватка у него была как у бульдога. Такой талант, как оказалось, не пропьешь. Он согласился дать денег под гарантии того, что Али предоставит ему лучшие куски рыбы и икры по бросовой цене. А уж Кярим найдет способ, как и куда все это выгодно пристроить.

Теперь осталось только обсудить все это мероприятие с Мехри.

И вот уже веселым, напевая мотив любимой песенки, Али пошел к себе домой.

В отличие от Кярима, его семья жила скромно, но Али сумел превратить неказистые, крохотные подсобки в сказочный дворец, а Мехри своими ласковыми руками наполнила жилище теплотой и уютом.

«Золотые руки у этого Али, прекрасная хозяйка эта Мехри», – вот что думали соседи, переступая порог жилища Бабаевых, где вместе со снятой обувью хотелось оставить все беды и неприятности.

Мехри всегда нравилось помогать матери, а Ираду-ханум знали далеко за пределами их родной станции. Казалось, не было на свете того, чего бы ни умела делать эта удивительная женщина: она и вязала, и шила, и прекрасно готовила. В ее умелых руках самые простые продукты превращались в изысканные кушанья, а простенькие ткани – в шикарные наряды. Со всего метро приходили с заказами к Ираде-ханум: кому платье на свадьбу сшить, а кому и обед праздничный сготовить. А Мехри росла ее первой помощницей и как губка впитала все, что сумела передать ей мать. И главное – любовь. «Запомни, дочка, простая лепешка из пресного теста будет слаще пирожного, если ты тесто замесила с любовью. А злость и плохое настроение сделают горьким даже щербет».

Али во всем был под стать своей жене. Все, что имелось в их скромном жилище, было сделано или отреставрировано им.

Вот на стене декоративное окошко с видом на бухту. Посмотришь на него, и кажется, что легкий ветер играет уголками занавески и, пробегая по стенам, вдыхает жизнь в пожелтевшие фотографии. И слышится шум волн, и комната наполняется терпким запахом водорослей и соли. И кафе «Жемчужина» переливается в лучах утреннего солнца, и оживает «Чертово Колесо», а по каналам «Маленькой Венеции» вновь плывут гондолы и играет музыка…

– Папа…

– Что, милая? – Али тихонько вошел в крохотную комнатку.

Когда у них с Мехри появилась Наргиз, то их счастью не было предела. Долгожданная, красавица, умница. Папина дочка.

Девочка ждала отца каждый вечер, не засыпала без него и без его сказки.

– А сказку мне расскажешь?

– Ты сегодня была хорошей девочкой? – Али нагнулся над кроваткой дочери, провел рукой по темным кудряшкам и поцеловал.

– Мы с мамой сегодня приготовили тебе сюрприз, – улыбнулась Наргиз. – Только т-с-с, – девочка приложила к губам палец.

– Тайна, – Али провел пальцем вдоль рта, запирая невидимый замок.

– Папа, давай сказку!

– Сказку, – эхом повторил Али. – Конечно, моя хорошая.

Он слегка приоткрыл край занавески на «окне».

– У-у-у-у-у, за окном сегодня ветрено. Это братья ветра решили собраться вместе и поговорить о том о сем…

– Братья ветра? Разве у ветра есть братья?

– Ты же знаешь, что наш город называется городом ветров?

– Знаю, – девочка мельком взглянула в «окно».

– Так вот, – продолжил отец. – Семь братьев ветров жили когда-то в нашем городе. Охраняли его от злых духов, надували паруса кораблей, крутили мельницы, пригоняли дождевые тучки и заигрывали с горожанами и хорошенькими горожанками.

Южный ветер приносил в наш город тепло, помогал созревать фруктам и раскрашивал парки и улицы волшебными красками. Северный его брат остужал от летнего зноя раскаленные улицы и горячие головы. А еще случалось чудо, и он приносил с собой серые тучи, и из них на город падал белоснежный пух, который назывался снег. Снег укрывал все-все вокруг, и город становился красивым и волшебным. До того он был красивым, что Шахта Баба[6] первым делом появлялся у нас в Баку, любовался сказочным видом и оставлял в каждом доме подарки.

Восточный брат просыпался раньше солнца и тихонько сдувал ночь, освобождая дорогу солнечным лучам.

Западный прилетал на закате дня. Уносил с собой все неудачи и неприятности горожан и набрасывал на небо узоры из звезд.

Еще были ветра прошлого и будущего. Ветер прошлого приносил спящим людям добрые воспоминания, милые сердцу видения. Ветер будущего вселял уверенность в себе и помогал тем, кто задумал хорошее дело.

Но однажды пришел в наш город седьмой брат. Был он злым, мстительным, ни с кем не ладил и все время до этого жил далеко в горах, в пещере. Братья-ветры заперли его там, боясь, что своими черными делами разрушит он мир. Ветер смерти звали его. Он вырвался из пещеры и холодным вихрем выдул из нашего города все хорошее, светлое, доброе. Он разрушил дома, переломал деревья, разбудил могучие морские волны. Братья-ветры не смогли удержать его и ушли.

А оставшиеся в живых люди спрятались под землю и теперь живут тут. И ждут, ждут возвращения братьев-ветров. Ждут, когда вернутся они и прогонят злобного брата…

– Она уснула, Алишка, – Мехри уткнулась подбородком в плечо мужа и плакала.

Глава вторая

Я люблю свой город, люблю сейчас ничуть не меньше, чем раньше, в пору его самых счастливых дней. И не только потому, что Баку – моя родина. Можете возражать сколько угодно, но я уверен – второго такого города на земле больше нет и уже не будет. Баку не просто прекрасен, красивые виды можно найти везде: люди любят селиться в местах не только удобных, но и радующих глаз, и мастеров-строителей у любого народа во все времена хватало. Нет, дело тут в другом, в его, Баку, уникальности. Скажите, какой еще город может похвалиться тем, что дал миру свою отдельную нацию? Бакинцы… Не важно, на каком языке ты говоришь, как молишься Богу, но если ты родился в Баку, все – ты раз и навсегда просто бакинец. И если с кем-то из своих случится беда, ты, не размышляя, сорвешься с места и бросишься на помощь. Просто потому, что ты – бакинец.

Но была у моего Баку еще одна особенность, которая тоже отличала его во все времена: город одновременно был и единым целым, и в то же время – множеством вполне себе самостоятельных миров.

Ичеришехер. Город в городе… Меняются эпохи, люди, а там время словно застыло, прошло мимо. А вот еще Черный город, манит тайнами и почти детективными историями. Хочешь приключений – тебе туда. Или Губернаторский сад, словно портал в другие измерения, вечный и неизменный, как сам город вокруг него. Приморский бульвар – многокилометровая сказка со своей «Маленькой Венецией». А уникальные бакинские дворики? Это вообще отдельный мир.

Скажете, зачем я тут все это описываю? Мир изменился, он теперь другой, совсем другой! Пустынный ветер с Ирана принес с собой радиоактивную пыль, песком засыпал город, и люди ушли с его улиц, спрятались под землю. Баку, словно смертельно больной, с тоской смотрит в небеса, постанывая, поскрипывая ревматическими суставами. Город ждет, что мы вернемся и вылечим его. А пока… Пока у моего Баку появился двойник – Баку подземный, который, словно близнец, имел всю уникальность оставшегося на поверхности города.

А чтобы вы не заблудились среди всего этого многообразия, прокатимся с небольшой экскурсией по подземному царству Ширван-шахов и их потомков, по станциям и веткам бакинского метро.

«Сахил» вам уже знакома, поэтому мы пропустим ее и двинемся дальше.

Следующая точка нашего маршрута: станция «Старый город», «Ичеришехер».

Построенная еще при Союзе, она назвалась «Баксовет» и свое современное название получила сравнительно недавно. После отделения республики изменили не только название станции, но и внутреннее убранство. И надо отдать должное городским зодчим и градоначальникам, изменения эти пошли только на пользу. Сами видите: «Баксовет» – и «Ичеришехер» несравнимо, конечно же.

Станция эта – настоящие врата в историческую часть древнего Баку, портал, соединяющий времена и эпохи. Вот вы только что были в метро, в веке двадцать первом. Подъем на эскалаторе – и вы в царстве Ширван, окунулись в совсем иной мир, мир нетронутого временем Старого города. Города в городе, который несмотря на то, что был достопримечательностью и музеем под открытым небом, жил современной жизнью. В домах, построенных несколько веков назад, по-прежнему жили люди, располагались мастерские, магазинчики, лавочки. Тут снимались фильмы: может, помнит еще кто «Бриллиантовую руку»: черт побери, цигель-цигель, ай люлю, руссо туристо – облико морале? Это все Баку. Виды старого города увековечивались на полотнах местных художников, тут создавалась удивительная музыка, а стаи загадочных кошек надежно хранили тайны, скрывающиеся за крепостными стенами. Среди помещений Караван-сарая блуждали (и до сих пор наверняка блуждают) тени прошлых правителей Бакинского царства, а вдалеке слышится шум морских волн и крик девушки, стоящей у самого края Девичьей башни.

Взрывная волна не тронула стеклянную пирамиду павильона – она просто растворилась в прибое и угасла у крепостных стен. Песчаные бури, проливные дожди и ветра сотворили с сооружением нечто фантастическое, словно сюда перенеслась древняя пирамида ацтеков. Впрочем, все выглядело очень гармонично, словно именно это место и было ей уготовано с самого начала.

Ну а кто же должен охранять покой Ширван-шахов? Не ошибетесь, если подумаете, что это бесстрашные рыцари, столь же храбрые, сколь и благородные, готовые в любую минуту прийти на помощь. Так и появились на станции «Старый город» люди, которые стали называть себя «баиловцами».

Станция метро была совсем рядом с Баиловом – поселком недалеко от Баку. Так случилось, что именно там были сосредоточены силовики: база ВМС и морское училище, там же жили их семьи. В тот горький час одни из них оказались на «Ичеришехер», а другие пришли потом в поисках своих близких. «Баиловцы» – это и охрана, и полиция, и военные силы для всего бакинского метро.

Руководит всей этой структурой полковник Бобров, Дмитрий Бобров. Это именно ему бакинцы должны быть благодарны за тот мир и порядок, что установился в метро. Даже отмороженные «артемовцы» старались не вступать в конфликт с людьми Бобра.

Именно благодаря «баиловцам» были восстановлены и введены в строй несколько нефтеперерабатывающих предприятий и подстанций, которые надежно снабжали Большое метро энергией, необходимой для жизни и работы. Они же и охраняли их, не допуская бандитского передела.

Ну а коль речь зашла про заводы, то переместимся немного на север, на станции Союза нефтяников. Баку – это нефть и город людей, которые добычу черного золота сделали своей профессией. Нефтяники со всего мира прибывали сюда, строили заводы, качали из недр нефть и продавали ее, делая этот край все богаче и краше. После Катастрофы практически ничего не изменилось: заводы уцелели, а отремонтировать платформы, которые качали черное золото, опытным рабочим не составило труда. На это ушло несколько лет, но теперь заводы работали, давая городу жизнь. Надо ли говорить, что Союз нефтяников был организацией столь же мощной, сколь и влиятельной. И богатой. Возглавил Союз Шумилов Евгений Павлович, Хоттабыч. Еще будучи ребенком, он помогал отцу и деду на «Нефтяных Камнях», знал все тонкости профессии. Но главное даже не это: Шумилов крепко держал в узде аппетиты нефтепромышленников, не давая им задирать цены: «Нефть, конечно, золото, но пить ее не будешь. А раз хочется кушать, то давить того, кто тебя кормит, – последнее дело».

Союз нефтяников – это сразу несколько станций: «Кероглу», «Кара Караев», «Нефтяников» (административный центр), «Дружбы Народов» (жилая зона и зона отдыха), «Ахмедлы» и «Ази Асланов» (банк, производственные лаборатории, офисы).

После «ароматных берегов», Старого города и нефтяного царства самое время посетить что-нибудь романтическое. Например, станцию «Улдуз», или, как ее ласково называли, «Звездочка».

Правда, названием вся романтика этого места и ограничивается: убранство станции очень простое, без изысков, а дурная слава «Звездочки» была известна и за пределами Азербайджана: когда-то техническая неисправность стала причиной трагедии – гибели нескольких сотен людей.

Немудрено, что народ не очень-то стремился поселиться тут, и первое время станция оставалась заброшенной. А потом вдруг здесь обосновались молокане. Думаете, молокане – от слова молоко? Ни разу не так! Лично я представления не имею, почему они так себя называют, да и вообще знаю про них не очень-то и много. И не только я, обычные бакинцы тоже: молокане всегда жили обособленно, мало кого впускали в свою жизнь, хотя среди них были люди, очень уважаемые и для родного города немало сделавшие. Трудолюбивые, они быстро обустроили и «Звездочку», и еще несколько заброшенных станций, где и занялись тем, что знали лучше всего: сельским хозяйством. Мало кто из бакинцев оценил труд молокан по достоинству: не потому, что они такие неблагодарные или черствые, просто – не задумывались. Но разве можно представить нашу кухню без кинзы, укропа, базилика или чабреца? И где бы еще бакинцы смогли все это приобрести, если не у молокан? Кто, если не они, придумали заменить картошку репой и брюквой? Поначалу многие воротили нос, да только и это прижилось со временем. Да мало ли что еще выращивали эти трудяги в своих теплицах – цены кусались, но и труд был адский.

У себя, на «Звездочке», молокане открыли свой фирменный, брендовый «Ивановский магазин», оформив его так же, как и тот, что остался наверху. Правда, ассортимент уже не восстановишь… Для себя, как поговаривали, они держали несколько коров. Хотя, кто знает, может, выдумали это люди: корова большая, ей травы не напасешься! Козочки – другое дело, но и тут вопрос с кормами. Наверное, во всех окрестностях города не было людей, лучше молокан знающих, где чисто, а откуда лучше уносить поскорее ноги. Своих секретов они не выдавали, но молоко, сметана, простокваша не фонили, хоть и стоили больших денег. Другое дело, куры-утки-яйца. Странно даже вспоминать, что когда-то птички эти считались деликатесом и стоили соответственно.

Что, двигаем дальше?

– Салам, гардаш! Базар-вокзал? – слышим мы в туннеле чей-то голос. Это прислонился к фонарю паренек в кепочке и с ружьем наперевес.

– Барев дзес[7], Миша! – успеваем мы крикнуть.

– Свои, – эхом вторит Миша стоящим впереди дозорным.

Мы прибываем на «Завокзальную» (бывшая «Нариман Нариманов»). Это самая «веселая» станция бакинского метро. Здесь можно как попросить помощи в деле, мягко сказать, не совсем законном, и получить ее, так и в один час лишиться всего, просто сыграв в нарды. Хотя… Ребята могут разобраться и, в конце концов, вернуть все незадачливому игроку.

«Завокзальные» – четкие ребята. Еще с советских времен они снискали славу «джентльменов удачи» и, как ни странно, надежных друзей. Наверное, у многих есть товарищи, которые родились и жили на той самой Завокзальной улице и приходили на помощь просто потому, что ты их друг. Девятая, Первая, Шестая, Пятая Завокзальная… Сколько авантюр было задумано и осуществлено в этих уютных двориках, а сколько анекдотов ушло в жизнь отсюда? Знаменитую двести вторую школу знал весь город. Конечно, вы уже догадались, что жители «Завокзальной» не смогли отказаться от привычного уклада и тут, в метро, в несколько этажей выросли квартирки-соты, сотни лестниц сплелись, образуя балконы и пролеты, которые по вечерам завешиваются белой простыней и мальчишки смотрят фильмы на допотопном проекторе, а дядя Боря разжигает самовар и после кино все собираются попить чаю.

«Завокзальные» живут тем, что крышуют мелкий бизнес и решают деликатные вопросы обычных бакинцев, стараясь не соприкасаться с «баиловцами» и уж тем более с «артемовцами». Вроде и мелкие пешки среди крупных игроков, но с ними считаются. В первые годы после Катастрофы группировки воевали между собой, пока не поняли, что худой мир лучше доброй ссоры. После этого и был выработан некий кодекс чести, сферы влияния четко поделили и теперь дорогу друг другу старались не перебегать, а вот с беспредельщиками поступали жестко: переступивших черту запросто свои же могли выдать (и выдавали!) «баиловцам».

Рулил всей этой братвой таинственный Папа. Кто он, не знал никто, кроме, конечно, самих «завокзальных». Ребята тщательно скрывали от посторонних своего вожака, авторитет которого был непререкаем для любого «завокзальца».

Теперь на нашем пути «Гянджлик», или «Молодежная», если по-русски. Сейчас это называется «Арменикенд» – в честь одного из районов Баку с многолетней историей и удивительными людьми. Да и вообще, хроники этого района – целый отдельный том в летописи города.

Были в прошлом Баку черные времена… Многие тогда бежали из ставшего вдруг чужим города, бросив все. После этого далеко за пределами бывшего Союза и даже за океаном можно было легко стать свидетелем такого разговора:

– Слушай, ты из Баку?!

– Да!

– Где жил?

– Арменикенд!

– Брательник! И я оттуда! Погоса помнишь?

– А то! А ты первые «Мальборо» у кого брал? У тети Вари?

Да, именно арменикендцы массово уезжали тогда. Не всем удалось найти себя на новом месте и многие вернулись обратно, но уже не в свои дома… Но вот случилась беда, и Арменикенд получил вторую жизнь: тут объединились те, кто еще помнил Баку времен Союза, их потомки и все те, кому та жизнь казалась и проще, и понятнее. Ну а кто как не «завокзальные» взяли под надежную защиту своих родных братьев.

Как и в старые добрые времена, ходит дрезина по маршруту бакинского городского трамвая «Базар-вокзал», и часто можно услышать среди перронной суеты:

– Сурик, уйдешь, ключ на пороге под половиком спрячь!

Руководит тут Гриша Вартанян. По виду вроде человек совсем несерьезный, но первое впечатление обманчиво. А как иначе? А иначе не объединить бы ему вокруг себя людей, наладить быт и, что особенно важно, – найти нишу для «Арменикенда» в этом условном разделении труда бакинского метро. Лучший стоматологический кабинет, часовые и сапожные мастерские, частные уроки музыки, математики и физики – вот чем жили арменикендцы. Прошлая вражда, кажется, ушла навсегда – перед общей бедой равны все и все друг от друга зависят. Поэтому никаких конфликтов на межнациональной почве.

Единственными непримиримыми врагами «арменикендских» были представители «Народного фронта», но им воли не давали: кровопролитие никому не нужно.

Запрыгиваем в отъезжающую дрезину и отправляемся на землю обетованную – во владения «Красной слободы».

Какой же новый мир без надежной судебной и банковской систем? Кто-то же должен поработать рефери и вовремя развести спорящих по углам, объяснить все плюсы и минусы, указать на выгоду и найти недостатки?

Конечно! А кто же как не евреи способны на такое? Наверно, это еще одна община, возникшая одной из первых. Руководили там горские евреи, они же и дали название новому объединению – «Красная слобода». Остальным пришлось лишь вежливо согласиться и принять условия игры.

Кредиты, решение любых правовых вопросов, помощь в ведении бизнеса приносили огромную прибыль объединению. «Краснослободские» были угодны всем, а от возможных эксцессов и вмешательства в дела их надежно охраняли все те же «баиловцы».

Глава общины – Семен Маркович Авшаломов. Банкир, сын потомственного банкира. Хитрый, конечно, своего не упустит. Но не подлый, а главное, справедливый человек. Авторитет не только на своих станциях, но и во всем метро.

Вот и проехали мы «Джафар Джаббарлы», «Двадцать восьмое мая» и «Низами Гянджеви», и покидаем «Красную слободу».

А теперь набираемся терпения, молимся на удачу и отправляемся дальше. Впереди – аварийный туннель, а дальше станция, на которой лучше долго не задерживаться: «Академия Наук». Тут и раньше были то потоп, то обвал, и сейчас мало что изменилось. Бороться с этим – так же эффективно, как воевать с ветряными мельницами. Дыры, конечно, латаются. Но только по мере их появления.

На этот раз все прошло благополучно, и мы въезжаем на территорию «Народного фронта»: «Строителей», «Двадцатое Января», «Зодчего Аджеми» – именно здесь обосновались самые ярые его сторонники.

Жители этой общины не очень рады чужакам, да и вообще их общительными не назовешь. Если представить Баку как государство, то станции «Народного фронта» – автономия. Причем с широкими правами: противники всего нового, любых вольностей, они не соблюдают общие для бакинского метро законы и правила.

Да и ладно бы, живите как хотите, только вот они с чего-то взяли, что власть в метро должна принадлежать именно им. Отсюда – постоянные конфликты, а их военизированные отряды частенько устраивают рейды в «Арменикенд» и к «завокзальным», да только всегда получают хороший отлуп.

Когда-то, в далеких уже восьмидесятых, именно благодаря «Народному фронту» были написаны самые трагические страницы в истории Баку. Про это не забыли, поэтому разгуляться фронту не дают, хотя, надо признать, сторонники у них есть и на других станциях, среди людей влиятельных и далеко не бедных.

Вот мы и покидаем пределы «Народного фронта», а заодно и заселенную территорию бакинского метро.

«Насими», «Проспект Свободы», «Дарнагюль» – это теплицы, оранжереи, поля, птичники. Именно тут трудится добрая половина жителей бакинского метро, и отсюда на столы бакинцев попадают и фрукты, и зелень, и табак. Знаменитые бакинские помидоры никуда не исчезли и даже стали еще лучше, чем были. Если представить Баку в виде живого организма, то тут однозначно его желудок. Именно эти станции вместе с прилегающими к ним территориями и были обустроены молоканами, за что этим людям отдельное спасибо. Поверху можно попасть и на заброшенную, стоящую особняком «Электрозаводскую».

Я специально оставил эту станцию напоследок. «Черный город». Одна из самых ярких, вкусных и ароматных станций бакинского метро. Совершенно случайно, не сговариваясь, горожане превратили ее в старый добрый восточный базар. Началось все с того, что люди тащили сюда для продажи или обмена свои нехитрые пожитки. Базарные ряды росли и сейчас тут можно купить все что угодно, от банального картофеля до безумно дефицитного инжирного варенья, а в бесконечных лабиринтах прилавков легко заблудиться. Тут всегда полно людей: и продавцы, и покупатели, среди которых шныряют ушлые карманники – куда ж без них? Все, как и прежде… И запах, неповторимый запах восточного базара. Многие приходят сюда, чтобы просто насладиться этими ароматами. Запахами прежней, мирной жизни.

Вот и все, устали? Да, подземный Баку намного меньше, чем тот, что остался наверху, но и он огромен.

Подождите еще немного, я скоро закончу.

«Артемовцы». Все сведения об этих мрачных и страшных людях ограничивались тем, что обитали они в Богом проклятом месте – на острове Артем. Природа превратила этот клочок земли в нескольких километрах от каспийской бухты в неприступную крепость. Бурная растительность надежно скрывала от любопытных глаз все, что творилось на острове. Да и любопытных с годами становилось все меньше и меньше: частенько тех, кому все же удавалось проникнуть на остров, потом находили повешенными на столбах, что стояли у причала. Стаи огромных бакланов питались мясом висельников, обгладывая кости до блеска. «Артемовцы» – бич Баку. Они обложили данью всех, а кто отказывался платить – жестоко наказывали. «Баиловцы» – единственные, кто пытался противостоять им, но их сил не хватало для того, чтоб уничтожить группировку. Да и появлялись они неожиданно, никто не мог предугадать, когда они вновь нанесут свой визит. Если вдруг с моря слышался шум приближающегося баркаса, жди беды…

А еще ветра с востока приносили вести об огнепоклонниках. Редко, но встречали этих людей в бакинском метро, а вот сам город они посещали регулярно. Немногословные, они мало что рассказывали о себе, а то, что говорили, скорее было похоже на сказку. Бог Огня Атехгяшу – вот кому они превозносили свои молитвы. Раз в полгода спускался он на землю и ждал своих сынов на горе, у «Пламенных башен». А чтобы злые люди не смогли помешать их общению, подходы к этой новоявленной Мекке охранял одноглазый великан Тепегез.

Попасть к огнепоклонникам было сложно, почти невозможно: гора Янардаг и огненная стена надежно охраняли все подступы и дороги в долину, где жили эти люди.

Вы, наверное, подумали, что мы тут живем в раю? Может, действительно, где-то живут намного хуже, но и нам приходится нелегко. Наверное, просто оказались чуть удачливее других, но это лишь случайность. Нам оставалось только выбрать свой путь: сложить крылья и тихо умирать или жить и радоваться каждому дню. Мы, бакинцы, унывать не привыкли, и испытания, что послал нам Аллах, совсем не повод отказывать себе в маленьких радостях: без них жизнь бессмысленна. А трудности? Все кончается, закончатся и они. Мы верим.

Вот теперь все.

Отдыхайте, а я продолжу рассказывать удивительную историю, которая произошла со мной, Али Бабаевым.

Глава третья

Кярим с деньгами всегда расставался неохотно, но сейчас он просто превзошел сам себя: того, что братец выделил на рыбную авантюру, едва хватало лишь на то, чтоб рассчитаться с ним. Хотя на что, собственно, Али надеялся? На щедрость Кярима? Можно было бы, конечно, и обмануть братца, но это не про Али. Когда-то он твердо решил для себя, что добрую репутацию ни за какие деньги не купишь, и нарушать свои принципы не хотел даже сейчас. Но и упустить такую отличную возможность подзаработать он тоже не мог. Пришлось пускать в ход как раз эту репутацию.

Вообще-то он пользовался своим добрым именем нечасто, справедливо полагая, что такими вещами направо-налево не разбрасываются. Но не сейчас.

На «Двадцать восьмое мая» его приходу удивились.

– Что так рано, Али? Или не терпится расстаться с деньгами? Так это же напрасно. Или, может, ты все сразу заплатить решил?

– Нет, уважаемый, условия договора я помню. У меня сейчас другое дело. Отсрочку прошу. Дней на пять.

– Что, дела плохо пошли? Почему так?

– Нет, нет, не беспокойтесь, как раз все наоборот. Дела идут очень хорошо, и хочу даже вложиться в развитие. А средств не хватает.

Али решил, что подробности его кредиторам знать совсем не обязательно. Вполне возможно, что другому на его месте не поверили бы и отказали. Но не Али. Ему не просто пошли навстречу, но и не добавили проценты за просрочку.

– Что ж, пока ты ни разу не подводил нас, Али. Пусть и дальше будет так же.

Дня, когда Пономаревы должны были отправиться на рыбалку, Али ждал с замиранием сердца. Нет, в том, что рыбаки свое дело знали отлично, он не сомневался. Но любая охота, что на суше, что в море – это риск, непредсказуемость, и многое, если не все, тут зависит от банальной удачи.

Али не находил себе места с самого утра. Еще с вечера он поднялся на поверхность, попытался угадать погоду. Ему, как любому, кто родился и вырос у моря, были знакомы те особые приметы, по которым всегда можно угадать, каким он будет, день завтрашний. Вчера ему стало понятно: на город идут шторма. Али знал, что Пономарев-старший решил воспользоваться непогодой: меньше любопытных глаз, меньше конкурентов. Но и опасность разбиться о прибрежные скалы велика как никогда. А если шторм будет сильным, то баркасы просто не смогут выйти в море.

Али не был суеверным и смеялся над Мехри, когда та, просыпав соль, не находила себе места, но сегодня, едва проснувшись, он бросился искать свой амулет.

– Нашел! – Али аж светился от счастья, когда наконец «Гез Мунджугу»[8] перекочевал в карман его куртки.

– Али, все хорошо? – удивленно спросила Мехри.

– Да, родная. Теперь точно все хорошо, – Али чмокнул жену в щеку. – Все, я побежал!

– Али! Кутабы!

Куда там, Али даже внимания не обратил на ее крик.

– Ну вот, опять наш папа будет голодный весь день…

«Икра не стоила свеч» – именно так любят говорить рыбаки с Сахила.

Но без риска удачи не видать, и «Дункан» Пономаревых поднял якорь и вышел в открытое море. Охота началась.

Али не удержался, пришел проводить баркас. Мысленно пожелав рыбакам удачи, он еще немного постоял под проливным дождем и поторопился в мастерскую.

Работы, слава Аллаху, хватало, и Али всегда с удовольствием починял-ремонтировал, а то и реставрировал ту мелочь, что приносили ему со всего метро. Среди клиентов встречались даже такие нелюдимые, как жители станций «Народного фронта». А Али что? Не про политику же он с ними спорить собирался? Главное, что работа приносит доход, да и удовольствие тоже. А люди – они везде просто люди, если внимательно присмотреться.

Но сегодня все просто валилось из рук. В голове только одна мысль: как они там? Страх за свое будущее перемешался со страхом за жизнь друзей в коктейль, который вырубал посильнее самогона.

– Али, ты не заболел? Что с тобой? Ты успеешь мне к завтрашнему дню? – вот что слышал он сегодня от своих клиентов.

Успеет ли он? Успеет, конечно. Вот вернутся рыбаки, и он все тогда успеет.

К вечеру «Дункан» так и не возвратился.

А непогода разыгралась не на шутку. Море ревело, волны с остервенением бросались на причальную стенку. Как они там? Живы ли?..

Ночью Али так и не смог уснуть, только ворочался в кровати. Он не был религиозным человеком, не в то время родился и вырос, но тут просто встал на колени и стал молиться. Так истово он не молился никогда. Это не было канонической молитвой, это была отчаянная просьба к Богу: пожалуйста, сделай так, чтоб они вернулись. Не дай им погибнуть, не дай погибнуть мне и моей семье…

Посланник с Сахила – самый младший из Пономаревых – прибежал, когда станция еще спала.

– Дядя Али, дядя Али. Папка вернулся. Славка сказал, чтоб приходил с утра.

«Дядя» Али не стал дожидаться этого условного утра, помчался на Сахил вслед за гонцом. И только по дороге сообразил, что запросто может попасть в сонное царство. Но ошибся.

– Али! Брат! – Славка бросился навстречу другу.

Рука перевязана, под глазом фингал. Но сами глаза смеются, как и всегда, да и вообще морда довольная.

– Слушай, садись с нами. Мы тут завтрако-обедо-ужинаем. А заодно и отмечаем удачу.

Славку не надо было ни о чем спрашивать, он сам выдал все подробности похода: и как шторм трепал их и они чудом не налетели на скалы, а потом, уже дома, их чуть не выбросило на пирс, и что охота была не просто удачной, а еще и до жути увлекательной, и… И вообще, было очень страшно. Но это там, в море. А сейчас – хорошо. И он, Вячеслав ибн Михайлович, с удовольствием повторил бы эту авантюру.

– Э, парень, адреналиновый голод у тебя, по ходу. – Али засмеялся: от души отлегло, все теперь хорошо, и он почувствовал, насколько же устал и хочет спать.

– Какой-такой голод? А! Все равно, не объясняй, пофиг. Деньги принес? Сейчас разделывать будем, подождешь?

Конечно, он подождет! Еще бы не подождать!

– Слушай, Слав, а можно моя доля полежит пока у вас в холодильнике, дома у меня места нет, до Ахмедлы тащить не охота, а у Кярима оставлять…

– Что, думаешь, Кярим и на твое лапу наложит? С него станется. – Пономарев-младший хихикнул.

Он был прав, сто раз прав, но Кярим был его брат.

– Слав, я не хочу обсуждать Кярима. Ни с кем.

Славка аж покраснел, поняв свою бестактность.

– Прости, друг. Да, понимаю.

Договорились, что Пономаревы оставят все у себя на пару дней, дольше такой ценный товар вряд ли бы залежался.

Кярим «подарку» был рад. Но и это тоже в его стиле, даже спасибо брату не сказал.

Али едва дождался вечера, он даже ужинать не стал, свалился и уснул мертвецким сном. Но спал недолго, проснулся от тревожного чувства и уснуть, как ни старался, больше не смог. Еще этот ветер… Видать, непогода разгулялась совсем, вентиляционные трубы гудели во всю мочь. Али в какой-то момент даже показалось, что колышутся занавески на импровизированных окнах, а сами створки, не выдержав напора ветра, вот-вот распахнутся, впуская бурю в жилище. Не хотел бы он сейчас оказаться наверху.

– Ты чего не спишь? – тревога Али, кажется, передалась и жене. – Что-то случилось?

– Давно такой бури не было.

– Ай, Али, Али. Ты ж не старик, чтобы на погоду реагировать. Спи.

Али обнял жену.

– Да, хорошо, постараюсь. Спи и ты.

Но сон не шел.

Почему-то вспомнилась ночь в доме отдыха в Новханах, куда отец сплавлял их с Кяримом каждое лето. Заграницу старший Бабаев не уважал, а в своем, ведомственном санатории дети были под надежным присмотром. Это было замечательное время. Они с братом целыми днями не вылезали из воды, и именно тут Али в совершенстве освоил тонкости рыбацкого дела. А еще научился делать кебабы – у местного повара, Кямрана, они были лучшими на всем побережье. С руками съешь!

А еще там он встретил Эла. И Вадима. Вадька со своей гитарой всем девчонкам головы задурил, хотя, если честно, от отсутствия девчачьего внимания друзья тоже не страдали. Кярим их компанию игнорировал, но Али по этому поводу тогда не заморачивался. Его дело. Сам же он проводил с друзьями весь день, частенько забывая и про обед, и про ужин. А зачем? Если печенная на углях рыбка вкуснее любой, даже самой изысканной еды.

В одну из ночей на море опустился сильный шторм. Огромные волны вырастали у самого причала и обрушивались на прибрежный парк. Было страшно, но они с Кяримом словно прилипли к окну, не в силах оторвать взглядов от разбушевавшегося Каспия. Казалось, еще мгновенье и водой накроет и само здание, смоет его, унесет в открытое море всех его обитателей. Стояли до тех пор, пока очередной порыв ветра не сорвал двери и потоки воды не хлынули в помещение.

После этого все укрылись в подвале, где и просидели до утра, пока не стих шторм. А когда поднялись наверх – ужаснулись: буря не пожалела ничего, парка больше не было, а само здание дома отдыха теперь нуждалось в капитальном ремонте.

Али не заметил, как задремал. Разбудил его стук: сначала тихонько, по косяку, а потом, настойчиво, громко – в саму дверь.

– Хозяева! Просыпайтесь!

– Кого там принесло? – у Али замерло сердце, и он бросился ко входу, забыв даже накинуть на себя что-нибудь.

Так, в одних трусах, и открыл дверь.

– Намик? Что…

Договорить он не сумел – перехватило горло.

Намик был из бригады ремонтников, что следила за техническим состоянием коммуникаций. Сейчас мужчина был с ног до головы перемазан грязью, словно искупался в глиняной болтушке.

– Беда, Али…

Да он и сам уже понял, что беда! Но что, что там случилось?! Но спросить не было сил, а слышать – и тем более.

Мужчина тем временем продолжал.

– Этот ураган, – он картинно вознес руки к небу, – принесла его нелегкая! Еще говорят, и толчки были. Вот и прорвало дамбу на озере. А там и вода поднялась, само собой, столько воды с неба вылилось. Стены размыло, и по вентшахте прилетело. Нет твоего склада, Али. Что могли, мы вытащили, но это кот наплакал.

Али без сил опустился на пол. Склад был в техническом туннеле: помещение, скорее всего, и не нужное никому, но Кярим, который и выхлопотал его для брата, все равно брал плату за аренду. Конечно, не себе в карман, а в кассу Союза. Но это он так Али сказал, а как было на самом деле – одному Аллаху известно. И Кяриму. Али не роптал и на брата не обижался: что толку? Придет время, и каждому за все свой ответ держать. А помещение было удобное, и место хорошее, все под рукой. И вот теперь все рухнуло. Нет склада, нет холодильников, нет продуктов – нет ничего, кроме долгов.

Али застонал.

– Спасибо, Намик.

– Прости, брат… Мы ничего не смогли сделать.

Намик ушел, а Али так и остался сидеть у двери. Хотелось плакать, но слез не было. Да и какой же он мужчина, если позволит себе распускать нюни. Нет, он обязательно найдет выход. Все не так плохо… На самом деле все было очень плохо, и Али, как ни уговаривал себя в обратном, прекрасно понимал это.

Мехри тихо подошла к мужу, помогла ему подняться и увела. Она все слышала, все поняла. Но тоже не плакала – когда у мужчины беда, женщина должна быть сильной.

* * *

– Ну и зачем ты сюда явился? – Кярим был явно недоволен тем, что Али пришел к нему на работу. – Зашел бы вечерком, дома все бы и обсудили.

«Кярим хороший и внимательный брат. У Али произошло несчастье, и только он может, нет, обязан ему помочь!» – вот так должны были подумать коллеги Кярима, глядя, как тот нежно обнимает брата за плечи и шепчет ему слова сочувствия.

– Кярим, брат… Мне не к кому обратиться, – Али словно прочел мысли родственника и тоже говорил в полголоса.

– Конечно, родной, – Кярим вежливо, но настойчиво направлял Али к выходу из кабинета. Незаметно для брата он повернулся к присутствующим в помещении и показал рукой, что ему нужно выйти.

– Ты сможешь продать мою часть мяса и икру? – Али взял Кярима за руку. – Мне надо быстрее, а у тебя наверняка уже есть покупатели. Я подсчитал. Этого должно хватить, чтобы отдать долг Слободе, а с остальным ты ведь поможешь мне?

– Зачем спрашиваешь?! – Кярим картинно развел руками, но уже следующим движением вытолкнул брата за порог. – Конечно помогу! Сегодня же этим и займусь.

– Спасибо, Кярим. Ты меня правда очень выручишь, – у Али сбивалась от волнения речь. По правде говоря, он не рассчитывал на такой результат. Но выбора у него не было, деньги нужны срочно, очень срочно. Да и покупатели у Кярима намного богаче, чем смог бы найти Али.

– Вот, Кярим, – Али протянул брату клочок бумажки. – Я тут узнал цены, записал тебе.

– Слушай, обижаешь! – Карим хлопнул Али по плечу. – Я что, цен не знаю? Все будет хорошо! Вечером приходи. – Кярим улыбался. – Вот увидишь, скоро мы снова будем есть твои волшебные кебабы из осетрины и божественную пахлаву! Передавай Мехри и красавице Наргиз от меня привет!

* * *

Но вечером Али ждал неприятный сюрприз: казалось, Кярим ничем больше не смог бы удивить младшего брата, но он сильно ошибался. Кярим встретил брата холодно, от утренней вежливости не осталось и следа.

– Послушай, Али. Я сделал все, что мог, – брат старался не смотреть брату в глаза. – Зухра, принеси нам чаю! Неужели тебя надо просить об этом?

Зухра была явно чем-то недовольна и даже не старалась этого скрыть.

– Не надо чаю, – Али нащупал рукой стул и присел. Он уже все понял, но все еще отказывался поверить.

– А что ты хотел? Ты тут написал такие цены! – Кярим вынул из кармана листок и бросил его на стол.

– Но, Кярим, ты сам по этим же ценам и продавал! Я же узнавал!

– Да? – Кярим явно не ожидал такого. – А-а-а, ну да! Но когда это было?

– Когда, брат? Вчера.

– Вот! Видишь! Вчера! – Кярим метнулся к шкафчику и достал бутылку. – Вчера, Али! Сегодня уже другие цены!

– Но, Кярим. Какие другие? Такого товара нет сейчас на рынке. Цену устанавливаешь ты!

– Значит, тебя обманули. Твой… Этот, как его? – Кярим щелкал пальцами, перебирая в уме имена. – А неважно! Тебя все обманывают! Ты, как и моя жена, ведешься на все!

– И ты тоже? – Али прервал речь брата.

– Что я?

– Ты тоже меня обманываешь?

– Как у тебя язык повернулся такое сказать о своем брате! – Кярим со всей силы хлопнул дверцей шкафчика. – Кто тебя вывел в люди? Дал тебе работу? У тебя лучшее место в Союзе! Кто-о? – Кярим резко повернулся к Али.

– Знаешь этого идиота? Да у меня сердце постоянно болит о твоей семье, – Кярим схватился за левый бок и плюхнулся в кресло. – Зухра! Ты слышишь, что он говорит? Я обманываю его!

– Но, Кярим… Мне этих денег едва хватит рассчитаться с частью долгов. Только с частью! Зачем ты вообще отдал по такой цене, даже не посоветовавшись со мной? Я бы тогда сам попробовал все продать!

– Это рыба, брат. Она имеет особенность портиться. Пока я буду советоваться с тобой, она свежее не станет.

Кярим резко встал с кресла и подошел к шкафчику, достал из кармана ключ и открыл один из ящиков.

– На. Держи, – Кярим положил деньги на край стола. – Это тебе благодарность за «добрые слова». А теперь оставь меня. Ты сильно расстроил меня, Али.

– Прости, Кярим, – Али совсем сник. Слишком много на него навалилось за этот день.

– Кярим, – Али поднялся со стула и вдруг рухнул перед братом на колени.

– Что ты? Что ты делаешь? – Кярим схватил брата за руку и дернул вверх. – Прекрати!

– Дай мне, пожалуйста, в долг. Я все верну. Ты же меня знаешь, – и Али, сам того не ожидая, разрыдался.

Кярим поморщился.

– Я бы с удовольствием тебе помог, но у меня у самого все деньги в Союзе, ты же знаешь.

– Но ты же можешь их взять? Тебе с легкостью дадут. Хоттабыч…

– При чем тут Хоттабыч? У него, думаешь, дел нет? – отмахнулся от Али Кярим. – Да и к Хоттабычу так просто не пойдешь. Тем более у него юбилей на днях. Ему самому надо что-то дарить, а не у него денег просить.

Кярим замолчал, а потом задумчиво произнес:

– Вот если бы я ему подарил его любимый «Хеннеси» сорокалетней выдержки, то это другое дело, – Кярим явно был доволен своим ответом. – За такое тебе все долги бы списали.

В комнату вошла Зухра, сердито глянула на мужа.

– Ладно, так и быть, завтра попробую спросить. Но! Не обещаю, – посмотрел на жену Кярим.

Глава четвертая

Расклад был такой.

Денег, полученных от продажи рыбы и икры, как раз хватило, чтоб рассчитаться со слободскими. Подумав немного и посоветовавшись с Мехри, он решил расплатиться с ними полностью: оставалось отдать всего ничего и выгоднее было сразу закрыть кредит, чем потом переплачивать проценты. А то кто знает, как потом жизнь сложится? Плохо, что на новый кредит ему рассчитывать не приходилось. Пока, по крайней мере. А деньги были нужны, ой как нужны! От него зависело благополучие жены и дочери, да что тут говорить, не благополучие даже – жизнь. Первый шок прошел, но до конца Али так и не оправился. Да, он мог что-то делать, планировать, но когда оставался один, тоска подбиралась к нему и ела, ела, ела его. За несколько дней он похудел и почернел. Как Али не прикидывал, но дебет с кредитом так и не сходился… Арендная плата за уничтоженный склад, которую никто отменять не собирался, за место под кафе, которое не работало – все продукты были уничтожены во время аварии; за мастерскую, которую тоже затопило. Скажете, продукты можно закупить опять? Можно было бы, конечно. Да только на какие шиши? Он и так не до конца рассчитался с молоканами. Как не хотелось тогда ему брать в долг, словно чувствовал. Но кафе исправно давало прибыль, все приготовленное пользовалось огромным спросом, и еду брали даже навынос, тем более что цены были вполне демократичные, а каждый день к молоканам не набегаешься. Вот и взял побольше, кредит ему открыли с легкостью, доброе имя есть доброе имя. Но одним им долги не погасишь…

Закрывать кафе и отказываться от бойкого места Али не захотел, он все еще надеялся вновь встать на ноги.

У Мехри теперь, когда работы в кафе не стало, свободное время было в избытке.

– Али, послушай, я вот что решила.

Али сидел, поглощенный мрачными мыслями, так что не сразу услышал жену.

– Али! Ты слышишь меня? Али-и!..

Мужчина встрепенулся.

– Да, родная, что случилось?

– Ах, Али, хватит рефлексировать. Слезами горю не поможешь, слышал про такое?

Али улыбнулся.

– Рефлексировать… Я и не думал, что ты слова-то такие знаешь, умница моя.

Мехри засмущалась.

– Да я и не знаю на самом деле. Вернее, знаю, конечно, но это от мамы, она иногда мне так говорила.

Мехри чуть помолчала, потом продолжила.

– Али, я, конечно, не Ирада-ханум, но тоже кое-чего умею. Хочу брать заказы на дом, на ремонт и пошив. Как ты?

– Как я? Мехри, любимая моя, да я двумя руками за! Только…

– Никаких «только». Лишняя монета нам не помешает, а времени у меня теперь много, на все хватит.

На том и порешили. День Али теперь выглядел так: рано утром он уходил в поисках работы, вечером едва приползал домой и частенько без ужина, сразу валился спать. У Мехри тоже появились заказы, немного и небольшие, но копеечка шла, и Али удалось погасить часть долга перед молоканами. Пусть только часть долга, но этот платеж спас его от участи более чем печальной: суда, который однозначно определил бы его в рабство к кредиторам до того момента, пока он все не отработает. У них и вольные работники получали не ахти как много, а должники и вовсе отрабатывали по особому тарифу, другими словами – работали практически задаром. Молокане – народ серьезный, с ними не поспоришь. Должен – отрабатывай на их условиях, не нравится – отдай, что должен.

Али крутился как мог. Когда выдавалась смена Пономаревых, он заменял Славку: чистил рыбу, убирал цех после смены. Большой удачей было получить работу на агрокомплексе: чужаков тут брали взамен заболевших, отпускников или тех, у кого выпадал выходной. Работа была всегда, но еще больше было тех, кто эту работу желал получить. Подрабатывал он и в порту, и дежурил на подстанции – Кярим помог, порекомендовал его. Плохо только, что работа была непостоянная. Али не просто сильно уставал, он валился с ног. Короткого сна не хватало, чтоб восстановить силы, да и спал он почему-то очень плохо, долго не мог уснуть, часто просыпался.

– Али, послушай…

Мехри до слез было жалко мужа.

– Али, ты так долго не протянешь. Надорвешься, и тогда совсем худо будет.

– Мехри… А как быть? Пока мы как-то выкручиваемся, видишь, я и долги отдаю потихоньку, и за аренду плачу. Еще немного осталось, вытерплю как-нибудь.

– Али, я подумала, может, мне пойти к молоканам работать? Хоть немного, но отработаю долг, все тебе полегче?

Али вдруг ясно представил себе Мехри, возвратившуюся с работы.

– И не думай даже. Овчинка выделки не стоит, поверь. Только устанешь, и все. Ты ж никогда на грядках не работала. Потерпи, хорошая моя. Еще немного потерпи.

Наверное, если б не эта усталость, и не случились бы с Али все эти удивительные приключения.

В тот день он проспал. Нет, это совсем не значит, что Али завалялся в постели до полудня, но на агрокомплекс идти было уже бесполезно, и он отправился прямо в порт. День оказался не очень удачным, работы было мало, а в паре мест и вовсе расплатились обедом. Деньги, конечно, нужнее, но и обед хорошо, особенно если ты убежал из дома без завтрака. Али разделил порцию напополам – ему хватит, а вторую половину он отнесет Мехри: какая-никакая, а все экономия.

Погода портилась. Свинцовое небо зависло над морем, и вдалеке уже были слышны раскаты грома. Подгоняемые ветром волны набирали силу и с шумом обрушивались на причал. Несколько крупных чаек кружились над водой в надежде полакомиться.

Али осмотрелся вокруг: причал был пуст, лишь несколько рыбаков, что спешили свернуть сети и убрать их до непогоды, да пустые шхуны, раскачивающиеся на волнах и бьющиеся бортами о резиновые ограждения. Все, на сегодня рабочий день закончен, а ведь еще далеко не вечер! Проклятая гроза!

Домой идти не хотелось. Не потому, что там ему было плохо или его не ждали. Нет, все как раз наоборот, но от мысли, что ему сегодня совсем нечем похвастаться жене, Али становилось грустно. Мехри расстроится, опять будет жалеть его и опять заведет разговор про молокан. А у него даже нет сил, чтоб отговорить ее от этой бесполезной затеи. Может, завтра будет лучше, может, Кярим поможет ему, ведь осталось заплатить совсем немного, но до завтра надо было еще дожить, а сегодня Али было очень плохо. От накатившей на него усталости мужчина задремал.

– Эй, Бала[9], ты живой? – кто-то тормошил Али за плечо.

Али открыл глаза. Сколько же времени он проспал? Уже стемнело – значит, не меньше часов четырех. Мужчина, что разбудил его, был высок, крепко сложен и одет в камуфляж. Лица его видно не было. Присмотревшись, Али разглядел, что оно скрыто маской, а на голову накинут еще и капюшон. Его плащ развевался на ветру, делая образ незнакомца и зловещим, и таинственным одновременно.

Неужели «артемовец»? Али много слышал об этих людях, но самому встречаться с ними не приходилось. И слава Аллаху, не дай бог попасть к ним. Может, многое, что рассказывали про них, и сказки, да только проверять все это ему совсем не хотелось.

– Бала, ты заработать хочешь? – спросил артемовец.

– Заработать? – выдохнул Али. У него уже и душа в пятки ушла, и попрощался мысленно со всеми. – Хочу. А что нужно делать?

Он старался говорить как можно спокойнее, не желая выдавать свой страх.

– Отправляйся к причалу: увидишь баркас, спросишь старшего, – незнакомец махнул рукой, указывая направление, Али с ужасом заметилу него в руке автомат.

Желающих, как и Али, подработать оказалось несколько человек. Старший окинул Али критическим взглядом, словно оценивая, справится ли с работой этот доходяга. Али испугался, что его прогонят, но артемовец ничего не сказал.

– Вы, трое, – наемник ткнул автоматом в Али и еще двоих мужчин, – на баркас, остальные – на причале.

Потом осмотрел работников и заржал.

– Что дрожите, кролики? Страшно? Не ссыте, отпустим с миром. И заплатим еще.

От сердца немного отлегло, хотя кто знает, можно ли верить этим головорезам и не сочтут ли они грузчиков лишними свидетелями своих темных делишек?

На грузовик, притаившийся в тени, Али обратил внимание только тогда, когда один из артемовцев откинул брезент, закрывающий кузов. Деревянные ящики, канистры с горючим, мешки… Кузов был забит под завязку. Интересно, откуда все это? Да и сам грузовик… По нынешним временам – диковина.

– Ну, что замерли? Чем быстрее закончите, тем больше получите! Арбайтен!

Гроза прошла мимо, но ветер не стихал. Сильные волны раскачивали баркас так, что Али и его помощник с трудом удерживались на палубе, каждую минуту рискуя угодить за борт.

Очередной порыв ветра, новая волна, и Али вдруг почувствовал, как его подхватило, приподняло над палубой, а потом с силой бросило вниз…

Если Али и потерял сознание, то всего на несколько секунд.

– Где этот малахольный? Ты слышишь, гардаш? Где твой напарник?

– Не видел, муаллим[10]. Волна слишком большая была.

– Что вообще ты видел?! – говоривший явно был очень зол.

– Ну, что там? – послышалось с берега.

– Да смыло его, наверное, за борт. Посмотрите у себя там. А-а, да и черт с ним.

– Продолжаем работу! Пора заканчивать!

Новая волна ударила по баркасу, Али стукнулся головой обо что-то жесткое и отключился.

* * *

Тишина. Темно и тихо. В голове шумело, и последнее, что смог вспомнить, это то, что артемовец предложил ему работу. Еще обрывки фраз, ящики и… И больше ничего.

Первая мысль: его просто захватили в рабство. От испуга скрутило желудок. Нет, за себя он не боялся, но его девочки! Как они будут там без него? Как выживут?

Он попробовал привстать… И со всей силы треснулся лбом обо что-то твердое. Али неожиданно зашелся смехом: похоронили, и это – крышка гроба, ну совсем, как у Эдгара По[11]. Смех, как и следовало ожидать, вернул Али к жизни. «Не, врешь, не возьмешь. Мы еще поборемся». Али ощупал пространство вокруг себя, пытаясь определить, куда его занесла нелегкая. Сверху – дерево, пол – металлический. А вот сбоку – брезент. Али чуть приподнял его, в глаза тут же ударил яркий свет.

Ничего себе, получается, уже утро? Али осторожно выглянул наружу. Никого. Лишь крик чаек да тихий плеск волн. И пронзительно голубое небо, такое, что бывает только после бури. Только теперь мужчина понял, насколько ему повезло! Каким-то чудом он не свалился за борт, а оказался под спасательной шлюпкой.

На этом, кажется, везение и закончилось: пейзаж за окошком ничем не напоминал родной Баку. Бурная растительность вокруг, полуразрушенные постройки и груда ржавых кораблей, лежащих вдоль берега…

– Артем!

Чем же он прогневал Аллаха, за что тот послал ему такие испытания?

Артем… Когда-то его называли Пираллахи, Святыня Аллаха. Но Аллах давно покинул эти земли. Чего тут только не было: и нефтедобыча, и военная часть, и лагерь для заключенных. Люди оставили на острове незаживающие шрамы: мусор, гниющие платформы, разрушенные дома, растекающиеся лужи нефтяных масляных отходов. Сколько лет прошло, а природа так и не смогла излечиться. Остров вовсе не был брошен, люди на нем и жили, и работали. Какова была судьба тех, кто в тот страшный момент оказался тут? Али не знал. И узнать не стремился.

Бандиты облюбовали остров через несколько лет после Катастрофы. С тех пор простому обывателю путь сюда был заказан. Некоторые любопытные пытались разведать, а может, и поживиться богатствами артемовцев, про которые ходили легенды, да только все они закончили жизнь на столбах у причала, где их трупы обгладывали хищные птицы. Вот и сейчас несколько висельников болтались на веревках. Али с ужасом увидел, что кровь под одним из столбов еще не до конца впиталась в песок. Толстые зеленые мухи облепили и куски гниющего мяса, и землю вокруг. Али показалось, что человек этот ему знаком. Он присмотрелся, лицо страдальца хоть и раздулось, но все равно было узнаваемо: владелец кальянной на «Дружбе Народов». Ходили слухи, что в его заведении оказывались услуги весьма деликатного свойства, а попросту – это был тайный публичный дом. И все бы ничего, да только проституток крышевали как раз артемовцы… Что потом случилось, догадаться несложно: мужик или не захотел делиться, или не стал прикрывать лавочку. Да, Али не ожидал такого, ему всегда казалось, что подобное может произойти где угодно, но только не у них в Союзе.

Первой и очень трезвой мыслью было, пока он не оказался украшением для одного из пустых столбов, сделать отсюда ноги. Да только вот какое дело… Когда у Мехри спрашивали, есть ли у Али недостатки, она улыбалась, разводила руками и отвечала:

– Есть, еще как есть! Любопытство!

В конце концов никто не видел его и не знает, что он тут. Охраны поблизости вроде бы нет – зачем она на острове, да еще с такой дурной славой? Что, если он немного задержится и посмотрит, как тут все теперь устроено? Али был уверен – не заблудится, на острове он бывал и раньше и неплохо его знал. Так что вопроса, где могла находиться база бандитов, для него не существовало.

Али уже собрался отправиться на опасную прогулку, как услышал звук мотора. Недолго думая, он нырнул в дыру в корпусе ржавого катера.

Опять грузовики, второй раз за неполные сутки. Хорошо бандюки устроились, Али уже и забыл, когда видел такой транспорт. «Интересно, а бензинчик они сами варят или наши с Союза им толкают?»

Али теперь смог рассмотреть артемовцев. По слухам, они все как один были чуть ли не богатырями: рослыми, сильными и ловкими. Как всегда, людская молва бессовестно врала: были тут и высокие, и кривоногие коротышки, и лысые, и седые – всякие, короче. На всех – камуфляж, у кого-то поновее, у других поношенный, застиранный, но все равно крепкий, без заплаток. Было жарко, и некоторые поснимали куртки, оставшись в майках и футболках.

Мужчины построились на пирсе. Впрочем, дисциплина тут если и была, то далеко не армейская: мужчины шутливо толкались, задирали друг друга, время от времени хохотали над отпускаемыми шутками, поигрывали мускулами, словно хвастаясь перед кем-то невидимым – смотрите, вот какие мы! Так продолжалось минут десять. Потом из кабины вышли двое, и строй моментально замер.

Внешне главарь ничем не отличался от остальных: такой же камуфляж, не очень новый, берцы на ногах. Но вряд ли бы кто ошибся – именно этот человек заправлял тут всем. Али почти физически ощутил силу, которая шла от него. Под тяжелым взглядом начальства боевики ежились, опускали головы. Видимо, было от чего.

– Лишний раз напоминать вашу задачу не буду. Но крысятничества на сей раз не прощу, если кто не верит и хочет попробовать – флаг в руки. Только я бы не советовал. Главным пойдет Мансур.

Судя по реакции, последние слова стали для бандитов новостью.

– Теперь марш на баркас. Надеюсь, напоминать, что мертвые куры яиц не несут, не надо?

Главарь, и тот, второй, что приехал в кабине грузовика, отошли в сторону – прямо туда, где укрылся Али. В строю пронесся тихий вздох облегчения.

– Послушай, Максуд.

– Да, господин.

– Сегодня ты будешь один. На материке не задерживайтесь и будьте осторожны. А я по своим делам.

– Понял, господин. Как Кьяра?

– Лучше.

– Когда вас забрать?

– Завтра. Завтра утром. Пароль не забыл?

– Что вы, господин…

Главарь грубо оборвал его:

– Хватит кудахтать. Я спрашиваю – пароль!

– Билькис…

Билькис, билькис… Пароль – билькис. От чего пароль? Какую тайну скрывает главарь?

Звук работающего двигателя баркаса стих и он сам уже превратился в едва заметную точку на горизонте, а Али все не решался выйти из своего укрытия. Столько всего произошло с ним за эти несколько дней. Как там жена и дочь? Мехри, наверно, ищет его по всему метро. Но от того, что Али задержится тут еще на пару часов, ничего же не изменится, правда? Только вначале надо подумать, как потом выбраться отсюда.

Когда-то Али умел плавать и даже угодил на межшкольные соревнования, но это было в другой жизни, но и тогда он не рискнул бы переплыть пролив между Апшероном и Артемом, а сейчас тем более. Оставалось одно – разыскать лодку.

Берег настолько зарос, что даже если бы бандиты оставили охрану, то вряд ли бы заметили Али. Но никого не было, и мужчина чувствовал себя спокойно.

Лодка, вернее, лодки Али нашел совсем рядом с пирсом. Просмоленные и надежно закрепленные, чтобы случайной волной их не смыло в море, все чин по чину. Отвязал одну и перевернул: весла тоже были на месте, на ней-то он и убежит отсюда, вот так удача!

Но сначала прогуляется той дорогой, что вела в глубь острова и по которой приехали грузовики. Али примерно знал, куда надо идти, лишь бы успеть до приезда бандитов.

Билькис… Вот интересно, от чего этот пароль?

Взгляд Али упал на машины. А что, если?.. Али, конечно, допускал, что чудеса иногда случаются, но не много ли их на него одного: бандиты были настолько спокойны, что оставили в замке машины ключ зажигания. Эх, была ни была!..

Он вдавил педаль газа, мотор заурчал и грузовик сдвинулся с места. Сердце Али забилось сильнее: господи, он уже и забыл, каково это – чувствовать, как этот монстр поддается тебе, откликается на все твои желания.

Быстро миновав лес, буквально через несколько минут машина вырулила на одну из улиц поселка. На первый взгляд он выглядел обитаемым, и лишь при ближайшем рассмотрении стало заметно – дома брошены, время и природа не пощадили их.

Из подворотни выскочил шакал. С громким лаем и рычанием он, в лучших традициях довоенных дворняжек, бросился прямо под колеса, а потом преследовал машину, пока не выбился из сил.

Машина миновала КПП со сломанным шлагбаумом и въехала на территорию заброшенного предприятия. Поваленные сухие, деревья, несколько сгоревших автобусов и перевернутый грузовой автомобиль, ангары, не выдержавшие гнета времени и сложившиеся пополам, словно раздавленные жестяные банки. И конечный пункт – здание в два этажа, без окон и с массивными воротами. Присмотревшись, Али заметил, что в некоторых местах кладка другая: окна явно были заложены.

Али остановился и заглушил мотор. Он дал себе пару минут, чтоб собраться с духом. Эта привычка, выработанная еще в детстве, не раз помогала ему. Задержись и подумай, прежде чем сделать решающий шаг. С годами в ритуал добавилась молитва. Он не был хорошим мусульманином, не соблюдал всех заповедей, не знал всех молитв, но с годами каждый приходит к своей вере, а Аллах не оставит без помощи. Али не раз пришлось убедиться в этом.

– О, Аллах, поистине, я прошу Тебя помочь мне Твоим знанием и укрепить меня Твоим могуществом, и я прошу Тебя о Твоей великой милости, ибо, поистине, Ты можешь, а я не могу, Ты знаешь, а я не знаю, и Тебе известно все о сокрытом!

Али открыл дверь кабины и спрыгнул на землю. Увидев, что ворота закрыты на кодовый замок, Али не удивился, что-то подобное он и ожидал. Простенький, как две капли воды похожий на те замки, что когда-то охраняли подъезды от незаконного вторжения. Только вместо цифр – буквы.

– Вот сейчас мы и попробуем… Конечно, может, пароль и не от этой двери. Так, – Али, старательно нажимая на буквы, набрал: билькис. – Готово. Сим-сим, откройся!

Ничего не произошло. Али разочарованно вздохнул и готов был уйти, но в этот момент что-то щелкнуло и ворота стали медленно открываться.

– Так вы просто тугодумы, вот оно что!

Али прикинул время: с того момента, как бандиты покинули остров, прошло минут сорок. Что ж, у него есть примерно час, чтоб удовлетворить свое любопытство. Главное, вернуть машину до прихода баркаса, а потом придется ждать, когда эти головорезы уберутся с берега – встречаться с ними в море в планы Али никак не входило.

Зайдя в здание, он огляделся: покрытые толстенным слоем пыли станки, пучки кабеля, ржавые трубы и горы мусора.

– Вот так дела! Ни за что не поверю, что за этими дверьми был скрыт банальный токарный цех.

Искать долго не пришлось, справа от ворот Али заметил лифт.

– Что ж, гулять так гулять.

И Али нажал кнопку вызова. Двери сразу же открылись. Лифт, как и следовало ожидать, был грузовым, внутри чисто, ни мусора, ни пылинки – видать, использовали его постоянно. На панели всего две кнопки, Али нажал одну. Агрегат натужно загудел, дернулся и медленно отправился вниз.

– Да, прыткостью ты, дружок, не отличаешься…

Али решил, что это надо обязательно учесть: часики-то тикали, и надо обязательно успеть, да еще и так, чтоб мотор грузовика успел остыть до приезда бандитов.

Ну наконец-то! Кабина лифта снова дернулась и встала, двери открылись и сразу же включился свет. От увиденного у Али перехватило дух.

Наверняка в прошлом это был склад: старые, замасленные стеллажи занимали все помещение. Но только теперь тут хранились совсем не запчасти и инструменты – полки были забиты ящиками, баклажками, мешками. В углу тихонько урчал огромный морозильник, тут же стоял невзрачный колченогий стол, а на нем – толстая книга, которую принято называть амбарной. «Приход-расход», – догадался Али.

Если его не обманывало зрение, а оно его не обманывало, на мешках из серой холщовой ткани красовалась эмблема Союза и металлическая скрепка. Именно в таких в Союзе переносили деньги. Рядом стояли мешки с эмблемой «Красной слободы», дальше – еще мешки, но уже без эмблем.

Осторожно, стараясь ничего не сдвинуть с места (мало ли что, может, у местного кладовщика фотографическая память и он сразу заметит любые изменения), Али взял один из мешков и открыл его. Точно – деньги.

– Аллаху Акбар![12] – возвел руки к небу Али и упал на колени.

Он не верил своему счастью.

– Странные люди, зачем им столько денег? Их нельзя есть, из них ничего не построишь, а все, что им надо, они и без них могут спокойно получить.

Может, он чего-то не понимает или не знает? Но это не важно. Али, увидев это богатство, сразу решил, как будет действовать дальше. Главное теперь – не оставить следов. И быстро, надо все делать очень быстро. Мешок тяжелый, не донести. Вот если пересыпать куда-нибудь немного монет… Ну быть такого не может, что тут не найдется пустого мешка! Нашелся, конечно. Али прикинул, сколько ему надо, чтоб расплатиться с долгами и реанимировать «Жемчужину», и еще оставить немного на черный день. Все. Лишнего он брать не будет. Деньги, особенно чужие, еще никого и никогда не доводили до добра. Вот и он, Али, никому не даст даже повода подумать, откуда взял деньги – на них же ничего не написано. Заработал! Да и на кредит можно будет рассчитывать, как только у него не останется долгов. А молчать он умеет. И он, и Мехри тоже. И дорогу сюда забудет раз и навсегда!

На одном из стеллажей, у самого края, на одной из коробок Али краем глаза заметил знакомую надпись. «Хеннеси»…

– А почему нет? – сказал он вслух. – Одну подарю Кяриму, а одну себе оставлю. Пригодится.

Али осторожно вскрыл коробку: бутылки с коньяком, покрытые толстым слоем пыли, так и просились к своему новому хозяину. Он вынул две и аккуратно завернул их в кусок ткани, которая лежала тут же, после чего убрал в мешок к монетам, завязав его потуже.

– Ну все, – он еще раз огляделся по сторонам и повернулся в сторону лифта.

И увидел свое отражение в зеркале, прикрепленном к дверке. Двухдневная щетина, синяки под глазами, свалявшиеся грязные волосы.

– Да, видок. Только детей ночью пугать.

Ничего, ему бы только до дома добраться, он тогда и побреется, и отмоется. И в кои-то веки наконец спокойно отоспится.

Он уже почти нажал кнопку лифта, но что-то остановило его. Запах. Пахло оружейной смазкой, то есть где-то тут должно быть оружие. Соблазн был велик: мало ли что (или кто) ждет его на обратном пути? Но в отличие от всего остального, незаметно стащить ствол не удастся. Только оказалось, что дюжина автоматов валялась кучей в углу склада. В смазке, с полными магазинами, но просто валялась.

– Непорядок, какой хороший непорядок, – Али засмеялся: воистину, сегодня удача была на его стороне, пропажу одного ствола вряд ли заметят сразу. И автомат перекочевал к нему на плечо, а запасной магазин – все в тот же мешок, к деньгам и коньяку. Непривычно и неудобно, зато с оружием он сразу почувствовал себя увереннее, но все равно, пока ехал вверх, опасался: вот выйдет он сейчас из лифта, а там бандюки – здравствуйте, добро пожаловать! Но цех был пуст.

Дверь не открывалась, видимо, замок запирался автоматически. Али покрылся холодным потом: а если пароль на выход совсем не билькис? Руки дрожали, пока он набирал буквы. Так и есть, дверь не отреагировала.

– Али, Али, успокойся! Включи мозги!

Легко сказать – включи мозги. Прошло минут пятнадцать, за которые Али успел сто раз умереть и столько же воскреснуть, пока он догадался: пароль один, только на выход его надо вводить задом наперед. Как он сразу не додумался до того, что наоборот билькис превращался в сик… в матерное слово. Шутники, однако.

На обратном пути он выжал из грузовика все, что мог. На причал въехал осторожно, хваля себя за то, что догадался запомнить, где стояла машина, когда он ее угонял. Конечно, поставить ее назад с точностью до миллиметра ему не удалось, но и бандиты вряд ли бы заметили изменения в положении грузовика.

Потом он забросал водорослями свои следы на берегу, перевернул и привязал лодку и укрылся в дальнем бараке. Рокот мотора приближающегося баркаса он услышал уже вечером, когда солнце приближалось к горизонту.

«Артемовцы» вернулись в приподнятом настроении, видимо, все прошло как по маслу. С собой привезли пару ящиков, из чего Али сделал вывод: должник откупился. Бандиты погрузились на машины и уехали к себе на базу. Главаря с ними не было. Али вдруг вспомнил его разговор с Максудом. Что он там сказал? Кьяра? Кьяра… Вспомнил и сразу забыл.

Надо было торопиться, пока над морем не опустилась ночь.

Погода была отличная, от вчерашней бури остались только воспоминания. До берега тут недалеко, а вот потом придется поработать ногами: до Баку оттуда было километров сорок. Но это не пугало мужчину, он знал, он был точно уверен: дойдет!

Глава пятая

Берег. Вот, рукой подать, всего-то километра два. Для опытного рыбака, не раз ходившего с веслами, а Али считал себя в этом деле отнюдь не профаном – расстояние плевое. В своих силах мужчина был уверен, с лодкой он справится. Но море… От рыбаков он знал: Каспий теперь совсем не тот, что в прошлые времена, изменилась не только береговая линия, изменился и рельеф дна, и течения ведут себя порой очень непредсказуемо. И монстры. Их Али опасался больше всего, и это неудивительно: и течения, и дно – все это вещи обычные, всегда существовавшие и понятные. А невесть откуда появившиеся морские чудовища – явления инфернально-фантастические, до этого никогда не виданные и только потому уже вселяющие ужас. Хотя кто их знает, может, это в душе и добрейшая животина, и просто познакомиться-поиграть захотела? А ее за это гарпуном, гарпуном! Любой тут от обиды в драку полезет.

И все-таки деваться было некуда – другого пути на материк нет. Мужчина прикинул, что при хорошем раскладе до того берега придется плыть с полчаса. Можно бы и побыстрее управиться, да только надо беречь силы, еще ведь топать и топать до дома.

Али опять повезло: ночь была лунной, иначе пришлось бы совсем туго – береговая линия погрузилась во мрак, огни приморских отелей больше не освещали ее.

– Аллаху Алим![13]

С этими словами он спустил лодку на воду и отправился в путь.

Мужчина стремился грести как можно тише. Скрип уключин, уютный, почти забытый, плеск воды и запах, непередаваемый запах свежести, соли и еще чего-то особенного – того, чем пахнет только море… Все это успокаивало, расслабляло, вызывало воспоминания. Сколько раз он вот так, на лодке, ходил на ночную рыбалку? И дело было даже не в рыбе, которую он привозил и которая была безумно вкусна, если ее запечь на костре, обмазав предварительно глиной. Дело было именно вот в таких минутах, когда ты полностью растворяешься в море, в небе и звездах, в азарте, в том костре на берегу. Как же жаль, что ничего этого уже не повторить. И дело даже не в том, что Катастрофа сделала опасным и это море, и берег – дело было в самом Али. Он был уверен – даже не случись тогда этой беды, все равно мало бы что изменилось. Возраст… Тогда была беззаботная юность, сейчас – зрелость, когда уже не до романтики.

До берега оставалось всего ничего, когда громкий всплеск слева вернул его в реальность. Мужчина обернулся на звук: из воды буквально метрах в десяти торчала большая голова. Али никогда не видел синего кита, но сравнение именно с этим животным невольно пришло ему в голову: боже, если у него башка такая, то сам-то он какой? Животное пока не проявляло агрессии, пофыркивало и осматривалось по сторонам, разыскивая того, кто потревожил его мирный сон. Или кем тут можно вкусно закусить.

– А! Шайтан тебя забери, и откуда ты взялся такой?!

Али во всю мочь налег на весла, животное тут же отреагировало на движение и стало стремительно двигаться в его сторону. Мужчина вспомнил про автомат: такому монстру это как мертвому припарка, но и сдаваться просто так Али не хотел.

В этот момент с другой стороны вынырнула вторая тварь.

– Да сколько вас тут? Я маленький, на всех не хватит!

А руки гребли и гребли, и лодка не плыла – летела к берегу. Да только у морских монстров скорость была в разы больше…

Огромная голова появилась прямо у борта, Али едва успел сманеврировать, иначе купаться бы ему в Каспии на радость преследователям. Мужчина, собираясь дать последний бой, уже схватился за автомат, как услышал характерный свист, щелканье и щебетание. Дельфины! Они окружили лодку, не давая монстру приблизится к ней. Тварь обиженно зафырчала и скрылась под водой.

– Спасибо, милые мои! – Али вытер рукавом лицо и вновь взялся за весла.

Его лодка неслась к берегу на всех парах, подгоняемая дельфинами и морскими волнами. Наконец, вот он, долгожданный берег. Спасен! Али упал на колени: он и смеялся, и плакал, и молился одновременно. Похоже, дельфины тоже были рады новому знакомому. Они еще немного поиграли у берега, а потом, просвистев что-то на прощанье, растворились в морской пучине.

Мужчина постепенно успокаивался: надо было собраться с силами, впереди долгая дорога и кто его знает, как сложится этот переход? В прежние времена – на машине минут сорок, если, конечно, не гнать, а ехать с нормальной скоростью, или часов восемь пешего хода. Опять же при условии, что идти налегке, сытым и хорошо отдохнувшим. И без приключений и неприятных неожиданностей. А сейчас руки Али оттягивал мешок с добычей, от усталости он валился с ног, а что касается еды… Раньше в подобных случаях он задавал шутливый вопрос: «А что это такое?». Ведь был же на том складе холодильник, можно бы и залезть в него… Но не догадался. И фонарик не поискал, а ведь пригодился бы!

Эх, пути-дороги. От сидения на пятой точке они короче не станут. Али огляделся: прямо у воды ржавел выброшенный на берег катер, рядом разрушенное строение. Первым делом он затолкал лодку между катером и постройкой, укрыв так, чтобы с воды ее не было видно. Потом забросал водорослями, которых тут было в избытке, следы и от лодки и свои собственные. Теперь, если бандиты обнаружат пропажу плавсредства и кинутся его искать, то точно не сразу найдут, если найдут. А это – дополнительная фора для него.

Вот и все. Мужчина перекинул мешок через плечо и двинулся в направлении города.

Али постепенно входил в ритм. Автомат, который сразу же стал мешаться, он перекинул через шею, так идти было намного легче. Конечно, за восемь часов ему дорогу не одолеть, но к утру он все равно до Баку доберется. Места были ему знакомы и навевали приятные воспоминания. Тут рукой подать до пляжей Бильгя, в нескольких минутах отсюда – Бузовны[14]. Уютные домики с верандами на сваях прямо в море… Только шум ветра, плеск волн и счастливый смех друзей. Какая тут была рыбалка, сколько съедено шашлыков… (Да что такое, опять про еду?)

Грустно было видеть, что цветущий некогда край опустел и выглядел сейчас, как декорации для любимых «Звездных войн». Татуин во всей своей красе: песчаные дюны и кое-где полуразрушенные, засыпанные песком дома. В лунном свете они выглядели загадочными дворцами на далекой планете в чужой галактике.

Али старался не думать о радиации. Кто знает, какой тут фон? Может, вполне безопасно, а может, он уже схватил дозу, вполне достаточную для того, чтоб окончить жизнь прямо по приходу домой. Нет, конечно, такой радиации в этих местах до сих пор не встречалось, но мало ли что?

Неожиданно пески закончились, и перед Али выросла стена тропического леса, на вид абсолютно непроходимого. Желания удостовериться в этом не было, мало ли кто ожидает его в чащобе. Или кто. Он был наслышан, что с ума сошла не только фауна, но и флора, и плотоядных среди ее представителей теперь стало предостаточно. Плохо только то, что заросли преграждали дорогу до федеральной трассы, той самой, по которой он и рассчитывал добраться до города. Подумав, Али решил пройтись вдоль леса: должен же он кончиться когда-нибудь? И оказался прав: через километр стена зарослей отступила, перед Али вновь расстилалась бесконечная пустыня – пейзаж хоть и унылый, но привычный. Тут же, на краю чащи, он наткнулся на заброшенную деревню: с десяток домов, разрушенных и занесенных песком. Никого живого, но как место для отдыха вполне сгодится: можно посидеть, прислонившись к стене, и даже расслабиться, сперва положив рядом с собой оружие.

Али не сразу почувствовал, что рядом кто-то есть. Он понял, что не один, лишь когда за стеной послышалось сначала рычание, а потом и вой. Мужчина резко вскочил, поднял автомат. Из-за угла медленно вышел зверь, остановился, потянул носом воздух и зарычал. «Какой-то неправильный шакал, ничего не боится, непуганый, видать». Только вот ему, Али, от этого не легче. Человек и зверь напряглись, каждый готовясь – один нападать, второй – отразить это нападение. В это время из развалин вышел второй хищник. Потом еще.

– Боже, да сколько же вас тут? Ну, кто первый? Давайте уже!

Но, к удивлению мужчины, шакалы вместо того, чтоб атаковать его сообща, вдруг сцепились между собой.

– Что, делиться не хочется?

Поздравлять победителя в планы Али не входило, поэтому он со всех ног бросился прочь. Надо найти целый дом, хоть какое-то укрытие!

Что-то пролетело над его головой, на мгновение закрыв лунный свет, но беглец благоразумно не стал интересоваться, что это такое. Только вперед.

Подходящий дом нашелся – еще чуть-чуть, и можно будет спрятаться и переждать. Правда, придется пересидеть до рассвета, потеряв время, но это лучше, чем продолжить путь в шакальем желудке. В этот момент впереди сверкнули два желтых глаза.

– Шайтан, – Али от досады выругался и сплюнул на землю.

Все-таки без стрельбы не обойтись, и он направил автомат на шакала. Хищник прыгнул одновременно с очередью, прошившей его тело насквозь.

Не зря Али не хотел шуметь, ох не зря. На выстрелы прибежало остальное зверье.

– Вот вы глупые! Бегите, дурачки, уносите ноги, всех перестреляю!

И Али вновь выстрелил. И опять очередь вышла длинной, но пули ушли в ночь, не задев животных.

– Да я так на вас весь магазин изведу!

Впервые мужчина пожалел, что никогда не интересовался оружием и, хоть и знал, что где у того же автомата, стрелком был аховым.

А зверье все прибывало, Али насчитал уже с десяток пар светящихся желтых глаз. Беда! Он опять выстрелил, на сей раз пули попали в цель, послышался визг. Но остальных это остановило ненадолго. Если они бросятся все скопом, то все, финита ля комедия!

И вдруг… Выстрел, еще один, и еще. Все пули достигли цели, и несколько животных свалились замертво. Остальные наконец-то поняли, что человек им не по зубам, и бросились прочь. Потом показался огонь, и Али увидел, что к нему приближается всадник на коне с факелом в руке.

Камуфляж, высокие берцы, тюрбан из плотной ткани и маска, скрывающая лицо… Незнакомец совсем не походил на артемовца, а то, что он спас Али, вселяло в него надежду: это – хорошая встреча.

– Кто ты?

– Саид, – спокойно ответил всадник.

Али, как ни старался, удержаться от смеха не смог.

– Саид, а если я спрошу тебя, как ты здесь оказался?..

– Стреляли, – невозмутимо ответил тот.

– Прости, брат, – Али с трудом перестал хохотать, вытер слезы, – фильм просто вспомнил, «Белое солнце пустыни» назывался.

Видимо, Саид не знал, о чем идет речь, и поддерживать беседу не стал.

– Спасибо, что помог! Если бы не ты, мной бы отлично поужинали.

– Куда держишь путь? – Саид так и не слез с коня, и Али приходилось задирать голову при разговоре – не очень удобно вообще-то.

– Али. Меня Али зовут, – и он протянул всаднику руку. – В Баку.

– Далеко. Одному не дойти.

– У меня нет выбора, – развел руками мужчина. – Дойду до трассы, а там будет полегче.

– Не будет, до трассы не дойдешь. Зверье повылазило. И еще яраса[15]. С неба жалят сильно, не дойдешь.

Али вспомнил тень, что мелькнула над головой, когда он убегал от шакалов.

– Ну, такси не вызвать, а автобусы уже не ходят, – улыбнулся он.

– Садись ко мне. Довезу, – Саид протянул мужчине руку, а когда тот в ответ протянул свою, с силой дернул ее на себя, помогая ему забраться на коня позади себя. От рывка бутылки в мешке за спиной Али жалобно звякнули. Дьявол, не хватало еще их разбить!

– Спасибо! – Али не смог сдержать волнения. – А ты как? Тебе тоже туда?

– Успокойся. Туда. Должок мне один надо вернуть. Так что держись крепче.

– Только не говори, что ты ищешь Джавдета, – Али изо всех сил пытался сдержать очередной приступ хохота, меньше всего ему сейчас хотелось обидеть своего спасителя.

– Не знаю Джавдета. – Саид, кажется, не понял шутки. – Огонь затуши.

Ковбои, прерии, погони на лошадях – как все это в детстве любил Али. А истории про индейцев? Сколько раз он представлял себя Гойко Митичем в роли какого-нибудь Великого змея. А «Великолепная семерка» с Юлом Бриннером? Какие все они были ловкие, как управлялись со своими верными мустангами, или не мустангами, а просто с лошадьми. И вот сейчас Али пришлось на себе испытать, что такое скачка. Уже через пять минут он почувствовал себя цыпленком «тапака», таким же побитым и с раскоряченными в разные стороны ногами. Господи, когда все это закончится? Правда, постепенно мужчина стал привыкать и понял, как надо себя вести, чтоб не чувствовать себя мешком с дерьмом и не свалиться во время этой дикой скачки. «Мой кот сначала очень боялся пылесоса, а потом ничего, втянулся»… Вот и Али – втянулся. Наверное, у него проснулась генетическая память, иначе это ничем не объяснить.

Они неслись с Саидом мимо пустых поселков, ржавеющих у дороги автобусов, застрявшего во времени и пространстве поезда. Раз даже Али показалось, что он увидел свет в одном из домов, но говорить об этом своему новому знакомому он не стал.

Остановку сделали на половине пути. Незадачливый наездник буквально свалился с лошади и долго не мог сделать ни одного шага.

Али попытался разговорить Саида, но бесполезно, тот молчал.

– Ну что, ковбой, поехали, – Саид изобразил подобие улыбки.

Вторая половина пути далась чуть легче первой, но больше залезать на лошадь Али зарекся.

Саид остановил коня, как только вдалеке показались городские кварталы.

– Дальше не могу. Прощай.

Помог Али слезть с коня и спустить мешок, потом неожиданно произнес:

– Пожалуйста, передай Фахретддину: Саид не убивал отца и брата!

Мгновение, и всадник скрылся, словно его и не было.

– Чох сагол, Саид![16]

* * *

Али ошибался. Саид смотрел тот фильм, любил и частенько пользовался фразами из него – теми, что уже давно жили своей жизнью. Конечно, он прекрасно знал, кто такой Джавдет. У него самого, как у того, киношного Саида, тоже был свой «Джавдет». Только вот обсуждать все это у Саида не было никакого желания, потому-то на все попытки Али разговорить его мужчина отмалчивался. Пустыня не любит болтунов, да и не дело это – открывать душу первому встречному. Пусть он хоть сто раз тебе симпатичен, все равно ты не знаешь, кто он такой и что у него на душе. Вот Саид и молчал, ожидая, когда Али сам отстанет от него. Но воспоминания… Если бы было можно все забыть!

Когда-то и он жил в метро, вместе с отцом и братом. Отец имел свое дело, они помогали. Жили не бедствуя, хоть и богачами не были. А потом пришла беда. Большая беда: заболел отец. Лекарства были, но стоили баснословных денег. Пришлось продать почти все, в долги залезли. Еле концы с концами сводили, одному Аллаху ведомо, как выкручивались тогда. И все бы было хорошо, да только вот доверился он не тому человеку. От тяжких воспоминаний захотелось завыть волком – был бы он один, не удержался бы.

– Салам Алейкум, Саид, узнаешь?

– Мустафа? Привет, дорогой, проходи. Извини, угощать нечем…

– В курсе твоей беды. Ничего, главное, чтобы отец поправился.

– Надежда есть.

– Знаешь, тут дело такое. Ребята спрашивают, как долг отдавать будешь?

Эти двое, что пришли с Мустафой, Саиду сразу не понравились. Теперь стало ясно, почему: угрозу, исходившую от них, он буквально чувствовал кожей.

– Два платежа пропустил, это большие деньги. Проценты еще. Что делать будем?

– Деньги будут. С нами самими не расплатились. Обещали, но пока никак. Неделю можете подождать?

Да, закон подлости в действии… Им действительно не хватило тогда всего недели. Деньги пришли, да только было поздно.

– Сам знаешь, неделя – срок большой, тут каждый день на счету. Представляешь, сколько ты через эту неделю должен будешь?

Когда Мустафа назвал сумму, Саид вздрогнул: тех денег не хватило бы покрыть и четверти долга.

– Ребят, вы чего?

– Ты что, правил не знаешь?

– Знаю. Но я как-то не думал…

– А надо бы. Слушай, Саид. Нам тебя прессовать не с руки, нам деньги нужны. И в долговую яму сажать тоже не будем.

– Я все отработаю. Буду день и ночь работать, но отработаю.

– Не отработаешь, Саид. Так – не отработаешь. Но есть другое предложение.

– Молокане мало платят, лучше бы я сам работу искал.

– Да эти-то тут при чем? Нет, работа другая. Хорошая работа, не пыльная. И платить хорошо будем. Половину – долг закроешь, а вторую половину будешь домой пересылать, отцу с братом. Сколько ему уже?

– Пятнадцать.

– Хороший возраст. Он все такой же красавчик?

– Да, – Саид улыбнулся, – красавчик. В маму. И большой уже, а все на девчонку похож. Когда мужиком будет?

– Ничего, придет и его время. Так как?

– У меня выбор есть?

– Нет, конечно. Собирайся, прямо сейчас и отправимся.

Так Саид стал качать нефть на Жилом. Платили и правда хорошо. Получку он тут же отдавал Мустафе. А уж тот ее делил, как и договаривались.

– Как там отец, Мустафа? Как его здоровье?

– Все хорошо, привет тебе передавал. И брат тоже хорошо. Дело ваше поддерживает. Так что вернешься, будет чем на хлеб зарабатывать.

– Долго еще?

– Как расплатишься, я скажу.

Но время шло. Саид стал беспокоиться, но спрашивать у Мустафы ничего не стал, поняв, правды не дождется. Зато другие рабочие, когда он завел с ними разговор, подняли Саида на смех.

– Дурак ты, Саид. Не понял разве, что нет тебе отсюда ходу? Смысл тебя отпускать? Ты звонкую монету приносишь, причем сам ничего не стоишь. Как и любой другой раб.

– Как же не стою. Ну ладно, свой долг я стократ отработал. Но половину-то денег все равно отцу отсылают?

– Ты в этом точно уверен? – и опять – хохот.

Саид похолодел. В ту же ночь он сбежал. Ему очень повезло, на Жилой пришел баркас, компания порыбачить собралась. С ними он и ушел. Благо судно немаленькое, было где спрятаться, а рыбаки не столько удочки забрасывали, сколько чачу разливали, вот и не заметили его.

До дома он бежал. Торопился так, что не заметил презрительных взглядов, которыми провожают его на блокпостах. Вот родная дверь. Открыл.

– Отец, это я!

Но дом был пустой. Комнаты даже никто не занял, просто вынесли все ценное, что могли взять.

– Что, явился? Посмотри, посмотри, бесстыжая твоя морда!

– Тетушка Фира, что тут случилось?!

Каждое слово, произнесенное соседкой, – словно гвоздь в крышку гроба. Как только Саид уехал, дюжие молодцы забрали брата. Не зря, ой не зря выспрашивал про мальчишку этот мерзавец Мустафа. Есть в порту заведения для особых клиентов, вот туда его и продали. Парень позора и унижения не пережил. Никаких денег, конечно, никто не передавал. Добрые соседи, как могли, поддерживали отца, да только и тот протянул недолго.

Одного Саид так и не смог понять, зачем было распускать слух, что он бросил отца и продал в бордель брата?

Дома оставаться было опасно, бандиты могли его искать. Он бы не возражал, если бы его просто прикончили, но возвращаться в рабство не собирался. Да и душа кричала о мести!

Комнаты обчистили хорошо, но тайник, устроенный Саидом, не нашли. А именно там было то, что давало надежду и на месть, и вообще на то, что он сможет выжить: ружье. Не простое, а отличная винтовка с цейсовской оптикой, приобретенная им по случаю. Стрелок он был отличный, имел разряд по спортивному снайпингу[17] и кучу медалей, которые очень выручили, когда пришлось продавать имущество: странно, но и в это безвременье нашлись любители разных значков.

Оставалось пристать к кому-нибудь и ждать, когда судьба подарит возможность отомстить.

Но его сторонились – для всех Саид был изгоем, отцеубийцей, бесчестным человеком. Попытался уйти к огнепоклонникам, но учитель Фахретддин проклял его, не пустил.

Тогда он сменил имя и пристроился к молоканам. Работал у них, там же и жил. Денег немного скопил: для мести нужно не только желание, но и средства. Повезло, что люди эти нелюбопытные, живут своим миром, а до остальных им нет дела.

Мустафу он вычислил в притоне. Том самом, куда продали его брата.

– Привет, друг. Оказывается, ты у нас любитель мальчиков? Или наоборот, любишь, чтобы тебя?

– Мальчиков… Саид?!

– Узнал. Ну, рассказывай.

– Что рассказывать?

– Да все. С самого начала.

Хотя о чем говорить? Саид и сам давным-давно уже все понял.

– Это не я, знаешь, это все не я. Амир приказал. Его идея. Да ты что, думаешь, один такой? Тебе еще повезло, на Жилой попал. Знаешь, сколько таких, как ты, в этом заведении трудятся? Или бакланов кормят… Кормили. Ты еще мне благодарен должен быть!

– Мразь!

Как же ему хотелось пристрелить Мустафу. Но… Он решил доверить судьбу жребию.

– Убьешь меня?

Мустафа был жалок.

– Плавать умеешь?

– Да… Ты что задумал?!

– Выплывешь – будешь жить!

– Не надо, там же волны…

– Пусть Аллах решает твою судьбу.

Мустафе не повезло, не выплыл.

Только Саиду от этого не легче. Нет ему покоя. От молокан он ушел. Теперь кочует по пескам, когда с караваном, охранником, когда, если нет напряга с деньгами, то один. Повезло, коня раздобыл, не украл. И всадника не убивал, кто-то другой до него постарался. Мало ли лихих людей?

И все ждет, когда судьба, наконец, подарит ему встречу с Амиром.

Али Саид заметил, когда тот укрывал лодку. Принял его за обычного воришку и подивился смелости: надо же, не побоялся обокрасть бандитов. И все, и забыл про него. Но когда услышал стрельбу и понял, чем все это может кончиться, решил помочь. Мало ли что, может, Аллах отблагодарит его за это?

* * *

Вот и город. Али облегченно вздохнул. Правда, оставалась еще одна «небольшая» проблема: пронести груз в метро и не привлечь к себе лишнего внимания. До станций Союза было примерно пять километров, их он пройдет по верху, но рано или поздно все равно придется спускаться вниз. Али хорошо знали, наверняка захотят с ним поболтать, посочувствовать, узнать, что да как. И не обратить внимания на мешок просто не смогут. Еще его беспокоила жена. Надежда была лишь на то, что Мехри всегда была умной женщиной и лишнего шума поднимать бы не стала. И еще, знают ли в метро о его «гибели»? Как много вопросов, и ни на один нет ответа. Но если пока Аллах помогает ему, то не бросит и сейчас. Главное, верить, что все будет хорошо. Верить и надеяться.

И на самом деле, судьба вновь благоволила ему: пока он обдумывал свои действия, из-за угла здания показалась вереница караванщиков. Али сразу же понял – вот оно, спасение!

* * *

Караванщики, что мы знаем о них? Словно ожившие картины из прошлых веков, движутся по бескрайним просторам пустынь караваны. Движутся и в зной, и в холод, и в дождь – и осторожничают, чтобы не привлечь лишнего внимания зверей и лихих людей.

Во времена, наставшие после Катастрофы, эти люди стали единственным связующим звеном между разбросанными по земле остатками цивилизации. Именно благодаря им выжившие не чувствовали себя одинокими: вместе с продуктами, лекарствами, дефицитными товарами караван нес и новости. Сколько тайн они знали? Сколько случайных попутчиков изливали им свою душу? Это знают только они. Сколько жизней спасли, скольких потеряли в стычках, одному Аллаху известно. Их жизнь далека от романтики, труд – тяжкий, они подозрительны и великодушны одновременно. Может, поэтому желающих разделить с ними дорогу всегда достаточно.

Как, ваше желание присоединиться к каравану еще не пропало? Тогда вперед, дерзайте! И вам тоже откроются тайны, скрытые вдали от стены огней Янардага, далеко за границами города.

* * *

– Салам алейкум! – Али вежливо поклонился.

– Алейкум асалам!

Начальник маленького отряда недоверчиво оглядел Али: что за оборванец? Но тот не обиделся: знал, что сейчас больше всего похож на бродягу с сомнительными намерениями.

– Куда путь держите? Впервые у нас? – Али сделал вид, будто не заметил откровенной враждебности караванщика.

– А тебе что за дело? Шел бы ты своей дорогой.

– Да я коротким путем провести могу, а то в наших трущобах заплутать легко. Да не смотрите на меня, как солдат на вошь. – Али рассмеялся, хотя его сердце готово было выскочить наружу. – Не разбойник я.

Начальник еще раз оглядел его и, решив, что для подставы нашли бы кого-нибудь видом попрезентабельнее, кивнул:

– Веди. Салех, глаз с него не спускай.

Салех, высокий крепкий мужчина с увесистым баулом за плечами, молча встал рядом с Али.

– Ну, веди своей короткой дорогой.

Караванщики направлялись на станции Союза. Но Али решил провести их через «Звездочку». По времени разницы никакой не было, но для него этот путь был намного выгоднее. Молокане не отличались любопытством, да и разговорчивостью тоже. Так что лишних вопросов он избежит однозначно, а через пост в туннеле пройти легче, и рядом с караванщиками его мешок не так будет бросаться в глаза.

Все прошло именно так, как Али и предполагал. Караванщики были немало удивлены, что у этого оборванца не только не спросили документы, но и не проверили, что такое он несет в своем мешке.

– Да ты в авторитете, – начальник каравана сам заговорил с ним.

– Есть немного. А вы мне не верили.

– Да уж больно вид у тебя…

– Всякое бывает, от рабочего человека одеколоном не пахнет.

На блокпосту Союза Али вообще встретили, как родного.

– Эй, Али, нельзя так много работать, всех денег не заработаешь.

– Знаю, Муслим, знаю. Но и ты в курсе, что мне сейчас деньги ой как нужны. Вот восстановлю «Жемчужину» и отдохну.

– Смотри, не надорвись. А то кто еще нас так вкусно накормит?

Вот и все. Он дома.

Мехри, тихо вскрикнув, бросилась к нему на шею, а он, едва обняв жену, свалился спать, и даже радостный визг Наргиз не смог его разбудить.

Глава шестая

Али проспал почти двенадцать часов и проснулся от голода. Мехри, пока он спал, заботливо укрыла его одеялом, стащила с измученных ног башмаки. Раздевать его не стала – боялась побеспокоить.

– Субхан Аллах![18]

Мехри, заметив, что муж проснулся, бросилась к нему.

– Ты живой… Мы с Наргиз чуть с ума не сошли. Ты на себя не похож, похудел, черный весь, в чем только душа держится.

Мехри провела ладошкой по небритой щеке мужа, всхлипнула.

– Ну-ну, не надо сырость разводить, я живой, здоровый, и все хорошо. Наргиз спит?

– Уснула, все ждала, когда ты проснешься. И уснула.

– Родная моя, прости, что заставил вас волноваться. Я тоже с ума сходил, все думал, как вы тут.

– Ах, Али, это не важно. Ты вернулся, и это главное.

– Слава Аллаху, что послал мне такую мудрую жену!

Мехри улыбнулась.

– Мудрая жена сготовила любимому мужу кутабы, но вместо этого кормит его речами!

– Знаешь, я так давно не ел, что сейчас даже не чувствую голода. Ты завари мне пока чай. Посидим, поговорим, я так соскучился по тебе. Только я сначала вымоюсь, ладно?

Через полчаса Али, чистый, выбритый, в свежей рубашке сидел за столом. Мехри, как любая женщина, сгорала от любопытства. Но Али не зря называл ее мудрой: она была уверена – Али расскажет ей все, что нужно. А если не расскажет, то, значит, это ей и знать не надо.

Али заговорил только после того, как выпил третью чашку.

– Скажи, Мехри, меня искал кто?

– Нет, все знают, что ты работаешь с утра до ночи. Только Слава забегал, сказал, что есть подработка.

– А ты что ответила?

– Сказала, что передам, когда появишься.

– Умница ты моя! – Али встал и закрыл дверь на засов.

Потом поднял с пола мешок и позвал Мехри за ширму, где они устроили себе спальню. Ширму за собой он тоже задернул.

Мехри с удивлением смотрела на мужа, таким его она еще никогда не видела.

– Мехри, подойди сюда.

Женщина присела на кровать рядом с мужем. Али приоткрыл мешок.

– Смотри.

– Откуда это?! – Мехри еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. – Скажи правду, Али, ты никого не убил и не ограбил?!

– Нет. Что ты? Ай-яй-яй, хорошего же ты мнения о своем муже! – Али рассмеялся.

– Ай, Али, прости, но что я еще могу подумать? Что ты клад нашел? Или волшебную палочку?

– Клад? А что, можно сказать и так.

– Прошу тебя, Али, скажи правду. Не томи меня, я уже и так измучилась, сам знаешь.

– Мехри, родная моя, – Али обнял жену. – Я все тебе расскажу, только сейчас покорми меня. Аппетит проснулся. Звериный.

Проснувшийся голод был как раз кстати: Али вдруг понял, что есть подробности, которые жене знать не надо, и за едой надеялся обдумать, в каком виде преподнести Мехри свои приключения.

– Ты спросила меня, не украл ли я эти деньги. И да, и нет.

Мехри испуганно посмотрела на Али.

– Как это?

– Эти деньги были украдены бандитами, теми, что с Артема, а я просто взял у них немного. Они не обеднеют.

Мехри побледнела.

– Господи, ты был на Артеме? И после этого говоришь мне, что все хорошо и не надо беспокоиться? Да они убьют всех нас только за одно это!

– Был, но это вышло случайно. Меня не видел никто, за это отвечаю. И пропажу они не должны обнаружить, я же совсем немного взял и следов не оставил. Только не спрашивай больше ничего, никаких подробностей, ладно?

– Конечно, я и сама ничего не хочу знать. Но… Если ты будешь расплачиваться этими деньгами, сразу все заподозрят неладное. У нас просто не может быть сразу столько денег!

– Мехри, твой муж не такой уж и недотепа, я кое-что придумал, слушай.

И Али рассказал Мехри свой план.

– Это – наша подушка безопасности. Я по-прежнему буду работать, и долги мы будем раздавать из моего заработка. Но я теперь уже не буду рваться так, как раньше, и если денег не хватит, тогда мы добавим монет отсюда. А как только я расплачусь с долгами, сразу начну зарабатывать на «Жемчужину», и мы с тобой опять будем заниматься своим делом. Пусть не сразу, но у нас все получится. Думаю, что слободские, как только я избавлюсь от долгов, кредитуют меня. И никто не узнает, что у нас появились деньги. Просто мы больше не будем трястись, что не хватает на очередной платеж. И никаких рисков.

– Что-то тревожно мне.

– Не бойся, самое страшное – не отдать вовремя долги. А все остальное… Прорвемся!

* * *

План Али на самом деле был очень хорош, и никто ничего не заподозрил. Первое время он внимательно прислушивался ко всем разговорам на базаре среди рабочих и особенно тех, кто работал в порту. Но никто даже словом не обмолвился о том, что во время погрузки волной смыло человека. Поначалу это настораживало, но подумав, мужчина решил, что мало кто захочет хвастаться деньгами, полученными от «артемовцев», даже честно заработанными. Конечно, Али хорошо понимал, что при большом желании сложить вместе его якобы падение за борт и последующее отсутствие в метро целых двое суток не сложнее, чем два и два. Но и про то, где он пропадал, его никто не спрашивал, и он надеялся, что этого просто не заметили. Сам Али пытался вспомнить лица тех, кто работал с ним тогда, но не смог. Значит, есть шанс, что и его никто не запомнил. То есть ничего странного и необычного не происходило, Али никто не искал, а это значит, что визит на остров для его хозяев остался незамеченным. И он успокоился окончательно.

Он, как и прежде, каждый день уходил на поиски работы и брался за все, что предлагали, стараясь заработать как можно больше, но теперь был спокоен: деньги на погашение долга в любом случае были. Конечно, маячил соблазн рассчитаться сразу, одним платежом, но Али прогнал от себя эту мысль: пусть долг был и не запредельный, столько заработать за это время он бы точно не смог. Поэтому платил Али, как и договаривались – частями и строго оговоренную сумму, а один раз даже схитрил и попросил отсрочку на два дня, вроде как немного не хватает. Дали, и даже проценты не взяли. На самом деле Али с работой очень везло, заработанного хватало и еще немного оставалось в загашнике, и никакой нужды залезать в заветный мешок пока не возникло. Воистину, Аллах играл сейчас на его поле! Пусть Всевышний и послал Бабаевым испытания, ведь были дни, когда еды хватало только для Наргиз, а они с Мехри довольствовались пустым чаем, но разве это идет в сравнение с тем, что они получили в результате? Получается, все эти испытания были во благо. Да, только во благо. И он, Али, все верно тогда сделал.

* * *

– Али, что ты сегодня так рано? Случилось что?

– Мехри, родная моя, давай устроим небольшой праздник?

– А повод?

– А без повода. Хотя повод, конечно, есть: я сегодня заплатил последний раз. Мы свободны!

– Слава Аллаху! А разве платить не на той неделе? И ничего мне не сказал, – Мехри сделала вид, что обиделась.

– Да, верно, на той, но я уже не мог терпеть, тем более что денег как раз хватило. И это заработанные деньги. А что не сказал… Так это мой маленький сюрприз для тебя!

– Да, но если бы я знала, то хоть приготовила чего-нибудь вкусненькое.

– Ничего не надо, завари чай, достань сахар из НЗ и наколи его сегодня для всех. И мы напьемся чаю. С сахаром. Вот и будет праздник.

– Как скажешь, любимый.

* * *

На следующий день Али отправился к слободчанам.

– Рады видеть тебя, Али. Как твои дела?

– Я полностью рассчитался с долгами и хочу просить кредит.

– На «Жемчужину»?

– На «Жемчужину». Вот мой бизнес-план, – Али протянул лист бумаги, исписанный убористым аккуратным почерком Мехри.

– Занятно. То есть ты планируешь получить первую прибыль уже через два месяца?

– Да, но чтобы как следует развернуться, мне надо с полгода. Поэтому я прошу или отсрочку первых трех платежей, или хотя бы не плюсовать к ним проценты. Если это возможно, конечно.

– Хорошо, мы обсудим это. Приди через два дня.

Если честно, эти два дня Али не находил себе места: мало ли что? Но кредит одобрили, и отсрочку платежа дали, и даже при повышенной процентной ставке они с Мехри оказывались в выгоде. Тем более что возможность снижения процентов была реальной, для этого надо просто добросовестно исполнять принятые на себя обязательства.

Помещение для склада Али присмотрел сразу после аварии и молил Аллаха, чтобы никто на него не позарился за это время. Не позарились. Теперь осталось только оборудовать его и купить холодильники. Сложность возникла именно с ними: завода по производству этих агрегатов в Баку и его окрестностях не наблюдалось. Но ничего невозможного нет, когда есть деньги и люди, которые выполнят любой твой заказ. Холодильники обошлись недешево, но без них работать было невозможно.

Открытие кафе Али обставил особым образом: они с Мехри нарисовали и развесили на всех станциях объявления. Над текстом мудрить не стали: «Мы вновь открылись!», и время работы с адресом. А еще в первый день придумали акцию: третье блюдо – в подарок. Народ за это время отвык от «Жемчужины», так пусть вспоминают. И – милости просим! У нас всегда вкусно, и практически забесплатно: он и Мехри решили не задирать цены, выручка шла за счет проходимости его заведения.

Дело быстро пошло в гору. Али был в своей стихии, все было ему приятно, все доставляло удовольствие: и обслуживание посетителей, и закупка продуктов, и даже уборка в кафе в конце рабочего дня. И когда пришел день отдавать кредит, он тоже сделал это с удовольствием – денег хватило с лихвой, выручка оказалась даже больше, чем он рассчитывал.

Приближался день рождения Кярима.

Братец всегда отмечал его в «Жемчужине». В общем-то Али был не против, куда же еще ему идти? Да только праздник этот всегда обходился Бабаевым в копеечку. Нет, не подумайте, что Али Бабаев – это реинкарнация Скруджа МакДака, вовсе нет, и для брата ему не было жалко ничего. Да только как попало Кярима и его гостей не накормишь, тут надо все самое лучшее! Конечно, Кярим, хоть и сжав зубы, платил за продукты, но их еще надо приготовить, а это и энергия, и время. Да и кафе в этот день приходилось закрывать. То есть одни убытки, притом немалые. Али не раз намекал брату, чтобы тот оплатил ему хоть по минимуму, но и работу тоже, но Кярим делал вид, что никаких намеков не понимает. Была еще одна причина, по которой Бабаев-младший не любил день рождения брата: и он, и Мехри весь день торчали на кухне, Кярим ни разу даже не подумал пригласить их за стол. Да они бы и не пошли, не их компания, а чувствовать себя чужаками не хотелось, но важен сам факт. Поэтому и было обидно.

– Али, родной! Смотри, мы тут с женой прикинули меню. На двадцать человек. Ну да ты знаешь, у меня компания всегда одна и та же. И не надо мне никакого подарка! Стряпня Мехри – самый лучший подарок. И почему моя Зухра так готовить не умеет?!

И все, что на это скажешь?

Но в этот раз Али решил схитрить и заставить брата заплатить ему.

В тот день он первым делом отправился к Кяриму, который оказался в приподнятом настроении, и даже «непутевый голодранец» Али не мог его испортить.

– Али, родной! – Кярим обнял брата. – Как я рад тебя видеть. Мехри и Наргиз уже собираются?

Старший Бабаев улыбался во весь рот и, вполне искренне, даже не заметив, насколько неуместен был этот вопрос.

– Конечно! – рассмеялся в ответ Али. – Мехри уже с утра на кухне, а Наргиз мала еще ходить по таким мероприятиям. Но она ждет своего любимого дядю.

Это была чистая правда: Наргиз не было дела до отношений между братьями, она искренне любила Кярима.

– Зайду, конечно, зайду! Ты знаешь, как я люблю мою племянницу. И почему Аллах не дал ей родиться у меня? Ай, Али! Вот все хорошее всегда достается тебе! Но я все равно очень рад тебя видеть! Проходи!

Али не просто прошел, а взяв брата под руку, провел его в глубь помещения. Кярима такое поведение немного обескуражило: с какого такого рожна младшенький распоряжается в чужом доме? Но сопротивляться он не стал и решил не делать никаких замечаний: уж слишком торжественный и таинственный вид был у брата.

– Кярим, брат мой. Нет у меня ближе людей, чем ты, Мехри и Наргиз. И я решил сделать тебе подарок. Такой, какой не просто тебе по вкусу будет, но который ты никогда не забудешь!

Кярим только сейчас обратил внимание на сверток в руках у Али. Интересно, а что там такое может быть? Что такого ему по вкусу может подарить этот голодранец? Икру? Нет, не то, что он не смог бы забыть…

– Кярим, ты слушаешь меня?

– Да, конечно, – встрепенулся Кярим.

– Помнишь, ты сказал мне, что больше всего на свете хотел бы иметь одну вещь, которую сейчас не достать?

– Я тебе такое говорил? – Кярим был удивлен, он начисто забыл про это.

– Стареешь, брат, стареешь, – Али рассмеялся.

– А, зачем так говоришь! Ну, забыл, с кем не бывает. Так что я там говорил?

– Ты забыл, а я помню. И Аллах помнит. Он услышал мои молитвы и послал мне для тебя вот этот чудесный подарок.

Али нарочито медленно стал разворачивать бумагу. Кярим с интересом наблюдал за действиями брата. Обертка отброшена в сторону, янтарная жидкость заиграла на свету… Кяриму показалось, что он почувствовал запах зрелого винограда.

– Не-е-ет. Ты шутишь? Этого не может быть!

– Может, брат. С днем рождения тебя, родной! – И Али вновь обнял брата.

– Не верю! Как такое возможно? – Кярим с удивлением рассматривал бутылку, проверив, как закрыта пробка: все нормально, упаковка явно заводская!

– Открой, попробуй. И ты увидишь – я совсем не шучу! – улыбнулся Бабаев-младший.

– Шайтан, нет, наверняка это шутка. Но сейчас не буду, потом, вместе как-нибудь попробуем! – Кярим спрятал бутылку в шкаф. – Спасибо, родной! Честно, не ожидал! Но это слишком дорогой подарок. Позволь мне не остаться в долгу перед тобой.

– А позволяю! – улыбнулся Али. – Пусть это будет счет за праздничный стол, хорошо?

– Какой вопрос, конечно!

Кярим продолжал улыбаться, но настроение испортилось. И шайтан его дернул сейчас за язык! Придется теперь платить братцу.

– А где Зухра?

Али благоразумно сменил тему разговора.

– Наводит красоту, конечно. Жена именинника должна быть самой красивой!

– Ей это несложно, твоя жена и так красавица.

Али не кривил душой, Зухра и на самом деле была очень привлекательна.

– Ладно, мне пора. Не забудь заглянуть к Наргиз.

– Не обижай так меня, брат. Конечно, загляну.

День рождения прошел «на ура». Гости веселились, Мехри и Али, как и обычно, суетились на кухне: не все можно приготовить заранее.

– Устала, родная? Досталось тебе.

– Да не больше, чем в прошлый день рождения, – Мехри устало улыбнулась.

– Потерпи, все скоро закончится. А завтра давай устроим тебе выходной?

– Да ты что, Али? Так нельзя, всех клиентов распугаешь. Потом отдохну.

Когда потом? Али с грустью посмотрел на жену: ведь она моложе Зухры и красивее, но ее жизнь была в разы тяжелее, это сразу заметно. «Погоди, родная. Вот немного поднимемся и наймем тебе помощников. И Наргиз подрастет. Она и сейчас уже хочет с мамой на работу».

– Али! Мехри! Что вы там на кухне торчите! Давайте к нам, за стол!

Это что-то новое, Кярим еще ни разу не снизошел до того, чтоб позвать брата к столу. Да и сейчас бы не позвал, если бы не Курбан, его друг.

– Слушай, Кярим, некрасиво получается, брат единственный, а за столом никогда не сидит. Что люди скажут? Позови. И жену тоже!

Али, конечно, про это даже не догадывался.

– Ты иди, а я не пойду. Там все дамы такие, а я и не одета, и устала. И кухней пахну.

– Все равно ты самая лучшая. И мне другой не надо, – Али грустно улыбнулся.

– Эй, братец! Ну где вы там?

– Иду, Кярим, иду.

Бабаев-старший успел изрядно набраться и вел себя развязно, много говорил, размахивая при этом руками.

– А где Мехри? Почему она не идет? Мехри-и?

Впрочем, Кярим тут же забыл про нее.

– Али, брат… Вот смотрите, это – мой младший брат! Знаете, вот это все, – Кярим развел руками, – все это он имеет благодаря мне! Но за это он кормит нас тут так вкусно, как никто и никогда не кормил! У его Мехри золотые руки! Мехри… А где Мехри? А еще он умеет делать подарки! Знаете, какие подарки он может сделать?

Али похолодел: сейчас его пьяный братец сболтнет лишнего, и… И неизвестно, чем это все окончится!

Положение спасла Зухра – она прекрасно видела, как стесненно чувствует себя тут ее деверь.

– Кярим, дорогой, давай отпустим Али. Он устал сегодня на кухне, ему не до застолий. Лучше они с женой зайдут к нам в гости и мы тихо, по-семейному, посидим. Я не Мехри, но тоже кое-чего умею. Договорились?

Али с благодарностью взглянул на женщину.

Гости разошлись далеко за полночь.

* * *

Кярим был доволен прошедшим торжеством. Гости словно соревновались в красноречии, столько хвалебных речей он не слышал давно. А теперь – отдыхать. Он это заслужил.

Зухра, нежно воркуя, прилегла рядом с мужем.

– Солнце мое, ты сегодня лучший из мужчин! – женщина провела пальчиком по груди мужа.

Кярим, подставляя свое тело навстречу наслаждениям, изогнулся словно мартовский кот. Казалось, еще немного, и он замурлычет. Приятное завершение вечера! Вот сейчас еще и жена сделает ему приятное, разве это не должно радовать мужчину в самом расцвете сил?

– Скажи-ка мне, пожалуйста, а в чем секрет твоей щедрости сегодня? – пропела Зухра и тут же игриво прикусила мужу мочку уха.

– Бясти![19] – Умеет же жена испортить настроение. – О чем ты, Зухра?

– О твоем брате. Я же видела, сколько ты заплатил по счету.

– И что? У него сейчас тяжелые времена.

– Солнце мое, ты ли это? – женщина рассмеялась.

– Он совсем плохой стал от этой канители с аварией. Посмотри, что этот голодранец подарил мне? – Кярим резко вскочил с кровати и достал из шкафа бутылку коньяка.

– Али хочет сказать, что я совсем идиот и поверю в этот развод. Хеннеси сорокалетней выдержи! – Кярим рассмеялся.

– Тише ты! – Зухра приложила палец к губам мужа. – А с чего ты взял, что это развод?

– Ты шутишь?! Откуда у этого олуха такое? И ты что, действительно думаешь, что он мог бы подарить мне целое состояние на какой-то там день рождения?

– Кярим, – Зухра залилась смехом. – Еще пару часов назад это не было для тебя «каким-то днем рождения».

Кярим уже собрался открыть бутылку, но Зухра остановила его.

– Погоди, ты сегодня и так хорошо выпил! И послушай, а может, у Али еще есть такая? Он ничего тебе не говорил? И откуда взял эту, тоже промолчал?

Теперь пришел черед хохотать Кяриму:

– Не пори ерунду, женщина! Еще? Наш Али нашел сокровище?

– Тише, Кярим! – Зухра со всей силы шлепнула мужа по щеке. – Али, в отличие от тебя, никогда не был идиотом.

Кярим, словно обиженный кот, отскочил в сторону и непонимающим взглядом уставился на жену.

– Что смотришь? Слушай теперь меня внимательно. Завтра ты пойдешь к Али и скажешь, что у тебя есть заказ на пахлаву. И чтоб пахлава была самая что ни на есть настоящая, как в прежние времена.

– Пахлаву?! – Кярим был удивлен. – Зачем? Но Зухра, как это объяснит его подарок?

– Кэчи![20] Делай, что говорит тебе твоя умная жена, раз не в силах сам ничего понять. Скажешь, что заплатишь ему любую сумму, а если денег на продукты не будет хватать, то добавишь своих. Понял?

– Да, дорогая. Как скажешь, – отличного настроения как не бывало.

– Вот и хорошо. А теперь спать. Мне завтра надо прогуляться на «Черный город», давно я не была на базаре. Может, шафран из самого Тебриза привезли, – и Зухра рассмеялась, а потом больно (и обидно!) щелкнула мужа по носу.

* * *

Каждому времени – свои ценности. Когда-то люди тряслись над золотом и камушками, кто-то фанател от денег. Но вот в одночасье рухнуло все, и стало понятно, что самое дорогое – это тот мир, которого больше нет, о котором остались лишь воспоминания. И среди ценностей моментально оказалась еда. Для одних просто возможность не умереть с голода, а для других – приготовленные по всем правилам деликатесы, вернее, обычные блюда, которые вдруг этими деликатесами стали. Где, скажите, найдете вы сейчас мед? Или тот же сахар? Все это – в жутком дефиците, а значит, и кушанья на их основе стоят баснословных денег. И конечно же, вкусное и редкое по нынешним временам блюдо, преподнесенное как подарок, могло открыть перед дарителем любые двери. Кярим про это прекрасно знал и не раз этим пользовался, поэтому Али совсем не удивился, когда старший брат пришел к нему с заказом.

– Здравствуй, Мехри! А где мой дорогой брат?

– Здравствуй, Кярим. На складе пропадает, работы много. Иди, найдешь его там.

Али действительно все время посвящал обустройству склада. Стеллажи, ящики для хранения овощей и фруктов, отдельное помещение под холодильник – все было сделано им. Зачем кого-то нанимать, если у самого руки растут из нужного места? Вот только на кухне теперь Мехри приходилось отдуваться одной. Тяжело, но скоро он все закончит.

– Кярим, брат, какими судьбами? Дело какое?

– Слушай, Али, – Кярим пытался не выдать своего волнения. – На днях у меня будет встреча, очень важная встреча! – Он поднял указательный палец вверх. – Надо достойно принять гостя, а чем сейчас можно удивить?

– Чем же?

– Вах! Как чем? – Кярим развел руками. – Он еще спрашивает. Знаменитой бакинской пахлавой, конечно! В исполнении твоей жены!

– Ты нам льстишь, Кярим, – Али улыбнулся – все-таки приятно, что его жену так ценят.

– Могу еще много раз это повторить. Только есть одна просьба.

– Какая, брат? Сделать пахлаву размером со станцию? – Бабаев-младший рассмеялся.

– Зачем смеешься? Какая станция? Ты же слышал: настоящая бакинская пахлава! Шафран-мафран, орехи, масло, мед! Все по рецепту и из самых лучших продуктов!

– Но, Кярим…

– Никаких «но»! Давай дам денег, – Кярим полез в карман за кошельком, но брат остановил его.

– Но, Кярим. Когда мы готовили из плохих продуктов? Обижаешь, да! – Али сделал вид, что огорчен. – А денег не надо. Никогда не беру заранее, вот приготовим, попробуешь, и тогда договоримся.

– Иншаллах![21] Верю, что все получится, – Кярим обнял брата. – Сроку три дня.

– Сделаем, родной!

* * *

Наверное, не нужно лишний раз говорить, что пахлава получилась просто фантастически вкусной.

– Али, твоя жена – волшебница! Я не ел такого сто лет! Думал, что и не попробую уже. А запах… Уже от него можно свихнуться! Вах, Мехри, если не донесу до дома, кого винить? – Кярим рассмеялся – он был очень доволен: пахлава обошлась ему совсем не так дорого, как он думал.

– Вкусно тебе? – Зухра сидела за столом и с отвращением наблюдала, как муж уплетает кушанье за обе щеки.

– Очень! Мехри, как всегда на высоте!

– Осел! – Зухра стукнула кулаком по столу. – Ты что, знаешь только, как набить свое ненасытное нутро?

Кярим аж поперхнулся и зашелся кашлем, а потом виновато придвинул жене кусок лакомства.

– Так я что, я ж и тебе дам… Не, на самом деле, съешь кусочек?

– Три раза осел! Каким ты был идиотом, таким и останешься до смерти!

Зухра была вне себя от злости, а Кярим, как ни старался, не понимал, что от него хочет его благоверная.

– Сколько ты заплатил Али за это?

– Да почти столько же, как и всегда, немного накинул, кажется. А может, и нет?

– Так же, как и всегда? – удивилась Зухра. – И ты не догадался спросить его, с чего такая щедрость?!

– Зачем? – Кярим был обескуражен, он не понимал, чего от него хочет жена.

– Ты же его просил пахлаву для очень дорогого гостя, из самых лучших продуктов! Настоящую!

– Ну да. А что?

Зухра устало вздохнула.

– Мой муж – непробиваемый кретин! Ты хоть представляешь, сколько стоят продукты для этого? – она кивнула на лакомство. – Или тебя только цены на пойло свое интересуют?

До Кярима наконец-то дошло.

– Так может, я схожу…

– Уймись! – Зухра встала из-за стола и прошлась по комнате. – Тут подумать надо. Что-то не так со всем этим. Сначала этот коньяк, теперь пахлава. Я уже не говорю о том, что они рассчитались со всеми долгами.

– Работает человек, ты же знаешь. – Кярим попытался возразить.

– Работает?! – рассмеялась Зухра.

Она села рядом с мужем.

– Пойдешь к нему завтра и скажешь, что ты все знаешь.

– Что знаю, Зухра? – удивился Кярим.

– Идиот! Слушай, неважно, что. Если тут действительно что-то не так, ты заметишь. Хотя… Господи, ты же у меня такой дурачок.

И Зухра от души отвесила мужу подзатыльник.

– Ай, ты чего, женщина! – Кярим попытался встать, но Зухра толкнула его обратно на табурет.

– Али что-то скрывает. Попытайся узнать, что. Блефуй, соври ему, что ходят слухи в метро нехорошие, будто Али нашел деньги. Будь уже, наконец-то, мужчиной, которого я когда-то полюбила, – Зухра обняла мужа и поцеловала его.

Кярим растаял. Он встал и пошел в сторону кровати.

– Зухра-а…

– Кярим, а Кярим. А я ведь все знаю.

Кярим похолодел. Он представления не имел, что такого может знать про него жена, и от этого было еще страшнее.

Но Зухра рассмеялась.

– Вот видишь! И ты еще сомневаешься, что Али не купится на твой блеф?

Глава седьмая

Али был в отличном настроении: дела в «Жемчужине» шли день ото дня лучше. А это значит, что его семья всегда будет иметь копеечку и голод им не грозит. Да, это нелегкий труд, да, всего они с Мехри достигли своими руками, но разве это в тягость, если занимаешься тем, к чему лежит душа? Как жаль, что этого так и не понял покойный отец… Но, если честно, Али совсем не жалел, что тот отправил его в Москву: Баку прекрасней всех городов, Баку – это душа. Но именно Москва, суетная, чужая, иной раз злая и несправедливая, научила его жизни. Столичный город, где если хочешь жить, то умей выкручиваться, умей работать так, как никогда бы не пришлось трудиться дома. Али знал точно – не заболей тогда отец, он бы не вернулся на родину. Безумно бы скучал, тосковал, рвался, но… Так и остался бы в неласковой Москве. Уже навсегда. Иной раз он думал, что случилось с ней потом? Наверняка тоже досталось. Или разрушена совсем, и тогда все его московские друзья погибли. Грустно. И… Получается, что отцу он обязан жизнью дважды? Жизнью и всем, что у него есть. Наверное, Али еще и поэтому так много прощал старшему брату. В память об отце. Прощал и жалел его, непутевого. Вот взял он с него деньги за день рождения, а потом корил себя: зачем? Что ему, Али, с этих денег? Так ли уж велики убытки?

Пахлава ему дорого обошлась, что и говорить. Кушанье богов не может быть дешевым! Бакинская, Шекинская, Кубинская, Гянджинская – в каждом районе Азербайджана свой рецепт, свои секреты. Сладкая, многослойная, тающая во рту, с орехами, медом, шафраном и кардамоном… Для ее приготовления требуются время и терпение, но результат того стоит. Мехри не раз делала кушанье и из простых продуктов, что-то заменяя, что-то исключая из рецепта из-за дороговизны, и все равно получалось вкусно. Но Кярим заказал настоящую. Не будь у Али налаженных связей среди торговцев, ничего бы из этой затеи не вышло. Но он знал, где найти и шафран, и мед, и хорошую муку. Все купить можно, были бы деньги. И, слава Аллаху, их хватало – Али еще ни разу не залез в заветный мешок. Кто знает, почему сейчас все так хорошо складывалось? Может, где-то там, на небе, решили, что хватит им испытаний? Или потому, что Бабаевы не жадничали, цены не задирали, а для самых бедных, что едва сводили концы с концами, отпускали обеды бесплатно? Кто хоть раз голодал, понимает, что это такое… Сам Али никогда не забудет голодных глаз жены и дочери.

Кярим голода не знал, но он – брат, единственный родной человек. Поэтому, когда он заказал у Али жутко дорогую пахлаву, тот сразу решил сделать на нее хорошую скидку. Пусть будет.

Кярима он не ждал и его визиту удивился: брат не часто баловал Али своими визитами. Опять заказ?

– Салам, Али! – Кярим обнял брата.

– Здравствуй, родной! Неужели так понравилась пахлава, что решили еще заказать?

– Твоя пахлава, как в прежние времена, такая же. – Кярим осмотрелся по сторонам. – Давай отойдем, разговор есть.

Странное поведение брата очень встревожило Али. Этот рыскающий взгляд, эта таинственность. Сердце защемило – что-то случилось? Неужели?..

Али уже давно успокоился и даже перестал вспоминать про свой визит на Артем. Мехри, само собой, тоже молчала. Почему же именно про это сейчас подумалось Али?..

Братья прошли в подсобку, Мехри, хлопотавшая на кухне, даже не заметила, как они скрылись там. Прежде чем закрыть дверь, Кярим оглянулся, убедившись, что рядом никого нет. Хотя кто там может быть?! Но даже после этого он не стал говорить громко, а зашептал, да так тихо, что Али едва расслышал его.

– Али, ты что-то скрываешь от своего родного брата?

Ожидание смерти страшнее ее самой. Бабаев-младший накрутил себя уже до того, как Кярим произнес эту абсолютно невинную фразу. Мир рухнул… Брат что-то знает. Откуда? Значит… Душа ушла в пятки, руки затряслись, и Али обессиленно опустился на табурет.

– Что ты, Кярим! Что я могу скрывать? А мне и скрывать-то нечего, – рассмеялся он, но смех получился скорее нервным, чем искренним.

– Я все знаю, брат, – Кярим был доволен.

Все складывалось именно так, как и предсказала его мудрая жена. Али явно что-то скрывал. Оставалось только выяснить, что именно, и поскорее убраться отсюда: на вечер у Кярима были кое-какие планы. Он все расскажет жене, а уж та пускай сама разбирается с тайнами его братца. Не знал Кярим, ой не знал, что за секрет пытается выведать у Али…

– Давай же, Али. Признайся, облегчи душу, – Кяриму доставляло удовольствие наблюдать за замешательством младшенького.

– В чем? Что такого ты знаешь про меня? – Али крепко сжал локоть брата.

– Кто сказал, тот и сказал, – Кярим тщательно подбирал слова: Али «поплыл», и теперь главное – не испортить все, раскрутить его до конца. – Все говорят! – развел он руками.

– Все?

Али побледнел: он был раздавлен, убит! Все рухнуло. Ему-то казалось – никто ничего не знает, а оказывается, за его спиной ведутся такие разговоры. Страх – очень плохая штука. Он сковывает мысли, не дает сосредоточиться, загоняет в угол и совершенно лишает даже малейшей возможности думать и действовать. Не будь этого страха, Али легко бы сообразил, что Кярим попросту блефует, что эти разговоры, будь они на самом деле, давно бы дошли до него в виде жаждущих мести артемовцев. Но как раз соображать-то он и не мог.

– Да все! – Кярим наслаждался: ему удалось-таки найти у брата слабое место. – Поэтому я и пришел к тебе. Зачем нам чужие сплетни за спиной? Между братьями не должно быть тайн?

– Про артемовцев ничего не говорят?

– Артемовцев? – такого поворота Кярим не ожидал. Неужели Али почувствовал подвох и решил его разыграть?

Али заговорил, не дожидаясь ответа старшего брата.

– Кярим, брат, садись рядом. Мне нужно тебе кое-что рассказать. Ты поймешь, что я прав и что ты поступил бы точно также. И поверь, я ничего не скрывал от тебя. Просто не хотел подвергать твою семью опасности.

Теперь уже настал черед волноваться Кяриму. Это что же такого натворил его беспутный братец?!

Али между тем выдал ему все как на духу. Рассказал, как искал работу, подрабатывал, где только удавалось. Про то, что случилось в порту и как потом попал на остров. Про то, как попал на базу бандитов. И про то, что на этой базе нашел.

Кярим сначала слушал вполуха: какое ему дело до братовых проблем? Но вот Али дошел до главного, до визита на базу. Бабаев-старший тут же сообразил, чем все это закончилось: его глаза забегали, скулы задергались – верные признаки того, что в голове включился калькулятор. Али еще не договорил, а Кярим уже с нетерпением спросил:

– Так ту бутылку ты оттуда притащил? И много там такого еще?

– Много чего, но я взял только чуть-чуть.

– Хм, и какой пароль? – Кярим хлопнул брата по плечу.

– Прости, что?

– Пароль. Какой пароль от хранилища? Ты так и не сказал.

– Кярим, ты в своем уме? – удивился Али. – Зачем тебе сдался пароль?!

– Все понятно! Ты решил все захапать себе! – Кярим резко встал. – Скажешь, больше ни разу там и не был?

– Ты явно не в своем уме, Кярим, – Али с удивлением посмотрел на брата. – Да я еле унес оттуда ноги и чудом добрался до дома! Да пропади он пропадом, этот остров вместе со всеми своими богатствами!

– Вот и дай мне пароль, коль у самого кишка тонка. Сам разбогател, а брату жалко помочь? – Кярим аж шипел от злости.

– Кярим, нет, ты точно сошел с ума! Бандиты узнают, не простят. Ни тебе, ни мне, ни семьям нашим!

– Для этого сначала узнать должны!

В этот момент кто-то дернул за входную ручку и постучал в дверь.

– Али, ты тут?

– Мехри, я открою.

– Али, Кярим? – удивилась женщина. – Вы что, лучшего места не нашли? В прятки играете? – Мехри улыбнулась.

– Да вот, детство вспомнили, – Кярим рассмеялся. – Пришел поблагодарить вас за волшебную пахлаву, а твой муж взял и утащил меня сюда. Дела, говорит. Да, Али?

– Али, давай, приглашай гостя за стол. Кярим, чаю?

Как только Мехри ушла, Али схватил брата за руку.

– Зачем тебе пароль?! Как ты собираешься попасть туда?! – Али едва сдерживался, чтоб не перейти на крик. – Я чудом там оказался, или ты думаешь, они тебя предупредят: Кяримчик, брат, нас не будет, приезжай!

– Что ты разорался на меня?! – Кярим оттолкнул брата. – Какое твое дело, как я туда попаду?! Пароль – все, что от тебя требуется. Иначе…

– Что иначе?! – Али схватил Кярима за воротник.

– Иначе Аллах накажет тебя! А я всем расскажу, откуда у тебя деньги! – Кярим вырвался, распахнул дверь подсобки и быстрым шагом направился к выходу.

Али только потом сообразил, что Кярим развел его: никто ничего не знал, братец просто блефовал. Но это потом, а сейчас он бросился его догонять.

– Кярим! Кярим! Подожди! Я подумаю…

– Думай, только недолго. Три дня тебе.

И Кярим ушел, даже не попрощавшись с Мехри.

* * *

Зухра ждала мужа с нетерпением. Интересно, получится ли у этого тюфяка разузнать все, что нужно? Женское любопытство. Эх, знала бы она, каким боком все это выйдет… И ведь главное – умная женщина своим шестым, или седьмым, или каким-то там еще чувством понимала, что все ее старания напрасны. Ну узнает Кярим, откуда у Али деньги, а дальше что? Хотя зачем раньше времени ставить точку?

– Кярим, дорогой, я уже заждалась тебя. Что мрачнее тучи? Узнал чего?

– Э-э, женщина, ты когда-нибудь своим ядом захлебнешься! Думаешь, твой муж совсем ни на что не годен?

– Кяримчик, да я только рада, если ошибалась в тебе. Ну, рассказывай.

– Да рассказывать-то и нечего особо. Шальным ветром братца занесло на Артем, вот там он и взял деньги, и бутылку ту прихватил.

Зухра похолодела: не муж ее балбес, а она – дура! Есть тайны, которые лучше и не знать.

– Все! Я слушать больше ничего не хочу! Пусть Али сам разбирается со своим богатством, пусть делает с ним что хочет. Нам и своих денег девать некуда. Так что отдохни от этой мысли, если жить хочешь!

Кярим не был бы Кяримом, если бы не попытался поспорить с женой. В конце концов, кто в доме мужчина? И, скажите, почему он должен отступиться? Значит, какой-то голодранец Али смог, а он должен утереться? Оставить все как есть и даже не попытаться?

– Ты глупая женщина, Зухра! Неужели ты веришь, что наш Алишка взял совсем «чуть-чуть», только долги отдать? Ушел и бросил все это богатство? Да наверняка у него там мешок монет! Вот пусть поделится с братом!

Зухра, пока Кярим в возбуждении кричал и размахивал руками, молчала. Пусть выпустит пар. В отличие от Кярима она любила и уважала Али и Мехри. Работящие, всего сами добились. Не чета ее ленивому и недалекому мужу. В конце концов, Аллах помог им в тяжелый час. Тут радоваться надо, а не злопыхать от зависти.

Наконец Кярим успокоился и вопросительно посмотрел на жену. Он только сейчас понял, что она, кажется, совсем не слушала его.

– Зухра?!

– Закончил? Знаешь, я тут надумала перестановку сделать, мебель передвинуть надо. Шкаф сюда, кровать – на его место. Прямо сейчас надо, а то спать пора.

– Ты чего?!

Кярим уже готов был сорваться на крик: тут важные проблемы обсуждаются, а она со своей мебелью. Но Зухра не дала ему даже рот открыть.

– Кярим, двигай мебель! Или тяжело тебе? Не поднимешь? А мешок с железяками поднимешь?!

– С какими железяками? – Кярим опешил.

– Денежки-то у нас не бумажные, из металла монетки. Так что, сколько мешков ты донесешь?

Кярим обиженно замолчал. Что и говорить, но Зухра права, а он, Кярим, погорячился. Наверное, не врал Али.

– Вот и хорошо. А теперь дай мне слово, что забудешь про все это, забудешь и выкинешь из головы! Что бы там ни было, но я тебя, непутевого, все равно люблю. А теперь – спать.

* * *

У Бабаева-старшего хватило ума не спорить с женой и сделать вид, что он полностью с ней согласен, но мысли попасть на Артем и «пощипать» бандитов он не оставил. Конечно, одному ему со всем этим не справиться, но у него же на такие случаи есть Курбан!

Курбан с Кяримом вместе учились и дружили с первого класса. Хотя, если по справедливости, назвать это дружбой было сложно, скорее – взаимовыгодное сотрудничество. Кярим в учебе был ленив, а Курбан в школе с удовольствием давал ему списывать и делал за него контрольные, а потом, в институте – курсовые и лабораторные. За это Бабаев покровительствовал Курбану, который четко просчитал, что когда-нибудь Кярим станет тем человеком, кто обеспечит его будущее, ведь родители ни достатка, ни влияния не имели. Так и вышло. Наследство, полученное после смерти отца, нуждалось в грамотном управлении, и кто, если не Курбан, больше всего подходил на эту роль? Хороший друг, и в делах свой в доску, и в компании незаменим. В метро в момент Катастрофы они оказались вместе, но потом их пути разошлись. Курбана присмотрел Хоттабыч, и теперь он работал в его аппарате. Собственно, Кяриму он уже и не был нужен, но дружить они не перестали.

Вот его-то и решил Кярим взять в компаньоны. Правда, сразу все он ему выкладывать не спешил, для начала ему нужна была информация. Бабаев-старший еще не знал, как он будет действовать и что ему надо знать, но все, что касается обитателей Артема, теперь касалось и его.

Так уж повелось изначально, что там, где было золото, часто вершились темные дела. И неважно, какой у этого золота цвет, рыжий или черный. Всех деталей отношений между Союзом и бандитами с Артема Кярим не знал и знать не хотел – это держалось в строжайшем секрете и никто, особенно обитатели «Старого Города», не должны были даже заподозрить об этих связях.

Сам Бабаев выспрашивать боялся: знал о своих «шпионских способностях», и неожиданный успех с Али совсем не ввел его в заблуждение относительно их. А у Курбана было хорошее свойство – без мыла влезть в любую задницу: казалось, любая информация сама спешила к нему, оставалось только взять и упаковать. А спрашивать лишнего он не будет.

Кярим не просчитался.

Со времени разговора с Курбаном прошло немало времени, когда нужная информация «приплыла» в руки Курбана, а от него – к Кяриму.

– Салам, Кярим! – Курбан плотно закрыл за собой дверь. – Один?

Кярим только что плотно поел, и его безудержно клонило в сон. Скорее бы домой, но время словно остановилось.

– Заходи, родной, – Кярим нехотя поднялся со стула, пожал другу руку. – Да, пока один, остальные обедают.

– Кажется, я узнал то, что тебя интересовало, – Курбан подошел к столу и налил себе воды, с жадностью выпил, налил еще. – Душно.

– Так что же ты молчишь! Говори скорее! – сна как и не бывало.

Курбан, влив в себя воду, плюхнулся на стул и только потом заговорил.

– На следующей неделе намечается одно дельце людьми с другого берега Каспия.

Курбан посмотрел на стол – там, в коробке, обычно лежали сигары. Кярим, известный сибарит, где-то раздобыл их и покуривал, на зависть другим, а Курбан при случае бессовестно таскал.

– Нет их, можешь не искать, – Кярим уже научился понимать этот финт глазами.

– Спрятал? Жадина!

– Спрятал, – Кярим передразнил друга. – Закончились! У меня не склад!

– Ну так вот, – Курбан притворно вздохнул, – хоть ты и зажал вкусняшку, слушай дальше. – Встреча назначена на ближайшие дни. Груз очень важный и дорогой. А с нашей стороны – две цистерны и контейнер. Ты Газика помнишь?

– Газика? – опешил Кярим.

– Газика. Того, что с нами учился.

– Газанфар Абдуллаев?!

– Именно! Именно он курирует этот вопрос. Ну и естественно, – Курбан выждал небольшую паузу, – за отдельно налитую плату он мне расскажет, что и почем. Да, кстати, охрана будет из «артемовцев».

Кярим резко дернул ящик стола – мгновение, и перед Курбаном возникла коробка с сигарами.

– Кончились, говоришь, – Курбан засмеялся.

– Но, но! Не все! Пять штук Газику, и себе возьми, ладно.

Курбан с удовольствием затянулся халявной сигарой, а Кярим с удивлением уставился на друга: тот, кажется, и не думал уходить.

– А ты, Кяримчик, совсем не любопытный, как я погляжу.

– Мне Зухры вполне хватает.

– И ты даже не хочешь узнать, что за сделка и кто такие эти люди с другого берега Каспия, и почему охрана будет с Артема?

– Курбан, да какое мне дело до всего этого? Меньше знаешь – крепче спишь!

– Ню-ню. Наверное, ты прав. Пока, дружище, жди вестей!

Глава восьмая

Они называли себя «Ангелы ислама». Вот уже несколько лет их корабль раз в несколько месяцев появлялся в окрестностях Апшерона. Приходил ночью, швартовался на Жилом и уходил на рассвете, никогда не задерживаясь дольше, чем на несколько часов. Откуда они появились и на самом деле, знали лишь несколько избранных. Информация была скудной: про порт приписки, что находится он на той стороне Каспия да что руководит ими Азраил[22], которого никто не видел, но от имени которого и говорили и действовали капитан и команда.

Подобное всегда тянется к подобному, и совсем не случайно таинственный корабль впервые пришвартовался именно к Артему и именно с его обитателями вел все дела. Обитатели острова и команда корабля поладили быстро, каждый получил от сделки все, что хотел.

Для остальных же, тех, кто по воле случая хоть раз видел таинственное судно, его появление было тайной за семью печатями, порождающей самые невероятные домыслы и слухи. Так, пару раз в море на него натыкались рыбаки с «Сахила», после чего по бакинскому метро стали ходить страшилки, одна невероятнее другой, о летучем голландце, бороздящем воды Каспия и приносящем несчастье любому, кто его встретит.

Но никто и ничего доподлинно не знал: был ли корабль или это просто плод больного воображения уставшего рыбака?

Но корабль был. Его команда пришла в Баку в надежде получить то, что им могли дать только тут – продукты переработки нефти. За черное золото они готовы были платить золотом настоящим. И товаром, спрос на который не иссякнет никогда.

Спросите, какое отношение все это имеет к нашей истории? Оказывается, самое прямое, большие дела всегда влияют на судьбы маленьких людей.

* * *

В дверь ради приличия пару раз стукнули: она открылась до того, как хозяин кабинета успел произнести обычное:

– Входите.

– Приветствую тебя, Хоттабыч!

Быстрым шагом вошел Бобров. Да, тот самый полковник Дмитрий Бобров, глава баиловцев и старый приятель Шумилова.

– Аналогично, Бобренок!

Хоттабыч попытался встать с кресла, но схватился за спину.

– Что, старые раны?

Бобров знал, что спина у друга стала болеть после травмы – тот неудачно упал в молодости. Было давно, но с годами болезнь догнала.

– Не юродствуй. Старость… Спину вот опять прихватило.

– Лишь бы голова хорошо варила! А с этим, по слухам, у тебя все нормально.

– Нормально… Годы никуда не денешь, друг Димитрий. На покой пора, на покой. Чай будешь?

– Кто откажется? Чай не пьешь, какая сила?

– А попьешь – совсем ослаб, – продолжил Хоттабыч и засмеялся.

Он с трудом встал и прошаркал за ширму, делящую помещение на две неравные части.

Да, сдал старик. Сколько ему? Ведь под семьдесят уже, наверное.

– Хоттабыч, а Хоттабыч…

– Чего тебе?

Хозяин кабинета поставил на стол две армуды и чайник.

– А ты какого года?

– Древний я. Через два месяца юбилей, шестьдесят шесть. Эх, и где пропала моя пенсия?

– Заплутала в туннелях, как и моя. Да и не положена она нам: и вечный бой, покой нам только снится, – Бобр улыбнулся, но улыбка получилась грустной, одними губами.

– И то верно. Такой у нас с тобой крест, и нести его до смерти. А пожить в свое удовольствие ой как охота.

– Согласен. Шапка Мономаха греет по молодости, а сейчас тяжеловата стала. Стащил бы с удовольствием, но… Эх, каждый день бы к тебе тогда чай пить ходил, сидели бы два деда, разговоры говорили, жизнью наслаждались.

– Естественно, на халяву и уксус сладкий! А если еще и с сахаром… Ты, кстати, что не берешь-то? Варенье, вот. Дефицит! – Шумилов засмеялся.

– Слипнется в одном месте. Не хочу просто. Не, честно, не хочу. Твоя заварка и без сладкого хорошо идет.

Они помолчали, наслаждаясь напитком, а потом Шумилов спросил:

– Дим, а теперь давай выкладывай, что тебя к старику занесло? Ни в жизнь не поверю, что дома у тебя заварки не найдется.

– А еще на старость жалуешься… Прав ты. Разговор образовался.

– Так что ж сидишь? Молчишь, как статуй лебастренный?

– С чего начать, думаю. И как начать…

– С начала, чего думать-то?

– Не знаю, не знаю… Ты ведь в курсе, какая у твоего Союза в метро репутация?

– Знаю, а то как же! Сам все правила устанавливал! Смухлюешь где, потом вовек не отмоешься. Да и не это даже главное: и с тобой также поступят рано или поздно. Больше потеряешь, чем найдешь!

– И что, вот за столько лет никто даже не попытался в блуд ввести?

– Ты к чему клонишь? Вокруг да около… Прямо говори, что случилось?!

Шумилов нервничал: он не понимал, куда клонит его друг, но разговор все больше и больше становился ему неприятен. Только Бобров был непреклонен.

– Не, ты мне на вопрос ответь сначала: было такое?

И Хоттабыч сдался.

– Было, конечно. Не напрямую, само собой, так, предлагали мерзенькие схемки. Только со мной говорить про такое бесполезно, ты же знаешь. Не поведусь и другим не дам. Слава Богу, власть пока еще в моих руках, и политику определяю я. Да вы сами-то, скажи вот честно, стали бы с нами иметь дела, если бы мы скурвились? Нет? То-то и оно! Ну, я ответил, твоя очередь.

– Как я и думал, собственно. Ладно. Что я спросить хотел…

Бобров опять замолчал: ну не поворачивался у него язык даже спросить про такое! Хитрый Хоттабыч не стал его торопить, тоже молчал. Ждал. Наконец полковник собрался с духом.

– Наркота в метро появилась. И идет она, по слухам, с ваших станций. А если конкретно, сам Союз замешан.

Шумилов резко вскочил, забыв про больную спину: такого просто не может быть! Но сказать ничего не смог – резкая боль пронзила позвоночник, отдалась по всему телу. Аж в глазах потемнело.

– Да бля-а-а…

– Хоттабыч!

Бобров бросился на помощь другу, усадил его в кресло.

– Что ж ты так запустил-то себя? Совсем не лечишься?

– С тобой полечишься! Нож в спину…

– Хоттабыч, я ж не обвинять пришел! Разобраться!

– Да как у тебя язык повернулся…

Шумилов покряхтел, устраиваясь поудобнее. Потом произнес.

– Информация твоя насколько верная?

– В том-то и дело. Верная.

– Верить не хочу. И Союз тут ни при чем, отвечаю. Это кто-то помимо, крыса какая-то! Да чтоб мы, – старик от волнения закашлялся.

– Да успокойся, что ты тут ни при чем – даже не обсуждается. Но все равно надо проверить. А тебе на Жилой надо, в ванны нафталановые. Такой ресурс, а ты не пользуешься! – полковник решил сменить тему и подождать, пока Шумилов успокоится.

– Да ну их, воняют больно. Да и бестолку.

– Чего так?

– У нас там пара скважин планировалась. В смысле, реанимировать хотели. Я скатался, посмотрел, заодно и посидел немного. Мертвому припарка!

– Так это ж не один раз надо!

– Не, воняет, не буду.

– А со скважинами что?

– Пока не вижу необходимости, недостатка в сырье нет. Да и далековато. Опять же, Артем рядом. А я этих, артемовских, на дух не перевариваю.

– Ну, это уже стариковские капризы, ты с ними дел не имеешь, сидят они у себя там на своем острове и сидят. Или что, донимать, думаешь, будут?

– Будут? – Шумилов усмехнулся. – Донимали! Амир горы золотые сулил, только бы я вас отодвинул и их до наших вышек допустил!

Бобров даже не стал скрывать удивление: с чего это бандюки не в свою епархию влезть пытаются? Что, войны опять хотят? Нового передела?

– И давно это было?

– Да давненько уж. Года два как. Или поменьше.

Странно, все это очень странно.

Шумилов попытался подняться, но спина не дала.

– Вот как тут дела вести? Хорошо, Мамедка есть.

– Эльчин Мамедов? Как он тебе?

Шумилов неодобрительно посмотрел в сторону полковника.

– А ты что, претензии какие к нему имеешь?

– Тьфу на тебя! Что, черти уже стали мерещиться? Параноик гребаный. Спросить ничего нельзя.

– Станешь тут… Давай-ка лучше еще чаю.

Старик заварил свежего, разлил по армудам. Ах, хорошо! Что может быть лучше ароматного, горячего чая?

– С чабрецом?

– И душица еще, пей, наслаждайся. Да бери ты сахар, что скромничаешь.

Пока смаковали напиток, молчали оба. Первым заговорил Шумилов.

– Прав ты, проверка нужна. Ревизия, чтобы никаких сомнений. Вот Мамеду и поручу, у него голова светлая. Не знаю, что там у вас не сложилось, но мне он помощник незаменимый. А соберусь на покой, есть кому дела передать. Он как сын мне, понимаешь?

– Ты точно параноик. Да для меня он просто пока никто еще, для меня ты – первый и незаменимый, а к нему я даже и не приглядывался, повода пока не было. Вот и спросил. А ты сразу – «не сложилось, претензии», – передразнил он Шумилова.

Тот засмеялся.

– Хорошо, коли так. Надо будет вас поближе свести, когда-никогда, но тебе с ним дела иметь.

– Как-нибудь сведешь. Вот организуй рыбалку, вместе и скатаемся, приглядимся друг к другу. Заодно и отдохнем, расслабимся. А то в последнее время что-то уставать стал. Старость. Ну, спасибо за чай. Ты про результаты-то не забудь, маякни.

– Обижаешь.

Полковник ушел. Хорошо, что Хоттабыч в этой грязи не замешан. Тогда кто? Эх, нет у них в Баилово настоящих разыскников! Откуда взяться? Дилетанты. Одна надежда на то, что Мамед накопает. Или не накопает…

Но всю дорогу, да и потом, Боброва не оставляло чувство, что он упустил какую-то очень важную вещь.

Что касается Хоттабыча, то он чувствовал себя разбитым. Впервые за все время знакомства с полковником. Шумилов полностью отождествлял себя с Союзом, и надо ли говорить, что удар по репутации общины – это удар и по его реноме тоже. Все, что он создавал годами, сейчас летело к чертовой бабушке!

Союз всегда вел дела предельно честно, слово свое держал, и можно было не беспокоиться: что обещал – выполнит обязательно. Хоттабыча всегда приглашали в качестве третейского судьи при спорах, с его мнением считались, советы – ценились. И такой удар…

Мамед пришел через полчаса. Шумилов сразу решил, что ничего ему говорить не будет, пусть просто дебет с кредитом сведет. Документы все расскажут. Решил. Но не смог. Не удержался.

– Знаешь, слухи дошли, что у нас наркотики появились. Не знаешь ничего?

– Не слышал. И кто балуется?

– Да откуда ж мне знать-то. На тебя надежда, ты уж постарайся, сынок. Не найдешь ничего – хорошо, но и раскопаешь – тоже хорошо. Сроки не устанавливаю, но не затягивай.

«Сынок» ушел. Хоттабыч облегченно вздохнул: Мамед все как надо сделает. Шумилов даже не догадывался, какую змею он пригрел у себя на груди!

Что поделать, но там, где льется черная кровь, рано или поздно прольется и красная.

* * *

Честное ведение дел – это, конечно, хорошо. Но только для репутации. А ей, как известно, сыт не будешь. А рассуждения о том, что в этом мире деньги не пригодятся, пусть Хоттабыч засунет себе в задницу: деньги никогда лишними не бывают.

Эльчин Мамедов свое место получил вполне заслуженно. Умный, трудолюбивый, преданный без лести. И очень хорошо умеющий прятать свои истинные намерения. Он ни разу не скомпрометировал себя, не выдал ничем свое желание власти и денег. Он ждал. И дождался.

Может, все бы и обошлось, но Мамед сорвался. Надоело ждать, пока старик двинет кони, или совсем выживет из ума. Да и тогда неизвестно, как бы все вышло: за спиной Хоттабыча стояли «баиловцы», кто знает, какие полномочия получили от него эти правдолюбы? И тогда что? Все напрасно?

Тогда Мамед думал, что удача сама приплыла к нему в руки.

Началось все с того, что на острове Жилой решили реанимировать две скважины. Хоттабыч, лично осмотрев место, наложил табу: далеко и затратно. На том, кажется, все и кончилось. Но не для Мамеда. Он нутром почуял: вот он, его шанс. Скважины реанимировали, Хоттабычу об этом, конечно же, не сообщили. Для рядовых работников, не имеющих представления о подковерных играх, скважины качали нефть для нужд Союза, и только несколько человек знали истинное положение дел.

Естественно, о том, чтобы привлечь к охране промысла «баиловцев», не могло быть и речи. А Артем – вот он, в шаговой доступности.

У «артемовцев» был нюх на ведущих нечестную игру. Гнилые люди дурно пахнут, и на этот запах слетаются падальщики. «Артемовцы» сами кинули «черную метку» Мамеду и сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться. Коготок увяз, а потом и сама птичка оказалась с головой в дерьме. Правда, сама она об этом даже не догадывалась. Тандем сложился, и сотрудничество оказалось взаимовыгодным: сладкий и жирный кусок, который артемовцы предложили Мамеду, с лихвой компенсировал плату за оказываемые услуги.

«Ангелы ислама» – вот кто стал основным покупателем черного золота. И поставщиком первоклассного гашиша, расходившегося по бакинскому метро со скоростью горячих пирожков как раз со станций Союза.

И вот теперь все это поставлено под угрозу. Скорее всего, со стариком придется что-то решать…

* * *

Все последние дни Кярим ходил сам не свой. Зухра, заметив его состояние, пыталась выведать, что с ним, но он ушел от разговора, сославшись на то, что много работы. Не поверить мужу у нее не было оснований: Кярим действительно постоянно пропадал в конторе, почти не пил и вечером сразу спешил домой. Эх, знай она тогда об истинных причинах всего этого, все могло бы быть иначе. Но тогда не было бы этой истории.

Курбан появился через неделю, по-хозяйски уселся за столом.

– Привет. Один?

– А! Сам не видишь? Рассказывай! А то сейчас Зухра явится, не поговоришь!

– Э-э, нет, дорогой друг! – Курбан рассмеялся. – Погоди. Сначала пара вопросов.

– Какие еще вопросы?!

– Такие, и не решим их – ничего не получишь.

Кярим надулся, но понял – друг не блефует и на своем настоит.

– Чего у тебя?

– У нас. Только у нас. Готов? Слушай. Первое: Газик, конечно, наш приятель, но его информация стоит далеко не пять сигар, и мне пришлось раскошелиться. С тебя должок!

Услышав, что ему придется расстаться с деньгами, Кярим вскочил со своего места и нервно заходил по комнате.

– Кярим-джан, сядь, не маячь. Я готов отказаться от компенсации. Если ты мне расскажешь, зачем тебе все это.

Кярим остановился, внимательно посмотрел на товарища и плюхнулся на свое место. Рассказать все – значит, взять в долю. А что? Что он при этом теряет? Вдвоем-то оно вернее будет. А хабара там на всех хватит. Если верить Али.

– Не смотри так, Кярим-джан, – Курбан опять рассмеялся. – Тебя просчитать – пару раз плюнуть: ты на деньги всегда стойку делаешь, а для чего другого тебя со стула не спихнешь. А я от лишней монеты тоже не откажусь. Так что колись.

– А давай выпьем?

Кярим тоже умел хулиганить и имел полное право на маленькую месть: чуток потравить дружка, не говоря ни «да», ни «нет».

Он решительно подошел к шкафчику и вытащил оттуда бутылку «Хеннеси», так же решительно открыл ее и плеснул янтарную жидкость в рюмки.

– Ну, за успех нашего предприятия?

– Э-э… Кярим? Ты ли это? Тут целое состояние!

– А что? Думаешь, я жадный? Да скоро у нас с тобой не одно такое состояние будет! Пей!

Кярим взял в руку рюмку с коньяком и вдохнул аромат напитка, запах которого и так уже разнесся по всей комнате.

Уговаривать Курбана было без надобности.

– Напиток богов. Откуда это у тебя?!

– Подарочек на день рождения от моего братца-голодранца.

– Али?! Ты шутишь?

– Ни разу.

И Кярим рассказал Курбану все, что узнал от брата.

– Да, Газик не так уж много мне и рассказал, но этого, Кярим-джан, достаточно! Слушай. Через два дня, на рассвете, наши богатенькие Буратино со славного острова Артем покинут его и переберутся на соседний Жилой! По моим расчетам, часа на два-полтора! Хватит нам времени?

– Как Али рассказал, там все рядом. И машина будет. Должны успеть. Курбан… А что они на Жилом забыли? Газик сказал?

– Любопытство не порок… Сказал. По сути, он именно это и сказал, а я просто сделал выводы. Только лучше бы ни мне, ни тебе этого не слышать и не знать.

– Э-э, Курбанчик! Ты думаешь, я тайны хранить не умею?

– Кярим, дружище! Чужие тайны не надо хранить. Их лучше не знать.

Но Кярима уже понесло. Это только считается, что любопытство – удел женщин. Бабаев-старший, хоть и упрекал этим свою жену, на самом деле был куда любопытнее ее. По крайней мере у Зухры хватило бы ума не выспрашивать Курбана. Хотя бы просто из чувства самосохранения.

– И все-таки, что там такого, что ты даже лучшему другу не можешь ничего рассказать?

– Какая-то сделка. А артемовцы все это охраняют, и на погрузке.

– «Артемовцы»? А Газик откуда знает?

– Откуда-откуда, от верблюда! Достаточно, что он мне про это сказал.

– А «баиловцы» как же?..

– Кярим, родной. Я лишнего не спрашивал, и ты меня не пытай. Для нас главное – проникнуть на Артем и не попасться бандитам. Вот давай про это и поговорим, пока твоя Зухра гуляет. Есть на этот счет у меня кой-какие мысли.

План Курбана был так же прост, как и гениален: приплыть на Артем ночью и укрыться на берегу, а потом, когда бандиты уедут обделывать свои делишки, проникнуть на базу.

– А чтобы ни у кого не было подозрений, мы с тобой как бы поедем на рыбалку!

Рыбалка в обычном понимании этого слова, уже давным-давно ушла в прошлое. Встретить зорьку на Черных Камнях, посидеть с друзьями у костра, потравить байки за кружечкой огненной воды, хлебнуть фантастической ухи прямо из котелка – все это осталось лишь в воспоминаниях старожилов. Сегодняшняя рыбалка – это самоотверженный труд с риском для жизни в рыбацких артелях «Сахила» либо дорогое удовольствие в специально отведенных для этого местах. Как, например, искусственное озеро на острове Жилом: место тихое и спокойное, только плати. Союз «прихватизировал» остров задолго до того, как Мамед организовал там добычу нефти. Для общины организация рыбалки стала еще одним источником дохода: для своих она была бесплатной, а вот остальные желающие платили за возможность снять стресс звонкой монетой. Для Мамеда эта рыбалка стала проблемой: вдруг кто увидит-узнает лишнего? Но «закрыть» озеро просто так не получится, пойдут лишние вопросы, появятся ненужные подозрения. Конечно, рыбакам не до прогулок по острову и к вышкам не полезут – охраняемая территория, это все знают. Хорошо, что пристань была надежно укрыта от чужих глаз, но риск оставался. Только кто не рискует, тот не пьет шампанского! И решать проблемы надо по мере их поступления. А пока проблем не было.

– Это ты отлично придумал, друг Курбан. Все официально: моторка, снасти, время. Уедем с вечера, еще и порыбачить успеем для вида! А с Жилого до Артема – рукой подать, и никто нас не хватится.

– Где хабар прятать будем, прикидывал?

– А то как же! В бывшем «Музее ковра». Там подходы хорошие и сроду никто ничего искать не додумается. А потом домой перетащим потихоньку.

– Что, все? Остался пароль? Не затягивай, дави братца.

– Да куда денется, расскажет.

Кярим отправился к брату тем же вечером. Разговор предстоял тяжелый – Кярим, несмотря на свою толстокожесть, это прекрасно понимал. И подготовился: взял с собой подарок для любимой племяшки – смешного тряпичного котенка.

Они с Али после той ссоры так и не говорили: Бабаев-младший избегал Кярима, и делал это настолько явно, что даже Мехри обратила внимание. Но, по своему обыкновению, ничего спрашивать не стала: если муж захочет, то сам все расскажет.

Сразу после разговора Али не находил себе места: страх, преследовавший его в первые дни после возвращения с Артема, вернулся. Несколько дней он прислушивался к разговорам на базаре, среди завсегдатаев «Жемчужины», тщательно следил за всеми городскими новостями. Но нет, все было тихо, никто не бросал на него косых взглядов, никто не шептался у него за спиной. Все было тихо. И Али понял: Кярим просто развел его.

– Здравствуй, Али!

Кафе было заполнено под завязку, Мехри едва успевала на кухне, да и сам Али порядочно устал, разнося заказы. Но разве такая усталость в тягость? Появление брата его не обрадовало: он злился в первую очередь на себя, что так легко купился и выдал Кяриму тайну, которую поклялся хранить.

– Привет, Кярим. С чем пожаловал на сей раз?

– Родной мой, не злись! – Кярим протянул руку для приветствия. – Ну дал я маху, наговорил лишнего. Сам себе места не нахожу, поверь.

– Вижу, как не находишь. Сияешь, как начищенный самовар.

– Ай, Али, не дуйся! Посмотри лучше, какую игрушку я принес нашей красавице! – И Кярим достал из-за пазухи игрушку.

– Ты же не ради этого пришел?

– Конечно, не для этого! Поговорим? Только не тут, лишние уши нам ни к чему.

Они прошли в подсобку.

– Кярим, ты меня обманул, никто и ничего не знает!

– Али, брат! Так это же просто замечательно! Поэтому ты спокойно можешь доверить мне пароль от хранилища! Ты же не будешь скрывать это от своего единственного родственника?

– Сколько раз говорить тебе: это смертельно опасно!

– Так я же и не беру тебя с собой! Сиди тут, трясись от страха.

– Кярим, я так и так буду трястись от страха. За тебя!

– А-а! Ты даже не знаешь, что я придумал. Скажи, ты же мне не врал?

– Брат, ты о чем? Разве я когда обманывал тебя?

– Вот, поэтому-то у меня все получится. Мне только нужен пароль! Ну?! Или ты думаешь, что я не расскажу про тебя ничего? Ты меня знаешь…

Али вдруг понял: расскажет. Кярим из вредности расскажет, он всегда был таким, с детства.

– Билькис.

– Что?

– Пароль – билькис.

Кярим рассмеялся.

– Билькис-кис-кис, смешное слово.

– Запомни его! От этого жизнь твоя зависит.

– А я его сейчас запишу. Писалку дай какую.

– С ума сошел?! А если ты, растяпа, потеряешь бумажку?!

– Слушай, что ты так разошелся?! – развел руками Кярим. – Запомнил уже, да! Билькис, билькис. И запишу еще для верности! Кис-кис! Все, до встречи, братишка!

– Кярим, Кярим. Аллах не простит мне, если с тобой что случится.

* * *

Оставалась последняя проблема – Зухра. Ставить ее в известность Кяриму не хотелось, он был уверен – запрет дома и никуда не пустит, с нее станется. А он мужчина, в конце концов, или нет? Почему он всегда должен слушать ее? Хотя посмотрим, как она заговорит, когда он осыпет ее драгоценностями! Тогда она оценит его! Кярим представил все это, и картинка вышла настолько реальной, что он несколько раз тряхнул головой, прогоняя видение. Эх, выпить бы… Но нельзя. Никакого спиртного вплоть до возвращения!

Но устроить себе небольшой праздник он может! Вот возьмет и сходит вместе с Зухрой в «Жемчужину».

Зухра предложению обрадовалась, нечасто они с Кяримом вот так просто «выходили в свет».

Кярим был предупредителен и ласков, словно на первом свидании. Он словно читал ее мысли. А может, ей просто хотелось, чтобы он читал их, хотелось почувствовать себя женщиной – любимой, слабой, обычной женщиной. И, наверное, сказка продолжится и ночью. Просто должна продолжиться! Не имеет права прекратиться.

Дома Зухра зажгла ароматические палочки, села рядом с мужем, прижалась к нему.

– Солнышко мое, – Кярим обнял жену и поцеловал в мочку уха.

– Кяримчик, ты сегодня такой милый.

Давно Зухра не испытывала такого жгучего желания, она закрыла глаза и подставила губы для поцелуя: ну же, Кярим, скорее!

– Зухра, радость моя, а мы с Курбаном собираемся завтра на рыбалку.

Договорить он не успел, жена так резко оттолкнула его, что он кубарем скатился на пол.

– Ты чего?

– Чего! И ты еще спрашиваешь, чего я?

Зухра была вне себя от ярости. Она ждала чего угодно – что муж уснет в самый ответственный момент, что окажется не готов к бурной ночи, но такое…

– Какую еще рыбалку?! Какая рыбалка, старый ты козел!

– На Жилом острове, – промямлил Кярим. Он не понимал, отчего Зухра так взбеленилась, ну спросил он про рыбалку, чего так орать-то?

– Делай что хочешь, Кярим! Вали куда угодно! Видеть тебя не хочу!

– О чем ты, солнышко? – вполне искренне удивился Кярим. – Что опять не так-то?

– И ты еще спрашиваешь? Ты опять пропадешь на несколько дней со своими подстилками, а мне вешаешь лапшу про рыбалку?! Ты думаешь, твоя жена глупая?!

Женщина в гневе – это нечто, особенно восточная женщина. Останавливать или переубеждать Зухру не было никакого смысла. Но ничего, послезавтра он вернется и докажет, что никаких подстилок не было. И что все это он делал ради нее. По крайней мере, в тот момент Кярим в этом был искренне уверен.

До часа икс оставалось несколько часов…

Глава девятая

Зухра до самого ухода мужа так и не сказала ни слова, смотрела мимо него и молчала. Кярим чувствовал себя виноватым со всех сторон, и только надежда на триумфальное возвращение грела его душу.

– Что такой мрачный, друг Кярим? – Курбан, напротив, был бодр и весел.

– А… Зухра решила, что я отправился по бабам, молчит и злится.

– Кярим, дорогой! С какого времени ты стал расстраиваться из-за женщин? Ты мужчина или нет?

– Мужчина… Тебе легко говорить, Курбан, а моя Зухра любого мужика за пояс заткнет.

– Так надо было думать, кого в жены выбираешь!

– Э-э, Курбан-джан, любовь не выбирает. Ты вот и представить не можешь, а для меня Зухра как солнышко, ради нее я горы сверну.

– Тогда вообще не о чем расстраиваться, принесешь ей блестяшку-финтифлюшку, она и растает! Женщины как сороки, любят все сверкающее! Вперед, брат Кярим!

Время поджимало: катер, горючее, овощи, спиртное, снаряжение – все это предстояло собрать всего за несколько часов. Но предприимчивый Курбан и это сумел обратить на пользу предприятию: о том, что друзья решили развеяться, отдохнуть и порадовать себя свежей рыбкой, не узнал только ленивый. При этом все было сделано настолько изящно, что никто в жизни не обвинил бы Курбана в болтливости и несдержанности.

Мамеда новость раздосадовала – лишняя головная боль, но помешать он все равно не мог, оставалось только дать указание охране периметра быть повнимательнее и вовремя отправить рыбаков на место, если те спьяну вдруг решат прогуляться по острову.

– Зухра, радость моя…

Женщина даже не взглянула в сторону Кярима. Она уже поняла, что погорячилась тогда и эти два брата-акробата на самом деле едут рыбачить, но обижаться не перестала: такой облом, такое унижение скоро не забудешь.

– Зухра, я всего на пару дней.

Кярим чувствовал себя как побитый щенок: дьявол дернул его за язык тогда! Нет бы подождать чуток.

И Зухра дрогнула.

– Смотрите, не напивайтесь сильно.

И впервые за все время взглянула на мужа.

Как же мало, оказывается, надо человеку для счастья – Кярим готов был петь и плясать. От сердца отлегло, и теперь он был уверен – у них точно все получится.

А Зухра, наоборот, вдруг почувствовала неясную тревогу…

Бакинскую бухту покидали, когда солнце стало клониться к закату.

Моторка, оставляя за собой дымный след, двинулась в сторону Жилого. Или Артема. Без разницы – два острова разделял лишь небольшой пролив. Еще раньше друзья договорились, что на всякий случай они пришвартуются сначала на Жилом. Пошумят, изображая бурную деятельность, и лишь потом тихонько, на веслах отправятся к Артему. Кярим вообще предлагал дождаться бандитов на Жилом и только тогда перебираться на соседний остров. Но Курбан был против, мало ли что там?

Лодка стремительно мчалась по бухте. Кярим, который редко выходил на поверхность, с удовольствием вдыхал свежий морской воздух, любовался закатом и пребывал в прекраснейшем настроении. Подводных монстров можно было не бояться, они, как любые животные, шум не любили и моторки не трогали. Ну а для особо любопытных имелись отпугивающие бомбочки и пара помповых ружей.

Темнота упала стремительно, словно в огромной комнате вырубили свет. Кярима и Курбана словно парализовало, оба уже давно отвыкли от ночи. Не от темноты, ее-то в туннелях метро было в достатке, а именно от ночи. От бездонного неба, от поблескивающих в его глубине мириадов звезд, от переливов лунного света на воде, от свежего ночного ветра.

– Красота-то какая. А звезды… Курбан-джан, они словно бриллианты. Огромные алмазы, переливаются…

– Это потому, что им теперь не мешает ничего. Никаких посторонних огней.

– Э-э, Курбан, Курбан. Нет в тебе романтики!

– А в тебе зато ее навалом. «Звезды как алмазы», – Курбан рассмеялся. – Ничего, может, попадутся нам обычные алмазы, а? Как тебе такая перспектива?

На Жилом задерживаться не стали – уж больно неуютным казался берег. По правде говоря, сюда можно было и не заходить: пустота и темнота, как в космосе. Даже им, взрослым мужчинам, стало страшновато. Нет, никаких ночевок тут!

На Артем шли на веслах, в полной тишине, только скрип уключин да плеск воды. Ночной остров был прекрасен и одновременно вселял леденящий душу ужас. В неверном лунном свете остовы ржавеющих на берегу кораблей напоминали искореженные могильные плиты, из которых то тут, то там торчат погнутые кресты-мачты. Мгновение, и прибрежные скалы оскалили свои клыки; всплеск волны, и кажется, что из глубины на тебя уставилась голова морского чудовища.

– Б-р-р, жуть какая.

Звук собственного голоса показался Кяриму оглушающим, да и Курбан поежился.

– Не говори, брат.

Совсем не так он представлял себе это путешествие. Была бы его воля, вернулся бы, не задумываясь.

Что касается Кярима, то он, наоборот, был собран, серьезен и сосредоточен. Сделал стойку, как когда-то выразился Курбан.

Ветер смахнул с луны лоскутья облаков, и в ее неверном свете береговая линия острова предстала как на ладони. Оказалось, что друзья чуть не просчитались с расстоянием: моторка шла прямо на прибрежные рифы. Дружно взявшись за весла, они изменили курс, и вот уже дно их лодки словно по маслу зашло на берег Артема.

– Слава Аллаху! – Кярим резво спрыгнул на берег.

Вдвоем они быстро закрепили лодку, забросали ее водорослями и затерли следы. Теперь предстояло попасть на другую сторону острова – к причалу, о котором рассказывал Али.

Пробираться надо было по берегу и по бездорожью, все время оглядываясь и вздрагивая от каждого шума. Нет, людей они не боялись, а вот какая-нибудь животина вполне могла решить, что они сгодятся ей на закуску. Но все было тихо.

– Курбан, а Курбан, а ведь мы с тобой сто лет наверху не были.

– Это ты сто лет, а я на рыбалку частенько катался. Правда, вот так еще никогда не гулял, и только при солнышке.

Вечный летний зной и духота подземных станций не шли ни в какое сравнение с чистым морским воздухом и освежающей ночной прохладой. Радиационный фон на поверхности почти везде был в пределах нормы, люди знали об этом, но возвращаться наверх не спешили. Да, тут, в Баку и его окрестностях, знающие люди давно ходили без защиты, не боясь схватить дозу. Но в сезон дождей город частенько поливало зараженной водой, а летнее солнце теперь было опаснее любого солярия. Песчаные бури и студеные ветра вместе с радиацией приносили с собой слухи, что за Каспием жизни для людей нет. А те, кто умудрялся дойти до края земли, рассказывали о страшных тварях – порождениях мертвого мира, и о людях, которые потеряли человеческий облик. Поэтому говорить о жизни на поверхности было еще рано. Пока «верхний мир» был скорее местом прогулок, парком, а не местом обитания.

Поэтому Курбан так, на всякий пожарный, прихватил с собой респиратор.

– На-ка, надень.

– Это еще зачем?

– Кярим, ты словно физику никогда не учил. Надевай!

– Курбан, а ты словно лишился от страха способности рассуждать! Бандиты тут тридцать лет живут, и ничего. Что-то я не слышал, чтобы они гибли, как мухи.

– Это ты способности рассуждать лишился. Они прекрасно знают, куда можно, а куда нельзя совать свой нос. Ты уверен, что там, куда мы прятаться полезем, все нормально?

Кярим нехотя признал, что Курбан в чем-то прав, и взял респиратор.

Для наблюдения выбрали разрушенный то ли дом, то ли сарай, из которого очень хорошо просматривался причал и дорога к нему. Спать решили по очереди. Первым – Курбан, он, в отличие от Кярима, которому все равно не спалось, устал.

Тихо. Только плеск волн да стрекотание цикад в кустах. Где-то заохала сова, вскрикнула чайка. Вот захлопали крылья и что-то огромное пролетело над убежищем друзей, на мгновение закрыв собой небо.

А со стороны моря послышались шаги…

Кярим в ужасе выглянул наружу. Уф… Нерпа, просто огромная нерпа. Животное гордо вышагивало по берегу. Внезапно она повалилась на спину, захлопала ластами и призывно залепетала. И тут же в ответ послышался такой же лепет, а потом и быстрые шаги.

– Вот севгилярчиков[23] тут только и не хватало, – Кярим сплюнул и засмеялся: влюбленные нерпы – это забавно.

– Что, приехали? – Курбан проснулся, разбуженный криками животных.

– Спи, нет еще, – шепотом ответил Кярим.

Курбан сделал попытку встать и ударился головой о балку.

– Черт! А кто это там так разорался?

– Тише ты! – хихикнул Кярим. – Тут любовь, а ты мешаешь.

Курбан все-таки добрался до щели.

– Брачные игры. Разбудили, гады. Давай ложись ты, я покараулю теперь, мне все равно этот шум спать не даст.

Кярим отказываться не стал, усталость свое брала.

* * *

Кярим проснулся от толчка в бок. На улице было серо: как раз то время, когда ночь еще не ушла, а солнце уже просыпается.

– Едут!

Причал из укрытия был виден отлично. Вот подъехали два грузовика, из них повыскакивали тренированные люди в камуфляже. Они поеживались, толкая друг друга: с моря дул свежий ветер, и еще не до конца проснувшихся бойцов он, видать, пробирал до костей. Вот появился старший. Курбан понял это по реакции бандитов: они перестали дурачиться и выстроились в шеренгу – видимо, для инструктажа.

Пара минут, и вся компания отправилась на баркас.

Друзья подождали, пока судно скроется, и вышли из укрытия.

– Ты посчитал, сколько их было?

– Да откуда, разве тут успеешь? Две машины. Али тоже говорил, что два грузовика приехали. И на складе этом никого не было. Да и нафиг им тут кого-то оставлять?

Они подошли к причалу. Край неба на востоке как раз заалел, и друзья наконец-то разглядели столбы, что стояли на берегу. И ужаснулись.

– Черт. Али говорил и про это, но я даже не представлял, каково оно на самом деле.

– Давай скорее отсюда.

Как и рассказывал Али, ключи зажигания были в замке. Но машина пару раз чихнула, и… не завелась. Кярим покрылся холодным потом, попробовал еще раз. Ничего не выходило.

– Старая телега! Заводись!

Курбан пришел в себя первым.

– Плюнь, есть другой!

Вторая машина завелась без проблем, друзья облегченно вздохнули.

– Вот уж не думал, что у бандитов может отказать движок на машине, – Кярим рассмеялся.

– А что, они не люди, что ли? Этой тарантайке лет пятьдесят, раритет! А автозаводов я что-то в округе не наблюдаю. И не в округе – тоже.

Доехали быстро. Вот и КПП, а вдалеке – массивное здание склада. Шлагбаум поднят. Пусто.

– Вот и приехали.

Курбан облегченно вздохнул. Только сейчас он понял, насколько напряжен был все это время. И наконец все, добрались!

Кярим, наоборот, был сильно возбужден.

– Эла![24] Курбан, пошли!

Ай, Али! Ай, шельмец! Ничего не забыл, все точно рассказал! Вот и кодовый замок весело подмигивает Кяриму индикатором.

– Курбан, отойди в сторону, – Кярим теребил в кармане бумажку с паролем.

– Шутишь? Мы вместе проделали весь этот путь, а ты скрываешь от меня пароль? – удивился Курбан.

– По-братски, – подмигнул ему Кярим. – Потом скажу. Обязательно. А сейчас давай не будем ругаться.

Курбан нехотя отвернулся. Обиделся? Честно? Есть немного. Он уже давно не зависел от Кярима, давно его положение в иерархии Союза было выше, чем у Бабаева-старшего, да и тот давно понял – Курбан больше не позволит вытирать о себя ноги. Но старые привычки одним днем не изживешь, и дружок время от времени показывал зубы, напоминая Курбану времена, когда он вынужден был смотреть в рот своему покровителю.

Кярим дрожащей рукой достал бумажку и стал вводить пароль. Билькис… Все случилось так, как и говорил Али: ворота не открывались. Прошла минута, другая…

– Да сколько можно ждать!

– Не срабатывает? – волнение товарища передалось Курбану.

– Бясти! – огрызнулся Кярим.

Он попробовал ввести пароль заново, но кнопки не реагировали.

Неужели Али обманул? Или ошибся? Или… Кярим похолодел: меньше всего ему хотелось думать, что бандиты, обнаружив кражу, сменили пароль. Кярим в бешенстве пнул по воротам. И о чудо – створки ворот медленно, словно нехотя, стали открываться.

– Слава Аллаху! Курбан-джан, все получилось! – Кярим кинулся обнимать друга. – Пошли!

Внутри помещения было темно, душно и пыльно.

– Хорошая маскировка, в жизни бы не подумал, что тут припрятан Клондайк. Ты точно уверен, мы не ошиблись местом?

– Курбан, скажи, когда я тебя обманывал?

– Да частенько, если честно.

– Что? А, ну, бывало, – Кярим рассмеялся. – Сейчас точно не обманываю. Лифт должен быть где-то тут, рядом.

– Вот скажи, Кярим, на хрена им вся эта маскировка? И так на острове никто не бывает.

– Да хоть от таких, как мы с тобой. Не тем сейчас твоя голова занята, друг Курбан! Лифт, надо найти лифт.

Луч фонаря пробежался по пыльным станкам, грязным стенам и наконец уткнулся в кабину лифта. Индикатор, про который говорил Али, почему-то не горел.

– Кярим, а если он не работает?

– Да ладно, лампочка, может, просто перегорела. – Кярим старался выглядеть спокойным, но на самом деле внутри у него все сжалось.

Лифт оказался рабочим. Друзья разом, облегченно вздохнули.

Казалось, они спускались целую вечность, но вот кабина вздрогнула, и двери открылись.

– Мама мия…

Они застыли с раскрытыми ртами, и неизвестно, сколько времени бы еще так простояли, да двери стали медленно закрываться.

– Пошли! У нас чуть больше часа! Берем самое ценное, мне нужно…

– Кярим, – Курбан резко оборвал друга, – а давай ты с этим разберешься сам, а я займусь тем, что нужно мне?

– Конечно, дорогой. О чем речь? – Кярим улыбнулся, но улыбка вышла совсем не доброй.

Столько ценностей и редких даже в довоенное время товаров и продуктов, да еще и в одном месте, и сразу, мужчины не видели никогда, и немудрено, что головы у обоих пошли кругом: вот это нужно, вот это тоже хочется! Но оказалось, что и нужно, и хочется много чего, и друзья слетели с катушек. Они забыли про всякую осторожность и про то, что нельзя оставлять после себя никаких следов… Про то, что все это, в конце концов, надо еще и унести! Монеты, драгоценности, элитное спиртное, шоколад, лекарства… Коробка за коробкой, мешок за мешком.

– Кярим, время! Пора уходить, а нам все это еще складывать!

– Да, да… Сейчас, сейчас, вон там еще посмотреть надо.

– Кярим! Хватит! Не унесем же. Да и убраться бы не мешало!

Кярим оглядел помещение: полупустые стеллажи, валяющиеся на полу коробки и коробочки, мешки, сумки, какой-то невесть откуда взявшийся мусор.

– А, Курбан, к черту уборку. Тут все равно ничего не скроешь, только время потеряешь.

– И как мы все это потащим?

– Как-нибудь – главное, чтоб влезло в катер.

– Слушай, давай так: ты тут все упаковывать будешь, порядок наведешь, а я все это наверх перетаскаю, в машину.

– Ай, Курбан, ты молодец, отлично придумал!

– Так дай мне пароль.

Курбан не успел договорить, как Кярим пулей метнулся к нему.

– Пароль?! – закричал он. – Чтобы ты потом запер меня тут и бросил?! Все решил прибрать к себе?!

– Что за чушь ты несешь?! И в мыслях такого не было! – теперь пришла очередь кричать Курбану. – Вот и тащи тогда сам все это наверх!

– И потащу!

Кярим уже взял из кучи мешок с монетами, но Курбан оттолкнул его.

– Нет, погоди! Если ты про меня такое подумал, то сам решил меня бросить тут? Скотина!

И со всей силы ударил друга. Тот отлетел к ближайшему стеллажу, опрокинул его, но быстро вскочил и бросился на Курбана.

Забыв про время, мужчины схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Сцепились, рухнули на пол, взметая вокруг себя тучу пыли, и покатились, нещадно осыпая друг друга тумаками.

Первым опомнился Курбан.

– Бясти! Мы сейчас сами убьем тут друг друга. Хватит, давай поднимайся и начнем таскать; черт с ней, с уборкой, теперь тут ничего не поправить.

Кярим огляделся: склад теперь выглядел так, словно тут пробежалось стадо разъяренных бегемотов.

Грязные, одежда порвана и вся в крови, лица разбиты. И как они теперь появятся дома? Что скажут? Но это все потом, придумать легенду еще успеют, а пока надо торопиться, очень торопиться: сначала все загрузить в лифт (тут уже не до упаковки и аккуратности, просто покидать), потом – к входной двери. И бегом, бегом! Наконец, все.

– Курбан, отойди.

Курбан спорить и что-то доказывать не стал, просто отошел в сторону.

– Черт! Курбан!..

Он оглянулся: Кярим бледный и растерянный шарил по карманам.

– Что?..

Вопрос был лишним…

– Кярим?! Ты…

– Да, да! Я забыл его! А бумажку потерял! Ты виноват, ты затеял эту драку!

Кярим обшарил все карманы, но тщетно. Они спустились вниз, попытались искать там. Какое! В том бардаке теперь что-то найти было невозможно! Перетряхнули все барахло, что свалили кучей у злополучной двери. Все напрасно, бумажки нигде не было. Оставалось одно – вспоминать.

– Кис, кис… А! Что там еще?

Но ничего больше в голову не приходило, только дурацкое: «кис, кис». Да еще почему-то сим-сим.

– Какого черта ты не сказал мне пароль?! Твоя бесконечная жадность погубила тебя! Ты собирался сюда ездить на выходные?? Будь ты проклят!

– Ах вот как ты заговорил?! – Кярим на мгновение решил, что он ослышался. – Если бы не я и моя жадность, где бы ты сейчас был?! Гнил бы со своим папочкой в своей квартирке! Ты должен ноги мне лизать, неблагодарная тварь!

– Ноги лизать?! Кому? – Курбан захохотал. – Скоро вернутся хозяева и отлижут тебе все, что ты пожелаешь, – его смех перешел на кашель: Курбан неожиданно стал задыхаться.

– Браво, браво, браво! Мальчики, вы великолепны, прошу на бис!

Курбан и Кярим затихли, повернулись на голос. Женщина, стройная, высокая, лицо закрыто полумаской.

– Аслан, Ваха, поддержите артистов!

И она засмеялась и захлопала в ладоши.

Только сейчас Кярим с Курбаном заметили двух вооруженных мужчин, стоящих за спиной женщины.

Дьявол! Откуда они тут взялись?

Али и тем более Кярим с Курбаном просто не могли знать, что в здании не одно и даже не два помещения. Они представления не имели, сколько всего бандитов укрылось на острове и что не все они покинули его. Может, не устрой друзья разгром на складе, все бы им и сошло с рук, а кражу если и заметили, то только после того, как они благополучно скрылись с острова. Но тот шум, что они подняли, разбудил бы и мертвого в могиле.

Смех и аплодисменты звучали, словно автоматные выстрелы. Это был конец.

Кярим упал на колени и стиснул уши ладонями. Он тоже смеялся – смеялся так, что по щекам потекли слезы. Он уже не понимал, что происходит. Ему казалось, что это чей-то недобрый розыгрыш. Наверняка Али с Курбаном его решили разыграть. Сейчас смолкнут овации, зажжется яркий свет и все прояснится. Подлые мерзкие твари! Как они могли так поступить с ним?! Он никогда не простит им такого! Зухра! Зухра! Неужели и она была в курсе?! С ними заодно?!

Кярим даже не почувствовал, как что-то теплое потекло по ногам.

– Фу! Что за вонь! – громко сказала женщина. – У нас тут где-то сдох хайван?

– Этот гет верэн[25] обосрался, ханум, – ответил один из наемников.

– Пох![26] – женщина подняла с пола кусок ткани и бросила Кяриму. – Укройся, от тебя воняет.

Только сейчас Кярим понял, что он не сдержался и от страха просто обделался. Какой ужас! Он свалился на пол, сжал колени и закричал.

Курбан между тем решил воспользоваться моментом и отполз в сторону. Все его естество протестовало и не хотело принять тот факт, что ничего не сможет спасти ни его, ни Кярима. Была бы возможность, он зарылся бы в землю! Да только вот пол был забетонирован. И в этот момент судьба повернулась к нему лицом: ружье, на стене висело ружье. Курбан схватил его, передернул затвор. Заряжено!

– Ваха, справа! – крикнул Аслан, закрывая собой женщину.

Курбан и Аслан выстрелили одновременно. Тот, кого называли Вахой, согнулся пополам и рухнул на пол, но и Курбан, прошитый насквозь автоматной очередью, умер сразу.

Кярим, кажется, даже не соображал, что происходит. Безумным взглядом он смотрел по сторонам, а потом подполз к сваленному у ворот добру. Черпая руками монеты, он бросал их вверх и смеялся, смеялся, смеялся…

* * *

Амир не верил ни в приметы, ни в предсказания, ни в вещие сны. Сколько черных котов перебежало ему дорогу – не сосчитать, и возвращался он обратно за забытыми вещами не один и не два раза, а все равно жив и здоров. И даже очень удачлив. Любимая женщина, достаток, уважение и почет. Что еще надо? О чем еще можно мечтать в его возрасте? Хотя, конечно, было в его жизни и то, за что приходилось расплачиваться до сих пор. И была мечта из разряда тех, которые называют несбыточными: наследник.

Амир всегда мечтал о сыне. Нет, возможно, где-то на свете подрастали (вернее, давно уже выросли) его сыновья и дочки, но он про них ничего не знал, а это, считай, как и нет никого. А хотелось законного – того, кого совсем еще крошечным держал на руках, который встал на ножки у тебя на глазах, при тебе сказал первое слово.

Иногда ему снилось, что они с сыном мчатся по степи наперегонки с ветром. Сын – статный красавец, мечта любой девушки. Их кони не знают себе равных, а впереди – бескрайние просторы. Впереди – вся жизнь.

Он просыпался в слезах. Хорошо, что никто не видел этого и не знал, отчего грозный Амир стонет и скрипит зубами по ночам. Даже Кьяре, жене, он ничего не говорил. Тем более Кьяре: она была неспособна исполнить его мечту.

Этой ночью Амир спал очень плохо. Сновидения были настолько яркими и реалистичными, что даже проснувшись, он не сразу понял, что это был всего лишь сон.

…Небольшой отряд двигался в сторону скалистого ущелья. Узкая тропа змеей вилась между огромными валунами и то выскакивала перед самым носом, сверкая на солнце чешуей, то, прижимаясь к самым скалам, исчезала в расщелинах. Люди торопились: небо стремительно затягивали грозовые тучи, а где-то вдалеке, пока еще слабо, рокотал гром.

То ли молния ударила в соседнюю скалу, то ли эхо разнесло по ущелью звук от выстрела…

Якут, шедший впереди, резко поднял руку. Отряд остановился. Амир шел посередине, рядом с ним – Мишка и Казбек, сзади дышал в затылок Серго. Амир открыл рот и хотел спросить, что случилось, но голос пропал. Он попытался двинуться вперед, но ноги не шли, они словно приросли к земле. Остальные, судя по выражению лиц, испытывали то же самое. Хотелось бежать, но невидимая сила держала их, не отпуская из своих смертельных объятий. Вот над головами что-то оглушительно треснуло, и сразу же послышался грохот от летящих вниз камней. Сразу пришли в движение скалы, стремительно сжимаясь и отнимая у людей последнюю надежду на спасение. Кто-то положил ему руку на плечо, он резко обернулся. Дамир, лучший друг, погибший два года назад… Он улыбался, с краешка рта сочилась кровь.

– Командир, ты с нами? Давно тебя ждем…

Амир проснулся от собственного крика. Испуганная Кьяра склонилась над ним и отчаянно лупила по щекам, пытаясь привести в чувство.

Потом она спросила Амира, что так напугало его, но он не стал пересказывать сон.

День прошел в заботах, и он совершенно забыл ночной кошмар. Да и что он ему? Он же не верит в вещие сны…

Но где-то на уровне копчика Амир чувствовал: после всего этого он реально беспокоился об успехе сделки. Никаких форс-мажоров не намечалось: погода стояла хорошая, а это значит – корабль придет в срок. С их же стороны все было отлажено до мелочей: горючка приготовлена, охрана обеспечена. Да и бояться должны Мамед и его команда, это у них рыльце в пушку, и это им бабки идут в первую очередь. А люди Амира получают свою долю уже от них, от Мамеда и компании. Амир строго следил, чтоб ни грамма наркоты не осело у его бойцов и упаси боже, чтобы кто-то из них занялся торговлей зельем в метро. Нет, свою маржу от этого они получат, но уже от Мамеда.

В лучах утреннего солнца воды Каспия отливали красным, тяжелые волны лениво накатывали на берег и, шурша, убегали обратно. Море тоже просыпалось.

Вот и Артем – еще немного, и они будут дома.

Сначала Амир подумал, что ему просто показалось. Но нет! На причале действительно не было одного грузовика!

– Всем приготовиться!

На берег сходили по одному, осторожничали – мало ли что? Хотя качественную засаду тут устроить негде. Но зачем она, если можно заложить кусочек пластида, и проблема решена.

Но все было тихо. Правда, наотрез отказалась заводиться вторая машина. До тех пор, пока ее водитель не получил хорошее внушение с парой внеуставных тумаков.

До КПП добрались без приключений, но на территорию заезжать не стали. Амир послал двоих бойцов на разведку, и остальные зашли за периметр только после того, как те дали отмашку: все чисто. Лишь второй автомобиль одиноко стоит у входа в здание. Рядом никого, ворота закрыты и, судя по мигающему индикатору замка, исправны.

Амир нервничал, а ворота, как назло, не торопились открываться. Чертовы тугодумы! Жутко захотелось курить. Странное желание: он бросил двадцать с лишним лет назад, переболел, и за все эти годы ни разу не испытывал желания. Амир с остервенением пнул по камешку, валявшемуся под ногами, и вдруг увидел клочок бумаги, лежащий рядом. Он нагнулся, поднял его. Одно слово, написанное аккуратным почерком: билькис.

Амир оглянулся на бойцов. Никто из них даже не обратил внимания на то, что их командир заинтересовался какой-то бумажкой.

Кьяра! Там, внутри, Кьяра! Дьявол! Но в этот момент створки дрогнули и медленно поползли в стороны. Скорее! Ясно, как божий день – что-то произошло, и узнать это можно, только войдя внутрь.

Амир протиснулся в здание, как только позволила ширина щели. Фу, ну и вонища! – А это что за перс?

На полу сидел грязный, с в кровь разбитой физиономией, мужик. Вонял именно он, но, кажется, как раз ему-то это было безразлично. Мужчина даже не обратил внимания на Амира и только отмахнулся от солнца, проникшего в щель. Он что-то бормотал, иногда срываясь на смех, да подбрасывал вверх монеты, рассыпанные по полу. Приглядевшись, Амир обнаружил, что тут же валяется и еще много того, чье место до этого было определено на складе. Все стало ясно.

– Дрянь!

Амир пнул мужчину – тот взвизгнул, но даже не посмотрел в сторону обидчика.

– Амир, не трогай его, бесполезно, только измажешься.

– Кьяра! Что это такое?!

– Воришки. Одного пристрелили. Этот от страха тронулся умом.

– Плохо. Зачем убили второго?! Как теперь узнать, откуда у них пароль? – Амир был взбешен. – И почему ты одна?!

– Я тут, командир. – Аслан вышел из тени. – Я убил другого, он за ружье схватился.

– Ваху убил, – тихо, почти шепотом добавила женщина.

Амир схватил вора за воротник, с силой рванул вверх. Бесполезно, тот даже не отреагировал – с таким же успехом Амир мог бы попытаться поднять мешок с картошкой.

– Дерьмо! Кто ты? Как попал сюда?

В ответ лишь тишина.

– Аслан попытался допросить его, но эта скотина словно не слышит и не чувствует боли. От него никакого толку, ничего не скажет.

Амир резко повернулся к своим бойцам, передернул затвор.

– Кто-о?! – его крик, многократно усиленный эхом, прокатился по помещению. – Кто из вас предал меня?

Бойцы застыли. Они слишком хорошо знали своего командира: дернешься – получишь пулю в лоб. А так, может, и пронесет.

Амир несколько минут вглядывался в лица подчиненных. В голове в это время было пусто, никаких мыслей, только ярость. Кто посмел? Не барахла, денег и побрякушек было ему жалко: кто-то неизвестный проникнул в его мир, нарушил его покой. Кинул подозрение на тех, кому Амир безоговорочно доверял, кто был с ним рядом… Как жить теперь?

Ответа не было…

– Этого – к столбу, пусть там подыхает! Сам! И не сметь его трогать!

* * *

К благу или нет, но в последние минуты жизни Всевышний даровал Кяриму рассудок. Он не чувствовал боли, не чувствовал, как палящее солнце обжигает его лицо. Ему было хорошо. Перед глазами Кярима, словно кадры старого доброго фильма, пронеслась вся его жизнь. Вот отец нежно обнимает их с Али, читает книжку. Они смеются вместе с отцом над поступками незадачливого героя. Вот Кярим и Али бегут по кромке воды. Волны накатываются на берег и пытаются ухватить мальчишек за ноги. Али звонко смеется и протягивает брату свою руку. А вот уже мама поправляет воротник его пиджака, у него выпускной. Впереди вся жизнь.

Кяриму неожиданно стало очень легко, словно с плеч слетела тяжелая, ненужная ноша. Он глубоко вздохнул, свежий морской воздух заполнил легкие. Ему захотелось расправить руки и взлететь.

С высоты столба, к которому его привязали, был прекрасно виден берег Апшерона. На миг ему показалось, что он видит двух мальчишек, бегущих наперегонки с ветром…

– Али, прости меня. Зухра…

Кярим улыбнулся.

– Я люблю вас. Аллах велик!..

Глаза его затуманились, тело обмякло.

Огромная птица заслонила собой солнце и стрелой рванулась к висящему на столбе трупу.

Часть вторая

У розы ветров не бывает шипов.

(Афоризм)

Пролог

«Завокзальная» неспешно готовилась ко сну. Дневная суета, так характерная для бакинских двориков довоенной поры и унаследованная теми, кто переселился под землю, постепенно сходила на нет. Нарды и домино уступили место картам и тут же, как грибы после дождя, появились импровизированные тотализаторы.

И вот уже с разных концов платформы раздается:

– Ставлю дикон на Рапика!

– Братуха, прими лабазник на Черепа!

– Ставлю все на Джоника!

Так было вчера, так есть сегодня и так же будет завтра. Откуда подобная уверенность? Просто с годами, минувшими после Катастрофы, «завокзальные» (а сменилось уже целое поколение!) не только не растеряли того, что выделяло их от других общин Баку, но и укоренили все царившие тогда обычаи, всю ту царившую несравнимую атмосферу. «Завокзальные» – такой же бренд, как и «арменикендские», «монтинские», «баиловские» и многие другие золотые районы довоенного Баку.

Сюда, словно бабочки, слетались «джентльмены удачи» со всех станций, и каждый был уверен: его тут примут по первому разряду. В свою очередь и он обещался никого не подводить.

Любили ли в метро «завокзальных»? Сложно сказать. Вроде за что можно любить воришек и мошенников, карточных шулеров и откровенно бандитствующих? Но ведь было немало случаев, когда эти самые бандиты помогали разобраться в непростых и запутанных делах. Тут свято соблюдали неписаный воровской кодекс чести, абсолютно непонятный человеку порядочному и совершенно неприемлемый им. Как ни крути, но именно соблюдение этих законов и отличало «завокзальных» от артемовских отморозков.

А если кому-то этот закон был неугоден и мешал обделывать свои делишки, тот долго на станции не задерживался: у Папы с такими разговор был короткий.

Папа – так ласково называли своего главаря «завокзальные». Он для них действительно был словно родной отец: следил за своими «детьми», карал или миловал провинившихся, поддерживал мир и порядок на станции.

* * *

Была почти полночь, когда в покои Папы тихонько постучались.

День выдался трудным. Молокане попросили разобраться с должником: тот, по слухам, денежки имел, но расставаться с ними не спешил. Вроде ничего нового, рядовая ситуация. Да только ребята повели себя борзо, заигрались. Что с них возьмешь? Молодые, неоперившиеся еще. Только перепуганный должник взял и вздернулся, и в сухом остатке получили одни убытки: ни долга молоканам, ни своей маржи, да еще и женщина с двумя спиногрызами, вдова и дочки самоубийцы.

С молоканами он все уладил, те люди понятливые и сумеют ситуацию себе на пользу обернуть, в этом Папа не сомневался. А вот что со своими делать?

Папа не был бы папой, если бы и тут не нашел выхода. Сначала борзых юнцов полдня продержали в подсобке, что служила чем-то вроде КПЗ, и лишь потом снизошел объявить им приговор. Само собой, парни ждали самого худшего, вплоть до изгнания со станции. Но Папа милостив, поэтому с них вычтут ту маржу, что они так бездарно профукали. И вдова с ребятней теперь переходит на их полное попечение.

Мальчиши-плохиши были рады несказанно. Папа тоже остался доволен: и деньги в общаке будут, и слава о его справедливости получит еще одно подтверждение. А главное, лично ему это ничегошеньки не будет стоить.

Вот сейчас бы напиться чаю, да и спать. А тут какой-то визитер!

Мужчина открыл дверь: и кого принесла нелегкая?

Афтандил, телохранитель, за ним в полумраке еще кто-то.

– Папа, тут Глобус, говорит, новость, важная очень.

– Что за новость, родной? Такая важная, что до утра никак, да?

Глобус, славный малый, глаза и уши «завокзальных». Его голова действительно напоминала шар – почти идеально круглая и большая. А еще парень имел абсолютный слух, прекрасную память и особый нюх на новости: он мог тихо попивать чай в какой-нибудь забегаловке, бродить в торговых рядах в «Черном городе» или прикидываться спящим после обеда – его уши безошибочно выбирали информацию, которая была важна и необходима «завокзальным» и сейчас, и в перспективе.

– Здравствуй, Папа! – Глобус протянул руку для приветствия. – Принес тебе новости с острова.

Папа жестом попросил Афтандила оставить их вдвоем с парнем.

– Рассказывай…

Глава десятая

Независимому Азербайджану на момент Катастрофы было всего-то двадцать с небольшим лет от роду. Если раньше за спиной республики стоял Союз, то теперь, после его распада, многое приходилось решать самим, многому учиться заново, что-то терять, а что-то – находить. Само собой, страну поначалу лихорадило, равно как трясло и все остальные бывшие республики огромной некогда страны. Азербайджан просто не стал исключением. Как и везде, государству тогда было не до нужд маленького человека, приходилось решать проблемы глобальные, а иногда и переживать острые периоды борьбы за власть. И этот маленький человек выживал, как мог, не брезгуя заработками не совсем честными, а иногда и вообще открыто криминальными.

Амирхан Юсупов был как раз таким маленьким человеком, который пытался найти свое место в жизни. От других, таких же, как и он, Амирхана отличало лишь одно – амбиции. А еще богатый жизненный опыт, такой, какой имел далеко не каждый. Так получилось, что в этой жизни он умел одно – воевать. И теперь, демобилизовавшись, он ехал домой, понимая, что рассчитывать на престижную работу ему не приходится.

Так и вышло: хорошей денежной работы ему не предлагали, бизнесмен из него оказался никакой. Помыкавшись, Амирхан решил заняться тем, что умел и что у него всегда прекрасно выходило. Нет, не воевать, конечно. Но разве только на войне нужны специальные навыки?

Как раз в это время его однополчанин из ближнего круга стал крупной шишкой в одной коммерческой структуре. И ему, как водится, потребовался телохранитель. Амир согласился, не рассуждая: тогда ему казалось – вот она, работа, как раз для него. Оказалось, ошибался. Все было хорошо: и график, и зарплата, и отношение патрона, в прошлом такого же, как и он, Амир, бойца. Может, поэтому он и чувствовал себя обычным слугой, зависимым и бесправным. Все это Амирхан, недолго думая, выложил патрону. Тот не обиделся и взамен предложил другую должность, не такую спокойную и даже геморройную – охранять склады компании. Не простым охранником, естественно, а возглавить группу таких же, как и он, отморозков, нанятых для этой цели.

Амир не стал тянуть с ответом и сразу согласился.

Компания с непривычным для уха иностранным названием «Фортэкс» находилась в шестидесяти километрах от Баку, на острове Пираллахи. Теперь уже бывший патрон Амира занимал в ней пост начальника службы безопасности. Сфера деятельности – купи-продай, но это официально. А что там неофициально, Амир предпочитал не вникать. Меньше знаешь – крепче спишь. А вернее, дольше живешь. Что с этой фирмой было что-то не так, Амир понял давно: слишком много денег, которых на простой торговле не заработаешь. В том, что он сто раз прав в своих предположениях, мужчина убедился, как только увидел место, где теперь ему придется работать.

Территория, принадлежащая предприятию, была за высоким забором. Внутри – одно большое здание, оказавшееся заброшенным цехом. У ворот, что вели в этот цех, – несколько грузовиков и пара легковушек. И все. Но вот попасть на территорию можно, только миновав КПП с охраной и шлагбаумом.

Как говорится, не верь глазам своим. Под заброшенным цехом спрятался целый подземный городок, способный автономно и безбедно существовать в течение нескольких лет. В хранилище, которое было частью этого городка, еженедельно загружались продукты, лекарства и все то, без чего человеку не выжить. На случай войны? Кто там страдал паранойей, Амир предпочитал не думать и в команде своей все разговоры на эту тему пресекал на корню. Что касается его самого, то меньше всего хотелось, чтоб все это когда-то кому-то пригодилось. Но тучи сгущались, и этого никак нельзя было не брать в расчет.

Платили ему хорошо, семьи не было, а престарелые родители давно отправились в мир иной. Так и получилось, что тут, на Пираллахи, или, как его еще называли, Артеме, Амирхан нашел свой дом.

Первое, кстати, что он сделал в новой должности – набрал новую команду.

Тот летний день две тысячи тринадцатого Амир не забудет никогда. До Баку было далеко, но и тут, на острове, было прекрасно слышно, как истошно воют сирены – долго, протяжно, словно заранее оплакивая и сам мир, и тех, кто не переживет этот день. Связь вырубилась практически сразу. Амир, зная, что в его обязанности входило встретить тех самых, для кого все это и готовилось, какое-то время стоял у КПП. Но никто не появился, зато потянулись местные жители, пытаясь узнать у «военных» (как они называли команду Амира), что происходит и что им делать. Амирхан дал приказ отходить в убежище и закрывать ворота.

А потом пришла волна…

И время остановилось. Дни, недели, месяцы… Замкнутое пространство, полная неизвестность, каждый новый день похож на предыдущий, как брат-близнец.

На острове их осталось двадцать человек, включая и самого Амирхана. Он не кончал академий, но иногда для принятия верных решений достаточно простого жизненного опыта. И интуиции. У Амира и первого, и второго было в избытке. Кто знает, когда им придется покинуть убежище, насколько хватит выдержки у его бойцов? Когда начнут сдавать нервы? А они будут сдавать, Амир прекрасно понимал это, поэтому с первого дня постарался сделать все, чтоб этот день не наступил как можно дольше.

Распорядок дня был строгий, а наказание за его нарушение – жестокие. Никаких поблажек, никакого валяния на кроватях. Благо в схроне было несколько свободных помещений, в одном из которых сидельцы устроили спортзал. Логика командира была проста: дурь лучше всего выходит с потом.

Терпения хватило на два месяца, потом случился небольшой бунт, подавленный быстро и «малой кровью». Амир подтвердил свое лидерство, теперь все поняли, «кто в доме хозяин». Надолго ли?

Выход на поверхность преследовал сразу несколько целей, одна из которых – отвлечь и занять людей.

Вода сошла, причем, судя по всему, уже давно. Высохшие на солнце, обтянутые кожей скелеты каспийских нерп, рыбьи кости, птичьи перья усеяли территорию убежища, словно снег. На КПП, в сторожке, догнивали останки кого-то из местных, между колесами грузовика нашел свое последнее пристанище пес.

Поселок, что был в полукилометре от схрона, тоже пострадал от наводнения, но помимо этого был засыпан песком и напоминал декорации к фантастическому фильму. Убежищу повезло: дома приняли на себя удар песчаной бури, не пропустив ее дальше, к зданию, в котором укрывались Амир и его люди.

Еще большие разрушения были на берегу: он весь был усыпан ржавыми лодками и катерами. А недалеко от острова из воды торчал остов большегруза, неизвестно как занесенного в эти воды. Зато теперь это был рай для моллюсков, они кучковались на разбитых конструкциях, образуя собой живые островки.

Надо ли говорить о том, что дамба, соединяющая остров с материком, была разрушена.

Наверху побыли недолго: дозиметры ясно давали понять – фонит. Мечты о возвращении пришлось задвинуть в дальний угол и вернуться обратно. Амир понимал – дело плохо, ведь то, что они увидели, никакой надежды на нормальную жизнь не оставляло. И все-таки надо было жить. Понемногу разобрали территорию убежища, загнали внутрь и стали ремонтировать грузовики…

Фон тоже понемногу снижался. А еще через какое-то время молчавший до этого эфир ожил. В убежище в тот день был праздник – люди поняли, что не одни. Баку, родной Баку жив!

И Амир с людьми отправились в город.

То, что им удалось восстановить один из катеров, как и то, что в убежище был запас горючки, можно смело относить к разряду чуда.

Город представлял собой унылое зрелище: некогда красивейший и любимый всеми поколениями бакинцев бульвар большей своей частью ушел под воду. Морские волны, как и много веков назад гонимые ветром, разбивались теперь аж о стену Девичей башни. И песок, много песка, засыпавшего улицы.

Удивительно, но каким-то образом устоял суперсовременный комплекс «Пламенные Башни», правда, он был сейчас похож на изодранный ветром парус. В лучах просыпающегося солнца башни были похожи на гигантский костер, полыхающий над пустым, мертвым городом.

Амир решил не раскрываться и утаить, что они прибыли с Артема. Почему? У него не было ответа на этот вопрос ни тогда, ни потом, спустя много лет. Интуиция? Наверное.

Правда, в городе особо и не интересовались пришельцами и в их наспех придуманную легенду поверили. Бакинцам в то время было не до чего, они погрязли в борьбе за власть, сферы влияния, ресурсы и место под солнцем. Недолго думая, Амир решил отхватить кусок пожирнее: взять под свой контроль нефтяные вышки и переработку нефти.

Так в один из дней в порт прибыл баркас с Артема с вооруженной до зубов командой. Они были сплоченными, отмороженными, и у них было оружие. Задавить остальных – да пару раз плюнуть!

На его пути посмели встать только вояки с Баилова и дали бандитам хороший отпор, но до конца победить не смогли. Казалось бы, что такого? Всего-то пара десятков человек, ан нет, бандиты оказались им не по зубам. Конфликт затянулся, и точку в нем в конце концов поставило Соглашение: основные группировки поделили город, словно праздничный торт. «Артемовцы», так теперь стали называть Амирхана со товарищи, оставили себе контроль над полукриминальным бизнесом: казино, ночные клубы, подпольные публичные дома и прочая, и прочая – все они теперь исправно платили процент с дохода в казну бандитов. «Баиловцам» оставалось лишь стиснуть зубы и смотреть на это сквозь пальцы – прикрыть заведения с сомнительной репутацией не было никакой возможности. Но они отстояли главное, за счет чего город не просто выжил, но что позволило существовать его жителям вполне даже безбедно, – нефтепереработку. Надо ли говорить, что это – и свет, и тепло, и, в результате, пища, возможность жить.

С течением времени число «артемовцев» увеличилось, Амиру удалось рекрутировать к себе пару десятков достойных, по его мнению, людей, а по сути просто отморозков, недовольных порядками в метро.

Амир любил посещать Баку – естественно, как говорится, инкогнито. Тут же, на материке, постоянно собирали информацию его люди, в городе на него шпионила команда осведомителей, и благодаря этому «артемовцы» всегда были на шаг впереди своих противников.

Лишь однажды Амир дал слабину и потерял голову. Он никогда не думал, что кто-то сможет его полюбить, даже и не мечтал об этом. Женщины? К его услугам всегда найдутся. А все эти слюни-сопли – не для него.

Но вот в его жизни случилась Кьяра…

Она имела небольшой бизнес на территории «Арменикенда». Бизнесмен из нее был никакой, зато норов – как у упрямого барана. Отсюда вечные проблемы и как итог – крупная подстава. Такая крупная, что выкрутиться она не смогла. Кредитор обратился за помощью к «артемовцам»: кто лучше них умеет выбивать долги? Только вот проблема: выбивать можно было сколько угодно, да выбить было нечего.

Смазливую должницу переправили на Артем, и доживать бы ей свой век в притоне, обслуживая посетителей, но…

Кьяра понравилась Амиру с первой же их встречи. Что-то было в ней… Ведь прекрасно знала, что ее ждет, но держалась прямо, смотрела дерзко. А в глазах – слезы, которые едва сдерживала. Но, черт побери, сдерживала же!

Сначала просто захотелось ее сломать. И не получилось. Зато сам стальной Амирхан, одним упоминанием о себе наводивший ужас, потерял голову. К его удивлению, строптивая птичка ответила ему взаимностью. Так и получилось, что для всех Кьяра навсегда сгинула, а у Амира появилась и жена, и боевая подруга.

Муж и жена – одна сатана, лучше про этот союз и не скажешь. Они были единым целым, одинаково думали, одинаково действовали.

И вот теперь…

Амир уже несколько дней не находил себе места, ругая себя за то, что заподозрил Кьяру. Ее взгляд, полный возмущения и обиды, до сих пор прожигал его насквозь. Но кто-то же выдал пароль!! Кто?

Снимать подозрение со своих подчиненных Амир не стал. Со всех, кроме Кьяры…

Надо было что-то делать, но вот беда – впервые в жизни Амир не имел представления о том, с чего начинать. Совет дала Кьяра.

– Прикажи обыскать остров. Ведь как-то эти гниды сюда попали?

Амир приказал. Результат его и обрадовал, и озадачил: была найдена чужая моторка с рыбацкими снастями и обнаружена пропажа одной из лодок.

В тот же день Кьяра, взяв с собой трех бойцов, отправилась в Баку. За информацией.

* * *

Вот уже второй день Али не находил себе места, все выискивал глазами среди посетителей «Жемчужины» брата, отвлекался на каждый скрип, думая, что тот зашел к нему. Но Кярим не появлялся. Али придумывал сто причин, пытаясь оправдать отсутствие брата: они с Курбаном отмечают удачное дело, Зухра не пускает напившегося Кярима из дома, Кярим простудился… Придумывал и тут же отбрасывал, понимая, что случилось непоправимое. То самое, в которое так не хотелось верить!

Наконец Али решил, что если завтра Кярим не появится, он пойдет к Зухре. Может, придется ей все рассказать, но зато и его метаниям придет конец.

* * *

А в это время в метро происходило следующее…

Если кому-то хотелось укрыться от любопытных взглядов, встретиться с нужным человеком или просто понаблюдать за людским потоком со стороны, то чайхана на окраине базара в «Старом городе» – идеальное место.

Жизнь на базаре била ключом, не утихая даже по ночам. Кричали торговцы, зазывавшие покупателей и на разные лады нахваливающие свой товар.

– Дорогой, что идешь мимо? Посмотри, разве найдешь где еще такие башмаки? Фабричная работа! Из старых запасов. Что, не веришь? Ай, не обижай! Смотри сюда…

Как пройти мимо такого? Волей-неволей остановишься, заслушаешься, а потом – глянь, а рука сама уже тянется к кошельку. И совсем неважно, что пришел ты сюда вовсе не за башмаками.

Правда, иной раз этого самого кошелька на месте и не оказывалось: для мелких воришек с «Завокзальной» такие вот клиенты – подарок судьбы.

Базар был и центром вселенной, и местом заработка.

Но вернемся в чайхану.

Чайханщик Тимур только с виду был простачком. Мало кто из посетителей знал о его хобби, таком несвойственном для представителя этой профессии. Почему он не любил афишировать свою страсть к собиранию книг – одному Аллаху известно, но его коллекции мог бы позавидовать и знаток. Само собой, книги не лежали мертвым грузом, все они были прочитаны, а некоторые, самые любимые, и не раз. Хитрый чайханщик даже свое заведение устроил так, что великий Хатаи[27], расположившийся на центральном панно станции, тоже словно пришел отдохнуть и попить чайку. Тимур втайне надеялся, что, глядя на картину, кто-то вспомнит стихи поэта и хоть немного отвлечется от суровых будней. А кто-то поинтересуется, что за перс на картинке, и вдруг, да и захочет приобщиться к прекрасному.

Народ тут был всегда, но сейчас, ранним утром, кафе было полупустым. Вот молокане, мужчина и женщина, наверняка семейная пара, пьют чай и что-то живо обсуждают. Что именно, догадаться несложно, наверняка удачную сделку: многие фермеры предпочитали сами не стоять за прилавком, а сдавать свой товар перекупщикам. За столиком рядом – два почтенного вида старика играют в нарды, не забывая при этом отхлебывать из армуд все тот же чай. А у выхода дремлет круглолицый лопоухий парень, вздрагивая от каждого громкого возгласа, открывая глаза и тут же опять проваливаясь в сон. На столе рядом с ним чашка давно остывшего чая.

В дальнем углу, в полумраке, там, куда не достигает свет станционных ламп, устроились еще трое посетителей. Двое – в потертых камуфляжах, а третий – вполне цивильно одетый господин. Тимур было понадеялся, что троица раскошелится на заказ, но они ограничились только чаем и кальяном.

Впрочем, своего чайханщик не упустил и вместе с чаем и сахаром принес еще и орешки в меду – дорогое лакомство, но по иронии судьбы эти орешки обошлись клиентам намного дешевле, чем сахар, который с каждым годом становился все недоступнее. А вот орешники никуда не делись и по-прежнему регулярно дают урожай. Да и мед, благодаря молоканам, все больше из разряда деликатеса превращался в обыденную сладость. Думаете, перед этим можно устоять? Ответ очевиден.

Расплачивался тот, что был в цивильном. Он положил пару монет сверху:

– Посмотри, чтобы рядом никого не было.

Тимур кивнул: желание клиента – закон, и он проследит, чтобы столики рядом остались свободными.

Посторонний сразу бы выделил в этой компании главного: конечно же, этот, презентабельно одетый господин. И был бы удивлен, узнав, что ошибся. Разговор между мужчинами мало напоминал дружескую беседу, скорее – допрос. И в качестве «подследственного» тут выступал как раз именно этот человек.

– Ну что, Мамед, что скажешь? Узнал чего? – один из незнакомцев сделал затяжку и медленно, кольцами стал выпускать дым из мундштука кальяна.

– Узнал, узнал, – Мамед осмотрелся по сторонам, сделал глоток из чашки. – Шайтан! – Чай оказался слишком горячим и обжег Мамеду рот.

– Ты что, чай сюда пришел пить?!

Мамед с виноватым видом стал отряхивать капли воды с одежды.

– Ну, что, язык проглотил?

– Был человек, что интересовался, когда у вас…

– У кого?! – незнакомец усмехнулся, но глаза при этом остались колючими.

– У нас, – осекся Мамед. – Конечно, у нас.

– Из тебя что, клещами тянуть каждое слово?

– Человек интересовался сделкой на Жилом.

Мамед виновато опустил глаза. Он чувствовал себя препаршиво и был в бешенстве! Мало того, что приходилось заискивать перед этими дебилами, так еще и вся его затея могла рухнуть в любой момент! Этим, с Артема, все равно, а он рискует не только деньгами, но и жизнью. И как он прокололся… Где?

Мужчины, услышав про сделку, переглянулись: на первый взгляд совсем сторонняя информация, но мало ли что, если ниточку потянуть?

– И кто это такой любопытный? Да не тяни ты кота за хвост!

Мамед вздрогнул.

– Мне про это Газик сказал, работает у меня. Тот ему хорошо заплатил, – мужчина кончиком языка попробовал чай и лишь потом сделал глоток. – Газик все знает.

– Устрой нам встречу с этим Газиком.

– Сегодня же, – это уже подал голос другой мужчина.

– Как скажете. А что я ему скажу? – Мамед вновь посмотрел по сторонам.

– Ты нас спрашиваешь? У тебя завелись крысы, а ты еще у нас спрашиваешь, как быть?! – прошипел незнакомец. – В десять вечера в порту, ты знаешь, где именно.

«Артемовцы» ушли, оставив Мамеда одного. Лопоухий парень вздрогнул, когда мужчины прошли мимо, проводил их недовольным взглядом и опять провалился в сон.

А Мамед потребовал у Тимура что-нибудь выпить.

* * *

Газанфар Алиханов считал себя удачливым человеком. Он был отличным экономистом – креативным, как говорили в прежние времена. После Катастрофы его знания пригодились, его услуги ценились, и все это выражалось в денежном эквиваленте. Он жил в свое удовольствие, не задумываясь о завтрашнем дне. Денег в достатке, семьей он не обременен, что еще надо? Мог ли он подумать, что тот разговор со своим бывшим одноклассником Курбаном так круто изменит его жизнь и станет роковым?

Знай он тогда, где подстелить соломки, то гнал бы Курбана с его просьбой куда подальше. Но тот предложил приличные деньги, и всего-то за маленькую информацию. И даже что ему надо, не обозначил. Газику показалось, что Курбан и сам не знает, что хочет. Просто – все про сделки, которые ведет Союз. А чтоб Газик не интересовался, зачем тому это, пообещал заплатить сверху. И заплатил, хорошо заплатил. А информация была плевой, про сделку на Жилом.

Все это Газанфар сбивчиво и торопливо выкладывал двум мужчинам с холодными глазами. Почему они не верят ему? Он же сказал все, что знает!..

Он молил Всевышнего лишь о том, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. Не было встречи с Курбаном, не было этих проклятых денег. Вот сейчас он откроет глаза…

После нескольких часов пыток Газанфар отключился. И не слышал короткого приказа:

– Кончай с ним.

Глава одиннадцатая

Чтобы понять, каким образом бандиты вышли на беднягу Газика, придется вернуться немного назад.

Кьяра с людьми уехала, а Амир остался в глубоких раздумьях. Его словно вываляли в дерьме, но бешенство, охватившее в самом начале, отступило. На его место пришла, как ни странно, растерянность: он впервые оказался в такой ситуации и абсолютно не представлял себе, что делать и как себя вести. Страшнее всего было чувство, что его подчиненные шепчутся у него за спиной, обсуждают и втихую посмеиваются. «Соберись, Амирхан! Какой же ты командир, если пустяковый случай заставил тебя выйти из себя?» Пустяковый? Кто сказал, что пустяковый? Не-ет… Все это совсем не пустяки. Это – удар по тому, что он создавал годами. По его престижу. По авторитету. По его положению в этом мире! Бабло, жрачка, пойло и даже дорогие цацки – все тлен. Выкинуть – и не жалко. Бесит то, что какая-то крыса нарушила его мир. Теперь осталось одно – найти ее.

В дверь постучались.

– Командир…

Максуд! Принесла его нелегкая! Не хватало еще, чтобы заместитель заметил его состояние!

– Зайди! Что тебе?

– Командир, с тобой все в порядке?

Амир с трудом сдержался, чтоб не рыкнуть на зама: все-таки опыт не пропьешь, и каким-то десятым чувством он понял – срываться на эмоции нельзя, это слабость, недопустимая слабость! Как там, в древнем фильме? «Спокойствие, только спокойствие!»

– Все в порядке, что-то случилось?

– Да нет, беспокоюсь. Ты помнишь, когда ел в последний раз?

– Максуд, пошел к черту! С каких пор ты беспокоишься о моем рационе?!

– Командир, братва может подумать, что ты раскис, раз не выходишь даже поесть.

– Братве надо радоваться, что я тут сижу, а не отправил кого-нибудь на корм рыбам!

А ведь эта хитрая бестия права: ничего не должно нарушать привычного ритма жизни. Только так Амир сможет сохранить лицо. Но каков! Ай, Максуд, ведь знаю, что хотел бы быть на моем месте!

– А скажи-ка, дорогой друг… Думаешь, командир слабину дал? Так что ж не пользуешься? Ты вроде в авторитете? А?

Максуд отшатнулся, словно его ударили, побледнел. Да, шайтан его дери! Он в авторитете, у него своя команда преданных людей, и он сто раз представлял себя на месте Амирхана. Заманчиво… Но – не надо. Не по нему. Есть хорошая поговорка, слышал ее как-то у молокан: всяк сверчок знай свой шесток. Про сверчка ему было понятно, а что такое шесток, пришлось спрашивать. Заодно ему и смысл поговорки объяснили, и еще одну такую же сказали: не по Сеньке шапка. Вот для него, Максуда, должность Амира – не по Сеньке шапка, потому как – всяк сверчок знай свой шесток. Не удержать ему банду даже со своими преданными людьми – не удержать. И вообще нет у него такого таланта, как у Амира. Нет! Вот только говорить он этого никому не будет, даже командиру. И в первую очередь командиру: не поверит.

Амир между тем с усмешкой рассматривал заместителя: о, как его заколбасило-то. Хотел добить, да ладно уж.

– Иди. Как Кьяра вернется, сразу ко мне, и есть буду вместе с ней, так что побеспокойся об этом.

А ведь есть-то на самом деле охота…

– А сейчас пусть чай принесут.

* * *

Кьяра вернулась почти через сутки после отъезда.

– Что так задержались?

– А сам как думаешь?

– А! Что за дурная привычка – отвечать вопросом на вопрос? Рассказывай давай! Или нет, давай пожуем сначала, а то голова не работает.

Кьяра отказываться не стала, за эти сутки времени на себя у нее не было совсем. И тем более обидно, что пока результат от их экспедиции был нулевой. И она не знала, как все это преподнести Амиру.

– Амир…

– Ну?

Оказывается, чтобы впасть в благодушное настроение, человеку надо очень мало: вкусная еда и любимая женщина рядом. И не просто любимая, а еще и умница, которая и успокоит, и нужный совет даст. Просто удивительно, насколько же она знала Амира, чувствовала его! Как и он ее. Вот и сейчас Кьяра еще не начала говорить, а он уже знал – никаких новостей. Но почему-то был спокоен.

– Амир, знаешь, ты никогда не задумывался, что наша таинственность может с нами же и сыграть плохую шутку?

– Кьяра, а почему бы тебе сразу не сказать, что скатались без толку? Что крутить вокруг да около?

Женщина улыбнулась кончиками губ.

– Ты, как всегда, проницателен. И как всегда – не прав.

– Ну-ка, ну-ка! Неужели моя прекрасная женушка привезла мне имя того, кто побывал на острове? И того, кто выдал ему пароль? И до сих пор молчит?

– Не привезла. Сам понимаешь, мы не могли даже намекнуть на причину наших поисков. На материке не должны знать про ЧП.

Ах, Кьяра, ах, умница… Как же ты все точно угадала. Все его мысли, все страхи.

Женщина замолчала, Амир тоже не стал торопить ее, знал – расскажет все сама, не утаит ничего.

– Помнишь, недосчитались одной лодки? Не показатель, конечно, ее и последним штормом могло снести. А что, если на ней ушел кто-то? Кто тоже побывал на острове?

– Это неважно. Важно – эти рыбачки. Узнаем про них, вычислим и первого, тут дело техники.

– Да, ты прав. Но нам пришлось заходить издалека. Ни один из наших шпионов с ходу не ответил на вопрос, что необычного было в метро в последнее время. Говорили много, но зацепиться не за что.

– Точно?

– Точно. Пока не зацепиться. Потом, может, все это и сгодится, а пока нет.

– Мне рассказать не хочешь?

– Разве я когда скрывала что? – Кьяра улыбнулась, погладила мужа по бороде. – Побриться не хочешь?

– С чего бы вдруг? Да что ты мне зубы заговариваешь? – Амир сделал вид, что рассердился.

Женщина рассмеялась, но увидев, как нахмурился муж, быстро ретировалась. Да, ситуация действительно – не до шуток.

– Все, все, не буду больше, успокойся. А теперь слушай, что мы узнали.

Кьяра на секунду замолчала, словно обдумывая что-то в последний раз.

– Разного мусору было много, я его даже пересказывать не буду. Но два случая внимания точно заслуживают. Али Бабаев, хозяин «Жемчужины». Авария была, воду в туннеле прорвало, затопило у него склад, мастерскую, ничего не уцелело, все пропало, остались только долги. Так вот, он не только все погасил, но и открыл свое кафе опять.

– И где взял деньги?

– Говорят, работал как двужильный. Потом аферу они с братцем провернули, с икрой. Ну и брат, говорят, помог немного. Он у этого Алибабы богатенький Буратино.

– То есть все чисто там.

– Все чисто.

– Да, даже смешно, у этого недотепы – и пароль от склада. И что дальше?

Кьяра взяла со стола стакан и налила из графина холодного чаю.

– Дальше поинтереснее.

– Что за случай? Рассказывай, – напрягся Амир.

– Пару месяцев назад один тип, назовем его Вася, проигрался подчистую в казино на Ахмедлах. Ему бы взять и уйти по-хорошему, другой бы так и сделал, а этот – игрок, из тех, что больные на этом. И этот Вася кинулся просить в долг. Ну, а авара завокзальная тут как тут. Заняли ему деньжат, причем под хорошие проценты, очень хорошие. Только день был явно не его.

– Не отыгрался, как я понял. Кто-то на нем хорошо заработал, – Амир рассмеялся. – Игрок, а шулера не заметил. Завокзальные наверняка в деле.

– Какая разница? Дело-то не в этом. Васе нашему дали три дня, чтобы рассчитаться с долгом, включили счетчик. Короче, история обычная, и топтать бы этому Васе теплицы у молокан…

– Нет, дорогая, для таких, если не в курсе, отработка другая. Есть один хитрый притончик. Для особой публики. Бар «Голубая устрица», хозяин, сволочь, с юмором, оказался. Там такие, как он, девочками подрабатывают. Ладно, пес с ним, что дальше?

Кьяра вновь налила себе стакан и выпила залпом.

– Жарко что-то.

– Все хорошо?

Амиру словно впервые увидел жену: бледная, под глазами круги. Может, свет не так падает?

– Все хорошо, просто очень устала за эти сутки.

– Давай скорее закончим и – отдыхать.

– Давай.

В этот момент в дверь постучались.

– А, шайтан! Кого принесла нелегкая? А, Максуд… Заходи. Надо было тебя сразу позвать. Продолжай, Кьяра.

– Максуд, я рассказываю Амиру, что мы узнали.

Максуд кивнул головой и поудобнее устроился на стуле, приготовившись слушать. Он не стал говорить, что все в подробностях ему уже доложили. На Артеме с самого начала действовало непреложное правило: любая информация должна идти только командиру и уже от него – ко всем остальным, если Амирхан того пожелает.

– Так вот. Максуд, специально для тебя, коротко: в казино проигрался один перс, влез в долг и опять проигрался. Его поставили на счетчик, дали три дня сроку. Перс этот с условиями согласился (посмотрел бы кто, если бы стал возражать), и… Исчез. Кредиторы за голову схватились, в панику, деньги огромные. Но мужик в назначенное время вернулся и все принес. Да еще и с процентами! – Кьяра развела руками. – Его спросили, как ему это удалось, а он ответил, что Аллах услышал его молитвы!

– Ах, тварь! – Амир со злостью тукнул кулаком по столу. – Чую, эта гнида и была тут!

Максуд резко встал со стула и прошелся вдоль комнаты.

– Господин, давай доставим эту тварь сюда. Завтра же будет тут!

– Остынь, Максуд! – резко оборвала его Кьяра. – Хочешь, чтобы по всему метро слухи про нас пошли? Нам не нужно лишней славы.

– Она права, все должно быть тихо. С умом. И без свидетелей.

– А что тянуть? Вдруг он еще кому сказать успел?

– Ты чего так разошелся, Максуд? Садись, чаю выпей, – удивилась Кьяра.

– Надо все продумать и решить, как поступить, – подвел итог Амир.

Максуд поклонился и направился к двери.

– Пойдем спать? Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Да все хорошо, чего привязался? Устала, я просто жутко устала. Да еще на море волна, укачало немного.

– Вот и пошли отдыхать. А завтра продолжим.

Амир был полностью уверен: этот Вася, или как его там еще, и есть тот, кого они ищут. Осталось только решить, как по-тихому доставить его на остров, чтобы никто не хватился и ничего не заподозрил. Но про это они поговорят завтра: теперь, когда половина дела была сделана, на Амира навалилась страшная усталость. Он вдруг вспомнил, что прошлую ночь так и не сомкнул глаз.

– Амир, муж мой… Устал?

Кьяра была сама нежность: она вдруг осознала, насколько на самом деле был беззащитен этот сильный человек, как нуждался он в обычном, простейшем счастье. Где не было бы этой вечной борьбы за выживание. Но она понимала и другое: без этой битвы он бы заскучал, скис, погиб. Как же ей было сейчас жалко его! Тем более что и она сама такая же. Может, в будущем все изменится. Но пока говорить про это рано.

– Да, родная моя. Устал. Очень.

– Тогда я завтра продолжу?

– Давай завтра, если нет ничего суперважного.

– Суперважного ничего. Так, рассуждения. Но они подождут.

* * *

Благими намерениями выстлана дорога в ад. Максуду надо бы помнить про это, но как помнить то, чего даже не знаешь?

От Амира его заместитель вышел со странным чувством. Если раньше он находился в подавленном состоянии, то теперь ему хотелось летать. Максуд не имел никакого отношения к той беде, что случилась с ними, и не меньше, чем сам Амирхан, хотел вычислить крысу. И в первую очередь потому, что надоело ходить под подозрением, чувствовать на себе изучающий, недоверчивый взгляд командира и понимать, что ничем не можешь оправдаться перед ним. И вот… Судьба дала ему шанс. Конечно, воспользоваться им – пойти против воли господина. Но победителей не судят! И Максуд решился.

На Большую землю отправились, как только вся братва уснула. С собой Максуд взял двоих: Дуга, друга и помощника, и Фару, того самого парня, что катался в Баку с Кьярой, и который, собственно, и рассказал ему все, что произошло на берегу.

Море немного штормило, но вроде ничто не предвещало большой волны. Пленника решили пока не светить, доставить его на Наргин, где и поговорить хорошенько. А уже потом доложить результаты Амиру и доставить картежника тому на суд.

Наргин… Небольшой островок в десятке километров от Каспийской бухты имел не только нехорошую славу – среди жителей метро о нем ходили леденящие душу слухи, но и нехорошую историю. Всего-то три квадратных километра площадью, летом – жуткая жара, зимой – не менее жуткий холод. Когда-то решили, что лучшего места для тюрьмы придумать трудно. Вернее, не тюрьмы даже, а лагеря смерти. В Первую мировую попрощались с жизнью тысячи военнопленных, а в тридцатые годы Наргин стал одним из лагерей, куда ссылали репрессированных.

Тысячи жизней оборвались в застенках тюрьмы, кровью пропитана земля острова. «Остров смерти» – так называли тогда Наргин, и он полностью оправдывал свое прозвище. Говорят, что тут, на острове, в хорошую, ясную погоду, когда на море полный штиль и тишину нарушают лишь крики чаек, можно услышать, как кто-то зовет с берега своих родных, а с острова эхом раздаются крики в ответ. Иногда лучи солнца скрываются за гонимые ветром облака и на приморский берег падают тени стоящих когда-то на берегу людей…

Построенный маяк стал своеобразным памятником погибшим здесь.

Потом, когда прошли лихие годы, а деревянные бараки сровняли с землей, на их месте построили казарму для солдат, поселок для семей военных, и остров стал одним из объектов ПВО огромной страны. А когда исчезла и сама эта страна, Наргин в одночасье стал бесхозным. И появился соблазн превратить этот клочок земли в райский уголок под названием «Остров мечты». И все бы хорошо, да только веселиться у бакинцев тут не было никакого желания. Хотя кому интересно мнение людей, если на кону деньги, большие деньги. Но жизнь рассудила по-своему… Превратить «Остров смерти» в «Остров мечты» было не суждено.

Зато живучести традиций проклятого места можно только позавидовать: словно извращенная птица Феникс, Наргин возродился после ядерного апокалипсиса и вновь стал местом ужаса и скорби. Бандиты приспособили островные помещения под тюрьму, где держали провинившихся, голодом и издевательствами добиваясь покорности от этих несчастных.

* * *

Искать нужного человека долго не пришлось. Тот, кто был нужен Максуду, и не думал скрываться, он все так же прожигал деньги в казино. Позарившись на халявную выпивку и осоловев от неожиданного везения, он совсем потерял голову от новоявленных друзей.

Приходить в себя он стал только по дороге в порт…

На улице было пасмурно, а ветер, который, кажется, недавно затихал, неожиданно стал набирать силу. Время от времени горизонт окрашивали всполохи – шла гроза.

– Шайтан его побери, гроза идет.

– Ничего, плыть недолго, успеем до большой волны.

– Плыть? А куда мы, собственно, плывем, а?

Пленник еще не осознал своего положения, но, получив от Дугласа болезненный толчок в бок, понял, что дело нечисто.

– Что вы себе позволяете! Осторожнее!

– Заткнись, ублюдок, – прошипел Максуд.

– Что-о?! Я потомок рода Трубецких и не позволю такого обращения с собой! – мужчина попытался встать, но тут же согнулся пополам от удара.

– Слушай ты, Уавася, – Дуглас схватил «потомка рода Трубецких» за шкирку и встряхнул, – или ты заткнешься, или мы тебя кончим прямо тут.

– Что вам нужно? Забирайте все, что у меня есть! Поедемте ко мне домой, – пленника трясло, он с трудом сдерживал рвотные позывы.

– Заберем, не переживай, – рассмеялся Дуглас. – И в гости к тебе приедем. Но сначала ты к нам.

– Прибавь ходу, – Максуд хлопнул по плечу водителя.

– Кажись, гроза надвигается, – обратился он уже к Дугласу. – Нам только этого не хватало.

– Может, тут переждем?

– Забудь. Потеряем время. Неизвестно, сколько она бушевать будет, – Максуд посмотрел на часы.

– Думаешь, успеем? – спросил Дуг.

– Тут до Наргина рукой подать.

– Наргин?! – завопил Трубецкой. – Зачем Наргин? Я все так отдам!

– Отдашь, отдашь, не сомневайся.

Двигатель на баркасе был уже запущен, Фара ждал только их. Пленника пришлось волочь силком, подбадривая пинками.

– Быстрее, быстрее!

Чертова непогода! Набирающий силу ветер гнал к берегу волны, вырастающие до исполинских размеров. Теперь уже черное небо то тут, то там разрезали яркие разряды молний. Небеса разверзлись и выплескивали на город потоки ледяной воды. Вздымаясь вверх, волны с грохотом обрушивались на суденышко, его словно щепку бросало в разные стороны, вода за бортом пенилась и кипела. Ураган решил навестить укрытый от посторонних взглядов приморский город. Он рвал и крушил все на своем пути. Море, единственное, что могло ему противостоять, злилось и рычало.

– Куда! Стоять! – Максуд лишь в последний момент заметил, как их пленник открыл дверь рубки и кинулся на палубу.

Сильный порыв ветра с грохотом захлопнул дверь. Свет палубного фонаря выхватил из темноты бедолагу, который из последних сил удерживался на палубе. Максуд рванул на себя железную дверь и сделал шаг вперед. Очередная волна обрушилась на баркас. Вода рванула в рубку.

Мгновение, и палуба пуста…

* * *

– Твою ж ты мать! – Амир был вне себя.

Он был не просто зол, он был в ярости. Мало того, что Максуд кинулся самовольничать, так еще и просрал все, что можно.

– Какого черта?!

Рука сама потянулась к оружию. Максуд побледнел, но ничего не сказал, только от бессилия упал на колени.

– Господин… Я хотел как лучше, господин…

Амир передернул затвор и в этот момент его руку, державшую оружие, схватила другая, маленькая, но сильная.

– Амир! Не надо!

Кьяра! Какого шайтана она лезет в мужские дела! Он в бешенстве повернулся к ней, но ругательство застыло на языке, так и не сорвавшись. Он опустил руку, желание убивать прошло.

– Сгинь!

Максуд исчез в считаные секунды.

– Кьяра, объяснись!

– Рано, рано выносить приговоры! Чего бы ты добился, убив Максуда?

– Наказал крысу!

– Крысу? А ты уверен, что это он?

Не уверен. Его зам столько лет служил ему верой и правдой. Но люди меняются.

– Из-за него мы потеряли след. Человек мертв, он ничего не скажет, а мы ничего от него не узнаем!

– Амирхан, мы потеряли человека, но не потеряли головы и не потеряли способность думать. Все метро – маленькая деревня. А деньги, как их не укрывай, все равно оставляют следы.

– А!.. Ты просто успокаиваешь меня!

– Ай, Амир, Амир! А если бы и так, то что в этом плохого?! Ты – мой мужчина, и я тебя люблю. Помни об этом. Кстати, не хочешь продолжить вчерашний разговор?

– Про несуперважное?

– Теперь, пожалуй, очень важное.

– И чего молчишь?

– Знаешь, когда я поняла, что все впустую, то решила встретиться с Мамедом. Постой! – Кьяра заметила, как взвился муж: Мамед – его человек, а она никогда до этого не лезла в их дела, – я ничего ему не рассказала, если ты этого боишься! Просто немного поработала мозгами.

– И чего твои женские мозги наработали?!

– Когда-то был анекдот. Лежат на столе два учебника. Один называется «Логика», второй – «Женская логика. Том первый».

– Ну да, я ж и забыл, что вы у нас образованная. А мы что? Мы университетов не кончали.

– Амир, не обижайся. Ты же знаешь, я ничего не сделаю во вред тебе!

– Не сделаешь? Или не делала до этого?

Амира трясло, он уже никому и ничему не верил. Кьяра же оставалась спокойна и даже, кажется, не обиделась.

– Прости, я стал параноиком…

– Вот видишь, университетов не кончал, а слова умные знаешь, не все еще потеряно! – женщина улыбнулась. – Слушай дальше. Вот те двое. Они же вроде как на рыбалку отправились? Так?

– Пока не улавливаю, что тут такого особенного.

– Время. Они точно знали, они были уверены, что на Артеме не должно никого быть!

– Крыса им доложила.

– Или кто-то, кто знает про ваши с Мамедом дела.

– Так и узнала бы, кто рыбачил в то время. Делов-то.

– Да, это просто. Только вернемся к началу разговора. Напомнить?

– Ты права. И что мы имеем?

– Мамеду срок – до завтрашнего дня. На встречу с ним посылай, кого хочешь, я не поеду, если не против. Устала что-то.

* * *

На следующий день Мамед рассказал бандитам про Газика, а Газик – про Курбана. Теперь осталось только сложить два и два…

Глава двенадцатая

Кьяра сидела под деревом. Огромное, с необъятным стволом и широкими листьями, отлично затенявшими пространство внизу. В стороне скучали два охранника. Да, на острове было безопасно, да, тут были сосчитаны все нерпы и прикормлены все псы, но береженого бог бережет. И что за госпожа без охраны?

Мужчины откровенно скучали. Кьяра никогда не противопоставляла себя остальным, не фамильярничала, но и не подчеркивала свое особое положение. И если она разговаривала с рядовыми бандитами, то это вовсе не выглядело как оказанная милость снисхождение. И с женщиной считались еще и поэтому, а не только из-за того, что она была женой их атамана.

– Госпожа, а госпожа…

– Малик, чего тебе?

– Анекдот вспомнил, про баобаб и собаку, рассказать?

– Знаю, бородатый.

Малик, совсем еще молодой парень, с удивлением взглянул на женщину. Она улыбнулась кончиками губ: молодежь, все объяснять надо.

– Старый анекдот, говорю. Старым был, когда тебя еще в проекте не было.

И отвернулась, давая понять, что разговаривать у нее нет никакого желания.

Малик вздохнул. Потом вынул из кармана складной ножик и стал обстругивать поднятый с земли прутик.

Так-то лучше, говорить Кьяре сегодня совсем не хотелось. Было душно, или ей это просто казалось? Но все равно тут лучше, чем внизу. В последнее время женщине было тошно в убежище, все раздражало, стены и потолки давили. Амир беспокоился и не мог понять, что происходит с женой. А та на все вопросы отмалчивалась или переводила разговор на другие темы. Амир пытался ограничить ее визиты наверх: фон давно уже был нормальным, но солнце… Он называл его ядовитым, и жена была с ним согласна, поэтому приходилось прятаться в тень и строго следить за часами. Уж тут Амир мог бы не беспокоиться: себе во вред она ничего делать не собиралась. Не имела право.

Кьяра всегда считала, что детей у нее не будет, и вот теперь, кажется, ее мечта сбылась. Но все было еще так зыбко, что она пока решила ничего не говорить мужу. Потом, когда придет время.

Женщина старательно гнала от себя мысль о том, что будет, если ребенок родится. Но она, эта мысль, постоянно лезла в голову, не давала ей покоя. Кого он (или она – сама Кьяра, почему-то была уверена, что у них будет девочка) увидит, среди кого будет расти? Таких вот Маликов? Сидит, ножичком забавляется, палочку строгает. И не скажешь, что строгать он может не только палочку. И не поморщится. Патология какая-то. Кьяра с трудом подавила в себе приступ тошноты: она вдруг вспомнила, как однажды случайно увидела результат такого вот обстругивания. Случайно, потому что Амир тщательно оберегал жену от подобных зрелищ. Но это совсем не значило, что она ничего не знала.

Знала и все принимала. И до недавнего момента ее все устраивало. Быт налажен, и даже вполне комфортно, братва смотрит ей в рот, готовая исполнить любое желание. А еще было то, что всегда так привлекало Кьяру: таинственность и чувство беспредельной власти над окружающим миром вкупе с постоянной адреналиновой подпиткой. Что греха таить, она и сама любила поучаствовать в вылазках, получала кайф, впитывая, как губка, страх, исходящий от жертв, питаясь им. Она вдруг поймала себя на мысли, что на самом деле играет в вечное приключение, мрачное, темное приключение, именно играет, а не живет. Что та жизнь, обычная, которую она презирала, – тихая, с бесхитростными радостями, пусть не такая сытая и обеспеченная, но уютная, спокойная, без ночных страхов, – и есть настоящая. И она проходит мимо. А она, Кьяра, все играет и играет.

Кто знает, может, все, что случилось сейчас, как раз к лучшему? Может, это звоночек: хватит, пора на покой?

Естественно, Амиру она ничего такого не сказала.

А он, в свою очередь, тоже думал об этом. Правда, немного в другом ключе.

Амирхана можно было заподозрить в чем угодно, только не в сентиментальности и отсутствии воли. Иначе как бы ему удалось сколотить и, что еще важнее, удержать под своим началом отряд, состоящий из отпетых отморозков, эту вольницу, которая не признавала никаких авторитетов. И не просто удержать, а заставить соблюдать своеобразный «кодекс чести», непреложные правила, причем соблюдать везде и всегда, даже когда ты один, когда тебя, кажется, никто не видит.

Да, Амир университетов не кончал, но психологом оказался замечательным. Система, выстроенная им, была безупречна.

Люди, тщательно подобранные в отряд (он называл это именно отрядом, не признавая слово «банда»), были обязаны подчиняться ему беспрекословно. И они, в другое время и в других обстоятельствах отвергавшие всякую власть над собой, легко соглашались на это. Просто потому, что за послушание имели все, что душе было угодно. Все (или почти все) богатства, накопленные бандитами и хранившееся на том самом складе, который случайно обнаружил Али, принадлежали всем им и находились в общем пользовании. По крайней мере именно так было объявлено. Каждый не просто имел там свою долю, но мог пользоваться ею как захочет и когда захочет.

Амир прекрасно понимал, что удержать одной силой взрослых мужиков на острове невозможно. Не удержишь их и страхом. Поэтому каждый, кто хотел и когда хотел (исключения были, конечно, но это уже вопросы дисциплины), мог получить в хранилище кое-какую сумму и отправиться кутить в город. Полученных наличных хватало и на выпивку (на острове пить было категорически запрещено), и на девочек в борделях. И на покупки, если захочется побаловать себя (или свою пассию). Конечно, афишировать, кто они и откуда, было строжайше запрещено. Хотя все обо всем догадывались и без этого, да только кому какое дело, если клиент платит звонкой монетой?

Скажете, не бывает такого? Да чтобы мужик, выпив и расслабившись, не стал кичиться своим положением? Хвастаться богатством и «подвигами»? И будете правы. Не бывает. Вернее, не бывало. Зря, что ли, Амир щедро платит своим шпионам-соглядатаям? После того, как парочку особо зарвавшихся нашли на причале с перерезанным горлом, а другим, чьи «грехи» не тянули на столь быструю и скорую расправу, устроили показательную «порку» перед строем с подробным перечислением «заслуг», желающих нарушить обет оказалось немного. А если быть точным – никого. Народ усвоил: командир щедро одаривает, но и наказывает жестоко. Вычислять соглядатаев даже не пришло никому в голову, это мог быть кто угодно, от хозяина притона или шлюхи, с которой провел ночь до нищего на базаре в «Старом городе». Стукачков знал только Максуд и пара человек из его ближайшего окружения, но эти молчали и будут молчать, даже если из-за их молчания Каспий выйдет из берегов и небо обрушится на землю.

Был и еще один пункт, одно правило, нарушить которое ни у кого не хватило бы смелости: с Артема уйти было нельзя. Впрочем, ничего нового, обычный принцип обычной мафии.

И все-то было отлично, и все-то работало как часы. До этого гребаного случая!

В том, что это не предательство крысы (конечно, без нее тут не обошлось), а сбой дала сама система, Амир стал думать после одного разговора с Кьярой.

Не раз и не два благодарил он Аллаха за то, что тот когда-то подарил ему эту женщину. Она и женой была замечательной, и собеседницей, и, что самое главное, единственным человеком, которому он мог безоговорочно доверять. Проверено. Не раз и не два. И советы дельные давала. Он, Амир, тоже не лыком шит, конечно, но горяч, под запал мог и дров нарубить. А Кьяра рассудительная, вовремя останавливала его, направляла. И всегда оказывалась права. Амирхан настолько привык советоваться с ней, что Максуд, которому такое положение совсем не нравилось – где это видано, чтобы женщина совала свой нос в мужские дела? – рискнул высказать все это командиру. Прибавив, что и братва недовольна – атаманом баба правит.

– Ну-ну. Недовольны, говоришь? И тебе не нравится. Я услышал тебя. Свободен.

Случай поставить зарвавшегося, как считал Амир, заместителя представился скоро. Артемовцы в который раз столкнулись с людьми Бобра, ситуация сложилась патовая, ни тем – ни тем, но двое из банды были захвачены извечными врагами. Возможность выручить бойцов была, но действовать надо было немедленно.

– Не дрейфь, Максуд. Справишься. Подсказывать не буду ничего, все сам. А то еще скажешь, что мне опять чего баба нашептала.

Намек был более чем прозрачен.

Как результат – банда потеряла двух людей, виноватым в этом со всех сторон оказался Максуд. Мужчина даже зла не затаил на своего начальника (Кьяра, кстати, остерегала Амира от этого, но это был тот редкий случай, когда она ошиблась), твердо уверившись: всяк сверчок знай свой шесток.

– И братве объясни: я не Стенька Разин, свою жену топить не собираюсь. Ой, да не смотри на меня так, я ж тебя не заставляю этим головорезам уроки истории СССР преподавать. Достаточно того, что мы с тобой когда-то в школе отметились. Главное – суть. Сам-то, надеюсь, все понял.

– Ребят жалко.

– А ты не жалей, раз попались – сами виноваты, за это и получили свое. Все, свободен.

Максуд ушел.

Но после этого случая, опять же по совету Кьяры, Амир стал привлекать заместителя к решению щекотливых вопросов. Правда – вот баран упрямый! – всегда в присутствии жены.

Но чаще всего он советовался с ней наедине, а в делах использовал в качестве отличного аналитика.

Но в случае с грабителями Кьяра с самого начала оказалась в гуще событий и сразу (так уж получилось) взяла инициативу в расследовании в свои руки. Амирхан не возражал. Его, помимо всего прочего, занимали и другие проблемы, делиться которыми с женой он пока не хотел.

Впервые спокойно им удалось поговорить наедине, когда они ждали вестей от Мамеда.

Они были в спальне, место не самое подходящее для серьезных бесед, но Кьяре не терпелось высказать одну мысль, что мучала ее последние часы.

– Амир…

– Что, дорогая моя? – Что она хочет? – У меня тут идея появилась.

В отличие от жены, говорить на серьезные темы ему совсем не хотелось.

– Я хочу, чтобы ты перестала таскать этот камуфляж и это дурацкое черное платье! Можно подумать, что ты в вечном трауре. Или я держу тебя в черном теле.

– Амир, не смеши меня, или я усомнюсь в том, что ты правоверный мусульманин. Черный цвет мне идет, камуфляж – для дела. А дома я и так ношу для тебя красивое белье и этот замечательный халат. А остальным это видеть и не полагается. Как видишь, я большая мусульманка, чем ты, хоть никогда и не исповедовала ислам. – Кьяра ласково погладила мужа по голове, уткнулась ему в бороду. – Но я не про это.

– Проси что хочешь!

– Да при чем тут «проси»! – женщина села на кровати. – Я про этот мерзкий случай!

– Что еще? – благодушного настроения как не бывало.

– Все просто. Мы перебираем – кто, когда и как. И забыли про один вопрос. Почему. Или зачем, разницы большой тут не вижу.

– Не понимаю.

– Зачем все это было устроено. Просто потому, что эти двое хотели нас ограбить, или это связано еще с чем-то? Мне кажется, нам придется решать и этот вопрос тоже. И, может, тут и есть разгадка.

– Может. Только пока не вижу никакой связи. Что крыса завелась, вижу. Ясно вижу.

– Амир, у крысы тоже должны быть причины. Все было бы намного проще, если бы пароль знали только несколько человек. Смысл было менять его постоянно?

– Ты же знаешь, другого варианта просто не было. Вход – один.

– Знаю, что теперь про это говорить? Но ты подумай про «почему».

И Амир подумал. Вернее, теперь он постоянно думал об этом. Почему? Что не хватало этому человеку? На что он позарился?

Господи… Как же он устал от всего этого. Бросить бы все, забрать Кьяру и жить где-нибудь тихонько. Денег у них хватит. В том числе и для того, чтобы про Амира и его женщину забыли все. Но об этом он подумает позже. Пока – найти крысу. И понять – зачем? Или – почему, без разницы.

На следующий день пришли вести от Мамеда: среди рыбаков был некто Курбан, который до этого сильно интересовался их нефтяными делами.

Вывод напрашивался сам собой – узнать, когда именно на Артеме не останется никого, и спокойно похозяйничать там. Но это слишком очевидно, слишком на поверхности.

И Амир решил сам все проверить.

* * *

Помните знаменитого Гаруна аль-Рашида? Того самого, что обожал переодеваться и ходить по Багдаду, собирая сплетни и узнавая все, что необходимо для успешного управления государством? Амир тоже был грешен и любил побродить по Баку, так сказать, инкогнито. Для этого ему совсем не надо было маскироваться, как раз наоборот, просто одеться так, как одевались обычные бакинцы. Хотя… Может, как раз в этом и была маскировка. Он любил бродить по «Старому городу», прицениваясь к товарам, покупать что-нибудь абсолютно ненужное, пить чай в чайхане, как какой-нибудь рядовой горожанин, при этом оставаясь неузнанным. В этой же личине он наведывался в банк, где держал кое-какие сбережения. Он был тогда как многие, как все. Это его забавляло. В эти моменты он отдыхал – релакс и никакой работы!

Но сейчас он изменил своему правилу. Сейчас он направился в город для деловой встречи.

* * *

Мамед все эти дни не находил себе места. Ему дела не было до проблем своих подельников с Артема, подумаешь, кто-то пробрался туда! Не убудет. А вот у него, у Мамеда, кажется, проблемы. Этот придурок, Газик, которого Мамед в свое время обласкал и пристроил на хлебное место, разболтал все Курбану. И мало ли, кому еще. А если это дойдет до руководства? До «баиловцев»? Хотя что тут такого? Он же не ворует ничего… Хотя нет. Ворует, конечно ворует. Но без ущерба для Союза! Схема, придуманная Газиком, работала замечательно! Так здорово, что даже ревизия не смогла ничего найти. Знать наверняка могли только свидетели. Одного из них уже упокоили. Но если есть еще кто-то?

– Господин, к вам посетитель.

– Разрешишь зайти?

– Ты?!

Мамед, увидев в дверях Амира, аж подпрыгнул.

– С ума сошел!

– Да уж прямо и с ума. Думаю, тут у тебя самое безопасное место, чтобы поговорить по душам.

Вот это было правильно: никому бы и в голову не пришло подслушивать разговоры начальника. Никому бы и в голову не пришло следить за начальником. Никому, кроме вежливой девочки-секретарши. Которую об этом очень хорошо попросил аж сам Бобров. Попросил так, что отказать она не смогла.

Вот и сейчас она оставила в двери небольшую щель и тихонько устроилась так, чтобы разговор в кабинете не миновал ее ушей. Раньше это срабатывало, но сейчас гость, увидев щелку, прикрыл дверь, и девушка могла слышать только неясное бурчание. В тот же вечер «баиловцам» сообщили, что к Мамеду приходил человек, увидев которого, тот испугался, а после ухода попросил спиртного и заперся у себя до конца рабочего дня.

* * *

Кьяра услышала шум мотора. Амир, возвращается. Пора спускаться вниз, встречать мужа. Так, как это сделала бы любая женщина. Любящая женщина.

Накорми, напои, спать уложи и только потом говори о делах. Кьяра и не думала нарушать это правило, но Амир сам заговорил с ней.

– Знаешь, я так и не знаю, почему. Но зато уверен, целью была именно наша скромная кладовочка. И, кажется, я знаю, как мне это проверить. Но теперь мне нужна твоя помощь.

– Я согласна, мой господин.

* * *

Время лечит… Ерунда все это, ничего оно не лечит! Особенно если с ума сходишь от неизвестности. Кярима не было уже неделю, и Зухра измучилась в ожидании. Она вздрагивала от каждого звука, бежала к двери на любой скрип или шаг. Не спала, не ела толком. И ругала себя на чем свет стоит. Что мешало ей тогда настоять на том, чтобы он остался?! Так нет, надулась неизвестно из-за чего, придумала себе ревность. Господи, да она точно знала – этот пентюх только на словах был бабником, а на самом деле ни разу даже не попробовал сходить «налево». Зухра все вспоминала, какими глазами он посмотрел на нее тогда, уже в дверях. Уже на пороге он обернулся и их взгляды встретились. Сколько же любви и нежности было в его глазах…

Воистину, близок локоток, да не укусишь. Можно сколько угодно проклинать себя сейчас, но ничего уже не вернуть. Осталось только ждать и надеяться, что ничего плохого не произошло. И молить Всевышнего, чтобы Кярим вернулся живым и невредимым.

Пару дней назад к Зухре приходили незнакомцы. Как любая женщина, она очень хорошо знала и своих соседей по станции, и тех, кто жил на соседних. И уж точно могла выделить жителей подземки от остальных, чужаков, забредавших иной раз в метро. Даже те, кто жил на станциях «Народного фронта», все равно были свои, бакинцы. Было что-то неуловимое, объединявшее всех их, делавшее одной большой общиной. А эти… Эти точно были чужаками. И они ей не понравились. Мужчины представились знакомыми Курбана. Сказали, что у них была запланирована важная встреча, но Курбан куда-то пропал. Сказали, что ее муж может быть в курсе, и хотели бы поговорить с ним. Зухра ответила им, что мужа нет, но она передаст ему, когда он вернется домой. Нет, она, само собой, представления не имеет, куда они отправились. Когда ушли? Да позавчера… Зухра и сама не могла сказать, почему она соврала незнакомцам, язык сам выдал эту ложь. Ну и пусть. Значит, так угодно Всевышнему. Гостям, сразу было видно, ее ответ не очень понравился, и они, поняв, что от женщины больше ничего не добьешься, быстро ушли и даже отказались от предложенного чая.

Зухра вздрогнула: кто-то шел по коридору в сторону их жилища. Кярим? Сердце бешено колотилось, словно собиралось выскочить наружу. Женщина бросилась к двери, открыла ее… Но на пороге стояли совсем чужие люди. Мужчину она знала, вернее, встречала раньше: они с Кяримом вместе работали. А вот женщину она видела впервые. Длинное темное платье, на голове черный же платок, нижняя половина лица закрыта. Зухра сначала подумала, что незнакомка в никабе[28], но лишь потом поняла: это – полумаска. Странная одежда, в Баку и раньше-то никто так не одевался, а уж теперь и подавно.

– Ассалам алейкум, Зухра! – мужчина скрестил руки на груди и поклонился.

Женщина сделала шаг назад и тоже поклонилась.

– Ва-аллейкум ас-салам, – поклонилась в ответ Зухра.

– Разреши нам пройти в дом, Зухра, – мужчина осмотрелся по сторонам и почти шепотом продолжил. – Есть новости о твоем муже.

Зухра, которая и так еле держалась на ногах, стала медленно сползать на пол.

– Тихо, тихо, – мужчина с незнакомкой подхватили ее и помогли дойти до стула.

Незнакомка налила в чашку воды и подала ее Зухре, но та отвела руку и не стала пить. Женщина все еще не понимала, что происходит. Кто эти люди? Зачем они пришли? Они что-то говорили о ее муже. О Кяриме. Мамед… Точно, мужчину зовут Мамед.

– Что с Кяримом? Где он? – Зухра сделала попытку встать.

– Не вставайте, не надо, – незнакомка жестом остановила Зухру.

– Нашли лодку, на которой они отправились на рыбалку, – Мамед взял другой стул и присел рядом с Зухрой. – Лодка сильно побита. В клочья, – он взмахнул руками, словно показывая, как была разбита лодка.

– А Кярим? Его нашли? – Зухра еле сдерживалась.

– Нет. Что ты! Не… – Мамед не договорил.

– Нашли. Его друга, – резко оборвала Мамеда незнакомка.

– К-к-курбана нашли, – Мамед раскашлялся, будто чем-то подавился.

Если бы Зухра была немного повнимательнее в этот момент, то обязательно бы заметила, как Мамед смотрит на свою спутницу – было видно, что он ее откровенно побаивается. Но разве до этого было несчастной женщине? Зухра была слишком расстроена, слишком занята своими тревожными мыслями.

Мамед между тем продолжал говорить.

– Но ты не беспокойся, Зухра. Ты же знаешь своего мужа. Он же всегда находил, – Мамед запнулся, – находит выходы из любых ситуаций.

Зухра не обратила внимания на эту оговорку, но отчего-то встревожилась. Что-то не так было во всем этом, Зухра не могла понять, что, но ситуация ей все больше и больше не нравилась.

– А кто вы? – Зухра внимательно посмотрела на женщину.

– Забыл вас познакомить, – засуетился Мамед. – Это…

– Амира, – кивнула женщина. – Я подруга Курбана.

Мамед с удивлением посмотрел на спутницу.

– Аллах рехмет елесын[29], – Зухра положила ладонь на руку Амире.

На глазах у той выступили слезы, она достала из кармана платья платок и приложила к глазам.

Зухра между тем встала из-за стола и подошла к шкафчику, откуда достала три рюмки и бутылку коньяка.

– Давайте помянем нашего Курбана.

Амира с удивлением посмотрела на бутылку.

– Такой дорогой напиток! Откуда он у вас?

– Это Али, брат Кярима, подарил ему на юбилей, – Зухра не смогла сдержать слез, села на стул и заплакала.

Она даже не заметила, как ее гости покинули помещение, закрыв за собой дверь…

Глава тринадцатая

«Ичеришехер» досматривала последние сны. Пока еще было тихо, но свет на перроне уже включили, он слабо пробивался сквозь покрывало, занавешивающее проход в их жилище. До того, как муэдзин возвестит о начале нового дня, осталось совсем чуть-чуть, а Пяри так и не удалось уснуть. Она проворочалась всю ночь, но все было напрасно. И дело вовсе не в том, что на тощем матрасе лежать было жестко и неудобно, раньше это ей никогда не мешало. Но теперь совсем другое дело: завтра, нет, уже сегодня, ей наконец-то удастся исполнить задуманное. Разве тут уснешь?

День рождения, день, которого она так ждала. Сегодня она станет взрослой, официально взрослой! Надо ли говорить, что возможность жить так, как хочет она сама, – лучший в этот день подарок. Сама! Сама все решать, не смотреть в рот взрослым, не спрашивать у матери разрешения по каждому значимому и незначимому поводу! И никто не сможет ей помешать.

Пяри вот уже несколько лет жила вдвоем с матерью. Отец пропал, просто однажды не вернулся с очередного задания – он был командиром одного из отрядов «баиловцев». Пропал… Страшное слово. Ты живешь и не знаешь, жив человек или нет – ведь никаких следов ни мертвого, ни живого. Ты надеешься, вздрагиваешь от каждого шороха, плачешь, не веришь, и ждешь, ждешь…

Пяри было тогда всего десять – папина дочка, любимица и баловница, не знавшая отказа ни в чем. Девочка оплакивала отца много дольше, чем жена, понимая, что из ее жизни навсегда ушло чудо. Что больше никто не принесет ей с поверхности необычную штучку, такую, какой нет и не будет ни у кого из соседских ребятишек. Что больше никто и никогда не подарит ей прогулку по Старому городу и рассвет на вершине Гыз Галасы[30]. Мать тогда протестовала, ругалась, но отец все-таки взял Пяри с собой, и это был самый лучший ее день рождения, самый лучший подарок. В те мгновения Аллах радовался вместе с ними. Как давно это было…

Отношения с матерью не складывались, и чем дальше, тем все было хуже. Почему? Пяри не знала, а может, просто не хотела ничего знать. Девушка невольно сравнивала пропавшего отца и мать, и сравнение было не в пользу последней. Отец никогда не ругался, улыбаясь даже тогда, когда мать упрекала его в частых отлучках. Характер же матери после его исчезновения совсем испортился: постоянно чего-то требует от дочери, придирается. Но больше всего раздражало это ее постоянное желание видеть девушку подле себя! Надоело! Поэтому Пяри давно для себя решила, что лучшим выходом будет просто покинуть родной дом в день совершеннолетия.

На эту мысль девушку навела судьба лучшей подруги, Зульки. Той не повезло, она одного за другим потеряла обоих родителей, других родных у нее не было. Зулька не стала просить пощады у Всевышнего: в тот день, когда не стало отца, она поставила жирный крест и на своей жизни. Так, по крайней мере, считали – молва донесла, что девчонку загрызла стая шакалов, которые выползали из своих нор и бродили по городу до первых лучей солнца.

Зулю по сложившимся правилам оплакивали недолго, да и кому оплакивать? Разве вот только Пяри так и не смогла забыть любимую подругу.

И однажды случилось настоящее чудо! Оказией Пяри получила весточку от Зульки! Та, оказывается, все же выбралась из города и ее спасли паломники. Она ушла с ними в долину огней и… И встретила там своего отца! Оказывается, он был узником Наргина, но ему удалось бежать и вплавь добраться до берега, а потом его подобрали огнепоклонники. И он жив! Жив! Так, может, и ее отец живой? И она сможет разыскать его?

С этого дня Пяри твердо решила: она уйдет из дома, как только станет совершеннолетней.

Все. Пора собираться. До прихода матери с ночной смены оставалось еще несколько часов. За это время она уже сумеет добраться до их с отцом секретного места.

Откинув в сторону покрывало, девушка решительно поднялась с матраса. Маленький томик Корана, статуэтка балерины (подарок отца) и набор открыток с картинками о прошлой жизни – вот и весь ее нехитрый багаж. Да, еще бутылка прохладной довги[31] и лаваш.

Когда-то они с Зулькой облазили вдоль и поперек всю станцию и знали такие ходы, в которые и местные бойцы не совались. По крайней мере, так подружкам тогда казалось. Теперь это знание должно было ей помочь. И помогло: словно маленькая ящерица, Пяри проскочила мимо постов и вышла на тропу, что вела на поверхность…

Дорогу она помнила до мелочей, но еще никогда девушка не бывала тут одна. Пяри почувствовала, что не может сдержать дрожь: эхо ее шагов отражалось от тюбингов, смешивалось с едва слышимым завыванием ветра. В воображении ожили рассказы караванщиков о чудовищах, проникавших в метро с поверхности, о разумных змеях, что живут в туннелях. Но нет! Не останавливаться! Только вперед, иначе какая она дочь своего отца, который ни за что не позволил бы себе испугаться такой мелочи!

* * *

Отец часто называл ее Мальвиной. Странное имя сначала не нравилось ей. Мама читала сказку про странного мальчика, которого несчастный мужчина вырезал из куска дерева. Сказку девочка не поняла: такие истории очень сложно воспринимаются в этом перевернутом мире, когда вся жизнь – словно сказка, мрачная страшная сказка. Она бы и не вспомнила про эту историю, но однажды отец повесил ей на шею цепочку с ключом.

– Вот тебе от меня «золотой ключик», моя Мальвина. Если станет тебе грустно, поднимись в башню, открой этим волшебным ключом старинную дверь и, может, тебе откроется тайна, может, свершится волшебство.

Это был ключ от той самой двери в башне, откуда они с отцом смотрели на фантастический рассвет над морем.

Теперь это время пришло. Вот и та самая дверь… Пяри вставила ключ в скважину и… И ничего не произошло: сделав пол-оборота, ключ застрял. Понимая, что паника внутри начинает диктовать свои условия, девушка попыталась взять себя в руки и попробовала опять. Щелчок. Еще один. Уф, замок поддался!

Пяри ступила за порог.

За дверью – лестница. Крутые, обточенные временем ступеньки закручивались по спирали и убегали далеко вверх. Пяри достала из сумки заранее приготовленный факел, полила тряпку маслом из бутылочки и подожгла. Все, теперь можно идти.

Тут, в этом тайном убежище все было, как и в тот, первый визит. Пяри не понимала, как такой удивительный и богатый для мусафиров[32], да и вообще для всех охотников за артефактами, мирок оставался нетронутым. Как отцу удавалось скрывать это?

– Аллах прикрыл его своей рукой ради тебя, дочка, – любил повторять отец каждый раз, когда видел ее удивление. – Когда-нибудь ты придешь сюда, чтобы найти ответ на главный свой вопрос, и тогда Всевышний будет знать, где тебя найти, и обязательно поможет.

– Отец… Ты все знал.

Такой момент настал. Словно боясь спугнуть призраков, Пяри тихонько подошла к окну. Первые лучи солнца уже возвещали о начале нового дня. Нужно поспешить на самый верх. Забежать в потайную комнату она успеет на обратном пути. Еще несколько рывков и крутых поворотов, сердце рвется наружу, но девушку уже не остановить. И вот в лицо ударил свежий морской ветер. Казалось, что волна достала до самого верха башни и нежно прошлась по ее лицу. Отец рассказывал, что когда-то давным-давно морские волны били о самые стены башни. Пяри представила это лишь на мгновение и не смогла тогда удержать равновесия, отец рассмеялся и сгреб ее в охапку. Вдалеке послышался вой ночных шайтанов: восходящее солнце загоняло их обратно в свои норы. Стая птиц пролетела почти над головой и исчезла за облаком на горизонте. Необычное, прекрасное, завораживающее зрелище. Сколько раз она бывала тут с отцом, но удивляться никогда не переставала.

* * *

Пяри не сразу ощутила чье-то присутствие за спиной. Лишь когда она в очередной раз охнула, не удержавшись от эмоций, за спиной раздался смешок.

– Кто тут? – голос предательски дрогнул, и вместо грозного окрика получился испуганный писк.

Перед тем как обернуться, для пущей храбрости она выхватила из-за пазухи единственное оружие – обмотанную материей бутыль с едой.

– Мир тебе, храбрая девочка! Я не причиню тебе зла, – произнес незнакомец, скрывающийся в темном углу комнаты.

Но вот он сделал пару шагов вперед. Сгорбленная фигура, укрытая балахоном, лицо – под капюшоном.

– Кто вы?

– Не бойся.

– Вот еще! Я и не думала бояться! – страх пропал, словно его и не было.

– Убери свое оружие, девочка, я не причиню тебе зла. Что привело тебя сюда одну? – спросил незнакомец.

– Да так, – Пяри отвернулась.

Незнакомец подошел ближе.

– Постой. Ты же Пяри, дочь Тимура?

– Да… А как вы узнали? – девушка заметно волновалась.

Незнакомец неожиданно звонко, совсем по-молодому, рассмеялся.

– Сложно было бы не узнать, ты же как две капли на него похожа! А уж мне ли не знать моего лучшего ученика. Я ведь был знаком с ним как раз с тех лет, сколько сейчас и тебе, дочка.

Незнакомец откинул капюшон, и солнце осветило его лицо. Пришел черед угадывать Пяри.

– Муэллим Курбан??

– Как ты узнала?! – теперь удивился мужчина.

– Отец часто вспоминал вас. Говорил, что сейчас таких людей не делают, и мы много потеряли.

Мужчина закрыл лицо ладонями и что-то прошептал.

– Тимур был хорошим человеком. Настоящим! Добрым, по-настоящему добрым, не добреньким, а именно добрым. Жаль, что его больше нет.

Пяри слушала, и слезы текли по щекам.

– Вы тоже думаете, что он погиб?

– Разве я сказал это, девочка? Я только сказал, что его нет. Пока ты не видел человека мертвым, он всегда будет для тебя живым. А если ты хранишь память о нем, то он будет жив вечно. Пусть только в памяти, но жив.

Пяри отвернулась, пытаясь скрыть слезы. Папа. Он так понимал и любил ее. Казалось, девушка только сейчас поняла, насколько все это время ей не хватало отца. И тут же в душе появилось и стало расти еще одно чувство – раздражение. Мать. Это она виновата в его гибели. Она постоянно скандалила, пыталась задержать отца дома, это ее постоянные истерики гнали отца прочь из дома!

– У Тимура была замечательная жена…

– Была?! – возмутилась девушка.

Она не заметила, как Учитель улыбнулся.

– Так Роза жива?! – удивленно спросил он.

– Живее всех живых, – выпалила Пяри.

Мужчина сделал вид, что не заметил раздраженного тона девушки.

– Как мало сейчас счастливых семей, беда всегда ходит рядом. Роза так любила Тимура. Как она без него?

«Любила! Да она всю плешь ему проела!» – Пяри готова была высказать все это вслух, но удержалась, сама не зная почему.

Муэллим Курбан между тем продолжал:

– Это хорошо, что у нее есть ты. Опора в старости, надежда. Есть для кого жить. Да и на Тимура ты как две капли воды похожа.

«Опора… Получается, только поэтому я всю жизнь должна просидеть около ее юбки?»

– Да и тебе повезло. Не каждый в наше смутное время может похвастаться, что у него есть мать.

Муэллим Курбан подошел к самому краю башенной ограды и вознес руки к небу.

– Однажды Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, спросили: «Какое деяние Аллах любит больше всего?». «Вовремя совершенный намаз», – был ответ. «А за ним какое?» – спросили его. «Подчинение родителям и старание делать им добро», – ответил он и добавил, что после этого идет газават – сражение на пути Ислама. В этом благородном хадисе подчинение родителям ставится перед газаватом, выше него! Смотри, сам Господь повелел, чтобы вы не поклонялись никому, кроме Него, а своим родителям делали добро. – Мужчина еще продолжал читать строки из Святого Писания, когда услышал, что за спиной хлопнула входная дверь, и улыбнулся…

– Хвала Всевышнему! Спасибо за то, что наставил девочку на путь истинный!

* * *

Успеть! Успеть! Успеть!

* * *

Марджана проснулась, протянула руку и взяла старенький будильник, устало тикающий на полу у постели. Пять тридцать. В шесть утра происходит пересменка на блокпосте «Черного города», и сегодня там дежурит Фаик. Он сделает все, что она попросит. Марджана знала, что парень без ума от нее – естественно, это ей льстило, и она от случая к случаю этим пользовалась. А и что скрывать? Что, у танцовщицы из клуба так много друзей? Тем, кому действительно интересна не внешняя оболочка, а то, что скрыто за яркими тряпками и украшениями. Да никого. Кроме Фаика. Может, Марджана и ответила бы ему взаимностью, да только парень жутко ревновал ее. Он не одобрял ее работу, и плотоядные взгляды мужчин, которые бесстыдно пялились на танцующую девушку, вводили его в состояние если не бешенства, то близкое к нему. Но почему все это он вываливал на Марджану? Девушка, конечно, понимала его: Фаик хоть завтра бы женился на ней, и стал бы, она уверена, хорошим и заботливым мужем. Да только кто он такой? Хозяин клуба никогда не отпустит Марджану и не даст ей разрешения выйти замуж. Она его самое дорогое приобретение и сокровище. Не в каждой забегаловке найдется такая богиня, на чей «танец живота» заранее заказывают столик. Хозяин и имя новое ей придумал – Марджана. Она не сразу приняла его, но потом подумала, что так лучше: Пяри, как и все, кто знал ее, осталась в прошлом. Той девочки, той Пяри, больше нет. И боли от невосполнимых потерь тоже нет. Новое имя – новая жизнь.

Все, пора. Марджана встала с кровати и начала собираться.

– Успеть, успеть! – стучало у нее в голове. Не зря ей приснился этот сон, ой не зря. Марджана так уставала, что засыпала мгновенно и спала без снов. Сил хватало только, чтоб смыть с себя пот и вместе с ним – липкие, похотливые взгляды посетителей. Что только они не шептали во время танца ей на ухо, какие деньги только не предлагали за ночь с ней. Фу! Противно даже. Хорошо, что девушка умела отстраняться от всего этого. И спасибо хозяину: честь своих танцовщиц он блюл ревностно, а с теми, кто без меры распускал руки, разговор был короткий – за дверь. Навсегда.

Помнится, тогда, в реальности, встреча с учителем отца сыграла важную роль и уберегла от ее неверного шага. Она чувствовала не только благодарность к этому человеку, Марджана все это время ощущала себя должницей. Перед кем? Неважно. Она просто понимала – придет время, и она просто обязана будет вернуть долг и помочь тому, кто в этом будет нуждаться больше всего. Вот время и пришло.

Эти мужчины сразу обратили на себя ее внимание. Она уже привыкла, что главным «блюдом» была она, все остальное – спиртное, закуски, чай – только «гарнир» к ее танцу. И ее телу. А эти… Эти вели себя так, словно Марджаны и не существовало и пришли они сюда не развлечься, а набить брюхо. Аппетит у мужчин был отменный, стол буквально ломился от еды, которую они жадно засовывали себе в рот. Конечно, до прекрасного ли тут? Не сказать, что ее это очень обидело, скорее – задело. В заведении действовало правило: за танец надо платить, причем именно танцовщице. За каждый танец, а танцевали они весь вечер. Эти тоже заплатили, и щедро. Но только в самом начале, а потом словно забыли про девушку. Мало того, они, даже отдавая деньги, не удостоили Марджану взглядом! Казалось бы, ну и что? Уж лучше так, чем грязное лапанье и мерзости в ухо. Да только какая настоящая женщина смирится с таким невниманием к своим достоинствам?! А Марджана была настоящей женщиной и цену себе точно знала. И, конечно же, ей надо было заставить их раскошелиться еще! Ну уж нет, просто так она этих надутых индюков не отпустит, они заплатят ей полностью! Девушка была очень пластична и музыкальна, но такими были тут все, других в заведении не держали. Но у Марджаны был один секрет, свойство, которым другие не обладали, и которое делало ее исключительной, первой среди прочих: она забывала обо всем с первыми звуками музыки и полностью погружалась в танец, жила им. С этого момента мир вокруг переставал существовать, только музыка, только танец. Иногда ей казалось, что танцует не она, а кто-то другой, а она словно наблюдает за всем этим со стороны. Может, именно поэтому ее движения завораживали, пьянили, возбуждали. Она никого не могла оставить равнодушным. Кроме этих трех тупых козлов!

Заиграла музыка, девушка начала танцевать. И в этот раз она решила изменить себе и вполне сознательно, отдавая себе отчет, продефилировала к столику с этими толстокожими невежами, и как бы случайно подтолкнула бочком одного из мужчин, а потом еще и уронила платок прямо на стол. Не обратить на нее внимания после этого было просто невозможно. Но эффект получился совсем не тот, которого она ждала: один из мужчин выругался, вскочил и занес руку для удара. Марджана отшатнулась, споткнулась о соседний стул и лишь чудом не упала. Вторым чудом было то, что сосед этого бешеного вовремя среагировал, перехватил его руку и усадил на место, потом кинул под ноги девушке несколько монет и жестом показал, чтоб она скорее убиралась. Надо ли говорить, что уговаривать ее не пришлось. Все произошло мгновенно, охрана даже не успела шевельнуться, а когда подошла к буйным посетителям для разборок, те что-то пробурчали в ответ на претензии и выложили кругленькую сумму, лишь бы их оставили в покое.

– Не подходи к ним больше, попросили не беспокоить.

– Так шли бы в другое заведение, сюда-то чего приперлись? Пожрать да поболтать везде можно.

– Ну… Их дело, сама понимаешь. Мое дело тебя предупредить.

– Да я уж поняла.

Но танец есть танец, и совсем не подходить в тот угол девушка не могла. Правда, она и танцевать сегодня больше не могла, кураж ушел, исчез, а танцевать без души… Но надо было доработать вечер. Теперь она была само внимание, сама осторожность, и если оказывалась поблизости от этих, то старалась не поворачиваться к ним лицом. Еще вчера, да что говорить – сегодня в начале вечера, она бы ни за что не услышала ничего, что говорят за столиками, но сейчас, в очередной раз оказавшись рядом с обидчиком, четко уловила, как тот произнес:

– …к Алибабе отправимся с утра. Надеюсь, бабы для него что-то значат и играть в молчанку он не будет. И все надо провернуть быстро и тихо, Мамед сказал, что ему лишняя шумиха в Союзе ни к чему.

В голосе слышалась явная угроза.

Марджана знала только одного Алибабу – так за глаза ее хозяин называл владельца кафе, где заказывал деликатесную еду для своего заведения. Их повара так готовить не умели, вот и пользовались услугами Бабаевых. Один раз, когда никого больше под рукой не оказалось, в кафе за сладостями хозяин послал ее. А она что? Жалко, что ли? Сходила, конечно, как-никак развлечение, нечасто выпадало время прогуляться. Нет, конечно, она не была рабыней. Давно уже не была. Да только ни сил, ни времени особо-то и не было. Али понравился девушке, простой, уважительный. И никаких «раздевающих» взглядов. А еще он угостил ее кятой[33]. Просто угостил и чаю налил. Абсолютно бесплатно!

Марджана надеялась, что мужчины говорили не про этого Алибабу, но другого в метро она не знала. И решила действовать. Еще вечером, после выступления, она выпросила у хозяина отгул.

– После сегодняшнего мне в себя прийти надо, я все равно, пока не успокоюсь, танцевать не смогу.

– Не, а кто работать будет?

– Ничего, Гаяне и одна станцует, не впервые. Девочка хорошая, заведение внакладе не останется однозначно. А мне давно выходной положен, забыл?!

Хозяин что-то недовольно буркнул себе под нос.

– Так-то. Что, лучше будет, если я совсем свалюсь?!

– Да иди, иди уже куда хочешь. С глаз моих подальше!

Теперь оставалось надеяться, что до Али она доберется раньше этих бандитов.

* * *

Марджана выскользнула из комнатушки, которую делила вместе с Гаяне – та даже не шевельнулась, дрыхла без задних ног. Да если бы и проснулась, то ничего бы не спросила, привыкла уже, что у них в чужие дела лезть – себе дороже.

Было еще очень рано, станция досматривала последние сны. На перроне даже еще не включили освещение, и лишь блокпост ярким пятном выделялся вдалеке. Как раз был пересменок. Из укрытия девушка наблюдала, как Фаик с напарником приняли дежурство, и вышла, только когда предыдущая смена ушла отдыхать.

– Марджана? – Фаик, увидев подружку в столь неурочный час, сильно удивился. – Ты куда в такую рань?

– На «Звезду». Хочу козьего молока. И сала заодно прикупить надо.

– Сала? Козьего?

– Какого же еще? Не свиного же.

– И нафига?

– Смотри.

Девушка быстро глянула по сторонам, а потом чуть приподняла подол юбки, показав стертые до крови пятки.

– Видишь?

– Ох, ты… Больно?

– А ты как думаешь? В шлепках, между прочим, много не натанцуешь.

Ей и вправду давно уже нужно было к молоканам.

– Почему же ты молчала? Я бы тебе привез. Зачем терпишь?!

– Спасибо, родной, – девушка взяла парня под руку. – Да ты не все женские штучки знаешь. Я уж сама. И прогуляться надо, засиделась на одном месте.

– Подожди. Зачем же тебе с такими ногами в такую даль идти?

Это уже включился в разговор напарник Фаика, Кямран.

– Караван, – он взглянул на часы, – через полчаса отправляется караван в Сураханы. Там у меня дружок есть, попрошу, чтобы до «Звезды» подбросили. С ветерком поедешь! Кони у них – огонь!

– Точно! – Фаик стукнул себя ладью по лбу. – Как я мог забыть. Спасибо, Кямран!

– Огнепоклонники… А они точно меня возьмут? – засомневалась Марджана.

– Возьмут, – улыбнулся Кямран. – Даже не сомневайся. Они мужики правильные, свои, хоть и странные иногда бывают.

Кямран перемахнул через ограждение и быстрыми шагами пошел к эскалаторам.

«Если встретить необычного человека в необычном месте, значит, Аллах говорит тебе, что ты на правильном пути…»

Девушка вновь вспомнила эти слова, которые ей сказал учитель отца в тот день на вершине Девичьей башни. Значит, она не ошибается и все делает правильно. Теперь все зависит от того, кто первым доберется до Али…

* * *

– Какого черта ты притащил нас сюда? Что, забегаловки другой не нашлось? Теперь вот эта девка навязалась.

– Да хватит бурчать, тут музыка, можно говорить не опасаясь. Да и работает долго, ночлег искать не надо. А про девку все забудут уже завтра, зря, что ли, столько бабла отсыпали.

– Забудут… Какого черта ходить на публику, если в руках себя держать не можешь?! Сидел бы на острове и не вякал.

– Я, что ли, сам сюда поперся? У нас кто повыше есть, он и распоряжается. А время все равно надо где-то убить.

– Командир нас убьет, как узнает, что баркас в море заглох. Теперь вот жди до утра.

– Вот не понимаю, чего ждать? Ночью оно всегда сподручнее.

– Мне тебе в сто первый раз объяснять? В нашем случае ни разу не сподручнее. Короче, к Алибабе отправимся с утра. Надеюсь, бабы для него что-то значат и играть в молчанку он не будет. И все надо провернуть быстро и тихо, Мамед сказал, что ему лишняя шумиха в Союзе ни к чему.

– С какого это рожна Мамед нам в авторитет?

– Молчи, недоумок. Не тебе тут в рассуждения бросаться, твое дело – приказы выполнять, усек?

– И как мы все это провернем?

– В свое время узнаешь. Твое дело – меня слушаться.

Как вы уже поняли, это разговаривали между собой те самые таинственные посетители и, несомненно, принадлежали они к тем, кого называют артемовцами, бандитами. Марджана услышала лишь несколько слов, на самом же деле разговор был долгим, правда, много времени бандиты посвятили поиску виновного в том, что баркас заглох: отвечать перед командиром за проволочку никому не хотелось. Конечно, они были вполне нормальными мужиками и, если бы не этот чертов баркас, Марджана не оставила бы равнодушным никого из них. Но что случилось, то случилось, и, слава Аллаху, случилось к лучшему.

Когда Кьяра поняла, что Али, скорее всего, и был тем неизвестным, что первым проник к ним на остров, сама предпринимать ничего не стала, а поспешила домой, к мужу.

– Амир, мне кажется, я нашла его, все сошлось.

– Кого? Опять вокруг да около? Что за дурная привычка?

– А ты потерпи, не гони лошадей, не перебивай. Я нашла того, кто был на острове до наших воришек. Это Али, младший брат того самого Кярима, что был с Курбаном, который сдох у нас на столбе. Они с Курбаном вроде как на рыбалку поехали, а на самом деле решили у нас поживиться. А пароль им сказал Али.

– Вот прямо все так по полочкам разложила, женщина!

Амир был недоволен, он не понял, откуда Кьяра взяла все это? Насколько она права – может, просто все придумала?!

– Амир, вот честно, мне лень пересказывать тебе, как я до этого всего дошла. Но если скажу, что Зухра, жена этого Кярима, угощала нас коньяком из наших же запасов, подаренным Али брату на день рождения, то два и два, надеюсь, ты сложить сможешь.

Смог, он смог, и никаких усилий для этого прилагать даже не пришлось.

– Тварь! Интересно, какой охраш[34] ему пароль сдал?

– А у самого Али и спросим. Он держит кафе «Жемчужина», разыскать его проще простого. Женат, ребенок, девочка. Вот через них и надо зайти. Он для их безопасности на все пойдет. Только, чур, меня не посылай. Хватит переездов на сегодня.

Амир и не собирался, для таких дел нужны другие люди. Троих вполне хватит, этот Али совсем не богатырь. Главное, чтобы доставили побыстрее.

Но побыстрее не удалось: баркас заглох на полпути, и посыльные болтались в море битых три часа. Хорошо, что унесло их не так далеко. Время было упущено, но и нагнать его несложно, так рассуждали бандиты. Они не знали, что время упущено навсегда: когда утром они пришли к Али, гнездышко было пустым. Не оказалось никого и в кафе, «Жемчужина» не работала, и никто не мог сказать, почему.

* * *

Часом раньше Али пыталась разыскать Марджана, но и она никого не застала.

Глава четырнадцатая

Али уже давно был в подавленном состоянии, с того самого момента, как уступил Кяриму, а последние несколько дней он совсем не находил себе места. Он понимал: тогда, с Кяримом, смалодушничал, поддался на уговоры. Как же, старший брат, единственный родственник. Да послать бы его тогда куда подальше! Пусть бы и поругались, может, даже навсегда. Зато Али был бы спокоен: вот он, Кярим, жив и здоров, и у него самого совесть на месте. Надо было бы вообще отдать ему все те деньги! И почему тогда в голову не пришла эта мысль?

Решение рассказать все Зухре зрело у него давно. Али не знал, какую роль сыграла жена Кярима в этой истории, но даже если бы и знал, это ничего бы не изменило. Ему надо было выговориться, облегчить душу, и Зухра была во всем метро единственным человеком, с кем он мог поговорить начистоту. Мехри?! Нет! И так она слишком много знает. Того, что лучше бы никогда не знать.

А она все равно все чувствовала, понимала: с мужем какая-то беда случилась. Но не спрашивала, ждала, когда он сам все расскажет. И от этого ее понимающего молчания Али становилось еще хуже.

Сегодня мужчина не выдержал. Мехри он сказал, что пойдет за рыбой, а сам отправился к Зухре. Надо ей все рассказать! А может, у нее есть какие для него новости о брате?

Вот и знакомая дверь – он стукнул пару раз, собирался открыть, а она вдруг сама распахнулась. Не сама, конечно, Зухра открыла ее. Бледная, с синяками под ввалившимися глазами, осунувшаяся…

– Зухра?!

Больше ничего он сказать не успел, женщина бросилась ему на шею и зарыдала.

– Ну, ну, хватит, Зухра, дорогая, что такое?

Господи! Ему никогда еще не приходилось успокаивать рыдающих женщин! Что там хоть говорить-то? Хотя, чего уж тут, все ясно: Кярима нет и она не знает, где он и что с ним. По крайней мере, именно это понял Али из невнятного бормотания Зухры.

– Когда он ушел?

– Я уже запуталась, для меня теперь что день, что ночь – все едино.

– Ела хоть что?

– О чем ты, Алишка? Какая еда тут?

– Я тебе тут гостинец принес. Пахлава, чаю попьешь.

Он положил на стол сверток. Реакция Зухры была неожиданной: она, вроде как уже немного успокоившаяся, вдруг зарыдала вновь. А потом заговорила. Все выложила – и про то, как заподозрила Али, и про пахлаву. Про все.

– Я, как узнала все, запретила Кяриму даже думать про Артем.

– Только он думать не перестал, Зухра.

И Али рассказал женщине свою часть истории.

– Вот так. Получается, про рыбалку он все придумал.

– Господи, а эти тогда, получается откуда?

– Кто?!

– Два раза про Кярима спрашивали. Чужаки, точно. Один раз мужчины, а потом приходил Мамед – тот, что у Хоттабыча в замах, и с ним женщина, вся в черном, и лицо закрыто, словно никабом. Подругой Курбана назвалась. Сказали, что лодку нашли разбитую, что Курбан погиб. А Кярима не нашли… А я все равно жду его.

– Зухра, послушай меня. Думаю, что тебе оставаться тут опасно. Мало ли что? Я договорюсь, и моих, и тебя укроют где-нибудь. Может, есть пока у кого спрятаться? Странные это какие-то люди.

– Нет, Алишка. Я ждать Кярима буду. А с женщиной этой Мамед приходил. Он же свой.

– Ладно, об этом мы еще поговорим.

«Мамед приходил». Да мало ли кто там приходил? Нет, Зухру надо тоже спрятать. И чем быстрее, тем лучше.

Укрыть женщин и Наргиз обещал Славка: несколько дней они пересидят на рыбацких делянках, а потом Али что-нибудь еще придумает. Али «жопой чувствовал», что случилось что-то нехорошее. Может, его подозрения напрасны, а может, он просто не хочет верить в самое плохое… Но меры принимать надо, и дай бог, чтобы Кярим действительно объявился в скором времени. Дай бог.

Перед тем как отправиться к себе, он зашел в «Гыз галасы». Есть не хотелось, а вот чаю попить – в самый раз. И заодно собрать в кучу все мысли. Дома это точно сделать не получится, дома – заботы, какие-то дела. А тут он – гость. Тут можно спокойно посидеть, и тебя никто не побеспокоит, если сам того не захочешь.

Поэтому Али был очень удивлен наглости парня, без спроса подсевшего к нему за столик. Мало того, что не спросил разрешения, так еще и вид у него был весьма примечательный: знающему человеку таких авара трудно не заметить даже в людской толчее базарного дня. А если увидишь – прячь подальше кошель! Видно было, что паренек хорошо знаком хозяину заведения. Легкий щелчок пальцев, и на столике возникли заварной чайник, пиала со сладостями, которые, кстати, не каждый себе мог позволить, и, само собой, армуды.

– Угощайтесь, – парень подвинул Али сладости, – чего пустую воду гонять.

А потом провел рукой по подбородку, словно вытирая несуществующую грязь, и очень тихо, на пределе слышимости, произнес:

– Тебя хотят видеть на «Нариманове».

И тут же, словно ничего и не было, кинул в рот сладость и шумно отхлебнул из стакана.

– Гардаш, ты ничего не перепутал? – Али огляделся и только после этого ответил, стараясь говорить как можно тише, хотя и не понимал, к чему такая конспирация – в кафе никого, кроме них двоих не было.

Парень заметил его взгляд, улыбнулся кончиками рта.

– И у стен уши есть. Допивай чай и пошли. Папа ждет, а он не любит опозданий.

«Нариманов», почти мифический, легендарный Папа… Али вдруг подумал, что за все эти двадцать с лишним лет – подумать только! – ни разу не был у завокзальных. А ведь раньше даже водил дружбу с некоторыми из них. Эх, когда же это было…

Что ж, Папа так Папа. Время, словно песок в часах, неумолимо убегало в воронку, оставляя только вопросы и не предлагая взамен никаких ответов. Выбора у Али особо и не было, а там кто знает, может, это как раз какой-нибудь подарок судьбы? Неизвестно, что ждет его за поворотом.

– Веди, Харон.

– Кто?

– Был тут один такой, не заморачивайся, пошли.

С Хароном Али, конечно, погорячился: «Нариманов» совсем не была зловещим царством мертвых, наоборот, «завокзальные», в противоположность мрачным и жестоким «артемовцам», представлялись этакой ватагой веселых разбойников, Робин Гудами бакинского метро, к которым, в случае чего, и за помощью можно обратиться. Но кошелек все равно держать надо крепко.

У них был даже свой негласный гимн: песня Гарика Кричевского «Привокзальная». Иногда там, где сохранились допотопные проигрыватели и была в коллекции эта песенка, бармены, заметившие наметанным взглядом ребят с «Нариманова», ставили ее, в дань уважения и благодарности. И когда дело доходило до припева, то на всю округу разносилось: «Давай быстрее, брат, налей, За бизнесменов и врачей, За музыкантов и воров»[35]… А остальные посетители спешили перепрятать свои денежки. И абсолютно напрасно: в заведениях «завокзальные» не работали, тут они отдыхали. И ни себе, ни другим его, отдых, портить не собирались.

Вот и «Нариманов». До войны Али, конечно, бывал тут, но, как и все бакинцы, нечасто. Так уж получилось, что метро в Баку было элементом роскоши и его как транспорт использовали очень редко – сложно было даже сказать, с чем это связано. Потом, конечно, все немного изменилось, и Али, когда вернулся домой из Москвы, увидел, что подземка стала пользоваться заслуженной популярностью, зато в его детстве поход в метро был целым ритуалом, таким же, как в зоопарк или цирк. Эскалаторы, поезда, темные туннели и подземные станции-дворцы. Али был на седьмом небе, когда отец отсылал служебную машину и, взяв их с Кяримом за руки, отправлялся на экскурсию по метро. Подобное потрясение Али испытал уже в более взрослом возрасте, когда прибыл в Москву. Он и не думал, что метро может быть настолько огромным и красивым.

Станция «Нариман Нариманов» была одной из самых впечатляющих станций бакинского метро. Множество колонн, словно экзотические золотые стебли цветов, удерживали на раскрывшихся бутонах бетонный небосвод. Все это архитектурное великолепие в сочетании с морем света и огнями прибывающих поездов выдавало просто фантастическую картинку.

Сейчас же все было уже не так круто, станцию уже нельзя было назвать дворцом даже с натяжкой, скорее всего, это было большое общежитие. Или… Пчелиный улей. Как так удалось «завокзальным», сказать сложно, но самострой не изуродовал станцию, а вполне гармонично вписался в ее архитектуру. Али поймал себя на мысли, что ему тут нравится, он словно попал в свое детство, где были эти добрые бакинские дворики, бегущие в небо лестницы, пересекающиеся балконы с веревками, на которых сушится разнокалиберное белье, столики на перроне, где с утра до вечера идет игра: днем – на интерес, вечером – на интерес с деньгами. И тут же, рядом, самовар и жаровня в середине импровизированной веранды. И дети, гоняющие по платформе ржавое колесо…

– Тебе туда, – провожатый указал на дверь в самом конце платформы и тут же словно растворился в воздухе.

– Есть кто? – крикнул Али в пустоту чернеющего коридора.

Молчание, мужчина постоял несколько секунд, а потом сделал шаг.

В этот момент из темного угла раздался короткий смешок.

– Иди, иди. Не стесняйся.

Конечно, Папа без охраны быть не может.

Перед тем как открыть дверь, Али снял ботинки. Комната была небольшой и освещалась лампой, стоящей на столе в дальнем конце. Света было немного, но от этого в помещении было только уютнее. На стене висела большая довоенная карта метро с нанесенными на нее новыми обозначениями, тут же – пожелтевшие плакаты с героями ушедшего в небытие времени. Вот ухмыляется с одной из фотографий китайский дракон Брюс Ли. А это, сложив руки на груди, внимательно рассматривает каждого входящего Цой. Красавицы Сандра и Кетч скромно улыбаются, глядя на гостя.

А на столе лежит стопка виниловых дисков.

Ностальгия.

– Что встал? Садись, гостем будешь.

Голос до жути знакомый. Такой, от которого сердце забилось, готовое выскочить из груди.

Но говорившего не видно. Пока не видно.

Вот он, коротко хихикнув, развернул плафон так, что ослепил Али.

– Так вот ты какой стал. Наш Алибаба…

Али схватился за грудь, ему не хватало воздуха, а из глаз сами собой потекли слезы.

– Вадька! Вадька!! – закричал Али и бросился навстречу своему давнему другу.

– Узнал, гагулик! Узнал!

Вадим тоже смеялся и плакал одновременно.

Они еще долго стояли, обнявшись, стесняясь своих слез, боясь отпустить друг друга и опять потеряться.

Отступили они только после того, как в дверь постучались.

– А-а, взрослые мужики, деды, а сопли распустили… Входи, Гарик.

Парень поставил на стол поднос, вопросительно посмотрел в сторону Вадима.

– Спасибо, родной. Если что еще захотим, я тебе скажу.

Вадим отошел к столу, отодвинул стул.

– Садись. Отметим нашу встречу.

Али немного замешкался, Вадим понял это по-своему.

– Ара, ты что как неродной? Или не пьешь?!

– Не, – Али засмеялся, – пью, конечно. Разве я ломался когда? Да и есть, если честно, жуть как уже хочу.

– Да кто тебя знает? Времена меняются. Садись, настоечка нашего производства, забористая. И стряпня ничего. Не как у твоей Мехри, конечно. Но достойная.

Али с удивлением посмотрел на друга: получается, Вадим про него знал? Хотел спросить, но тот сделал упреждающий жест: все потом.

Вадим прошел к шкафу, достал пару рюмок, ложки. Только сейчас Али заметил, что мужчина сильно прихрамывает на левую ногу. Спрашивать, что и как, уже не рискнул – захочет, сам все расскажет.

Настойка и впрямь была хороша, но крепкая, зараза: Али поплыл после первой же рюмки. Хотя, может, он просто устал, а сейчас напряжение спало? Как бы там ни было, но Али успокоился, теперь он был уверен: все будет хорошо, а кошек, которые выскребли дыру в его груди, как ветром сдуло.

– Э, как тебя развезло… Ешь давай активнее, закусывай.

– Да ем я. Ем. А вопрос можно?

– Откуда я про Мехри знаю?

Али мотнул головой.

– Ну да. И это тоже.

– А еще тогда что?

– Вадя, ты как меня нашел?

– Однохерственно. Я, знаешь ли, и не терял тебя.

Али даже протрезвел от удивления.

– А-а… Вадя!

– Не связался почему? Молчал все эти годы?

– Ну…

– Да что ты нукать-то заладил, – Вадим засмеялся, – не лошадь, не запряг.

И тут же посерьезнел.

– Хочешь верь, хочешь не верь. Не хотел компрометировать тебя.

– Ты с дуба рухнул?! Чем?!

– Связями с бандитами. Да и боялся, как ты ко мне отнесешься, столько лет прошло.

– Дурак. Как был дураком, так им и остался. Робин Гуд недоделанный! Я все метро перерыл, искал вас.

– Все, проехали. Давай выпьем. А потом про дело поговорим. И не дуйся, так надо.

– Да не дуюсь я, просто столько времени упущено. Наливай. За встречу!

Они выпили.

– Слушай! Ты Черепа помнишь?

– Черепа? А то!

– Завтра поедем к нему в гости. В «Арменикенд».

– Да ладно, я у вас тут ни разу не отметился, но там-то сто раз был! И не встретил его!

– Не встретил – значит, так надо. А меня бы тут все равно не увидел. Так что все нормально, не парься.

– Слушай, а с ногой что? Извини, что лезу.

– Алибаба, ты что как девица из Смольного института? Все извиняешься, все неудобно ему.

– Мимо! Смольнинские институтки кротким нравом не отличались.

– Фиг с ними. Главное, мысль ты понял. Давай выпьем.

И они опять выпили…

– Так рассказать?

– Вадя, про меня ты все знаешь, а я про тебя – ничего. Нечестно, так что рассказывай.

– Знаешь, вот проводили мы тебя, я домой прихожу, а там повестка. В армию, значит… В армию, так в армию, отслужил, как и все, вернулся. Поступил в универ, в АГЭУ[36], проучился аж три года, да бросить пришлось. Родители, сам знаешь, пожилые, а потом отец слег, и работать надо было. На заочку думал перевестись, да потом понял – не потяну. С работой сложно, не найдешь. За все хватался, пахал круглые сутки. Какая уж тут учеба? И торговал, и по строительству, и так, по мелочи. А потом мне совместный бизнес предложили. Я – генеральный директор, все дела фирмы на мне, и вся ответственность, само собой, тоже. Дальше, наверное, уже догадался?

– Подставили?!

– Да сам я подставился, когда на все это согласился. А мой компаньон чистеньким вышел, еще и свидетельствовал в суде. И прибыль от всего этого предприятия тоже он поимел. Дали немного, но мне хватило за глаза. Тем более если учесть, что родителей это убило. В прямом смысле. И позор какой, и денег ни копейки. Вышел гол как сокол, ни работы, ни родных. Кого ни встречу – морду воротят, как же, они все чистенькие, а я – сиделец. Кярим вот даже на порог меня не пустил.

– Ты приходил к нам?!

– Хотел попросить с работой помочь.

– Мне он ничего не рассказал.

– Почему-то я не удивлен.

– А я? Я тогда где был?! Приехал или еще в Москве?

– Вот тут, друг, не могу сказать. Да и неважно все это сейчас.

– Важно, для меня – важно!

– Остынь. Все в прошлом. Война все собой покрыла. Знаешь, как ни странно, но мне после всего этого даже лучше стало. Случайно встретил своих, в смысле тех, с кем сидеть пришлось. Объединились и стали строить свой мир. Тут, на «Наримане Нариманове». А уж что вышло, то вышло. Не святые, но и не отморозки. Живем как можем. Вот так вот. А я теперь тут Папа.

– А с ногой-то что?

– А, это… Бандитская пуля.

– В смысле?

– Да в прямом. Говорю же, нет у нас святых, всякое бывает. Давай еще по одной?

– Наливай. Только…

– Уймись. А мы ведь тут с тобой встречались как-то.

– И ты не подошел?! Где?!

– Да на рыбном базаре. Ты меня не узнал тогда, хоть столкнулись нос к носу.

– Черт… Неудобно как.

– Проехали, говорю же, все в прошлом. Не узнал и не узнал. Вот тогда-то я и стал за тобой следить. Так что, брателло, все-то я про тебя знаю. И про долги, и про аварию. Сам деньгами помочь не мог, извини, не Крез. Но, как помнишь, все твои кредиторы были к тебе ласковы и терпимы.

– Так ты…

– А ты думал, тут все только твои чудные глаза? Не, конечно, твоя репутация стоит много, но и я чуток помог. Так, совсем малость.

Малость… Али вдруг понял, что даже при всей его безупречной кредитной истории ему ни в жизнь не выбраться бы из той петли без помощи Вадима. Уж эти-то кровопийцы своего бы не упустили.

– Спасибо! По гроб жизни тебе благодарен буду!

– Отвянь. Выпьем лучше еще. Давно я так душевно не отдыхал.

– Да мне еще как бы домой…

– Об этом не беспокойся, все нормально будет. Расскажи-ка лучше, за что тебя живодеры с Артема разыскивают?

Али похолодел, вскочил с места, намереваясь тут же бежать к Мехри, но пошатнулся и шлепнулся на стул.

– Говорю, не беспокойся! И не надо тебе домой! Все девочки твои в надежном месте, целые, невредимые и, как мне кажется, довольные.

– Господи…

– Рассказывай давай. Надо решать, что дальше делать.

– А откуда про «артемовцев» знаешь?

– Я, друг Али, много чего знаю. К примеру, что Кярима на острове казнили. Курбана убили. Ну и еще так, помаленьку. Рассказывай.

И Али рассказал. Все, с самого начала, в подробностях и красках.

– Проклятые деньги. Ведь я и не взял оттуда ни монеты, а все равно. Столько зла. И Кярим…

– Давай помянем его. И всех, кого с нами нет сейчас, тоже помянем. Не чокаясь.

Алкоголь больше почему-то не пьянил.

– Куришь? – Вадим вытащил трубку и стал набивать ее табаком.

– Нет, так и не научился. А ты сибаритствуешь?

– Трубка – это не то что сигареты. Только табак не достать. Наверное, придется бросать. Ты понюхай, запах какой?

– Хорошо пахнет. Что делать теперь? А, Вадя?

– Есть кое-какие мысли. Завтра к Черепу поедем, хаш кушать. Там и помозгуем. А теперь давай спать. И не беспокойся про девочек своих, говорю, все под контролем!

– Зухра, жена Кярима. Ее бы тоже спрятать.

– Думаешь? Завтра пошлю своих. От тебя привет передам.

Вадим, хоть и уговаривал друга, знал в этой жизни немного больше, чем он. Баку – большая деревня, и если хочешь получить информацию, получишь. Как ни скрывайся, все равно протечет. И укрыть целую семью, не оставив никаких следов – из области фантастики.

Уж кто-кто, а Вадим-то лучше многих знал, что из себя представляют «артемовцы». Отморозки, которые играют только по своим правилам и понимают один язык – силу. «Завокзальным» приходилось пересекаться с ними, земля-то круглая, и если проблему удавалось решить, то это считалось огромной удачей, а если нет, они отступались: силы были не в пользу «завокзальных». Хорошо, если обходились без потерь.

* * *

Утром Али было плохо. Очень плохо. Голова шумела и, как назло, вернулись кошки и продолжили свою работу – драть его душу. Даже мысль о том, что с родными все в порядке, не остановила их.

Вадим тоже выглядел как… Как с похмелья, что уж тут церемониться.

– Я на блокпосту буду, ты тут не задерживайся. Жду.

Вадим ушел, Али смог подняться только минут через пятнадцать. Надо было идти, искать Вадима.

Несмотря на ранний час, жизнь на «Завокзальной» била ключом. Дети собирались в школу, мужчины – на заработки. Из своих берлог повылазили старики, уселись за столики, тихо ожидая кормежки, обсуждая последние новости и снующих по платформе людей…

Осколки старого доброго Баку, словно обрывки сна, вдруг ставшие реальностью тут, на этой отдельно взятой станции. Вот сейчас из ближайшего туннеля донесется привычное, не раз слышанное: «Ма-а-ро-о-жный, икра-а-а…», и на середину платформы выкатится мороженщик со своей тележкой. Ох, сколько же радости им доставляла эта нехитрая конструкция в знойный летний день. Детвора выскакивала из подъездов, облепляла продавца со всех сторон, надеясь поскорее получить свой заветный лакомый кусочек.

Позывные и вправду послышались, только это были звуки клаксона от дрезины, отправляющейся в «Арменикенд».

– Натярсян[37], Алибаба? Вижу, что головка бобо.

– Не спрашивай…

– Потерпи, хаш вылечит! Сейчас я тут немного порядок наведу, и отправимся.

– Да я уже сто лет столько не пил!

– Зурик, – Вадим обратился к одному из стоящих рядом парней. – По-братски, пожалуйста, пару айранов принеси нам.

Айран был холодный, приятный. После него вновь захотелось жить.

Дорога в Арменикенд была недолгой, перед блокпостом дрезина чуть сбавила скорость.

– Барев дзес! Какими судьбами к нам? – послышалось с блокпоста.

– Цаво танем, ахпертик![38] Да вот, привез вашему Черепу его школьного друга.

– Наслышаны. Ждет давно, хашиком вся станция пропахла. Будьте как дома.

«Арменикенд» всегда был рад гостям, и неважно, кто ты – армянин, русский или азербайджанец. Лучший зубной кабинет доктора Вартаняна работал практически круглосуточно и запись туда была на несколько месяцев вперед – на всех станциях, даже тех, которые контролировались Народным фронтом. И то верно: идеология идеологией, но зубной боли на национальность и доктора, и жертвы наплевать. Обувная мастерская дяди Айрапета и ателье тетушки Айнуш – бренды бакинского метро, обували и обшивали всех, и еще ни разу никто не высказал им претензий за плохую работу. Время расставило все по своим местам, и былая вражда растворилась среди добродушных жителей «Арменикенда». А как иначе? Беда, она одна на всех. И бороться с ней тоже надо сообща.

* * *

Череп их действительно ждал – не успела дрезина остановиться, как он бросился навстречу гостям.

– Алибаба! Вот ведь, живем в большой деревне, а не встречались ни разу!

– Артур, дружище… Ты совсем не изменился!

– Ага, скажешь. Теперь я натуральный Череп!

Артур действительно сильно похудел, поседел и прозвище свое оправдывал еще больше, чем в школьные годы. Но глаза остались такими же веселыми, а улыбка – обезоруживающей.

– Хаш готов. Но как? Перед хашем… А?

– Не, выпить успеем еще, а вот хашик…

– Алкаши! Ну ладно, ловлю на слове, в следующий раз без меня – ни-ни, а то хаша не будет!

Потом пили чай. Оказалось, Череп в курсе неприятностей, настигших Али. Без подробностей – их ему сообщил Али, вновь повторив свой рассказ, – но в общих чертах прекрасно осведомлен.

– Да вы тут прямо заговорщики какие-то! Все про меня знаете, а я даже ни о чем представления не имел!

– Значит, надо так. Тебе что, плохо жилось?

– Плохо! Нет, не плохо, конечно. Но… Без вас – плохо!

– Ты уж определись, братишка, – Череп засмеялся, Вадим вслед за ним, а потом не удержался и Али.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло, так получается?

– До счастья еще далеко. Надо дожить до счастья-то, – Вадим стал очень серьезным.

– Нет. Оно уже есть.

Друзья замолчали. Первым заговорил Артур.

– Слушай, Вадим. Мы тут подумали, и я решил, – улыбнулся он. – А не переправить ли нам Бабаевых к…

Вадим резко перебил друга, продолжив фразу.

– В Сураханы. К нашим друзьям.

– В Сураханы? – удивился Али. – А что там? Подождите… Там же…

– Огнепоклонники, ахпертик, – Артур подлил в стаканы чай.

– Да. Огнепоклонники. А ты дело говоришь, Череп, – Вадим встал из-за стола, прошелся по комнате.

Али обратил внимание, что сегодня он хромает больше, чем вчера вечером. Вадим поймал его взгляд.

– Мучает, зараза. Наверное, к непогоде.

– Так вот, – продолжил Артур. – Никто их там искать не станет. А если сунуться попробуют – мало не покажется.

– Да, это выход. Наши бандюки в Сураханы не суются, боятся, и не зря. И эти тоже не особо-то контактируют с городом. Так что убежище надежное. – Вадим довольно потер руки.

– А как вы-то вышли на огнепоклонников? Если, как говорите, они не идут на контакт?

– Так они тоже ж люди, по делу-то мы все друг с другом общаемся.

– Череп, у вас маськи[39] хоть на станции есть? Когда ты мне уже красавицу жену сосватаешь? – перевел разговор на другое Вадим.

– Жена-армянка всегда на вес золота была! Жди, ахпертик, – Артур по-дружески похлопал Вадима по плечу и засмеялся.

«Арменикенд» внешне мало чем отличался от «Завокзальной»: те же балконы, бельевые растяжки и размеренно-космический быт бакинских двориков.

Детвора носилась между рядов на платформе, не замечая ничего на своем пути и вызывая недовольство старших.

– Рудик! Поймаю, ноги тебе откручу, оборванец! – кричала продавщица овощной лавки: детвора не вписалась в поворот, перевернула корзину с картошкой, и теперь ей приходилось собирать ее по всей платформе.

– Али, про тетю Кнарик слышал?

– Вай, Вадя, кто ж про тетю Кнарик не знает? Это уже как анекдот.

– Анекдот… Скажешь. Вон туда посмотри.

Али обернулся туда, куда показал ему друг.

Пухленькая маленькая старушка, перед которой стоял столик с сигаретами и нехитрыми сладостями, с умилением смотрела на резвящихся детей.

– Тетя Кнарик, та самая. Прошу любить и жаловать.

– Сдала бабуля. Возраст все-таки.

– Все так же торгует себе в убыток?

– А это как сказать. На жизнь ей хватает, соседи пропасть не дают опять же. Зато ребятишки обожают, вон как ее облепили. А ей и в радость. Тоже дорогого стоит.

Дрезина уже ждала Вадима и Али.

– Ну, до встречи, друзья!

– До встречи!

Глава пятнадцатая

Тук-тук, тук-тук… Али и сам не заметил, как задремал под это мерное постукивание.

– Э-эй, гардаш, станция Березань, кому надо – вылезай!

Вадим легонько потрепал друга по плечу – тот открыл глаза, непонимающе огляделся, потом помотал головой, прогоняя остатки сна.

– Б-р-р! Уснул?

– Ага, от твоего храпа все крысы по щелям разбежались.

– Знаешь, давно я себя так не чувствовал. Все какие-то заботы, проблемы. А тут – все за тебя решают, кормят-поят, – Али засмеялся, – словно я ребенок грудной. А вы с Черепом мои папа с мамой.

– Не, папа – я, не забывай. Мама тогда Череп, получается. Надо будет его обрадовать при случае.

– А если серьезно, то я по гроб жизни вам благодарен. Не расплачусь.

– Дурак ты, Алишка! «Не расплачусь»… Торгаш, одно слово. Мы – друзья, и еще мы – бакинцы. Забыл?

– Да не забыл! Не забыл! И при чем тут торгаш? Просто… Просто я вам так благодарен… Ведь вы мне, получается, жизнь спасли.

– А как же иначе, гардаш… Теперь слушай сюда. Времени у нас почти нет, попой чую. Но и передохнуть перед дорогой надо. Поэтому на все про все тебе три часа. А потом опять к армянам, а уже оттуда к нашим горячим друзьям.

– А…

– Почему вернулись? Патамушта, знаешь такое слово? Все, иди, а то девчонки твои заждались уже.

Конечно, Али прав – логичнее было бы оставить его у Артура и потом привезти туда Мехри с девочкой. Логичнее, но кто сказал, что правильнее? Любой человек не без греха, а есть грешок – есть возможность зацепить за него крючочком. И все, человечек этот твой навеки. Вадим прекрасно знал, как это работает, и сам пользовался не раз. И если в своих воришках он был уверен или почти уверен, то про «арменикендских» то же сказать не мог. Кто знает, может, кто-то уже побежал стучать «артемовским», что да как? Конечно, пока все это до нужных ушей доберется… Но береженого бог бережет. Поэтому – три часа, поэтому – не забрал Али с собой на «Нариманова», не оставил в гостях. Так спокойнее.

Увидев отца, Наргиз бросилась к нему на шею.

– Папочка, я соскучилась.

– Наргиз, иди, поиграй немного, мы с папой поговорим. А то я тоже соскучилась.

Мехри говорила ласково, даже чересчур ласково. Али с подозрением поглядел на жену… Да, такой он ее еще никогда не видел.

– Бить будешь?

Он решил перевести все в шутку. Не вышло, Мехри словно и не слышала, что только что сказал муж.

– Али, ты знаешь, я никогда не спрашивала тебя о делах. Но сейчас ты просто обязан объяснить мне все, что происходит.

Если честно, Али с удовольствием бы просто поспал часок-другой.

– Мехри, родная… Давай немного попозже.

– Нет. Я всегда уступала тебе. Но не сейчас. Я хочу все знать.

– Это долгий рассказ.

– А ты покороче постарайся.

Али постарался…

– Вот. Получается, я виноват во всем. И в смерти Кярима, и в том, что нам пришлось все бросить и бежать в никуда. Прости меня.

– Али, ты мой муж, и я пойду с тобой везде. А прощать? Ты как лучше хотел и для нас старался. Когда собираться?

– Вадим зайдет за нами. Можно я посплю? Тут вчера посидели немного.

– Поспи, конечно, поспи. А где нас теперь спрячут?

– Узнаем.

Али не стал раскрывать жене планы друзей. Мало ли что? И у стен есть уши…

* * *

Вадим пришел ровно через три часа. Мехри, девочка и Али уже ждали. Вещей было совсем немного, только самое необходимое, чтобы было во что переодеться. Тревога родителей передалась и Наргиз, она жалась к матери, со страхом глядя на незнакомых мужчин. Но вот они вышли на платформу, и ее словно подменили – девочка еще никогда не покидала своей станции, и «Нариманов» поразила ее.

– Мама, смотри! Это дворец, да?

– Да, дочка, да, дворец. Пошли скорее, нам надо торопиться.

К сожалению, сделать так, чтобы Бабаевых никто не увидел, было невозможно. Конечно, на чужаков обратили внимание, но быстро забыли: мало ли какие транзитники тут бывают?

Сначала станция, потом поездка на дрезине, потом еще одно красивое место, незнакомый дядя – страшный, но оказавшийся очень добрым… Столько впечатлений, что Наргиз не выдержала и уснула.

Артур устроил девочек у себя, а они отправились к начальнику станции за разрешением на выход за ее пределы.

Вадим заглянул за дверь, из-за которой раздавалось мерзкое жужжание.

– Барев дзес, Гриша! Не откажешь в приеме?

– Барев! Что, зубы разболелись? Подождите, я сейчас, с пациентом закончу.

Кабинет начальника был тут же, рядом с врачебным, и использовался по двойному назначению.

Али с интересом рассматривал помещение: чистенько, пахнет дезинфекцией, у стены – большой стеллаж с книгами по медицине.

– Не бывал тут?

– Слава Аллаху, миловал.

– Ну да, ты всегда от звука бормашины в обморок валился.

– Да не, Вадя. Прижмет – побежишь. Только мне эти услуги не по карману. Дорого.

– Так это у самого Вартаняна дорого-то, тут надо репутацию блюсти. А у его дочки на порядок дешевле, неопытная, учится.

– И давно он ее пристроил? – Для Вадима информация про дочку тоже оказалась новостью.

– Да с месяц уже трудится. И еще пара учеников на подходе.

– Конкурентов растит?

– Хреновый ты экономист, Папа. Хоть и ходил в университет. Зубы у всех болят, но Гриша не всем по карману. Усек расчет?

– Усек.

– Байку про хорошего стоматолога знаете? Всем здравствуйте, – Гриша снял халат, повесил на крючок, сел за стол. – Так вот. Хороший стоматолог сначала лечит, потом удаляет, потом протезирует. У нас с протезами никак, приходится хорошо лечить, иначе совсем без клиентов останусь. Ну а мы что делать будем? Рвать или лечить?

Али с интересом рассматривал этого почти легендарного человека: седой, с небольшим брюшком. Ничего особенного на первый взгляд.

– Лечить. Или рвать. Без заморозки, – Череп засмеялся, вместе с ним – и все остальные.

– Так что надо-то? Колитесь.

Настроение у Вартаняна было отличное, день удался и можно было отправляться пообедать, а потом и отдыхать. Если, конечно, ничего срочного не навалится. Начальник, он и ночью – начальник.

– Да есть одна небольшая проблемка, твое «добро» нужно. И совет.

– По городу погулять захотели, так мне не жалко, сколько пропусков выписывать?

– И это тоже, только сначала послушай, расскажем кое-чего.

Али с тревогой посмотрел на друзей, Череп перехватил его взгляд.

– Ничего, не переживай, Вартаныч – свой мужик, может, и дельное чего подскажет.

– Заинтриговали… Ну, жду.

Вартанян снял очки, потер виски и приготовился слушать. Говорил Вадим, рассказал лишь самое необходимое, то, что начальнику арменикендцев надо было знать обязательно.

– Как я понял, рассказали мне далеко не все. Но я без претензий, меньше знаешь, сами понимаете… Что сказать? Идея хорошая. С лошадьми проблем не будет, дам пару. Если умеют управляться.

Череп обернулся к Али.

– Как?..

– Я один раз пробовал. Про Мехри не знаю.

– Ладно, предупредим, чтобы без скачек. Кстати, да, люди из Сураханов будут у нас как раз сегодня вечером.

– Вот с ними и отправим. На мне, как я понимаю, пропуска и легенда прикрытия от любопытных глаз? Повезло тебе, Алибаба, – Вартанян повернулся в сторону Али, – с друзьями. У огнепоклонников тебе никакие сорок разбойников не страшны.

Смысл этой фразы Али понял много позже.

– Чтобы мы без тебя, Вартаныч, делали? Скажи, нужно что?

– Вай, Вадя! Зачем спрашиваешь? Сейчас все нужно! Еще немного, и придется всерьез изучать, как зубы лечили где-нибудь в Древнем Египте! Спирт нужен очень. Много. И еще анестезию бы, совсем мало осталось.

– С первым проблем не будет, с остальным… Короче, заказ принят. Мы пошли?

* * *

Вадим нервничал. Пожалуй, он единственный среди всех понимал, что на самом деле происходит. Он не знал, что задумали те, с Артема, но не надо быть семи пядей во лбу, чтоб просчитать все их действия, все просто – только поставь себя на их место. Подумай, как бы стал действовать ты в схожей ситуации, перебери все варианты, и получишь ответ. Время работало против них – кто знает, не попытаются ли перехватить Али наверху, по пути в Сураханы?

Конечно, они постарались запутать следы. Надеть на все семейство Бабаевых шапки-невидимки не получится по причине отсутствия оных, но можно придумать хорошую легенду. Вернее, даже не придумать, а использовать.

Так случилось, что именно через «Арменикенд» в Сураханы перебирались те, кому жизнь в метро опостылела, кто не смог устроить себе тут достойное существование: испытание подземельем выдерживали не все. Они искали новой жизни, и она виделась им именно там, у огнепоклонников. Тайна ли влекла их или какие призрачные надежды, кто знает, каждому свое. В Сураханах принимали всех, по крайней мере обратно никто не вернулся. Поэтому в появлении на станции очередного семейства, желающего вырваться из метро, для обычного жителя «Арменикенда» не было ничего удивительного. Так, повод посплетничать. Минут на пять. Вот беда только: два и два сложить недолго. Если знать, как складывать.

* * *

Огнепоклонники немного запоздали: несмотря на приближающуюся осень, жара стояла несусветная, и под палящим солнцем находиться было совсем уж невозможно. Не говоря уже о том, что светило после Катастрофы с большой натяжкой можно было назвать ласковым. Дело, конечно, не в нем, с солнцем-то как раз ничего не случилось, но кто будет рассуждать про озоновый слой и прочие хитромудрости?

– Вадя, когда увидимся? – Али обнял Вадима.

– Бог даст…

Вадим не любил долгих проводов: ему казалось, что, задерживаясь, люди отнимают у себя время, отведенное для встреч в будущем. Или, того хуже, вовсе лишают себя такой возможности.

– Все будет хорошо. Учитель Фахретддин в курсе всего, он вас ждет и примет, как родных. Все. Время! Прощайте!

– До свидания!

* * *

Из города выехали, когда солнце стало клониться к горизонту. До Сураханов скакать часа два, и успеть надо было до наступления ночи. Ружья, конечно, были у всех, но кто знает, на что по дороге можно наткнуться? Погода была безветренной. С одной стороны, зной от этого казался еще жестче, но с другой… Кто сказал, что пышущий жаром ветер в лицо – это очень приятно?

Ехали медленно, очень медленно: ни Али, ни тем более Мехри с лошадьми обращаться не умели, поэтому из всех видов аллюра путникам был доступен только шаг. Даже при переходе на рысь сразу возникали проблемы. Провожатые нервничали, их нервозность передавалась и остальным. Наргиз ехала с матерью. Поначалу она испугалась невиданного чудовища, но потом успокоилась. Правда, садиться на коня вместе с незнакомым дядей, как планировалось вначале, она отказалась наотрез. Так что Мехри было вдвойне тяжело. Остановок не делали, ни о каком отдыхе речи быть не могло.

Солнце опускалось все ниже и ниже, тени становились длиннее. Пейзаж нельзя было назвать скучным, ведь даже в пустыне есть какая-то своя прелесть. И все-таки он нагонял тоску. Пальмы на окраине города сменились зарослями тростника, потом пошли колючки и мелкий кустарник. Вскоре исчезло и это, остался только песок, отливавший в свете закатного солнца червонным золотом. И везде – остовы ржавой техники, разрушенные дома с развалившимися крышами и пустыми оконными проемами. А под ногами – остатки или, скорее, останки федеральной трассы, которая словно та самая, легендарная, вымощенная желтым кирпичом, должна привести их к цели.

Когда-то Али с женой мечтали встретить закат на море, вдали от города, на каком-нибудь острове среди пальм и желтых песков. Вот теперь и пальмы, и песок, и остров, и море, и закат – все есть. Только в таком адском сочетании, что лучше бы и не было.

* * *

Огни Янардага, грозное оружие и надежная охрана от всякого рода чужаков и посягательств извне, показались на горизонте, когда стало уже совсем темно. Каким образом слухи про этот огонь доходили до метро, никто не знал, но их было много. Говорили, что огнепоклонники обладают даром вызывать подземный огонь и могут повелевать пламенем. Что даром этим с ними поделился Всевышний, а за какие заслуги, не знает никто. Еще говорили, что этот огонь никогда не пропустит через себя людей с черными намерениями, и именно поэтому огнепоклонники забирают к себе всех желающих: кому не надо, тот к ним не попадет.

Али, само собой, все эти легенды слышал, верил в них и не верил одновременно, но сейчас, почувствовав у себя на теле жар от гудящего пламени, заволновался: а вдруг?.. Мехри, видать, тоже думала об этом же, по крайней мере, смотрела на мужа с плохо скрываемым беспокойством.

Не доезжая до огня, кони встали. Один из провожатых выехал вперед, поднял руку и прочертил в воздухе какой-то знак. Спустя мгновение пламя исчезло, словно его и не было, и они въехали во владения огнепоклонников. Дорога вела к крепости, ворота которой были закрыты, а на сторожевых вышках горели огни. Атешгях, легендарный город…

Вот и все, путь закончен.

Сзади что-то зашумело, Али оглянулся – позади снова был огонь. Вдалеке виднелись крепостные стены, а на сторожевых вышках, расположенных по периметру, горели факелы. Али сначала подумал, что это тот самый древний храм, изображение которого печатали во всех рекламных буклетах, визитная карточка Азербайджана. Но потом понял, что круто ошибся. Даже в темноте было видно, что крепостные стены не более чем новодел. Интересно, неужели жителям города мало огненной стены и они построили еще одну, со сторожевыми вышками, бойницами и рвом? Прямо классический средневековый замок, правда, совсем не со средневековым вооружением: на одной из вышек мужчина заметил торчащее дуло крупнокалиберного пулемета.

Ворота открылись, как только путники подъехали к ним, и сразу закрылись за ними. Никто ничего не спрашивал, и если бы Али своими глазами не видел людей, то подумал бы, что тут автоматическое управление.

– Лошадок оставим тут, по городу передвигаются пешком.

Али вздрогнул – настолько непривычно было слышать человеческий голос после стольких часов молчания.

Мехри передала спящую девочку одному из мужчин и с трудом слезла с лошади, чуть не упав.

– Мамочки, – женщина умоляюще посмотрела на мужа – тот подхватил ее и усадил на стоящую тут же скамейку.

– Подожди, родная, это пройдет.

– Я, наверное, никогда не смогу ходить.

– Обязательно сможешь, – Али улыбнулся и чмокнул жену в щеку.

Самому ему было немного легче – как-никак, а крошечный опыт имелся. Вспомнив, как он его получил, мужчина сразу помрачнел: если бы не те проклятые деньги, ничего этого сейчас бы не было! И Кярим был бы жив. Но тогда не было бы и Вадима, и Черепа… Воистину, что-то теряется, но что-то и находится.

Вернулся мужчина, отводивший коней, и процессия двинулась в город.

Сразу стало понятно, что ты попал совершенно в другой мир. Узкие улочки, прилепленные друг к другу где двух, а где и трехэтажные постройки. В окошках темно, ночь. Вот пробежала собака, и тут же зашлась лаем вторая. Город живой, но словно из сказки. Сейчас они свернут на улицу и встретят сторожа с колотушкой, который бьет в нее и приговаривает: «В Багдаде все спокойно». Багдад – не Багдад, но Ичеришехер город огнепоклонников напоминал точно.

Они вышли на базарную площадь. Торговые ряды были пусты, лишь легкий ветерок гонял среди палаток мотки верблюжьей колючки. От площади дорога вела к храму: Али догадался об этом, увидев в конце улицы большое пламя. Огонь, казалось, вырывался из самой земли, кружился в танце, заигрывал с ветром. Языки пламени освещали очертания того самого храма. Наверно, тут же была и резиденция загадочного Учителя.

Они еще не дошли до конца улицы, как впереди появились двое, мужчина и женщина, первые огнепоклонники, встреченные ими, исключая провожатых, конечно. Ничего особенного, люди, как люди, и одеты, как обычно одеваются и жители метро. «Ай, Али, а ты кого ожидал увидеть? Средневековых воинов и бабу в парандже? Вот чудак…», – мужчина сам себе усмехнулся, но так, чтоб окружающие ничего не заметили.

Между тем женщина что-то тихо сказала провожающим, и те молча, даже не попрощавшись, ушли. Ее спутник сложил руки в знак приветствия и обратился к Али и Мехри.

– Мир вашему дому.

– Салам алейкум.

– Алина проводит вашу жену и девочку в дом, где они передохнут, пока вы говорите с Учителем – он ждет вас. Меня зовут Самир, пойдемте.

И он повернулся, уверенный, что Али последует за ним.

Учитель Фахретддин… Личность загадочная, но каким еще быть главе огнепоклонников? Про него ходило столько же слухов, сколько и про его паству. Или не паству, а просто поселение? Говорили, что Учителю молились, словно живому богу, но Али этому слабо верил, а вот в том, что этот человек никогда не отказывал в помощи, не сомневался. Иначе бы люди не тянулись сюда, в полную неизвестность.

До храма шли молча. В ночной прохладе легко дышалось и думалось. Али постепенно привыкал к этому необычному месту, понимая, что минимум какое-то время жить ему с семьей здесь. Кое-где в окошках еще горел свет, но большинство домов спало, что и неудивительно: электричества тут, видать, не было, и жизнь в городе утихала с наступлением темноты. Как же Али сейчас завидовал этим людям! У них был дом, они знали, что будет завтра. А он, Али, словно загнанный зверь, нашел очередную нору, где может отдохнуть и зализать раны, и неизвестно, что ждет впереди.

Улица закончилась неожиданно. На площади, прямо посередине, стоял храм. Сколько раз Али читал про него и гордился, что у них есть такое необычное место, а вот побывать до сих пор не удосужился. Говорят, его построили индийцы, но на традиционные индийские храмы он совсем не был похож. Правда, он и индуистским тоже не был. Простой, без изысков и тем не менее торжественно-красивый. Языки пламени, которые заметил Али, действительно вырывались из земли. Атешгях, «Дом огня»…

– Вам сюда, – провожатый поклонился и показал Али на минарет, стоявший в стороне от древней постройки.

Башня охранялась, хотя, по мнению Али, это был уже перебор. Но кто знает, может, это просто ритуал: нельзя же, чтобы первое лицо и без охраны? Часовой, между тем, совсем не обращал внимания на Али. «Истукан какой-то», – мужчина поймал себя на мысли, что хочет ущипнуть постового, чтобы проверить, жив ли тот или это просто разряженная статуя.

Лестница заканчивалась на площадке, где стоял человек. Лицо его было скрыто под капюшоном плаща (потом Али рассмотрел, что это была обычная плащ-палатка), руки сложены на груди. Слабые сполохи огня играли в складках балахона, освещая сильные, мускулистые руки. Не белоручка, видно сразу.

– Салам алейкум, муэллим Фахретддин, – поклонился Али.

– Почему опять опаздываешь на урок, Бабаев? – грозно спросил муэллим.

Голос был до жути знакомым – от неожиданности Али сделал шаг назад, и точно бы лететь ему с лестницы вниз, да Фахретддин успел его подхватить.

– Эх, как тебя напугали-то, дружище Алибаба! А когда чужое добро воровал, небось, не боялся, а?

Муэллим рассмеялся, и опять смех этот был Али до боли знаком. Но он еще отказывался верить в это!

– Эл?? – наконец-то выдавил он из себя.

– Эл, Эл, – проворчал мужчина в ответ. – Ты потише ори, ночь на дворе вообще-то, спят люди.

– Господи, как же я соскучился по твоему ворчанию. Век бы слушал!

Не в силах больше сдерживать себя, Али кинулся навстречу другу и обнял его.

– А ты совсем не изменился, Алибаба.

– Зато ты вон каким стал! Учитель Фахретддин! Ты знаешь, что о тебе там говорят? – Али кивнул в сторону Баку.

– Да знаю, сказочники. Сами сочиняют, сами верят, я тут ни при чем. Мое дело использовать это во благо, а не ради зла.

– Как ты узнал обо мне?

– Пойдем в комнату, там и поговорим.

Комната была совсем маленькой, тут едва умещался письменный стол, стеллаж с книгами и тумбочка. На столе, как и в старые добрые школьные времена, лежали стопки книг, бумажные свитки, связка карандашей и неизменная кружка чая. Эл никогда не расставался с этим напитком во время работы.

Али провел ладонью по столу, словно поглаживая книги, бумагу, карандаши. Эти простые предметы напомнили ему юность и их, совсем молодых и наивных, вот так собиравшихся иногда у Эла и болтавших обо всем на свете.

– Все, как и раньше.

– Нет, Алибаба. Как раньше уже невозможно. Мир другой, и мы другие.

Али обернулся к Элу, хотел что-то ответить, но вдруг заметил фотографию, висевшую на стене. На ней, обняв друг друга за плечи, сидели на траве четверо парней и девушка. Он узнал ее: последний звонок в школе, сразу после линейки, Приморский бульвар. И они: Эл, Вадим, Фара, Али и Лена… Теплый майский день, солнце, море, и впереди вся жизнь.

– Хорошее было время, – Эл, видимо, тоже посмотрел на фотографию.

– Эл… Я так понял, что ты про Вадима давно все знаешь. Может, и про Фару с Леной тоже?..

– Нет. Ничего. Первое время, да, искал вас всех, не нашел. Фара, говорят, забрал Ирадку и уехал. В Москву.

– А как же Вадя?

– Да я про него и сам недавно узнал. У них на станции пара захотела к нам перебраться, так их Череп провожал.

– Артурчик наш?

– Он самый, – улыбнулся Эл. – Через него я на Вадю вышел. А потом весточка пришла, что у тебя стряслась беда.

– Да, беда. Иначе не скажешь.

– Не переживай, тут вас никто не тронет. А дальше, если вдруг горячо станет, придумаем еще что-нибудь.

– Да у вас тут и так не холодно. Кстати, хотел спросить, как вам удается управлять этой стеной?

– Огнем-то? Это магия, – Эл развел руками и засмеялся.

– Я серьезно. Чудеса бывают, но не до такой же степени?

– Давай-ка чаю попьем, вот я тебе и расскажу все.

Эльчин позвонил в колокольчик, и через пару минут девушка принесла чай и все, что к нему полагалось.

– Ты, как уехал тогда, совсем пропал. Наверное, и не знаешь ничего про нас?

– Ничего. Ты прав. И прав был тогда, когда дулся на меня – все получилось, как ты и сказал. Я уехал и пропал. Но не думай, не забывал про вас.

– Не забывал он… Ладно, кто старое помянет… Знаешь, я ведь тогда учебу бросил, женился, семью кормить надо было. С работой плохо было, едва концы с концами сводили, а как дочка родилась, так совсем худо стало. Тогда мы с женой и решили переехать в деревню. Продали квартиру, денег хватило на хороший дом, скотину купили. Молоко, яйца, мясо – все свое, хоть и работали с утра до ночи. Знаешь, я до этого особо с религией не заморачивался, а как жизнь помотала, только в вере утешение и находил. Помолишься, и на душе легче. И вот в тринадцатом году, летом, решил я совершить хадж, отправился в Баку документы править. Там Катастрофа и застала. Первое время я все к себе рвался, домой, не верил, что ни жены, ни дочки больше нет. Да и сейчас не верю, хоть и довелось мне дома побывать. Сам дом стоит, а нет никого, и трупов тоже нет. Так-то, друг Алишка. Не знаю, как тебе, а я в метро жить не мог, задыхался. И не только я, много таких было. Да и творились там разные непотребства. Я тогда клич кинул, собрал группу, и мы ушли из Баку. Не сразу, конечно, а когда жить наверху более-менее безопасно стало. Отправились в Сураханы, тут место обжитое, легче устроиться. Стали город строить вокруг храма, крепость, чтобы защищаться. И как-то так вышло, что люди в священный огонь верить начали, да и я тоже, хотя и старую веру не забыли. Муллы у нас нет, вот я и заправляю всем, как умею.

– Хорошо умеешь, если верить слухам.

– Да не в этом дело. Людям вера нужна, без нее не выжить. Апокалипсис все вокруг поменял, и не только людей – земля стала другой. Огни Янардага теперь были повсюду. Знаешь, это ведь проблемой было – никогда не знаешь, где рванет. Но нашелся умный человек – из метро люди к нам шли постоянно, – придумал, как обуздать огонь и извлечь из его появлений пользу. Так появилась огненная стена. Надеюсь, техническую сторону всего этого тебе рассказывать не надо? А то я и сам не в курсе.

– Не надо. Все равно не пойму ничего.

– Из-за этой стены нас огнепоклонниками и назвали, а мы и не возражаем, знаешь ли.

– Слушай, Эл. Со стеной разобрались. Башни, как вы их зажигаете?

– Чего-чего? Это кто еще придумал? Мы их не зажигаем!

– Да ладно тебе, – Али улыбнулся. – Мне-то можешь сказать. Про огненную стену Янардага тоже все думают, что она по воле Аллаха появляется, а оказалось, что простой кочегар зажигает в момент опасности.

– Дурак ты, Алибаба, – отрезал Эл.

– Нет, ну правда? Неужели все-таки чудо? – Али заметно изменился в лице. – Понимаешь, Эл, я верил в чудеса, и Всевышний услышал меня. Послал моей семье спасение от той беды, что нашла на нас. Помог мне деньги эти найти, не дал погибнуть в пути. А оно вон как вышло! Кярим погиб, мы в бегах… Не принесли счастья эти деньги, хотя я и не прикоснулся к ним! Так припрятанные и лежат. Если не нашел кто.

– За все в жизни приходится платить, Али. Твоя цена за эти кровавые деньги – смерть брата.

Эл подошел к другу, сел рядом.

– Ты выпустил злого джинна, и теперь надо его загнать обратно.

– Как? Как загнать?

– Посмотрим. А Башни, правда, не наших рук дело. Но я про них знаю. Это началось недавно, пару лет назад. Я заметил, что зажигаются они через каждые два-три месяца. И не просто зажигаются, а словно знак подают. Но если люди верят в чудеса, то разубеждать их не надо. Не знаю, что там у вас, а наши придумали, что это Всевышний знак подает. И когда однажды там что-то не сложилось, не загорелись они, то не представляешь, какая паника была. Стали искать, где согрешили. Так что огни эти вроде как мне управлять помогают.

– «Хорошую религию придумали индусы»? – напел Али.

– Вот-вот. В точку.

– Говоришь, каждые два-три месяца. А когда это было последний раз, помнишь? А то я что-то внимания не обратил.

– Как не помнить, – проворчал Эл и достал из внутреннего кармана записную книжку, обтянутую кожей, пролистал по торчащим закладкам и только потом открыл блокнот на нужной странице.

– Склерозник? – Али кивнул на книжицу.

– Что написано пером… Как раз месяц назад загорались.

– Месяц назад… Месяц назад Кярим как раз и отправился на остров. Сказал, что бандитов там точно не будет. Юсфаис[40] братишка… Он был уверен на все сто, что на острове никого не будет!

– Ты хочешь сказать, что огонь в башнях и бандиты как-то связаны? Но кто же тогда включает там свет? Ведь Башни относятся к…

– К Союзу! Эх, Эл! Если бы у нас было еще время и возможность, то мы бы распутали этот клубок. Что-то мне не нравится это все. Тайна, нехорошая какая-то тайна.

Друзья проговорили до самого утра и даже не заметили, как на горизонте заалело проснувшееся солнце. Наступал новый день.

* * *

За всеми перипетиями последних суток Али так и не удосужился спросить у Вадима про Зухру. А тот, в свою очередь, так и не решился признаться другу, что его люди опоздали и Зухра теперь у бандитов.

Глава шестнадцатая

Амир пытался успокоиться и взять себя в руки. И не мог.

– Амир, ты сегодня опять кричал во сне.

Кьяра уютно расположилась в огромном мягком кресле, поджав под себя босые ноги и укрывшись пледом. Какая же она красивая, или это ему просто кажется? Для любящих глаз прекрасно все, даже этот неправильной формы мизинчик на левой ноге. Господи, ну почему? Почему он не может бросить все, забрать любимую и уехать. Да хоть к тем же огнепоклонникам! Ни его, ни женщину никто не знает в лицо. Как хочется спокойствия. Жизни, где тебе не надо ежесекундно доказывать свое первенство. Сходить с ума от разной ерунды.

– Ничего, это пройдет. Вот решим проблему, и пройдет.

– Мне кажется, что мы ее уже никогда не решим.

Кьяра поднялась с кресла, подошла к шкафу и стала одеваться.

– Ты куда?

– Хочу прогуляться. Душно. Заодно с народом поговорю. На людей не только орать надо, про кнут и пряник слышал?

– Пряник им от меня нужен, а не от тебя, женщина. Не примут.

– А это смотря как подать.

– Ты красивая, я говорил это тебе?

– Говорил. Сто раз говорил, – Кьяра обняла мужа и чмокнула в щеку. Получилось смешно и как-то по-детски. – Слушай, тебе не приходило в голову полечиться?

Амир резко отстранился от жены, убрал от себя ее руки.

– Я не сумасшедший, тема закрыта!

Женщина молча отошла. Да, поговори вот с таким… Придется самой как-то выкручиваться.

– Вестей с материка не было еще? Пора бы.

– Сам жду. По расчетам, на полсуток опаздывают. Правда, море штормило, но это никого не оправдывает.

Вот так вот, раз – и с небес на землю.

– Погоди, я с тобой!

– Шухер наводить? – Кьяра грустно улыбнулась.

– Тонус поддерживать!

* * *

Если и можно было как-то назвать то, что происходило сейчас на Артеме, то лучшего определения, чем режим чрезвычайной ситуации, не найти. Подозреваются все! Презумпции невиновности нет. Амир затянул гайки до предела: никаких вольностей, никаких увольнений на берег, а в свободное время – спортзал и тир. До кровавого пота, до изнеможения. «Народ» роптал, но очень тихо: все знали, что атаман быстр на расправу, попасть под горячую руку не хотелось никому.

В «качалке» едко пахло потом – филонить никому не удавалось: Максуд за порядком следил строго.

– А тебя, господин надзиратель, общий распорядок не касается?

Максуд с удивлением оглянулся на голос: он не слышал, как Амир вошел в помещение.

– Что уставился?! Повторяю: почему прохлаждаешься? Почему не вместе со всеми?!

– Так…

Амир поймал себя на мысли, что его несет, но сдерживаться не стал. В конце концов, бешенство должно найти выход, иначе он просто взорвется.

Бедняга Максуд то покрывался красными пятнами, то бледнел. Он даже не слышал тех упреков, что – нет, не выкрикивал, Амир вообще не повысил голоса, – а выговаривал ему командир. Мало того, что они были абсолютно незаслуженные, обиднее было то, что его отчитывали перед подчиненными. Обидно и еще – унизительно.

– А эти твои где, посыльные? Когда они должны были вернуться? Может, не такие они и надежные? Может, ты мне дезертиров подсунул?

Максуд аж потом холодным покрылся: парням, посланным за Али, он доверял как себе, и мысль про их предательство даже не приходила ему в голову. А тут вдруг пришла: уж слишком долго они задерживались! Если это окажется правдой, ему, Максуду, лучше самому пойти и застрелиться.

Амир между тем ушел. Он выпустил пар, но желаемое успокоение не пришло. Напротив, его раздражало все. И он прекрасно понимал, почему: впервые дела шли не так, как хотелось ему. Все, что он задумывал, натыкалось на непреодолимую стену. И он не мог понять – почему? И еще эта мерзенькая мысль про крысу. Ну, допустим, пароль этому Кяриму сказал Али. Но Али-то откуда его узнал? От кого и как?

Тогда, в свой последний визит на берег, он выведал у Мамеда все про этого Али. Все, что тот знал. И вышло, что не знал он ничего! Серая мышь, ничем не выделялся, работал. Кафе его славилось, и все. Никаких зацепок, ничего про знакомства с его людьми.

Загадка, которую еще надо разгадать. Так ли уж надо?

* * *

Новый день принес с собой дурные вести.

Максуд не сразу решился доложить командиру о том, что произошло. Он благодарил Аллаха, что нарушил приказ Амира и велел все новости сообщать сначала именно ему. Рисковал, ой как рисковал.

– Господин, плохие вести.

Дуг, верный пес Максуда, старался говорить тихо: мало ли, уши есть везде.

– Мы опоздали.

– Как так вышло?

Дуг пожал плечами:

– Ну…

– Нет, ты уж давай в подробностях! Как лохануться удалось!

– Да словно все против нас! Сначала баркас заглох, мы в город только вечером попали. Решили ночью не соваться, шуму много. А утром никого не застали.

– Шайтан! Ты хоть понимаешь, что это значит?

– Да, господин. Но мы не пустые вернулись, привезли с собой жену этого Кярима.

– И на кой она тут нужна?

– Я подумал – сгодится.

– Сгодится… Подумал он. Короче, она где?

– Пока на баркасе.

– Отправишь на Наргин. И никому ни слова. И этих предупреди, чтобы языки свои в жопу засунули.

– Господин, и еще.

– Что?!

– Туранчокс. Он нас в порту нашел, мы уже отправляться хотели. Велел передать: на «Арменикенде» отправляют к огнепоклонникам мужа, жену и девочку. По всему, это наши потеряшки и есть.

– Когда?

– Что?

– А, свободен! Стоять! Во сколько вы с Апшерона вышли?

– Да мы это… Короче, движок у баркаса совсем плохой. Мы на обратном пути опять его чинили.

– Идиоты! Вон отсюда!

Информация, конечно, так… Вилами на воде. Но все сходится вроде бы. И получается, Алибаба переправился к огнепоклонникам или вчера вечером, или отправится туда сегодня. Уже не перехватишь. Но можно попробовать вытащить его оттуда?

* * *

– Господин, разреши войти.

– Да вошел уже, что спрашиваешь? Не иначе как с новостями?

Глаза у Амира были словно две ледышки, но Максуду под этим взглядом стало жарко.

– С новостями. От Туранчокса.

– И что наш друг вынюхал?

– Али и его семья у огнепоклонников.

– Это точно? Информация, спрашиваю, точная?

– Не знаю. Туранчокс имен не называет.

– Что дословно сказал, повтори!

– «На “Арменикенде” отправляют к огнепоклонникам мужа, жену и девочку». Как-то так.

– Похоже, что наши. А если это отвлекающий маневр? А?

– Не знаю, господин.

– Да что ты вообще знаешь? Надо было тут же перехватить их! А вы опять прошляпили!

– Информация пришла поздно, они уже ушли, господин.

– Тогда убирайся, чего стоишь?

* * *

Максуд ушел, и Амир вздохнул с облегчением: ему удалось сдержаться. Кьяра в чем-то права, надо следить за собой. Мало того, что гнев – плохой помощник, так еще, чего доброго, сочтут параноиком, сумасшедшим. Этого ему сейчас только и не хватало.

– Что будем делать?

Женщина отодвинула штору, зашла в ту часть их жилища, которая использовалась Амиром как кабинет.

– Слышала?

– Конечно.

– А ты бы что посоветовала?

– Мой совет тебе не понравится. Я бы плюнула на все. Просто я устала от этого.

– Ты ошибаешься, мудрая моя жена, – Амир прижал Кьяру к себе, зарылся лицом в складки халата, – твой совет мне нравится. Но я не приму его. Предавший единожды предаст и еще. Что, жить на пороховой бочке лучше?

Женщина освободилась из его объятий, села напротив.

– Ты прав. Решил, что будешь делать?

– Пока нет. Мысль одна есть… У всякого есть «мягкое место», за которое пощекотать можно. Главное – отыскать его, верно?

Кьяра понимающе улыбнулась.

– Кажется, я понимаю, что ты задумал.

– Тогда нечего титьки мять, садись, пиши! У тебя почерк хороший.

* * *

Караван уже готовился отбыть в сторону Сураханов, когда к его начальнику подбежал мальчишка из тех, что вечно отираются на базарах и в других людных местах, что-то подворовывают, где-то подрабатывают.

– Дядя, тебе письмо, держи.

Сунул в руку лист бумаги и растворился, словно и не было.

– Вот паршивец! – начальник невольно улыбнулся.

Через четыре часа листок лег на стол учителя Фахретддина.

* * *

Вот уже почти неделя, как Али с семейством обосновался в Атешгяхе. Мехри, да и сам Али очень скоро обнаружили, что в Баку совсем ничего не знают про жителей общины. Говорили, что они нелюдимые, замкнутые, оказалось – все это враки.

Тогда Али и Эл проговорили почти до рассвета, вспоминали, рассуждали, делились своими историями.

– Знаешь… Помнишь, про Саида рассказывал.

– «Стреляли»? Не успел еще забыть, забавно вышло, да. А что?

– Понимаешь, чудная с ним история. Он тебе передать велел кое-что.

– А сразу почему не сказал?

– Да странно как-то, все думал, надо ли?

– Раз велел – надо.

– «Передай учителю Фахретддину, я не убивал отца и брата». Вот.

– Я услышал тебя.

– Не хочешь рассказать, что это значит?

– Не хочу.

Они помолчали.

– Солнце встает…

– Пора, у нас просыпаются рано. Пока поживете у Гюльнур, она одна, места много, и ей в радость. Понравится у нас – свой дом построишь. Да, все вопросы – к ней. Она предупреждена. По городу проход свободный, за пределы – по пропуску. Иди, мне тоже поспать надо. Самир тебя проводит.

Друзья обнялись. Каждый из них понимал – в другой раз так пообщаться получится не скоро.

Идти оказалось недалеко.

Мехри бросилась к мужу:

– Что так долго? Я заждалась.

– Наргиз как?

– Спит.

– Давай и мы ляжем? Думаю, нас простят, если отдохнем хорошенько?

Они проспали весь день. Наргиз, которая проснулась в обычное для себя время, закапризничала, но Гюльнур удалось ее успокоить. Правда, девочка так и просидела, перебирая игрушки, около спящих родителей, наотрез отказавшись покидать комнату. Она даже ела только тут.

– Какая у вас смирная дочка!

– Она привыкла уже, дома всегда одна оставалась.

Гюльнур на вид было лет пятьдесят, невысокая, худая, если не сказать – сухощавая, с острым носиком и черными с проседью волосами.

– Слышала, ты готовишь хорошо?

Мехри покраснела – она никак не ожидала, что о ее талантах знают и здесь.

– Да не удивляйся ты, – Гюльнур заметила смущение гостьи, – у нас же все бакинцы, все из метро. Да и новостям всегда рады.

– Учитель сказал, что вы нас насчет порядков просветите?

– Все расскажу, но пока ешьте давайте – не из «Жемчужины» еда, но и я кое-чего умею.

Рассказ Гюльнур был похож на лекцию о жизни в средневековом городе или, что еще вероятнее, о первобытно-общинном строе.

Все, что нужно было жителям Атешгяхе, по возможности производилось тут же. Что произвести было невозможно, покупалось, а точнее сказать, выменивалось в Баку. Само собой, на первом месте стояло кузнечное дело, и странно было бы иное при дармовом огне. Пусть он и священный, но начисто испорченные цивилизацией жители в его божественное происхождение верили ровно настолько, насколько и в то, что все вокруг создано богом. И барашек тоже. И что, только поэтому отказаться от вкуснейшего мяса?

Кстати, о баранах. Была у огнепоклонников небольшая отара, самим хватало, но тут главное – шерсть. Конечно, Апшерон не Мурманск какой-нибудь, но зимой тоже холода бывают. Особенно сейчас, когда природа словно взбесилась. Али однажды попался на глаза на рынке свитер из настоящей овечьей шерсти, но никак не думал, что это отсюда, из Атешгяха. Теперь сам увидел, как женщины вяжут такие же свитера, шали, кофты.

А вот с теплицами не заладилось дело, воды мало. Нет, что-то, конечно, было, но не прокормиться. Поэтому и ходили регулярно караваны к молоканам и в метро. Туда везли свое, оттуда – продукты.

На осмотр всего нехитрого хозяйства Али хватило нескольких часов. Сильнее, чем кузни, его поразило ткацкое производство. Не станки, словно со старинных гравюр, а материал. Когда он узнал, что это обычная конопля, которой в округе навалом, то сначала не поверил.

– Плохо тебя, Али, в школе учили. При умном подходе все для чего-нибудь и сгодится, так что иди-ка лучше отсюда, не мешай работать.

Резкие, на первый взгляд, слова были произнесены с улыбкой и совсем не раздраженным тоном, и совсем не походили на грубость.

Горожане на удивление были очень доброжелательны и открыты. Им интересно было все, что происходит в метро, а взамен они готовы были помочь, даже если Али об этом не просил.

– Ты, Али, не обращай внимания на наших. Варимся тут в своем котелке, а мозг информации требует. Кто-то книжки читает, да не всегда силы хватает. Сам видел, жизнь не самая легкая. На молитву пойдете?

Али согласился, Мехри же, хоть и было ей любопытно, осталась с дочкой.

– Ничего, завтра мы девочку к нянькам отведем, там таких, как она, много, веселее будет.

Службой тот ритуал, что увидел Али, назвать было сложно, но для остальных все было привычно, в порядке вещей.

Жители собрались на площади у храма, кто-то сидел на циновках, кто-то стоял. Огни, как всегда, горели, разгоняя сумерки. Дневная жара уже уступила место прохладе, но тут было жарко. При появлении Эла толпа приветственно загомонила. Эльчин, а вернее, учитель Фахретддин, произнес небольшую проповедь. Али отметил, что не было в ней ничего особенного, так, наставления о жизни. Его друг словно подводил итог прожитому дню. А когда он закончил, люди, собравшиеся на площади, потянулись к огню, и каждый что-то шептал, приблизившись к пламени.

– Пошли, – Гюльнур потянула Али за рукав, – поблагодари за прожитый день и проси все, что хочешь.

Он хотел было отмахнуться, сказать, что не верит в священный огонь, но женщина была настойчива:

– Пошли!

Разговор продолжился, когда они шли обратно домой.

– Неважно, в кого и как ты веришь, молиться можно своему богу. Наш огонь еще никому не отказывал в помощи, главное – попросить.

* * *

Мехри определили на общественную кухню – в целом ей там нравилось, хоть и готовились блюда без изысков, простейшие. Али попросился в кузницу.

– Какой из тебя кузнец? Кожа да кости, ничего тяжелее ложки и не держал в руках.

– Обижаешь, не такой уж я и неумеха, как раз наоборот. А мышцы – дело наживное.

Уставал он смертельно, но жизнью был абсолютно доволен и забыл про все, что случилось с ними в недавнем прошлом.

Только прошлое ничего не забыло.

* * *

Учитель Фахретддин бросил бумагу на стол. Или сейчас он был Элом, Эльчином, другом Алишки Бабаева, попавшего в беду? Сложно сказать, и выбор тоже сложный. Между долгом и… И долгом. И выбрав одну сторону, он предавал другую.

Он всегда знал, что Амирхан был серьезным противником, но никогда еще судьба не сводила их вот так, лицом к лицу.

– Черт!

Мужчина в сердцах схватил послание, смял его и опять бросил, уже на пол. Потом поднял, перечитал.

Обер-бандит (так про себя частенько Эл называл главаря артемовцев) требовал выдать Али и его семью. В противном случае ни один караван не вернется из Баку в город огнепоклонников, люди останутся без еды. Нет, какое-то время они протянут. Вопрос: сколько? В том, что Амир исполнит обещание, Эл не сомневался.

Он вышел на площадку. Отсюда, с башни, было хорошо видно и горы, и огненную стену. Солнце стояло в зените и скрывало языки пламени. Вот она и случилась, война… Огонь не даст врагам проникнуть внутрь, но он не защитит их от голода.

Решение пришло неожиданно. Он поступит так, как должен. Черкнув пару строк, он крикнул:

– Самир!

– Слушаю, Учитель.

– Скачи-ка в город, на базаре чайханщика Тимура знаешь?

– Кто его не знает? Знаю, конечно.

– Передашь ему записку, скажешь, что от меня.

– Будет сделано, Учитель.

Будет сделано. Эл ни капельки не сомневался, что будет. Что ж, он принял вызов. Теперь осталось ждать и готовиться.

Нет, не надо думать, конечно, что Тимур был в курсе темных делишек Амира, он ничего об этом не знал и знать не желал. Но пару дней назад к нему подошел человек и попросил, если вдруг ему напишет сам учитель Фахретддин, то письмо не читать, а сохранить и дождаться, пока послание заберут. Человек дал Тимуру пару монет, но мог бы и не давать – чайханщик и без этого выполнил бы все точно, ему проблемы не нужны.

* * *

Ответ дошел до Артема через сутки.

– Максуда ко мне!

Вестовой пулей бросился исполнять приказ командира.

– Доброго дня, господин.

– Максуд, в каком состоянии наши машины?

– Тут или на материке?

– Джипы.

– Все на ходу были. У пикапа движок барахлил, починили.

– Когда связывался с гаражом?

– Два дня назад. Горючего полные баки, хоть сейчас бери и езжай.

– Пришел ответ, Фахретддин отдает нам Алибабу.

Максуд аж на стуле подпрыгнул.

– Отдает? Добровольно?!

– Ты что, глухой? – Амир рассмеялся. – Бери людей, завтра отправляешься к огнепоклонникам.

– Господин…

Максуд хотел сказать, что слишком легко все вышло и он боится подставы, но решил промолчать.

* * *

День начинался, как любой другой день. Вот заалело на востоке, первые лучи солнца разгоняют предрассветную мглу. Вместе с солнышком просыпается ветер: сначала его силы хватает только пошевелить травинками, но вот он уже вовсю заигрывает с листвой на деревьях.

Где-то закукарекал петух, и в тот же миг у горизонта полыхнуло золотом. День начался.

Быстрый завтрак, и все разошлись по работам. Пройдет несколько часов, и находиться под палящим солнцем станет совсем невозможно, тогда наступит время сиесты. Когда-то модное заграничное слово знали далеко не все, но сути это не меняло: в жару не работают, в жару – отдыхают. А как завечереет, можно снова трудиться.

Это правило не касалось часовых на вышках, разве что менялись они чаще.

В знойном мареве все вокруг казалось зыбким, плыло, таяло – и песок, и островки-оазисы, которые были спасением для караванов и путников, оказавшихся в пустыне в неурочный час, хоть вероятность появления таких и стремилась к нулю.

Сигнал тревоги прозвучал, когда солнце достигло зенита, в самый полдень.

Эльчин вышел на площадку, приложил к глазам бинокль. Кажется, начинается… Так и есть, к огненной стене приближались два внедорожника.

– Ничего себе, как прибарахлились наши бандиты. Я и не знал, что такие машины еще остались.

До сторожевой вышки он, забыв о своем положении, почти бежал. Сигнал тревоги услышали все, и люди стали заполнять площадь. Мужчины выходили из домов, прихватив на всякий случай оружие. Были тут и автоматы, но большинство было вооружено арбалетами и старыми охотничьими ружьями.

Али тоже был в этой толпе. Даже не шестым, каким-то десятым чувством он понял: весь этот шухер из-за него. И сюда именно он принес беду! Увидев друга, он попытался протиснуться к нему, да куда там…

– Учитель! – Али попытался обратить на себя внимание.

Эл обернулся, глаза выхватили в толпе лицо друга. Нет, Али, сейчас не до тебя! Эльчин махнул рукой: стой, где стоишь.

Не доехав до стены, машины резко притормозили. Когда пыль осела, Эльчин без труда рассмотрел пассажиров. Их было пятеро в одной машине и столько же – в другой. Камуфляж, маски, автоматы. Эл неожиданно почувствовал гордость: надо же, все верно угадал.

– Да, друг Али, видать, крепко ты Амиру насолил, раз такой кортеж прислали. Ну, так-то и лучше!

Из первой машины вышел мужчина, достал рупор.

– Раз, раз. Раз, два… Салам Алейкум, Учитель!

– Ва-алейкум ас-салам. Каким ветром вас принесло к нам?

– Попутным, – рассмеялся говоривший, а потом закашлялся: песок попал в горло. – Ты прислал письмо, мы пришли. Отдай нам наше, и мы уйдем.

– Что тут ваше, скажи мне, незнакомец.

С площади перед воротами раздавался шум, народ волновался. Эльчин отыскал в толпе друга: Али стоял, обняв Мехри, и смотрел на крепостную стену.

– Меня зовут Максуд, а нужен нам Али. Воришка Али, которого ты приютил у себя. Отдай его, как договаривались.

Максуд начинал нервничать: чего там крутит этот Фахретддин? Или никакой договоренности не было?!

– Да ты не бойся, как только вернет должок, мы его отпустим, – Максуд рассмеялся, стараясь скрыть беспокойство.

Эл ответил не сразу. Решение он принял давно, и вот пришло время исполнить задуманное. Оказалось, отдать приказ не так просто.

– Ты не заснул часом? – крикнул Максуд. – У вас тут жарко. Или хочешь, чтобы мы спеклись?

«А вот и не смешно», – подумал Эл.

– Я обещал помочь, и я сдержу слово.

Пламя, преграждавшее путь машинам, стало медленно опадать, а спустя несколько секунд и вовсе исчезло. Путь был свободен.

Двигатели внедорожников взвыли. Неожиданно тот, на котором приехал Максуд, чихнул и заглох. Даже на стене было слышно, как выругался водитель. Вторая попытка, и машина завелась. Они так и въехали на полосу почерневшей от копоти земли, одна за другой, и как только обе машины пересекли невидимую черту, позади и перед ними выросла стена огня. Одновременно с этим песок под колесами просел, и они намертво застряли в кольце адского пламени. Почти сразу же послышался взрыв, затем еще один – бензобаки не выдержали жара.

Эл отвернулся, чтобы не видеть происходившее.

– Господи, простишь ли ты меня?

Душераздирающие крики горящих заживо были прекрасно слышны на площади. Люди оцепенели…

Разбушевавшийся огонь не оставил бандитам ни единого шанса. Он врывался в глотку, не давая дышать, выжигал глаза. Люди метались в разные стороны, натыкаясь друг на друга, падали, и горели, горели… Несколько человек вывалились за пределы полыхавшего кольца – смотреть на эти живые факелы не было никаких сил.

Один за другим хлопнули выстрелы, прекращая мучения несчастных. Эльчин обернулся – часовой опускал ружье.

– Спасибо…

Все было кончено через несколько минут, и о произошедшем напоминал лишь жуткий запах горелого мяса да скрюченные дымящиеся трупы.

– Похоронить всех по-человечески.

Он повернулся, чтобы уйти, но в этот момент его окликнул часовой.

– Учитель! Еще одна машина!

Эл повернулся, посмотрел в бинокль. За плотной стеной огня виднелся темный внедорожник. Он постоял пару минут и, подняв облако пыли, скрылся за холмами.

– Значит, бандиты узнают все немного раньше, чем я рассчитывал, – почти шепотом произнес Эльчин.

Он медленно спустился вниз, так же медленно, ни на кого не глядя, пересек площадь и поднялся к себе. Народ молча расступался перед своим Учителем, с ужасом взирая на него. Ничего, они поймут, он им все объяснит. В свое время. А пока… Пока он выиграл первую битву. Теперь предстоит вторая, и тут одному ему не справиться.

Уже у себя, когда его никто не видел, Эл упал на колени, закрыл лицо руками и стал молиться. Он молился и плакал до изнеможения, а когда закончил, то понял: Всевышний простил его. Эльчин принял весь удар на себя, не предав ни друга, ни свой народ.

* * *

Если бы не Кьяра, Максуд бы уже висел на столбе, а бакланы выклевывали его печень. Амир был в сильнейшей ярости: опять все сорвалось! И погибли люди, десять человек – его лучшие бойцы сгорели заживо! А Максуд, Максуд, который руководил всем этим, почему-то остался жить! Целый и невредимый! Не слишком ли много совпадений?

Про «целый и невредимый» Амир, конечно, преувеличивал, и сильно. Каким-то чудом Максуд не получил сильных ожогов, но подкоптило его здорово: волосы, брови и ресницы обгорели, лицо опухло и цветом напоминало свеклу, губы запеклись и он с трудом раскрывал их, а одежда представляла собой истлевшие лохмотья.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Максуд?! – Амир одним ударом в грудь свалил своего зама на пол.

Тот застонал, попытался подняться, но получил еще и пинок.

– Амир! Уймись! – Кьяра оттащила мужа от Максуда и помогла тому подняться.

– Господин! Это была ловушка! – прохрипел провинившийся.

– Ловушка?! Тогда какого хера ты тут ползаешь, а не валяешься горелым куском мяса в Сураханах?! Как ты это объяснишь? И почему твои Дуглас и Гера вообще без единой царапины вернулись?

– Повезло. Их машина перегрелась по дороге, они позже подъехали, когда уже все было кончено. А меня, наверное, просто взрывом выбросило.

Максуд закашлялся, сплюнул в руку, разжал кулак: кровь.

– Вытрись, – Кьяра кинула мужчине полотенце.

– Огонь сначала погас, мы поехали, а потом он загорелся опять… Спереди, сзади… Еще песок посыпался, будто бы засасывало нас, колеса в ямы угодили. И вдруг как рванет. Дальше не помню, очнулся уже в баркасе.

Максуд закашлялся, и опять с кровью.

Кьяра налила в стакан воды.

– Пей!

И, обращаясь к Амиру:

– Ему нужен врач.

– Да пусть он лучше сдохнет! – Амир с яростью пнул стул, стоящий рядом с ним.

– Бясти! Амир! – Кьяра не выдержала, тоже перешла на крик. – Остынь! Не все так плохо. На Наргине у нас жена этого Кярима… Думаю, даже уверена, этот Али захочет ее спасти.

Максуд сжался: если Кьяра знает, сколько времени женщина просидела на Наргине, и скажет об этом Амиру, ему конец.

Но Кьяра промолчала.

Амир подошел вплотную к заму, встряхнул его за остатки воротника.

– Если ты, гнида, опять все провалишь… Я лично вздерну тебя на берегу. Слышишь, Максуд?!

– Слышу, – зло ответил мужчина.

– И отмойся, а то шашлыком сгоревшим несет.

Максуд ушел.

– Долго не протянет, легкие обожжены. В больницу, как я поняла, ты его не отпустишь.

– Перетопчется. Нет, я этого так не оставлю! Этот Фахретддин, или как там его, еще умоется кровавыми слезами!

Амир нервно ходил по кабинету, садился и снова вскакивал.

– Успокойся уже, Амир. – Кьяра взяла мужа за руку. – Про месть мы подумаем потом, сейчас с одним делом закончить надо. Пиши записку для Али. Вызовем его в порт – его жизнь в обмен на жизнь женщины.

– А вдруг не придет?

– Придет. А если нет, то тогда и будем думать, что делать. Но он явится, поверь мне. Пока давай поговорим с женщиной. Может, она все-таки знает что-то?

– Что она может знать?! Мы тратим время впустую и теряем людей.

– У нас есть время, дней пять. Пиши записку, назначай встречу…

* * *

– Самир, найди мне Али.

Друзья не виделись с тех самых пор, как Эльчин отдал приказ сжечь бандитов. Али несколько раз пытался пробиться к Элу, но безуспешно. И вот теперь тот сам позвал его.

– Привет, друг.

– Здравствуй, Учитель.

Они оба не знали, как продолжить разговор. Наконец, затянувшееся молчание прервал Эл.

– Ты совсем уже наш стал, учителем меня назвал.

– Скажи… А-а… Эл, Амир же тебе не простит этого!

– А что мне было делать? Так я выиграл немного времени. Война не закончена, и сдаваться я не собираюсь. Но я не за этим тебя позвал. На, держи, – Эльчин протянул другу клочок бумаги.

– Ты сам читал это? – Али стоял бледный, руки у него дрожали.

– Читал.

– Значит, Вадя не успел.

– Пойдешь?

– Пойду. Один, как они и требуют. Будь что будет, но я не хочу больше смертей.

– Не ты же всех их убивал.

– Я выпустил джинна. И мне его загонять обратно.

– Провожатого я дам, до метро доберетесь. Мой совет – иди сразу к Вадиму.

– Так больше и некуда.

– Прощай, друг.

– Прощай!

Глава семнадцатая

Максуд понимал, что шансов выжить у него пятьдесят на пятьдесят. Обожженные лицо и руки – это, по сути, ерунда. Конечно, все это болезненно, но ничто по сравнению с той болью, что была внутри. Сильнее всего мучил кашель, в груди булькало, но отхаркивалось с трудом. И с кровью. Вдобавок поднялась температура – мужчина горел, словно так и не вышел из того страшного пожара. На острове не было врача, только фельдшер, если так можно было назвать одного из бойцов, прошедшего специальное обучение. Вылечить простуду, перевязать рану, сделать укол – вот и все его умения. А если что посерьезнее, то у «артемовцев» на материке был свой, прикормленный доктор.

Но о том, чтобы отправить к нему Максуда, не могло быть и речи, и вовсе не потому, что Амир запретил. У атамана был бешеный нрав, но никто бы не смог обвинить его в отсутствии здравого смысла. Слухи о случившемся у огнепоклонников уже взорвали все метро, и меньше всего доктор хотел быть обвиненным в помощи бандитам – тут никакие отговорки про клятву Гиппократа не помогут. Поэтому лечили Максуда дистанционно. Где-то дней через пять стало ясно, что кризис миновал и температура немного спала.

* * *

– Сегодня пятый день, пора бы и весточку от нашего Алибабы получить.

Хуже всего ждать и догонять. Амир пытался выключить мозги, изводил себя до седьмого пота в качалке, даже пробовал читать, но дни тянулись слишком медленно. В придачу ко всему его вновь стали изводить ночные кошмары. Погибшие друзья оживали в видениях, звали к себе. Ноющая в груди тоска по ушедшим опустошала его душу изнутри.

Кьяра прекрасно видела состояние мужа, но чем она могла помочь? Единственное, попытаться его чем-то занять. Хотя бы поговорить с этой женщиной, Зухрой.

– Нет. Что она может знать? Мне нужна крыса, а ее знает только Али! Что мне тратить время на эту шлюху? Все равно ей один конец.

– Как я поняла, никакого обмена и не будет?

– Кьяра, девочка моя, ты о чем? – Амир рассмеялся. – Столько лет знаешь меня, и вдруг решила, что я оставлю хоть одного свидетеля?

Женщина промолчала. Еще совсем недавно она бы полностью поддержала мужа, но сейчас что-то в ней изменилось… Жизнь, которая была в ней, совсем еще крохотная, не принимала, отрицала даже мысль о смерти.

– Как там наш Максуд?

– Уже лучше, думаю, выкарабкается.

– Поскорее бы. Надоело все одному тащить.

– А ты не думал, что за всем этим именно он и стоит? Почему бы нет? Он в авторитете, с ним считаются. И, – Кьяра помолчала, подбирая слова, – Амир, мне кажется, бойцы его любят. А тебя… Тебя – боятся.

– Да и хрен с ним. Боятся – отлично. Мне их любовь без надобности. Мне твоей хватает. Ты же любишь меня?

Амир привлек жену к себе, игриво погладил по спине. Но женщина отстранилась.

– Люблю. Ты же знаешь, как я люблю тебя, муж мой. Иначе и не завела бы этого разговора.

– Чего ты хочешь?

Амир начинал злиться. Он не хотел сейчас думать о проблемах, а ему навязывают совершенно ненужный разговор. И кто? Жена, любимая женщина!

– Я рассуждаю. Мне тоже хочется побыстрее закончить со всем этим.

– Да засунь ты эти свои рассуждения знаешь куда? Думаешь, я не вижу, что Максуд позволяет себе лишнее? Что у него есть своя «гвардия»? Что на правила плюет? Да только мне по барабану. И как он с этой сворой управляется, тоже – по барабану. Надо, я его сам на место поставлю! Надо – застрелю! Если крыса он – сам с живого кожу спущу! Но пока он мне нужен, нет никого на его место. И разговор закончили. Иди лучше ко мне.

Но расслабиться Амиру не удалось. Может, потому, что Кьяра, обиженная его отповедью, не смогла дать ему того, на что он рассчитывал. А может, потому, что этот разговор так и не ушел из его головы.

Может, послушать жену?

– Где, говоришь, эту бабу держат? На Наргине? Хрен с тобой, поехали туда, поговорю. Но только вместе с Максудом!

– Не лучше ее сюда привезти?

– Нет! Развеюсь заодно.

* * *

Зухра представления не имела, давно ли она заперта в этом темном и сыром помещении. Она неоднократно пыталась сосредоточиться и посчитать хотя бы, сколько раз ее кормили, но бесполезно. Видимо, последствия того удара. Голодной она не была, и пища вполне сносная, но невозможность соблюдать элементарную гигиену давила на нее. Больше всего на свете ей хотелось вымыться.

Как же она так лоханулась?!

Зухра раз за разом вспоминала события тех дней.

Утром к ней пришел Али… Она тогда ему все выложила, а он ей рассказал, что Кярим отправился на Артем. Кярим… Женщина заплакала. Вернуть бы все обратно, как бы она тогда его любила! Как бы ухаживала за ним! Да ни разу голос бы не повысила. И уж точно не отпустила бы его никуда. Ах, если бы знала она, к чему приведет ее жадность! Ведь с какой стороны ни взять, виновата во всем только она! Она заставила Кярима выведать все у Али, она не догадалась, что он задумал, и отпустила его на смерть. И как теперь с этим жить?!

Али тогда еще сказал, что бандиты все знают и что ей надо уходить.

Зухра не сказала ему ни да, ни нет. Все в их доме напоминало о муже… Вот его халат. Кярим был мерзлявым и любил кутаться в него, а Зухра любила, когда он его надевал и сразу становился мягким, добрым. Вот домашние туфли. Стоптанные, разношенные, но муж любил их – удобные. Он хоть и был франтом, а вот туфли эти ни за что не хотел менять на новые. Фляжка со спиртным… Припрятана. Наивный, он думал, что она не знает про его заначки. Знала, конечно же! И жутко не любила его пьяного, ругалась и бурчала каждый раз. А сейчас… Сейчас бы все ему простила. Пусть бы и пил, только был жив и рядом. И не такой уж он горький пьяница был.

А вечером опять пришел Мамед. Что-то спрашивал у нее, она что-то отвечала. А потом… Потом она спросила его про Али. Черт дернул ее за язык! Может, она и не навредила ему, кто знает, но все равно на душе было беспокойно.

Утром в дверь постучали – Зухра открыла, даже не спрашивая, кто там.

– Зухра, я за тобой. Кярима, кажется, нашли. Пойдем.

– Живой?!

Что ответил ей Мамед, она уже не слышала, прямо в домашнем платье выскочила из дома и побежала в сторону блокпоста. Мамед едва догнал ее, что-то сказал караульным, и они беспрепятственно выпустили их со станции. Вернее… Стоп! На поверхности она оказалась одна, Мамеда рядом не было!

А потом… Потом – темнота. И все, очнулась она уже тут.

Получается, что Мамед заодно с бандитами? Если так, то живой отсюда ей уже точно не выйти… Она обречена.

Зухра заплакала, а потом сама не заметила, как задремала.

Проснулась она от шума.

– Эй, красавица, жрать подано. И не задерживайся, лопай скорее.

Дверь, а вернее, решетка, отделявшая ее камеру от коридора, закрылась.

Рассмотреть бандита она не успела, да и не так важно это было – намного интереснее разговоры охранников. Видимо, помещение, где они несли службу, было рядом, и она их слышала. Не все, конечно, разбирала, но хоть какая-то информация, а то тут и с ума сойти недолго. Обычно охрана просто трепалась, но проскакивали и новости о происходящем снаружи. К примеру, про огнепоклонников, про какого-то Максуда, который сильно обгорел и теперь болеет. Имени Али никто не упоминал, и это было хорошо.

– Дуглас, ты тут спишь, что ли?

В этот раз говорили громко, и Зухра прекрасно все слышала.

– А что тут еще делать? Скукота.

– Я бы на твоем месте с этой сучкой покувыркался. Видел ее, ох сладкая! – говоривший причмокнул.

– Ага, а потом Максуд со мной покувыркается за то, что не слышал приказа: пока ее не трогать. Это наша приманка, на нее Алибабу ловить будем.

– Да ладно тебе, кто ей поверит? А что сейчас, что потом – все едино. Думаешь, Амир откажет нам в удовольствии? А так хоть не в общей очереди. Как?

– Так ты чего, меня в блуд вводишь? – тот, кого звали Дугласом, расхохотался. – Нет уж, я пас, мне своя попа дороже. А шлюх и на материке хватает. Хоть бы та, танцовщица.

– За ту тебе яйца отрежут и не посмотрят, кто ты и откуда. А тут…

– Все, тема закрыта. Вот даст Максуд команду, будем трахать, даже вперед себя пропущу. А сейчас, если невмоготу, руки есть, не мне тебя учить, – и Дуглас опять засмеялся.

Зухра с тревогой прислушалась к разговору. Али, они что-то сказали про Али!

– Что там нового?

– Да ладно тебе, что нового может случиться за это время.

– А кто знает? Может, вся братва уже собирается за этим Али?

– Не, пока все тихо.

– Амир все зверствует?

– Нет, Дуг, ты словно год тут просидел, а не шесть часов!

– Вот ты посидишь сейчас свою смену, а потом меня вспомнишь.

– Так я времени терять не буду, не то что ты, чистоплюй.

– Дурак! Говорю же, нельзя ее трогать! Максуд…

Но второй собеседник грубо оборвал Дугласа.

– А что ты мне сделаешь? Запретишь? Ты кто вообще такой?! А Максуду твоему тоже недолго осталось. Слышал, как Амир на него орет? Думаешь, зря? Не-ет, это он его подозревает, думает, что он пароль сдал.

– Максуд – не крыса! Заткнись!

– А ты ударь меня. Что, слабо?

– Мразь. Все, я ушел. Делай что хочешь, отвечать все равно тебе. А про Максуда лучше помолчи.

– А то что?

– Ничего!

В тоне, каким Дуглас произнес это «ничего», было столько угрозы, что даже Зухра поежилась, а его собеседник просто заткнулся.

Надо было что-то срочно решать! Из всего разговора Зухра четко усвоила три вещи: бандиты нашли Али, ее каким-то образом хотят использовать, и неизвестный ей Максуд сдал пароль, как думает их начальник.

Женщина бросилась к решетке.

– Эй, кто-нибудь!

– Чего тебе?

Подошедшего бандита она видела впервые. Седой, с глубокими морщинами на узком лице, тощий, но жилистый. Он оглядел Зухру плотоядным взглядом, от которого она почувствовала себя голой.

– Главный ваш нужен. Я знаю то, что ему необходимо!

– Да неужели? Дуг, дама, оказывается, все знала. И молчала столько времени!

Изо рта бандита жутко воняло гнилыми зубами, женщину от этого запаха чуть не вырвало.

– Старый, отойди-ка. Так, что ты там знаешь, женщина?

Дуглас был намного приятнее первого бандита, по крайней мере зубы у него точно были в порядке.

– Знаю. Но скажу только вашему начальнику. Амиру, кажется.

– А мы чем тебе не угодили? А?

– Начальнику передайте… Ему – скажу, вам – нет.

Времени на обдумывание плана у нее не было, и меньше всего она сейчас думала про себя: все равно она – не жилец, уйти ей не дадут. Если не случится чудо, а лимит на чудеса давно исчерпан. Главное – спасти Али и его девочек. Она уже погубила мужа и не позволит погибнуть его брату! Ради Кярима. Он так любил Наргиз, так жалел, что Всевышний не дал им детей. «Кярим, родной, я знаю, ты – рядом. Я все сделаю, как надо, и мы опять будем вместе, слышишь, Кярим?» Она спасет их. Иначе Аллах не простит ее.

Зухра медленно опустилась прямо на пол.

– Дуг, что делать будем? Может, того… Разговорить попробуем?

– Не, ты все-таки непроходимый идиот. Карауль ее, а я на Артем. Раз она хочет видеть Амира, то пусть он и решает все сам.

Зухра заплакала: слава Аллаху, кажется, он наконец милостив к ней.

* * *

Дуг рассудил так: информацию первым должен узнать Максуд. Дуглас не верил, что его непосредственный начальник, который был, по сути, его ближайшим другом, и есть та самая крыса, из-за которой случилась вся эта заварушка. Но если это так, то он успеет нейтрализовать слишком болтливую даму. В этом противостоянии бандит был целиком и полностью на стороне Максуда и пошел бы с ним до конца.

– Спасибо, друг, – Максуд натужно закашлялся. – Я сам сообщу Амиру.

На Максуда было больно смотреть и в то же время сложно отвести глаза.

– Что, страшный? – мужчина улыбнулся распухшими губами.

– Да уж, не красавец. Но ничего, живы будем, не помрем. Проводишь?

– Само собой.

* * *

– Господин…

– Максуд? Проходи. Красавец ты наш. И с чем, скажи, пожаловал?

– Женщина, Зухра, хочет что-то рассказать. Тебя зовет.

– Надо же, – Амир рассмеялся. – Кьяра, ты слышала? Интересно девки пляшут… А я как раз за тобой послать хотел, сам собрался наведать нашу пленницу. Какое совпадение, да?

– Да, господин. Но это только совпадение. Мне Дуг доложил только что.

– Да ладно, чего тут оправдываться? Готов? Тогда поехали!

* * *

Зухра молилась. По ее расчетам, Амир должен приехать часа через два, максимум три. А может, и раньше, но это уже неважно. Пусть даже завтра, лишь бы пришел до того, как захватит Али! Но Аллах милостив, он сделает так, как нужно. И тогда… Тогда она соединится с Кяримом.

Шаги, потом звук отпираемого замка.

– Что, красотка, на прогулку готова?

Зухра молча встала, двинулась к выходу.

Коридор, по которому ее вели, показался бесконечным, хотя на самом деле был метров десять длиной. Наверное, она была тут единственным узником – из камер, мимо которых они проходили, не раздавалось ни звука, а шаги гулким эхом отдавались под сводами каземата. У нее было время подумать, что именно она скажет этому Амиру, и теперь она только повторяла свою речь. Он должен ей поверить, она обязана заставить его поверить ей!

Амир ждал пленницу на улице, не имея никакого желания заходить внутрь тюрьмы. Он расположился на принесенном ему стуле, а остальные, в том числе и Кьяра, остались стоять немного позади него. Такой вот царек со своей свитой, только короны на голове не хватает.

Был ранний вечер, солнце уже склонилось к горизонту, но после темноты, окружавшей Зухру все эти дни, и этого света оказалось много, и она какое-то время закрывала глаза и щурилась, привыкая. Амир ждал.

Наконец резь в глазах прошла, слезы перестали течь, и узница смогла осмотреться. Вот он какой, Наргин… Полуразрушенные постройки, маяк, крики чаек на скалистом берегу. Сколько крови впитала эта земля? Теперь сюда упадет и ее кровь. Зухра была готова к этому и ничего не боялась.

– Что ты хотела сообщить мне, женщина?

Амир был вежлив и спокоен, но только внешне. Внутри он был сейчас похож на кипящий котел, крышка которого плотно закрыта, но в любой момент пар готов разорвать оболочку.

Зухра наконец посмотрела в его сторону. Женщина, что стояла рядом с Амиром, показалась ей знакомой. Где-то она видела ее. Ну конечно! Амира! Та самая, что приходила к ней с Мамедом! Она тогда предложила им выпить коньяк, тот самый, который принес Али. Господи, да она сама, сама, показала бандитам на Али! Зухра застонала.

– Ну, я жду твоего рассказа. Говори.

Сейчас, сейчас. Надо их огорошить, чтобы забыли про эту бутылку. Зухра прокашлялась.

– Не трогай Али. Он не виноват и не знал ничего. Прошу тебя!

Она попыталась упасть на колени, но ей не дали этого сделать.

– И это все? – пар внутри Амира клокотал все сильнее и сильнее.

– Нет. Мой муж узнал пароль от человека с острова. Он сказал ему, что в машинах всегда остаются ключи.

Зухра рассчитала точно: если у бандитов и будут поначалу сомнения в ее словах, то эти ключи все поставят на место.

– Откуда же ты все это знаешь?

– Муж сам рассказал мне! Я не пускала его, отговаривала!

Зухра сорвалась. Она упала на колени, стала бить кулаками по земле, разбивая в кровь руки и не чувствуя боли физической – душевная боль раздирала ее, желание отомстить за все душило, слезы заливали лицо. Тогда, в камере, она в деталях продумала спектакль, который собиралась разыграть. Но, как оказалось, играть ничего не пришлось…

– Максуд! Он сказал, что Максуд не подведет!

Вот и все.

– Сука!

Одиночный выстрел, потом автоматная очередь. И все кончено.

Но Зухра уже ничего не видела и не слышала. Она наконец стала свободна, душа вырвалась наружу и взмыла в небеса! Ей удалось совершить задуманное, и теперь все было в руках Всевышнего. Больше ее ничего не держало в этом мире… Здравствуй, Кярим, здравствуй, любимый!

* * *

Тишина оглушала. Кажется, даже всегда шумные чайки умолкли, и только этот крик в ушах: «Максуд! Он сказал, что Максуд не подведет!»

– Амир, пойдем отсюда.

– Зачем ты застрелила его?

– Мне показалось, он хотел выстрелить в тебя.

– Не показалось. Но кто тогда стрелял в женщину?

– Дуглас. Только разве это важно сейчас?

– Максуд – предатель… Удар в спину.

– Нет. Женщина соврала.

Амир встрепенулся.

– Зачем?! И с чего взяла?!

– Женская интуиция. А она просто хотела его спасти. Али…

* * *

На Артеме Амира ждало известие, что Али будет в условленном месте завтра. Один, как и требовали бандиты.

– Вот завтра у него все и спросишь сам.

* * *

В это же время в чайхану, ту самую, что на рынке, пришел необычный посетитель. Необычной, впрочем, в нем была лишь одежда: выцветшая, запыленная, она представляла собой смесь современного камуфляжа и наряда средневековых всадников. Впечатление усиливал платок, укрывавший голову незнакомца наподобие чалмы. Мужчина кивнул Тимуру, тот вежливо поздоровался в ответ. Через несколько минут на столе появились чай и сладости. А еще через некоторое время за столик подсел неприметный мужичок. Или, наоборот, приметный? Дело в том, что был он карликом. Да-да, самым настоящим карликом. С маленькими ножками, такими же маленькими ручками, но вполне нормальным туловищем и большой головой.

– Тот, кто тебя интересует, будет завтра в старом порту.

Голос у мужичонки оказался писклявым.

– Скажи, зачем ты делаешь это?

Карлик словно не услышал вопроса, положил в карман мешочек с монетами и растворился среди базарных рядов.

* * *

Сложнее всего было попрощаться с Мехри. Али прекрасно понимал, что живым ему из этого похода, скорее всего, не вернуться. Но жена ни о чем не должна была догадаться. Вообще ни о чем! Он идет за Зухрой, и все!

– Али, а может, не надо тебе ходить? Ее же и без тебя перевезти могут? Нет?

– Мехри, ну о чем ты говоришь? Она может испугаться чужих людей, мало ли что, вдруг это бандиты?

– Я беспокоюсь.

– Все будет хорошо, дорогая. Туда и обратно, вы с Наргиз даже соскучиться не успеете.

Он успокаивал жену, а самому хотелось выть! Неужели ему больше не придется их увидеть? И сын… Он так мечтал о мальчике, продолжателе рода. Всего этого теперь не будет.

Слишком высокую цену пришлось заплатить за минутное любопытство. Где же он допустил ошибку и за что Аллах наказал его? Или это вовсе не Всевышний указывал ему путь в тот злополучный день?

За все надо платить. И если придется, то даже жизнью.

Холодный камень стен, бесконечность узких крутых ступенек, уходящих вверх… Эл наверняка там, у себя. Но Али не пойдет к нему, они уже попрощались, сказав друг другу все, что говорят в этих случаях. Слова больше не нужны, теперь пришла пора действовать.

Они ускакали, когда солнце еще не взошло: Мехри спала, и Али не стал беспокоить жену.

* * *

Вадим ждал его.

– Прости, Алишка. Надо было сразу тогда людей отправлять. Я виноват.

– Вадя, отстань. Кашу заварил я, я виноват, мне и расхлебывать.

– Ты что, предлагаешь мне самоустраниться?!

– Я прошу тебя не лезть. Прошу. Пожалуйста. Они поставили условие, и если что, просто убьют Зухру. А я этого не хочу.

– Они убьют тебя.

– Не дождетесь, – Али усмехнулся. – Взяли моду меня хоронить.

– Ты не понимаешь, насколько все это серьезно.

– Вадя, я, конечно, далек от всего этого, и адреналинового голода у меня никогда не было. Жена, дочка, кафе – вот и все, что мне в жизни надо, что радует меня. Дом – работа – дом. Все. Но я не инфантильный идиот и, в конце концов, я должен отвечать за свои действия. Хотя бы попробовать сделать это.

– Ну и черт с тобой! Поступай как хочешь. Но если ты думаешь, что я просто так буду смотреть, как убивают моего друга, то ты настоящий дурак. Все, топай отсюда, видеть тебя не хочу! Да по станции не болтайся, спать ляжешь, где и в прошлый раз. А у меня дела. Адье!

Вадим был в бешенстве. Откуда берутся такие дебилы? Или помогать бросаются тогда, когда надо сидеть и не вякать, или вот так, как сейчас этот… Не хотят видеть и понимать очевидного. Что ж, придется принимать меры на свой страх и риск.

* * *

– И чем я обязан визиту самого Папы?

Удивлению Боброва не было предела – зачастили к нему гости в последние сутки.

– Ты забыл добавить – неожиданному визиту. Чаем напоишь?

– Может, пообедаешь со мной?

– С чего такое гостеприимство?

Вопрос был закономерным: глава баиловцев и лидер воровской общины просто не могли быть друзьями. И не были. Даже не приятельствовали. Скорее, держали по отношению друг к другу нейтралитет. Мирное сосуществование, когда каждый из них рассматривал другого как неизбежное зло, с которым приходится жить под одной крышей. А тут…

– Часом, не отравить меня задумал? – Папа хохотнул.

– Да как раз есть собирался, позавтракать не дали, а на голодный желудок серьезные дела не делаются. Голова уже не варит. Ты же по пустякам не будешь беспокоить?

– Не буду, конечно. Но, чур, с меня стол. Долг платежом красен.

– Это уж как выйдет.

С едой управились быстро. Вадим отметил, что она была более чем скромная, хотя и сытная. Да, не шиковал главный полицмейстер, уж по каким причинам – сказать сложно, но не шиковал. Зато чай оказался отменным. Интересно, что там за травки такие?

– Вот теперь я и послушать тебя готов. Что случилось-то? Ваших вроде никого в последнее время не прихватывали.

– Стараемся. Да и не пришел бы я за них хлопотать, ты мой принцип знаешь?

– Ну-ка, ну-ка, просвети.

– Не за то цыган цыганенка бил, что тот воровал, а за то бил, что попался.

Бобер расхохотался.

– Забавно, знаешь. И что тогда?

На самом деле Бобров уже догадался или почти догадался, зачем к нему пожаловал Папа. Другой причины просто не могло быть. Не вырисовывалась.

– Есть у меня дружок старинный, Али Бабаев.

– «Жемчужина»?

– Она самая. И попал он в нехорошую историю…

Папа в подробностях, насколько знал сам, обрисовал проблему, впрочем, уже вот как несколько часов Бобру хорошо известную.

– Понимаешь, я себя виноватым чувствую. Нюх потерял. Да и выпили мы тогда изрядно за встречу. Его-то девчонок я сразу к себе перетащил, а с братовой женой замешкался, послал за ней только утром. А там – уже никого. Самому мне с этими отморозками не справиться, мы народ мирный, мокрушников не жалуем. Вот и пришлось идти к тебе на поклон. Проси что хочешь, только выручай.

– «Проси что хочешь». Что с тебя возьмешь-то? Слово, что твои архаровцы воровать перестанут? Так ты меня за дурачка не держи, я же понимаю, что жить им на что-то надо, семьи кормить опять же. Иначе давно бы вашу воровскую малину сраной метлой вымел.

– Так что, откажешь?

– Я это говорил? Помогу. Только два условия. Первое – сидеть и не дергаться, на место встречи не соваться.

– Ну это-то не беспокойся, все понимаю. Второе?

– А второе… Должо-ок! Помни, что должок с тебя. А уж как отдавать будешь, я сам назначу, когда время придет.

– По рукам. Я согласен!

Вадим ушел, а Бобров задумался. Кажется, судьба свалила на этого Али все проблемы только для того, чтоб он, Дмитрий Бобров, решил свою. Главную, что не давала ему покоя вот уже несколько лет. И тут – такой шанс. Ай, Али… Действительно, не угадаешь, чьими руками вершит свои дела провидение.

Вчера поздно вечером к Бобру явился человек. Адъютант, что доложил о посетителе, сказал, что тот не назвал своего имени, но очень просил его принять.

– Очень просил? Тогда – зови. Но зайдете вместе. И позови Ибрагима. Поприсутствовать при встрече.

– Правильная предосторожность, я бы тоже так сделал. – Незнакомцу, кажется, понравилось, что Бобров подстраховался. – Но я не опасен. Мое имя – Фахретддин.

– Глава огнепоклонников? Ничего себе! Чем обязан?

Бобер аж подпрыгнул на стуле.

– Не ожидал?

– Не ожидал. Увидеть живую легенду… Зачем пожаловали, Учитель?

– Вы, конечно, слышали, что я приказал сжечь бандитов.

– Все метро об этом гудит. Вы – отчаянный человек. Амир этого не простит.

– Я знаю. Поэтому и пришел. За помощью.

Мужчина замолчал, ожидая ответа. Молчал и Бобров. Он просто не знал, что ответить этому человеку. С одной стороны, на кону – жизни людей, целой общины. Но с другой…

Пауза затягивалась.

– Учитель… Вы никогда не задумывались, почему мы, такие вроде бы сильные и умные, не покончим разом с этим гнойником на Артеме?

– Нет. И почему?

– Сил у нас не хватит. Не удивляйтесь. На острове их не возьмешь, а в городе еще поймать надо. Вот и приходится терпеть. Все, что мы делаем, для банды – комариные укусы, но по-другому пока никак.

– Но сейчас у вас будет возможность покончить со всеми сразу. И с Амиром в первую очередь.

– Что-то фантастическое. И какой же у вас план?

– План предложили сами бандиты. Есть у меня дружок старинный, Али Бабаев…

К тому моменту, когда Бобер услышал эту же фразу от Вадима, подготовка к операции уже шла полным ходом. Естественно, в глубочайшей тайне и, тоже естественно, Папе Бобр ничего не сказал.

Но глава «баиловцев» еще не знал: сюрпризы только начинались.

Глава восемнадцатая

О том, что на блокпосту какая-то девица требует провести ее аж к самому начальнику, Бобру сообщили ближе к вечеру.

– Прямо вот так, к начальнику? Хорошенькая хоть?

Адъютант, совсем еще молоденький парень, закатил глаза и показал большой палец:

– Ух, какая хорошенькая. Глаз не оторвать.

– Ну если так, то грех не принять. Давай, веди, а то все налюбовались, а начальство этакую красоту-то и не видело. Непорядок!

Девушка и впрямь была хороша. Высокая, грациозная, с огромными темными глазами и тонкими, благородными чертами. Хороша, одно слово. Бобер невольно залюбовался гостьей, а она вдруг покраснела и опустила глаза.

Теперь смутился мужчина, поняв, что переборщил, разглядывая незнакомку.

– Дядя Дима, здравствуйте. Вы не узнаете меня?

Ого, оказывается, у него есть племянница.

– А должен?

– Я – Пяри. Мы жили когда-то на «Старом городе».

Да мало ли кто тут жил!

Девушка хотела еще что-то добавить, но Бобра вдруг осенило.

– Пяри. Ты – Пяри, дочка Тимура!

– Да, вспомнили теперь?

– Так с этого и надо было начинать! Тимура я никогда не забывал. А тебя узнать сложно, ты уж извини меня. Я когда тебя видел-то в последний раз? Ты еще ребенком была, подростком. А сейчас… Красавица. Парни, небось, штабелями у ног валяются? Или уже замужем?

– Нет, не замужем. – Марджана улыбнулась.

– Мама как? Не болеет?

– Умерла она. Три года, как умерла.

– Извини, не знал я.

Бобров замолчал. Неудобно как-то вышло. Сначала так пялился на девчонку, что та засмущалась, теперь вот с матерью впросак попал. Тоже мне, лучший друг называется. Может, им помощь какая нужна была? А он, получается, бросил. Эх!..

– Пяри, сама-то как? Может, помочь чем?

– Ой, да обо мне не беспокойтесь. Кусок хлеба есть, и даже с икрой. У меня другая просьба…

Мысль, пришедшая мужчине в голову, была абсурдной и настолько неожиданной, что он расхохотался.

– Вот только не говори мне, что пришла хлопотать за Алибабу!

Марджана с удивлением посмотрела на Бобра.

– А как вы догадались?

Бобров вытер выступившие слезы.

– Не обращай внимания. Этот Алибаба последние сутки пользуется просто бешеной популярностью. Ты-то каким боком туда попала?

Марджана не поняла.

– Куда попала?

– Ладно, давай выкладывай все с самого начала.

Бобров ждал, что сейчас ему расскажут вариант уже знакомой истории, и, если честно, согласился выслушать девушку лишь из уважения. В том, что он ошибается, стало ясно уже с первых слов. А когда девушка пересказала ему подслушанный в баре разговор, то он аж вскочил с табурета.

– Ай, девочка моя, ай, умница. Ты даже не представляешь, как мне помогла сейчас!

– А как с Али?

– Тут не беспокойся, ничего с твоим Али не случится. Помогу обязательно. Семен!

Семен, тот самый молоденький адъютант, ждать себя не заставил.

– Барышню накормишь, устроишь на ночлег. Но сначала вызови-ка мне начальника караула.

Марджана попыталась было возразить.

– И слышать не хочу ничего. Время позднее, завтра к себе и отправишься. А еще лучше, подумай, может, к нам переберешься? Насовсем. А?

* * *

Сколько лет она не была тут? Пять? Или шесть? Да неважно… Давно. Очень давно они с матерью ушли со «Старого города». Но все равно она помнит тут каждый камень, каждую щербину на платформе. А вот комната, где они жили когда-то. Теперь ее занимает другая семья, но черточки на стене у двери, по которым отец замерял рост маленькой Пяри, никуда не делись. Марджана приложила к ним ладонь, погладила стену. Папа…

* * *

– Папа! – Пяри пытается вырваться из рук бойца, удерживающего ее. – Папа!

Но папа уходит по туннелю и даже не оглядывается. Он на работе, так сказала мама. Папа уходит не в первый раз, а Пяри будет встречать его, каждый день приходить сюда, к краю платформы, садиться и ждать, когда в туннеле покажется знакомый силуэт.

– Папа!

– Пяри! Дочка!

Луч прожектора выхватывает из мрака туннеля фигуру отца. Он бежит к ней навстречу…

Но однажды он не вернулся. Пяри все равно ходила на свое место и ждала, пока не поняла, что все напрасно. Но в то, что отец мертв, не верила до сих пор. Понимала головой, но отказывалась принимать сердцем.

Семен пытался с ней говорить, о чем-то спрашивал, но Марджана отвечала невпопад, и парень отстал.

Ее накормили, постель была чистой и удобной, но девушка долго не могла уснуть. Состояние, в котором она находилась, можно назвать просто – тоска.

Идея обратиться за помощью к баиловцам пришла к Марджане не сразу. Сначала она попыталась сама выяснить, куда пропали Али и его семейство, но то ли сыщиком девушка оказалась никаким, то ли информацию об Али очень хорошо хранили, но она так ничего и не узнала. И вот тогда она вспомнила про Бобра. «Дядя Дима» часто бывал у них, Марджана помнила, какой он был тогда, совсем еще молодой. Отец звал его просто – Бобер. Девочка тогда представления не имела, что это – от фамилии Бобров, и представляла себе, как дядя Дима уходит от них, закрывает за собой дверь и тут же обрастает шерстью, превращаясь в огромного, черного и зубастого бобра, такого, какого она видела в книжке. Девочке Пяри всегда хотелось узнать, как он это делает и куда обычно прячет зубы и хвост. И вот однажды, сидя у него на руках, она простодушно спросила:

– Дядя Дима, а ты бобр?

Как же они с отцом тогда хохотали! А она все не понимала – почему? Интересно, помнит ли он сейчас это?

Она очень боялась: вдруг Бобров ее не узнает. Он и не узнал сначала. Но, как оказалось, помнил, что была когда-то такая девочка – Пяри, дочка его лучшего друга. Помнил и не отказал в помощи. И, кажется, она сообщила ему что-то действительно важное…

С этими мыслями Марджана уснула.

* * *

А Боброву было не до сна.

– Да, девочка, задала ты работу на ночь глядя. Но на завтра это откладывать никак нельзя.

Начальник караула отвечал не только за блокпосты. Если надо кого охранять или арестовать по-тихому, без силового захвата, то это как раз дело для его подчиненных.

– Михалыч, в курс дела тебя вводить некогда, все потом. А сейчас, прямо сейчас, бери парочку своих и дуй на «Нефтяников». Есть там некий Мамед, Эльчин Мамедов. Знаешь такого?

– Наследник Хоттабыча? Знаю, конечно.

– Ну вот и отлично. Мне он нужен. Спит – из постели притащить. Нет дома – разыскать и все равно доставить. Но только тихо, и чтобы никто не догадался, куда сея персона отправляется. Понял?

– Выкрасть то есть? Всегда с превеликим удовольствием.

– Но по-тихому, прошу тебя, по-тихому.

Ну вот. Сколько там натикало? Полночь? Начало нового дня, «дня икс».

* * *

Тихо. Звезды неожиданно крупные, яркие, огни ночного города уже не перебивают их свет. Воздух насыщен прохладой, а цикады трещат так, что уши закладывает. Легкий ветерок играет пламенем башенных огней… В окнах темно, город огнепоклонников спит, отходит от изнуряющей жары. Всего несколько часов, и солнце проснется, а пока все отдыхают. Лишь стражи на крепостных стенах зорко следят за ночным зверьем, которое пользуется моментом и выходит на охоту в поисках пищи.

И еще учитель Фахретддин не спит в своей башне. Он смотрит в сторону города, туда, где всего через несколько часов его другу придется испытать судьбу.

* * *

У «завокзальных» тоже тихо. Последние игроки угомонились, станция погрузилась в сон.

– Вадя, иди спать.

– Слушай, Алишка, ты бы тоже отдохнул, а?

– Завтра и отдохну. Вот кончится все, сутки спать буду.

– Ты все помнишь?

– Да помню, помню. Все нормально будет, не дам я им просто так себя пристрелить. И не просто так тоже не дам, не бойся.

– Ты только главное средство защиты не забудь. И броник! Обязательно надень броник.

– Да готово все. И бронежилет тоже надену, обещаю. Иди спать давай. Один хочу побыть.

– Без меня не уходи.

– Не уйду.

* * *

Снова ущелье, снова моросит холодный, противный дождь. Свинцово-серые тучи заволокли все небо уже с самого утра, и никакой надежды на то, что скоро распогодится. Сверкнула молния, вслед за ней, почти сразу же, прогремел раскат грома. Порыв ветра пригнул деревья на поляне и взъерошил кусты, выгоняя из них укрывшуюся дичь. Дождь полил сплошной стеной.

В этот момент наконец ожила рация.

– Командир, надо уходить. Они уже близко, – кто-то тронул Амира за плечо.

– Вано? – удивился Амир. – Вано, но как…

– Уходить надо, командир. Уходить…

Боец поправил снаряжение, повернулся и зашагал по тропинке.

– Вано!

– Не задерживайся, командир. Мы ждем тебя.

Мужчина обернулся, поглядел на Амира мертвыми глазами, улыбнулся разорванным ртом. Кровь, сочившаяся из него, алой дорожкой выделялась на обгоревшем, распухнем лице.

– Уходи, командир!

Кто-то бил его по лицу. Амир открыл глаза, скидывая с себя остатки кошмара. Кьяра… Она сидела перед ним на коленях и плакала.

– Ты чего? Случилось что?!

– Ты кричал опять, страшно кричал. Что с тобой, Амир? Что происходит? – Женщина закрыла лицо ладонями и уткнулась ему в грудь.

– Кьяра… Перестань. Все хорошо, просто кошмар, бывает. Это пройдет.

– Ты в который раз убеждаешь меня, что все хорошо, что все пройдет, а на самом деле становится только хуже. Амир, я не могу так.

Вдруг она успокоилась, словно приняла какое-то решение.

– Амир, ты должен лечиться. Постой! – она зажала мужу рот. – Выслушай меня. Амир, я беременна.

Мужчина резко сел на постели.

– Беременна?!

Господи, сколько лет ждал он этих слов, почти перестал надеяться.

– Это точно? Скажи, это точно?

– Точнее некуда. Поэтому у ребенка должен быть папа, который не пугает его по ночам своими воплями.

– Да я теперь куда угодно и что угодно! Кьяра, родная моя…

Амир обнял жену, прижал к себе.

– Как же я рад, какое это счастье. Люблю тебя, как же я тебя люблю.

– Аналогично, – женщина улыбнулась. – Давай спать, а то скоро уже вставать.

– Я теперь не усну. Но, если что, обещаю, что кричать не буду.

* * *

Али не был супергероем и вряд ли его можно было назвать бесстрашным: он плохо стрелял, не отличался богатырской силой. Обычный среднестатистический человек, для которого на первом месте семья, а не спасение человечества.

Но и у него были свои таланты, и именно они сейчас ему пригодились. В этой ситуации физическая сила не выручила бы его так, как природная деловая хватка. Да, Али был торгашом, или бизнесменом: как не назови – суть одна. Его процветающая «Жемчужина» – лучшее тому подтверждение. Кухня кухней, но без грамотного маркетинга вылететь в трубу – как нечего делать.

Наивным дурачком Али не был и понимал, что живым бандиты его не отпустят. А умирать не хотелось. Тогда выход один: начать грамотный торг, тянуть время. Уж в этом-то он Амира обыграет. А там… Там действовать по обстоятельствам.

– Слушай, Али, а кто сказал, что тебе вообще позволят этот самый торг начать?

Вадиму идея друга понравилась, но… Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

– Их много, ты – один. Они скрутят тебя за пару секунд. Я бы, например, заранее на берег парочку бойцов послал, они бы тебя тепленького к этому Амиру и отправили. И на хрен ему вообще свою задницу сюда тащить? Все решается проще простого.

– И что тогда делать?

Али расстроился, как раз этого-то он и не предусмотрел.

Вадим немного подумал.

– Сделаем так. Мои подежурят немного на берегу, посмотрят. Если что, просто нейтрализуют засаду. А твоя задача выторговать Зухру и остаться в живых. Ох, конечно, не знаю, как все это будет выглядеть… Но деваться некуда. Бегать хоть не разучился?

– Не разучился.

– Главное – не дай им себя прикончить там же, на берегу. Броник я тебе обеспечу, но он тоже не панацея.

Рекогносцировку провели в тот же день.

– Да, грамотно место выбрали.

Причал, где была назначена встреча, находился в стороне от главного порта, давно никем не использовался, и поэтому представлял собой плачевное зрелище. Море тут, как и везде, подошло вплотную к жилым кварталам, вода разрушила строения, но если в других местах их ремонтировали и старались поддерживать в порядке, то тут все было заброшено, местами затоплено, а местами и вовсе сгнило.

– Знаешь, мы тебе на пирсе табуреточку поставим.

– Зачем?!

– Для понтов. Вот представь, подходит баркас… А ты сидишь такой, как ковбой на Диком Западе, и «кольт» на пальце крутишь. Как картинка, впечатляет?

– Впечатляет, – Али рассмеялся. – А шляпу выдашь?

– Без шляпы сойдет. «Кольта» тоже нет. Вместо него старая добрая «ТТшка». Так, на всякий случай. Мне спокойнее будет.

* * *

Анзор, Котэ, Татарин, Гурам, Старик, Лазо…

Как же мало их осталось. Кажется, что сейчас послышатся в коридоре смех и топот, комната наполнится припозднившимися бойцами. Они будут продолжать подшучивать друг над другом, пока не получат от него нагоняй.

Тишина… Только слышится мерное дыхание и несколько пар глаз внимательно смотрят на своего командира.

Вадим ошибался насчет Амира: отправить заранее парочку боевиков в засаду даже не пришло тому в голову. И некого, и незачем: не супермена брать едут. Эх, пристрелить бы его просто, да и не заморачиваться. Вот только очень хочется имя крысы узнать, даже если она уже отправилась в мир иной.

Кьяра настояла на том, что пойдет с ним.

– Да пойми ты, я хочу быть с тобой всегда. В горе и в радости. Как это было и раньше.

Аллах свидетель, Амир сопротивлялся, но сейчас был рад, что жена стоит рядом.

– Котэ и Старик остаются на острове. Анзор, Гурам, Татарин – со мной. Лазо – тебе менять Зурика на Наргине.

Вот и все, он всех сосчитал. Почти всех… Еще трое – на Жилом. Скольких он потерял за эти дни? Почти половину отряда. И каких бойцов…

– Повторяю еще раз: без моего приказа не стрелять ни в коем случае.

Это уже лишнее, конечно, его приказы и так всегда исполнялись беспрекословно.

– Ну, все. С богом!

На море штиль. Тихо, только крики чаек, да мотор баркаса тихонько урчит. Всего десять утра, а солнце шпарит вовсю. Амиру по душе было другое настроение моря, когда прохладно, немного штормит и волны монотонно разбиваются о прибрежные скалы, разбрасывая вокруг себя брызги, а ветер подхватывает их и щедро делится ими и с людьми, и с песком, и с развалинами на берегу.

Амир посмотрел на небо. Ни облачка. Но этот парень явится, даже если будет ливень. Ему нужна женщина, и он придет за ней. А Амиру нужна информация, и он ее получит. А потом… А что будет потом, он еще не решил. Вся ярость исчезла со смертью Максуда, тот словно забрал ее с собой. Хотя нет. И к Максуду он не испытывал никакой злости. Даже если Кьяра ошибается и его покойный заместитель все-таки и есть тот самый предатель. Почему это так, он не знал, копаться в своих ощущениях не привык и не испытывал никакого желания этим заниматься.

Сейчас у него есть цель, а все остальное не имеет никакого значения.

* * *

Дежавю… Все началось с порта, все портом и закончится. Только тогда был вечер и шторм, а сейчас день и солнце. Вот и та самая скамейка, на которой он был разбужен «артемовцем». Али сел. Время еще есть. Сейчас он немного соберется, а уж потом и отправится к пирсу. Страшно ли ему? Наверное, уже нет. И если это его последний день, то пока он это еще не осознал. Сегодня у него есть цель, а все остальное не имеет никакого значения.

Долго ждать не пришлось. Вот и баркас – швартуется, глушит мотор.

Амира он узнал сразу: хоть и ростом не выше остальных, и одеждой не выделяется, но было видно – главный тут он. С ним еще четверо.

Один из бандитов взялся за трап.

– Амир! Погоди! Не надо торопиться!

Али вытащил из кармана ТТ.

– Привет, Али. Ты что, собираешься застрелиться на моих глазах?

– Зухра где?

– Зухра твоя уже, наверное, дома. Пьет чай и ждет тебя, – бандит рассмеялся.

– Мы так не договаривались! Где Зухра?!

– А мы никак не договаривались. Ты забыл, что это ты нам должен, ты начал первый, Али. Давай, иди на баркас, поговорим. И про Зухру тоже.

– Ты не держишь слово, Амир! Отпусти женщину, и я пойду с тобой.

– Ты и так пойдешь. Анзор!

Бандит кинулся к трапу. Али выстрелил наугад и закрыл глаза, готовясь умереть. Никаких выстрелов в ответ… Но трап Анзор бросил.

– Что ты хочешь от меня, Амир? Убить? Так почему не делаешь этого? Вот он я.

– Кожу с тебя с живого хочу снять!

Амир был взбешен: этот Али опять навязывает ему свои правила игры!

– Этого счастья я тебе не доставлю.

– Даже в обмен на женщину?

Али замолчал. И лишь спустя несколько секунд промолвил.

– Я не верю тебе, Амир. Ты так и не показал мне ее. Может, Зухра уже мертва.

Да. Теперь он осознал: Зухры действительно больше нет!

– Ты догадлив, Алибаба. Но не я виноват в ее смерти. Да и от тебя мертвого никакого проку.

Странно, но только сейчас Амир вдруг понял, что ему безразлично, будет жить этот человек или нет.

– Скажи, от кого ты узнал пароль, и убирайся на все четыре стороны!

Амир не видел, что по лицу Али текут слезы. Зухра мертва… Сначала Кярим, теперь – она. И все из-за тех проклятых денег.

– Эй, Али, ты не онемел ли там от радости? Кто тебе выдал наш пароль?

До мужчины наконец дошло, что спрашивает с него атаман.

– Ты действительно хочешь это знать? Ты, Амир! Ты, ты, ты!!

Али расхохотался. А Амир застыл в ужасе… Как? Когда?!

– Я прятался в сарае, когда ты разговаривал с этим… забыл, как зовут. И ты тогда сказал ему пароль. Или спросил его, неважно. Билькис!..

Да, Амир вспомнил это. Тогда он только что поменял код… Что, получается, во всем виноват только он сам?!

* * *

Саид нервничал, он никак не мог сосредоточиться: солнце слепило глаза, а другой такой удобной позиции просто не было. Мужчина рассчитал ее с учетом того, что Амир сойдет на берег, но его враг, кажется, и не собирался этого делать. А стрелять надо было наверняка, второго шанса у него не будет! Хоть бы туча какая, или солнце чуток сместилось в сторону!

Видимо, Аллах услышал его. Небольшое облачко на несколько секунд прикрыло светило.

* * *

Командир отряда баиловцев получил четкие указания: бандитов живыми не брать – как только они отдадут женщину, всех перестрелять к чертям собачьим. Но только чтобы этот Алибаба не пострадал. Время шло, женщина все не показывалась. И, видимо, ее уже не будет. Но приказ уничтожить никто не отменял, а как это сделать, если Али находится на линии огня? Только ждать, когда представится удобный случай.

* * *

В глазах Амира потемнело: быть такого не может! В смерти всех его людей, которые гонялись за этим ублюдком, виноват он?! В смерти Максуда тоже виноват он? Крыса – тоже он сам?! Ну уж нет!

Амир никогда не носил с собой оружия. Но вот у Кьяры, стоящей чуть сзади мужа, автомат был при себе. Мужчина выхватил его из рук женщины, выстрелил длинной очередью.

Али упал.

Все, что произошло дальше, заняло всего несколько секунд.

Вот Амир, так и не переставая стрелять, заваливается на Кьяру. Та с ужасом смотрит на изуродованный труп – пуля снесла ему полчерепа; истошно кричит и тут же сама падает, сраженная выстрелом. И все. Тихо, только плеск волн да тревожные крики чаек.

* * *

Все-таки бронежилет – вещь. Синяки, конечно, будут, и пара ребер, кажется, сломана. Но он жив.

– Что, парень, повезло тебе. Топай домой, все кончилось.

– А вы, вы тут откуда?

– Со «Старого города», слыхал про таких? И друзьям спасибо передай, если бы не они…

Али подошел к баркасу, поднялся на борт. Он не знал, зачем это делает. Хочет убедиться, что Амир действительно мертв? Или пытается разыскать Зухру, так и не поверив в ее смерть?

Бойцы заканчивали обыскивать баркас. Один из них, сидя на корточках, кого-то бинтовал. Второй, охраняя, стоял рядом.

– А мужика-то здорово… Все мозги наружу. Снайперка. Кому-то он сильно досадил.

– Проще сказать, кому он не досадил.

– А бабе повезло, получается, он ее собой, уже мертвый, прикрыл.

– Все равно рана тяжелая, и крови много потеряла. Не знаю, дотянет ли до госпиталя.

Женщина? Чудны дела твои, господи.

Боец закончил бинтовать, поднялся.

Точно, женщина, симпатичная. На вид его, Али, ровесница. Неожиданно она открыла глаза, увидела Али. Улыбнулась.

– Алишка…

Али похолодел. Та, что была перед ним, изменилась, но не настолько, чтобы ее невозможно было узнать.

– Лена.

– Лена…

Голос совсем тихий, едва слышный.

Бойцы принесли носилки.

– Ты держись. Выживи, пожалуйста.

– Зачем?

Женщина закашлялась, на губах надулся кровавый пузырь.

– Не умирай, слышишь? Не смей! Лена!

* * *

Может, это все ему приснилось? Может, он спит сейчас на той злополучной скамейке, голодный и смертельно уставший? Но дома его ждут жена и дочь, Кярим жив, и Зухра тоже жива? И Лена… Лена тоже жива.

Разбудите его, пожалуйста. Плохой сон.

Эпилог

Вот и закончилось лето. Еще жарко, но в воздухе и в природе вокруг появилось что-то особенное, неуловимо указывающее – осень на пороге. Пройдет совсем немного времени и задуют холодные ветра, принесут с собой проливные дожди, которые будут гнуть к земле деревья-великаны, а молодую поросль, не успевшую окрепнуть за лето, вырывать с корнем. И Каспий будет бушевать, обрушивая на город тонны обжигающе холодной воды. Какая тут может быть рыбалка? Для артелей «Сахила» начнется отпуск, а для остального метро – время, когда о свежей рыбке придется только мечтать.

Скажете, в метро все равно, какая погода наверху и какое время года? Правы, конечно. Но состояние человека осенью резко отличается от того, что чувствует он весной. Осень – это подведение итогов, время, когда как никогда хочется побыть с близкими, получше обустроить свое жилище – то самое, которое построил весной. И в котором тебе придется пережидать неласковую зиму. Конечно, не надо это понимать буквально, тут важно именно настроение, а не то, когда именно построен твой дом.

Когда-то Али придумал себе игру: искать причины случившегося – не те, что лежали на поверхности, а глубинные, изначальные.

В этот раз такой причиной стали разыгравшаяся непогода и, как следствие ее, банальная протечка в техническом туннеле. Не случись ничего этого, не было бы всех этих смертей, не было бы трагических расставаний. Но и счастливых встреч – тоже.

Правда, в Баку на первый взгляд ничего не изменилось: большинство его жителей даже не заметили того, чем жил все это бурное лето Али, а случившееся коснулось далеко не всех. «Артем очистили от бандитов, это хорошо – еще бы «завокзальных» приструнили, а то так и норовят на базаре в карман залезть!» – именно так рассуждали бакинские обыватели. И по-своему были правы: мелкий воришка для них – большее зло, чем страшный бандит, который где-то далеко и которому он точно никогда не перейдет дорогу.

Остров, кстати, приспособили под свою базу «баиловцы». Хорошее приобретение, что и говорить.

Наргин тоже изменил свой статус. Не ошибется тот, кто скажет, что любое государство должно, просто обязано иметь свою тюрьму. Раньше в Баку была с этим проблема. Мелких жуликов лечили трудотерапией у тех же молокан, но они все норовили удрать. Тех, кто нарушил закон по-крупному, держали на своих станциях или просто пускали в расход в зависимости от тяжести содеянного. Теперь можно было всех отправлять на Наргин. Шелупонь, карманники, мошенники – все они почему-то сразу расхотели сбегать с ненавистных плантаций, уж лучше лопата и тяжкий труд, чем безделье в камере на Наргине. Первым «почетным» заключенным Наргина стал Эльчин Мамедов, Мамед. Туда же отправились и недобитые бандиты. Пристрелить бы их, конечно, но гуманный суд определил иначе: пусть сидят! И режим – без послаблений.

Хоттабыч тяжело переживал предательство Мамеда. Долго болел, да и сейчас еще не отошел до конца. С Бобром с месяц демонстративно не разговаривал, все не верил, винил друга в подставе. Потом все понял, простил. А в руководстве Союза такие разборки устроил… С помощью того же Бобра, конечно. А то зажрались, страх совсем потеряли!

Вышки на Жилом консервировать не стали – коль работают, так пусть продолжают гнать нефть, лишней не будет.

Пламенные башни больше не горели. Как выяснилось, их зажигал Мамед, давая знак таинственному кораблю. Вот так все буднично оказалось. Не дождавшись условленного знака, корабль все-таки пришвартовался на Жилом, но новые условия сделки, предложенные гостям, их не устроили: Союз готов был продавать им горючку, но никакого бартера, тем более наркотой.

А Али? На первый взгляд у него все было замечательно. Он вернулся в Баку, и «Жемчужина» вновь широко распахнула свои двери, радуя посетителей. Мехри все так же готовила, Али вел дела, которые шли все лучше и лучше. Но никто не знал, что творится в душе этого приветливого, улыбчивого человека. Никто, кроме жены и самых близких друзей.

Только они понимали: жизнь Али Бабаева никогда уже не будет прежней. Мехри не спрашивала, о чем он думает, когда запирается у себя в подсобке или сидит дома один, не торопясь ложиться спать. Знала – тоскует. О брате, которого, как оказалось, ему очень не хватает теперь, о Зухре, умнице и красавице Зухре, которая всегда была рада его приходу.

Пусть Али и Кярим часто ссорились между собой, но Али любил брата, да и тот тоже любил Алишку. Может, и сам не осознавал этого, такое тоже бывает, но любил. И защищал, и помогал. А Наргиз… Она до сих пор спрашивает про дядю Кярима. Что ей ответить?

А еще в последнее время Али частенько вспоминал их двор на Бакиханова.

Летом он утопал в зелени. Стены дома обвивал виноград, рос инжир, кусты граната, оливы. А посередине всего этого великолепия скрывалась небольшая площадка, место встреч, первых свиданий, шашлыков.

Парни готовили мясо, девушки накрывали стол.

– Алибаба, ты вино взял?

Вадим смеется, но не потому, что смешно, а просто от хорошего настроения.

– Как я мог! Обижаешь, – Али разводит руками.

– Вадим, не слушай его! Если бы не я…

– Ну, Лена! Зачем выдала?

– Ну что у нас плохого?

Это Эл. Тащит целую сумку бутылок с ледяной водой, лимонадом, пивом. Все это великолепие мелодично позванивает, словно просит: «Открой меня, открой меня».

– Эл! Дружище, привет!

Это уже Фара с Радкой. Фара опять наскоком из Москвы. Прилетел повидать друзей и отметить все праздники оптом.

Ветер очень кстати разгоняет духоту, колышет ветками деревьев, играет в прятки с солнцем, то укрывая его за облаками, то освобождая опять. Светопредставление.

Кьяроскуро. Игра теней. Светотень.

Кьяра.

Ах, как хочется вернуться, Ах, как хочется ворваться в городок, На нашу улицу в три дома, Где все просто и знакомо, на денек…[41]

* * *

Константин Бенев:

И снова здравствуйте! Вот мы и встретились опять, дорогой читатель. Теперь это уже не мрачный и хмурый Питер со своими кактусами и тайнами следствия. Баку – жемчужина Закавказья и удивительный во всех смыслах город. С самого первого дня в серии я слышал один и тот же вопрос: «Когда же ты напишешь про Баку? Ну, когда уже Азербайджан перестанет быть белым пятном на карте постапокалиптического мира?»

Время пришло. В тот момент, когда мысль о творчестве стояла примерно на последнем месте в моем личном списке, судьба решила преподнести мне подарок в виде сюжета новой книги. Ну а дальше…

Дорогой мой Соавтор! Для тебя эта тема была совершенно незнакомой и чужой, но ты справилась с ней на все сто. Спасибо тебе огромное и низкий поклон!

Еще хочу поблагодарить первых читателей: Илью Евсеева, Сергея Круца и Наташу Овчаренко. Друзья, спасибо за помощь в работе над романом.

Благодарен я и Леониду Добкачу за поддержку, помощь в расселении фракций и общин Баку, а также за необыкновенно точную карту. Грише Вартаняну – за поддержку и яркий образ одного из персонажей романа. Вадиму Чекунову – за веру в творческий тандем 2Б и терпение. Дмитрию Глуховскому – за возможность осуществлять творческие планы и мечты. Участникам группы «Вселенная Метро 2033» – за фантастическую поддержку и ожидание данной книги!

Ирина Баранова:

Пришло время и мне поприветствовать читателей. Здравствуйте!

Костя прав. Писать про абсолютно неизвестную культуру, про чужой менталитет очень сложно. Да и в Баку я никогда не была, картинки перед глазами не имела. Если бы не Константин, я бы никогда не справилась, за что ему отдельное спасибо. Зато сейчас мне кажется, что я прекрасно знаю этот удивительный город и вряд ли заблужусь там, если занесет судьба.

Роман начинается как сказка, даже сюжет повторяет всем известную историю про Али Бабу и сорок разбойников, вплоть до имени главного героя. Только страсти тут разгораются совсем не сказочные. И есть своя мораль. А вот какая – делать вывод вам.

Ну и напоследок: присоединяюсь ко всем благодарностям, выраженным Константином. Спасибо всем, кто поддерживал, кто ждал этот роман.

Примечания

1

Мир вам.

(обратно)

2

Если пожелает Аллах.

(обратно)

3

Гардаш – друг (азерб.).

(обратно)

4

Лявянги – азербайджанское блюдо из рыбы, иногда – курицы. Название получило от начинки, которой фаршируется кушанье.

(обратно)

5

Название музея в Старом городе.

(обратно)

6

Дед Мороз.

(обратно)

7

Барев дзес – приветствие на армянском.

(обратно)

8

Амулет от сглаза.

(обратно)

9

Бала – малыш.

(обратно)

10

Муаллим – учитель, господин.

(обратно)

11

Али вспомнил рассказ Эдгара По «Заживо погребенный».

(обратно)

12

Аллах велик.

(обратно)

13

Аллаху известно лучше (Аллах знает лучше).

(обратно)

14

Бильгя и Бузовны – названия населенных пунктов на берегу моря, места отдыха.

(обратно)

15

Yarasa – летучая мышь (азерб.).

(обратно)

16

Спасибо.

(обратно)

17

Вид стрелкового спорта.

(обратно)

18

Слава Аллаху.

(обратно)

19

Хватит.

(обратно)

20

Козел.

(обратно)

21

Бог даст.

(обратно)

22

Ангел смерти в исламе.

(обратно)

23

Влюбленных.

(обратно)

24

Отлично.

(обратно)

25

Долбоеб.

(обратно)

26

Дерьмо.

(обратно)

27

Азербайджанский поэт.

(обратно)

28

Платок, закрывающий нижнюю половину лица.

(обратно)

29

Царство небесное покойному.

(обратно)

30

Гыз Галасы – Девичья башня.

(обратно)

31

Довга – холодный кисломолочный суп с рисом и зеленью.

(обратно)

32

То же, что и сталкеры.

(обратно)

33

Кята – печеная сладость.

(обратно)

34

Нецензурное выражение на азербайджанском.

(обратно)

35

Гарик Кричевский. «Привокзальная».

(обратно)

36

Азербайджанский государственный экономический университет.

(обратно)

37

Как дела.

(обратно)

38

Заберу твою болезнь, брат (армянское приветствие).

(обратно)

39

Девочки.

(обратно)

40

100 %.

(обратно)

41

Стихи Кирилла Крастошевского.

(обратно)

Оглавление

Часть первая

  Пролог

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

Часть вторая

  Пролог

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg